(просто помогаю выкладывать)

- Дураки. Оба. Стыдились бы, - фыркнула Моргана. – Вы тут виной меряетесь… Ну и чем вы лучше этих долболюбов, что сейчас полки с двух сторон в бой отправляют? Добрый и благородный Тигр-Властитель, славный генерал Гартвиг, мудрый Видящий Таану Оневи, дальновидный Данкмар Йост, Опоры, дипломаты, офицеры, мореходы, техномаги, ортодоксы, защитники Шэн-лие… вы что, не поняли? Пока вы тут решаете, кто кому уступить что должен, и друг на дружку всё сваливаете, ваши же собратья и гибнут! С обеих сторон, слышите? Пока что жертв ещё не так много, чтобы не суметь залечить эту рану, ну так нужно хоть стянуть намертво! Не смогли прочие – вы попытайтесь! Тебе говорю, Грета, Гелара ты теперь или нет! Уух, чтоб меня бесы драли!
Судя по лицу Морганы, раскрасневшемуся в цвет рыжим волосам, и сбивчивый, резкий тон, бесы на такую перспективу потешиться врядли бы клюнули. Да и не только они.
- Извини, - наконец выдавила из себя Гелара. – Я зря трачу твоё время. Я не знаю, кто причастен к этому. Помоги мне выяснить. Я не знаю, почему это происходит. Помоги мне остановить это. Всё.
- Больше ты ничего не хочешь сказать?
- Хочу сказать, что слышала о тебе в городе разное.
- И?
- Много разного. Очень много.
- Что именно?
- Неважно. Пару раз я даже не поверила, что это ты. На тебя не похоже, охотник.
- Я не охотник уже лет патнадцать или больше.
- Насытился кровью? Или надоело слушать мольбы о пощаде тех, кому ты даровал своё «спасение души».
Водоворот в душе не желал униматься. Слова срывались, словно подхваченные бурлящим потоком и скинутые с высоты горного водопада – и каждое второе слово заставляло волшебницу пожалеть о сказанном. Но сердце кипело, и Грета ланРейт рвалась наружу, не давая покоя дочери Шэн-лие…
- Так что? Надоело терзать грешников, святой?
- Нет, - Готфрид поднял глаза, и Гелара невольно встала, попав под тяжелый, холодный взор. Точь-в-точь как тогда… Только в том взгляде горела ледяными кристаллами праведность и уверенность в себе.
В этом – застыла мука, по сравнению с которой незначительной казалась даже война. До тех пор, пока смотришь в лицо.
- Война будет закончена. Так или иначе. Постараюсь скорее. Мне нужно время.
- У тебя есть месяца три – самое большее.
- Обещать не могу.
- Зато я тебе – могу, Готфрид. Посмотри на свою руку.
- Металл. И что?
- Другую руку.
Готфрид поднёс к глазам левую ладонь. Сперва ничего необычного священник не заметил. Потом – перевернул кисть. И понял.
На тыльной стороне ладони – там, где он почувствовал поцелуй-укус Гелары – медленно набухал небольшой отметиной тёмный синячок.
- Что это?
- Неважно. У тебя три месяца, - отрезала Гелара. – Иначе лечить будет уже нечего. Считай это карой Создателя. Благо есть за что. Спорить, думаю, ты не будешь.
- Грета?! – недоумевающее воззрилась на подругу сестра Агнесс. Та лишь покачала головой.
- Гелара. Противоядие есть только в Шэн-Лие, и раньше конца войны тебе его не добыть. Ты бывал в Эаши?
- Да.
- Хороший повод посетить ещё раз. Вот остановишь эту бойню – и посетишь. Заодно вылечишься, если успеешь. Если к тому времени будет, что лечить.
- Грета, ты рехнулась, да? И попробуй ещё раз попросить назвать себя Геларой! Что с тобой? Ты отравила линтаария за…
- Стой.
Инквизиторша осеклась.
- Сестра, я прошу вас оставить её в покое. Она права.
- Ваше Преосвященство? Мне удивляться или сразу признавать себя сумасшедшей? Она… она ведь утверждает, что…
- Отравила меня. Это бывает. Если бы вы знали все подробности того, как мы с ней… хм… «расстались», вы бы сделали это первой. Гелара?
- Да?
- Война будет закончена. Если надо – силой с моей стороны. Я готовил это ещё с прошлого месяца.
- Поясни? – сухо осведомилась шепчущая.
Ташэа на груди жёг – словно маленькое взбесившееся солнце. Дрожал свет отражённого взгляда епископа где-то на дне сапфировой капли-заколки. В шэа словно плеснули кипячёного молока, обваривая до самых кончиков ног, уставших от натирающих кожу сандалий. – Ты… нет, постой, я ничего не понимаю. Ты хотел остановить войну силой?

- Я надеялся на переговоры. Готовился. Сама понимаешь, я не хочу заливать кровью улицы города, который стал мне родным. Хватит того, что тут делали и делают без моего ведома. Я хотел иметь возможность добиваться своего, несмотря ни на что. Хотел подарить живущим здесь душам немного мира и счастья. Потому что если я не смогу здесь сберечь их шанс на хорошую, нормальную жизнь – грош цена такому слуге Создателя. Вы согласны, сестра?
- Верно, ваше преподобие, - чуть склоняя голову, Моргана осенила себя святым знамением. Готфрид не обратил на символ внимания.
- Если в войне виновны лиа – весь народ, то это будет война на истребление. Всё, что я могу сделать тогда – это молить Создателя быть милосердным с теми, кто падёт на поле боя, потому что живые с обеих сторон будут им завидовать, такое их ждёт безумие. Если вина в войне лежит на Корпусе, так или иначе – я остановлю её и накажу виноватых. И сколько и чего это мне будет стоить – Единому решать, не мне. Если же виновен ещё кто-то… Чтож, этот кто-то ответит перед обоими народами. Клянусь своей кровью и верой. Если на этом всё – я бы хотел отдать кое-какие распоряжения и оставлю вас. Отдыхайте, будьте моими гостьями.
- Спасибо, - бросила Гелара, не поворачиваясь. Губы женщины предательски дрожали.
- Не за что. Я тебе, как ты помнишь, должен.
Хлопнула дверь. Агнесс, словно в замедленном сне, подошла к ссутулившейся, дрожащей Геларе и обняла её.
- Что с тобой? Сюда ты шла совсем другой, - тихо прошептала гэомантка на ухо подруге. – Что случилось?
- Просто… не удержалась. Дура я, - всхлипнула бывшая Грета ланРейт, утыкаясь в плечо инквизиторши. – Он ведь… знаешь, я же чувствую… он весь – железный. Не только рука. Без трещин, без ржи – но… не знаю, другой какой-то? Я не такого искала. Думала – заставлять придётся, уламывать, угрожать… А он – сам. Может, правда всё? Про людей, про больных, сирот… А я… знаешь, я ведь не верю. Не хочу верить – и не верю!
- Двадцать лет, Гелара. Двадцать лет… - устало вздохнула Мэг, нежно касаясь вечно мокрой косы подруги. – Знаешь… а пойдём завтра на службу. Ты с прихожанами поговоришь или ещё с кем. Может они лучше расскажут.
- Может, - снова всхлипнула Гелара и, понизив голос до едва различимого шёпота, добавила. – Агнесс… не травила я его. Это… просто ягода такая. Мне Таану показывал. Вкусная, но слюна и губы синеют.
- Синеют? Зачем?
- Не знаю. У тебя на окне, в кадке… Вот я и подумала – ты может не знаешь, для чего. И решила взять, на всякий случай. Зато теперь он на самом деле стараться будет, торопиться.
- Он и так старался. Если правду сказал, - заключила Моргана и тепло улыбнулась. – Ну ладно, есть вещи поважнее. А именно… ты проспорила.
- Я?
- Он изменился. Ты сама признаёшь.
- Н-ну… быть может.
- Так быть может или да?
- Завтра скажу, ладно?
- Ладно. Но если что – ты должна мне желание.
- Помню, - кивнула Гелара. – Знаешь… а пойдём, ограбим епископа на что-нибудь вкусное. Авось двум благочестивым сёстрам повара не откажут?
- Не должны, - усмехнулась Мэг, вставая и подавая руку подруге. – А не то – их недолго и в ереси обвинить, как думаешь?

Дата: третье сентября (вечер)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

В жизни каждого бывали удачные и неудачные дни. Порой одни затягивались, а другие – наоборот, словно обходили стороной, но вечной удачи и вечного невезения обычно не было даровано никому.
Впрочем, неисповедимы пути Средоточия.
Гелара брела по улицам Неуштадта к особняку епископа Готфрида фон Гальдера, где жила уже второй день вместе с подругой, прочно вознамерившейся, похоже, там и поселиться, несмотря на наличие своего дома в столице ЭКК. По крайней мере сегодня утром, когда Гелара проснулась, подруги рядом не было – женщины, по распоряжению лично епископа, заняли его спальню, а сам Готфрид «переехал» в кабинет.
«Сестра Агнесс» объявилась уже после завтрака – как обычно на своём «драндулете», сиявшем начищенной церковной символикой, и со здоровенным чемоданом, притороченным сзади. Выругавшись на бандуру, портившую ей всю езду и нещадно наращивающую занос, Моргана, не церемонясь особенно, швырнула чемодан высунувшемуся в двери Шульцу, сообщив, что «его Преосвященство желает видеть это у себя в спальне». Шульц, сглотнув, понёс чемодан наверх.
Гэомантка была, кажется, первым человеком в окружении фон Гальдера, которому не приходилось звать Герхарда Шульца больше раза. Глухота от её присутствия проходила у ветерана сама собой.
- Что там? – поинтересовалась Гелара, столкнувшись с подругой и «носильщиком» на памятной лестнице наверх.
- Мои вещи. Раз уж линтаарий считает возможным подержать тебя у себя в качестве «не официального дипломатического корпуса», почему бы и мне тут не погостить?
- Нахалка. А он тебя не выгонит?
- Пусть только попробует. А что? Наглость – второе счастье.
- А зачем так много вещей? Ты навсегда сюда переезжать собралась, - всплеснула руками Гелара, глядя, как сгибается Шульц под тяжестью баула. Господин Шульц, давайте я помогу!
- Н-ничего, бар-рышня! Мы пр-ривычные! – краснея, гаркнул старый глухарь. – Куда бишь изволите, сестра? В спальню?
- Ага, - кивнула Моргана. – А насчёт «много»: второй раз в одной постели с тобой я без ночнушки спать отказываюсь! – и, глядя, как округляются глаза подружки, добавила, с трудом сдерживая смех. – Твой фейра, зараза, щекотал мне шею!
- Это случайность, - Гелара почувствовала, как наливаются краской щёки. Мэг озорно подмигнула подруге и с размаху хлопнула по плечу.
- Да ладно тебе. Разве ты – сторож каваю своему?
- Причём тут вообще къямай?! – взвизгнула от возмущения староверка, но сияющий тайфун церковных символов, рыжих волос и шелестящих пол облачения уже взбежал вверх по ступеням, увлекая за собой шатающегося Шульца с чемоданищем на плечах.

Везение… Судить о том, повезло ей или нет, женщина толком не бралась.
С одной стороны – у неё появились союзники в ЭКК. И речь шла не только о взбалмошной Мэг, но и о Готфриде. Два дня подряд Гелара посещала собор, бродила по улицам, сидела в парке, заводя разговоры о епископе с совершенно незнакомыми людьми. «Приняла сан уже здесь, была миссионеркой, вернулась». Стандартная история, которая нравилась большинству благообразных мирян и не препятствовала разговору. А разговор каждый раз выходил престранный.

- Вон моя мастерская – видите? Это Его Преосвященство ссудил меня деньгами и благословил на труд. Кем я был? Никем, хоть и руки и голова на месте. А теперь и офицеры не чураются сапоги у менян чинить…

- А вы слышали от Клатцеле Харсе, сестра?
- Не доводилось. Я давно не была здесь.
- Год назад это был вор, каких мало. Говорят, пытался обокрасть даже примаса Боргеса! Но попался, и его передали на поруки линтаарию под честное слово.
- И он не пытался сбежать?
- Пытался. Три раза. А на четвёртый… В общем, не знаю, что уж там было – но видно и правда Создатель нашего епископа любит, милая. Сейчас, говорят, Клатцель в Барсучьей Щели – бригадир у горняков. Из тех немногих, что не пострадали, остался. А может и врут. Но что он в Щель уехал и там в горах породу роет – истинно говорю!

- Моя дочь очень болела, сестра. Говорили, что это какая-то лихорадка из местных… сами видите, я простая лоточница. Откуда у меня деньги? Я уж думала идти к Маорису…
- Кому?
- Вы не знаете Ариго Маориса?
- Простите, я плохо запоминаю имена. С изюмом – будьте любезны.
- Пожалуйста, сестрица.
Деньгами её снабдила Моргана. Даже тенаров захватить с собой она не додумалась, и слава Средоточию, что так.
- Очень вкусно… и горячие! Так что же тогда?
- Ах да, конечно. Вот, я хотела обратиться к Маорису. О нём разные слухи ходят, да только многим, говорят, он помог… Испугалась, но пошла. Дочке совсем плохо было, говорили – денька три помучается ещё. А я без неё… Мне без неё и жить незачем…
- Не плачьте, пожалуйста. Всё ведь хорошо?
- Д-да-да, конечно. Простите, сестра. Вот иду я, как есть, с коробом – вдруг по пути что продам, всё прибыток. А навстречу мне дед. Одет по-военному, гордо так идёт – и прямо на меня. Дескать, подай ему с творожком, да попышнее. Ну, я что… Продаю, а он глядит и спрашивает – чего глаза невесёлые мол, плакала чегось? ФА я возьми да всё и выложи – доча помирает, тошно жить, иду к господину Ариго, в ноги падать. А дед – хвать меня за руку, ажно чуть все пироги не пороняла – и припустил, что горный козёл.
- К епископу?
- К нему, сестра, к нему. Привёл, усадил прямо пред светлы очи и говорит – рассказывай мол. Я и рассказала.
- Ну и что же?
- А то, что уже через две недельки Хенрике моя егозой прыгала. Епископ ей едва ли не от местных какое-то растение лекарственное доставал. И ещё приходил с ним какой-то, по самый нос в платки-тряпки замотанный. Шептал над моей дочуркой невесть что, а епископ рядом стоит и молится. В тот же день ей уж полегчало!

И вот так – всё. Рассказ за рассказом, история за историей. Ни одного – ни единого! – не находилось на улице, кто мог бы хоть в чём-то придраться к линтаарию, а облагодетельствованных было хоть и не каждый второй, но каждый седьмой-восьмой – точно. Похоже, фон Гальдер и правда вёл бурную жизнь на пути спасения душ и помощи народу.
Как и всегда. Только методы Готфрида, за годы изменившиеся до неузнаваемости, теперь были… словно сказкой. Из тех, что рассказывают взрослым. И в которые не можешь поверить, как ни стараешься.
Последней каплей стал сегодня отец Бенедикт.

- А вы, может, хотели бы остаться у нас в обители? Вы ещё молоды, сестра. Мне бы пригодилась такая помощница, пока война не закончится… А потом вы могли бы продолжить свою святую миссию.
Старый священник смотрел на Гелару из под густых, по-девичьи длинных ресниц. Приятный облик пожилого слуги Единого больше всего напоминал старые иконы, на которых господь-Творец больше походил на добродушного деда, патриарха огромного семейства, или на мудрого колдуна из сказок, что всегда поможет герою спасти его любимую.
Или на профессора университета, готового тайком подтолкнуть непутёвого ученика к правильному решению парой метких слов. Смотря кто писал бы икону.
- Прошу прощения, отец мой, но я пока не готова принять такое решение. У меня много незаконченных дел. В частности – к господину линтаарию.
- О, дела к нему и его дела – это вечный вихрь, в сравнении с которым величие любого земного вихря меркнет. Он всегда в центре всего, сестра, - мягко улыбнулся священник. – Вам, может, нужна какая-нибудь помощь?
- А он разве занимается этим?
- Вы хотите подшутить над стариком, - подавая Геларе руку, хихикнул Бенедикт – Смешно. Кто же ещё занимается этим, как не наш святой Готфрид?
- Святой?
- Да простит мне творец такое малое богохульство, сестра, - виновато пожал плечами старый энарий. – Просто мы все очень любим отца фон Гальдера. Я, другие священнослужители, прихожане… Дети – тоже. Он добр, щедр и справедлив, многие в колонии обязаны ему если не жизнью, то достатком и благоденствием.
- Многие? Но не может же Церковь иметь такие богатства? Или десятина позволяет вам, отец, так вольно чувствовать себя в вопросах достатка?
- Не только в десятине дело. Линтаарий сам… не беден, - не стал скрывать очевидного Бенедикт. – Многое из того, что он делает – он делает на собственные средства. А почему вы спрашиваете? Ведь об этом всем известно.
- Но разве линтаарий фон Гальдер располагает здесь такими средствами? Или же он…
- Да-да, сестра. Об этом не говорится открыто, но первосвященник полностью перевёз всё состояние своего рода – а ведь он последний из Гальдеров – в Новые Земли. Сюда же отошли богатства, полученные им за годы верного служения Церкви для благих дел. Многие проекты техномагии в самых смелых областях – также его детища… Сестра, стойте, вы не дослушали!
- Прошу прощения, отец мой. Я совсем забыла – мне срочно нужно встретиться с одним человеком. Храни вас Единый!
- И вас, сестра… простите, я позабыл имя!
- Г..рета! – раздалось уже со ступеней, ведущих в собор.

На улицах медленно загорались фонари. Один за другим. Словно почётный караул для королевы, возвратившейся из далёкого странствия.
Или конвой для осуждённой преступницы.
Гелара не слышала звука собственных шагов. Не замечала, как на не видящую дороги монахиню оборачиваются прохожие. Не отходила в сторону от идущих навстречу.
Её толкнули два раза. Один раз – грубо, пробежав мимо и чуть не сбросив на мостовую. Другой раз – долго и неуклюже пытались извиниться.
Она не подняла глаз и не проронила ни слова.
Единственный человек, с которым осталось поговорить, уже второй день сидел безвылазно в своём кабинете, в собственном доме – словно чужой.
И этого человека Гелара не знала. Совсем.
Пора было знакомиться заново.

Дата: третье сентября (вечер)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

- Открыто.
- И дым не идёт. Чего он там делает-то?
- Пьёт чай. Разный. Второй день подряд. Что-то рисует. Почту читает, с Хайнцем порой советуется.
- О чём?
- А кто ж его знает. Шмидт как воды в рот набрал.
- А если пива?
- В рот? Подавился бы, бедняга, а то не удержался и…
- Да я не про то! Если ему – пивка? Для рывка, так сказать?
- Ась?
- Чтоб прорвало его, пень ты трухлявый! Понимаешь?
- Линтаария или Шмидта?
- Ясень день Шмидта. Ты бы ещё Гартвига споить попробовал, балда.
Шёпот из-за спин слуг прямо под дверью кабинета епископа стоял такой, что походил на топот ежей, отплясывающих на свадьбе кадриль, причём жених с невестой явно задавали тон и стучали лапами на зависть всей ежиной братии.
- Весёленькое дельце… Что обсуждаете, вояки?
На голос Гелары оба старых заговорщика отреагировали одинаково: подпрыгнули, дёрнулись и чуть не вскинули кулаки, оборачиваясь к «вероятному противнику».
Выдохнули тоже разом. Уже все трое.
- Сестра Грета, ну разве ж…
- … можно так пугать? А то мы уж было подумали…
- … что это сестра Агнесс…
- … опять что-то притащила!
Голоса, в отличие от выражений старых бойцовских лиц, всё же отличались: Гитлер мурчал, как сытый тигр, а вот Шульц уже, кажется, готов был расплакаться, как ребёнок. Большой, седатый морщинистый ребёнок, обиженный в лучших чувствах.
- да чем вам Агнесс не угодила, миряне? – «входя в роль», Гелара даже осенила себя святым знаком Творца. В конце концов, почему бы и нет? Никто не говорил, что Единый и Средоточие несовместимы… Вот ещё о чём стоило бы поговорить с Готфридом. Не для себя – для мира. Она уже знала, кому из этих двоих принадлежит.
- Так она же… Она ж…
- Тарахтело своё сюда всунуть хочет она, вот что! А мы и не знаем, что думать. Хотели его Преосвященству доложить – отмахнулся, хотели снова – орать вздумал. Злой, что твой скорпий! Сестра… а вы, случаем, не к нему ли?
Глазки Рейна нервно забегали: сразу ясно – старик соображал, как бы уломать гостью посетить обрёкшего себя на добровольное затворничество линтаария. Гелара мысленно улыбнулась сама себе и, чуть приподняв подбородок, возгласила:
- Дело у меня и правда к линтаарию, и дело срочное. Но – вы-то готовы будете остаться один на один с сестрой Агнесс? Она ведь здесь?
- Ой, сестричка, добрая душа, вы нам его только раскачайте! – взвыл Герхард так, что впору было уши затыкать. – Как вы ему что-то рассказали, он сам не свой. Вы уж утешьте его, как сами можете. Ну что вам стоит, а?
- А вашу соратницу мы пока на себя возьмём! – гордо выпятив грудь, поддакнул Рейн.
- Возьмём? – переспросил шульц, колеблясь. Но друг его был непреклонен, и выправкой щеголял не зря.
- Возьмём, я сказал! Чего там брать-то? Баба как баба, разве что святее малех да в рясе… Ой, мать-перемать! Извинямся, вашнепрочность… Не по злобЕ ж!
- Ваш… что?
- Ваша непорочность, сестра-во-Творце! – рявкнули разом стариканы, вытягиваясь по стойке «смирно». Гелара, не удержавшись, прыснула в кулак.
- Вольно, добрые люди. Идите, развлекайте нашу техножрицу, как умеете.
Стариканы стратегически отступи меньше чем за минуту. Гелара подождала ещё немного, глубоко вдохнула. Выдохнула. Постучалась.
И правда было открыто.
Готфрид сидел за столом и что-то чертил автоматическим пером на чистом листе. Рдом валялась кипа таких же, пара пергаментных свитков, подготовленных специально для «благих вестей», и горка скомканных, уже использованных чертежей. Некоторые – чуть дымились, края комков были слегка опалены.
- Только не говори мне, что ты от них прикуривал, - фыркнула Гелара, стараясь не нступть на ещё несколько десятков таких же комков, разбросанных по полу. Из под особенно большой кучи вылез Храбрец, недовольно ряфрнул и, исполненный собственного достоинства, забрался под диван, откуда высунул наружу лишь пушистую мордочку.

- А если и так? – не поднимая головы, буркнул линтаарий.
- Ты не куришь. Это видно.
- А если курю?
- Не куришь. Я знаю.
- А если ошибаешься?
- А если не если? – резко оборвала игру староверка, присаживаясь на край стола. – Ты совсем ушёл в себя. Так будешь и войну останавливать. Из своего кабинета?
- У меня много дел. И три месяца на всё про всё. Могу не успеть.
- Ещё вернее не успеешь, если будешь сидеть тут и заниматься писаниной. Что это?
- Отдай!
Гелара развернула сложенный лист, который священник пытался прикрыть ребром ладони.
- Чертёж твоей… руки?
- Не совсем. Я пытаюсь сделать рсшивку для… другого типа технологии. Отдай пожалуйста.
- Погоди-погоди. Я не техномаг, но… Готфрид, - гелара ещё раз вгляделась в схему. Потом – в глаза первосвященника Корпуса. – Это протезы? Или кожухи-полупротезы?
- И то, и другое. Я ещё… не уверен, как лучше сработает. Будет видно. Мне из-за этого придётся уехать завтра, - пожал плечами Готфрид.
- Уехать?
- Уехать, уйти… в общем, меня не будет.
- Почему?
- Я знаю только одного человека, который может мне помочь довести это до ума. А у него… проблемы.
- Проблемы?
- Да, он в госпитале. Нервный срыв.
- Как его зовут?
- Константин. Константин Фарадей.
- Я слышала это имя… Медики?
- Он сам – оружейник, - снова пожал плечами епископ, наконец отбирая листок. - - Думаю, смогу помочь ему… а он – мне. Раз времени мало – нужно успеть доделать дела.
- Если мы остановим войну – у тебя будет всё возможное время. Я тебе слово даю, фон Гальдер, - Гелара облокотилась на стол, глядя в глаза своему прежнему палачу. – Я – не ты в прежние времена. Не брошу. Просто…
- Просто это такая справедливость. По правилам лиа, да?
- Нет! Ты ничего не понимаешь! Ничего! Я… я же тебя… простила. С тех пор, как меня принял народ Шэн-лие, я даже не думала о тебе. Даже когда узнала, что ты здесь! Видела издалека, смотрела – и ничего… А вот теперь…
- А теперь со мной снова говорит Грета ланРейт. И она имеет право говорить и думать так, - епископ встал. Осторожно, словно боясь пораниться, коснулся металлическими пальцами левой ладони, где ещё позавчера был синячок от ядовитого укуса. – Только верить я буду Геларе. И войну остановлю для колонистов и лиа. В том числе – для Гелары, одной из лиа. А не для Греты ланРейт, которую я изуродовал… и которая убила меня.
- Ты… ты не человек, фон гальдер, - одинокая слеза в тон апфировой кале-заколке застыла у глаза женщины, не решаясь сорваться вниз по щеке. – Откуда это в тебе?
- Что – это?
- Н-не знаю… Перед тобой – чувствуешь себя виноватой. Ты – тварь, которая исковеркала мне жизнь… Знаешь, сколько я потом боялась подойти к мужчине? Знаешь?! А сколько раз на дню мерзко становилось – словно вечно в грязи? Хорошо хоть не… не… И почему я – чувствую, что виновна перед тобой?! Я ведь не должна! Я всё сделала и делаю правильно!
- Не знаю.
Тон епископа был холоден. Взгляд – прям. Голос – мёртв.
- Пожалуйста, оставь меня. Мне нужно работать. Времени нет.
- Хорошо… один вопрос. И я уйду.
- Да?
- Что это?
Палец синеокой чародейки ткнул в небольшйо рисунок. Заштрихованное поле – и на нём белым вырисован крылатый ящер, гордо смотрящий вперёд.
- Символ моего Ордена. Золотой дракон. Поле будет алым.
Спасибо.
Готфрид сел и не поднимал больше взгляда.
Гелара развернулась и пошла. Вперёд. Потом вниз.
Хлопок двери за спиной всё же предал, подложив свинью: слеза не удержалась – скатилась.

Дата: четвертое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)


В обычном армейском госпитале, в преддверии войны, нечасто можно было встретить церковников.
В вот – целый линтаарий. Это было, пожалуй, событием, и событием внезапным. Первосвященник, заявившийся ни с того ни с сего, без эскорта, без слуг, объявил, что пришёл в частном порядке к конкретному лицу. Но по палатам всё равно прошёл, лежащих по тем или иным причинам – послушал и даже благословил кое-кого, кто просил о милости Создателя. Впрочем, все замечали, что, несмотря на искреннюю доброту, святой отец фон Гальдер куда-то торопился. И торопился заметно, не скрываясь.
На расспросы епископ отвечал неохотно, но попросил препроводить го в палату к Константину Фарадею.
- Кто он вам?
- Друг.
Готфрид был уверен, по крайней мере сейчас, что это не было ложью. А если и было – Создатель простит, но это пора было исправлять. Он давно собирался это сделать. Времени не было. И вот оно появилось. Удачно, ничего не скажешь. Да и к тому же - кто бы не пустил линтаария, даже, не будь он другом больного?
Палата была маленькой, три, на три с половиной, может, четыре метра. Абсолютно белая и какая-то стерильная. Койка была заправлена по-армейки ровно, а на стуле за крохотным столом сидел техномаг. Он читал. Когда Готфрид вошел, глаза от книги Фарадей поднял медленно, словно вначале не услышал... или просто пропустил стук двери.
- Здравствуйте, Константин.
Готфрид отпустил проводившего его санитара. осторожно, словно чуть смущаясь, переступил порог. - Позволите войти?
Техномаг положил смуглые, землисто-коричневые руки, на желтоватые страницы, затем убрал и закрыл книгу.
- Садитесь на кровать, - ответил Константин очень медленно и долгими паузами между словами, словно слова давались техномагу с большим трудом.
- Спасибо, - Готфрид осторожно уселся, подобрав полы облачения. - Что вы читаете?
- Книгу Огня.
- Я думал, вы знаете её почти наизусть. Или это преувеличенный слух?
- Знаю.
Готфрид выдохнул.
- Извините. Пустую болтовню - можно опустить. Я... знаю, что случилось. Приехал сюда, к вам, сразу, как только смог. Сказал бы, что поддержать... Но на самом деле не знаю, почему.
Епископ снова тяжело вздохнул. Техномаг медленно растянул рот в подобии улыбки.
- Я тоже не знаю, почему вы приехали. - он сомкнул губы, затем разомкнул уже с трудом. - Вы последний человек, которого я ожидал... Грезу первой...
- Грёза - это ваша дочь?
Готфрид всматривался в лицо Фарадея. Словно не узнавал его. Да и мудрено ли было не узнать? Хотелось протянуть руку, коснуться, чтобы поверить, что это - не морок, не иллюзия искусного техномага или ортодокса-чародея. Но... но.
Константин молча кивнул. Он закрыл глаза и поднес ладони к лицу, потер пальцами бледно-голубые, синеватые веки.
- Сколько ей? Она ведь работает с вами в ОНР, верно?
- Семнад... Восемнадцать будет двадцать пятого октября.
- Над чем она работает? Кстати... вы поверите, если я скажу, что у меня есть к вам профессиональный вопрос - случайно?
- Со мной работала... обычно. - Фарадей отклонился назад и только затем позволил себе расслаблено сесть. - Работа?..
- Скорее интересная мысль. Я давно не встречал техномага, способного разобраться с работой страйдеров Гласов. Увы. Вы - первый за долгое время, и потому... так, подождите.
Готфрид поднялся и быстрыми, порывистыми движениями стянул с себя облачение епископа, оставшись в привычных суконных брюках, лёгкой белой рубахе и неожиданных, но известным всем знающим линтаария армейских ботфортах. Закатал правый рукав.
- Вот. Посмотрите. Что вы можете сказать об этой... "части" меня? Я сам интересовался её устройством, но моих знаний в одиночку недостаточно - и я не маг, совсем.
Правая рука священника, отполированная и начищенная, блестела холодом металла. Готфрид, не церемонясь, присел на одно колено рядом с Фарадеем и повернулся боком, давая техномагу разглядеть всё устройство целиком.

Константин удивился. Настолько, что на мгновение бледная усталость как будто отступила с узкого лица, но она быстро вернулась. Помедлив, техномаг наклонился вперед и положил руку на стальное плечо епископа. Подобие улыбки опять появилось на смуглом лице.
- Один кристалл... Видел подобные механизмы, и даже делал когда-то. Далеко от совершенства. - язык техномага как будто заплетался. Пальцы, сухие и потертые скользнули вниз и безошибочно определили пластину отсека, где лежал полупрозрачный камень, по которому пробегали искры. - Заряд около семидесяти процентов, нити меняли около двух лет... назад... судя по износу. Не раз переделывали, - пауза. - Беспокоит?
- Нет то чтобы. Когда снимаю - больно, потом рука болит всё время, почти не действует. Но это-то нормально. Беспокоит другое. Сила... - епископ помедлил, - ... плохо слушается. Не магическая - могу проецировать малый заряд, как ни странно, она позволяет. Но... физическая. Порой - чашки бью, или бокалы - когда просто хочу взять. Иногда не могу сдвинуть ей стол. Иногда - касаюсь и опрокидываю. Неудобно, мешает. Как танк в переулке.
- Страйдер на выгуле. Понятно.
Фарадей кивнул своим мыслям и, спроецировав на кончики пальцев магический заряд, аккуратно оттянул в сторону техномагическую жилу из двух дюжин нитей. Движение Константина даже не отозвалось в руке, настолько было профессиональным и бережным.
- ...всегда думал о чем-то таком, пока не стал оружейником. Молодой был, глупый очень. - казалось, что Фарадея переключили, точно кристалл связи. - Родители, врачи, а Валентина не поладила сильно, и ушел. Мне бы инструменты...
- Хотите отделить от руки? - уточнил епископ.
Фарадей отпустил нити и легким движением пальцев задвинул пластину над кристаллом.
- Нет. Надо смотреть на руке. Сейчас я подумал, что мы всегда делали протезы как заменители тела без учета действия вектора силы... тела. Думаю, проблема в этом. - он сложил ладони на коленях. - Думаю, так.
- Хм, думаете? А ведь это вариант. Посмотрите ещё вот на это, пожалуйста.
Подхватив епископские одеяния, Готфрид быстрым движением левой руки вытащил из кармана наскоро сложенный листок и протянул Константину. - Вот. Это... очень приблизительный набросок. Я понимаю от всего понемногу, но ограничен в способах реализации... лично. Это технология, как работе страйдеров Гласов. Мне было интересно, что может получиться, если... соединить принципы действия.
Одной рукой техномаг разложил лист на столе и развернул, разгладил.
- Люди веры - удивительные люди, - беззвучно и абсолютно беззлобно хмыкнул техномаг. - Здесь можно убрать кристаллы...
Он замолчал.
Готфрид, возвратив одежду линтаария на должное место - на себя, также пододвинулся поближе.
- Ну что скажете? Понимаю и заранее принимаю всю критику моему техобразованию. Поздно начал, увы. Но сам проект - как находите?
Темные брови немного - но лишь немного - приподнялись.
- Вполне осуществим.
- Мне бы хотелось, чтобы эту разработку курировали вы. Другого человека, который способен этим заняться, я пока что не знаю. Что скажете?
Епископ поднялся. Снова посмотрел на Фарадея - чуть испытующе, чуть заинтересованно.
"А вот теперь я вас, кажется, узнаю... И слава Творцу".
Одной рукой, как до того - развернул, Константин сложил лист обратно и протянул Готфриду.
Тот принял чертёж.
- Это согласие или отказ? Или - хотите подумать?
Фарадей отвел глаза.
- Подумать... И очень... серьезно.
- Хорошо. Я могу что-нибудь сделать для вас? Что-то привезти сюда или наоборот, передать? Дочери, друзьям?
- Я... надо связаться с дочерью.
- Если вам очень нужно - я могу попытаться привести вам кристалл связи. Или вы хотели бы, чтобы она вас навестила здесь?
- Кристалла будет достаточно. - ответил Константин. - Благодарю... мне не разрешают пока.
- Хорошо. Кристалл будет. Привезу или я или кто-то доверенный, постараюсь побыстрее, - Готфрид первый раз за весь разговор улыбнулся. По-настоящему, от души. И протянул техномагу руку. Левую. - По указанным выше причинам - правую сейчас не подаю. До встречи, Константин. Поправляйтесь скорей, хорошо?
Помедлив, Константин пожал протянутую ладонь и тихо ответил:
- Спасибо.

Уже по возвращении домой, у самого порога Готфрида остановил мальчишка лет десяти - вихрастый, русый и перемазанный в саже. И, жутко краснея даже сквозь почерневшие от копоти щёки, сообщил, что его просил передать письмо - какой-то незнакомый дядя. Описывать дядя себя запретил и обещал пареньку от поулчившего полновесный золотой.
С золотым Готфрид расстался легко, и счстливый мальчишка, чувствуя себя богатейшим из пареньков Нештадта, припустил вниз по улице.
Записка оказалась короткой:

"Приветствую вас, многоуважаемый епископ фон Гальдер. Лично мы с вами не знакомы, но ваша слава летит впереди вас. Полагаю, вам будет интересно узнать, что на территории ЭКК скрывается и действует тайная организация, готовящаяся захватить власть и сделать это не вполне угодными Творцу методами. Если я прав, и вы действительно заинтересованы, то подайте мне знак и сделайте верующим мирянам славного Неуштадта подарок: выйдите к ним лично после вечерней службы и прочтите проповедь вместо преподобного Бенедикта.
С самыми благими намерениями, Р.М."

Готврид снова вздохнул.
Отдых откладывался. А до вечерней службы оставалось ещё полчаса. Как раз хватит времени что-то выдумать. Главное - успеть.
Главным в жизни становилось это короткое слово: успеть.

Дата: пятое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)


В соборе утром было не протолкнуться. С каждым днём всё больше людей вспоминало о Едином и приходило сюда, желая найти утешение и покой в его милости и в доброте его служителей. "Вместо того, чтобы искать доброту и милость в собственных сердцах", - машинально поймал себя на мыли линтаарий фон Гальдер, осторожно обходя лавочников, кузнецов, механиков, их жён, детей и родителей, сгрудившихся в соборе Неуштадта и внимающих словам священника. Подумал - и мигом одёрнул себя.
Так нельзя. Так было нельзя вдвойне. Относясь так к своим прихожанам - разве мог он лучше относиться к чужим, непонятным (или - понятным не до конца) существам, на вид не так уж сильно отличавшимся от колонистов, но живших по совершенно иным законам.
Нет. Так нельзя.
Душа лежала на сердце - камнем, и в который уже раз камень казался не драгоценным бриллиантом, а монументальным, величественным гранитным монументом. Над свежей могилой. Услышанное от Греты ("Гелары" - мысленно поправил себя линтаарий ещё раз) слишком многое меняло и слишком многое же так и оставляло неизменным, а тут ещё это... эта... это всё! Записка, полученная вчера сразу после его проповеди и теперь требовавшая подняться на хоры, чтобы... что-то сделать или с ем-то встретиться. Сюрприз. Очередной подарок судьбы. Или роковой удар из-за спины - это как посмотреть, оказаться может чем угодно.
Прихожане смиренно расступались перед епископом, некоторые просили его благословения - без единого слова, склоня голову. Он воздевал руку в священном жесте, и блеск соборных витражей играл на холодном металле, одевая его золотом, серебром, рубинами и сапфирами - словно перчатку парадного доспеха северного рыцаря. затем следовал ещё более короткий кивок, призывающий благочестивца слушать проповедь отца Бенедикта.
Путь на хоры был отмечен тремя десятками оставленных за спиной благословений. жаль, что мрак из сердца самого линтаария с этими святыми деяниями не уходил...
Там на верху было пустынно. Крайний этаж хоров заполнялся певчими только во время больших, праздничных богослужений. Сейчас же это место было во власти пыли и пауков, ткущих свои узоры, где ни попадя. Хотя нет. Первый взгляд, как это часто бывает, обманул линтаария. В самом дальнем углу, смиренно склонив покрытую капюшоном голову на сложенные ладони, сидел человек в серой рясе странствующего монаха. Из-под просторно одеяния и глубокого капюшона были видны лишь кисти рук - длинные, изящные.
- Да будет милостив к вам Единый, брат мой, - Готфрид осенил себя святым знамением и чуть склонил голову, повышая голос. Металл руки снова поймал один из редких косях лучей солнца, осветив лицо линтаария - чуть осунувшееся, с глубокими тенями под глазами и красными прожилками белков... Епископ не спал. Возможно - не первую ночь. Или первую, но - активно. Что мог делать епископ ночью, впрочем? Разве что писать богословские трактаты и святые послания благочестивым братьям.
- Храни он нас всех, ваше преосвященство, - отозвался мягкий вкрадчивый голос из-под капюшона. - Вы получили мои послания, как я вижу. Прошу вас, присаживайтесь.
Одна из ладоней провела по скамье рядом с таинственным монахом, стирая с неё пыль.
- Если вам так угодно. И как же мне вас называть, добрый брат?
Приглашение Готфрид принял и сел рядом, стараясь рассмотреть лицо монаха. Больше из любопытства, чем в ожидании подвоха.
- Зовите меня братом Гротхом.
Этот монах был похож на кого угодно, но не на орка, которые при принятии пострига все, как один требовали это имя. Тонкое бледное лицо, умные зелёные глаза, крупный нос крючком, небольшой шрам на левой скуле. Запоминающееся лицо, нечего сказать. Для шпиона или убийцы совершенно не подходит.


- Хорошо. Итак, мой пресветлый брат хотел меня видеть. Для чего?
Лицо... Где он мог видеть это лицо? Что-то знакомое проскальзывало в чертах. Скулы, глаза... нос. Может быть ещё подбородок. Что-то совсем знакомое и привычное, словно собственное отражение в зеркале. Хотя - не до такой степени, да и на самого Готфрида собеседник не очень походил.
- Вы вчера прочли вдохновляющую проповедь о путях Творца, ваше преосвященство. Из этого я понимаю, что вы заинтересовались моей...новостью. Скажите, вы что-нибудь, когда-нибудь слышали об Ордене?
- У этого слова много значений. Какое вы имеете ввиду, мой брат. Я слышал о разных орденах... В разные периоды своей жизни.
Начиная от тёмных культов и заканчивая... тем, что сам Готфрид собирался организовать в ближайшее время. А время поджимало. Расторопность Дженерозо работала, как часы. нашлись связи, нашлись деньги и специалисты. так, словно весь Неуштадт... да что там, весь ЭКК был сформирован только из тех, кто должен улыбчивому полуэльфу услуги или банальные крупные суммы наличности.
- Рассказывайте подробнее, собрат. Тогда я отвечу точнее.
- Тайная организация, составленная несколько сотен лет назад выжившими после большой чистки некромантами, маледиктами и демонологами. Глубоко законспирированная, привыкшая действовать осторожно и незаметно.
- В архивах Церкви сохранились сведения о них. Мне... пару раз доводилось с ними сталкиваться. В былые времена, - в голосе линтаария рокотнул львиный рык. Руки сжали колени так,ч то костяшки левой побелели. - Свидетельства, увы, не покажу. Спрятано под куда более заметным моим... деянием. В лабораториях техномагии.
Короткий кивок на руку.
- Чернокнижники... Большая часть - отъявленные мерзавцы. Есть философы, возжаждавшие запретных знаний, настоящие "злодеи", те, кто рвётся к власти и те, кто просто... наслаждается сопутствующими процессами. Обычно... не на лучшем счету. даже после регистрации, - Готфрид скривился, не скрывая: вопрос был больным.
- Вы упустили идеалистов, учёных, чей дар оказался не столь желателен и просто тех, кто даже не знает, на кого работает. Последних, кстати, большинство, - брат Гротх поджал губы и впервые посмотрел Готфриду в лицо. - И всё это здесь. В Новых Землях.
- Последнее... меняет дело в корне. Хотя, честно скажу, идеалиста-малефика я себе представляю плохо. Специфика несколько одностороннего подхода, я полагаю. Но, думаю, время на изучение у меня будет потом. Итак, существует опасность для государственного строя ЭКК и самого его существования, и представляет эту опасность... Орден?

- Вернее один из его Кругов, посланный сюда. Насколько мне известны методы и ресурсы этой организации, власть они возьмут, причём так, что на первый взгляд, всё останется, как прежде, но потом...скажем так, если такими темпами через год Церковь Творца нашего превратится в большой культ смерти, я не удивлюсь.
- Второй Элоквент нам явно ни к чему, брат Гротх, - мрачно улыбнулся линтаарий. - вы располагаете сведениями о данном... Круге. Я прав? И хотели бы передать их мне - позволю себе пойти в ожиданиях ещё дальше. Как и заметить, что данное предположение вызывает много побочных вопросов, и я рассчитываю получить ответы хотя бы на большую их часть.
- Задавайте, ваше преосвященство. На что смогу - отвечу. После чего, если вы пожелаете слушать, расскажу то, что мне известно о Круге в ЭКК.
- Первый, и самый простой: кто вы такой? Столько правды, чтобы я мог вам поверить, и столько, чтобы вы могли оставаться в безопасности. Я... ваше лицо. Оно кажется мне знакомым. мы встречались? - Готфрид скрестил руки на груди, приглядываясь к собеседнику. Всё-таки скулы... или глаза? Нет, явно чего-то не хватало.
- Если позволите, на этот вопрос я отвечу в последнюю очередь.
- Договорились, пусть это и неудобно. Но некоторые вещи я понимаю правильно, так ведь? - палец линтаария осторожно ткнул в шрам на скуле собеседника. - Или это всего лишь... совпадение?
- Вполне, - отозвался брат Гротх.
- Хорошо... Далее - какой ваш интерес во всём этом? И - вы действуете один или являетесь чьим-то представителем?
- Я действую от своего лица. Мой интерес - уничтожение Ордена, в том виде, в каком он сейчас существует. Ради сохранения собственной жизни, а так же потому, что организация, созданная для спасения жизней и знаний стала личной тайной армией узкого круга лиц.
- Знаний о путях, одно упоминание которых в этом месте прибавляет нам обоим на наши души тяжкий грех. Про жизни... говорить не буду.
Готфрид встал. Резко и решительно, нависая над "братом Гротхом", словно утёс над прибрежной косой. - Вы рискуете очень многим, придя сюда. Не боитесь, что это станет ваш последний поступок... в существовании?
- Не боюсь, епископ, - голос зеленоглазого действительно не изменился и на йоту. Он спокойно поднял глаза и продолжил:
- Мне рекомендовал вас человек, чьему мнению я доверяю.
- И правильно. Единый читает в наших сердцах, будь то сердце малефика или святого.
Епископ снова осенил себя святым знамением Творца. Отвернувшись от гостя. Или хозяина. Слишком неоднозначным выходило их положение.
- Чтож, следующий вопрос...
В голове, словно короткая молния, вспыхнули два синих глаза. Гелара. И всё, что женщина рассказала тому, кого могла честно назвать причиной всех бед в своей жизни.
- Война и Круг - связанные вещи? Малефики... имеют к ней отношение? Каким-либо образом?
"Потому что если да... Если это так..." Корень древнего зла уже давал всходы в Новых Землях. А перед ним сейчас сидел... Отросток? Как бы не так.
- Пожалуй, улчше будет,е сли я позволю вам всё рассказывать самому. А вопросы задам по деталям. Признаюсь вам, происходящее вокруг меня и всего Корпуса... выматывает. Что лиа, что колонисты как с ума посходили. Вы уже слышали о причине провала переговоров?
- Об этом мне напрямую неизвестно, - пожал плечами "брат Гротх". - Но точно могу сказать, война выгодна Кругу. В мутной воде, сами знаете, и рыбу ловить легче. Едвали малефики напрямую способствовали развязыванию войны, но я почти уверен, что все шесть лет их агенты, возможно сами того не зная, работали на то, чтобы столкновение стало неизбежным. Что же до переговоров, нет, мне это не известно.
- Хорошо. Тогда что ещё известно? Имена? Предполагаемая опасность? Способности? - Готврид спрятал руки в рукавах одеяния. Металлическая всё равно выделялась. - И... если вы действуете против Круга, то вам наверняка нужна помощь. И, думаю, вы не отказались бы заручиться моей... Я снова угадал?
- Имён нет. Строго говоря, у Посвящённых высших степеней, а именно они наши основные враги первое, что приносится в жертву тёмному искусству - это имя. Остаётся прозвище. Мне известно лишь одно - Багряный. Это один из самых могущественных некромантов нашего времени. И не только нашего. Он действительно стар. Способности...полный спектр некромантии, демонология, возможность проклясть почти кого угодно. Впрочем, насколько можно судить, лично вы, епископ в безопасности от большинства проявлений вражеской магии. Что ж - берегитесь пули или ножа в затылок. Это они тоже могут, потому что оснащён Круг был всегда филигранно.
Человек в монашеском одеянии перевёл дыхание и очень знакомым движением коснулся правой рукой мочки левого уха.
- Что касается помощи - я бы назвал это сотрудничеством, епископ. Мы нужны друг другу.

- Тогда я желаю услышать предельно точно: чего вы ждёте от меня и что конкретно можете либо хотите сделать? Если мы придём к соглашению, вот вам моя рука, - Готфрид привычным жестом расчехлил из рукава железную длань.
"Гелара бы смеялась... И Хайнц - уж точно. Хайнц... Эх, Дамнат, Дамнат, ну подскажи мне, чего мне не хватает, старый ты бес! Докатился, к своему связисту вместо Создателя обращаюсь!"
- С моей стороны есть знания. Я найду наших врагов и обращу Орден малефиков против них. Вы же предоставите мне ресурсы и необходимую информацию. А так же боевые силы, если они понадобятся. Ещё мне потребуется...отвлекающий манёвр, причём достаточно масштабный.
Жать руку Готфрида "брат Гротх" не торопился, выжидательно глядя на епископа, явно собираясь сначала получить его ответ.
- Отвлекающий манёвр - какого рода?
- Создание или имитация создания неявной силы, способной дать Ордену малефиков прямой бой.
- Ооо... полагаю, этим я могу вас не просто снабдить, но и обеспечить с головой. А теперь - ещё два вопроса. Возможно, самые важные. Вы готовы ответить?
Рука первосвященника ЭКК так и зависла перед собеседником. Готфрид смотрел в зелёные глаза человека на вид нестарого и по-своему красивого. И... Что же... ну что же?! Одна деталь...
- Готов.
- Первое. Что будет... с Кругом, про Орден я не спрашиваю - далековато до него тянуться - если всё пройдёт так, как вы планируете, "брат Гротх"?
- Круг, то есть, тех, кто сейчас командует Орденом придётся уничтожить, если только кто-то из них не сможет убедить нас в своей лояльности. Но, надеюсь, вы меня поймёте верно, епископ, резни малефиков я не допущу. Демонологов - возможно, в конце-концов, они сами выбрали. Некроманты и маледикты же, которые поддержат свержение старого строя должны остаться и влиться в новый Орден. Это то, что мне нужно здесь.
Зелёные глаза на мгновение сверкнули, но собеседник епископа быстро моргнул, и эффект тут же пропал.
- Нужно - зачем? И... речь пока что не идёт о физическом истреблении кого-то... по крайней мере методами экзарха Моденборга. Повторения резни доверившихся Церкви я не позволю ни под каким предлогом, а если узнаю о подстрекательствах к ней - буду бороться с ними так сурово, как считаю нужным, а не как принято.
- Потому что малефиция имеет право на существование, епископ. Потому что не бывает мира без теней. Потому что, раз уж Создатель позволяет кому-то иметь такие силы, значит они нужны для чего-то. И носителей надо учить. Обеспечивать преемтсвенность. Воспитывать, если уж на то пошло.
- Не могу согласиться с вашими выводами, - акцент на "могу" не заметить было бы очень трудно. Не могу - но хотел бы? Не могу искренне? Не могу, потому что не видел иного? "Не могу" было достаточно, чтобы блуждать в них до утра. - Искренне надеюсь, что - пока, да простит мне Создатель. Боюсь, скоро меня поставят в ряд с примасом и экзархом в вопросах чистоты моих помыслов.
Готфрид улыбнулся - вопреки тону, весьма весело.
- И последнее. Что будет с Орденом и Кругом - мне понятно. А что будет с вами?
- Если я буду, скажем так, существовать на тот момент, то останусь в Ордене, чтобы присмотреть за ним изнутри, так сказать.
- Так сказать... Чтож... Сказать-сказать: скажем. Как я смогу вас найти, если что? Как будем держать связь?
- Возьмите кристалл, - его ладонь скользнула в рукав и через мгновенье появилась вновь, на этот раз с почти плоским прямоугольным кристаллом дымчатого цвета. - Связь будет не очень и канал единственный, но зато он прямой. Найти же меня...надеюсь, вы не сможете. Потому что если всё-таки вдруг вам это удастся, значит, для наших врагов подобное тоже возможно.
- Хорошо. Поддержка заряда - стандарт?
- Работает при непосредственном вливании энергии. Двустороннем, увы. Скажем так, если вдруг увидите, что кристалл светится - немедленно разыщите мага.
- У меня есть один специалист по связи, - кивнул Готфрид, не жалея ехидства и остроты ухмылке. - Ну что... всё же пожмём руки, или боитесь сгореть заживо, собрат по сану?
- Не без того, ваше преосвященство. Ведь я некромант, а вы ходите под покровительством силы, которая не слишком жалует моё занятие. Впрочем, вот вам моя рука.
Узкая ладонь быстро оплела железные пальцы и чуть сжала. Лицо малефика не переменилось, но от его руки немедленно пошёл почти прозрачный, остро пахнущий дым.
Готфрид вздёрнул бровь. Улыбнулся - на этот раз совсем искренне. С уважением - которого на иконах, изображающих поверженных малефиков и торжествующих святителей, обычно не рисовали.
- Вы смелый человек. Если человек.
Рука разжалась. Щёлкнули по полу сапоги священника, всё те же армейские ботфорты, забавно смотревшиеся под облачением линтаария, обозначая разворот на каблуках. Кристалл перекочевал из ладони священнослужителя в карман.
- Ваш... родич вами гордился бы. Скорее всего, зная его характер.
Готфрид улыбался, спускаясь вниз, где уже закончилась служба, и скрывая голову капюшоном мантии.
Последняя деталь бросилась в глаза резко, за миг до расставания.
Малефику для сходства с Хайнцем совсем не хватало - усов.
- Несомненно, епископ, несомненно, - пробормотал Ригор Макабрей, вновь натягивая капюшон и складывая ладони вместе. Ожоги на одной из них уже начали затягиваться, перемигиваясь фиолетовыми искрами.

Дата: ночь с 10 на 11 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт, восточная часть города)

Город готовился ко сну. Тяжелая тень давно уже легла на белокаменный Собор, протянулась от ратуши, закрыв собой рыночную площадь, вползла в окна - редко где горел свет, и в ночь дома смотрели слепыми, затянутыми черной пеленой глазами.
Город молчал. Еще до полуночи на улочках перестал раздаваться стук каблуков и стихли голоса. Завтра, в новый день, музыка Неуштадта заиграет снова, от первых рабочих до последних записных гуляк, а сейчас – fine*, маэстро!
Но так было не везде. Окраины продолжали бороться с подступающим сном: шепотки в углах еще жили, тени еще бродили меж домами... тени, с которыми не хотелось столкнуться - эти закоулки и днем были опасны для тех, кто не знает, как сократить путь через дворы.
На площади Первопроходцев разошлись еще не все. За углом дома обнималась влюбленная парочка, старательно избегая света фонарей, в проулке маячила еще одна фигура, заметная только если подойти ближе - еще ближе - совсем близко...
На ступенях у местного кабачка прикорнул пьяница. Может, и не прикорнул - он ни разу не пошевелился за прошедший час.
Актёры расставлены и сцена готова. Занавес уже поднят, звёзды заняли места в партере, а луна гигантским лорнетом выглянула из императорской ложи. Шаги. Топ-топ-стук, топ-топ-стук. Человек, вышедший в центр площади, не скрывал своего приближения, будто нарочно припечатывая длинной тростью по камню. Его фигуру почти полностью скрывал длинный тёмный плащ, оставляя взглядам лишь руку, сжимающую трость и белоснежные волосы, мгновенно покрывшиеся под взглядом Луны серебром. Человек замер точно в центре площади и демонстративно извлёк из-под плаща часы на цепочке. Стрелки сошлись, указывая в зенит. Увертюра началась.
Вскоре с улицы послышались другие шаги - торопливые, семенящие, мягкие. Невысокий, полноватый человечек в сюртуке и котелке прошел мимо влюбленных, слившихся в страстном, если не больше, поцелуе, неодобрительно хмыкнув. Устремился к центру площади, не оставляя никаких сомнений в том, что ему - да-да, господа! - назначено.
У человечка были седые баки, глубокие морщины в уголках глаз и рта, лимонно-желтый жилет и такого же цвета галстук-бант.
Его сразу, без обиняков, хотелось назвать "дядюшкой" - веселый, бесконечно обаятельный, но явно строгий старичок.
- Доброго вечера, - произнес он, запыхавшись, и снимая котелок. Блеснули глубокие уже залысины, которых не скрывали зачесаннные определенным образом волосы.
- Здравствуйтье... гере Альбах, - с акцентом жителя юго-восточной части Метрополии ответил человек и поклонился. - Чудная ночь, вам так нье кажьется?
- Воистину, вы правы, - учтиво согласился тот. - Погода по вечерам отменно хороша, если не считать, что днем солнце будто сходит с ума - но мы ведь собираемся побеседовать не об этом, ведь так?
Аптекарь Альбах улыбнулся, но тепла в этой улыбке не было ни на грош.
-Ньикогда нье привыкну говорьить сразу о дьеле, - был ему безмятежный ответ. - Но есльи вы настаиваетье, то давайтье попробуем. Что вы можетье мнье предложить?
- Информацию. Вы ведь за ней и охотитесь, не так ли?
- Так. И что вы можетье мнье прьедложить, гере Альбах?
- Местонахождение интересующего вас... - старичок хихикнул, - субъекта. С точностью до сантиметра, сударь... как вас, кстати?
- Мервен, гере. Что ж, ваш товар менья интьерьесует. Что вы хотьитье за ньего?
Альбах задумался.
Со стороны влюбленной парочки донеслось блаженное: "О-ох..." Видимо, юноша перешел к решительным действиям. Тень в проулке куда-то исчезла - должно быть, окончательно слилась с породившей ее чернотой.
Как ни странно, пьяница со ступенек - тоже.
- Молодежь, - брезгливо поджал бледные губы аптекарь. - Что же, во-первых, я хотел бы знать, зачем вам это надо. Правда же, сударь - вам ведь несложно ответить на вопрос, так измучавший любопытного старика?
- О, разумьеется! Мы с Винцьени имьеем схожие интьерьесы в областьи прьикладной хирургии. Хотьелось бы проконсультьироваться с ньим по сложному случаю.

-------------
* - финал, конец (элокв., муз. термин)

- В самом деле? - удивление было неподдельным. Или казалось таковым. - Прекрасно. Тогда можно переходить к "во-вторых"... Надо вам признаться, я явился не один. Со мной коллега, который располагает точной информацией, а я решил выступить в роли связующего звена между вами - ведь, в конце концов, вы заговорили о господине Винцени именно со мной...
Человек в черном костюме, разряженный едва не франтом - узкие брюки, рубашка, жилет и длиннополый пиджак, - приближался медленно, пружиня шаг. Он смотрел строго себе под ноги и держал ладонь у лица, не давая возможности его рассмотреть. Пока что.
С первого взгляда он почему-то не внушал опасений - действительно коллега, действительно пришел по делу, просто не хочет открывать карты сразу.
- Вы ведь не волнуетесь? - любезно поинтересовался Альбах. - Он сообщит вам все, разве что, быть может, задаст несколько своих вопросов.
Человек в костюме застыл за спиной аптекаря - сзади и чуть сбоку. Волосы, довольно длинные, падали на его лицо, голова была все так же опущена.
- Я думал, что мы с вамьи встрьечаемсья наедине, - тон назвавшегося Мервином не изменился. - Что ж, прьедставьтье нас друг другу, гере Альбах.
- Это не было оговорено, - строго заметил аптекарь. - А что до представления... разве вы не знакомы?
Стоявший позади наконец взглянул собеседнику в глаза - и расплылся в улыбке.
Со скулы Пьетро исчезло клеймо, и на месте его был тонкий шрам, но в остальном малефик ничуть не изменился.
- Ах, - протянул он, - господин Гротх. Имена вы меняете, как перчатки.
Ригор Макабрей, который менял как перчатки имена, манеру поведения, да и сторону, которой надо хранить верность, отреагировал молниеносно: чёрный плащ полетел в лицо Альбаху, трость устремилась в пах Пьетро. Некромант бил сильно, без замаха, но с оттяжкой и быстрым шагом вбок. И молча.
Шенфельд подставил под удар предплечье, отведя трость в сторону. Боли он словно не почувствовал, а улыбка превратилась в жуткий оскал.
Другой рукой он выхватил из-под полы пиджака револьвер:
- Ни с места, господин святой!
Следующий выпад трости метил аккурат в кисть с револьвером. Макабрея учили драться в "Игле", и его методы не отличались изяществом. Уходить с линии поражения и бить в уязвимые точки - просто и быстро.
- Обоих брать! - резко скомандовал он.
Выстрел все-таки прогремел, вспоров тишину, но пуля ушла в неизвестность. В отличие от трости - Пьетро зашипел, но оружия не выпустил.
Альбах, избавившийся от брошеного плаща, быстро повернул голову - несколько пар ботинок застучали по площадному булыжнику, дав понять, что условия встречи нарушила не только одна сторона. Их обходили с трех сторон, пытаясь взять в кольцо - светловолосая женщина в военной форме, девушка, на ходу расстегивающая, кажется, пояс, и парень, вооруженный мячами на цепях, наподобие детских игрушек.
на свету стало заметно, что "игрушки" подозрительно отливают сталью.
- Этот - твой, - голос аптекаря, Короля-некроманта, Мэйрига Винцени, странным образом изменился на бритвенно острый. - Нужен живым, остальных я убью сам.
- Не пускать к кладбищу, стараться выжить, - более молодым, но от того не менее режущим эхом отозвался Макабрей.
Ещё секунду на площади никто не двигался, а потом время стрелой сорвалось с тетивы и полетело вперёд. Но даже ему с трудом удалось нагнать припустившего на север некроманта.
Трость осталась лежать на камнях.

тяжелы ключи от иных замков, холодны ключи - не испить до дна
Они скользили быстрее ветра - две черные тени, два высоких силуэта; один упорно пытался хотя бы коснуться другого, а тот, другой, рвался вперед, не давая этого сделать.
Два призрака из ожившей старой сказки.
Что удивительного в том, что сначала первый и с опозданием на несколько секунд и второй, проскользнули в итоге за ворота кладбища Неуштадта?
Предусмотрительно открытые кем-то ворота.
Тень, что летела первой свернула так резко, что, нет сомнений, должна была преломиться, но нет. Метнулась под стену, огораживающую погост, на бегу развернулась...

Грохота не было, но вспышка выстрела сверкнула явно, а пуля разорвала ткань на левом плече Пьетро. Макабрей же не задерживался - оттолкнулся рукой от стены и исчез между двумя склепами.
- Боишься темноты? - долетел его голос, причудливо изломанный эхом.
- Скорее - наслаждаюсь, - за словами явственно чудилась ухмылка. Шенфельд двигался резко, неравномерно, то и дело пригибаясь за каким-нибудь надгробием - хищный зверь, вышедший на охоту.
- Дурак, - прилетела одновременно с ещё одной вспышкой - слева.
Пьетро распластался на земле и выстрелил в ответ, туда, откуда шел голос. Ах, соперник изволит шутить? Изволит насмехаться?..
И - быстрый перекат в сторону, уход в тень.
Тень мелькнула над ним и исчезла среди надгробий. Кладбище Неуштадта за эти годы не успело серьёзно разрастись. Полторы сотни обычных могил, холм общей, куда были вынуждены свалить тела жертв эпидемии, прошедшей три года назад, ряд склепов, по большей части пустых - даже ещё не вымороженных. Есть где разгуляться двум некромантам!
Впрочем, до этого когда еще дойдет. А сейчас время фейерверка.
Глаза Пьетро, подведенные углем, щурились, отыскивая движение - хотя бы признак, слабый намек, отголосок движения. И как только они отыскали, раздался еще один залп.
Праздничный салют, господа мертвецы!
В ответ вокруг него зазвенели незримые свинцовые гостинцы. Один, два, три, четыре. Пять. Послышалось или с дальнего конца погоста долетел ответный перезвон праздничных бубенцов?
- Отстрелялись, господин Гротх? - черноволосый малефик выпрямился, не скрываясь. Оружие игрушкой болталось на пальцах, готовое в любой момент вскинуться и исторгнуть из себя свинец. - Интересно, услышу ль я ваше настоящее имя сегодняшней ночью?
- Меня зовут Ригор, - отозвался Макабрей и тут же нырнул за подходящее надгробие. Большое, гранитное. Богатый человек тут лежал.
Пуля скользнула по краю памятника, святотатственно отколов крошку. Скорее как предупреждение - ну что же, Ригор, не вздумай высунуться.
Шенфельд направился к нему - по-кошачьи медленно.
- Холодное имечко, - заметил он. - Не любили родители?
- Ненавидели! - голос раздался сзади (как, как проклятый вертлявый сукин сын смог обойти его незаметно?!) - А я их убил и поднял. Стали любить!
Резкий поворот - каблуки взрывают могильную землю - и еще две вспышки разрезают тьму.
- Кто тебя учил стрелять? - ответил Макабрей, впрочем, из темноты не выходя. - Все патроны истратил, а ни разу не попал. Что ж, из меня тоже тот ещё стрелок. Что будем делать?
Пьетро отбросил оружие за ненадобностью. Револьвер упал на мягкую почву бесшумно.
- О, - протянул он, в то время как в воздухе начало вибрировать напряжение, недоброе, агрессивное, - у меня есть превосходная идея...
Малефик раскинул руки в стороны, улыбаясь, и вдруг его лицо начало меняться, сначала неуловимо, потом - все более и более принимая звериные черты. Зубы заострились, челюсти выдвинулись вперед, придавая ему сходство с неведомой - по крайней мере, в этом мире, - тварью.
Из предплечий, прорвав пиджак, вырвались костяные шипы, по два на каждой руке.
- Иди ко мне, - прорычал враз огрубевшим голосом некромант, оскалившись, - я тебя поцелую!

где-то далеко слышен стук подков, скрипнула ступень, звякнула струна
Его загоняли в угол, отрезая возможные пути к отступлению. Загоняли умело, с расчетом - кроме как в торговые ряды, метнуться некуда. Кнут рассыпал вокруг себя искры, намекая, что попадать под удар небезопасно, стальные шары вращались с ужасающей скоростью, каким-то чудом не задевая того, кто держал в руках цепи... а одного только взгляда Марийки хватало, чтобы пожелать оказаться от нее как можно дальше.
Так охотятся волки.
Он отступал медленно, с каждым шагом всё более выходя из роли смиренного аптекаря. Развернулись плечи, изменилась осанка, властно сложились на груди руки, налился силой взгляд. Перед мокроносыми щенками стоял Король, собственной персоной.
- Лучше не сопротивляйтесь, - сказал он дружелюбно и слегка прищёлкнул пальцами. Без театральщины - скорее, по привычке.
Из темноты за спиной некроманта возникло четыре фигуры. Приземистые, с руками до земли, они шли медленной, механически ровной поступью. В темноте было видно лишь очертания фигур и влажное поблёскивание не совсем человеческих зубов.

- Нет, - со вздохом отвечал ему Тони, наоборот, весьма театральным жестом повернувшись на месте и закрутив пои в разные стороны, - на это мы пойти, к сожалению, не можем!
Эрис раздраженно прицокнула языком - помолчать он тоже не мог, паршивец!
Ей вспомнился "отряд копателей имени Ригора Макабрея" - поднятые некромантом скелеты из Шэн-лие почему-то здорово походили вот на этих тварей.
- Уступаю дамам двоих, - продолжал Дентон, - все остальное готов взять на себя!
Стальные шары ударились друг о друга и вдруг ощетинились лезвиями-лопастями, что раскрылись, как лепестки. Теперь Тони был вдвое опаснее... и вдвое веселее.
Эрис быстрым движением кисти послала вперед острый кончик кнута, метя упырю в морду. Мари, никуда не торопясь, вытащила из-за пояса тяжелый револьвер. Щелкнул предохранитель, и последовало два выстрела. Она и не думала целиться тщательно, словно стреляла не глядя - но один огненный шар врезался второму упырю в голову, а другой полетел под ноги Королю.
Громыхнуло. Кадавр отлетел на несколько шагов и вроде бы затих, зато все остальные пришли в движение. С неожиданной ловкостью отпрыгнул в сторону некромант, а его слуги, напротив, рванули вперёд. Теперь умертвия двигались неправдоподобно быстро, а от прежней вялости не осталось и следа. Их прыжок было трудно уловить глазом, просто, только что они стояли рядом с Королём, а вот уже один обходит Эрис сбоку, а второй стоит перед Дентоном, подёргиваясь, будто от ударов током.
- А ты, девочка - моя, - ласково сказал король, обращаясь к Марийке. - Але оп!
Некромант быстро нагнулся, подхватил с земли что-то длинное и метнулся вперёд. Перед ним скорпионьим хвостом ударила, целя в пистолет девушки, оброненная Макабреем трость.
Выстрел, высветивший ее лицо и руки, раздался еще даже до того, как Король успел замахнуться. Яркие блики на лбу и щеках, вместе с контрастно-черными тенями, легшими под глаза, сделали Мари будто на десяток лет старше... то есть ровно такого возраста, на какой ей и полагалось выглядеть.
Спустив курок, она метнулась в сторону - не так, как сделал бы это резкий и потрясающе быстрый Дентон, демонстрировавший сейчас упырю преимущества стальных лезвий перед обычными, пусть даже очень острыми когтями. Не так, как сделала бы это Эрис, даже в драке ухитряющаяся быть по-демонски соблазнительной.
Мари очень плавно, словно текучая вода, скользнула в сторону - и всё.
"Я тебе не девочка", говорили ее сощуренные глаза.
Ни одному некроманту ещё не удавалось быть быстрее пули, но некоторые ухитрялись разминуться с ней, вовремя уйдя с дороги свинцового кусочка смерти, объятого магическим огнём. Король поднырнул под выстрел и таки достал запястье Мари тростью.
Пистолет улетел в темноту, где и приземлился с жалобным звяканьем. Трость же пошла на второй заход...

где-то далеко - не дойти сквозь лес в человечий мир, где тепло и свет
Макабрей медленно поднялся из-за надгробия. Он стряхнул с рукава гранитное крошево и медленно двинулся влево, обходя Пьетро по широкому кругу. Его движения были плавны и грациозны. Малефик никуда не торопился.
- Интересно, - сказал он наконец. - Это ведь не дополнительные кости, верно? Искажение существующих, причём дремлющее, призываемое. Давно, очень давно я видел что-то подобное и уж точно не в таком элегантном исполнении. Твоему учителю стоит поаплодировать.
Некромант несколько раз хлопнул в ладоши.
- Не всякий готовит свои инструменты столь качественно. Хотя делать из учеников подобное...фи!
Пьетро шутливо поклонился - совсем не глубоко, не отрывая при этом взгляда от Макабрея.
- По крайней мере, - нет, все-таки голос его исказился отвратительно, - мой учитель не разбрасывается инструментами. В отличие, в отличие от... ха-ха! Бросить детишек и девчонку-инквизитора Королю-некроманту - это была блестящая идея!
Прыжок вперед - и воздух со свистом рассекают кости-шипы, кости-лезвия.
Макабрей танцующим шагом ушёл в сторону, так, чтобы между ним и Пьетро было чьё-то надгробие.
- Ноги тоже усилены, - прокомментировал он. - А твоего учителя ждёт интересный сюрприз. Кстати, ты не обратил внимания, что его всё ещё здесь нет? Что-то он задерживается с расправой над "детишками и девчонкой".
- Полагаю, - смиренно сказал Шенфельд, - он наслаждается.
Конец его фразы почти заглушил взрыв, грохнувший за пределами кладбища.
- Интересные у него...наслаждения, - не замедлил прокомментировать Макабрей.

- Не представляешь даже, насколько, - согласился Пьетро, обходя надгробие. - Я был бы рад разделить с ним веселье, но вот незадача, вместо этого я вынужден тратить на тебя свое драгоценное время - а ведь я мог бы поразвлечься! Столько прекрасных тел, столько теплой крови...
Длинные острые зубы облизнул язык. Раздвоенный, как змеиное жало.
- Не пытайся меня разозлить, мальчик. Опыта мало.
Макабрей сделал короткое движение кистью, и точно в лоб Пьетро полетел его револьвер. Последовала быстрая отмашка, по рукоятке чиркнули шипы, и оружие упало на землю.
- Совсем-совсем не пытаться? - обиженно протянул малефик. - Ну нет, не дождешься.
Раздвоенный язык свесился из пасти ниже подбородка.
- Попробуй, - чуть пожал плечами Макабрей. - А вот реакция у тебя почти человеческая. Отлично.
Он шагнул вперёд, слегка согнув руки у пояса. Глупый, неверный, самоубийственный шаг...и всё же Макабрей его сделал.
Сузившиеся глаза, почти-звериные глаза, так и говорили: "Смеешься надо мной? Думаешь, я не попробую?"
Даже задумай ты что-то, добавляла ухмылка, разве я - не справлюсь?
Пьетро прыгнул на него, с силой толкнувшись от земли и выставив шипы.
Снова шаг в сторону, снова уход, но на этот раз Макабрей быстро, так быстро, что движения почти не было видно, мазнул по шипам Пьетро рукой. Голой ладонью, не более, тогда отчего же, когда Шенфельд остановился, несколько костяных выростов упали на землю?
Макабрей с жёсткой усмешкой тряхнул левой кистью, и плоть с неё осыпалась, истаивая серой пылью. Показались белые кости, не скреплённые ничем. Неестественно, режуще белые.
- Бу, - сказал он, проводя пальцами по лицу статуи Творцова ангела, склонившегося над чьей-то могилой. - Страшно?
На мраморном лице остались две борозды, словно прочерченные слезами.

пепел, прах и тлен, попадешься в плен, жить тебе в плену семью восемь лет
Тварь вилась вокруг Дентона, как нахальная цыганка вокруг богатого гнома. Под удары лезвий кадавр не попадался, прыгая из стороны в сторону без всякой системы. Это было похоже на игру в пятнашки.
Эрис приходилось ещё хуже. Её кнут срывал с поднятого лоскуты плоти, но немёртвое чудовище не обращало на это внимания, а кости его, похоже, были вовсе выкованы из железа. Когти монстра несколько раз проходили совсем рядом с телом девушки. Она, впрочем, не беспокоилась об этом - или талантливо прятала беспокойство под маской сосредоточенности. Или... нет, какая же это сосредоточенность - позволить твари подойти так близко, даже позволить ей вытянуть мерзкую лапу?! Должно быть, зря она перебросила рукоять кнута в левую руку...
Кадавр немедленно воспользовался ситуацией и ударил в открывшуюся брешь, выставив когти, как три уродливых кинжала. Эрис, чуть прогнувшись вперед, схватила его за запятье снизу - неизбежно подставив собственное предплечье, но какая разница, если у нее была такая хватка? Стиснув омерзительную лапу (хрустнуло? почудилось?), девушка со всей силы дернула ее на себя.
Монстр и не думал сопротивляться, напротив, чуть толкнулся ногами, посылая весь свой вес навстречу Эрис. Рукоять кнута встретила его оборотной стороной. Щелкнуло выскочившее лезвие, в полторы ладони. Клинок ушёл в грудь кадавра с неприятным чавканьем, хотя желанного эффекта это не возымело - тварь продолжала тянуть когти к горлу девушки.Та зашипела, разочаровываясь в собственном оружии, и, продолжая держать упыря за запястье, крутанулась на пятках, пропуская его руку над собой.
Если бы Дентон не был так занят, наверняка бы съязвил по поводу танцев с кадаврами.
Тварь перелетела через Эрис...и врезалась в другую, несколько мгновений назад упавшую под выстрелом Мари. Головы у этого монстра не было, но, кажется, это ему не очень мешало.
Тони же в это время на собственной шкуре познавал внезапно обнаружившиеся недостатки поев в ближнем бою, при том, что твой противник уже мертв и напугать его смертью не представляется возможным. "Мике бы мне", с тоской думал он, "уши открутил за неумение импровизировать!"
Решил попробовать обходной маневр - вращение шаров замедлилось, так что казалось, они вот-вот повиснут безжизненными змеями-цепями. Сам же Дентон, наоборот, ускорился, заставив ноги действовать едва не отдельно от всего остального, и пошел в наступление - ни четкой траектории, ни плана в голове, ни секунды на одном месте.
Как чечетку плясать. Под некромантские скрипки.

Парню не повезло - тварь ему попалась куда более умная, чем те, с которыми сражалась Эрис. Под удары кадавр не лез, темп держал и зря не рисковал. Он просто постоянно находился рядом, полностью замыкая внимание Тони на себя.
"Я знаю, живой, рано или поздно ты устанешь!" - словно говорили его мерцающие глаза.
Тони, однако, не унывал. Поворачивался то так, то этак, стремясь, чтобы в поле зрения попадала еще и Эрис со своими оппонентами... а желательно, и старик-некромант. У Дентона уже была одна замечательная, распрекрасная идея - согнать бы только этих тварей вместе!
Марийка, ускользая от ударов трости, тем временем уводила Короля к торговым рядам.
Таэль несколько раз попыталась полоснуть некроманта кинжалами, но ничего не достигла - клинки эльфийской работы просто проходили сквозь тело врага, не причиняя ему видимых неудобств. Разве что морщился, старый, и кряхтел, а покойнички его как-то вздрагивали, но разве это эффект?
- Ах так! - взъярилась Стриж. - Так, да?!
Тонкие бледные пальцы перехватили трость на очередном замахе, впились в белую горгулью, служившую рукоятью...и Таэль исчезла, будто гладкая кость всосала её в себя. Мари коротко вздохнула - испугалась на миг, что это он что-то сделал с духом...
И вдруг маленькое белоснежное чудовище шевельнулось, недоуменно моргнуло зажёгшимися зелёным глазами и впилось в руку Короля всеми лапами и мелкими зубами.
Вопль некроманта взлетел к небесам.
Губы Марийки на секунду растянулись в тонкой улыбке – она лишь мелькнула и исчезла, но если бы кто-то, давно знавший женщину, успел эту улыбку увидеть, он был бы, вероятнее всего, поражен. Это не был хищный оскал, мелькнувший перед магом Кристофом Черным, до того, как она вцепилась в его воротник; это не была усмешка, заставившая майора Фиерса испугаться и отступить на шаг перед любимой; это не были чуть приподнятые уголки губ, которые - вместе с маячившим перед лицом дулом – заставили Дентона едва не впервые в жизни о чем-то пожалеть.
«Да», говорила эта улыбка, «вот так, отлично». И добавляла: «Смерть будет самым легким выходом».
Мари поднесла к губам раскрытую ладонь, делая шаг вперед – к Королю. И послала ему воздушный поцелуй.
Нет, не ему – ожившей костяной горгулье.
И… нет, не поцелуй – в ладони зеленым цветком заплясала Сила, готовая сорваться от легчайшего дуновения.

мы научим ждать, рыскать по следам, чуять каждый дух, слышать каждый вдох
Пьетро застыл на месте, ошарашенно глядя на свою изуродованную руку.
- Сукин сын, - прошипел он... восхищенно. Нет, никаких сомнений быть не могло, он восхищался! - Что это за трансформация?! Проклятый сукин сын...
- Что такое, вы с учителем этого ещё не проходили? - глумливо фыркнул Ригор. - Учись, щенок, пока можешь.
- Считай, я взял этот прием на заметку, - Шенфельд отступил назад.
Изначальная ситуация грозила, самое худшее, ничьей, но вот так... Вражеский ферзь замаячил на черно-белом горизонте предвестником шаха. Как минимум.
Он подхватил с земли то, что было когда-то его собственными костями, и заулыбался. Сверкнули бирюзовые искры на пальцах - мертвая Сила превращала шип в подобие рапиры, острой и длинной.
- Иди ко мне, - сладко позвал Пьетро, - я хочу еще.
Макабрей проявил неожиданную покладистость и пошёл к коллеге всё с той же обманчивой расслабленностью. Тот довольно хмыкнул - и резко мазнул клинком снизу, по ногам, надеясь подрезать сопернику колени. Макабрей отскочил назад, одновременно взмахивая костяной рукой, будто стряхивая капли. И впрямь, четыре белые, чуть светящиеся в ночной темноте капли сорвались с его пальцев и вонзились Пьетро в искажённое трансформацией лицо. По руке Ригора пробежало фиолетовое свечение, и верхние фаланги отросли вновь.
Шенфельд тихо, но злобно взвыл - скулы и подбородок жгло огнем. Зашипел что-то, с искренней ненавистью... ругательства, должно быть?
Только почему-то на элоквентском.
Бесполезная рапира воткнулась в землю и очертила круг - он быстро повернулся вокруг себя на каблуках; ярко-голубая вспышка полыхнула, озарив пространство, и погасла. Остались лишь огоньки над несколькими ближайшими могилами, и то ненадолго.
- Я тебя достану, - пообещал Пьетро, своими же пальцами выдирая у себя из-под кожи осколок кости, причинявший боль. - Все равно достану... Ite*!
А потом из могил полезли мертвые.

---------
* - идите! (элокв.)

- In nomine Рatrum, parete*! - властно бросил Макабрей, косым взмахом вычерчивая в воздухе неправильную, растянутую геометрическую фигуру. Пьетро почувствовал, как чужая энергия клином врывается в его заклинание и разрывает половину связей, перехватывая обрывки нитей. Лишь поэтому он не удивился, когда ближайшие покойники вдруг кинулись на него.
Очерченный им круг вспыхнул. Поднятые не переступят эту черту, нет...
Но это стоило силы. Огромного выброса силы.
Когда Шенфельд поднял глаза, Макабрея на месте уже не было, а откуда-то из-за склепов доносился его голос, нараспев читающий заклятие. Формула всеобщего подъёма, подчинения и что-то вообще незнакомое, но звучащее очень недобро. Потом был выплеск энергии, от которого дёрнулась даже костяная рапира. Потом встало всё кладбище. А потом мир вздрогнул и упал в бездну.
Краски исчезли. Казалось, весь мир разом потускнел, преобразился в оттиск, дагерротип... Сохранились лишь некоторые цвета - например, бирюзовый, которым полыхала окружность, очерченная Пьетро.
Вот только сам Пьетро... в круге стоял уже не он. Хищная тварь, с вытянутой вперед мордой, что напоминала волчью, с выгнутыми назад длинными и сильными задними лапами, с руками, свисающими едва не ниже колен, - малефик исказился далеко не в лучшую сторону. Увидев, что начало твориться вокруг, зверь зарычал - утробно и низко. Мощные челюсти раскрылись, как лепестки, четырьмя жвалами в безобразном подобии ухмылки.
- Твой облик мерзок и говорит о тебе многое, - ворвался в его разум шёпот, упавший со всех сторон. - Зверь. Цепной Пёс своего учителя. Мне жаль тебя, Пьетро.

твой укажет путь тусклая звезда, да луны излом, да камыш седой
Изумрудное пламя качнулось в сторону горгульи, долю мгновения продержалось в неустойчивом равновесии и не перешло – перетекло в гротескное белоснежное тело, мимолётно высветив тонкую пуповину, соединявшую сердце Марийки и что-то внутри костяной фигурки.
- Некромант! – закричал Король, указывая на Марийку пальцем уцелевшей руки, будто обличая девушку перед незримым трибуналом. – Некромант!!!
В его голосе удивление сплелось с обидой, а потом всё это исчезло, смятённое истошным воплем боли, потому что застывшая горгулья вдруг дёрнулась и пришла в движение. Маленькие челюсти сомкнулись, лапы, напротив, рывком разошлись в стороны, махнули крылья, подбрасывая белоснежное тело вверх. Завершением стал удар хвоста, как плевок хулигана – точно в глаз. Кричащий Король упал на землю вместе со своей левой кистью.
Метнувшись в сторону, Мари подобрала упавшую трость, без навершия выглядевшую всего лишь палкой. Очень тяжелой, гладкой… удобной.
Где-то сзади Тони крикнул: «Гони их ко мне!». Ей, впрочем, было все равно, что там происходит – сейчас ее занимало лишь одно, и отвлекаться она не собиралась. Ребята справятся.
Она приблизилась очень быстро.
- Да, я некромант. И вы, - тихо сказала Мари, уверенная, однако, что Король ее слышит, - вы сами виноваты.
Первый удар, широко размахнувшись, она наметила в голову.
Именно замах её чуть было не погубил. Отгрызенная кисть Короля вдруг озарилась бледно-жёлтыми сполохами, перевернулась и с внезапностью атакующей рыси прыгнула с земли к горлу девушки. Каким образом сухая старческая ладонь ухитрилась так оттолкнуться от земли, осталось тайной, и Марийке пришлось бы туго, если бы не Таэль-горгулья, перехватившая врага на лету. Два куска мёртвой материи, побуждённой к движению лишь тёмной магией, сцепились…и именно по ним пришёлся удар трости.
- Мать твоююююю! – для одной лишь Марийки, но зато на всю площадь взвыла Таэль, улетая в недра тёмного переулка.
Король-некромант же проявил истинно королевское качество – чувство момента. В ту самую секунду, когда его голова перестала быть объектом удара, он развернулся и мелкой, удивительно быстрой рысью побежал в сторону торговых рядов.
Женщина бросилась следом. Одна ладонь по-прежнему крепко обхватывала трость, вторая же… будто вытягивала из воздуха, складывая пальцы, невидимое нечто, присутствующее где-то рядом.
- Voco, - шептали губы, - adii, animus…**

--------
* - во имя Отцов, подчинитесь (элокв.)
** - дух, я зову, явись (элокв.)

- Мы одни? – уточнил Тони, плечом к плечу с Эрис. Трое упырей с поразительным единством шли к ним, многообещающе скалясь (кроме того, что был без головы).
- Да. Эти сбежали, - она поигрывала кнутом, не давая мертвым подойти ближе, но что-то уже подсказывало – сейчас он не понадобится.
И тогда Дентон вытянул из внутреннего кармана куртки ручную гранату.
- Ну держись, - радостно сказал он, выдергивая предохранитель. Глаза Эрис расширились в ужасе.
- Ты… Ты…
Было уже поздно. Граната отправилась в полет, умертвиям под ноги, а сами ребята кинулись назад, к тем же торговым рядам, где уже скрылись некромант и Марийка. Однако успеть было невозможно – едва услышав стук упавшего на мостовую железного предмета, оба бросились на землю.
Площадь утонула в грохоте. Взрыв был точечным, но потрясающе громким. И ярким.
- Конспирация, - прошипела Эрис, не поднимая головы, - какая тут, к черту, конспирация?!
Зазвенели осыпающиеся стёкла, отозвалось далёким громом удивлённое эхо, и на Неуштадт опустилась тишина. В свете чуть покосившейся от удивления луны и нервно перемигивающихся звёзд, на маленькую площадь медленно оседала пыль. От мертвецов не осталось даже пресловутого мокрого места - лишь небольшая, но очень красноречивая воронка.
- Твою ма-а-ать... - ошарашенно протянула Эрис, поднимаясь - сначала на колени, потом в полный рост. - Да за нами сейчас всю армию пришлют!
Она повела плечом - и вдруг скривилась от боли.
- Вот весело-то будет, - Дентон нервно оглянулся. - Так, давай за ними, бего...
В этот момент его прервал далёкий басовитый вой тревожной сирены.
"Доигрались", - сказал бы Макабрей, присутствуй он здесь.
- Бегом, - мрачно договорил Тони, схватил ее за руку... и вдруг взгляд его изменился с обеспокоенного на испуганный. - Эрис, ты чего такая?..
- У меня, - медленно проговорила она, - что-то в спине. Больно.
Дентон развернул ее, осторожно взяв за плечи, и оторопел. Над левой лопаткой торчал осколок кости, пробивший даже куртку. На кости еще виднелась полусгнившая плоть... взрыв сыграл злую шутку.
- Идти можешь?.. А, неважно, - Тони подхватил ее на руки, к своему же удивлению не встретив сопротивления, и потащил к прилавкам, стараясь ненароком не коснуться осколка.

мы покажем смерть, мы разделим кровь, будешь ты нам брат - пусть и неродной
Макабрей шёл на него по основной кладбищенской аллее. Не таясь, не скрываясь и не торопясь. Он отличался от Шенфельда настолько, насколько это вообще возможно. Прямой, как спица, казалось, что он стал ещё выше. С плеч чёрными крыльями ниспадал тяжёлый плащ, голову охватывала пылающая серебром тонкая корона. В остальном же некромант исказился мало, только лицо стало ещё более худым и неподвижным. Запали щёки, истончились почти до невидимости губы. Тени от крыльев носа и под глазами залегли глубоко, а взгляд превратился в два пылающих зелёных огонька.
Князь, и за его спиной, почтительно отставая на полшага, шла многочисленная свита.
- Отмеченный, - желтые, звериные глаза с ненавистью смотрели на корону.
Из-за изменившихся челюстей слова едва можно было разобрать.
- Не жалей меня, ты не знаешь, о чем говоришь. Это тебя надо жалеть. Это ты выбрал... - хриплое клекотанье не могло быть ничем иным, кроме как смехом, гротескно-страшным. - Выбрал неправильную сторону. Скоро будешь жалеть сам себя.
Лапа его, с крючковатыми когтями, нашаривала что-то за пазухой.
- Ты ещё не понял, что правильных сторон не бывает? - тихо засмеялся шёпот. - Теперь, Пьетро Шенфельд, отнимаю от тебя руку свою. Умри.
Некромант простёр руки, будто приглашая врага в объятия, между его пальцев возник шар фиолетовой энергии, гигантской каплей упавшей на землю. Чёрный плащ взметнулся, и мертвецы бросились вперёд. Невозможное становилось возможным здесь, в запретном мире Нави, а противоестественное - единственно реальным. Мёртвые колонны, на ходу одеваясь бронёй и вооружаясь, шли к Пьетро, со всех сторон, сжимая кольцо вокруг него в громадный мёртвый кулак. Те восставшие, что ещё оставались под контролем Шенфельда были разорваны в первые минуты и втоптаны в землю.
Зверь оборвал с шеи длинную цепочку, на конце которой что-то блеснуло. Фиал.
Клыки сомкнулись на горлышке, переламывая его - вместо фиала так и представлялся кто-то беспомощный, маленький, живой... ненадолго. Хруст шейных позвонков, кровь льется в звериную глотку. Хищник расправляется с жертвой.

Но этот хищник, он скорее... не хотел становиться жертвой сам. Опрокинув в себя содержимое склянки, Пьетро оскалился. Зарычал, оборачиваясь к мертвецам. Протянул чешуйчатую лапу в сторону Макабрея.
- Нет, - пообещал он, - я не умру. Сейчас.
И ударил чистой силой, хлынувшей, как волна, в разные стороны. Бритвенно-острая, обещающая снести все на своем пути волна.
Это было все, что осталось у некроманта Петера Шенфельда.
Поднятых покойников, протянувших к нему свои руки, волна развеяла прахом, но чем дальше от источника, тем слабее она была. Макабрей же и вовсе рассёк отчаянную атаку одним движением плаща.
- И это всё? - спросил он с отвращением в голосе. - Ты...правда думал, что можно сражаться со мной чистой силой? На колени, пёс!
Сразу несколько мертвецов набросились на Пьетро с разных сторон, повисли на руках, подрубили ноги, заставили склонить голову. Стоило ему напрячься, как сильный удар под дых или по затылку на несколько мгновений сбивал дыхание и разум.
- Ко мне! - плетью хлестнул следующий приказ.
Руки заломили за спину, дёрнули, роняя лицом в землю, и потащили к сапогам Князя. Заставили поднять лицо, ледяными мёртвыми пальцами вцепившись в кожу и волосы.
Пьетро смотрел на него невидящими глазами - и смеялся. Точно так же, как смеялся тогда, недели назад, в Лаборатории, получив пулю в плечо; так же, как смеялся совсем недавно, вспарывая ножом лицо ненавистного инквизитора. "Я сумасшедший", говорил этот смех, "клянусь вам, лучше держаться подальше от сумасшедших!"
Тонкие губы дрогнули трещиной в иссохшей земле и разошлись, обнажая жуткий оскал. Макабрей опустился рядом с Пьетро на одно колено и ласково погладил его костяной рукой по щеке.
- Может, мне сделать тебя своей цепной зверюшкой, а? Убить, а потом сплести из твоих же снов поводок, который крепко привяжет тебя ко мне. И ведь ты будешь служить, Пьетро. Ты прирождённый пёс.
- Тебе мало собственных... цепных зверюшек? - выплевывают губы, изгибаясь кривыми линиями. - Что, не удовлетворяют запросам?
Ласковая улыбка на неподвижным лице с пылающими зелёными глазами. Белоснежная костяная рука повисает перед самым носом Пьетро и вдруг падает ему на грудь, одним взмахом распарывая одежду. Пальцы шевелятся лапками гигантского паука, и каждое движение оставляет за собой тонкий красный след. Вскоре на груди Шенфельда отвратительным цветком распускается алая кровавая звезда. Затем, кровью, оставшейся на пальцах, Макабрей чертит зеркально отражённую фигуру на земле между собой и Пьетро.
- Не бойся, это не надолго! - умирает на губах улыбка, и белоснежные пальцы впиваются в сердце. Гладят ласково и смыкаются.

пепел, прах и тлен, злое серебро, папоротник-цвет, горькое вино
Марийка медленно шла между палатками, дожидаясь, пока где-нибудь в полумраке не мелькнет тень. Некромант прячется где-то здесь. Надо искать.
Ощущение чужого присутствия накатило со всех сторон сразу, вдруг. Как будто художник, рисующий этот мир щедро махнул чёрной тушью, сгустив тени и сделав Марийку ужасно одиноким и маленьким существом, оказавшимся перед лицом чего-то большего.
"Звала. Ты. Кто?"
- Та, которой нужна ваша помощь, - сказала она, останавливаясь. - Сейчас. Вы поможете?
Присмотревшись, девушка поняла, что чернильная темнота вокруг неё состоит из мириадов лиц, каждое из которых является чешуйкой на теле чего-то огромного.
"Что хочешь?" - спросила темнота.
- Где-то здесь прячется человек. Старик. Некромант. Нужно найти его, - Мари помедлила несколько секунд, - и убить.
"Что дашь?"
- Дам достаточно сил, чтобы сделать это. И спрошу - чего вы хотите еще?
"Тело".
- Вы сможете забрать его тело, если убьете старика.
"Ты убьёшь. Мы поможем и заберём тело. Договор?"
- Договор, - она кивнула. Сложила вместе тонкие ладони, а потом развела их в стороны. Ровно между ними вспыхнула изумрудная искорка, постепенно разрастаясь в светящийся шар - он горел неровно, становясь то бледным, то, наоборот, насыщенно-зеленым. И он поднимался все выше - неловко, рывками, но все-таки поднимался... Когда шар застыл над ее головой, Мари хлопнула в ладоши, и сверху посыпались изумрудные звезды. Чистая сила.
- Отдаю! - крикнула она.

Искры падали в темноту и растворялись бесследно. Движение лиц становилось всё быстрее, а потом вдруг замерло, и гигантская тень чернильной лавиной обрушилась на Марийку, на мгновение овладела её телом... и отпустила, свернувшись в плотный, режуще-холодный комочек чуть ниже горла.
"Иди. Покажем", - донеслось до неё, и мир вокруг стал прозрачным, будто вся темнота теперь скрывалась в ней. И след некроманта в этом прозрачном мире был виден чётко. Мари двинулась по нему, стараясь ступать бесшумно. Прошел здесь... нет, пробежал!.. повернул за эту палатку... В виски стучалась назойливая мысль: "Найдешь его - и что дальше?"
Ответа пока не было. След, изрядно попетляв и порыскав в разные стороны, вывел её в продуктовые торговые ряды. Даже сейчас, ночью, тут ещё были живы запахи сырого мяса, рыбы, диковинных фруктов Новых земель. Она втянула воздух - тонкие ноздри вздрогнули, - и чуть поморщилась. Базар пах так, как ему и следует, но приятного в этом было мало.
- Где же он? - спросила женщина одними губами, оглядываясь по сторонам. Совсем близко, сомнений не было. Где?
Среди обычных запахов рынка возник ещё один. Тонкий, почти сладковатый, аромат старого тлена был почти приятен. Будил в душе крепко уснувшего Зверя.
Одновременно с этим до слуха Марийки донеслись отголоски элоквентской речи:
-...Hoc impero... Sit... Adii... Signis... Sic fiat!*
- Salve, - воскликнула она, не скрываясь больше, - Rex! Ad te ii!**
Раскинула руки в стороны - со мной моя свита! А где твоя?
Ответом ей был тихий приказ, который почему-то было прекрасно слышно:
- Surregite et ite.***
И они восстали и пошли. Бледные, почти прозрачные, они даже не имели лиц - просто зыбкие силуэты, медленно проплывающие сквозь покинутые прилавки и тянущие к Марийке бледные пальцы.
- Плохо дело, - сказала Таэль, возникая из-за левого плеча девушки. - Много их.
- Нас тоже, - Мари коснулась ямочки между своими ключицами, там, где спряталось что-то холодное, чужое. - Помогите мне. Выходите, вперед.

будет знак твой - рысь, будет просто - ввысь, к самым небесам, к млечному пути
Темнота приходит неожиданно, накатив со всех сторон, услужливо подсказывая - да, милый, это я, это смерть. Шенфельд назвал бы ее объятья спасительными, несущими долгожданный покой, продлись они чуть дольше, чем несколько секунд.
Не продлились. Он снова был жив, он снова был, но уже не тем, что раньше - бился духом, лишенным плоти, в границы, очерченные Макабреем. Бился и никак не мог вырваться.
Тело ("Мое тело!") лежало на земле, по-прежнему удерживаемое мертвецами. Впрочем, и тело было не живее, разве что... чуть изменилось.
Доведись ему умереть взаправду, он успел бы закрыть глаза и открыть их уже вампиром. Не довелось; не успел.
- Ещё как успел, - развеял его сомнения ледяной издевательский голос Макабрея. - Я убил тебя, Пьетро, но сперва, скажем так, душу вытряхнул. Посмотри на себя со стороны, мальчик. Красота, да? Нравится? Лично мне - очень.
Некромант стоял рядом с фигурой, в которой был заточён Шенфельд и точно перед его телом.
- О-о, - расстроенно протянул тот. - Уби-ил... можно посмертную просьбу?
- Попробуй. Может, я тебя даже пожалею.
Пьетро хмыкнул - на сколько осталось нахальства.
- Вырежи свое имя у меня на лбу... Ригор. Хочу, чтоб мои братья знали, кого искать - и вывоачивать наизнанку.
- Которое из имён, дурачок? Ты что, всё ещё не понял, что настоящие Посвящённые безымянны? Маленький, глупенький Пьетро, не видящий дальше задницы своего учителя, - Макабрей покачал головой, и вдруг прогремел на всё кладбище без тени глумливости. - Истинный маг Смерти именуется своей силой, знанием и деяниями! Когда эта истина прерывается, не переходя по наследству - беда немёртвым. Отвечай, Пьетро, хочешь ли ты вернуться к жизни?
Ответом был короткий, издевательский смешок. И полушепотом:
- Нет.

----------
* - сим повелеваю… да будет… приди… печатями.. да свершится (элокв.)
** - здравствуй, король. я пришла к тебе (элокв.)
*** - восстаньте и идите (элокв.)

на листке ольхи, на крыле совы, мятлик шелестит, вечер сух и тих
Ледяной клубок внутри шевельнулся и вдруг стал расти вверх, выпуская тысячи длинных, тонких...чего-то. Марийка схватилась за горло, словно желая удержать это внутри, и упала на колени, когда из её рта вырвались неправдоподобно многочисленные щупальца, чёрной плетью ударившие в призрачное воинство Короля. Бледные тени , вызванные к жизни наспех проведённым ритуалом, ничего не могли противопоставить этой силе и исчезали, одна за одной. Щупальца же рвались всё дальше и дальше, расползаясь по всему рынку, нащупывая что-то...
Нащупали. Нашли. И покинули Марийку, перетекая в это. Договор был почти выполнен.
- Ну и гадость, - тихонько протянула Таэль, присаживаясь рядом. - Мари, как ты?
Та глубоко вдохнула холодный воздух, стараясь перебить этим свои недавние ощущения - что-то внутри тебя и рвется наружу.
- Бывало похуже, - ответила она. - Пойдем, нужно быть с ним рядом, когда... - и неопределенно взмахнула рукой. Кто знает, что там случится.
Они нашли Короля в третьем ряду. Тот лежал на земле, корчась всем своим сухим, старческим телом. Его ноги дробно стучали по земле, лицо побагровело, а руки то вцеплялись во что-то невидимое, то падали срезанными лозами. Некромант отчаянно сражался с чем-то внутри него самого. И проигрывал.
- Ты! - прохрипел он, увидев Марийку. - Само...званка! Ты...сделала...это! Будь прок...
Остальное перешло в неразборчивый хрип.
- Уже давно, - Мари фыркнула. Приблизилась к Королю, по-прежнему сжимая в руке трость.
"Надеюсь, горгулья цела", подумала Марийка, "Ригору она нравилась".
Следующим движением она уселась на грудь Королю, плотно сжав его бедрами.
В стороне мелькнуло лицо Таэль с почти по-человечески округляющимися глазами.
- Вы сами виноваты, - тихо сказала Мари. Пальцами взяла его за трясущийся подбородок, резким нажатием чуть ниже скул заставила открыть рот... и вбила трость точно в горло.
Крепкое, морёное дерево с окованным железом концом вошло в рот некроманта, выбив зубы и с хрустом врубившись в глотку.
Король захрипел, попытался сопротивляться, но собственная кровь заливала его лёгкие. Он умирал, захлёбываясь, а чуждая сила, ворвавшаяся в душу, мешала воспользоваться магией. Вскоре он вздрогнул в последний раз и затих.
Всего на мгновение - не больше. Потом мёртвое тело выгнулось дугой и одним движением отбросило Марийку, да так, что девушка врезалась спиной в один из прилавков. Рука мёртвого Короля вцепилась в дерево трости...
Марийка вздрогнула. Попыталась нащупать рядом с собой что-нибудь - хоть камень, хоть палку... Если он сейчас встанет - ей нечем будет защититься.
Бесполезно.
- Боги четырёх сторон, - еретически выдохнула Таэль. - Это ещё кто?
Между прилавков шли люди. Совсем дети, подростки, молодёжь, зрелые, мужчины и женщины, они молчаливо и без лишней спешки с разных сторон шли к распростёртому телу.
- Это мертвые, - пробормотала Марийка, подтягивая к себе ноги. Она прижалась спиной к прилавку и затаила дыхание: что сейчас?..
Её игнорировали. Одна из идущих, девочка лет семи в аккуратном платье и с двумя косичками, прошла совсем рядом, лишь на секунду обдав серьёзным взглядом серых глаз. Мёртвые собирались вокруг мертвеца, замыкая кольцо. Они сгрудились над ним, как искатели сокровищ над картой, они ждали чего-то, как солнцепоклонники восхода. Обычные люди - мужчины, женщины, дети, с обычными лицами - весёлыми, грустными, серьёзными или задумчивыми.
Глухо стукнула о камень трость Макабрея, таки вырванная мёртвыми руками. Мёртвый Король сел, и тут случилось страшное.
Одновременно лица людей, сгрудившихся вокруг него, исказила одна и та же гримаса голода и ненависти. Их губы расходилсь в стороны, являя острые, блестящие, вовсе не человеческие зубы, их пальцы крючились подобно когтям, их глаза пылали пламенем ада. Мгновение - и они набросились на тело некроманта, мгновенно скрыв его от взгляда Марийки.

где-то далеко хлеб и молоко, мягкая кровать, мир пропах дождем
Ригор будто бы и не заметил отказа.
- Я верну твоему телу силу и возможность менять облик, я вселю тебя обратно и не стану налагать никаких печатей. Ты сможешь накинуться на меня хоть сразу по завершению ритуала. Плата - предательство. Мне нужны имена некромантов, последовавших в Новые Земли. Или местонахождение Ars Mortica твоего учителя.
- Ты что же, - шепот стал угрожающим, - считаешь, что если учитель не смог вбить в голову моей сестренке понятие о верности, то я ничуть не лучше нее? Прости! Мне запрещено принимать столь непристойные предложения от кого бы то ни было.

Макабрей вздохнул и шагнул прямо в фигуру. Очертания его тела дрогнули и раздались во все стороны, затапливая весь мир Пьетро Шенфельда, пока перед ним не осталось одно гигантское неподвижное лицо.
- Ну тогда, - прогремел со всех сторон шёпот, ввинчивающийся в самое сердце и глодающий его клыками ужаса. - Я заберу твою душу.
- Faex, - устало бросил Пьетро. - Жри.
Огненно-красный язык размером со всего Шенфельда со сладострастной медленностью облизал тонкие губы, а потом Макабрей открыл рот, оказавшийся воронкой-Бездной, ведущей в никуда. Пьетро увидел на её дне свою участь и успел отчаянно завопить. А потом его не стало.
Несколько минут спустя ворота кладбища, неизвестно как успевшие проржаветь насквозь за одну ночь, с резким скрипом приоткрылись, выпуская очень усталого беловолосого человека в военной форме. Он чуть приволакивал ноги, сутулился и едва держал голову, но если бы нашёлся кто-то, кто заглянул бы в его зелёные глаза, он бежал бы без оглядки. Эти глаза смотрели адом.

Следующим утром жителей окрестных домов, и так почти не спавших из-за ночного взрыва, поднял с постелей истошный, пронзительный вопль, доносящийся со стороны кладбища. Когда военный патруль прибыл на место, они обнаружили у ворот совершенно седого сторожа, воющего на одной ноте и указывающего перед собой. Не добившись от него ничего вразумительного, солдаты заглянули на погост...
Немногие из них потом смогли отделаться от ночных кошмаров. Какой-то безумный демон украсил центральную аллею на свой вкус, развесив по оградам и надгробиям разорванное на мелкие части тело. Личность убитого опознать не удалось, а чудовищно искорёженная и явно не человеческая голова, найденная у стоп мраморного ангела, и вовсе запутала следствие.

где же ты сейчас, будущий наш друг? приходи скорей, приходи, мы ждем
Рядом то ли ругалась, то ли молилась на эльфийском Таэль.
Мари, к собственному же удивлению и стыду, не смогла на это смотреть и отвернулась в сторону. Взгляд упал на ладони, залитые чужой кровью... ее передернуло.
- Как же мне плохо, - прошептала она, наспех вытирая пальцы о куртку.
Таэль как-то нервно усмехнулась и ничего не ответила.
Тем временем, мёртвые закончили свою короткую трапезу. И один за одним разворачивались в сторону Мари. Стена людей с такими обычными, такими живыми лицами...
Вперёд вышел малыш, немногим старше давешней девочки. Небесно-голубые глаза, пухлые щёки, курносый нос и золотистые волосы, остриженые кружком. Ангел Творца, а не ребёнок.
- Я хочу что-нибудь сладкое, - тонким требовательным голосом сказал он, делая шаг к Марийке и протягивая ладошку. - Накорми меня!
- Мне... - она взглянула на него едва не с испугом. - Мне нечего дать тебе. Прости.
- Не бойся, Мари, умирать не так плохо, - с фальшивым весельем отозвалась Таэль. - У меня есть опыт, я...
- Тогда расскажи мне сказку! - потребовал малыш и уселся прямо на землю, скрестив руки на груди. - Я хочу хорошую сказку!
- Ладно, - легко согласилась Марийка. Поднялась с земли, отряхнулась. Забралась на прилавок, уселась, положив ногу на ногу. - Будет тебе хорошая сказка.
- Добрая или страшная? - поинтересовался ребёнок, каким-то образом перемещаясь чуть ближе.
Краем глаза Мари отметила, что остальные мёртвые тоже собираются вокруг неё, пропуская вперёд детей. Как обычные горожане вокруг бродячего сказителя.
- И добрая, и страшная, - пожала плечами женщина. - Но хорошая.
И, закрыв глаза, она начала:
- Я рассказываю эту историю так, как слышала от моей матери, а та слышала ее от своей матери... В давние годы лихолетья и безвременья, смуты и становлений, полночный мастер Андвари, превзойдя искусством самого себя, выковал Тае...*
Голос ее, негромкий, глубокий, с присвистом на шипящих, чуть дрожал. Но Марийка рассказывала дальше.
Таэль тоже слушала её. Очень внимательно, как могут только бессмертные эльфы, наверное. В её лучистых глазах загорались и гасли серебристые искры.
- Оно было столь прекрасно и бесценно, что каждый житель мира, каждая зверушка и каждое деревце приняли его в сердце и тем оживили его. Пролетели годы, и слух о прекрасном Тае дошел до черносвистов. А черносвисты, непослушные дети земли, забыли смысл себя и стали носить Тае в руках, но не в сердце...
Эта сказка была долгой. Может, даже дольше, чем можно было себе позволять сейчас, когда снаружи происходит... а что там происходит? Она и этого-то не знала! Но продолжала говорить. Черносвисты исказили Тае. Небо послало рыцаря-дракона, звездочку, волка, сову и ворона спасать драгоценное.
Они, конечно, спасли - но рыцарю-дракону для этого пришлось сгореть.

не идет никто... не слыхать шагов, не видать огня, не начать игры.
скорбный холм разрыт, мертвым путь открыт, лезут из дыры стаи серых крыс.
косточка плюсны, корни от сосны, черепа кусок, ребра и хребет...
маленький наш брат, мы хотим играть. раз ты не идешь - мы придем к тебе. **

--------
* (с) Александр Литвинов, «Тае Зори»
** (с) wolfox

Ригор Макабрей спешил так, как мог. Чужая энергия в его теле была, как...игристое вино под электрическим током, которое почему-то оказалось в его венах вместо крови. Просто идти ровно было трудно. Тянуло плясать, дёргаться. Перед глазами вспыхивали и гасли картины чужой жизни. В ушах гремели голоса. Тело бросало из одной манеры двигаться в другую. Петер Шенфельд растворялся в Ригоре, как кусочек льда в стакане тёплой воды, но до тех пор, пока он не ушёл полностью, оставив лишь чистую силу, приходилось мириться с побочными эффектами.
Хвала Творцу, чувство связи с ученицей не подводило. Макабрей точно знал, где сейчас Марийка, более того, достаточно было просто расслабиться, и ноги сами несли его к ней.
Вынырнув из тёмного переулка, он увидел площадь продуктового рынка, несколько поваленных прилавков и...
Некромант потёр переносицу, с трудом выпрямился и поинтересовался, довольно громко:
- Мари, у тебя нервы так сдали или ты просто говоришь с мертвецами?
- Просто говорю с мертвецами, - сообщила она, не открывая глаз. - А дракон вспыхнул жертвенным костром... прощай, рыцарь. Ты спас мир.
- Красиво, - сказала Таэль. - Странно. Её создал гений или безумец. Или всё так и было. Кстати, Мари, они исчезли некоторое время назад.
- Я?! - округлил глаза Макабрей. - Да какой из меня рыцарь? И никого я не спасал.
Только тут Марийка взглянула на него - и рассмеялась.
- Черный, - сказала она, - черный рыцарь. Ты вернулся. Как ты?
Она спрыгнула с прилавка и подошла к Макабрею. Осторожно дотронулась до плеча.
- Со мной всё хорошо, - он улыбнулся ей, стараясь погасить дикие огни в глазах. - Как ты, дорогая? Он...ничего тебе не сделал?
Спрашивать, что случилось с Королём, малефик не стал. Видел тело, мешком лежащее чуть в стороне.
- Не сделал. Я нормально, - Мари погладила некроманта по щеке и вдруг обернулась. - Ребята... там ребята остались!
- Надо уходить, - кивнул некромант. - Но сначала...Мари, я вижу древко, но где моя горгулья?
- Таэль, - нахмурилась Мари, - где его горгулья? Ты не будешь так добра... вернуть ее?
- Валяется в том переулке, куда ты её зашвырнула. Будем рядом...верну. Древко захватите.
- Так-так, - забеспокоился Макабрей. - При чём тут Таэль?
- Она... пойдем, - Мари потянула его за рукав. - Она вселилась в горгулью и откусила Королю полруки. Ладно, преувеличиваю - чуть меньше, чем полруки, но... - пожала плечами, мол, так и было, чего уж тут.
Макабрей даже споткнулся.
- Эта чок...она, вселилась в мою грёбанную горгулью?! Кровавый ад. Зачарую при первом же удобном случае!
- Но это спасло нас! - возмутилась Марийка. - И потом, разве это не доставило бы ей хоть немного радости - изредка во что-нибудь вселяться? - она оглянулась на Таэль, ища поддержки.
Таэль истово закивала.
- Во что угодно, но только не в тот предмет, на котором слишком часто лежит моя рука! Мари, чёрт возьми, я разбил её оптический прицел, когда убегал, за это она вполне может хотеть оторвать мне ... что-нибудь.
Кивки Таэль стали куда более искренними.
- Ох, - вздохнула Мари, - если тебе это настолько важно, мы найдем что-нибудь другое, куда ее можно было бы вселить.
Они почти уже добрались до площади Первопроходцев (и судя по тому, что виднелось из-за торговых палаток, происходило там нечто ужасное и разрушительное), как вдруг знакомый голос негромко окликнул:
- Мари, это вы?
Обладатель голоса, на поверку оказавшийся Дентоном, тут же и высунулся из-за деревянной стойки, не дождавшись ответа. И сказать, что на нем, фактически, не было лица означало не сказать ничего.
- Да, - Марийка обеспокоенно посмотрела на Тони. - Что такое? Где?..
- Идите сюда, - сказал тот хмуро, снова скрываясь из виду.

Макабрей вдруг резко повернул голову, будто собака, учуявшая запах.
- Надо уходить отсюда и срочно! На нас идёт немалый отряд.
- Это все, конечно, удручает, - проворчал Тони, - но...
Мари, успевшая зайти за прилавок, ахнула. Дентон же выпрямился, подняв на руки Эрис, бледную, как сама смерть, и без сознания.
- Но у нас еще одна проблема, - закончил он. - Она уже несколько минут в отрубе и у нее в спине воооот такой осколок...
Макабрей кивнул, коснулся переносицы двумя пальцами и заговорил в привычной форме:
- Мари, вот мой пистолет, заряди его. Если что, будешь отстреливаться. Таэль - найди горгулью, вселись в неё и прикрывай нас сверху. Тони, перекинь её через плечо - не дай Творец, осколок заденешь. Быстро уходите на юг, потом дворами и переулками домой. Встречаемся там.

Им стоило огромного труда не нарваться ни на кого, кто мог сейчас представлять опасность - военные ли, гражданские, любой встречный являлся угрозой. Часть пути пришлось бежать, часть - красться, но в восточной части города было так много закоулков и подворотен, что попасть из них в центр столицы незамеченными оказалось проще, чем они ждали.
Дентон явился последним - ему пришлось тяжелее всего, - но лишь несколькими минутами позже прочих. Марийка открыла ему дверь заранее, почувствовав, что он идет.
На немой вопрос в ее глазах он ответил лишь после того, как бережно усадил Эрис на край стола:
- Ничего-ничего. Выкарабкается - пару раз уже приходила в себя, только сделайте уже хоть что-нибудь!
Вся правая сторона его куртки пропиталась кровью.
- Отлично, нас не ищут, - тёмная фигура Макабрея с белой горгульей на плече возникла в дверном проёме бесшумно. - Ближайший час - это точно. Я поднял тело господина Винцени...ох и побегают вояки за ним. Так, Таэль, хорошего понемногу. Возвращай мне мою трость.
Горгулья насмешливо скрипнула, но таки вернулась на древко, застыв в прежнем положении. Её глаза погасли, а спустя несколько мгновений эльфийка ходила по комнате, потягиваясь, как кошка.
Мари кивнула ей и попыталась помочь Тони, поддерживая Эрис с другой стороны. Оглядела рану - кость засела глубоко и, кажется, прочно. Кровь шла уже не так сильно, а сочилась понемногу, застыв у краев раны, но судя по всему, это свидетельствовало далеко не о благоприятном.
Эрис, не то почувствовав прикосновения, не то услышав голоса, вдруг подняла голову. Нет, не подняла - попыталась.
- Чтоб тебя... - проговорила она, морщась. - Оно... еще там? Вытащите... на хрен...
Макабрей тем временем тщательно запер дверь и проверил окна.
- Времени у нас до утра, ребята, так что, давайте действовать быстро. Мари, Дентон, займитесь сбором вещей. Постарайтесь не забыть ничего ценного. Обязательно берите костюмы. Возможно, придётся возвращаться в амплуа труппы. Давайте, вперёд, а я пока займусь тобой, Эрис.
- Уж сделай милость, - прошипела она. Беззлобно, едва слышно.
Дентон перевел взгляд с Ригора на Эрис, словно решая, можно ли ее доверить некроманту. В конце концов решил, что можно, и потянул Мари за собой - заниматься сборами. Таэль последовала за "своей" некромантессой.
- Ложись на живот, - мягко сказал Макабрей, приближаясь и раздеваясь до пояса. - Как же тебя угораздило-то? Ну ничего, Эрис, ничего, сейчас всё поправим.
Девушка, кое-как опираясь на одну руку, повернулась и улеглась на стол лицом вниз. Ругалась она при этом тихо, но так заковыристо, что даже Макабрею впору было удивиться.
- Граната, - пояснила она, закусив от боли губу, - траханая, так ее... осколки полетели, вот мне и... язви ее...Черт, да вытащи эту дрянь!
- Тише, тише, - разве что Марийка раньше слышала, чтобы Макабрей говорил так мягко. - Сейчас боль уйдёт. Вот так.
Ледяная ладонь легла на шею Эрис. Кожу кольнуло, вниз по спине сбежала стая мурашек, и боль действительно исчезла. Ощущения, однако, остались все.
- К сожалению, куртку придётся срезать.
Макабрей достал из сапога нож, критически осмотрел его лезвие, поморщился и аккуратным движением разрезал на девушке всю верхнюю одежду - от шеи до поясницы.
Из-под мраморной кожи на ее спине отчетливо проступали лопатки (под правой был заметен вживленный кристалл, зеленоватый, чуть мерцающий, и тянущиеся от него нити) и позвонки. Такая спина вполне могла быть у какой-нибудь статуи элоквентской богини... если не считать царапин, синяков и отвратительной раны.
- Хо-олодно, - протянула Эрис. Словно в подтверждение ее слов, по белой коже опять пробежали мурашки.
Макабрей улыбнулся и погладил её по голове. Нож вернулся на своё законное место, а пальцы малефика легли на кожу девушки, рядом с раной. Коснулись легко, слегка нажали, перешли на новое место - ниже. Со стороны могло показаться, что некромант ласково гладит Эрис.

Та коротко вздохнула, напрягшись, и чуть выгнулась навстречу его ладони. Зажмурилась - от собственных ощущений, не тех, что были снаружи, а тех, что внутри. Где-то под сердцем сладко заныло.
- Какая у тебя хорошая спина, - говорил тем временем малефик. - Прямо жаль, что втянул тебя в это дело, где она может пострадать. Ну, ничего, уберу так, что даже шва не будет.
На столешницу рядом с Эрис лёг окровавленный обломок кости. Ожидаемого фонтана крови, впрочем, не последовало. Ладонь некроманта накрыла рану и провела сверху вниз. Теперь он её уже откровенно гладил ледяными руками, и под этими прикосновениями рана затягивалась сама собой.
- Что же ты со мной делаешь?.. - прошептали ее губы. Пальцы сжали край столешницы, словно Эрис пыталась сдержать что-то... что? Не боль, не гнев. Что-то совсем иное?
Дентон, идя в соседнюю комнату, вдруг замер на полпути, глядя на них. Нахмурился, отчего-то сжал кулаки.
- Тони, - окликнула его Марийка, - помоги.
Он не двинулся с места.
- Тони, иди сюда и помоги мне.
- А, - он тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, - прости. Иду.
Эрис тихонько застонала.
- Больно? - удивился Макабрей. - Ах, демон, неужели перестарался и некроз пошёл.
Палец некроманта лег на основание шеи девушки и быстро, резко скользнул вниз по позвоночнику.
- Хм, вроде нет. Что-то случилось?
- Н-нет, - она покачала головой, - ничего. Просто, ну... у тебя руки холодные.
"И нежные", так и не добавила Эрис.
- Всё уже?
- Почти. Эта дрянь слегка задела позвоночник. Вроде не страшно, но нужно почистить, там же была гнилая плоть, - ответил тот озабоченным голосом. - Потерпи ещё немного. Понимаю, мои прикосновения редко кому бывают приятны, но лучше это сделать сейчас. Готова?
"Редко кому", мысленно фыркнула она, "как же..."
- Готова. И ничего мне не неприятно. Делай там, что положено... - она снова закрыла глаза.
Два ледяных касания - на шее и пояснице. Руки некроманта движутся кругами, порождая ощущение небольшой вьюги, разыгравшейся на спине. Пальцы Макабрея движутся аккуратно и точно, фиолетовые искры льются с них, уходя в кожу Эрис. Некромант работал.
- Всё, - сказал он через некоторое время и отнял ладони. - Можешь двигаться смело - восстановил всё, как было. Правда, одежду придётся искать новую. И кровь хорошо бы смыть, а так - ни царапинки.
Эрис повела плечами и, оттолкнувшись от столешницы, села. Пощупала правой рукой то место, где сидел осколок.
- Обалдеть, - она качнула головой и внимательно, почти испытывающе посмотрела на Макабрея. - Спасибо... спасибо тебе.
Одежда ее, аккуратно разрезанная вдоль всей спины, осталась лежать на столе.
Ригор улыбнулся и кивнул:
- Пожалуйста, - сказал он всё тем же мягким голосом. - Всё же, мы тут все вместе.
Лицо некроманта не переменилось, но Эрис неуловимым женским чутьём знала - его взгляд не раз и не два скользнул по её груди.
- Да, - откликнулась она, словно и не слыша его слов, - точно. Какого черта ты разделся до пояса, Макабрей?
Эрис спрыгнула со стола и расправила плечи, совершенно не стесняясь. Глаза ее, зеленей травы, блестели какими-то непривычными искорками.
- Чтобы кровью не забрызгаться, если упущу, - развёл руками Ригор. - Мне всегда нелегко давался этот аспект работы.
Некромант принялся одеваться, но его глаза нет-нет, да и ловили девичью фигуру.
- О, - только и ответила Эрис. И ушла на кухню - отмываться.
А кожа как будто до сих пор хранила холод его пальцев, и от этого девушка чувствовала себя пойманной в клетку. Рвись не рвись, все равно будет держать. Не отпустит.
- У нас все готово, - Мари вышла из комнаты. - Как девочка?
- Я на все сто! - крикнула с кухни та, заглушая шум воды. - Принеси мне что-нибудь из вещей, а?!
Взгляд Мари скользнул по тряпкам, оставшимся на столе. Она понимающе кивнула и снова скрылась в спальне.

Утром, когда городской гарнизон, всю ночь ловивший безвестного, но неправдоподобно шустрого диверсанта, неизвестно зачем взорвавшего площадь Первопроходцев, всё же вынужден был открыть ворота, Мари, Эрис, Дентон и Макабрей, незримо сопровождаемые Таэлью, покинули Неуштадт. Некромант, полностью осознавший глубину ночного провала, был зол и мрачен, остальные не очень понимали, с чего нужно покидать город, но верили в интуицию Ригора.
Иногда слепая вера спасает.

Дата: пятнадцатое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Где же я тогда была, как жила все это время?
Наступили дни мои на стеклянную траву.
Ворох листьев наотрез разлетелся между теми,
кто уверен, что они знают правду обо мне
сквозь листву, что осыпалась тогда
с ослепительной рябины, и с березы у окна,
и у клена над ручьем.
- Катя.
Целесте очень редко обращался к старшей коллеге по такому имени. Между ними лежала без малого дюжина лет, и не в пользу дивного. По-хорошему, еще немного и Мигель вполне бы прошел по категории «сыновей» по отношению к Акснер. Катерина сидела на спинке короткой скамейки возле дома своего нанимателя и, пощелкивая четками, тихо напевала, не отрывая взгляда от порыжевшего куста на противоположной стороне дороги. Негодяй, Мигель как всегда присел рядом бесшумно – как снег на остывшую землю.
- Тебе просто делать нечего или ты меня порадуешь новостью, что Ливио загнулся наконец-то, и ты чувствуешь себя свободной от морального долга?
- Заткнись, - тихо попросила Катерина.
Мигель взглядом очертил плавный профиль женщины с коротким носом, округлый кончик которого чем-то напоминал идущий на убыль полумесяц. Кончик пепельно-белой косы, кошкой свернувшейся на плече, как будто бы щекотал линию маленького, но упрямого подбородка. Целесте улыбнулся. Он никак не мог отделаться от мысли, что старше Катерины.
- Что поешь? – он закинул ногу на ногу.
- Тебе просто делать нечего или ты меня порадуешь новостью, что Арриго загнулся наконец-то, и ты чувствуешь себя свободным, потому что он больше тебе не заплатит? – отстраненно скопировав интонации друга, спросила Акснер.
Мигель рассмеялся.
- …а, если серьезно?
- Моя мама пела ее, когда я была маленькой.
Целесте прикинул в уме года.
- Когда же это было?!
- Очень давно, - пожав плечами Катерина положила четки в рукав; нефритовые бусины гулко стукнули по ледяному металлу руки. – Можно было проявить вежливость и хотя бы в этот раз не ржать, как дракон, Мигель.
Дивный едва удержался на лавке рядом с Акснер и примиряющее тронул ее за плечо.
- Прости… хах. Ну… - он замолчал, подбирая слова. – Странно слышать такие слова. Нет, ну… не то, чтобы странно. Ощущение, как говоришь о чем-то несуществующем и слишком далеком, чтобы оно было правдой. Как… ну, об антиквариате.
Катерина посмотрела на коллегу, и серовато-голубые глаза блеснули искрой печально-ироничного смеха.
- Пыльном и далеком, - в словах смеха не было.
Мигель заглянул в облачные водовороты серо-черных зрачков и отклонился назад, схватившись обеими ладонями за перила скамейки.
- Давай дальше, - попросил он.
…с ослепительной рябины, и с березы у окна,
и у клена над ручьем. – магесса начала с середины строки и продолжила:
Ярким пламенем огня, языком неугасимым
Шорох листьев не молчит над моею головой каждым днем.
Где и краски, как не здесь,
Где и сгинуть, как не в осень…
На начало ноября души листьев над землей.
Не коснется их зима, вихри листьев вдаль уносят
Всех, метнувшихся в костер, всех, вступивших в хоровод, оставляя золой.
Мигель прикрыл глаза, слушая. Островатые уши улавливали все перепады голоса и не самые чистые ноты, но дивный сказал себе не обращать внимания. Он прислушивался к настроению, стараясь уловить малейшие его оттенки, и через половину минуты обнаружил, что в голосе Акснер, когда она произносит слова песни, проявляются бархат старинной ткани и пепел зажигаемого снова камина, шелест пожелтевших страниц тех книг, которые слишком долго хранились в библиотеке, и что-то… что ему самому напоминало о нескольких редких золотисто-светлых минутах, связанных с матерью.

В вихре пламени листвы, в огнерыжем лисьем танце,
в вечных странствиях листа, в буром, рдяном, золотом,
Осеняя по пути крыши, башни, колыбели,..
Когда буду улетать, на прощание махну тебе крылом.*
Мигель тряхнул головой, отгоняя наваждение, и остановил взгляд на неподвижных теперь губах Катерины. Она вздохнула и скрестила запястья на коленях, ссутулившись.
- Так в чем дело, Катя?
- Ты по делу или тебе просто неймется? – снова ответила она вопросом на вопрос.
Мигель посмотрел на носок своего сапога.
- Я же тебя знаю как собственные пять пальцев на левой ноге, - занудным голосом произнес дивный, - рассказывай.
Катерина вздохнула. Целесте продолжал изучать носок своего сапога. Пришлось говорить.
- В последнее время в моих услугах более не нуждаются, - уронила несколько слов женщина и продолжила. – Точнее, последнее несколько недель я больше предоставлена себе, чем свою хозяину. Чувствую себя бесполезной.
- Хочешь об этом поговорить? – с потрясающей иронией подался вперед Целесте; Аскнер оттолкнулся его и недовольно щелкнула пальцами. – Нет, правда. Попробуй…
- Мигель.
Тот прекратил и сел рядом, даже прекратив смеяться.
- Я уже говорил тебе это: худшее, что ты можешь сделать это вечно благодарить одного и того же человека, - он почти касался ее плеча своим, но тоже пристально разглядывал куст на противоположной стороне дороги. – Особенно того, кому эта благодарность нужна исключительно в материальной форме подай, принеси, пошел вон, не мешайся, убей того, убей этого, объясни третьему, что он не прав, а четвертому – что лучше уйти с дороги.
- А ты разве?..
- Нет, - мягко перебил ее Мигель. – Я никого и никогда не благодарю. Я отрабатываю заплаченные мне деньги, хотя…
Женщина вопросительно посмотрела на коллегу; Мигель выглядел задумчивым, слишком серьезным. За все время знакомства Катерина видела его таким только два раза: после взрыва в лаборатории и, когда он договаривался с Ливио.
- Со мной связалась одна моя старая знакомая, - сказал Целесте. – мы были знакомы еще тогда, когда я был волонтером – и предложила работу в разведывательном корпусе или, возможно, при штабе.
- Ты туда не пойдешь, - отвернулась Катерина и прищурилась в улыбке. – Там не платят.
- Думаешь? – спросил Мигель. – А вдруг я неожиданно обнаружил, что не могу ходить за меркантильной спиной, когда мои братья гибнут на войне?
- Не смеши.
Целесте задумчиво улыбнулся, опуская взгляд в землю.
- На самом деле я тоже немного должен этой пожилой леди.
Он замолчал, и Акснер ничего не ответила. Четки снова скользнули в железную ладонь, и с металлически-каменным стрекотом бусины покатились между пальцами.
- В общем…
- Зовешь меня с собой? – с едва уловимой насмешкой спросила коллега.
Дивный тряхнул головой.
- Я знаю, что это безнадежно, но я решил хотя бы попытаться, - на лице, покрытом веснушками, блеснула озорная улыбка.
Четки щелкнули.
- Поехали завтра.
Целесте недоверчиво посмотрел на женщину; она сидела все так же, наклонившись вперед и ссутулившись, и перебирая четки. Заметив взгляд дивного, магесса засмеялась:
- Ты что думал? Сам только что сказал мне, что у меня болезненный комплекс благодарности. Не так давно ты помог мне отработать один мой долг. Кажется, тебя я еще не отблагодарила.
Мигель уловил лавровую горечь в этих словах и про себя хмыкнул, но лице Целесте отразилась только радостная улыбка. Он козырнул по-военному, вспомнив юношество.
- Главное, по-дамски не набирай кучу сумок – тащить тяжело будет. Получай расчет и жду тебя завтра и тут же.
Он соскочил со скамейки.
- А твой расчет?
- А я уже рассчитался и свободен.
Он быстро двинулся прочь, а Акснер повернулась ему вслед и даже забыла щелкнуть еще раз четками, настолько удивительным было решение Мигеля.

---
*Тикки Шельен.

***
Катерина вернулась в дом и первое, что сделала, это нашла свой контракт. Он порядком пожелтел, и сумма на последней строке уже давно не менялась. Акснер перечитала договор и убрала во внутренний карман куртки.
Она дождалась возвращения нанимателя, дала ему время на то, чтобы отдохнуть, и вечером зашла в кабинет и выложила потрепанный листок на стол перед Ливио.
- Да, Кэт?
Ливио снова сидел в кресле. Последние дни привчка отдыхать, сидя здесь, стала сильнее, чем когда бы то ни было. Слишком много внимания уходило на... всё подряд. Слишком много дел надо было успеть переделать. Первый раз за долгую жизнь финансиста и банкира Ливио Дженерозо - не успевал. И злился за это на себя. Хотя - не только.
- Я тебя слушаю.
Она помедлила с ответом и собралась, чтобы его произнести.
- Я увольняюсь.
- Причина?
Ливио смотрел в глаза Катерине снизу вверх... с любопытством. Пока - только с ним. Рука сама собой потянулась за скорпионьей чашей... но вернулаьс на подлокотник. С усилием.
- Мне предложили новую работу, - женщина несколько напряжено и через силу улыбнулась и убрала со стола ладони и выпрямилась, скрестив руки на груди.
- У кого и где? Если можешь распространяться. Кто предложил?
Кажется, Ливио хотел подняться. И не поднялся.
Хотел говорить, а не спрашивать - и ничего не сказал. Ничего... лишнего?
- Платят больше?
Катерина повела головой, и белесая прядка, заложенная за ухо, кольцом свернулась возле уголка рта. По-хорошему, не следовало распространятся, но ответы напрашивались сами собой быть произнесенными.
- Пока не очень хорошо представляю, у кого и где, - несколько помедлив, ответила Акснер. - Точнее, это либо разведывательный корпус или штаб. Не думаю, что они способны хорошо заплатить, но, похоже, там я буду несколько нужнее. В последнее время вы меньше нуждаетесь в моих услугах.
- Не потому, что не нуждаюсь в телохранителе, - покачал головой Ливио. - Потому, что то, чем я занимаюсь, не лучшее занятие для тебя, Кэт. Сколько я должен тебе выходного пособия?
Ливио протянул руку, чтобы взять пожелтевший листок контракта.
- Ключ я отдал тебе уже давно. Деньги... по-хорошему ты должна была предупредить меня заранее, чтобы я мог найти замену. Кстати... может быть, мне переманить Мигеля у Ариго? Что скажешь?
- Выходное пособие я могу оставить вам как компенсацию за мое увольнение одним днем... - отстраненно произнесла женщина, изучая макушку нанимателя; он в свою очередь пристально изучал контракт. - Полагаю, что мой вопрос прозвучит не слишком профессионально, особенно в рамках текущей ситуации, но какими делами вы занимаетесь, при которых более не может присутствовать ваше в определенной мере доверенное немое сопровождение?
Катерина не сразу заметила звучащие в голосе ноты раздраженной и какой-то почти ревнивой обиды, но как только обнаружила - заставила их звучать как можно тише, а по возможности - замолкнуть совсем.
- Ты слышала обо мне разные слухи, - пожал плечами Ливио. - Больше половины из них - правда.
Резкое, неаккуратное движение, чуть было не опрокинувшее чашу со скорпионами. И короткий росчерк на контракте - неаккуратный, угловатый, скользящий. Словно шрам.

- Твоя профессия - не образец чистоты. Тоже ходят слухи. И будут ходить. Обо мне - чем дальше, тем хуже. Правда это ведь только слухи, верно? Чего из-за них переживать. И всё равно я хочу, чтобы тебя они не касались. заодно будет красивая история - не вынесла мерзостей Дженерозо и бросила ему в лицо его контракт. Если что. Сама лучше не рассказывай, слухи быстрее расходятся, если их не подтверждать.
Ливио поднялся, протягивая Катерине контракт. Сделал два шага - к ней. И застыл - словно замороженный, если только во время заморозки могла остаться на лице кривая, горькая ухмылка.
- Ты уволена, Катерина. Так что думаешь об идее с Мигелем? Или... мне попытаться угадать? - блеснули злым, жгучим лукавством глаза полуэльфа.
Акснер забрала договор и убрала его во внутренний карман; не глядя в глаза она заметила как можно более нейтрально.
- Я довольно давно работаю с вами, и, оставаясь на своей должности, я прекрасно представляла, что рассказываемые о вас слухи на две с половиной трети правда. Невозможно долгое время близко работать с кем бы то ни было и закрывать глаза на все, на что обычному человеку хочется зажмуриться. Извините, но я подписывалась не только под слухами, но и под действия… - женщина осеклась; в голосе уже звучала легкая истерия, и это поставило Катерину в тупик: будучи человеком невозмутимым и сдержанным, она прежде не позволяла ничего подобного.
Слова смешались.
Выдохнув, Акснер потерла двумя пальцами левую бровь – жест, забытый еще в студенчестве, - стальные пальцы оставили на коже несколько розоватых царапин.
- Ты порезалась.
Ливио вздохнул. Попробовал улыбнуться - видно, не получилось, раз вышла очередная горькая усмешка прожжёного циника. Сделал ещё шаг. Застыл у самого лица Катерины - снова ледяная фигура. С холодными пальцами, которые легко, словно гладя, провели по осторожно краснеющим следам железного касания.
- Кэтти.
"Не Кэт и не Катерина. Сейчас - просто Кэтти. Не иначе".
- Ещё немного - и ты не уйдёшь. Совсем не уйдёшь. Или сама, или тебя удержу я.
Свободная рука аккуратно легла на плечо женщины. Железное и едва ли теплее, чем пальцы самого Дженерозо.
- Спасибо, что была готова... делить со мной это. Я - не просил. Не хочу. И не позволю. В конце концов, ещё несколько минут назад я был твоим нанимателем и мог это решать. А теперь - ты свободна. И тебе пора уходить.
С брови рука полуэльфа смешно, чуть неловко скользнула к скуле женщины. Коснулась легко - и отдёрнулась, словно обожглась или сама порезалась невидимым металлом.
- Иди. Я, Лео Бастард - тебя отпускаю. Никто из моих прежних "знакомых" этого не слышал, а многие молили об этом. Ты - получаешь за просто так. Это всё. Повторяю... Иди, Кэтти.
- Я завтра уеду, если разрешите остаться на ночь, - поежившись так, словно в кабинете резко похолодало, женщина спрятала руки в карманы куртки и подняла голову: на лице застыло неопределенно выражение, похожее на непостоянную водную гладь – секунда и изменится.
- Как тебе будет угодно.
Ливио отступил на шаг. На этот раз улыбнуться получилось почти искренне.
- Удачи тебе.
Она молча улыбнулась, кинула:
- И вам, - и вышла.

Вещей оказалось удивительно немного: одна сумка, которую можно было легко унести на плече – это заставило Катерину почти беззвучно рассмеяться. Хохоча, она упала на кровать, заложив руки за голову. Когда смех превратился в слезы, магесса не заметила. Она обняла свою куртку сгибом локтя и спрятала лицо в терпко пахнущую мягкую кожу. Плакала женщина очень долго.

Дата: шестнадцатое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Утром Катерина сидела там же, где вчера беседовала с Мигелем. Он подошел, удерживая рюкзак обеими руками, и присвистнул, когда увидел сумку коллеги.
- Доброе утро. Не очень-то много тебя и держало, Кэт?
Она поднялась и присмотрелась к нему, улыбнулась:
- Тебя тоже. Привет. Пойдем?
- Пойдем. Сейчас паромобили ходят намного реже, но я договорился с водителем.
Он бросил взгляд через плечо, убеждаясь, что Акснер идет за ним следом. Она сделала несколько шагов и остановилась, смотря куда-то в сторону. Мигель вернулся.
- Кэт? Катя? Ты что… глазам не верю, ты плачешь, что ли? Нет, правда? – он встревожено вгляделся в лицо женщины.
Закусив губу, магесса кинула. Она не хотела, но сдержаться не получалось, и чем сильнее Катерина старалась успокоиться, тем больше скользили солоноватые капли из уголков глаз.
- Ты… что случилось? Какие-то проблемы были с расчетом?
Да вопроса вызвали нервное пожатие плеч. Женщина пнула сумку и села на край скамейки, закрыв лицо железными ладонями лицо.
- Черт… Кэт, ты же расцарапаешься вся, - словно маленькому ребенку попытался объяснить дивный, с силой разводя в стороны ледяные запястья. – Так что произошло? Неприятности с Ливио?
Катерина отрицательно покачала головой, зажмурившись. Когда она затем распахнула глаза на мгновение, чтобы сморгнуть слезы, – за это мгновение Мигель постарался заглянуть в пепельно-черные зрачки как можно глубже и чуть не выругался, когда вскользь прочитал ветром ускользающие мысли.
- Нет… не говори, что ты… Это же чистый, дистиллированный бред… Тебе же не двадцать лет, девочка, а это ублюдок, каких еще поискать в метрополии, - Целесте едва не застонал. – Надо было тебя тащить к Ариго волоком, если бы догадался, что ты способна на такую дурость.
- Я зн-наю… - тихо и с трудом выговорила магесса.
- Что «знаю»? – передразнил Мигель. – Хоть спасибо, что тебя хватило это все-таки сделать.
- Выметайся из моей головы!
Стальные пальцы тихо заскрежетали, так сильно женщина сжала кулаки. Дивный подскочил, стрелой распрямившись рядом и неодобрительно смотря на бывшую напарницу. Она локтем попыталась вытереть слезы с лица.
- Не ори так, - сдержано попросил Мигель, - ты разбудишь полквартала.
Где-то на стыке раздражения и сочувствия, дивный попытался выудить здравую мысль. Плачущие женщины заставляли Целесте теряться, а такие – безутешно рыдающие – втройне. Вздохнув, он снова присел на корточки перед коллегой и тихо предложил:
- Хочешь, я тебе это закрою, а? Вообще не будешь думать.
Катерина снова отрицательно покачала головой. Она еще раз вытерла глаза, глубоко вздохнула – ответом были еще несколько слезинок.
- Давай… погоди. Есть время?..
- Есть, - тихо согласился Целесте и сел рядом, ожидая, когда Катерина успокоится.
Утро приближалось с восточного угла улицы. Постепенно окрашивая дома бледным золотом, оно продвигалось все дальше, гладило темные провалы окон еще спящих домов, старалось пробраться в темные омуты комнат. Иногда дивный поглядывал на часы, и ему казалось, что стрелка движется очень медленно. Он не пытался успокоить коллегу: никогда не умел успокаивать женщин – только силой заставив течь мысли в необходимом направлении.
Катерина пришла в себя только через час, и Мигель вздохнул с облегчением. Не спрашивая разрешения, он взял в одну руку ее сумку, в другую – ее ладонь и направился к станции.

Дата: семнадцатое сентября
Фигура: король Е1
Ход: без хода
Официальная клетка: Е1
Фактическое местоположение: Е1 («ДанЛей»)

- Давно не виделись, - прозвучал за спиной голос майора Счастливчик.
Мигель, застегивая последние пуговицы на форменной рубашке, поморщился.
- Давно я такое не носил. Здравствуйте, Беата.
- Здравствуй. Вы – Катерина?
Подтянула и беловолосая женщина рядом с дивным, кивнула. Майор Беатриче улыбнулась обоим. Мигель с видом абсолютного отвращения растянул ворот рубахи, показывая, как ему жмет серый воротник. Обветренные губы Счастливчик снова тронула довольная улыбка.
- Всегда мечтала это увидеть. Я - майор Беата Беатриче.
- Катерина Акснер, - представилась спутница Мигеля.
- Вам идет форма. Процедуру знакомства будем считать на этом оконченной, - довольно кивнула майор. – А теперь…
- О той маленькой услуге, о которой ты попросила, - мурлыкнул Целесте; в ярко-зеленых глазах Мигеля не было даже намека на ласку или нежность, и он скорее напоминал охотящуюся куницу.
Беатриче махнула рукой, приглашая следовать за ней. Катерина вопросительно посмотрела на коллегу. Они не особо разговаривали с момента отъезда из Неуштадта, а от вопросов по поводу приглашения Мигель увиливал со старательностью юного головастика. Оценив ситуацию, Акснер поняла, что Целесте очень точно знал, куда и зачем его приглашают. Подозрения укрепились, когда обоих пригласили на «ДанЛей».
Когда майор остановилась перед запертой дверью кабинета, подозрения стали уверенностью.
Беатриче толкнула дверь.
- Позвольте представить, генерал Зигвальд Гартвиг и сэр Олаф Эленборг.
Седой человек, стоявший возле окна, неторопливо обернулся, а сидящий за столом военный вскинул с резкостью охотничьей птицы голову.
Мигель с видом напроказничавшего пикси заглянул в лицо Акснер. Она пораженно застыла, непроизвольно вытянувшись по струнке. Довольно улыбнувшись, дивный повторил движение коллеги.
- Добро пожаловать на новое место работы, - произнесла Счастливчик. – Генерал, это те самые маги.
Она улыбалась.
Катерина на секунду перевела взгляд с майора на Целесте. Мысли быстро перещелкнули: «Те самые маги». Про себя Акснер покачала головой: этой длинноухий негодяй был уверен, что она поедет с ним.
Еще один взгляд – Мигель улыбался так, словно просил прощения. И при этом в глазах рыжего чертенка не было ни капли вины.
«Прибью», - пообещала себе Катерина, неожиданно развеселившись, и посмотрела в глаза генералу.

***

Они провели рядом с генералом полный день, таким образом, освободив от обязанностей Олафа Эленборга, которому было необходимо заниматься посольскими делами. В конце им несколько свободных часов, чтобы отдохнуть и договориться о сменах.
Комната была одна на двоих: военная и узкая каюта. Катерина повесила форму возле двери и перехватила одежду у Мигеля. Они сели напротив друг друга за продолговатым столом, и Акснер поправила на плечах светлую бежевую рубашку. Мигель открыл сухой паек, выданный одним из снабженцев и, не глядя, покачал головой.
- Ты совсем разучилась работать. Слишком много отвлекаешься и часто думаешь о чем-то постороннем, уставившись в одну точку.
Женщина сделала глоток горького чая.
- О постороннем? Нет…
Целесте откровенно поморщился.
- Катти, не надо. Я твои мысли вижу, как на раскрытой ладони. И с этим необходимо что-то делать.
- Во-он, - мрачновато сверкнула серыми глазами магесса. Мигель поднял руки. – Я справлюсь, серьезно.
- Тебе приходилось работать в военных условиях?
- Нет, - она пожала плечами. – Тебе тоже не приходилось, Мигель. Нам нужно оперативно учиться этому. Какую смену себе хочешь?
- Ночную. – хмуро произнес дивный. – Из уважения к тому, что ты женщина.
Секундное молчание обернулось смехом.
- Тогда я сегодня сплю, - хмыкнула Катерина. – Немедленно после ужина. Меня порядком вымотала дорога.
- По рукам, - протянул ладонь Целесте.
Он ненадолго сжал пальцы женщины и протянул ей кусок плитки, отдаленно напоминающей кусок рыхлого угля. На вкус плитка была приблизительно такой же. На вкус Акснер не обратила внимания. Магесса откусила пару раз и положила плитку на край, посмотрев в плоский иллюминатор «ДанЛея». Мысли, как потоком ветра, выкинуло далеко. Целесте покосился неодобрительно.
Мигель доел свою порцию и запил крепко заваренным чаем. Он вытянулся на койке, положив под голову одну руку и попросил:
- Разбуди меня через пару часов.
- Я поставлю будильник на часах, - Катерина тряхнула запястьем, и металлический браслет звякнул, повернувшись циферблатом. – На. Я тоже хочу поспать.
Допив несколькими глотками чай, она легла на спину и посмотрела на стерильный, по-военному чистый потолок.
- Нам надо бы потренироваться и вспомнить, как это: работать в паре.
- Да, - кивнул Мигель, не открывая глаз.
- Давай сразу, как только появится свободное время у обоих?
- Да, - снова повторил дивный. – Спи.
Катерина прислушалась к его усмешке и усмехнулась сама. Ей неожиданно показалось, что возвращаются давние времена, когда они работали в тандеме. Они спали в определенные часы по строгой договоренности; меняли смены возле Ливио, бросив друг другу пару фраз; потом выматывающие тренировки на заднем дворе, пока кто-нибудь один не падал на песок с видом человека, который более не способен пошевелиться в ближайшие сутки. Мигель прислушался к ее мыслям и мысленно чертыхнулся. Только не такое настроение накануне – ему не нравилось то, что он собирался сделать, но дивный честно пообещал себе вернуть все на место по окончанию подкинутой Беатой работы. Иначе – Целесте был уверен – Акснер невовремя отвлечется и оступится.

Он дождался, пока напарница заснет, а затем скользнул в ее сновидение, а оттуда – еще глубже, где для него, точно книги, лежали воспоминания и эмоции.
В детстве Мигель представлял все мысли внутри себя библиотекой с неисчислимым количеством книг одного автора, множеством папок и все увеличивающимся с каждым прожитым днем каталогом. Когда Целесте вырос и открыл в себе старинный родовой дар, те мысли, в которые он ненароком или специально заглядывал, он тоже представлял библиотекой – папку или книгу с необходимыми сведениями дивный находил по каталогу, а затем или вырывал страницы или стирал и переписывал необходимые абзацы.
В мысли Катерины Мигель заглядывал не раз. Впервые – он сжег картины с воспоминаниями о взрыве. Всего несколько, где Акснер слишком хорошо помнила, что произошло с ее руками, и рана осталась для женщины сероватым и призрачным воспоминанием. Второй раз – Целесте отредактировал моральные принципы коллеги, стер их практически все, чтобы у нее не возникло проблем во время наемничьей работы. Третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой… Приходилось вмешиваться, аккуратно подчищая сомнения на тему некоторых смертей. Восьмой – это дивный пытался убедить магессу перейти к Ариго, но тогда он сам не пожелал проявить должную настойчивость, и Катерина, поколебавшись, осталась на службе у Ливио. Теперь с этими колебаниями надо было заканчивать.
Мигель открыл каталог и быстро нашел необходимую папку.
Снимки, записи. Бумага напомнила сухие стрекозиные крылья – прозрачная и ломкая. Целесте пробегал глазами по строкам; потом сел за стол и скрестил ноги, продолжая читать. Только обнаружив дар, Мигель испытывал почти физическое отвращение к тому, чтобы без разрешения копаться в чужих чувствах, а теперь находил это очень даже интересным. До конца Целесте мешало увлечься то, что он потом не смог бы работать с Катериной, как прежде, заберись слишком глубоко. А забираться было куда…
Он никогда бы не подумал, что за насмешливым спокойствием и тонной самоиронии, и стальным здравым смыслом скрывается настолько шелковая женственность, в которой, похоже, Акснер не признавалась даже сама себе. Ее невозмутимая и прожженная цинизмом насквозь благодарность за вторую и оплаченную жизнь напоминала склеенные книжные листы. Мигель с трудом оторвал их друг от друга и самый верхний, культивируемый коллегой и заряженный самонасмешкой, сразу вернул в папку – то, что необходимо. Второй, с темой привязанности, и третий, где благодарность приобретала мягкие черты и слишком четкое представление о том, кому именно адресована, Целесте прочитал и, скомкав, выбросил в мусорное ведро под столом. Туда же полетели несколько фотографий, которые сознание отсняло во время пары слишком эмоциональных разговоров. Мигель всмотрелся в изображение, названное им про себя «Окончание контракта» и не без улыбки провел над ним ладонью: он стер воспоминания об излишних сантиментах Дженерозо – ему лучше подойдет вовсе и не вставать из-за стола в течение всего разговора. Измененный снимок Целесте положил наверх и начал перебирать ощущения. Скомканные листы летели один за другим в ведро, а на их место ложились новые. Пару раз, общаясь с коллегами, Мигель слышал, что невероятно сложно подменять ощущения на противоположное, однако у дивного этого выходило с легкостью: заменить приязнь на антипатию, привязанность – на желание никогда не встречаться более.
Закрывая папку, а затем ставя ее на место и направляясь к выходу из библиотеки, Целесте искренне считал, что теперь его коллеге будет намного проще.
Он открыл глаза и сел на кровати. Катерина спала и немного хмурилась во сне. В ее сон Мигель не стал лезть, а переоделся в форму и вышел из каюты.
Пора было возвращаться к работе.

День: 17 - 18 сентября
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

В этот вечер все разошлись по палаткам раньше обычного. Причиной тому был противный моросящий дождик, вызывающий у большинства живых существ непреодолимое желание забиться куда-нибудь, где потеплее. Непреодолимое у большинства – но не у всех.
- Ми-ми-мимочка, рыбка, л-ласточка, иди под навес, а? Ко мне! Ко м-мне, тварюга железо-шпингалетная!.. - Мелкий, успевший промокнуть до нитки, никак не мог унять дробный стук собственных зубов. Он бы с радостью присоединился к мадам Зое, проводящей технический осмотр Василиска в тепле и уюте, но гончая Мими почему-то упрямилась.
- Тебе вода не попала в сочленения? Я в-вроде все проверял… Ко мне, кому говорят! - техник то вставал под брезентовый навес, то снова выбегал под дождь.
Мимочка наблюдала за метаниями парня с философским спокойствием, свойственным неорганическим формам жизни. По ее гладкой стальной шкуре медленно скатывались дождевые капли.
Наверное, именно из-за дождя рокот мотора паромобиля стал слышен, лишь когда машина подъехала к лагерю, вынырнув откуда-то из мокрой, взякой темноты. Свет одной лампы упёрся в Мелкого и Мимочку, как немигающее драконье око из старых легенд.
Хлопнула дверь.
Гончая повернулась, хлестнув пару раз по бокам своим длинным хвостом с лезвием на конце.
- Мимчик, спокойно! Это свои! - на всякий случай сказал Мелкий.
«Конечно, свои, - подумал он, - были бы это враги – Стриж уже подал бы знак… если и у него вода в сочленения не затекла».
Немилосердный дождь стал лить сильнее, и техник сощурился, силясь в полутьме сумерек рассмотреть нежданного гостя.
А потом свет фонаря от него закрыла громадная фигура в длинном ниспадающем одеянии. Настоящий гигант, не менее двух метров росту и тролльего телосложения молча и походкой, которую больше всего хотелось назвать "задумчивой", шёл прямо на Мелкого.
- Здрасьте, - паренек невольно начал отступать назад, увеличивая расстояние между собой и громилой. О том, что вообще-то нужно представиться и попросить собеседника сделать то же, техник начисто забыл.
- И тебе не болеть, - добродушно откликнулись сверху хорошим таким, рокочущим басом. - Вы, что ли, животин железных клепаете или мы совсем в этой мокротени заблудились?
Мелкий хотел было возразить гостю, что создание техно-магического разведчика - это сложный трудоемкий процесс, совершенно не соответствующий слову "клепать", но, поразмыслив, махнул на это рукой:
- Ага, клепаем помаленьку. Думаю, вам надо к нашему командиру, Эрику Глазу. Я провожу?
- Проводи, отрок, проводи, не стоять же тут под дождищем этим. Да заодно представься, что ли...
- Я отрядный техник, а зовут меня Питирим Хемер. Хе-емер, с ударением на первое "е", - на одном дыхании выпалил стесняющийся своего имени паренек. - Короче говоря, я откликаюсь на прозвище "Мелкий".
Палатка командира была больше других. Самому-то Глазу, старому закаленному солдату, не требовалось много места... Да дело было, собственно, и не в нем: обширная карта местности занимала львиную долю внутреннего пространства. Военный как раз изучал ее, когда услышал питиримовское "а к нам тут пожаловали с визитом, сэр!". Мужчина поднял голову - его механический глаз заиграл малиновыми бликами в свете масляной лампы.
- Войдите.
- Мир тебе, командир, - в палатку, чуть ли не гусиным шагом вполз настоящий гигант в долгополом одеянии. При свете лампы стало видно, что он рыж, как огонь, коротко стрижен и носит небольшую бородёнку. На одежде, которая оказалась коричневого цвета рясой был вышит печально знакомый символ Инквизиции.
Лицо лидера отряда, и без того не отличающееся здоровым цветом, побурело.
- Я Эрик Глаз, - после недолгой паузы представился он. - Чем обязан? Да вы располагайтесь, - Эрик указал на ближайший перевернутый ящик, заменяющий стул.
- Отец Амадей Штернблад, - представился гость, с явным трудом устраиваясь на указанном ящике. - Инквизитор. Агент.
Мелкий стоял на пороге, молча сжимая и разжимая кулаки. Его заметно трясло - а от холода или от гнева, он и сам не знал.
- Выйдите, Хемер, - командир был неожиданно резок.
- Слушаюсь, - отрывисто кивнул парнишка. Когда техник ушел, Глаз достал из-за пазухи плоскую стальную фляжку протянул ее инквизитору:
- Не желаете согревающего?..
- Да я из паромобиля, там тепло. Вы бы, командир, лучше Питириму дали глотнуть. Продрог ведь до костей, аж трясётся.
На улице послышались приглушенная шумом дождя ругань. Кричал Мелкий. Разобрать можно было лишь отдельные слова: "подонок", "опять накрапал донос", "гад", и "кого на этот раз". Эрик поморщился. Вздохнул. Откашлялся.
- Итак, что привело вас к нам? - фляжка, между тем, была заботливо убрана обратно за пазуху.
- Командир, кстати, я могу звать вас по имени? Так вот, расслабьтесь, дело не в вас и не в ваших людях. В этом районе замечено кое-что странное. Меня прислали сюда разобраться, что именно. Вот бумаги.
Инквизитор извлёк из-под одеяния небольшой кожаный планшет и протянул его Эрику.
Тот удивленно хмыкнул. Прежде он считал, что благодаря своим стальным разведчикам знает обо всем, происходящем далеко за пределами лагеря. А "кое-чем странным" он мог назвать, разве что, эту новенькую, Виренну.
- Благодарю, - взяв в руки записи, командир сощурил здоровый глаз. Механическое око зашуршало шестеренками, автоматически изменяя резкость изображения.

с Оррофином))

- О, всеблагий и всесильный Создатель, отец наш, учитель наш, судья наш и палач! Прими пламенную молитву ничтожного раба Твоего Поуна, смиренно молящего Тебя о снисхождении к мятежному духу Све…
Разведчик осекся. Настоящего имени Светоча он не знал. Жив маг или умер, Солджэру было неясно. А как молить Господа о благополучии души неизвестно кого, неизвестно живого или мертвого?.. Инструкций для такого случая Поун припомнить не смог. Возможно, он бы и нашел выход из этой неприятной ситуации, если бы на него откуда-то сверху не обрушилось, завывая, что-то мокрое.
- Подонок! - орал Мелкий, размахивая кулаками. Брызги воды с его волос и одежды летели во все стороны. - Опять решил накропать донос, гад? Кто тебе не угодил сейчас? Кого решил убить? Поделишься планом, дрянь ты недоношенная!?
Очень быстро механик был обездвижен – Солджэр заломил ему руку за спину и ткнул паренька лицом в землю. Но бледный от ярости Мелкий продолжал дергаться и отчаянно ругаться.
- Тиш-ш-ше! У меня болит голова, - в палатку, в которой и так с внезапным появлением Мелкого стало тесновато, протиснулась Вира. Ее лица видно не было, но голос у колдуньи был такой свистящий и хриплый, будто она побывала на том свете минимум пять раз и вернулась в этот мир с намерением отомстить всем живым все, за что только можно мстить.
Поун отпустил техника – пальцы сами разжались.
- Идите-ка отсюда. Оба, - буркнул он, подпихивая Мелкого к выходу. Паренек вяло отбивался.
- Не нужно шума. Вы. Меня. Поняли? - прокаркала Ренна. Было в ее интонации нечто, заставившее разведчика и теха одновременно кивнуть. Женщина развернулась и неторопливо пошла прочь, шлепая босыми ногами по грязи.
Мелкого передернуло:
- Ведьма. Но ты все равно хуже.
- Я ничего не писал, клянусь, - попытался оправдаться Поун.
- К нам приехал инквизитор. Они так просто не…
- Отцом клянусь – я тут ни причем!
- Да иди ты в… - фыркул Мелкий.
- Куда? - поинтересовался довольно-таки высокий мужской голос за его спиной.
Когда Мелкий обернулся, то в первую секунду никого не обнаружил. Чтобы понять, что перед ним вообще кто-то есть, ему пришлось непривычно опустить глаза, потому что вновь пришедший был ещё ниже и мельче не отличавшегося тролльей статью Питирима.
При этом стоял незнакомец совсем иначе: чуть выставив одну ногу вперёд и засунув руки в карманы плаща, лишь примерно напоминающего инквизиторскую сутану. Взгляд жёлтых глаз был жёстким, а рыжая чёлка, падающая на лоб придавала всему облику новопришедшего весьма дерзкий вид.
Техник начал было перечислять места, в которые с удовольствием отправил бы разведчика, однако быстро сбавил обороты, сообразив, что перед ним незнакомец:
- ...потому что он доносчик и вонючий козе... эм. Здрасьте. А вы... откуда? - растерявшийся Мелкий глуповато моргнул.
Незнакомец шевельнул рукой, отводя полу плаща в сторону. Под оным обнаружилась облегающая чёрная безрукавка и такие же штаны. А ещё небольшой значок с гербом инквизиции и мелко выбитым именем.
- Вольфганг Штернблад, инквизитор-агент. Приехал только что.
- К нам один Штернблад приехал уже. Так это... вы, получается, братья? - спросил Мелкий и ойкнул: разведчик чувствительно ткнул его в бок. Неблагодарное, мол, это дело - с инквизиторами болтать.
- Да, мы братья. С кем имею честь?
Оба члена отряда представились. Все бы ничего, да только сделали они это разом, перебивая друг друга.
- Поун Солджэр...
- Питирим Хемер...
- Верный слуга Создателя...
- ...с ударением на первое "е"...
- ...и разведчик.
- ...короче, техник я.
- Подробнее, пожалуйста, господин Хемер, - ни лицо, ни поза инквизитора не изменились, разве что, полу плаща запахнул. - Ваша специальность, как техника?

- Обслуживание, ремонт и усовершенствование самоходных разведывательных устройств, а также починка и поддержание в рабочем состоянии любого технического оборудования, необходимого для эффективной работы отряда, - скороговоркой выпалил Мелкий заумную формулировку.
- Так, - кивнул инквизитор. - Господин Солджэр, ваше звание, срок службы и количество операций, прошедших под грифом "секретно" и выше?
- Младший лейтенант, разведчик, служу год и пять месяцев, - бойко начал молодой человек. - и эт-то... первое мое задание. В секретных операциях участия не принимал.
Конец фразы получился не слишком уверенным.
- Так, - коротко кивнул инквизитор. - Кажется, вы именно те, за кого себя пытаетесь выдать. Прошу за мной.
С этими словами он развернулся и покинул палатку, совершенно беззастенчиво подставив Мелкому и Солджэру спину.
Сослуживцы, кисло переглянувшись, двинулись следом, нагибая головы под струями дождя и зябко ежась. Неподалеку послышалось приглушенное пение - простенькая детская мелодия. Значит, Виренна бродила где-то рядом.
Инквизитор резко остановился.
- Кто-то из ваших? - быстро спросил он, не оборачиваясь.
- Да. Новенькая. Маг земли, - с готовностью отрапортовал Поун, всегда испытывающий почти религиозный трепет перед начальством. Мелкий, не удержавшись, передразнил его, беззвучно шевеля губами и скорчив рожу.
- Оставайтесь здесь, - был ему ответ, и Штернблад скрылся в дождевой пелене.
За спиной Виренны он появился беззвучно и некоторое время стоял, наблюдая за девушкой.
Она перестала петь, едва он приблизился, но не обернулась, а продолжила покачиваться из стороны в сторону. В каждой руке она сжимала по пучку какой-то травы. Белесые корни, резко вырванные из-под одеяла почвы, смотрелись чьими-то съежившимися внутренностями.
Инквизитор смотрел на неё, слегка покачиваясь с носка на пятку.
- Агент Инквизиции Штернблад, - представился он, наконец. - Назовитесь.
- Или вы меня окунете в раствор?.. - мягко, даже ласково спросила женщина. Намокшая длинная юбка Виры плотно облепляла ее худые ноги.
- Нет. Для начала я отведу вас к командиру этого подразделения и выясню, знает ли он вас.
- Он мне не обрадуется, - проворковала магесса. - Он знает, как меня зовут. Знает, зачем я здесь, но все равно почему-то мне не рад. Странный.
Она повернулась медленно, словно бы нехотя. Лицо женщины можно было бы назвать приятным, если бы не его застывшее и, прямо скажем, нездоровое выражение. Чересчур беззаботное. Травинки под ее пальцами по-змеиному извивались.
Инквизитор посмотрел на неё снизу вверх, для чего ему даже пришлось задрать голову. Он ни чем не показал, что ему это не нравится - лицо даже не дрогнуло, а поза не изменилась ни на йоту.
-Назовитесь, всё же.
- Я Виренна Серая. Командир знает, - колдунья мечтательно вздохнула, видимо, припомнив нечто забавное.
- Маг. Профиль?
- Некрасивый, но характерный. Видите ли, у меня нос с горбинкой. И подбородок островат. А вам по по долгу службы это необходимо, или так, интерес проснулся?.. - флиртовала ли Ренна с инквизитором, или дразнила его, или действительно не понимала второго значения слова "профиль" - сказать однозначно было нельзя.
- Магический профиль, я имею ввиду. Предпочитаемая стихия.
- Стихи-и-ия. Стихи и я... - магесса скривилась. - Не люблю стихи. Люблю траву и жирный сочный чернозем. Я ответила?
- Вы не поняли моего вопроса?
- Чернозем - это земля, разве нет? Я люблю ее, следовательно, овладеваю. И приказываю ей. Вы не поняли моего ответа?..
- Теперь понял. Следуйте за мной.
Магесса переступила с ноги на ногу:
- Вы не привезли с собой раствор?..

- Нет необходимости, - сказал Штернблад и вдруг добавил, не меняя тона. - Сейчас сыро. Желаете укрыться моим плащом?
- Был плащ, станет шаль?.. - наклонившись, Вира бережно закопала все еще подергивающиеся травинки в грязь. - Благодарю.
Инквизитор с всё тем же непроницаемым выражением лица снял свой плащ, предварительно открепив от него свой удостворяющий значок и протянул его девушке.
- Теперь идёмте, - сказал он и повернулся к ней спиной.
Встряхнув плащик (инквизиторскую спину обдало брызгами), Виренна набросила его себе на плечи изнанкой наружу и безропотно пошла за новым знакомым.
Вскоре они вышли на место, где инквизитор оставил Поуна и Мелкого. Те, как ни странно, терпеливо ждали их возвращения.
- Кроме вас и машин в этом лагере есть кто-нибудь? - поинтересовался Штернблад, выходя из темноты.
Позади него раздался смешок Виры:
- Если вы спрашиваете, нужно ли вам ловить в темноте еще кого-нибудь, я скажу - да...
- Изобретательница Зоя Лавирон, сэр! Она находится здесь, сэр! - по-молодецки гаркнул Поун, вытянувшись в струнку.
- Чеканишь штампы? - шепотом осведомился у разведчика Мелкий. Тот вместо ответа наступил ему на ногу.
- Господин Питирим, - почему-то, к Мелкому инквизитор обращался исключительно по имени. - Сходите за госпожой Лавирон и доставьте ей в палатку вашего командира. У вас три минуты.
- Накаркала, ведьма! - техник неприязненно зыркнул на магессу и отправился исполнять поручение.
Штернблад никак не прокомментировал это.
- Прошу за мной, - только и сказал он, направляясь в сторону палатки Эрика Глаза.
Несколько минут спустя, весь небольшой отряд собрался перед грозным оком своего командира, отчего в палатке моментально стало тесно. Маленький инквизитор тут же оказался рядом со своим гигантским коллегой, отчего стал выглядеть ещё более мелким и хрупким. Ни дать ни взять, бумажный журавлик, рядом с бегемотом. Поун же, скорее, напоминал оловянного солдатика - так неестественно правильно, так подчеркнуто прямо он держался. Стоящая около него Виренна на окружающих внимания не обращала, ей интереснее было выковыривать грязь ногтями правой руки из-под ногтей левой...
В скором времени к пестрой компании присоединились Мелкий и Зоя Лавирон - невысокая крепкая женщина в черном рабочем фартуке грубой материи.
- Начнем, пожалуй? - приподнял единственную бровь хранивший до поры молчание Эрик Глаз.
- Пожалуй, - кивнул гигантский инквизитор. - Дамы, господа, во-первых, представлюсь сам и представлю напарника, чтобы потом не было сложностей. Я - отец Амадей Штернблад. Он - отец Вольфганг Штернблад. Мы братья и работаем вместе над общим делом. О том, кто вы такие нам обоим известно, так что, не трудитесь представляться. Во-вторых, хочу сразу вас всех успокоить: мы явились не по ваши души.
Он осёкся и огладил бороду.
- Ну, конечно, при этом мы оба священники и, если надо и исповедь примем и благословение дадим. На благое дело, конечно. Для чего именно мы здесь могу вам открыть, разрешили это мне, но знайте: сведения секретные. Если пойдут слухи - искать среди вас будут и спросят строго. Вольфи, нас слушает кто снаружи?
Мелкий инквизитор повёл головой, будто принюхиваясь.
- Нет, - сказал он, убирая ладонью со лба прилипшую чёлку.
- И славно, - кивнул Амадей. - Три дня назад наши легальные малефики почуяли, что здесь что-то сотворилось. Дрянь какая-то, незаметная, но гадкая. В общем, для расследования и нахождения этой дряни нас сюда и прислали. В общем, покамест всё. Кому-нибудь есть что спросить?

- Как ее обнаружить, коли она незаметная? - вырвалось у техника. - Скорее всего, гончие или Василиск ее найдут, но... чего искать-то?
Поун нахмурился - он явно жалел, что далековато стоит от Питирима, и незаметно отдавить парнишке вторую ногу вряд ли получится.
- Да если б мы сами знали, - вздохнул гигант. - Ничего. Есть способы, есть опыт, есть задумки. Тебя, отрок и твою собаку железную мы завтра утром спрашивать будем. Покажешь окрестности?
- Вон они - окрестности, - парень не без гордости махнул рукой в сторону огромной карты. - Нами изучены десятки километров, сэры инквизиторы.
- Расскажешь, но утром. Ещё есть у кого что?
- У меня есть плащ вашего брата, - радостно констатировала Виренна. Остальные члены отряда молча переглядывались.
- Он вам ещё нужен, госпожа?
- Уже нет, хотя было интересно, - магесса вручила плащик Солджэру - молодой человек его тут же старательно разгладил и сложил.
- Тебе бы служанкой быть, а не солдафоном, - процедил Мелкий, боязливо поглядывая на командира - расслышал тот или нет.
- Пожалуйте, - Поун протянул инквизитору мокрый с двух сторон плащ.
- Благодарю, - коротко ответил Вольфганг, принимая плащ, но не надев его.
- На эту ночь я могу уступить вам свою палатку, а с утра мы поставим новую, специально для вас. Как вы на это смотрите? - вежливо, но без поуновского подобострастия предложил Эрик.
- Не нужно, командир, что вы. В машине переночуем, а завтра и палатку поставим, - махнул рукой отец Амадей. - Нам не впервой, мы часто по заданию матушки нашей вот так вот катаемся.
- В таком случае, доброй ночи, - улыбка Глаза вышла почти искренней.
- И вам не тревожиться, командир. Да, кстати, ребятки, если кто ночью увидит какую тень в лагере - не пугайтесь. Это у Вольфи опять крышечку на тему безопасности сносит.
Маленький инквизитор посмотрел на брата неодобрительно, а потом сказал:
- Не заметите, не волнуйтесь.
- Постараемся, - Однако, если вы, в свою очередь, заметите пару незнакомых теней - тоже не волнуйтесь. Это Стриж сменяет Мими на ночной вахте. А заприметите нечто птицеподобное и пучеглазое - значит, госпожа Зоя выпустила Василиска... проветриться, - командир разведывательного отряда отвернулся, пряча торжествующую веселую улыбку - подлинную на этот раз.
- Учту. Спасибо. Портить ваше оборудование не стану, - в неприятных жёлтых глазах инквизитора скользнуло что-то вроде понимания и принятия. Достойный ответ Эрика был явно им оценён.
- Ладно, ребятки, желаем вам всем доброй ночи, - хлопнул себя по животу отец Амадей и осенил всех присутствующих размашистым символом Творца. - Храни вас Создатель и Отец наш.

Утро было таким же пасмурным, как и вечер - в воздухе витал запах сырости, а белое молоко тумана принесло с собой промозглый холод. Эрик Глаз, потянувшись, вышел из палатки, чтобы проверить, как там поживает его дурной сон - пара инквизиторов снилась ему целую ночь напролет. Они то закапывали в землю гончих, то приговаривали Виренну к немедленному сожжению, то вообще ели какие-то подозрительные радужные водоросли, формой напоминающие людей.
Как на грех, первым же, что предстало перед его взглядом был именно инквизитор Вольфганг. Обнажённый до пояса, напряжением, способный поспорить с туго натянутым канатом, он очень-очень медленно и с явным усилием менял одну за другой стойки из какого-то неведомого Эрику боевого искусства. Мышцы клубком змей перетекали по маленькому торсу и обманчиво тонким рукам инквизитора, дыхание было равномерным, а концентрация такой, что он вовсе не заметил Глаза, несмотря на то, что стоял к нему в пол оборота.
Кивнув на всякий случай слуге Создателя, командир вынул из кармана аккуратно сложенный вчетверо платочек и протер им линзу своего механического ока - на стекле мутной пленкой осели капельки тумана. А зрение Эрику было сейчас ой как нужно, ибо, по словам инквизиторов, где-то неподалеку бродило крайне опасное незнамо что.
Из палатки напротив выбрались Вира и Зоя, бережно поддерживающие с боков еще не запущенного Василиска. Хищная голова летающего разведчика безвольно моталась из стороны в сторону.
- Эх, благодать! - донеслось из-за спины командира.
Что благодатного могло быть в этом утре являлось вопросом не для слабых духом. Промозглое, сырое и холодное, разве что не дождливое, оно утопало в тумане, вызывая у любого теплокровного желание забиться куда поглубже и развести там огонь.
Однако гончие теплокровными - и даже живыми - не являлись, а потому утро было для них таким же, как и всегда. Мимо Глаза, разбрызгивая грязь, бодрой трусцой прошествовал Стрижик, чтобы бесшумно скрыться в ближайших зарослях. Эрик проводил его взглядом и лишь потом обернулся. Неторопясь.
Старший инквизитор успел сменить сутану на вполне обычную, разве что подобающих этому гиганту размеров, полевую форму. Болотного цвета куртка, лишь примерно напоминающая мундир, штаны с большим количеством карманов, чёрные от дёгтя сапоги - отец Амадей выглядел бывалым воякой. Вернее, выглядел бы, если бы на него смотрел не прошедший огонь и кровь солдат. Не было, совсем не было армейской повадки у инквизитора.
- Будь здоров, командир , - поприветствовал Штернблад Глаза. - Как спалось?
"Ты что, сердешный, издеваешься!?" - с раздражением думал командир, озвучивая... почти правду:
- Да не очень спалось, сэр. Разве же мне можно спокойно спать-то, когда я знаю, что поблизости неведомое лихо околачивается? Кое на мой отряд в любой момент покуситься может - демон знает, чем оно питается. И питается ли вообще.
Ветер усилился - это Василиск молотил крыльями воздух, царапал рыхлую влажную почву острыми когтями. Напротив него прыгала и размахивала руками запыхавшаяся Зоя. Из прически женщины выбилось несколько седых волнистых прядок, лицо раскраснелось.
- Говорят, что плохой сон - это от тяжести на душе, - отозвался инквизитор, наблюдая за тем, как машина преодолевает вечное тяготение к тверди. - Что же до напасти...ты не бойся, командир. Это не из тех, что людей жрёт. Тут кое-что похуже, но если оно начнёт просыпаться, поверь, ты со своими будете первыми, кого мы эвакуируем.
Он помолчал и вдруг добавил, ни к селу, ни к городу:
- А звери у вас хорошие, да. Чудны дела Творцовы!
- Я из тех, сэр, - Глаз привычно провел ладонью по обожженной, в зарубцевавшихся шрамах, половине лица, - кого напугать может одна лишь неизвестность. Опишите нам, что искать, дайте примерные координаты того чуда-юда, а дальше... Звери у нас хороши, вы правы. В поисковом деле они лучшие.
В этот момент Василиск оторвался от земли и полетел. Он набирал высоту уверенными, неспешными взмахами - будто плыл, зачерпывая воздух как воду.
- Что ж, командир, кажется, только такие люди как вы и могут нам помочь, - отец Амадей всё так же наблюдал за автоматоном, но тон сменил на куда более серьёзный. - Пока что знаем мы о самой угрозе и её источнике очень мало, но всё же, есть кое-что. Зло тянется к нам из далёкого прошлого, поэтому, надо искать здесь следы чего-то очень старого. Руины, подземелья, следы того, что было когда-то. Понимаете, о чём я, командир?
- А мы отмечали на наших картах парочку таких мест... - задумчиво проговорил Глаз, и тут же встрепенулся, оживился: - задание ясно. Мы определим примерные границы поисков и дадим техномагическим разведчикам соответствующие команды. Приступаем немедленно.
- Приступайте, командир, приступайте. Только обеспокойтесь, чтобы ваши железные друзья ничего найденного не трогали. Иной раз и взгляда бывает много.

Насморк был для Мелкого явлением привычным. В ранней юности парень вообще без зазрения совести сморкался в рукав или прямо на землю, вызывая многочисленные «фу» и «фи» у окружающих. Но сейчас техник знал: от командира за такое поведение может крепко влететь. Старый вояка не станет тратить время на пространные междометия. Так что с недавних пор Питирим волевым усилием приучил себя постоянно носить в кармане носовой платок.
- Итак, у дас в даличии, - нараспев прогундосил паренек, - пять возможных адомальных пест.
- И что за места? - Эрик Глаз прохаживался вдоль обширной физической карты, заложив руки за спину.
- Все уже отмечеды флажками, сэр копандир. Самое близкое – дебольшое болотце. Припечательно тем, что да нем у годчих по деустадовленным причидам резко сдижается качество зредия, - с воодушевлением шмыгнув носом, начал Мелкий. - А также замечеды сбои в памяти...
Второй подозрительной областью оказались несколько больших, в рост человека, камней очень уж правильной прямоугольной формы. Третьей – непонятный пустырь, на котором почти ничего не росло кроме пары хилых травинок. Четвертой – полускрытая колючим кустарником пещера, а пятой – крошечное озерцо, вечно окутанное туманом.
- …во всех этих пестах годчие вели себя бодозрительно, - подытожил механик и ловким движением выудил платок из кармана штанов.
- Проведем для начала разведку с воздуха, составим с помощью Василиска подробные планы всех пяти объектов. Заодно разведчик может заметить что-нибудь странное, если повезет, - сказал Эрик.
"Скорее уж, если НЕ повезет," - подумал механик.
- Потом выберем места, которые лучше всего подходят под описание господ инквизиторов, - продолжал, воодушевившись, командир, - и зашлем туда твоих песиков.
- А вдруг мы дичего де дайдем?..
- Здачит... тьфу ты... значит, будем искать дальше! - потер руки стареющий снайпер. После столь долгого простоя его команду ждало настоящее задание. Он и не предполагал, что будет так этому радоваться. В нем нежданно-негаданно поднял голову вихрастый курсант Эрик, безбашенный парень, рвущийся в бой вопреки страшным россказням о крови, трупах и нечеловечески жестоком враге.
- Помоги леди Зое, сынок. Давай, давай, иди! - прикрикнул на замявшегося теха военный. Давно пора было расшевелить ребят, да и самому встряхнуться.

Через двадцать минут Василиск был полностью готов к перелету. Он должен был за один вылет осматривать одно аномальное место, а после проведения тщательной разведки немедленно возвращаться в лагерь. Нарушить инструкции он мог только в случае поломки или враждебного воздействия извне.
Глаз, стоя поодаль, наблюдал, как Зоя Лавирон растроганно машет рукой улетающему вдаль техно-магическому существу.
- Точно сына на войну провожает, - недоуменно пробормотал мужчина себе под нос.
- А так и есть, - обронил проходивший мимо Мелкий.

Восемь часов спустя два растерянных и смущенных техника стояли перед командиром.
- Говорю вам, сэр, не наш это косяк...гм... неудача, то бишь! Машинки нормально работали, все было классно! Это аномалии нам подгад... помешали, будь они неладны! - оправдывался Мелкий, у которого к тому времени почти прошел насморк. Лавирон молчала, в задумчивости теребя мозолистыми пальцами правой руки край своего фартука. К счастью, Василиск вернулся без повреждений.
- По неизвестной нам причине, сэр, - наконец прервала женщина словесный поток своего младшего коллеги, - технические устройства не смогли приблизиться к аномалиям. Когда до цели оставался десяток метров непременно что-то случалось. У Василиска нарушалась координация, у гончих ухудшалось зрение.
- Вот-вот! Их как будто слепило что-то! - поддакнул паренек. - Получается, эта гадость во всех пяти местах? Жу-уть.
- Выводы делать пока рано. А паниковать - тем более. Там, где пасуют машины, - посуровел Эрик, - люди должны прорваться. Мы отправляемся в экспедицию. Примерный состав я назову после того, как обговорю детали с нашими гостями.
- Доложите о способностях и умениях ваших подчинённых, командир, - раздалось из-за спины Глаза.
Высокий, негромкий голос Вольфганга Штернблада было трудно спутать с чьим-то ещё.
- Уровень их умений полностью соответствует уровню занимаемых ими должностей, - повернулся к говорившему Глаз. - Помимо прочего, могу сказать, что Питирим знает местность лучше всех нас, так как именно он считывал данные, полученные гончими, а затем переносил их на карту. Поэтому я считаю необходимым включить его в состав будущей группы.
Техник от такого заявления тихо охнул.
- Рационально, - признал маленький инквизитор, каким-то образом материализовавшийся за спиной Эрика. - В чём заключается полезная квалификация остальных?
Почувствовав, что закипает, командир медленно вдохнул и выдохнул, как ему советовали военные целители:
- Поун Солджэр - разведчик, вам это уже известно. Полагаю, не стоит объяснять, чем именно его навыки и умения могут быть для нас полезны? Виренна же - маг по призванию. Вы это тоже знаете. Если вокруг творятся непонятные вещи, значит, с большой долей вероятности, замешано волшебство. Следовательно, участие Серой в будущей операции крайне желательно. А ежели вы решите, что отряду требуется снайпер, к группе могу присоединиться и я. Но тогда одному из вас следует остаться в лагере и защищать госпожу Лавирон, наши запасы и наши машины.
- Состав группы подходящий, - невозмутимо отозвался инквизитор. - Когда ваши люди будут готовы выступать к ближайшему объекту?
- Сегодня же. Тянуть в подобных делах - себе вредить. Вы присоединитесь к отряду? И снайперская поддержка вам нужна все-таки, или нет? - сцепил руки за спиной в привычном жесте Эрик.
- Нужна, однако оставлять кого-то из имеющихся ресурсов в лагере мы не можем. Ваши автоматоны способны к охране живого объекта?
Мелкий шагнул вперед:
- В теории - да, но...
- Вот и отлично, - перебил командир.
- Просто в них не вложена соответствующая программа...
- Так засунь им в мозги эту твою программу! - спорить с военным было явно бесполезно.
- Тем лучше. Оставьте ту охрану, что минимально необходима и готовьтесь к выходу, - кивнул инквизитор и удалился в направлении паромобиля.

Дата: двадцать второе сентября
Фигура: без фигуры (с участием ладьи H8 и короля Е8)
Ход: без хода (присутствует рокировка тринадцатого хода)
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Н8-F8

За последние недели в распорядке маленького лагеря что-то изменилось неуловимо, но так определенно, что даже нейа это почуяли. Шаиса словно отпустила на свободу и Нарей, и Каоре, и даже сына, спрашивая с них как со взрослых, но не влезая лишний раз в управление стаями. Нарей была и благодарна, и озадачена - с самоустранением Хранительницы всплыли те проблемы, которые она никогда еще не испытывала на своих плечах, и которые со стороны казались мелкими и легко решаемыми. Теперь разнимать собак, менять охотничьи территории, распределять патрули и даже находить занятие заскучавшему Камеда должны были они с Каоре. И даже флегматичную приемную дочь Каа-Рис то и дело ставили в тупик новые задачи.
У Нарей было время поразмышлять об этом на очередном патруле. Связку возглавлял Яоро, а потому можно было просто ехать следом за псами, раздумывая о вечном, о новосвалившейся взрослости и об оставленных ночных играх в Менрай. Последнее отзывалось острыми уколами ностальгии: тико любила покрасоваться, а еще больше - оттянуть кнутом пониже спины переоценившего себя кавалера. Каоре говорила, Нарей слишком властная. Нарей - считала, что просто стоит намного большего и не против это еще раз продемонстрировать. К тому же, иногда она всерьез думала, что влюбилась бы в Каоре... Будь погонщица парнем.
Каоре здорово напоминала того, кто ее взял в семью. Кеаро никогда не был ни самым громким, ни самым властным из той ветви Каа-Рис, что занималась раши, но именно он стал главой семьи, и держался там еще с тех пор, как Шаиса была ребенком и ученицей. Сдержанный, почти тихий тико с внимательным взглядом и седыми до серебра волосами умел одним своим присутствием успокоить в очередной раз разоравшихся соплеменников, не доводя до кровопролития и драматичных расколов. Его уважали, хотя иногда сторонились: слишком странным он выглядел среди экспрессивных родичей. В семье Нарей род велся по женской линии, но по крови она была внучкой Кеаро и очень этим гордилась.

Когда всадница почувствовала замешательство идущего впереди Яоро, они уже миновали хвойный лес и сейчас огибали небольшой, усыпанный камнями холм. В другое время Нарей не преминула бы полазить по этим развалам, поискать норы нейа а заодно и попытаться угадать, откуда здесь взялись эти валуны. Но сейчас дома ждала покинутая часть стаи, а патруль и без того состоял из распустившихся, избалованных до последнего края раши. Потому тико не останавливалась ни разу.
Но сейчас она придержала каам за гриву и замерла, прислушиваясь к ощущениям псов. Ее глазами все вокруг выглядело как обычно, но тонкое обоняние раши уже уловило отголоски странного запаха. Это было что-то совсем незнакомое. Яоро еще постоял, потом двинулся вперед. Патруль и каам с притихшей Нарей - за ним.
Запах с каждой минутой пути был все сильнее. Сначала Нарей сама начала его чувствовать, потом у нее заслезились глаза от вони, потом Рико начал тереть лапой морду, словно пытаясь снять с себя нос на время. Скоро избавиться от обоняния очень захотелось и дочери Нарелан. А потом в воздухе явственно проступили облака дыма.
То, что, очевидно, умерло на поляне, чем-то походило на уродливую морскую рыбину: гладкая металлическая кожа, плавники-крылья, хвост, огромный блестящий глаз на макушке. Потом сквозь глаз Нарей различила человеческую фигуру внутри. Стальной зверь горел и уже поджег осенний хрупкий кустарник вокруг, металл раскалился и чем ближе, тем меньше оставалось воздуха для дыхания. Нарей дважды обошла странный погребальный костер по кругу, прежде чем решилась сунуться туда, в пекло. Ожоги оставили красные следы на ее пальцах, а пятки она, кажется, испекла до мяса, но стеклянную крышку удалось отодрать, а человека - вытащить.
Он был колонизатором, это лиа поняла уже в тот момент, когда "глаз" оказался щитом от воздуха. А еще он был мертв.

В лагерь Нарей вернулась так поздно, что Шаиса уже всерьез собралась собрать на поиски сына. Ее гнева хватило на полчаса крика, потом молодая погонщица укрылась в своей "норе" между корнями дерева, тщетно пытаясь унять звон в ушах. Тяжелая сумка успела отбить все ноги. В ней были бумаги и вещи того, погибшего: хранительница их не заметила, а Нарей не хотела делиться. Рядом с ней причудливым нейа опустилась на пятки Каоре.
- Что это?
Девушка молча протянула ей сумку. Тико перелистала одну из записных книжек, покачала компас в руке, вздохнула.
- Он был живой или?...
- Разбился, - выдохнула Нарей. Ей хотелось заснуть, и одновременно сон не шел. Она обняла подругу, попытавшись устроиться на ней на подушке. Плеча Каоре не уступила.
- Что будешь делать с этим?
- Хочешь - бери себе? - пробормотала смуглокожая смотрительница. Она в самом деле чувствовала себя так, словно патруль длился целую вечность - а, может быть, просто наглоталась ядовитого дыма?.. Хотелось спать. Каоре внимательно посмотрела на исчерченное полосами лицо - и решила повременить с вопросами.

В какой-то момент они просто вышли из зарослей – худой человек в свободной светлой тунике и большой белый пес с задумчивым и немного печальным взглядом. Они появились совершенно бесшумно; их не сопровождал ни треск ветвей, ни шелест травы, ни свист потревоженных птиц. Даже следов от их ног не было видно, будто странная пара материализовалась из ниоткуда.
Густые каштановые волосы мужчины свободно лежали на плечах, карие с золотинкой глаза смотрели на мир мягко и спокойно. Это спокойствие в мимике и жестах составляло странный контраст с чертами лица незнакомца – волевым подбородком, орлиным носом, «капризной», слегка ассиметричной линией рта, глубокими складками на лбу и между бровями...
Белоснежный пес, идущий рядом, казался даже разумнее отнють неглупого с виду человека. Было в этом существе что-то необъяснимое. Вечное.
Первой гостей заметила та же Нарей, только к рассвету согнавшая с себя густую тяжелую пелену сна. Почти одновременно с ней поднял седую голову Аймар, вытягивая из сна Хранительницу. Но полосатая тико уже пыталась погрузить пальцы в гриву белоснежного зверя - своеобразное приветствие, почтительное и донельзя фамильярное одновременно. Пес посмотрел на нее пронзительно ясными и голубыми глазами и, повернув голову, лизнул запястья.
В полумраке показалась Шаиса, судя по виду, не совсем еще осознавшая, продолжает ли она спать, или уже проснулась. Тико механически разглаживала стеклянно-ровные волосы и смотрела на пса так, словно ждала, пока этот пришелец из сна тоже исчезнет, вслед за остальными видениями. Нарей рассмеялась, приблизив к пришельцу лицо.
Аймар остановился возле Хранительницы, но из-за его спины выскользнула гибкая золотисто-каряя даже в тусклом сером свете утра тень - Яоро. Бета подошел к белому сородичу ближе, и лег на землю, не дойдя десяти шагов. Нарей не смогла сдержать удивленного выражения на лице, увидев позу совершенного подчинения, меньше всего характерную для этого юного наглеца. Но пес был уверен в собственных действиях.
Белый пес ткнулся лбом в ладонь своему спутнику. Тот кивнул ему и с улыбкой поклонился присутствующим. Несмотря на то, что видел он их в первый раз, смущения или замешательства мужчина явно не ощущал. В краску его не смогли вогнать ни открытая одежда женщин, ни то, что большинство из них было выше его на целую ладонь. Возникал логичный вопрос: доступны ли ему вообще обычные чувства? Ответа пока не было.
- Здравствуйте, - учтиво произнес Светоч, с прохладным, чисто исследовательским интересом рассматривая по очереди всех участников группы, встретившей его и Средоточие.
Следующими проснулись каам - все одновременно, может быть, по вине Рако и Оме, может быть, просто почувствовав происходящее. В пользу последнего говорило шевеление и среди раши. Иннае запрокинула голову и переливчато, протяжно завыла, поставив в медленных просыпаниях точку. Скоро вокруг белоснежного пса начал собираться весь лагерь. Нарей оторвала от его морды взгляд и молча улыбнулась пришельцу. Пес обошел каждого, каждого обмахнул длинным хвостом; глаза смотрели по-лиа внимательно.
"Ты говоришь здесь за меня", - тихо сказал нейа спутнику. Маг вновь кивнул; на этот раз медленнее, после короткого раздумья.
- Перед вами, - начал он, указывая на белого пса, - воплощение Средоточия, - Светоч помолчал, давая окружающим возможность принять только что сказанное.
- Во время этой встречи я буду его голосом, - продолжил он спустя четверть минуты. - Вам следует направиться на юг, ближе к Эаши.
Интонации не назвавшего своего имени незнакомца были бесстрастны - похоже, сейчас он действительно был просто безликим голосом, передающим чужую волю.
Нарей отвернулась без интереса - это был вопрос к Шаиса. Та - подошла ближе, окончательно стряхивая пелену сна.
- Насколько ближе, посланник?
Пес одошел Нарей кругом и коснулся носом плеча. Та снова прижалась к пушистой гриве щекой.
- К храму Средоточия, - ответил мужчина, обратив свой взор вдаль.
- Хорошо. Останемся ли мы там патрулем?
Светоч моргнул и еле заметно нахмурился, концентрируясь на чем-то:
- Да.
- Останетесь ли вы с нами? - продолжала спрашивать темнокожая тико. Ее пес лег рядом с ней на землю и ровно смотрел на Голос.
- Мы уйдем, - ответы Светоча по-прежнему отличались предельной лаконичностью.
Шаиса тряхнула головой, задумываясь.
- Есть ли причины для этого, о которых мне стоит знать? - наконец, подняла взгляд она.
- Нет, - без заминки произнес Голос. Его чуть волнистые волосы трепал ветер: прядка упала на лоб, но мужчина ее не поправил.
Хранительница вздохнула.
- Мы выйдем к четвертой четверти дня.
Выражение лица мага едва заметно изменилось. Словно на темный зеленый лист упал солнечный лучик:
- Доброго пути.
- Спасибо, - ответила улыбкой тико.
Нарей нехотя подняла голову - она так и не отлипла от зверя. Каоре взяла ее за руку и отвела в сторону. Шаиса качнула головой в сторону лагеря.
- Там есть еда и места для отдыха.
- Нам нужно идти дальше. Многое успеть. До свидания, - посланник и воплощение Средоточия сделали несколько шагов обратно в заросли. С каждым шагом их силуэты теряли четкость, размывались.
Четверо тико и один неами не сразу отвели взгляд и после того, как странная пара совсем растворилась в зелени. Нарей вздохнула и уложила лохматую голову на плечо подруги. Та вопросительно покосилась вниз.
- Теперь я буду спать до самого вечера, - потянулась, не поднимая рук, младшая.

тут были Соуль, Кысь и я)

На новом месте было не слишком привычно: обычный лес из вечнозеленых деревьев и ароматной хвои заменяли здесь широколиственные породы. Весной они бурно цвели, а сейчас - желтели и кое-где начинали ронять свои первые листья. К тому же здесь было намного больше селений, и смотрительницам то и дело приходилось менять место: раши беспокоили нейа, и это сразу же отзывалось на поселениях. Через несколько дней после очередной перемены стоянки Шаиса получила письмо из Наорио: сам глава небольшого клана, Кеаро, обещал посетить отряд, привезти новых раши, и, может быть, лишнего погонщика. Неами воспринял новость с энтузиазмом давно лежалого трупа: новые псы означали подгонку новых доспехов. Притом что даже текущие он один успевал контролировать только чудом и ценой недосыпа.
Незнакомец появился приехал к лагерю утром двадцать второго числа. Он неплохо держался в седле ящера - ровно, с военной выправкой. Одежда выдавала не самое низкое происхождение из дома Нарелан. Старик - на вид ему было лет шестьдесят - представился Аюном и сказал, что разыскивает Кеаро: судя по всему, он знал о его скором приезде. Шаиса устроила его в лагере и весь остаток дня муштровала молодняк так, что счастливица-Нарей была только рада удрать в патруль.
Кеаро появился поздним утром следующего дня, и привел с собой еще шестерых раши. Вся полудюжина отличалась непривычным зеленоватым оттенком шкуры, а еще - почти равнодушной на вид покорностью, не зависевшей от того, отдавал ли приказы сам Эр-Рис, или любопытная хранительница отряда. Аюна тико поприветствовал так, словно они были давно и неблизко знакомы. А еще - так, словно Аюн был намного выше его самого. Старик поприветствовал его в ответ, вежливо, мягко, а затем отвел в сторону для разговора.
- Слышали ли вы, эй-раан, что происходит сейчас в доме Нарелан?
- Немного слышал о смене Длани, Эр-Кё. Боюсь, до Наорио любая весть идет долго.
- Представляю, - кивнул седоволосый. Резко вскинув ладонь, он медленно затем провел пальцами по левой залысине. - Выборы откладывали четыре раза подряд. Может быть, слышали, что случилось с Тевраром, вашим кузеном?
- Какая-то большая неудача на ритуале. Мне рассказывали чуть ли не то, что он проиграл унилаэ, но я сразу списал это на чиа-почту.
- Нартезу, - поправил Аюн. - Его неудача не была единственной. Следом выбыли Иману Тай - слышали ведь об этой семье? - и Дерек Оану.
- Не так много, как стоило бы. Их тоже ждала неудача на ритуале?
- Тай явился на совет в опьянении, Дерек отказался сам. - отрицательно покачал головой седоволосый.
- Столько редкостных неудач в один месяц... - Кеаро скрестил на груди полосатые руки. Среди его родичей не было ни одного рыже-серебряного, этот цвет тико дало Средоточие уже задолго после того, как он стал главой младшего Каа-Рис. - Что говорят амарцы?
Аюн цокнул языком:
- В доме Амар сейчас нет достойного видящего на своем месте, но Зеленый Трон убедил Хранителя повременить.
- Подождите... А где Эр-Оневи?
Неглубокая морщинка пролегла между аккуратными бровями седовласого.
- Был бы эр-Оневи, он бы уже давно разобрался, что происходит. Но у него сейчас другие заботы. Итак, я вместо амарца при доме Нарелан, - произнес он.
- Не в первый раз, Эр-Кё, - с улыбкой наклонил голову Кеаро. - Многие помнят ваш талант в разрешении межсемейных споров.
- Средоточие знает, - благосклонно кивнул Аюн. - Однако я пришел к вам с другой просьбой, эй-раан.
- Я слушаю вас внимательно.
Аюн кашлянул в ладонь.
- Семья Каа-Рис сейчас сильнейшая в доме Нарелан. - весомо произнес он. - Однако Теврар оступился, и второй раз доверие ему оказано не будет. Вы среди оставшихся сыновей как глава своей ветви...
- Без расследования? - Кеаро знал протокол не хуже Аюна, но принять поражение старшего не хотел так просто.
- Расследование будет проведено, - лиа перебросил косу на правое плечо и погладил пальцами, - но доверие второй раз оказано не будет.
- Вы знаете, что он много достойней всех младших, эй-раан, - вздохнул Кеаро. - Но я верю и в вашу мудрость. Мне стоит навестить Эаши.
Аюн тряхнул головой.
- Вы можете отправиться со мной.
- Я хочу задержаться до завтра, посмотреть как мои щенки, если вам не доставит неудобств эта задержка, - Кеаро взглядом указал на новых раши.
Кё покачал головой:
- Я и сам с радостью посмотрю.

Дата: ночь с 11 на 12 сентября; 12 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Предгорья)

Ёко в этих краях были редки. Маленькие, уязвимые для сильного ветра, птицекошки облетали десятым путём неприветливые предгорья, в которых, кроме всего прочего, недавно завелись шумные и слишком чужие люди.
Впрочем, некоторые ёко сюда всё же наведывались, как, например, молодой, любопытный самец, недавно прилетевший сюда за... Да пёс его знает, за чем. Весь день его швыряло туда-сюда порывами вредины-ветра, пока бедолага не смог зацепиться когтями, а там и вовсе заползти в уютное дупло старого, корёженного-перекорёженного дерева. Внутри было сухо и тепло, птицекота разморило, он заснул, а когда проснулся, обнаружилось, что наступила ночь, а снаружи, почти под самыми корнями дерева, развела костёр компания людей. Ёко зашипел на них, топорща перья и широко раскрывая пасть, но потом одумался, сжался в комочек и постарался слиться с веткой, на которую выбрался, воедино. Его по-кошачьи чуткого слуха достигли слова:
-...понимаю, Мари, - говорил мужской вкрадчивый баритон, - ты действовала исходя из ситуации и имеющихся знаний, но запомни: всегда точно формулируй призыв. Мёртвые к тебе придут, не сомневайся, но может получиться...вот как сейчас. Ты призвала нечто очень сильное, и если бы не вмешательство Неуштадского Смотрителя, могло бы быть худо. Да и то, не знаю, какие теперь последствия будут.
- Смотрителя?.. - чуть устало спросила обманчиво-хрупкая женщина, с мягким шелестящим голосом и скрещенными на груди руками. Будто бы ежилась от холода - но как может быть холодно у самого огня? - Кто это?
- Это первый, ну или какой-то совсем уж исключительный мертвец на кладбище, - тот, с кем она говорила, вытянул к костру только непомерно длинные, какие-то паучьи ноги, а сам скрывался в темноте, лишь посверкивая зеленью глаз и багряным пятнышком сигареты. - Он становится кем-то вроде стража местности, берёт себе свиту и следит, чтобы у мёртвых всё было в порядке...во всяком случае, в его, Смотрителя, представлении. С ними лучше не ссориться. Мы сильнее, можем повелевать ими так же, как любыми другими мертвецами, но силы Смотрителей до сих пор не ясны. Они странны. Они сила. Почему-то они редко лезут в наши дела...и слава Творцу!
- Наверное, так, - откликнулась женщина. Передернула плечами, посидела неподвижно с минуту, а потом улеглась прямо на землю, свернувшись калачиком и положив руку под голову. - Извини меня. Я часто забываю о самом важном.
Чёрный человек, от которого маленькому ёко хотелось лететь во все крылья, придвинулся ближе к тонкой женщине и погладил её по волосам.
- Самое важное ты сделала - осталась в живых. Остальное частности, но должен же я тебя хоть чему-то учить? Эх, ладно, теперь, если всё нормально будет, попробую объяснить, как сражаться со своими. Ну, с другими некромантами, в смысле.
- Это будет полезно, - медленно проговорила та. - Он мог столько раз меня убить, что и вспоминать не хочется. "Свои", да уж... Ригор, нас будут искать?
- Я отчего-то подозреваю, - заметил еще один мужчина... нет, юноша, из присутствующих рядом, с волосами в цвет горящего пламени, - что наше маленькое выступление вряд ли прошло незамеченным. Уж после гранаты-то... кхм!
- Нас будут не просто искать, - фырканье звучит, как удар ножом в спину, пусть для ёко это сравнение и странно. - Нас из-под земли достанут. За своих Круг мстит всегда.
- Умеешь ты ободрить, - парень, однако, не унывал, и тон его оставался вполне себе бодрым и веселым. - Чего ж нам делать-то? Бежать и бежать?.. А куда бежать-то?
- Есть тут одна пещерка. На карты её не наносили, а если не знаешь где - едва ли найдёшь. Попробуем отсидеться немного, а там они след потеряют. Всё же, против себя мы улик не оставили.
- Как-то слишком уж оптимистично, а, - еще один, новый голос. Женский, глубокий и немного резкий, с нотками ничем не скрываемого нахальства. - Ведь не кого-нибудь уделали, а крутого некроманта! Я бы на их месте все силы бросила, чтоб найти тех, кто такую свинью подложил.
Примерно тут ёко решил, что с него хватит, и вернулся в почти ставшее родным дупло. Разговор всё ещё долетал до него, но дел птицекоту до людей не было, и они могли спокойно общаться.
- Не до того - это раз, нельзя совсем уж светиться - это два. Некромант был... ну, не шибко более умелым, чем я. Выше большинства, но не уникум.

- А ты себя лю-у-убишь, как я погляжу, - хмыкнул красноволосый. - Эх, жаль, я не видел, как вы некромантов этих разделали!
Марийка, почти уснувшая, вздрогнула, причем весьма ощутимо.
Судя по некоторой напряжённости со стороны Макабрея, тот тоже совершенно не оценил дентоновского энтузиазма.
- Тони...ты осторожней с желаниями, ладно? - сказал он, после некоторой паузы. - Не дай Господь, чтобы у тебя хотя бы крупица маледиктского дара была...
- Если б она была, - потянулся Дентон, - сейчас бы все было знаешь насколько по-другому? Вот лучше и не представляй.
Куртку, которая болталась у него на поясе, он стянул и швырнул на землю, подальше от огня. На ней и устроился, как на подстилке.
- Такая жара, а мы костры палим, - пожаловался он. - Ну куда это годится...
- Мне холодно, - тихо сказала Мари.
Некромант стянул с себя куртку и накрыл ей девушку.
- Гони это от себя, - шепнул он ей на ухо и положил руку на плечо. - Что же до твоего скепсиса, Дентон, то не стоит недооценивать силы костра.
И вдруг прочитал нараспев:

- Коль заблудился ты в лесу,
Глухая полночь на носу,
И волки сходят с гор,
Спокоен будь: не тратя слов
Насобирай побольше дров
И разведи костер.

Тони аж поперхнулся.
- Импровизируешь? - подозрительно спросил он.
- Вспоминаю старого знакомца. Единственный человек в Метрополии, раскусивший во мне некроманта и проживший после этого дольше, чем мне понадобилось для выхватывания пистолета. Анджей Вайда - перекатиполе, странствующий борец с прогнившим режимом.
Мария приподнялась на локте.
- Всего несколько слов, а я его уже уважаю, - отметила она. - Это его стихи? Очень... по-походному.
- Я вот его тоже зауважал, когда он, застукав меня на одном погосте за работой, ухитрился, убегая от моей нежити объяснить, что, во-первых, месяц тут каждую ночь караулит некроманта, а, во-вторых, что нужно это ему для баллады.
Макабрей усмехнулся в темноте и плотнее прижался к Марийке.
- А окончание у стиха совсем не походное, - невпопад сказал он.

Огонь не добрый и не злой,
Но плоть становится золой —
Суд королевский скор:
Тому, кто хочет быть собой
И жизнь прожить с прямой спиной —
Один путь — на костер. *

- У-у, - выдохнула Эрис. - И жутковатое, я тебе скажу, окончание.
- Предложил бы я, - Тони перевернулся на спину и уставился в небо, - по кругу стихи почитать, под костерок-то... а теперь уже не хочется что-то. Цепляет стих-то, только злой он. А значится, под настроение. А настроение у меня и так паршивое.
- Тогда предлагаю спать, - ответил некромант. - Завтра пойдём, как только рассветёт. Иначе тут не то что ноги, шеи переломать можно.
- Поддерживаю, - легко согласилась Эрис, на собственной шкуре познавшая все прелести ландшафта за прошедший день. - Интересных вам снов, господа и дамы, - устроилась она на собственном рюкзаке, положив его под голову.
С такой погодой можно было и не накрываться ничем - даже предрассветные часы были более чем теплыми.
- Интересных и ярких, - добавил Тони, заложив руки за голову.
Мари пробормотала что-то, похожее на "доброй ночи", и подвинулась к костру еще ближе. А может, и не к костру, но так, чтобы некромант мог лечь рядом.

----
* (с) Д.Скирюк

Макабрей устроился рядом, но ложиться не стал.
- Я покараулю, - объяснил он шёпотом и откинулся назад, облокачиваясь на левую руку.
Правая же как-то ненавязчиво перешла с плеча на голову Марийки. Золотистые волосы гуляли между бледных пальцев сполохами света.
Постепенно девушка заснула, её дыхание стало ровнее, а щёки порозовели. Вскоре к ней присоединился тихий храп Дентона и посапывание Эрис.
Некромант отодвинулся от Марийки и подбросил в огонь ещё несколько сучьев из тех, что они набрали по дороге. С его лица постепенно сходило обычное выражение лёгкой иронии над всем сразу, обнажая совсем другую маску. Жесткую, недобрую. Он смотрел на Марийку и пытался понять, с чем же девушка связалась и чего теперь от этого ждать. Потом его взгляд переместился к костру и застыл, потерявшись между танцующими языками пламени.
В себя его привёл посторонний звук. Истошное мяуканье, больше похожее на визг, пронеслось откуда-то сверху и затихло вдали. Макабрей проводил удирающего от чего-то ёко и достал свой пистолет. Когда он встал, ни один, даже самый мелкий камушек не выдал шагов некроманта. Он растворился в темноте, немного выждал, давая глазам привыкнуть, а потом бесшумно двинулся туда, откуда улетал птицекот. Постепенно под ноги некроманту легла та самая еле заметная тропка, по которой они зашли в эти предгорья. Прищурившись, он мог даже различить где-то у самого горизонта огни Неуштадта.
На дороге внизу зашуршало. Макабрей мгновенно вжался в громадный валун и медленно двинулся вперёд, под прикрытием каменной громады стараясь обойти тропинку. Когда он обогнул камень, по глазам некроманта ударил яркий свет. Он закрыл лицо рукой с револьвером и понял, что почему-то не может метнуться обратно, будто яркие лучи пригвоздили его к валуну.
- Так-так, - раздался голос, от которого волоски на шее Макабрея встали дыбом. - Мортус Вульгарис собственной персоной. Далеко же вы забрались, герр маг!
Глаза постепенно начали что-то различать, и Макабрей осторожно выглянул из-под ладони, всеми силами души молясь Творцу, чтобы он ошибся, чтобы это был не...
Круглое, румяное лицо. Аккуратная русая бородка, прямая чёлка, выбивающаяся из-под форменной фуражки южан. И чёрный же кожаный плащ, наброшенный поверх мундира. Безукоризненно вычищенные хромовые сапоги.
"Меня зовут Фридрих, дорогие гости, но для вас я комендант Вильгауз. Вы любите музыку?"
- Как ты выжил, комендант? - спросил Макабрей, надеясь, что его голос не подведёт, не дрогнет.
Судя по довольной улыбке на лице Вильгауза, надежды малефика не сбылись.
-Я же говорил вам при первом знакомстве, Мортус. Никто из вас, проклятых Творцом магов, не уйдёт от меня. Впрочем, мы с вами и так заговорились. Расстрельная команда - готовьсь! Оркестр...
Музыка обрушилась на Макабрея дробящим молотом. Она смяла, сплющила его волю в тонкий блин. Страх гранатой взорвался где-то в животе, изрешетив сердце осколками.
Он выстрелил быстрее, чем понял, что сделал, и побежал, как поднятый борзыми заяц. Он был уверен, что попал, что всадил пулю прямо в это ненавистное лицо, но в спину плетью били смех и короткая команда: "Пли!"
Выстрелов всё не было и это убивало вернее любой пули.
Макабрей ворвался в лагерь с криком:
- Подъём! Уходим, уходим отсюда!!!
На памяти Эрис и Дентона уже был один случай, когда некромант вот так поднял тревогу во время отдыха, и это было то самое утро, когда вернулась Мария Штайнер. Однако сейчас всё казалось еще серьезнее - какие-то нотки в голосе Макабрея сразу дали понять, что даже задавать вопросов не следует.
Все вскочили так быстро, словно только и ждали чего-то тревожного, подхватили вещи... костер остался догорать.
Макабрей же одним движением подхватил с земли Марию и, не выпуская её предплечья, ринулся в ночную темноту, туда, где склоны горы становились всё круче. Опасения переломать ноги им были явно отброшены.
- За мной! - долетел его крик.

Дентон подтолкнул Эрис вперед:
- Прикрою, если что. Бегом, детка!
Та прошипела что-то, но бросилась за некромантами; Тони, отстав совсем немного, бежал, изредка бросая взгляды назад через плечо.
Поначалу он ещё мог что-то различать в темноте, но потом мрак обступил со всех сторон, навалился, не оставляя возможности различить даже собственной руки. С закрытыми глазами или открытыми - разницы не было. Спереди и сверху тем временем были слышны шаги бегущих, а сзади....
Скрип камней, лязг ружейных затворов, невнятные переговоры. Дентон обернулся, но отсветов их покинутого костра не увидел. То ли затоптали, то ли...
"Ослеп!" - пронзила его разум пугающая мысль.
Внутри похолодело. Он осторожно сделал шаг, спиной вперед - туда, где скрылись остальные. Протянул руки, словно пытаясь пощупать воздух перед собой и сбоку.
- Ре... ребята! Ригор! Подождите, вернитесь! - в словах прозвучало отчаяние.
Еще полшага по тропе, которой даже не видно. Пальцы дотрагиваются до лица - это все еще я? Или что-то со мной не так?!... касаются ресниц, полуопущенных век. Глаза открыты - почему же ничего не видно?
Макабрей, услышав это, выругался сквозь зубы.
- Мари, иди наверх, к пещере. Осторожно на карнизе. Я за Дентоном.
И побежал обратно, по пути чуть задев Эрис плечом. В подступающем мраке фигуру Дентона было видно ясно, но когда некромант достиг Тони, ему в лицо дружелюбно улыбнулся комендант Вильгауз и с удивительной ловкостью ударил стеком в грудь.
Эрис, тем временем, обернувшись на пролетевшего мимо Макабрея, продолжала подниматься вслед за Марийкой. За Марийкой? Взгляд девушки шарил по тропе и склону горы, но Мари нигде не было. Эрис обернулась, собираясь окликнуть некроманта...но тот тоже пропал неизвестно куда.
Одна.
- Долбануться можно, - она сжала кулаки. - Черт, где... идти-то куда? Э-эй?
Никто не отвечал. Она постояла немного на том же месте, сжимая кулаки и чувствуя, как начинают дрожать колени. Страх подходил постепенно, полз, влажно и липко прикасаясь, сначала по ногам, потом по спине... и подступил к горлу.
Эрис опустилась на землю, прислонившись к камню спиной, и обхватила руками колени, уткнувшись в них лицом.
Ее оставили. Бросили одну, как когда-то давно, много лет назад. Маленькую девочку. В самом начале войны. И потом, длиной в полжизни, - долгая и трудная дорога, в полном одиночестве; дорога, на которой не было ничего хорошего, где сдохнуть можно было в любой проклятый момент...
Страх обнимал за плечи.
- Вы... вы же так помогали мне все это время... почему вы меня бросаете?! - она кусала губы, чтобы не начать плакать, как когда-то в детстве. Только уже не верилось, что кто-то придет и спасет.
Марийка поднималась по склону, слушая, как впечатываются в камень подошвы ботинок - шаг... шаг... Остальных не было слышно: Дентон уже не звал, Эрис, наверное, отстала, чтобы дождаться их с Ригором. По всему выходило так, что она войдет в пещеру первой и какое-то время будет вынуждена ожидать.
С разных сторон от тропки то и дело вырастали валуны, похожие на протянутые к небу руки, пальцы, - не вполне человеческие и оттого жуткие. Ими был усеян весь склон - будто горы камней когда-то погребли под собой целую орду гигантов.
Подняться осталось совсем немного. Потом пройти по карнизу, и она на месте.
Только... увидев очередной валун, в два человеческих роста, черный и похожий на надгробный камень, она не смогла идти дальше. Замерла, застыла, глаза расширились от ужаса.
Потому что на камне, распятое, прибитое к нему железными скобами, она увидела тело... мертвое тело.
Ригор.
Из горла вырвался не то крик, не то вой, в ладони до боли врезались ногти, а глаза заволокло пеленой - она не сразу поняла, что это слезы. С трудом заставила себя подойти ближе к валуну и рухнула перед ним на колени; пальцы заскребли по камню, словно выцарапывая из него ответ - за что?!
Она буквально чувствовала запах крови. Он умер совсем недавно. И сверху слышались чьи-то шаги... кто-то ушел отсюда только что.
Мари опоздала совсем чуть-чуть. Минута, две. Как много решают минуты...
Больше ей некуда было идти. Она прислонилась лбом к холодному камню, стараясь не глядеть на тело, и беззвучно глотала слезы. Она будет сидеть здесь, пока всё не кончится.
Пока не кончится вообще всё.

- Мари! - Таэль возникла рядом, как поднявшаяся на ноги тень. - Мари, там Эрис... Мари, ты что?
- Уходи, - женщина закрыла лицо руками. Всхлипнула: - Ты что, не видишь? Все кончено... он... оставь меня.
- Мари, чем тебя так поразил этот камень? Мари, я не знаю, что там внизу идёт за вами, но, кажется, оно не из этого мира. Мари, ты меня слышишь?!
На эльфийку едва ли не с ненавистью взглянули карие глаза с янтарными прожилками. И можно было поклясться, что янтаря в этих глазах стало за последнее время куда больше.
- Он же мертв, - выдохнула Мари, скривившись, - Ригор мертв.Ты что, не видишь? - и все-таки подняла голову, кивнув на тело.
- Какой ещё Ригор?! Твой Ригор там сейчас с Дентоном...так, погоди. Мари, что ты видишь на этом камне?
- Мой... что?! - женщина заморгала. Вгляделась - нет, мертвец все еще был там, но... он словно поблек, истончился. И лицо - лица его она не могла уже разглядеть.
Неназываемый и такой обманчиво-изменчивый мир Нави вспомнился сразу.
- Я вижу... видела здесь его тело. Мертвое, - Марийка поджала губы. - А ты?
- Погоди. Как он мог оказаться здесь, если только что убежал вниз?! - Таэль подошла к камню и пощупала его, каким-то образом промахнувшись мимо распятого тела.
Марийка моргнула еще раз - и наваждение исчезло. Несколько трещин - одна глубокая и пара ответвлений от нее, - вот все, что было на камне.
Сначала от этого стало только хуже, ее едва наизнанку не вывернуло, а потом - отпустило совсем. Вдох, выдох. Мари поднялась на ноги, внимательно изучила собственные ладони - на них остались четкие полумесяцы следов от ногтей.
- Вот оно как, - проговорила Марийка. Выругалась, помянув некий интересный процесс с участием весьма неожиданных представителей животного мира, и побежала вниз по тропе. - Стриж, за мной!

Стек свистел вокруг, ударяя под самыми неожиданными углами. Макабрей вертелся, как змея на случке, но достать револьвер не получалось: всякий раз, когда некромант тянулся к нему, проклятый Вильгауз исхитрялся нанести ещё один удар и приходилось защищаться. Впрочем, малефик тоже был не лыком шит, и бывшему коменданту регулярно доставалась партия прицельных пинков и ударов в весьма неприятные места: пах, голень, затылок. Никак не получалось попасть в горло, и Ригор уже начал подумывать о том, не накинуть ли боевой облик, но память о браслетах и "ожерелье" святого Гротха, в которые заковывали всех магов лагеря "Краэннест", останавливала. Пока что.
Дентон, по-прежнему не видя ничего вокруг, защищался вслепую. Удары сыпались со всех сторон, он едва наловчился бить на слух, но толком сделать ничего не мог - противник попался из ловких. К тому же, явно тянулся к оружию, а сам Тони в такой ситуации мало что мог ему противопоставить - попробуй он достать нож, невидимый враг в два счета с ним разделается.
Изобретательность некромантов Круга прямо-таки нельзя было недооценить - они рассчитали нападение ловко. Интересно лишь, как умудрились отнять у него зрение... и почему в таком случае выставили против него одного-единственного человека?
Впрочем, судя по тому, что они оба были еще живы, противник Дентону достался не из простых - а самому Тони пока просто везло.
Мари, увидевшая это издалека, едва поверила собственным глазам. Или не поделили что-то серьезное... или еще одна иллюзия затмила обоим взор.
Подбежав к ним, она вцепилась Макабрею в локоть и повисла на нем, а Дентона ударила наотмашь по выброшенному вперед запястью.
- Вы с ума сошли?! Перестаньте немедленно! Тони, ты что, ослеп?!
- М-мари? - парень опешил и попытался ее оттолкнуть. Двигался он при этом...странно; Мария готова была поклясться, что глядя точно на нее, он при этом ее не видел. - Ты издеваешься? Отпусти, он же сейчас нас обоих...
- Кто - он?! Здесь только я и Ригор.
- Ригор? - изумлению Дентона не было предела.
- Мари, назад! - железным голосом приказал Макабрей. - Этот гад опасней, чем кажется, не обманывайся его улыбочкой.
Тон некроманта не предвещал противнику ничего хорошего. Кроме того, воспользовавшись передышкой, Ригор достал из кобуры револьвер.