- Катапультируюсь, подберите меня, - голос пилота отдавал страхом.
Другой «Бриз» из его восьмерки, услышав, пошел на снижение в указанном квадрате, чтобы подобрать товарища.
- Забирай и возвращайтесь, - сквозь шумы донесся приказ Самонда. – Остальные справятся.
Опытный пилот – важнее холодной и бесчувственной машины. Авион всегда можно восстановить. Тренированного пилота – нет, придется обучать даже асса работать в новой эскадрилье.

Снаряды больше не падали. Теперь землю взрывали острые, как бритва, пулеметные очереди. Колонисты метили в наиболее крупные цели.
Повинуясь мыслям своих погонщиков, сразу трое собак отделилось от карусели ящериц и рвануло по степи к падающему самолету. Илант от всей души пожалел, что не может рвануть с ними, опередить их... От жажды крови почти становилось дурно. Дождь патронов сверху ранил единственную ящерицу, в клочья разорвал пушку на бронированной спине другой, и превратил еще троих собак в комья боли и меха. Кааши умирали молча, но один не выдержал, и резкий, совсем щенячий визг прорезал темноту. Тико узнал Санико, самого младшего в стае, принятого в основу только неделю назад. Снова хлопок выстрела снизу - и еще одну пушку разрывает в клочья перекрестный огонь пулеметов.
Колонисты добивали тех, кого видели. Они кружили, словно хархеры над форпостом, нарезая одну ось за другой и не замирая не на мгновение. Звезды и луна смотрели на завораживающий полет немигающими взглядами.
Еще одна очередь, еще один залп, и клинья, отмеченные алой вышивкой, развернулись на восток, поднимаясь выше и выше, как в надежде прорвать темную синеву неба. Среди оставленных ими на земле лежал и огромный пес с синеватыми метками вожака на тяжелой морде, и длинноволосый, совсем юный лиа, все еще сжимающий пышную криву кааши в застывших пальцах.

Авион снижался неторопливо, подсвечивая огнями указанный пилотом пятачок земли. Где-то здесь должно быть скомканное крыло парашюта, где-то здесь должен быть крохотный по сравнению со всем остальным миром человечек.
Яркой вспышкой вспорола небо сигнальная ракета, и пилот повел авион увереннее, снижаясь. Огни выделяли светом участки земли, и погружали в тень все остальное - высокую траву с редкими кустарниками, ямы грызуньих селений... Троих псов и двоих погонщиков, что тенями двигались туда, где упал самолет, чутко принюхиваясь к переменчивому степному ветру. Пилот перевел орудия, направляя пулеметы. Очередь пропахала землю в десяти метрах перед лиа. Псы бросились врассыпную - двое с погонщиками на загривках, один сам. Собаки умели петлять лучше самолетов - и сейчас намеревались рискнуть. Очередь стихла только затем, чтобы ударить снова – полукругом, изогнутой полосой.
Впереди показалось белое пятно скомканного парашюта и человек размахивающей руками, в правой была зажата ракетница. Псы не спешили бросаться к пилоту, вместо этого танцуя вокруг самолета свободными петлями - попробуй попади в три размытых иссиня-серых точки в траве. Один из лиа скатился со спины своей кааши и, зарывшись в густую траву, заскользил к асу.
Еще одна очередь разбила землю, и авион, неловко стукнувшись шасси о траву, замер. Пилот, лишенный крыльев, бросился к приоткрывшейся кабине, на бегу оглядываясь. А псы - рванули вперед с трех сторон одновременно, так, словно вовсе утратили страх перед очередями. Двое - потому что в их груди плескалась ненависть их погонщиков, а один - потому что его погонщик остался там, с ящерицами и собратьями, бессильный даже ударить в ответ. Стрела, пущенная из недлинного, но тугого лука, вонзилась в руку бегущего колониста.
Он вцепился в край кабины, пытаясь подтянуться на одной руке. Две сильные ладони схватили его за ворот куртки, стараясь втянуть вовнутрь.

Авион тут же сдвинулся с места, и пулеметы полыхнули снова.
И почти сразу же на обоих упал массивный пес с черными пятнами на лапах и морде. Даже когда пулемет насквозь прошил его грудь, последним усилием кааши было не спрятаться - а перегрызть горло верхнему из двоих.
С другой стороны уже прыгал новый, отмеченный тускло-оранжевым. Закратое стекло треснуло, но авион продолжил движение упорно и медленно.
Раненный пилот выдохнул, цепляясь из последних сил. Он повернулся – хрустнуло плечо – и разрядил сигнальницу прямо в морду пытавшемуся дотянуться дальше каши. Кабину обдало жаром, яркий свет резанул по глазам. Стекло начало закрываться, стараясь придушить рвущуюся к сидящему на своем месте пилоту, который вжался в тонкую перегородку между креслами так плотно, как только это было возможно.
Кааши с черной мордой сделал последнее усилие, слепо рванувшись вперед - и захрипел в агонии. Второй, едва не разбивший нос в неудачной попытке пробить стекло весом, принялся отталкивать первого, пролезая мордой в узкую щель и скользя по стальным бокам лапами. Авион набирал скорость. Самолет тряхнуло, когда третий пес приземлился на крыло у самого основания, и, пытаясь удержаться, заскрипел по обшивке когтями. На помощь оранжевомордому прыгнул высокий изящный на вид тико, успевший уцепиться пальцами за край кабины до того, как тяжелое тело пса выскользнуло из захвата, и стекло, наконец, захлопнулось. Лиа обрубило бызымянный и мизинец.
Авион упорно продолжал тянуться вперед, пытаясь вырваться из-под тяжелого веса кааши. Резанула очередная пулеметная очередь, неловко и нестройно – в попытке повредить одну из собак и не задеть фюзеляж.
- Санет-тхайлё, - лиа был совсем молодым, и рука, превращенная в кровавый обрубок, вызвала на его глазах слезы. Он ударил по корпусу простым каменным ножом в слепой надежде пробить броню, но кристалл мало что мог сделать многослойной стали. Его собрат, еще недавно стрелявший в выжившего пилота, уже подтянулся с другой стороны, и теперь пытался вывести пулемет из строя.
Шасси еще раз зашелестели по траве. Внутри авиона что-то щелкнуло, заскрежетало. Пулемет слева застыл. Стрелок - черноволосый лиа с сеткой старых шрамов на красивом скуластом лице - бросился к еще действующему.
И в этот момент внутри авиона что-то вспыхнуло. Один из псов - раскрашенный оранжевой краской- неуверенно развернулся и попытался спуститься. Лиа встревоженно поднял голову, потом попытался увести своего кааши вниз - на всякий случай. Не успел ни один.
Пламя разорвало авион изнутри, разбрасывая во все стороны осколки стекла и куски брони.
Покалеченный тико потрясенно опустился в траву, глядя, как оранжевые плети пожирают и ненавистную птицу, и брата, и - большую часть его самого, еще минуту назад бывшую оранжевомордым кааши.

День: двадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D3 (Айтар)

Грегорий дождался того, о чем мечтал, не засыпая, большую часть всей ночи - эскадрилья вернулась, и вместе с завтраком был и щедрый запас положенного уставом пива, и байки, и песни. Только вот на авионе не покатали - сказали, нельзя.
А еще мальчик видел, как один из пилотов нарисовал под вереницей золотых звезд - еще три черных. Тот пилот потом подошел к нему и посмотрел снизу вверх, ободряюще улыбнулся.
- Вы тут как? – спросил летчик.
- Обороняемся, - старательно, по-военному, отдал честь подросток. - Готовы сдерживать полчища дикарей.
- Хочешь, когда вырастешь, наверное летчиком быть? – снова спросил пилот.
- Хочу. Ток кто даст, - вздохнул Грегорий.
- А ты иди просто, - хмыкнул пилот и снял летные очки с шеи, протянул мальчишке. – Держи. Они принадлежали одному хорошему человеку.
Глаза мальчишки загорелись как два сигнальных огонька в ночном небе, но из уважения к падшему он наклонил голову и смиренно принял подарок. В нем боролись детский восторг и непривычное, почти взрослое ощущение торжественности момента.
- Я... Буду хранить их до вылета. Спасибо. 

День: восемнадцатое августа
Фигура: пешка g7
Ход: без хода
Официальная клетка: g7
Фактическое местоположение:g7 (около деревни Ли-нари)

Двигаться среди леса баобабам было, мягко скажем, не слишком удобно. Да и Пауш был довольно поганым навигатором: местность для него была совершенно незнакомая. Поначалу он пытался двигаться вдоль реки, но маленькие поселения тянули древесных гигантов, как большой магнит, и Говорящий всерьез опасался, что до места назначения их не доведет. В лесу же деревья вели себя куда более спокойно.
Поначалу молодой лиа боялся диких нейа. Не дай Средоточие встретиться с кем-нибудь из крупных хозяев чащи! Но впечатление, которое производили ожившие баобабы на местную фауну, видимо, было настолько неизгладимым, что никто из зверья и близко не подходил. И Пауш расслабился. Пожалуй, чересчур.
Утро выдалось ленивым и сонным. Парень, давно уже потерявший в монотонности своего пути счет дням, мечтал не вылезать из своего обиталища как минимум до обеда. Но такой знакомый, ни на что больше непохожий скрип, заставил его высунуть нос наружу. Два баобаба неспешно уходили. Уходили! Его собственный "дом" терпеливо ждал своего управляющего. Сон с Пауша смыло моментом. Кого почуяли его подопечные, которых сейчас могло вести вперед только одно желание - желание найти себе Разумного?
Совсем рядом, в траве, кто-то зашевелился. Слабый шорох, возня, попискивание – в этих, казалось бы, обычных для леса звуках, не было ничего удивительного. Но они настораживали, как пристальный взгляд незнакомца. Вскоре показался источник шума: у самых корней баобаба Пауша деловито шныряли маленькие существа, напоминающие покрытых чешуей мышей. Тавви. Размеры стаи было трудно определить, но в ней явно было больше пяти зверьков. Один из них поднялся на задние лапки и начал внимательно изучать лиа, мигая блестящими черными глазами-бусинками. На его острой мордочке застыло выражение вежливого любопытства… И ни капли страха!
- Ты еще кто? - воззрился на него Пауш, прикидывая, насколько существо может оказаться разумным. Знание видов нейа и народов лиа не были его коньком, кроме того, мысли молодого человека были заняты целиком и полностью уходящими гигантами. Догнать и быстрее!
Конечно, бойкий тавви не ответил, только подобрался немного ближе. Видимо, он был тут главным, потому что остальные малыши гурьбой последовали за ним. Первопроходец остановился совсем рядом и громко пискнул. Смотри, мол, вот он я.
И тут же из дальних зарослей раздался ответный писк.
- Надо же, какие маленькие, а не пугливые... - пробормотал лиа и, развивая собственную мысль, продолжил, наклоняясь к мелкому незванному гостю, - Какие вы славные ребята. И меня, кажется, совсем-совсем не боитесь? Правильно, Пауша бояться нечего, Пауш ничего плохого таким малышам не сделает. Пауш - это я, кстати. Тебя можно погладить? - рука парня осторожно приблизилась к мордочке зверька.
- Вообще-то они ядовитые, - тот, с кем недавно переговаривался путем свиста вожак тавви, покинул свое укрытие за старым ветвистым деревом. - Но дружелюбные. Так что да, гладить можно.
Это был неами средних лет, одетый в лиственный доспех. Его лицо украшал затейливый рисунок, а левую руку плотно облегала перчатка. Солнечные блики, пробивающиеся сквозь листву, ложились на его кожу густого серого цвета зелеными бликами.
- Вот... !!! - вообще то слово, которое сорвалось с языка молодого лиа, было не принято произносить не то что в приличном обществе, а вообще. - Вы еще тут откуда?.. Мать моя женщина, ты здесь один?
Пауш почти орал, потому что понимал, чем может грозить присутствие разумных рядом с деревьями.
Новый знакомый Пауша был не слишком разговорчив и держался замкнуто:
- Со мной моя стая. Остальные у поселения. Неподалеку, - неами неторопливо побрел к остававшемуся на месте баобабу. - Послушный?
В голосе хозяина тавви послышалось восхищение.
- Этот - да! - бросил лиа. В голове мысли метались бешеными белками. Молодой человек стоял, почти картинно заламывая руки. "Поселение. Неподалеку. О, Средоточие!.."
- Поселение далеко? - спросил он и, не дожидаясь ответа, позволил побегам унести себя на верхушку баобаба. - Вернитесь, мать ваша дерево! - прокричал он вслед своим странным подопечным, словно хоть какие-то его слова могли возыметь эффект.
- Не очень, - лиа озадаченно потер подбородок. - Что может их остановить?.. - он кивнул в сторону удаляющихся силуэтов огромных шагающих деревьев.
- Уже только чудо, - последовал от Пауша громкий, с нотками истерики, ответ сверху.

и Темный Омут)

День: утро восемнадцатого августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: G8

Ветер бил в лицо. Внизу проносился лес - зеленое, колышущееся покрывало, тянущееся до самого горизонта. Воздух звенел в ушах, и сердце билось в такт двум большим сердцам айкани.
Повинуясь легчайшему прикосновению, порыву мысли, нейа лег на левый бок, а потом взмыл вверх, хлопая черными, блестящими мелкой чешуёй, крыльями. Лахте восторженно вскрикнул, крепче сжал коленями теплые бока айкани и раскинул руки. Лиа не боялся упасть.
Ветер хлестал по щекам, глаза слезились.
Перед нейа и его всадником раскрывалось небо - прохладное, густо-синее, в пушистой пене бело-золотистых облаков.
Нейа еще раз взмахнул крыльями, потом - замер, на долю мгновения, на время, меньшее, чем удар сердца - или сердец. А потом рухнул вниз, сложив крылья, устремляясь к земле.
Порыв воздуха вышиб дыхание, уголки глаз мгновенно пересохли, горло перехватило. Лахте прижался к теплой спине, почти лег между прижатых крыльев. Ветер свистел в ушах, пытался сорвать всадника с его нейа, закружить, как палый осенний лист и, наигравшись, избалованным ребенком швырнуть на землю.
Землю, приближающуюся стремительно.
- Сейчас... сейчас... - губы ли рен-лаай шевелились беззвучно, но айкани все понимал. Чувствовал. - Давай!
Рывок. В распахнувшиеся крылья нейа ударил воздух, Лахте бросило назад, и лишь тонкий ремень, обхватывавший пояс, и сжатые колени лиа не дали упасть. На мгновение желудок подскочил к горлу, а потом обветренные щеки мягко погладил ветер, еще хранящий тепло недалекой земли.
Лахте выдохнул. Рассмеялся. Его звонкому смеху вторил радостный рык айкани, несущегося над лесом, едва ли не задевая кончиком хвоста вершины деревьев.
- Весельчак! – радостно крикнула Тенри.
Ее Хвостатик летел ровно, плавно. Он качался в воздушных потоках, словно младенец в колыбели. А Лакку смотрел за братом внимательно и строго.
Пушистая Лапка заложил вокруг двух других айкани несколько кругов. Лахте, пролетая мимо старшего брата, хитро подмигнул ему, потом, не удержавшись, сверкнул довольной улыбкой. А нейа, словно почувствовав настроение всадника, взмахнул крыльями и вновь устремился вперед, оставляя остальных далеко позади.
- К вечеру будем в Эаши, - заметила Ромашка, подлетев близко к Лакку. Айкани обменялись не то рычанием, не то мяуканием. Лысый монах кивнул.
- Кто знает, сколько их еще, таких…
Откуда-то с северной стороны показался силуэт летящего нейа. Постепенно приближайся, он оказал небольшим, темно-коричневым анйар с всадником. Когда монахи оказались в поле зрения, лиа вскинул руку, привлекая их внимание. Вблизи всадник оказался совсем юным мальчишкой - в светло-серой форме вестников эриан, с вышитыми на груди голубыми крыльями и стрелой.
- Ясного дня, эй-раан, эй-раани! - черноволосый лиа сверкнул приветливой улыбкой. Его анйар хлопал крыльям, но звук были много тише, чем у айкани, словно длинные и мягкие перья смягчали удары по воздуху.
Ромашка потянула за уши Хвостатика, и он застыл почти в воздухе, расправив сильные крылья.
- Да пребудет благословение жизни с домом Эриан!
Мальчишка приосанился, расправил узкие плечи и со всей важностью, на которую был способен, произнес:
- Я, вестник дома Эриан, был послан Крылом Луны, чтобы пригласить вас в Аэсеи-Тал. Это личная просьба Крыла Луны.
Лахте краем уха услышал, как хмыкнул Лакку.
- Случайно не песню про монахов исполнить? – звонкий смех Тенри бисером рассыпался, полетел к земле крупинками.
Девушка весело взглянула на Лахте.
- Это про герань, что ли? - хмыкнул мальчишка, - можно и про герань. Или еще про что. Вы, давайте, не отказывайтесь. Эй-раани сказала, что надолго вас не задержит.
Вдалеке послышались восторженные вопли - Лахте и Лапки. Было видно, как айкани ли рен-лаай закружился "бочкой", провернулся несколько раз, взмыл вверх. Вестник Эриан восхищенно распахнул глаза. Тенри махнула рукой. Показалось, словно хочет отвесить вестнику дружеский подзатыльник.
- Время ведь терпит, - мягко заметил Лакку. – Правильно, Тенри?

Белые камни Аэсеи-Тал мягко золотились в лучах солнца. На вершинах тонких башен развевались под порывами ветра серо-голубые флаги, то и дело проносились туда-сюда жители Нейлары - на крылатых нейа, коих водилось в городе бесчисленное множество.
Вестник Эриан, успевший представится, пока монахи летели в город, как Цай Наали, направил своего анйар к открытой, широкой площадке, приютившейся между двух башен. Завидев приближающихся всадников, стражи, прогуливавшиеся по площадке, вскинулись, но затем успокоились, разглядев коричневого анйар Цая. Наали первым опустился на площадку, спрыгнул на утрамбованную множеством копыт и лап землю.
- Кто такие? - двое короткостриженных, светловолосых детин в безрукавках, смотрелись, несмотря на одинокие клинки у пояса, достаточно грозно.
- Что, меня не узнали? - выпрямился во весь невысокий рост Цай.
- Да не ты. Они, - один из стражей кивнул в сторону айкани и ли рен-лаай.
- По приглашению Крыла, - насупился Наали.
- Да?
- Да. Спорить будете?
Стражники спорить хотели. Казалось, им просто скучно.
Цай провел монахов по высоким, светлым и прохладным залам, вглубь Аэсеи-Тал. По пути Наали трещал без умолку, рассказывая про то, как строился дворец дома Эриан, что в нем находится. Мальчишка выглядел неимоверно гордым - собой и своими обязанностями.
У Крыла Луны как раз заканчивалась аудиенция с кем-то из нейларской аристократии. Встреча проходила в длинном, открытом зале - скорее даже широкое галерее, с которой открывался весь город, словно лежащий на ладони. Наали посторонился, пропуская мимо себя трех богато одетых лиа, прошмыгнул внутрь, поманив за собой монахов.
Они в зале смотрелись неуместно - в залатанных и потрепанных одеждах, с босыми пятками. Нищие с улицы - и только. Только монахи не жались по углам, и шли уверено, словно было у них полно право находится Аэсеи-Тал... А ведь и было! Пригласили воспитанников обители! И не кто-нибудь, а сама Крыло Луны, Айа Ла!
Госпожа Дома Эриан обернулась на звук шагов от высокого окна, приветливо улыбнулась. Рыжие волосы лиа были убраны вверх, а сама Айа Ла была в простом, легком темно-зеленом платье с широкими, до локтей рукавами.
- Ясного вам дня, эй-раан, эй-раани, - Крыло пошла навстречу монахами, кивнула с улыбкой Цаю. - Спасибо, юный вестник.
Мальчишка, потерев вспыхнувшую от смущения скулу, замер на месте, не зная, уходить ему или остаться.
Тенри подмигнула вестнику. Лакку поклонился и поприветствовал Айа Ла. Тенри огляделась по сторонам и спрятала грязные ладони за спиной как будто бы в смущении. Стоявший немного в стороне тико смерил Ромашку внимательным взглядом.
Айа Ла замахала руками.
- Нет, нет, не стоит. Это честь для меня - принимать воспитанников монастыря Идущих Тихо. Вы - устали с дороги?
- Мы чудесно отдохнули ночью, - бойко ответила Тенри.
- Здесь спокойные и тихие леса, - накрыл ладонью макушку младшего брата Лакку.
Под ладонью Учителя вопросительно шевельнулись звериные уши. Лахте скорчил физиономию, должную выражать смирение и послушание.
Айа Ла вновь улыбнулась.
- Мне передали, что вы спешите в Эаши. Надеюсь, я вас не задержу? Мне просто хотелось... поговорить с вами. Ведь Ли Рен-Лаай, несмотря ни на что, редко, все же, бывают в Нейларе.
Лакку щелкнул по губам языком.
- Плохие вещи творятся в Шэн-лие, Крыло. Но да... буду я разве рассказывать о плохом лиа, с которой случится вскоре самое прекрасное из чудес жизни?
Крыло Луны вопросительно склонила голову на бок, повела ладонью у лиц недоуменным жестом.
- Я... не понимаю вас, эй-раан. О чем вы?
Лахте потянул носом воздух, потом - внезапно, расплылся в широкой улыбке, но промолчал.
- Мальчик. Будет. - улыбнулся Лакку.
Глаза Айа Ла расширились. Рыжеволосая лиа, неловко и растерянно улыбнувшись, присела на каменную скамью под высоким и широким проемом окна, потом - вскинула взгляд на Лакку.
- Вы... уверены?
- Абсолютно, - откликнулся, вместо брата, Лахте.

Ромашка, покивав, села прямо на пол. Тико смотрел на нее со все возрастающим интересом. Босые и грязные пятки Тенри скрестила, продемонстрировав подошвы вычурному потолку.
Айа Ла качнула головой, все так же растерянно расправила мягкие складки платья на коленях.
- Это... внезапно. Но - вы ведь и правда принесли добрые вести. Спасибо! - Крыло улыбнулась, и на усыпанных мелкими веснушками щеках появились едва заметные ямочки.
Лакку подошел и взял ее за руку, коснулся двумя пальцами точки между бровей и тепло-тепло улыбнулся.
Лахте выглянул из-за плеча брата.
- Он родится в апреле. Это хорошо - добрый месяц.
Айа Ла сплела ладони, метнула быстрый и счастливый взгляд в сторону тико.
- Да, да... - лиа, все же, казалась еще ошарашенной таким известием.
Лакку попросил чистой воды, толченой коры и немного земли. Тенри-Ромашка улыбнулась Айа-Ла, а потом юркнула в уголок к капитану эрианской гвардии.
За водой, корой и землей помчался Цай, до этого тихо и незаметно маячивший возле дверей. Лахте широко улыбнулся брату, потом повернулся к Крылу Луны:
- Лаай будет оберегать вашего ребенка. Всякая новая жизнь сейчас - новая надежда.
Лиа сплела ладони на коленях, перевела взгляд со Старшего на Учителя.
- Расскажите про Идущих Тихо? Я знаю про вашу обитель лишь из слухов и чужих рассказов, которые - тоже родом из слухов.
Лахте сверкнул улыбкой. Горностаевы уши, выглядывающие из встрепанных после полета волос, задорно дернулись.
- Мы пасем овец...
- И воспитываем айкани, - хмыкнул в тон младшему брату Лакку.
- А как же... вселенская мудрость и медитации? - Айа Ла переводила взгляд с одного монаха на другого. - Или - в свободное от овец время? - она хитро прищурилась.
- В овцах - великая мудрость, милостивая эй-раани, - протянул Лахте.
Лиа несколько секунд молчала, а потом рассмеялась - порывисто, легко и звонко.
- Я теперь буду знать, к кому отправлять набираться мудрости нерадивых советчиков.
В зал мышью прошмыгнул Цай, осторожно неся в руках поднос, на котором стояла глубокая пиала с водой и две плоские - с землей и корой.
- Быстрый, а, - одобрительно заметил Лахте. Потом устроился на полу, скрестив ноги и положив на колени мандолину. Выудил из маленького мешочка, висевшего на шее, костяной плектр, коснулся струн.
- Думаю, что аили справится с благословением. А я - если позволите - сыграю вам.
Струны ожили под тонкой костяной пластинкой. Тихая и мягкая мелодия коснулась прохладного и свежего воздуха, вспорхнула птицей на подоконник.
- Был некто, и жил он совсем один,
А время текло, как сон.
Недвижим и нем сидел господин,
И тень не отбрасывал он...
Голос Лахте стал совсем другим; услышь его те патрульные, что встретили монахов в лесу - удивились бы. Исчезли звонкость и наглость, уступив место кошачьей бархатистости, мягкости, вкрадчивости.
- Под звездами лета, под зимней луной
Совы кружились в тиши
И чистили клювы, любуясь собой,
На том, кого камнем сочли...
Айа Ла оперлась ладонями о край скамьи, чуть подалась вперед, полуприкрыв глаза и вслушиваясь в песню. Юный всадник анйар, неловко перехватив поднос, замер на месте, явно чувствую себя не очень уверенно и как-то смущенно.
Лакку тем временем растер корой ладони, а воду налил в пиалу с землей. Не смущаясь грязи, растер ее пальцами. Песчинки забились под ногти монаха, но монах внимания не обратил. Только мокрой ладонью хлопнул себя по лысой макушке.
- Вам... помочь? - шепотом, едва-едва слышно спросил Цай, с любопытством разглядывая Лакку и переминаясь с ноги на ногу.
Мелодия словно бы встрепенулась разбуженной птицей, взметнулась вверх, захлопав крыльями-аккордами. Лахте чуть приподнял уголки губ, и в улыбке будто бы можно было уловить хитринку.
- Но в сумерках серых пришла госпожа
В сером просторном плаще,
И встала пред ним, и стояла, дрожа... - монах посмотрел на Айю Ла, и улыбка стала чуть шире, и сквозь наледь серьезности проступил тот нахальный певец, горланивший стишки про герань в лесу. Но, словно морок, это ощущение исчезло, оставив вновь чуть грустную серьезность, осеннее - отчего-то - настроение.
- С цветами в пышной косе.*

Когда проиграла песня, Лакку пальцами, осветленными водой, коснулся лба и плеч Айа Ла, прошептал несколько слов молитвы. Что-то скользнуло в воздухе – легкое и солнечное, как будто пробежала искра, щекоча лучиками и лица. Рыжая лиа прикрыла глаза в эти секунды, но уголки губ подрагивали в чуть смущенной, как у молодой девчонки, улыбке. Топтавшийся в стороне юный всадник завертел головой.
- Не волнуйся, - обернулся к нему Лакку и поманил к себе. Когда мальчишка подошел, и его плеч коснулись влажные пальцы монаха – лучики помчались снова, словно рябь на ручьевой воде.
- Теперь солнце всегда будет с тобой, - Лахте пробежал плектром по струнам, прокрутил костяную пластинку между пальцев, - а если ты осмелишься покормить наших айкани, то и горные ветра – тоже.
- Правда? – доверчиво распахнул глаза Цай, переводя взгляд с одного брата на другого.
Айа Ла тихо, прикрыв рот тонкой ладонью, засмеялась.
- Правда! – весело крикнула из угла Тенри, где весело обсуждала что-то с тико-капитаном.
- А они… мне руку не откусят?
- Откусят, - с преувеличенной серьезностью отозвался Лахте, - откусят и благословят.
Горностаевы уши на голове монаха восторженно встали торчком, словно так и выпрашивали увесистого подзатыльника. Лакку его и отвесил.
После чего он вежливо поблагодарил Айа Ла, благословил ее на словах еще раз и извинился за то, что им пора собираться в дорогу. Крыло Луны помотала головой, сказав, что извинятся не за что – времена не те, чтобы кого-то можно было задерживать.
- Я могу вас попросить, эй-раан, эй-раани? – Крыло Луны сплела вместе пальцы, опустила на ладони подбородок. – Если вы в Эаши встретитесь с Кейке Йамме, Крылом Солнца… благословите его? Ему… нужна удача и чистое небо многим больше, чем мне.
- Благословим, - кивнул Лакку. – И сообщим ему радостную новость.
- А это, - улыбка Айа Ла стала шире – и много радостней, - я хочу сказать ему сама.
- Действительно, - хмыкнул Лахте, поднимаясь на ноги, - а то если к Крылу Солнца придут какие-то оборвыши и вот так вот с порога: «Эй-раан, ваша супруга ждет мальчика!». Да нас с лестницы спустят.
- Я бы не хотел, - усмехнулся Лакку.

---
* Дж. Р. Р. Толкин "Невеста-Тень"

День: ночь с 19го на 20е августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: С1-D1 (Лес)

Костер давно догорел, но маг продолжал смотреть на угли, наблюдая, как тает в серой золе тепло. Ему было о чем подумать, хотя мало что из этого было связным - обрывки впечатлений, логические связи, работа над ошибками. Меньше и меньше оформленности, пока особенно странная связь не вывела из полузабытья. "Сон логики". Над сравнением Фелико улыбнулся. За деревьями не было видно занимающегося рассвета, но его явственно можно было различить в свежем воздухе. Иснари, долго сидевшая на берегу озера, пропала из поля зрения часа на пол прежде, чем вернуться. Женщина принесла с собой надранный длинными пластами мох, который положила на одну из деревяшек возле костра. Фелико пошевелил в воздухе пальцами здоровой руки. Подобрать нужные слова не получалось просто.
- Моя помощь тебе не нужна, я прав? - Наконец, улыбнулся он. - И мне нечему тебя больше научить.
- Ты сказал, что тебе нужна моя помощь, когда ты пришел, - откликнулась Иснари.
- И ты ее оказала позавчера, - кивнул маг. - И, вдобавок, помогла мне сегодня.
- Но тебе я - ненужный груз? - напрямую спросила лиса.
- Мы разные люди, с разными дорогами. Я не хочу менять собственной.
- Я и не просила тебя ее менять.
- У меня не было бы выбора, - усмехнулся Фелико.
Иснари рассмеялась. Маг перевел взгляд на огонь - как раз вовремя, чтобы увидеть, как пропал последний тепловой след. Сейчас Фелико остро чувствовал, как ему надоел Неуштадт. Впрочем, что здесь делать вне города? Мысль повисла стылым пятном тоски по работе.
- Я надеюсь, что кикимор не тронут инквизиторы, - Иснари обняла коленки ребяческим, ломанными жестом: это странно переплеталось в ней - плотно сжатые губы без намека на улыбку, когда никто не видит; хмурая складочка... и задумчивый взгляд, когда смотрят; приподнятые уголки рта. - После ночного от дома дедушки ничего не останется.
- Не тронут, - качнул головой Фелико. - Они знают, что говорить, и формальной вины на них нет.
- Значит, хорошо.
- Постарайся сменить прическу. Тогда тебя не отличат от другой лисы.
- Иллюзию просто наложить. Нелегко остаться собой, Фелико.
Морщины наползли на лицо Иснари, волосы поседели, стали длинными, заплетенными в две долгие косы; неуловимо изменился голос, наполнившись старческим кряхтением.
Маг улыбнулся.
- Этот вопрос есть над каждым.
- Прости, что я тебя обманула.
- Ты меня обманула? - Фелико приподнял брови.
- Я чуть-чуть знаю то, что умел дедушка на самом деле, но правда то - что действительно, немного. Еще я могу в любой момент шагнуть в песочный город, но ненадолго, хотя дедушка проводил там дни. Через песочный город ходить быстрее, он как короткая дорога, если знаешь, как идти, - иллюзия спала. На плече Иснари прятался обожженный призрак. - А еще... сфагнум, его лучше прикладывать к ране.
Женщина кивнула на мох.
- Спасибо, - кивнул маг. - Я в самом деле в долгу у тебя... надолго.
- Поучи меня еще немного?
Маг кивнул. Хотел он того или нет, его планы уже менялись. По крайней мере, время означало меньше сожалений потом.
- О чем ты хочешь узнать?
- Ты акуромант. Можно ли сделать так, чтобы закрыть от тебя свою силу?
- Если превзойти меня в умении прятать концы. Абсолюта нет ни среди магов, ни среди нас.
- Конец и начало?

- Чтобы выдернуть нитку, мне или такому магу, как ты, нужна надежная опорная точка, - неторопливо начал объяснять Фелико. - Сильному магу достаточно слабого зазора, но легче всего - узловые нити. Если опутывать их ничего не значащими потоками и концами, пробиться к нужному и не увязнуть будет долго и тяжело. Искусство прятать концы - искусство мешать собственную ключевую нить с множеством других, ведущих из никуда в ниоткуда, расходуя попусту внимание и силы мага. У мастеров эти нити могут аукнуться неприятным сюрпризом, каждая - собственным.
- Та маскировка, которую ты объяснял?
- Замаскировать три-четыре линии. Маг найдет, откопает, уцепится... и вытащит ложную. Время утеряно.
- Для него или для меня? - продолжала допытываться Иснари; на золотистом лице появилось любопытствующее выражение.
- Для него. Твоя нить осталась при тебе, а ты не стояла столбом, правда? У акуромантов есть большой минус - мы можем предупредить заклинание, но не эффект.
- А разве нельзя поймать силу, когда она летит в тебя? - теперь женщина-лиса даже подалась вперед, заинтересовано сверкая глазами.
- В этом игра. Можно кинуть силу, а можно разогнать силой камень... А дальше он летит сам. Понимаешь?
- Представь, что ты можешь останавливать пули. Стрелять в тебя нет смысла. Но если пуль вокруг много, какую ты остановишь?
- Которая летит в меня, - логично ответила Иснари.
- Твой враг выпустил ее, чтобы отвлечь, а другой, прицельной - пробил над тобой паровую трубу. Ты сваришься заживо. Так же убивают и нас.
- А как ты так долго выжил?..
- Во-первых я знаю о собственной смерти больше, чем маги вокруг. Во-вторых, помню о трубах. В-третьих, мне везет на напарников, - по-мальчишечьи усмехнулся маг.
Иснари подняла любопытный нос:
- Возьми меня в напарники?
- Не стоит, - Фелико посерьезнел так резко, что даже воздух вокруг него словно переменил температуру. Потом мягко улыбнулся, заглаживая неловкость, - у тебя еще есть шансы жить собственной жизнью. Правда.
Иснари резко села на пятки, словно ее щелкнули по носу.
- Послушай... - маг вздохнул. - Чтобы жить моей жизнью, не нужно быть полезной, или смелой, или отчаянной... Для... Нормальных это яма без дороги наверх. Кровь, убийства, грязь, боль, смерть, ложь, еще раз смерть. Я видел что это делает с лисами. Даже теми, кто верил, что очень этого хочет.
Иснари села на землю, уперевшись ладонями в траву и запустив в нее пальцы. Она, не перебивая, выслушала Фелико, затем серьезно кивнула. Складочка легко, как по мановению акварели, нарисовалась между бровями. Маг спокойно смотрел, как вода на видимом участке поляны меняет свет с глубокого фиолетового на невесомо-лиловый.
- Просто нас нигде не принимают, даже свои, - она пожала плечами и неловко замолчала ненадолго. - Смешно это наверное, правда... конечно, вроде бы просто исправить, потому и смешно.
- Помнишь, ты говорила, что нет ничего невозможного? - Улыбнулся ей маг. - Иногда просто искать приходится долго.
Иснари промолчала, дернула плечами, сорвала траву - сама не заметила, как оказался в ладони ворох тонких бледно-изумрудных с прожилками фиолетового стеблей. С удивлением женщина-лиса посмотрела на свою руку.
- Я не хочу пытаться больше, искать нарочито. Я бросила просто через два года, как здесь оказались. "Здесь" такое же как "там" оказалось. Не нужно надеяться и думать не нужно, что... Просто это смешно. Мне самой, когда гляжу со стороны.
Речь, потерявшаяся в середине, как слишком тонкая паутинка, выровнялась, закончившись улыбкой и смешком.
- Если белые чайки смеются, всегда можно попробовать черных, - процитировал Фелико непонятно кого, и качнул головой. - Я знаю, где тебя примут, но примешь ли ты их?
- Моя жена и ее цветник, - загадочно улыбнулся маг. - Но они не из тех людей, перед кем город снимает шляпы.
- Я хотела пойти в Айтар или Ясный, - с подозрением посмотрела Иснари.
- Можно и туда, - кивнул Фелико. - Айтар лучше.

День: девятнадцатое августа, утро
Фигура: ферзь d1
Ход: без хода
Официальная клетка: d1
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Саяра прибыла в Ясный утром девятнадцатого августа. Она вышла из машины, поправила рукава темной рубашки и замерла, изучая полуразрушенный город. Один вид Ясного мог повергнуть в уныние: сорванные крыши, покосившиеся стены, обрывки бумаг, обломки металла и дерева, кровь, впитавшаяся в землю… Видимо, водитель заметил взгляд ДанЛей и благоразумно не стал ничего говорить.
Несколько долгих минут Саяра стояла неподвижно, шофер молчал за ее спиной; наконец, лиса тряхнула головой, и из тугого пучка волос выпала одна прядка покороче – ее женщина убрала за ухо.
- Фронт работ очень большой, - задумчиво произнесла она, и, обернувшись, ободряюще улыбнулась водителю, - но был намного больше, когда объединенные Юг и Север только осваивали корабельное дело.
К подобию стоянки, расчищенному пятачку земли, спешил золотоволосый эльф в военной форме.
- Госпожа ДанЛей, - он остановился перед женщиной и представился, – капитан Раирендар ак-Дариан, комендант гарнизона Ясного.
- Саяра ДанЛей, - ответила лиса и протянула ладонь; замешкавшись, эльф пожал руку женщины. – Рассказывайте, что и как здесь, и приступим к делу.
- Я попрошу проводить вас к Мортимеру Богалту.
- Спасибо.
Эльф кивнул военному водителю и быстрым шагом направился в сторону разрушенной портовой зоны. Про себя Раирендар вздохнул с облегчением: лиса оказалась ровно такой, какой описывал ее Мортимер – строгой и деловой; эльф боялся, что с ней придется возится, как с ребенком. Так часто происходило со многими солнцепоклонниками.
Пока они шли – четверть часа – ак-Дариан, как по бумаге, зачитывал потери и объяснял, что в первую очередь требует восстановления.
- Я правильно понимаю, что «Матео» до сих пор загораживает выход из бухты? – уточнила Саяра.
Эльф с неохотой кивнул, и лиса задумчиво закусила уголок губы.
- Прибывшие из ОНР инженеры сейчас над этим работают.
- Мастер Ростис не прибыл? – поинтересовалась женщина, эльф отрицательно покачал головой. – Я посмотрю, что можно сделать с броненосцем. И с этим мы тоже справимся.
Невольно Раирендар усмехнулся. При всех недостатках лис, они были неисправимыми оптимистами. Оптимизм сейчас был так же необходим, как воздух. Ак-Дариан неожиданно ощутил, что рядом с этой уверенной в своих силах женщиной и сам чувствует себя лучше.
«Надеюсь, и остальные в Ясном ощутят прилив сил», - подумал он и остановился неподалеку от разрушенной верфи.
- Благодарю, - улыбнулась ему Саяра. – Думаю у вас еще много дел, а кораблями позвольте заняться мне.

Она вошла под обрушенную бурей крышу и огляделась: люди в рабочих комбинезонах давно растащили мусор и сейчас восстанавливали балки.
- Госпожа Саяра! Добро пожаловать, - раздался со стороны знакомый лисе молодой голос. Младший из сыновей Мортимера быстро договорил с каким-то рабочим – отдал, судя по всему, ценные указания, и поспешил к вошедшей. На Локки был абсолютно затрапезного вида комбинезон, а лицо казалось усталым, хотя юноша улыбался приветливо.
- Привет, - Саяра привычно пожала молодому человеку руку. – Где твой отец?
- В центре событий, разумеется, - Локки махнул рукой, - где же ему еще быть.
Он потер вымазанную чем-то щеку.
- Пойдемте, отведу. Вы надолго?
- Пока еще где-нибудь не понадоблюсь, - честно ответила лиса. – Сейчас я нужна здесь, рядом с кораблями. Много осталось на плаву?
Младший Богалт сдвинул брови к переносице.
- Мало, - честно признался он, - тут… даже не буря была, а… Не знаю, как назвать. Да вы и сами видели, что от порта осталось.
- Видела, - согласилась Саяра, - но сейчас сюда направлено столько рабочих, сколько Неуштадт не строило в первые годы прибытия.
- Отстроимся быстро, но… - молодой человек лавировал среди рабочих, с галантностью, не уместной здесь, освобождая дорогу лисе, - людей заново не построишь.
- Мертвые мертвы, - возразила лиса. – Мы помним о них, им этого достаточно. Однако, сейчас не время сожалеть, когда нужно сделать очень много. Мортимер!
Богалт обнял изящную золотокожую женщину с искренней радостью и выдохнул:
- Очень рад видеть тебя, Саяра.
- Я тоже, живым и здоровым, хотя выглядишь ты не так цветуще, как всегда.
На посеревшем лице Мортимера яркими оставались только каре-зеленые глаза.
- Не спал несколько ночей. Лок, спасибо. Как продвигается починка доков?
- Расчистили завалы почти полностью, - молодой человек, воспользовавшись передышкой, вальяжно замер, сунув руки в карманы, - по мелочи осталось. К вечеру уже закончим, по крайней мере, один точно.
Саяра кивнула.
- Да, ты прав, доки это первоочередное. А те корабли, которые еще на плаву?
- Надо чинить, - помрачнел старший Богалт.
- С ними все плохо, - добавил младший, - не только ветром и водой побило, но и, - Локки как-то нервно хмыкнул, - деревянные корабли – погрызли. Из воды.
Саяра приподняла брови, но что-то быстро решила для себя.
- Атаковали морскими нейа?
- Нейа? А, зверьем? Да. Трупов много потом понаходили.
Лиса задумчиво закусила правый уголок рта. Она сбросила на пол с плеча сумку неподалеку от стола Мортимера и вернулась к отцу и сыну.
- Думаю, для начала я залечу дерево, а потом поглядим, что можно сделать с остальным, когда починят доки.
- Проводить? -вопросительно глянул на отца Локки.
- Думаю, лучше проводить, - после взгляда на Саяру, кивнул Мортимер. – Сейчас по половине дорог вовсе нельзя пройти, - заметил он.
Женщина понимающе кивнула. Она закатала рукава темной рубашки и поправила сумку с инструментом на поясе.
- Провожай. И найди мне двоих рукастых докеров в помощь. Лучше, если это будут лисы.
Локки полушутливо отдал часть, скороговоркой выдохнул: «сечабупарамнут» и убежал.

и Darkness

День: вечер восемнадцатого августа
Фигура: пешка b2
Ход: без хода
Официальная клетка: b2
Фактическое местоположение: b2

В августе темнело поздно. Несмотря на то, что солнце уже тонуло в травянистом море на востоке, было еще достаточно светло. В лагере было тихо. Часть бойцов Ли увел на стрельбище, которое разбили в полукилометре. «Чтоб не расслаблялись», хмыкнул эльф, закинув винтовку на острое плечо. А потом добавил, мигом посерьезнев – «Да и пригодится скоро». Джи на это только невесело хмыкнул.
На территории лагеря открыто маячило четверо бойцов – ненавязчивая охрана для «госпожи Фарадей», как именовал Валентину капитан. С женщиной обращались вежливо – предоставили палатку для отдыха, возможность помыться. Нашли где-то даже более-менее подходящую одежду – военную форму с тактично споротыми знаками отличия.
Авион приземлился через десять минут после того, как часовая стрелка коснулась девятой цифры. С сидения рядом с местом пилота соскочила Вейонке Страмарк, такая же рыжая, как Клаус. Молодой человек, стоявший неподалеку, широко улыбнулся, увидев сестру, но с места без приказа не сдвинулся.
Навстречу гостье вышел Джи – в полевой, обычной форме, с неприметными знаками отличия на плечах и гербом Инженерных войск на левом рукава.
- Доброго вечера, - вежливо поздоровался орк. Из-за Клауса высунулись две одинаково любопытные физиономии двойняшек.
- Здравствуйте, - вежливо ответила Страмарк. - Капитан Джи Гран?
- Да. А вы – госпожа Страмарк, насколько я понимаю? Рад вас видеть в добром здравии.
- Инженер Страмарк, - поправила техномагесса. - Можно, просто Вейонке. Надеюсь, все техническое обеспечение вам поставляют вовремя?
- Прошу простить. Да, конечно. Пока что проблем с поставками не было. Пройдемте? – Джи кивнул в сторону видневшихся неподалеку строений лагеря. Потом кинул быстрый взгляд на Клауса, - вольно.
Механик распрямился и весело, пока не заметил капитан, козырнул сестре. Она ответила улыбкой.
- Ваш связист доложил, что вы обнаружили женщину, которая называет себя Валентиной Фарадей.
- Её встретили наши разведчики неподалеку от побережья. Оружия не было, да и… ничего у неё не было. Никаких вещей. Одежда - в плохом состоянии. Госпожа Фарадей – или кто она? - утверждает, что ничего не помнит.
- Я могу ее увидеть?
- Вы же для этого сюда и приехали, верно? – хмыкнул Джи. – Пойдемте. – повторил он своё предложение и первым пошел в сторону лагеря.
Попадавшиеся по дороге бойцы вежливо кивали Страмарк, козыряли Джи – не смотря на основательную безответственность отдельных личностей, в отряде была, если не стальная, то достаточно строгая дисциплина. Любопытствующие «отдельные личности» в лице двойняшек следовали за Вейонке и Граном на приличном расстоянии, делая вид, что они просто гуляют.
- У вас всего двое лис? – облекла в вежливую форму заинтересовавший момент Страмарк.
- Нам хватает. Хотя разведка, не спорю, у отряда на высоте.
- Как у них с дисциплиной? - заинтересовалась Вейонке.
- Как бы вам так сказать… - Гран заложил руки за спину, - им нравится иногда играть в дисциплину. К сожалению, у них есть еще много других «игр», так что не всегда этих двоих можно призвать к порядку.
Страмарк вспомнила Сазела.
- Видимо, это общая проблема солнцепоклонников.
- Дети, - серьезно кивнул Гран.
Когда авион приземлился и Джи отправился встречать гостя, он попросил Валентну подождать их в центре лагеря – в местном «зале приемов», как выражались близнецы. В столовой под открытым небом, то бишь. Неподалеку маячила четверка бойцов, за столом устроился Кристиан с какой-то книгой. Подходя, Вейонке оглядывалась по сторонам, попутно изучая лагерь: ОНР курировал инженерные отряды, и техномагессу интересовало все, что так или иначе касалось обустройства подопечных.
Увидев Валентину, Страмарк остановилась. По лицу женщины Вейонке прочитала, что Фарадей ее узнала. Валентина осторожно улыбнулась. Джи остановился в паре шагов, вежливо молча. Вмешиваться в разговор – если он будет – орк явно не собирался. Страмарк решительно подошла к бледной женщине.
- Привет, - сказала Вейонке как-то неловко.
- Рада тебя видеть, - искренне ответила Фарадей и заплакала.

Кристиан, покосившись на обеих женщин, прикрыл книгу и поднявшись, тактично отошел в сторону. Страмарк нерешительно посмотрела на Валентину, а затем тихо вздохнула. Кое-какие кусочки головоломки не складывались…
Техномагесса подошла и коснулась ладонью плеча Фарадей.
- Все хорошо, - тихо сказала Вейонке.
Маг остановился рядом с Джи, в задумчивости глядящего куда-то в сторону.
- Как я понимаю, все в порядке? – негромко поинтересовался Асальто. Гран повел широкими плечами. Ему не нравилась вся эта ситуация.
- Подожди немного.
Страмарк быстро вернулась к капитану.
- Я заберу ее и должу в штаб.
- Раз считаете, что все в порядке, не буду мешать.
Вейонке качнула головой.
- Мы останемся до утра. Я еще хочу осмотреть лагерь.
Джи пару секунду смотрел на Страмарк, а потом кивнул.
- Хорошо, инженер. Я распоряжусь, чтобы вам подготовили палатку.
- Мы беспокоимся об инженерных отрядах.
- У нас пока никаких проблем не возникало. Не считая лисогенных факторов, - отозвался Джи, - однако… Мы уже докладывали в Штаб о сражении, которое видели наши разведчики. Не знаю уж, дошло ли до вашего подразделения. Да и Ясный. Я уже перевожу отряд в режим готовности. Чувствую, в любой момент с места снимемся.
Страмарк с сожалением кивнула:
- Очень может быть. Ясный и отряд Людвига Отта… Да благословит вас Единый.
Джи только плечом повел.
- Когда устроитесь и поговорить с госпожой Фарадей, если хотите, могу устроить по лагерю небольшой экскурс. С братом, заодно, пообщаетесь.
- Легко. Кстати, Валентине лучше выспаться, - осторожно улыбнулась Вейонке. – Похоже, она много пережила.
- Положусь на ваше мнение, как знающего человека, о том, что все в порядке. И не буду задавать лишних вопросов.
- Не переживайте. До штаба это дойдет.
Джи слегка улыбнулся, впрочем, на скуластой и клыкастой физиономии даже такая улыбка смотрелась не особо дружелюбно.
- Я не переживаю, инженер Страмарк. Предпочитаю быть реалистом.
Техномагесса ответила улыбкой.
Через часа полтора Гран повторил предложение о «технической прогулке». Темнота не была помехой – освещения в лагере хватало. К тому же, поздним вечером вернулся Ли с пятеркой бойцов; эльф проверял новую артиллерийскую установку и прямо-таки светился от счастья, явно оставшись довольным проверкой.
Лагерь «Всполоха» по сути был не слишком большим – ангары для техники и припасов, палатки для личного состава, тренировочные площадки. Чисто, аккуратно. Капитан Гран был педантом и муштровал своих ребят от всей орочьей души.
«Экскурсию» для Вейонке начали с еще теплой артиллерийской установки. Огненно-рыжий, стриженный по ежик эльф – младший лейтенант Лаиленире - как представил его Джи, чуть ли не с интонациями влюбленного рассказывал об оружии. В его же сопровождении капитан показал Страмарк остальные единицы вооружения, потом перешел к транспортам, технике слежения… Провел Вейонке к мастерской – благодаря любви лис к «ковырянию» ею часто пользовались.
- Похоже, очень часто, - заметила Страмарк, выбравшись из-под одной из машин.
- Они не со зла. Чаще всего – хотят помочь или просто дурачатся.
- Клаус чинил?
- Он – замечательный механик, - кивнул орк.
- Главное, чтобы он сам это понимал, - Вейонке отряхнула брюки и поблагодарила капитана за экскурсию.
- Мы ему это часто говорим, - с уже знакомой Страмарк клыкастой улыбкой отозвался Джи.

День: ночь с 19го на 20е августа
Фигура: конь G8
Ход: без хода
Официальная клетка: F6
Фактическое местоположение: F5 (восточный берег озера Дайай)

Тола с трудом нашла ту самую палатку, где провела ночь. Когда фино шла по лагерю, ей все время казалось, что все встреченные ей на пути как-то странно на нее смотрят. Конечно, природное чутье говорило, что это именно что причуды ее сознания, однако вот так просто взять и попросить показать ей дорогу к Кайро Тола почему-то не могла.
Лиа вынырнул ей навстречу из-под полога. Непривычно серьезный, в летном костюме, он, тем не менее, не мог сдержать улыбки, увидев фино.
- Тола, - Кайро убрал ладонью волосы назад, вновь улыбнулся, - ты... - он замолк, словно сбился с мысли, - рад видеть.
- Я... тоже, - как-то смущенно отозвалась девушка. - Не думала, что приду сюда еще раз. Я много думала после нашего разговора днем. И поняла, что надо еще поговорить. Ты... торопишься?
Всадник посмотрел в сторону, где обычно держались шумной толпой анйар. Качнул головой.
- Думаю, час... еще есть.
- Опять вылет? - понимающе улыбнулась фино и сразу помрачнела. Как же она скучала по небу!
Руки нервно теребили светло-зеленую ткань легкой туники. Тола, словно очнувшись, резко разжала пальцы и разгладила смятый подол. Виновато пожала плечами:
- Можно... войти?
- Да, конечно, - Кайро галантно приподнял полог палатки, жестом, уместным скорее в роскошных залах Эаши или Нейлары, чем посреди диких просторов Шэн-лие, - прошу, прекрасная эй-раани.
Глаза всадника мягко смеялись.
Тонко Чувствующая нырнула в палатку. В свете догорающего дня все здесь казалось совершенно чужим и даже немного зловещим. По-свойски плюхнувшись на край какого-то лежака, она посмотрела на Кайро:
- Я хотела спросить. Ты сказал, что был бы рад принять этого ребенка. Не раздумал?
Всадник сел напротив фино, явно помня о том, как она шарахнулась от него в прошлый раз. Положив легкий кожаный шлем на колени, он покачал головой.
- Нет, Тола, не раздумал. Я верю Средоточию. Раз такое произошло, то... - Кайро вновь провел ладонью по выбеленным солнцем волосам и внезапно произнес, - если будет мальчишка, то я научу его летать. Впрочем, девочку тоже. Если ты не против.
Он мягко улыбнулся маленькой фино и протянул вперед открытую ладонь.
- А меня? - помедлив, фино накрыла его руку своими изящными пальцами. Кайро сжал их бережно и осторожно.
- И тебя.
- Я совсем не хочу тебя связывать, понимаешь? Но остаться одной - очень страшно, - голос предательски дрогнул, а глаза подозрительно заблестели.
- Тшш.. - загорелая ладонь всадника легла на волосы фино, потом, помедлив, Кайро привлек девушку к себе. Обнял второй рукой за плечи. - Я тебя не оставлю одну. Обещаю.
- Это хорошо, - выдохнула Тола, - Ладно, я побегу девочкам помогать собираться. Им тоже скоро лететь. Возмешь меня завтра в небо, если будет время? Очень скучаю по нему...
- Возьму, - кивнул Кайро, потом мягко поцеловал тонкие пальцы фино. - Беги. Я вернусь только завтрашним утром - патруль долгий и, как всегда, нудный.
Фино выскользнула из палатки и быстрым шагом двинулась в границе лагеря. То и дело оглядывалась, надеясь разглядеть среди всадников Кайро. Еще раз. Как будто что-то может помешать ей встретиться с ним на следующий день. Как будто.

В патруль в эту ночь должны были отправится трое - Эххо, второй заместитель лейтенанта, вечно хмурый, хромой лиа, Кайро и тико по имени Дей. В последний момент, глядя на Тейну большими глазами, напросилась и самая младшая всадница отряда. Положа руку на сердце, лейтенант Дайо юную тико пускать не хотела - мало ли, что Нерайке в голову придет. Лови её потом по всему Шэн-лие. Но светловолосая девчонка упрямо твердила, что все будет в порядке, что она будет послушной и никуда не сбежит. В конце концов, Тейна махнула рукой. Все равно вылет был - обычный, даром что за то время, что отряд провел в этой местности, ничегошеньки подозрительного не случилось.
Пока молодые всадники седлали своих нейа, Тейна отозвала в сторону Эххо. На сердце отчего-то было неспокойно. Лиа вопросительно смотрел на своего командира, приспутив плотный платок, которым прикрывал лицо. Было видно теперь старый шрам, уродующий скуластое, смуглое лицо.
- Будьте осторожны, - Тейна качнулась на носках, заложила руки за спину. - Шэа... тревожно.
Эххо покачал головой. Он был молчалив.
- Возвращайтесь, как только сможете, - Дайо сжала ладонь на плече всадника, кивнула в сторону ожидавших лиа, уже оседлавших анйар.
- Все будет в порядке, - у Эххо был надреснутый, хрипловатый голос. Обезображенные шрамом губы двигались с трудом.
Тейна криво улыбнулась.
Она еще долго потом смотрела, как постепенно исчезают четыре темных, крылатых силуэта в наливающемся закатными красками небе. Лайте подошел бесшумно.
- Буря будет.
- Что? - Дайо обернулась через плечо. Светлые и чуть раскосые глаза бритоголового лиа смотрели серьезно. Потом монах качнул головой.
- Сложно... объяснить, Тейна. Надеюсь, Лаай их не оставит, - теперь он тоже смотрел вслед патрулю.
Всадница покачала головой. Лаай... Иногда отрядного лекаря понять было очень сложно.

Вида с улыбкой смотрела на свою подругу. Та вернулась из лагеря всадников сияющая, как начищенный серебряный поднос. Неужели все уладила с Кайро? Тола наотрез отказалась обсуждать эту тему, но Вида-то была не слепая: в зеленых глазах фино плясали искры радости, а ведь еще днем к ней и подойти-то было страшно - такой тоскливой безнадежностью веяло.
- Так, барышни, - ворвался в поток мыслей резкий голос Курта, - Собираемся на осмотр территории. Тола... остаешься за старшую.
Фино громко фыркнула.
- Тебе на подмогу останется... - командир задумался, обводя взглядом отряд.
- Можно, я? - неожиданно вызвалась полукровка.
Вида едва не поперхнулась. Вообще-то, она, на правах лучшей подруги Толы, ожидала, что именно ее Крылатый оставит. Однако тот хлопнул Илаю по плечу:
- Можно, бриллиантовая ты наша.
Девушка буквально расцвела. "С чего бы? - подумалось Виде. - Они никогда особо не ладили с Толой". Впрочем, решив, что дружеская ревность сейчас не слишком уместна, фино испустила чуть слышный вздох, на который никто из присутствующих внимания не обратил.
Курт покачал на руке свой рюкзак. Судя по тому, как играли мышцы, ноша была не из легких. Вида как-то спросила, зачем командир его с собой таскает, ведь, сколько они раз летали, фино ни разу не видела, чтоб Крылатый воспользовался содержимым. "Ситуации бывают разные, - уклончиво ответил лиа, тряхнув головой, - Поэтому все свое рекомендую носить с собой. Кроме того, добрая нагрузка никому еще не повредила". Нельзя сказать, что подобный ответ Виду устроил, но вопросов девушка больше не задавала.
Командир, тем временем, перекидывал длинные стропы, как-то по-хитрому их завязывая, так, чтобы рюкзак не мешал полету. Расправил крылья, сделал пару взмахов, поднимая с земли небольшое облако пыли.
- Ну что, все готовы?
- Да, - коротко отозвалась Ата. К вечеру янтарноглазая была сильно не в духе, и вовсе не нужно было быть Тонко Чувствующей, чтобы это понимать. На своих боевых подруг девушка смотрела как-то настороженно.
- Да, - эхом вторила ей Вида, с сожалением глядя на остающихся на земле Толу и Илаю.
- Тогда вперед!

Внизу проносилось подсвеченное закатным солнцем безбрежное море трав, пересеченное узкой лентой реки. С высоты полета анйар были видны крохотные стада нейа - жуки с обычного роста лиа. Впереди, тускло золотилось озеро Дайай; патруль оставил за спиной другое - Наралиин. На восточном берегу был расположен форпост - остался еще с прошлой войны. Кто мог думать еще пятнадцать лет назад, что гарнизон может вновь понадобиться?
Патруль должен был сделать круг - над озерами, и вернуться под утро в лагерь. Обычное, в принципе, дело.
Хлопки крыльев и шум ветра мешали переговариваться, да и всадники привыкли к долгому молчанию вылетов. Это давало сосредоточиться. Иногда, правда, приходилось утихимировать юную тико - Нерайка верхом на своем анйар, светлопером, встрепанном, как и сама всадница, все пыталась умчаться вперед.
Эххо смотрел хмуро, однако, загляни кто под складки скрывавшего лицо лиа тагельмуста, мог заметить, как мерцают теплотой - едва-едва заметно - темные глаза. Вздорную и шумную девчонку неразговорчивые воин, потерявший по время войны с Исказителями всю семью, хотел бы считать своей дочерью. Но Эххо бы не признался в этом даже самой Нерайке.
На границе сумерек и ночи всадники устроили небольшой привал. Даже выносливые анйар не могли летать без остановки. Да и лиа никуда не спешили.
В наливающееся ночной темнотой небо мотыльками взлетали искры костра. Всадники остановились на берегу озера; тико увели зверей на водопой. Было слышен звонкий девчачий смех, фырканье анйар, плеск воды.
Кайро крутил в руках несколько травяных жгутов. Эххо сидел в стороне темной, неподвижной фигурой, лишь изредко подбрасывал в костер мелкие щепы.
Спустя пятнадцать или двадцать минут вернулись со стороны озера Дей и Нера. Младшая тико неугомонным ребенком сунула любопытный нос через плечо Кайро.
- Это кому-у?
Всадник только дернул плечом, мол - отстань. Фыркнув, тико перемахнула через костер одним прыжком, умчалась куда-то в темноту, где шуршали под прикосновениями ночного ветра длинные колосья степных трав.
- Мы через полчаса улетаем, - крикнул ей вслед Дей. Потом вздохнул, - и зачем только с собой взяли?
- Пусть учится, - пробормотал Кайро, вскинув взгляд от недоплетенного ташэа. Старший тико пожал плечами, взъерошил ладонью мокрые, темные волосы. Эххо молчал.
Вернулась Нерайка быстро. Довольная девчонка налетела в темноте на командира патруля, нахлобучила ему на голову кривоватый венок из уже закрывшихся полевых цветов.
- Теперь ты не такой мрачный, - хихикнула тико и отпыгнула в сторону, опасаясь, как бы ей не прилетело тяжелой ладонью куда-нибудь ниже хвоста.
Парни сдавленно хмыкнули. Эххо стащил венок, повертел в руках.
- Красивый. Спасибо.
Ожидавшая явно не этого юная всадница только глазами захлопала.

Яркие вспышки и отдаленный, незнакомый шум патруль заметил на изломе ночи. Темноту у восточного берега Дайай вспарывали огни. Там, где был гарнизон.
- Нужно проверить! - крикнул Кайро, направив своего анйар к нейа Эххо, - командир, это... не правильно. Не фейрверк же они там устроили?
Лиа кивнул. К сбруе анйар крепилось полдесятка маленьких, плотных стеклянных сфер, наполненных золотистым сиянием - мягкий свет окружал фигуры всадников, но не слепил, лишь не давал потеряться в темноте.
- Притушить огни, - хрипло отозвался Эххо и направил своего анйар вперед. Шары, после хлопка ладонью, стали совсем тусклыми, едва светили.
Глаза обоих тико по-кошачьи поблескивали в темноте. Притихла даже неугомонная Нерайка - девчонка чуяла, что-то не так.

Драген привычно обнял лапами бока. Вида почувствовала, как почти нежно входят в ее шею острые зубы. Теплой полоской стекает на спину тонкая струйка крови. Это - хорошо. Это - привычно. Это - такой особый контакт. Повинуясь желанию несомой, нейа несколькими сильными взмахами перепончатых крыл набирает высоту.
Они держались рядом, все трое. Курт чуть впереди, фино - едва не касаясь друг друга крыльями. И вроде бы все, как обычно. Но на лодыжки будто груз подвесили. Он тянул к земле, и так не хотелось улетать.
Последняя полоска света померкла, погладив линию горизонта. Ночь вступила в свои права. Суетливый мир вокруг угомонился. Но гнетущая волна уже зародилась там, вдалеке, и грозным валом надвигалась, наращивая скорость и мощь, готовая смести все на своем пути. Небо на востоке озарила вспышка - яркая и неживая.
Курт прищурился, пытаясь понять, что происходит. На границе видимости пронеслись блестящей молнией крылатые создания колонистов - командир разведчиков уже видел подобные машины, когда обучался языку пришедших. Вида почувствала, как шэа Крылатого сначала всколыхнулась изумлением, потом - сильным и липким страхом, смешанным с непониманием.
- Что за...? - он витиевато выругался и оглянулся на девчонок. - Спускаемся!
Ноги по щиколотку ушли в холодную воду - немного не рассчитала. Ата и Крылатый приземлились, судя по тишине первой и отсутствию матюгов со стороны второго, более удачно.
- Видели? - командир кивнул в ту сторону, где пролетели неизвестные Виде нейа. Она энергично закивала. Ата повторила жест.
- Это - "неживые птицы" чужеземцев. Сильнее, быстрее, мощнее многих наших крылатых нейа, - пробормотал лиа, то ли поясняя для девчонок, то ли сам себе. - Вы двое возвращаетесь сейчас же в лагерь.
- А ты? - голос Аты дрожал от волнения.
- А я полечу посмотрю, куда эти дивные "пташки" полетели... - с какой-то мрачной иронией отозвался командир. - Если доберетесь до лагеря, предупредите всадников, что на наши земли вторглись.
Очень резануло это не "когда", а "если".
- В случае, если возвращение в лагерь будет невозможным, - продолжал сухо инструктировать Крылатый, - укройтесь где-нибудь. Ради Средоточия, не суйтесь к этим неживым птицам. Вы - разведчики, а не мишень. Приказ - ясен?
Фино молчали, подавленные.
- Приказ - ясен? - гаркнул командир еще раз.
- Да! - хором отозвались девчонки. Спустя несколько минут драгены уже несли их на запад.

Анйар летают высоко, но серебристые, пахнущие, как показалось лиа, металом и кровью, птицы были еще выше. Стальные, большие и стремительные, они появились так внезапно, что нейа - чуткие, всегда успевавшие предупредить об опасности - заметили не сразу.
Но первым всадники заметили зарево пожара. Почувствовали - запах гари.
Гарнизон был охвачен огнем. Над ним хищными стервятниками кружили темные силуэты, воздух разрывал треск, грохот. Вспухали болезненными нарывами пузыри взрывов, лопались, выбрасывая в небо снопы искр и языки пламени.
- В рассыпную! - рявкнул Эххо, когда воздух рядом с испуганно дернувшимся анйар вспороли яркие вспышки, исчезнувшие на темной глади озерной воды.
Всадники метнулись в разные стороны. Птицы - смертоносное серебро острых силуэтов, цепочка огней на нижней стороне неподвижных крыльев, рассыпались следом.
Четверо - против шести.

На темной поверхности озера плясало отражение пожара. Огонь, казалось, был повсюду - земля, вода, воздух...
И грохот. Низкое, тяжелое гудение пробирало до дрожи, ввинчивалось в виски, отзывалось дрожью в позвоночники. Казалось, оно доносится отовсюду, и резкий треск, то и дело пронзающий воздух, обрушивался на спину, заставлял гнать нейа все быстрей и быстрей.
Анайр несся над самой водой, едва ли не касаясь копытами неспокойной воды. Темное на темном. Стремительный силуэт нейа с вжавшимся в его спину всадником. За ними – хищная птица, ощерившаяся когтями, пахнущая металлом и кровью.
Пальцы тико сжались на дереве лука. Резко, с силой, так, что побелели костяшки пальцев, и стрельнуло болью в запястье. Повинуясь едва уловимому жесту, анйар метнулся в бок, а воздух, где только что был нейа, вспорола вспышка. Вновь – треск.
Гул огня, пожирающего гарнизон, словно тот и не был – каменным, а из сухой пожелтевшей травы.
Гул – из утроб мертвых серебристых птиц, хищно поблескивающих тускло-красными огнями на концах неподвижных крыл. Стремительные, огромные птицы, несущиеся за добычей.
Под пальцами – мягкое оперение стрелы. Сердце бьется перепуганным нейа, и в висках – жарко, кровь стучит бешенным барабаном. Миг – натянуть тетиву, миг – прицелится. Анйар мечется из стороны в сторону, то вверх, то вниз, пытаясь убежать от треска, от гула, от огня и ощущения, что понимает даже зверь – россыпь ярких искр, что извергают из себя птицы, несет смерть.
Но всадников – учили стрелять на лету. Стрелять – в мечущееся цели… Но никогда – не быть целью, когда шэа исходит страхом и хочется только одного – бежать.
Еще миг – прицелиться вновь. Стрела уходит в сторону и чуть вверх, в подставленное брюхо птицы.
Плечо обожгло болью. Вскрикнул анйар, заваливаясь на бок, неловко заламывая крыло. Запахло кровью и пальцы мгновенно стали мокрыми.
Но движения – отточены до предела, и пока бьется сердце, пока еще слушается тяжелеющее тело, пронзенное будто бы раскаленными иглами, стрелы, как послушные псы, одна за другой… Вверх. К стальной птице, пришедшей с востока.
В мгновение, когда грудь взрывается алым цветком, и анйар, хрипло застонав, падает вниз, Дей еще успевает подумать – лук никогда не подво…

Гарнизон был обречен. Огонь гудел, жадно лизал небо вверху, камни – внизу, и ветер кормил прожорливое пламя, взращивая его, делая все сильней и сильней.
У защитников не было шансов. Никаких. Слишком быстры были нападавшие - легкие и маневренные, они уклонялись от выстрелов с земли и отвечали огненными снарядами, приносившими смерть.
От низкого гула закладывало уши.
Всадники были не противниками этих небесных птиц. Шансов - как и у защитников гарнизона - у легковооруженных разведчиков не было. Да и не были они целью: это командир крохотного отряда понял почти сразу же, когда увидел, как выпускают из себя стальные птицы череду мелких снарядов - десяток, сотню? - и те устремляются - даже стрела не всегда столько пролетит - к форпосту, содрагающемуся в огне.
Всадники были - случайной мишенью.
Нужно было уходить. Предупредить командира, донести новость до Тигра-Властителя... уйти живыми из огненного шторма.
Оглушающий гул стал еще громче. Пронеслась в стороне крылатая тень анйар, пытаясь уйти от огненных вспышек. Словно кот, огромный и жестокий, играл с мышью, мечущейся в поисках спасения. Маленькой, шумной светловолосой мышкой.
Стук крови в висках стал громче шума сражения. Анйар Эххо стремительно ринулся в сторону тико. Руки лиа уверенно легли на дерево лука - единственное оружие, которое было у патрульных.
Противостоять молниеносному противнику?
Нет.
Отвлечь. Дать возможность глупой девчонки уйти; рассказать о том, что случилось.
Иногда и на мышь можно обратить внимание.
Губы Эххо растянула злая, обреченная улыбка, когда воздух рядом вспорола пулеметная очередь - но лиа не знал таких слов. Не знал и то, что хищные птицы - авионы... Просто - кто-то из отряда был обязан выжить.
И он - должен был дать девчонке такой шанс.
Улыбка навечно осталась на губах лиа, когда его изрешеченное тело рухнуло на выженную землю. Как темнота скрывает улетающего прочь анйар тико - Эххо уже не увидел...

То, что открывалось взору... не было похоже ни на что из ранее виденного Куртом. Алый цветок смерти расцвел посреди озер, пытаясь своими огненными лепестками сожрать небо. Кровые отблески на бортах стальных монстров, уходящих на восток...
Опоздал. Крылатый напрягал крылья что было сил, и все равно полет занял слишком много времени - больше часа. Под ногами гарнизон полыхал и трещал, эти губительные звуки глушили собой возможные стоны и крики. Сейчас, в ту минуту, командир разведывательного отряда хотел бы лишиться зрения - лишь бы не видеть этот ужаса, никогда больше. Он пикировал вниз, к самому огню, и снова взмывал в бездонную высоту неба, пытаясь высмотреть кого-нибудь, кого можно было еще спасти, вытащить из горящего ада. Но пламя было еще слишком ярким, оно еще не насытилось.
К западу от огненого цветка, распустившегося посреди спокойных низин озерного края, в небе виднелся какой-то смутный небольшой силуэт, постепенно снижающийся. Что-то знакомое было в этом силуэте, Курт всмотрелся в неровный полет крылатого нейа. И что было мочи, из последних сил рванул следом. Он прекрасно знал, как летают подбитые небесные создания. В какой-то момент спуск - если можно было это так назвать, перешел в падение. У нейа просто не хватило сил лететь дальше. Курт спикировал сверху, сложив мощные крылья. В мозгу болезненным пучком пульсировала только одна-единственная мысль: не опоздать бы. То, что он не промахнется, Крылатый знал точно. Мощные когти впились в плечи Нерайки - а это была именно она - и сорвали со спины раненного анйара. Тико испуганно вскрикнула, дернулась, но потом обвисла - не то потеряв сознание, не то поняв, что... враги не спасают от падения на землю.

Лететь с безвольно качающимся телом было тяжело. Курт сжимал когти, награждая плечи девушки рваными ранами, но она все равно выскальзывала из лап. Надо было спускаться. Передохнуть, какой бы дикой не казалась эта мысль. До лагеря они оба не дотянут. Но как? Как приземлиться, не переломав спасенной шею?.. Зависнуть над самой землей? Невозможно, нет такого потока ветра, чтобы опереть на него крыло. Спокойная гладь озера Дайай подсказала безумную мысль, стоило хотя бы попытаться. В нескольких сотнях метров от берега, когда ноги светловолосой тико коснулись воды, Курт разжал пальцы, позволив воде принять лиа. И сам нырнул следом, чтобы вытащить Нерайку на поверхность. Прохладная ночная вода привела всадницу в сознание. По крайней мере, Крылатому, когда он ловил тико, увесисто прилетело небольшими кулачками - ничего не соображающая Нерайка начала отбиваться от неведомого врага.
Намокшие крылья распластались по поверхности, Курт пытался просто удержаться на плаву. Неожиданное сопротивление, оказанное тико, придало ему сил: жива! Он кричал, пытаясь дотянуться до ее сознания:
- Я свой! Не трепыхайся, оба утонем ведь!
В какой-то момент Крылатого перестали молотить, замерли. Тико приоткрыла глаза, фыркнула, расширившимися глазами глядя на Курта и явно не соображая, что происходит.
- Плыть сама сможешь? - глупый вопрос, не требовавший ответа. Курт попытался одной рукой перекинуть девчонку себе на спину. До берега оставалось порядка двух сотен метров. Не очень далеко. Справится.
- Д-доплыву... - негромко отозвалась тико. Впрочем, эти ребята всегда отличались особой самоуверенностью; бледность девчачьей физономии говорила о том, что всадница пойдет ко дну метров через десять...
- Ага, доплывешь, - серьезно кивнул Крылатый, - держись обеими руками за рюкзак. Крепко держись, настолько, насколько хватит сил.
Ощутив под ногами каменистое дно, лиа выдохнул с облегчением.
- Останемся тут, - тоном, не требующим возражений, отрезал он уже на берегу, деловито изучая содержимое своего рюкзака, - Если не все намолко, сейчас смогу разжечь костер. Девчонки должны были прилететь в лагерь уже... Нас будут искать. Наверное.
Тико, усевшаяся на корточки, покосилась на Крылатого, шмыгнула носом.
- Т-там... - Нерайка на мгновение уткнулась лицом в коленки, резко вскинула голову обратно, - н-надо рассказать. И найти-и остальных...
Голос юной всадницы откровенно дрожал.
- Найдем. Ты с кем была-то? - августовская ночь то ли действительно была холодна, то ли напряжение последних часов давало о себе знать: Курта колотило. Трясущимися руками он чиркал огнивом над собранными наспех сухими веточками.
- Эххо, Д-дей и Ка-айро, - протянуло тико, вновь утыкаясь носом в колени. Даже без чувствительности фино было понятно, что девчонке хочется разреветься.
Теплая широкая ладонь легла ей на спину.
- Ты... поплачь. Можешь поорать, если охота, теперь ... можно, - неуверенно изрек лиа. Он вернулся к своим безуспешным попыткам. Наконец, упрямая искра высеклась из кремня, поджигая лишь чудом не отсыревший трут. Вид пламени будоражил сознание, вновь отбрасывая Курта туда, к пылающему гарнизону. Но костер давал шанс хоть немного согреться. А еще - что всадники, которые вылетят - Крылатый хотел в это верить! - когда фино сообщат о вторжении, смогут увидеть огонь с высоты.

За его спиной тихо всхлипнули, даже как-то... сдавленно. Нерайка обхватила колени руками, обвила лодыжки промокшим хвостом и теперь тихо ревела, словно стеснялась слез. Курт несколько раз оборачивался, но, не зная, чем помочь и что сказать, смущенно отворачивался обратно и сидел на корточках, пожирая языки пламени ненавидящих взглядом. Потом, словно что-то вспомнив, вскочил и снова стал рыться в рюкзаке. Выудил оттуда плетеную кожаную флягу. Протянул тико:
- Пей. И еще потом тебе на плечи надо будет полить. Но это будет больно.
Девчонка вцепилась во фляжку, как утопающий в шторм - в спасительный кусок дерева. Глотнула, закашлялась, сделала еще один глоток и вернула флягу Курту.
- Сп-пасибо, - тико повела плечом, поморщилась, - т-ты видел этих... птиц?
- Видел, - мрачно бросил в ответ он, делая в свою очередь глоток. Пойло обожгло горло и приятным теплом разлилось по уставшему телу. - Только это не птицы, девочка. Это... ма-ши-ны. Неживые, понимаешь?
- От них... металлом пахло, - тико убрала с лица спутанные, мокрые волосы, нахохлась, став еще больше похожа на обиженную жизнью кошку. - Они... быстрые. Я в-видела, как Эххо... пытался...
Она замолчала, вновь уткнулась на мгновение в колени. До Курта донеслись какие-то неразборчивые слова.
- Тише, тише... - успокаивать лиа не умел, да и смысл... когда сам сжимаешь кулаки до боли, и шэа рвет в клочья?..
Он бросил хмурый взгляд на лохмотья куртки всадницы.
- Это... надо снять. Во-первых, потому что в мокрой одежде хуже, чем без нее. Во-вторых, потому что я тебе плечи изодрал примерно вот так же, как рукава. Надо обработать.
Девчонка кивнула, вытерла ладонью мокрое лицо и принялась стаскивать одежду. Наготы тико не стеснялись. Совсем. Крылатый оглядел Нерайку, вид у него стал еще более хмурый. Глубокие широкие полосы - следы от когтей - превратили плечи девушки в кровавое месиво мяса и ошметков кожи.
- Потерпи немного, - бросил он, вновь откупоривая флягу, - впрочем, нет. Лучше ори, крик снимает боль - это ваш Лайте так говорил, не я. Он, наверное, знает.
От души плеснул содержимое сосуда на раны.
Тико взвыла, вцепилась пальцами в землю и разразилась такой отборной бранью, которую можно было услышать в самых грязных доках Чареи. По щекам всадницы побежали слезы, но Нерайка - явно изо всех сил - пыталась не дергаться.
- Все, уже все... - яростно зашептал Курт, сам морщась, как будто от боли. - Зато руки не отвалятся теперь, хорошо ведь? - попытался он пошутить.
Девчонка попыталась хихикнуть. Вышло... сдавленно и фальшиво.
- Да-аа, без рук я никому...не нужна, - она шмыгнула носом, потом жалобно посмотрела на Курта, словно что-то хотела спросить. Но промолчала, только громко засопела, будто снова пыталась не дать себе расплакаться.

День: восемнадцатое августа
Фигура: нет
Ход: без хода
Официальная клетка: A4, берег
Фактическое местоположение: A4, берег


Нернон в этом году отметил двести третий год. За два века гном пережил очень много и в колонию он уехал затем, чтобы в покое встретить третий. Однако вскоре Нернон понял, что не выйдет, и его мастерству оружейника будут всегда продолжать искать применение. Крепко поругавшись с Константином Фарадеем, начальником инженерного отдела, Нернон вначале перебрался с «Пламявержца» в Неуштадт, а потом и вовсе – дальше, к заливу, где нашел подходящую пещеру, в которой и обустроился.
Начало войны гном пропустил, а, когда понял, что она уже идет – решил не вмешиваться. Ему не было дела, кто убивает кого и какими способами – он просто хотел жить: ловить и готовить рыбу, выращивать камни и необходимые травы, играть с металлом и кристаллами в свое удовольствие.
Раненного Нернон-отшельник нашел на берегу возле своей лодки, когда очередным утром собирался рыбачить. Прошедшая севернее буря бросила к морю щепки и разные забавные вещицы, которые могли попасться в сети.
Пострадавший был без сознания; его можно было принять за человека, если бы не полоски чешуи на лице и теле, а также зеленоватая кожа. Но даже пребывая в забытьи, он почуял рядом кого-то живого, шевельнулся, что-то неразборчиво пробормотал.
Крепкие пальцы вцепились в ремень небольшой плотно набитой сумки.
Крепкие пальцы вцепились в ремень небольшой плотно набитой сумки. Нернон присел с чужаком рядом и коснулся плеча.
Тот резко вздрогнул, чешуйчатые веки на мгновение поднялись, открыв темные глаза с вертикальными зрачками. Потом вновь опустились.
- Хаэсс... виишатэи... - еле слышно выдохнул он.
Гном присвистнул. Раненный, похоже, был одним из тех, с другой стороны. На мгновение гном задумался, что это мог быть чужой разведчик... Впрочем, Нернону не было дела до войны.
Гном поднапрягся и взвалил раненного на плечо, неторопливым шагом направившись к своей пещере.
Незнакомец бессильно свисал с широкого плеча, по-прежнему не выпуская сумку. Даже напротив - вцепился в ремень так, что пальцы побелели.
Дома Нернон устроил раненного неподалеку от своей кровати, ушел за травами. Сумку гном не стал забирать.
В себя нежданный гость пришел лишь раз; разжав наконец пальцы, он сумел запустить руку в сумку и вытащить оттуда массивный темный флакон. Но тут ему силы изменили; сознание он вновь потерял.
Нерон не видел этого. Когда гном вернулся, он осторожно убрал чужую склянку и принялся осторожно перебирать принесенные травы. Хорошим лекарем отшельник не был.
Кожа раненного была горячей и сухой на ощупь; никакой испарины не наблюдалось, но по краям полос чешуек на теле проступали очень мелкие и светлые - словно выросли совсем недавно.
Нернон вздохнул. Он натер раны и ссадины найденного мазью, прогоняющей заразу; потом укрыл и ушел в свой угол. Отшельник мог только молиться Единому.

(и Соуль)

День: вечер семнадцатого августа
Фигура: ферзь d8
Ход: без хода
Официальная клетка: d8
Фактическое местоположение: d8 (Эаши)

Таану перечитал письмо несколько раз. Видящий дома Амар помнил Эльму Нарбьерг очень хорошо и не видел причин сомневаться в ее искренности, хотя по строкам было очевидно, что она действует на собственные страх и риск, без поддержки вышестоящих властей и военных – это заставляло задуматься лишний раз.
Не став заходить к Аннатару за объяснениями, видящий сразу направился к Тигру-Властителю. Веалеен расхаживал взад-вперёд по верхушке Веладона - от трона, кругами. Смотреть в лицо Тигру-Властителю сейчас было трудно даже его старым друзьям и испытанным ветеранам. Ало-чёрный доспех поблёскивал грозовыми тучами и рубиновой кровью, а каждый шаг владыки отдавался среди густых ветвей и ростков огромного древа гулким ударом.
Что-то снова печалило повелителя лиа, сидевшего на Зелёном Троне, главу дома Камеда и мастера-оружейника. Что - многие боялись и спрашивать, а кто знал - молчали. Таану подошел к тигру-Властителю и провел в воздухе письмом.
- Нам предлагают переговоры.
- Кто предлагает?
Веалеен не остановился, но шаг замедлил.
- Эльма, ты помнишь ее, - отозвался Таану, - но как понял я, это ее желание, пока не подкрепленное словами губернатора и генерала.
Оневи сел за стол и переплел паукообразные пальцы.
- С другой стороны, ее дар убеждения велик.
- Сколько людей... - слово далось властелину оружейников не без труда, но скорее из-за плохого настроения, чем плохого знания, - ... скольким из них мы дали возможность нас понимать, напомни мне, Таану?
- Всем, кто связал жизнь с Шэн-лие, и тем из пришедших, кому были интересны судьбы двух народов.
- А сколько из них поняли нас? Как ты думаешь?
Веалеен громко, тяжело вздохнул. Все знали, что последние дни повелитель спит плохо или не спит вовсе.
- Не думаю, что многие, - ответил Таану, - но я не теряю надежды, Веалеен.
- Я тоже. Осталось понять - на что? Что они вдруг все решат бросить оружие и протянуть нам руку?! - жёсткий голос государя скрежетал, словно металл самих пришельцев. Но... - Ты говоришь - Эльма? И только она? Кто-то ещё что-то передавал? Когда пришло письмо, кто его доставил? Расскажи, друг.
Оневи улыбнулся и мягко кивнул на место рядом.
- Присядь, - негромко и спокойно попросил видящий дома Амар.
- Не могу, Таану. Даже сидеть спокойно не могу.
Веалеен угрюмо облокотился на высокую спинку приставленного к столу кресла.
- Веришь ли - не могу успокоиться. Ни на миг. Эта война... это всё то, чего не должно было быть. Всё.
- Присядь, - повторил Оневи, - для того, о чем мы будем говорить сейчас, нужна спокойная голова, Веалеен. Ты не мальчик и не юноша перед свадьбой.
- А ты, друг мой, не мой отец и не дед, чтобы постоянно учить меня. Иначе допросишься, и я начну делать то же самое, - ухмыльнулся владыка. Прошествовал до трона и сел. латные пальцы рукавиц сползли, обнажая кисти рук, и распределились по предплечьям и локтям, поблескивая в неровном свете. - Я слушаю тебя.
- Я иногда сожалею, что ты не мой внук, - улыбнулся Таану. – Письмо доставил тот нейа, которого мы подарили пришедшим. Эльма написала, что настроение среди пришедших-из-за-моря разное, и многие не хотят войны, многие не понимают ее.
- А вот я никогда не жалею, что ты не мой дед, друг мой. Уж лучше я соглашусь на Рангоора. Среди лиа многие также не понимают этой войны. Ошибка Наркейна и действия найрино дорого обходятся обоим народам. Она написала что-то о том, что собирается делать, или хочет нашего подтверждения готовности говорить?
- Она желает услышать подтверждение. Пока они или мы не испортили все окончательно, я готов назначить место и дату, и, если Эльма Нарбьерг согласится и ей позволят, начать переговоры.
- Ты знаешь, что я этой войны не хочу. Назначай.
- В таком случае, на пограничье?
- Да. Кого ты намерен взять с собой?
Таану задумчиво прикрыл глаза.
- Из тех, кто лучше, чем я понимает пришедших, Альму и Аннатара. Из тех, кто представляет Шэн-лие, я бы хотел позвать одну из Опор. Кроме прочего, посольству нужны хорошие защитники, и в этом я надеюсь на воинов дома Камеда.
- Воины будут. Где именно планируешь назначить встречу?
- В Геннари-таэ, который находится на западной Рине.
- Хорошее место. Кого из пришельцев хочешь видеть помимо Эльмы? Врядли придёт одна, верно ведь?
Таану улыбнулся.
- Трех, кто готов говорить.
- Назовёшь или дашь ей выбрать?
- Я не знаю, кто готов говорить, а это означает, что выбирать ей.
- Хорошо. А если их... генерал... или губернатор запретят ей? Она попытается остановить войну вопреки им? Хотя - ведь уже пытается. Я надеюсь, что это жест доброй воли, Таану. Я верю в них... верю, что и они, и мы окажемся лучше, чем уже проявили себя. Так и передай на словах. А пока... пусть будут переговоры. Никто не хочет войны, но она идёт. Это неправильно.
Оневи поднялся:
- Я так и передам, Веалеен.

День: восемнадцатое августа
Фигура: пешка С2 («Безымянные»)
Ход: без хода
Официальная клетка: С4
Фактическое местоположение: С4

Бывают такие незваные гости, от которых за дверью не спрячешься. Все равно найдут дорогу внутрь, все равно пролезут.
Воспоминания.
Фиерс уже успокоился, почти перестал злиться и больше всего сейчас хотел перестать вспоминать. Не получалось.

Квартирку им выделили небольшую, но удобную, пусть не в центре города, а ближе к окраинам, но майора это вполне устраивало. Обыкновенный дом, с тремя этажами и двумя подъездами; обыкновенный двор с обыкновенными мамашами на лавочках и детьми, носящимися вокруг. Очень спокойное место.
Перевезти Цербера, правда, стало настоящей проблемой — что-то подсказывало майору, что этой собаке лучше не попадаться на глаза соседям. Привезли его ночью, в фургончике, на третий этаж вели, набросив сверху два покрывала, а Марийка отчаянно уговаривала пса не лаять — шепотом, то на одно, то на другое ухо... Обошлось.
Проблемы в итоге пришли с другой стороны.
Где-то спустя месяц после переезда Мари начала выходить на улицу. У Фиерса появилась смутная надежда, что она наконец познакомится с соседями (он-то уже успел — все-таки, каждое утро на службу, а вечером обратно, волей-неволей столкнешься с кем-нибудь из жильцов), подружится... и жизнь пойдет своим чередом.
Но однажды после работы майора поймала у входа в подъезд одна дородная дама с первого этажа. Загородила дорогу, уперев руки в бока, и высоким, резким голосом заявила:
- Надеюсь, вы, сударь, не шибко торопитесь, потому что у меня к вам очень серьезный разговор!
Пройти он все равно не смог бы, если б только не отпихнул ее в сторону, но Фиерс подозревал, что подобный поступок нарушит добрососедские отношения, и сказал, что не торопится, нет-нет.
- Я даже не от себя прошу, а от нас от всех, - она обвела рукой дворик, демонстрируя таких же дородных дам на лавочке, занятых шитьем, вязаньем и вытиранием соплей своим отпрыскам. - Скажите, ради Творца, вашей жене, чтоб не подходила больше к детям! У меня уже сил нет смотреть, как моя Лара плачет после ее жутких историй...
Фиерс опешил так, что даже пропустил мимо ушей «жену».
- Вы не могли бы... поподробнее? - попросил он.
Оказалось, что Марийка, когда выходит во двор, часто собирает вокруг себя детей. И рассказывает им что-то, порой даже часами; мамаши сначала думали — сказки, и не обращали внимания. А когда дети стали возвращаться домой со слезами на глазах — тогда обратили. Мари рассказывала совсем не сказки, а самую настоящую правду.
Про войну. Про то, как там было на самом деле.
- Я не хочу, чтоб моя Лара, - продолжала дама, - знала что-то об этой ужасной войне. Пусть она лучше прочитает когда-нибудь потом, в книжке... но вы представьте, майор, в шесть лет слушать о том, как людей убивают... У вас жена — не сумасшедшая? - не дождавшись ответа (который, впрочем, вряд ли успокоил бы ее), она добавила: - Попросите-ка ее держаться пода...ну, в общем, прекратить уже это всё. Иначе, я вам клянусь, нам придется написать на вас жалобу, попомните мои слова!
«Жалобы» майор не испугался, но к Марийке подошел в тот же вечер. Она сидела по своей привычке на подоконнике, спустив ноги вниз — словно хотела выскочить на улицу (и Фиерс в который раз возблагодарил небо за то, что окна выходят не во двор).
- Так что же, - спросила она, когда майор изложил все как есть, - дети вырастут и не будут знать, что такое война?
- Зато у них будет спокойное детство. Как считают матери. Нет, Марийка, я согласен с тобой, нельзя о таком молчать. У многих из женщин мужья не вернулись с войны, и они не рассказывают детям, где их отцы. Но, возможно...
- Невозможно, - отрезала она. - Я хочу, чтобы они выросли, выучившись на наших ошибках. Зная, что война — это страшно. Помня, что дети даже от рассказов о ней плачут по ночам. Им никогда не захочется начинать свою войну. А кем же они станут, если матери жалеют для них правды?!
Тогда Фиерс впервые подумал, что нормальной семьи у них, пожалуй, не будет.
Тогда он все-таки заставил ее пообещать, что больше она не станет ничего такого говорить детям.
На следующий день к ним пришел семилетний Тодеуш — с матерью. Эта женщина работала когда-то в военном госпитале, в отделении ампутации.
- Знаете, - сказала женщина Марии и Фиерсу, - вы не думайте, что они на вас напишут... ничего они не напишут, и вообще пальцем вас тронуть не посмеют. Да и вы не лезьте к ним, раз они не хотят. Но вот мой сын, он... знаете, я ему всегда рассказывала, как мне было в госпитале. И вы ему тоже расскажите, как воевали. Пусть он знает, что это такое.

Эта женщина тоже была из тех, кто овдовел в войну.
Пожалуй, только с ней из всех соседок Марийка по-настоящему подружилась.
А еще она... как же ее звали? Вилена, кажется, так... сказала майору одну фразу, которую он запомнил на всю жизнь, и вспомнил сейчас.
«Не опускай руки, если они у тебя есть».
От той, что каждый день работала с калеками, говорила с ними, утешала, эти слова звучали... по-настоящему.
Не опускай руки...
И Фиерс пообещал себе, что не опустит.

День: вечер семнадцатого августа
Фигура: ферзь d8
Ход: без хода
Официальная клетка: d8
Фактическое местоположение: d8 (Эаши)

Он не смотрел вслед уходящему Таану.
Старый камень понимал его и не понимал. Он сам понимал и не понимал старого друга. Всё время, проведённое вместе, у них было историей ясного и неясного.
Ясного… Это не было смешно. Это было болезненно. Вести пришли днём, сейчас же от них осталась только горькая дымка. Словно дым от задушенного холодной водой костра. И эта дымка сводила с ума, наполняя жилы не привычным огнём, который он последний раз чувствовал, уничтожая исказителей.
Вместо огня в крови бушевала обжигающе-холодная вьюга, а в глазах плясали громовые тучи.
Шэа Веалеена Теграэ бесновалась страшнее бури.
Воины Камеда отправлялись к границам. Больше и больше. Все, кто мог держать оружие. Старые дела, старые союзы, старые клятвы – вспоминалось всё, что в былые годы отложили «на чёрное время», надеясь, что оно никогда не наступит.
Ночью к границе отбудет Наркейн. На вождя сагирратов было страшно смотреть – угрюмее самого владыки оружейников, закованный в металл чужаков с головы до кончиков копыт, великан лишь перекладывал свой магарат с плеча на плечо, и глаза воина блестели сияющими всплесками огня, отражаясь в кристальном лезвии.
Веалеен видел, как прекрасный доспех – один из тех, что сам Наркейн получил в дар от пришельцев – разошёлся на две равные половины от удара этого топора. Если бы в доспехе был чужак – ничего бы не изменилось.
Рангоор ушёл куда-то в леса, собирать эрбров. Таирэсы поднимались вслед за магаратами. Лиа, которые были ближе всех к нейа, чувствовали опасность лучше, ближе, чем другие. Их миру чужаки угрожали во много раз сильнее, чем любому другому.
С Рангоором ушёл и Даругр, его пушистый, золотобокий внук. Последнее, что осталось у старика от семьи – маленький медвежонок с наивными, очень большими глазами, непоседа и хулиган, каких мало.
Что доведётся увидеть тебе на этой войне, балагур?

- Всё предаёшься грусти-печали, славный влассститель, - нарочито-приглушённый свист заставил Веалеена обернуться. Молниеносные тучи ударили всплеском стихии в ледяные омуты. Числом три.
- Я не звал тебя.
- Ещё бы ты звал меня, Веалеен, - усмехнулся Жазурраш Шасса, спрыгивая с длинной упругой ветви. Закутанный в чёрную ткань и перетянутый стеблями линнарона, алькоро казался чудовищем из ночных кошмаров. Вроде гхара-нэг… будь они прокляты!
Самого Зазурраша Теграэ любил, впрочем, немногим более искажённых чудищ.
- Ещё бы ты звал меня. Ты ведь занят, - чёрные, как смоль волосы. Чёрные, как ночь, изаррэа. Тёмно-зелёный, почти чёрный кокон стеблей и побегов линнарона. Чёрные, глубокие, как пади морского дна, глаза – все три, но в среднем поблёскивал, словно явившись из диких легенд древних времён, багровый сполох. Белая, словно снег, кожа. – Ты снова спасаешь свой народ от войны, которую сам развязал, я прав?
- Это была ошибка! Злая, жестокая ошибка!
- Знаю. Но ты развязал войну. Пусть и по ошибке. Все погибшие – твой выбор. С обеих сторон.
- Мы могли прояснить это. Могли договориться…
- Но они не хотят. Да и кто хотел бы, после такой-то жестокости. Зря ты не поручил это мне. Зря. Я бы справился лучше найрино.
- Ты сам – найрино не лучше их. Как и многие из алькоро, - отворачиваясь, бросил Веалеен. – Ты бы тоже никого не пощадил. Я хотел остановить их, хотел прекратить это, пока они не научатся… А найрино вырезали всех. Это – глупо, это жестоко, это не имело смысла.
- Что поделать, - пожал плечами трёхглазый. – Они только так умеют доказывать свою верность. Иначе им не приходилось этого делать. Найрити, мы, чужаки – какая им разница? Они – для них. Ни для кого больше. Наркейну следовало это понимать. Но теперь – поздно. Теперь умирают лиа и чужаки. Ты знаешь всё про Ясный?
- Многое слышал. Недостаточно.
- Я тоже. Но слухи уже идут. А потому… я пришёл с просьбой, Веалеен.
- С каких пор ты стал просить меня, Жаз?
- С тех пор как ты возглавляешь дом Камеда, - алькоро поравнялся с государем и опустился на колено. Жёстко скребнули пол когти босых ног. – Я и многие мои братья хотят вести войну, раз уж она началась. Отпусти нас вперёд. Корнаны ждут. Линь-Оре голодны, а багровая луна взошла. Ты сам знаешь…
- Жазурраш, я знаю. Я знаю, как вы ведёте войну. Средоточие принимает вас, а вы принимаете его, но… это – не найрити. С ними нельзя делать то, что мы делали с исказителями и изуродованными ими нашими братьями.
- Ты уверен? – три глаза снова встретились с двумя. – Ты уверен, мой государь?
- Они – жизнь. Они…
- … уродуют мир. Иначе, чем исказители. Да, они не требовали отдать им Средоточие, но в этом и вся разница. Так ли она велика, как кажется?
- Ты сам знаешь – это не так. Они – другие, но похожи на нас…
- … внешне. На некоторых. Я слышал – среди них или есть, или были те, кто может оборачиваться нейа. Как чиа. Я слышал, кто-то из них напоминает алэдро, хотя не думаю, чтобы алькоро. Гхара-нэг тоже были похожи на нас в чём-то. Они, если подумать, и были когда-то нами. Пощадил бы ты гхара-нэг?
- Нет. Но они другие. Они не хотят зла, просто не умеют жить по-другому. Наш долг – помочь им, научить, а не убивать…
- Один старый мудрец, как говорят, когда ему кто-то объяснял, что «наш долг – помириться с нашими врагами и заключить с ними союз», ответил: «Если нас всех убьют, кто будет в этом союзе, кроме наших врагов. И с кем он будет заключён, если ради этого одна сторона уничтожит другую?» Это было ещё очень давно… до нас с тобой.
- И всё-таки лиа стали лиа. Чиа и сагиррат не похожи друг на друга. Цэй-йин и альранэ – тоже. Но мы живём вместе. Мы ближе друг другу, чем любые из них. Это – возможно, и для них тоже.
- Но какой ценой для нас, Тигр-Властитель? Я знаю – ты готов отдать жизнь за то, во что веришь. Я тоже готов. Но – свою жизнь. А жизнь дочери? Сына? Жизнь Ины – ты отдашь, чтобы заключить мир?
Веалеен молча отошёл, опускаясь на трон. В глазах правителя лиа, словно бесконечная пустыня, стояла боль, не давая песку просыпаться в шэа.
- Не готов, я знаю, - голос Жазурраша неожиданно смягчился. – Отпусти нас. Мы не будем проявлять ненужной жестокости. Но нужную – будем. Ты сам сделаешь то же самое, я знаю. Но сидеть в стороне и охранять Средоточие, пока многие другие бьются на пограничье – я не стану. Никто из алькоро не станет. Мой корнан ждёт меня в вышине ветвей Веладона. Твоё слово, правитель?
- Иди, Жаз.
- Мы ещё встретимся, Лен, - льдисто-холодные губы алькоро скривились тонкой улыбкой. – Если ты так веришь в них и в нас, то наверное знаешь, сколько жестокости потребуется, чтобы остановить это всё. Хотя ума не приложу, с чего ты во что-то веришь, воин…

День: ночь с 19го на 20е августа
Фигура: конь G8
Ход: без хода
Официальная клетка: F6
Фактическое местоположение: F6 - F5

Уставшие нейа несли фино к лагерю. Девочки не переговаривались, лишь изредка обменивались взглядами и приказывали своим крылатым созданиям лететь еще быстрее, на последнем дыхании, на износ.
Подлетая к мерцающему огню родного костра, Ата явственно почувствовала, что оставшиеся внизу ссорятся. Негативные эмоции пробивали ее собственную усталость. Их было слишком много, слишком яркие. Волна чужих чувств по мере приближения к месту стоянки дополнилась громкими, но все еще неразличимыми возгласами. Полукровка довольно настойчиво пыталась что-то вдолбить Толе, а та отзывалась резкими отрицательными криками.
Когда сидящие у костра заметили двоих несомых, они обе как-то виновато смолкли. Постепенно жар их негодования сменялся удивлением. Считать фино умели. И, судя по всему, не досчитались.
- А где?..
- Потом! - бросила Вида, и, едва пятки коснулись земли, отпустила выдохшегося драгена отдыхать, а сама со всех ног бросилась в сторону лагеря всадников.
- Что случилось-то? - взвилась на ноги Тола, хватая Ату за руку.
- Чужеземцы... - задыхаясь, невнятно пробормотала та, выворачиваясь из хватки фино и устремляясь за Видой.
Тола и Илая переглянулись и, не сговариваясь, поспешили вслед за подругами. Четверо низкорослых, тоненьких лиа бежали к лагерю всадников. Ата и Вида размахивали руками, пытаясь привлечь к себе внимание еще издалека. Над ночным тихим полем пронеслось отчаянное:
- Тревога!!!
Лагерь мгновенно оживился. Зажигались огни, выскакивали из палаток всадники. Встревожено заржали анйар.
Навстречу фино выскочила из постепенно разрастающейся толпы лиа Тейна - встрепанная, полуодетая. Дайо сжимала в руках два недлинных клинка и явно была готова дать отпор врагу.
- Что случилось? - лиа кинулась к бегущим навстречу девушкам, на ходу оглядываясь и явно пытаясь найти причину криков.
Добежавшие, наконец, до командира всадников девушки остановились, пытаясь хоть немного отдышаться.
- Там, - махнула рукой Вида.
- На востоке... за Дайай... - попыталась уточнить Атка.
- Чужеземцы... Курт сказал, что птицы...
- Неживые птицы, - снова вклинилась янтарноглазая.
- Что-то полыхнуло.
- Курт полетел смотреть, что там.
- Нам велел, чтобы мы сообщили как можно скорее.
- Боялся, что дорога к лагерю будет отрезана.
Девушки сбивались, перебивая и дополняя друг друга. Были слишком взволнованные и слишком измотанные долгим перелетом, выпитые драгенами. Они обе едва держались на ногах, а мир причудливо качался: назад, вперед, влево, вправо...
Дайо вскинула руку, пытаясь остановить неразборчивый рассказ.
- Тихо! Сядьте, - лиа развернулась на пятках, коротко рявкнула на столпившихся за спиной всадников - десяток ринулся к темнеющим в поле силуэтам анйар, еще часть кинулась в другую сторону.
- Вы видели летающих не-нейа чужаков, да? На восточной границе Дайай. Как давно?
Ата прикинула, сколько они летели.
- Часа два... нет, три назад. Их было несколько. Курт выглядел очень обеспокоенным.
- Понятное дело, - кривая усмешка пробежала по губам Тейны, - вы паршиво выглядите. Оставайтесь в лагере. Курт больше ничего не говорил?

Фино отрицательно мотнули головами.
- Понятно, что выглядят бледно, - с нервным надломом в голосе произнесла Тола, - Драгены во время полета пьют кровь. Шесть часов непрерывного лета, я удивлена, что они не разбились по дороге...
- Заткнись, - сквозь зубы процедила Ата, садясь на траву, - Мы не можем лететь на драгенах, это верно...
- Но если нас возьмут с собой на анйар, мы легкие! - поддержала Вида, уловив ее настроение.
- Поймите. Там наш командир, - взгляд высокой фино был одновременно полон боли и решимости.
- Вам нужно хотя бы полчаса, чтобы отдохнуть. Полетите со вторым отрядом; он отправится как раз через это время. Не хочу, чтобы вы с анйар свалились.
Дайо резко выдохнула, потом перевела взгляд на Толу. Шепнула - одними губами: "все будет хорошо". И сказала уже вслух:
- Оставайтесь пока у нас в лагере. Отдохнуть - обязательно.
Развернувшись, Тейна почти бегом кинулась к своим всадникам, на ходу отдавая приказы. Тола несколько мгновений недоуменно смотрела ей в спину, потом бросилась вдогонку:
- Тейна! - маленькая фино никак не могла догнать Дайо.
Та замерла на полушаге, обернулась через плечо.
- Почему?.. Почему вы на меня так посмотрели?
Всадница молчала пол десятка секунд.
- Патруль, в котором был Кайро, должен был быть как раз в той стороне. Прости.
В темноте было видно, как нервно затрясся подбородок девушки. Она стояла молча, лишь слегка мотая головой, словно не желая верить в услышанное, не допуская самой мысли о том, что патрульные могли попасться на пути не-нейа чужеземцев.
- Возьмите меня с собой. Сейчас. Мне не нужны полчаса отдыха...
Дайо вновь замолчала. Потом легонько сжала плечо девушки.
- Побежали. Тебя возьмет всадник из арьергарда, полетите последними. Не дай Средоточие, что случится, Курт мне голову за тебя оторвет.
Тола издала невнятный звук. То ли усмешка, то ли просто короткий выдох.
- Я не Ата, не оторвет... Побежали.
Всадники собрались едва ли не за десять минут. А то и меньше. Анйар перебирали копытами по траве, тревожно хлопали крыльями. Тейна, в форме, бледная и серьезная, легко подтолкнула Толу к одному из своих лиа.
- Эйфи. Полетишь с ним.
Всадник, светловолосый и - на удивление - черноглазый, кивнул фино, помог забраться на своего нейа. Сам сел впереди.
- Держись крепко.
- За что держаться-то? - тихо спросила Тола.
- За меня, - хмыкнул всадник, - за пояс, в смысле. Будем лететь быстро.
Тонко Чувствующая коротко кивнула и сцепилась руками в широкий пояс Эйфи. Она - снова почувствует под ногами небо. Это все должно было быть совсем не так... "Все будет хорошо", - и перед мысленным взором улыбающаяся физиономия Кайро.
Нейа оттолкнулся от земли одним большим, сильным рывком. Хлопнули по воздуху огромные крылья. Впереди виднелись силуэты других анйар, окруженные постепенно разгорающимися ореолами тускло-золотистого света. Небольшие шары мягко засветились и на сбруе нейа Эйфи.
В лицо ударил холодный, ночной ветер. Земля удалялась стремительно. Фино посмотрела вниз, но тут же зажмурилась: отчего-то закружилась голова и стало дурно. Снова открыв глаза, она уставилась в спину всадника, словно пытаясь пристальным взглядом прожечь дыру в его куртке.

Нейа набирали высоту и скорость быстро. Анйар летели наконечником копья - от Тейны, немилосердно рвущейся вперед, до замыкающего - Эйфи.
Далеко внизу проносились сначала травянистые просторы, потом - топкие болотистые низины, зеркало Нараллин... Горизонт на востоке алел; огненный цветок уже догорал, и к небу поднимались тяжелые столбы дыма.
По мере приближения к гарнизону Тола чувствовала, как внизу, по земле, стелился противный, липкий аромат боли, страданий и страха. Эмоции защитников форпоста таяли в предутренней мрачной тишине. Фино старалась не смотреть вниз, но оградить себя от шквала чужих чувств - слишком сильных, слишком ярких даже на таком расстоянии - не могла.
Ветер донес обрывки команды Дайо. Но Эйфи понял и так - его анйар начал снижаться - мелькнула внизу темная, беспокойная вода озера. Пахло гарью и дымом. И еще - чем-то странным, незнакомым.
Всадников заметили - на берегу показалось несколько фигур; воины из гарнизона.
Первым земли коснулся копытами анйар Тейны - лейтенант слетела с него вихрем, кинулась к защитникам форпоста. Снижались и остальные всадники.
- Средоточие, ужас-то какой! - выдохнула Тола, нервно озираясь по сторонам. В нос ударил тошнотворный приторный запах крови и... Тонко Чувствующая с трудом удержала рвотный позыв: фино, хоть и были веганами, знали, как пахнет горелое мясо... Она пошатнулась, мир перед глазами заюлил.
Эйфи подхватил её под руку, положил в ладонь что-то мягкое, длинное... отрез ткани?
- Приложите к носу и рту, эй-раани, - голос у всадника был хрипловатый, низкий. - Поможет.
- Если только от запаха, - благодарно кивнув, прошептала девушка, - Вокруг очень много смерти. Ее волны выше, чем на море во время сильного шторма, - почему-то фино была в этом уверена, хотя и моря-то никогда не видела.
Послушно приложив полоску к лицу, она продолжала озираться по сторонам, пытаясь уловить среди пучины этой безнадежности хоть какой-то светлый всполох.
- Сколько здесь было народа... и сколько... выжило? - обратилась она к одному из воинов. Каждое слово давалась с ощутимым трудом: язык будто распух и тяжело ворочался во рту.
Тот качнул головой.
- Мы не знаем. Но было... около сотни воинов.
Дайо неподалеку говорила с двумя лиа - потрепанные, в саже, они тем не менее держались на ногах, хотя тот, что повыше, иногда удерживал за плечо второго. Тейна махнула рукой:
- Нужно помочь раненым. Их...- острое лицо женщины исказилось, - много.
Отделился от группы всадников, мягко ступая по сухой траве, Лайте. В глаза вечно-тихому монаху было жутко смотреть - они потемнели, налились гневом и болью.
- Пойдем, - мягко потянул Эйфи Толу за плечо, - любая помощь нужна.
- Я уверена, что многих еще не нашли, - упрямо мотнула она головой, - Я могла бы... пройти по гарнизону, где это удастся. Иногда нельзя услышать едва различимый стон, но не почувствовать боль - невозможно.
- И её здесь очень много, - Лайте каким-то чудом услышал слова фино, обернулся через плечо. Смотрел бритоголовый монах... грустно. - Не ходи далеко, вглубь гарнизона. Там буду искать я.
Тейна кивнула.
- Эйфи, пойдешь с ней.
Лиа коротко отдал честь.
- Тебя ко мне как нянькой приставили, - угрюмо хмыкнула Тола, - Ладно, пойдем, что ли...
Голова гудела, как огромный медный колокол, готовая треснуть от очередного удара.

- Не нянькой. Сопровождением, - коротко отозвался всадник, обошел фино - и двинулся первым. Потом замер, обернулся через плечо и оглядел Толу с головы до ног. Выругался сквозь зубы.
- Дурная девчонка. Босиком по пепелищу решила? Р`акхе! - вновь выругался всадник, стянул с плеч куртку и протянул фино. Снова хмуро покосился на босые ноги.
- Ты не думай, у нас кожа на ступнях попрочнее твоих подошв будет, - процедила та в ответ, дернув плечом, но куртку приняла.
Всадник еще что-то буркнул себе под нос, но пошел дальше.
Гарнизон - до налета пришельцев - был окружен каменной стеной, с двумя парами ворот. Внутри были здания - казарма, стойла для ездовых нейа, жилые дома, открытые вольеры для больших животных. Все это горело. Ворота осыпались, и почерневшая стена зияла дырой. Дышать - даже несмотря на пропитанный чем-то платок - было все равно не легко. Ткань удерживала запах, но воздух был тяжелым, сухим. Чернели проломы в стенах, пугая маленькую лиа холодом смерти. Глядя на каменные обломки, которые приходилось то и дело обходить, она пыталась себе просто представить, какая сила могла так разрушить форпост. Пыталась - и не представляла. Отбрасывала эти раздирающие шэа мысли прочь.
- Стой! - негромко, но резко сказала она Эйфи, поворачивая в сторону ближайшего строения. Всадник обернулся, в несколько шагов оказался рядом, настороженно вслушиваясь в треск пламени и редкие, но все же звучавшие в разрушенном гарнизоне голоса.
- Нам туда, - фино указала на выгоревший каменный остов. Там, в глубине разрушенного здания, еще плясало пламя. Но плясала и другая искра - боли и отчаяния. А значит - и жизни.
- Глубоко? - коротко спросил Эйфи, устремляясь к завалу. Поступь всадника стала легкой, словно лиа ничего и не весил - от любого неверного шага завал мог стать только больше.
- Не очень, - Тола с сомнением посмотрела на всадника, - но один ты, наверное, не справишься.
Чужое отчаяние неожиданно угасло. Осталась только жгучая боль,
- Там, под завалом, раненный потерял сознание, - прокомментировала фино изменившиеся чувства, - Но еще жив. Боль настолько сильная, что он ощущает ее даже в забытье.
- Придется справиться, - отозвался всадник, - нас прилетело всего десять. Буду ждать помощи - могу не успеть. Где именно... Тола, - Эйфи обернулся через плечо, внимательно и серьезно глядя на девушку, - можешь понять, где именно он?
Тонко Чувствующая неуверенно кивнула, осторожно приблизилась ко всаднику, благодаря мысленно Средоточие, наградившее их малочисленный народец небольшим весом и чуткими движениями. Перебарывая нарастающее беспокойство, которое мешало ей сосредоточиться, она опустилась на колени, склонив голову к самым каменным обломкам. Так же аккуратно поднялась, перебралась чуть дальше. Взгляд ее невольно метнулся наверх - деревянное перекрытие над головой тлело и было готово рухнуть в любую минуту.
- Вот здесь, - фино попыталась оттащить глыбу, разумеется, безуспешно.
- Отойди, - Эйфи подобрался ближе, принялся оттаскивать камни поменьше. - Следи за тем, чтобы ничего не рухнуло. А то тут вдвоем заляжем.
- Поняла, не дурная, - поморщилась девушка, отходя на пару шагов.

Она обшаривала взглядом то, что еще недавно было комнатой. А может, двумя - слишком большое пространство. Над головой безразлично мерцали в прорехах перекрытий далекие звезды. Где-то слева опасно скрипела деревянная балка.
За мелкими камнями следовали булыжники побольше. Эйфи разбирал завал аккуратно, то и дело останавливаясь, проверяя - не шатаются ли где обломки, не норовят ли обрушится на все сильней и сильней расширяющийся провал. В какой-то момент лиа подался вперед, заглядывая под камни. Потом принялся разбирать дальше опаленные булыжники.
В дальней части здания со скрежетом и грохотом обвалилась крыша. Полетели на пол горячие угли, и, подхваченные ветром, покатились в разные стороны. Тола нервно сглотнула:
- Если можешь, поторопись, - ожидающему помощи было очень плохо, все чаще фино улавливала пугающе-ледяные всполохи.
Эйфи только головой мотнул. Он практически лег на камни, подался вперед, наполовину скрывшись под камнями. Потом аккуратно начал ползти обратно - но медленно, настолько - что движения были сравнимы с ходом улитки.
Тола не видела, что именно делает всадник, могла только догадываться - по резкому усилению чужих болезненных ощущений, по сорвавшемуся с чьих-то губ тяжелому стону.
Всадник успел вытащить раненого до того, как камни завала предательски начали осыпаться на том месте, где лежал лиа. Защитник гарнизона выглядел... плохо, это было заметно даже в темноте. Эйфи как можно более осторожно - и не без труда - подхватил лиа на руки: осматривать его на месте, среди горящих обломков было глупо.
- Надо уходить и быстро, здесь все вот-вот рухнет, - фино нервно смотрела на тлеющую балку, хорошо помня недавнее обрушение совсем неподалеку от них. Сняла с себя куртку, безмерно великую для маленькой лиа, - Надо его накрыть...
Пострадавший был действительно очень легко одет, видимо, в то время, когда чужеземцы атаковали, он собирался отходить ко сну.
Эйфи кивнул, дождался, пока Тола накинет на раненого куртку и двинулся обратно - туда, где были остальные всадники, где был лекарь.
- Мы не сможем... всех. Слишком много, - долетели до фино слова эрианца - пронизанные горечью и болью.
- У нас раненый... еще один, - тихо сообщила ему Тонко Чувствующая, обводя глазами ряды с уже найденными лиа.
Кто-то из раненых стонал, кто-то - метался в горячке бреда. Ото всех веяло почти нестерпимой болью. В другой стороне лежали тела погибших. Тола успела увидеть остекленевший в выражении непередаваемой муки и отчаяния взгляд совсем молоденького парнишки прежде, чем его обожженное лицо скрыли под отрезом ткани. Таких, чьи взгляды были бессмысленно устремлены в светлеющее небо, было много. Гораздо больше, чем раненых.
Лайте сбивался с ног, пытаясь успеть к каждому. Бритоголовому лиа помогало еще двое всадников из отряды Тейны, видимо, тех, кто хоть как-то разбирался к лекарском деле. Но они не успевали. Слишком мало одних, и слишком много других.
Эйфе положил найденного на чей-то расстеленный плащ, осмотрел раны, но было понятно - нужен лекарь.
В небе показался крылатый силуэт. Потом еще один. Это были воины второго отряда, летевшие впереди.

Курт лениво шевелил палкой небольшой костерок. С тико они не особо разговаривали, перекидываясь по мере необходимости лишь парой-тройкой фраз. Каждый был погружен в собственные мысли. Завидев в темном небе знакомые силуэты, Крылатый оживился, потянулся за флягой и со словами: "Сейчас сделаем так, чтобы нас заметили", - плеснул из нее на огонь, куда сразу же подкинул еще веток. Полыхнуло, едва не обжигая ему лицо, спиртовое пламя. Огонь жадно лизал предложенные высушенные ветви.
Нерайка запрокинула голову и даже дернулась было, чтобы встать, но осталась на месте, тихо шмыгнув носом.
Вверху заметили яркую вспышку, и двое всадников снизились, сделали круг, а потом опустились на прибрежный песок. Один из лиа спрыгнул на землю, а когда разглядел сидевших у костра, то кинулся к ним:
- Нера, эй-раан Курт! Вы в порядке?
- Если так можно выразиться, - Курт встал, подавая всаднику руку для приветствия. - Мы живы, а это в текущей ситуации уже не мало. Ее, - мужчина кивнул в сторону Тико, - было бы неплохо транспортировать к лекарю, я ей слегка рассадил плечи.
- Со мной все в порядке, - буркнула девчонка, пытаясь подняться с земли.
Всадник встревожено посмотрел на плечи тико, качнул головой.
- Сделаем. Что произошло там? - он мотнул головой в сторону тускло-багрового пятна на друго берегу озера.
- Я прилетел уже на... пепелище. Девочка видела, наверное, больше. И рассказать, соответственно, сможет лучше.
Всадник помог, не смотря на злое шипение, подняться Нерайке. Та упрямо оттолкнула помощника, вытерла нос ладонью.
- Мы в патруле были, когда огонь заметили. И вспышки. Я еще тогда пошутила, что в гарнизоне фейерверк устроили. А Эххо... - голос тико дрогнул, она со злостью сжала ладони в кулаки, - сказал полететь, проверить. И мы на птиц натолкнулись. Мертвых. Он чем-то... стреляли в нас, и огонь на гарнизон сверху скидывали.
- Нерайку я перехватил уже летевшую по направлению к лагерю, - дополнил Курт. - Ее нейа был подбит, я едва успел подхватить... Остальных не видел, не знаю.
Девчонка тихо всхлипнула.
- Де-ей... и Кайро. Я н-не знаю, где...
- Найдем, - вскинул ладонь всадник, - ты полетишь вместе с Иррье обратно в лагерь. Эй-раан, вы - с нами? В гарнизон.
Тот расстроено мотнул головой.
- Перья намокли, едва ли я смогу поднять в воздух раньше полудня. Мои девчонки долетели нормально, целые и невредимые?
- Долетели и все рассказали. Мы сразу же рванули сюда, - лиа оглядел Курта, прицокнул языком, - что-нибудь придумаем. Там, наверное, лишняя пара рук всегда будет нужна.
Курт покосился на анйар. В том, что зверь выдержит еще и его вес, эрианец серьезно сомневался.
- Если придумаете, я не против. Хотя без крыльев я, если честно, все равно как без рук. Мое тело мало приспособлено для нахождения на земле.
- И идти далеко, - окинул взглядом берег озера всадник, - тогда: час подождете?
Он легонько подтолкнул Нерайку к аньяр. Второй воин, Иррье, несмотря на протесты тико, чуть ли не на руки её подхватил и усадил на своего нейа.
- Подожду, - вздохнул Крылатый, - не съедят же меня.
Присутствия духа он не терял. Впрочем, для командира маленького разведывательного отряда ничего страшного пока не произошло. Все его подопечные живы, здоровы и...
- Кстати, фино остались в лагере?
Всадник хмыкнул, потом покосился наверх.
- Упросили себя взять на анйар.
Курт тихо выругался, но как можно спокойнее произнес:
- Что ж, возможно, от них будет хоть какая-то польза. Тола тоже?
- А почему нет? - всадник пожал плечами, - с первым отрядом умчалась.
- Ясно, - неопределенно ответил Крылатый. - Не смею вас задерживать. Буду ждать.
Всадник кивнул, взобрался на своего анйар. Курта обдало песком, облаком взлетевшего от взмахов широких крыльев нейа. Оба анйар взмыли в небо, исчезли... Лиа проводил их долгим взглядом, вздохнул и снова сел на корточки, расправив крылья.

День: утро 17ого августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

- Ты очарователен.
Ливио Дженерозо, почтенный купец, "владелец всего и несколько больше", один из тех, кто правил финансовым миром Старого Света и тот, кто правил им почти единолично здесь, в Новых Землях, придирчиво оглядел безупречный костюм, в который ему помогли облачиться слуги, сверкнул глазами и остался совершенно доволен собой. Как и всегда. Не зря же он столько платил слугам! Может быть, кстати, и слишком щедро платил... Нет право, за такие же деньги он мог бы нанять в два раза больше в три раза более опытной прислуги. Но это - в Старом Свете...
Здесь, в Новых Землях, выбирать не приходилось. Именно поэтому он привёз всю прислугу с собой, и теперь о её лояльности и исполнительности ходили маленькие, но красивые легенды.
Холёные пальцы расправили воротник и, крутанувшись в небольшом волчке, застыли напротив зеркала в прямом, немного расслабленном тычке - жест, от которого он так и не смог избавиться, позируя в былые времена перед красотками почище и посмазливей, делая вид, что именно так бросают вызов лихие молодчики-бандиты... Дуры. Верить в такую чушь - воистину удел женщин, да ещё и не самых приятных. Потому что бандиты не бросают вызов. Они втыкают нож в спину, с улыбкой, за один удар сердца.
Ведь только законченный дурак подставится даже на это время. Там.
Там, в прошлом, которое он не любил, но и забывать не хотел - ах, этот сладенький привкус острого перчика в ныне размеренной, спокойной и скучной жизни! Его хранила только память.
- Ты очарователен, зато Я безупречен, - хмыкнул полуэльф. - Правда, Ливио? Ведь правда же?
Отражение нахально ухмыльнулось и кивнуло.
Застыв возле стены неподвижной пешкой, за нанимателем наблюдала Катерина. Волшебница стояла, соединив за спиной металлические и холодные руки, и смотрела внимательно, но спокойно. Иногда взгляд желтовато-зеленых глаз отскакивал прочь, обегал помещение - потом снова замирал на отражении Ливио.
- Кэт?
Ливио обернулся, скрестив руки на груди.
- Кэт, я ведь прекрасен? Или это не имеет значения, пока мне не угрожает опасность, верно?
- Вы всегда великолепны, - женщина улыбнулась. Совершенно искренне.
Она оттолкнулась от стены кончиками пальцев и выпрямилась.
- Я ценю твою прямоту, дорогуша, - небрежно кивнул полуэльф, приглаживая волосы.
"И весьма неплохо ценю. Нет бы кому строить на меня покушение, чтобы наконец понять, всё ещё стоит она этих денег или уже нет. Хотя... нет, она их стоит. Всё очевидно, хватки ты, Лео, ещё не утратил. Но пора бы их, бес бы тебя подрал, как-то отработать, а то всей и платы за то, что торчишь возле меня день и ночь! Неужто у него перевелись враги? С последнего покушения прошло невесть сколько, Кэт даже негде подтвердить свою... стоимость. А ведь она могла. То есть может конечно, к слову о хватке нанимателя"
Нет, Ливио не был раздражён на свою телохранительницу. Сказать по чести, с этой дамочкой ему сильно повезло, при всех её странностях. Коих и было-то - железные лапки, можно и потерпеть, сам оплачивал, и отработала она честно...
Просто он привык считать деньги и работу. Всегда. Ещё с тех пор, как был первый раз побит за то, что принёс меньше денег, чем надо. Деньги, время и труд надо считать. Всем - от вора до Примаса, от лавочника до Творца. Последний в этом явно не разбирался, коли уж вместо нормального мира получилась такая гадость... Но барыга из Вседержителя был неплох, и оборотистым людям, да и нелюдям тоже, он явно покровительствовал! "Господи, я ценю, четное слово!" - Ливио невольно скрестил на руке пальцы, вовремя сунув их за спину.
- Завтракаем как всегда в гордом и тоскливом одиночестве, или нам всё же подкинут новостей добрые партнёры и благонравные соседи? - осведомился банкир, пружинистой походкой направляясь к выходу. - Кстати, ты на завтрак ка обычно, как хочется или что-то новенькое? Повара обещали удивить - врут конечно, но вдруг?
- Может быть. - ответила Катерина. Она прошла в дверь первой по выработавшейся годами привычке, хотя дома нанимателю вряд ли могло что-либо угрожать, снова ненадолго остановилась. Помедлила, прежде, чем ответить. - Слухи о Ясном пока не подтвердились.

- Держи меня в курсе, хорошо? Напоминать тебе не надо, но вдруг что-то изменится, - пожал плечами Дженерозо. - Деньги должны вертеться. Вложил - получи прибыль. Не поулчил - получи неустойку. Не получил и этого... Тогда это буду уже не я. Ясный тоже стоил денег. И все, кто в нём живут - тоже. Не хочу, чтобы война дурно сказалась на моих тратах - обычно это очень выгодный бизнес, не находишь?
- Вы будете вкладывать деньги в оружие?
- А кто сказал, что я их ещё не вкладываю? - хмыкнул негоциант, следуя за охранницей. - Нет, конечно. напрямую нет. Зависит от того, как повернётся война. Пока мне представляется так... ты ведь никому не скажешь о моих финансовых проектах, золотце, верно? Я могу делиться с тобой своими маленькими секретами?
- Как всегда, - под синей тканью рубашки дернулись металлические плечи.
- Ну вот. Война бывает прибыльной и бывает убыточной. Всё остальное в ней мне совершенно не интересно. Если мы проигрываем, какая это война, как думаешь?
- Убыточная.
- Интересная версия. Это не всегда так, но положем, что для наиболее общего случая ты ответила верно. А когда мы выигрываем, это какая война, на твой взгляд?
- Наоборот, - Катерина хмыкнула, - но опять же добавляется огромное количество переменных, так?
- В точку. Например, ты выигрываешь войну. Отменно, успешно выигрываешь, доблестно и с гордо поднятой головой. Противник трепещет, жертвы - телегами, кровь льётся - ууу... ну и прочая дребедень. При этом ты вбухал кучу денег в оружие, наёмников, снаряжение, а ещё - за снабжение, и немало ушло на укрепления, на технику, на корабли или там ещё какую-то гадость, вроде авионов, аэропехоты... А они выжгли всю пахотную землю, разграбили взятые поселения, народ ушёл в леса, которые тоже выжгли и всех перевешали. И какая будет отдача от войны? Территории? Какие - угольно-чёрные пустыни? разгромленное хозяйство, которое будешь восстанавливать ты, обживать твой сын, а прибыль получит дай Творец правнук? Это убыточная победоносная война, и если она ведётся, то командующий - идиот, - промурлыкал купец, с удовольствием разглядывая большой рубин в перстне на правой руке. если присмотреться, внутри можно было разглядеть искусно внесённую техномагом переливающуюся букву "Л". Стоило немало... но мог он иногда позволить себе дорогую игрушку. И на этот раз - анстоящую, не живую, как большинство тех, что он покупал. Исключением из его приобретений были разве что семья, ещё кое-какие "друзья"... да и Катерина. И то - спорный вопрос, но игрушкой он её даже про себя не назвал бы.
- А вот если население покорённой земли почему-то готово на тебя работать, а твои вложения в армию, будучи скромными, окупятся в три-четыре, а то и в десятки раз - это правильная война. Из чего следует вопрос - какая война нас ожидает сейчас?
Катерина молча перевела на него взгляд, снова помедлила, ответила спокойно:
- На выживание. Потому что нас меньше чем их.
- Мысль хорошая, и неплохо бы подкинуть её кому-то из наших мудрых лидеров. Правда не уверен, что они тебя послушают, а меня... Поглядим, это пока ещё не тот ответ, который я хочу - мы ведь говорили о другом. Какой она будет экономически?
Катерина замедлила шаг на последней ступеньке лестницы и убрала руки в карманы. Ладони, в отличие от предплечий, покрывала бархатистая, но все же искуственная кожа.
- В первую очередь зависит от Гартвига, а он вряд ли будет сдерживаться. Однако, главком не дурак, - Катерина говорила, глядя перед собой - точно в только ей известную точку на стене, - и должен понимать, что пустыню Совет его не погладит по голове.
- Предпосылки изложены верно. Знаешь, ты могла бы неплохо вертеться в деловых кругах, если бы захотела. Если когда-нибудь захочешь, кстати, скажи мне, только не прямо сейчас, договорились? - Ливио облокотился на перила, на миг став похож на очень длинного и очень ленивого кота. - К чему я всё это? Ах да! К тому, что, какой будет эта война, покажут события в Ясном. Потому-то я и хочу знать о них всё и по возможности правду, а ещё по возможности - раньше, чем все подряд. А ведь возможностей у меня много, да? По губам волшебницы скользнула улыбка, когда она, обернувшись, посмотрела на нанимателя.
- Конечно. Мне отлучится и узнать?
- Тебе? Зачем? Кэт, у меня для этого есть те, кому я за это плачу. И если они хотят, чтобы я и дальше платил - они доставят новости, как только те появятся в природе. В природе, ха! Не находишь, что, учитывая, с какими народцами мы тут столкнулись, это занятно сказано?
Завтрак был подан своевременно и обильно - есть банкир предпочитал точно по расписанию, немного, но хорошо и разнообразно. С последним была связана привычка менять поваров каждые полгода, на большее их всё равно не хватало. И срок годности нынешнего уже истекал...

День: Восемнадцатое августа. Утро.
Фигура: конь B8
Ход: в рамках хода C6
Официальная клетка: B8
Фактическое местоположение: B8

Позволь мне рассказать о том, как идут дела… (с)

Шершаво поскрипывая, перо бегло выводило на светлой поверхности мелкие значки. Пара внимательных круглых глаз заворожено наблюдала за этим действом. Ярко-зеленый хвост фьюни едва заметно подрагивал.
Высокий и светловолосый, обнаженный до пояса Руамей сидел за столом, спиной к откинутому пологу палатки. Лучи раннего солнца золотили его загорелую кожу, обрисовывая рельефные мышцы спины и плеч. Похоже, он сидел так уже давно: вокруг в большом количестве валялись исписанные листы елани с таблицами, какими-то списками и графиками.
Светловолосый оторвался от письма, отложил перо, протер чуть покрасневшие глаза и хмуро глянул на фьюни. Тот вытаращился на лиа и дважды моргнул в ответ.
Мужчина вздохнул, притянул к себе чистый лист и обмакнул перо в чернила. Аккуратные угловатые значки, рождающиеся из-под его руки, не имели ничего общего с предыдущими графиками и таблицами. Теперь это было личное письмо.
«… поначалу было непросто, и многие новобранцы регулярно получали ожоги от молний или падали, соскальзывая с гладкой чешуи нгуу. Первую проблему удалось решить, когда я, наконец, заставил Йолара оторваться от столь милой его сердцу работы няньки для новых выводков и заняться, наконец, воспитанием и муштрой уже подросших нейа. Но до той поры, как мне удалось его образумить, он так увлекся, что наплодил их почти вдвое больше, чем нужно. Третий выводок почти в полном составе болтается без дела, эти нгуу шумны и невоспитанны. Из-за них у нас уже были проблемы с соседями, когда молодняк напал на их домашних нейа. А теперь Йолар с Лей-Тааной прячут еще один выводок и по-прежнему думают, что я о нем не знаю. Но эти нгуу хотя бы поддаются дрессировке, чего не скажешь о проклятых фьюни. Ты будешь смеяться, но они как будто нарочно преследуют меня, и если бы я не знал Йолара, подумал бы, что тот специально подучил своих отвратительных созданий. Сейчас одно из них сидит напротив и смотрит, как я пишу. А я по понятным причинам не решаюсь его прогнать.
Падения с нгуу прекратились, когда Ютаэль сконструировала и вырастила удобные седла с креплениями. Кстати, о Ютаэль. Она замечательный мастер, но ей бы следовало быть более приветливой с окружающими.
С появлением седел и началось самое интересное. Стоило всадникам почувствовать свою уверенность, как они начали летать все дальше, пропадая на день или два, а то и больше. Похоже, они решили воспользоваться предоставленной им удобной возможностью навестить родню или побывать в местах, куда пешком им было бы сложнее добраться. Пожалуй, настала пора прекратить эти вольные полеты, пока кто-нибудь из моих всадников не вляпался в беду, как это вышло с Каем. Ты ведь помнишь, я рассказывал тебе о странной истории, случившейся с ним на выжженной пустоши и о самой пустоши? С тех пор он был точно сам не свой, а недавно исчез. Я послал двоих лиа понадежней и повменяемей на его поиски.
Наверное, ты скажешь, что я плохой командир, раз мои подчиненные позволяют себе подобное…»
Перо вновь легло на стол. Лиа поднялся, потянулся, хрустнув суставами, шагнул к бочонку с водой, опустил ладони в приятную прохладу и плеснул ее на лицо и плечи. Затем возвратился к столу и еще недолго продолжал писать. После он отложил лист и взялся за новый. Второе письмо оказалось похожим, но звучало чуть иначе.
«… поначалу возникли сложности. Многие новобранцы получали ожоги от молний и падали, соскальзывая с гладкой чешуи нгуу. Первую проблему удалось решить, когда наш уважаемый мастер Йоляр Имьяре всерьез занялся дрессировкой своих питомцев, тренировкой всадников и техникой безопасности. Кроме того, он не покладая рук работает над созданием новых нейа, и вскоре, когда они подрастут и встанут на крыло, мы сможем увеличить численность нашего отряда. В свободное от работы время Йолар занимается работой со своим прежним проектом. Всем известно, что фьюни вызывают некоторые проблемы, однако, при должной дрессировки, их можно использовать в охранных функциях.
Проблему с падениями прекрасно решили новые наработки мастера къямай Ютаэль из дома Нариачи. Созданные ею упряжь и ремни позволяют совершать самые рискованные маневры без боязни вылететь из седла.
Всадники ежедневно совершают облеты местности, исследуя территории на расстоянии до двух дней пути от лагеря.
Аномальная зона, которую мы обнаружили неподалеку, не вызывает особого беспокойства. Однако, один из членов отряда предпринял попытку исследования и получил интересные результаты…»
Лиа вновь прервал письмо и вздохнул. Фьюни оторвал взгляд от бумаги, лупоглазо уставился на Руамея, нетерпеливо дернул хвостом и мигнул. Лиа поднялся и выглянул из палатки. Солнце уже поднялось выше, лагерь просыпался. Руамей вернулся за стол, быстро завершил оба письма, свернул их и запечатал. Затем, накинув на плечи просторную тунику, покинул палатку, направившись к вольеру с почтовыми нейа.

День: утро 18ого августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)


- Мигель, Мигель… - голос Катерины был с лестницы едва слышен и наполнен укором.
Понятно, свободную минуту Акснер выделила Целесте, бывшему телохранителю Дженерозо. Они беседовали в холле перед гостиной, и ушастый то и дело запускал пальцы за воротник рубашки. На ключицах лежал маленький стальной кинжал – неброское украшение. Видимо, Мигель принес какие-то новости.
- Не стоит лишний раз совать нос в инквизиторские дела.
- Так получилось, - легкомысленно улыбнулся Целесте, одной ладонью опираясь о край трельяжа.
- Ай-яй-яй... - лилейный хозяйский голосок медоточил не хуже украденных медведем полных сот. Слух Дженерозо не подводил, и уж точно - в его собственном доме. Сам Ливио, однако, говорил себе под нос, делая вид, что не слышал, что услышали, что он услышал... Или что-то вроде этого. - Кто это у нас такой нехороший мальчик, что суёт носик в дела инквизиции? Надо разобраться, ой надо!
Почти бесшумные шаги тихо, нарочито комично просеменили ко входу в холл и замерли, а напротив замочной скважины, если бы кто решил посмотреть в неё - можно было бы увидеть сейчас цепкий купеческий взор, сузивший зрачок. Точь-в-точь как поступают злодеи в пьесах бродячего театра.
Впрочем, глаз быстро уступил место своему дальнему родичу по "восприятельной работе" - уху, которое прильнуло к скважине с нежностью, достойной самого пылкого из любовников. Катерина со вздохом открыла дверь, пропуская нанимателя. Мигель натянул на лицо безупречно-вежливую маску.
- Добрый день.
Наниматель, продолжая "играть по сценарию", картинно выпал в холл и растянулся на полу, закинув ногу на ногу, а руки - за голову.
- Привет Мигель! - лицо нанимателя Катерины озарила лукавая улыбка. - Кэт, золотце, ну чтож ты не сказала, что у нас гости? Наверное и новости принесли,а всё, всё не для меня, бедного и несчастного негоцианта, которому некому даже подать стакан воды... Это фигура речи, за водой срыватьс яне надо, спасибо за понимание. Так что же у нас новенького?
Целесте присел на корточки в локте от головы нанимателя и хмыкнул:
- Вы не изменились. Поголовье разрешенных малефиков этой ночью поредело ровно наполовину.
- Эти события взаимосвязаны? - улыбка с лица Дженерозо так и не сползла, но вот глаза мигом похолодели. - Впрочем, думаю, что нет. Это с чего же такой тарарам, и главное - кто его устроил? Есть подробности?
- О Ясном вы ведь уже слышали? - кончиками пальцев Мигель оттолкнулся от пола и выпрямился. - В живых оставили людей, исключительно нужных штабу. По словам Моденборга, нынешнее количество инквизиторов в колонии было неспособно справится с расплодившимися темными магами. Катерина, не нужно на меня смотреть так. - последние слова остроухий произнес, даже не глядя на бывшую напарницу. Впрочем, ему и не нужно было.
Акснер расплела скрещенные на груди руки.
- Прости, Мигель.
- Неважно.
- По словам Моденборга? Мигель, ты меня уже давно не поражаешь только потому, что я привык при тебе заранее находиться в поражённом состоянии, - Ливио поднялся, расправляя спину. - С тобой что, сам Кольценосец откровенничает? А если нет - то откуда такие сведения и сколько они стоят?
Ушастый потянулся.
- Жест доброй воли от моего нанимателя, потому что его личному демонологу пришел конец, - зеленые глаза нахально сверкнули. Только что руку не поцеловал, засранец… - Будем считать это быстро расходящимся по городу слухом.
- Твой наниматель - хороший партнёр. Передай ему от меня привет, благодарность и заверения в моём нижайшем к нему почтении, - "но на заёмы, если что, всё равно пусть не рассчитывает", читалось во взгляде купца. - А я ведь предупреждал - это убыточная война. Так или иначе. Я конечно не держу персонального малефика, но если бы держал - уже понёс бы потерю. Да, о потерях - а кто в курсе о чистке? Кто давал сам приказ, кто - ни сном ни духом? Известно? Ну же, Мигель, не травмируй мою тонкую нежную душу, ты же видишь, как она изголодалась по свеженьким сплетням!
- Насколько я знаю, все инквизиторские верхи, - ушастая скотина явно не собиралась выкладывать на стол все карты… или выложила их уже – Катерине. С деланным сожалением бывший телохранитель извинился. – К сожалению, меня ждут.
- Даже не посидишь с нами? Жаль, очень, очень жаль. Приходи ещё - хотя бы просто так. Буду крайне рад тебя видеть, а уж Кэт-то как! - Ливио расшаркался всё с той же грацией умелого паяца. - И хозяину передай всё в точности как я сказал.
Мигель поклонился, в точности скопировав манеру бывшего хозяина. На прощание Целесте поцеловал руку Катерины.
Когда за гостем захлопнулась дверь, Ливио обернулся к Катерине. Заложил руки за спину. Кивнул - словно приглашая на танец.
- Это и правда было всё?
- Было, - ответила она, отведя напряженный взгляд от двери. - Я склонна верить Мигелю. Иногда он паясничает, но сегодня все-таки был серьезен.
- А я, дорогая моя, склонен верить тебе, - удовлетворённо пожал плечами Дженерозо. "Хотя может и зря... но ты стоишь того, чтобы в тебя верить". - Никак не пойму, почему вы не вместе. Или всё дело в том, Что Катерина Целесте нравится тебе даже меньше, чем ему - Мигель Акснер? Только не смотри на меня также, как на него... Хоть ты, я думаю, и не будешь. "И снова - а жаль!"
Катерина на секунду закрыла глаза.
- Бросьте, вы знаете, что все гораздо проще: вы платите меньше, чем его нынешний хозяин.
- Это намёк увеличить жалование? Если да - то я смогу купить вас обоих разом? А то не признаваться же ему, что он меня снова удивил, а его хозяин - обеспокоил, - хмыкнул Ливио.
- Все зависит от цены, - разумно ответила Акснер.

День: утро двадцатого августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: G7 (ненайденная роща)

Фрица разбудил холод и солнечные зайчик, бесцеремонно скачущий по ресницам. Первое, его в общем-то не удивило, смерть всегда представлялась ему холодным явлением, но вот второе с общим представлением как-то ен вязалось.
"Быть может я в раю? - подумал Эрличгейм, не спеша открывать глаза. - Интересно, ребята и капитан тоже тут?"
Он прислушался. Совсем рядом, буквально под его ухом журчала вода, да и сам он, судя по ощущениям, лежал в ней по самую шею. А ещё рядом разговаривали. Незнакомые голоса и незнакомое наречие...всё это как-то не очень вязалось с раем, как, впрочем, и с инфернальными мирами.
"Должно быть я жив. Странно!"
Фриц протянул руку и осторожно ощупал свой живот, где, по последним воспоминаниям, должна была располагаться огромная рана. Ее не было, и ладонь наткнулась только на неопрятный комок шрама, похожего на плотный узелок.
По воде прошлепали босые ноги. "Шаги. Вероятность, что это член отряда низкая. Враг? Союзник? Мало данных".
С некоторой опаской Фриц открыл глаза и тут же зажмурил их вновь, ослеплённый ярким солнцем. Неопрятная тень закрыла бело-золотой и режущий глаза свет: над головой Фрица нависло лицо старика, морщинистое и смуглое; по обе стороны от резко очерченных скул падали сальные косицы, переплетенные травой, бусинами и перьями. Молодой человек, всё ещё щурясь, изучил старика, отметил факт, что винтовка и кобура с револьвером исчезли, а потому оценил необходимость агрессии, как недостаточную.
- Здравствуйте, - негромко сказал он. - Вы понимаете мою речь?
Старик прищурился и молчал несколько мгновений. Неожиданно черные зрачки расширились, затопив зеленую радужку, он моргнул. Его рот растянулся в улыбке, и сверкнули желтым крупные зубы.
- Понимаю, - неожиданно чисто ответил старик.
Послышался легкий шорох воды, и с другой стороны от Фрица остановилась беловолосая девушка в долгой рубашке, ее губы тронула грустная улыбка.
- Меня зовут Фриц, - представился Эрличгейм. - Не могли бы вы сказать, где я нахожусь?
Краем глаза он заметил девушку, и вероятность негативного исхода ситуации заметно возросла. Он уже видел её. Через перекрестье прицела своей винтовки, прежде чем спустить курок. Тогда её плечо взорвалось красным, и она упала, после чего и сам Фриц получил своё. Сейчас ее плечо было цело, а на рубашке не осталось даже крови – только ткань была разодрана пулей.
- Сложно сказать, - старик присел на корточки и бросил на девушку взгляд. – Алли-дэ.
И кивнул на воду. Девушка послушно склонилась над ручьем и зачерпнула пригоршню воды, сделала глоток.
- Меня зовут Каан, - представился старик. – Ты далеко на севере от того места, где я подобрал ее и тебя.
Он говорил неторопливо и немного растягивал слова, и во всем, в каждом движении, читались небрежность и спокойствие.
- Очень приятно, - растеряно улыбнулся Фриц. Его дар предвидения, почему-то наотрез отказывался давать сколько нибудь внятную оценку событий и их последствий, пророча то скорую беду, то благоприятный исход.
- Я верно понимаю, что вы - лиа?
- Нет, - снова улыбнулся старик. – Я – опора, а она – родилась тогда, когда лиа не было.
- Не очень вас понимаю. Что это значит - опора? И...лиа казались мне довольно древним народом...
- Лиа стали теми лиа, которых вы знаете, когда появилось Средоточие. Когда появилось Средоточие, появились опоры. До того как появились все они, была она, - кивнул на беловолосую старик. – Древняя. Теперь, последняя.
Девушка стояла по щиколотку в воде и теперь прислушивалась к разговору, как будто могла понять что-то.
- Вы были на стороне неприятеля, я помню, - Фриц посмотрел на беловолосую. - Что ж, значит я в плену, наверное. Могу сообщить вам полное имя, звание и отряд. К сожалению, разглашение других сведений будет означать для меня измену родной стране. И, Алли-дэ, не сочтите, чтоя пытаюсь облегчить свою участь, но...извините, что стрелял в вас. Мне это было очень неприятно, честно говоря.
- …Эйна, - почти шепотом ответила девушка и коснулась ладонью ключиц.
Каан прищурился:
- Это все мне не интересно, а что с тобой делать будет решать Эйна.
Девушка что-то возразила, и Каан вдруг резко, искренне рассмеялся.
- В любом случае, могу я выйти из воды. Тут...прохладно.
Каан молча протянул ему руку. Эрличгейм поднялся и с удивлением обнаружил, что чувствует себя...хорошо! Возможно даже, лучше, чем когда бы то ни было.

- Полагаю, вы спасли мне жизнь, - сказал он, закончив вслушиваться в ощущения. - Спасибо вам большое.
- Благодари воду, - без улыбки ответил старик. – Мне пора идти. Я еще навещу вас.
Фриц недоуменно посмотрел на отливающие зеленью воды источника, в которых только что лежал и на всякий случай мысленно поблагодарил их.
- Мне...следует пройти куда-то? В камеру или...?
Каан что-то бросил Эйне, и она снова ответила почти шепотом. Брови старика поползли вверх, а на лице снова расцвела улыбка.
- Она говорит, что ты можешь идти, - перевел опора и хлопнул Фрица по плечу. – Если уж пойдешь и вдруг выйдешь, ты уж расскажи мне, как?
- Что ж, благодарю вас за гуманность. Признаться, я был...худшего мнения о вашем народе. Спасибо. Только...не могли бы вы сказать мне, что случилось с моим отрядом?
Каан снова спросил что-то у Эйны она откликнулась почти эхом. Старик снова перевел:
- Все мертвы, и еще один, как знаю уже я, остался у мастера къямай.
Фриц порывисто вздохнул и сел на землю.
- Извините меня, быстро сказал он и уткнул лицо в колени.
Могло показаться, что он плачет, но, нет, щуплая фигура аналитика будто бы обратилась в камень. Он молча и почти не дыша сидел с широко распахнутыми глазами, перед которыми одно за одним проходили лица. Тенар. Таэль. Капитан Нахфтогель. Кто-то из них был жив и в плену у лиа (несмотря на вполне тёплый приём, Фриц всё же постарался не думать о судьбе выжившего), а где-то в ЭКК скитался Макабрей.
- Что такое къямай? - спросил Фриц, не поднимая головы.
- Искусство изменения живого.
Эрличгейм вздрогнул и пристально посмотрел на Каана.
- И что же. Моего выжившего товарища... изменят?
- Нет, - откликнулся опора, плавно, как оттолкнулся от слова, - мастера къямай работают только с нейа, с животными и растениями. Скорее всего, твой товарищ вскоре окажется в Эаши, где его будут расспрашивать о том, что произошло, и о том, каковы планы противников.
- Я понимаю, - опустил глаза Фриц. - Война. Да пошлёт ему Единый стойкости. Вы не знаете, кстати, кто именно...уцелел?
- Креепкий, пожиилой, со шраамом, - прошелестел голос Эйны, очень неуверенно и протяжно – она словно спотыкалась на словах, которые будто произносила впервые.
- Капитан Нахтфогель! - Фриц невольно улыбнулся, несмотря на сосущую пустоту внутри. - Хорошо, что он жив.
Искренняя улыбка странно переплелась с судорогой, пробежавшей по лицу беловолосой. Нахтфогель стрелял в Вэй-Вея. И всё же Фриц заметил эту судорогу.
- Извините, - сказал он, помрачнев. - Я понимаю, вам то, что он выжил может не слишком нравиться.
Аналитик помолчал, а потом спросил:
- Так значит, я могу идти?
Каан кивнул. Он обмыл лицо в водах ручья и развернулся к деревьям, плотно переплетшим ветви неподалеку от русла.
- И мне пора.
- Спасибо вам за всё, - Фриц кивнул так, будто хотел поклониться, но вспомнил, что не умеет этого делать. - До свидания.
Он двинулся было к деревьям и даже успел сделать несколько шагов остановился, где-то между отливающей зеленью водой и колышущимся покровом листвы.
- Странно, - озадаченным тоном сказал молодой человек. - Очень странно.
Силуэт Каана пропал между ветвей, словно опоры и не было. Позади послышался плеск – это Эйна ходила по самой кромке воды, смотря, как яркие растения обвивают лодыжки тонкими нитями: салатовыми, розовыми, алыми, фиолетовыми.
Фриц присел на одно колено и задумался, прижложив два пальца к переносице. Впервые Эрличгейм чуть ли не силой давил свой дар, который показывал чем дальше, тем более противоречивые вещи. Чувства водили Фрица кругами, путали, но среди общего хаоса ощущений постепенно явилось одно понимание. Он не хотел уходить.
- Эйна, что это за место? - наконец спросил Фриц, обернувшись.
Она крутила в пальцах знакомую флейту из полупрозрачного камня и обернулась на голос, когда Фриц спросил, но не ответила, задумчиво рассматривая разведчика. Он сидел на земле, но теперь спиной к деревьям и лицом к источнику. Увидев, что беловолосая обратила на него внимание, но не ответила, Фриц пояснил:
- Это может показаться странным. То есть, я понимаю, мы враги, вы меня благородно отпускаете, несмотря ни на что. Ну и, плюс то, что капитан в плену... а я вот не могу уйти. Не могу и всё. Или не хочу. Не понимаю. Запутался.

Эйна села на камень, наполовину залитый водой и осторожно подобрала ноги, чтобы вода не касалась даже пяток. Светлый взгляд древняя на секунду подняла к небу.
- Каан сказа-ал бы, что ты боиишся не выйти из лееса. – произнесла она и на секунду замолчала, подбирая слова. – Но думааю я, что это воода, котораая тебя приняла.
- Я не чувствую страха, - ответил Фриц. - А вода...вода.
Он вспомнил прохладные прикосновения этой жидкой хрустальной чистоты и внутренне согласился: да, дело в том числе в воде. Но не только.
- Я просто...не хочу уходить. Можно я останусь, хотя бы на какое-то время?
- Ты не хоочешь уходить или ты думаешь, что не хоочешь? – очень серьезно спросила лиа.
Фриц ответил не сразу. Разница между хотеть и думать, что хочешь была для него далеко не очевидна, однако, какое-то несогласие с одной из фраз всё же присутствовало.
- Я хочу остаться здесь, - твёрдо сказал он. - Хотя бы на некоторое время. Вы не будете против?
Эйна помедлила с ответом.
- Неет. Ведь воода тебя прииняла, как меня. – она перебралась на берег. – Ты, на-аверное, голоден.
- Да, немного, - на самом деле, есть хотелось зверски, но Фриц понял это только после вопроса. - Надеюсь, внутри тоже всё заросло, как было...
Он поднялся и провёл рукой по шраму, который время от времени начинал неудержимо зудеть. По ощущениям всё было в порядке, но доверять видимости Эрличгейм не собирался. Эйна с улыбкой посмотрела на рану, потом кивнула. Ей было тяжело говорить на чужом языке, и в жесте прочиталось: «Не переживай». Очень странно, учитывая, что совсем недавно – совсем недавно погибли ее спутники.
Она ушла, ненадолго оставив Фрица одного, и вернулась достаточно быстро с желтой ветвью, на которой висели круглые светло-зеленые плоды, которые, казалось, вот-вот и сорвуться с истончившихся черенков, из которых давно выпиты все соки.
Фриц принял ветку и осторожно тронул пальцем одну из ягод. Выглядело это аппетитно, но разведчик помнил несколько курьёзов с поеданием условно закомых плодов Новых Земель и предпочёл уточнить:
- Спасибо. А как это едят?
Эйна сорвала один плод и пальцами разломила на две половины. Внутри была желтовато-розовая мякость, чуть-чуть песочная, как свежий хлеб, и душистая. Показывая, беловолосая надкусила край - после укуса осталось только бело-зеленая кожура и капелька сока в углублении. Фриц постарался улыбнуться и повторил её действия.
- Вкусно, сказал он, принимаясь за следующую. - Спасибо. А ты не знаешь, где сейчас мои вещи? При мне должен быть рюкзак и...
Оружие он всё же решил не упоминать.
- Каан не приинес.
- Жаль. У меня тоже кое-что было.
Некоторое время Фриц молчал, поглощая ягоды одну за одной. Объев ветку до половины, он протянул её беловолосой.
- А ты будешь?
Эйна тем временем доела один плод. Она сорвала второй и, помедлив, призналась:
- Я не оочеень голоодная.
Фриц уложил ветку на траву и некоторое время изучал девушку.
Она сидела на траве, чуть спрятав ступни в густую зеленую траву, которая росла по обе стороны от ручья. Три белые косы, заплетенные неплотно, падали - одна по левому плечу, две - по правому. Смотрела Эйна - насторожено и очень внимательно, как нейа. Белые и очень тонкие ресницы и брови казалось вовсе не существуют на лице, тронутом корточкой черточкой шрама на правой скуле. Порванное на плече выстрелом платье-рубашка складками обрисовывало угловатую, как у мальчишки-подростка фигуру и спускалось ниже колен. Странно - но оно было таким белым, словно новым.
Эйна вопросительно качнула головой. Эрличгейм похлопал себя по карманам и обнаружил, что небольшая жестяная коробочка с мелкими предметами, необходимым в походе, каким-то чудом не выпала.
- Хочешь, я зашью твоё платье? - спросил он. - Ну, на плече...порвалось.
Почему-то он очень хотел сделать для неё что-то. Отблагодарить? Извиниться делом, а не словом? Наверное, что-то среднее.
Она застыла, удивленная. Потом отложила недоеденный плод и, помедлив, кивнула. Фриц подсел чуть ближе и достал из коробочки моток ниток и иголку. Любой разведчик, действующий в поле умеет делать три вещи: прятаться, находить пищу и шить. Без этого выжить просто невозможно, а потому, Эрличгейм не испытывал затруднений с починкой одежды Эйны.

- Можно прямо на тебе? У вас нет каких-то...верований на этот счёт?
- Нет. А... у приишедших? - Эйна, насторожено оглядев Фрица, подставила плечо.
- Некоторые не любят этого, - начал Фриц, делая первый стежок. - Говорят, что так беду пришить можно. Я вот не знаю. Сколько раз друг на друге зашивали всё подряд, ничего не менялось. Макабрей ещё шутил, что это смотря кто пришивает. Или не шутил? Эх, хоть бы он жив ещё был, морда некромантская.
Фриц тяжело вздохнул, но шить не перестал.
- Некро..? - переспросила Эйна.
- Некромант. Это такой...волшебник, который имеет дело с мёртвыми. Жуть, как по мне. Сейчас вот наша церковь их одобрила, дала возможность получить прощение и послужить на благо, а по-моему, раньше было правильней. Понимаешь, они не как остальные чародеи.
- Я не стаалкиивалась с чародеями, - и в доказательство древняя помотала головой так, что косы чуть шевельнулись на ее плечах.
- Ну, как бы тебе объяснить. Вот представь, что человек может управлять, например, огнём. Просто силой воли или чем они там ещё это делают. Так вот, он может как сжечь деревню, так и остановить лесной пожар. Его дар на него мало влияет, зависит от того, какой сам человек. А вот некроманты, они другие. Тёмные они, понимаешь? Жутью от них веет. Про демонологов я вообще говорить не хочу. Одного всего видел, на всю жизнь запомнил. Ой! - Фриц вдруг осёкся и слегка покраснел. - А ничего, что я вот так просто на "ты" перешёл? Как-то это само вышло, я не хотел тебя обидеть.
Эйна снова покачала головой. Она посмотрела на плечо, где солнце отмечало бликом каждый стежок иголки Фрица.
- Нет. Я приивыкла к учителю, - Эйна продолжала говорить шепотом.
- Хорошо, а то я испугался, - Фриц затянул узелок, быстро наклонился и откусил нитку. - Ну вот, готово. Попробуй, удобно?
Эйна легко вскинула руку, проверяя, свободно ли течет ткань - та обрисовала локть и плечо легко и невесомо. Эйна благодарно улыбнулась. Фриц невольно улыбнулся в ответ и убрал коробочку обратно в карман.
- Эйна, а ты ведь...ну, на стороне Шэн-лие, да?
Она снова улыбнулась, теперь немного грустно.
- Обычноо мы не вмеешиваались.
Фриц от одного воспоминания об их "невмешательстве" почесал живот.
- Ну, я просто хотел узнать: как лиа смотрят на эту войну? Ведь это вы её начали, пусть у вас и были причины.
Эйна обернулась, немного прищурила веки с белесыми ресницами.
- Но гооры взооорвали вы.
- Об этом я и говорю, - вздохнул Фриц. - Причины у вас были, но...убивать за это? Создатель, вы могли бы взять их в плен, хотя бы, а не...вот так. Всё же, пожалуйста, расскажи, как лиа видят эту войну? Я очень хочу понять.
- Это найрино, - эхом отозвалась Эйна. - Война нам ни к чему, но вы - мстите.
- Найрино?
- Племя преедателей, злых лиа. Они и убили.
Фриц горько усмехнулся.
- Кажется, в каждой семье есть свой злой младший брат. Мы мстим, да? Не знаю. Мне очень жаль тех шахтёров, но зачем же воевать? Почему вы просто не отдали их нам для суда? Я не чувствую вражды к лиа. Даже...да, даже к вам. К тебе.
- Потому что мы не успели, - опустила голову древняя.
- И мы не успели, - опустил голову разведчик. - Не успели понять. Эйна, пожалуйста, скажи. Что для тебя эта война?
Почти невидимые брови изогнулись острыми дугами.
- Место... - шепот стал капельку громче, и в нем послышалось что-то шелестящее, чарующее - этого Эйна испугалась, сразу продолжив намного тише. - Где мы все лишние. Эта войнаа-страах окаазаться без доома, вам илии нам. Мы ощуущаеем друг друуга чужиими и боиимся.
- Вот как, - пробормотал Фриц и закусил нижнюю губу. - Может ты и права...наверное права. Только почему я не боюсь тебя?
- А кто хотел? - кажется, этот вопрос звучал над всеми Новыми Землями. И оставался без ответа.
Эйна повторила его эхом, а потом кончиками пальцев коснулась заштопанной рубахи у себя на плече, улыбнулась странно и грустно... Пальцы коснулись влажного рукава Фрица.
- У тебя... рубаашка мокраая. Я дам тебе одежду Каана переодеться.
- Спасибо, - Фриц только и смог, что улыбнуться более или менее искренне.
Всё было странно.

День: девятнадцатое августа, утро
Фигура: король E1
Ход: без хода
Официальная клетка: E1
Фактическое местоположение: D1(Неуштадт)

Ра, хищная зараза, на радостях пытался расцарапать руки. Эльма шипела и, ругаясь, как заправский моряк, тщетно старалась утихомирить нейда. Ящероптиц постучался острой мордой в стекло на рассвете, когда солнце еще не зажглось и едва тускло тлело бледными углями у горизонта.
Женщина впустила посыльного зверя, заранее зная - ответа не будет. Отчего-то надежда за последние дни стала почти призрачной; по вечерам Эльма курила сигарету за сигаретой, пуская дым в ночное небо. Ждала. Но уже, скорее - по привычке.
При виде тубуса, привязанного к лапе зверя, сердце, показалось, на мгновение перестало биться. Ткань рубашки прилипла к взмокшей спине, а губы сами собой сложились в улыбку.
Тихо рявкнув на Ра, леди Нарбьерг отцепила тубус и, там же, на месте - не забыв, впрочем, задернуть плотные шторы, вскрыла. Пробежав глазами по первым строкам, Эльма все же отошла к письменному столу, оперлась на край и принялась читать медленно, внимательно. Но по мере того, как письмо подходило к концу, улыбка леди Нарбьерг становилась все шире и шире.
- Я не помешаю, леди Эльма? – дверь открыли без стука спокойным и решительным движением.
Стучать в консульстве себя не обязывал только один человек – Олаф Эдинборг, высокий и крепкий мужчина сорока пяти лет отроду, граф и рыцарь севера и маг воздуха.
- Сэр Олаф? - рыжеволосая женщина вскинула голову; уголки губ все еще подрагивали в удивительно-радостной улыбке, - нет, нет, что вы...
- Отвлекаю вас от корреспонденции? – тряхнул головой рыцарь и улыбнулся; седые и густые волосы легли крупными кольцами на плечи.
Консул пару секунд смотрела на мага задумчиво, а потом качнула головой и протянула письмо ему. На руке женщины алели неглубокие, но яркие царапины, оставленные когтями через чур буйного почтового зверя. Эльма отдернула рукав. Улыбнулась уже как-то виновато. Олаф развернул письмо и, глядя поверх долек очков в золотой оправе, пробежал глазами строки.
- Значит, действуете за спиной губернатора и генерала? – как бы каверзно не прозвучал вопрос, в голосе мужчины послышалось одобрение.
- Они заняты войной, - пожала плечами Эльма, опершись ладонями о край столешницы, - но у меня, кажется, что-то получилось. Как считаете?
- Считаю, что получилось, - осторожным движением Эдинборг отложил письмо и внимательно посмотрел в глаза консулу. – Дело осталось за небольшим: убедить губернатора и Гартвига приостановить боевые действия на время переговоров. Если начать сейчас, то, как и предложил Таану, двадцать шестого августа мы сможем начать в Геннари-таэ.
- Я займусь этим, - Эльма убрала за ухо медно-рыжую прядь, свела руки на груди, - времени осталось не так много, но для двух разговоров - хватит.
- Я готов оказать вам любую поддержку.

Убедить Йоста связаться за генералом по необходимому вопросу было достаточно просто, сложности начались затем – в разговоре с Гартвигом. Неожиданно Олаф взял практически весь удар на себя, самым наглым образом отобрав у Норбьерг возможность нести ответственность за тайную переписку с Шэн-лие. Зигвальд рвал и метал. Эдинборг старался отвечать спокойно, насколько мог. Оба они были разумными людьми, и постепенно высокие ноты в обоих голосах становились все ниже и ниже.
Эльма, отдав мужской части посольского корпуса разбираться с генералом, стояла лишь на одном - переговоры возглавит она. И никак иначе.
Через пару часов напряженного спора решено было прекратить военные действия на момент встречи в каком-то затертом и крохотном поселке Геннари-таэ, но держать войска в готовности. Мало ли, что взбредет в голову лесным жителям.
- Кто будет вас охранять кроме военного сопровождения? – потребовал имена Гартвиг.
Олаф кашлянул в большую ладонь с тонкими пальцами чародея. Отсутствие военного сопровождения даже не обсуждалось – тут он Зигвальда понимал и был полностью с ним согласен. Эльма кинула быстрый взгляд на Эдинборга, чуть приподняла уголки губ:
- Полагаю, мне понадобится и защита магическая. Сэр Олаф?
- Что вы? То, что я отправлюсь с вами, не обсуждается, - решительно ответил граф.
- Кроме? – потребовал Гартвиг.
Маг, манипулировавший кристаллом, сделал вид, что не слышит разговора.
- Нам бы не помешало еще двое или трое магов, - повела плечом Нарбьерг, - не стоит превращать дипломатическую миссию в военный отряд.
- Маги сейчас в дефиците, - жестко отрезал генерал. - Кто, кроме вас, будет представлять интересы колонистов?
- Полагаете, лиа нужен целый Совет Лучших людей? - тон Эльмы балансировал на грани спокойствия и язвительности.
- Их будет пятеро, - напомнил Олаф. - Как я понимаю, они тоже желают учесть интересы всех жителей своей страны.
- Вызвать господина Богалта из Ясного? Или пригласить господина Дженерозо? - чуть приподняла брови Эльма, - выбрать представителя от духовной власти.
- Возможно, доверенное лицо епископа, но Дженерозо... - Олаф поморщился от одной мысли о "слащавом ублюдке" - банкир не вызывал ни приязни, ни даже капли светлых мыслей.
- Сообщите мне, когда полностью определите, кто войдет в дипломатическую миссию на этот раз, - не желая выслушивать пространные рассуждения, оборвал графа генерал. – Не трогайте Богалта, у него достаточно дел по восстановлению морских сил в Ясном.
- Конечно, генерал, - тоном воспитанной девочки отозвалась Эльма, поднялась; зашуршала в такт движению ткань платья - темно-зеленого, с открытыми плечами. Изящную шею госпожи консула обвивала тонкая нить речного жемчуга. - Думаю, мы определимся в самое ближайшее время.
Техномаг закончил связь и убрал руки от кристалла. Олаф улыбнулся. Только сейчас стало заметно, что по седому виску Эдинборга катится набольшая капля пота. Похоже, рыцарю разговор дался тяжело. Эльма положила руку Олафу на плечо, легонько сжала.
Рыцарь жестом отправил техномага из комнаты.
- Выглядит так, словно все начинает налаживаться, - он накрыл тонкие пальцы Эльмы ладонью и аккуратно сжал, - но я предпочел бы остаться пессимистом.
- А мне хочется верить, что все же дело сдвинется с этой проклятой мертвой точки, - Нарбьерг легко качнула головой, - наверное, женщинам свойственно хранить хотя бы кроху надежды?
- В этом – все женщины, - ответил граф.

День: семнадцатое августа
Фигура: слон F1
Ход: без хода
Официальная клетка: F1
Фактическое местоположение: F1 (Лагерь "Гласов Урагана")

Эйнар Крюгер, дознаватель церкви Его, проявил известную обстоятельность, вообще-то не свойственную военным в военное же время, но привычному к миру в последние годы церковному бойцу вполне подходящую.
Он докурил трубку. Сперва. И только потом, решив, что начальство наверняка допировало, помпезно открыл дверь и, отсалютовав гостье и самому епископу, доложил о прибытии другого техномага с той же целью, пояснив, что оного вызывал Гаральд.
- Сразу к страйдерам ломанулся. Фарадей! Такое имя, сами понимаете... - в голосе дознавателя ирония мешалась с уважением, да так причудливо, что поди разбери, чего больше.
Готфрид при сообщении о втором техномаге едва не подпрыгнул. Смотрелось лицо обрадованного и ошалевшего епископа очень комично, но не долее мига, а дальше снова приняло довольное и спокойное выражение, а взгляд переместился с кружки чая к Яните. Вопросительно.
Женщина пожала плечами - спокойно и просто.
- Нам тоже стоит присоединиться; Константин Фарадей - известный специалист. Мне бы хотелось послушать, что он скажет.
Янита отставила почти пустую кружку, поднялась и, уже в свою очередь, сама вопросительно глянула на Готфрида. Тот скопировал жест женщины один в один, правда, чуть не уронив кружку, и почти машинально прикрыл правую кисть рукавом облачения. По привычке... Рука продолжала порой удивлять своей силой в самый неподходящий момент.
- Этот известный специалист, я надеюсь, не один разгуливает по лагерю? Неудобно перед гостем, Эйнар.
- Желание гостя - закон, уж тем более - Константина Фарадея, - невозмутимо ответствовал дознаватель. - С ним Ленк. Сам вызывал ведь. Позвольте я вас провожу, господа.
- Позволяем, - благосклонно кивнул его преосвященство, выбираясь из-за стола.
Янита улыбнулась, дождалась Готфрида и последовала за сопровождением. Лицо техномагессы стало задумчиво-отрешенным на какие-то минуты, словно Рееден размышляла не то о страйдерах, не то о предстоящей встрече с личностью, ставшей в кругах техномагов чуть ли не легендарной.

Ангар для страйдеров - точнее два ангара, примерно равной длины - был в лагере заметен хорошо. Изначально, да и по хорошей погоде, использовались крытые навесы, и часть из них даже ещё осталась не разобранной, но постоянное место дислокации и ремонтное оборудование оказались куда важнее, чем представлялось изначально - и решили время и силы зря не экономить. Построили.
По пути и Эйнар, и Готфрид хранили степенное молчание, порой деловито переглядываясь. То один, то другой иногда отвлекались на какие-то фразы пробегавших мимо по делам церковников, распоряжались, советовали. Но, в противовес себе же, Готфрид за делом от Готфрида на пиру в честь гостьи отличался выразительной молчаливостью.
До самой двери ангара, в котором и застали Фарадея. С чертежами и всем прочим, включая сами страйдеры, и несколько Гласов, пришедших полюбоваться на работу техномага.
- Господин Фарадей, разрешите представить вам леди Яниту Рееден, техномагессу, согласившуюся помочь нам с проблемой...
- Ваше преосвященство. Господин дознаватель?
Голос, прервавший Крюгера на полуслове, был отчего-то неприятен. Облик человека, сделавшего это - тоже, и кроме того ало-чёрная, украшенная какой-то гадостной и явно богомерзкой символикой хламида контрастировала с одеянием епископа, как ржавый топор с серебряной ложкой.
Первосвященник колонии обернулся. Скрестил урки на груди. Дознаватель - сделал то же самое.
- В чём дело, Синерем?
- Я только что получил срочное сообщение... вам, господин фон Гальдер, - игнорируя на этот раз титул, произнёс как можно более вежливо неприятный тип, - это нужно знать срочно. Вопрос касается... занятий, сходных с моей практикой, и конфликта с местным населением. Прошу вас проследовать за мной.
- Это может подождать? - уперев руки в бока, поинтересовался Крюгер, на глазах краснея.
- Боюсь что нет. Думаю, господа техномаги сами поймут, что и куда следует присоединять, господин дознаватель. Впрочем, мне потребно только внимание господина епископа.
- Ваше преосвященство? Миледи Рееден? - дознаватель в нерешительности смерил взглядом Круорина, затем перевёл взор на Готфрида.
- Миледи... я оставлю вас на несколько минут, - пожал плечами тот в ответ. - Врядли такая личность, как Круорин Синерем, станет беспокоить меня по мелочам. Желаете отвести меня в свою обитель тьмы, господин малефик?
- Именно, господин священнослужитель, именно! - просиял (про... мрачнел?!) странный тип в хламиде, злорадно ухмыляясь. - Что поделать, раз ваш кристалл связи во власти тьмы?
Янита стояла молча, сведя руки за спиной и переводя взгляд с мощных силуэтов страйдеров на - незнакомого, хоть и известного - техномага. Рееден ждала, пока Готфрид закончит говорить - не хотела прерывать чужой разговор. Даже срочное дело могло подождать несколько минут.

Константин смотрел техномагессе в глаза. Ненадолго Фарадей потерял дар речи. Она походила на Валентину как две капли воды. Те же волосы, те же глаза, та же тонкая линия носа, плавная – губ. Даже осанку она держала как бывшая супруга.
- Я рада встрече с вами, господин Фарадей, - Янита протянула руку. Ладонь жещины была узкой, с длинными пальцами и короткими ногтями. Темные глаза смотрели на техномага спокойно, серьезно. Встрече с ним действительно были рады.
Константин ожил. Он протянул ладонь и мягко, интеллегентно сжал пальцы женщины.
- Называйте меня Константин. Добрый день, Янита. Кажется, произошло недоразумение, - он заметил, что говорит более короткими, чем всегда фразами.
- Почему? - Рееден слегка повернула голову и чуть склонила её в вопросительном жесте. Ладонь она вежливо отняла после приветствия, сплела пальцы опущенных рук. Черная рубашка, тонкая и строгая, только подчеркивала островатые плечи.
- Потому, что меня вызвали на основании того, что в отряде отсутствует техномаг.
- Полагаю, что нас вызвали одновременно. Вы не умеете работать в команде? - спокойно осведомилась Янита.
- Нет. В таком случае я бы отправился обратно, если у вас все получается, - улыбнулся Фрадей. - У меня много работы, именно поэтому я не прибыл раньше.
- Я здесь с утра, - женщина чуть склонила голову, и выбившаяся из узла на затылке прядь упала на высокую скулу, - знакомилась пока с "Рыцарями".
Фарадей продолжал рассматривать ее лицо, надеясь, что его взгляд не слишком пристален.
- Вы уже решили их проблему? – он спросил и одновременно с этим понял, что желает услышать: «нет». Перед глазами лицо Валентины и лицо Яниты на мгновение стали одним.
- Нет, - словно в тон его мыслям ответила Рееден. Ответ прозвучал спокойно, словно техномагесса не видела в этом ничего ужасного. - Модификации весьма... интересны.
Она отвела густую и черную прядь с лица, заправила её за ухо. При движении рукав рубашки чуть сполз в локтю, обнажив витиеватый и тонкий узор на коже. Константин скользнул глазами по татуировке. Он остановил себя – слишком жадный получился взгляд. Усилием техномаг заставил себя снова посмотреть в глаза Яните.
- В таком случае я займусь, - и он улыбнулся.
- Думаю, вы хотели сказать - мы займемся. - в голосе женщины не было ни капли вопросительных интонаций.
Фарадей не привык работать в паре. Дочь он не воспринимал коллегу, скорее – как часть себя. Руку. Правую или левую – как когда выходило. Эта женщина, походившая на Валентину, словно две капли воды…
- Мы можем попробовать, - ответил Константин. Язык опередил мысли. Если бы он подумать на секунду дольше, то вежливо попросил бы Яниту не вмешиваться. Сердце в груди ухнуло глухо… - Пойдемте.
Рееден кивнула. Она расплела пальцы, а затем свела руки за спиной, оплетя ладонью запястье.
- Это честь, работать с вами, Константин.
Маги казались одного роста, и Янита смотрела Фарадею в глаза.

От брони "Рыцаря" в разные стороны разбрызгивались капли света. Мощный доспех, стоящий сейчас недвижно, мертво, был залит солнцем, проникавшем даже сквозь натянутые тенты. Трава вокруг брони была вытоптана, примята.
Техномагам предоставили для ознакомления лишь один костюм-доспех; впрочем, Янита была согласна с таким решением - разобраться хотя бы с этим...
Полуденная жара на открытом месте раскалила бы металл брони, и потому их убрали в тень, хотя даже под навесами было трудно спастись от августовского зноя. Фарадей прищурился. Он развернул выданные чертежи и придавил углы бумаг инструментами.
- Давайте посмотрим, - он отвернулся от техномагессы. Ее образ все равно оставался перед глазами… Похожа. До чего же похожа. – Нитей в святых страйдерах немного.
Янита склонилась над бумагами. Темные глаза быстро осмотрели чертежи, потом - еще раз, но уже многим медленней.
- Жаль, что невозможно поговорить с механиком, проводившим модификации, - женщина на мгновение прикрыла глаза, - это был, полагаю, весьма... интересный человек.
- Нарушение может быть здесь, здесь и здесь, - растопырив пальцы, Константин упер их в чертеж, указывая на определенные точки. – Эти три отдела связаны с оружейной системой.
Янита, потянувшись, легко отодвинула пальцы Фарадея в сторону, посмотрела на указанные им точки. Потом подняла глаза на доспех.
- Насколько я знаю, модификации у каждой модели разные. Возможно, точки нарушения могут быть тоже - другими. Как думаете, Константин?

- Если верить этому чертежу, то там, где показал я, - ответил техномаг. Он старался смотреть на страйдер, а не на Яниту. – У других типов «Ураганов» может быть по-другому, вы правы.
Рееден подперла подбородок костяшками пальцев. Жесты у неё могли показаться резковатыми и порывистыми, но в них не чувствовалось нервозности или беспокойства.
- Стоит рассмотреть это уже на... - женщина повела рукой в сторону страйдера, - на реальной модели.
Фарадей положил на табурет потертый рабочий редингот с кожаными заплатами на локтях. Он попросил отряженного помогать им бойца уложить страйдер на землю и присел на свободный табурет в стороне, ожидая. Он переплел потертые и длинные пальцы с небрежно обрезанными ногтями и упер взгляд в запястья. Валентина пропала очень давно, а эта женщина, стоявшая в паре шагов, была как будто ее отражением или сестрой-близнецом. Янита искоса посматривала на Фарадея - но лишь иногда. В легких взглядах, которые техномагесса кидала на Константина, читалась лишь заинтересованность с некой долей уважения. Янита слышала про оружейника, и не раз, но никогда не думала, что придется с ним работать.
Впрочем, с не меньшим интересом, однако уже другого рода, женщина смотрела и на страйдер. Когда он лег тяжелым металлическим телом на землю, Константин начал снимать пластины там, где проходила оружейная схема. Янита подошла ближе, присела на корточки у одной пластин, пробежала по теплому от солнца металлу пальцами. Прикрыла глаза. Темные ресницы бросили на высокие и бледные скулы тени. Потертые руки Фарадея заскользили над натянутыми одна к одной нитями. Он закрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям, как будто – целитель над пациентом, а не техномаг над страйдером.
Металл под ладонями Янита ощущала не таким, как привыкла. Подушечки пальцев чувствовали тепло, но отчего-то казалось, что оно вовсе не солнечное. Другое. Странное. Женщина качнула головой, отняла руки и бесшумно поднялась, обходя страйдер с другой стороны от Фарадея. Константин не шелохнулся, лишь немного наклонил голову, продолжая прислушиваться. Примятая множеством ног трава не шелестела. Янита потянула носом воздух - солнце, металл, люди. Присела вновь на корточки, но уже около головного отдела. Она не мешала Фарадею; просто хотелось до конца понять странность доспеха.
Техномаг приоткрыл темные глаза. Под ресницами, на черной радужке отразились натянутые нити. Улыбка тронула губы Фарадея. Он понял, как это работает. Рееден не заметила этой улыбки - не смотрела в сторону Константина. Доспех казался Яните чем-то непонятным, словно он стояла перед странным механизмом, принявшим форму чего-то привычного. Между темных бровей залегла складка, губы сжались в тонкую линию. Под ладонями Константина пролегло бледное сияние. Янита приоткрыла глаза.
Убрав ладони, Константин сел на землю рядом со страйдером, небрежно накрыв локтями колени. Он сидел так приблизительно с пол минуты, а потом встал и вытряхнул из карманов рабочего редингота, покрытого заклепками, несколько хрупких инструментов – они были надежно подхвачены ментальной ладонью. Их оружейник аккуратно опустил на землю рядом со страйдером.
- У вас что-то получилось, Константин?
Ловкие пальцы техномага перебирали тонкие и похожие на кошачьи усы щупы, крючки, крохотные щипцы и пинцеты. Здесь также лежали ножницы – два лезвия тоньше человеческого волоса, очень короткие и на длинных проволочных креплениях. Такие инструменты также использовали часто мастера артефакторы.
- Я понял, как это работает, - ответил Фарадей. Его как всегда негромкий голос звучал еще тише, сосредоточенней.
Рееден молча и вопросительно склонила голову чуть на бок. Чувствовалось, что техномагессы ждет ответа с профессиональным интересом, безо всякой зависти к чужому пониманию.
- Я объясню потом, - ответил после целой минуты молчания Фарадей. Он выбирал инструмент. Выбрал – длинный щуп с загнутым кончиком в виде птичьей лапы.
Янита также молча кивнула, затем села на траву напротив Константина, через тяжелое и мощное тело страйдера. Скрестила ноги в мягких темных шароварах, внимательно посмотрела на мага. Он зацепил щупом три тонкие нити шедшие по самому краю оружейного блока – в предплечье страйдера – и потянул их на себя. По ним – пробежал случайный солнечный луч, заставив глаза заслезиться. Женщина сощурилась, вскинула на мгновение ладонь к глазам. Потом отпустила руку, перевела взгляд с натянувшихся нитей, казавшихся и, в каком-то смысле, бывших, нервами страйдера, на Константина. Несколько секунд внимательного прищура темных глаз... и Янита отвела взгляд.
Фарадей продолжил работу. Он следил за руками, стараясь сделать движения лаконичными и четкими настолько, чтобы даже на миллиметр...

Техномаг странно смотрелся со стороны: худой, неровный, как нить с узелками, черноглазый, смуглый... отчасти в нем самом было что-то от неуловимое от страйдера. Сгоревшего. Янита наблюдала за ним искоса. Молча. Став абсолютно неподвижной, женщина скользила глазами вслед за движением рук, запоминая каждый жест. Фарадей был мастером своего дела. Техномагесса догадывалась, что Констатинтин в чем-то её даже лучше. И у него есть чему поучиться.
Минута тянулась за минутой, они складывались в часы.
В какой-то момент отозвалась колкой болью затекшая лодыжка. Янита пошевелилась, слегка поморщилась. Потерла глаза запястьем. Константин бросил на нее быстрый взгляд и снова возвратился к работе. Рееден вновь замерла, положив ладони на колени. Спину грело солнцем, лучи путались в темных волосах, щекотали кончик уха. Техномагесса наблюдала.
Прошло еще около часа...
Фарадей закончил и вернул пластины страйдера на место.
- Вот и все. Можно браться за следующий.
- Может, вы объясните теперь, в чем была проблема?

В «малефицкой» отчего-то было душно. Душнее, чем на улице, а уж там-то пекло довольно заметно, хоть епископ и не жаловался. Слой пыли в воздухе, с которым с трудом соперничал слой оной на полу, разогнанный обувью малефика, мешал даже толком присмотреться к тому, что нагородил Синерем в пункте связи.
Готфрид не раз ловил себя на том, что за проведённые дни проникся к малефику… не то чтобы неприязнью, а каким-то странным чувством, помесью уважения и неприятия. Словно Круорин так очевидно выделялся на фоне прочих своей подчёркнуто «злодейской манерой», что она не могла не раздражать и в то же время напоминала что-то донельзя древнее, уже этим – если не благородное, то преисполненное некоторого величия.
А наглые уколы острого языка малефика и постоянные насмешки над всем, особенно над «раскаянием»… Пока что Гаральд ван дер Ленк искренне уверял, что за Синеремом не числится ни одного настоящего греха с момента ручательства инквизитора, и даже к малефиции как таковой он не применял с тех пор ни разу, хоть с дозволения церкви, хоть без оного…
Верилось с трудом. Особенно после хоть секундного обмена взглядами с самим малефиком.
- Присядьте, ваше преосвященство.
Тон демонолога казался озабоченным и беспокойным. Готфрид последовал совету, сел, смахнув с кресла слой успевшей осесть на него пыли.
- Итак?
- Итак, я только что выходил на связь с Неуштадтом. Местные… атаковали Ясный.
- Что?!
- Да, - Круорин, облокотившись на стол, скрестил руки в пародии на молитвенный жест, растопырив сведённые пальцы. – Нападение случилось этой ночью. Крупный флот лиа атаковал город, это известно точно. Также точно известно, что город удалось отстоять, но…
- Договаривайте, - Готфрид скрестил урки на груди. Меж бровей епископа пролегла глубокая морщина.
-… я не знаю подробностей. Кроме тех, кто выжил в Ясном, их, надо полагать, никто не знает. Но, как я слышал, мой коллега…
- Малефик?
- Не просто малефик, господин епископ. Демонолог. Демонолог вызвал для поддержки защитников демона.
- Демона? – Готфрид поднялся. Резко, порывисто, разметав в неровном, тусклом свете, едва проникавшем в «малефицкую», клубы пыли и полы мантии – словно крылья гигантской птицы. – Они что, рехнулись? Не запросили помощи, не оставили город, спасая мирных жителей, а вызвали демона?!
- Когда людям хочется жить, они обычно не сильно озабочены нравственностью, - пожал плечами Круорин. Многочисленные украшения мантии нервно звякнули в такт словам малефика. – Странно, что это вас удивляет…
- Странно?
- Ну да, странно. Понимаете, на фоне нынешних малефиков я – анахронизм. Я – один из немногих, кто помнит величие прошлого, Помнит, чего добились малефики в Элоквенте, например.
- Его падения?
- Очень смешно. Я о другом, разумеется, но раз уж вы, ваше преосвященство, в хорошем настроении, дайте уж гадкому злому чернокнижнику вам его испортить окончательно, а уж потом мы перейдём к взаимной епитимье в виде исторического экскурса. Суть в том, что демон, похоже, немного переусердствовал?
- То есть как переусердствовал? – глаза Готфрида застыли, а где-то в животе дёрнулся неприятный холодок.
- То есть этот растяпа вызвал кого-то, над кем не удержал контроль ни он, ни наши хвалёные инквизиторы. И красавец-демон пошёл гулять хлеще, чем гном на свадьбе у соседа…
- Демон напал на своих?
- Какая догадливость!
- Круорин?
- Да?
- Умолкните живо, пока я не освятил ваше одеяние прямо здесь и сейчас.
- А вы знаете толк в угрозах, господин епископ, - довольно хмыкнул чернокнижник. – Я кстати тоже. Обменяемся потом опытом? Всё-всё, замолчал.

- Уму непостижимо… - снова усаживаясь, тяжело вздохнул Готфрид. – Они что, совсем не думают о своих бессмертных душах? Что скажет Создателю тот, кто это сотворил? Что? Чем оправдается?
- «Я действовал из самых благих намерений»? Знаете, из благих намерений скормить демону пару сотен душ – это так в духе… разрешённой малефиции, верно? Но, если без шуток, то вот вы верите, что у вас есть душа. Я – знаю, что она есть у человека… Доводилось вынимать, если вам интересно, откуда, и да, можете и за это на меня что-нибудь наложить – это у церковников хорошо получалось всегда! Но простые люди, даже верящие в душу и Создателя, или ангелов, или духа Великого Тиресканн-Тирессмун-Тирисса – я кстати и такие культы видел, дурачьё одно – так вот эти простые люди скорее продадут душу, чем потеряют тело. Тело-то вот оно, чувствуется, а душа… где она, позвольте спросить? Вы знаете, я знаю, а они? Нет. И потому тело снова побеждает душу…
- Но бой ещё не окончен, - жёстко усмехнулся епископ.
Взгляды малефика и священника на миг встретились, чтобы тут же разойтись.
По спине Готфрида пробежали мурашки. По спине Круорина – тоже, и там, внутри, словно пыхнуло яркой огненной вспышкой. Малефик скривился, усиленно придавая лицу вид небрежения.
- Да, не окончен. Но несколько душ нечестивость уже отыграла. Ваш ход, господин епископ. Подвиг веры ждёт. А я буду скромно сидеть за старыми книгами и новомодным кристаллом.
- Что-нибудь ещё о Ясном известно?
- Известно, что была бойня, что погибли, кажется, какие-то маги, и многие из гарнизона города, а портовая зона в руинах – но всё это скорее слухи и то, что я выпытал из связиста. Не надо так на меня смотреть, я просто говорил с ним, ничего больше! И ещё – что лиа наслали на город бурю.
- Бурю?
- Да, бурю. Вода, вихрь, гром, молнии, прочие красоты маринистских полотен. Вам нравятся маринисты?
- Мне не нравится, что народ, ставящий жизнь превыше всего, поступает так, будто хочет стереть нас с лица земли.
- Возможно они просто никогда не уточняли, чью именно жизнь они так высоко ценят?
- Или мы всё же сделали что-то такое, что сделало нас вне их законов о жизни. Тогда – что?
- Или мы просто не помним, что война с чужаками – совершенно другое по сравнению с мирным общением, и ценная жизнь легко обесценивается.
- Или мы просто пытаемся мерить их по себе? – поднял бровь Готфрид. – Демона вызвали до бури или когда уже её увидели?
- Если обращаться к моему опыту – до. Увидев бурю, не до ритуала – живым бы уйти. И это я вам говорю. Есть предположения?
- Некоторые. Спасибо за информацию, Синерем.
- Это моя работа. Во славу Творца, если вам угодно, - криво ухмыльнулся малефик, глядя в спину уходящему епископу.
К ангарам епископ ЭКК Готфрид фон гальдер возвращался в хмуром и подавленном расположении духа. Полученные новости сильно расстроили... и ещё сильнее разозлили. Было ощущение, что он где-то что-то упустил и слишком давно и прочно занимался людьми, в то время как власть ускользала, ускользала...
но ведь не ускользнула ещё? Греховные, трудные дела, которые требовали пачкать свои руки, Готфрид старался предотвратить. Не дать разрастись конфликту, любому конфликту - в ЭКК, с лиа, любому вообще!
Вот к чему это привело. Война, куча жертв - и такое... такое... да что техножрецы, что волшебники прошлого озверели бы и объединились бы в прочный союз задолго до старой войны назло тому, кто хоть предположить такое мог... И нате вам!
Из мрачных раздумий епископа вывел только суровый мужской баритон, донельзя довольно прооравший:
- Братие, сей славный механизм пришёл в благое подвижение, клянусь святым Отто!
Готфрид ускорил шаг. В глазах священника блеснули искорки. Всё же олучилось! И... всё же верят!
Верующие техномаги почему-то были большой редкостью. Блитиарейцы на эту тему разводили теории, сами техномаги отмалчивались, а Готфрид не задумывался, но теперь это было уже ни капли не важно - у приехавших "светил" получилось! Иначе чего бы его обалдуям так орать?

И правда, прямо у ног покуривавшего (опять!) трубку Эйнара у самого входа в ангар маршировал, двигал манипуляторами и вертелся, едва не танцуя, гласовский страйдер. Кажется, системы ИНЕЙ. Пилот страйдера, средних лет человек с выстрижённой тонзурой и благостным лицом, кое не стал даже скрывать защитой, довольно напевал что-то под нос - мелодию епископ не распознал - и щеголевато шевелился, подставляя подбегающим братьям для осмотра то один бок, то другой.
В десятке шагов стоял Фарадей возле Яниты, довольно скрестив на груди смуглые руки и улыбаясь уголками губ своим мыслям.
- Неужто получилось? У кого? - забыв про всякие приличия и собственное отчаянное настроение, Готфрид подбежал к ИНЕЮ. - Брат Барцеллус, что думаешь?
- Думаю, что сие устройство есмь работающий инструмент в руце Творца нашего, - нараспев изрёк довольный Глас, встраивая слова в мелодию.
Янита, невольно скопировав жест Фарадея - женщина скрестила перед собой руки, приподняла одну бровь. Что-то читалось на узком лице техномагессы, что давало понять - разобраться со страйдером удалось не ей, и теперь профессиональная гордость недовольно ворочалась. Хотя темные глаза были полны энтузиазма и даже - восхищения. Хотя, вряд ли какой техномаг мог не восхищаться страйдером.
- У меня, - негромко произнес Константин.
- Брависсимо! Да вы, сеньор, волшебник! - театральным жестом подавая для пожатия левую руку, правую Готфрид приложил к груди. О том, что фраза - цитата из старой пьесы, говорить он не стал. Фарадей аккуратно пожал ладонь епископа. - Это... превосходно. Что скажете по поводу полевых испытаний? И... я хотел бы попросить вас также посмотреть мой МОЛОТ. После всех. Может даже завтра. Это отнимает много сил?
- Я рад, что страйдер работает, - от негромкого голоса Фарадея веяло спокойствием и уверенностью. – Совсем немного. Для меня это было очень легко, я даже не ожидал. Надеюсь, что и для Яниты не будет проблемой. Я правильно понимаю, что она – новый техномаг отряда?
- Я... - Готфрид запнулся, - думал предложить миледи эту должность, елси только она не возражает.
Константин повернулся к Яните, глядя вопросительно. Между темных бровей "миледи" на мгновение пролегла узкая морщинка. Женщина расплела руки, соединив их снова - уже за спиной.
- Полагаю, что это действительно не будет проблемой. Страйдеры, я имею ввиду, - Рееден перевела взгляд на Готфрида, кивнула. - Я почту за честь.
- Я постараюсь, чтобы вы поняли принцип работы, - сказал Константин.
- От всей души благодарен. Эйнар, ты всё слышал?
- Так точно, ваше преосвященство, - откозырял, не вставая, дознаватель и беззлобно буркнул. - Не глухой. Что вам говорил Синерем, что за новости?
- Об этом после. А сейчас предлагаю всё же испытать боевой элемент.
- Только не на ИНЕЕ, - запротестовал брат Барцеллус. - Нам тут пожары ни к чему, сие не во господне воле.
Всё это, разумеется, снова нараспев.
- Тогда - лучше всего СКАЛА. Она относительно безопасна с точки зрения воздействия кристалла, - предположил Готфрид. - Попробуем, господин Фарадей?
- Давайте зарядим, - ответил техномаг.
- Тогда...
- Мою, если позволите, - всокая, изящная и стройная фигура откинула с плеч капюшон церковной сутаны, тряхнув гривой золотых волос, скрывавших заострённые ушки.
- Как пожелаешь, Тагирэ, - благослокнно кивнул первосвященник эльфийке. - Идёмте. Не терпится, посмотреть, если совсем честно.
Янита подчеркнуто вежливо улыбнулась; неудача с первым страйдером явно задела техномагессу несколько больше, чем ей самой этого хотелось. СКАЛУ вывели на осаточном заряде. Двигался страйдер неторопливо, словно в полусне, ноги переставлял неуверенно, порой даже чуть спотыкаясь. Тагирэ была, видимо, опытной пилотессой, а нанесённые на её боевую машину странные письмена порой тихо поблёскивали золотом.
- Эльфийские, - пояснил Готфрид. - Я позволил. Знаю их язык... немного. Проверял у знающих к тому же. Прославление Творца. Думаю, вполне допустимо. Вы позволите мне посмотреть, господа техномаги?

Фарадей кивнул. Он подошел и снял плотную пластину с оружейного блока страйдера, негромко позвал к себе Рееден. Уже знакомым жестом короткий и изящный щуп заскользил по хрупким техномагическим нитям.
- Попробуй немного добавить своей силы по этим проводникам кристаллу гласа, - посоветовал Константин.
Янита сплела перед собой ладони на пару секунд, потом вытянула одну вперед, раскрыв пальцы в подобии веера. Мягко и осторожно сила потекла от техномагессы к нитям, оборачиваясь вокруг них сначала легким коконом, постепенно удлинявшимся, а затем - проникая внутрь, очень медленно и тактично - Рееден словно опасалась, что страйдер вновь поведет себя странно, не примет силу. Он и правда не хотел.
Рука Константина легла на запястья женщины, подталкивая энергию осторожными и короткими ударами. Страйдер молчал. Стальной гигант легкомысленно ловил солнечные блики, но попытки Яниты дозваться до него уходили в пустоту.
Между темных бровей залегла теперь складка много глубже, чем тогда - в ангаре. Поток силы истончился, став почти незаметным, но четким - словно вводили медицинскую иглу, осторожно, плавно...
- Вот так, почти хорошо, - неожиданно ободряюще и мягко шепнул Константин.
Мир сузился до размеров невидимой нити; Рееден стала одним целым со своей силой, и шум крови в ушах стал настолько громким, что закрыл все звуки - голоса окружающих, шепот Фарадея, собственное дыхание. Работа, настолько тонкая, настолько требовательная, что отвлечься - даже, чтобы вдохнуть воздух, было невозможно...
- Отлично, - константировал оружейник и обратился к эльфийке. - Можете начинать.
- Хорошо.
Тагирэ изящно повела плечиком - страйдер повторил движение на удивление по-эльфийски, грациозно и мягко. Потом выставил вперёд опору - представь Гласы, как в этот момент должна была бы двинуться эльфийская ножка... Но Гласы, Готфрид и техномаги смотрели на страйдер, который уверенно шагал перед ними, поворачивался и даже наклонялся назад с поразительной чёткостью и слаженностью .
- Ваше преосвященство, работает всё прекрасно! - отрапортовала Тагирэ. - Госпожа Рееден, разрешите пробный запуск стихийной силы кристалла?
Янита, потерев пальцами висок, качнула головой в знак согласия.
- Почему бы... и нет? - чуть растерянно произнесла техномагесса. Константин одарил женщину теплым взглядом и тоже кивнул.
- К применению стихийного воздействия готова, - радостно отрапортовала эльфийка. - Попрошу всех разойтись на достаточное расстояние от возможной вихревой воронки.
На глазах соратников и гостей "рыцарь" и сидящую в нём эльфийку начали медленно, под возросшее в тот же миг гудение кристалла окружать один за другим маленькие, едва заметные спирали ветра - густые, явно усиленные магически. Страйдер картинно расставил опоры, вытянул вперёд руки-манипуляторы....
- Начинаю отсчёт пробного запуска! - махнул железной рукой Готфрид, перекрикивая шум расходящегося ветра. - Пять... четыре... три... два...
И тут СКАЛА сорвалась с места - резко, стремительно, словно потеряв весь вес и разорвав притяжение земли одним коротким броском. Увесистый страйдер взмыл в небо, перелетая частокол на огромной высоте, чуть заваливаясь на левый бок...
- Рано! Слишком большой импульс! - первым сообразил выронивший трубку Крюгер, бросаясь вслед за уносящейся вдаль боевой машиной. - если не сумеет стабилизировать...
Готфрид, ругнувшись совсем не по-церковному, кинулся бегом за дознавателем, подобрав полы облачения. Гласы толпой ломанулись следом, галдя не хуже урагана. Фарадей резко бросился следом, на ходу легко перепрыгнув через одну из преград. Оружейник привык работать не только в лаборатории. Ветер взметнул острыми иголками коротко остриженные волосы техномага. Янита, выдохнув не то восхищенно, не то изумленно, не то - нецензурно, кинулась за всей шумной компанией.
Предчувствие, к сожалению, не обмануло дознавателя - амортизирующий эффект левой стороны страйдера от чрезмерного всплеска энергии не сработал, и только правый манипулятор и опора затормозили при приземлении. СКАЛУ крутануло, перевернуло несколько раз в воздухе у самой земли и впечатало в грунт спинной пластиной. Грохот и лязг металла оглушили подбегающих бойцов хуже прежнего.
- Ах ты...- Янита каким-то чудом опередила Фарадея, гибкой кошкой проскользнула сквозь толпу Гласов, кинулась к упавшему страйдеру, как мать - к ребенку.
Константин поспешил следом. Он подбежал с другой, чем Янита, стороны, и худые пальцы техномага ловко заскользили вдоль брони-защиты, охватывавшей хрупкую фигуру эльфийки. Та мелко дрожала, глаза женщины были дико расширены. При первом же движении она протяжно, высоко вскрикнула, а из глаз полились слёзы. Ноги женщины не шевелились, руки были причудливо вывернуты, но, кажется, не повреждены, на лице осталось несколько ссадин...
- Тагирэ? Тагирэ? Слышишь меня? - Готфрид, расталкивая бойцов, протиснулся к техномагам. - Эйнар, кто у нас лечит в отряде? Живо!
- Барцеллус как раз, я сейчас... - кто-то из Гласов с задних рядов припустил обратно к лагерю. Тагирэ, с трудом приоткрыв глаза, попыталась шевельнуть головой, скривилась от боли и едва слышно вымолвила:
- Н-ноги... где?... В-ваш... пресв... н-ноги? Мои ноги...

- На месте твои ноги, девочка, - железно-спокойным голосом промолвил фон гальдер. - Не рассчитала немного, практики давно не было, случается. Сейчас мы тебе поможем...
- Ног-ги... не чувств...ую... х-холодно... - еле произнесла эльфийка. С края губ сорвалась к подбородку девушки тонкая струйка крови.
- Я занимался медициной, - тихо сказал Константин. - Янита, помогите мне. Давайте, вы разбираетесь в конструкции. Нужно освободить ее от страйдера.
Техномагесса быстро кивнула. Ладони женщины пробежали над пластинами брони - вверх, вниз, в стороны - едва ли не касаясь. Казалось, Янита что-то ищет; в какой-то момент руки Рееден замерли, легли на теплый металл, напряглись. Фарадей продолжил отжимать заклепки, подкрепляя движения магией. Три, две, одна... Константин отбросил защиту в сторону.
Фарадей и Янита вместе хотели осторожно переложить эльфийку на предусмотрительно расстеленную куртку, но Тагирэ закричала, дико, как раненная кошка. Константин нахмурился, кивком подозвал к себе одного из воинов, и уже с ним попытался поднять раненную. На этот раз она застонала глухо, побежали по скулам ручейки слез.
- Плохо… - еще тише, чем всегда, произнес Фарадей, - в худшем случае может быть задет позвоночник.
То, что тянулось воспоминаниями четырехгодичной давности, не хотелось вспоминать, но было необходимо.
- Чувствуешь ноги? - стянув с Тагирэ сапоги, техномаг сжал тонкие лодыжки в тиски пальцев.
Эльфийка отрицательно качнула головой, выдохнула с болью:
- Н-нет... спин-на...
- Почувствуешь, - сумрачно пообещал техномаг, - куда ты денешься.
...то, что произошло дальше, сам Фарадей не сможет объяснить. Ни через час. Ни через день. Ни через месяц.
Даже спустя годы он будет вспоминать этот поздний полдень со странной иронией к самому себе и теряться в догадках, как станет теряться всю жизнь, раз за разом давая невыполнимые обещания и претворяя их в жизнь.
Он ощутил это, как тепло, которое рождается одновременно в сердце и извине; как тепло, которое наполняет ладони маленькими солнцами; как тепло, которое заставляет полыхать пальцы так, как они никогда не полыхали от огненной магии или обожженные раскаленным металлом оружия.
Тепло расцвело хрустально-прозрачным и тихим светом, окутывая вначале лодыжки, затем колени, бедра, грудь, плечи, локоны эльфийки. Сам Константин смотрел широко раскрытыми от удивления глазами на то, что творит… но остановиться не мог.
Сам Фарадей попробует много позже вспомнить, о чем думал в ту минуту – и снова не сможет. Обо всем и ни о чем сразу. Кажется, про себя он молился или взывал к чему-то, а… может?..
- Господи!
Готфрид отпрянул от сияющего, удивительно светлого в этот момент Константина. Словно от огня отпрянул... Не веря своим глазам, не веря себе, миру, всем собравшимся вокруг свидетелям-соратникам, он смотрел, как непонятная, странная умиротворённость словно окутывает фигуру раненой девушки - и техномага, склонившегося над ней. В голове одна за другой скользили молитвы - обрывками, кусочками, самыми важными словами в жизни...
"...ибо он помнит о вас..."
"...и милость его велика..."
"...и доброта его безгранична..."
"...и верьте в него, как он верит вам..."
"...и ничто не останется без него, ибо в вас - он, всегда и везде..."
"...да будет так..."
Тагирэ лежала на руках у Фарадея и... спала? Спала. Словно не было тяжкой раны, словно не было жестокой аварии, боли в холодной спине и пропавших, онемевших ног. НО вот он, покорёженный страйдер! И заряд искрится в кристаллах, и прыжок - был!
- Чудо... - тихо выдохнул линтаарий, становясь на колени у тела заснувшей воительницы. - Чудо...
- Чудо. Чудо, братие, - толпа церковников расступилась - в середине на коленях стоял запыхавшийся, едва успевший с медицинским ящичком в руках брат Барцеллус. Вслед за ним один за другим преклонили колени и оставшиеся воины-священники, и подоспевшие волонтёры из лагеря...
Фарадей замер на несколько долгих секунд, которых хватило, чтобы почувствовать, как касаются и сверлят лицо и плечи взгляды. Он перевел ошарашенный взгляд с эльфийки на Яниту, снова посмотрел на Тагирэ и аккуратно опустил девушку на куртку. Затем встал.
Резким движением техномаг одернул левый рукав рубашки.
- Извините, мне необходимо уйти.
Готфрид молча кивнул, поднимаясь с колен.
- Но господин Фарадей... - начал было Крюгер. Линтаарий резким жестом прервал его.
- Константин, я хотел бы поговорить с вами. Позже. Если вы позволите.
- Я подумаю, - не глядя на него, кивнул техномаг и молча направился прочь от лагеря.

Скорпион, Даркнесс, Соуль