- O-genki desu ka? - спросил мужской голос.
- Annojou, - улыбнулась Си Чен. - Doush'ta?
Сашка нервно покосился на монитор - он прекрасно помнил, чем закончилось прошлое явление на экране. Повторного полета с моста в реку его планы на сегодняшний день не включали.
- Надеюсь, на этот раз обойдемся без вопросов о моих амбициях? - с напускным спокойствием поинтересовался он. - А то у меня они возросли непомерно...
- Dare ka? - поинтересовался мужчина; лица он не показывал, на экране продолжался покачиваться под невидимым ветром цветок.
- Atakushi no tomodachi.
- Tomodachi?
- E. Doush'ta?
- Kore toitta, - рассмеялся невидимый собеседник.
- Я здорова, чувствую себя прекрасно... - Си Чен Инь бросила короткий взгляд на русского и наморщила нос. - Почти. Это и называется взрослеть, тон цзы?
- Упавший бутон не вернется на ветку, - неизвестный мужчина тоже перешел на китайский. - Извини.
- Опять философия... - тоскливо протянул Рысь, глядя за потугами пары подростков снять проститутку за полцены. Дохлый номер: битые жизнью путаны скидок не делали. - Конфуции одни... Эх... Хочу водки, соленый огурец и дядю Васю из пятого дома в собутыльники.
Он еще раз вздохнул и подпер рукой голову, из всех сил стараясь выглядеть бедным и несчастным. С учетом улыбки довольного жизнью чеширского кота, роль Гавроша лейтенанту не светила.
- Ahondara, - констатировал мужской голос.
- Я? - удивилась Си Чен.
- Нет. Твой так называемый друг. Migi te ga koibito.
- Тон цзы уверен?
- Еще бы. Вокруг меня столько душевных импотентов, что я могу распознать еще одного, не глядя.

_________________
- Как здоровье?
- Как обычно. Что случилось?
- Кто это?
- Мой товарищ.
- Товарищ.
- Да. А что?
- Да ничего.
- Кретин... Любовник своей правой руки.

- Вся твоя жизнь - реклама безопасного секса, голубок... - отстраненно ответил Сашка. - Закончишь разговор, смени штаны, а то отсюда чувствую запах дерьма.
Он зевнул, потянулся и добавил:
- И что мне так везет на неудачливых дебилов, а?
Фургон так неожиданно остановился, что Рысев едва не протаранил головой лобовое стекло.
- Вылезай, - улыбнулась Си Чен.
- Рюкзак брать? - поинтересовался Сашка, распахивая дверцу.
- Разумеется, - китаянка по-прежнему улыбалась.
- Ок. Ты подъедешь? - он выпрыгнул на мостовую, увернулся от мотоциклиста и вытащил свой рюкзак.
- Нет.
- Ясно.
Внутренне полицейский кипел, но внешне был сама безмятежность. Самое интересное: Сашка никак не мог понять, почему его так задел неизвестный оппонент. Кое-как уняв душившие его ярость и обиду, Рысь выдавил кривую улыбку.
- Прости. Меньше всего я хотел тебя расстроить.
Он подмигнул, закинул рюкзак на плечо и зашагал по направлению к стоянке такси.
- Он больше не твой друг? - поинтересовался мужской голос, когда дверь фургона захлопнулась. - Ты еще успеешь вернуть его.
Си Чен Инь ответила коротко, потому что не очень хотела (хотя знала, что скрывай, не скрывай, а тон цзы все равно все узнает по мельчайшим изменениям ее интонации), чтобы стало известно, что у нее дрожат губы.
- Нет.
Сашка тем временем перекинулся парой слов с таксистом, оглянулся, еще раз подмигнул Чен и полез в салон.

Днем затеряться среди потоков самых разнообразных машин было проще простого, но сейчас трафик пошел на убыль, и Си Чен Инь добралась до места назначения удивительно быстро. Если бы по дороге ее не отвлекали заказами, она очутилась бы в пустом Киберпорту еще раньше. Фургон она бросила на стоянке отеля и мимо Аркады и темных зданий компании спустилась к воде. Китаянка сбросила обувь и сунула ноги в еще теплую воду. Узенькая полоска мокрого песка извивалась вдоль берега, и по этой границе между тремя мирами кто-то шел.
- Тон цзы все еще волнует состояние моего здоровья? – спросила, не оборачиваясь, Си Чен Инь.
- Rashii na.

-----------------
- Типа того.

(втроем... были)

Коулун, Квунь Чун, Остин-роуд вест,
строительная площадка рядом с небоскребом Харборсайд
10 апреля, поздний вечер

Городские службы потрудились на славу, и от домов остались только прямоугольные ямы под фундаменты и кучи строительного мусора. Здания по другую сторону улицы спрятались за стеной ночного дождя. Пахло старой пылью, прибитой тяжелыми каплями, от залива доносились ароматы хорошенько провяленных на солнце и теперь намокших, выброшенных на берег водорослей. Вода падала с неба, стекала по бетонной стене, разливалась по асфальту лужами, в которых отражались пятна света – от уличных фонарей, - слишком белые, слишком резкие, чтобы быть настоящими. На уцелевших керамических плитках мостовой, там, где ее не разворотили колеса и траки, бурые ручейки нарисовали абстрактный орнамент. Шум дождя сплавлялся с шумом города, и трудно было сказать, на самом ли деле неподалеку тарахтит мотоцикл или это пустырь шутит странные шутки.
Тони повернулся, выдергивая из-под крутки пистолет – и желудок скрутило болью так, что ни о чем другом Тони не мог и подумать. Подвернулась онемевшая вдруг нога, «морской призрак» мешком повалился на землю.
- Что з-за ч-черт?..
Это холодно от испуга или все уже закончилось? Кто крепко схватил его за воротник, поволок, не обращая внимания на сипение – дышать сразу сделалось нечем, - прислонил к серой бетонной стене.
- Kai ai*... ты еще кто?!
- Ты не истечешь кровью, но эта дрянь убьет тебя через час, - голос из-под мотоциклетного шлема был глухим и неразборчивым. – Даже если медики вмешаются через несколько минут, они уже ничем не смогут помочь.
- Puk gai...**
Капли срывались с кончиков промокших волос, должны были щекотать кожу, но ощущений не было. Тони перекатился на бок. Хотелось – свернуться в тугой клубок, как умеют одни только кошки, отгородиться от мира. Ну уж нет...
___________
*kai ai – «сукин сын» (диалект тойса).
**Puk gai - (仆街) – буквально означает «упасть на улице», общеупотребительное проклятие на кантоне «чтоб ты свалился мертвым на улице», подразумевается, что после смерти твое тело сгнило без погребения, так как вся твоя семья и все твои друзья бросили тебя и им на тебя наплевать.

(SonGoku mo - как ни странно)

Пирс парома Star ferry, Коулун
Часом позже

Вообще-то Кэти Цэнь нарекли когда-то Фань-фань, но так ее сейчас называли лишь двоюродные бабушки, когда в канун Нового года приезжали из Даньдуна, нагруженные свертками и кульками. Обе почтенные старушки, крохотные, скрюченные, но похвально бодрые и невообразимо живучие, не воспринимали достижения цивилизации сложнее электрического чайника, зато отлично помнили все, что было до «Большого скачка». Дремучая отсталость не мешала резвым бабуськам регулярно навещать своих «капиталистических» родственников в Сянгане, одаривая всех до последнего правнука, и уезжать домой с еще большим грузом презентов и сувениров для материковых членов многочисленной семьи Цэнь.
Престарелая хозяйка корзин, которые под ее благожелательным присмотром перетаскивали на борт парома, столь разительно напоминала тех самых даньдунских родственниц, что Кэти окинула растерянным взглядом пирс: а где же вторая бабка? Поэтому она и заметила еще одного пассажира.
Последний рейс на Ван Чай уходил без десяти минут одиннадцать, фонари заливали причал ртутными лужами света. Кэти видела лишь силуэт, тень, затерявшуюся в игре света и тьмы. Девушка передала матросу последнюю корзину и, пока следом за поклажей грузили ее владелицу, подхватила небольшой жестяной ящик, где хранила билеты и деньги, и поспешила навстречу опаздывающему человеку.
- Не беспокойтесь! – крикнула она издалека. – Мы подождем вас!
Она мельком подумала, что понадобится врач, на пароме его нет, а медицинский пункт на вокзале давно закрыт. Молодой человек едва шел, скособочившись и подволакивая одну ногу, как будто опасался, что та подломится, если он перенесет на нее вес.
- Вам нехорошо?
- Пустяки...
К его мокрому от холодной испарины лбу прилипли пряди отросших волос.
- Но...
Темные влажные пятна на его рубашке могли оказаться кровью, но ткань вроде бы был цела, ни разрезов, ни дыр. Молодой человек ссыпал Кэти в ладонь пригоршню мелочи; он напоминал потрепанного еще недолгой, но уже бурной жизнью щенка, побитого, несчастного, но уверенного, что где-то непременно пригревает ласковое солнце и ждет миска теплого молока.
- Все пройдет, - пообещал он, зажал между зубов мокрую сигарету и вдруг то ли улыбнулся, то ли поморщился.

Он не стал прятаться от морских брызг в салоне, остался сидеть на открытой палубе; проходя мимо, Кэти видела его силуэт. Два раза там голубоватым призрачным огоньком вспыхивал экран мобильника.
- Это я, - услышала она обрывок чужого разговора. – Они позвонили.

Улыбчивый толстячок жестом остановил болтовню длинноногой красотки, что расположилась на соседнем табурете в его приватном баре. Он помешивал ложечкой кофе, и коричневый с белым водоворот превратился в воронку, пока Маленький Папа раздумывал над чем-то.
- Ты согласился встретиться с ними? – наконец спросил он у человека на другом конце телефонной связи.

- Да.
Вода была черная, переливающаяся бликами отраженного далекого света и тяжелая, словно ртуть. Тони протянул руку; ему показалось, что если разбить покрытую рябью поверхность, то рассыплется и неприятное ощущение, что из глубины залива, из-за той стороны зеркала за ним кто-то пристально наблюдает. Хищный взгляд преследовал его, стоило парому отвалить от причала, и не хотел отпускать: «морской призрак» поежился и посочувствовал всем тем, на кого он хотя бы раз смотрел через оптический прицел.
- На вашем месте, молодой человек, я не стала бы этого делать, - почтенная дама, восседая на горе разновеликих корзин и свертков, назидательно погрозила сухим тонким пальцем с артритными узлами суставов.
- Почему?

8 апреля
«Виктория фарм…», Сянган

Выйдя из машины, Дзонг зашагал в сторону лабораторного корпуса. Рядом тут же появились Мавр и Купер, семенивший за гигантом по пятам в обнимку с навороченным лап-топом. С другой стороны, бросая угрюмые взгляды исподлобья, шагал дежурный офицер внешней охраны.
- Коротко и по существу, - распорядился Нино.
- Электромагнитный удар, точка эпицентра – охраняемый объект, побочный эффект – разрушение программных структур виртуальной реальности и внешних устройств, - отозвался Купер.
- Последствия?
- Испорчена практически вся техника в лабораториях, выбиты мониторы, сгорели компьютеры и носители, - принялся перечислять Мавр. – Главный вычислительный центр…
- Грубо говоря, в руинах, - подсказал Купер и тут же пояснил. – В Реальности, разумеется, внешне перегорели только несколько предохранителей общего контура. Постоянно в нем и не хранилось большого объема информации, но то, что было на момент инцидента потеряно безвозвратно.
- Жертвы?
- Жертв нет, не считая одного андроида из запасников, которому кто-то перерезал горло, - ответил командир наемников. – Его оттащили в медпункт, у них почти все работает, включили аварийное питание.
- Кто перерезал, естественно, не установили.
- Естественно, всем не до этого было.
- Сэйва?
- Уехал с телохранителем почти сразу же после инцидента.
- Денрей?
- На территории.
- Его аватар замечен в архивной части, – добавил Купер.
- Остальные гости и обслуживающий персонал?
- Ничего существенного.
- А несущественного?
- Мелочи – царапины, шок. Было предложение вызвать психолога… В двух местах – зона отдыха и туалет на этаже – обнаружены следы крови. Чьей непонятно.
- Отправьте на анализ. Лианг?
- Сидит в кабинете, ковыряется в кадровой базе данных и полицейской сводке.
- Внешний периметр?
- Охранная сеть пробита во многих местах, восстановить полный контроль пока не удалось, - глухо забубнил офицер военной разведки. – Камеры, зонды, охранные программы – все частично выведено из строя или повреждено. Покинуть территорию объекта с момента инцидента вполне мог любой желающий.
- Или проникнуть на него, - добавил Мавр.
- Площадь поражения накрыла территорию за пределами комплекса.
- Да, - снова забубнил офицер. – Не так серьезно, но весьма ощутимо. Основной удар по Киберпорту, Университет разнесло основательно, почти все их экспериментальный лаборатории теперь фактически непригодны для чего-либо. Абердин практически не задело, до Лантау волна уже не докатилась.
- Городские власти?
- Полиция, муниципалитет, служба Реальности, - пожал плечами Мавр. – Уже все требуют объяснений, на очереди правительство автономии. У стольких туристов «погорели» цифровые фотографии и записи на телекамерах, что просто недопустимо…
- Не ерничай. Почему этим не занимается Лианг?
- Сказал, что если бы он знал хотя бы что врать, то уже бы соврал, а так…
- Всем вернуться на свои места, внешнюю охранную сеть восстановить, повреждения устранить, оборудование заменить, персонал привести в чувство, возобновить слежение за указанными объектами. Вызвать полковника Мингуна, группа оперативного реагирования из Управления уже прибыла?
- Да, - кивнул Мавр, - ждут тебя.
- Действуйте. В любой момент быть готовыми к началу сворачивания операции. Я буду в кабинете у Лианга, оперативников направить туда, все звонки от официальных лиц и глупые вопросы, которые обязательно возникнут у ваших подчиненных, туда же.
Купер, бредущий позади командной группы, тяжело вздохнул и решил не спрашивать о том, о чем собирался.


10 апреля, неприлично ранее утро
Отель «Империал», Нотан-роад, Сянган

Затемненное освещение в одном из самых роскошных люксов гостиницы премиум-класса не позволяло разглядеть в деталях лица присутствующих. Впрочем, это никому и не было нужно, почти все собравшиеся здесь люди давно знали друг друга.
- Безусловно, данное оскорбление не может оставаться безответным, требования семьи Цилинь вполне справедливы, но не хотелось бы делать поспешных и ошибочных выводов, - произнес человек, стоявший у низкого столика в центре комнаты.
Говоривший был одет в черные свободные штаны, легкую рубашку в полоску и старую кожаную куртку, не слишком громоздкую и тяжелую, чтобы стеснять движение, и прошедшую со своим хозяином явно не одно испытание. Ноги человека были обуты в тонкие теннисные туфли, в руке тлела скуренная до половины сигарета.
- Я готов ручаться за слова своего человека, - глава семьи Фуян Шао, сидевший в одном из роскошным кресел, сделал знак в сторону замершего чуть в стороне у стенки старика Лю Ченга. – Он уверен в том, что видел, и я не вижу причины вынуждавшей бы его говорить ложь.
- Допустим, - кивнул курильщик и перевел взгляд на лидера другого клана, сидевшего рядом с первым. – Вы удовлетворены представленными доказательствами?
- Так же, как и пять минут назад, - церемонно ответил предводитель семьи Цилинь. – Тао!
Юнг Тао, менеджер клуба «Сиам», покинул свое место рядом с Лю Ченгом и, подойдя к своему начальнику, склонился в поклоне, протягивая информационный чип.
- Здесь все, что удалось восстановить из записей систем видеонаблюдения. Нападавших было трое, плюс один или несколько прикрывали их в Реальности. Личности двоих установить сложнее и легче одновременно – оба нападавших были лао-вэй. Третьего опознал почтенный Ченг.
- Что ж, - снова кинул тайпен, забирая капсулу с электронными записями, - доказательства вполне объективны, поиск остальных займет время. А пока я не вижу причины, по которой семья Цилинь не имеет права требовать голову Тони Лианга.
Повернувшись к еще одному свидетелю этой сцены, стоявшему у стены противоположной от Лю Ченга, говоривший сделал знак.
- Долг по-прежнему не закрыт, - отозвался молодой человек, одетый добротно и недорого, словно в противовес дорогим костюмам лидеров семей и Юнга Тао. – Срок, назначенный им самим, почти истек.
- У семьи Цилинь есть три дня, - вынес вердикт тайпен. – После этого, это станет уже нашим делом, но Стоящий во главе просил передать, что он надеется на способность семьи Цилинь самостоятельно постоять за свою честь.
Менеджер «Сиама» и его хозяин, поджав губы, коротко кивнули.
- Мы же пока постараемся установить остальных виновных.

Паром от Коулуна до Ван чай
10 апреля, 23:01 (продолжение)

- Берегитесь shui gui*, юноша, - с полным знанием дела кивнула старуха.
- Э... – растерялся «морской призрак».
Зажигалка щелкнула впустую, только выбила несколько слабых искр. Тони постучал ею о ладонь и попробовал еще раз. Без особого результата. Дама с корзинами проследила полет зажигалки за борт.
- Под водой живут души утопленников, молодой человек. Можно вытащить тело, но душа человека останется там, в глубине, - она указала на заполненный огнями залив, ловко сворачивая самокрутку и чиркая о борт вонючей спичкой. – И там она станет шуй гуй, будет ждать, а когда найдет подходящего человека, уволочет его на самое дно.
- А зачем? – поинтересовалась крепенькая девица в униформе работника Star ferry, останавливаясь послушать (и, должно быть, отследить, чтобы бабка и ее свертки не посыпались за борт при внезапно крене).
- Чтобы вселиться в его тело, конечно же! - старуха заперхала, как чахоточная пожилая курица. – Только так шуй гуй может вернуться в наш мир, к живым людям. Вот поэтому их еще называют чи шэнь*.
- Тай сан, - пояснил для нахмурившейся девицы Лианг. – Оборотни.
- А что делается с их жертвой?
- Поселится под водой, что ей останется? – старуха затянулась самокруткой. – Что ж еще? Будет ждать и искать свой путь обратно и когда-нибудь найдет нужного человека. И цикл перерождений повторится опять и опять...

_____________
*shui gui -水鬼 – «водный демон, водный призрак», дух утопленника, а так же название спецподразделения полиции Гонконга.
* ti shen - 替身 – букв. «замещающий тело» (мандарин), tai san означает то же самое, но на кантоне.

8 июня, около полудня
«Виктория фармасьютиклз»

От падения сквозь уровни захватило дух. Огненный демон распахнул крылья, два полотнища жаркого пламени. Кувырнулся в пространстве, как потерявшая воздушный поток птица. Возникла тревога – не прожгут ли крылья четко отлаженные первые уровни Реальности? Ведь он еще не пробовал их там.
Прийти к решению не успел. Как и получить ответ.
Разом кончился воздух. Перед глазами зажглись и поплыли разноцветные солнца. Целая галактика жгучих звезд.
Что, неужели все? Конец всему, прощай жизнь...
Кто-то облил живительной прохладной водой, пригасил невыносимый пожар. Или это только показалось? Одно за другим возвращались из небытия чувства. На языке появился знакомый горьковато-металлический привкус. Кибстим? Или кто-то нашел таблетки? Не могли. Те, что были с собой, он уже использовал до последней. Остальные лежат среди вещей в церкви на Лантау. И все же это не кибстим, иначе Реальность уже поплыла бы, свернулась в кольца и пошла безумной окраски волнами.
Только он больше не в Реальности – понял вдруг Шун. Ушел живым! Впору хохотать и плясать от радости. Но пляски потом...
Под закрытыми веками все еще плавали цветные пятна, отголоски тех солнц. Денрей открыл глаза и сквозь назойливые блики попытался разглядеть хоть что-нибудь.

Удалось – над ним склонилось незнакомое, но определенно японское лицо. В нос ударил резкий запах леденцовой карамели, и тут же нестерпимо захотелось чихнуть.
- Daijobu desu ka?*
В произношении тоже была какая-то неправильность, но сейчас Шуну было плевать. Главное – и голос, и даже огрехи в речи, и встопорщенные неукротимым ежиком волосы были на удивление и так приятно реальными, что весь разговор с Колесничей показался сном. Нет, не так, просто действительность наконец вернула себе главенствующее место в сознании, где ей и положено быть. Прошиб ледяной пот: «Вернула»?! Денрей сел, почти вскочил. И уже зажмурившись и обхватив руками гудящую голову, сообразил, что не стоило двигаться так резко.
С каких это пор для него Реальность стала более настоящей, чем физический мир?!
- Пациент будет жить, - с удовлетворением констатировал прежний голос, но уже, кажется по-английски; судить было трудно. – Подобную резвость невозможно объяснить посмертным тремором.
Шунсукэ честно постарался отнять от головы хотя бы одну руку. Получилось разглядеть получше нежданного спасителя: нечесаные лохмы, белый медицинский халат в алых пятнах и леденец на палочке во рту.
- Да жив я, жив...

______________
*daijoubu desu ka – «у вас все в порядке?» (яп.)

(и тут я с неписью, ун!)

Вместо недовольного ворчания вышло нечто бледное и малоубедительное. Начало мутить от смеси запаха чупа-чупса и лекарств, и Шун с тоской поискал спасения. Кажется, эти окна открываются... Или нет?
Несостоявшийся труп кое-как, почти ползком, добрался до подоконника и безуспешно дернул ручку. Соскользнули пальцы. С обеих сторон Денрея ловко подхватили под локти – справа черная тень, слева - белая, оттащили на метр от вожделенного светлого прямоугольника, за которым ветер беззвучно раскачивал ветки деревьев, и можно было свободно дышать.
- Стул, - сквозь леденец приказали у левого плеча.
- Не хочу сидеть, - слабо запротестовал «пациент». – Окно... Дайте воздух.
Он даже попытался вырваться из последних сил, но оказалось, что незваная «скорая помощь» не так хрупка, как казалась. Справа хватка ослабла, Шэнь принес из разоренной лаборатории табурет и молча запустил им в стекло – то покрылось сеткой трещин. Еще пара ударов, на этот раз – кулаком, и в коридор ворвался пахнущий морем и лесом ветер.
- Сидеть! - приказал медик, окинул скептическим взглядом Денрея. – Koshi kakero*, так, кажется.

______________
*koshi kakero – 腰掛ける - «сидеть!» (яп., почти правильно)

(sanbiki-no ba... bushi)

- Suwatte kudasai*, - машинально поправил Шун и опустился-таки на стул.
Стояние на ногах почему-то требовало непомерно много энергии, которая как назло куда-то утекла почти вся. А у стула оказалась такая нужная спинка, чтобы на нее откинуться. Перед глазами все еще порхали разноцветные мошки, но свежий воздух разгонял их не хуже веера. Шунсукэ облегченно закрыл глаза. К мушкам присоединились алые пятна на белом. Поднять веки оказалось невозможно, и он не стал.
- Раненых много?
На каком языке он это сказал, сам не знал. Главное, чтобы его поняли.
- Хватает. В диапазоне от «мамочки, у меня порезан пальчик» до «мать моя, кто ж ей располосовал горло от уха до уха?»
- Тогда, доктор, лучше идите и помогите им.
Шуршание халата, как будто его оттянули, подтвердило единственное слово:
- Уже.
Шуновская улыбка от уха до уха просияла ярче солнца и способна была заразить радостью любого.
А работает ли еще имплант? Наверное. Скорее всего, да. «Выжил» тогда, должен был и сейчас. Проверить не удалось, тело словно превратилось в гель, и возможность выйти в Реальность утонула в нем, как железка в масле, поди вылови. Мушки превратились в призрачные смутные пятна.

______________
*suwatte kudasai – «садитесь, пожалуйста» (яп.)

(тройственный союз, ун)

Вспомнилось белое нечто, обмотанное вокруг руки телохранителя.
- Кагэ-сан...
Уже знакомый выдох, и не нужно было открывать глаза, чтобы представить этот хищный оскал, будто раззявленный в улыбке соколиный клюв.
- Все пройдет, - ответили на непроизнесенный вопрос.
Запах карамели теперь смешивался с богатой палитрой ароматов из-за окна. Доктор молчал и, судя по звуку, посасывал чупа-чупс.
Хорошо, что в этот раз нет таких жертв, такого количества трупов... Из-за них надпись «新宿駅»* навсегда впечаталась в память, не изымешь ничем. Зеленая на белом экране, она ассоциировалась с кровью.
На мгновение накатило старое: злость, вина, желание добиться справедливости, она же - наказание для устроителя всего этого (или того тоже?) банкета. Накатило и ушло. Прошлый этап, где-то далеко внизу, если смотреть на жизнь, как путь наверх по лестнице. Злиться – пустое. Себя винить не за что, все произошло бы в любом случае. Справедливость, наказание... возможно, их наложили на К-сана еще до того, как он совершил свой первый... какой? – не тот? неправильный? противозаконный? – поступок. Если вспомнить, чем он руководствуется с рождения, как был воспитан, какой семье принадлежит, не нужно больше винить, злиться и требовать наказаний. Можно понять. И даже принять.

______________
*Shinjuku eki – станция Шинджуку, крупный железнодорожный и автобусный транспортный узел в Токио, где происходили события прикла Kono miyona Shinjuku-eki.

(кушу, в смысле - японское трио, ага)

Клан Кацура-но Мийя всегда был приближен к императорской семье и имел громадное влияние. Все его члены воспитываются в заботе лишь о родном государстве, каждая личная жизнь не значит для них ничего, в том числе и их собственная. Они не могут думать, поступать и жить иначе. Они будут использовать все доступные им средства, чтобы их государство процветало.
Завидовать? Жалеть? Тоже пройденный этап. Так есть, и надо это учитывать.
Деловитое жужжание возвестило о прибытии роботов-уборщиков. Шун глубоко вздохнул, собирая силы и готовясь подниматься:
- Кагэ-сан, едем домой.
Они шли медленно, стараясь не наступить на юрких круглобоких машинок, деловито снующих по линолеуму коридора. У лифтов Денрей обернулся. Доктор не двинулся с места. Стоял и смотрел им вслед.

Когда темный «ягуар» вырулил на дорогу и набрал скорость, Шунсукэ, бессильно откинувшись на спинку сидения, следил за дорогой из-под полуопущенных век. Лес закончился, унесло назад здания Университета, замелькала реклама, облепившая первые этажи небоскребов, и легко было представить, что это не Гонконг, а Токио.
- Кагэ-сан, не могли бы вы ехать быстрее?
Пейзаж за окном смазался в один пестрый, малоразборчивый фон.

(втроем)

10 апреля, поздний вечер

Поиск вели аккуратно, неспешно, вдумчиво, скрупулезно... и по старинке. Громилы страдающего физически и морально (под присмотром врача) Онг Ваен Лека получили изображение с камеры наблюдения на перекрестке у борделя, на чем их знакомство с миром высоких технологий благополучно закончилось. Если бы Пройдоха сообразил приложить к запросу на розыск хотя бы обещание какой-то осмысленной суммы, поиск обидчицы велся бы с должной страстью и охотничьим жаром. Нет, громилы не работали, спустя рукава. Да, они добросовестно опрашивали знающих и осведомленных, не видел ли кто-нибудь (демонстрировалась распечатка) эту девушку. Но ими двигала не жажда мести за поруганное достоинство босса, а скорее забота о собственной репутации. Просочись рассказ о том, что сластолюбивый таец ныне кандидат в евнухи, а его подчиненные не ударили пальцем о палец – хотя незавершенная кастрация и последующее ограбление произвели под самым их носом, - на улицы Ночного рынка, через час эту новость обсуждали бы на всех островах, включая самые отдаленные.
Поэтому опрос они начали с хозяйки борделя, присовокупив безнадежное пожелание держать язык на привязи. Женщина клятвенно их заверила, что останется нема, точно рыба, и придвинула к себе компьютер с активированной ICQ, как только громилы Ваен Лека покинули ее заведение.
Круг сужался, но крайне медленно, и сжался в точку к часу ночи в Киберпорту.
- По-моему, она, - сидевший рядом с водителем боевик с обесцвеченными волосами ткнул пальцем туда, где на краю воды сидела девушка, чью фотографию он держал в руке.
- Ага, - кивнул водитель. - А что это с ней за хрен с горы?
- В душе не колышу. Стебарь, наверное, - пожал плечами бандит. - А не пофигу ли? Будет рыпаться - завалим, и вся недолга. Так? - он обернулся назад. Двое сидевших на заднем сиденье боевиков коротких кожаных куртках синхронно кивнули.
Белая "Хонда" подрулила к обочине. Хлопнули дверцы, и четверка головорезов кинулась к девушке. И обнаружила впереди неожиданное препятствие. Оно выдвинулось из тени откуда-то сбоку. Его, несмотря на сходство с большим тяжелым шкафом, даже можно было бы снести массой всех четверых сразу. Если бы не звонкий щелчок затвора.
- Перестреляю как собак, - сообщили бандитам на кантоне медленно и членораздельно.
Квартет отреагировал молниеносно - двое в куртках (более известные как Братья Бо) выхватили пистолеты и направили на незваного защитника, а предводитель шайки потянул из-за пазухи компактный "Бушмен". Водитель же оказался гордым обладателем обреза охотничьего ружья.
- Отвали, защитничек, - процедил один из братьев.
- Что там? – заинтересовалась Си Чен Инь, разглядывая пришельцев.
В объятиях тонг цзы она помещалась почти вся, поэтому пришлось, извернувшись, высунуться из-за плеча мужчины.
- Ничего такого, с чем не справится мой yojimbo, - спутник девушки помолчал, он по-прежнему разглядывал черный горб противоположного берега на фоне почти фиолетового неба. – Надеюсь.

(+Далара+сержант Ботари+Bishop)

Тем временем старший боевик, не отводя взгляда и ствола от парня (это где ж таких огромных выращивают-то) двинулся к парочке. Кругом царила кромешная тьма. Ее не разбавляли, скорее, сгущали, огни отеля высоко над головой.
- Последнее предупреждение, - без эмоций сообщил «защитничек». – Убирайтесь или останетесь здесь.
- Уйди с дороги, козел... - процедил водитель. - А то дырок в тебе понасверлим.
Зашипела, утонув в песке, очередная волна. Спутник девушки поднял небольшой плоский камешек.
- Ну, что скажешь? Орел или решка?
Противник под скрип гравия молча растворился в тени – отступил на шаг или два. Наверное, послушал совета. Но теперь его не было видно. Грохот, вспышка. Первая пуля красиво и почти театрально угодила главарю в лоб.
Си Чен Инь свернулась в плотный клубочек, как кошка.
Главарь раскинул мозгами широко, как никогда в жизни и, картинно разбросив руки, рухнул на землю. Братья Бо немедленно залегли и открыли ответный огонь, ориентируясь по вспышке выстрела, а водитель рванулся к девушке, перепрыгнув через труп товарища. Сидящий спиной к нему мужчина мешал добраться до цели, и водитель, перехватив обрез за ствол, замахнулся, метя рукоятью тому в затылок.
Пули братьев прошили только воздух, телохранитель уже сместился куда-то. Оказалось, что недалеко, вбок метра на три и вверх на большой валун. Для своего роста двигался он что-то уж очень проворно. Выстрел, чья вспышка выдала его, достал водителя одновременно с ударом, который тот нанес спутнику девушки. На мелкие острые камни повалились два тела. В короткой тишине над берегом звучно разнеслось японское ругательство.
Братья Бо немедленно перенесли огонь на валун. Старший жестом указал на девушку, и его брат рванулся к ней, на ходу постреливая в оппонента. Старший же остался на месте прикрывать брата. Перепрыгнув через труп водителя, Бо-младший схватил программистку за руку и сунул ей под нос ствол.
- Не брыкайся, стерва! - коротко рыкнул он, встряхнул добычу.
- Чего тебе?! – пронзительно взвизгнула китаянка, целя каблуком тяжелого ботинка по колену захватчика.
- Узнаешь, - бандит вполсилы стукнул её стволом по плечу. - Шевелись давай! - он оглянулся на брата, коротко свистнул и потащил девушку к машине.
Старший Бо сделал два шага в сторону, нагнулся над телом главаря группы, поднял "бушмен" и выдал длинную очередь по камню, за которым скрывался оказавшийся таким опасным противник.
И схлопотал пулю в правую руку совсем с другой стороны.
- ... твою ж мать!
Бо-старший уронил оружие, и, зажав рану рукой, метнулся к машине. Его брат, дернув на себя девушку, прикрылся ей, словно щитом и, пятясь, три раза выстрелил наобум, скорее, из желания заставить врага залечь, чем из стремления попасть.
Никто не остановил машину, когда она рванула с места, выворачивая из-под колес камешки. Не стреляли и вслед. Может, младшему из братьев неожиданно улыбнулась удача?

(всем кагалом из четверых нас)

А тем временем...
Когда машина вырулила на дорогу, Рысь глянул на таксиста - молодого парня в ярко-желтой гавайской рубашке - и сказал:
- Знаешь, кого ты везешь, мой друг?
- Кого? - немного нервно - а вдруг псих? - спросил таксист.
- Первостатейного осла. И что самое обидное - неизлечимо первостатейного.
- Поссорился? - понятливо усмехнулся таксист.
- Ага...
- Да ладно. Может, срастется?
- Надеюсь...

Посидели они неплохо. На вопрос, где Чен, Сашка отбрехался, на ходу сочинив историю про некстати свалившийся срочный заказ. И даже ухитрился весь вечер продержать на морде мину жизнерадостного кретина, хотя на душе у него было довольно мерзко - там вовсю скребли кошки, закапывая нагаженное.
Вот и сейчас, распрощавшись с четой Андреевых - и подло сдав Балу рюкзак с казаном и мангалом - Рысев брел по улице, пребывая в раздумьях на тему собственной языкастости.
Разжившись в магазине упаковкой пива и бутылкой водки, Сашка направился домой, поставив себе задачу как следует надраться. Он даже начал претворять план в жизнь, успев на ходу вылакать две банки, когда шум в узком закутке между домами поставил на плане крест. Рысь, будучи существом любопытным и вдобавок из породы "в каждой дыре затычка" немедленно сунулся в щель, дабы выяснить, кому не живется спокойно на свете.
За мусорным баком трое ярко одетых парней вдумчиво мутузили скупо одетую - или щедро раздетую, тут уж кому как удобнее - девицу, одновременно объясняя, что выручку нужно отдавать всю, а не устраивать крысиных заначек. Сашка вздохнул, поставил пакет на землю и двинул ближайшего воспитателя в ухо, так, что тот отлетел на пару метров и прилег подумать над своим поведением. Двое оставшихся корешей ушибленного немедленно развернулись к новоявленному защитнику прав животных, и началась весела потеха под названием "мордобой". Сашка, будучи уже хорошо подпитым, довольно быстро оказался поверженным наземь и схлопотал увесистый пинок в живот.
- Суки... - только и смог выдавить он.
Тем временем обиженный им парень успел встать на ноги, разжиться где-то бейсбольной битой и явиться на поле боя. Быть бы Рысеву бедным и несчастным, если бы не сирена полицейской машины - услышав её, и трое сутенеров, и девица немедленно взяли ноги в руки и исчезли в темноте.
- Козлы драные, мать вашу... - просипел им вдогонку детектив, с трудом принимая вертикальное положение. - Найду - урою на хрен...
Сплюнув кровь с разбитой губы, он поднял свой пакет с выпивкой и потащился, на ходу прокомментировав:
- А ведь так хорошо все начиналось...
\Все те же)

Над его головой кто-то несколько раз похлопал в ладоши. Чересчур с оттяжкой и слишком уж неторопливо, чтобы быть искренними аплодисментами. На решетке пожарной лестницы, свесив одну ногу в жаркую темноту улицы, сидел похожий на фарфоровую куклу мальчик в черной униформе шофера; фуражка с блестящим козырьком была надвинута на лоб, а безупречно белые перчатки с прорезями на костяшках казались ночными мотыльками.
- Браво, - молодой человек лениво качнул ногой в узкой лакированной туфле.
- Тебе чего, Такседомаск? - лениво поинтересовался детектив, утирая разбитую сопатку. - Ты просто посмотреть, или по делам?
- Я могу все сделать быстро и даже почти безболезненно, - улыбнулся мальчик, прощелкивая крепкие пальцы. – Или медленно. Как ты предпочитаешь?
- Это что именно сделать? - Сашка недобро прищурился и снова поставил на землю пакет.
- Смерть, глупый, - из-за мусорных баков вынырнула еще одна тень; новое действующее лицо тоже любила черное, но предпочитала свободный крой, в левой брови поблескивала крохотная сережка. – Господин Кунь говорит о смерти.
- Верно, - согласился мальчик на пожарной лестнице и поправил фуражку.
- Тьфу ты... Я уж было решил, что что-то новенькое, а тут вон оно как все пошло... - скривился лейтенант. - Это что, вы, убогие, мне тут смерть предлагаете, или есть кто серьезный, а?
Он с презрением оглядел оппонентов и облокотился на стену.
- Моральные устои, - с улыбкой произнесла молодая женщина в ципао из белого шелка, она вошла в проулок с улицы; на этот раз строгость ее деловой стрижки нарушала приколотая веточка жасмина. – Есть то, из чего возникает почтительность. Почтительность есть то, чем претворяются в жизнь моральные устои. Если кто-то отрешился от человеколюбия и долга, ответственность за его поступки велика. Поэтому это называется Великой непочтительностью.
Мальчик в шоферской униформе, улыбнувшись, опять качнул ногой, точно маятником.

(не, теперь только мы с сержантом)

- Так, я что-то не понял, - Сашка удивленно воззрился на девушку в ципао. - Вы меня что, насмерть этой лабудой заговорить собрались? Не, ребята, давайте уж по-простому, без чтения моралей и статей из Уголовного кодекса. А, да, кстати, вы забыли представиться.
- Если кто-то, испытывая недовольство и разочарование, изрыгает хулу и непочтительно отзывается о Том, кто в паланкине, имея злобу в сердце, и его выражения и соображения исключительно вредоносны, - продолжала Ли, посмотрев на мальчика на пожарной лестнице.
Тот в ответ растянул губы в довольной усмешке и принялся разматывать тонкий шнур из конского волоса.
- «Побуждения», - меланхолично поправила сестру Ровена.
Ли приподняла бровь.
- Это в прежнем установлении говорилось про выражения, - добавила третья девушка; теперь Рысев стоял почти в центре перекошенного четырехугольника, стоял бы, если бы не стена. – А ныне изменили на «побуждения», так как Тот, кто в паланкине, желает выяснять исходные обстоятельства, распространять милости и быть осмотрительным в применении кар.
- Рада за него, - кивнула Ли.
Мальчик в шоферской униформе поднялся.
- Так быстро или медленно? – спросил он у лейтенанта.
- Предпочитаю помучится, - процитировал тот незабвенного товарища Сухова. - Хотя куда тебе, китаёзу, понять глубину русской души и оценить классику.
Он глубоко вздохнул, хрустнул пальцами и сделал приглашающий жест:
- Спускайся, мелкий, я тебе в глазик дам... Кстати, госпожа Ли, кто там на этот раз на меня взъелся? Исао?

Вопрос пропустили мимо ушей, как будто тот вовсе не прозвучал. Девушка в белом ципао задумчиво постукивала тонким пальцем себя по подбородку, что-то решая в уме.
- Не надо, Кунь, - наконец, произнесла она. – Наш долг не только наказывать, но и вразумлять. К тому же он варвар...
- Но совершил проступок не по отношению к соплеменнику, - возразил «фарфоровый мальчик», недовольный, что его лишают законной добычи; тонкий шнур в его руках изгибался, как будто жил самостоятельной жизнью.
- Но не имел злого умысла.
- Тридцать палок, - подсказала девушка в черном.
- Двадцать, - сморщила нос ее сестра.
- Пятьдесят! – засмеялся кровожадный господин Кунь.
- Сорок, - постановила госпожа Ли. – Ему выносится наказание в сорок палок.
- А ху-ху не хо-хо? - ехидно поинтересовался Рысев, недобро глядя на своих собеседников. - Мордочки не потрескаются с жиру, а? Варвар... Нет, вы слышали, а? - возмущенно воскликнул Сашка, всплеснув руками. - И кто меня называет варваром, а? Те, кто ест палочками! Слышь, дистрофик, так ты спустишься или дальше будешь там торчать? А то мне недосуг как-то тут с вами рассусоливаться, домой пора, водочку кушать...
Предпочитающая наряд, больше пригодный на съемочной площадке фильма «чего-нибудь этакое про ниндзя», девица растворилась в ночи.
- Сорок палок, - повторила Ли, поворачиваясь к Рысеву спиной и направляясь к выходу из переулка; спина у нее была прямая, а ноги адвокат переставляла так, словно с младенчества училась украшать собой мир.
Мальчишка спрыгнул вниз, кажется, он не беспокоился, что действительно может разлететься на мелкие стеклянные осколки при ударе об асфальт. Он смерил русского веселым взглядом и расхохотался, как будто увидел что-то очень забавное.

- Че ржешь, мерин? Сена мало? - огрызнулся полицейский. - Так извини - у меня его нема. Пивка могу предложить, или водочки. Или в глаз, чтоб не скалился.
Он настороженно оглядел проулок, все еще не веря, что в очередной раз отделался легким испугом.
- Научись бояться, - посоветовал, все еще смеясь, господин Кунь, обматывая шнуром запястье. – И думать, когда почувствуешь страх.
Он ушел следом за адвокатом, и через несколько минут с улицы послышалось негромкое басовитое урчание автомобиля.
- Без сопливых скользко! - запоздало прокричал ему вслед Сашка, поднимая с земли пакет. - Придурок...
Он откинулся на стену и несколько минут стоял с закрытыми глазами, пережидая, когда успокоится бешено стучащее сердце.
- Да, прав Балу - дуракам всегда везет, - проговорил Сашка, открывая глаза.
Выйдя из проулка, Рысев огляделся, принял беззаботный вид и пошлепал домой, помахивая пакетом.
Проходя мимо стройки, возле которой позавчера (елы-палы, позавчера,а кажется, что прошла уже вечность), Рысев зло пнул леса. А зря он это сделал, ох зря...
Державшаяся на соплях стойка выскочила из паза и с легким стуком шмякнулась на землю. Потерявшее опору сооружение накренилось, и на голову полицейскому обрушился град из сорока бамбуковых палок, из которых был сделан настил.
Такого отборного мата этот район города еще не слышал. Рысев, бывший признанным мастером многоэтажных и нецензурных построений, на этот раз превзошел сам себя. Перемежая русские, китайские и грузинские слова, он цветисто и поэтично рассказал сагу о происхождении стройки, строителей, лесов, бамбука и о их половой жизни, не забыв так же упомянуть их родню вплоть до седьмого колена.
Наконец, угомонившись, лейтенант взял свой многострадальный пакет... и улица вновь содрогнулась от взрыва мата: водка разбилась.

Примерно в это же время...

Онг Ваен Лек с сумрачным видом возлежал в своей кровати с балдахином. Кровать являла собой точную копию кровати французского короля Людовика XIV, и была одним из предметов гордости Пройдохи. Но сейчас горе-любовнику было не до кровати - самый главный (ну или почти самый главный) предмет его самоуважения взывал к отмщению. Отчеты поисковых групп, посланных на розыск обидчицы, повышению настроения не способствовали. После каждого отчета о безрезультатности поиска Ваен Лекк мрачнел еще больше, отшвыривал мобильник и срывал злость на прислуге. Наконец, отзвонились братья Бо. Зашедший с кувшином лимонада слуга испуганно замер, ожидая очередной вспышки хозяйского гнева, но вместо этого к его немалому облегчению Пройдоха, выслушав доклад, просветлел лицом, бережно положил дорогущий телефон рядом с собой и даже соизволил благодарно кивнуть слуге.
Через несколько минут оставшийся относительно целым Бо-младший втащил программистку в опочивальню хозяина. Оба, и пленница, и громила, были украшены свидетельствами, что поездка из Киберпорта проходила бурно и не без последствий. У Бо-младшего распухла искусанная рука, у Си Чен заплывал левый глаз.
- Ну, вот и свиделись, - нежно произнес Пройдоха, хотя лицо его исказила гримаса ненависти. - Хорошо погуляла на мои денежки, милая?
- Ты о чем? – злобно осведомилась китаянка.
Пройдоха кивнул подручному, и тот залепил девушке звонкую пощечину.
- О нашей последней встрече, дорогая, - столь же нежно проговорил таец, когда утих звук удара.
Си Чен Инь поискала, куда бы сплюнуть, и выбрала ковер.
- Ты что? – спросила он. – Пережег себе мозг? Я тебя впервые в жизни вижу.
- Девичья память? - вежливо поинтересовался Пройдоха. - Освежи ей воспоминания, Бо, если тебе не трудно...
Бо был рад стараться. На девушку посыпался град ударов, причем бандит старался бить сильно, но аккуратно, дабы не подпортить жертву для последующего. А в том, что будет дальше, он не сомневался, ибо уже не раз был свидетелем - да и участником - "вразумления глупых самок, позабывших свое место", как говорил его шеф. Ваен Лекк удовлетворенно наблюдал за экзекуцией. Когда Бо выдохся, Пройдоха взял с прикроватной тумбочки серебряный колокольчик и дважды прозвонил. Дверь распахнулась, и в спальню вошли еще двое громил. Всю их внешность можно описать выражением Ходжи Насреддина - "лица их не были отмечены печатью добродетели". Остановившись возле соратника, пришедшие уставились на хозяина преданными собачьими глазами.
- Ну, моя сладкая, ты вспомнила меня? - проворковал Пройдоха.
Си Чен подняла голову, глаза программистки подозрительно заблестели.
- Не упарился? – мрачно спросила она у Бо и без паузы врезала тяжелым ботинком по лодыжке, затем смерила взглядом расстояние до огромного ложа. – В чем тебя кинуть прицельно, чтобы дошла мысль, что мы с тобой не встречались, а, дядя?

(мы с сержантом, ун)

Пока Бо-младший выл голосом оперного певца и скакал на одной ноге, обеими руками держась за ушибленную конечность, его "братья по оружию" сбили программистку на пол и приготовились к более задушевной воспитательной беседе.
- Прекратить, - негромко произнес Пройдоха, но этого хватило, чтобы занесенные было кулаки разжались и опустились. - Бо, прекрати ныть. Мальчики, поднимите её так, как я люблю.
"Мальчики" исполнили приказ с откровенным энтузиазмом. Поставив девушку на колени, двое безымянных бандитов скрутили ей руки за спину, а зло шипящий Бо зафиксировал программистке голову, заставляя смотреть прямо перед собой.
Онг Ваен Лек с стоном слез с кровати и, переваливаясь по-утиному, подковылял к Чен.
- А это тебе ничего не напоминает? - он задрал баснословно дорогую ночную рубашку и продемонстрировал китаянке заботливо перевязанный пострадавший орган.
- Ух ты... – выдохнула Си Чен Инь; на геройство она, подсчитав все возможные плюсы и минусы своего положения и оценив превосходящую силу противника, не решалась, но и сдаваться так запросто было совсем не в ее характере. – Наверное, очень больно, да?
- Хочешь узнать? - ощерился Пройдоха. - Ребята, выполните желание гостьи.
Бо отпустил голову девушки, и с довольной улыбкой вытащил из-за ремня электрошокер полицейского образца.
- Только нежно, - предупредил Ван Лекк.
- Да, шеф, - бандит повернул регулятор мощности на середину и ткнул шокером в шею программистки.
Си Чен Инь редко заставляла собеседников ждать ответа, но тут прошло достаточно времени, прежде чем она сумела процедить сквозь зубы свое крайне нелестное мнение о Бо, его боссе, его методах и его коллегах. Особенно – о его боссе.
- Хм, - Пройдоха потеребил себя за нижнюю губу. - Ну что, вспомнила меня, о радость глаз моих?

Троица его подручных мерзостно захихикала. Особенно старался Бо-младший, уже предвкушавший свою роль в наказании Чен. Программистка задумчиво прикрыла здоровый глаз, второй и без того превратился в узкую щелку.
- У меня обширная память, дядя. Я способна запомнить больше... чем все здесь присутствующие. Учитывая объем ваших мозгов – много больше, - Си Чен Инь отдышалась и предприняла безуспешную попытку высвободиться. – Но я уверена, что до сегодняшней ночи, твоей рожи в ней не было.
- Она еще и обзывает Вас, босс, - подхалимски протянул Бо, многозначительно поигрывая шокером.
- Поясните даме её ошибку, - процедил Пройдоха. - Пока не вспомнит.
Бо широко осклабился и снова ткнул девушку шокером.
- Придурок! – заорала Си Чен Инь во всю мощь своих легких. – Ты хоть соображаешь, сколько я стою?!!
- Я это знаю с точностью до сотой доли евроцента, - кивнул Пройдоха. - И собираюсь это окупить, на правах... - он пощелкал пальцами, вспоминая нужное слово.
- Спонсора, шеф, - пропели подхалимы.
- Точно, спонсора, - улыбнулся Онг Ваен Лекк. - А вот кричать на своего благодетеля невежливо, милая. Бо... Нет, оставить.
Бо с недовольным видом убрал орудие пытки.
- Ну, вспомнила? - поинтересовался Ваен Лекк
- Окупить? – хмыкнула программистка. – У тебя инструмент не работает, дядя.
Если бы у громил было время (так же необходимо наличие и желания), они сумели бы заподозрить, что жертва ведет себя не совсем так, как положено. Но все их мысли сейчас были заняты другими мыслями и стремлениями.
- Шеф? - троица уставилась на Пройдоху. Тот поморщился от неловкого движения и кивнул - дескать, приступайте.
Вопреки ожиданиям, насиловать её не стали. Чен волоком оттащили в подвал, больше похожий на тюрьму - в серый, бетонный коридор выходили четыре массивные металлические двери с решетками и запорами с наружной стороны. Обмениваясь пошлостями и перемежая их с обещаниями того, что они с ней сделают, подручные Пройдохи затащили девушку в одну из камер.

8 апреля, день
«Виктория фарм…»

Раздача инструкций и предписаний заняла какое-то время, затем пришлось потратить немало сил на то, чтобы привести в чувство полковника Мингуна, рвавшегося просто всех пострелять, повзрывать, ликвидировать и изолировать. Когда офицер военной разведки стал достаточно адекватен и безопасен для окружающей его действительности, Дзонг прочитал ему классическую лекцию на тему «Там наверху виднее, а если не нравиться, туда же и идите жаловаться». Мингун окончательно закис и приступил к сворачиванию своих подчиненных. О его дальнейших попытках забраться в архивы и получить хоть какую-то информацию, регулярно докладывал Купер.
Тем временем городские власти и службы не ослабляли напора в попытках доискаться истины. В Реальности кое-кто уже окрестил случившееся вторым «Токийским Терактом», однако таких говорунов быстро затыкали уже сами представители муниципалитета. Дзонг аккуратно подбирая слова и факты, уже подготовленные оперативниками Управления, начал «переводить стрелки» на лаборатории Университета. Первого толчка оказалось достаточно, дальше все уже покатилось само.
Записка от доктора Сэйва оказалась перед Нино только спустя три с небольшим часа. А радости отнюдь не добавила. Приглашенные эксперты желали высказать что-то со своей позиции, и уже ждали в коридоре. Лианг, раскручивавший маховик процесса «дезинформации и заметания следов», постоянно интересовался через Реальность деталями и дела уточнения. Мавр и Мингун «заштопывали» охранный периметр, майор Фонг проверяла какую-то бумажную и электронную документацию.
Выскочив из этого круговорота на тридцать секунд, Дзонг откинулся в кресле и прикрыл глаза. В голове сознание настойчиво сверлила лишь одна мысль:
«Система продолжала работать, несмотря ни на что. Система жила в над-мире, и никакие события не могли ей помешать. Даже рождение возможного божества принималось Системой сейчас спокойно и размеренно, что-то отсекалось, что-то «переваривалось», под что-то изменялось. Но конечный итог нельзя изменить – либо Система сделает новую сущность своей частью, либо отторгнет и уничтожит ее. А оперативнику Дзонгу, следует следовать своей роли в Системе, даже если сейчас ему это и не очень-то хочется. Впервые за все эти годы».
Нино открыл глаза и вернулся к прежним занятиям, стоило позаботиться о тех, кто теперь наверняка захочет сунуть нос в информацию вокруг проекта, даже если о нем самом они узнали лишь после этого инцидента. Зарубежные эксперты демонстрировали завидное терпение, пришлось впустить их, чтобы не возникло дополнительных осложнений.

10 апреля, поздний вечер

Камера представляла из себя помесь душевой и комнаты пыток из музея средневековой Европы: над стандартной ванной для малогабаритный квартир возвышался древний металлический душ, а под ним на высоте примерно шести футов был вкручен в стену крюк. Назначение этого крюка стало понятно, когда один из "безымянных" бандитов сковал Чен руки вытянутыми из кармана наручниками, а двое остальных, весело хохоча, повесили девушку на этот крюк за цепь от наручников.
- Раздевать будем? - поинтересовался Бо.
- Не, и так сойдет, - ответил один из "безымянных", включая воду.
На Чен полился ледяной дождь. Бо-младший улыбнулся, вытащил из-за пояса шокер, и, встав на постеленный рядом с ванной резиновый коврик, ткнул контактами в бедро девушки. Си Чен Инь не хотела кричать, она не любила делать приятное неприятным ей людям, но тело решило все за нее, и когда свело мышцы, крик получился сам собой. Хотя бы для того, чтобы расслабление наступило раньше. Маленькая китаянка никогда не находила в себе склонности к мазохизму, но в промежутке между двумя судорогами подумала, что тон цзы следовало ее подготовить чуть лучше.
- Орет, - с сожалением развел руками Бо. - Ну никак не воспитывается...
- Неблагодарная, - хохотнул бандит, доставший наручники. Он выудил из кармана упаковку мятной жвачки, закинул в рот две подушечки, и, жуя, посоветовал:
- А ты её ещё разик...
- Точно, - Бо немедленно последовал совету.
- Похищение человека и продажа похищенного человека в рабы или рабыни наказывается удавлением, - огрызнулась сипло их жертва, у которой от холодной воды и воплей начал садиться голос. – Не забудьте... хорошо?
Ответом ей был веселый хохот и новая порция тока.
- Не замерзла? - с деланной заботой поинтересовался Бо.
- Д-д-давай поменяемся, и узнаешь!
- Острит, - заметил Бо, глядя на часы. - Все, вырубай.
- Что, поволокли? - "безымянный" выключил воду.
- Ага.
Девушку сняли с крюка и вынесли в коридор. Бо повозился с дверью, распахнул, и пленницу закинули внутрь, точно на голые пластиковые нары, в углу которых лежало свернутое армейское одеяло.
- Отдохни, - услышала она издевательское пожелание, прежде чем дверь захлопнулась.
Единственным источником освещения в камере был пробивающийся сквозь зарешеченное окошко из коридора свет от слабенькой "экономической" лампочки. Температура же в этом каменном мешке ненамного превосходила только что принятый пленницей душ.

(а это мы с сержантом, ага!)

___ ___
______
______
___ ___
___ ___
___ ___

Цуй. Воссоединение.

Царь приходит к обладателям храма (духам предков).
Необходимо великое жертвоприношение.
Если будешь правдивым, но не до конца, то может быть как растерянность, так и воссоединение у того, кто занимает престол.
Если все же доверия нет, то от начала и вовеки будь стойким.
Не бойся.

8 апреля, день-вечер

Ёси был Смотрящим Ночного рынка уже пять лет. Для того чтобы сохранять эту должность, чтобы пользоваться тем общественным положением, которое она давала, чтобы просто не думать о завтрашнем куске хлеба – требовалось прикладывать массу усилий. И не стоит забывать, что требуемые усилия стоит помножить на два, если учитывать тот факт, что Ёси не только не был в родстве ни с одной из семей Сянгана, но и вообще не принадлежал ни к одному из многих народов Китая, да и к народам континента вообще.
Путь от беглого безродного пришлого уличного бандита, которому добрая Ведьма, предводительница самой могущественной банды Хоккайдо, в назидание другим отрезала нос и уши, был весьма нелегким. И Ёси многому научился на этом пути, например, научился бояться и обращать свой страх себе же во благо.
В память Смотрящего навсегда врезался эпизод двухгодичной давности. Та беспомощность, тот страх и та невероятная уязвимость, с которой некто превратил его тело в марионетку, отодвинул на задворки сознания дрожащий разум, говорил его голосом и двигал его руками. А еще было то странное ощущение, как будто его изучают, рассматривают, исследует в течение каждой секунды того страшного дня. Но Ёси хотя бы выжил и сохранил рассудок, всем остальным повезло гораздо меньше.
Поэтому Смотрящий создал резервный архив, накопитель информации, подключенный к единственному компьютеру через единственный провод. Там лежали резервные копии всех документов, расчеты, сведения на клиентов. В накопитель могло влезть гораздо больше, Ёси не стал мелочиться и приобрел лучшую модель, что была на рынке. И когда тревожные слухи о необычном возмущении в районе Университета добрались до кабинета Смотрящего, он сделал все так, как и планировал. Перебросил самый свежий архив на накопитель, отсоединил передающий провод, выключил собственный имплант и просто стал ждать, чем же все это закончиться.
Ожидание затянулось, потом подоспели какие-то мелкие дела, новости из разных заведений, и Смотрящий вспомнил о накопителе лишь, когда уже стемнело. Подключив блок обратно к рабочему процессору, Ёси ввел программу проверки целостности данных. На черном мониторе побежали серые строчки иероглифов, а затем все внезапно погасло.
- Ой, прошу прощения, - раздался из динамиков электронный мужской голос.
Смотрящий, вскочивший из кресла, инстинктивно потянулся за пистолетом в ящике стола.
- Там начался такой бардак, и я решил спрятаться где-нибудь в тихом защищенном местечке, - продолжил тем временем голос. – А тут подвернулся ваш терминал, очень надо сказать удобный. Правда, я немного задремал, пока Сеть была вне доступа.
- У нас вообще-то принято представляться, - произнес Ёси не столько возвращая себе самообладание, сколько из-за удивления.
- Простите мое невежество, издержки былой профессии. Знакомые называют меня Дёрк, - ответил черный экран и выдал несколько немецких букв. – Вы можете называть меня также.


9 апреля, день

Визиты на яхту к Боссу случались у Смотрящего не часто, но сегодня был особенный случай. Ёси сюда пригласили, скорее, как сопровождающего и посредника, однако, и это одно льстило самолюбию японца.
Босс ждал их в большой приемной, как всегда безупречно и очень дорого одетый, со свежим взглядом хорошо выспавшегося человека. Смотрящий низко поклонился и поставил на нефритовую столешницу маленький матовый куб. На верхней грани фигуры вспыхнула синяя голограмма – лента Мёбиуса в своем бесконечном движении. На четырех других гранях поблескивали глазки камер.
- Давно не виделись, Иоахим, - с электронными интонациями произнес голос незримого гостя.
- Рад слышать тебя, Дёрк, - глава Триады Сянгана и всего Китая, улыбнулся самыми кончиками губ. – О твоем перерождении ходили слухи.
- Ну, технически я не тот самый Дёрк, - созналась голограмма, поменяв цвет на золотисто-желтый. – Я всего лишь психологическая матрица на основе архивных материалов, записей и биоритмических параметров человека, с которым ты был знаком. Хотя иногда, я забываю об этом.
- И может быть, так даже лучше? - предположил Босс.
- Наверное… Так зачем ты захотел со мной встретиться? Только не говори, что соскучился по старому доброму Дёрку, он бы в такое никогда не поверил бы.
- Верно. У меня есть деловое предложение к тебе.

Киберпорт, 10 апреля

Высокая тень, почти невидимая в темноте пустынного ночного пляжа, опустилась на одно колено рядом с бесчувственным телом и проверила пульс. Телохранитель едва слышно вздохнул – то ли с облегчением, то ли от недовольства. Перевернул Сэйва на спину и сел на песок рядом с ним. Отряхнул пыль с брюк. Констатировал:
- Беспокойная ночь.
Ответом ему был только шум волн. Исао проверил глубокую ссадину чуть выше локтя. Перетянул галстуком.
- Бедная девочка, - сказал он по-английски черному небу, подсвеченному с одного боку не угасающими огнями Гонконга. – Но я бы пожалел их.
Длинный и жилистый, как сосна, телохранитель был похож на не выкорчеванную корягу старого хвойного дерева. Некоторое время он просто сидел, потом взялся приводить в чувство подопечного.
- Она не настолько крепка, какой хочет казаться, - вдруг пробормотал тот, глаза его были по-прежнему закрыты. – Она может сломать нас, просто сжав в объятиях посильнее. Но она – всего лишь ребенок. Брошенное напуганное дитя.
Все так же не открывая глаз, Сэйва нашарил руку телохранителя, сел. Разжал кулак – на ладони в свете звезд и далекого фонаря тускло блестела монетка.
- Что скажешь, yojimbo? Решка или орел?
Кому бы говорить о детях, но только не этому доктору микробиологии. Дайджи вспомнил, что вечером забыл позвонить Мию. Без труда выкинул подвернувшуюся непрошенную мысль о кузене.
- Девочка достойна орла.
Сэйва поднялся на ноги, морщась, дотронулся до затылка.
- Смотри, чтобы драконы не главенствовали... – негромко произнес руководитель проекта «Да чэн» и зашвырнул монетку в воду. – Орел так орел, поехали, yojimbo.

(Далара soshite)

В салоне автомобиля царила напряженная тишина – если не считать негромкого урчания мотора. Но его можно было списать как «белый шум», каковым он, по сути, являлся. Когда до дома оставалось несколько кварталов, на заднем сидении пошевелились.
- На Лантау.
Подразумевалось, что возражения не принимаются.
Подразумевалось, что мнение охраняемого объекта – тоже.
Молчаливая дуэль завершилась победой «хозяина», но удовлетворения она никому не принесла. После вторичного распоряжения Исао без единого слова свернул на мост Стоункаттер. Дорога нырнула под гору и, вырвавшись на побережье с другой стороны острова, вновь забралась на мост – Цин Ма – что вел на соседний остров. И еще раз. Узкие полосы вантовых мостов соединяли клочки земли, затем море осталось только с одной стороны, с другой от шоссе поднялся горб Лантау.

Ветер трепал длинные полосы ткани, сдувал ароматный дымок над палочками, что были воткнуты в большую литую курительницу у ног гигантского изваяния. Каменные богини протягивали исполину подношения, он смотрел мимо. Сэйва подошел ближе, запрокинул голову – ему показалось, что между полусомкнутых век Большого Будды мелькнул огонек сознания.
- Какой смысл во всезнании, если тебе не до наших дел? – спросил человек у каменного бога. – Или это взаимосвязано?
Большой Будда молчал. Возможно, не находил ответа. Возможно, не на все у него был ответ.
- Я могу ужиться с сомнениями, неуверенностью и незнанием, - продолжал Сэйва, закрывая глаза; серебряный коготь «дин чжэнь» царапнул пальцы другой руки, когда руководитель проекта молитвенно сложил ладони. – Считаю, что гораздо интереснее жить без знания, чем иметь ответы, которые могут оказаться неправдой.

(futari)

РЕАЛЬНОСТЬ

Это место должно было ее пугать, но не пугало. Женщина шла вперед, единственный непрозрачный объект в океане прозрачного. Странные существа окружали ее, но не пытались по-настоящему преградить дорогу. Под их шкурами передвигались потоки и механически бились сердца. Одно из них попыталось ее окружить, но женщина видела, как переполнились щупальца, и отступила.
Ей не в первый раз приходилось так - в полуреальном мире, помня себя и не помня, чувствуя и не чувствуя, думая и не думая. Она даже находила удовольствие в этом. Словно растянувшийся на часы сладкий полусон. Кровь не билась в висках, желудок не требовал пищи, а голова - понимания. Все, что ни происходило вокруг, было хорошо. А существа вокруг были достаточно быстры, чтобы играть с ними, но слишком медленны, чтобы связать. Все – кроме одного. Это чуть попозже, когда женщина подошла ближе – или спустя очень долгое время и много километров пути, в этом месте/пространстве эти понятия не имели значения – стало ясно, что их двое. На облитом льдом камне под охраной закованного в причудливые доспехи механического демона спал ребенок в старинной одежде.
Женщина поежилась - от камня и от демона тянуло холодом, а тонкий шелк единственного кимоно не грел. Она удивленно подняла руку. Одежды полагалось носить слоями, но эта и на ткань-то не походила, скорее на воду или застывшее вулканическое стекло. Стоило удивиться - но по-настоящему чувствовать здесь не выходило. В первозданной тишине – Антарктида по сравнению с этим местам напоминала концертный зал, когда настраивается оркестр, - скрежет металлических шипастых пластин неприятно отдался в ушах. Механическое чудовище повернуло к гостье скрытое за зеркальным визором лицо.
- Ты не из этого мира, - вместе с морозным паром выдохнул безликий.

(Кысь - в основном)

Пирс «Star ferry», Абердин, затем паром до Лантау
8 апреля, день

Им повезло. То ли Михаэль успел переключить режим, когда здание речного вокзала, здания на берегу, зеленый верблюжий горб пика Виктория и сизая клякса Лантау расплылись, будто смытые внезапным дождем, то ли автоматика перехватила управление по собственному почину. Когда же мир вновь обрел четкие очертания, машина стояла на парковке. Шэнь посмотрел в зеркало заднего вида в надежде, что японец ничего не заметил, и - встретился с ним взглядом.
- Все в порядке, - быстро сообщил Михаэль прежде, чем прозвучал вопрос, что напрашивался сам собой.
- Honmakaina?*
Ответ, видимо, не требовался, потому что Денрей решительно вылез из машины и наклонился к окну водителя. Заглянул в лицо: наверное, хотел найти подтверждение или опровержение. То, что нашел, его не утешило, наоборот.
У причала толпа туристов шумно грузилась на белоснежный с рыжей полосой вдоль борта паром. Лениво переругивались служащие, им опять не хотели поднимать зарплаты. Обычный мир, как вчера, позавчера и до того. Трубный гудок.
- Я пойду за билетами, - сказал японец и отбыл к кассам.

Кондиционер лишь высушивал, охлаждая, горячий воздух в салоне, но не справлялся с духотой. Михаэль вышел на палубу; здесь было жарче - сорочка под пиджаком мгновенно пропиталась потом, - зато ветер, что гонял по заливу высокие волны, давал шанс вздохнуть. Мимо протарахтела мотором валла-валла*, дети в ней с громкими криками махали туристам. Самый младший глянул на одинокую фигуру у борта - тонкий мазок черной тушью на зеленоватой бумаге - и разревелся. Шэнь отвернулся.

(с Бишем вместе)

______________
* ほんまかいな – (яп., кансай) Да неужели?
*嘩啦嘩啦 – звукоподражание, очень громкое тарахтение моторной лодки; европейцы так называют небольшие водные такси.

На найденную смятую полупустую пачку (зажигалка была сунута внутрь) он смотрел с удивлением, силился вспомнить, как она попала к нему в карман. Он не помнил, чтобы когда-то курил. Зажав сигарету в зубах, Михаэль на удачу крутанул зубчатое колесико бензиновой "зиппо". Без толку - зажигалка щелкала вхолостую.
Денрей все время маячил неподалеку. Он не выпускал телохранителя из виду, но и не нарушал иллюзию одиночества. Говорят, японцы очень трепетно относятся к соблюдению личных границ. Теперь же он подошел, но не предложил другой зажигалки. Вместо этого сообщил, что умеет водить машину.
- Nanzo atteba,* - добавил он себе под нос, глядя на подрагивающие руки Шэня.
- Arigato, - выдохнул Михаэль. – Я справлюсь.

Днем стоянка пустовала, и могло показаться, что они ненароком заехали в отдаленную глушь. За деревьями не было видно крыш отельного комплекса, который раскинулся внизу на побережье. В деревенской тишине голосили птицы. С каждым шагом ноги становились все тяжелее, наливались свинцом. Захотелось закрыть глаза, чтобы мир вокруг исчез в темноте, останавливала боязнь споткнуться. Удалось открыть дверцу, удержать ее, пока подопечный выбирался наружу, преодолеть небольшое пространство, что отделяло стоянку до ворот старой церкви – и все. Последнее, что он помнил, был испачканный рыжей ржавчиной и засохшими бурыми пятнами бинт у себя на руке.

______________
* なんぞあってば – (яп., кансай) На случай чего.

(Далара soshite)

Церковь на Лантау
8 апреля, день

- И кто из нас кого хранит, спрашивается? – ворчал Денрей; хотелось отвлечься и не думать о худшем.
Он тащил на плечах неожиданно тяжелое, несмотря на компактность, тело по дорожке через кладбище.
Так было короче всего. На это кладбище, судя по всему, приходили только вспомнить давно почивших родственников или ради любопытства, как детишки прошлой ночью. Здесь давно не хоронили, а в церковь и вовсе никто не наведывался, кроме некоего Михаэля, который решил устроить в ней свое пристанище.
- Нашел место. Тоже мне архангел.
Ответа не было, да его и не ждали. Шун остановился, прислушиваясь к чужому дыханию. Еще есть, значит, не умер.
- Не везет нам. То мне достается, то вам. Знаете, когда я был студентом, два мордоворота с оружием чуть не утопили меня в пруду на вилле моего друга. Но выяснилось, что занятия физкультурой не прошли даром. У меня неплохой удар, а бегаю я выше всяких похвал. А потом оказалось... впрочем, нет, это совсем не весело.
Запыхавшийся японец остановился передохнуть.
- Забавно, что я могу прочитать и понять лишь часть надписей, но стоит мне воспользоваться онлайновым переводчиком, и все становится ясно. Хотя некоторые вещи он передает очень странно.
Чтобы открыть тяжелые двери, пришлось опустить свою ношу на траву. Потом снова поднять ее и внести внутрь. Уложить на лавку. Коротко защемило сердце: никто ничего не перевернет и не скинет, кошка-маргай пропала куда-то. Спала себе на кожаном лабораторном диване, а потом исчезла без следа. И не откликалась в Реальности, а у Денрея не хватило сил сделать больше, чем отослать сообщение с вопросом.

(опять мы с Бишем)

Шунсукэ в задумчивости встал над телохранителем. Если он андроид, есть простой способ привести его в чувство. Да-да, «искусственные люди» тоже могут отключиться, из-за перегрузки нервной системы, например. Нажмите «reset», дальше как с компьютером. Но если он живой человек, принудительная «перезагрузка» может оказаться вредной для здоровья до полной потери оного. Было уже несколько печальных случаев. Впервые в жизни Шун не мог определить, кто перед ним, первый или второй, андроид или человек. Остальных он различал с первого взгляда; некоторые называли это даром. Сейчас дар не работал. Отвратительно.
За занавеской в том самом закутке, где Шэнь сидел вчера ночью, обнаружилась целая лаборатория. Все для содержания и починки электронных механизмов, плат и микрочипов. Не отдел техобслуживания «Сендзюцу», конечно, но для частного лица невероятно много. Пришлось поднапрячься и дотащить Михаэля туда. Уложенный в кресло, тот стал похож на умершего ястреба, который потерял бдительность. Шун поморщился и взялся за приборы со сноровкой заядлого компьютерщика и сборщика роботов.
Часть оборудования была знакомой, часть - немецкой сборки. Плоский, серебристый "чемоданчик", что напоминал старый ноутбук, оказался модулем биосканера неизвестно чьего производства. Впечатление, что кто-то следит за гостем, запустившим руки в чужое хозяйство - не из праздного любопытства, но без злого умысла, - все крепло. Шун поднял голову: не мигает ли в полутьме между потолочными балками красный огонек вебкамеры. Пусто. Разве что пауки и летучие мыши.

(Далара soshite)

Первая фраза была похожа на хруст статических помех. Японец огляделся в поисках неисправного прибора. И только потом сообразил, откуда идет звук. Наклонился над Шэнем, опираясь ладонями на подлокотники кресла, посмотрел в лицо.
- Кагэ-сан?
На него смотрели - без ненависти, пристально, но с такой интенсивностью эмоций, что невольно пришла мысль о широкой эластичной ленте, чтобы спеленать крылья ястребу. Только чем защищаться от острого клюва и цепких смертоносных когтей?
- Мне не нужно рассказывать все подробности? - голос телохранителя царапнул металлическими нотками. - Да?
На слове «подробности» Шун пожалел, что не обладает пушистым хвостом своего аватара-фенека, чтобы распушить его и вздернуть вверх. Неохотно кивнул, а для убедительности добавил:
- Все – не нужно, только необходимое для лечения.
Взгляд собеседника вновь смазался, расфокусировался, но лишь на миг. Шэнь зажмурился. Чувствовалось, как он собирает оставшиеся силы; он как будто наматывал на кулак длинную связку нитей. Телохранитель облизал пересохшие губы, без особого результата.
- Пятый уровень... нет, сначала... – он запустил пальцы за ворот сорочки, дернул.
Верхняя пуговица оторвалась, закатилась в какую-то щель. На ладони Шэнь держал небольшой, черный кристалл инфочипа.

(futari)

Денрей взял его двумя пальцами, поднес к глазам. Никаких отметок, как на кибстиме. Полированные грани кристаллика блестели в свете люминесцентных ламп.
- Что на нем?
- Информация... как все это... – пришлось сделать длинную паузу; между сведенными над переносицей бровями заблестел пот. – Исправить.
Японец вставил чип в разъем компьютера, подключился с импланта. Удобно, когда инструкции можно держать перед глазами в прямом смысле слова: они накладываются на то, что видишь в действительности, с регулируемой прозрачностью. Шунсукэ прищелкнул языком.
- Мм-да, это тебе не Кошка.
Сложнейшие системы, каждая из связанных между собой подсистем. Общий центр управления, несколько локальных, подчиненных ему, но с долей самостоятельности. Индикаторы состояния. И ко всему этому прилагалось специально разработанное программное обеспечение. - Не знаю, где такое делали, но это... феноменально, - восхищенно пробормотал Шун.
И, забывшись, чуть не вспрыгнул на пятый уровень Реальности.
- Тьфу, к’со!
Потянулся за оставленной на столе упаковкой таблеток, вылущил одну из бумажно-пластикового гнезда. Запил водой.
- Интересно, бывает их передозировка? – спросил он и сам же ответил: - Вот сейчас и узнаем.

(futari desu)

До конца того дня и всю следующую ночь они оба спали без задних ног. Шэнь откинул голову на эргономичную спинку кресла и тихонько посапывал, как ребенок. Японец умудрился заснуть прямо за столом, отчего к утру затекли обе руки, а на щеке остался художественный рисунок всего, что он не удосужился убрать из-под головы.
Утро принесло новые радости жизни: хозяин жилища и не думал поправляться так быстро. Болело это полумеханическое существо совсем как человек. Высокая температура, сухой кашель, закаченные глаза и иногда бред. Нашелся теплый плед, им Шун и укрыл «пациента».
- Никогда не думал, что стану нянькой...
Айя не умела болеть. У Кошки случались только вирусы. Мать по большей части отличалась железным здоровьем. Но даже когда оно подводило, настаивала, чтобы вокруг нее хлопотали только врачи. Это она должна была заботиться о сыне, не наоборот. Отец почти не давал о себе знать из своего Лондона. Ощущения были странными. Чтобы отвлечься, Денрей исследовал технологический уголок. От него плавно перешел к изучению холодильника. Увы, первый был намного более полным, чем второй. Программист покрутил в руках банки с не вызвавшими доверия консервами и убрал их обратно в самую глубину агрегата.
Если верить электронной карте, до ближайшей супер-лавки не так уж далеко. Но как оставить хотя бы на час этого... Шун оглянулся: Михаэль беспокойно спал и во сне пытался что-то сгрести рукой.
Решение было найдено. И хотя оно не давало возможности вмешаться, если что-нибудь случится, но, по крайней мере, позволяло видеть. Мобильный видеофон с включенной камерой и установленным соединением с собственным имплантом японец оставил на столе перед креслом. Сколько денег набежит, в роуминге-то. Но их пусть оплачивает приглашающая сторона.

Где-то в Реальности...

Она открыла глаза. Небо здесь походило на темно-зеленый атлас, струящийся бесконечными складками-заревами от одного края к другому. Горизонт скрывали из виду нечеткие силуэты каких-то громадин. Было холодно. Где-то вблизи размеренно билось что-то, похожее на огромное сердце и одновременно на воду, стекающую из желоба. Женщина приподнялась на локте и успела рассмотреть острые края шестеренок внутри одной из ближайших громадин, но ее поверхность уже обретала текстуру и свет, и скоро механизм скрылся из виду.
Небо полыхнуло ярче, и к темно-зеленому прибавились нотки ало-оранжевого. Рассвет или отблеск пожара? Глыбы вокруг отбрасывали неясные блики, под их бархатистой шкурой что-то ухало и колотилось. Если женщина долго на них смотрела, бесформенные куски материи исчезали, а вместо этого пейзаж проступал картиной равнины, детальной и плоской, как всякий рисунок... Она предпочитала видеть лес из причудливых нагромождений без настоящего неба и настоящей земли, а потому всякий раз изгоняла равнины прочь. Но все-таки понимала - эта глыба считала себя деревом, эта была домом для одинокого человека, эта - на самом деле была тоннелем, узлом тоннелей, связанных вместе. Были и глыбы-животные, и глыбы-хищники, многие из них двигались, и тогда их можно было различить по звуку. Те, что лязгали тяжелым железным скелетом, шли только по прямой, не преследуя и не уклоняясь от встречи. Были и другие - высоко булькавшие, шелестящие или тихо жужжащие. Они ее избегали. Хищники редко издавали звук до броска, и несколько даже сочло ее подходящим объектом для боя. Женщина не считала себя подходящим объектом, поэтому высматривала таких особенно. Один раз мускулистое гладкое щупальце, больше похожее на веревку, обвилось вокруг ее талии. Это было больней, чем удар катаной, и она всерьез подумала, что уже умерла... Но потом, открыв глаза и поднявшись в паре шагов от бесформенного силуэта охотника, с удивлением поняла, что для него все закончилось хуже. Это было загадкой, но убивать охотников было слишком больно, чтобы делать это из любопытства.
Она шла вперед не один час, приметив тот край, куда стремился небесный шелк. Здесь не было настоящей земли, только зеленый туман, уплотнявшийся в материю где-то за пределами зрения, но ее ступни все равно раскраснелись и стерлись. Она свернулась в клубок у глыбы-комнаты, служившей приютом для двух глыб-животных, и попыталась вспомнить, что было с ней в настоящей жизни. Эта походила на сон, и странно, что, задавшись вопросами, она сразу не вспомнила, кто она и почему здесь. Но ее память будто бы пряталась за тонкой бумажной стеной. Угадывались цвета, яркий оранжевый, алый, черный, угадывалось движение, резкие крики, знакомые голоса, но даже в ответ на них не проступали лица и имена. Там были настоящие драки, звон оружия, и это вызывало сожаления о прошедшем. Кажется, ее настоящая жизнь стоила того, чтобы вернуться...

Случайно пришедшее в голову слово заставило ее вздрогнуть. Жизнь не сменилась сном, было что-то еще... А сейчас она возвращалась обратно, через это странное место. Откуда - не помнила, но сама мысль о дороге назад отдалась таким холодом, что женщина вскочила на ноги и лихорадочно пошла дальше. Или, может быть, она сама не заметила, как замерзла? Не замедляя шага, она взяла в руку собственный широкий рукав - материя была тонкой, не грела, и больше напоминала застывшую жидкость чем ткань. Шелк неба теперь был двуцветным - зеленые блики чередовались с алыми.
Существо впереди она сначала почувствовала и только потом увидела. Оно отличалось от остальных не формой - формы она еще не могла различить - но поведением. Скоро смутное чувство разделилось на два, а потом среди глыб начала проступать и картина. На этот раз женщина позволила ей поглотить себя. На облитом льдом камне под охраной закованного в причудливые доспехи механического демона спал ребенок в старинной одежде.
Женщина поежилась - от пары тянуло холодом, и это не был ни холод места с зеленым небом, ни холод ее собственной памяти. От того, который был здесь, край рукава ее кимоно застыл и рассыпался ледяной листвой. Демон шевельнулся. В первозданной тишине – Антарктида по сравнению с этим местом напоминала концертный зал, когда настраивается оркестр, - скрежет металлических шипастых пластин неприятно отдался в ушах. Механическое чудовище повернуло к гостье скрытое за зеркальным визором лицо.
- Ты не из этого мира, - вместе с морозным паром выдохнул безликий.
- Покажи, как отсюда выйти, - женщина улыбнулась.
Из почти микроскопических трещин и стыков вырвались клубы пара замерзающего воздуха, на мгновение гигантский монстр словно погрузился в облако или туман. Затем - протянул гостье руку.
- Помоги мне.

(neko chan soshite)

(и вовсе все тут не мое, а Кыси и Биша, я явлюсь позже )

Она протянула свою, особенно тонкую на фоне ковано-литого доспеха. На ощупь перчатка, что охватывала его ладонь, показалась горячей, но - на ней остались влажные следы, там, где к ней прикасались пальцы женщины. Ребенок у ног механического стража улыбнулся, не просыпаясь.
- Кто ты?
- Я знаю не больше чем ты. Может быть, вспомню там, - женщина смотрела на демона так, как редко смотрели люди, даже заключенные в аватары. Похоже, она умела просто принимать вещи как есть, вне зависимости от их вида.
Ей показалось - или он улыбнулся? За зеркальной маской не было видно лица.
- Последний вопрос, - голос прозвучал глухо. - Почему ты хочешь выйти отсюда?
- Я знаю, что там я дома, - пожала плечами его собеседница.
- Принято.
То, что раньше казалось плащом из серебристых лезвий, оказалось крыльями; они развернулись с морозным шорохом.
- Идем.
Женщина наблюдала за взлетом, безучастно, к собственному удивлению. Когда-то она считала крылья несправедливостью, потом бесполезной безделицей, потом просто перестала делать различия между полетом и бегом. Но все равно предпочитала движение по земле. Знание пришло к ней так быстро и легко, что она почти ощутила приятный гул в мышцах, хотя в этот раз и была просто грузом.
Заснеженная равнина внизу становилась прозрачной, под толщей прозрачного льда проступили очертания еще одного уровня; там - кипела жизнь, информационные потоки переплетались друг с другом, создавали сложный замысловатый узор. Он в свою очередь изменялся, намекал, что, возможно, ниже есть что-то еще. Черное беззвездное небо над головой казалось бездонным.
- Ты веришь, что если пройти через зеркало, окажешься в нужном месте? - донесся сверху голос демона.

- Зеркала могут многие вещи... Если в них отражается правда, - улыбнулась в ответ она. Реальность размазывалась здесь, казалось, ее собственные волосы становились черным текучим маслом, а потом леденели на резком ветру. Демон казался каким-то образом родственным этому миру - и черной пустоте вверху, и теплым течениям подо льдом. - И если никто не смотрит изнутри.
Небесная сфера покрылась тонкой корочкой льда - гладкая, полупрозрачная, она тускло светилась, будто старинное отполированное серебро. Искажала отражения, превращала в чудовищный гротеск.
- Говорят, запершись внутри зеркал, видишь бога. А возможно - самого себя. Держись крепче.
- Врут, - улыбнулась женщина и закрыла глаза. Под закрытыми веками зеркала не существовало - и преграды тоже. Или она не ощущалась преградой.
- Я так не думаю.
Что-то звонко треснуло, как бамбук на морозе, зашелестели невесомые осколки.
- Запершись внутри зеркал, видишь зеркала, но думаешь, что видишь себя. Бог - то, что остается, когда исчезают все отражения, - проговорила она в темноту. Сама не знала, о чем, но произнесенное казалось живым и естественным, как текущий ручей. Вспомнились десятки зеркальных глаз, смотрящих со дна пруда. Вспомнилось, как меняется лицо, превращаясь в отражение случайно увиденного человека. Стало теплее, и она решилась посмотреть вверх.
Сверху сыпались сверкающие осколки, а под ними было новое зеркало. По нему бежала мелкая рябь. Женщина взглянула в глаза своему отражению, и оно протянуло ей руку.

(neko chan mo)

Здесь не было настоящей тени, а свет дробился на сверкающую пыль из карминного и зеленого. Вокруг часто-часто стояли стволы. Рыжая остановилась, вдыхая теплый воздух человеческими ноздрями. Приятные тягучие запахи, словно в настоящем лесу, только лучше. Они грели ее изнутри, и с каждым вздохом незнакомое тело становилось роднее. Застывшая вода кимоно стала мягкой тканью, распушились и заблестели золотом волосы, под натянутой на кости кожей проступили мышцы лесного охотника. Зубам стало тесно, и Рыжая щелкнула пастью, нет еще ртом, но уже с набором острых крепких клыков. Воздух – то, что воспринималось, как воздух, но им не было, - сгустился, больше не морозно-разреженный, как уровнем ниже, не хрустящий от изобилия льда. Крыльями спутник Рыжей взмахивал тяжелее, с большим усилием, острые, будто клинки, края перьев срезали листья и тонкие ветки; тонкой взвыли в протесте сервомоторы, скрытые под броней. Демон продолжал набирать высоту.
- Нам не туда... Подожди.
Деревья вокруг были странными. Они никогда не стояли на том месте, на котором она их видела. Можно было догонять их по всему лесу, и никогда не достичь, но если остановиться и долго смотреть на стройный ствол, он приближался так, что становились видны муравьи. Рыжая чуть не разбила нос, заглядевшись на глянцевого жука, и с тех пор не замедляла шага. Она не знала точно, куда идти, но ароматы леса уже расслаивались, и только один был здесь манящим до воя. Ухватив его, Рыжая побежала, заставляя стволы вокруг расступаться в спешке. За ней гналась – не опережая, не отставая, держась так, чтобы не накрыть совсем от несуществующего здесь солнца, - огромная тень. Трава жухла и покрывалась белесым инеем, отмечая их путь.
Запах вел вверх по склону горы, сначала полого, затем все круче. Длинные волосы охотницы совсем порыжели, а наряд украсила бахрома из лоскутьев, но она продолжала стремглав бежать вперед с упорством безумицы. Наконец, лес уступил место разнотравью. Подъем стал только круче, зелень то и дело прорезали бесплодные полосы высохших каменных рек. Над ними нависали первые скалы, а выше, за ними, разбитый конус вулкана, увенчанный застывшими потоками лавы и мерцающей ледяной шапкой. Отсюда казалось, лед скрепил вместе гору и небо. Рукав кимоно совсем истрепался, и она с треском оторвала его.
- Дальше - лезть или лететь, - она рассеянно улыбнулась и снова протянула демону руку, не отрывая взгляда от ледяной вершины.

(вдвоем ))

- У меня не так много времени, - выдохнул ее механический спутник, в его зеркальной маске искаженно отражались вперемешку осенние листья и оранжевый сполох лисьего пламени.
Демон вновь подхватил Рыжую, теперь ставшую много легче и меньше себя прежней. Она молча кивнула. Может быть, ей слишком хотелось скорости, но огромный склон словно сжимался с каждым взмахом тяжелых крыльев. Неверная осыпь сменилась отвесной скалой и заснеженными лапами камня вокруг старой трещины. Лед сначала покрывал землю тонкой неверной коркой, но вскоре превратился в непроницаемый белый покров. Наконец, показалась вершина - ровное, словно стол, озеро из замерзшей воды. Пики ледяных сталагмитов целились в недостижимое небо, словно стремились дорасти до него. В самом центре озера лед был прозрачен и темен и сквозь него видны были затопленные ворота-тории. Рыжая сама спрыгнула на поверхность и разочарованно села прямо на тонкий слой снега, заметающего вулкан.
- След оборвался.
- Нет, - возразил mecha-демон. – Мы пришли... кажется.
На вороненых доспехах иней нарисовал абстрактные узоры, искристые кристаллики забили сочленения, повисли бахромой, словно край серебряной кольчуги. В Реальности нельзя ощутить усталость, но дышал ore с трудом, как после тяжелого бега.
- Жаль... мало времени. Но и без того твой подарок бесценен. Как мне отплатить за него?
- Ты отплатил. Я не нашла бы дороги...
Рыжая рассеянно смотрела в глубину озера, пытаясь собрать мысли вместе... И тут... Она вскочила с потрясенным криком. По ту сторону льда стояла огромная белая кошка и тоже смотрела в глубину, на Рыжую. Она была далеко, и все же можно было разглядеть даже розовые подушечки лап. Наглядевшись, хищница снова побежала вперед и вскоре пропала за трещинами и инеем.
- Она здесь, - голос демона изменил тональность, добавился надсадный хрип; ore коротко рассмеялся. – Вернее... она всегда была здесь.

(вдвоем с Кысь)))

Отливающий черным металлом коготь указал на противоположную стену кратера, туда, где голубовато-прозрачный лед пересекала глубокая трещина. В морозном воздухе над ней танцевали снежные блестки. Крохотная светящаяся точка почти терялась среди них - поначалу, - но, набирая силу и яркость, вскоре засияла предрассветной звездой. К ослепительной белизне ее добавился синий.
Оседлавший большую белую кошку ездок не доставал Рыжей и до плеча, а рядом с крылатым механическим монстром казался ребенком, собравшимся на Аои мацури*. Длинные, до пят волосы были перехвачены плотной лентой; йорои-хитатарэ* - сшит из темно-синего, цвета грозовых туч, шелка, по синему же иготэ* змеилась молниями вышивка серебром. Ноги защищали штаны из пестрой оленьей шкуры. В опущенной правой руке крошка-охотник сжимал длинный лук, указательным пальцем удерживая заготовленную стрелу. Он сердито тряхнул головой, зазвенели вплетенные в пряди бронзовые колечки.
- Ты оставил врата без присмотра, мэнь-шэнь! - всадник натянул тетиву.
Женщина, не думая, встала между стрелой и собственным спутником.
- Я позвала его, чтобы пройти через ворота, о-ками-сама.
После секундной заминки длинноволосый охотник опустил лук. На шее мальчика связанное шнурком висело нефритовое ожерелье.
- Ты не из этого мира, - повторил всадник слова ore. – Кто ты?
- Поэтому мне и нужно пройти его до конца. Позволь ему провести меня. Тогда я смогу ответить на твой вопрос.
Нерешительно покусывая губу, мальчик запустил пальцы левой руки в белоснежную даже здесь, среди льда, шерсть огромной кошки.
- Таково твое желание? - спросил он.

---------
*Aoi matsuri - 葵祭 – Праздник мальв, традиционный праздник в двух храмах Киото, в программу которого, помимо всего прочего, включена верховая стрельба из лука.
*yoroi-hitatare - 鎧直垂れ – (букв. «нечто свисающее прямо поверх доспехов) церемониальная придворная одежда, надеваемая поверх легкого доспеха во время охоты.
* igote – 射籠手 - специальная накидка с одним левым рукавом для защиты руки от удара тетивой во время стрельбы из лука.

(и со мной теперь тоже, ун!)

- Я не пришла бы сюда иначе.
- Ты не можешь поторопиться? – скрежетнул механический демон. – У меня не так много времени...
Небесный охотник кивнул. Все так же удерживая стрелу, второй рукой он достал из-за пазухи лист бумаги, надкусил кожу на подушечке среднего пальца и вывел несколько знаков кровью. Затем наколол о-фудо на стрелу, натянул тетиву. Свист морозного воздуха, утекающего сквозь расколовшееся беззвездное небо, показался всем четверым оглушительным. Белая распушившаяся на холоде кошка припала, выпустив когти в лед, оставив глубокие полосы.
- Путь открыт.
- Благодарю тебя, о-ками-сама, - зов стал нестерпимым, но женщина все-таки задержалась, чтобы сказать это.
- Удачи тебе, - улыбнулся охотник, перевел взгляд на демона, шепнул что-то, приложив ко рту пальцы. – Не медли.
Силы металлических крыльев – острия заточенных перьев на взмахе резали воздух в опасной близости от ног Рыжей – хватило, чтобы поднять и ore, и его ношу к последней преграде, к тонкой пленке прозрачного льда между уровнями. От пробитой стрелой дыры во все стороны разбегались трещины. Mecha-демон с размаху ударил бронированным кулаком. Женщина невольно зажмурилась - лед сверкающими лезвиями разлетелся почти ей в лицо, на светлой коже остались алые полосы.

Это новое место уже с первого взгляда не походило на лес или горы, вообще ни на что знакомое - целиком. Частью оно напоминало ствол дерева изнутри, частью - око огромного смерча, частью - болото, укутанное в туман. Спутница демона снова переменила облик, но ей самой были видны только крупные локоны и болезненно-замысловатая вышивка на одежде. Она вспомнила множество вещей и событий, просто глядя вокруг, но от внезапно нахлынувшей памяти ей вдруг стало плохо, и она чуть не сорвалась вниз, туда, где еще был виден лед. Что-то кружилось вокруг двух путников медленной и бесформенной массой, но, стоило остановить на этой массе взгляд, она обрастала формами и смыслами так стремительно, что голова кружилась. Облако, смутно похожее на конскую морду, раскрывалось сразу сотнями лошадей, уздечек, лугов, погонь, ревущей толпой и... Дальше слишком больно было смотреть. Женщина прикрыла глаза ресницами, стараясь не видеть этого кружения больше. Путь лежал вверх, к смутному пятну света над головой.

(втроем))

___ ___
___ ___
_______
_______
___ ___
_______

Фын. Изобилие

Изобилие. Свершение. Царь приближается к нему.
Не беспокойся. Надо солнцу быть в середине своего пути.
Встретишь подобного тебе хозяина. Даже если равен с ним, хулы не будет.
Если отправишься вместе с ним в путь, будешь вознагражден.
Если владеешь истиной - путь открыт.


ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РЕАЛЬНЫЙ МИР

10 апреля 2017 года
«Виктория фармасьютиклз»

На первый взгляд (если не заходить в особенно пострадавшие лаборатории) жизнь на одном из этажей "Виктория фармасьютиклз" текла своим чередом, разве что неимоверно удлинились чайно-кофейные перерывы. За сутки неутомимые роботы уборщики вымели все осколки и унесли все обломки, но заказанное новое оборудование еще не привезли, так что сотрудникам ничего иного не оставалось, как обсуждать недавние события и строить гипотезы. Задать им логичный вопрос, почему они занимаются столь полезным трудом не на рабочих местах, могли по идее лишь три человека, но ни нового администратора, ни недавно присланного начальника охраны никто и в глаза не видел. Руководителя проекта "Да чэн", в отличие от, них мог видеть каждый, кто не поленился бы заглянуть в его лабораторию, - доктор Сэйва восседал в центре помещения, водрузив ноги на рабочий стол. Отгородившись от внешнего мира теперь уже не только темными очками, но и наушниками стереосистемы, он не отвечал на вопросы, лишь постукивал острием тяжелого серебряного наперстка-дин чжэнь по подлокотнику кресла в такт музыке, которую слышал лишь сам.
Томоэ, которая, по-видимому, считала себя ответственной вообще за всё сразу, предприняла отчаянную попытку воззвать к совести и корпоративной сплоченности коллег. С ней согласились - и вполне солидарно остались в комнате отдыха. Работа - по крайней мере, в разговорном жанре - продолжала кипеть.

Помещение сияло чистотой, что была не свойственна этой лаборатории еще два дня назад. Роботы-уборщики вылизали ее до блеска, всю, кроме дверцы шкафа, чудом уцелевшей при взрыве. Стекло, покрытое тонким слоем белого порошка, украшали шесть горизонтальных полос:

_______
___ ___
_______
___ ___
_______
_______

и иероглиф 睽 (разлад, рассогласование). Рисунок был заключен не в слишком ровный круг, сбоку было приписано: "Не стирать! Гадание".

- Когда потеряешь коня – не гонись за ним, - Томоэ недоуменно сдвинула брови; по-детски склонив голову к плечу, программистка стояла перед дверце шкафа, как перед школьной доской.
- Он и сам вернется, - подтвердил Сэйва, не меняя позы.
Томоэ пожала плечами и вознамерилась было нырнуть в Реальность за подсказкой, но ее остановили.
- Если семья устроена неправильно, то в ней возникает разлад. Почему?
- Я не знаю, - созналась программистка, на личном опыте убедившаяся, что в таких случаях говорить правду.
- Потому что ее глава прежде всего не развивал в себе моральные качества, необходимые для управления семьей.
- И вы?..
- И я думаю, как исправить неприятное положение.
Заново поставленная дверь бесшумно приоткрылась, и в щель просунулась взлохмаченная белобрысая голова. Блеснули очки без оправы.
- Ага! У нас заседание? - поинтересовался Янг.
Теперь генетик проник в комнату целиком - вместе с неизменным кубиком Рубика в руках. На локтях белоснежного халата красовались темные пятна въевшейся пыли. Следом материализовался де Хауптманн, лаборант был в кои-то веки выбрит, но все так же несчастен, как обычно.

Ниев появилась позже обычного. Вообще на работу она являлась только в двух видах. Первый вызывал зависть у сонных охранников, означал "я превосходно выспалась, сделала зарядку и успела искупаться перед работой" и грозил всему живому неуемной жаждой деятельности, второй вызывал у охранников жалость, значил "вчера было весело, но времени на сон не осталось снова" и грозил, разве что, неуемным сарказмом. Сегодня ирландка впервые выглядела по-настоящему заспанной. Даже поправлять несчастного "при исполнении", снова превратившего ее фамилию в бурду китайско-древнераздолбайского происхождения, не стала. Правда, у него были свои поводы долго смотреть ей вслед круглыми от шока глазами. Ниев была без макияжа и каблуков. Впрочем, шорты ей шли.
Первым в лаборатории материализовался художественный бардак на ее голове. Ирландка выглянула из-за косяка двери одним глазом, глаз сощурился, потом стал почти совершенно круглым, снова исчез, и только потом биолог появилась целиком. Кроме шортов на ней были сандалии с длинными ремешками и на редкость легкомысленная рубашка, завязанная узелком совершенно не там, где полагалось кончаться офисному наряду.
- У нас совещание? - апатично поинтересовалась она вместо приветствия.
Ответить не успели, явился еще один участник команды. Он единственный просто вошел в дверь. Не вынимая руки из карманов лабораторного халата, устало оглядел сборище и пристроился на табурет у стены, словно профессор, заглянувший на лекцию к коллеге. На галстучной булавке у него почему-то красовалась шариковая ручка, а с шеи вместо стетоскопа свисала гроздь разномастных проводков, которые оканчивались маленькими присосками.
Не дождавшись ответа, Ниев запустила пальцы в торчащие разноцветные пряди и обвела собравшихся взглядом. Источник всеобщей неопределенности был найден и понят верно. Подойдя к шефу, Ниев заботливо постучала по диску наушника ухоженным ногтем. Томоэ затаила дыхание за секунду до действия. Похоже - она ждала реакции более бурной, но то, что получилось, тоже порадовало аудиторию.
- Э?
Если бы не темные очки, изумление получилось бы лучше, но и так доктор Сэйва напоминал жизнерадостного теленка, который выяснил - жизнь коварна. Даже к таким милым существам, как он.
- У нас совещание? - повторила Ниев, изобразив ангельскую улыбку. Без зеленых теней для век, розовой помады с контрастным карандашом, румян и прочей "обычной" расцветки ее лица, смотрелось почти правдоподобно. Для полноты картины ирландка кокетливо застегнула на рубашке целую пуговицу - очень вовремя.
- Совещание?..
Трудно судить, куда был направлен взгляд, непроницаемые черные стекла с синим отливом надежно хранили секреты... но почему-то ни у кого из присутствующих не возникло сомнений.
- Ну для чего-то же мы здесь собрались? - невинно хлопнула ресницами Ниев.
- Сенсей! - простонала Томоэ.

Ночь с 10 на 11 апреля 2017 года
неизвестно где

Девочка на кровати в углу спала. И хорошо, лучше ей спать после всего, что с ней сделали. Пусть хоть во сне ей не будет плохо. Завернутая в одеяло с головой, она напоминала подброшенного на порог котенка.
Грохот хлопнувшей вдалеке двери застал Мишель за прощупыванием кладки в дальней от входа стене. Расшатанных кирпичей все не попадалось, но жена полицейского не теряла надежды. И даже не думала о такой вещи, как надежда. Просто искала способ выбраться отсюда. Или дать знать кому-нибудь снаружи. Грохот заставил ее оглянуться.
Тишина.
Ничего.
Смутный шум. Фотограф метнулась к двери и приникла ухом к холодной шершавой поверхности. Шаги, голоса, шорох, как будто волокут по цементному полу мешок. Сейчас повернется в замке ключ... Нет, звуки прокатились мимо. Где-то рядом заскрипели петли. Еще раз грохнула дверь – металл о металл.
Незнакомый говор на несколько голосов. Опять мимо.
Тишина.
Хруст, как ботинком по металлической стружке. Мишель с криком опять забарабанила по гулкой преграде на пути к свободе. То ли под напором, то ли просто забыли или не озаботились запереть, распахнулось забранное решеткой окошечко, через которое им с девочкой просовывали еду и воду.
- Проклятье, - фыркнули неподалеку; к точно такой же решетке, перекрывающей точно такое же окошко в соседней двери, прижалось бледное лицо. – Я надеялась на одиночество.

(мы с Сон)