На мгновение Таану закрыл глаза.
- Это все, что я хотел сказать. Благодарю, что выслушали меня.
Все время, что говорил Таану, представитель дома Кемай смотрел на него внимательно, чуть сощурившись. Молодой лиа, Тэй Чейре, казалось, чувствовал себя несколько не уютно среди глав Домов. Он был моряком - и знал реки, умел управляться с парусами - и усмирять водных нейа. Он был учеником одного из Советником дома Кемай, и сейчас - говорил от имени Дома.
Тэй поднял загорелую, стертую корабельными канатами ладонь.
- Слова эй-раана Оневи мне слышатся разумными; я видел морской город прибывших из-за океана - на другом конце залива. Знаете, - Чайре помедлил на мгновение, - мне тогда они показались детьми. Детьми, не знающими, что делать с тем миром, в котором они живут. Они с ним грубы, но не потому, что злость в их сердцах, а потому - что не знают, как. Да, о мире между нами уже поздно говорить; но..., - кемаец на мгновение сжал ладонь в кулак, - те, кто живут в морском городе - также любят свежий ветер и соль воды, как и мы, лиа дома Кемай. Это нас роднит, пусть даже мы видим мир по-другому. И если кто-то направит жителей этого города против лиа, то мое сердце будет болеть, если придется убивать их; но не будет - если я смогу добраться до того, кто их направил.
Чайре посмотрел на всех, кто сидел за столом, помолчал, словно собирался с мыслями.
- Им не нужна война. Простым людям. Даже тем, кто создает машины и взрывает горы. Война нужна другим; и именно с ними мы должны воевать - с теми, кто отдает приказы.
- Если они обладают честью, - с некоторым смущением вступил Йерен, - то откликнутся на вызов на поединок. И примут условия поражения...
- Не стоит, - равнодушно отозвался Соаль.
- Почему это? - воин Фэнлинь даже чуть приподнялся на стуле.
- У них другое понимание. Я сомневаюсь, что кто-то примет ваш вызов, а даже если примет... сомневаюсь, что это на что-то серьезно повлияет.
- Один примет - другой откажется. Честь - не всегда дар каждому из народа. И если хоть один из них - или из нас - нарушит установленные условия, быть новой войне. А мы ещё не закончили нынешнюю, - Веалеен с досадой переглянулся с Рангоором. - Они не хотят учиться. Они сами готовы учить - но их знаний нам не нужно, ибо даже лучшие из них несут угрозу нашему укладу жизни. Каждое потерянное дерево, каждый сожжённый участок земли, каждая отравленная рука или задымленный небосвод - пусть всего одной серой тучей - отражаются болью в сердце каждого лиа, потому что мы - это наша земля, наш лес... Мы нераздельны с ним. Нераздельны со Средоточием. Этого не изменить и не нужно менять. Они нападают на наши леса - значит они нападают на Средоточие. А это - жестокость, достойная найрити. Как убедить их принять наши знания - силой ли оружия или слова? Ведь слово уже не раз оказалось бессильно, а кровь... Много крови - не та цена, которую платят за свет прозрения. Она лишь висит на шее тяжким грузом страданий и взаимной вины. Но что нам делать ещё, если неразумные дети жаждут обладать тем, что им неподвалстно и уничтожать то, что им непонятно?
- А нужны ли им наши знания и смогут ли они их понять? Как уже было сказано, они не чувствуют земли, ни своей, ни, тем более, чужой, и я очень сильно сомневаюсь что они смогут воспринять этот свет прозрения. Да, я не отрицаю того, что у наших... кхм... гостей могут быть способности к пониманию окружающего живого мира, но об этом не можем судить ни я, ни вы. Скорее, этот вопрос нужно адресовать представителям дома Сетон, как тем, кто лучше всех нас понимает глубинную суть вещей. Я готов предложить свою всестороннюю помощь и буду просить Длань Земли о том же, если исследования в этой области всё-таки начнутся, и считаю, что преждевременно делать выводы о том, быть войне - или нет, до получения результатов.
Таану Оневи некоторое время молчал после слов Кассана.
- Заключительное решение принадлежит Тигру-Властителю, – произнес видящий Дома Амар сделал паузу. – Он скажет, как лиа будут вести войну.
Оневи переплел потертые пальцы.

- От наших следопытов пришло сообщение, что один из отрядов пришедших-из-за-моря направился к границам Шэн-лие.
- Отряд? - молчавшая до этого Фэали подняла глаза на Таану глаза, - что это за отряд? Ведь может быть: просто разведчики, а может - военные... - Нариачи замолчала на несколько секунд, приложила палец к губами, а затем продолжила, - наш ответ должен зависеть от того, какую силу выдвигают против нас пришельцы.
- Мои лиа не смогли сказать больше. Находится в тех небесах опасно, - подал голос Кейке Йамме, Крыло Солнца Дома Эриан. - Но мы можем направить следопытов, разведчиков. Которые умеют прятаться в воздухе.
Кена кивнула, потом перевела взгляд на Тигра-Властителя.
- Решать все вам, эй-раан Теграэ, но слова Крыла Солнца - разумны.
Снова ненадолго в зале стало тихо. Его прохладу нагрели дыханием, появился отголосок духоты, который не могли разогнать наполненные летним солнцем ветра.За арками окон шелестел лес: деревья, казалось, передавали слова от одного к другому; цветы, травы. Аннатар слушал совет лиа и смотрел краем глаза в сторону раскидистого исполина с синевато-розовой кроной. Острые листья размером с крупную мужскую ладонь, облетая, кружились в воздухе. Один, другой, третий... Они рисовали совершенные с точки зрения геометрии спирали, но каждая спираль не походила на предыдущую. Реджине не переставал восхищаться многообразием Шэн-лие, но никогда не восхищался слишком сильно.
В наступившее молчание вступил Соаль - благо прозвучавшие ранее слова относились к нему.
- Я сейчас еще не готов ответить, насколько они способны понимать, - прозвучал сухой ответ. - Когда изучу поближе... тогда смогу. Но изучать придется тщательно.
- А есть ли у нас время - на изучение? - повернулась к нему Кена.
- Нет, - никому и одновременно всем ответил Аннатар.
- Изучать можно и во время войны, - пожал плечами Соаль.
- Пленных, то есть? - нахмурился Йерен. - Вы не предлагаете, случаем...
- Почему нет?
- Если эй-раан позволят.. - подал голос кемаец, - говорить нам сейчас нужно вовсе не о планах на будущее; говорить нужно о том, что делать сейчас.
- Мы - не убийцы. Никогда не были, никогда не будем, - Веалеен не предполагал, не говорил. Это был приказ - явный, без капли сомнения. - Пленных - брать можно, если война уже началась. Мы должны давать им шанс - всегда, в любой ситуации. Они, как бы ни были они слепы и корыстны, всё равно - не Найрити, чтобы поступать с ними также. Будем готовитьс яи ждать. Всё, чем могут помочь Дома - всего этого я жду брошенным на усиление наших армий. Я жду флота, жду летающих и ходящих по земле нейа для боя. Жду, что каждый народ, называющий себя лиа, будет сражаться, когда поймёт, что это необходимо. Это всё, чего я жду. А от наших врагов я не жду ни милости, ни пощады. Будьте готовы, подступайте к границе с ними. Первый их удар - и мы ответим достойно.
- Не проявляй ни излишней жестокости, ни излишнего милосердия. И... вспомнить, с кем из них мы уже говорили. Вызвать их на границу - и там попытаться остановить излишнюю кровь. Если будет возможно. Вопрос в том, кто осмелится на такое, рискуя жизнью, - пророкотал Рангоор. - Я пошёл бы, но... кто из пришельцев не испугается меня? Мои собратья в их землях - совсем иные... Я знаю, я слышал от тех, кто общался с чужестранцами - там эрбры даже не имеют речи.
- Воздушные следопыты Дома Эриан готовы следовать за Тигром-властителем, - Кейке снова заговорил. - Благодаря им, мы можем получить представление о враге.
- Это разумно, - Тэй Чейрэ редко говорил так много; чаще кемаец предпочитал молчать, но сейчас - он считал - это был не тот случай, - мы пока не знаем, что из себя представляет враг, и разумней сначала узнать. Потом - действовать. Моряки не выходят в море, не зная, что оно им готовит.
- Если мне позволят, я передам волю Тигра своим лиа, - склонил голову Крыло Солнца.
- Пусть следопыты будут осторожны, - неожиданно прозвучал тихий голос Омии. - Пришельцы тоже способны летать, пусть и в окружении металла. И они не первый год оттачивают это умение и свои машины для полета.

- Пусть будет так. А что до моряков, - Веалеен учтиво кивнул, показывая, что понял сказанное. - Можно готовить снасти, и не выходя в море. Мы должны быть готовы к решительным действиям - будь то переговоры или война. И, что бы ни началось первым - не исключать второго. Пусть лиа всех домов и народов услышат это - и будут готовы в любой миг.
- Я бы посоветовал вам также усилить охрану на границе, - негромко сказал Аннатар, - мои сородичи способны нападать неожиданно.
- Спасибо, Аннатар, мы запомним твои слова и будем, как и прежде, ценить твою помощь. Думаю, все сказали всё, что хотели? Если у кого-то если предложения или чаяния, что не дают покоя его сердцу - пусть говорит сейчас, - Веалеен вопросительно окинул взглядом всех собравшихся, чуть подольше задержавшись на Таану Оневи и Рангооре. "Останьтесь. В любом случае" - подумал Веалеен, но говорить пока не стал. Не время. Последний взгляд достался Аннатару.
- Позвольте спросить: а почему вы их настолько не любите? - Циэн Соаль пристально смотрел на Аннатара. - Там же есть и те, кто обладает таким же волшебством, как и вы, практикует его по-прежнему. Тем не менее, мы с ними сейчас враждуем, а вы, такое ощущение, ненавидите.
- Я предупреждаю, - спокойно отозвался Реджине, - потому что за то время, что мы здесь, эти леса мне стали дороги.
- А прежние сородичи дороги быть перестали? - уточнил сетонец. - Понятно...
Последнее было произнесено с непонятной интонацией, словно Соаль видел перед собой интересную проблему.
- Они отказались от волшебства, - отрезал Аннатар.
- Те лиа и нейа, что были искажены найрити - тоже прежде были нашими сородичами, - напомнил Веалеен. - У него есть причины, и я в них верю. И благодарен.
Циэн едва заметно пожал плечами, продолжая смотреть на человека с научным интересом. Тот ровно и спокойно смотрел в ответ, ничего более не говоря.
- Крыло Солнца, я доставлю твое сообщение, - наступившую тишину всплеснул голос опоры власти.
Реджине негромко продолжил:
- Моим соотечественникам безразлична природа. Им нужны ресурсы и земли, дерево и специи. Причудливые вещи Шэн-лие за которые можно получить на родине деньги, - кончиками пальцев Аннатар оттолкнулся от спинки стула Таану. - Вы все смотрите более мягко, чем они. Эй-раан Таану и Рагооор, остальные... Командующие, действительно, направляют, но и среди обычных людей, достаточно тех, кто жажджет просто земель и денег. Они тоже будут сражаться.
Он достал из-за пояса халата из плотных травяных нитей несколько десятков зеленоватых листов растения елени, которые лиа использовали как бумагу. Аннатар положил их перед Тигром-властителем и, поклонившись, отступил:
- Я собрал сведения по военной технике моей родины. Все из того, что было созданно к тому моменту, когда я ее покинул.
Таану, который по сути являлся наставником Реджине в Шэн-лие, одобрительно кивнул. Он присовокупил и свои листы елени.
- То, что удалось узнать. Благодаря следопытам, мы будем с каждым днем узнавать больше.
- Благодарю вас.
Рангоор почесал бок - громко, отфыркиваясь, словно какой-то шальной блохе удалось добраться до жёсткого медвежьего бока и вдоволь поломать о него зубы. Веалеен улыбнулся.
- Пора идти готовить народ. То, что начато милосердием, приводит к крови и бойне - уже не первый раз. Посмотрим, какой путь уготовала нам судьба в это время. Помните - мы храним Средоточие, как оно хранит нас. Мы - жизнь, а жизнь - это и мы, и они. Слушайте ваши сердца, и пусть они избирают доблесть и верность, не чуждаясь и мудрости.
Таану кивнул; он перевел взгляд на молодого ученика Дома Кемай, потом посмотрел на Тигра-Властителя, как будто спрашивая для моряка разрешения остаться.
Разговоры продолжались еще более часа. Не касаясь общих фраз сверх уже сказанного, представители Домов просматривали списки отрядов, которые, едва услышав призыв Тигра-властителя, подняли оружие. Среди них были Мастера къямай, следопыты и охотники, племена кочевников, отряды племен, которые обычно старались держаться в стороне от Домов. Объявленная война всколыхнула Шэн-лие до основания, до его шэа - Средоточия, потому что даже опоры, приходившие к лиа очень редко, не прятались, а говорили открыто и отказались от правила не вмешиваться. Таану Оневи отметил про себя место трехречья, куда направили набольшой отряд. Перед глазами видящего Дома Амар на секунду плеснули светлые волосы приемного сына. Видение держалось несколько мгновений, затем исчезло, но Таану пообещал себе найти Йеля.

День: пятое августа
Фигура: король е8
Ход: в рамках хода g8 - f6 и для коня g8
Официальная клетка: е8
Фактическое местоположение: g8

Даре Йамме потребовалось немного времени, чтобы добраться до города Нейлара. Она знала одну из воздушных троп – путь был таким старым, что о нем никто из ныне живущих не помнил, и только Средоточие знало, между какими деревьями в Эаши начинается дорога и над каким из гремящих водопадов реки Ки-раль завершается.
Белоснежный кеоко упал на холодные от речной воды камни, и Дара слезла с его спины и выпрямилась, накрыла ладонью розовый нос облачного кота, погладила короткую и жестковатую шерсть, а потом крикнула пронизительно, по птичьи!.. Захотелось. Она не была в Нейларе двенадцать лет, с тех самых пор, как проснулась с яркой прядью в тусклых волосах.
Город простирался внизу, вольготно раскинув дома по ветвям. Его окружали стены из высоких деревьев с массивными и толстыми стволами и высокие, в десятки ростов тико, камни, которые покрывал бледно-желтый мох. Над городом кружили всадники дома Эриан.
Опора власти прищурила ясные глаза, остановился взгляд на птичьем силуэте и позвала к себе негромким голосом ветра.

Ветер стонал под ее крыльями, и Птаа-ха наслаждалась этим стоном стихии. Сейчас она просто летала - без какой-либо цели - а значит, была абсолютно свободная, упивалась своей волей. Девушка-птица то взмывала вверх, туда, где уже тяжело было дышать, и зависала в этой звенящей вышине, покуда хватало воздуха, а потом камнем рухала вниз, шевеля крылом траву.
Внезапно она почувствовала, будто кто-то вмешался в ее свободу. Птаа-ху неумолимо тянуло вниз, туда, к скалам... И голос - тихий и спокойный - будто шептал ей просьбу прийти. Девушка не стала, не имела даже возможности, спорить с этим наваждением, она послушно повернула к реке...
Та, кто звал ее, оступила в сторону, освобождая место на большом и плоском камне, который с двух сторон омывала река, несколькими шагами дальше обрывавшаяся водопадом. Фиолетовая коса, яркая на русых волосах, лежала на круглом и сильном плече девушки. Имя опоры власти в Доме Эриан знали: Дара Йамме, бывшее Крыло Луны. Ее место заняла Айа Ла.
- Пусть Средоточие хранит твои крылья, Птаа-ха, - прозвучал спокойный и властный голос опоры. – Я пришла передать волю Кейке Йамме, Крыла Солнца Дома Эриан и Тигра-властителя Веалеена Тиграэ.
- Дара, - проскрипела птица и тут же смущенно умолкла, вместо продолжения приветствия расправив крылья в стороны и склонив голову в знак почтения. Ей не хотелось говорить, это было сложно, и она надеялась, что опора сможет понять.
В ответ Йамме посмотрела внимательно, а затем наклонила голову.
- Передай Крылу Луны Дома Эриан, чтобы она выбрала лучших воздушных следопытов и направила их к границе Шэн-лие, чтобы следить за пришедшими-из-за-моря.
- Да, - как можно более кратко, но надеясь, что это не прозвучит невежливо, ответствовала Птаа-ха, и все так же, склонив голову и расправив крылья, попятилась назад, до тех пор, пока лапы едва не соскользнули с края. Девушка пронзительно крикнула и, разбив крыльями облако водяных брыгз, стремительно набрала высоту.
Опора воли посмотрела ей вслед и с легкой виной развела в стороны пальцы сжатой в кулак левой руки. Выбор пал на Птаа-ху случайно. Даре самой следовало говорить с Айа Ла, но бывшей Крылу Луны следовало переступить через себя, чтобы говорить с ныненей Госпожой Дома Эриан.
- Неужели для тебя прошлое еще значит что-то? – тихо спросила Йамме, и ее слова утонули в грохоте водопада и растаяли за ветром.
Кеоко сорвался вниз, унося легкую всадницу.

Птаа-ха не сразу отправилась к Дому. Ощущать себя косноязычной идиоткой перед Крылом Луны ей не хотелось ни разу. Она покружила над городом, вспоминая, где находится нужная ей лавка. Последний раз она залетала туда в более человечном образе.
Хозяин лавки был удручен. С этой войной все стали больше думать об оружии, дела у соседа - владельца кузнечной лавки - пошли в гору. А что может быть хуже для торговца, чем более успешный знакомец? Тут в лавку залетела огромная птица. Продавец вскочил и замахал руками:
- Кш! Кш! Пшла вон отсюда, сейчас мне тут все порушишь, откуда только такая выискалась огромная в городе?
- Десяток елени и ручку, - прохрипела Птаа-ха, перебарывая желание клюнуть невежу побольнее да в самый лоб.
Тот аж опешил от удивление. Птица с минуту наслаждалась произведенным эффектом, а потом, поняв, что этот твердолобый торгаш считает, что ему послышалось, нехотя повторила свою просьбу.
- Д-да, - запинаясь, проговорил он, - конечно. Десять елени и ручку, сейчас. С великим трудом нагнувшись к нижней полке витрины, он дрожащими руками вытаскивал письменные принадлежности, мысленно обещая себе сегодня же сесть на диету и больше не пить спиртного. Вообще.
Забрав покупку, Птаа-ха положила монеты на прилавок и покинула сие неприветливое заведение.
Оказавшись на улице, она разложила лист на спине, повернула голову назад и быстро-быстро стала строчить послание, стараясь передать слова опоры точь в точь, пока помнила их. Прохожие изумленно таращились на сиреневую птицу, занятую столь неподобающим нейа делом.
Путь к Дому был прост. Позволив крыльям поймать ветер, Птица летела так быстро, как не летала никогда.
Здание дома Эриан располагался на огромном, высоком и старом дереве в центре Нейлары. Светло-коричневая кора кое-где отливала золотым, а листья были густо-зелеными, мелкими и плотными. Под порывами ветра все дерево шелестело, и в этом негромком звуке было что-то мелодичное.
Ветви дерева становились арками и мостами, балками сводов и опорой. Эриан любили легкость, ажурность, и потому дворец был пронизан солнечным светом, открыт ветрам.
На подлете Птицу перехватило двое всадников на анйар. Они осторожно подлетели с двух сторон; солнце дарило перьям крылатых нейа почти медный блеск.
- Птаа-ха, - один из Эриан вскинул руку, на мгновение опустив поводья своего нейа, - легкого тебе ветра. По делу?
Второй гвардеец, новенький - мальчишка, смотревший на Птицу огромными глазами, молчал. От удивления.
Птаа-ха сдержанно кивнула в ответ на вопрос, надеясь, что жест не пройдет незамеченным. Ведь знает же всадник, что птица не любит говорить. Знает, а спрашивает. Говорить все равно придется, девушка это понимала.
- Мне нужжжно увидеть Кррыло Луны, - негромко скрипнула она. - Дело.
Она поймала взгляд новичка. Совсем зеленый еще мальчишка.
- С анйаррр не свались, - дружески посоветовала она. "И перестань на меня так пялиться" - это уже мысленно.
- Крыло - на самом верху, с командующим Лай, - махнул рукой старший из гвардейцев. Новичок же залился почти девичьим румянцем, но взгляд отвел. А потом, совершенно внезапно - даже для себя - выдавил:
- Мы вас... можем сопроводить. Госпожа.

У самой вершины кроны огромного дерева эрианцы устроили нечто вроде площадки - открытой ветрам, кажущейся неустойчивой и хрупкой.
На ней - встречали рассветы, говорили с ветрами и просто - смотрели на небо.
Над площадкой, легко переходя с одного потока воздуха на другой, парил тонкий, золотистый нейа - цейра Крыла Луны. С площадки за Айа Ла краем глаза наблюдал Велее Лай, но куда больше внимания он уделял вытянушемуся по струнке гвардейцу, которому выговаривал негромко и четко.
Заметив всадников анйар, он поднял голову, а потом оступил немного назад, чтобы они и их спутница могли приземлиться. Птаа-ха приземлилась плавно, приветственно несколько раз взмахнула руками-крыльями, и поклонилась по-своему, по-птичьи. Она подняла взгляд наверх и после вопросительно посмотрела на Велее Лай, словно желая узнать, правильно ли она поняла, где находится Крыло Луны.
- Госпожа Айа Ла! – тико был как всегда прямолинеен и прост, словно посох. Он позвал Крыло Луны очень громко и дважды, пока не убедился, что она услышала.
Золотистый нейа начал плавно снижаться - словно перо, отпущенное кем-то с высоты. Рыжая лиа отцепилась от цейра, когда тот еще был в воздухе, легко приземлилась на дерево площадки, устояв на ногах. Откинула с лица кудряшки.
- Птаа-ха! - Айа Ла улыбнулась.
Вестницу Гвардии в Доме знали.
Птица не умела улыбаться. Строго говоря, ее клюв не был предназначен для этого. Улыбались глаза. Птаа-ха распахнула приветственно правое крыло. И протянула зажатый в левой руке свиток с посланием. Крыло Луны молча кивнула, забрала свиток и, развернув, быстро пробежала глазами.
Гвардейцы, сопровождавшие Птаа-ху, готовились к отлету. Тот, кто знал Птицу, был занят своим анйар, то младший - смотрел на вестницу во все глаза.
Айа Ла передала свиток Велее. Тико развернул лист, едва не разорвав – не рассчитал силу, смущенно хмыкнул и углубился в чтение. Ему потребовалось времени куда больше, чем Крылу Луны, и еще минута – на раздумье.
- Создания Мииты подойдут лучше всего, - вынес капитан Гвардии решение. Как всегда – быстро и будучи абсолютно уверенным, что прав.
Птаа-ха даже поперхнулась от подобного заявления. Это создания Мииты-то - лучшие воздушные следопыты? Да они несколько лет назад вообще не летали...
Айа Ла посмотрела на Велее, потом - на Птицу.
- Они - легкие и быстрые, а еще... фино не кажутся опасными. Даже - другим лиа, что уж говорить о пришельцах.
- Тогда решено, - подвел итог тико.
Птаа-ха передернула крыльями - будто расстроенно вздохнула. Взяла еще один лист и написала: "Я передам ваше решение. Мне нужно приблизительно знать, где они сейчас."
Велее Лай как можно более осторожно взял из пальцев Птаа-хи лист елени и набросал указания.
- Лети в Ати-Ла–Йа. Здесь все, что следопытам следует знать.
Птаа-ха коротко кивнула, еще раз поклонилась, и взлетела. Она описала прощальный круг над Дворцом, пронзительно крикнула что-то с высоты, и исчезла из вида.

дуэт - Визет и я)

День: 2 августа (воспоминания)
Фигура: пешка f7
Ход: без хода
Официальная клетка: f7
Фактическое местоположение: с7

На столе, укрыв его целиком, развернулась карта, начертанная на тонком, но плотном холсте. Острый коготок алькоро аккуратно, не касаясь материи, очертил границы участка, а потом отодвинулся от карты и скрылся в складках тёмно-синей материи платья Ялль’Ри.
- Вот здесь мы и будем располагаться.
Ле-ан и Ласия молча склонились над столом, изучая территорию будущего форпоста, а их наставница отошла к окну и стала наблюдать за видимым ей участком двора. Там царила суета, лиа, пожалуй, всех народов передвигались во всех направлениях, разговаривали, подчас спорили или даже ругались… Типичная обстановка для поселений Дома Сетон, если забыть о войне. А если вспомнить – то каждое движение, каждое слово, каждое заклинание наполняются новым, тревожным смыслом.
Призыв к оружию мало кого удивил – беспардонность и хищническая жадность пришельцев из-за моря за годы их присутствия стала общеизвестной. Вопрос был лишь в том – сражаться ли самой или предоставить сие другим?
Ялль’Ри покосилась на мало не ползающих по карте учеников – алькоро и фино (полукровка, если удариться в бюрократические тонкости, но просто «фино» звучит куда короче и проще)… Миниатюрная фино налегла на стол всем телом, встряхивая белоснежной шевелюрой, тощий взъерошенный алькоро вздымал указующий перст – но голоса они не повышали, говорили шепотом, чтобы дать наставнице возможность как следует подумать.
А она не думала – все расчёты были сделаны, все запросы отправлены, осталось только дождаться, когда прибудут и представятся те, с кем свела их судьба…
- Неплохая подготовка, – прозвучало сзади.
Тонкая невысокая фигура, почти полностью скрытая шевелящимся плащом, оказалась рядом совершенно бесшумно. Тиалль Ханше, Мастер Изменчивой Тропы, вообще предпочитал двигаться беззвучно… и практически никогда не здоровался.
Ялль’Ри резко обернулась – она не выносила, когда к ней подкрадывались, но Мастер Ханше был отдельным случаем, и алькоро постаралась ничем не выдать своего смятения. Поведя плечом и полуприкрыв третий глаз, она ответила:
- Сейчас, субъективно – да, фэльен. А объективную готовность будут выяснять наши противники…
- Хорошо, - Ханше скользнул взглядом по чертежам на столе. - Мне жаль, что это может помешать вашим исследованиям.
Сейчас он стоял абсолютно неподвижно - будто деревянная статуя. Только губы двигались.
- Моим исследованиям уже помешали – когда вторглись в мою обитель, - тонкие пальцы алькоро перебирали складки синего шёлка. – А эти столкновения, возможно, дадут исследованиям новый материал, так что не всё столь печально.
- Если понадобится, - Тиалль неожиданно шагнул в сторону, нарушив неподвижность, - я предоставлю помощь.
Он помедлил.
- Берегите себя. Ваше исследование весьма важно для Дома.
- Благодарю, фэльен, - Ялль’Ри улыбнулась и кивнула встрепенувшимся ученикам. – Я с радостью воспользуюсь вашим щедрым предложением… Нам в команду дали магов Дома Кемай, но я была бы рада видеть ещё кого-нибудь из Дома Кереаль или Дома Нарелан – по возможности.
- Я поговорю с Господами, - чуть наклонил голову Ханше.
- Благодарю, фэльен.
Ялль’Ри, сделав приглашающий жест, подошла к столу и склонилась над картой. Ле-ан и Ласия почтительно склонили головы и слегка попятились, освобождая Тиаллю место.
- Вот, смотрите – Ки-раль захватывает территорию петлёй, и к северо-востоку от неё начинаются участки заболоченности. Здесь будет раздолье для силы Дома Кемай, но вот южнее местность гораздо суше, и поэтому здесь главная сила будет за магией Кереаль и Нарелан – и поэтому я и изложила свою просьбу. Неизвестно, как обернётся ситуация, но мне хотелось бы быть готовой настолько, насколько это в принципе возможно.
Ханше вновь изучил карту, но теперь - уже более вдумчиво и тщательно. Потер подбородок.
- Отличный расчет. Если даже Возводящие Живое и Древние Корни не смогут выделить... я попрошу Мастера Офая предоставить вам оружие, наиболее подходящее для таких мест.
- Это тоже хорошо, - кивнула алькоро и оторвалась от карты. – Оружейники придумали что-то новое?
У Ле-ана сверкнули глаза. Алькоро покинул родной Дом не столь давно, как Ялль’Ри, и регулярно тренировался, так что вполне мог рассчитывать на новую игрушку. Ласия же только вздохнула – больше оружия, больше поводов для терзаний. Фино, пусть и полукровка, пусть и с ослабленными способностями, заранее переживала относительно будущих сражений и своих ощущений, и отправилась с наставницей лишь из-за чувства долга – «кто, как не я, укажет, подействовали ли чары на врагов как надо?».
- Для исследований вам достаточно помощников? - продолжил тем временем Ханше.
- Да, фэльен, - Ялль’Ри кивнула и представила учеников. - Ле-ан мой первый мой ученик, он опытен и педантичен, а Ласия благодаря своим родовым способностям – идеальный наблюдатель и аналитик. У нас достаточно опыта совместной работы.
- Я помню их имена, - сдержанно кивнул Тиалль. Это не было данью вежливости - Мастера Дома считали необходимым помнить всех, подотчетных им. - У вас хорошие ученики, насколько я слышал. Я рад за новое поколение Потоков Жизни.
- Спасибо, фэльен, - алькоро почувствовала, что скулы у неё зарделись - Мастеру Ханше всё же удалось её смутить – пусть и в самом приятном смысле этого слова. Про Ле-ана с Ласией и говорить нечего – лица у учеников засияли, а губы расползлись в широчайших улыбках, которые те, как ни старались, обуздать не смогли.
- Остальные мои ученики либо молоды, либо менее опытны – их я оставляю в тылу под руководством Юлире – из всех у неё самый выраженный дар лидера и воспитателя, и чтобы ни случилось в дальнейшем – результаты наших исследований до нынешнего дня сохранятся у неё.
- Подход, которого и можно ожидать от мастера из нашего Дома, - кивнул Тиалль. - Что ж... я могу только пожелать вам удачи и помощи Средоточия.
- Да пребудет и с Вами Его благодать, Мастер Ханше, - коротко поклонилась Ялль’Ри. Вслед за ней склонились Ласия и Ле-ан.

Дата: четвертое августа
Фигура: пешка h2
Ход: без хода
Официальная клетка: h2 (Биостанция)
Фактическое местоположение: h2

День пролетел незаметно. Утром Пэрст ни свет, ни заря укатил в управление. Проводив его, Гобума побрел на кухню ставить чайник. Когда вода закипала, пришли дозорные, все пятеро. Гобума рассадил их вокруг стола и объявил, что сейчас все будут пить чай, а уж когда проснется господин Барбл, тогда и знакомиться можно будет начинать. Зера высказал мнение, что этот план им идеально подходит и остальные дозорные тут же согласились – мнение Папаши Зера зачастую становилось мнением общественным. Однако, план, как выяснилось, имел изъян, у Гобумы не оказалось столько кружек. Решено было за дополнительным оборудованием – как выразился Джавед - послать Фидэля. До технического двора было что-то около километра и Фидэль, прежде чем уйти, пообещал сплевывать в кружки остальных каждые сто - сто пятьдесят метров. Вернулся он, не смотря на угрозы, быстро.
Когда поручик спустился вниз, чаепитие было в разгаре. Отметив, что Барбл выглядит сегодня намного благодушнее, Гобума перезнакомил его с будущими коллегами. Дозорные подвинулись, и у стола нашлось место еще для одного человека, как бы фантастично это ни звучало. О ночном происшествии Барбл не вспоминал, казалось, он вовсе выкинул его из головы и не задал Гобуме ни одного вопроса об этом. Вместо этого Барбл поинтересовался, как скоро можно будет отправляться на биостанцию.
- К несчастью, Пэрст отбыл в управление, - сказал Гобума. – И разумеется, не пешком. Так что придется подождать возвращения Венцки. Или идти пешком.
- Далеко? – поинтересовался Барбл.
- Десять километров, - ответил Гобума, изготовляя бутерброд. – Может больше.
- В смысле? – нахмурился Барбл, любивший точность во всем, что касается рекогносцировочных данных.
- Вполне возможно, что напрямик пройти не удастся, - как мог, объяснил Гобума.
- Что, такая плохая дорога? – задумчиво произнес Барбл. – Тогда тем более, стоит ли ждать транспорт?
Они двинулись сразу после завтрака. Все вместе, так как дозорным пора было отправляться на обход.
- С завтрашнего дня пойдете с нами, - сказал Барблу Джавед. – Работа не трудная, знай себе, смотри по сторонам, но поначалу будете уставать.
- Так много ходите? – спросил поручик.
- Когда как. Бывает что много.
Здание технического двора давно скрылось за неровностями местности, впереди показалась стена леса. Шли все больше молча. Барбл задал несколько вопросов и теперь, видимо, переваривал информацию. А остальным было не до разговоров, новенький в Котле это как револьверная рулетка – все будет хорошо, если не грянет выстрел. Добравшись до опушки, дозорные распрощались и двинулись по своему маршруту, Гобума же повел Барбла дальше, к биостанции.
Они добрались туда без происшествий. Гобума сбагрил Барбла доктору Замурмуну, любезно согласившемуся показать новому дозорному биостанцию, а сам отправился в домик, где жила Ила, надеясь, что она сейчас там.
- Привет, - радостно улыбаясь, сказал Гобума и прижал к себе жену.
- Устала… - бесцветным голосом произнесла та.
Гобума отпустил ее и, переставив стул, сел рядом, взяв Илу за руку.
- Сегодня больше не пойду в лабораторию, - сказала Ила, смотря мимо Гобумы на свое отражение в зеркале за его спиной. – Мантаг сказал, что через два часа продолжит. А я не пойду. Не могу больше.
- Он тебя совсем не щадит.
- Он никого не щадит. Имеет право.
- Какое право? Кто ему его давал? Помнишь, когда мы бежали из Бларни, то поклялись, что никто больше не отнимет у нас нашу жизнь, ни малейшею ее часть. И теперь ты мне говоришь, что Мантаг…
- А ее отняли, - перебила Ила. – И слово мы держать не умеем.
Она крепче сжала руку Гобумы и поднесла его пальцы к своим губам. Коснулась их.
- Я рада, что ты теперь здесь, со мной, одно это уже согревает душу. Два года без тебя было так…
Он опустился перед ней на колени и обнял.
- Мантаг делает удивительные вещи, - говорила Ила, гладя Гобуму и перебирая его коротко остриженные волосы. – Мне интересно с ним. Когда мы работаем, я невольно вспоминаю Мил-Йола. Ты ведь знаешь, брат был блаженным, не понимал, что все его метания и думы о роде человеческом и гроша ломанного не стоят. Он и не мог ничего сделать по-настоящему, ведь его вечно терзал вопрос морального выбора. Идеалист. А здесь все иначе. Мантаг безжалостен как сама природа. Если он берет в руки скальпель, то делает надрез, а если берет пилу – пилит. Не думает, насколько это человеколюбиво, а просто пилит. Поэтому я верю, что у него получится то, что когда-то не получилось у Мил-Йола. Поэтому помогаю.
Гобума молчал. Глаза его были закрыты.
На технический двор они с Барблом вернулись лишь к ночи.

День: пятое августа
Фигура: конь G8
Ход: в рамках хода G8 - F6 и для коня G8
Официальная клетка: G8
Фактическое местоположение: G8

-Мы не можем лететь, пока не вернулась Кинна, - помотала головой Ата. Курту и самому не слишком-то хотелось уводить отряд сейчас, воссоединение потом могло быть проблематичным. Тем не менее, приказ есть приказ, и прилетевшая Птаа-ха ясно дала понять, что дело не терпит отлагательств. Вестник, наверное, рассчитывала, что компания сразу же направится выполнять приказ, однако крылатый разъяснил ей, что драгены будут спать, как минимум, до вечера. Взгляд Птаа-хи выражал удивление и презрение одновременно. Она хотела бы многое высказать предводителю распоясавшегося, по ее мнению, малинника... но это многое требовало бы невероятного напряжения с ее стороны.
-Хорррошо, ждите до вечеррра, - птица помолчала немного, потом протянула Курту сложенную карту, - мне нужно знать ваш пррримерррный маррршрррут на перррвые паррру дней.
Курт задумчиво потрепал свои косички.
-Смотри, мы сейчас находимся примерно вот здесь, - ткнул он пальцем в лист, оставив грязный отпечаток. Птаа-ха брезгливо поморщилась, - нам надо держаться реки как можно дольше, чтобы не обременять себя лишней тяжестью и продвигаться как можно быстрее. Ночью мы вылетим на юго-восток, постараемся к утру добраться до того места, где Ки-Раль резко берет на запад, возможно, сделаем дневную стоянку в одном из поселений, их там в достатке. Далее наш путь лежит строго на восток, постараемся снова остановиться в лесу, надеюсь, что не забредем на болота... Потом нам необходимо будет ближе подойти к Дайай, в запасах воды мы крайне ограничены. Там выберем место нашей стоянки, откуда будем совершать ночные вылеты на разведку до тех пор, пока ты не принесешь более конкретных указаний.
- Найду вас, - кивнула Птаа-ха. Махнув на прощание сиреневым крылом, она улетела. Курт некоторое время завороженно смотрел ей вслед.
- Это разумная нейа? - бесцеремонно прервала его любование Тола, - надо же, в первый раз вижу. А кто таких тренирует?..
- Дура ты, - бросил командир, Тола обиженно поджала губы, - это изменившаяся лиа. Она довела свои изменения до совершенства. Кто бы мог подумать...
Тонко Чувствующая пробормотала под нос что-то вроде "сам дурак", но Курт не услышал, или сделал вид, что не слышит.
- Так, барышни, - привлек он внимание фино, - я и сам не слишком желаю того, чтобы отряд отправился в путь не в полном составе, но выбора у нас нет. Если Кинна не объявится до вечера, придется вылетать без нее, а беглянку считать дезертиром, - увидев негодующие взгляды девчонок, он осекся и продолжил, - но будем надеяться, она все же вернется.

Darkness, V-Z, Соуль

День: четвертое августа
Фигура: ферзь D1
Ход: без хода
Официальная клетка: D1
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Неуштадский Белый собор был красив. В августовское небо взмывались шпили, а утреннее солнце высветляло еще сильней камни резного фасада. Узкие арки окон с заостренным верхом была закрыты пышными витражами, цвета которых казались насыщенней цветов окружающего мира.
Низкие и широкие ступени вели к высокому порталу, украшенному статуями и резьбой. Массивные деревянные двери были приоткрыты, и из прохлады собора на улицу слабо доносились голоса - утренняя служба уже заканчивалась. Саяра остановилась неподалеку и прищурилась, сжала пальцами руку мужа. В собор лиса не хотела заходить, но знала - Эйнех там. Он всегда посещал утренние службы, и подтверждением тому были маленькие кетъены, кружившеся над входом. Их приручил младший брат священника - Лиир, всюду за Эйнехом следовавший.
Вздохнув, Саяра сделала шаг вперед и потянула Вензела следом. Он выглядел, как всегда, невозмутимо. Его-то церковь не беспокоила никоим образом - с храмами криомант свыкся уже давно. Впрочем, к нему священники и не предъявляли особых претензий; сперва они не могли сойтись во мнениях, считать ли данЛея еретиком или все-таки язычником. А потом, после реформации уже и не возникало проблем.
- А я - малоразвитый народ, - как будто прочитав его мысли, тихо хихикнула в рукав халата Саяра и, просочившись, как струйка воды, мимо людей провела супруга под прохладные своды, в высоте которых свернулся фиолетово-серебристый и капельку золотой ближе к витражам полумрак.
Людские голоса сливалась в один - но здесь, отчего-то, не слышалось какофонии, словно все прихожане говорили в одном ритме, или собор превращал шум в нечто, похожее на мелодию. Странную, неуловимую, не не бьющую по ушам своим многоголосьем.
Постепенно становилось тише. Малолюдней. Оставались только служители, да десяток жителей города.
Высокого, вечно держащегося с прямой спиной, Эйнеха было заметно издалека; неподалеку, ожидая, пока брат договорит с какой-то прихожанкой, сидел на скамье, разглядывая витражи в окнах, младший Дану.
- Здравствуй, - склонилась над плечом подростка Саяра. Лиир вздрогнул от неожиданности, хлопнул глазами, потом - чуть смущенно улыбнулся.
- Доброе утро.
Эйнех, скосив глаза на ДанЛеев, кивнул им, словно прося подождать.Вензел склонил голову, соглашаясь с ожиданием.
- Доброе утро. Видела твоих кетъенов. Красивые. Гротх и Хеген, - лиса подмигнула Лииру.
Мальчишка, казалось, смутился еще больше, кивнул. Кинув быстрый взгляд в сторону занятного разговором брата, Дану проговорил:
- Эйнех ругался за такие имена - святотатство, - Лиир тихо хмыкнул, - потому я их зову на людях по-другому.
- А как? - села рядом с подростком Саяра.
- Отхен и Ген. Звуки похожие, а большего им и не надо, - Дану пожал плечами, - вы же знаете, они... - он слегка замялся, - тупые.
Лиса улыбнулась:
- Знаю. Я их изучала.
- А у вас их нет? В смысле... как у меня? - Лиир смотрел чуть исподлобья и казался несколько хмурым, но в глазах был заметен ничем нескрываемый интерес.

- У меня есть сын... - честно ответила лиса. - Мне его хватает. И Вена, - она снова подмигнула, а потом запрокинула голову, глядя на супруга снизу вверх.
- А-а... - протянул Лиир, потом чуть отодвинулся в сторону по скамье, заметив, что Эйнех, наконец, закончил разговор. Священник подошел ближе.
- Доброго утра, - он приветственно приподнял уголки губ, легким движением поправил очки у виска.
- Доброго утра, - спокойно кивнул криомант. И, по своему обыкновению, перешел сразу к делу: - У нас к вам просьба. Не очень сложная, но важная.
Дану вопросительно приподнял брови:
- Что же за просьба?
- Мы хотели бы попросить отвезти Сазела в ОНР, - пояснил Вензел. - Уверен, что вам можно доверить сына... это для нас крайне важно.
На слове "можно" он сделал едва заметное ударение. Саяра улыбнулась Эйнеху:
- В один из тех немногих людей, которым мы доверям.
Эйнех побарабанил пальцами по локтю, затянутому в темную ткань сутаны, кивнул, а, пару секунд спустя, вновь мягко улыбнулся - Саяре:
- Мне приятно слышать эти слова. А вы, - теперь он смотрел на Вензела, - улетаете?
- Приказ, - пожал плечами криомант. - Нам пора выступать и двигаться к местам боевых действий, когда они начнутся.
- Да пребудет с вами Всеотец. Пусть даже вы в него не верите, - грань между серьезностью и шуткой была незаметна.
Под высокими сводами разнеслись быстрые, шумные шаги. Невысокая девушка в льняном платье с широкими рукавами, расшитыми темно-синими узорами, буквально-таки влетела в собор, мгновенно отыскав взглядом Эйнеха. В руке Эйвёр Дану держала не то конверт, не то еще какую-то бумагу. Девушка, не обращая внимания на удивленный взгляд старшего брата, даже не подумала замедлить шаг.
- Пришло! - выдохнула она, оказавшись рядом - казалось, Саяру и Вензела Эйвёр не заметила. Пока. - Эйнех, они прислали приглашение!
В руке Дану держала плотный конверт с гербом ЭКК. Лиир заинтересованно приподнялся на скамье, пытаясь разглядеть письмо. Священник, молча протянув ладонь, забрал у сестры конверт, раскрыл, углубился в чтение. Эйвёр стояла рядом, чуть ли не приплясывая от радости. Младший Дану, так и не сумев ничего разглядеть, не выдержал:
- А что там? Что пришло?
- Приглашение! - выдохнула девушка, - меня... меня...!
- Тебя пригласили на практику в Отдел Научных Разработок, - закончил за неё страший Дану. Он говорил спокойно, однако в глубине серо-карих глаз мелькнула явная гордость за сестру.
- Но вы же, кажется, врач? - вежливо уточнила Саяра у девушки. Эйвёр прикусила нижнюю губу; на скулах вспыхнул румянец. За неё ответил Эйнех:
- Кроме лекарского дела, она еще занимается...кое-какими разработками в области химии. Разумеется, связанными с медициной.
Сидевший рядом с лисой Лиир отчего-то склонил голову, старательно пряча улыбку.
- Может быть, тогда это тот оружейник, - спросила лиса у Вензела. - Кажется, Фарадей?
- Константин Фарадей, - кивнул криомант. - Вам повезло, отдел новых разработок - место...
Он помедлил секунду, подбирая слово.
- Интересное.
Эйвёр просияла. Саяра задумчиво сложила ладони на прикрытом полой халата колене и посмотрела на священника:
- Эйнех, я думаю, что Сазел может поехать с Эйвёр. Как считаешь, Вен? - быстрый взгляд на супруга.
- Не возражаю, - после пары секунд размышлений отозвался криомант.
"Заодно и будет чем его занять - пусть покажет практикантке корабль", - этого данЛей вслух не произнес... впрочем, и не требовалось.

День: третье августа (вечер)
Фигуры: конь b1, пешка b2
Ход: без хода
Официальная клетка: b1, b2
Фактическое местоположение: b1

- Арк, я спекся! - объявил взмокший Гэйвин еще издали, на подходе к столовой, стягивая с себя через голову измазанную в глинистой грязи нижнюю рубаху. - Еще неделя - и они меня будут, как молодого...
Тут Мясорубка, наконец, освободился от рубахи и обнаружил, что не всех участников вечернего чаепития он знает в лицо. Оно и понятно, издалека-то за отцом Эваном никого не разглядишь...
- У нас гости? - лейтенант смущенно скомкал грязную рубаху и почесал ею в затылке.
- Присоединяйся, мы только сели, - приветливо махнул рукой Ксгнем. - Только я тебя умоляю, оденься. Девушки чай мимо чашек наливают.
- Ой, господин командор, простите, сейчас уберу, - бедняжка жутко смутилась и метнулась в сторону кухни, но Арктурус ее удержал:
- Спокойно, красавица, мы не лорды, нам прислуживать не надо. Правильно говорю, сержант?
Молодой сержантик, хлопотавший над паровым котлом у входа на кухню, вытянулся по струнке:
- Так точно, господин командор!
- Вот и я говорю. Мы сами себя обслужим. Да, сержант? - Ксгнем выразительно кивнул на залитый чаем стол. Сержант пулей метнулся на кухню и через мгновение возник уже с тряпкой в руке.
- Блаженны труженики смиренные, - прогудел Эван благодушно и отправил в рот ватрушку, хотя, казалось бы, в еде он не нуждался.
- "Тиресканнские", с пылу с жару, - ободряюще кивнул гостям командор.
- У нас тоже такой есть, - хмыкнул кто-то из близнецов, - механик, недели полторы в отряде.
- Нет, неделю, - поправил свою двойняшку второй лис.
Троица из инженерного отряда явно наслаждалась таким удачным "залетом" в гости, по крайней мере, сатяра - так те, точно: трещали почти без умолку.
- Я говорил о ватрушках, - хохотнул Ксгнем. - Но вообще да, есть у нас тут те еще... ватрушки.
Близнецы дружно покраснели.
- Чего натворили? - вопросительно посмотрел на командора Элиен.
- Чего только не было... Мы тут давно стоим, сами видите, обустроились. Но и дров успели наломать, во всех смыслах. Вам святой отец не рассказывал, почему на воде нельзя работать без ранца?
- Увы мне, - еще одна ватрушка оказалась потеряна для общества. - Однако лишь Господу заказано ошибаться, хоть и зародит порою в сердце сомнение вид некоторых из детей Его. Надлежало начать с этого.
- Было бы не лишне, учитывая, что им ночевать у нас в лагере, - поддержал Ксгнем.
- Короче, - вступил Кид, которому стоило немалого труда отвести взгляд от угощений и занять рот разговором, а не ватрушкой. - Вы в здешних водах рыбачили?
Пока один из близнецов устроbл налет на блюдо с "тиресканнскими", второй - или вторая? - закивал.
- Ага. И купались. Но нас вроде не съели.
- Пока, - вставил Элиен, и хлопнул "налетчика" по предплечью, когда тот попытался стащить целых три ватрушки, - лопнешь.
Лис фыркнул.

- Здесь, у нас, море другое, - мрачно поведал командор. - Не такое, как там, возле ближней базы. Скверное, я бы сказал.
- Не море скверное, - наставительно заметил Эван. - Скверно, что надобно добрым воинам сторожиться гадов морских. И скверно, что здешние язычники ставят себя выше замысла Всевышнего, ибо искажают творения Его себе в угоду, плодя чудовищ, коим...
- А мы китов здешних видели, - абсолютно беспардонно перебил отца Эвана один из сатяра.
- Летающих, - добавил второй.
- Краси-ивые... - закончили близнецы вместе.
- Разве творил Господь китов, чтобы им летать? - пробубнил Эван и вопросительно глянул на молчавшего доселе Ливси. Доктор выглядел сонным и каким-то апатичным.
- Нет, киты плавают. По крайней мере, у наших берегов они плавают, - отозвался ротный врач, не поднимая головы.
- И в том есть замысел господень! - веско заметил священник. - Вообрази, дело ли, чтобы тварь летающая была больше твари ходячей?
- Ага, - поежился Весельчак. - Представляешь, как они гадят?..
- А ну цыц, - прикрикнул Ксгнем. - Нашел о чем за столом...
- А курица - больше мыши, - вынес вердикт кто-то из близнецов - тот, кто пытался забрать три ватрушки, и у кого волосы были чуть короче.
- Курицы - не летают, - фыркнул ему на ухо второй лис.
- Ладно: орел.
Элиен повел плечами и с несколько виноватой улыбкой посмотрел на Ксгнема.
- Орел рожден летать. Он ползать не может, - зачем-то добавил Эван.
- Может, - вдруг вскинулся Кид.
- Ты орла-то видел? - хмыкнул командор.
- Сон-Тха видела. Вот скажи, может орел ползать?..
Шаманка, не стесняясь, доложила себе полную тарелку зажаренной в кляре рыбки – еды шаманке требовалось как здоровому мужику, и, похрустывая ей, произнесла:
- Не может. Только если отрубить ему крылья. Но если отрубить крылья орлу – он сбросится со скал.
- А! - отчего-то обрадовался Арктурус. - Вот это я понимаю. Это по-мужски, это вам не киты летающие...
- Откуда ты знаешь, может, кит тоже сбросится? - гоготнул Весельчак.
Командор покосился на гостей, потом наклонился к рыжему бородачу и шепнул ему на ухо пару слов. Тот заржал, буркнул себе под нос "Не пойду" и с горя полез за добавкой.
- Наш капитан говорит, что иногда не может понять: любят местные природу или ненавидят её, - теперь уже и Элиен нацелился на ватрушку.
- Джи говорит по-другому, - хихикнула дружно "разведка".
- Я за столом его слова повторять не буду, - отрезал эльф.
Кид снова захохотал, на сей раз уже давясь ватрушкой и расплескивая чай. Его не зря прозвали Весельчаком - повод для веселья он находил, пожалуй, во всем.
- Разрешите доложить, - Гэйвин, уже в более приличном виде возникший за спиной у хохочущего товарища, отдал честь и с размаху хлестнул Кида по спине. Тот выпрямился, будто в него просунули металлический стержень. - Задание выполнено. Разрешите приступать к посиделкам?
- Разрешаю, - отмахнулся Ксгнем. - Сядь уже.
- Гэйвин, пока не забыла, ты завтра будешь со своими тренироваться? - шаманка подвинулась на скамье, уступая место мужчине.
- Будет, если завтра не конец света, - фыркнул командор. - Правильно говорю?
- Правильно, но богохульственно, - потряс мясистым пальцем отец Эван.
- Буду, - подтвердил лейтенант. - А что такое?
- Меня возьмете?
- Тренироваться? - подивился Гэйвин.
- Да, - Астэль, до этого по обыкновению молчавший, наконец привлек к себе внимание. - Я сегодня подарил ей громовой посох. Пускай поупражняется на болванке.
- Ишь ты, - Морган покосился на соседку по скамье с явным уважением. - И как, не тяжело тебе?
- Нет. - Просто ответила та.
- Тогда договорились. Только болванку тебе подберу. Мои-то на посохах не особо, а наши с Астэлем тренировочные после вчерашнего только на лом годятся.
- Не без того, - без ложной скромности подтвердил эльф.

День: четвертое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е1 (ОНР)

На «Пламявержец» Фарадеи возвращались спать. Константин зашел в отдел нагрузочного тестирования, чтобы забрать отчеты, которые пообещала подготовить Вейонке. Страмарк отдала их лично и пожелала спокойной ночи; впрочем, спать она не ушла – а засела за чертежи. Фарадей задумчиво оглядел пустую каюту:
- Откуда в тебе столько энергии?
Девушка быстро подняла голову и улыбнулась:
- Не знаю.
- Занесу Ростису, - Константин помахал в воздухе бумагами, - и воспользуюсь твоим пожеланием чудесных сновидений. Хорошо поработать.
Он закрыл дверь, сделал по коридору несколько шагов и заметил выглянувшую из-за угла дочь. Греза вышла и убрала за ухо прядь волос.
- Отнесешь? – поднял Фарадей отчет. Греза протянула ладонь, и отец вскинул руку еще выше, заставив девушку подпрыгнуть. – Только возвращайся быстро.
Дочка ответила ему улыбкой, в которой умело, как Константин прекрасно знал, пряталось смущение, – так же улыбалась Валентина, мать Грезы. Фигура растворилась в полумраке коридора. Греза прижала отчет к груди, повернула за угол, сделала несколько шагов и хлопнула ладонью по двери мастерской начальника ОНР.
Та открылась спустя секунду; Джейм поднялся из-за стола в глубине комнаты. К двери ему подходить не требовалось: тратить время Ростису давно надоело, так что он попросту слегка зачаровал дверь - дабы та открывалась, повинуясь его мысли.
- Добрый вечер, Греза, - улыбнулся он. - Что-то случилось?
Девушка переступила порог, оглянулась, потом подошла и остановилась в нескольких шагах от стола, протягивая бумаги.
- Мы закончили орудие для комплекса «Темное пламя».
- О, отлично! - Джейм шагнул к Фарадей-младшей, взял листы. - Большое спасибо.
Греза подняла на него глаза, молчаливо кивнула, как будто проглотила язык.
- Пожалуйста, - ответила через несколько секунд.
- День прошел нормально?
Греза, не ожидавшая вопроса, посмотрела немного удивленно.
- Ну, как я понимаю, вы именно сегодня с отцом это дорабатывали? - Ростис приподнял бумаги. - И, возможно, уже познакомились с новым сотрудником отдела... сотрудницей, точнее.
- Малена приезжала с Вейонке, - тише, чем обычно, ответила Фарадей. – Мы проверяли орудие до вечера. Ствол необходимо менять каждые десять выстрелов.
- Сколько это времени будет занимать? - уточнил Джейм, принимаясь читать проект. Греза кашлянула, и ответила немного громче, почти вровень к обычному:
- Двадцать секунд норма для военных.
Фарадей соединила руки за спиной и сделала шаг назад:
- Приятно поработать.
- Мне тоже, - последовала улыбка в ответ. - Что-то еще?
Греза замешкалась.
- Орудие необходимо доставить.
- Когда именно надо? - уточнил Ростис, вновь углубляясь в чтение. Девушка смотрела на него, продолжая держать руки за спиной, точно ученица перед строгим преподавателем.
- Наверное, как можно скорее, учитывая сложившиеся обстоятельства, - она сделала небольшую паузу. – Я подумала, что вы можете направить меня.
- Почему бы и нет? - вновь усмехнулся Джейм. - Вы вполне справитесь, как мне кажется.
- Завтра я подготовлю орудие для транспортировки.
- Конечно, - кивнул техномаг. Потер лоб: - Так, кажется, для этого еще какое-то свидетельство выписать надо...
- Да. Форма передачи от оружейного отдела, копия заказа и обратная форма доставки, - тихий голос стих; потом Греза договорила не высказанную несколькими секундами ранее фразу. – Я поеду завтра после полудня.
Джейм поморщился при мысли о работе с бумагами. Снова кивнул:
- Конечно. Да, и напомните лишний раз - претензии не принимаются.
Фраза имела свою историю: пару раз получатели изобретений ОНР жаловались на некачественную работу. Ростис, всегда тщательно изучавший все разработки, вспылил, и устроил подробнейшую проверку всего, чего только можно. Привлек едва ли не всех техников Корпуса, а также данЛеев и нескольких других магов, и в итоге доказал - нет, отдел приборы покинули в идеальном состоянии. А неполадки - из-за "некачественных мозгов", как выразился начальник ОНР (правда, лишь в своем кругу). С тех пор фразой "претензии не принимаются" Джейм сопровождал каждое изделие. Историю выражения Фарадей знала, к тому же испытала гнев начальства на себе. Девушка чуть-чуть улыбнулась, и тут же на бледных скулах расцвел очень тускло, но заметно румянец.
- Я все сделаю.
- Я в этом не сомневаюсь, - последовала теплая улыбка. Румянец на щеках девушки стал явственнее.
- Тогда я с утра приду за бумагами, - пауза перед словами была почти незаметной. – Я могу идти, начальник?
Манеру так называть Джейма или «святым Ростистом» весь ОНР поголовно перенял у Страмарк.
- Если больше ничего нет, то не смею задерживать, - кивнул Джейм.
Девушка исчезла в коридоре на удивление быстро. Ростис неопределенно хмыкнул, и вернулся к столу - изучать расчеты по орудию.

(и Соуль)

День: пятое августа
Фигура: ладья Н8
Ход: пока без хода
Официальная клетка: Н8
Фактическое местоположение: H8 > G8

К вечеру Нарей вернулась обратно, деятельная, колючая и очень злая. Виану издалека наблюдал, как Каоре подошла к ней и почти сразу же упала под градом ударов. Это было несправедливо, и оружейник сам подскочил на ноги, но сама серебристая тико не делала ни попытки укрыться, а потому и он в итоге решил не вмешиваться. Наконец, пыл золотистой иссяк, и тогда старшая девушка молча ее обняла. Обе смотрительницы еще беседовали, держась за руки, когда неами, наконец, заснул.

А когда он проснулся, солнце уже светило откуда-то из-за плотного полога листьев. Некоторые деревья здесь сбрасывали листву, но большинство давно забыло, как это делать, и под их плотными кронами царила вечная тень. Кажется, стоянки раши нарочно делали там, где листья опадали по осени, и лесные коричневые пролысины застилал ковер прошлогодней грязно-бурой листвы. Огромных собак не будило тусклое солнце, но сейчас многие уже проснулись, и вяло прогуливались вокруг поляны, где дремали собратья. Вчерашняя охота была скомканной и убогой, а до нее был длительный переход... Виану инстинктивно подался назад, встретившись с голодным злым взглядом одной из самок. Чуть позади кто-то выдохнул воздух - улыбалась светлокожая ученица Шаиса.
- Кто из них твой? - неами все еще не сводил с хищного зверя взгляда, но уже чувствовал себя много спокойней. Смотрительницы были не властны только над вожаками стай. Каоре улыбнулась чуть мягче.
- У меня самка.
Оружейник обернулся и посмотрел на нее пристальней, чем обычно. Почему в стае Рау было двое смотрителей?.. Сам он думал, тихоня-Сато попросту не годился на роль погонщика. Светлокожая и синеглазая, с непривычно-мягкой повадкой, его сестра по ремеслу была мало похожа на Каа-рис, и, кажется, была старше, чем следовало быть бы ученику. Может быть, ее взяли, чтобы стая обрела лидера? Но зачем тогда отдавать ей самку?..
- Самец у Сато, - то ли спросил, то ли согласился, наконец, неами. Его собеседница качнула головой - длинная прядь упала на легкую ткань туники, скрыв часть узора из разноцветных полос. Каоре была единственной среди погонщиков, кто одевался как лиа.
- Сато должен был найти с ней общее шеа. Так вышло, что нашла я.
Начали просыпаться самцы, и почти мирное зрелище скоро сменилось обычными драками. Каоре все еще стояла рядом, и Виану снова повернулся к ней.
- Почему они постоянно дерутся?
- Они играют, - тико снова улыбнулась. - Дерутся до крови.
- Они сшибают друг друга с ног...
- Это мало что значит. Мы можем поздно вернуться сегодня.
- Я понимаю.

На этот раз все тико ушли на охоту со стаями. Шаиса взяла на охоту Рау и сына, Каоре привела свою самку, крупную, серую и на редкость дружелюбную для раши, в стаю Аймара. Хранительница выбрала север, где еще вчера видела что-то похожее на аррнака. Нарей повела своих раши на юг. Рако и Иннае шли почти вровень, и золотистая не могла избавиться от ощущения, что Каоре ее охраняет. Приемыш была красивой, но иногда - слишком загадочной.
Полосатая лошадь-удача поступила, как поступала всегда. Морда со светлой гривой - крупный мирикант, на свою голову заплутавший в густом частолесье. У огромного зверя не было ни зубов, ни когтей, а страшные взмахи хвоста и шеи каждый раз натыкались на стволы лесных исполинов, не причиняя вреда раши. Хвост и копыта - легкая добыча привлекла и какранов. Зубастые ящеры без промедления передрались бы между собой за одного юргая, но сейчас мяса хватило бы на них всех, и делиться "ужас лесов" не желал только с нахальными чужаками. Покусанный но живой, мирикант боялся пошевелиться, когда первый какран сомкнул зубы в ладони от хребта Кану. Аймар утробно зарычал, и сразу двое раши бросились на двуногого ящера. Нарей поддержала их взвизгом-сигналом. Какран тяжело упал на бок, когда зубы Тамару разорвали на сильной ноге сухожилия, а обиженный Кану вцепился агрессору в глотку. А потом - оба пса врассыпную прыснули от зубов-ножниц нового хищника.
То, что было дальше, быстро слилось в глазах Нарей в бесконечную мешанину стволов, спин, зубов и прыжков. Какранов было не меньше десятка, кааши - немногим больше. Приземистые собаки играли в свою классическую игру, отбивая ящеров друг от друга и нападая группой на одного, но и какраны не были неповоротливыми юргаями. Таки не повезло, и она отстала, пряча кровавую рану по всей спине от чуткого обоняния хищников. Каам Нарей умудрялся держаться почти в самом сердце схватки, иногда улетая от сомкнутых челюстей со скоростью выпущенной цей-ином стрелы. Тико хотелось зажмуриться, но так было еще страшнее: морды живых, здоровых и, как всегда, нахальных раши вокруг - успокаивали. Какраны потеряли еще двоих ящериц, где-то совсем близко промелькнула окровавленная спина Шеаса, а потом, среди крови, собачьего пота и собственного, ясно различимого страха, тико почуяла запах лиа.

День: пятое августа
Фигура: ладья Н8, конь G8
Ход: в рамках хода коня G8 - F6
Официальная клетка: Н8, G8
Фактическое местоположение: G8

Дневной сон был кратким. Ату разбудило протяжное мычание. Свесившись вниз, она увидела…
-Унилаэ! Девочки, унилаэ! – закричала она скорее от удивления.
- Тише ты, спугнешь, - зашипела на нее Вида
Что делала летающая корова в лесу, оставалось для фино загадкой. Животное не то отбилось от своего стада, не то просто нашал лесную траву вкуснее полевой. В любом случае, это был шанс.
- Вы это… не собираетесь ее, надеюсь, с собой тащить? – озадаченно спросил Курт.
- Нет, сейчас поймаем, подоим и отпустим… ну, может, ее бы к реке вывести, а то тут бедной скотине даже не взлететь, - это уже со знанием дела говорила Илая.
- Времени у вас – максимум час.
Довольные фино лихо запрыгали по ветвям вниз. Корова смотрела на них тупыми, ничего не выражающими глазами. Она мирно послась себе на поляне, изредко прихлопывая хвостом обнаглевшую мошкару, роем вьющуюся вокруг ее крутых боков. Однако, когда девушки оказались на непочтительно близком расстоянии, унилаэ фыркнула и лениво отошла на несколько шагов.
Фино всячески пытались воздействовать на животное, применяя сенсорную телепатию, но с унилаэ вообще было сложно работать. Иногда даже сложнее, чем с растениями. По природе своей меланхоличная скотина ни в какую не желала идти на контакт.
- К ней бы только подойти… только прикоснуться, и она уже никуда не уйдет, - цедила сквозь зубы Ата. Но летающая корова не давала к себе приблизиться, постепенно уводя фино с поляны лесную чащу.

Спокойный лес сменился бурным не в одночасье, но все-таки слишком быстро. Прямо перед коровой грузно пробежала двуногая зубастая ящерица, способная проглотить несчастную нейа в один укус. К счастью, ей было не до добычи - наперерез ей выскочил тяжелый золотисто-коричневый пес размером со взрослого триххе, сразу же бросившийся чудовищному зверю под ноги. Второй похожий вкрутился в схватку с другой стороны, отвлекая огромные челюсти рептилии на себя.

Подобных схваток фино не видели никогда. На доли секунды они замерли.
- Быстро на деревья! – быстрее всех пришла в себя Тола, - Живо! Ата!
Ата стояла, как вкопанная. Широко раскрытыми от ужаса глазами она наблюдала за этой дикой бойней. Все ее члены как будто онемели, девушка не в состоянии была пошевелиться. Она улавливала каждое движение огромных тварей, время иcказилось и замедлило свой ход в десятки раз. Словно во сне фино слышала, как зовет ее Тола. Кто-то из подруг попытался оттащить Ату, но голова закружилась, ноги подкосились и янтарноглазая рухнула на землю.
- Ее сейчас затопчут, - прошептала чуть живая от страха Илая. Даже здесь, на дереве, фино не чувствовали себя в безопасности.

Ящерица взревела и дернулась от атаки в сторону, одновременно пытаясь ухватить зубами приземистую собаку. К несчастью, в этой же стороне была и фино. Из кустов выдрался еще один раши и тоже принялся юлить под ногами какрана, почти сразу за ним через колючую ограду невесомо перелетела другая собака - длинноногая, светло-охровая и с черно-белым всадником. Ящер клацнул зубами на расстоянии вытянутой руки от каам, но один из раши уже впился зубами в чешуйчатую броню на ноге рептилии. Всадник пригнулся и, не снижая скорости, подхватил фино с земли одновременно за руку и за шиворот. Вовремя - с диким ревом ящер рванулся от окруживших его собак, но упал с подрезанным сухожилием: головой почти на то место, где секунды назад была Ата. Всадник... всадница охрового каам пронзительно свистнула.

Из подлеска вылетел еще один каам, на этот раз серо-коричневый, с золотисто-черной, едва одетой всадницей. Она тоже свистнула, потом кубарем скатилась со своего пса под ноги псу черно-белой. Собаки, уже почти готовые ускользнуть дальше в лес, развернулись и втроем бросились на поверженного какрана. Пешая тико замолчала, но та, что подхватила Ату, еще продолжала свистеть, и на свист собирались все новые раши. Двое были ранены, один залит непонятно чьей кровью, некоторые тяжело дышали. За шестым и седьмым прибежал новый ящер, но он даже не успел скрыться - все подошедшие псы бросились ему под ноги. Второй гнался за девятым раши, но, увидев численное превосходство врага, завернул прочь. Золотистая тико вытерла пот со лба и тяжело опустилась на землю. Вторая - аккуратно опустила на землю Ату.
Та не упала, как можно было бы ожидать. Фино стояла, качаясь подобно камышу на ветру. В голове все шумело. Чужие чувства причудливо накладывались на собственные и сливались в единый круговорот – страх, беспокойство, усталость, благодарность, вина, стыд… С дерева спрыгнула белокожая фино – не то Тола, не то Илая, - Ата не могла сейчас разобрать: в глазах двоилось.
- Спасибо вам, - с нервным придыханием произнесла подошедшая девушка. По голосу, все-таки Илая, - еще бы чуть-чуть…
- Рано еще, - едва слышно проговорила черно-белая, потом заставила себя говорить громче. - Сколько?
Ее подруга еще не отдышалась достаточно, чтобы говорить, потому просто показала пять растопыренных пальцев. На трех красовались когти. Владелица охрового каам покачала головой. Чувство страха усилилось.
Постепенно картинка перед глазами обретала четкость. Ата смотрела на своих спасителей. Спасительниц. Та, что была поближе, высокая, красивая тико с пронзительным взглядом синих глаз... Ее страх липкой дрянью заползал за шиворот, обволакивал, заставлял и самой бояться. Хотя куда уж больше.
Остальные фино спустились из своего укрытия, хотя, судя по всему, им лучше было либо оставаться на месте, либо удирать и как можно быстрее.
- Что нам делать? - спросила Тола, холодный пот крупными противными каплями катился по лбу и заливал глаза.
- Вы можете уйти на-верх? - золото-полосатая тико, наконец, смогла говорить. - Их еще пять тут.
- Так как сейчас - мы убьем собак, - подтвердила вторая. - Вы - с нами или наверх.
- Мы пойдем верхним путем, - решительно заявила Тола, - у нас лагерь неподалеку, надо предупредить командира. Ата, сможешь забраться наверх?
Ата не нашла, что возразить. Да и не то было время и место. Тола поступила правильно и мудро, и янтарноглазая понимала, что помочь этим тико и их псам она не может, а оставшись - только усугубит ситуацию. Фино не бойцы. Неловко кивнув, будто извиняясь, она полезла вслед за подругами на дерево. Будь с ней ее драген, она хотя бы сверху могла бы посмотреть, где бродят оставшиеся ящеры, предупредить... но драген спал где-то там, в лагере, наверняка уютно сунув голову под крыло.

- Избегайте легких деревьев, - облегченно улыбнулась синеглазая. Вторая тоже попрощалась с фино улыбкой и снова забралась на спину каам. Раши вокруг восприняли это как команду - первым поднялся на ноги молодой золотисто-коричневый пес, за ним и остальные. Сейчас, когда у собак была пара минут на отдых, крови на них стало заметно меньше. Полосатая вопросительно посмотрела на черно-белую.
- Четыре на правом плече, - кивнула та.
Золотистая рванулась вперед, за ней - псы. Меньше чем через минуту издалека донеслось пронзительное верещание команды атаки. Черно-белая бросила последний взгляд на фино и пустила своего каам следом.
Фино возвращались в лагерь, вяло переругиваясь.
- Ты чего встала, как будто на тебя кандалы надели? – нападала Тола на Ату, пытаясь за злостью скрыть страх за подругу.
Ата поджимала губы и упрямо молчала. По ее мнению, вопрос был более, чем идиотский. Как будто она сама вот прямо захотела остаться. Что поделать, если ужас парализовал ее всю?..
- И это она собралась в разведку, ага, - ехидно подначивала Вида, стараясь угодить подруге детства.
- Заткнись, без тебя плохо, - огрызнулась Ата. Она чувствовала себя виноватой перед девчонками, они ведь переживали, тоже страха натерпелись… Но это не давало им повода сейчас над ней издеваться.
- А унилаэ-то улетела, - как бы вскользь и совершенно невпопад заметила Илая. Нервный и безудержный смех разрядил накалившуюся было обстановку.
- Кто о чем, а Илая о еде беспокоится. В любой ситуации, - хохнула Тола.
- Ничего не о еде, - щеки полукровки залил густой румянец смущения, - я о корове беспокоюсь…
- Далеко нас эта крылатая скотина завела, ничего не скажешь…
- Зато Курт найдет, что сказать, будь уверена, - хмыкнула Ата, представив, как им влетит от командира.

Они действительно здорово задержались. Курт уже несколько раз облетал небольшую территорию вокруг лагеря, пытаясь обнаружить своих подопечных. К моменту, когда фино соизволили объявиться, он уже проклинал не только их, но и себя за то, что позволил эту нелепую затею с охотой на корову. Выслушав сбивчивый рассказ девушек, он тоном, не терпящим возражений, заявил:
- Собираемся и вылетаем немедленно. Перелет будет недолгим, девочки. Просто надо отойти подальше. На всякий случай. Здесь небезопасно.
Ата приподняла брови в немом вопросе. Правильно истолковав ее взгляд, Курт продолжил:
- Драгена Кинны мы оставим здесь. Живности вокруг много, он найдет, чьей кровью полакомиться. А потом вернется на место и дождется хозяйки. Я привяжу к лапе драгена послание для нее. Кинна обязательно нас найдет.

С нелегким сердцем Ата пошла будить своего Несущего. Он недовольно зыркнул на хозяйку и сонно похлопал крыльями.
- Ничего маленький, я знаю, что ты не выспался, - фино нежно потрепала его по загривку. Драген коротко крикнул от удовольствия и полез ей на спину.


(Кысь, ТеО)

День: четвертое августа /вечер/
Фигура: пешка С2
Ход: без хода
Официальная клетка: С2
Фактическое местоположение: С2 (Колония)

Наплевав на правила приличия, Фиерс ворвался в штаб и, хлопнув о стол начальника стопкой коричневых папок, потребовал, чтобы через полчаса, не позднее, все члены отряда, так их и так, вышли во внутренний двор.
- К чему столько экспрессии, - пробормотал Радциг, неохотно поднимаясь со стула.
- Я тебе скажу к чему! Они у тебя что, сквозь стены проходить научились?
- Вроде нет, - осторожно ответил начальник, - по крайней мере, мы над этим не работали.
- Так вот, я узнал, в каком корпусе их комнаты, пришел туда утром и обнаружил девственную пустоту. В столовой их тоже не было, хотя туда я заходил дважды. В тренировочном зале – тоже никого. Возможно, у тебя есть объяснение?
Михаэль покачал головой.
- А зачем они тебе сдались-то?
- Хотел наставить их на путь истинный, - фыркнул майор. – А вообще – установить перечень обязанностей. Субординацию. Точное время выдвижения, в конце концов.
- Видимо, они до выдвижения наотрез не хотят признавать себя твоими подчиненными, - развел руками Радциг. – Молодость… понимаешь?
- Понимаю, - скривился Фиерс. – Но потом-то, потом-то у них и выбора не будет. Так что ищи их, Мике, и поскорее.

Отряд нашелся минут за пятнадцать, стараниями младшего персонала. Возможно, роль сыграла и тактическая хитрость: младший персонал сообщил всем, что их срочно требует к себе Радциг, по неотложному и очень важному делу.
Когда же Радциг сообщил, что во внутреннем дворе их ждет Фиерс, все, кроме магички Ренн, поморщились, но деваться было уже некуда.
«Ну давай», подумала Эрис, выходя в опустившийся вечер, «покомандуй. Я посмотрю, как у тебя получится».
- А начать я хочу с того, - мрачно, почти зловеще произнес майор, - что познакомлю вас с новым членом нашей расчудесной группы.
Дентон присвистнул. Ренн задумчиво нахмурилась. В общем, все удивились.
А потом Фиерс похлопал себя по бедру, и из сумерек выскочила Тварь, огромная, черная, с горящими глазами… с тремя парами горящих глаз и оскаленной пастью под каждой из этих пар.
Ренн отскочила с визгом. Эрис схватилась за пояс, щелкнула пряжкой - и в руке у нее оказался кнут. Она успела даже замахнуться, но майор неожиданно быстро и неожиданно крепко перехватил ее запястье.
- Это Цербер, - громко произнес Фиерс, с неким хищным удовлетворением разглядывая ошеломленные лица. – Он очень мирный и невероятно полезный в походных условиях. Прошу любить и жаловать.
- Вот это чудовище пойдет с нами?.. – Ренн даже поразилась, насколько тонким был сейчас ее голос.
- Именно, - отрезал майор.
- Хорошо хоть не дракон, - вздохнул Айден. Он, пожалуй, был готов смириться. Лишь бы собака не подходила близко.
- Интересно, кого он сожрет первым во время сна, - буркнул Брент. Это была вообще первая фраза, которую Фиерс услышал от этого толстячка.
- Того, кто будет больше всех возмущаться, - пообещал майор. – Ладно, вы еще успеете к нему привыкнуть. Продолжим. Я запланировал выход на шесть утра, соответственно, завтра. С заданием вы ознакомлены. С вашими личными делами ознакомлен я. Моделированием боевой ситуации заниматься мы не будем. Еще мы не будем заниматься проверкой рюкзаков, потому что я верю - вы собрали все необходимое. Если не собрали, или неграмотно распределили вес, то виноваты будете только вы – рюкзак-то нести вам. Я прекрасно понимаю, что вас тут не зря учили по несколько лет, но мне также известно, что это ваше первое настоящее выступление. Постарайтесь не опозориться передо мной и ЭКК.
Если эта речь и тронула кого-то из них, они никак этого не показали. Ответом Фиерсу было молчание – но в нем ощущалась нотка согласия.
- И еще один момент, из чистого суеверия, - вспомнил майор. – Для боевой единицы отсутствие названия есть дурная примета и верный знак неблагополучного исхода. У вас есть какие-нибудь общее… название? Или какие-нибудь идеи?
Ренн открыла было рот, но когда Фиерс добавил: «Только без лишнего патриотического пафоса», тут же его закрыла.
- У нас даже имен нет, - фыркнул Дентон наконец, - какое там общее название.
Да, про это Фиерс читал. Все документы этих ребят были уничтожены в штабе, или утеряны ими еще до поступления в лаборатории ЭКК. Вместо старого имени каждый из них получил новое, не-настоящее, не-значимое. И должен был отзываться только на него.
Впрочем, как и он сам – когда-то давно, когда подземелья Криона… нет, снова эти воспоминания.
- Вот и прекрасно, - заключил Фиерс, - значит, будем «Безымянными». Ренн, извини, придется потерпеть. Ну что, встретимся завтра в шесть, на этом же месте.
Он ушел, будто растворившись в темноте, вместе с Цербером, очень поспешно.
«Безымянные», даже не проводив его взглядом, тоже поспешили разойтись.
В коридоре Эрис догнала Ренн и оттолкнула ее плечом, проходя вперед. Оттолкнула довольно сильно. Чуть обернувшись, бросила:
- А ты хорошо визжишь. Мне понравилось, - и повернула в свое крыло.
Дентон, шедший следом, ободрительно хлопнул магичку по плечу. развел руками – мол, я же говорил.

День: четвертое августа (утро)
Фигуры: конь b1
Ход: без хода
Официальная клетка: b1
Фактическое местоположение: b1

Ёко, выпучив глазенки, смотрел на шаманку, та – на ёко, впрочем, совершенно нормальным взглядом. Попытка взять тотем в руки опять окончилась плачевно – новым укусом на пальце.
- Сколько это будет продолжаться? – спросила шаманка ёко, забившегося в угол самодельной клетки – ящика, накрытого доской. – Если ты такая упрямая животина, то с тобой беседовать будут уже не здесь и не я.
На ёко угрозы впечатления не произвели, котосов зашипел и распушил шерсть, желая казаться больше и страшнее, что представлялось сомнительным рядом с двухметровой клыкастой бабой.
- Хорошо. С тобой поговорят духи. – Сон-Тха села на колени и, закрыв глаза, затянула мелодичное "м-м-м-м…". Зверек вылупился на ненормальную еще больше, а шипение превратилось в неуверенный клекот. Вскоре он уступил место тишине. Ёко, не отрываясь, глядел на Сон-Тха, и взгляд его медленно наливался осознанием своей великой миссии шаманского тотема. Когда троллиха открыла глаза, пристыженный ёко беззвучно разевал клюв, как бы прося прощения.
- Вот так. Думаю, духи объяснили тебе, почему не нужно кусать шамана. Хорошо. – Сон-Тха сняла с ящика доску и достала ёко из его темницы. Тот безвольно повис в ладонях троллихи. – Сейчас раздобудем тебе еду… - Шаманка с сомнением осмотрела зверя. – Только вот что ты ешь…


- Ой! Какой милый! Какая лапочка! – хором зашлись волонтерки на кухне, когда Сон-Тха принесла туда голодного, опешившего, с перемотанным крылом ёко.
- Какой масенький, какой красивенький! – и каждая своим долгом решила погладить тотем по голове. Сначала ёко морщился (по крайней мере, перекошенный клюв и глаза разного размера Сон-Тха истолковала именно так), но потом быстро втянулся, и от прикосновений мягких и теплых рук начинал неуверенно мурчать.
- Есть какая-нибудь еда для него? – спросила Сон-Тха.
Девушки переглянулись:
- Рыба есть. – Сказала пухленькая девица с вьющимися белыми волосами. – Он ест рыбу?
- Не знаю, честно призналась шаманка. – В какой-то степени он – кошка, значит, должен.
- Но в какой-то степени он – сова, - чернявая красотка с большими карими глазами с сомнением поглядела на ёко.
- Но желудок у него в кошачьей половине, - заметила третья, старшая из девушек.
- А рот – в совиной, - возразила ей блондинка.
- Давайте просто попробуем. – Предложила Сон-Тха.
Через пару секунд ёко с большим одобрением взирал на то, как пухленькая с любовью нарезает рыбу на тоненькие короткие полосочки, старательно очищая их от косточек. Получившееся филе было поставлено на стол перед белым зверьком.
- Может быть, надо было пожарить? – спросила блондинка.
- Еще приправами посыпь. Глупая ты, Бетти, он же дикий зверь, он привык есть все сырым. – Заметила старшая.
Правда, голодный ёко сейчас съел бы что угодно – сырое, варенное, жаренное, с приправами или без. Он накинулся на рыбу и стал жадно заглатывать сочные полоски, закатывая глазенки от удовольствия.
- Смешной. Инесса, у нас там еще что-нибудь мясное осталось? – спросила кареглазая.
- Нет уж. Хватит с него этого. – Покачала головой Сон-Тха. – Я не хочу, чтобы у моего тотема земли касалось брюхо, а не ноги. Ему еще летать.
- Тогда давайте сами чаю попьем, - резонно предложила Бетти и тут же водрузила на стол блюдо с остатками вчерашних ватрушек. – Маргарет, подай чайник.
Чернявая расставила кружки на стол, разлила вкусно пахнущий какими-то травами чай и уселась напротив троллихи. Какое-то время воцарившуюся тишину нарушало только жадное урчание ёко. Девушки почему-то глядели на невозмутимую шаманку, и, наконец, Бетти прервала затянувшееся молчание:
- Ну, как у вас дела?
Шаманка подняла на девушку недоуменный взгляд:
- У кого – у нас?
- Ну, у тебя и Астэля. – Сделала страшные глаза Бетти.
- Что? – Сон-Тха даже кружку отставила.
- Да ладно тебе, видели мы, чем вы там вчера на берегу занимались. – Хмыкнула Маргарет.
- Ага, я еле их от кустов оттащила, как пялились на голый торс Астэля. – Подтвердила Инесса.
- И так в руках тебя держал! Нежно-нежно. – Вздохнула Бетти.
Сон-Тха немного помолчала и вдруг дико рассмеялась, заставив девушек подскочить на месте:
- Я зачаровывала его броню и слишком глубоко оказалась в мире духов. Упала. Он меня поднял. – Объяснила троллиха. – С чего вы взяли, что эльф позарится на тролля? – Усмехнулась она.
- Да уж… эти эльфы и на людей-то не заглядываются, - тяжело вздохнула Бетти. – А ты же красивая.
Сон-Тха с сомнением воззрилась на толстушку. У себя в племени шаманку красивой бы посчитал только очень извращенный тролль – слишком мелкая по тролльским меркам.
- Я? Красивая? Серая, с клыками и зелеными волосами? Это, конечно, мечта любого мужчины.
- Ну, зато ты вон какая стройная, - Бетти вздохнула еще тяжелее.
Сон-Тха поглядела на свой ничем не прикрытый плоский животик:
- Если тебя это успокоит, то среди троллей бытует мнение, что настоящей женщины должно быть много. Я по нашим меркам не слишком-то красивая… - Шаманка помолчала и зачем-то добавила: - И с Астэлем мы правда всего лишь друзья.
- А что, это же так романтично – тролль и эльф… - Маргарет подула на кружку с чаем.
Сон-Тха скривилась:
- Я не хочу этого представлять. Эльфы… они такие маленькие. Мне нравятся тролли. Еще одно бытующее среди троллей мнение – настоящего мужчину можно спутать со скалой.
- Кошмар какой, - без особой интонации произнесла Инесса и откусила от ватрушки кусочек.
- А что… вот возьму и уйду к троллям! Здесь меня все равно никто не ценит, - Бетти покосилась на ватрушки и с отвращением отвернулась. – Буду у них самой красивой.
Сон-Тха хотела предупредить, что для этого ей надо как минимум вытянуться на метр в высоту, но не стала – иногда человеческие девушки могут обижаться на такие вещи, превратно истолковывая смысл.
- Нам еще овощи к обеду чистить, - напомнила Инесса.
Сон-Тха подхватила наевшегося ёко.
- Я пойду. Буду заходить за едой для него.
- Конечно, - кивнула Инесса.
Ёко разочарованно мяукнул, бессильно опустив хвост.
- Переел все-таки. – Резюмировала шаманка. – Кабан ты дикий.
Ёко не ответил, но взгляд его явственно говорил "На себя посмотри". Троллиха усмехнулась и вышла на улицу, оставив волонтерок с удовольствием обсуждать ее личную жизнь. Сон-Тха всегда удивляла тяга человеческих девушек к такого рода знаниям. Это была одна из многих вещей, которые троллиха даже не пыталась понять.

Без даты
Дневник, найденный в лесу. Автор неизвестен.

Пока мы добирались до Биостанции, я успел вздремнуть. Дорога выдалась крайне утомительной, а под конец заставила меня понервничать. Битюг, в котором я трясся несколько часов, приближался к снежным пикам с такой мучительной неспешностью, что одно время я подумывал, будто горные вершины лишь мираж, достичь которого невозможно. Мне даже приснилось, будто я долгое время сижу в кабине грузовичка и смотрю на унылый пейзаж, а когда мне это надоедает, спрашиваю у водителя, что это за дорога. Он отвечает мне, что это дорога в никуда и он едет по ней уже много лет, но ни разу не встречал машин, не проезжал ни одного поселения и не видел ни единой развилки. Я говорю ему, что это ужасно. А он спокойно отвечает, что привык. Но я настаиваю и признаюсь, что предпочел бы прострелить себе сердце, чем ехать по дороге в никуда. Тогда он кивает на бардачок, говорит, что у него есть пистолет, который не нужен ему и останавливается на обочине. Я открываю бардачок, беру пистолет и, толкнув скрипучую дверцу, спрыгиваю на землю. Когда я прикладываю ствол к груди, то слышу, как грузовичок трогается. На этом моменте я проснулся. Я чувствовал сильный испуг, но не сумел понять, был ли он вызван тем, что во сне я собирался выстрелить в себя или тем, что водитель бросил меня одного. Я решил записать этот сон, чтобы не забыть о нем.
Что же касается моего самообладания, то оно оказалось не на высоте, когда битюг начал пробираться извилистой горной дорогой. Именно тогда мне и пришлось понервничать. Дважды мне казалось, что колесо со стороны водителя ушло в пропасть, но все же мы не сорвались вниз. Моя нервозность взвинчивалась еще и оттого, что водитель, даже если внутренне и был спокоен и собран, внешне этого не показывал - на поворотах он начинал сыпать ужасными проклятиями и отчаянно крутил баранку, заставляя меня холодеть от ужаса. Сейчас мне кажется, что он делал это специально, ведь ему не впервой доводилось вести машину этим маршрутом. Но дорога была действительно слишком узка.
Все же мы добрались до Управления, и я смог выбраться из кабины и размять затекшие ноги. Директор встречал меня у парадного входа, мы прошли коридорами Управления, и меня познакомили с каждым из работников. К сожалению, я никого из них не смог запомнить, если не считать Пэрста. Проследовав в кабинет директора, и оставшись наедине, мы некоторое время беседовали, вспоминая общих знакомых. Дэл-Сейбер был весьма радушен, а вот я, как мне кажется теперь, показал себя не лучшим образом. Все-таки, мы не виделись со штабс-капитаном несколько лет, да и как гость я мог быть учтивей. Сейчас я это понимаю и при случае обязательно извинюсь.
После длительного «собеседования» и оформления бумаг, я вновь был вынужден сесть в кабину битюга – мы отправлялись на строительный двор, расположенный под утесом. Дорога туда петляет среди скал и делает изрядный крюк, так что весь путь занял у нас больше часа. По моим прикидкам, мы проделали что-то около тридцати километров, хотя здания машинного и технического дворов можно разглядеть с утеса, на котором стоит Управление, невооруженным взглядом. В поездке к нам присоединился Пэрст. Мне он показался невероятным болваном, к тому же чрезвычайно озлобленным и мнящим о себе невесть что. Передо мной, впрочем, он заискивал, но нашему водителю, Венцки, устроил настоящую выволочку, не переставая при этом вставлять неуместные замечания по ведению машины. Ожесточенные препирательства вызвала униформа водителя, выгоревшая на солнце или, скорее всего, отбеленная в хлорке до такой степени, что даже защитно-маскировочные пятна, некогда ярко-зеленые, теперь едва проступали не ней. Пэрст достал блокнот и, полистав его, объявил, что форма была выдана Венцки всего месяц назад, но по состоянию, в котором она находится теперь, можно сделать вывод, что своими действиями ее владелец умышленно нанес ущерб казенному имуществу, которое он обязан беречь по условиям трудового договора. Доводы, которые Венцки привел в свое оправдание, показались мне весьма остроумными, хотя в силу подписанных мной бумаг, - той их части, которая касается неразглашения, - я не могу привести их здесь.
Уже начинало темнеть, когда мы добрались до места. Гобума был предупрежден о нашем приезде – директор звонил ему еще при мне. И вновь я смалодушничал, проявив черствость. Гобума очень обрадовался нашей встрече, а я, кажется, даже не подал ему руки. Впрочем, нет, мы все же обменялись рукопожатием, сейчас я это вспомнил наверняка, но чуткий Гобума, видимо, уловил мою неискренность. Он даже сказал – как бы шутя, но в тоже время я почувствовал его досаду – что я мог бы быть и поприветливей. Нам почти не удалось поговорить – я так устал, что еле ворочал языком, да и желания разговаривать, если честно, у меня не было. Гобума устроил нам легкий ужин, после чего проводил меня на верхний этаж, в маленькую комнату, где мне предстояло жить какое-то время. Оказавшись один, я сразу разделся и лег в постель, но хотя был измучен путешествием, не смог заснуть. Я лежал в темной комнате и прислушивался к звукам продолжающегося застолья и к тому, как Пэрст допекает несчастного Гобуму, никогда, сколько я его помню, не умевшего дать отпор назойливости и хамству. Чувствуя, как медленно согревающаяся постель наконец-то перестает считать мое простывшее на горном воздухе тело чужеродным, я неожиданно для себя начал размышлять о том, что заставляет человека ‘увлеченного’ отторгнуть общество и заключить себя в добровольное изгнание, без которого в наше время невозможно совершить ни единого более-менее стоящего открытия, не считая случайных. Я прекрасно понимаю, ради чего уходит из мирской жизни монах, мне знакома сила, что движет им (по крайней мере, одна из таких сил), но я никогда не смогу постичь азарта первооткрывателя, божественного безумия творца, презревшего общество ради воплощения одному ему понятной идеи. Во имя чего? Чтобы позже общество, жадно приняв детище изобретателя, презрело его самого? Взять хотя бы биологов, с которыми меня обещали познакомить назавтра. Ведь эти люди, по сути своей, ничем не отличались от изгоев. Даже хуже! С телами и разумом, изъеденными жаждой познания, они были подобны больным чахоткой.

(вторая часть. Это всё Тот, который))

Внезапно, размышления мои были прерваны самым непостижимым образом. Сначала я услышал какой-то неясный шум и возню под окном, а затем, о деревянную стену здания что-то ударило, и сразу за тем раздался пронзительный звук, напоминающий толи крик, толи визг крупного животного. Внизу кто-то вскочил из-за стола, наткнувшись на шкафчик с посудой так, что та жалобно задребезжала, и снова о стену ударил камень – теперь я понял, что это был именно камень, брошенный с большой силой. Быстро как мог я поднялся с постели и принялся одеваться. Камни стали бить чаще, зазвенело разбитое стекло. В комнату настойчиво постучали, я услышал, как меня назвали по имени, сразу после этого дверь-купе открылась. На пороге стоял Гобума и я удивился, что такой рассудительный и вежливый человек не стал дожидаться разрешения. Но заметив как он встревожен, я тот час забыл о нарушенных приличиях. Впрочем, я был уже одет – мой гардероб последние годы настолько беден, что не доставляет мне каких-либо неудобств, когда время играет против меня. Я спросил у Гобумы, что случилось, но в ответ услышал лишь какое-то странное: «сейчас». Во дворе кто-то чертыхнулся и прогремел выстрел. За ним еще один, и сразу после суровый голос, какой может быть лишь у военного, скомандовал: «отставить». Я повторил свой вопрос, и это вывело Гобуму из странного оцепенения, в котором тот пребывал. Все в порядке, ответил он, я лишь хотел убедиться, что с вами ничего не случилось. Меня это разозлило, и я весьма грубо осведомился у него, что, собственно, могло со мной случиться? Далее последовал самый нелепый ответ, какой только можно было вообразить. Обезьяны – как-то неуверенно сказал Гобума – их разозлил свет, и они могли взобраться в окно. Мы стояли в полутемной комнатке, свет в которую начал проникать только после того, как Гобума открыл дверь. К тому же, я не слышал, чтобы обезьяны, ведущие преимущественно дневной образ жизни, проявляли такую странную агрессию к свету. Эти доводы я высказал Гобуме. Может быть, это были и не обезьяны, робко предположил он и я понял, что Гобума не знает и сам пытается понять, что же произошло во дворе. Но теперь, описывая это происшествие, я переменил свое мнение. Дело в том, что для этих людей я все еще был чужим, они просто не успели свыкнуться с мыслью, что, как и они, я теперь работал на биостанции и ее секреты стали моими секретами. Люди здесь слишком серьезно относятся к подписке о неразглашении и на то есть свои причины. Вот почему Гобума был сконфужен моими вопросами, вот почему нес вздор, вместо того, чтобы простыми словами объяснить мне суть происходящего.
На утро я проснулся по обыкновению рано, отдохнувший и бодрый. О ночном происшествии я даже не вспомнил – мысли мои занимала биостанция, куда мы должны были направиться после завтрака. Но как оказалось, Пэрст уже отбыл в Управление, так что нам предстояло дожидаться возвращения водителя. Вообще-то, из разговора с Папашей я выяснил, что за машинным двором числится две единицы техники, битюг и молния, но по личному распоряжению директора право эксплуатировать их имеют лишь лица, прошедшие специальную подготовку и числящиеся за штатом на должности водителя-механика, иными словами, допуск имел только Венцки. Понимая мое нетерпение, Гобума сказал, что мы можем добраться до биостанции пешком, и как выяснилось позже, не предложи он этого, мы бы лишь попусту потеряли время.
Погода стояла отменная, а воздух здесь, в низине, показался мне не столь прохладным.
Но прежде чем мы отправились в путь, Гобума познакомил меня с ребятами. Я помнил, как Дэл-Сейбер отзывался об этих людях днем раньше, в обычной для него снисходительно-грубоватой форме, называя уголовниками, поэтому был приятно удивлен, найдя слова директора несоответствующими реальному положению вещей. Мне дозорные показались людьми вполне приличными, способными поддержать приятную беседу и не чуждые нормам просвещенного времени, в котором мы все живем. Особенно выделялся средь них Зера, к которому остальные, возможно из-за почтенного возраста, а может в силу каких-то заслуг, относились с явным почтением, без пошлой издевки называя Папашей. Немного эксцентричным, возможно, грубоватым, мне показался Фидэль, но в любом случае, ни его, ни остальных троих ребят – как не пытаюсь, не могу сейчас вспомнить их имен, - я бы не стал называть уголовниками. Возможно штабс-капитан, говоря так, имел в виду прошлое этих людей, не знаю. В конце концов, я и сам не без греха и не поручусь, что не найдется среди современников такой, для кого уголовником являюсь я сам.
В путь мы двинулись все вместе – ребятам пора было отправляться в дозор. Вскоре мы достигли леса, и я спросил, далеко ли еще до Котла. Каково же было мне услышать в ответ, что мы уже внутри! Как оказалось, технический двор стоит на самой границе с Котлом, всего в сотне метров от никем не начерченной, но без сомнения существующей линии, что отделяет привычный мир от мироформы. Я шагал по петляющей тропке и тщетно силился справиться с разочарованием. Но что я ожидал увидеть? Наверное, все что угодно, в том смысле, что я готовился к невообразимым вещам. Но теперь чувствовал себя бесконечно обманутым. Зачем я позволил штабс-капитану уговорить себя? Ради незримого и неосязаемого чуда? Чуда, которого нельзя воспринять одним из органов чувств попросту не существует, это обман, мошенничество, все что угодно, но только не чудо. Позже, почувствовав некое родство и бесконечную симпатию к доктору Замурмуну, работающему на биостанции, я доверился ему, рассказав об этих своих мыслях. И вот что он сказал мне в ответ: «Жаль, что вы не можете ненадолго стать мной, тогда бы вы узнали, что есть - чудо. Чудо - это Мантаг за работой. Но не потому, что это крайне редкое явление, напротив, Мантаг все время работает, иногда даже посреди ночи и уж во всяком случае, без выходных дней. И вот, когда я смотрю на него за работой, когда я слушаю его рассуждения, когда пытаюсь осознать смысл его действий, меня не престает покидать ощущение, что рядом со мной творится настоящее волшебство. Иногда он радуется отсутствию результата, что я счел бы провалом и приходит в ярость после успешного завершения опыта. Я не могу ни увидеть, ни прикоснуться, ни даже до конца понять того, к чему он стремится, я могу лишь верить в то, что однажды наши усилия увенчаются успехом. Когда это произойдет, люди получат удивительное изобретение, которое навсегда изменит их жизнь. Но это уже не будет чудом, потому что чудо начинается с появлением идеи и заканчивается в тот момент, когда идея эта обретает жизнь». Боюсь, что здесь мне не удалось записать слова доктора Замурмуна дословно, но мысль его я как мог, передал.

(Спасибо, Хельке. Третья часть.)

Однако я невольно забегаю вперед. А между тем мне хотелось описать путь к биостанции, поскольку может выйти так, что эти записи пригодятся мне позже.
Отшагав пять или шесть километров на запад мы разошлись. Папаша, а с ним и близнецы – понятия не имею, почему этих двоих называют близнецами - отправились на север; Фидэль пожелал нам с Гобумой «не пукать» и вслед за начальником дозорных, совершенно невзрачным тихим человеком, повернул на юг. Мы же двинулись дальше, и солнце как раньше все время было за нашими спинами. Я поинтересовался у Гобумы, где проходит дорога, и очень удивился, узнав, что мы по ней идем. По этой дороге не удалось бы проехать на битюге. Молния без коляски могла пройти, но она не увезла бы троих. Гобума по-видимому уже начал привыкать к мысли, что мне можно доверять и объяснил, что биостанция находится на десятом километре вглубь Котла и дорога к ней в принципе возможна, так как Павильон далеко и его не хватает на столь удаленные зоны, однако время от времени дорога разрушается и ее приходится восстанавливать. Я спросил, что такое Павильон. Оказывается, так здесь называют центр мироформы, расположенный где-то между предгорьями и истоком реки Рина. В таком случае, радиус Котла составляет примерно пятьдесят километров.
Чем дальше мы углублялись на запад, тем непроходимей был лес, местами нам попадались небольшие болотца и овраги, которые приходилось огибать. Я пытался запомнить дорогу, но это было просто невозможно, и тогда я поинтересовался, как Гобуме удается ориентироваться. Интуитивно, ответил он, а как же иначе? Ведь это Котел, здесь невозможно оставить указателей и следовать им, тут можно положиться разве что на естественные ориентиры: солнце, звезды, иногда магнитную стрелку. Все остальное, в том числе и дорога, разрушается, когда Котел начинает бурлить.
Остаток пути мы проделали молча.
Биостанция оказалась небольшим одноэтажным кирпичным зданием, обнесенным простенькой изгородью, за которой также находились четыре бревенчатых домика. Помню, я спросил Гобуму, почему их всего четыре, но не получил ответа.
Помимо доктора Замурмуна, о котором я уже писал, на биостанции живут и трудятся еще четверо ученых, а главный среди них – доктор Мантаг. Этот удивительный человек как раз отдыхал в общей комнате, когда мы с Гобумой появились на биостанции, иначе, как мне сказали позже, нам не выпало бы случая даже увидеться с ним. Мантаг показался мне мечтателем. Причем не обычным мечтателем, грезящим полетами или социальной утопией, а строгим, одержимым, бессердечным, если угодно, мечтателем, способным ради воплощения своих идей в жизнь подвергнуть себя и, разумеется, других любым истязаниям. Я понял, что Мантаг совершенно не умеет общаться с людьми, причем сам отлично знает об этом и стыдится, поэтому делает все, чтобы другие не заметили ни его неумения, ни попыток это сгладить. Я чувствовал, какие неимоверные усилия он прикладывает, чтобы казаться приятным собеседником и должен признать, что разгадать его маленький секрет совсем непросто. Мы обсуждали с ним его работу и перспективы мироформизма в целом. Увлекшись этой темой, он начал рассуждать о том, что человек слишком долго мечтал изменить мир вокруг себя к лучшему и еще больше времени, по его мнению, займет сам процесс изменения, и дело даже не в огромном количестве объектов, которые могут и должны быть улучшены. Мне так понравились его слова, что я запомнил их и привожу здесь точную цитату: «Мы улучшаем их постепенно, потому что наши представления об идеале смутны и вырабатываются путем опыта, а знания крайне ограничены, да и сама природа робка и неповоротлива в наших неуклюжих руках». После беседы с Мантагом я подумал, что не встречал еще в Новых Землях столь харизматичного человека.
С Илой я встретился позже. Она не узнала меня. Впрочем, я и сам помнил о ней лишь то, что рассказывал Мил-Йол. Не смотря на прошедшие годы, я не забыл слова, данного ему. Я взглянул Иле прямо в глаза, но мне кажется, она ничего не поняла и лишь смутилась от столь пристального взгляда незнакомого ей мужчины.
Покидая биостанцию, я познакомился с еще одним ее обитателем. Увидев меня, этот странный субъект остановился как вкопанный, его глаза расширились словно от ужаса. Сгорбившись и втянув голову в плечи, он попятился, натолкнулся на дверной косяк и стремглав развернувшись, бросился бежать. «Фрутмака!» - крикнул ему вслед доктор Замурмун, провожавший нас с Гобумой. «Фрутмака!» - позвал он еще раз, как мне показалось, с досадой. Как выяснилось, этот нелепый человек, Фрутмака, был научным сотрудником, работавшим на биостанции всего пару месяцев. Непродолжительность его пребывания здесь не объясняло столь странного поведения, впрочем, не стоит пытаться объяснить всех странностей людей, тем более, людей, близких к науке.
Мы пробыли на биостанции довольно долго и на строительный двор вернулись в сумерках. Усталость давала о себе знать, поэтому, съев свой ужин, я отправился спать, дав себе слово, что утром подробно запишу в дневнике все, что происходило со мной за эти два дня.

День: 6 августа, утро
Фигура: пешка F7
Ход: без хода
Официальная клетка: F7
Фактическое местоположение: F7

Утро пришло к Ялль’Ри вместе с истеричным щебетом ёко и гортанными возгласами вернувшихся на днёвку корнанов. Не привыкшая долго разлёживаться в постели алькоро вылезла из кокона, в который по привычке обратила одеяло за время сна, стянула лёгкую рубашку, накинула свободное платье с разрезами по бокам, обулась, расчесала волосы – и вышла на улицу.
Лёгкий ветерок коснулся невесомыми пальцами её лица и полетел дальше, раскачивая листья на ветвях деревьев и пуская по текущей совсем рядом с домом реке рябь. Справа, от «площади», где некогда был главный причал для лодок, доносились запахи походного костра и ленивая, нестройная мелодия – там начинал собираться её немногочисленный, ещё мало знакомый друг с другом и неспаянный отряд.
Ялль’Ри, недолго думая, направилась туда. Из двух стоящих на отшибе домиков к ней присоединились Шеан и Роан Арроне, братья, и, что столь нехарактерно для её нелюдимого народа – неразлучные. Как они совмещали постоянное присутствие друг друга с привычкой к обществу исключительно своих крылатых товарищей – было малопонятно, хотя возможно – каждый из них воспринимал брата как часть самого себя…
С волшебницей они поздоровались коротким кивком и уважительным прикладыванием руки к сердцу – какие инструкции получили воины родного Камеда от Тигра-властителя или его приближённых - Ялль’Ри не знала, а лишними догадками решила себя не занимать – дел и без того было по горло…
- Каким был полёт ваших друзей? – алькоро решила попытаться завязать с сородичами хотя бы намёк на разговор – привычка общаться, выработанная тяжким трудом за первые годы после перехода в Сетон, укоренилась и не стремилась исчезать.
- Им понравилось небо, - ответил Роан, которого даже не глядя на лицо можно было отличить от брата по вооружению – на запястье распластался спящий гайзу, через плечо чрезмерно толстой лианой свешивался наму - воспоминаниях Ялль’Ри промелькнул бурдюк с питательным раствором для оружия.
- Они чувствуют, что вечером ветер усилится. Возможно, будет буря, - добавил Шеан, скармливая что-то сидящему на плече стрелоящеру.
- Спасибо за предупреждение, я передам остальным, и попрошу Асго и Тая’ни после проверки лодок вытащить их на берег, - зная свой народ, и привычки всадников корнанов, алькоро взяла роль говорящего на себя, братья только синхронно кивнули в ответ.
А на площади – у песчаного пляжа, на утоптанной площадке под сенью плакучих ив, уже собралась большая часть их отряда. Лаями что-то помешивала в котелке обструганной веткой, отложив свою лютню на расстеленный плащ, чистили рыбу на плоском камне Тая’ни и Асго, остальных видно не было – но кое-кого можно было понять… Ласия наверняка ушла по своей воле – пока пойманная рыба жива, фино рядом с ней не станет находиться, а вот Ле-ан наверняка ещё спит – ложится позже всех, и встаёт так же.
Поздоровавшись со всеми, Ялль’Ри присоединила к общему котлу – точнее – положила рядом – свой вклад в завтрак и грядущие приёмы пищи – мешочек, полный мешочков поменьше, с различными специями, чем заслужила полный уважения взгляд от альнаэ.
Решив не встревать в процесс приготовления пищи четвёртой лишней, алькоро подошла к кромке воды и оттуда, обернувшись, посмотрела на лагерь. Всё же место оказалось неимоверно удачным.
Деревушка домов на десять, расположенная в месте резкого изгиба Ки-раль на запад, была покинута месяца два назад. Ещё недавно там жили кочевники-намьё, вечно стремящиеся куда-то на своих джонках, и каждый раз бросающие старое обиталище в поисках нового. Благодаря количеству домиков, каждый смог устроиться так, как хотел, и ещё полно свободного места осталось.
Деревню окружала небольшая роща, а на противоположном высоком берегу стеной стояли заросли густого кустарника.
«Надо будет попросить братьев Арроне слетать на разведку местности… Или может Тойя уговорит своих подопечных…»
Ялль’Ри мысленно вздохнула – когда она просила Мастера Ханше о маге Дома Кереаль или Нарелан, она предполагала, что получит одного мага… Впрочем, к Наваю это определение вполне подходило…
Миниатюрная даайра, как и все лиа её народа, обладала врождённым даром повелевать растениями, и уже успела продемонстрировать это, уговаривая огромную колючую лиану, тесно переплётшую два дерева вместе и начисто перегородившую удобный проход к реке от одного из домиков, занятых под обиталища корнанов, переменить место дислокации и ограничиться одним деревом. Наваю была истинной и несомненной удачей для отряда – никто не сможет общаться с растениями лучше её народа.
А вот Тойя-Ёко стал сюрпризом… И ещё большим сюрпризом стали его постоянные попутчики – десятка разноцветных ёко, постоянно следующих за ним, куда бы чиа не направился. Конечно, очаровательные пушистые малыши не вызывали ни у кого неприязни, а их потенциал как разведчиков был понятен всем… Но вот их потенциальную опасность как шкодников, проказников и любителей утаскивать всё, что они в силах унести осознавали тоже все. Единственным, кого их переменчивый характер не тяготил, был сам Тойя-Ёко.
А секунду спустя появился и он сам – крохотные летуны вились вокруг него, двое сидели на плечах, один на голове, ещё один висел на поясе Тойи.
- Ялль’Ри, Ялль’Ри, мои друзья говорят, что к нам гости! Летят!
Алькоро резко развернулась, сидящие у костра вскинулись было, но тут чиа, судорожно набрав в грудь ещё немного воздуха, закончил фразу:
– С запада! Друзья, наши!
Ялль’Ри успокоилась, неами у костра переглянулись и перешепнулись, Лаями посмотрела на котелок другими глазами – оценивающими.
- Спасибо, Тойя, - улыбнулась алькоро, - передай своим друзьям мою признательность. И не мог бы ты попросить их отыскать Ле-ана, Ласию и Наваю? Гостей встречать надо всем вместе.
- Конечно, попрошу! – улыбнулся чиа и, раскинув руки, крутанулся на месте, заставив всех ёко взлететь и описать вокруг него пару-тройку виражей. Секундой позже его щебет сплёлся с голосами крылатых созданий, а ещё через несколько секунд на площадке у реки не осталось ни одного ёко – даже сам Тойя, превратившись в буро-коричневого в чёрную крапинку ёко, отправился на поиски.

День: четвертое августа, раннее утро
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: g8
(совместно с Orrofin)

Он принёс Кинну на ту самую поляну, где до того оставил Пришельца. Чувствовал - это хорошее место, и только там получится сделать для маленькой фино хоть что-то.
Нартэн, тревожно ожидавший цей-ина, при его появлении вскочил и хотел было что-то сказать, но красноречивый, почти как у Сайамара взгляд, моментально заставил Пришельца замолчать и скрыться в кустах на противоположном краю поляны. Убедившись, что ему никто не помешает, Кир пошёл по кругу, пытаясь найти нужные слова. Фино так и пребывала у него на руках, от чего казалась ещё более маленькой и хрупкой, чем на самом деле.
- Тссс, - приложила Кинна палец к губам, будто поняв намерения цей-ина. Впрочем, почему "будто"? Настроение этого благородного великана (а по сравнению с ней Кир таковым и являлся) было ясно различимо, - Не надо слов. Я все понимаю. Я сильная. Я справлюсь.
Она старалась быть как можно более убедительной, но голос звенел натянутой струной. Фино вымученно улыбнулась и попросила:
- Поставь меня, пожалуйста. Я ведь тяжелая...
- Т-тяжёлая? - Кир даже споткнулся от неожиданности. - Да я вообще твоего веса не чувствую!
- Для фино - тяжелая, - совершенно серьезно ответила Кинна и повторила свою просьбу, - Я не могу даже в глаза тебе посмотреть, - пояснила она.
Цей-ин остановился и бережно, будто боясь сломать или разбить, поставил Кинну на землю. В первый момент ноги отказались слушаться, измученный вестибулярный аппарат подвел. Кинна села.
- Все хорошо, правда, - сказала она в ответ на обеспокоенный взгляд, - мне просто надо немного отдохнуть. Наверное. Я не хочу возвращаться туда. Точнее, не могу. Пока что.
Некоторое время девушка молчала. Взгляд ее был направлен на цей-ина, но как будто сквозь него, туда, дальше... Она отрешенно перебирала пальцами травинки, попавшиеся под руку.

Кир поджал лапы и грациозно опустился рядом, уложив гибкий хвост сбоку от тигриного тела. Впрочем, он мог бы этого и не делать - всё равно, фино едва доставала ему до ключиц.
- Я могу тебе чем-то помочь, маленькая сестра? - спросил он негромко и мягко.
- Мое имя Кинна, - лиа сочла нужным, наконец, представиться, - помочь... Я не знаю. Честно. Я хочу одновременно убежать ото всех и не оставаться одной. Я все еще как будто держу Его на руках. Успокой меня, великодушный цей-ин, Ему ведь больше не больно, правда?.. Почему же он ушел... это так несправедливо... - казалось, фино не выдерживает напряжения и истерика охватывает ее.
- Ему больше не больно, Кинна, - рука Кира очень осторожно легла на плечо маленькой фино. - Я ещё лишь ученик и никогда не беседовал со Средоточием, как учитель Сайамар, но я касался его своим духом и знаю: оно любит всех своих детей, от гиганта-айшерру и до таких маленьких созданий, как мы с тобой. И этого беднягу оно тоже любит, а потому ему сейчас хорошо и спокойно. А ещё, он наверняка помнит тебя, поэтому, если ты вдруг встретишь через несколько лет в лесу рысь, что не станет на тебя нападать, знай - он благодарен и любит.

- Я не могу вернуться туда... - девушка в исступлении мотала головой так, что казалось, хрупкая шея сейчас сломается, - не могу... не могу... Он пока там, понимаешь? Я потеряла его так же, как когда-то... - далее шло неразборчивое бормотание, больше похожее на бред, прерываемое всхлипами и - иногда - чем-то, что больше похоже на вой.
Конечно, смерть маленькой рыси для кого-то само по себе событие не слишком значительное. Для кого-то, но не для Тонко Чувствующих. Для них гибель существа, с которым они были тесто связаны, - очень сильное эмоциональное потрясение. Уход к Средоточию они ощущают почти равносильно собственной смерти. Психологическое состояние девушки сейчас было очень плачевно. Когда первичный шок прошел, наступило ужасающее опустошение и душевная агония.
- Знаешь что, маленькая сестра, тебе лучше пойти со мной, - Кир уверенно кивнул. - Твои сёстры будут напоминать тебе о...нём. А в нашем лагере Сайамар Гуляющий по Лесу. Слышала о нём, так ведь? Вот он тебе точно поможет!
Кинна энергично закивала, впрочем, было не ясно, действительно ли она поняла сказанное. Она не проронила ни слова, а только сидя раскачивалась туда-сюда, словно болванчик.
Кир шёпотом выругался, а потом вдруг выгнул свой человеческий торс дугой, подался вперёд и порывисто обнял маленькую Кинну, снова прижав её к груди. Он ничего не говорил, просто держал, крепко, но очень осторожно, чтобы не дай Средоточие не сдавить, не сделать больно. А ещё Кир чувствовал, как дух его становится лёгким и прозрачным, подобно стрекозиному крылу. Как сквозь него на маленькую лиа смотрит нечто бесконечно огромное, мудрое и доброе. Как это что-то нежно протягивает через него единственный тёплый лучик и касается несчастной фино, наполняя её мятущаеся сердце тихим мурлыканьем.
Она не знала, что происходит. Душа ее заплутала где-то на полпути от реальности до небытия и теперь в отчаянии пыталась найти какой-либо выход. Пробив защитные механизмы самоощущения, чужая смерть увлекала Кинну за собой. Фино уже видела эти страшные оскалы, сменяющиеся манящим светом, который снова потом обращался в голодный зев пустоты. Не своя боль, не своя усталость, не своя мука - они сдавливали и разум, и сердце, не давали вздохнуть спокойно. Кинна жадно хватала ртом воздух, пытаясь наполнить легкие до отказа... она была почти на грани, когда что-то легкое и бесконечно светлое мягко приняло ее смятенный дух в свои объятия, отогнав страх и успокоив. Изнеможденная, фино провалилась в спасительный сон.
- Пришелец! - тихо прорычал Кир, и на его бас из кустов показалась взъерошенная голова Нартэна. - Садись. Мы возвращаемся в лагерь.
- А уподобле..., - начал было Пришелец, но встретился с Киром глазами и закивал, - Иду-иду!
Взгромоздившись на спину цей-ину, он с трудом взглянул через плечо и увидел, как тигро-человек бережно устраивает спящую фино у себя на руках.
- Что ты скажешь Сайамару? - поинтересовался Нартэн, просто чтобы не молчать в этой бесконечно странной ситуации.
- Что виноват и достоин наказания, - был ему ответ, и маг замолчал, вновь вцепляясь в шерсть.
Кир выдохнул и сорвался с места. Дикая скачка вновь началась.

День: шестое августа, раннее утро
Фигура: конь G8, пешка F7
Ход: в рамках хода G8 - F6 и для коня G8
Официальная клетка: F7
Фактическое местоположение: F7
(совместно с Инэйлэ)

Ночь выдалась очень свежая. Прохладный воздух противно щекотал кожу под легкой туникой. Внизу сменялись огни прибрежных деревушек. Над головой тяжелым покрывалом повисли облака.
-Обманчивая неподвижность, - заметил Курт, поравнявшись с Атой, и указал на юг, где облака редели и рваными шрамами полосовали темное небо, - Будет ветрено.
Девушка в изумлении приподняла брови. Сейчас казалось, что только шумные взмахи крыльев драгенов хоть как-то колеблют замершее небо.
- Я летаю уже давно, - пояснил командир, - и знаю приметы.
- А-а-а, - только и протянула фино. Силы ее были почти на исходе. Драген, почувствовав утомление несомой, стал снижаться.
- Нет, нет, мы еще не на месте, - уговаривала Ата не то себя, не то своего крылатого компаньона.
- Уже светает, остальные тоже устали, - успокоил ее Курт, - сейчас подлетим вон к той деревне, там пока и остановимся. Надеюсь, там нам окажут теплый прием.
Пять крылатых теней легли на крыши заброшенных домов, отряд снижался.
Навстречу им стремительными кусочками тумана и предрассветных грёз вылетела стайка ёко, закружилась вокруг них, щебеча что-то приветственное, а затем ринулась куда-то вбок и вниз, потом вновь подлетела к отряду, и снова повернули вниз – и там замерли, вереща ещё громче прежнего и то и дело отлетая немного влево.
- Они зовут нас, - с улыбкой облегчения крикнула Вида, - нас ждут, я чувствую.
Драген, не рассчитав, отпустил свою ношу в лице Аты буквально в нескольких шагах от берега. Стайка маленьких рыбешек метнулась от босых ног. Фино не были большими любителями плавать, но освежающе холодная водица сейчас была как нельзя кстати. Ата стояла по колено в воде, с наслаждением зарываясь пальцами ног в мелкий речной песок. Остальные высадились на сушу, неподалеку от костра и собравшихся около него лиа.
- Ммм, какой запах, - плотоядно облизнулся Курт. Девочки не разделяли его энтузиазма, по понятным причинам.
- Да благословит Средоточие ваши крылья и ваш путь, - поприветствовала гостей Ялль’Ри.
Волшебнице ужасно хотелось сказать гораздо больше – они следила за новостями, и поняла, кем являются крылатые создания - драгены, творение Мастера Мииты для народа фино. Нет, расспросы позже. Сначала гостей надо принять и накормить. – Завтрак вот-вот поспеет, мы будем рады разделить трапезу и новости.
Ата нехотя вылезла из воды и подошла к своим. Привечающая их женщина была красива. Фино чувствовала, что алькоро старше, чем выглядит… впрочем, если говорить об изменяющихся лиа, этот факт совершенно неудивителен.
- Благодарим за радушный прием, - легким поклоном головы ее командир засвидетельствовал свое почтение. Здесь, на открытом пространстве, он предпочитал передвигаться короткими перелетами, чем лапами ступать по земле. Он первым приблизился к разношерстной компании, и тут его настроение резко изменилось. Если девочки обрадовались, заметив среди собравшихся представительницу своего народа, то состояние Курта точнее всего описывалось фразой: «Средоточие, за что мне такое наказание?»
Алькоро мысленно хихикнула. Вид командир отряда имел слегка усталый и… хотя как может один мужчина не устать от компании четверых девушек?.. Ялль’Ри улыбнулась и решила покончить с официозом:
- На этом, думаю, с церемониями можно закончить. Присоединяйтесь к нашему котлу, а Ласия уже успела изучить местную рощу, и девушки смогут выбрать себе фрукты по вкусу.

дуэт - Тёмный Омут и я)))

Воодушевившись подобным сообщением маленькие лиа довольной стайкой шустро затесались в компанию, и пробираясь к своей сестре по крови только поочередно представились.
- Ата, очень приятно, - фино протянула руку для приветствия.
Ласия, справившаяся наконец с запутавшимися в волосах листочками, не успела выйти к соплеменницам навстречу – они шумной стайкой (совсем как ёко) просочились к ней, окружив аурой радости, тепла и духовного единства. Полукровка быстро запомнила имена и образы – Тола, Илая, Вида… Но последнее имя вызвало… некоторую утрату дара речи. Высокая, выше подруг на полголовы и выше самой Ласии, с куда более длинными волосами, девушка носила имя чистокровной фино. И поэтому поначалу вместо приветствия у полукровки вырвалось лишь маловразумительное мычание. Лишь секунду-другую спустя Ласия пришла в себя и поздоровалась как и полагается воспитанной лиа:
- Всем привет и добро пожаловать, ужасно рада компании!
От Аты не укрылось секундное замешательство новой знакомой. И, что самое главное, оно не укрылось от остальных девочек. Фино чувствовала, как совершенно по-новому смотрят на нее подруги. Как-то так сложилось, что никто ранее не поднимал тему ее непохожести на других представителей своего народа. Да и сама Ата выросла убежденной как матерью, так и отцом, что Средоточие изменило ее. «Отец страстно желал мальчика, - с улыбкой объясняла Ами, - Средоточие не дало нам сына, но сделало тебя более мужеподобной». В любом случае, сейчас не время пускаться в объяснения, тем более, что в лоб никто вопроса не задал, - утешила себя Тонко Чувствующая, прекрасно осознавая, впрочем, что рано или поздно эта тема еще всплывет.
- Тоже очень рада, - прощебетала она, - ох, сколько всего ты насобирала, покажешь потом, где?
- Здесь, рядом, - Ласия с облегчением почувствовала, что её секундную бестактность оставили пока без внимания, отложив вопросы на потом, и решила проявить побольше радушия (хотя слово «радушие» здесь не вполне к месту – деревня не их, отряд просто нашёл отметку на карте и разместился там) и показать соплеменницам потом здешние угодья. – Вокруг деревни настоящая роща – я её ещё не до конца осмотрела, помимо слив и абрикосов нашла пока только недозрелые лимоны и кислейшие яблоки. Эта деревня сейчас заброшена, но возможно до намьё здесь ещё кто-то жил, и они-то и высадили здесь всё это богатство.
Девушки увлеклись разговором, успели поведать новой знакомой про увиденную схватку кааши и какранов, сопровождая рассказ изображением рычания, охов, ахов, очень уморительно показывая Ату, в панике застывшую перед лицом опасности, подпрыгивая описывали тико, какие они большие и красивые… Сейчас для них все это было лишь красочным воспоминанием, которым так здорово поделиться.
Ата не разделяла общего настроения. Она незаметно отошла в сторону, присела на берегу. Вода накатывалась мелкими волнами, щекоча пятки. Едва не выпрыгивая на песок, плескалась у самой кромки суши мелкая рыбешка, играя на солнце серебристой чешуей. И все было так спокойно, там жизнерадостно. Только вот нелепые мысли норовили задержаться в прелестной голове фино дольше положенного срока. Всего лишь секундное замешательство совершенно посторонней лиа заронило в душу опасные семена сомнения, и они, подобно сорнякам, уже пустили корни.

День: ночь с 5го на 6е августа
Фигура: ладья Н8
Ход: без хода
Официальная клетка: Н8
Фактическое местоположение: H8

Северная стая вернулась к полуночи. Шаиса отвязалась от своих раши и притулилась спиной к стволу огромного дерева, закрыв глаза и застыв. Ее лицо было усталым и беспокойным. Неами долго смотрел на нее в надежде на пару слов, но хранительница была далеко. Оружейник успел проверить собственных нейа, разогреть ей ужин, а, когда он остыл - разогреть снова. Шаиса иногда чуть слышно бормотала себе под нос слова, но не заметила даже прямых вопросов.
За пару поворотов стрелы до рассвета в круг костра вышел ее сын. Молодой плечистый тико выглядел так же тускло, как вел себя: однотонная смесь черного и ядовито-зеленого. Погонщик бросил на землю возле костра корзинку с мелкими лесными яблоками. Неами молча указал взглядом на мясо.
- Не думал, что ты хищник, - улыбка Сато тоже не нравилась оружейнику, но он слишком мало видел самцов-тико, чтобы судить. В его краях тяжелый народ не водился. Вместо ответа Виану мотнул головой. Сын Шаиса взял полосу мяса и запустил в нее зубы. Молчание неами явно действовало ему на нервы: вскоре он заговорил снова.
- Знаешь, что она делает?
- Говорит с Аймаром? - без интереса предположил оружейник. "С кем еще?.."
- Не гово-рит. Ловит отголоски. Они слишком дале-ко, - грустно сообщил костру темно-зеленый. - Мне не нравится это.
"Кому нравится?.." Неами промолчал, но тишины не дождался.
- Как тебе девочки?
- Я мало их знаю. Пока видел только хоро... - задумчиво проговорил оружейник, но тико оборвал его, прыснув в кулак.
- Да не так. Парень ты или кто?
- Я неами, Сато.
- А.. - сын Шаиса скорчил гримасу. - Хорошо. А какая больше?
- Я правда не думал о них так. Извини, - дома таких разговоров просто не могло быть. Здесь - даже уйти нельзя было. Виану каким-то смутным инстинктом догадывался, что тико не спрашивает из досужего интереса. От этого становилось еще паршивее.
- Вспомни сейчас. Какую из них ты бы выбрал? - тико разделался с мясом, и теперь ловко нанизывал на острый прутик крошечные северные плоды.
"А правда..." Виану только сейчас осознал, насколько все это было странным стороннему глазу. За почти полгода работы со стаями Шаиса он так и не увидел в "своих" тико женщин. Шаиса и Нарей были красивыми, обаятельными и надоедливыми говорящими нейа, он восхищался ими и одновременно испытывал иногда желание осадить их каким-нибудь простым «фу». Каоре и вовсе была вне... Вне понятия о существе из плоти и крови: невыразительные манеры, ровный голос, осанка узкоплечего парня... Воспринимать их как существа одного с собой вида не получалось. Но Сато смотрел в упор. Он ждал ответа.
- Если тебе важен этот вопрос, пусть будет Каоре.
Принужденная полуправда оставляла на языке противный привкус. Неами не сразу заметил, как изменилось лицо тико. И - не успел отклониться от броска Сато. Сын Шаиса был выше Виану едва ли на полголовы, но весил, казалось, во много раз больше. И - был сильнее. Со стороны они могли бы напоминать слишком дружных братьев, но в легком "обьятии" было достаточно сил, чтобы тренированные мышцы воителя Камеда начали давать сбой. Тико поймал взгляд оружейника и усилил нажим.
- Зря ты со мной не считаешься, лягушонок, - тихо проговорил он. - Очень зря.
Виану не знал, что ему ответить. Потому просто смотрел, стараясь не обращать внимания на все усиливающуся боль в плече. Сдаться, не вывихнув руку, уже было нельзя. Можно было покалечить тико в ответ, но этого неами все еще не хотел. Наконец, ответ появился.
- Ты сам попросил меня выбрать.
Тико усмехнулся и "отпустил" захват.
- Тогда будем считать, что ты предупрежден.

День: четвёртое августа
Фигура: ладья на A8, конь на В8
Ход: без хода
Официальная клетка: A8, B8
Фактическое местоположение: A8
С Рейлан
- Ну и где этот мальчишка, - Таве-Медведица суетилась возле большого котла для приготовления каши и иногда поглядывала в сторону опушки, - Послала только веток насобирать и вот теперь жду-жду. А ты что тут делаешь? - ткнула она половником в Штока-Шакала, греющегося тут же в лучах утреннего солнышка.
- Таве, ты же добрая... - начал он.
- Ну, добрая, а тебе-то что с того?
- Таве, видишь, кто там идёт, а? Не твой ли пацан?
- Где?
Таве повернулась, а Сток в это время отчерпнув из большого котла своим, припасённым за спиной, быстро затрусил в лес, ловко перебрасывая котелок из руки в руку, когда нести становилось нестерпимо.
И правда, на опушку выходил её племянник Янчик, по прозванию Пончик, беловолосый чиа неполных двенадцати лет. При этом он был не один.
Учуяв аромат горячей пищи, нгуу приободрился, громко рыкнул и между его рогов промелькнула радостная искра. Каша мяса не заменяет, но как закуска - почему нет? Затем Фаали резво подался вперед, едва не сбив своего хозяина, блаженно потянулся, развернул кожистые мерцающие в лучах солнца крылья на всю их немалую величину и зевнул, обнажая клыки.
Подумав, как бы эта демонстрация не была неверно истолкована, Корха торопливо шагнул вперед, повернув пустые ладони наружу и чуть поклонился.
- Мир вашему дому, хозяйка!
Хозяйка треснула по морде тварь, тянущуюся к её котелку, обругала воришку Стока (чтоб ему ни дня без отрыжки и поперёк горла дармовая пища встала!), погрозила кулаком Янчику, который постарался тут же затеряться за спиной пришедшего, а потом уже уперев руки в боки посмотрела снизу вверх в глаза пришельца:
- И кого это мы тут видим? Ещё один на Медвежью стряпню, да? Нет, вы поглядите! Янчик, Янчик, кому говорю, мой руки и завтракай!. Носится ведь сорванец, сладу нет. Так вам кого надо-ть-то? Да садись-садись, долговязый. А зверюгу свою привяжи где, а то расплескает ещё, а мне кормить народ надо. С миром ведь, так? Видела я ваших. Ой непутёвые все...
С рогов и хвоста нгуу полетели искры, сам хвост заходил ходуном, Фаали с удовольствием употребил бы кого-то из этих обезьян на завтрак, уж очень они раздражали - мельтешили, пищали, махали лапами перед мордой, бегали вокруг. Но опыт подсказывал, что хозяину они нужны живыми и невредимыми. Оскорбленно взревев, Фаали привстал на задние лапы и замахал крыльями, поднимая ощутимые вихри, после присел, оттолкнулся всеми четырьмя конечностями, взмыл вверх, описал над поляной дугу и, не поднимаясь до образованного сплетенными кронами далеко вверху потолка, пристроился на толстой ветви и оттуда уже еще раз презрительно пробасил нечто напоминающее "Бэээээ!"
Его хозяин удовлетворенно кивнул. Так лучше, а то ворон начал уже опасаться, что терпение у его нейа скоро лопнет.
- Благодарю, хозяйка, - отозвался Корха, поправляя встрепанные поднятым нгуу ветром волосы. Затем шагнул ближе к костру и опустился на землю. - Конечно же, с миром. А как иначе?
Он разглядывал маленькую деловитую чиа и первым его впечатлением было осознание того, что, похоже, взрослые чиа не сильно отличаются от чиа-детей. Поведением.
Между тем Медведица отёрла руки о клетчатый фартук повязанный поверх коренастого тела, прикрытого кроме него лишь бусами, поправила платок, завязанный надо лбом, словно у зайца ушки, налила половником из котла варева в зелёную плошку, лежащую поблизости и потянула всаднику.
- Не побрезгуй, долговязый. Чем богаты. С какими вестями к нам?
Долговязый благодарно принял из рук ворчливой, но видно все же гостеприимной хозяйки нагревшуюся посудинку.
Вести? А действительно, не говорить же, что ты пролетел много километров, а потом продирался сквозь заросли, исцарапав лицо и разодрав рукава рубашки, только потому, что услышал о племени чиа, которые, судя по рассказам, так похоже на оборотней с твоей оставленной родины. Правда сейчас Корха не мог понять, похожи или нет. И слишком о многом хотел расспросить. Но не начинать же разговор с просьбы показать преображение. Тем более, он не знал, уместна ли здесь такая просьба и не вызовет ли обиды. Значит, как водится, когда в поселение приходит кто-то чужой - нужно о новостях. Да что он мог знать нового? Про отрубленные да подброшенные к поселку далеко на северо-востоке головы чужаков, уж поди все слышали. Хотя как знать. Их-то командир из дома Камеда, все новости быстро узнает. А в этой глуши - слышали ли, кто их разберет?
- Лиа собираются, движутся к востоку, - осторожно начал он.
- Ага. Чубук-Юргай о войне говорил. Вроде как помочь надо. А мы что? Мы не против. Не всё дармоедам портки просиживать. Заодно, может, и на мир глянем. Есть у нас, правда, некоторые - "Нам хорошо здесь, тепло и сыро", - Таве изобразила кого-то из соплеменников, потом щёлкнула себя по лбу маленьким кулачком:
- О! Совсем забыла! У вас ведь эту, огневую воду принято пить со встречей, да? Сейчас пошлю Янчика. Он найдёт, коли надо. Да, - она слегка присела в шутливом полупоклоне, - Если что - зови меня Таве. Таве-Медведица.
Хозяйка продолжала помешивать в котле. Мальчишка пришедший вместе со всадником между тем уже вылизал свою миску и теперь сидел на четвереньках по левую руку от пришельца, с восторгом изучая того.
Только теперь Корха понял, что не назвался. И мальчишку тогда в лесу забыл об имени спросить, теперь то уж назвали, ладно. Нгуу своего и то представил, а сам-то хорош.
- Рад знакомству, Таве-Медведица. И знакомству с тобой рад, Янчик. Я Корха. Ворон, - он чуть склонил голову и кивнул. - Наш отряд севернее, вверх по реке. От пустошей недалеко. Мы еще до объявления войны с чужаками там обосновались. Вот этих, - Корха махнул вверх, где на ветвях развалился Фаали, - тренируем.
Он замолчал и повертев мыслях это нелепое слово - чу-жа-ки. Чужаки, среди которых, возможно, есть те, кого он прежде знал.
- Корха-Ворон? Хорошее имя. У нас тоже есть Вороны. Дрэ-Ворона и Нюха-Ворона. Ну, Дрэ - он скорее ворон. И умный и ловкий. Хотя оболтус ещё тот. А Нюха, так та ворона-вороной. От Нелё-Коровы и то толку больше. Знаешь небось притчу про сыр? Так вот это про нашу Нюху. Самое то. Всё вроде.
Стряпуха кинула в котёл горсть какого-то порошка и обратилась к Янчику.
- А ты беги, Пирожок, народ позови, сам знаешь кого. А Штоку так и скажи, что раз утащил чего, пусть больше ко мне не ходить. Ишь какой наглый! - прокричала она вслед убегающему мальчишке. Потом обернулась к гостю и улыбнулась.
- А всё равно придёт. Что с него взять. Шакал, он и есть шакал. Вся сущность такая. Да и не передаст ему Янчик. Забоится. Пирожок, он и есть Пирожок. Через годок инициацию проходить, а ... одно детство на уме.

С Торвиком

- А Янчик - кем станет? - поинтересовался Корха. Ему хотелось перевести разговор ближе к теме второй ипостаси чиа. Он слышал об этом в общих чертах, но от самих чиа услышать бы лучше.
- Кто ж его знает? Это уж как судьба ляжет. Может обезьяной, может пауком. Разве ипостась выбирают? Это она выбирает тебя.
Таве говорила с пришельцем так, словно он был членом её племени, без излишнего официоза, принимая его за такого же, как она, только почему-то слишком долговязого.
- Если бы выбирали ипостась, все бы становились юргаями. А то иногда таким зверем перекинутся, что и не видали не разу. Вот тебе и инициация. А у вас что, не так что ли?
Янчик снова был на поляне. Да не один...
За Янчиком шел кто-то высокий по меркам чиа. Пол сходу определить было сложно, просторная хламида скрывала тощее тело, а длинные волосы - лицо. Вся фигура казалась какого-то рыже-серого цвета, что спутанные патлы, что одежда. И даже загорелая кожа была в каких-то серых разводах - не то рисунок, не то просто грязь.
- В моей семье все вороны, - не зная, стоит ли вдаваться в детали заговорил Корха и был рад умолкнуть при появлении на поляне Янчика и второго чиа.
- Все вороны? - Удивлённо переспросила Таве, - Это так везёт или что случилось?
Хозяйка кивнула на спутницу Янчика и опять обернулась ко всаднику:
- Вот ведь, сказала "Зови своих", а он кого привёл? Разве можно быть таким несерьёзным. Вот и скажите после этого, кем он станет? Обезьяной или попугаем?
- Так нас задумали. От самого сотворения племени, - пояснил Корха, ни разу не покривив душой. Согласно их верованиям именно так все и было.
- Да ведь и я не то чтобы чужая, тетя Таве, - отозвалась пришедшая, откидывая с лица нечесанные пряди. Миана-Маракун - так звали эту бродяжку, которая не приходилась родней никому из здешних, но изредка забредала в гости, принося с собой то новости, то безделушки.
- Ну, я и не говорю, что чужая, - немного сварливо согласилась хозяйка и подала гостье чашку с варевом, - Садись, трапезничай. Сегодня навар хороший. Вон даже долговязому нравится. Так, Ворон? А у нас вот всё иначе. Порой в племени и двух одинаковых не встретишь. Ипостась - штука скользкая. А у вас как, все вороны или есть и другие?
Таве налила себе в чашку и усевшись тут же, на поваленном стволе толстого дерева, приступила к еде.
Миана поблагодарила хозяйку и плюхнулась в траву, но прежде чем приступить к еде, извлекла из-за пазухи тонкую цепь костяных бусин, на конце которой болталась искусно вырезанная расправившая огромные крылья птица. Девчонка молча протянула подвеску Янчику.
Корха как раз разделался со своей порцией и отставил тарелку.
- Счастливо племя, которое кормит такой повар, - отдал он дань уважения хозяйке, - А другие есть. Лисы, волки... Но то - другие племена.
Хозяйка кивнула.
- Ух ты!!! - Янчик взглянул на птицу округлившимися глазами, - Это мне, да? Эх, мне бы такую ипостась. Я бы лета-а-а-ал!
Парнишка изобразил руками парящие движения, припадая то на одно, то на другое "крыло" и аж зажмуривая глаза от удовольствия.
Миана повела угловатыми плечами.
- Приручи летающего зверя и летай, - она обернулась к Корхе, - Я видела тебя в лесу. И твоего нейа. Вот думала, заблудишься или нет. Ты не чиа.
- Не чиа. - согласился Ворон. - Но я думал о том, что мы чем-то схожи. Потому и пришел. Познакомиться.
- Так ты, значит, дяденька, в ворона можешь перекидываться, да? - присоединился Янчик, пропустивший половину диалога, - А покажи, а? А ты можешь говорить в своей ипостаси? А всё понимаешь или как животное. Вон у нас Итё-Слон. Большой, а глу-у-упый. У него и так нос вона какой, а тут - хобот. А уж хавает... А лепёшки от него какие!!!
- Янчик, не мешай гостю, - прикрикнула на него тётка, - Так ему и интересны лепёшки нашего Итё.
- Покажу, - согласился Корха. Мгновение он сидел неподвижно, затем его силуэт поплыл, точно смазался, стал походить на сизый туман, прозрачный вверху и плотный, почти непроглядный ближе к земле, спустя еще пару ударов сердца марево развеялось и черный как уголь ворон, сидящий на месте долговязого хрипло каркнул.
- Ух ты! - Янчик потянулся к нему рукой, - Птичка, птичка, кашки хочешь? Тётенька Таве, а если его поймать и в клетку железную посадить, что будет, а?
- Что будет, что будет. Да убери руки, оболтус, не птица это. Когда Таха-Ёку вернулась, помнишь, что рассказывала? Вот то-то. Сядь спокойнее, чудо без перьев. Сам знаешь наши слабости, а спрашиваешь. Кому охота застрять в одной ипостаси. Особенно в нечеловеческой? Э-эх, молодо-зелено.
Хозяйка доела свою порцию варева и принялась собирать пустые использованные тарелки в большую лохань.
Миана, вылизывавшая свою плошку длинным ярким языком, отовалась от этого увлекательного занятия и фыркнула. Мол, и не такое видали.
Силуэт ворона снова растаял и собрался обратно, явив взорам присутствующих прежнего Корху.
- У нас случалось, что оборотень, забывал о своей человеческой сути. По разным причинам. Сначала его еще можно вернуть, но время коротко... А что за история Тахи-Ёко? - полюбопытсвовал Корха. Ему было интересно все и он надеялся чуть погодя тоже увидеть превращение.
- Да попала девчонкой ещё совсем в силок. Во второй ипостаси. Посадили в железную клетку. А перекидываться нельзя было. Иначе бы просто убили. Да ещё и всё племя вырезали бы. Так вот и просидела три года. Во второй ипостаси. Пила молоко из блюдечка. Теперь видеть его не может. И - не перевернёшься - тело-то будет прошито решёткой.
- Ага, до сих пор тётенька немного не в себе, - подал голос Янчик и покрутил у виска.
- А ты молчи, пострел! Самому бы так! - Таве махнула рукой, - Вот обернусь сейчас, да напорю тебя мохнатой лапой!
- А ты не догонишь! - мальчишка предусмотрительно отскочил в сторону.
- А кто же тот силок поставил и в клетке держал? - осторожно уточнил Корха.
- Ну, а это уже, извини, Корха-Ворон, не скажу. Это уже не только мои секреты. Ты же врагов своего клана мне не назовёшь? Особенно кого обвёл вокруг пальца?
- Ах вот оно что, - вздохнул Ворон. Он просто опасался услышать, что это были люди его покинутой родины.

День: шестое августа (утро)
Фигура: ладья Н8
Ход: без хода
Официальная клетка: Н8
Фактическое местоположение: H8

Шаиса застонала, вздрогнула, схватилась за плечо, стон перешел в рык - и только потом черные глаза тико распахнулись. Виану, почти задремавший у угасающего огня, поднял голову. Уже рассвело. Секунду хранительница смотрела на него так, словно искала защиты, потом наваждение растворилось в стылом утреннем воздухе. Шаиса гневно сверкнула очами и подскочила на ноги.
- Я их обеих убью.
Первые раши появились не скоро. Стая не выглядела хорошо - очень на многих хищниках красовались царапины, один едва шел: на его спине словно сомкнулись челюсти океанской акулы. Восемь, девять... Десятым вышел Аймар. Его плечо рассекал свежий рубец, но выглядел вожак, как всегда, так, словно полночи спал в тенечке. Шаиса проигнорировала его появление. Она ждала виновников.
Они показались все разом - два каам, две наездницы, двое раши. Яоро красовался окровавленной, но почти совсем целой шкурой, Ирите была вся в засохшем мыле, но тоже старалась выглядеть бодрой. Тико молчали и не поднимали глаз. Соскочив с Рако, золотистая почти целиком за ним спряталась. Второй коснулась босыми ступнями земли Каоре.
- Нарей, - тихо произнесла Шаиса. - Что ты сделала с моей стаей?
Девушка отпустила повод каам и осталась одна перед взглядом тико. Хранительница размахнулась и отвесила ей тяжелую оплеуху.
- Вон с глаз, кур-рица. До за-ката.
Золотистая поднялась с земли и как-то нетвердо побрела туда, откуда пришла. Ее нагнал каам. Каоре отвернулась и ушла к месту, где ждало ее одеяло. Меньше всего она ожидала сегодня заснуть.
Черно-белая тико была старше Нарей и, как ей иногда казалось, намного лучше знала, что делает. Она не родилась в Каа-Рис, и ее жизнь до отравления была устроена совершенно иначе. Кеаро долго говорил с ней, прежде чем принять в свою семью — о боевых псах, смертях, крови, узах... Она знала, что, если начнется война, ее родные собаки пойдут умирать на ней. Она знала, что не-тико лучше не стоит и допускать к раши. Что при усилии может сломать чужую руку. Что другие народы живут иначе. Но... Она не могла забыть маленькую фино на дороге стаи. Фино, которую псы — ее псы! — легко раздавили бы насмерть. Может быть, даже и не заметив этого.
Листья зашевелились и из-за корня показалась рогатая голова раши. Не Ирите, самочка из стаи Аймара, угольно-черная с удивительными бледно-розовыми пятнами на блестящей шкуре. Нарей что-то говорила о ней... Да, в ее стае было три малолетки, и Ириссе была самой младшей. Удивительно, но некрупная, еще совсем юная на вид девочка почти никогда не возвращалась с охоты раненой. Нарей протянула руку и раши подставила темный, почти щенячий рог.
Это не Каоре выбрала раши. Это они раз за разом выбирали ее... Но могла ли она в самом деле совладать с огромными псами?

Нарей не сразу забралась на спину Рако. Дело было даже не в стае, даже не в потерянной самочке — она просто слишком устала. Нарей приходилось быть «сердцем» на тяжелой охоте, но никогда еще противник не был таким опасным. Огромный каам не проявлял признаков усталости, но рядом с тико эта бравада была ни к чему: она чувствовала больную лапу и тяжесть, разливающуюся по телу названного. Но он хотел бы ее нести, и это Нарей тоже знала. Обняв зверя за пушистую, пропитанную росой гриву, лиа остановилась, и, наконец, забралась ему на спину.
Через Рако Нарей ощущала привычные ароматы леса, угасающий запах прошедшей здесь стаи, резкий — крови какранов. Лес кричал о том, что раши победили, но, если чуть опустить нос к следам, можно было найти и раны собак, и усталость, и слишком долгий бег. «Таки», - напомнила псу Нарей. А еще - «мы победили».
В обиде Шаиса не было настоящей нужды — ее ученица и так брала на себя каждый порез, каждую стертую лапу. Они с Каоре не заметили стаю какранов, не прочесали местность перед охотой, хотя отошли далеко от привычного леса, они позволили схватке задеть других лиа... Нарей до сих пор вздрагивала от мысли о том, как выставила между собой и какранами стену из раши, готовых сражаться до смерти. Когда ее учили подобному, золотистая посчитала это всего лишь данью традиции: не было такой опасности, от которой нельзя было бы убежать вместе с Рако, но сегодня она — сама — поставила стаю в кольцо. Они могли умереть там, окажись у какранов побольше ума, напади они скопом. От мысли о смерти своих раши — перехватывало дыхание.
Когда Нарей нашла молодую, коричнево-серую самочку, кааши уже умирала. Ее хватило только на то, чтобы в последний раз облизать золотистые руки тико.

День: четвертое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е1 (ОНР)

Пушка не только заняла весь рабочий день, но и подарила Малене первый час сверхурочных. На обратной дороге вел Фарадей. Малена и Греза на заднем сиденьи травили вполголоса байки, и новенькая от души смеялась, даже забыв о покрасневших, все же сожженных руках. От непривычной нагрузки и еще менее привычного сухпайка ее слегка мутило, но по приезду девчонка первым делом побежала в бывший угольный зал. Крылатая девочка все еще была там - сидя на корточках прямо на груди тестового страйдера, она что-то писала на листке бумаги.
- Ты еще здесь, - обрадовалась Малена. Лори от неожиданности шумно взмахнула крыльями, отправляя листок бумаги в полет и поднявшись над грудой металла на добрый метр. Спускаться сразу она не решилась.
- Я не буду их трогать, - заверила ее Мали. Ей уже приходилось уговаривать стеснительных котят и щенят, но они ее умение редко ценили. Наверное, тоже правильно понимали жадное выражение глаз девчонки. Вот и крылатая тоже не торопилась спускаться. - Нет, правда. Я только вопросы хочу задать...
- Мне заапрещено... Я секреетная... - Без особой уверенности откликнулась Лори. Все-таки ей не было запрещено... Но сказали, что так можно отвечать на расспросы... Но ведь не запрещали же в самом деле?.. Сложная дилемма так ее озадачила, что она чуть не спустилась на пол в какой-то паре метров от любопытной новенькой.
- Я своя, и к тому же никому не скажу! - Возмутилась Малена. - Давай так... Только один.. нет, только три вопроса. Идет?
Похоже, у Лори не было выбора. Она покорно, хотя и без энтузиазма опустилась на землю.
- Ну?
Малена подошла ближе, странная беляночка сразу же от нее отскочила, расправив самые кончики крыльев. Подавив исследовательский порыв, новенькая просто обошла ее по широкому кругу, рассматривая сочленения крыльев.
- Почему их три штуки?
- Ну... Чеетыре ру-диментаарные, - как могла научно, ответила Лори. - Они, может быить, еще изменяатся.
- Я про сгибы, - глаза Малены радостно сверкнули: сэкономила целый вопрос.
- Аа... Чтобы большая плошаадь и не мешаало.
- Ты смешно растягиваешь гласные, - заметила новенькая и сразу поправилась: - это не вопрос еще. Они сьемные? Как приводятся в действие?
- Не... Они всегда. Там кристаалл, - белая девочка неловко указала на узкий массивный "рюкзак" между крыльями. - Кристаалл не всегда.
- Хорошо... А как тебя отобрали? Ну, для крыльев и прочее.
- Я не знааю... - На этот раз Лори нервно взмахнула сразу двумя сегментами, поднявшись над полом на добрый метр. - Не помнюю. Наверное я была мааленькоой.
Белая девочка выглядела так, словно вопросы совершенно испортили ей настроение, даже сиять перестала. Малена решила сжалиться.
- Я знаю, что обещала всего три вопроса... Но все же - ты шоколад любишь? - новенькая миролюбиво улыбнулась крылатой.
- Шоко... Это действие?
- Это еда... Я привезла настоящий, столичный, тут такого не видели даже. Буду праздновать назначение.
Белая девочка только хлопнула крыльями и ресницами одновременно.
- Ты приглашена, - пояснила ей Мали. - Идешь?
- Я? Да... а куда?
- Мне сказали, я пока у Вейонке живу. Заодно и дорогу покажешь.
Каюта Вейонке располагалась палубой ниже, чем мастерские отдела нагрузочного тестирования. Там же проживали и остальные работники отдела. На первую ночь Страмарк решила оставить новенькую в своей каюте, поскольку других не только свободных, но и подготовленных не было. Последний пункт – важен. Многие отсеки «Пламявержца» ленивые сотрудники ОНР до сих пор не разобрали от хлама…
Внутри каюта была не слишком большой – приблизительно пять шагов в ширину и десять шагов в длину, противоположно двери находился узкий иллюминатор, за которым сейчас вернулась пушистым котенком ночь. Две койки располагались одна на другой слева. Железные полки закрывались, в замках торчали ключи, однако дверцы были открыты – и, похоже, их не запирали уже давно. Страмарк пропустила обеих девушек внутрь, слегка удивившись Лорелее. Девочка тоже замешкалась, виновато опустив взгляд, словно вторгалась совсем без спросу. Малена виноватой не выглядела.
- Я хотела отпраздновать первый день немного, - объяснила она начальнице. - У меня даже есть чем... Вы поймете. Сейчас покажу.
А Лори наконец подняла взгляд - и остановилась, невольно подняв руку к лицу Вейонке, но задержав движение на полдороге. Страмарк отклонила голову назад, не понимая. Через секунду техномагесса осознала, что, готовясь спать, уже сняла окуляры. Вейонке сама коснулась левой брови, с легкой досадой улыбнулась:
- Не обращай внимания, Лори.
Между бровью и веком, шириной в два пальца и длинной в мизенец, розовел шрам от ожога, чудом не повредивший глаз. А глаза у Вейонке оказались зеленовато-карие и очень теплые.
- Так что там у тебя, Мален?

Та, наконец, достала из своего чемодана обьемистую коробку, заключенную в несколько слоев шуршащей бумаги. Применение бытовой магии на них было чуть ли не написано. Нарочито медленно новенькая сняла один слой, потом другой, а за третьим уже показалась крышка коробки с золочеными надписями. Коробка дорогого столичного шоколада, из тех, цена которых за последний год взлетела почти до небес: своих кондитерских должного уровня в ЭКК попросту не было. Девушка торжествующе улыбнулась. Лори не сразу отвела вопросительный взгляд от Вейонке, но потом неуверенно улыбнулась: она не знала, чему именно стоит радоваться.
Брови техномагессы поползли вверх.
- Неплохо… Но недостаточно, - Вейонке подмигнула. Без окуляров ее лицо было намного живее. Техномагесса подошла к одной из полок и раскрыла дверцы – в углу стояла бутылка белого матового стекла; внутри плескалась голубоватая жидкость. – Тоже изобретение ОНР. Название проекта – «напиток».
- Функционально, - оценила Малена. - А главное - посрамит любое шато. Хотя бы по цвету...
Девушка сняла крышку с коробки, открыв взгляду ряды конфет, больше похожих на медальоны из ювелирной лавки, разве что созданные в бело-коричневой гамме. Лори переводила неуверенный взгляд с одной знакомицы на другую.
- Оставайся, Лори, - Вейонке уперла сильные ладони в бока и смяла складки свободной и длинной рубашки, - может Фарадеев или Ростиса позвать?
Белая девочка шевельнула крыльями, но умудрилась сдержать радостный жест. Подумав, она решила продемонстрировать собственное изобретение - отвязала с пояса обе ленты и аккуратно привязала "пальцы" обоих крыльев к "плечам". Выглядело смешно, но катастрофу действительно способно было предотвратить. На секунду натянув ленты, Лори запрыгнула на верхнюю часть кровати одним слитным движением и тут же свесила оттуда волосы, изучая диковины.
- Фарадеев хорошо бы, - обрадовалась Малена. - С Ростисом не уверена...
На ее лице ясно читалось сомнение в адекватной природе любого начальства.
- Кстати, поскольку с орудием все в порядке, ее со дня на день повезут к «Темному пламени».
- Если вам нужно сопровождение... - глаза Мали оживились.
- Не мне. Но ты можешь поехать, посмотреть-как-это происходит снаружи. А с собой я дам пару книг, которые не помешало бы прочитать исключительно для теории.
- Буду рада, - улыбнулась новенькая. - Лори, поможешь мне с Фарадеями?
- Я приведу... - Ленты снова опасно натянулись, но не больше того, и девочка легко спрыгнула вниз. - Что нужно сказаать?
Вопрос предназначался обеим "старшим".
- Не волнуйся. Лучше пока чашки собери по комнате. Их тут должно быть семь-или-восемь, - Вейонке жизнерадостно махнула рукой и, поправив складки широких брюк из плотной темно-зеленой ткани, выскочила в коридор. Она постучала в каюту Фарадеев, выглянул Константин, сказал, что Греза уже спит.
- Я приду, - кивнул он на объяснения Вейонке, - хорошая девочка.
Он несколько секунд пристально изучал глаза Страмарк:
- Без этого, - он провел ладонью перед своим лицом, - тебе получше.
- А… забыла, - Страмарк на минуту задумалась, не вернуться ли за окулярами, потом решила не тратить время. Она взбежала по лестнице наверх и через полминуты уже постучала в дверь мастерской Ростиса. На ответ - заглянула внутрь, повторила то же предложение, что и Константину Фарадею.
Последовала задумчивая пауза, после чего Джейм улыбнулся:
- Конечно. Только выпить - совсем немного, вы же меня знаете.
Чуть склонил голову набок, рассматривая неожиданное зрелище - полностью открытое лицо Страмарк. Едва тронутые рыжиной каштановые брови чуть выгнулись:
- «Напиток» же совсем слабый, не переживайте. Идемте.
- Секунду... - Джейм сделал пару пометок, собрал листы в стопку и поднялся. - Пойдемте, не будем заставлять остальных ждать.
Через несколько минут, они вернулись в каюту Страмарк, где Константин Фарадей успел освободить пространство и принести пару стульев, чтобы никто не стоял. Лори уже собрала целых пять чашек и теперь нервно натягивала ленты, разыскивая пятую. Малена уютно устроилась на кровати и пока ножницами срезала лишнее с рукава платья. Получалось нетривиально.
- Может тебе дать рубашку? – сочувственно спросила у Самонд Вейонке, выуживая последнюю кружку из под кровати и передавая ее Лорелее.
- Наверное уже завтра... - Малена задумчиво посмотрела на шкаф, потом решила что вряд ли туда поместится. Крылатая радостно звякнула кружками и аккуратно расставила их вокруг бутыли. Последняя вызывала у нее не меньшее любопытство, чем привозной шоколад, но и не меньшую осторожность.
- Как вам у нас? - весело осведомился Джейм у Малены.
Страмарк аккуратно отвинтила крышку белой бутылки и разлила «напиток» по чашкам, в каждую получилось приблизительно на два пальца выше половины. Бело-голубая жидкость пахла молоком и почему-то – полевыми цветами…

- Завтра буду пересматривать гардероб... и привычки в еде тоже... - задумчиво перечислила новенькая. - А можно уже оставаться совсем, или?..
- Если вас не напугала сегодняшняя работа, почему нет? – Фарадей посмотрел на Джейма. – Девушка справилась отлично.
Вейонке кивнула в подтверждение. Лори поставила свою чашку на верхнюю из двух кроватей, взлетела туда сама (ленты снова выдержали) и тут же сунула в чашку нос. Отпить она пока не решалась.
- Рад это слышать, - усмехнулся Ростис, осторожно поднимая свою чашку. - Замечу - тут почти каждый день проходит именно так, так что если это не пугает... то могу лишь приветствовать.
- Тогда, за практикантку моего отдела, - Вейонке оперлась одной ладонью о железный стол, другой – приподняла чашку.
- Пугает? Я об этом всю школу мечтала! - улыбнулась Малена. - Только там все это было под строгим запретом.
Сверху крылатая все-таки решилась попробовать незнакомый напиток. Он ей явно понравился. Новенькая решилась попробовать тоже - и одобрительно кивнула Вейонке.
- Ни разу такого не пробовала.
О том, что и вина дома довали по глотку на дне рюмки - девушка предпочла умолчать.
- Константин, ты же приложил руку? – к Фарадею старшему Вейонке обращалась дружески. Он опустил голову к кружке, соглашаясь. – Они умеют не только взрывать.
- Это, конечно, не по нашему профилю, - заметил Джейм, делая свой глоток, - но... Госпожа Саяра не зря как-то раз назвала ОНР "Отделом Нетипичных Реализаций".
- Супруги ДанЛей, - пояснила Малене Вейонке. Девушка кивнула. – Константин, когда вы решили везти оружие?
- Кажется, Джейм, вы назначили на завтра?
- Именно так, - подтвердил Ростис. - Греза повезет, уверен, она справится.
- Не будете возражать, если Лорелея и Малена поедут с ней?
- Я бы тоже поехал, - заметил Фарадей. Малена радостно улыбнулась.
- Работе это не помешает. Вейонке говорила, что даст мне книг изучить в дороге.
- Ну вот, орудие даже еще не выстрелило - а уже половины отдела целый день не будет, - усмехнулся Ростис, отпивая еще глоток. Кружка Вейонке тем временем опустела наполовину.
- Лори, - обратилась к «научной разработке» Страмарк, - там, кажется, еще одна была.
Фарадей задумчиво посмотрел на крылатую девушку, но снова промолчал. Вейонке тем временем подошла к полке и двумя пальцами накрыла корешки двух книг, вытащила протянула Малене.
- Я не уверен, что у Грезы хватит опыта настроить оружие под системы комплекса, - произнес Константин.
- А я очень хотела бы посмотреть на "Темное пламя". Многие устройства отсюда не изучают на континенте... - прибавила собственные мотивы новенькая. - Мне кажется, как лаборант, я должна ориентироваться в этом.
Крылатая снова подвергла испытанию свои ленты, но жертва была оправданной - в том же шкафу нашлась не одна, а целых две бутылки. Без помощи крыльев девочка, правда не сразу рассчитала баланс и вместо участка пола чуть не приземлилась на колени Константина, но все обошлось. Поставив обе емкости, Лори удивленно оперлась о край кровати, и не сразу решилась вернуться на место. Малена хихикнула.
- Осторожнее, - вспомнив о долге начальника, напомнил Джейм. - С непривычки это... кружит голову. А хмельные техники не лучше хмельных магов.
- Неужели? – Страмарк в своей любимой манере оседлала стул, скрестив руки на спинке стула. – Вам добавить, Джеймс?
- Нет, мне и этого количества хватит, - покачал головой Ростис.
- Не переживайте, в мастерскую я вас отведу, - лаконично улыбнулся Константин, - и Лори - тоже.
Крылатая уже изучала новую порцию - вместе с прихваченной снизу шоколадкой. Услышав свое имя, она дернула крылом, натянув ленту, и кивнула.
- В ее возрасте небезопасно пить больше двух глотков.
- Не подумайте плохого, - заметил техномаг Малене, - такой праздник тут не каждый вечер.
- Я знаю, - улыбнулась Малена. - С головной болью трудно работать. Это я предложила Вейонке.
Страмарк потянулась вперед и мягко передала практикантке кусочек шоколада. Сверху снова послышался звук натянутых до предела лент. Лори отложила кружку и посмотрела на собственные ладони, быстро загибая пальцы и словно что-то подсчитывая.
- Я младше вас, - наконец решила она. - Но старше всех остальных.
Константин удивленно запрокинул голову, как будто спрашивая: «Неужели?»
- Тридцать или тридцать пять... - объяснила крылатая. - Точно - труудно.
Беседа за чашками продолжилась; впрочем, одной бутылки на пятерых все же для праздника не хватило... так что появилась и вторая. Джейм решительно отказывался, но все же противостоять подчиненным не смог, хотя и ограничился лишь еще одной чашкой. Впрочем, в какой-то момент, Ростис упустил из виду, как Фарадей снова и снова наполняет его чашку совсем по чуть-чуть. Все же совсем опьянеть у Джейма, кажется, не получилось - в определенный момент он твердо отставил чашку, заметив, что не хочет допиться до "зеленых лисов... то есть слонов".

Лори не упустила, а потому заботливо следила за тем, чтобы шоколад у начальства тоже присутствовал. В процессе, правда, потеряв четыре или пять перьев. Одно чуть не ткнулось прямо в кружку мага-заговорщика. Малена - непривычное для нее дело - молчала, как довольный кот, рассматривая новых коллег из тени верхней кровати. Джейм давно заметил за собой странную привычку - хмель заставлял его пускаться в околофилософские размышления (в частности, поэтому он старался не пить). Но сейчас было уже поздно - так что язык развязался. На этот раз темой он почему-то выбрал вред пьянства; память не подводила в любом состоянии, так что проникновенную речь Ростис снабжал массой примеров с юга и севера. Речь почему-то вызвала у младшей части состава несколько странную реакцию - девушки совершенно одинаково улыбались, а Лори еще и взяла на себя роль основного источника света. Вейонке молчала. Она сидела, опустив локоть на спинку стула и подперев ладонью левый висок. Страмарк переводила взгляд с Константина на девушек, с девушек на Ростиса, обратно. На тех, кто говорил, взгляд задерживался надолго. В конце концов филиппики в адрес пьянства закончились фразой: "Хотя я и чувствую по этому поводу некоторый диссонанс" и взглядом, брошенным на собственную чашку. Она наконец-то опустела.
Страмарк посмотрела на часы.
- Половина первого ночи.
- Я сейчас уйду, - испуганно заверили ее сверху. Белокрылая разработка даже двинулась, порываясь встать, но потом решила, что опасностей при полной комнате это таит слишком много. Малена с некоторым вопросом посмотрела на Фарадея, но тут же перевела взгляд на недопитую кружку. Кажется, она выпила меньше всех, зато сьела больше всех шоколада.
- Я помогу, - Константин поднялся и протянул Лорелее руки. Та оперлась на одну из них своей и соскочила вниз. Весу в ней было едва ли на четверть видимого, так что даже без крыльев прыжки получались легко. Вот сами они подвели - на прощание Лори смела чью-то кружку на пол. Пустая и железная, она покатилась, звеня.
- Я пока что способен... к самостоятельному передвижению, - Ростис очень аккуратно поднялся.
- Вы уверены, начальник? – вскинула брови Страмарк.
- У нас не такой большой корабль, чтобы я не вписался в коридор, - Джейм пожал плечами, но обычное пожатие превратилось в какой-то горизонтальный эллипс.
Веойнке широко улыбнулась и допила половину кружки «напитка».
- Спокойной ночи, Джейм, Малена. Приятных снов Вейонке.
Очень аккуратно, как будто фарфоровую куклу, поддерживая Лори, Константин вышел, чуть споткнувшись на пороге. Крылатая улыбнулась всем на прощание, но говорить ничего не стала. Малена, не вылезая со своего места (она по примеру других поняла, чем это чревато), помахала уже уходящим. Потом повернулась к оставшимся.
- Нам так просто будет спокойнее, - предположила она.
- Не волнуйся за Лори. Фарадей может выпить три бутылки и не запьянеть.
Ростис очень медленно и аккуратно поднялся, вежливо наклонил голову. На поклон в нынешнем состоянии рассчитывать не стал.
- Надеюсь, вечер для всех прошел интересно.
Мали сделала ненастоящий глоток из кружки, чтобы скрыть улыбку. Ей вечер понравился. Страмарк посмотрела на со скрипом закрывшуюся за спиной Ростиса дверь и отодвинула кружку и непочатую бутылку.
- Возьми в шкафу чистую рубашку, - улыбнулась девушке Страмарк. – Пойду провожу, а то еще с лестницы упадет…
На этот раз Малена кивнула открыто и радостно. И осторожно, не выпуская стойки кровати, выкарабкалась из "норы" на неяркий свет. Вейонке вышла.
Словно в ответ на ее слова послышался металлический грохот и шипение, нередко сопровождавшее ледяные чары. Потом - чуть более высокое, каким сопровождалось развеяние таковых. Страмарк повернула ключ одного из светильников на стене, озаряя коридор бледно-желтым светом. Начальник сражался с лестницей в буквальном смысле этого выражения. Вздохнув, девушка по странной кривой пересекла короткое расстояние, и в своей обычной манере сжала окаменевшей рукой ворот чужой куртки. Прежде такого она себе не позволяла – только с младшими коллегами, когда они норовили упасть.
- Благодарю, - вежливо отозвался Ростис. - Но я вроде и сам себя поддерживаю при помощи Искусства.
- Неужели, - саркастически улыбнулась Страмарк, делая шаг вверх по лестнице.
- Не скажу, что получается идеально, но все же погрешность в пределах нормы, - отозвался Ростис.
Каменная рука держала его за ворот; Вейонке упорно, крепко хватаясь свободной ладонью за перила, продолжала подниматься. Джейм этому не мешал, и даже способствовал - мелкими ледяными шипами, выраставшими на ботинках, повышавшими сцепление с металлом ступеней.
- У вас завтра будет болеть голова, - предупредила Страмарк.
- Ожидаемый побочный эффект, который утром будет казаться единственно основным, - сообщил Ростис.
Нога подвернулась, и оба техномага едва не полетели с лестницы; впрочем, ледяная прослойка немедленно соединила руку Джейма со стеной, и в результате их только тряхнуло.
- Может быть, я вас донесу? – жалобно спросила Страмарк, выпрямляясь и отодвигаясь от чужого плеча.
- Это означало бы лишнюю, несправедливую, неэтичную и вредную для личной гордости нагрузку, - возразил Ростис. - Но благодарю за предложение.
Страмарк выдохнула сквозь зубы и решительно потащила Джейма на верхнюю ступеньку лестницы, а оттуда – дальше по коридору, к его мастерской. В какой-то момент Вейонке не выдержала и действительно слегка приподняла Джейма над полом коридора – перенося через очередной порог. Чтобы не споткнулся. Заметил ли это сам Ростис, осталось неясным, но оказавшись в мастерской, поблагодарил. Страмарк пожелала ему удачно добраться до постели и очень медленно двинулась в обратном направлении.

Соуль, Визет

День: четвертое августа
Фигура: ферзь D1
Ход: без хода
Официальная клетка: D1
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Когда родители вернулись на корабль, Сазел вел себя очень тихо. Вначале он ходил за Саярой по пятам и внимательно изучал все, что она делает, а говорил – мало. Сообщение о поездке обратно в ОНР мальчик воспринял безропотно. Он наконец-то осознал, насколько серьезно все, что происходит.
Без получаса полдень поступило сообщение с расписанием. «Ланьяр» следовало присоединиться к ночному патрулю сразу после заката. По лицу Саяры можно было сказать, что лиса мучается тяжелой головной болью… Саяра попросила Вензела какое-то время побыть в стороне и занялась проверкой рангоута и такелажа – самостоятельно, не создавая ни единого морока, чтобы ничего не упустить. Сазела лиса попросила побыть с отцом или поиграть с Лииром. Дану пришел к шхуне после того, как ДанЛеи покинули собор. Жизнерадостного лисенка сразу привлекли кетъены. И теперь оба мальчика играли с нейа. Сазел самозабвенно творил иллюзии. Вензел наблюдал за сыном краем глаза, но больше занимался с новым ледяным созданием.
Криомант расположился на юте, и Саяра даже из «вороньего гнезда» видела, как искорки холодного волшебства струятся между длинными, тонкими и очень подвижными пальцами. «Очень ласковыми», - на секунду позволила себе отвлечься от снастей лиса. Она перевела любящий взгляд с супруга на сына и неожиданно застыла. Что-то изменилось.
Напряжение криоманта передалось «Ланьяр», отозвалось эхом от киля до стеньг.

Проснувшись, Ренан долго смотрел на руку – между средним и указательным пальцами кожа налилась фиолетово-розовым и была готова вот-вот треснуть. Язва. Сколько бы раз Ренан не оборачивал течение времени вспять, болезнь возвращалась. Лис сосредоточенно сжал ладонь в кулак, и через минуту на месте язвы снова была чистая и гладкая, золотисто-восковая кожа.
- Проснулся? – заглянул в комнату кудлатый старик.
- У тебя не дом, а колыбель из тех, что солнцепоклонники подвешивают на реи, чтобы дети спали, - дружески улыбнулся Ренан и сел, потянувшись – сцепив крепкие руки за спиной в замок. – Спасибо, Кшубер.
Несколько лет назад Кшубер Норман был в числе инженеров, работавших на постройке «Темного Пламени». Ренан испытывал к старику искреннюю симпатию и не стеснялся ее проявлять. Человек мудрый, сильный и открытый - Кшубер не умел располагать к себе людей: слишком прост и груб. Однако лис прикипел к нему сразу, и, когда старик ушел на пенсию часто к нему приезжал, как предлог, используя «посоветоваться о…»
- Я закончил фенечку с чертежами, - медвежьи руки, покрытые волосами, и вправду – как шерстью, Норман скрестил на груди. – Отрывай хвост от постели, хитрюга, а то твоя фифа лично тебя явится ко мне искать.
Ренан снова довольно улыбнулся, но на всякий случай напомнил без шутки:
- Не говори о ней так, ей бы не понравилось.
- Кура не птица… - хмыкнул старик и довольно замолчал. Против всех слов Саманту Риши он уважал, хотя по природной грубости не мог и о ней говорить хорошо. – Собирайся, хвостатый. Завтрак на столе дымится. Женушка моя…
Ренан улыбнулся. Алевтина Норман была супругу под стать, а готовила так, что лис был готов с едой и собственные когти проглотить. И на этот день, ярко-рыжая и улыбчивая женщина необъятных форм ожидания оправдала. Норманы и Ренан сидели за столом. Чертежи стояли у стены, и лис понимал, что ему отчаянно не хочется покидать гостеприимных стариков, но возвращаться надо было. И желательно до вечера.
Ренан попрощался с Кшубером и Алевтиной, не скрывая сожаления; и вышел.
Золотистая кожа, темные волосы, две прядки которых собраны на затылке серебряным гребнем с рубиновой искрой. Солнце блеснуло на алой капельке. Солнцепоклонник остановился и невольно перехватил тубус с чертежами. Лис не ожидал увидеть перед собой покачивающийся в метре над землей корабль.
Ренан, задумчиво и тяжело оглядывая «Ланьяр», спустился по ступенькам и тихо ругнул себя за неосторожность. Следовало проверить лишний раз, есть ли в городе ДанЛеи, когда собирался. Лис закинул тубус за левое плечо и решил уйти как можно скорее, но из-за корабля слегка повеяло холодом - творились какие-то чары. Спустя пару секунд под шхуной проползла ледяная змея - некрупный мор'ан.
Она, творение холода, увидев лиса, остановилась, приподняла голову и вопросительно зашипела.
Ренан поморщился про себя, а внешне - небрежно кивнул холодной гадюке и направился мимо небольшой площадки, обходя ее как ни в чем ни бывало.

те же

Змей наблюдал холодными глазами; в них промелькнул блик - и спустя несколько секунд из-за кормы появилась фигура в белой мантии. Вензел, хотя и не видел шурина долгие годы, узнал мгновенно; остановился, и выражение лица стало совершенно непроницаемым.
- Ренан.
Лис, не останавливаясь, махнул, как ни в чем не бывало ладонью, приветствуя.
- Мне... хотелось кое-что оговорить, - негромко, как будто предлагая задержаться, остановил его Вензел. Похолодало еще сильнее; в воздухе даже закружились снежинки, и струйка таких пересекла путь лису. Легкая, безвредная... пока.
- Вензел!
Ренан остановился и вздохнул, обернулся. За плечом криоманта темнел силуэт его сестры, когда-то возлюбленной, потом…
- Я не собираюсь сражаться ни с тобой, - отстраненно сообщил лис, сжимая внутри ледяную ярость, - ни с этой предательницей. Ни с вашим ублюдком.
Глаза криоманта чуть сузились; любые оскорбления в свой адрес он игнорировал, а вот сказанное о жене и сыне...
- Не похоже по словам, - голос сейчас казался вообще безжизненным; в опущенной руке проступили очертания ледяного лезвия.
- Мне необходимо возвращаться на «Темное пламя», - заметил Ренан. – Извини, не до склок. Саманта Риши отправила меня сюда по работе.
Теплая ладонь Саяры накрыла ледяное запястье супруга.
- Это ожидаемо, - проронил Вензел.
В ледяной тон криомант умудрился вложить явный подтекст "кто бы критиковал связи между народами..." Ренан в ответ брезгливо искривил губы и перевел взгляд с Вензела на Саяру.
- Говори вслух. В следующий раз, если станешь мне поперек дороги, убью и не вспомню, что росли вместе.
- Не рекомендовал бы. - от краткой фразы ДанЛея веяло совершенно явным: "убьешь - переживешь ненадолго".
Проигнорировав слова криоманта, лис скользнул дальше, и солнце блеснуло на маленьком рубине в гребешке.
Саяра молча и крепко обняла супруга, потом потянула к себе за локоть... Вензел смотрел ее бывшему противнику, бывшему брату вслед – и лиса скользнула вперед, приподнялась на цыпочки и поцеловала холодные губы истово и мягко. Криомант расслабился - сильно, по его меркам. Повернулся к жене, взглянул в глаза.
- Мне очень хотелось с ним рассчитаться, - признался маг. Лиса заглянула в светлые глаза и тихо отозвалась:
- Я сама.
Вензел приподнял брови.
- Уверена?
Саяра отрицательно покачала головой, а потом - снова поцеловала супруга. Она прижалась к его плечу, потом искоса посмотрела Ренану вслед. Вздрогнула. Прошлое на мгновение коснулось плеч крыльями сквозняка, обняло.
Лис сощурил черные глаза. Брат и сестра – разные и похожие, как близнецы. Ветер стегнул небо лентой волос Саяры; по-мужски подрубленная прядь слизнула кровь с плеча Сет-Ренана.
Поток ветра едва не вырвал саблю из руки воина - сталь описала неровную восьмерку и плашмя зазвенела о чужой клинок. Удар отдался в грудь, а шемшир Саяры, ободренной нелепым успехом, полоснул по предплечью; скользнул к животу – звякнул о непрочную защиту. Жрица на секунду прикрыла глаза
Саяра снова вздрогнула.
Сознание возвращалось с упорством назойливого щенка – бестактно и упрямо. Язык казался шершавым и сухим, а на самом его кончике замер звездочкой привкус меди. Тянуло болью мышцы рук и ног, и почему-то было холодно…
Веки, как свинцовые, - глаза удалось открыть с трудом. Рядом с приземистой и узкой кроватью, какой оборудовали каюту старпома, сидел «господин маг»; у ног ДанЛея свернулся ледяной лис, устроивший крепкую голову на одеяле. Саяра с трудом сосредоточила взгляд; отодвинулась – подальше. Вензел с невозмутимым видом продолжил работать с исцеляющим заклинанием.
Жрица попробовала пошевелить рукой – сразу же кольнуло рану на боку. Морщась и вытягивая из-под мора’на одеяло, девушка отползла к стене; каждый раз, когда раны напоминали о себе, – вздрагивала.
- Не надо двигаться, - посоветовал ДанЛей, не прекращая исцеления. - Я еще не закончил.
Саяра уверенно отвела чужую руку прочь и заслонилась покрывалом, словно щитом. Взгляд раскосых глаз стал мрачным и враждебным.
- Вы предпочитаете раны, боль и последствия от них?
Язык ворочался с трудом; из-за сухости в горле голос звучал хрипловато и тихо, но твердо.
- Оставьте меня в покое.
Последнее воспоминание вызвало мягкую улыбку, лиса прижалась теснее.
- Мама?..
- Все будет хорошо, - шепнула Саяра, и впервые поняла, что не может справиться со все нарастающей тревогой.

День: шестое августа (утро)
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8

(c Тео и Даркнесс)

Лагерь приближался, быстро и неумолимо. Кир уже мог слышать хищный посвист стрел и молодецкие выкрики, неизменно сопровождающие особенно успешные выстрелы. От одной мысли, что придётся предстать перед наставником даже не попытавшись выполнить его поручения начинали чесаться плечи, но рукой он чувствовал дыхание спящей фино, и лапы продолжали нести цей-ина мягко и быстро. В лагерь "Золотых стрел" они вошли уже затемно.
Нартэн свалился со спины Кира кулем и так и остался лежатьв траве, тяжело дыша и не веря, что пытка кончилась. Сам же молодой цей-ин понурив голову пошёл к большому дереву, растущему в дальнем конце Долины Цветов, безошибочно чувствуя там Сайамара.
Тот действительно обнаружился у корней древесного патриарха: сидел закрыв глаза и то ли спал, то ли медитировал.
- Ну? - тихо спросил Гуляющий по Лесу, стоило Киру приблизиться на десять шагов.
- Говори, почему даже не попытался выполнить мой наказ и не смей лгать!
От того, что наставник допускает саму возможность подобного, Киру стало совсем горько и он опустил голову.
- Это моя вина, учитель и у меня нет оправданий. Но прежде чем покарать меня, прошу, посмотри на неё.
Сайамар открыл глаза и поднялся. Кинна тяжело дышала. Голова безвольно откинулась назад. Лоб весь был покрыт испариной. Она спала, но...

Кинна бежала, не разбирая дороги и не чувствуя ног. Упругие ветви хлестали ее по лицу и рукам, кустарники преграждали дорогу… Никогда маленькая лиа не думала, что Лес может быть таким. Лес горел, Лес страдал, Лес пытался задушить ту, кого считал виновницей этого страшного пожара. Фино горела вместе с лесом. Горячие клубы дыма душили ее в своих объятиях, сжимали грудную клетку… Несколько раз Кинна заходилась в кашле и ей казалось, что все – сейчас она упадет и останется здесь навсегда. Несколько раз она действительно падала в липкую грязь, но вставала и продолжала свой безумный бег.

Сайамар метнулся вперёд с таким лицом, что шерсть на тигриной половине Кира непроизвольно встала дыбом, но усилием воли он заставил себя не вставать на дыбы и не отшатываться.
- На землю, - отрывисто приказал Гуляющий по Лесу, падая на передние колени. – Кто умер рядом с ней?
Кир уложил тоненькую, побледневшую фино перед учителем и тут же ответил, коротко, но ёмко:
- Рысёнок, которого она любила и держала.
- Да. Теперь смотри, ученик, смотри очень внимательно. Ибо, клянусь бородой Средоточия, если ты не поймёшь, когда мне понадобится помощь – горе тебе!
Поросшие седыми волосами руки старого цей-ина легли на лоб и живот Кинны, Сайамар чуть шевельнул пальцами, нахмурился и…
Кир едва не закрылся руками, такой силой хлестнуло от учителя. Он не понимал, что происходит, но ощущал, как Сайамар закручивает в тугой жгут вокруг несчастной девушки вихрь каких-то непонятных сил. С чувством, похожим на резь в глазах, Кир всматривался, всматривался изо всех сил.
Казалось, будто ее лицо покрылось легким слоем инея. Даже веснушки побледнели. Сильный вдох. Мучительный выдох. Вдох?..

Внезапно все закружилось, стволы деревьев, кустарники, травы, огонь – все слилось в едином хороводе. Пестрое кольцо сужалось, не оставляя никакой надежды, и вдруг просто исчезло.

Бежать было некуда. И незачем. Шумная темень леса внезапно исчезла, деревья-великаны расступились. Огромная поляна была залита ярким солнечным светом. Лучи ласкали пожухшую траву, изящно украшенную мириадами льдинок, играющих сейчас всеми оттенками радуги. Мороз сковывал воздух, но дышать этой холодной свежестью было легко и приятно. Так странно – лето и мороз. Вокруг кружились хлопья тополиного пуха. Да нет же! Это были настоящие снежинки. Кинна никогда прежде не видела снега, но знала, что это именно он. Фино подставила ладони, и причудливые творения стужи мерцали на ее руках, не расстаяв. Фино не чувствовала холода. Ей было спокойно просто стоять среди этого невероятного великолепия природы.

Сайамар сжал зубы. Его хвост нахлёстывал по бокам, Яртэ, оставленная в траве шипела, надрываясь, но не решаясь приблизиться к хозяину. Белый цей-ин чувствовал, что несмотря на все его старания маленькая фино уходит, а он ловит крупицы её жизни, убегающие сквозь пальцы подобно каплям крови из раны. Сайамар с отчаянием понял, что вот-вот и всё, будет поздно что-то делать. В этот же момент сердце Кинны остановилось.
Гуляющий по Лесу едва не отнял руки, с рыком раздражения на самого себя и боли, но поверх его загорелых, могучих ладоней легли куда более хрупкие руки ученика.
- Помогите, - прошептал Кир, плотно закрывший глаза и вновь чувствующий, как его душа становится стрекозиным крылом, через которое идёт солнечный луч. – Пожалуйста.
Сайамар снова склонил голову и крепко зажмурился.


Снег забирал всяческий шум шагов, хотя, казалось - должен был наоборот, скрипеть под всеми шестью лапами цей-ина, вышедшего из-за деревьев. Тигролюд был медно-рыжим, загорелым - и очень большим. В раскрытой ладони лиа нес маленький фонарик, внутри которого ловил лучи солнца, вбирая их в себя, крохотный лепесток огня.
- Кинна... - тихо позвал девушку цей-ин.
Ей показалось, что голос прозвучал из-за спины. Но великолепный получеловек-полузверь появился совершенно с другой стороны. Сначала фино приняла его за Кира, но тут же поняла, что ошиблась. Вышедший на поляну цей-ин был огромен даже по сравнению с ее недавним знакомцем. От него пахло силой и бесконечной добротой одновременно.
- Кто ты?
- Меня зовут Дангъе, - цей-ин поставил фонарик на снег, и белые хлопья начали постепенно таять вокруг - медленно, даже плавно. Сам рыжий лиа сел рядом, подвернув под себя лапы.
- Я хочу помочь тебе, - он говорил негромко, серьезно, но в тоже время - по-доброму, будто разговаривал со своей дочерью. Или, учитывая то, что цей-ин был молод - с младшей сестрой.
- Ты пришел забрать меня туда, где больше не будет кошмаров? – фино стояла, опустив голову, и не смотрела на полутигра, - Там меня ждут… рысенок и Каин.
Имя она произнесла чуть слышно, бережно. Бесконечно дорогое воспоминание… Кинна боялась говорить о нем, словно от этого светлый образ навсегда уйдет.
- Нет, - Дангъе покачал головой, а потом поманил фино, - иди сюда, маленькая. Я пришел не для того, чтобы забрать тебя. Чтобы дать силы - идти дальше.
Осторожно ступая, Тонко Чувствующая подошла ближе. Шаги шевелили травы, льдинки тихо позвякивали, словно волшебные колокольчики.
- Удивительное место, - с непонятной улыбкой произнесла девушка, - Я очень устала. Я никак не могу вернуться. Хотела – и не могла. А сейчас даже не уверена, что хочу.
Она остановилась на расстоянии вытянутой руки. Рядом с цей-ином она чувствовала себя еще более тонкой и хрупкой, чем была на самом деле.

Дангъе поднял с земли фонарик, протянул девушке.
- Мне кажется, твоя дорога еще не закончилась, Кинна. Ты устала, маленькая, но мы все - устаем. Но - отдохнув, идем дальше.
Второй рукой цей-ин хлопнул по снегу, несколько раз.
- А еще я хотел тебя кое с кем познакомить.
Фонарь был теплым. Это волшебное тепло поначалу едва не обожгло Кинне руки, но потом приятной тяжестью разлилось по всему телу. Только теперь фино поняла, что мороза она не чувствовала ранее, поскольку сама была очень холодна. В наступившей тишине можно было услышать, как неровно забилось ее сердце.
- Я живу, - немного растерянно проговорила девушка, - Так странно… я не умирала, но ожила.
- За зимой приходит весна, Кинна. Иногда кажется, что мы замерзаем и умираем изнутри, но это не так. Холод и пустота отступают, и на их место приходят тепло и жизнь. Это вечное кольцо, маленькая. Смотри.
Он мотнул огненно-рыжей, лохматой головой, куда-то в сторону. Там, где, казалось, деревья, тронутые инеем, расступились, открывая взгляду настоящий, летний лес. На поваленном стволе, сидела пушистая рысь. А на земле носились друг за другом трое её котят. Губы маленькой фино мелко задрожали, глаза наполнились слезами. Она сейчас не могла сказать, были это слезы радости или ... Тонко Чувствующая посмотрела Дангъе в глаза. Немой вопрос.
Протянув руку, Дангъе мягким, братским жестом, дотронулся до волос Кинны, кончиками пальцев, едва-едва.
- Все наши жизни - тоже кольцо. Мы приходим, а потом - уходим, чтобы снова вернуться. Понимаешь? Ничего не исчезает навсегда, маленькая. Уходя в Среточие, все - и лиа, и нейа, снова выходят из него. И те, кого мы потеряли, не исчезли.
Один рысенок отделился от своей семьи и на неверных лапах попрыгал в сторону поляны. Каждый его маленький шаг приносил тепло. Снег таял, и прогревшаяся земля выпускала на волю молодые побеги. Воздух наполнился ароматами лесных цветов, в небе затренькали птицы. Котенок подбежал к Кинне и потерся об ее ногу, совсем как домашний. Фино счастливо захохотала.
Дангъе улыбнулся и поднялся на лапы. Потом, очень легко и осторожно, не спугнув урчащего у ног девушки рысенка, обнял фино за плечи- мягко и по-братски. Отпустил.
- Мне пора идти, Кинна. А тебе - просыпаться. Не забудь тут фонарик, хорошо?
Он уходил, постепенно тая в ярком свете. Сияние заполняло поляну и было настолько ярким, что Кинна зажмурилась.

Никогда сердце не колотилось так яростно. Словно испугавшись внезапной остановки, оно теперь бешено рвалось из груди. Затрепетали веки. Кинна распахнула глаза, взор ее был малоосмысленным, мутным. Фино облизнула пересохшие губы.
- Жива! – выдохнул Кир и тут же отнял ладони.
- Вода! – рявкнул Сайамар, но не успел его ученик метнуться в лагерь, как прямо из-под земли пробился тонкий, бьющий вверх ключ.
Кир подставил под него ладони, не обращая внимания на промокшую безрукавку и шерсть на груди.
- Пей, пей маленькая! – он под нёс чашу собственных рук к губам Кинны и чуть наклонил, чтобы ей было удобно.
Сайамар тут же приподнял голову девушки.
Кинна сделала несколько жадных глотков, и благодарно прикрыла глаза, показывая, что хватит. Избавившись от гнета чужой смерти, разум и душа словно вспоминали, что они никогда не были больны, что все страшное, мучительное, - оно было чужим, хоть и бесконечно близким. Здоровье возвращалось к шэа быстро, но физически лиа была измотана.
- Теперь спи, маленькая сестра, - раздался над ней незнакомый бас и ладонь из-под затылка осторожно убралась. - Отдыхай, а мы с Киром посторожим. Хотя...Кир! Ты тоже ложись рядом и немедленно спать! А что ты сделал, почему тебя надо взгреть и почему я этого не делаю, это всё потом!
- Но учи...то есть, я хотел сказать, да, учитель! - прозвучал чуть сбоку уже знакомый, пусть и слегка запинающийся голос Кира, и трава зашуршала, приминаемая тяжёлым телом.

День: четвертое августа. Вечер.
Фигура: конь b8
Ход: без хода
Официальная клетка: b8
Фактическое местоположение: b8

Зеленый гигант внушал особый трепет. Он не был самым высоким по сравнению с иными деревьями этого леса, зато простирал ветви далеко в ширину, укрывая ими поляну вокруг себя точно куполом, а ствол его у основания едва могли обнять девять взявшихся за руки рослых лиа. Обвив одну из ветвей хвостом и обхватив ногами, Ютаэль зависла метрах в пяти над землей. Крылья, уцепившись крючками за кору, расположились тут же. Они развернулись, ловя мягкий свет клонящегося к горизонту солнца, и явно излучали удовольствие. На мощных ветвях дерева располагались ящики с землей. Растущие в них мохнатые остроугольные листочки на упругих стеблях, совсем малыши и постарше, ластились к рукам мастера къямай, когда та подносила к каждому ковшик с водой, которую черпала тут же из закрепленных рядом противопожарных бочек.
Отсюда открывался отличный вид на лагерь, и лаири краем глаза поглядывала за происходящим вокруг. Привычно подняв шум, куда-то направился младший выводок нгуу. Вообще-то отряду хватало и первых двух, или правильнее будет сказать – всадников хватало только для небесных и серебристых, и то не всех, младшие же песочные шатались без дела. Йолар уделял им не так много времени, постоянно пропадая где-то. Недавно Ютаэль узнала, где именно, и теперь с некоторым интересом ждала, когда разразится скандал. Вот только узнает Руамей о новых котятах… Кстати, о Руамее. Встрепанный командир только что выскочил из своей палатки, приглушенно ругаясь, отсюда не разобрать слов. Ютаэль знала - ему стоит немалых усилий не орать на весь лагерь. А мгновением раньше из той же палатки вылетели две фиолетовые молнии, метнувшись в ближайшие заросли. Фьюни, вонючки Йолара, похоже чувствуют какое-то особое удовольствие досаждая Руамею. Ему они пакостят гораздо чаще, чем прочим. А Йолар всякий раз убеждает, что ничего не может поделать.
Закончив поливать растения, лаири погладила их, не обойдя лаской никого, затем с подозрением покосилась на свои крылья. Им она уделяла чересчур много внимания. Это привело к нежелательным последствиям. На секунду лаири показалось, что крылья вновь попытаются пообщаться, что называется, не по делу. Но сейчас они молчали. Оставив их пить остатки вечернего света, Ютаэль полезла выше и устроилась на самой верхней из способных выдержать ее не слишком значительный вес ветвей.
Она наблюдала за тем, как с противоположного края поляны поднялся в воздух один из серебристых нгуу со своим ездоком. Нейа заложил плавный вираж над лесом и, лениво, размеренно взмахивая крыльями, направился в сторону пустошей.
Даже не видя всадника, Ютаэль догадывалась, кто он. Паренек по имени Кайафи, совсем юный, лаири затруднялась определить его принадлежность к какому-либо народу, должно быть слишком много намешано, вот как у того же Йолара, а может какое неизвестное мелкое племя - упомнишь их всех разве? Знала лаири о Кайафи лишь то, что вырос он в доме Эриан, то ли родственник, то ли воспитанник чей, да только талантами, похоже, к другим вещам тяготеет. Растения любит очень. На крылья вот ее заглядывается, заговорить с самой лаири стесняется, а та на помощь прийти не стремиться - не нянька. Парень так и ходит, глазеет на ящики, да на рассаду. Руамей к мальчишке более теплые чувства испытывает, как растить доспехи показывал, да только Руамей и сам в мастерстве къямай не слишком силен, как поговаривают. За глаза, ясное дело.
А когда еще думали, что рассказы о пустошах - враки местных, и тренировки нгуу там пытались устраивать, задело Кайафи сильнее прочих. Нгуу упрямились, лиа подавленные ходили, те, кто чувствительнее, боль ощущали, да видели что-то, кто наяву, кто во сне. И только Кайaфи свалился с нгуу и провалялся в горячке три дня, бормоча что-то бессвязное. А как оправился, зачастил к пустошам. Руамей запрещал и ругался, конечно. Да разве одержимого удержишь. Вот и теперь полетел. Ютаэль вовсе не собиралась гнаться и останавливать его или сообщать начальству. Другим это могло показаться равнодушием, но Ютаэль предпочитала не лезть в чужие личные дела, какими бы странными они не казались. Такого же отношения она желала и к себе. Проводив удаляющуюся серебристую точку взглядом, лаири блаженно растянулась на ветке, уставившись в прозрачное темнеющее небо, где одна за другой загорались звезды.

Из ненаписанного дневника Йеля т'Айлари
даты нет

Босые ноги тонули в пепле почти по лодыжки. Из серой земли торчали черные, обгоревшие стволы деревьев: молодые – скрюченные, с изогнутыми ветвями, старые – уродливые темные громады, полуобвалившиеся, с приподнятыми и выглядывающими на поверхность корнями.
Было тихо – ни птиц, ни животных. Никого.
Её триххе отстал, потерял меня. Детское любопытство, оставив за спиной страх, вывело меня на этот выжженный, мертвый шрам на теле Шэн-Лие. Я тогда еще не знал, как называется наша страна. Не знали ничего о лиа, Средоточии, других городах. Я, Она, Светловолосый и нейа – это был мой маленький мирок, который теперь мучительно трещал, впуская в себя пепел, обгоревшие деревья, гробовое молчание мертвой земли.
Помню, что обернулся тогда назад: за спиной была яркая, на фоне выжженного леса, полоса зелени, живая, шумевшая ветром в ветвях.
Было страшно, но я тогда, наверное, еще не понимал, что такое настоящий страх – и потому пошел дальше.
Пепел был мягкий, по нему было приятно идти, и он слегка щекотал ноги. От каждого шага вверх поднимались серые облачка, и вскоре моя одежда уже не была такой белой. Потом Дее-Рей долго пытались отстирать эти пятна, но они будто въелись в ткань, не хотели уходить.
Пытаясь развеять хоть как-то висевшую над бесконечным полем пепла тишину, я начал себе что-то напевать под нос, придумывая на ходу строчки – или даже слова.
Мне часто попадались обгоревшие, черные кости и даже скелеты – я не мог тогда понять, что это были за нейа, но обходил их, пытаясь держаться как можно дальше.
Зеленая полоса леса за спиной таяла.
Шагов я не услышал; любые звуки таяли в толстом слое пепла. Просто, помню – повеяло холодом, ветер взметнул с земли серую пыль, бросил в глаза. Я закашлялся, чихнул. Потом еще один порыв холодного воздуха донес до меня запах гари, резкий, неприятный. И – шелест ткани, тяжелой, даже на слух – черной, и мерный, холодный звон.
Я был маленький; он – большой. Я – в светлой одежде, замерший на месте ребенок, не понимающий, что происходит. Он – темная, огромная фигура, с кривыми линиями крыльев за спиной, ветвистыми рогами, топорщащимися острыми концами. На концах рогов стучали друг о друга тяжелые бронзовые колокольчики, а по ветру вились красные, обгоревшие на концах ленты.
Он шел ко мне, а я – не мог сдвинуться с места. За спиной Темного виднелась призрачная череда нейа – большие и маленькие, эти бледные тени были едва заметны, и невесомо ступали по земле, каждым движением оголяя то кости, то мышцы – черные и обугленные.
Я продолжал стоять на месте, сжав перед собой кулаки; он – молча приближаясь ко мне с каждым шагом. На темной оленьей морде, оскаленной, искаженной, тускло светились глаза – мертвенно-желтые, как грибы тша. Пепел под оборванным краем черной одежды начинал едва заметно тлеть, словно шаги Темного были не шагами – пожаром. Запах гари стал сильней…
Кажется, я тогда закричал, побежал прочь, задыхаясь, кашляя – вонь горелого дерева, плоти нейа, запах огня – пугали, толкали между лопаток и заставляли бежать быстрей.
Я много раз падал, лицом – в мягкий пепел, серый, холодный. И, казалось, что за моей спиной спустя мгновение появится огромная, черная фигура, заслоняющая собой будто бы потускневшее солнце.

День: четвертое августа. Вечер.
Фигура: конь b8
Ход: без хода
Официальная клетка: b8
Фактическое местоположение: b8
с Даркнесс

Мощные лапы нгуу коснулись иссушенной земли, взметнув облачка мелкой пыли. Кайафи не собирался вести нейа с собой дальше вглубь пустошей. Они и при свете дня летели туда с неохотой, сейчас же, когда закатное солнце очертило контуры предметов огненно-красным, и дымная темнота клубилась в вытянувшихся тенях, было слишком жестоко тащить нейа против воли. Нгуу нечего противопоставить таящемуся в сердце пустошей страху, у него нет одержимости его юного хозяина, жаждущего возвращаться туда снова и снова, не взирая на тени чужого прошлого, а может быть - именно за ними. Велев серебристому нгуу ожидать на окраине, молодой всадник перешагнул незримую границу, разделяющую лес живой и лес мертвый и углубился в постепенно редеющую рощу сожженных стволов, изредка петляя, но неуклонно приближаясь к центру.
Было тихо. Звуки живого леса резко исчезали на границе с выжженной землей, покрытой серым. Пожар случился не один десяток лет назад, но до сих пор сквозь серый слой пыли ничего так и не проросло. Никто не жил на пустошах, никто не бывал здесь.
Резкий и внезапный порыв ветра донес до Кайафи откуда-то из центра пустошей запах гари, неприятный, режущий ноздри. Еще один порыв - слабый, едва ощутимый звон колокольчиков, словно кто-то повесил на черные ветви мертвых деревьев связку крохотных капелек бронзы со звонкими язычками.
Привычный страх цепкими мурашками вскарабкался по спине, сердце сжалось болезненным комком, ноги отяжелели, разум требовал немедленно поворачивать назад. Кайафи на мгновение остановился, прислоняясь к почерневшему стволу, привычно поглаживая кору ладонью, как он всегда делал, касаясь деревьев. И тут же отдернул руку - нелегко ощущать смерть. И воспоминания о ней. Так словно то, что он называл душой дерева, не зная, как выразиться яснее, застряло в моменте своей гибели и переживает его снова и снова. Кайафи знал - так не должно быть. Средоточие должно было успокоить мертвых, но отчего-то умершие здесь растения продолжают страдать. Желание разгадать это жуткую загадку приводило Кайафи на окраину пустошей снова и снова, но страх всякий раз гнал прочь, не позволяя зайти дальше.
Холодная струйка стекла по спине, заставив лиа судорожно передернуть плечами.
Если сложить все его прошлые попытки пройти к сердцу пустошей, получится путь более длинный чем тот, что он должен проделать. Кайафи с трудом сглотнул, стиснул зубы и двинулся на звук, реальный ли, призрачный - значения не имело.
Чем ближе был звук, тем сильней - запах гари. Казалось, что обгоревшие стволы деревьев пытаются не пустить лиа вперед, но в какой-то момент они раздвинулись, выпуская Кайафи на открытое и ровное пространство.
Закатное солнце резкими мазками очерчивало стоящий силуэт - высокий и темный. Ветер покачивал на развесистых оленьих рогах красные и обгоревшие ленты, теребил колокольчики. Вокруг фигуры двигались призрачные нейа, вереница или даже хоровод, они шли ломко, и с каждым их шагом, казалось, полупрозрачная плоть слезает с костей, а потом вновь нарастает. И слезает. Снова и снова.
Они шли за оленоголовым призраком, уходящим в сторону от Кайафи и не видящим его. В движениях нейа не было никакого порядка, они сталкивались и проходили сквозь друг-друга, но словно бы беспорядочный звон колокольчиков на рогах задавал им сумасшедший, рваный ритм.
Свет солнца наливался закатной краснотой. В воздухе мелькнули огромные белые крылья. Бабочка, такая большая, каких не бывает даже в самых отдаленных уголках Шэн-Лие, спускалась сверху, и сквозь её силуэт было видно солнце.

"Бежать, бежать как можно быстрее и дальше!" - мучительно корчилось мутнеющее сознание юного лиа, но вместо этого Кайафи упал на колени, оперся ладонями о землю, сгребая судорожно сгибающимися пальцами не то песок, не то пепел. Разум истошно вопил, требуя решительных действий ради его, разума спасения, но Кайафи обратился к чувствам, а они, завороженные бессвязным ритмом, потянулись туда, к слепо бредущим нейа и их странному пастуху. И лишь мелькнувшая вспышка света заставила лиа на миг оторваться от жуткого гипнотизирующего танца и посмотреть в небо.
Оленеголовый лиа вытянул руку, в широком и тяжелом рукаве старой мантии, и бабочка опустилась ему на сгиб локтя, сложив крылья и превратившись в тонкую линию, вырезанную из бумаги полупрозрачную фигурку.
Танец продолжался. Призрак шел в окружении нейа, и каждый его шаг оставлял след из тлеющего пепла на земле, словно этот лиа - или призрак, или кем он был - горел изнутри. Колокольчики звенели в так беззвучным шагам, и это был единственный звук на безжизненной пустоши. И - Кайафи.
Словно почувствовав его, оленеголовый обернулся. На его морде тускло светились мертвым, желтоватым светом глаза - и в них ничего не читалось. Абсолютно ничего.
Кайафи попытался заговорить, но из пересохшего горла вырвался лишь хрип, да и вряд ли слова были уместны. Юный лиа закрыл глаза и попытался нарисовать картинку: обожженное дерево, черная земля вокруг, серое небо. Затем мысленным усилием он принялся оживлять созданный образ. Это давалось нелегко, по перепачканному пылью лицу заструились капельки пота, прочерчивая светлые дорожки, но постепенно мысленная картинка начала меняться. Небо сделалось голубым, земля позеленела, и у основания черных стволов пробились молодые побеги.
Оленеголовый замер, но не замер призрачный хоровод нейа вокруг него. Зато с черного локтя сорвалась бабочка, расправляя крылья. Запах гари перекрыл другой - легкий, чуть сладковатый. К Кайафи метнулся тонкий и светлый силуэт, босые ноги касались пепла, но не оставляли следов. Маленькая лиа, светловолосая, в льняном и тонком платье, стояла перед молодым лиа, и с красивого лица на него смотрела огромные и прозрачные глаза. Она была такой же бесплотной, мертвой, но отчего-то казалось, что в ней нет... гари. Того ощущения чего-то сожженного, что было у пустоши.
Кайафи протянул к ней руку, вовремя опомнился, отдернул, боясь спугнуть. Его захлестнули эмоции. Вина, за то, что невольно потревожил мертвых, не умея предложить ничего в качестве помощи. Он знал, он пробовал еще на окраине вдохнуть жизнь в обгоревшие остовы, как это иной раз получалось у него с иссохшими, больными или обгрызенными нейа деревьями. Страх, что вот сейчас он не найдет, что сказать и нить этого странного контакта оборвется. Ощущение неправильности происходящего. И надежда, что как-то все можно исправить, заставив смерть наконец отпустить свои жертвы. В глазах Кайафи, устремленных на бабочку, застыл немой вопрос - как?
Резко и зло звякнули колокольчики на рогах. Светловолосая лиа отступила, медленно и как-то неуверенно. Рогатый призрак сделал шаг вперед, глядя на Кайафи, неотрывно, чуть склонив голову, как зверь перед тем, как броситься на свою жертву.
Бабочка отсупила еще назад, встав между молодым лиа и призраком. Вскинула руки, в следующую секунду метнувшись в темнеющий воздух бледной тенью. Беззвучно хлопнули крылья.
Лиа понял, что сделал что-то не так, не понял, что именно. Он отшатнулся и принялся отползать назад, не отрывая взгляда от мертвых глаз призрака. Бабочка села на вновь вытянутую руку, сложила крылья. Оленеголовый смотрел на Кайафи, но в мерцающих холодными светом глазах невозможно было ничего понять. Хоровод призрачных и мертвых нейа замер. Только ветер трогал бронзовые колокольчики...
Бабочка едва заметно шевельнула крыльями. Медленно развернувшись, рогатый призрак пошел прочь. За ним потянулась вереница полупрозрачных силуэтов животных.

День: Пятое августа, утро.
Фигура: пешка d2
Ход: в рамках ходa d2 - d4 (окончание)
Официальная клетка: d4
Фактическое местоположение: d4

Лес кончился так, словно его обрубили гигантским ножом, закрывавшим, должно быть, полнеба. Только что под ногами упруго прогибалась палая листва, а где-то над головой шептались зелёные крона, и вот, всё кончилось. Серая каменистая полоса устремлялась к прихотливо изгибающейся, мутной, как от пепла реке. Издалека доносился какой-то шум. Словно тысячи рассерженных гадюк шипели на исполинского, сурово рычащего льва.
Капитан Нахтфогель долго не мог понять, что же это такое, пока «Игла» не подошла ближе, и шипение полностью не утонуло в низком, басовитом рёве.
«Лопни мои глаза, - отстранённо подумал Гидеон. – Не думал, что такое бывает!»
Река Рина, разбиваясь на три рукава, образовывала здесь чудовищный водопад, низвергаясь в бездонную пропасть, за которой… нет, это не могло быть правдой.
Равнина чёрного, тяжёлого пепла, на первый взгляд гладкая, а на второй, покрытая приземистыми, блинными дюнами. И так до самого горизонта. Ни деревца. Ни пригорка. Только чёрный пепел, медленно выползавший, казалось прямо из пропасти.
Гидеон сглотнул. Чёрная равнина будто бы высасывала из мира все краски и свет. Даже небо, чистое и по-утреннему голубое, выглядело над ней выгоревшей тряпкой, неумело натянутой вместо полога.
Кто-то за плечом Нахтфогеля тихо вздохнул, кто-то, должно быть Таэль, тихо выругался на грубейшем орочьем, помянул маму срывающийся голос Фрица.
- Господи! – выдохнул кто-то, и Гидеон далеко не сразу узнал голос Ригора Макабрея. – Да кто же такое мог и осмелился?!
Капитан Нахтфогель, наконец, обернулся и с удивлением близким к оку увидел, что зрачки некроманта затопили чуть ли не всю радужку, лишь на краю оставив изумрудный ободок, а на лбу выступила испарина. Над «Иглой» повисло молчание. Таэль и Фриц вытаращились на Макабрея так, будто у того выросли рога…хотя нет, этому никто в отряде сильно бы не удивился. Скорее они смотрели на некроманта, как на человека, над головой которого внезапно воссиял ним, а за спиной плеснули крылья. Тихонько присвистнул Тенар, всё ещё идущий в лисьей форме. А вот на лице Марии удивления не было ни на грамм. Напротив, оно побелело от бешенства, зубы впились в нижнюю губу, а рука метнулась к кобуре с револьвером. Обычно мягкие и спокойные, черты её лица окаменели, застыли маской лютой ненавистью.
- Штайнер! – резко сказал Нахтфогель. – Что вы собрались делать?
Мгновение она смотрела в глаза капитану, сжимая рукоять револьвера. Гидеон не отводил глаз и оружия не касался, но чувствовал, должно быть, затылком, что Фриц и Таэль как бы невзначай скользнули в стороны, обходя инквизитора с двух сторон, а маленький Тенар припал к земле, явно нацелившись вонзить острые зубки в ногу Марии, если будет такая необходимость. Мгновение всё длилось, длилось и длилось, а потом Макабрей фыркнул и сплюнул в сторону.
- Здесь нет проклятия, капитан, - сказал он, как будто ничего особенного не происходило. – Потому я несколько удивлён и невольно оскорбил слух моей обожаемой спутницы упоминанием имени Творца. Ну что ж, прости, мон шер. Я плохой, плохой некромант!
И Макабрей несколько раз шлёпнул себя по губам. Плечи Марии с каждым его словом опускались всё ниже, пока она не выдохнула и не расслабилась. Её пальцы безвольно соскользнули с рукояти револьвера.
- Привал, - только и смог объявить мрачный, как туча Нахтфогель. – Фриц, Таэль и Тенар – за вами переправа. Мы с Ригором на страже. Штайнер…займи себя чем-нибудь.
Щека Марии нервно дёрнулась, но она так ничего и не ответила.
Следующий час на берегу страшной пропасти кипела работа. Хлопотливая, почти муравьиная деятельность отвлекала, позволяла не замечать чёрной пустоши, казалось, затихшей в ожидании мелких и странных существ, добровольно решившихся зайти в неё. Затаившейся, как голодный хищник в засаде.
Гидеон мерно вышагивал, по длинной полудуге, рассеяно отмечая, как навстречу ему точно так же идёт Макабрей. Оба знали, что натренированные чувства дадут им знать, если рядом появится кто-то чужой. Обычно Нахтфогель ощущал подобное присутствие, как сосущее, пустое предчувствие где-то в животе. Этот индикатор его ещё ни разу не подводил: едва лишь почувствовав пустоту в своей утробе, капитан тут же осматривался и неизменно находил если не самого чужака, то следы его поспешной ретирады.
Тем временем, на самом краю пропасти кипела работа. Таэль уже собрала сложное орудие, боле всего походящее на ружьё, но с большим паровым баллоном, прикрученным к верхней части. Из ствола диковины торчал стальной гарпун а ниже ствола крепился солидный моток верёвки. Стриж равнодушно вскинула орудие к плечу, прицелилась, спустила курок, и крюк с высоким шипением, на миг перекрывшим даже рёв водопада, ушёл в небеса. Несколько секунд спустя, его стальное тело сверкнуло на солнце уже на том берегу. Таэль дождалась, пока Фриц открепит верёвку от ствола, и только после этого опустила оружие. Пока эльфийка возилась с разбором хитроумного прибора, Фриц подёргал канат, сморщил нос, подёргал канат ещё раз и лишь после этого обвязал его вокруг предварительно вбитого в землю металлического костыля.
- Всё в порядке, Тенар, - сказал тот, вдумчиво чешущемуся Сатяре. – Можешь идти.
- Юр-яп! – отозвался доблестный сын Ратона, и , взяв в зубы конец второго, более тонкого каната ступил на первый.
Этот трюк, в своё время, они отрабатывали днями. Обычной лисе-феньку пройтись по узкой, туго натянутой верёвке было бы очень трудно, но Тенар наловчился использовать коготки и удерживать баланс. Двадцатиметровый канат он одолел за какую-то минуту, переступая быстро и мелко, однако, когда его песочно-рыжая шкурка мелькнула над бездонной, пусть и узкой, больше похожей на трещину, пропастью, сердце Нахтфогеля неприятно ёкнуло. Сатяра же, совершенно спокойно перебрался на другой берег, обернулся там человеко и, всё так же держа второй канат зубами, принялся вбивать рядом с гарпуном второй костыль. Он был несколько длиннее, так что в итоге получилась конструкция из двух верёвок, одна чуть выше другой. По первой можно было идти, а за вторую держаться. Удостоверившись в прочности крепления, Тенар выразительно помахал рукой, показывая, что можно перебираться.
- Пошли, - приказал Гидеон, встав рядом с верёвками. – Фриц, ты первый. Потом Мария, потом ты Таэль, потом Макабрей. Я замыкаю.
Одновременной, будто отрепетированный кивок был ему ответом. «Игла», несмотря на вновь возникшее недоверие к инквизитору, снова действовала, как единый организм, и вскоре все они были на другом берегу.
- Я позабочусь о том, чтобы нам не ударили в спину, - Макабрей хрустнул пальцами, разминая ладони в предвкушении дела. – Можно?
Последняя его фраза явно относилась к Марии, но она лишь кивнула, всё так же молча.
- И, раз! – Макабрей театрально воздел правую руку, сложил тонкие, похожие на паучьи лапки, пальцы и щёлкнул ими каким-то особенным образом.
Высокий звук раскатился над ущельем, неожиданно пожрав все остальные, кроме собственного эха, а потом верёвки вспыхнули бездымным, ядовито-зелёным пламенем. Вскоре от них ничего не осталось, кроме следов ржавчины на креплениях.
- Овацио, овацио, сеньорес э сеньоритас! – Макабрей театрально раскланялся, повернувшись лицом к застывшим, как и всегда во время его колдовства, коллегам.
- Ну да, не дождёсся, - пробормотал Тенар, чисто по-лисьи шевеля ушами.

День: Пятое августа, утро.
Фигура: слон С1
Ход: без хода
Официальная клетка: С1
Фактическое местоположение: С1

Теплое море, бескрайний песочный пляж и пение птиц в небесах – о чем еще может мечтать романтическая женская душа? Впрочем, Саманта Риши давно рассталась с романтическими мечтами – им были нанесены сокрушительные удары как ветреностью Черного короля, так и суровой действительностью, складывающейся из бесконечных интриг и жаркой борьбы за влияние. Конечно, маг огня сохранила способность к объективному восприятию красоты – и даже, при случае, могла ей вполне искренне восхититься, но сегодня случай был явно не подходящим. Золотой песок пляжа был словно специально создан для того, чтобы стало трудно ходить. Маги воздуха решили эту проблему со свойственной их стихии легкостью, то есть – буквально сделав свои тела более легкими. А вот Сиду и Саманте приходилось делить тяготы передвижения по песку со всеми прочими колонистами, так как гордость мешала магам огня прибегать к чужой помощи в таком пустяке. Море тоже не радовало: шторм, заставший «Темное пламя» во время подлета к берегу, теперь набрал полную силу и грозил оставить Серое воинство без кораблей. Эту проблему пришлось решать. И, к чести всех прибывших, как техномагов так и простых солдат и инженеров, решили ее быстро. Теперь колонисты могли не беспокоится насчет того, как вернуться домой, в случае необходимости, и сосредоточится на покорении местной природы и населения. Впрочем, суммировав то, что она знала об обитателях этого берега, Риши всерьез сомневалась, стоит ли разделять людей и природу даже в мысленной речи. Птицы, парящие в небесах – точнее, те существа, что условно можно было счесть птицами – только подкрепляли ее скепсис. Орки с «Темного пламени», ведомые охотничьим азартом с примесью исследовательского интереса, подстрелили пару штук еще в первый день их пребывания на берегу. После внимательного изучения их трофеев желание поохотиться отпало у всех, а орудия «Темного пламени» теперь смотрели на лес, начинающийся у побережья. Новая земля стала казаться непонятной, малогостеприимной и – что скрывать? – немного пугающей. Впрочем, все люди и орки, собравшиеся на берегу, имели за плечами богатый опыт войны и особой пугливостью не отличались.
Причиной, заставившей леди Риши совершить столь неприятную ей прогулку по песчаному пляжу была необходимость срочно решить вопрос с танками. После выгрузки пассажиров внутри «Темного пламени» появилось свободное место, которому деятельные люди с морской базы тут же нашли применение. По их мнению, это чудо техномагического прогресса было просто создано для того, чтобы доставлять танки поближе к противнику, мешая ему уничтожать эти машины на дальней дистанции. Мнения же самих авторов «техномагического чуда» разделились: отец и дочь Вольпе считали, что «Темное пламя» самодостаточно, и не нуждается ни в каких танках. Сид Лиденберг формально поддерживал их позицию, но без особого энтузиазма. Как подозревала Саманта Риши, его точка зрения была бы несколько иной, не мешай ее выражению любовь Сида к Лизе Вольпе. Третий «воздушник», Саймон Соммерс был только «за». И выдвигал весомые аргументы в пользу того, что танки могут пригодиться и что их помощь в бою стоит того, чтобы немного потерять в скорости перемещения комплекса из-за увеличения общего веса. Сама Риши считала, что, для войны с таким непонятным противником надо задействовать все, что возможно, но понимала, что спор между магами воздуха можно разрешить только путем практического эксперимента. Поэтому сейчас она, кутаясь в алую мантию, шла следом за вереницей танков по направлению к «Темному пламени». Схема испытания были придумана орками, отличалась простотой: предполагалась поместить танки внутрь комплекса и попробовать взлететь. Если это получится – следующим шагом было определение максимального числа машин, при подъеме которых комплекс сохранял бы способности к маневрированию. Маг огня на секунду остановилась, бросив неодобрительный взгляд на внушительную толпу зевак, понаблюдать за ходом «полевых испытаний». И печально вздохнула: судя по тому, как складывалось утро, день обещал быть очень долгим и трудным…

День: четвертое августа (утро)
Фигура: конь b1
Ход: без хода
Официальная клетка: b1
Фактическое местоположение: b1

Покинув кухню, Сон-Тха решила отправиться к морю – может, рыжие близнецы уже там, хотя время раннее. Ёко удобно устроился на плече троллихи и зорким глазом обозревал окрестности. Сон-Тха усмехнулась, поглядев на грозного зверька, и погладила его пальцем по голове. Тот недовольно взъерошился, ему явно больше по душе были волонтерки с кухни.
- Ничего, ничего, еще скажешь мне спасибо. – Хмыкнула троллиха и отвела взгляд в сторону, впрочем тут же сконцентрировав его на Гэйвине Моргане, который то ли обозревал далекий лес, то ли просто остановился полной грудью вдохнуть утренний воздух. Широкой такой грудью. Шаманка остановилась и уставилась на Гэйвина, некстати припоминая свои слова о мужской красоте. Гэйвин вполне себе был похож на тролля, по крайней мере, размерами (нет, тут, конечно, вне конкуренции был отец Эван, его, пожалуй, даже тролль бы испугался, особенно если бы он начал разговор со слов "чада мои"). В общем-то, и на лицо Морган был ничего, конечно, с клыками было бы куда красивее. Сон-Тха даже залюбовалась Гэйвином, освещенным первыми солнечными лучами – ну правда как скала на фоне восхода. Лейтенант, видимо, почувствовал взгляд, резко обернулся, но, увидев шаманку, расслабился и махнул рукой, подзывая новоявленную ученицу. Он был, против обыкновения, один.
- Что ты делаешь тут? – спросила Сон-Тха, подходя к мужчине.
- Стихами заговорила? - с подозрением покосился на нее Гэйвин. - Или это духи со мной разговаривают?
- Нет, это я, - клыкасто улыбнулась шаманка.
- А то вчера Астэль рассказывал... аж мороз по коже продрал, - неожиданно серьезно и хмуро проговорил Морган. - И командору всю ночь потом всякая хрень снилась.
- Давно пора сделать для него ловца снов, - пожала плечами Сон-Тха.
- Арк не верит во всю эту... - Гэйвин осекся. - Ну, в смысле, не одобряет этого. Нам разрешает, а сам не суеверный.
- Это реально, как ты или я, - проговорила шаманка, и ёко на ее плече встряхнулся.
- Да я чё, я не спорю, - поспешно закивал аэропех. - Но ты ж понимаешь - авторитет перед подчиненными и все такое.
- Понимаю. – Кивнула троллиха. – Забавно, но именно "всей этой" шаманы зарабатывают авторитет. Многие не умеют колдовать, только общаться с духами – и это считается великим даром у нас, троллей. – Сама не зная зачем, рассказала Сон-Тха.
- Так это, в общем-то, здорово, наверное, - неуверенно пробормотал Гэйвин. - Ну, когда с тобой духи разговаривают. Небось всякие интересные вещи рассказывают. Это вроде как молиться, только наоборот. Не ты говоришь, а тебе говорят. Типа того?
- Хм… можно и так сказать. Духи разные бывают. Некоторые могут захотеть оставить шамана с собой или даже убить. Думаю, человеку бы не захотелось, чтобы духи говорили через него. Чувствуешь себя сразу всем и ничем одновременно.
Мясорубка поежился. Как и многие военные, он был в глубине души суеверен. В осязаемом мире он не боялся ничего, и не спасовал бы перед самой лютой, самой ужасающей тварью, но то, чего нельзя увидеть, не говоря уже о том, чтобы ударить... Этого он, как и большинство людей, очень не любил и опасался. Огромный, мрачный и подчас нелюдимый Гэйвин тоже умел бояться, этот страх родился раньше него, был дан ему с рождения, как и большинству людей. И не всякому дано впоследствии избавиться от этого страха.
- Звучит жутковато, - признался он наконец.
- Да, пожалуй, человеку бы было жутко увидеть мир духов. Я привыкла. – Троллиха зевнула, оскалив клыки. Зевок подхватил ёко, широко разинув клюв и вытянув разовый язычок. – Знаешь, тролли ведь не боятся осязаемых врагов. Только духов и богов.
- Я их понимаю, - усмехнулся Морган. - Не, то есть, я-то в Господа верю...
- Тролли тоже верят, - успокоила Сон-Тха. – Он же могущественный бог – вон какие у него страшные жрецы. Когда к нам пришли миссионеры – многие тролли позабыли духов, впечатленные силой незнакомцев и их бога. Некоторых шаманов отправили к духам – набираться опыта, чтобы стать такими же сильными, как жрецы вашего бога.
Гэйвин несколько мгновений молча смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, а потом заразительно заржал.
- Я б отца Эвана увидел - тоже бы уверовал, - сказал он, отсмеявшись.
Троллиха дернула щекой, оскалив один клык. Ёко беспокойно заерзал на плече хозяйки.
- Я рада, что отца Эвана там не было.
- Да уж... Ну чего, будем тренироваться?
- На посохах? – отвлеклась от нежданных воспоминаний Сон-Тха.
- Ну да. Если не передумала. Я тебе и болванку подготовил по руке, - лейтенант кивнул на прислоненный к стене барака обрезок трубы. - Вон, попробуй. Полночи балансировал.
Шаманка взяла в руки "посох", подержала на весу, кивнула Гэйвину:
- Спасибо. Чувствую, что стала забывать то, чему меня учили предки.
- Ну, я не предок, но основы преподать попробую. А так - хоть я, хоть Астэль к твоим услугам для тренировок.
- А почему Ксгнем никогда не тренируется с вами? – Спросила шаманка.
- Боится убить, - серьезно ответил Гэйвин.
- Верю. Ну что? Идем? – троллиха поудобней перехватила посох.

Гулкие удары сталкивающихся тренировочных посохов-болванок, разносящиеся по лагерю, делались все чаще. Двое сражающихся все кружили по изрытой ударами и подошвами площадке, разгоряченные и упоенные схваткой. Гэйвин уже не осторожничал, как поначалу, давая противнице фору, давая советы, указывая на ошибки, подыгрывая. Он лупил в полную силу, заставив себя забыть, что перед ним женщина, хотя и мужчина-то не всякий держал удар Мясорубки Моргана. Металл стонал, покрывался вмятинами, едва ли не дымился, а уж от бойцов и в самом деле валил горячий пар. Гэйвин выверенностью и быстротой движений напоминал сложную боевую машину, его грудь вздымалась мощно, но не слишком часто, дыхание было громким, но ровным. Этот человек полностью контролировал свое тело, и оно служило ему лучшим оружием. Он подпрыгивал, уходя от стремительного удара по ногам, припадал на одно колено, норовя издалека достать зазевавшуюся противницу, ловко перекатывался по земле, вскакивал, уходил с линии удара, лихо вращал посох. Троллиха, однако, держалась молодцом и вообще оказалось неожиданно крепкой.
- Быстро учишься, - заметил Гэйвин, жестом обозначив передышку.
- Фух, - Сон-Тха присела на корточки. – Я сейчас сдохну.
- Ничего, - утешил Морган. - Другой бы уже сдох с непривычки.
- Это только потому, что я тролль. Мои навыки ужасны.
- Ну, по крайней мере инстинкт бойца у тебя есть. Я же вижу, руки сами встречают удар. Иногда раньше, чем ты его замечаешь.
- С духами как-то проще, - призналась троллиха. – По крайней мере они не лупят меня.
- Извини, - потупился аэропех. - Я немного разошелся. Но ты молодцом. Я почти в полную силу дрался.
- Ничего страшного… Хотя по глазам ёко не скажешь… - Рассмеялась Сон-Тха. Зверек действительно взирал на них с большим удивлением, устроившись на пеньке неподалеку.
- У него рожа как у Кида спросонья, - усмехнулся Гэйвин.
Ёко зашипел, а потом и вовсе отвернулся, принявшись вычищать здоровое крыло.
- Мы продолжим? – спросила Сон-Тха. – Не щади меня.
- Уверена? Ты и так-то устала...
- Еще скажи "ты же девочка", - фыркнула троллиха.
- Я серьезно. Может, хватит тебе на сегодня?
- Давай еще чуть-чуть, закрепить пройденное.
Морган хмыкнул и принял боевую стойку.
- Ну давай, нападай. Но как почувствуешь, что хватит с тебя - скажи. Щадить не буду.
- Хорошо. – Троллиха атаковала внезапно, прямо из сидячего положения.
Мясорубка среагировал молниеносно, посохи столкнулись и гулко завибрировали. Потом скрежетнули друг об друга, и схватка возобновилась в еще более стремительном темпе. И Сон-Тха остро почувствовала, что погорячилась, считая, что способна выстоять против Моргана еще хотя бы минутку. Драться с ним было все равно, что пытаться остановить посохом каменную лавину. Шаманке Гэйвин показался воплощением гор – такой же сильный и невозмутимый. Сон-Тха уже было хотела попросить его остановиться, но тут неожиданно сильный удар пришелся на ее посох – руки дрогнули, стальная палка ударила троллиху прямо в лоб. И хорошо, что это был ее собственный посох, а не посох Моргана! Сон-Тха не простояла больше ни секунды – выронив посох, повалилась на землю. Чертыхнувшись, Гэйвин отшвырнул собственное оружие и склонился над упавшей противницей. Поняв, что та без сознания, он оглянулся, но никого, кто мог бы кликнуть Ливси, рядом не оказалось. Еще раз выругавшись сквозь зубы, Морган попытался взять троллиху на руки, но та неожиданно открыла глаза и в упор уставилась на Гэйвина совершенно безумным взглядом.
- Живая? - лейтенант заметно расслабился, подал шаманке руку. - Погоди только, не дергайся. Первое время в башке позвенит. Сколько пальцев видишь?
- Ты бросаешь мне вызов? – сделала неожиданный вывод шаманка и странно улыбнулась – слишком широко и слишком зубасто, не оставляя даже самой робкой надежды на то, что ее просто хорошенько приложило, и она не в себе.
- Духи? - Гэйвин отдернул руку и попятился. - Не, ребята, я вам ничего не бросаю. Давайте валите отсюда, лучше друг другу там бросайте, ну или не знаю, кому.
Шаманка поднялась, повела плечами, будто привыкая к телу, и пригнулась, словно готовая к броску. Ее желтые глаза сейчас стали безумно похожими на звериные, а каждое движение было наполнено дикой грацией.
- Победи меня, и посмотрим… - на что они посмотрят, дух не договорил, рванувшись вперед. Слишком быстро и слишком опасно. Похоже, теперь Сон-Тха не собиралась щадить Гэйвина.

Мясорубка, не ожидавший такой стремительности от одержимой троллихи, только что поднявшейся с земли, едва успел уйти с линии удара, ошалело следя за движениями противника. Те расплывались, будто в тумане, и самые очертания шаманки казались смазанными. Сквозь них проступало нечто свирепое, дикое, волкоподобное.
Гэйвин был суеверен. Он не стеснялся своего страха перед тем, что нельзя увидеть и почувствовать. Но сейчас его противник был вполне осязаем, и Морган быстро расслабился, принял стойку, попружинил на полусогнутых ногах.
- Можешь даже посох взять, - снисходительно предложил он.
- Запомни, я – это она, а она – это мы, - предупредил дух и вновь кинулся на Моргана. На этот раз он неуловимо метнулся в сторону прямо перед аэропехом и навалился на него сбоку, оказавшись неожиданно тяжелым для троллихи и уж тем более для духа.
Гэйвин ткнул напавшего локтем под ребра, стараясь не думать о его предупреждении, потом поддел плечом, другой рукой ухватил за шею и перекинул через себя, швырнул оземь.
- Ребята, валите по-хорошему, - посоветовал он.
- Ты подходишь, - сообщил дух, и Сон-Тха издала странный двухголосый стон, после чего закрыла глаза и успокоилась. Почти сразу же шаманка очнулась. И на этот раз стон ее был совершенно нормальный, но, несомненно, вселяющий даже в самое черствое сердце жалость к тому, кто так стонет.
- Ты в порядке? - не слишком уверенно спросил Морган. - Они ушли? Духи?
- За что-о-о? – только и ответила Сон-Тха.
- Что? - растерялся Мясорубка. - То есть... Ты помнишь, что сейчас было?
- Я не знаю, что сейчас было, - простонала Сон-Тха. – Меня здесь не было.
- В тебя вселились духи, - поведал Морган. - И дрались со мной.
- Они что-то говорили? – обеспокоенно спросила троллиха.
- Гм... сказали, что ты - это они... и наоборот... в общем, как Астэлю, одни загадки. А, потом еще заявили, что я подхожу. В конце. Полное дерьмо, - аэропех усмехнулся и протянул троллихе руку. - Ты как, цела?
- Охохохо, - закатила глаза шаманка. – И правда, полное дерьмо…
- А что такое? - забеспокоился Гэйвин, помогая ей подняться. - Что это значит?
- Это значит, что я чувствую себя трупом. Черт, ты меня что, об землю приложил?
- Ну... они меня загрызть хотели, - смутился лейтенант. - Будь это не ты, я бы им шею сломал и хребет.
- А что, разве не попробовал? Чувство такое, как будто попробовал. – Похоже, шаманка обиделась, что было весьма странно – обидеть Сон-Тха, тем более так, было невозможно.
- Сама просила не щадить, - буркнул Гэйвин. - И вообще, я честно предупредил, я духов боюсь.
Помолчав, он с угрюмой усмешкой добавил:
- Да, это я так боюсь. Уж как умею.
- Ох, не говори никому, что тут было. Ладно? Не хочу, чтобы меня люди шарахались – мало ли что духам взбредет.
- Ладно, - Морган смущенно почесался. - Только про духов и так в лагере много болтают. Командору какие-то кусты снились...
- Ничего страшного. – Буркнула шаманка и поковыляла в сторону барака, где ее, спрятавшись под самодельную скамью, ждал ёко. – Ах ты скотина глупая, не мог меня вытащить? – обратилась она к зверю. Тот смущенно мявкнул. – Ах, испугался? Пугаться будешь местных дикарей верхом на летающих китах. Каб-банище. – Сон-Тха присела на скамейку и вытянула ноги. Ёко вылез из-под скамьи и начал тереться о ногу хозяйки, но не удостоился даже взгляда. Шаманка глядела куда-то вверх. Ей было больно. Только не синяки и ноющие кости были тому виной.