Darkness
1-08-2011, 19:39
Дата: ноябрь
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: неизвестно
Много зим назад он спросил у одного старого наставника, чьи волосы были также седы, как вершины гор вокруг, а в глазах стыло серое небо поздней осени: инар-хи, мудрейший, скажи, может ли одна искра Лаай, запертая в смертном теле, изменить что-то в этом мире?
Учитель Ветви покачал головой.
- Каждый из нас не искра - но Лаай. Мы не осколки, мы - целое, просто ставшее множеством. И каждый может изменить что-то - но только если вплетет свои шаги в Паутину, не разрывая ткани Лаай, не делая миру больно. Будь ты тот, кто владеет Зеленым троном или бедный пастух - ты Лаай. Ты можешь все.
И теперь он слышал - не нужно стоять за плечом Правителя, чтобы знать все - новости с фронта, и всей своей шэа желал, чтобы наставник оказался не прав. Потому что если все мы - Лаай, и те, кто пришел из-за горизонта... то пусть они, Те, что пришли с Востока, не смогу ничего изменить.
***
Вокруг них гремела война. Война, которой может не быть конца. Война, которая пожрет обе стороны, как это делают лед и пламень от самого начала мира. Как ночь и день. Как море и суша.
Им не хотелось быть ночью. Да и днем, тоже.
Сейчас они были птицами. Огненно-рыжыми птицами, переплевшиеся руками и ногами там, внизу... и плывущими над колышущимся морем войны. Горячий ветер бьет под крылья. Воздух пахнет гарью.
Они смотрят на войну, частью которой стали, не зная, как это больно - умирать. Пусть даже они не умерли еще. Но об этом сказали звезды. А звезды - знают правду.
***
Она не хотела, чтобы шэа того, кого она носит под сердцем, пронзила бы война. Говорили, что дети, рожденные во время войн, чувствуют каждую каплю крови, что проливается в землю. Что дети - куда ближе к Средоточию, чем кто бы то ни было.
И теперь ногти до крови впивались в ладони, когда все новые и новые отчеты приходили с нити фронта, рассекшей Шэн-лие. Нити, дрожащей на ветру, пахнущем гарью и смертью.
Она просила каждую секунду каждого часа. От рассвета до заката.
"Пусть все закончится, пусть все закончится..."
И - вглядываясь сухими, красными глазами в серую полосу горизонта на исходе каждой бессонной ночи, она шептала:
"Вернись"
***
- Разбитый горшок нельзя склеить.
- Шэн-лие - не горшок.
- Но горшок - часть Шэн-лие, а каждая его часть - оно само.
Теплая усмешка.
- Не смешно.
- Я не смеюсь над тобой.
- А что?
- Моя шэа плачет от осознания, как ты права, Мийа-ни.
- Не плачь, Дангъе. Про меня говорили - я безумная. Может и сейчас мои слова - глупость?
- Нет...
- А знаешь... мы просто не дадим ему расколоться.
Сухие губы раздвигаются в улыбке. В огромных глазах - непролитые слезы и стальная уверенность. Тонкая детская рука ложится в огромную ладонь.
- Да. Не дадим.
Дата: 6 октября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (штаб РДО "Игла")
Она поймала себя на том, что наощупь, будто слепая, ищет на ставнях защелку - где-то здесь, внизу, шероховатое древо грозится оставить в пальцах занозы... есть. Еле слышный скрип, и окно открывается; луна, желтая-желтая, отражается бликом в зрачках, расширенных так, что янтарной радужки почти не видно.
Ладони ложатся на подоконник, скользят туда-сюда, расправляются тонкие пальцы с прожилками синих вен под побледневшей кожей, с яркими, свежими ссадинами на костяшках. От ночного воздуха кружится голова и хочется дышать глубже и глубже, грудь вздымается под мятой белой рубашкой - неравномерно, дыхание сбивчиво.
Взгляд - безумный как есть, прямо в ночное небо.
- Чтоб он сдох, некромант твой, - раздалось из тёмного угла. - Тогда я ему всё скажу, что думаю. Мари, мы сейчас спим или нет?
Таэль видно не было, присутствовал лишь голос, хриплый, измотанный.
- Не знаю... - Мария покачала головой, - я не помню. Я то ли все время сплю, то ли вообще не сплю. Не понимаю.
Она обхватила себя за плечи, словно замерзла.
И не говори так про него.
- Прости, - Таэль появилась из темноты медленно. Бледная, двигающаяся так, будто вспоминала, как это делается, она была как никогда похожа на призрака.
- После его последних изощрений...а он вообще жив?
Макабрей лежал на постели совершенно неподвижно. Его глаза были закрыты, лицо застыло, а руки были скрещены на груди.
- Конечно, - твердо сказала Мари. - Что бы ни происходило... Он же не сдастся.
Она снова оперась ладонями о подоконник, выглядывая наружу - так далеко, как могла. Второй этаж, но земля неблизко. Деревья в саду тянут крючковатые острые ветви к лицу, но не достают.
- Я иногда думаю - может, проверить? Если это сон - отчего не расправить руки, как крылья, и не подняться до луны? Ведь это возможно! И каждый раз останавливает то, что это может быть не сон.
- Только прыгнув, узнаешь, способен ли летать, - прошептал Макабрей. - Да, Мари, это не сон. Не мой сон, во всяком случае.
Шевелились лишь его губы, а шёпот был настолько тих, что мог сойти за шелест ветра в листве за окном.
- Как ты? И как Таэль?
- Как во сне, - проговорила Марийка. - В очень плохом. Все перепуталось, я перестаю верить в себя и других... Может. и я - всего лишь сон? Или ты - только иллюзия, которой нет и не было никогда, и если я проснусь, тебя не будет, и вообще ничего не будет - ни той войны, ни этой, снова буду собой...
- Тебе решать, - прошептал он ещё тише и открыл глаза. В темноте их цвет был неразличим. - Недавно я сказал одному человеку, что есть лишь двое, кто могут подтвердить моё существование. И одна из них - ты.
- Для меня ты есть, - кивнула она, - для меня ты все. И даже больше. Слишком много.Я уже отдавала жизнь за тебя - тоже во сне, и если нужно... раз уж нам нужно...
Мари устало потерла виски.
- Нет, я не жалею о том, что выбрала. Просто схожу с ума. Это бывает.
- Бывает, но дальше будет легче. Сколько дней прошло с нашего первого сна?
- Три-четыре... пять? Не больше, надеюсь. Все перепуталось.
"Может, попросить остановиться на время?" - мелькнула у нее мысль. Потом, очень живо и ярко, в памяти всплыл обрывок бархатной ткани, с буквами, вышитыми золотом... багряной ткани.
Она не попросила.
Он поднял голову, нашёл взглядом её глаза.
- Больше снов не будет, - сказал Макабрей и медленно сел на постели. - Следующий твой урок пройдёт здесь.
- И... что это будет? Когда?
Ни единой нотки облегчения в голосе - радоваться она будет, когда заново привыкнет к нормальному. К тому, что есть сон и явь, что они есть по отдельности друг от друга. Как же хорошо, должно быть, Эрис и Тони - они могут себе позволить жить как обычные люди...
Потому что они не боятся. И зря.
- Уже. Ты психопомп, Мари. Ты должна уметь ходить за грань и возвращаться. Вернись. К Дентону, к Эрис, к Таэль.
Она посмотрела на него как-то странно, как смотрят здоровые люди на тяжелобольных - сочувствие, жалость, боязнь заразиться чем-то неизлечимым.
- Я тебя, - честно сказала она, - не понимаю. Как вернуться? Куда? Послушай меня... с тобой что-то не так. Ты постоянно находишься где-то не здесь, очень далеко. Это тебе нужно вернуться.
- Конечно, - он поднялся и встал рядом с ней, обняв за плечи. - Если ты будешь здесь, я вернусь. Если нет, тогда мне не зачем сюда возвращаться.
Марийка покачала головой:
- Нет, подожди... послушай! Ты спишь сейчас? Если да, нам нужно проснуться, если нет - что, черт побери, происходит? Я не хочу сходить с ума. Пожалуйста, объясни мне, где мы сейчас и что мне делать!
Лицо Макабрея исказила гримаса. Это было, как трещины на фарфоровой маске, казалось, будто сейчас его кожа осыплется, обнажая кости. Или просто пустоту.
- Я...не...сплю, - тихо, с видимым усилием, сказал он. - Обними меня...пожалуйста.
Осторожно, словно боясь сделать больно она протянула руки, ладонью коснулась лица, изменившегося отчего-то за последние дни (или ночи?).
Потом, в порыве граничащей с неизбывным страданием нежности, Мари крепко-крепко прижалась к нему, обхватив за шею, прислушалась к дыханию, по нему пытаясь угадать - что же творится там, за призрачной, мертвенной оболочкой?
- Что происходит? - шепнула она.
- Я не знаю, - ответил он, закрывая глаза.
- Бедный ублюдок, - тихо отозвалась Таэль, но Макабрей ещё не закончил.
- ...не знаю, что существует, а что нет. Всё стало слишком иллюзорно, понимаешь Мари?
- Еще как, - она скривилась, - как мне разобраться с тобой, если даже с собой я не знаю, что делать? Я... я знаю только один способ приводить в чувство. Он никому из нас не понравится.
- Это ты о чём?
- Когда я вела себя странно, - Мари пожала плечами, - мне отвешивали пару пощечин; работало здорово.
- Не поможет, - покачал головой Макабрей. - Но у меня есть мысль. Ты не помнишь, где последний раз была моя куртка?
- Внизу, на стуле - если никто не утащил. Ты вчера утром ее там оставил... если это было вчера.
- Это было не вчера, - Макабрей нагнулся и поднял с пола комок плотной чёрной ткани. - Да, вот и они.
Щёлкнула крышка портсигара, нигиломант достал сигарету, в темноте зашипел и разгорелся огонёк. Он прикурил, глубоко затянулся...и сложился пополам в приступе жесточайшего кашля. Самокрутка выпала на пол.
- Что с тобой? - она отогнала дым, взмахнув рукой перед лицом. - Ты же куришь черт знает сколько.
- Лёгкие...живые...мать, - остаток фразы утонул в тщетно сдерживаемом шквале кашля.
Макабрей подобрал сигарету, торопливо затянулся ещё, ещё и ещё раз, снова раскашлялся, едва не уронив её снова.
- Бедняга, - фыркнула Марийка, - этот аспект ты как-то пропустил, да? Но я тебя понимаю. Когда я дымить перестала, мне тоже было паршиво - в смысле, когда я потом опять попробовала.
Макабрей упрямо вгонял в себя едкий дым, исследуя совершенно новые ощущения. Лёгкие жгло и кололо, сердце стучало чаще, желудок сжался змеёй перед ударом.
- Голова...кружится, - тихо сказал Ригор. - Это нормально?
- Ага, - женщина опустилась на кровать, сочувственно глядя на нигиломанта, - неприятно? И как ты жил раньше... Может, тебе курить вообще не стоит?
Он посмотрел на неё долгим, ничего не выражающим взглядом, а потом упрямо кивнул:
- Ещё как стоит.
Из стены вышла очень-очень задумчивая Таэль. Она уселась рядом с Мари и негромко сказала:
- Вы бы потише.
- Почему? - Мари подняла брови.
- Разбудите...их, - лаконично отозвалась та.
- Что-то случилось? - поинтересовался нигиломант, начинавший приноравливаться к крепкому табаку
- Я все крепче забываю, что мы не одни тут, - Мари, погрустнев, запустила пальцы в короткие светлые волосы надо лбом. - Когда я последний раз говорила с Эрис? Дня два или три назад. Или больше. Знаешь что, дай-ка я тоже возьму сигарету...
Горло этот дым драл как когтями, и легким было столь же несладко. Марийка отчаянно старалась не раскашляться - чего доброго, и правда разбудит.
Барон Суббота
9-10-2011, 11:10
Дата: 7 октября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (штаб РДО "Игла")
***
Утром они вышли из одной комнаты, раньше принадлежавшей Таэль. Дважды скрипнули половицы в одном и том же месте, дважды прозвучали одинаковые шаги по одним и тем же ступеням.
Сонные, время от времени искоса поглядывающие друг на друга, улыбающиеся украдкой.
- Тони, - тихо сказала Эрис, задумчиво трогая рукой перила, - знаешь что?
- Что? - просиял парень.
- Ну дурак же ты, а.
Он заулыбался еще шире:
- Когда я отрицал, а?
За этим разговором был другой, и его вели не словами - касаниями, движениями ресниц, уголками губ. Эта беседа была совсем о другом. Тебе хорошо? Мне тоже. Теперь все как надо? Да. Так и будет.
Первым на кухню вошел он, следом - она.
В ноздри ударил запах кофе. Ядрёный, валящий с ног, будто целую сковороду свежих зёрен забыли на огне. Макабрей и Марийка изволили завтракать. Если, разумеется, это можно назвать завтраком. Кажется, эти двое умудрились создать из тушёнки около десяти разных блюд. И приканчивали пятую или шестую кружку кофе.
- Ну, как? - поинтересовался сидящий спиной к лестнице Макабрей, чьи плечи чуть вздрагивали.
- Это острее, - Мари ткнула рукой в тарелку стоящую перед ней, - но по сравнению с предыдущим заметно не хватает... - она подняла глаза к потолку, будто надеясь там отыскать нужное слово. - Этой. Соли.
Пощелкала пальцами, потянулась к солонке - и тут увидела, что на них очень пристально и даже как-то напуганно глядят Эрис и Дентон.
- Привет, ребята, - сказала она, - есть хотите?
Тони принюхался и осторожно заметил:
- Мне нужно обдумать этот вопрос. Приятного... аппетита, а?
- Спасибо, - кивнул Макабрей, обернувшись через плечо и глядя на них зрачками, размером с острие иглы. - Привет, р-ребята. Как спалось?
- Нормально...
- Отлично! - ответ получился хором, и более оптимистичный Дентон строго посмотрел на суровую Эрис. - Ригор, а я, кстати, не умер. И вообще никто не умер. Ты брехло, но я тебя все равно люблю. А чего это вы тут делаете все-таки?
- А я говорил, что ты должен умереть? - искренне изумился нигиломант.
- Ну, ты говорил, что возможно... а возможно, и нет, - Дентон подошел к столу, понюхал одну тарелку с тушенкой, вторую, третью. - Нет, я понял, в чем была штука! Но это было - как бы так сказать? Ниже пояса, во!
- Определенно ниже, - хмыкнула Мари.
Тони строго посмотрел на нее, изобразил ужас на лице (она как раз вылавливала кусок тушенки пальцами из миски):
- Ты вот прямо ешь это, что ли? Смотри, Эрис, она прямо ест...
Эрис только вздохнула, явно собираясь вставить что-то об умственных способностях некоторых присутствующих, но вдруг нахмурилась и спросила:
- Вы, двое, некроманты чертовы. Как вас угораздило... сделать то, что вы сделали?
- Так надо было, - серьёзно сказал Макабрей, вливая в себя очередную чашку кофе. - Но всё же, я никак не пойму...нет, определенно нужно ещё. Кофе будете?
- Будем, - решился рискнуть Дентон. - Должен же кто-то, кроме вас, его пить.
Он пнул один из стульев, пододвинув его таким образом к Эрис, та развернула его, садясь к спинке лицом и положив на нее локти.
- По-хорошему, - недобро щурясь, сказала она, - предупреждать надо, если такое собираетесь выкинуть. Сначала один на три дня в спячку, как медведь, мать его, лесной, теперь вдвоем. А теперь сидят, как ни в чем, и завтракают тут... дай чашку. Тони, чашку дай, я тебе говорю. Спасибо.
- Мы тоже рады вас видеть и чувствовать снова, - сообщила Мари, фыркая в чашку. - М-м-м... слушай, еще и чай туда сыпать была плохая идея, честно говорю!
- Я должен был попробовать! - отозвался Макабрей уже с кухни. - Нам нужны любые сильные впечатления здесь. Зашипел огонёк плитки, и запах кофе резко усилился.
- Фу, - оценил эти кулинарные изыски Дентон. - Искатели впечатлений, а.
- С крыши попрыгайте, - мрачно посоветовала Эрис, - век не забудете.
Но было видно, что ее злость - или, скорее, обида, - уже уходит.
- Думали над этим, - донеслось с кухни. - Так день же, увидят.
Вслед за этими словами появился и сам Макабрей, несущий солидных размеров джезву.
- Лучше скажите мне, кто вы оба после того, что не додумались до событий сегодняшней ночи раньше?
Мари уткнулась в кружку, слегка зарумянившись; улыбка, поползшая по губам, однако, ее выдавала.
- Ну, - серьезно сказал Дентон, - если тебе и правда интересно, я даже отвечу, кто мы оба. Нареченные. Перед лицом Единого.
Эрис кивнула - с выражением некоторого испуга в глазах.
- Вот как, - слегка удивился Макабрей, разливая напиток в подставленные кружки. - Могу поговорить с епископом фон Гальдером. Он вас так обвенчает, что сам Творец потом не разведёт.
- Да когда он будет, фон Гальдер этот, - Тони махнул рукой (не той, в которой держал кружку), - доживем, увидим. Но, в общем, оно так, как есть.
Мари кивнула - и поискала глазами Таэль. Та сидела на краешке стола и улыбалась, глядя на Тони, безмятежно, как умеют одни эльфы. Некромант тихонько вздохнула с облегчением и долила себе еще кофе, свежеприготовленного.
- Я бы, кстати, - продолжил хорохориться Тони, - задал вам тот же вопрос - типа, кто вы такие, что после этого всего. Ну правда, вы же больше так не будете? А то ходи проверяй, сдохли вы или нет...
- И ты правда ходил? Тони, я тронут до глубины души!
- Трижды в день... И я без того знаю, что ты немного тронут.
- Вот это, - пробормотала Эрис, - идиллия, по-моему.
Солнце поднялось в зенит, содрогаясь от картин бойни на озёрах и, казалось, так и застыло, оплакивая павших жаркими лучами. В доме, где некогда квартировал РДО "Игла", за опущенными ставнями, Ригор Макабрей, раскурил очередную сигарету, на этот раз не закашлявшись, и обвёл глазами друзей, собравшихся за тем самым круглым столом. На краткое мгновение перед глазами нигиломанта встала очень похожая картина, только с другими действующими лицами. Таэль и Тенар, живые, сосредоточенные, сидели на тех же местах, что и Мари с Дентоном. На месте Эрис тогда была Мария Штайнер, а на его собственном сидел чрезвычайно недовольный Гидеон Нахтфогель.
Макабрей тихонько вздохнул, отгоняя видение и произнёс:
- А теперь нам пора подумать о некоторых наиболее насущных моментах.
- Это например? - Дентон вздохнул и с крайне задумчивым видом улегся на стол, положив голову на руки. На Макабрея в результате с искренним недоумением смотрел один большой и честный карий глаз (второй скрылся под разлохмаченной челкой). - О том, где достать еще тушенки, месяцев так на полгода?
- Чего тут думать - тебя съедим, если будет необходимость, - невозмутимо парировал тот. - Но вообще, я хотел у вас с Эрис узнать, новооткрывшиеся матримониальные перспективы, случайно, не вызвали у вас стойкого неприятия к идеи почти гарантированного самоубийства?
Эрис нахмурилась.
- Я, кажется, смекаю, о чем ты, - сообщила она, - но тебя без словаря не поймешь последнее время. Ты хочешь сказать, не помешает ли нам наша личная жизнь... самоубиться? Я думаю, нет. Не больше, чем прежде. Ничего не изменилось.
Тони еле слышно фыркнул:
- Ну да, вообще ничего... А ты, Ригор, не завидуй нашим перспективам, вот что я тебе скажу, - он даже голову приподнял, чтобы ухмылку было видно.
- Завидовать? Вот появятся у тебя дети - поговорим о зависти. В тебя же пойдут, - оскалился в ответ Макабрей. - А если у Творца есть хоть какое-то чувство юмора, то один из них будет магом. А если он, Творец в смысле, меня сейчас слышит, то некромантом...
- Раскаркался! - Дентон радостно фыркнул. - Всех родившихся некромантов тебе на воспитание сдадим, и вот тогда поговорим о зависти! Впрочем, это еще будет нескоро, если будет, и...
Эрис уже не слышала, что он говорил дальше, потому что в горле встал комок таких размеров, что даже дышать было трудно. Почувствовала, как от лица отхлынула кровь, как загудело в ушах.
Нет, нет, быть не может, чтобы тогда - в тот раз - чтобы случайно...
И детей тоже быть не может. В принципе. Никогда.
А еще он обещал никому не говорить - о том разе - так что пусть сейчас это все окажется глупой шуткой, они посмеются вместе, и этим все кончится.
Они и правда засмеялись, но Эрис вдруг заметила, что Мари очень внимательно на нее смотрит. Очень внимательно и очень серьезно; словно что-то хочет сказать, но сдерживается. Эрис подняла брови. А Марийка отвела глаза, и уголок ее рта при этом дернулся вверх, как-то насмешливо и почти зло.
- Тем не менее, делать детей дело одно, а растить их - другое. И при этом следует избегать государства, управляемого тайным обществом малефиков, - отсмеявшись сказал Макабрей. - А если не получается избегать, будем предотвращать. Для начала: напомните мне о чём я вам уже рассказывал?
- Ну, вообще о некромантах и прочих, - Дентон, выпрямившись и сложив руки на столе, как примерный ученик, принялся перечислять, - скажем так, малефиках, о том, что у Багряного ого-го какие силы, что Круг большой и нехороший, и... э-э...
- И еще мы знаем, что Лаборатория теперь принадлежит им, - напомнила Марийка. - Со всеми разработками и персоналом.
- Отлично, значит всё это не приснилось мне в другом сне, - искренне порадовался нигиломант. - Так вот, а теперь свежая информация: я нашёл Лабораторию.
Все трое слушателей откинулись на спинки стульев и ошарашенно посмотрели на Макабрея.
- Когда? - обалдело спросил Дентон.
- Как? - не поняла Эрис.
- Почему не сказал сразу? - немного удивленно поинтересовалась Мари.
- Сегодня ночью. Послал свою тень. Потому что сначала должен был убедиться, что это было здесь, а не в каком-нибудь другом сне.
Тони грустно взглянул на нигиломанта и резюмировал:
- ...Если ты когда-нибудь тронешься, это будет очень печально - потому что мы это заметим далеко не сразу, если вообще заметим.
Макабрей только грустно вздохнул.
- Так ты уже скажешь, где она? - Эрис побарабанила пальцами по крышке стола. - С ней же нужно что-то делать!
- Сейчас Лаборатория перевезена в какие-то очень старые катакомбы под горами рядом с Неуштадтом. И я понятия не имею, что делать. Нам не хватит взрывчатки.
Дентон схватился за голову.
- А... а если мы просто придем вчетвером и всех там убьем? Или это не очень хороший план? - заметив, как на него все смотрят, юноша сник: - О, ладно, я понял.
- Может, сообщить об этом... - Марийка пощелкала пальцами. - Как же... Фон Гальдеру? Ты ведь встречался с ним. Верить ему можно.
- Хороший план, да, - неожиданно мрачно отозвался Макабрей. - Молодёжь поляжет, а старики уйдут. Опять.
Тони всплеснул руками:
- И как - как избежать-то этого? На дуэль ты, что ли, вызовешь своего Багряного? - он мотнул головой. - Чего мы тут вообще ловить пытаемся, если все настолько безнадежно?..
Он встал, стул отъехал с грохотом.
- Сядь, - тихо сказала Марийка. - Спокойно.
Парень явно хотел возразить - и почти сразу передумал, усевшись обратно.
- Другие варианты? - ледяным голосом поинтересовался он.
- Во-первых, Багряный. Я его найду и выверну наизнанку, - серьёзно и очень спокойно сказал Макабрей. - Во-вторых, я постараюсь найти в Ордене хоть кого-то, кто мог бы увести молодёжь из-под удара. И нужно найти и начать охоту на стариков. А епископ... думать нужно.
- Подумай. Твой епископ, в конце концов, - Дентон слабо улыбнулся. - Нет, не поймите меня превратно, я... немного нервничаю, вот и все. А зачем тебе, кстати, уводить из-под удара некромантскую молодежь?
- А кто будет учить следующее поколение?
- Мы не хотим избавить ЭКК от злобных малефиков?
- Если ты меня спросишь, - заметила Эрис, я вообще вот не хочу ничего, что имеет отношение к ЭКК. Вот уж на что мне на... то есть, мне насчет ЭКК вообще все равно.
- Избавить мир от малефиков невозможно, - объяснил нигиломант. - Они всегда будут появляться, потому что это не навык, не наследственная особенность и не тайный дар. Это свойство, которое проявляет себя в некоторых детях. Представляешь, что будет, если они останутся необученными?
Тони кисло улыбнулся:
- Представля-а-аю
. Это как если бы меня не научили с детства хорошим манерам и не привили склонность к человеколюбию...
- Хотел бы я ствоими вспитателями по душам поговорить, да ведь теперь их даже с Той стороны не вытащу, - Макабрей сокрушённо покачал головой. - Впрочем, вопрос в том, что мы хотим сделать с Лабораторией.
Эрис обхватила себя руками и заявила:
- Я считаю, к хренам собачьим ее надо сносить. И не надо о том, что знания сила, а эксперименты несут людям радость... Пора их издевательства над людьми прекращать.
- Ну, такую активную гражданскую позицию нельзя не поддержать, - Тони похлопал ее по плечу, потом повернулся: - Маришка? Ты поддерживаешь активную гражданскую позицию?
Та вздохнула.
- Мне... честно говоря, все равно. Меня это уже не беспокоит. Ни сама Лаборатория, ни ее дальнейшая судьба. Я просто знаю, что от того, что нам может помешать, лучше избавиться заранее.
- Согласен со всем сказанным, - Ригор кивнул и задумчиво прищурился. - Но...ведь нам не обязательно взрывать для этого все горы, верно? Нужно лишь уничтожить экспериментаторов и результаты экспериментов.
- Детей? - уточнила Мари.
Макабрей поджал губы и покачал головой.
- Уже не детей, Мари. То, что там сейчас есть - это уже не дети. И вообще не люди.
Голос у нее был до странности спокойный:
- Просто интересуюсь. Люди, не люди - я их вообще не очень хорошо, наверное, отличаю.
Макабрей посмотрел на Мари и покачал головой:
- Ты только не забудь снова научиться отличать, хорошо?
- Я, может, и не умела, - чуть виновато пожала плечами женщина. Придвинула к себе кружку с кофе, бездонно-черным и терпко пахнувшим. Отхлебнула, кивнула одобрительно: - Вот это отлично. Так, значит, с Лабораторией ясно. А старшие малефики?
- Абсолютное большинство - под нож, - Макабрей был категоричен. - И это не будет легко.
- Конечно, так они и легли под нож, - Дентон заулыбался, - я бы на их месте тоже сопротивлялся, так что я рад быть на своем. Но мы справились с этим... с Королем. И с ними тоже как-нибудь должны, правда?
Барон Суббота
25-10-2011, 20:35
День: 12-14 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F2 (Лабораториум)
- Мне уже прямо интересно, - сообщил Крой, деловито разглядывая собеседника, - на кой черт вы сюда снова явились. Дважды я сказал вам "нет". Еще трижды сказал "подите к демонам"...
- Я сходил, - обыденным тоном вставил человек в синей мантии, - они передают вам привет.
Маркус насмешливо фыркнул.
- Я это все к тому, знаете ли, что совершенно не понимаю, зачем вы ко мне приходите. Я на положении пленного или подопытной крысы, на которую постоянно пялятся с другой стороны клетки?
Синий задумался.
- Ну, как вам сказать... Вы в весьма неоднозначном положении, факт. Тем страннее для вас, конечно, будут мои сердечные заверения в том, что я пришел вовсе не убеждать вас принять наше выгодное предложение, а с некоей другой целью. О которой вас информировать не обязан.
- Так я и попался, - Крой встал, ухмыляясь во весь рот, - а потом вы как бы невзначай заведете беседу о чудесных превращениях, о том, что я не знаю, от чего отказываюсь...
- Но ведь это так, мой друг, - голос некроманта стал бархатным, обволакивающим, - вы действительно не знаете, от чего отказываетесь. Если бы узнали - ни за что не согласились и бежали бы без оглядки, но вот незадача... - плавным жестом он обвел пространство небольшой пещеры вокруг них двоих. - Бежать вам некуда.
- Трудно не заметить, - огрызнулся Маркус. – Послушай, эльф, тебе не хочется откланяться на этой фразе и свалить из моей уютной темной пещерки? До вас как-то медленно доходит, что я не желаю…
- Великолепно, - неожиданно бесстрастно произнес маледикт, - блеск. Договорились.
Он повернулся, чтобы уйти, вскинул руку (Крой ожидал, что по мановению ладони сейчас сама собой раскроется дверь, но нет) и на кончиках пальцев заплясали синие огоньки.
- Я желаю вам нехороших снов, Маркус Крой, - сказал он. – Послезавтра я вернусь. Вы передумаете.
Тому оставалось только плюнуть малефику вслед, что он незамедлительно и сделал.
Крой не придал особого значения словам малефика и потому спать улегся с легким сердцем и спокойной душой. Сон, вопреки обыкновению, пришел как-то сразу, навалился и поглотил собой все: и темную комнатку-пещеру, ставшую Маркусу родным домом, и то жалкое подобие кровати, на которой ему суждено было теперь возлежать, и его самого.
Сон был такой: они с Эленбергом едут куда-то на паромобиле, кажется, по заданию. Едут медленно, так что Крой успевает разглядеть каждое чахлое деревце у дороги. Отчего-то Эленберг всю дорогу молчит и неотрывно смотрит вперед, и вдруг наконец произносит:
- Мы где-то ошиблись, Маркус.
- Ошиблись? - переспрашивает он.
- И притом жестоко. Я, ты, Мике. Мы не с того начали, и вот чем закончили в результате...
Эвлин поворачивается к напарнику, и Крой с ужасом видит, как на красивом до приторности, надменном лице капитана краснеет и вздувается пузырями кожа. Пузыри почти сразу начинают обильно кровоточить, кожа уже лоскутами облезает с лица, загораются волосы — машина при этом наполняется отвратительным резким запахом, а окна закрыты...
Маркус знает, что паромобиль этот с откидным верхом, но никак не может найти нужный переключатель.
Глаза Эленберга лопаются, слизью сочатся из глубоких черных глазниц, с кровью пополам.
Маркус чувствует, что его начинает тошнить.
- Жестоко ошиблись, - повторяет Эвлин и падает, ударяясь лбом о рулевое колесо.
Маркус понимает, что сейчас паромобиль взорвется...
И просыпается.
Холодный пот струйкой сбегал с виска, сердце бешено колотилось — такого он не испытывал даже в самые страшные моменты своей жизни. Чертовски реальный сон. Крой крепко выругался, потянулся к стакану с водой, что стоял с вечера на тумбочке — хотел было отпить, но, подумав, плеснул себе на лицо и на грудь. Стало чуточку легче.
Мысленно обругав своего тюремщика за пожелание недоброй ночи, он решил, что сегодня спать уже не станет. Можно было почитать — ему оставили недавно книжку, что-то там по военной истории, - или просто бесцельно побродить по комнате (что составляло основное времяпровождение Маркуса). Но с удивлением он обнаружил, что ему хочется спать. Снова. Очень — хочется — спать.
Он попробовал сопротивляться этому своему желанию, но...
Этот день Маркус помнит хорошо. Они с Мике, оба при параде, при оружии, стоят в переулке и смотрят, как на рыночной площади кого-то колотят. Или разнимают, но с учетом сопротивления — еще и колотят. Женщины вопят и причитают, мужчины выкрикивают что-то, не разобрать, и тогда Мике первым выходит из переулка и, направляясь к толпе, достает револьвер.
Маркус помнит, что Мике должен выстрелить в воздух — тогда толпа расступится, они увидят девчонку, сплошь в ушибах и ссадинах, с ухмылкой на разбитых губах. И здоровенного детину с мордой, рассеченной аккурат пополам.
Но Мике стреляет себе в рот, так вот просто вставляет ствол себе в рот и стреляет. Толпа расступается, но Маркус пока не смотрит в ту сторону, он смотрит на Мике, а с его лица медленно сползает маска. Это вовсе даже не Мике, замечает он с ужасом, это какой-то незнакомый человек, и теперь он мертв... а где же настоящий?
Вместо лица у двойника теперь — сырое мясо, а в голове сзади — здоровенная дыра.
Маркус отводит глаза, только теперь смотрит на то место, где была драка, и видит, как прямо к нему направляется она. «Галчонок». Девочка с наглыми зелеными глазами. Сколько ей сейчас — двадцать два? Двадцать три?
Взрослая и серьезная Галка, такая, какой он ее видел в последний раз, идет к нему. Ее правая рука изуродована — из нее торчат длинные изогнутые иглы, трубки, какой-то железный штырь из плеча. С пальцев капает кровь.
- У меня под лопаткой чешется, - говорит она своим хриплым, «песочным» голосом. - Т не посмотришь?
И поворачивается, нахально задрав рубашку. Зрители, к которым она повернулась, вроде бы должны одобрительно засвистеть и заулюлюкать, по представлениям Кроя, но они мрачно молчат.
Под ее лопаткой он видит мерзкого зеленого паука, пульсирующего цветом и намертво впившегося всеми лапками девице под кожу.
- Чешется, - говорит она жалобно.
Пульсирующий паук вонзает лапки еще глубже, течет кровь. Маркус понимает, что паук сейчас проберется под кожу, устроит себе там уютное гнездо.
Зеленый свет становится ослепительным, и Маркус просыпается...
Синий пришел через день, как и обещал. На его лице не было ни торжества. ни злорадство – только смутное беспокойство.
Крой разглядел это, потому что на лице Синего не было еще и маски. Полосу бархатистой ткани эльф-малефик безжалостно смял в кулаке, и теперь она подергивалась задушенной змеей, спущенным знаменем.
- Я вижу, что доставил вам множество неприятных минут. Даже часов, - сказал эльф.
Тонкое лицо, ярко-синие глаза, не замутненные прожитыми столетиями. Его хотелось обнять, назвать братом и успокоить – все будет хорошо, не переживай, мама скоро вернется.
- Я думал, что сдохну, - честно сказал Маркус, чувствуя, как опять проваливается в сон. С ним так было всю ночь. И весь день. И еще одну ночь – он ничего не ел, не пил, только пытался побороть сон и неизбежно проигрывал в этой схватке. А снилась каждый раз отменная дрянь. Не помогали ни пощечины, ни попытки встать с кровати – да, дальше попыток тут не зашло…
Малефик взмахнул рукой, и Крой почувствовал, что спать больше не тянет. И жуткую головную боль.
- Вы бы не умерли. Максимум – сошли с ума, но к этому я уже не стремлюсь, - эльф плотно закрыл за собой дверь, и Маркус только тут обратил внимание на то, что явился Синий без обычного сопровождения. Это было… подозрительно, а дальнейшее – еще подозрительней.
- Слушай, человек, - сказал маледикт, опускаясь рядом с ним на кровать. – Мне нужна твоя помощь.
Darkness
27-10-2011, 14:47
День: 21 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A3
Они прождали трое суток. Трое - хотя последний приказ Джи звучал совсем иначе: "ждите нас двадцать часов и уходите к Неуштадту". Но сорок восемь часов не так уж и больше каких-то там двадцати. Просто они верили - еще вернутся.
- Надо уходить, - Тьяр взвесил на ладони полупустую флягу с водой. Под глазами лиса пролегли серые тени, обычно вклоченные волосы разведчик стянул на затылке обрывком шнурка.
- Еще немного, - Ирсея скрестила руки на груди и прикусила обветренную нижнюю губу, поморщилась.
Её близнец с беззвучным вздохом опустился на сухую землю; потрепанная палатка, в которой лежал раненный, пряталась за скальным выступом - сами лисы сидели чуть в стороне, вглядываясь в вечереющее небо и темневший каменный склон.
- У нас даже кристалла нет.
- Помолчи... - лиса прикрыла глаза и откинулась на спину. В плотную ткань куртки тут же впились мелкие камни. Послышался шорох, а через некоторое время разведчицу слегка приподняли под плечи и уложили обратно - только теперь под головой оказалась чужая нога. Ирсея беззвучно шевельнула губами: "спасибо". Вместо ответа Тьяр только расстрепал темно-рыжие волосы сестры.
- До рассвета, хорошо?
- Да...
Послышался тихий вздох.
- Аптечка почти пустая.
- Плохо.
Холодное закатное небо отливало густо-лиловым и морозно-синим. С моря тянуло прохладой, и камни скального массива было остывали.
Ирсея поднялась на ноги.
- Я пойду проверю, как Ли.
Тьяр проводил лису глазами, потом, проверив заряженность винтовки, прикрыл глаза - не спать. Вспоминать.
Наверное, даже будь у него сейчас под рукой карта, он бы не смог точно описать все эти хаотические перемещения войск обеих сторон за последние... сколько? Пару недель? Месяц? Да и не нужно это было Тьяру.
Просто каждый раз, когда он закрывал глаза, сердце кололо острой холодной иглой воспоминания четырехдневной давности.
Сообщения о возможном перемещении лиа они получили по кристаллу связи.
- Паршиво, - констатировал тогда Джи, потерев ладонью небритую щеку. Последние новости вообще не приводили орка в восторг - из их отряда отозвали на север часть бойцов, как было сказанно - "для вливания их в ударную часть армии". Капитан инженерного отряда тихо матерился и все пытался выспросить - а что ему прикажете делать, объявись лиа в округе? С шестеркой то бойцов в отряде, трое из которых - прости Единый! - дети! Получив ответ, что по прогнозам военных аналитиков в ближайшее время лиа ну никак не могут появиться в районе дислокации отряда, орк получил пожелания удачной службы и разъдиненную связь.
Как потом матерился бравый капитан Гран было слышно даже на другом конце полупустого лагеря.
И, как оказалось уже через пол недели, не зря он матерился...
- Зря вы... меня... таскаете...
- Помолчи, а?
Эльф слабо улыбнулся и тут же болезненно поморщился. На искусанных губах выступили капельки крови. Ирсея слегка пошевелилась, поудобней устраиваясь на корточках рядом со спальником, на котором под двумя походными одеялами, лежал раненный.
- А ты бы нас бросил? - вскинула тонкие брови лиса.
Элиен едва заметно покачал головой.
- Вот и молчи тогда, - за напускным весельем в голосе Ирсеи стояла нешутоная тревога: у Ли появился жар. Хотя, казалось бы, сбили его уже этими хваленными лекарствами их походной аптечки - "для самых экстренных случаев", "поднимает на ноги любого!". Ха. Три раза "ха!".
- Спи давай, - лиса поплотней закутала раненого в одеяла, потом легко коснулась его лба пальцами. Беззвучно выдохнула - кожа эльфа пылала.
- Мизе... рикорд... бы... - донесся до неё прерывистый, хриплый шепот.
Ирсея сглотнула образовавшийся в горле холодый, тяжелый комок.
- Помолчи, а? До Неуштадта не так далеко, а там-то тебя на ноги поставят... Ты только продержись, хорошо?
Будь у Элиена силы - он бы усмехнулся; но сил не было, и повязки на бок, которые еще недавно меняли, уже снова пропитались кровью.
Дата: 5 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F1 (Нордштадт)
Дверь за Гансом захлопнулась с резким, почти оглушающим треском. Он обернулся, вздрогнув, и увидел майора Фиерса, который с невозмутимым видом теперь подпирал эту самую дверь стулом.
Майор уселся на стул и хмуро посмотрел на Ганса. Снаружи заворчал Цербер.
– Поговорить, значит, пришли, – без тени дружелюбия проговорил Фиерс. – Ну говорите, что ли.
Ренн, отнюдь не такая невозмутимая, присела на край стола, скрещивая руки на груди. В глазах ее был огонь – такой же, каким она едва не спалила Эппельхайму стол получасом раньше.
Он растерялся.
– Я... вы, видимо, сейчас чувствуете себя неловко, потому что мне стало известно нечто такое...
– Это ты чувствуешь себя неловко, – фыркнула магичка, – потому что снаружи здоровенная псина, рядом с тобой два вооруженных человека, один из которых – стихийный маг не самого низкого уровня подготовки, и что самое интересное, не только ты знаешь мой секрет, но и я знаю твой.
– Сделка? – миролюбиво предложил Ганс. Он уже несколько минут настойчиво заглядывал девушке в глаза, но та уже смекнула, что от телепата взгляд стоит прятать. Это несколько уменьшало шансы инженера на благоприятный для всех исход.
– Допустим... – майор решил, кажется, перехватить инициативу. – Причем такая сделка, при которой все остаются при своем и просто молчат дальше. Нормально?
– С одной стороны, да. С другой, не исключаю вероятности того, что каждый участник сделки хотел бы узнать чуть больше о другом участнике. Ладно, говорю за себя. Мне правда интересно, что у вас там стряслось. Не потому что я собираюсь срочно звонить Беатриче, а... – Ганс пожал плечами, максимально естественно, – у меня в команде всегда все было спокойно.
Ренн скривилась.
– Еще бы. Под твоим чутким телепатическим руководством. Знаешь что, я вот не просила тебя в душу мне лезть!
– Девочка, – вдруг прервал ее Фиерс, – погоди кипятиться. Есть проблемка – про смерть капитана Эленберга хочет послушать не только Ганс. Что, твою мать, стряслось там на базе? И где в это время был я?!
– В отключке, – магесса мрачно отвернулась. Теперь она не встречалась взглядом ни с одним, ни с другим мужчиной. – Он позвал меня в дом, запер дверь. Стал угрожать, и прочее. Потом... приставал. Но в какой-то момент отвлекся, я смогла выхватить револьвер и выстрелила в него.
– А третий человек? – быстро спросил Эппельхайм, надеясь, что если уж Ренн начала рассказывать, то и продолжит охотно.
– Какой третий?..
– Я видел, что там в комнате был еще кто-то. Словно бы... без лица.
– Там не было людей без лица, – девушка поморщилась. – Уж я бы заметила. Наверное, что-то не так с твоей телепатией. Ну что, послушали? Довольны? Господин Эппельхайм, майор?
Фиерс мрачно потер лоб ладонью.
– И ты, значит, молчала? Все это клятое время?
– А что, следовало упасть перед вами на колени и молить о прощении? – она всплеснула руками. – За то, что я его пристрелила раньше, чем вы?
Ганс почувствовал себя между двух огней. Чувство было не из приятных, учитывая, что оба огня угрожали ему непосредственно здесь и сейчас, и обдумать тактику действий было невозможно.
– У меня такое ощущение, – неожиданно тихо сказал майор, – что твоим голосом сейчас говорит другой человек, девочка. Человек, которого я совершенно не хочу сейчас слышать. Смекаешь, о чем я? И вот какая у меня мысль – если он может говорить твоим голосом, не мог ли он случайно действовать твоими руками? Я не очень-то печалюсь из-за Эвлина, видит Создатель. Но вот из-за тебя – уже начинаю.
Ренн опустила голову низко-низко и обхватила себя руками за плечи.
– Не стоит, – буркнула она.
Вспышка улеглась окончательно.
– Оставим-ка ее одну, – предложил инженеру Фиерс. – Проветримся. Заодно и я тебя поспрашиваю кое о чем.
Магичка не стала протестовать. Она уже предчувствовала долгий вечерний разговор с майором, душеспасительную беседу, и… Минутку. Прислушиваясь к себе, она вдруг ощутила в собственных мыслях нотку высокомерного презрения, которой явно там было не место.
Что это? Откуда?
Неужели с осознанием своей силы приходит и осознание слабости всех остальных?
– Значит, ты не побежишь звонить Беатриче? – уточнил тем временем Фиерс, закуривая на крыльце. У его ног, точнее, на уровне его пояса, фыркнула одна из голов Цербера.
– Проблем не оберемся, – уклончиво отвечал Ганс, – а их тут и без нас хватает.
-Знаешь, я один раз тоже так подумал. Ну и помог одному человеку, причем в таких условиях, где кроме меня, ему помочь никто не мог, и при всем при этом помощи он совершенно не заслуживал. Выбор был в духе – отправить его на смерть или все-таки не выдавать, но с возможными последствиями для себя…
«Ага, прямо как у меня сейчас», подумал Эппельхайм, радуясь, что это он тут телепат.
– И что ты сделал?
– Я помог. А он потом меня так подставил, что дальше некуда. Жаль, не пристрелил тогда.
Ганс мысленно схватился за голову.
– Ну… несмотря на то, что ты это сказал сейчас, я вам помогу. Серьезно. Слово инженера по железным дорогам.
Фиерс это как будто мимо ушей пропустил.
– А ты-то чего так из-за своего дара переживаешь? В техномаги бы пошел. Даже сейчас еще не поздно. Чего мешает-то?
– Как тебе сказать-то, – Ганс огляделся по сторонам, нет ли тут лишних ушей, – я своими способностями привык пользоваться незаметно. Капельку здесь, капельку там. Я, может, только благодаря этому и научился с людьми ладить. Можно к каждому найти подход, с каждым договориться. Ставлю десять к одному, у меня самая слаженная команда в ЭКК – и только благодаря тому, что… ну. Дару, короче, этому. Проблема в том, что команда-то об этом не знает, – он издал короткий, нервный смешок.
– Да уж, – вздохнул майор, – мне бы твои проблемы.
– А я твоих, уж извини, взамен не попрошу, – улыбнулся Эппельхайм. Глянул искоса на Цербера, настороженно дернувшего ухом: – Чего смотришь, мохнатый?
Вопрос был безобидный, интонация – тоже, но пес вдруг обратил на Ганса все три вытянутые зубастые морды. Три пары глаз, красных, как пламя Бездны, заглянули прямо ему в душу… или наоборот, это Ганс заглянул в душу этой твари…
И услышал голос в своей голове.
– Гляди-ка, – сказал голос (в виски Эппельхайма ударило тройное эхо), – а ты меня видишь.
Барон Суббота
21-12-2011, 21:53
Если вы это читаете *звук бьющегося стекла, безумный смех* блин, значит...значит...
Дата: неизвестна
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: неизвестно
флэшфорвард
Чертополох
(абсурдистская драма в трех действиях)
Dramatis personae
Мира – целительница в полевом военном госпитале, молодая женщина
Доктор – полевой врач, женщина в годах
Сестра – медицинская сестра, ее помощница
Генерал – герой прошлой войны, сухощавый мужчина лет сорока
Скиталец
Смерть
Раненые с обеих сторон, солдаты
Костюмы персонажей – темных цветов, только Мира и Смерть облачены в белое.
Действие первое.
(отрывок)
Вокзал, наполненный людьми, одетыми в черное. Ожидают поезд, негромко переговариваются. Мелодия флейты постепенно заглушает разговоры, люди отходят на задний план, к просцениуму приближаются, выходя из толпы, две фигуры, мужская и женская. Их освещает луч света, флейта замолкает.
Мира. (ровным тоном, без эмоций) Ты нигде не задерживаешься надолго. Сегодня здесь, завтра там. Сегодня в мире, завтра – на войне. Почему ты уезжаешь? Почему решаешь бросить свою жизнь кому-то под ноги?
Скиталец (так же ровно). Потому что это я. Я должен идти вперед. Я не могу быть в стороне, иначе южане…
Мира. Южане – что?
Скиталец. Не знаю. Но это будет плохо для всех.
Мира. Это твои мысли, ничего больше. Это то, во что ты веришь – а что ты знаешь? Что ты вообще знаешь о войне?
Скиталец. То же, что и ты. Война – это…
Мира. (подхватывает) Война – это…
Оба замолкают. Пока длится пауза, снова вступает флейта, которую заглушают возобновившиеся разговоры. Люди на заднем плане начинают двигаться, выходят в просцениум, толкают Скитальца, оттесняют Миру.
Мира. (кричит) Не уезжай! Подожди!
Скиталец. (кричит в ответ) Постой!
Они протягивают руки друг к другу. Гаснет свет.
Действие второе.
(отрывки)
Полевой госпиталь, развернутый в спешке. Стулья, столы, койки, все занято ранеными, их стоны сопровождают действие.
В правом углу сцене, на стуле – Мира с книжкой. Доктор и Сестра занимаются ранеными, время от времени бросая на Миру укоризненные взгляды.
Сестра (ворчливо). Она почти не помогает! Зачем только ее приписали к нам – толку-то, не пришей кобыле хвост. И без нее прекрасно бы справились! (повышает голос) Знаю я этих магов…
Доктор. (сдержанно) Не всегда можно справиться без магии. Придержи вот здесь. (Раненому) Лежите спокойно.
Мира перелистывает книгу.
Сестра. (мстительно) Таким, как она, на войне не место. Столичные штучки! На кровь спокойно смотреть не может, а как попросишь что сделать, сразу глаза закатывает, а как сделает, что просишь – потом саму в чувство приводить надо. Толку-то!
Доктор. (вздыхает) Такова уж магия. Она многого требует. Я где-то слышала об этом.
Мира перелистывает книгу.
Сестра. (обращается к Мире, делано-дружелюбным тоном) Скажи-ка, подружка, что это ты делаешь на войне?
Мира. (не отрываясь от книги) Я закончила курсы. И поехала сюда работать.
Сестра. (нетерпеливо) Да я не об этом! Ты, может, всю жизнь мечтала спасать людей? Бороться со смертью? (подзуживает) Или, наоборот, любишь смотреть на чужую кровь?
Мира закрывает книгу.
Мира. Нет.
Сестра. Что – нет?
Заходят солдаты с носилками, на носилках мечется Генерал, его лицо и руки в крови.
Солдат. Срочно! Наш генерал ранен!
…
Мира. (склоняется над генералом, кладет руки ему на грудь) Сколько прошло времени? Когда вы были ранены?
Генерал. (едва слышно) Четыре… часа…(стонет)
Доктор и Сестра подходят к мире, встают за ее спиной.
Доктор. Уже поздно.
Сестра. Уже поздно.
Мира. (не обращает на них внимания) Потерпи, генерал. Сейчас будет горячо. Очень горячо. Но все хорошо закончится, ты не бойся.
Генерал стонет.
Доктор. Не говори ему «ты»!
Сестра. Не трать силы, это бесполезно!
Сцена озаряется яркой вспышкой света. Вступает флейта, та же мелодия, что и в начале. Мира отходит от генерала.
Мира. (ровным тоном) Он будет жить.
Доктор. Не может быть!
Сестра. Не может быть.
…
Снова появляются солдаты с носилками в руках. Раненых несколько, среди них Мира узнает Скитальца.
Мира. (спокойно) Это ты.
Скиталец. (на выдохе) Это… ты…
Сестра. Смотри-ка, она его знает! Небось, это ради него она сюда потащилась!
Мира. (Скитальцу) Молчи. Не говори ничего. Слушай. (тон постепенно перерастает из печального и спокойного в агрессивный) Видишь, куда привела тебя твоя дорога? Видишь, что такое война?! А теперь, теперь говори. Когда ты был ранен? Сколько прошло часов?
Скиталец (тихо) Я хотел… стать героем, Мира. Для тебя. Для таких, как ты…
Мира. (переходя на крик) Сколько – прошло – часов?!
Скиталец. Три… три часа.
Мира (спокойно) Врешь. Я знаю, когда ты врешь.
Скиталец. Пять.
Мира. Уже поздно.
Доктор. Но мы могли бы попытаться…
Сестра. Ты ведь уже спасла генерала! Попробуй!
Мира (отходит от Скитальца) нет. Я не стану его спасать. Пусть умирает, как герой.
Она садится на стул и открывает книгу. Скиталец стонет.
В госпиталь входит Смерть под тихую мелодию флейты.
Все остальные персонажи замирают.
Во время своего монолога Смерть, не видимая никем, обходит всех раненых, заглядывает через плечо в книжку Миры, уважительно склоняет голову перед Доктором, издевательски обходит вокруг Сестры и треплет ее по щеке. Подойдя к генералу, останавливается на какое-то время, топает и уходит к носилкам, где умирает Скиталец.
Смерть (говорит очень живо, постоянно меняются интонации, оттенки голоса) Все мои друзья – здесь, мои милые добрые друзья… вот ты – я помню тебя! Разведка, наткнулись на южан – ах, и острые же штыки у них! Или вот ты, едва не растоптанный бегущими, в самой гуще боя… не на жизнь, а на смерть – вы так говорите, да? Правильно говорите. Или ты – рваная рана, распаханная грудная клетка. Я мечтала увидеть, как раскроется чудный цветок твоих легких, как вытечет наружу сердце – но вот они, они зачем-то тебя спасли! Я хочу забрать, а они забирают у меня! Но, разумеется, я не могу не преклониться перед их мастерством… Та, что умеет отводить смерть – отводить меня! – чем ты занята? Читаешь? Видно, интересная книжка, если ты ради нее решила оторваться от своего умирающего возлюбленного – а ведь он любит тебя, поверь мне, уж я-то разбираюсь в таких вещах! ну ничего. Читай дальше, родная моя! Подойду-ка к тем двум… О, вот уж кто искусный борец со Смертью! Я знаю вас, Доктор, я очень хорошо знаю вас, мы встречались не раз. Искренне желаю, чтобы наша следующая встреча состоялась нескоро. А ты, Сестричка, такая простая и незатейливая, такая слишком много снаружи, слишком мало внутри – скоро я узнаю, что на самом деле у тебя внутри, скоро мы близко познакомимся, очень близко! Вот уж кому не стоило играть с огнем… Так, а что это тут? Мой пленник, внезапно освобожденный? Мой генерал?! Ускользнувший экземпляр моей коллекции великих полководцев! Чтоб вам пусто было, не стыдно ли уводить из-под носа такое!.. Впрочем, не суть. Мы сравняем счет. Здравствуй, Скиталец.
Скиталец шевелится, поднимает голову – он слышит слова Смерти.
Смерть. Она не захотела тебя спасти. Теперь ты уйдешь со мной – и уйдешь героем. Можешь сказать ей спасибо… ах, нет, не можешь. Дай руку.
Они протягивают друг другу руки, и как только Смерть касается Скитальца, он падает на носилки бездыханным. Смерть уходит.
Конец второго действия.
Действие третье.
(отрывки)
Генерал (опускаясь на одно колено перед Мирой). Я помню, что это вы спасли меня. Вы утешили меня и ободрили, когда я думал, что умираю. Вы единственная говорили мне «ты», когда остальные оставались от меня далеко. Я не знаю, как благодарить вас. Если бы не вы, война могла закончиться иначе.
Мира. (не смотрит на него) Война могла закончиться иначе.
Генерал. Если бы я погиб, солдаты впали бы в отчаяние. Враг получил бы повод для ликований, а мы – для траура. Возможно, вы скажете – трауром больше, трауром меньше, но иногда последняя соломинка ломает хребет… Хребет нашей армии был близок к тому, чтобы переломиться.
Мира. Переломиться…
Генерал. Когда меня собирались выписать, я вдруг понял, что полюбил вас. И не смогу полюбить никого другого. Вы спасли меня. Вы были рядом со мной. Я бы хотел, чтобы вы были рядом всю жизнь… (протягивает к ней руку) Вы станете мое женой, Мира?
Мира. Нет. Никогда я не стану вашей женой.
Генерал (вскакивает и отступает на шаг) Но почему? Почему вы больше не говорите мне «ты»? Почему вы отказываетесь?!
Пауза.
Мира. Потому что вы уже не умираете.
…
Мира под мелодию флейты бродит по сцене, то шагая размеренно и монотонно, то бросаясь из угла в угол. Она то плачет, то смеется, в ее движениях, жестах и голосе – истерика, безумие, отчаяние.
Мира (интонации постоянно меняются). Кого, кого я обманывала все это время? Что я пыталась сделать, кого спасти? Это была игра, я играла со всеми – с людьми, с самой жизнью, и даже… о-о! Слишком далеко я зашла! Но почему же мне так не повезло? Я всегда была рядом с ними, чтобы остановить, схватить за руку, стать поперек пути, но рядом со мной никого не оказалось! Некому было схватить меня за руку и заступить дорогу. Я осталась совсем одна. Где теперь мои друзья, где те, кого я знала? Я убила Скитальца, я прогнала Генерала, я прокляла Сестру и сердечно распрощалась с Доктором, а что дальше? что мне осталось? Одна, совсем одна… Нет, не одна!
Озирается вокруг.
Я знаю, ты где-то здесь! Мы с тобой неразлучны, где ты, там и я, где я, там и ты. Ты следишь за мной, потому что ты никогда не прощаешь и не забываешь. Я тоже никогда не забуду тебя – я часто видела в зеркале твое лицо. Моя спутница, моя подруга, моя любовница – где ты, когда ты мне так нужна? Ты единственная была мне близка, только тебя я понимала, только ты понимала меня!...
У нее за спиной появляется Смерть.
Смерть (тихо). Да, я понимала тебя. Но не ты меня. Ты не понимаешь даже сейчас. ты думаешь, что видишь меня, но ты не видишь…
На этих словах Мира оборачивается, они со Смертью застывают друг напротив друга.
Мира (облегченно) Как долго я тебя ждала!
Смерть (мягко) Я тоже ждала тебя очень долго.
Они заключают друг друга в объятья.
Занавес.
Барон Суббота
2-01-2012, 18:52
Дата: 7 ноября
Фигура: пешка C2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4
Фактическое местоположение: С4
- Я заметил, - осторожно произнес Честер, поглядывая искоса на малефичку, - что вы с Ивит как будто, ну… отдалились друг от друга. Не разговариваете почти. Ты опять в стороне от всех. Чего так, Мия?
Было время, когда инквизитор решил – наконец-то, и у него, и у подопечной наладились отношения с новой командой. История с падением вертолета заставила сплотиться всех. И особенно – пилота и малефика, что не могло укрыться от наблюдательных взглядов Лианнана, Дербоурда и Гранвилля. Что удивительно, каждый из троих остался при сових наблюдениях и не стал делиться ими ни с кем.
А вот теперь – снова-здорово. Чет и Медемия сидят вдвоем у транспортника, метрах в тридцати – их палатка, которую они больше ни с кем не делят, и вокруг сплошное гнетущее молчание.
Если бы Мия поссорилась с кем-нибудь, об этом бы не молчали. Выходит, она не ссорилась?
- А какая тебе разница? – малефичка не огрызнулась, просто поинтересовалась. Ровно, спокойно, даже без скрытой досады в голосе.
Пожалуй, такой тон подразумевал желание получить действительно честный ответ, и инквизитор смутился.
- Не то чтобы я за тебя беспокоился, - все-таки признался он, - я-то знаю, ты сама разберешься со своими проблемами, если они у тебя есть. Мне скорее любопытно. Слишком внезапная перемена, что ли. И отчасти мне… неловко из-за тебя. Я должен присматривать за тобой, но в то же время мне хочется общаться с остальными, а ты с ними не общаешься, - Чет развел руками. – Вот такая мне разница.
- Ага, - сказала Мия. Они еще немного помолчали, потом женщина продолжила: - Ладно, я скажу. Я во сне разговаривала с одним… знакомым. Он предупредил, чтобы я была осторожна, потому что за мной, за предательницей, обязательно придут еще раз. Та история с птицами – это только начало. Поэтому, если есть люди, которые мне дороги, которых я люблю – мне нужно держаться от них как можно дальше, чтоб они не попали под удар. Им тоже может грозить опасность. Ясно?
- Частично, - Гранвилль потряс головой. – А почему ты не думаешь, что это был просто сон? Сознание, знаешь, порождает еще не такие химеры…
- Я знаю, что это был не просто сон.
- Спишем на твои малефицкие штучки? – Мия фыркнула в ответ. – Что? Ну не понимаю я таких вещей. А что за знакомый тебе приснился?
- Не твое дело, инквизитор. Извини.
Гранвилль закатил глаза к небу.
- Ну и как мне работать в такой обстановке, черт побери?.. Между прочим, мой рыжий коллега, наверняка тебе памятный, просил, чтобы я…
И тут до него дошло.
- Погоди, тебе велели держаться подальше от людей, которых ты любишь и которые тебе дороги? Иначе им будет грозить опасность? А со мной ты по-прежнему разговариваешь!
- Что поделать, Гранвилль, - вздохнула Мия, кутаясь в куртку Ивит. – Я тебя не люблю.
Дата: неизвестна
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: неизвестно
все тот же флэшфорвард
Передо мной человек в коричневом свитере, заколотом большущей медной булавкой. У него длинные темные волосы, неаккуратно стянутые в хвост – несколько прядей упорно спадают на лицо и лезут в глаза, поэтому ему приходится трясти головой. Рукава свитера закатаны до локтей, и именно это позволяет мне обнаружить татуировки – загадочный орнамент на каждом предплечье.
Конечно, я не так представляла себе скандально знаменитого актера и драматурга. Для своей репутации он был какой-то слишком спокойный.
- Если хотите, можно чаю, - сказал он, - или чего-нибудь другого, если хотите. Это вы из газеты, да?
Я кивнула и представилась, показав карточку. Господин Терранова, в свою очередь, указал мне на кресло, а сам расположился на журнальном столике, напротив.
- О чем хотите поговорить? Я, в принципе, не готов выдать на-гора все секреты своей личной жизни, но читателей, наверное, интересуют не только они, поэтому…
- О «Чертополохе»! – быстро сказала я, понимая, с одной стороны, что перебивать невежливо, а с другой стороны – что, если я промолчу, мы можем уйти слишком далеко от темы.
В этом человеке, безусловно, чувствовалось такое качество – уходить как можно дальше от темы. От любой темы, когда бы то ни было.
- А, ну да, ну да… - усмехнулся господин Терранова. – О чем же еще. Рассказать что-нибудь интересненькое, или у вас уже где-то приготовлен список вопросов?
Я-то уже полезла было в сумочку за блокнотом, но поняла, что доставать его будет ошибкой. Что ж, буду делать вид, что импровизирую, - он наверняка это оценит и разговорится.
- Нет-нет, никаких списков, - заверила я, улыбнувшись. – Давайте так – самым волнующим моментом пьесы для читателей обернулось ее название. Ведь чертополох, который там упомянут, совершенно никак не фигурирует в тексте самой пьесы!
- Вот сюрприз-то! – радостно заявил мой собеседник. – Но тем, что вы мне это рассказали, вы меня нисколечко не удивили. Именно так и обстоят дела с чертополохом. Я понимаю, что обычно название должно отвечать содержанию, но сказать по правде, в этой пьесе для меня слишком много личного. Название тоже туда относится.
- Значит, так и должно быть? – уточнила я.
- Так и должно быть.
- И вы не расскажете историю, которая для вас связана с чертополохом?
- Ни в коем случае. Любую другую историю, только не эту.
- Хорошо, - я смирилась. – Тогда так… Пьеса в первую очередь о войне…
- Угу, два раза, - фыркнул господин Терранова, заставляя меня смутиться. – Вы ее смотрели или читали?
- И то, и другое, - с готовностью ответила я, чувствуя, как щеки мои заливает краска. Неужели я что-то не так сказала, и теперь интервью пойдет насмарку?
- Даже странно, - покачал головой писатель. - В первую очередь пьеса вообще не о войне, а о людях. Причем даже не о людях на войне, а, ну… просто о людях. Или вы не согласны? Да не пугайтесь вы так, черт возьми, я не экзамен у вас принимаю.
- Ну, - выдохнула я, - мне показалось, что о войне. Все эпизоды, с ней связанные, настолько живописно и ярко выглядят, что создается впечатление, будто…
- Будто я там был? А я там действительно был. Не на передовой, конечно, и история эта довольно засекреченная, но я, в общем-то, знаю, чем была эта война. Я в какой-то степени сыграл на том, что кампания против лиа, и все такое – оно еще слишком свежее в нашей памяти. Мной двигало желание заработать, а не ошеломить публику. нужно же чем-то кормить семью – жена, дети… Кстати, учитывая, что вам пришло в голову задать мне такой вопрос – вы из метрополии. Недавно здесь, ага? Первую тиресканнскую уже не помните?
Барон Суббота
3-01-2012, 0:02
Я опускаю глаза, чтоб не встречаться с ним взглядом, и говорю:
- Мне было тогда всего девять.
- Да и мне не намного больше. Ладно, закроем тему. Еще раз повторяю вам – это не про войну. Ваш чай уже остыл, а вы так и не подобрались к каким-нибудь коварным и интересным вопросам, - господин Терранова в очередной раз отбрасывает прядь волос с лица задумчивым движением ладони, а потом распускает волосы. Они едва достают до плеч, и выглядит он теперь встрепанным и безумным.
- Ну, - говорю я, - вот вам коварный вопрос. О нашумевшей истории с Алуэттой Мароне, которой вы сначала отказали в главной роли.
- Ой, - мой собеседник весело ухмыляется. – Да, неловко вышло тогда. Я расскажу. У меня была на примете, скажем так, одна актриса, притом гораздо лучше Алуэтты – не в обиду ей будет сказано, если вы это напечатаете. Не потому что Алуэтта плохо играет – она великолепна в роли Миры, серьезно, но моя знакомая была бы еще великолепней. И вот я присылаю ей текст пьесы и письмо, соглашайся, мол, на главную роль, потому что это собираются ставить в Неуштадте. А надо сказать, что она про скандал с «Чертополохом» ничего не знала и пьесы до этого не читала. Ответ мне пришел очень своеобразный… сейчас я его вам даже покажу.
Тут господин Терранова спрыгнул со столика и поспешно скрылся в другой комнате. Я ждала довольно долго, прислушиваясь к передвиганию мебели и шуршанию бумаг. Наконец он вышел и протянул мне смятый конверт, довольно крупных размеров. Я украдкой посмотрела на данные отправителя, но имени там не стояло – только адрес, довольно далекий. Сунула пальцы в конверт и пребольно укололась обо что-то… это была сушеная веточка чертополоха.
- Загадочно, - пробормотала я.
- Это еще не все, - хмыкнул господин Терранова и достал из конверта лист бумаги, тоже весьма помятый.
«В задницу себе это засунь» - гласила лаконичная (и единственная) строка на листе.
- Она, как вы видите, отказалась, - развел руками писатель. – Поэтому пришлось мне извиниться перед госпожой Мароне и дать ей согласие. Слава Создателю, что она оказалась необидчивой и все поняла правильно. В отличие от моей знакомой.
Тут у меня вырвался вопрос, которого не то что в блокноте, и в мыслях-то не было – не должно было быть.
- А она была вашей возлюбленной?
Он так на меня посмотрел, что мне пришлось срочно придумывать себе оправдания:
- Это просто предположение! Все-таки, роль Скитальца исполнили именно вы сам, поэтому я подумала, что Мира для вас больше, чем просто нестандартный персонаж…
- Конечно, больше, - неожиданно грустно произнес господи Терранова. – В какой-то степени она была моей возлюбленной. И даже больше. Я до сих пор ее обожаю и знаю, что она недолго будет на меня обижаться за Миру… Мира – это ее прототип. Но я никогда не был Скитальцем.
- У него свой прототип, да? – догадываюсь я.
- Даже несколько. Но не у всех персонажей есть прототипы, не надейтесь. Иначе это было бы слишком легко писать.
Мы поговорили еще несколько минут о какой-то ерунде, но такой откровенности, как в начале беседы, мне увидеть уже не довелось. Вероятно, я задела что-то в его душе, и это заставило его свернуть разговор. Когда я уезжала обратно в редакцию, я поняла, что по дороге непременно перечитаю «Чертополох»… а еще – что никогда не опубликую свое интервью, ни в том виде, в каком оно было, ни в обработанном. Пусть пришлют другого корреспондента.
Дата: 5 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (Штаб РДО "Игла")
Дентон замялся в дверях, не зная, прилично ли входить вот так, если дверь вроде и открыта, но Мари вроде его и не звала. Вот, видно в проеме — сидит на кровати, подобрав ноги, голова запрокинута высоко-высоко, к потолку. Уйти или потревожить?
Но он, наверное, не был бы собой, если б не вошел.
- Привет, брат, - она тут же дернулась от неожиданности, - ты как насчет разговора?
- Можно, - Мари провела рукой по лицу, словно убеждаясь в том, что она по-прежнему — она, а не кто-то другой. - И о чем хочешь разговаривать?
Тони почти виновато пожал плечами:
- Вроде как о тебе, - он присел рядом с Марийкой на кровать. - Ты знаешь, Эрис теперь тебя боится. И нет, это не она сама мне сказала, черта с два она бы такое сказала — это я увидел. Точнее, понял и разглядел. Ну что за дела, разве вы поссорились?
Женщина округлила глаза:
- Конечно, нет. Когда нам ссориться, если мы и не говорим почти?
- Вот это-то, - пояснил Дентон, - меня и смущает. Это как если бы я перестал разговаривать с Макабреем. Какого черта?
Мари помолчала.
- Мне с ней нельзя быть рядом. Нежелательно.
- С какой стати? - фырнул парень. - Что, неужели Макабрей ревнует?
- Не-а. Знаешь, ты просто прими к сведению, не надо пытаться что-то понять...
- Особенно тебя.
Ответный взгляд был почти злым.
- Если хочешь, - бросила она сквозь зубы, - то пусть будет так. Можно меня не понимать, можно не слушать, можно вообще делать все прямо наоборот. Но я тебе говорю, чтоб ты, во-первых, ее берег, а во-вторых, чтоб близко ко мне не подпускал. И, да, мне совершенно плевать, узнает она про этот разговор или нет.
Дентон встал, скрещивая руки на груди.
- Отличный получился разговор, как же. Ты в который раз говоришь мне всякими красивыми словами, что я идиот, и доказываешь, что знаешь жизнь в тысячу раз лучше. Только я не в курсе, замечаешь ты или нет... - Тони улыбнулся, и улыбка эа вышла кривой и рваной. - Но ты со всеми так разговариваешь. Всегда. У меня такое ощущение, что ты просто делаешь вид, что тебе чуть ли не планы Единого известны, а на самом деле, не знаю — как будто тебе поиграть захотелось.
Он пожал плечами:
- Хотя кто я такой, чтобы тебя осуждать?
Марийка сидела перед ним, бледная и уже в ярости.
- Все сказал? - ядовито поинтересовалась она. - Ничего не забыл?
- Вроде все. Может, только пару случаев еще припомнить? Я припомню — последнюю встречу с майором, например...
- И чего терпел так долго? С Ригором ты уже ругался, с Эрис ругался, а со мной нет, и решил наверстать? Сделано. Счастлив?
Тони помолчал.
- Ну... Просто за последний месяц так много изменилось. Вы все изменились, стали другими. Типа, все эти новые вещи... Ходить по снам, играть с тенями. То, се... А я не изменился, и поэтому меня все так быстро выводит из себя.
- А может, ты тоже изменился, и в этом все дело? - Марийка усмехнулась. Она чувствовала, что между ними сейчас начинает расти стена.
- Я подумаю об этом завтра, - вздохнул он и вышел.
Надо было его позвать назад, извиниться за что-нибудь, но Мари не стала. Прикрыла за ним дверь, опустилась на пол, стиснула пальцами виски. Ей нужно было поговорить, но сейчас... было не с кем. Или?
Барон Суббота
29-02-2012, 8:32
Дата: 5 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F1 (Нордштадт)
Ганс зажмурился, отгоняя от себя видение - желтые глаза, с насмешкой глядящие прямо в его душу. Голос, однако, все еще звучал в ушах, и голос этот был женским.
- Что такое? - спросил майор Фиерс, без тени участия. - Голова разболелась?
- Нет, я... - Эппельхайм помассировал виски пальцами, заставил себя разлепить веки. - Мне показалось...
Тебе не показалось, убедительно сообщил голос. Цербер дернул ушами, словно тоже слышал все это и понимал. И, нет, не подумай, что пес заговорил с тобой.
- Что показалось? - майор непонимающе смотрел то на Ганса, то на свою трехголовую домашнюю зверушку.
- Со мной словно бы говорит какая-то женщина, - инженер беспомощно пожал плечами. Указал пальцем на Цербера: - Это как если бы... я читал его мысли, мысли этого пса. Но в его мыслях кто-то другой.
Фиерс резко помрачнел:
- И я даже догадываюсь, кто.
Передай ему привет от Мари, телепат.
- Вам... передают привет от Мари, - послушно повторил Эппельхайм. - Майор, что это значит?
Тот нахмурился, скрестил руки на груди и тоже встал перед псом.
- Кажется, это значит, что твой некстати обнаружившийся талант может нам пригодиться.
Он может пригодиться мне, уточнила неведомая невидимая Мари. Слушай, телепат, твоя помощь нужна, это правда. Я хочу поговорить с Фиерсом, но он меня не слышит. Зато ты слышишь. Тебя не затруднит?
- Сложно отказаться от такой просьбы, когда ее излагают через такой... своеобразный проводник, - хмыкнул Ганс. Цербер, не оценивший юмора, оскалился - а может, это был и не он сам, а та женщина его заставила. Вполне логично было предположить, что пса она контролирует полностью.
- Какой просьбы? - Фиерс чуствовал себя не в своей тарелке не только потому, что Марийка объявилась так неожиданно, но и потому, что действительно не слышал ее слов. Это было как подслушивать чужой разговор по кристаллу - слова одного еще худо-бедно можно разобрать, а вот слова того, кто далеко-далеко, за много миль и помех...
- Она просит меня передавать вам ее слова, - пояснил инженер. - Нас с вами она слышит, а вот ее слышать могу только я.
Если бы Цербер умел говорить, все было бы куда проще, вздохнула Мари. Это не передавай. Кстати, буду благодарна, если сделаешь вид, что ты просто кристалл связи. Не надо никаких "она передает" или "эта стерва сказала". Кивни, если согласен.
Эппельхайм скривился, но кивнул. Предупреждающе поднял руку, как бы давая отмашку.
Значит так...
Взмах.
- Привет, Феликс. Мы, конечно, не лучшим образом расстались.
- Как всегда, ты имеешь в виду?
- Вроде. Но мне сейчас не к кому больше обратиться и не у кого просить помощи. Точнее, не мне, а нам.
- Помощи в чем?
- Во многом. В основном у нас проблемы транспортного характера. Надо выбраться очень далеко, нас некому прикрыть, все сейчас в своих заботах...
- Даже твой не... - Фиерс хотел сказать "некромант", но осекся. - Ненаглядный?
- Даже он. И все остальные тоже. Как-то глупо выходит - я с ними совсем рядом, руку протянуть, но мысленно мы очень, очень далеко друг от друга. И думать о нашем общем деле, наверное, получается только у меня. Не знаю, зачем я решила вдруг вспомнить о тебе. И не думала, честно говоря, что получится связаться - откуда рядом с тобой телепат? Просто хотелось посмотреть на тебя, пусть даже чужими глазами.
Майор почувствовал, как ледяная стена, которую он так старательно строил вокруг части своих воспоминаний об этой женщине, дает трещину. А потом сеть трещин. А потом рушится, рассыпаясь в куски.
- Чтобы убедиться, что не у тебя одной все плохо, и позлорадствовать? - он выдавил из себя ехидную ухмылку.
Ганс - и Мари - замолчали. На какое-то время.
- Хочешь думать обо мне плохо - на здоровье, не разубеждаю. Тебе, наверное, вообще неохота со мной говорить.
- Нет, - быстро сказал майор, - нет. Я очень хочу с тобой поговорить. Расскажи, в чем у вас там дело. Что тебе нужно. Может, я смогу что-нибудь придумать.
- Ладно. Мы сейчас недалеко от... места, где виделись с тобой в последний раз. Нам нужно попасть в горы за Нордштадтом. Две проблемы - военное положение и время. Нам нужно как можно скорей. Понимаешь?
Настал черед Фиерса помолчать.
- Понимаю, - медленно проговорил он наконец, - и даже могу помочь. Железная дорога. Между Неуштадтом и Нордштадтом налажено сообщение.
- И что ты сделаешь? Выправишь нам документы и купишь билеты?
- Нет, - мотнул головой Фиерс, - я добуду вам отдельный поезд.
- Что?! - возмутился Ганс, отвлекаясь от роли проводника. - Какой отдельный поезд? Два состава и так ходят туда-сюда, я что, третий построить должен сегодня ночью?
- На дополнительной ветке, - хладнокровно произнес майор, - уже давно стоит запасной паровоз. Тот самый, экспериментальный.
- Не проверен! Еще не на ходу!
- Вот и проверишь. Только других инженеров не бери с собой, ладно?
- Майор, вы решаете чужие проблемы за... еще более чужой счет; кто сказал, что я буду вам помогать в этих ваших авантюрах?
- Ганс, - мягко осадил начальника Фиерс, - у нас уговор с вами. Есть вещи, о которых ваша команда не хочет узнать, так? Вещи о вас и вещи обо мне. А вот эта история, которую я вам расскажу чуть погодя, она находится как бы между всеми этими вещами... потому что касается и меня, и вас, и ситуации в колониях. Не верится? А ведь чистая правда.
Так, значит, паровоз? Или нет?
- Пока что паровоз, - подтвердил Ганс, - но я могу и передумать. Если история майора мне не понравится.
Тогда я вернусь потом. Завтра. Расскажете мне.
- Она вернется завтра, чтоб узнать, что мы решили.
- Мари, подожди, - Фиерс протянул руку к собачьей морде, коснулся пальцами холодного мокрого носа. Осторожно погладил по голове. - Я скучал. И скучаю.
Эй, я все еще здесь, Феликс.
- Я знаю.
Я иногда тоже скучаю.
Дата: 25 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е2 (окраины Неуштадта)
Паровоз тряхнуло в очередной раз – разогнавшись, пришлось очень резко сбрасывать скорость. Эппельхайм выругался сквозь зубы, вцепился в какой-то рычаг и потянул его на себя. Ход потихоньку выровнялся, а колеса перестали душераздирающе скрежетать по рельсам.
- Извини, - выдохнул Ганс, - никак не привыкну. Дополнительные кристаллы сделали из него просто какое-то чудовище.
Фиерс махнул рукой – он успел вовремя ухватиться за сиденье помощника машиниста, которое занимал чисто номинально.
- Зато какая скорость, - сказал он. – В мое время о таком можно было только мечтать
- Если бы не ОНР, мы бы до сих пор мечтали, - фыркнул инженер. – Но все-таки, эти скорости не для меня. Кайенна бы нас вмиг домчала, а мы бы и ухом не повели.
Майор помолчал немного.
- Спасибо, что ты ее все-таки не взял.
Эппельхайм скривился, поворачивая очередной вентиль:
- Хотел бы я ответить «всегда пожалуйста», но это мне дорогого стоило. Я, наверное, не смогу ей объяснить, почему отказал ей, даже когда вернемся.
Фиерс мрачно затушил окурок о ставень.
- А ты должен ей объяснять свой приказ?
- Майор, мы ведь не на войне…
- Ха!
- Мы инженеры, мы не военные. Я не старший по званию, я просто ее начальник, и я не хочу, чтобы отношения в моем коллективе строились на… не знаю, на количестве нашивок, к примеру, - Ганс пожал плечами.
Взгляд майора так и говорил: «Ну да, я-то знаю, как ты строишь отношения в своем коллективе, телепат». Впрочем, Эппельхайм оценить этот взгляд не успел.
- И еще я не смогу объяснить, почему я именно вас взял с собой.
- Скажи, что распоряжение сверху.
- От кого? – фыркнул инженер. – От Беатриче? Она тебя так любит, что на новый паровоз пустила покататься?
- Ну, в какой-то степени, можно и сказать, что она меня любит. Я, кстати, храню ее подарок до сих пор. Очень трогательный сувенир.
- Да ну? Какой же?
- Вилка, - буркнул майор.
- По крайней мере, - рассудил Ганс, высовываясь из кабины, - это полезный подарок!
Ветер подхватил его слова и утащил за собой в степь.
- Долго до развилки? – спросил Фиерс, тоже выглядывая в окно со своей стороны. Неуштадт остался за спиной, а впереди, на горизонте, все заволокло дымом. Громадные клубы, серо-зеленые, изредка озарялись вспышками… на это невозможно было долго смотреть, и военный отвернулся.
- Нет, скоро будем! Кажется, я уже вижу… Да, я их вижу!
Майор закрыл глаза.
Сердце забилось быстрее, совсем немного, но пока еще – заметно для него самого. «Когда же я отвыкну от этого? Когда же мне наконец станет все равно?»
Прогнозы пока что были неутешительны. Впрочем, нет, он же нашел в себе силы не смотреть в окно. Вот когда поезд остановится, можно будет выйти неспешно, оглядеть всех, убедиться, что ничего не изменилось.
Жаль, что не будет возможности поговорить с глазу на глаз. Ему бы, пожалуй, хотелось.
Рея Сильвия
24-04-2012, 20:11
(помогаю выкладывать продолжение)
Ганс высунулся в окно едва не по пояс, концы шарфа приглашающе свесились вниз — дёрни за верёвочку, дверь откроется. Но никто даже не улыбнулся весёлым кисточкам, закачавшимся туда-сюда.
- Привет, - осторожно сказал Ганс, оглядывая всех четверых.
Один — мужчина, высокий, бледный, с выцветшими до белого (а не седыми ли?) волосами. Темно-зеленая форма. Шрам на скуле почти не заметен. Глаза-изумруды, тусклые и злые. И все, больше никаких эмоций на точёном лице. Эльфья кровь? Возможно...
Два — черноволосая девица, ненамного уступающая тому первому ростом. Такие же глазищи, сон-трава зрелая, так и убивает взглядом. Если б не волосы, могла бы показаться его сестрой. Хотя, поди разбери этих. А девица хороша, разве что бледновата, но это мелочи, вот фигура-то и в самом деле — ничего себе, Ганс едва удержался, чтоб не присвистнуть. Почему удержался? Что-то подсказало, что так безопасней будет. Ради сохранности собственных зубов, вроде того.
Три — растрёпанный парнишка, слегка загорелый, даже веснушки вокруг носа. Прищурился, тоже стал разглядывать машиниста в ответ. Гансу даже тень улыбки померещилась — но не больше. Хотя казалось, что вот этот парень-то как раз и должен улыбаться. Чувствовалось в нем какое-то природное нахальство и беззаботность, только сейчас все это словно тенью накрыло. Как в той печальной шутке: «да ведь я и есть тот знаменитый клоун».
Четыре... Эппельхайм замер.
- Это вы, - выдохнул он. На него смотрели те самые жёлтые глаза.
Мысли сразу плавно потекли в одну сторону — какое сравнение подобрать, как обозначит вот это, то, что перед глазами? Свет, заключённый в тысячу тысяч острейших граней. Веточка чертополоха, которая хрустнет под пальцами и переломится от малейшего движения. Мотылёк за секунду до того, как коснуться раскалённого стекла.
Женщина без возраста.
- Это я, - произнесла Мари и улыбнулась, разрушая чары. - Узнали, да? Как там моя псина?
- Ну, - Ганс развел руками, - как видите, мы его не привезли, иначе тут бы никто кроме него не поместился. Но ему очень хотелось поехать, пришлось отгонять его от внедорожника. Вы с вещами?
- Еще как, - фыркнул загорелый парнишка и отступил в сторону на шаг. За ним открылись рюкзаки и сумки в количестве, явно избыточном для всего-то навсего четырех человек. - Куда их можно забросить?
- Если не опасаетесь за содержимое, здесь есть багажный отсек. Если опасаетесь, можем устроить в кабине...
- Там взрывчатка, - уточнил парень.
Эппельхайм замер, так и не сойдя со ступеньки.
- Там... что?
- Обычно эту фразу произносит майор, - вздохнул Дентон, - но раз уж его тут нет, могу сказать, что вы шикарно справляетесь с его обязанностями. Очень... проникновенно вышло. Там, говорю, взрывчатка.
- Мы так не договаривались, - поморщился Ганс. - Я был уверен, что повезу только людей. Ну, с вещами, допустим, но оружие...
- Он прям вжился в образ майора, - Дентон оглянулся на остальных, но его никто не поддержал.
Особенно его не поддержал сам Фиерс, наконец набравшийся смелости и показавшийся у Ганса за спиной.
- Очень рад, Тони, что вы нашли себе новую мишень для издевательств, - хмыкнул он. Оглянувшийся на него Эппельхайм явно был совсем не рад. - Ганс, давай-ка представлю всех... Это Мари, Дентон, Эрис и... гм... Ригор?
Фиерс не был уверен, что Макабрею хочется как-то представляться. Собственно, если судить по его постной мине, он и находиться-то здесь не желал. Моментального убийства не последовало, и майор решил, что сказал все правильно.
Все кивнули Гансу, и Фиерс с инженером спустились по лесенке. Ганс скептически воззрился на сумки, затем на майора:
- Так, значит, взрывчатка? Ты вроде тоже был не в курсе?
- Я к этому как-то поспокойней отношусь, - Фиерс дернул плечом. - Даже новейшие разработки — все с запалом. Если не поджечь — не рванет. Можешь не беспокоиться за свой паровоз.
- Я не за паровоз беспокоюсь, - нахмурился инженер. - Слушайте, вы ведь не лиа собираетесь взрывчаткой снабжать? Зачем она вам в горах?
Макабрей едва слышно, со свистом выдохнул. Фиерс понял — еще один вопрос, и убийство все-таки произойдёт.
- Ганс, они к лиа никакого отношения не имеют, чем угодно ручаюсь. Давайте забросим вещи в кабину и...
- И я посижу отдохну с полчасика, - закончил Эппельхайм мрачно. - Потом еще часов шесть по рельсам. Нелёгкий вы мне денёк устроили.
- Сам согласился, - тихо сказала Марийка, и Ганс как-то вдруг решил больше не жаловаться.
Они оттащили сумки в кабину, устроив их под сиденьями по периметру. Места там сразу стало очень и очень мало, но на шестерых должно было хватить. Инженер, немного поразмыслив, показал ещё небольшую площадку позади паровоза, огороженную перилами:
- Тут на пару человек хватит места, если кто непритязательный. Эх, надо было прицепить вагончик... Но сейчас лишний состав днем с огнём не найдёшь.
"И с вашей стороны было бы верхом наглости об этом просить", мысленно договорил он. Как хорошо, что он здесь единственный телепат.
Пока Эппельхайм обходил паровоз, проверяя все, что можно и нужно было проверить, остальные - к удивлению Фиерса, - просто молча забрались в кабину. Никаких шуточек и подначек, даже со стороны Тони. Мрачные люди, которым прямо не терпится поехать дальше. Похоже на кого угодно, кроме Макабрея, Эрис и Тони.
На Марийку - вполне похоже. но она почему-то осталась пока снаружи, с майором.
- Пройдемся? - предложил Фиерс, сам удивляясь собственной дерзости. Но куда больше он удивился, когда женщина согласилась.
- Случилось что-то? - спросил он сразу, как только они оказались достаточно далеко. - Вы все вдруг поругались, или еще что?
- И это тоже, - Мари пожала плечами. - Знаешь, он вообще не хотел, чтоб я связывалась с тобой и просила о чем-то. И особенно чтобы при этом был кто-то посторонний. Но уж я-то знаю, что нам это нужно!
Она тряхнула головой, будто прогоняла мысли о том, что может быть неправа.
- А все остальные? Их тоже как будто муха укусила.
Марийка поморщилась.
- У каждого своя проблема. И у меня, конечно, тоже. Но сделать дело нам это не помешает, - она закусила губу. - Мы сейчас все - сплошняком острые грани, не дай Создатель подойти слишком близко.
Фиерс решился.
- Но я же, - сказал он, - я же близко. - И взял ее за руку.
- Ты другое дело, - серьезно ответила Мари, даже не моргнув. - Ты поедешь обратно этим же вечером. Погладишь пса - ведь погладишь, правда? Обнимешь Ренн, за нас всех. Будешь жить дальше и воевать свою войну. Когда-нибудь даже выиграешь ее.
- А ты?
- Ты разве еще не понял? - она покачала головой. - Феликс, мы едем умирать.
Барон Суббота
19-05-2012, 16:29
- Вы едете - что?! - опешил Фиерс. - Послушай, я знаю, тебя обычно бесполезно просить о таком, но, демон раздери, что и где вы собираетесь делать?
- Если я действительно расскажу тебе все, - задумчиво протянула Мари, - не исключено, что демоны-то меня и раздерут. Причем дружеский огонь не исключается тоже… Ох, не знаю, с чего и начать.
«Значит, расскажешь», отметил про себя майор. «Значит, я уже не чужой и не враг? И все потому, что вы едете умирать?» В прошлый раз она сначала дала ему пощечину, а потом возилась как кошка с котенком, зализывая раны. А сколько месяцев прошло с той встречи у Черных пустошей?
«Нет, Мари, ты меня не обманешь больше. Ты никогда не хотела меня вычеркивать из своей жизни, ты просто… испугалась и сбежала. Дура была потому что».
- Помнишь, как Лабораторию накрыли? Мике застрелился, Эленберг стал капитаном?
- Ну.
- Никогда не задумывался о том, почему в подвалах не нашлось ни подопытных, ни оборудования, ничего?
- А его там не нашлось? У меня не было времени вникать в это все. Я, прошу прощения, с сотней гномов разбирался.
Марийка фыркнула.
- Короче. Не было там ни детей, ни оборудования, потому что их вывезли сюда, в горы.
- Кто вывез?
- Крой. И… еще кто-то с ним. Помогал Белькампо, наверняка, но сейчас Белькампо мертв, а некроманты все равно здесь… Они тут крепко окопались. Особенно после истории с «Сердцем демона».
- Какой истории? - Фиерс с ужасом осознал, что находясь на таких вот небоевых заданиях, вроде постройки укреплений или укладки рельсов, он абсолютно не в курсе событий на фронте. И в тылу. А в тылу, похоже, разворачивалось самое интересное.
- Крепдоспех разобрали по кускам, а начинку пустили на производство, - мрачно ответила женщина. - Причем пустили некроманты, и с помощью этого демонского сердца призвали в Шэн-лие нечто… очень могущественное и очень злое. Это полбеды. Вернее, это треть беды.
Ветер, дувший в их сторону (и слава Создателю!) доносил до них обрывки чужих фраз: тони пытался узнать у Ганса, чем так уникален вот этот конкретный паровоз, а усталый инженер пытался отвечать ему в рамках приличий.
- А две другие трети?
- Бывшая лаборатория. Она тоже… пошла на производство. То, что делают с ребятами некроманты - это докторам Мике и не снилось. Даже самым двинутым.
Фиерс напряженно потер пальцами лоб. Сморщился, покачал головой:
- Стой, стой. Откуда вы знаете, что там делают некроманты? Откуда вы вообще узнали про это место?
- Во-первых, у нас было целых три осведомителя, и что примечательно, один из них до сих пор жив и здоров, - Мари пожала плечами, - чего не скажешь о прочих. И во-вторых… да подумай сам, какой с точки зрения некроманта недостаток есть у Эрис и Тони? Из такого рода недостатков, что помешали бы в бою?
Майор задумался:
- Ну, они… не знаю, по сравнению с какими-нибудь умертвиями… - и тут до него дошло. - Они… живые?
Мари кивнула.
- Вот примерно такое там и делают с подопытными. Сначала избавляют от самого главного недостатка. Потом от всех прочих.
- Но и это еще не все, так? Третья треть. Давай, удиви меня.
- А ничего удивительного уже не будет. Глава Ордена некромантов, лицом к лицу, что тут удивляться.
Фиерс зло сплюнул на землю:
- В Неуштадте вам не сиделось тогда. Полезли в осиные гнезда. Вам что, терять нечего?! - он встряхнул женщину, взяв ее за плечо. - Вас четверо сейчас, вы как, улавливаете это вообще?
- Да выбора у нас нет! - заорала в ответ Марийка. - Или нас завтра прибьют, или через месяц, когда от ЭКК вообще ничего не останется! Вот и думай, плевать в потолок в Неуштадте или пытаться остановить этих уродов… Они уже начали свою войну, понимаешь? Это третья сила, которая против всех, - женщина уже успокаивалась, и голос становился все тиге, пока не превратился в шепот: - И что еще хуже, она сильнее всех.
Глубокий вдох.
- Мари, - и чтобы голос не дрогнул, - да что вы против них вообще сможете? Вы об этом подумали?
- У нас взрывчатка, - грустно улыбнулась она, - и Макабрей. Должно хватить.
***
Они стояли на огороженной задней площадке, опершись на перила. По бокам свистел ветер; поезд набрал уже приличную скорость, и пожелтевшие деревья мелькали, сливаясь в один сплошной ряд. Странно было наблюдать за ними, видя, как за этим лесом и холмами поднимается зеленоватый дым. Даже в сумерках он был заметен. А еще то ли казалось, то ли действительно можно было почувствовать запах.
Запах войны. Близкой-близкой такой, а для них - для двух солдат, которые и убивали, и учились убивать, и потом опять убивали, - неожиданно далекой.
Остальные сидели в кабине. Места как раз хватало, и даже оставалось еще, но было что-то захватывающее в поездке снаружи. Знай только стой да лови ветер руками. Кто бы мог подумать, что в Республике когда-нибудь смогут ездить на таких быстрых поездах? Хотя, в Республике есть свои инженеры. Может, там сейчас поезда еще быстрее.
- Не хочу тебя терять, - сказал вдруг Фиерс, накрывая ладонь Марийки своей. - Я пошел бы с вами, ты знаешь. Я даже сейчас думаю об этом, ищу возможность. Не хочу бросать тебя вот так.
- Но ведь я-то тебя бросила, - мягко напомнила Мари.
- Да. Трижды, - уточнил со всей деликатностью майор. - Но я хотел бы быть с тобой рядом. И с ними… Эрис, Тони. Когда-то я, может, и не ладил с ними, но сейчас я за них боюсь.
- И я. И Ригор. Мы все…
- …так боимся, что даже не разговариваем друг с другом?
Она сразу отстранилась, сжалась, словно кошка перед прыжком. В янтарных глазах сверкнули недобрые искры.
- Представь себе, - холодно сказала она, - так и есть. Это не потому что мы одновременно решили заледенеть и накопить побольше злости перед решающей, вроде того, битвой. Мы просто… бережем слова до последнего. Самые важные - бережем.
Она не в первый раз проходила такое, о нет. Еще в «Чайке», вместе с Артуром, когда они в лесу сначала охотились на беглых магов, а потом сами едва не стали их добычей - тогда тоже думали, что скоро конец. И Артур сказал, Артур предложил ей… только тогда…
- Прости, - пробормотал Фиерс, - я понял, серьезно. А ты не меняешься, ты в курсе?
- Н-не поняла…
- По-прежнему не боишься задевать людей за живое. И сразу отстраняешься, когда задевают тебя, - майор неловко погладил ее по голове. - Есть в мире хоть что-то неизменное.
- Ох, - Мари вздохнула, - теперь я поняла, что пытался сказать мне Тони. Глупо вышло, конечно. - Она увидела, как смотрит Фиерс, приподняв брови, и пояснила: - Мы ругались, он сказал, что я делаю вид, будто все на свете знаю, и при этом не даю другим право выбирать.
- Как он тонко подметил.
- Не смешно, Феликс.
- А кто смееется?! - впрочем, майор сам себя перебил ехидным фырканьем. - Ого, в кои-то веки меня не взбесило собственное имя из твоих уст. Прогресс, как считаешь?
Рея Сильвия
20-05-2012, 17:45
Марийка поморщилась.
- Не-а. Или попытка меня подбодрить, или самовнушение, - она задумчиво побарабанила пальцами по металлическому поручню. - И я даже дам тебе право выбрать! Что из двух ты предпочтешь?
- Третье, несомненно, - усмехнулся Фиерс. - Позволь-ка…
Он поймал ее за запястья и поднес тонкие руки почти к самому своему лицу. Что можно было разглядеть в темноте, когда солнце уже начало опускаться, прячась за верхушки деревьев? Царапины и ссадины вот, например, оказалось можно. Коротко стриженые, но все равно обломанные ногти. На ладонях - если повернуть кисти от себя, что он и сделал, - вообще шрамы от порезов, от очень глубоких порезов. И шрамы эти - не заживленные некромантией. «Что же он, не научил ее залечивать себе раны? И пожалел капельку драгоценной магии сам?»
Мария и так все поняла, он даже спросить не успел.
- Шифруемся, майор. Магию нам сейчас нельзя, а то в два счета обнаружат. Я даже с Таэль стараюсь говорить поменьше, хотя что толку. Ей и не до меня сейчас.
Таэль, стал вспоминать Фиерс. Эльфийка-убийца, Стриж. Ставшая после смерти чужой тенью и верным помощником.
- А у нее разве есть другие заботы, а? Кроме тебя?
- Да есть вот одна…Он, пожалуй, ей нравится. Очень нравится. Только он ее не видит. А Ригор видит. Вот она и прячется от одного, чтобы быть рядом с другим. Видел у Тони кольцо на цепочке? С обсидианом?
Фиерс не видел - не обратил внимания.
- Она… внутри? Не знал, что она так может. А Дентон знает?
- Ты что. Она бы не простила, если бы я рассказала ему. Вот я и не рассказала, - Мари повела плечами, но руки ее по-прежнему сжимал Фиерс. Не отпускал. И она не попыталась убрать их.
- Значит, ее сейчас нет рядом?
- Да.
- И здесь только мы, и ветер, и этот пар из труб?
- Да.
- И заходящее солнце, и лес, и война за горизонтом, и сегодня мы можем расстаться, и больше никогда не увидеть друг друга?
Теперь она помолчала немного, прежде чем ответить.
- Да. Да, Феликс. Именно так.
Он снова задумчиво оглядел ее ладони а затем по очереди коснулся каждой губами.
- Столько хочу сказать тебе, - шепнул он. Ветер унес его слова, растворяя их в сумраке, но Мари все равно услышала и поняла. - Но не хватает времени. И даже если бы вечность была впереди, все равно не хватило бы. Знаешь, мы оба правы с тобой, каждый по-своему. Ты - в том, что ушла. Я - в том, что старался вернуть. А сейчас точно знаю, что мы с тобой… не подходим друг другу, ты не та, что нужна мне. И слава Создателю.
Мари улыбнулась.
- Да. Не подходим. Ты лечишь раны наложением губ, я лечу губы наложением ран.
- Та, что нужна мне, сейчас бы плакала, а не улыбалась. И уж тем более не изобретала бы каламбуры.
- Вот тебе и наглядное подтверждение… - женщина не договорила: на полувздохе, на полуслове Фиерс прервал ее поцелуем. Ладони вокруг лица - клеткой, чтобы не вырвалась; а она и не вырывалась. Запах от ее волос - все тот же, травяной, пряный, свежий. Вкус на языке все тот же - мягкий, неуловимый, нотка меда с яблоком пополам. Такая нежная, податливая. Чужая.
Они наконец взглянули друг другу в глаза. Внимательно и осторожно.
И наконец увидели там, в отражении, только хорошее.
Дата: 25 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F2
Калейдоскоп
I. Лабораториум
Они столкнулись в коридоре случайно – а быть может, и нет, - две тени, два оттенка черного: синева и багрянец. Оба куда-то спешили – в противоположные, как ни удивительно, стороны. Оба заметно напряглись, завидев друг друга, и остановились на месте в тягостном молчании. Впрочем, Багряный скоро его нарушил:
- Коллега, - протянул он почти напевно, - вы весьма кстати. Как обстоят ваши дела с господином Кроем? Мне показалось, вы весьма уверенно заявили, что получите от него нужную информацию, не прибегая к крайним средствам, и что же?..
- Я работаю над этим, - сухо ответил Синий. – Мне удалось получить некоторые ценные сведения, но я не стал бы пока оглашать их – с вашего, разумеется, позволения на это, - пока данные не проверены.
- Как знаете, - пожал плечами некромант. – Но если окажется, что вы зря теряли с ним время, я усомнюсь в вашем профессионализме.
- Я вас не разочарую. Кстати, ведь и я хотел расспросить вас, - интонации голоса эльфа совершенно исключали наигранность и театральность, но почему-то Багряный не мог избавиться от ощущения, что над ним посмеиваются, - как обстоят дела с господином Макабреем?
Ощущение не подвело.
- Я работаю над этим, - хмыкнул Багряный. – И не стал бы, по вашему примеру, коллега, оглашать те ценные сведения, что мне удалось получить… из своих источников. Пока сведения не проверены.
Тягостное молчание вернулось.
- Ваше право, Багряный. Тогда… насколько мы готовы к последнему шагу? Если я не ошибаюсь, мы подготовили все, что планировалось.
- Да, - в ответе чувствовалась задумчивость, - да, подготовили. Завтра или послезавтра все начнется. Вернее, все закончится. Черная обещала доложиться о результатах сегодня вечером, от вас я также жду отчета. Проверяйте все, что вам было нужно проверить. Дольше тянуть нельзя.
- Все будет готово сегодня, - заверил Синий. – Вы можете положиться на меня.
В ответ раздался глубокий вздох.
- Вы прекрасно знаете, что я ни на кого не могу положиться. Как и любой из нас. Прошу прощения… - ладонь в перчатке легла маледикту на плечо и слегка отодвинула его в сторону. – Мне нужно навестить мое любимое детище.
- Встретимся вечером, - кивнул Синий и тоже собрался было уйти, но вдруг пальцы на его плече сжались коршуньей хваткой.
- Я чувствую кровь, - шепнул Багряный. – Кровь, от которой намокла ваша маска, она блестит, а это трудно не заметить, однако вы ни слова не сказали о том, что ранены…
Некромант протянул руку к подбородку собеседника, ухватил пальцами за край маски и резко дернул. Перед ним предстало узкое лицо эльфа, лишенное каких бы то ни было признаков возраста, бледное, изуродованное отвратительным росчерком раны. Она тянулась почти от самого правого глаза к подбородку, вертикально вниз; края ее отстояли достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было разглядеть кровоточащую плоть и даже белое пятнышко кости под ней – таким глубоким был порез.
- Это незакрывающаяся рана, Багряный, - Синий вырвал из чужих пальцев свою маску. – Я принял на себя это проклятие, когда проводил ритуал. Я принял его на себя, чтобы не пострадал никто из моего окружения. Вы ставите это мне в укор?
Багряный отступил назад, словно признавая свое поражение.
- Я… прошу у вас прощения, коллега. Я не знал, что проклятие может быть столь определенным. Всегда был уверен, что маледикт, прося что-то, лишается чего-то равноценного, но определяемого случайностью…
- Случайностей почти не бывает, - поморщился эльф, - а вы знаток своего дела. Не моего.
«Поэтому прощения не будет», добавил он про себя.
Рея Сильвия
19-07-2012, 8:31
Калейдоскоп
(продолжение)
Фиерс и Эппельхайм оглянулись в последний раз, прежде чем паровоз тронулся. Четыре фигуры застыли там, у подножия холма, точно такие же, какими майор и оставил их, прощаясь. Словно время остановилось, словно не поздно еще исправить все и вернуть на свои места.
Не надо, хотел сказать Фиерс, не стоит делать этого.
Риск неоправдан.
А я не хочу прощаться с вами навсегда.
Он хотел сказать, но не сказал, а слов таких, конечно, не выкрикнешь из окна паровоза - все равно потонут, потеряются в серых клубах дыма, растворятся среди миллиона искр, вспыхивающих в этом дыму.
“Возвращайтесь”, думал он, стесняясь скрестить пальцы при инженере, «только возвращайтесь!»
А Ганс, как ни странно, думал примерно о том же.
О том, как это невозможно - увидеть человека впервые в жизни и вдруг понять, что веришь и доверяешь ему безгранично. О том, как это странно - тонуть в чужом взгляде, но не смущаться от того, что на тебя глядят безотрывно, и молить Творца о том, чтобы продолжал вглядываться в твою душу. Хоть целую вечность гляди, желтоглазая, и не возвращай - ни в коем случае не возвращай тот кусочек сердца, что ты у меня украла.
А ты, зеленоглазый, никогда на меня не смотри. Мне еще дорог спокойный сон, и, отвыкнув за долгие годы бояться темноты, как в детстве, совсем не хочется снова все начинать.
Ни тебе поцелуев на прощанье, ни громких слов - они все просто руки друг другу пожали. Поблагодарили его, конечно - все-таки инженер им очень помог, а они-то и не надеялись.
Поблагодарили и пошли умирать. Ведь пошли же?..
Да кажется, нет.
Четыре фигурки, четыре тени, никуда не исчезли с пригорка. Но к ним присоединилась пятая…
***
У него был шрам в поллица, не затянувшийся даже - кровоточащий рубец, испортивший всю красоту. Кажется, рана гноилась, во всяком случае, болезненный запах ощущался явно.
Но он все равно был красив. Эльф.
- Это тебя я видела, да? - спросила Эрис. - Ты приходил ночью?
Он кивнул.
- Я нашел твое имя среди многих ненастоящих и пришел на его звук. Я рад, что ты услышала меня в ответ.
Некромант посмотрел на Макабрея и Дентона, но руки им не подал. Руки были в синих бархатных перчатках.
- Никаких вопросов больше, хорошо? - он уточнил это шепотом. - Идите за мной. Я покажу вам дорогу. Я поведу за собой младших. Я больше ничего не обещаю.
- И мы так и не узнаем, почему ты нам помогаешь? - поморщилась Эрис. - Ты так и не сказал. А я ведь хочу узнать, черт тебя дери.
- Во-первых, никаких вопросов... - повторил эльф.
- А во-вторых, - негромко произнес Макабрей, - я и так знаю, почему он нам помогает.
Калейдоскоп
(продолжение)
***
Мия уходила в лес все чаще. С набитым рюкзаком и без Честера Гранвилля. Самым странным было то, что даже Гранвилль не возражал, как будто он знал - а знал ли? - что даже если у нее в рюкзаке запас еды на три дня, она все равно их не бросит.
Мия Ниманд, малефик, в кураторе больше не нуждается. Может, еще клеймо со лба сведете?
Она знала, что не сведут, потому не питала лишних надежд. Впрочем, ей никогда и не хотелось затеряться в толпе. Наоборот - пусть все видят, пусть знают, чем наградил ее Творец в милости своей. Мия носила себя наизнанку, душой наружу, и клеймо словно было этой душой. Она не боялась так выставляться напоказ - знала, что никто не причинит ей больше зла, чем ее собственное прошлое.
Братец-Изверг, кто сейчас носит в себе твое прошлое? Спасибо, спасибо ему, забравшему... освободившему.
Мия уходила в лес молиться. Никто не препятствовал. Кругом была война, не захлестнувшая только Черную Пустошь, и здесь они были в бездействии и безопасности.
Ее провожали взглядами, но даже не окликали.
Никто. И Ивит тоже.
Когда Мия понимала, что не чувствует на себе ее взгляд, ей становилось холодно - холоднее обычного.
Вечером приехала машина, и человек, вышедший из нее позвал Гранвилля на разговор.
- Я еле нашел вас, - пожаловался человек. Он был в офицерской форме, вид у него был недовольный и усталый. Человек представился, потом протянул какую-то бумагу: - У меня приказ. Всех малефиков забирают на фронт.
- С нами не связывались, - покачал головой Чет. - К тому же... сейчас будет проблематично забрать госпожу Ниманд, она ушла на какое-то время.
Человек удивился.
- Ушла? Вы ведь ее куратор? Почему же вы тогда здесь, а она ушла?
- Потому что я ее отпустил, - Гранвилль почувствовал, как почва уходит из-под ног. Медленно, но верно. Это уже подходило под служебное разбирательство... Вот только что за служащий приехал с ним разбираться? Он не назвал отдел.
-