Оневи осторожно переложил Йеля на одну руку, потом бережно устроил светлую голову у себя на коленях и посмотрел в глаза дочери Канъяна.
- Кажется, мы действительно очень близко подошли к твоим землям.
- Куда ближе, - ответила Раяса и обернулась на Мезу. - Не устали лапы?
- У меня их уже нет, - беспечно откликнулся камиэ, танцующий вокруг демона; рахрах снисходительно смотрел на него снизу вверх.
- А ноги?
- Они не бежали, - Мезу опустился на корточки и почесал демону пузо. Выражение лица у него было - как у ребенка, который дал муравью привязанную ниткой травинку. Рахрах гулко хохотнул.
- Это Мезу, - представила камиэ Оневи Раяса. - Мезу...
- Человек - Фелико, нейа - Рахрах, я - видящий дома Амар, Таану. А он - Йель, - немного устало произнес рыжий лиа.
- И сам ты его не приведешь оттуда, - посчитал нужным еще сообщить Мезу в перерыве между троганием Рахраха с одного и другого бока.
- Он вернется, - улыбнулся Оневи. - Создание, которому ведомы века и пути способно отыскать путь из любого лабиринта.
- Он сам это знает? - невозмутимо уточнил Бабочка.
- Где-то здесь, - Оневи коснулся пальцами виска.
Мезу покачал головой, но отвечать не стал. Таану закрыл глаза, тяжело и устало - он чувствовал себя мотыльком, которому разрезали кокон - который выскользнул на волю с тяжелым телом и крыльями, не налившимися силой. Видящий не чувствовал ничего.
- У тебя есть ручной Гхара-Нэг, - снова Бабочка.
- Не у меня, - Оневи кивнул на Иснари.
Рахрах сел на песке и низко наклонился вперед стремительно уменьшаясь в размерах, потом подошел и потерся в виде ёко о ноги женщины.
- Даже два, - подумав, произнес видящий.
- Этот - идущий, - Мезу снова приклеился взглядом к ракшасу: тот, похоже, его завораживал. - Большой страшнее... Но, он, кажется, разговаривает.
Ёко остановился и раззявил розоватую пасть:
- Я еще и вышивать могу гладью и тиресканским крестиком.
- Ой, - Мезу опустился в траву в немом восхищении. - Этот тоже...
Рахрах опешил:
- Слушай, Фелико... это он про тебя говорил.
Плечи Иснари, замершей возле акуроманта и упершейся лбом в крепкое плечо, задрожали от беззвучного хохота. Фелико подавил приступ смеха.
- Рах, они тут все немного... ясновидящие.
- Как любопытно, - негромко и с искренним любопытством проговорила жрица, по кругу обходя вначале Таану с Йелем, затем ракшаса, потом Иснари и Фелико. Последнего она осторожно взяла двумя пальцами за прядь волос, потянула - принюхалась. - Любопытно пахнет.
- Он нездорово-живой, - согласился Мезу. - Я пока не могу понять.
Демон принял свой привычный облик и покрутил пальцем у виска - жест понятный и северянам, и южанам, и даже лиа. Таану слабо улыбнулся.
- Раяса, нам нужно отдохнуть.
Жрица резко обернулась, выпуская прядь волос акуроманта:
- Отдохнуть?
Она окинула берег взглядом - словно только что увидела тело гхара-нэг.
- Этим не надо, - уточнил Бабочка. Серьезно добавил, глядя на Оневи. - Ему очень нужно.
Оневи кивнул.
- Тогда надо идти, - кивнула лиса.

***
Гостей лисьего племени Раяса вела странными тропами. Они не походили на те, скрытые тропы, которыми ведал Каан или Таану - они были обыкновенными, но дорога на них казалась короче. А, может быть, она казалась короче оттого, что Раяса рассказывала про лес, который пыталась понять так же ясно, как когда-то поняла путыню.
- Когда мы проживем здесь долго, - неожиданно остановилась жрица под одним из деревьев и, запрокинув голову, посмотрела на темно-зеленую с фиолетовыми прожилками крону, - наша кожа потускнеет, а глаза потеряют блеск ночи, и станут зелеными, как листья.
Откровение было мимолетным, и путь дочь Канъяна продолжила почти сразу.
Поселение лис - двадцать домов на гибких корнях - тянулось по оба берега неширокой реки, которая много дальше вливалась в гигантский водный путь, рассекавший почти все Шэн-лие. Деревья здесь причудливо менялись местами с высокими камнями, и полухолм-полугора за деревней казался одновременно и нарочитым, и естественным.
Когда гости подошли к краю поселения, навстречу им бросилось сразу с дюжину лис - несколько молодых парней, с десяток девушек. Черные макушки, блестящие на послеполуденном солнце были одна к одной - как шляпки темных грибов. Поблескивали, заинтересованно и с любопытством солнечно-агатовые глаза.
Иснари, на одной скуле у которой красовался уже ставший густо-фиолетовым синяк, а на другой - пяток царапин, явно оставленных чьими-то неостриженными ногтями, мрачно и с вызовом посмотрела на соотечественников.
- А это?.. - юркая, как ветерок, девушка оббежала гостей по кругу, подпрыгнула, едва не коснувшись кончиком носа - носа Таану. Потом нырнула под руку Фелико и уставилась на него во все глаза. - Не-пустынный! Не-пустынный!! Не-пустынный!!!
Следом за ней загомонили остальные лисы.
- Я северянин, - спокойно уточнил акуромант, на всякий случай приобняв "свою" лису. К нему вернулась привычная манера поведения: спокойная самоуверенность.
- А дракон у тебя есть? А... ты маг? Или? Откуда ты с севера? - солнцепоклонница осторожно потрогала его руки, заглянула в глаза. - В тебе часом нет тролльей крови? Или?
Таану, стоявший позади остальных с Йелем на руках, улыбнулся, устало и слабо. Сейчас он казался стариком, который и в самом деле прожил свои долгие века.
- Раяса... - обратился к жрице видящий.
Она обернулась и хлопнула Иснари по плечу:
- Вы побудьте пока здесь, пока я провожу видящего в свой дом.
- У вас странные представления о Севере, - фыркнул Фелико. - Здесь еда есть?
- Есть рыба, мясо... - начала перечислять солнцепоклонница. - Фрукты...
- Вода, вино, трава, - поддержала ее другая, с длинной косой. - Я - Ярани.
- Лиара.
- Ирсени.
- Тияра.
Лисы представлялись наперебой, окружив акуроманта плотным кольцом. Иснари, вначале слегка опешившая, покосилась на спутника, дернула бровью (словно что-то вспомнив) и аккуратно выскользнула из тугого хоровода: она уже и успела позабыть, какие у нее, оказывается вечно любопытные, всем интересующиеся и охочие до внимания сородичи.
"А еще Рах говорит, что неправда их легенда про появление темных", - мрачно подумала Иснари, устраиваясь в отдалении на земле и наблюдая, как мелькают вокруг плеч Фелико темные макушки - очень быстро нашлись, и фрукты, и рыба, и мясо... Лисицы на гостье висели, как гроздья винограда - хоть стряхивай в корзинку.

Фелико флегматично подкармливал демона принесенным, умудряясь отвечать парой фраз на десятки вопросов, при этом ничего особенного не рассказывая. Даже странно звучало - обычно у него не нужно было спрашивать дважды... Наевшись, однако, его покинул и ракшас, оставив с хороводом безмятежно-бешенных лисиц наедине. Рахрах лег в ногах у Иснари виде шойо и вопросительно мурлыкнул:
- Как думаешь, через сколько его оприходуют?
Иснари наградила демона тяжелым взглядом.
Акуромант хор лис пока воспринимал флегматично - разве что морщился, когда заговаривали все сразу. Лиара осторожно положила магу руки на плечи, наклонилась, о чем-то спрашивая шепотом. Наблюдая эту сцену Иснари по страдальческим видом закрыла ладонью лицо (поморщившись от боли - задела царапину).
- Меньше часа, - сделал ставку ракшас.
- Зат-кнись, - медленно попросила лиса.
Фелико коснулся пальцами щеки солнцепоклонницы, отвечая ей на ухо, так, чтобы слышала только она. Глаза лисы немного округлились, а потом на лисе со вздернутым и очень милым носиком появилась азартная улыбка. Лиара поймала акуроманта за рукав, потянула в сторону.
- И плата вперед, - фыркнул акуромант уже вслух, наблюдая за этим, но не делая никаких попыток отлепиться от облюбованного ствола.
- Девочки, плата!..
Как по команде, лисицы загомонили снова - сразу и все хором. Ракшас удовлетворенно мурлыкнул:
- Может девочкам помочь?..
- А что ты хочешь как плату? - снова раздался звонкий голос.
- Булыжник в виде кролика. Только, чур без магии, - выдержке Фелико мог бы позавидовать мраморный дуб у него за спиной. Впрочем, тон его был как-то слишком ровным. Из-под ног акуроманта раздалось тонкое "тс-с", - штанину поскреб лесной серый мышонок и улыбнулся во всю пасть, показав маленькую копию ракшасовых клыков.
А в затылок одной из лисиц прилетело небольшое лесное яблоко. Солнцепоклонница стремительно обернулась, за ней инстиктивно и словно по команде - остальные. Иснари подскочила с места и бросилась в лес. Однако за ней рванулись всего трое.
- Тронете еще раз - будет больно. Я серьезно, - предупредил всех и никого Фелико, и тоже отправился в лес, прочь от полянки. Демон удовлетворенно похмыкал, отвел оставшимся солнцепоклоницам глаза и обернулся акуромантом.

Сразу на входе в лес его встретили сломанные ветви, а дальше - следы по большей степени терялись. Раздавалось издалека недовольное тяфканье преследователей, которых, похоже, обвели вокруг черных носов. Фелико для проформы поймал одного, за шкирку выставил обратно к сородичам. Потом пошел разыскивать Иснари. Когда нашел - не выдержал, рассмеялся. Она сидела на одной из веток склонившейся над ручьем ивы, подобравшись, как кошка, и сверкала янтарно-темными глазами. Увидев улыбку акуроманта, Иснари не выдержала и тоже рассхохоталась, легко соскальзывая на землю.
- Нашла место... - прокомментировал выбор Фелико. - Зачем они тебе?
- Оневи уговорил, - уголком рта улыбнулась лиса, - попробовать. Вот что получилось.

Она дернула подбородком, демонстрируя ссадины, потом показала исцарапанные руки и, повернувшись, приподняла рубашку - спину кусали.
- Дурацкий опыт, - вздохнул акуромант, вытягиваясь на траве рядом с ней.
Лиса с потрясающей непринужденностью положила голову ему на плечо:
- Я бы крепче сказала...
- Пожалей мои уши, они и так натерпелись, - хмыкнул Фелико. - Вы не глохнете годам к... десяти?
- Проверь? Мне двадцать два.
- Бу.
Лиса демонстративно вздрогнула и похлопала себя по уху:
- Слышу! - радостно сообщила она.
- Значит, у вас иммунитет в крови, - фыркнул маг.
- Как тебя прямо там не раздели?..
- Это было бы против правил.
- Они просто не видели, как ты купаешься, - помедлив, задумчиво ответила Иснари.
- Что бы это им дало? - хмыкнул Фелико. - Расположение шрамов?
- Курицы, - фыркнув, закрыла глаза лиса.
Акуромант скосил на нее глаза, но промолчал.
- Только посмей подумать, что я - тоже.
- По-моему ты слишком стараешься ей не быть, - пожал плечами Фелико.
- Ты такой хороший, когда молчишь, а?
- Попробуй общаться со мной по ночам.
- Ты спишь.
- Именно.
- И существует возможность, что ты меня прибьешь на малейшем инстинкте, если я подойду слишком близко, - рассудительно ответила Иснари.
- Это вряд ли, но постарайся не колдовать. И не держать оружия, - тон акуроманта мог быть и шуточным и серьезным с одинаковой вероятностью.
- Я возьму на заметк... - неожиданно Иснари осеклась, остановив себя на полуслове и резко села. Каким-то озадаченным жестом она запустила пальцы в волосы и расторомошила подотросшие прядки, а потом прижалась больной щекой к ладони, замолчав.
- Что-то?.. - маг смотрел вопросительно.
- Что за бред я несу? - спросила лиса сама и себя и провела пальцами по песку, - и...
Ее передернуло.
- Что случилось?
Иснари медленно подбирала слова:
- Очень низкое звучание, толстая струна. Мне показалось, что я не то слышу, не то вижу прошлое, - она нахмурилась. - Нет, почти настоящее. Кажется, жизнь.
- Чью-то? - человек внимательно изучал ее лицо.
Иснари покосилась на него.
- Может быть. Наверное. Кажется. Твою.
- Скажи, что там было, и я соглашусь или опровергну, - предложил Фелико.
- Струна, - Иснари задумалась. - Которую можно было порвать.
- Прелесть, - прокомментировал акуромант.
- Гадость, - ответила лиса.
- Одно и то же, - резюмировал Фелико.
Иснари уперлась ладонью ему в грудь, легко надавила, прищурилась, словно что-то хотела увидеть. А потом легла обратно и пристроила вихрастую голову на то же место на крепком плече, медленно опустила веки, пробормотав что-то вроде: "...и даже если я скажу, что это пустяки, мы оба будем знать, что это не правда..."

Мезу увязался за жрицей, но что именно его интересовало - благополучие Таану, его потерявший сознание спутник, или хорошая традиция хвостом ходить за Раясой - было сказать очень сложно. Зато он деятельно помогал в обустройстве гостей, и, похоже, лучше лисы знал, где у нее что лежит. Жрица, которая привыкла сутками не бывать дома, поглядывала на хозяйственного камиэ с заметным одобрением и тепло.
Втроем они уложили Йеля на узкую лежанку возле стены, а потом лиса убедила лечь и Таану. С посеревшего лица видящего тускло смотрели желтовато-янтарные глаза. Раяса принесла ему воды. Мезу, до этого бодрый и деятельный, вдруг зевнул. Рассмеялся заливистым смехом.
- Я вернусь.
Таану слабо улыбнулся обоим:
- Чувствую себя сожженным деревом.
- Твоему лиа нужно иногда отдыхать, - фыркнул Бабочка. - Спи крепко.
- Спасибо, Мезу, - ответил Оневи. - Приглядишь за Йелем?
- Он перед моими глазами, - серьезно кивнул мальчишка.

игра "Угадай-кто-в-эфире?" =)

День: двадцать пятое августа внезапно
Фигура: без фигуры (морские следопыты, Лис, Сейней Таль)
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6(Чареи)

К вечеру на корабле стало заметно больше матросов. Лис вполне готов был поверить в том, что собираются они здесь, во время заслуженного отдыха, исключительно ради компании... да и для чего еще? И, надо сказать, это благое начинание он вполне поддерживал.
Какие-то лица узнавались с прошлого визита на "Наамей", какие-то - или стерлись из памяти, или принадлежали совсем незнакомым. Рыжий старательно вглядывался в приходящих, бездельничая у трапа, но с одной лишь целью - ждал Аалая.
Тот появился внезапно, явно решив, что он теперь не лиа, а джин из бутылки. Красивая и изящная физиономия лиа сияла, как начищенный тенар, и по трапу Ланне взбежал легко и чуть ли даже не в припрыжку.
- Живой! - увидев Лиса, следопыт замер на полушаге, свел руки за спиной и уже многим более чинной походкой направился к рыжему, - как второй день почти что в море?
Тот заулыбался, да так широко, что за улыбкой вполне можно было угадать нечто зловещее.
- Что же я, по-твоему, не должен был пережить эти дни? - Лис хохотнул. - Все было просто отлично. Кстати, Ланне...
Зеленые глаза блеснули.
- ...Тридцать один.
Лиа замер, не дойдя и пара шагов до Лиса.
- М-мм... о чем это ты? - оглядываясь по сторонам и не поднимая глаза на рыжего, с наигранной невинностью поинтересовался Аалай, чуть ли не ногой вычерчивая линии по доскам трапа.
Рыжий потыкал в него пальцем.
- Тридцать один, - он деловито сложил руки на груди. - Я все знаю. Я разгадал твою загадку.
- Ты её неправи-ильно разгада-ал... - протянул Аалай, бросив быстрый взгляд на Лиса; выражение лица у следопыта было весьма кислым, словно вместо... банана ему подсунули лимон.
- Да ну? - нахмурился Лис. - Учти, я в трактире "Под ивой" был. Тетушка тебе, кстати, привет передает.
Ланне тихо зашипел облитой холодной водой кошкой. Потом подошел еще ближе к Лису.
- Ну... Ты же... - следопыт несколько замялся, словно пытался подобрать слова.
- Я же... а что я? - с наигранным любопытством поинтересовался тот.
- Ты же никому не скажешь эту отгадку? - еще более кисло вопросил Аалай. Рыжий заулыбался еще шире, если это только было возможно.
- Значит, ты хочешь сохранить это в тайне, да-а?
- Считай это моим маленьким капризом, - буркнул следопыт. - Имею же я право на такую мелочь, ? - теперь Ланне смотрел на Лиса весьма и весьма просительно.
- Даже и не знаю, как тебе ответить, - свежеиспеченный офицер заложил руки за спину и несклько раз прошелся вокруг Ланне. - Боюсь, как бы это не обошлось тебе в некоторую цену.
- Мне не привыкать, - неожиданно развеселился следопыт; настроение его умело скакать солнечным зайчиком из стороны в сторону, - и какую же ты цену назначишь? Только петь не проси, Средоточия рад прошу!
Неожиданно намьё припал на одно колено и просительно вытянул руки вверх, к Лису. Матросы с "Наамея" с интересом повытягивали шеи.
Рыжий потер подбородок, выказывая крайнюю степень задумчивости.
- Петь - это было бы слишком легко! Как ты пляшешь, я уже видел. Может, мне твою боевую подготовку проверить, а? Вот скажем, как быстро ты до "гнезда" доберешься....
И, хихикнув, добавил:
- А то, по-моему, флаг поменять надо. На твои, к примеру, штаны.
Аалай задрал голову вверх, где лениво покачивался на ветру флаг, который предстояло заменить на весьма родной и важный предмет одежды.
- Глядя на твою физиономию я даже спрашивать не буду, шутка ли это, - Ланне озадаченно взлохматил волосы на затылке, - и все же... ты это серьезно?!

- Конечно, шучу, - Лис радостно оскалился. - Ведь штаны Кристофа Черного подойдут куда больше!
- Ты-ы... Ты! Предлагаешь! - Аалай заметил полные любопытства взгляды моряков и понизил голос, - стащить с него штаны, взобраться с ними на самый вверх, уворачиваясь от ножей Черного, который будет прыгать по палубе в одном исподнем, повесить его штаны вместо флага... и потом сидеть там до поздней ночи?!
Весь возмущенный монолог следопыт продекламировал возмущенным шепотом.
Лис в ответ мрачно рассмеялся, но потом все же сменил гнев на милость:
- Ладно, про его штаны я пошутил. Но вот ты, как мне кажется, вполне можешь попрыгать на смотровой площадке в одном исподнем, к радости всех собравшихся. Это будет достойным уроком - ибо нечего было хранить в тайне такую, по сути, мелочь!
Ланне еще несколько мгновений хранил на лице мрачную гримасу, а потом неожиданно рассмеялся.
- Ладно, ладно! Рыжий, признайся честно, - следопыт подался вперед, оказавшись вплотную рядом с Лисом, - тебе так хочется посмотреть на моё исподнее, да-а?
В темных глазах Аалая плясали не то тиресканнские черти, не то их аналоги в Шэн-лие.
- Конечно, - хмыкнул тот, - это придаст мне уверенности в себе и гордости за то, что... ну, что ты в исподнем, а я-то нет!
- Гордости это ему придаст... - коротко хохотнул Аалай, и было в этом смехе что-то подозрительно пошлое. Следопыт легко похлопал Лиса по руке, - ладно, ладно. Все только ради тебя.
Обогнув рыжего, Ланне почти танцующей походкой направился к грот-мачте.
Лис, деловито сунув руки в карманы, направился за ним, высвистывая веселый мотивчик. Событие такого масштаба обещало быть... по меньшей мере зрелищным. Моряки подтягивались ближе, привлеченный сначала весьма бурным диалогом, а потом движению Аалая сначала к мачте, которую следопыт осмотрел весьма критично, а затем - к вантам. Выглянула, заинтересованная, и Таль.
Рыжий, не без удовольствия оглядывающий публику, помахал ей рукой, подзывая поближе.
- Неужели? Ты его уговорил? - Сейней, пару раз оглянувшись на Ланне, который тем временем деловито карабкался наверх, подошла к Лису, - ну ты... хитрец.
- Это был грязный шантаж, - доверительно сообщил ей мужчина. - А смотри, хорошо идет-то.
- Я даже боюсь представить, что он там устроит наверху, - потерла ладошкой кончик носа Сейней, - хорошо, что "гнездо" все же высоко...
- А ты и не представляй, - посоветовал рыжий, еле сдерживая хохот. - Ты... наблюдай.
- Далеко же, - вздохнула Таль, но задрала голову вверх. Ланне, между тем, уже забрался достаточно высоко. До Лиса донесся голос следопыта:
- А почему так мало зрителей?
Матросы вокруг дружно заржали.
- Потому что самое интересное еще впереди! - сложив ладони рупором, крикнул ему в ответ Лис. - Давай-давай!
Таль в задумчивости накрутила на палец лохматую светлую прядку.
- Кстати… А почему это ты не лезешь наверх? Как же желание Аалая?
Вышеупомянутый уже добрался до «вороньего гнезда», и теперь в задумчивости стоял, явно прикидывая, что делать сначала – снимать флаг или штаны.
- Тссс! - рыжий замахал руками, делая страшные глаза. - На мое счастье он про него, кажется, забыл. Пока что.
Таль послушно прижала ладошку к губам.
- Хорошо, хорошо, - спустя пару секунд ехидно прошептала адмирал, - не отвлекаю от процесса.
Аалай между тем решил начать с флага, и теперь деловито стаскивал зелено-золотую ткань с флагштока.
Лассе, с блаженным выражением лица, продолжал следить за "гнездом". Через минуту ему в голову пришла мысль.
- Ребята, - уверенно сказал он, так громко, чтобы все слышали, - а давайте-ка поддержим его рукоплесканиями!
И подал пример, задавая бодренький, воодушевляющий ритм.
- И музыку! – тихо хрюкнула в ладони Таль. Однако матросы, для которых все происходящее явно было отличным развлечением после дневной рутины, поддержали лисовские хлопки. Кто-то засвистел.

Ланне помахал всем флагом, потом нахально повязал его на шею, так, что ткань развевалась причудливым и широким платком, и медленно и удивительно нагло принялся стаскивать с себя одежду. Не всю. Только ту, что была в уговоре.
На лисьей морде появилось выражение торжества. Даже не торжества - триумфа.
- Может, конечно, надо было заставить его штаны Кристофа туда повесить, - пробормотал он так, чтобы услышать могла только Таль, - но с другой стороны, свои он снимает... с таким знанием дела!
И одобрительно покивал.
Сейней закашлялась, а потом сдавленно выдавила:
- Еще бы – не со знанием дела. Гхм…
Следопыт, справившись с тем, в чем был весьма опытен, тем временем пытался прицепить свои штаны к флагштоку. Зелено-золотой флаг трепетал за плечами, придавая Ланне, одетому теперь только в одну безрукавку, весьма… интересный вид.
- Хэй, и долго мне теперь тут сидеть? – справившись с новым «флагом» корабля, крикнул Аалай.
Лис сделал вид, что смотрит на часы, которых у него не было - но вряд ли многие из лиа поняли этот жест.
- Досчитай до ста, и можешь лезть обратно, - смилостивился он. - Ну, в смысле, одеваться и лезть!
- У меня все отмерзнет за это время! – донесся возмущенный вопль следопыта
Матросы вокруг вновь заржали.
- А ты своё "всё" флагом обмотай! - посоветовал рыжий.
- Убью! – возмутилась Таль, явно имея ввиду, что казнит собственными руками обоих – и Лиса, и Ланне.
Лис посмотрел на нее с выражением почти искреннего испуга и поднял руки, показывая, что перед гневом адмирала сдается безоговорочно.
- Тогда твой лейтенант частично отмерзнет, - сказал он деланно равнодушно, - ну что ж, на службе все бывает...
- Зато мозги на место встанут, - фыркнула Таль. Впрочем, её возмущение не помешало Аалаю последовать совету Лиса; яркое полотно теперь было обмотано вокруг бедер и являло собой пример ярчайшего неуважения к символу флота.
- Пятьдесят три…!
- Мне уже почти что жаль его, - поделился рыжий. - Почти. И охота ж ему мучиться из-за такой, по сути, мелочи...
С притворным сочувствием он покачал головой.
- У каждого свои креветки тут, - Таль постучала себя костяшками по макушке – звук вышел впечатляющим. – Пусть мучается дальше.
В голосе адмирала звучала по истине командная суровость.
Лис вздохнул. Спросил шепотом:
- А ты не знаешь, чего это он такую страшную тайну делает из возраста-то? У него креветка должна быть с орхи размером!
- О, Средоточие! Те представляешь себе этот кошмар? – округлила глаза Таль, - эти усики… и глаза. Бр!
Адмирал передернула плечами. Креветок она явно не любила.
- Догадываюсь, - после недолгой паузы продолжила Сейней, - но лучше ты у Ланне сам спроси, когда он спустится.
- Семьдесят семь!
- Не любишь креветок? - задумчиво спросил рыжий, продолжая глядеть наверх.
- Гадость, - скривилась Таль, - они такого мерзкого серого цвета. И шевелят своими усиками…
Лиа скорчила гримасу.
- Все животные одинаково прекрасны, - наставительно заявил Лис. - И креветки, и орхи, и аалаи. Последние особенно хороши на большой высоте...
- Предлагаешь его оставить там надолго? – вскинула брови Таль. – Животные… Злой ты, Лис.
- Сто! – донесся с «гнезда» вопль следопыта.
- Одевайся и вниз! - разрешил рыжий. - И флаг на место не забудь повесить!..
Вновь затрепетало на ветру яркое полотно, которое Ланне лихо с себя содрал. Ухватив флаг одной рукой, второй следопыт пытался отцепить свои штаны, которые нахальный ветер восторженно трепал, словно льняная ткань была отличнейшей заменой зелено-золотому флагу.

- Эй, тебе там помочь? - захохотал Лис. Сказал в сторону: - А представляешь, капитан, ежели эти штаны сейчас порывом ветра-то унесет... Интересно, хватит ли ему наглости спуститься в таком виде - или он смастерит себе из флага юбку?
- Вот даже не знаю, - Таль скрестила руки на груди, отставила ногу в сторону и в целом приняла вид задумчивого мудреца, - Аалаю хватило наглости пройтись без штанов – и рубашки, заметь, по набережной, - адмирал хмыкнула, - но тогда было гора-аздо теплей.
А ветер словно бы услышал слова рыжего…
До Лиса и Сейней донеслись неразборчивые, но вполне красноречиво-бранные выражения, а в руках у следопыта как-то внезапно оказался всего один предмет. И это были не штаны.
- Ой, - только и сказал Лис. - Ой-ей...
Он растерянно огляделся.
- Это не входило в мой коварный план.
Таль согнулась напополам от хохота.
- Л-лис… - сквозь смех выдавила адмирал, - твои шутки им-меют свойство сбываться…
На «вороньем гнезде» хранили подозрительное молчание.
- Я вот не знаю, мне от этого перестать шутить, или наоборот, назло всем окружающим, делать это почаще? - он схватился за голову. - Так. Капитан, у тебя... э-э, то есть у кого-нибудь вообще запасные штаны тут есть?!
- Найдем, - потерла повлажневшие от хохота уголки глаз Сейней. Ситуация её явно ни сколько не расстроила и даже наоборот – развеселила. – Лай, бери флаг и спускайся! Та-ак… - уже тише добавила адмирал и огляделась по сторонам; на палубе собралось много моряков – как с «Наамея», так и с других кораблей. Лиа с интересом следили за разворачивающимся зрелищем и делали ставки – улетит ли флаг на половине спуска или нет. Потом махнула рукой, подзывая к себе, одного из членов команды – невысокого вихрастого паренька.
- Вы вроде одного размера… - задумчиво оглядела его Таль, - сбегай вниз, принеси что-нибудь из своей одежды.
Моряк кивнул и быстро сбежал по трапу внутрь брига.
- Я предлагаю сделать ставку, - сказал Лис, мрачно наблюдая за спорящими матросами, - убьет он меня, когда спустится, или все-таки не убьет... Причем лично я поставил бы на первое.
- Скорее, потребует в качестве возмещение выполнение своего желания… - Таль, напротив, подняла глаза, наблюдая за тем, как следопыт осторожно спускается по вантам, явно опасаясь потерять и флаг. – Да… Я это дядюшке определенно рассказывать не буду. Его удар хватит. Наверное.
- А что именно из всей этой истории должно потрясти дядюшку? Жестокое обращение со знаменем флота?
- Именно. Это одна из тех вещей, к которым он относится на удивление серьезно.
- Я уже практически сгораю от стыда, - рыжий вздохнул, и вздох его был исполнен искренней печали.
- Брось, - приподнялась на цыпочки и похлопала его по плечу Сейней, - лучше посмотри, кто к нам почти спустился.
Лиа кивнула в сторону плетенной полосы вантов, по которой, нахально превратив флаг в юбку, слезал Аалай.
- Можно я за тобой спрячусь? - кисло поинтересовался Лис.
Сейней уперла руки в бока и встала перед рыжим, широко расставив ноги и приняв вид самый что ни на есть воинственный.
- Я спасу тебя от этого злодея в юбке, - хмыкнула капитан. «Злодей» тем временем, мягко спрыгнув на палубу – и умудрившись не потерять флаг, отряхнул ладони и решительно направился в сторону Таль и Лиса.
- Спасибо, кэп, - безнадежно поблагодарил ее Лис и поспешно сделал вид, что он тут не при чем. - Кхм... привет, Ланне!
Следопыт остановился в паре шагов, поддернул готовый сползти с бедер флаг. Выглядел Аалай весьма встрепанным. Он уже собирался что-то сказать, но Таль опередила:
- Тебе сейчас принесут штаны.
- Да мне и так… удобно, - после недолгой паузы отозвался Ланне. – Привет, рыжий. Ты чего это такой бледный?
- М-м-м, - неопределенно промычал тот. - Да я это... Кхм. Задумался просто.
Очень, очень медленно и осторожно Лассе сделал полшага назад.
- О чем? – сузил темные глаза Ланне. И снова подтянул норовистый флаг.

- О вечном, а такие философские проблемы кого хочешь побледнеть заставят. М-м... - истинная лисова натура не выдержала и прорвалась сквозь баррикады: - А со штанами забавно вышло, да?
- Весьма-а… - протянул следопыт. Таль же героически продолжала прикрывать Лиса. Всем, чем могла. – А вот и твои штаны! – возвестила адмирал, указывая рукой Аалаю за спину.
- Польщен такой честью, - фыркнул намьё, а потом неожиданно хитро улыбнулся, - рыжий, пошли вниз, а? Поговорить надо.
- Я предчувствовал, - простонал Лис. - Ладно, пошли...
Бросив на Таль несчастнейший взгляд, рыжий отправился за Аалаем. С каждым шагом предчувствия становились все страшнее. Следопыт же, одной рукой придерживая юбку, а второй помахивая полученными чужими штанами, даже что-то себе намурлыкивал под нос. И совсем не выглядел коварным злодеем.
Коридор встретил Лиса и Аалая запахом чуть влажного дерева и тусклым золотистым светом фонарей под потолком. Следопыт уверенно дошлепал босиком до каюты Таль и нахально распахнул дверь.
- Прошу…
Лис ошарашенно посмотрел на него, но все-таки шагнул внутрь.
- И... и чего? - спросил он с плохо скрываемым трепетом.
Аалай закрыл дверь и неожиданно весело и хитро посмотрел на рыжего.
- Помнишь, ты мне обещал желание?
- Вот именно, - с чувством сказал рыжий. - В смысле, еще как помню.
- Хо-ро-шо… - следопыт склонил голову на бок, в задумчивости глядя на Лиса. – Выполнишь?
- Можно подумать, я куда-то денусь, - проворчал тот. - Я ведь обещал. А что за желание, а?
- Дверь я закрыл, - тихо фыркнул Аалай, - желание… Ну-у, закрой глаза?
- И все? - Лис закрыл. Даже зажмурился.
Послышались тихие шаги. Потом – после недолгого молчание и тишины, заполонившей каюту, губ Лиса коснулись чужие – теплые и чуть соленые. Мгновение, два… И все исчезло.
Рыжий протянул ладонь вперед, так и не открыв глаз, поводил перед собой. Лисью ладонь оплели тонкие пальцы – осторожно и как-то… не то несмело, не то в ожидании чего-то.
- Я и не подумал, - тихо сказал Лис. - Я и не подумал, что ты...
Все как-то сразу встало на места, но только для того, чтобы тут же смешаться в несусветнейшую кашу.
- Иди сюда, - попросил он. - Иди, я тебя обниму.
Аалай тихо выдохнул, а потом оказался рядом и осторожно уперся лбом в ключицы Лиса; встрепанный, в нелепейшем виде и какой-то неожиданно растерянный.
Лис обхватил его за плечи, кажущиеся такими хрупкими, и долго-долго стоял так, ни слова ни говоря.
Потом погладил по затылку, щекой прижавшись к торчащим в стороны волосам.
- Ланне, - выдохнул он наконец, - ну и чудной же ты, а.
- А я думал, - тихонько выдохнул лиа, - что ты ругаться будешь… Убежишь там.
Аалай поводил носом из стороны в сторону по лисьей одежде, смешно засопел.
- Ага, - кивнул Лис. - Закричу, начну смешно размахивать руками и бегать. По всей палубе. Да?
- Ну… нет. Скорее – дашь по морде, - тихо отозвался следопыт и попытался приподнять голову.
Рыжий подался чуть назад и поймал его двумя пальцами за подбородок. Глянул в глаза.
- Может, и стоило бы, но зачем, - улыбнувшись, пожал плечами. - Аалай... ты хороший, честно. Ты замечательный. Но... не делай так больше, ладно?
Ланне приподнял уголки губ, зажмурился на секунду. Потом отступил на небольшой шаг назад, опустил взгляд на чужую одежду, которую так и держал в левой руке.
- Не буду. Прости… глупо вышло, - следопыт как-то растерянно потер ладонью щеку и повторил, - не буду.
- Не сердишься? - спросил рыжий.
Ланне смотрел теперь удивленно.
- Сержусь? Не-ет… Просто, - он приподнял одно плечо, потом помотал головой, - нет, рыжий, не сержусь. За глупость – прости.
- Забыли, - Лис улыбнулся. - Я понял. Все нормально.
Он легонько потрепал Ланне за щеку.
- И что бы там ни было, это все равно ничего не меняет.
Следопыт приподнял уголки губ, потом опустил взгляд на сцепленные ладони.
- Я рад, что ты… так думаешь. Правда.
Аалай слегка оттянул край флага.
- Я переоденусь, ладно? Все же, знамя флота, конечно, должно быть на флагштоке, а не на…гхм… мне.

- Да уж, - кивнул рыжий. - Мы с Таль уже порассуждали на тему того, что сказал бы ее дядюшка... и решили, что он никогда об этом не узнает.
Указал ладонью на дверь:
- Мне выйти, пока ты будешь...?
- Ты меня не смущаешь, - фыркнул Аалай.
- Ну и чудненько, - Лис рухнул на адмиральскую кровать и заложил руки за голову. Вид у него стал совсем-совсем безмятежный, будто это не он пять минут назад бледнел и краснел попеременно, не зная, что сказать или сделать.
Его сложно было застать врасплох - сложно, но иногда, изредка, все-таки вероятно. Ланне же, если и был смущен, то уж точно чем-то другим, а не фактом переодевания. Аккуратно сложив знамя и положив на стол, следопыт натянул чужие штаны, поддернул их.
- Великоваты, но не спадут.
- Уж какие есть, - Лис пожал плечами. - Вот если бы никаких не нашлось, так бы ты и ходил... нет, ну все-таки, как они удачно улетели?
Он покачал головой, поражаясь собственным способностям предсказывать сбывающиеся нелепости.
- Висят на чьей-нибудь чужой мачте теперь, - с наигранной грустью вздохнул следопыт, подошел к оккупированной койке и посмотрел на Лиса сверху вниз, уперев руки в бока, - вот признайся, ты на это рассчитывал, да-а?
- Я об этом прямо мечтал. Спал и видел, - сказал честный Лассе. - Но ты представь, как удивятся на чужом корабле! Прилетают к ним, значит, по воздуху штаны...
- Э-э… - как-то озадаченно протянул Аалай, - спал и видел…? Прости за моё тугодумие, но тебе снились… мои летящие по воздуху штаны?
Рыжий сокрушенно хлопнул себя ладонью по лбу.
- Да-а, - протянул он, - да, конечно, разумеется. Твои штаны, летящие по воздуху... к ночнушке капитана Таль. Как мотылек на свет. Это был добрый сон.
Все это был сказано убийственно серьезно.
- Чтобы слиться в стра-а-стных объятиях. На мачте. На самом верху, - в тон Лису продолжил следопыт.
- И все матросы стоят и наблюдают за этим, - мечтательно вздохнул поэт чужих ночных рубашек и штанов. - И Таль наблюдает. Без ночнушки. И ты наблюдаешь. Без штанов.
"Как хорошо, что этого больше никто не слышит", - подкралась мысль.
- Рыжий…? – чуть подался вперед следопыт, - что ты пил? Или… у тебя проснулась нездоровая страсть к… чужим предметам одежды?
Аалай на мгновение сощурился:
- Теперь эта картина будет меня еще до-олго преследовать.
- Я, - обиженно сказал Лис, - не пил ни-че-го. Ты что думаешь, мне надо пить, чтобы быть пьяным?
- Так это у тебя такое состояние шэа? – неожиданно развеселился следопыт.
- По жизни, - подтвердил тот, невинно моргая.
- Вечно рыжий, вечно пьяный… - Аалай внезапно потыкал Лиса под ребра, - редкий вид, можно так сказать.
- Вот наслаждайся моим обществом, пока это возможно. А то потом ка-ак запишут в каталог редких животных, ка-ак посадят в клетку - и тогда полюбоваться мной можно будет только за большие деньги... Хотя, у вас каталога таких животных, наверное, нет.
- Зачем в клетку? - возмутился Ланне, - тебя нельзя в клетку. Тебя надо холить, лелеять, расчесывать шкурку и все-такое!
Рыжий с удивлением подергал себя за волосы.
- Шкурку... расчесывать? - он сделал большие глаза. - Не, я бы не отказался, если б кто-то это регулярно делал - а то уже мысли закрались, что пора от шкурки-то избавиться.
Аалай сверкнул глазами.
- Тебя расчесать? – невинным голосом поинтересовался следопыт.
Лис расхохотался. Потом умолк, поднял одну бровь и уточнил:
- Ты серьезно? А расчеши!
- А вот и расчешу, - хмыкнул Аалай и принялся кружить по каюте, заглядывая по всевозможные ящички. Наконец он выудил откуда-то деревянный гребень, победно продемонстрировал его рыжему, - А вот и орудие холения и леления!

- Слушай, - забеспокоился Лассе, - а капитан ругаться не будет? Все-таки ее расческа-то.
- На меня? – округлил глаза следопыт, - на меня – не будет.
Он плюхнулся на кровать рядом с рыжим.
- Подставляйте свою шкурку, редкий зверь.
- И правда, как на тебя сердиться... - улыбнувшись, Лис покивал. Повернулся спиной к Аалаю, тряхнул головой, рассыпая длинные волосы по плечам.
Вспомнил Марийкино: "Бороду отпустил - отрезал, ну дурак; хоть волосы оставь!"
- Как говорил один мой знакомый: «Ланне, ты ужасающая очаровашка», - раздалось из-за спины рыжего. К слову, расчесывать следопыт – неожиданно! – умел. Гребень скользил по волосам мягко и осторожно.
Лис вспомнил его же науку - и тихонько замурчал.
Видел бы его сейчас бывший командир - пристрелил бы, наверное, из милосердия к лейтенанту, внезапно потерявшему разум.
- Рыжий, вечно пьяный и мурлыкающий, - после нескольких минут молчания негромко произнес Ланне. Внезапно – вздохнул.
- Ты чего, Лай? - рыжий, протянув руку назад, похлопал его по коленке. Следопыт отозвался каким-то невнятным бурчанием. Гребешок все так же мягко скользил по медным прядям, уже, впрочем, давно расчесав их.
- Понятно, - тоже вздохнул Лис, хотя ничего ему и не было понятно.
Было уютно, спокойно, тихо.
Совесть у Аалая проснулась где-то… минут через пять. А то и все десять. Отложив гребень, он на мгновение уткнулся носом в лисий затылок. Отпрянул.
- Ну... Вот и все.
Лис повернулся, подмигнул:
- Спасибо! Медаль тебе - за заботу о редком животном!
- Мне не сложно, - улыбнулся следопыт, вертя гребень в руках. – Правда.
Он положил расческу себе на колено и ладонями превратил свои вихры в окончательно ужасное гнездо.
- А я не люблю расчесываться.
- А тебе и так хорошо, - искренне сказал рыжий. - То, что у тебя на голове, оно вполне соответствует, так сказать, образу твоей шэа. Внешнее выражает внутреннее - был у нас один теоретик в отряде... утверждал, что можно по взгляду на человека прочитать все, что у него на душе. На шэа, то есть, ежели по-вашему.
- Да-а? – протянул Ланне, потом внезапно вскочил и сел уже перед Лисом, - а ты умеешь?
- А я не умею, - признался тот. - Но я другое умею. Верить.
Он посмотрел Ланне в глаза, склонив голову набок.
- Верить, что у каждого внутри есть хорошее. И я не помню, чтоб я хоть раз в этом ошибся.
- Во мне этого хорошего… - раскинул тонкие руки в стороны следопыт, - много. Наверное. Хотя шэя моя и не так широка, как у адмирала.
Лис поперхнулся.
- Уж сколько в ее шэа хорошего, я и представить боюсь!
- Много, - расплылся в улыбке Ланне. Потом помолчал с пол десятка секунд и добавил, - она действительно очень добрая, рыжий.
- А я знаю, - ответил Лис, потягиваясь. - Она - она вообще. Она нас еще тогда, две недели назад, на корабль взяла за просто так, поплавать, хотя знала, что и пришельцы, и не слишком знакомые, и вообще бродяги записные... А сейчас - в команду меня приняла. Мне это, на самом деле, как в пустыне - глоток воды холодной. Я мечтал, что в команде буду. И вот...
Он развел руками, показывая, что сбываются они все-таки, эти мечты.
Ланне кивнул.
- «И вот» - это хорошо. Правда. А Сейней и эй-раан т’Еро умеют… исполнять мечты.
Следопыт как-то задумчиво примолк и побарабанил пальцами по острому колену, словно что-то вспоминая.
- У тебя есть, что рассказать, - прищурился Лассе. - Я прямо чувствую.
- Чувствует он, - беззлобно, и даже как-то… нежно фыркнул Аалай, - да просто сам эй-раан т’Еро меня, считай, за руку в мой первый отряд и привел.

- Ничего себе, - рыжий одобрительно качнул головой. - Здорово. А ты вроде еще мальчишкой начал?.. Помню, ты что-то такое говорил.
- Ну… Да, - Ланне нахальным образом скрестил ноги и, утащив подушку адмирала – за это, видимо, Аалай кары тоже не боялся, кинулся ею в Лиса, - я еще тогда приврал про свой возраст. Чуть-чуть.
Рыжий, схватив подушку, невозмутимо подложил ее себе под спину.
- У меня назрел вопрос, - сообщил он. - Притом серьезный. Чего ты так цепляешься к своему возрасту? Ну по сути, какая разница, сколько тебе лет? И уж тем более, какая разница, кто знает твой настоящий возраст?
Ланне скорчил такую гримасу, что могло показаться, будто в следопыта влили пару бутылок чистого лимонного сока. А потом стал просто неожиданно серьезным и даже каким-то невеселым.
- Я не хочу, чтобы про меня думали, как про слишком молодого и неопытного командира, - негромко признался лиа.
Лицо рыжего вытянулось.
- Так разве же это... от возраста зависит? Чудной. Мой командир тогда, войну назад, был всего на год тебя старше. И никто не думал, что он молодой или неопытный... хотя, это, скорее всего, было потому, что весь остальной отряд был еще моложе и неопытнее... - он поморгал. - Чудной.
Аалай опустил взгляд на свои ладони.
- Я ведь не только командир своих «Орхи», рыжий. Я ведь отвечаю и за остальные отряды, как бы мало их сейчас не осталось, - негромко отозвался следопыт.
- Ох... - теперь Лис понял. - Извини, если я вдруг... Это правда серьезно.
Рука рыжего, с широкой ладонью и длинными пальцами, мягко легла на плечо Ланне.
- Но уж ты-то - ты справишься! В это я тоже буду верить. Как умею - а я хорошо умею, Лай...
Почему-то это сокращение, что употребляла маленькая адмирал, удивительно подходило, само просилось на язык.
- Спасибо, рыжий, - привычная улыбка вернулась на лицо следопыта. Он легко сжал чужие пальцы – своими. И в свой обычной манере - все делать неожиданно, улыбнулся куда как более ехидно, - а удобная у адмирала койка, а? Чтобы валяться и болтать… в смысле.
- Чтобы валяться и болтать, - строго проговорил Лис, подчеркивая каждое слово, - очень удобная. Замечательная койка. Насчет всего остального лучше интересоваться непосредственно у обладательницы, так сказать...
- О, Таль! – картинно воздел руки к потолку Аалай, - Скажи, пожалуйста, позволишь ли ты заняться «всем остальным» на такой замечательной, чудесной, неимоверно удобной койке, как твоя?
- И сейчас капитан заходит, - пробубнил Лис себе под нос, - и говорит - ну конечно, что за вопросы...
Следопыт, словно шойо, воззрился на дверь. Лис скрестил за спиной пальцы. Дверь оставалась холодной и неподвижной. Аалай грустно шмыгнул носом и уронил руки, так и не дождавшись ни милости двери, ни появления Таль.
- Хвала Средоточию, - возрадовался рыжий, - это работает не всегда!
Ланне засопел, скрестил руки на груди и напустил на себя вид обиженного ребенка, которому на городской ярмарке не купили сахарной ваты.
- ...А то ты бы и без флага мог остаться, - тихо добавил рыжий. Зевнул, прикрыв рот ладонью. - Так, знаешь что - двигайся! Мне пора перейти в иное положение.
Ланне приподнял брови, но покорно подвинулся к краю койки, спустив ноги на пол.
- М-мм… Рыжий, ты задумал взять кровать адмирала на абордаж…? Без адмирала?
Следопыт скорчил невиннейшую гримасу, всем своим видом показывая, что ровным счетом ничего не имел ввиду.
- Это хитроумный план, - пояснил Лис, разваливаясь на койке во весь свой немалый рост. Ноги, как и следовало ожидать, не поместились и были возложены на спинку кровати. - Взять на абордаж, когда адмирал тут, наверняка не так просто... да и вообще... - он чуточку, самую малость покраснел. - Если я вдруг усну, она меня все равно разбудит и вытолкает отсюда взашей - так что я ничего не теряю. А наоборот, приобретаю несколько минут драгоценного отдыха...
- Тебе погреть бок? – ехидно поинтересовался Ланне; впрочем, дозволения и ответа он не дождался и самым нахальным образом свернулся под боком у рыжего удивительно небольшим и теплым клубком. – Моё присутствие спасет тебя от гнева Сейней.
- Очень на это надеюсь, - пробормотал Лис и зевнул еще раз. - Ты хороший...уютный.
Тут и одеяло не нужно было - зачем?
- Уютный, как подушка, - хмыкнули под лисьим боком.

- Только подушка не болтает, - острый локоть рыжего, довольно мягко ткнувший Аалая куда пришлось, ненавязчиво намекал на что-то.
- Молчу, молчу, - фыркнул следопыт, завозился, устраиваясь по удобней и утыкаясь носом в Лиса – умильно и доверчиво.
Тот приобнял его и закрыл глаза.
В этом было что-то... знакомое; настойчивая терпкая нотка памяти, напоминавшая о войне, о разведке, о ночевках без костра, когда согреться можно было только собственным - и немножко чужим теплом, поэтому ложились плечом к плечу. Лис скучал по тем временам, но только отчасти.
От той части, которая перестала злиться за то, что было десять лет назад между Севером и Югом.
Другая же часть, неизмеримо большая, никогда не простит - он знал.
- Ярких снов, Ланне, - шепнул рыжий.
- Пусть тебе приснится море, - так же тихо отозвался следопыт. Он, закрыв глаза, вслушивался в чужое дыхание, ощущал тепло чужих рук; Аалай помнил всех, кто когда-то его обнимал… И почти все объятия ему были дороги. Другие же он пытался забыть.
А под боком у Лиса было тепло. Уютно.
Скоро мягкое, согревающее и такое близкое позволило забыться чудесными видениями. Снами, в которых не может быть ничего плохого, просто не может быть - и все.
Чайки кричали, волны ласкали прибрежные камни, и тихий голос (женский!) спрашивал: "Когда ты придешь ко мне?"
... не знаю, хотел ответить Лис, не знаю, честно; но не ответил ничего - чтобы не перебить случайно эхо.
Мир за круглым проемом окна постепенно терял цвета – солнце скатывалось, и подступающая ночная темнота сглаживала линии и силуэты.
Казалось, вечер, плавно становящийся ночью, сминает, как мягкую бумагу, и звуки… Иначе как объяснить, что и дверь каюты качнулась на петлях беззвучно, и деревянный пол не отозвался на шаги.
- А я-то думала… - Сейней растерянно смотрела на оккупантов адмиральской койки и никак не могла понять – ей сердиться или смеяться. – Вот это наглость.
Лис, услышав сквозь сон чужой голос - не тот, что звал... или все-таки очень похожий? - приоткрыл один глаз.
- А... адмирал? И вам тоже добрых снов, - пробормотал он.
Светлые брови Таль поползли вверх. Она огляделась – не то в поисках пустых бутылок, не то кисета с табаком или чем похуже.
Под боком рыжего завозился Ланне – не просыпаясь, нет. Устраиваясь по удобней.
- М-мм… - протянула Сейней. Что сказать, она не знала.
- Ох, мы же тут... м-да... - рыжий неодобрительно покачал головой, даже не думая открыть второй глаз. Хотя бы из вежливости.
Потом попытался подвинуться, стараясь при этом не потревожить следопыта.
- Ты это... устраивайся, - предложение звучало настолько естественно, что простого удивления было мало.
Сейней звонко хлопнула себя ладошкой по лбу. Потом опустилась на удачно подвернувшийся стул, покачала головой. Слов до сих пор не находилось. Совсем.
- Наглость заразительна… - наконец пробормотала адмирал, вновь покачав головой.
Лис с совершенно идиотским выражением сонного лица мурлыкнул.
- Ну спать же... охота... если тебе тоже, капитан, то выход один - отнести нас в другую каюту.
Глаза Таль полезли на лоб. Аалай же мирно сопел, не то притворяясь спящим, не то решив не просыпаться и притворяться грелкой лисьего бока.
- Наглые. Оба, - вынесла суровый вердикт адмирал. Ситуация напоминала ей какое-нибудь представление бродячего театра, где все вокруг казались или идиотами, или сумасшедшими.
Вздох.
- Мне вставать посреди ночи, с эштар говорить, - пробормотала Сейней, поднялась на ноги и подошла к койке, - двигайтесь, нахалы.
- Мы сочувствуем, - посочувствовал Лассе. Приподнялся на локте и осторожно перекатил Аалая поближе к стенке, подвинулся и сам, предоставляя Таль место для маневра.
- Вы – наглые оккупанты, заставляющие адмирала флота спать на койке с двумя мужиками, - буркнул Таль, сбрасывая сапоги и устраиваясь с краю. – Более того, с… - она не закончила фразу, только рукой помахала.
- С нами, ах-ах, - Лис показал ей язык (утром он об этом пожалеет, когда вспомнит!) и откинулся обратно на подушку.
Стало совсем тепло.
Сейней снова вздохнула; ситуация была смешной. Но смешной… по-доброму. Лиа улыбнулась и закрыла глаза.

День: двадцать четвертое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D7

Когда Мезу разбудил Таану, солнце уже давно село. В темноте беляк казался неуспокоенным, взьерошенным привидением.
- Нам пора, - сказал он, когда Видящий открыл глаза. - Пойдем.
- Йель не вернулся? - с трудом приподнялся на локте видящий.
- Нам нужно за ним пойти, - покачал головой камиэ. Улыбнулся. - Это будет долгий поход, выпей воды и умойся.
Оневи с трудом сел. Дрожащей рукой он поднял со стола ковш с родниковой водой - ледяная, она не принесла облегчения даже, когда он выпил половину. Сердце в груди видящего стучало как-то медленно, как будто с каждым ударом замирая.
Он поднялся. Мезу набрал полные ладони воды и заботливо вытер лиа щеки и лоб.
- Если ты там потеряешься, мы не дойдем до Золотого.
- Я не потеряюсь. То, что я должен делать, всегда было выше меня. Пойдем.
Мезу кивнул. Он нервничал, но как-то странно, словно ученик перед важным экзаменом. Беляк взял Таану за руку, и скорым шагом повел прочь из дома, потом - и из селения. Здесь над тропинкой все гуще смыкались древесные своды.
Лес выглядел почти так, как всегда, за одним исключением: Таану его не чувствовал. Он мог видеть листья, мог мазнуть пальцами по травинкам, но Средоточия здесь словно не было. Потом - листья начали менять цвет.
Сначала это была едва заметная тень, словно ночь не была ясной, и вместо звезд над головой нависали тучи. Потом стало явственно видно, что листья здесь - темно-серого цвета, резные и четкие, словно прорисованные остро отточенным грифелем. Небо стало светлее: луна исчезла, но сам свод сиял тусклым перламутром. Беляк шел вперед сосредоточенно и стремительно, едва не срываясь на полубег. Если бы не узкие пальцы в ладони Таану, было бы трудно успеть за ним.
Листья становились светлее, словно впитывая свет неба, последние следы ветра затерялись где-то между стволов. Это место казалось старым, застывшим во времени, как в янтаре. Тропа стала каменистой, и некоторые камни были угольно-черными, а другие - блестели чистым хрустальным блеском. Лес наливался ярким серебром, на листья стало больно смотреть, а потом... Потом они тоже стали прозрачными, и лунный свет играл в них тысячами мягких оттенков. Ветви последовали за листьями, и теперь было видно, как течет сок вверх по стволам. Этот лес не казался призрачным, от него веяло жизнью, но странной была эта жизнь.
Скоро теней и четких градаций цвета совсем не осталось, и тогда снова появилась луна. Она была золотой, словно сентябрьское солнце, словно отполированное украшение, словно пламя в круглой жаровне. И листья напитывались этим светом, окрашиваясь во все оттенки огня.

Здесь перемена произошла с Мезу. Этот новый камиэ, державший за руку Видящего, походил на старого так, как законченная работа походит на свой первый эскиз. Те же узкие плечи, но вместо детской подвижности - строгая осанка дисциплинированного танцора. То же лицо, подошедшее бы и девушке, но - словно подправленное резцом. Полосы тусклой золотой краски в два мазка делят его пополам, короткими завитками очерчивают линии скул. Яркие, изумрудного цвета глаза подведены снизу черным. Верхняя губа чуть выдается над нижней, и в нижней острыми клыками гадюки блестят два золотистых кольца. Длинные волосы, подкрашенные корой и частью собранные в высокий хвост, волочатся концами до самой земли; в них позванивает медь подвесок.
А еще незнакомец был старше Мезу. Намного.
Таану Оневи, видящий дома Амар, не изменился ни одну, даже самую малую черту.
Острые ногти странного существа резко мазнули по ладони Таану - проводник отпустил его руку, словно обжегся прикосновением. Он напоминал и актера Фэнлинь, и монаха, пришедшего к Средоточию, и высокородного узника мира из старых сказок. С ветки слетел полупрозрачный лист, и камиэ озадаченно поймал его в чашу раскрытых ладоней.
- Ты нравишься этому месту, - тот же голос, но красивый, правильный, безнадежно-старинный акцент. Нотки неуверенности в ровном тоне. Знакомый-незнакомец протянул лист, почти прозрачный, полный оранжево-алым светом, опрокинул ладонь над чужой, не касаясь кожи.
С ладони Таану, сероватой и твердой, как будто каменной, лист слетел беззвучно. Оневи поднял глаза:
- Нам выше.
- Это будет нашей дорогой, - качнул головой раскрашенный камиэ. Вздохнув, он скользнул вперед, не спеша, но, кажется, еще быстрее чем Мезу до того.
На плечо Оневи опустилась белая бабочка, похожая на вырезанный из рисовой бумаги контур. Видящий опустил на нее глаза и ускорил шаг, насколько хватило сил.
- Оно помнит о тебе, - хмыкнул незнакомец. Он остановился, и некоторое время стоял на месте. Потом скользнул в сторону от тропы, там, где прохода, кажется, вовсе не было. Таану промолчал, ныряя следом.
Лес собирался в низине, похожей на выемку от поставленного где-то еще холма, сырой, причудливой, странной. Здесь рос колючий кустарник с рубиновыми острыми иглами и заманчивыми золотыми и черными ягодами. Случайная ветвь ухватилась за длинную полу причудливого наряда проводника, и располосовала ее в бахрому. Камиэ скользнул в подобие коридора из переплетенных колючек, почти по колено в прозрачной воде с темными травами на поверхности и дурманящим запахом. Оневи спрыгнул за ним и полуприкрыл глаза, молчаливо наблюдая за призрачной игрой неуловимого света.
- Оно не вернется.
- Нам нужно дойти, - снова не согласился незнакомец. Узкие плечи вздрогнули. - Если нужно, я дам тебе сил.
- Я не о Йеле, Мезу... - движением пальцем Таану согнал маньи со своего плеча, и вода зашелестела по краям длинной туники видящего. - Иногда то, что должен делать, выше, чем остальное, сильнее. Веди. Там холодно, чувствую.
Камиэ посмотрел... с сожалением?
- Я знаю, что ты уходишь, Таану, - кивнул он. - Но это неправильно. Я не смогу объяснить тебе.
- Я еще не окаменел.

- Я сегодня нарушу больше правил, чем за всю свою жизнь, - тихо пробормотал проводник... И снова взял Видящего за руку. Тонкие, горячие пальцы вздрогнули от прикосновения.
За темным, влажным туннелем, кажется, спустившимся даже под землю, снова был лес, другой, зеленый, неверный, пропитанный солнцем, огромный... Огромным здесь было все, и пролетающий жук гудел, как авион. Прикосновение странного существа каким-то образом придавало сил, чужих, но пригодных сейчас. Дальше передвигались почти бегом.
Огромный лес закончился огромным холмом, а добравшись до вершины холма - двое очутились совсем в другом месте. Здесь клонился от ветра вызолоченный солнцем ковыль, устилающий другой холм, еще выше. За ним белели горные шапки. Таану глазами указал на серые склоны с серебром эдельвейса и одними губами выговорил:
- Там.
Существо склонило голову - звякнули друг о друга подвески. Путь продолжился. Между золотым холмом и склоном было еще несколько головоломных смен мест, но в последний раз камиэ удалось вывести туда, куда нужно. Лестница, шершавая, камень которой стал ветхим, поднималась к трем пикам узкой нитью шелковичного червя.
- Можно я пойду один к нему? Он боится...
Камиэ кивнул и разжал пальцы. Высокий и рыжий лиа шагнул на первую ступеньку. Его силуэт постепенно уменьшился, затем - расстаял.

Подниматься было тяжело. Колени, казалось, сгибаются со скрипом и не хотят нести похожее на кремень тело. Горы подкинули видящему палку - и о нее Оневи облокотился с благодарностью. Это был прощальный подарок леса - лес остался внизу. Камень, холодный и чуждый, был впереди. Сверху веяло льдом и зимними ветрами, и почему-то остывшим солнцем.
Каждый шаг был медленнее предыдущего по похожей на змею-серпантин лестнице, и палка словно стиралась с каждым ударом и с каждым ударом сильнее впивалась в ладонь, отвыкшую держать оружие. От воинского прошлого видящий дома Амар отказался, и, когда ему снова пришлось держать меч, не сумел достойным образом защитить... защитить... защитить то, что составляло смысл его жизни, корень его дома.
Удар... удар... такие же медленные, как удары сердца в груди.
Шаг... словно похожий на тяжелый выдох.
Лестница закончилась перед отвесным склоном, по которому кто-то насмешливый пустил тонкую нить плюща. Остывшие, пожелтевшие листья приняли руки видящего, и тот, бросив палку, начал карабкаться наверх, отворачиваясь от острых игл.
Сверху посыпало снегом, словно кто-то опрокинул коробку с ледяными лепестками белых роз. Холод заставил лиа зажмуриться, а, когда он выбрался наверх - закрыть глаза руками, потому что белое и золотое вокруг ослепляли.
Наверху не было ничего, кроме выцветшего снежного покрывала и лимонного диска солнца, застывшего в пустом и невыносимо-ярком куполе неба. Ветер бросал в лицо колкие, как каменная крошка, снежинки, резал щеки, холодил горло. Не каменных проплешин, ни голубоватых следов льда.

И снега становилось больше. Он падал с гулкого и замершего неба - маленькие белые капли, золотящиеся в лучах солнца.
Снег падал - и оседал на плечи, ладони, колени, волосы замершей посреди этого выбеленного холодом безмолвия фигуры. Присел отдохнуть, заснул, а теперь снежинки заковывают в морозный панцирь, забирая капля за каплей тепло.
Оневи с трудом заставил себя открыть глаза. Без палки ему казалось, что он падает. Без плюща - что летит. А ноги - ноги вязли в снегу, и шаги теперь были не только медленнее ударов сердце, но и медленее неторопливого дыхания. Время приобрело схожесть с лентой, такой бесконечно-долгой, что женщина бросила ее стираться в истоке, а конец выплыл у устья.
Тишина. Ветер приносит откуда-то стаю злых снежинок, и они опускаются на волосы, превращая светлое золото - в блеклый пепел.
Под снегом словно и нет даже твердого камня - провалишься и будешь тонуть, тонуть... Вечно.
Лимонно-золотое солнце не греет; насмешка над светилом, этот яркий диск молча смотрит вниз, даже не пытаясь что-то сделать. Исправить. Спасти. Таану остановился рядом с Йелем и, протянув ладони, сжал его руки в своих. Он сам был холодным, точно камень, а Йель был - холоднее льда. Но Таану попытался передать то единственное, оставшееся в нем тепло воспитаннику.
Сквозь Оневи смотрели - и не видели: солнце отражалось в серых глазах молодого лиа, оставляя в них золотистые колкие искорки, просвечивало насквозь.
Пальцы - льдистые ветки, и сквозь белую - как снег вокруг - кожу паутинкой проглядывают блекло-голубые линии у запястий и на шее.
- Ты не вспомнишь, когда выйдешь отсюда, - Таану поднял остывающее тело. - Не следовало делать тебя Сердцем. Как часто я ошибался...
В расширившихся зрачках отражался силуэт Таану; и эта смутная фигура дрогнула, смазалась, когда Йель опустил ресницы. Приподнял. Теперь он смотрел - и видел Оневи, но была в этом взгляде чужая пустота. Как у неба над головой.
- Тут снег. Оставь, - губы лиа не шевелились, и это словно ветер принес хрупкие льдинки слов.
- Нет, не оставлю. - ответил видящий.
Невесомого лиа, похожего на солнечный свет, он подхватил на руки и медленно понес к краю, по колено увязая в снегу.
- Не оставлю. Не могу.
- Всюду свет. Золотой и белый. Не надо обратно, - Йель неподвижно лежал на руках у Таану, а вокруг бился ветер и шептал - голосом воспитанника Видящего.
- Холодный свет, когда ты можешь дать столко света другим...
Пальцы Йеля дрогнули. Лиа приподнял руку и дотронулся плеча Оневи - словно капли мороза упали на кожу.
- Хо-лод.
- Тепло, - поцеловал золотистую макушку видящий и тихо попросил. - Стань легким. Чтобы я мог тебя донести. Стань спящей, птица.
Силуэт Таану, отраженный в зрачках, скрылся под пеплом ресниц. На руки рыжему лиа словно опустился ворох светлых перьев, тронутых холодом зимнего утра. Тоненький, словно нить силуэт, держать было легко и спускаться с ним - легче. Снег таял, оставаясь крупным каплями на волосах, лице, выбеленной одежде; застыл в уголках глаз. Так и оставшаяся лежать на плече Таану ладошка стала мокрой. Вода стекала под ноги, и тонким ручьем сбегала между камнями. Тело становилось все легче и легче, пока не оказалось таким же невесомым, словно свет.

***
Таану Оневи вернулся с Йелем на руках - тонкий, призрачный силуэт, больше похожий на золотистую паутинку. На животе лиа сидела трафаретная, белая бабочка. Юнец казался невесомым, а видящий держал его, как поледнюю каплю воды в Черной Пустыне.
Обратный путь был проще и легче, отчасти потому, что теперь не нужно было спешить. Холмы без перехода снова провалились в золотой лес, а когда листья стали серебряными, камиэ снова поменялись местами. Мезу радостно улыбнулся. Через пару шагов вокруг уже был просто лес, и дома один к другому. Что-то невесомое и легкое выпорхнуло из ладоней видящего и растворилось в иссиня-муаровой черноте поздней ночи. Губы видящего тронула легкая, светлая улыбка.
- Он проснулся, - сказал видящий, поднимаясь на порог.
Мезу кивнул и растрепанной белой бабочкой плюхнулся рядом с Йелем. Задумчиво коснулся кончиком пальца носа лиа.
- Будет жить.
- Хорошо, - ответил видящий и присел на край своей постели. - А мне нужен сон. Очень долгий. И крепкий.
- Я разбужу тебя вечером, - с беспечной детской жестокостью пообещал ему камиэ.
- Благодарю, - ответил лиа и лег, закрыв глаза.
В сон он провалился мгновенно.

Она появилась в поселении утром, когда дома еще спали, а первые охотники уже выбрались в глубину леса... Белые бабочки, текшие за ней, словно бесцветная радуга, нарушили хрустальную неподвижность воздуха. Словно точно зная, что ей необходимо, Джейл прошла к дому Раясы и, не задумываясь, взбежала по ступенькам.
Дверь была открыта.
Здесь, внутри, не спал только Мезу. Он подскочил на ноги, глядя на гостью во все глаза.
- Ты, - восторженный выдох.
- Только маленький лепесток, - откликнулась лиа, и бабочки, странными украшениями сидевшие на плечах и руках, пальцах, складках юбки пришли в движение, как в танце.
- Ты не делишься по частям, - рассмеялся беляк. - Либо ты здесь, либо нет.
Он подошел ближе, словно к огню, погреться. Джейл протянула руки и обняла Мезу за плечи. Золотистые волосы вились по плечам, светло-голубые глаза смотрели с безмятежным спокойствием вечности.
- Не смотри так, - покачал головой Мезу. - Я знаю что идиот.

Она засмеялась легко и беспечно. Ее бабочки перебрались в волосы камиэ, еще более белые, чем его пряди.
- У него еще достаточно сил и забирать не надо, - хлопнул ресницами лучник с видом хорошего ученика... Лет десяти от роду.
- Посмотри, какой он старый... - с легким сомнением произнела Джейл и села на край постели Таану. Она провела пальцами по его лицу, как будто разглаживая морщины, одна к одной теснившиеся на еще вчера молодом лице.
- Он не старый, - возразил Мезу. - Он пытается жить тем собой, который уже давно умер. И не понимает, как его много, - улыбка.
- Он часто ошибался последние дни.
- Он дерево. А ты заставляешь его прыгать быстро.
- Он камень.
- Ветер говорит, дерево.
- Каменное дерево, - согласилась Джейл.
- Я не хочу, чтобы он стал как я, - после раздумья серьезно произнес камиэ. И сразу же, совершенно по-детски попросил: - вылечи его?
Бабочки сидели на лице и волосах Таану белоснежным и почти невесомым, живым туманом. Крылья покачивлась от дыхания Джейл, которая вматривалась в серое лицо видящего.
- Уже дважды он был мной прощен.
- У него дыра в форме... вот такой, - Мезу показал пальцем что-то очень сложное.
- Хорошо...

Давно Фелико не приходилось просыпаться вот так. Кажется, последним разом было, когда над головой спящего отряда вызвали трех истинных бесов. Воздушный маг тогда с перепугу чуть не спалил весь лагерь, разразившись щитом из молний прямо в палатке. Только сейчас это было сильнее. Ракшас сидел на пороге комнаты и как-то странно пялился за дверь, а Иснари, услышав шорох, подняла голову и,глянув в окно, сонно тут же уронила ее обратно.
- Расвета еще нет...
Фелико сквозь зубы разразился такой тирадой, что покраснел бы даже пожилой шкипер в порту. Потом сунул за пояс пистолет и выскользнул из комнаты. Лиса тут же тихо просочилась следом.
В зале, однако, пистолет был почти бесполезен - акуромант едва не наткнулся на стену, промазав мимо двери. Иснари аккуратно придержала Фелико за пояс и на секунду представила, как должен чувствовать себя маг - даже она ощущала светлое, мягкое тепло, исходившее от женщины, сидевшей на краешке постели Таану. Бледно-золотые волосы текли по плечам, словно вода, а прозрачные голубые глаза вглядывались в лицо спящего. Белоснежные бабочки едва-едва шевелили крыльями.
- Хорошо... - прошептала лиа. - Последний раз.
Камиэ положил ледяную ладонь на лоб Таану.
- Если здесь есть священник... я даже покаюсь, - наконец, выдавил из себя что-то цензурное Фелико.
Лиа прижалась лбом ко лбу Оневи и замерла. А затем она стремительно начала таять, и последними - исчезли бабочки, оставив после себя россыпь угасающего света.
Иснари моргнула несколько раз, плотнее сжав руки.
- Уже поздно, - спокойно объявил двум пришедшим Мезу.
- ...пойдем досыпать, - проглотив первое слово, решила Иснари.
Фелико слов проглатывать не стал. Матерящегося акуроманта лиса уложила обратно, аккуратно забрала из руки пистолет и отодвинула подальше, а затем ласково пожелала спокойной ночи. Звучало намеренным издевательством. Не удержавшись, лиса поцеловала его в "на ночь" в уголок губ. И даже это сошло ей с рук.
- И ты не против? - вопросительно выгнула бровь Иснари.
- Ты о чем? - маг тряхнул головой, словно это могло как-то заставить его соображать.
- А, ну хорошо, что это ты пропустил, - заметно посветлела лиса.
Человек секунду смотрел на нее... потом устало закрыл глаза.

- Кажется, что это был весь лес. да?..
- Хуже. Какой-то местный вариант создателя, - Фелико снова встряхнул головой. - Связи со всем вокруг, и еще что-то внутри.
Лиса присела рядом:
- Глаза не болят?
- Я не уверен, что у меня еще есть чему болеть.
Кончиками пальцев лиса надавила на прикрытые веки.
- Есть, - несколько через силу рассмеялся акуромант.
Иснари укрыла его и еще раз пожелала спокойной ночи.

***
Утром, пока Фелико спал, Иснари поделилась с Рахрахом ощущением «струны». Демон, жевавший вяленое мясо, сглотнул большой кусок и сразу. По этому жесту лиса сразу поняла: что-то не так.
- Ощущение смерти, - произнес демон.
Иснари продолжила смотреть на него.
- Ну, ты знаешь…
- Нет.
- Не перебивай, - отставил ракшас тарелку и менторским тоном продолжимл. – Ты знаешь, что особенность дара твоего рода – проникать в давнее духов. Проникать в давнее мертвых духов. Все, к чему живой прикасается, вечность хранил его след. След это ушедшее. След это прошлое. След это мертвое. Чем живее человек, тем след тоньше и неразличимей. Ярким след становится для тебя после его смерти – после того, как тот, кто его оставил, отправляется к светилам, Единому или только мои сородичи знают кому. А если он еще при жизни лечил, убивал – сотрудничал тесно, двумя словами. Был причастен к смерти… След тогда становится для тебя таким же прозрачным и четким, как тень в полдень. Так?
- Так, - ответила Иснари, пока не понимая, к чему клонит Рахрах.
- Когда ты начинаешь видеть четко следы еще живых это означает, что твои способности растут, - продолжил демон, - ты начинаешь ощущать – потому что просто зрением это назвать нельзя – как живое соединяется с мертвым в определенном месте в определенный момент времени. На этом стыке, - ракшас переплел пальцы, - появляется жизнь или смерть. Едино. Происходящее с любым подобно алмазу. Алмаз твердый. Однако если ударить в крошечную точку – расколется.
- …это «жизнь или смерть» - та самая точка, - кивнула Иснари.
Ракшас посмотрел на нее с легкой задумчивостью.
- Откуда это взялось? – потребовала ответ женщина.
- Стареешь, девочка… - тут же ослабился демон, но, увидев яростный взгляд хозяйки, посерьезнел. – Вообще… шляться по мужикам меньше надо было.
Иснари прошипела что-то из еще до рассвета почерпнутого у акуроманта.
- Ну, знаешь, - пустился в пространные рассуждения Рахрах, - разные каналы для невинной девушки и вкусившей мужчины женщины, и… а, может, просто защитная реакция твоего организма на то, как я выкачал у тебя силы, когда дрался.
- Я бы предпочла второе.
- Боюсь, что первое, - хмыкнул ракшас.
Иснари раздраженно пожала плечами и сел на край узкой оконнкой арки, устало запустив пальцы в короткие волосы и прижав ладонь ко лбу.
- Фелико ты расскажешь?
- Нет. Я и так доставляю ему только проблемы.
Рахрах озадаченно потер пальцами ухо, пытаясь понять, отчего слова хозяйки прозвучали так резко.

***
Йеля разбудили ранним утром легким прикосновением палцьев к плечу. Женский голос, низковатый и бархатный, позвал лиа по имени. Когда Йель проснулся, Раяса приложила палец к губам и, кивнув на спящего видящего, поймала запястье мастера. "Пойдем", - словно говорил весь вид дочери Канъяна. Т'Айлари смотрел на неё пять или чуть больше ударов сердца, потом поднялся и молча пошел следом. Голова звенела пустотой.
На пороге Раяса протянула Йелю ключевой воды.
- Выпей, умойся. Ты такой сонный, словно проспал десятилетие. - казалось, звериные глаза заглянули в душу.
Лиа замер, держа в руках ковш и глядя на лису - в ответ.
- Мы с тобой знакомы? - Йель опустил взгляд на своё неясное отражение в воде.
- Я - Раяса. А ты Йель. - сказала она. - Значит, теперь мы знакомы. Я подруга Таану.
Т'Айлари обернулся назад, туда, где спал Оневи. В голове - словно били тонким прутиком по серебряным бубенчикам - звон, звон, звон. Лиа повел плечами, умылся и сделал глоток холодной воды. Все - молча, словно не знал, что говорить. Да и на самом деле - не знал.
- Побегаешь со мной по лесу? - спросила Раяса.
Йель посмотрел на неё из-под встрепанной, словно присыпанной пеплом, челки.
- Я тебя совсем не знаю.
- Значит, мы познакомимся.
На лису смотрели настороженным зверьком, готовым в любой момент отпрыгнуть.
- Бегать - чтобы познакомиться?
- Да, - подставила лицо выглядывающему из-за крон солнцу Раяса. - Солнце... откуда я родом, мы выходим только ночью.
- Ты лиа. Почему ты боишься солнца? - стряхнул на неё последние капли воды из ковша Йель.
- Там, откуда я родом, оно слишком жаркое, и цвет солнца у нас - цвет смерти: шафрановый, золотой. А ночью на пустыню ложится прохлада, и мы выходим из нор или толкаем вперед наши деревянные корабли. - ответила Раяса. - Это было в прошлом.
- Это не в Шэн-лие. Было - не в Шэн-лие. У нас нет пустынь и кораблей, которые не толкает эштар или аишеру.
- Я решила недавно, что наши глаза станут светлее, потому что мы чаще будем видеть день. - улыбнулась Раяса. - Я предлагаю тебе побегать лисой. Хочешь?
Т'Айлари склонил птичьим жестом голову на бок. Потом присел на корточки, сорвал какую-то травинку и зажал кончик между зубами, вскинув глаза на Раясу.
- Ты сильный мастер къямай, рожденный не в Шэн-лие?
- Старшая жрица среди своих сестер, - улыбнулась лиса.
- Вас тут много? - лиа сосредоточенно грыз травинку.
Жрица обвела рукой поселение.
- А... - протянул Йель, словно... только сейчас заметил, где они находятся.
- Пойдешь? - в третий раз предложила дочь Канъяна. - Я второй раз не позову.
- И хвост мой повесят на сумку, - Йель поднялся с корточек, повел острыми плечами, - идем.
Бежать по лесу на четырех лапах оказалось странно, и странно - удерживать равновесие длинным хвостом. Мир был новым и смотрел как будто сверху вниз на тебя, крохотного теперь. Раяса скользила рядом золотой стрелой, поддерживала и опекала - не то сестра, не то мать. И смотрела. По-звериному дико, но тепло. Она и правда знала Таану, это чувствовалось во всем ее облике, читалось в каждом движении.
Изредка, скользя между камней, приходилось пригибать треугольные и большие уши. А еще - хотелось прыгать, срывать мелкими и острыми зубами листья, тявкать и везде совать свой нос. Что, впрочем, светлый, бело-золотистый фенек и делал, изредко косясь на Раясу и потом начиная безобразничать еще больше.
"Хочешь, я познакомлю тебя с другими лисами?"
Молчание. Йель поймал зубами сорвавшийся с черенка лист, потряс головой.
"Я не люблю знакомиться с другими лиа. А зачем им я?"
"Они... живые и яркие. Мои сородичи очень любят мечтать. Таану хотел, чтобы ты познакомился с нами однажды".
"А мне можно будет убежать в любой момент?"
"Конечно..."
Йель сунул мордочку в ворох листьев, дернул хвостом.
"Побежали тогда...?"

Раяса резко забрала влево, уводя Йеля за собой. Она привела его к стоящему среди деревьев кораблю, сплетенному из тонких лоз полудикого, кислого винограда и, став женщиной, позвала:
- Нарията!
Затем склонилась над лисом, и лиа тоже стал собой.
Т'Айлари откатился назад и чуть в сторону, сел на траве и принялся разглядывать корабль.
- Он похож на птицу, - пробормотал Йель, - все корабли похожи на птиц. А кто такой Нарията?
- Нарията – наш корабел, - ответила дочь Канъяна.
- Значит, он тоже похож на птицу. Лисья птица... - т'Айлари сорвал травинку, прикусил зубами. - А почему мы пришли именно сюда?
На трап выбрался сухощивый, загорелый дочерна лис с грубым лицом и недобро сверкнул глазами.
- Можешь поговорить с ним? - неожидано тихо попросила Йеля лиса. - Ты светлый, ты как солнце там был...
Лиа сорвал еще одну травинку заместо той, что успел сгрызть, зажал новую между пальцами и - свистнул. Словно в листве вскинулась какая-то маленькая птица и решила показать, что у неё тоже, тоже! - есть голос.
- Привет, - Йель вскинул глаза на незнакомого лиса, - научить так?
Лис выпятил подбородок, прищурился. Вдруг в глаза лиа бросился темный шарф, в теплую погоду укрывающий горло моряка.
- Нарията, это Йель, - с легким волнением представила гостя жрица и оступила. - Он воспитанник Таану.
Замерев, маг крови ответил.
- Средоточие с тобой.
- Угу, - просто отозвался лиа, покрутив в пальцах травинку. Вставать он не спешил, и смотрел на моряка снизу вверх, просто и открыто - так смотрят дети. Только в глубине больших зрачков пряталось что-то обиженно-грустное. - А у тебя красивый корабль.
- Он не плавает, - коротко сказал моряк и сел. В свою очередь он смотрел на Т'Айлари сверху-вниз и насторожено: не лис - дикий, избитый волк.
- Ходит по траве. Корабли - ходят, я знаю. Мне говорили, что плавает... гхм... мусор плавает. Корабли - ходят.
В мрачной улыбке северянина скользнуло что-то довольное, насмешливое. Он поднялся и скользнул внутрь корабля, как будто приглашая следовать за ним. Йель сорвал еще пару травинок, осторожно зажал между пальцев и, легко поднявшись, взбежал на корабль, лишь на мгновение обернувшись туда, где была Раяса... и где её не было.
- Лисы-птицы...
Корабль напоминал изнутри деревянное решето, заросшее листвой и цветами. Преломляясь сквозь лепестки, солнце окрашивалась в разные оттенки и бросало блики по темному трюму. Нарията жил на корабле: ел, спал, творил. Скомканная постель валялась неподалеку от входа и там же лежали каменные и стальные ножи. Шелестели мыши в прутьях, пели птицы. Паруса, натянутые леерами-лозами скрипели как из иного мира.
- Вам тут не хватает стада маленьких юргаев, - вынес вердикт Йель, осмотревшись и сунув нос к какому-то цветку, - они бы тут бегали... и топали. И бегали.
- Большие. - лаконично ответил Нарията.
- Маленькие. Большие все сломают.
Нарията промолчал и скользнул вниз, в переплетения тяжелых корней. Лиа осторожно полез за ним - по пути Йель мягко прикасался к коре, листьям, цветам, тонким веткам. Улыбался. Этот корабль был одновременно мертвым и живым, родным и чужим, тихим и неспокойным. Нарията шел впред, ныряя под плетения, скользя по листьям. Здесь, ниже, пахло отчего-то застоявшейся водой и прелыми камнями. Лис молчал. Йель тоже молчал, и даже иногда прикрывал глаза - босые ноги и кончики пальцев могли сказать гораздо больше, чем зрение или слух. Так было всегда, пусть даже иногда понять и почувствовать было трудно. Но невозможного не было...
Нарията резко взбежал вверх по одному из трапов, и неожиданно под ногами оказалась палуба; ветер плеснул осенней свежестью в лицо. Маг крови прищурил темные глаза и сел на палубу, привалившись спиной к дереву-мачте. А лиа поднялся неторопливо и даже как-то смешно - вразвалочку. Перед тем, как выйти к солнцу и ветру, Йель долго стоял, уткнувшись носом в ворох каких-то цветов. Но все же потом выбрался по трапу наверх. Огляделся, словно видел мир впервые - и так и не сказал ни слова.
Сидя у мачты, Нарията закрыл глаза. Йель бесшумно прошел к фальшборту, сел рядом - и достаточно далеко от лиса, чтобы... просто чтобы не мешать. Закинув руки за голову, лиа нахально лег на палубу и поднял глаза к небу. Прошел час. Или два. Или все три - т'Айлари не умел понимать время. Над головой дышало небо, и его прозрачная голубизна убаюкивала. Лиа закрыл глаза; лес пел колыбельную.
Когда гость заснул, Нарията хмыкнул и принес кусок парусины, которым лиа и укрыл.

***
Проснулся Оневи через два часа после полудня. Постель Йеля была пуста, но с самим молодым лиа все было в порядке - видящий чувствовал. Он ощущал себя удивительно хорошо и даже слишком... живым. Каким-то неправильно свободным внутри, слишком легким, слишком... Иснари приземлилась на край постели и легко подпрыгнула.
- Вы в порядке?
- Эй-раани Иснари, - мягко улыбнулся Оневи и мягко провел ладонью по рыжим волосам - пальцы запутались в пяти как изниоткуда взявшихся косицах. - Мезу...
Видящий обернулся в поисках Бабочки. Тот уже укатился куда-то, только вчерашние разлетающиеся одежды валялись на самом виду, словно в напоминание.
- Вы выглядите нездоровой.
- Поехать к сородичам было плохой идеей, - жизнерадостно ответила лиса.
В комнату вернулся Мезу, больше всего похожий на сытого шойо, и Иснари улыбнулась камиэ, соскользнув с кровати. Заглянула Раяса и проговорила негромко что-то вроде:
- Уже лучше, тише, ровнее...
Бабочка забросил легкий лук в угол и продемонстрировал правильное гимнастическое "колесо". Отряхнув с лица волосы, улыбнулся.
- Все-таки дерево.
Оневи протянул руку и растрепал пальцами волосы на макушке камиэ.
- Я зову тебя в дом Амар.
- Меня туда трижды не принимали, - рассмеялся Мезу. - Один раз... Три раза, да.
- Ты приходил не к тем семьям, - рассмеялся в ответ видящий дома Амар.
- У вас совсем нет ветров. Много колокольчиков, - кивнул Бабочка. - Мало деревьев. Хорошо, что ты существуешь.
Таану внимательно посмотрел на Мезу:
- Ты принимаешь приглашение?
- Вы меня все равно выгоните, - улыбка. - Я уже принял.
Иснари повела носом:
- Почему у меня чувство, что я являюсь свительницей некоего грандиозного исторического события?..
- У них в самом деле никогда не было моего сорта, - серьезно ответил прозрачноглазый лиа. И сразу же беспечно рассмеялся, - А еще лис.
- И темных магов, - с прищуром посмотрел в сторону комнаты, где Раяса уложила троицу спать, Оневи.

***
День прошел на удивление быстро и суматошно, а закончился самым странным поединком: соревнованием в стрельбе, лук против револьвера. Мезу был метче, его стрелы неизменно расщепляли прутик-мишень даже там, где Фелико переставал этот прутик различать ясно. Но превратить в осколки три подброшенных в воздух тарелки не смог уже Бабочка. Даже по одной, когда стрелку приходилось не открывать глаза до сигнала, побеждал револьвер. Мезу долго изучал диковинное оружие, но так и не решился попробовать.
- А можно я постреляю? - большой черный кот, в облике которого сейчас передвигался демон, сел возле ног камиэ и облизнулся - на усах еще блестело молоко.
- Конечно. Хочешь мой лук? - Бабочка оставил в покое чуть не отпущенную тетиву.
- Я возьму свою дудочку, - облизнулся, снова, кот.
Он стремительно начал преображаться, превращаясь в могучего, двенадцатиругого и двенадцатиногого великала со зверским выражением... нет, лицом это нельзя было назвать даже с натяжкой - морды. В каждой руке у ракшаса возникло по небольшой палочке, на которой была натянута вдоль тонкая тетива. Палочки были полыми, и внутри что-то грохотало.
Иснари, сидевшая на пороге, расширила глаза.
- Ты прямо по Книге Теней, Рахрах.
Ракшас клыкасто улыбнулся и хвостом аккуратно подвинул Фелико.
- Тебе нужно двенадцать ртов, - уступил место акуромант.
- А ты найдешь на них двенадцать киллограмов мяса на каждый? - осклабился демон. - Палочку подальше отодвинешь?
Фелико воткнул прут дальше еще шагов на пятьдесят - насколько позволяла освобожденная лисами-зрителями улица. Одна из лисиц не удержалась - обернула ему хвостом ногу.
Ракшас поднес трубку к губам и дунул - маленькая блестящая крупица вошла точно в сучок наверху палки.
- Дальше, может? - с надеждой произнес Рахрах.
Акуромант флегматично переставил мишень в самый конец расчищенного пространства. Демон снова дунул - попал немного пониже, у самого основания сучка. Иснари на краю поля громко фыркнула.
- Может, тарелочки?.. - жалобно попросил демон.
Фелико взял стопку тарелок и отошел в конец улицы - туда, где стоял морально уничтоженный прутик. Первая полетела в воздух. Ракшас подождал, пока она наберет высоту, а потом повел одной из рук перед ртом - свистнул камешек, посуда раскололась. Акуромант подбросил еще три. Руки походили на странный веер - одна, вторая, третья. Раз, два, три - целых три "цзинь" меньше, чем за две секунды. Еще пять тарелок - еще пять фонтанчиков из осколков. Фелико пожал плечами:
- Кончились.
- А что осталось? - капризно спросил демон.
Фелико с минуту задумчиво изучал окрестности. Птиц он, памятуя, где и перед кем демон рисуется, упоминать не стал. Наконец, нашлась подходящая мишень - старое тележное колесо, непонятно каким чудом закатившееся в кусты.
Колесо было расстреляно жестоко, и демон принял более безобидную форму, спрятавшись от соотечествениц Иснари за ее коленом.
Ракшас, напугавший лис в первый день, до сих пор не вызывал у них приязни, но уже воспринимался забавной игрушкой.
- Пойдемте, нужно поговорить, - выглянул из дома Раясы Таану.
Фелико потрепал ненавязчиво подлезшего под руку (посмотреть на аккуратность дырок в мишени) Бабочку по макушке и первым пошел на зов.

Таану ждал всех за накрытым столом. В мисках лежали фрукты, на плоских тарелках - лепешки из растертых семечек. Пахло копченым мясом и из чашек - мятой и летней ромашкой, засушенной к осени. Немного липой.
Раяса обратила внимание, что на щеке Таану не осталось даже следа от недавнего жуткого рубца, заштопанного наспех. И к видящему, который еще вчера казался рассхошимся деревом, вернулось спокойствие выросшего дерева, которое знает старость, но не думает о ней. Жрица села рядом с видящим и прислушалась к отголоску его безмятежной уверенной силы - та одновременно и согревала, и как обдавала прохладным ветром.
Лиа кивнул Мезу, а затем задумчивым взглядом янтарных, желтоватых глаз Оневи наградил акуроманта.
- Куда ты пойдешь дальше? - вопрос относится только к одному Фелико.
Фелико ответил почти таким же взглядом - разве что вековой мудрости в нем... не ночевало.
- Может быть, вернусь в "Штат" и потреплю нервы тамошним. Может быть, останусь пока у границы.
- Может быть у вас есть желание послужить дому Амар?
- Если дому Амар это интересно.
"И если хватит патронов на это "интересно"..."
В доме Раясы было необычно тихо, несмотря на то, что на улице царил шум. Было слышно, как потрескивают друг о друга два колокольчика из рыбьей кости под потолком.
- Здесь привыкли играть интриги со своими же. - перепел пальцы видящий. - Мне нужен кто-то, кто сможет посмотреть на происходящее со стороны.
- Из меня плохой интриган, - задумчиво взъерошил неровно обрезанные длинные волосы. - Но если мне дадут шанс, я сделаю, что смогу.
- И вы не хотите вернуться?
Фелико задумчиво почесал пальцем скулу.
- Не отказался бы забрать вещи.
Ракшас с легким превосходством посмотрел на Иснари, она пожала плечами, как будто это ничего не значило.
- Я выиграл.
- Не думала, что тебе понравится Шэн-лие, - обернувшись к акуроманту, пояснила женщина.
- Почему? - акуромант поднял чашку с чаем, задумчиво поднес к носу.
Сладковато-свежий запах липы пощекотал кончик носа.
- Ты не сможешь прожить без обоймы в кармане, - просто ответила лиса.
- Значит, мне будут нужны патроны, - не моргнув глазом, ответил Фелико.
- А когда они закончатся? - поддела Иснари.
- Еще визит?
- Тебя не хватит надолго.
Оневи, молчаливо слушавший быстрый диалог, тронул двумя пальцами косу возле левого виска.
- Эй-раани Иснари, мое предложение эй-раану не исключает моего предложения вам.
Акуромант ухмыльнулся, не опуская чашки. Иснари обернулась на какой-то звук, неловко (?) задев запястьем чашку, которую держал маг. Треть чая выплеснулась. Фелико подхватил большую часть пролитого ладонью.
Таану невозмутимо отвел глаза.
- Раскажите мне еще раз о малефиках, оба. Мезу, и ты послушай, пожалуйста.
- Малефики - достаточно размытое понятие, - Фелико, подумав, вытер руку о плечо лисы (в ответ его больно цапнули зубами за запястье, и Рахрах застонал). - В разное время паршивыми овцами становились самые разные маги, даже стихийников, если мне не наврали, некоторое время к ним причисляли. По элоквентской традиции, в число малефиков входят некроманты, демонологи и мастера проклятий. Кажется, потому, что именно эти маги Элоквент... Ну, немного помогли ему в том, что накликали на себя правители.

- Ваша природа магии отличается, хотя вы эй-раан, малефик, а эй-раани - демонолог. И точно так же ракшас не одержим чужими шэа.
При этих словах глаза Раясы сузили, и демон демонстративно-плотоядно покосился в сторону жрицы.
- Но о себе Рахрах расскажет сам.
- На самом деле в понятия некромантии, демонологии, магии проклятий... Даже акуромантии входит... - Маг коснулся запястья, потом задумчиво слизнул кровь с пальца. - В общем, это больше школы, чем виды таланта. Ну, или слова, придуманные для того, чтобы было удобнее истреблять наше племя.
Таану задумчиво коснулся пальцами виска.
- Почему - шэа? Нарушение Круга Жизни?
"Я случайно", - виновато и мысленно произнесла Иснари.
- Есть магическая теория, по которой маг - любой - связан с чуждой этому миру силой. Родные у нас только луки и пистолеты... По этой теории, малефиция - связь с теми мирами, которые питаются нашим.
- Но ты так не думаешь, - поднял взгляд Мезу.
- Мне кажется, наши опять свалили осла и козла в одну яму, - фыркнул Фелико. - Но я не теоретик.
Таану задумчиво прикрыл глаза. Он разломил пальцами яблоко и протянул камиэ одну половину, потом взглянул на Раясу.
- Инфернальные, нижние, миры действительно безумны. Впрочем, как и тени.
- Я. Пока. Не. Проявлял. Безумие. - тихо заметил ракшас, чья морда неуловимо преобразилась - крысиное, хищное выражение исказило черты. - Хочешь, проявлю?
- Раяса, прекрати, - молчаливое "прекрати" досталось и демону.
- Они не безумны а мыслят по другим законам, - встал на защиту ракшаса Фелико. - Причем каждый черт - по своим собственным.
"Фелико, я сама в состоянии его защитить. Особенно. Особенно перед лисой", - неожиданно серьезно попросила Иснари.
- Их поведение в городе теней можно назвать только безумным, - возразила лиса.
- В Манхете тени являются их домом, а вы, мои сородичи, приходя в Манхет, ведете себя как колонисты по отношению к Шэн-лие, - ответила темная лисица. - Причины раздора вполне понятны и ясны, но текущего разговора они не касаются.
- Касаются, - акуромант поставил пустую чашку на стол. - У демонов своя логика. И я видел трех или четырех некромантов, имевших общего только название...
- Не касаются противоречия лис и приходящих-из-тени.
- Она права, - заметил Рахрах.
Оневи сделал глоток из небольшой чашки.
- Хорошо. Каждый отличен, эй-раан. Как я могу ручаться за каждого?
- А как поручиться за каждого из стихийников?
- Стихийная магия близка к природе и не касается шэа, - ответил Таану. - Никто из нас не боится смерти, потому что умерев, рождается снова, но, если шэа не возвращается к Средоточию...
Он замолчал.
- С этим я не могу помочь, - покачал головой акуромант. Мезу за его плечом улыбнулся.
- Я вам и не предлагал, - мягко ответил видящий. - Дело, которое я хочу предложить именно вам, связано скорее с жизнями, чем с душами.
- В чем оно заключается?
Оневи неторопливо съел половину яблока, вместе с косточками и выдохнул. Вспомнить о брошенных делах было не легче, чем представлять, насколько будут возмущены другие говорящие отступлением, а затем - резким, почти наглым вмешательством... да еще и... чужими руками. Такими чужими руками.

- Не так давно к Средоточию отправился Длань Земли. По-вашему, он умер. В высоких семьях наступил разброд, и они до сих не могут выбрать главу. Я хочу узнать, почему. И кто. А еще, каким образом почтенный, но крепкий старик отправился на вечный отдых, когда прежде Средоточие не забирало командиров во время войн.
- Способ?..
- Полномочия я предоставляю вам самые широкие, но виновный затем необходим живым. Он - залог продолжения переговоров между пришедшими-из-за-моря и нами.
- Способ уби... отправления к Средоточию, - невозмутимо уточнил акуромант.
- Вероятно, его отравили. Я уже попросил эй-раани Иснари посетить могилу почившей Длани.
- А я еду?.. - Человек вертел в руках пустую чашку.
- В Нерикотэ вы не будете нужны. - ответил видящий, потянул себя двумя пальцами за косу. - Я хочу понять, что произошло в Эаши с наиболее вероятным претендентом на место Длани и почему он оказался больным и в немилости остальных глав домов.
Акуромант задумчиво кивнул.
- Я оказался несколько в стороне от основных событий, - продолжил между тем Таану, - но этот умелый воин проиграл в поединке с нейа, а следующий за ним и наиболее вероятный претендент отказался сам. Должен признать, что первый раз слышу о нарелановце, который бы отказался сам от власти, которую с радостью вложили бы в его ладони.
- Я знаю про Нарелан, что он занимается животными. И растениями. Кто они еще?
Оневи на мгновение задумался, раскусил кедровый орех, проглотил косточку, прикрыл янтарные глаза.
- Большинство игр в Шэн-лие придумали они. Все, что ни делает дом Нарелан, носит под собой схожий мотив: стратегический, политический или театральный. - Таану замолчал. - Именно благодаря этой игре в маске они принимают на себя роли лиа других Домов и даже иногда достигают успехов, хотя и не таких высоких. Они художники, но не Фэнлинь. Они смотрят на небо, но не Эриан. Им не чужды реки, хотя они и не дом Кемай. Яды, раз мы повели речь об отравлении, не являются их сильной стороной, как у дома Сетон, но все, растущее на земле или деревьях для них - раскрытые листы елани.
- Кто ими управляет и насколько его слово закон?
- Сейчас - никто. - отрезал Оневи. - Слишком долго они не могут выбрать Длань.
- Совсем никто? Кланы, гильдии, жрецы какие нибудь?..
Таану покачал головой:
- Наибольшую власть имеют возможные претенденты на место Длани. Насущные проблемы решают Отцы семейств, но они в каждом городе свои.
Фелико кивнул.
- Вы согласны?
- Согласен. Но если я смогу вернуться домой до того, у нас будет больше шансов.
Рахрах встал на стул ногами и едва не своротил миску с фруктами со стола, азартно вильнув хвостом.
- Я готов его проводить.
Видящий дома Амар медленно положил ладони на стол.
- Как быстро вы сможете вернуться?
- В Неуштадте мне нужен день или два. Остальное зависит от Раха.
- Иснари, ты позволишь? - обратился к хозяйке демон.
- Тебе блюдце моей крови нацедить прямо сейчас или попозже? - уточнила лиса, допивая чай, и бросая взгляд на демона - красновато-янтарный, теплый.
- Попозже, - ответил за ракшаса Оневи. - Вначале на это я должен, увы, получить подтверждение Зеленого Трона. Поэтому утром мы направляемся к пограничью. Последние вести о моем друге были именно оттуда.
Мезу задумчиво дернул акуроманта за неровно подрезанную прядь волос:
- Добро пожаловать.

***
Вечером, когда шум в поселке лис затих, Таану присел на порог дома Раясы рядом с Мезу и улыбнулся камиэ уголком рта.
- Я ощущаю себя безумцем, Мезу.
Бабочка почти отеческим жестом взъерошил волосы Видящего.
- Это нормально, Таану.
- Может быть, в тебе шэа моего покойного предка? - тепло спросил Оневи.
- Во мне ее вообще нет. Но если бы была... - Мезу задумчиво ковырнул подошвой сандалии камешек. - Я хотел бы послушать вашу беседу.
- Я, думаю, что тоже, - задумчиво ответил видящий. - Чем больше я слушаю о малефиках, которые в первое мгновение вызвали во мне безумную ярость, тем сильнее замечаю, что прежде сталкивался с подобным, но схожим слишком неуловимо.
- Чужеземные маги выдирают духов из Круга Жизни, - Бабочка беспечно запрокинул голову и посмотрел на небо. - И отправляют куда-то... Или находят им применение сами.
- Духи, - задумчиво проворил Оневи. - Да, я помню...
Видящий озадаченно потер указательным пальцем висок.
- Меркун-Ай.
Бабочка посмотрел на Таану, потом поднялся на ноги и неслышно скрылся в густеющих сумерках.

Меркун-ай был северянином, пришельцем из страны, где уже в Ноябре выпадает сухой и глубокий снег, а в Апреле разливаются реки, и одновременно зацветают деревья. В Найни верят, что боги сменяют друг друга, а наш мир - отражение одновременно вечной молодости и света верхнего мира, и темной жестокости разрушения нижнего. Для выходца из Найни не существует злой силы, и те, кто преображает плоть силой пыток, живут на равных с теми, кто лечит светом. Это, в конце концов, твое дело, к какому волхву ты обратишься за помощью.
В Шэн-лие о выходцах из Найни ходила дурная слава. Целителей Вестницы Лета здесь было мало, и ни один не мог освоить кьямай. Напротив, темным волхвам кьямай давался даже слишком легко... Но результаты этого союза вызывали у лиа одно отвращение. Говорили даже, вестники Приходящей Ночью мало чем отличаются от Гхара-Нэг... Отношения между странами долгие годы оставались недружелюбными.
Меркун-ай был северянином, и... Старшим волхвом круга черной земли, посвященным в самые жестокие тайны своего странного мастерства. И еще - он был первым, кто пришел к лиа за последние две сотни лет. Пришел, чтобы изучить кьямай.

Меркун-ай построил себе небольшой дом - не так, как строят здесь, а по-северному, выкопав в земле и замешав глину с соломой, заложив очаг-флейту и просторные, прохладные погреба. Его многое интересовало, может быть, большее чем большую часть северян до и после него: природа жизни и магии, Средоточие, разум и сила воли, иные миры, предсказания и неожиданные видения. Может быть, за этот бескорыстный интерес к самой природе неожиданного союза кьямай и искусства ночи Средоточие и терпело его. А еще - он был первым и последним среди союзников лиа знатоком искусства найрити, и его советы помогали в войне.
Он накопил огромный архив и собрал вокруг себя настоящий бестиарий из тех, кому небезразличны были "проклятые вопросы вечности". Его дом часто навещали и старшие в своих домах, и простые бродяги-барды. И все же - в один день Меркун-ай ушел из жизни, а его книги пропали. Никто не мог найти его трудов с тех пор.

Дата: пятое сентября, вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)


На этот раз вечерний Неуштадт встретил их огромной толпой. Это могло бы показаться странным, если бы не белый камень, столичного города, так щедро отдававший накопленный за день жар, что было ясно - ранее на улицах творился почти ад.
Переулки ложились под ноги легко и естественно, как старым знакомым. Два поворота направо, пройти длинной улицей, снова свернуть, и, вот она, дверь дома. Их дома, пусть даже временного.
Макабрей, внутри которого жара пробудила какие-то странные, не очень понятные некроманту процессы, поправил на плече рюкзак и покосился на Марийку.
- Я успела соскучиться, - призналась она. - Всего два дня не были тут, вроде, а что-то назад тянет, поди ж ты...
Мари тряхнула головой, рассыпав волосы по плечам, и улыбнулась.
Ригор в ответ усмехнулся, обнажив крепкие зубы и взял её ладонь в свою.
- Ты знаешь, инициация пошла тебе на пользу.
Таэль, стоящая по другую сторону Мари, покачалась на носках и вдруг уверенно зашагала к двери. Тонкие пальцы эльфийки легли на тёмное дерево, погладили, нажали и из дверного косяка с визгом вылетела...голова. Лопоухая, редковолосая, с выпученными глазами и крошечным, детским ртом. Бешено вращая глазами, она попыталась укатиться, но Стриж, не глядя, метнула кинжал и пригвоздила бестию к земле. Голова дёрнулась, вывалила язык и растаяла, как туман под утренним солнцем.
Брови Марийки взметнулись вверх двумя изогнутыми линиями.
- Ты видел? - ошарашенно спросила она Ригора. - Голова. Вон там. Видел?
Взгляд некромант стал озабоченным.
- Голова? - переспросил он. - Мари, пойдём в дом. Воды холодной попьёшь, отойдёшь от жары немного. А то тут такое пекло, что даже меня проняло.
Таэль ехидно усмехнулась и одним лёгким прыжком спустилась с лестницы к ногам Марийки, где и замерла, присев на одно колено. Позой покорности это не выглядело - эльфийка просто сидела так, как ей удобно.
- Мы этой дряни ещё из башни выгнали чуть ли не сотню. Не знаю, что они такое, но могут выскочить из предмета и укусить. Неприятно, - объяснила она.
- Ага, - пробормотала Мари, отвечая обоим.
Поднялась по лестнице, увлекая за собой некроманта, с опаской дотронулась до дверной ручки - ожидая явления еще какого-нибудь чуда или чудовища.
Ничего особенного не случилось, разве что дверь оказалась закрыта изнутри.
- Расскажи потом про эту голову, - сказал Макабрей и с силой постучал по крепким доскам.
- Всенепременно, - пообещала женщина. Еще раз бросила взгляд на то место, где голова испарилась... нет, испарилась она окончательно.
- А вот кого это, - послышался знакомый, вкрадчивый голос с той стороны двери, - на ночь глядя принесло?
- Мы свидетели Конца Мира! - елейным фальцетом пропел Макабрей. - И получили информацию, что здесь проживает его альфа и омега, единственный лицезревший, бездна мрака и пучина ужаса! Пасть его извергает словеса чёрные, очи его прищурены и таят адское пламя, руки его сложены в жестах богомерзких!
- О-о, - в голосе "оттуда" сквозило понимание. - Так это вы за маэстро! А он вчера уехал, вот незадача...
Щелкнула дверная задвижка, и в открывшемся проеме показался Дентон.
- Заходите, свидетели, - он хмыкнул, - конца. Мы тут заждались уже.
Груда пустых чашек на столе и Эрис, положившая рядом с ними голову на руки, свидетельствовали о том, что таки да, заждались.
- И мы тебя рады видеть, бездна мрака и ночной кошмар! - осклабился Макабрей, хлопая Дентона по плечу. - Эрис, неужели этот страшный человек держал тебя рядом с собой всю ночь, мотивируя это тем, что одному ему скучно?
Таэль скользнула внутрь...и вылетела, словно её ударил в лицо невидимый гигант. Спина эльфийки вошла в поручень лестницы, без каких-либо повреждений прошла, сквозь неё, и Стриж скрылась из виду, исчезнув где-то внизу.

- Ссссукин сын, - донеслось оттуда её шипение. - Падла дохлая! Своими руками...аш-шераэ, ун дрэдллеро! Ар-сиррэ!
Макабрей же вдруг замер и поднял руки, будто защищаясь от удара. Быстрый взгляд налево, потом направо. Мари ощутила короткий, болезненно малый всплеск энергии, и всё кончилось.
"Странно", - произнесли губы малефика, и он опустил руки.
- Мы под защитой? - спросила Мари, нахмурившись.
Эрис и Дентон переглянулись. Лица обоих красноречиво говорили: "Да уж, инициация даром не прошла!"
- Да, шэгренно! Вы под защитой, которую не поленился поставить твой...любимый, - Таэль появилась на пороге, злая, как стая голодных демонов, слегка подёргивающаяся и дымящаяся. Короткие волосы эльфийки стояли перпендикулярно земле и искрили.
- Впусти меня, - почти прорычала она.
- Под защитой, - кивнул некромант. - А как ты об этом узнала?
- Птичка начирикала, - Марийка отчего-то развеселилась.
- Какая птичка? - обалдел Тони.
Мари вздохнула. Оглянулась на Таэль и честно призналась:
- Стриж.
- Давай-давай, расскажи ему всё! Думаешь, эта падлюка теперь не станет думать? - проворчала та. - Ты меня пустишь или нет?
Левая бровь Макабрея изогнулась под острым углом, но потом всё же вернулась на законное место.
- Да, хорошая у тебя...голубиная почта, - сказал он. - Головы прыгают, птички о защитах моих рассказывают. Ладно, обо всех делах потом! Мы вернулись.
Некромант встряхнулся, сбрасывая налёт напряжения и серьёзности, но было видно, что всё произошедшее он запомнил и как следует обдумает.
- И правильно, я тебе скажу, сделали! - с чувством воскликнула Эрис, вставая из-за стола. Звякнули чашки. - Исстрадались мы тут...
- Так уж и исстрадались, - фыркнул Тони. - Скучновато, конечно - с некромантами ведь всяко повеселее.
Марийка усмехнулась - и крепко обняла сначала Эрис, потом и Дентона.
- Ребята, - протянула она, потрепав Тони по ярко-красному затылку, - как же хорошо с вами, не передать.
- Чего это ты вдруг? - удивился парень, не спеша, тем не менее, ее отпускать. - Макабрей, ты чего там сделал с ней? Я, конечно, не скажу, что изменения пошли во вред...
- Всё-то вам молодёжи объяснять и рассказывать надо, - тоном собственного деда проворчал Ригор.
Таэль, поняв, что Марийка пускать её не собирается, слегка присела и, сильно толкнувшись ногами, запрыгнула куда-то на крышу, подтянулась и полностью исчезла из виду.
- А тебе жалко объяснить и рассказать? - притворно обиделся Дентон. - Честное слово, вот я бы твой рассказ послу-ушал!
- Идите-ка вы все, - вдохновенно начала Эрис, - знаете куда... за стол. Я сейчас чашки соберу. Голодные?
- Голодные, - истово закивал Макабрей. - А Мари двойную порцию, даже если будет отпираться. И чая...сладкого, как моя улыбка.
В качестве иллюстрации некромант улыбнулся Эрис, чуть опустив ресницы. Улыбка была не той, искренней и настоящей, она была выученной, частью одной из масок, но и впрямь - сладкой.
- Единый, какая прелесть, - протянул Тони.
- А еще, - Мари щелкнула пальцами, - бутылочку того, что мы с Хайнцем не распили. Осталось же, я помню. Или вы ее уже успели приговорить?
На физиономии Дентона отразился ужас.
- Мы... мы про нее забыли, - он явно был в себе разочарован.
- И чудненько. Ну что, неси. Отметим, черт побери.
Эрис моргнула. "Макабрей вообще... её привел или кого другого?" - подумала девушка, уходя на кухню.

А злодейский Макабрей был явно доволен разворачивающейся постановкой. Свой рюкзак железной рукой отправил в угол, потом помог освободиться от ноши и Марийке, и лишь после этого горделиво взял трость маэстро Торичелли, усаживаясь в давно облюбованное кресло, как в императорскую ложу. Мари устроилась на стуле рядом, забравшись на него с ногами; Тони, несколько остолбеневший, сел на другом конце стола.
- Не расскажете хоть, - жалобно попросил он, - что вы там устраивали-то... ну, там, куда выбирались? Буйные песнопения и увеселения? Кровавые оргии при неясном свете костра?
- Мари, ну если уж кому и рассказывать, - Макабрей качнул набалдашником трости, отчего гаргулья задумчиво уставилась на девушку, - то тебе.
Вернулась Эрис, принеся сначала тарелки, потом, после еще одного ухода, - чашки, а затем и гвоздь программы - матовую бутыль с янтарной жидкостью.
- Песнопений не было, - призналась тем временем Мари, - оргий... кровавых - тоже не было. Был костер и немножко смерть.
Эрис замерла на полпути к стулу.
- Или что-то в этом роде, - поспешно добавила женщина. - Смерть мне не очень понравилась... и когда я вернулась, то поняла, что... - она отбросила волосы с лица быстрым движением пальцев. - Что надо жить. Что надо уже перестать думать о всякой ерунде. И еще много чего поняла, но это все тоже неважно. Ребята, я вас люблю. Вот все, что мне есть сообщить.
- Я теряю дар речи, - только и смог ответить Дентон на этот монолог.
- Говорил мне наставник, что я у него балбес, растяпа и кара Творца за все грехи разом, - философски отозвался Макабрей. - Вот мне с ученицей повезло, сразу думать начинает!
Он протянул руку и погладил Мари по голове. Ласково и с гордостью.
- Рано хвалишь, - она поймала его ладонь и легонько сжала в своей. - Еще столько всего нужно узнать и сделать, - махнула рукой. - Плевать, все потом. Вы-то здесь как?
Эрис вздохнула:
- Вчера наслаждались ливнем, а сегодня жарились, как на сковородке. Чуть не свихнулись тут. Спали, пили чай, опять спали, опять пили... Хочу в кабак, серьезно. Когда есть чем заняться - и время иначе идет.
- И мы, двое, в пустой, в общем-то, мансарде, не могли найти, чем заняться, - пожаловался Дентон, - поверишь ли ты, альфа и омега, бездна ужаса и пучина всего остального?
- Ещё как поверю! - некромант продолжал поигрывать тростью, позволяя своему белоснежному компаньону последовательно обозревать всю комнату. Маленькие глазки горгульи, укрывшиеся под надбровными дугами, поблескивали хищно и недобро. - Сам однажды неделю просидел в такой вот мансарде с бочкой вина и двумя мешками сухарей...
- Зачем? - удивилась Эрис.
- Искали, - развёл руками Макабрей.
Мари тем временем бодро разливала по кружкам настойку.
- Значит, так, - сказала она, закончив. - За наше с вами воссоединение, за мое посвящение, за то, чтоб не было войны - залпом!
И первая подала пример. Тони присвистнул и попытался повторить ее подвиг. Эрис тихонько рассмеялась.
- Что бы там ни было, оно пошло тебе на пользу, Мари, - сказала девушка и отсалютовала кружкой.
Ригор оскалился на несчастный сосуд, а потом вдруг сложился пополам и звонко чмокнул Марийку в щёку. Лишь после этого он приподнял кружку и выпил одним глотком.
Празднование шло на удивление тихо и мирно (несмотря на одновременное присутствие и Макабрея и Дентона на столь малом пространстве). После того, как бутылка кончилась, предложений приготовить еще настойки - или распить весь оставшийся спирт из запасов некроманта - не последовало. И без того было неплохо.
- ...а дальше-то, - наконец спросил Тони, начиная постепенно клевать носом, - дальше-то что? Вот торчим мы тут. Выступаем, понятное дело. А как же спасение мира от злобных сами-знаете-кого, как же обещанные нам эпические полотна, что должны пред нами развернуться?
Вместо ответа Ригор скривил губы в саркастической усмешке, расстегнул карман на плече своей куртки и протянул Дентону небольшой распечатанный конверт со штампом почты Неуштадта.
- Это мне? - поразился тот. - От кого-то, на свидание с кем я не явился?
-Почти, - уклоничиво сказал Макабрей. - Ты прочти про это...свидание нам всем, вслух.
Тони цапнул письмо и вытянул оттуда послание.

- Уважаемый М. Интересующийся! - Дентон поморгал, обвел глазами присутствующих : "Это кто ж такой-то, хотелось бы знать?" - Имею удовольствие сообщить вам, что персона, бывшая предметом нашего разговора, проявила себя, и теперь мне известны не только факты о ней, но и её точное местоположение.
Он почесал затылок и добавил:
- Язык сломаешь, - и продолжил: - Однако после некоторых раздумий, я понял, что ваши гарантии оплаты меня не устраивают. Засим приглашаю вас в полночь десятого сентября на площадь Первопроходцев, что восточнее Ратуши. Явитесь один и с суммой, ради которой стоит вести диалог. Искренне ваш, К.
Закончив познавательное чтение, Дентон присвистнул.
- А собственно, - спросил он, - что это за оплата, которую мы гарантируем? Что... что вообще творится? Кто такой "К"?!
- Дело в том, - пояснил Макабрей, опустив голову между крыльев горгульи и становясь удивительно на неё похожим, - что всё это время я старательно искал некую персону. Наш визит в Лабораторию принёс не только встречу старых знакомых и прошлого с настоящим. Мне стало известно имя - Мэйриг Винцени. Аптекарь из Неуштадта и, как я понимаю, не самый последний некромант в Ордене. И я его искал всё это время, обходя местных медиков и называясь его бывшим учеником. Каждому я обещал солидное вознаграждение...кажется, кто-то из них откликнулся. Жаль только, что осторожен оказался, зараза такая. Придётся думать, как его взять аккуратно.
- Ты тоже, - заметила Марийка, - оказался весьма осторожен - ровно настолько, чтобы не сказать даже нам.
- Вам был нужен отдых, - пожал плечами некромант. - А поиски моих коллег - дело нервное.
- Какое самопожертвование, - проворчала Эрис. - Ну ладно. Это было, я тебе скажу, довольно нагло - особенно если ты на него самого нарвался в процессе поисков.
- Что-то мне идея встречи, - высказался Тони, хмурясь, - не нравится. Хотя вроде и на площади, посреди города, зато - в полночь...
- Кстати, посреди ли? Дентон, ты куда карту дел? Я же помню, что ты последний брал, когда надо было место для свидания выбрать с хорошими путями отступления...
- Ну выбрал-то я в итоге самый безопасный вариант, - хмыкнул парень, - место назвать, но не пойти туда вообще... Сейчас принесу.
Он скрылся в комнате и, судя по доносящимся оттуда шорохам, карту извлек чуть не из-под матраса. А судя по ее помятости... возможно, что именно из-под матраса.
Макабрей расстелил её на столе, слегка сдвинув посуду к краю и только что не уткнулся своим крючковатым носом, изучая подробную, но очень уж мелкую рисовку.
Карту им достал и передал вместе с паспортами Хайнц-Гутхорм, и если бы об этом узнал кто-то третий - не миновать старику расстрела. Карта была военная - с указанием тайных складов и расположения стратегических важных пунктов Неуштадта.
- Ага! - палец Ригора врезался в небольшой квадратик в восточной части города, как кара Небес в закоренелого грешника. - Вот она, площадь Первопроходцев. Вроде бы я там даже бывал...так, а что у нас рядом?
- И что же у нас рядом? - Дентон бесцеремонно влез ему под локоть, вглядываясь в карту.
- Секретный склад, прямой выход на городские торговые ряды и...как интересно!
- И кладбище, - Тони глянул на Макабрея. - Это... хорошо или плохо?
- Зависит от того, кто явится на встречу.
- Ну а мы-то, - нетерпеливо спросила Эрис, пугающе громко постукивая пальцами по столешнице, - мы-то туда явимся? Все вместе?
- Ну, одного Ригора мы отпустить не можем, - твердо сказала Мари.
- Да, надо будет приглядеть за нашей деточкой, - согласился Тони, дружески пихая некроманта в бок.
Ригор оскалился и аккуратным движением сапога поддел ножку табурета Дентона. Переждав раздавшийся грохот, он ответил:
- Разумеется, пойдём все вместе. Но сначала надо решить, как будем там располагаться. Если придёт некромант, он точно вас почует...ну, кроме Мари.
- Слушай, - поинтересовался Тони, уже с пола, - а мы не можем того, кто придет, как-нибудь... из укрытия? Устроить там, вообще говоря, засаду, и подождать. Правда, в засаде тогда будешь ты и Марийка, а мы издалека - безмолвные наблюдатели...
- А я предлагаю, - кротко улыбнулась Эрис, - чтобы не сеять панику в рядах наших визави, отправить туда одного Дентона. В качестве приманки.
- Плохая мысль, - Дентон такой заботы не оценил.

- Мысль действительно плохая, - согласился Макабрей. - Никто не помешает, если наш визави некромант - он точно пришлёт вперёд себя некие "глаза", так что обман раскроется. Нет, на площади должен быть именно я.
- Тогда мы должны быть где-то рядом. Марийку - поближе, чем остальных, если уж ее некроманты не почуют, - рассудила Эрис. - Послушай, а если там будут не некроманты?
- Тогда всё очень сильно упрощается. Мы с Мари их быстро почувствуем, - крепкие, острые зубы малефика показались в хищной улыбке. - В любом случае, если хоть что-то идёт не так - кладбище наш козырь.
Мари покачалась на стуле взад-вперед.
- Подготовиться надо, - тряхнула волосами. - До десятого времени ого сколько! Арсенал заготовить можно. Что-то в этом письме нехорошее есть, не понравилось оно мне.
- А мне, думаешь, понравилось? Сразу видно - хотят нас поиметь, вопрос в том, как именно. Если только финансово...ну, в конце концов должен же у тебя, Мари, быть нормальный практикум по анатомии человека!
Женщина фыркнула.
- Прямо на площади? То-то потеха будет.
- А если не только финансово, - поморщился Тони, - то что-то я против подобных... грязных инсинуаций.
- Разберемся, - веско сказала Эрис. - Со всеми справимся.
Иногда ей тоже хотелось побыть оптимисткой.
А на крыше сидела и тихонько ругалась Таэль. В наступающей ночи мёртвая эльфийка видела, как в Неуштадте просыпаются те, кого солнце баюкает ласковой нянькой, а луна зовёт наружу. Они привыкли быть бок о бок с живыми, им даже было привычно скрываться в углах и оставаться незримыми. Привычно, но как же одиноко!
Марийка вышла на лестницу, когда было уже совсем, совсем поздно, и все расходились спать. Подышать воздухом... Дверь за собой, однако, она прикрыла плотно.
- Таэль, - тихонько позвала женщина. - Иди сюда и прости меня, дурищу.
- Уже здесь, - раздался голос эльфийки за спиной Мари. - Кстати, учти, далеко от тебя я отходить не могу.
- Ага, - кивнула та. - Я все еще помню - нужно впустить тебя внутрь... хорошо бы для этого оказалось достаточно только приглашения. Попробуем?
- У меня есть выбор?
- Всегда есть. Можешь остаться здесь, - Марийка прищурилась одним глазом. - Но это будет скучно, так что... Я разрешаю тебе войти. Я впускаю тебя. Идем?
И она протянула эльфийке ладонь.
Таэль коснулась её, а потом шагнула к двери. Её полёт спиной вперёд и заковыристые проклятия мало чем отличались от прошлого раза.
- Да что же за... - Мари тихо зашипела, сжимая кулаки.
Дверь приоткрылась, и в появившейся щели блеснули зелёные глаза Макабрея.
- Мари, в дом. Быстро, - прошептал некромант.
- В чем дело? - быстро спросила она, оглядевшись.
- Только что в дом попытался прорваться неизвестный призрак. Второй раз, причём. Мне не известно, что ему нужно, но это явно не обычная городская нежить. Мари, в дом. Снаружи не безопасно.
- Мари, - сказала шатающаяся Таэль, с упорством отважного первопроходца-горняка штурмующая лестницу. - Пожалуйста, вымани его сюда. Я ему врежу. Он ничего не почувствует, но может, мне хоть немного легче станет.
Марийка удивленно подняла брови - и звонко расхохоталась.
- Слушай, - она тронула Ригора за плечо, - этот неизвестный дух, он на самом деле весьма известный, и хочет внутрь, погреться и покурить.
- Мари, не лучшее время, чтобы учиться у Дентона юмору!
- Поверь, он не тот, у кого я стала бы этому учиться, - заверила женщина. - Серьезно. Давай впустим ее, пожалуйста. Я не могу, не знаю как, у меня не получается.
Она повернулась к Таэль с извиняющейся улыбкой:
- Прости. Ну не могу я ему соврать.
Эльфийка махнула рукой, всем своим видом показывая, что она думает о такой доверчивости.

- Я вернулась из... оттуда не одна, - призналась Мари. - И теперь она будет со мной. Постоянно. На самом деле, неплохая компания... как ее впустить?
Дверь совсем открылась, и Макабрей сделал шаг наружу. Некромант был напряжён и встревожен. Его глаза шарили вокруг, выискивая опасность, руки были обманчиво расслаблены, а колени чуть согнуты. Он явно готовился к худшему.
- Мари, это очень важно. Кто она?
- Да Таэль же, - она взмахнула рукой, словно это было очевидно с самого начала. - Стриж.
Марийка уже успела понять, что когда у Ригора ползут вверх или изгибаются брови - он изображает удивление, причём делает это небесталанно. Но всякий раз, когда кому-то из компании удавалось по-настоящему удивить малефика, его лицо оставалось недвижным. Как и сейчас.
- Мари, во-первых, давай сейчас переступим порог. Пожалуйста.
Таэль фыркнула.
- Твое слово для меня приказ, - улыбнулась Мари. Не без ехидства - и откуда оно только вдруг взялось?
Послушно шагнув через порог, она прислонилась к дверному косяку и протянула:
- И во-вторы-ых?..
- Во-вторых, - Макабрей последовал её примеру, - пусть докажет, что является тем, кем пытается прикинуться. Мне докажет, а ты передашь её слова.
- Интересно.
Мари поджала губы.
- Давай, - она повернулась к эльфийке. - Скажи-ка что-нибудь, что знает только Таэль... и некий хитроумный некромант.
Губы Таэли сложились в совершенно макабрическую ухмылку, после чего она елейным голосом пропела:
- Напомни ему, что у меня на левой груди родинка и поинтересуйся, не болят ли при воспоминании о ней его драгоценные... рёбра?
Мари, старательно сохраняя серьезное выражение лица, повторила все малефику, слово в слово.
- И как, - добавила она, - твои драгоценные? Не болят?
Макабрей, проявляя стоицизм, достойный лучшего применения, ответил ровно:
- Нет, не болят. Кстати, хоть она и эльфийка, а у тебя грудь лучше, если интересно.
"Да и у Эрис", - пронеслась шальная мысль, которую некромант, естественно, озвучивать не стал.
- Что ж, - сказал он, - верю. Почти. Поступим вот как: дух Таэль Рианделл, прозванной Стрижом. Разрешаю тебе пересечь границу до тех пор, пока ты не попытаешься прямо или косвенно причинить вред обитателям дома сего.
- Пафосный ублюдок, - ласково сказала Таэль, перешагивая через порог и с наслаждением нанося Макабрею несколько быстрых и злых ударов. Разумеется, без всякого вреда для последнего. - Скотина полудохлая.
- ...и веди себя хорошо, - со вздохом заметила ей вслед Марийка. - Жаль, что Дентон этого не видит. И не слышит. По крайней мере, самой интересной части.
- Всё-таки Творец меня за что-то любит, - отозвался Макабрей. - Наверное, ему просто весело.
- Кто это - Дентон? - поинтересовалась, в свою очередь, Таэль, проходя глубже внутрь дома.
- О, ты сразу поймешь, когда увидишь. Его ни с кем не спутаешь, - уверила ее Мария. - Как же по-дурацки звучит, должно быть... Ригор, ты ведь не слышишь ее слов? Я как будто сама с собой разговариваю!
- Кажется, она спросила тебя о Дентоне, - наморщил лоб некромант. - Но, да, я действительно её не слышу. Эх, предупреждал меня учитель, что трудно с учениками иного профиля, но кто же знал, что настолько?!
"Ученица" пожала плечами.
- Главное, чтоб ты не решил, будто я рехнулась. Я не хочу, чтобы меня опять считали чокнутой и пытались отправить в дом призрения...
- Нет, Мари, я так не решу, - Макабрей , наконец, закрыл дверь и притянул девушку к себе. - Да и Эрис с Дентоном должны понять нормально. Ты как, будешь им говорить?
- Ну... - она задумалась. - Я им верю. Пожалуй, нужно поставить их в известность. Только как-нибудь помягче... ты-то некромант, ты понимаешь - а Тони с непривычки и...
Глаза ее вдруг сверкнули настолько по-озорному, что женщина стала похожа на подростка, бесшабашного и веселого, абсолютно без царя в голове. Но наваждение исчезло столь же быстро, как и появилось.
- ... перепугаться может, - спокойно закончила Мари.
- О дааа, - со смаком протянул Ригор. - Когда он поймёт, что рядом с ним находится что-то, что он не может ни увидеть, ни услышать и ни почувствовать...в общем, это доставит ему немало приятных минут!
Марийка улыбнулась - и, привстав на цыпочки, поцеловала его в кончик носа.
- Всё, - решительно сказала она. - Спать пошли. И так уже день - слишком долгий...
Из комнаты Дентона и Эрис что-то негромко напевала Таэль.

День: ночь с двадцать пятое на двадцать шестое августа
Фигура: без фигуры (Сейней Таль)
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6(Чареи)

Таль действительно проснулась в середине ночи. В каюте было темно, но лиа не был нужен свет. Рядом слышалось спокойное дыхание Лиса и Аалая. Сейней улыбнулась - вот кто бы узнал... Долго бы смеялся. Или не поверил.
Лиа спустила босые ноги на пол, наощупь нашла сапоги, натянула. Дверь едва-едва слышно скрипнула за маленькой фигурой Сейней.
Эштар последнее время вел себя странно. Словно беспокоился о чем-то. Поначалу Таль думала, что дело в прошедшем сражении... хотя, "Наамея" и не принимал участие в бою, гибель собратьев отдалась по всем эштар флота.
Но время прошло, а беспокойство нейа усиливалось. Мастер нейа долго пытался договориться с нейа, но сдался в итоге. "Он мне не верит. Может - вы?"
Таль не была мастером нейа. Не умела говорить с ветрами и водой. Разве что, со своим топором.
"Не выйдет", покачала тогда головой Таль. Её собеседник был неуклонен и утверждал, что нейа не будет говорить ни с кем, кроме своего капитана. "Вы хоть знаете, что с ним может быть?". "Есть предположения", уклончиво отозвался мастер нейа. Сейней захотелось его придушить, но...
Трюм встретил лиа гулкостью и прохладой. И тихим ворчанием эштар, который словно бы почувствовал приближение своего капитана и проснулся, заворочался - и легчайшее движение огромного зверя отдалось дрожью по всему кораблю... которое стихло спустя несколько секунд.
Мастер нейа говорил, что следует выбрать самый... "самый близкое по вашим ощущениям к эштар место".
Какое? За те полтора десятилетия, что Таль провела капитаном "Наамея", она... она понимала своего нейа, да. Но никогда огромный зверь не вел себя так - беспокойно, странно. Никогда.
Ноги сами её привели к самой низкой и узкой части трюма. Сейней опустилась на влажный пол, подвернув под себя ноги, прислонилась спиной к стене и медленно выдохнула. Закрыла глаза.
Тишина и мерное дыхание эштар подхватили Таль, мягко покачивая, как мать - качает своё дитя. Перед глазами плеснуло волнами густо-аквамариновое море. Жизнь. Свобода. Рождение. Смерть. Жизнь.
Сейней почувствовала, что путается, что чужие образы, мысли слишком сильные, слишком незнакомые, чтбы так просто справиться с ними...
Страх. Страх. Детеныш. Страх.
- Нет... Не боюсь, - не открывая глаз, прошептала лиа. По рукам и ногам растекалось странное одревенение, словно Сейней становилась частью борта, врастала в него...
Детеныш. Детеныш. Разговор.
Повеяло горькой неуверенностью.
- Да... Я здесь.
Солнце. Море.
Эштар... радовался?
Таль почувствовала, как по виску стекает капелька пота. Её словно бросили в неизвестность... да так и было, и теперь, впервые в жизни говоря со своим нейа - вот ведь нелепость! - лиа боялась.
Говорить. Не бояться. Говорить. Море.
- Море... - так же тихо, почти беззвучно, проговорила Сейней.
Море. Глубина. Дыхание. Рождение.
Рождение...? Таль не понимала.
И разговор тянулся для неё едва ли секунды... а луна уже катилась постепенно к закату; но лиа об этом не знала.
Рождение. Море. Свобода. Дитеныш. Нет.
- Я... тебе не нужна?
Детеныш. Нет. Море. Плыть... Плыть!
Лиа зажмурилась еще крепче. Её колотило; казалось, что она попала в водоровот, и мир плыл перед глазами, шатался и переворачивался с головы на голову, а на самом деле Таль все сильней и сильней вжималась спиной в стену, словно и правда хотела сраститься со своим кораблем, как эштар, стать его частью.
Солено-радостное одиночество... Почему-то Сейней увидела следующий образ именно так.
Один. Плыть! Плыть! Море! Рождение...
Синева моря, сила огромных гребков, радость, боль и снова радость обрушились на Таль.
Перед глазам поплыло...

День: девятнадцатое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D8 (Эаши)

Посланники Чарующих, Потоков Жизни и Возводящих Живое прибыли к дому Эрьи вместе: в этом деле еще с момента прихода Омии к Тигру-Властителю три Дома выступили совместно. Фэнлинь, как всегда, подошли к выбору эмиссара равно практично и эстетически - стоя неподвижно, Эльнай Сеаль напоминал живой портрет, дышащий яркими красками, от светлой кожи и золотистых глаз до темной синевы волос. Но впечатление пропадало, когда он двигался - и тогда его скорее уже стоило сравнивать с птицей, стремительно рассекающей небо.
Совсем иным был посланник Кереалей: могучий темношерстный цей-ин по имени Гарлет Ночной Ветер. Он всегда нарочито неспешно, и точно так же судил - обдумывая каждую возможность и последствия своих действий.
Однако самым необычным был эмиссар Потоков Жизни. Ашари очень редко можно было увидеть за пределами глубоких лесов - но Нерушимая Ветвь всегда отличался от соплеменников. Давняя дружба связывала его с Офаем - более того, Мастер Черного Цветка был его потомком. И потому, когда Совет попросил - Ветвь отправился вместе с другими.
Близнецы Маярики и Юали Эрьи приняли ех в своем доме - в просторной и светлой гостиной. Они предложили легкие напитки, как на то обязывала вежливость и сразу после причитающихся расшаркиваний перевели разговор в интересовавшее всех русло.
- Выборы Длани продолжаются, - начал Юали.
- Редко случается, чтобы все затянулось, - пророкотал расположившийся на полу Гарлет. - Заметили что-то необычное?
На "необычном" он сделал едва заметное ударение. Все посланники знали об опасениях Господ Домов, и именно свидетельства злоумышлений им было поручено искать в первую очередь.
Близнец покачал головой.
- Ничего, что могло бы показаться слишком странным. Завтра будет четвертый тур, и он, надеюсь, окажется последним.
- Надо посмотреть как можно внимательнее, - кивнул Сеаль. - Я хочу понаблюдать за лицами - расстановка сил ведь уже определилась.
"В любой живой картине всегда неясность есть, - прозвучала мысль Нерушимой Ветви, свернувшегося неподалеку от цей-ина. - Но почему Оневи мысль моя не видит здесь?"
Сеаль и Гарлет одновременно смущенно кашлянули. Вопрос занимал всех, но именно ашари со свойственной многим его собратьям бестактностью не постеснялся его задать напрямую.
- Как вы знаете, видящий самоустранился, - ровным голосом ответил Маярики.
Ветвь недовольно качнул чешуйчатой головой - он ждал не такого ответа. Но ничего не сказал, вновь свившись в тугие кольца.
- Вы со многими из Нарелан говорили? - вернул беседу в прежнее русло Гарлет.

Юали покачал головой:
- Дом Амар занимает обычную для него позицию наблюдателей, и только. Появились ли новые известия о расследовании по гибели Длани?
- Именно по этому не так уж много, - вздохнул Сеаль, - но я чувствую напряжение и беспокойство.
Эльная Звезда и Меч отправили сюда именно потому, что он умел хорошо чувствовать других - пусть даже и значительно уступал в этом искусстве Мэнлай.
- Но заметно, - добавил Ночной Ветер, - что некоторые семьи собираются вокруг конкретных личностей. Возможно, это обычная предвыборная расстановка, но..
Он задумчиво повел хвостом из стороны в сторону.
- Я бы хотел, чтобы все это закончилось скорее. - признался Эрьи.
Маярики небрежно опустил запястье на подлокотник удобного кресла.
- Потому что затем, вполне возможно, произойдут перестановки и в доме Амар.
"О! - ашари с новым интересом приподнял голову. - И что, Земные дети за новых Говорящих окажутся в ответе?"
Маярики отрицательно покачал головой.
- Не дело приводить чужих в сердце Шэн-лие.
- С одним из отрядов моих соплеменников служит пришелец из-за моря, - нахмурился Гарлет. - Он не приносит вреда, как я слышал.
- Одно дело - отряд, другое - сердце наших земель, - возразил Сеаль.
- Одно дело давние гости, пришедшие много лет назад, другое - вырванные из колонии во время войны, - продолжил его речь близнец.
- А что за гости? - с легким любопытством уточнил цей-ин. - Известно?
- Если я произнесу, вы поймете мое негодование, - продолжил Маярики. - Говорят, что они - малефики.
- Те, кто призывает... - Гарлет на мгновение замешкался, - существ-не-из-мира?
- Именно такие? - эхом подхватил Сеаль.
- Я слышал объяснение "несколько другие", - фыркнул близнец.
- Насколько? - въедливо уточнил цей-ин.
На этот раз ответил Юали и с легким сожалением:
- Более подробных уточнений мы, увы, не сумели добиться от видящего нашего дома.
Посланники трех Домов переглянулись.
"Да, Видящие тем славны, - с ноткой сожаления прозвучала мысль ашари, - другим всегда закрыты их умы".
- Возможно ожидать... серьезных изменений? - настороженно спросил Гарлет.
- Насколько серьезных? - уточнил Маярики.
- До такой степени, что это повлияет на другие Дома, - пояснил Сеаль. Невысказанной осталась мысль о том, что Таану Оневи известен едва ли не всем хоть сколько-нибудь влиятельным лиа в Шэн-лие.
- Возможно, если наши сомнения поддержат и другие, - вкрадчиво произнес близнец. - Учитывая сложившуюся обстановку, это было бы весьма кстати.
- Я не могу говорить за Дом в таком вопросе, - мягко произнес Ночной Ветер. - Возводящие Живое отправили меня сюда несколько для другого... и у меня в любом случае мало сведений.
- Этот вопрос тоже очень важен. Можем ли мы надеятся на разговор с теми, кому доступно? - спросил Юали.
- Я сообщу Совету, - пообещал цей-ин.
- Я - Звезде и Мечу, - кивнул Сеаль.
Нерушимая Ветвь помедлил, не нашел подходящей рифмы, недовольно покачал головой и кратко проронил: "Прапрапраправнуку".
Юали, между тем, продолжил:
- Если вы желаете, то завтра можете присутствовать на выборах Длани.
- Непременно, - степенно отозвался Ночной Ветер, радуясь поводу увести разговор от скользкой темы. - Следует увидеть возможное завершение во всех деталях.
- И обратить внимание на всех, кто участвует, - прибавил Эльнай.
- Я провожу вас в таком случае, - кивнул Юали.
- Будем искренне благодарны, - ответил за всех троих цей-ин.

Дата: пятнадцатое сентября
Фигура: ферзь D8
Ход: в рамках хода C7 – E5
Официальная клетка: C7
Фактическое местоположение: C7 (Временный лагерь Тигра-Властителя)

Ина посещала его по ночам ещё несколько раз. Две ночи подряд, потом – через ночь. Веалеен встречал её – всегда уже ночью, в шатре. Одну. Только один раз Иниалеста пожелала увидеть ещё и сына, но Вал’каэн был поразительно скуп на любые проявления чувства – отвечал коротко, кивал, улыбался, только всё словно под диктовку… кого-то изнутри.
Альнарэ среди альранэ волновался. Ждал приказа. Не хотел думать о матери. Веалеен об Ине, наверное, тоже не хотел бы думать, но любимая не шла из головы целыми днями, и каждую ночь, засыпая и чувствуя кожей её – совсем рядом; каждую ночь ощущая, как дыхание милой чуть щекочет его перед самым рассветом; каждое утро зная, что проснёшься – уже один, в остывающей постели, помнящей тепло ласки и изгиб стройного стана ненаглядной, единственной… Веалеен ругал себя последней руганью – конечно не вслух, но ругал. Потому что отдавать приказ было необходимо, а отдать – не было сил.
Но силы нашлись. И Ина почувствовала это раньше других. Раньше всех. Просто утром дождалась, когда он проснётся. Первый раз. И сказала, что больше не придёт. Что она будет ждать его, что любит его, что позаботится о Валэнле, когда та вернётся, и поддержит славу и достоинство Зелёного Трона, что пора…
Что пора – он и так знал. Поэтому просто не дал ей договорить. Поцеловал. Последний раз перед войной. Когда любимая последний раз оглянулась на него, проскальзывая, словно утренний туман, сквозь приподнятый у входа полог – он не смог не поднять на неё взгляда. И потом… едва смог оторвать. Ничего не сказал. Ина – снова чуть кивнула и попыталась улыбнуться.
Она уходила тайными тропами, которые знала наверное только она сама. Веалеен Теграэ не провожал любимую.
Тигр-Властитель писал приказ. Медленно, чётко, выводя каждый символ так, словно от этого зависело будущее мира.
Так ведь будущее мира, каким его знали лиа, именно от этого и зависело.
В шатёр заглянул Идавель, осведомился о прошедшей ночи и спросил о предстоящих приказаниях.
- Объявляй сбор. Мы снимаемся. Вместе с нами… Передашь это, пусть доставят как можно быстрее.
- Граница? – в голосе Идавеля слышалась неподдельная тревога.
- Да, - кивнул Веалеен. – Придётся. Война есть война. Я слышал, пришельцы, когда вспоминают свои прежние сражения, говорят так или почти так.
- От кого слышал, мой господин?
- От Наркейна. К нему тоже будет послание. И к Рангоору.
- Рангоора сейчас будет непросто найти, повелитель.
- Отправь Жазза, он найдёт. Как передаст приказ – сразу обратно.
- Слушаюсь, мой государь… да хранит нас Средоточие.
- Да хранит, - Веалеен отпустил друга вместе с кипой уже расписанных посланий. Предстоял день, полный сборов, а за ним – передвижения, разговоры, решения, занятие позиций, восстановление некоторых старых, что остались ещё со времён войны.
На берег озера Рега…
Лиа не собирались атаковать. Не должны были и не хотели. Но судьба могла вынудить. И сё же – нет, нет и ещё раз нет. Запятнать себя позором больше, чем это уже сделали найрино, поганые мясники, теперь отсиживающиеся в тылу, Веалеен своему народу давать не собирался. Пусть пришельцы не ведают, что творят. Пусть они порой жестоки к миру и себе, думая, что всё это оправдано какой-то высшей пользой, но – пока Веалеен Теграэ дышит, он сделает всё, чтобы не пролить ни одной лишней капли крови.
И пролить должной – столько, сколько нужно.
Лагерь пришёл в движение. Все торопились. Все собирались. Сворачивались шатры, по-быстрому доедался походный завтрак, раздавалось урчание, рёв и стон нейа, а чуть дальше – радостный утренний рык Граатронда.
Защитники Шэн-лие шли на войну.
Ту самую, навязшую у всех на зубах и успевшую продавить поясницы, а то и довести до истерики. Ту войну, которая началась по взаимной глупости и продолжилась взаимной жестокостью.
Ту войну, которой никто никогда не хотел.

День: пятое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6(Чареи)

Учиться Сейней было трудно. Сила, которая, оказывается, дремала в лиа, и теперь постепенно просыпалась, была непривычной, непонятной... Чужой даже. Таль не понимала, у неё ничего не выходила; маленькая адмирал шипела рассерженным шойо и ругалась. Грубо и по-моряцки. Пыталась даже убегать с занятий, разбила пару несчастных и невинных чашек. Но не отступалась. Кристоф же, впервые примеривший роль наставника, был на удивление спокоен. Он курил трубку, время от времени потирал бровь над повязкой и раз за разом просил Таль чувствовать. Маг прекрасно знал по себе - объясни он ей, как вызвать цунами - она справится и снесёт половину Чареи. Но это не то. Это как для младенца закричать, когда плохо, в то время как нужно учиться мелким манипуляциям. Ходить например. Или стоять на воде. Или свивать её в тонкие жгуты и танцевать с ними.
- Мягче, Таль, мягче. Ты пытаешься вывернуть руку врагу, а я прошу тебя согнуть собственную. Расслабься. Чувствуй. Попытайся сделать это... естественно.
Естественно, да? Сейней прикрыла глаза. Вода пахла... водой. Знакомый с самого рождения запах, пропитавший кожу, волосы, одежду. Знакомый цвет, знакомая соль, знакомое ощущение капель на руках... И эти капли такие маленькие, такие легкие - их ведь так просто чуть-чуть приподнять в воздух, словно пытаясь вернуть воду обратно небу.
В который раз она уже так делала? В десятый? Может быть и в сотый, но почему-то именно сейчас, после стольких неудач, Море, разлившееся внутри отозвалось. Плеснуло шёпотом прибоя, обдало свежестью и ощущением бесконечной глубины. Таль сквозь веки видела, как над бортом Наамея медленно, будто преодолевая сопротивление, поднимается покачивающийся столб воды.
Может, будь Таль старше, спокойней... да и будь это десятитысячный раз - она бы сдержалась. Но не сейчас.
- Получилось! - лиа распахнула глаза, чуть ли не подпрыгнула, широко улыбаясь... И скисла, словно сгрызла лимон, когда ничегошеньки не увидела; только вода отозвалась шелестом.
- Действительно получилось, - Крис стоял рядом и выражением лица напоминал одноглазого задиристого котяру, угревшегося на солнышке сразу после успешного воровства хозяйской сметаны. - Что ты делала?
- Просто... почувствовали эти капли, - Сейней перегнулась через фальшборт, разглядывая уже успокоившуюся воду. - Захотела... отдать их небу.
- Хорошо! Но успех надо закреплять. Таль, ты танцуешь?
- Это такой же нечестный вопрос ко мне, Крис, как и к Ланне по поводу возраста, - наигранно надулась Сейней. Потом повела плечами, - танцую. Но плохо. Правда - плохо.
- Врёшь! - Крис оскорблённо вскинул бровь. -Мой капитан, я официально отказываюсь в это верить и требую доказательств!
Нога в ботфорте коснулась фальшборта, и Чёрный в одно мгновение оказался в воде. Вернее, на воде. Его сапоги чуть пружинили на волнующейся поверхности.
Кристоф преклонил колено и позвал:
- Позвольте вас пригласить, несравненная!
Таль округлила глаза. Несмотря ни на что, к такому привыкнуть никак не получалось.
- Моряки с ума сойдут, - фыркнула лиа. Огляделась по сторонам и, зажмурившись, сиганула через борт.
- Думаешь, после того, как я сначала утащил тебя под воду, а потом прилетел с тобой же на руках их хоть что-то удивит? Поздно, Таль, осталось расслабиться и наслаждаться действом!
Сейней рассмеялась, потом приоткрыла глаза и улыбнулась.
- Все же... давай отойдем подальше, хорошо? Если не моряков, то случайных Шепчущихся, кому не повезет это увидеть.
Таль опустила взгляд на колышущуюся под ногами воду, выдохнула и много тише добавила:
- Никак не могу... поверить в такое.
- А ты не привыкай, - Крис так и стоял, преклонив колено. - Ты наслаждайся. Позволь твою руку.

Таль послушно протянула ладонь и абсолютно серьезно предупредила:
- Я наступлю тебе на ногу.
- Значит мне придётся быть быстрее, чем обычно, - улыбнулся Крис. - Ну, а если ты не хочешь никого смущать...что ж, давай не будем!
Вода под их ногами расступилась, пропуская в уже знакомую Таль воздушную сферу.
- Веди куда сочтёшь нужным, - не выпуская её руки предложил Крис.
- А-а... Так у нас - весенний танец, - улыбнулась Сейней. Так называли в Шэн-лие танцы, когда вела -девушка.
Без музыки, под водой... Таль начала как-то неуверенно, но с каждым шагом уводя Кристофа все дальше от берега, от причала, от кораблей... И с каждым шагом увеличивая темп.
Кристоф в своё время произвёл в Шэн-лие очень странный фурор. Среди ортодоксов было мало аристократов, а уж молодых и вовсе по пальцам одной руки пересчитать можно. Так что, когда в первую свою весну в Новых Землях, Чёрный продемонстрировал лиа свои танцы, те оценили. Но с другой стороны, было что чуждое в движениях мага. Выходило так, что танцевать он мог исключительно в одиночку, а это уже не то. Кристоф не был бы Кристофом, если бы просто отказался и начал учиться у хозяев Шэн-лие. О нет, он предпочёл переработать классику, и теперь следовал за Таль, держась изящества сложных вальсов маэстро Бернулли, диковинно сочетавшихся с и вовсе ни на что не похожими танцами приморских лиа. Одной рукой Чёрный обнимал Таль за талию, другой осторожно сжимал её ладонь.
Пару раз ногами Черного грозила опасность быть отдавленными - пусть даже и весила Сейней лишь несколько больше какого-нибудь барана или мешка с песком. Но лиа все же успевала отступить на шаг назад, чуть сдвинуться в сторону или пойти вперед...
Танцевать она любила. Но только на берегу, в свете костра, когда в воздухе чувствует какой-то неуловимый вкус соли и привольной рыбацкой жизни, или же на палубе корабля, когда каблуки отбивают по дереву резкий и быстрый ритм, и море бьется о борт в такт срывающемуся дыханию и кажется, что безумный танец никогда не закончится...
А медленно... или вот так, в паре с кем-то - редко когда. Тэй Чайре иногда вытаскивал Таль на балкон и кружил по каменной плитке, напевая мелодия танца. Но Тэй был далеко.
А Кристоф - рядом, и Сейней повела мага в куда более быстром танце, чем еще пол минуты до этого. И опущенные ресницы, когда не видно того, что вокруг, когда есть только ощущения, ничуть не мешали...
Тот не отставал. Блестящий офицер севера в прошлом и "главный калибр" Наамея теперь, он принял правила Сейней легко и изящно.
- Ты изобличена, Таль - смеясь сказал он, сверкая глазом. - Танцуешь ты прекрасно!
Капитан приоткрыла глаза и сощурилась.
- Вот та-ак всегда... - она засмеялась, чуть не сбилась, - ах ты, тюлень дохлый! Нет, Крис, не ты. Я!
Таль снова рассмеялась, потом стала неожиданно серьезной и спросила многим тише:
- А я тут вспомнила - вот сейчас... Крис, ты обещал мне кое что.
- Что например? - нет, остановиться он ей не дал. А что медленнее, так это бывает, - Честь предков не даст отступить мне от слова!
Кристоф-Кристоф, кого ты хочешь обмануть невозмутимым тоном?
- Кое что очень важное! - округлила глаза Сейней, - и не сказал, что. А раз уж тут нет чужих ушей... Кроме рыбьих.
Она провернулась под рукой Черного, рассмеялась.
- Ах, демоны! - Крис подхватил Таль и целый круг пронёс её в отрыве от воды. - У Творца очень скверное чувство юмора. Ведь обещал тогда твёрдо уверенный, что исполнять не придётся.
"...вернусь, скажу что-то очень важно" - эхом долетело сквозь дни и недели.
Кристоф замер лишь на мгновение.
- Я тебя люблю, Таль, - танец продолжается.
"И сожги адский пламень моё сердце, если не добьюсь взаимности. Даже если сначала придётся вызвать весь флот на дуэль."

Лиа молчала, глядя куда-то в сторону. Иногда опускались светлые ресницы, пряча глаза, в которых застыла растерянность. Что сказать теперь, Сейней? Знать бы...
Шаг, шаг, оборот... снова быстрая россыпь шагов, когда думать не стоит - нужно просто делать, пытаясь не сбиться со сложного узора танца.
- Крис... - срывается имя мага. Легко и просто. Но - что сказать кроме? Ничего не выходит, и Таль может только снова отвести взгляд, потому что...
Оборот. Шаг, шаг...
- Не знаю, что говорить, Крис. Никогда не умела.
- А ты молчи, - посоветовал чародей. Наклонился и быстро поцеловал её в губы. Таль смотрела на Черного секунду – или две… или три? – не разрывая близости. У Сейней были чуть обветренные, теплые губы – соль, ваниль и что-то неуловимое, словно солнечный свет. Но потом лиа мягко отстранилась и опустила голову.
- Крис… все… слишком сложно.
- Понимаю, Таль, - кивнул Кристоф, улыбаясь. - Прекрасно понимаю, что не один такой и даже не лучший из всех. Я не жду от тебя немедленного ответа, чего там, я не жду от тебя ответа вообще. Просто теперь обещание выполнено и ты знаешь. А мне остаётся быть рядом. Если не прогонишь.
Лиа помотала головой, а потом – внезапно – порывисто обняла Кристофа. Быстро, отпрянув почти сразу же. Но в этом жесте была – благодарность за слова.
- Дурак ты, Крис. Не прогоню… - тихо отозвалась Таль, глядя куда-то в сторону.
"Увидим", - шевельнулись было губы Чёрного, но маг смог овладеть собой.
- В конце концов, - сказал он обычным тоном бравого офицера Кристофа, - признание в любви - не повод прерывать танец! Несравненная, вашу руку!
Сейней вскинула на него глаза. Беззвучно выдохнула имя чародея, подала руку и сама шагнула ближе.
- Кто теперь ведет? Я? Ты…? У тебя на родине странные, но красивые танцы, я помню.
Кристоф обнял Таль за талию, прижал к себе. Без фривольности, просто танцуя.
- Я поведу, - сказал он, улыбаясь. - Пусть это будет вальс!
Сейней беззвучно шевельнула губами.
- Красивое слово, и танец, думаю, тоже красивый.
Лиа вскинула голову к «небу», которое колыхалось над головами, пропуская рассеянный солнечный свет – словно какой-то причудливый полог леса, только ставший из изумрудного – аквамариновым и лазурным.
- Ведите, эй-раан! – рассмеялась капитан, опустив взгляд обратно на Кристофа.
- С удовольствием, госпожа моя!
Шаг. Она знает, что Таль поймает ритм и быстро поймёт, как двигаться. Рука лежит на её талии очень, очень деликатно, но само ощущение её рядом пьянит лучше любого вина. Он смотрит ей в глаза и тонет в них, как никогда не тонул в море. Пальцы сжимают её тонкое, но крепкое запястье, чувствуя, как пульсирует на нём одинокая жилка. Раз-два-три. Вальс двух сердец, которые вместе с успехом заменяют оркестр.
"Я люблю тебя, Таль", - послевкусие от слов до сих пор на губах, мешается со сладостью почти украденного поцелуя.
Вальс.
Это ведь легко. Шаг, шаг, шаг… Главное – смотреть только в глаза, потому что ритм уже пойман, подхватил и несет по волне танца вперед. Просто – смотреть в глаза и улыбаться. Может – чуточку растерянно, потому что все еще непривычны и вода над головой, и песок под ногами, и чужая ладонь, в которой тонет своя… И эхо отзвучавших слов отдается странным ритмом в шэа, в котором слиты и волнение, и все та же растерянность, и неуловимая радость; просто от того, что тебе сказали эти слова.
Смотреть в глаза. Быть рядом. Не важно, будут ли простые вечные слова иметь хоть какое-то продолжение между ними. Просто грудь в грудь, так близко, что смешивается дыхание, так, что ты видишь в её серых глазах крошечные крапинки, будто островки в светлом-светлом море. И железный кулак, сжимающий душу, которая порывается скомкать танец, схватить в объятия и никогда не выпускать. О нет! Вальс должен продолжаться. Ещё секунду. Ещё вечность.
Еще три шага по мокрому песку. И еще три. И теперь Сейней, на мгновение приподняв уголки губ еще более весело и смешливо, уже ведет сама – с нахальством вольных детей моря. Потому что танец – это разговор. Танец – это игра. Танец… это то, что не должно заканчиваться без всплеска, без сильного порыва движения, без чего-то, что поставит точку и позволит расплести пальцы…
Точка будет. Всё заканчивается, рано или поздно, но сейчас ещё далеко. Пульс чаще. Ритм выше. Огонь в глазах, извивайся! Двое танцуют на морском дне, где кроме них - никого. Целый мир - для их двоих и танца. Казалось, что между пальцами скачут искры.
Волны, расступающиеся вокруг, словно поют. Поют неведомую и неслышимую мелодию, но она есть; и Таль её слышит и не слышит одновременно, но это ведь совсем не важно, правда? Ведь можно просто танцевать, и улыбаться, потому что мысли все словно смыло приливной волной, и остались только шаги, только тепло ладоней, только море вокруг, только… Танец.

и снова с вами герои
яоя и не-яоя...
День: десятое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6(Чареи)

Солнце постепенно склонялось все ниже к горизонту, хотя еще было ясно, светло и тепло. Шло начало второй недели первого осеннего месяца, и в городских садах наливались красными боками яблоки, а рынки заполонили ранние тыквы, огромные груши и осенняя рыба, шедшая из северных вод залива - к югу.
На небе постепенно сменяли друг друга созвездия - хотя сейчас, в начале вечера, еще никто ни о каких звездах не думал.
- Эй, рыжий! - Ланне легко взбежал по трапу, метнулся между двумя матросами прямиком к Лису. Следопыт широко улыбался, а на плече у него висела объемная сумка из разноцветных травяных нитей, - скажи-ка мне, любезный эй-раан, чем ты хотел заняться сегодня вечером?
В порту кипела работа по обновлению кораблей - лиа пытались сделать свои суда крепче, быстрей... опасней. На бриге капитана Таль сегодня ставили новые паруса, но работа уже подошла к концу...
Лис отпустил канат, отряхнул ладони друг о друга и с любопытством уставился на Аалая.
- Я человек без планов на вечер, - сказал он, демонстрируя неизбывную печаль всем своим существом. - Каждый вечер у меня нет планов на вечер... А ты спрашиваешь, потому что есть интересные предложения?
- Конечно, - на запястьях следопыта звякнули браслеты. По десятку тонких ремешков, цепочек и ниток с бусинами, маленькими ракушками и прочей мелочь - на каждой руке. - Хочу тебя кое куда пригласить. На вечер.
Аалай весело улыбнулся и продолжил:
- Обещаю, будет весело!
Рыжий прищурился.
Ланне. Приглашает на вечер. Не уточняет, куда.
- Если ты что-то задумал, признайся сразу - это может облегчить твою участь!
- Ну тебя... - Аалай пожал плечами, - просто сегодня рыбацкий праздник - День Золотого улова. Я просто подумал - может, тебе интересно будет...
- А-а, - Лис вздохнул с некоторым облегчением. - Ну ладно, Аалай, не дуйся - я ведь в ваших праздниках, как... как Тови в придворном этикете!
Он потрепал следопыта по худеньком плечу:
- Мне интересно. Очень. Спасибо, что сказал, серьезно.
Следопыт засиял.
- Тогда... мне тебя подождать? Или так пойдешь? Учти, - темно-синие глаза Ланне заискрились весельем, - одежда твоя потом будет в песке - праздник на берегу проходит.
- Что, так активно проходит? - удивился Лис. - Не-не, я не буду переодеваться. Потому что, во-первых, я жуткий лентяй, во-вторых, ты меня слишком заинтриговал, а в-третьих, я ничего против песка не имею.
Завершив сей монолог, рыжий величественно кивнул и добавил:
- Ну, веди меня!
- Танцы, прыжки через костры, драки и все-такое прочее, - перечислил следопыт и, изобразив приглашающий жест, сбежал с трапа на причал. Сам-то Ланне не то, чтобы вырядился, но сменил привычную форму на темно-синюю безрукавку, свободны шаровары и - о чудо! - на ногах красовались сандалии. Картину венчали, а, вернее - довершали браслеты и на лодыжках.
- Нам идти... ну, раз ты был у моей тети, то примерно поймешь тогда, куда, - пояснил Аалай, поправляя ремень сумки, в которой что-то характерно-бутылочно забулькало.
- Примерно пойму, - кивнул Лис и последовал за товарищем, заложив по привычке большие пальцы за пояс штанов.
"Интересно", подумал он, "если праздник сегодня - почему я раньше о нем ни от кого не слышал? Вчера, позавчера? Или может, тут не принято звать пришлых?"
Спросить у Ланне прямо он, однако, не решился. В конце концов, может, остальные просто забыли - работы-то свалилось вон сколько...
- А часто он проводится, этот День Улова?

- Каждый год, но всегда в разное время, - Аалай шел рядом, легко подстраиваясь под шаг длинноногого Лиса, - день празднования назначают тогда, когда рыбаки вылавливают лунную рыбу. Считается, что её появление означает наступление осеннего рыбацкого сезона.
Следопыт еще раз подтянул ремень сумки.
- Хм... Стоит, наверное, зайти еще в лавку. На праздниках обычно приходят со своим угощением, - пояснил лиа рыжему.
- Зайдем, - согласился рыжий. - Я теперь с жалованьем, можем и разгуляться... а что это за лунная рыба? Звучит, знаешь, как название сказки... Жила-была на луне рыба.
Он ткнул пальцем вверх, в небо, хотя луны там пока и в помине не было.
- Увидишь, - хитро сощурился следопыт, - это... короче, увидишь! Считай это неким праздничным сюрпризом и высматривай теперь приглянувшуюся лавку. У нас есть еще время, так что можем особо не спешить.
Лис шутливо отдал честь: "Так точно, буду высматривать!" А потом, словно вспомнив что-то, остановился и с коварством, истинно по-лисьи, взглянул на Ланне.
- А вот почему бы нам, - предложил он, неумело пряча улыбку, - не зайти тогда в пекарню? Булочки-то... хороши для праздника, а?
- Нам понадобится много булочек, - в задумчивости отозвался следопыт, подняв глаза на рыжего, - не мешок, конечно, но - много!
Лисьей хитрости кое-кто, видимо, пока еще не уловил...
- Попросим большую корзину, - безмятежно улыбнулся рыжий. - Это же вкусные булочки. Наверняка они всем понравятся. Честно, я даже не буду пытаться съесть их по дороге....
- А-аа... - протянул следопыт, видимо, познав всю глубины хитрости, - д-да, вкусные... Очень. Очень вкусные.
Он потряс головой, неровно улыбнулся.
- Думаю, Аэши будет рад. Ты ему понравился.
- Что, правда? - удивился Лис. - Я ведь с ним даже и не разговаривал особенно.
Впрочем, он знал, что лиа по природе своей дружелюбны. Наверное, с ними и разговаривать не нужно, чтобы понравиться, рассудил Лассе.
Аалай пробурчал что-то невнятное и повел Лиса по направлению к уже знакомой тому пекарне; запах выпечки, ванили и корицы, донесся до моряков еще за пол квартала.
- Я влюблен в этот аромат, - серьезно сообщил рыжий, когда они приблизились к дверям. Вошли внутрь; зазвенели знакомые уже колокольчики, извещая о приходе гостей, а глаза снова разбежались, увидев, как много здесь разного и вкусного...
- Кто к нам пожаловал, - улыбнулся Аэши, опершись о прилавок и устроив острый подбородок на сгибе запястья, - Ла-ай, рыжий эй-раан, рад вас видеть.
Ланне, несмотря на попытку скорчить кислую физиономию, все же не выдержал и улыбнулся. Но тут же уткнулся в корзинки с выпечкой, делая вид, что страшно занят выбором.
- Мы тоже рады, - ответил за обоих Лис, дружелюбно кивнув. - Решили вот набрать побольше булочек к празднику. Побольше - это, значится, сильно побольше.
Он почесал затылок и добавил:
- Почти с мешок, наверное.
- Мешок? - вскинул светлые брови Аэши, - мешков у меня, эй-раан, не водится. Пару корзинок одолжить - смогу, - он засмеялся и посмотрел на следопыта, - никак, день Улова, Лай?
Тот отозвался неясным бурчание и ткнул ладонью в посыпанные корицей, сахаром и орехом сдобные трубчки.
- Я буду эти.
- А при-инцип?
Ланне расфыркался.
Лис пошел вдоль полок, заложив руки за спину. Выбором он сильно не озадачивался, просто принюхивался ко всему, что окружало, и отмечал время от времени: "Так, вот этих", "еще немного тех", "и это надо попробовать"...
Когда обход был завершен, рыжий с несколько виноватым видом подошел к Аэши и попросил:
- А давайте-ка всего, что есть, но штуки по три-четыре.

Лиа снова рассмеялся.
- Да вы, я смотрю, на приятные вещи не мелочитесь, - он нырнул под прилавок, выудил оттуда две большие корзины, оценивающе на них посмотрел... И достал побольше. - В самый раз, я думаю...
И ароматная, румяная выпечка начала заполнять корзины; Аэши поддевал булочки, крендельки, рогалики, сдобные "улитки", "корзиночки" и трубочки деревянные щипцами и осторожно перекладывал внутрь, не забывая время от времени кидать на Лиса веселые и любопытные взгляды.
Тот смотрел на булочки, как... как на булочки. Вернее, так, как смотрел бы на них человек, сам не свой до булочек, но не видевший ни одной за последние несколько лет.
В лисью голову закралась мысль утащить корзины и Аалая по дороге к берегу и устроить собственный праздник. Останавливало то, что Лис понимал - даже ему это все не съесть.
- Вот так, - Аэши уложил последний кренделек, закрыл корзины - чтобы не заветрилась выпечка. Оценивающе посмотрел на лисью покупку, - хм... сто двадцать тенаров, эй-раан.
Ланне возмущенно фыркнул:
- А не много ли?
- А количество, - сощурившись, посмотрел на следопыта светловолосый лиа.
- А за красивые глаза? - неожиданно вставил Лис, жалобно посмотрев на Аэши...сверху вниз.
Тот обхватил тонкими руками подбородок, склонил голову на бок... и подозрительно-оценивающе оглядел не только лицо рыжего.
- Сто пять.
- Аэши!
- Ла-ай? Я так вам уступаю...
- Сто? - предложил рыжий, смущенно ковыряя пальцем прилавок. - В честь праздника-то... а?
В Шэн-лие, как он уже понял, торговались совершенно по-другому, нежели в Метрополии. "И хорошо", подумал он, "а то преложи я там сбавить цену за глаза, мне бы сначала выбили зубы".
- Ах, да, как я мог забыть, - Аэши поставил перед Лисом его корзины, оперся острыми локтями о плетенные крышки, - праздник этот мне весьма памятен. Верно, Лай?
Следопыт вздернул одну бровь, глянул на Аэши исподлобья.
- Не-есомненно...
- В честь праздника. И вас, прекрасный эй-раан. Сто.
- Я знал, что мы договоримся, - важно кивнул Лис.
И, мысленно ухмыляясь, выложил на прилавок шестьдесят тенаров. Потом подумал и добавил еще пять.
Аэши локти с корзин не убрал. Даже не подумал.
- Вы меня разорите, эй-раан!
Ланне высунулся из-за лисьего локтя.
- Тебя? Разорить...? Не смеши!
Медленно-медленно Лис вытянул еще пятнадцать, монетками по пять.
- Моя лавка закроется... - горестно вздохнул Аэши, - где же тогда Ланне будет рисковать своим принципом?
Следопыт вздернул вторую бровь.
- Найду где.
- Не сердись, - глянул из-под ресниц светловолосый лиа и перевел взгляд на рыжего, - и где вы будете брать такие прекрасные булочки, эй-раан? Которые ласкают ваш вкус и взор...
- Научу Ланне готовить, - совершенно серьезно ответил рыжий и добавил еще десять тенаров.
Искоса взглянул на Аалая, словно пытаясь определить, в восторге он от такой идеи или все-таки в ужасе. А следопыт смотрел на рыжего как-то удивленно-радостно и даже улыбался.
Аэши хмыкнул, забрал монетки.
- Буду рад снова видеть вас. Можете даже без корзин.
- Ну почему же, мы их обязательно вернем... если не забудем, - честно ответил Лис. - Огромнейшее вам спасибо!
Улыбнувшись, он подхватил тяжкую и сдобную ношу (да, весили булочки в таком количестве прилично!) и направился к выходу.
- Лай, открой мне дверь, будь лапушкой.
Отвесив вежливо-ироничный поклон Аэши - тот сверкнул в ответ улыбкой - Ланне скользнул перед рыжим и распахнул дверь.
- Прошу!
И выскочил следом. Выдохнутое имя хозяина лавки превратилось в неразборчивое шипение.

- У вас что, - поинтересовался Лис, - какие-то... особенно сложные отношения?
- Особенные. Сложные... - Аалай возвел глаза к небу, - до-олгие.
Покосившись на дверь за спиной, следопыт обхватил Лиса легонько за талию и подтолкнул вперед.
- Пошли...
- Хорошо-хорошо, - закивал тот и покорно потопал дальше.
Ланне вел рыжего уже знакомой тому дорогой - прочь от переплетения городских улиц, шума причала, к широкой полосе берега, где нагретые солнцем камни мешались со светлым песком. Холмы, поросшие деревьями и выгоревшей на солнце травой были истыканы маленькими домиками. На берегу - то и дело попадались рыбацкие лодки, сушащиеся сети... Постепенно солнце садилось ниже к линии горизонта.
- Нам идти еще минут десять... - Ланне обогнал рыжего и пошел, по своей дурной привычке, спиной назад - и лицом к собеседнику, - не устал?
Рыжий хохотнул:
- Прямо-таки умираю от усталости! Уже практически падаю! - и добавил: - Хочешь предложить отнести меня на руках, вместе с корзинами, а?
На самом-то деле он был готов и наперегонки бежать, вот только булочки при этом неминуемо рассыпались бы по берегу.
- Я тебя не подниму, - состроил грустную физиономию Аалай. Горестно вздохнул. - Но могу понести булочки! Обещаю, не трону ни одной!
-А их-то ты поднимешь? - с сомнением глянул на него Лис.
Следопыт возмущенно фыркнул. И подошел ближе, намериваясь отобрать у рыжего ношу.
- Ну забирай, забирай, - тот покорно протянул ему обе корзины. - Вот я посмотрю, как ты справишься.
Лассе дразнился и не скрывал.
- Справлюсь, - буркнул Аалай, принимая корзины. Фыркнул снова и потащил их дальше - пока еще весьма легко.
Лис с наслаждением расправил широкие плечи, потянулся и побрел рядом, принявшись насвистывать медленную и - наверное - печальную песенку.
- Кстати... а ты танцевать умеешь? - поинтересовался Ланне; шага он не сбавлял. Не то идти было не тяжело, не то не собирался показывать обратного.
Впереди берег загибался за нависающий над морем холм, поросший невысоким кустарником; на вершине виднелись остатки какого-то каменного строения - не то дома, не то башни.
- А что, придется? - испугался Лис. - Ну... вообще, вроде как умею, бывало в молодые годы, кхе-кхе, всякое, - сообщил он нарочито старческим голосом. - Но штешняюсь!
И сокрушенно покачал головой.
- Если захочешь - придется, - улыбнулся Ланне, - а если не захочешь, то и без танцев найдется, чем развлечься.
Вечерний прилив выбрасывал на берег клочья зеленых водорослей. Из-под ног разбегались мелкие крабы, а Чареи уже остался довольно далеко позади.
- Тогдааа, - почти пропел рыжий, - тогда я не волнуюсь!..
Он пристально вглядывался в даль, едва не приподнимаясь на цыпочки. Предвкушение праздника заставляло идти чуть быстрее, потом - еще быстрее, потом - еще. Лису буквально пришлось себя останавливать, потому что убегать от Аалая, тянущего на себе безумно вкусно пахнущий груз было попросту неприлично.
За холмом начиналась широкая полоса берега, тянущаяся далеко, без изгибов. И берег был уже полон лиа... Впрочем, их пока еще было не очень и много - может, сотни полторы или две. Отовсюду звучали голоса, смех; нестройная пока еще музыка. То и дело виднелись сложенные небольшими шалами ветви - для костров. Лиа приходили со стороны холмов - там виднелись небольшие, светлые домики, наподобие того, в каком находился трактир "Под ивой". Пришедшие на праздник несли с собой корзины с едой, бутылки, ветки для костров, какие-то мешки, лавки... На берегу было неспокойно - то и дело раздавались окрики, брань не хуже портовой, но... Все равно над песчано-галечной полосой витало какое-то неуловимое ощущение праздника, и от того все стычки почти сразу же заканчивались.
Пахло солью и дымом...

Лис даже растерялся от такого многообразия и застыл на месте, озираясь.
- Ну и... ничего ж себе, - удивленно пробормотал он. - Лай... а что ж мы тут делать-то будем, а?
Никого знакомого лично ему здесь, разумеется, не было, и над вариантом пойти знакомиться к кому-нибудь стоило подумать... но пойти знакомиться, таща собой две огромные корзины со сдобой - в этом было что-то странное даже для него.
Ланне всучил рыжему одну из корзин.
- Найдем Кийали, отдадим ей наши "подарки"... К этому времени уже темнеть начнет, костры разожгут и самое интересное начнется.
Следопыт вскинул на Лиса глаза:
- Э-эй, ты же не думаешь, что я тебе дам скучать? Пойдем-пойдем.
- Пойдем, - повторил тот и, продолжая глазеть на окружающих, двинулся за Ланне. Самым сложным было не огреть кого-нибудь корзинкой, не доглядев. Многие лиа, попадавшиеся на пути, были одеты празднично - яркие накидки, платки, плетенные пояса, украшения, а другие - в простой, пропахшей морем рыбой, одежде.
Аалай широко улыбался; пару раз он видел кого-то знакомого, радостно вскидывал руку и браслеты на запястье звенели в такт движению. Лиа стал казаться моложе своих лет, и, когда Ланне вскидывал глаза на Лиса, губы следопыта подрагивали, готовые сложиться в озорную, мальчишескую улыбку.
Рыжего вели по берегу в сторону самого большого костра, вокруг которого могла поместиться и сотня, и даже две сотни лиа.
- Это мы через него, - кивнул в сторону костра Лис, - прыгать будем?
Во взгляде его уже загорались огоньки. Многообещающие, шальные, по-хорошему сумасшедшие. Он не просто ждал праздника, он уже был в нем, внутри, среди чего-то неизмеримо большего, чем просто особенный день - и дело было совсем не в лунной рыбе!
А ведь он чуть не забыл, про рыбу-то.
- Если только не хочешь себе что-нибудь подпалить, - рассмеялся Ланне, снова кивнул одному из лиа – пожилому, седому лиа в простой одежде. – Прыгать – через костры поменьше. Этот… ну, он главный.
Это, видимо, должно было все объяснять. Эй-раани Кийали рыжий и следопыт, нашли, к слову, как раз таки у этого большого костра. Маленькая лиа, одетая в светло-голубое, с золотистыми цветами, платье, руководила с еще с несколькими женщинами разносом еды.
- А ты, как обычно, при деле, - нахальный Аалай даже не стал здороваться.
Кийали обернулась на голос, улыбнулась.
- Лай! – потом лиа заметила Лиса, улыбнулась снова – но уже несколько растеряно, - а я вас помню, эй-раан Рыжий!
Лис капельку смутился.
- А... да-да, это я. Лис. Лассе. Лейтенант Редварт. Хотя, ладно, Рыжий эй-раан тоже сойдет, не зря же меня и Аэши сегодня так назвал... - он вздохнул, смиряясь с судьбой.
Так было всегда - его имя редко запоминали сразу, но никогда, ни-ког-да не забывали, что эта зараза - рыжая!
- Ла-а-ассе… - тихо протянул Аалай и как-то подозрительно задумчиво глянул на Лиса снизу вверх.
- Очень приятно, - улыбнулась Кийали и перевела взгляд на корзины, - О! Вы не с пустыми руками.
- Как можно…. – Ланне стащил с плеча сумку, поставил на песок, - и тут тоже. Правда, я не так щедр.
Сейчас, когда двое лиа стояли рядом, было заметно, что они…. Откровенно похожи; разве что Аалай был выше своей тети на палец или два, а та, в свою очередь, казалась не намного старше. Лис откровенно залюбовался - обоими.
- Кстати, Лай, - он указал пальцем на сумку, - а что у тебя-то?
Следопыт расплылся в улыбке, а потом выудил из сумки две пузатых бутылки, продемонстрировал рыжему.
- То, что разогревает кровь, делает мир еще ярче, а жизнь – многим лучше!
- А речь – неразборчивой, - уколола Кийали, забирая у племянника бутылки. – Лиммет? Или настойка?
- Она самая, - важно кивнул Аалай, - Лике передал – их с Олэной отец делает.

- Настойка? - насторожился рыжий, косясь на бутыли. - Это слабее или крепче?
- Лу-учше, - протянул следопыт, а потом придвинулся к Кийали и просительно заглянул ей в глаза, - одну оставь нам? Посмотри, лучше, какие булочки… Они гораздо интересней настойки.
Лиа сощурилась, с сомнением глядя на Аалай, а потом, наигранно поджав губы, отдала бутылку Лису, явно не доверяя племяннику. Тот же на радостях цапнул из корзины пол десятка булочек, переложил в сумку и просиял:
- Ну… мы пойдем, да-а?
Кийали только рукой махнула; дел у неё было и так много, помимо двух великовозрастных оболтусов.
- Хорошего праздника, - искренне сказал Лис и поклонился женщине, отсалютовав - вместо положенной по приличиям шляпы - бутылкой. Та булькнула на прощанье.
- А куда теперь мы? - поинтересовался мужчина у Ланне, принюхиваясь к пробке.
- Искать место, где посидим сначала, до того как зажгут большой костер, - следопыт кивнул на большой ворох ветвей, который остался позади, - но уже не долго осталось. Посмотри на солнце.
Ланне мотнул головой в сторону почти утонувшего за холмами на востоке алого диска.
- А знаешь, как говорят в Чареи? Красно солнце к вечеру – моряку бояться ничего, - внезапно улыбнулся Аалай, - это значит, что завтра не будет штиля.
- Красиво, - Лис застыл на месте, прищурившись. Даже угасая, солнце все равно слепило. - И поговорка красивая...
Помотав головой (перед глазами замелькали сверкающие круги), он осмотрелся:
- Может, на травку?
- Тогда – нам туда, - Ланне потянул рыжего в сторону поднимавшихся над берегом – совсем неподалеку с кострами – холмов, поросших осенней, желто-зеленой травой. – А поговорка – правдивая. Есть еще про утро: красно солнце по утру – моряку не по нутру.
Аалай потер ладонью поблекший синяк у челюсти.
- Хотя в Чареи штиль редко бывает.
- Это я уже оценил, - хихикнул Лис. - Наглотались водички неоднократно, спасибо...
Он не удержался и на ходу цапнул один рогалик из корзины.
- Пополам, - предложил он Ланне. - Сил моих больше нет, пахнут же!..
Следопыта, несмотря на всего его принципы, дважды уговаривать не пришлось. Аалай придвинулся к Лису, клацнул зубами и выжидающе посмотрел на рыжего – мол, я наглый, но милый, дай кусочек.
Лис обреченно вздохнул, отломил краешек и поднес ко рту нахала:
- Ты как Ёсимару, - сказал он. - Хвоста только не хватает... и веса набрать побольше раза в три.
Аалай осторожно ухватил губами угощение и округлил глаза.
- Я не так уж и мало вешу! – прожевав кусочек, фыркнул следопыт и, обогнав Лиса, первым вскарабкался на склон – невысоко, там, где холм густо порос осенними ромашками. Абсолютно не изящно рухнув на землю, Ланне похлопал ладонью по траве рядом с собой.
Лис же, наоборот (назло, должно быть), опустился возле него весьма чинно и благородно, поддернув штаны кончиками пальцев. Булка, которую для этого пришлось взять в зубы, пафоса, к сожалению, не добавила.
Посидев так буквально пару секунд, рыжий перешел в горизонтальное положение.
Ромашки пахли совершенно одуряюще.
- Тут еще растет клевер, - Аалай поворошил пальцами траву, нашел там густо-фиолетовый цветок, похожий на крохотную меховую шапку, сорвал. Помедлил, а потом нахально сунул за лисье ухо. Откровенно залюбовался.
Тот рассмеялся:
- Еще венок мне сплести! - но цветок убирать не стал. - Держи еще кусочек.
- Не умею, - честно признался Аалай и потянулся за рогаликом. Улегся рядом на боку, подперев рукой щеку и в задумчивости посмотрел на рыжего. – Хотя… могу попробовать!
А на берегу меж тем стало еще больше лиа; чем ближе становилась темнота, уже подкрадывающаяся с запада и накидывающая полог сумерек на мир, тем стройней становилась музыка, тем больше пахло дымом – кое где уже запалили небольшие костры…

- Я умею, - хмыкнул рыжий. - Мы когда-то... а, ладно. Я тебе сам сплету.
Старательно выбирая ромашки, он сорвал несколько растений и разложил на коленях. Сначала выбрал самый длинный стебель, а потом вокруг него начал закручивать остальные.
- Я только косички умею, - огорченно признался Аалай, наблюдая, как Лис сплетает бело-золотистые цветы. – И узлы морские…
В голосе звучала явное разочарование в самом себе.
- Настоящий следопыт, а... Тогда заплети мне косички, - Лис ухмыльнулся. - И упаси тебя Средоточие связать их морским узлом!
- Я аккуратно! – фыркнул Ланне и сел, поджав под себя ноги, позади рыжего, устроив острые локти у него на плечах. Ловкие пальцы следопыта мягко прошлись по медным волосам, распутывая и разделяя прядки. – Красивые они у тебя… - донеслось со стороны следопыта, а потом тот ткнулся носом в лисий затылок. Отпрянул, - прости… не удержался.
- Ох, Ланне-Ланне, Лис чуть качнул головой, стараясь сильно не шевелиться. - Я их, между прочим, лет семь ращу. Достояние, считай!
Стебли ромашек сворачивались вокруг основы, оставляя с изнаночной стороны зеленые листья, а снаружи - белые с желтой сердцевинкой цветы.
- Герой, - следопыт осторожно вытянул из-за уха Лиса клевер, обернул вокруг первой косички – начинавшейся от макушки. Сорвал еще одно соцветие, и вновь принялся аккуратно сплетать тонкие медные пряди, чтобы в конце среди них появилось пушистый шарик клевера. – А у меня так не выходит.
- Тебе и так хорошо, - повторил рыжий то, что уже говорил когда-то, но, кажется, другими словами. - А у меня когда волосы короткие - то еще зрелище. С военной стрижкой было совсем печально - большие грустные глаза и большие грустные уши в разные стороны...
Лиса осторожно подергали за эти самые большие и грустные уши.
- Какие же они большие… - Аалай подобрал прядки у виска и принялся сплетать совсем маленькую косичку, - хорошие такие уши… красивые.
С подножия холма раздавался смех, всплеснулась музыка – кто-то ударил по струнам – лихо и отчаянно, весело и задорно.
- Пе-е-есни, - потянул рыжий. - А знаешь, тут и без этого большого костра неплохо. Что же будет, когда запалят?
Последняя ромашка заняла свое место.
- Держи, - он искоса посмотрел, где находится макушка Ланне, и торжественно водрузил на нее венок.
Следопыт героически доплел еще одну косичку, и только потом бережно коснулся пальцами ромашек на голове. Перебрался на траву перед Лисом и гордо вскинул нос, красуясь перед создателем же венка.
- Они щекочутся, - тихо и весело фыркнул Аалай, - а косте-ер… Танцы. Разные. И рыба-луна. И песни. И перетягивания каната.
- Что же это за рыба-луна такая? - Лис подался вперед. - Ты расскажешь уже, или как?
Он, похоже, начал впадать в то самое состояние. "Слишком-заинтересовавшийся-рыжий".
Аалай нахально коснулся лисьего носа кончиками пальцев – словно проверял, насколько он острый.
- Подожди еще чуть-чуть, и все сам увидишь! – он обернулся через плечо, - давай еще рогалик и пошли!
Лис не смог устоять и они преломили хлеба, вернее, булочки еще раз. Памятуя наглость Ланне, рыжий накормил его с рук без напоминаний, по собственной добровольной инициативе.
Следопыт заулыбался, замурлыкал не хуже Ёсимару и, подпрыгнув с травы, ухватил одной рукой сумку, второй – ладонь Лиса и потащил рыжего вниз, к разгорающимся кострам. Сам Ланне пьянел, кажется, уже от одного предчувствия праздника.
- Не урони меня, - смеялся тот, сбегая с холма, - я длинный, мне будет высоко падать!

- Я поймаю, - с угрожающей серьезностью пообещал следопыт. И, судя по скорченной физиономии - действительно собирался ловить, реши Лис попробовать здешние холмы на мягкость.
Голоса, смех, музыка, ритм, отбиваемый на крохотных барабанчиках, встретили широкой волной, закрутили яркими вспышками костров, подкидывающих искры к темнеющему небу, повлекли течением праздника, где никто не смотрел, откуда ты, и был готов и угостить запеченной рыбой, и плеснуть домашнего вина в широкую чашу, а то и чего покрепче, и рассказать одну из множества морских баек, которыми были богаты моряки…
Лассе не успевал оглядываться - эти лица, эти улыбки, эти чудесные запахи вокруг внезапно стали для него всем миром, и кроме них больше ничего не осталось. Даже так - кроме них, ему ничего и не нужно было сейчас.
Он широко улыбался всем и каждому и угощал лиа булочками направо и налево, не забывая при этом то отхлебнуть из чьей-нибудь пиалы, то попробовать сладкого угощения с чьего-нибудь подноса...
Даже лунная рыба забылась. Ненадолго, правда - на минутку.
- Ли-ис… - Аалай, который все крутился рядом, то исчезая в толпе, то почти сразу же возвращаясь, дернул рыжего за рукав. Глаза лиа поблескивали в темноте, когда он указывал на собравшихся возле одного, довольно большого, костра лиа… Взмыли к темному небу барабаны, и кто-то воскликнул:
- Танец морского огня!
- Это что..? - завороженным шепотом спросил рыжий. В зрачках его заиграли огненные блики.
Следопыт уже молча волок его между празднующих к костру, вокруг которого расступались лиа, освобождая место. Вперед выступила тонкая и высокая девушка в легкой одежде, и в руках у неё пока еще спокойно покачивались на ветру две ленты из какой-то ткани…
- Какая красивая, - Лассе буквально не мог оторвать от нее глаз. Даже не потому, что она и правда была... волшебная, неземная, а потому что предвкушение нового, неизвестного было гораздо сильнее любой догадки о нем.
Взметнулся стремительный ритм барабанов – как удары сердца, как перестук каблуков на деревянной палубе… Лиа взмахнула лентами – в сторону костра, и пламя ярко-рыжим зверем свернулась на концах, а полосы ткань взлетели вверх и закрутились вокруг тонкой фигуры, словно руки – крылья бабочки…
Зрители подались назад; Лис и Аалай оказались в первых рядах – и темный силуэт, окруженный – неожиданно! – сине-зеленым ореолом странного огня, кружился совсем рядом.
"А огонь-то", изумленно подумал рыжий, "и правда морской!"
О том, чтобы сделать, как и многие, шаг назад, он совершенно забыл. Да и зачем? На такое лучше смотреть вблизи... он непроизвольно сделал полшага вперед, переводя взгляд с пляшущего огня на лицо девушки. Интересно, что она сейчас чувствует? Как это - плясать, когда горят твои крылья?
В полуприкрытых глазах танцующей лиа отражался огонь, и лицо – почти расслабленное, было сейчас красивым и каплю пугающим в отсветах золотого пламени костра и изумрудного – горящих лент… Полосы ткани взлетали вверх, кружились у самой земли, почти оплетали высокий силуэт и казались живыми, готовыми сейчас сорваться с рук, змеями. Пылающими, опасным змеями.
С другого края костра сидело на земле еще несколько лиа – одетых также легко, как и танцующая девушка… Видимо, они были следующими.
А у локтя Лиса тихо фыркнул Аалай и мягко, откровенно незаметно, исчез среди зрителей, чтобы вынырнуть – уже у того самого, другого края…
Лассе обнаружил исчезновение друга позорно поздно, не в состоянии отвести глаза от танцующей. А когда обнаружил, серьезно задумался - что же, идти возвращать его? Ну нет. Решил плясать - пусть пляшет.
Закралась грешным делом и мысль: "А самому-то не пойти ли?.." Потом мысль спряталась, и Лис снова предался созерцанию.

Девушка – не смотря на пляшущий в глазах и шэа огонь, заметила темный силуэт, появившийся на краю расчищенной площадки. Развернулась – полосы оставили изумрудный росчерк в темном воздухе и сделал несколько шагов вперед, а потом еще – с каждым разом, все быстрей и быстрей.
Аалай – темный силуэт, легкий мазок черной туши – стоял неподвижно, и с ладоней вниз свисали тонкие цепочки с подвешенными на концах небольшими шарами.
Лишь когда лиа оказалось совсем рядом, следопыт легко прыгнул вперед, проскользнул под лентами и поднялся – с другой стороны. Девушка обернулась; полосы огня взметнулись снова – и навстречу ним взлетели тонкие цепи…
Лиа отскочили в стороны друг от друга – и каждый теперь был окружен росчерком изумрудного света.
Барабаны стучали, и в их ритм вплелась хрипловато-отчаянная флейта; с появлением Ланне танец стал быстрей, и костер за спина двух лиа будто бы разгорелся ярче…
Девушка не злилась на незваного гостя, вышедшего навстречу ей – наглеца, посмевшего приревновать внимание рыжего Лиса. Не злилась, но ленты взлетали вверх и вперед и словно норовили оплестись вокруг второго танцора, который уходил от огненных росчерков, и вокруг худой фигуры следопыта ярко мерцали крылья бабочки, сотканных из сине-зеленого огня.
А рыжий замер на грани между двумя шагами - вперед и назад, не зная, не в состоянии выбрать, метнуться ли к ним или, наоборот, от них, чтобы издалека наблюдать за этой красотой. Издалека, чтобы не видеть, что их там - двое, а не одно целое, живое. Или иначе, близко-близко - чтобы видеть, что двое делают этот танец. Красавица-лиа, тонкая, быстрая, незнакомая - и свой, близкий, капельку чудной (чудный!) Аалай.
Вокруг, будто море, шумели лиа – без резких криков, без возгласов – словно причудливый танец зачаровал всех, кто стоял сейчас вокруг костра. Но и тишины не было, и негромкие голоса, удивленные вздохи не давали танцу стать потусторонним настолько, чтобы быть – жутковатым.
Песок исчерчивали причудливые тени, которые тоже танцевали вместе с двумя лиа.
А в гомон толпы вплетался странный, низкий свист – когда рассекали воздух горящие шары, когда взлетали вверх, рассыпаясь на концах искрами, пылающие ленты, которые становились все короче…
Танец должен был скоро закончиться.
Двое шагнули друг другу на встречу – изумрудный огонь в последний раз взметнулся вверх, очертил фигуры ореолом….
Догорающие ленты и цепочки упали на песок.
Лассе не знал, принято ли здесь хлопать - но ладони сами не удержались. На губах заиграла улыбка, мечтательная и в то же время восхищенная...
Слишком неправильно и эгоистично было думать: "Этот танец был для меня", однако... однако хотелось так думать.
А хлопать было все же принято, потому что вокруг взорвалась криками и хлопками…да и топотом тоже – толпа. Девушка широко улыбнулась, вскинула руки и поклонилась; Ланне – следом, но несколько более скромно, словно дурной хмель из головы начал постепенно выветриваться. Следопыт что-то негромко сказал высокой лиа, улыбнулся ей в ответ и сделал шаг в сторону, собираясь освободить место на площадке. Но его быстро поймали за руку, притянули к себе – и нахально поцеловали, легко, мимолетно… И отпустили.
Зрители вокруг Лиса разразились одобряющим свистом. Он тоже свистнул, резко, пронзительно, с переливами... и поймав взгляд Аалая, быстро махнул ему рукой - а ну иди сюда! Артист...
Рыжий честно старался хмуриться, а глаза его выдавали. Смеялись взахлеб. Следопыт, снова кивнув девушке, быстро подошел к Лису, остановился в паре метров и как-то виновато сцепил перед собой ладони. Лиа все никак не мог отдышаться, был встрепан и пах отчего-то солью. Безрукавку Аалай оставил там, где брал цепочки с шарами – боялся подпалить одежду, пижон; и было заметно в свете костра что следопыт насквозь мокрый.