- Их зовут криминалисты, - ухмыльнулся Джучи. - Если тут что-то и оставалось, они все забрали. В работе инспектора хороши две детали, если ты опоздал приехать сразу на место происшествия, то всю работу сделает за тебя отдел следственной экспертизы и патологоанатомы. И вторая, они же напишут тебе подробный отчет, выскажут свои предположения, которые ты совсем не обязан слушать, и тихо уйдут прикрыв за собой дверь. Правда, это только в теории.
Монгол вздохнул и поднялся во весь рост.
- Однако, это убийство. В этом парке не продают кибстим, а заведения, занимающиеся делами подобного рода, всегда вызывают полицию, как "законопослушные частные предприниматели". Если бы труп нашли в Нижнем городе, то можно было бы гадать, а так... Или его сюда привезли и выкинули, не заботясь о том, чтобы избавиться от тела, или его сюда пригласили, но не обязательно, чтобы убить. Возможно это не входило в первоначальные планы. Ах, да, еще один вариант. Перед нами самоубийца, а значит дело повиснет на нас мертвым грузом.
Хи-тян еще раз осмотрелась. Неподалеку от трупа на влажной земле отпечатался след; там что-то лежало, небольшое, прямоугольное... криминалисты забрали, надо у них спросить, что это было. Не факт, что имеет отношение к делу.
- У тебя есть пакет? - спросила девчонка.
- Для чего? - уточнил Джучи. Почему-то первая мысль, которая пришла ему в голову так это о том, что юная напарница больше не совсем в состоянии удерживать содержимое своего желудка. Наверное, он так подумал, потому что сам знатно проблевался, когда увидел первый в своей жизни труп автогонщика, врезавшегося на своем миникаре прямо в бетонную стену ограждения на скорости в триста с лишним километров в час.

(те же, там же)

- Хочу кое-что утаить от следствия. То есть... если я приду и попрошу дать мне образцы, чтобы проверить в другом месте, мне укажут на дверь, правда? А так никто не будет знать. Только ты и я.
- Ладно, - не дернув и бровью ответил Джучи, заодно вовремя вспомнив куда например могла отнести на анализ образцы его новая напарница. - В машине, под пассажирским сидением, зеленая коробка.
Самого инспектора уже привлекло что-то другое, находившееся на земле и за пределами желтого ограждения. Хи-тян сделала рейд к автомобилю и вернулась с пластиковыми пакетами для улик.
- Куда это ты смотришь?
- Следы колеса. Похоже на велосипедное, - инспектор пригнулся к земле, встав на одно колено, и чем-то разительно стал напоминать служебную собаку, взявшую след. - Параллельно второй след, почти незаметно, но трава примята. Тележка? Но почему двухколесная? Тачка? Нет, слишком узкая ширина колеса...
Джучи похоже разговаривал сам с собой, позабыв обо всем, что его окружало.
- Инвалидное кресло? Но кто сейчас пользуется такими старинными моделями? Хотя...
Полицейский уселся на траву и задумчиво потер подбородок.

Бодренькая мелодия заиграла в голове Джефферсона ровно в восемь утра. Американец, не просыпаясь пощупал рукой воздух рядом с кроватью, надеясь нашарить тумбочку, которая осталась на другой сторонеземного шара. Мелодия сменилась противным назойливым писком. Сальвадор неохотно вынырнул из ласковых объятий сна, отключил будильник и вновь вернулся в мир воздушных замков и призрачных образов. Полдевятого Джефферсона разбудил гимн США. Сальвадор проклял функцию повтора сигнала, еще раз отключил назойливую утилиту, перевернулся на другой бок и снова заснул. Полдвенадцатого он проснулся сам - просто потому, что больше не мог спать. То есть, глаза были не против оставаться закрытыми еще несколько часов, но мозг упорно сигналил о своей готовности к работе.
Американец прошлепал в ванную, сполоснул лицо холодной водой, бросил хмурый взгляд в зеркало и пробурчал что-то насчет морского зверя спрута. Видимо, увиденное за стеклом не понравилось Сальвадору. Вполне естественно - и без того полноватое лицо опухло, не то от долгого сна, не то от вечерних возлияний; щетина отросла до того состония, когда она уже перестает колоться и может считаться бородой - словом, тип, смотревший на Джефферсона из-за зеркала, не вызывал особой симпатии. Похожий на хмурого медведя, Сальвадор одел свежую рубашку, поинтересовался, какой осел запихнул пиджак под кровать и завязал галстук на широкий узел.
В человеке, который ждал поезда на Киото на полупустом железнодорожном вокзале, не было ничего от того американца, который проснулся в номере 117 отеля "Брайтон" полтора часа назад. Этот человек был безупречно выбрит и одет с иголочки, от него пахло одеколоном от Givenchy и, наконец, его никто не назвал бы толстым - чуть полноватым, не более. При том, что это та полнота, которая придает мужчине импозантности. Итак, солидный джентельмен в белом, сжимавший под мышкой черный кейс, вошел в поезд и занял место у окна. Одновременно с этим аватар Сальвадора Джефферсона, надменнный эльф в зеленом бархатном камзоле, отправился в путешестие по Сети - туда, где над зеленью деревьев возвышалась величественная пирамида Корпорации. По-хорошему, это стоило сделать еще в Штатах, однако Сальвадор последнее время жил скорее по инерции, следуя давно написанному плану и не заботясь насчет соответствия этого плана реальности.

Такаяма, префектура Гифу, ночь

Вежливый негромкий стук показался оглушительным, точно раскат грома над головой; Микихико вздрогнул и поднял голову. Автомобиль заливали потоки воды, ливень наконец-то добрался сюда, кое-как перевалив через горы. Токоши опустил боковое стекло. Возле машины стоял промокший до нитки, но преисполненный серьезным осознанием своей значимости и долга перед обществом молодой человек в полицейской униформе. Микихико так и не понял, как это не поседел в один миг или не скончался на месте.
Вместо этого он пробормотал:
- Добрый вечер, господин офицер...
- Прошу прощения, - с достоинством провозгласил страж порядка. – Но вы не можете здесь спать. Пожалуйста, либо продолжайте путь, либо, что было бы наилучшим выходом для всех нас, переночуйте в гостинице. Здесь недалеко, в соседнем квартале.
- Ты что, андроид?
- Совершенно верно. Нововведение префекта.
Полицейский одарил нарушителя общественного порядка благосклонным кивком и величественно удалился в дождь.

Scorpions - Can You Feel It

Нет ничего лучше баночки пива летним днем. Баночки холодного вкусного пива. Но ты на мели и поэтому будешь пить "Асахи". Закон жизни, друг.
Крак! - палец с обгрызанным ногтем отточенным движением вскрывает серебристую банку.
Пшш! - банка плюет пеной соленую от пота футболку.
Гульп-гульп! - решив отомстить безобидной жестянке японец залпом выхлебывает половину бурды, бывшей ее содержимым.
Так лучше. Две банки "Асахи" с утра - и мир приобретает привычные очертания. Становится если не добрее, то уж точно приветливее. И можно расслабиться и послушать музыку, доносящуюся из хрипящей магнитолы над стойкой. Жирный Ким любит ретро. Deceiver тоже - потэтому он всегда садится поближе к стойке. Кореец Ким не дает в долг и не любит Deceiver'a. Японец тоже не любит Кима. Откровенно говоря, ему противно видеть хари всех, кто заходит в этот бар. Но он молчит и пьет дрянь, которую в "Асахи" обозвали пивом.
Гульп-гульп, крак! - к концу подошла третья банка, а на душе все так же паршиво. Пиво больше не греет. Мутное, как сама жизнь, оно приглушает глухую тоску, но не способно заткнуть язвительный голос, доносящийся из глубины черепа. Пивом больше не залить внутреннего демона.
Руки трясутся. Кореец Ким мерзко улыбается и подмигивает - может быть, нимфетке, которая впорхнула в его свинарник, но кажется, что тебе. Кажется, что он знал, что так будет - очень уж вовремя предложил дозу. Страшно. Но голос демона все громче. Как и все демоны, он требует жертв. Ты допиваешь банку, в надежде, что он заснет. Черта с два, приятель. Ничего не бывает так просто, как тебе этого хочется.
Щуплый японец вскочил из-за столика, огляделся затравленным взглядом и быстрым шагом направился вниз по Кавабата - до его комнатушки было не больше десяти минут ходьбы. Эти десять минут, однако, растягивались в вечность. Deceiver все ускорял и ускорял шаг, кажется, он сбил кого-то с ног - уже неважно. На лбу вытупил пот, правая рука нашарила в кармане чип и отдернулась, словно обжегшись. Маленький и хрупкий, кажется, двумя пальцами сломать можно. Японец ввалился в комнату, запер дверь. Так, на диван. Телефон рядом с собой - если что, вызвать скорую. Страшно-то как! Пальцы с обгрызанными ногтями разрывают пластиковый пакетик, чип подключается к импланту. Есть!
Теплая волна невероятно сильного, почти болезненного удовольствия прошла по тощему немытому телу. Это было ни с чем не сравнимое чувство, рождающееся где-то глубоко внутри и пронизывающее насквозь. Удовольствие, свобода, полет. Демон ушел, оставив кристально чистое сознание. Щуплый японец лежал на скрипучем диване и чувствовал себя Богом.

(вступаю в прикл вместе с СонГоку)

Дождь старательно вылизывал мокрым языком улицы Такаямы, не оставляя ни одного сухого места. В такую погоду только сидеть дома, а точнее – лежать и спать, потому что два часа ночи как раз к этому располагают.
Увы, если ты почему-то решил поехать именно этим поездом – выбирать не приходится. Мурата Васабуро, подняв воротник, шел по дороге, обдумывая последнюю сводку новостей из Реальности. Опять какие-то разборки в Такаяме, перестрелка и угон автомобиля. Пусть их. По свойственной большинству привычке работник «Сендзюцу» полагал, что шансов наткнуться на бандитов именно у него мало, а на то, что им есть дело до скромной персоны сборщика андроидов – еще меньше.
Так что слухи о изменении курса акций Корпорации были куда ближе к сердцу… А ближе к телу оставался дождь, поэтому Васабуро, увидев ползущий в нужном направлении автомобиль, вскинул руку. Такси сразу он не вызвал, решив подышать свежим воздухом по дороге.
Он не собирался брать пассажира, но вдруг подумал, что если его все же ищут, то будут искать одного человека. Кто обратит внимание на машину с двумя людьми? «Мицубиси» остановился как вкопанный, подтвердив славу первой на этих островах корпорации (кто бы мог подумать, из чего она была создана?).
- Здравствуйте, - сказал Мики.
Желтый свет фонаря с трудом пробивался сквозь падающую с небес воду.
- Добрый вечер, - кивнул Мурата водителю. – До вокзала не подвезете?

Вокзал был в другую сторону...
- Я еду в Мацумото.
Эх, надо было назвать другой город, но теперь уже поздно. Мики вовсе не собирался разъезжать по центральным улицам на чужом автомобиле; была идея оставить машину на какой-нибудь стоянке и добраться до аэропорта автобусом.
Отпускник, теперь уже почти бывший, обрадовался:
- Я тоже! У меня там пересадка! Если вы меня подбросите, я заплачу за бензин и угощаю.
Тащиться в поезде не очень хотелось, погрустневшая, как обычно в конце отпуска, душа требовала чего-то покомфортнее.
Микихико перегнулся через соседнее сидение и открыл дверцу.
- Залезайте.
Васабуро занял место на переднем сиденье, с облегчением оставив дождь снаружи литься на всех остальных, кто бродит в такую пору. В глубине души подозревая при этом, что подобных ему идиотов не так уж много, а точнее - наперечет.
Водителем оказался молодой человек со спадавшей на лоб прядью волос, который почему-то выглядел обеспокоено. Пассажир благодушно улыбнулся водителю.
- Ну и погодка, - проворчал он, затронув самую хитовую тему всех времен и народов, особенно если заговариваешь с незнакомым человеком.
Микихико натянуто улыбнулся:
- Хорошо еще, что тепло...
С попутчика тут же натекла добрая лужа, Мики включил обогрев. «Навигатор» исправно сообщал через сколько и куда повернуть, хотя его голос вскоре стал вызывать скорее раздражение, чем благодарность.
- Куда едете? В отпуск?

(и Хигфе!)

- Если бы! – откликнулся Мурата, подавляя вздох и вытягивая ноги навстречу теплу. – Но, к сожалению, наоборот, отпуск заканчивается!
- Все когда-то заканчивается...
Как и граница небольшого городка, которую они миновали, не заметив, и обратили внимание, что вместо темных домов к дороге начинают подступать еще более темные деревья. Микихико невольно поежился.
В голову пассажира полезли всякие грустные мысли о том, что снова придется каждый день вставать по утрам… Нет, Мурата любил свою работу, в общем-то, но – кто не любит свободу еще больше? Если есть, чем себя занять, конечно. Пытаясь развеяться, он снова заговорил:
- А вы куда?
- Подальше отсюда, - проворчал Микихико, очередной улыбкой попытавшись дать понять, что это всего лишь пустая фраза.
Он поглядывал то на трассу, которая казалась сейчас дорожкой разлитой ртути, то на соседа, который протирал запотевшие очки, то на приборы, а те начинали подсказывать, что пора искать, где пополнить запасы. «Интересно, есть ли карта в бардачке?» Если имеется, то наверняка соседней префектуры.
- Простите, может быть вы знаете, где ближайшая заправочная станция?
Васабуро удивленно посмотрел на собеседника. Конечно, некоторые из старшего поколения и слышать не хотели об имплантах, но собеседник был молод, моложе его, а среди этого поколения чип был так же обычен, как мобильный телефон лет двадцать назад. Странно…
Он пожал плечами и полез в Реальность, проскочив первый уровень и забравшись на второй – чтоб быстрее было. Нужная карта сыскалась почти сразу, представ перед взором воображения объемной картинкой. Увеличив перед собой нужный участок, пассажир сказал:
- Через несколько миль по дороге. Доедем? Да, меня зовут Мурата Васабуро.

(все те же ли... аватары)

- Доберемся... – когда пауза стала чересчур затяжной, беглец, который так и не придумал себе другого имени, произнес. – Токоши. Токоши Микихико.
Мурата вежливо склонил голову, показывая, что рад знакомству, и дружелюбно продолжил:
- А пока будут заправлять машину, можно подкрепиться, я ведь обещал вас угостить. Правда, не знаю, считать ли это в такое время ужином или завтраком…
- Обедом...
Мики только сейчас понял, насколько проголодался! Они с братом так и не успели домой... хотя собирался ли брат возвращаться? Микихико устал, хотел спать и был голоден. Что он делает?
В просвете между деревьями промелькнуло неоновое табло, потом на обочине из темноты выплыл указатель к станции, а затем и сам поворот. Невольный беглец подогнал автомобиль к автомату и заглушил мотор. Какое-то время сидел с закрытыми глазами, отчаянно стараясь не уснуть.
- Черный кофе, - вслух сказал он. – Вот в чем мое спасение.
Микихико определенно был, на взгляд своего попутчика, странным человеком. В реальность не лез, и выглядел так, словно не спал несколько ночей подряд. Может, у него случилось что-то? С девушкой поссорился, да мало ли… расспрашивать нетактично, тем более что он помог Васабуро.
- Так идемте пить кофе, и надо его чем-то заесть!
Заедали они в таком количестве, что девушка с заспанными глазами и музыкальной «прищепкой» в ухе, кажется, удивилась. Да и крепкий черный кофе пришлось варить не один раз. Несколько раз Микихико ловил на себе взгляд официантки, но каждый раз девушка поспешно отворачивалась, как будто ее ничего не касалось. Телевизор над крохотной стойкой работал без звука, и это было просто замечательно, потому что там показывали криминальную сводку. Мелькнуло помещение автобусной станции в Каназаве, на кафельном полу возле касс все так же красовались темные влажные разводы; должно быть, репортеры приехали почти сразу же. Разумеется! Такое событие в их тихом провинциальном городке... Потом на экране появилась фотография, хорошо еще – не его собственная. Пока что. У официантки округлились глаза.

(и снова на арене...)

Сотрудник «Сендзюцу» сидел к телевизору спиной. Ящик он не смотрел давно – зачем, если есть Реальность? Еще несколько десятков лет, и этот анахронизм, наверное, отомрет. Поэтому он пропустил все, что показывали, больше увлеченный заказанной окономияки. Разговаривали за едой пока мало, потом что и его спутник, похоже, был не дурак поесть. Сам Васабуро уже начал посматривать в последние пару лет – как бы не потолстеть. С его не слишком высоким ростом будет выглядеть забавно, конечно, но всякому ли хочется быть забавным?
Микихико никак не мог понять: сообразил ли его попутчик, в чем дело, и не побежит ли будить местную полицию радостным сообщением. Ему и бежать для этого не надо. Одет попутчик как столичный житель, да и невозможно не узнать говор, имплант наверное неплохой...
У самого Мики имплант был отключен; он редко пользовался им в их захолустье, а потом побоялся включить, чтобы нельзя было отследить по нему передвижения. В могущество преступников он не очень-то верил, но вот полиция легко отловит выход в Реальность, а вот тут уж якудза узнают обо всем первыми.
- Что там новенького? – лениво спросил наевшийся Васабуро. Пора было вставать, чтоб следовать дальше, но было лень, и он бросил фразу, чтоб оттянуть этот момент.
- В соседней префектуре что-то случилось, - как можно беззаботнее отозвался Микихико между глотками; еда исчезала с удивительной быстротой, как будто падала в бездонный колодец.
- Вечно что-то случается, и когда у нас наведут порядок, - фраза была чрезвычайно избитой, но оттого не менее актуальной. – Ухлопали кого или банк ограбили?
Следующий кусок все-таки застрял в горле.
- Кого-то убили, - прокашлявшись, сообщил Токоши и посмотрел на часы. - Даже в такой глуши что-то должно случаться.
Он подмигнул официантке.
- Чтобы остальные чувствовали себя живыми.
Васабуро внимательно посмотрел на собеседника и хотел похлопать его по спине, но тот, вроде бы, справился сам.
- С вами все в порядке? – вежливо спросил Мурата. – Может, я могу чем-то помочь…
- Спасибо...
Что ему ответить? Да, пожалуйста, отмотать все обратно по времени все равно не получится, так, пожалуйста, сделайте так, чтобы не пришлось никуда убегать... Нет, напомнил сам себе Микихико. Ты принял решение («не я, а обстоятельства!» - пискнул внутренний голос), так имей силу его исполнить.
- Дома неприятности, - губы сложились в горьковатой усмешке.
- А… - Васабуро сочувственно склонил голову, показывая, что он соболезнует, но горю помочь не может. Если молодой человек пожелает, то сможет продолжить… - Не пора ли нам?
- Да... пожалуй.

(Хигф и СонГоку, завершение)

Верхний город Киото. 3 июня

Ряды сияющих белой краской стоек, люминесцентные лампы на высоком потолке. Остальное пространство заполнено плакатищами, плакатами и плакатиками всех красок, какие только можно найти в полиграфии. Рекламы так много, что на ее фоне теряются те, для кого она предназначена. Кажется, что это буйство красок существует само для себя, не имея отношения к каким-то там покупателям.
По проходу между полками, словно крейсер на параде, шествовала дама, чьи размеры – как в ширину, так и в высоту, - заставляли коридорчик выглядеть узким, а стеллажи хрупкими, как стеклянные сувениры. Перед собой женщина толкала тележку, но складывала в нее на удивление мало товаров, словно она пришла не столько за покупками, сколько просто ради удовольствия ходить, смотреть, выбирать, чтобы в конце не взять почти ничего.
В этот час основная масса жителей пребывала на своих рабочих местах, честно выполняя свои обязанности до обеденного перерыва. Потом ситуация могла кардинально изменится, в плане выполнения, конечно. Но пока все было чинно и порядочно, а потому в магазине было не так уж много покупателей. Несколько домохозяек, поделившись на две стайки, сновали вдоль стеллажей, о чем-то шумно споря и пересказывая друг другу что-то явно «очень важное», произошедшее неделю или две назад. Скучного вида пожилой мужчина в большой соломенной шляпе ковбоя прогуливался у полок табачного отдела, чинно опираясь на трость и сжимая в руках толстую деловую газету, свернутую в рулон. Несмотря на удобство современных интерактивных изданий, этому господину похоже просто трудно было отказаться от старых привычек и вещей своей молодости. Молодой полицейский, с мешками под глазами после бессонного ночного дежурства, набивал в тележку обычный набор холостяка – чипсы, хлопья, зубную пасту и прочие товары, использовать которые предстояло следующие несколько дней. Одинокий служащий расставлял шампунь в отделе бытовой химии и тихо проклинал свою жизнь и судьбу, вопрошая у кармы, чем же он так провинился в прошлой жизни.
Крупногабаритная дама по имени Нагаре, явно не обремененная работой и сплетницами-подругами, имела возможность неторопливо курсировать по всему магазину, тщательно высматривая зорким взглядом интересующие ее товары. Оставив в покое одну полку, она переместилась к другой, оказавшись рядом с несчастным служащим, который на ее фоне казался образцом стройности.
Посмотрев снизу вверх (а он ведь еще и стоял на коленях!), парень в последнюю минуту остановил руку, чтобы не перекреститься. Чем это было вызвано - проснувшимися манерами приличия, нежеланием открыто демонстрировать свое вероисповедание, нетипичное для здешних мест, или же банальной ленью, - он и сам не знал. Просто пихнул последнюю коробку на полку и поднявшись отряхнул брюки.

(вместе с Греем)

Медленно и будто бы нехотя госпожа Нагаре продвигалась к кассам. Последний рубеж, после которого возврата уже не будет, - стойки со всякой мелочью. Тщательному осмотру подверглось все от конфет и пластинок для освежения дыхания до минидисков. У непривычного человека голова пошла бы кругом от такого обилия кричащих красок, но дама обладала большим опытом, и ее острый взгляд выхватывал лишь нужное, оставляя мишуру пестрых упаковок за пределами внимания.
Держа в руке карточку постоянного покупателя, объемная представительница сословия домохозяек вдвинулась в узкий проход к кассе и под звяканье кассового аппарата стала следить, чтобы продавщица ничего не напутала.
Шаркающей походкой к кассам подошел пожилой мужчина с тростью. В таком относительно небольшом магазине как этот, к сожалению, не наблюдалось кассы для быстрого обслуживания. Однако, едва мужчина двинулся ко второй общей кассе, зеркально отражавшей первую, только без госпожи Нагаре, его ловко «подрезал» молодой полицейский. Вздохнув и оценив количества товаров, остававшихся в корзине дородной дамы и юного наглеца в форме, который мог и пропустить пожилого человека с одной покупкой, мужчина встал позади женщины. Развернув газету на заложенной странице, он стал спокойно просматривать абзацы идущих сверху вниз иероглифов.
Ситуация была идеальна, камеры внутреннего наблюдения оказались полностью блокированы случайными предметами. О лучшем варианте не стоило и думать, а значит пора действовать. Газетный лист идеально завершил картину, дав небольшому устройству размером с авторучку бесшумно выпустить крохотный дротик длиной не больше двух миллиметров. Иголочка легко прошла сквозь одежду и кожу, не причинив малейшей боли, только легкое жжение. А вот сложный токсин начал действовать почти мгновенно.
Дама почти неосознаваемым жестом хлопнула себя по спине, стараясь убить несуществующего комара. Она успела проследить, чтобы все покупки были отмечены кассиром, когда ее накрыло. Подскочило давление, Нагаре вдруг начала задыхаться, и уже через несколько мгновений потребовалось вызывать скорую, потому что спешные действия даже охранника, обученного оказывать помощь в таких случаях, не выручали. Воздушная карета скорой помощи взлетела вверх, после того как санитары при помощи охранника и полицейского смогли погрузить могучее тело внутрь. Собравшимся у дверей кумушкам теперь было о чем посплетничать на следующей неделе.
Через полчаса Денрею Шунсукэ пришло сообщение, что его мать находится в больнице.

(& Далара)

Японские полицейские оказались все-таки тоже людьми и на улицу, под ночной дождь, коллегу не выгнали. За ночь Айсхед выяснил, что местные люди все поголовно отличаются любовью к спартанству и, возможно, это даже закреплено у них в законах. Укладываясь спать на тонкий, невесть откуда вытащенный матрас, американец смутно порадовался, что никогда в жизни не страдал клаустрофобией. Если потолок был еще достаточно далеко, то стены так и норовили предстать этаким гробом.
К утру все тело болело, а избавление от мучений казалось недостижимым. Тем не менее, его выпустили без особых вопросов, так что он успевал к первому автобусу на Киото, чему очень порадовался. На дворе уже рассвело, когда Айсхед вышел из полицейского участка и направился к автобусной остановке.

«Труповозка» все не приезжала, и Хи-тян активно развлекала сама себя и окружающих, поскольку сидеть на одном месте не умела, да и не собиралась. Она сделала еще один рейд к машине и разжилась очередным пакетиком, потом к всеобщему удовольствию пошныряла вокруг, надиктовывая все, что приходило в голову.
- Для практики, - без капли смущения пояснила она в ответ на скептическое замечание полицейских.
Один из постовых, устав от пустого ожидания, принес несколько стаканчиков с горячей лапшой, густо политой мясным соусом. Хи-тян посмотрела на него странным взглядом.
- Я сейчас...
Она зажала рот ладонями и нырнула в кусты. Вылезла она нескоро, утираясь и смахивая с глаз навернувшиеся слезы.
- Если хоть один из вас... хоть слово... – она помолчала. – Не советую, в общем.
Катафалк появился как раз до того, как полицейские успели себе представить все то, что им не советовали. Только инспектор Удей с совершенно наплевательским видом сидел на траве и жевал травинку.

(унд Грей)

- Ладно, - сказал он подымаясь. – Здесь нам делать больше нечего, поехали в управление, отчеты читать будем.
На секунду монгол замер, словно прислушиваясь. «Почтовый ящик» импланта полицейского принял новое сообщение.
- Час от часу не легче, - буркнул Джучи. – Еще одно дело вешать хотят, бездельники. А тебя вновь начальство видеть хочет, - эти слова уже были обращены к Хи-тян. – И чем ты им так понравилась сразу, а?
- Я обаятельная, - вздохнула напарница. - У тебя есть жевательная резинка?
Она набила ею полный рот и так старательно жевала, что казалось: вот-вот треснут раздутые щеки. А потом принялась выдувать розовые пахнущие карамелью пузыри; они громко «чпокали», лопаясь. Когда машина вновь остановилась у знакомого здания, Хи-тян уже вся была украшена цветными подтеками.
- Как я выгляжу? - невнятно спросил новый стажер.
- Обаятельно, - хмыкнул Джучи. – Очень обаятельно.
Последний кусок тщательно пережеванной резинки Хи-тян прилепила на дверной косяк начальственного кабинета, кое-как вытерла мордочку и просунула ее в щель, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы можно было вовремя нырнуть в укрытие.
- Вы хотели меня видеть?

(& SonGoku)

3 марта 2015 года, Ишикава

Джип черного цвета, исполненный в ретро стиле, то есть без «полетного» нейтронного двигателя обогнал Айсхеда, шедшего по тротуару, и затормозил чуть впереди. Когда американец поравнялся с ним, стекло пассажирского сидения опустилось, и миловидная девушка в солнечных очках обратилась к нему на родном языке.
- Простите, сэр, вы не говорите по-английски?
Заморский инспектор, не ожидавший нового подвоха судьбы, отрешенно подивился, что кто-то в этой глуши все-таки желает разговаривать на привычном языке, и остановился. По давней профессиональной привычке отметил про себя видимые черты лица, разложил, как для составления фоторобота.
- Да, говорю. Но вряд ли смогу что-то вам подсказать, я здесь проездом.
- Но может быть вы все-таки посмотрите, - девушка сделала "умоляющие глаза". - У нас проблемы со встроенным переводчиком, а этот умник вообще не носит имплант, - последовал тычок локтем скрытому в темноте салона водителю. - Нам нужно просто понять по карте как проехать в нужную сторону, а мы совсем не знаем японского.
Девица всплеснула руками, в которых рассержено зашелестела помятая карта.
- А тут вокруг, странное дело, на две сотни километров словно никто никогда и не слышали про английский, я уже не говорю про малазийский.
- Карта у вас тоже на японском?
Айсхед склонился к окну машины, стремясь разглядеть в полутьме салона, что же там написано на куске бумаги в руках у незнакомки. Та разложила карту на коленях. Глаза полицейского только начали разбираться в переплетениях автострад и нагромождении многочисленных подписей, когда рука девицы мягко скользнув прикоснулась к его шее. Электрический разряд заставил все тело Айсхеда вздрогнуть, в глазах мгновенно потемнело, а ноги подкосились. Сзади уже распахнулась дверца, и сильные руки втянули жертву в салон.
- Трогай, - усмехнулась Кори-Кори.
Джип быстро помчался по дороге, уходя от места происшествия.

(und Grey)

На вопрос, не приходил ли кто-нибудь необычный, консьерж дал отрицательный ответ; вернее он просто мотнул головой, что-то буркнув себе под нос и так и не оторвав взгляда от небольшого монитора. Что уж он там рассматривал, этажи или порносайт, сказать было невозможно. И, тем не менее, в комнате кто-то был, и этот кто-то сидел на балконе, по самые оттопыренные уши завернувшись в потертое одеяло, позаимствованное с раскладушки. Воздух пах снегом и цветами, несмотря на то, что летняя ночь обещала быть теплой.
- Хочу такие духи, - улыбнулась Кити вместо приветствия. - Ты лакрицу ешь?
Существо в одеяле рассеянно кивнуло, не уточняя, на какую из фраз дает ответ. Потом завозилось и высунуло из своего тючка руку. На ладони лежал красный небольшой мешочек из узорчатой ткани; такие продают во всех храмах для хранения амулетов.
- В обмен на сладость, - сообщил Хранитель.
Девушка высыпала на стол содержимое бумажного пакета из какого-то магазинчика. Отложила в сторону чай, ворох замороженных бутербродов и флакон с мылом.
- Выбирай.
Помучавшись между лакрицей и печенья, существо сделало окончательный выбор в пользу позабытого сначала шоколадного батончика, от чего на полотняном мешочке остались темные липкие следы перепачканных пальцев. В вечерних сумерках глаза Хранителя отсвечивали металлом, как у кошки.
Понюхала мешочек - пах цветами и шоколадом. Мельком пробежала пальцами по содержимому, привязала к матерчатому шнурку на шее. Отыскала взглядом чайник.
- У вас тихо, - девушка по-турецки уселась на пол и нажала кнопку нагрева.
- Это потому что праздник только через несколько дней, - охотно пояснил Секимори. – Тогда здесь будет очень шумно.
- Праздник? - подняла брови.
- Я люблю праздники! – Хранитель сбросил одеяло и вскочил на ноги
В соседнем доме зажгли свет, и балкончик превратился в театральную сцену с «цветочной дорожкой» и большим круглым фонарем-гифу вместо луны. Отточенными были не только движения, даже неподвижная поза, когда Секимори застывал в ней, была идеальна, даже улыбка больше не казалась по-лисьи забавной. Кити смотрела внимательно и серьезно, чуть склонив голову вперед и набок. Только раз отвлеклась - подобрала в углу большой бумажный веер и бросила к дверям балкона. Движения оставляли впечатление нереальности, мир словно раздваивался перед глазами. Не понимала контекста - но и оторвать взгляд было сложно.

(и Сон)

Она лежала уже четыре месяца без сознания. Широко открытые глаза, в которых безмятежной синевой поселилось небо, плавно вздымающаяся грудь от легкого дыхания, рассыпанные по подушке длинные волосы. Около кровати, заправленной свежим бельем, пахнущим как будто с мороза, стояла ваза с белоснежным цветком. Он одиноко склонил головку над женщиной с абсолютно белым волосами, спящей с открытыми глазами. Маленькие проводки крались по ее телу, контролируя каждый вздох, каждое движение. И даже не ее странный, отрешенный взгляд, и слегка полуоткрытые губы в безмятежной улыбке не вызывали такого удивления, как мирно спящий у ее кровати полупрозрачный единорог. Ее единственный и теперь тоже заболевший аватар.
Жизнь постепенно покидала хрупкое тело девушки, и лишь огромная забота, которой она была окружена, и сложнейшая техника позволяла ей не покинуть этот Мир.
Как заболела Икка, откуда у нее взялась эта болезнь - никто не знал. Просто однажды, когда они ехали на машине вместе с Икедзуми, ей стало плохо. И девушка отключилась, а синие глаза остались широко открытыми, как будто она увидела что-то невообразимо красивое, поразившее ее разум раз и навсегда. Ооками-сама не позволил оставить девушку одну в больнице, и потому все необходимое оборудование было перевезено к нему в дом, в Нижний город.


Длинные, почти как у ослика уши, с пушком внутри, слегка нелепо смотрелись на тонкой, ухоженной мордочке. Витой рог был слегка длиннее ушей, когда те поднимались торчком. Длинная грива ниспадала на глаза, обволакивая всю шею белоснежным пушистым платком, и свисала почти до ног. В гриве было заплетено несколько косичек, в которые кто-то аккуратно вплел нежные цветы.
Огромные голубые глаза жадно рассматривали окружающий мир,и единорог слегка дернул головой, прищурившись, когда предметы, находящиеся вокруг него, начали изменятся.
Он слегка поднапрягся и встал с пола на все четыре ноги. С виду единорог был похож на жеребенка -длинные, тонкие ножки с пушком у копыт, достаточно хрупкое тельце и хвост с кисточкой, которая теперь нервно подергивалась.
Единорог сделал неуверенный шаг вперед, потом еще один. Было видно,что существу каждое движение давалось с трудом.
Гордо вскинув голову, единорог направился вперед, пытаясь ориентироваться в пространстве, которое постоянно приобретало разные формы. ЕГо слегка шатало в разные стороны, глаза слезились, но он упрямо делал шаг, а потом еще.Он искал волка. Он ДОЛЖЕН был найти волка.

Киото, Понточо, вечер

Невозможно было понять, когда веер, только что лежащий на полу, оказался в руке Секимори. Может быть, порыв ветра, словно осенний кленовый лист, закинул его в руку Хранителя, а быть может, сам веер взлетел по желанию танцора. Сумерки вползали в комнату и отступали перед оранжевым пламенем воткнутых в землю факелов. Стены из дешевого гипсокартона раздвигались, потолок унесся ввысь, превратившись в усыпанное звездами ночное небо.
Тонкие ладони Секимори разрезали воздух, точно выпрыгивающие из пруда и играющие в струях водопада золотистые рыбки; длинные волосы разметались, а лицо было необычно сосредоточенным и отрешенным. Из темноты грянул восторженный хор, сямисен, барабаны и флейту неожиданно поддержал многоголосый соборный орган. Уголки губ Секимори приподнялись в улыбке.
Австралийка невольно отвела взгляд, тряхнув головой - даже напиваясь, никогда не теряла связи с реалом, и сейчас где-то в глубине кольнул страх. Очертания комнаты едва проявились, и тут же снова исчезли. Снова сосредоточилась на зрелище, стараясь не обращать внимания на маленький ледяной комочек где-то под сердцем.
Голос у Секимори оказался неожиданно низкий:
В отзвуке колоколов, оглашавших пределы Гиона,
Бренность деяний земных обрела непреложность закона.
Разом поблекла листва на деревьях сяра в час успенья –
Неотвратимо грядет увяданье, сменяя цветенье.
Так же недолог был век закосневших во зле и гордыне –
Снам быстротечных ночей уподобились многие ныне.
Сколько могучих владык, беспощадных, не ведавших страха,
Ныне ушло без следа - горстка ветром влекомого праха!*
Пляска становилась все неистовее; золотистая пыль, которую поднимали ноги Хранителя, свивались, подхваченные смерчем, в длинную лестницу, теряющуюся между грозовых облаков. Звенели легкие бронзовые диски, вплетенные в волосы Секимори, крыльями журавлей взметались длинные рукава, постукивали яшмовые бусины.

----
*Использован текст «Хейке моногатори» в переводе И.Львовой.

(вместе с Китти, которая выложит вторую часть, как только проснется)

Киото, центральное полицейское управление

Начальники отделов и префекты, все в том же составе, словно они никуда и не расходились с самого утра, встретили стажера Икедзуми не самыми доброжилательными взглядами.
- Стажер Икедзуми, - генеральный префект к собственному удивлению произнес эти слова спокойным плавным голосом. – После продолжительного совещания, мы пришли к выводу, что лично для вас мы могли бы сделать исключение и предоставить вам повторный шанс выбора будущего места службы. Чтобы не потерять ваш будущий потенциал, похороненный под, так сказать, казенной и бессмысленной бюрократической рутиной. Вы можете попросить перевода в любой отдел или подразделение полицейской префектуры Кансай.
Огромный Доромаса, глава спецназовцев, нервно сглотнул:
- Ну, ко мне то она ведь не пойдет? – ответом была напряженная пауза и мертвая тишина, уже с надеждой капитан добавил - Нет, не пойдет ведь?!
Голос кого-то из инспекторов с опаской ответил:
- А вдруг?
- Пускай госпожа Икедзуми сама решит, куда она желает попасть? - Вакагаси радостно вздохнул, подумав о том, что он уже не начальник кибер-отдела, и тут же помрачнел, ведь он уже префект, и отвечать ему придется все равно за любое происшествие случившееся с этой юной особой или случившееся по ее вине.
Хи-тян задумчиво надула губы, кого-то при этом сильно напоминая:
- А в следственный отдел можно?!!
- Общественно порядка?
Старший инспектор Касигава медленно начал оседать под стол.

(& SonGoku, разумеется)

Генеральный префект обвел собрание тяжелым взглядом под названием «Крепитесь коллеги!», а Хи-тян, радостно кивнув головой, добавила:
- Лучше бы, конечно, в убойный! Папа всегда говорит, что убийства у меня получаются лучше всего!
- Убойного отдела там у нас нет, он совмещен в Общественный, как и отдел по борьбе с оргпреступностью. Это самый большой отдел префектуры, - объяснил Вакагаси, почему-то вспомнив, что ему это рассказывали еще в академии, а не когда он уже пришел служить.
- Жаль. А что бы вы посоветовали? - сказала девушка, спохватившись и вспомнив, что старших, кажется, надо уважать.
- Если по семейным стопам то в "виртуал-нарушения".
Раздался слабый протестующий стон начальника отдела Ибараги.
- А у меня проблемы со всеми этими глупыми программками, никогда не получалось нормально работать! - ответила девушка с ухмылкой до ушей.
Ибараги издал вопль безудержного счастья и полез целоваться к Доромаса. Остальные помрачнели еще больше.
- А что, - пожав плечами, продолжало юное чудовище. - Папе это никогда не мешало...

(und Grey)

- Тогда, - сказал Цурумаки, явно не желая гробить "родной" отдел антинаркотиков, - Общественный порядок, ну не дорожная же полиция, в самом деле?
- Ага, ага, - закивал начальник дорожной полиции Хонкэ, - у нас там так скучноооо...
Хи-тян заинтересовано стрельнула глазами в его сторону.
- Зато там машины с сиренами... - мечтательно протянула она. - Нет, в наркотиках все-таки интереснее.
Чихающий хрип старшего инспектора Асагавы, еще секунду назад поверивший было в чудо, чуть не стал последним звуком в его жизни.
- А может лучше все же тогда уж в спецназ? Там и машины, и убийства, и наркотики, а?!
Цурумаки представил, что с ними всеми сделает Икедзуми-сан если узнает куда угодила его дочь и пнул Асагаву ногой под столом.
- Ну, уж нет, наркотики так наркотики! – вынес вердикт генеральный префект.
- Макотони аригато гадзаэмасу, - ответила Хи-тян, вежливо поклонившись.
Разом повеселевшие офицеры повалили прочь из кабинета. Асагава и Вакагаси, сидящие по прежнему за столом мрачно переглянулись. Цурумаки первый раз в жизни пожалел, что не верит в Будду...

(СонГоку в лице Хи-тян, и я в лице всей несчастной киотской полиции)

Кити глубоко вздохнула, стараясь выровнять участившийся пульс - не хотелось показывать. Казалось, актер не замечал ее - но невольно мерещились чужие, сумрачные взгляды в спину.
Окружавший их лес потерял материальную плотность; вслед за лестницей к небу устремились бесчисленные серебристые жгутики - потоки сновавшей по всем уровням информации превратились в ливень. Но, в конце концов, и проливной дождь стал лишь каплями, звонко щелкающими по листьям. Тяжело дыша Хранитель опустился на землю, трава под его пальцами расползалась, сквозь нее проглядывали доски пола.
Кити странным, словно нерешительным жестом коснулась пола, потом перевела взгляд на Секимори.
- Это... Реальность? - голос был невыразительным, как у кинозрителя после до крайности впечатлившего фильма.
Секимори кивнул и сдернул с головы венок; виноградная лоза рассыпалась искрами. Комната восстановилась в прежнем виде и масштабе.
Несколько минут австралийка молчала, задумчиво глядя на собсвенные пальцы, касающиеся недорогого линолеума. Потом глубоко вздохнула и перевела взгляд на Хранителя.
- Никогда прежде такого не видела.
- Никто не видел, - согласился Секимори, успев свернуться по-кошачьи в клубок и положить голову Кити на колени. - Я так вижу. Это не сложно. Гораздо труднее танцевать каждый день.
Девушка машинально почесала Хранителя за ухом.
- А почему ты стал танцевать?
- Не помню, - сонно отозвался Секимори. - Я всегда танцую.
В лунном бледном луче его протянутая рука казалась почти прозрачной и такой же призрачной, как недавний дождь.
- Чтобы что-то создать, нужен танец.
Кити задумчиво провела светлыми, слишком развитыми для девушки пальцами по тонкой руке - от тускло поблескивающих ногтей к запястью.
- А чтобы что-то разрушить?
- Тоже, - Секимори по-кошачьи зажмурился, снова открыл глаза, отличающие серебром. - Но сейчас у меня не хватит сил. Что ты ищешь?
Хранитель даже рот приоткрыл от любопытства в ожидании ответа.
- Я не знаю. Жизнь. Как говорил тот самурай, свою дорогу, - лунный свет таинственно блескнул в цирконии на сережке, когда девушка улыбнулась.
Секимори перетек в сидячее положение так, что их лица оказались на одном уровне, очертил кончиком указательного пальца украшенную глубокими параллельными царапинами скулу Кити. Прикоснулся губами к губам австралийки, легко, почти невесомо, как к цветку, чтобы олучше ощутить аромат. Девушка снова улыбнулась и только потом ответила на прикосновение. Краем сознания почувствовала светлый туман аватара - тот исчез в одном из бледных бликов на балконе.

(ага, проснулась)

Научно-исследовательский институт «Параллакс», Силиконовая долина, США

Среди одинаковых бетонных коробок с матовыми непрозрачными стеклами тянулась дорожка, вложенная серой однотонной плиткой. Единственная яркая вещь в окружающем пейзаже – цветочная клумба, тянулась вдоль этой дорожки, уходившей бесконечно далеко в лабиринт исследовательских корпусов. Маленькие роботы-садовники, похожие на крабов-переростков и гусеничный поливальщик неторопливо работали над благоустройством клумбы, казавшейся и без того идеальной.
Прошедший мимо них, одинокий человек был одет в простые отутюженные брюки и легкую куртку-ветровку. На вид ему было лет сорок с небольшим, в темно-русых волосах уже проглядывалась седина, а в уголках глаз залегли первые сеточки старческих морщин. Люди, работавшие в этих зданиях, иногда бросали взгляд в окно и, заметив эту фигуру, неожиданно замирали, провожая ее глазами, пока та не скрывалась из виду. Многие из них видели этого человека раньше, некоторые даже в живую, но что по настоящему удивляло, так это то, что вокруг него не вертится целый батальон личной охраны.
- Сэр! Сэр!
Полноватый мужчина средних лет догнал его возле коробки лабораторного корпуса №5. Стараясь отдышаться и придерживая рукой свои круглые очки, директор института остановился рядом с обернувшимся к нему человеком.
- Билл, я же просил вас, не надо величать меня столь претенциозно.
- Простите, сэ… Джонатан, - поправился Билл, вытирая платком пот на лбу и висках. – Ваш визит был столь неожиданным, мы не успели ничего приготовить, если бы предупредили нас заранее…
- То не успел бы увидеть то, ради чего приехал, - улыбнулся Джонатан.
В Реальности маленький лемур с длинным полосатым хвостом весело запрыгал, соглашаясь со словами хозяина.
- Но все же, вы могли известить хотя бы меня, - укоризненно произнес директор, но собеседник лишь еще раз улыбнулся в ответ.
Лабораторный корпус, возле которого они стояли действительно чоень интеерсовал гостя. Основной его работой была разработка замкнутых кибер-пространств, или на языке программеров – автономных кибер-сфер. Их создание началось еще с середины девяностых годов прошлого века, однако, до сих пор никто не смог сделать сферу, которая была бы не привязана к Реальности, и отражение действий в которой не могло бы всплыть наружу. Подобные возможности давали большие перспективы для работ по многим секретным и важным проектам, а потому правительства Северо-Американского континента активно поддерживали это направление. Однако, самым интересным для Джонатана были не эти огромные лаборатории, а всего лишь одна, отведенная на пятом этаже для всего одного сотрудника. Называть это место лабораторией Джонатан не мог при всем желании. Куда более точно и правильно, по его мнению, характеризовало это место слово «мастерская». Упомянув однажды это слово в присутствии человека, который там работал, высокий гость окончательно сломил всякие барьеры и заручился полным расположением «мастера».
Тем временем, Билл говорил о чем-то своем, и Джонатан улавливал лишь обрывки фраз.
- … таким образом, если бы часть наших финансовых затрат взяли бы на себя частные компании за возмещение с нашей стороны процентными выплатами от активов… - быстро бубнил директор.
- Билл, - Джонатан недовольно поморщился. – Мы уже говорили об этом не раз. И вновь я вам повторю, наше с вами руководство не желает наступать на одни и те же грабли дважды. Компаний, созданных на базе института вполне достаточно, чтобы «прокормить» исследовательские программы, а конкуренции в американском регионе у нас просто нет. Доверять же наши активы частным лицам и корпорациям мы не будем, чтобы не повторить ошибок конца десятых годов. Крах «Ребеллиона» и «Программсофта» обошелся нам тогда в круглую сумму.
- Да, я помню, - Билл сразу поник, когда гость упомянул о тех событиях, ведь вторую из этих корпораций когда-то возглавлял он сам, так что место директора института «Параллакс» было еще настоящим подарком после такого конфуза.
Не выдержав экспансии в регионе бойких европейских компаний, мастодонты корпоративного мира высоких технологий «Ребеллион» и «Софт» пали, как и положено было доисторическим животным, когда настал период мезолита. Русское ноу-хау нанесло по ним окончательный контрольный удар, опрокинувший заодно и весь рынок вверх тормашками. Нахальный рубль уже готов был вот-вот сравняться с таким всегда твердым и ценным американским долларом, но все же замер на подступах, чуть-чуть не вызвав Вторую Великую Депрессию в Штатах. Досталось тогда и азиатам, но куда в меньшей степени. Последний динозавр рынка, делавший первые шаги еще в конце восьмидесятых, корпорация «Сендзюцу» устояла на ногах и даже сумела наловить рыбы в мутной воде, сгребая под себя всех разорившихся конкурентов средней руки в Японии, Корее и на Тайване. Сегодня институту «Параллакс» оставалось рассчитывать лишь на себя.
- Я зайду к вам в офис во второй половине дня, - сказал, наконец, Джонатан, закончивший любоваться фасадом здания. – А сейчас мне нужно посетить доктора Ки-Мани.
- Конечно, буду вас ждать, - ответил Билл и сделал шаг назад, продолжая наблюдать за гостем идущим к дверям лабораторного корпуса.

Киото, Нижний город

Полупрозрачная струйка голубоватого дыма утекала в щель приоткрытого окошка. Черный призрачный зверь бродил по квадрату отражения в Реальности этой комнаты, отливал серебристыми разводами седины на боках, толкал лапой второй аватар, нюхал воздух. Он не мог усидеть на одном месте – в отличие от хозяина. Но, как и он, ничего не мог сделать.

Пластиковое кресло, унесенное из кафе на втором этаже больницы, стояло там же, где вчера Мануру встал с него, чтобы идти домой. Цветы у кровати засохли неделю назад, превратились в блеклый веник; вода в графине пожелтела. Пластиковый ящик с грязным бельем - значит, нужно будет спускаться в подвал к стиральным машинам - источал кислую вонь. Даже воздух в палате пах затхлостью. Как будто не до конца мумифицированный полутруп на кровати был источником проклятия, что расползалось в разные стороны, заражая все новые жертвы. Риёдзи повесил куртку на спинку кресла, закатал рукава школьной форменной сорочки. Приоткрыл окно, чтобы вместе со свежим ветром впустить улицы аромат опавших листьев и дождя.
- Одзи-сама, как вы сегодня себя чувствуете?
Старый пень не ответил, сипел трубками системы жизнеобеспечения, пускал слюни. Больно ему надо, чтобы кто-нибудь сидел рядом! Какая разница - кто? Внук, которого старик и раньше не мог отличить от любого подростка, или манекен из витрины соседнего магазина одежды? Деду, может, и все равно, а внук хочет на улицу, где идет дождь, где свобода и ждут друзья.
- Умерли бы вы поскорее, одзи-сама... - Мануру пододвинул кресло к тумбочке, вытряхнул из сумки учебник с тетрадями, разложил и принялся за уроки.
Он никогда не страдал усердием и тягой к знаниям, но - надо чем-то занять долгие часы больничного бдения. Телевизор смотреть нельзя, компьютерные игры тоже под запретом. Он лениво читал, время от времени поглядывал на часы - хорошо бы успеть на тренировку; если пропустит еще раз, могут выгнать совсем. Мысль была неожиданная, шальная. Мануру еще не додумал ее, а рука сама потянулась к нужному рычажку на панели. Одно движение, щелчок - и он снова свободен. И больше никакой скуки в больничной палате, никаких запахов продезинфицированного белья и лекарств, долгих часов при старике, что дышит на ладан, что слишком упрям и эгоистичен и отнимает жизнь у других, ничего не давая взамен.
Одно короткое движение...
Риёдзи отдернул руку при звуке шагов в коридоре.
- Чтоб вы поскорее сдохли, одзи-сама! - в сердцах бросил он, вновь уткнулся в тетрадь.
Пенемену заметил не сразу, поднял голову, чтобы кинуть быстрый взгляд на часы. Сначала он ее услышал - тишину. В рисунке звуков образовалась лакуна. Постукивали по карнизу редкие капли, с улицы доносились гудки автомобилей, негромко разговаривал с кем-то врач в коридоре... изъят был только один звук.
- Одзи-сама?..

Наверное, ему так написано на роду – сидеть рядом с чьей-то кроватью. Внизу хлопнула калитка. Икедзуми выбросил недокуренную сигарету за окно, пошире отодвинул раму - больше по привычке, чем из предосторожности. Хи-тян не обманешь. Сейчас поднимется, сунет в комнату нос и поморщится. А за ужином его ждет нагоняй. Лучше бы младшая дочь выбрала криминалистику, не работу на улицах. Ооками немного жалел полицейских – почти близкие люди, сколько крови друг другу они перепортили, не упомнишь. Немного подло с его стороны – отдавать их на растерзание этому маленькому чудовищу.

Длинноухий, наконец, добрался до Волка и нежно уткнулся хрупкой мордочкой в его плечо.
Ноги его дрожали, но единорог держался,и еще сильнее прижавшись к аватару,шумно выдохнул в лоснящуюся шерсть.
И тут он медленно начал падать, заскользив мордой по плечу, теряя цветы из гривы. Его глаза были широко раскрыты, в них был крик боли...
Шопот...
"Помоги мне..."
Единорог с тихим стуком повалился на пол, запутанная грива вуалью застлала молящие глаза.
"Помоги мне...!"
Шопот, словно шелест листьев..И, некогда бывший звонким, голосок.
"Пожалуйста."

Икка дрогнула, хлопнув глазами.
" Kudasai..."
Ее губы шевелились, приборы отчаянно показывали что-то невообразимое, девушка шумно вдохнула.
Тонкая струйка крови медленно потекла из белоснежного рта животного,единорог тоненько заржал, прикрывая глаза.
"Kudasai...!"

Сан-Франциско, Осака, затем Комацу префектура Ишикава
3 марта 2015

Звонок в участок, долгая и красочная ругань с капитаном, который вдруг вздумал изобразить старую деву в объятиях ловеласа и в голос вопил: «Не дам!!!», естественно имея в виду краткосрочный внеплановый отпуск, необходимый для поездки в Японию. Уламывание капитана, даже с помощью чудесного коктейля из лести, обещаний и шантажа, по эффективности мало уступающего «Коктейлю Молотова», все же заняло некоторое, причем не малое время – капитан был тертый перец и с пол оборота идти навстречу пожеланиям сотрудников, не соответствующим уставу, не собирался. Начавшиеся после этого лихорадочные сборы, молниеносные пробежки к ближайшему супермаркету, разорение собственного бара, придирчивый выбор наиболее целых и признанных чистыми пар носков, оформление документов – вот краткий перечень того, чем был насыщен досуг Вуйко в это утро, после весьма содержательного звонка из Японии. Наконец, сочтя все необходимое упакованным, а лимит времени до отлета практически исчерпанным, Младич на скорую руку перекусил, подхватил спортивную и дорожную, сумки с вещами, и поспешил в аэропорт.
Купленный через Реальность билет бизнес-класса не обещал сногсшибательного комфорта, но все же, насколько это возможно, обеспечивал прибытие в Осаку через 11 часов после взлета из аэропорта Сан-Франциско, что и требовалось.
Посадка на борт авиалайнера прошла без осложнений, таможенный контроль был пройден почти без проблем, единственное осложнение возникло с двумя большими бутылками ванильной «Кока-Колы», которую Вуйко запихнул в самый верх спортивной сумки, средь носков и запасных трусов-боксерок. Дюжий таможенник не имел ничего против вывоза из страны ванильной жидкости против поноса, он вообще принципиально не пил подобную гадость, предпочитая только кофе. Но вот у тощей девицы в униформе авиакомпании было свое мнение, основанное на инструкциях составленных после ряда случаев взрыва пластиковых бутылок в салоне лайнера, вызванных перепадом давления. В ходе десятиминутной ругани, Вуйко сменил три стиля поведения, но девица была непреклонна, не соглашаясь пустить на борт человека представляющего потенциальную опасность для имущества других пассажиров. В конечном итоге, не без помощи дородного таможенника, а так же воззвав к простейшим знаниям физики и чувству гордости за компанию, девицы, остановились на соломоновом решении – господин Младич может пронести на борт лайнера столь дорогие его сердцу и печени бутылки напитка, но лишь при условии, что немедленно не выпустит из них весь газ, после чего они, как известно, утратят способность взрываться, обливая все и всех вокруг. Нахально улыбнувшись в лицо девице, Вуйко приоткрыл одну, а затем и вторую бутылку, раздалось тихое и очень кратковременное шипение, после чего вновь запечатав бутылки, упаковал их, как ранее и, с все той же нахально-вызывающей миной направился на посадку.
Перелет почти ничем не запомнился. Вуйко чувствовал, что немного качает, иногда даже трясет, словно автомобиль едет по колдобистой, изрытой ямами дороге, но это ничуть не мешало ему спокойно заснуть и отоспаться за предыдущую ночь и прерванный неожиданным звонком сон.
Прибытие в Осаку – около пяти часов утра. Таможенный контроль и новые претензии – предупредительный и обходительный чиновник японской таможенной службы выразил удивление тем, что уважаемый гость привез в Японию большой, красочно упакованный подарочный набор из двух игрушечных пистолетов типа «Глок-18», хотя, как всем известно, именно здесь, в Японии изготавливают самые лучшие игрушки в мире. Чиновник лучился добродушием, словно электрическая лампочка, но упорно настаивал на более тщательно проверке вызвавшего его интерес, набора. Деваться было некуда и вновь пришлось ждать, пока упомянутый чиновник удовлетворял свое неуемное, помноженное на служебный долг, любопытство.
Наконец, спустя несколько часов, доведенный до белого каления и тихо клянущий таможни всего мира Вуйко, был с добродушной улыбкой отпущен следовать куда ему только угодно, так как ничего предосудительного и запрещенного к ввозу в исследованном экспертами наборе обнаружено не было. Шипя сквозь зубы и, время от времени вставляя крепкое словцо на хорватском, Младич добрался до железнодорожного вокзала, сел в ближайший поезд, идущий в нужном направлении и продолжил путь. Он помнил, что по расписанию, прибыть на место назначения должен был через три часа. Поезд останавливался в Комацу всего на несколько минут, так что следовало успеть покинуть его вовремя, дабы не создавать проблем и не опоздать встретить напарника, когда его выпустят, а точнее с улыбкой выпихнут из каталажки, как ни в чем не повинного свидетеля. С мыслями об этом, Младич вновь погрузился в сон, предварительно установив будильник в импланте так, что бы разбудил его с запасом.
Как именно такое было возможно, Вуйко потом не совсем понимал. Скорее всего, долгая нервотрепка и изматывающее ожидание на таможне сделали свое дело, но будильник не сработал вовремя, из-за чего хорват проснулся в тот миг, когда на электронном табло над входом погасло название интересовавшей его станции и загорелось название следующей станции, звучавшее как Каназава. Вуйко бросился к проводнику с требованием немедленно остановить поезд, но получил ответ, что данный поезд вообще не останавливается в Комацу, и что если уважаемому так нужно туда попасть, следует встать на следующей станции и добираться до места назначения автобусом, благо не далеко и автобусы ходят регулярно. Альтернативы не было, встретить напарника в дверях Вуйко окончательно не успевал, значит оставался запасной вариант – пытаться перехватить его на автостанции Комацу, куда должны были прибывать автобусы из Каназава.
Вновь дорога, вновь изматывающее ожидание, которое Вуйко не любил в своей работе больше всего на свете, и вот, наконец он выбирается из автобуса в точке назначения, осматривается, но никаких признаков Айсхеда не видит. Полицейского имеющего несколько лет стажа и твердо знающего, что как бы красив ни был план, обязательно он обязательно пойдет кувырком по одному из пунктов, сложно чем-то удивить. У Вуйко Младича этот стаж был, так что удивить его было предельно сложно. Через пол часа он четко знал, что мужчину похожего на Айсхеда на автостанции в это утро вообще не видели, что от префектуры Ишикава к автостанции ведет прямая и короткая дорога, заблудиться на которой решительно невозможно, даже если очень стараться. Пешком пройдя весь путь от автостанции до префектуры, Вуйко лично убедился, что и на этом пути напарник не оставил никаких следов, словно никогда не ходил им. Оставалось спросить в префектуре, так сказать наладить общение с коллегами, что Младич и собирался сделать в самое ближайшее время, хотя предчувствия у него, когда он толкнул входную дверь местного полицейского участка, были самые неприятные…

Киото, центральное полицейское управление

За короткий промежуток деятельная Хи-тян успела порадовать собой еще несколько отделов. Криминалисты, правда, слегка подкачали, они так и не оторвались от изучения улик (причем, как немедленно заподозрил юный и весьма сообразительный стажер, вовсе не по их делу). Самый добросердечный из них, пожилой седовласый очкарик, который собирал в единое целое осколки чего-то похожего на фарфор, снисходительно пообещал оповестить следователей, как только получат какой-нибудь результат. "И, да, кстати, будь добра, передай старшему инспектору Асагаве вот эти отчеты. Не потеряешь?"
С толстым желтым пакетом под мышкой Хи-тян появилась у патологоанатомов, но задерживаться не стала, так как выяснилось, что за прошедшее с момента первого знакомства с трупом время желудок не перестал бурно реагировать на его вид. Пришлось спешно ретироваться, утешаясь тем, что сумела озарить своим присутствием то мрачное место и стащить образец волос, о котором не подумала раньше.
В третий по счету отдел девушка попала случайно, перепутав двери, после чего и была доставлена под конвоем к "своим".
- Ты не думал сдать ее Доромасе? - полюбопытствовал сопровождающий, вручая драгоценное приобретение полицейского управления Удею. - У этого цыпленка огромный потенциал!
- Он придумал целую кучу отмазок про профессиональную подготовку, стаж работы и тому подобное, - вяло ответил монгол, сидевший за своим столом и пивший кофе из пластикового стаканчика.

(& SonGoku)

- Нам подкинули еще работку, напарник, - сказал Джучи, едва «конвой» удалился по своим делам.
Вот такого сюрприза от судьбы Хи-тян никак не ожидала и разулыбалась.
- Выкладывай!
Инспектор щелкнул кнопку на мониторе своего компьютера.
- Вчера ночью из хранилища вещественных доказательств пропал диск с новейшим супер-мега-гига-кибстимом, который попал к нам вместе со всей партией. Невиданная удача для нашего отдела объясняется тем, что партию нам сдали «серые куртки», которые не любят конкуренции. Все диски еще не успели проверить, и кто-то этот диск вынес.
На экране транслировалась запись камер видеонаблюдения из хранилища. В помещение вошел молодой человек в синей полицейской форме, и после недолгих поисков извлек из одной из запечатанных коробок плоский футляр.
- Как следует из этой записи, диск вынес инспектор Унаги, который и ведет это дело. Охранник на входе в хранилище подтвердил, что кроме Унаги в ту ночь никто больше не заходил. Об этом же свидетельствует сканер отпечатков пальцев и радужной оболочки глаза, установленные в хранилище в качестве замка. Проблема заключается в следующем, Унаги пропал и не отвечает на звонки и запросы через Реальность, его жена и напарник не знают где он. Вакагаси и Аспид не хотят передавать это дело в отдел внутренних расследований и вызывать проверяющего из Токио, поэтому они с радостью перекинули все на нас, «для выяснения обстоятельств».
Джучи допил кофе и запустил стаканчик в мусорное ведро.

(два напарника)

- Пока не отелятся наши криминалисты и патологоанатомы, идентифицирующие труп, у нас два варианта действий. Первое, ехать искать Унаги. Второе, пойти нормально пообедать. Лично мне ближе вариант номер два.
Бурное воображение нарисовало картинку, как они за обедом поедают суши с угрем, который почему-то был одет в синюю униформу. Хи-тян тоже высказалась за обед, мысленно пообещав сама себе, что не будет думать о мертвеце, которого сейчас потрошили эксперты. В комнате определенно было слишком душно, девице хотелось на свежий воздух - даже на тот горячий, влажный воздух, пахнущий автомобилями и нагретым асфальтом.
- Послушай, - спросила юная стажерка, вприпрыжку спускаясь следом за напарником по лестнице к выходу. - А почему нельзя дать поиск на этого инспектора по параметрам его импланта? А как действует тот кибстим? Если так же, как тот, что в парке, то нам придется искать Унаги где-нибудь под мостом...
Ей определенно не хватало сестры для развития собственных мыслей, поэтому фразу получались иногда половинчатыми.
- А если на продажу?.. Зачем тогда брать один диск, почему не всю партию?.. Нет, все - заметят, хорошо, не всю, а часть ее... Нет, не складывается, а у тебя?

(все те же)

- Проблема в том, что Унаги пожалуй один из немногих в нашем отделе, у кого практически безупречная репутация. Проверить наркотик еще толком не успели, испытать в действии тоже, но вряд ли кто-то решился бы на такое, кроме «серых курток». Найти инспектора будет не так сложно и без требования виртуального поиска, это займет часа три согласований с Ибараги и его программерами.
Хонда стояла на прежнем месте, вид у маленькой устаревшей машинки был потрепанный, но очень боевой. Джучи влез на водительское место.
- Давай подумаем, кому вообще мог понадобиться единичный образец кибстима в Киото… или за его пределами.
- На отца - не смей даже думать! - выпалила на всякий случай Хи-тян, устраиваясь рядом; волчонковые раскосые глаза зло сверкнули. - Если бы ему понадобился кибстим, он бы раньше его получил.
Она немного подумала.
- Да и за фига он ему сдался?
Хи-тян пожала плечами; из-под бретельки майки вылезла вторая - лазурного цвета и кружевная.
- Если бы ему понадобился этот кибстим, то партию брала бы СБК, а не мы, - усмехнулся Удей и нажал педаль газа.
Взревев мотором, автомобиль вылетел из подъездных ворот центрального управления.

(главная головная боль полицейского управления - два щенка)

Институт «Параллакс», лаборатория доктора Ки-Мани

Вежливо постучав, Джонатан приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Помещение как всегда было ярко освещено, заполнено легкой дымкой и почти неуловимым ароматом тлеющих трав. Пристрастие сотрудников к наркотическим веществам никогда не поощрялось руководством института, но в данном случае было сделано исключение. Дело дошло до того, что лотки с землей стояли прямо на подоконниках, а свежие урожаи конопли и галлюциногенного кактуса грелись в ласковых солнечных лучах.
За экраном огромного компьютера, один процессор которого выглядел как два стенных шкафа, склонился человек в белом халате. Обернувшись на стук, он приветственно махнул рукой. На темном лице мулата появилась белозубая улыбка. Угольно-черные волосы, опускавшиеся до плеч, резко контрастировали с цветом рабочего одеяния доктора.
- Добрый день, мистер Джонатан!
- И вам того же, доктор, - гость вошел в лабораторию и закрыл за собой дверь.
Ки-Мани оторвался от своего пульта и, поднявшись из шикарного кожаного кресла, пересек пустое пространство, чтобы пожать Джонатану руку. По блеску глаз, вошедший безошибочно определил, что доктор находится в состоянии большого возбуждения, однако, зрачки были нормальными, а значит, это было связанно напрямую с работой.
- Вы уже изучили переданные мною материалы?
- Конечно! – мулат улыбнулся еще шире, подтверждая догадку Джонатана. – Это просто поразительно! Вы точно уверены, что это материалы двенадцатилетней давности?
- Совершенно уверен, доктор.
Собеседники прошли к монитору рабочего компьютера, мелькавшие на экране, схемы и диаграммы были понятны только им двоим. Но еще более странная и великолепная картина разворачивалась в Реальности перед крохотными фигурками лемура и точной копии самого доктора Ки-Мани.
- Тогда это еще более поразительно! Я уверен в одном, сервер индийской компании атаковала программа, поскольку это просто не мог быть человек. Но подобных программ в принципе быть не может. Вся защита этой корпорации была не просто смята, а разорвана в одно мгновение, нарушены работы сотен программных алгоритмов, стерты целые базы данных в службе безопасности, отключены десятки точек входа и имплантов сотрудников. Это было, наверное, необычайное зрелище.
- Значит, вы можете извлечь для себя кое-какие детали, которые могут пригодиться в вашем проекте? – с интересом спросил Джонатан.
- Конечно, могу, - кивнул ученый. – Удивительно, что эта программа была создана еще при таком слабо развитом уровне нелинейного программирования, который был в начале двухтысячных годов.
- У меня есть догадки о том, кто приложил руку к этому делу, поэтому можете не сомневаться, что такое возможно.
- Хотелось бы встретиться с этим человеком.
- Это вряд ли возможно, - довольно жестко отрезал Джонатан.
- Жаль, - спокойно ответил Ки-Мани. – Но зато я точно вычленил, каким образом создан модуль индивидуализации программной личности. Это модификация на основе «блока эмоций», созданного для комплектации дзисай-аватаров или «бодигардов». Здесь есть очень нетрадиционное решение проблемы самосознания и самосовершенствования элементов общего цикла. Однако я думаю внести еще кое-какие коррективы.
- Рад это слышать, доктор, потому как я пришел для того, чтобы передать вам новость о том, что наше руководство, и я лично, очень заинтересованы в скорейшем переходе к финальной части проекта «Лоа».
- Проект уже в финальной части, - широко улыбнулся Ки-Мани. – И скоро, мистер Джонатан, вы получите его первые результаты.

(вместе с Ласти)

...По заснеженному полю, которого не существовало в реальном мире, тяжело выбрасывая лапы, бежал огромный волк. Он не шел по следу, ничего не высматривал, не поднимал головы. Возле каменной арки – одного пролета обрушившегося виадука – зверь остановился, поднял морду к небу, туда, где должно было находиться солнце. Или – затянутый тучами небосвод. Туда, куда никому не было входа и где обитало единственное существо, что могло знать ответ на его вопрос.
Еще один уровень – и он там.
Волк нашел каменную осыпь, здесь можно было кое-как вскарабкаться на виадук. Зверь встряхнулся и побежал дальше, на ходу достраивая мост там, где зияли провалы...

Икка видела сон, слишком затянувшийся и очень беспокойный сон. Ей привиделось, что она сидит в обществе огромных, уродливых каменных статуй. Их застывшие на веки руки тянутся к ее шее, касаются ее волос, а она даже не может сделать шаг назад, чтобы не видеть больше перед собой их полные ненависти глаза... Казалось, она провела среди них так много времени, что уже никогда не вернется назад...сильный толчок кинул ее вперед, и она увидела перед собой закрытый облаками Нижний город. Она снова вернулась на крышу Корпорации, и ее платье трепал тот же ненасытный ветер. Она зажмурилась, и сделала шаг вперед... она знала, что там будет, впереди...
Девушка резко дернулась вбок, несколько проводков сорвались с ее рук. Приборы отчаянно заклокотали, потеряв связь с больной.

Ишикава. 3 марта

- Я хочу заявить об исчезновении без вести человека, гражданина США... - Начал Вуйко Младич, глядя прямо в лицо дежурному полицейскому, с коротким стуком небольших колесиков, поставив дорожную сумку на пол, почти сразу после того, как вошел в здание префектуры. Он старался говорить четко, лаконично и емко, понятным языком, изрядно сомневаясь в знании английского местными полицейскими. Коротко описав ответы служащих автостанции, а также случайно встреченных прохожих, не видевших никого, похожего на напарника, Вуйко упомянул о том, что имплант потерявшегося молчит, не отвечая ни на какие вызовы, и что человек, которого он просит объявить в розыск, покинул «гостеприимные стены» префектуры Ишикава не более нескольких часов назад. Хорват изложил дежурному по префектуре все, что знал, и замолчал, не сводя взгляда с его лица, и ожидая ответной реакции. Неприятные предчувствия, которые ощущал Вуйко, начали подтверждаться почти мгновенно. Полицейский немного помолчал, при этом в его глазах мелькнуло несколько выражений, начиная от скуки и легкого пренебрежения: «загулял твой напарничек, завалился сейчас, не иначе, к какой-нибудь девахе, пьет сакэ и развлекается», вплоть до смешанного со служебным долгом раздражения: «Дикие люди, эти американцы, - чуть что, сразу шум поднимают. Пропал мол! Караул! Ищите скорее! Объявить в розыск легко, а может он через час проспится и сам на связь выйдет, или лично заявится? Тогда что? Всем сказать, мол извините, не пропадал никто, ошибочка вышла?». Отлично рассмотрев все это, Вуйко понял, что услышит еще до того, как дежурный открыл рот и начал тихим, спокойным голосом увещевать его, напирая на незыблемость инструкций и порядок объявления кого-либо в розыск лишь в случае отсутствия разыскиваемого в течении как минимум трех суток. Лишь после этого, продолжал полицейский, уважаемый американский турист имеет право написать заявление о пропаже своего друга, которое, после завершения необходимых формальностей, будет принято и указанное в нем лицо объявлено во всеобщий розыск. До той поры, спокойным тоном увещевал японец, ничего сделать нельзя, согласно закону требуется ждать, так что будьте так добры, уважаемый господин Младич, подождите.
Вуйко вспылил и предъявил служебный значок, который, тем не менее, не произвел на полицейского ровным счетом никакого впечатления, и потребовал разговора с начальником префектуры, на что получил невозмутимый ответ, мол, у префекта очень много дел, он занят и вообще только что уехал к мэру. Вуйко скрипнул зубами и потребовал встречи с заместителем префекта, на что получил не менее спокойный ответ, что заместитель буквально несколько минут назад выехал на обследование места преступления, и что вообще никого, кроме начальников отдела криминалистики и специального подразделения в префектуре в данный момент нет. Вуйко криво улыбнулся и ехидно поинтересовался, возможно ли связаться с кем-либо из крайне занятых очень-важными-делами офицеров префектуры с помощью импланта, или хотя бы простого телефона?

(писал Рейтар)

... там же

Произнесенный все тем же предельно дружелюбным голосом ответ чуть окончательно не выбил Младича из колеи: да, можно, но дежурный получил четкие инструкции, согласно которым разрешается беспокоить начальство лишь в случае крайней необходимости или чрезвычайной ситуации, к разряду которых, желание пообщаться уважаемого американского коллеги, никак не относится. Младич улыбнулся еще более криво и пробурчал под нос, что как раз таки относится, так как еще немного, и какая-нибудь чрезвычайная ситуация непременно произойдет, например в здании префектуры будет обнаружен труп полицейского с множественными следами насильственной смерти. Дежурный полицейский улыбнулся еще шире и ответил, что в случае возникновения подобной чрезвычайной ситуации, беспокоить префекта просто нет необходимости, так как командир спецподразделения господин Кобурага и его люди пока никуда не выехали, и смогут способствовать решению любой кризисной ситуации в кратчайшие сроки. А уж эффективность их действий, добавил он, глядя на сыплющего искрами из глаз Вуйко, пока что ни у кого не вызывала сомнений.
Младич открыл рот, готовясь бросить в лицо полицейскому полную желчи и яда тираду, как вдруг в его ушах взвыла полицейская сирена, тут же вынудив прищурится и отдаваясь неприятной зудящей вибрацией во всех костях затылочной части черепа. Это, ожив, включился сигнал «СОС» импланта Айсхеда, срочно сообщая всем полицейским в округе, что хозяин попал в переделку и срочно нуждается в помощи. Вуйко машинально хлопнул рукой по тому месту, на котором обычно висела кобура с табельным оружием и, естественно, ничего не обнаружив, с яростной надеждой взглянул на дежурного, с которого мигом слетела вся неторопливая ленца и внешне добродушное ехидство.
- Окамото, Кагари! – Бросил в установленный перед ним микрофон, дежурный, впившись взглядом в установленный, так чтобы его не видели посетители, дисплей. – Ваш выезд, окраина. Передаю координаты на ваши импланты. Вперед!
Откуда-то из коридора донеслось громкое «Hai!», раздались быстрые шаги и два одетых в форму полицейских направились к выходу из здания префектуры, намереваясь сесть в одну из патрульных машин, находящихся на стоянке.
Пока происходили все эти события, Вуйко лихорадочно соображал. Он понял, что пытаться добыть у дежурного координаты точки, откуда звучит «СОС» Айсхеда – дело почти бесполезное, которое, к тому же, может занять слишком много остродефицитного времени, поэтому решил действовать иначе.
Мгновенно обернувшись, он подхватил свои сумки и, выскочив на улицу, огляделся. Метрах в пятидесяти, чуть дальше по улице он увидел стоящий в бездействии автомобиль такси, к которому немедленно поспешил.
«Прошу прощения, уважаемый, плачу втрое, давайте во-о-он за той полицейской машиной, очень вас прошу!» - произнес Младич, распахивая дверь такси и забрасывая спортивную сумку на заднее сидение, рядом с собой и вовсю начиная копаться в дорожной. Таксист покосился на странного пассажира подозрительно, но шум поднимать не стал, подумав лишь о том, как бы не влипнуть ни в какую неприятную ситуацию, после чего завел двигатель и направил свой автомобиль вслед удаляющейся патрульной машине полицейских, так, чтобы слишком к ней не приближаться.

Снова там

Джип остановился на проселочной дороге возле старого обветшалого здания, представлявшего собой простую одноэтажную бетонную коробку. Рядом тянулось несколько застекленных оранжерей, которые сейчас были пусты, покрыты внутри пылью и давно заброшены. Якудза втащили свою жертву в сторожку, Зао закрыл за ними дверь. Его водитель на второй машине повез раненого товарища в ближайшую клинику, где не задавали глупых вопрос, а после этого обещал заглянуть в автосервис, где пострадавшему автомобилю быстро ликвидировали бы следы ночного происшествия.
- Лучше этой помойки ничего не было? – Кори-Кори сморщила носик, разглядывая старое помещение, наспех приведенное в порядок.
- Сама бы поискала, - огрызнулся вакасю. – За полчаса найти на съем дворец как-то не вышло!
- Вечно у тебя так, не выходит ничего, - отмахнулась женщина.
Ее подручные уже устраивали Айсхеда на стуле в центре, используя банальные веревки. Похищенный все еще не пришел в сознание после контакта с полицейским электрошокером.
- Сятэй звонил, будет в течение часа, - сообщил Зао, устраиваясь на другом стуле у двери. Больше в помещении мебели не было, если не считать разломанного стола в углу. Свет пробивался сквозь грязное окно под самым потолком, а электрическое освещение было выведено из строя еще пару лет назад.
Американский полицейский дернулся, начиная приходить в себя. Затрепетали веки. Несколько секунд Айсхед смотрел в пол, потом поднял голову и оглядел сарай, никак не походивший на улицу и джип, отпечатавшиеся в памяти последними. Взгляд остановился на женщине, сидящей у входа.
- Что, вы все-таки прочитали карту сами? - низкий голос прозвучал хрипло.
- Без вас мы бы не справились, - плотоядно улыбнулась в ответ Кори-Кори.
- Мистер Ледяная Голова, - обратился к пленнику мужчина, вошедший на голоса. - Вижу вам уже лучше. Ну что ж, желаете побеседовать нами, или подождем нашего уважаемого начальника.
Двое бойцов, стоявших у стены за спиной у полицейского весело переглянулись. Их Айсхед не видел.
- Смотря что ваш начальник имеет сказать, - спокойно ответил он.
В голове уже прокручивалось все, что он знал о ситуациях с захватом заложников, особенно, если заложник - ты сам. Пока выхода не находилось. Оставалось лишь тянуть время, пока не прибудет "начальник" и выяснить, что понадобилось этим бандитам. А еще говорят, что якудза не трогают мирное население... Сказки.

(Grey to)

- Думаю не больше нашего, его, скорее интересует то, что можешь рассказать нам ты, относительно своего дружка из автобуса, а за одно и о той сумке, которая все еще должно быть находиться у него, - Зао подошел к Айсхеду поближе.
Тот посмотрел на него, недоуменно подняв брови.
- Какого еще дружка?
Перед внутренним взглядом возникло круглое и еще по-детски пухлое бледное лицо.
- Если вы про того пацана, то я его впервые увидел только вчера. И если увижу еще раз, с большим удовольствием дам в морду за подставу и ночь в полицейском участке.
- С тебя пять йен, Зао, - расхохоталась Кори-Кори. - Я же говорила, что именно так он и ответит в первый раз.
- Я рассчитывал на что-то более оригинальное, - сокрушенно признал вакасю.
Шум мотора подъезжающего автомобиля оборвал обмен "остроумными" замечаниями. В дверях появился водитель Кори-Кори.
- Сятэй приехал.
Айсхед, внешне спокойный, словно находится в компании приятелей, перевел взгляд на дверь. Водитель выскочил из проема, уступая место типичному невысокому японцу тридцати с небольшим лет, одетому в качественный деловой костюм с галстуком. Особых примет у сятэя не смог бы рассмотреть даже собрат по нации. Сверкая дорогой заколкой булавкой с брильянтом, якудза прошел в направлении пленника и жестом руки отстранил в сторону Зао.
- Добрый день, сэр, - на вполне сносном английском заговорил человек, известный под именем Нагата, а также под кличкой Маклер. - Простите меня и моих людей за временно причиненное вам беспокойство, однако, смею вас уверить, что вы будете немедленно освобождены, как только поможете нам, по мере своих сил, вернуть украденную собственность нашей организации.
Американец нелюбезно оглядел его с ног до головы.
- Не вижу, с какой радости я должен помогать вашей организации, имеющей к закону такое же отношение, как рыболов к защите прав рыб. Вы упустили, вы и возвращайте. Я здесь ни при чем.
- В таком случае вы должны быть заинтересованы в том, чтобы у нас не осталось никаких сомнений на ваш счет, - спокойно и невозмутимо продолжил якудза. - Вы утверждаете, что никогда раньше не встречались с тем молодым человеком из автобуса, я вас правильно понял? Вы ведь не откажитесь, если мы решим проверить эту информацию. Вам надо просто предоставить нам доступ к своему импланту, это займет минут пять не больше.
- Вы, наверное, смеетесь? - только и мог ответить полицейский на подобное нелепое предложение.
- А вы видите на моем лице улыбку? – вопросом на вопрос ответил сятэй и сделал знак двум якудза, стоявшим у Айсхеда за спиной.

(и Далара, конечно)

Киото, Нижний город

Двери новенького вагона неслышно раскрылись, выпуская девушку на станцию Нишиоджи. Все туристические проспекты без исключения пугали забитым транспортом, но вместе с ней на платформу вышла только голенастая девочка в школьной плиссированной юбке, подвернутой едва ли не на половину длины. С уважением покосилась на высокую австралийку и присоединилась к целой стайке таких же: клетчатое мини и виннипухи на рюкзаках. Привычного прикрытия аватара не ощущалось и это заставляло Кити тревожиться. Белая была самой странной программой из всего, что видела девушка - появлялась и исчезала, подчиняясь исключительно правилам собственного внутреннего распорядка, иногда оставляя одну как раз тогда, когда могла понадобиться помощь.
Верное направление подсказали прохожие - вскоре вокруг уже пестрели лотки с электронным хламом. Нужные схемы оказалось неожиданно-легко отыскать, но вот мышей не водилось ни у кого. Особенно - больших мышей. Наконец, отослали к какому-то древнему старику, - страшно было просить его о чем-то, казалось, поднимет руку и рассыпется, - и тот достал из горы откровенного хлама поцарапанный пластиковый корпус трехкнопочной мыши. Кити благодарно улыбнулась и протянула деньги - пожилой японец сунул купюру в карман с невероятной для его вида скоростью. Бусины здесь искать даже не пробовала - сразу завернула в ближайший рукодельный магазин.
Снова метро, только теперь в руках не список вещей а тонкий прямоугольник визитки. Пару минут ее рассматривала, пытаясь разгадать ребус. В итоге решила, что какие инструкции, таким будет и исполнение. До отеля было несложно добраться, - благо, на набережной уже ориентировалась хорошо. Дверь приветливо раздвинула створки, пропуская.
Гостью встретили дежурной приветливой - и совершенно искренней - улыбкой.
- Какую пожелаете комнату?
Внешний вид гостьи персонал не смутил.
- В нашем отеле вы можете выбрать традиционные для нашей страны комнаты, номер в европейском и даже северном стиле.
- Северном? Это какой? - не менее искренне удивилась девушка.
- Норвежском. По крайней мере, планировкой и отделкой номеров занимался специалист из Норвегии.
Подтянутый вежливый портье улыбкой дал понять - что некоторым и такое нравится.
- Итак?
- А чем норвежский стиль отличается от европейского? - не унималась австралийка, выдав к тому же классическую улыбку блондинки.

(и Биш)

(с очень сонной Китти)

- Материалами.
Со стороны могло показаться - эти двое участвуют в странном, но, по крайней мере, приятном для зрителей соревновании: чья улыбка продержится дольше.
- В наших "северных" номерах отделана и мебель из экологически чистого дерева.
- А бывает экологически грязное дерево? А у вас в номерах ставят глицинии? - кажется, блондинка начинала получать удовольствие от издевательства над портье.
- Возможно и бывает, но не у нас, - невозмутимость японца дала незаметную трещину. - В комнатах с традиционной обстановкой у нас стоят живые цветы. В некоторых есть и глицинии. В какой-то мере, этот цветок является символом нашего отеля. Специально для вас мы принесем еще один горшок.
- А если у меня на них аллергия? - сверкнула улыбкой девушка. - Традиционный номер с глициниями на день, пожалуйста. И обязательно еще один горшок.
Оплата была не так уж и высока для отеля в центре города в двух шагах, а когда иностранную гостью провели из традиционного холла, что был похож на холлы большинства гостиниц мира, в традиционный деревянный коридор с каменными плитами пола и расставленными вдоль стены небольшими светильниками, ей могло показаться - она из одного времени попала в другое. Портье вручил девушке ключ и удалился.

Когда принесли обещанный второй горшок, девушка уже лежала поперек футона, лениво ковыряя ногтем циновку. Выдержка служащего вызывала восхищение - даже когда Кити переключила внимание на землю вокруг цветка, вежливо поклонился и закрыл за собой дверь. А под ногтем - скрипнула гладкая поверхность бумаги. Номер телефона.
Классическая тумбочка с телефоном в номере почему-то была. Не отрывая взгляда от бумажки, набрала номер.

Киото, Нижний город

Машина Удея привезла обоих напарников в еще сонный, пробуждающийся к жизни, квартал Гион. Огромная вывеска ресторана, сделанная самыми обычными масляными красками, украшала крыльцо трехэтажного дома. Изначально это здание было построено как обычная жилая коробка стандартного проекта, но потом обитателя привели его в соответствие с окружающим антуражем. Даже серые бетонные стены были спрятаны за деревянные перегородки, а плоская крыша украшена скатами из красной черепицы.
- Сразу извиняюсь, но питаюсь я только там, где мне это позволяют средства, - сказал Джучи, выходя из салона и доставая очередную папиросу, - то есть там, где меня кормят на халяву.
Внутри ресторан представлял собой большой зал круглой формы, столы для посетителей располагались по внешней окружности и были разделены перегородками. В центре высилась огромная железная плита, тоже имеющая форму круга. В центре плиты было пустое пространство, куда вел один узкий проход. Именно там и располагались, занимаясь готовкой, четыре человека в белых фартуках, продукты приносили им прямо со склада и из морозильника, расположенного за двустворчатыми дверями в дальнем конце помещения.
- Салям, Нукер! – крикнул один из кулинаров, заметив вошедшего.
Внешность повара была типично арабской, остальные его коллеги тоже отличались от коренных обитателей островов. Компанию арабу составляли индус, латиноамериканец, кажется мексиканского происхождения, и европеец с темно-русыми волосами.
- Салям, Ибрагим, - ответил Джучи. – Накормишь нас?
- Да без вопросов! – улыбнулся тот в ответ. – Занимайте любой стол.

(дальше с SonGoku)

Посетителей в ресторане и, правда, было пока немного. Под потолком неспешно вращались камеры наблюдения. Четыре больших плазменных экрана, расположенные квадратом над плитой, демонстрировали последние новости азиатского региона, идущие на канале корейской RFTV, и вещавшей на каждую страну на местном языке.
- По последним данным, - вещал диктор, - атака неизвестного спецподразделения на скоростной поезд, следовавший по маршруту Осака-Токио, во время стоянки в Гифу унесла жизни двадцати шести человек, ехавших в семнадцатом вагоне. Остальные пассажиры получили легкие отравления сонным и нервно-паралитическим газом. Все убитые граждане КНР или недавно получившие официальную аккредитацию в Японии. У Службы Общественной Безопасности нет никаких сомнений в том, что пассажиры поездов, персонал вокзала Гифу и случайные наблюдатели стали свидетелями сцены очередного акта, разгорающегося противостояния между организованными преступными группировками запада и востока Хонсю. Следствие ведется, однако, никакой новой информации пока не поступило.
- Порубали триаду в капусту, - усмехнулся Удей, плюхнувшись на невысокий стул и ослабив галстук. – Так им и надо. Ладно, давай заказывать, а дальше, поскольку я вроде как официально не только твой напарник, но еще и наставник, соглашусь дать вводную лекцию по всем профессиональным вопросам, которые у тебя могут возникнуть. Схема лекции проста, твой вопрос – мой развернутый ответ. Если вопрос не в тему, ответ может быть такой же. Годится? – монгол вопросительно посмотрел на Хи-тян.
Девчонка кивнула.
- Вопрос, что из тутошней еды годится в пищу, считается профессиональным? - уточнила она, принюхиваясь сначала с подозрением, а потом уже без подозрения, но облизываясь. - А почему Нукер? Надеюсь, тут нет диетической колы, я терпеть ее не могу, и...

(и явившийся наконец-то Грей!)

Она уселась за выбранный напарником стол, запихав рюкзачок под стул, но недалеко, так, чтобы быстро можно было дотянуться до него.
- И если вокруг трупа не было других следов, кроме его собственных, получается, что мертвец... ну то есть, когда он еще не был трупом, он пришел, закачал себе посреди парка кибстим и скончался.
Она вспомнила подробности перехода в мертвецы конкретного индивидуума и потянулась за салфеткой.
- Не самый приятный способ ловить кайф, нэ?
- Если его ломало еще до этого, то он и не разглядывал, что на том диске записано, - Джучи оперся локтями о столешницу. - Когда у человека зависимость, то он практически не контролирует себя. Одно желание - принять дозу. И мне не кажется, что это была случайная передозировка, кибстим не героин, ошибиться сложно. А Нукер потому, что происхождение обязывает носить соответствующее прозвище. На самом деле, так меня еще в детстве на гонках прозвали, вот и зацепилось.
Подошел один из официантов. Удей взял дощечку с меню, быстро пробежал по ней глазами и ткнул пальцем в пару пунктов.
- Не бери холодные блюда, - посоветовал Хи-тян напарник. - Они обычно из вчерашних горячих.
Официант сделал вид, что его это не касается.
- Тогда сам закажи, пожалуйста, для меня.

(& SonGoku)

Хи-тян еще немного подумала.
- Нукер - потому что не умеешь ездить по прямой?
Потом еще поразмыслила. И замотала головой.
- То есть он пришел в парк, закачал с чипа себе кибстим и принялся колбаситься на все двести процентов. Непохоже на самоубийство, вот что!
- Согласен, но последнее слово за экспертами, если они скажут, что доза была обычной, но слишком сильной для данного конкретного человека, то все предположения не будут стоить и юаня, - Удей сделал заказ для Хи-тян. - А по прямой я ездить умею, но не люблю. Может и поэтому, я сам мало интересовался, меня не особенно коробит. Нукеры в Монголии - воины и телохранители, в средние века и позже самые уважаемые люди после ханов.
- Ну-кер, - повторила краса полицейского участка (гордиться пока еще было нечем, но Хидоко подозревала, что если бы там устроили конкурс красоты, ей не было бы равных). - Ну-керу*. Как же можно забыть собственных телохранителей? Погоди-ка, и это с обычной дозы его так вывернуло наизнанку?
- Обычная для одного, сверхмощная – для другого. Можно принимать десять лет одну и ту же дозу, но потом приняв даже вдвое меньшую в момент какого-нибудь психологического стресса или сбоя в Реальности, можно оказаться вывернутым наизнанку. Кто вообще занимался исследованием кибстима? Уж точно не полицейские нашего участка, - вопрос о лингвистике Джучи оставил в стороне, еще в юности ему пришлось вдоволь наестся подобных разговоров, из которых он сделал один простой вывод – языки, и соответственно логика, разные, а значит искать точки соприкосновения дело бессмысленное и неблагодарное.
- Нам читали лекции, погоди! - Хи-тян протянула было руку к котомке с портретом сурового поросенка, но вспомнила, сколько туда всего набито, и представила реакцию ошеломленных посетителей ресторана, когда все это барахло будет вывалено на стол.

---

*nukeru - быть забытым, брошенным, убегать.

(и опаздывающий куда-то Грей!)

- Только теория, - покачал головой инспектор.
Со стороны плиты раздались звуки мяса, скворчащего на растительном масле. Кто-то из поваров со звоном нарубал зелень на деревянной дощечке.
- О практической стороне вопроса никто почти ничего не знает, поэтому мы сегодня и поедем к настоящему эксперту уточнять детали, как только наши "эксперты" пришлют результаты.
Хи-тян громко сглотнула накопившуюся во рту слюну; несмотря на все сегодняшние приключения Икедзуми-дочь отличалась недюжинным аппетитом.
- А всегда приходится так долго ждать? - спросила она, не сводя зачарованного взгляда с ловких манипуляций повара. - Я о результатах.
- Обычно да, - ответил Удей. - Им там спешить некуда, но для нас это плюс. Успеем разобраться с делом Унаги.
Из дверей в дальнем конце зала появился еще один человек в белом одеянии и несущий несколько блюд и два высоких кувшина, сделанных похоже из настоящей глины. Хидоко наклонилась к напарнику.
- А что в них?
- Искренне надеюсь, что то, что и должно быть, усмехнулся монгол. - А именно, соусы и прочие приправы, какие не продают в магазинах и которые не сделать за пару минут на скорую руку.
Словно в подтверждение его слов Ибрагим взял из рук помощника один из сосудов и, сняв пленку на горлышке, аккуратно вылил на жарящееся мясо жидкость розоватого цвета. Зал ресторана тут же наполнился пряным ароматом какой-то непередаваемой смеси восточных трав.

(те же)

Через минуту два больших дымящихся блюда, украшенные зеленью и свежими овощами, оказались на столе у напарников. Куски мяса были нарезаны длинными большими ломтями и, принесенные официантом столовые приборы, подтверждали, что палочками с такой "закуской" вряд ли удастся справиться. Рядом с Удеем официант поставил накрытый салфеткой маленький толстый горшок, секунду назад извлеченный откуда-то из недр плиты, где, по-видимому, была еще и печь. Последними появились напитки и целая ладья с разнообразными соусами, разлитыми в небольшие формочки.
Хи-тян все больше преисполнялась сомнений пополам с желанием обогатить багаж знаний чем-то новеньким.
- И мы все это должны съесть целиком? - изумилась она.
Удей задумчиво обвел взглядом стол:
- А что много? Думаю, каждый сам может решить есть ему или не есть. Я предпочитаю следовать традиции.
Нож и вилка в руках инспектора быстро начали превращать куски мяса в его тарелке в мелкое крошево. Привычным движением, даже не задумываясь, Джучи подцепил вилкой самый крупный и аппетитный из получившихся кусочков и переложил его на тарелку Хи-тян.

(и кормилец-поилец Грей!)

Киото, Верхний город.
2 июня 2015 года

По приходе выяснилось, что толстяк Дазай был прав, и игре уже готовы дать старт. Приятели едва успели сделать ставки. На свои места пробирались под гам, чей-то свист и речь представителя клуба-устроителя. Беговая дорожка, размещенная прямо здесь, в башне, шла по внушительного диаметра кругу. За последними сидениями находилась только стена башни, больше ничего.
К счастью, Шуну с Дазаем удалось достать билеты на одну из трибун, откуда было видно, что творится не только на ближайшей дуге. Шум усилился, у загонов завершали последние приготовления тренеры собак. Мелькали какие-то служители невысокого ранга. Короткое мгновение молчания, выстрел. Открылись дверцы загончиков, поджарые, холеные, с блестящей шкурой собаки рванулись вдоль дорожек. Мелькание лап и ушей. Целеустремленные морды. Живые ракеты. Стадион поглотил гул человеческих воплей: кто-то пытался криком подогнать фаворита, кто-то возбужденно говорил о шансах. Соседи обсуждали ставки, свои и чужие.
- Я тут слышал... - неожиданно завел посторонний разговор Дазай, наклонившись к приятелю и почти крича ему на ухо, чтобы перекрыть гомон.
- Не сейчас! - отмахнулся Шун.
Собаки прошли четверть круга, одна вдруг захромала, но продолжала нестись вперед со страданием на морде. Несколько секунд громадные экраны наверху только ее и показывали. Остальные обходили несчастную, не трогая, лишь одна попыталась укусить. Комментатор тараторил в громкоговоритель, добавляя напряжения и шума.
- Да ты послушай! – не унимался Дазай. – Говорят, в сети Корпорации хранится одна штука, оставленная бывшим директором СБК.
- Мифуне-то? Что еще за штука? – Денрей против воли заинтересовался.
- Громадный такой массив данных, зашифрованный Кодом Вечности, мне так сказали. Вскрыть его не может никто. А за этим замком лежит программа, квинтэссенция всего, что господин Мифуне создавал, пока работал в «Сендзюцу».
Середина круга. Рядом, наконец, перестали трепаться, один схватился за бинокль, второй просто прищурился. Следуя за собаками, накал людского шума переместился к противоположному краю арены.
- Так вот, - после некоторой заминки продолжил Дазай, не сводя взгляда с собак и вычерчивая ногтем на билете кривые линии. - Кто сумеет добраться до этой программы и получит возможность ею управлять, станет чуть ли не богом Реальности. Нехило, да?
Шун вспомнил о Ни-тян, навестить бы ее. Потом о том, как сильно любят преувеличивать легенды.
- А еще говорят, что это сундук, обмотанный цепями, который охраняют призраки! – восторгался толстяк. – Представляешь, настоящий пиратский сундук!
- А в сундуке ненастоящее пиратское золото, - съязвил Денрей.
Собаки завершили круг, и стадион взорвался криками, хлопками, свистом. Кучная сплоченная свора распалась на остроносых псов, к ним уже спешили тренеры. Комментатор надрывался в своей будке, расписывая достоинства собак. На него никто не обращал внимания.
Разговор прошел, но в памяти Шуна осталась заноза.

Киото, Нижний город, отель "Фудзита"

Сначала в трубке долго и равномерно раздавались гудки - механические, равнодушные, как будто специально созданные, чтобы доводить до бешенства нетерпеливых людей. Потом голос:
- Слушаю.
- Все есть.
- Где ты?
- Номер в традиционном стиле, - улыбнулась девушка.
На другом конце телефонного провода возникла недоуменная пауза, куда врезалась далекая фраза "Эй, ты скоро?", произнесенная женским голосом. Затем:
- А... понял. Наслаждайся жизнью. Если вздумаешь пойти узнать о других традициях, оставь вещи на одеяле.
- As you wish*, - проворковала Кити и нажала кнопку окончания разговора.

---
*Как пожелаете (англ.)

(soshite Китти)

Гулять быстро наскучило - для бродяжничества по местным улицам хорошо было бы иметь какое-то дело, а перспектива незанятого вечера лишало бездельничание всей прелести. Некоторое время подумав (и незаметно для себя выпив чашку приторно-сладкого кофе, купленного в какой-то межнациональной кофейне), девушка свернула в сторону первой же вывески "тренажерный зал".
Комнатка оказалась светлой и почти пустой - окна занимали все пространство от пола до потолка и открывались тоже почти целиком. Пол устилал синтетический вариант татами, в углу трудился над грушей темнокожий боксер, в противоположном - крутила педали пожилая японка. Кити бросила на них только взгляд, и больше не замечала. Это тоже шло вразрез с правилами тренажерных залов, к которым она привыкла, но сейчас преступать все и всякие правила казалось нормальным и даже естественным - несмотря даже на работу, девушка упорно не могла избавиться от празнично-туристического настроения, словно разлитого в воздухе. Все, кого она знала в целом огромном городе, были знакомцами последней недели. Сколько? Десять человек, двадцать? На миллионный, огромный город... Кто-то говорил, что существовало два разных вида свободы - свобода от и свобода для... Умом Кити понимала, что сейчас время для второго, но первое все равно кружило голову, заставляя медлить, пытаться задержать момент на возможно долгое время. Ни родственников, ни друзей, ни толп старых знакомых, которые, возможно, когда-то были значимы, но теперь не знаешь, о чем говорить с ними, и от этого незнания - стыдно, словно предаешь ранний вариант самого себя. Только спортзалы оставались собой, но это даже было хорошо - она любила подобные заведения и последние отвечали ей тем же. После разминки была легкая груша - еще разогреть мышцы, потом шведская стенка - подтянуть плечи. Потом - снова груша, тяжелая, боксерская. Красивые, словно замысловатый танец, привычные движения: начинала заниматься всегда медленно, ловя неточности, следя за деталями. С искусственной кожи покрытия полетела мелкая тальковая пыль.

Удар.
Маленькую девочку впервые привели заниматься каратэ. Шотокан каратэ-до, кажется? Секция быстро разлетелась, она перешла в другую, но первое впечатление жило до сих пор. После всего что было раньше - привычных "женских" секций: художественной гимнастики, танцев, даже настольного тенниса - боевые искусства показались невозможно-родными, живыми, словно всю жизнь мечтала заниматься именно этим, но точно не знала, как охарактеризовать. И отеческое "Ишь ты, глаза горят... Определенно в Мишку". С готовностью ловила японские слова, зачастую, безбожно перевирая, но поклон додзе отличала от поклона учителю уже на второй день. Хотелось стать частью мира босых мальчишек в белых полотняных костюмах, приходить сюда домой, с тем же выражением на лице, что было у троих "черных поясов" - они не ходили в спортзал, они возвращались туда, и это было ясно даже восьмилетнему ребенку. И - когда через пару месяцев преподаватель похвалил при отце - чувствовала себя на седьмом небе от счастья.
Еще один. Еще. Целая серия.
Переходный возраст. Постепенно взрослые начинают приоткрывать двери своего мира, не спрашивая, хочется ли ступить туда. Раньше был хмурый и вечно занятой, но добрый папа, на которого так хотелось произвести впечатление, мама, больше всего похожая на тетю или старшую сестру, братья с вечными выражениями значительности на румяных лицах. Теперь словно потайные кнопочки, словно "пасхальные яйца" в коммерческих играх, открывались все новые сюрпризы. То, что раньше было "делами", начало приобретать форму... и запах, зачастую не слишком приятный. Говорили, ее мать была профессиональной наездницей до замужества, училась в вузе... Говорили, старший брат случайно попал под разборки, а еще, на кухне огромного особняка с кучей курительных комнат, что "тот китаец еще поплатится". Мир взрослых стремительно разворачивался вокруг, уже на первых порах радость была не совсем искренней, а чем дальше, тем больше хотелось просто назад. Но...
Назад уже было некуда.
Серия ударов, тучки мелкой голубоватой пыли.
Оставалось приспосабливаться. Самой стать бойцом, чтобы не собирать картины за спиной мужчины, не склонять голову на походу оброненное "нельзя". Когда спортивный зал перестал быть местом отдыха? Может быть, тогда? Быстрее, выше, сильнее. Убивать, защищаться, охранять. Только чтобы приняли, наконец, всерьез.
Тяжелый, с плеча, удар - незаколотые, по привычке, волосы налипли на руку. Разворот, новый, повернуть ногу... Мельком поймав взгляд темнокожего, улыбнуться. Все-таки правила.
Потом было убийство человека... Ждала нервов, рвоты, истерики... Не было. Только пустота и мерзкое ощущение где-то под ребрами, почти у самой спины. Прошли. Только отец не на шутку встревожился.
Серия ударов - тяжелая песчаная груша дрожит и качается. Неловкий переход - запястье обожгло болью.
Это называлось индивидуальными занятиями... Да.
На сегодня тренировка, ясно, была закончена - девушка вытянула из аптечки эластичный бинт и туго обмотала поврежденную конечность. Ничего серьезного, но, кажется, стоило поберечь пару дней.
И еще - найти, чем себя занять.

Фукуока, остров Кюсю
4 июня 2015 года


- Господин Мурата, проснитесь, пожалуйста, наш самолет уже совершил посадку...
Улыбчивая бортпроводница вежливо потрясла спящего пассажира за плечо. Спросонья Микихико не понял, к кому обращаются, и только окончательно продрав глаза, сообразил, что, покупая билет, назвался именем своего недавнего попутчика. И, кажется, воспользовался номером его рабочей кредитки, узнать который было совсем уж легко. Собираясь распрощаться с островами на весь остаток своей (он надеялся, что долгой) жизни, он не стал подчищать за собой еще и этот хвост, а забраться в базу данных по фамилии не составило большого труда. Микихико не требовались чужие секреты, ему хватало своих. Хотя знак Киотской корпорации, возникший в Реальности перед входом, поначалу привел в оторопь. Даже мелькнула внезапная мысль, от которой взломщик пришел в дикий восторг, что к уже имеющимся преследователям добавятся и цепные псы «Сендзюцу», но Микихико отнесся к идее точно так же, как относился ко всему. То есть с долей разумного скепсиса и практичностью. Он ничего у них не украл, он всего лишь одолжил открытую информацию...
- Господин Мурата, желаем вам приятного времяпровождения в Фукуоке.
Микихико благодарно кивнул в ответ, забрал сумку и вышел.
Здесь даже воздух пах морем, соленой водой и рыбой, а вместо голубей по асфальту, вальяжно переваливаясь с боку на бок, разгуливали чайки. И этим город наверняка должен напоминать Каназаву, но Микихико об этом никогда не узнает, потому что не собирается покидать терминал аэропорта. Вернее, собирается, как ему указала все так же улыбчивая бортпроводница, добраться до второго терминала, откуда летят рейсы во внешний мир.
Высадив ночного попутчика, он оставил угнанный автомобиль на стоянке у магазина и пешком без особых проблем добрался до аэропорта Мацумото. На автобусе оказалось бы гораздо быстрее, но не совать же водителю купюру, от достоинства которой тот либо бросится звать полицию, либо придет в такое волнение, что аварии не избежать. В базу данных «Сендзюцу» Микихико влез по дороге, решившись активировать имплант на собственный страх и риск. А вот в самолете уснул, даже сам не заметил, как соскользнул в мягкую плюшевую темноту.

Киото, Нижний город
4 июня 2015 года


На них оборачивались – по большей части туристы, но порой и местные бросали как будто случайный взгляд на странную пару. Не на мужчину, этот был невидимкой в толпе. Не по тому, что был незаметен, просто – на таких, как он не принято смотреть. Их не принято видеть, даже знать об их существовании. Но женщина, что без усилий толкала инвалидное кресло, притягивала внимание. Женщина была – идеальна. Другого определения нет. Возраст угадывался с трудом, ей могло быть шестнадцать, могло быть и тридцать пять. От нее исходило ощущение силы, уверенности и дороговизны. Коротко остриженные темные волосы, небольшая родинка в углу рта, выверенные движения профессиональной танцовщицы. Ее спутник мог и не быть инвалидом, на него все равно не смотрели бы – только не рядом с ней.
На перекрестке женщина остановилась, нагнулась.
- Спасибо, - проговорила она на ухо мужчине. – Но не забывай, официально меня в этой стране давно нет.
- Официально тебя вообще нет на свете, - откликнулся ее спутник. – Я помню.
Взгляд вылетевшей на перекресток гайдзинки тоже сначала задержался на женщине. Потом скользнул по ее спутнику... И безразлично потерялся в пестрой мозаике вывесок.
- Знакомишься с городом? – окликнул рослую белокурую девушку инвалид.
- Угу... Лично, - едва заметный взгляд на перетянутую руку.
- Тогда стоит узнать и еще одну достопримечательность.
Фудзита успел поймать спутницу за руку раньше, чем женщина сделала шаг назад:
- Не убегай.

(с Китти вместе)