У порога сидел Цербер - он нес почетный караул.
- Что чувствуешь, Стриж? - тихо спросила женщина. - Какое оно?
- Оно, - начала Таэль и перевела взгляд на Мари. - Оно...здесь.
Последнее было сказано каким-то растерянным тоном, а взгляд устремился куда-то за спину Самозванки. Марийка обернулась.
- Ты?..
В нескольких шагах, в стороне, стоял Эвлин. Совсем не такой, каким она запомнила его с последней встречи - безумный взгляд, блуждающий по сторонам, подергивающиеся пальцы, вытянутые вперед, словно готовились что-то схватить... А еще Эленберг был покрыт странной, будто шевелящейся черной грязью. Если только это была грязь. Она потеками расползалась от воротника и ниже, закрывала часть лица, обвивала ноги. Некромантесса почувствовала отвращение - куда большее, чем при прошлом столкновении с ним... когда он был еще жив.
Таэль метнула оба кинжала так быстро, что тень Эленберга и дёрнуться не успела, как оказалась пригвождена к стене - за плечо и горло. Крови не было, а чёрная грязь, пузырясь и испуская зловоние, отползла от клинков подальше, обнажив гнилостные раны на груди Эвлина.
- Прикрой, если что, - попросила Мари, тронув эльфийку за локоть. - Ему здесь нечего делать, я должна...
Что именно "должна", она объяснять не стала, а просто направилась к нему. Что-то странное проснулось в ее душе, неожиданно похожее на сожаление. Не об этом конкретном человеке, нет - он ей никогда не нравился, он не упускал случая кольнуть ее побольней в дни знакомства, а последний раз вообще превзошел сам себя и попытался ее пристрелить, - но теперь он был мертв. Значит, того Эленберга уже нет, и можно на него не злиться.
Подойдя вплотную, Мари подавила приступ отвращения и дотронулась до лица Эвлина обеими руками - но лишь кончиками пальцев.
- Давай я тебя отпущу, - сказала она.
Дух дернулся в ее сторону, намерения у него явно не были дружелюбными - но кинжалы его не пускали. Впрочем, Марию это не слишком беспокоило.
- Какой ты черный, - говорила она, пытаясь ладонью стереть грязь с лица Эленберга. Та шипела, расползаясь, но потом возвращалась снова - и на лицо, искаженное злобой, и на форменную куртку. - Тебе было бы нехорошо остаться таким где-нибудь здесь. Если бы ты только мог отпустить все это... но ты не можешь. Мне очень жаль, Вильгельм.
Таэль увидела, как пальцы Марийки входят в его глаза - а потом дух исчез, медленно растворившись в воздухе. На его месте остались только искорки Силы, впрочем, и они скоро погасли.
- Бедный, - искренне произнесла Самозванка.
- Добрая ты, - Таэль подошла ближе и вытащила кинжалы из стены. - Добрая и...кхм...сытая?
- Наверное, можно и так сказать, - Мари сейчас и правда чувствовала себя намного лучше. Словно прибавилось сил, как после хорошего отдыха и хорошего ужина, даже настроение улучшилось. - Пойдем в дом, больше нас некому потревожить.
Фиерс снова лежал на койке, глядя в потолок, только молча. Совсем. Наверное, он боялся открыть рот.
- Как он? - спросила Марийка, подходя к изголовью.
- Внутренности не выблевал, и то хорошо, - обрадовала ее Эрис.
- Какое... - разлепив губы, пробормотал майор, - какое идиотство. Холод... страшный холод... кто-нибудь хочет чаю? Я сегодня ночью... видел ветер...
Бывшие "Безымянные" озабоченно переглянулись.
- По-моему, не стоило его поить этой вашей штукой, - заметил Цугундеру Тони.
- Да, реакция господина майора...любопытна, - Цугундер задумчиво подергал себя за бороду. - Как вы думаете, он ведь не насовсем такой останется, а?
"Безымянные" переглянулись снова, но уже с ужасом.
- Нет, - покачала головой Марийка, - не останется. Я, кажется, понимаю. Дентон, посади его, пожалуйста.
Парень подхватил майора под мышками и привел в сидячее положение; некромант устроилась на освободившемся месте, похлопала себя по коленям:
- Клади.
Дентон удивился, но Фиерса опустил. Мари бережно похлопала того по щекам, неуловимым движением дотронулась двумя пальцами до полуприкрытых век - двух изумрудных искорок не заметил почти никто.
- Все будет хорошо, - нараспев протянула женщина, массируя Фиерсу виски, - все теперь будет замечательно.
- Руки, - повторил тот опять, - везде эти руки... ты, наверное, видела их... конечно! Это же ты. Только там тебя не было... очень холодный ветер...
Мари провела рукой по его коротко стриженым волосам - и с удивлением заметила, как сильно они поседели за прошедшие годы.
- Было жутко... тогда я вспомнил, что есть "Фея"... фея, такая зеленая... Создатель, как же я напился! Я, кажется, очень сильно напился, - бессвязная речь майора наконец-то стала связной, - и это все-таки ты... ты меня простишь? Ты же меня простишь?
Марийка удивленно моргнула.
- Конечно. Конечно, я тебя прощу.
Фиерс благодарно простонал что-то и закрыл глаза. Эрис незаметно для обоих покрутила пальцем у виска.

Дверь открылась с тихим скрипом, и в барак вошли Ренн и Макабрей. Оба были бледные и какие-то встрёпанные. Будто попали под дождь и успели высохнуть.
- Мари, всё в порядке? - поинтересовался некромант, входя внутрь. - Доброе утро, дамы и господа.
- Да, почти, - кивнула та, поглаживая майора по темени. Добавила на элоквентском: - Это ты его убил?
- Ренн, - ответил Макабрей, сразу поняв, о ком речь. - Это Ренн его убила. Приходил дух?
Разумеется, говорил он на том же древнем наречии.
- Приходил, - некромантесса бросила оценивающий, чуть тревожный взгляд на молодую магичку. - И как она?
Ренн как-то смутилась, примерно представив себе, о чем идет речь - но Мари улыбнулась ей, очень тепло, и девушка решила, что речь, может, вовсе и не об этом.
- Перестала быть беззащитной, - тоже улыбнулся малефик. - Что ты сделала с духом?
- Упокоила. Он был... очень мерзкий.
- Мы, нормальные люди, - вмешался в непонятную ему беседу Тони, - спешим напомнить вам, что мы все еще здесь и тоже хотим тепла и ласки... то есть, хотим, чтобы с нами тоже кто-нибудь поговорил! И желательно, понятными словами.
- Дентон, солнышко моё, не обижайся так! Мы с Мари обсуждали, какой ты у нас замечательный, но в тиресканском эпитетов не хватило, пришлось по-элоквентски...
- О, - сказал Тони. - О, о, о. Слушай, а почему вы обсуждали, какой я замечательный, так, чтоб я этого не понял? Это подозрительно!
Эрис не выдержала и прыснула.
- Чтобы не ввести тебя во грех гордыни, - совершенно серьёзно покивал некромант, не глядя на стремительно обалдевающих гномов.
- Боже, как вы обо мне заботитесь, я так рад, что у меня слов нет, поэтому я помолчу, - выдал Дентон и действительно замолчал.
- Они, кстати, с нами, - сказала Мари, уже на общем. - Они для себя решили.
- Хорошо, - кивнул Макабрей и улыбнулся. - Очень этому рад. Майор...ты живой?
- Я... - отозвался тот, кое-как приподнимаясь с колен Мари (та отдернула ладони от его лица), - я не уверен. О Создатель...
До Фиерса только сейчас дошло, и то не до конца, что тут вообще происходит, где он находится и почему все столпились вокруг него.
- О Создатель, - повторил он, под ободрительное похлопывание Мари по его плечу. Ему явно было не по себе.
- Майор, вы...как себя чувствуете? - осторожно поинтересовался Цугундер. - Нам выезжать через полчаса...
- Отвратительно, но выбора нет, - Фиерс поднялся. Покачнулся, и тут же был подхвачен под локоть заботливой Эрис.
В его памяти услужливо всплыло то, что девица эта дотащила его утром до бараков чуть ли не на себе, и ему стало еще хуже.
- Простите меня, - пробормотал он. - Это было... ужасно, - обернувшись к Марийке, он добавил негромко: - И ты прости. Я свинья.
Тони хихикнул. Макабрей покачал головой: то ли согласился, то ли оценил силу признания.
- Нормально, - Мари как-то сразу смутилась. - Все... нормально.
Какое-то время они двое просто смотрели друг на друга, и чем дольше - тем более невыносимым становилось молчание.
Ренн кашлянула, привлекая внимание.
- Майор, вы меня простите, если я скажу, что вам надо привести себя в порядок? Умыться, к примеру...
- А, - пробормотал Фиерс, - конечно, - и ушел к умывальнику. Пошатываясь, но - сам.
- Ренн, а ты ему расскажешь? - тихо спросил Макабрей, когда майор скрылся за дверью.
Девушка пожала плечами.
- Ну... если да, то это будет нескоро. Точно не сегодня. Мне надо... подумать об этом.
- Хороший выбор, - одобрил малефик. - Ну-с, дамы и Дентон, думаю, нам самое время откланяться.
- Ага. Было круто познакомиться, - Эрис дружелюбно улыбнулась Цугундеру с братишками.
Тони покивал. Он казался чуточку печальным по сравнению с обыкновенным своим видом, но старательно делал вид, что все здорово.
- Рад был встрече, - Макабрей пожал гномам руки, всем по очереди. - Признаться, впервые вижу настолько слаженный гномий отряд. Удивили, господа!
- Ригор, - зашептала ему в ухо Мари, подойдя сзади, - а... можно я пока пойду попрощаюсь? С ним.
- Иди, но знай, что я страшно ревную, - прошептал в ответ некромант.
Женщина серьезно кивнула и выбежала следом за майором.
- А куда мы пойдем? - спросил Дентон. - Нам есть куда идти? Или как обычно?
- Сначала - как обычно, а там посмотрим, - хитро сощурился Макабрей. - Я тут решил поддержать некоторые добрые традиции...
- Добрые? - уточнил Тони, поднимая одну бровь.
- Всё в этом мире относительно, Дентон, всё относительно...
Парень понимающе хихикнул в ответ.
Мари вернулась через несколько минут, спокойная и умиротворенная.
- Фиерс передал, что со всеми нами прощается и желает удачи. И все. Теперь мы можем идти.
И они ушли.

Через полчаса, когда Фиерс и Ренн уже устроились на заднем сиденье паромобиля, везшего их навстречу неизвестности (впереди - налаживание железных дорог, новые знакомства, новые обязанности, сотня гномов), майор обернулся ненадолго. Окинул взглядом выросшую вдалеке систему рубежей и фортификаций, вздохнул. Пожалуй, эта стройка прибавила ему седых волос.
Ренн провожала взглядом базу куда дольше.
Поэтому только она заметила взметнувшееся за бараками облако черного дыма и языки пламени.
Заметила и промолчала

автор-травокур весьма советует читать сей пост под эту музыку:
http://prostopleer.com/tracks/2309848Z2Qx

Дата: 5 октября
Фигура: без фигуры(персонажи короля H8)
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F4(вроде бы...)

Под лапами проминалась земля. Черная, изможденная, она хранила в себе боль и кровь сражений, которых не знала уже почти пол сотни годовых оборотов. Пепел и гарь взметались вверх при каждом шаге, оседали на волосах, лице, плечах.
Дангъе молчал, только глаза цей-ина посветлели до мертвенной белизны, какая бывает у неба лишь в самый жаркий, иссушающий июльский полдень. Дорожки слез превратили лицо Мийя-ни в траурную черно-белую маску, какие одевают женщины Нейлары, провожая своих мужчин в последний полет, развеивая их пепел по ветру.
Двое, огромный цей-ин и маленькая даайра, шли рука об руку, и пальцы Мийя-ни тонули в лапище рыжего полутигра. Лапы и копытца беззвучно ступали по земле.
Над головой медленно текли к востока на запад облака, обещая прохладу и свежий ветер.
Здесь уже успела прокатиться война. Здесь убивали друг друга те, чья кровь была одинаково красна. Здесь жгли огнем землю, здесь рассекали оружием воздух и плоть.
Губы Мийя-ни сковало молчание, словно даайра была нема от рождения. Лицо Дангъе побелело. Каждый вдох приходил к ча'нэи жизни с болью, каждый шаг был маленькой смертью.
Желтовая трава, черная гарь, сухой песок...
И вкус смерти, боли в воздухе, горький, тягучий.
- Не могу... дальше. Ми...
Даайра кивнула. Протянув руки, они потянула цей-ина вниз. Тот покорно опустился на землю, склонил голову. Тонкие пальцы маленькой лиа распутали завязки тяжелого кожаного ожерелья; полупрозрачные камни, золотисто-зеленые, с алыми искрами внутри, легли холодными бляхами на худенькую грудь ча'нэи любви. Она пошла вперед.
Налетевший ветер взметнул подол белой – теперь сероватой – рубахи, оплел тонкую ткань вокруг ног, переходящих в копытца. Запутал хлопья пепла в детский волосах.
Вскрикнула высоко в небе птица – испуганно, отчаянно.
Чалк, чалк, чалк…
Мийа-ни запела. Песня без слов упала на землю первыми, отрывистыми нотами. Крик птицы, всхлип умирающего, дрожь земли…
Дангъе прикрыл глаза. Его шэа, искра от той бесконечной искры, что есть везде и что есть – все, истекала болью от пролитой здесь крови, от ушедшей в землю жизни.
Эта война оставила клочья седины в медных прядях цей-ина, расчертила его лицо морщинами. Он был – всеми лиа, идущими в бой. Он умирал с каждым их последним вздохом, и каждая смерть была для него настоящей, как для тех, кто видел это осеннее небо в последний раз.
Мийя-ни пела. Она пела о любви, что касается мягким пером всех, кто есть на этом свете, под солнцем и небом, кто рождается, кто смеется и плачет, ненавидит и защищает. Она пела о любви к земле, когда ты касаешься её ладонями, о любви, пронизывающей потоками воздуха весь мир…
О любви, которая не может погибнуть. О любви, которая идет рука об руку с жизнью, и никак иначе нельзя, потому что одно рождается из другого, и понять, что было первым – нельзя.

(это все трава Дарки))


Даайра танцевала. Она кружилась, яркий лучик солнечного света, маленький, ломкий, как ивовый побег, и черной была земля под копытами лиа, что родилась безумной, и птицы слетались к Мийа-ни, и с каждым движением их становилось все больше-больше. Пернатый, испуганно-смелый хоровод, они кружились вокруг, и в их криках вставало прошлое этой земли. Прошлое, что было здесь совсем недавно, что ранило землю…
- Я люблю тебя, - пела ча'нэи, - я люблю тебя, земля и воздух. Небо, ляг ко мне в руки осколком, земля, ляг мне под ноги грязью и гарью. Я люблю вас, я подарю вам покой.
Под опущенными веками цей-ин видел черное и белое, и белое целовало черное и смеялось, и чернота раскрывалась, выпуская свою боль и принимая свет любви, безграничный и чистый, как небо, как море, как река Лаай, как самое Средоточие, что есть весь мир – и любовь, и жизнь, и смерть, и боль, и хоровод безумных птиц…
Мийа-ни смеялась. Тонкие руки взлетали крыльями, и опускались вниз, рассекая воздух, как острейший клинок. И даайра подпрыгивала, взлетая в воздух сумасшедшим нейа, и в глазах маленькой лиа из любви рождалась жизнь, а любовь умирала в жизни, чтобы родиться из неё – и породить её.
Камни тяжелого ожерелья ловили лучи солнца и казалось, что на груди ча’нэ горит россыпь света.
Боль отступала. Свет и любовь, словно дождь, смывали её, оставляя лишь гарь, лишь пепел, который, отчистившись, прорастет зелеными побегами.
Дангъе поднялся на лапы. Мийя-ни застыла. Лиа смотрели в глаза друг другу, а потом запели; без слов, без музыки, и песня шла из шэа. Песня была шэа, выплеснувшейся в воздух, заливающей все вокруг, как морской прилив – полосу литорали.
И Дангъе пошел вперед, разрываемый болью, что еще была вокруг, но согреваемый любовью, и жизнь раскатывалась волнами вокруг, и любовь шла рядом. И земля согревалась и оживала.
Мертвенная белизна спала с глаз цей-ина, и солнце плеснуло в них россыпь света, заставив вспыхнуть. И смеялась Мийя-ни, ощущая, как отзывается земля на каждый шаг ча’нэи.
Чалк, чалк, чалк…!
Птичий хоровод распался, и солнце – Средоточие, ведь ты тоже там, золотой диск, переливающийся, ярко-мерцающий – раскрасило их крылья в золотой и коричневый, в белый и зеленоватый. И они летели вперед, неся в клювах по искре света.
- Не бойся, не бойся… - между пальцев маленькой дайра перекатывались комья живой черной земли, а Дангъе видел пробивающуюся осеннюю поросль молодой травы. И это был лишь гребень волны, стремящейся вперед.
- Мы не отступим, - цей-ин замер, подняв голову к небу. Ноздри трепетали, и ча’нэи вдыхал запах поля – слабый привкус крови, уходящей, стирающейся, сладость и прохлада свежего ветра, зеленый аромат пробивающейся травы, первых всходов жизни. – Мы…
- Мы не перестанем тебя любить, - шепнула Мийа-ни, и в глазах даайры плескалось светлое безумие, и отражением этого безумия была – любовь.

Дата: 22 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: С2

Вначале они шли по той же дороге, которой направилась и колонна грузовых машин; ветер еще не разметал в пыли длинные змеи-дорожки следов от их шин. Неожиданная встреча, растянувшаяся на два дня, оставила вполне различимый отпечаток на лице каждого, кто шагал сейчас по обочине - и далеко не у всех это была радость от встречи... или не от встречи, а от расставания. Тони и Эрис были невеселы, словно у них забрали что-то, не очень и ценное, но такое, без чего было куда как более уныло; зато Мари лучилась безмятежностью и спокойствием.
На ближайшем повороте они ушли в другую сторону, и их дороги с Фиерсом разминулись окончательно. Лес по другую сторону проложенного пути сразу стал гуще, темнее; не было видно ни троп, ни проблесков среди деревьев. Этот участок леса был явно неисследован - и дорога из песчаника, бегущая через него, выглядела поразительно одинокой.
- Сойдём с тропы, - предложил Макабрей, когда из виду скрылся даже столб пыли, поднимаемый паромобильной колонной. - Надо найти спокойное место.
- А зачем нам спокойное место? - поинтересовался Дентон, и не думая, впрочем, спорить, а сразу спрыгивая с насыпи в высокую траву.
- Нужно прикинуть кое-что, изучить, так сказать, ситуацию, - туманно ответил Макабрей, улыбаясь. - Всё же, мы прячемся.
Тони солидно покивал, подал руку спускающейся Эрис, всем своим видом выражая галантность, и вместе с ней отправился вперед, раздвигая руками траву. Мари с некромантом остались чуть позади.
Ригор незаметно кивнул в сторону парочки и шепнул:
- Парень растёт в моих глазах!
- Хочется верить, что он будет продолжать в том же духе, - согласилась Мари. - А ты не расскажешь мне кое-что?
- Например? - они шли с некоторым отставанием, и малефик говорил пусть негромко, но всё же не шёпотом.
- Например, о том, как Эленберг умер. Что такого случилось между ним и Ренн, что заставило девочку убить его?
- Он попытался её изнасиловать. Ренн, конечно, сама ничего бы ему не сделала, но я оказался рядом и немного её подтолкнул...
Женщина помолчала немного. Потом серьезно сказала:
- Жаль, что меня не оказалось рядом. Бедная девочка... - на вторую часть фразы Марийка словно и не обратила внимания.
- Она справится. Она недавно обнаружила, что кое-кто рядом в ней нуждается, так что, у маленькой Ренн теперь есть причины, чтобы вырасти.
Мари развеселилась.
- Не шутишь? Вот будет забавно, если все получится... и может, он наконец-то будет счастлив, а? - она довольно фыркнула. - Знаешь, когда я смотрела на на Ренн, я постоянно вспоминала старые времена. Ее брата, ту войну, и как мы с ними вместе проходили по югу Тиресканны - с Фиерсом, Эленбергом, другими ребятами... это было так давно.
- Да, я тоже кое-что вспоминал, глядя на неё, - Макабрей невесело усмехнулся и угол его глаза непроизвольно дрогнул.
- И, видимо, вспоминать это было не слишком приятно? - заметила Мари. - Не говори, если не хочешь, я не стану спрашивать.
- Что было, то было, Мари, ни к чему ворошить это прошлое. Хотя, с другой стороны, если тебе интересно, могу рассказать как-нибудь. Но не на ходу.
- Не на ходу, - кивнула она и вернулась к собственным мыслям.
Для нее тоже было две стороны - с одной, ее чувства нельзя было назвать "интересом", значит, ей было не интересно, да и ничего это, в конце концов, не меняло, с другой же - иногда Мари чувствовала, что они с Ригором по-прежнему слишком мало знакомы, будучи при этом совсем не чужими друг другу... но и это тоже ничего не меняло.
Лес лениво проползал вокруг, порой услужливо подставляя под ноги корни деревьев и царапая ветвями по лицу; лес сгущался, и от дороги они уходили все дальше и дальше.
Макабрей остановился спустя почти два часа. Это была небольшая полянка, образовавшаяся под сенью громадного дерева. Лесной исполин, широко раскинувший свою крону, властно застилал свет дня, оставляя лишь мягкий зеленоватый полумрак.
- Мне тут нравится, - сказал некромант и снял рюкзак. - Остановимся ненадолго.

- Наконец-то, - изрек Тони и, швырнув в сторону вещи, растянулся на траве. - Итак, что нам должно совершить? Подумать о нашей дальнейшей судьбе?
- Да мы в последнее время ничем другим и не занимаемся, - криво улыбнулась Эрис.
- Как насчёт посетить места боевой славы? - Ригор расстегнул пару пуговиц своей куртки и вытащил из-под неё несколько раз сложенный квадрат плотной бумаги, после разворачивания оказавшийся подробной картой окрестностей с чьими-то пометками химическим карандашом. Не узнать почерк Фиерса было трудно.
- Ух ты, - глаза Дентона загорелись, - где ты такую взял?!
Марийка, резко изменившаяся в лице, пояснила, скрещивая руки на груди:
- Он ее украл у майора - поправь меня, если ошибаюсь, Ригор.
- Ни секунды. Но времени снимать копию не было, а наша старая уже устарела, - развёл руками некромант, не чувствующий, впрочем, каких-либо угрызений совести. - Майор же при штабе, он найдёт себе новую.
"Причём, если не полный придурок, сделает это незаметно", - Макабрей не стал продолжать свою мысль вслух.
- А что, если карта понадобится ему в дороге? А, черт... - Мари махнула рукой, прекрасно зная, что злорадство малефик испытает куда скорее, чем малейший стыд.
Дентон деликатно кашлянул.
- Так что там про места боевой славы? Ты, надеюсь, не в Пустошь отправиться предлагаешь?
- Нет, Тони, что ты, я предлагаю куда более зловещее место! - Макабрей демонически сверкнул глазами и указал на небольшой посёлок в западной части карты.
- Ой, - удивилась Эрис, - это же... мы там были, да? По подземному ходу?
- Я как раз хотел пополнить запасы взрывчатки, - тихонько поделился мечтами Тони.
- Хорошая мысль, - одобрил Макабрей. - Кроме того, нам всем надо отдохнуть, как следует всё обдумать и нарастить силы. Иначе шансов на выживание просто прискорбно немного. Мари, ты как, готова учиться более...агрессивным сторонам нашей науки?
- Я вообще всегда готова учиться, - усмехнулась та, - когда ты готов меня учить. Чему бы то ни было.
- Интересно, - вставил Дентон, - что же в этом случае будет агрессивное, если все остальное было неагрессивное?..
- Например, умение выпить душу, - ласково улыбнулся Макабрей.
- Фу, - оценил юноша.
Марийка подняла брови.
- А... а вот скажи, между выпить и упокоить - есть разница? Потому что Эленберг... я сама не понимаю, что я с ним сделала, но сделала же…
- Это ты мне потом расскажешь, а то Тони спать не сможет. Разница есть.
- Как приятно, - съязвил Дентон, - когда кто-то заботится о твоем вкусном и здоровом сне!.. Надеюсь, пока я буду спать, к моей душе никто не притронется?
- Чтобы к ней притронуться, мне сначала пришлось бы тебя убить, - успокоила его Мари.
Ему оставалось только тяжело вздохнуть.
- Вообще, не совсем, - жизнерадостно поделился Макабрей. - Есть способы, но о них позже. Итак, мы отдыхаем, питаемся и продолжаем наши милые разговоры или выступаем прямо сейчас? Идти немало, до темноты в любом случае не успеем.
- Отдыхаем, питаемся, - потребовала Эрис. - Мне вообще спать охота, ежели по правде - потому что вынужденный подъем в пять утра и беготня с нетрезвым телом майора Фиерса, поверьте мне на слово, совершенно удовольствия не приносят...
- Я бы тоже немного подремал, - согласился Макабрей. - Есть что обдумать, есть что переварить. Иногда кажется, что проспал бы лет пять!
Дентон снова вздохнул:
- Один мой знакомый, - сообщил он, - говорил, мол, все в могиле выспимся. Так что пусть твой пятилетний сон, Макабрей, подождет.
- Пусть, - согласился некромант, преспокойно устраивающий голову на коленях у Мари. - Милая, ты не против?
- Когда ты перестанешь спрашивать? - улыбнулась она. - Я не против.
Дентон, с умилением глядящий на них, толкнул Эрис локтем в бок.
- Ах, какая идиллия... Эрис, ты не против? - и упал к ней на колени, устраиваясь поудобней. Впрочем, тут же был схвачен за воротник куртки и убран в сторонку, как ненужный элемент композиции.
- А ты, - не без ехидства поинтересовалась девушка, - когда начнешь спрашивать?!
Тони показал ей язык и улегся подальше.
Глаза Макабрея были закрыты, но он отчего-то улыбался.
"Дети-дети", - думал малефик, постепенно засыпая.

***
В этом мире был всего один цвет - серый. Небо, клубящаяся мгла вокруг, громадный утёс и бушующее далеко внизу море - всё состояло из его оттенков, от тяжёлого свинца, до лёгкой белёсой дымки. И здесь было холодно. Это не был пронизывающий ветер, не был колкий, трескучий мороз зимы, нет. Нечто иное, нечто мёртвое носилось в разреженном воздухе, которым нельзя было наполнить лёгкие полностью. Это нечто проникало под кожу и по капле выдавливало всё тепло. Неба видно не было.
Эрис стояла, не двигаясь - боясь не просто сделать шаг, но даже шевельнуть пальцем, моргнуть или перевести на что-нибудь взгляд. Дрожь, пробежавшая по позвоночнику раз, уже не отпускала, все-таки заставляя вздрагивать.
Казалось, что мира больше нет, и есть только... только это. Холодное, жуткое, непонятное место, ни уйти, ни проснуться - так, чтобы можно было открыть глаза и подумать с облегчением, что это был всего лишь сон. Девушка осторожно переступила с ноги на ноги, пытаясь побороть оцепенение, огляделась, медленно поведя головой в сторону.
И слева, и справа, и сверху было одно и то же. Туман.
А вот внизу, дальше того крошечного пространства, пятачка, где она стояла, - внизу, кажется, бились волны. Очень-очень далеко внизу.
Слева долетело резкое карканье, больше похожее на матерный возглас. Там, путаясь в клубах тумана и борясь со шквальным ветром, к ней прорывался крупный чёрный ворон. Его перья намокли и топорщились во все стороны, ураганные порывы швыряли его из стороны в сторону, грозя изломать крылья, но упрямая птица продолжала рваться к девушке, то пропадая из виду, то появляясь вновь. Эрис различила, что головные перья ворона совершенно белые.
Стало тревожно. Что-то важное было связано с этой птицей... девушка протянула руку, зная, что это не поможет, но надеясь в то же время, что может помочь. Только бы все было хорошо! Только бы у него получилось...
Её пальцы сверкнули, будто были выкованы из металла, и птица увидела этот блеск. Отчаянный рывок, ещё один, ещё...
Ворон был совсем рядом, стоило только руку протянуть, но малейшая ошибка могла привести в грохочущую бездну.
Тогда она, не сходя с места, потянулась вперед - наклонилась, протягивая кончики пальцев к черным перьям, а другую руку держала параллельно земле (если только это была земля), словно пытаясь держаться ею за воздух.
- Давай же, - умоляюще прошептала она, - еще немножко.
Ворон работал крыльями так, что за ним оставался след из потерянных перьев. От его клюва до белых пальцев девушки оставалось каких-то несколько дюймов. Усилие, ещё одно... Эрис закусила губу. Страшно было тянуться дальше, страшно было сделать хотя бы четверть шага. Вдруг камень, оказавшись не камнем, уйдет из-под ног, и бездна примет в объятья... пусть и ненадолго?
И все же она решилась шагнуть - глядя не себе под ноги, но на блестящий клюв, на растрепанные перья. С надрывным, резким карканьем ворон с силой врезался в её ладонь, обхватил пальцы лапами.
Она подалась назад, облегченно выдохнув, несмотря на то, что коготки птицы больно впивались в кожу. Огладила перья, бережно коснувшись снежно-белых на хохолке, заглянула в глазки-бусины.
Умные, совершенно не птичьи глаза рассматривали её поочерёдно. Птица склонила голову и тихонько каркнула, осторожно шевелясь в ладони. Будто просила отпустить.
Ей стало жаль.
- Хочешь улететь? - расстроенным был ее голос. - Тебе... нужно, да?
Со вздохом Эрис приподняла ворона в ладонях, придерживая за спинку и грудку, зарылась лицом в мокрые черные перья, буквально на миг.
- Тогда лети.
Пальцы разжались.
Птица выскользнула из её ладоней, но не устремилась вниз, а захлопала крылья, удерживаясь рядом с лицом девушке. Ворон посмотрел Эрис в глаза, громко каркнул, и вдруг посыпались перья. Чёрные, как сама ночь, они падали на землю непрекращающимся потоком, который становился всё гуще и гуще. Вот, в нём исчезли последние просветы, и уже не множество перьев, а длинная чёрная одежда ниспадает к земле. Ворон продолжал раскрывать клюв и дёргался, будто схваченный, но, нет, с птицей это спутать уже было нельзя. Его голова росла, белые перья упали на оформившиеся плечи волосами, глаза становились всё светлее, пока не стали ярко-зелёными, обозначились лоб и губы, клюв стал крючковатым носом, а хриплое карканье превратилось в кашель.
Ригор Макабрей, одетый в длинную чёрную сутану, упал перед Эрис на колени.

Девушка отшатнулась - на лице ее был... страх.
- Что это? - спросила она отрывисто. - Как так, почему ты здесь? Где мы? Как ты это делаешь?
- Ч-чтоб я ещ-щё раз..., - прокашлял Макабрей и вдруг замер, схватившись за левую сторону груди. - А, да...
Он несколько раз осторожно вдохнул и выдохнул, лишь после этого поднявшись на землю.
- Прости, что притащил тебя...сюда, - скорбно сказал некромант. - Не беспокойся, ты сейчас спишь. Ночь первого привала. А это...Та Сторона.
- Опять?! - она схватилась за голову. - И зачем? Я... мне не нравится тут! Зачем ты это сделал?
- Успокойся, - Макабрей обнял девушку, прижимая к себе. - Тише, Эрис, тише. Я всё расскажу. Помнишь Когорту?
- По-омню, - протянула она. - Мрачные белые ребята. И чего теперь?
Ее руки словно сами собой обвились вокруг шеи некроманта.
- Они помогли...мне. И я должен им теперь. Прошлой ночью они пришли ко мне и потребовали вернуть долг. Они сказали мне привести тебя в их крепость...и я намерен выполнить уговор. Но, - малефик фыркнул, - воины Когорты не уточнили, как именно нужно тебя привести, поэтому я выбрал наиболее безопасный путь. Сон - малая смерть, слышала такое? Так вот, это позволило мне привести тебя сюда не совсем во плоти. Запомни, ты можешь проснуться в любой момент - стоит только захотеть этого. Но я прошу тебя сперва последовать за мной. Как только ты окажешься внутри Белой крепости, договор будет исполнен. Кроме того, почему-то мне кажется, что тут есть нечто большее, чем угроза. Ты доверишься мне?
Эрис обдумывала сказанное не дольше секунды.
- Доверюсь, веди. А ты решил схитрить, да? Надеюсь, тебе за это ничего не будет?
- Не будет, - колкая улыбка приподняла уголки его губ. - Я собираюсь перехитрить Круг, а по сравнению с малефиками Когорта - это просто кучка наивных детей...вооружённых до зубов и в полном доспехе, но тем не менее.
Девушка хмыкнула.
- Какой-то ты ненормальный. Слишком рисковый, - голос ее, впрочем, звучал довольно. - Знаешь, я сделаю, что смогу - не знаю уж, чего им от меня надо, чем я им так в душу запала... а них вообще есть душа-то? Ладно, неважно. Ты меня прямо сейчас к ним и отведешь?
- Попытаюсь, - Макабрей несколько раз взмахнул руками в разные стороны, разгоняя туман. Он искал что-то похожее на путь в другие земли - тропу, ворота, ступени, но вокруг была лишь бездна.
- Значит, придётся трудным путём, - пробормотал малефик. - Дай руку и когда я скажу - прыгай вперёд так далеко, как сможешь.
- Хэй! - возмутилась Эрис. - Это мне ни черта не нравится! Почему ты, вообще, прилетаешь на крылышках сюда, а меня не можешь сделать птичкой? Слу-ушай... преврати меня в кого-нибудь, точно!
В такие (редкие, к счастью) минуты на ней сказывались все годы, проведенные бок о бок с Дентоном.
- Хе, - фыркнул Ригор. - Это ты меня в кого-нибудь будешь сейчас превращать, твой ведь сон! Готова? Прыгаем!
И он первым сиганул вперёд.
Эрис не успела даже подумать ничего нецензурного, а ноги сами вытолкнули ее вперед - как учили когда-то на тренировках.
"Мой сон, скажешь тоже... чего ж он такой странный-то?"
Туман расступилась перед и тут же сомкнулся за ними.
Девушка и некромант словно бы повисли в густой светло-серой пелене, но нет, в ушах ревел ветер, одеяние Макабрея развевалось, а грохот бушующего моря становился всё ближе.
Ригор попытался что-то крикнуть Эрис, но воздушная пощёчина разом закрыла ему рот.
Задыхаясь, девушка подумала - должно быть, если они разобьются или вообще случится что-то скверное, то ничего хуже, чем проснуться, быть не может? Скверным было то, что она обещала свою помощь - и он без этой помощи не обойдется.
Значит, рано еще просыпаться.
"Серьезно, почему он приснился мне птицей?" - она крепко зажмурилась. Представила, как за спиной у них вырастают крылья - вот сейчас! Ведь там, внизу - море!
Но воображения было мало. Эрис чувствовала, что что-то собирается вокруг них, то, чего ещё не было, но что очень хотело быть, и ему требовалось какая-то малость, ничтожная и ускользающая.
Она по-прежнему держала некроманта за руку и теперь только стиснула пальцы еще крепче... хорошо хоть, рука была левая, не изуродованная переплетениями отростков кристалла. Впрочем, все равно же сон.
"Стой", приказала себе Эрис, "забудь уже, что это сон! Иначе ничего не получится".
Не сон, совсем не сон. Это он сказал, чтоб ее успокоить. На самом деле это Та Сторона, самая настоящая... просто она, Эрис, внезапно выучилась колдовать.
Во сейчас - как заставит ветер утихнуть, чтобы так не свистел в ушах. Чтобы удобней было расправить огромные крылья.

Ветер ударил снизу, подбросил, закрутил...и Эрис поняла, что скользит по нему. Белоснежной ширококрылой чайкой она летела сквозь туман, почти не шевеля крыльями, а рядом, изредка помавая аспидно-чёрными маховыми перьями двигался Макабрей - громадный чёрный ворон.
Ей захотелось рассмеяться, но клюв не позволял - поэтому чайка лишь пронзительно крикнула, и бездна отозвалась эхом.
В ответ Макабрей громко каркнул и начал забирать правее. Вскоре туман начал редеть, открывая их взглядам узкую, похожую на след от удара мечом длину. Отвесно вздымались скалы по краям, серебрилась разлитой ртутью внизу река.
Макабрей начал снижаться.
Эрис полетела за ним, плавно взмахивая изогнутыми, заостренными крыльями. Забавно, но она уже начала привыкать к этому преображенному облику, птичье тело стало почти привычным.
Летать-то она научилась, а вот как садиться?.. Видимо, придется действовать по обстоятельствам.
Макабрей. должно быть, подобных страхов не испытывал. Стоило долине прочно обосноваться внизу, как ворон-некромант резко пошёл на снижение, почти прижав крылья к бокам. Чёрной молнией, он скользил вниз по крутой кривой, да так, что долина под его животом превратилось в размазанное пятно. Зато впереди появился замок. Громадная белоснежная цитадель.
Когда Эрис приблизилась уже к земле, она поняла, что не опускается, а камнем падает вниз, пусть по дуге, но все-таки падает.
Чайка трепыхнула крыльями, испустила еще один резкий вскрик и прямо в полете, в метре над землей, вернулась к прежнему обличью. Эрис кубарем покатилась по траве, не успев сгруппироваться, и в итоге уткнулась в землю буквально носом.
- Та-ак, - протянула она печально, отталкиваясь руками и вставая, - я дальше пешочком.
До замка было совсем недалеко.
Чуть спереди в берег серебристой реки, подняв клубы пыли, врезался Макабрей. Когда пыль осела, ворона уже не было, а некромант придирчиво отряхивал одежду.
- Не умею нормально приземляться, - скривился он, поймав взгляд Эрис.
- Хреновая из тебя птичка, - оценила девушка, - из меня, правда, тоже. Потопали, Макабрей.
Некромант ответил ей кивком и первым зашагал к крепости. Вскоре, её белые стены, ощерившиеся клыками контрфорсов и узких, будто выплавленных из воска башен, нависли над головами гостей Той Стороны.
- Они тебе совсем не сказали, что там со мной будут делать? - жалобно спросила Эрис, дергая малефика за рукав. Если б не обещание... Ей уже расхотелось туда идти.
- Нет, - ответил Макабрей и набросил на голову капюшон. - Не бойся. Я не дам тебя в обиду
Девица хихикнула - не без ехидства.
- Я тебя тоже, Ригор, - в два шага Эрис догнала его, и в крепость они вошли одновременно.
Короткое мгновение темноты, и они оказались во внутреннем дворе, где их уже ждали. О, как же их ждали!
Здесь была вся сотня - белоснежные латы, реющие штандарты с золотыми мечами на белом же фоне, падающие с неба лепестки цветов без запаха.
Макабрей в этом царстве победившей белизны казался осуждённым еретиком, идущим на эшафот, и длиннополое одеяние с глубоким капюшоном лишь усиливало это впечатление.
- Доставлена, - хмуро бросил он, ни к кому не обращаясь. - Я вернул вам долг. Больше нас ничто не связывает.
Тишина была ему ответом.
- Привет, - сказала Эрис, поднимая руку... впрочем, опустила ее почти сразу. - Ну что же, я здесь.
Снова эти каменные статуи в доспехах, с каменными лицами, лишенными малейшего проявления чувств. Она далеко не соскучилась по ним с момента последней встречи!
- Некромант, ты свободен, - один из воинов, шагнул вперёд и протянул руку. Пальцы белоснежной перчатки сжались, и Макабрей дёрнулся. - Но паука мы оставим. На память. Он уже не причинит тебе вреда. Можешь уходить.
- Могу, - кивнул Ригор, но с места не тронулся.
Воин тем временем повернулся к Эрис и вдруг встал на одно колено.
- Я Акмаль из рода Белых шипов, - представился он, склонив голову в шлеме. - Для меня большая честь познакомиться с тобой, дева.
- Почему? - от удивления она даже отступила на полшага. - В чем тут честь-то...?

- Ты достойна, - ответил он. - Мы знаем, ты можешь исчезнуть в любой момент, но, прошу, выслушай.
Эрис вздохнула.
- А я так и знала, - эти слова были обращены не к Акмалю, а к Макабрею, о чем тот прекрасно догадывался. - Конечно, я выслушаю. А вы говорите.
- Мы позвали тебя сюда, дабы сделать предложение, которого не получала ещё ни одна женщина, - воин смотрел на неё и Эрис только сейчас поняла, в отличие от остальных, за его забралом были видны глаза. Серые. - Вступи в наши ряды, дева-воин. Прими наше оружие, наше знамя, наше бремя и нашу славу!
Девушка удивленно моргнула.
- Ну... это как-то неожиданно. И вы хотите, чтобы... прямо сейчас? - она замотала головой. - Я не могу сейчас. Вы очень обидитесь, если я скажу, что мне сначала нужно как-то дожить мою непутевую жизнь?
- Нет, так и должно быть. Если согласишься и примешь нашу присягу, то проживёшь свою жизнь с полным правом обратиться к нам, как к союзникам. Лишь после смерти, ты наденешь наши цвета.
Эрис прикусила губу, задумавшись.
Она ничего не теряет. Зато - получает гарантированное посмертие. Она сможет позвать их, если что...
- Слушайте, я не против, серьезно. Такой вариант вполне подходит. Только я хочу попросить у вас сначала одну вещь. Не особо существенную, честно.
- Мы слушаем тебя, - и они действительно слушали, все - как один.
Она ткнула большим пальцем в сторону некроманта.
- Я знаю, что он может быть порядочным засранцем... но уберите все-таки паука. Что вам стоит?
- Не..., - начал было Макабрей, но не успел.
Белый рыцарь протянул руку, и сутана некроманта взорвалась кровавым цветком на груди. Серебристый паук выбрался из раны и, быстро перебирая лапками, подошёл к Эрис.
- Он твой, - сказал рыцарь.
Макабрей осел на землю, обеими руками держась за грудь.
- Спасибо, Эрис, - прохрипел он. - Ты сама забота.
- Твою мать, - пробормотала она, закрывая руками лицо. - Прости. Прости меня. О боже, прости. Ты же не сдохнешь?..
- Хрен тебе, - фыркнул тот, и действительно, дохнуть не собирался.
- Мне? Ну хоть на этом спасибо, - она вздохнула и присела, протянув к паучку ладонь. - А с этим мне теперь что делать?
- То, что ты хочешь, - был ей ответ.
Эрис пожала плечами, подцепила серебряное насекомое двумя пальцами, поднесла поближе к лицу, рассматривая тельце с восемью длинными лапками.
- Ну... даже не знаю. Так и понесу, наверное. А когда я... исчезну, он останется со мной?
- Нам неизвестно, что происходит за Гранью. Ты примешь нашу присягу?
- Приму, - кивнула девушка.
- В таком случае следуй за мной.
Воинство расступилось, образуя закованный в латы белоснежный коридор, мгновенно ощетинившийся салютующими мечами. В одном его конце была дверь в замковую часовню. В другом - магистр, Эрис и лежащий на земле Макабрей. Судя по мутной пелене, малефик был близок к потере сознания.
Эрис постаралась внушить себе, что все это было ради его же блага и что так ей будет гораздо спокойнее.
- Ты, может, вернешься? - тихо спросила она. - Я уж тут как-нибудь сама справлюсь.
Ответа не последовало, а её руку уже осторожно, но твёрдо сжимали пальцы латной перчатки. Магистр торжественным, медленным шагом двинулся вперёд.
Вскоре дверь часовни закрылась за её спиной.

Дата: без времени
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: без местоположения

Сны некроманта.

Пролог

Над бурой равниной парил ворон. Большая чёрная птица медленно резала затянутое серыми тучами небо на круги, постепенно снижаясь. Как бычий глаз стрелу, ворона манил выжженный в бурой земле сложный рисунок и беловолосый человек, стоявший в самом центре фигуры. Птица снизилась, превратив последний виток широкой спирали в пикирование, и приземлилась у самых сапог человека.
- Наконец-то, - сказал тот вкрадчивым тоном. - Я думал, ты никогда не поймёшь моих знаков.
Птица помялась на лапах, вспорхнула, ударила крыльями, и вот, посреди бурой пустоши стоят двое похожих друг на друга, как две стороны одного зеркала.
- И кто же ты такой? - спросил тот, кто только что носил чёрные перья, разглядывая своего визави со слегка ироничным любопытством.
- Я - это ты, неужели такая банальность вызывает вопросы? Точнее, твоя лучшая часть. Та, где безжалостность, расчётливость, целеустрёмлённость.
- Всегда знал, что скромность в число моих достоинств не входит, - говорит второй, и оба беловолосых кривят губы в одинаковой усмешке. - И зачем же ты меня ждал?
- Потому что ты запутался, Ригор. Подумай сам: разве в былые времена, ты бы так по глупому подставился бы? Ты слишком привязался к своим спутникам. Ладно ещё ученица, тут всё понятно, а детишки? Ты становишься слаб, Ригор, и последние события это доказывают.
- Я всегда любил читать речи, но не думал, что это может так раздражать. Ты явился ко мне, о половина моя, чтобы рассказать об очевидном?
- Я пришёл предложить тебе выход! - беловолосый махнул рукой, и из бурой пыли сформировались два кресла. - В ногах правды нет, присаживайся.
- Благодарю, - они сели, и некоторое время над пустошью не раздавалось ни единого звука.
- Ты знаешь, что за кровь течёт в наших жилах? - нарушил молчание один из некромантов.
- Довольно-таки красная, - хмыкнул второй. - О чём ты?
- Ты можешь хоть с самим собой не ёрничать? Я о том, кто были твои предки.
- Неужели у меня есть дядюшка, который вот-вот умрёт и завещает мне миллионы?
- Лучше, Ригор, гораздо лучше, - зелёные глаза напротив светились как-то странно. - Ты знаешь, что твои предки были весьма могущественной и влиятельной семьёй в древнем Элоквенте? И, возможно, именно они стояли за уничтожением этого государства?
- Хочешь сказать, я тёмный мессия, несущий сквозь глубину веков нечестивый огонь в своих жилах? - скучающим тоном осведомился Макабрей.
- Конечно, нет. Всё это было слишком давно, но...как смотришь на то, чтобы получить некоторое наследство?
- Интригующее предложение, - отметил некромант после некоторой паузы. - И весьма своевременное. Но что за наследство и почему о нём знаешь ты, но не знаю я?
- Потому что я, в том числе, память твоей крови, если так можно выразиться. А наследство...бес его знает, если честно. Книги? Знания? Артефакты? В общем, кое-где на Этой Стороне наши предки организовали хранилище, которое может открыть кровь нашего рода.
- И ты знаешь, где это?
- И, да, я знаю, где это...

Время на Той Стороне, должно быть, самая большая условность из всех, особенно если путешествовать там во сне. Как долго два одинаковых некроманта пробирались узкой тропкой среди густого тумана? Час, а может два, или целый месяц? Спустя какое-то время чувства притупляются. Так или иначе, рано или поздно, но двое вышли к большой, вырезанной из камня округлой двери. Она выглядела так, будто эрозия, которой здесь быть не могло, изрядно поработала над некогда чётким узором. Тем не менее, ещё можно было различить огромную, напоминающую паука печать.
- Монументально, - сказал один из двух, после пары минут почтительного изучения двери. - Прямо так и хочется узнать, какие проблемы у них были.
- Мы неисправимы, - вздохнул второй. - Как открывать её думаешь, чудо?
- Предполагаю, ты мне сейчас расскажешь об этом. Ты же из нас двоих лучшая половина и память поколений в одном лице.
- Я уже говорил тебе - кровью. Давай-давай, тебе же не привыкать!
Беловолосый фыркнул и шагнул вперёд. В его руке сверкнул небольшой стилет, извлечённый, должно быть из рукава. Он подошёл совсем близко к двери, нашёл точку, с которой начинался узор и быстрым, аккуратным движением разрезал себе ладонь, потом дождался, когда выступит кровь и приложил руку к узору. Пальцы обожгло резким холодом. Кровавые дорожки побежали во все стороны, и некромант выругался сквозь зубы: древняя печать тянула из него кровь, как заправский вампир. Его колени уже начали подгибаться, когда громадные створки заскрипели, дрогнули и подались. Ригор чуть не упал, потеряв опору, но удержал равновесие. Фиолетовые искорки быстро латали рану на его ладони, но вот кровопотерю с той же скоростью он исправить не мог. Двойник поддержал его, готового упасть, и подтолкнул вперёд.
- Ну, иди же.
Макабрей тряхнул головой, возвращая ускользающее сознание, и шагнул вперёд. Темнота быстро скрыла его фигуру, и на небольшой площадке остался только один беловолосый некромант.

Макабрей, покачиваясь и хватаясь за стены шёл по совершенно тёмному тоннелю. Серый свет Нави за его спиной померк, и теперь единственным признаком направления было то, что Ригор ни разу не врезался в какое-нибудь препятствие. Его рана зажила, но кровь восстанавливалась необычно медленно. Голова кружилась, и Макабрей цеплялся за стену, чтобы не упасть. Мелькнула мысль о том, что делать так не стоит, сопровождаемая целым сонмом образов ловушек старых лабиринтов. Мелькнула и ушла - не до того было.
Чего он ждал? Что вдруг впереди тоннеля забрезжит свет, и он выйдет в просторную и светлую залу, где пред ним предстанут во всем великолепии самые прекрасные сокровища Элоквента? Что коридор, ныряющий то вверх, то вниз, выведет вдруг на поверхность, в место столь дивное, что останется лишь удивляться, откуда ему взяться посреди Нави, место как две капли воды похожее на сам Элоквент?..
Этого не было. Не было даже чужих шагов рядом с ним, за левым плечом, хотя - как заметил он чуть позже, - там действительно кто-то шел, сочувственно покачивая головой и совершенно не скрываясь.
- И что это будет? - негромко спросил Макабрей. - Книги, артефакты? Или старый добрый удар в спину?
- Ни то, ни другое, ни третье, - отвечал женский голос, - впрочем, как посмотреть.
Некроманта взяли за локоть, мягко, но в то же время с некоторым нажимом, заставляя остановиться, прислониться спиной к стене и немного подумать о жизни.
Женщина, что была перед ним, облаченная в темные, переливающиеся перламутром одежды, была совсем молодой - если не глядеть ей в глаза. Если взглянуть - становилась бесконечно старой, безусловно старше самого Макабрея, старше этого лабиринта, возможно даже, старше самой Нави.
Волосы у ее были такие же белые, но словно выцветшие.
- Значит, наконец нашелся храбрец, так? Или - глупец? Как мне смотреть на тебя, дитя?
- Сверху вниз, подойдёт? А то что-то пол тут скользкий, никак не могу устоять, - пробормотал Макабрей, и впрямь тихо сползающий по стене.
- Глупец, я думаю, - в сторону заметила женщина. Сочувственно произнесла: - Можешь падать, все равно ниже пола падать некуда. Не пожалел крови для печати. Слишком щедрый - или там прошло уже столько времени, что кровь теперь, как вода?
- Интересующийся, - поправил её малефик, таки усевшийся на пол и почувствовавший себя уверенно. - И крови не пожалел. Сколько прошло времени не знаю, потому что не знаю, с чем сравнивать. Я Макабрей, некромант, который танцует. Я пришёл за наследством.
- А я пришла за тобой, - в тон ему отвечала женщина, - я, та, у которой нет имени, потому что пустоте не нужны имена. У меня нет ничего, кроме ничего, и ты, решивший получить наследство, все равно не поймешь меня. Пока что.
Она вздохнула, поджимая тонкие губы.
- Ты даже не знаешь, в чем оно заключается. Какая насмешка надо мной...
- Так расскажи мне, и оценим шутку вместе.
- Ко мне редко приходят, дитя. Уходят отсюда назад - часто, уходят вперед - тоже редко.. возвращаются потом в мир - почти никогда. В последний раз после того, как получивший наследство некромант вернулся в мир, из-за него пало древнее государство, имени которого я не помню. Возможно, ты лучше меня поймешь, насколько давно это было. С тех пор - ты первый. Ты пришел не за тем, что я могу дать тебе - ты возьмешь все, что тебе нужно, сам. Если решишься.
- Решусь. Наследие, из-за которого пал Элоквент... как раз то, что я искал. Что мне нужно делать, хранительница?
- Разное. Проблема в том, дитя, что ты не подходишь сейчас для того, чтоб стать наследником… так что тебе придется стать кем-нибудь другим, перестав быть тем, кто ты есть сейчас. Соберешь себя заново, выплавишь, вырастишь. Некромантия – это только ключ к двери, за которой хранится нечто большее. За которой хранится Ничто. Надеюсь, тебе ничего не понятно?
- Ничто? Ничего? - Макабрей приходил в себя. Темнота стала чуть более прозрачной для его глаз, а мысли прояснились. - И некромантия, значит, ключ. Не потому ли, что мы работаем с границей между есть и нет?
- Нет, все-таки не глупец, - с едва различимым оттенком одобрения в голосе заметила хранительница. - Именно потому. Только не всякий из вас способен пойти дальше, потому что там, дальше - настоящая тьма, по сравнению с которой малефиция лишь детская забава. Ты вошел сюда, в мои владения, это уже граничит с невозможным, а если ты сможешь пройти весь путь целиком - ты воистину удивишь меня, дитя.
- У тебя были когда-нибудь враги, хранительница? - спросил Макабрей, похлопывая себя по карманам куртки и не находя портсигара. - Такие, за смерть которых ты была готова отдать жизнь и не только свою?
Та пожала плечами:
- Когда-то давно, наверное, были. Слишком долгое время у меня не было уже ничего, кроме пустоты. Так ты тут - поэтому?
- В том числе. Кроме того, я всегда был любопытен и жаден. Мне мало сил и знаний, хранительница. Всегда мало.
- Похвально. А теперь, дитя - главный вопрос, ответить на который ты и пришел сюда. Тебе есть ради чего проснуться сейчас? Или ты готов дать мне руку и отправиться в путь? Подумай.
- Мне есть ради кого просыпаться, хранительница, - почти сразу сказал Макабрей. - Но я вернусь к тебе, и тогда мы отправимся.
- Я буду ждать,- пообещала женщина. Что-то жуткое было в этом обещании.
И темнота сгустилась, не оставляя возможности разглядеть Ничего.

Дата: ночь с 22 на 23 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: С2 - D2


***
Она проснулась ночью. На траве, немного влажной, холодящей пальцы при касании, - на месте их вчерашней стоянки. Все было правильно.
Эрис моргнула, глядя в усыпанное звездами небо, потом поднялась и села, ища глазами некроманта.
И нашла, да так нашла, что не сразу смогла отличить сон от яви. Макабрей, стоя у большого, в три обхвата шириной, дерева, обеими руками что-то быстро рисовал на его стволе. Ладони Ригора пылали, но не привычным мертвенно-зелёным, а ярко-оранжевым. Приглядевшись, Эрис поняла, что пишет некромант горящими угольями.
- Э-эй! - шепотом окликнула она, встав на ноги. - Ты... ты чего это делаешь?
Ответа ей не было. Макабрей стоял, чуть покачиваясь, опустив голову, а руки его сновали противоестественно быстро.
Эрис возмущенно сощурила глаза и направилась к малефику. Подойдя, встала у него за правым плечом и, чуть привстав, заглянула через него.
На сморщенной крепкой коре, рассыпая искры и порождая облачка остро пахнущего дыма, два угля чертили...нечто. Оно явно было округлым и состояло из многочисленных частей. Определить, что имелось ввиду не получалось никак. Кроме всего прочего, рисовал Макабрей странно - перескакивал от одного элемента к другому, не завершал начатые линии, причём делал всё это...с закрытыми глазами и мерно посапывая.
- Чтоб я еще знала, что за хрень такую ты выделываешь, - пробормотала девушка, раздумывая: проявить ли инициативу, достойную лучшего применения, или оставить как есть.
Но это была все-таки Эрис, так что после недолгих размышлений она, безо всякой задней мысли, просто хлопнула некроманта по плечу - зато от души.
Макабрей подскочил на месте и отшагнул от Эрис, вскидывая руки.
- Какого хре..., - начал он, бешено вращая глазами, но потом так и не выпущенные угли дали о себе знать.- Вашу ж мать!
Девушка отскочила.
- Ты чего?! - вконец обалдевшим тоном поинтересовалась она. - Совсем сбрендил?.. Ты что тут с деревьями делаешь?
Ответом ей было несколько сложноподчинённых друг другу матерных конструкций, выданных малефиком под аккомпанемент хлопающих по бёдрам ладоней. Раскалённые угли сиротливо перемигивались в траве.
- Как есть долбанулся, - констатировала Эрис и вдруг, подшагнув к Макабрею, ухватила его за воротник. - Ну-ка проверим...
Не признавая никакого сопротивления, она задрала ему рубашку (стараясь все же обойтись с тканью поделикатней) и ладонью ощупала холодную кожу на груди, справа - там, где сердце.
Ничего особенного на ней не было - лишь узкий, но рельефный шрам под самым соском.
- Ты чего? - удивился некромант и вдруг замер.
Что-то щекотнуло щёку Эрис. Из-за её воротника выглядывал крошечный серебристый паук...
- Охренеть, - убрав руки от Макабрея, она подхватила подарок Акмаля и протянула некроманту на раскрытой ладони: - Сработало же! Тебе все еще больно, а? Прости меня, я поступила как идиотка.
- Эрис-Эрис, - Макабрей попятился, выставляя перед собой покрасневшие от жара ладони. - Может не надо в меня этим тыкать, а? Я понимаю, ты хотела как лучше...да и сделала, демон меня раздери! Ой, ребят, а чего вы не спите-то?
Последняя фраза относилась к совершенно обалдевшим от такой побудке Мари и Дентону.
- И правда, чего это мы, а? - Тони, театрально удивляясь, посмотрел на Марийку. - Мы же обычно так любим спать, когда рядом кто-то орет, прямо жить без этого не можем... в смысле, спать без этого не можем! Наверное, мы проснулись от того, что вы ведете себя слишком тихо, а?
Мари жалобно посмотрела на Дентона, на Макабрея, на Эрис - и зевнула, прикрыв рот ладошкой.
- Да вот же! - совершенно не смущаясь, заявила Эрис, демонстрируя им паучка (которого, правда, им не было видно с расстояния). - И над ним больше нет никакого долга! - она ткнула пальцем в некроманта. - Пощупайте сами - его больше нет!
Дентон поперхнулся.
- Ригор, можно я не буду тебя щупать?
- Можно, Тони, - проникновенно сказал Макабрей. - Но за это ты должен быть очень хорошим мальчиком!
- Фу, - выразил свое отношение к таким условиям Тони. - Лучше пощупаю. Так что стряслось-то?

- Ну, - взялась за разъяснения Эрис, - мне тут случилось во сне... ладно, об этом потом, самое интересное-то совсем другое! Я просыпаюсь, а Ригор тут, не поверите, углем на деревьях рисует! Горящим! И храпит при этом, как зараза распоследняя...
Марийка сразу подалась вперед.
- Углем?.. Обжегся?
- Да не, не сильно, - малефик посмотрел на свои ладони и потёр их о штаны. - Кожа слезет, а так всё в порядке. Орал от неожиданности больше.
И тут до него дошло.
- Прости, ЧТО я делал?
- Прощаю, - на автомате ответила Эрис, испуганно глядя на него. - Рисовал горящим углем на дереве какую-то непонятную хрень. Я думала, ты ритуал какой проводишь!..
- Что-то я не знаю таких ритуалов, - Макабрей озадаченно рассматривал свои руки, отнюдь не выглядящие так, будто в них долго держали горящий уголь. - Так, ребята, давайте-ка освежим костёр. Надо посмотреть, что там...нарисовано.
- Мне это не нравится, - честно признался Дентон, шаря по карманам в поисках спичек. - Сегодня ночью он балуется с угольками и не понимает, что делает, а завтра ночью он откусит мне голову и тоже не будет ничего помнить.
- Тони, если тебя это утешит - я отравлюсь.
- Когда я буду без головы, меня ничто не сможет утешить!
Эрис, совершенно растерянная, так и стояла на одном и том же месте, по-прежнему держа на раскрытой ладони серебряное насекомое.
- Но... - бормотала она себе под нос, - я же все правильно сделала. Все получилось. Он больше не должен.
Про нее словно все забыли, обратившись к Макабрею.
Ригор, должно быть, что-то почувствовал, потому что приобнял девушку за плечи (впрочем, стараясь держаться от паука подальше) и мягко, но настойчиво усадил у костра.
- А вообще, скажу я вам, Эрис молодец. Когорта чуть было не смогла меня переиграть, но она действительно всё сделала правильно.
- Я ничего не понимаю, - грустно сказала Мари. - Когда? Когда это все случилось? Как?
- Да во сне же! - нетерпеливо пояснила Эрис, пристраивая паука себе на колено. - Мне приснилось, что я... сама знаешь где, и ветер холодный, и прочая ерунда. А потом прилетел Макабрей...
Тони при этих словах совершенно неделикатно заржал.
- Пошел к черту, - "направила" его боевая подруга. - Короче, прилетел и забрал меня в замок этой Когорты. Он-то хотел с ними схитрить, но белые парни его раскусили. А я приняла их присягу, и никакого паука у Макабрея в груди уже нет. Ну скажи им, что так и было, Ригор!
- Так и было, всё верно, - Макабрей покивал и погладил Эрис по голове. - Так ты приняла их присягу?
- Приняла, - капельку смущенно ответила она. - Это было весьма пафосно, но, черт, приятно. Они вроде как одолжение делают - там, знаете, женщин не жалуют, однако исключения возможны, - девушка улыбнулась не без гордости.
Дентон ее восторг разделять не спешил.
- То есть, фактически, ты продала им душу, да?
- Хэй, не говори так, а? Совершенно иначе.
- ... продала ради того, чтоб Макабрей вернул свой долг?
- Вовсе даже и не ради того!
- ... я в восхищении, - холодно заметил парень. - Верю, это был героический поступок. Собственной души для хорошего человека не жалко. Молодец, Эрис.
- Ты не совсем прав, Тони, - некромант покачал головой и чуть сжал плечо Эрис. - Она не продавала своей души, она, скажем так, заранее гарантировала своё посмертие. Определённой ценой, да, но теперь, во-первых, ни один некромант не сможет ей духовно повредить, а во-вторых, у неё всегда на Той Стороне есть союзники.
- Как же я сразу не понял, что это здорово, - ядовито произнес Дентон. - Мы же так часто бываем на Той Стороне... да отчего бы сразу не поселиться там, раз уж у нас союзники?.. Может, мы и в замке у них поживем пока? В тесноте, да не в обиде... Посмертие! - он фыркнул. - Эрис, а ты сама до этого дошла, или подсказал кто-нибудь?
Эрис, кулаки которой уже давно сжимались все крепче, уставилась на парня, нахмурившись.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, ты сама решила принять присягу или кто-то надоумил?
Марийка молча смотрела на них и качала головой, будто удивляясь.
- Конечно, сама... что значит... прости, о ком это ты?!
Таэль, всё это время стоящая рядом с Тони, вдруг быстрым шагом отошла к рисунку, намеченному Макабреем на древесной коре. причудливые линии не были ей интересны, но было необходимо скрыть от Мари выражение радости, возникшее на лице при рассказе Эрис.
«Мой, теперь точно мой», - тихонько прошептала Стриж. – «Я жду тебя, мой уголёк».
- Прекрасно знаешь, о ком, - с вызовом сообщил Дентон. - Давай, поиграем в самопожертвование. Кто больше? Душу? Пожалуйста! Тело? На здоровье! Кто больше, я вас спрашиваю?!..
Ответом была хлесткая пощечина.
- Хватит, - сказала Марийка. - Эрис, я тобой горжусь, серьезно. Спасибо тебе большое.
Эрис казалась такой же ошарашенной, как и Тони.

- Даниэль, друг мой, - спокойно и очень-очень серьёзно сказал Макабрей, глядя на замолчавшего Дентона. - Если ты хочешь мне что-то сказать, пожалуйста, сделай это, причём прямо. Буду тебе весьма обязан.
- По-моему, - нахмурившись, отвечал Тони, стараясь не потирать пылающую щеку, - ты ее использовал. И это было не слишком хорошо. Нет, это было, знаешь, совсем отвратительно. Почему она должна что-то для тебя делать, если это ты позвал в том мире непонятно какую когорту не пойми кого? Если это твое бремя?..
- Потому что с меня потребовали конкретную плату за этот долг, - ответил Ригор, не сводя глаз с Дентона. - И эта плата была такова: привести её в их крепость. Я выполнил это, оставив для Эрис максимум лазеек. Тони, она могла испариться оттуда в любой момент, понимаешь? С той самой секунды, когда мы с Эрис оказались в их крепости, она могла уйти, и всё было бы нормально. Так что, спасибо тебе, конечно, за откровенность, но позволь Эрис иметь собственное мнение и собственные поступки, а не быть марионеткой злого колдуна.
- На твой максимум лазеек достаточно было всего одного ограничения. Позволь сказать еще одну откровенную вещь - чтобы остаться, принять присягу и все такое, ей всего-то нужно было почувствовать, что она у тебя в долгу. Не знаешь, она ничего такого не чувствует?
- Не чувствует, - сообщила Эрис из-за спины Тони. Мария обнимала ее за плечи, не то успокаивая, не то удерживая. - Если здесь хоть кого-то интересует мое мнение.
Костер потрескивал, дразнясь красными язычками.
- Тони, я не манипулирую вами, я не использую вас...демон, сутки назад я собирался обезопасить вас обоих, тихо исчезнув из части Фиерса. Спасибо Мари - объяснила, где я не прав. Неужели так трудно в это поверить, а?
Дентон вздохнул и опустил голову - не выдержал.
- Трудно. Иногда - очень трудно. Извини. Я... я не знал, что она поэтому спрашивает, я просто уже с ума от этого схожу - на нас столько всего свалилось с тех пор как мы с тобой. Я дурак и неправ.
Последние слова он произнес вообще едва слышно. И очень мрачно.
- Точно, - Макабрей фыркнул и хлопнул его по плечу. - Ты дурак и не прав, а я хитроумный интриган, сам себе создавший такую репутацию, что даже свои пугаются. По-моему, у Ордена против нас нет шансов, а, Тони?
- Угу, - протянул тот, очень похожий сейчас на обиженного ребенка. - Увидят нас и помрут со смеху, все как один.
Эрис тем временем шепотом спросила у Марийки:
- Может, хоть ты понимаешь, а... ну почему он такой кретин иногда?!
- Потом тебе расскажу, - ответила та. - Прости его, пожалуйста.
- По идее, тут мы с тобой должны пустить скупую мужскую слезу и напиться в хлам, - продолжал нить размышлений Макабрей. - И больше всего меня пугает, что это ещё как возможно - спирт-то у меня ещё есть...
- Давай-ка лучше посмотрим на твои каракули, - Дентон кивнул на дерево, у которого некромант был обнаружен за странным занятием. - А то не должно же так получиться, что мы проснулись среди ночи только для того, чтобы поругаться.
- Дельная мысль, - Макабрей поднялся и подошёл к дереву, невольно заняв место поспешно ретировавшейся Таэли. - Ты у нас человек творческий, вот и скажи мне: что это такое?
Остальные подошли следом, тоже вглядываясь в рисунки. Мари крепко держала за руку Эрис, и обеим что-то подсказывало, что это было далеко не напрасно.
- Это какая-то ерундовая ерунда, - заключил Тони, - потому что... вот смотри, тут круг, это оспариванию не подлежит, а вот то, что у него внутри, не подлежит никакому пониманию.
- На лабиринт похоже, - вставила Эрис, - круговой. Знаете, там внутри такая же штука, вроде дужки всякие, и надо до центра добраться.
- Да, только вот через этот лабиринт даже эпилептоидный слепец проберётся, - Макабрей пальцем провёл маршрут предполагаемого слепца. - Стены не сообщаются друг с другом.
- Ну мало ли кто его строил, - Дентон передернул плечами, - может, он ни черта не смыслил в лабиринтах. Нет, слушай, как - как можно рисовать не зная что, да еще и во сне? Тебе точно ничего не напоминает этот... гм... чертеж?
Эрис отошла в сторону и принялась копаться в чьем-то рюкзаке:
- Чертов блокнот, - пояснила она, - должен быть где-то тут... надо эту штуковину перерисовать. Авось пригодится, а?
- Абсолютно, - ответил обоим сразу Макабрей и пояснил, видя недоуменные взгляды. - Абсолютно ничего не напоминает и абсолютно пригодится. Такие вещи просто так не происходят, точно вам говорю. Кстати, Мари, ты не чувствовала ничего странного этой ночью?
Та развела руками:
- Не чувствовала. Я бы проснулась, если бы что-то... Это о чем-то говорит?
Эрис, нащупав в одном из отделений сумки вожделенный блокнот, выудила его наружу, с изрядным ошеломлением отделила от кружевного чулка, непонятно как попавшего между страниц и приступила к поискам карандаша.
- Бес его знает, - пожал плечами Ригор. - Наверное, что-то да значит, но вот что... Впрочем, сейчас не до этого. Эрис, давай блокнот, я перерисую, а вы все ложитесь спать. На рассвете выходим.
Девушка покорно вручила ему письменные принадлежности и вернулась на свое спальное место. Серебряный паучок на манер брошки устроился на отвороте ее куртки, зацепившись лапками.
Тони улегся чуть дальше от остальных, особняком. Судя по его физиономии, на скорый и безмятежный сон он не рассчитывал. Мари, почти уже устроившаяся неподалеку от костра, бросив на юношу быстрый взгляд, задумалась о чем-то своем. Ненадолго - уже через минуту Ригор мог увидеть, как она сидит рядом с Дентоном и тихо-тихо что-то говорит, склонившись к нему.
Некромант чуть улыбнулся и отвернулся. Звёздного света вполне хватало, и он начал быстрыми, аккуратными линиями перерисовывать незаконченную фигуру. Чем-то она была ему знакома, как лицо, которое видел много лет назад, а потом встречаешь снова. Воспоминания ускользали.

Дата: 25 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: С2 - D2

Они шли уже несколько дней. Это очень напоминало их первое совместное путешествие: те же деревья вокруг, то же бездорожья и тот же майор Фиерс, оставшийся без карты где-то за спиной. Макабрей шёл чуть впереди, время от времени сверяясь с компасом и картой, которую он свернул и приспособил так, чтобы можно было достать на ходу. Шёл третий день путешествия. Маленький отряд двигался осторожно, днём отсыпаясь в укромных лощинах, а ночью сливаясь с ночными тенями. Выдерживать это, в сочетании с высоким темпом, было нелегко, а потому привалы были куда более частыми. Несколько раз ещё Макабрей ходил во сне, всё время пытаясь нацарапать на земле или дереве всё тот же сложный круговой рисунок. Каждый раз он выводил новые элементы, и постепенно в его блокноте фигура стала принимать более осмысленные очертания.
Дентон постоянно наблюдал за ним, делая вид, что не наблюдает, но всякий раз при этом вид у него был настолько виноватый и смущенный, что вся маскировка проваливалась. Эрис демонстративно держалась от него подальше, от Макабрея, правда, тоже. При общей обыкновенности обстановки, в ней, тем не менее, был чуточку повышен градус напряжения - только заметно это было не всем.
Марийка все это чувствовала очень остро, как и все касающееся межчеловеческих отношений, и ей от этого было совсем уж скверно. Оставалось питать надежды на какое-нибудь событие, что могло бы обернуть все к прежнему, а то и к лучшему... и надежды вполне оправдались.
Когда они вышли на полянку в лесу, именно Мари, приглядевшись к деревьям, поняла, что это место ей - и всем прочим - знакомо.
- Мы уже были здесь раньше, - сказала она удивленно, - точно были!
Чуть поодаль отыскался след от старого костра, прикрытый травой. Дерево, кора на котором была ободрана на уровне человеческих глаз ударом чего-то хлесткого, острого - след от наконечника кнута.
- Что-что? - Макабрей, как раз остановившийся, дабы свериться с картой, поднял глаза, понял, о чём говорит Мари, и улыбнулся. - А ведь точно! Эрис, помнишь, как ты меня тут кнутом гоняла?
- Ох, еще как помню, - закивала она, - чуть без носа, дурак, не остался.
- Остался бы, новый вырастил, - отмахнулся некромант. - И вообще, не остался ведь.
- А просто так ты не можешь новый вырастить? - с нездоровым любопытством поинтересовался Тони. - Вот было бы весело.
- Ну иди сюда, так и быть, выращу тебе, - вздохнул Макабрей и с хрустом размял пальцы. - Кстати, не пора ли нам на привал?
- Давайте устроимся, - кивнула Эрис, - все на старых местах. Вот здорово-то, не думала я, что мы еще тут окажемся.
Дентон, демонстративно обойдя некроманта за десяток шагов ("Нет-нет, на мне еще один нос смотреться не будет, а вот тебе бы пошло!"), сбросил свой рюкзак, добавил к нему чужие, собрав их в огромную кучу, и уселся рядом с оной.
- Это место, - сообщил он, - вызывает в душе моей двойственные чувства. С одной стороны, классно тут оказаться, а с другой - это похоже на... хм... предвестие, что ли.
- Предвестие? - Макабрей отвлёкся от самозабвенного похрустывания вправляемым позвоночником. - Чего, например?
- А хрен его знает, - искренне ответил юноша. - Чего-нибудь.
- Пойду умоюсь, - Мари направилась к краю поляны, - если ручей, конечно, никуда не делся.
- Стой! - вдруг хором сказали некромант и Таэль. - Рядом живые.
Женщина вздрогнула и замерла на месте. Прислушалась - не только естественным слухом, но и внутренним чутьем, о котором почти забыла, расслабившись: ну какие опасности могут ждать на этом самом месте, так хорошо знакомом?
- Они близко? - смог прочитать малефик по губам Эрис, уже положившей ладонь на рукоять кнута.
- Не слишком, - отозвался Макабрей совсем тихо. - Идут мимо, но пока ещё далеко. Прячемся.
Таэль молча исчезла в кустах.
"Вот уж кому можно было бы стоять на месте", с некоторым сожалением о собственной участи живого человека подумала Мари, скрываясь в зарослях. Тони забросил вещи в траву, где та была повыше, и ушел к деревьям, быстро затерявшись в той стороне, Эрис исчезла примерно в этом же направлении. Макабрей зашёл за древесный ствол и пропал. На поляне стало очень и очень тихо.
Спустя некоторое время на поляне показались пятеро мужчин в военной форме ЭКК. Трое, судя по манере держаться в лесу, - профессиональные вояки со стажем, остальные - желторотые юнцы, судорожно цепляющиеся за оружие и оглядывающиеся по сторонам.
"Разведпатруль, демон их маму!" - мысленно выругался Макабрей, застывший в древесной кроне.
Дентон, окончательно уверившийся в том, что это действительно было предвестие, и предвещало оно исключительно всякую пакость, скрестил пальцы - хоть бы эти ребята прошли мимо, куда-нибудь там дальше, и все закончилось бы мирно, вернее, не закончилось, а даже начаться бы не успело.
Где-то слева от места, где он прятался, шагах этак в двадцати, хрустнула ветка. Громко, с сухим треском.
Эрис.
Патруль отреагировал мгновенно. Двое припали на колено, один так и застыл, вскинув винтовку, а молодые тут же развернулись на месте, прикрывая тылы.
- Выходи с поднятыми руками! - скомандовал один, судя по нашивкам, старшина.

Никто, кроме Мари, не видел, как Таэль, с мрачной решимостью на лице, быстро подошла к одному из молодых солдат...и шагнула в него, как в распахнутую дверь. Тот напрягся всем телом, будто удерживая что-то, рвущееся изнутри, но это длилось всего мгновение. Потом солдатик повернулся и с мягкой, отточенной грацией сломал своему командиру шею ударом приклада. Его товарищ, так ничего и не понявший, попытался взять нежданного врага на прицел, но тут сверху, с раскидистых ветвей ближайшего дерева, на него свалилась чёрная тень. А потом на сцену вышел Дентон - под аккомпанемент перезвона цепей.
Все было очень быстро и очень... кроваво: металлические шары, описывая широкие круги и дуги, с хрустом вламывались в тела, иногда казалось, что они пройдут по касательной, не задев стремящихся увернуться разведчиков, но получалось иначе. Когда стало понятно, что он преследует всего несколько целей, этот юноша с холодной, примерзшей к лицу улыбкой, и что цели эти в основном находятся в районе коленей, ключицы или висков - тогда уворачиваться стало легче, но уже некому было уворачиваться. Этот танец, легкий, молниеносный и смертельный, стал бы самым блестящим его номером на подмостках, но не нашлось бы, конечно, ни одного зрителя, готового таким любоваться.
Когда рядом не осталось ни одного врага, что мог бы стоять, и все они оказались на земле - тогда Тони достал нож.
Из укрытия выбрались сначала Эрис, потом Марийка.
- Чертова ветка, - сказала первая, - чертова распроклятая ветка, хрен бы я ее разглядела - вот ведь подстава-то.
Вторая ничего не сказала, только заметила про себя, как непривычно видеть этого мальчика забрызганным чужой кровью. А Дентон в это время опустился на колени перед очередным разведчиком и перерезал ему горло.
Макабрей поднялся с земли и отряхнул рукав, который слегка забрызгало красным. Парнишка, на которого некромант спрыгнул, так и остался лежать лопатками вверх и глядя в небо.
- Молодец, Тони, - сказал малефик, довольно щурясь. - И даже на меня ни разу не наступил. Умничка! Мари, помнишь, что я тебе рассказывал про вызов и подчинение духов?
- Ага, - немного отстраненно кивнула женщина.
- Неудачно вышло, - вполголоса, обращаясь к самой себе, заметила Эрис, переступая через труп командира. - Закопать бы, что ли?..
Дентон пожал плечами, вытирая рукавом лицо.
- Тогда ты зови этих двух, - некромант махнул рукой в сторону молодых. - А я беру на себя остальных. Пусть погуляют ещё милю-другую. Заодно и на наш след не выведут.
С этими словами Макабрей простёр обе руки и закрыл глаза. Фиолетовые искры, родившиеся в его ладонях, дождём заструились по телам трёх павших. Их раны и увечья срастались на глазах.
Мари внимательным, изучающим взглядом окинула мертвецов - совсем мальчишки, в ее первом отряде были такие же, если не младше. Радостно ходили строем, боготворили командира и старший состав, не умели толком держать оружие, - ну, ничего не меняется.
- А ну ко мне, - приказала она, хмурясь и протягивая руку вперед, по направлению к телам. - Сейчас же. Ко мне!
Дентон невольно поймал себя на том, что сам едва не шагнул к некромантессе, послушно, как комнатная собачка, - однако вовремя спохватился.
А они никуда и не девались - так и стояли чуть поодаль, завороженно глядя на свои тела. Рядом с молодняком был командир, и остальные двое. Эти были мрачны и суровы. Однако, когда Мари позвала, вперёд вышли только молодые. Командир лишь поглядел презрительно и сплюнул:
- Ведьма!
- Хуже, - тихо ответила ему Мари. Стряхнула с пальцев изумрудную искру, и та печатью легла на бесплотные губы старшего. - Молчи. А вы, - она обратилась к юнцам, - вернетесь в свои тела, сделаете, как я скажу. Пойдете за командиром. Больше не думайте ни о чем.
Она подошла к каждому по очереди, кончиками пальцев дотронулась до лба каждого:
- Пойдете за ним. А теперь возвращайтесь, - нити, сплетенные Силой, цвета яркого изумруда, протянулись от их сердец (мест, где были бы их сердца, не будь они духами), к их мертвым телам. Протянулись - и потянули души назад.
Троим оставшимся Мари по очереди заглянула в глаза.
- Вам нет обратной дороги. Но я могу дать вам покой.
- Мари, с этим лучше повременить, - отозвался Макабрей, услышав её последние слова. - Сейчас, скорее всего, ты с ними нечто иное сделаешь.
Тела у ног некроманта были уже вполне целы. Он взмахнул руками, и всех троих бойцов вздёрнуло на ноги, словно невидимыми нитями.

- Продолжите свой маршрут ещё три мили, - спокойно сказал Макабрей, глядя в пустые глаза командира. - Потом свернёте, углубитесь в лес, перестреляете друг друга, ляжете и умрёте. Выполнять.
Мертвецы одинаковым, механистичным движением развернулись и строевым шагом двинулись на север.
Мария скрестила руки на груди и повернулась к Дентону:
- Сегодня могут сниться кошмары. Но за тобой, я думаю, присмотрят, - и поискала глазами Таэль.
- Не будут, - медовым голоском отозвалась Стриж и ласково улыбнулась неупокоенным душам. В её руках сами собой появились кинжалы, хрупкая эльфийка танцующим шагом двинулась к трём здоровенным мужикам, затем её движения резко ускорились, смазались...
Спустя несколько мгновений она уже снова спокойно стояла, а рядом медленно таяли три силуэта, каждый с несколькими рассечениями.
- Да, - пробормотала Мари, - за тобой уже присмотрели.
- Не сочтите за суеверие, но может, мы на привал остановимся где-нибудь в другом месте, а? - предложила Эрис, взгляд которой все еще был прикован к деревьям в той стороне, куда ушли мертвые.
- Боюсь, придётся обойтись без привала, - вздохнул Макабрей. - Наши друзья, конечно, теперь несколько запутают след, но бережёного и Творец бережёт.
- Плохой день, - мрачно произнес Тони, вытаскивая из зарослей спрятанные рюкзаки. - А я ведь сразу так и сказал.

***

... знакомых мест становилось чем дальше, тем больше (но никаких приятных чувств это уже не внушало) - они вышли на тот же путь, которым продвигались с месяц назад в штаб РДО "Игла". Правда, теперь уже знали, что в живых из прежних обитателей дома номер "25-488" они никого не застанут. Большинство - уж точно.
Возвращаться было как-то странно; так обычно и бывает с возвращением в те места, куда не предполагалось прийти когда-нибудь снова. Подземный ход, найти вход в который оказалось в этот раз намного легче с помощью Таэли, казался еще более мрачным. Их всех будто преследовало чужое присутствие; однако некроманты точно знали, что больше здесь никого нет.
Дом встретил их тягостным, гробовым молчанием.
Таэль сразу же исчезла наверху. Макабрей тем временем, прикрыв глаза, тщательно исследовал дом на предмет чужого присутствия.
- Чисто. Только в подполе крысы завелись, надо будет разобраться.
- Мари, тут кто-то был, - Стриж мягко спрыгнула с потолка за спиной Самозванки. - И я даже догадываюсь, кто именно.
- Кто? - сразу спросила женщина. - Что они тут делали? Здесть все еще безопасно?
- Говорю же - нет... - начал было отвечать Макабрей, но увидел, что Мари смотрит в пустоту и всё понял: - А, ты с Таэлью...ну, привет ей кстати.
- Ему туда же, - отозвалась эльфийка. - Было здесь двое...и какая-то тварь. Не знаю, я тогда на Той Стороне ещё сидела. Девчонка там была - забрала мои ножи, но потом вернула - на могилу.
- Ладно, разберемся, - Мари дернула плечом. - Ригор, тебе передали туда же.
- А я вот, - уютно устраиваясь на столе, изрек Тони, - все размышляю, как с ней на людях появляться. Как начнет с пустым местом разговаривать... и ладно, что мы-то понимаем, это она с Таэлью, а другие-то не понимают! Может, вы будете записочками общаться? Хотя нет, так еще хуже будет.
- Ага, вот проснешься ты, а у тебя на лбу кто-то записочку оставил, с содержанием вроде "Полный засранец", - у Эрис всегда было чем возразить. - Вот и думай потом, кто из них...
- Идея мне нравится, - одобрила Таэль. - Но для этого надо его усыпить. Мари, может вы уже зайдёте и расположитесь?
- Значит, под подозрением будут Мари и Таэль, - уточнил тем временем злобный малефик. - Надо найти угольку... А вообще, давайте уже устраиваться. Ночь на дворе.
Марийка молча подхватила свои вещи и первая скрылась наверху. В дальнем конце коридора хлопнула дверь: женщина, разумеется, ушла в комнату некроманта.
- Кажется, мы ее... огорчили. А вот кто мне теперь скажет, - расстроилась Эрис, - обидится наш призрак или нет, если я снова займу ее комнату?
- Придётся рисковать, - лучезарно улыбнулся малефик и последовал за Мари. - Не знаю, как вы, ребята, а мы падаем спать. Доброй ночи!
- Ага, - Тони помахал ему, - приятных снов. Эрис, детка - ты тоже в отключку, или хотя бы партию в карты?.. На раздевание?
Та смерила его хмурым взглядом:
- У тебя же нет карт.
- Эй, с каких пор это важно? Можно и без карт... то есть, я все понял, спокойной ночи, на сегодня больше не пристаю.
Девушка кивнула ему и тоже поднялась по лестнице. Дентон остался на кухне один.
- Как же я устал, - пробормотал он в пустоту, - как я от всего этого устал.

Дата: 10 октября
Фигура: пешка H2 (новый состав)
Ход: без хода
Официальная клетка: H3
Фактическое местоположение: H3 (лагерь отряда "Дельта-5)

Закаты в этих предгорьях и в правду были поразительно красивы. Лежащие к югу равнины, с их тронутой осенней желтизной бесконечной зеленью, стремительно темнели, по ним протягивались силуэты облаков, и когда на востоке, со стороны гор, уже набухала ночь, к западу было еще светло, и солнце там растекалось расплавленным воском по горизонту.
Окажись в лагере «Дельта-5» хоть кто-то, мнящий себя художником, местные закаты оставили бы в его походном альбом сотню набросков. Конечно, найдись в его рюкзаке краски, способные передать все мельчайшие оттенки и переливы алого, оранжево-золотого, охряного, пурпурного, карминного, тыквенного и киноварного на западе, и темно-фиолетового, сливового, вишневого, полуночно-синего, кобальтового и сапфирового на востоке.
Крыс пустил к палитре небес струйку сизого дыма; командир отряда сидел расстеленной поверх пожухшей травы куртке – за его спиной запалили костер, укрытый от возможного наблюдателя палаткам, и теперь в воздухе слышался терпкий и горьковатый запах угля – дерева здесь было мало. Волчонок, конечно, порывался все костер своими, магическими силами, поддерживать, но Ингмар остудил пыл полукровки – «успеешь еще».
Это самое «еще» надвигалось неуклонно и неумолимо; по кристаллу связи «Дельта» имела связь с центром, и новости, которые оттуда поступали…
… как метко выразился Икерман, подергав себя за бороду – «задницей чую, тут скоро кровью запахнет». Отчего слова гнома сомнений ни у кого не вызывали – вялые стычки в Озерном краю постепенно перестали в открытые столкновения, и обе стороны готовились к масштабной войне. ЭКК стягивали свои силы к равнинам северней Айтара, техномаги надеялись на Перекресток – или держали его козырем в рукаве.
«Дельта», заброшенные куда как северней основного – если не произойдет чуда и обе армии не помирятся в один миг – был готов в любой момент выдвинуться вперед. Йонберг вовсю рассуждал о подрывных действиях и саботерских работах в тылу врага; время на балагурство у гнома еще было.
Сигарета дотлела, обожгла пальцы, и Рёскин стряхнул пепел на траву. Небо над его головой потемнело, как спелый виноград, налилось, и на атласной поверхности стремительно зажигались, одна за другой, звезды; он постепенно сменяли друг друга, летние на зимние, и кое какие созвездия было уже не разглядеть.
- Крыс! – Рогерик, намеренно шурша травой, подошел к командиру, - хватит думать, пошли ужинать, пока доблестные бойцы не оставили тебе крошки. И ложки. И кости.
Ингмар поднялся на ноги, отряхнул куртку. Стоящий за его спиной маг поежился от порыва ветра, а потом неожиданно весело фыркнул:
- Слушай, а вот наткнемся мы на лиа… и даже возьмем в плен; что дальше будем делать с ними? Как общаться? Жестами? – маг изобразил пару недвусмысленных жестов, которые назвать мирными или вежливыми язык не повернулся бы.
- Когда это случится, тогда и подумаем.
- А вот если Хвост сейчас кого-нибудь притащит… добычу?
- Увы, тащить сегодня некого; вокруг, кроме нас, только младшие, - послышалось из темноты, сгущающейся вокруг палаток. Разведчик бесшумно спрыгнул с камня, на котором просидел почти весь вечер, чутко, по звериному, вслушиваясь в тишину предгорий. На остроскулом лице Ки виднелась веселая улыбка, - но я запомню, что всё нужно тащить тебе.
- Всю гадость надо тащить магу, да-да, - скривил губы Рогерик. Улыбка оборотня стала хитрей.
- Не ты это сказал.
- Хватит, - подтолкнул зашипевшего мага в спину Ингмар, - кто там насчет костей говорил? Вперед, вперед.
За шутками – прятали напряжение. За бессмысленными разговорами – ожидание.
«Дельта-5»были здесь уже два дня; укрепили лагерь, разведали тропы, сделали вылазку в сторону озера. Было тихо…
И это было… совсем-совсем не правильно.

День: 11 октября
Фигура: конь б8
Ход: без хода
Официальная клетка: f3
Фактическое местоположение: f3
С Дарки))

Казавшаяся на первый взгляд небольшой, рощица на деле оказалась не таким уж редким и маленьким леском. И чем дальше, тем гуще становился кустарник, тем выше и разлапистей попадались деревья.
Лууми ускорил шаг, стараясь не потерять из виду фигурку лиа.
- Эй-раани Ютаэль! - позвал он и почти перешел на бег.
Она остановилась и повернулась. Лицо лаири не выражало особых эмоций, гораздо красноречивее был длинный обезьяний хвост, раздраженно мотающийся из стороны в сторону, хлещущий по веткам кустарника и коленям хозяйки.
- Я... хотел извиниться! - выдохнул юный Шепчущий, остановившись в паре шагов от лаири и все пытаясь отдышаться, - мой брат не хотел вас... уфф... обидеть!
- Понимаю, - кивнула Ютаэль спокойно, но хвост продолжал выдавать ее эмоции, - Ты, значит, настолько тактичен, что готов извиняться за брата?
Краска мгновенно залила скулы Лу.
- Н-нет, н-нет! То есть я... я просто подумал, что стоит... ну, извиниться! Что вы растроены и побежали неизвестно куда, и...
Тут юный лиа выпрямился и добавил почти что с вызовом.
- И я решил, что не стоит отпускать в незнакомый лес одинокую эй-раани.
Она не удержалась от улыбки, которая весьма преобразила ее лицо, а ее длинный хвост завернулся колечком.
- Думаешь, мастеру къямай из дома Нариачи может угрожать лес?
Лу так просто не сдавался.
- Здесь близко вражеские войска.
- Мм.. пожалуй, ты прав, - с искоркой иронии в голосе согласилась лаири. Длинный хвост вновь вытянулся и начал покачиваться, но уже не раздраженно, - Тогда нам, наверное, стоит сходить на разведку.
Лиа повернулась и медленно двинулась в глубь леса.
Лу пошел в паре шагов рядом. Несмотря на всю свою просто-таки поразительную нескладность, двигался Шепчущий на редкость тихо и как-то... мягко.
Однако смущаться он не перестал и на Ютаэль почти не смотрел, предпочитая глазеть по сторонам.
Лаири же, разглядев окрестности, обратила внимание на спутника и некоторое время рассматривала его молча, не пытаясь скрыть интереса. Затем спросила:
- Как думаешь, почему вас послали с нами?
- Ну... Мы... - Нарви замешкался, поддел носком легкого ботинка какую-то ветку, а потом признался, - не знаю. В смысле... Наверное, потому что, что Иле - хороший воин, а я... вы не смотрите на возраст, я действительно Шепчущий, хороший Шепчущий!
- Ладно-ладно, - развеселилась Ютаэль, - Я не спорю. В конце концов, это дело Руамея - выяснять, кто, почему, зачем и куда нас и вас послали. Но сам-то ты рад или как? Вполне можешь говорить честно.
- Рад... - тихо пробормотал парнишка, - понимаете, я ведь... Я ведь могу теперь доказать, что... стою чего-то! Чтобы Иле мне гордился, остальные...
- Интересно, - задумчиво произнесла Ютаэль, явно задумавшись о чем-то, точно слова юного спутника пробудили собственные переживания, - Ну и как тебе это место?

Дата: формально - ночь с 25 на 26 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: формально - D2

Сны некроманта.

Интерлюдия I
Пещера. Дымный чад факелов, сворачивающийся под потолком в загадочные фигуры. Макабрей стоял на пороге и то ли любовался колеблющимся полумраком, то ли просто медлил войти.
- Хранительница, - позвал он негромко. - Теперь я готов. Мы можем идти.
Женщина в темных одеждах тотчас предстала перед ним и протянула руку.
- Это ты пойдешь, - она качнула головой, - я лишь укажу тебе дверь. Будет трудно. Если сможешь, не сдавайся. Ищи то, что тебе нужно найти.
Они прошли в глубь пещеры и остановились перед каменным колодцем, разверстым, как пасть диковинного зверя, и пугающим своей бездонной чернотой.
- Ты говорила, что я ещё не готов, в прошлый раз, - задумчиво сказал Макабрей, глядя в пустоту и вслушиваясь в безмолвие. - Что-то изменилось с тех пор?
- Еще нет, - последовал туманный ответ. - Все закончится тем, что ты станешь готов, а перед этим...
Глаза ее вдруг потемнели, так что вообще не стало видно белков.
- Ты себя соберешь, слепишь заново, перекроишь и переплавишь, а Великая Пустота станет для тебя горном, мехами, молотом и наковальней. Твоя дорога начнется здесь и сейчас. Вернее... она начнется, когда ты сам ее отыщешь. Слушай внимательно, дитя: тебе нужен новый Путь, новое Имя и новое Оружие. Когда соберешь все это, будешь почти готов. И я снова приду к тебе, а до тех пор буду наблюдать, не вмешиваясь. Помни, что взывать ко мне бесполезно, - она говорила, не оставляя никакой возможности себя перебить. - Что ты понял?
- Немногое, - признал Макабрей. - Где мне искать всё это?
- У тех, кто впустит тебя в свои сны, - на бледном лице Хранительницы появилась тень улыбки. - Если в самом начале сделаешь все верно, Путь сам ляжет тебе под ноги. Если нет... - она пожала плечами. - Поиски могут затянуться. Смотри по сторонам внимательнее, не упускай ничего.
- Впустят в сны? Как интересно. Где же начинается путь в чужие Грёзы?
- Прямо здесь, но сначала, дитя - иди ко мне, - она поманила его к себе. - Отдай мне свои глаза.
- Интересное предложение, - усмехнулся Макабрей. - Интригующее. Что же я получу взамен?
- Мои.
Некромант встретился взглядом с Хранительницей. Киноварная бездна кипящей темноты едва не затянула его, не поглотила вместе со всем тем, что Ригор Макабрей привык называть "Я", но всё же в последний момент отпустила.
- Согласен. Хорошая сделка.
- И, если это вдруг пугает тебя, дитя - будет совсем не больно, - почти пропела Хранительница, касаясь двумя пальцами сначала собственных глаз, потом - его. На миг все померкло, а когда некромант снова обрел возможность видеть, первым, что он узрел, была изумрудная зелень радужки в глазах Хранительницы. Блеснувшая и тут же снова обернувшаяся чернотой.
Макабрей проморгался и осмотрел пещеру заново, с явным любопытством во взгляде. С первого взгляда, изменилось немногое. Глубже стали тени, чётче было видно дым от факелов...
Но уже со второго всё это наполнялось смыслом. Макабрей смотрел в темноту и видел существ, составлявших с ней одно целое. Тех самых, которых чувствуют и боятся дети. Он вглядывался в завитки дыма и свободно читал угрожающие послания на языке, который был мёртв во времена, когда Элоквент был маленькой рыбацкой деревушкой. Потом Ригор перевёл взгляд на Хранительницу...
- Многое встаёт на свои места, - произнёс он, рассматривая то нечто, которым она являлась. - Теперь я готов идти в чужие сны. Укажи дверь. Дорогу я найду сам.
Она кивнула в сторону колодца.
- Вниз, в чужие сны через свои собственные, - Хранительница снова взяла его за руку и подвела к самому краю. - Ничего не бойся, дитя. Не бойся Ничего.


Сны некроманта. Дентон.

Там было очень-очень тесно.
Под потолком - немыслимая путаница из натянутых веревок, на которых болтались шарнирные куклы, какие-то яркие тряпки, узнавалась среди них и парочка цветастых париков; на полу, вернее сказать, на днище огромной повозки (а узнать, что это повозка, было довольно просто - она покачивалась, когда ехала, а снаружи стучали копыта) покоилась потрепанная годами и молью медвежья шкура. Морда медведя была весьма печальна; она словно вопрошала - "за что мне все это?"
У стен повозки - сундуки, сундуки, сундуки. Всякое театральное барахло - костюмы, маски, реквизит вроде мечей, корон, волшебных посохов и прочей ерунды. Клетка с птицей (вероятно, когда-то она была попугаем, но потом облезла настолько, что идентифицировать ее стало невозможно).
На самом здоровенном из сундуков, за сломанной ширмой, столь же потрепанной, как и все остальное здесь, сидел, забравшись на него с ногами, паяц - трико в черно-белую клетку, выбеленное лицо с застывшей на нем глумливой усмешкой.
Впрочем, узнать в нем Тони было легко.
Сны - странная материя. Тонкие, ускользающие, они обволакивают, обманывают, подменяют собой реальность так, что не верить нельзя, даже если происходит нечто невозможное. У них своя логика, а потому, когда у ларя напротив Дентона вдруг сама собой откинулась крышка, это не выглядело чем-то странным.
- О, так значит, первым будешь ты? - раздался из сундука знакомый, вкрадчивый голос. - Прямо даже не знаю, радоваться или как.
- Мне все равно, быть первым иль последним, с начала ли считать или с конца, - последовал ответ, - я буду... или, может быть, не буду, хотя! - кто знает, что там может быть? А впрочем, всё - пустые разговоры. Давай, скажи-ка, что ты тут забыл?
Гримасы на выбеленном лице сменялись одна другой, очень быстро - актерская игра была на высоте, не хватало только аплодисментов.
Но паяц был мрачен. Это чувствовалось.

- Что ты, Тони-друг, не весел, что головушку повесил? - вага взлетела вверх и исчезла где-то под потолком, оставив нити серебриться в никуда.
По ним пробежала лёгкая дрожь, и из сундука восстала громадная марионетка, из тех, что управляются одной рукой и искусными движениями ваги. Только вот куклу эту никто не держал. И черты её узнаваемо, пусть и гротескно, повторяли Макабрея - нос крючком, тонкие губы, меловая бледность, белые волосы и зелёные глаза, вопрошающе уставившиеся на паяца.
- Ах, друг! Когда для грусти нет причины и для веселья тоже как-то нет, с чего бы просто так мне веселиться, с чего грустить?.. Но я тебе скажу, печаль мне больше к образу подходит. Ты, Ригор, оценил уже костюм? - Тони похлопал себя ладонью по груди, по рисунку из черных и белых ромбов. - И светлое и темное - едины, слиты в одном. Мне нравится и белый, и черный цвет. Но все по настроенью, а если настроенья нет - увы!..
- А ты знаешь, что находится на самой-самой границе чёрного и белого, а, Тони? - когда Макабрей говорил, губы у него шевелились вполне обычно, но стоило ему замолкнуть, как они вновь и вновь сходились в одно и тоже положение. - Ты когда-нибудь всматривался в тонкое прозрачное марево, где чёрный ещё не белый, а белый уже не чёрный?
На некроманта внимательно, вдумчиво уставились карие глаза с прищуром. В таком озадаченном молчании Дентон сидел довольно долго; потом, наконец, вздохнул и ладонью стер белила с лица. Белые тени, впрочем, все равно остались размазанными на скулах, под бровями и на подбородке... зато теперь он стал выглядеть живым.
- Нет, - просто сказал Тони, - не всматривался.
- Вот и я не всматривался, - вздохнул окуклившийся некромант. - А сейчас что-то у одного не получается. Раньше начинать, наверное, надо было. Как думаешь, если вместе попробуем - получится?
- Давай попробуем, - хмыкнул парень, - может, и получится. А зачем, Ригор? Ты там хочешь что-то увидеть?
- Очень хочу. Кажется, ещё немного, и то, что там есть - исчезнет, никем не наблюдаемое. В последний раз туда смотрели уже слишком давно.
Шут спустил с сундука длинные ноги (у него были острые коленки и тонкие щиколотки), похлопал по крышке рядом с собой:
- Вот за что я тебя люблю, - сказал он, - так это за то, что с тобой не соскучишься. И куда же смотреть, а? Где мы будем искать эту твою границу?
- Если бы я знал! - кукла рывком переместилась в пространстве, прошелестев чёрными долгополыми одеждами, села рядом с Дентоном. - Единственное более или менее понятное - это то, что ты можешь помочь, потому что видишь мир иначе. Научи меня, Тони.
Юноша присвистнул.
- Даже так, выходит. Думаешь, тебе подойдет мое видение мира? И ты для этого здесь оказался?
Повозку ощутимо тряхнуло на ухабе.
- Впрочем, раз уж оказался - слушай. И смотри! - сначала Дентон встал, чуть пригибаясь, чтоб не задеть головой болтавшееся над ним на веревке тряпье. А потом вспрыгнул на сундук, лихо притопнув, раскинул руки (и пусть затылком он вполне доставал до крыши повозки, вид у него был чуть не королевский). - Смотри, весь мир твоя сцена, весь мир у твоих ног, когда ты играешь - достаточно только поверить! Поверь, что ты выше всех, и все вдруг окажутся ниже тебя, поверь, что игра стоит свеч, и ты победишь в этой игре - верь в то, что делаешь, и все остальные поверят. И не забывай, - указательный палец, испачканный белилами, закачался перед носом малефика, - не забывай делать то, во что веришь. Только так. Тогда в этом мире будут только твои правила, и тебе не придется даже трудиться, чтобы жить по ним - понимаешь? Ты ищешь границу между черным и белым? Придумай ее здесь и сейчас, - он повернул ладонь той стороной, что была в краске. - Вот тебе белое.
Провел второй рукой по крышке стоящего рядом сундука, пыльной, грязной.
- А вот тебе черное, - паяц улыбнулся и развел ладони. - Что между ними?
Макабрей очень долго смотрел в пространство между двумя ладонями, так долго, что стал казаться просто куклой. Потом губы дрогнули, скривились в привычной усмешке, и малефик сказал:
- Между ними есть то, чего нет. То, что можно увидеть, только если есть что-то ещё. Теперь я знаю, что находится между чёрным и белым.
И это было правдой.
Дентон кивнул и свел ладони вместе. Черное смешалось с белым.
- А еще между ними есть я, - добавил он. - Запомни и это тоже.

Дата: 26 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (штаб РДО "Игла")

Интерлюдия II

- Как это – не просыпается? – опешил Тони, заглядывая в комнату. – И что, разбудить никак?
Марийка, в тревоге закусившая губу, помотала головой. Было уже время обеда, но Макабрей, спокойно спящий сейчас на кровати, не поднялся ни к завтраку, ни после него.
- Ты не думай, что я не пыталась, - сказала она, - но вообще никак.
- Дышит, - с долей облегчения в голосе сообщила Эрис, присевшая рядом с кроватью. – Ну и пульс такой, еле-еле, как обычно. Живой он, то есть.
- А почему же он тогда не просыпается? – воскликнул Тони. – Ох..! Слушайте, он тогда сказал мне, что пять лет проспать готов, помните? Может, он… того? На пять лет отрубился?
Девушки переглянулись.
- Как Спящая красавица, - продолжал тот. – И его разбудит только поцелуй. Мари, может, попробуешь?
- Ты когда издеваться перестанешь, а? - Марийка устало прислонилась к косяку. - Это смешно, по-твоему? Если нет, поцелуй его сам.
Дентон поперхнулся:
- Ага, а если он проснется в этот момент, что я ему скажу?! – картина представилась совершенно ужасная. - Ну нет. Лучше тогда… перышком пощекотать под носом, а? Есть у кого перышко?
Эрис тихонько объяснила боевому товарищу все, что она думает о его поведении в такой ситуации, и обратилась к Мари:
- А перед тем, как заснуть, он не предупреждал вот про такое?
- Не предупреждал.
- И больше не ходил во сне и ерунды всякой не делал?
- Нет. Просто уснул и… и всё. Я не знаю, что делать – теперь, наверное, только ждать, когда он сам проснется.
- Наверное, так, - согласилась Эрис. – Посмотри еще эту… книжку свою некромантскую. Может, там про такое написано. Тони, пойдем, оставь его в покое.
Юноша, склонившийся над малефиком, старательно проверял свою гипотезу о том, что Макабрей все-таки может быть разбужен, причем проверял радикальным путем – дергая того за нос и растягивая щеки в разные стороны. Получавшиеся гримасы страшно его веселили, пусть и не принося никакой практической пользы.
Хорошо, что Мари этого не видела.
- Ты останешься? – спросила у нее Эрис.
- Конечно, - кивнула та, - мало ли что.

«Ars Mortica» хранила таинственное молчание – Мари перелистала всю книгу, от начала и до конца, наткнувшись попутно на огромное количество неизвестных, даже невообразимых сведений о некромантии, но о ритуалах, требующих погружения в глубокий сон (да и вообще о снах) так ничего и не нашла. Это не было похоже ни на проклятье, ни на что-либо еще.
Может, списать на усталость? Но почему тогда – нельзя разбудить?
К ужину она так и не вышла. Встревоженная Эрис заглянула в комнату, посидела с ней немного, не смогла убедить спуститься и просто принесла тарелку с едой наверх.
В этот день Макабрей так и не проснулся.

Сны некроманта.
Ренн.

Здесь шел снег, но было ничуть не холодно. Пушистые хлопья падали на голые плечи и сразу таяли, а легкий ветерок только щекотал кожу вместо того, чтобы безжалостно щипать ее.
Было умиротворяюще тихо. Из-за холмов уже не долетали приглушенные стоны умирающих - только хлопанье вороньих крыльев. Они вволю полакомятся здесь, эти черные птицы...
Она стояла по пояс в реке, держа над волнами ладони, и улыбалась, ловя свое отражение в теплой карминно-красной воде. Хорошо. Спокойно. Они все мертвы.
Под красной водой проплывали белые лица. Разные. Искажённые мучением и бесстрастные, старые и молодые, прекрасные и отвратительные - все они были врагами. Были. Какое сладкое слово!
Шелест шагов по воде сзади. Те, кто знают, её всегда дают знать о приближении. Алый шёлк касается нагих белых плеч.
- Ваша мантия, королева, - мягкий, вкрадчивый голос. Она знает, кто это. - Кровь вам к лицу.
- Чужая кровь, заметь, - она усмехается и лишь затем оборачивается, чтобы встретить взгляд этих зеленых глаз. - И, смею надеяться, не только к лицу.
На ней нет одежды и она совершенно не стесняется этого.
Эта кровавая королева, она совсем еще юная. Немного угловатая, худенькая, гибкая, как веточка; светлые волосы чуть ниже плеч заколоты наверх. Она напоминает кого-то очень знакомого и близкого - вот уж странное сходство!
- Жаль, ты со мной не остался, - замечает она, - вместе мы могли бы куда больше.
- Я повлиял бы на вас слишком сильно, ваше величество, - он не боится её, хотя держится уважительно. Так, как никогда не держался в прежней жизни. - Вы вошли бы в мою свиту и никогда не стали бы тем, кем стали теперь. Итак, каково будет ваше желание теперь, когда все враги мертвы?
- А теперь я буду наслаждаться покоем, - отвечает она, пожимая плечами. - Пойдем-ка. Увидишь, как там красиво...
Она протягивает руку, с кончиков пальцев падают красные капли.
Он берёт её под руку и помогает покинуть кровавую реку. Его ладони затянуты в чёрный шёлк, на плечах, как влитой сидит чёрный же камзол, а на ногах высокие, до колен, ботфорты того же траурного цвета. Верный вассал или даже дворецкий, помогающий госпоже со всем возможным пиететом.
Кровь покидает её шёлковый плащ, как только Ренн ступает на берег.
Она легко идет по снегу босиком, даже не морщась - и, кажется, не оставляя следов. Здесь и сейчас у нее свои, слишком свои законы.
- Я скучала по тебе, - вздыхает Ренн, но произносит это как-то в сторону, - мне казалось, что только ты меня можешь понять. Объяснить мне то, чего я не понимаю. Объяснить правильно! А не так, как он объясняет... ты, может, увидишь его - он стал таким каменным! Раньше все говорил мне, что не стоит поступать так или этак... что надо жалеть людей. Потом перестал.
- Ваша твёрдость сделала вам честь, - ровно говорит он. - Что же вы сделали с майором за его дерзость?
- Я сделала его своим королем.
- Тогда почему я ещё не в цепях?
Ренн хохочет - высоко, заливисто и немного жутко.
- Потому что он слишком занят. Под его началом целое воинство, и сейчас они, как свора гончих псов, преследуют тех, кто позорно скрылся с поля битвы. Кто передумал быть моими врагами. По-моему, это было слишком поздно - так что их ждет та же участь.
- Получается, когда он настигнет их, то останется единственным, кто способен быть вашим врагом? - уголки его губы приподнимаются, словно в ответ на смех Королевы. - И что же будет тогда?
- Вот тогда, - она хмурится, - тогда мы проверим, правда ли он на это способен. А я надеюсь, что нет. Должно же оставаться и у меня что-то такое... близкое.
Они поднимаются на вершину заснеженного холма, и у подножия его - равнина. Целое поле, до самого горизонта - но белизна его нарушена кровавыми пятнами и темными, еще не выбеленными метелью фигурами. Бездвижными, окоченевшими, мертвыми.
- Прекрасный мир, - он смотрел на поле с оттенком ностальгии во взгляде. - Красивый. Но вы знаете, что он не понимает, хотя и надеется понять. И когда он настигнет ваших последних врагов, он ужаснётся красоте этого мира и обернёт войска против вас. Вы снова услышите проклятое "Долой кровавую ведьму!" и тогда пошлёте за ним меня. Я исчезну до того, как вы изволите передумать, а вернусь уже с его головой.
Он помолчал, потом поправил на ней плащ и продолжил.
- Я видел это во сне, а вам известно, что простые сны мне не снятся.

Королева вздыхает.
- Не снятся, а жаль. Присядем? - она смотрит выжидающе.
Конечно, она не сядет на промерзшую землю, к тому же покрытую снегом. Может, ждет, что из воздуха появится трон?
- Как вам будет угодно, - он вытягивает руку, сжимает кулак, крепко, будто ловя поводок строптивого пса, тянет.
Трон действительно появился, но не из воздуха, а из-под земли. Громадное королевское кресло, состоящее из переплетённых костей и корчащихся в агонии лиц.
- Прошу вас.
Она устраивается на сиденье свободно, даже вольготно, закинув одну ногу через подлокотник, а спиной и локтем опершись на другой.
- Интересно, - говорит Ренн, внимательно изучая спинку трона. - Мне подходит. Так вот, о кровавых ведьмах, Макабрей - если такое случится, я действительно пошлю за ним тебя. Потому что кто, если не ты?.. Впрочем, разве ты пришел сюда для того, чтоб поболтать об этом?
Он продолжает стоять и слегка улыбаться.
- Знаете, в чём особенность пророческих снов, ваше величество?
- В чем же? - Ренн подается вперед. - Давай, расскажи мне.
- В том, что позволяя заглянуть из одного времени в другое, они работают в оба конца, - Ригор прикрывает глаза. - Теперь я вспомнил, что в далёком прошлом, ещё во время войны с лиа, я по совету небезызвестного вам Дентона принялся смотреть между чёрного и белого, зная, что там есть что-то, кроме пустоты. И увидел этот сон. И вот теперь я стою здесь, не принадлежащий ни одному времени.
За чертами кровавой королевы проступили вдруг иные. Девичьи, почти детские, совсем еще наивные. Она улыбнулась - такой улыбкой, какой не улыбалась уже давно. С того самого далекого прошлого.
Однако видение это быстро пропало.
- Да, - протянула она задумчиво, - и теперь ты стоишь здесь, рядом со мной. Когда-нибудь, когда мы встретимся вновь, я спрошу тебя о том, что было с вами после этой войны. Но не в этот раз, сейчас мне это неинтересно. Надо же, как странно вышло - между черным и белым ты нашел... красное.
Ренн фыркнула, сбрасывая мантию с одного плеча.
- Меня, какой я хотела, кажется, стать, но боялась. Не могла. А ты мне помог, подтолкнул в нужную сторону. И что же ты думаешь о том, что вышло?
- Мне нравится, - тонкие губы развела улыбка. - Приятно, когда дело рук твоих оказывается столь удачно. И когда сильный человек берёт власть. Впрочем, да простит меня ваше величество, но я терзаюсь вопросами. Почему я верен вам? Что сталось с Мари и остальными? И, в конце концов, не стоит ли за всей этой внешней мощью страх маленькой девочки перед всем миром? Ведь если убить всех, никто не сможет обидеть...
В резные подлокотники вцепились острые ногти. Ренн, оскалившись тигрицей, прянула вперед, но замерла на середине движения, на удивление быстро успокоившись.
- Хм, Макабрей, - произнесла она хладнокровно, - а тебе никогда не говорили, что ты здорово умеешь делать больно? Настолько здорово, что вообще непонятно, как ты дожил до своих лет.
- У меня были великолепные учителя, ваше величество, - улыбка, торжествующая, довольная до издевательства не сходила с его лица. - И всё же, я останусь жить и теперь, потому что у меня есть для вас очень важная информация. Ответ на вопрос, что же именно я увидел давным-давно между чёрным и белым. Поверьте мне, как вернейшему вассалу, это знание важнее для вас, чем что бы то ни было!
- Вот как? - неподдельно удивилась Королева. - Что ж, ты прекрасно знаешь - уроки от тебя мне получать только в радость. Они всегда были очень интересными... раскрывающими много нового. Давай, - она закинула ногу на ногу, - поделись со мной этим знанием!
- Как вам будет угодно, моя королева, но знание это из тех, что не даются просто так, по желанию. Вам тоже придётся честно ответить на один мой вопрос, как это ни прискорбно. Согласны?
- Ну не отказывать же тебе в такой момент. Согласна. Так что же?
- Как меня называют здесь те, кто видят в первый и последний раз?
- Черным Жнецом, - Ренн криво улыбнулась, - и я не могу отказать им в изобретательности.
Он фыркнул и дёрнул углом рта, превратив бесстрастно вежливую мину в перекошенную маску.
- Да уж, обласкали, - произнёс некромант с явным ядом в голосе. - Знать бы ещё, почему, но это второй вопрос, а такого уговора не было. Слушай же меня, Красная Королева! Взглянув между чёрным и белым, я попал сюда и надел плащ на твои плечи. А увидел я меж ними то, чего никогда не будет!
- Что значит - не будет? - нахмурилась она. - Ведь я же...

Договорить она не успела - весь красно-белый мир, прекрасный, дивный мир трупов врагов и трона из костей подёрнулся сетью трещин, застыл в хрупком сейчас. А потом Макабрей расхохотался, и мир Красной Королевы разлетелся на мириады осколков.

Сны некроманта.
Эрис.

Город был пуст.
Накрапывал легкий дождь, заставляя мокрые волосы прилипнуть ко лбу и щекам. Отстукивали по мостовой каблуки, медленно и мерно; брызги на сапогах были не грязными, но жемчужно-прозрачными... здесь было одиноко, но удивительно чисто, почти волшебно.
Эрис бродила по улицам уже давно, пытаясь отыскать это. Она знала, чувствовала, что где-то здесь скрывается то самое, чего ей так не хватает. Увы! - как и всегда в подобных случаях, ей было невдомек, что именно она должна найти. И в то же время девушка подозревала, что она узнает это, как только увидит.
А пока - пустота. Ни одного человека. Из витрин бакалей, антикварных лавок, с мокрых перил лестниц на нее смотрит только ее собственное отражение, обеспокоенное, ищущее.
Она останавливается у картинной галереи. Здесь Эрис еще не была. Толкнуть дверь - конечно, не заперто. В этом городе нет запертых дверей... их некому запирать.
В галерее так же пусто, как и везде - если не считать людей, что изображены на редких здесь портретах. Отчего-то тут гораздо больше пейзажей, все как на подбор мрачны и величественны... Поля сражений, горные ландшафты, бескрайние морские просторы. Все эти места незнакомы ей, она никогда не бывала там раньше и даже не слышала о подобном. Что за битвы изображены неизвестным художником? Она не понимает. Где растут деревья, подобные тем, что покрывают эти склоны, залитые жженой умброй? Она не знает.
Эрис проходит один этаж, поднимается по винтовой лестнице на второй - и замирает в изумлении. В первом же зале, на стене напротив пролета висят три портрета.
Ее портрета.
На первом она с книгой в руках, внимательно изучает письмена (и снова не понять, что за книга), на втором - держит меч (в стали - отражение узкого бледного лица, с чуть раскосыми зелеными глазами), на третьей - в ее руках пылающий факел.
- Черта с два я позировала этому мастеру, кто б он ни был, - бормочет она себе под нос и склоняется над первым полотном, тщетно отыскивая подпись художника.
- Мы все ему позируем, - непрошенным эхом отозвался голос из-за спины. Знакомый голос. - И имя ему - Хронос.
Она повернулась и посмотрела очень устало.
- Опять пришел тревожить меня?.. Ну что ж, пусть так. Что же это по-твоему, мое будущее? Или мое прошлое?
Он стоял у колонны за её спиной, одетый в строгую чёрную форму, и смотрел необычно тепло, а на губах его играла лёгкая улыбка.
- Кто знает, кто знает? Быть может, это вообще то, что никогда не случится. Уже видел подобное. Как вы там, Эрис? Много ли времени прошло? Знаешь, я совершенно потерял счёт времени, но очень по вам скучаю.
- Два дня, - девушка поджимает губы, и без того тонкие, - два полных дня. Мы тоже скучаем, переживаем за тебя. И она от тебя не отходит. Почему ты не возвращаешься?
Некромант отошёл от колонны и приблизился к ней, обнял. От его одежды пахло снегом и кровью.
- Я должен собрать... себя, понимаешь?
С облегчением, словно устав после долгой дороги и дождавшись наконец отдыха, Эрис повисла у него на шее, зарывшись в длинные волосы лицом.
- Понимаю, - зашептала она, - еще как понимаю - я, кажется, здесь то же самое делаю, Ригор... И у меня не выходит.
- Вот и у меня. Я... слабею, Эрис. Становлюсь всё уязвимей и уже ничего не могу остановить. Что здесь происходит? Что ты знаешь?
- Да ничего я не знаю, - буркнула она, - я только чувствую. Вот увижу то, что нужно, и ... и все сразу станет правильно. Я даже подумала грешным делом, может, это мне тебя надо найти?.. Но все-таки нет. Хотя, что за ерунда, я и так это знала. А здесь очень красиво, но безумно пусто, кроме нас ни души. Целый мертвый город - ты представляешь?
- Представляю, - он кивнул, перебирая её волосы пальцами. - Попробуем искать вместе. Раз уж нас целых двое...
Эрис согласно кивнула:
- Давай. Вот только... - окинув картины взглядом, она подошла к первой, с книгой. Пригляделась, поморщилась и сняла ее со стены, положила на пол вниз холстом. - Этому точно тут нечего делать. Да и этой, по сути, тоже...
Рядом легла картина с факелом.
- Вот, значит, как? - задумчиво спросил Макабрей, разглядывая оставшуюся картину. - Оружие...
Вдруг с его зрачками случилось нечто странное. Запульсировав, сжавшись до исчезающей малости, они вдруг заполонили собой всё радужку. Ригор смотрел на картину двумя озерцами тьмы и видел что-то очень, очень своё. И увиденное его явно не оставляло равнодушным.
- Ты ведь знаешь, кто я есть, - она пожала плечами. - И всегда такой буду. Что тебе в этой картине, Макабрей?..

Эрис вгляделась в изображение еще раз. Странно, но ей вдруг показалось, что та, которая держит меч, и та, которая в нем отражается, - разные.
Отражение ей нравилось больше.
- Мне в ней ответ, которого я не понимаю, на вопрос, которого я не задавал. А что ты видишь?
- Я вижу себя... и не себя. Вот эта, - она ткнула в воительницу, - это я как сейчас. Только с мечом. А эта, - Эрис указала на отражение, - это я, какой я должна стать. В этом отблеске есть что-то, чего мне очень не хватает и что я ищу... давно ищу.
- Смотри в глаза, Эрис. Там ответ.
Некромант говорил, а тьма плескалась в его глазах так, будто изумруд никогда и не посещал их. Старая, мудрая, усталая тьма.
Она посмотрела.
В зрачках отражался... кто-то. Противник? Враг, которого она собирается сразить этим мечом? Тогда почему ее лицо так безмятежно, так расслаблено?.. Нет, она не собирается нападать и не ждет нападения. Даже более того, вдруг поняла девушка, она собирается опустить меч. И украдкой смотрит на свое отражение на клинке, чтобы...
Чтобы - что?
- Я должна найти этот меч, - заявила Эрис. - Он где-то неподалеку. Он наверняка здесь. Он мне нужен.
При её словах Ригор выпрямился, будто в его позвоночник воткнули металлический штырь.
- Не найти, Эрис. Теперь я понял.
- Что ты понял? - он не успел еще договорить, как девушка его перебила.
Он снова подошёл к ней близко-близко, оплёл лицо ладонями.
- Эрис, ты хочешь найти себя? Хочешь узнать, чего не хватает? Цена будет высока и...нет, ты её не узнаешь. Никогда.
- Ригор, ты не бредишь? - нахмурилась она. - Почему ты никогда, черт, не можешь сказать всего и сразу? И так, чтоб было понятно! Неужели это так сложно? Ты же знаешь меня. Я сильная. Я не знаю такого, что могло бы меня сломить сейчас, когда я прошла через столько всего, что... Ну? Чего не хватает?
Чуть выше локтей некроманта легли ее пальцы, необычайно крепкие.
- Потому что если ты узнаешь цену, ты откажешься! Откажешься и никогда не обретёшь себя, - она впервые видела его таким. Ригор Макабрей, некромант, хитрец, циник, впервые на её памяти пребывал в ужасе.
- Эрис, я... просто не могу. Если ты хочешь узнать, что сделает тебя целой, тебе придётся отдать то, чего ты никогда не имела. Это всё, что я могу сказать. Пожалуйста, позволь мне похоронить эту тайну в себе. Я лучший склеп для таких вещей.
- Псих, - она разжала пальцы, выпуская малефика. - Храни свои тайны. С тобой свихнуться можно, ты в курсе, а?
Она еще раз подняла глаза к портрету. Нарисованная копия ее, с губами, едва тронутыми грустной улыбкой, смотрела на нее будто бы с одобрением. Соглашалась. Не надо, мол, тебе пока это знать, рано еще, терпи.
Эрис фыркнула и добавила, уже без обиды в голосе:
- А я тебя все равно люблю. Как вредного старшего брата. У меня никогда не было вредного старшего брата.
В следующую секунду Эрис оказалась обвита кольцом макабреевских рук, оторвана от пола и сжата чуть не до хруста рёберного. Ригор молчал, но что-то подсказывало девушке: никогда он ещё не был к ней так близок.
Она неловко поцеловала его в лоб, наконец-то ощущая, что вот теперь между ними все верно и правильно, все, как должно быть - очень честно и искренне, только нужное, лишнего не осталось. Это было, черт возьми, прекрасно.
- Ригор... ты это... ты уж отпусти меня, а? Я вроде все уже поняла... или мне кажется, что я поняла...
- Ты хочешь обрести часть себя? - отозвался Макабрей, очень серьёзно глядя на неё. - Да или нет?
- Хочу, - после некоторого раздумья ответила она. - Да, я хочу.
- Тогда идём, - он взял её за руку. - Нам нужно найти... впрочем, нет, искать не надо. Она сама найдёт нас!
- Она?... А, черт с тобой. Веди.
Эрис мало с кем соглашалась за всю свою жизнь так легко.
- Ничего страшного, нам просто нужно попасть в одно место. Идём. Идём! - он почти бежал по галерее, вызывая у портретов молчаливое неодобрение.
Дверь некромант открыл пинком ноги, и вот, они с Эрис уже в городе.
Присутствие Макабрея сказалось на этом месте странным образом. Нет, людей не появилось, но у темноты в углах будто появились глаза. Очень, очень внимательные и голодные глаза.
- Здесь стало неуютно, - поделилась ощущениями девушка, - ты заметил, а?

Город, по которому она бродила одна черт бы знал, сколько времени, и ни капельки не чувствовала опасений, теперь резко показался недружелюбным. У Эрис не было догадок, что тут может ей (им...) угрожать, но состояние под названием "не по себе" все обострялось и обострялось.
Зато она больше не одна.
- Далеко нам идти?
- Не знаю, - Макабрей, похожий на чёрного встревоженного кота, осмотрелся. - А опасность ты чуешь правильно - эти твари за мной давно уже увязались. Никак не могу с ними общий язык найти.
- Что за твари еще? - Эрис нахмурилась. Не хватало еще здесь и сейчас от кого-нибудь отбиваться...
- Следуют и смотрят, - поморщился некромант. - Стервятники. Кто-то сказал мне, что они не нападут, пока не измотают жертву. Или пока жертва не зайдёт в тень.
Она поцокала языком.
- Чего ж тебе, Ригор, на всякую дрянь так везет? - с искренним сочувствием поинтересовалась девица.
- Подобное тянется к подобному, - вздохнул тот. - Вот, вас нашёл...
- Ах и сукин же ты сын, - ласково протянула Эрис, потрепав некроманта по волосам.
- Какой есть, - улыбнулся тот и замер, глядя поверх головы Эрис. - Хм, а вот это ты раньше замечала здесь?
Это оказалось громадной металлической конструкцией, возвышающейся над одним из домов в конце улицы. Позолоченная, состоящая из переплетающихся нитей, она казалась на таком расстоянии проволочной основой для шутовского колпака.
Та задумалась.
- Да... нет. Не замечала, кажется. Во всяком случае, я внутри этой штуки точно не была, а во всех остальных зданиях была, - она пригляделась к диковинной постройке. - Только не говори, что туда-то нам и надо!
- Похоже, что так, - развёл руками Макабрей, но потом спохватился и подобрался. - Причём быстро. Замечаешь, что вокруг темнеет? Вот - это они подбираются.
Эрис проворчала что-то вроде: "И когда ты только перестанешь втягивать меня во всякие переделки", хлопнула малефика по плечу:
- Бегом! - и рванула с места.
Следом за ней, чуть отставая, бежал Макабрей. Странно, но дышал некромант шумно и слишком уж часто для своего метаболизма.
Двумя стрелами летели они по улице, прямой и узкой. Конструкция, несмотря на всю свою нелепость, рассыпаться утренним миражом не собиралась, приближаясь и всё более нависая. Вскоре стало ясно, что растёт она из приземистого краснокирпичного здания, одноэтажного, но с очень высоким потолком.
Нет, поняла Эрис, все-таки она эту фиговину точно не помнит. Не было ее тут - но появилась же.
Правда, и некроманта сначала не было, но потом он появился, так что можно было не удивляться, и она решила не удивляться.
В дверной проем она влетела первой, с недоумением обернулась:
- Теряешь форму? - Эрис ни за что бы не поверила, что может обогнать некроманта.
- Теряю, - с трудом переводя дух, отозвался тот. - Я, чувствуется, ещё многое потеряю, прежде чем начну приобретать.
- Да так всегда и бывает, - откликнулась Эрис. Огляделась по сторонам, чувствуя, как по коже начинают бежать мурашки.
Они словно находились внутри огромного механизма: вокруг были сплошные трубы, рычаги, громадные шестерни, поворачивающие другие, поменьше... Все было связано, одно с другим, все находилось в беспрерывном движении; откуда-то шел пар (и булькало что-то, словно в котлах), в глубине постройки что-то гремело, словно по железу ударяли железом.
Наверное, так оно и было.
Макабрей долго, очень долго смотрел на всё это, застыв и лишь время от времени поводя кистью, будто гладя невидимого зверя или командуя незримым оркестром.
- Да, - прошептал он так тихо, что Эрис еле различила звук. - Да, я запомнил и понял.
- Что запомнил? - почти жалобно спросила она. - Что понял?.. Где мои ответы, Ригор?
- Один...знакомец только что рассказал мне, как их получить, - сказал некромант каким-то ломким, осторожным тоном. - Придётся немного поработать руками. Кстати, физическая сила на тебе в основном - я сейчас ничем не отличаюсь от обычного человека в хорошей форме.
- Мои руки - твои руки, - смиренно ответила Эрис. - Что делать-то? Мне эта здоровенная машина ужас как не нравится...
Словно выражая взаимное неодобрение, громко засвистел вырывающийся из клапана на ближайшей трубе пар.
- Ну, тогда я буду дирижировать, - Макабрей отошёл в сторону и встал за небольшую кафедру, оснащённую множеством рычагов. - Значит так, вон заслонка - открой ее. Осторожно, там расплавленный металл.
Эрис ошарашенно на него посмотрела, но спорить не стала. Нагнувшись к заслонке, с силой потянула за скобу и предусмотрительно отскочила в сторону. Макабрей не обманул - раскалённая, странно и резко пахнущая, почти белая вязкая субстанция тут же обильно потекла по специальным желобам.

- Теперь я! - Макабрей снова замер, прислушиваясь, а потом кивнул и уверенно дёрнул несколько рычагов. Всё сооружение пришло в движение, застрекотали шестерни, зашипел пар и загремели в унисон молоты. Переливчатый звон наполнил кузницу, а на лице у Макабрея застыло такое выражение, будто он едва сдерживается от стонов наслаждения.
- Что-то мне не по себе, - тихо пробормотала Эрис и опустилась на пол, держась за грудь. Сердце колотилось, как безумное, а тело затапливал жар, заставляя ее саму плавиться таким же металлом, растекаться и гореть изнутри.
Странное было в том, что она чувствовала себя хорошо.
Даже больше.
- Эрис...девочка, - с трудом произнёс тяжело дышащий Макабрей. - Большой вентиль. Выпусти...пар.
Ругаясь про себя всеми мыслимыми и немыслимыми проклятьями, она кое-как поднялась (ноги отказывались держать и вообще повиноваться), ухватилась за большую трубу. Так, перебирая по ней руками, подавляя мучительные позывы согнуться пополам и закричать, Эрис добралась до вентиля и повисла на нем.
И-раз...
Два...
Три, - на правой руке резко обозначились нити, выпущенные кристаллом ей под кожу; огромное колесо провернулось.
Взревел пар, многочисленные шланги вздулись и затвердели, а где-то в глубине кузницы, сокрытый механизмами, мерным набатом загремел действительно большой молот.
- Теперь надо приготовить...раствор, - Макабрей дрожащей рукой откинул волосы со лба. - Вот там. Я сейчас...дойду.
Он указал на вытянутую бадью, в которую уже начала сочиться прозрачная жидкость.
- Давай помогу, - предложение девушки было искренним, но почти безнадежным. Как если бы слепец попытался стать поводырем для... слепца.
Двигаться было невероятно сложно; на лбу выступили капельки пота, сердце колотилось по-прежнему, и все это было еще не самое страшное.
Они оказались у бадьи почти одновременно. Упали, тяжело облокотившись на металлический край. Макабрей поднял голову и попытался ободряюще улыбнуться. Ох, лучше бы он этого не делал...
- Н-не надо так больше, - нервно сглотнув, попросила Эрис, - а то меня удар хватит. Лучше скажи, что делать... теперь... опять...
- Не могу, - он опустил взгляд, очень стараясь не видеть Эрис. - Мы должны добавить в воду немного себя. Я, как обычно, а ты должна решить сама.
Узкий стилет покинул его рукав и наискось полоснул по запястью. В воду упали первые рдяные капли, разлетевшиеся маленькими кровавыми облачками.
- Большой, что ли, выбор?.. - девушка фыркнула презрительно и протянула руку. - Дай нож.
Но как только прохлада рукояти коснулась ее ладони, Эрис вдруг поняла, что не хочет отдавать этому свою кровь. Как угодно, только не так.
Она наклонила голову и, взявшись пальцами за самую длинную прядь волос, обрезала ее вдвое короче. Разжала пальцы, и иссиня-черный локон, распавшись на множество волосков, паутинкой расплылся по поверхности розоватой от крови воды.
Макабрей всем телом навалился на большой рычаг, и кювета с водой, принявшей их частицы, уехала в том же направлении, что и расплавленный металл. Вскоре раздалось яростное шипение.
- Теперь нам остаётся только ждать, - вздохнул некромант, садясь на пол. - Не знаю, что это было, но я себя чувствую как следует отжатой тряпкой.
Эрис дернула плечом.
- Да и я не лучше. Бред какой-то... - она посмотрела искоса на малефика. - А тебе тоже было так... странно, да?
Макабрей кивнул и хотел что-то добавить вслух, но вот, большая конвейерная лента неподалёку от них зашелестела, и из загадочной темноты небывалой кузницы появился длинный, в человеческий рост, не меньше, саркофаг из тёмного металла. Ни украшений, ни поясняющих надписей на нём не было. Лишь гладкая поверхность и небольшие ручки с боков крышки.
- Вот и то, за чем мы приходили, - сказал некромант и почему-то отвернулся, будто не хотел, чтобы Эрис видела выражение его лица. - Сейчас. Передохну минутку и посмотрим, что вышло из...всего этого.
- Мне страшно, - сказала девушка. - Если б не ты, я бы, наверное, сбежала уже отсюда.
К этому гробу, что появился из ниоткуда, она совершенно не хотела приближаться. Если бы можно было узнать, что внутри, просто так - рассказал бы кто-нибудь, или прислал записку... Только не самой.
А выбора-то нет.

- Держись за мою руку, - затянутая в тонкую чёрную материю, ладонь некроманта протянулась к девушке. - Пойдём вместе.
- Спасибо, - шепнула Эрис, обхватывая ее пальцами. Дрожащими. - У меня чувство, что мы что-то ужасное делаем. Запретное и нехорошее.
- Так и есть, - невесело усмехнулся Ригор. - Так и есть, девочка. Пойдём, посмотрим, что у нас вышло.
И первым шагнул к саркофагу, возлежащему на конвейере с грацией жаждущего крови острожного хищника.
В умении успокоить и приободрить Эрис ему никогда не отказывала.
Смирившись с неизбежностью, она двинулась следом. Вопросительно взглянула на Макабрея, протягивая руку к одной из боковых ручек:
- Давай?
Тот взялся за вторую, рядом, и собрался, полностью сосредоточил себя в настоящем моменте. Казалось, что Макабрей вдруг стал более рельефно выделяться в окружающей реальности, хотя внешне не изменилось ровным счётом ничего.
- Давай! - и навалился на ручку изо всех сил.
Крышка саркофага отошла медленно и почти величественно. Неяркий свет, окрашивающийся окнами кузницы в мягкий оранжевый оттенок, высветил внутренности гроба, и на очень долгую секунду воцарилось потрясённое молчание.
Она лежала на тёмном металле, едва не сливаясь с ним. Она была длинной, изящно выгнутой и с широким, мощным, очень острым даже на вид клинком. Она была целиком металлической, с рукоятью чёрного, непостижимо отливающего багрянцем цвета и идеально отполированным, зеркальным лезвием. Она была лишена каких-либо украшений и излишеств, но в самой прихотливо изогнутой рукояти, в хищном профиле клинка читалась грациозно-смертельная потусторонняя жуть, прекрасная настолько, что перехватывало горло.
На дне саркофага перед изумлёнными взглядами Макабрея и Эрис лежала боевая коса.
- Потрясающе, - еле дыша, прошептал Ригор. - Она...божественна.
Он протянул руки и трепетно, как хрустальную статуэтку, достал грозное оружие из ящика. Несмотря на весьма немалые размеры, держал он косу без какого-либо видимого напряжения. Разве что, с таким лицом, будто прямо сейчас отправится на Ту Сторону от восхищения.
- Что ж, Эрис, - некромант не отрывал взгляда от своей косы, - Взгляни в глаза своей душе и узнай, чего тебе не хватает!
Пятка косы, изгибающаяся и плавно переходящая в длинный гранёный шип, стукнула об пол, древко чуть крутанулось в руках Макабрея, и клинок оказался развёрнут плоской стороной точно к лицу Эрис. В сияющей зеркальной глади отразились сначала только лишь её глаза...
... и они были не такими, как сейчас - ни насмешки, ни злости, ни бравады собственной храбростью. Чьи угодно глаза, только не солдата. Ласковые, теплые, даже мечтательные.
На чужом лице. Нет, не на чужом - это ее лицо, но и оно совсем другое. Черты не такие резкие, сгладились почему-то, стали мягче. Черт, думает Эрис, да я же счастливая - почему это там я счастливая?!
Когда изображение становится четче, она понимает, что отражается-то не только она. Кто-то за ее спиной. Обнимает, одной рукой за плечо, другой за талию... и... что?!
Эрис обернулась, ожидая, что Дентон окажется позади нее, но его там не было.
- Не верю, - она отступила на шаг от саркофага, - этого не может быть!
- Что ты видела? - некромант забросил косу на плечо одним лёгким, уверенным движением, и страшное лезвие застыло над его головой так, будто находилось там уже многие годы.
- Там я... и Тони, - взгляд у Эрис был совершенно потерянный. - И мы... определенно вместе. И я...
Но выговорить это слово она не смогла - просто неопределенно повела рукой в районе живота, покачала головой.
- Не может такого быть. Просто не может.
Макабрей подошёл ближе, положил свободную руку ей на плечо.
- Эрис, девочка, знаешь, за последнее время я видел такие вещи, о которых раньше даже помыслить не мог. Не буду пытаться тебя разубедить, но попробуй ответить: почему это невозможно?
- Да потому что у меня в принципе не может быть... потому что я не хочу... потому что мы с Тони друзья, вот почему!
Возмущение в ее голосе было каким-то... жалобным. Ведь не было ничего плохого в том, что Эрис увидела. Но с этим хотелось спорить, хотелось возражать. Потому что не верилось в это совсем никак.

- Друзья, конечно, - улыбка некроманта была... тёплой, на самом деле тёплой. - Но разве это мешает чему-то? Эрис, просто дай событиям идти и постарайся держать глаза открытыми, дабы не пропустить момент.
- Это много чему мешает... ты не понимаешь, - она всплеснула руками. - Это же совершенно разные вещи! Я же его даже не люблю! Ну, в смысле, как этого... мужчину, что ли?
Девушка затрясла головой.
- Момент не пропустить... да уж! Постараюсь не пропустить и держаться от Тони подальше! Ригор, давай уйдем уже отсюда, а? Мне тут не по себе.
- Давай, - кивнул Макабрей и кинул любящий взгляд на лезвие косы. - Теперь я знаю, как беседовать с нашими маленькими тёмными друзьями. Держись за плечом, хорошо?
С этими словами он двинулся к выходу. Коса, хищно поблескивая, покоилась на сгибе его локтя.
Некромант открыл дверь изящным пинком сапога и первым вышел на крыльцо кузницы. Казалось, в городе успела настать ночь - настолько было темно. Последним источником света оказался небольшой, тусклый фонарь, раскачивающийся от незримого ветра над самой дверью. У темноты он отвоёвывал лишь небольшой круг и на самой его границе теперь стоял, подбоченясь и чуть отставив левую ногу, Макабрей.
- Я надеюсь, - негромко заметила Эрис, с некоторой долей скептицизма, - ты знаешь, как с ними справиться... потому что я - не знаю.
- О, в таком случае смотри, - Макабрей полуобернулся к ней, не сходя при этом с места, - потому что зрелище будет весьма поучительным и полезным.
Он говорил и будто бы не замечал, как отдельные ручейки темноты змеятся к его рукам и горлу.
- Вот так это делается, - улыбнулся он, а потом рубанул наотмашь.
Воздух загудел низко, басом, от которого заложило уши и заныло под ложечкой, но почти сразу взвизгнул коротким, резким воплем боли. Словно ударили одновременно по ушам и глазам изнутри, а когда Эрис проморгалась, то увидела, что темнота отступила, забилась по щелям и углам. Вся, кроме маленького, извивающегося кусочка, пригвождённого к земле острием косы Макабрея.
Некромант улыбался. Хищно и, в сочетании с чёрными глазами, совершенно безумно.
Эрис осторожно высунулась из-за его спины. Огляделась, не веря собственным глазам.
- Что же это за коса такая? Или это не только коса? - не скрывая тревоги, она дотронулась до плеча Макабрея. - Ты когда-нибудь расскажешь мне все?
- Нет, Эрис, я никогда не расскажу тебе всего, - улыбка не покидала его лица, а вот глаза вернулись в нормальное состояние. Тьма будто всосалась в зрачки, где и затаилась. - А это не просто коса, это - Секущая Тени. Наше с тобой детище. Почти плоть и кровь, в некотором смысле! Видишь, какая красавица?
- Красавица, - повторила Эрис. Отчего-то стало очень грустно. - И - страшное оружие. Знаешь, оно тебе подходит.
- О да! - теперь уже улыбка малефика была вполне обычным для него оскалом. - И ты не представляешь, насколько я тебе благодарен за неё!
- Я-то тут при чем? - удивилась девушка. - По-моему, ты и один бы справился.
- О нет. Всё же, есть вещи, которые невозможны. Однако, мы забыли о наших маленьких друзьях! - он чуть шевельнул косой, и тень на земле заизвивалась вдвое сильнее, словно ей было больно.
- Ещё раз вы посмеете прийти ко мне или к ней без приглашения, - Макабрей почти шипел, но его тихий, пронизывающий голос наполнил собой всю улицу. - Я дам Секущей волю. И не остановлюсь, пока не истреблю всех. Надеюсь, это понятно.
"Мерзость какая", подумала Эрис, с отвращением глядя на маленький клочок темноты. Ей казалось, что если б он имел голос, то визжал бы, словно его режут. Хотя, его же действительно резали.
- Хороший для них урок, по-моему. И для нас тоже... Уйдем отсюда, а? Вместе. Мы так ждем тебя.
- Я тоже скучаю по вам, - некромант вернул косу на плечо, позволив тени ускользнуть, и крепко обнял Эрис оставшейся рукой. - Передай остальным, что я вас всех люблю и обязательно вернусь. Возможно, нескоро, но вернусь.
Эрис печально улыбнулась.
- Хреново, - и поцеловала его в щеку. - Мы будем ждать. Удачи тебе.
Макабрей грустно улыбнулся и тоже поцеловал её - в лоб. Губы у него были непривычно тёплые, и от этого почему-то закружилась голова. Эрис упала и долго парила в абсолютной темноте.

Интерлюдия III


Пещера. Дымный чад факелов, свивающийся в недвусмысленно предупреждающие письмена. Не разбивай зеркала, не потеряй Соль, не выходи из дома ночами без луны. Не впускай в свою жизнь частицы Пустоты или тех, кто её несёт в сердце, а уж если впустил - не удивляйся.
Чёрный Жнец, так же зовущий себя Ригором Макабреем, стоял на пороге и откровенно забавлялся, читая дымные письмена. Его глаза, бывшие чернее ночи, ловили огненные отблески, губы изгибались в улыбке, а руки непринуждённо лежали на древке косы, небрежно закинутой на плечи.
- Не прячься, Хранительница. Я вижу тебя.
Тень отделилась от стены, встала перед ним.
- Да, - сказала она, - вот теперь настал тот самый миг. Совсем немного нужно тебе, чтоб вернуться. Выйти в мир, неся с собой пустоту. Я почти горжусь тобой, дитя.
Полное и абсолютное Ничто клубилось вокруг этой тени, как щупальца вокруг осьминога.
- Вот и славно. Но сначала у меня к тебе есть несколько вопросов, - Жнец отлип от стены и перехватил косу. - А для начала избавимся от декораций!
Резкий взмах тяжёлым лезвием, и рассечённая, кровоточащая реальность падает, рассеиваясь серым прахом. Двое стояли посреди бесконечного Ничто.
- Предыдущий не осмелился, - прошелестел голос Хранительницы. - Как интересно. И какое славное Оружие у тебя... Задавай свои вопросы, я послушаю тебя.
- Между моими снами прошли годы. Для тех, кому я являлся - дни. Что сталось в том мире, что я привык считать реальным?
Женщина-Пустота усмехнулась.
- Ты что же, полагаешь, без тебя мир остановился бы? Там все идет своим чередом. Событиям не нужно дожидаться тебя, чтобы случиться... Но я не смогу изложить тебе все, что произошло в твоей реальности без тебя, потому что на это уйдет куда больше времени - очень ценного для тебя времени, которое ты, к сожалению, сейчас не чувствуешь.
- Об этом и есть мой вопрос. Сколько прошло времени?
- Три дня, дитя. После этой ночи пойдет четвертый.
Усмешка, стянувшая его лицо стала куда более жёсткой, чем раньше.
- Три дня за десять лет? Я лучший делец во всём мире. Хорошо же, кто были те голоса во тьме, что говорили со мной между снами? Там, где я чувствовал, как время обдирает мне душу?
- Тебе повезло, что ты не стал одним из них... те, кто приходил до тебя, но заблудился в пустоте. У них была в запасе вечность, чтобы постичь истинную сущность Искусства Пустоты. К сожалению или к счастью, к самому искусству им уже никогда не приобщиться, - она развела руками, и клочками тумана от нее в сторону поплыли обрывки Ничего.
- Тот, кто установил такой порядок дел обладал хорошим чувством юмора, - фыркнул тот, кто уже не мог звать себя некромантом. - Последний вопрос. Я чувствую себя незавершённым. Что осталось?
- Принести жертву, достойную этого наследства. Расстаться с существенной, если не главной составляющей того, что было - того, кто был Макабреем, - ее глаза сощурились. - Ты догадываешься, что это должно быть?
- Конечно, - был ей почти презрительный ответ. - Некромантия застряла во мне, как нож в печени. Но ты не права, Пустая. Я - Макабрей. То, что теперь я ещё и Жнец, дела не меняет.
- Все так, как ты сам для себя решил, - Хранительница пожала плечами. - Интересно, Жнец-Макабрей, обрадует ли тебя новость, что от некромантии ты не можешь избавиться сам?
Макабрей-Жнец вскинул бровь.
- Вот как? Не слишком приятная новость.
Клинок его косы качнулся туда-обратно, будто выискивая чью-то шею.
- Кто же может мне помочь?
- Она. Ты понимаешь, о ком я. Тебя ждет последняя встреча.
- Она...что ж, тогда я спокоен. До скорой встречи, Пустота, я сам найду дорогу!
- Не забудь только, - бросила ему вслед Хранительница, - что рассказывать ни о чем нельзя. До встречи, дитя. А может, прощай.
- Прощай? - он, уже начав уходить, даже остановился. - Ты наивнее, чем мне показалось вначале.
И зашагал вдаль, пока не превратился в крошечную белую точку на фоне всеовладевающей черноты. Сверкнула вспышка - это Макабрей там, далеко, рассёк пространство, открыв себе путь в чужой сон.

Дата: 28 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (штаб РДО "Игла")

Интерлюдия IV

Эрис без стука не входила, не просто из деликатности, но и прекрасно зная о том, что Марийке, может, вовсе не хочется никого видеть и ни с кем разговаривать. Некромантесса безвылазно сидела в комнате со спящим малефиком, не отходя от него больше чем на три шага. Насколько знала Эрис, женщина не спала вовсе, и будь ее воля, должно быть, забыла бы и про еду; так что после своего завтрака, обеда или ужина, они с Дентоном по очереди таскали наверх тарелки и строго следили за тем, чтобы Марийка съела хоть что-нибудь – с переменным успехом.
Итак, она постучалась и спросила через дверь:
- К тебе можно?
- Заходи, - послышался бесконечно усталый голос.
- Ужасно выглядишь, - поделилась Эрис, войдя и усевшись на край стола. Мари сидела на полу возле кровати, обхватив колени, бледнее обычного, с черными кругами под глазами, белки которых покрыла красная сеточка, и с совершенно потерянным выражением лица.
- Я догадываюсь, - Мари вымученно улыбнулась.
- Тебе надо... ну, не знаю. Все-таки поспать. Умыться сходить, или еще там что. Ты сама не своя.
- И ты знаешь, почему.
- Ну да… знаешь, я тут не просто так пришла. Мне сегодня сон такой странный снился, вроде как он там был, - девушка кивнула на кровать, занятую Макабреем. – Как будто живой. И он меня спросил, что с нами и сколько у нас дней прошло, и обещал, что скоро вернется. Я Тони рассказала, и он вдруг тоже вспомнил, что вроде как видел Ригора во сне, только не вспомнил ни черта, что за сон.
Самозванка медленно оглянулась на некроманта.
- А можешь подробно рассказать? Все, что вспомнишь?
Эрис усмехнулась:
- Не вопрос, подруга. Если пообещаешь потом поесть, умыться и причесаться. Я посижу с ним, пока тебя не будет, честно.
- Тогда обещаю, - серьезно сказала Мари.

Стоя в ванной напротив зеркала, она поняла, что Эрис выразилась довольно мягко. Это было не «ужасно выглядишь», а что-то невообразимое. Она прислонилась лбом к прозрачному стеклу и стала ждать, пока наполнится ванна; вода шумела успокаивающе, словно уверяя, что все будет хорошо.
Мари сбросила рубашку, белье, и погрузилась в теплую воду. Все это так расслабляло… мучительно захотелось уснуть прямо сейчас, но она напомнила себе, что сейчас нельзя, что обязательно нужно быть с ним рядом, и сейчас самое время встряхнуться, а не расплываться в облаке бесполезных эмоций и переживаний.
- Кто-нибудь, - пробормотала она, - верните мне меня прежнюю.
Прежнюю – веселую, легкую, бесшабашную. Как до первой войны. Никогда Мари не чувствовала мир вокруг и саму себя полнее и правильнее, чем тогда. У жизни был смысл, у всего был смысл, и пусть от потерь каждую ночь разрывалось сердце, но все было на своих местах.
Почему сейчас не так? Что неверно? Как справиться?
На полочке возле раковины что-то поблескивало… она приподнялась поглядеть. Ну да, Тони оставил тут свою бритву – складную, с замечательно острым лезвием и костяной ручкой.
Лезвием…

- Я тут уже почти час торчу, - с беспокойством заметила Эрис, - сходил бы ты проверил, а?
-Ладно, - Дентона и уговаривать не пришлось.
Он пробежал вниз по лестнице, прыгая через ступеньку, потом свернул в противоположную сторону от кухни и замер перед дверью душевой в нерешительности. Откашлялся, поинтересовался:
- Маришка, ау - ты еще там?
Ответа не последовало, и он заволновался.
- Мари-и! К тебе можно?
- Я не закрывала, заходи, - наконец отозвалась женщина.
Тони осторожно толкнул дверь, проскользнул внутрь – и остолбенел. Мари, завернувшаяся в полотенце, сидела на краю ванной – волосы еще мокрые, на плечах, коленях и бедрах тоже поблескивает влага, - и задумчиво вертела в руках его бритву.
- Ты что надумала? Ну-ка положи! Слушай, все будет хорошо, только…
Она очень грустно на него посмотрела.
- Тони, ты дурак? – юноша удивленно заморгал. - Если нет, то скажи – в этом доме есть ножницы?
- Ну да, на кухне. А… а зачем тебе?
- Принеси, пожалуйста, тогда скажу.
Дентон фыркнул, забрал у нее бритву и только тогда ушел – за ножницами. У него были некоторые опасения по поводу того, что он может застать, вернувшись, но ни одно из них не оправдалось – она сидела ровно в той же позе и ждала.

- Вот, - сказал он так, словно его отправляли на край света за неведомым сокровищем, - я принес!
Мари улыбнулась, поблагодарила кивком:
- А теперь помоги, пожалуйста… - она встала, повернулась спиной и приподняла волосы над шеей: - Режь.
- Чего-о?! – возмутился юноша. – Не буду. Ты что, они же красивые! И такие длинные, почти до пояса… зачем их резать?
- Потому что я хочу, - она повернула голову, посмотрела с мольбой. – Если я сама это сделаю, от них вообще ничего не останется. Обрежь примерно вот так, - Мари показала ребром ладони нужную длину, - справишься ведь?
Тони тяжело вздохнул.
- Конечно. Ладно, пусть уж будет коротко, но хотя бы красиво – сделаю в лучшем виде, - ножницы щелкнули, и на пол упала первая золотистая прядь.

Когда он закончил, Марийка, даже не взглянув в зеркало, снова уселась на край ванной и поглядела ему в глаза.
- Хорошо? – спросила она.
- Хорошо, - честно ответил Тони и бросил ножницы в раковину; они загремели. – Просто здорово. Ты очень красивая.
И, печально улыбнувшись, сел на пол у ее ног. Поглядел снизу вверх:
- Скажи, ты не злишься на меня больше?
- За что?
- Ну… хотя бы за то, что я вел себя как идиот. Ну, вчера. И позавчера. И… черт, я вообще часто это делаю. Не злишься? Я просто подумал, что ты можешь обижаться, когда я совсем не хочу тебя обижать.
- Я понимаю, - Мари протянула руку и взъерошила ему волосы на макушке. Подумала, что ее собственные сейчас не намного длиннее; это радовало. – Я не умею долго обижаться и злиться, поэтому – ничего страшного. Считай, я уже забыла, когда ты там вел себя как идиот.
- Это хорошо. Хоть кто-то, - он сам не заметил, что вздохнул тяжелей, чем следовало бы.
Мари наклонилась к нему, не обращая внимания на съехавшее вниз полотенце, и осторожно заключила в ладони его смуглое лицо:
- Ты хочешь сказать что-то… Скажи.
- Ага, - пробормотал Дентон, - сейчас, брат. Мне надо морально подготовиться. А, ладно, будем считать, я готов. Как думаешь, я для нее, ну, как? Мы ведь друзья, и уже давно, а если бы это вдруг стало чем-то более, - он понизил голос, - серьезным… Да я, черт, хочу, чтобы оно стало более серьезным! Только оно не становится почему-то.
Он перевел жалобный взгляд на Марийку:
- Это потому, что меня совсем терпеть невозможно, или как? Вроде она уже лет шесть терпит, и ничего, не убила.
- Это потому что тебе смелости не хватает. Немножко.
- А если чуть менее абстрактно? Мне что, надо вот так взять и предложить, вот прямо в лоб? Я не знаю, почему я сейчас такой дурак, обычно все-таки меньше...
- Можно не предлагать, - Мари пожала плечами, - можно просто взять. Знаешь, ты меняешься, и по-моему, в лучшую сторону. Вот таким ты мне очень нравишься.
- Так что, по-твоему, шанс у меня – есть? А то мне казалось, прости уж меня, что у Ригора с ней шансов куда больше…
Женщина развела руками:
- Ну, мы можем говорить о шансах, а можем просто условиться, что ты возьмешь и добьешься своего, а если не добьешься – то точно будешь распоследним дураком, - она помолчала немного и добавила: - Мы с ней говорили сейчас, и насчет тебя чуточку тоже. Честно тебе скажу, она до ужаса боится того, что может выйти из вашей дружбы. Но хочет. Но боится. Понимаешь?
- Еще как, - с чувством сказал Дентон. – Все. Я все понял, я знаю, что надо делать, я молодец, но если б не ты…
Он широко улыбнулся и, чуть отодвинув в сторону Марийкино колено, поцеловал ее во внутреннюю сторону бедра, рядом с самым краем прикрывающего его полотенца.
- Я жутко завидую Макабрею иногда, - признался он, - только ты ему не говори, когда он проснется. Кстати, - Тони поднялся, - а ты знала, что когда ты смущаешься, у тебя кончики ушей краснеют? Их теперь видно!
- Я тебя стукну сейчас, - пообещала Мари, улыбаясь, - вот честное же слово.
Дентон расхохотался и скрылся за дверью, оставив ее одну. Только тогда Мари посмотрелась в зеркало.
- Надо же, - отстраненно заметила она, - и правда, краснеют.
Ей стало совсем-совсем легко, в первый раз не только за эти полные ожидания дни, но и за многие годы. Аккуратно переступая через покрывающие почти весь пол остриженные локоны, Мария вышла из душевой, почувствовала, как от холодного воздуха снаружи по коже бегут мурашки, глубоко вдохнула и мысленно сказала себе: он придет к ней во сне сегодня. Это будет хороший сон. И проснутся они уже вместе.

Сны некроманта.
Мари.

Спелые, тяжелые колосья клонились к земле; она осторожно раздвигала их руками, пробираясь по полю, по заросшей почти полностью тропинке.
Бесполезная уже солома - сломанные кем-то стебельки, небрежно брошенные на ту же тропку, - хрустела под ботинками. Солнце слепило глаза. Здесь все было залито ярким золотом - и небо, синее-синее, и зерна на колосках, и ее собственная кожа, такая смуглая вдруг - да с чего бы?
Было чувство, что все наконец-то хорошо. Словно Марийка вернулась в очень, очень счастливый кусочек прошлого.
С того конца поля доносились голоса. Кажется, незнакомые. Она остановилась в нерешительности - стоит ли туда идти, не лучше ли развернуться и побежать? Она ведь ни с кем не хочет встречаться сейчас... тут так хорошо одной...
Но отчего-то показалось, что надо. Подобрав юбку (и вспомнив - сестринская, старая, два раза перешивать пришлось), Мари все-таки побежала - но на звук голосов. До края поля оставалось не так много.
Совсем не много, если разобраться, но тут откуда-то сбоку донесся мерный и очень знакомый свист, шуршание и нечленораздельное намурлыкивание лёгкого мотивчика. Где-то она всё это слышала, но вот где?
Тогда она остановилась, повернулась в ту сторону и решила подождать.
Несколько секунд, раз-два-три, и...
- Эй! - позвала Марийка. - Кто здесь?
Звуки стихли, а потом знакомый голос осведомился:
- Мари? Это правда ты?
- Это правда я, - она решительно шагнула вперед, на голос, протянув руку. - А ты?
Раздался приближающийся шелест, а потом прямо из стены пшеницы вылетел чёрно-белый ураган, сгрёб её в охапку, закрутил в воздухе.
- Творец Всемогущий, Мари, как же я рад тебя видеть! - тёплые губы чуть ли не обожгли щёку. - Ад и Преисподняя, Мари!
Женщина счастливо рассмеялась, прижимаясь крепко-крепко.
- Я зна-ала! - протянула она,- Я знала, что когда-нибудь и я тебя увижу вот так... Ну? Что ты мне скажешь?
- Я скажу тебе, что люблю, слышишь, люблю тебя! - Мари поняла, что летит прямо к синему-синему небу, а потом падает обратно, в крепкие, осторожные руки.
- Сумасшедший, - выдохнула она, осознала, что воздуха в груди не хватает уже, чтоб дышать - настолько все удивительно, неожиданно; настолько, что не верится. - Держи меня, не отпускай. Я так по тебе скучала.
Тонкая ладонь легла на его щеку. Марийка удивленно подняла брови:
- Что с тобой?
- А что со мной? - удивился Макабрей и моргнул. Его глаза вновь сменили цвет с глубоко чёрного на нормальный, зелёный. – Постарел, что ли?
- По-теп-лел... - задумчиво пробормотала женщина. - Ты не болен?
- Я меняюсь, - как-то просто, как о случившемся факте, сказал Макабрей. - Кое-что теряю, да, но и приобретаю многое. Сколько у вас прошло дней с тех пор, как я перестал просыпаться?
- Полных - три, - Мари не сдержала вздоха. - Сейчас ночь на четвертый. Я только сегодня уснула, с тех пор, как ты перестал просыпаться.
- А я-то думал, почему так долго, - в его улыбке было только и исключительно чистое счастье. - Теперь осталось совсем немножко. Можно сказать даже, что только тебя и не хватало, чтобы закончить.
Она погрустнела.
- Прости. Я боялась пропустить момент... Ну, черт с ним - глупость это, конечно. Мне Эрис сказала, что ты ей снился. И тогда я поняла, - Мари потянулась и нажала пальцем на кончик носа некроманта. - Теперь все будет хорошо?
- Всё, - кивнул Макабрей. - Сейчас я не могу тебе рассказывать подробностей, есть условия, которые нельзя нарушать. Но мне очень нужно, чтобы ты кое-что сделала. Это можешь сделать только ты, потому что...ну, ты единственная...вообще.
Ветер всколыхнул поле, и по нему пошли волны - цвета темного золота.
- Мне не по себе становится, когда я слышу такие вещи. Потому что если только я могу что-то сделать, то это точно что-то невообразимое. Да?
- Да нет, это несложно, но...в общем, пойми, я не имею права ничего объяснять. Просто попрошу тебя кое о чём, а ты либо сделаешь, либо нет. Я даже о последствиях тебе сказать не могу.
- Хорошо. Говори, - Мари чуть отстранилась, внимательно глядя в глаза Макабрею. - Я сделаю, если нужно.
- Не сейчас. Я скажу, когда, любимая. И ещё одно: ты ведь помнишь, что это сон?
- Да-а... - осторожно подтвердила она. - И?
- Вот и помни об этом, что бы ни случилось. Возможно, будет не очень приятно. Ты готова?
- Сейчас буду... а ты помнишь, что ты мне обещал?

- Помню, - твёрдо кивнул тот. - Пойдём?
- Пойдем, - Мари взялась за его руку. - Веди.
- Одну секунду. Пойдём королевской тропой!
Макабрей протянул руку, двинул пальцами, будто что-то нашаривал, и в его руке прямо из воздуха возникла огромная, чёрная с красным отливом коса.
- Прошу за мной! - изящно поклонился некромант, одновременно салютуя диковинным оружием.
Мари смогла сделать хотя бы шаг далеко не сразу.
- Это, - она указала на косу, - потому что я сплю и все можно, или... или что-то другое?
- Это кое-что совсем другое, - Макабрей нежно погладил древко. - Это Секущая Тени, моё оружие и детище. Дочка, можно сказать. Очень, очень острая девочка!
В доказательство Ригор медленно повёл косой над пшеницей, и несколько колосьев упали наземь, срезанные у самой завязи.
Женщина вздохнула и печально улыбнулась.
- Ты когда-нибудь расскажешь мне все? - спросила она, не догадываясь о том, что повторяет вопрос Эрис в ее встречу с некромантом.
Впрочем, в голосе Марии не было такой заинтересованности. А было - что-то вроде подтверждения права на собственные, никому не доверяемые тайны.
- Когда-нибудь? Всё может быть когда-нибудь, любимая, - улыбнулся некромант. - А сейчас, пойдём. Нас заждались...
И он двинулся вперёд, широкими взмахами косы укладывая пшеницу в подобие усыпанного лавром королевского пути.
Голоса становились все громче, нестройные, жужжащие, сливались в общий гул, не давая разобрать, о чем там идет речь и кем она ведется. Чем ближе они подходили - ложились под ноги высокие, в человеческий рост, ржаные колосья, - тем тревожнее становилось Марийке. Хотя - чего бы ей бояться в собственных видениях?
Взмах косы; золотым дождем падает последняя соломенная преграда.
И Мари понимает, чего ей надо было бояться.
Выжженная поляна. Трава зеленеет лишь по ее краям, в середине - старое пепелище. Ровно в этом черном круге, по периметру которого, как часовые, стоят люди, - стол. На нем кандалы, тяжелые, блестящие (для кого?!). И котел.
Сначала это привлекло ее внимание. И только потом - сами люди, смолкшие тут же при их появлении.
Марийка остановилась, будто налетев на стену, когда узнала ребят из первого "Криона". И - мать, сестру...
- Мертвые, - она вцепилась в рукав Макабрея, - опять мертвые.
- Тебе страшно? - быстро спросил некромант. - Тогда не бойся и жди. Ничего не делай, хорошо?
- Мне странно, - она развела руками, - ведь это не.... не Та Сторона. Я не боюсь, я просто... очень удивляюсь.
- Ну и отлично. Тогда пусть удивление ещё побудет с тобой, а я улажу все возможные проблемы с ними.
Макабрей размахнулся и швырнул косу высоко вверх, под самые небеса.
- Господа! - широкий шаг вперёд, удар каблуком о каблук.
- Дамы! - изящный поклон.
- Позвольте представиться, - некромант разводит руки в стороны, застывая чёрно-белым крестом, диковинном в своём строгом костюме.
- Ригор Макабрей!
Они набросились на него, как стая голодных демонов, быстро, неотвратимо. Налетели одной серой волной, скрутили, потащили к столу. Макабрей даже не думал сопротивляться. Он хохотал в голос, запрокинув голову.
Хрустнула ткань. С него срывали камзол и рубашку, обнажая по пояс. Звякнули цепи, зловеще заскрипело дерево, и вот, Ригор уже лежал на столе, прикованный по рукам и ногам. Мёртвые обступили его со всех сторон, как почётный караул, оставив лишь небольшой проход со стороны головы.
Из числа мертвецов вышла невысокая, суховатая женщина в простом крестьянском платье. Она подошла к Марийке и протянула ей длинный нож с костяной рукоятью.
- Вот, доченька, - донёсся её шёпот. - Помоги нам. Заколи кровопийца!
- Что? - Мари вздрогнула, пряча руки за спину. - Почему?!
- Потому что он зло, - очень просто, бесхитростно отвечает ей... она вспомнила имя - Вилена. Мельничиха. Это к ней первой тогда явились пятеро магов, во время облавы на молодого некроманта. Но Вилена не выдала.
- Убийца он, - вторит ей пожилой мужчина; вот его имени Марийка точно не помнит. - Все мы из-за него пострадали...
- Погибли...
- Мучались...
- Нет покоя!...

Нож покачивается часовой стрелкой в мертвой руке.
- Возьми, Марийка.
Она этого ждала. Рядом возник Артур, долговязый, широкоплечий, черные волосы смешно топорщатся на затылке. Стеклышко в очках треснуло, разбитое. Бывший командир сам берет ее за руку и осторожно вкладывает оружие в ладонь. Заставляет стиснуть рукоять пальцами.
- Только ты можешь это сделать. Я на тебя рассчитываю. И помни, что у тебя, живой, есть маленький долг перед нами - мертвыми.
Внутри похолодело. И вдруг, откликаясь теми же словами в голове, мысль: "Только ты..."
Не об этом ли он говорил?
- Пожалуйста, - просит Геленка. - Сестричка...
Ненавязчиво, даже робко мертвецы постепенно окружили ее. Осторожно стали подталкивать вперед, даже не подталкивать - умоляюще прикасаться. Что тебе стоит сделать шажок, два, три?.. К столу, вон к тому столу!
И она пошла, прекрасно зная, чего ей это стоит.
Мертвые, покачиваясь, стояли на месте, у грани черного круга, и только Артур сделал один шаг за ней вслед.
Мари приблизилась к столу, руки у нее дрожали.
- Ты об этом говорил, да? - спросила она шепотом, чуть наклонившись над некромантом.
- Да, милая, - Макабрей улыбался. - Пожалуйста, сделай, как они просят. Ты ведь помнишь, я своих обещаний тебе не нарушаю.
- Я все помню, - острие ножа упирается в грудь, под левым соском. Но не спешит пока устремиться вглубь, к сердцу. - Смотри на меня.
Она улыбнулась, наклоняясь еще ниже, и коснулась губами его губ. Закрыла глаза.
И налегла на нож.
Макабрей напрягся всем телом, а потом медленно выдохнул и расслабился, как шар, из которого выпустили весь воздух. Его глаза закрылись и не пугали стеклянным выражением, а кровь из раны почти не сочилась.
- Спасибо тебе, доченька, - раздалось над ухом Мари.
- Спасибо...спасибо...спасибо, - зазвучали вздохи со всех сторон.
Мёртвые ненавязчиво оттёрли Марийку в сторону от стола, обступили его плечом к плечу, так плотно, что нож меж ними не просунешь. А потом начали есть, все сразу, одновременно наклонившись и заработав челюстями. Они рвали мясо некроманта зубами и скрюченными пальцами, пихали в рты, отбирали добычу у соседа. Всё это делалось молча, слышны были только тихие хрипы, сопение, чавканье и, время от времени, звонкий стук, когда кто-то из мертвецов швырял очередную очищенную от мяса кость в большой котёл, стоящий неподалёку.
Отец и мать Марийки, с перемазанными кровью ртами, подошли к ней.
- Хочешь разжечь огонь, доченька? - ласково спросила мать, улыбаясь во весь рот. Между её зубов застряла пара белых волосков.
- Мы подумали, тебе будет приятно, - басом отозвался отец. - Такое важное дело...
- Не стоит, - она слабо улыбнулась, - лучше вы сами. А я буду смотреть.
"Если на ногах удержусь".
- Как знаешь! - был ей дружный ответ, и отец махнул кому-то рукой.
С финальным гулким звоном упал в котёл обглоданный череп, и из толпы мертвецов вышел Артур. Как и у всех, его лицо и одежда спереди были густо вымазаны кровью, а в руке он держал факел. Стоило покойному командиру "Креона" подойти к котлу, как его орудие само собой занялось зелёным огнём.
Артур ткнул в дрова и тут же отступил. Спустя несколько мгновений, под котлом драконом ревел могучий костёр. Снизу металл медленно приобретал малиновый оттенок.

Мари прерывисто вздохнула и присела на выгоревшую траву, обняв колени. Этот сон был из тех, что не хотелось смотреть до конца, но чувствовалось - просыпаться рано еще. Что-то должно случиться.
Металл нагревался медленно. Малиновый оттенок распространялся по грубой чугунной стенке исподволь, пятнами и языками, пока не достиг краёв. В воздухе всё отчётливей чувствовалось напряжение. Огненно-красный котёл становился болезненно, ощутимо реальным, будто рельефно выделяющимся на фоне окружающей зыбкой действительности сна. Чувствовалось, что здесь, в этом месте нигде-никогда, собираются нешуточные и отнюдь не благие силы. Мари почти слышала, как внутри её головы сильнее и сильнее отдаётся басовитая вибрация. Очень быстро заломило виски.
Она зажала ладонями уши, пусть и осознавая всю бесполезность этого. Лучше, конечно, не становилось. Можно было закрыть глаза, еще раз, но этого Мари делать попросту не собиралась.... ей обязательно надо увидеть.
Правда, перед глазами ее был сейчас только нож с костяной рукоятью, оставленный на окровавленном столе, и от этого тоже не становилось лучше.
А потом по котлу побежали трещины. Одна, вторая, третья, они пускали многочисленные побеги, разрастаясь, как вьюн. Задетая басовая струна мироздания вибрировала всё сильнее и сильнее, пока её гул не стал вовсе невыносим. Потом в трещинах пробежал призрачный свет, и всё стихло. На какое-то мгновение мир застыл, а потом струна лопнула, сухо и звонко. Одновременно с ней взорвался изнутри котёл, ударив паром во все стороны.
Марийка накрыла голову руками, сжалась в комок, ожидая неизбежного худшего. Бесполезно было даже пытаться угадать, что будет...
- Любимая, - раздался непривычно звонкий, вибрирующий энергией голос. - Я же говорил, что держу свои обещания!
Он стоял, в том самом чёрном костюме и с косой на плече. Его глаза были черны, как ночь.
Ригор Макабрей, а вернее, Чёрный Жнец, стоял в развалинах котла, чуть подбоченившись, и во все глаза смотрел на неё. Только на неё.
- Спасибо тебе, что поверила.
Мари смотрела на него долго-долго, взгляд скользил то вверх, то вниз, то снова возвращался вверх. Казалось, она его не узнает. Или просто - удивлена так, что не сказать и слова.
Потом она поднялась и шагнула к нему.
- Теперь - все?.. - слова звучали устало.
Он выпустил тут же исчезнувшую косу и легко, в два шага одолел разделявшее их с Мари расстояние.
- Теперь всё! - он крепко сжал девушку в объятиях. - Теперь совсем всё. Творец всемогущий, наконец-то! Пойдём домой?
- Пойдем, - Марийка прижалась к его груди. - Я... мне без тебя было очень плохо.
Макабрей молча нагнулся и поцеловал её в губы, крепко-крепко.
Когда девушка открыла глаза, была ночь, они лежали в комнате и Макабрей нежно гладил её по волосам.
- Спи, любимая, - прошептал он. - Теперь тебя никогда не потревожат плохие сны.
В темноте его зелёные глаза чуть светились.
- Как же я теперь усну, когда ты рядом? - простодушно удивилась она, привставая на локте. - Когда наконец можно за тебя не волноваться...
- О, я тебе охотно помогу, - улыбнулся в темноте коварный интриган-малефик, и привлёк беззащитную жертву к себе.
Жертва весело фыркнула, запустив пальцы в волосы ужасному, злобному некроманту, и поцеловала его в кончик носа.
Как делала уже не раз, пока он спал и все никак не просыпался.
- Вот уж в чем я не сомневаюсь, - Марийка улыбнулась. - Ой, ты такой теплый теперь. Мне надо заново к тебе привыкать.

День: пятое октября, поздний вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6 (Чареи)

До рассвета оставалось меньше часа; ночь уже отступала, и темнота постепенно сменялась серой свинцовостью тягучего предутреннего времени.
Море парило - клубились, густея с каждой минутой, клочья пара, скрадывающие очертания берега и водную гладь. Казалось, на мир накинули плотный серовато-белый полог, холодный, остающийся на коже мелкими каплями.
Аалай провел ладонью по голове мьери, потом беззвучно соскользнул в воду. Нейа молчали, и было странно не слышать их привычного свиста и треска. Но тишина...
Она была и другом, и врагом. Как и туман, который скрывал следопытов... И чужаков.
- Рассредоточимся. Вперед пойду я, Инари и Ликке. Олэна и Антэй - прикрываете. Раэй Ли - на тебе нейа.
Следопыты кивнули; Ланне знал, сейчас каждый настороженно вслушивается в плеск воды и всматривается в белую завесь. Аалай проверил ладонью, как держатся ремни, охватывающие плечи - сплетенные из водорослевых нитей, они не стесняли движений и в воде становились только легче. Ремни удерживали шин-ре - странное порождение мастеров къямай, растение, похожее на обычные ножны для клинков, но... Шин-ре охватывало меч плотно, не давая проникать к стали морской воде и освобождало оружие только при касании лиа, к которому было привязано при создании. Редкий и дорогой нейа, но следопыты - могли себе это позволить.
- Сначала осмотрим вход в бухту.
- Порт? - тихо спросил Антэй.
- Позже. Попробуем уйти до солнца.
- Не так много времени, - Инари прикрыл на мгновение глаза, - идем. Нельзя его терять.
Ланне кивнул - Шепчущий был прав. Шестеро лиа и шестеро нейа двинулись вперед, беззвучные тени в белом мареве тумана.
Корабли стояли так, чтобы закрывать вход. Потрепанный броненосец, который быстро вернули обратно на ход, искореженные канонерки, наспех переоборудованные торговые суда. Вроде бы все как прежде, но что-то уже изменилось - отступило умиротворение.
- Не похоже, что они готовятся к атаке, - Ликке в несколько беззвучных гребков оказался рядом с командиром, кивнул на темные и неподвижные силуэты кораблей. Аалай предостерегающе вскинул ладонь – тише! Потом кивнул, мол, заметил и сам.
Не оставляло ощущение опасности, поселившееся в шэа…
Ладонями Ланне указал направление – обогнуть корабли с нескольких сторон, чтобы иметь четкую картинку, и направится уже в саму бухту.
Следопыты кивнули. Беззвучные силуэты в белом мареве, они рассыпались и растворились в тумане. По трое с каждой стороны, они обогнули корабли – молчавшие нейа следовали рядом, рассекая темную воду гибкими телами.
Все было тихо. Не было ощущения, что чужаки готовят корабли к отплытию, скорее, действительно – к обороне.
Туман стлался над водой, и от того нельзя было даже предположить, какого точного размера бухта; Аалай видел её во время нападения на Ясный, но что тогда – в бурю, ночью, можно было понять? И карта не давала ничего точного…
«Сделаем круг – и все» - тонкая ладонь Ланне нарисовала круг в воздухе. Пять кивков в ответ. Тишина, прерываемая лишь далекими, слабыми звуками города и порта чужаков… постепенно приближающихся.
Небольшой паровой катер пронесся за спинами следопытов, отсекая от выхода в залив.
Сейчас лиа не нужна была команда, чтобы рассыпаться в стороны, уходя под воду, скрываясь с глаз внезапно появившихся чужаков. И так все стало ясно – заметили…
Вопрос «как?» - можно задать потом.
Еще один катер, и еще. В общей сложности - три. Всколыхнулась вода, став какой-то чужой - магия.
Или – не задать.
Времени на размышления не осталось совсем. Задрожали ниточки, натянутые между следопытами и их нейа – звери боялись железных лодок, боялись того, какой стала вода.

Аалай вынырнул из воды. Туман, бывший другом – стал теперь врагом.
- Инари, Олэна – прикройте! – имена Шепчущих вспороли воздух, и Ланне понадеялся – услышат. – Остальные – уходите!
Мелодичный язык лиа выдавал положение следопыта, но и было это сейчас нужно… Отвлечь бы от других, а там уже и самому можно попробовать уйти. Мьери ткнулся лобастой головой в ладонь – почувствовал, что сейчас он отчаянно нужен всаднику, приплыл.
Как – отвлечь? Только разве что самому покрасоваться перед неожиданно появившимися лодками.
А туман, послушный кому-то из Шепчущих, начал постепенно сгущаться… Медленно и будто бы не хотя…
Его разодрал ветер, совершенно иная стихия. Порывистая и резкая, ледяная.
Неспокойная гладь воды, на который лиа – как на ладони. На ладони, готовой в любой момент сжаться.
Шепчущие ничего не могли сделать – сейчас, сию секунду, когда чужая сила разорвала все ниточки, которые протянулись от лиа к – воде, воздуху, влаге…
Плеск – и уходящие под воду силуэты. Под водой – безопасней. Должно быть. И только двое – Аалай и его нейа – остались, отвлекая от остальных «Орхи» чужаков.
Ветер рванулся под воду сетью. Там, на глубине, воздух, такой свободный наверху, внизу стал похожим на кокон. Затянул, спеленал, выжал из легких дыхание, до потемнения в глазах.
Разорвать эту сеть – нет сил. Она чужая, незнакомая, и сделать ничего нельзя. Но можно – попробовать. И двое Шепчущих отчаянно, вытягивая из себя все, что могут, пытались выпутаться из холодных нитей, оплетающих и сжимающих. Выпутаться – а дать вырваться другим.
А Ланне сам не понял, как оказался возле железного борта катера, как смог – уцепиться, подтянуться и перемахнуть на палубу, выхватывая послушный и легкий клинок из ножен. Лиа не успевал подумать даже; он просто понимал – надо дать другим уйти. Погибнет он один – или все шестеро…?
Ему выстрелили в запястье.
Клинок упал на палубу, а сам лиа, которому хотелось выть от боли, отчаянно прыгнул вперед, к одному из чужаков. Времени вытянуть нож здоровой рукой - в чехле у бедра - не было. Просто - достать, сбить с ног, укрыться за телом...
Ветер швырнул Ланне за о борт, приложил затылком. Сверху, зашипев от боли - нож резанул по запястью - навалился моряк, выкручивая следопыту руки за спину.
Перед глазами поплыло, и во рту стало солоно от крови, но лиа отчаянно забился под чужаком. Пробовал ли моряк удерживать в руках когда-нибудь морскую змею? Или угря? Пусть даже этот угорь имеет две руки и ноги, но вырывается и извивается также отчаянно.
Но даже угря можно ударить головой - и вышибить дух. Мрак заколол глаза, и последним ощущением перед потерей сознания была дикая, острая боль в виске.
Лиа рухнул на палубу катера. Но кроме этого, безумного, оставалось еще пятеро... Двое из которых рвали чужую, холодную сеть не жалея себя, понимая – потом они получат сполна за силу моря, зачерпнутую, чтобы спастись.
Маги продолжали сражаться, но уже не так упорно. Кажется, им нужен был пленник.
Сеть порвалась. Мелькнуло – то там, то там, на поверхности несколько силуэтов, тут же ушедших под воду. Но с каждым разом лиа появлялись все ближе и ближе к злополучному катеру, словно знали, где остался шестой.
Катер рванул к берегу на всех скоростях. А остальные - задержались. И маги снова начали плести свою сеть, но теперь она была другой и как будто выталкивала из бухты прочь, в открытую воду.
Прогремел еще один выстрел. Потом еще и еще один. Вошли под воду, расплескав пену, пули. А потом пена окрасилась в розоватый цвет, который спустя едва ли десяток секунд смыли волны. Вскрикнули где-то вдалеке звери – испуганно, болезненно, словно ранили их, а не лиа.
"Бах", - раскатывается громом. Выстрел. Выстрел! Еще раз!! Другой!!!
Замолкли даже посвист и крики нейа; только гасло эхо выстрелов. Полминуты, минуту – царила тишина, и вода не колыхалась там, где исчезли лиа. Лишь в стороне что-то плеснуло, появилось на мгновение и тут ушло под воду. Не то зверь, не то человеческая фигура.

Вместе с сознанием волной накатила и боль. Она разливалась от затылка по всей голове, и от запястья – по ладони, вверх по руке. И первые двадцать ударов сердца – а то и дольше - Аалай мог только восстанавливать дыхание, сбившееся от боли, и еще не вполне осознавая, что и как. Мир вокруг расплывался, виделся и слышался нечетко, смазано и смутно.
Руки были сцеплены за спиной, в лопатки упирался камень, неживой и холодный, под задом - ледяное и узкое дерево... койка?
Лиа на мгновение зажмурился сильней, глубоко вдохнул – и открыл глаза. Мозаика случившегося собралась в ноющей голове в единое целое, и... от этого было и жутко, и страшно, и постыдно – что так вот, попался… лучший следопыт Чареи! А мир перед глазами никак не становился четким; пришлось вновь закрыть глаза. Вдох-выдох. Спокойные, медленные и неторопливые, словно ничего и не произошло, все в порядке и не ползет вверх и вниз от запястья боль при каждом движении руки, пусть даже самом слабом.
Чего ждать от чужаков – людей – Аалай не знал. Да и… что они могут сделать с пойманным на их территории врагом? Ничего, что показалось бы хорошим этому самому врагу.
Вдох-выдох…
Негромко лязгнул дверной замок, и в нечетком прямоугольнике света, появились две мужские фигуры. Один что-то сказал.
Лиа замер, напряженно всматриваясь в появившихся в проеме чужаков. Их язык он знал отчаянно плохо, а сейчас и вовсе мало что понял бы. А еще… «Средоточие» - мысленно взмолился следопыт, - «пусть я окажусь здесь один. Пусть остальные послушались и смогли уйти. Прошу тебя…»
Вопрос повторился, но с другими интонациями. И снова ничего не было понятно. Тогда второй из вошедших подошел и подхватил следопыта за плечи, заставляться подняться. Раненные запястье и плечо тут же снова откликнулись болью, но глухой и тянущей - под плотными повязками: позаботились.
Права была адмирал Таль, заставляя свое окружение учить язык чужаков – только мимо одного эй-раана все это мимо прошло.
Аалай глянул на людей снизу вверх, исподлобья и тут же опустил взгляд в пол. Мир кружился куда как слабей, и на ногах лиа держался – только вот толку?
Его провели по затемненному коридору прочь из камеры. Сероватый свет, падавший через узкие бойницы, болью отзывался в зрачках. Лиа шел послушно, не делая попытки ни сбежать, ни даже дернуться. Изредка только косился на своих охранников, но быстро, мельком, тут же опуская взгляд и щурясь.
Помещение, куда его привели было небольшим. Стены - серые. Стул и стол, такие же холодные и жесткие, как все остальное. Звякнула цепь коротких браслетов, пропущенных через две петли на столешнице. Затем сопровождающие ушли, оставив Ланне наедине с его мыслями.
Аалай огляделся по сторонам, поежился: пустые углы, блеклый и неприятный свет, холодный пол – абсолютно другой мир, нежели у лиа – в Шэн-лие даже тюремные камеры смотрелись… не так. Следопыт осторожно повел руками, потом дернул цепью несколько раз. Зло и отчаянно выдохнул и ссутулился на стуле, замерев неподвижно. Только кистью здоровой руки все пытался вывернуться из кольца браслета, обдирая кожу.
- Я бы не рекомендовал вам, - прозвучал от двери мягкий голос.
Вошедший был высок; длинные и ярко-золотые волосы были убраны в настолько тугую косу, что ни одной пряди не падало на красивое, точенное лицо с высокими скулами и светло-голубыми строгими глазами. Острые уши едва уловимо дернулись, видимо, на какой-то звук. На плече вошедшего лежал цветок фейра, и, судя по осанке незнакомца, он начал носить нейа совсем недавно.

Пленный ничего не ответил и не повернул головы на голос. Но стальное кольцо на запястье он перестал терзать и опустил руки; цепь браслетов отозвалась коротким звяканьем. Взглядом лиа зацепился за край серой столешницы и, казалось, даже не собирался поднимать глаз.
Вошедший сел напротив и внимательно посмотрел на пленника. Тот молчал, сжав губы и разглядывая собственные ладони. Только пару раз зябко повел худыми плечами; в легкой одежде и босиком лиа явно было не очень тепло. Над столом воцарилось молчание – долгое и тягучее, оно не прерывалось ни одной из сторон. Разве что пленный пару раз повел раненой рукой, поморщился, беззвучно вздохнул. А потом и вовсе прикрыл глаза, ссутулился и замер, опустив темноволосую голову.
На наручных часах вошедшего длинная, минутная, стрелка сдвинулась на четверть. Левым запястьем он подпер подбородок, рассматривая следопыта.
- Раирендар ак-Дариан, капитан, комендант гарнизона Ясного.
Пленный молча вскинул на ак-Дариана глаза – темно-синие, внимательно-настороженные. Потом все так же, не говоря ни слова, опустил взгляд на свои ладони. Прикусил нижнюю губу, повел плечами – но так ничего и не ответил.
- Как зовут вас, эй-раан?
Молчание. Было видно, как напряглись под одеждой плечи лиа, как он поморщился от боли в раненном. А потом, когда тишина вновь начала затягиваться, все же отозвался – негромким и хрипловатым сейчас голосом:
- Ланне.
Ак-Дариан поморщился непонятно почему; он протянул руку под форменную куртку и достал оттуда флягу, открутил пробку и молча поставил перед пленником. Из фляги тянуло чем-то крепким.
Ланне подался назад – насколько позволяла болевшая рука и браслеты на запястьях, и перевел взгляд с фляги на капитана. На остроскулом, красивом лице отчетливо прочитало недоверие… и непонимание.
- Коньячный спирт. Холодно в последнее время, - пожал плечами Раирендар.
Пленный отрицательно качнул головой и снова отвел взгляд в сторону; отказывался, хотя и было заметно – лиа не особо тепло.
- Благодарю.
А комендант спокойно сделал глоток и закрутил пробку, оставив флягу на краю стола.
- Как часто вы шастаете к Ясному?
А вот на этот вопрос Раирендару явно не собирались отвечать: пленный в который раз принялся разглядывать свои ладони, сжал губы и промолчал.
- "Врагу не сдается гордый "Мацумбахер", - словно процитировал что-то эльф и стряхнул с запястья часы, начав крутить между пальцами.
Вновь затянулось молчание. Десять минут, еще десять… Пять.
- Кто… такой Мацум… - лиа запнулся на незнакомом имени, прикусил язык и не договорил, ссутулившись и приподняв здоровое плечо. На лице мелькнула явно злость на себя.
- Святой церковного пантеона, - ответил Раирендар, секунду помедлив.
Пленный сдвинул тонкие и темные брови, нахмурился, будто слова ак-Дариана показались ему, если не бессмыслицей, то явно не особо понятными.
- Уточняй, что интересует, - предложил длинноухий.
На эльфа смотрели с пол минуты или даже больше – опасливо и не понимающе. Потом вновь раздался негромкий голос пленного:
- У вас нет Средоточия.
- У нас есть Единый, - указательным пальцем левой руки ак-Дариан показал на потолок. Ланне невольно проследил взглядом его жест.
- Этот эй-раан – ваш ча’нэи? – спросил лиа, скривился и прикусил губу. Явно - не хотел задавать вопросов и вообще говорить.
- По сути, святой - ча'нэи, - согласился капитан и заметил. - Тебе больно.

Ланне неопределенно качнул головой. И подумалось – не похоже, чтобы кроме него были еще пленные. Значит, ушли. Смогли, вырвались. От этого на шэа пришло отчаянное облегчение и стало даже почти не страшно; боялся Аалай действительно больше за свой отряд.
- Странно было бы, не боли оно, - пленный отозвался с неожиданно прорезавшимся и уж каким-то… лишним сейчас нахальством.
- Если вдруг захотите снять повязки, там во-от такая дыра, - соединил большие и указательные пальцы обеих ладонь Раирендар.
На тронутые загаром скулы лиа наползла бледность. Он прикрыл глаза и молча, кривовато усмехнулся. Комендант молчал, а у Ланне начали – от холода, страха, боли, ныть виски, переносица, затылок.
- И что с того, что дыра, - неожиданно бросил лиа, так и не открыв глаз, - я все равно отсюда не выйду.
- Не выйдешь. - согласился ак-Дариан. - Мы заметили вас полторы недели назад, а теперь надежно перекрыли входы в бухту.
Ланне откинулся на спинку стула. Темные и длинные ресницы отбрасывали на скулы тени, и от того синяки под глазами казались еще больше.
- И когда казните?
- Неправильный вопрос, - покачал головой длинноухий. - Правильный вопрос, отправлю ли я тебя в штаб или оставлю здесь. Если я получу необходимую мне информацию, ты останешься здесь, и я гарантирую, что с тобой будут обращаться достойно. Если я не получу необходимую информацию, ты отправишься в штаб. А за их подход я ручаться не могу.
Раирендар приподнял брови, касаясь циферблата мизинцем.
- Они вполне могут выбить из тебя то, что нужно, а потом позаботится о том, чтобы ты до конца жизни не мог самостоятельно даже самостоятельно снять штаны. И, когда будут тебя возвращать, объяснять твоим, что это была травма, полученная при твоем задержании.
- И вернут – по частям, да? – пленный глянул на коменданта из-под спутанных волос. Невесело и безнадежно хмыкнул, - выбор у меня невелик.
Это не было вопросом.
Что-то ледяное мелькнуло во взгляде эльфа.
- Нет, целым, только не самостоятельнее младенца.
Пленный накрыл здоровой ладонью пальцы искалеченной руки и бесцветно спросил.
- И что вы хотите от меня услышать?
- Вначале то, что вам удалось донести до своих о нас за то время, что вы исследовали Ясный, - произнес длинноухий и предупреждающе поднял ладонь. - Я не рекомендую лгать, любую ложь я почувствую.
Пленный молчал.
- Вы можете выбрать между ответом мне или поездкой в штаб.
- Только то, что вы перекрыли вход в бухту.
- Продолжай.
Лиа сжал губы в тонкую линию. Смотрел он куда-то в стену, словно ждал от серого камня поддержки.
- Ты недоговариваешь, - продолжал смотреть ему в лицо длинноухий комендант. - Я уже предупредил тебя, что это бесполезно и не приведет ни к чему хорошему.
Молчание. Коротко звякнула цепь наручников, когда пленный вцепился в край столешницы ладонью; руки подрагивали.
Раирендар мягко покачал головой.
- Я слушаю.
Его слова остались без ответа. Лиа продолжал судорожно, до побелевших костяшек пальцев, сжимать край столешницы. Смотрел Ланне в сторону.
- Ланне?
Лиа вздрогнул. Он явно не ожидал услышать, что его окликнут по имени, и вскинул взгляд на ак-Дариана, хоть сразу же и опустил глаза снова в пол.
- Я жду твой ответ.
- Я… - пленный сжал губы в тонкую черту, а потом резко вскинул голову и посмотрел в лицо эльфу, - я не предатель.
Ак-Дариан посмотрел на часы.
- В таком случае первый отправляющийся из Ясного авион заберет тебя в штаб.
С острых скул пленного отхлынула краска, сделав и без того бледное лицо – пепельно-серым. Лиа опустил голову, ссутулил плечи и закрыл глаза. Говорить он явно не собирался.
Длинноухий поднялся и направился к выходу. Пленный сидел за его спиной молча.

Освободить руку удалось каким-то неимоверным чудом. Ланне ободрал запястье до крови, почти до мяса, истер пальцы - и все же, все же... Сморгнув слезы с ресниц, лиа повел свободной рукой - было отчаянно больно, но двигать можно было. Наручники остались висеть на правой, раненой руке - о том, что с ней, следопыт старался даже не думать.
Мысли метались в голове из стороны в сторону, и сосредоточиться было невозможно. Во рту стоял солоноватый привкус собственной крови с прикушенной губы.
Выдохнув, лиа поднялся со стула, покачнулся... Выпрямился и обернулся к двери, за которой скрылся ак-Дариан.
А потом... мысль была отчаянная, почти безумная. И абсолютно глупая. Обойдя стол, Аалай ухватил левой рукой за спинку стул, на котором сидел капитан. И вернулся к двери, сжимая "добычу" крепко, не обращая внимание на ободранную кисть, болящие пальцы...
Замерев у стены так, чтобы открывшаяся дверь скрыла его, лиа попытался... нет, не успокоиться. По крайней мере, унять дрожь. Сколько у него времени? Сколько?
Попытка была отчаянной. Когда открылась дверь, а стул свистнул перед носом, колонист отшатнулся обратно. А затем сети магии спеленали следопыта натуго, и тяжелая ладонь опустилась на затылок, нос устремляя в холодный пол.
Дергаться было бесполезно - это лиа понял еще в первое мгновение, но попытался вывернуться, уже падая на пол. Вывернуться, напрягая мышцы до боли, чтобы хоть как-то пошевелиться.
Не удалось.
От дверей раздался вздох ак-Дариана:
- Ну и зачем?
Перед глазами Ланне оказался серый пол, чужие ноги. Лиа прикрыл глаза и зло отозвался.
- Простите, плохо целился.
На запястьях снова сомкнулись наручники.
"Средоточие... я не хочу, не хочу!"
Ланне дернулся, зашипел от боли, когда ободранной кожи коснулся металл. Хотелось взвыть - от страха, от отчаяния, но Аалай прикусил губу; и запоздало подумал - а чтобы сделала Таль на его месте? Советник? Ирари?
- Капитан, можно вас на пару слов? – послышался за спиной Раирендара негромкий, чуть дребезжащий от возраста голос. Лысоватый старик, пухлый и невысокий, стряхнул с сюртука невидимую пылинку и перевел взгляд с лиа ак-Дариана и обратно. Арнольд Стаммер казался весьма… задумчивым. – Всего пара минут.
Комендант гарнизона обернулся.
- Да, Арнольд?
Маг отошел слегка назад, чтобы разговор не доносился до чужих ушей. На пленного Арнольд глянул мельком и искоса.
- Капитан, уж простите, старика, что не подумал раньше, но… - Стаммер заложил руки за спину, слегка нахмурился, - у меня… да и у всех магов Ясного – есть пара вопросов к этому.
Ак-Дариан внимательно смотрел на мага, а потом хлопнул его по плечу.
- Нет, извини. С ним будут разбираться менталисты штаба.
Арнольд выдохнул сквозь зубы, а потом произнес – тихо, но твердо.
- Капитан, вы мне предлагаете составить список вопросов? Штабные крысы не были в Ясном в августе… А я – был.
Старый маг замолчал на пару секунд, а потом продолжил.
- И я не хочу его повторения.
Эльф спокойно посмотрел ему в глаза.
- Предлагаю.
Арнольд приподнял голову, глядя на коменданта – устало и зло.
- Капитан… Раирендар. У нас есть возможность узнать то, что нам нужно. Сейчас.
- Ты не менталист. Хочешь разбить ему лицо, поломать пальцы, изуродовать?
- А спрашивал ли кто-нибудь у Элеоноры, хочет ли она умирать? – совсем тихо спросил Стаммер. – Это враг.
Взгляд эльфа стал свинцовым.
- Ты помнишь кого я застрелил, когда все закончилось, - он мотнул головой в направлении коридора, - в той комнате?
Арнольд сжал зубы так, что под дряблой кожей резко обозначились скулы.
- Прекрасно помню. И знаю, кто виновен в том, что произошло.
- Отдохни, Арнольд.

- Раирендар… это не разумно. У нас в руках – враг. А ты… ты хочешь, чтобы его допрашивали те, кто не видел того, что творилось в Ясном? Кто не знает, на что способны лиа?
- Это приказ. - сухо ответил эльф и убрал руку.
- Тогда, может быть, ты хотя бы дашь нам время на составление вопросов? – в голосе мага прозвучала бы издевка, если бы во взгляде не было обиды.
Эльф молча сцепил зубы и кивнул.
- Полчаса. - и замер, изучая пленника. Лиа смотрел куда-то в сторону, сжав губы в тонкую черту; на чужой взгляд он только передернул плечами.
- Есть, капитан,- сквозь зубы процедил Арнольд и, резко развернувшись на каблуках, направился прочь.
Ак-Дариан потер запястьем висок и усмехнулся, медленно шевельнул губами: только тебе не хватало стать живодером...
Чтобы сделала Сейней? Молчала бы, как я, своей упрямостью обрекая себя на неизвестность? Или юлила, придумывая что-то… Ведь она – может. А Советник? Ирари? Они бы наверняка вообще не дали себя захватить в плен…
Мысли Аалая метались разрозненными нейа. Десяток – за одно дыхание. Лиа отчаянно пытался что-то придумать, понять – что, как… Серая стена поплыла перед глазами, тупой и сильной болью отдавались искалеченные запястья.
Говорили, что те, кто попадал в плен к Исказителям – не выживали. Или выживали, но их шэа и тела были настолько изуродованы, что…
Взгляд пленного метнулся к Раирендару, мазнув по лицу эльфа и вновь вернувшись к серой стене.
Но ведь чужаки не Исказители? Они… они так похожи на нас, а глядя на Лиса – мог ли я сказать, что он – не родился на наших берегах?
Но в памяти всплыли слова ак-Дариана; лиа передернуло.
Я ведь не смогу выдержать пыток? Проговорюсь. А если даже не стану говорить, их Шепчущие вытащат из меня все, что знаю. Не желая быть предателем – я им стану.
Ланне не хотелось умирать; он видел, как уходили к Средоточию, и боялся этого, боялся потерять себя, раствориться в мире и выйти обратно – другим. Не собой.
Это страшно…
Осознание пришло внезапно. И от него было и страшно, и холодно, и стыдно за себя – и в тоже время спокойно.
Ведь если станет страшно, так, что я не смогу терпеть… я ведь всегда могу уйти? Закрыть глаза и… позвать его?
Аалай опустил ресницы, злясь на самого себя – за такие мысли. Ведь… ведь всегда можно что-то придумать, как-то выпутаться!
Но ведь когда-то силы закончатся? И все станет бесполезно… Даже если кажется, что все бесполезно уже сейчас.
Под опущенным веками детским калейдоскопом прошли лица, взгляды, прозвучали голоса, плеснуло по босым ногам соленое море, и обжег горячий песок. Лиа выдохнул, сжал на мгновение зубы так сильно, что резко обозначились скулы.
Уйти – никогда не поздно. Но… Но до этого… Ведь Таль – не сдалась бы, верно?
А потом Аалай открыл глаза, вскинул голову и неожиданно глянул на Раирендара – прямо, даже как-то открыто, чего не делал за всё время плена.
Эльф выдохнул и спокойно продолжил его изучать.
- Если бы я не знал, что вы – чужак, я бы сказал, что вы из альнаэ, - неожиданно проговорил Ланне. – Похожи.
- Я - эльф.
Пленный пожал плечами, насколько позволяли скованные за спиной руки, поморщился – было больно.
- Я не знаю, кто такие эль-фы.
- Народ лесов. Был. Когда-то.
- А… - коротко отозвался лиа, продолжая разглядывать Раирендара. За этим странным, нелепым разговором Ланне отчаянно старался спрятать страх. – Вы потеряли свои земли?
- Можно сказать и так, - ответил ак-Дариан и подтолкнул пленного обратно в комнату. Тот послушно зашел обратно, покосился на перевернутый стул, ставший неудачным орудием побега. Потом неожиданно спросил:
- Что вы сделали с моим клинком?
- У меня тоже есть все те же вопросы, на которые я все так же хотел услышать бы ответы, - склонил голову на плечо эльф, и золотая прядь скатилась по щеке росой.
Лиа прикусил губу и отрицательно помотал головой. Перевел взгляд на стену и негромко отозвался:
- Я не предатель.

- Пока я спрашиваю, что вы знаете о нас, и как часто бываете здесь, а не сколько у вас капитанов и кораблей.
Ланне кривовато усмехнулся.
- Это тоже можно счесть предательством.
А если… если выберусь – Средоточие, ты только не смейся! – придется идти с прошением к Советнику… куда мне – после такого?
- Лиа хорошо знают эти воды. Считайте, каждую волну в Лей-сари.
- Лей-сари - так вы называете залив?
Ланне скосил на эльфа глаза – темно-синие, вытянутые, в окружении пушистых почти по девичьи ресниц. Нехотя кивнул.
- Вам легко здесь. - это был не вопрос; Раирендар утверждал.
- Мы пятьдесят лет отчищали море, чтобы… - лиа резко замолчал, приподнял и опустил плечи.
Раирендар продолжил смотреть на него, ожидая продолжения.
Пауза затянулась на двадцать или тридцать ударов сердца.
- Чтобы не бояться, что какая-то тварь откусит тебе ногу. Или руку. Или голову.
- Сейчас в заливе тихо?
- Прекрасный эй-раан имеет ввиду, не откусит ли ему какой-нибудь нейа руку, отправься прекрасный эй-раан неосмотрительно купаться? – несмотря на помятый и откровенно испуганный вид пленного, вопрос прозвучал почти нагло.
Едва заметная улыбка промелькнула на губах эльфа.
- Или другую важную часть тела.
Пленный приподнял одну бровь и как-то подозрительно долго и задумчиво смотрел на Раирендара, прежде чем отозвался:
- Нет. Не откусят.
- Откуда такая уверенность?
- Это было бы весьма грустно, лишись вы такой важной части тела, - глянул из-под ресниц лиа. Потом добавил, - знаю.
- Рассказали морские нейа? - продолжил спрашивать ак-Дариан.
Уголки губ лиа внезапно приподнялись, и в глазах мелькнул откровенное и отчаянное веселье, какое бывает лишь у тех, кто видит перед собой плаху – или меч, занесенный над головой. Да и то – не у всякого…
- Разве только те, что подсматривали за вами, когда вы купаться изволили ходить.
Ак-Дариан кашлянул в тыльную сторону ладони; на бледных скулах эльфа проступил отчетливый румянец, и покраснели даже кончики ушей.
Улыбка Ланне стала шире; несмотря на то, что лиа потряхивало – не то от страха, не то от захлестнувшей наглости.
- И мне понравилось то, о чем они рассказали.
Эльф замер на секунду и как будто опомнился.
- Что увидели? - повторил он предыдущий вопрос.
Лиа прикрыл глаза, слегка склонил голову на бок.
- Очень красивую спину, мужественный разворот плеч… Сильные руки, длинные и стройные ноги…
- Твои следопыты, Ланне, в Ясном. Я говорю о кораблях.
Пленный приоткрыл один глаз, слегка и быстро поморщился.
- Я ведь сказал. Вы перекрыли вход в бухту.
- Кроме этого.
- Что в Ясном очень красивый капитан…
- Кроме.
- И что у него очень сильные руки, и я бы не отказался… - лиа слегка повел плечами и улыбнулся, словно молча продолжая недосказанную фразу.
- Кроме.
- Повторяетесь, капитан… - промурлыкал пленный, глядя на Раирендара – изучающее, пристально.
Ак-Дариан повторил в четвертый раз. На него все так же молча смотрели, переводя взгляд от лица – к кончикам покрасневших ушей, оттуда – к шее, к плечам, и снова – к лицу. Эльф замолчал. Его продолжали разглядывать, тоже – молча, со слегка подрагивающими в полуулыбке губами.
- И волос твоих россыпь золотистою волною ниспадает на плечи и щекочет ладони. Я целую украдкой твои сильные пальцы и любуюсь тобой в ореоле заката… - неожиданно мягко проговорил – даже пропел – пленный.
- Хватит.
- Вам никто никогда не пел песен?
- Ланне.
Лиа приподнял острый подбородок; в глазах почти погасло веселье, оставляя лишь отчаяние и страх.
- Меня зовут Аалай. Но вам это все равно ни к чему, эй-раан, так хоть буду знать, что мое имя тут звучало, - пленный слабо приподнял уголки губ, - небо с морем обнимут нас с тобой, моё солнце. Мы раскроемся соли, поцелуям и ласкам, и забудем про ночь, про воину и про ярость.
- Героически умереть проще, чем выжить.

- У нас говорят: не гони волну вперед корабля, - дернул уголком губ лиа, - но я – не предатель.
- Из тебя добровольно или нет вытянут необходимое. Вопрос в том, насколько хорошо ты сможешь послужить дальше.
Пленный не ответил; только слова Раирендара вновь лишили его уверенности – это было видно и побелевшим снова скулам, и по сжатым губам, и по мелькнувшему в глазах страху.
- Я бы хотел суметь договориться с тобой, - продолжил эльф.
Аалай прикрыл на пол десятка ударов сердца глаза. Потом негромко и быстро проговорил:
- Ты спрашивал, что мы знаем о вас? Что в Ясном не готовят нападение, что – готовы к обороне. В Чареи это знают, и нападать тоже не собираются. Никому в Шэн-лие не нужна война.
- Сколько раз вы были здесь?
- Много.
- Как прошли мимо наблюдателей?
Лиа вскинул подбородок.
- Отточили умения за прошлую войну. Восемь сотен лет дают о себе знать.
Эльф опустил глаза и остановил взгляд на руках пленного, исцарапанных наручниками. Он вытянул знакомую флягу и молча сжал двумя пальцами пробку, видимо, не зная, откручивать или нет.
- Ваши корабли становятся на зимовку?
- Лей-Сари не замерзает; мы заперты в заливе на годы Шторма, но и только, - лиа облизнул пересохшие губы, вновь зажмурился, словно так ему было спокойней, - между днями Асте и Ла-и Тае дуют сильные ветра с севера, но это не мешает кораблям.
Эльф уперся носком сапога в свободный стул и наклонился вперед.
- Ты сказал не желаете войны, но флот собирается нападать: да или нет?
- Я не говорил этого, - передернул худыми плечами Ланне. Замер, почувствовав чужую близость, и продолжил, так и не открыв глаз, - я сказал – не собирается.
- Почему?
Между тонких темных бровей лиа пролегла складка.
- Что – почему?
- Вы атаковали один раз, успешно. Почему не собираетесь повторить результат?
- Я ведь говорил… Рен, - неожиданно сократил имя ак-Дариана пленный, - никому в Шэн-лие не нужна война.
Длинные пальцы эльфа открутили крышку, и в воздухе резко запахло коньячным спиртом, а руки пленного следопыта как будто обожгло огнем.
Тот резко открыл глаза, а потом выдал длинную и слабо понятную даже для владеющего цветком Фейра тираду. Со свистом втянул в себя воздух, вновь зажмурился.
- П-пытки н-начались?
Холодное железное горлышко фляги ткнулось Ланне в губы, а через мгновение обожгло и горло. Раирендар одошел на полтора шага, завинчивая крышку фляги. Лиа закашлялся, шмыгнул носом и сморгнул с ресницы набежавшие слезы.
- Ну и дрянь.
Следом по телу пробежало колючее, как шерсть, тепло.
Эльф убрал флягу и сдержано хмыкнул, потом сам сделал глоток.
- Ладно, посмотрим, что можно сделать. Аалай.
Тот слегка приподнял здоровое плечо, посмотрел недоверчиво.
- Со мной?
Рарендар передернул плечами и вышел с крутящейся в голове мыслью: "Я не живодер". Ланне проводил его взглядом, потом вновь закрыл глаза. Хотелось пить. Кожу под наручниками жгло, под повязками – болело раненое запястье. Но хуже всего была неизвестность и собственная беспомощность.
Какой ты больше нужен… всем – и себе – живой и предатель или мертвый, но смолчавший…?
Ответа Аалай не знал.

Через десять минут за ним пришли. Двое и хрупкая девушка с желтовато-белыми волосами и необычным разрезом глаз. Ланне отвели в небольшую комнату без окон, но другую - чистую, вымытую, кровать была аккуратно застелена, а на столе стоял легкий жестяной кувшин с водой и лежала плитка сухого пайка. Под присмотром военных девушка сняла наручники с запястий пленного и аккуратно обработала раны, затем перебинтовала кисти. На ее плече лежал мягкий бутон цветка фейра. Лиа молчал, быстро и осторожно, из-под ресниц, разглядывая лекаря и сопровождавших её военных. Не дергался и даже не пытался сопротивляться. Беспокойство не становилось меньше, разве что, может – слегка. Но оставалась все та же пугающая неизвестность.
- Спа-с’ибо, - поблагодарил на языке чужаков девушку пленный; знал он чужое наречие не слишком хорошо.
Она быстро вскинула на него глаза и кивнула, потом указала на стол:
- Поешь, - предложила девушка.
Несмотря на совет, лиа сначала протянул руки к кувшину с водой. Принюхался, сделал первый небольшой глоток. Пил пленный долго, прикрыв глаза и катая на языке каждую каплю. С каждым глотком рассасывалась тупая боль у затылка, спадала тяжесть в висках. На военный рацион Аалай посмотрел с откровенным сомнением: в Шэн-лие такого не было.
- Можно есть, - сказала девушка.
Лиа кинул на неё быстрый взгляд из-под спутанных волос, принюхался к пайку, откусил немного.
- Похоже на сушенные водоросли.
- Почти так и есть, очень похоже.
Уголки губ пленного слегка приподнялись.
- Тогда вы не умеете их готовить, - он замолчал, потом неожиданно-внимательно всмотрелся в лицо девушки, но ничего не сказал.
- Скорее всего, - она, помедлив, улыбнулась. Аалай слегка приподнял плечи, потом отложил паек и вновь потянулся к кувшину. Покосился на военных.
- Они со мной уйдут сейчас.
- Они мне не мешают пить.
- Мы пойдем, - поспешно поклонилась девушка и скользнула в сторону двери, сделав военным знак.
- Вам идет Фейра, - улыбнулся ей вслед лиа. Потом сел на койку, прислонился спиной к стене и, подтянув колени в груди, осторожно уложил на них руки. Прикрыл глаза; тишина комнаты нервировала.

а эту передачу на волне морского радио Шэн-лие сегодня ведут аж три диджея: Дарки, барон Оррофин и Хакэ!)

День: пятое октября, поздний вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: а6 (Чареи)

- От причала до горизонта
ты мне тонкую нить протянула,
как пройти по ней, не качнуться?
как пройти по серебряным бликам?

Строки сами шли в голову, просились с губ. Лис, свесившись с кормы, смотрел на дорожку из россыпи отблесков, пересекшую волны, соединяющую море с небом – и пел.
Нет, не совсем пел… вот Мари могла петь, просто то, что видела, складывая слова, и так, что звучало это песней. А он не умел так, выходило – казалось – слишком фальшиво; поэтому Лис просто шептал слова, обращенные к Ней, к ее морю, в котором была Она… везде был Она, и Лассе знал, что Она его услышит.

- Я пойду, мне легко решиться,
Только ты протяни мне руку.

В Чареи тихой поступью прокрался вечер. Закат уже отгорел, и только слабая полоса оранжево-алого на востоке напоминала об ушедшем солнце. Тянуло солью и прохладой, порт замолкал и все больше и больше мерцало окон - янтарным, бледно-золотым, зеленоватым.
На бриге капитана Таль тоже постепенно зажигали фонари - но носу, кормы, мачтах... у трапа. Этот фонарь и выхватил из подступающих сумерек бегущего по причалу лиа. Кем бы он ни был, но - ломкая фигурка в сумерках - мчался, спотыкаясь и едва ли не падая, прямиком к "Наамею".
Лис скорее почувствовал его, чем увидел или услышал - от воздуха, в котором отчаянно билось прерывистое дыхание, веяло... тревогой. Он, мгновенно оторвавшись от пейзажа и собственных мыслей, бросился навстречу гонцу.
"Что-то случилось", подумал рыжий, "точно случилось".
Раэй Ли - младший из следопытов, споткнулся в очередной раз уже у трапа, поднялся, вскинул глаза...
- Эй-раан Лис! - мальчишка был встрепан, откровенно испуган и... разорванная рубашка на плече открывала уже присохшую, длинную рану. Такую не мог оставить ни клинок, ни коготь нейа - только пуля, прошедшая вскользь.
- М-мне нуж..но... капитан Таль! - выдохнул следопыт.
- Она на корабле, - Лассе быстро огляделся: не вышла ли капитан на палубу? Не вышла... - Пойдем вниз! Может, в каюте. Средоточие, - он указал на раненое плечо, - где тебя угораздило? Болит?
Мальчишка прикусил губу, помотал головой. И умоляюще посмотрел на рыжего.
- Эй-раан, мне... пойдемте! Мне очень н-нужна адмирал.
Раэй Ли явно был готов в любой момент позорно расплакаться, но держался изо всех сил.
- Давай за мной, - рыжий бегом бросился вниз, не надеясь, конечно, что паренек угонится за ним: но он знал только один способ быстро обнаружить Таль. Быстрым шагом проходя по коридору (и слыша - или показалось? - взволнованные нотки в дыхании эштар), он ударял кулаком в каждую дверь из тех, что вели в каюты. - Адмирал! Таль!
Голос у него был громкий - так, что и без стука обойтись было можно.
А мальчишка и не угнался. Но очень пытался, хотя подводило сбившееся и никак не желающее восстанавливаться дыхание и усталость. Но Раэй Ли упрямо скатился вниз вслед за Лисом и метался от двери к двери.
Когда Лассе добрался до двери Криса, тот уже успел изрядно подумать о жизни и ногах капитана Таль, вздремнуть, проснуться, снова подумать о ногах Таль (и даже полюбоваться изящной лодыжкой, высунувшейся из-под одеяла) и, наконец, услышать вопли из коридора. Напрягая слух, маг разобрал примерную суть происходящего, а потому, когда Лис занёс руку для удара в его дверь, Чёрный рывком распахнул её и быстро покинул каюту.
- Ты чего орёшь, как оглашенный? - негромко поинтересовался маг, прикрывая дверь.
Если рыжий и хотел что-то сказать, то его, потеряв всякий страх и обретя невиданную наглость, опередил мальчишка.
- Где адмирал? - Раэй Ли выскочил из-за Лиса, - вы знаете? Она нужна. Срочно!

- В моей каюте. Спит, - обстоятельно ответил Кристоф. - Будить не дам. Что за дело?
Маленький следопыт явно был готов вцепиться в Черного.
- Мне нужна адмирал Таль!
- Крис, не глупи, - рыжий нахмурился. - Ты видишь, он ранен. Дело серьезное.
- Деееемоны, рогатые, как же вас не вовремя сюда принесло! Ну, ладно, ребята, если она сходу вас заморозит - ваши проблемы!
Чёрный распахнул дверь и отошёл в сторону, пропуская гостей в каюту. Сам он отошёл к стене и демонстративно сложил руки на груди.
Мальчишке не требовалось разрешать дважды. Он угрем проскользнул мимо Черного, рванул к койке, где мирно спала Таль, которую не смогли разбудить даже крики Лиса и стук в дверь. Но Раэй Ли принялся трясти Сейней за плечи, явно растеряв остатки совести, страха и субординации.
- Адмирал!
Таль что-то пробормотала, потом приоткрыла глаза и с пол десятка секунд все еще просыпалась, сонно глядя на склонившегося над ней мальчишку.
- Что...?
Тот продолжал её трясти. Сейней вскинула одну ладонь.
- Эй! Раэй Ли, что за...
Взгляд капитана упал на раненное плечо следопыта.
- Что случилось?
Лис, остановившийся в нескольких шагах от койки, сосредоточился. Хоть бы Таль не вздумала его выставить... ему почему-то казалось, что он непременно должен услышать историю паренька.
- Мы... - Раэй Ли отпустил адмирала, отпрыгнул от койки, испуганно сжал ладони, - мы были в Ясном, и нас там заметили и... там были их Шепчущие и...
Таль резко села на койке. Мальчишка попятился.
- И?
Следопыт кусал губы, сжимал пальцы до побелевших костяшек и все никак не мог начать говорить.
- Раэй Ли, что случилось? - откровенно повысила голос Сейней.
- И где... - негромко спросил Лис, будто боясь подать голос, но не имея возможности промолчать. - Где все остальные?..
- М-мы пытались уйти, но... заметили, и Шепчущие... Аалай сказал уходить, и п-попытался их отвлечь, а они... - мальчишка расцепил ладони, повел ими в воздухе - испуганно, нервно, - стреляли. И Олэна и Антэй.. лекарь сказал, что не знает... Олэна ли выживет, и...
Таль сжала пальцы в кулак, беззвучно выдохнула.
- Где Ланне?
Мальчишка зажмурился.
- Где? - повторила вопрос Сейней, но по лицу, по сжавшимся губам было видно - уже поняла.
- М-мы... пытались вернуться, но...
- Где?
- В Ясном...
- Что-о?! - заорал Лис. - Он же не... он жив?!
Средоточие, он и не подозревал, что может настолько за кого-то тревожиться! Или даже - не подозревал, что именно за Аалая.
- Ранен? - продолжал сыпать вопросами рыжий, в два шага оказываясь рядом с младшим следопытом. - Как давно вы его оставили?
- Утром... И мы не оставляли! - мальчишка вскинул глаза, - мы... пытались! Мы его не бросили бы!
- Тихо-тихо, - поспешно произнес Лассе, подняв ладони в предупредительно жесте, - я не то имел в виду.
Таль поднялась на ноги, как была - босиком, встрепанная.
- Где остальные? Кто еще знает? - глаза капитана - светлые обычно, сейчас темнели, а голос - стал почти бесцветным.
- Ликке... пошел к Советнику. Я... к вам. Сразу, - следопыт сжал кулаки, - мы его не оставляли, адмирал!
Сейней бросилась к двери.
- Ты куда? - Лис метнулся следом.
Кристоф, в отличие от него на вопросы не разменивался, просто быстро догнал Таль и пристроился к её бегу за плечом. Судя по выражению лица, чародей был готов следовать за своим капитаном босиком в Преисподнюю.
- К Советнику, - отозвалась, не обернувшись, Сейней. Оказалось, что шаг у адмирала быстрый, даже длинноногим каланчам вроде Кристофа и Лиса догнать трудно, когда маленькая лиа спешит. Раэй Ли перешел на бег, пытаясь угнаться.