Они находились в залитой солнцем комнате на верхнем этаже башни, где светло, даже если улицы внизу тонут в густых фиолетовых сумерках, и одновременно в полутемном маленьком помещении, где спертый воздух пах мужским потом и гарным маслом. Их было трое и одновременно здесь было тесно от азартных громкоголосых людей. Старик Куморо носил домашнюю одежду и одновременно был раздет до набедренной повязки, так чтобы каждый присутствующий мог увидеть многоцветие татуировок.
Секимори выложила на стол перед собой фишки для игры в маджонг.
- Есть четыре времени года. Есть четыре времени суток. Есть четыре стороны света. Есть четыре окончания у иероглифа «десять», - она помолчала, уголки ее губ приподнялись. – А еще есть значение «смерть» у иероглифа, который обозначает «четверку».
Девушка протянула Куморо деревянный высокий стаканчик и, разжав кулачок, высыпала туда, игральные кости.
- Твой ход.
Сухие старческие руки, словно выточенные из дерева, бережно взяли сосуд. Мгновение, и стаканчик завращался в них так быстро, что кости не успевали выскочить наружу. Вращение менялось, то оно было вертикальным, то горизонтальным, вообще теряло какое-либо четкое направление. Кости тихо стучали по стенкам, добавляя в стелющуюся мелодию еще один странный ритм.
- Восход знаменует рождение нового дня, пробуждение жизни и света. Чудесна жизнь того, кто увидел солнце в зените и не ощутил на себе сжигающий жар его полуденных лучей. Закат - полон красок прошедшего дня, он помнит его от самого начала и будет видеть до самого конца. Что принесет ночь, я не знаю, но рождается она лишь из багровой полосы над западным океаном.
Пальцы остановились так же внезапно, как и начали свое движение. Кости, словно на мгновение, задумавшись, медленно выскользнули наружу и упали на столешницу.

(тем же составом)

Танцовщица провела кончиком ногтя по выстроенным в ряд фишкам, стараясь не прикасаться к ним; кожу слегка пощипывала, как будто фишки были отлиты от металла и остужены морозной зимней ночью.
- Студеная ночь, - нараспев произнесла Секимори. – Старый Будда из липы. Выйдет жаркий огонь.
Она встряхнула в свою очередь стаканчик: кости покатились по столу, выпало две двойки.
- Холодный взгляд смерти из змеиных глазниц, - Куморо вновь по-черепашьи улыбнулся. - Последнее, что видел князь Северной страны, наречный Вещим. Значит, быть Северу. И быть Ночи.
Исчезли деревянные обшарпанные стены, растворились в воздухе игроки вместе со столом, костями и связками монет, запах масла еще держался какое-то время, но и его унесло порывом холодного ветра. Исчезла и комната на верхнем этаже башни, три человека стояли в самом центре двора, над их головами медленно проворачивался темный, полный созвездий небесный свод. Обточенная водой речная галька заиндевела на морозе. Секимори протянула меч - старику, веер - мужчине.
Старые руки вновь осторожно и бережно приняли протянутый предмет, аккуратно и с трепетом, как принимают лишь священный дар. Веер же растаял в воздухе, просто пропал, а фигура третьего участника этой сцены даже не шелохнулась, как и за все время до этого. Танцовщица посмотрела на западные ворота дворца, перед которыми была вплавлена в землю круглая печать из белого нефрита: тигр скалил клыки, обвивая себя гибким хвостом. В тени ворот сидели двое - монах-ямабуси с бивой и коробом и воин в старинной одежде, рисовавший что-то клинком на ступенях. На севере остывала лужа раскаленного металла, образуя черепаху.
Куморо медленно поднялся. Блеклые татуировки на коже цвета тусклого янтаря наливались новыми красками и силой. Проступая поверх них, на груди старика медленно появилось изображение омамори, только вместо привычного полотняного мешочка, на рисунке было длинное белоснежное перо*.
- Я готов занять свое место.

* Тату «Посвященный тэнши (ангелу)», делался якудза, по тем или иным причинам, служившим в храмах (без разницы в каких).

(ага)

9 июня, муниципальное общежитие юго-восточного района

Судя по всему, на второй день активности инспектора Удея просто не хватило. Он не поразил своим появлением во второй раз коллег в спортивном зале, а как обычно проспал до десяти утра, и лишь потом соизволил встать с постели и отправиться на общую кухню, где к этому времени обычно становилось безлюдно. Черный кот сопроводил его вдогонку напоминающим «мау!», на что Джучи буркнул что-то типа «Отстань животное! Не маленький, сам пожрать чего найдешь!»
- Ты любишь сябу-сябу? – встретили его вопросом в лоб.
Вооружившись палочками, Хи-тян закидывала в кипящий бульон кусочки мяса, а стоило им там поменять цвет, выуживала и окунала в соус.
- Если да, то скорее ешь. Если нет, я зря потратила деньги в лавке.
- И скольким жильцам соседних квартир ты уже успела попасться на глаза за этим занятием? - поинтересовался Джучи, устраиваясь за столом, и не собираясь отказывать себе в нормальном завтраке. Первом за последние пару лет.
- Не подсчитывала, - честно созналась Хи-тян, наполняя тарелку и передавая ее напарнику. - Но их приходило очень много. Некоторые что-то говорили, но я не знаю этого языка.
Она бросила неоскверненный огнем кусок мяса коту, нагло заявившемуся на кухню следом за хозяином.
- А еще твой... э-э... дядя, нет? Ну он сказал, что не знал, что здешние шлюхи так здорово готовят. Он уже поел.
- Давно никто не закрывал его в туалете на полдня, - хмыкнул монгол и отправил в рот первый кусочек. Дальше воцарилась тишина, прерываемая лишь движениями жевательных мышц. Наконец тарелка опустела. Забравшийся на колени к Удею, кот перебрался на стол и стал вылизывать пустую посуду.
Хи-тян рассеянно подсунула вечно голодному животному миску.
- Хороший котик... Чем займемся сегодня?
- Сначала окончательно проясним некоторые моменты во всех этих странностях, - ответил Джучи. - Конечно, выдавать всю свою агентурную сеть стажеру всего за неделю не в традициях нашей доблестной полиции, но с тобой исключения есть правило. А потом, мы так и не посетили господина Широ из службы доставки.
- Так чего же мы тут сидим?! - Хи-тян устремилась к выходу.
- Главное - не разбудить мой последний источник слишком рано. Но его меркам, - уточнил монгол, и нехотя поднялся, оглядываясь на опустевшую плиту. - Через три минуты буду у машины.

(& SоnGoku... опять)

Киото, Нижний город
госпиталь медицинского колледжа
10 июня, поздний вечер

В плотном сплетении веток живой изгороди дрались воробьи; должно быть, делили место ночлега. Хи-тян сама была бы не прочь свернуться где-нибудь клубком и заснуть, и чтобы, когда проснется, забыть про все невзгоды. В последний раз подобное желание накатывало, когда ей было лет шесть.
В регистратуре ей объяснили, что она заблудилась и необходимо обойти корпус, чтобы попасть туда, куда она хочет. И предупредили, что могут не пустить, так как часы посещения давно закончились. Младшая дочь главы службы безопасности Корпорации безмятежно заверила, что такого еще не случалось, чтобы ее куда-то не пропустили.
И оказалась права. Ровно через столько минут, сколько потребовалось, чтобы распутать запутанный клубок садовых дорожек, вытащить занозу, пропрыгать часть пути на одной ноге, шипя и ругая на чем свет стоит выпирающий не к месту из травы камень, переговорить с приветливыми, но очень решительными девушками в белых медицинских халатиках, демонстрации полицейского жетона... в общем, примерно через час с небольшим Хидоко сидела примерной ученицей на стуле у постели человека, который оказался на больничной койке по ее вине. Ну, почти по ее.
По причине характера ранений, агент Штруттен вынужден был лежать на животе, что явно не доставляло ему удобства. К счастью операция по изъятию девятиграммовых кусочков свинца из мягких тканей прошла быстро и успешно еще позавчера, поэтому пострадавшему даже не пришлось ощутить на себе все прелести реабилитационной терапии, которой так славился киотский госпиталь. На лице Штруттена при появлении девочки появилась целая буря красочных эмоций, столь несвойственная представителям азиатских народностей. Но сообразив, что добивать его прямо здесь не будут, представитель Судейской Лиги немного успокоился.
- Привет, - сказала ему стажер. – Мое имя – Хи-тян.
Она подумала, что надо бы представиться как следует, но была слишком сердита, чтобы выполнять формальности. Юная полицейская (ну, почти уже!) вынула из торбы яблоко и положила на тумбочку у кровати так, чтобы пострадавший агент мог легко до него дотянуться.
- Вы зачем наврали моему начальству?

(вообще-то с Греем... ага, опять)

- Разве? - буркнул оппонент на скверном "университетском".
- Ага. Вы первые начали стрельбу, а все свалили на нас. Разве это хорошо?
- Вы убили Франсуа. Это лучше? - с каменной логикой ответил швейцарец.
- Нет, - призналась младшая Икедзуми. - Мне неприятно, что он умер. Но если бы я не спряталась, умерла бы я. И это тоже было бы очень нехорошо. Во-первых, папа огорчился бы. А во-вторых, вы пристрелили бы офицера полиции.
Слово "будущего" она благоразумно опустила.
- Тогда в расчете, - хмыкнул Штруттен и отвернулся.
- Нет, - отрезала Хи-тян. - Вы наврали моему начальству. Вы первые начали стрелять, вы не назвали себя и свою организацию. И у меня-то есть разрешение на оружие, а у вас?
Сдаваться она не собиралась.
- Все вопросы к моему координатору в Токио, - заученно ответил агент. - И отвечать я вам буду только в присутствии представителя суда префектуры.
- Разумеется...
Хидоко слезла со стула.
- А пока этот самый представитель запаздывает, я вот что вам скажу... - она набрала побольше воздуха в легкие, перешла на родной язык и отбарабанила монолог, в котором ни одного слова не было цензурного. - И знаете что? Этого вашего Франсуа мне, действительно жаль. Настолько же, насколько жаль, что я не пристрелила вас. Не забудьте это передать координатору или кто там еще сидит над вами.
Еще немного, и стажер возглавила бы известное движение за изгнание варваров из столицы. Да и со всех островов в придачу.
- Пошла вон, - совершенно спокойно ответил Штруттен, который похоже не понял больше половины из сказанного в его адрес.
- Лжец, - сказала ему на прощание Хи-тян. - Трус и лжец. Если все судьи в вашей лиге такие же, как и вы, я начинаю понимать, почему вы на западе так отстаете от нас.
Реветь она решила чуть позже, выйдя в сад. Там это делать было гораздо удобнее.

(это я только помогаю выкладывать)

- Что скулишь? До полнолуния еще долго ждать.
Хи-тян поспешно вытерла слезы, но в результате только разукрасила грязными разводами мокрые щеки. Хмуро глянула на незваного утешителя и, надув губы, гордо отвернулась.
- Решила, что все будет так, как ты хочешь?
Девчонка пристально разглядывала зеленый газон.
- Дура.
- Сами вы... – огрызнулась Хидоко, но увяла на середине фразы и долепетала лишь из чистого упрямства: - ...не больно-то умный.
Рядом с ней присел на корточки высокий широкоплечий старик, один вид которого отбивал желание спорить или скандалить. Дед аккуратно вытер мордашку хнычущему стажеру; пальцы у него были сухие, крепкие и пахли травами и лекарствами.
- Дура, - повторил он без злобы. – Идем.
У Хи-тян не было ни сил, ни возможности упираться, и она покорно поплелась нога за ногу следом. Так они и прошествовали сначала по Каварамачи до перекрестка, затем по Марутамачи; старик шагал легко и размашисто, как будто всю свою долгую жизнь провел в странствиях, длинные штанины мели летнюю пыль. Неподалеку от знакомого дома дед остановился, подтолкнул заробевшую девчонку вперед.
- Не заставляй его долго ждать, твой отец никогда не отличался терпением.
- Влетит, - согласилась Хи-тян, вдруг решив, что с незнакомым величественным старцем ей безопаснее.
На всякий случай она не смотрела туда, где в густой тени высокого забора тускло вспыхивал сигаретный огонек. Но дед имел на этот счет иное мнение (а может быть, его не волновали, какими методами будут воспитывать заблудившегося волчонка), потому что он, не долго думая, шлепком по мягкому месту придал Хидоко требуемое направление, развернулся и ушел.

(с подсказками Биша)

Помещение было перегорожено толстым стеклом, не слишком прозрачным, исцарапанным, в сетке едва заметных трещин – будто кто-то колотил по нему табуреткой, лишь для того, чтобы выяснить, что оно армированное. И разбить его невозможно. До того, как открылась внутренняя дверь, можно было подумать, будто это не стекло, а зеркало, до того неотличимы были две половинки комнаты. Привинченный к полу неудобный стул, допотопный телефон с тяжелой потертой трубкой и заклиненным намертво диском, скучного цвета стены – что слева, что справа.
Сутулый и тощий старик мог бы сойти за уборщика, а то и за древнего и несчастного призрака этих мест. Тем не менее, просеменил он мимо охранника к указанному стулу достаточно бодро. Полторы недели, проведенные на улице, сильно сказались на его внешнем виде – одежда покрылась пятнами, а волосы стали похожи на паклю. На лице была написана обычная услужливость, но электронные глаза сияли будто бы радостью.
Хацуби уселся на указанный ему стул, взял телефонную трубку, жестом показал слуге, чтобы тот сделал то же самое.
- Отец прислал? – без приязни осведомился юный заключенный.
Посетитель неспешно пристроил узелок у себя на коленях и так же неспешно взял трубку. Он наклонился вперед, словно хотел получше рассмотреть собеседника.
- Господин Кацура не возражал против визита сюда в моем лице. Он также не был обрадован этой новостью, - Камо был честен. – Хорошо ли чувствует себя вакагими-сама?


(&Bishop, потом еще Grey)

Его подопечный сморщился – будто надкусил что-то кислое.
- Паршиво.
Он часто обманывал – родителей, одноклассников, учителей. Ни для чего, порой без цели, даже без любви к вранью. Он даже не знал, что существует обман, пока не разъяснили. С Камо этот фокус не проходил.
- Я долго здесь не протяну.
Андроид ссутулился.
- Господин Кацура и его супруга будут недовольны, если лишатся вакагими-сама. Камо будет опечален. В этом заведении должны быть доктора, чтобы проводить надлежащее обслуживание вакагими-сама.
Низкое мнение о способности здешнего лекаря «отремонтировать» хоть что-то Хацуби выразил элементарно – презрительно отмахнулся.
- Отец очень злится? – спросил он.
- Господин Кацура пребывает в смешанных чувствах, - туманно отозвался Камо и пояснил: - Он часто утверждает, что предпочел бы не иметь наследника вовсе, но вмешательство супруги умиротворяет его и приводит в более смиренное расположение духа. В то же время есть все основания предполагать, что госпожа сердится много больше, хотя и не демонстрирует свои чувства столь открыто.
- Еще бы... – пробормотал Хацуби, отчаянно придумывая, чем бы еще поинтересоваться.
На ум ничего не приходило – настолько, что хотелось добавить от себя мелких, почти незаметных трещин в толстом бронебойном стекле.
- А как... ты?
Вопрос застиг слугу врасплох. Настолько, что старик недоуменно заморгал и молчал чуть ли не полминуты. Затем выпрямил спину с задумчивым выражением на иссохшем лице.
- Мое существование нельзя назвать плохим. Но я предпочел бы служить вакагими-сама. Может ли Камо сделать что-нибудь для него прямо сейчас?

(Далара to)

- Полагаю, что гранатомет у тебя отобрали при входе...
- Прошу меня простить, это приспособление не было мной принесено именно по этой причине, - кажется, андроид всерьез решил, что провинился. – Камо принес только это, - продемонстрировал узелок-фуросики.
Старчески покряхтывая, слуга подошел к двери, подозвал охранника, отдыхавшего у стены в ожидании конца визита, и вручил ему узелок.
- Для вакагими-сама, будьте любезны, передайте.
Недвусмысленный жест давал понять, где находится упомянутый «вакагими-сама». Дежурный вызвал еще одного караульного и передал ему посылку, чтобы тот отнес в досмотровый бокс. В помещении тем временем появились еще двое - лощенный тип в деловом костюме и скелетообразный Хари, поприветствовавший Хацуби коротким жестом. При виде посетителя убийца скорчил недвусмысленную рожу, но все-таки сел на стул и снял трубку... только для того, чтобы громко рявкнуть:
- Пошли вы в... - дальше последовал сложный лексический фразеологизм, разобраться в нюансах которого смог бы лишь опытный проктолог.
Дверь хлопнула, тип в костюме остался сидеть на месте, удивленно моргая.
- Не повезло? – спросил Хацуби, хоть и не был уверен: распознают вопрос через толстое стекло или нет.
Или хотя бы – услышат ли?
Он отметил в памяти: попытаться узнать, в чем тут дело... и лучше всего у Кансена, не напрямую. И подгрузить на то же дело Камо. Пусть развлечется старик.

(& Bishop+Далара)

В 2015 году
Нижний город Киото

У дверей в зал игровых автоматов топталась забавная парочка. Один, который внушительной фигурой заставлял вспомнить если не об Эвересте, так хотя бы о Фудзи-сан, а плоским простецким лицом о прямодушных и туповатых крестьян с Окинавы, с горестными телячьими вздохами пересчитывал мелочь на широкой, будто сковорода, ладони. Второй, коротышка даже по здешним меркам, вертлявый и смешливый, едва достающий остриженной макушкой до приятельского подвздошья, нетерпеливо подпрыгивал на месте. Оба были одеты в одинаковые белые сорочки и черные брюки, одинаковые черные пиджаки они сняли, как и строгие галстуки, которые теперь были засунуты в карманы, чтобы можно было расстегнуть ворот и наслаждаться пока еще относительной прохладой. Настоящее облегчение придет гораздо позже, когда тень западных гор окончательно накроет город.
- Давай помогу, - предложил коротышка. – Иначе ты не закончишь до утра.
Его приятель, больше напоминающий крепостную башню, упрямо шевелил губами.
- Если не поторопишься, - предупредил низкорослый «волчок», - то нам испортят все веселье.
Горообразный здоровяк оторвал туповатый взгляд от собственной ладони и монеток на ней.
- С чего ты взял?
- Наш квартал просто кишит черными автомобилями без опознавательных знаков.
- Вот ё-моё...
Но деваться уже было некуда, означенная машина зависла над старой брусчаткой рядом с ними. Опустилось тонированное стекло.

Выражение лица Таро не давало повода для радости. Скорее, вызывало желание прикрыть голову, чтобы не получить по ней чем-то вроде веера.
- Решили развлечься под шумок?
- Так ведь рабочий день закончился... – прогудел Дзюбэй, сжимая кулак.
- Шеф с тобой? – быстро полюбопытствовал Дзаки.
- Здесь. А вот почему вы не удостоверились в его безопасности прежде, чем развлекаться? Можно подумать, вы первый год в СБК.
Лучше бы у Таро был веер.
- Э-э...
- А в каком шеф настроении?
Заместитель начальника службы безопасности решил, что ответ «в волчьем» придется не к месту.
- Недоволен. Так что у вас есть выбор: поехать с нами или завтра узнать о его настроении на собственных шкурах.
- То есть, зол, как волк, - подытожил несдержанный на язык Дзаки и распахнул дверцу салона. – Здрасьте, шеф. Хороший вечер, правда?
С заднего сиденья донеслось приглушенное ворчанье.
Машина была достаточно просторна, чтобы вместить всех четверых плюс водителя. Вернее, почти достаточно. Дзюбэй казался слишком большим даже для нее. Едва все расселись, автомобиль тронулся с места и ушел в воздух над крышами. Улочки внизу казались темным лабиринтом, лишь кое-где освещенным пятнами света из окон жилых домов и заведений. Всего через несколько минут после старта полет закончился у входа в узкий темный проулок, в дальнем конце которого светилась неоном вывеска «Imagium».

(Далара, ну и ооками немножко)

Верхние этажи «Западного Феникса», Киото

Время текло неторопливо, и поэтому почти не задевало тех двоих, что сидели за его спиной в полупустой комнате. Где они сейчас были и что видели, Кусари не знал, да и честно говоря, не хотел знать. Выбор был сделан уже давно, и выбор окончательный. Якудза не нужна была Реальность, достаточно хватало простого рабочего терминала в кабинете, а имплант… Свой первый и последний имплант оябун Киото оставил где-то в Индии с солидным куском мяса, выдранным из затылка.
Сквозь широкое окно высокое солнце в синем небе светило Кусари прямо в глаза, но он не хмурился и не старался закрыться. Сейчас он думал лишь об одном, о вещи настолько старой и проверенной всеми невзгодами, что она давно уже стала частью самого якудза. Как древняя мантра, звучали сейчас в сознании эти слова…

Тишина… Успокоение… Равновесие…

Внутренний покой куда важнее внешней маски безразличия, сосредоточенности, холодности. И слишком много вещей, одновременно, мешает его достичь.

Тишина… Успокоение… Равновесие…

Сяо передал жалобу Сикиса, и вывод напрашивался сам собой. Слишком мало людей знали о том, что Шун по-прежнему изредка прирабатывает на стороне. Всего трое, включая самого Масахиро. Больно и неприятно узнавать о предательстве того, кому казалось можно доверять чуть больше, чем остальным. Вечером его еще ждал этот разговор, короткий и, хотелось бы верить, информативный.

Тишина… Успокоение… Равновесие…

Война. Она уже идет. Настоящая. Без запрещенных приемов, демаркационных линий и «красных крестов». Китайцы могут позволить себе почти любые жертвы и расходы, им очень нужны японские города. Жадность и жажда власти – хорошие стимулы, которые всегда работают в таком деле.
Первый обмен «любезностями» уже прошел, Осака огласила свою позицию, исчез в Токио первый клан, ставший жертвой разгорающегося противостояния. Да, скоро будет трудно, так, как никогда еще не было…

Тишина… Успокоение… Равновесие…

А теперь еще и эти двое. И никогда не знаешь, кто вернется из такого странствия, насколько изменится, насколько…
За спиной у Кусари Куморо сделал глубокий вдох и открыл, наконец, глаза. На теле старого якудза отчетливо стали проступать новые рисунки, весьма примечательные, надо отметить. Ну, вот и все.

Равновесие…

Веер в руке Масахиро закрылся с тихим щелчком.

Танцовщица-ширабьёши в старинной мужской одежде пила остывший чай из плоской чашечки, черной снаружи и ярко-алой внутри; такие продают внизу, в торговых рядах в центре города, прямо на улице с лотков возле душных маленьких лавок. Если повезет, можно среди дешевых пластиковых подделок отыскать почти настоящую чавань. А если удача окажется в настроении, то наградой упорного человеку станет настаящая старинная чашка. Только она не будет столь яркой.
На бледные щеки танцовщицы возвращался румянец, видно было, как под тонкой рисовой пудрой, покрывавшей ее лицо, менялся цвет кожи. Ширабьёши чему-то улыбалась, только по своей привычке не говорила, чему же именно.

...белый единорог судорожно вздохнул и опустил голову на пол возле кровати; зверь видел, как золотистые, будто размахренные ниточки связывали его хозяйку, которая то ли спала, не пробуждаясь, то ли бодрствовала, не прекращая сна, с существом, находящимся и не здесь, и везде. Белый маленький единорог это видел, но не находил в себе силы подняться и оборвать паутину с пульсирующими узелками, по которой утекала жизнь...

Отдохнувшая танцовщица открыла глаза и поставила чашку.
- Мне нужны еще двое.

11 июня, утро...

На этот раз Сато впер свое авто прямо под знаком запрещающим парковку. Выбравшись наружу, толстяк с самодовольным видом вытащил изо рта белый комочек жвачки и прилепил ее по центру знака. Наблюдавший за этим, Гонзо лишь тяжело вздохнул.
- Вон в том кафе, - указал он, сверяясь со сканером, встроенным в электронный браслет.
Последнее было необязательным - у огромного, в рост, окна сидела и пила кофе молодая женщина, узнать которую можно было даже с такого расстояния. Напиток был омерзительно-сладким - кроме положенного по рецепту сиропа девочка-барриста зачем-то положила туда еще и королевскую порцию сахара, но Кити делала глоток за глотком, пытаясь одновременно согреться, прояснить голову и избавиться от неприятного ощущения беспокойства. И меньше всего это беспокойство было связано с приближающейся парой.
- Утро выдалось не таким добрым? - Сато плюхнулся на стул, его напарник предупредительно "отрезал" в сторону андроида-официанта, выскочившего как будто из ниоткуда. - Продолжим нашу беседу?
Девушка кивнула, рассеянно собирая палочкой пену на поверхности кофе.
- Здесь?..
- А что, лучше в темной подворотне или в каком-нибудь сыром подвале? - хохотнул толстяк. - Мы не в дешевом боевике, и мы не уличные катаги. Мы ведем бизнес, и не любим терять сотрудников. Но одного мы все-таки недавно потеряли, он должен был следить за тобой. Парень с рубиновыми волосами. Видела?
- Хм... - Кити задумчиво мешала трубочкой кофе и не находила нужного ответа. Даже не так, ответ-то был очевиден. Только не походила работа того парня на слежку, даже в малом. На провокацию - возможно. Предположим, ее собеседники этого не знали... Bullshit.
- Если он следил за мной, то почему я должна была его видеть? - не прерывая процесса избавления кофе от пены, поинтересовалась австралийка.
- Мало ли, - развел руками Сато. - Может человеку на улице стало плохо, и ты обратила на это внимание. Шел-шел парень, и вдруг упал и стал задыхаться....
- Вряд ли, - пожала плечами его собеседница. - Я помню только одного красноволосого японца, но он под ваше описание не подходит.
- Это которого? - нахмурился Бык, понимая что теряет в разговоре что-то важное, но пока еще не осознавая что именно.

(& Китти)

- Не знаю точно. Я не интересовалась фактами биографии. Но мне показалось, что он был... intoxicated, - Кити не вспомнила правильного слова.
При всех своих многочисленных талантов, которыми Сато обладал исключительно по собственному мнению, лингвистика все-таки не числилась, так что странное слов надолго погрузило толстяка в раздумье.
- Пьяный или обкурившийся, под дозой, короче, - послышался комментарий Гонзо от стойки, когда мыслительные потуги Сато были почти исчерпаны.
- Ты это еще с чего взяла? - почти не потерялся якудза, хоть и стрельнул для острастки глазами в подручного.
- Довольно глупо угрожать мне физическим насилием, - Кити кинула беглый взгляд на собственную футболку - сквозь иссеченную лезвием ткань просвечивала кожа. Мышцы не выделялись рельефом, как на картинах художников-фэнтези, но их существование не вызывало вопросов.
Звонок мобильного видеофона в такой момент – событие почти предсказуемое. Согнувшийся над стойкой, Гонзо лишь слушал и иногда бросал короткие «hai». Сато еще раздумывал над следующей фразой, когда помощник уже подскочил к нему и, бросив короткий взгляд в сторону Кити, быстро зашептал на намеренно исковерканном кансайском:
- Завязывай, Сяо пробил убийство по полиции, там был еще один синепузый в тот момент, данные мне уже скинули.
Девушка сделала новый глоток и перевела взгляд за окно, стараясь выглядеть не понимающей ни слова. Впрочем, и правда не понимала - но лишний раз показать это не мешало.
Толстый якудза нехотя поднялся на ноги, за Гонзо уже хлопнула входная дверь.
- Угрожать на прощание и вправду не буду, - Сато терпеть не мог, чтобы последнее слово оставалось не за ним. - Просто предупрежу, если что-то вдруг всплывет, чего ты не вспомнила, голову тебе отрежут. И не думай, что на дело пошлют такого как я.
Кити только кивнула в ответ.

____
Bullshit - сленговое выражение. Откровенно неправдоподобная вещь или заявление.
Intoxicated - находящийся под воздействием алкоголя или любого другого наркотического вещества.

Вечер 11 июня
Здание корпорации "Сендзюцу"

Что будет если открыть глаза? Нет, сначала перевернуться на спину. Глубокое быстро темнеющее небо. Вокруг? Бортики, никаких особых заграждений - да и то, зачем их ставить, если за всю историю «Сендзюцу» с этой крыши прыгали/падали лишь однажды? Интересно, как она там?.. Надо будет спросить, играет ли по-прежнему в театре.
Сесть. Получилось, удивительно. И как его сюда занесло? Из кабинета Ашики вышел, из отдела тоже, а дальше... Ага, дальше уплыл (или точнее будет, выпрыгнул?) в Реальность. Чтоб тебя, К-сан, подождать не мог? Мда, некоторые части тела болят. Если восстанавливать события по ним, сначала свалился на колени, потом на локти, а потом уже ничком (хорошо, что не понадобился вдруг тому же Икедзуми, не то пришлось бы испытывать на прочность нервы еще одного охранника, прошлый до сих пор икает). Пальцы расцарапал. Ладно, неважно. Действительно неважно, потому что лезет вперед иное ощущение, новое и непонятное. «Ты стал»... Кем? Чем? Почему-то не наблюдается гуру и прочих желающих вести за собой. Хоть бы кто объяснил, что происходит, что ли. Ага, размечтался...
Лежать противно, рубашка прилипает к лопаткам, да и цементный пол жестковат. Даже для сидения. Зато если устроиться на бортике, все удобства к твоим услугам, особенно прохладный ветерок. На такой высоте даже по нынешней жаре ветер почти холодный. Город внизу похож на черный кофе в чашке, на поверхности плавают блестящие фигурные кусочки сахара – пять огромных голограмм на башнях Верхнего города. Кстати о кофе. Нет, позже.
Самое время разобраться. Начнем со сложного, здесь пока достаточно первого приближения. Итак: теперь есть в наличии крылья, огненные. Бедный куст подтверждение тому, что они не только в больном шуновском воображении. И есть еще что-то. Бесформенное, саднящее, как заноза, только не под кожей, а в сознании. Так, голова цела, а вот платок бы сейчас пригодился. Да и таблетки тоже. Но ничего этого с собой нет. Странно, он-то думал, таблетки в кармане. Ладно, посидит так, с задранной головой. Нет, глаза лучше не закрывать, еще угораздит повторить подвиг одной юной беглянки.
Печати. Их должно быть девять, раз эта структура (сложно назвать ее программой, она уже что-то большее), реагирует на куджи-ин (кто бы мог подумать!), причем так активно. Удивительно, как господин Мифуне мог подобное создать в одиночку, честно говоря, верится с трудом. Хотя не факт, что создавал он один. Может, у него была группа, о которой, как всегда, нигде толком не говорится.
И все-таки кофе...

...Гулкие безликие коридоры. В корпорации почти никого не было в этот час, только андроиды у наиболее охраняемых дверей и неизменный клюющий носом дежурный у мониторов видео-наблюдения. Шун приветственно махнул ему рукой. Потом зашел в туалет умыться. Ну и рожа! Бедный дежурный.
Потом Шунсукэ шел по нескончаемому линолеуму, зеленовато-серому и тусклому в свете наполовину погашенных по ночному времени ламп. Шел и пытался отловить, сформулировать новые и трудно поддающиеся описанию ощущения. Изменилась походка, стала будто бы скользящей, если не сказать летящей. А как он ходит обычно? Спросить кого - подумают, шутит. Не проходило чувство, будто тяжелые крылья по-прежнему оттягивают лопатки и норовят задеть стены. Шун поймал сам себя на мысли, что все это следствие сегодняшних действий. Долгое нахождение в Реальности плюс адреналин. Рекомендация: кофе и немного отдыха, любимое дело тоже подойдет. Эйфория спадет. И снова поймал себя, на этот раз на жалости. Жалко потерять это состояние и эти изменения.
Или они навсегда?
«Боишься?» Шун все еще не был уверен в своем ответе на этот вопрос. И ведь ответ придется дать. Себе.

9 июня

По дороге Джучи постоянно зевал и даже несколько раз был вынужден сбрасывать скорость, сказывался необычайно плотный для инспектора завтрак. Тем не менее, до могучего приземистого здания, спрятавшегося в тени одного из старейших киотских храмов, полицейские все же добрались в рекордные сроки. Узкая улочка, словно накрытая сетью старых проводов, развешанных на просмоленных мачтах-столбах, дышала спокойной мирной жизнью. Такая же атмосфера была здесь, наверное, и пятьдесят, и сто, и триста лет назад. На маленькой парковке оказалось сразу несколько свободных мест, поэтому поставив «хонду» под окнами заведения, носящим громкое название «Морской дракон», напарники выбрались наружу и зашагали к двустворчатым дверям.
Ветер играл разноцветными бумажными фонариками, которые украшали ветви храмовых деревьев. На пороге Хи-тян споткнулась.
- Отец велел держаться от этого места подальше, - пробубнила девчонка, роясь в торбочке.
- Правильно делал, - ответил Джучи, направляясь к лестнице на второй этаж и делая знак хозяину заведения, высунувшемуся из-за ширмы в конце зала. В утренние часы в заведении не было ни одного посетителя, и поскольку полицейские в эту категорию тоже не подпадали, содержатель "дракона" скрылся обратно за перегородкой.
- Могу подождать на улице, - без особого энтузиазма предложила Хи-тян.
- Ты? - с сомнением голосе уточнил напарник.
- Вот и я в это не верю...

(& SonGoku)

Коридоры и комнаты наверху представляли собой довольно странную картину. То ли здесь когда-то было отделение больницы, то ли лаборатория средней руки, но сейчас это были просто съемные номера, и каждый новый владелец привносил в окружающую действительность часть собственной «индивидуальности». Последнее выражалось в расписных дверях, тяжелых деревянных и легких раздвижных, пятнах какой-то грязи на стенах и полу, разными по мощности лампочками, висевшими у входа в комнаты и белыми досками для сообщений с маркерами, висящими тут же на цепочках. Некоторые из иероглифов, блестевших на белом пластике, имели весьма интересную конструкцию, свидетельствующую о большой фантазии и безграмотности авторов, а также об их глубоких познаниях в урологии.
Инспектор направился в самый конец коридора к самой простой двери, обтянутой дешевым коричневым дерматином, с на удивление чистым половичком при входе.
- Он немного странный, не удивляйся, - дал последний совет напарнице Джучи.
Девчонка решительно кивнула и, памятуя недавний разнос дома, дала в себе последний раз торжественную клятву на этот-то раз все сделать правильно и ограничиться минимумом разрушений.
Остальное убранство поражало таким же разнообразием, а подсохшие пятна неизвестного происхождения во множестве присутствующие на коврах и стенах окончательно закрепляли стиль "хаос-пёрфект".
- Джерри! Ты дома? - привычно крикнул монгол в темноту коридора, уводившего, судя по запаху, к кухне.
- С утра был! - отозвался низкий грубоватый баритон.

(два волчонка снова что-то вынюхивают)

- А у тебя все дома? - продолжил Джучи, и на его лице появилась улыбка, куда более живая, чем виденные Хи-тян раньше.
- Не факт, - ответил мужчина, появляясь из-за турецкой драпировки в поле зрения полицейских.
Высокий широкоплечий европеец мог бы быть обладателем могучей фигуры (даже по меркам своей родной Венгрии), но, к сожалению, весь потенциал был скрыт под большим слоем лишнего веса, из-за чего осведомитель Джучи напоминал большой добродушный шар. В цветастом сине-зеленом кимоно. И со складным бумажным веером в руке, которым венгр не переставал обмахиваться, хотя в комнате итак было не слишком жарко.
- Милость Тенгри твоему дому, Джучи!
- Koszonom szepen, Джер. Hogy van?*
- Koszonom, jol!* - художник обратил внимание на спутницу инспектора и снова перешел на японский. - Ты нас не представишь?
- Стажер Икедзуми, мой новый напарник.
- Что-то я не помню, чтобы у тебя был старый, - усмехнулся венгр и представился сам. - Джерис Корвин, к вашим услугам.
- Хи-тян, - пискнула Хи-тян, озабоченная неожиданным открытием.
В школе у них были уроки биологии и даже что-то говорили про генетику, а на курсах их осчастливили лекциями по антропологии, поэтому юный стажер смутно представляла, что раз ее отец не отличается высоким ростом, да и мама не выделялась из толпы, то и она сама едва ли наберет выше ста пятидесяти сантиметров. Ну, может быть, ста шестидесяти, если постарается. Еще она знала о существовании других, не похожих на ее собственную рас. Так же Хидоко была осведомлена о высоких людях, а один из них не так уж давно даже любил с ней нянчиться и таскать на плечах. Но по сравнению с информатором Удея горообразный Дзюбэй неким таинственным образом начинал напоминать просто откормленного школьника.
- О-о... – выдохнула гроза преступников и попятилась.
- По утрам он не голоден, - раздался комментарий Джучи.

---------------
*Большое спасибо, ... Как поживаешь? (венг.)
*Спасибо, отлично. (венг.)


(мы же)

Джер скорчил в ответ ядовитую физиономию и прошел к упомянутому уже дивану.
- Не думаю, что ты пришел просто для того, чтобы познакомить меня со столь очаровательной милой девушкой, - сказал художник, извлекая откуда-то из-под вороха подушек большой белый блокнот и карандаш. - Так что, жду ваших вопросов, господа полицейские. Если что, вы мне угрожали, - подмигнул венгр Хи-тян.
- Чем? - горестно спросила девчонка, выбирая себе на полу место почище, чтобы сесть там, скрестив ноги. - Что укушу за складку на животе?
- Весомая угроза, - с самым серьезным видом подтвердил Джер. - Вы ведь наверняка знаете, что слоны, например, больше всего боятся мышей, потому что те кусают их за складки между пальцев, а огромные животные банально не могут ничего противопоставить мелким и шустрым грызунам, - карандаш в руке венгра уже замелькал над чистым листом.
Икедзуми-дочь обнаружила окаменелый огрызок какого-то фрукта и надолго задумалась над тем, чем же это было при "жизни". Джучи устроился на боковом валике дивана и заглянул через руку Джера.
- Добавь чуть больше здорового оптимизма... И что ты знаешь о пойманной партии тяжелого кибстима?
- Разные люди разные вещи говорят, - не отрываясь от работы, ответил художник. - Но сходятся в одном. Полез кто-то поперек "курток" в их сферу, вот они и сдали товар еще по приезде. Все бы гладко, да одно "но". Вот скажи, есть какая выгода тащить тяжелый, а значит дорогой и очень "на любителей", наркотик из Европы в Японию, да еще и в Киото, а не в Токио или Нагасаки?
- Только если ты уверен, что сможешь его тут реализовать, - задумчиво ответил монгол.
- Или если уверен, что его обязательно не пропустят и перехватят, - усмехнулся Джер.
- А при чем тут Count D? – подала голос Хи-тян, складывая из бумажного хлама, цветных карандашей, опилок и прочего мусора миниатюрное подобие Вавилонской башни. – «Серые куртки» кивают на Мотылька, Мотылек с пеной у рта выдает нам человека, которого, возможно, даже не существует.
Она подняла голову и внимательно уставилась на огромного венгра.

(...и вынюхивают...)

- У русских есть поговорка - котлеты отдельно, а мухи отдельно, хоть они и на одной тарелке, - улыбнулся Джер. - Может быть, Каунт и связан с делом о партии, а может и нет. Но с другой стороны, опять же, у кого хватит средств, чтобы организовать липовую подставную партию дорогого кибстима, и за кем гоняются ваши друзья-"лигисты"?
- Может быть и посторонний, - ответил Джучи. - С хорошим знанием нашей территории.
- И ценным призом в кармане, который почти сутки пылился в вашем хранилище, - еще шире улыбнулся венгр.
Взгляд пристальных темных глаз из-под козырька цветной кепочки переместился на Джучи.
- Ты не знаешь, как сместить префекта и посадить в то кресло его? - тонкий палец ткнул в хозяина помещения.
- О, это было бы слишком жестоко, - рассмеялся художник. - Я же говорил, что вы найдете способ угрожать мне.
- Боюсь, Аспид, понимает это не хуже нас, а возможно и лучше, - мрачно откликнулся монгол. - У него вся полнота информации. Но можно надавить через него на "лигистов", у Цурумаки острый комплекс "собственной территории".
- Да, кстати о змеиной семейке и Мотыльках. Вы ведь взяли его недавно, а потом выпустили, - художник клал теперь на бумагу быстрые штрихи, закрашивая какую-то область. - Угадайте, кто пришел вскоре в "Дракон" и разнюхивал насчет Харады.
- Младший, - не спросил, а констатировал Удей.
- Бинго.
Судя по сосредоточенности на остроносом личике Хи-тян, еще одно младшее поколение (только другого клана) размышляло, нет ли какого-нибудь достаточно легко приводимого в исполнение способа передушить весь гадюшник. Пока на роль героического мангуста подходил только один человек. Вся беда заключалась в том, что Икедзуми-дочь всерьез сомневалась, что Икедзуми-отец снизойдет до ее просьбы. Вторая беда могла разразиться, если он все-таки прислушается к просьбе собственного ребенка.

(кэттё фаркаша та мадьяр...)

- Значит, Ину-омоно будут искать Чо, пока не найдут, - продолжал тем временем говорить в пустоту Джучи. - И найдут ведь.
- Его сдадут либо свои, либо Аспид, из-за вашего вмешательства парень серьезно влип и больше никому не нужен, - кивнул художник. - Если бы вы, конечно, могли надавить на Цурумаки, то заполучили бы Хараду в полное пользование раньше других. Но в этом городе есть только один человек, который реально может заставить генерального префекта выполнять то, чего тому не хочется.
- И это? - уточнила Хи-тян.
- Тот, к кому мы не пойдем, - ответил вместо Джера монгол.
Художник снова пожал плечами:
- Как знаете, наше дело предложить.
- Я итак уже "задолжал" его со-хомбутё*.
- Пфе! - презрительно сообщила Хидоко.
- Точно! - откликнулся венгр, но похоже не имея ввиду солидарность с Хи-тян, а быстро дорисовывая что-то на свое рисунке.
Отжав мягкую прищепку, Джер вынул верхний лист из блокнота и протянул его полицейской. С бумаги на Икедзуми воззрился карикатурный волчонок с очень серьезным видом, в кепке и с торбочкой. Сверху в комиксовом стиле замерло недавнее восклицание.

--------------
*Со-хомбутё - в иерархии якудза нечто вроде "начальника штаба" и "замполита" в одном лице.

(и что-то вынюхали)

Хиросима, колония для виртуальных преступников
когда-то

Здесь никогда не случалось настоящей темноты, как не было настоящего света. Душные полу-сумерки и подобный ватному одеялу полумрак. Пережить еще один день оказалось несложно, погрузиться в тупое ожидание мешали все – от охранников до других заключенных. Каждый на свой лад. Но все, что удавалось отстоять днем, ночь сводила на нет. Хацуби лежал на койке, в голове вертелась одна и та же мысль, а он даже не мог определить – о чем она. Каждую ночь – одна и та же неуловимая мысль. Впору сойти с ума.
Хацуби постучал в доски верхней койки.
- Кансен?
- Connect, - привычно раздалось сверху.
Из многих окольных дорог, что могли привести к результату, Хацуби пока выбирал самую короткую. Иногда - наикратчайшую.
- Почему Хари не хочет видеть посетителя?
- Потому что к нему приходят только люди из СБС, - последовал не менее "кратчайший" ответ.
- А зачем? - брякнул мальчишка раньше, чем успел подумать.
А когда подумал, то - совсем не то. "А приходят ли сюда к кому-нибудь еще?"
- Он убийца. Не уличный. Профи. Или ты думал, что Хари действительно сидит за такую вещь как тройное убийство через Сеть по пьяному делу? - Кансен заворочался, пружины над головой Хацуби заскрипели. - Он сам взял на себя это дело, чтобы спрятаться хоть ненадолго от всех этих. Говорит, им слишком понравились результаты его работы в Колумбии... Не читал о трехстах шестидесяти трупах на одной из кокаиновых плантаций? В позапрошлом году?


(Grey-sama mo)

- Что-то было в новостях, - равнодушно откликнулся Хацуби.
В новостях было не "что-то", в новостях были: массмедийная истерика с пятью разными причинами в ней биться, интервью с каким-то специалистом то ли по кокаину, то ли по Колумбии, а скорее всего одновременно, идущие на убыль упоминания в течении примерно недели. Хацуби пропустил все мимо ушей, считал - каждый сам выбирает себе дорогу, а по своей он предпочитал идти с незадурманенными мозгами.
- Проще было спрятаться по-иному.
- Тебе - да, спецагенту СБС с вживленной маячковой мнемограмой - нет.
Хацуби пожалел бедолагу, заодно - дал зарок не связываться ни с какими службами, специальные они или нет. Профессия свободного игрока манила недоучившегося студента все больше и больше.
- В общем, не связывайся с ними, - словно прочитав мысли сокамерника, закончил Кансен. - Ни в каком виде. Не работай на них, и не пытайся их заставить работать на себя. В любом случае, если повезет - станешь таким как Хари, нет - сгниешь на шахтах в долине Блэк Дэс.
На нижней полке зашелестели листы небольшого блокнота - у Камо тоже прорезалось порой чувство юмора, хоть и своеобразно, - затем Хацуби ненадолго чем-то себя занял. Затем, привстав, - положил на одеяло Кансена бумажного журавлика.
- Передай ему.
Он вновь улегся; голова закружилась от непредвиденного усилия, но несильно, пока можно не обращать внимания.
- Пожалуйста.
- Zrobim, - отозвался сокамерник.

(помогаю в выкладке, а так это тружились Грей и Биш)

Киото, Верхний город, башня «Восточный дракон»
11 июня

За прозрачными стеклянными панелями, должно быть, дул ветер. В кондиционированной прохладе не верилось, что где-то – совсем рядом, за тонкой перегородкой – может безжалостно палить солнце. Подножие башни тонуло в зелени леса, где-то там туристы пытались одолеть пешеходные маршруты, что были проложены между храмами на склоне горной гряды. Дальше к северу - игрушечный макет Университета прятался в тени второго исполина. За дымкой почти не было видно «Колдуна».
Человек, что сидел в инвалидном кресле у самой прозрачной стены, приложил ладонь к прохладной гладкой поверхности стекла.
- Дети... – пробормотал он. – Наивные дети, возомнившие себя великими. Как вы ошибаетесь.
Детям же, о которых шла речь, было сейчас не до возвышенных размышлений. Вторая (и единственная целая) лаборатория "серых курток" находилась практически на военном положении. Кроме "работников" захламленные помещения заполняли бойцы охраны и многие другие носители серой верхней одежды, ошивавшиеся тут от нечего делать и из соображений безопасности. В городе становилось что-то слишком опасно для их брата, впрочем, не в первый уже раз за эти годы...
Человек на обзорной площадке башни выстучал пальцами по стеклу незатейливый ритм, солнце отражалось в дорогих темных очках – не удивительно, что их владелец опустил ресницы, прячась от его лучей. Случайность или нет, что в такт детской песенке по головам студентов – наугад выдернутые IP из университетской базы данных, которую вскрывали уже столько раз, что махнули рукой и перестали охранять совсем, - запрыгал сигнал. Будто смазанный маслом шарик от настольного тенниса, запакованное послание проскакивало так стремительно, что владельцы имплантов даже не замечали чужого присутствия. И, наконец, на излете непредсказуемого зигзага программа зацепилась за нужную конфигурацию и раскрылась.

(Grey-sama mo)

Почти пять десятков ртов распахнулось в немом крике, пять десятков тел рухнуло на пол, корчась в немыслимых конвульсиях. Реальность вокруг пылала и... умирала. Защитные программы не могли ничего сделать, как и страховочные "сетки", все они тоже умирали. Никто не видел этой кошмарной молчаливой сцены, сопровождающейся лишь ударами пяток о пол и скрежетание ногтей по линолеуму. Почти никто...
- Достаточно, - инвалид убрал руку.
Сам он вернулся в обычный мир сразу же после запуска программы. Виртуальной убийце жить осталось недолго - как и было задумано. Сфера действия - тоже невелика. Если завтра в новостях будет хоть какое-то упоминание, можно склепывать дальше. Если нет... значит, он теряет форму.
Где-то неподалеку несколько теней, похожих на монахов в просторных рясах с капюшонами, разлетелись в разные стороны от пульсирующего "сгустка" вируса, все еще расползавшегося вширь. Несколько уверенно рванули по запутанному следу к тому месту, откуда прибыл странный подарок. Иногда они сбивались и сворачивали не туда, но постепенно отыскивали верную дорогу.
Кабина лифта – прозрачные стены как раз для любителей головокружительной высоты и вида на город сверху – гостеприимно открыла двери, негромко звякнул сигнал. Колесо инвалидной коляски как назло застряло на высоком порожке; люди, что стояли на той же площадке, не дождавшись, уехали на соседнем лифте.
- Разрешите вам помочь?
- Спасибо.

(& Bishop-san)

Корпорация
11 июня

Успокаивающе-зеленые цифры электронных часов на входе в родной отдел показывали без двадцати трех минут девять. Сквозь стекло Денрей оглядел пустующие столы. На звук раздвигающихся дверей единственный сотрудник поднял голову. Увидел коллегу, увидел часы и вскочил. Скинул со стола в сумку какую-то канцелярскую мелочь и умчался с коротким:
- Опаздываю! Пока!
Оставалось пожать плечами.
- И тебе счастливо, - сказал Шун вслед его спине.
Ручейки холодной воды с мокрых волос пробралось за шиворот. Ловлюк взял пульт от кондиционера с полки «особого шкафа» и переставил на двадцать два градуса. Деловитое жужжание рассеяло мертвую тишину.
Кабинет Ашики пустовал. Шун рассеянно переложил у нее на столе разноцветные папки и сгреб валяющиеся в беспорядке ручки и карандаши в ящик. Плохо. Он хотел попросить у нее официальное разрешение посмотреть записи с полицейских шаров-наблюдателей у дома госпожи Осэки. Хотел действовать по правилам. Шунсукэ прищурился в камеру службы безопасности корпорации. Какое все-таки пустое слово – правила. Он пересел за свой компьютер. Привычные программы, привычные команды, которые пальцы набирают сами, не нужно даже смотреть на экран.
- Фенек, на охоту.
Черные глаза-пуговки виртуальной лисички радостно заблестели: дозволялось побегать, дозволялось действовать! Уши локаторами, нос по ветру.
Полицейская база данных. Значок в виде улыбающегося постового на входе. Рыть. Копать. Разгребать длинными когтями паутину кодов. Песочного цвета лисичка бегала так быстро, что за ней невозможно было уследить. Только лапы мелькали.
Вот они, нужные записи.
Но раз уж мы здесь, почему бы не...
Фенек ухватил острыми зубами список и подтащил поближе к себе. Цапнул когтем.
В базе особо разыскиваемых преступников появилась новая запись. «Имя неизвестно», гласила она. «Иностранец, возможно, англоязычный. Шантажист. Применяет в общественных местах препараты, вызывающие у людей серьезные заболевания и даже кому». Ориентировочное время прибытия, места, где его можно было увидеть, место последнего нахождения. Видеозаписи и фотографии-скриншоты с них. Очень опасен, возможно, вооружен.
Лисичка замела пушистым хвостом следы своего пребывания и, гордо задрав нос, дала деру.

Найденное видео оказалось не очень качественным, видимо, экономили место. Но все нужно было видно и даже при увеличении отдельных участков не создавалось дикой картины из размытых пикселей. Удовлетворительно.
Вот он, знакомый дом и в нем знакомый подъезд. Дата, время, проигрывание. Звуковая дорожка отсутствует. Этакое немое документальное кино нового времени.
Взятый из автомата кофе с молоком и карамелью почти обжигает губы.
Так! Племянник госпожи Осэки идет к дому. Еще неизвестно, кого сложнее найти, андроида или этого племянника – дома его нет, он на работе; на работе его нет, недавно ушел домой; дома опять нет, наверное, пошел куда-нибудь... Но здесь он как на ладони.
Ловлюк отметил в блокноте точное время и пустил запись дальше.
Увеличить окна нужной квартиры. За ними мелькают силуэты – тот, что покрупнее, принадлежит племяннику; который потоньше – андроиду. Собаку не видно, подоконник слишком высок. Вот мелькнула широкая тень. Остановилась в профиль напротив окна. Вскинула руку. Что это, приказ обозленного человека? Обвинение? Уходит. В окнах пусто.
Переместить изображение на дверь подъезда. Так и есть, племянник уходит прочь. Денрей склонился к монитору, присматриваясь. Он что, убегает?
Здесь все. Снова окна. Человекообразная тень. «Милый мальчик» хлопочет по хозяйству. Жест – снимает трубку, с кем-то говорит по телефону. Короткий, но очень вежливый поклон. Наверняка звонит хозяйка предупредить о приезде – она говорила, что делала такой звонок. «Мальчик» ушел из поля зрения.
Цифры на панели переваливают за установленное полицейскими медиками время смерти собаки и бегут себе дальше. Ничего. Ничего... Слишком долго в квартире пустота. Вернуть, приблизить подъезд. Вот он. Три минуты, двадцать девять секунд – спускался по лестнице. Уходит целенаправленно, не озираясь. Куда?
Шунсукэ откинулся на спинку кресла, морща и потирая пальцами лоб. К Кимуре андроид не пошел, хотя мог бы. К знакомым во дворе или в полицию тоже. Но шел он определенно к кому-то... Ветеринар собаки? Очень может быть!
Денрей полез в базу данных городской ветеринарной службы.

Ночь с 10 на 11 июня, Киото

Последний поезд, следующий по расписанию, замер у почти пустой посадочной платформы, на которой стояли лишь два человека. Но оба они смотрели не на состав, а в глаза друг другу. Тот, что был в камуфляже, ухмыльнулся…

Две фигуры вновь столкнулись в диком движении сложного танца, буквально разрушая на составляющие элементы окружающее их пространство. Если бы не крепкие стены матовой сферы, укрывшие их в себе, то на место схватки наверняка давно бы явились аватары полицейских, админы муниципального управления или даже кто-то из программеров Корпорации. Но сфера была сделана мастерски, и потому никто не видел этого поединка, кроме участников.
Человекообразное существо в черных штанах замерло, в который раз приглядываясь к противнику. Длинные когти, отсвечивавшие хромированной сталью, заскребли по гладкому дощатому полу, добавленному к общей картине неведомым создателем сферы. Вокруг из темноты начали проступать балки и перекрытия старого додзе, следующая арена вырастала прямо на глазах, взамен «разрушенного» ночного леса. Противник когтистого монстра не тратил времени на визуальные эффекты. Монашеская ряса с откинутым капюшоном имела темно-медовый оттенок, странно гармонирующей с мощной головой лайки, венчающей могучую фигуру. На вытянутой морде были такие же медовые подпалины, а вот глаза сияли чистой голубизной. Второй аватар был сделан с куда более заметным старание и искусностью, чем первый. Хотя здесь и сейчас сила была не за умением создавать красивые виртуальные образы.
Монстр отряхнулся, по его бледной коже побежала рябь. Обтягивая худые ребра и выпирающий хребет, побежали тонкие глянцевые «змейки». На лице с ввалившимися глазами и выпирающей челюстью, словно створки ворот, захлопнулись половинки оскаленной мэмпо. Изломанный торс спрятался под наборным кодзан-до, оставшиеся участки кожи поросли мощной чешуей.
Монах с собачьей головой кивнул, как бы принимая предложенные правила, и резко бросился вперед. Из широкого рукава выпрыгнуло длинное древко, увенчанное бритвенно острым лезвием. В настоящем мире такое оружие никогда бы не смогло уместиться в коротком рукаве рясы, но, то ведь в настоящем мире…
Матовые когти отбросили клинок нагинаты в сторону, монах выбросил вперед второе такое же оружие. Две опасных атакующих программы завертелись в дикой пляске, стремясь проникнуть сквозь смоделированную защиту чужого импланта. Монстр обивался, его когти мелькали почти неразличимо, но сил на то, чтобы атаковать противника, кружащегося вокруг, у него уже не было.
Бой завершился резко и неожиданно. Казавшиеся такими твердыми когти разлетелись при очередном соприкосновении с лезвием нагинаты, словно стеклянные. Острие вошло между двух нагрудных пластин, второе – в соседнюю щель. Монах резко оторвал обмякшее тело от пола и отбросил от себя вверх. «Добивающий» алгоритм уже не нашел визуального воплощения, тело бронированного существа просто рассыпалось серым пеплом еще в падении…

Хаски успел проскочить в вагон между двух дверей, закрывающихся с характерным шипением пневматики. На платформе бесформенной грудой осталось лежать бездыханное тело Харады Чо.

Киото, башня "Восточный дракон"
11 июня

В набежавших облаках проступали огромные лица, искаженные яростью, с выпученными глазами, вывалившимися между клыков острыми языками. Заточенными когтями проскакивали короткие разряды.
- Будет гроза.
- Это я вам гарантирую.
Тяжелый старинный наперсток «дин чжень» в виде головы ястреба прочертил зигзаг по прозрачной стене – как будто в ответ на стремительно наливающемся грозной синевой фоне ударила молния. Инвалид рассмеялся.
- Секимори щедра.
- Простите, вы что-то сказали?
Человек в кресле поднял голову.
- Ничего.
В Реальности вокруг громадной проекции Башни кружило все больше и больше причудливых теней. Монахи искали, буквально рыли землю, грубо, с большими затратами, чем кто-нибудь более опытный на их месте, но уверенно и верно. Проникая во внутреннюю сеть здания, гончие влезали в камеры наружного и внутреннего наблюдения, полицейские шары-наблюдатели, алгоритмы контроля третьего уровня.
Круг сужался, это чувствовалось даже вне Реальности. Люди входили в кабину лифта, выходили на нужных им этажах; кто-то ехал с работы домой, кто-то – наоборот, на работу. Большинство предпочитало скоростные лифты, некоторым, кто не очень спешил, нравился этот, с обзором. Инвалид закрыл глаза. Его привычно не замечали, он никому не мешал.

(Grey-sama mo)

- On chirichi... – пробормотал человек в кресле, кончики пальцев несильно покалывало, будто тонкие, очень тонкие иголки вонзались под кожу; еще больно не было, пока не было. - ...iba rotaya...
Он растопырил пальцы, словно грел ладони над жаровней, соприкасались лишь указательные и большие. Тепло от невидимого пламени побежало вверх, к плечам.
- On chirichi iba rotaya sowaka
Над рыскающими по Реальности тенями в широких серых плащах во весь рост поднялся закованный в доспехи крылатый демон, острые бритвы маховых перьев разрезали отражения молний.

За несколько километров от Башни в здании "Сендзюцу" единственный оставшийся в офисе ловлюк оторвался от монитора. Оглянулся в смутном ожидании увидеть кого-нибудь за спиной. Обнаружив лишь пустые столы и кресла, встал. Не проходило ощущение присутствия множества людей. От резкого рывка шнура жалюзи взлетели почти под потолок и остались там, наткнувшись на стопор. За большим окном беззвучно, как в немом кино, бушевала гроза. Молнии змеиными языками лизали верхушки гор. Облака складывались в крылатую фигуру и расползались вновь. Стекло холодило ладони. Шун прижался к нему лбом и закрыл глаза. Указательные и большие пальцы грели друг друга, соприкоснувшись по собственной воле.

(присоединяюсь к компании)

Над серыми тенями рядом с первым вырос второй демон, похожий на факел в ночи. И в тот же миг на город хлынул проливной дождь. Ледяные струи воды впивались в пылающие крылья и испарялись с шипением. Несколько светящихся ручейков сплелись в единый поток – столб голубого огня шипел, плевался искрами, извивался, будто тысячи змей, пойманных в одну ловушку, - соединили небеса и верхушку Башни. В призрачных всполохах растворился голографический знак – извивающийся синий дракон. Оборвались растяжки, лопнули кабели, электромагнитный шторм прокатился по всем этажам, погасив камеры, компьютеры, телевизоры, микроволновки, нагреватели, все, что попадалось. По Реальности пошла рябь, исказившая три нижних уровня.
- Говорят мудрецы: «Кто милосерден к жестоким...», - произнес безликий демон.
- "...становится жестоким к милосердным", - закончил фразу огненный демон.
Они стояли рядом, как две скалы в бушующем океане, и пена людской злобы разбивалась об их ноги.

Стекло запотело от дыхания. На скользкой его поверхности ловлюк вывел пальцем символы: בינה. Губы повторили следом: "Бинах".

В кабине мигнул и погас свет, лифт остановился, кто-то вскрикнул от неожиданности. Темно не было, через прозрачную стену всполохи молний отбрасывали на стену изуродованные черные тени.
- Ecchi... – пробормотал инвалид. – Пре-лесть.

(теперь - втроем)

Танец серых ряс все продолжался, складываясь в причудливый водоворот, вокруг исполинских фигур. Неведомый ветер, хотя откуда мог взяться ветер в Реальности, срывал с их голов капюшоны, унося прочь простую, но очень солидную защиту анонимности. Собачьи головы всех пород и расцветок смотрели на демонов одинаковыми желтыми глазами.
Самая крупная из фигур, с вытянутой мордой добермана, повисла напротив железного монстра. Фигурка в рясе казалась мошкой на фоне громадных очертаний. Красные линии вспыхнули перед ину, складываясь в простое и понятное слово. "Убийца".
- И не только, - согласился без злобы закованный в металл демон, протянул когтистую, опутанную сеткой молний руку к доберману. - Но что за дело тебе?
Монах ину отпрянул назад, горящие линии разлетелись в стороны и сложились в новое слово. "Порядок". Демоны-тэнгу переглянулись, хохотнули – почти в унисон. Тот, что был облит металлической броней, сжал кулак. Второй, не обращая внимания на серых собак, развернулся к партнеру. Протянул руку. Сотканная из огня ладонь легла поверх ощетинившегося острыми сочленениями кулака. Пальцы твердо обхватили чужую кисть, удерживая в замке. Две руки – полный круг. Борьба и слияние одновременно. Металл гасит огонь, огонь плавит металл. И будто эхо грозы нараспев по слогам зазвучало:
- On a ra ba sha no sowaka.
И как будто ответом на их призыв откуда-то из грозовых облаков (а может быть, с верхнего уровня, сейчас тут все перемешалось) прозвучал задумчивый почти детский голос.
- Rin… hei… to… mono… kai… jin… retsu… zai… mae...
С каждым новым слогом тучи рассекало, будто ударами невидимого клинка. И хозяин меча рассмеялся:
- Yei!
На город обрушился ливень. Вода уносила хлам с улиц, вымывала застарелую пыль и грязь, очищающим водопадом струилась по стенам и доспехам черного демона. Вокруг огненных крыльев второго плотными клубами вскипел пар. Ину разлетелись в стороны, оставляя пару гигантов в покое и не смея больше вмешиваться. Старый седой тигр медленно поднялся со скалы, парящей где-то невообразимо далеко, и тяжело вздохнул. Два черных серафима, одинаковые, как две густых капли ртути, переглянулись за спиной у полосатого зверя. Тот, который был с женским лицом, усмехнулся.

(и я присоединясь к остальным)

Киото, Нижний город
11 июня 2015 года
Облака набежали как-то очень быстро, словно бы ждали за горизонтом сигнала, а получив его, поспешили, что было сил. Они торопились, вытягивая вперед темно-серые рваные рукава, будто хватаясь ими за небо и подтягиваясь. Ночь вспомнила о своих правах, пытаясь раньше времени окутать Киото, но испуганно отшатнулась перед первой молнией, сверкнувшей, как удар огромного меча.
Буря, которую недавно ничто не предвещало, подходила инспектору, стоявшему у окна больше, чем солнце. На душе полицейского тоже была серая муть. Он твердо решил сдержать слово, но сдержит ли свое подопечный? Впрочем, оставалось лишь следовать его инструкциям и надеяться – пока иных шансов не видно. Ощущение, что пока он, Акинобу, не может повлиять на ситуацию, было хуже всего.

Киото, Верхний город
11 июня 2015 года
Да, он пока не мог повлиять на ситуацию. Ждать, пока по его делу разберутся, и надеяться на лучшее. Все шло как-то не так, и друг Шун в последнее время был занят и выглядел... каким-то не таким. К Денрею, любителю острых шуток и красивых девушек, не подходило выражение «не от мира сего», и это мешало Мурате сформулировать впечатление некоторой отрешенности, возникавшей при взгляде на ловлюка.
Делать Васе ничего не хотелось – всегда веселый и оживленный, он ощущал какую-то апатию. Просто сесть и не заниматься ничем. В лучшем случае посмотреть фильм, чтоб провести время. Победив лень, он заставил себя убрать в комнате и вымыл посуду – из самоуважения. А теперь стоял у окна и смотрел на небо.
Васабуро покачал головой. Кажется, такой бури не было давно. За первой молнией последовала вторая, третья. Поверхность туч вспучивалась и словно дышала; шевелилась, как ткань, за которой движутся люди, вздымая волнами ее поверхность.
За одним ударом молнии последовал другой – воин в небесах то ли тренировался, то ли гневался, и раз за разом рубил землю своим острейшим клинком, перед которым ничто не могло устоять. Испуганно вздрагивали громоотводы, из последних сил принимавших удары. Внезапно на востоке, куда выходили окна квартиры, стало темней. Мурата не понял, вгляделся – «Восточный дракон» стал темно-серым изваянием, ни одного пятнышка света на гигантской колонне.
Гроза набирала силу.

Киото, Нижний город
7 июня 2015 года
Гроза набирала силу. Разряды становились все чаще и ярче. Акинобу на миг обернулся к экрану монитора, квадратом светившегося в полумраке. Он зашел в справочную систему первого уровня, но вдруг по экрану пошла рябь, контуры скина-библиотеки исказились, словно в кривом зеркале, и не вернулись на место, продолжая мелко, испуганно вздрагивать. Казалось, шкафы вот-вот рухнут, словно там шло землетрясение, которого не было в настоящем мире. Скудные знания полицейского о Реальности говорили, что такого быть не должно, но это происходило.
Он поспешно отключил компьютер и вернулся к окну, за которым начали хлестать струи дождя, становившиеся из тоненьких и редких все мощнее и многочисленнее, пока не превратились в почти сплошную стену, затоплявшую город и смывающую все, что прочно не вросло в это землю – наносное и лишнее. В этом ливне ощущалась какая-то древняя ярость...

Киото, Нижний город
11 июня

Вакагими-сама опять исчез, не сказав, когда вернется. Ну что за вредная, неперепрограммируемая привычка! Камо был встревожен. Камо был недоволен. Камо уже стер в доме последнюю пылинку в самом дальнем углу, но ничего не изменилось. Вакагими-сама так и не явился. На улице быстро сгущалась ночная тень. Собачка-айбо ходила попятам и заглядывала в лицо, пока не разрядилась. Вот же бесполезное существо, чуть что, корми ее. Кряхтя, старик поднял легкое пластиковое тельце, бережно уложил на специальную подстилку в жизнерадостный красно-желто-белый цветочек и включил шнур питания.
Гробовую тишину в доме нарушили гневное бормотание ливня – он вдруг зашуршал по крыше, звонко ударил жесткими струями в глиняные цветочные горшки на улице – и раздраженный, резкий гавк недалекого грома. А от вакагими-сама все ни слуху ни духу. Пожилой слуга выглянул на улицу, но не увидел ни единого человеческого силуэта. Тогда он начал собираться, ворча себе под нос.
Сгорбленная, словно прибитая дождем к земле, фигура в темном дождевике и традиционной одежде под зонтом смотрелась нелепо у подчеркнуто современного входа в башню Верхнего города. И все же, служитель открыл дверь перед посетителем; электричество еще не включили обратно, и раздвижные двери не работали. Сложив зонт, Камо заторопился к лестнице.
Спасатели трудились на всех этажах – по большей части освобождали людей, что застряли в лифтах. Нашлись и пострадавшие, им оказывали первую помощь. Резервные генераторы подавали энергию только в самые необходимые места, сама башня была обесточена, отрезана от города, и только в Реальности ее трехмерный отпечаток опутывала сеть поверхностных зарядов.
- Как будто поймали дракона, - произнес рядом с пожилым слугой знакомый голос. – Правда, Камо?

(& Биш)

Хозяин сидел у стены – не в привычном кресле, а на пластиковом стуле, их во множестве принесли из кафе, чтобы людям было удобнее ждать своей очереди. И хозяин прижимал к виску сложенную в несколько раз салфетку, со второй руки на пол капала кровь.
- А еще утверждали, что стекло в тех кабинах невозможно разбить, - почему-то обиженно пояснил вакагими-сама, перехватив взгляд старика.
Камо укоризненно покачал головой. Откуда-то из глубин складок своей одежды выудил чистую тряпицу и, вытерев кровь, предложил вместо насквозь промокшей салфетки.
- Что случилось с креслом вакагими-сама?
Насмешкой над разгромленным холлом и испуганными людьми в свете аварийных ламп блестели с темно-синим отливом стекла очков инвалида.
- Оно как раз целое. Сказали, что достанут потом, из кабины, - Фудзита махнул испачканной тряпкой на распахнутые зевы шахт.
Слуга повернулся, провожая жест взглядом, и неуклюже дернулся, словно что-то вдруг заклинило в его теле. Недоуменно посмотрел на своего владельца.
- Камо может достать сейчас.
Инвалид откинул голову, стена холодила затылок и плечи, холод вытягивал боль, оставляя ощущение пустоты, чего-то незавершенного. Не доделанного.
- Я хочу домой.
- Нужно достать кресло, - уперся андроид, не меняя неестественной позы.
Он сейчас стал больше напоминать куклу, чем человека. Взгляд широко открытых глаз перескакивал с Фудзиты на шахты и обратно.
- Вакагими-сама не может без кресла.
- Мозги спалишь, - устало возразил инвалид.
Камо задумался. Легко было представить, как по электронным схемам в его яйцеобразной голове, под гладкой прической, бежит электрический ток. Наконец, решение было достигнуто. Старик накинул на плечи хозяина второй плащ, точно такой же, в каком пришел сам. А потом без усилия, словно легкую куклу, поднял человека и понес к ступеням лестницы, в свете аварийных ламп казавшимся залитыми кровью.

(Далара to)

Вечер 11 июня
Верхний город, башня "Северная черепаха"

Поздний вечер, разбавленная окнами дома напротив чернота. Щелчок дверного замка. Два подшаркивающих шага в темноте. Тишина. Хлопок закрываемой двери.
- Кошка, ты тут?
Тихое унканье из угла. Двух ярко-зеленых глаз совершенно не хватает для освещения, но хозяин наконец догадывается включить лампу. Выглядит он как после длительных боев с производительницей. Маленький косматый робот с треугольными ушами сразу берет курс на ноги хозяина, активировав все сенсоры одновременно. Анализ полученной информации подтверждает визуальные данные и укрепляет Кошку в рациональности своего решения.
- Нужны-доспехи.
Хозяин от неожиданности чуть не обрушил все вешалки в стенном шкафу вместо того, чтобы повесить туда свой пиджак.
- Чего? Какие еще доспехи?
Конфликт опций: выбор был просто огромный, и Кошка еще не остановилась на каком-то окончательном варианте. Впрочем, всегда можно оставить решение за хозяином. Она сделала рейс в свой угол и приволокла каталог, глянцевый, красивый, на настоящей бумаге. Кошка листала его весь день и любовалась. Хотя многая представленная здесь продукция вызвала у робота сомнения, а в некоторых случаях удостоилась презрительного «iiiiie».
- Эти. Эти. Эти. Или-вот-эти. Но-в-последней-модели-нет-чехла-для-хвоста.

(за Кошку хулиганит Сон)

Хозяин отобрал каталог и сел, скрестив ноги, почему-то не на диван, а перед ним. Перелистал блестящие страницы с выражением, идентифицируемым как: «Ну ни фига себе!»
- Ты где его взяла?
- Принесли-вместе-с-почтой, - доложила Кошка.
- Он заказной. Из США, - человек продемонстрировал обложку с выходными данными. – В сети, небось, заказала.
Полистал еще. Изображенные на сочных картинках доспехи смело можно было назвать произведениями искусства. Сделанные из натуральных материалов, со множеством деталей вплоть до кисточек и заклепок. Ручная работа.
- «Сиамский самурай», - взгляд на маленького робота, застывшего у колена. – Ты не сиамка.
Кошка хотела было ункнуть, но поскольку хозяин не требовал подтверждения на оба своих утверждения, проехала по кругу, сосредоточенно жужжа себе под нос. Упомянутая модель ей понравилась больше всего, за одним исключением.
- Можно-распустить-шнуровку. Тогда-помещусь. Купи-мне-доспехи.
- С ума сошла? Они же стоят бешеных денег!
Ручной труд, до двухсот часов работы над одним комплектом. Запрашиваемая цена вполне соответствует. Хозяин отложил журнал на диван и ушел на кухню, загремел чайником.
- Лучше я тебе куплю маленький садик камней. Будешь тренировать манипуляторы на мелкую моторику.

(ун-ун!)

Предложение подкупило новаторством и реализуемостью (о-нуси по собственному желанию предложил что-то приобрести своей питомице). Кошка погрузилась в размышления, в задумчивости теребя найденный кабель. Утром тот был присоединен обоими концами в две различные точки. Сейчас один конец свободно болтался, и это удивляло Кошку.
- Сначала-сад-камней. Потом-доспехи.
- Просто сад камней, никаких доспехов, - возразил человек и выглянул посмотреть, почему вдруг остановилось привычное жужжание моторчиков.
Один конец толстого черного кабеля был, как и требовалось, воткнут в разъем на корпусе компьютера. Второй же...
- Ты зачем отключила комп, а? Я же оставлял его на закачку.
С ножом в руке, которым он что-то там резал, хозяин направился к роботу изъять ценный шнур. Не выпуская добычу из манипулятора, Кошка метнулась под диван. С противным скрежетом несчастный корпус съехал со своего места и попытался устремиться следом.
- Каждый-даймё-обязан-обеспечить-своих-самураев-доспехами, - донеслось из темноты, где горели два круглых пристальных глаза. – Иначе-они-не-смогут-исполнять-свой-долг. О-таком-хозяине-будут-плохо-говорить. Придется-совершить-сеппуку.

(вместе с главным ункателем, Сон)

- Кабель отдай!
Человек поймал шнур и дернул на себя. Из-под дивана раздалось упорное и почти срывающееся на визг «жж-ж», но добычу Кошка не выпустила. Человек дернул еще раз. Да за что она там уцепилась?! Кроме глаз в темноте ничего было не разглядеть.
- Слушай, отдай кабель, получишь садик. Или я сейчас возьму швабру.
Под диваном отчетливо и довольно мерзко захихикали. Кошка не зря трудилась над домашним орудием о-нуси весь день, а затем отыскала и залила в базу данных презрительный смех.
- К'со, - сказал хозяин, увидев результат ее труда.
Распиленная на аккуратные, все разной длины, колобашки ручка швабры годилась разве что в костер или для сооружения какого-нибудь особо оригинального украшения. Второго такого удобного орудия вынимания зарвавшегося робота в квартире не было. Уже почти собравшись идти к соседям просить замену, человек вдруг передумал и снова занял «место переговоров».
- Предлагаю компромисс: ты отдаешь кабель, а доспехи будут виртуальными.
- Ун, - сказала Кошка, отвязывая кабель от ножки дивана.

(светит глазами)

День был таким же невнятным и невыразительным, как утренняя улыбка Бензай-Тен. Кити нашла работу в одной из маленьких лавочек и через несколько часов получила рассчет - несколько мятых бумажек. Долго крутила деньги в руках, размышляя, на что потратить. Оставила. Потом был спортзал, ничуть не похожий на додзе, но все-таки украшенный золоченым буддой. Такие места всегда успокаивали - в равнодушной череде беговых дорожек и тренажеров можно было снова ощутить себя и свое тело, и даже пару часов побыть с ним единым целым. На телефоне мигал синий конвертик е-мейла. Кити забросила игрушку в сумку, вытащила, сунула в карман, но потом все-таки открыла послание.
Анонимный адрес наверняка был не в первом десятке безличной последовательности-маскировки, но письмо дышало отцом, его холеными гладкими щеками, крепким табачным запахом, тупоносыми пальцами с черными волосками и тяжелыми золотыми перстнями.
"С днем рождения, девочка".
Кити озадаченно прикрыла веки. Не верилось в то, что серьезный человек может быть подвержен бытовому садизму. Не верилось и в сентиментальность. Австралийка удалила сообщение и натянула футболку на еще мокрые после душа плечи. Бензай-тен в памяти расплылась уродливым облаком. Теперь Кити ставила на Марию-Каннон.

Киото. Нижний город
11 июня 2015 года, поздний вечер

Инспектор сам не знал, сколько простоял перед окном, глядя на струи воды. Они рушились сверху, с огромной высоты, чтоб удариться о землю и рассыпаться в мелкие капельки, раствориться в расширяющихся на глазах лужах. Как люди. А земля – их смерть. Интересно, сколько летит капля? Можно подойти к компьютеру, зайти в Реальность... В строе поиска начнут выскакивать послушные ударам пальцев по клавиатуре иероглифы, появится список результатов. Можно узнать всё.
Вместо этого, наконец вернувшись в комнату, Акинобу заварил себе чай и, согревая пальцы горячей чашкой, задумался, глядя на темный экран – он так и не включил машину снова. Всё можно узнать – а вопросы те же, что десять, двадцать, сто и пятьсот лет назад. Что такое вера и преданность, как выбрать между человеком и идеей, любовью и долгом... И никакая справка не даст несуществующих универсальных ответов. Что делать ему – если, конечно, выпутается из нынешней передряги?
Днем, кроме Куроко Иэнари, инспектор Сато посетил еще троих подобных ему людей – успешных менеджеров, занимавших высокие посты в крупных фирмах и имевших VIP-доступ к Реальности... Хотя сами они обычно не разбирались в тонкостях, пользуясь всемирной сетью только для деловой корреспонденции и виртуальных развлечений. Впрочем, и Акинобу был с компьютером не на ты.
Все эти люди в прошлом пытались обойти закон и убедились, что это – нелегкое дело. Сейчас, по подозрениям полицейского, они стали лишь осторожнее – и только. Теперь это было ему на руку, заставив порадоваться. Один ответил категорическим отказом, но трое из четырех согласились оказать надзирающему инспектору небольшую услугу в обмен на ответные любезности.
Письмо с контактами ушло на условленный адрес еще до грозы, и теперь можно было спокойно размышлять о том, о чем полицейский не думал много лет – с молодости. Предположим, все пройдет благополучно, и гроза над его головой рассеется так же, как к завтрашнему дню – гроза над Киото. Возвращаться к прежнему? Работа, добросовестно исполняемая, но такая рутинная, вечера в семье – чередование попреков, прогулок и просмотра телепередач? И годы, бесцельно проходящие мимо. Отдаваемые беспощадному кредитору – жизни - не за высшую цель, а просто так, размениваемые один за другим, как крупные купюры после зарплаты. Неминуемый удар о землю в конце - конец существа-капли. Хорошо бы твердо верить хоть в перерождение...
Недопитый чай уже отдал почти все свое тепло, дождь начал затихать, а человек все так же сидел, задумчиво разглядывая слабые контуры отражений на экране в угасающем вечернем свете.

Нижний город, "Имагиум"
10 июня, поздний вечер

Здание перестроили – добавили этажей, поменяли неоновую надпись над входом, - по-видимому, дела у хозяев шли довольно неплохо в последнее время. Появились и новые вывески; помещение сдали кому-то еще, чтобы завлечь побольше клиентов. Разумно. Все хотят веселиться, даже в древней и сонной столице.
- Думаете, нас здесь еще помнят? – прогудел громила Дзюбэй, озираясь по сторонам.
Малыш Дзаки притих в предвкушении; по малолетству ему не довелось участвовать в знаменитом налете, но уж слышал он предостаточно. Икедзуми достал из кармана платок, начал обматывать костяшки. Таро проверил спрятанные в рукавах форменного пиджака кинжалы.
- Если заточить кунаи, их можно использовать в ближнем бою, - сообщил он в ответ на любопытный взгляд Дзаки. - Или метнуть, по старинке, если потребуется.
Мелкий сморщился: он единственный из «великих» был вооружен только табельным пистолетом, но, кажется, сегодня не предполагалось пускать в ход огнестрельное оружие. По крайней мере, сначала. Над ним смилостивились.
- Постоишь на подхвате, - снисходительно ухмыльнулся Дзюбэй.
Ооками постучал по темному боковому стеклу автомобиля, оно медленно опустилось.
- Не жди нас, - сказал Икедзуми водителю. – Езжай домой, мать одна там.
- Как скажешь.
Черный мобиль взмыл в ночной воздух.
- Ну что, начинаем? - предложил Таро. - Как говорится: "Макото!"
И первым открыл дверь.

(und Bishop, und Далара, а потом еще придет Грей)

Старую металлическую рамку давно сменил портативный сканер, вмонтированный прямо в пол. Короткий коридор был перегорожен лишь невысокой складной перегородкой с двумя проходами. Единственный охранник в черной униформе и "таблеткой" связи в ухе (видать мощность имплант не позволяла общаться сразу через Сеть) хмуро посмотрел на вошедших. Ростом парень был на два пальца выше Дзюбея, но заметно уступал в плотности. Заметив эмблемы на пиджаках гостей, охранник помрачнел еще больше.
- Добро пожаловать, господа, - натянуто протянул верзила.
Сканер отреагировал на всех, кроме Дзюбэя. Гигант застенчиво улыбнулся. Остальные «господа» молча переглянулись.
- Не срослось, - сказал Икедзуми; кажется, он был слегка разочарован.
- Может, еще повезет? – приободрил начальство Дзаки, который огорчился больше всех остальных.
- Вход с холодным, шоковым и огнестрельным оружием в наше заведение не приветствуется администрацией, - все с той же вежливой натянутой интонацией вновь заговорил охранник, который, поступив на свое нынешнее место службы, конечно же, слышал историю пятнадцатилетней давности. - Если желаете пройти, то прошу вас оставить все выше перечисленное в сейфовой ячейке.
- Шеф туда не поместится... – Дзаки ойкнул, получив легкий подзатыльник от Дзюбэя и предупреждающий взгляд от ооками.
Икедзуми кивнул. Когда их провели к тем самым ячейкам – достал из кобуры пистолет, положил его внутрь. Таро всем своим видом показывал, что ему не нравится такое обращение, он очень недоволен, но табельное оружие все-таки положил рядом с пистолетом начальства. Третьим сдал пистолет Дзаки и даже помахал в воздухе ладонями с растопыренными пальцами: мол, все, чист!

(пришел, теперь все вчетвером)

- Пожалуйста, холодное оружие тоже, - с нажимом повторил охранник, на секунду сверившийся с показателями маленького цифрового экрана на железном браслете. Приборчик, надетый на правое запястье поверх рукава форменной куртки, был похоже напрямую связан со сканером при входе.
Таро вынул из кармана складной многолезвийный ножик и продемонстрировал усердному охранителю.
- Это считается холодным оружием?
- Нет, в отличие от тех предметов, что у вас в рукавах, - не сдавался охранник.
- Он сейчас заплачет, - вздохнул Дзюбэй.
- Да отдай ты ему! - не выдержал Икедзуми. - До утра будешь спорить?
- Вы на чьей, вообще, стороне? - недовольно фыркнул Таро, спрятал ножик в карман и извлек из рукавов кунаи, положил в ту же ячейку, которой вскоре грозило переполнение.
- Благодарю за сотрудничество, - натянутая улыбка вернулась на законное место. - Приятного вечера, господа.
Внутри тоже все было иначе, хотя сохранилась достопамятная всей компании лестница (минус Дзаки, но тот знал ее по легендам).
- Что мы ищем?
- Кого, - уточнил ооками. - Сам не знаю.
- Ну, ты даешь...

(minna)

Кроме толпы заполнявшей танцпол и пространство у стойки, наблюдалось несколько больших компаний у столиков в нижней части зала, на открытой галерее второго этажа и совсем наверху за армированным стеклом VIP-залов. Представлен был "весь свет" Нижнего города - слева от входа орали что-то на своем китайцы, в дальнем углу шевелилось скопление в людей в серых ветровках и спортивных балахонах, на галерее, оторвавшись от стола, курили у перил ребята с татуажем на запястьях. Кроме того, наличествовали веселые студенты, какие-то хмурые парни с лицами, не обремененными даже школьными аттестатами, и другая разносортная публика. Охранники в черном перемещались по залу парами, стараясь, лишний раз не маячить перед глазами посетителей. Но большинство из них уже было сложно чем-то расстроить. Появление новых посетителей прошло, как это ни странно, незамеченным.
За что они были скорее благодарны, чем – наоборот. Они прошли на лестницу, но на второй этаж подниматься не стали, остановились на середине пролета, разглядывая человеческое бурление внизу.
- Вчера здесь развлекался один из «серых», - негромко произнес Икедзуми. – Праздновал неожиданное выздоровление.
- Так был плох?
- Понятия не имею. Говорят, что был полностью парализован. Сбой в Реальности. Вчера прыгал козлом.
- Ух ты...
- Здесь? – Таро, который не любил терять время даром, указал на толпу. – Или там?
Он кивнул на дверь, что вела в кабинки для личного пользования.

(компания в том же составе)

Ооками пожал плечами.
- Информация достоверная?
- Нет.
- Камеры видеонаблюдения, - прогудел над их головами невозмутимый Дзюбэй.
- Пошли.
В былые времена в "служебные" помещения "Имагиума" вел обычный широкий коридор. Теперь же за знакомым поворотом обнаружилась стальная дверь с цифровым замком и сканером сетчатки. Нынешний владелец не скупился на безопасность заведения. Под потолком поблескивали линзы пикто-камер, берущих коридорчик под "перекрестный огонь".
Дзюбэй опробовал новое препятствие, стукнув по нему кулаком. Вышло гулко, но без особого толка.
- Извини, босс, взрывчатку не прихватили…
- Все равно ее отобрали бы в дверях, - возразил рассудительный Таро.
Икедзуми остановил взгляд на камерах.
- Есть две возможности, - негромко произнес черный волк. – Нас впускают, и мы разговариваем без лишнего шума. Или мы идем к хозяину.
- И там будет шум? – с надеждой поинтересовался Дзаки.
- Сам знаешь, как оно обычно бывает, - притворно жалостливо вздохнул Таро. – Столько денег потом тратят на ремонт.

(все те же)

Если бы кто-то из агентов службы безопасности присутствовал сейчас на галерее второго этажа, то смог бы стать свидетелем довольно примечательной (для них) картины. Во главе длинного стола, за которым сидели парни, украшенные татуировками, а некоторые еще и недвусмысленными эмблемами "стальных драконов-цепей", восседал человек, сумевший бы по праву поспорить в своих физических пропорциях как с Дзюбеем, так и с клубным привратником.
Когда в кармане у Аку зазвонил видеофон, якудза неспешно отложил палочки и извлек трубку. Выслушав пару фраз, он вдруг широко улыбнулся, а потом кивнул незримому собеседнику. Как только раздался щелчок захлопывающейся крышки, прозвучала и команда, обращенная к одному из сидящих за столом.
- Сходи, узнай, что нужно Мануру.
Человек, скрытый от большинства глаз за телесами развалившегося Сато Быка, буркнул что-то на тему "Вечно я крайний...", но послушно поплелся в указанном направлении.

- Могу я уточнить, что вам нужно?
За спиной у СБКашников появилась тощая понурая фигура в сопровождении парочки в черной униформе. В глазах Гонзо отражалась вселенская усталость от мира. Таро смерил непредставительного посланника скептическим взглядом.
- Поговорить, и прямо сейчас, а не завтра или через неделю.
Дзюбэй вовремя поймал встрепенувшегося было «мелкого», чтобы не испортил поспешностью натянуто-хорошие отношения между нижним и верхним миром этого города. Икедзуми молча достал сигарету, дождался, когда исполнительный Дзаки поднесет зажигалку.

(minna)

"Трудно было сразу обратиться к охране на входе. Нет, обязательно, я должен здесь лазить. Высокие лица до простых вещей не сходят", - если Гонзо и не пробурчал это себе под нос, то по лицу, итак все было понятно.
Якудза уже подключился к локальной сети клуба и послал сообщение. С пневматическим щелчком открылся замок на бронированной двери.
- Прошу, Сатоши-сан готов вас принять.
Таро бросил один взгляд на Икедзуми и первым шагнул через высокий металлический порог. Тихое жужжание под потолком дало знать, что часть камер последовали «взглядами» за ним. С другой стороны двери – тоже. Пройдя два шага, Таро оглянулся, мол, чисто, перестраховщики не устроили засады и прочих сюрпризов. Следом вошли все остальные. Ооками выпустил струйку дыма, теперь любовался ей – как будто в мире не осталось ничего интереснее.
- Мы хотели бы просмотреть записи за вчерашний вечер, - миролюбиво прогудел похожий на сторожевую башню Дзюбэй, все еще удерживая рвущегося в бой Дзаки. – Если это не сложно.
- Думаю, это будет не сложно, - судя по направлению взгляда, Гонзо сейчас больше интересовала плотность прилегания к полу пластиковых плинтусов.
Большая дверь в конце коридора была открыта, но хозяин не стал дожидаться, когда гости войдут. Сатоши всегда был крупным человеком, и хоть в росте не дотягивал до метра восьмидесяти, вширь превосходил сейчас даже Сато. При этом понять, где у якудза под попугайской рубашкой и кожаным жилетом спрятан лишний вес, а где рабочие мускулы, было проблематично. Но бывший водитель самого Черного Трепанга (вовремя сменивший сторону еще в начале тысячелетия), определенно не потерял одной своей черты - неубиваемого вселенского оптимизма.
- Какие люди в моем клоповнике! - зычный голос, вырвавшийся из глубин громадной грудной клетки, как нельзя лучше подошел бы какому-нибудь корабельному боцману торгового флота. - Зачем же пожаловали ко мне хранители спокойствия Верхнего Киото? Неужели среди небожителей так скучно, что вы решили вспомнить старые добрые времена и еще раз получить на орехи в этом историческом, да что там, культовом месте!
Черный волк разглядывал мониторы - и все, что происходило на них - с таким видом, будто его ничего не касалось. Дзаки удалось остановить еще раз.
Таро всем своим видом напоминал незыблемую каменную глыбу, правда, не очень большую.
- Вообще-то, в прошлый раз все было наоборот, - с занудливостью сына бухгалтера напомнил он.
- Почти, - уточнил страдающий прямотой и честностью Дзюбэй.
- Почти, - наконец-то заговорил Икедзуми. - У меня личное дело, Сатоши.
- Интересный поворот, - якудза сделал знак своим людям и те вышли, остался только Гонзо, привалившийся к дверному проему и имитирующий часть интерьера. - Ну, для тебя, Мануру, так уж и быть сделаю десять процентов скидки. Кибстим? Девочки? Мальчики? Экзот? Информация?
Икедзуми посмотрел на "свиту", кивком указал на дверь. Таро заартачился, Дзаки поддержал его, но оба были нежно взяты под руки и выведены в коридор.
- Информация, - сказал черный волк, как только за помощниками и друзьями закрылась дверь. - Серые куртки, один из них.
- Конкретнее что-то есть? - Гонзо уже уселся за операторский пульт, Сатоши послал сигнал в Реальность, и дверь закрылась на замок.
- Почти, - усмехнулся Риёдзи, остановился за спиной у Гонзо.
И еще раз - но подробнее - повторил то, что ему рассказали. Умолчал лишь о причине, по которой счастливчик вновь обрел радость движения.
- Мне нужно знать, кто это такой.
- Тетсу Нара, - Гонзо перещелкнул клавиши на пульте и на центральном экране возникло изображение веселящейся в зале компании. - Серые прозвали его Бревном, после того случая. Юмористы.
- Они сделали ему какую-то операцию, - добавил от себя Сатоши. - Говорят очень дорогую, так что Пенек им теперь должен до конца жизни и немного после нее.
Можно было бы промолчать, но все-таки он был им должен.
- Чем же он так им дорог, - спросил черный волк, запоминая черты невыразительного одутловатого лица, - что они решили потратиться? Не думали?
- По слухам, у операции были смешные шансы на успех, - пожал плечами Сатоши. - А у подопытного кролика никто и не спрашивал согласия.
Если у Гонзо и были какие-то свои соображения на этот счет, то якудза решил ими не делиться. Вместо этого он вывел на соседний экран запись вчерашнего вечера.
- Восстановление моторных функций в соответствующей обстановке, - прокомментировал худощавый представленные пьяные кривляния на танцполе.
Трудно было не согласиться: моторные функции восстановились и даже в большем объеме, чем положено людям. Плясуна будто дергали за веревочки, привязанные к конечностям. Икедзуми решил, что налюбовался, хватит.
- Спасибо, - он кивнул.
На другом экране Аку выпивал в обществе друзей, коллег и подчиненных. Риёдзи усмехнулся:
- Таро об этом лучше не знать...
Великан на мониторе вдруг повернулся к объективу и, усмехнувшись, поднял пустую чашечку в шутливом салюте. Икедзуми кивнул ему на прощание.
- Премного благодарен, - сказал он вслух, направляясь на выход.
Страшно представить, что могут натворить его чересчур энергичные ши-тэнно.


(и вся честная компания, которая никак не может меня выловить )

Киото, Нижний город
Станция Кацура, Ханкью Киото лайн
11 июня, 08.00

Дорогой дневник!.. глупость какая. Почему к дешевому записывающему устройству необходимо обращаться, будто к лучшему другу? Пометка: донести эту мысль до нэй-сан*, от которой узнала про эту дурацкую традицию. И вдолбить ее ей в голову. Тем более, что лучший друг у меня уже есть и давно, хотя ему не все стоит рассказывать. Выпороть он только грозится (уже лет двенадцать, только на моей памяти, но возможно, что и дольше), но никогда не исполняет обещания. Но есть немалый шанс получить в лоб... Потеряла мысль. Дорогое записывающее устройство... тьфу!
Для начала Хи-тян с некоторым разочарованием выяснила, что еще не весь личный состав городской полиции извещен о самом радостном событии в истории этого подразделения. Странно, прошло уже несколько дней с ее поступления на службу.
- Девочка, иди отсюда, здесь совершенно не на что смотреть.
- А на труп? – изумилась стажер в кепочке.

Вторая платформа была оцеплена, и прорваться на нее удалось лишь с применением спецсредств. В третий раз продемонстрировав доказательство принадлежности к полицейскому департаменту, стажер раздобыла шнурок и повесила жетон себе на шею.
- А где Удей? – полюбопытствовал криминалист с фотоаппаратом.
Хи-тян безразлично пожала плечами.
- Где-нибудь оправдывает свое прозвище.
Люди, спешащие добраться из пригорода в центр, толпились на закрытой прозрачным коричневым навесом лестнице, но без возражений отступали перед полицейским кордоном.
- Привет, Икедзуми. Мне жаль, но это ваш арестант.
- Бывший, - мрачно поправила криминалиста Хидоко. – Аспид решил, что Хараде на воле слаще.
- Не сказал бы.
- Я тоже.
- Отчет получишь у патолога, но я и без вскрытия скажу, что прихлопнули Мотылька в Реальности, а умер он от обычного сердечного приступа.
- Угу. Сможешь восстановить картину?
- Я тебе кто, Каунт Ди?
- А ты он?
- А какой ответ ты хочешь услышать?

Логично было бы предположить, что Харада Чо погиб, потому что назвал имя своего заказчика, но что-то мне мешает поверить в этот факт За окном вагона уже мелькала городская застройка, объявили станцию Ханкью-Омийя. Одно могу сказать наверняка: я не испытываю никакого сожаления, что Мотылька больше нет с нами.

Сан-Франциско, США
8 марта 2015 года

Теплый, пронизанный морской солью ветер играл в густых кронах деревьев и ерошил сочную зеленую траву, какая бывает в разгар лета. Вовсю щебетали птицы, а люди разговаривали здесь приглушенными голосами. Желающих нарушить кладбищенский покой не находилось.
Айсхед задержался после церемонии. Стоял один, заложив руки в карманы, и смотрел на серую надгробную плиту перед собой. Со стороны казалось, он глубоко о чем-то задумался. Капитан, широкий и обычно веселый человек латиноамериканских кровей, хлопнул его по плечу, обходя. Встал рядом, сдвинул фуражку на лоб и почесал короткую поросль седоватых волос на затылке. Он был на голову ниже детектива, но потерять этого человека в толпе было бы невозможно, настолько он был собран и словно бы готов всегда прорываться сквозь вражескую линию, а еще бесцеремонен до наглости.
- Большая потеря для нас, - он кивнул на свежую могилу.
- Второй, - сказал Айсхед в пронизанный мелкой пылью дождя воздух.
- Второй? Ты о чем?
Мысленно капитан прикинул, не стоит ли отвести детектива в бар и влить в него чего-нибудь покрепче. Стоит, но жена будет придираться, что он опять пил где-то, снова будет скандал.
- Пройдите по этой дорожке пятьдесят шагов, потом сверните налево и еще восемьдесят шагов прямо.
Луди сложил руки на круглом брюшке.
- Твой старый напарник предпочел бы, чтоб ты не торчал здесь столбом, а продолжил работать, как хороший инспектор. И Младич хотел бы того же.
Детектив ничего не ответил, упрямо смотрел на плиту, будто надеялся воскресить Вуйко одним только взглядом.
- Одни неприятности от этой японской поездки, - проворчал капитан, не понижая голоса. – Мать-то твоя хоть рада, что ты ее родственников повидал?
- Еще не был у нее.
- Так навести.
- И скажу: привет, мам, я был у твоей родни, мы друг другу сразу не понравились. А потом в твоей стране убили моего напарника и друга. Она будет счастлива.
Луди прищурился, глядя снизу вверх.
- Сам-то чего хочешь, продолжения отпуска или дело?
- Неужто нашлось вдруг что-то интересное? – с сомнением хмыкнул Айсхед и загремел в кармане мелочью.
- После обеда загляни ко мне в кабинет, - велел капитан.
- Есть, сэр, - без должного рвения зато с изрядной долей иронии откликнулся детектив.
- И навести мать.
Айсхед промолчал.