(совместно с бифокальной квазиреальностью... сам в шоке...)

***
- Подожди! Неужели нам ничего не полагается за то, что мы открыли комнату? - спросил Блэк.
Проводник снова смотрел на Дика, словно тот являлся непонятной системой кривых линий, которую он никак не мог уложить в своем воображении.
- Ничего. Радуйся, что жив.
Наконец отплевавшаяся кровью Ада, шепнула:
- Как я смогу написать имя? Проводник, умоляю, помоги или убей.
- Это не в моей власти. - Он медленно вернулся к кровати, на которой лежала Ариадна и наклонившись, сказал, чтобы она хорошо расслышала. - Это ведь из-за тебя он погиб. Так найди в себе силы выбраться из дерьма, в которое сама же и вляпалась.
- Ты прав. Я просто хотела поговорить с тобой. Но вряд ли это надо тебе. А у меня вряд ли хватит сил сказать то, что я хотела. И точно не при всех. Но если ты можешь уделить мне две минуты... - глаза ее умоляли.
- У меня нет времени. Я всего лишь декорация, а не игрок. Так что не теряйте времени и идите в зал.
Развернувшись на излюбленных длинных каблуках, мужчина поспешил удалиться.
- А вещь?! - Крикнул вслед Лапников, припоминая, что не все знали о возможности получить кое-что в помощь. Заметив, что незнакомец, который стал уже более чем знакомым, помедлил, он продолжил:
- Мы еще можем получить вещь?
- Встретимся в обеденном зале. - Ответил тот.
- Что ж, пойдемте в обеденный зал, господа, - невесело произнес Вадим. - Ten little nigger boys went out for dine...
- Хм, что за вещь? - поинтересовался Ричард.
Лапников было собрался ответить на вопрос Дика, но его перегнал Дорофей.
- Да-да, каждый может попросить одну любую вещь. По-моему, это самый приятный момент во всей этой котовасии, - Попробовал пошутить Авва. - Ну, идете? Девчонку с собой?
- Пожалуй... - отозвался Ричард. Он всерьез задумался над тем, что хочет попросить. Он видел силу Проводника. Он помнил, как тот превратил маньяка в демона. Значит, он мог дать гораздо больше, чем одна вещь... Но как же его заставить? Ведь одна вещь будет полезна далеко не всегда., да и полезна будет не всем...

совместно со всеми

- Я позабочусь об Аде, идите вперед. - Выпрямившись, сообщил святой отец. - Встретимся в обеденной.
Вадим первым покинул комнату и отправился к месту назначения. Да, похоже, предстоял решительный момент. Что ж, чему быть, тому не миновать.
- Уходите. Все. Я буду только обузой. Я не нужна вам больше. - Ада закрыла глаза.
- А здесь с самого начала никто никому не был нужен, - Напомнил Авва. - Каждый сам за себя.
Лапников не стал слушать свою возлюбленную и осторожно подхватил ее на руки.
Ангелина отстранилась от беседы. Она все это время просидела на стуле, попытавшись поджать ноги. Похоже, это была ее любимая поза. Девушка смотрела на искалеченное тело Ады и пыталась понять, за что им все это. В комнате о чем-то говорили, кажется, приходил Проводник. Этот субъект с самого начала ее невзлюбил за что-то. А теперь был вообще мрачнее тучи. Блондинка решила не вмешиваться. Похоже, про ее присутствие вообще забыли. Даже приставучий Авва. Она слегка улыбнулась в пустоту, ну что ж... к такому "забыванию" она тоже привыкла.
Ричард подошел к девушке, опустился на корточки, заглянул в глаза и спросил:
- Тебе помочь дойти?
Лина даже вздрогнула слегка, потом удивленно посмотрела на Блэка: - Это зачем? Ааа... - рассеянно опустив глаза протянула она. - Я и забыла уже. Вы простите меня... Я не очень адекватно воспринимаю чужую боль... Куда мы идем? - спросила блондинка, опуская ноги в шлепки и пытаясь подняться.
Авва ютился за ее спиной.
- Двигаем в обеденный зал.
Блэк посмотрел на девушку очень внимательно, после чего спросил:
- С тобой все будет хорошо?
- За записками, да? - вспомнила Лина. - Ричард, я у тебя кое-что спросить хотела, если возможно, наедине.
- Конечно, - отозвался Блэк, протягивая девушке руку, чтобы помочь встать со стула.
Лина с благодарностью приняла помощь – все-таки ноги еще и затекли за долгое время в одной позе.
- Так что там с режимом тет-а-тет?
- Ну, пойдем, может, в пути отделимся от остальных? - чуть смущенно ответил Ричард.
- Хорошо, пойдем, - двинулась Лина в сторону выхода.

(совместно с Джонни)

***
- Убивать, а вот про это по подробнее, - услышав последнюю фразу, Борис нервно сглотнул. Нет, конечно, он любил что-нибудь экзотичное, но не настолько же...
- А что подробнее? - Каменистая бровь съехала. - Никогда, не убивал что ли? Что ж ты, как девочка маленькая. Соглашайся и не пожалеешь. Информация того стоит.
- Согласен я, согласен, - он был погружен в собственные мысли, потом неожиданно хмыкнул. - Вот и отлично, зато будет новый повод подколоть этого хмыря.
Лицо женщины расползлось в улыбке.
- Интересный и рискованный ты тип, - Поднялась она со своего "трона". - Пойдем, уединимся под кустом.
Статуя расхохоталась и направилась куда-то в тень, где из тонких веток быстро свернулось гнездо-ложе. Колечко то все еще было у нее.
- Э, так я не на это согласился... - растерянно сказал Борис, потом подумал, решил "Была не была" и пошел следом, тихо пробормотав себе под нос: - Надеюсь, там не будет острых углов...
Острых углов не было. В целом, все было даже неожиданно приятно. Каменная женщина искусно владела приемами ублажения и была способна доставлять удовольствие не меньшее, чем живая плоть.
Через какое-то время, обнаженный Борис, вымотанный и усталый, лежал среди веток, а глыбина сидела на пне, рассматривая ряды, не двигающейся армии.
Сатанист вздохнул и выпустил серию колечек из дыма.
- Я жду обещанной информации, - немного вяло сообщил он, ожидать романтики не приходилось.
- Ах, - Она встала и склонилась над ним, подобравшись поближе к уху. – Только тссс, а то он рассердится, если узнает…
Разрез в камне коснулся щеки Болеслава и что-то прошептал.
- Чего? Ты можешь погромче? Кроме этих истуканов я здесь никого не вижу, - раздраженно отозвался Борис.
Тогда Кашша взяла его голову обеими руками – ласково и нежно, конечно, иначе каменные руки могли бы оторвать волосатую тыкву с корнем, и еще раз прильнула губами к уху сатаниста. Он уставился на нее, глаза были как у совы, увидевшей зайца размером с амбар.
- Д-да ты шутишь! Хозяин замка?! - он начал заикаться и чуть ли не кричал от волнения. - Не верю!

совместно с Билли

- Ну и зря, - статуя перебросила одну ногу через юношу и села сверху. - Вот такая чистейшая правда. Ты заслужил, да.
- А ты откуда знаешь? - все еще пребывая в шоке от такой новости, спросил Борис.
- Удосужилась чести, - Пояснило месторождение. – Но ты только не брякни это в открытую. А то он меня в порошок сотрет.
- Столь ценную информацию нельзя разглашать направо и налево, - оскалился Болеслав. - Черт, Проводник же просил зайти в обеденную...
Он невольно дернулся посреди фразы, потом захотел встать, но понял, что каменюка тяжеловата, чтобы ее так просто сбросить с себя.
Разгадав намерения сатаниста, Кашша поднялась на ноги. Потом еще немного разглядывая колечко, сняла его и протянула Борису. Когда это произошло, от свежеиспеченных рядов воинов остались только кучки земли.
- Ты говорила, в колечке прятаться умеешь? - одевшись, сказал он. - Как мне тебя потом вызвать?
- Ну, достаточно имя назвать или подумать, - Ответила статуя. Немного постояла задумчиво и исчезла.
По пальцу Болеслава пробежала дрожь, а часть украшения преобразилась, покрывшись гранитной коркой.
- Зашибись, - улыбнулся Борис и пошел прочь, на выходе попрощался с темнокожим карликом, но потом понял, что и не помнит, в какой части замка находится и чуть обернулся.
- Как отсюда до обеденного зала дойти?
Вахтер продолжал бурить стену.
- Иди в тень и попадешь прямо в коридор, а там до обеденного зала не далеко. - Пробормотал тот, едва слышно из-за царившего шума.
В коридор попасть труда не составило, удивляться странностям этого места просто не было сил. Некоторый труд ушел на то, чтобы понять, куда идти, но, в скором времени, он уже гордо вышагивал в сторону столовой.

Совместно с крутыми ребятами

***
- Я с вами! - Не отставал Дорофей.
Ричард смерил его испепеляющим взглядом.
- В принципе, ему тоже можно, он вроде в курсе, - пожала блондинка плечами.
- Тогда идем, - отозвался Ричард, помогая девушке двинуться в сторону двери. Когда они вышли из комнаты, он спросил:
- Так что ты хотела мне сказать?
- Ты знаешь, что нужно будет делать во втором задании? - Не глядя в его сторону, спросила Лина
- Нет, а что такое? - Блэку явно не понравился этот вопрос.
- Нечто вроде естественного отбора. Каждому дается противник, дальше смертельный поединок, выживший проходит в следующий этап. - Лину, казалось, передергивало от этих слов.
Блэк побледнел.
- Какое они имеют право... Нет, так нельзя! Должен быть и обходной путь... Я не верю, что иначе нельзя.
- Я тоже так говорила... - с грустью сказала она, - Вон, у Аввы спроси.
- Действительно никак? - спросил Блэк.
Авва, что плелся сзади, активно закивал головой.
- Значит, придется учиться убивать, не убивая. - Сказал Блэк, потом посмотрел на Авву и спросил:
- Что такое смерть в здешних условиях?
- Конец. - Дорофей даже удивился. - Но если в запасе припрятана жизнь и на тебе висит бессмертие по контракту, то ты продолжаешь игру.
- Это понятно. Но все же - что такое сам факт смерти - отделение души от тела, остановка работы внутренних органов? Что?
- Ну, ты парень загнул, - С опаской покосился на него Авва. - Не знаю. Смерть и все. Истекаешь кровью, умираешь, как в мире живых. Отключаешься ты. Нет тебя. А уж что такое смерть... пофилософствовать решил?
- Нет. У меня есть свои планы, - Блэк сверкнул глазами, в которых искрилась хитрость. Он решил не поддаваться удручающей обстановке. Что было, то было. Надо идти вперед, и стараться "ломать стены, если не нравятся улицы, по которым они заставляют тебя идти".
- Не поделишься? - с надеждой посмотрела на него блондинка. - А то тут уже свои успели настроить. Правда, мне они не нравятся... Но что поделаешь, иногда приходится жертвовать собой.
- Не хочу давать надежду, если она может оказаться ложной, но если мой план удастся, я обещаю помочь, - отозвался Ричард. - Ладно, пойдем дальше. Развязка ждет нас в обеденной.

я была там не одна

***
Катарина лежала на кровати в белоснежном гофрированном платье, обласканная чистейшими шелковыми простынями.
Все, что она слышала сквозь сомкнутые веки – колыбельную исполняемую детским голосом.
- В пляске ночного черного бала,
Ты позабыла сразу меня.
Как в зазеркалье мира, мелькали
Люди, теряя каждый себя.
Страшная сказка, но я здесь живу.
Пой колыбельную, пой.
Кто-то провел рукой по волосам, положил голову ей на живот.
- Ты танцевала польку с калекой,
Если б я видел, как он красив.
Он неуклюже руку сжимал,
Улыбкой убогой счастье сокрыв.
Жуткая сказка, но мне здесь легко,
Пой колыбельную, пой…
Веки Кети подрагивали, будто ей снился страшный сон - страшный и тревожный, даже дыхание было неспокойным, прерывистым. Глаза девушка открыла резко, словно ее окатили холодной водой. В секунду зрачки сузились до маленькой точки и ледяная синева глаз понемногу обрела осмысленное выражение. Если не сознание, то тело девушки проснулось точно.
Слова странной колыбельной словно путались в биении сердца, образуя тошнотворную пульсацию, растекающуюся по телу. Катарина пока не понимала, где она находится и что произошло, но мозг грыз тот червь тоски и безнадежности, что бывает когда забываешься на секунду от большого горя и засыпаешь. По мере окончательного прихода в себя все отчетливей и отчетливей формировалось ощущение чего-то гадкого и необратимого, вот только что именно произошло Кэт никак не могла вспомнить.
- Сколько можно побираться,
Нищету души тая.
Надо силы набираться и огня.
Но покуда бал повсюду
Спать не буду я, а ты пой
Пой колыбельную,
Пой колыбельную,
Пой колыбельную, пой.
Голос сорвался, как если бы пугал сонных птиц, убегая в камыши. Что-то вытянулось рядом с девушкой, да так и застыло. Пальцы медленно и монотонно теребили волосы Катарины.
А ей в лицо с верху светил лилейный, нежно белый, свет, будто там было выдуманное окно, которого на самом деле не существовало ни в потолке, ни в стенах, ни где-то еще.

Совместно с Кети

Кэт приподнялась. Руки почему-то были совсем слабыми, опираться на них оказалось тяжело, и потребовало немалых усилий, чтоб таки сесть. Молочно-светлая дурнота тревоги мешала сконцентрироваться и оценить обстановку. А уж про россыпь мыслей в голове и вовсе говорить лишнее. Она медленно, сантиметр за сантиметром осматривала окружающую обстановку, словно от ее неспешности зависел анализ происходящего.
Комната и кровать. Все создано для спокойного сна. Ни тени, ни мрачного облака, зависшего в помещении от темных мыслей. Если бы художник хотел нарисовать свою любовь к застывшим мгновениям времени, то он создал бы это место.
Рядом с Катариной лежал мальчик, лицо которого покрывал какой-то налет меланхолии. Он, как застывшая кукла, созданная наполовину из дыма, наполовину из никеля, смотрел на нее.
- Проснулась?
Кэт машинально (скорее даже инстинктивно) протянула руку и погладила малыша по голове.
- Проснулась. - Осторожно, словно пробуя, выдержит ли голос хоть одно слово, произнесла она. Обстановка комнаты умиротворяла и из-за этого тоскливо-тошнотворное ощущение переросло в пронзительное, невыплаканное состояние грусти, но уже светлой. Как будто давно-давно случилось что-то плохое, и теперь от него осталось только это ощущение.
Аккуратно разгладив складки платья, девушка невольно залюбовалась: ее нарядили словно куклу. И то, что это платье было слишком дорого для такой... дешевой особи, как она, заставило еще более трепетно прикасаться к дорогой материи.
- Как красиво тут все... - все еще слабым голосом сказала она мальчику. - А где мы?
- Подальше от плохих людей и плохих мест, - Он зевнул и потянулся.
Потом сложил ладони под щекой, уронив голову на подушку. Мальчик неожиданно остановил на Кети взгляд, который до этого блуждал по ее фигуре.
- Знаешь, на кого ты сейчас похожа?
"На куклу в подарочной упаковке. Только вот для кого этот подарочек..." - подумала про себя Кэт, а вслух ответила:
- Не знаю, малыш. На кого?
- На птичку, - Ответил он. – На птичку, которая забыла о своих крыльях.
Сейчас ребенок смотрел так, как будто весь его детский мир всегда являл собой фигуры без очертания. И в нем ему удалось разглядеть Ее.
Наверное, в тот момент ему очень хотелось оттенить их обоих от печали и грусти, ржавчиной разъедавшей обратную сторону жизни.

Совместно


***
Ада не шевелилась. Всю жизнь она твердо знала одно: любая боль притирается со временем. Как то уж так вышло, что боль была ее постоянной спутницей. Не одна так другая. Ариадна давно научилась отрешаться от боли. И сейчас ей не оставалось ничего кроме этого. Девушка ушла в пустоту. Ей надоело гадать, когда же она умрет, надоело цепляться за жизнь... Она считала себя мертвой. Теперь она стала просто перебирать тех, с кем успела повстречаться.
Ричард. Добрый, открытый, ясный. Такой чистый, но, несмотря на возраст, такой мудрый. В ее жизни не было таких людей.
Лина. Ангел. Как подобрать определение лучше? Наверно она нравится Ричарду. Ада поймала себя на мысли, что если б она могла чувствовать, то почувствовала бы укол зависти.
Авва. Странный человек. Или не человек? Ада ничего не знала о нем, и решила не гадать.
Вадим. Несмотря на то, что они знакомы совсем недолго, девушка понимала, что у них есть что-то общее. Но что? Видимо она уже не узнает. А ведь если бы не ее глупость что-то могло бы быть... Или нет? Какая теперь разница...
Михаил. Кто он? Ада знала, что бывший священник. И что? Ничего. Он говорит, что любит ее. Глупость. Он не знает ее. И вряд ли узнает.
Борис. Лицо ее презрительно скривилось при воспоминании о сатанисте. И особенно о том, что между ними произошло. В одном он прав. Она - шлюха.
Лера. Наверно она интересная девушка. Но, увы, на ум сероглазой приходило лишь увиденное ею в комнате. Чуть не закричав от нахлынувшей боли, девушка сумела взять свои эмоции под контроль. Не стоит об этом думать.
Кэт. С ней Ада так и не успела познакомиться, хотя желание было. Ну что ж, наверное, ей было бы жаль. Но она ничего не чувствовала.
Марк. Его Ада не знала совсем, а потому мысли ее устремились дальше....
Проводник. Мысли девушки заметались в диком беспорядке, ее истерзанное тело сотрясла дрожь от еле сдерживаемых рыданий. Почему? Кто б знал ответ?! Но, снова, увы. Никто. Сил сдерживаться больше нет. Сразу пришла вся боль, которую девушка пыталась сдержать. Слезы хлынули из глаз, смывая со щек кровь. Кричать просто не было сил. Она дернулась в судороге и снова ушла в себя. В пустоту. От мыслей только хуже.
- Потерпи, - Михаил смотрел Ариадне прямо в глаза. Он ждал, пока все покинут комнату, чтобы не спеша выйти с любимой "ношей" в коридор. - Я найду способ тебе помочь, обещаю.
Если бы он только мог ей помочь. Если бы он только мог встретить ее раньше. Он был бы другим. Он был бы счастливым. С воловьим упрямством святой отец, терпя страдания от собственных мыслей и той реальности, в которой он оказался, продолжал нести девушку по коридору.

(совместно с теми, кто рад моему возвращению; да- со всеми вами, дорогие мои)

* * *
Обеденный зал затих для вынесения приговора. На длинном столе лежали приготовленные листки белой бумаги и ступка карандашей. Пустой стул Проводника одиноко ютился в стороне.
Первым в помещении оказался Вадим. Следом вошли Ричард, Лина и Авва. Спустя еще какое-то время друзей догнал Лапников. Он, наверное, с трудом помнил, куда шел, каждую минуту думая только об Аде, чье тело сразу же положил на другой край стола, среди фруктов и бисквитных пирожных. Сейчас девушка походила на мясной десерт, не потерявший способности ощущать всю ничтожность своего положения и чью-то злую шутку, с занесенной косой, застывшую у ее изголовья.
-Так, ну, и что нам делать? - задал Вадим вопрос куда-то в пространство.
-Просто написать имя на листке? И должны ли мы показать друг другу, кто что написал? И что будет, если каждый напишет себя или своего соседа справа, сделав таким образом число голосов за каждого равным? И обладают ли гуси правом голоса?
Но Проводника рядом не было, и ответить, похоже, было некому.
Вопрос "гусиного князя" все-таки сумел на время оторвать Михаила от горьких размышлений про Ариадну, которые заполняли практически весь объем черепа святоши. Лапников вспомнил о причине, по которой Проводник созвал сюда их всех и уже было примерился к одному из листков бумаги, но затем решил дождаться прихода еще четверых, пока что отсутствующих игроков. Не имея представления, чье имя напишут другие, экс-архангел уже мысленно выводил на одной из записок имя сатаниста. Проделав подобное пару раз, Михаил вновь вернул все свое внимание любимой девушке.
- Хм, мне кажется, что здесь собрались еще не все, а посему торопиться не стоит. Есть среди нас люди, которые, на мой взгляд, должны "отписаться" первыми и на глазах у всех... - проговорил Блэк. Честно говоря, его расстраивало отсутствие Проводника, ведь из-за этого Ричарду приходилось откладывать выполнение своего плана...
- Я не смогу написать имя. Поэтому кто-нибудь, сделайте это за меня... Это имя - Борис. - Ариадна удовлетворенно улыбнулась.

Совместно? Просто спасибо вам за то, что вы есть.

- Кто этот Борис? - спросил Блэк у девушки.
- Наш Сатан-Клаус, специалист по колюще-режущим предметам, - пояснил Вадим.
- М... Тот, что еще в реального демона превратился?... - уточнил Дик. - Нда, неприятный субъект. Но все равно, мне кажется, что никто из нас не должен никого, кхм, казнить.
- Я тоже ничьей крови не жажду, в общем-то, - согласился Вадим. - Однако, похоже, правила игры здесь задаем не мы.
- Хм, но это не мешает нам пользоваться той свободой, которая у нас есть. К примеру, если мы обеспечим равное число "голосов", то по логике, никто из нас не умрет. Мне так, во всяком случае, кажется, - отозвался Ричард.
- В этом месте своя логика, - пожал плечами Вадим. - С него станется, чтобы в таком случае умерли все или чтобы счастливчика выбрали случайным образом.
- Не, мне кажется, что это уже как-то совсем... - пожал плечами Блэк.
- Возможно, стоит посоветоваться с Проводником? - предположил Вадим.
- Да, не помешало бы... Он мне вещь должен, помимо всего прочего, - хмыкнул Ричард.
Ада тихо застонала от боли. Как только упоминали Проводника - вся ее выдержка улетала к чертям.
- Чувствую себя главным блюдом... - горько усмехнулась девушка.
Ричард только вздохнул. Эта девушка был на редкость странной... Она разговаривала, не смотря на огромное количество смертельных ран... Любая другая уже давно бы свихнулась. Но где же Проводник? Ричард решил попробовать взаимодействовать с пространством. Он закрыл глаза, сконцентрировался...
"Проводник, где ты? Я определился с вещью." Ни ответа, ни привета пока не последовало.
- Увидим, в общем, - отозвался на все прозвучавшее Михаил, бережно держащий в своих руках ладонь Ариадны, - Или вы решили о чем-то договориться заранее?
- Лично я бы не стал ничего делать, не посоветовавшись с Проводником, - сказал Блэк, после чего попытал счастья еще раз:
"Проводник! Проводник!!! ПРОВОДНИИИИИК!!!" - Он заставлял свой мозг выдавть этот информационный "посыл" настолько активно, насколько это было возможно.

вместе

***
- Нет, совсем нет. Ты просто слишком маленький, чтобы понять. Но у меня никогда не было крыльев. Так бывает иногда. - Кэт грустно улыбнулась и еще раз провела рукой по волосам мальчика. - Но ты пока об этом не думай, ладно? Потом, когда вырастешь.
- Я уже никогда не вырасту, - Ее прикосновения, словно убаюкивали. – Некоторые люди навсегда остаются детьми. Некоторые навсегда остаются жить в комнатах, подобно этой. Потому что, там снаружи страшно. Там все пытаются друг друга убить, предать или причинить боль. Я этого боюсь. А ты чего боишься больше всего?
Вопрос привел девушку в тупик. Она надолго замерла, вспоминая, перебирая в уме все что когда-либо с ней происходило страшного, и что она испытывала.
- Я не знаю, - растеряно прокоментировала она свое молчание. - Правда, не знаю. Вот если бы у меня был кто-то, кого можно защищать и оберегать от всего, и я бы потеряла этого человека - это, наверное, было бы страшным. Но у меня нет никого.
Катарина усмехнулась сама своей догадке:
- Я счастливый человек: я ничегошеньки не боюсь, в то время как остальные люди полны страхов и из-за этого не могут жить нормально. Только мне почему-то от этого очень грустно. А почему ты спрашиваешь?
Мальчик легонько пожал худыми плечами – может, и сам не знал зачем.
- Разве у тебя нет родных, за кого бы ты боялась? – Сейчас он презирал рассудочные схемы. Ему хотелось увидеть лишь чувства. – Друзей и близких?
Возможно, он искал ту единственную систему ощущений и слов, которая заразила бы его сочувствием и желанием выйти отсюда.
- Родных нету. А друзья... Моим друзьям без меня лучше будет, честно. Я слишком много проблем им доставляла. Поэтому и спрятаться от всех пыталась... на тот свет.
Кэт произносила каждую фразу сомневаясь. Ей казалось сейчас что то, что она говорит слишком непонятно. А как объяснить все проще и без театральщины девушка не знала. Слишком много всего было в голове - это мешало упорядочить мысли и придать им хоть какое-то осмысленное направление. То, что делалось всегда на эмоциях всегда обретало какие-то конкретные формы после анализирования и вдумчивого размышления, но это было в другой жизни, не сейчас. Теперь как будто остались одни голые эмоции и потерялась возможность трезвого взгляда на них. Словно потерялся навык смотреть на себя со стороны. Поэтому Катарина сильно стеснялась своих же слов. Слишком уж порывисто и расплывчато для взрослого человека, коим она себя считала.

Совместно с Ней

- А есть то, что ты хотела бы изменить? Вот если бы это было возможно. – Ребенок говорил с ее глазами, пытаясь заглянуть через них в самую глубину.
Ему хотелось сделать ей приятное. Слишком много желчи и злости, всегда рождает в ответ еще один поток этой жгучей смеси. А она, хоть совсем не была ангелом, рисовала в его воображении часть уютного теплого и невообразимо светлого угла, в котором хотелось прятаться веками. Взгляд его, обладающий цветом naca-rat, рисовал в стенах окна, за которыми только что прошел дождь, и трава, насытившись офитовым оттенком, переходила в светло-синее небо.
Это здесь он мог выдумывать города, пастбища с блуждающими овцами, игрушечный театр и безликих существ – а там, на другой стороне, не смог бы просуществовать и дня.
Катарина опять задумалась. Она устала сидеть и снова прилегла на нежный шелк простыней. Теперь Кети смотрела прямо в глаза мальчику и улыбалась. Взгляд оставался грустным, но ей сейчас было очень хорошо. Возможно, так хорошо и спокойно ей не было последние лет пять.
- Неа, - легонько зажмурилась она, чтоб усилить отрицание и мотнула головой. - Нет такого. И менять ничего бы тоже не стала. Это неправильно со всех сторон: желать лучшего все равно что выпрашивать у судьбы. А я никогда ничего не выпрашивала и впредь это делать не собираюсь. Да и если так оно все получилось - ведь зачем-то оно нужно было, верно? Может быть я существую для равновесия или для контраста: если бы все в мире были счастливы, то он бы рухнул. Один ученый проводил эксперимент с белыми мышками: их очень хорошо кормили, им было просторно и уютно, сделали для них настоящий рай. И через несколько поколений там перестали рождаться новые мыши, а оставшиеся просто перегрызлись между собой. Потому что сытая и беспроблемная жизнь приводит к тому, что люди и звери начинают искать себе вымышленные трудности. А это плохо, очень плохо, потому что тогда они начинают вредить друг другу. Когда отпадает необходимость убивать чтобы прокормиться, начинают убивать для развлечения. В том числе и себе подобных.
Кэт тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Ненадолго - ровно на столько, чтоб хватило сосчитать до десяти и скомандовать себе не расплакаться. Через несколько секунд прозрачные голубые глаза уже снова смотрели на мальчика, открыто и доброжелательно.
Ребенок слушал с искренним совсем недетским вниманием. Когда девушка говорила, его дыхание ласково разбивалось об ее лицо, а затем и пальчик принялся водить по щеке, бровям, теребить сережку и замер на губах, легко прикасаясь к их матовому блеску – все было таким настоящим. Она, действительно, казалась необычной, как и ее мыши. А люди были умнее лабораторных животных, но почему-то поступали абсолютно также, даже с еще большей извращенностью.
Девушка казалась исключительной мышью. Рисунком, за который творец принимается в конце своей жизни, когда может создавать смелее, чем раньше - свободно использовать цвет и черкать углем на снегу.
А когда Кэт ненадолго закрыла глаза, мальчик перестал изучать ее лицо и обнял. Он тоже спрятался за веками, а в уголках заблестели слезы. Но он не торопился их открывать, потому что не смог бы остановиться и не разрыдаться.
- Хороший мой... - прижала к себе ребенка Катарина. Ей очень сильно хотелось сказать много-много красивых и добрых слов, даже не столько для малыша, сколько для себя самой. Но почему-то все, приходившее в голову было на столько банальным, что стыдно было произносить вслух.

Совместно с JoseF(-ом), kethinar, Piromant-ом, Марком Октавием, Гвардейцем Жизни, Элис, sarrof cane, Кальдором, Coauctor(-ом).


***
После явился Проводник в темном шазюбле, постукивая длинными сапогами, обтягивающими ноги по самые колени. Он словно только что сошел с подмостков амфитеатра Рима и, пройдя километры по Вероне, садам палаццо Турина, Фиченцо, Фьезоле, наконец, дошел до конечной остановки.
На ходу он разглядывал всех так, будто в их всевозможных позах и движениях искал ответы на какие-то собственные вопросы. Что-то направило его высокую фигуру к стулу, и вот Проводник уже сидел на своем месте, рядом со старым телевизионном ящиком. И с какой-то грациозной изящной манерой постукивать носком по его крышке, принялся ждать.
- Дозвался все-таки,- усмехнулся Лапников при появлении человека в маске, и обратился к Риду, - Ну так что ты там хотел? Какие вопросы и вещь?
- О, вот и ты! - Улыбнулся ему Ричард. - Ты скажешь нам всем, что будет, если все получат равное число голосов? Или сразу поговорим о вещах?
Если бы у Проводника были видны линии бровей лица, то они бы в возмущении с щепоткой насмешки, вздрогнули на улыбку Дика. Но так как, к счастью, маске не придали этот атрибут, она с застывшим выражением, осталась неизменной.
- Поговорим о вещах, - Голос был очень холодным, но вежливым.
- Ну, хорошо. Я начну издалека. - Ричард сел на один из стульев, подогнув под себя ногу и оперевшись локтем одной руки на стол. Затем он продолжил, сопровождая речь взмахами кисти той самой руки. - Ты предлагаешь нам всем просить у тебя любую вещь. Абсолютно любую. И не важно, что одну. Также я видел то, что ты сделал с, этим, как его? А, с Борисом у комнаты. И то, и другое показывает, что твоя сила крайне велика... И, теоретически, ты можешь дать нам гораааздо больше, чем одна вещь... - Блэк многозначительно глянул на Проводника.
Вниманию мужчины не было предела. Обычно он смотрел в стену, или любую другую сторону, но тут поглощал говорившего карминовым оттенком неподвижных глаз.

(совместно с человеками)

Лина удивленно наблюдала за Блэком. Она тихо пристроилась на стуле и облизывалась на изыски кулинарии, но взять ничего не решалась. В этом замке опасным могло быть все. С голода она пока не умирала (хотя состояние было близко к этому), а вот Ричард определенно что-то задумал, в свете их последнего разговора девушку это "что-то" живо интересовало. Но однако, КАК он это делал! Как будто Проводник всего лишь его слуга, и хозяин делает ему одолжение своей беседой. Вот уж чего она не ожидала от юноши, пусть он и приходился братом хозяину замка...
- Я подумал об этом и пришел к некоторым выводам. - Юноша встал, перенеся одну ногу за стул и оперевшись одной рукой о его спинку, а второй - о стол. Вторая нога так и осталась на мягкой обивке предмета. Блэк хитро улыбнулся и сказал:
- Я прошу у тебя лист бумаги, на котором будет написано: "Предъявитель сего листа имеет право на то, чтобы я исполнил одно любое его желание. Подписано: Проводник". И чтобы надпись на бумажке была не просто словами, а соответствовала истине. - Блэк замер в ожидании, не зная, что получит в ответ на свою... хитрость?... наглость?...
- Одно любое желание значит.
Воображение рисовало на маске тонкую скользкую линию пробегающей под ливнем улыбки. Длинные пальцы в раздумье забарабанили по столу.
- Ты уверен?
- Вполне. Кхм, если можно, то приписать на листик "без побочных эффектов", - добавил Ричард.
Апофеоз безумия вспыхнул в магово-гуляфном свете, льющимся из глазниц личины.
- Хорошо. На этом все?
- Да. Все, - отозвался Блэк.
- Кстати, о вещах, - задумчиво проговорил Лапников, не выпуская руку девушки. Он будто воспользовался паузой. - Аптечка, которую ты дал Ариадне, разбилась. Она может взять что-нибудь еще или уже нет?
Потянувшись к ящику, Проводник решил параллельно ответить и святому отцу:
- Если вы умирали, то да.
Он аккуратно сдвинул тяжелую крышку и уже через несколько секунд изъял оттуда прямоугольный исписанный лист. Бумага легла на стол перед Диком и являла собой именно то, что он только что попросил – слово в слово, даже с припиской.

(совместно)

- В таком случае, - отреагировал на слова человека в маске священник, - очевидно, я тоже могу получить еще что-нибудь. Если да, то хотелось бы какой-нибудь предмет - скажем, браслет, при помощи которого я был бы способен излечить абсолютно любые ранения, пока "пациент" жив. Даже такие, - кивок головой на Ариадну, - как у нее.
- Отклоняется, - Махнул рукой Проводник. - Следующий.
- Хм, - Ричард взял бумажку, усмехнулся и спросил:
- Можно... предъявлять?
Неясный жест, видимо, намекал – делай, что хочешь. Проводник отвернулся, ожидая следующих просьб.
Ричард посмотрел на Проводника, протянул листок вперед и сказал:
- Тогда я прошу о выполнении.
- Слушаю. - Проводник вернул внимание Дику.
- Я хочу, чтобы ты дал мне возможность материализовать мои мысли. Не спонтанно, а посредством волевого усилия. Причем в любой форме - как мысли-идеи, так и мысли-образы. Без побочных эффектов. И не так, чтобы они материализовались не в абстрактное время, а именно тогда, когда мне это нужно, - Сказал Блэк, выдохнул и замер.
- А что если при этом, побочным эффектом была бы моя собственная усталость - в зависимости от степени серьезности ранений? – Не унимался Лапников. Уж очень ему хотелось получить такую вещицу.
"Ну ни фига ж себе запросики! Кто такой этот Проводник, что у него Такое просить осмеливаются? Хотя... - девушка вспомнила демона возле красной комнаты, кажется тот был на стороне человека в маске. А что бы такого попросить мне? - задумалась блондинка - если Проводник выполнит просьбу Ричарда, то наделит его силой, фактически равной своей собственной. Хорошо, что я с ним вроде как дружу, - промчалась эгоистичная мысль" - и все-таки не удержавшись, блондинка стащила с тарелки кусочек чего-то мясного и вкусно пахнущего, продолжая оставаться только наблюдателем.
Разверзлась тишина, которая вместе с суровым видом человека в маске, повествовала о том, что ему не особо нравилась роль объекта, ставшего целью массового нападения.
- Как много слов, - Проводник тоже выдохнул. Только насмешку. Взглядом дал понять Михаилу, что продолжит с ним чуть позже и вперил огонь, упоенный гаммой красно-коричневых глаз с золотым отливом в Блэка. – Как мало смысла. А ты уверен, что сможешь все это контролировать?

Совместно с Coauctor(-ом)


* * *
Пол часа назад...


За белой маской скрывается еще большая пустота, эта поделка - лишь иллюзия, как и всё в этом инфернальном театре. Настоящая сцена не терпит надругательства над воспринимающими и подающими. Потому Киреев предпочел остаться со своей, родной пустотой, чем отдаваться еще большей бездне. Дикий сон, не более, это бред его воспаленного сознания. Образы выходят из тени и пытаются завладеть его естеством. "Не получите!", пытается крикнуть мужчина, но у него едва получается с трудом прохрипеть нечто нечленораздельное:
- Хрмпвввввв, закр... Гиньоль умер! Хррр... - Марк лоскутами срывает с себя наряд. Пьеса должна прерваться - и больше никаких silencio и звуков из дурного сна. Никаких поклонников и наблюдателей. Никаких сахарных масок. Достаточно уже плавать в дерьме.
Несомненно, рассудок Киреева испытывал истинную потребность проснуться. Всему приходил конец. И в этой пародии на комедию «Маска и лицо» тоже наступало торжественное окончание, хотя, может быть, только для того, чтобы еще пуще заинтриговать публику…
Марк находился в собственной комнате. В собственной коже. На собственной сцене.
Склонившийся над юношей Проводник, подобно Луиджи Пиранделло, со стороны задумчиво наблюдал за пережитым Киреевым ужасом. Возможно, он и симпатизировал герою, но на карнавальной маске не отражалось ни одно из доступных человеку чувств. Кровавые глаза-льдины смотрели сейчас так, как будто все они были для него всего лишь гротесковыми фигурами «сломанных людей», страдающими от разлада с реальностью. Но и этот человек ясно давал понять, что он сам всего лишь участник «сцены на сцене». Не больше и не меньше.
- Отправляйся в обеденный зал, - Голос подобно пергидролю, втекал и смазывал воспаленный мозг.
Одетый в шазюбль, Проводник некоторое время не отводил от Марка глаз, удостоверяясь в его полном пробуждении. Спустя несколько минут юноша мог видеть уходящую спину.
- Скоро начнется второй раунд. Может быть, также легко, как покинув кошмар, тебе удастся вырваться и из этого места?
Какая сюрреалистическая фигура этот Проводник, подумалось Марку. Нависает надо всеми как ворон, прогибается подо всем как ручей. И знает все: вот о сне даже не спрашивал... Ворон с алыми глазами и голодной душой.
- Нечто ценное не дается нам легко, - начал сеанс бурчания парень, - Что толку с того, что некто "я" вырвется отсюда с легкостью? Впрочем, слишком поздно - все опять случилось по зараннее предначертанному плану, не так ли? Я хочу уйти из сцены вообще, а это невозможно. Да и не стоит, а я вот хочу. Как герои Достоевского, нелогично так, от правой стороны мозга.
Не мешало бы оставить пустые разговоры и подняться с пола, что Киреев и сделал, пошатываясь.
- А все равно: пожелай мне удачи, Проводник. Кстати, представь, как бы тебе пошел клюв из папье-маше, набитый шалфеем... Иду в гостинную.

с Ним

***
Вот так он и лежал – свернувшись, прижимаясь, и вздрагивая у ее тела. Хотелось, чтобы времени не существовало, и она никогда не спрашивала, что это такое. Никогда не терпела боли, безысходности, разочарования и человеческой озлобленности. Хотелось оберегать ее и не отдавать никому.
- Я тебя никогда не отпущу. - Тихо, но слышно произнес мальчик. – Если тот, кого люди зовут богом, существует и позволяет делать тебе больно, я перегрызу ему глотку. А если ты захочешь выйти отсюда, я пойду с тобой. Ты только скажи.
Он засыпал под биение ее сердца.
Она слушала его дыхание, чувствовала тепло маленького человека и боялась пошевелиться. Заметив, что мальчик успокоился, Кэт позволила и себе отпустить тревогу и просто пить с наслаждением момент спокойствия и тишины.
В голове мельтешили миллионы вариантов развития событий, но каждый из них тянул за собой какой-то сложный вопрос. Можно было выйти, но куда, что ее там ждет? Зачем менять приятную светлую безмятежность на темное, пошлое и уродливое, творившееся в замке. Можно выйти к остальным, но зачем? Что изменит ее присутствие в месте, где человеческие отношения доведены до максимально возможного абсурда: убивать, выживать, давить, извращаться. Единственная, от кого чувствовалось тепло, ради кого можно было попытаться и дальше терпеть сгнила на глазах. Можно было остаться здесь. Но как долго можно прожить в умиротворяющем спокойствии, не сойдя с ума? Темперамент, так испоганивший жизнь не позволит долго пить эту безмятежность. Вопросов было больше, чем ответов.
– Иногда нужно рвать правила, - Ребенок как будто проникал и блуждал среди ее мыслей. – Не обязательно делать то, что тебе велят.
Может он и говорил во сне, но обращался явно к ней.
- А я смогу спрятать тебя от Комнаты. Спрятать тебя от Него. И когда они все перебьют друг друга, смогу помочь тебе вернуться туда, дверь, куда ты так легко закрыла за собой. А теперь засыпай…
Девушка хотела была возразить - и предложению переждать, пока все успокоится, и велению засыпать, но измученный долгими изматывающими часами в замке мозг, воспользовавшись таким затишьем не стал медлить с компенсацией за многочасовое беспокойство и желание кричать. Провалиться в сон получилось в прямом смысле. Секунду назад девушка еще думала о вариантах дальнейшего развития событий, но вот огромная, вязкая чернота, накрывшая словно плотное одеяло - и теперь она уже видела и осознавала, как стоит посреди оживленной улицы большого города. Платье, столь украшавшее истасканное тело, теперь казалось абсолютно неуместным: прохожие шагали мимо нее, зябко передергивая плечами, одетые в теплые пальто и куртки. Кэт же стояла словно манекен, непонятно каким образом забытый на грязной серой улице. Она разрыдалась в голос от разочарования, оплакивая и обиду за то, что больше никогда не повторится столь внезапно ворвавшееся ощущение блаженства от случайной привязанности к Валерии. Невозможность, неумение помочь мальчику из светлой комнаты, которому (она была просто уверена в этом!) просто необходимо было чье-то внимание и забота - это тоже очень сильно ранило и без того потрепанную душу.

с Ней

Ничего не видя от слез, девушка все же пыталась шагать вперед - по грязному асфальту чужого, холодного города. Но шагала она на одном месте, словно прикованная каким-то проклятьем. Попытка бежать тоже не сдвинула ее мертвой точки - вокруг виделись все те же тусклые коробки домов и бетонная стена по правую сторону.
Темно сырой асфальт, разлитый купорос, дряхлая лапа тени, судорожно мигающие фары проплывающих в другом пространстве автомобилей…Сон одновременно сдержанный и вспыльчивый, опасающийся перерасти в реальность с тонкой гранью-скорлупой, которую так легко разбить или ковырнуть пальцем. Больной сон соломенного цвета. И в нем под густыми линиями дождя, ступая по разведенным в лужах следам Катарины, маячит изабелловым пятном фигура мальчика и боится, что та по неосторожности уйдет от него, а что еще страшнее – по собственному желанию.
Бег на одном месте утомил. Было противно и больно делать все как всегда: мириться с обстоятельствами, но Кэт больше не могла сопротивляться. Она остановилась и замерла посреди лохмотьев-порывов ледяного ветра, посреди осколков взглядов серых одинаковых прохожих, среди дурнотго дыхания тяжело больного города. Просто стояла и смотрела вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть за льдинками на ресницах, в которые превратились слезы.
Это был обвал разума. Чья-то чужая болезнь, заражающая все вокруг. Только безумный бы посчитал здесь все безумием. Действительность же была в том, что этот черный мир, похожий на пятно – та самая настоящая реальность, ящик, в котором спряталось человечество.
- Ты уходишь? – Фигурка почти не двигалась, тая в гремящем ливне.
- Я пытаюсь, - оправдалась девушка, чтоб не ранить совсем уж больно. - Но не смотря на шаги и даже бег, я стою на одном месте. Может это потому, что я не знаю, куда идти и зачем?
- Знаешь. Ты просто иди вперед. Иди вперед. – Он шагнул назад. Аккуратно и бесшумно. - Она не увидит, что ты уходишь. Ты сможешь вернуться туда, откуда пришла.
Он искренне надеялся, что ее жизнь не будет хотя бы скучна. Нормальный человек в его ужасном театре всегда будет переживать новое вновь и вновь, а там, где мир, как две капли воды повторяет начинку, коей нашпигована человеческая сущность – его будет ждать смерть за смертью, пока настоящее падение не оборвет этот круг.
- Иди вперед, - Милаш отпускал ее. Может ему и придется дорого заплатить Комнате, но на короткое тепло Кэт он мог ответить только такой благодарностью.

(совместно)

* * *
- Думаю, да. К тому же, как я понял, у нас есть "запасные" жизни. Посему - не справлюсь - начнем с начала, - хмыкнул Ричард. - Да и к тому же, все-таки я же сказал, что без побочных эффектов. Тогда должно остаться только искушение... А с этим я совладаю.
Мужчина закинул ногу на ногу, провел пальцем по алым губам, выделенным мазком на игрушечном лице.
- В этой записке есть одно НО. Которого ты упорно не замечаешь.
Ричард напрягся. Он, вроде бы, все просчитал и продумал... Где же прокол?!
- Какое? - осведомился он.
- Посмотри внимательнее. В принципе, я мог бы и не указывать тебе на нее, а дождаться фиаско и посмотреть на твое выражение лица, но все же мне любопытно.
Ричард пробежал лист глазами...
- Может быть, "имеет право"? Иметь право еще не значит гарантированно получить? Ты об этом?
Мужчина с самым удивленным наигранным видом заглянул в листок.
- Надо же, а этого я и не заметил… - Затем с усмешкой откинулся на спинку стула. – Нет, я о другом. Подумай. Додумаешься, и я подумаю, как можно помочь твоему желанию. Не поймешь - Plaudite, acta est fabula.
Затем, наступающий все это время взгляд таинственного масконосца, принялся затухать. «Ну, кто там следующий».
- Ммммм, может, то, что попади этот лист в чужие руки, им мог бы воспользоваться кто угодно? Нет, это тут не причем... Скорее всего... Может, это не ты делаешь, а кто-то другой? - Хмыкнул Блэк. - И это не похоже на правду... Пойдем по порядку. Я предъявлею лист. Тебе. Значит, я имею право на то, чтобы ты исполнил одно любое мое желание. Так написано в листе. В этих доводах есть сбой?
Глядя в пустоту, мужчина качнул головой.
- Ты только что назвал правильный ответ, но сам же от него отмахнулся, - Небрежно сообщил он.
- Не ты даешь то, что мы получаем? Это делает... Комната?
- Не совсем, - Взгляд снова беспощадно разъедал лицо Блэка. - То, что ты просишь, Я дать тебе не могу. Это смог дать бы Милаш Бесник или та же Красная Комната. Но только не я. - Он чуть наклонился, так чтобы маджентовый свет взора смог обжечь кожу Дика. - Решив подписаться моим именем, ты испортил вполне красивый план.
- Дай угадаю - ты не можешь дать мне этого по одной из двух причин - либо это просто тебе не под силу, либо это связано с тем, что, выполнив ее, ты нарушишь правила игры? Например, потому, что одной лишь силой мысли я мог бы узнать то, что освободит меня, если я войду в комнату? - Блэк осознал свой промах, но ему было интересно узнать, почему же Проводник не может исполнить его желание.
- Либо он просто решил повредничать, - раздался голос из дверей и в зале появился сатанист. Выглядел он до нереальности уставшим. Обошел вокруг стола, оглядел присутствующих, остановил задумчивый взгляд на Проводнике, улыбнулся своим мыслям, потом удивленно изучил Аду.
- Какая прелесть, вижу, я пропустил какую-то часть веселья.

совместно со всеми

- Боюсь, что присутствуй ты в том самом месте, где произошла эта "прелесть", - саркастически ответил Лапников на слова сатаниста,- даже тебе бы было не совсем до какого бы то ни было веселья.
Сказав это, священник даже поежился от воспоминаний о происходившем на втором этаже.
- Нуу, вы просто не умеете веселиться, - откидываясь на спинку стула, протянул Борис, потом еще раз оглядел Аду. - Вы бы хоть добили ее, из гуманности.
- Благодаря кое-кому я не могу умереть! - едко бросила Ада.
- А если отрубить голову? Расчленить? Сжечь? - он снова наклонился к столу и облокотился на него локтями, подперев щеку.
- Имеешь желание попробовать, тварь? - Глаза Ариадны пылали яростью.
- Ну зачем так грубо? Я просто хотел облегчить страдания, - голос Болеслава стал задумчивым, он вспомнил, что благодаря договору с Проводником, тоже бессмертен... и в такой ситуации ему оказаться бы не хотелось.
- Прости... Не знаю почему это все со мной происходит. Но думаю что в моем положении ты был бы не менее нервным. - Ада устало прикрыла глаза.
- Ха, в случае чего, обращайся, - с жаждой в глазах сказал он, явно просто мечтая о том, чтобы она обратилась. - Ну или на второй этаж сходи, веревочку проведай.
Лина отвлеклась от насыщения желудка и на всякий случай переспросила у Проводника:
- Но ты же не смог бы выдать такой же лист, но подписанный Комнатой, к примеру, это ведь не в твоих полномочиях? Но с другой стороны - ты обещал Любую вещь, как я поняла.
- Хорошо. Но раз ты не можешь выполнить это желание, то лист все еще в силе? - Блэк уцепился за последний лучик надежды, не забыв при этом отодвинуться подальше от своей противоположности.

совместно с JoseFом и Piromantом

Проводник на мгновение оторвался от происходящего, чтобы обратить внимание на шумное появление Бориса. Затем посмотрел на Лину – промолчал, вернулся к Блэку – вздохнул.
- В силе. Лист в силе.
Глаза Блэка сверкнули.
- Тогда мое желание - обменять этот лист на такой же, но подписанный тем, кто может исполнить мое предыдущее желание. - Он покосился на Борю. - И чтобы лист был именным.
- Это и будет твое желание? Тогда оно исполнится. А исполненное желание этого листа, станет желанием листа второго. - Он говорил серьезно и беспощадно, выделяя каждое слово. - Да не получишь ты эту силу, неужели непонятно?
- Ну ладно. Тогда я не буду торопиться. Лист оставлю. - Он развернулся и собрался было уйти, но потом остановился и спросил:
- Хм, а как насчет дара воскрешения?
Видимо, решив, что с Диком и его упрямством все кончено, Проводник оживился.
- Поподробнее.
- Следующее задание мне известно. Крови на руках я не хочу. - просто ответил Блэк. - Силу же я просил для одной цели - обезопасить себя и остальных от моей мамаши, а так же попробовать исцелить Аду. - он пожал плечами, как бы говоря - не вышло, так не вышло...
- Воскресить, чтобы обезопасить? - Человек, как бы не понимал и не находил гармонии между этими словами.
- Да нет же. Я про предыдущее, невыполнимое. А воскрешение - как самая необходимая нынче часть общего, - ответил юноша.
- Уверен? Воскрешение не отменит того, что тебе нужно будет убить.
- Хм, ты прав. Это ничего не изменит - быть мне жертвой. - усмехнулся Блэк. - А если меня убъют, я буду иметь право на вход в комнату?
- Нет. Только победитель, ни разу не побежденный.

(совместно со всеми этими...)

- Но жертва не сможет использовать свой дар воскрешения! Ричард, ты думаешь, о чем говоришь? - воскликнула блондинка. Она была несколько раздосадована тем, что ее игнорировали. - Проводник, почему ты мне не отвечаешь, кстати? - уже спокойнее спросила она. - С самой первой нашей с тобой встречи ты меня будто не замечаешь...
- Лина, я уже отказался от этой идеи, - выдохнул Ричард.
Борис жутко скучал, он дико устал, и сейчас ему хотелось только побыстрее упасть спать. Даже на колкости сил не осталось, а эти здесь вздумали демогогию разводить. Но он пока решил послушать, вроде как один из них решил схитровать... Болеслав довольно покрутил свое кольцо, теперь немного преображенное, ему и этого должно вполне хватить.
- Ну так кто еще хочет получить вещь? - Мужчина в маске вернулся взглядом к святому отцу.
- Прошу прощения,- отреагировал на взгляд человека в маске святоша,- Если моя просьба выполнима, я хотел бы получить именно то, о чем говорил - браслет, способный исцелять абсолютно любые раны остающегося в живом состоянии существа с побочным эффектом в виде моей усталости в зависимости от серьезности исцеляемых ран.
- Я, кажется, уже сказал нет. Могу только сделать так, что то, от чего лечишь, будет возвращаться тебе. Вам это нужно, святой отец?
- И все-таки, почему нет? - Изумился Лапников, уставившись прямо в глаза Проводника.
- Потому что ты слишком раскатал губу, - не удержавшись, пробурчал Борис.
Решив, что ответа сатаниста более, чем достаточно, мужчина продолжил:
- Еще варианты? Кстати, это касается всех. Будет трудное испытание, и я удивляюсь вашей медлительности в выборе.

(совместно)

Блэк только усмехнулся:
- Мне лично пока вообще ничего не надо. Как бы там ни было, убить кого-то - это не для меня.
- Ричард, собственно та идея, что мне не нравилась... Я тоже согласна быть жертвой. Для меня тоже убийство - неприемлимо. Авва может устроить нам дуэль. Ты сможешь убить того, кто сам этого просит? - очень тихо проговорила Лина ему на ухо.
Блэк печально усмехнулся:
- Уж кого-кого, а тебя я бы точно убить не смог.
- Это почему же? - так же тихо спросила девушка, боясь того, что догадывается об ответе.
- А вот, - только и сказал Ричард, все так же печально улыбаясь.
Ада наконец решилась заговорить:
- Проводник. Ты, кажется, говорил что-то о способе мне временно исцелиться... или что-то в этом роде. Расскажи, прошу тебя.
- Я попрошу Авву вам с этим помочь, - Мужчина в ответ пнул взглядом Дорофея.
Тот кивнул, почесал голову, вероятно, гадая, о том, как он это все будет выполнять.
- Ну что ж,- сказал Михаил, поразмыслив, - а как насчет варианта излечения за счет моей крови?
- Как ты это представляешь? – Заинтересовался Проводник.
- Пусть для использования целебного эффекта будет нужно некоторое количество моей крови,- отозвался священник,- Чем тяжелее ранение, которое требуется излечить - тем большая порция для этого понадобится.
- Хорошо, - Устало отозвался собеседник. Все эти разговоры его выматывали. - Так хоть аптечки перестанете просить, а то повелась мода...
- Уж прости, но разве в этом есть что-то плохое? - удивился Лапников, подходя к человеку в маске немного ближе.
- Может наконец-то решим что-нибудь с бумажками? - хмуро бросил Борис. - Я не собираюсь здесь торчать до завтра.
- Да, пишите-пишите, - Взгляд пришелся по столу, на котором была разложена бумага. Потом ударил по Михаилу. – Так что? Уверен в выборе?
- В своем выборе я уверен полностью.

вместе с группировкой пешек Красной Комнаты

Проводник не спеша потянулся к ящику и достал из него вещицу. После чего положил ее на стол.
Михаил протянул руку к массивному серебряному браслету-кровопийце и без колебаний надел его на свое левое запястье. После чего подошел к стопке листков, взял один из них и, написав на нем имя *****, передал Проводнику.
- Вот и первый смелый человек. Ну, наконец, - Усмехнулся Проводник, разглядывая надпись. - Занятно, занятно.
Блэк долго обводил взглядом всех присутствующих, после чего закрыл глаза, - было видно, что ему приходится делать над собой усилие, - а когда открыл, быстро черкнул слово на бумажке, сложил ее вчетверо и отдал Проводнику.
Проводник был безупречным наблюдателем. Как будто это было лучшее из всего, что он умел – выхватывать из ситуаций взгляды, ощущения, мысли и их нечистые образы. Словно все это - главное явление в условном и незримом обычному человеку мире. Заглядывать в очередной лист он не стал, лишь смерил Блэка бесстрастным взглядом, продолжая ждать.
- Ну? Известно уже кто? – Подкравшись, вопросил Авва, заглядывая в листочки со спины таинственного человека.
Но получив в ответ только презрительный едва заметный наклон головы, поспешил отойти подальше.
- Проводник, кто-то может написать имя за меня, если я назову его? - На губах Ариадны заиграла зловещая улыбка.
Маска утвердительно дрогнула.
Лицо девушки тут же стало печальным.
- Я не хочу никого обрекать на смерть. Но делаю это ради других, мне-то уже все равно. Мишуль, ты напишешь имя за меня?
Михаил с готовностью взял еще один лист бумаги и превратился в слух, ожидая, когда Ариадна произнесет имя.
- Борис. - Ада прикрыла глаза. Ей было трудно вынести приговор. Даже ему.

совместно со всеми

Лапников кивнул головой, слегка удивившись тому, что выбор Ариадны совпадал с его собственным. А затем еще раз - но уже не от себя, начертал на листке бумаги имя сатаниста и протянул записку Проводнику. Заодно поинтересовался у того:
- Сделавшие выбор могут уйти или тебе есть еще что сказать нам?
- Я никого не держу, - Отозвался мужчина, принимая бумагу из рук святого отца. Взгляд медленно прополз по надписи. – Можете готовиться к Игре.
Экс-архангел еще раз кивнул - но уже в ответ на слова Проводника, а затем вернулся к Ариадне и задал ей вопрос:
- Ты сейчас собираешься просить какую-нибудь вещь? Если да - я подожду, пока ты выберешь, что именно. Если нет- то вполне уже можно было бы приступать к твоему исцелению, - тут Михаил бросил взгляд на Лину, - Да и ей не помешало бы подлечиться.
- Мне? - подняла голову Ангелина. Взгляд, первоначально слегка отстраненный и задумчивый стал отчего-то колючим. - Нет! Я не хочу принимать помощь такой ценой! Не спорю, ты можешь распоряжаться своей жизнью, как хочешь, но и я тоже могу решать, лечить меня или нет! - после этой тирады девушка выдохлась и уже тише произнесла: - Прости, но я действительно не хочу, чтобы тебе из-за меня было ...хуже. А еще... - голос снова набрал силу, - Проводник, я хочу услышать ответы на те вопросы, что задавала ранее и на еще один, связанный уже с этой ситуацией: что будет, если несколько человек наберут более одного голоса?
- Комната выберет, кто из них умрет, - Ответил тот спокойно.
- Ух ты! Меня заметили! - по голосу было невозможно понять, искренне радуется блондика или это был сарказм. -- А остальные? Хотя ладно. Все равно не дадут нам тут власти, как бы запутанно мы о ней не просили, - на лице у Лины вновь появилась горькая улыбка.
Объект, упомянутый уже не в одной записке, сидел опустив голову так, что волосы скрывали лицо и нервно постукивал пальцами по столешнице. Чего-то подобного он и ожидал и никаких иллюзий не питал. Первый выбывший, неужели так быстро? Он боялся, он опять почувствовал себя слабым, бессильным, тем, кем он никогда не хотел быть... Он убивал, чтобы ощутить себя сильным, почувствовать власть... А тут выкидывали его, исключали, и он не мог ничего сделать, лучше бы его просто собрались всеми убить, можно было бы сопротивлятся... Штиль всегда страшнее шторма, с ним нельзя бороться.
- Я могу выбрать вещь, когда хоть немного излечусь? - Спросила сероглазая.
- Когда угодно, - Ответил Проводник. По голосу было понятно, что он едва заметно усмехается. – К тому же в твоем распоряжении целая вечность.

(совместно с подданными)

- Интересно наблюдать, как копошатся такие букашки как мы? За нашими жалкими переживаниями и проблемами? Не мы первые, не мы последние. Тебе смешно, да, Проводник? - Девушка улыбнулась.
Любитель трагических сюжетов, предпочитал отстраненного участия от событий, но говорящее такие слова искалеченное тело Ады, заставило его обратить на нее внимание. Все они всего лишь маски Калло, одни из многих – вот о чем говорили его глаза и насмехающаяся поза, укутанной в плащ фигуры.
Видеть масконосца Ада не могла, поэтому просто продолжила:
- Я завидую тебе. Ты можешь посвятить вечность размышлениям, созерцанию... Сколько тебе лет?
- Две тысячи тридцать семь, - Ответил мужчина.
- Ой, да ладно! - Не смог сдержаться Дорофей, схватившись за живот, за что еще раз получил. - Молчу.
- И все это время ты здесь? - Ада чуть удивленно приоткрыла глаза.
Авва тут же замахал руками, пытаясь привлечь внимание девушки к себе и явно намекая на то, что Проводник - пошутил? Солгал?
Сам же человек предпочел оставить вопрос без ответа. Лишь сменил позу и продолжил ждать выбора остальных. Ожидание затягивалось.
Тяжело вздохнув - то что следовало сделать по расчетам священника, было все-таки не самым приятным в мире делом, Лапников крайне бережно подхватил Ариадну на руки, развернулся к ней лицом к выходу из обеденной и вышел в коридор, по дороге бросив:
- Рид, Лина, Авва - если вы завершили свои дела здесь, не могли бы вы пойти с нами? Понадобится помощь.
- Подожди, - откликнулась блондинка, - затем подошла к столу и взяла записку. Внимательно посмотрела на Проводника, будто пытаясь понять, что за испытанию ее подвергают, затем написала имя так, будто давно уже все решила и отдала листок. - Вещь я пока просить не буду. Может, мне она вообще не понадобится, - легкомысленно улыбнулась она. Потом она последовала за священником, одновременно подзывая к себе Авву и вопросительно глядя на Ричарда.

(совместно)

Услышав ответ Ангелины, Михаил остановился почти сразу за порогом в комнаты - уже в коридоре, и принялся ожидать, когда к ним с Адой присоединятся остальные. При этом святоша вновь и вновь всматривался в дорогое ему лицо.
Дорофей подпрыгнул от счастья и нырнул в коридор за Линой. Проводник же, разглядывая написанное, остался сидеть на высоком стуле.
- Кхм... У меня есть еще один вопрос. Если я сейчас загадаю жедание, - Блэк на секунду задумался. - Ну, к примеру, если я попрошу вернуть Лине ее прическу, ты это сделаешь, а потом меня убъют. Это как-нибудь на ней скажется, или волосы останутся выросшими?
Проводник наверняка снова усмехнулся. Во всяком случае, весь его вид на это намекал.
- Останутся.
- Хм, ясно-ясно... А могу я попросить о том, чтобы всем добавили "жизней", к примеру? - поинтересовался Ричард.
- К примеру, жизней, - Выделяя слова и копируя интонацию Дика, сказал тот. - Можешь.
- Эт-то хорошо, - отозвался Дик. - А у кого из всей группы число жизней на данный момент максимальное?
Проводник содрогнулся. От смеха. Он чувствовал себя энциклопедией.
- Что такое? - искренне изумился Блэк.
Мужчина вздохнул.
- Если не считать бессмертия, то у тех, кто зовет себя Катариной и Марком. Или тебе полный список предоставить?
- Нет. Меня интересует, могу ли я спомощью желания, ну, что ли, сравнять их. Так, чтоб у всех получилось столько, сколько у этих Марка или Катарины, но на две, к примеру больше? - продолжал серию вопросов Блэк.
- Занятно, - Проводник даже подался чуть вперед, и уперся подбородком об худую кисть руки. – Хочешь поднять жизни всем на две? Могу устроить.
- Не совсем. Так, чтобы у каждого жизней стало столько, сколько получят Марк или Катарина, получив две дополнительные.
- Четыре, я правильно считаю? - Сквозь масляную улыбку отозвался человек.
- Ну, если у этих двоих по две, да еще по две добавить, то да. Чтобы у каждого было по четыре жизни. Возможно?
- М, по четыре, возможно.

совместно со всеми

- Изначально я думал, что скорее всего, умерев, я также и аннулирую своё желание... Но так даже лучше. К тому же, это даст мне возможность полноценно проходить следующий раунд.
Дослушав и обведя собеседника взором тлеющих в глазах углей, мужчина кивнул:
- Так что ты решил?
- Пожалуй, да. Хотя... - Ричард помолчал секунду. - Для ровного счета можно сделать так, что те, с кем мне придется драться - если они не обладают бессмертием - получат пятую, если станет очевидно, что бой выиграю я? - Тут он слегка усмехнулся.
- Так четыре или пять? - Терпеливо продолжил Проводник. - А может шесть? Или десять? Нет, возможно, двенадцать?
- Я не уверен, что ты бы позволил мне такую роскошь, - хмыкнул Ричард.
- Все может быть, - Задумчиво вклыдывая тонну смысла в произнесенные слова, ответил Проводник. - Так что?
- Можешь сделать так, чтобы по окончанию раунда у всех было по четыре жизни? - спросил Блэк.
- Подожди, хочешь прибавить жизни в конце всей игры? Или сейчас?
- Не то и не другое. В конце конкретно этого раунда.
- Какого этого? - Юноша выводил Проводника из себя.
- Ну, с поединками.
- Это я и назвал всей игрой. - Хмыкнул тот. - Но а смысл? А если те, у кого по одной жизни в запасе или же обладатели нулей погибнут в этот раз, кому ты поможешь?
- Так я об этом и говорю. Можно сделать так, чтобы все в конце этого раунда получили свои четыре жизни? Ну, чтобы нулёвшикам, к примеру, начислили четыре жизни за секунду до смерти.
- Исключено, - Сразу ответил человек очень сухо. - Никаких секунд. Или сейчас или в конце всего раунда.
- Тогда сейчас. - Он помолчал три секунды. - И по шесть.
Мужчина даже показательно закашлял, не зная, как иначе выразить возмущение такой наглостью.
- Как хочешь. Это, надеюсь, окончательное решение? - С опаской проговорил он.
- Да. - Отозвался Блэк. - Да, я надеюсь, на меня это тоже распростроняется?
Сейчас так и напрашивалась картина, на которой прогремел бы гром, Проводник вскинул руки к небу и воззвал бы хвалебные возгласы к Богу. Но он так и остался, неподвижно сидеть на стуле.
- На всех. Только верни мне листок и еще раз внятно скажи, что ты просишь.
- На. - Блэк отдал лист. - Я хочу, чтобы ты прямо сейчас сделал так, чтобы у каждого из нас стало шесть жизней.
- Хорошо, - Собеседник поспешил разорвать проклятую бумагу.
- Все? - на всякий случай спросил Блэк.
- Все.
- А куда ушли Михаил, Лина и Авва, не знаешь?
Красный рубиновый отсвет, как будто принадлежащий только что раздавленным жукам, блеснул в прорезях белого лица.
- Нет.
- Жаль. - отозвался Ричард и отправился на поиски.
Сначала он решил проверить комнату Михаила. Придя туда и никого не обнаружив, он слегка удивился, после чего пошел дальше, внимательно вслушиваясь и надеясь, услышать их голоса. Голоса юноша не услышал, зато увидел пробегающего в обеденный зал Дорофея. Вадим решил помедлить с решением и подумать об этом более тщательно. Более того судьба Ады его интересовала не меньше, а Лапников, как казалось, определенно что-то задумал. Поэтому мужчина поспешил вслед за Диком.

Совместно с Билли

Дождавшись, когда в обеденном зале не останется никого, кроме них с Проводником, Борис нервно вздрогнул и проговорил.
- На этих записках, там мое имя, да? - впервые его голос звучал так, безучастно, отстраненно, безразлично. Позу он не сменил, лицо по-прежнему было скрыто свисающими волосами, глаза смотрели в одну точку на столешнице.
Проводник хоть и смотрел в сторону, но глаза его поглощали темное пятно, которое представлял собой Болеслав. Так и хотелось привязать к ним тонкую, чуть грустную иронию художника, решившего избавиться от неудачной картины.
Маска расползлась в широкой улыбке.
- Сам посмотри, - Он с вопиющей небрежностью кинул записки перед сатанистом.
Взгляд лишь на секунду скользнул по запискам.
- Это был риторический вопрос... - внезапно он вскинулся, резко встал, схватился обеими руками за столешницу так, что побелели костяшки, и наклонился ближе к Проводнику, речь была нервной и не очень-то связной. - Слушай, ты... прошу тебя... помоги! Я... не хочу вылетать вот так! Помоги мне... можешь, ты можешь это! Я знаю!
В глазах плескался... страх? Даже ужас, но не перед предстоящей смертью, он ее не боялся, а перед тем, что он абсолютно ничего не может сделать, бессилие, опять бессилие...
Лицо Проводника оказалось очень близко. Сейчас он заглядывал в колодец, но не воду вычерпывал, а вытягивал из него жилы чувств Бориса, одно за другим. Взгляд был горячим, как жаровня, но в нем не было ни доли насмешки. Он говорил о том, что никогда не получал удовольствия от смертей, свидетелем которых становился.
- С чего ты это решил? – Осторожно выдавил мужчина.
- Я знаю, ты можешь это, - дальше последовало слово, которое по расчету Бориса должно было вызвать бурю эмоций у Проводника.
Взгляд человека разбился на тысячу осколков, собрался и снова разбился. Он откинулся на спинку, глядя на сатаниста с какой-то нелепой толикой озадаченности.
- Вот значит как. Не рассчитывал, что об этом кто-то узнает, а тем более ты.
- Помоги мне, и я могу обещать молчание, а также помощь в будущем, если она тебе понадобится, - он медленно опустился на стул, речь стала более спокойной. - Договор, если так выразиться.
Проводник тоже вернул себе прежний безмятежный вид.
- Решил диктовать мне условия? А не думаешь, что я могу убить тебя прямо сейчас, вот и решим проблему с твоим молчанием.
- Я прошу и предлагаю что-нибудь взамен, - выделив первые два слова, произнес Борис. - Да и как я уже говорил, если бы ты мог убить меня, ты бы давно это сделал. А так, - он неопределенно повел рукой: - может быть, правила игры запрещают.
- Ты понимаешь, что мне придется обмануть Комнату? – Мужчина снова наклонился и заговорил на полном серьезе.

(совместно)

- Понимаю, - спокойно ответил Болеслав. - А так же понимаю, что ничем хорошим это не светит, но быть может, есть способ...
- В любом случае, это будет обманом, но проблема уже станет моей, а не твоей, - Он медленно поднялся из-за стола. – Так и быть. Послужишь мне некоторое время.
- Надеюсь, меня не ждет жестокая эксплуатация, - хмыкнул Борис, вставая из-за стола и возвращаясь к своему образу, по всему его виду было ясно - гора с плеч свалилась. - Мне ведь тоже надо написать чье-то имя?
- Уже не имеет значения. А на твоем месте, я бы предпочел смерть, - Хмыкнул Проводник. Он приблизился к сатанисту. Замешательство, которое тот смог в нем посеять, не позволяло расправить плечи. - Странный же ты человек.
- Я тоже, - честно ответил тот. - Но такое выбывание, будто из реалити-шоу, не та смерть, которую бы я себе хотел.
Мужчина в маске поднял руку. Тихо и зловеще прошепелявили костяшки протягивающейся ладони. Вот-вот что-то должно было произойти.
Борис, не сдержавшись, зажмурился, на языке вертелась очередная колкость, но он решил не произносить ее вслух.
Еще один смешок. И длинные худые пальцы сняли с плеча Бориса темный волос, отправив его под ноги.
- Увидимся позже, - Бросил Проводник, уже удаляясь от новоявленного «помощника». – И передай Кашше, что я выпорю ее гранитный зад при первой же возможности.
Сатанист лишь улыбнулся и направился в свою комнату, он вспомнил, что жутко устал и так же жутко хочет спать.

(совместно с JoseF)

В то же время в гостинной появился и Киреев, поглощенный мыслями о чумных докторах, крысах и ветоши, как о деталях художественного образа болезни. А ведь он всего лишь увидел перед собой маску Проводника, очнувшись на полу своей комнаты от того макабрического наваждения. Занятно, очень занятно. Ворон, бьющийся в громадные окна особняка. Завешенные и открытые.
На столе еще осталась бумага и писчие принадлежности (а еще незримый след спора, как показалось юноше, пропускающему все не сквозь себя, но навылет мимо), а некий внутренний голос подсказал Марку о вещи. О вещи, которую можно вытребовать с той же карнавальной сущности. Предмет любого происхождения, любой цены.
"Предметы существуют в объективной реальности, а нам она сейчас как сеть с огромными ячейками, заполненными тьмой. И все же, принеси мне на своих крыльях..." - Голову Иоанна Крестителя, - твердит в голове озорная Саломея, которая пробралась туда из книжки Уайльда. Да-да, дорогуша, так и принесли тебе - на блюде серебряном и с каймой узорной...
"Принеси мне пузырек с темной жидкостью внутри. И чтобы никто не знал о том, отравляет она организм или нет, пока не осушит пузырек до дна".
Кот Шредингера в жидком состоянии, хах.
Мысли текут из головы Марка и кодом впархивают в старый телевизионный ящик, стоящий около массивной ножки стола. Видимости нет, экран слишком изуродован. И даже если он начнет показывать, картинка отобразит рядок янтарных гробов, не более.
Крышка тихо отодвинулась. Вполне заметно, но не настолько, чтобы уверовать в движение предметов. И свет увидел сосуд. То, что просил Марк. Протяни руку и возьми, безликий «душегуб».
- Эта штука по иронии судьбы может спасти чью-то жизнь, безликий синтезатор, - ответил Киреев неизвестно кому. Как водится, как учили, - И точно так же наоборот, отобрать. А еще здорово истрепать нервы, - пузырек исчез в кармане потертого пиджака. Не то чтобы парень истово верил в истинность своих слов, отнюдь; более ему нравилось шаткое равновесие между небытием и бытием, сокрытое в стекле сосуда. Предмет перестал нести одну только свою отравленную суть, для Киреева он стал чем-то большим. Символом.

Совместно с Coauctor

Время растворяется, если вообще существует в этом месте, как сигнал старинного телеграфного столба, как любовь к проститутке после страстной ночи, как молодость рук доярки, привыкшей трудиться чуть свет. Марк оказался первым, кому выпала честь обнаружить свою цель, предназначенную для следующего раунда причудливой игры Красной Комнаты. Она требовала убить. Убить и получить освобождение. Отсылая зашифрованное сообщение похожее на густой кипяток, в головы «отобранных», она давала понять, что момент настал.
На столе среди прочих пустых листков возникла записка с тщательно выведенными буквами «Катарина». То, что она предназначалась Кирееву, он знал также четко, как и то, что является обладателем пяти пальцев на одной руке.
Хотя в этом доме, при желании, можно было остаться и вовсе без пальцев.
Выпала честь убить. Занятное словосочетание: от него веет ритуалом и обрядом, общиной палачей с вырванными языками, казнью, пыткой и очищением, которое погружает в нечистоты еще сильнее "грязных" поступков. Интересно было бы узнать у парочки людей в мире за особняком о том, что они считают более страшным другого: убийство или самоубийство. Киреев надеялся, что знал ответ. Что выучил его слишком хорошо за последние секунды-дни существования.
Но это не помешало ему отправиться в предназначенное место. Действие порой лучше бездействия, а сцена-жизнь не прощает слабодухих. Взять вот всех этих самоубийц (Марк как всегда, неосознанно разделял себя и их)... Взять меня - ведь нагляднейший пример не-прощения исцеляющего... Довольно размышлений.
Марк покинул гостинную в поисках старой-новой и бесконечной сцены.

произведено при помощи Мастера и той части меня, что по каким-то причинам не скончалась от кошмаров во сне

***

- А ты? - Болезненно морща лоб, словно ей приходится испытывать что-то очень неприятное спросила Кэт. Теперь она уже полностью развернулась в сторону мальчика. - Ты сможешь пойти со мной?
- Нет, - Он быстро обернулся назад, давая Катарине понять, что для него находиться здесь, между двумя мирами, равносильно самоубийству. Посмотрел на клубящиеся тени и вновь вернул девушке взгляд. – Не могу я. Иди уже скорее. Она уже близко.
Беззубая и огромная пасть, усыпанная алыми крапинами, раскрывалась, обнажая уродливую и предопределенную судьбу.
- Иди же! – Не выдержал Милаш. Он подобрал с земли камешек и бросил его в Кети.
Так прогоняли белоснежных лебедей с болота полного мазута, в котором они могли погибнуть.
Кэт даже бровью не повела, когда мелкий камень обжег ударом коленку. Она стояла и стояла в кукольном платье посреди серой грязи.
- Не пойду, - решательно мотнула она головой наконец. - Я замерзну там. Быстрее, чем ты думаешь.
Девушка с удивлением осознала, что гноящееся, воспаленное тепло чертового замка было на самом деле теплом. Таким, какого она и не могла припомнить в прошлой жизни. И дело было даже не в Лерке. Просто там как будто открылись настоящие, цельные, не загрязненные ничем эмоции, с которых отвалилась годами нараставшая короста равнодушия. Там боль была болью, наслаждение - наслаждением, а страх - страхом. Ради этой чистоты чувств и стоило оставаться.
- Вряд ли я смогу долго выдержать тамошнюю заледенелость, малыш. Мне уже хватило, иначе бы я здесь не оказалась.
Мальчик бросился к Кэт, потому что, что-то страшное и огромное даже для его могущественной фантазии приближалось к ним.
- Она убьет нас… - Милаш обнял девушку, сцепив руки, и уткнулся лицом в белоснежные складки ее платья.
Два хрупких сплетенных тела в серой клетке, напоминающей цвет «блох в родильной горячке», мерзкого и холодного города, являлись самым точным определением провинившегося одиночества.
- Не бойся, - дотрагивалась Катарина бережно, словно до крыльев бабочки, до внезапно обретенного тепла. - Я тебя не дам в обиду. Должен же быть способ не бояться. Почему она убивает?
- Потому что только так можно владеть, - Мальчик поднял глаза. Почему-то рядом с ней страх отступал. – Да, Я правильно сказал когда-то: «Комната квадратная, как и мир, но она не настоящий мир, и уж точно не весь».

Совместно с той, которая не дает спотыкаться

Он тяжело дышал, разворачиваясь лицом к Тому, что было уже почти здесь.
- Я не отдам ее! – Крикнул Милаш.
Ветер, красный и пугающий до безобразия, поднялся, пытаясь заставить мальчика прикрыть лицо рукой. Но он не хотел этого делать. Волосы Катарины красным трепещущем пламенем – фитиль свечки, раздувало в воздухе.
- Если тебе страшно, ты лучше не смотри, - легонько прикрыла своей ладонью глаза мальчика Кэт. Она не знала, что происходит, с какой стороны ждать плохого и чего вообще боятся. Но дикое, пронзительное напряжение висевшее в воздухе тяжелыми электическими разрядами время от времени проходило сквозь тело. - Ты просто скажи мне, что делать. И я постараюсь тебя защитить.
Он не смотрел. Рука Кэт и какое-то давно забытое тепло придавали ему сил. Лицо разгладилось, губы чуть улыбнулись.
- Ты неполноценный создатель! Оставь нас!
Ему хотелось, чтобы все завертелось, исчезло, уничтожилось к чертовой матери. Серый бетонный город, вкопанный в асфальт, разбился на стеклянные осколки. В них принялся пропадать алый свет раззявившей полость пасти, и две фигурки: Его и Ее.
Когда в следующую секунду Катарина открыла глаза, она находилась на тех же мягких простынях, в том же гофрированном белоснежном платье. Милаш по-прежнему лежал рядом, но теперь смотрел так, будто искал подтверждение того, что он видел этот сон не один.
- Я тебя не брошу, - ровным голосом подтвердила уже сказанное во сне Катарина. Слишком ровным и спокойным - это выдавало силы, которые она прилагала, для того, чтоб сдерживаться и даже интонацией не показавать своего волнения. - Сам ведь спрашивал чего я боюсь. Вот я и испугалась первый раз в жизни. Теперь мне есть кого защищать и о ком заботиться.
Он не верил. Не то, чтобы он не верил Ей, он не мог дать объяснение тому, что кто-то поступает подобным образом.
- Значит, ты останешься со мной? – Надежды не было. Только детский голос, заполняющий теплую комнату.
- Уже. - Ровным, безо всяких эмоций голосом, ответила Катарина, но глаза ее при этом заметно потеплели. - Уже осталась. Чего ты зря переживаешь. Я если пообещала - можешь верить, точно не обману.

(совместно с безумно дорогими мне людьми, эльфами, феями и трансцендентальной апперцепцией)


***
- А что ты хотел сказать своими жестами, когда Ада Проводника расспрашивала? - спросила Лина следуя за святым отцом.
- Шутит он, это хотел сказать. Я старше него, и здесь уже очень давно. Сначала я был камнем с письменами, - Дорофей принялся загибать пальцы. – Потом, пришло время голубиной почты и меня зачем-то наградили перьями. Был даже телеграфом. А Проводник здесь лет десять, если не ошибаюсь.
Увидев, что Авва и Лина следуют за ним, экс-архангел двинулся в путь. Вскоре компания поравнялась с комнатой, отведенной Михаилу, но священник равнодушно прошел мимо своего временного обиталища. Его целью было несколько иное помещение замка - спальня, в которой появились Лапников и Борис после первых своих самоубийств.
- Куда мы идем? - абсолютно пустым голосом спросила Ада. Нет, ей вовсе не было интересно. Просто надоела тишина.
-Туда, где тебя будет легче излечить,- отозвался Михаил, поворачивая направо и продолжая следовать к намеченной цели,- Сейчас ты все узнаешь, любовь моя.
Голос Лапникова прозвучал задумчиво-нежно, священник был полностью занят тремя вещами- состоянием Ариадны, маршрутом до нужной ему комнаты, да еще предстоящей процедурой.
- Зачем ты хочешь меня излечить? - с легким оттенком горечи произнесла девушка - Я ничего не смогу дать взамен.
Экс-архангел продолжал шагать молча, не совсем понимая, что он может ответить на этот вопрос.
-Ты попала в столь неприятную ситуацию как раз из-за меня, - наконец сказал святоша,- И я просто обязан исправить последствия собственных ошибок. А даже если бы тут и не было моей вины - я люблю тебя и хочу, чтобы с тобой все было хорошо. А взамен от тебя мне ничего не надо - просто живи.
Святоша подошел к двери нужной ему комнаты и взглядом попросил Авву открыть дверь.
- Это все очень трогательно, конечно. - Авва послушно сделал, что от него требовалось. - Но, что ты собрался делать?

Совместно... было приятно...)

- А ты не слышал? Он собирается излечить ее за счет своей крови. И судя по ее состоянию - умереть, - грустно, но безнадежно проговорила блондинка. Она поняла, что переубедить этого человека не удастся.
- Я не хочу жить за счет жизни кого-либо. Если уж на то пошло - я вообще не хочу жить. Однако если ты действительно этого хочешь... я постараюсь. - Ариадна все же была рада тому, что она наконец-то перестанет быть такой беспомощной.
- Сейчас увидишь.
Священник некоторое время постоял на пороге, вспоминая свое местоположение в момент появления в этом месте. Затем Михаил подошел к кровати и с крайней осторожностью положил свою ношу на левую часть ложа - туда, где когда-то лежал Борис. К процедуре лечения было готово почти все. Лапников задал вопрос, обращаясь ко всем находящимся в комнате:
- У кого-нибудь есть нож, кинжал или другая какая подобная им вещь?
- Я всегда носила несколько с собой... но боюсь, что они потерялись в комнате Милаша, в процессе разбивания меня о стены, пол и потолок... - Голос Ады чуть задрожал, когда она вспомнила это происшествие. Даже если выживет - она никогда себе не простит смерти этого ребенка.
- Ясно,- задумчиво кивнул Михаил в ответ на слова сероглазой,- а в твоей комнате ни одного не осталось?
Затем Лапников повернулся к Лине:
- А у тебя?
- Если наберете на ноутбуке нужный код, я могу превратить руку в нож, - Сообщил Дорофей так, как будто жертвовал чем-то особенным.
- Поподробнее, пожалуйста,- проговорил священник, обращаясь к Дорофею,- Видишь ли, нож мне нужен для самоубийства.
- Аааа, - Задумчиво отозвался интернет.
Ада подумала немного и отозвалась:
- У меня на тумбочке возле кровати должен быть кинжал. Если я его раньше не унесла... А вообще в обеденной есть ножи...
- Насколько я помню, твоя комната не заперта, - проговорил Лапников, - Кто-то сходит за оружием туда и в обеденную?
- Я сбегаю, ладно, - Пожал плечами Дорофей и глазом зацепил девушку, ожидая, что она это оценит.
Лине было не до него. Она представила, что ей сейчас предстоит увидеть. Отвернувшись в сторону, чтоб не выдать эмоций, она глухо спросила: - А в чем именно нужна помощь?

Совместно с самыми маньячными маньяками, переманьячившими всех маньяков своей маньячностью. А так же с кольраби, съеденным(ой) - фиг их этих экзотиков поймешь - мной в процессе постинга

Авва знал, куда идти и быстро прошмыгнул в коридор. В зале все также, глядя в стену, сидел на стуле Проводник. Рядом был Болеслав. Они даже не обратили на Авву внимания. вооружившись двумя кухонными ножами, Дорофей побеж той же дорогой назад.
Блэк проводил Дорофея взглядом, а когда тот вернулся, отправился за ним.
- Ты, кстати, говорил, что можешь "подтасовать" раунд. А можешь так сделать, чтобы мне точно не пришлось с кем-то драться?
- Не пришлось? Хм... Так нельзя, совсем, - Со вздохом вывел интернетный парень. - Но я могу сделать тебе раунд не с одним из вас к примеру. А с Проводником...
- Ну, уж нет. С Проводником - ни за что. Он же почти всесильный. А раундов должно быть конкретное количество?
- На выбывание.
- Со всеми?
- Нет. Например, ты сразишься с Линой. Например! - Успокоил Дорофей. - И...
- Вот даже не заговаривай об этом! - Слегка рыкнул на него Ричард, сопроводив это "убивающим" взглядом.
- Хорошо, - Тряхнул головой смуглый красавец. - Например, твоим врагом станет, эээ, Михаил! Опять же, я только привожу пример, это все, как Комнатушка решит. И ты победишь Михаила. Дальше тебе дадут того, кто победил в своем бою, сечешь, парень? И так, пока не останется один.
- Ну, значит, бойня не имеет смысла, - хмыкнул Блэк.
Они, наконец, дошли до места, в котором расположились Лапников и остальные. Авва приоткрыл дверь, пропуская Дика вперед.
- Ты, кажется, что-то говорил о помощи? - спросил Ричард, оглядывая комнату Миши.
- Принес? - Обратился с вопросом к вошедшим священник и не глядя, требовательно протянул руку, - Кстати, большое спасибо тебе Авва.
Затем Лапников ответил на вопрос Ангелины:
- Желательно, чтобы сейчас в эту комнату не входили личности наподобие нашего дорогого Болеслава.
Дорофей кивнул и вложил один из ножей в сильную руку святого отца.
- И впечатлительных тоже, прошу выйти. - Затем произнес Авва.
Блэк осторожно обхватил Лину за плечи и сказал:
- Я думаю, тебе не стоит при этом присутствовать...

(совместно)

- Да, я тоже так думаю, - тяжело выдохнув, ответила блондинка, - Спасибо... - уже на пороге она с сомнением обернулась: - Помощь кроме "охраны" точно больше не нужна?
Михаил некоторое время собирался с силами, а затем со вздохом сказал:
- Что ж, приступим.
С этими словами святоша поднес нож к своему правому глазу, чтобы успеть вовремя покончить с собой. А левую руку с браслетом положил на тело Ариадны, мысленно представляя себе, как раны девушки исцеляются. При этом серебряная тварь впилась в запястье экс-архангела и стала тянуть из него кровь.
Ричард вывел Лину из комнаты, возможно, прижав ее к себе чуть сильнее, чем это было "положено"...
Когда они вышли наружу, блондинка не выдержала. Чтобы избежать большого количества свидетелей этой сцены, она развернулась к Ричарду, уткнулась ему в плечо и расплакалась от всех тех эмоций, что переполняли ее все это время. Неизвестно почему, но этому человеку она доверяла.
- Ну-ну, тише... - Мягко проговорил Ричард. - Это все ужасно, я не спорю... Но держись. - Он аккуратно провел рукой по ее остриженным волосам.
- Прости, ты не должен был этого видеть, мужчины не любят женских слез, так? - улыбнулась сквозь пелену Лина, слегка отстраняясь и пытаясь утереть слезы рукой. Как всегда глаза заболели от грубого прикосновения.
- Конечно. Но лично я - только по тому, что слезы показывают боль... - Блэк аккуратно смахнул слезинку с лица девушки.
- Не всегда, - мотнула головой Лина, внимательно глядя в глаза парня. Она не смогла не заметить этот жест, в котором чувствовалась... забота? нежность? да и за что ей такие эмоции? на все эти вопросы она пыталась найти ответ в глазах, сама в то же время продолжала: - А как же слезы радости и счастья? Умиления, в конце концов?
- Это то, что украшает нашу жизнь, - мягко улыбнулся Дик, отвечая на взгляд Лины.
- Жизнь украшает смех. Слезы по любому поводу - это лично мой бзик, - с выражением досады отвела взгляд девушка.
- Слезы радости могут и сопровождать смех, одно другому не мешает, - Ричард аккуратно провел рукой по щеке своей напарницы.

совместно со всеми

Браслет ожил. Его зубы стали явными, как язык, слизывающий кровь, губы, высасывающие ее с сумасшедшим напором. Он завизжал – монстр, дорвавшийся до торжественного пира.
Тело Ады кость за костью, кусок за куском склеивалось. Но процесс шел чрезвычайно медленно. Через минуту ее голова приняла прежний невредимый внешний вид, а Лапников был похож на зачахшее растение. Он был готов упасть на пол. Поняв, что уже почти полностью потерял все свои силы, Михаил медленно, но упорно начал погружать кухонный нож в свой правый глаз, одновременно убирая от сероглазой руку с браслетом.
Стекловидное тело глаза вместе со студенистой массой, смешанной с кровью глазных вен принялось вытекать наружу. Михаил держался изо всех сил на ногах до тех пор, пока не вогнал лезвие в мозг.
Авва сморщился от такой картины и заметался по комнате, не смотря на свое происхождение, ему захотелось избавиться от желудка и всего того, что он ел ближайшую тысячу лет.
Ада повернула голову и, увидев происходящее, горестно вздохнула:
- Миша... ну вот зачем так?! Я этого не заслужила... - Ариадна понимала, что он ее не слышит. И была рада. Такой поступок пробудил в ней веру. В людей? В любовь? Кто знает...
Но вот силуэт святого отца растворился в воздухе и через некоторое время живой и полный сил Лапников появился на кровати, прямо по соседству с Ариадной. Вскочив и морщась от боли в глазу и в черепе, священник обошел кровать, подобрал упавший на пол нож и приставил оружие уже к левому глазу. Затем вновь приступил к лечению сероглазой. Имевшиеся изменения давали ему необходимую решимость для продолжения собственных мучений.
Восстановление пошло быстрее. Позвоночник сросся, косточка за косточкой, то же произошло и с ребрами, и с лучевыми костями рук. И жизнь из Михаила уходила уже не так быстро, как в первый раз. Вечно голодный браслет впился в запястье с новой хваткой, разом перегрызая и сосуды, и сухожилия. К концу пятой минуты от святого отца оставался сдувшийся мешок кожи, с прогремевшими при падении костями внутри. Тем не менее святоша удачно успел самооубиться еще раз.
Сероглазая закусила губу. Человек, почти не знающий ее... и такие жертвы? Только ради ее исцеления?! Откуда-то из самого темного уголка сердца выползла нежность. Да так и пригрелась, в лучах этой странной, почти болезненной любви.

Совместно такими клёвыми извращенцами...)

Чтобы через непродолжительный срок вновь оказаться на ложе живым и невредимым. Михаил поднялся с кровати, и уже почти привычно обогнув ее, наклонился за своим самоубийственно-спасительным ножом, к которому относился уже чуть ли не как к верному товарищу. Решив чередовать органы зрения, экс-архангел вновь приставил оружие к правой глазнице и вполне спокойно присел на корточки рядом с Ариадной, приложив к ее уже неплохо восстановившемуся телу левую руку и еще раз активируя серебряного лекаря-вампира.
Чудовище вгрызлось с самозабвением. Глаза Лапникова даже закатились от боли. Его тело задрожало.
Ада же испытала нечто вроде облегчения, чувствуя, что вся разъедающая ее горечь, куда-то улетучилась. Она была полностью невредима.
Неожиданно, браслет оторвался от своей питательной жертвы и громко рыгнув, спрятал зубы и полость ужасного рта со всем остальным содержимым.
И все же Михаил на всякий случай методично покончил с собой третий раз подряд.
Вновь очнувшись на кровати в полном здравии, Лапников не стал подниматься, а просто повернул голову налево и, глядя на Аду полными заботы и нежности глазами, задал вопрос:
- Как ты сейчас себя чувствуешь, любимая?
Ада смотрела на него глазами человека, который ничего не понимает. Она как-то вымученно улыбнулась.
- Хорошо... очень... - ее рука потянулась к лицу Михаила. Сероглазая нежно погладила его по щеке и наконец ее лицо заискрилось счастьем. Она наконец владеет телом! Девушка посмотрела на своего спасителя еще раз. Кинувшись к священнику, она нежно поцеловала его.
От не совсем ожиданного поворота событий Михаил потерял голову и отозвался на поцелуй девушки с внезапной даже для самого себя страстью, заодно заключив Аду в свои обьятия. Она не сопротивлялась. Наоборот, обняла его в ответ. Но вскоре все же отстранилась.
- Не сейчас... - девушка улыбнулась и эта улыбка была обещанием большего.
Лапников, покраснев, кивнул в ответ и поднялся с кровати. Протянув Ариадне руку, чтоб сероглазой легче было встать на пол, экс-архангел поинтересовался:
- Ты сейчас в обеденную, за вещью?
Глядя на окровавленные тряпки, оставшиеся от ее одежды, Ада покачала головой:
- Нет, для начала оденусь. А уже потом - вещь...

Совместно с Кальдором

Время не имело тела. Оно никогда не имело плоти, а здесь, если бы и удалось приобрести, она бы быстро распалась на куски. Все распадается и время, не исключение. Дни могли смениться годом и вряд ли кто-то здесь это бы заметил. Здесь не существовало ни Дня, ни Ночи. Не было ни секунд, ни минут. Только игра, состоящая из раундов, отделенных друг от друга моментами отдыха, еще более опасными, чем она сама. А еще была Красная Комната. Наполненная кровавым солнечным светом, бойня. Матка, рождающая на свет новый дух и новую плоть.
Нужно было забыть о времени. Что это? Нет его. Нет. Есть сумасшедший дом в театре или театр в месте для душевнобольных. Впрочем, разницы не существовало. От того, что место меняло название, содержимое людей не переживало изменений. В них было то же дерьмо и в том же количестве. И то, насколько верит в себя человек, не имело значения, потому что он верил в это самое дерьмо, истеричное и самовлюбленное, скопившиеся внутри. А вот если бы он мог выскрести это титановым совком, возможно, многое стало бы ясно.
Человек – картошка. Такой же реальный и такой же ничтожный. Просто продукт чьей-то цепочки питания, может быть, даже себе подобного. Почему-то вместо того, чтобы отрицать себя, им легче отбросить образ картошки. И вместо того, чтобы заменить смерть другой переменной, они панически ждут конца.
На кровати аккуратно нарисовались несколько листов бумаги – по числу присутствующих: Вадим-Михаил, Ариадна-Лина, Дик-?.
Новый раунд начался.
Внезапно что-то отвлекло внимание Михаила от его возлюбленной. Этим чем-то были невесть откуда появившиеся на кровати кусочки бумаги с написанными на них именами. Священник подскочил к ложу, судорожно схватил эти записки и принялся их читать. При этом его лицо становилось все более мрачным. Вырисовывающаяся перспектива поединка Ариадны и Ангелины явно не радовала экс-архангела. Впрочем, как и надобность драться с Вадимом, показавшимся ему очень замечательным человеком. По-прежнему уткнувшись носом в бумаги, Лапников протянул Аде записку, на которой упоминалось ее имя.

(совместно)

Взглянув на записку девушка побледнела. Вырвав клочок бумаги из рук священника, Ариадна кинулась к выходу, надеясь найти Лину.
Следом поспешил Дорофей, который весь процесс стоял вплотную у стены и, возможно, даже пытался быть ею. Сейчас его интересовало то, что написано на бумаге.
Девушка осторожно отвела руку Ричарда:
- Знаешь, мне кажется, о чем бы ты сейчас не думал, сейчас не самое подходящее время для этого. - после этого блондинка попыталась освободиться из объятий. Блэк не стал ей мешать и просто опустил руки.
Ада вылетела из комнаты.
- Лина! Посмотри... - она протягивала записку дрожащей рукой.
Михаил кинулся следом за дорогим ему человеком, пытаясь удержать Аду от очередного необдуманного поступка. Схватив ее за плечо, святоша проговорил:
- То, что ты хочешь совершить - очень благородно, но не лучше ли обсудить сложившуюся обстановку всем вместе?
- В чем дело? - Напряженно спросил Ричард.
Глаза Дорофея превратились в две узкие-узкие щелочки. И это было вызвано совсем не содержимым записок, которые они нашли на кровати. Сейчас он пристально уставился на Лину и Дика, рисуя в своем воображении то, что происходило здесь, пока они были внутри помещения.
- Что там? - Ангелина взяла протянутую записку. Глаза наполнились ужасом и безнадежностью. Руки бессильно опустились.
- Нет, - только и выдохнула она.
В этот момент к компании подошел сжимающий в руке аналогичную записку Вадим.
- Все уже видели, да? - отстраненно поинтересовался он.
- Ну, и кто кому достался? - тихо спросил Блэк, поняв, в чем дело.
Лицо Дорофея белело, краснело, снова белело. Чтобы избавиться от припадков, он принялся потирать костяшки пальцев, но дело только ухудшалось. Сердце ударялось о ребра реже и реже, если бы существовало, конечно.
- Мне достался святой отец, - ответил Вадим. - А вот тебе... Там ничего не написано. То ли Мистер Х, то ли ты досрочно вышел в полуфинал.

совместно с моими дорогими друзьями

Дика передернуло. Это ему не нравилось. Очень. Да и поведение Дорофея настораживало...
- Ада, Лина - твой противник?
- Да... - сероглазая опустилась на пол и тихо заплакала.
- Я не хочу убивать!!! Не хочу!!! Проклятый замок!!! Сначала Проводник, потом Милаш... Я не убийца!!!
- Честно говоря, мне не очень хочется поединка с кем бы то ни было из присутствующих, - подавленно проговорил Лапников, все еще не убирая своей руки с плеча Ариадны - то ли надеясь успеть заслонить ее собой в случае необходимости, то ли хоть чуть пытаясь поддержать девушку в эту нелегкую минуту; а скорее всего и то, и другое вместе, - Но с другой стороны, если мы не выполним задания и не откроем комнату, то умрем все,- очевидно теперь уже Михаил решил побыть капитаном Очевидность, - Может быть, лучше потратить некоторое время на обсуждение того, как нам быть?
- Ариша, не надо, - тихо проговорила блондинка, опускаясь рядом. - Я решила, что просто дам себя убить в независимости от того, кто будет мой соперник, уже давно. Я вообще против всякой боли. У меня оставалась еще одна жизнь, я воскресну. А ты пройдешь дальше...
- Пять, - тихо поправил девушку Блэк. - Еще пять жизней. Эта - шестая.
- Но... я не хочу никого убивать... совсем... - всхлипнула Ада.
- Я хотела чтоб ты моей подругой была...
- Тише, буду я твоей подругой, только не плачь. "Если в этом месте такое вообще возможно", - подумала Лина и спросила: - Ричард, откуда столько жизней?
- Прости, что ты сказал о жизнях? - Пришел в себя Лапников. слегка ошарашенный святоша повернул голову в сторону Дика,- Ты, случайно, не истратил на это тот лист, что взял у Проводника?
- Именно это я и сделал. Это мое желание. У меня есть шанс умереть, как и у всех. Тогда могу попросить еще что-нибудь, - улыбнулся Ричард. - У всех - по шесть жизней.
- Ну вот видишь, - обернулась блондинка к Аде, - я очнусь еще после своей "смерти".
- Щедрый подарок, - проговорил Вадим.
- Я не могу отнимать жизнь, не дав ее сам, - пожал плечами Дик.
- Но ты безоружен, Ричард! - удивленно подняла заплаканные глаза Ариадна.
Затем Ада повернулась к Лине и тихо сказала:
- Одна из нас должна совершить убийство. И я не хочу, чтоб ты пачкала руки кровью.

*меня тут не было, я просто рядом проснулась*

- Не так уж я и безоружен... - Проговорил Блэк. - Но, простите, я должен удалиться. И переодеться хотя бы. Надоело это средневековое нечто. - С этими словами он обвел всех взглядом, в котором читалось, что ему вовсе не нравилось то, что ему предстоит.
- Ричард, у меня есть одежда для тебя, - отозвалась сероглазая. - Я нередко надевала мужские костюмы, так что несколько найдется... Да и мне переодеться нужно...
- Это слегка облегчает дело,- задумчиво молвил Михаил,- Пока что я предлагаю всем разойтись по своим комнатам или кто куда хочет. Встретимся где-то через час. Скажем, в обеденной. Тогда и решим, как будет проходить это безумное действо.
После чего Михаил добавил, обращаясь к сероглазой:
- Позволь мне провести этот час неподалеку от тебя.
Эти слова прозвучали из уст экс-архангела довольно умоляюще.
Авва стал похож за это время на помидор. В его голове будто скопилась тонна пара и не могла выйти.
- Могу предложить свою помощь по созданию стиля, - Едва выдавил Дорофей, выражением лица и дергающимися бровями давая понять, что в монашеском прикиде Дик не так уж и плох.
- Авва, дорогой, что с тобой? - испуганно покосилась на него Ангелина, наконец-то заметившая его состояние.
- Ни-че-го, - Авва старался на нее не смотреть.
Блондинка поднялась и приблизилась к нему, тронув за предплечье и заглядывая в глаза, переспросила:
- Ну, а все же?
Дорофей тут же оттаял.
- Ох, Милая! - Подмигнул мужчина, подхватывая ее за талию и приобнимая.
- А, ну понятно тогда, кто бы сомневался, - еле слышно пробормотала Лина и, взяв его руку в свою, развернулась, очутившись почти в классической танцевальной позе. Заметив это, блондинка улыбнулась и сделала реверанс, после чего поспешила удалиться.
Решив, что здесь он явно лишний, Блэк сказал Аде:
- Благодарю, не стоит, - и отправился в свою комнату. По дороге он решил попробовать одну бредовую, но интересную идею. "Мне не нравится эта одежда. Хочу, чтобы в комнате я нашел классическую белую рубашку, классические темно-синие джинсы, черный кожаный плащ до колен и серые кроссовки. И чтобы все это было моего размера. К джинсам - коричневый кожаный ремень с простой пряжкой." Сосредоточившись и сконцентрировавшись на этих мыслях - Проводника же с Милашем он вызывал... - Блэк дошел до комнаты и открыл дверь. Одежда, как и ожидал, Дик была на месте и являла собой модный тренд последней коллекции какого-то гениального дизайнера. С удовольствием избавившись от своего балахона, Блэк переоделся и накинул на себя плащ. После чего вышел из комнаты и, пройдя мимо группы знакомых и одарив их печальной улыбкой, отправился к выходу из замка.
Лина проводила Ричарда удивленным взглядом. "Будто на казнь пошел... Куда это он интересно?" - и слегка обеспокоенная она двинулась следом.

Совместно... Аааааа!!! Я их боюююсь!!!!

Ада, наконец, обратила внимание на Михаила.
- Да, конечно... идем... - девушка поднялась и, пошатываясь, побрела в свою комнату.
Лапников двинулся следом за девушкой, держа довольно короткую дистанцию и глядя в основном на затылок Ариадны - ниже взгляд опускать, было, по мнению святоши не очень приличным в данной ситуации. Одновременно святой отец на всякий случай прислушивался к окружающим звукам и время от времени крутил головой в разные стороны, насколько это было возможно при ходьбе. Однако довольно скоро он все-таки додумался догнать пошатывающуюся от переживаний сероглазую и предложить ей свою руку в качестве опоры.
Рассеянно кивнув, девушка приняла помощь. Вскоре они добрались до комнаты. Сорвав лохмотья, оставшиеся от великолепного платья, Ада швырнула их на пол и без сил (и одежды) упала на кровать.
Михаил придвинул стул вплотную к кровати, уселся на него и успокаивающе взял девушку за руку. Однако основное его внимание было уделено вовсе не любимой, а собственным мыслям и переживаниям. Священник лихорадочно искал смысл в данном этапе игры. Возможности избежать ненужной крови тоже были предметом раздумий, хотя известие о шести возможностях умереть как-то ослабляло стремление разобраться еще и с этим вопросом.
- Тебе было очень больно, когда ты меня лечил? - голос Ады был тихим.
Вопрос девушки вырвал Михаила из омута размышлений. Бросив взгляд на лежавшую перед ним во всей своей невыразимо прекрасной и влекущей наготе Ариадну, Лапников в очередной раз почувствовал томление - то самое, что совсем недавно считал мерзостью. Многое изменилось с момента их первой встречи в обеденной - да, первой, сборище возле фонтана, когда спасали Вадима от набившихся в него комьев чернозема не в счет. Тогда они и не обратили никакого внимания друг на друга. Покраснев от немного неожиданной игры собственного воображения, экс-архангел ответил:
- Было больно, даже очень. Но видеть тебя в том, беспомощном состоянии для меня было гораздо больнее.
- Тогда спасибо... Ненавижу быть беспомощной! - Ада рывком села. Серые глаза серьезно и чуть задумчиво смотрели на него. Девушка чуть неуверенно пододвинулась и стала целовать своего спасителя.
Поцелуй Ариадны был встречен Михаилом с еще большей страстью, чем полученный совсем недавно на месте неоднократных суицидов святого отца. Не совсем осознавая, что он делает, ведомый влечением собственного тела к любимой, Лапников привлек сероглазую к себе, целуя ее все жарче и продолжительней.

Совместно с Билли

***
Борис проснулся от того, что кто-то настойчиво выдергивал его из сна.
- Вставай, спящая красавица, - Карлик едва доставал до кровати и тыкал сатанисту выключенным сверлом в щеку.
Решив подождать, еще несколько минут, по выражению темного ухмыляющегося лица было понятно, что он уже готовился пустить в ход вантуз.
- Просыпайся, кому говорю, - Хрипел маленький человек. – Он тебя ждет.
Сатанист рассеянно отмахнулся от назойливого "будильника".
- Ну, еще чуть-чуть... - промямлил он сквозь сон.
- Знаешь, что пробуждает лучше всего? – Оскалился темнокожий, натачивая взором начищенный кончик дрели. – Это запах, просачивающийся из дырки черепа твоего encephalon, кипящей цереброспинальной жидкости и кашицы паутинной оболочки.
- Чего? - кое как разлепив глаза, он уставился на карлика, хотя поначалу и не понял, что это тот самый карлик.
- Подъем, говорю! - Пояснил тот еще более недовольно, начиная теребить мятую простынь. - Проводник тебя ждет.
Борис закряхтел, садясь на кровати и протер глаза, вот бы этот надоедливый субъект куда-нибудь исчез...
- Вы же вроде как, с ним не в ладах? - Нащупывая сумку, сонно спросил Болеслав.
- Ну да, - Буркнул вахтер, будто не понимая, что это меняет. - Но работы это не отменяет. Давай уже отрывай зад от койки.
Он наконец-то оторвал зад, надел сумку, с которой теперь никогда не расставался, сходил умылся, чтобы получше пробудиться и хмуро вперил взгляд в карлика.
- Ну, что ему надо?
- Шевели сандалями за мной. - На вопрос сатаниста вахтер предпочел не отвечать. Только погрузился в свои мысли, чередующиеся с их непроизвольным воспроизведением в виде ворчания.

(совместно с обожаемым Джонни)

Пока они шли по коридору, карлик пытался доходчиво объяснить юному парню, страдающему маниакальным синдромом, что второй раунд Игры уже вступил в силу и ему следовало бы не путаться под ногами, пока "бойцы" не разберутся, кто есть охотник, а кто дичь. Прервав самого же себя на полуслове, обладатель букета инструментов спросил:
- У тебя случаем в родственниках Роберта Берделла не водилось? Денниса Нильсона, может, знал? Василия Комарова, нет? На Василия смахиваешь, - Прищурился вахтер, но тут же отогнал мысль.
Болеславу так и захотелось выдать в ответ что-то нелицеприятное, но он стиснул зубы. Стоило сначала узнать, может ли этот карлик оказаться полезным.
- А какую ты работу здесь выполняешь?
- Ремонтно-монтажные работы в доме и слежение за системой безопасности, - Дернул головой маленький человек. Звучало громко, но едва ли все было настолько серьезно, как того хотелось уродцу.
- Эээ, система безопасности? Что-то я здесь камер слежения не замечал... - он задумался, может быть веревочка и есть "система безопасности"?
- Чтобы в дом не попали изнутри, - Гаркнул тот. - А вообще, породия на Хиллсайдского душителя, чем меньше будешь знать, тем лучше будешь спать. Почти пришли.
И "почти" у вахтера растянулось на долгие минуты.
- Можно подумать, что сюда кому-нибудь дюже надо, - пробурчал Борис, убедившись в бесполезности малорослика, теперь можно не церемониться.
- Ну-ну, - Предупреждая, показал гнилые зубы вахтер, почуяв неладное. – Подкрадешься со спины – схлопочешь хирургическое удаление геморроидальных узлов, усек?
- Я чище ангела, - оскалился в ответ сатанист. - Скоро придем уже?

Совместно с человеком, которого очень люблю

- Скоро-скоро, - Ковыляя, промямлил вахтер.
Своей нелюбви к сатанисту он не скрывал, впрочем, трудно было поверить в то, что он вообще питал ее к чему-то одушевленному. Первой и двадцатой страстью, по количеству инструментов, росших из рук, были именно они.
Очень скоро оба дошли до узкого прохода, по стенам которого дрожали блики водной глади.
- Денис Нильсен, дальше уже один. – Встал как вкопанный карлик.
- Кто? И почему один? - Борис похоже никуда не собирался идти без разъяснений. - Меня постоянно куда-то посылают и всегда не говорят, куда именно...
- Если посылают, значит надо идти, - Карлик силился понять, чего здесь не ясно. – Давай, шевелись уже. Еще не хватало, чтобы он меня за твою медлительность на своей же собственной восходящей ободочной кишке подвесил.
- Я бы тебе посоветовал почитать какие либо другие книжки кроме анатомического справочника, - повернувшись спиной сатанист зашагал прочь.
Брякнув что-то в след, чернокожий вахтер поплелся назад.
Коридор трехметровым туннелем тянулся вперед, делая каждый шаг звонким и четким. Дойдя до конца, Борис оказался в просторном помещении. Это был широкий каменный зал, подобно Тепидарию, окаймленный лежанками, от которых исходил разогретый пар. В длинной низменности, выложенной алой плиткой, от чего вода напоминала густую кровь, сидел Проводник, откинув спину на зеленый пятнистый мрамор и насыщенно-замкнуто глядя на вошедшего. Сейчас на нем не было ничего кроме карнавальной сахарной маски.
- Ой блин, - заметив Проводника, Борис резко отвернулся и продолжил разглядывать зал. - Неплохие аппартаменты.
- Купание? Обед? Вино? – Проводник по шею ушел под воду савоярского оттенка.
- Ммм, последние два пункта, - ответил сатанист, все еще избегая смотреть на Проводника. - Правда я ожидал работы в поте лица... но и от отдыха не откажусь.
В ответ мужчина только хмыкнул, вытащил руку, с которой струйками стекала вода.
- Подай мне халат, - Волосы были собраны на затылке, лишь две темные прядки падали на лоб из папье-маше. Длинный палец ткнул в точку невысокого хрупкого стула, на котором лежала бесформенная багряно-фиолетовая ткань.

(совместно с Джонни)

- Э, а, - сначала он даже не понял, потом сообразил, что только что упомянул работу в поте лица... Это самое лицо в миг помрачнело, Борис стал хмурым до нереальности. Взял халат, подошел к Проводнику, держа одежку в одной руке.
- А разве я не должен учавствовать в боях?
Мужчина поднялся на ноги. Спокойный взгляд намекал на то, что Борис должен встряхнуть одеяние, как следует, развернуть и помочь ему одеть.
- Из этого раунда ты выпадаешь, но повеселиться успеешь - не буду раскрывать карты раньше времени.
- Не думал, что когда-нибудь заделаюсь прислугой... - тихо проворчал себе под нос сатанист, не особо заботясь о том, услышат ли его или нет, но все таки сделал то, что от него требовалось.
Проводник развернулся спиной, не спеша, вкладывая в бархат-хамелеоновую ткань рукавов сначала одну руку, потом вторую. Кожа была идеально белая. В глаза только бросался багровый след, кольцом обтягивающий шею, будто оставленный плотной веревкой.
- Что у тебя с шеей? Неужто после меня? - опять же хмуро бросил Болеслав, его душевное состояние на ближайший день похоже было определено.
- Нет, - Холодно отозвался тот, пряча шрам за низким воротником настолько, насколько возможно было это сделать. Болеслав спросил то, чем не следовало интересоваться.
- Пойдем, выпьем чего-нибудь, - Сказал мужчина, застегнув последнюю пуговицу. Он мог, кончено, еще и этим помучить сатаниста, но настроение было не подходящим.
Борис безразлично пожал плечами и пошел следом. Целый день провести в "теплой" компании с Проводником пусть и не очень приятно, зато, можно узнать много полезного.
В этом же зале стоял небольшой стол из цветного стекла-мозаики. Рядом было два стула.
Открытая бутылка холодного вина щекотала носы гурманов терпким ароматом. Корзина сочных фруктов, сырная тарелка, смесь орехов.
Сатанист не дожидая приглашения, сел, налил себе вина, и забросил в рот пару орехов.
- Может быть скажешь что меня ждет кроме подавания халатов? - он скучающим взглядом изучал своего "хозяина на день".

sovmestno s chelovekami


***
На этот раз Ада не отстранялась. Она с готовностью принимала ласки Миши, и отвечала ему. Где-то внутри, очень глубоко, что-то отчаянно протестовало, но девушка заглушила это одним доводом: он меня спас, я ему должна... Ада стала осторожно расстегивать его рубашку.
На пару секунд прервав поцелуй, Лапников посмотрел затуманенным от страсти взглядом в глаза Ариадны хотел было сказать, что не стоит делать такого только из-за стремления отблагодарить его за лечение, что ничего она ему не должна. Однако Михаил решил оставить разбор полетов на потом и принялся содействовать сероглазой в нелегком деле избавления себя от казавшейся сейчас совершенно излишней одежды. Через некоторое время экс-архангел был полностью обнажен и набросился на Аду, принявшись со всей своей страстью исступленно постигать данный аспект взаимоотношений между полами. Выкинув из головы все ненужные сейчас мысли, Ада прикрыла глаза, довольно улыбнулась, и отдалась во власть ощущений.
Примерно через час-полтора, когда порыв страсти иссяк, полностью обессилевший Михаил лежал на кровати, продолжая удерживать Ариадну в своих нежно-заботливых объятиях и с бесконечным обожанием смотреть на нее. Сейчас для Лапникова ничего не было столь важным, как находящаяся рядом любимая девушка.
Ада мирно спала. Наверное, столько покоя на ее лице не отражалось еще ни разу за все это время.
Но на Лапникова это не распространялось. В его голову снова стал вливаться знакомый женский голос.
Волей-неволей, но Михаилу пришлось вслушиваться в звучание этого завораживающего голоса. Постепенно священник впал в некое подобие транса. Его тело продолжало лежать на кровати, все так же заботливо обнимая уютно устроившуюся и сладко почивающую Аду. А вот сознание отправилось в несколько иное место.
Он оказался в уже месте полюбившемся? Знакомом, да. Полюбившемся, мог ответить только святой отец. Но это была та самая спальня, с той самой женщиной.
- Госпожа?- Михаил изобразил на лице нечто довольно качественно напоминавшее приветливую улыбку,- Вы звали меня?