День: четырнадцатое августа
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8

Рассвет только-только созревал, и густая синева неба лишь слегка начинала светлеть. Всю ночь Кинна пролетала с драгеном. В последнее время им не так часто приходилось общаться, и она чувствовала, как скучает ее крылатый нейа. Странно, никогда не думала она раньше, что эти зубастые существа вообще способны на такие эмоции. Сейчас ее Несущий был вполне доволен жизнью и достаточно сыт.
Фино старалась совершать свои вылазки так, чтобы никто не знал об этом. Киру, как ей казалось, не нравились подобные полеты. Наверное, он просто старался ее защитить, уберечь… Но маленькая лиа хотела быть полезной. На высоте, конечно, не особо разглядишь, что творится среди густого леса, но ощущения… Впрочем, ни разу за две ночи Кинна не чувствовала ничего, что выдавало бы близость Твари. К сожалению. А может, и к счастью. Лес словно замер в ожидании.
Тонко Чувствующая направила драгена вниз. С запозданием она поняла, что приземляться стоило подальше от лагеря, так, чтобы никто не видел. Может, повезет?..
Кир стрелял из лука. Это действие было для цей-инов чем-то вроде ходьбы - надо один раз научиться и потом время от времени поддерживать себя в форме. Вот и сейчас: стрела срывалась с его тетивы прежде, чем предыдущая достигла цели. Однако попаданий было немного: из девятнадцати ивовых прутов, что он воткнул землю в сотне шагов от себя, целых два стояли, несмотря на двадцать одну стрелу. А всё дело в том, что цей-ин никак не мог обуздать себя внутри, заставить гнев и досаду утихнуть и переплавиться в серебро намерения.
"Мы не можем найти Тварь, - думал он. - Слепые котята!"
Тем временем, совсем недалеко на восток от него, Нартэн прозванный Пришельцем мягко соскользнул с ветки дерева и окликнул приземлившуюся прямо перед ним Кинну.
- Как у тебя? Нашла что-нибудь?
Фино отпустила драгена и проследила его путь на высокое дерево рядом. Подняла взгляд на мага:
- Ммм… с чего ты решил, что искала?
- Предположил, - маг присел на корточки и погладил землю под ногами, как гигантское и ленивое, но любимое домашнее животное. - Мы вот никак не можем. Только следы, и те старые. Земля не хочет помнить шагов этого...
Кинна вздохнула.
- Нет, ничего не нашла, - она взъерошила короткие волосы на голове и шмыгнула носом, - Киру не говори, ладно?
- Кир знает, - Нартэн улыбнулся, поднимаясь. - Он всегда знает, где ты и что делаешь, даже если сам себе не верит. Так сказать, знает ли он о своём знании? Да, это вопрос.
Волшебник прошёлся вперёд и несколько раз притопнул.
- Устал, - пожаловался он. - Не подскажешь, где ближайший ручей?
Девушка махнула рукой чуть назад, левее от того места, где они стояли.
- Вроде бы, там видела проблески воды, - проговорила она, переваривая услышанную информацию, - не очень далеко, кажется… и… будь осторожен.
- Не волнуйся. Ко мне она точно не подойдёт, - вновь улыбнулся маг и в своей обычной манере ушёл под землю. - Кстати, Кир совсем не далеко и очень злится сам на себя, от чего совершает ошибки, а потому злится ещё сильнее.
Тонко Чувствующая кивнула. Движение это с равной степенью вероятности могло означать «спасибо» и «я знаю», а может, и то и другое одновременно.
- Я пойду тогда … - задумчиво сказала она, и, опустив голову, медленно побрела туда, где по ее ощущениям мог находиться цей-ин.

- Танг! - чисто пропела тетива.
- Чавк, - хмуро отозвалась стрела, пройдя мимо цели и вонзившись в землю.
Кир в раздражении пнул беззвинную почву когтистой лапой. Чем дальше он упражнялся, тем сильнее его покидали умиротворение и концентрация, так необходимые для стрельбы, и тем хуже она становилась.
- Танг!
- Может, передохнешь? – спросила Кинна, неслышно ступая по траве, - Я тебе ягод принесла…
По пути она действительно собрала в перевязь немного черники. Себя побаловать по утру, да и Киру предложить.
- Наверное, - устало выдохнул цей-ин и убрал очередную стрелу в колчан на боку. - Спасибо тебе, сестрёнка, только не в усталости же дело!
Он подумал, не собрать ли стрелы, но лишь отмахнулся от этой идеи хвостом и похлопал себя по спине:
- Хочешь - садись. Меня что-то пройтись тянет.
- Дело не в усталости, да. Я про нее и не говорила. Мне кажется, что просто надо сделать перерыв. Знаешь, когда я рисую… вот хочу достичь чего-то определенного, а мысли дергаются, и рисунок не идет. И вот я стараюсь, аж челюсти сводит от напряжения, а каждый следующий штрих еще больше отдаляет меня от первоначальной задумки. Не получается точных, правильных линий. И тогда здорово помогает отвлечься. Поговорить с кем-нибудь.
Фино подошла к Киру и ласково потрепала его по холке.
Лицо молодого тигролюда чуть просветлело, уголки губ даже, вроде бы, тронулись вверх.
- Наверное, ты права, - повторил он, подхватил Кинну одной рукой и плавным движением пересадил её к себе на спину боком. - Ты ешь, а мне оставь чуть-чуть. Я потом.
Кир из деликатности не стал говорить, что цей-ины - хищни от природы и растения едят только в лекарственных целях. Он понимал, что названная сестра хотела сделать ему приятно, и форма этого жеста его не беспокоила.
Тонко Чувствующая вздохнула.
- Ты не ешь такое, да? – она грустно улыбнулась, - Но, извини, я не могу принести тебе птичку или что-нибудь в таком роде. Может, когда-нибудь я смогу адекватно воспринимать и такой образ питания. В противном случае, мне тут придется сложно… Ты хотел пройтись? Если ты не будешь бежать, я могу просто следовать рядом. Так мне уютнее… когда один везет другого – в этом есть что-то… - Кинна нахмурилась, - что-то подчинительное. Это неправильно – для меня.
Кир беззлобно фыркнул.
- Как тебе удобней, сестрён. А я такое ем, причём с удовольствием, просто...наверное Сайамар слишком крепко вколотил в меня отказ от любых излишеств. Мы ведь хищники, нам что-то кроме мяса не нужно. А ягоды вкусные, да.
Он кивнул куда-то в сторону лагеря:
- Пойдём, сделаем кружок и вернёмся.
Девушка согласно склонила белобрысую голову. Ей, конечно, безумно сейчас хотелось бы рухнуть куда-нибудь, но забыться во сне доставляло удовольствие несравнимо меньшее, чем идти бок о бок с Киром. Ей вообще нравилось находиться рядом. В каком бы он ни был расположении духа, она ощущала тепло и нежность.
- Кинна, - вдруг сказал Кир, через некоторое время молчаливой ходьбы. - Я тут тебя попросить хотел, только, пожалуйста, не смейся. Расскажи мне о фино, а? А то я ведь про вас почти ничего не знаю...
Смущение громадного цей-ина накатило робкой, чуть прохладной волной, щекочущей пятки и невольно вытаскивающей на лицо улыбку.
- Разве есть вещи, о которых ты не знаешь? – смеясь, спросила лиа, - Что же тебе рассказать? Что тебе именно интересно? Я не могу рассказать всего, потому что этого «всего» - слишком много, ты же понимаешь…
- Я хочу понять, кто такие фино, - серьёзно ответил Кир. - А что для этого нужно знать - тебе виднее, Тонко Чувствующая!

Кинна повела плечами:
- Я бы сама, порой, хотела бы это понять. Одна из легенд гласит, что когда-то… очень-очень давно, фино были сотворены, чтобы помочь лиа и нейа понять друг друга. Эти, первые, назывались Знающими. Я когда-то уже рассказывала тебе об этом. Они растворялись в окружающих их чувствах настолько, что почти не имели своих собственных. Возможно, это продолжалось бы и дальше, и народ бы тихо вымер… знаешь, у нас редко рождаются сыновья. Только от смешанных браков появление мальчика и девочки равновозможно.
- И вам приходилось обзаводиться собственными чувствами...чтобы любить других лиа, так?
- Не нам… мы уже далеки от Истоков. Им – приходилось. Так фино получили шанс на выживание, хотя до сих пор ситуация довольно… напряженная. У моего отца девять детей. И только один - сын. Все можно было бы исправить, наверное. Но несмотря на то, что с чужаками… - Кинна запнулась, - так мы называем других лиа… Так вот, несмотря на то, что связь с ними дает нам шанс, девочки, рожденные от этих связей, они… ненужные, понимаешь? Я вот не понимаю до конца. Но отношение к ним именно такое.
- Почему ненужные?! - Кир аж споткнулся на ровном месте. - Как это, не нужные?! Вы же женщины! Будущие матери!
- Они полукровки. И значит, не могут вступить в связь с мужчиной полукровкой. А у таких мужчин нет этой неприятной особенности, как у истинных фино. От двух полукровок может родиться лиа, который совсем не будет похож на фино, понимаешь?..
- Понимаю, хоть мне такой подход и не нравится. А если они...вступят в связь с другим лиа?
- Как это ни грустно, девочки-полукровки либо уходят из поселений – и тогда они вольны делать все, что хотят … либо остаются там чистыми на всю жизнь. Наши традиции в этом отношении очень суровы. Хотя в принципе фино довольно раскрепощены в вопросах такого рода, - щеки Кинны тронул стыдливый румянец.
По лицу Кира было видно, что он не слишком одобряет такого подхода. Среди его народа брак был священнейшим из таинств, заключался один раз и на всю жизнь. Большой редкостью был цей-ин, сумевший забыть скорбь и найти новую спутницу вместо старой. Женщинам, правда, в этом смысле было легче. К ним вообще тигролюды относились с большим пиететом, и почитали их как более приближённых к Средоточию существ, чем мужчины. Женщина-мать, женщина-хранительница семьи, женщина-воспитательница несмышлёных котят - одна мысль о том, что кто-то может счесть такое существо "ненужным" вызывала в Кире целую гамму чувств. Кинна, меж тем, продолжала.
- Я ушла из поселения, хоть и не полукровка, потому что хотела быть с Каином. Я уже говорила, что ему не были рады в поселении. Но еще одна причина в том, что … я не могла себе представить, чтобы наши дочери – если бы они у нас были – оказались бы вот такими гонимыми, - Тонко Чувствующая остановилась и перевела дыхание, - Фино очень изменились за последнее время. Они чаще используют свой дар во благо себе, а не другим. Это горько. Очень-очень горько.
- Иногда свойственно заблуждаться даже целым народам, - Кир вздохнул и на ходу положил руку на плечо Кинны. - Когда-нибудь мы с Сайамаром придём и в ваше поселение. Учитель мудр - он объяснит, где фино оступились...он поймёт это.
- Он-то, может, и поймет. Но поймут ли его? – Тонко Чувствующая вздохнула и непроизвольно зевнула, - Извини. Знаешь, что самое интересное? Интересно то, что еще никогда ни одному из фино не удалось измениться. Ну там волосы другого цвета, или бровями обзавестись. Даже такие мелочи – не удаются. Я как-то хотела веснушки убрать… тоже не получилось.
- Убрать? - удивился Кир. - А зачем? Они тебе очень идут, по-моему...
Цей-ин осёкся и чуть мотнул головой.

- Сестра, - сказал он голосом, подозрительно похожим на сайамаров. - Если Средоточие отказывает вам в изменениях, это значит, что в них нет нужды, пока. Возможно, фино ещё не пришли к чему-то, после чего можно меняться без страха потерять себя.
- Скорее, фино уже и без изменений себя потеряли, - хмыкнула девушка, - Ладно, не будем об этом. Что касается веснушек, - она непроизвольно провела ладонью по собственной щеке, - мне говорили, что они делают меня «милой», - последнее слово Кинна чуть заметно протянула, словно кого-то передразнивая, - А мне они не нравятся и все тут.
- Ну, это другое дело, - чуть улыбнулся Кир. - И давай не будем сразу записывать фино в пропащие народы. Пока они рожают таких дочерей, как ты - у них есть будущее, я верю.
- Ты вгоняешь меня в краску, - честно ответила Тонко Чувствующая.
- Я твой брат, мне можно, - расхохотался Кир. Его напряжение и расстройство развеялись, как дым, и не нужно было делать выстрел. Цей-ин и так знал - сейчас он не промахнётся.
- Тебе все можно, - утвердительно кивнула головой Кинна. «Даже больше, чем ты можешь себе представить», - подумала она про себя. Тут же в голове гулким эхом зазвучал тот ночной разговор с командиром. Нет, он не может оказаться правым.
Лес мягко обволакивал их, шелестом листвы, запахами ярких цветов и прелой листвы, птичьим пением и шорохом крадущихся шагов. Сам подобный огромному зверю, он шёл рядом с ними, в такт мерной поступи цей-ина, эхом отдающейся в мягкой походке Кинны. Лес был всюду вокруг и, каким-то образом внутри них. Где-то недалеко перекликались "Стрелы" в лагере, но несмотря на военную сталь, звучащщую в их голосах, создавалось удивительное ощущение гармонии и покоя. Всё на своих местах и всё правильно.
Кир купался в этом ощущении и дышал им. Пока не увидел след.
- Так, - тихо сказал он, склонившись над трёхпалой вмятиной в земле. - Спрыгнули с дерева. На носки, потом только на пятку. Недавно. И я не знаю зверей, которые оставляют подобные следы...
Фино присела на корточки, внимательно осматривая находку Кира. Непроизвольно ее губа дернулась вверх в отвращении и страхе.
- Тяжелое… животное, - сглотнула она, пытаясь вспомнить виденный на болоте след Зверя. Но тогда было темно, да и жижа быстро заполнила лунку...
- Я не следопыт, - честно признался цей-ин. - Чуть-чуть только знаю то, что Сайамар рассказывал. Может нам стоит пройти по нему немного? Если Лес вокруг утихнет - сразу вернёмся.
Лоб Кинны рассекла скорбная морщинка. Вздохнув, она поднялась, и развела руками:
- Что ж, веди.
- Почувствуй нейа вокруг, хорошо? - Кир проверил, удобно ли приторочен лук. - Если они чего-то испугаются... ну, ты понимаешь.
- Пойму, да, - странно, но самыми яркими чувствами, которые сейчас испытывала фино, были досада и разочарование.
Приятная прогулка превращалась… да не пойми во что она превращалась. Конечно, умом Кинна понимала, что выследить Тварь необходимо – для того, чтобы по Лесу можно было ходить, не опасаясь ежеминутно за свою никчемную жизнь, но… усталость после ночного полета, желание просто хорошо провести время прежде, чем можно будет спокойно заснуть, совершенно не вязались с необходимостью гоняться за выродком.
- Нет, это неправильно, - Кир помотал головой и с явным сожалением отпустил лук. - Нас с тобой только двое, и если это Тварь...
Он не докончил. Было итак понятно, какие у них шансы против чудовища.
- Пойдём в лагерь. Расскажем остальным.
- Мы могли уйти сразу, как только я бы почувствовала хотя бы тревогу нейа, - попыталась возразить Кинна, хотя на душе у нее стало гораздо легче.
- Если честно, - вздохнул Кир, - когда ты это почувствуешь, будет поздно. Идём, сестрёнка, я не имею права подвергать тебя опасности.
- Заботливый какой, - по-доброму усмехнулась лиа, - слушай, можно я все-таки воспользуюсь твоей добротой и проедусь на тебе верхом? Если честно, я несколько притомилась.
- Я уже давно предлагал, - Кир уже почти привычным движением посадил маленькую фино к себе на спину. - Не волнуйся, бегать не буду.
И, в точном соотвествии со своими словами, Кир мягким шагом двинулся в сторону лагеря.

День: шестнадцатое августа
Фигура: ладья h1
Ход: без хода
Официальная клетка: h1
Фактическое местоположение: h1


Рейни спустилась с доспеха в расстроенных чувствах. Черная кисточка на хвосте уныло волочилась по земле. Заметив, что солдаты заняли свои посты, Рейни и вовсе сникла – не док, а военная база со смертельно опасным оружием. Хотя… Примерно этим и являлся док доспеха. Но, черт возьми, это же она тут главная! Что за…
Рейни не успела додумать, как кто-то громко добавил к ее мыслям ругательство, в общем-то метко описывающее сложившуюся ситуацию. Из-под "Буйвола" торчали грязные сапоги и доносились вселенские проклятия – кажется, что-то не ладилось. Девушка огляделась и приблизилась к машине, упала на колени и с интересом заглянула под "Буйвола".
- Послушай, ты, лицо со шрамом, - угрожающе прорычал голос из темноты позади грязных сапог. - Чем отрывать меня от работы, лучше бы заставил своего дагхдад'г восстановить невинно убиенную им бутылку хорошего виски! Иначе я однажды не сдержусь, и, мамой клянусь, оторву ему...
Тут Джоин наконец понял, что в просвете между землей и днищем транспорта виднеется лицо без каких-либо признаков шрама, и Герарда оно явно не напоминает. Протерев чумазую физиономию толстой рукавицей, он обратил на Рейни диковато белеющий в темноте взгляд.
Демонесса улыбнулась:
- У меня пиво есть, если хотите.
- У меня тоже, - вполголоса признался гном. - Но оно дрянное. И вот у меня эта церковная рожа еще хоть глоток получит, - водитель скрутил могучий шиш и потыкал им в днище "Буйвола".
- Вы так ругались! Что-то сломалось? Может, я смогу помочь? – хвост Рейни вновь задергался из стороны в сторону, выражая интерес.
- Все сломалось! - картинно заломил руки Джоин, при этом умудрившись удариться лбом о какую-то трубу и еще раз сочно выругаться. - Все, что могло сломаться в этой поганой, поруганной горными демонами... машине! В ней все сломалось еще до того, как ее построили! О, тарх таррг'дахд хахр того недостойного дагхдад'г, который делал эту машину! Разве я не сказал - дайте мне танк, и я привезу вас куда угодно? Я сказал - дайте мне танк, и я привезу вас хоть в ногодх Тиресканнадр гхо! Я сказал - дайте мне плохой танк, дайте мне маленький танк, дайте мне ваш самый вонючий, самый негодный, самый убогий танк, но чтобы сцепление магистральных цилиндров не-по-движ-но-е! Дали мне танк?! Вот что мне дали! Вот! У нее передаточный сгнил, ты понимаешь? Какой вшивый евнух додумался дать мне машину, у которой передаточный сгнил? Где я возьму им в горах передаточный? Как я им в горах стяжку поменяю?..
- Не переживайте, найду я вам что-нибудь. У меня полным-полно разных запчастей… Можно я взгляну?
- А, - горестно махнул рукой гном, с кряхтением выползая из-под машины и вытирая руки о фартук. - Можешь взглянуть, можешь потрогать, можешь лизнуть, все равно дни этого недостойного хлама сочтены. Я и так дышать боюсь на эту дрянь, - Джоин замахнулся было, чтобы пнуть "Буйвола", но не стал противоречить своим словам. - А они еще торопят! Давай, говорят, быстрее! Дохонг'д им, а не быстрее! Что бы они понимали в машинах! Вот заглохнем где-нибудь в горах, будут знать, как меня торопить!
Рейни ловко нырнула под машину и присвистнула:
- Да уж и правда… Они бы вам лучше телегу с лошадью выдали – безопасней бы было.

- Какое там с лошадью, да? Они мне и так уже двух козлов и дюжину баранов выдали, слушай, - всплеснул руками Джоин. - Если эта гнилая машина сдохнет - на них домой поеду.
- А надолго они? – Рейни принялась осматривать днище машины.
- Если "Буйвола" не починим - ай, навсегда, - заверил гном. - А так, думаю, до конца войны как минимум.
Рейни вскрикнула – какая-то деталька отвалилась от машины и стукнула ей по лбу.
- Интересно, если меня в наступление пошлют, эти со мной в кабине поедут? – демонесса вылезла из-под "Буйвола", потирая лоб.
- Если вторую стяжку оторвешь - точно с тобой. Потому что это уже никуда не поедет.
- Я починю, - смутилась пилотесса. – Хотите, чаю наведу? Вам, кстати, хоть каких припасов с собой выдали? У меня еды – одни пайки, фу, тошнит уже.
Водитель воровато огляделся по сторонам и жестом пригласил Рейни зайти в кузов "Буйвола". Там он лихо поддел монтировкой неприметную крышку люка под сиденьем и достал сперва какой-то мешок, затем продолговатую коробку.
- Мама испекла, - поведал он, выуживая из мешка подозрительно твердый на вид пирожок. - А это колбаски "противотанковые", острые - страсть. Угощайся. Еще есть пивко, но дрянное и теплое. И сахар. Ну, может, и еще чего найдется...
- Пирожок, - умилилась демонесса, с радостью откусывая от него кусок. С нескрываемым наслаждением прожевала и восхитилась: - Очень вкусно!.. С мясом, черт возьми. У меня тут охотиться не на кого.
- Ай, как не на кого?! - возмутился гном. - Такие горы - и не на кого! Не верю, слушай. Завтра ружье возьму, до обеда в горы пойду - эльфом буду, если с пустыми руками вернусь! Я знаешь какой охотник? Нет, ты знаешь, какой? Профес-сиональный! Четыре "Золотых Оленя"! Кубок "Лисы и грифона"! Первый приз в Аштрийских соревнованиях и звание Королевского Стрелка! Понимаешь, да? Королевского! - Джоин в запале потряс мясистым пальцем. - Я на мантикору без ружья ходил!
Разошедшийся гном с озверелым видом выхватил "противотанковую" колбаску и наставил ее на воображаемого противника.
- Знаешь, какие у нее когти? Нет, ты знаешь, какие? Вот такие! И хвост!..
- Не знаю, - честно призналась демонесса, утягивая колбаску. – Я никогда мантикору не видела. И что, правда без ружья? С чем?
- С ножом, а! С кинжалом! - с удовольствием поведал Джоин. - В с таким кинжалом. А когти вот такие! Ты понимаешь, да? Во когти - во кинжал! И хвост!.. А, как мы бились! Как драконы! Я был весь в крови, мантикора была вся в крови... все было все в крови! А потом она лапой... знаешь, какие у нее лапы, да? Во! Она лапой мне по руке! И нож в пропасть! А второй лапой меня за плечо! - гном оттянул воротник, демонстрируя белесые полосы шрамов. - Думал, все, погиб. Но я успел ей в горло воткнуть свой кинжал! И там провернул! А потом еще раз! И она сдохла!
- Так кинжал же в пропасть улетел, - справедливо заметила пилотесса, жуя очередной пирог.
- А, слушай, правда улетел... - не стал спорить Джоин. - Погоди! Что ты меня путаешь! Это нож улетел! А кинжал остался.
- А шкура от мантикоры осталась? – поинтересовалась Рейни. – Вот бы из нее куртка вышла!
- А, зачем шкура? Чучело! Вот такое чучело! Во лапы, во когти!
- Мне бы такое чучело в доспех врагов пугать, - вздохнула девушка. – Хотя там уже одно чучело устроилось. – Пилотесса яростно вцепилась зубами в пирожок.
Гном хохотнул, но в этот же миг заметил сквозь стекло кабины приближающегося с какими-то бумагами Герарда.
- Погоди, - ухмыльнулся он и полез на свое сиденье.

Когда инквизитор заглянул в окно кабины, навстречу ему потоками хлынула чрезвычайно экспрессивная речь на Языке Недр, перемежаемая немногочисленными понятными словами:
- Гохадр до, мама! Мама, даддр'даг нгохад до! Тагх рдди Герард дагхад'г, демонгндарх дагхад'г, ргохш д'нанг "Буйвол", ррод... Мама, мама, танк багдар! А? Багдар танк, багдар машин, багдар д'нанг, мама, аггамх совсем!.. Э! Мама, дхо алкоголь багдар! Колбаса до, трхахр-наг до, алкоголь багдар!
- Твою мать! - взвыл Герард. - Какого черта?! Почему нужно занять кристалл связи именно когда он мне нужен, да еще и на постороннюю болтовню?!
- Э, как постороннюю?! - возмутился Джоин. - Ты что, не слышал - это мама! Мама, агход, инквизицидадр дагхад'г. Все, уйди! Нет, мама, трра'гх до!
- Нет, ну это долбанный перебор, - прорычал наблюдатель и неуловимым движением приставил к виску водителя пистолетное дуло. - Освободи хренов кристалл на счет три, или назад машину поведу я. Сидя на забрызганном мозгами сиденье.
- Э! Мама, грра'дад хро. Крогр до, - кристалл погас и лег на свободное сиденье, а внизу, на уровне пояса Герарда, что-то выразительно щелкнуло. Инквизитор, в отличие от Рейни, и по звуку прекрасно понял, что. Ему и прежде приходилось иметь дело с помповыми ружьями. - Дорогой. Никто не тыкает в Джоина стволом, да?
- О, - хмыкнул наблюдатель и процедил: - Что, господин шофер, брюки жмут?
- Не уберешь пушку - тебе твои станут великоваты, - пообещал гном, свободной рукой запихивая в рот сигару.
- Где только берут таких позеров, - прошипел Герард, воздев глаза к небу, но оружие вернулось в кобуру. - Один другого краше. Иди отсюда, Мертвец доморощенный. У меня рапорт в штаб корпуса.
- Вежливо попроси, а?
Рука инквизитора снова метнулась к кобуре, но остановилась на полпути.
- Пожалуйста, хрен бородатый - процедил он.
Джоин раскатисто выругался на Языке Недр, но место в кабине уступил и снова перебрался в кузов. Ружье, впрочем, он прихватил с собой, да и сигару не выплюнул, хотя так и не прикурил.
- Это у вас нормально? – поинтересовалась демонесса. Вид у девушки был немного растерянный.
- Нет! - прочувствованно ответил гном. - Он просто козел.
- У меня от него мурашки по коже, - тихо призналась демонесса. – От Дария просто тошнит, а от этого – мурашки.
Джоин воровато покосился через плечо, встретился взглядом с Герардом, всем своим видом демонстрирующим намерение дождаться, когда непрошенные слушатели начальственных переговоров уберутся, и жестом поманил девушку прочь из кузова.
Рейни ловко выскочила из машины и огляделась. Такой привычный док креп-доспеха казался сейчас чужим и даже опасным. Девушка поежилась и обернулась к гному:
- Пойдемте ко мне на кухню, чая заварю.
- Пойдем, - обрадовался водитель и понизил голос. - Я тебе расскажу, почему он такой.
Рейни поджала хвост – уж очень зловеще прозвучали слова водителя.

Перед Джоином на стол была поставлена "Дьявольская" кружка с радостным инферналом снаружи и мятным чаем внутри.
- Вот, самая большая кружка, которая у меня есть, - улыбнулась Рейни, с интересом изучая внутренности буфета. – А вот к чаю ну ничего нет.
- А, какая кружка! - восхитился гном. - А, как пахнет! К чаю не надо, настоящие гномы пьют чай - с чаем. Вот слушай, да, чего расскажу. Ты понимаешь, Герард, он же из этих был.
- Этих? – Не поняла девушка. – Кого – этих?
- Ц-О-С-Н-А-З, понимаешь, - Джоин понизил голос до шепота. - Да простит меня Всевышний за такое нечистое слово. Знаешь такое, да?
- Угу, - кивнула сидящая напротив гнома девушка, подбирая под себя хвост, будто ей вдруг стало холодно.
- Вот! - гном со значением воздел указательный палец. - Нет, ничего не скажу. Может, и не всегда он был таким дерьмом, понимаешь? Воевал мужик, это видно, повидал всякое. Но очень им там крепко мозги полоскали, понимаешь, да? И когда начался мятеж, он оказался на неправильной стороне. А когда мятежников взяли за я... годицы, тут-то парень и сломался, - Джоин рассказывал сочно, со зверским выражением лица и обильной жестикуляцией. - Знаешь, что тогда с мятежниками делали? Не знаешь. А я - знаю. Ну, этот, я так думаю, был из простых, особо дел наворотить не успел. Сдался, покаялся, нюни посглатывал - и тут понимаю, в раствор никому не хочется, да. Наложили там на него... ну, как там это называется, что в церкви кладут... налагают, в смысле. Ну, повоспитывали маленько, куда уж без того. Видала шрамы? А! Зуб даю, есть на нем и пострашнее художества. Ну, и определили тянуть лямку да грехи замаливать, за ублюдками вроде этого, - гном махнул рукой в сторону доспеха, где устроился отдыхать демонолог. - Дерьмо подтирать. Любой бы тут озверел. А еще понимаешь, какая штука... Он же пьет, как черт!
- Ну, много кто пьет, как черт, - взмахнула хвостом девушка.
- Да, - хохотнул Джоин. - Много кто. Вот я знаешь когда запил? Когда Даргин погиб, братишка мой. Он у нас механиком был. Дело было к северу от незаживающей раны. Нас было - семнадцать машин против целой орды магиков! Чего у них там только не было, а! Это был огненный ад! Преисподняя - разверзлась, земля - встала дыбом! Оскаленные пасти тварей, сполохи чар, рев вражеского войска...Мы прорвались через первую линию обороны... Я шел на правом фланге... Слева от меня Гродин, он загорелся, пытался выйти из боя... - раскрасневшийся гном, казалось, заново переживал свои воспоминания. - И тут этот дагхад'г накрыл нас ледяным заклятьем! Смотровые приборы все обледенели, ничего не видно - совсем! Вел машину вслепую понимаешь!.. Тогда Даргин нижний люк открыл, высунулся... и стрела ему прямо в лоб! Сучий потрох, снайпер эльфийский, как ждал!
Рейни немного помолчала и внезапно накрыла своей маленькой ладошкой сжатый кулак Джоина, провела по нему пару раз, будто пытаясь успокоить и подбодрить:
- Я никогда не теряла близких, - сказала она, глядя своими небесно-голубыми глазами на гнома.
- У меня тогда как пелена какая-то... - пробормотал водитель немного растерянно. - Пер напролом, сам не понимал, куда. Такая, понимаешь, ярость! Командир мне в ухо орал, орал - ничего не слышал! Как глухой! Мы весь боезапас отстреляли, перли, пока нам ходовую не подбили. Только тут с меня пелена спала, когда стрелок с командиром меня из танка потащили... Ох, худо было наше дело! Северяне отступали, но как увидели, что машина не на ходу и от своих отбилась, насели на нас. Мы с командиром за топоры, стрелок - он полурослик был - за пистолет... Там бы и сдохли, веришь, нет, попали бы в окружение и к своим не прорвались, если б не Гэллори. Артиллерия молчала, боялись своих задеть. А Гэллори объявил, будто бы мы вызываем огонь на себя, и приказал утюжить из всех орудий. А! Его потом под трибунал хотели отдать, но не отдали - только благодаря его атаке магиков от Разлома оттеснили. Нас тогда чудом не накрыло, меня вон даже контузило, видишь, да. А, гхм, я о чем говорил-то?
- Про то, почему вы стали пить как черт. А до этого про инквизитора, и что он пьет, как черт. – Напомнила Рейни.

- А, инквизитор. Он козел, слушай. Но ты понимаешь, вот я брата потерял, а он... я не знаю, кого он потерял, но я знаю как минимум, что он потерял. Веру потерял, да! Совсем!
Рейни задумчиво махнула хвостом, отпивая чая из кружки:
- А демонов, похоже, все равно не любит.
- Не любит. Их, понимаешь, вообще мало кто любит, да. Но у него, считай, на глазах весь мир вверх дном поставили, э. Им же там мозги полоскали ого-го как! Вот тогда, думаю, и запил. И наплевал на все. Только ест, пьет, гадит и на меня плохими словами ругается. И рапорты строчит про то, какой он исполнительный и прилежный. Коз-зел.
- Мне его жалко. – Вдруг произнесла девушка. – Что это за жизнь такая?
- Жизнь, - наставительно заметил гном, допивая чай. - У всех дерьмовая. Но я же не козел!
- Наверно, ему совсем худо, - предположила пилотесса.
- Если еще раз не даст мне с мамой поговорить - вот тогда будет совсем худо! - припечатал Джоин благодушно.
- Я гляжу, вы очень любите маму, - улыбнулась Рейни. – Это здорово.
- Э! Кто же маму не любит?! Это же - мама! - со значением произнес гном.
- Я не люблю. – Нахмурилась Рейни. – Я ее даже не знаю.
- Ай, как так?!
Рейни пожала плечами:
- Просто не знаю.
- Бедная, - посочувствовал Джоин. - Грустно, наверное, без мамы.
- Я демон, - напомнила Рейни.
- И что? - фыркнул шофер. - Семья всем нужна. Семья - это святое. А мама - особенно.
- У меня никогда не было семьи, как это понимают все другие, - грустно улыбнулась девушка. – Но я хотела бы семью, настоящую.
Гном помолчал немного, глядя в сторону.
- Слушай, - сказал он вдруг. - Если тебя кто из этих козлов обидит, ты сразу меня зови, да. Я им... дарграхад огг'дхэ!
- Не обидит, - успокоила демонесса. – Меня трудно обидеть словами. Не станут же они руки распускать.
- Э! - вздохнул Джоин. - Герард, может, и не станет... хотя тоже дагхад'г. А этот...
- Получит по рукам, - пообещала пилотесса.
- По огг'дхэ он получит, - пообещал Джоин. - Я гном, меня этими штуками не возьмешь.
- Надеюсь, он до ночи освободит мою комнату, - вздохнула девушка. – В доспехе я чувствую себя куда уверенней.
- Хочешь, ружье тебе дам? - от всей широты своей гномьей души предложил шофер.
- У меня есть винтовка, - улыбнулась Рейни.
- Если что - сразу в пах стреляй, - напутствовал Джоин. - Потом скажем - несчастный случай. Скажем - баловался с оружием.
- Вообще, - Рейни вдруг очень захотелось высказать все, что ютилось в душе, - вообще, он сказал, что, если я не буду умницей, проект закроют, ну и меня того…
- А, дагхад'г! - гном грохнул кулаком по столу. - Ничего, дождется! Вот закончится война - его самого закроют! Я к генералу пойду! Я к Эвелине Рамштайнер пойду! Я к фон Гальдеру пойду! Я так скажу - этот, скажу, козел...
- Может, закрыть его в доспехе и сказать, что люк заело? – хохотнула Рейни. Напуганной она не выглядела.
- Ай, Доспех чем виноват, а?! Если бы во мне такого урода закрыли, мне бы очень обидно было!
- Я шучу. Не собираюсь я с ним ничего делать. По-моему, он только языком чесать горазд. Я надеюсь.
- Если что - зови меня, - напомнил гном. - Я ему... почешу!
- Ладно, - улыбнулась Рейни. - Спасибо.
- Пойду выгоню из машины этого обмылка, - пробормотал Джоин. - А то пиво совсем нагреется.
Пилотесса еще раз улыбнулась и взмахнула хвостом.

Дата: пятнадцатое августа
Фигура: пешка h2
Ход: без хода
Официальная клетка: h2 (Биостанция)
Фактическое местоположение: h2

Папаша Зера развлекал Братьев, которые, к слову, не состояли в родстве, историей про то, как он вместе с Джаведом тянул к биостанции первый кабель связи. Гобума сидел в углу, по обыкновению вжав голову в плечи и блаженно жмурясь. Ему было хорошо, руки грела кружка с чаем, а рассказ Папаши все тянулся и тянулся, как этот самый кабель связи, который старожилы прокладывали еще в те времена, когда должности линейного обходчика на биостанции и в помине не было.
- Так оно все и было, можете у Джаведа спросить, - закончил рассказ Зера и подлил себе кипятка. - Я потом записал в ведомости, что потребовалось десять тысяч метров.
Гобума знал, что это не конец истории, а упоминание о десяти тысячах метров сделано не спроста. Он уже слышал об этом, когда только стал обходчиком.
- Второй провод тоже мы тянули, и оказался он на пятьсот метров короче, - неожиданно для Братьев продолжил Папаша. – В смысле, до станции хватило и еще запас остался. Подивились мы, конечно, а кусок лишний припрятали и правильно сделали, как выяснилось. Когда стали через неделю третий провод тянуть…
- Погоди, не понял, - перебил Мелес, - а зачем вы туда столько проводов протягивали? Первый телефонный, а второй и третий? Тоже что ли?
- Ну да, - кивнул Зера. – Обычный телефонный провод. В управлении ручку покрутили, на биостанции зазвонило. Удобней, чем Молнию туда-сюда гонять. Только связь всего один день проработала. Когда директор не смог до ученых дозвониться, мы с Джаведом пошли проверять, что случилось. Смотрим, провод порвало в стольких местах, что проще новый протянуть, неудивительно, что связь не работала. Хорошо, что тогда Пэрст еще не освоился тут и сидел в управлении тихо, над бумажками корпел, а то б скручивали мы концы до посинения. Но все же получили мы новую катушку, протянули, на этот раз почти без происшествий, а через неделю новый провод взял и испарился. Дэл-Сейбер рвал и метал, нас сгоряча обвинил, но потом вдруг остыл и приказал выдать нам еще одну катушку. Мы протянули в третий раз. И чтобы вызнали, провода нам не хватило. Метров семьсот или даже больше. Хорошо, что у нас в прошлый раз лишний кусок остался, да и порванные в первый раз мы собрали, те, что подлиннее метра были.
- Вы по прямой хоть его тащили? – усмехнулся Нефее. – Если петлять, то вам и двойного запаса не хватило бы.
- Не тащили – протягивали, - поправил Папаша. – Ну да, по прямой. Прямее даже кирпичную кладку не положишь.
- Как же так вышло, тогда? – удивился Мелес. – Дорога, что ли длиннее стала?
- То-то и оно, - кивнул Зера. – Расстояние от первой точки связи до второй одно и тоже, а провода выходят разной длины.
- Ничего себе задачка по геометрии для слабоумных, - покачал головой Нефее.
- Но вы можете себе представить, - весело продолжал Зера, что было, когда директор понял, что опять не может дозвониться до биостанции.
- Махал пистолетом?
- Не, он в ярости схватил телефонный аппарат, - Папаша протянул руку и с силой сжал кулак, будто хватаясь за телефон. Братья следили за ним с полуоткрытыми ртами, - и швырнул его с утеса с такой неимоверной силой, что тот почти долетел досюда. Я не знаю, как это возможно, но поверьте мне, это так. Подозреваю, что Дэл-Сейбер в молодости увлекался тяжелой атлетикой. Ядра толкал. Причем был чемпионом.
Гобума захихикал, услышав это. В свое время штабс-капитан действительно был большим любителем ядер. И баллистики.
Зера отхлебнул чаю и посмотрел на часы.
- Не, - сказал он, - сегодня уже не вернутся. Либо задержались в пути, либо на биостанции заночевали.
- Пять дней уже прошло, как бы чего не случилось, - заметил Нефее.
- Да все нормально будет, - похлопал его по плечу Папаша. – Пять дней это минимум. Один раз, помню, мы с Джаведом дней восемь только до Павильона шли, хотя потом в три дня обернулись.
- Джавед мужик ого-го, - сказал Мелес. – С виду неприметный такой, но я никогда не поверю, что с ним вообще хоть что-то плохое может случиться.
- Это точно, - кивнул Нефее.
- Фидель тоже не лыком делан. Даже я себе в Котле не позволю то, что он себе позволяет. Любит его Котел, - улыбнулся невесть чему Папаша Зера.
- А вот новенький…
- Барбл в Гроссеварский лес ходил и живым вернулся, - сказал Гобума.
- Что за лес такой? – спросил Мелес.
- Обычный лес, - пожал плечами Гобума. – Правда, в том месте, где он стоит, Аштрийская долина находится.
Братья переглянулись.
- Папаша, ты хоть понимаешь о чем он? – поинтересовался Нефее.
- Не больше твоего, - усмехнулся Зера.
- Я вам расскажу, - пообещал Гобума.
- Завтра, - ответил Зера. – Поздно уже, нам с утра в обход.
- Хорошо, завтра расскажу, - согласился Гобума.
Дозорные допили чай, нехотя поднялись из-за стола и ушли к себе, на машинный двор. После их ухода Гобума прибрался и поднялся наверх. Он уже скинул с себя рубашку, как дверь внизу хлопнула.
«Барбл вернулся, - подумал с радостью Гобума. – Значит все хорошо».
Он вышел на лестницу и увидел поручика. Тот сидел у стола, устало опустив голову.
- Вернулись? – окликнул его Гобума. – Быстро управились. Папаша говорил, что вас самое раннее к завтрашнему дню ждать стоит.
Барбл поднял лицо и взглянул на Гобуму. От этого холодного взгляда линейному обходчику сделалось нехорошо. Поручик тяжело поднялся и, обойдя стол, принялся подниматься по лестнице.
- Что… Что-то случилось? – с замирающим сердцем спросил Гобума.
Он попятился в комнату и отступил в сторону, потому что поручик шел прямо на него и не собирался останавливаться.
- Что случилось? – тверже спросил Гобума.
Барбл замер на пороге своей комнаты.
- Фидель погиб, - сказал он, обернувшись. - Я его убил. Выстрелил в грудь.
- За что?.. – только и сумел произнести Гобума.
- У него развязались шнурки, - ответил Барбл так спокойно, будто говорил про начавшийся дождик.
- Ты застрелил его… потому что у него развязались шнурки?.. – отказался верить Гобума.
- Да.
Барбл взялся за ручку двери-купе, собираясь закрыть ее.
- Ах ты!.. – просипел Гобума, невольно сжимая кулаки и глядя в прищуренные злые глаза поручика.
Дверь закрылась, и глаза исчезли за ней.

Дата: вечер шестнадцатого августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)
с Соуль

За окном сгущались приморские сумерки. С наступлением темноты с суши подул бриз, принесший запах прогретой за день земли и пыли.
Дом без уехавших родных казался через чур пустыми. Такое, конечно, часто случалось - Богалты не сидели на месте, но сейчас, когда город был охвачен тревогой, отчего-то тишина дома чувствовалась какой-то неправильной.
Локки спустился с тихого и темного второго этажа вниз. Он лишь недавно вернулся домой, и не успел еще переодеться - устал. Да и не хотелось. На кухне сидел отец, грея руки о большую чашку. В ней был заварен какой-то незатейливый и травяной чай. Богалт-младший устроился напротив, вытянув под столом ноги и шумно выдохнув. Повел носом с ни разу не аристократической горбинкой, напоминавшей о давнешней детской драке.
- Тебе заварить?
- Да я сам, - махнул рукой Локки, поднявшись и негромко загремев посудой.
Отец наблюдал его с задумчивой улыбкой. Он потрепал пальцами бакенбарды, сделал глоток.
- Мне бы спокойнее было, если бы ты уехал.
- И оставить тебя одного? - молодой человек оглянулся через плечо, выразительно приподнял брови, - ну уж нет.
Он взвесил в ладонях чашки, выбрал ту, которая побольше, бросил туда пару щепоток травяного сбора, залил горячей водой. Вновь повел носом.
- Там сыр неподалеку. - сказал Мортимер. - Слышал, что на верфях говорят?
Он немного помрачнел.
- Слышал, - не хотя кивнул Локки, словно хотел бы не слышать, - А про сроки что-нибудь говорят?
Он вернулся к столу с чашкой и тарелкой, сел уже не напротив, а рядом с отцом.
- Я про... туман, Лок.
- Да это не туман, - буркнул молодой человек, - а стена какая-то.
Он поднял чашку, но опустил обратно, не сделав и глотка.
- Что оттуда может выскочить неизвестно что...
- Вот этого-то я и боюсь... - вздохнул Мортимер, приноровился к запаху трав, поморщился.
- Мед добавь, - не в тему посоветовал сын. - В порту даже на самые утлые суденышки орудие вешают.
- И мы делаем вид, как будто ничего не происходит.
Локки вопросительно склонил голову на бок. Раздался стремительный стук в дверь. Старший из Богалтов вскинул голову, как будто ожидал увидеть гостя сразу перед собой. Кивнув сыну, Мортимер поднялся и направился в прихожую. Он подумал, что это Раирендар или Айне. Однако на пороге стоял уже слегка запыхавшийся солдат. Он отрапортовал ставшую на его языке уже соленой речь. Из-за дверного косяка выглянул хмурый Локки, глядя на уже закрывшуюся дверь. Он не расслышал часть донесения и теперь вопросительно смотрел на отца.
- Принеси мне ружье. – сказал Мортимер.
Молодой человек, не сказав ни слова, исчез. До Богалта-старшего донеслись только торопливые шаги. Вернулся Локки буквально через пару минут, неся в руке оружие. Богалт закинул ружье на плечо, кивнул сыну.
- Я пойду к береговым, а ты…
- А я пойду с тобой, - вскинул подбородок Локки. - Что именно он сказал? - парень кивнул на дверь.
Мортимер намотал на шею шарф, посмотрел на сына… В каре-зеленых глаз тревога боролась с решимостью. Легко ли сказать сыну – бери оружие и иди? Не просто, даже когда знаешь, что это – правильно, что так – надо.
- Пойдем, - сказал Мортимер. – И возьми амулеты Майлин. Просто, на всякий случай…

***

Она проснулась слишком быстро, почти не спала; потому что снился кошмар – вчерашний вечер, повторяющийся раз за разом. Костлявые руки, мнущие тело; рыбный запах от дыхания; поцелуи, оставляющие синяки. Рена вспотела, и не снятая со вчера роба липла к телу, особенно цепко там – где ногти священника оставили царапины, из которых выступили капельки крови.
Отрикс с кем-то говорил в прихожей, и племянница на цыпочках вышла, миновав его, из дома в простую, немного проржавевшую с того дня, как установили, купальню во дворе. Лиа стянула робу и посмотрела в покрытое соляными разводами зеркало. Кожа напоминала заляпанный акварелью лист. По щекам снова побежали слезы.
Рена отвернулась от зеркала и зачерпнула ковшиком остывшую за ночь воду, вылила на голову. Лед обжег раны, заставив гореть. Лиа села на корточки и обхватила себя руками за плечи, уткнув взгляд в колени. На светлой, с легким оливковым оттенком коже темнели следы чужих пальцев.
Потянуло живот.
На железную решетку купальни упала капля крови. Затем еще одна. Третья. Рена сглотнула. На этот раз живот свело от страха, что священник ее как-то поранил, и это теперь не вылечить. Лиа вылила ковш на колени, и вниз потекла бледно-розовая от крови вода. Рена снова заплакала.
Не выпрямляясь, все так же – на корточках, скользя по решетке, покрытой зеленоватой тиной, она медленно подобралась к купальне и, не думая, с трудом перекинула ставшее свинцовым тело через край. Чаша была глубокой, и лиа накрыло по макушку. На мгновение Рена подумала, что можно было бы сейчас не выныривать, остаться на дне. Раскрыв глаза, лиа перевернулась и посмотрела из-под воды на потолок, в котором было пробито несколько световых окошек. Небо пробивалось в них темным и неярким.
Было так тихо, что можно было услышать собственное дыхание. Ясный ждал атаки.
Лиа вынырнула. В нос плеснула вода. Лицо обдало прохладным воздухом купальни.
Рена села, опустив подбородок в воду и обняв руками колени. И замерла.
«Дядя был прав», - тихо подумала лиа.
- Рена! – раздался его голос. – Беги сюда! Где ты?!
Она оделась так быстро как могла и, возвращаюсь, больше всего остального надеялась, что темнота скроет побои. Отрикс не заметил.
Его лицо было перекошено ужасом и страхом, и говорил он только об одном – прятаться.

День: пятнадцатое августа, ночь
Фигура: король E1
Ход: без хода
Официальная клетка: E1
Фактическое местоположение: D1(Неуштадт)

Пальцы пахли табаком. В последние дни Эльма курила больше обычного, и, казалось, запах пропитал её всю - одежду, кожу, завитки темно-рыжих волос.
В сизым дымом в небо уходила тревога.
Ра вернулся без ответа. Госпожа Нарбьерг тогда долго смотрела на почтового зверя, словно пыталась немо спросить у него, что произошло. почему Видящий не ответил? Не смог или... не хотел?
И не смог потому, что письмо не дошло - но тогда у кого оно? Или же потому что ему запретили. А если не захотел, значит ли это, что лиа не собираются вести каких-либо переговоров, или то, что Таану просто не хочет вести переписку с врагом.
Эльма не знала ответов на эти вопросы. Она дала два дня Ра, чтобы зверь отдохнул. Время близилось к одиннадцати вечера. Неуштадт стих, хотя в последнее время в городе никогда не бывало тихо, даже ночью.
Посол взвесила в руке конверт. Плотно запечатанное письмо было написано на языке Шэн-лие - шаг опасный, но отчего-то Эльме казалось, что так будет больше шансов на то, что она получит ответ. Женщина понимала, чем будет грозить ей поимка Ра людьми.
Зверь, словно поняв её мысли, поднял голову от миски с мясом, хлопнул крыльями и распахнул зубастую пасть.
Эльма вздохнула.
"...Мне бы хотелось верить, Таану, что просто что-то случилось с первым письмом, и мы с вами все же можем поговорить. Мы оказались по две стороны реки, эй-раан Оневи, но мост, я верю, все еще можно построить..."

...- Как же вы доставляете воду на самый верх... деревьев? - госпожа посол подняла взгляд к переплетению ветвей и листвы. Дипломатическая делегация ЭКК находилась в Эаши уже четвертый день, но Эльму никак не покидало ощущение, что она попала в какой-то странный сон. Все было слишком... непривычным.
Таану Оневи, представитель стороны Шэн-лие сделал несколько шагов и остановился. Взгляд его янтарных глаз остановился на переливающемся всеми оттенками зеленого стебле растения. Яркие, красно-фиолетовые листья, свернутые в туги копья, выстреливали во все стороны света.
- Подставьте руки, эй-раани Эльма, - попросил видящий.
Женщина помедлила лишь на те мгновение, которые понадобились, чтобы оглядеть странное растение. Потом леди Нарбьерг спокойно вытянула руки ладонями вверх.
Таану сжал пальцами один из листов и наклонил; на руки Эльмы потекла прохладная вода. Она просочилась сквозь пальцы и рассыпалась сияющими каплями по широкой ветви, служившей галереей огромного дерева. Эльма улыбнулась. Иногда ей начинало казаться, что эти люди... нет, не люди - лиа, способны любое растение или животные заставить служить себе. Посол потерла влажные ладони одна о другую.
- Как все просто...
- Это ооррофи, - объяснил Таану. - Оно вбирает в себя воду и ведет по листьям и стеблям к вершине.
Эльма повторила про себя новое слово. Язык лиа она учила сама, без помощи цветка фейра, и теперь с интересом ловила в разговорах незнакомые названия.
- В земле должно быть тогда много воды. Эаши ведь достаточно большой город, - госпожа посол говорила с явным акцентом.
- Отсюда не видно, деревья закрывают Ки-раль.
- Мы переезжали её, - кивнула Эльма. Вспомнилась поездка от границ Шэн-лие к столице - на больших, быстрых животных, похожих на ящериц.

Таану плавно опустил руки, почти невесомо коснувшись тяжелого перстня на левой руке.
- Печально, что вы не видели ее весной. Сейчас вам довелось узнать только часть ее красок. Несколько месяцев назад Ки-раль переливалась радугой, - Оневи старался говорить простыми и понятными словами, чтобы Эльма понимала. Когда не получалось, он переходил на ее родной язык, который выучил, благодаря Реджине, - и ее течение было в несколько раз быстрее.
- Трудно представить, - вновь улыбнулась Нарбьерг, но уже чуть виновато, - но верю вам на слово, эй-раан Оневи. В вашей стране действительно очень красиво.
Оневи перевел на консула взгляд пронзительно-янтарных глаз:
- Мы живем и творим только в согласии с природой.
Эльма приподняла уголки губ, глядя Таану в глаза. Она слышала об этом; дипломатам рассказали о том, что глава корпуса называла про себя "религией". Вера жителей Шэн-лие была понятной. Но -понять её не выходило.
- Например, существует шэану - исскуство создания объема. Его мастера работают с деревом, камнем и костью. Эта галерея - произведение шэану. - Таану коснулся причудливо переплетающихся крохотных веточек, перил галереи.
Нарбьерг проследила его жест.
- В моих землях есть мастера, способные сковать подобное - из металлов. И мастера, резчики по камню, - Эльма подошла к перилам, глядя на тянущийся вниз - и вверх - город. - Это укрепляет веру в то, что у нас все же есть не так уж и мало общего.
- Вы берете вещи и делаете из них, а мы просим, - мягко возразил Оневи, - но мы действительно не так уж и различны.
Эаши полыхал красками, от темно-зеленого до лимонно-желтого, вспыхивал алым и фиолетовым. Эльма замерла, разглядывая странный, непонятный, но чарующе-красивый город - словно рисунок к старой сказке.
Кроны деревьев казались на первый взгляд в беспорядке, на второй - словно властвовал над ними неслышимый и сложный ритм. Чередовались изумрудно-темно-синие и лазурные всплески, оранжевыми и пастельно-голубыми скользили между ветвей гирлянды цветов. Сгущались сумерки, и казалось, что цвети эти - начинают мягко, плавно мерцать, вспыхивая осколками новорожденных и случайно разбитых звезд.
Таану Оневи обводил Эаши взглядом. Он смотрел на город так, как будто знал... пол тысячелетия, не меньше. Как будто знал каждое дерево и каждый листочек в кроне этих деревьев. Эльма смотрела по-другому - зачарованно, пытаясь запомнить каждый всполох света, каждую россыпь огней; словно женщина знала, что, возможно, смотрит на этот город так свободно - в последний раз. Что тягучая река переговоров увлечет за собой, и в следующий раз госпожа Нарбьерг уже будет видеть Эаши другим.

Ра недовольно заворчал, когда женщина прикрепляла на груди конверт с письмом. Ему не нравились слишком тугие тонкие ремешки, не нравился запах табака. Эльма еще сильней затянула кожаные полосы, отдернула руку. На запястье заалели алые полосы от когтей. Ра зашипел.
- Так надо, - женщина потерла руку, вздохнула. Потом отошла к столу, повернул ключ в двух настольных лампах. Свет погас плавно. В темноте комнаты леди Нарбьерг вернулась к окну, приоткрыла одну из ставень, а затем сняла с задней лапы почтового зверя цепочку.
- Эаши, Ра. Таану Оневи. Эаши.
Она уже говорила это: все повторялось. Но теперь Эльма надеялась, что Ра вернется с ответом. И что в этом ответе она увидит надежду.
Зверь хлопнул крыльями, перескочил на подоконник, взлетел… Тень на фоне темного окна.
Женщина проводила Ра взглядом, вновь потеряла поцарапанную руку.
Нестерпимо хотелось курить.

День: одиннадцатое-двенадцатое августа (ночь - утро)
Фигура: король E1
Ход: без хода
Официальная клетка: E1
Фактическое местоположение: D1(Неуштадт)

Голова раскалывается. Трудно дышать. Воздух – совсем вязкий и в то же время сухой, словно напитан пеплом и дымом. Темно.
- Говори.
Холодный, до зубовного скрипа спокойный голос не задаёт вопрос и не требует. Это слово висит в воздухе вместе с пеплом. В нос попадает что-то едкое, и хочется читхнуть… Спазм сводит горло. Чихать почему-то больно.
- Говори.
Слово повторяется, и в горле снова ком. Глаза щиплет, открыть – никак, держать закрытыми… Чешутся. Жутко чешутся. Руки тянутся к векам, по спине пробегает одинокая капелька пота.
- Говори.
- Что говорить?!
Второй голос срывается. Тонкий, несчастный, дрожащий… Кажется, её бьёт озноб. Это девушка.
Нет. Девочка.
- Кайся, грешница.
Голос холодный и безразличный. Предложение повиниться в грехах – словно предложение выпить чаю. На скучном утреннем приёме.
- Мне не в чем каяться! Я лечила! Просто лечила!
- Это магия. Ты – ведьма.
Создатель, да сколько же можно! Заткнуть этот мерзкий льдистый голос, любой ценой заткнуть! В горле саднит, словно глотал наждак или бритвы – одну за другой. Во рту – привкус меди. Больно. Больно-о…
Смех. Отовсюду, мерзкий, злобный смех нескольких мужчин. В нсо ударяет чем-то гадким… Прокисшее пиво, овчина, дублёная кожа. Немытые тела. Мерзко. Хочется почесать руки и умыть лицо. На губах оседает пепел, у меди теперь пепельный привкус.
- Я просто помогла им! Отпустите меня!
Темно. Голос девочки срывается в рыдания. У неё наверняка дрожат плечи… и на щеках серые разводы. От слёз и пепла.
- Ты ведьма. И ты знаешь, что с такими делают.
- Господин, да что вы с ней цацкаетесь?! Ведьма девка, ясен день!
- Сжечь её! Сжечь!
- Спалить чёртову сучку!
- Ты слышала их? – ледяной голос, кажется, совсем теряет интерес к девочке. Ему противно, что здесь так много дыма. – Слышала. Выбирай. Будешь упорствовать – огонь. Будешь честна – раскаешься, я отпущу тебе грехи – и мы тебя отпустим. Всё просто. Так как же?
- Я ни в чём не виновата! Пустите меня, больно! Больно же! Уберите руки-и!
Слышен треск разорванной ткани и глухой звук удара. Девичий крик обрывается, захлёбывается всхлипами и пепельным воздухом.
- А кожа-то, кожа!
- Чистая слоновая кость! Кровь с молоком!
- Откуда знаешь? Пробовал?
- А долгое дело чтоль попробовать? Теперь, со Знаком-то…
- Ты покаешься? – холодный голос пробирает до кости. Пепел и дым забивают изодранное горло. Начинаешь отплёвываться, силясь куда-то протянуть руки, разогнать поганое марево… Рук нет. Усилия нет, нет сил. Нет тела. Тебя нет… но есть горло, в котором нет места воздуху, и глаза, которые жутко щиплет. Спасительная капелька влаги дрожит под ресницами, стекает ко рту, словно разрезая кожу. Лицо жжёт… Мёртвым усилием, не ощущая век, без капли надежды, открываешь глаза – чтобы только понять, умер ты, задохнувшись в пакостном смраде пожарища… да, это пожар, всё вокруг сгорело и тлеет, как тлеешь ты. Из последних сил. Последний рывок несуществующего Я – дотянуться до того, что было тобой, если что-то осталось!
Капля скользит мимо губ, задевая самый краешек злобной, безумной ухмылки. Последняя надежда… последний ключ в царстве гари и ледяного голоса…

Готфрид фон Гальдер, линтаарий Его церкви, сел на постели, безумным взглядом пытаясь пронзить темноту , заполнявшую спальню епископской резиденции. Голова гудела, как скипевший чайник, лицо горело, на щеке уже подсыхал серый развод от единственной сбежавшей слезы. Кошмар отпускал медленно, в горле саднило, а на языке скопилась какая-то мерзкая горечь – словно глоток какой-то алхимической кислоты.
- Шульц…

это все Скорп и только Скорп.)

Огромная резиденция ответила скрипом незакрытых форточек где-то вдали и шумом ветра. Готфрид поёжился, стряхивая последние остатки липкой паутины кошмара.
- Шульц! Шульц, негодник, ты где?!
Молчание, скрип половиц где-то на другом конце коридора. Шелест занавеси.
Готфрид протянул руку к тумбочке, на ощупь нашёл свечу. Встряхнул руку – пальцы отозвались недовольным лязгом, но приятный холод, наконец проникший под кожу, немного освежил…
Линтаарий нащупал на тумбочке ручку, дёрнул на себя – нервно, чуть не выдрав с корнем. Выдвинул верхний ящик и пошарил в глубине. Наконец, чуть ухмыльнувшись, вытащил небольшой футляр из прокопченного стекла и, раскрутив, благодарно взглянул на тонкое алое свечение. Заряда было мало, но… сейчас можно было обозвать это крайним случаем.
Углубление приняло в себя кристалл с благодарным щелчком, словно домашний любимец, отхвативший кусочек лакомства. Тонкая, едва заметная алая вспышка пробежала по серому металлу руки.
Готфрид чуть напрягся, протянул руку к свече. Зажёг огонёк. Стало немного светлее и спокойнее.
- Шульц, где тебя бесы носят! – совсем не по-церковному выкрикнул в коридор епископ. Наскоро накинутый халат и тёмно-алые домашние тапочки делали его похожим на «Красного герцога» из театральных постановок прошлого. Здесь, в Новых Землях, ещё толком не организовали театра. Хотя попытки были. Или он просто со страху перепутал, забыл, забился в собственных воспоминаниях, и театр успели открыть?
- ШУЛЬЦ, ЧТОБ ТЕБЯ?!
- Вашсощенство, не кричите, на кухне он.
Готфрид вздохнул и резко развернулся, вытягивая вперёд железную длань.
Рейн Гитлер выплыл из темноты, словно призрак. В пламени свечи даже усы ветерана казались немного дрожащими и прозрачными. Ехидный прищур старика казался издёвкой, и скрывать это Гитлер даже не пытался.
- Где этот лентяй Шульц? – выдохнув, Готфрид коснулся горла левой рукой. Проглоченная горечь медленно растворялась, оставляя массу неприятных ощущений и желание чем-нибудь запить… или заесть… Перебить вкус, но лучше запить или заесть идеи в голову не приходило. – Зачем я его держу, если он только и умеет, что маршировать, когда не надо, да орать дурным голосом на гостей?
- Ну… не знаю, вашсощенство, - хмыкнул Гитлер. – Может потому, что у вас нет второго меня?
- Будь у меня ещё десяток тебя – и мы бы построили в столице лиа храм и открыли настоящую миссию. Но увы, мои «голоски» только и умеют, что крушить всё во имя Творца, пока не кончится заряд, а дальше ныть «дайте нам верующего техномага»!
- Вы уж меня не перехваливайте, сударь. А Шульц на кухне. Гость у него, сослуживец старый. Вот и… присели, так сказать. Сосиски, пивка – вкус-то хоть не забыть.
- А ты чего?
- А чего я? Я свою норму знаю, хватит с меня, - осклабился Рейн. – Вы уж не серчайте на него, а? Ну приснился вам кошмар, ну бывает…
- В том и дело, что бывает, - недовольно буркнул Готфрид. – Иди спать. Я к Шульцу – и тоже.
- Вашсощенство, може… мож всё-тки не надо его… того, ругать?
- Никто и не будет его ругать, - отмахнулся Готфрид. – Иди спать.
- Слушаюсь!

«Старый сослуживец» оказался таким же седым, всклокоченным, одетым в толстый не по погоде свитер чёрного цвета усачом по имени Хайнц-Гутхорм Шмидт, краснолицым, громкоголосым – отчего совсем смешно звучал тихий шёпот гиганта (он был выше даже фон Гальдера, несмотря на приличный возраст). Выпили двое к моменту прихода епископа уже порядочно, и Шульц, покрасневший до кончиков ушей от укоризненного взгляда хозяина даже больше, чем от проглоченного пива, едва не заставил линтаария улыбнуться. Едва.
- И что тут происходит? – деловито осведомился епископ, в нетвёрдом пламени свечи изучая налёт на кухню. Разгрома не было, но обоз, перевозивший копчёные сосиски, пал смертью храбрых, защищая отход в ледник, мешки, бочки и на стены прочей снеди. Кроме того, у бравых вояк оставалось ещё с полбочонка отменного пива. Это если судить по выражению лиц.
- Пьём, ваш… ик!... сощенство! Ик! – доложил Шульц, пытаясь подавить икоту, подкравшуюся незаметно и выдававшую его состояние с потрохами.
- Давно?
- Никак нет! Ик!
- Шульди, это кто? – ничтоже сумняшеся полюбопытствовал сосед-собочонник, отхлёбывая пива.
- Еп-пископ! Хозяин м-мой! Ик! – Шульц попытался встать, но вытянуться по струнке помешали так некстати подкосившиеся ноги. Недовольный и сконфуженный, слуга вынужден был опуститься обратно. – Виноват, вашблородие, то есть вашсощенство! В-виноват! Старый друг…
- Шмидт, Хайнц-Гутхорм, - представился «старый друг». – Связной в штабе, позывной Дамнат. Для особо важных поручений. Так что отпустите мне грехи, отче, ибо им нет числа. Вот к примеру сейчас я надираюсь с приятелем. За это какая епитимья?
- Суровее, чем ты думаешь, - Готфрид прошествовал к столу. – Первый бочонок.
- П-первый, вашсощенство! – прогундел Шульц.
- Второй. Не кривляйся, Шульди, начальство пришло, - пристыдил Шмидт собеседника. – Мне взашей или сперва всёж покаяться?
- Разве что в государственной измене. Ты мне свой позывной назвал. В курсе, что запрещено?
- А вы ж никому не скажете. Тайна исповеди! - подмигнул Гутхорм, опрокидывая в рот остатки пива и довольно утираясь рукавом. На усах всё же остались клоки белой пены. – Иль… вашсощенство, как там вас, может на «ты»? Я вам в батюшки гожусь, уж коли по правде.
- Может ещё и выпить мне предложишь?
- А чего бы нет? Оно ж ваше, это мы тут на халяву столуемся! – весело хохотнул великан, потягиваясь на бочонке. – вы случаем не курите ещё? А то я бы сейчас посмались мальца…
- А девку срамную тебе на колени не посадить, старый бес?
- А у вас что, и такие тут есть? Ой, всегда знал – не дураки ж наши епископы, чтобы совсем зажиматься-то…
- Святой Мацумбахер…
- Мацум-куда вы нас послали только что, я извиняюсь?
Готфрид устало глянул в нахальные старческие глаза, глубоко посаженные на морщинистом, обветренном красном лице. Ногой подтащил отставленный стул. Сел.
- Наливай.
- Вы чего, и вправду? – кажется, ответный ход Гальдера гостя всё же удивил.
- Сам спрашивал. Епитимья такая. Пить с епископом будешь.
- Много?
- Сколько осталось в бочонке?
- Много, - довольно кивнул ветеран. – А как насчёт «ты»?
- Можно.
- Значится третьим будешь, милсдарь епископ?
- Буду. Ты мне нальёшь или снова напомнить, что ты в гостях.
- Вообще-то это хозяин гостю лить должен, - деловито задрал нос усач. – Но на первый раз ладно, налью уж. А насчёт девок срамных ты тож не шутил?
- Тут шутил. Не наглей уж. За что пить будем?
- За баб! – уверенно предложил Шульц и снова громко икнул.
- Во, Шульди дело говорит! – кивнул Шмидт. – За баб, стало быть.
- Может за что святое сперва? - глядя в тёмную, пенную жидкость, предложил Готфрид. – Я всё же линтаарий.
- А бабы – не святое? Хотя конечно стервы все, чтоб их…
- За справедливость, - Готфрид, больше не слушая балабола, поднял свою кружку.
- Уломал, твоё священство, - рявкнул Гутхорм, оглушительно чокаясь с епископом. – за справедливость, едрить её! Но и за баб!

Летом светлеет рано, и потом к середине утра солнце уже успевает подняться высоко, и жара стоит уже почти дневная.
Неуштадт был не настолько протяженным городом, и потому, зайдя около десяти к Яните, в пол одиннадцатого священник вместе с техномагессой уже подошли к резиденции фон Гальдера.
- Ты мне так и не рассказал, почему вспомнил про меня, - с легкой улыбкой поддела Янита старого друга, пока они стояли на ступеньках, ожидая, что им откроют.
- Мне показалось... тебе это будет интересно, - покосился на Рееден из-под очков Эйнех. Он был едва-едва ниже техномагессы.
Увесистая входная дверь тяжело скрипнула, и на пороге возник сутуловатый, но по-военному подтянутый человек с широкими, загнутыми вверх офицерскими усами. На вид человеку было хорошо за шестьдесят, но держался он бодро, посасывал кончик небольшой красной трубки и смотрел на гостей с хитрым прищуром глубоко посаженных глаз.
- Резиденция епископа Готфрида фон Гальдера, - на ходу отрапортовал привратник. - Камердинер и домоправитель его преосвященства Рейн Гитлер. Чем могу быть полезен?
- Эйнех Дану, - кивнул священник, представляясь, - я госпожа Янита Рееден. Его преосвященство нас ждет.
Техномагесса молча кивнула камердинеру, предпочитая отдать все в руки Эйнеха.
- К его преосвященству, значит? Назначено? Ну пойдёмте, - буркнул старикан, разворачиваясь ан каблуках. - Попрошу за мной, господа. Без церемоний, у нас всё по-свойски, по-людски. Его преосвященство сейчас в кабинете, работает вроде как, отчёты читает... вы уж того, не больно его нервируйте, а? Которую ночь подряд толком не спит - кошмары видит, бедолага. Только вот что, я вам того не говорил, усекли, господа? Прошу за мной, по лестнице вверх, тут недалече, чай не в замке живём.
Эйнех с Янитой переглянулись за спиной Рейна, покивали, ясно давай понять, что "усекли". Госпожа Рееден, изменив себе, сегодня была в легком темно-сером платье, и теперь приподнимала длинный подол, несколько недовольно сощурившись. Платья техномагесса не любила. Дану шел следом.
Лестница, по которой им пришлось подниматься, была достойна какого-нибудь музея, министерства или на худой конец монаршей сокровищницы небедного крупного королевства. Усатый камердинер разве что не крутил руками во все стороны, показывая, где нужно обратить внимание направо, а где налево, чтобы полюбоваться очередной достопримечательностью. Таковых, впрочем, было не очень много - встречались картины, довольно красивые подсвечники или даже гобелен - на одной из стен гостиного зала, который вся процессия пересекла поперёк. Однако было заметно - роскоши линтаарий фон Гальдер не любил.
Кабинетом оказалась дверь сразу направо от лестницы - снова как можно более функционально.
- Да? - раздался изнутри знакомый Эйнеху, разве что чуть раздражённый голос изнутри в ответ на тактичный стук Гитлера.
- Ваше преосвященство, к вам гости. Говорят - по делу, - гаркнул камердинер - так, что вздрогнули свечи на стенах.
- Так впускай их!
- Есть!

- Ааа, Эйнех! - Готфрид сидел за длинный, широченным письменным столом, заваленным бумагами так, что фигура епископа терялась где-то в глубине. Тихий лязг железной руки отмерял перелистывание страниц какой-то книги, но какой - с порога было не разглядеть. В остальном кабинет линтаария был больше всего похож на среднестатистический дворянский, хоть и с избытком церковной символики: гобелен на стене - охота на оленей; ковёр на полу, расшитый довольно красивым узором из цветов и линий; кипы бумаг там и здесь, несколько стульев, стенной шкаф, также заваленный бумагами, несколько подсвечников разного размера, письменные приборы - и окно. С подоконником, на котором гнездились поднос с недоеденным завтраком, статуэтка большого летящего орла, придавившая - снова! - кипу бумаг, и набор печатей размером с руку взрослого мужчины.

- Эйнех! Входи-входи, присаживайся! Где найдёшь, правда... если расшвырять то, что у стены - будет диван. А кто это с тобой? Миледи?
- Леди Янита Рееден, - представил спутницу Эйнех, откапывая из-под бумажных завалов рекомый диван. - Техномаг, о котором я говорил.
Янита, слегка помедлив, присела в неком подобии реверанса, хотя было ясно, что этой высокой и худощавой женщине больше привычно пожимать новым знакомым руки. Как и привычней ей рабочие костюмы вместо платьев.
- Ваше преосвященство, - Рееден слегка приподняла уголки губ, и её лицо, островатое и резкое, на мгновение потеплело.
- Сердечно рад, - Готфрид встал из-за стола, отчего слева развалилась какая-то бумажная кипа. Епископ тоскливо воззрился на образовавшийся беспорядок - посреди ещё большего беспорядка - затем гордо, лавируя между горами документов, как великан меж горных пиков, прошествовал к Яните и, осторожно заключив в железные пальцы ладонь женщины, коснулся губами пальцев. - Эйнех обещал найти кого-то, кто способен работать с нашими... боевыми машинами. При этом - не бояться трудностей и иметь достаточный потенциал силы и характер. Как я понимаю - это вы?
- Судя по всему... - Янита кинула быстрый взгляд на Эйнеха, уже успевшего устроиться на диване. Священник, чуть склонив голову, посмотрел на старую знакомую поверх очков взглядом, которым в совершенстве владели все члены семьи Дану: невинным и жизнеутверждающим.
Женщина посмотрела уже на Готфрида.
- По крайней мере, трудностей я не боюсь.
- Янита готова идти до конца в любой ситуации, - послышался голос Эйнеха.
- Говорите, в любой, - оценивающе хмыкнул Готфрид. - Ну тогда вот что... Ответьте - вы верите в Единого? И прошу вас, не как епископу, а как человеку, скажите мне всё так, как думаете. Пожалуйста.
Рееден сплела пальцы и на мгновение подперла соединенными ладонями подбородок.
- Я верю, что существует высшая сила, господин фон Гальдер – раз уж вы просите отвечать вам, как человеку, вы позволите называть вас так? Вернее, я могла бы сказать, что – знаю, что эта сила есть.
- А часто вы обращаетесь к этой силе? Не в суе, не панибратски ругаясь... на самом деле? Доводилось ли вам молиться - искренне желая чего-то, говоря с Единым всей душой, Янита? Был ли у вас повод, чтобы обратить взор к небесам и надеяться, что вас... услышат?
Готфрид, скрестив руки на груди, медленно полязгивал металлическими пальцами. Рука - тонкая работа умелого мастера-техномага - сегодня словно чувствовалась лучше, и простые движения получались чётче, чем хоть бы и вчера.
Янита смотрела на руку фон Гальдера. И смотрела не так, как смотрели бы другие: с восхищением или удивлением, может – со страхом. В темных глазах техномагессы словно читалось, что она встретила что-то давно знакомое.
- Да. – наконец ответила женщина. Потом подняла взгляд на Готфрида, - вы позволите вопрос?
Голос звучал спокойно.
- Конечно. Задавайте.
- Вы спрашиваете это потому, что вам важна вера того, кому придется работать с «Гласами» или потому, что это связанно именно с моей, возможно, будущей работой? – госпожа Рееден умела быть прямолинейна. Она поправила выбившуюся из низкой прически темную прядь, легким жестом отдернула затем рукав платья.
- Мне нужно, чтобы вы могли выполнить свою работу, - на прямоту Готфрид ответил почти такой же прямотой. - А что до веры... если вам захочется философских речей, я умею их читать, но почему-то мне кажется, что вы не любите долгие проповеди и возвышенные тирады. Создатель всегда с нами и всегда на нашей стороне, потому что он - отец наш. Это самое простое и самое важное, что я знаю о вере. А ещё я знаю, что Он есть любовь, есть доброта и правда. Это достаточно просто, чтобы не тратить время на болтовню о прочем, правда? Вот я и не буду вас ей утруждать. Профпригодность для меня важнее знания обрядов - вы техномаг, а не монахиня, в конце концов.

Янита чуть приподняла темные и резко очерченные брови, но ничего не сказала; только легко улыбнулась.
- Если говорить о профпригодности, то я бы хотела задать несколько вопросов о самой проблеме. Эйнех мне ничего не рассказал.
Дану слегка развел руками.
- Задавайте. И сядьте, пожалуйста, незачем долго стоять. Вы завтракали?
Готфрид отошёл к столу и попробовал облокотиться на край, за что был мигом наказан: свалилось на пол ещё несколько документов. Епископ коротко и условно-прилично ругнулся, в максимально ёмкой форме выразив своё отношение к бюрократии в структурах Церкви.
- Вам явно не хватает места. Или весьма расторопного помощника, - заметила Янита, присаживаясь на диван рядом с Эйнехом. Того, что её собеседник – линтаарий, кажется, техномагессу абсолютно не смущало. – Благодарю, но меня мои домашние жители никуда бы без завтрака не отпустили.
- Хорошо. Тогда - ваши вопросы. А что до помощника - мне не хватает инквизитора, готового пожечь всех этих писак на кипе их же грамот! - гоготнул Годфрид. - Итак, я вас всё-таки слушаю. Время у нас, я думаю, есть - если вы сами никуда не торопитесь.
- Нет, что вы, - повела ладонью Янита, - сказать по правде, я много слышала про «Гласы», но никогда с ними не сталкивалась. Буду рада, если вы мне про них расскажите – хотелось знать, с чем я буду работать.
- "Глас урагана"... название старое, но по сути довольно верное, - начал Готфрид, разводя руками. - Это - бойцы высокого класса, соединяющие в себе магию и технологию. Управление их боевыми машинами невозможно без сложного ритуала, требующего три основных составляющих - высокие технологии, сложные ритуалы техномагии и, - святой отец чуть помедлил, - вера. Без неё ритуал может не пройти или, что хуже, пройти неверно. Сила Единого питает доспехи и оружие его воинов... потому и заряжать их надо соответственно. Но зарядкой может заниматься только техномаг. Понимаете, в чём проблема?
- Да, понимаю. Требуется, чтобы техномаг тоже верил. Причем искренне и открыто, - кивнула Янита, - но «Гласы» существуют уже не первый год, как я знаю. Что пошло сейчас не так?
Рееден легко закинула ногу за ногу, расправила складки серого платья и чуть подалась вперед, внимательно и с интересом глядя на Готфрида в ожидании ответа.
- Признаться, с тех пор, как данное подразделение расположено тут, мы не пробовали его даже в локальных масштабах, - лязгнул пальцами Готфрид. Живой рукой это был бы щелчок, так - кажется, между подушками пальцев проскочила искра. Или - показалось всё же? - Но теперь, с приведением бойцов в полную готовность... Их заряд доспехов кончается слишком быстро. Неудобно и наводит на сомнения. Я порой думаю, что знаю причину, но подзарядка в любом случае необходима. И потому - нужен техномаг. Последний опыт был... неудачным. И много ныл.
- Вот как… - в задумчивости произнесла Янита, сплетя ладони на колене. Длинные рукава платья чуть приподнялись, и под темно-серой тканью мелькнули какие-то темные узоры на коже. – Знаете, это весьма… любопытно.
- Полагаю, Янита имеет ввиду, что уже не откажется от этой задачи, - проговорил до этого момента молчавший Эйнех, знавший Рееден дольше. Женщина покосилась на священника, чуть склонила голову в знак согласия.

-- Это и нужно. Значит, мы договорились? - линтаарий подался вперёд и, подойдя к техноволшебнице, протянул ей руку. Снова - железную. - Как скоро вы сможете выехать со мной в расположение моего отряда?
Янита поднялась, подала ладонь в ответ. Механическая рука Готфрида не смущала её ни на секунду.
- Как бы странно это не звучало, но уже могу к сегодняшнему вечеру. Только найду, на кого оставить своих домашних, - Рееден посмотрела на Эйнеха. Тот возвел глаза к потолку, словно говоря, что даже не сомневался, на кого падет выбор.
Готфрид по достоинству оценил оба взгляда.
- Ничего. Благословенные доброй памяти святые Гротх и Хеген явно придутся домашним миледи Яниты по душе, верно? Под чьей же защитой ещё оставлять родных, как не под такой надёжной?
Рукопожатие вышло трудным - пальцы почему-то отказались гнуться, решив отомстить за всё успешное утро. Но, по крайней мере, боли женщине он не причинил.
- Я закажу нам транспорт и пошлю вперёд весть. Эйнар будет очень рад - давно просил меня разобраться. Шульц? Шульц!!!
Ответа не последовало.
- Шульц, старый лентяй!!!
Молчание. Готфрид, переведя взгляд сперва на собеседницу, потом на Эйнеха, походкой триумфатора на поле боя промаршировал до двери и, распахнув её бережно, левой рукой, заголосил - почти подобно урагану:
- ШУУУУЛЬЦ!!!!!
- ЗДЕСЬ ВАШСОЩЕНСТВО! - ответствовали снизу.
- Явился старый ко... мандир! - возопил епископ. - Отбей Эйнару, чтобы ждал меня в гости. С техномагом. Скоро.
- СЛУШВАШСОЩЕНСТВО! - проревели снизу.
- Уффф... хороший, исполнительный, надёжный. И глухой, как дуб! - в сердцах хлопнув дверью, прокомментировал Готфрид. - Но лучше уж он. Всё-таки свой.
При мысли о Герхарде Шульце, старом, окончательно оглохшем ветеране, служившем у него уже не первый од после увольнения в запас, Готфрид тихо ухмыльнулся. Герхард умел удивлять епископа, и умел неплохо, а главное – не только глухотой. Как сегодня ночью, например...
Янита, прижав ладонь к губам, только кивнула. Казалось, что еще немного и техномагесса рассмеется, разрушая образ серьезной и спокойной леди. Уголки губ предательски подрагивали.
- Надежный и глухой. Знаете, если так подумать, то это идеальный слуга.
За спиной Рееден тихо кашлянул Эйнех.
- Эйнар – это командир «Гласов»? – вопросительно посмотрела на Готфрида Янита.
- Да. Я же вроде рассказывал. А что?
Рееден несколько озадаченно склонила голову на бок, потом вскинула ладонь, словно извиняясь за свой вопрос.
- Показалось, что вы его имя упомянули только сейчас.
- Значит не вам. Да, Эйнар Крюгер, верный слуга Церкви и мой доблестный командующий. А что, вы с ним знакомы?
- Имя на слуху, просто. Да и вы его упомянули; решила спросить, с кем буду иметь дело, когда приеду.
- Да, о нём порой говорят. Достойный, испытанный, нюхнувший дыма и пламени, мы с ним не первый год друг друга знаем, - кивнул Готфрид. - Значит, я могу ждать вас сегодня вечером для отъезда? Если что-то изменится - сразу сообщайте мне, хорошо? Можно письмом или через посыльного. Я нечасто пользуюсь кристаллами в таких делах - это не настолько срочно, десять минут ничего не изменят.
- Я думаю, что, все же, ничего не измениться, - Янита заправила за уши темные прядки. За ей спиной поднялся с дивана Эйнех. Дану выглядел весьма довольным, пусть и пытался не настолько открыто улыбаться.
- Тогда - буду рад новой встрече, - кивнул Готфрид. - До встречи?
Янита улыбнулась.

День: четырнадцатое августа (вечер-ночь)
Фигура: С2, часть D2, без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4

Фиерс, едва увидев, что некромант оставил Марию, выпал из разговора (Лис перезнакомился со всеми "Безымянными" и рассказывал теперь о том, как впервые отправился с Фиерсом на задание). Сначала майор чуть отодвинулся от остальных, потом плюнул на все, встал и пошел к малефику.
- Ригор, что с ней? - без обиняков спросил он.
- Ей здорово досталось, - трагически понизив голос, проявил недюжинный актёрский талант Макабрей. - Там почти до кости рана. Я нанёс болеутоляющее, перевязал, остановил кровь и поставил иглы для релаксации...но ей сейчас нужен полный покой. Иначе она не сможет ходить к ночи.
- Зачем ей куда-то ходить к ночи? - опешил майор. - Черт... где же их носило?! Вечно она найдет себе... приключение на голову!
Было прекрасно видно, что Фиерс может думать сейчас только об одном.
- Майор, спокойно, - Макабрей как бы невзначай оказался между ним и Марийкой, подняв перед собой ладони, вроде успокаивая, а на самом деле начисто отрезая Фиерсу доступ к девушке. - Ей просто нужно отдохнуть.
- Ты уверен? Может, я как-то могу ей помочь? - он попытался заглянуть за плечо малефика.
- Ну, если ты умеешь исцелять раны магией, то несомненно можешь! Умеешь?
- Не умею, - буркнул Фиерс. - Ладно. Тогда я...
- Тогда вы наконец-то зададите нашему некроманту вопрос, который волнует нас больше всего, - провозгласил Дентон, возникая за спиной майора. - А именно - когда нам ожидать злобный дух малефички в гости? И, заодно, что с ним делать...
Фиерс, судя по выражению лица, собрался было придушить паренька, но передумал.
- Считай, что я задал этот вопрос, Макабрей, - со вздохом сказал он.
- Ждать примерно на пятой минуте после окончательного заката солнца, - серьёзно ответил Ригор, не сдвинувшись, впрочем, с места. - Как вчера. А что делать... да просто всё - драпать! И надеяться, что Страж эту тварь таки порвёт.
- А нельзя просто сказать Церберу "фас" и продолжать грызть леденцы? - поинтересовался Дентон.
- Можно, - кивнул некромант. - Если ты настолько веришь в пса, что готов поставить на его скорость и реакцию свою жизнь.
- Э-э... - запнулся юноша. - А обязательно свою? Я готов поставить чью-нибудь еще!
- Засранец, - вынес свой вердикт майор. - Впрочем, знаешь, вот я готов поверить в Цербера настолько.
- Давайте вынесем вопрос на голосование? - предложил Дентон. - И вообще, пойдем обратно. Вы, майор, свой чай не допили, а пёс уже...
Пёс был пойман с поличным на том, что пытался засунуть то один, то другой нос в кружку Фиерса.
- Мда, надежда и опора, - прокомментировал Макабрей, глядя на то, как кружка майора оказывается в костре. - Знаете, ребята, я бы всё же побегал...
- Я тебя не держу, - махнул рукой Фиерс. - Я останусь. Тут, - кивнул в сторону. - С ней.
Лис, поднявший голову при этих словах, страдальчески сморщился.
- Кэп, дорогой, при всем уважении - это жертва, которой она не оценит.
- Плевал я, - тихо ответил майор. Собака заворчала.
- Ну а мне что, разорваться? - воскликнул Дентон, трагически протирая руки к небу. - Я люблю бегать и не люблю злобных духов, но вас, майор, я люблю не меньше, чем бегать... Ригор, а ты не можешь поставить защиту, а? Как в тот раз?
- Защиту - уже не успею, но... но... Дентон!!!
- Что-о? - поперхнулся тот.
- Ты гений! - зелёные глаза некроманта пылали бешеным, лихорадочным огнём. - У нас же теперь есть Страж! А крови надо совсем немного... надо только хорошенько подумать...
- И быстро подумать, - посоветовала Эрис.
Лис непонимающе взглянул на Ренн.
- Может, ты мне объяснишь, что тут происходит?
Девушка объяснила. "Безымянные", услышав эту историю о себе со стороны, совсем приуныли - в изложении магички она звучала болезненно бесперспективно.

- Значит, так, - Макабрей хлопнул ладонью по колену. - Ренн, сделай, пожалуйста, на всех примерно котелок чистой воды. Чистой, а не той, что в ручье. Быстрее, девочка, времени и правда мало. Когда Ренн закончит - всем тщательно умыться, - он скосил глаза на майора. - Раненую я умою сам, её беспокоить нельзя. Майор, вот тебе чаша, вот тебе скальпель. Возьми у Стража ещё немного крови. Примерно вот до этой отметки.
В руки Фиерса легла та самая чаша, в которой Ригор вчера мешал состав защитного круга. Как оказалось, с внутренней стороны на ней действительно было несколько насечек.
Спорить не стал никто. Выплеснув из котелка остатки похлебки, что была на ужин, Ренн поставила его на землю, прислонив к бревну. Простерла над котелком узкие ладони, сосредоточилась...
Дентон не удержался и заглянул внутрь. На самом дне образовалась маленькая прозрачная капелька, различить которую можно было лишь по тому, что в ней отражались руки магички. Постепенно капелька стала разрастаться, и не успел Дентон сосчитать до пяти, как в лицо ему брызнула холодная вода - в котле образовалось маленькое цунами.
Ренн хихикнула, делая вид, что она тут не при чем.
- Зато и умылся сразу, - проворчал Дентон, стирая с лица влагу. Остальные стали подтягиваться, набирать воду в ладони... стараниями Ренн котелок не пустел, поэтому можно было не экономить. Эрис подошла последней и, увидев, что воды осталось немного, не стала дожидаться, пока магичка добавит еще - просто подхватила посудину и вылила на себя остатки. Весело фыркнула, отбрасывая мокрые пряди с лица.
- Так посвежее, - подмигнула она оторопевшему Айдену.
Фиерс пока держал чашу у сгиба собачьей лапы и терпеливо набирал капающую кровь. Цербер шевелил носами, явно тревожась, и вздрагивал. Майор готов был поклясться, что пес чует нечто скверное.
Макабрей тем временем достал из нагрудного кармана не то носовой платок, не то перевязочный материал, не то вообще запасную портянку, смочил её в котелке и ушёл к Марии. Девушка спала. Некромант опустился перед ней на колени, закрыв собственной спиной от взглядов "Безымянных", а потому никто не видел, как тщательно и осторожно он протирал её лицо влажной тряпицей, снимая с загорелой кожи пыль, грязь и кровь трудного, полного борьбы за жизнь перехода.
- Эй, там, - окликнул он. - Все готовы? Тогда идите сюда.
Первым, вприпрыжку, примчался Дентон - явно хотел сказать что-то, даже рот открыл, но увидев, что Марийка спит, закрыл обратно. Потом-таки не удержался и шепотом спросил:
- Ну что, нам опять придется себя резать? В прошлый раз ты умываться не просил.
- Потому что в прошлый раз мне ваши лица как объект операции не были нужны, - лучезарно улыбнулся малефик. - Так, майор, давай сюда чашу и подставляй физиономию первый. Будешь, командир, бойцам примером.
Лис чертыхнулся.
- Фиерс, я не ожидал от тебя. Ты раньше подобными оргиями вроде не увлекался?
- Тихо ты, - шикнул майор и покорно приблизился к некроманту, протягивая чашу с кровью.
Макабрей ловко макнул указательный палец в кровь и быстро начертил на лице майора сложностоставную фигуру, похожую на ассиметричную звезду. Смотрелось это инфернально, особенно учитывая кровавые подтёки.
Дентон прыснул.
- А вам идет! - Фиерс посмотрел на него с нескрываемой угрозой. - Макабрей, слабо на мне дракона изобразить?
- Не слабо, но сейчас я бы предпочёл не рисковать, - лицо Дентона украсилось той же модерновой фигуркой. - Следующий...
Один за другим прошли все. Ренн страшно морщилась и смешно раздувала ноздри, пытаясь определить, совсем гадко пахнет то, чем на ней рисуют, или все-таки терпеть можно. В любом случае, терпеть пришлось.
Лис посмеялся над сестрой, потом понял, что очередь дошла до него, и хотел было воспротивиться, но Фиерс ему не позволил.
- Всем так всем, - непреклонно заявил майор, и Лассе позволил разрисовать себя кровью.
Цербер взирал на это с очевидным непониманием.

- Извини, пёс, но тебе этого как раз не достанется, - сказал некромант, в последнюю очередь нанося кровавую печать на лицо Марии. - Теперь. Ренн, ты сможешь быстро сделать много воды, когда понадобится?
- Ну да... А насколько много?
- Хмм, трудно сказать. В общем, слушайте. Кровь Стража для потусторонних созданий пахнет опасностью, потому что такие вот собачки - чуть ли не единственные существа, способные рвать их вот прямо зубками. Поэтому, когда призрак только появится, будет очень здорово, если он почувствует на всех нас этот запах. Это его... напугает? Ну, отвлечёт и дезориентирует уж точно. Но вот потом, когда Цербер станет с ним драться... вот тогда нам придётся снова умываться, причём быстро, иначе призрак может кинуться, просто ошалев от такого количества запахов. Будет печально.
- Какие радужные перспективы, - покачала головой Эрис. С печатью на бледном, по обыкновению мрачном лице она выглядела так зловеще, что невольно хотелось оказаться от нее подальше.
- Лишь бы пес не сплоховал, - буркнул Брент. – Тут я пушкой уже никого не спасу. Слышишь, ты, шкура трехголовая?
Цербер обиженно гавкнул.
- Ну прости, - фыркнул толстяк.
- Ригор, а у меня лоб чешется, - по-детски жалобным голосом произнес Дентон, страдальчески глядя на некроманта.
- Терпи, - с улыбкой инквизитора-садиста ответил некромант. - Благо осталось недолго.
Он посмотрел на солнце, уже окунувшее бок в багрянец заката и постепенно исчезающее за горизонтом. Макабрей подумал немного и аккуратно извлёк иглы из тела Марии.
- Эгей, - он слегка потряс девушку за плечо. - Добрый вечер!
Проснулась она сразу - словно ожидала того, что станут будить именно сейчас. Или просто сон был дурной.
Резко поднялась, открыв глаза, огляделась по сторонам...
- Карнавал?! - взгляд скользнул по лицам всех "Безымянных", пропустив только Фиерса.
- Ох уж эта современная молодёжь! - проскрипел Макабрей. - Всё бы им эпатировать!
- Нашел молодежь, - усмехнулась Марийка. - Что творится?
Потянула руку к лицу, должно быть, потереть глаза, но Дентон отчаянно замахал руками.
- Вы это... не трогайте! Картинку испортите!
Мари резко изменилась в лице.
- Хочешь сказать, у меня то же самое?.. - парень кивнул и объяснил, в чем дело. - Чудно.
Со вздохом она поднялась на ноги, игнорируя протянутую Фиерсом руку, повела плечами.
- Хорошо, - выдохнула. - Вот сейчас - хорошо. Спасибо, Ригор.
Щелчок пальцами; Цербер в мгновение оказался у ее ног, и Марийка с наслаждением запустила пальцы в шерсть на его загривке.
Некромант как-то странно усмехнулся, созерцая эту картину, а между тем темнота подкрадывалась всё быстрее. Наконец солнце скрылось, отдав землю во власть ночного муара.
- Ну, вот и началось, - тихо выдохнул Макабрей. - Ренн, ты готова?
Девушка кивнула. Лассе положил ей руку на плечо, от поддержки сразу стало теплее.
- Страшно ей, - вдруг сказала Марийка. - Мертвой. И - злая она очень...
Цербер припал к земле, хвост его заметался из стороны в сторону, ударяя по земле.
- Мне тоже страшно, - признался Айден. Эрис громко фыркнула, полукровка взглянул на нее с непониманием и обидой: - Скажешь, ты - не боишься?
- Заткнитесь оба! - рявкнул Фиерс, хотя Эрис даже сказать ничего не успела. Майора было не узнать - по скулам ходили желваки, брови почти сведены у переносицы, и кровь отхлынула от лица настолько, что даже в темноте было заметно, насколько он побледнел, не то от ярости, не то...
"От чего, Фиерс?" - думала Мари. "От чего, мой капитан? Собираешься умереть этой ночью? С ними - или за них, вместо них?"
- А вот и наша гостья, - прошипел Макабрей, глядя, как в траве вспыхивают и гаснут первые зелёные искры. - Всем готовность один!
Искр становилось всё больше и больше, они постепенно перерастали в свечение, а потом раздался визг. Дикий, вибрирующий, он ударил по ушам и заставил кости отзываться ноющей дрожью. В нём звучало торжество и предвкушение.
А потом Она появилась, соткалась из ночной тьмы, ринулась вперёд – точно к Макабрею, единственному, на кого крови Цербера просто не хватило.

Марийка мгновенно вскинула руку, отпуская пса.
- Убей, - произнесла шепотом. Черной молнией Цербер рванулся с места, едва не сбив Дентона с ног - тот вовремя отшатнулся.
... этот пёс внушал ужас даже когда был неподвижен, даже при свете дня - сейчас же, в темноте, когда видны были только его горящие глаза и белые клыки, острые, как бритва, это было воплощение кошмара.
Как можно убить - дух? Ведь его нельзя даже коснуться, Лис это знал отлично. Но Цербер, похоже, мог. Он сам был словно дух сейчас, словно такой же сгусток тумана, только черный... и Лассе готов был дать руку на отсечение, что пса в темноте не видно потому, что он обратился в клубы дыма и, свиваясь кольцами, оплетает восставшую малефичку - не потому ли зеленоватое сияние тускнеет?
Или все это - наваждение, бред?
Рычание, казалось, перерастало в настоящие раскаты грома. Несколько раз они были прерваны, сменившись поскуливанием - Марийка вздрагивала, словно это в нее вцеплялась мертвая Штайнер своими призрачными пальцами, - но потом возобновлялось снова. Шесть угольков по-прежнему пылали красным, рисуя на покрывале ночи странные узоры.
Еще раз рычание грохнуло громом. А потом с небес полил дождь.
Только молнии не было... "Не гроза?" - подумал Лассе удивленно. По лицу его (и не только его) потекли холодные струи, смывая кровавый узор...
Ренн!
Магичка стояла под дождем, раскинув руки. Лицо ее было поднято к небу, по щекам будто лились слезы... багровые слезы. Только тут Лис заметил, что дождь идет исключительно над ними.
- Смывайте кровь! - заорал Дентон, пока остальные соображали, что к чему. - Она сейчас опять выложится, как вчера!
Руки у Ренн уже дрожали. Заставить идти дождь - магия намного более высокого уровня, чем она могла себе позволить безнаказанно. Дентон, наспех вытерший лицо, бросился к ней, чтобы успеть подхватить, но лишь коснувшись плеч девушки, почувствовал дикую боль в запястьях. Кристаллы...
Магическая энергия хлестала потоками. Он вынужден был отойти, настолько сильной была боль - кристаллы буквально готовы были разлететься, Дентон явственно ощутил это.
- Бегите, быстро! - рявкнул Макабрей, непостижимо быстро появляясь рядом с Ренн и подхватывая магичку на руки. - Врассыпную, брызгами!
У него за спиной терзаемый призрак Марии Штайнер взвыл и вонзил призрачные когти туда, где должны быть бока Цербера.
Дождь прекратился так же резко, как и начался.
"Безымянные" прянули в стороны, ровным полукругом, который через несколько секунд все же рассыпался. Фиерс зачем-то выхватил револьвер на бегу (сила привычки?), Лис бросился за Макабреем, не желая оставлять сестренку, Калеб бежал, даже не оглядываясь...
Только Эрис, рванувшая с места последней, заметила, что Марийка осталась стоять как была. Отбежав подальше, девушка остановилась, всматриваясь - губы Мари двигались, но слов Эрис разобрать не могла.
- Держись, - шептала Марийка. - Немножко, милый, осталось немножко!
Пальцы ее словно трогали в воздухе невидимые струны, исполняя беззвучную мелодию... триумфальную? траурную?

Этот запах. Тот, что просочился незваным гостем в отворившуюся лазейку, когда бесцветная громада Врат вдруг раздвинулась щелью в иной мир. Мир, полный красок, звуков, запахов - и все они для него объединились в одном. Только Она была - как радуга, как семизвучие. И он, выйдя из Врат, попав из отсутствия времени в безвременье, стал её.
И сейчас, когда силы уже были на исходе - что ты? кто? всего лишь щенок! заблудившийся, потерянный, с поджатым хвостом.. не так ли? - сейчас он собрался. И хотя боль (ах, этот едкий, раздражающий ноздри ярко-оранжевый запах боли, своей и чужой!) была сильной, он все же рванулся вперед, всего один, должно быть, последний раз, чтобы окутать мерцающую зелень своей непроглядной чернотой...
Щелкнуть челюстями, если выражаться метафорически.
Ведь Она не может ошибаться. Осталось немножко.

Макабрей нёсся через лес не разбирая дороги. Неизвестное, но теперь заковыристо проклятое растение хлестнуло его по лицу, куртка несколько раз разразилась серией жалобных тресков при близком знакомстве с плотным кустарником. Ренн на его руках доставалось не меньше, но на своё счастье магичка не отключилась.
- Майор! - рявкнул Макабрей, догоняя Фиерса. - Принимай!
Тело магички практически влетело в руки бравого вояки, а сам некромант растаял в ночи.
- Ты куда? - только и успел спросить майор у безответного мрака.
"Безымянные", только что трещавшие ветками где-то неподалеку, окружили его, появившись из зарослей как по команде.
- Стоим? - поинтересовался Дентон, выпутывая листья из волос. - Я думаю, Цербер там разберется скоро. Тогда и вернемся, а пока подождать можно, да, майор?
Фиерс, обнимающий Ренн, оглядывался по сторонам, словно и не слушая болтовню юноши.
- А где... Эрис где? - Дентон вздрогнул, услышав этот вопрос, тоже стал осмативаться - безрезультатно. Брент пожал плечами, кивнув в ту же сторону, куда скрылся Ригор.
- Там осталась, - сообщил он. - И малефик там. И женщина эта.
Майор побледнел еще больше. Калеб, подойдя к нему, неожиданно крепко взял его за локоть.
- Возвращаться нельзя, - сказал он. - Глупо.
И Фиерс понял, что из этой хватки он не вырвется.
Дентон, которому тоже хотелось повернуть назад, что бы там ни ожидало, глубоко и судорожно вздохнул:
- А Калеб-то прав, - признал он. - Да вы не парьтесь, майор, - и соврал: - Все там нормально будет, я уверен.

Тем временем, бой на поляне становился всё более жарким. В прямом смысле слова. Призрак в зубах Цербера выл и стонал, отмахиваясь плетьми зелёного тумана, а теперь ещё и окружил место их схватки языками изумрудного бледного пламени.
Марийка стояла совсем рядом, призрачный огонь едва не касался оборок ее платья. Эрис подлетела к ней, потянула за руку, чтоб оттащить подальше - но они и трех шагов не сделали, как Мари неожиданно сильно оттолкнула девушку.
- Оставь! - крикнула она. - И уходи отсюда!
- Идиотка, пошли, - зашипела Эрис, еле сдерживаясь, чтоб не схватиться за плеть. - Пусть дерутся, надо идти за остальными!
- Вот и иди, - женщина взмахнула рукой и отвернулась, как будто это не Эрис была рядом, а так, назойливая мушка отвлекла на секунду. Зашептала: - Уходи, хватит...
Эрис догадалась, что это уже было обращено не к ней.
- Эрис! - малефик вынырнул из леса по привычке без всякого шума, хотя мог бы ломиться раненым лосем. - Марш отсюда, быстро!
- На здоровье, - фыркнула она и скрылась за деревьями, правда, не бегом, а почти шагом, изредка оглядываясь.
Изредка - и с какой-то долей обиды.
Зато послушалась.
Марийка словно не замечала, что творится вокруг - ее глаза были прикованы к схватке, и в них плясали отсветы зеленых огней.
А причина резкости некроманта вскоре стала ясна: стоило ему появиться на поляне, как мятежный дух оставил Цербера, вырвавшись из его хватки и застыв облачком тумана где-то между Ригором и Марией.
- Ну давай, сучка, иди сюда, вот он я! - заорал Макабрей. - Или забыла, как я тебя кусочками строгал?
Призрак зарычал и кинулся на него.
Гораздо быстрее, чем малефик этого ожидал.
Только услышав его голос, Мари словно вернулась к реальности. Чем-то внутренним, нездешним поняла, что именно он собрался делать...
И поняла, что допустить этого нельзя.
Метнулась в сторону, думая сначала загородить его - вышло иначе. Не хватило секунды. Просто - встала рядом, обняла крепко-крепко, будто желая слиться с некромантом...
И посмотрела духу в глаза.
- Не смей, - прошептали ее губы. - Я не... не отдам.

Если бы кто-то, кроме мертвой Марии Штайнер мог видеть их сейчас, глаза другой Марии, он поразился бы, этот сторонний наблюдатель, тому, насколько они сейчас... бесцветны. Почти прозрачны. Словно подернуты туманом.
Цербер, изодранный, побитый, но - живой и куда как сильно разъяренный, прыгнул сзади, пользуясь тем коротким мгновением, на которое замерли все.
И он вцепился в призрака только потому, что тот замер. Мария Штайнер, только что жаждущая крови Макабрея и явно намеревающаяся оной отведать, будто влетела в нечто абсолютно прозрачное, но очень вязкое - как муха в сироп. Она влетела, Цербер вонзил клыки в затылок моментально прояснившейся призрачной фигуре, а больше ничего не случилось - только Макабрей дёрнулся всем телом и стал медленно оседать на землю. Как ватная кукла, из которой вытащили проволочный скелет.
Марийка упала рядом с ним на колени, забыв обо всем - и что пёс, и что неупокоенный дух, и что где-то там, за деревьями Фиерс... что вокруг вообще есть мир.
Призрак за спиной ее вспыхнул ярко, став вдруг объемным, почти-живым, и рассыпался зеленой пылью, призрачным прахом. Рассыпался окончательно. Но это было уже неважно.
"Неужели только для этого?"
"Вот так вернуть его - и тут же забрать?!"
Это то, чего никак не могла ждать от судьбы Мария Линден, девушка семнадцати лет, не знающая, что бывает в жизни что-то потяжелее двух ведер на коромысле.
Это то, о чем уже хорошо знала Марийка, двадцати двух лет от роду, выбивающая с винтовки девять из десяти мишеней ровно в центр.
Это то, чего боялась Мари в двадцать пять, двадцать шесть... надеющаяся на то, что счастье вернулось и будет теперь долгим, но не уверенная в этом счастье до дрожи в руках.
И то, чего она сейчас (кто она? кто?) никак не могла позволить судьбе решить за нее.
- Ты что? - она тряхнула его за плечи. - Ригор... Йохан?! Пожалуйста...
Он был белый, как полотно, глаза закатились, уставившись куда-то внутрь, на неясное и неведомое ей. Но малефик все-таки был жив, поняла она, успокоившись. Просто - никак не приходил в себя.
Цербер не подошел - подполз, и лег у ног. Как и прежде.

Он падал в тёмный колодец бесконечно сужающейся спирали. Чернильный мрак. Ни дуновения ветерка. Никакой возможности пошевелиться. Вязкое и липкое ничто, сдирающее ветошь имён и понятий вместе с кожей. Звон бубенцов рядом. Лязганье лат.
- Опять тебе не везёт, - огненные тонкие пальцы касаются лба и висков. - Глаза змеи слишком любят тебя, некромант. Может, в этом есть что-то?
- Сдохнет, - бас буравит череп, сминая мозг в дрожащую кашицу. - Хотя не, сейчас не сдохнет. А ты и впрямь везуч, трупарь! Ловко эта девка из тебя все соки выпила - пикнуть не успел. Ладно, сестра, пойдём.
- Пойдём.
Тьма.

Темноту, ставшую уже непроглядной, взрезали голоса.
- Эрис, чтоб тебя черти... а, ладно. Где тебя носило? Что там происходит?
- Дрянь какая-то там происходит. Отвали, Тони, я в порядке.
- А где Макабрей?
- Это и я тебе могу сказать, майор. Там он. Кажется, лежит. И собака рядом. Ну и женщина, ясен пень.
- Живые?!
- Ну да. Все трое.
- А дух?
- А вот это уже извиняй, майор. Это я не вижу.
- Майор, отпустите меня, пожалуйста. Я нормально уже, честное слово!..
- Иди сюда, сестренка. Кэп... в смысле, Фиерс, давай назад двигать? Предчувствия у меня скверные.
- А если - дух?
- Айден, лапушка, ну уймись. Если они там живые, значит, все уже в порядке, я гарантирую это...
- Дентон. Ты, мать твою, просто воплощаешь собой одно устойчивое выражение, весьма популярное у аристократов.
Звук шагов. Все ближе и ближе. И ветки... шумят.
- Это какое же, майор?
- "Хорошая мина при плохой игре".

Когда они подошли, Марийка сидела на земле. Голова некроманта лежала у нее на коленях. Фиерс ощутил болезненный, почти физический укол ревности.
Цербер зализывал раны.
- Все... кончилось, да? - спросил майор, не узнав собственного голоса.
Женщина не ответила. Дентон, пронесшись мимо майора, опустился на землю рядом с ней, дернул Макабрея за плечо... в глазах паренька был ужас.
- Слушайте... он же нормально, да? Чего с ним такое?! - в голосе зазвучала мольба. - Малефик, ну хватит уже изображать из себя пострадавшего, пора изображать малефика..!
Вместо ответа Макабрей крупно задрожал, дёрнулся, его выгнуло дугой, а потом начались такие судороги, что Марию и Дентона расшвыряло в разные стороны, как тряпочных кукол.
Кто-то выругался, кто-то отвернулся, закрыв лицо.
- Подержите его! - крикнул Фиерс. Вместе с Калебом, Дентоном и Лисом они прижали руки и ноги Макабрея к земле, не давая дергаться.
Марийка стояла рядом, на коленях, склонившись над лицом некроманта и тревожно закусывая нижнюю губу.
- Черт! - ругался Дентон. - Черт, черт, черт! Да что же с ним такое?! Он же не умирает, правда?
Ренн покачала головой, внимательно приглядевшись.
- Не умирает. Он просто... вот как со мной сегодня было. Выложился до конца, и очень резко.
Парень вздохнул с явным облегчением.
- И... он очнется?
- Ну да, - кивнула магичка, - через какое-то время.
- Интересно, чего он так, - Лис взглянул на Марийку. - Что тут было?
- Много чего, - ответила она, старательно пряча глаза. Ей отчего-то казалось, что был момент, когда... впрочем, думать об этом она себе тут же запретила. - Это, должно быть, из-за призрака. Она чуть его не утащила.
- Иди...оты, - тихо просипел Макабрей, видимо приходя в себя. - Горло пусти...те.
- Да никто и не держит! - Дентон захлопал ресницами. Четыре пары рук моментально отпустили малефика. - Ну ты и... засранец все-таки. Не стыдно так нас пугать?
- Оставь...те, - на пошевелиться сил уже не хватало. - Пёс...
Цербер подполз поближе и, к великому удивлению всех, ткнулся одним из носов в щеку Макабрею. Марийка тихо засмеялась, а собака нахально облизала некроманту лицо - сначала одним языком, потом вторым...
- Твою мать , - прошептал тот. Видимо, говорить громче он не мог. - Помру, расскажу своим - не поверят.
- Не помрешь, - фыркнул майор. - Во всяком случае, при мне. Потому что черта с два я тебе позволю.
- Вот-вот, - поддакнул Дентон, - разохотился, понимаешь ли...
- Майор...убей кого-нибудь, а? Я серьёзно.
Фиерс оглянулся на магичку.
- Девочка, бред в таком состоянии - это ведь бывает?.. - та хихикнула. - Ригор, ты извини, но не стану я выполнять такую расчудесную просьбу. Чего это я должен кого-то убивать?
- Майор, имей совесть! Не хочешь убивать - сгинь в туман и дай поспать...
Макабрей действительно заснул, вернее сказать, отключился. Он всё ещё выглядел так, что в гроб класть нельзя - половина кладбища от такого соседства встанет, но дыхание было во всяком случае заметно, а Брент ещё и мог рассмотреть, что сердце у некроманта бьётся с нормальной скоростью.
- Ах! - воскликнул Дентон. - Мое сердце - дзыннь! - разбито на осколки, - впрочем, с этой фразы он перешел на шепот. - Давайте свалим. Пусть отдыхает.
Общественность ответила поддержкой. Очень тихо все поднялись... кроме Марийки. Фиерс махнул ей рукой, но она даже не посмотрела в его сторону.
- Мари, - позвал Лис. - Пойдем?
Покачала головой, одними губами ответила: "останусь". И осталась.
Когда все ушли, она собралась с духом - и осторожно-осторожно, чтобы не потревожить сон, самыми подушечками пальцев провела по лицу Макабрея. Цербер с пониманием посмотрел на неё одним глазом - и тоже заснул.

День: четырнадцатое августа
Фигура: конь b8
Ход: без хода
Официальная клетка: b8
Фактическое местоположение: b8

Все последующие после возвращения из покинутого домика дни Кайафи старался не привлекать к себе особого внимания. Должно быть, именно поэтому внимание все же привлекалось. И не самым удачным образом. В нормальном состоянии Кай был обыкновенно погружен в себя, тих, молчалив и незаметен. Теперь же он отдалился от внешнего мира настолько, что даже отточенность привычных движений в управлении с нгуу дала сбой. На тренировке они на пару сбивали кольца, сквозь который надо было пролетать, Кай забывал давать вовремя команду, и снаряды, которые его нейа надлежало сбивать молнией, улетали прочь. Сам же нгуу, почувствовав отрешенность хозяина, не упускал возможности набезобразничать: поддеть соседа или сбить строй, например. Словом, на выговоры, Кай нарывался чаще обычного.
В свободное время он уходил подальше от всех. Запрета своего командира лиа не нарушил и к пустошам больше не приближался. А чтобы не было соблазна, он выбирал противоположное от них направление. Убедившись, что остался один, он доставал найденную в домике флейту и, робко касаясь губами и пальцами, наигрывал мелодию из памятного сна. В реальности она выходила значительно хуже, по крайней мере, Кайафи так казалось. Звуки не обладали той гибкостью и глубиной, он то и дело сбивался с ритма, спотыкался и путался. И продолжал раз за разом, не видя никаких улучшений.
Видение явилось к нему неожиданно. Сначала он даже не понял, что произошло. Еще мгновение назад он, сидя в тени деревьев, играл на флейте, а сейчас – он летит над сверкающей лентой реки. Летит в полнейшей тишине. Ни свиста ветра, ни шелеста крыльев… Хотя, откуда ему здесь взяться, если и верного (или правильнее сказать – вредного?) нейа под седлом нет. И седла нет. Да и собственного тела нет. Осознав, что не видит себя, Кай вскрикнул… и очнулся, сидя на прежнем месте, прислонившись к древесному стволу, сжимая в руках флейту. В тот день он больше к ней не притронулся.
С того дня картинки с этим беззвучным, неосязаемым полетом являлись ему с каждой новой мелодией. Путь, который он пролетал, виделся все ярче и отчетливей. Чтоб вновь остаться наедине с инструментом и странными видениями, Кайафи спешил как можно скорее покончить с делами, и неизменно портачил, за что получал нагоняи. По счастью, на глазах у командира оплошности случались не слишком часто, не чаще обычного. Сам Руамей был слишком задерган – управление столь разношерстным и беспокойным лагерем давалось ему не легко. Кай чувствовал это и удивлялся, что этого не замечают другие. А может быть, только делают вид? Как бы то ни было, Руамею было не до того, чтобы следить за странностями Кая, а остальным до его странностей не было особого дела, и его отлучки оставались незамеченными.
Он так привык к этим полетам вне тела, что даже не сразу заметил, как однажды декорации изменились. На этот раз он летел верхом на оседланном нгуу и видел свои вцепившиеся в поводья руки. Ни звуков, ни ветра по-прежнему не было, и Кай не придал изменениям особого значения, всецело сосредоточившись на дороге. За несколько дней он успел достаточно хорошо изучить пролетаемый им участок пути, но сейчас он забрался дальше. Туда, где еще не бывал.
Нгуу опустился ниже, к самой воде и, накренившись, вспенил искрящуюся поверхность когтями передних лап. Холодные брызги кольнули щеки Кайафи, а вслед за ними ударил в лицо ветер, на миг оглушив. Лиа судорожно вздохнул и не свалился по чистой случайности. Когда, как и почему видение стало реальностью, он не знал. Последним, что он помнил до того, как осознать себя здесь, был уединенный уголок в лесу , гладкое тело флейты под пальцами и мелодия.

День: двенадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b7

Ветви кустарника расступились, выпуская на открытое пространство невысокую стройную лиа с волосами, заплетенными во множество ярко-рыжих косичек и выступающими среди них шестью короткими рожками. Золотистую кожу местами покрывали чешуйки. Лиа была одета в зеленое чуть ниже колен платье без рукавов из поблескивающей эластичной материи и плетеные сандалии, чья шнуровка обматывала голени. На лице девушки застыла нерешительность. Шесиль - а это была именно она - еще колебалась между желанием вновь посетить Храм, меняющий облик и желанием повернуть назад. От этого двигалась она медленно, то останавливаясь в раздумьях, то снова прибавляя шагу. Шорох кустарника заставил ее насторожиться. Это был не ветер, скорее легкий хлопок оперенных крыльев. Мгновение спустя два ярких пятна прочертили на пути Шесиль плавную дугу, поднялись выше и вновь повернули к ней.
- О нет, только не вы опять! – вскрикнула лиа и соскочила с тропинки, укрывшись за деревьями. Фьюни описали в воздухе двойную спираль, присмотрелись и радостно заверещали.
- Послушайте, это не я вас в клетку сажала, понятно? Летите своей дорогой! Кыш! – возмутилась Шесиль и побежала, плавно лавируя между стволами. Телом она больше не была змеей, но в движениях ее улавливалось все то же струящееся скольжение. Фьюни не отставали, обгоняя друг друга и выписывая замысловатые фигуры над головой Шесиль.
Впрочем, это длилось совсем недолго - раздался высокий свист, оба зверька резко изменили курс и нырнули куда-то в сторону.
Шесиль тоже обернулась на звук. Не сбавляя скорости, что оказалась ошибкой. Запнувшись ногой о корень, девушка опрокинулась в ближайшие кусты, огласив лес пронзительным взвизгом. В ответ послышалось насмешливое верещание фьюни, а потом - неспешные шаги. И спокойный голос:
- Так, так... Кричать не обязательно, тут хищники не бродят.
Выбравшись на четвереньках из зарослей, Шесиль подняла взгляд и растерянно улыбнулась.
- Это... замечательно. Иначе они все собрались бы здесь в поисках обеда.
- Я бы не позволил.
Эран Шейер стоял в паре десятков шагов от лиа; самец фьюни разлегся у него на руке, самка устроилась на плече. Хранитель чуть заметно улыбался.
Бывшая змея торопливо поднялась, одернула сбившееся на коленях платье и выдернула колючку из волос.
- Ну... это... это же вы, - неуверенно начала она, набрала в грудь больше воздуха и выпалила, пока не рассеялись остатки решимости: - Вообще-то я пришла извиниться!
Эран выразительно поднял бровь, призывая продолжать.
Шесиль почувствовала, как сердце ее бухнулось куда-то в желудок, а узор на коре ближайшего дерева вдруг стал необычайно интересен. Руки, поблескивая золотистыми чешуйками, будто жили своей жизнью, наматывая на пальцы тоненькую косичку. Усилием воли девушка заставила себя посмотреть на Хранителя. Зацепившись сначала за одного фьюни, затем за другого взгляд переместился по светлой одежде и, наконец, встретился с глазами Шейера.
- Ну... - пальцы продолжали теребить косичку, - Я не должна была устраивать драку у Храма. Простите.
- Правильно, - спокойно кивнул Хранитель. - А почему?
- Нуу, - протянула Шесиль и смущенно улыбнулась одним уголком губ, - Храм - не для этого. Я могла бы поколотить его в другом месте.
- Я бы вообще не советовал драться, все споры можно решить словами, - заметил Шейер. И, чуть помолчав, вдруг спросил: - Почему ты была в обличье змеи?
Шесиль едва заметно вздохнула. Быть может, разговор, переведенный на другую тему, означает, что она уже прощена?
- Ах, это, - руки ее оставили косичку в покое и принялись за подол платья, - Я с детства обучаюсь метаморфозам. И змеи нравятся мне больше всего.
- Вот как... - протянул Хранитель. - Пойдем со мной. Тебе будет полезно кое с кем повидаться.
Шесиль не пыталась скрыть восторга от предложения, ведь извинения не были единственной целью ее визита. Она последовала за Хранителем с готовностью, лишь опасливо покосившись на фьюни.
Те не обращали на лиа никакого внимания, казалось, заснув на руках Шейера.

(и Рейлан)

& V-Z

Хранитель шел легко и быстро; лес едва ли не расступался перед ним. Пройдя между несколькими деревьями, он вдруг отступил в сторону - давая увидеть исполинское древо, ствол которого уходил ввысь, а крона затеняла всю поляну под ним. Ветви были толщиной едва ли не в тело среднего лиа; крупные зеленые листья подрагивали и слегка светились изнутри. Девушка невольно ахнула и вспомнила, что забыла закрыть рот, лишь когда собралась заговорить.
- Что это за место? - спросила она.
Шейер вновь чуть заметно улыбнулся. Но вместо ответа позвал:
- Друг мой, спустись, пожалуйста, к нам.
И одна из странно изогнувшихся ветвей вдруг распрямилась, скользнула вниз; это оказалась отнюдь не ветка, а исполинский змей, покрытый толстой, темно-зеленой чешуей, отблески на которой можно было принять за листья. Длина его превосходила рост Шесиль раз в пять; темные глаза светились холодным цепким разумом.
- Изумрудный Ветер, - произнес Шейер, - позволь представить тебе Шесиль Итай. Шесиль - это Изумрудный Ветер, ашари и мой давний друг.
Девушка приложила ладонь к груди, склонила голову, на миг задумалась... и приветствовала ашари на змеином наречии. Она сомневалась в правильности произношения, но все же решилась. Те змеи, у которых училась она и прочие молодые сетонцы, частенько жаловались на жуткий акцент, однако же были к нему привычны и не оскорблялись неточностями.
Старый хийе изогнулся, довольно зашипев.
"Шесиль Итай. Это и есть та недавняя девочка-змея о которой ты говорил, Эран?"
Слова не звучали вслух, но были слышимы ясно и отчетливо - неспешные, шипящие.
- Она самая, - кивнул Хранитель.
"И даже умеет говорить на языке Тихого Народа... - Ашари полностью соскользнул на траву, немного приподнялся над головой Шесиль. - Это приятно".
- Вы говорили обо мне? - воскликнула лиа, от волнения позабыв о манерах и перейдя на обычную речь. Затем, опомнившись, она старательно проговорила на змеином наречии: "Я рада быть здесь, и почитаю это за честь."
- Ну как же я мог не рассказать о таком... примечательном визите? - улыбнулся Шейер. - Изумрудному Ветру интересно, что происходит в мире, я и рассказываю...
"Снабжая массой ненужных подробностей, - дополнил фразу ашари. Его внимание вновь вернулось к Шесиль. - Дитя Дома Сетон. Они меня всегда удивляли".
Шесиль представила, какие именно подробности мог рассказать Шейер о том памятном визите, и кровь прилила к ее щекам, румянец не скрыли даже золотистые чешуйки на скулах.
"Удивляли - в хорошем смысле?" - рискнула полюбопытствовать лиа. Она чувствовала, что сильно смущается перед ашари. Он заметно отличался от тех представителей тихого народа, с кем Шесиль довелось расти и общаться. Большинство из них были змеями, но так долго жили бог о бок с небольшим кланом сетонцев и сроднились с ними настолько, что едва ли не переняли их манеры и повадки. С ними можно было болтать обо всем, не боясь показаться смешным, глупым или нечаянно задеть непониманием.
"В разном, - спокойно отозвался Изумрудный Ветер. - Ты вот обрела форму, к которой хийе идут большую часть обычной жизни. Теперь сбросила ее. Почему?"
Вопрос прозвучал неожиданно - и глаза исполинского змея взглянули цепко.
Шесиль на миг растерялась - она и не думала, что такое поведение может казаться странным. Но тут же мысленно поправила себя: метаморфозы - обыденность для их небольшого клана, но откуда другим знать об этих изысканиях.
"Но я могу вернуться к ней в любое время, - пояснила девушка, - В изменении тела смысл нашего знания. Мы постоянно совершенствуемся в этом искусстве."
"И потому не сможете по-настоящему оценить каждую форму, - кольца змеиного тела неспешно принялись свиваться и развиваться. - Хийе идут через изменения трудным путем, многие из них не проходят весь путь - но потому каждый новый облик исполнен ощущения, которого сложно понять не-изменчивым... или же постоянно меняющим обличье".
Шесиль задумалась над словами ашари. Ей действительно было сложно понять то, что он говорит о хийе. Большая часть ее усилий всегда была направлена на ускорение метаморфоз, и она помнила, как раздражалась в детстве, пока еще не освоила навыки настолько, что смогла меняться, не тратя на это дни и даже часы.

"Мы... предпочитаем скорость", - попыталась пояснить Шесиль, - "Чем быстрее ты меняешь облик, тем более непредсказуем ты... для врага. Ведь это важно. Особенно теперь. Когда у нас снова есть враг".
"Враг, - с непередаваемым презрением прозвучала мысль ашари. - Война. Хорошо, вот ты научишься менять облик с быстротой молнии, и отличишься на войне, сражая врагов. А потом война кончится. И враги кончатся. А жизнь пойдет дальше - и снова возникнет тот же мой вопрос".
"Мы изучали метаморфозы задолго до войны", - совсем растерялась Шесиль, - "И... просто это ведь так интересно - быть разной... и долго не ждать".
Она огорчилась, поняв, что не находит слов для объяснения того, что чувствует. И что если она не объяснит все правильно, Изумрудный Ветер больше не захочет с ней общаться.
Ашари вдруг подался вперед, оказавшись совсем рядом.
"Средоточие может обеспечить долгую жизнь. Зачем торопиться?"
От неожиданности Шесиль вздрогнула, но удержалась, чтоб не отступить. Слова для ответа вдруг нашлись сами собой.
"Чтобы жить здесь и сейчас именно такой, какой хочешь. В любой момент".
Странно - но, похоже, этот ответ Изумрудному Ветру понравился. Во всяком случае, тот зашипел явно одобрительно.
"Сколько ты проводишь времени в каждом облике?" - тон мысли сейчас был более благожелательным.
"Иногда по несколько дней", - осторожно пояснила Шесиль, - "А иногда...", - тут интонации ее сделались смущенными, - "...меняюсь по нескольку раз в день".
"Будь в каждом облике дольше, - веско посоветовал ашари. - Почувствуй его. Ощути мир его восприятием, посмотри на мир глазами не Шесиль Итай в чешуе змеи, а глазами змеи с памятью Шесиль Итай".
Лиа попыталась представить, как это будет. Она помнила, как однажды зимой ее подкосил недуг, и на метаморфозы просто не оставалось сил. Через пятнадцать дней пребывания в одном теле она начала сходить с ума от скуки и какого-то навязчивого дискомфорта, похожего на нестерпимый зуд при невозможности почесаться.
"Дольше - это дней семь?" - осторожно уточнила она.
"Этого, - в мысленной речи послышалась явная ирония, - я тебе сказать не могу, потому что я - не ты. Научись терпению. Судя по тому, что говорил Эран, его тебе сильно недостает".
Шесиль опять представила в красках возможный рассказ Хранителя и нахохлилась, встопорщив чешуйки на локтях.
"А что дает терпение?" - спросила она.
"Способность тоньше воспринимать. Не пропускать важные детали. Не терять самообладания по пустякам. Понимать, что важно, что менее существенно, что вообще иллюзорно. Для того, кто меняет формы, терпение вообще первоочередное..."
Ашари неспешно свернулся, шелестя чешуей.
"Века четыре назад я знал сетонца, менявшего формы постоянно, и не учившегося терпению".
Шесиль обхватила руками колени и заинтересованно склонила голову:
"Он постиг много форм? Больше трех?"
Заполучить в свое распоряжение еще один образ было пределом мечтаний Шесиль. Не многие из ее сокланов могли похвастаться владением тремя формами. Упоминанию об отсутствии терпения у обсуждаемого лиа она явно не придала должного значения.
"Много, - огромная голова задумчиво кивнула. - Много освоил - но ни одну из них не познал, не почувствовал до конца, в погоне за числом. И потерялся в этих изменениях, они вышли из-под его власти, взяли верх. Он менялся постоянно - каждую секунду прорастал чешуей, перьями, шерстью, когтями, клыками, иглами, терял и отращивал конечности, создавал и разлагал яд в собственном теле... Неудивительно, что тело не выдержало".
Шесиль изумленно распахнула глаза. Меняться каждую секунду - такое казалось непостижимым даже тому, кто избрал главной целью скорость.
"Что с ним случилось?"
"Тело не выдержало, - повторил Изумрудный Ветер. - Изменения разорвали его".
Шесиль на какое-то время задумалась. Деятельность их небольшой группы была немного необычна, и даже лиа из клана, носящие гордое звание наставников, были достаточно молоды. Едва ли вдвое старше Шесиль. Многие из их целей были лишь теориями. И мечтами.
"Мои наставник по метаморфозам считает, что идеальным состоянием тела будет субстанция - не плотная, так что ее нельзя повредить, но и не жидкая, которая течет, но не растекается и, будучи разделенной, притянется к своим частям обратно. И из нее мы сможем вылепить что угодно..." - Шесиль замолчала, пытаясь оценить, правильно ли она объяснила то, что сама никогда не видела. - "Такое... такое не должно разорвать".
"Наверное, - насмешливо согласился ашари. - И когда такого идеального состояния добьетесь? А кроме того тело - это лишь второе главное в изменении".
Девушка пожала плечами. Лиа и сама не очень представляла себя текучей субстанцией.
"А первое - что?" - поинтересовалась она.
"Разум. То, что должно помочь почувствовать каждую форму. Тот, потерявшийся в изменениях, утратил рассудок еще до того, как было разорвано тело - сознание не выдержало смен форм, не успевало меняться вместе с ними. Идеальное состояние... субстанция... если и сумеете достичь - то из десятка достигших выдержит в лучшем случае один. И это я еще смотрю с надеждой".

(те же)

(и еще раз они)

"Наверное, наставник что-то об этом знает. И примет меры. Во всяком случае... Я очень надеюсь, что его не разорвет," - Шесиль привыкла верить тому, с кем выросла, у кого научилась всему, и тем не менее, она не хотела отвергать представившуюся ныне возможность узнать что-то новое. Иное мнение. Причем мнение такого необычного существа, как ашари, а потому она добавила, - "Но я постараюсь последовать вашему совету".
Она не была уверена, что у нее получится, и кажется не смогла не допустить эту неуверенность в свои мысли. Это чувство было там наравне с другим: с желанием постигать и учиться.
В ответной мысли ашари отчетливо читалась холодная улыбка.
"Упорная. Это хорошо и полезно. А когда к упорству прилагается терпение - еще лучше. Да, старый змей опять заводит тот же разговор... но поверь, если ты собираешься жить долго - терпение понадобится".
"Чтобы вытерпеть эту долгую жизнь?" - тут же ляпнула Шесиль, прежде чем успела осмыслить глупость подобного вопроса.
"И это тоже, - последовал насмешливый ответ. - Долголетие без терпения не обходится. Иначе ты просто не проживешь много... может, конечно, уйдешь ярко и красиво. Стоит ли оно того?"
"Не знаю, хочу ли я уйти ярко и красиво. Об этом я как-то не думала", - призналась лиа, - "Наверное, я бы хотела жить ярко."
"И пылать долго, - прибавил ашари. - Вероятно, у тебя получится... если станешь чуть спокойнее, Шесиль Итай".
"Мне бы хотелось", - не то растерянно, не то смущенно заверила оиа, - "Но как я узнаю, когда я стану?"
"Тебе скажут", - с откровенной иронией отозвался Изумрудный Ветер.
Казалось, Шесиль хотела еще что-то спросить, но не решилась. Ашари лениво свернулся, шелестя чешуей.
- Похоже, для тебя день получился необычным, - прозвучал голос Шейера; до этого момента Хранитель не говорил ни слова. Можно было подумать, что его вообще нет рядом. Шесиль непроизвольно вздрогнула от звука его голоса и обернулась.
- Я не ожидала такой встречи, - и собственный голос звучал как-то непривычно. Как будто она не говорила как минимум неделю.
Эран усмехнулся; в улыбке ясно читалось, что практически для всех знакомство с Изумрудным Ветром бывает неожиданным. Лиа помолчала. И все же решилась на незаданный ранее вопрос.
- Я... смогу прийти сюда снова?
- Да, - спокойно ответил Эран. - Если найдешь.
Шесиль снова открыла рот, чтобы что-то сказать. И вновь смолчала. Она странно чувствовала себя в обществе ашари. И в обществе Хранителя тоже. В этом они явно были похожи: заставляли ее ощущать себя маленькой и глупой, вызывая одновременно желание сбежать и провести в их компании больше времени.
Когда она шла к Хранителю, она рассчитывала не только принести извинения. У нее была просьба, так и оставшаяся невысказанной. Сейчас она не посмела бы ее озвучить, ей казалось и так дали больше, нежели она заслуживала, и просить еще явно не стоило.
- Что ж... - пауза затягивалась, и лиа почувствовала, что на сегодня ее время закончилось, - Но чтобы искать, мне сначала нужно уйти и потеряться...
Последняя фраза прозвучала полувопросительно.
- Главное - не потерять себя, - заметил Хранитель. Чуть склонил голову. - Больше ничего не хочешь сказать?
Она на миг задумалась, потом упрямо мотнула головой.
- Ну раз так...- неспешно протянул Шейер. - Надеюсь, визит сюда был тебе полезен.
Шесиль кивнула и поднялась. Чувствовала она себя странно. Так мог бы ощущать себя щенок, которому надолго запретили играть и бегать. И, то ли это была особенность этого места и этих двух странных существ - Хранителя и его друга ашари, а может ей все это чудилось, но только ей и впрямь казалось, будто она провела на этой поляне, укрытой исполинским шатром из листьев, никак не меньше нескольких дней.
- Я благодарна за эту беседу и обдумаю все, что услышала, - приложив руку к груди, Шесиль чуть поклонилась в сторону Изумрудного Ветра, и обернулась к Хранителю: - А к вам я могу еще прийти?
- Да, - кратко ответил Эран. Ашари довольно зашипел.
Лиа вновь легко поклонилась обоим. Затем развернулась и быстрым шагом направилась прочь. Не скрывшись еще окончательно из виду, она не утерпела и перешла на бег. Казалось, что только движением она сможет заставить время вновь течь в привычном ей темпе.

День: четырнадцатое августа
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8

Выслушав рассказ Кира, Рейтенар кивнул и во главе небольшого отряда "Стрел" - следопытов умчался проверять находку. Так и получилось, что Кинна и Кир остались в лагере чуть ли не единственными бездельниками - все остальные либо блуждали в поисках, либо тренировались, либо несли обязательную вахту.
- Что ж, похоже, нам всё-таки придётся отдохнуть, несмотря на всё нежелание, - улыбнулся Кир. - Чем хочешь заняться, а сестрёнка?
Больше всего «сестренка» хотела завалиться спать, наконец, но не говорить же об этом цей-ину? последнее время им и так до невозможности мало времени удавалось проводить вместе.
- Не знаю, - пожала она плечами, - я бы, может, сходила искупаться. Видела с высоты небольшое озеро чуть к западу. Но…
- Но? - удивился Кир.
- … у меня нет сменной одежды, - выдохнула Кинна, - поэтому, видимо, купаться я пойду позже и в гордом одиночестве. Если ты, конечно, сочтешь это достаточно безопасным.
- Если хочешь, я могу посторожить тебя, - не подумав, предложил Кир, потом понял, что сказал и поспешно добавил. - Не глядя на озеро, конечно!
Тонко Чувствующая улыбнулась:
- Хочу. Если это не доставит тебе неудобств.
Она потянулась, разминая затекшие мышцы.
- Это недалеко, где-то в получасе лета… ну, может, пешком оно дольше. Впрочем, это мне оно дольше…
- Держись, - улыбнулся в ответ Кир. - Домчу с ветерком!
Кинна хорошо знала, что эта фраза, сказанная ее братом, буквально означает то, что держаться надо очень-очень крепко. И знание её не подвело: Кир сорвался с места в карьер так, будто за ним гналась орда найрити. К счастью, дикая скачка надолго не затянулась - "полчаса лёта" каким-то непостижимым образом трансформировались в двадцать минут бега.
Кир вылетел на берег небольшого лесного озерка, постепенно сбавляя скорость, и застыл, стоило ему рассмотреть водоём поближе. Озеро было потрясающе красиво. Его дно составляли два вида камня: нежно-зелёный и жгуче-малиновый, что в сочетании и преломлении через чистейшую, чуть колеблющуюся воду создавало потрясающий эффект.
-Ух ты! - только и смог выдохнуть Кир.
Фино спрыгнула с его могучей спины и подошла к самому берегу.
- Здорово, правда? – она наклонилась и тронула воду рукой, - Теплая. И чистая.
Из-за ближайшего валуна, густо поросшего яркой губкой, неспешно выплыла стайка рыбок, которые кинулись врассыпную, едва завидев лиа.
- Знаешь, в чем необычность этого озера? – обернулась Кинна к своему спутнику.
- Оно прекрасно, - абсолютно очарованным тоном ответил цей-ин, так и застывший в одной позе.
- Ахха, - с придыханием произнесла Тонко Чувствующая, - Ты только посмотри туда, - указала она пальцем на самый центр, - Гляди, каким образом сформированы его берега. Видишь, они идут словно уступами от узкого колодца?
- Ты знаешь, как так получилось? - Кир таки смог сделать несколько шагов, поднявшись на небольшой песчанный пригорок, и вглядевшись в центр озера.
- Знаешь, когда я была маленькая, мы с подругами на берегу какой-нибудь реки выкапывали колодцы. Рыли и рыли песок до тех пор, пока на дно его не просачивалась вода, - несколько отвлеченно проговорила Кинна, - вода постепенно наполняла наш колодец, обрушивая его своды…
- Кто же его выкопал, - удивился Кир.
- Я не думаю, на самом деле, что его выкопали… Хотя и не исключаю этого. Может быть, когда-то здесь было просто каменное плато, а вглубине – подземное озеро, которое за многие века размыло камень… Сложно сказать. Но получилось изумительно.
Она улыбнулась и повернулась к Киру спиной, развязывая пояс. Кир, до того не отрывавший взгляда от безумного в своей красоте озера, тут же покраснел до самых кончиков ушей и отвернулся, преувеличенно грозно схватившись за лук. Вполне невинная ситуация явно смущала его так, что дальше некуда.
- Ну, - нерешительно сказал он, - ты только не молчи, хорошо, сестрёнка? Чтобы я знал, где ты.
Фино нервно хихикнула. Она хотела было отпустить шпильку на тему того, что ее не смущает то, что Кир обнажен… большей частью своего тела, но она оставила эту задорную мысль при себе. Что естественно для цей-ина, то для фино – стыдоба. Впрочем, как раз фино, по большей части, не смущались быть нагими, хотя Кинна была не из их числа.
- Знаешь, я едва ли получу хоть толику удовольствия, плавая, пока ты, пунцовый от смущения, будешь таращиться на соседние деревья, - неожиданно сказала она, - Потому предлагаю посидеть рядом и весело поболтать лапами в воде. Да повернись ты уже, одетая я!
Кир явно и видимо расслабился, после чего осторожно обернулся.
- Давай, - согласился он. - Только тебе за двоих болтать придётся - я не очень люблю просто так лапы мочить.
Сказав это, он приблизился к самой воде и уселся на небольшом каменном холмике, блаженно жмурясь тёплому летнему солнцу. Как и всегда в такие моменты, Кир гораздо сильнее походил на огромного кота, чем на человека.
- Нет, так не пойдет, - нахмурилась девушка, - может, тогда ты и поплаваешь?.. Тебе-то стесняться нечего? А я за компанию ножками поболтаю. Может, даже по колено в воду зайду. Мне кажется, что вода здесь какая-то очень особенная. Не знаю почему, просто…
Она неуверенно пожала плечами, аккуратно ставя маленькую ступню на первый подводный уступ.
- Ну, раз уж особенная, - Кир прищурился и принялся расстёгивать пряжки ремней, удерживающих на его боках кожаную сбрую с луком и стрелами.
Аккуратно уложив всё это добро подальше от воды и накрыв туникой, цей-ин подобрался, воинственно фыркнул и сорвался места одним гиганстким прыжком. Могучее тело распласталось в воздухе и врезалось в хрупку водную гладь, подняв небольшое цунами.
- Уххх! - выдохнул Кир, выныривая и отфыркиваясь. - Хорошо!
Плыл он совершенно по-кошачьи, быстро работая всеми шестью лапами. Мощный человеческий торс же рассекал потревоженные воды озера гордым корабельным килем.

Кинна невольно рассмеялась:
- Никогда не видела плавающих цей-инов. Правда, если честно, до тебя вообще не видела цей-инов вживую. Хорошо смотришься, - она наклонилась и, сложив ладони в лодочку, зачерпнула воды.
С явным наслаждением омыла лицо. Вода сверкающими каплями стекала по оливковой коже. Девушка зашла в озеро уже по середину икры. Поверхность камня была неожиданно шероховатой и теплой, а не скользкой и противной, как можно было ожидать.
Кир сделал страшное лицо, набирая побольше воздуха и нырнул, одним махом погрузившись на глубину. Сквозь волнующуюся, но дивно прозрачную воду цей-ин казался диковинным подводным зверем, не иначе как вышедшим из сказки. Когда он вынырнул, озеро снова пришло в движение. Кир яростно отфыркался, протёр глаза и споро поплыл в сторону Кинны.
- Осторожно, - она предостерегающе выставила вперед руки, - лапы не переломай. Здесь уступы очень резко обрываются.
Она смотрела на цей-ина глазами, полными обожания и трогательной заботы. Почему-то именно сейчас она отчетливо увидела то, чего никак не могла видеть на самом деле. Как Кир бежит по лесу, трепетно прижимая маленькую лиа к груди, в его глазах – сострадание к совершенно незнакомому существу, в его шеа – страх не успеть. И два сердца наперегонки гулкими ударами… Помнишь ли, брат цей-ин?..
- Помнишь ли… - непроизвольно сказала Кинна вслух, и тут же, словно испугавшись, запечатала рот ладошкой.
- Помню, - неожиданно ответил Кир, слегка улыбнувшись. - Я всё помню, сестрёнка.
Он внял совету фино и на мелководье выбрался осторожно, стараясь не поранить лапы.
- Знаешь, иногда… иногда мне хочется слышать стук твоих сердец. Не тогда, когда ты взволнован, и они колотятся как бешеные так, что того и гляди вырвутся из груди. Не тогда, когда нужно усмирить тебя, чтобы ты не наделал глупостей. Не тогда, когда ты лежишь, подобно брошенной на пол шкуре – уж извини – и я молю Средоточие, чтобы все было в порядке… Я хочу услышать, как они бьются, когда ты спокоен, умиротворен и счастлив.
Кир долго собирался что-то ответить, подбирал слова, набирал воздуху, а потом просто отмахнулся хвостом, запустив над берегом целый веер брызг и порывисто обнял маленькую фино. Сердце в его груди колотилось пойманной птицей. Обвив его могучую шею руками, Кинна прижалась к нему всем телом. Секунды… нет, доли секунды блаженства. Мимолетный порыв ветра в жаркий полдень. Вихрь потревоженных бабочек на цветущем лугу…
- Слышу, - шепотом, едва различимо, - красиво бьется. Красиво.
Кир вздохнул и ласково улыбнулся, осторожно ероша волосы на затылке своей совсем недавно обретённой сестры. Что-то билось в его душе сейчас, что-то маленькое, тёплое и очень-очень важное. Как светлячок, что подмигивает звёздам, купаясь в их ласковых лучах-ответах.
"Мы есть, - почему-то отдавалось в его голове. - Средоточие, мы правда есть!"
- Возьми меня на руки, как тогда? – попросила фино робко, - Ты высокий, мне не дотянуться до твоего лица…
Кир осторожно перехватил тоненькое тело и лего поднял Кинну на руки. Фино осторожно, боясь спугнуть это странное наваждение, касалась ладонями его щеки, зарывалась пальцами в волосы. Умиротворение. Ландыши. Почему-то сейчас, в разгар жаркого дня уходящего лета, в воздухе отчетливо витал нежный аромат этих хрупких северных цветов. Вестники жизни, вестники весны.
- Чувствуешь?.. – одними губами спросила она.
А Кир даже и ответить вслух не смог. Кивнул и осторожно коснулся губами чистого лба Кинны. Чувствую, дескать. А слов найти не могу.
Этот целомудренный, почти отеческий поцелуй почему-то обжигал. Так же, как обжигало такое спокойное и ровное дыхание. Тонко Чувствующая слегка потянулась и поцеловала цей-ина в щеку. Несмело и очень искренне.
Они не видели, как далеко, по ту сторону лагеря "Стрел" Сайамар усмехается мудро и понимающе. А даже если б и увидели каким-то чудом, ни за что не связали бы эту улыбку с камнем под пятой Кира, который вдруг обрёл небывалую волю к свободе и рванулся.
Цей-ин потерял равновесие, хотел было взмахнуть руками, удерживая равновесие, но не посмел выпустить Кинну. В воду рухнули оба.
Фино вынырнула, непонимающе тараща глаза и отфыркиваясь. В том месте, куда они с Киром упали, на счастье, было довольно неглубоко. Девушка задумчиво оглядела себя. То, что намокла туника и брюки – это полбеды. А вот два травяных браслета – подарки Виды и Шейсы – едва ли были рассчитаны на водные процедуры. Несмотря на это, стоя по пояс в воде, Кинна откровенно веселилась.
Кир восстанавливал равновесие куда тяжелее. Совершенно ошалевший, он молотил лапами по дну и привычно пытался взмахнуть хвостом, что отнюдь не прибавляло устойчивости.
Наконец, чудо свершилось: Кир взял себя в руки и бешено вращая глазами выбрался на поверхность.
- Прости, - выдохнул он, слегка ошалело. - Нога скользнула...
- Бывает, - развела руками Кинна. Ее теплые карие глаза смеялись, - Даже с тобой. Ничего. Искупались. Ты ведь не будешь краснеть и смущаться?
- Не буду, - опрометчиво пообещал Кир.
В следующую секунду его взгляд скользнул по груди Кинны, облепленной мокрой тканью...
В общем, цей-ин нарушил своё слово толком не успев его дать.
- Давай выбираться, что ли? - буркнул он, старательно отводя глаза.

Фино согласно кивнула и медленно, стараясь не оступиться, побрела к берегу. Идти в толще воды маленькой и легкой лиа было тяжело. Конечно, можно было попросить Кира и опереться на его руку… но Кинне вовсе не хотелось еще сильнее вгонять его в краску.
Она выбралась на берег и зябко поежилась. Солнце уже медленно клонилось к западу, и приятный ранее ветерок приносил ощутимый холод с севера.

День: четырнадцатое августа, ночь
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2
с Даркнесс)

Ян вновь озадаченно потер переносицу, вопросительно посмотрел на дознавателя. Нарре выглядел задумчивым.
- Что будем делать? - оглянулся через плечо темноглазый инквизитор, глядя в сторону пришедшего в себя мага.
- Думать, - как-то расплывчато отозвался Максимиллиан. Его помощник протянул нечто вроде "Гммм" с явно вопросительными интонациями.
- Еще раз: что ты почувствовал? - Нарре теперь смотрел на Яна. Тот пожал плечами.
- Сильную связь. Сила - незнакомая, я даже не могу точно описать её; только запах - земля, железо. И сила эта - очень мощная, - молодой инквизитор привычным жестом коснулся переносицы.
- И все?
Эгире кивнул. Максимиллиан вновь посмотрел на отрядного мага.
- Стоит подумать. Но пока - ничего не будем делать.
Волшебник, стоя поодаль, косо поглядывал на беседующих дознавателей. Даже не слыша отдельных слов, он мог точно определить, о чем, а, вернее, о ком они говорят. Впрочем, их окончательное решение было ему безразлично – что бы они там не надумали, осуществить это всего за один час они не успеют.
Шестьдесят минут. Тонкая цепочка с шестью десятками звеньев. Слишком короткая для по-настоящему важных дел и слишком длинная для дел незначительных.
Поначалу Светоч собирался перед трансформацией завершить все начатое, составил в уме список... Например, маг хотел без обиняков, но с красочными примерами поведать Поуну о том, какая он сволочь. Однако чем дольше волшебник обдумывал план мщения, тем незначительнее последний ему казался. Мелочно выходило как-то. Глупо. Устраивать же из собственного ухода плохонькую театральную сценку – с долгими прочувствованными монологами главного героя и наигранным слезливым «прощанием» – желания было еще меньше. Светоч превратился в ярого сторонника внезапных исчезновений. Правда, где-то в глубине души он винил себя за малодушие, но менять ничего не собирался. Более того, если решение принято, разумно ли медлить с его исполнением?
Надо привести в порядок ящики с кристаллами, причем сделать это по возможности незаметно: интерес дознавателей к своей персоне лучше лишний раз не возбуждать.
Кроме того, нужно оставить на всякий случай записку, поясняющую, где какой инструмент лежит. И пожать Мими лапу. И ни в коем случае не думать о том, что это в последний раз.
- Куда спешишь, труженик? Кончай возиться с кристаллами, ночь уже, - угловатая фигура механика неожиданно вынырнула из мрака в нескольких шагах от волшебника.
- В приведения записались, сэр Мелкий? - вопросом на вопрос ответил Светоч.
Техник невесело улыбнулся:
- Ага, конечно.
- Не переборщите с мистикой. Все-таки у нас под боком… орган церковной власти.
- Дались мне твои инквизиторы! Тем более их органы!
Разговор был совершенно обычным, из тех, что быстро перерастают в обмен короткими шутливыми фразами. Вскоре механик, посмеиваясь над очередным каламбуром собственного изготовления, пошел прочь.
- Мелкий, подожди!
Паренек оглянулся, намереваясь сказать что-нибудь колкое насчет того, что «сэр маг» наконец опустился до уровня простых смертных и перестал «выкать» всем подряд. Но запнулся, встретившись с выцветшим взглядом Светоча.
- Передай командиру – я встану поздно, - колдун поспешно отвел глаза.
- Ладно, - пожал плечами техник, вновь поворачиваясь, чтобы уйти.
- Мелкий…
- Чего?
- Доброй ночи.

***
Первыми отказали суставы – теперь они сгибались и разгибались с громким неприятным хрустом, как будто ломались одна за другой под чьими-то тяжелыми подошвами сухие ветви. Потом онемела шея и исчезла во рту слюна. Глаза сильно чесались; приходилось часто моргать, спасаясь от болезненной сухости.
Светоч лежал на голой земле, подтянув голени к груди и с головой накрывшись одеялом. Это было сделано нарочно, чтобы одновременно облегчить себе контакт со стихией и скрыть трансформацию от нежелательных наблюдателей. Так или иначе, поменять позу колдун уже не смог бы – одеревенелое тело сводило судорогой при любой, даже самой робкой, попытке шевельнуться.
«Сначала личинка, затем кокон, и только потом – бабочка…» волшебник не сдержал глубокого вздоха. Колючий воздух оцарапал легкие.
Холод, растворяющий в себе любые ощущения, медленно и методично пробивался к сердцевине каждой косточки. Онемение происходило постепенно, от кончиков пальцев и дальше, дальше… В палатке, кроме мага, еще должен был находиться Поун. Присутствовал разведчик или нет, Светоч не мог знать, да и не хотел. На границе между живой, пульсирующей плотью и окоченелым куском непонятно чего с шипением плясали морозные иглы.
«Сначала личинка, затем кокон…» Откуда взялся этот жуткий шипящий звук!? Колдун рефлекторно дернулся. Его стремительно мертвеющая оболочка едва вздрогнула. Отныне Светоч казался себе крохотной фигуркой, запертой в беспросветно-темном сосуде.
«Затем… А что – затем?..» Тело мага, столько лет служившее вместилищем его духу, с тихим шелестом расщеплялось на части и ложилось на землю мириадами песчинок, смешиваясь с почвой. Пористая, мягкая темнота жадно впитывала, глотала его.
Не было ни кокона, ни личинки. Существовало лишь непрерывное движение куда-то вглубь. Личность волшебника распадалась по пути, становясь прозрачной и ломкой шелухой. А он… оно, лишенное пола и возраста, продолжало отчаянно вгрызаться в черноту.
В его расслоившемся воспаленном сознании крепко засела мысль о новом рождении… о бабочке.

День: шестнадцатое августа
Фигура: пешка B7
Ход: в рамках хода a3 bxa3
Официальная клетка: B4
Фактическое местоположение: B4


Ночной мрак тоже был синевой. Яркой, доброй, и пусть бы она была частично скрыта туманом. А синева была её домом... и за этот дом она шла теперь в непроглядный мрак.
Гулять по Шэн-лие ночами было у Гелары в привычке, ходить по воде - тоже. И сейчас, любуясь собственным отражением в воде, женщина немного приплясовала, нервно теребя сапфировую брошку и наблюдая, как готовятся к высадке её спутники. Спутники... на ближайшие несколько минут. Потом они расстанутся. наверное надолго. Может, навсегда - ведь это пока ещё война.
Ночная вода холодила ступни, поднимаясь волнами до щиколодок и чуть задевая подол платья. Было немного досадно - она едва-едва успела написать несколько строчек Кристофу. Ведь прежде они даже общались, а теперь... как-то не сложилось. Чёрный готов был мстить, она - спасать. Может, поэтому? И всё же та бутылка, которую она умудрилась выиграть, честно была оставлена магу. На добрую память, если и им не суждено встретиться. Каждая встреча - прощание. Каждый шаг - как в последний раз. И всё острее, живее, чётче и ближе, чем всегда. Потому что - на войне. Жизнь живее всего за миг до смерти.
Гелара крутанулась на месте и с головой ушла под воду. Проплыла несколько гребков вперёд, тут же вынурнула, тряхнув косой, разбрызгивая во все стороны тёмные, леденящие капли воды.
- Хорошо... - едва слышно шепнула девушка, поправляя мокрое платье. - Море - всегда хорошо. Вы скоро, Чиам?
- Уже, - лаконично отозвался лиа, спускаясь в лодку. Она даже не покачнулась - хотя спустившиеся раньше Хассаи и Кайше едва не вывалились за борт. - Киасс?
- Ссейчас, - послышалось сверху.
Ночную тишину разорвал громкий всплеск - массивное змеиное тело плюхнулось в воду; Киасс мгновенно вынырнул, парой движений оказался рядом с Геларой. Мощный хвост легко держал его на поверхности.
- Интересно у вас... - мурлыкнула Гелара, разглядывая отряд. - Почему я раньше с вами не встречалась. Столько лет живу в Шэн-лие, а столько народов встречаю впервые в войну... Как-то это неправильно. У вас какое задание... В смысле - нам по пути?
- Мы обязаны скользить во тьме и свету, дабы Тигр знал, куда он меч направит, - благожелательно ответил миаш.
- А если этот меч укажет на детей? Женщин? Я знаю, Веалеен Теграэ так никогда не псотупит... Но если бы? - с тревогой в голосе осведомилась Гелара, медленно, бросив последний взгляд на славный корабль, ставший её пристанищем на последние дни, ступая по волнам в сторону берега. - Вы бы смогли направить меч на ребёнка человека?
- Я не ношу меча, и не умею владеть длинными клинками, - развел руками Киасс; когти сверкнули в лунном свете.
- Это не ответ, - настаивала Гелара. - Или... или это и есть - ответ?
Миаш вздохнул. Коснулся пояса, на котором висело множество склянок и кожаных футляров и пояснил:
- Целитель.
- Я тоже умею врачевать, - кивнула Гелара. - Яды. Болезни. раны. Только это мне однажды... дорогого стоило. Но сейчас, быть может, пригодится.
- Всегда приятно заниматься тем, к чему лежит сердце?
- Пригодится не талант целителя, а старый долг... может быть. Не знаю. Но да, мне нравится лечить. Правда, теперь выходит как-то иначе... Лиа - не такие, и я не такая, как привыкла прежде. Даже вода - не такая. Она словно... учит меня, как мне жить, и я понимаю, что так и надо. Как лиа стали такими? Или это было всегда? Простите... задаю глупые вопросы. В первый раз с начала пути - волнуюсь.

(и Скорп)

Ташэа на груди грел - словно тянулся множеством тонких лучиков-огоньков к её шэа, не давая замёрзнуть в страхе и на морском ветру. Брошь то и дело поблёскивала, ловя свет редких звёзд. Под ногами колыхалась вода, а в глазах Гелары плескалась синева. И синеве было страшно.
Миаш покосился на женщину, но расспрашивать о "долге" не стал. Это было не в характере хийе вообще и Киасса в частности.
- Слова бывают сильнее всех армий мира.
- Если это правильные слова, сказанные тому, кто сможет услышать. Интересно, смогу я сойти за техномагессу или хотя бы обычную бродяжку-нищенку? - грустно улыбнулась Гелара. - А то ведь надо скрываться, пока не доберусь, куда следует... Вы вот умеете быть тихими. Этому с детства учат?
- Учат тех, кто желает учиться, но и они развивают то, что течет в крови. Не зря нас зовут Тихим Народом.
- Наверное, мой прежний народ следовало обозвать "шумным". То, что я никак не могу забыть, что они были... моим народом, наверное неправильно. Но я иду туда, потому что они... живые. Вам ведь необязательно это знать, верно? Сама не знаю... хочется с кем-то поделиться, - прошептала под нос Гелара.
До песчаного берега, покрытого ракушками и мелкой галькой, оставалось всего пара минут и с четыре десятка шагов. Темнота густела и лилась вокруг непроглядным домашним киселём. Черничным.
"Надо будет угостить таким Таану... я никогда не варила мастеру черничного киселя. Да... и что я вообще делала для него, кроме как училась къямай, отвечала и спрашивала?"
Воспоминания о Таану тоже согревали. Сперва Гелара думала, что всё из-за ташэа, но... нет. Просто память цеплялась за всё светлое, что оставалось позади, не давая забыть. И как так получалось, что молчаливый, бесконечно мудрый и какой-то совсем странный Таану Оневи был в этих воспоминаниях и почти всегда улыбался так, как умел, наверное, только он? Почему так... Почему так - только теперь?
Ответы просто не хотелось искать. Все найденные были нечестными, все честные - обидными, и тогда светлые капли доброты обжигали, как слёзы упущенных мгновений. В шэа словно боролись льдинка и огонёк - маленькие, и потому беспощадные друг к другу. Одну питало прошлое и потери. Другого - будущее. И надежда.
Киасс задумчиво держался рядом; длинные пальцы касались воды. Миаш плавать любил, в отличие от многих сородичей.
- С теми, кто из моего племени, непросто говорить о различиях народов.
- Верю. Вы будете осторожны, правда? Тигр-Властитель ждёт от вас слов и сведений.
- Тихий Народ не бывает неосторожен, - отозвался хийе.
- В отличие от меня. Скажите, Тихий Народ... это последнее, о чём я попрошу, а потом - мы расстанемся. Но - скажите: вас кто-нибудь ждёт? Дома?
Киасс пристально посмотрел на женщину. Подумал, и решил хотя бы на эту фразу отринуть эмшес.
- Да, - уверенно сказал он. - Каждого из нас.
- Постарайтесь вернуться к ним.
Босая нога чародейки коснулась песка. Маленькие камушки и мокрый песок расступились, оставляя на берегу тонкий след женской ножки. Первый. Второй. Третий. набежавшая затем волна слизнула первые два, разбрасывая камни и весело шелестя галькой. Северянка чиркнула большим пальцем по песку, вырисовывая длинную, тонкую черту и, улыбнувшись собственным мыслям, картинно переступила через неё. Сапфировая брошка блеснула в темноте, поймав тонкий лучик блеска очередной звезды.
- Я пойду. Пройдусь немного по берегу, может переночую чуть дальше. Потом... а потом будет видно. Удачи вам, друзья, - женщина осторожно присела в старом реверансе, смотревшемся совсем неуклюже в её чародейском одеянии, ночью, на мокром песке берега, ставшего враждебным и неизвестным.
- Да сохранит вашу жизнь Средоточие, - серьезно ответил Киасс. Будь Гелара хийе, он бы добавил "и мудрость колец ашари".
Другие хийе, выбиравшиеся из лодки, кивнули. Чиам бесшумно подошел, взглянув на Гелару неподвижными змеиными глазами. Покачал головой и вновь повернулся к отряду.

День: поздний вечер шестнадцатого августа
Фигура: ферзь D1
Ход: без хода
Официальная клетка: D1
Фактическое местоположение: D1

- Ма-ам, расскажи что-нибудь…
Кристалл связи холодил живот даже через плотный пояс халата. Саяра сидела, забравшись в кресло с ногами. Она слушала голос сына и смотрела на кристалл, как будто могла увидеть в ледяных гранях лицо Сазела.
- По то, как ты была маленькой… - продолжал упрашивать сын. Лиса слушала его голос с улыбкой. – Пожалуйста.
- Хочешь, расскажу, как жрицей искала Манхет?
- Я помню, - ответил Сазел, - ты тогда едва вернулась, ты рассказывала, только не говорила. Манхет – он какой?
Саяра приподняла темные брови. Какой он, Манхет? Она помнила его стенами бархатистого, темно-желтого песка, тяжелыми камнями в узорах, стеной… из которой вырастали бессильно тянувшиеся к небу руки. Вода стекала из узкого желоба капля за каплей. Она падала на безмолвно раскрытые пальцы, медленно катилась с ладони на ладонь, пока не достигала основания.
«Так плачет закат о рассвете, так плачет стрела без цели, так песок раскаленный плачет о прохладной красе камелий. Так прощается с жизнью птица…»
…одинокая капля жизни.
Саяра побывала в Заклятом Городе трижды. На два раза больше, чем любой из солнцепоклонников.
- Он – мечты, Сазел, - ответила лиса.
Она услышала, как ребенок задержал дыхание.
- Когда я была там, один… лис рассказал мне сказку, - Саяра прикрыла глаза.
Это воспоминание жило в ней так глубоко, что походило на разрушенный корабль под тоннами песка. Оно резало душу сломанными мачтами, занозив сердце щепками бушприта. Как другие воспоминания, это – растворилось в глубинах сознания с возвращением к племени после обряда. Вырвалось - когда Ренан скалил зубы, рассказывая, как поделился с бездарной девочкой силой.
Раскаленное солнце текло в глаза погребальным шафраном. Она не понимала, где находится и не видела ничего за колышущимся зноем. Устала так сильно, что ей было безразлично все –дальше идти не имело смысла. Она потерялась и не понимала, где север и юг, лежала неподвижно на горячем песке.
Кто-то подошел, стряхнул прилипшие песчинки с потрескавшихся губ и смочил водой, обнял ладонями обожженное лицо, положил голову на крепкие колени, укрыл тенью халата. Незнакомец шепнул:
- Держись.
От него веяло теплом, а не жаром; его голос звучал сильно и спокойно. Она закрыла опухшие веки и опустила плечи. Мысли спутались, тело ослабло.
- Скоро ночь, Яра… - шепнул незнакомец, - и взойдет звезда дорог.
Она попыталась поблагодарить, но слово вырвалось хриплой жаждой. В ответ незнакомец подарил губам еще каплю влаги. Он дал Саяре напиться воды и говорил, и говорил обо всем, пока она не заснула.
- Он рассказал, что однажды пустыне стало одиноко, и она придумала фенеков, маленьких золотистых лисичек, которые могут радовать ее и днем и ночью, - заговорила Саяра, отгоняя воспоминание. – Пустыня придумывала фенеков целый день, от первого часа рассвета до последнего – заката.
Молчавший Сазел спросил:
- И что – Манхет?
Лиса улыбнулась нетерпению сына.
- Они родились детьми и остались ими, потому что Пустыня не хотела, чтобы дети выросли. А фенеки жили и спрашивали: «Почему мы такие? Почему мы не растем?». Они хотели объяснить себя и придумывали мириады историй. Одна им понравилась больше других… - Саяра качнула кристалл в ладони. – История о Заклятом Городе.
«Кровь, которая ищет на тысяче древних дорог запыленные кости, и пепел белесый, и арки небес, коченеющих ночью, где бродят безмолвные толпы планет…»
- Однажды племя кочевников Раяса нашло в пустыне развалины, и Сат-Нетъян придумал, что этот город – отражение другого, который скрывается в тенях, которого нет на земле. Раз фенеков прежде на земле не было, значит, они пришли из этого города. Заклятого города, - повторила лиса. Она улыбнулась. – История понравилась всем племенам, и наши мечты создали Заклятый город, которого нет на земле. Заклятый и Проклятый, потому что дорогу в него мы находили только в самые сложные времена…
- Так жрицы его находят потому, что могут умереть в пустыне? – спросил Сазел.
- Да, он – как мост через весь мир. Жрица через Заклятый город возвращается к племени, - ответила лиса.
Незнакомец гладил ее по волосам и рассказывал о Заклятом Городе, как будто родился в нем или был частью его памяти. От его прикосновений тело наполнялось силой, незнакомой и чужой, но приникавшей к телу, как жаждущий – к роднику. От чужих пальцев становилось легко, от поцелуев – тонких, словно крылья сумеречного ветра – к вискам, бровям, щекам, губам – свободно…
- Мама? – встревожено спросил Сазел.
Лиса подняла голову, как будто могла посмотреть ребенку в глаза.
- Да, Сазел?
- Ты думаешь о чем-то другом… - тихо заметил сын. – Когда ты рассказываешь, то говоришь, красиво и плавно, а сейчас – сбивалась.
Незнакомца звали Ренаном.
- Ты прав, я задумалась немного…
- Ты говорила, что была в Заклятом городе не один раз, - любопытство звучало в голосе ребенка. Саяра улыбнулась.
- Верно, не один…
Между ними хрупким касанием лисьей лапы замкнулось молчание. Робко качнулось из стороны в сторону и растворилось.
- Город, которого нет на земле. Город, который придумали мы. – задумчиво проговорил Сазел. - Город, который существует только в наших мечтах, и куда мы можем уйти, когда нам плохо. Я бы хотел побывать там.
Саяра выдохнула:
- Оттуда тяжело вернуться…
"Только плач - как единственный ангел, только плач - как единая свора, плач - как первая скрипка на свете, захлебнулся слезами ветер и вокруг - ничего, кроме плача"*
- Спокойной ночи, Сазел, - тихо сказала лиса.
_________

*Ф.Г. Лорка.

День: шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: E1 (ОНР)

- Осторожнее! Осторожнее, пожалуйста! - Гил на ходу поймал пытающиеся сбежать с переносицы очки и продолжил руководить действиями рабочих, переносящих его вещи в новое обиталище.
Ну или хотя бы думать, что руководит - рабочие тихо матерились сквозь зубы и делали всё по-своему, подчиняясь малозаметным жестам бригадира.
- Гремлинов бы попросил, - Вейонке Страмарк, перегнулась через перила, наблюдая за процессией. - Сколько же у тебя вещей...
Сегодня, после аварии, она поднялась первый раз. Цвет лица техномагессы оставлял желать лучшего - зеленовато-серый, порядком бледный. Расплетенные из кос волосы лежали потускневшей гривой цвета больного красного дерева. Однако каре-зеленые глаза сияли: Вейонке была рада наконец-то избавится от постоянной опеки - впрочем, Эйвёр категорически советовала не напрягаться.
- Вейонке! - возрадовался Гилберт. - Как хорошо, что ты, наконец, поднялась. А я бы и рад к гремлинам обратиться, но снабженцы настояли...

С грохотом на пол опустился очередной свёрток.
Каюта Манфрейду досталась просторная, но единственная, так что ему светило оборудовать здесь логово настоящего учёного, совмещающее одновременно спальню, мастерскую и лабораторию.
- Не спрашивай сколько жту разгребали, - Страмарк погладила одну из перегородок. - Альтернативой была - на третьей палубе.
Помещение располагалось на второй. Оно было на порядок меньше тех, которые занимали Эвелина и Ростис, но все же куда более просторным, чем хотя бы каюта самой Страмарк.
- Ничего не разбили? - техномагесса подошла и бегло оглядела немаленькие "пожитки" советника.
- Сейчас узнаем, - отозвался Гил. - Ладно, ребят, спасибо, дальше я сам.
Грузчики удалились без долгих разговоров. Это были простые, крепкие ребята, не оказавшиеся в военных частях только потому, что профессионалов было в достатке, а ополчения пока не требовалось.
Гил проводил их взглядом и обвёл своё новое хозяйство рукой:
- Ну что, буду устраиваться. Если хочешь, сядь на кровать...
- Я лучше займу край стола, - Страмарк сделала вид, что косится на железную лежанку с суеверным ужасом. - Меня тошнит от койки.
- О, прости, - Гил взялся за первую коробку, которая была полна книгами. - Конечно, устраивайся где тебе удобно.
Мебель в его комнате уже была: три стола - письменный, лабораторный и верстак, одноместная узкая койка, несколько шкафов для книг, один для одежды и...всё. Манфрейд явно был в душе аскетом.
- Спасибо. Могу помочь, - предложила Вейонке.
- Ну, тебе же нельзя напрягаться, наверное? - Гил осёкся, перехватив что-то в лице Вейонке. - Хотя, книги ведь не тяжёлые. Помоги, пожалуйста!
Девушка довольно спрыгнула со стола, едва успев устроиться на самом краешке. Она склонилась над одной из коробок, доставая тома один за другим.
- Как там Скала? Срок сдачи через день, да?
- Собрали почти, - Манфрейд поставил на полку очередную порцию книг. - Красавица! Твои доработки активной брони оказались бесценны... эх, только бы с калибровкой не облажались!
- Могу съездить и проследить, - заметила Вейонке. Стопка книг, которую взяла она была на порядок меньше, чем отобранная Манфрейдом. И двигалась техномагесса куда осторожнее. - Поправить, если увижу ошибки.
- Съездим вместе, - твёрдо сказал Гил. - И не сегодня. Там сейчас инженерный отдел работает, мы только мешаться будем.
Вейонке приподняла брови:
- ...тяжело же жить с начальством под одной крышей, - и весело подмигнула.
- О да! Отныне ваша доля будет ужасна, - сделал страшное лицо Гил. - Так, ну это пока лучше на распаковывать...
Он покрутил в руках тканевой свёрток и быстро засунул его под кровать.
- А вдруг ты найдешь кухарку и мы наконец прекратим питаться сухим пайком?.. Что там?
Гилберт посмотрел на неё поверх очков и прикрыл дверь.
- Помнишь ночной разговор?
- Помню.
- Так вот... я решил перейти к практике. Там прибор, позволяющий точно определить выброс маны, даже фоновый.
- Как работает?
Гил почесал нос и снова принялся вращать очки меж пальцев, как и всегда, когда подбирал слова для объяснения чего-то непростого.
- Я случайно узнал, что некоторые химические реакции идут иначе если рядом с ними идёт выплеск. Даже маленький! Вот я и сделал прибор - внутри две камеры с веществами. А, давай покажу!

Манфрейд полез под кровать и вытащил оттуда свёрток. Размотав ткань, он предъявил Страмарк металлическую коробку с двумя медными "усами" в верхней части и небольшим циферблатом на сотню делений.
- Вот смотри. Нажимаем рычаг, вещества внутри поступают в камеру и вступают во взаимодействие с медью. Начинается реакция...а теперь внимательно.
Он поднёс "усы" к груди Вейонке. Стрелка на циферблате дрогнула и медленно, но верно поползла вверх.
- Любопытно... - протянула Страмарк. Она немного подалась вперед, стрелка поднялась еще выше. - Таким образом, он реагирует дар..
- Не просто на дар, - Гилберт улыбнулся. - А на его потоки в твоём теле. Только не надо сейчас что-то колдовать - потом замучаюсь с калибровкой!
Страмарк подняла ладони в успокаивающем жесте.
- Расскажешь подробнее о проекте? Колдовать не стану, пока... обещаю.
- Конечно! - Гилберт взглянул на циферблат и присвистнул. - Ого! А ты очень сильный маг. Смотри, стрелка переваливает за отметку!
Он повёл прибором вверх, к голове Вейонке и выше. Стрелка тут же перестала метаться в районе сотни и поползла к предыдущим делениям.
- Таким образом я открыл, что энергетические потоки распределены в нашем теле неравномерно. Есть центр, есть ключевые точки, а есть пути и окончания. Кстати, знаешь, чем именно мы творим магию?
Страмарк немного наклонила голову к плечу и привычным жестом уперла ладони в пояс широких рабочих брюк.
- Тебе пересказать университетский курс?..
- Одно слово, - Гил одел очки и улыбнулся, прикладывая руку к груди. - Сердцем.
Его собеседница улыбнулась. Сама коснулась пальцами груди, задумчиво улыбнулась. Неожиданно - немного помрачнела, вспомнив что-то.
- Мой учитель считал, что я зря иду в техномагию.
- Почему? - удивился Манфрейд
Страмарк пожала плечами.
- Потому что техномагия не дает развиться стихийному дару в полную силу.
- Может быть, мне трудно судить. У меня то, - он болезненно усмехнулся, - стихийного дара кот наплакал.
- Но мне кажется, что дело не в том, что ты делаешь, а как и для чего. Часто хорошие техномаги на голову выше своих собратьев... что ты задумал с кристаллами?
Гилберт долго молчал прежде чем ответить. Потом медленно расстегнул верхние пуговицы рубашки и потянул полы в стороны, обнажая грудь. На его бледной коже были чётко видны тёмные карандашные линии.
- Я собираюсь вживить их в плоть, - сказал он твёрдо и чуть кивнул, словно подтверждая решение. - Но не в чистом виде. Нужен прибор.
- Ты собираешься... надеюсь, не в область сердца? - интонации, начавшие было набирать силу, потеряли львиную долю эмоций. - Какого рода?
- Я не знаю. Я слишком мало ещё продвинулся, но...похоже без сердца не обойтись, - Гил вскинул брови и ладони, будто отрекаясь от чего-то. - Нет-нет, я понимаю, что это такое! И не возьмусь, пока не буду уверен
- Полагаю, голова на плечах, у тебя есть, - рассудительно ответила Вейонке. Замолчала. Двумя пальцами девушка задумчиво потерла подбородок. - Мне кажется, что я похожее что-то видела.
- Правда? - оживился Манфрейд. - Где?!
Девушка потерла большие пальцы об указательные и нахмурилась. Ей и правда доводилось встречать нечто подобное, кажется… еще на юге, вроде бы. Каре-зеленые глаза немного потемнели. А… может, потом и здесь настолько мельком, что почти не осталось в памяти.
- Кажется, на материке, - неохотно ответила Страмарк.
- Попытайся вспомнить, вдруг есть какие-нибудь наработки, - в глазах Манфрейда разгорался научный азарт. - Неужели этим действительно занимались раньше...впрочем, погоди, не нужно. Потом просто подумай, хорошо?
Девушка согласилась легко.
- Тогда ты обстраивайся пока, хорошо? Я к тебе еще зайду.
- Спасибо, Вейонке, - кивнул Гил и принялся упаковывать демон-машину обратно. - За всё. И обязательно заходи - чаем напою.
- Я попробую вспомнить и... подумаю, как это может быть и с какими рисками связано.
- Это всё рассчитаем. А вот что действительно было бы здорово, так это найти хорошего и неболтливого целителя, готового помочь. У тебя на заметке нет кандидатур?
Страмарк коснулась пальцами ворота рубахи.
- Думаю, есть.

День: пятнадцатое-шестнадцатое августа
Фигура: С2, часть D2, без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4


- Мари…
«Вот оно», подумала женщина, «начинается». Именно то, чего она боялась. То, чего не хотела слышать – и то, чего он не мог не сказать, рано или поздно.
- Нам надо поговорить.
- Это тебе надо поговорить, - она даже не повернулась.
Фиерс пожал плечами, но маска хладнокровия все же дала трещину. Легкая дрожь коснулась спины, лопаток и плеч, мелькнула - исчезла. Он сел рядом с ней, не слишком близко, но и не слишком далеко.
Мария не пошевелилась.
- Пусть так, - продолжил он, - это надо только мне. Надеюсь, ты хотя бы послушаешь, - она молчала. – Если… если ты думаешь, что за эти годы что-то изменилось, то ошибаешься. Ни черта не изменилось. Кроме того, что мне стало больно, до ужаса больно о тебе думать.
Глубоко и судорожно вздохнув, она нашла в себе силы повернуть голову. Даже посмотреть в глаза.
Майор видел, как движутся еле уловимо под мраморной кожей ее ключицы, и едва сдерживался, чтобы не рвануться к ней, не обхватить руками, крепко, лишив возможности сопротивляться, и коснуться наконец ее губ своими – хоть на призрачную секунду… Но Марийка бы этого никогда не простила.
- Я… я все еще люблю тебя. Я не знаю, почему ты ушла, и не думаю, что хочу знать, потому что это – ты, а я никогда не пойму тебя до конца, - она горько усмехнулась. – Но хочу спросить. Ты бы вернулась, если бы я поклялся, что все будет как прежде? Я ни словом, ни жестом не напомню о том, что было, обещаю. Я не могу без тебя. Это – не жизнь, а демон знает что.
- Нет, Фиерс, - ответила Мари спокойно, - я бы не вернулась. Уже ничего не будет как прежде. Забудь.
- Есть вещи, которые не так-то легко забыть, - голос его стал резким и твердым, почти злым. – По крайней мере, мне. А вот ты удивительно легко забываешь…
- Нет. Не легко. Наоборот. Но я мирюсь с тем, что есть вещи, которые необходимо оставить в прошлом, и тебе было бы лучше…
- Откуда ты знаешь, что мне было бы лучше?! – перебил он, все-таки сорвавшись на крик. – Почему ты решаешь за меня, что – лучше? Почему ты уходишь, не говоря ни слова, потом появляешься как снег на голову и тут же обещаешь исчезнуть опять?! Чем я заслужил это?
- Ничем, - Мария опустила голову. – Мне жаль, Фиерс. Ты… многое дал мне, и...
- А ты ничего мне не дала, - бросил он. – Ты только отняла.
- Врёшь, - она вспыхнула, вскочила на ноги, глаза засверкали. – Я дала тебе больше, чем было у меня самой! Больше, чем ты, видимо, в состоянии оценить! – тонкие пальцы сжались в кулаки так, что костяшки стали белыми. – Я дала тебе защиту, спасение от чего угодно, я дала безопасность и уверенность в том, что завтра будет наступать каждый день… Ты на войне, майор, и ты можешь пройти эту войну живым… если уж сунулся, а я знала, что сунешься, где ты, там и война. Вы принесли в Шэн-лие кошмар, и даже в этом кошмаре ты выживешь благодаря этой защите…
- Мне не нужна жизнь без тебя, - отрезал он, поднимаясь. – А что до Цербера… да, в самом деле. Он не раз спасал мою шкуру. В том числе и этой ночью. Да, признаюсь, я не оценил твоего щедрого дара по достоинству. Знаешь, почему? Потому что ты ушла…
- Не дави. Да, так и есть. Это я виновата в твоих бедах. Это я принесла тебе больше боли, чем и та, и эта война. Но пойми, Фиерс - мне не нужна жизнь с тобой.
- А с кем нужна? – быстро спросил он. – Что, Лис…
- Брось. Ты сам в это веришь? Если так, ты законченный идиот.
Он шумно выдохнул.
- Возможно. Пусть так. Но… я люблю тебя, Марийка. Полюбил не сразу, понял не до конца, но ты, такая, какая есть, была моей, я принимал тебя, я прощал тебя, я утешал тебя, я… а для тебя сейчас даже этот едва знакомый некромант, похоже, значит больше, чем я!
Она сощурилась, насмешливо и зло.
- Я была с тобой. Но – не твоей. Если этого ты не понял, то не понял меня вообще. Впрочем, я этого не ждала и, тем более, не требовала… Фиерс, я благодарна тебе за многое, пусть это тебя и не утешит, однако – я не вернусь. Никогда. Не трави своих ран. Отпусти меня. Забудь, возненавидь…прошу.
В висках бились колокола, и он прикрыл глаза. Темно. Пусто.
- Я тоже попрошу тебя, Мари. Кое о чем. Всего лишь малость, - майор расстегнул кобуру, достал пистолет и протянул ей, рукоятью вперед. – Не разучилась стрелять? Тогда стреляй. Я не шутил, когда сказал, что жизнь без тебя мне не нужна.

Глаза ее были удивительно спокойны.
- Да, Лис был прав. Ты… отличный человек, Фиерс. Если ненавидеть, если любить, если исполнять свой долг – так от всего сердца. Разве я допущу, чтоб перестало биться такое сердце?
- Разбить его ты не побоялась, - прошептал он.
- Побоялась. И – разбила. Конечно, ты решил, что это было для меня игрой. Что это доставило мне удовольствие. Что мне… что мне совсем не сложно было уйти раз и навсегда, оборвав все нити. Что же, если ты так считаешь, то кто из нас заслужил пулю, ты или я?
Точно так же спокойно она взвела курок и приставила пистолет к собственному виску. Фиерс вздрогнул.
- Та Марийка, которую ты встретил десять лет назад, без колебаний спустила бы курок. Спасла бы отличного человека от лишних мучений, - усмехнувшись, она отвела дуло, потом щелкнула барабаном и высыпала патроны на траву. – Но она умерла. Она умирала много раз, пытаясь забрать с собой в могилу и свое прошлое, но прошлое неумолимо воскресало, а вот Марийка – нет. Я потеряла себя настоящую, и никак не могу найти… - вдруг по ее щеке скатилась слезинка, одна-единственная. – Не смогла найти тогда, на войне. Ни с Артуром. Ни с тобой. Ни здесь. Позволь мне искать дальше. Отпусти. Я прошу только этого… и - прощения.
Фиерс опустил голову, закрыв лицо ладонью. Она видела – еще немного, и он может сорваться. Но верила, что не сорвется: он был неизменным, надежным, всегда одинаково… отличным человеком.
Не сорвался. Сказал почти ровно:
- Да. Я… прощаю тебя. И отпускаю. И…
Все-таки он шагнул к ней, привлек к себе, обнял. Вдохнул полной грудью знакомый и незнакомый запах, губами дотронулся до светлой вьющейся прядки у виска.
Она беззвучно плакала, но – молчала.
- Больше я не скажу тебе ни слова, - пообещал он. – Не причиню… никаких неудобств. И не попрошу ничего взамен. Прости, Мария. Прости и прощай. Навсегда. Теперь – навсегда.
Когда Фиерс наконец отпустил ее, слезы уже перестали блестеть в глазах.
У него – тоже.

***
- Ну рассказывай, - Лис потянулся и всем видом показал, что приготовился слушать.
- Что рассказывать? Мне рассказывать? - удивленно посмотрела на него Ренн. - Это ты давай рассказывай. Куда уехал, где жил, как вообще оказался тут...
Лис поцокал языком.
- Тебя не пугает, что история может оказаться долгой?
- Мы не виделись полтора года, братец, - напомнила она. - Даже больше. Так что послушать тебя часик-другой я всегда рада.
Лис вздохнул и поведал обо всем... ну, почти обо всем. О том, что нашел работу в другом городе, о том, как потом его там отыскала Марийка; немного рассказал и о ней, так как Ренн живо заинтересовалась тем, что же их в итоге связывало, если это - невеста майора...
- Да нет, - поморщился Лис, - не невеста. Жили они вместе. Долго и почти счастливо. А потом она все-таки сорвалась с места, решив, что это не для нее, и отправилась в путешествие. Позвала меня с собой. Ну, ты меня знаешь - отказаться было невозможно.
- А почему ты нам об этом не сообщил? Даже не написал!
- Мари запретила. У нее, конечно, странноватые представления о том, как нужно уходить, но было в этой идее что-то... притягательное.
Ренн надулась.
- Это прямо восхитительно, - произнесла она ядовито. - Как вы с майором носитесь с этой женщиной, уму непостижимо. Послушные, как... Цербер! Может, она вас околдовала?
- Дорогая сестренка, - важно сказал Лис, - в тебе говорит обычная зависть еще не сформировавшейся толком юной девы к взрослой и зрелой женщине. И ревность. Не знаю только к кому, ко мне или к Фиерсу...
- Лассе! - сердито прикрикнула она. - Во-первых, это ерунда, и ничего я не ревную, - впрочем, уши у Ренн покраснели, - а во-вторых, она же... она такая странная. Ни с кем не разговаривает, сидит одна целый день.
- Иногда мне кажется, - протянул Лис, - что странная не она, а все мы. И только она - нормальная. Глупо звучит, да? А ты пообщайся с ней.
Магичке сразу стало как-то неуютно.
- Ну... я не хочу. О чем с ней говорить? Я же ее не знаю, - она пожала плечами. - И ты не ответил на последний вопрос. Что вы тут делаете?
- Мы попали в шторм, наша лодка разбилась, - повторил Лис в который раз, - и нас вынесло к скалам. Мы перебрались через них, - Ренн безразлично кивала, будто не слушая, - потом шли пустошью... и там нас нашел Цербер.
- Это всё я помню, - фыркнула она. - Это ты сказал Фиерсу, и он почему-то забыл об одной важной детали. Вы что, отправились путешествовать по Неуштадту и окрестностям? Почему именно сюда?

Лис вздохнул очень тяжело, потом подобрал длинные волосы и повернулся к сестре спиной. Ренн ахнула - из его шеи, до этого скрытый, прорастал короткий упругий стебель, оканчивающийся удивительным цветком.
- Фейра, - пояснил Лассе. - Нужен, чтобы понимать язык лиа. Они его дарят не каждому, заметь.
- И два года назад у тебя его не было, - вспомнила магичка. - А... зачем тебе? Вы с Марией разве занимались дипломатией?
Он рассмеялся.
- А ты скорее во что поверишь: что мы работали в дипломатическом корпусе – или что мы жили среди лиа?
- Ты шутишь? - прошептала Ренн. - Если да, то шутка... очень глупая! Вы не могли жить среди них, они же наши враги...
Пришел его черед хмуриться.
- А ничего, что врагами они стали буквально недели назад? Ничего, что изначально был заключен договор? Который нарушили, заметь, с нашей стороны! Когда мы прибыли в Шэн-лие, никакой войны еще не было. Поэтому нечего делать из меня предателя, сестренка.
Ренн помолчала немного.
- А майор знает?
- Узнает. Я ему скажу.
- Не думаю, - покачала головой Ренн, - что он обрадуется...

Все же она оказалась неправа. Фиерс принял новость не просто стоически, а хладнокровно и почти безразлично. Впрочем, он вообще был безразличен ко всему - после того, как днем поговорил с Марийкой.
- Ну и ладно, - пожал он плечами, - ваш выбор. Могли и не рассказывать, мне все равно.
- А у нас же приказ, майор, - напомнил Дентон, присутствовавший при разговоре. - Вроде как, если нам попадается враг, то мы его должны... того. Не, Лис, ты не подумай, что мне охота вас... того; но оправдание-то мы себе должны выдумать.
- К чертям приказ, - сказал Фиерс. - Кристалла нет. Штаб про нас ничего не знает. А если б даже и был кристалл, Штаб все равно ничего бы не узнал. Врагов я тут не вижу. Понятно, Дентон?
- Да я-то чего, - невинно улыбнулся тот, - я только за. Лис, а покажи цветочек?
Лис показал. Дентон потрогал его, даже понюхал, и, кажется, остался под впечатлением.
- И у Марийки такой же? А больно его вставлять? Или его не вставляют? Расскажи!
- У меня, наверное, язык сегодня отсохнет, - притворно простонал Лассе. - Ладно. Расскажу. Но только после обеда.

***
- Странные у тебя ребята, - говорил Лис Фиерсу вечером. Они сидели у палатки майора, на траве, и лениво перекидывались в карты, которые Фиерс случайно обнаружил завалявшимися в кармане. По крайней мере, сам он утверждал, что случайно.
- Не без того, - согласился майор.
- Мы старше были, когда... помнишь?
- Помню. Старше и лучше.
- Всегда кажется, что раньше было лучше, Фиерс...
- Это ты их еще плохо знаешь, - усмехнулся майор. - Глотки друг другу грызть готовы, хоть растаскивай. По крайней мере, неделю назад так было, сейчас они поспокойней. Очень трудные ребятишки, почти волчата. Но в каждом что-то такое есть, знаешь... вот, например, Эрис.
- Черненькая?
- Ага, она самая. Та еще стерва. Всё ей не так, а виноват в этом кто? Правильно, майор виноват. И дерется она, как черт, как будто ей все равно, ранят ее, заденут, убьют - лишь бы врага порвать. Когда эта некромантка только появилась и устроила нам ад, я, честно, боялся к ней сунуться - не сталкивался с такой магией. А Эрис не побоялась. И отходила ее кнутом.
Лис расхохотался.
- С ума сойти! Слушай, Фиерс... а где ты их взял? Почему именно эти ребята?
- Уж каких выдали, - проворчал майор. - "Безымянные" - это эксперимент. У них тела усилены магическими кристаллами. Они превосходно обращаются со своим оружием, превосходно работают в команде, когда дерутся... только вот уживаются друг с другом хреново.
Глаза Лиса постепенно становились все больше, все круглее.
- Мда, - подвел итог он, - ну и повезло тебе. Придумали наши умники, тоже мне... так и ждал от них какой-нибудь подлости. Я-то думал, канонизация Мацумбахера - самое страшное, что они могут выдумать, а оказывается, нет...
Фиерс махнул рукой.
- Ничего. Что поделаешь, такая у нас страна.
- В этом весь ты, - улыбнулся Лис, - ничуть не изменился. Такая у нас страна, такая у нас служба, жизнь у нас такая, и сопротивляться как будто заранее бесполезно.
- Я не бунтарь, - согласился Фиерс. - В отличие от вас.
- Да ну? Помнится, когда мы драпали от короля Матео, ты был настроен несколько иначе... Вполне так по-бунтарски повел нас в совершенно другую сторону, и что же? Спас в итоге нас всех!
- Роковая случайность, - майор выбросил козырной туз. – Прости, Лассе. Ты продул.

***
Дентон, ведомый природным любопытством, а также измученный чувством гнетущей скуки (учитывая состояние Ригора, поболтать ему было не с кем), явился вечером к поваленному дубу. Может, не дубу, конечно - здесь деревья отличались от тех, к которым он привык, но это конкретное дерево было немного похоже на дуб. Марийка провела там весь день, почти ни с кем не разговаривая и почти никуда не уходя.
Вроде бы и в лагере, а вроде и поодаль от всех. Должно быть, именно это ей и было нужно.
- Здрасте, - сказал Дентон и присел рядом, не спросив разрешения. - Я все мучаюсь вопросом. Вам не холодно, а?
- Погреть пришел? - беззлобно, даже как-то равнодушно поинтересовалась она.
Дентон смутился.
- Да ну... вы чего. Я про другое - платье у вас тонкое совсем, еще и испачкано, будто в грязи валялись.
- Валялись, - подтвердила Марийка, коротко кивнув.
- Вот оно что. Но это ладно. Вы чего босиком-то? Ночью тут холодно будет.
Мари с недоумением уставилась на собственные ноги, словно и не заметила, как сняла туфли.
- Да нравится мне так, - объяснила она наконец. - Земля тут хорошая - идешь, а она будто ноги тебе целует. Зря вы ее ботинками армейскими топчете.
Дентон улыбнулся.
- Кажется, я понимаю этот тонкий намек! Воевать - плохо, ходить босиком - хорошо...
- Вроде того, - согласилась Марийка.
- Но мне и в ботинках нравится. Не жмут, во всяком случае. Блестят красиво, если протереть, и вообще - хоть танцуй.
- Вот и танцуй, - она раздраженно повела плечом. - Отсюда.
В чем она нуждалась сейчас меньше всего, так это в пустой болтовне. Она не собиралась ни с кем знакомиться, ни с кем сближаться, только - подождать пару дней, как просил Йохан...
Нет. Все-таки - Ригор. Некромант, малефик, убийца. Едва знакомый человек, каким-то чудом оказавшийся именно здесь и именно сейчас. Совсем уже не тот, что раньше. И это она повторяла про себя каждые несколько минут, чтобы, не приведи боги, не забыться.
Не решить, что снова - вот они, семнадцать лет, и луна, как тогда, яркая.
И мамка с сестрой - живые.
- А вы со мной станцуйте, - Дентон протянул ей руку, все так же улыбаясь. Марийка подняла брови в безмолвном удивлении. - Вот так, босиком. А если откажетесь - я не уйду, буду всю ночь тут сидеть и доставать вас всякой ерундой.
И вдруг, безо всякой причины, ей стало весело. Поднялась, взяв его за руку, теперь - легко приобнять за плечо, позволить чужой ладони (горячей!) лечь на талию; взглянуть в глаза...
Глаза у него смеялись. Будто говорили: "Вот видишь, какая ты, Мария. Совсем не такая, какой хочешь казаться!"
Раз-два три...
- Посмотри, - хлопнул Фиерса по плечу Лис, отвлекшись от карт. Кивнул в сторону, майор проследил, куда тот указывает... прищурился, силясь понять, не обманывают ли глаза.
Юноша, высокий, широкоплечий и мягкий в движениях, обнимал тонкую, чуть угловатую девушку (женщину?), кружа ее в медленном танце. Шаг, поворот, три шага, поворот; они смотрят друг на друга, и губы у них шевелятся, произнося одни и те же слова: "раз-два-три"…
Вальс.
- Дентон, - произнес майор, отвернувшись. - И Мари.
- А красиво, - Лис не отвернулся, продолжая наблюдать. - Вот чудная... босиком танцует, Фиерс. Погляди!
Но он не стал.
Они остановились после третьего, широкого круга - оба уже дышали неровно, и оба не могли понять, почему. Ведь вальс, он такой... медленный.
- Руку... убери, - напомнила Марийка. Дентон немедленно отпустил ее.
- Извините. А здорово получилось, правда?
- Здорово. И не выкай мне. Не такая уж у нас разница в возрасте.
Дентон прищурился.
- Ну сколько? Лет пять-шесть?
- Раза в два побольше. Уйди, парень, всё. Оттанцевали.
Дентон безмятежно улыбнулся, повернулся спиной, направился прочь. Шагах в пяти остановился и тихонько сказал:
- А в следующий раз – танго! Договорились?
Ответом ему была усмешка, которой он, впрочем, увидеть не мог.

***
Эти два дня Макабрей в основном занимался тем, что спал. Выглядело это несколько неестественно: некромант часами лежал бесчувственной колодой, не реагируя на внешние раздражители, потом вдруг поднимался и, не говоря ни слова, исчезал в лесу. Спустя некоторое время где-то недалеко раздавались выстрелы, а ещё чуть позже Ригор возвращался несколько посвежевший, но снова падал на прежнее место и отключался от действительности.
Полноценно он проснулся лишь шестнадцатого августа, поздним вечером. Потягиваясь и хрустя позвонками, как целое неупокоенное кладбище, он поднялся, удивлённо осматриваясь. Вокруг никого не было, но поляна вроде бы была та и не носила на себе следов поспешного бегства. Кроме того, как только чувства вернулись, малефик почувствовал, что живые рядом есть, просто его решили не тревожить, аккуратно перенеся ближе к лесу.
"А если бы меня сожрали голодные плотоядные белки?!" - мысленно возмутился он, и двинулся к ближайшему ощущаемому источнику жизненного тепла.
- О, - сказал он, увидев Марию, устроившуюся у корней поваленного дерева. - Здравствуй.
Женщина, что сидела, обхватив руками колени и закрыв глаза, будто спала, сразу же встрепенулась - словно испугавшись звука чужой речи.
- И ты здравствуй, - она внимательно рассмотрела его лицо, пытаясь определить-угадать состояние. - Как ты?
Ригор честно попытался улыбнуться. Нормально, а не скособочить лицо в привычной едкой гримасе. Мышцы с трудом вспоминали забытые движения, но, кажется, что-то у него получилось.
- Нормально, прихожу в себя, - он уселся рядом. - А ты... в порядке?
- Да, - кивнула Мари. - Сижу и стараюсь не привлекать внимания, но меня упорно пытаются окружить заботой, теплом и иллюзией понимания. Не самые приятные ощущения. Окажись я в другой обстановке среди этих ребят - непременно бы постаралась узнать всех поближе. А сейчас не хочу. Хочу исчезнуть.
И само собой, вроде бы ни к чему, вырвалось:
- И с Фиерсом вот... говорила.
Некромант помолчал, потом спросил, абсолютно ровно и спокойно:
- И как?
- Очень глупо и... больно. Даже не знаю, чего больше, - едва заметно взмахнула кистью, будто отгоняя надоевшее насекомое: - Зато теперь все так кончено, что уже наверняка.
Ригор еле слышно выдохнул и аккуратно оплёл кисть Марии своими пальцами. Он сидел рядом молча, чувствуя сухую и горячую кожу девушки в своей ладони. Хотелось курить. Хотелось сказать что-нибудь важное. В голову лезло исключительно что-то ядовитое и ехидное. Только сейчас он понял, что маска Ригора Макабрея не просто приросла - пригорела, вплавилась в его лицо, став им.
- Все живы? - наконец выдавил малефик, не отняв руки.
- Да, - протянула Мари, чуть заметно морщась, - но…
Вспомнился спасительный холод пистолетного дула у виска, сулящий облегчение и долгожданный покой.
Такой же спасительно-холодной была рука Макабрея. Она сидела, боясь шевельнуться, чтобы он вдруг не убрал руку.
- Впрочем, ладно, без всяких «но», - закончила она с деланным спокойствием.
- Только не говори мне, что майор попытался застрелиться, - Макабрей невольно дёрнул уголком губ от такой мысленной картины. На усмешку это не походило - скорее на тик. - Или Эрис пыталась кого-то прибить?
- Я не помню их по именам, так что вопрос бессмысленный. А майор... я бы посмеялась, только не очень это смешно. Ну да, пытался. Хорошо хоть, никто не видел.
Она пожала плечами и тут же испуганно замерла, потом, все-таки решившись, накрыла ладонь Ригора своей, свободной ладонью.
- Прости, - тихо сказала она. - Мне... нужно.
Макабрей вздрогнул, а потом сжал ладонь девушки чуть сильнее.
- Не бойся, - тихо сказал он. - Теперь я рядом.
- Не могу не бояться, - призналась Мари. - Понимаешь, я тут... размышляла о многом. И поняла, что очень боюсь. Тебя. И... не думай, что мне легко это говорить, слова как иглы в глотке, Ригор, но мне чертовски страшно.
Все это она говорила, уже закрыв глаза - в темноте было легче, хотя дымчато-серые сумерки и так начали опускаться на их полянку.
Кривая усмешка вылезла на лицо некроманта, как дурной мертвяк из обвалившейся могилы. Медленно, рывками, она поганила окрестности одним своим видом. Было в ней что-то сардоническое.
- Правильно делаешь, - каким чудом Ригор не отнял руки?.. - Я - некромант, малефик и беглец. Причём гоняют меня отнюдь не просто так. Ты права, Мари. Ты имеешь право бояться, когда я рядом.
- Смешно. Я ведь совсем не поэтому...

- Тогда о чём ты? - одними губами, шёпот хлещет, как самого себя плетью по бедру. - Объясни, я не понимаю.
- А я думала, как раз ты - поймешь.
Вдох-выдох; глубоко-глубоко, до самого сердца.
- Это чудо, что ты здесь и что я тоже здесь. Что мы оба живые после всего, что творилось у вас на Севере, у нас на Юге. Вот только... мы - уже совсем не мы, я неприлично скверно помню, каким ты был тогда, но точно знаю - другим. Совсем другим. А какой сейчас - еще не понимаю, и поэтому боюсь. Да и я, конечно, была совсем другая, вспомнить стыдно... может, потому и вспоминается так плохо?
Через силу улыбнулась.
- И самое страшное - никак не могу объяснить себе, почему для меня это все вдруг так важно.
- Даже не пытайся. Бесполезно это - понимать такие вещи. Я тоже, когда тебя увидел, сначала думал и терзался. А сейчас, должно быть, во сне, познал истину - не важно. Просто лично я собираюсь попробовать заново. Всё - заново, понимаешь?
Она почувствовала, как в животе зашевелилось что-то липкое и холодное, выпускающее щупальца в грудную клетку и дальше, в горло - не оттого ли дыхание перехватило?
- Что "всё"?..
- Всё - что потребуется начинать заново, - Макабрей чуть пожал плечами, чувствуя, как меж их ладонями скачут ледяные искры. Такие знакомые, звучащие бубенцами.
- Я сам не понимаю, Мари. Просто... нет, не просто. Но я попытаюсь. А ты?
- Я тоже. Мне больше и не остается ничего.
Задумалась - не придвинуться ли чуть ближе? Не придвинулась, хотя почему-то начала мерзнуть.
Ветра не было. Совсем.
Да и мира вокруг, в общем-то, снова не было... как тогда, ночь и два дня назад, в тот самый момент, когда Мария осознала - ей нужен как воздух этот человек. Зачем, для чего, с какой стати - до сих пор неясно. Но - нужен.
- Знаешь, я хочу уйти. Оставить их наедине с их счастьем и их войной. Я чувствую себя так, словно вторглась сюда незваной гостьей, еще и против моей воли.
Макабрей привычно оглянулся, хотя прекрасно чувствовал - нет никого рядом. На границе слышимости - уж точно.
- Мы уйдём, Мари. Но сначала я должен у тебя кое-что спросить. Скажи, как ты смотришь на то, чтобы вернуться в Неуштадт? Вернуться - и вмешаться в планы очень могучего тайного общества, которому раздавить отдельную личность - раз плюнуть?
Женщина распахнула глаза, удивленно взглянула на некроманта.
- Даже так?.. Вообще, мне все равно, куда и зачем. Лишь бы уйти отсюда. Все смотрят; жалеют, пытаются помочь... кто-то и правда помогает, но остальные всё больше просто смотрят. Не хочу... - она мотнула головой.
- Хорошо, - малефик наконец-таки смог улыбнуться. Было видно, что ему был очень важен её ответ. - Очень хоро...
Он дёрнулся и застыл, неестественно напряжённый. Пальцы впились в ладонь Марии, пригвоздив её к бревну.
- Мари..., - он отчего-то задыхался. - Расслабься. Быстро расслабься! Выдохни. Давай, не спрашивай...
- Ты...
Ее вдруг начало трясти, не от возмущения, не от внезапного приступа страха... Мари не знала, от чего. Расслабиться - это показалось сначала невозможным, но все же она послушно выдохнула столько воздуха, сколько было в легких; виски заломило, она снова зажмурилась - стала считать про себя.
Раз-два-три, раз-два...
Вальс.
Дыхание восстанавливалось, сердце билось все медленнее. Почему же до этого оно опять решило притвориться мятущейся в клетке птицей?!
Ригора тут же бросило вперёд, будто лопнула тугая струна, связавшая его затылок и пятки. Некромант практически рухнул на вовремя подставленные руки, судорожно хватая ртом воздух. Сердце колотилось почти как у нормального человека, а перед глазами плавали цветные круги.
Марийка рывком поднялась на ноги, быстро отступила на несколько шагов - на глубине черных зрачков плескалась паника, или беспомощность, или недоумение... или и то, и другое, и третье.
- Что происходит? - а в голосе сквозило отчаяние. - Что с тобой... нет, это чушь. Что со мной, Ригор?!
Не подходить. Просто так, на всякий случай - не приближаться ни на шаг.
- Сядь, - железная воля выпрямляет позвоночник и заставляет лёгкие работать равномерно, а не так, как им вздумается. - Я как раз собирался к этому перейти.
Он сел, привалившись спиной к бревну. Очень хотелось уронить свинцово-тяжёлые веки и вновь забыться сном. Нельзя. Сначала надо объяснить.
- Мари, ты знаешь, кто такой твой Цербер?

Заставив себя успокоиться, она послушалась и села на самый край поваленного дерева.
- Он... я всегда считала, что он - какой-нибудь эксперимент Криона. Особая порода или что-то в этом духе. Но, конечно, он слишком необычен, чтобы все было так просто. Да?
И не дожидаясь ответа, добавила:
- Я знаю, о чем он думает, когда он рядом. И так было всегда. Странно...
- Мои коллеги достаточно давно знакомы с предками этого милого пёсика, - ответил Макабрей, старательно гоня сонливость прочь. - Мы зовём их Стражами, потому что в иных мирах, откуда некроманты берут свою силу, эти трёхголовые собаки чаще всего что-то охраняют. Что-то важное. Так повелось, что обычно они нашего брата терпеть не могут. За одним-единственным исключением. Иногда так получается, что некромант, специализирующийся по духам, вытаскивает в наш мир одного из Стражей, чаще всего щенка. В этом случае между ними образуется прочнейшая ментальная связь. Ничего не напоминает?
- Нет, - она помотала головой, заново заплетенная коса опять растрепалась, - нет, ты что...
Потом улыбка на губах ("ведь сущий вздор, разве нет?") застыла, и сама Мария застыла тоже, каменным изваянием.
- Вот что за дрянь у меня внутри сидит, - произнесла она резко через минуту-другую. - Вот почему меня в спецотряд взяли - дар почуяли. Не разобрали только, что некромантский.
Пальцы рванули воротник рубашки - новой, выпрошенной Лисом у сестренки, из ее запасных вещей, - будто она и горло себе хотела разорвать вместе с ним, выпуская наружу то, "что сидит внутри".
Ригор снова криво усмехнулся - хорошо, что волосы лицо закрыли. О проклятом даре и некоторых его носителях, готовых вены себе перегрызть, он был наслышан. А вот что с ними делать...
- Мари, - на активное шевеление сил не было. Да и рискованно было сейчас к ней прикасаться, - послушай меня. Ты прожила с этим всю жизнь. Этот дар - он как музыкальный слух. Он ни-че-го в тебе не меняет. Это просто способности.
Давно Ригору Макабрею не приходилось ТАК врать.
Как ей хотелось крикнуть сейчас - "Не из-за этого ли дара у меня жизнь разлетелась на осколки? Не из-за него ли я так запуталась однажды, что до сих пор не выберусь из силков?"
А чуть позже пришлось - вот оно, и правда. То, что в ней есть, и чего она о себе не знала.
Теперь, Мария - не останавливаться.
- И что я должна с этим делать?
- Учиться, - тон Макабрея не оставлял вариантов. - Ты спасла нам жизни тогда, с призраком, но это имеет свою цену. Твой дар проснулся и будет проявляться... не всегда приятным способом. Пока ты просто бесконтрольно тянешься к энергии. Как младенец сосёт материнскую грудь, понимаешь?
- О-ох, - она закрыла лицо руками. - Так это я натворила! Прости, мне правда... я с ума сейчас сойду. Всё как во сне, и на настоящую жизнь совсем не похоже...
Ригор всё же рискнул. Осторожно, как хрупкую стеклянную статую, он взял девушку за плечи и прижал к груди.
- Ты нас спасла, - повторил он. - Стоит ли просить за это прощения?
- Думаю, стоит, если такой ценой, - подавив желание спрятаться, зарыться лицом в его форменную куртку и забыть обо всем, Марийка рванулась из объятий. - Не трогай меня, я же могу сделать больно.
- Я отпущу тогда, - пальцы у некроманта оказались крепкими и цепкими - держали плотно. - Мари, перестань себя есть. Да, этот дар не из тех, что в нашем обществе горячо одобряются, но это совершенно не повод...ах, демон, ну почему этот старый пердун не объяснил мне, как надо разговаривать с новичками?!
Женщина не выдержала и расхохоталась - заливисто, звонко.
- Всё, всё, я знаю, - произнесла она сквозь смех, - это точно как в тот раз... когда ты взялся учить сельскую девчонку языку древних сказаний, а она пугалась, краснела и никак не могла взять в толк, что с ним потом делать, с этим языком. История - спираль, а не прямая. Видишь, - сказала Мари, уже успокоившись, - всё повторяется.
Макабрей тихонько, но заковыристо выругался. Без злобы – так, для отведения души. Он часто любил говорить, что не верит в судьбу. А потом добавлял, что она-то в него верит. Да, некромант любил пошутить насчёт судьбы и никак не ждал, что она ему так вот ответит.
Мари заулыбалась чему-то своему. Тревога, все еще царапающаяся внутри, постепенно успокаивалась. Уже верилось, что и правда все будет нормально, и даже с этим проклятым даром они что-нибудь придумают...
- Хорошо, что мы встретились, - сказала она. Только сейчас она перестала в этом сомневаться.
- Хорошо, - кивнул Макабрей, но расслабиться себе не позволил. - Ты не волнуйся, у всех поначалу трудности возникают. Справимся. А теперь последний важный вопрос: как ты относишься к... компании в пути?

Мари напряглась.
- Какой именно компании?
Ощущения были - как будто кто-то собирается вмешаться в дорогое, близкое, построенное только для двоих. Вмешаться и принести с собой что-то неприятное, что-то, что все испортит. "Нет", напомнила она себе, "никаких "двоих" уже давно не сущетвует. Пятнадцать лет и войну назад. Плевать на компанию, лишь бы не..."
- Ты ведь не Фиерса хочешь захватить с собой?
- Нет. Майор, конечно, мужик хороший, но здесь не подойдёт. Я говорю о некоторых его подопечных. О Эрис и Дентоне. Ты могла их заметить - они несколько живее остальных, несколько...более похожи на личностей, а не на оружие.
Макабрей гадливо поморщился, вспоминая эффективную покорность Айдена, Брента и Калеба.
- Дентон. Тот, что с бородкой. Веселый и танцует прекрасно, - она выдохнула с плохо скрываемым облегчением. - Идет... Про Эрис ничего сказать не могу, но на главный вопрос ты мне уже ответил.
- Танцует, значит прекрасно, - по тону некроманта было ясно понятно, что Дентону ничего хорошего от ближайшего будущего ждать не стоит. - Славно, славно. С Эрис ты познакомиться успеешь. Об одном прошу - не поубивайте друг-друга.
Мария вспомнила вдруг - это же та девушка, что уговаривала ее убраться подальше от духа. Когда они остались на поляне вдвоем.
"Шипела, как змея, но кусать не стала. Успеем, значит, познакомиться..."
- Все так скверно?
- Всё даже интересней, чем ты думаешь, - загадочно улыбнулся Макабрей. А сейчас секундочку внимания. Можешь мне ответить, что ты чувствуешь вот прямо в этот момент?
- Я... наверное, интерес. Немного задумчивости, капельку предвкушения. Твои руки на моих плечах. И еще что-то... - она указала пальцем на ямочку между своими ключицами. - Вот тут. Оно большое, щекочется, но мне от него хорошо.
- Вот, - палец Ригора скользнул п плечу девушки, переместившись в указанную точку. - Вслушайся в это чувство. Запомни его. Это поднимает голову твой дар. Не стихийная и грубая сила, но тонкий инструмент, которым нужно учиться пользоваться. Обязательно запомни это чувство, Мари и постарайся вызывать его каждый раз, когда меня рядом с тобой начнёт дёргать и трепать.
- Запомню, - кивнула она. - И постараюсь больше не делать тебе больно.
- Дело не в моей боли - я переживу. Дело в том, что...сейчас, конечно, об этом говорить рано, но судя по всему, тебе не вполне подойдёт энергия моего типа. Ты ведь не хочешь неожиданных телесных изменений, так ведь?
- Например, каких? - заинтересовалась Мари.
- Например, аменорея, патологические изменения сердечного ритма, некротизация некоторых тканей, - без какого-либо обдумывания, походя перечислил Макабрей, потом всё же подумал и добавил: - И частичные мутации эпидермиса, конечно же.
- Тогда не хочу, - она поежилась. - Это точно вид магии, а не болезнь?
Некромант поперхнулся, но всё же проявил твёрдость характера и верность традициям:
- Точно. Просто с этой магией надо обращаться осторожно - и буду несомненная польза и определённый профит. Помнишь, как я дрова колол у вас? Так вот, сложным мне это не казалось.
Мария кивнула.
- Ладно. Там, дальше, будет видно, да? Не хочу сейчас об этом...
- Разумеется. Только если почувствуешь что-нибудь необычное - сразу мне об этом скажи, хорошо? Даже если ощущения будут несколько...интимны.
- Да уж... - она усмехнулась. - Некромантия сближает людей не хуже прогулок под луной. Конечно, скажу.
Макабрей тяжко вздохнул и опустил руку с ключиц девушки.
- Кстати о прогулках. Ничего не имеешь против того, чтобы пройтись в надвигающихся сумерках?
Качнула головой.
- Пойдем.
Где-то в лесу металлически стрекотали насекомые, которых даже Мари не могла распознать по звукам. Словно тонкая стальная пластина задевает за зубчики медных шестеренок...
А лагерь молчал. Закончились разговоры, веселые истории, жаркие споры. Осталось тихое дыхание, спокойные, должно быть, сны... Только у палатки майора тишина была не спокойной, а давящей, гнетущей. Оглядываясь на нее, Мари даже подумала - не спит, потому что догадывается о ее уходе. Захочет остановить.
Но уже не сможет.

День: утро шестнадцатого августа
Фигура: пешка b2
Ход: без хода
Официальная клетка: b2
Фактическое местоположение: b2

- Как думаешь... Джи сильно будет ругать? - Тьяр подпихнул ногой груду металлолома, которая еще двадцать минут назад была дальнострельной пушкой.
- Не знаю... - лиса озадаченно потерла ладонью перемазанный машинной смазкой нос.
- Будет, - вынес вердикт её брат и сунул гаечный ключ обратно в коробку с инструментами. Близнецы переглянулись - между ними на пару мгновений повисло глубокомысленное молчание - а потом захихикали.

Джи не ругался. И даже не кричал. Он просто смотрел. Невысокий орк был примерно одного роста с близнецами, но те откровенно прятали взгляд и, сцепившись ладонями, явно были готовы дать дёру в любой момент.
- У вас, что, март? - наконец проговорил Гран.
Тьяр округлил глаза.
- Мы - не кошки!
- А мозгов - как у них в марте, - процедил капитан. Ирсея хихикнула, но осеклась под тяжелым взглядом.
Кристиан, наблюдавший со стороны за разносом, перевел взгляд на металлические останки пушки - как не старался маг представить, что надо было сделать с техникой, чтоб бы она так стала выглядеть, фантазия ему отказывала.
- Так... - а еще Асальто никак не мог понять, как Джи может оставаться спокойным. Поразительно спокойным, - чтобы через час и духу вашего здесь не было.
- Что? - в один голос переспросили лисы. Джи наигранно-недоумленно приподнял брови.
- Что слышали. Поработайте на благо обществу, отправьтесь на разведку.
- Но, Капита-ан, - протянул Тьяр, переглянувшись с сестрой, - какая разведка? Тут же все... свои вокруг.
- Оспариваешь приказы начальства? - елейно поинтересовался орк.
Близнецы вытянулись по струнке, зная, что означают медовые интонации в голосе Грана.
- Никак нет! - Тьяр отсалютовал Джи. Кристиан хмыкнул: лисам нравилось отдавать честь - их это забавляло и, уж точно, не несло никакого уважения. Просто - смешной жест.
- Исполнять.
Близнецы замешкались на мгновение, а потом кинулись к своей палатке уже на четырех лапах, только махнув рыжими и пушистыми лентами хвостов.

Через сорок минут, когда одинаковые фигурки двойняшек исчезли на другом берегу реки, Кристиан подошел к капитану, смотрящему разведчикам вслед.
- Думаешь, это разумно?
- Хм? – орк покосился на долговязого мага снизу вверх. Тот повел рукой.
- Отправлять их неизвестно куда.
- Все в порядке. По крайней мере, в ближайшие дни мы будем спасены от неминуемых разрушений, - хмыкнул Джи, но потом помрачнел. Крис вопросительно приподнял брови. Джи махнул рукой:
- Воздух просто… пахнет странно.
- Дождем?
- Если бы, - не весело усмехнулся орк.
- А чем?
- Знать бы еще.