День: четырнадцатое августа
Фигура: пешка B7
Ход: в рамках хода B5-B4
Официальная клетка: с B5 на B4
Фактическое местоположение: граница B5 и B4

Хотя к воде Хассаи быстро привык, он все равно предпочитал сидеть подальше от борта. Да иначе и не получалось – потому что у одного из них вечно сидел командир, пересвистываясь с морскими змеями, а у другого наслаждался вольным ветром Киасс.
Так что сеши оставалось расположиться где-то посередине палубы, и размышлять, попутно лишний раз осматривая стрелы. А чем еще на корабле заниматься-то?
Вспомнить же было что.
Когда посланцы Тигра-Властителя удалились, отряд собрался за считанные минуты. Чиам с самого начала настаивал, чтобы все необходимое каждый держал при себе; главным достоинством отряда всегда оставалась мобильность.
Правда, Хассаи не очень понимал, как кьесс намерен быстро добраться до берега. Даже учитывая выносливость хийе, путь был все же неблизким. Подозрения у него появились, когда вернувшаяся Кайше доложила, что крупный арнак отдыхает минутах в пяти ходу… но сеши решительно не понимал, как Камие намерен этим воспользоваться.
Ожидания все же оправдались – Чиам приказал двигаться прямо к арнаку, но остальным не приближаться, наблюдать с расстояния.
Исполинский змей на приближение четырех разведчиков не обратил никакого внимания; он, похоже, недавно пообедал, и потому лишь лениво свивал кольца на солнце, преисполнившись ленивого благодушия.
Коротким жестом Камие подтвердил приказ оставаться на месте. Сбросил на траву лук и колчан со змеестрелами и неторопливо направился к арнаку.
Рядом с огромным нейа худощавый Змей Сетонов казался особенно хрупким; Хассаи напрягся, когда Чиам, приблизившись, поймал взгляд арнака. Командир отряда словно обратился в изваяние; не видя лица, сеши почему-то был уверен, что он улыбается.
Огромный змей теперь уже не мог игнорировать пришельцев; он чуть сдвинулся, нависнув над Чиамом. Тот поднял голову, по-прежнему удерживая взгляд.
Реакция последовала незамедлительно – исполинская голова метнулась вперед, и сеши чуть не схватился за лук – таким ударом арнак мог переломать все кости даже самым крупным зверям.
Чиам с поистине змеиной плавностью ушел в сторону; морда арнака едва не коснулась земли, но громадный нейа выправил равновесие; с другой стороны хлестнул развернувшийся хвост.
Вновь почти неуловимое движение – и Камие оказался чуть сбоку, так, что кончик хвоста прошел всего в паре шагов от него.
И все это – по-прежнему не отрывая взгляда.
Через пару секунд Хассаи понял, что уже просто не способен отвести взгляда от завораживающего танца гигантского нейа и невесомого по сравнению с ним лиа; арнак атаковал, свивал кольца, то резко кидался вперед, то хлестал хвостом… Змей Сетонов каждый раз ускользал, не отвечая на удар, словно предугадывая каждое движение.
И при этом они по-прежнему смотрели друг другу в глаза. Совершенно одинаковые у обоих – цепкие, внимательные, леденящие.
Минута. Вторая.
И все закончилось – арнак замер, изогнувшись дугой; Чиам тоже застыл как статуя.
А затем нейа неспешно вытянулся, издав негромкое шипение. Камие ласково провел рукой по блестящей чешуе и обернулся к подчиненным:
– Мы договорились; он довезет нас до берега. Залезайте. Хассаи, захвати мое оружие.
Сеши поднял лук и колчан, по-прежнему не в силах оторвать взгляд от командира. Второй раз за короткое время он стал свидетелем того, как мастер-маг подчиняет себе нейа… но как же они отличались! И если Хранитель Сердца лаской приманил фьюни, то Камие договорился с арнаком как с равным, они испытали друг друга и признали достойными.
С каждым днем Хассаи все больше убеждался, что не зря сравнивал командира с ашари.
Отложив стрелу, молодой хийе невольно глянул в сторону берега. Путешествие на арнаке было трудно с чем-то сравнивать – толстая мощная чешуя, нагретая солнцем, неумолкающий шелест травы, сквозь которую двигался огромный нейа, неподвижная фигура командира, сидевшего впереди…
И руки. Только в их движениях выражалось то, как Чиам относится к временному союзнику – Камие поглаживал чешую гигантского змея с таким ласковым вниманием, какого разумные от него никогда не удостаивались.
Наверное, это о чем-то говорило.

День: двенадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: C6-C5

- Когда мы уйдем, нас проводит лишь ветер,
Холодный северный ветер.
Когда мы вернемся, нас встретит лишь ветер,
Холодный северный ветер.
Так для чего же, скажи, для чего
Уходила я и возвращалась,
Если здесь кроме ветра, холодного ветра,
Мне ничего не осталось?

Когда Лис слышал эту же песню под звуки флейты, ему казалось, что слова эти проникнуты светлой грустью – грустью, еще оставляющей надежду на лучшее, пусть даже оно сбудется нескоро. Сейчас же, без музыки, голос Марийки, низкий и с легкой хрипотцой, растягивающий одинаковые слова, наводил на него едва ли не ужас. Никаких следов светлой грусти не было, было только гнетущее чувство неизбежности – и свист ветра, который становился все сильнее с каждым часом.
Сегодня они отошли далеко от берега, надеясь срезать небольшую часть пути. Открытое море, без ставшей привычной песчаной полоски на горизонте, казалось удивительно неприветливым. День был не столь солнечным, как вчера, облака заволокли светило; с учетом усиливающегося ветра Лис понял, что постепенно замерзает.
Мари оборвала песню и тоже поежилась.
- Холодно? - участливо спросил он. – Возьми мою куртку.
- Нет, не надо, - отказалась женщина. – Мне хорошо. Я даже немного люблю холод, когда кажется, будто руки промерзают до костей… я как ледяная царевна из сказки.
- Что за сказка? Я ее не знаю, или не могу вспомнить.
- Это очень известная сказка. Мне часто рассказывала мама. На самом краю света, в замке, что стоит на вершине хрустальной горы, спит мертвым сном ледяная царевна, и вокруг нее все припорошено снегом. И если найдется человек, который сможет подняться на хрустальную гору, войти в замок, отыскать покои царевны и отогреть ее своим дыханием, разбудить поцелуем – то она снова оживет. Растает снег, растает лед в ее сердце, распустятся обледеневшие цветы в ее саду. Только, понимаешь, в чем вся проблема?.. Эта ледяная царевна совсем никому не нужна.
- Грустно. Ты хочешь, чтобы сегодня мне было совсем невесело, да?
- О... ты про песню? Прости, пожалуйста. Я вспомнила слова, почему-то захотелось выпустить их наружу – именно сейчас.
- И про песню тоже.

Начал накрапывать мелкий дождик.
- Лисенок, пожалуйста, вернемся к берегу, - попросила Мари. – Здесь что-то нехорошее появилось.
Он не мог с этим не согласиться – весла стали рваться из рук, и сложно было направить лодку туда, куда нужно. Течение несло их дальше, к северу, плеская о борта неожиданно сильными волнами.
- Будет буря, - сказал Лис. – Обязательно будет. Помоги мне с веслами, пожалуйста, нам надо успеть к побережью до того, как всё начнется.
Они не успели совсем чуть-чуть.

Ветер уже не свистел; это был рев разъяренного раненого животного, которое, предчувствуя близкую смерть, все еще бросается вперед, выставляя клыки и когти. Легкое суденышко бросало по волнам, будто бумажный кораблик; они упустили одно из весел, и не было смысла пытаться грести одним – оставалось держаться крепче.
Потому что течение выносило их к скалам. Утесы уже показались вдалеке, как протянутые из пучины к небу в немой мольбе пальцы.
Дождь хлестал по лицу, издеваясь – что, люди? Решили спорить со стихией? Спор проигран заранее!
Иногда Марийке казалось, что с вершины одного из вставших валов, с самого гребня, смотрит на них, ухмыляясь, здешний морской бог – с обомшелой, покрытой водорослями бородой, с раковинами вместо наплечников и огромным трезубцем в руке. Он воздевал вверх свое грозное оружие – и в небесах, уже почерневших, вспыхивал зигзаг птицы-молнии.
«Что это у меня болит?» - думала Марийка, задыхаясь от бьющих в лицо ливневых струй. «Почему вдруг такая боль?»
И понимала – это пальцы вцепились в борта, так крепко, что побелели.
Что-то ударило по днищу, едва не перевернув их.
- Надо прыгать! – крикнул Лис. – Прыгай и держись за лодку!
«Когда мы уйдем, нас проводит лишь ветер», вспомнила она и прыгнула.
Обожгло холодом, окунуло, потащило за собой… нет, не потащило, позволило выплыть. Чтобы тут же снова ударить об утесы – носом лодки, потом боком, зацепив и Марийку. Острый край разодрал плечо, но ледяная вода тут же успокоила боль.
- Надо выбраться на утес! – Лис махнул рукой. – Нас понесет мимо, тогда – отпускай! Слышишь?!
- Да!
У них получилось – за секунды до того, как брошенную лодку разбило о скалы.

Они лежали на черном от воды, шершавом утесе, у самого подножия скал. Буря не успокаивалась, бессердечно поливала дождем, но было уже не страшно, даже не больно, хотя обоим досталось крепко – у Лиса была разбита губа, на лбу кровоточила глубокая царапина, Мария прижимала ладонью саднящее левое плечо.
- Что нам теперь делать? – спросил Лис, глядя в небо.
Она оглянулась на скалы. Там, за ними – ущелье и черная земля.
- Мы поднимемся наверх, - сказала она. – Переправимся через скалы, когда шторм немного успокоится. Видишь, здесь легко можно забраться, эти утесы как ступени… а потом мы пройдем пустошь.
- Мари…
- Что?
- Мы ведь можем… не пройти.
- Нет, - отрезала она. – Не можем. Я чувствую.

Двенадцатое августа
Пешка а2
Без хода
Официальная клетка а2
Фактическое местоположение а2


"Аскот
Крейц-штрассе, Вилла-де Нуэво
Госпоже Маргарите Отт

Доброго дня, милая матушка.
Спешу сообщить, что ваш непутёвый сын жив и здоров и с честью несёт долг возложенный на него..."

Из дневника
12 августа
... почему я не могу просто написать: "Мама, я люблю тебя!"...
Дети всегда очень жестоки. Они... мы! Мы дети, не понимаем как тяжело и больно приходится нашим родителям. В привычной слепоте молодости, мы видим лишь глаза любимой женщины и не замечаем морщин наших матерей.
Кто... кто может осудить, кто вообще посмеет осудить меня, если я напишу ласковое слово женщине, благодаря которой появился на свет. И всё равно я испытываю стыдливое чувство, как-будто проявляю слабость и не могу сказать того, что от меня ждут.... и главное, что сам хочу сказать....


Вкус сочетал в себе тоноке изящество ненавязчивой сладости и интригующий авантюризм кислинки. Мякоть плодов погибая, отставляла чавкающее эхо...
Плоды где-то раздобыл и притащил в лагерь Спиди Гонзалес. Правда внешне они выглядели скорее, как экскременты какого-нибудь почившего в бозе монстра, но пак вовремя изложил постулаты принципа Оккама и все дружно отсекли ненужное - брезгливость. А распробовав - превознесли вышепоименованного Оккама, как молодца.
В победе телесного над духовным не участвовал лишь Маруф. Совершенно неожиданно по каконнам его веры наступил какой-то восьмидневный строгий пост, символизирующий страдания некоего Халяля ибн Кашрута, делившего по воле Милосердного Неба всех сотворённых на чистых и нечистых, и потому не евшего, в силу занятости.
"Свет факелов разорвал покров ночи и из темноты навстречу Тиресканне Джонсу выступил гигант. Тело его покрывала синяя кожа, украшеная магическими рисунками, которые осбо отчётливо становились видны, когда ветер свой незримой рукой отводил пламя и тогда белый свет татуировок наливался пугающей силой" - пел пак плохо, а вто чтецом оказался изрядным. Пожёвывая фрукт он знакомил всех присутствующих (особо не интересуясь их мнением на этот счёт) с новыми приключениями мистера Тиресканны Джонса, извлечёнными из вещмешка Шнуфеля, чьи глаза начинали светиться сродни татуировок упомянутого гиганта едва начиналась читка.
По поводу юнги Кролик Рикошет, после очередного затяга дурман-травы, неожиданно остроумный предположил, что это незаконнорожденный сын пака, нашедший наконец папу. "Согласитесь" - вещал пикси: "Один тырит бухло, другой - читалово"
"- Как твоё имя?
- Моё имя - отвечал синекожий гигант и хвост его хлестнул по ногам - Аватар!" - Братец Кролик закрыл книжку - Сим глава заканчивается. Шнуфи! Вечерняя уборка плачет слезами невинной простушки о городском ловеласе. А скажи мне друг Крош, чем первый древоточец здешних пустошей порадует нас сегодня?
- Я вот думаю - голос Богла был тусклым - Если мы все фигурки...если в нас играют... что-нибудь они испытывают, если нам приходит...

"...что дорогая матушка, вы можете быть совершенно спокойны. Наша прославленная армия отстоит интересы страны, а ваш сын не опозорит доброго имени Оттов!
Кланяйтесь от меня всем соседям.
За сим остаюсь искренне почитающий вас, ваш сын Людвиг"-

День: тринадцатое августа, вечер
Фигура: слон С8
Ход: без хода
Официальная клетка: С8
Фактическое местоположение: южная граница клетки C8 (река Чей Та)

На закате солнечный свет словно бы стекал в реку, расплываясь алыми бликами по воде, тускло золотя листья и мягко гладя кожу. Дневной жар отступал, и за место него приходила вечерняя прохлада.
По берегам Чей Та росли огромные, старые и переплетающиеся корнями мангры. Узловатые и толстые корни поднимались из мутной воды, и сейчас под ними уже сгущалась темнота.
Йель чувствовал на себе десятки взглядов. Любопытные и насмешливые, злые и добрые, они смотрели отовсюду, касались плеч, ерошили волосы на затылке, щекотали кончики ушей. Но от этих прикосновений по спине бежали мурашки, и мучительно хотелось обернуться, найти тех, кто смотрит пристально и неотрывно. Т'Айлари иногда оглядывался, но улавливал лишь тени, легкие и быстрые, ускользающие прочь. И лишь шелестела листва и колыхалась между воздушных корней мангров вода.
Йель чувствовал, что уже на изломе ночи, когда луна зависнет посреди ночного купола неба, он доберется до места.
За тот день, ночь и еще один, сейчас подходящий к концу, день, что лиа пробыл на реке, он лишь один раз повстречал лодку. Вернее, торговую баржу, тяжелую, неповоротливую. Её тащила против течения десятка речных дельфинов, и их серо-коричневые, мощные спины иногда вспарывали поверхности воды.
На бортик лодки, чуть тряхнув её, приземлилось двое наару - нейа улетали охотиться парами, не желая оставлять Йеля одного. Вода не нравилась темношерстным зверям, они шипели и пытались держаться от неё подальше.
Лиа улыбнулся, погладил свернувшуюся у него на коленях Маайри. Рыжая наару заурчала сквозь сон.
Порыв ветра, предательски прохладный, донес до т'Айлари тонкий звон. Лиа вскинул голову.
Ему навстречу медленно, словно через силу, шла старая лодка под серым парусом. В ней сидела дряхлая, выцветшая от времени, намьё. Она смотрела мимо Йеля, будто не видела его, и лиа показалось, что перед тусклыми глазами старухи стоят лишь расступающиеся темные волны, готовые поглотить дряхлое тело. Белые волосы, густые, как у юной девушки, были заплетены в сотни кос, и на конце каждой висел медный бубенчик. Они жалобно и грустно звенели, но в этом звуке т’Айлари слышал совсем другой.
И от него хотелось зажать ладонями уши и закрыть глаза. С каждой секундой, что звон плыл над темнеющей водой, в которой таяло отражение исчезающего солнца, перед глазами все четче и четче вставала темная рогатая фигура, окруженная тенями. В нос ударил запах гари, которого не могло! не должно! было быть на реке. На зубах скрипнул пепел.
- Н-не надо! – Йель отшатнулся назад, рухнул на дно лодки, прикрыв руками голову. Потревоженная Маайри взвилась в воздух, резко и зло крикнула, и её крик подхватили другие наару. Но для т’Айлари это был другой крик – из прошлого, отчаянный и испуганный крик – не нейа. Лиа.
Тонкий звон опутывал, проникал через ладони. Сердце бешено колотилось, и Йелю хотелось стать маленьким, исчезнуть. Перестать слышать. Ощущать.
А потом наступила тишина. Резкая и внезапная, она больно ударили по ушам своим звенящим молчанием. Йель резко сел, распахнул глаза.
В стороне покачивалась на волнах серая лодка. Пустая. А по воде разбегались постепенно тающие круги.
Лиа сжал зубы так, что резко и остро проступили скулы. Кровь стучала в висках тугими барабанами, и в такт ему колотилось сердце испуганным зверьком, и казалось, готово выскочить из груди. Т’Айлари закрыл ладонями глаза, съежился. В ушах затихал звон бубенчиком, как таяли круги по волнам, сомкнувшихся над старухой-намьё.
Серая лодка, никем не управляемая, приткнулась к одному из узловатых корней – чтобы остаться возле него навсегда.
Наару молча сгрудились вокруг Йеля, прижавшись к нему, согревая. Т’Айлари сгреб в охапку ближайшего нейа, зарылся лицом в короткий и темный мех, пахнущий прелыми листьями, медью и немного – медом.
По щекам лиа побежали слезы, сразу же исчезнувшие в густой шерсти наару.
Было тихо. Только шелестел закатный лес, наполняясь уже ночными звуками, темнея и будто бы сгущаясь. Река, сомкнувшая волны над умирающей намьё – молчала.

День: четырнадцатое августа
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

Под тентом гостей уже поджидали два колченогих табурета и высокий ящик, заменяющий стол.
- Не желаете перекусить или выпить с дороги?.. - Глаз улыбнулся вновь, молясь Создателю, чтобы улыбка выглядела естественной и непринужденной. Он не любил заискивать и унижаться перед начальством, но ради спасения одного из членов своего отряда был готов и не на такую жертву.
- Это было бы весьма кстати, - кивнул Нарре. Его помощник сел на табурет, сам дознаватель остался стоять, - простая вода у вас ведь найдется?
Тон Максимиллиана был вежливо-равнодушный. И улыбка была - такой же.
- Питирим, - впервые за время службы командир назвал теха по имени. - Слышал? Исполняй!
Механик со всех ног побежал за водой. По дороге из карманов парнишки на траву дождем сыпались шурупы, гайки, болты и прочий мелкий железный хлам. Ожидая возвращения техника, Эрик вкратце поведал инквизиторам упрощенную версию событий – ту, в которой Светоч выступал в роли покорителя чужой земли.
- …а тот злосчастный инцидент с письмом имел место лишь из-за природной скрытности нашего мага. Он не хотел сообщать нам непроверенные сведения, ему, видите ли, нужно было сначала убедиться, что контакт со стихией не оборвется.
Дознаватель внимательно слушал, кивал и, по всему виду инквизитора можно было сказать, что он даже поверил в рассказанную историю. Когда Эрик закончил, Нарре перевел взгляд на своего помощника, потом обратно, на командира отряда.
- Мне бы хотелось поговорить с самим Светочем, полковник. Надеюсь, вы не против? - Максимиллиан едва-едва заметно выделили последние слова. Отказа он явно не принял бы.
- Прошу, - Мелкий поставил на ящик-стол две походные жестяные кружки, наполненные почти до краев чистой студеной водой, набранной в ближайшем роднике. Во взгляде теха, который он переводил с гостей на командира и обратно, читался немой вопрос. Эрик ободряюще хлопнул парня по плечу:
- Найди Светоча. Быстро.
Через две минуты перед представителями инквизиции склонился в изящном поклоне маг. Вел он себя спокойно, с достоинством, но вот выглядел неважно – щеки ввалились, под покрасневшими глазами залегли глубокие тени.
- Доброго дня, Светоч, - вежливо поздоровался с магом Нарре, внимательно и цепко оглядывая его. Инквизитор отставил кружку в сторону; молчаливый помощник последовал примеру Максимиллиана.
- Вы нас не оставите? - вновь прозвучала просьба, обращенная к Эрику. - Хотелось бы поговорить с господином Светочем наедине.
Полковник кивнул и молча отошел от тента, ни разу не взглянув на волшебника.
- Доброго дня и вам, достопочтимые сэры, - голос колдуна выдавал внутреннее напряжение.
- Присаживайтесь, - кивнул Нарре на табурет напротив Яна, качающего в руках кружку с водой. Темноглазый инквизитор внимательно разглядывал мага, в отличии от самого Максимиллана, который - лишь мазнул взглядом - пристально, но быстро.
Светоч покорно сел. Пожалуй, подобную картину люди профессии Максимиллиана наблюдали не впервые – лицо мага было похоже на посмертную маску.
- Кажется, ваш контакт со стихией проходит не слишком легко? - несколько небрежно отметил Нарре, опершись ладонью о стол. - Вы плохо выглядите.
- Я… - волшебник откашлялся, - я еще не полностью оправился от серии ночных кошмаров: земля отчаянно сопротивлялась моему разуму. Этот эксперимент дался мне тяжело, но сейчас я чувствую себя уже намного лучше, чем, скажем, вчера, - бодро улыбаться маг даже не пытался, сосредоточившись на том, чтобы говорить уверенно и твердо.
- Раз вы чувствуете себя лучше, то будьте любезны рассказать о ваших, так называемых, экспериментах, - улыбкой инквизитора при желании можно было что-нибудь... разрезать. - Полковник, конечно, рассказал уже все нам. Но я хочу услышать историю именно от вас.
- Буду рад. Ведь они – чего греха таить – предмет моей гордости… - колдун пустился в пространные объяснения. В конечном итоге версии Светоча и Эрика сошлись, разве что речь мага сплошь пестрела специфическими терминами. Под конец страх допрашиваемого немного притупился уступив место исследовательскому азарту: маг даже попытался жестами описать «взаимодействие человеческого рассудка с неодушевленным биомагическим полем окружающей среды».
- А можно взглянуть на вашу татуировку? - в какой-то момент, довольно неожиданно, перебил Светоча молчавший до этого момента помощник инквизитора. Максимилиан и бровью не повел на вольность Эгиро. Тот, в свою очередь, скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на волшебника.
Новая волна ужаса парализовала волю колдуна; с пуговицами на вороте он возился долго, одеревеневшие пальцы плохо слушались. Наконец, он раздвинул обеими руками воротник, обнажая худую шею… и белоснежный витиеватый орнамент, украшающий ключицы:
- Сэр Эрик, наверное, уже сообщил вам, что татуировка была мне необходима как часть ритуала, - пробормотал маг внезапно севшим голосом.

И Дарки))

День: двенадцатое августа (вечер/ночь)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: C5

Было больно и тяжело. Края некоторых выступов оказывались острее, чем осколки стекла, и приходилось цепляться за них скользящими в собственной крови пальцами. Лис залезал первым, старался вытягивать Мари вверх, но порой на одной каменной ступени не оказывалось достаточно места для двоих, и тогда он лез выше. И нарушал первое и самое главное правило человека над пропастью – не смотреть вниз. Потому что нужно было смотреть, справится ли она, не задрожат ли вдруг руки, не соскользнут ли…
У Марии были тонкие, но сильные руки, и она держалась крепко. Под ногами всегда была опора – возможность оттолкнуться. Им осталось совсем немного.
- Лисенок, - вдруг замерла она, ухватившись за очередной выступ. – Рюкзак… где он?
Мужчина вздрогнул, нахмурился, прервав не законченное движение вверх.
- Кажется, в лодке остался. Значит, теперь уже на дне.
Марийка закрыла глаза и, словно от страшной усталости, прислонилась лбом к холодной скале. Губы ее задрожали.
- Значит, у нас нет еды, - продолжал Лис. – Не беспокойся, у меня фляжка на поясе, полная. Не умрем.
- Не в еде дело… - простонала она. Отняв одну руку от уступа, несколько раз, очень сильно, ударила кулаком по камню, срывая злость. – Черт, за что?! Почему?!
Рискуя свалиться вниз, Лис перешагнул к ней поближе, тронул за плечо.
- В чем дело? Что там еще было важного, кроме бумаг?
- Вот именно, - глухо отозвалась Мари, - бумаги. Наши записи о Шэн-лие.
- И что? Это... настолько значимо?
- Не понимаешь, - она закусила губу. – Знаешь, они нужны мне были не только для изучения. Я думала, что мы будем жить среди лиа, и поэтому следует знать их обычаи, верования и прочее... следует стремиться к тому, чтобы стать похожими на них. Стать к Средоточию ближе. И… мне нужно было еще кое-что.
- Так расскажи мне. Разве я не имею права..?
- Ты – имеешь. Ты много сделал для меня. Я хотела узнать, может ли обычный человек пройти Изменение. Как именно он может это сделать.
Лис почувствовал, как внутри у него шевельнулось что-то холодное.
- Ты хотела?.. Но ведь лиа и так говорили, что любой может внешне измениться, если этого допустит Средоточие…
- Не внешне, - покачала она головой. – Мне нужно внутреннее изменение. До сих пор нужно. Как же так…
- Что ты хотела сделать с собой, Мари? Не молчи.
- Убрать… лишнее.
- Что – лишнее? – Лис забылся на миг, тряхнул ее за плечо, и женщина сбросила его руку резким движением.
- Память, - ответила. – Лишнюю память.
И вскарабкалась наверх – быстро, ловко, без видимых усилий. На разбитом в кровь кулаке уже подсохли алые струйки.

День: четырнадцатое августа
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

- Вы её нанесли себе сами? - вскинул брови Максимилиан, а его помощник, отставив кружку, подался вперед, как охотничий пес, пристально вглядываясь в белый узор. - Тонкая работа для... полевых условий.
Инквизиторы смотрели на мага пока спокойно, но было в этом спокойствии что-то пугающее, словно от Светоча чего-то ждали. Выжидали, пока он оговорится.
- Она сделана с помощью магии. Я изготовил краситель, нанес его ровным слоем, а следующим шагом… волшебные узоры сотворить несложно. Для этого подойдет что угодно, например, - колдун, пожалуй, чересчур поспешно опустился на землю и коснулся ее кончиками пальцев правой руки, - вот это. Немного концентрации…
Сначала почва мелко задрожала. А потом ее как будто начал полосовать невидимый острый коготь: узкие борозды исполняли причудливый танец, то сплетаясь вместе, то разбегаясь, то снова стремясь объединиться.
- Технология изготовления моей татуировки была схожа с этой, - сказал Светоч, поднимаясь и отряхивая пыль с колен. На утоптанном участке земли около тента была начерчена сложная пентаграмма со вписанными в нее кругами и пирамидой. В центре рисунка находились священные знаки – разящая молния и вихрь.
- Смысл тоже схож? - повел ладонью в сторону пентаграммы на земле, а потом - на татуировку мага, дознаватель, - что означают ваши узоры, Светоч? Расскажите. И что вас надоумило её нанести?
- Это непривычный метод для установления контакта со стихией, - внезапно подал голос Ян, - и с чего вы вообще решили этим заняться?
Максимиллиан покосился на своего помощника, но ничего не сказал, лишь кивнул, соглашаясь с заданными им вопросами.
- Эта земля, - медленно начал маг, - каким-то образом распознает «своих» и «чужих». Союзников она поддерживает. Врагов, соответственно, не жалует. Я пытался сделать так, чтобы она приняла меня за союзника. Для этого мне и требовалось столь глубоко погружаться в ее энергополе, оно ведь хранит целые пласты обрывочной информации о жизни аборигенов. Каждую ночь я узнавал про нужные мне отличительные символы немного больше. А недавно вашему покорному слуге наконец хватило материала для составления данной татуировки.
Светоч старательно прятал панику как можно глубже. Если он позволит ей вырваться…
- Вы так и не пояснили, что обозначает данный... чертеж. Хотя, благодарю за пояснение по поводу земли, - холодно улыбнулся Нарре, - это весьма... интересно. Вы уже делились своим открытием с коллегами в Неуштадте? - вопрос прозвучал небрежно, будто все, что говорил Светоч, было делом обычным и даже скучным.
Реакция допрашиваемого была странной. Как будто на дне его глаз что-то сломалось. Но отвечал маг по-прежнему твердо:
- Нет. Вы же знаете, мое открытие никто не примет всерьез, пока я не соберу достаточное количество доказательств, пока не законспектирую все подробнейшим образом…
- Ваш товарищ по отряду принял это открытие вполне серьезно, - позволил себе улыбнуться дознаватель, - так серьезно, что написал весьма интересное письмо в Неуштадт. Так что насчет моего вопроса, сударь Светоч? Что означает ваша татуировка?
При упоминании Поуна щека волшебника нервно дернулась. Он нахмурился:
- Это абстрактное изображение. Стилизация местного священного растения. По моим подсчетам, оно произрастает далеко на западе, - Светоч здраво рассудил, что ложь все-таки лучше молчания.
- Какого растения? - с въедливостью своего звания поинтересовался Нарре, - откуда вы про него знаете?
- Это один из образов, содержащийся в энергополе земли... Мне кажется, я истолковал его верно, но лишь время покажет, прав ли я. Вот почему я пока считаю благоразумным не обнародовать свое открытие, - маг почувствовал облегчение. Вроде бы в его словах было не к чему придраться.
- Мне хотелось бы взглянуть на то, как вы устанавливаете контакт с землей, - внезапно проговорил дознаватель. Судя по тому, как приподнялись брови помощника, это было достаточно... неожиданно для него.
- Проникновение в биомагическое поле окружающей среды требует сна. Крепкого, - маг явно не считал наглядную демонстрацию хорошей идеей.
- Мы можем подождать.
- Мне начинать... прямо здесь?
- Как вам будет угодно, - вновь холодно улыбнулся дознаватель.
Ответом ему была невеселая и бледная улыбка Светоча:
- У меня может не получиться. Что тогда?
- Тогда мы подождем следующего раза, - слегка пожал плечами Нарре.
Они подождут. То есть будут оставаться в лагере до тех пор, пока маг не исполнит их, загнанный в тесную формочку просьбы, приказ?.. Немой вопрос ясно читался на лице колдуна.
- Сегодня или завтра. Или послезавтра. Когда-то же у вас должно получиться выйти... на связь с землей? - ответил Светочу дознаватель.
«Чем быстрее, тем лучше», красноречиво говорило выражение лица волшебника. В слух он произнес:
- У вас случайно нет каких-нибудь веществ, которые могли бы мне в этом помочь? Снотворное было бы идеально...
Максимилиан перевел взгляд на своего помощника. Ян качнул головой:
- Увы, таких веществ у нас с собой нет.
- В таком случае, боюсь, нам всем придется подождать до вечера. Располагайтесь, - подытожил маг, обводя широким жестом лагерь.

отчаянно вру Даркнесс)

День: ночь с 11 на 12 августа, утро 12 августа
Фигура: С2, часть D2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4

Ренн ворочалась с боку на бок и никак не могла заснуть - мешали звуки. Ветер, обыкновенно тихий в такое время, казался сейчас вихрем, заставляющим траву отчаянно и громко колыхаться. Стрекотал с неприятным щелканьем какой-то жучок, шумно сопел в три носа безмятежно дрыхнущий Цербер... спали все, и давно. Кроме нее.
И еще кого-то. Послышались - на самой грани слуха - шаги, затем отчетливый звон металла, стук, щелчки. Ренн поморщилась, приподнимаясь на локте и готовясь высказать все, что она думает о тех, кому взбрело в голову среди ночи заниматься не пойми чем.
Увидела Фиерса перезаряжающим револьвер и смутилась.
- Майор, - шепотом позвала она, и тот вздрогнул. - Вы чего?
Он огляделся, не разбудил ли еще кого-нибудь, подошел к магичке и присел рядом.
- Вот... готовлюсь.
- К чему? - не поняла она.
- К чему-нибудь. Мало ли. Ты тоже будь готова.
- Я что-то совсем не соображаю... в чем дело?
Фиерс вздохнул.
- За некромантом могут прийти, девочка. Не исключается серьезная драка, но я буду стараться избежать этого. Сейчас только со своими не хватало сцепиться...
Ренн почувствовала, как внутри, в желудке, что-то наливается холодом и давящей тяжестью.
- Остальных вы предупредили?
Майор покачал головой.
- Ты думаешь, они уснули бы, если б я предупредил?
- Ну, - раздался вкрадчивый шёпот за плечом Фиерса, - положим, они и так не все спят. Дентон, например, точно нет. Ах, молодость-молодость! Твои грехи столь невинны!
Ренн, не заметившая подкравшегося малефика, дернулась и прикрыла рот ладошкой, чтобы не вскрикнуть. Потом опознала черную тень и успокоилась:
- Это вы о чем? - поинтересовалась она, чуть покраснев (и порадовавшись тому, что ночью вряд ли это кто-нибудь заметит).
- О, кхм-кхм, - показываться Макабрей явно не торопился, - противоречии между глубоким, почти религиозным убеждением, что в Эрис ничего хорошего быть не может, и вполне аппетитной формой её, пардон, афедрона...
- Чего-чего формой? - недоуменно обернулся Фиерс.
Макабрей в темноте сокрушённо вздохнул и терпеливо разъяснил:
- Muskulus gluteus maximus, если тебе знаком благородный язык древнего Элоквента. Проще говоря, задницы.
- Вот так бы сразу, - проворчал майор. - А при чем тут вообще… данная часть ее тела?
- Простите, а... - нашла в себе силы вмешаться Ренн. - Вы не могли бы это обсудить где-нибудь в другом месте? Я ужасно хочу... хотела спать, и ничего не хочу слышать про Эрис, в том числе и про ее... мускулюс.
- Увы и ах, прелестное дитя, но сон твой будет зверски потревожен, - витиевато отозвалась темнота. - Едва лишь ты глаза сомкнёшь, как выстрелы в ночи тебя разбудят. Вроде ничего так импровизация получилась, а, майор?
- Угу. Прямо за душу берет. Слушай, про выстрелы в ночи ты палку-то перегнул... или есть некая причина, по которой ты уверен, что без выстрелов не обойдется?
- Ну, учитывая, что нашу стоянку сейчас обползают с севера, пытаясь занять удачную позицию именно для стрельбы, то, пожалуй, да - шансы на иной исход весьма малы. Печально.
Малефик в темноте вздохнул и с характерным звуком взвёл курок.
Если бы Фиерс мог проницать взглядом тьму, то понял бы, что Макабрей удобно устроился в достаточно густом кустарнике, обильно растущем на краю их лагеря. Некромант почти не двигался, пистолет до поры укрывал полой куртки, а потому был совершенно невидим в этой тёмной, облачной ночи.
- Чтоб тебя!.. - Фиерс вскочил на ноги. - Где именно? Ты что-то видел? Ренн, немедленно буди остальных.
- Лежать, майор, и не ори! - резко отозвался куст. - И ты, девочка, не дёргайся. Я давно остальных разбудил уже. Сказать точное место не могу, но обходят нас с севера на запад, на довольно приличном расстоянии. Когда доберутся ближе - я скажу. В общем-то, там должен быть кто-то один, не отмороженный начисто и переговорам доступный.
Фиерс мрачно уставился на куст и сел обратно.
- Славная ночка, не хуже прошедшего дня, - заметил он. Свистнул тихонько, и сопение Цербера тут же оборвалось. Мрачного вида громадина, отделившись от общего черного фона, двинулась к нему, помахивая хвостом и сверкая шестью глазами.
- Лежать, песик, - скомандовал майор. - Будешь нашим главным аргументом в переговорах, понял?
Цербер согласно пошевелил ушами.
- Я не хочу, - вдруг заявила Ренн. - Не хочу ни с кем сражаться. Почему мы должны?..

Тишина, вроде бы решившая послужить ей ответом, таки прервалась озадаченным смешком Макабрея.
- Деточка, а что ты тогда делаешь в армии, тем более в спецподразделении?
- Моя специализация - зарядка кристаллов, - оскорбилась Ренн. - Когда я ехала сюда, в ЭКК, мне никто не сказал, что придется выходить за пределы колонии и уж тем более... - она неопределенно махнула рукой в темноту, как бы добавляя, что про неведомых ночных стрелков, которые могут подкрасться и испортить сладкий сон, ей тоже никто не сказал.
- Спокойно девочка, добрый дядя некромант не даст никому тебя обидеть. Ты только ляг, лежи и не дёргайся... вдруг повезёт!
- «Лежи и не дергайся?» - Ренн скривилась, как будто проглотила что-то горькое. – Да ну вас к черту с вашими пошлыми намеками!
Всем своим видом выказывая обиду на несправедливости этого мира, магичка обхватила руками колени и уткнулась в них головой.
- Ренн, - тихо, но твердо сказал Фиерс, - я тебя понял. Но сегодня, прошу тебя, сделай одолжение. Когда я скажу: «убивать», просто начинай убивать и ни о чем не думай. Я не могу позволить себе потерять никого из вас.
Она пробурчала в ответ что-то невразумительное, но это уже не звучало протестом.
- Они остановились, - тем временем подал голос Макабрей. - Метров десять от нас. Все ещё понятия не имею, кто это и сколько их. Но она не одна - это точно.
- Есть предложения? - спросил майор.
- Я бы им назвал часть и звание и потребовал выйти на свет. Потом повязал бы и расспросил бы... аккуратно.
Макабрей в кустах мечтательно вздохнул, но потом снова напрягся.
- Серьёзно, майор, не шути. Если там эльфийка... в общем, ты про Стрижа сам слышал, так что просто поверь: про неё не врали.
- Жаль, - сказал Фиерс. Выдохнул, поднялся на ноги, нащупал рукоять револьвера.
Легонько толкнул носком Цербера - будь готов, дружок. И произнес достаточно громко:
- Эй, там! Я майор Фиерс, отряд особого назначения "Безымянные". Выходите, нет смысла прятаться.
Некоторое время над лесом повисла тишина. Даже ночные птицы притихли, будто ожидая: начнётся пальба или нет? Напряжение росло, нервы натягивались струнами, но потом подчёркнуто явно затрещал валежник, и из лесу вышли молодая женщина со строгими чертами лица и совсем зелёный парень - бледный, с напуганной простецкой мордочкой и винтовкой, тискаемой побелевшими пальцами.
- Мария Штайнер, - отчеканила женщина. - Инквизитор на службе Святой Церкви. Вот мой священный знак.
Она медленно потянулась к вороту, расстегнула его и вытащила за цепочку небольшой золотой круг с заключённой в него чёрной молнией.
"Опять Мария", сокрушенно подумал Фиерс.
- Рад знакомству, - соврал он. - И... чем обязан визиту?
Ренн подняла голову, присматриваясь к двоим незнакомцам. Они не внушали ужаса, который следовало бы внушать столь поздним гостям. Но пока что это не успокаивало магичку - особенно когда она увидела, как у Цербера на каждой морде поднимается верхняя губа, обнажая клыки.
- Мы преследуем малефика, - всё тем же резким, рубленым тоном ответила Мария, приближаясь. Паренёк держался за её плечом, не отставая. - Ренегата и врага Господа, обвиняемого в подготовке бунта против законного командования Экспедиционно-Колониального Корпуса. Мы шли по его следу и наткнулись на вас. Здесь его след обрывается. Именем Инквизиции приказываю отвечать правдиво: укрываете ли вы некроманта по имени Ригор Макабрей?
Кто-то из "Безымянных", притворявшихся спящими, все-таки прыснул, и майор мысленно поклялся себе, что если все кончится хорошо, то он собственными руками придушит этого Дентона.
- Отвечаю правдиво, - спокойно произнес Фиерс. - Не укрываю. Даже не думал. То бишь, в мыслях не имел.
- Выдайте его нам. Немедленно!
- Немедленно не получится, - покачал головой майор, не без притворного сожаления. - Дело в том, что я не имею обыкновения выполнять требования, сути и смысла которых не понимаю. Будь вы, Мария, хоть самый инквизиторский инквизитор, - увы. Не могу. Не приучен. Если вас не затруднит объяснить, почему этот враг Господа обвиняется в подготовке чего-то там, что вы упомянули, то объясните, пожалуйста?
Шорохи, легкие, как от крыльев тысячи бабочек, наполнили лагерь на несколько секунд. "Безымянные" поднялись, подошли поближе... остановились в нескольких метрах и уселись на землю, выражая лицами исключительную заинтересованность.
"Дьявол их разбери", изумленно подумал Фиерс, "какие же они все-таки дети. Не может быть, чтобы они действительно были такими, какими хотят казаться!"
В то же время он видел, как прищурены глаза Дентона, как пальцы Айдена поглаживают пристегнутые к поясу чакры... нет, все-таки это они. Именно такие.
- Как вы смеете?! Я уполномоченный инквизитор, ваш долг - подчиняться, а не задавать вопросы! - Мария схватилась за пистолет, но поняв, что соотношение сил не в её пользу, убрала руки подальше от кобуры. Молодой человек последовал её примеру, нарочито медленно повесив винтовку на плечо.
- Я подчиняюсь только своему прямому руководству, - отрезал майор. - А это не вы.

- Г-господин майор, - подал голос молодой человек, прежде чем Штайнер успела ответь хоть что-то. - Разреши, я скажу?
- Валяй, - кивнул Фиерс.
Цербер фыркнул и утробно заворчал.
- Меня зовут Фриц Эрличгейм, я по званию старший сержант, а служу в "Игле", то есть, в РДО "Игла", под командованием капитана Гидеона Нахтфогеля. По приказу мы шли через Пустошь, ну и... у одного из наших глюки начались, палить по ним стал. А мы... ну, не совсем обычные люди, поэтому было понятно, что просто так идти дальше нельзя - перестрелять друг друга можем. Ну и Ригор...то есть, малефик Макабрей, предложил выход - проклясть кого-нибудь так, чтобы всё это валилось не на отряд, а на одного только. Меня выбрали... ну, выбрали и всё. Правильно сделали. Он меня проклял, а потом я начал видеть... прошлое, - лицо Фрица болезненно передёрнулось. - Своё и не только. Я видел... собрание малефиков. И они обсуждали заговор против ЭКК...и вообще! И один из них говорил, что внедрится в "Иглу"! Я доложил командиру, он принял решение задержать Макабрея и доложить обо всём в Штаб, но как только мы подошли к нему с браслетами святого Гротха, он натравил на нас какую-то мёртвую тварь и сбежал. Мы её упокоили обратно, а потом я и госпожа Штайнер пошли по следу малефика. Вот, примерно так.
Эрис выразительно посмотрела на Дентона, тот отмахнулся, продолжая внимательно разглядывать Штайнер и Эрличгейма.
- А почему именно Макабрея решили задержать? - осведомился Фиерс. - Потому что единственный малефик в отряде... так, инквизитор?
- Это так, - кивнула Штайнер. - Кроме того, он был на подозрении у Инквизиции и ранее, однако мы решили дать ему второй шанс. Зря.
Рядом с Фиерсом зашуршали кусты, и из них восстал Макабрей, как всегда бледный, но необычно, прямо таки убийственно серьёзный.
- Минутку, все, - сказал он. - Мария, не хватайся за ствол, тут я, никуда не побегу. А ты, Фриц, скажи: ты в видении своём видел хоть что-то, что прямо указало на меня? Слышал мой голос?
Эрличгейм задумался, а потом отрицательно покачал головой:
- Нет, там говорили шёпотом, все были в плащах, масках и перчатках. Но... кто ещё, если не ты, а?
- Действительно, - прошипела Мария, отстёгивая от пояса два широких металлических браслета. - Макабрей, руки вперёд и без глупостей. Фиерс - взять его на прицел. Дёрнется - стреляйте, он опасный некромант категории А.
"Допрыгался", решил майор.
- Позвольте еще один момент уточнить, инквизитор, - он достал пистолет, послушно направил его на Макабрея, но с предохранителя не снял. Он даже и не прицелился тщательно. - У нас здесь есть еще кое-что, способное вас заинтересовать.
Он поймал взгляд одной из морд Цербера, кивнул в сторону - и пес послушно вскочил, оскалившийся, с пеной на клыках, хлещущий хвостом по собственным бокам. Темные до того глаза загорелись шестью красными огнями.
- Это, насколько я знаю, Страж, - продолжил майор, отступая чуть назад. - И он ужасно негативно реагирует на некромантов, ощущая враждебность. Облаял Макабрея, едва завидев его, бесился, как дьявол. Так вот, инквизитор... почему он с самого вашего появления рычит на вас?
- Что вы имеете в виду, майор? - Мария отшагнула, развернувшись к Фиерсу боком. Её правая рука легла на револьвер.
Фриц, до того стоящий рядом, сдёрнул с плеча винтовку и отскочил от инквизитора.
- Вероятность... большая... очень, - шептал он на самой грани слышимости, видимо, не отдавая себе в этом отчёта.
- Я ничего не имею в виду, просто так спросил, - предохранитель щелкнул, но рука, сжимавшая оружие, чуть опустилась, готовая тут же сменить цель. - Мария, пожалуйста, не вздумайте стрелять. Ради вашего же блага.
Цербер закатился лаем, яростным и диким, и Фиерсу пришлось повысить тон, чтобы продолжить:
- Вы видите сами. А к Ригору этот пес уже привык...
- В чём вы меня обвиняете, майор? - пистолет медленно пополз из кобуры. - Либо говорите прямо, либо выдайте мне некроманта.
Фриц медленно прицелился в Фиерса, но потом перевёл дуло на Макабрея.
- Не двигайся, Ригор, - предупредил он. - Я знаю вероятности и они не в твою пользу.
- А я ведь не хотел, - сокрушенно протянул Фиерс. - Инквизитор Мария Штайнер, я обвиняю вас в малефиции. Ренн, искры!
Магичка, внезапно перестав ощущать страх и опасность, использовала свое любимое заклинание, служившее прежде лишь для развлечения - яркие сполохи с кончиков пальцев. Левая рука направила искры в лицо Марии, ослепляя на миг, правая - Фрицу. Только после этого Ренн вскочила с места, и ее тут же загородил Дентон, успевший отстегнуть пои.
- Держись за мной, - посоветовал он. Чугунные шарики завращались с бешеной скоростью, никого не подпуская к магессе.
Айден выхватил метательные кольца и, потратив на раздумья полсекунды, послал оба в инквизиторшу, целя по пальцам, держащимся за рукоять пистолета.
Никто из них не заметил, что пока одна рука Марии отвлекает внимание играми с револьвером, кисть другой чертит быстрые пассы. Когда рядом со Штайнер возникло зелёное свечение, складывающееся в уродливую фигуру, было уже поздно. Почти.

- Все на землю! - рявкнул Макабрей, дирижёрским жестом взмахивая руками. - Быстро!!!
Было что-то в его тоне такое, что даже Фиерсу, не привыкшему слушать других людей до того, как узнать, почему это он, собственно, должен их слушать, подсказало - надо падать. И он упал, успев увидеть, как остальные тоже падают, удивительно быстро и слаженно.
Только Церберу было плевать на команды. Собака бросилась непосредственно на источник угрозы - Марию - грозя сбить ее с ног.
На магию этого мира ему тоже было плевать.
Проблема была в том, что магия была не вполне этого мира - зелёная светящаяся тварь, больше всего напоминающая помесь осьминога и комка водорослей, хлестнула Цербера тонкими, обманчиво-ломкими щупальцами. Запахло гнилью.
Одновременно с этим Мария, прикрывая глаза рукой, вскинула пистолет, целясь в Фиерса, но прежде, чем грянул выстрел, на неё сверху обрушился безмолвный комок чёрных перьев, длинных когтей и крепкого клюва. Женщина заорала, попыталась оторвать от себя холодную и тяжёлую тварь, но добилась лишь нескольких глубоких царапин на руке. Её лицо постепенно превращалось в кровавую маску.
- Вероятность! - вдруг крикнул Фриц, ослеплённый искрами и упавший на землю, вместе с остальными.
Блуждающий восьмёрками ствол его винтовки внезапно замер и грянул первый выстрел. Пуля задела плечо Дентона, и ушла дальше. Макабрей тут же споткнулся и со смачным ругательством упал обратно в кусты. Мария тут же смяла его тварь потоком зеленого пламени.
- Ах ты дрянь! - тут же услышала Штайнер из-за собственной спины. Что-то загудело в воздухе, рассекаемом на части. - Не смей трогать некроманта, он - мой!
...Калеб, проводивший с Эрис больше времени, чем с остальными, как в тренировках, так и вне их, готов был поклясться, что даже в минуты самых страшных приступов ярости он ее такой не видел. Быстрая, резкая, с залегшими под глазами тенями, она походила на фурию из легенд. Только у фурий не было кнута, рассыпающего искры. Плеть извивалась, как змея, сворачивалась восьмерками, оставляя в ночной темноте непрерывный пылающий след.
"Чертова идиотка!" - успел подумать Фиерс перед тем, как броситься на Фрица, накрывая его собой и прижимая его руки к земле, вместе со злополучной винтовкой.
Айден, отбежавший подальше, посылал в инквизиторшу чакру за чакрой - не намереваясь попасть по жизненно важным частям тела или артериям. Плечи, запястья, бедра и голени - все, что озаряли электрические вспышки от плети, становилось его мишенью.
Ренн высунулась из-за спины Дентона, все еще не отпускавшего её, и послала в Штайнер поток огня. Цербер, словно не чувствуя боли, опять бросился на чудовище. Он видел подобное впервые - и впервые ощущал такое острое, охотничье желание изорвать врага на мелкие клочья.
Никто не заметил, что не хватает Брента.
Тварь, которую рвал Цербер, то ли не чувствовала боли, то ли была настолько подконтрольна некромантке, но когда в воздухе засвистели чакры Айдена, она выбросила из себя ещё несколько щупалец, ловко отражая острые снаряды. Потока огня они, впрочем, не выдержали - вспыхнули и растворились. Штайнер попыталась отпрыгнуть в сторону, наводя пистолет на Фиерса, когда из кустов Макабрея раздалось резкое, гортанное слово, и остатки поднятой им вороны взорвались, выбрасывая из себя острые осколки костей. Мария вскрикнула, хватаясь за лицо, но выстрел всё же грянул - в небо.
- Ну, детка, - выдохнул Брент, скрывавшийся до того на другом конце лагеря, - не подведи. С богом.
Импульсная пушка, закончившая заряжаться, призывно зажужжала, и он, пристально вглядевшись в расположение смешных человечьих фигурок, дернул рычаг.
Задеть не должно было никого, при такой-то скорости выстрела. К сожалению, Эрис придется немного остыть... как и Марии.
Земля под их ногами ни много ни мало взорвалась, взметнув в воздух остатки травы и чуть влажный песок.
- Курва мать! - восхитился Макабрей, из кустов наблюдая, как и Фиерса с Фрицем, и Марию с Эрис, и Цербера, таки догрызшего иномирную тварь, разбрасывает в разные стороны. - Суровая у тебя игрушка, мальчик!
Некромант поднялся и, на удивление ловко хромая, добрался до Марии. Та лежала оглушённая, исцарапанная и истыканная осколками костей так, что страшно было смотреть. Лицо и грудь представляли собой кровавое месиво бесчисленных порезов, руки носили на себе следы соприкосновения с клювом, но револьвер сжимали до сих пор.
- Пардон, сучка, уж очень давно хотелось это сделать, - Макабрей с острым наслаждением на лице сломал ей оба запястья. - Теперь отдай сюда свою игрушку.
Он снял с её пояса браслеты Святого Гротха и застегнул на тонких руках Марии.
- Пистолет тебе больше не нужен, - оружие перекочевало за пояс к некроманту. - И значок тоже.
Ригор выпрямился и жёстко усмехнулся.

- Приятного пробуждения... коллега.
"Безымянные" потихоньку обретали покинувшую их на время способность здраво соображать и двигаться, и поднимались, стряхивая с себя комья земли, ветки... неудачно упавших товарищей...
Фиерс выдернул вверх за воротник Фрица и вместе с ним направился к распростертому телу Штайнер.
- Мда, - прокомментировал он, - я-то был уверен, что блефую.
Сзади послышалось шуршание - и поток проклятий, адресованный едва ли не всем, находившимся рядом.
- Где... эта баба, хотела б я знать? Что тут стряслось? - это Эрис выпутывалась из кустарника.
- Да так, - хихикнул Брент, зачехляя пушку.
- Брент, моё почтение, - некромант хотел было обозначить поклон, но дёрнулся из-за задетой ноги. - Дентон, как плечо? Эрис... я тронут до глубины души!
- Пошел в задницу, - сердечно отозвалась девушка.
Дентон, предоставивший себя заботам Ренн, которая уже умудрилась найти где-то бинт и перетягивала ему плечо, блаженно улыбнулся.
- Я, безусловно, страдаю, но страдания мои вознаграждены видом поверженного врага... пардон, врагини. Фиерс... то есть, господин майор, я тоже был уверен, что вы блефуете.
Тому оставалось только пожать плечами.
- Ну да, и только простодушный некромант мысленно аплодировал, майор, твоей проницательности, - ядом в голосе Макабрея можно было отравить половину Шэн-лие.
Некромант опустился на землю и закатал штанину. Пуля шла на излёте, да и плечо Дентона её затормозило, так что рана была пустяковая - глубокая царапина, не более, но болела изрядно.
Ригор свёл её края пальцами, накрыл ладонью и сосредоточился. Когда он отнял ладонь на месте раны был только белый шрам.
- Е-мое! - восхитился Дентон. - Ты так умеешь? Теперь я понял, что некроманты - звери исключительно полезные... нет-нет, Ренн, душка, продолжай бинтовать - я желаю красоваться с повязкой и корчить из себя великого героя.
- Пижон, - отозвалась Эрис, прислонившаяся к чьему-то рюкзаку, каким-то чудом не развороченному ни выстрелами, ни взрывом. На ее лице играла улыбка удовлетворенности.
- Эй-эй! - Ригор всерьёз обеспокоился целостностью рюкзака. - Эрис, солнышко, я тебя люблю, но если ты раздавишь там не тот пузырёк, то кончина твоя будет ужасна. Нет, не от моей руки, как ты могла подумать?! Просто у меня в рюкзаке есть сильные яды...
- Ах, это твой, - сощурилась она и отошла подальше. Отряхнула плечи, словно после соприкосновения с чем-то, ритуально нечистым - хотя, следовало признать, что рюкзак выглядел куда чище, чем она, порядком вывалявшаяся в грязи.
Впрочем, кристальной чистотой похвастать не мог никто. Полной невредимостью - разве что Брент, своевременно ускользнувший из-под ударов и выстрелов.
Цербер зализывал раны, время от времени с явным презрением косясь на Марию.
- А похожа ведь, - вдруг пробормотал Фиерс, вглядываясь в лицо женщины.
Макабрей тоже вгляделся в лицо бесчувственной Марии и невольно присвистнул: когти его "птички" и осколки костей избороздили ещё недавно гладкую кожу, не пощадив ни носа, ни глаз, так, что голова женщины больше походила на гротескную маску воплощённого страдания. Местами проглядывала кость.
- У тебя раньше были знакомые с подобными повреждениями? Крепкий же ты человек, майор...
- Да нет, я не об этом, - махнул рукой майор.
Рядом быстро нарисовался Дентон, щеголяющий белой повязкой на черном рукаве куртки. Правда, она не была уже столь белой, как изначально - из-под нее все-таки проступала кровь. Но парня это явно не тревожило.
- Неплохо ты ее разделал, - заметил он. - А куда мы теперь ее, такую красивую, денем?
- Ну, лично у меня два предложения: убить или сначала допросить, потом убить. Ах да, есть ещё вариант сперва дать волю самым грязным из своих подростковых фантазий, но она не в моём вкусе. Может кто ещё хочет?
- Кто хочет дать волю, ты имеешь в виду? - отшатнулся Дентон. - Нет уж, спасибо. даже не до фантазий как-то... майор, что скажете?
- Допросить, - отрезал Фиерс. - Однозначно. А вот насчет убить, честно говоря, не знаю. Она-то нас убить пыталась, но не будет ли от нее живой больше толку?
Макабрей посмотрел на Фиерса с затаённой жалостью, как нормальные люди смотрят на детей-идиотов.
- Майор, - сказал он вкрадчиво и как-то преувеличенно мягко. - Ты представляешь что будет если её отпустить или доставить до вооружённых сил? Намекну: она инквизитор.
- Она проклятый малефик! - возмутился Фиерс. - Да мы же все видели... видели ведь?
- Конечно, - закивала Ренн. - Мы подтвердим. Ее будут судить, разве нет?
- Будут, - кивнул некромант. - Очень сурово и пристально, ведь это серьёзное обвинение. А потом, нас скорее всего отдадут инквизиции на растворение: меня, как малефика-ренегата, а вас, как моих пособников и отступников от Истиной Веры. Как вы, золотые мои, докажете, что она некромант, а?
- Но мы же видели! - продолжала настаивать Ренн. - Нас целых... восемь человек; это разве не свидетели?
-...пятерых из которых, если я верно понял, просто не существует официально, а один дезертировал из своего отряда? Ребята, я вас уже люблю, а твоя форма, детка, вообще мне уснуть ночью не даст, но ваших слов против слов, повторюсь, законно и официально рукоположенного инквизитора - явно недостаточно.

- Западня, - коротко и ясно подвел итог Калеб.
- Спасибо за столь неочевидный ответ, - иронично отозвался майор. - Тогда... знаете, давайте разберемся с этим после. В зависимости от сведений, которые она сообщит. Ригор, нам бы ее связать по-хорошему, на всякий случай.
Макабрей задумчиво посмотрел на Штайнер, потом коснулся её окровавленной щеки и облизнул свой палец.
- Тысяча демонов, как же я рад, что она наконец получила своё! - томно вздохнул он и причмокнул. - Вязать особо хитро не надо, я её итак обездвижу.
- Ригор, может хватит некромантии на сегодня, а? - почти простонал Фриц, судя по бледно-зелёному цвету лица собирающийся познакомить окружающих со своим богатым внутренним миром.
- Некромантия? удивился Макабрей, доставая из рюкзака скальпель. - О чём ты?
Когда сухожилия Марии разошлись под идеально отточенным лезвием, Фрица всё же вырвало.
Ренн побледнела и медленно попятилась назад.
- Вы... с ума сошли? Как вы можете делать с ней такое?!
- Пойдем-ка, - Дентон нашелся очень быстро, обнял девушку за плечи и увел подальше. Остальные тоже решили удалиться; Эрис осталась.
- А я полюбуюсь, - с каким-то хищным удовольствием сказала она. Майор поморщился - была в этом несколько излишняя жестокость, но чем-то новым для него она не явилась.
- Всё, теперь вязать не обязательно. Хотя, если ты фанат перестраховки, то...
Некромант явно знал и своё дело и человеческую анатомию - резал он очень быстро, широкими взмахами, но глубокие порезы на щиколотках, запястьях, локтях, подмышках и под коленями начисто лишили Марию возможности двигать конечностями. Браслеты же Святого Гротха блокировали её магию, что окончательно делало женщину беспомощной.
- Ну уж нет, - покачал головой Фиерс. - Хочется верить, что во мне осталось хоть немного сострадания даже к такой, как она.
Ему показалось удивительным, что инквизиторша до сих пор не приходит в сознание.
- Макабрей, она вообще жива?
Малефик добросовестно проверил пульс.
- Жива, - кивнул он. - Сейчас напою её одной дрянью - придёт в себя, ну и заодно не сдохнет раньше срока.
Он подтянул ближе к себе рюкзак и довольно долго в нём копался, пока наконец не извлёк весьма зловещего вида свинцовую пробирку с плотно завинченной крышкой.
- Майор, Эрис, лучше отойдите. Это даже нюхать не стоит, если честно.
- Ну спасибо тебе за честность, - откликнулся Фиерс, послушно отходя. Эрис осталась на месте, и он потянул ее за локоть - девушка глянула с пренебрежением, но сделала два шага назад.
Майор поразился - вчерашняя Эрис, пожалуй, попыталась бы выбить ему зубы за прикосновение к себе. Неужели зачатки разума успели развиться в нечто большее, с восторгом подумал он.
Ригор же, видимо то ли действительно не шутил, то ли решил оставаться верным роли до конца: уткнул лицо в сгиб правой руки, а пальцами левой очень осторожно открутил крышку, потом поднёс пузырёк к губам Марии и резко тряхнул его.
- Ну вот и всё, - сказал он, отходя от женщины и завинчивая пузырёк. - Сейчас начнётся. Проблему её выживания, майор, считай решили: у нас порядка четырёх часов для допроса, а потом она сдохнет. Я бы сказал, что от разрыва сердца, если б не знал, что у этой сучки его нет.
- Сурово...
- Заслужила.
Эрис и Фиерс, высказавшиеся одновременно, серьезно посмотрели друг на друга, потом пожали плечами - тоже одновременно.
- Макабрей, - раздался слабый голос Фрица из ближайших кустов. - Я всегда знал, что ты тварь и садист, но чтобы настолько...
- Ах, заслуженное признание, оно как музыка для моих ушей! - некромант обаятельно улыбнулся и демонстративно хрустнул пальцами. - Ты подожди, Фриц, я её ещё допрашивать не начал...
В этот момент Мария пришла в себя. Снадобье Макабрея придавало ей сил, но боли явно не блокировало, и первым, что сигнализировало о её пробуждении был долгий, полный боли крик.
Эрис заулыбалась.
- Мне нравится, - сказала она, присаживаясь рядом с Марией и любовно поглаживая кнутовище. - Покричи еще?
Майор подумал, что надо было уводить отсюда девчонку, пока еще не стало поздно. Однако теперь уже - явно стало, и бледная стерва сполна насладится сейчас тем единственным, что похоже, доставляет ей радость - чужой болью.
- Ход мысли правильный, - учительским тоном произнёс Макабрей. - Но напора недостаточно. Теряешь инициативу, девочка. Вот, смотри, как это делается.
Он присел рядом с Марией, переводящей единственный уцелевший глаз с него на Эрис и положил ей руку на лицо.
- Мне нравится, - сказал он бархатным, обволакивающим тоном. - Покричи ещё?
Большой палец некроманта коснулся шипа, торчащего из изувеченной левой глазницы Марии, вдавливая его чуть глубже.
Его просьба была исполнена немедленно.

- Ригор... - попросил Фиерс, кривясь. - Нельзя ли уже к допросу?
Ему было отлично видно, как за поваленным деревом Дентон пытается отвлечь Ренн очень, очень громким разговором. Но судя по тому, как магичка дернулась, крик все равно был слышен ей отлично.
- А я чем по твоему занят, а майор? - огрызнулся Макабрей. - Если уж тебя не учили технике ведения допроса, то не мешай. Не зря же на меня тратили своё время инструкторы нашей любезной Инквизиции. Кстати, в этом есть своя ирония, не так ли, Эрис?
- Это в чем же? - не поняла она.
- Мы допрашиваем инквизитора с помощью изуверских техник, преподанной мне Инквизицией нашей благочестивой и призывающей к любви Церкви.
- Просто обхохочешься, - то ли согласилась, то ли не согласилась она.
- Мне казалось, - вмешался Фиерс, - да-да, мне, наивному, неопытному старому вояке, казалось, что во время допросов положено, как бы так выразиться... спрашивать. В издевательствах я не вижу смысла.
- Можно назвать это издевательствами, а можно "экстремальным воздействием на волю пациента", - усмехнулся Ригор. - Не помню точных формулировок - всегда засыпал на теоретических занятиях. Ладно, чего уж там... спрашивай, майор, а мы обеспечим тебе ответы. Будешь мне помогать, а Эрис?
- С удовольствием, - улыбнулась она и подвинула какой-то переключатель на рукоятке кнута. Плеть снова заискрилась. Эрис, поправив перчатки, аккуратно свернула ее в петлю и поднесла к шее Штайнер.
Майору почему-то захотелось придушить обоих.
- Слушай сюда, некромантка, - заговорил он звучно. - Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Это ты - тот самый малефик, который должен был внедриться в "Иглу"?
- Да, - ответила Мария, быстро скосив глаз на кнут. - Я внедрилась в "Иглу".
Голос у неё хрипел и срывался, взгляд бегал, а зрачки то сужались, то расширялись. Видимо, инквизитор-некромантка не вполне понимала, что происходит
- Что ты собиралась делать?
- Убить... Макабрея.
- Сколько внимания к моей скромной персоне! - ухмыльнулся Ригор. - А меж тем, на меня было лишь одно покушение и то в полсилы.
- Почему его? - нахмурился Фиерс, кинув быстрый взгляд на некроманта.
- Предатель.
- Ах-ах-ах, - засмеялась Эрис, - какой плохой.
Майор шикнул на нее.
- Кто состоит в вашем круге? Знаешь имена?
- Нет.
- А по-моему, врет, - убежденно сказала Эрис и ткнула свернутым кнутом в шею женщине.
Ещё один крик разнёсся над лесом. Макабрей покачал головой.
- Девочка, во первых, это садизм, а эмоции во время допроса - это лишнее. Во-вторых, никогда не бей в голову или шею - у пациента мутится сознание, он начинает путаться, нести околесицу или просто отключается. В-третьих, не тыкай своим кнут в жизненно важные области - ты же её убьёшь раньше срока.
Эрис фыркнула.
- А может, у меня давно никто не умирал на руках. Может, я соскучилась по этим сладким ощущениям.
- Вообще, могу точно сказать: последний раз у тебя на руках умирали не так уж и давно, если разобраться. Но сейчас для нас основными должны быть соображения эффективности. Майор, у вас есть ещё вопросы?
- Догадливый какой.
- Хватит вам уже, - воззвал к ним Фиерс. - Нет... я не знаю, что еще спрашивать, если она и правда не в курсе имен. Будь у нас данные малефиков, мы бы просто сообщили их в Штаб и не мучились.
- Мне кажется, что она знает что-то ещё... мелковата цель для одной из Круга - убийство одного единственного меня, - сощурился Макабрей. - Было что-то ещё, точно было. Не расскажешь, что именно?
Мария посмотрела на него, а потом вздохнула и закрыла глаз. Некромант засучил рукава и снова взялся за скальпель.
Крики разносились над лесом ещё несколько часов.
- Нет, майор, это что-то сверхъестественное! - Ригор утёр со лба трудовой пот. - Я с ней сделал такое, что любой бы заговорил, а она то твердит, что это всё, то несёт бред. Что делать будем?
- Это уж точно... любой бы... - Фиерс уже давно не смотрел, он сидел рядом с Макабреем, повернувшись к тому спиной, и старался даже краем глаза не замечать, что именно сейчас делает лезвие в руке некроманта. - Боюсь, нам осталось лишь облегчить ее страдания.
Эрис зевнула и сладко потянулась. Самое интересное кончилось уже давно.
- Согласен, - кивнул некромант. - Майор, дай мне кристалл, я свяжусь со штабом. Твой маг сейчас...не в лучшем состоянии.
"Не в лучшем" состоянии сейчас пребывала отнюдь не только Ренн, но и Фриц. Да и "Безымянные", несмотря на подготовку и жестокое обучение, едва ли не впервые столкнулись с пониманием того, что есть вещи куда худшие, чем их собственная участь. Например, попасть к Ригору Макабрею на допрос.

- Всегда пожалуйста, - Фиерс вытащил камень из нагрудного кармана (доверять его милой, но рассеянной Ренн, или таскать в рюкзаке среди кучи крайне необходимого хлама он не решался) и протянул малефику.
Ригор принял кристалл, но в этот момент случилось несколько очень важных, но совершенно неожиданных событий.
Во-первых, Мария, вроде бы ушедшая в спасительное забытье, завопила, да так, что все её предыдущие крики показались жалкой прелюдией. Одновременно с этим её тело ударила крупная волна дрожи, а от браслетов на руках сыпанули искры. В нос ударило палёным.
Во-вторых, несмотря на всё это, Мария, с поразительной ловкостью и игнорируя рассеченные сухожилия, извернулась и ударила ногой по руке Макабрея, выбивая у него камень.
И, в-третьих, пока кристалл был в полёте, она совершенно нечеловечески зарычала и достала его ударом массивных браслетов.
Видимо, это сожгло последние силы Марии Штайнер, инквизитора и некроманта под прикрытием - когда кристалл связи брызнул осколками, она упала на землю и больше не поднималась. Кожа на её руках обуглилась, и не было необходимости щупать пульс, чтобы понять: она мертва.
Фиерс, не успевший за это время произнести и половину проклятия, адресованного малефикам и сочувствующим, схватился за голову обеими руками.
- ... чудесно! - заключил он. - Теперь мы еще и без связи остались! И почему я сразу ее не пристрелил...
- Ого, - только и смог сказать Макабрей, осторожно проверивший браслеты. - Майор, она сожгла их. Нам очень повезло, что сердце не выдержало.
- Охотно верю, - мрачно ответствовал тот. Вытащил пистолет и выстрелил в голову женщине. Пояснил Макабрею: - На всякий случай. Кто вас, малефиков, разберет...

Когда солнце бросило свои первые лучи на залитую кровью поляну, там уже никого не было. Только остатки лагеря и неглубокая могила без имени. На свежем холмике земли был отпечаток, будто кто-то с силой вжал некий предмет в землю, а потом резко поднял его. Внимательный узнал бы очертания инквизиторской инсигнии.

День: 12 августа
Фигура: пешка F7
Ход: без хода
Официальная клетка: F7
Фактическое местоположение: F7
Чернила высохли быстро. Ялль’Ри закрыла тетрадь, в которой вела записи, проверила, плотно ли заткнута пробкой чернильница и откинулась на спинку стула, размышляя…
Все дни, протекшие с момента отлёта отряда фино и Курта, текли один за другим, неотличимые, как капли дождя.
Дожди, дожди… Хмурое небо, редкие лучики солнца, ветер с реки, ветер с болот…
Только время начала и окончания дождей и направления ветра давали понять отряду, что время всё же движется, а не замкнулись пожирающим свой собственный хвост змеем.
Вчера вечером ветер стих, и предутренний дождь, даже не дождь – сильнейший ливень, шум которого заставит проснуться всех – прошёл в полном безветрии. И сейчас, когда время подбиралось к полудню, в поселении было душно и парко.
Прислушавшись, Ялль’Ри убедилась, что слышавшийся с улицы стук стих – братья Арроне закончили тренировку сегодня гораздо раньше, чем обычно. Видимо, и их проняла царящая вокруг парилка. Волшебница собрала тетрадь и письменные принадлежности в сумку и решилась немного пройтись…

- Будто и нет никакой войны… - рассеянно пробормотала сидящая у тлеющего костра Лаями, перебирая струны лютни. Альнаэ не играла и не пыталась играть – просто пальцы требовали движения, а душа – звуков, рождённых струнами.
То чуть быстрее, что чуть медленнее, то сложные, насыщенные переборы, то отдельные звуки, тонкими иглами пронзающие тишину и медленно угасающие, то совершенно бессистемные и порой не гармоничные аккорды. Когда так выходило, лучница слегка морщилась, но упорно повторяла последнее движение пальцев, чтобы запомнить неудачный результат и не повторять его.
- Да, бывают моменты… - отозвалась Ласия, не открывая глаз, - ученица сидела, подогнув ноги и опустив голову на скрещенные на коленях руки. Время завтрака давно миновало, до обеда тоже было достаточно времени, и фино могла спокойно сидеть в компании у костра, не опасаясь ощущений тех лиа, кому выпало стать трапезой. Ну а лиричное настроение альнаэ и вовсе оказалось для неё бальзамом на душу.
Последние часы выдались очень душными, и многие пребывали не в лучшем расположении духа, а Ле-ан и вовсе ушёл в свой домик, дав понять, что до улучшения погоды будить его не стоит. Даже ёко – и те куда-то попрятались во главе со своим предводителем.
Со стороны реки послышался плеск, и Ласия всё же приоткрыла один глаз – она могла и прочувствовать, кто там и чем занят, но захотелось посмотреть.
А смотреть, вообще-то, было не на что. Погода доконала ВСЕХ, и ещё две жертвы – Шеан и Роан, закончившие тренировку, отправились купаться. Когда братья уже отплыли от берега, у них появилась компания – Асго и Тая’ни уже больше часа провели в реке, и желания вылезать на берег не демонстрировали. Впрочем, отстранённо подумала Ласия, вылезать им особого смысла и нет. Неами отлично приспособлены к водной среде, лучше себя вод водой чувствуют только намьё, и Изменённые лиа. Ну а учитывая, как сейчас влажно на берегу, то в воде ненамного мокрее…
- Вы обе такие задумчивые…
Намаю, как всегда, подошла неслышно. Невысокая, тоненькая даайра с детской улыбкой на тоненьком личике устроилась рядом с соратницами, подогнув свои оленьи ножки.
- Сегодня вообще все задумчивые, и отстранённые, - продолжила она. – Ле-ан смотрит в потолок, Тойа в облике сидит в кустах вместе с ёко, Ялль’Ри у окна предаётся размышлениям, половина отряда в реке плещется, вы музицируете и мечтаете… И я вот брожу, и думаю…
- О чём же? – Лаями сопроводила вопрос сложным перебором по струнам.
- Да так, - Намаю пожала плечами и подёргала себя за одну из многочисленных косичек, в которые была заплетена её шевелюра. – Наверное, о том же, о чём думают и Ялль’Ри, и Ле-ан…
- Ни о чём, - пробормотала Ласия, закрывая глаз. Всеобщее настроение действовало усыпляющее.
- Иди поспи, - с лёгкой улыбкой посмотрела на неё Лаями. – Мы с Намаю покараулим. Так ведь? – и перевела взгляд на даайру.
- Я слышу растения, они спокойны. Вокруг никого, кроме нас, - на мгновение прикрыла глаза та, а потом шаловливо улыбнулась:
- Я давно хотела спросить – а никто из вас не хочет такие косички, а?
- Я – нет, скорее всего, - с сомнением протянула альнаэ, проведя ладонью по гладко зачёсанным и уложенным в плотный пучок на затылке волосам.
- А я скажу потом… Когда посплю, - Ласия с глубоким вздохом встала на четвереньки, медленно поднялась, и столь же медленно удалилась в сторону своего домика.
- Ну ладно, думай! Хорошо поспать, - пожала плечами даайра и повернулась к Лаями. – Ты не будешь против, если я посижу тут и помечтаю?
Альнаэ усмехнулась:
- Мечтай, мне не жалко, - тонкие пальца снова пробежались по струнам. – Я тоже, наверное, отдам должное этому занятию…
- Хорошо, - Намаю улыбнулась и закрыла глаза, склонив голову на скрещенные на коленях руки.

День: шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Город вонял рыбой. Сколько дядя не говорил, сколько Рена не пыталась чуять так же как он… Город продолжал вонять рыбой.
Они жили в крохотном доме, жавшемся к боку исследовательской лаборатории. Стены хибары продувало, в дожди – лило сквозь крышу. Обитавшие в том же доме двое ученых называли условия жизни «нечеловеческими», «неэльфийскими» и даже «нетролльими».
…они могли возмущаться, а Най жили в этом же доме на птичьих правах.
На птичьих правах и под пристальным вниманием отца Стебера.
Худощавый и высокий священник напоминал Рене хищную птицу, падальщика. У него были резкие до неприятного черты лица и низкий клекочущий голос Он называл Най «дети мои» и «воспитанники мои», хотя отношение и к родительству, и к учительству имел крайне отдаленное. Стебер совсем не походил на «отца». И даже – на священника. По мнению Рены, он вонял как рыба.
В не было ничего от отца Гравериуса, который давал обращенным лиа новые имена. Рена тосковала по нему. Он утонул полгода назад, и отца Стебера поставили на его место в церкви. Слишком быстро, по мнению лиа.
Отец Стебер в отличие от отца Гравериуса не возил подоплечных в Неуштадт в собор, не устраивал встреч с техномагами, биологи которых очень заинтересовались къямай, и волшебниками. Не рассказывал и новый попечитель и об обычаях пришедших-из-за-моря. Отриксу каждое слово приходилось из него вытягивать клещами, а за каждое разрешение – выполнять поручения. У Рены от ярости даже щека подергивалась, когда она видела дядю на побегушках у священника. Отрикс не говорил ни слова против.
Обращенные были при Стебере на «птичьих правах»… «Птичьи права» - это выражение, бытовавшие в среде колонистов, Рена выучила очень быстро с приходом нового священника.
- На сегодний закончить, - вместе с молодым эльфом, присланным из семинарии, лиа счищала с подсвечников воск.
- На сегодня закончили, - педантично поправил тот. – Скоро начнется утренняя.
Эльф обернулся к приоткрывшейся двери. Из-за высокой створы длинная и узкая полоса упала на пол, разрезав полумрак.
- Доброе утро, отец Стебер, - помощники произнесли это почти хором. Рена немного испугано посмотрела на эльфа, но семинарист даже не ответил на взгляд.
- Доброе утро, дети мои, - воркующее отозвался священник.
Под его взглядом лиа захотелось съежится и превратиться в небольшой камешек, который может лежать в церкви незамеченным, случайно выпав из ботинка горожанина. Крепкий серенький камешек, который можно пнуть и ему не будет больно… Нет, отец Стебер ее не бил, просто он смотрел так, что становилось до холода внутри жутко и одновременно – гадко, словно извалялся в лепешке микуе по макушку.
- Очень чисто, - он провел по натертому маслом подсвечнику пальцем.
Вошедший следом за священником Отрикс благосклонно кивнул племяннице, как будто тоже был доволен ее работой. Рена услышала, как тихо скрипят ее зубы. Дядя прогибался под отца Стебера, как виноградная лоза, стелился, словно ручьевая вода… не ложился только, как любимая жена. Он не стеснялся ничего, лишь бы продолжать свое изучение къямай.
Отороири Найелле сбежал из Шен-лие ради этого и ради того, чтобы не выплачивать долги. Он говорил, что это ее, Рены, отец накопил их слишком много. На самом деле и у него было не мало невыполненных обещаний.
Племяннице исполнилось пятнадцать лет, но повзрослела она даже по меркам лиа рано, и многое понимала. И в отношениях между семьями Дома Амар, чувствовала, откуда дует ветер, и что он несет.
- Благодарю вас, дети мои, - негромко проговорил священник. Он потрепал семинариста по плечу, погладил лиа по скуле.
От прикосновения холодных и влажных пальцев у Рены изнутри все сжалось. Лиа непроизвольно отшатнулась в сторону, и встретилась взглядом с отцом Стебером. Он смотрел укоризненно и мягко, словно чувствовал вину за свой необдуманный жест.
- Прости пожалуйста, Рена, - когда он не произносил «дитя», его речь не была настолько тошноворотной. – Я не хотел тебя испугать, но тебе следует перестать дичиться.
Отец Стебер обернулся к Отриксу:
- Сын мой, поговори со своей племянницей.
Дядя кивнул. Выражение его зеленых глаз Рена прочитать не успела, но в них мелькнуло что-то такое, что заставило желудок, сжавшись, подскочить к горлу.
- На сегодня вы свободны, - продолжал между тем говорить отец Стебер.
Он накрыл ладонями плечи семинариста и обращенной. Рена почувствовала руку священника, как замороженную зимним ветром ветку каменного дерева – такая же ледяная, тяжелая, крючковатая… похожая отчасти на сухощавую лапу оголодавшей хархеры, птицы-падальщика. Больше всего лиа захотелось зажмуриться. Ей показалось, сейчас, вот-вот, отец Стебер сдавит серовато-белой лапой ее плечо, проткнет когтями ткань мешковатой коричневой робы, а потом повернется, глубоко заглянет в глаза и начнет рвать на части тело, словно бы Рена – оставленная крупным хищником для падальщика добыча.
Вместо этого кончиками пальцев священник мягко погладил плечо лиа, а потом убрал руки и двинулся дальше, вглубь церкви.

(Дарки помогает выкладывать ))

- Мне нужно подготовиться. Жду вас вечером.
Эльф вышел непринужденно и легко.
- Что относительно моей просьбы, отец Стебер? – покаянно склонил голову Отрикс. Племянница шла к дяде деревянным шагом. – Я могу рассчитывать?
- Конечно, сын мой. Не переживай, я отправлю письмо как только смогу.
- Благодарю, отец Стебер, - Отрикс подал племяннице руку и с каким-то странным удивлением заметил, что крепенькие и не очень худые пальцы, обхватившие его предплечье, дрожат как листья на осеннем ветру.
- Не забудь о моей просьбе, - донеслось из глубины церкви, и голос священника разлетелся эхом, словно кто-то невидимый и в темноте улыбающийся раскрыл веер. – Вы будете присутствовать на утренней? Я бы хотел вас видеть.
- Мне необходимо дочистить книги. С Реной сейчас я поговорю.
- Твою племянницу – особенно, - голос блуждал, как запутавшийся под сводами странник. – Особое внимание следует уделять воспитанию подрастающего поколения.
- Да, она вернется. Обязательно. Я прочитаю молитву перед работой…
У Рены закружилась голова. Выходя, лиа прижалась лбом к плечу дяди, сильно навалившись на его руку. Без особого тепла Отрикс потрепал племянницу по голове, а когда дверь церкви закрылась за спинами обращенных, повернулся, взял лиа за плечи и легонько, с улыбкой встряхнул.
- Приходи в себя. Как ты себя чувствуешь?
- Кажется… в церкви было душно, - тихо ответила Рена и глубоко вдохнула соленный и прохладный воздух Ясного.
Воздух отдавал на языке рыбой. Живот снова подпрыгнул к горлу, и лиа попыталась унять тошноту. Она закрыла глаза, но темноту под веками вспорол густо-коричневый церковный сумрак, запятнанный, как грязью, пламенем свечей.
- Подыши немного, - посоветовал дядя. Он убрал руки, скрестил их на груди и теперь стоял в полушаге. – Тебе лучше?
На языке колонистов он говорил так чисто, словно родился на той земле, откуда они пришли.
- Немноко, - ответила, переврав согласную, Рена. Дядя поправил ее педантично и скучно. Он протянул руку только за тем, чтобы заправить за ухо племянницы выпавшую из тугой прически прядь. – О чем ваши говорили? Просьба?
- Отец Стебер решил заниматься с тобой языком, - ответил Отрикс. – Ты и я, мы уже довольно давно живем среди колонистов, но твой язык до сих пор оставляет желать лучшего.
- Полагать?
- Тебе необходимо заниматься, Рена.
Лиа опустила глаза, потом вскинула на дядю. Она смотрела исподлобья.
- Это подарок от отца Стебера, что он будет тратить свое время на нас, - продолжил Най и улыбнулся племяннице. – Пока мне нужно почистить переплеты тех книг, которые он дал. Книги старые, с ними необходимо работать аккуратно.
Рена сжала пальцы в кулаки.
- А пятки ты ему не вылизываешь? – прошипела на родном языке лиа.
В ответ Отрикс посмотрел немного насмешливо и даже с сожалением. Он погладил племянницу по светлым волосам; с почти невесомым укором, перешедшим из манеры отца Стебера, произнес:
- Мы зависим от него, Рена, - на языке Шэн-лие. – Когда ты немного подрастешь, то поймешь, что все, что нам приходится делать сейчас – правильно. Каждый приходящий в чужую страну вначале бесправен. Он обретает силу только со временем.
Приобняв племянницу за плечи, Отрикс увлек ее в сторону от ступенек церкви. На утреннюю молитву начали собираться жители Ясного. Они оборачивались на обращенных, дружески кивали им. Най отвечал, Рена продолжала смотреть хмуро.
- …только со временем. Пройдет время, ты все поймешь. Ты поймешь, что так я защищаю тебя, берегу. Ты еще слишком маленькая, а моей искусство мастера къямой оказалось интересным и может стать тем, что даст силу.
Рена сглотнула появившийся в горле комок.
- Пожалуйста, потерпи немного, Рена.
- Сколько потребуется времени, дядя Отрикс?
Племянница посмотрела в зеленые глаза дяди. Он глядел в ответ сочувствующе и тепло. Сердце тихонько ударилось о грудь, отскочило обратно, потом снова повторило путь.
- Может быть, год. Может быть, два. Колонисты знают о нас очень много, они сильнее, они победят.
Рена дернула уголками губ. До этого самого дня они ни разу не заговаривали о войне, хотя отец Стебер говорил о ней на проповедях.
- Ты любишь меня, дядя? – вместо ответа спросила Рена.
Отрикс наклонился намного ниже, чтобы их лица стали вровень.
- Конечно люблю, девочка моя. Не обижай отца Стебера, хорошо? Он из лучших побуждений хочет помочь тебе с языком.
Лиа кивнула несколько раз. Первый – соглашаясь, второй – принимая. Она помедлила недолго, посмотрела в теплые, ставшие солнечно-зелеными глаза дяди и поделилась искренне:
- Я боюсь его немного, - Рена продолжала говорить на родном наречии. – Он смотрит… так, и когда прикасается – гладит. Как микуе погонщик. Он похож на змею.
Отрикс улыбнулся.
- Тебе только кажется, Раэенн, - Най называл ее данным при рождении именем. И от этого все тревоги вдруг, ухнув, канули в небытие.
На сердце у лиа стало неожиданно легко.

День: вечер четырнадцатого августа
Фигура: пешка B7 и сопровождающие
Ход: в рамках хода B5-B4 (окончание)
Официальная клетка: B4
Фактическое местоположение: B4

Сейней мерила шагами капитанскую каюту - десять в одну сторону, до навигационной карты залива во всю стену, десять - обратно, до такой же стены, но уже - с тремя клинками, висящими лезвиями вниз. Подарки адмиралу.
Сама Таль предпочитала носить на поясе топор - он был похож на те, что ковали для себя неутомимые и свирепые сагиратты, но меньше. Легче.
Намьё-полукровка остановилась на полушаге, запустила ладонь в короткие волосы на затылке, прикрыла глаза. Вскоре должен был пожаловать Ирари; эскадра была на полпути к Ясному, и Таль должна была вновь обсудить со своим контр-адмиралом план нападения.
Сейней родилась в последние годы войны, и была слишком маленькой, чтобы помнить хоть что-то об ужасающих сражениях последних лет, когда лиа наносили решающие удары найрити.
И тем не менее... родители Таль погибли как раз в те годы, оставив девочку на попечение уже успевшего к тому времен стать Советником Штормов Нарьену т'Еро. Отца Таль звали Ремер т'Еро, и он был младшим братом Советника.
Сейней приоткрыла глаза - в дверь стучали.
"Ирари..."
- Да. Открыто, - громко отозвалась через плечо адмирал.
- Здравствуй, душа преширокая, - Ирари. Он не умел казаться серьезным, хотя блеск в глубине глаз не оставлял сомнений, что шутит Чайре сегодня не будет. – Сегодня к вечеру, когда подойдем ближе, надо будет следопытов вперед отправить.
- Здравствуй, голова круглая, - в тон ему отозвалась Сейней, скрестив руки... ниже груди, - отряд уже готов. По крайней мере, так мне отчитались. Садись, - она кивнула в сторону одного из кресел вокруг массивного, заваленного картами и инструментами, стола.
- Сколько их? – Ирари занял указанное место.
- Двадцать водных всадников, - Сейней, позабыв про все приличия, присела на край стола напротив.
- Не соблазняй мена своими формами, - Ирари махнул рукой так, что разом описал всю фигуру адмирала. Наедине он позволяя себе куда больше, чем на совете. – Не много?
- А ты не пялься, - фыркнул Таль. - Нет, не много. Они рассредоточатся по довольно большой территории.
Чайре кивнул. Он верил в опыт следопытов.
Лысый лиа положил руки на край стола, коснувшись кончиками пальцев карты.
- Так. Мое предложение лечь в дрейф в полудне пути, чтобы собрать сведения о противнике.
- И быть готовыми в любой момент сняться с места, - полукровка не спрашивала - продолжала мысль Ирари, - не думаю, что пришлые атакуют нас. Но... что ты знаешь о их собственной разведке?
Теперь Сейней смотрела на Чайре серьезно.
- Как и ты – ничего. И на нас могут вылететь их авионы. Поэтому нам нужна туманная завеса, душа.
- Черный и заклинатели ветров сделают, ты знаешь. Я опасаюсь другого, - Таль побарабанила пальцами по столешнице, спрыгнула на пол, - это маловероятно, но... Ирари, они тоже могут выдвинуть ударный отряд. В море. Как думаешь?
- Под туманом? – прищурился Чайре. – Ну-ну. Ты сама-то часто еще лет пять назад рисковала ходить сюда в молочную погоду?
- Я это я, - протянула Сейней, но потом тряхнула головой, - ты прав. Но мы не знаем, на что именно способны их корабли. Не видели же их в бою. Ни разу.
- Верно. И не рассчитывай на то, что город беззащитен. Прошло достаточно времени, чтобы его укрепить.
- Я помню про стены, Ирари. Ты помнишь про удар воды? Насколько крепки у пришельцы укрепления, мы не знаем, и удар нужно будет нанести со всей силой, на которую способны шаманы.
- И твой любимый Кристофф-ф, - подначил Ирари.
Он сел ровнее и склонился над картой, строя из маленьких фигурок предполагаемые укрепления.
- Зави-идуешь? - Таль оперлась руками о край стола, подалась вперед, с хитроватой улыбкой наблюдая за действиями Чайре. Не стесняясь, Ирари упер взгляд в роскошный вырез рубашки адмирала. - Не отвлекайся, - промурлыкала полукровка, легко постучав кончиком ладони по столу, - у тебя там укрепления не достроены.
- Ну, я не мой сын, чтобы сходить с ума от широты твоей души, - хмыкнул Чайре, возвращаясь к карте, выстраивая корабли. – Предположительное расположение. Дальнейшее следует уточнять у следопытов. Присоединяйся. А вот это – мы.
- Ира-ари, ты ревнуешь? - с улыбкой протянула Таль, прежде чем окончательно посерьезнеть. Она потянулась к одной из фигурок, сразу отставив её в сторону, - "Наамея" отойдет с отрядом с наземных следопытов. А мы должны будем выдвинуть вперед корабли с заклинателями. Легкие и быстрые.
- Кто пойдет на «Наамее»? – сразу уточнил Чайре.
- Иеро. И с ним - почти полная команда. Я хочу, чтобы, если не дай Средоточие, их заметят, "Наамея" мог дать отпор.
Чайре кивнул.
- Тогда продолжим.
- Плохо, что мы ничего не знаем об их наземных силах, - Таль взяла одну из фигурок, изображавших отряд войск ЭКК, повертела в руках, и поставила на место, - среди них ведь тоже есть… владеющие силой.
- А так же маги не хуже наших…

(Соуль, Дарки)

День: четырнадцатое августа, вечер
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

На горизонте одиноко тлела узкая багровая полоса – все, что осталось от великолепного заката. Ветер шуршал в кронах деревьев, гнал по травяному морю буро-зеленые волны, а иногда заставлял лагерный костер ярко вспыхивать, роняя желтые икры.
- Они смотрят, да? - не оборачиваясь, прошептал Светоч механику. Мелкий невесело усмехнулся:
- А то как же! Глаз не отрывают от тебя. Вон, уселись поближе к костерку, греются и за тобой наблюдают. И физиономии как у рыбаков, ожидающих, что вот-вот клюнет рыбка. Аж противно, - в подтверждение своих слов Мелкий сплюнул, красноречиво показывая, как он на самом деле относится к «этим типам».
- Всюду за мной ходят. И саквояж тот с собой носят, ни на секунду не расстаются. Боюсь, даже Создатель, чьим именем они размениваются направо и налево, ничего не знает о его содержимом, - в голосе мага звучала усталость обреченного.
- И чего они к тебе прицепились? - не мог успокоиться техник. - Ты же для всехнего…
- «Всеобщего», сэр Мелкий.
- …всехобщего блага стараешься! Гаденыш Поун…
Солжэр, о чем-то беседующий с командиром, оглянулся. Видимо, услышал свое имя. Тех тут же принял невинный вид, но продолжил жарко возмущаться, едва разведчик переключил свое внимание на Эрика:
- Этот гаденыш совершенно неправ! Полностью, категорически, абсолютно… - Мелкий запнулся, видя, что Светоч грустно качает головой. - Точно неправ? - утверждение, растеряв уверенность, стало вопросом.
- Я не предавал отряд, если вы об этом, - отрезал волшебник. - Просто кое-какие детали моих исследований не стоит знать инквизиторам. Они могут истолковать их превратно.
- А-а-а…
- На мое счастье, некому уличить меня во лжи – присланная сюда пара умников ничего не понимают в высокой теории магии. Они мне поверили, - Светоч бросил на инквизиторов косой взгляд через плечо.
- Поверили, да не совсем, - кривая полуулыбка вновь появилась на мальчишеском лице теха.
- Спать? Пока… эти… в лагере!? Увольте, - колдун начинал сердиться и говорил уже громче.
- Ну-ну, - техник похлопал мага по плечу и отошел. Подолгу беседовать друг с другом товарищи не решались – дознаватели, заметив оживление разговора, всегда начинали прислушиваться.
Маг вздохнул. Он и сам понимал нелепость своего последнего восклицания. Ожидаемые, но нежелательные гости уберутся прочь, лишь докопавшись до истины. Или найдя то, что посчитают таковой…
Усевшись на давно облюбованную корягу, волшебник принялся шарить по карманам в поисках очередной, последней на сегодня самокрутки. Светоч был уверен, что не выкурил весь запас. Однако пальцы нащупывали только колючую травяную труху. С досады пнув носком башмака какой-то цветок на высоком стебле, маг очень грязно выругался. Даже Мелкий, пожалуй, стеснялся произносить подобные слова подряд в одном предложении.
Постепенно гнев сменился вошедшим в привычку легким раздражением. Светоч почти успокоился. Опершись локтями о колени и подперев ладонями подбородок, он задумался о нынешнем положении дел. Вернее, попытался задуматься – веки, внезапно отяжелевшие, сомкнулись.
Со стороны могло показаться, что представители инквизиции просто спокойно проводят время. Они изредка косились в сторону Светоча; по крайней мере, Максимиллиан. Его молчаливый помощник, раскосый Ян, вообще не глядел в сторону мага. Узкие глаза молодого инквизитора были закрыты, будто бы он решил придремать или задумался о чем-то своем. В смуглых и неожиданно изящных пальцах Эгиро плавно и все медленней и медленней вертел круглый белый камень. Жест был простым, ничего не значащим. Так, привычка.
Нарре не мешал помощнику. Просто в какой-то момент инквизитор повернулся, и, теперь уже в открытую, принялся смотреть на Светоча.

и вновь с Дарки))))

Еще около часа ничего не происходило. Но потом волшебник неожиданно вздрогнул – голова запрокинулась, широко распахнувшиеся глаза невидяще уставились в небо. Руки Светоча дрожали. Судорога продлилась недолго: уже через четверть минуты обмякшее тело колдуна сползло с засохшей коряги на землю.
Максимилиан отреагировал на все происходящее с магом... спокойно. Когда Светоч дернулся, старший инквизитор поднялся, отряхнул одежду и неторопливо двинулся к чародею.
Зато Ян не пошевелился. Но теперь казалось, что помощник дознавателя к чему-то принюхивается, сев в пол оборота к Светочу.
Нарре присел возле бессознательного мага, осторожно коснулся кончиками пальцев татуировки. Она была горячей на ощупь и излучала мягкое молочно-белое свечение.
- Эй, что вы с ним сделали!? - испуганно вскрикнул Мелкий, проходивший мимо.
- Мы? - поднял на него взгляд Максимилиан, коротко хмыкнул, - мы - ничего. Вопрос - что он с собой сделал.
Техник замолчал - возразить было нечего. Но и уходить не стал, остановившись поодаль. Дознавателям он не доверял. Повинуясь властному жесту механика, из темноты за спиной Нарре вынырнула Мими.
Татуировка на миг вспыхнула ярче и Светоч тихо застонал. Незримая магич
еская нить крепко связала его с чем-то далеким и крайне мощным.
Эгиро сел ровно, чуть приоткрыл глаза и сделал глубокий вдох. Для него окружающий воздух пах теперь непривычно. Чуждо. Что-то влажное, земляное, но без того привкуса железа, что ощущался, когда техномаги, повелевающие землей, начинали управлять ей.
Ян не мог точно сказать, даже самому себе, что он чувствует... Просто - другое. Молодой инквизитор посмотрел на Максимилиана, чуть качнул головой и перевел взгляд на Светоча. Вновь закрыл глаза.
Нарре же, оглянувшись на Мими, покосился на Мелкого - молча, словно спрашивая, что тот здесь делает.
Техник упорно отказывался понимать намеки дознавателя и гончую отзывать явно не собирался. Машина, словно ей передалось беспокойство хозяина, угрожающе рыла стальной лапой землю, с корнем выворачивая травы.
- Тише, Мимочка, тише, - проговорил Мелкий. Гончая замерла на трех лапах – передняя левая так и осталась приподнятой.
В это время ощущения подсказали Яну, что происходит нечто странное. Воздух наполнился звенящим напряжением, задрожал, прогнулся под тяжестью чего-то огромного… а в следующую секунду все прекратилось. Связь была оборвана.
Эгире сдавленно вздохнул, приоткры
л глаза. Поднялся инквизитор медленно, словно за время недолгой неподвижности успело затечь всё тело. Подойдя к Нарре, Ян замер, вглядываясь в лицо Светоча. Максимилиан молча ждал.
Волшебник, охнув, прижал ладони к груди, туда, где все еще горела слабым пульсирующим светом белая татуировка.
- Вы?.. - моргая и щурясь, Светоч отполз от инквизиторов. Подбежавший техник помог ему встать.
- Ну? – только теперь Нарре посмотрел на своего помощника. Тот потер изогнутую в легкой горбинке переносицу, покосился на Светоча. А потом отошел в сторону, увлекая за собой инквизитора. Ни до мага, ни до Мелкого их разговор не долетал.

что-то загадоШное творим с Бес.))

День: 12 августа
Фигура: С2, часть D2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4

(c Хелькэ, блистательной и неподражаемой в своей многоликости)

- Я думаю, - произнес Фиерс во время обеда, когда все, собравшись у походного котелка, уныло ковыряли ложками его содержимое, - что нам всем надо серьезно поговорить.
- Вот уж точно, - отозвалась Ренн, взглянув на него. Глаза у девушки были красные и чуть припухшие, будто от слез; майор прекрасно понимал, что было тому причиной.
- Я имел в виду, что нам стоит определиться с дальнейшими действиями, - продолжил он. - Особенно в свете того, что связь со Штабом приказала долго жить.
- И слава всевышнему! - с напускной радостью воскликнул Дентон. - Мы свободны! Свободны, молоды, прекрасны душой и телом, и можем теперь устроить себе каникулы! Предлагаю найти ближайшее озеро и купаться в нем обнаженными... то есть нагими... то есть голыми.
- Иди ты, - усмехнулась Эрис и отвесила ему легкий подзатыльник. Она единственная из всех пребывала не просто в хорошем, а в отличном настроении, и Фиерс начал тихо мечтать о том, чтобы это ее настроение таковым и оставалось.
- Прости, Дентон, не пойдет, - покачал головой майор. - У нас есть задание. А еще у нас есть Макабрей и... э-э, Фриц, да? И я никак не возьму в толк, что с этим делать.
- Как что?! - Фриц чуть не подавился сложносоставной массой из армейского пайка, воды и каких-то местных трав, собранных Макабреем. - Отпустить, конечно! Мы вернёмся в "Иглу", доложим капитану Нахтфогелю о случившемся, он свяжется со Штабом и...
- ...нас с тобой и майора с Ренн вздёрнут, - радостно продолжил некромант.
Эрис расхохоталась.
- Очень смешно, - заметил Фиерс. - Кому-нибудь еще это кажется веселым?
Неожиданно для всех, и кажется, для самого себя в том числе, заговорил Калеб.
- Я вижу, что все достаточно просто. У нас есть задание, значит, нужно его выполнять. Наше задание не подразумевает того, что к отряду не могут присоединиться другие. Также на наше задание никак не влияет отсутствие или наличие кристалла связи, оно лишь приносит некоторое осложнение. Наверняка его можно разрешить. К тому же, - добавил он чуть погодя, - у РДО "Игла" тоже должно быть задание. Которое следует выполнять членам РДО "Игла". В зависимости от сути этого задания, старшему сержанту Макабрею и старшему сержанту Эрличгейму следует или вернуться, или остаться.
Повисла тишина. Однако очень быстро ее нарушил Дентон, захлопав в ладоши.
- Калеб, - заявил он, - ты настоящий оратор, подобный тем, что жили в Элоквенте. И пусть их самих давно уж нет на свете, талант их...
- Хватит, - в который раз прервал майор, ощутивший, что за последнее время это "Хватит" стало едва ли не единственной конструктивной его репликой. - Спасибо, Калеб. Вообще, я по всем пунктам согласен.
- Все сложнее, чем кажется, майор, - поморщился Макабрей. - Вот, позволь вопрос, достойный уже упомянутых сегодня риторов древнего Элоквента: ты... хочешь жить?
Фиерс кисло улыбнулся.
- А ты вообще можешь представить, как я сейчас становлюсь в этакую патетическую позу и говорю: "Нет, разумеется, не хочу"? Я вот не могу. Я считаю - детки, простите, что решаю за вас, - так вот, я считаю, что мы все хотим жить.
- Ну, лично я представить могу и не такие картины с твоим участием, майор, - Ригор бросил на Фиерса томный взгляд из-под ресниц. - Но в данном случае это значения не имеет. Так вот, если хочешь жить, то нельзя допустить того, чтобы правда о судьбе Марии Штайнер вышла наружу.
- Даже о том, что она была некроманткой?
- Особенно об этом. Не докажем, майор, совсем не докажем.
Фиерс хмыкнул.
- То есть об этом ты предлагаешь умолчать? - и выразительно посмотрел на Фрица.
- То есть, я предлагаю нам всем крепко подумать, как объяснить Нахтфогелю тот факт, что Фриц уходил с Марией в погоню за мной, а возвращается со мной, но без Марии.

- Я придумал! - заявил Дентон. - Давайте так: идут Фриц и мале... прошу прощения, инквизитор Штайнер по следу злобного некроманта, никого не трогают, и тут на них - оп! - из-за деревьев выскакивает толпа местных жителей с томагавками. Фрицу удается убежать, дальнейшая судьба Марии неизвестна. А Макабрея он находит уже потом, выследив его в одиночку - оцените героизм Эрличгейма! К тому же, в этой истории вовсе необязательно упоминать нас... что меня очень радует.
- Угу, тогда мы имеем аж два следствия: злобного некроманта - в наручники, а то и вообще на сук - это раз. "Игла» будет прочёсывать эту местность, пока не найдёт рекомых местных или хотя бы тело Марии - это два. Местных она не найдёт, а вот вас, дорогие мои, очень даже. Это три.
- Какая жалость, - огорчился Дентон. - А мне так нравилась эта история.
- Может, вам тогда вообще не возвращаться? - рассудил Айден. - Злобный некромант убил хороших и добрых остальных. Все счастливы.
- Мне нравится, - кивнул Макабрей. - Нахтфогель не пошлёт за нами больше никого, ибо, пардон за каламбур, некого посылать. Так что, останемся тут, а там разберёмся, кроме того, девочки тут прямо объеденье!
Подтверждая свои слова, некромант хищно облизнулся и наградил плотоядным взглядом сперва Эрис, а потом Ренн.
- Ригор! - прикрикнул майор. - Какие тебе девочки?!.. Про задницу свою подумай. И про фрицеву задницу тоже... тьфу, господи, дрянь какая-то выходит... Парень, ты сам-то что думаешь? - повернулся он к вышепоименованному.
- Я ни о чьих задницах стараюсь не думать! - почти завопил красный, как рак, Фриц под аккомпанемент макабреева хохота. - А вообще... Ригор в чём-то прав. Только мне оставаться с вами необязательно - скажу, что некромант устроил на нас засаду, Мария погибла, а я потерял след.
- И ваш... Нахтфогель сразу забудет про поиски некроманта? - скептически поднял одну бровь майор.
- Ему деваться некуда, - усмехнулся Макабрей. - Я был единственным магом "Иглы", поэтому связь лежала на мне, а теперь они потеряли связь с центром. Кроме того, у Нахтфогеля тоже приказ, и он будет его выполнять, поверьте мне.
- Ригор прав, - кивнул Фриц. - Кроме того... если честно, опасней его у нас в отряде только Таэль, и командир это знает.
- Великолепно, - майор кивнул. - Надеюсь, Фриц, ты хороший актер?
- Постараюсь...
- ...И выносливостью обладаешь недюжинной, - продолжил Фиерс. - Потому что путь тебе предстоит не то чтобы легкий. И - в одиночку.
Эрличгейм запнулся и призадумался. Макабрей (чудо!) тоже молчал, так что на некоторое время над их новым лагерем повисла тишина, нарушаемая только тихим чавканьем.
- Кто-то из нас может его проводить, - предложил Дентон. - Кто-нибудь, кого не жа... кто точно сможет пройти и туда, и обратно, и вернуться живым и здоровеньким.
- А у нас такие есть? - удивился Айден.
- Я пойду, если вы так решите, майор, - Калеб пристально взглянул на Фиерса. - Я ни разу не потерял сознания в Пустоши в тот раз. И очень быстро вернулся в норму после того, как мы покинули ту землю.
- Ну что ж... - командир задумался. - Не скажу, что я согласен на все сто процентов, но ничего другого я не могу предложить. Фриц, сойдет?
- Не думаю, - покачал головой Эрличгейм. - Если я верно понял, накрыть там может любого... нет, я лучше пойду один. Хотя... страшно конечно, одному-то.
- В моих интересах чтоб ты дошел и был при этом в полном порядке, - Фиерс почесал коротко остриженный затылок. - Так. На пса Пустошь не действует, но с ним будет сложновато перебираться через ущелья. Хочешь взять с собой милую собачку?
Милая собачка, разрывающая тремя парами мощных челюстей какую-то несчастную пойманную зверюшку, оторвалась на миг от своего занятия и гавкнула.
- Д-да, пожалуй! - икнул Фриц, но тут неожиданно вмешался Макабрей.
- Я против! Пёс ему ничем в Пустоши не поможет. Кроме того, он слишком ценен, чтобы его терять вот так...
- Терять? - Фиерс округлил глаза. - Да уж скорее мы потеряем Эрличгейма, чем эту собаку! К тому же, как мы выяснили, его можно использовать в качестве средства передвижения...
- Как угодно! - поднял руки Макабрей. - Но для надёжности и чтобы понять, если с ними что-то случится: могу я... взять у Стража немного крови? Да не смотрите вы на меня так - не ведро! Пузырёк.

- Объясни, для какой-такой надежности? - насторожился Фиерс. - Что ты с этой кровью собираешься делать?
- Да ничего особенного, - пожал плечами некромант. - Просто, если с ними что-то случится, кровь Стража - вещество иномирное, - даст об этом знать.
Он притянул к себе рюкзак, покопался там и достал небольшой стеклянный шприц.
- Вот. Всё аккуратно и стерильно, никакой заразы и почти не больно!
- Ну что я могу сказать, - развел руками майор, - попробуй.
Все морды Цербера не выражали ничего хорошего.
- Фиерс, это не смешно! Ты знаешь, пёс меня к себе не подпустит... если ты не прикажешь обратного. Или, может, сделаешь сам?
- Ну уж нет, я эту штуку в руки не возьму, - отказался тот. - Еще не хватало, чтоб пес затаил на меня обиду. Вот на тебя - пожалуйста...
Он оглянулся на животное (Цербер рыкнул), встал и подошел к нему.
- Послушай, мне надо, чтоб ты постоял неподвижно какое-то время... и не бросался на Макабрея, пока он будет делать с тобой всякую дрянь, - пес наклонил две крайние головы. - Это важно. Сидеть, мальчик.
Цербер рыкнул еще раз, но все-таки сел. Фиерс махнул рукой некроманту.
Ригор себя упрашивать не заставил: быстро, но без какой-либо резкости приблизился к Церберу сбоку и присел на одно колено.
- Спокойно, - тихо сказал он, снимая с иглы резиновый чехол. - Я тебе и так не нравлюсь, так что терять нам нечего...
Игла вошла в бок Стража, как раз там, где должна была пролегать крупная артерия.
- Спокойно, - повторил Макабрей, наблюдая, как тёмно-алая кровь капает в стеклянное "брюхо" шприца. - Сейчас всё пройдёт.
Цербер заскреб лапой землю и завилял хвостом.
Майор осторожно сделал шаг назад - он знал, что если хвостом виляет этот пес, то ждать от него проявлений симпатии не стоит.
- Вот и молодец, вот и умница, может, мы даже подружимся, - Ригор вытащил иглу и всё так же плавно, не поворачиваясь спиной, отошёл от Цербера. - Хотя вряд ли...
Игла отсоединилась с тихим чпоканьем, а кровь Стража была аккуратно перелита в пустой пузырёк из, казалось, бездонного рюкзака некроманта.
- Кажется, обошлось, - заметил Фиерс. Цербер посмотрел на него с исполненным глубокой печали взором. - Ну извини, дорогой. Видишь, это, оказывается, для твоей же безопасности. Фриц!
Когда отправлять тебя "домой"?
- Немного отдохну и пойду, - молодой человек посмотрел на Цербера так же печально. - Кстати, майор... винтовку-то верните!
- Совсем забыл про нее, про твою проклятую винтовку. Она где-то там, за рюкзаками, поищи потом.
- Майор, - позвала Ренн, - а Цербер точно сможет вернуться сам?
Фиерс, не задумываясь, ответил:
- Естественно. Все-таки нюх у него не в пример простым дворняжкам... И так уж вышло, что он слушается меня во всем. Он бы еще и продуктов купил по дороге, если б мы ему дали денег.
- Это так, - кивнул Макабрей, сооружая себе из нескольких рюкзаков что-то вроде изголовья. - Стражи верны до умопомрачения. Кстати, майор... а откуда он у вас?
Закончив оборудовать себе ложе, некромант вытянулся прямо на земле, подложив под голову вышеупомянутые рюкзаки. Получилось у него вполне комфортно.
Фиерс ответил не сразу - сначала долго смотрел в одну точку на горизонте, потом зачем-то пошарил в карманах, потом произнес глухим голосом:
- Мне его оставили. Ну... что-то вроде прощального подарка, должно быть.
Макабрей, прикрывший глаза и, вроде бы, приготовившийся вкусить послеобеденный сон, поднялся и сел, опираясь на локоть.
- И кто же сей человек, способный разбрасываться иномирными существами направо и налево? - поинтересовался он, буравя Фиерса очень внимательным взглядом зелёных глаз.
- Одна невыразимо прекрасная сумасшедшая, - горько усмехнулся майор. - Способная разбрасываться вообще чем... и кем угодно. Пес улавливал малейшее ее желание, подчинялся беспрекословно и не отходил ни на шаг. Я был поражен тем, что она решила его оставить и тем, что он не пошел за ней, - видимо, так она ему приказала. Он подобрал ее... именно так, а не иначе, это собака ее нашла... в районе подземелий Криона.
Рассказывая это, Фиерс даже не заметил, как руки сами собой сжались в кулаки, так что костяшки пальцев побелели.

- Криооон, - протянул Макабрей. - Да уж... знаю я его подземелья, сунулся туда в молодости по глупости. Еле ноги унёс! Но я не знал, что старик сумел призвать Стража.
...Тёмный коридор. Холодно. Так холодно, что корни волос болью разрывают кожу головы. Десятки ловушек не взяли его жизнь лишь чудом, а теперь добивал простой холод. Тьма. Лишь она придавала сил, чтобы идти вперёд. Вперёд - к свету, как бы парадоксально это не звучало...
- Насколько мне известно, он и не призывал. Умер тихонечко в своих подвалах, оставив для потомков полные сюрпризов коридоры. Мне рассказывали, что Цербер вышел словно из ниоткуда, сам по себе. А потом – провел её мимо всех ловушек и вышел на поверхность. Выступил в роли руки Провидения, если так можно выразиться…
Ригор задумчиво притянул к себе свой рюкзак, открыл его внешний карман и достал оттуда бережно лелеемую пачку сигарет с вложенной в неё зажигалкой. Чиркнул кремень, и Макабрей глубоко затянулся любимым зельем.
В стороне демонстративно чихнул Фриц.
- Видишь ли, майор, если всё так, как тебе рассказали, то твоя знакомая... из наших.
Фиерс воззрился на него недоуменно.
- Из... некромантов? Брось. Не может быть.
- Ещё как может, - не согласился Ригор. - Понимаешь, такие зверюшки, как твой Цербер - они не из нашего мира, а аккурат оттуда, откуда мы берём свои силы. Так вот, сам по себе Страж проникнуть через границу никак не мог. Его нужно было...ну, позвать, что ли? А это может сделать только некромант.
- Некромант, но никак не... не девушка с полным отсутствием способностей к магии! - запротестовал майор. - Я знаю лучше, чем кто бы то ни было другой, уж прости, Макабрей... но скорее всего, ты ошибаешься. Девяносто девять процентов.
С каким-то странным выражением в глазах он посмотрел на сигаретную пачку и, понизив голос, попросил:
- Угости сигаретой, а? Не могу о ней думать.
- Держи, браток, затянись! - нарочито сиплым голосом ответил Ригор, протягивая пачку. - А что до твоей...знакомой, то она может быть нераскрытым талантом. Я однажды встретил простую сельскую девушку...эх, жаль, что у тебя стрельнуть нечего - не могу о ней думать. Так вот, она была...самым замечательным существом из всех, что я встречал. Очень добрая. Умная. Рвалась из своей жизни, как птица из клетки. И несмотря на всё это у неё был талант некроманта. Нераскрытый, конечно же.
Фиерс ошеломленно взглянул в лицо Макабрею - не шутит ли? Он не ожидал от малефика подобных слов.
- А... и что с ней потом стало? Все-таки занялась малефицией?
Дым приятно обжигал горло и оставлял горький привкус на языке – как раз то, что ему было сейчас нужно.
- О, - некромант усмехнулся, но отчего-то это скорее походило на перекошенную гримасу боли. - Она познала Искусство Смерти во всём его совершенстве. Так, что дальше уж некуда.
Фиерс невольно закашлялся.
- В смысле?..
- Умерла она, майор. У-мер-ла. В самом начале войны, сгорела вместе со своей грёбаной деревенькой.
Майор почувствовал себя совсем погано.
- Извини, Ригор. Серьезно, прости, я не хотел, - он потряс головой. - Что-то чем дальше, тем хуже...
Впервые за долгое время ему показалось, что весь мир - вообще весь, без малейшего исключения - является дрянным местом, и ему, Фиерсу, лучше б было в этом месте никогда не оказываться.
- Чего там, майор, не стоит. Это перестало болеть примерно после третьей северной роты, разорванной мертвецами, которых я поднял у них в тылу во имя светлой идеи отмщения.
Ригор ещё раз скривился, но потом его лицо разгладилось. Впрочем, обычное выражение насмешливого пренебрежения к миру, который, таки да, является очень дрянным местом, быстро к нему вернулось. Макабрей снова был самим собой.
- Просто ты не производишь впечатление человека, у которого... вообще что-то может болеть, - признался Фиерс. Задумчиво посмотрел на окурок и притушил его о ладонь. Стало полегче.

- И правильно не производит, - припечатала Ренн, подходя ближе. Она слышала лишь последние фразы, но ее побудил приблизиться отнюдь не интерес к беседам старших. - Не знаю, что у вас вместо сердца, сержант Макабрей, но искренне завидую, что оно позволяет вам быть таким спокойным после вчерашнего.
- Не обманывайся, девочка, это не спокойствие, а просто большой жизненный опыт, - ответил Макабрей, всем своим видом демонстрирующий глубокие чувства, бурлящие в глубинах его тёмной души. - На самом деле я ни на секунду не расслабляюсь - её дух может явиться за нами в любую минуту.
Ренн нахмурилась.
- На месте её духа я бы обязательно вернулась, - сказала она. - За вами. Потому что... потому что ваше... то, что вы с ней делали, заслуживает... хотя бы наказания.
- Пойду-ка я, - ненавязчиво заявил Фиерс и поднялся, чтоб удалиться. Однако слова Ренн ударили его точно в подставленную спину.
- А вы тоже хороши, майор! Почему вы его не остановили?!
- Это не в моей компетенции, - ответил Фиерс, не оборачиваясь, и все-таки покинул их.
- Не пойму я тебя никак... Ренн, - Макабрей в очередной раз затянулся и с сожалением затушил скуренную почти до пальцев сигарету. - Вчера я сделал то, что должен был, без лишней жестокости, и, поверь на слово, без какого-либо удовольствия. Так в чём причина твоего... неудовольствия?
- Без лишней жестокости? - воскликнула она. - Вот это было - без лишней жестокости? Она же так кричала!
- Девочка, во-первых, кричала она потому, что я оставил ей такую возможность. Крик, между прочим, весьма облегчает страдания! - наставительно ответил Ригор, явно обескураженный этими обвинениями. - Кроме того, она ведь... враг. Враг, знающий очень ценные для нас и всего ЭКК сведения.
- А ты - живой человек! - Ренн даже не заметила, как перешла на "ты".
- Что-то не верится мне, что ты резал ее из суровой необходимости! С врагом, значит, по-всякому можно? Так чем ты тогда лучше врага?!
- Например, тем, что не готовлю заговора по смене власти во время военных действий с плохо изученными силами аборигенов. Девочка, ты вообще понимаешь, что я только что сказал и сколько это в эквиваленте человеческих жизней?
- Я тебе не деточка. И все распрекрасно понимаю. Только проблема в том, что заговор - он где-то там, неизвестно где, а мы все - вот здесь и сейчас. И важно именно то, что ты делаешь здесь и сейчас. Впрочем, тебе оно точно не важно! - Ренн покраснела от волнения, губы ее подрагивали. - Если в своих глазах ты не выглядишь подонком... то я могу только порадоваться за тебя, что мне еще остается?
- Нет, почему, очень даже важно, - Макабрей чуть прищурился. - Вот, например, сейчас я совершенно спокойно беседую с кипящей от злости магичкой...кстати говоря, Ренн, если я такая тварь и подонок, то не лучше ли прервать мой жизненный путь прямо сейчас? Ведь я беззащитен, по сути. Ты можешь меня сжечь, ударить молнией, пробить голову камнем...покойников-то под рукой нет. Отчего ты не ударишь, а, Ренн? Ведь я не изменился ничуть.
- Подначиваешь... думаешь, я ничуть не лучше тебя. Нет, Макабрей, я поступлю наивно и глупо, оставив Создателю с тобой разбираться. Судьба тебя накажет, не я, - девушка болезненно скривилась. - Можешь надо мной посмеяться, над маленькой дурочкой-магичкой, ты, всезнающий малефик, как никто другой умеющий расправляться с коварными врагами.
И, словно вспомнив кое-что, добавила:
- Впрочем, спасибо тебе. Теперь я поняла, какой быть нельзя.
- Тоже опыт, если разобраться. Кстати, никогда не слышала старую элоквентийскую поговорку: не суди, и судима не будешь? Нет? НУ, вот теперь услышала.
- Ах, не суди? Что ж, прекрасно. Прекращаю тебя судить и вообще досаждать своими нелепыми бреднями. Прощай, Ригор.
Ренн резко развернулась и ушла прочь, на другой конец лагеря.
Впрочем, некромант мог видеть, как она зачем-то подходит к перебирающей снаряжение Эрис и что-то говорит ей, наклонившись так, чтоб никто не услышал слов. Мог видеть, как Эрис удивленно поднимает голову... и, кажется, не находит, что ответить. А магичка кивает ей и скрывается в недавно поставленной палатке.
"Идеалистка", - подумал некромант, пожимая плечами. - "И чего её на войну понесло? Либо помрёт, либо так растеряет свои идеалы, что лучше бы померла. Даже жалко было бы".

День: девятое августа
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8

(совместно с Оррофином)

- Ффффух! - Кир, изогнувшись ажурным, полосатым мостом, окунул голову и плечи в каменную чашу, на две трети заполненную водой и резко вынырнул, ухая и отфыркиваясь.
- Ух, хорошо! - от могучего торса цей-ина только что не валил пар, капли воды стекали по обнажённым плечам и груди, высыхая явно слишком быстро.
Кир был разгорячён после долгого бега, разгорячён, утомлён и доволен, потому что смёрзшийся комок, недавно образовавшийся внутри, не выдержал этого бега и растаял.
Кинна смотрела на его могучую спину и любовалась им. С минуту назад она сама с удовольствием умыла лицо и плечи, и несколько завидовала Киру, что не может так же окунуться. Вечерело, и после жаркого душного дня в лесу распускались чудесные цветы. Фино никогда раньше не видела подобных. Яркие, большие, некоторые, казалось, росли прямо из стволов гигантских деревьев…
Цей-ин радостно развалился рядом с ручьём и теперь блаженствовал, в состоянии близком к полному единению с окружающим миром.
- Красиво, правда? - спросил он, потягиваясь
- Правда, - согласилась Тонко Чувствующая, тоже ложась в траву и закидывая руки за голову, - Иногда я думаю, как бы было здорово это нарисовать. Но …
- Что, "но"? - заинтересовался цей-ин
- Мне не передать этого великолепия. Не изобразить, как трепещет под легким ветерком вот этот невесомый полупрозрачный лепесток. Не нарисовать, как дурманит его запах…
- Понимаю, - Кир кончиком хвоста сшиб на лету большого, одуревшего от запаха слепня, готовящегося сесть на плечо Кинны. - Однако зачем передавать, если можно сделать...ну, другое?
- Можно. Но мне-то хотелось бы нарисовать именно это. Вот этот самый миг. Понимаешь?.. Впрочем, я все равно его рисую. Просто в своей памяти. И через много-много лет буду помнить, как мы лежали у ручья, и вокруг гудели утомленные насекомые, и тихо журчала вода, и ветерок ласкал кожу…
Кир не ответил, но в его тигриной половине родилось тихое, басовитое мурлыканье, звучащее абсолютно по-кошачьи, но громче раза в три. Кинна умиротворенно прикрыла глаза. Ей хотелось, чтобы время остановилось. Хотя бы ненадолго. Чтобы никуда не надо было идти, бежать, не надо было дергаться и волноваться. Просто слушать мерное мурчание цей-ина и представлять что-то очень хорошее, что будет через год, два… И не думать о том, что идет война, и через год может уже не быть ни этого леса, ни самой Кинны, ни-че-го. Мысль, так некстати ворвавшаяся в вереницу светлых образов, заставила Тонко Чувствующую вздрогнуть.
- Что-то не так? -Кир, пусть и не был фино, но заметил, как погрустнела Кинна. - Сестрёнка, ты чего?
- Нет, все нормально, - привычно отозвалась лиа, но потом, повернувшись чуть на бок и приподнявшись на локте, сказала, - Вообще-то да… не совсем нормально. Знаешь, я и в опытную группу к Миите-то попала случайно, а уж в отряде оказаться и не думала. Война… понимаешь, я просто не готова к такому. Ну, мало кто, на самом деле, готов, конечно. Но очень тяжело. А еще я уже много лет, с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, не была дома. Не знаю, как там мои родители… И даже не писала им ничего. Еще недавно это казалось мне… ну, нормальным. Сегодня почему-то очень стыдно.
- Не готовы, ты права, - кивнул Кир. - А письмо...хочешь, напиши прямо сейчас?
- Не могу. Не хочу им врать, и не хочу, чтобы они знали, где я оказалась в итоге. Они мне еще тогда говорили, что я не должна уходить с Каином. Мы даже поссорились, и я все равно убежала. Некрасиво так… - Кинна помолчала немного, - Нет, если мне предложили еще раз вернуться в те дни, я бы все равно поступила бы ровно так же…
- Каин? Кто это?
- Каин… это один лиа… Очень дорогой мне лиа.
Фино снова откинулась на траву. Широко распахнутые карие глаза подозрительно блестели.
Кир чуть нахмурился. Каким-то образом он очень тонко ловил настроение Кинны, почти, как если бы сам был её соплеменником. И эти новые ощущения ему не совсем нравились.
- Почему ты ушла из дома, - он решил переменить тему, хотя бы чуть-чуть.
- Кир, ты когда-нибудь любил? – вместо ответа спросила Тонко Чувствующая, закрывая глаза и позволив прозрачным соленым ручейкам пробежать по щекам.
- Я? Да...или нет...не знаю! - цей-ин смутился и покраснел. - Кинна, тебе неприятно об этом говорить, да?
- Неприятно? Нет. Больно. Уже несколько лет прошло, а эта боль все не унимается, - фино потерла переносицу, - Но я расскажу. Может быть, если рассказать – легче станет. Другое дело, нужно ли это тебе?
Кир задумался на секунду, но потом кивнул, решительно и непоколебимо:
- Нужно.
- Вопросы кто такой Каин и почему я ушла из дома… в некотором роде, связаны. Я ушла из-за него, вместе с ним. Не могла по-другому. Знаешь, наш народ, несмотря на это название «Тонко Чувствующие», на самом деле довольно строг. Не щадит других. Особенно тех, кто доставляет им неудобства. Каин – доставлял. Он мастер та-кеас, - Кинна сглотнула, - был… Для вдохновения частенько жевал и крайъере, и грибы какие-то находил… Не знаю. Чувствовать его в такие моменты было очень странно, неприятно. Я принимала его таким. Они – нет. Он научил меня видеть мир чуть-чуть по-другому. Замечать то, чего я раньше не видела. Мы много времени проводили вместе и… Я любила его, Кир. Наверное, до сих пор люблю.

- Что с ним случилось? - голос цей-ина был глух. Он начинал догадываться.
Кир слышал, как напряженно засопела лиа, пытаясь удержать рыдания. Едва слышно она выдохнула:
- Зверь…
- ...! - Кир не удержал ругательства. - И мы заставили тебя лететь на болота?! Выслеживать их?!! О, Средоточие, Кинна, какие же мы глупцы!
- Вы не заставляли. Я могла уйти, ты знаешь. Но я осталась.
- Не оправдывай нас, сестра, прошу тебя, - Кир явно злился - на себя и Сайамара. - Вы - фино не для того рождаетесь, чтобы участвовать в войне и охоте, а тем более такой. Ты не приняла мою кровь, сестра, но мне всё равно. Я принял на себя обязанности твоего кей-сэро.
- Нельзя оправдать тех, кто и так чист, - возразила Кинна, прерывисто вдыхая, - Мы рождаемся для того, что нам предначертано… и я… могла уйти тогда, зная, что вы собираетесь делать. Только вот… настоящее часто важнее прошлого.
- Скажи, сестра, ты хочешь мести?
Кинна отрицательно мотнула головой, давя всхлипывания.
- Хочу… перестать быть бессмысленной…
Кир поднялся и навис над Кинной.
- Сестра, - тихо и серьёзно сказал он. - Ты не бессмысленна. Поверь мне.
- Теперь, наверное, да.
Фино посмотрела на него с благодарностью. Сейчас лицо цей-ина было так близко, что она кожей чувствовала теплое дыхание. Это было необычно, несколько будоражило.
- Я верю, что мы не случайно встретились.
Кир выпрямился и чуть улыбнулся.
- Конечно, сестрёнка. Разумеется!
Тонко Чувствующей улыбаться не хотелось. Впрочем, она и не улыбалась.
- Помнишь, я тебе обещала, что не умру?
- Помню, конечно. И верю.
- Пообещай мне то же самое. Что ты не умрешь. И шэа твоя – тоже.
- Я...не могу. Прости, сестра, но может так случиться, что мне придётся отдать свою жизнь. Добровольно или нет. Я знал это, когда согласился идти с Сайамаром по его пути, - Кир покачал головой и вздохнул. - Но за шэа - обещаю. Моя шэа будет с тобой всегда.
Кинна перевернулась на живот и провела пальцем по травинке. Рассматривая тонкий стебель, она тихо произнесла:
- Шейса сказала, что вы уйдете, когда придет время, и вы будете нужны в другом месте. Я тоже здесь очень временно. С Тварью разобрались, и я тут, как будто, не нужна больше… Я не хочу об этом думать. Но все равно думаю.
- Пойдём с нами? - предложил после недолгого молчания Кир. - Или...если хочешь, мы отведём тебя туда, куда скажешь.
- Сайамар говорил, что пошлет к Курту весточку… не знаешь, сделал?
- Сделал. Раз сказал, что сделает, значит сделал, - уверенно кивнул цей-ин. - Учитель никогда не обманывает. Даже случайно.
Фино еще больше погрустнела.
- Значит, рано или поздно мне придется вернуться…
Кир молчал долго на сей раз. Его хвост, гибкий и подвижный, чуть подрагивал, пробуждая в траве тихий шелест. Звенели пчёлы, купаясь в бутонах ярких цветов. Цей-ин молчал.
- Ты никогда больше не будешь одна, - тихо сказал он, наконец. - Обещаю. Только позови - и я приду.

Фино тихонько хмыкнула, так и не обернувшись. Уютно положив голову на руки, она смотрела, как медленно ползет по травинке большой голубой жук. Неторопливо перебирая лапами, он как будто пытался понять, сможет ли он подняться выше, или трава под его весом согнется и все его усилия окажутся бесполезными. Кинна поймала себя на мысли, что она сама немного похожа на вот этого жука. Карабкается… а куда – не знает. И к чему приведет каждый следующий шаг – тоже. Тонкий стебель, наконец, провис, и насекомое расправило прозрачные крылья и, басовито зажужжав, тяжело взлетело. Тонко Чувствующая проводила его взглядом, пока маленькая точка не исчезла из виду. Может, это знак, что ей тоже пора?..
- Вы здесь надолго? – спросила она как будто между прочим.
- Не знаю, - ответил Кир, качнув головой. - Тварь мертва, но где нам быть решает Сайамар. Сейчас война, а мы нужны "Стрелам". Не знаю. Кинна, сестрёнка.... Пойдём с нами, когда придёт срок?
Лиа резко обернулась:
- Не знаю. Ничего не знаю. Полагаю, что мой командир будет не в восторге… Да и Сайамар… я буду обузой. Слабая, с причудами в еде и с дополнительным багажом в виде Драгена…
- А ещё чувствующая мир, - тихо отозвался Кир. - Причём так, что ни я ни Сайамар с тобой не сравнимся. И добрая. Знаешь, учитель всегда говорил, что это хорошо, когда рядом есть тот, кто добрее тебя.
Кинна явно удивилась:
- Это я – добрая?.. Боюсь, что в вопросах доброты я недалеко ушла от прочих представителей своего народа. Понимаешь, то, что мы чувствуем других, далеко не всегда равносильно умению сопереживать. Даже в нашем отряде, ну… у Курта… девчонки очень успешно пользовались своими способностями, чтобы доводить нашего командира до состояния бешенства. Впрочем, его злил даже сам факт того, что его эмоции настолько открыты. Интересно, как они там сейчас?..
- А где они, ты не знаешь?
Фино тяжело вздохнула:
- Знаю. Чуть к западу от Дайай… если, конечно, дальше не улетели.
- Далеко...но если ты захочешь остаться с нами, можно уговорить Сайамара, чтобы он отвёз, ну...попрощаться там и так далее.
- Думаю, как только командир получит весточку о том, где я, не заставит себя ждать – сам прилетит, - Кинна поджала губы, - И вряд ли разговор будет приятным. Курт… странный такой.
- А кто он?
- В каком смысле?
Кир удивлённо посмотрел на фино, потом сморщил лоб и, помахивая рукой попытался объяснить:
- Ну...какой он лиа? Кто такой? Вообще, в целом.

- Настоящий Эрианец, - то ответа был таков, словно это само по себе говорило очень о многом, - Изменившийся лиа… Крылья у него красивые, сильные. И лапы мощные… Шэа его – как ящик для фокусов. С двойным дном. Вроде бы и нет ничего, а потом – вдруг появляется. Или было что-то одно, а потом – оказалось совсем другое.
- О, вы так это чувствуете, - Кир призадумался, но потом всё же рубанул воздух ладонью. - Уверен, мы сможем с ним договориться...если ты хочешь этого, конечно.
Кинна почему-то вспомнила, как она спорила с Куртом в последний раз. И потом, сразу – про неожиданное великодушие, когда рысенку сплохело. Сейчас, в воспоминаниях, она заметила то, чего не видела тогда. То чувство, которое Крылатый прятал там, в своем «двойном ящике», надежно скрыв под злой иронией.
- Хочу. Только… вряд ли он согласится. Впрочем… - девушка задумалась, - впрочем, иллюзии обычно удаются только на определенном расстоянии. Чуть дальше – и они рассеиваются.
Кир задумчиво потёр шею, потом вдруг поднялся и нервно прошёлся взад-вперёд.
- Что-то не так, - вдруг сказал он, хмурясь. - Я чувствую, что что-то мы упустили, но вот что именно не знаю. Как будто круп чешется - убейся, а не почешешь!
- Тебя просто еще держит напряжение пережитого, - Кинна встала и отряхнулась от мелкого лесного сора. Ей и самой было как-то неспокойно, но признаваться в этом не хотелось. Последние дни и так были слишком сложными, - Может, пойдем уже к лагерю? Если честно, очень есть хочется. И чуть-чуть подремать бы… не смотри на меня такими глазами, я просто ночью планирую пообщаться со своим Несущим.
- Садись, - Кир похлопал себя по боку и призывно улыбнулся. - Пойдём, поищем тебе подножного корма. Ну, или над головой висящего.
- Ты не любишь ведь, когда на тебе ездят? – фино задумчиво потерла переносицу, - Я знаю, куда мы отправимся. Недалеко отсюда есть совершенно чудесные овраги, где сейчас должно быть полно грибов. Ты грибы ел когда-нибудь?
- Оооо, да! - простонал Кир, ощутимо зеленея. - Однажды я по своей глупости поделился с Сайамаром своими познаниями о растениях и грибах, помогающих медитировать. Он меня один раз ими накормил...хватило.
Кинна вздохнула:
- Все с вами понятно… Я про другие грибы. Впрочем, их тоже не слишком-то много кто в пищу употребляет. Так что тебя я не заставляю.
Легко обхватив цей-ина за круп, лиа взобралась ему на спину, и весело толкнула босыми пятками в бока:
- Трогай!
Кир мученически вздохнул и тронул. Да так, что из под лап полетели комья земли с травой, а ветер хлестнул в лицо пригоршней ледяной воды. Молодой, полный сил цей-ин совершенно не ощущал веса своей наездницы и летел через Лес, как стрела, ловко уклонясь от нависающих сучьев и отшибая в сторону свисающие лианы. Неизменный лук для этого весьма подходил, как выяснилось.
- Показывай путь! - воскликнул он, надеясь, что Кинна услышит
- Ты еще побыстрее лети, - отозвалась фино, - тогда я тебе не только путь покажу. Серьезно, Кир, тормози, голова кружится!
Ученик Сайамара с трудом поборол искушение затормозить резко и плавно перешёл на мягкую рысь. Теперь шесть тигриных лап несли их совершенно бесшумно и очень ровно, будто Кир не бежал, а плыл в тёплом воздухе. Августовский вечерний лес пах как-то очень особенно. Сладкий аромат распустившихся цветов смешивался с чуть горьковатым терпким запахом лесных трав, с добавлением ноток кое-где попадающейся хвои. Кинна прикрыла глаза, доверившись обонянию. Она то и дело легонько прикасалась к тигриной шерсти, давая понять, куда поворачивать. Наконец, отчетливо пахнуло сыростью.
- Приехали.
Кир остановился и присел, чтобы маленькой фино было удобней с него слезть.
- Хорошее место! - оценил цей-ин, чисто по-кошачьи принюхавшись.
- Грибное, - кивнула девушка, снимая свой широкий пояс. Выудив из многочисленных складок инструменты, она протянула их Киру:
- Не поранься только, держи аккуратно.
Завязав ярко-оранжевое полотно на плече, Кинна расправила его, и получился небольшой карман.
- Жди здесь, я быстро.
Высокая трава доходила ей местами до пояса, но это мало заботило девушку. Она спускалась вниз, на самое дно оврага, и влажная земля мягко пружинила под ногами. Фино повезло – грибов было действительно много. То тут, то там, поблескивали масляные шляпки. Кинна осторожно отламывала их, оставляя ножку на месте, чтобы не повредить случайно грибницу. Солнце уже почти ушло за горизонт, и по небу плыли подсвеченные красным облака. Решив, что собрано уже достаточно, фино встала с колен. Боковым зрением она увидела метнувшуюся тень там, с другой стороны оврага. Тень была большая… нет, огромная. Сердце тревожно забилось, и Кинна поспешно вернулась к Киру:
- Пойдем в лагерь быстрее… как-то… неспокойно.
- Я тоже это чувствую, - кивнул цей-ин. - Забирайся, поешь на ходу!
- В лагере пожарю, ты что, думаешь, я их сырыми есть собираюсь?

День: 12 августа, день-вечер-ночь (калейдоскоп)
Фигура: С2, часть D2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4

(и великолепный Оррофин в роли великолепного Макабрея)

...Дентон, особо не церемонясь, хлопнулся рядом с малефиком, грубо прервав послеобеденный отдых последнего, и радостно ткнул его локтем в бок.
- Слушай сюда, - объявил он, - спешу провозгласить: я безумно рад, что ты остаешься с нами!
В выражении его лица, действительно, отчетливо читались как радость, так и легкая примесь безумия.
- О, ты ещё успеешь пожалеть о своих словах тысячекратно, когда я начну устраивать тут кровавые оргии и ночные попойки. - сделал страшное лицо Макабрей. - Ну или когда мне станет скучно, и я подброшу в костёр пару интересных травок.
- Я не против оргий, но может, все-таки без крови? - попросил Дентон, патетически приложив ладонь к сердцу. - А насчет травок... ты, конечно, не предупредишь, когда начнешь скучать?
- Конечно, нет, это ведь испортит всё веселье! Кстати, об оргиях и веселье: Эрис... как она... ну, ты понял, в каком плане.
Парень честно поперхнулся.
- Э-э... боюсь, что я действительно понял. Вот черт. Нет, ты серьезно думаешь, что мне это известно? Что это вообще кому-то из нас известно?!
Глаза Макабрея наполнились пониманием и постепенно приняли форму почти правильных кругов.
- То есть, вы все учились и жили вместе демон знает сколько времени...и не перетрахались?! O tempora, o mores!
- У нас были другие интересы, - со страданием в голосе произнес юноша. - И... другие отношения. То есть вообще другие, Ригор, не смотри на меня так! Эрис прекрасный, надежный человек, никогда не бросит в трудную минуту; не скажу, правда, что она чуткая и отзывчивая, но у нее есть на то причины. Э... а чего это ты спрашиваешь-то, а?!
- Как тебе сказать, - Макабрей томно вздохнул. - Четыре года моим женским обществом были лишь эльфийка-убийца и чокнутая инквизиторша. Как-то их личности охлаждали мой пыл, знаешь ли, а мальчики, даже такие сочные, как Фриц, меня не интересуют....уже лет десять.
Дентон обеспокоенно посмотрел на Макабрея - и отодвинулся. На всякий случай.

- Калеб, это невероятно, - зашептала Эрис. Как обычно, она разговаривала с ним, не глядя на него, тот, как обычно, ни малейшим движением не показал, что вообще слушает. – Она передо мной извинилась. Я рассказывала тебе, в чем было дело. Она извинилась. Подошла, сказала, что была неправа, что это было глупо и… «по-детски», вот что она сказала.
- И ты? – безразлично спросил он.
- Промолчала. Что я могла сказать? «Конечно, я прощаю тебя, милая Ренн, теперь мы станем лучшими подругами»? Смешно!
- Пожалуй.
- Но то, что она вот так подошла… это значит кое-что важное.
- Что же?
- Она оказалась слабее, чем я думала.

…Фриц подтянул лямки рюкзака и несколько раз подпрыгнул, проверив, насколько плотно всё уложено. Затем он повесил на плечо винтовку, глубоко вдохнул и прикрыл глаза.
- Вероятность, что мы дойдём, есть, - наконец сказал он. - Ты меня только не съешь по пути, ладно?
Цербер внимательно посмотрел на него и облизнулся в три пасти.
Фиерс сделал вид, что почесывает подбородок, чтобы прикрыть улыбку:
- Вряд ли он станет. Я даже более чем уверен в обратном, - пообещал майор.
- Это хорошо! - кивнул Фриц. - А как же мы с ним переправимся через пропасть? Ну, я-то понятно, у меня всё есть, а он как?
- А он перепрыгнет, - невозмутимо ответил Фиерс.
Фриц округлил глаза и с почти мистическим ужасом покосился на пса.
- К..как?!
- Ну, как... разбежится и перепрыгнет. Я видел, как эта собака вытворяла такие штуки, что ты бы челюсть вывихнул от изумления. Мало того, что на него магия не действует, так и законы природы тоже, во всяком случае, некоторые. Он может не спать неделями, может не есть, и имеется подозрение, что может не дышать.
- Вероятность...оййй, а её почти нет! - судя по лицу, Эрличгейм уже всерьёз подумывал о том, чтобы идти одному...
- Расслабься, парень, - майор ободрительно хлопнул его по плечу. - Вероятности этого мира не работают в отношении Цербера.

…Она уже расстелила палатку на земле и вставляла стойки в кулиски. Никуда не спешила, что-то мурлыкала себе под нос - куда только девалась обычная скупость движений, строго поджатые губы, легкий прищур? Должно быть, сказывалось настроение.
Стойки отчаянно сопротивлялись; Эрис даже подумала, не позвать ли Калеба на подмогу.
Неожиданно сильная рука, появившаяся откуда-то сбоку, вставила стойку в отверстие кулиски, одним резким, коротким движением. Ригор Макабрей усмехнулся, сверкнув зелёным глазом, и повторил операцию со вторым шестом. Приблизился он совершенно бесшумно.
- Спасибо, - смерив его почти не заинтересованным взглядом, бросила Эрис. - Дальше сама справлюсь.
- Да не за что, - ответил Макабрей, усаживаясь на траву чуть в стороне. - Смотрю я на тебя, Эрис, и удивляюсь против воли.
- Легко же тебя удивить, наверное, - фыркнула она. Поднявшись с земли, встала на колени, потягиваясь за колышками.
Некромант внимательно и беззастенчиво, с видом истинного ценителя, наслаждался формами и позой девушки, которую отнюдь не портил военный комбинезон.
- Отнюдь, - протянул он, чуть ли не облизываясь. - Но я сейчас не о несомненных достоинствах твоей фигуры, а скорее о том, как ты относишься к отряду... да и отряд к тебе.
- Ты собрался сказать мне что-то новое о том, как относятся ко мне мои ребята? - она замерла с колышком в руке. - Вряд ли. Ничего нового между ними и мной случиться не может - воспитаны по-другому. Чего-то нового о том, как отношусь к ним я, ты не можешь мне сообщить по определению. Так что же тогда ты хочешь мне сказать, Ригор Макабрей, чрезвычайно проницательный малефик?
- Скорее спросить: тебе... - он понизил голос, - ведь не нравится быть ходячим оружием, так?
- Это не твое дело, - резко ответила она. - И даже не мое. Другого - не дано.
- Не моё - ты права на все сто. Но я же наглый малефик, ни стыда ни совести не имею, забыла? Потому и позволю себе не согласиться насчёт того, что дано, а что нет.
Макабрей сорвал травинку и беззаботно сунул её в рот, видимо, не очень заботясь о том, что это за растение.
- Ты искала хотя бы это самое другое?
- Нет, не искала, - она мотнула головой, отбрасывая с лица челку. - Научена чужим опытом, знаешь. Вот Айден искал, даже нашел - и что? И оказался неспособен ни на что иное, как быть послушным мальчиком-убийцей. Я не помню своего настоящего имени, и очень этому рада. Меня греет мысль о том, что работая на ЭКК, я смогу убивать. Так ли уж нужно мне это "другое"?
- Ну, это уж тебе решать. Но ты никогда не задумывалась о том, что ЭКК тебя без спросу использует, пардон, как понравится. А заодно приучает к соответствующему образу мысли. Нравится убивать? А если тебе прикажут этого не делать?
- Не прикажут. Меня сделали, чтобы убивать.
- А ты такая послушная? - Макабрей сплюнул травинку и прищурился, глядя на Эрис. - Вот это действительно странно. Мне казалось, ты несколько... отличаешься от остальных.
- Ах! Почти попал, малефик, - неожиданно она подмигнула. - Меткий выстрел по самолюбию, но ты бьешь в девятку, а не в десятку. Я отличаюсь. Но пойми, Лаборатория вытащила меня из грязи, дала мне пищу, кров и одежду, в то время как мне только это и нужно было, чтоб не сдохнуть под забором. Это мне-то, мне, которую... впрочем, пустая брехня.
Девушка встала, решительно воткнула в землю первую стойку и застыла, оперевшись на нее - как статуя богини с трезубцем.
- Лаборатория дала мне вот эту руку, - она протянула Ригору ладонь. - Я сгибаю железный прут двумя пальцами. Если б я могла так сделать лет семь назад, моя жизнь была бы беспечальной. Если Лаборатория захочет, чтобы я убивала этой рукой, я буду убивать. Впрочем, надоесть может даже мне. А когда мне надоест, меня никто не остановит.
- А вот это уже совсем интересно, - улыбка постепенно возвращалась на лицо Макабрея, придавая ему почти восторженное выражение. - Только вот вопрос в том, надоест ли тебе со временем? Скажем так, сможешь ли ты чего-нибудь хотеть или будешь как Калеб, только ещё хуже.
- Не сравнивай нас, он другой. Мы никогда не станем похожи. И это хорошо - мы, такие разные, очень сильны, когда мы вместе, - взгляд чуть в сторону, тонкие пальцы пробегаются дробью по стойке. - А ты что, сомневаешься в том, что я могу... хотеть, да?
- Честно говоря, да.
Макабрей поднялся и встал рядом, так близко, что девушка могла почувствовать на своём лице его дыхание.
- Чего ты хочешь... а, Эрис? - почти прошептал он, слегка улыбаясь.

Та наклонила голову, давая ему возможность полюбоваться тонкой и длинной шеей, повела плечом.
- М-м... пожалуй, я хочу, - она чуть прикусила губу, точно сомневаясь, - чтобы ты поставил мне палатку. Принеси пользу обществу, Макабрей. Я не такая неженка, как Ренн, но тоже хочу спать в комфорте.
Она отступила на шаг, предоставив некроманту поле для действий.
- И, кстати... можешь потом заглянуть в гости.
- Ну что ж, ты почти меня убедила в том, что можешь... хотеть. Пожалуй-таки поставлю. А ты не теряй свою выгоду и продавай билеты на это зрелище: малефик работающий. Только для вас, так сказать, и только сегодня!
Он всё говорил, а руки уже сами делали дело: ставили шесты, натягивали меж ними ткань, оттягивали распорки.
- Вот и славно, - пробормотала Эрис. И в следующую секунду крикнула: - Эй, компания! А ну-ка все сюда, кому на чудеса поглазеть охота!
Дентон примчался первым, с опозданием добежали Айден и Брент, даже Ренн высунулась из своего шатра, но увидев Макабрея, поморщилась и залезла обратно.
Калеб и Фиерс были заняты возле рощи и внимания на призыв не обратили.
- Как вы легко можете видеть, - улыбнулась Эрис, поглаживая кнут, - даже самый отъявленный некромант может быть послушной домашней зверушкой.
Ригор же ничего сказал и своей полезной для общества деятельности не прекратил. Но вот улыбался он при этом так, что ночевать в этой палатке не захотелось почти никому.

... по заведенному давно и прочно ритуалу, Эрис никогда не ложилась спать без ставшей необходимой организму тренировки. Пусть мышцы уже не нужно было готовить к тому, что сквозь них скоро пропустят зеленые волокна кристаллов, пусть не надо было закалять тело, повышая уровень выносливости - она уже не представляла себя без этих отжиманий, наклонов, рывков, без обтирания ледяной водой (как же повезло, что неподалеку ручей!)... Остальные относились к зарядке не столь ревностно, Дентон и Брент вообще откровенно ленились и ушли спать совсем рано. Эрис вернулась в палатку позже всех - тело приятно ныло, а дышалось легко и свободно.
Во всяком случае, до того момента, как она отдернула полог.
- Какая встреча! - приветственно оскалился ей Ригор Макабрей, удобно вытянувшийся внутри во весь свой немалый рост. - Теперь ты не сможешь упрекнуть меня в невнимательности, так ведь?
- Ты что здесь забыл? - тихо спросила она, чуть подавшись назад.
- Эрис, ты сама меня пригласила! - удивился некромант, несколько подобравшись. - И, прежде чем ты возьмёшься за кнут, намекну: второй палатки у тебя нет, а если остальные "Безымянные" увидят милую семейную потасовку в нашем исполнении... боюсь, твою репутацию будет уже не отмыть...
- Плевала я на репутацию, - призналась Эрис. Но за кнутом не потянулась. - Ну что ж, пригласила так пригласила - отдаю дань твоей наглости, думала, ты не решишься. Подвинься.
Малефик послушно сместился в сторону, давая девушке хоть какое-то пространство для манёвра. Впрочем, палатка была явно одноместная, и помещались они там исключительно из-за взаимной худобы. Теснота при этом нарушала любые границы интимности, что лишь подчеркнулось неким твёрдым предметом, уперевшимся Эрис в бедро.
Она покосилась вниз, весьма многозначительно.
- Это... что? - легонько толкнула некроманта, пытаясь отвоевать хотя бы половину территории.
- А ты руку протяни и сама узнай, - загадочным тоном предложил Ригор, старательно создавая хоть какую-то демаркационную линию. - Мне, как видишь, не достать.
- Сам виноват, если что, - фыркнула Эрис и довольно резко ухватила...
...горлышко бутылки?!
Потянула, вытащила на свет - если можно было назвать светом то малое, что давала луна, проникающая сквозь щель раздвинутого полога.
- Вообще, это была половина запаса моего спирта для эликсиров и настоек, - прокомментировал некромант. - Но я решил, что являться к девушке с пустыми руками - это совсем не куртуазно. Добавил туда...кое-чего для вкуса, так что вроде бы оно вполне употребимо.

Эрис попыталась сесть так, чтобы не касаться Макабрея - не вышло. Уперевшись ему в плечо одним локтем, она чуть приподнялась, освобождая вторую руку; аккуратно отвинтила пробку и принюхалась.
- Похоже на лекарство, которыми меня пичкали. "Боюсь я их, даже дары приносящих…" Я не буду это пить, малефик.
- Даже не попробуешь? Что ж, честно с твоей стороны ждать подвоха. Давай покажу, что не отравлено.
Ригор взял бутылку у девушки и сделал большой глоток. Вздрогнул, переждал приступ крупной дрожи и осторожно выдохнул:
- Крепко.
- Положим, не отравлено, - протянула она, - а ну как это афродизия? С чем может приползти в мою палатку ночью малефик?
- Эрис, ты одновременно делаешь мне комплимент и оскорбляешь! Первое - потому что думаешь, что я способен изготовить афродизию из подножного корма в незнакомой местности, а второе - потому что думаешь, будто я пойду на такие способы обольщения. О нет, я тут традиционен до занудства - взаимное согласие и только оно.
- Да, - закивала Эрис, - ты старый зануда. Ну, давай сюда свое пойло.
Напиток обжег горло и погнал пламенную волну дальше, однако девушка даже не поморщилась, для чего пришлось сделать над собой серьезное усилие.
- Не знаю, что у тебя за планы, - подвела итог она, вернув бутыль, - но было бы жаль сдохнуть сейчас, выяснив, что тут на самом деле яд, который не действует на некромантов. Поэтому надеюсь не сдохнуть и дождаться утра.
Голос ее за все время этой странной беседы не повысился даже на полтона. Весь лагерь, кроме этой палатки, по-прежнему спал тихим и спокойным сном.
- О да, ты меня раскусила, - признался коварный малефик, делая в свою очередь глоток. - Кстати, не следуй моему примеру и не налегай слишком сильно: я почти не пьянею из-за...некоторых особенностей организма.
- Рада за тебя, - безразлично сказала она. Отхлебнула еще, задумалась: - Пожалуй, мне хватит.
Как-то странно взглянула на Ригора и вдруг легла рядом, не стесняясь и не боясь устроить голову на его плече.
- Тепло, - произнесла неожиданно дрогнувшим голосом.
Ригор осторожно устроился рядом, потом подумал и коснулся её волос.
- Странно. Мне казалось, они несколько жёстче, а нет...мягкие, - он улыбнулся уголками губ.
Мысль о том, что вообще-то температура его тела равняется тридцати пяти градусам ровно, и другими людьми оно воспринимается, как ледяное, почему-то не посетила светлый разум Макабрея. Наверное потому, что это было не важно.
Эрис словно не поняла его.
- Вот именно... надо быть жестче, малефик. А на самом-то деле... мы все мягкие. Жалкие. Слабые. Так страшно быть мягким... - слова будто сами срывались с губ, не спрашивая, хотел ли того ум.
- Страшно, - кивнул он. - Можно прогнуться. Дать себя подмять. Знаешь, примерно об этом я и пытался тебе сказать сегодня. Как думаешь, следование своим собственным желаниям и предпочтениям могут спасти от этого, а?
- Иногда, - согласилась она. - А иногда - наоборот... Я так не хочу думать, а от этого не избавишься. Не хочу вспоминать, а память тоже никуда не денешь.
Словно собравшись, она вдруг отчеканила:
- Завтра я буду хотеть только одного - забыть эту ночь. И все, что говорила.
- Верю. Знаешь, сегодня днём я собирался постепенно свернуть всё на тему плотских утех, а это значит, что сейчас я должен предложить затмить разговор более яркими воспоминаниями. Но, знаешь, я не буду этого делать, потому что, кажется, начал уважать тебя, Эрис. И в знак уважения предлагаю вот что: озвучь своё желание, и если смогу, я его выполню. Честно.
Макабрей чувствовал её дыхание на своём подбородке и тепло от головы, он видел её так близко...но почему-то сказанные только что слова казались гораздо более правильными, чем первоначальный план действий.
- Останься со мной этой ночью, - попросила она и почему-то отвернулась. - Обними меня, согрей. Мне так не хватало... все эти годы... меня всегда обнимали перед сном, в детстве... подари мне спокойный сон, некромант. И - не окажись последней сволочью, какой оказалась бы я - никогда, никогда не напоминай мне об этой ночи.
- Обещаю, - совершенно серьёзно кивнул Ригор и осторожно, очень осторожно обнял эту девочку, способную сломать шею движением кисти и отчаянно нуждающуюся в тепле холодной ночью на чужой земле. - Спи спокойно, Эрис. Я тебя не оставлю.
Уже засыпая, Эрис шепнула ему, очень нежно:
- Спасибо тебе, Макабрей, - и добавила совсем тихо: - А позволишь себе что-нибудь лишнее - убью...
- Эрис, я должен поблагодарить тебя за сохранение своего рассудка. Если бы не твои последние слова, мой мир бы рухнул, - тихонько прошептал некромант, но девушка уже спала. К его счастью.

День: утро, шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Вечерело, в комнате на втором этаже было не столь сыро. Мортимеры занимались своими делами и по сути до утра она была предоставлена сама себе. Айне взяла выданную ей одежду, но пока устроила на спинке кресла. Сама тем временем завернулась в выданное ей огромное полотенце и устроилась проверять и приводить в порядок собственную одежду. Через полчаса ни на брюках с накидкой, ни на сандалиях не было никаких следов двухдневного путешествия по берегу. Она изучила обстановку комнаты и рисунок звезд за окном. Особых дел больше не было, но упомянутый комендантский час нарушать не хотелось.
Учитывая обстановку в городе, утром надо было сходить в градоустроительное, что тут у них водится - ей было существенно иметь возможность выходить на улицу и ночью. Собственно в городах для нее не было ничего нового, но существовать она в целом предпочитала вне них. Здесь и сейчас для нее случилось исключение, отчасти потому, что она вовсе не все вспомнила и из того, что вспомнила, понимала, сколь многое забыла. В частности - собственно кто она? Зачем шла на том паруснике куда-то? Гуляла в воде. Да и все остальное...
Ей казалось, она почти и не жила в городах. Хотя вспоминалось одно лицо и какой-то дом на берегу реки... кажется. И еще лица... и города, дома, люди... такое вот положение дел. Города в основном были "другие", но и Ясный архитектурой, общим устройством напоминал ей виденное ранее. В частности люди не могут без проточной воды, так что она не удивилась комнате для умывания. Облицованная песчаником выемка-водоемка, проведенные трубы - бочку водокачки она видела на склоне холма, когда шли с ... к дому. Вода правда только холодная, так ведь - лето. Уже была ночь, когда Айне погасила масляную лампу.

Когда наступило утро, пребывавший почти посреди комнаты неярко светящийся шар потихоньку переставал соперничать с льющимся из окна светом, проявляя некое сходство с металлом. Когда взошло солнце и собственное свечение непонятного феномена стало незаметно, висящий над полом шар немного потемнел и стало ясно, что он медленно-медленно поворачивается вокруг оси. Постель в комнате была немного смята, но не так будто в ней спали, а скорее, будто на ней недолго сидели. Похоже, Айне отогнула верх одеяла, взбила подушки, да так и уснула, не ложась. Одежда Вероны лежала в кресле. Одежда гостьи - висела на гвоздике рядом с окном. По сути в комнате, кроме нее самой отсутствовали сандалии гостьи и выданное ей вчера полотенце.
Открылась дверь и вошедший Мортимер удивленно застыл на пороге комнаты. Он и прежде сталкивался с чародеями, но...
- Айне? - тихо позвал Богалт.
Шар отозвался волнами по поверхности и вылился к полу в фигуру гостьи. Металлические свечение бликнуло и скрылось в сандалии. Айне потянулась спросонья, почувствовала чужое присутствие и обернулась.
- Утро. Доброе. Вы... мы куда-то идем? Я сейчас соберусь. - сандалии вряд ли можно было счесть одеждой для прогулки.
Мортимер вежливо отвернулся.
- Нет, просто хотел пригласить позавтракать. Все ушли, а ты не спустилась.
- Да, все проспала. Я сейчас. - соблазнять Мортимера не входило в ее цели и задачи, так что Айне спокойно выставила хозяина дома за дверь. Через несколько минут она выглянула из комнаты и спустилась на первый этаж.
- Ты техномаг? - первым делом уточнил Богалт. Внизу сидел Раирендар.

(И Соуль)

Пахло крепким кофе.
- Да как сказать, - неуклончиво, но и совсем не спешно ответила она, - Здравствуй, Раи. Так, а что у вас есть? Ага... Не совсем. То есть совсем нет, я - не маг. - посмотрев, что поблизости есть из еды, в основном из праздного любопытства, Айне занялась сооружением простого завтрака. - и даже рядом не стояла... нет, то есть рядом как раз приходилось. - она вздохнула, но кажется над тем, что обнаруженные лук и морковь были немного жухлые.
Зато сыр, хлеб, колбаса и молоко были свежими.
- Называй меня капитан или Раирендар, - попросил Эльф.
- Хорошо, капитан, - кивнула найдена.
- По хорошему, ее бы следовало отправить в Неуштадт, - продолжил ак-Дариан.
- По хорошему, мне надо к вашему коменданту, - согласилась обсуждаемая, еще она нашла пяток, судя по виду, утиных яиц.
- Ты плохо слушала, Айне, - заметил Богалт, кивнув на капитана.
- О? - глянула на эльфа та. - Ну так зачем в столицу, если <дела обстоят так>? Распрашивайте. Я в полном распоряжении. - в штанах и майке она явно не собиралась никуда убегать, напротив, занялась подкидыванием дров в печь. Уголь в ведре сбоку она почему-то не тронула.
- Тебя там ждут, - спокойно ответил Раирендар. - Она могла бы поехать с Карлом и Вероной.
- Я пока не уверен, что Верона поедет. Локки остается точно. Карл увезет Кайолин. Еще здесь абсолютно не нужны лисы - им сейчас точно следует продолжать в Неуштадте.
- Хорошо, это срочно? И нет, Мортимер, я не техно-маг... я не то, что вы называете "техно-маг". Раирендар, у вас точно нет вопросов? - определенно, сегодня с утра Айне совершенно иначе вела разговор. Правда, вчера рядом с ней и сковородки не было. кажется, она даже была готова пожертвовать прогулкой по городу, если капитан скажет "срочно".
- А что ты хочешь рассказать? - улыбнулся эльф.
- Ну зачем мне в столицу. - вздохнула в ответ Айне. Покрошенная морковка отправилась на тарелку, а лук она ошпарила кипятком.
- Зачем?.. - переспросил Мортимер.
- Тогда чем ты хочешь заниматься здесь?
- Ба, - отмахнулась та, - долго ли найти занятие, когда есть где жить. Пару дней я вас не стесню, а дальше... дальше видно будет.
Мортимер пожал плечами:
- Мне она не мешает. Может быть, у нее там сложности были. Если так, пусть остается, Раирендар.
- Но я там не была. - впервые с оттенком хмурости взглянула на Богалта гостья, смахнула упавшие на лицо волосы. - Капитана волнует вовсе не это. Ему надо проверить весть о крушении, если будут время и люди. Ему надо проверить, кто я... собственно мне о таком и задумываться не положено. - улыбнулась глазами она, повернулась к эльфу. - Могу быть водолазом, вам не нужны водолазы?
- Ты водный волшебник? - неожиданно глаза ак-Раирендара вспыхнули. Мортимер нахмурился, прочитав во взгляде эльфа... явную идею.
Айне поморгала, серьезно глядя на эльфа, затем осторожно кивнула.
- Мне лучше дается металл... Но можно сказать и так. Думаю, я буду не хуже <водных волшебников>.
- Мне нужен кто-нибудь, кто способен выходить в море или ходить по морю и кому туман стоящий в ста метрах от берега не будет помехой, - объяснил эльф. - Из тех водников, кто здесь, ни у кого квалификации недостаточно. Не можем разогнать эту мерзость - хоть тресни.
- Туман? - на всякий случай уточнила найдена.

Раирендар кивнул в сторону окна:
- Дымка, не сильная, но... авионам на патрули не вылететь, да и моряки недалеко видят. Мои водные волшебники говорят, что тут сама природа сопротивляется волшебству. Вот бы по дну... - хмыкнул, сдув просто каким-то феерическим безумством выпавшую из педантично-аккуратной прически прядку с лица, ак-Дариан.
- Море может сопротивляться, - повернулась к плите гостья, налила молока и проверила яишницу. - Почти готово... авионы падают? Почему не выйти со связью в лодке?
- Не падают, - пояснил непонятливой гостье Мортимер, - не вылетают. Видимость плохая, что для пилотов, что для капитанов.
Айне непонятно-внимательно посмотрела на эльфа, затем кивнула, просто ответила.
- Могу.
Ак-Дариан прямо подскочил с места. Он поймал Айне за запястье и потянул за собой:
- Пойдем. Позаботься о своих пока, Мортимер.
- И о яишнице! - долетел голос ведомой за руку уже из гостиной. Затем в коридоре хлопнула дверь.

Через полчаса у Айне могла бы закружиться голова от объяснений ак-Дариана. Он показывал ей карту залива, объяснял, как идут течения в близости Ясного, какую площадь покрыл туман, и почему разведка и патрули оказались со связанными руками. Штабной - совсем молодой паренек, которому едва сравнялось восемнадцать зим - смотрел на капитана широко раскрытыми от удивления глазами: притащил тут какую-то, все серьезно и обстоятельно так ей объясняет.
Послужи мальчишка немного дольше, он бы знал - делает так эльф, значит - надо. Казавшийся излишне доверчивым и немного рассеянным, Раинрендар и на самом деле не зря ел воинские харчи. Чутье у эльфа могло дать фору любому солнцепоклоннику-корабелу.
- Так говоришь, если тебя под воду немного снарядить, сможешь пройти дальше от берега? - наконец, аккуратно уточнил ак-Дариан у Теллур.
- Смотря на какой глубине, - помедлив, ответила та. Она все еще не понимала, что хочет обнаружить капитан.
- Наибольшая глубина здесь - тридцать метров, - ответил эльф. И продолжил. На этот раз его интересовало то, что скрывает туман. Вот теперь до Айне дошло, она опять взглянула на карту, пытаясь сообразить тридцать метров это там, где уже темно или нет... кажется, все же еще светло.
- Ясно. Исследую, конечно, но... лучше всего будет, если идти с катера и пусть подождут... Часов пять-шесть потребуется, чтобы наспех все осмотреть.
- Попробую найти рискового капитана, - покачал головой Раирендар.
- Они могут остаться вблизи берега. - заметив продолжающиеся колебания капитана, Айне пояснила. - Это будет быстрее, чем если мне несколько раз придется возвращаться на берег.
Некоторое время ак-Дариан смотрел на нее.
- Конечно. Так подойдет. Что тебе необходимо?
- Шхуна-катер, на любой есть все необходимое, - Айне некоторое время смотрела в потолок и огорошила капитана напоследок, - и можно катушку стальной нити. Вот такой толщины.
По дороге в порт она еще уточнила у эльфа есть ли в городе стеклодувы и не составит ли обороне форта сложности доставить ей к обеду десяток полых стеклянных шариков с ушками...

День: четырнадцатое августа, начало ночи
Фигура: слон С8
Ход: без хода
Официальная клетка: С8
Фактическое местоположение: граница C8 и B8 (река Чей Та)


Круглобокая, налитая ночным серебром луна нависла над линией леса. Её отражение дрожало на зыбкой поверхности реки, шедшей волнами от поднявшегося на закате ветра.
Лодка крепко застряла между двумя мощными, узловатыми корнями мангра; тонкие ветви вцепились в парус, словно говоря: «Не плыви дальше. Ты уже на месте.»
Йель это знал сам.
Тусклый и бледный свет полной луны выхватывал из мрака очертания старого причала и пытался лизнуть хотя бы парой рассеянных лучей хлипкий дом, вырастающий из мощного ствола.
Было тихо, темно, хотя лиа знал, что это все – ночной обман. Лес жил. Лес смотрел на него тысячью голодных, оценивающих глаз, и эти жадные взгляды, как в зеркале, отражались в речной воде.
Т’Айлари беззвучно выдохнул, затянул еще один узел на веревке – как бы не сжимали крепко корни лодку, он не хотел, чтобы её унесло: боялся остаться без неё.
Наару метнулись вверх небольшими тенями. Ударили по прохладному воздуху крылья, ночное небо вспорол короткий крик пятерки нейа.
- Дее-рей…? – лиа чуть взмахнул руками, удерживая равновесие на шероховатом корне. Он боялся упасть в воду; в её черной глубине мерещились бледные лица с выцветшими глазами. Изъеденные рыбами и червями лица мертвецов.
Тишина. Плеск воды о корни, крики нейа в лесу и стрекот крыльев огромных стрекоз. Йель поежился.
Эоро, насекомые размером с три его ладони, по поверьям слетались туда, куда должна была прийти смерть. Эти стрекозы питались падалью. Стрекот их тонких слюдяных крыльев был слишком громким, слишком резким – лиа казалось, что так могут стучать тонкие костяные пластинки друг о друга.
Словно уловив его ощущения, один из наару сорвался вниз. Хруст. Спустя десяток секунд изломанные останки эоро упали к ногами т’Айлари. Тот поспешил их переступить.
Он толкнул хлипкую и старую дверь. В доме пахло сыростью, прелыми листьями, тиной. От застарелого, чуть гниловатого запаха закружилась голова, и Йель оперся плечом о дверной косяк – тонкий темный силуэт в тусклом лунном свете.
- Дее-рей…?
- Дверь… закрой.., - голос намьё был похож на клекот умирающей птицы.
Рука светловолосого лиа, когда он тянул на себя створку, дрожала.
- Банка со светляками… слева…
Йель послушно протянул ладонь, нащупав кончиками пальцев чуть скользкий, влажный стеклянный бок. Рядом – колючий, сухой пучок. С трудом открутив крышку, т’Айлари бросил внутрь пригоршню травы, слегка встряхнул банку. Она начала постепенно наливаться изнутри зеленоватым, мертвенным сиянием. Йель знал, что внутри – светляки-цхе. Речные жители использовали этих маленьких насекомых для освещения своих домов. В разгорающемся свете лиа разглядел три десятка маленьких жуков, копошившихся за покрытыми влажной слизью стеклянными стенками. Его передернуло.
За спиной раздался сухой, сиплый кашель. Изможденная фигура старика была едва видна на низкой, ветхой постели, заваленной тряпьем.
- Дее-рей… - Йель шагнул ближе, и в нос ударил кисловатый, влажный запах мокрых тряпок, грязи, тины… приближающейся смерти.

Намьё вновь закашлялся, потом махнул ладонью, подзывая бывшего приемыша к себе. В зеленоватом, так и не ставшем ярким, свете, рука Дее-рея была похожа на высохшую кость – тонкая, хрупкая.
- Ты почти… не изменился, - дряхлое тело вновь сотряс кашель – или смех, Йель не мог понять. – Не вырос.
- Вырос… - собственный голос показался т’Айлари слишком сиплым. Он сглотнул. – Я услышал…твой голос в песне реки.
- Услышал… - повторил за ним старик, попытавшись приподняться. Потом резко и коротко приказал, - помоги.
Кожа намьё на ощупь была холодной, скользкой. Йель чувствовал сквозь слои истлевшей одежды кости, странные выступы, острые наросты – один скользнул под руку, больно оцарапав ладонь. Лицо Дее-рея оказалось рядом с лицом т’Айлари, и молодой лиа со страхом смотрел в бледные, с тусклыми красными прожилками, глаза. Он не знал, что ждать от прошлого, и теперь он явилось к нему виде умирающего старика, который когда-то учил маленького подкидыша играть на окарине.
Дыхание намьё пахло гнилью.
- Не вырос, - старик цепко ухватился за обнаженное предплечье т’Айлари, и тот с трудом подавил дрожь, - а в глазах – все тоже небо, - теперь Дее-рей сидел вплотную, и Йель видел в огромных зрачках свое отражение – расплывчатое, мертвенно-зеленое.
По углам комнаты шевелилась темнота. Мелкие насекомые, жуки, черви, мелкие ночные нейа – стены дома были полны щелей, и никто не знал, что могло наползти из леса. Слабо доносился стрекот крыльев эоро, бились о стекло цхе, поедая сухую траву, цветущую летом бледно-серыми, едко пахнущими соцветьями. Светляки от неё горели ярко и долго, а потом часть из них умирала, чтобы быть сожранными своими братьями и сестрами, откладывающими тысячи яиц едва ли больше игольных головок на телах тех, кто оказался слабей.
- Ты отвезешь меня на лодке к середине реки,- Дее-рей крепче сжал ладонь на предплечье своего найденыша, и грязные, кривые ногти с силой впились в кожу.
- Я… видел, - выдохнул Йель, - намьё в лодке. Старуху. Она…
- Лето – время смерти, - обрубил дряхлый лиа, отпустив руку т’Айлари. Бледные следы от его ногтей заалели, налились кровью. – Ты – живешь с другими? Как я хотел?
- Д-да… - светловолосый лиа не стал говорить правду; что он не нашел себе настоящего дома, что больше – говорит с Лесом, чем с другими
- Врешь, - растянул черные губы Дее-рей. Он откинулся на тощую подушку, и голова, покрытая редкими, влажными волосами походила больше на высохший череп с тускло поблескивающими ввалившимися глазами. – Ты не нашел свою семью?
- У меня есть приемный отец, - Йель смотрел на старика исподлобья, сжав ладони на коленях.
- Дети? – оскалился в улыбке намье, обнажив трухлявые останки зубов.
Т’Айлари мотнул головой. Дее-рей хохотнул, но смех перешел в кашель, выгнувший тощее тело. Йель дернулся, но старик отмахнулся, рухнул обратно на постель. На губах выступила кровь.
- На рассвете. Я хочу уйти в серую воду. Моя лодка…
- У меня есть, - начал т’Айлари, но сухая ладонь взметнулась вверх, полоснув воздух возле его лица.
- Моя лодка, - повторил с шипением Дее-рей. В нем словно боролись смерть и ярость; на лицо то наползала мертвенно-бледная маска, то кожа словно бы трещала изнутри под напором сумасшедшей злости и силы.

(это всё писала Дарки и только она)

Йель только кивнул. Он стоял на коленях у постели, и чувствовал, как по босым ногам то и дело пробегают насекомые, оставляя на коже мелкие-мелкие царапины. Шаровары промокли – пол был влажным, и кое-где поблескивали лужицы воды. Т’Айлари смотрел на лежащего перед ним намьё и с трудом удерживался от того, чтобы броситься прочь. Перед глазами стоял тонкий и острый силуэт Дее-рея, когда тот показывал найденышу, как зажимать отверстия на тяжелой раковине, и как дуть, чтобы звук стелился над водой, а потом птицей взлетал вверх, как подсекать на самодельную удочку рыбу, и как управлять с парусами. Прошлое пахло летним песком и рыбной чешуёй. Настоящее – мутью и гнилью.
- Ты был где-то близко…- старик слегка приподнялся на локтях, вглядываясь в острое лицо т’Айлари. Тот медленно кивнул.
- На заставе. В Трехречье.
- Там не было никакой заставы, - скривился намьё.
- Теперь – есть. Военная.
Дее-рей закашлялся, прижав ладонь к губам. В воздухе медно запахло старой, больной кровью.
- Вой-на…? – тихо и раздельно спросил умирающий.
- С пришедшими в востока, - Йель робко поправил одеяло – ткань была холодной.
- Найрити? – в голосе Дее-рея не было ничего, кроме распускающейся злобы, ярости.
Т’Айалари замотал головой, приподнял плечи. От чужих, покрытых коростой приближающейся смерти, эмоций хотелось бежать прочь.
- Нет, они… такие же, как и мы. Выглядят так же. Говорят. Рождают детей. Любят. Живут.
- Умирают, - едко прошипел намьё, - и ты – идешь воевать?
- Я должен защитить Шэн-лие, - тихо отозвался Йель. Дее-рей ухватил его за запястье, поднял ладонь и поддел пальцы молодого лиа своими.
- Слишком слабые. Ты – не воин. Да?
- Я могу защищать. Могу, - т’Айлари сжал губы в тонкую линию, взглянул намьё в глаза. Тот откинул голову на подушку, прикрыл глаза. Тощая грудь слабо вздымалась и, казалось, каждый вздох даётся старику с трудом.
- Не ходи воевать, шай-краххе.
«Шай-краххе»… «маленький». Дее-рей так звал своего приемыша много лет назад. Йель зажмурился.
- Там – кровь… у врагов – она сладкая; у твоих друзей – горькая. И вода – горькая. Не надо, шай-краххе. Небо в твоих глазах станет темным, солнце утонет в смерти. Не ходи.
- Я должен, Дее-рей, - не глядя, молодой лиа накрыл своей ладонью иссохшую руку умирающего. – И справлюсь.
- Солнце… утонет. Гарь. Гарь и кровь, - шептал намьё, словно не слышал слов Йеля. Тот сжал пальцы сильней:
- Солнце уходит на закате и приходит – на рассвете.
- Шай-краладде, - «маленькое солнце» - шепнул старик. – Слабый.
- Нет, - т’Айлари отпустил его руку и тихо проговорил, - я обещал, что вернусь.
Дее-рей растянул стянутые кровавой коркой губы в слабой улыбке.
- Сыграешь мне на окарине…?
Старая раковина лежала неподалеку от постели, на полу. Треснувшая сбоку, она казалась такой же умирающей, как и намьё. Йель поднялся с колен, отошел от постели.
Клубящийся у двери туман он заметил ни сразу. Зеленоватый в свете фонаря-цхе, он густел и стелился по полу, как что-то живое… разумное.
По спине лиа пробежали мурашки, взмокли и похолодели ладони. Йель сделал шаг назад, отступая к кровати, на которой лежал Дее-рей. Тот вновь закашлялся, попытался натянуть на себя одно из одеял.
Щелкнули друг о друга костяные лепестки кастаньет, но звук вышел слабый, сдавленный. Т’Айлари попятился снова, не отрывая взгляда от колышущихся клубов тумана, темнеющего, испещренного темно-зелеными с серыми подпалинами, похожими на трупные пятна.

Дверь осыпалась с тихим шорохом истлевшего дерева. Йель побелел, не отрывая взгляда от появившейся в пустом проеме темной, высокой фигуры. За спиной лиа захрипел старик, и т’Айлари обернулся, ожидая увидеть у постели – туман.
Дее-рей выгнулся в агонии, царапая пустой воздух перед собой скрюченными, как птичьи когти, пальцами. Запах – крови, гнили и мертвой плоти, ударил в нос; к горлу подкатилась тошнота.
Йель дернулся, но не смог сдвинуться с места, а, когда обернулся к двери, оказался лицом к лицу с уродливым, белокожим лиа. Узкие провалы глаз были пересечены рваными линиями старых шрамов, и ото лба вверх шел низкий, острый гребень, ощерившийся острыми шипами. Развороченный незаживающей раной рот кривился будто бы в усмешке
За спиной т’Айлари хрипел, выгибаясь на постели и раскидывая в разные стороны тряпки, служившие одеялами, Дее-рей, а Йель не мог сдвинуться с места, глядя снизу вверх на мертвенно-бледно лиа.
Тот ударил резко, выбросив вперед длиннопалую ладонь – в движении обнажилось покрытое черными узорами предплечье. Удар швырнул Йель на пол, в сторону от постели. Лиа замер, съежившись на мокрых досках, чувствуя, как плывет перед глазами и рот постепенно наполняется солоноватой кровью.
Темная фигура шагнула к постели, на которой замер, слабо дыша, намьё, вытянул руку вперед, почти касаясь тонкими и острыми пальцами, лица Дее-рея. Йель теперь видел уродливого лиа со спины; и от этого хотелось выть от страха.
По черной ткани мантии, словно в странном танце, перетекали одно в другое лица. Десятки лиц, искаженных болью, мужских, женских, детских. Черные провалы глаз были полны болью, а рты раскрывались в немом крике.
Через силу приподнявшись, т’Айлари кинулся вперед, пытаясь оттолкнуть бледного лиа, кем бы он ни был, прочь от Дее-рей.
Ноги лиа обвил туман, цепкими щупальцами уцепившись за лодыжки, и резко дергая Йеля назад. Пол ударил по лицу, и в глазах потемнело.
По домику разнесся сдавленный хрип, словно старика-намьё душили, и он из последних сил пытался сделать хоть один глоток воздуха.
Т’Айлари дернулся, потом еще один раз, еще, еще… Приподнял голову.
Крик замер на побелевших губах.
Лицо Дее-рея свисало с бледных пальцев, словно было маской из ткани, на которой неведомый художник нарисовал глаза, распахнутые в ужасе, нос, искаженный последним вздохом рот.
В глазах Йеля потемнело; к горлу подкатилась тошнота, и рот наполнился слюной.
Белокожий лиа поднес ладонь с лицом намьё к своему, прижал – и отнял руку. А потом повернулся к т’Айлари.
Тот согнулся в сухом, рвотном спазме, прижав предплечья к груди и съежившись на полу. Туман продолжал сжимать лодыжки лиа, но тому казалось, что в кожу впиваются мелкие и острые шипы, которых не могло быть у клубов влажного воздуха.
Над Йелем склонилось лицо Дее-рея, посмертная маска, сквозь которую проступали черты другого – ужасные в своем уродстве, когда-то бывшие красивыми. Т’Айлари захрипел, попробовал отползти, но бледная и обжигающе холодная ладонь впилась ему в плечо, вжимая в пол. Вторая рука потянулась к лицу.
Губы немо шевелились, но крик умирал, так и не родившись. Йель закрыл глаза, и не увидел, как искажается в злости лицо бледного монстра, как он отдергивает руку, ладонь которой с внутренней стороны – черная, покрытая кровавыми прожилками. Лиа почувствовал только удар – по лицу, когтистой рукой, по ногам, по животу.
Потом все прекратилось, исчезли путы с ног и леденящий холод – тоже исчез.
Йель с трудом приоткрыл глаза, скосил спустя пол минуты, когда мир перестал дрожать, взгляд в сторону постели намьё.
И потерял сознание.

День: тринадцатое августа
Фигура: пешка g7
Ход: без хода
Официальная клетка: g7
Фактическое местоположение:g7 (деревня Ли-нари)

- Расскажи еще одну сказку, а?..
Элен заглянула в ласковые карие глаза Яне и поняла, что неами не шутит. Ей действительно любопытны истории, привезенные девушкой с чужого материка. Причем Яне Чимайя, лиа уже в летах, с одинаковым интересом слушала жутковатый рассказ юной магички о Багровой Бороде и безобидную считалочку про цветик-многоцветик…
Они сидели на пристани, погрузив стопы в искрящуюся на солнце воду. Яне полулежала, опираясь на локти. Ее тусклая серая кожа, расчерченная узорами татуировок, мягко серебрилась под щедрыми на тепло лучами.
- Жил-был король, - с загадочным видом начала было Элен, но тут же спохватилась: - ты же помнишь, кто такие короли?
- Те, которые ходят с зубчатым железом на голове?
- Да, с короной. И командуют всеми. Итак… был он, в сущности, неплохим человеком. Даже добрым, насколько это может себе позволить монарх. Только вот страх смерти прочно сидел в его сердце, не давая сделать и шагу без оглядки – однажды пророк предсказал ему гибель от самого страшного в мире яда. После долгих раздумий решил король понемногу, по одной капле в день, пить этот яд, чтобы обрести к нему устойчивость…
Скрипнули доски причала – подошел Дарэй, чья шевелюра сегодня была желтовато-соломенного цвета. Не говоря ни слова, сел рядом с Яне и начал внимательно слушать. По его рукам, плечам и голове с деловым видом путешествовали тавви.
Элен продолжала:
- И неделю за неделей, месяц за месяцем он, вставая утром с постели, первым делом выпивал бокал воды, в которой было разбавлено то ужасное вещество. В ответ на любые вопросы он отвечал: «Я не хочу умереть от этой мерзости! Пусть лучше я привыкну к ней».
- И как? Не умер? - Яне совсем по-детски наклонила голову набок и шлепнула босой ногой по воде.
- Хуже. Ровно через год он превратился в существо, выделяющее тот смертельный яд! И монарха убили собственные стражи, приняв за монстра, непонятным образом пробравшегося во дворец! - войдя в образ рассказчицы, Элен перешла на таинственный полушепот.
- А мораль? - сощурил правый глаз Дарэй.
- Чем больше яда глотаешь, тем сильнее им пропитываешься. И сам можешь стать ядовитым, - нашлась девушка. Эту историю только вчера вечером рассказал ей Сол…

День: 13 августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: C5

Они все-таки смогли. Они переправились через ущелье.
Срывались, падали, раздирая кожу и больно ударяясь о камни, но всегда рядом оказывалась рука, готовая снова потащить наверх, плечо, о которое можно было опереться, и обоим было плевать, что один из них, по замыслу самой природы, заведомо слабее другого. Там, в скалах, они были равны, одинаковы. Он не принимал ее как женщину. Она его – как мужчину.
«Вот поэтому я и позвала тебя с собой», не раз хотела сказать Мари, но молчала.
«И поэтому я согласился идти», ответил бы ей Лис, но он тоже молчал.
Выжженная земля встретила их, окровавленных, усталых, голодных, почти гостеприимно. Лишь в зловещее знамение складывались на небе силуэты двух парящих тэнхо.
С камней – на черный песок, такой мягкий. Идти было несравненно легче, чем взбираться.
Пока небо не начало давить на плечи.

Они держались долго. Передавали друг другу фляжку, делая не больше одного глотка. Иногда перебрасывались словами, чтобы не потерять ощущение того, что идешь не один. Потом стало совсем тяжело двигаться, но оба чувствовали – останавливаться нельзя.
Когда-нибудь эта пустыня кончится.
- Не выдержу, - сказала Мария первой. - Сядем. Держи меня, пожалуйста.
Они опустились на песок, Лис бережно обнял ее за плечи. Потом – началось.

Глаза закрываются, и на внутренней стороне собственных век я вижу:

…Ночь. Простите меня, простите меня все, я не хочу больше здесь оставаться. Больше не будет прошлого, только будущее.
Я убегу – от войны, от друзей, от семьи. Отсюда подальше.
Ветер треплет волосы, в ушах отдается дробный стук неподкованных копыт.
Жди меня, новая жизнь, я иду за тобой.

…День. Я стою перед порогом. Войти – оставить все. Повернуться и уйти – признать поражение. Я же сильная, сильная, я же именно этого хотела. Почему я просто не шагну вперед?
Страшно? Я – боюсь?
Эти люди, что проходят мимо, они словно знают все и насмехаются надо мной.
Как же я перечеркну все, что было? Для чего, для кого… для себя? Вот так возьму и принесу себе в жертву все остальное?
Должна. Надо.

…Утро. Возвращаюсь. Повинюсь, упаду в ноги, признаюсь во всем. Город – не для меня. Для меня – вот эта клетка. Останусь в клетке, завязну в рутине, перестану различать дни, и только иногда по ночам, перед тем, как провалиться в спасительный сон, буду вспоминать его и мечтать, что когда-нибудь он за мной вернется.
Почему дым… дым поднимается?
Мамочка, мама!

…Вечер. Сумрак едва опустился. Мы сидим и пускаем по кругу самокрутку, мы, еще не выученные на солдат и солдаток, но уже задетые войной – коротко стриженные девушки, юноши со злыми и усталыми глазами.
Мы скоро пойдем умирать. Не за республику, не за общее дело. За тех, кто был нам дорог и кого у нас отняли.

Она пришла в себя от собственного дикого крика.
- Ты что? – Лис крепко прижал ее к себе. – Успокойся, тише… это был только сон, дурной сон.
- Если бы, - простонала она, зарываясь лицом в его длинные волосы, - если бы это был только сон…

Вся жизнь перед глазами. Прошлое бьет больно. Перед ним ты бессильна.
Все становится слишком страшно - переживаемое заново. Если бы линия жизни тянулась иначе, если бы все, что было раньше, действительно оставалось за спиной, а на будущее можно было смотреть, широко распахнув глаза…
Если бы это был только сон.
Бесконечная цепочка событий. Бесконечное бегство от себя.
Остановись, Мария, пока не поздно.

День: утро, шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

- В туман не заходите и, как прибудем на место, заглушите мотор...
Все же было еще утро, когда небольшая шхуна прошла узкое горлышко пролива под фортом и вышла в залив. Следуя плану свернули направо. Пройдя немного вдоль берега, шхуна встала на якорь и некоторый шум на палубе сменился относительной тишиной, прерываемой речью матросов, закрепляющих полуметровую катушку с проволокой. Хорошее солнечное утро. Запершаяся в каюте еще перед отходом от пирса, Айне выбралась наружу и подошла к борту. Казалось бы в великоватом для нее добротном рыбацком плаще вроде бы не было необходимости при такой погоде, но это было не так. Айне еще раз глянула вокруг. Небольшое волнение и мягкий ветер говорили, что погода не собиралась меняться. Девушка не стала спрашивать: "И где собственно обещанная дымка?" Пробралась мимо сваленных сетей на ют и расстелила там карту, прикрепив ее парой реек с гвоздями - потом отдерут.
Ее скрытое под плащем обмундирование, два широких кожанных пояса, один - корсетом, другой - юбкой были бы необычным одеянием для прогулки по городу, но не под воду со столь странным для в общем-то случайной встречной заданием: "исследовать, что там в тумане". К поясам у нее крепились лезвие, кусачки, долото, литой молоток и еще всякого по мелочи. К тому же у Айне мелькнула ехидная мысль позже все таки утащить эльфа показывать город и форт. Айне не собиралась никого удивлять чудесами, ходить по воде, зрить сквозь туман ("Да где собственно туман-то?" Она еще раз взглянула в открытое море и вернулась к отметкам на карте), тем более его развеивать одним мановением... чем там существа сведущие машут и прочим - люди на необычное реагируют нервно... Давно доказано и не раз было причиной войны. Айне вздохнула, проверила направления на отметки и взятое с собой - вроде готова. Перестав игнорировать с интересом наблюдающего за ней помошника капитана (шхуны, не форта), сказала, что на первый раз будет отсутствовать около часа.
- Туман сгущается. - отметил моряк. - Не заблудитесь там.
Айне только головой покачала, сбросила плащ и кувыркнулась в воду.
Помошник капитана только крякнул и тоже подошел к борту - было видно, что девушка под водой развернулась, повернулась вниз и неестественно быстро ушла ко дну.

Инструменты немного мешали, поэтому скорость была невысокой. Темно стало метрах в десяти под водой - что-то взбаламутило придонную воду. Айне коснулась скалы и огляделась - в остальном дно выглядело нетронутым. Сверху все еще слышался шум и чуть передохнув и привыкнув, она отправилась дальше. На первой точке было пусто. Немного в стороне от пути обнаружился грот и, потревожив метрового ската, она взяла там пробу скалы - интересные кристаллы. И оставила там пояса и инструменты. Они в самом деле мешали, а потребоваться были должны, когда доставят стеклянные шары...
Из грота выплыла пятиметровая серая с монотонными аквамариновыми пятнами по шкуре акула.

День: шестнадцатое августа
Фигура: конь b1
Ход: b1-d2 (начало)
Официальная клетка: b1
Фактическое местоположение: b1


- Умница, Линда! - похвалил Астэль, когда очередной булыжник оказался у его ног. Умница преданно поглядела на лейтенанта выпуклыми глазищами, часто и мощно разевая рот. Запыхалась.
С Линдой Астэль говорил почти исключительно на родном языке. Ему упорно казалось, что мелодичная эльфийская речь нравится рыбе, пусть умом он и понимал, что та едва ли слышит издаваемые им звуки. Как бы там ни было, двоякодышащая великанша явно привязалась к эльфу, и тому должна была быть причина. Астэль и сам порядком прикипел душой к морскому чудовищу, ставшему, по выражению Кида, "дочерью роты". Он уже не боялся приближаться к исполинской туше "дочурки" без бронекостюма, а та безбоязненно подпускала лейтенанта к себе, подставляла бока, словно рыбешке-чистильщику, даже слушалась команд. Вернее, пока только одной команды, и потому Астэль по-прежнему не знал, слышит его подопечная или нет.
Начинался прилив, и эльф босиком ходил по мелководью, закатав штанины. Его рубаха была насквозь мокрой от брызг, а волосы слиплись неопрятными сосульками, на которых явственно проступала соль, но Астэль был доволен.
- Линда, принеси! - лейтенант взвесил новый камень на ладони и отправил в полет. Рыбина, окатив "тренера" волной брызг и мокрого песка, вприпрыжку бросилась следом. Зверюгу проводили две пары крайне удивленных глаз. Ёко неуверенно крякнул и поспешил спланировать с плеча хозяйки на кривую ветку вцепившегося корнями в скалу дерева.
- Такое впечатление, что в нее тоже вселился дух, и она теперь все понимает. – Заметила Сон-Тха, спускаясь по каменистой тропинке.
- Ну, кое-что она точно понимает, - улыбнулся Астэль, глядя, как Линда усердно пытается захватить каменюку челюстями. Получилось, правда, вместе с водой и мокрым песком. - Понимает, за что ей дают рыбу. Боюсь только, скоро обленится и уверует, что еда достается именно таким способом.
Линда, бодро доковыляв до лейтенанта, радостно вывалила ему под ноги свою добычу и разинула пасть в ожидании подачки. Кусок рыбы из ведра скрылся в недрах ее глотки.
- У нас тут целый зверинец, - усмехнулась шаманка, глядя на рыбину. – Жаль, она не летучая. С собой ее не утащишь.
- Ну, Эван мог бы ее, пожалуй, утащить... но ей и так-то не слишком нравится дышать воздухом, а уж в полете... - Астэль потрепал рыбу за мясистый плавник. - И бегает она потешно, неуклюже. Хочешь, покажу фокус?
- Покажи, - согласилась троллиха, на всякий случай отступая на пару шагов назад.
- Линда, - проникновенно начал лейтенант и продолжил по-эльфийски: - Принеси!
И следующий камень он изо всех сил по широкой дуге зашвырнул в море. И море разверзлось прежде, чем камень коснулся воды. Разверзлось зубастой пастью рыбины, еще мгновение назад плавно скользнувшей в воду, а теперь неуловимой тенью мчавшейся назад к берегу. С добычей.
- Впечатляет, - шаманка отступила еще на шаг.
- Хищница, - почти ласково протянул Астэль, когда рыбина проворно выскользнула из воды, на брюхе пропахав мелководье. - Лови, заслужила. И хватит на сегодня, а то станешь толстая, как Кид.
- Скорее, как отец Эван, размеров Кида она уже почти достигла, - осторожно заметила Сон-Тха, поочередно разглядывая то рыбину, то промокшего Астэля.
Линда укоризненно поглядела на шаманку, словно говоря "Я, может, и рыба, но глазомер у меня есть. И вашего Кида я больше!"
- Ох, на кого ж я тебя оставлю, толстушка, если нас переведут? - лейтенант похлопал рыбину по бронированному боку.
- Ты уж придумай, - вздохнула шаманка. – Мне снилось, что со скал снимаются и улетают две сотни черных птиц.

- Значит, все-таки переведут... - протянул Астэль. - Надо бы предупредить Ксгнема. Лучше начать готовиться загодя.
- Чувствую, он скажет что-нибудь вроде "А отец Эван у тебя во сне не рожал?" – криво усмехнулась шаманка.
- Командор, хоть и подтрунивает над тобой, но чутью твоему доверяет, - покачал головой эльф. - И в сны верит. Сам то и дело свои сны рассказывает.
- У меня таких странных снов не бывает, - улыбнулась Сон-Тха. – Еще видела во сне кружащихся над бирюзовым озером демонов, их было двенадцать. И среди них на воду медленно опускался осенний листочек. Думаю, это тебе передали.
- Мне? Про демонов и листочек? - Астэль погладил подбородок. - Честно скажу, идей нет.
Линда, убедившись, что о ней позабыли, с видом оскорбленной добродетели уковыляла в воду и дрейфовала на мелководье с крайне укоризненным видом.
- Тебе же духи про крылатых демонов говорили, - клыкасто улыбнулась Сон-Тха. – Слушай, Астэль, тебя на большой земле невеста не ждет? – Нисколько не смущаясь, вдруг спросила она.
- Нет, - улыбнулся эльф. - Вон, командор от щедрот души предлагал мне поймать в море русалку. А до этого в лесу... У него, по-моему, вообще странное представление об эльфийских нравах.
- Ясно, - загадочно кивнула Сон-Тха и тут же добавила: - Нет, ты не подумай, духи не сказали мне выйти за тебя замуж!
- Ксгнем бы меня пристрелил, - от души вздохнул Астэль.
- И меня, - согласилась шаманка. – Ему, наверно, тролльские обычаи кажутся совершенно дикими, хуже чем у эльфов.
- Не думаю, чтобы этому человеку что-то казалось диким. Но, не в обиду командору будет сказано, представление о многих вещах он имеет лишь по Кидовым анекдотам.
- Приходит эльф домой к жене? – радостно предположила шаманка.
- Например, - вздохнул Астэль.
- Я вообще искупаться пришла, - припомнила троллиха. – Линда меня не съест?
- Она слишком обленилась, чтобы ловить себе троллей, - усмехнулся лейтенант. - Да и объелась, по-моему.
- Мое исчезновение будет на твоей совести, - вздохнула шаманка и вдруг весело добавила: - А она меня не покатает?
- Понятия не имею. По-моему, она уже себя с трудом катает.
- Хорошо. – Троллиха, не стесняясь эльфа и полагая, что он-то уж понимает, что для тролля нагота – это так же естественно, как встающее каждое утро солнце, начала раздеваться, краем глаза следя за рыбой. Линда покачивалась на волнах у самой поверхности, лениво подергивая хвостом и прядая плавниками.
- Линда, можно я поплаваю в твоем море? – Спросила троллиха серьезно. Будь тут сторонний наблюдатель, кроме Астэля – рассмеялся бы сосредоточенному выражению на лице шаманки (если бы, конечно, глядел на лицо). Сон-Тха же было не смутить – она привыкла общаться с духами и спрашивать у них разрешение на что-либо. Линда была для нее будто морской дух.
- Блуп, - ответила рыба, заглотив взбаламученной приливом воды.
- Будем считать, что это "да", - вздохнула троллиха и неспешно стала заходить в воду.
Линда вальяжно проплыла мимо, хвостом подняв со дна облачко пестрого песка.
- Видела бы ты, как она морских гадов от пристани гоняет. Похоже, это теперь и правда ее море.
Сон-Тха что-то одобрительно булькнула, уже ныряя. Пожалуй, троллиха тоже могла распугать морских гадов, по крайней мере, выглядела она внушительно, особенно когда зеленые косички змеями расползались в воде в разные стороны. Вынырнула шаманка, держа в руках створку от раковины. Именно в руках – створка была размером с медный таз и так же радостно ловила солнечные блики.

- Гляди, какая штука. – Подняла она над головой ракушку.
- Красивая, - эльф и сам, видимо, незаметно для себя зашел в воду по колено. - Интересно, шторм с глубины принес, или тут такие живут?
- Наверное, Линда может такую ракушку раскусить. – Предположила троллиха, опуская створку лодочкой на воду. – Может, она принесла?
- Линда может якорную цепь раскусить. Гм. Надеюсь, якорную цепь она нам не принесет.
- Вместе с катером, - улыбнулась шаманка, выпуская лодочку-ракушку и вновь ныряя. Ракушка пошла ко дну следом.
- Знаешь, я ведь раньше плавать вообще не умела, - в ладони вынырнувшей троллихи перевались маленькие ракушки. – В горах особо не поплаваешь. Были горные озера, но они холодные – жуть.
- В моих краях было много рек и озер, - поколебавшись и оглянувшись на сиротливо пристроенный на уступе скалы ранец, Астэль уселся прямо в воде, блаженно расслабившись и позволив приливу омыть усталое тело. - А стрелкам полагалось уметь плавать. Даже младшим, вроде Лэрки.
- Он, кстати, на кухне. Его девочки потчуют. Боюсь, такими темпами он скоро сравняется в размерах с Линдой и Кидом. – Шаманка огляделась в поисках рыбы.
Линда курсировала вдоль побережья, лениво тыкаясь мордой в песок.
- Кстати, он у нас поселился?
- Да, ты не заметил? – Улыбнулась шаманка, подплывая к берегу.
- Заметил, но я не возражаю. В конце концов, командор вообще хочет добиться присвоения нашей базе статуса поселка.
Троллиха уселась на мелководье рядом с эльфом и принялась пересыпать ракушки из ладони в ладонь, откидывая прочь колотые.
- Хорошо бы было. Если мы правда улетаем, то на кого оставить тех, кто с нами не полетит?
- Ну, ЭКК явно не собирается оставлять базу. Тут планировали развернуть лесозаготовки, если бы еще не война... А так - морское каботажное сообщение, бараки, баня, кухня, удобная позиция для перевалочной базы, причалы понтонные.
- Рыбы, - добавила Сон-Тха, следя за передвижением Линды.
- Рыбы, - согласился лейтенант. - Сторожевые.
- Хорошо с тобой сидеть, но я пойду к командору, расскажу про сон. – Троллиха поднялась, поискала взглядом свою одежду, которая, впрочем, никуда не делась с камня, на котором ее оставили, подхватила штаны и ссыпала в их карман раздобытые ракушки.
- Сходи. Порадуй старика, - усмехнулся Астэль. По эльфийским меркам Ксгнем был едва ли не юнцом.
- Да. – Троллиха спешно облачилась в свой незамысловатый костюм и полезла наверх по склону. - Ах ты скотина, ты что сделал!? – донеслось уже сверху. – Это я не тебе, Астэль, это я ёко! Скотина! Куда?! – голос троллихи удалился, и Астэлю осталось только гадать, что там натворил кошкосов.

Командора нигде не было видно, как, впрочем, и Кида с Ливси, и отца Эвана. В лагере вообще сделалось как-то пустынно, на глаза попадались только часовые и пара десятков деловито бездельничающих аэропехов, явно пользующихся отсутствием начальства. Единственным представителем начальства поблизости был Гэйвин, который сидел на земле в компании полудюжины чумазых подчиненных с лопатами и черпаками, курил и что-то оживленно рассказывал. Солдаты внимали, наслаждаясь нечаянным отдыхом.
- ... я его тесаком рубил, рубил - все пальцы на руках поотбивал! - вещал лейтенант, демонстрируя слушателям таранный кулак. - А он - ни в какую, даже не морщится. Боли-то они не чувствуют, а силища - как у Эвана, не меньше! Не придушит, так шею сломает к едрене матери. Крепко мы сцепились - и оба на пол грохнулись. Ну, он под низ, а я наверх попал. Схватил я его за горло и до тех пор угощал тесаком, пока...

- Пока петухи не запели? - простодушно предположил кто-то из молодых. Гвардеец постарше снисходительно хмыкнул:
- Что им петухи! Они и днем расхаживают будь здоров, а на петухов им во...
- Вот-вот. Так что потчевал я его, пока он совсем в месиво не превратился и не обмяк. Значит, вышла из него вся ихняя магия. А то ведь ему хоть башку оттяпай, а он все рыпается...
- Нас учили перво-наперво сухожилия им рубить, или хребет ломать, - включился в разговор молодой северянин. - Даже в Бэсемь тренироваться водили.
- А зачем вам-то против своих учиться? - не понял его товарищ.
- Да какие это свои, - поежился северянин. - Это ничейные. Когда свои, а когда и чужие - это уж кто ими правит. А если никто не правит, тогда они бродят и на всех бросаются. В моих краях часто так бывало. Если вовремя эту заразу не извести, вся округа обезлюдеет.
- Ребята, командора не видели? – раздался вдруг голос шаманки. Сон-Тха быстро приближалась, придерживая ладонью ёко на своем плече. Зверь недовольно урчал.
- Никак нет, - улыбнулся Гэйвин. - Видели бы - не сидели бы, правда, мужики?
- Ага... Это, господин лейтенант, так может мы того... пойдем?
- Сказал бы я, куда тебе пойти, - хмыкнул Морган. - Не, хочешь - иди дальше черпай. А нет - так не ерунди.
- Ясно. - Кивнула Сон-Тха. - Я пойду.
- И ты туда же! - Гэйвин звучно шлепнул себя по колену. - Посиди уж с нами, раз пришла. Или что-то срочное?
- Не знаю, - призналась шаманка, покорно присаживаясь. Ёко она сняла с плеча и подкинула в воздух. Тот недовольно закричал, но спешно замахал крыльями и приземлился рядом, с укором глядя на хозяйку. - Сон снился.
- Вещий? - заинтересовался один из старших аэропехов.
- Может быть. – Кивнула шаманка.
Тут один из гвардейцев вдруг резко посерьезнел, толкнул соседа локтем и вскочил, подхватив черпак на длинной рукоятке и вытянувшись по струнке. Следом поспешно поднялись остальные.
- Что у вас тут? Коллективная медитация? Жертвоприношение? - осведомился подошедший Ксгнем. - Или закончили отчерпывать воду из скважины и не нашли меня, чтобы доложить и получить новое задание?
- Никак нет, господин командор. Перекур у нас.
- Переку-ур... - протянул Арктурус. - А это что такое?
Металлическая рука указала на тачку с выкорчеванными пнями, к которой недавно прислонялся один из гвардейцев.
- Пни, господин командор, - бодро отчеканил аэропех.
- Я пну, - пообещал Ксгнем от души. - Я так пну - будешь Астэлю фальцетом подпевать! Перекур окончен. Только что приняли депешу из штаба. Нас направляют на передовую.
- Все таки вещий, - удовлетворенно кивнула троллиха.
- Кто? Я? - не понял командор. - Да не дай Всевышний! Если вся та хрень, что мне снится, сбудется, я ж со стыда помру...
- Мой сон, командор. - Терпеливо пояснила шаманка. - Мне снилось, что со скал слетают двести черных птиц.
- Прям двести? - скептически ухмыльнулся Ксгнем. - Прям точно? Пересчитала? Вдруг сто девяносто девять?
- Пересчитала, - серьезно кивнула Сон-Тха, и по тону ее стало ясно, что шаманка не шутит.
- Медленно же они летели, - пробормотал Арктурус.
- Скорее, я быстро считала, - улыбнулась троллиха.
- Гэйв, распорядись отозвать дальние патрули и трубить общий сбор. Все это безобразие чтобы убрать немедленно! Остальное на сборе объявлю.
- Так точно, - отсалютовал Морган.

День: шестнадцатое августа
Фигура: конь g1
Ход: без хода
Официальная клетка: g1
Фактическое местоположение: f3


Сверху равнина казалась абсолютно нереальной – будто нарисованной яркими красками. Словно какой-то странный художник покрасил огромное полотно в ярко-зеленый цвет и потом от души окропил его капельками голубой краски – и получились водоемы, черной – и получились стада бродящих по равнине зверей, желтой и фиолетовой – и зацвели цветы.
Мэйфи бы с радостью вновь поднялась в воздух и поглядела на все это великолепие, но барон строго настрого запретил прогулочные полеты – граница рядом, вот весело-то будет, если оттуда налетит какой гадости. Приходилось любоваться с земли, но и тут было на что поглядеть. Озеро, на берегу которого "Дьяволы" разбили лагерь, было настолько глубокое, что вода в нем казалась почти что черной, только у берегов оставаясь абсолютно прозрачной, беззастенчиво демонстрируя любопытной эльфийке подводный мир. Уплывать далеко от берега Мэйфи не решалась – страшновато. Зато сидеть на берегу и глядеть на воду она могла часами, порой приобретая даже некое сходство со Свеном – такой же пустой для мира, но устремленный внутрь себя взгляд.
Скоро осень. Меньше половины месяца осталось до нее. И вместе с желтизной листьев придут невыносимые воспоминания. Так бывает каждый год. Желтые листья, улыбка, смех, тепло мягких ладоней. И ворвавшееся в уютный мир горе.
Мэйфи тряхнула головой и вздрогнула. Рядом сидел Свен – надо же, даже не заметила, как он тут появился. Пилот казался застывшей статуей, но легкий ветерок коснулся черных локонов, заставив их трепетать, и стало понятно, что перед тобой не искусно сделанный предмет, а живое существо. Ну, хотя бы просто существо.
- Ты так тихо подошел… - проговорила Мэйфи.
- Я мог бы топать, как креп-доспех и так же реветь, но ты бы не заметила, - уголком рта улыбнулся Веберганг.
- А… Да, наверное, - эльфийка поглядела на озеро. – Свен, а ты часто вспоминаешь?
Мертвец с удивление покосился на Рыжика:
- Что?
- Все. Все, что было.
Мертвец немного помолчал перед тем, как угрюмо произнести:
- Да. Каждую ночь. У меня не получается спать.
- Скоро осень.
- Не слишком.
- Листья пожелтеют.
- Неужели?
- Будет холодно, и некому уже согреть теплым дыханием и нежным прикосновением.
- Это точно не ко мне, - криво усмехнулся Свен.
- А он больше не скажет теплых слов.
- Определенно. – Свен хотел добавить, что мертвые не говорят, но рассудив, решил, что из его уст это будет звучать цинично.
- И не улыбнется. А я так хочу, чтобы все вернулось назад.
- Да тебя несет, мать. Если подумать, все не так уж плохо.
- Не так уж? А ты? Ты чтобы сделал, если бы твоя любовь умерла?
- Сейчас благодарил бы судьбу, - совсем мрачно буркнул Свен.
- Извини, - потупилась Мэйфи. – Я совсем не к тому. Я просто не знаю, как мне избавиться, почему он меня не отпускает?
- Ты сама себя не отпускаешь. Так же, как и я. – Свен поднялся, поглядел на эльфийку сверху вниз и произнес: - А если ты будешь ходить с таким же выражением лица, как у меня, Рамштайнер решит, что я набираю секту Угрюмых Адептов Отчаянья и сдаст меня инквизиции.
Мэйфирин недоуменно поглядела на мертвеца – не тени улыбки. Но ей показалось, что будь его глаза не стеклянные – в них бы сейчас плясали искорки смеха.
- Ты шутишь…
- Какие уж тут шутки, - Веберганг протянул руку эльфийке. – Пойдем, обед пропустишь.
- Свен, давай не будем грустить?
- Давай постараемся, - кивнул мертвец.
Рука у Свена была холодной, но Мэйфи обожгло, будто пламенем – как же сильно его ладонь похожа на ту, что нежно гладила рыжие волосы и ложилась на щеку, поворачивая любимое лицо к себе, чтобы заглянуть в глаза. Эльфийка задержала дыхание, боясь потерять момент, будто пришедший из той, далекой и прекрасной осени.
- Мэйфи? – донеслось, будто отголосок эха.
- Д-да? – эльфийка поднялась, но руку Свена не отпустила.
- Ты тут?
- Да-а.
- Ты оторвешь мне пальцы. Мне не жалко, но Рамштайнер вычтет с меня за ремонт. – Усмехнулся мертвец.
- Ах, извини, - девушка выпустила руку пилота. – Извини.
Если Свен и удивился, то вида не подал, лишь кивнул и направился к лагерю, туда, где зелеными холмиками высились замаскированные авионы.

День: утро, шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Мир опять стал плавным. Айне быстро прошла до второй намеченной точки - ближайшей от вставшей на якорь шхуны, но по другую от нее сторону. Там тоже было тихо, хотя инородным предметом на дне колыхалась когда-то порванная рыбачья сеть. Прежде чем идти дальше, Айне подобрала пару красивых раковин и вернулась к шхуне - корабль поселенцев выглядел игрушечным, его дно немного заросло ракушками, а форштевень обзавелся бородой трав. Пройдя под кормой, сказала наверх, что у нее все нормально, и опять ушла глубже. Курящий на юте и поглядывающий то на туманную стену, то в сторону берега помошник капитана удивленно обернулся, заглянул за борт, но никого не увидел... у самого борта медленно погружались на дно две раковины.
Третья точка была "прямо в море" и тут Айне ждали сюрпризы - не так часто можно обнаружить подводные руины. Похоже Ясный не был первым поселением в этом удобном районе большого залива. Покружив немного среди наклоненных камней, девушка заметила нескольких пробирающихся к берегу людей. Их выдавали движения. Хотя надо признать они колыхали воду заметно меньше обычного. Айне сначала приняла их за новый косяк мелкой рыбешки, но люди разговаривают иначе. Отвлекшись от затонувшего поселения, она покружила немного вокруг этих подводных обитателей и устремилась в сторону, откуда они двигались. Точки для проверки уже не имели такого значения, хотя на обратном пути их все же надо будет проверить - ведь там вдали, подтверждая услышанное, чувствовалось движение множества кораблей.
Раньше Айне не обращала внимания на тихие отзвуки - это могли быть киты. А полчаса спустя, приблизившись, она поняла, что это действительно киты и откровенно запуталась. Флот из китов - это было что-то новое на ее памяти. Впрочем до них было еще столько же, сколько осталось за спиной до берегов. Киты негромко переговаривались о своем, "о девичьем" и вскоре ей стало понятно, что кто-то уговорил их нести на себе древесные конструкции - почему-то Айне сразу представились люди, из духовных соображений долгое время носящие на спине груз. Ей было непонятно, как они могли отказаться от скорости и своего образа жизни... они ведь даже не могут уйти вглубь. Впрочем, люди ведь как-то сменяются при работе с тяжестями, может и тут так же.
Около полутора часов Айне бродила по дорожкам вокруг странного, перевернутого "города", образованного залегшими в дрейф китами и кораблями, смотрела и слушала. Это было даже красиво - корабли давали древесные отсветы и привлекали множество обитателей океана. Единственные, кто мог бы составить трудность - огромные скаты, проплывающие глубже, ее не обеспокоили, она бы не стала к ним лезть. А затем развернулась к берегу. Возвращаться ей не очень хотелось, но, во-первых, там был старый подводный город, страшноватый своей разрушенной заброшенностью. Во-вторых, где-то там бродили были какие-то люди, которым что-то от нее ждали...
Часа через три после ухода она вернулась к шхуне. Вспомнила про одежду и инструменты, сгоняла к гроту и опять вернулась.
- Уфф... - подтянулась она к борту, закинула на палубу обе кожаные ленты, обломившуюся коралловую ветвь, найденную возле грота, и поискала взглядом оставленный плащ. - Хорошая вода. Есть новости.

День: двенадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: G8 (Нейлара)

- Куда несешься? - один из стражников Аэсеи-Тал, резиденции правителей Воздушного дома, снисходительно посмотрел на встрепанного юного посланника.
- К Крылу Луны! - вздернул подбородок Цай, с вызовом глядя на воина Эриан, - у меня для неё сообщение!
"Сообщение" лежало в сумке, бережно завернутое в тонкую шерсть; и тихим шепотом Кейке звучало в памяти гонца.
- С каких это пор ты служишь Крыльям, мелкий? - хмыкнул стражник, знавший, что Цай - лишь младший вестник. Парнишка фыркнул.
- Я служу Дому. Пропускай, давай. Я спешу, - Наали в нетерпении задрал голову вверх; взгляд скользнул по каменной резьбе тонких башен Аэсеи-Тал.
Стражник посторонился. Цай взлетел по ступенькам из белого камня, на прощание лихо махнув воину рукой.

Айа Ла вестник, следуя указанием недовольных придворных - на их кислые мины Цай отвечал лишь широкой улыбкой и спешил дальше, нашел на балконе одного из приемных залов. Под высоким, украшенным резьбой и кажущимся ажурными, сводом рассеивался золотой солнечный свет. Наали пропустил мимо себя несколько вельмож Дом, прошмыгнул внутрь. Узкая тень вестника скользила по небесно-голубой мозаике на полу.
Крыло Луны стояла, опершись о притворно-тонкую ограду балкона, глядя сверху вниз на Нейлару и вверх - в такое близкое сейчас небо. Рядом с ней стояло две фрейлины - похожие, как сестры, светло-золотистые... во всем, лиа.
- Эй-раани.. – тихо позвал рыжеволосую эриан Цай, смущенно и неловко поклонившись. Айа Ла обернулась; медные прядки упругу ударили по щекам.
- Ясного неба, эй-раан, - с улыбкой отозвалась она; Крыло помнила молодого вестника.
Фрейлины смотрели с интересом, отойдя чуть в сторону.
- Крыло Солнца просил вам передать, - отведя взгляд в сторону, Наали как можно более бережно вытащил из сумки сверток, протянул Айа Ла. Та осторожно взяла его, развернула. Глаза лиа вспыхнули, и улыбка стала солнечной, счастливой.
- Как он?
- Э-э…
- Эй-раан, да, - тихо засмеялась Крыло Луны, - как эй-раан Йамме?
- Он… в порядке, да. Проверял… войска. И капитаны…
- Ли? – видя, как краснеет и запинается Цай, подсказала ему Айа Ла.
- Д-да, капитаны Ли. Они там… тоже, ну…
На него смотрели с теплой улыбкой.
- А еще…! – внезапно выпалил Цай, - он просил передать, что…
Крыло Луны склонила голову на бок, ожидая продолжения. Наали, как-то испуганно покосившись в сторону тихо хихикающих в ладони фрейлин, потянулся к уху рыжей лиа. Вестник и Айа Ла были одного роста, и Цай отчетливо разглядел тугой завиток у своего носа, и россыпь мелких, едва заметных веснушек на тонкой шеи. Наали залился краской и быстро что-то прошептал на ухо Айа.
Та рассмеялась – звонко и счастливо, а потом легко поцеловала Цая в щеку.
- Спасибо тебе, храбрый вестник. Ты придешь за ответом? Завтра. Тебе нужно отдохнуть.
- Нет, эй-раани, я могу… я могу лететь в любой момент.
- Зато мне еще надо написать ответ, - улыбка Ла была все такой же теплой. – Спасибо тебе, - неожиданно серьезно произнесла она.
Цай, растерянно коснувшись кончиками пальцев щеки, неловко поклонился.
- Я могу идт-ти?
Айа Ла кивнула. Развернувшись, Наали почти выбежал с балкона, споткнувшись на пороге, едва не сбил какого-то вельможу и, наконец, сгорая со стыда, выскочил за дверь. Его провожал теплый взгляд Крыла Луны и тихий шепот фрейлин.