Сегодня в Мансарду ввалилось нечто страшное. Странное, еле шевелящееся и жутковатое на вид. Нечто среднее между Фредди Крюгером и аватарой апатии на сей грешной земле. Узнать в ЭТОМ Дженази было практически невозможно, но, тем не менее, это был он: мальчик-который-марает-бумагу.
Этот самый мальчик, осторожно передвигал нижними конечностями, стараясь приблизиться к ближайшему столику и не упасть. Красные глазенки сосредоточились на табуретку, словно умоляя её пододвинуться к юноше хоть на один шажок. Табуретка была сегодня не в настроении, а посему осталась глуха к мольбам Джена. Но, неотвратимо (хоть и ужасно медленно) он все-таки переместил свое бренное тело в пространстве, накрыв костлявым задом твердое сиденье.
- Уф... Пора завязывать с совместками... Одни стрессы – просипел он, жалобно глядя на посетителей.
- Сегодня у меня нет, не только никакого настроения кого-либо критиковать, но и кого-либо хвалить. Я просто скажу что-нибудь...А вы потом сами додумайте что.

Ввволк.
Я...Это превосходный рассказ, мессир. Правда. Вы ударили прямо в душу, точечным ударом, не прибегая к беллетристике. Ведь это не вымысел, это – правда, я думаю. Просто вы этого не знаете... Хотя о чем это я? Конечно знаете. Именно потому что это правда, рассказ кусает самое больное место, заставляет совесть ворочаться и даже слегка пробуждает её. Впервые лично я встречаю в Мансарде рассказ, который заставил задуматься.

Мари.
А...да. Все да. Круто. Интересно. Вау-вау-вау. И тысяча слонов. И что-то еще. Я бы помолчал, но правила приличия заставляют что-то сказать. Миледи, это красиво, да. И бла-бла-бла. Я ничего не понял, бла-бла-бла, но все же вас люблю бла-бла-бла. Рассказ не плохой, нет, ни в коем случае, вы не подумайте. Просто мне приелось. Большинство уже приелось. Какой толк в Гранях, если на каждой из них одно и то же? «Он подошел к ней», «Подошел к ней он», «К ней он подошел», «Подошел он к ней»... «Она взяла его рука и неоднократно спросила куда ты девал деньги...» Ой, не туда. У вас с текстом все хорошо. И красиво. Просто я такая сволочь...Вы на меня не обижайтесь. Вы меня пните и успокойтесь. Я сегодня такой таинственный...Простите.

Я свин и давно тут не был. И правда ощущаю себя виноватым. Налейте, кто-нибудь, молока, а? )

Genazi,
впечатление словно от рассыпанных бус. Не сказка, не пародия, не стилизация, не басня... Очень много не. Ребенок не поймет слова стерилизация а взрослый знает, что кастрации эта процедура не идентична. Избушка и телевизор клеятся вместе только после усилия. Мораль - поняли головой, но чтобы почувствовать...
Но - да, хороша мышь, хороши мелочи.

Мари,
тоже не собирается как-то. Писать вы определенно можете хорошо, но, видимо, не для кошачьей башки. Мы оценили вкусные обороты, но в мир въезжали большую половину рассказа, и так и не въехали до конца. Не для средних котов, определенно =)

Ввволк,
в общем-то, говорили мы уже все на гранях. Сильный, хороший и правильный рассказк, но последний абзац напрягает. Не содержанием, композиционной нестройностью по отношению ко всему. Окончанию лучше бы быть окончанием - хотя бы по структуре и тону.

Воть.

И уже от меня - Ввволку.
10. Жажда
Осколок остался в сердце? …А нет, под. Но для начала – это было сильно. (прим. после - об это уже сказал Хигф)
Ничего плохого говорить не хочется, хорошего тоже не особенно много. История про то, что существует на самом деле и не нужно отмахиваться: «Мы не такие». С обыкновенной человечностью у людей плохо дело. Рассказ скомпонован, продумано о чем написано и даже слово «жара» здесь вышло за рамки определения погоды и приблизилось к тому, чтобы стать темой истории. Есть пунктуационные ошибки, повторы и в некоторых местах для одного слова очень много определяемых, но у меня глаз не особо цепляло.

Все это на самом деле действительно сугубо субъективно, потому что это предпочтения стилей. Я могу сесть и, прочитывая, просто убрать эти режущие именно мой глаз детали, но дело в том, что это ваш рассказ, и мало кто, кроме автора, знает, что для его произведения действительно лучше.

Автор согласен и сам признает, что спешка и невычитка присутсвовали.
Я даже рецензируя рассказы на Гранях сам себе указал на повторы.
С пунктуацией у меня проблема, это беда старая, полагаю, придется заново проходить весь курс русского языка. Три года осталось, вместе с дочей за парту сяду. А пока Вузлл не жалея сил натаскиевает меня в меру моих способностей.

На счет стиля, я лучше схватываю, когда вижу переделанный текст, если несложно, конечно, можно кинуть в личку. Смотреть под разным углом мне всегда интересно, конструктивная критика никогда не вызывала во мне отторжения, наоборот, почтение и уважение к критикующему. Даже в том случае, когда я на сто процентов с ним не согласен. А уж если согласен то и вовсе.

- Итак, - приподнял чашку тайрон, - думаю, имеет смысл и мне присоединиться к сему обсуждению. Долгое обсуждение вряд ли выйдет, но пару слов я скажу.

Genazi
А хорошая сказка. Присоединюсь к уже сказанному - мне понравилась мышь-философ; припомнились сказки Дональда Биссета почему-то.
Пожалуй, более я ничего сказать не смогу... хотя нет. Замечу, что тут цельный сюжет - только линия мальчика; остальное же - россыпь образов. Хотя это можно воспринять как части единого витража.

Мари (неизвестный автор)
Прелюбопытный мир, я вам скажу. Нечто подобное - с выпущенным в мир волшебством - я уже видел, но реализация совершенно иная.
Что могу сказать - я хотел бы узнать об этом мире больше.

wwwolk
Увы, я ничего не смогу добавить к тому, что уже говорил в голосовании. Просто там я высказал свое впечатление... и, похоже, дополнять мне его нечем. Надеюсь, не сочтете это невежливостью.

I
Sparks

Ordeni Oscuro
Мерзкая Собака

Солнечные лучи ударили по закрытым глазам молодого человека. Это и послужило причиной его пробуждения. Щурясь, он присел на постели. Хлопком в ладоши он закрыл занавески, избавляясь от противного ему солнечного света, и включил телевизор. Приятная девушка, в строгом черном костюмчике, серьезно говорила телезрителям:
- Сегодня был найден труп чудовища, державшего в страхе всю округу. Врачи-патологоанатомы обнаружили на теле чудища многочисленные удары тупым предметом, судя по всему бейсбольная бита, а также обнаружили голову в тридцати метрах от места убийства. Срез был сделан аккуратно, хирургически. У врачей уши позеленели от зависти. Очередная жертва Ордена.
Зазвонил телефон.
- Оскур? Ты уже смотрел новости? – спросил мягкий мужской голос в трубке.
- Да.
- Твое вознаграждение отправилось в банк. И готовь свое снаряжение, уже поступил новый заказ. Но это немного странная работа… - неуверенно произнесли в трубке.
- Почему?
- Приезжай, увидишь, - послышались гудки.
- Увижу твою дурацкую морду, - пробормотал Оскур и принялся одеваться.

Офис или скорее убежище оскуров, находился в подвале одного из заброшенных заводов. Бомжи часто натыкались на ловушки, поставленные против незваных гостей, за что и платили жизнями. Благо, ловушки не оставляли от бедолаг даже запаха.
- Wer’olien, - сказал Оскур, невидимому стражу. За дверью что-то проворчали и отворили засов. В проеме показался невысокий, кряжистый мужичок, который недовольно смотрел на вошедшего.
- Разбудил, негодяй! Вечно вас Blasfem’ов заря приносит, вон там твой дружок ожидает и смирно курит папироску, - сказал страж, указывая в другой конец комнаты.
- Довольно тебе, Вульг! Небось во сне девку раздевал? Кстати, давно дружок пришел? – спросил Оскур.
- За час до сего момента. Я тогда еще бабу во сне придумать не успел! Одно слово blas’femo! – Вульг махнул рукой, плюхнулся на диванчик, через пару секунд демонстративно захрапел.
Оскур пошел к дружку. Тот сидел на стульчике, покуривая папироску и глазея в экран ноутбука.
- Слушай, Торенер, твоя семья погибла! – попытался привлечь внимание охотник.
Затяжка. Колечко дыма. И спокойный, чуть рассеянный ответ:
- Не надо было китов спасать. «Они нуждаются в помощи!». В хорошем пенделе под зад они нуждаются. И весь этот Гринпис, сидящей точкой на кол.
- То, что их съел кит, не твоя вина. Не надо убивать себя горем, - проговорил Оскур и положил руку на плечо Торенеру.
Торенер внимательно посмотрел на охотника и сплюнул на пол.
- Сейчас не до них. Я хотел рассказать тебе о новом контракте, платят не просто купюрами, дорогой мой Варриель. И это не просто задание…
Оскур немного поморщился, он не любил когда называли его настоящее имя, лучше уж просто Оскур или как все члены Ордена – оскур.
- Хватит пугать, Торенер. Переходи к делу.
- Ладно. Три дня назад к нам поступили сведения о четырех трупах. Полиции удалось сохранить эти сведения от прессы. Так вот. Тела были сильно изуродованы. Грудная клетка разорвана на две части, как дверцы. Внутренних органов не осталось. Следы когтей, примерно пять сантиметров.
- Что здесь необычного? – фыркнул Оскур. – Вервольф. Сейчас возьму серебряные пули и вперед.
- Э, нет… Здесь все сложнее. Контракт был послан старейшим родом Прибывших. И там написано, что с головы монстра не должен упасть ни один волос.
- Не понял.
- Я тоже. Тебе надо расколдовать этого вервольфа. Снять проклятие. Вот фотография. - Торенер протянул оскуру фотку.
- Знаешь, я никогда не поверю, что бегемоты превращаются в оборотней, - ответил, немного спустя, Оскур.
- М… Ты прав, девочка рожей не блещет. По правде, я не совсем понимаю. Прокляли оборотня или девочку? И кем она должна оказаться после снятия заклинания.
- Я же сказал – бегемотом. А несчастный случай при поимке допустим? – с надеждой спросил оскур. – Я все-таки охочусь на чудищ.
Торенер посмотрел на фото жертвы то ли заклятия, то ли природы, может даже пьяной акушерки.
- Это дочь Вириенса Третьего. Будут проблемы.
- Этому почтенному магу нужно тщательнее выбирать спутниц на ночь.
- Сейчас речь не о том с кем забавляется Вириенс, курва мать, а как исполнить контракт, - наставительно изрек Торенер. – Выполнение контракта дает нам милые бонусы.
- Какие?
- А это оставь головам из магистрата. Там не петрушки всякие сидят.

***

- Да я вам не петрушка, вааще-то! – кричал седолысый мужчина, истерично махая кулаками.
- Язви тебя мать! Успокойся, мы как-никак в магистрате! – крикнули из зала.

***

Оскур решил воспользоваться самым легким способом, надеясь, что все гениальное просто. Он отправился в штаб-квартиру оборотней, к их вожаку.
- Так, Андре, прекрати ржать! Я тебе сколько раз говорил? Сколько раз говорил, что ЭТО заколдованный оборотень? – поднявшись, кричал оскур на мужчину, который валялся на земле и бился в приступах хохота.
- А какое человеческое обличие у энтого… демона? – сквозь смех сказал Андре.
Оскур вновь протянул фотографию, чем вызвал новый приступ смеха.
- Знаешь, оскур, это чудовище страшнее четырех всадников апокалипсиса в нормальном облике, а какой из нее оборотень тогда? Э?
- Небось, такой же, как и ты. Вы все на одну морду, - буркнул Оскур.
Андре утер слезы смеха и серьезно посмотрел на оскура.
- Оскур, я знаю, что тебе светит немаленькая сумма, но ничем помочь не могу. Этакую монстрятину я ни за что держать не стал бы. Во-первых, это не эстетично, во-вторых, это не красиво, в-третьих, мы оборотни тоже обладаем гордостью и брезгливостью. Ничего не знаю, ничем помочь не могу.

***

- Ингельфман дома? – сказал оскур глазам в дверной щелочке.
Глаза пристально осмотрели его с ног до головы и ответили скрипучим голосом:
- Зачем Ордену нужна помощь господина Ингельфмана?
- Затем, что Орден нуждается в ней, дабы решить одну проблемку. Это не займет много времени.
- Ну-ну, - дверь отворилась, и показался высокий, худощавый мужчина с седыми волосами, одетый в черный фрак. – Прошу. Господин Ингельфман в лаборатории.
- Альберт, я бываю здесь чаще, чем в цитадели ордена. Ты не устал каждый раз задавать одни и те же вопросы? – спросил Оскур.
Лицо дворецкого тронула улыбка, но все тем, же серьезным голосом он ответил:
- Это правило этикета, Варриель. И не кривись когда произносят твое имя. У меня нет желания обращаться к тебе при помощи твоей варварской клички. Кстати, ты останешься на ужин?
- Я же говорил, мое дело не займет много времени. Но спасибо за предложение. Я, пожалуй, пойду к Ингельфману.
Лаборатория находилась в подвале дома, дверь была открыта, но все же приличия ради Оскур постучал в нее.
- Мда? О, Варриель! Заходи, присаживайся, - Ингельфман показал на кресло перед лабораторным столом. Сам хозяин дома был невысокого роста, к тому же в возрасте. Седые волосы, морщинистое, но излучающее доброту лицо и, конечно же, белый халат, в кармашках которого хранились вещи быстрого применения.
- Ингельфман, мне нужна твоя помощь, - сказал Оскур, садясь в кресло.
- Ты приходишь ко мне либо поесть, либо получить помощь. Так как сейчас не ужин, то я сам понял, что ты пришел за советом. Что на сей раз? – спросил Ингельфман, снова принимаясь возиться с колбами и жидкостями.
- Нужно расколдовать оборотня.
Ингельфман наливал красную бурлящую жидкость в колбу с синей, оскур невольно сжался в кресле, опасаясь взрыва. Вместо него произошел небольшой хлопок и жидкости исчезли.
- Мда… Ценный экземпляр я только что потерял. Не думал, что эта смесь будет обладать способностью к самопроизвольной телепортации. Насчет оборотня. Это невозможно. Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-то расколдовал оборотня?
- Ты не совсем понял. Девочку прокляли, а не кусали. Поэтому я пришел сюда.
- Ну тогда другое дело! А фото есть?
Оскур протянул фотографию. Ингельфман бросил на нее быстрый взгляд и нахмурился.
- Варриель, я прекрасно знаю, как выглядят трупы жертв оборотня. Ты мне девочку или ее вервольфову ипостась покажи.
Оскур посмотрел на фотографию, потом на Ингельфмана:
- Это и есть девочка. Это ее фотогр…
- Обманули тебя крепко! – фыркнул Ингельфман. – Ясень пень, это труп. Дефект нижней челюсти видишь? Это кто-то ударил ее ниже затылка и после этого вломил в висок. Смещение челюсти зафиксировалось из-за этого непроизвольного сокращения мышц. Удар в висок принес некоторые изменения в строении глаз. Видишь правый? Ты думал, что у живого человека он может находиться чуть выше переносицы?! Да и нос имеет форму окружности… На лице твоей девочки был эпицентр торнадо, поэтому так перекосабочило. Но к чести твое девчонки стоит сказать умерла она до торнадо, иначе мы бы видели кровавое месиво.
- Все-таки это ее природная красота. И именно она, эта жертва торнадо, сейчас превращается в оборотня и убивает очередного человека.

***

Макс вышел покурить. Ночь была темная, беззвездная. Одинокий фонарь освещал площадку перед подъездом. Макс посильнее закутался в куртку - дул холодный ветерок. Вдруг рядом послышались чьи-то шаги. Макс посмотрел в сторону шагов, но ничего не было видно.
«Эх, повезло же мне! Не думал, что меня повысят до начальника отдела. Повышение в зарплате, служебная машина… Эх! Отлично», - думал Макс, улыбаясь и покуривая сигарету.
Опять чьи-то шаги, уже совсем близко. Позади фонари возник темный силуэт.
- Кто это? – спросил Макс, немного дрожащим голосом.
Молчание. Силуэт вышел на свет. Крик застрял в горле. Далее Макс лежал на асфальте. Он чувствовал, как силуэт разрывает его грудную клетку, как лапы с острыми когтями перебирают его внутренности, резким движением выкидывая ненужное. Спустя мгновение он перестал чувствовать.

***

После получаса громкого спора, Оскуру удалось убедить Ингельфмана в том, что девочка не является трупом.
- Ита-а-ак… Девчушка, язви ее мать, страшная словно кобольд. Днем увидишь, вечером с шумом с гамом хоть в гроб клади. Так? – немного заплетающимся голосом проговорил Ингельфман.
- Э… Так-нарастак. У тебя той фиолетовой не осталось? Ядрено бьет в голову…
Лабораторник достал бутылку и налил себе и оскуру в колбочки:
- За страшилищ! – и оба опустошили колбы.
Немного прослезившись, Ингельфман продолжил:
- Ночью это чудовище с косичками превращается в вервольфа, из-за наложенного проклятья? Так?
- Так.
- Уть, ироды! Природа над ней неудачно пошутила, так еще и прокляли. Эти превращения начались недавно?
- Э… да. Примерно месяц назад.
- Ну… Есть только один действенный способ, изобретенный Эйнаром Безбашенным.
- А чой-то Безбашенный? – удивился оскур.
- Просто когда Эйнар хотел испробовать этот способ, оборотень оторвал ему голову. Но все-таки у него получилось.
Они выпили за упокой души Эйнара.
- Так что за способ? – спросил Оскур, отойдя от выпитого.
Ингельфман нахмурился и решил, что оскур еще недостаточно готов к знакомству со способом Эйнара, и поэтому налил еще по колбочке.

***

- Кто там? – спросил патрульный в темноту. Он чувствовал на себе чей-то взгляд, мурашки в это время дефилировали у него на спине. Никто не ответил. Только прорычали. Последнее, что видел патрульный – это коричневое создание, когти и собственные ребра.

***

Оскур сидел на стуле, обладая признаками скорого падения на пол. Ингельфман решил, что момент пришел.
- Ты должен поцеловать оборотня…
Оскур глупо хохотнул:
- Что-то тебя на романтику потянуло… Слишком ты засиделся в своей лаботаротииии…. – язык оскура выписывал неизведанные фортели.
- Так в книжке написано. Вон в той, что под огурцами. Двадцатую страницу открыл? Прочитай шестую строчку снизу.
Оскур трезвел с каждой буквой. Но и в трезвом состоянии он пару раз глупо хохотнул.
- А может у тебя эликсирчик какой есть? А? – спросил оскур с надеждой.
- Что тебе стоит поцеловать оборотня? Хотя бы чмокни, что ли!
- Тебе легко говорить. Голова не твоя страдать будет…

Глава 2.
Охота.

Оскур сидел в этом районе пятый день, точнее ночь. Никаких признаков оборотня или других враждебных существ. Ловушки тоже молчали. Молчали местные бомжи, которых Оскур использовал, как приманки. Он сидел на крыше двухэтажного дома и наблюдал за бомжем. Тот был немного пьяным, так как передвигался не слишком уверенно. На четвереньках. Оскур вздохнул, и тогда и сейчас были и будут эти люди, которых общество выкинуло из себя.
Недалеко кто-то взвыл. Оскур напрягся, проверил магазин пистолета, клинок за спиной. Что-то должно случиться. И случилось…

***

«А хороший этот парень с мечом… Эк, меня напоил и закусить дал. Хороший человек…» - думал про себя бомжик, ползя к скамейке, чтобы там уснуть. Сначала он не заметил, что кто-то его перевернул. Алкоголь сработал, как обезболивающее, когда вскрыли его грудную клетку. Он попытался оттолкнуть существо похожее на волка рукой, и понял то, что руки уже нет.
«Мамонька… Умираю!» - взвыл бомжик, но послышалось лишь хрип.

***

«Она сильно проголодалась…. Голод заставил ее рискнуть» - думал оскур, наблюдая за тем, как оборотень повалил бомжа, словно ворота отворил грудную клетку, оторвал руку и принялся лакомиться внутренностями.
Оскур прицелился и три раза выстрелил снотворными пулями. Оборотень взвыл и повалился набок.
- И это все? Все так просто? – прошептал оскур, мягко спрыгнув с крыши в дворик. Оборотень лежал и не двигался. Оскур вынул клинок и нацелил пистолет на тушу. Сделав еще семь выстрелов снотворным, оскур подошел поближе. Оборотень не шевелился.
- Э? Надо чмокнуть? – сказал Оскур, ударив по вервольфу ногой. – Спит, собака.
Благодаря инстинктам, он отпрыгнул в сторону. Когтистая лапа прошло рядом с виском. Оскур отбросил пистолет и двумя руками взялся за меч. Оборотень начал готовиться к прыжку, обходя его. Оскур прыгнул первым и, помня контракт, ударил тварь ногой по переносице, но он промахнулся. Оборотень, сделав полуоборот, схватил оскура за ногу и со всей силой инерции кинул в стенку.
Стена была не слишком прочной, и он оказался в гостя какой-то милой семьи.
- Эээ……. – только и смог сказать глава семьи, на которого тут же набросился оборотень. Жена лихо завизжала, за что вервольф засунул ей в рот голову мужа и ударом правой лапы снес обе ноги.
Оскур, отплевываясь кровью, понял, что чмокнуть оборотня не получится не только из-за опасности, но из-за жажды мести. Вервольф ринулся на Оскура, занося левую лапу для удара, способного переместить плечо к тазобедренному суставу.
Пируэт направо, лапа проходит в миллиметрах от левого плеча. Резко остановив движения ног, оскур вложил свою силу и силу оборота в удар налево. Клинок, ярко блеснув, врубился в лапу оборотня и вышел с другой стороны. Лапа, не удерживаемая суставами, мышцами и костями, быстро упала на пол. Монстр взвыл и начал кружиться, стараясь схватить оскура правой рукой.
Полупируэт назад, блеск меча, лапа на полу. Оборотень упал на колени, квартира была забрызгана кровью, хаотично валялись остатки кирпичной стены…
- Мне нужно поцеловать этого монстра? – сказал про себя Оскур, но неожиданный всхлип из-за кресла навел его на отличную идею. – Эй, за креслом! Подойди сюда девочка, не бойся. Как тебя зовут? Не помнишь? Хм… кирпичиком говоришь, задело. А хочешь, я тебе помогу?
Девочка кивнула.
- Тебе нужно поцеловать эту собачку. Ты снова вспомнишь, как тебя зовут, - сказал оскур и дружелюбно улыбнулся.
Девочка судорожно кивнула и посмотрела на оборотня. Тот сидел на коленях и бился в конвульсиях. Девочка начала медленно идти к монстру, с каждым ее шагом Оскур улыбался сильнее.
Голова девочки пролетела мимо оскура. Но идея удачно воплотилась в жизнь. Это всего лишь мерзкие Dhoi’ne, ими жертвовать можно. Цель оправдывает средства. Поэтому, Оскур не чувствовал никаких угрызений совести

***

- Дорогой мой Варриель Лоен Оли Филиванерели, рад приветствовать тебя в моем доме, - сказал высокий крепко сложенный мужчина, с коротко стрижеными черными волосами, крепко пожимая руку оскура.
- Мне тоже приятно находиться здесь, мэтр Вириенс.
- Позвольте познакомить вас с моей дочерью, которую вы спасли, - радостно произнес Вириенс и, заметив обеспокоенный взгляд оскура, добавил. – Насчет рук не беспокойтесь. Они были восстановлены. Хотя ювелиром ей уже не быть.
Оскур нервничал не из-за рук. Он помнил фотографию, и представить себе ее вживую не мог. Не хватало извращенной фантазии.
Двери в гостиную отворились, и зашла она.
- Моя дочь – Джеена! – воскликнул Вириенс и захлопал в ладоши.
Хоть у него был пустой желудок, но оскура скрутило в рвотном позыве. Он блевал на прекрасную паркетную плитку семнадцатого века, выполненную самим Рокотелли. Узор плитки представлял собой многочисленные черно-белые ромбы с фамильным гербом в виде бегемота, держащего в руках посох.
«Красивый паркет» - подумал Оскур в перерыве между рвотными спазмами.

II
Большой Ух (неизвестный автор)

Будет день...

Этот город находится меж двух зеркал, бесконечной стеной и пропастью. Все честно — полсвода неба, полмеры земли. Я не найду его архитектуры в пузатых книгах, а слов, что произносят на улицах, нет ни в одном словаре. Сияющий белый камень узких проспектов, сумеречные оттенки домов и высоких башен, тонкие арки мостов... Когда небо залито нежно-лиловым, то кажется, что все это — только мозаика перламутром. Вещи одушевленны и светятся, а люди неразличимы и серы.
Говорят здесь только на языке города. Его понимают все вещи, но не узнает никто из нас. Мы дарим друг другу взгляды и жесты, а чаще просто молчим, укутавшись близостью человека как будто бы коконом. Когда из окон струится нереальный свет неба, не остается ничего, кроме этой близости. У нас нет книг и течения времени, чтобы его убить. Только неразличимые перемены света говорят о дыхании этого мира, а однажды в нечуткие ребра равнодушно стучит подступившая старость. Время здесь устало и на заслуженном отдыхе. Иногда, в мгновение ясности, кажется, что я вижу далеко в облачной дымке ажурную стеллу секундной стрелки, застывшей в зените.
Один раз я видел здесь худого и бледного человека с глазами черного цвета. Взгляд его говорил о дожде. О дне дождя, что разобьет это небо громом, что уничтожит эту дымку тяжелыми синими каплями. Взгляд его говорил о прекрасной смерти сумеречного дворца, навылет пронзенного радугой.
Кто-то остается в домах — я брожу по остриям этих улиц, подолгу ласкаю подошвами извилистые игры мостов. Движение обезличивает предметы, и тогда они кутают в перламутровый кокон приятия. Я с убежденностью спящего знаю, куда не стоит сворачивать, а где дорога будет ровной и безмятежной. Может быть, маршрут повторен и проторен множество раз. Я не помню этого, как не помню и множества иных вещей. Откуда я здесь? Как давно? Кто я и кем привык быть? Мне почти все равно, но мысль о том, что вся жизнь беззащитным туманом тает, расползается рваными клочьями... Она наполняет меня смутной болью. Я не решусь поранить бумагу, но здесь, под защитой молчания собственных губ, я могу воскресить слова забытого языка, и говорить, говорить с собой... Пока не вспомню, что это — говорить.
Речь помогает не растворяться, но она же — мой самый серьезный враг. Пока у меня есть речь, я глух и отчаянно-близорук, я теряю чутье вещей и перестаю понимать их язык. Когда я говорю с собой слишком громко, я пропускаю нужные повороты и забредаю в глухие тупики улиц. Город оставляет мне тысячу спин и ни одного взгляда.
Но сегодня мне отчаянно-страшно. Я долго смотрел на свои уродливые, темные пальцы и ждал, что они исчезнут как дурной сон. И они действительно словно бы стали прозрачнее. Я перестал чувствовать эту руку и не мог согнуть даже запястья. Сначала это и не показалось мне важным, но потом в уме всплыло «не быть», и грудь моя наполнилась паникой. Я говорю-говорю-говорю, я не могу и не буду молчать, я кричу на себя, проходя по знакомым улицам. Какая разница, помню ли — они все на одно лицо... Это улицы, это стены, это мосты, мосты — для того, чтобы идти по ним. Они не могут существовать просто так, не могут, не могут, не могут!...
Когда я понял, что что-то не так, то пути назад не мог бы вспомнить даже для спасения своего духа. Этот тупик я не только не видел, не только не ходил по нему, но я и знаю — каждой клеточкой своего тела знаю, что сюда мне нельзя идти, нельзя было и подходить сюда близко, что я в зоне запретной по всем возможным законам. Мне плохо, я хочу убежать отсюда, но я не знаю, куда мне бежать, я боюсь ступить здесь и шаг. Я в западне, я преступник, я лучше бы не жил. Мне больно...
Боль вылилась из меня каплей воды. Прозрачная полусфера застыла на сером колене, беззвучно впиталась в ткань. Блеск, уязвимость, минутное ощущение холода. Мне больше нечего здесь потерять, от меня и осталось уже мало что. Я встаю и иду вперед. Туда, где нельзя. Туда, куда больше всего нельзя. Темная улица, высокие двери, холл, посеревший от пыли индиговый бархат в тихом забытом зале. Я поднимаюсь по лестнице и бреду сквозь анфиладу пустых полутемных залов. Мне кажется, я узнаю это место — как никогда не узнал бы город снаружи, иным, незнакомым чувством.
Новый этаж, потолки спускаются ниже, на шелке обоев серебристые маки. Я помню название этих четырехлистников, хотя в них и трудно узнать цветок. Я знаю, что за розовой шторой воздушная комната, полная света. Я знаю, мне нужно в самый конец этого длинного коридора. Там две створы двери, и теплая комната, которую я мог бы когда-то любить.
Медная круглая ручка проворачивается непривычно и тяжело. На ковровой дорожке остался взъерошенный след. Над камином висит мой портрет — в короне из чистых сапфиров и бархатной мантии цвета индиго. И само одеяние ждет здесь, под пылью. Мне кажется, мое сердце остановилось.
И я уже не хочу удивляться, когда небо за окнами содрогается от тяжелого грохота.

III
Darkness

***

Вам не приснятся рыжие кудри,
Стоны клинков и хриплое "брат мой".
Вам не приснится упоение бурей.
И голос во тьме, зовущий обратно.

Ведьмовские глаза и звериная ярость.
По ножу в рукавах и немое "постой!"
Ночь и луна, вот все, что осталось.
И руины поросшие темной травой.

Белый лис и король. Чародей и блудница.
Маски, лица и образы - танцем одним.
Закрываю глаза - и мне все это снится.
Снится парусами и ветром морским.

IV
НекроПехота

Совет мудреца

История эта случилась так давно, что и рассказчиков на нее не найти, а найдешь – на базаре невежды и глупцы забросают беднягу камнями, проклянут за выдумки и ложь. Несправедливость сия столь велика, что даже почтенные обладатели седых бород, проплешин и старческих пролежней не разомкнут уста, чтобы поддержать смельчака. Что поделаешь, времена, в которые произошла эта история, и память о них – все сокрылось под талой водой забвения, не оставив на поверхности даже пузырьков.
Но все, о чем здесь будет поведано, есть чистейшая правда без единой крупицы лжи. Воистину, каждое слово, сорванное нетерпеливыми слушателями с уст рассказчика, достойно того, чтобы его поместили в драгоценную оправу, спрятали в самом тяжелом сундуке с самым тяжелым замком и отдали на сохранение Всевышнему.
А автора истории, то есть вашего покорного слугу, следовало бы наградить гаремом из тридцати тринадцатилетних гурий, тысячей бесстрашных воинов и кулахом великого визиря при дворе какого-нибудь щедрого и незлого султана или на худой конец фараона. Ибо негоже, чтобы, лишенный пищи признания и одобрения, потух пламень таланта.

1.

Началось все во времена незапамятные, но бесконечно далекие от сегодняшних дней. Именно потому нет ничего удивительного в недоверии, с которым встречают упоминания о той, вне всякого сомнения, сказочной эпохе.
Ибо великие были времена. Бесстрашные мужи с оружием в руках прославляли имена мудрых правителей, свершая подвиги настолько великие, что эхо доходило до самых небес, где повергало ангелов в уныние и стыд.
Женщины – все без исключения – поражали неземной красотой, блеском своим затмевая дневное светило. И если бы эти прекрасные пэри не укрывали лица за шелковыми простынями и паранджой, ночью был бы также светло, как и днем. И, подумать только, при всем при этом жены оставались верными мужьям, никогда даже и не помышляя об изменах!
Воистину удивительные времена. Невероятные.
В тех землях, где солнце не покидало неба круглый год, а земля была столь плодовита, что никто из живших на ней не ведал голода, царствовало два великих мужа, равных по мудрости, бесстрашию и величию.
Первым был намаханский султан Сулим Сааф-ад-Дин са-Муйид, прозванный Справедливым. То был великий правитель, поднявший намаханский народ с колен и вознесший его на вершину, откуда повелевал всем, на что падала тень той вершины. Правил решительно и сурово, железной рукой выкорчевывая гниль взяточничества и выкашивая сорняки воровства.
Имя второго гремело столь же громко – баррахский хан ХамУш бхе-Ракку умм Пратха, прозванный Безжалостным, великий воин и полководец, победитель ракшасов и приручитель джиннов. Нет счета головам, что посек его меч, и землям, что вытоптали копыта его коня.
Державы этих мужей росли и крепчали, переступая через все преграды – будь то враждебные племена номадов или раскаленная добела пустыня. И, когда их границы сошлись, случилось то, что не могло не случиться.
- Война! – вскричал Селим Справедливый, услыхав от великого визиря о том, что баррахские номады разграбили граничащие с ханством поселения.
- Война! – прорычал Хамуш Беспощадный, узнав о том, что намаханские дороги – через всю страну – украсили насаженными на пики головами ханских войнов.
И грянула война. Война, подобных которой более не случалось и не случится, ежели есть Всевышний. Ужасное кровопролитие длилось три декады, и не была в нем успеха и выгодны ни для одной из сторон. Гибли достойнейшие мужи, умножалось число вдов и сирот. Шестикрылый ангел смерти Азраил, чьи глаза отстоят друг от друга на семьдесят тысяч дневных переходов, без устали парил над землями, повергнутыми в пучину яростного противостояния, собирая отлетающие души. Ох, и немало он собрал, прежде чем султан и хан встретились в шатре переговоров.

2.

Впервые за долгих тридцать лет покинули разгневанные правители столицы без огромных армий, чьи кони в одночасье способны превратить степь в обветшавшую пустошь. Обменявшись клятвами и кровными заложниками, Сулим Справедливый и Хамуш Беспощадный сошлись в самом сердце пустыни, что разделяла их владения. Крошечный оазис стал прибежищем для мира, который пролил бы бальзам исцеления на тысячи истерзанных душ.
- Само солнце меркнет в тени твоего величия, о достойнейший из противников, - приветствовал баррахский хан, - звездам и луне должно сойти с ночного небосклона и украсить твой дворец, чьи белокаменные башни пронзают облака!
- Гром стыдливо отворачивается, когда копыта твоих всадников сотрясают землю, о величайший из войнов, - ответил намаханский султан, - ливням должно наполнять твою чашу, а ветрам подносить ее к твоим устам!
Три долгих дня шли переговоры. Без устали трудились великий визирь султана и верховный советник хана, к концу третьего дня сделавшись седыми от усталости. Но во всем было достигнуто соглашение – по поводу всех разоренных городов, угнанных табунов и награбленного добра. Во всем: Селим Справедливый и Хамуш Беспощадный поделили между друг другом весь известный мир, твердо решив не перечить воле друг друга и скрепив договор клятвой перед самим Всевышним.
- Твоя мудрость безгранична, как сама Вселенная! Воистину, Всевышний облагодетельствовал подданных твоего царства, воспламенив на небе звезду Селима Справедливого!
- Твой ум подобен мейрезской сабле, что без труда рассекает даже камень! Разве есть иное оправдание тому, что твои воины раз за разом встречают рассвет и провожают закат, если не имя Хамуша Беспощадного?
Лишь на четвертый день, когда довольные правители уже собрались седлать верблюдов, вспомнилась деталь, ускользнувшая от внимания советников. Советникам немедленно отрубили головы, а деталь, что простиралась на многие сотни конных переходов на север, юг, запад и восток, принялись изучать со всем должным вниманием.
Все поделили правители – поля, луга, леса, горы, холмы, реки, людей, города, золото, серебро, коней, корабли. Забыли только об одном – об огромной пустыне, разделяющей две державы. О безжизненном левиафане раскаленного песка.
- Поделим ее пополам, мой друг, чья власть простирается за горизонт воображения!
- Поделим, мой друг, чей источник силы и мужества столь же огромен, как и великий океан, омывающий берега всей известной суши! Но прежде скажи, как мы точно установим границу, если сквозь пустыню не текут реки и ее не пересекают горы?..
- Приведем тысячи рабов и заставим их провести линию из деревянных столбов, которая разделит пустыню на две равные половины!
Но затем выяснилось, что при первой же песочной буре столбы будут погребены под тоннами песка.
- Приведем десятки тысяч рабов и построим великую каменную стену, что послужит вернейшей из всех границ!
Но затем стало понятно, что через десяток лет титанический труд падет на плаху бессмысленности, ибо строить стену на песке суть то же самое, что возводить замок на берегу за час до прилива.
Больше предложений у великих правителей не было, и они даже успели пожалеть о том, что их советники, вместо того, чтобы наполнять иссякший кувшин идей вином советов, потягивают вино из золотых кубков и щиплют гурий за ляжки на небесах.
Поспешно назначили новых, однако те оказались не в пример хуже обезглавленных, поэтому вскоре они точь-в-точь повторили судьбу предшественников.
А султан Селим Справедливый и хан Хамуш Беспощадный, терзаясь неразрешимой загадкой, глоток за глотком пили яд поражения. Пламень взаимной вражды, казалось, потухший раз и навсегда, стал разгораться с новой силой.
- Пустыня - всего лишь песок и ничего больше, о мой недалекий друг! Зачем ты упорствуешь?
- Если так, то отчего же ты не желаешь уступить ее мне, о мой неумный союзник? Почему твое царство должно быть больше моего?
- Разве стоит песок того, чтобы за него проливали кровь?..
- Воистину, стоит ли?..
Чаша терпения правителей, без того не обладавшая большой вместительностью, стала наполняться ртутью взаимной ненависти.
- Понимаешь ли ты, о светоч безумия, что ты обрекаешь свое государство на гибель? И из-за чего? Из-за какой-то пустыни, в которой оазисы меньше родинки на ляжке младенца! Воистину, демоны похитили твой разум!
- Твои угрозы столь же пусты, сколь и твои ножны, о сосредоточение недальновидности! Сколько раз доказывали мои воины свое превосходство? Следует ли мне залить твои землю кровью, чтобы ты осознал собственную ошибку? Откажись!
Конечно же, никто не хотел отказываться. Разругавшись и поклявшись – перед Всевышним, конечно – извести род друг друга до последнего колена и перемешать прах павших с собачьим пометом, Селим Справедливый и Хамуш Беспощадный расстались.

3.

И вновь грянула война, и вновь ангел смерти Азраил простер черные крылья над пылающими огнем землями. На сей раз вражда двух держав длилась всего одно десятилетие. Втрое меньше потребовалось величайшим из правителей для того, чтобы осознать необходимость иного выхода.
И вновь встретились намаханский султан Селим Справедливый и баххарский хан Хамуш Беспощадный в шатре мира, и вновь сели они за один стол, надеясь словами разрешить то, что не смогли разрешить клинки тысяч и тысяч павших воинов.
Новые советники правителей оказались куда умнее казненных предшественников и справедливо решили, что самостоятельно решить такую сложную проблему, как разделение пустыни, они не смогут. И решили переложить ее на чужие плечи.
- Однако известно нам, что далеко на севере – в горах – живет один старец, чья мудрость столь велика, что может сравниться только с мудростью наших повелителей. Он наверняка подскажет ответ.
Не видя иного выхода, правители последовали совету и отправились далеко на север, туда, где песчаные дюны упирались в суровые скалы. В одной из пещер они обнаружили обещанного великим визирем и верховным советником мудреца.
Внешность старца внушала доверие, ибо его седая борода была едва ль не длиннее пути, проделанного владыками, а количество струпьев и язв, на его теле, могло посоперничать с количеством волос на царственных челах.
С великим трудом отделяя речь от кашля, Селим Справедливый и Хамуш Беспощадный выслушали совет старца.
- Ежели вы, земные светила, не способны мирным путем поделить пустыню, то вам обоим надо отказаться от нее. Пустыня – всего лишь камни и песок, ничего больше. Разве стоят камень и песок того, чтобы за него расплачивались тысячами жизней подданных?..
- Но как мы можем отказаться от земли?...
- Очень просто. Откажитесь от желания владеть ею, и она останется ничьей.
- Это, конечно, мудрый совет, старец, однако мы своими умами дошли до этого решения - десять лет тому назад. Но как мы можем быть уверены в том, что никто из нас в тайне от другого не покусится на пустыню?..
Раздраженные владыки уже хотели приказать слугам отрезать длинную бороду старца вместе с его головой, однако тот, потратив несколько мгновений на раздумье, предложил еще один совет.
- Если вы хотите быть уверенными в том, что пустыня не будет принадлежать никому, то сделайте так, чтобы она принадлежала кому-нибудь третьему!
Удивлению властителей не было предела.
- Как так – отдать кому-нибудь третьему?!
- Очень просто. Пустыня огромна, но бесплодна. Здесь не растет ни хлеб, ни виноград, здесь не найти ни золотых слитков, ни драгоценных камней. Число оазисов, в которых можно жить, ничтожно, а расстояние, разделяющее их, подобно расстоянию между нами и солнцем. Никто из смертных и бессмертных (за исключением всемогущего Творца, конечно же) не сможет извлечь из этой земли хоть какую-нибудь выгоду. Не стоит жалеть о потере таких владений.
- Воистину не стоит.
- Постройте в одном из оазисов дворец, поселите в нем прислугу, привезите красавиц, факиров и воинов. Пусть в этом дворце всегда хватает еды и питья, пусть там звучит музыка и рассказываются удивительные истории.
- Но для чего?.. Что нам делать дальше?
- Дальше найдите нищего – для того, чтобы не спорить из чьего государства будет происходить нищий, возьмите первого, кого встретите при выходе из мое пещеры – и поселите его во дворце. Нареките его падишахом пустыни!
- Что-о?!
- Именно так. Вы перессоритесь, если решите отдать пустыню одному из своих сыновей или визирей. Да и нужен ли вам мудрый правитель, который не станет подчиняться ни одному из вас и станет искрой, которая однажды сможет превратиться в пламень?..
- Всевышний свидетель, нет.
- Тогда пусть пустыня принадлежит грязному нищему. Помятуя о своем жалком прошлом, он будет беречь дарованные ему владения, словно красивейшую из жен, но при этом не сможет распорядиться ею так, чтобы это вышло вам в ущерб. Но скупость и жадность, эти вечные спутницы нищеты, не позволят никому отнять у него ни пяди земли, ни горсти песка, принадлежащего ему!
Услыхав совет старца, владыки переглянулись. Подобным вспышке оказалось неожиданно найденное решение. Как просто! Улыбки осенили хмурые лики правителей, изгнав из царственных сердец печаль.
- Ни единой песчинки! Ты воистину мудр, о старец!
Мудрец распластался по голому камню, принимая похвалу, и поспешно пролепетал:
- Я – всего лишь жалкий червь, недостойный вдыхать прах ваших стоп, о величайшие из правителей, когда-либо ступавшие по земле! Ваше появление наполнило кувшин моего бесполезного существования сладким нектара смысла!
Всемогущие владыки с удовлетворением отметили, что старец не только мудр, но также красноречив и знает отведенное ему Всевышним место, посему решили наградить его, наказав слугам построить у входа в пещеру дворец, посадить вокруг прекрасный сад, заселить его фазанами и павлинами, привезти старцу прекрасных дев для услаждения его старости.
И хотя мудрецу в преклонном возрасте прекрасные гурии могли потребоваться лишь для расчесывания длинной, словно список добродетелей престарелой девы, бороды, он промолчал, беспрекословно приняв подарок.
- Нижайше благодарю вас, о солнце и луна, альфа и омега, верх и низ, право и лево. Да продлит Всевышний ваши дни в бесконечность!
На том султан Селим Справедливый и хан Хамуш Безжалостный порешили, вновь поклявшись в вечной дружбе и призвав в свидетеля Творца, после чего покинули пещеру мудреца. У выхода они нашли жалкого нищего, будущего падишаха пустыни, которого слуги подхватили под руки, скрутили-связали и закинули в седло.

4.

Ни в намаханском султанате, ни в баххарском ханстве не нашлось ни одной лампы с джинном, однако дворец в пустыне возник в считанные дни. Словно по волшебству.
В том самом оазисе, где когда-то впервые сошлись два враждующих владыки, ныне стоял дворец властелина, порожденного их согласием. Безжизненная пустыня стала землей новоявленного падишаха, а тарантулы, скорпионы и стервятники – его подданными. Не самыми плохими – сравнивая с людьми.
Султан Селим Справедливый и хан Хамуш Безжалостный остались довольны. Они всячески восхваляя друг перед другом мудрость старца, сковавшую дружбу между двумя державами, но при этом обменивались полными сомнения и недоверия взглядами, в тайне помышляя каждый о своей выгоде.
Посему совсем неудивительно, что сначала Селим Справедливый отдал в гарем новоявленного падишаха троих прекраснейших дочерей, а потом и Хамуш Безжалостный подарил грубому нищему тончайшую из вишен сада своей семьи. Желая заручиться поддержкой вчерашнего нищего могущественные правители отсылали ему богатые подарки, и вскоре дворец повелителя кактусов и саксаулов превратился в настоящую сокровищницу.

5.

Искушенный слушатель, лакающий соки из родников цинизма, мог бы счесть эту историю излишне сказочной, а потому и неправдоподобной, однако пусть не спешит, ибо конец этой истории покажется истинной правдой даже для привередлевейших из привередливых и недоверчивейших из недоверчивых.
В пустыне, соединявшей две могущественных державы, обитали не только стервятники и скорпионы. Нередко ее пересекали торговые караваны, везущие богатые товары с одного края мира в другой. Когда купцы впервые узрели построенный в сердце пустыни дворец, их удивлению не было предела. Потом удивление сменилось негодованием, ибо правитель, владеющий дворцом, приказал платить пошлину – за проход по его землям (это по пустыне то!..), за ночлег и за воду – или поворачивать обратно.
Вместе с миром, родившимся между двумя непримиримыми державами, упрочнились и торговые связи. Из намахатского султаната везли слоновую кость, благовония, специи, краски, ковры, золото, дивных чернокожих невольниц и обменивали их на баххарских базарах на янтарь, булатные клинки, степных скакунов, меха, шелк и другое добро. Часть товаров неизменно оседала в пустыне, изъятая скупым падишахом.
На том история о Селиме Справедливом и Хамуше Беспощадном подходит к концу. Около десяти лет спустя истек жизненный срок, отведенный намаханскому султану. А год спустя в неравном бою пал баххарский хан. Закрутилось колесо истории, одного за другим сменяя на тронах потомков великих правителей.
Много позже, когда яд лени, чревоугодства и глупости разбавили кровь Селима Справедливого и Хамуша Беспощадно, превратив ее в грязную жижу, и их державы начали приходить в упадок, на помощь пришла пустыня, в скромных оазисах которой богатств скопилось больше, чем можно было вообразить. Но помощь эта, выражавшаяся в сундуках с золотом и наемниках, оказалась, конечно же, палкой о двух концах.
И несколько десятилетий позже столица пустынного падишахства была уже отнюдь не в пустыне. А далекий потомок внука старого мудреца-пройдохи, коим конечно же оказался найденный на пороге пещеры нищий, собирал подати не только с проходивших мимо караванов, но также и земель, вмещавших в себя и намаханский султанат, и баххарское ханство.

Самое время поставить точку. Не скупясь чернил и слов, ляпну пожирнее.
И пусть на первый взгляд минарет, на вершине которого обрывается мой рассказ, выстроен из мягкой глины выдумки, но в действительности он прочнее камня, ибо каждое слово, произнесенное мною, правдиво до последней буквы. И пусть Всевышний поразит проказой меня и мой род до четырнадцатого колена, если я посмел обидеть достойных слушателей хоть словом лжи!

Мерзкая собака.
Общее вчепятление - забавно но мимо запоминания. С первым все ясно: автор легко и красиво скользит на границе стеба. Второе - рассказу все-таки, на мой взгляд, не хватает определенности. Чуть больше шуток и легкости - вышла бы неплохая пародия, чуть больше глубокой проработки - и вышло бы что-то серьезнее. А так - что-то между. Еще из огрехов - некоторые логоляпы и излишне-простецкий язык.

Будет день...
Тяжелое такое эмо, подчас злостно перегруженное чувствительностью - как персонажа, так и автора. Но язык мил, а оборот "как будто бы" - очень порадовал внутренней образностью.

***
Сначала очень понравилось. К концу - устала. Слишком много сеттингов на маленькое стихотворение. В итоге последний - с парусами - смотрится вовсе ни к селу. Забавно, что ритм ощутимо скачет на этой же строчке, словно делая лишнесть еще более явной )

Совет мудреца
Автор явно в курсе сеттинга и вкусно пишет, но ворд - абсолютное зло бо грамматику не исправляет. И лексику тоже. Гурия и одалиска - совершенно большие разницы, и первым тринадцать лет было где-то в районе сотворения рая =)
А теперь избранные моменты:

Восхитила зависимость =)


Такими-то темпами... =D


Отличительный знак восточных правителей - волоса на лбу, да =)


Это на кого намек? =)))))

А вообще очень понравилось.

В мансарду осторожно прокрался маленький крот. Конечно, он пытался двигаться как можно незаметнее, но поскольку от природы был слеп, то натыкался на всевозможные предметы обстановки, создавая просто оглушающий шум. Но тут он услышал, как кто-то рассказывает истории. Множество историй, рассказанных разными авторами. И вот крот решил сам принять участие в неспешной беседе…

I
Мерзкая Собака
Самый сложный для оценки рассказ. Вроде все есть и вступление и завязка с кульминацией рассказа, но все же остается ощущение не законченности произведения. И еще возникает вопрос: как маг, который изобрел способ лечения проклятья оборотня мог проверить его в действии с оторванной головой?
II
Будет день...
Слог очень тяжелый для чтения. Сюжет, как таковой, отсутствует и представляет набор переживаний главного героя. Автор вначале путался от какого лица вести повествование. Однако автору порой удавалось найти словесные обороты с потрясающей точностью передававшие мысли/чувства героя.

III
***

Поскольку кроты ну абсолютно ничего не смыслят в стихах, позвольте мне воздержатся от комментариев.

IV
Совет мудреца

Браво! Придумывать сказки – самое трудное, что есть в нелегком деле писателя. А тут автору удалось создать неповторимую атмосферу волшебного мира. Единственное что, создается впечатление «двойного вступления».

Sparks,
«А чой-то Безбашенный» - что за слово такое «чой-то»? Может быть, «что-то»?
А в целом… В целом мне понравилась идея того, что девочка – урод! Не всё же героям красавиц спасать, на самом-то деле… Правда, и урод получился каким-то гротескным, но, наверное, так задумано. Да собственно не плохо.

Большой Ух,
Хм… Вообще мимо меня прошло. Только что я с друзьями обсуждала один рассказ… Он вызвал гамму противоречивых чувств, мыслей. Так вот в споре мы порешили на том, что раз такие рассказы Паланика с шумом обсуждают и спорят о них, значит они что-то значат, значит они стоящие. Так вот этот рассказ вряд ли бы я хотела обсудить. Извините, но против ИМХО не попрёшь

Darkness,
Ну, комментировать не берусь. Просто довольно хорошее и, наверное, стройное стихотворение. Но тоже мимо.

НекроПехота,
Так и хочется сказать на чистом олбанском языке: «Ниасилил!» Ибо читала и мучилась… Слишком витиевато, скучно… И в конце я ожидала, что повествование будет спасено каким-то неожиданным поворотом… ан нет! Всё то же и о том же… Тоже мимо, в общем.

Sparks
Ordeni Oscuro
Мерзкая Собака
Начну с того, что сам рассказ мне не понравился. Мне не понравилась идея, мне не понравилось воплощение.
Очень мерзкая на вид девушка становиться вервольфом из-за проклятия, и ни слова о проклявшем и причинах побудивших его на этот поступок.
Мне интереснее было бы читать, если б девушку на самом деле жестоко избили, и это послужило бы причиной ее смерти. После чего разъяренный отец воскресил ее и отправил на мщение в облике вервольфа.
В данном же изложении не вижу сюжета, кроме кровавых сцен в стиле голливудских ужастиков не самого высокого качества.
Пропущенные буквы, это конечно не ошибки, но невычитка на лицо.
Новые словооборты, конечно, дело хорошее, но седолысый, это как? Лысый и седой? Так может лысеющий мужчина с остатками седых волос? А глаза отвечающие скрипучим голосом?
Кусок с убийством Макса очень слабый, голливудский штамп с вопросом «кто это?» в темноту просто ни в какие ворота. А то что Макса раздирал силуэт а не вервольф и вовсе.
Обобщаю – не вижу идеи, не вижу работы, но вижу желание писать, надеюсь в дальнейшем будет все намного приятнее.

Большой Ух (неизвестный автор)
Будет день...
Это не мое, но написано очень интересно. Я бы не стал читать книгу написанную таким образом, но как зарисовка мне весьма приглянулся текст.

Darkness
Стихотворение приятное, но короткое. Мне тупому не хватило строчек. Я понял что все это сниться, это трудно было не понять, но и только. Почему это все не присниться нам я не понял.

НекроПехота
Совет мудреца
Только за начало низкий поклон, давно не читал такой красивой словесной вязи.
Рукоплещу стоя! Брависсимо неслыханным рассказом усладился мой слух, затейливой историей потешился ум да продлятся дни жизни рассказчика на тысячи лет.
Одно смутило меня – «Ужасное кровопролитие длилось три декады.» А потом – «На сей раз вражда двух держав длилась всего одно десятилетие.» то есть как всего одно? Там тридцать дней, а тут десять лет, или десятилетия считались декадами?
Но, все равно, рассказ великолепен.

Большой Ух.
Я вот почитал первые предложения и подумал "Вот прелесть! Красиво пишет!". А потом как-то стало все очень запутанно. Под конец рассказ что-то стал все более эмоциональным, но без цели. Может я и немного туповат, но мне показалось что это письмо какого-нибудь символиста-самоубийцы. Что-то не то. Была бы цель - вот тогда отлично!

Darkness
Ну... У стиха не хватает пары куплетов. Первый куплет, может мне так показалось, не слишком рифмованный. Ну а так мило. Что-то более существенное о таком коротком стихе сказать просто невозможно. Может автор этого и добивался?)

НекроПехота
Кажется, эта сказка не оригинальная идея Некропехотинца. Я слышал такую сказку. Она старая, восточная и, к сожалению, скучная. И все равно "Браво!". Твоя интерпретация старой сказки просто великолепна! Столько пафоса! Влюбился в эти диалоги! В таком же духе! Молодец!

Комментируя коллег:
1. Мерзкая собака.
Рассказ позабавил. Незамысловатая идея, подразумевающая некоторый юмор и стеб. Что хорошо, она была непошлой. И все хорошо, если бы не подкачал язык автора, который, как ни крути и не списывай на особые, диктуемымые жанром стеба обстоятельства.
Чересчур подробные описания драки, имхо. Ну понятно, кишки, дело такое, лишними не бывают, но все-таки рассказ выиграл бы, если большее внимание было уделено не дракам, а всему остальному тексту.
Ну и концовка – с рвотой и прочим – несколько убогой показалась. Тут уж можно было что-нибудь поинтереснее придумать.

Но вообще понравилось. Плюс.
Отдельно позабавил момент «экспертизы», в которой девочку признают трупом. Остроумно
Немного перебор со словосочетанием «грудная клетка» - в середине текста.

2. Будет день
Как сказала Китти, тяжелое такое имо. Пожалуй, для меня слишком много пафоса.
И, как сказал, ввволк – на зарисовку потянет, но не более того. Туго читается.

Имхо, автору следует попробовать написать что-то конкретное. Более приземленное. Будьте проще, и люди к вам потянутся.

3. ***
Не знаю, не большой фанат стихов, увы, и, соответственно, рецензировать их не умею. В принципе. Что почувствовал – нарушенный местами ритм, странная фабула. Не знаю, скорее понравилось, чем нет, но, повторюсь, я не поэт.

Комментируя комментарии коллег:

Zel,

Да, с этим соглашусь. Первое вступление вроде как являлось необходимым, а от второго я просто не сумел удержаться. Больно люблю словеса все эти=)

Эсмеральда,

Ну, личное имхо остается личным имхо.

Ввволк,

Хм, под декадой я имел в виду, конечно же, десятилетие. Исходя из определения декады, как суммы из десяти единиц. Впрочем, надо было уточнить. Поправлю.

Спаркс,

Ну вот, меня уже в плагиате обвиняют (ппц, и кого, НП!). Со всей ответственностью заявляю, что весь рассказ – исключительно мой от первого и до последнего слова. Что касается совпадений, ну что ж… бывает.

Новые сказки придумывать довольно сложно, учитывая те рамки, которые накладывает жанр.


За положительные отзывы, коих было в достатке, большое спасибо! Я крайне рад, что большинству понравился горячо мною любимый арабско-сказочный стиль. ПМ и все такое (да, реклама).

---
НП.

В мансарду вошёл Зим, легким кивком поприветствовал знакомых и сел за свой любимый столик. Закинув ногу на ногу, выслушал рассказчиков, потёр уставшие глаза и , дождавшись паузы в общей беседе, поспешил прокомментировать

Sparks
Мерзкая Собака
- Кхе, что скрывать – с первых строк рассказ мне не понравился. Конкретно – до убежища оскуров.


Как-то не похоже на комментарий диктора новостей, если, конечно, это не канал для тех, "кому до 16". Серьёзности нехватает, имхо.
Затем – стал нравиться, ближе к середине, в лаборатории Ингельфмана. Юмор спас всё дело, что сказать
Охота пролетела незаметно, но окончание – вообще никак С головы девушки не то, что волос упал, она была травмирована, а грозный Вириенс Третий веселился и хлопал в ладоши, вместо того, чтобы содрать кожу с оскура.
В принципе, ничуть не жалею, что послушал рассказ

Darkness
***
Хорошо, просто и со вкусом.
И в самом деле, коротковато, но и на том спасибо

Прошу извинить на этот раз буду более краток, чем обычно.

Sparks
Оскур или оскур? А как они голосом заглавную букву выделяли?
Тоже не очень понравилась концовка. Юмор в сочетании с ужастиками - неплохо, но это написано не для меня. Не хватает, думаю, шлифовки и нестандарта, хотя весело.

Большой Ух
Свое мнение я уже подробно высказал лично. Отмечу, что очень понравилось - именно длиянными образными пассажами, которые так смутили многих.

Darkness
Мне тоже трудно судить стихи. Показалось противоречивым. Почему нам не приснятся-то? Не хватает цельности.

Некропехота
Да-да-да, я тоже играю в пути меча. К самой истории придирок нет. Сюжет незамысловат, но он и не главное, главное - стиль. А раз так, к нему и придираться.
Декада как десятилетие. Обороты "на худой конец" и еще пара подобных, которые бросились в глаза при первом прочтении, а сейчас забылись - нарушают сказительскую стилистику. Это небрежность при вычитке или сознательный прием осовременивания лексикона восточных сказок?

Ах, какой я.. хм.. медлительный. *фыркнул сам на себя, стал припоминать все, что говорили посетители Мансарды*
...хотя сначала скажу о других)

Мерзкая Собака.

Гомен, не въехал. Точнее, въехао, но не проникся. Видел ошибки, видел корявости фраз.. не увидел мира, героев..ничего не увидел. даже эту несчастную девочку..
Нет, ничего плохого сказать не хочу, просто..не мое. Тореадоры, они, знаете ли, залипают на лирику эпохи барокко, на красивые эпитеты и все-такое..))
А вообще - если отшлифовать, вставить, куда надо, запятые, добавит чуть побольше описаний...м-мм.. чего? мира, людей, характеров. Тогда будет ещё лучше)

Будет день...

Красиво. Мистично. Да, тут тоже нет длинных в стиле Эко предложений, но тут есть.. красота. Эстетика. Мне удалось увидеть образы, мне понравился стиль. За это - огромное спасибо автору...))

Совет мудреца

Респект) За восточный колорит настоящей легенды, за мудреца, за вполне предсказуемый, но отнюдь не делающий это минусом, конец. Скорее даже плюсом. Красиво, по-восточному. Да) Ещё раз респект))


Ну, а теперь я буду всем отвечать.) сразу скажу - что этО стихотворное нечто - образ-воспоминание-ощущение о мире. о персонажах. о моих) уже задавали вопрос - почему не приснятся? потому что персонажи и образы - мои.. ну.. вам часто снятся люди из чужих произведений, особенно если эти произведения известны узкому кругу?

Кысь, сеттингов.. хм.. всмысле образов много? Их ещё мало. Хотелось больше, но меня не хватило))

zel, увы, я тоже в них ничего не смыслю)) но это не мешает мне говорить людям, что мне нравится или не нравится) впрочем, дело кротовье, ага)

Эсмеральда, ага.. вот хотя бы за то, что оно "просто хороше"- спасибо) нет, правда) это услышать приятней, чем какой-нибудь тру-поэтический разбор)

wwwolk, м-мм.. не приснится - как уже говорил - потому что это все - тараканы в голове у одного человека. Т.е. смысл -что у кого-то в голове целый мир, он по нему видит сны, он этим миром живет.. а вот другим этот мир усмотреть сложно. Точнее - увидеть то его увидят, а вот проникнуться им.. потому и "не приснится".

Sparks, у автора, как всегда, в голове была куча образов, которые просилис на бумагу.. на экран, т.е.)) образов было много, автор испугался, что, если он напишет много, то получится вообще псевдо-стихотворный кошмар.))
Хм.. первый куплет...мм, будут советы? Ибо я полноценный, неизличимый неумелец в плане корректировки стихотворных вещей) как вижу-слышу-чувствую, так и написал)

НекроПехота, а почему только поэты должны оценивать стии? о__О если люди не поэты, то они скорее должны видеть не стихотворные огрехи, а..ну, не знаю, образы, чувства, которые хотели передать) как-то так...)

Зим, спасибо)) правда.
а "коротковатость"...н-ну.. было опасение, что я не вытяну так, как надо, ещё несколько строф. поэтому пришлось остановиться))


higf, ой.. я уже Ввольку и в самом начале поста списал причину, почему "не приснится")) о, наимудрейший и наивеличайший Хигфе, ты не обидешься ли ты, если я не позволю себе в третий раз объснение повторить?))

Darkness
Сеттинг - мир, сложная сцена, на которой разворачивается действие. Дело не в образах даже, просто ощущение, что показывают не вкусное даже, намек на вкусное, а потом новый намек на новое вкусное, и опять дальше. Остаешься обманутым и голодным, бо хочется узнать хоть одну историю... а показывают заставку за заставкой. Хотя да, удразнили ))))

Ну, часть народа уже в курсе, что второй рассказ - моих лапов дело =) Возникло оно все в результате пары дней разговоров о снах и сонной реальности. Соответственно, создать подобие такой реальности и было задачей-минимум. Задачей-максимум - макнуть в такую реальность читателя и разбудить в конце. Сейчас уже вижу, что получилось не везде так как хотелось, и без трех тонн пояснений, возможно, уже не получится ( Большое спасибо всем за отзывы, а нелюбителям тяжелого слога еще и сорри - прием был совершенно намеренный =)


Ну, для обсуждения вообще нужна бы идея, да... =))))


Ну, мы честно пытались построить сюжет именно на наборе переживаний - бо сны =) А вот второе - не нашел как ни искал. Можете привести примером, хотя бы в ЛС? =)

Хигф, ты просто знал в чем дело


Автор пишет простое и приземленное по три страницы отыгрыша в день =D Дайте хоть тут оторваться

Еще раз пасиб )

- Кажется, я не сильно опоздала. С ума сойти - меня тут не было целую вечность и, пропустив уйму вечеров, пропускать и этот я не собираюсь. - Кристал решительно направилась на свое любимое место у барной стойки (поближе к бармену, ага) и углубилась в чтение. Надеясь на то, что ее вкусы здесь помнят и бокальчик вина нальют.

Sparks:
Пока читала начало - откровенно морщилась. Над корявым текстом, над неопределенностью того, что это - стеб или претензия на серьезность. После прибытия на базу оскуров стало полегче и дальше уже читалось спокойнее. Почему-то вспомнился Сапковский с его ведьмаком (эпизод с оборотницей, дочкой короля). Признавайся - вдохновение не там черпал? Могу сказать, по прочтении всего, мне оно скорее понравилось, чем не понравилось. Концовка, увы (тут я соглашусь с большинством высказавшихся), подкачала. Но автор на то и автор, чтобы писать по своему усмотрению. Единственное что - на стиль надо обращать больше внимания. Вычитывать, убирать корявости.

Кош
Да, я даже догадываюсь, с кем велись те разговоры о снах. Твой псевдоним меня не смутил - еще до публичного признания было ясно, что оно твое. По аське я уже высказывала свое мнение - так вот оно не изменилось От первоначального направления тебя здорово унесло в сторону, потому все впечатление от снов совершенно изменилось.

Darkness
Мое неумение комментировать стихи (да и не особая любовь к ним) в Мансарде уже, наверное, стали притцей во языцех. Единственное, что скажу - мне показалось, что ритм ломается как-то ни к селу ни к городу. Первоя часть изломана в конце, вторая гладкая, третья тоже изломана в конце, но иначе, чем первая. Это так и задумывалось?

НекроПехота:
С самой первой строчки я зависла минуты на две - все перечитывала и пыталась сообразить это как.
О какой несправедливости идет речь? О том, что нашелся смельчак или что его забросали камнями? Просто эти самые старцы с пролежнями запутывают все напрочь. Про гурий Кош уже сказала В остальном, не придираясь по мелочам - вкусно. Может быть, веменами, язык излишне перегружен даже для восточного стиля, но в целом колоритно. Покосившись на Хигфа А что, этот рассказ как-то связан с игрой?

А я коротенько. Так, из под стола вякну, и обратно:

2 Sparks.
Этто... А мне понравилось! Ну, местами. Местами - не очень. Я никогда особо не любил рассказы про "Таинственные организации творящие правосудие во имя Луны". Даже если эти рассказы стебные. Да, я люблю стеб. Но... Нужно знать меру, я думаю. Вкусно, но переиграли, ПМСМ.

2 Кысь.
Ой. Нет, я ничего не понял. Абсолютно. Ну да, я читал краем глаза и по диагонали... Но я всегда так читаю.
Нууу... Нууу... Ну как-то так. Не понял, настроение уловил, но... Тьфу, чувствую себя собачкой.

2 Darkness.
Хм. Стихи и Джен - вещи абсолютно, абсолютно, абсолютно несовместимые. Гомен.

2 НекроПехота.
Эмм... Ну, признаюсь, я не люблю стилизации под разнообразную старину. Будь-то рассказ про князей русских, или вот такая вот сказка. Необъективная оценка - не понравилось. Но это уже мои заморочки, ибо см. выше.

Crystal
А! Раскусила! Знал же, что надо подправить и изменить рассказ! Ну, что поделаешь только поступил в институт - времени нет совсем. Да и рассказ написан месяца три-четыре назад, во время моего чтения Ведьмака. Не поверите - не было ни минуты времени, чтобы его подправить...
Все жалуются на концовку... Ну да! Подкачал... Сам знаю - надо было лучше. Будет лучше, я надеюсь конечно, и буду очень стараться.

Ты прав. Я его снова прочел, и мне это место тоже не понравилось. Как-то слишком избито, что ли?

Я не люблю пошлый юмор, хотя умею так шутить. Но это же тогда не шутки получатся, а что-то низкое... ИМХО.

Избито - громко сказано, но сыровато. Вспоминаю, как сам писал - 2-3 раза правил и переписывал по частям, и оставался доволен проделанной работой. Но когда перечитывал уже опубликованное, иногда бросало в холодный пот
Уверен, что обстановку и атмосферу, которую ты хотел передать, можно детально и удачно передать немного иными конструкциями.
А вообще - не бывает плохих рассказов. И стихов! имхо , конечно.

Клювоголовый шествовал по улице - уверенно, мрачно, одним своим видом повергая редких прохожих в трепет. Возле лестницы, ведущей в Мансарду, он воровато оглянулся и, убедившись, что в его сторону никто не смотрит, быстро поднялся наверх. Остановившись у дверей, нервными, лихорадочными движениями расстегнул плащ, стянул с головы жутковатую клювастую маску. Под маской обнаружилось лохматое существо крайне разгильдяйского вида. Внимательный человек без труда смог бы узнать в существе Буку. Невнимательный, по правде говоря, тоже не ошибся бы. Бука чихнула – театральный реквизит всегда такой пыльный! – и коротенькими лапками толкнула дверь. «Надеюсь, там еще не все разошлись», - подумала она.

Sparks
Ordeni Oscuro
Мерзкая Собака

Кажется, я уже говорила как-то в Мансарде о том, что полагаю написание юмористических произведений делом на порядок более сложным, нежели работа над серьезными вещами. Написание пародий требует, на мой взгляд, очень большого мастерства. В Вашей работе заложено достаточно для того, чтобы я смогла понять, что это все же пародия, но, увы, недостаточно для того, чтобы я сумела ее оценить. Петрушки в магистрате, впрочем, меня позабавили, да и некоторые другие моменты в отдельности достаточно потешны, но в целом, на мой вкус, по-настоящему смешного произведения не получилось.

Большой Ух (на самом деле уже всем известный автор)
Будет день...

Какие отзывы здесь звучали? «Незаконченно», «скорее зарисовка, чем рассказ», «ничего не понятно»? Ох... А по-моему, эта музыка слов достойна того, чтобы просто наслаждаться звучанием, не пытаясь навесить привычный ярлычок, не ища законченного сюжета… А о том, что осталось за кадром ведь не обязательно прочесть. Можно додумать, и не важно, что додуманное будет отличаться от представления автора.
Мне понравилось. Очень. Больше, чем что-либо другое в сегодняшнем вечере

Darkness
***

Плохо быть ленивым и медлительным (это я про себя, про себя, конечно же). Часто оказывается, что многое уже сказано кем-то более расторопным…

Странно, но вопроса, «почему нам не приснится» у меня, в отличие от многих высказавшихся не возникло. Это ведь очевидно, даже не учитывая рассказа автора о том мире, по которому написана эта вещь. Те образы, что сны вылавливают в нашем подсознании для каждого свои. Родные, болезненные, прорастающие из глубины души – никому больше они не будут так понятны и близки.
А вот последняя строчка для меня тоже прозвучала диссонансом. Возникла словно из ниоткуда –неожиданно, резко и разбила уже сложившуюся мозаику образов. Но – настроение. Оно есть, оно чувствуется, и этим стихотворение нравится.


НекроПехота
Совет мудреца

…А еще бы рассказу очень подошло название «Яблоко от яблони…» ;о)) Далекий потомок первого падишаха пустыни воистину достоин обоих своих хитромудрых предков – и мудреца-пройдохи, и его внука-нищего. В целом понравилось. Догадываюсь, что создать стилизацию под восточные притчи – не самое простое дело, а потому уважительно склоняю голову и не бубню про то, что стиль не везде выдержан. Но вот про что хочется все же немного побубнить:

Все-таки - «воинов». Будь это хоть трижды стилизация)

I
Zel


Осторожно радиация!

Одна блоха спрашивает другую:
Как ты думаешь, на других
Собаках тоже есть жизнь?

Из анекдота

- Ужас! Катастрофа! Оно снова чешется! – вопил Пинки, беспорядочно метаясь среди стволов волос, размахивая всеми конечностями.
- Да успокойся ты, оно тебя никогда не достанет – ты слишком маленький для таких огромных когтей.
- Нет, ты видел? Почти рядом! – не унимался Пинки, когда огромный коготь пронесся в паре сантиметров от него. В паре сантиметров от трехмиллиметровой блохи.
- Угомонись же наконец! - сказал Брейн, отвешивая своему другу хороший подзатыльник.
Две блохи, Пинки и Брейн, жили в самой сейсмически опасной зоне своего Дома-собаки, а именно - сразу за ухом. Но они выбрали этот участок потому, что именно здесь располагались одни из самых легкодоступных запасов пищи. Попробуй-ка прокуси толстую шкуру матерого пса где-нибудь на спине или на боках – все стилеты пообломаешь, а тут, за ухом, мягкая тонкая кожа – ешь, не хочу! В общем, живи и радуйся. И только Пинки каждый раз поднимал панику при виде приближающейся огромной лапы. Он никак не мог поверить в то, что при таком соотношении размеров когтей и блохи, шанс у собаки избавится хотя бы от одного паразита фактически сводится к нулю, а если присовокупить к этому еще и ктенидии – зубчатые гребни, которыми блохи удерживаются в густой шерсти собаки, то шанс становится и вовсе этому самому нулю равен. Пинки и Брейн были братьями – вместе ползали в виде безногих личинок, вместе линяли, вместе же плели кокон, выйдя из которого взрослой блохой стали подкарауливать свой будущий дом. А такие странные, для блох, имена они выбрали себе сами. Дело в том, что стадию личинок Пинки и Брейн провели в ковре, на котором спала собака. Ковер же этот лежал прямо рядом с телевизором, по которому постоянно транслировали мультик про двух мышей, мечтающих захватить весь мир. Может дело в пагубном влиянии голливудской анимации, а может еще по какой причине, но наш Брейн тоже строил грандиозные планы на будущее. Впрочем, он не мечтал о мировом господстве, нет, он всего лишь хотел добиться независимости. Независимости блох от собак. Идея была простой – нужно было всего лишь добиться чтобы блохи перестали нуждаться в пище. Оставалось только найти способ как ее реализовать. И Брейн начал экспериментировать. Собственно, возможности рядовой блохи, коей и являлся наш «освободитель», весьма ограничены. Да что там говорить, все, чем располагал Брейн это своим собственным телом, Домом-собакой и Пинки в качестве добровольного помощника. Они уже пробовали просто перестать есть, но после нескольких недель мучительных болей в желудках вынуждены были отказаться от этого способа реализации своих благородных замыслов.
- Бряк! – раздался жизнерадостный голос Пинки – Бряк! Я придумал как нам стать независимыми от собаки, Брейн.
- И как же, Пинки?
- Надо переехать жить на кошку!
- Но тогда мы станем зависимыми от кошки, Пинки.
- Да Брейн, я об этом не подумал
- Тебе еще многому предстоит научиться друг мой.
- А не пора ли нам пообедать? - Спросил Пинки, желая сменить тему разговора. Он очень не любил учиться и считал, что жизнь дана блохе чтобы есть и размножаться. Впрочем, когда-то он думал, что был создан в качестве наказания своей собаке за какие-то ее глобальные проступки, но быстро отказался от этой мысли, так как пока получалось, что именно собака наказывает его, заставляя трепетать каждый раз при виде огромной когтистой лапы.
- Погоди, Пинки, там что-то происходит.
Действительно, собака, только что мирно лежавшая у себя на коврике, резко вскочила на ноги и, заливаясь оглушительным лаем, бросилась в прихожую.
- Сейчас, Джек, я с тобой погуляю – сказал пожилой мужчина, только что вошедший в дом и поставивший портфель с документами на пол.
Собака, услышав свое имя, залаяла еще громче и принялась подпрыгивать, стараясь лизнуть хозяина в лицо.

- Тише, тише малыш – успокаивающе сказал человек, почесывая своего питомца за ухом и устраивая целое землетрясение для паникера Пинки и флегматика Брейна, удобно зацепившегося шипами за волосы собаки.
- Нет, Джек, по лестнице не пойдем. Устал я сегодня - на лифте поедем.
Брейн уже в который раз задумался над тем странным ощущением физической легкости, которое возникало при поездках в причудливом агрегате с непонятным названием «лифт». Как же все-таки работает эта облегчающе-утяжеляющая машина? – ломал себе голову Брейн, когда его мысли прервало появление одного очень странного типа. Это была блоха того же вида что и они с Пинки, только очень старая – на вид ей было больше года. Самому Брейну, как впрочем, и Пинки, недавно исполнилось полтора месяца и они по праву считались самыми старыми блохами на собаке.
- Привет молодежь. Я с вами тут прокачусь немного. – скорее утвердительно, чем спрашивая сказала незнакомка.
- Бряк! – жизнерадостно ответил Пинки.
- Что ж, принимаю это за согласие – улыбнулась гостья – меня зовут Карлом, я уже много месяцев путешествую на попутных животных иногда обитаемых, иногда нет. И каждый раз, встречая собратьев, я стараюсь в качестве платы за проезд поделится опытом с подрастающим поколением.
- Послушай, Карл, – Брейн сделал многозначительную паузу – нам не нужны здесь ни сказочки про прекрасные времена, которые давно миновали, ни стариковское нытье. Мы взрослые практичные блохи и сейчас как раз практично собирались пообедать, пока ты не свалился нам на голову.
- Бряк! Дедушка Карл наш друг, не надо его обижать.
Но Брейн уже не слушал Пинки, он погрузил свой ротовой аппарат в мягкие ткани собаки и с наслаждением втягивал в себя теплую вкусную кровь. Брейн ел и размышлял обо всех старых блохах, но прежде всего - о своих папе с мамой, которые бросили их с Пинки, оставили без родительской заботы так необходимой двум личинкам в жестоком мире собачьей подстилки. Брейн, вспоминая о тех тяжелых временах, решил, что свое потомство он оставит на Доме-собаке, чтобы его дети никогда не пережили то что довелось испытать ему.
- Мне кажется, я знаю что вам будет любопытно послушать – отвлек от печальных мыслей Брейна скрипучий голос Карла.
- Да, бряк, нам чертовски интересно послушать – запрыгал от восторга любопытный Пинки.
Я расскажу вам об одном двуногом, который сделал из нас, блох, себе идолов. О, он поклонялся нам как богам. Он внимательно следил как мы прыгаем по столу, пытаясь увидеть в хаотичности наших перемещений волю высших сил. Он все время что-то записывал, бегал с непонятными приборами, измерял, вычислял и анализировал. Сначала блохи, жившие у этого человека в специальной коробочке, периодически получали доступ к различным теплокровным животным, чтобы иметь возможность питаться. Кого мы только не попробовали: и кролика, и морских свинок, и кошек, и собак, и даже обезьяну, но самой вкусной едой оказался сам двуногий. Он настолько поклонялся нам, что даже позволял есть себя и, по-моему, получал от этого удовольствие. Религиозный фанатик, что с него возьмешь. Но однажды моих собратьев стали забирать из коробки, где мы дружно жили. Забирать и не возвращать обратно. Я был последним кто остался. И когда дошла очередь до меня, я был готов к самому худшему. Но нет, меня не убили, всего лишь облили какой-то жидкостью и подержали перед странным прибором из которого веяло пустотой. Да и знак на приборе был очень необычный: «Осторожно радиация!». Вы когда-нибудь слышали это слово «радиация»? - Старик умолк, погрузившись в свои мысли, но уже вскоре встрепенулся, осматриваясь по сторонам, видимо вспоминая где он находится, а, вспомнив, продолжил свой рассказ.- Потом двуногие забрали у меня всех моих детей. Они подло подсмотрели куда я буду откладывать яйца и украли их. Во время эксперимента я как раз была беременна моими детьми.
- Погоди, так ты самка? – спросил озадаченный Пинки
- Был самкой, а теперь я жертва эксперимента и у меня больше никогда не будет потомства. Все из-за этих проклятых двуногих.
- Что же случилось потом? – спросил Брейн, уже переставший обедать и заинтересовавшийся этой, в высшей степени, необычайной историей.
Потом я сбежал, - продолжил Карл - пролез в щель коробки, крышку которой однажды неплотно прикрыли и оседлал крысу. И знаете что самое странное во всем этом – после того эксперимента я еще ни разу не ел, хотя прошло уже около полугода, главное ведь ничуточки не хочется кушать.
- Эврика! – внезапно вскричал Брейн – вот оно освобождение от оков вечной зависимости от теплокровных.
- Пинки, нам надо срочно провести свой эксперимент с этой, как ее, р-а-д-и-а-ц-и-и-е-й.
- Старик, ты запомнил где тебя держали двуногие?
- Конечно. В том здании, мы как раз мимо него проходим - «НИИ прикладной биоинженерии» называется.
- Пинки, мы отправляемся в путешествие.
- Как же дом? – попытался спорить Пинки, но тут собаке вздумалось почесаться и блоха, при виде приближающейся ужасной лапы, сразу позабыла все свои патриотические чувства и с энтузиазмом устремилась за Брейном на серый сухой асфальт.
- Удачи вам, парни – сказал Карл, продолжая свое путешествие к одному ему ведомой цели.
Пинки с Брейном повезло оседлать попутную крысу, которая после нескольких часов блужданий все же доставила своих пассажиров в нужную лабораторию. Посреди довольно просторной комнаты расположился массивный железный шкаф, весь обклеенный желтой лентой с надписью: «Осторожно радиация!». Перед шкафом стоял металлический стол, на котором, очевидно, предполагалось размещать подопытных животных. На стене висели какие-то бумажки – то ли график дежурств, то ли результаты прошлых экспериментов.
- Вот он, Пинки, вот наша судьба! – воскликнул Брейн и указал на прибор.
- Бряк, как ты собираешься его включить, Брейн? – мы не знаем как им управлять.
- Не волнуйся, Пинки, это сделают двуногие, нам же нужно только подождать начала нового эксперимента.
На следующий день ученые проводили облучение радиацией экспериментальной группы тараканов. И блохи не преминули этим воспользоваться. Поскольку предполагалось длительное воздействие радиации на тараканов, то люди просто оставили беспозвоночных на столе перед работающим прибором и ушли обедать. Они не видели как две блохи храбро прыгнули прямо к центру воронки, из которой распространялось странное ощущение пустоты, о котором говорил Карл. Пробыв достаточное, по мнению Брейна, количество времени под воздействием прибора, блохи ускакали из лаборатории ждать результатов, чутко прислушиваясь к изменениям в собственных телах.
Прошло несколько недель после событий в «НИИ прикладной биоинженерии». Пинки и Брейн избавились от необходимости постоянно питаться кровью млекопитающих. Они даже не утратили способность к размножению и долго хорошо проводили время на персидских коврах в компании десятка молодых красоток. Однако, когда уже Брейн стал строить планы о массовом облучении всех блох радиацией и становлении независимости от других видов животных, что-то неуловимое кольнуло в боку и Брейн захотел есть. Но есть не теплую кровь живых существ, а нечто иное, может менее питательное, но более вкусное. Брейн долго пытался понять что же хочет его организм. Он перепробовал всевозможные съедобные и несъедобные продукты: начиная от стволов волос различных животных и заканчивая подметками ботинок двуногих. Он, чуть было, не сломал себе стилеты ротового аппарата пока не попал на кухню какой-то, заселенной двуногими, квартиры. Там Брейн подверг дегустации всё, что было в пределах досягаемости его загребущих лапок. И когда он по неосторожности свалился в пакет, наполовину наполненный странной белой жидкостью, и уже готов был умереть, так и не узнав какое вещество было необходимо ему теперь, после облучения радиацией, чтобы нормально жить. Брейн попробовал ту жидкость, в которой он плавал, не имея возможности выбраться на свободу и, о чудо, его организм возликовал, получив наконец то, что ему так долго не давали – еду. Молоко! Всего лишь немного коровьего молока требовалась мутировавшей блохе для счастья. И Брейн, упиваясь волшебной жидкостью, медленно пошел ко дну молочного пакета, а умирая, он вдруг понял, что получив независимость от чего-то одного, он стал зависимым от другого, может еще более трудно добываемого ресурса и что его идея ничем не лучше идеи Пинки о переезде на кошку. Сам Пинки же, который не мучался непонятной жаждой как его друг, умер через несколько дней после пропажи Брейна от летальной мутации, вызванной искусственной радиацией, полученной в Научно исследовательском институте прикладной биоинженерии. Причиной мутации послужило отсутствие той стабилизирующей жидкости, которой поливали Карла до облучения. А ученые этого НИИ так и не узнали того, что по крайней мере один эксперимент по переводу паразитов на другой пищевой объект мог бы увенчаться успехом, попадись им вместо Карла такой вот Брейн.

II
Noobler (неизвестный автор)

Экспорт.


ПРИМЕЧАНИЕ:
Прошу обратить внимание на то, что автор курил. Много курил. Всякого разного. И выпил два литра кофе.

1. «Иногда мы не имеем право на чувство. Но кого бы это волновало?»

Он встретил Её, когда летел в Париж, на открытие своего нового отеля. Честно говоря, он уже давно отвык чувствовать, и некоторые даже называли его бездушным циником, но, как говорят все пресыщенные и бездушные циники: «Бизнес есть бизнес, детка». Зачастую к этому имеют некое отношение безлунная ночь, фетровая шляпа, автомат и немного бетона в кадках.
Так вот, пролетая над очередным городом, и слушая ненавязчивую музыку, он воистину наслаждался привилегиями бизнес-класса: игристое вино, игристые стюардессы и свежая газета. Именно так и именно в таком порядке.
Но вообще… Он начинал чувствовать некоторую усталость от всего этого. Тусовки, деньги и красивые женщины – все не то. Ибо познав запретный плод, начинаешь вскоре понимать что… не очень он и сладок, в общем то. Он был уже не так молод – тридцать восемь, уже пора заворачиваться в простынку и медленно отползать в сторону кладбища. Печальная картинка, но гложило его не только это. Самое главное – он так и не испытал Чувства. Огромного, всепоглощающего Чувства. И здесь даже не имеется в виду свечи, шампанское и лепестки белых роз. Это уже было. Много раз. Конкретно этот случай требовал счастливого отцовства, вихрастого мальчика, кресла качалки, и…
Он вздохнул. Кого обманывать? Вокруг него роятся одни лишь жадные до денег стервы. Стервы конечно ослепительно красивые, но это нисколько не меняет их сущности. Он сжал тонкий хрустальный стебелек бокала своими мускулистыми пальцами. Его жилистое и в меру накаченное тело содрогнулось от спазма ненависти. Жесткие и мужественные черты его лица окаменели.
Элен была его женой. Отвратительная женская особь, которую ничего не интересовало кроме хрустящих ассигнаций в её кошельке. А он верил и даже почти испытывал к ней любовь. Но она…Ах, не будем об этом.
В то время, когда он предавался разнообразным шовинистическим мыслям, Она проходила меж рядов, и интересовалась потребностями пассажиров. Её лицо было столь прекрасно, что сравнения с луной и звездами казались несколько неуместными. Её изысканное тело заставило бы удавиться в зависти большинство моделей. Тот досадный факт, что работала Она стюардессой объяснялся тем, что Её бабушка, на смертном одре потребовала от неё сохранить традиции её семьи. Результат вы видите сами.
Линии судьбы столь удачно пересеклись. Она случайно пролила на него кофе. Мы пролистнем страницы с диалогами.
.
.
.
.

2. «Любовь, к сожалению, нельзя ампутировать. Жаль. А я то было наточил свои скальпели»

Она прижалась лицом к подушке хранящей его запах. И горько заплакала. «Какая же он сволочь! Какая же я дура!» Нечто вроде этого думала она, хоть и в более изысканном варианте. Подлый совратитель, лишивший её невинности и духовного покоя, ушел. Ушел, оставив её одну, наедине с подушкой и разбитым сердцем. Ей хотелось выть и плакать. Что она, кстати, успешно делала.
Она не знала, что в глубине души, он просто испугался ответственности и Чувства, которого так хотел. Он испугался и ушел. А Она так и осталась, поруганная и неотомщенная с деньгами, оставленными на крышке тумбочки. После того, как Она немного отошла от шока и боли, и пересчитала деньги…В общем оказалось, что на них можно купить небольшой островок. Она взяла их. Но, разумеется, что бы при следующей встрече с достоинством швырнуть их ему в лицо. И купить булочку, ибо жутко хотелось есть.
Через несколько недель, Она с ужасом поняла, что у неё задержка. Проклятье.
И опять мы пролистнем ненужные страницы.
.
.
.
.
.
.

3. «Вообще, это жуткая гадость. Каждый раз кушаю и каждый раз ужасаюсь. Как это можно есть?»

Она посмотрела на него глазами полными прозрачных слез. Они струились по её лицу, стекали по подбородку и падали вниз. Портье нахмурился и начал искать тряпку. Он смотрел на неё с нежностью и сожалением. Он хотел сказать «Прости», но изо рта не шло ничего кроме невразумительного бульканья. Бросив эти попытки, хотя ранее был искусным оратором, он прижал Её к своей твердой груди и мысленно пообещал никогда больше Её не отпускать. Метафорически выражаясь. Мирно спавший до этого, а теперь зажатый между этими цельнометаллическими объятьями ребенок, громко закричал и описался.
Ну, это мы вырежем.

Ende.

4. «А вообще, я всегда хотел нести людям доброе и вечное. Кем я работаю? Ассенизатором.»

Энди Макферсон приоткрыл глаза. Яркий свет ударил по его зрительным сенсорам и он вновь зажмурился. Кто-то потеребил его за плечо.
- Мистер Маааааа….кферсон. – говоривший хронически заикался, так что короткая фраза длилась несколько больше, чем он того хотел
- А? – осторожно осведомился Энди, сжимая подлокотники своими мускулистыми пальцами. Его твердая и жилистая грудь мерно поднималась.
- За-а..аа.а..ап…
- Запись?
- У-у-у-у…ж…
- Уже?
- Закончилась, так чт-о-о…
Он понял все чуть раньше и поднялся с кресла. Вышел из кабинета. Затылок немилосердно болел. Он, конечно, знал, что все это происходит моментально, но не настолько же. А главное он ничего не помнил. Ни чуточки.
Размяв шею и поясницу он пружинистой походкой направился в сторону режиссера.
- Ну как я?
- О, отлично! – отозвался тот, просматривая последний момент записи. Как Макферсон ни старался, он не увидел ровно ничего.
- У вас отличный типаж, вы это знаете? Кроме того, замечательная фактура.
Мужчина глуповато ухмыльнулся и поиграл бицепсами:
- А то.
- Разумеется, мы слегка подкорректируем вашу внешность, у вас не соответствующие моде монгольские скулы.
Макферсон осторожно пощупал свои скулы и кивнул.
- Вполне возможно мы задействуем вас в следующих картинах. «Буря страсти» уже занята, а вот «Райские кущи» вполне даже подойдут. Обратитесь к нам через месяц. Кстати, участие в этой картине требует знание огнестрельного, так что потренируйтесь. Ну знаете, все эти картинные позочки, сдувание дымка с дула пистолета и все такое.
Макферсон кивнул.
- И еще, ваши семьсот долларов ждут у кассы.
Он кивнул и вышел.
На выходе Он встретил Её. И наступил Ей на ногу. Линии судьбы подумали, и решили не пересекаться. Он извинился и вышел на улицу, ловить такси. Она пересчитала вновь хрустящие купюры, и поправила шапочку.

III
Higf

Предисловие.
Я долго думал, что делать с этим рассказом. Он писался к Граням с темой "Смена поколений", и изначально имел другой финал. Ученый и его спутники оставались ждать следующих, а обитатели гробниц в их телах шли в мир и брали карту. Фараона там не было давно. Но в итоге послал "Детей Шаан", ибо концовка не нравилась, хотя сама атмосфера тогда привлекла. А этот решил доработать, возможно, под следующие Грани, но и там он не подошел. Финал переписан вчера, и он мне тоже не очень нравится, но вызывает меньшее отторжение,чем другие (я пробовал еще варианты). При последнем чтении показалось, что не выдерживается ритмика, но, видимо, глаз уже устал, и не определяет, где. Общее ощущение - что-то не то, и хочется доработать, но непонятно, что и как.

Долина мертвых

Солнце, опустившееся на вершину скалы, полыхало жерлом вулкана. Потоки закатной лавы растекались по горизонту, багровея. Они теряли накал и темнели к северу и югу.
От земли к ночи поднялся туман. Тонкие прохладные шлейфы струились вверх, окутывали и смягчали пламя отживающего дня. Оно становилось всё тусклее. Светило изменило цвет на оттенки догорающих углей, а затем погрузилось за горизонт. Туман между пирамидами заклубился гуще. В нем танцевали фигуры неуловимо-размытых очертаний, довольные победой над днем.
- Почему к ночи-то идем? – вопрос Ригера разбил тишину на тысячи осколков.
- Нам не нужны неприятности с местными, - сказал я, проверяя заткнутые за пояс лопатку и пистолет.
- Какие неприятности, Джил? У нас есть разрешение от их правительства! Мы не грабители и действуем ради науки!
- Это в столице наше посольство, пароходы и чиновники в деловых костюмах, - Гарро хмурился. Морщины на лице представлялись сетью каналов, что испокон веков орошали земли окрест. – А здесь священная долина и люди, живущие, как их предки тысячи лет назад. Они верят, что ступать на эту землю – святотатство, могущее навлечь беду. Упорно Твердят, что знают, как наказывает Долина мертвых царей. Тебе нужна стрела в спину? Мне нет.
- Так ведь никаких заклятий и проклятий не существует, - Ригер набычился.
- Вот стань миссионером, а не археологом, поживи здесь лет двадцать, объясни смуглокожим про суеверия... А мы пока...
- Хватит, - сказал я, и спорщики умолкли. – Идем.
Я шел впереди, а замыкал четверку молчаливый Томен.
Небо стремительно теряло последние блики света. Мы обогнули ближайшую пирамиду и направились дальше.
- А почему прошли? - не удержался Ригер.
Пришло время раскрыть мою маленькую – или не очень – тайну.
- Проклятий, конечно, не существует, а вот ловушек в захоронениях немало, - пояснил я, пошарив в кармане и включая фонарик. Круг света лег на древний пергамент, заключенный в прозрачный переплет. – У меня есть схема одной из пирамид. Судя по всему, сделана во времена строительства. Как до наших дней дошла – не знаю.
- Ух ты! – восхитился Ригер.
- Так что нам туда, - я указал на очередную громаду.
Перед входом мы остановились, замерли с невольным трепетом. Звездный свет был слишком слаб, чтоб хорошо разглядеть огромные фигуры ящеров с разинутыми пастями, охранявшие вход. Лучи фонарей и вовсе терялись, не добираясь даже до груди. Стопы с когтистыми лапами достигали роста Ригера, самого высокого из нас. Что подавляло больше, заставляя ощущать себя букашкой: зрелище титанических статуй при дневном свете, в полном величии - или разыгравшееся сейчас воображение? Мне не хотелось искать ответа на этот вопрос.
Следуя указаниям карты, я нажал третью плитку снизу и пятую справа от входа. Часть стены со скрежетом отодвинулась, заставляя восхититься мастерством давно истлевших в земле строителей.

Восхищений хватило ненадолго – пошли проклятия. Ловушки тоже работали отлично, не иначе как с особого благоволения Имми-Ар, божества с львиной головой, охранявшего покой загробного мира. Я предупреждал спутников, как мог, но не все пометки древних строителей были понятны.
Недалеко от входа Гарро провалился в глубокую яму с кольями на дне, сделав лишний шаг. Ригер успел схватить его за руку, и на долгий мучительный миг в свете фонаря застыла картинка: перекосилось от напряжения лицо Ригера, руки сцепились на краю ямы, как любовники или враги в смертельной схватке... и опускалась сверху неумолимая каменная рука толщиной с человеческий торс.
Грохот и короткий вскрик. Облако пыли запорошило глаза, частички с неприятно-едким запахом набились в ноздри.
Когда прах древности снова осел на пол, рука статуи Имми-Ар накрывала половину ямы. Ригер, ушибшийся при падении, ругался, а Гарро лежал подле карающей длани и потирал слегка растянутое от рывка запястье.
Ловушка была длиннее, чем казалось, и мы шли по узкому карнизу края, цепляясь за трещины на стене, как влюбленный за безумную надежду. Потом - коридор, по которому можно было только ползти. Ныли кости, мы боялись застрять. Наверное, намерили коленями, локтями и животами несколько витков по периметру пирамиды. Все безумно устали, начали терять чувство времени.
Когда нора кончилась, я выпрямился во весь рост, с хрустом потягиваясь... и тут же рухнул на пол, запоздало вспомнив пометку. Целая стая стрел пронеслась над головой. Не найдя цель, от злости впились железными клювами в камень стены, но добыча оказалась неподатливой. Стук осыпавшихся стрел – как разочарованный вздох.
Когда спутники выбрались, Томен поднял одну и протянул палец – попробовать остроту древнего оружия.
- Стой! - мой окрик настиг его, заставив удивленно свести пушистые брови и хлопнуть удлиненными, как у девушки, ресницами. – Они отравлены. У меня нет желания проверять, пережил ли яд века!
Здесь мы остановились и перекусили ломтями хлеба и сыра. Подниматься не хотелось.
- Привал! – скомандовал я, и спутники дружно посмотрели с благодарностью, почти тут же уснув.
В сновидении рисунки на стенах стали ярче: вереницы маленьких людей, кладущих подношения у ног гигантской фигуры на троне; огромные быки, львы, лошади и ящеры; загадочная прихотливая вязь узоров и древних письмен...
Окружающий воздух был заполнен тенями, что беззвучно переговаривались между собой, указывая на нас пальцами. Они кружились, как танцующий в пламени заката туман вечера. Я ощущал гнев и угрозы. Постепенно стал различать голоса:
- Святотатцы, осквернители!
- Смерть!
Часть теней была людьми, другие – полузверьми, третьи совсем не напоминали человеческие существа.
- Вы умрете! – крикнула мне в лицо тень хрупкой красивой женщины, скрючив пальцы, как когти.
- Врешь! – сказал я. – Не возьмете!
И проснулся.

Мы прошли.
Без карты пророчество теней давно сбылось бы. Даже с ней иногда спасало чудо. Впрочем, неважно... Мы стояли в центре гробницы.
Усыпальница царя. Не было запаха затхлости и пыли – лишь ускользающий, теряющийся в веках пряный аромат трав.
Солнце из чистого золота сияло на потолке в свете фонарей. Оно грело золотые же колосья на стенах, а глаза распростерших крылья птиц сияли драгоценными камнями. Впрочем, разве в золоте дело? Не только... не столько в нем! Здесь сохранились нетронутыми записи тысячелетней давности, шедевры мастеров прошлого, предметы, которыми покойный должен был пользоваться по ту сторону жизни... Любой ученый заложит душу!
Саркофаг по форме мужского тела, драконья маска вместо лица. Статуи с копьями охраняли повелителя. Нет, не статуи! Это тоже саркофаги, только стоячие. Особо доверенные телохранители, без которых властитель не мог обойтись, перейдя грань жизни.
Я шагнул вперед, и тут раздался голос. Нас окутывала мертвая тишина, но он отдавался в моей голове, и – я видел по лицам – головах моих спутников. Язык незнаком, но мы понимали не слова, а мысли.
- Пришли?! - рассмеялся голос. – Я вас ждал!
- Что за бред, - удивился Ригер. - Кто шутит?
Нехороший смех.
- Во имя Имми-Ар!
Оглушительный звон прошел по комнате, запах трав усилился тысечекратно. Сияние золотого солнца стало невыносимо ярким, в глазах пошли цветные разводы. Во рту – вкус полыни, а все тело кололи невидимые иглы. Все пять чувств были оглушены, ошеломлены, отказывались воспринимать мир.
Внезапно мир возвратился ко мне, и я посмотрел перед собой. Увидел четверых замерших людей и рядом свой нос. Нос драконьей погребальной маски. Ощутил в статуях стражей своих спутников шестым, восьмым, десятым чувством. Глухой голос продолжал звучать.
- Грабители! Почему вам не дают покоя сокровища мертвых?
- Мы не грабители, - как ни странно, я мог спорить. Больше того, очень хотелось возражать... чтоб делать хоть что-то.
- А зачем вы здесь?! – гневно ответили на мою мысль.
- Я ученый, - и я открыл разум, показывая музеи, научные труды, часы изучения находок.
- Ты бы хотел, чтоб твоя вечность прошла под стеклом на глазах толпы? – горечь прорезалась в мыслях собеседника. – В вечной жизни – обитать среди любопытных? А если б раскопали твоих отца и мать?
И я в свою очередь ощутил бесконечные годы мумии, что смотрит на чужой мир, когда люди вырывают ее из-за грани смерти. Вечную неподвижность и исходящий лишь от этих стен покой последнего дома...
- Иди, - внезапно произнес голос. – Я отпускаю даже грабителей – надеясь, что когда-то люди поумнеют. Только не забудь передать карту дальше. Я ее нарисовал, чтоб кто-то мог прийти сюда и понять, что гробницы нельзя трогать не только из страха, как считают остальные.
И вновь я в своем теле. Мы четверо ошеломленно переглядываемся. Затем, не говоря ни слова, берем свои вещи и уходим.

Мя! =)

Осторожно радиация!
Вос-хи-ти-тель-на-я скрупулезность местами. Больше мне, увы, сказать нечего.

Экспорт.
Ставлю на Дженази.Игристые стюардессы восхитили, они же но в третьем поколении - ввели в логический ступор, еще одно место заставило Ржевского во мне взвыть, но его я цитировать лучше не буду =) Убили - словоформирование и законченная стройность абзацев ) ну это привычно.

Долина мертвых.
Я сонен, нетрезв и глуп. И потому несколько первых абзацев здорово тормозили чтение. Образы, метафоры и слова кажутся совершенно на месте, но высказаны все-таки слишком велеречиво. Дальше втягиваешься, становится интересно. И опять диссонансом - морализаторство мертвеца. Хотя сама идея кажется вполне здравой.
Вот ) На самом деле единственный рассказ в этот раз, который сумел затянуть =)

Дженази тихонечко прополз в сторону незанятого столика. В этот день его лицо имело совершенно замученное выражение – пагубное влияние учебы, Граней и кофеина. Тонкие лапки пару раз прошлись по пыльной столешнице, чертя на ней таинственную пентаграмму.
- Снятие печатей до первого уровня. Ситуация А, ранг В. Эффект Кромвеля принят во внимание. Печати снимаются до полного возникновения цели.
Намазюканная пентаграмма тускло засветилась ультрамариновым оттенком, лицо юноши осветила ярко-синяя вспышка и… на столике появилась «чашечка кофе». Чашечка имела объем что-то около половины литра, и была окрашена в лазурный оттенок, под цвет лица её обладателя.
- Люблю большие кружки, много – не мало! – Пробормотал Джен, пригубив сладковато-терпкий напиток. – Гыы… Но к делу.
Юноша поправил очки, и, вооружившись кофе и листочками с работами, погрузился в чтение. По прошествии некоторого количества времени, он поднял глаза на Зела и произнес следующее:

- Осторожно, радиация… Гмм… Даже не знаю что сказать… Вот Пинки, вот и Брэйн, вот Пинки, вот и Брэйн…И если Брэйн не гений, тра-та, тра-та, та-та… Вообще – мне нравится. Относительно легкий стиль повествования, то есть, взгляд не останавливается, и читается, как можно сказать, «на одном дыхании». Бла-бла-бла. В такие моменты, я сам себе противен. Что сказать? Работа вполне себе, явно не для «звезды с неба», а просто так, скорее, фенек, забава. Думаю и цели такой не ставилось, что бы «ух!», что бы «ах!», что бы пораженный талантом читатель, нервно начал искать корвалол и строчить восхищенные оды. Незамысловатая повесть о жизни двух блох. Ирония, глаз отдыхает и не напрягается. «Рояль в кустах» в виде потребности в молоке заставил поморщится, но кто бы говорил…

Джен хрюкнул, сделал из листа самолетик и отправил его в путешествие по комнате:

- Далее… Нублер, и «Экспорт». Это хорошо, что миледи Кысь ставит на меня, но инкогнито мы все же сохраним и я скажу что писал сие не я. Кхм. Вообще, похоже, становлюсь предсказуемым, а это плохо. Ну да ладно. Поручик Ржевский, стеб, трэш. Trash – мусор, отходы, по буржуйски, разумеется. Писалось дешево, кое-как и в показательной «едко-выпендрежной» манере. Что как раз объясняет титул, который я подарил этой работе. Трэш вечера, господа!

Следующая работа удостоилась судьбы бумажного кораблика и отправилась в кругосветное плавание вокруг стола.

- Хигфе-сама, на но да. Долина Мертвых, мумии. Классика. И пресловутый «другой взгляд» который был слишком уж, на мой взгляд, забит скомканной концовкой. В полабзаца дух умершего объясняет почему и зачем, словно бы и не пафосный дух... Типа, идите и больше не гадьте, видите – отдыхаем мы тут, мумии – вымирающий вид, эндемик, низзя их под стекло и в музеи. Низзя. О. К первой части вроде как и претензий нету, но почему вторая так жестоко скомкана, так немилосердно обрезана? Чувствую будто бы меня обманули. Сначала красиво и мелодично пели под ухом, а потом – р-р-раз и вилкой по тарелке. Ну... Неудовлетворен я. Мягко говоря.

Третья работа была выполнена в виде треуголки и водружена на макушку.

- Йа Наполеончег!

Zel
Хм... Даже не знаю, что сказать-то. Видимо, придется разбирать по схеме.
Жанр: юмор.
Сюжет: построен нормально, хотя эмоциональной кульминации е хватает.
Идея: М... Не нашел. Конечно, юмористический рассказ не обязательно требует философии.
Грамотность: неплохая, хотя не идеальная. Перед как обычно ставят запятую, есть еще моменты.
Стиль, он же язык: вот тут интересней. Бывают сложные предложения, в которых многовато оборотов. Часто повторяется слово который. И вообще многовато слов. Все это вполне можно было выразить короче и более насыщенно.
рекомендации - следить за запятыми и думать, какие слова лишние для восприятия читателя.

Noobler
Автор умело пользуется штампиами - несмотря на всю стандартность начала, героям начинаешь сочувствовать. Возможно, дело в необычности манеры описания, которая не дает равнодушно скользить мимо взгляду. Понимаешь, что автор хочет что-то сказать, и начинаешь интересоваться.
Насчет бабушки-стюардессы - забавно, но если будущее, то возможно.
Про актера и финал - забавная пародия, но не более. Стиль тут так и остался главной фишкой, сюжет до него не дотянул.

О своем...
Да, финул скомкан, увы. Приношу извинения. Он действительно дописывался в спешке к этому вечеру. Ибо, как уже говорил, иссякли мысли по переделке рассказа, а предыдущий был еще хуже.
Потому хотел бы услышать не только оценку, но и советы. Идею Дженази - расширить финал в духе первой части - понял. Мне просто сама идея казалась не очень, потому не был уверен, стоит ли расширять это или провести очередную ампутацию клавишей Delete.

Zel
Неплохо, вполне соответствует жанру. Читается легко, "шероховатости" в тексте бросаются в глаза только после повторного чтения. Быт рядовой блохи достаточно подробно описан, но без излишеств.
Зацепил один момент, а именно неожиданно резкое отношение Брейна к Карлу. Про молоко уже сказали; думаю, могло бы быть что-то серьёзнее, хотя молоко как альтернатива крови - тоже юмор
Хорошо!

Noobler
Завязка обнадёживает и настраивает на вдумчивое чтение, я ждал, где же и когда пересекутся их жизненные линии, однако... Автор решил спрятать некоторые страницы, и всё покатилось, завертелось. Один раз это было бы ещё терпимо, но постоянно...Эпизоды по-своему трогают, конечно, но они слишком коротки, начинаются и заканчиваются неожиданно.
4. Финал вообще комментировать сложно - суховато и без напряжения. Можно было ожидать, что автор коим-то образом подчеркнёт драматизм финала, сквозь строки улыбнётся с хитрецой, говоря : "А вот оно как на самом деле, не ожидали ?!" Но нет, просто отчеканил как есть.
Я не умею и не люблю критиковать, поэтому завершу на позитивной ноте - хорошо мыслите, тема проблемная, если пишите об этом, значит волнует и Вас. Поэтому - вперёд, к перу!

higf
А вот и нет, имхо, финал не скомкан, т.к. ход мыслей прослеживается легко, и финал в целом вписывается в сюжет. Не скомкан, а скорее сжат по времени.
Я одним взглядом оценил объём рассказа, и понял, что растягивать удовольствие не получится, поэтому читал в ритме, который Вами задан. Ловушки, коридоры, статуи - быстро погружаешься в атмосферу, я всегда люблю этот эффект "плавного погружения", когда не приходится приспосабливаться к языку автора, всё происходит естественно и непринуждённо.

Ладненько, сперва отвечу всем кто удостоил своим вниманием мое скромное творчество.
Кысь
так и не понял: похвалили меня или поругали, ну да ладно.
Genazi
спасибо за лестный отзыв. Но, вообще-то, рассказ писался не просто ради забавы, а для одного лит конкурса с простой целью – занять первое место, что собственно и было сделано (гордится тут особо нечем – конкурс маленький не чета граням).
*ворчит себе под нос* : и чем им молоко не понравилось?
Higf
Не знаю что ответить, видимо, придется по-порядку.
Насчет эмоциональной кульминации – считаю таковую не обязательным составляющим элементом любого рассказа. Хотя каждый воспринимает мир по-своему.
Далее – Идея. Я Вас поздравляю – Вы первый человек, не нашедший в этом рассказе идеи. Поверьте мне, она там есть (изначально темой работы была «Независимость»).
Грамотность: Перед «как» может и не быть запятой)). Буду очень признателен, если Вы напишите этот и «еще моменты» в личку.
По Стилю – да я в курсе своих проблем с повторами и излишне громоздкими предложениями и с этим борюсь. С претензией «многа букавок» не согласен.
Зим
Спасибо за отзыв. Ну хоть убейте не понимаю чем вам молоко не угодило.

Ну вот, с ответами вроде закончили (будут еще мнения – обязательно обсудим) теперь о других работах.

Noobler
Есть повторы уже в самом начале (однокоренные слова)
«Ибо познав запретный плод, начинаешь вскоре понимать» - после «Ибо» нужна запятая
* дальше смотреть на грамотность не хочется – надвигаем на глаза темные очки и ищем самое главное – сюжет и идею произведения. Тут повеселее: не хватает подробностей (я не про пропущенные части об описавшихся детях) – пришлось перечитывать несколько раз, прежде чем я смог понять причуды кинематографа будущего. А в целом достаточно оригинально, мне понравилось.

HigfАвтор просил советы
Ух сейчас мы ему насоветуем хе-хе.
Так. Советовать будем про концовку произведения, так как все остальное вполне себе создает атмосферу охотников за сокровищами, то есть, простите, конечно же - ученых. В таком виде что представлен нам – это примитивно (участвовал бы данный рассказ на гранях, ну допустим – текущих, - в мою тройку точно бы не вошел) Мумия, учащая моральным нормам – как-то нереально. Логичной концовкой было бы убить ученых или оставить лежать вместо мумий, но это скучно. Другой вариант – удлинить диалог «о смысле существования мумий» и придумать неожиданное окончание жизненного пути последних (ну не знаю, в порядке бреда – обратить их в христианство) Ну как-то вотъ так.

I
Zel

Человек снежный

- Да, нет здесь его, Егор, я тебе точно говорю!
- Еще один день и получишь ты свой ящик водки, Михалыч.
- Два ящика!
- Если найдем, то два, а так – один.
- Мы уже две недели по тайге шаримся, и охота тебе лишний день мерзнуть? Пошли домой. Вернешься к жене, к детям…
- Про жену ты зря вспомнил, теперь точно сегодня назад не пойдем.
- О Боже!
- Я тебе обещал снегоход подарить? Отвечай! Обещал подарить снегоход при любом исходе?
- Ну, обещал…
- А ты себе еще ящик водки выторговал. Так что заткнись и веди к своей берлоге.
- она не моя, а медвежья – обижено просипел опытный егерь Михалыч, прокладывая новую тропу в тайге. За ним след в след шел питерский охотник и просто старый друг егеря Егор Стеклов, всю свою сознательную жизнь мечтавший найти снежного человека.
Михалыч уже сто раз пожалел что согласился на эту авантюру. И хотя съестных припасов у них было еще в избытке, но таскать за собой балласт в виде не знающего тайги городского охотника ему осточертело еще в первую неделю их экспедиции. Житель каменных джунглей в лесу был абсолютно беспомощным: брось его одного – ведь замерзнет насмерть. Нет, такой охотник должен сидеть на вышке к которой его довезет комфортабельный мерседес и ждать выхода зверя. Вышел кабан – стреляй. Если повезло, то забирай мясо. То есть нет, - не ты забираешь, а егерь. Да еще он доставит тушу до охотбазы, разделает ее и отдаст тебе самую вкусную вырезку вместе с трофеем.
Европейская охота, твою мать – чертыхнулся Михалыч, представив себе жирного немца, под весом которого несчастная вышка чуть ли не разваливается.
Эх, не добили мы их во Вторую Мировую, а надо было бы всех вырезать. Правильно говорю Егор? – поинтересовался егерь у своего спутника.
- Что? Уже? Пришли? – отрывисто спросил охотник.
- Нее, до той заброшенной берлоги еще топать и топать, она во-о-на где – ответил Михалыч, показывая рукой направление. Ответил и застыл как вкопанный. Аккурат параллельно их курсу двигалось звероподобная фигура с неестественно длинными руками, прямоходящая и вся покрытая густым иссиня черным мехом. Егор её тоже заметил и стал торопливо доставать ружье, прикидывая расстояние до цели. Егерь начал падать в снег, увлекая охотника за собой. «Правильно, а те не дай Бог нас увидит и пустится в бега» - подумал Егор. Но фигура продолжала свой путь, не видя охотников. Двигалась она как-то слишком неторопливо и грустно что ли: ссутулившись, опустив болтаться свои длинные руки, задевающие снег. Охотник наконец достал оружие и посмотрел на существо через призму оптического прицела. «Нет, это точно он. Снежный человек. Наконец-то я его поймал» - мелькали в голове Егора радостные мысли. Тут охотник навел перекрестье прицела на голову цели. И он увидел его глаза. Огромные карие глаза, полные нечеловеческой тоски. И Стеклову почему-то сразу представилось, что вот это могучие существо только что выгнала из дома жена, и он бредет по тайге без цели, погруженный в свои невеселые мысли. Или еще хуже – у него нет жены и никогда не будет, потому что он единственный представитель своего вида на Земле. Или не единственный, но все его собратья разбросаны поодиночке по всей планете. Они всю жизнь ищут друг друга, но им никогда не суждено встретиться. Или же это самка? Каково женской особи знать, что она никогда не сможет воспитать детей? Чувство жалости к бедному животному переполнило Егора. Он представил себя на его месте: одинокого и никому не нужного. Охотник внезапно ощутил сильную злобу по отношению ко всему человечеству, к так называемой цивилизации, которая сделала из этого прекрасного создания изгоя. В этот момент Егор возненавидел себя за то, что он, ради удовлетворения каких-то своих мелочных амбиций хочет лишить жизни, возможно, последнего снежного человека на планете. Однако, с другой стороны – может тем самым он поможет ему, избавит от страданий, от бремени одиночества. Стеклов вдруг отчетливо осознал, что именно ему суждено решить судьбу этого создания. Что ему предстояло сделать выбор, пожалуй, самый сложный выбор во всей жизни простого русского человека, который лишь немножко сильнее чем другие любит гоняться за неизвестностью…
Чего не стреляешь? – вклинился в сознание голос Михалыча.
И Егор нажал на спусковой крючок, думая, что делает благое дело, избавляя страдающее существо от всех его проблем. А может, доблестный охотник в момент выстрела представлял себя окруженным славой, которую он получит когда вернется в мир больших городов вместе с таким замечательным трофеем…

***
На конференции, посвященной обнаружению недостающего звена в цепи эволюции Homo sapiens’а, шло бурное обсуждение. Ученые с мировыми именами до хрипоты спорили пытаясь доказать свою точку зрения. А на почетном месте, в первом ряду, сидел тот, без кого этого шумного собрания просто бы не было. Питерский охотник Егор Стеклов, добывший снежного человека. Сидел и горько жалел о содеянном. Славы ему так и не досталось. Да, его горячо приветствовали лучшие умы человечества, но интересовала их не персона скромного охотника, а уникальный трофей, добытый им в тайге. Именно поэтому Егор был, пожалуй, единственным, кто на конференции не понимал ни слова из бурной полемики ученых, и единственным кому было невыносимо скучно. Что ему эти научные споры? Какое он имеет к ним отношение? Да, когда-то давно, в школе он изучал биологию, и даже помнил, что ему преподавали теорию эволюции в том числе. Но вот в чем она заключается он воспроизвести сейчас не смог бы. В том что все люди произошли от приматов? «Труд сделал из обезьяны человека» - всплыла в сознании крылатая фраза. Или не от обезьяны, а от несчастного, застреленного им животного. Ну, от этого вида людей. Да, именно людей! Он же не человекообразная обезьяна, он – человек, пусть и снежный. И кому какая разница от кого кто произошел? Пусть я буду потомком выращенных в пробирке бактерий, выпущенных на грешную Землю в качестве чьего-то безумного эксперимента. Разве перестану я от этого быть тем, кем я являюсь – человеком? Нет. Так к чему пустые споры?
- А я говорю нужно срочно делать морфометрию и заканчивать описание нового вида.
- Нет, нет, и нет! Он больше нужен физиологам.
- Пожалуйста успокойтесь! Его забирают анатомы.
- Ничего подобного. Эволюционистам образец нужнее!
- Попрошу тишины в зале! – прокричал пожилой профессор, бешено колотя папкой с целой кипой бумаг по столу.
Когда все упокоились, он неторопливо откашлялся и сказал хорошо поставленным голосом, привыкшим читать долгие лекции: « Коллеги мы так никогда не придем к соглашению, поэтому, как председатель комитета, я объявляю, что образец будет предоставлен в пользование всем группам ученых, желающих с ним поработать. Но с условием не нарушать целостность препарата. Да, да, анатомы, я к вам обращаюсь – вскрывать мы его пока не будем. Как я уже сказал, доступ к образцу получат все заинтересованные в порядке очереди и согласно списку.»
- Какому еще списку? – раздался выкрик в зале
- Списку, составленному согласно размерам добровольных взносов на банкет в честь нахождения легендарного снежного человека. То есть, кто больше сдаст денег тот и первый будет работать с ним. – усмехнулся профессор, предвкушая отличную пьянку. – на сим объявляю конференцию закрытой и прошу всех пройти в банкетный зал.
«Нет уж, хватит с меня этого бреда. Пойду я лучше домой.» - подумал Егор и направился к выходу. У самых дверей его окликнул по имени резкий властный голос. Охотник остановился и, обернувшись, увидел двух людей в милицейской форме.
- Секундочку гражданин. Вы Егор Стеклов тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения?
- Да, а в чем собственно дело?
- Оперуполномоченный Николаев – представился оперативник – пройдемте, пожалуйста, в отделение.
- Что происходит, я вас спрашиваю. Зачем в отделение?
- Вам предъявлено обвинение в умышленном убийстве.
- Что? Что за бред? Я никого не убивал.
- Не далее как семнадцатого числа текущего месяца вы застрелили на охоте человека. У нас есть свидетель, да и тело вы сами соизволили доставить в Питер.
- Ничего не понимаю. Какой свидетель, какое тело? Объясните вы по-человечески.
- Свидетель – Ефимов Трофим Михайлович тысяча девятьсот семидесятого года рождения. А тело – вон его как раз в мешок упаковывают.
- Где???
- Да, аккурат рядом с трибуной.
- Вы про снежного человека что ли? – опешил Егор – так это же трофей.
- Следствие разберется трофей это или нет, а пока налицо убийство человека и закону неважно снежный он или хоть золотой.
- Но, как же это? – запричитал ничего не понимающий Егор - Я же охотился…
- Человек он и есть человек и перед законом все равны – заключил лейтенант, подталкивая задержанного к выходу.


II
Genazi

The World Without Logos

III
Orrofin

Сказ о тенях, первых людях, о том, как появились огонь и солнце и о том, почему дети боятся темноты.

Горит свеча, колеблется крохотный огонёк, шипя и плюясь тающим воском. Тень, отбрасываемая на стену, колеблется и двигается, словно живая. Собственно, а почему «словно»? Рассказать тебе про теней и про то, кто они такие на самом деле? Что же, слушай.

Давным-давно, когда Мир ещё был окутан материнскими тенётами вечной ночи, люди не строили себе домов. Учёные думают, что их предки жили в пещерах, где прятались от холода и диких зверей, но это не так. Просто они помнят постоянную темноту и странные звуки снаружи, вот и придумывают всякие пещеры, а на самом деле людям не слишком нравилось громоздить у себя над головой такое количество камня, и они обитали на лесных полянах, рядом с водяными ключами или мелкими озёрами. Мир для людей был очень узким, они не знали, что находится за границей их поляны и только вслушивались в шорохи, что приходили из темноты. «Как же они не боялись?» - спросите вы, а я отвечу, что в те времена люди ещё не знали страха, не было у них причин бояться, что бы ни говорили по этому поводу умные учёные. Люди тогда очень многого не знали ещё, в том числе и того, что из темноты за ними наблюдает одно существо. Багряно-зелёный и бестелесный, словно лёгкая дымка, то был Первотень из рода теней. Да-да, вам странно, что тень - и вдруг багряно-зелёная! «Не бывает такого!» - можете сказать вы, и я соглашусь. Сейчас такого действительно уже не бывает, все тени черны, но в те далёкие времена, когда Мир был другим, они были именно такого цвета.
Первотень был юн, как и все дети Мира в ту эпоху, ведь нельзя же быть старым, когда твой родитель только лишь явился на свет! Он происходил, как уже говорилось, из племени бесплотных теней и был старше своих братьев и сестёр. Он первым отделился от материнских тенёт и первым же узнал имя своего рода. Потому и назвался он Первотенем, что был во всём первым: в рождении, в силе, в знаниях, да и во многом другом тоже. Он сильно отличался от соплеменников, и когда они предпочитали подолгу сохранять неподвижность, пристав к деревьям и камням, он постоянно двигался, гонимый любопытством и воспоминанием о тех временах, когда он был не первым, а единственным. Первотень тосковал по одиночеству, и эта тоска вечно заставляла его перемещаться с места на место. Гонимый своими страстями и невидимый в темноте, однажды он натолкнулся на поляну, где жили люди, и был поражён. Дар видеть скрытое в сущностях других показал ему много такого, чего мы по сей день о себе не знаем, и Первотень долго кружил вокруг этой поляны, удивляя людей странными звуками из темноты. Он понял, что эти двуногие существа, чья кожа так бледна, что даже материнские тенёта этого не скрывают, - то самое, что нужно для осуществления его мечты, и удалился в далёкие горы, где ещё никто не поселился и можно было спокойно подумать. Его размышления длились очень долго, а когда закончились, он спустился вниз и созвал весь свой род. В страхе младшие братья и сёстры смотрели на Первотеня, сквозь багряно-зелёную оболочку, которого просвечивало что-то белое и пульсирующее, отодвигающее материнские тенёта от его тела. Но страх их сменился удивлением и радостью, когда обычно угрюмый и замкнутый Первотень, из которого и двух слов вытянуть нельзя, заговорил:
- Друзья! – сказал он громко и тени зашептались. Никогда ещё он не обращался к ним так. – Вы знаете меня, как печального странника, бегущего от вашего общества и не дающего себя понять. Теперь же я могу вам рассказать, что всё это время моё сердце снедала печаль о том, что вы, мои младшие родичи, так мало двигаетесь и столь сильно привязаны к материнским тенётам! Я искал для вас способ освобождения, и мои поиски увенчались успехом! На далёкой поляне в лесу, я нашёл странных существ, что могут двигаться подобно мне и другим первым, но тверды, словно деревья, камни или земля. В них горит огонь любопытства, но оболочки их несовершенны, и им не дано самим познавать Мир. Я придумал способ, чтобы они могли увидеть нас и принять наши знания и помощь, но для этого придётся разогнать материнские тенёта.
- Разве это возможно? – спросил кто-то из самых молодых теней. – Ведь это же…наша мать!
- Посмотрите на меня, собратья, – сказал Первотень, и искра в его груди разгорелась сильнее. – Как дитя, вырастая, покидает мать, так и я смог покинуть тенета, из которых мы все произошли. Вы тоже сможете сделать это, я верю в вас! Вместе мы поделимся своим огнём с этими существами, которые зовут себя людьми. Без вас я не справлюсь, так идёмте же! Моя искра поведёт вас.
Тени смотрели на своего старшего брата, и в их сердцах тоже разгорались, пока ещё, робкие и тусклые огоньки…
В тот день люди познали чувство, которое потом станет страхом. Что-то холодное укололо их, когда привычные тенёта расступились, явив множество огоньков, которые садились на кучу деревяшек, собранных кем-то неизвестно для чего. Один, второй, третий, они устраивались на месте и продолжали светиться, но всё ярче, пока на них не стало больно смотреть. Вскоре все люди были вынуждены отвернуться и прикрыть глаза руками, но потом они услышали странное потрескивание и почувствовали тепло. Смотреть было всё ещё тяжело, но свет стал мягче и каким-то пляшущим. Люди впервые видели то, что впоследствии назовут костром, и глаза их медленно привыкали к его свету. Вскоре они различили странных, абсолютно чёрных существ, что изгибались в танце вокруг огня.
«Кто вы?» - спросили люди, медленно приближаясь.
«Мы – тени!» - был им ответ из ломаного хоровода.
Постепенно тени стали принимать облик, всё более походящий на людей, и два племени впервые смотрели друг на друга, как на равных. Они знакомились, рассматривали друг друга, пытались коснуться, и никто не заметил, что Первотеня нигде нет. Он в это время летел вверх и вверх, забираясь всё выше и тщательно сберегая искру, что всё ещё горела у него в груди. Он обманул своих братьев и сестёр, когда говорил, что ему не хватит сил, чтобы поделиться с людьми светом, ведь ему просто надо было собрать их вместе и увлечь чем-то. На самом деле искры Первотеня хватило бы на то, чтобы сжечь весь лес дотла и ещё бы осталось, и сейчас он собирался применить её на полную мощь. Он поднимался выше и выше, оставив позади верхушки самых высоких деревьев, горы, где проводил свои размышления и, забравшись на самый верх, он освободил свою искру, в том месте, которое потом назовут небом…
Тем временем внизу случилось странное. Люди и тени плясали друг с другом! Каждый человек теперь ходил парой с одной из теней, полностью повторяющей всего его движения, и два племени, слившись в одно, плясали вокруг костра, так, что было непонятно, кто кого ведёт. Тени и люди двигались вместе, став одним, а потом наверху что-то полыхнуло, и огромный огненный шар протянулся к лесу, людям и теням, угрожая сплавить весь Мир.
Первотень же умирал, сгорая в собственном огне. Он уже понял, что ошибся, но сдаваться не спешил и изо всех сил рвался вниз. Кто знает, чем бы всё закончилось, если бы не материнские тенёта, что отделились от Мира и устремились к пылающему шару и Первотеню рядом с ним.
Ослепительная вспышка, и небо стало небом, земля землёй, а привычная темнота сменилась ярким светом несколько приугасшего огненного шара, которого потом назовут солнцем. Тени навсегда остались с людьми, вплавленные в них этой вспышкой, но никто не жаловался. В новом, огромном мире людям было бы очень одиноко, ведь они не знали, есть ли другие существа где-то в спасшемся мире. Без материнских тенёт, дававших чувство единства с миром, они познали страх и тоску, и людям было бы очень плохо, если бы не их молчаливые спутники – тени. Весь первый день мира люди и тени бродили вместе, рассматривая, ощупывая и прислушиваясь. Новый мир манил их, и всё было хорошо, пока солнце, которое, как оказалось, двигалось по земле, не закатилось за край Мира, и не появились…материнские тенёта! След от ожога, названный луной, светил им, а дырочки пробитые искрами, которым дали имя «звёзды», помогали ему, но в этом свете мир вовсе не стал прежним! Наоборот, в том, что осталось от материнских тенёт чувствовалось нечто чужое. Как и в первые минуты своей жизни, люди чувствовали взгляд Первотеня, который слился с тенётами и теперь покрывал весь мир, когда его создание покидало небо, но теперь в этом взгляде было не одно лишь любопытство. В нём была зависть, в нём была ненависть, и в нём был неутолимый голод. И люди познали подлинный ужас, сковавший их души, а ведь рядом не было даже теней, которые могли бы поддержать род человеческий. И тогда кто-то вспомнил, как впервые появились тени, и кинулся раздувать едва тлеющие угли, первого костра. Кто-то другой, помог ему, подбросив сухих сучьев, и костёр, рождённый искрой теней, вновь отрезал людей от страшной и голодной темноты. Рядом с ними вновь были тени, им было тепло, и страх отступил.
С тех пор прошло много лет, но люди помнили – от темноты надо защищаться светом, который рождает теней, и изобретали всё более и более яркие его источники. В наше время, когда ночь светлее иного дня, люди окончательно забыли свой древний страх. Они придумали много умных слов, которые всё-всё в Мире объясняют, и закрылись ими от страшного знания, как прочным щитом. Только дети и подобные им помнят что-то смутное, и эти воспоминания заставляют их дрожать, когда уходит свет. Они чувствуют взгляд древнего Первотеня из съежившейся и загнанной, но всё ещё непобеждённой темноты, где он терпеливо ждёт своего часа, и страх сжимает им сердце…

Чёрный кот с рваным ухом, доселе молчаливо слушавший выступающих со своего подоконника, потянулся, сладко выгнув спину и заговорил:
- Ну, пожалуй сегодня вечер открою я, - сказал он, вновь подбирая под себя лапы. - Итак, что же такого мудрого сказать-то? Мда, насчёт мудрости - это к моему собрату, любящему гулять по златой цепи. Мы звери скромные и мудрствовать не будем,а просто выскажем своё веское мурк.

Человек снежный.
Видел я уже этот рассказ в Парке Писателей и уже тогда не слишком сильно он меня впечатлил. Идея гуманизма - это конечно хорошо, но мой циничный хвост аж дыбом стоит от концовки. "Не верю!" - кричит в моём воображении Станиславский, придавая Земле вращательный элемент. Вот и я не верю, что за убийство снежного человека, буде такой обнаружится. Особенно учитывая, что факт его "человечности" ещё не доказан. Тут нарушение презумции невиновности на лицо! Пока убиенный объект не признан человеком, уголовного дела быть заведено не может.
Ну да ладно, это оставим. Язык и стиль гладкие, без особенных изысков и прегрешений, но вот недовычитка, явно бросающаяся в глаза, испортила впечатление. Недооформление диалогов в середине (я только со второго раза понял, где там начинается прямая речь) и мелкие стилистические ляпы - оно конечно не смертельно, но не приятно. Мораль, автору есть куда расти и развиваться.

The World Without Logos

Не стал повторять Граневских ошибок, ознакомился с сеттингом плотнее и постарался прочесть не предвзято. Знаете, дамы и господа, мне понравилось! Освещение одних и тех же событий с разных точек зрения - это вкусно, мурк. Сплетение двух нитей, реальной и историко мифологической - это тоже мурк, причём ещё более, чем предыдщий пункт.
Композиция также не вызвала нареканий.
Что же не понравилось? Обилие Заглавных Букв. И так от названия и до завершения. Вот, не люблю я, когда автор так делает и всё тут!

Закончив говорить, кот перевёл дух и, внутренне собравшись, приготовился удирать от брошенного сапога или ещё чего-то в том же роде...

- А вообще… Мне сегодня немного грустно. – Послышался тихий голос из дальнего угла Помещения. Этот самый угол был темен, так темен, что не было видно ни лица, ни силуэта, ни фигуры говорящего. Казалось, будто бы клубок темноты решился обрести голос, и голос слабый, почти на грани слышимости. Но вот, раздался мягкий щелчок зажигалки, освещая лицо говорившего. Лицо юношеское, молодое, но сегодня отчего-то печальное. Затлел кончик сигареты, сизый дымок пополз по воздуху.

- Для начала… Зел. Нет, не хочется мне о вашей работе говорить, честно. Она не плохая, просто… Не попала под настроение. Я люблю юмор и неожиданные концовки, но… Как-то все анекдотично плоско. Как-то мне не нравится. Отдаю вам назад жалобы на грамматику, орфографию, пунктуацию. Текст, как мне кажется, не вычищен (хотя кто бы говорил), и вообще, можно было бы сделать его чуть удобоваримее и чище, нет? «Вы Егор Стеклов тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения?» - мне тут подсказывают, что лучше бы тире, и запятую после фамилии. Но это неважно. Мне просто не нравится. Даже не так… Я не вижу в этом ничего цепляющего.

Джен скрипнул зубами, и отбросил недокуренную сигарету.
- Хотя – забейте. Забейте. Считайте, что я пошутил. Это я злой сегодня. Лучше перейду ко второму автору этого вечера. Оррофин, мессир и его «Сказ о тенях, и так далее» У меня не хватит дыхания выговорить название, пардон.
Слишком часто повторяются эти самые «тенета», которые к концу рассказа вызывают весьма оправданное раздражение. Что до сюжета и самого исполнения. Мне больше нравится, чем нет. Хоть я люблю и ритмику и симметрию. Это действительно сказ. Очередная творческая работа на тему «А я вот сейчас придумаю, откуда появились…». Это мило. Это симпатично. Но это не то, что бы я стал перечитывать. Ничего после прочтения не остается, ни тепла, ни холода, ни… Аааа, черт возьми! Забейте. Забейте. Забейте. У меня немножко спад настроения.

В этот вечер волк пришел изрядно уставший. Конец года не способствует хорошему настроению, особенно с такой суматошной работой. Вцепившись в спасительную кружку с горячим крепким чаем, он стал просматривать записи.

Zel
Человек снежный
Да, знакомо. Сам писал нечто подобное сюда же в мансарду. Только у меня про драконов было. Значит, что мне в глаза бросилось.
«- Я тебе обещал снегоход подарить? Отвечай! Обещал подарить снегоход при любом исходе?
- Ну, обещал…
- А ты себе еще ящик водки выторговал. Так что заткнись и веди к своей берлоге.»

Странный опытный егерь. Скорее завзятый алкаш. Нормальный мужик, тем более егерь, тем более опытный, никогда, НИКОГДА! Не променяет снегоход на ящик водки. Уж вы автор мне поверьте, я в тайге практически живу. А вот алкашей егерей не бывает почти, просто, если спьяну в лес отправиться, то тебя к себе на пушечный выстрел не подпустит даже глухонемой еж. Потому как перегаром разит за версту. Да и не держат пьяниц, невыгодно. Следить за ними на дальних кордонах трудно. Значит, ни тебе осмотров, ни тебе троп, ни кормушек, ни учета. Ну и кому он там нужен? Выпрут после второго месяца работы. Так что тут нескалдуха серьезная.
Еще заметка, две недели, по тайге, зимой? Хаживали?
Если нет зимовья – практически гарантированная смерть. Запасов еды на две недели переть на себе все время, темп ходьбы никакой. А ведь еще спальник, ружье, котелок, патроны, топор. А спать? Даже если валить лесины, прожигать снег, разогревая тал под лапник, а потом на нем спать в добротном спальнике между двух тлеющих лесин, ну три, четыре ночи неподготовленный вынесет, затем взвоет. Я молчу о том, что такой способ ночевки отнимает уйму времени на подготовку.
Другое дело кружить возле зимовья. В общем, в плане подготовки экспедиции полный провал. Ну да ладно.
Сама ситуация вызывает спорные ощущения. Михалыч, который впоследствии настучит в милицию, вряд ли бы повел охотника на снежного человека, вряд ли бы вообще сказал о нем, а уж коли повел, то не стал бы в милицию заявлять. Не складывается психотип человека.
Тоже самое с охотником. Уж либо выстрелил бы без рассуждений либо не смог бы на курок нажать. Ненатурально как-то вышли терзания.
Ну и про милицию уже писали. Никто б его не стал задерживать, пока тело не идентифицировано, максимум пригласили бы на допрос как подозреваемого под подписку о невыезде. Задерживать не имели права. А изымать из НИИ экспонат и вовсе. Чтоб экспонат в НИИ на конференцию попал, его должны были классифицировать, изучить и все бумаги оформить, там такая волокита была бы.
Вердикт - идея понятна мне и близка, но проработки рассказа не было.

Genazi
The World Without Logos
Уфф. Ну то, что мы с тобой в разных плоскостях живем и мыслим мы давно выяснили. Но это не повод промолчать верно? В общем, твои рассказы для меня как современное искусство, какие-то нравятся, какие-то нет, но малопонятны абсолютно все. Тут все дело в моем восприятии. Вот этот вроде бы и ясен, а с другой стороны у меня не складываются в голове некоторые детали. Но опять же. Я не уверен что они должны складываться. А ощущения от рассказа положительные.

Orrofin

Сказ о тенях, первых людях, о том, как появились огонь и солнце и о том, почему дети боятся темноты.
Много читал версий почему люди бояться темноты. Вот еще одна не хуже других. Не скажу, что она вызвала во мне бурю восторгов, но прочел с интересом. А вот последний абзац из общей канвы рассказа выбивается, я бы его переделал. Он инородный какой-то. И опять же, разжевывать то, что в принципе и так понятно, стоит ли?

Zel
По предыдущему вечеру немного - идея, что полной независимости не бывает? Понял, просто не очень люблю идей, сказанных прямым текстом. Вычитывать времени нет.
Теперь снежный человек. По фактам его уже отлично разобрал ввволк, так что сюжет критики не выдерживает.
Идея - да, забавно, хотя... Обычно рассказ что-то показывает. Автор хочет показать - стиль, обороты, атмосферу, картинку, необычный прием, сюжет, идею... Что здесь? Для голой идеи, что человек всегда человек - хватило б миниатюры. Но для нее много слов, а в остальном... Ну не создается тут что-то очень необычное, очень красивое или сюжетно захватывающее. Я не говорю, что он плох, не буду придираться к языку и вычитке. Но - прочел и ничего не осталось.

Genazi
Может быть, не слишком ново, но и не слишком затерто. Какое впечатление хотел создать автор? По тексту ощущение, что он не мог решить, то ли показать две равных стороны, то ли выразить свою симпатию (она чувствуется) детям Весны. А надо решить... И потом оттачивать каждую фразу, думаю, какую нагрузку она будет нести.
И все пойдет по кругу, да...
В целом хорошая вещь, эмоциональная, это я придирчив сегодня.

Orrofin
Хорошая сказка. По сюжету - так и непонятно, для чего Первотень зажигал солнце. Наверное, оно должно было как-то дать ему власть, но зачем было собирать остальных теней к людям, если они и так за ним по пятам не ходили?
Тенета, несмотря на частое повторение, так и остаются немного абстрактными, а Первотень - прости, автор - сильно напомнил Мелькора. Это лично-субъективное, да, по этому поводу можно не париться.
И еще, Оррофин, обычно у тебя опечаток в постах больше, но и тут с запятыми проблемы остались. И - разбивай текст на абзацы! По смыслу, а не просто так. Такой огромный однородный текст утомляет глаз, да и выделить что-то разбивка помогает.
Идея нравится, но не доработана, ИМХО.

Итак, еще немного критики (кажется, это мой второй пост в Мансарду, но обещаю бывать отныне чаще)

Zel

Самая первая фраза уже вызвала у меня ощущение нестыковки - из-за не совсем верной пунктуации. Что, в общем-то, и по всему рассказу встречается (но об этом наверняка уже говорили). Далее, пляшут стили – язык вообще довольно бытовой, особенно в диалогах, но вот эти драматические вкрапления типа: «Стеклову почему-то сразу представилось, что вот это могучие существо только что выгнала из дома жена, и он бредет по тайге без цели, погруженный в свои невеселые мысли» и дальше: « Они всю жизнь ищут друг друга, но им никогда не суждено встретиться.» Честно, не поняла – это ирония или действительно горькие переживания?
Часто встречаются в тексте слова, которые встретить вот в данном конкретном месте не ожидаешь, - ибо подобраны, на мой взгляд, неправильно. Это, например, места типа: «как-то слишком неторопливо и грустно что ли»(последнее «что ли» здесь совершенно не нужно) или «- Но, как же это? – запричитал ничего не понимающий Егор » (не думаю я, что мужчины, охотники именно «причитают»).
Еще кое-что – автор, вернее, его герои, несколько зациклены на выпивке)) Даже вот эти ученые summi viri*, как нам показывают, весьма меркантильны и алкоголезависимы. Я понимаю, что хотел показать этим автор, но… нахожу это лишним.
Осталось ощущение, что хороший – один только милиционер, который в конце выражает Единственно Правильную Мысль. А остальные: один предатель, второй убийца, жена у первого стерва; да еще все, кроме Милиционера (воплощение правды), Егора (главный герой, который Не ведает, что Творит), и Снежного человека (первожертвы) - алкоголики. Так и должно быть?
При всем при этом – потенциал есть как у автора. Так у рассказа. Текст выстроен на идее, которая автору показалась – это видно – оригинальной, новой (и это в идее действительно есть, я не помню, чтобы у кого-либо такое читал). Поэтому за работу вам спасибо.

Genazi

Logos naki world, ага?)
Вообще, не в пример обычныму творчеству Джен-куна, в этом рассказе кусочки складываются в одно целое Очень Удачно. И вполне понятно, если не прозрачно – если самую малость вдуматься. Рассказ о чудесах, о судьбе; о двух правдах, которые вопслощены в двух вариантах легенды о Тиам и Эвлее.
Да, почему Тиам не принимает предложного падежа? Все остальные вроде бы принимает, судя по тексту) Или дважды опечатка? Я просто сначала, прочтя подзаголовок, подумал, что Тиам – она, а Эвлея – это вообще Эвлей. Причем, если судить по этимологиям имен, то Эвлея хорошая, а Тиам плохой) Если имена не были взяты с потолка и под ними правда что-то подразумевалось.
Мир без логоса – это страшно. «Логос» - весьма многозначное понятие, как и латинское «ratio» – тут вам и «мысль», и «разум», и «правильность», и «речь». Логос – это такой, м-м, стержень, то основное, что содержит в себе миропорядок. Не какое-то абстрактное рациональное зерно, но… то, что делает мир нормальным для всех его обитателей. Да, его не хватает в описанном мире…
О грамматически-стилистическом: язык цельный. Слова из одного «штиля» в другой не проникают, выглядит все органично. Манера рассказывания – четко индивидуальная (в этом Джен-кун узнаваем легко))
«Сонная группа» - ну вот ее /и подобные организации/ я где-то видел) *в сторону* Интересно, Юля Люричева тоже занималась отстрелом утопистов?
Вещь вызывает много мыслей и эмоций, это здорово. Но об этом не хочется говорить много, поэтому – еще одно спасибо автору.

Orrofin

Это самый настоящий этиологический миф)То есть попытка логически объяснить то, что непонятно.
Ну, это сейчас мы можем с уверенностью говорить о солнечном свете, зените и надире, о преломлении и отражении… а когда-то могли только разжечь костер и прийти в ужас от того, что за спиной движется кто-то черный.
Копнем чуть глубже (Юнг с архетипами и психологическая школа мифа). Тень – вторая, страшная ипостась человека, от которой, кстати, свое начало берут и мифы о разных героических близнецах. Попытка как-то слиться с тенью, обнять свою тень, присоединить ее к себе – это ведь о примирении двух человеческих начал, доброго злого.
Так что же, Первотень – Зло? Нет, сомневаюсь. Он из таких, пратчеттовских первых «страшил», воплощениях первобытного ужаса, который все реже и реже в нас оживает. Будучи в уже солидном возрасте, т.е. больше 15-ти, мы забываем, что такое страх перед темнотой… а зря. Но это были рассуждения об идее, теперь же о самом рассказе.
Для мифа, коим он и является, все правильно. И повторы «тенет», и поведение теней-людей-первотеня, и язык, и построение. Что нехорошо – по-моему все-таки зря умные ученые упомянуты, не нравятся они мне тут. Однако «я это я, поэтому разве я могу быть НЕ-субъективным?».
Про мелкие запятые не буду говорить, просто тихонечко потом перевоспитаю)) В целом – понравилось, да. Спасибо пушистому автору.

* - summi viri - мужи величайшей учености и прочих достоинств.

Она не сбросила серой куртки, и столик выбрала самый дальний. Ее вечер, на который она не пришла, был уже очень давно, но стыд того случая до сих пор смотрел на промокшую гостью из каждой щели. Может быть, не стоило здесь показываться? Где трусость, где скромность?..
Но вечер был совершенно обычным, уютным и теплым, как, наверное, был и все эти дни. Чай, и запах бумаги, и слишком тепло для тяжелой куртки. Гостья все-таки с ней рассталась. На стопке по-осеннему желтоватых листков остался влажный след чашки.


I
Zel

Боюсь, это не тот рассказ, для которого я хороша как читатель. Может быть, стоит нарисовать вместо реального мира вымышленный? Сейчас - не вызывает сочувствия и веры.

II
Genazi

Затянуло. Очень живая реальность, в нее хочется верить. Показалось, автор на стороне Весны, а потому Осень подчас ждет лучшего объяснения. Слово "Кризалис" заставило ощутить собственное невежество.

III
Orrofin

Истории, что походят на эту, часто скрепляются вместе многими поколениями. Стиль избалован, хрупок и требует многого. А потому она трескалась прямо в руках, от самых пустячных вольностей. Конечно же, не рассыпалась, но и вспомнить без сетки рубцов - тоже уже не выходит.

- Дело было вечером, делать было нечего, - Процитировал юноша, потягиваясь.

1. Оррофин.
Мур, да. Мур. Спасибо.

2. Wwwolk.
А мне казалось, что я все очень понятно описал. Жаль что только казалось, но если что-то непонятно, то что же конкретно?

3. Higf.
Как бы сказать-то помягче. То что я слегка псих, не значит то, что я слегка дурак… Хотя, может и значит. Не важно. К людям Весны у меня изначально нет никаких симпатий, ибо они были почти полностью списаны с эльфов из «Дам и Господ» Пратчетта. Но это неважно. Все попытки там эту симпатию найти, и нахождение оной причисляются к серии глюков и ляпов автора. Такая вот петрушка.

4. Хелькэ.
Ваааай… Ощущаю себя прям таким… Мудрым и талантливым, ага. Хорошо иметь такого умного рецензента. О половине вложенных смыслов, что ты перечислила я и сам не догадывался, честное слово… ^___^’ Блин… Перечитываю, и тешу самолюбие)))

5. Hinode no otome
Гомен, но вы ошиблись. Я отчаянно старался изображать нейтралитет и беспристрастность… Хотя… Может и не получилось. Не важно.

Genazi
Спасибо за отзыв. Насчёт тенёт - это было сделано специально, так же, как и ломанная ритмика.
wwwolk
Изначально всё кончалось несколько иначе, потом передумал...вот и остался такой пасынок редакции.
higf
Видимо - не передал. Солнце должно было сжечь и людей и теней, чтобы Первотень остался один. Насчёт абзацев - да, оно надо.
Хелькэ
Bravissimo! Хорошо нынче учат филологов - все символы были с честью расшифрованы. А перевоспитывать в плане запятых меня надо, да...
Hinode no otome
Пусть будет так.

Проснувшись от очередного послеобеденного сна (и где он только себе обед находит?), крот высунулся из своего уютного угла и вставил свое скромное слово в беседу.

Orrofin

Сказка. Я как-то уже говорил, что сказки это самый сложный для написания жанр. Понравилась идея – попытка объяснить то что уже объяснено. Напрягает чрезмерное повторение слова «тенёта». Стиль и слог немного не дотягивает до «прочитал на одном дыхании», но в целом произведение понравилось

Genazi

Хорошая задумка – показать два взгляда на одни и те же события и воплощена неплохо. Сложилось впечатление наличия опечаток в первой версии, но, возможно, это я подслеповат (кротам даже очки не помогают хе-хе). В целом вещь подарила приятное времяпрепровождение за чтением после трудового дня, за что автору спасибо.

Ну а теперь оставим крота есть свой очередной обед (ибо любой прием пищи он называет обедом – чтоб не путаться) и разберем мой рассказ.
Центральная в нем действительно идея. Далее огромная просьба к людям пишущим «рассказ не вычитан» - ну ткните меня носом в ошибки (хотя бы в личке) я вам только спасибо скажу. Вернемся к содержанию произведения. Снежный человек принадлежит к биологическому роду «человек» (логично черт побери) а не к человекообразным обезьянам, а законы, придуманные людьми, распространяются на всех человеков.

Orrofin
Удивили вы меня тем, что кто-то читает парк писателей. А верить или нет – дело каждого.

Genazi
Да уж, всем угодить невозможно.
«Вы Егор Стеклов тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения?» - а я вот твёрдо уверен, что тут пунктуация в порядке. И личная просьба скинуть мне в личку хотя бы пару примеров недовычетки.

wwwolk
Диалог про ящик водки. Ну, уважаемый wwwolk читайте внимательней: егерь потребовал себе ящик водки в дополнение к снегоходу, а не вместо. Далее две недели по тайге вполне нормальный срок охоты, особенно если совершать вылазки от одного кордона до другого и в места наиболее вероятной встречи с целью. О психотипе: Михалыч был уверен, что Снежного человека в природе не бывает, а повел он охотника чтобы получить себе снегоход. Про терзания охотника – наверно после след доработки рассказа я их уберу.
Про милицию – изначально задумывалось что Егора забирают для следствия и выяснения подробностей дела (или как это там у юристов называется) если из текста это не понятно – доработаю. Про изъятие экспоната из НИИ я не говорил (да и НИИ никакого нет – есть конференция, где решают что с экспонатом делать) А вообще спасибо за самый подробный отзыв.

Higf

«И опять слишком многа букавок». Что поделать – не пишу я миниатюры. А показать я хотел идею, да.

Хелькэ
Самый полный отзыв. Спасибо читателю. Про стиль – вы меня простите, но мне кажется: если говорит «простой парень» то это и должна быть речь простого парня (я про диалоги). Про выпивку: поверьте мне - ученые действительно любят выпить. И на конференции банкет с горячительным для своих обязательное дело. Ну а егерь – он не алкоголик – он просто жадный немного. За разбор героев по ролям отдельное спасибо.

Отправил в личку примеры.
Хигф

Ага, с ящиком водки мой косяк, не увидел слово ЕЩЕ.
Только все равно ситуация с ящиком водки мне кажется слегка абсурдной. Работал я в РЭСе, на обходах бывал и с егерями, и с охотниками. Серьезные люди из этой братии к водке имеют сугубо презрительное отношение. Водку будет выторговывать скорее работяга, который всю бригаду напоит и т.д. Путний егерь у городского просил бы прицел хороший, термобелье, я не знаю, в общем то, что в городе достать не сложно, а тут практически невозможно. Водки же купить нигде не проблема. Зарабатывает егерь неплохо, на край всегда может на мясо обменять. В общем, с водкой ситуация портит картину реальности и читателю егеря выставляет человеком пьющим.
Далее ведет он охотника к заброшенной медвежьей берлоге, заливая охотнику, что якобы там возможно встретить снежного человека, так? Тогда какого лешего им таскаться неделю по тайге? Чтоб охотнику показать рвение что ли? Раз егерь убеждает охотника, что предположительно знает место обитания Йети, то просто привел и посадил в засид на сутки. Больше зимой не высидеть. Потом обратно и снова в засид и так пока охотнику все не осточертеет. Егерю то пофиг, он ведь при любом раскладе получает снегоход, а раз так, то что он дурень что ли по тайге неделями метаться? Опять нескладуха. Просто таежники люди обстоятельные они лишних телодвижений не любят. Обдумал, пришел, сделал, ушел. А тут зачем-то неделю по тайге бродят в чем цель? Или берлога та на расстоянии недели хода от зимовья?
Я не просто так цепляюсь я все к тому веду что реализм из истории уплывает потихоньку. И в результаты видится какая-то бессмысленная картина. Охотнику егерь алкоголик заливает про Йети, таскает его неделю по тайге, зимой! Охотник полный дурик ибо снегоход дарит при любом раскладе то есть заранее говорит егерю мол можешь мне лапши навешать я тебе снегоход все равно дарю. Ну просто сказка какая-то.
Дальше больше. Ну, убил он Йети, привез его в город, какая нафиг конференция на непроверенном материале? Снежного человека вначале полюбому отвезли в НИИ, исследовали, осмотрели, вскрытие провели, оформили все документально и только потом дали конференцию. Иначе можно всю свою научную репутацию слить в унитаз! А если это фальшивка? Никто же не проверял! А тут уже конференция пресса, доктора наук, академики из разных стран.
Милиция же, даже не смотря на заявление свидетеля, должна провести предварительное расследование. Опять же найти тело провести вскрытие, установить причину смерти и только потом вызвать на допрос в качестве подозреваемого. А никак не заковывать в наручники прям на конференции. У нас презумпция невиновности в УК прописана, помните? Так что опять выход полная нескладуха. Отсюда рассказ выглядит сырым непродуманным.

на этот раз всего два рассказа, поскольку обе работы довольно объемные.

Wwwolk
I
Охотник эльфов

Осенний дождь разошелся не на шутку, погода, очевидно обидевшись на людскую неблагодарность, решила затопить мир слезами. Вдобавок ко всему, разыгрался ветер, холодный и пронизывающий, в промозглом осеннем воздухе бестолково носились сорванные листья, заканчивая свою и без того не длинную жизнь в дорожной грязи.
В такую поруу лучше всего сидеть у камина, в хорошем трактире потягивая горячий грог или доброе вино, незлобиво переругиваться с соседом и на чем свет стоит костерить не ко времени разыгравшуюся непогоду.
Придорожный трактир и в самом деле был переполнен, ну, во-первых, дело было к вечеру. А во-вторых, как уже было сказано выше, предпосылок для этого вполне хватало.
Трактир находился к северу от Таласа, рукой подать до приграничья и поселений эльфов, потому публика тут была не из пугливых, но и благочестивой ее назвать язык не поворачивался.
Многоголосый гул толпы, звон глиняных кружек, редкие выкрики, привычная музыка для уха трактирщика. Но, прожив всю жизнь на перекрестке дорог, да еще каждый день, сталкиваясь с новыми людьми, только полный дурак не научится заранее распознавать опасность. Именно поэтому трактирщик отослал наверх жену, помогавшую ему с постояльцами и цыкнув на сынишку, мощным шлепком загнал его под стойку. После чего стал ненавязчиво поглаживать отполированную рукоять узловатой дубины, что незаметно покоилась у ног.
В этот момент двери трактира распахнулись, и на пороге возник незнакомец. Одетый в длинный кожаный плащ с капюшоном явно эльфийского покроя, в руках он держал посох, а не лук, хотя это конечно еще ни о чем не говорило. Вместе с незнакомцем в трактир ворвались осенняя промозглая сырость и ветер.
Сидевшие вблизи невольно поежились.
- Прикрой дверь, - полетело из зала.
Незнакомец аккуратно притворил за собой двери. Капюшона он так и не откинул, хотя с плаща текло в три ручья и вокруг его сапог, мгновенно, образовалась лужа, судя по всему, дождь не собирался покидать эти места.
Вошедший, трактирщику не понравился сразу, и он сделал незаметный знак вышибале. Могутный детина неторопливо приблизился к незнакомцу, – Ты, вот что, добрый человек, – начал он. – Мест у нас уже нет, да и закрываемся мы скоро, даже сесть тебе негде, видишь, – он указал в сторону зала, – так что лучше тебе пойти дальше, до ночи как раз успеешь к «Веселым холмам».
- Ну, во-первых, добрый вечер, – донеслось из-под низко опушенного капюшона.
- Добрый, добрый, - согласился детина, – тебе же человечьим языком объяснили, нету мест, нету, давай, иди. Он легонько толкнул в грудь незнакомца.
- А почему ты решил, что я должен понимать человеческую речь?
- Ну что мне, бить тебя что ли? – как бы нехотя протянул детина.
- Добрый у тебя видимо хозяин, – усмехнувшись, сказал незнакомец, – если в такую погоду постояльца на улицу гонит. Небось, пса своего и то внутрь завел. Он указал на собаку, устроившуюся возле огня.
- Каков мой хозяин не тебе судить, – рассвирепел вышибала, – а ты проваливай! Он попытался резко ударить незнакомца в грудь, но тот плавно повел плечами и удар пришелся в пустоту. Детина, не встретивший сопротивления, полетел носом вперед, вышибая головой двери. Шум в трактире стих, все уставились на незнакомца.
- Не ушибся? – заботливо поинтересовался тот.
Побагровевший вышибала медленно поднимался с земли, грязь вперемешку с водой катилась по атласной рубахе и кожаным штанам.
- Да я тебя! – почти прорычал он и ринулся вперед как бык, слегка наклонив голову и расставив руки. Незнакомец вновь легко уклонился в сторону, сделав едва заметный шаг, но затем провел резкий удар посохом по ногам противника. Огромная туша, потеряв опору, со всего маху приложилась об пол, но еще в полете другой конец посоха догнал ее и крепко ударил по затылку.
Тишина в трактире стала полной. Лишь поскрипывала на ветру распахнутая дверь и сквозь шум дождя откуда-то издалека, доносился заунывный вой.
Детина лежал не шевелясь. Незнакомец вновь прикрыл дверь и повернувшись к залу откинул капюшон.
Змей, ЗМЕЙ, прокатилось по залу. Капюшон скрывал вполне молодое и весьма приятное лицо, обрамленное темными волосами, заботливо убранными на затылок и перехваченными для удобства тесемочкой. Юноша улыбнулся, сверкнув зубами и перешагнув через вышибалу, направился к стойке.
- Здравствуй Недород, – незнакомец, улыбаясь, смотрел на трактирщика. Опять взялся за старое? – в голосе юноши сквозило сожаление. – Я ведь говорил тебе, не доведет тебя это до добра.
Трактирщик немного сморщился, щека задергалась нервным тиком, – Не понимаю, о чем ты, Змей?
- Все ты понимаешь, – продолжал улыбаться незнакомец, – ты дубинку-то отпусти, небось, пальцы побелели от напряжения. Все равно ведь ударить не успеешь, – еще шире улыбнулся незнакомец, - не раз проверял, или все шишки уже зажили?
Нервный смешок слетел с губ трактирщика, – Да ладно Змей, чего ты, – он отпустил рукоять дубины и стал разминать затекшие пальцы. - Ну, бес меня попутал, захотелось немного деньжат срубить по легкому, с кем не бывает, правда? – он заискивающе заглянул в глаза незнакомца.
- Конечно, – понимающе кивнул тот, – но я ведь предупреждал? Предупреждал, – ответил он сам себе. - Просил тебя дурака? Просил! А ты ничего не понял. Прошлый раз я жену твою и детей пожалел, но в этот раз вы перешли все границы.
Змей приблизил свое лицо к лицу трактирщика и прошептал, – Убийство, это не воровство, спасти жизнь ты можешь только одним способом, ты сейчас скажешь мне, где они и завтра тебя здесь не будет, и не дай тебе бог встретить эльфа Недород. Я едва уговорил их не пускать сюда лесного духа.
Трактирщик побелел и переменился в лице, руки его задрожали, – Лесного духа? – произнес он севшим голосом.
- Именно, – удовлетворенно отозвался Змей, – правда, я не думаю, что эльфы прислушались к моим просьбам, именно по этому я прошу указать мне, где они, пока ты еще жив.
Один из гуляк сидевших рядом со стойкой и конкретно набравшийся еще в начале вечера, чрезвычайно удрученный тем, что веселая пьянка была прервана приходом этого незнакомца, очевидно, решил восстановить веселье. Восстановить самым простым путем, убрать саму причину. Он поднялся и положил руку на плечо Змея, – Слышь ты, эльфийский прихвостень, катись-ка ты пока тебе не накостыляли доблестные имперские наемники.
Удар, последовавший за этим, удивил многих, Змей даже не поворачивался, однако локоть его с тяжелым хрустом приложился в самое основание носа пьянчуги. Ноги наемника подкосились и он, закатив глаза, рухнул на пол. Тишина воцарилась вновь.
- Итак, – Змей взглянул на трактирщика, - где они?
Тот молча кивнул на боковую дверь за стойкой.
- Я пойду туда, – сказал Змей, - а когда вернусь, лучше чтоб тут никого не было, впрочем, мне все равно, если есть желающие сразиться с лесным духом они могут остаться.
Судя по тому, как посетители рванули к дверям, желающих не нашлось. Змей легко махнул через стойку и подмигнув притаившемуся под ней сорванцу вошел в боковую дверь.

Однако мне нужно сказать пару слов о герое рассказа. Личность удалась и впрямь замечательная. Сын варвара северных гор и эльфийки, Змей рос совсем не обычным ребенком. В силу обстоятельств, владеть врожденной магией, как эльфы, он не мог. Стрелять из лука лучше всех, у него тоже не получалось, сказывалась могучая стать отца привыкшего махать двуручным мечом. Однако ж, в детстве нам абсолютно все равно кто чей сын и хочется доказать, что ты не хуже других. И Змею приходилось брать хитростью, но я хочу вас спросить, вы когда-нибудь пробовали обмануть эльфа? Мой вам совет не стоит этого делать, все равно ничего не получиться. Если только вас не зовут Змей, и вы не выросли в тени эльфийских лесов.
Мечи Змей недолюбливал с детства, совсем нет, владел он ими неплохо, но предпочитал им посохи и дубины, во-первых, меньше уродливых травм, если не считать нервных улыбок после сотрясения, а во-вторых, он считал их более эффективными.
К семнадцати годам за свой ум и необычайную изворотливость он получил прозвище Хитрый Змей, что у эльфов считалось едва ли не высшей наградой. Ведь это прозвище дал народ по праву гордящийся своим умом и коварством. Единственным огорчением его матери, было то, что он охотнее садился за книги, чем шел на веселые гулянья у лесных костров с прекрасными девушками. Но отец только усмехался в роскошные усы и, похлопав сына по плечу, уводил мать, убеждая ее, что как раз это он еще успеет попробовать.
Первая кровь пришла в его жизнь с войной приграничья. Отряды мародеров кинулись в леса в поисках поживы, эльфы никак не ждавшие от людей подлости после двухсот лет мирного сосуществования, поплатились за свою беспечность. Именно тогда родилось сказание о лесном духе за одну ночь уничтожившем больше трехсот человек.
Война как прилив пришла и ушла, но она навсегда перечеркнула безоблачное существование и как это часто бывает, заронила искру вражды между племенами и уж тем более между расами. Змей, потерявший в этой войне и отца и мать, сильно переменился, для него стало не возможным сидеть на одном месте, и тоска погнала его по миру.

Теперь пара слов о противниках Змея. Тот кто встречался со слугами тени вряд ли сможет рассказать вам о их привычках и нравах, обычно таковые после встречи становятся очень молчаливыми, правильнее сказать, обретают гробовое молчание. К услугам этих убийц прибегают лишь в крайних случаях, ибо контракт с ними расторгнуть невозможно, и жертва их обречена. Стоят их услуги недешево, но ошибок у них не бывает. Однако с наступлением войны и междоусобиц кто станет прибегать к услугам убийц, жизнь человека в такое время не стоит и гроша, а потому приходится зарабатывать на хлеб, не гнушаясь ничем, благо слуги тени не отягощены моральными принципами.

Сумрак коридора встретил тишиной, закрытая за спиной дверь словно отрезала Змея от остального мира. Он на секунду замер привыкая к новой обстановке. Коридор, очевидно, вел на задний двор, обычное дело в трактире. У хорошего трактирщика все предусмотрено, в том числе и пути отхода.
Нужная дверь находилась по левой стороне, буквально в трех шагах. Мягко ступая по коварным доскам, готовым предательски заскрипеть в любую минуту, Змей осторожно приблизился к ней и замер, прислушиваясь. Тишина за дверью была полной, на какое-то мгновение Змей даже засомневался, не обманул ли его трактирщик, но, вспомнив о притаившемся под стойкой пареньке, решил, что вряд ли. Подставлять под удар собственную семью, надо быть полным уродом.

Они чуяли его, стоявшего за дверью, они знали, что он пришел за их жизнями и главное, они его боялись. Они, слуги тени, боялись его этого молодого дьявола выследившего их так легко и просто, словно они нашкодившие сорванцы. Их пугала его двойственная природа ни эльф, ни человек, вообще непонятно кто. Обладающий огромной магической силой, но никогда ее не применяющий. Будь он простым рейнджером, они бы знали как себя вести, но теперь они были в растерянности.

Выучка возьмет свое, размышлял Змей, они займут позиции максимально выгодные в данной ситуации. Трилистник с основанием в дверях, любая атака будет обречена на провал, он прекрасно знал, с какой силой они могут метать свои граненые спицы. Наверняка пол у входа усыпан шипами, то, что его почуяли, Змей не сомневался, глупо недооценивать противника. Он хмуро улыбнулся и покрепче перехватил посох.

Они стояли извечным трилистником, обрекавшим на провал любую атаку, побелевшие пальцы судорожно стискивали метательные спицы способные с близкого расстояния пробивать панцирь.
Ему не жить, обреченным некуда отступать.
Дверь с треском распахнулась и в комнату, вместо человека ворвалось бурое облако, трепыхающее кожаными крыльями. Ужас охватил их, взвизгнув, они метнули свои спицы. Все остальное случилось мгновенно, среднего в лоб ударила толстая узловатая палка, его погасшее сознание успело заметить кожаный плащ, насквозь пропоротый в трех местах. Дальнейшее было столь же быстрым сколь и непонятным, левый рухнул на пол с окровавленным лицом, а правый успел увидеть холодные, как хмурое осеннее небо, глаза, прежде чем мощный удар отправил его в страну небытия.

Часом позже Змей остановил коней возле лесной эльфийской заставы.
- Как я и говорил, - кивнул он двум лучникам, указав на безжизненные тела, переброшенные через конские спины – Это были не люди, слуги тени, убийцы-наемники. У них нет расы, нет рода и племени, они просто убийцы, а причина, банальная жадность.
Эльф, чуть улыбнувшись, принял поводья из его рук, – Почему ты не убил их?
- Это не моя работа, - усмехнулся Змей, - я не палач и не судья, я всего лишь странник. Жаль только весь свой табак на них извел, да плащ мне подрали недоумки.
Он сокрушенно осмотрел три аккуратных дырки в плаще.
- Ну да ладно, все равно скоро зима и плащ придется менять, – он с наслаждением втянул лесной воздух, – снег будет, – утвердительно кивнул он самому себе, – со дня на день ляжет.
И вскочив на коня, направил его неторопливым шагом обратно.

Genazi и Черон
II

Инфернис Истериум.

(Оно же известное как "Поиграем?". Сие есть полная версия, с одной добавленной частичкой и недостающими кусочками текста, которые были вырезаны в угоду знаковому цензу конкурса "Тандем". Желаю (-ем?) приятного прочтения)

...Что такое космос? Если подойти к этому понятию с точки зрения науки, то мы получим долгие размышления о вакууме, бесконечности, квантах, пространствах... И, наверное, это будет звучать правильно, логично. А с точки зрения обывательской, космос – это звездолеты, принцессы Фомальгаута, императоры Галактик, инопланетяне и прочая беллетристика. Ректальный выхлоп, издержки фантастической макулатуры.
Ну а если честно? Без размышлений, научных выводов? Если так, то космос – огромная черная клякса, холодная и безжизненная. Лишь бесконечная пустота. И можно найти множество цветастых сравнений, но ведь на самом-то деле мы знаем, что космос – место очень неуютное.

Габриэль вздохнул и вновь оглядел труд очередного приступа бессонницы. Неровные буквы сливались в одно большое месиво из чернил, нелепые мысли резали по самолюбию тупою пилой.
«Да что же это такое!? За весь день – ни одной дельной мысли, все прах, все тлен!» - патетично подумал он, зачеркивая очередную фразу. Воспаленный мозг не давал покоя, сознание злорадно нашептывало: «Бездарность! Бездарность и дурак!», а тупая боль в груди заставляла его в очередной раз прикладываться к пузатенькой бутылке, в которой тихо плескалась буровато-серая жидкость. Тогда боль уходила, но вскоре возвращалась вновь, возвращалась и начинала медленно поддевать своим кривым ногтем незаживающую рану.
- Плохо все. Все никуда не годится... – сиплым голосом прошептал Габриэль, выпуская из пальцев бутылку. Его лицо при этом чуть искривилось, верхняя губа приподнялась, обнажая ровный ряд синевато-белых зубов. Спустя некоторое время, когда теплая волна прокатилась по его телу, принося долгожданное расслабление, гримаса исчезла, являя нам истинный вид мужчины. По виду – лет тридцати-тридцати пяти. Узкое лицо серовато-землистого оттенка было покрыто неровными красноватыми пятнами, светло-русые волосы нелепо торчали немытыми космами, тонкие и бледные губы чуть опущены уголками вниз, а светло-голубые глаза смотрели с вечным раздражением. Одет он был в разношенный голубоватый свитер, покрытый неряшливыми темными пятнами, жеваные брюки черного цвета и серые тапочки.

- В такие моменты, - неимоверной ленью пожаловался голос из противоположного угла, - мне даже цепляться к нему совестно. Он выглядит таким же несчастным, как шоколадный Иисус с откушенной головой.
Астарот с выражением вселенского отвращения к миру покачивался на табуретке. Та угрожающе скрипела, всем видом давая понять - еще парочку громогласных стенаний в духе "мне скучно!", и маэстро имеет превосходную возможность получить приключений на часть тела, противоположную вместилищу мыслей.
Вздохнув, он продекламировал:
"Жил человечек на луне,
Жил на луне, жил на луне.
Жил человечек на луне,
Его звали Эйкин Драм.
Он играл на ложках,
На ложках-поварешках,
Он играл на ложках,
Его звали Эйкин Драм".
- А может быть, стоит в самом деле попробовать играть на ложках? - маэстро внезапно оживился, осененный идеей из разряда гениальных. - В самом деле, сколько можно терзать бумагу? Она, в противоположность известной пословице, терпит далеко не все. Не жаль собственных бесцельно растрачиваемых усилий, подумал бы о переводе чернил...
Астарот выглядел, в противоположность своему собрату, неопрятно и даже обрюзгло. Потертый сюртук, фалды которого уныло свешивались с табуретки и покачивались в такт, неряшливо застегнутая рубашка и заляпаный чернилами манжет на левой руке. Размеры оформившегося брюшка и внушительных размеров афедрона свидетельствовали, что сей благородный муж скуке скорее потворствует, нежели храбро сражается с ней шпагой и кинжалом. Маленькие темные глазки могли бы, несомненно, заглянуть в душу проницательным взором, но сейчас они только лениво обшаривали комнату и выглядели вареными желтками. Маэстро одолел сплин, и единственным (сомнительным!) развлечением было наблюдать за работой Габриэля, сопровождая каждое его действие язвительными и не очень комментариями.

Сосредоточиться, сосредоточиться... Хотя скажите на милость, о каком сосредоточении вообще может идти речь, если... Если ваша немезида, ненавистный комок из желчи и издевки шипит вам на ухо разнообразные оскорбления, брызжет кислотой, препарирует с изрядной долею садизма каждый ваш жест, каждое движение? Я не знаю, как долго смогу это выдерживать. Я терпел целую вечность, но... На еще одну, такую же меня не хватит. Kyrie, eleison!

Габриэль усилием воли заставил себя молчать. Его губы сжались в тонкую и белую линию, словно закрываясь на замок, дабы ни одно слово, ни единый звук не вышел на растерзание его ехидному соседу. Боль в груди нарастала, кривые когти вновь цепляли чуть подсохшую коросту, а руки, верные ему руки вдруг начали мелко подрагивать.
«Как я ненавижу... Как я ненавижу все это!» - в отчаянии подумал он, прикрыв чуть побелевшие от напряжения глаза, стараясь не видеть той тюрьмы, в которую он заключен, кажется, навечно.
Стеклянный куб. Средних размеров, уютный такой куб. И вполне возможно степень его уютности повысилась бы многократно, если бы он не был клеткой. Не был местом заключения двух несчастных душ, чьи разумы уже давным-давно испарились, прошли сквозь тонкие стенки из стекла. Странно, но такие эфемеры как радость, грусть, страх, вдохновение, затухали здесь очень быстро, истончались подобно тусклому огоньку на сквозняке. Лишь одна эмоция властвовала здесь в полной мере: ненависть. Тошнотворно скользкая она свернулась в телах Астарота и Габриэля мерзким клубком, исходила ядом, отравляя их обоих.
Ненависть порождала бесконечные споры и обиды, вскрывала гнойные чирьи памяти, открывала новые грани ярости и боли. О да, именно здесь она нашла свое царство.
- Сонная группа, определенно, справилась со своей задачей, - Астарот зевнул, поднялся с отчаянно пискнувшей табуретки, и стремительно, взвихрив ворох разбросанных по полу бумаг, прошелся по комнате. - Прости мне мою неоригинальность, я знаю, что говорил это пару миллионов раз за последнюю вечность - но пытка скукой при всех ее минусах есть самая надежная из всех способов Маллес Малецифиума. Инквизиторам стоило бы замуровывать ересиархов в башнях на тысчонку-другую лет, снабжая по необходимости пищей и водой. Готов поспорить, уже в первые лет сто они бы сожгли все свои черные трактаты и сочинили бы десяток новых учений, которые в свою очередь жгли бы следующие сто лет. Знаешь, друг мой, - маэстро ласково улыбнулся, склонившись над плечом Габриэля на предусмотрительной дистанции чуть дальше удара кулаком, - а ты - чистейшей воды еретик. Убийца в некотором роде. Растлитель душ человеческих, начиная с собственной. Вот мне, например, наскучило играться с творениями уже давным-давно, а в тебе все еще пылают надежды.
Скромная обитель Астарота тоже пестрила листами бумаги. Только в отличие от своего собрата по дуэту, циничный маэстро расправлялся с ними другим, по его мнению, более достойным способом. Астарот делал журавликов. Они толпились вокруг табуретки, поклоняясь ей, как святыне, изогнув гордые шеи и склонив наспех выделанные уголком головы. При том обилии времени, которым обладал оригами-мастер, можно было творить настоящие шедевры геометрии, сложенные крылья которых не расходились бы ни на микрометр – но сам маэстро считал это еще более скучным, чем рисование, к чему он никогда не был способен.
- У Сонной группы было множество назначений. Исследование законов существования мира, определение грани реального и запредельного, анализ и исправление нарушенных соразмерностей. Де-юре, – Горько заметил тот, кто ни на секунду не мог забыть о предательстве своего главного детища. – Де-факто, мы имеем кучку идиотов, решивших исправлять все, что можно признать химерой, даже не подозревая о том, что сами они одной из этих химер и являются. Не так они были задуманы, совсем не так...
Габриэль смерил тоскливым взглядом мрак космоса, что поглотил их маленькую тюрьму, подобно пылинке оказавшейся в пасти огромного зверя. Не отрываясь от созерцания бесконечной мглы за стеклянной стенкой, он продолжил, более раздраженным тоном:
- Что же до твоих грязных диффамаций о моем прошлом... Тебе ли, мастеру сплетен, плешивому художнику едкого слова, рассуждать о моих падениях? Тебе ли вообще говорить что-либо о ереси, старый интриган? Побереги свою подагру, и не подходи ко мне ближе. Миазмы, исторгаемые твоим ртом, не дают мне сосредоточиться на мысли. Мало тебе, что ли развлечений? Иди помучай своих верноподданных, - Писатель кивнул в сторону уродливых бумажных монстров, которых лишь с определенной долею издевки или добродетельной жалости можно было бы признать «журавликами». – Потешь свое самолюбие. Или ты желаешь опять увлечь меня в ту дьявольщину, что называешь Игрой?
В глазах Габриэля на миг появилась некая заинтересованность, которая, впрочем, тут же пропала, уступив место повседневной тоске.

- Впрочем, иногда, - невозмутимо изрек маэстро, вертя в пальцах засаленного журавлика, - меня подстерегает мысль, что я где-то ошибся. В прекрасной доктрине скуки и ее пыточных ухищрениях, должно быть, спрятался какой-то изъян. Взгляните на этого фата, господа и сеньориты!
- Да-да! - Астарот наставил обвинительный перст на своего визави, - Отнюдь не меня, а вовсе его должно было именовать Вёлундом, безумным кузнецом без праха и урюка! Он, играясь звериками куда менее плотными, чем вы, дорогие мои, эфемерными, призрачными, ничтожней бумаги - ухитряется огрызаться и хранить огненное презрение даже после тысячи лет в этом жалком месте. Это достойно. Я не могу не уважать подобную стойкость, сэры и пэри, пусть она и отдает за версту гнильцой смешной обиды. Конечно, - Астарот наклонился поближе, вперившись своими желтками в глаза Габриэля, - конечно, я хочу сыграть. Ты здесь возишься с правилами, сочиняешь одни других лучше и прекрасней, но что толку с правил без игроков? Вперед!! - неожиданно рявкнул он совсем не своим прежним сладким голосом, так, что журавлики в ужасе подскочили и порхнули по углам комнаты. - Довольно возни с чернильными кляксами! Шпильманмейстер, где ваша шпага?!

И тогда из теней и вороха резаной бумаги восстал мертвый, с пробитой грудью и бледным, как воск, лицом, дирижер, взмахнувший своей шпагой и воскресивший под гром аккордов квартет висельников. Они играли на виолончелях, и им подпевал несмелый гобой из угла, пикколо, обряженное в одежды мученицы и со стигматами на грифе.

- К черту! - орал Астарот, выхватывая у шпильманмейстера шпагу и пинком отбрасывая его к табуретке, где он рассыпался рваными клочьями рукописи. - Ты дурак, враг мой, что до сих пор не попрощался со словами! Несколько десятков букв давно истощили себя в твоем мозгу, и складываются в пустые оковы смысла, а здесь, смотри, двенадцать нот, и все так же, как тогда, как раньше!.. Начинаем! Вперед, кавалерия - в до диез, одиннадцать восьмых, раз, два!..

И оркестр журавликов играл, захлебываясь и невмерно фальшивя.
В глазах падшего Творца разгорался дикий огонь, серная смесь из ярости, гнева, страсти, забытых истин и желчной ненависти. Воистину адское варево, которое плескалось где-то на краешке зрачков, и падало на стерильную и холодную плоскость. Падая – загоралось серым огнем из разрушенных надежд и злых воспоминаний. Это пламя шипело и корчилось, подобно змее пришпиленной к земле острой пикой, оно поглощало бесчисленные бумаги Габриэля, превращая их в серую массу пепла – мрачного и бесполезного.
- Так что же, ты, мой далеко небезупречный друг смеешь обвинять МЕНЯ, в чем-либо подобном?!
Жар пламени охватил внутренности стеклянной тюрьмы, треща и воя, подобно жертве инквизиторов. И где-то были слышны яростные гимны святых кастратов, чьи тонкие голоски немилосердным пафосом терзали уши, рождая истинную какофонию, хор последнего дня, предвестие Апокалипсиса и появление Диабло во плоти.
Волосы того, что назывался Габриэлем, растрепались, жуткой массой из переплетений серого и русого покачиваясь на незримом ветру.
- Узри же, наглый мой противник, как рушатся и возрождаются догматы моих мыслей! – вскричал он, силясь перекрыть ужасную бурю звуков, что наполнила стеклянный куб. Но, так и не сумев прорвать сей грохот, он лишь с силой взмахнул руками, взметая шторм из серых крупинок пепла. Вращаясь и мечась по комнате, этот прах превращался в мрачные столбики-башенки-домики, жуткой скульптурой из мертвой бумаги стелясь по полу...

Город, покрытый струпьями из прелых листьев, вступил в объятья нового утра.

Город стонал под окнами, как стая котов, загнавших в кораль урчатую мисс, и вразнобой добивающихся ее благосклонности.

Ведь тогда вечером никто не пришел.
Тогда вечером Наталья, в очередной раз заглянув в глазок с отчаянием жены праведника, обернувшейся к Гоморре, поняла, что ждать больше нечего. Она погасила свет, задернула шуршащие заросли тюли и крепсатина, вернулась на кухню и долгое время просто с тупым отчаянием смотрела на свое отражение в оконном стекле. Она молча выпила приготовленный для гостей кофе, не ощущая вкуса. Кофе был грязным и коричневым, цветом напоминая мокрую собаку, и пахло от него, казалось, так же. Она сложила чашки, пристально следя за руками, чтобы те не дрожали, а потом набрала ванну и забралась в нее как есть, не раздеваясь.
Всю ночь ее мучило бессилие. Никто не пришел. Никто больше не придет. Свершилось то, что она в тайных страхах переживала каждую ночь - она осталась одна. Больше они не будут летать в струях дождя над сонным городом. Не будут, спрятавшись на крыше от чужих глах, рассказывать друг другу страшные сказки. Перед глазами вставали лица, как вытесанные на могильных камнях - сумрачная Катерина с расширенными от наркотика глазами, Ольгерд, заикавшийся и совершенно не умевший петь, Гюнтер, насмешливо-язвительный Гюнтер с лязгающим именем... и Таисия, которая всегда молчала, и в дикие грозы срывалась со шпиля, чтобы поймать перепугано мечущуюся в шторме ворону.
Омерзительно мокрая одежда липла к телу, а вода начинала медленно остывать, чуть теплыми парами дурманя её голову. «Натали, ах, Натали, зачем же ты решилась на такую глупость?» - спросила она у себя, вплетая в мысленный зов ехидные нотки Гюнтера. Но знала, очень точно знала – нельзя ей одной терпеть холод этой ночи, нельзя тешить себя мыслью о смутной надежде и возвращении её дорогих собратьев.
- И тьма сойдет, и реки будут полны смога, и холод пролетит за… - тихо пропела она, прикрыв глаза и облизнув бледные, скользкие от слизи губы.
«Все же, как я любила его улицы, как я любила его окна, как я любила эти тихие песни под его сводами. Да, любила...Кажется. Сейчас уж и не вспомню» - думала Наталья, прислушиваясь к тихому плеску.
«...И прошедшее время. Ненавижу прошедшее время. Ненавижу. Ненавижу! Тошно мне! Тошно мне!» - в исступлении шептала себе под нос, отдавая свое тепло вмиг охолодевшим водам. За окном провыли псы. Они всегда выли, эти чертовы монстры ночного холма. Кому и зачем – неведомо даже Сказочникам. А они то знали все, знали все и не говорили.
А в гостиной тикали старинные часы. Под их нехитрый ритм, будучи в жутком опьянении она исполняла когда-то дикий танец, крича хвалу этим улицам, этому дому и людям что жили в нем. Но сейчас она одна. И плясать – нет, плясать не хотелось. Минута за минутой. Шестьдесят «тик-так» умноженное на бесконечность проникало в её мозг и заставляло сотрясаться сердце в ужасе.
Псы провыли в пятый раз. Когда её решимость наконец окрепла, и тяжелые, будто свинцовые пальцы потянулись к горлу... Раздался стук. Сердце Натали дернулось и ухнуло в глубокую пропасть.
«Да, да! Это они!» - радостно подумала она, опираясь руками о края ванной. А стук все продолжался и продолжался. Монотонный, нудный. И сомнение пришло в её душу. Перед глазами пронеслись картины, страшные и глупые. Мертвый Ольгерд, смотрящий бессмысленно пустыми глазами в серую обивку её двери, уставшая Тая, прикрывшая веки и раскинувшая руки, словно пытаясь взлететь. И Гюнтер, её Гюнтер, улыбающийся, растягивающий губы в ехидной ухмылке.
Молчание. Стук. Тиканье часов. В седьмой раз провыли за окном псы ночного холма.

- Так вы считаете, что истина действительно досягаема? – жеманно растягивая слова, молвил Мирославин, вертя в руках свою безумно элегантную трость. Его жирное, будто у борова решившего встать на задние лапы, тело подрагивало в такт его мелким шажкам.
- Это ясно как день! – Брызгая слюной, ответил ему Данченко. Будучи хлипким, хоть и не лишенным симпатичности, юношей, он старался выглядеть чуть более солидно, чем являлся де-факто, и степенно шел рядом с собеседником, засунув руки в карманы клетчатого жилета.
- Помиииилуйте, мой дражайший, а в чем тогда суть Истины, буде она действительно доказуема наукой или какой другой еретической оказией? – Притворно изумился Мирославин, всплеснув коротенькими ручонками. В глазах его был виден чуть ленивый интерес, позволявший ему впрочем, осматривать красоты осеннего парка. Прелая листва мягко шуршала под их ногами, солнце скрылось за бесконечными тучами и его рассеянный, нечеткий свет был приятен обоим.
- А в том и суть! Вот откроют, – и будет всем суть, - Твердо ответил ему вьюноша, дернув щекой.
- Но как же догмы философии? Как же Ампермактиев труд, чей пятый постулат шестой главы явственно гласит...
- Амперактиев, не Амперактиев...Грязь! А вот Истина...- Данченко перевел дыхание, а затем резко отрубил. – Есть и когда-нибудь нам обязательно откроется.
- Ну-ну, голубчик, - елейно усмехнулся этот проклятый мефисто. - Меня всегда забавляла эта ваше так называемое прекраснодушие, но подумайте же о элементарной экономике. В человеческой природе нет ничего конечного. Все целиком обеспечивается циклическими закономерностями, в которые ваше представление об истине просто не входит!
- А вы со своей стороны, - Данченко отдавал все силы, чтобы не плюнуть в высокомерно-снисходительную физиономию оппонента, - мыслите и рассуждаете так же узко, как ваши предки-обезьяны, которые, когда у них закончился батат, взгромоздившись на кафедры и придумали эту вашу экономику. Законы - это всего лишь наблюдения! Они существуют только пока такие как вы, упертые лбом в беспросветность и ограниченность, насаждаете их среди людей искусства! И если то, что вы называете природой человека, противится Истине - к дьяволу тогда человека!
- Помилуйте! - Мирославин в очередной раз взмахнул руками, - а для кого же вы будете разбивать звездный свод и доставать вашу Истину?
- Тот, кто увидит ее, может уже и не носить нечистую кожу человека, запачканную веками в похоти и грязи. Говорите, бесконечен человек, цикличен? А я говорю, что он когда-нибудь закончится! И из него, как из куколки, родится новое...
- Ах, новое... - скептически протянул Мирославин, разом как-то меняясь от своего ласкового, почти елейного обличья. - Это бабочкой, значит, к небесам? Да бросьте, Данченко! Высший ваш человек будет так же пьян и бестолков, как нынешний, будет марать бумагу и открывать нимбом бутылки, играть в дурацкие шахматы и тратить вдохновение на женщин, хоть засыпьте его истинами и всемогуществом!.. Грязь вы не вытравите ничем. Это вообще не грязь. Это - безумие.
Данченко некоторое время просто изумленно взирал на преобразившегося мефисто. Потом он взорвался. "Мне с первого раза показалось, что вы тупы, но то, что вы способны очернить все самое прекрасное, я и подумать не мог!.." "Наевшись сигаретного дыма, вещать из кресла ядовитые откровения!.." "Оставайтесь к черту с вашим нигилизмом и безумием!.. Видеть вас более не намереваюсь!.."
Смотря вслед кипящему яростью Данченко, летящему на крыльях гнева под склонившимися осинами, Мирославин совсем не по-мирославински вздохнул, и, подняв голову к небу, щелкнул пальцами. Под голубой органзой небесной краски вдруг процвели мазки акварели - грубые, неаккуратные удары по нарисованному небу...
Он, воровато оглянувшись, достал из-под полы жеваного сюртука шахматную доску, и разложил ее прямо на брусчатке, смахнув шуршащий ворох листьев в сторону. Расставил фигуры, которые встали эндшпилем - черный король посредине надменно оглядывает поля, замершие позади всадники и верный епископ, и белая пешка, убежавшая чуточку дальше, чем следовало.
- А ну, назад, - Мирославин погрозил пешке пальцем, подцепил ее, и переставил обратно, поближе к королю. Потом поднялся, выпрямившись, и ухмыльнулся в сторону молодого человека, широкими шагами мерявшего парк.
- Добрейшего вам вечера, юноша! - вскричал он, снимая шляпу и подметая ей листья под ногами в поклоне. - Мне кажется, вас гнетет какая-то мысль - да нет, я прямо-таки вижу это! Не согласитесь ли прогуляться, побеседовать о высоком?..
И Данченко, смерив незнакомца недоверчивым взглядом, в очередной раз свернул с прочерченной в небе тропы.
Это был уже четвертый.

Сентябрь 13.

Просыпаюсь от холода – окно открыло сквозняком. Ненавижу вставать так рано, но что поделать… Матери дома нет. Опять ушла за очередной порцией. За окном виднеется эта чертова дура, завод мечтаний. Ненавижу её. Дрянь.
Наверное, и сам бы там сейчас работал каким-нибудь сосудиком для «Ласковой грезы о первой любви №6, девочка с веснушками». Однако Бог миловал…
В школе опять почти никого нет. Все учителя ушли в свои кабинеты, сволочи. Ненавижу их! В начале сентября они еще пытались сделать вид что полны сил и желания дарить нам… Как там они сказали? «Знания»? Ха!
Мы-то все знаем, и я, и Боров, и Марка… Они нас все ненавидят. По-настоящему ненавидят. Мы им мешаем. Гады.
Мать опять не пришла. Ну и черт с ней, обойдусь. Холодная лапша с томатной пастой на ужин. Черт, как надоели эти полуфабрикаты, эти «быстрые завтраки»… А с душой уже готовить никто не умеет. Тетя Саша еще могла, да и то… А сейчас и её нет. Сволочи!

Сентябрь 17.

На улицах сегодня опять пусто. Все ушли работать. Вчера позвонил Марка, сказал, что уходит на завод. Дурак. Мы все его пытались отговорить, да что с ним толку-то разговаривать. Ушел да и ушел. Нас теперь пятнадцать. Пятнадцать на нашей улице, семь в соседней, и десять в пятом квартале. Мало…
А по ящику опять крутят эту чертову программу. «Счастье в прошлом». Этот урод Карагин так и улыбается, так и улыбается… Вот бы ему его улыбочку поганую, да ломиком раскрошить. Увидел Юрика на заднем плане. Тоже лыбится, а глаза пустые.

Сентябрь 18.

Вчера ночью в подъезде нашел двоих под перебором. Взял одного за шиворот, пинал ботинком в жирную харю, пока глаза не просветлели, потом сказал все, что о нем думаю. Они же когда отходняк, ничего не соображают, только дергаются. Так бы я черта с два к ним подошел - здоровые бугаи поперек себя шире, но тогда аж перекорячило от злости, зубы на языке крошились. И до сих пор. Гады, вот ведь гады... Доберутся скоро до меня.

Сентябрь 21.

Принесли домой мать. Олег нашел на улице, и с Боровом притащили. Вот только уложил спать, отошел немного. Руки дрожат. Она вся в порядке, дышит, смеется, но не узнает ничего, и долго уснуть не могла. Лежит и смотрит в потолок, не моргает, только сглатывает нервно. Ничего не ест, только пьет. Как дерево... Если не дать воды, начинает кричать - совсем не как человек, по-птичьи, почти неслышно.
Мрази. Что они с ней сделали... У нее же почти все волосы выпали, и следы от присосок на груди. Я ее не отпущу больше. В дверях лягу, цементом обмажусь, но не отпущу.

Сегодня ночью спать не буду.

Сентябрь 22.

Не смог удержаться - свалился сегодня спать. Перед этим поставил у кровати воды. Но ей полегче. Сегодня, кажется, позвала меня по имени. Когда я прибежал, она как будто хотела что-то сказать, но не могла. Может быть, придется бросить школу... Ну и черт с ней. Приходил Инка, проведать. Спросил у него, куда он ходит работать. Наверное, соберусь вместе с ним.

Сенбятрь 28.

Долго не писал. Мать встала, собиралась идти на завод, и ничего не слушала. Пришлось приковать ее, цепочкой за руку к кровати... иногда страшно, не перегрызла бы она эту руку. Кормлю ее из того, на что хватает денег. Она уже успокоилась, иногда даже разговаривает, но боюсь ее отпускать. Приходил парень с завода, звал работать. Выгнал. Что-то говорил насчет страховки, но я его все равно выгнал. Разговаривали сегодня с Мартой, ей прислали бумагу, что отец ее погиб от нервного истощения. Я сказал, что лучше сдохнуть от голода, чем тебя разложат по трубочкам и будут сосать радость. Да еще ты сам будешь давить на педаль сильнее и сильнее, тебе от этого в кайф. А она много плакала, и почти ничего не говорила...

Колбы. Колбы живые.

Сентябрь 30.

Она умерла. Сегодня зашел в комнату, удавилась собственной цепью, затянула узел.
Теперь я понимаю, с чего другие уходят на завод.
Тот парень оставлял анкету. Она точно где-то завалялась. Сейчас я ее найду.
Четырнадцать.

- Что за странное место, этот Город. Ты помнишь того художника? Ну, его фамилия начиналась на "К", или что-то в этом роде.
Крауз, нет? Так вот, он действительно считал себя марионеткой. Причем дошел до этого после бессонной ночи, во время которой рассматривал свои, откровенно говоря, бездарные работы. Ну и пришел к выводу, что весь его "дар" гроша ломанного не стоит, что он несвободен, а посему создать Творение не может... Застрелился, идиот. На самом деле просто художник был из него ужасный, насколько я помню. Ха... Рок, Судьба, Фатум...
- Судьба, конечно. Судьба - идеальная игрушка и прекраснейшая женщина, все так хотят ее себе... А Краузу я готов поставить монумент. Ну или, на крайний случай, расцеловать его труп в обе щеки. Выбрав совершенно дурацкий повод, он поступил по справедливости. Что за чушь, несвобода... Это, как говорят люди, лес, который не видно за деревьями. Только идиоты не могут понять, что нет никакого леса, они его придумали, наклеили себе на очки. Есть деревья. И есть творения. Это мой личный вид безумия, я сам разработал его с помощью лучших умов человечества, и называется он "прагматизм"... Ну, следует признать, эта игра вышла неплохой. Ты определенно совершенствуешься в формах. Еще тысячу-другую лет назад я ожидал бы от тебя примитивную утопию.
- Утопия. Ты же знаешь как мутируют эти чертовы эфемеры в условиях нашего мира. Балерины толстеют, художники спиваются, башни из хрусталя покрываются ржавчиной, а правители превращаются в свиней. И вроде бы этот процесс можно заморозить, но... Это же их свободный выбор. Потопом, соляными столбами уже никого не напугать. Более того, они ведь умеют... подстраиваться. Извращать опущенные прямо с неба скрижали. А потом наделать на них большую кучу и сказать что так и было. Тьфу!
- Ну и так тебе и надо вместе со скрижалями. Знаешь, я долгое время наблюдал за моими прагматиками, и сделал прекрасный вывод. В коньюнкции и дизьюнкции есть своя эстетика. Картины, сложенные из цифр - это только первый шаг к тому, что происходит с нашим Городом. С ним происходят картины, сделанные из грязи, и музыка, сделанная из шума. Вы, прекраснодушные ценители, откладывающие в сторонку свои белые перчатки, называете это... разложением. А это искусство. И лично я доволен людишками, которые лепят мелодию из мусора. Умеют же, черти!.. Ну, что делать будем?
- Бутафорское мороженое. И как бы ты не восхищался его видом, фарисей несчастный, есть ты его не будешь, я думаю. Тьма... Черт побери, одна тьма! Тошно мне! Тошно! Дай мне бутылку... Черт... Дай бутылку! Ох, как же я зол. А давай их всех убьем? Догмы долой, подавай насилие! Это будет в их духе. Милосердие в светском лоске, и все под музыку Сфер! Не хочешь?
- Верни обратно, пройдоха! Я так и знал, что ничего тебе нельзя доверять, начиная с бутылки и заканчивая этим прелестным муравейником, нами воздвигнутым! Поторопился я петь тебе дифирамбы... Сбросив очередной десант своих скрижалей, тебе ничего не решать, и что же я вижу - сдаваться? пить горькую и проклинать?! Ну нет. Там, где не работают твои грубые методы, нужен тонкий ход стратега. Сейчас я придумаю, какой загадкой увлечь их до следующей партии, а там они изменятся неузнаваемо... ну, что смотришь? А, пес с тобой. Давай-ка разыграем Город в честнейшую и прекраснейшую из игр после орлянки. Где-то у меня валялся медный мон... моник-моник, а ну, иди сюда...

Астарот бросает монетку:

1 - орел Габриэля, 2 - решка Астарота
взлетела, перекувыркнувшись в воздухе, последний привет из Вифлеема (1d2): результат 2

- Ну вот и все. Исход. Тебе не кажется это забавным, маэстро? Называешь меня прекраснодушным дурнем, бесталанным добряком, но...
Это ведь ты у нас Милосердие, нет? Часть той силы, что вечно хочет зла...Ну и так далее. И что же ты будешь делать? Оставишь все как есть? Будешь плести интриги с детьми, восторгаясь собственной гениальностью? Играть со словами и смыслами? Как ты предсказуем в этом, мой друг. Это ведь ты у нас бездарность, по сути дела-то. Бездарность мысли, бездарность духа. Ты ведь никогда за свою жизнь не пользовался своими идеями, так? Одевал их в красивые одежки, чуточку менял, ретушировал по своему вкусу...Но ведь они не твои, верно? Они же чужие. Сократ, Аристотель, множество смешных стариков, чьими аргументами ты сейчас жонглируешь. Действуй, восхитительная фальшивка, а я пожалуй выпью.

Бросив косой взгляд на расположившегося в кресле творца, маэстро потянулся когтистой дланью к крохотному Городу посреди шахматной доски. Облик Астарота преобразился. Суетливый толстяк, мающийся скукой, остался где-то на поеденой короедами табуретке. Нынешний маэстро был огненнолик, его глаза шипели и кусались парой собакоголовых змей, и с медных пальцев его свисали нити; разные. Они искали себе марионеток, находили и вцеплялись им в спины.
Добро же! Твори, что должно, свершится, что суждено! Оставим буйным пациентам палаты Космоса мечты о движении вперед. Вон он, пациент, показательно-плебейски хлещет полусладкое. Мы - тихие безумцы. Лепим зверей из глины, рисуем мелом на асфальте, порой мы даже верим в легкую любовь (ни в коем случае не во вселенскую), всегда готовы вонзить нож в спину того, кого считаем другом. И петь, не пьянея, и пить в ля бемоле. Кого дьявол решает вознаградить, того он лишает разума...
Город дрожал и стенал. У города был синдром Капгра и посттравматическое расстройство. В нем сновали мясистые пальцы Астарота, вынимая из голов одних людей разум и щедро запихивая его в голову других. Официанты стрелялись из кольтов и люгеров, джентльмены одевались танцовщицами балета, и даже банкиры подавали на благотворительность. Что говорить о политиках, которые сходили с ума настолько, что в припадках бешенства заботились о благе страны! Но к счастью, ненадолго. А в серых домах восставали, как боги, с очерченым тушью челом, парикмахеры, и читали сонеты о водосточных трубах. Пьяницы выкрашивали стены домов в цвета, придуманные хирургами, который откладывали ланцет и брались чертить желчью и кровью пророчества. Из груды консервных банок, как гриб, вырастал искусственный интеллект, и вещал в кругу бездомных собак, пока его не отлавливали печальные поэты, переквалифицировавшиеся в стюардов. Выбить все окна! Муравьиную матку на престол! Всем, срочно, прямо сейчас и не взирая на подгоревший омлет, собраться на пустыре и сочинить поэму, которая дотянется до Луны!
И смех, и слезы... и люди с опустевшими головами, из которых делали кукол для витрин супермаркетов, и офисные клерки, сочиняющие лихую джигу и поклоняющиеся Хардиману. И матери в пятнадцать, и ошеломляющие уродливые старухи в двадцать и пять. Люди с двумя головами и кошачьими ушами, нарисованные люди, сложенные из бумаги люди, люди-шуты, люди-клоуны, люди-уродцы...
Лишить человека уверенности в завтрашнем дне? Лишить его закона тяготения? Мягко сказать ему - друг мой, в ушах твоих запрятан пластилин грез, и если ты хорошенько поковыряешься, как в детстве, то вытащишь немного, и слепишь своего ангела. Некрасивого и грустного, но ангела.
И Астароту надоедало играть с прагматикой. Тогда он поступал так, как сейчас. Менял местами небо и соус, землю и песню, закон и кошек, и смотрел на то, что получится.
Так не создать по-настоящему нового, и маэстро прекрасно это знал. Но в конце концов, двенадцать нот...
Говоря по правде, люди были даже не важны. По-настоящему Астарот делал все это - всего лишь! и только! - ради развлечения его беспокойного собрата. Вот вам мое признание, господа присяжные и господин судья. Чтобы в следующий раз, когда мы сядем за стол нашей игры, он опять ядовито смеялся, издевался и извергал свой яд, а потом стер бы цирк уродцев с лица земли и принялся бы творить заново.

Я просто люблю его, господин судья.

Этим вечером в «Мансарде» было чуть тише, чем обычно. Еще не зажегся свет, еще не были сняты стулья, и все еще не было посетителей. Раннее утро – это место спит. Тем не менее, в дальнем и темном углу комнаты, на небольшом диванчике, неуклюже развалился странного вида человек - мужчина лет тридцати-тридцати пяти. «Узкое лицо серовато-землистого оттенка было покрыто неровными красноватыми пятнами, светло-русые волосы нелепо торчали немытыми космами, тонкие и бледные губы чуть опущены уголками вниз, а светло-голубые глаза смотрели с вечным раздражением. Одет он был в разношенный голубоватый свитер, покрытый неряшливыми темными пятнами, жеваные брюки черного цвета и серые тапочки» Да-да, все так, все было именно так! Сей индивид, нелепо раскорячился на непривычно мягких подушках, и с некоторым удивлением осматривал обстановку кафе. И его ошеломление стало лишь сильнее, когда он заметил в своих руках кипу тетрадных листов исписанных чьим-то до ужаса аккуратным подчерком. Некоторое время он лишь тупо смотрел на «богатство» в своих руках, и только спустя некоторое время он наконец вспомнил где он и зачем.
- Ну, надо же… - Габриэль, а это был именно он, улыбнулся, откинувшись на спинку дивана. – Кажется, я буду первым…
Он улыбался, и от улыбки его многим из нас стало бы не по себе.

Охотник эльфов.

"Сэйнэн дзидайно саку" -"творения юношеских лет"? Подражательная вещь, причем подражательная в тех самых «правилах» жанра. Если герой – то уникум, если враги – то нелюди, если честь – то высшая, если хладнокровие – то безукоризненное, и если драка – то с парой царапин. Право же, мессир, мне скучно с такими правилами! Текст читается со скрипом и воем моих нервных окончаний.

«Придорожный трактир и в самом деле был переполнен, ну, во-первых, дело было к вечеру. А во-вторых, как уже было сказано выше, предпосылок для этого вполне хватало»

Мне почему-то показалось, что предпосылки исходили из «дело было к вечеру». Какое-такое дело? Почему оно «к вечеру»? Чуть позже, поняв что именно имелось ввиду… Ну, что поделать. Таково уж мое видение.

«Трактир находился к северу от Таласа, рукой подать до приграничья и поселений эльфов, потому публика тут была не из пугливых, но и благочестивой ее назвать язык не поворачивался»

Пугливых – благочестивых. Где логическая связка? Это антонимы? Означает ли наличие смелости присутствие благочестия?

«- Все ты понимаешь, – продолжал улыбаться незнакомец, – ты дубинку-то отпусти, небось, пальцы побелели от напряжения. Все равно ведь ударить не успеешь, – еще шире улыбнулся незнакомец, - не раз проверял, или все шишки уже зажили?»

Они да, они побелели. Я тоже часто употребляю в своем обиходе такие фразочки как: «Не перенапрягись парень, у тебя пальцы побелели!»

«Однако мне нужно сказать пару слов о герое рассказа. Личность удалась и впрямь замечательная. Сын варвара северных гор и эльфийки, Змей рос совсем не обычным ребенком. В силу обстоятельств, владеть врожденной магией, как эльфы, он не мог. Стрелять из лука лучше всех, у него тоже не получалось, сказывалась могучая стать отца привыкшего махать двуручным мечом»

Такое…ммм…лирическое отступление? «Я не знаю, как покрасивше вставить описание персонажа, так что пусть оно будет вот так»?

«Змей, потерявший в этой войне и отца и мать, сильно переменился, для него стало не возможным сидеть на одном месте, и тоска погнала его по миру».

… Сколько миров – столько и мнений. Но в каждом из них, конечно, найдется место для гениального сироты, папу и маму которого зверски убили дикие мормыши…


«Теперь пара слов о противниках Змея»

И о погоде…

«Ему не жить, обреченным некуда отступать»

Кому…не отступать и не жить, пардон?

«- Это не моя работа, - усмехнулся Змей, - я не палач и не судья, я всего лишь странник. Жаль только весь свой табак на них извел, да плащ мне подрали недоумки»

Я просто прохожий, который проходил мимо. Каин говорите? Сею ужас и разрушение? Что вы, я обычный странник, у меня даже справка есть…

«И вскочив на коня, направил его неторопливым шагом обратно»

Чем-чем и куда-куда он его отправил?..

Я не хочу делать преждевременных выводов, но подозреваю, что автор работы явно решил устроить очередную «провокацию». Не мне судить, все ли у него правильно получилось. Я НЕ верю, что автор писал это в настоящее время. Скорее всего, это что-то такое первое и очень-очень давнее, рожденное свежими впечатлениями от «Волкодава», «Ведьмака» и иже с ними. Стоило ли это показывать в «Мансарде»? Судить не мне. Красиво ли это? Судить не мне. Стану ли я это перечитывать? Нет. Понравилось ли мне? Не особо.

Ломко согнувшись, под скат мансарды робко ступила тень человечка из высушенных стеблей, с нацепленным непонятно кем украшением - гипсовым овалом маски. Трагик, внимательно взирая на собравшихся сквозь страдальческие дырочки глаз, замер импровизированной колонной-подпоркой, чуть склонив голову. И, не тратя время на дилетантское откашливание, начал речь.
- Уважаемые месьоры и леди! - поклон, глубокий и резкий, и кажется, что спина вот-вот переломится, - я представляю сегодня маэстро Астарота, который не счел возможным явиться на этот дивный вечер в компании своего визави, - короткий, исполненный чувства кивок внимающему Габриэлю.
- По правде говоря, - актер перешел на действительно трагический шепот, - я восхваляю небеса и Сонную Группу за то, что мы сегодня не увидим маэстро. Признаться, этот благородный муж бывает чудовищно резок в тонких вопросах искусства, и шпага его в такие моменты кажется кривым османским ятаганом. Слушать его - подлинная пытка для ушей творца... Но мы, пожалуй, приступиим.

- Praeludium.
Трактир - сценус универсалиум, и должен заметить, начало достаточно справляется с вводом в курс. Я не ощущаю тепла того самого грога, но некоторая уютность слога...

<гремит гром, треск дерева, в потолочной балке выплавляется рельефное лицо маэстро>

Астарот: Ты, жалкая маска, задумал удержать меня?!
Трагик (заламывая руки): О нет, маэстро! Прошу, смилуйтесь, я всего лишь пытался оградить вашу впечатлительную особу от излишних потрясений...
Астарот (властно): Молчать. Когда мы вернемся, я приговорю тебя к полету с одной из этих небесных лестниц. Это будет достаточно трагично.
Трагик (потеряв дар речи от потрясения, скорбно прячет лицо в ладонях)
Астарот: Что до начала, то оно, пожалуй, довольно неплохо организовано. Но сумбурные предложения, выписанные в стиле текущих размышлений, не идут тексту. А ты, (обращаясь к трагику) просыпайся, паяц! Публика ждет твоего выступления. Накорми ее, да сделай милость, старайся услужливей - если желаешь избежать смерти на последней из твоих трагических ролей.

- Proposta.
Трагик: Незнакомец - фигура стереотипная, что в трагедии, впрочем, куда как знаково.
Астарот: С чего ты взял, что автор готовит трагедию?
Трагик (покорно): Нет-нет... прошу простить, ваше превосходительство. Я только хотел сказать, что стереотипность не мешает герою выглядеть живым.
Астарот: Что ж, живость мы зачтем. Однако, остальное наводит на сомнения. Знаете, подобные загадочные незнакомцы (в плаще! в черном и мрачном!! и в капюшоне!!) - они обычно молоды, черноволосы (или серо-, в связи с последными веяниям), владеют одновременно магией и мечом, худощавые и циничные - герои юного зрителя. Герои вожделения, черт возьми!.. Готов поспорить на твою маску, он сейчас набьет морду вышибале.

- Riposta.
Астарот: Ага!.. Что я говорил?!
Трагик: Во всяком случае, это не Конан... действительно скорее Ведьмак или Волкодав. Что поделать, если повествование требует драки в таверне? Только описать ее достаточно реалистично - благо не до красивостей. Умеет же Сапковский?..
Астарот: Умеет. "Плавно повел плечами" - это не реалистичность, да будет тебе известно.
Трагик (нет, он не знает, что ответить... он стушевался)

- Kontrapunkt.
Астарот (морфируя из деревянных губ сигару): Ну как тебе, мой прекраснодушный и ранимый друг?..
Трагик (скорбно опустив руки): Должен признаться, не из прекрасных. Подобные сочинения были бы в тон автору несколько лет назад. Правда если отрешиться от высокого, читается легко. В отличие от других виденных мной произведений этого автора.
Астарот: Кстати, ты должен мне маску.
Трагик (улыбаясь): Прошу простить, мессир... у меня нет никакой маски.
Астарот (слегка опешив): Как? А это - это что?
Трагик (невозмутимо): Это лицо, мессир.
Астарот: Н-ну, черт этакий... ничего, мы еще найдем на тебя управу. А пока лучше вернемся к рукописи и проверим, горит ли она.

- Proposta-2.
Астарот: А это мне, пожалуй, даже нравится. Таинственный незнакомец Змей оказался достаточно брутальным, чтобы не строить загадочную физиономию. Так его, этого трактирщика!.. Гораздо хуже выглядит, когда герой ведет себя как жеманный тинейджер, и при этом его встречают таким вот хоровым испуганным перешепотком.
Трагик (скептически): Однако должен заметить вот что: когда в трактир приходит мастер каратэ, на вид достаточно щуплый, чтобы к нему начать придираться, это будут делать, пока количество выбитых зубов не перестанет помещаться в кружке. А когда оно перестанет, к нему вообще перестанут подходить, и общаться станут уважительно...
Астарот (зевая): Короче!
Трагик: Если короче: мне удивительно, что при том, как толпа прекрасно осведомлена о репутации Таинственного Незнакомца, нашлись двое идиотов, которые решились его ударить.
Астарот (смеясь): А чего ты хотел, мой достопочтенный друг?.. Законы жанра! Крутость героя необходимо продемонстрировать. Причем лучше всего на самом тупом из врагов. Этакий бунт юного зрителя против тупости... как это прекраснодушно в числе прочего...

- Riposta-2.
Трагик: О! Отступление рассказчика! Знаете, автору это хорошо удается. Пожалуй, это даже его стиль...
Астарот (едко): И совершенно не к месту.
Трагик: Почему же? Это создает некоторое такое... впечатление сказки. Фентези все же хорошо быть сказкой, чем боевиком... Помните "Властелина колец", сир?
Астарот: Прекрасно помню. И должен сказать, что там кроме отступлений было и кое-что еще, чего данный текст лишен.
Трагик: И все же хорошо, пусть и не вытягивает все остальное. Не знаю, стоит ли автору разрабатывать дальше эту вещь, или поэкспериментировать с другими повествованиями - но получается неплохо.

- Stretta.
Астарот: Файт-файт-файт! Без этого нельзя. Что ты там говорил насчет боевика, шут? Вот, гляди - отдушина естественной агрессии человека. Что ж, я рад хотя бы, что тут не стали из мастерства героя делать искусство. Мордобой остается грубой наукой приложения сил к лицу оппонента, несмотря на философии, строемые на этом приложении... однако что-то меня занесло.
Трагик (пожимая плечами): Впрочем, все довольно реалистично...
Астарот (не слушая): Реалистично?! Метательные спицы - пробить панцирь? Либо в мире, придуманном автором, панцири делают из бумаги...
Трагик: Нет-нет, я о самом действии. Согласитесь, сир, довольно коротко и внятно... Я ненавижу, во всяком случае, когда кульминацию растягивают по строчками.
Астарот: А это что - кульминация?
Трагик (снова пожимая плечами): За неимением лучшей... Но кстати, что я забыл сказать - описания кое-где выдают вкусные ноты. "Извечный трилистник", скажем - разве не прекрасно?
Астарот: А ты не думал, что автор мог так обозвать термин построения?
Трагик: Думал. Но пока есть неоднозначность, есть метафора - и это красиво. Да и холодные, как осеннее небо, глаза... нет, все-таки тут есть терпкость.

- Postludium.
Астарот: Обожаю безликих врагов. Когда автор совершенно не знает, кого возвести на престол ненависти, он делает кучу невнятностей - рядит их в черные одежды, например. Тень, Тьма, о да... Абстрактные "враги". Которых надо бить, потому что они "плохие". Ну и еще потому, что они первые начали бить героя, конечно...
Трагик: Вы о "слугах тени", сир?
Астарот: О ком же еще?!
Трагик: Ну, это все же тенденция, сир. Не будем столь несправедливы. В конце концов, о реализме-то никто и не заикался.
Астарот: Пусть так. Что еще... ага! Вот! "Я не убийца, я просто странник"? Вот это - совершеннейший, полный резонанс с тем Змеем, который общался с трактирщиком. Это пафос, который вредит делу. Вот что я скажу - рассказ еще можно было сделать вкусным, если бы закруглить его хорошим, достаточно оригинальным и лаконичным словом. Фразой. Оформить полупрозрачного героя точно в тон тому, как он развивался - так же цинично, зло, или может быть, весело. Но оформлять его инфантильным "гером фентези" - "странником" - это крах.
Трагик: Увы, увы, склонен с вами согласиться, сир... так что получается? Кульминация была здесь?
Астарот: Не знаю, насколько правомерно называть ее этим термином - вообще не люблю термины! - но здесь была точка финального аккорда. И конец должен идти в общей тональности - это закон даже не словоплетения; музыки. За исключением достаточно гениальных и безумных творцов, конечно...
Трагик: Что же в итоге?
Астарот: А вот что: фентези-история, написанная достаточно ровно, хоть и с режущими ухо ошибками пунктуации, в которой нет ни щепотки приправ. Есть ее можно - как питательный протеин. Но насладиться?..
Трагик (торжественно склоняется)

Хигф быстрым шагов вошел в "Мансарду", стряхивая отметины дождя с плаща. Скрыв им спинку стола сел за столик и принялся быстро читать. Затем бумаги легли на стол...

Wwwolk
Охотник эльфов

Нет, я не сторонник разбора по запятым, если мне кажется, что это проблемы с вычиткой. Но сейчас мне кажется, что тут по незнанию. Автор, скажите, зачем она после "всему"?
Затянуто.


А я бы подумал о доме.

Что за "ну", зачем оно в авторской речи? Вспоминаю своего учителя литературы. Зачитав, как Базарову крестьяне отвечали "Ну мы тоже, ентого, могим, по тому, значит, какой нам положон предел" он заметил, что именно так некоторые из нас и отвечают на уроках.
И зачем такая странная разбивка по предложениям? Я бы отредактировал так:
"Придорожный трактир и в самом деле был переполнен. Во-первых, дело было к вечеру; во-вторых, предпосылок для этого вполне хватало."
Ибо ремарки типа "как было сказано выше" - канцеляризмы-паразиты.


Уже сказано Дженом.


И все через запятую? Гул, звон и выкрики - все музыка, а потому их надо отделить. Или переместив оборот о музыке вначале с двоеточием или поставив перед ним тире в нынешней редакции.


А ведь еще ничего не слышно, не видно. Он телепат или прорицатель?


Опять же конечно - надо выделять запятыми, но про них дальше не буду, ибо не к месту и не в духе "Мансарды". Я могу догадаться, что посох вместо лука должен говорить о мирных намерениях, но фраза очень невнятная.


Так и не понял из текста, что за убийство и при чем тут трактирщик. Хотя это не так важно.


Автор! Зачем вы тут влезли! Я понимаю манеру, когда рассказ ведется от лица менестреля или даже абстрактного повествователя, но тогда это надо оговаривать сначала и вплетать органично. Рассказ же был начат обычно, и вставки от лица автора, который вешает на стену табличку с инфой, не сумев сделать органичней, смотрятся очень искусственно.


Если между людьми и эльфами были хорошие отношения, полукровки не должны быть такой редкостью. Если же их появлению что-то мешает, как у Толкиена - это надо оговорить. А так его уникальность выглядит искусственной.


Смотрите выше. Опять чужеродный канцеляризм в тексте. И не нужно в таком рассказе обращение к читателю...
По финалу особых претензий нет, хотя опытные убийцы могли бы знать элементарный трюк с набрасываемой тканью и табаком.

И не зацепило как-то.

Genazi и Черон
Инфернис Истериум.
Ваш текст детально разбирать не буду, хотя бы потому, что это уж слишком надолго.
Теперь мне по крайней мере стали яснее исходные данные. Хотя Бог и Дьявол, запертые в стеклянную клетку в Космосе некоей Сонной группой. М... Нет, я не буду задавать сакраментального вопроса про курение. Просто скажу - оч-чень экстравагантно.
Безумие... Его действительно много, и язык оригинален. Но куски-вставки как-то... холодны. Логические конструкции, восхищающие умением извлекать необычные ассоциации и образы. Но тепла не хватает, да и эстетика "искусства из грязи" все-таки пропитывает произведение. Нет, не идею - финал мне нравится. Но язык - да. Не очень люблю такое.
И вставки опять же... Именно в той, которую добавили - я мало понял. Что случилось с теми... существами?
По языку... Особых претензий нет, стиль выдержан. И - да, полная версия лучше. События понятнее, тема проступает четче.
Фантазия авторов восхищает, и некоторым местам завидуешь белой завистью, но в целом... Не мое. Я бы так писать не хотел, и целую книгу в таком духе прочесть - тоже.
Просто люблю больше доброты и еще - лично я начинаю плыть как читатель, когда нет определенного уровня логического понимания картинки.
Объективно - респект, да.

В дверь Мансарды осторожно проскользнула худенькая девушка в черном свитере и темно-синих джинсах. Нет, никогда не была особенно робкой, да и собравшихся совсем уж незнакомцами нельзя было назвать, но ей, впервые пришедшей в это кафе, было немного не по себе.
Чашка горячего чая, однако, сделала впечатление более теплым. Все же уютное место, несмотря на то, что здесь звучат не только слова восхищения.

Работы всего две, но объемные, как правильно сказала хозяйка вечера.

Охотник эльфов.
Читалось легко, но опечатка в самом начале и ощущение забытых запятых немного сбили с толка. (Каюсь, сама грешна, Ворд не всегда доступен, а хроническая четыре по русскому языку ведь за дело в аттестате красуется)
Вроде бы все по шаблону: и таверна и таинственный человек в плаще и трактирщик-телепат, учуявший его приблежение за несколько метров до двери и восхищенные возгласы "смотрите, это Конан" ... эээ Змей и виртуозное уворачивание последнего от здоровенного вышибалы с неприменным маканием этого рослого детины мордой в грязь. Сижу, жду чего-нибудь эдакова, какой-нибудь сочной детали или затравки сюжета а тут

"Однако мне нужно сказать пару слов о герое рассказа"

Честно, сначала подумала, что рассказ кончился и уже пошло обсуждение. Ан нет, это оказывается вступление к расположенной ниже квенты персонажа. И тут тоже все, как учили. Таинственный сирота-полукровка, скитающийся по миру. И обязательно унаследовавший все самое лучшее от обоих родителей. Сын варвара и эльфийки. Эм, интерсно, а почему так мало? Можно было добавить бабушку-вампира, дедушку-оборотня и т.д. и т.п.
Далее по тексту главная битва с главными злодеями
"Они стояли извечным трилистником, обрекавшим на провал любую атаку, побелевшие пальцы судорожно стискивали метательные спицы способные с близкого расстояния пробивать панцирь. Ему не жить, обреченным некуда отступать."
После такого я снова расслабилась и настроилась на красочную битву, со множеством ходов и неожиданных поворотов. Но нет, все закончилось, не успев начаться. А у героя три прорехи на плаще.
Обманутой я себя почувствовала.

С общим впечатлением соглашусь с Соуль - рассказ действительно мниться написанным очень давно, когда все штампы и шаблоны еще не успели трансформироватся или исчезнуть. Тут даже править особо нечего, проще оставить как есть, для себя, для личного архива и чтобы сравнить через несколько месяцев или лет, как раньше писал и насколько потом вырос.

Инфернис Истериум

Да, этот стиль я знаю и знаю как он тяжел на прочтении. Очень мрачно, очень сочно, но ничего не понятно. И это ощущение усугубляется с каждым новым отрывком, вроде бы совершенно логически не связанным с предыдущими. Читаю, ничего не понимаю и чувствую себя идиоткой. А от этого комфортнее читать не становится.
Здорово, невероятно красиво, но я ничего не поняла.
Спасибо Хигфу, читая его комментарии, хоть что-то для себя прояснила.

Простите меня за эти впечатления от беглого прочтения. Такие вещи не воспринимаются "на бегу", "по диагонале" Охотника на эльфов можно так читать, а эту вещь нет.
Главное, возникло стойкое желание прочитать еще раз, но вместе с ним появился страх, что прочитав еще раз разгляжу то, что по началу не заметила. Нечто столь же ужасное, как мать-наркоманка (не могу подобрать нужного слова) удавившаяся цепью.
Черные вещи пишете, господа, мне это точно в кошмаре приснится, не сегодня, так завтра.
Хороший прием - сначала показать диалог, а потом по ходу пояснять, кто эти разговаривающие люди и где они находятся. Но моему и без того запутавшемуся сознанию это только вредило. И понятности никак не добавляло.

Говорить могу долго и по каждому из абзацев, но чувствую, ничего нового уже не скажу.


Спасибо авторам.
У меня все.

В мансарду вошла девушка. Чуть приоткрыв дверь, она просто скользнула в комнату и быстренько устроилась в углу. Тоненькая и хрупкая она выглядела несколько смущенной и растерянной. Оглядев собрание большими доверчивыми глазами, она вытащила из-под куртки помятый блокнот и карандаш и принялась водить по бумаге, зарисовывая образы и замечания к ним.

Wwwolk
Охотник эльфов.
Очень интересно. Может это такой прием, когда начинается сюжет, завязывается интрига, а потом шлеп! Пошли обьясниловки, как в звездных войнах: "в далекой-далекой галактике...."
Сцена боя "трилистником" красивое название. Многообещающее. Но название не оправдывает надежд. Даже чисто по технике боя: кто испугавшись будет метать спицы? Скорее уж швырнуть, бросить. Я всегда думала, что метать, значит делать это четко, прицельно. И что же такое могло так напугать профессиональных бойцов? Бурое нечто? Скорее привести в замешательство. И красивого боя не получилось, к сожалению. В три удара и три прорехи на плаще. И это профессионалы? А метать спицы двумя руками они не пробовали? Пусть хоть шесть дырок было бы...
В целом рассказ оставляет какое-то ощущение недосказанности.
"А мораль, какая тут мораль!?"(с) Алиса в стране чудес.
Задумка рассказа хороша, и образы живые и яркие. Захватывает, правда-правда.

Genazi и Черон
Инфернис Истериум.
Ох! " Ты сказал что-то такое умное, что я не поняла"(с) Ищите женщину.
Картинки в калейдоскопе, сменяясь яркими пятнами, терзают разум. Обрывки чужих жизней, судорожные попытки понять что-то ускользающее. Слишком много философии, слишком много мыслей сжато в маленькую плиточку рассказа. Может меньше по обьему не так уж плохо?
О чем думать если после всего, после всех разных разностей остается только ощущение чего-то приторного и не очень понятного. Добротно, аккуратно уложены филосовские измышления ровненько как странички в каталоге. Но выбрать что-то, о чем после можно подумать, сложно.

Карандашик ползал по бумаге, добавляя черточки к заметкам. И барышня выглядела задумчивой. На белом листке, заполняемым карандашными штрихами, красовалось: " Спасибо!" в окружении разнообразных завитушек.

Спасибо, искреннее спасибо всем, кто высказался. Ваша правда, рассказ старый, года 2002, с тех пор ни разу не правленый. Выложен был не с целью провокации, а с целью убедить лично себя в том, что жесткая критика на прикле еще не умерла и существует не только в лице всем известного ее представителя, мной уважаемого кстати.
В асечном обсуждениис Хигфом данной «проблемы» в кавычках, я немного подкорректировал свою точку зрения и с ним полностью согласен. Критика должны быть не только объективной и суровой, сколько, не побоюсь это слова, возбуждающей желание править и писать дальше.
Я вполне допускаю, что «крутая» и прямолинейная критика многих просто оттолкнет от пера и бумаги. Однако ж мне приятно, когда по моим произведениям проходятся именно паровым безжалостным катком. Выдавливая на поверхность все то, что должно быть убрано, исправлено и переделано. Мне так легче разбираться в собственных ошибках.
Думать, что этот метод годиться для всех, верх глупости. Но просто хотелось бы попросить всех будущих рецензентов, если когда-либо в вашу голову придет мысль пожалеть автора и не говорить ему горькой правды, гоните ее прочь! Как сказал один великий человек – лучше горькая но, правда, чем приятная, но лесть.
Еще раз спасибо всем.

UPD - ах да, отзыв на Инфернис Истериум пишется.

Человек, который появился в Мансарде следующим, далеко не сразу привлек к себе внимание – что вполне свойственно людям подобного типа. Он был высок, сложение имел среднее, а волосы – темные, ни короткие, ни длинные. Оправив шейный платок, ярко-красный, чрезвычайно выделяющийся на фоне остального костюма, и откинув полы плаща из змеиной кожи, человек присел на один из высоких стульев. Опустил на стойку саквояж, в котором что-то глухо стукнуло.
«Будто камни», подумал бы сторонний наблюдатель.
Человек откашлялся.

- Salvete*. Позвольте же взять слово скромному бакалавру, ставшему невольным свидетелем ваших изысканных разговоров.

De primo opere**

О, мне, скромному труженику науки, необычайно понравились самые первые строки рассказа, лиричные, напевные… слегка подпорченные опечатками и не совсем верной расстановкой запятых (o scriptorum inimici!***). Впрочем, о грамотности все сказали без меня, поэтому добавлю кое-что о логике.
Поведение воспетого героя показалось мне не совсем адекватным. С самого его «во-первых, добрый вечер» до последнего предложения рассказа этот сударь словно рисуется, произнося странные слова и совершая странные поступки. Которые, как мы видим по мере продолжения рассказа, указывают на его… - бакалавр поморщился, - summam virtutem****. Это хорошо, но таких героев я видел сотни. А в годы молодости, возможно, и сам был таким, например, когда мы с Андреем Стаматиным, после очередной лекции… впрочем, я отвлекся.
А-логичными выглядят и эти авторские ремарки. Достоинство автора в любом рассказе в том, что он остается неузнанным, неизвестным нам сторонним наблюдателем, заставляя задуматься – а есть ли он, автор, вообще? Cum tacent, clamant!***** Но вы, вы указываете нам на себя, говорите – вон он я, написавший сие, а произведение это – лишь вымысел, плод моей фантазии… за что?! Пусть герой стереотипен, пусть кабак, где происходит Действо, стереотипен, пусть стереотипно все – но как я хотел бы верить, что такая история происходила на самом деле. Нет, теперь не верю.
В целом же – в рассказе я не увидел, увы, ничего блестящего. Простите умника – мы люди академические, хоть и не чужды творчеству. И теперь – не могу обойти молчанием, в противоположность известному приему Цицерона, второе произведение.

De secundo opere******

Здесь присутствует оригинальность, живая и буйная, которой недостает работе первой. Но, однако… Живость и буйность этой оригинальности загнала бакалавра Данковского в тупик. Еще никогда мне не было так сложно читать рассказы.
Вот есть несколько «эписодиев»: вступительный, назову его так – Габриэль и Астарот, затем – Наталья, плюс – Данченко и Мирославин (едва не назвал Немировичем, вынужден каяться), дневниковые зарисовки и снова – Астарот и Габриэль. И финал, воистину безумный.
Так вот, признаюсь – читать про господ Габриэля и Астарота было невыносимо тяжело. Слова сплетаются так вычурно, так странно, так давяще на и без того воспаленное сознание, что едва хватает сил дойти до конца. Господа Данченко и Мирославин – то же самое. Восприятие не воспринимает. Отчего, почему – видимо, ученой степени бакалавра недостаточно, чтобы судить об этом.
При всем при том – великолепно читается и Наталья, и дневники, и концовка. Словно написаны другим языком.
Учитывая, творцов было двое, я чрезвычайно заинтересован вот в чем – а кому же что принадлежит? Возможно, дело не в моей некомпетентности, но в недостаточном количестве operae operis*******? Хотелось бы надеяться, - бакалавр, заметно более бледный, чем в начале своей речи, слабо улыбнулся, покачнувшись на стуле.


---------------------
Глоссарий.
*- здравствуйте
**- о первом произведении
***- о враги писателей!
****- высшую доблесть
*****- своим молчанием они говорят (с) из первой речи Цицерона против Катилины
******- о втором произведении
*******- буквально "труда над трудом", в первом случае имеется в виду труд физический, во втором - литературное произведение.

Волк наконец оторвался от рукописи глотнул давно остывшего чая и вздохнув приступил к разбору.


Первое что хочется рассмотреть, герои.
Габриель он же Гавриил, архангел вестник. Имя можно расшифровать как человек божий или дословно – господь - моя сила. Покровитель и вдохновитель творческих личностей. Часто его зовут архангелом действия. (Хигфу – это вовсе не бог. Всего лишь его подручный)
Его визави согласно демонологии, один из самых высокопоставленных демонов, однако редко замеченный в искусительстве более часто призываемый для ответов на различные вопросы. (опять же далеко не сам Диавол, а лишь один из стоящих у трона так что вряд ли это противостояние бога и дьявола, ну разве что через своих подручных)

Как не трудно заметить сии небожители наделены абсолютно людскими чертами характера и людскими же слабостями, что лично меня немного смущает. Эта ошибка часто встречается в литературе. Именно наделение небожителей людскими характерами. Ангелы и демоны это не люди, совсем не люди они бесполы и бессмертны, очеловечивать их стали мы. Вряд ли им присущи людские слабости, черты характера и наши склонности.
Что стоило заменить имена? Зачем это популистское стремление к христианству и магичеству? Суть ведь не в том, что это демон и ангел. Суть в противостоянии. Хотя допускаю, сделано это было для облегчения читательской участи.
Вообще все данное сочинение представляется мне неким набором определенных образов и символов составленных в мозаику с одним смыслом вызвать у читателя определенное состояние души. Ввергнуть его в некий сумбур чувств, дать ему прочувствовать. Что? Не знаю чего добивались авторы, могу лишь сказать, что у них вышло со мной.
От произведение веет тоской, безысходностью каким-то затхлым миром в котором ужасно не хочется оказаться. Миром похожим на чердак старого заброшенного дома, чердак весьма захламленный с протекающей крышей. Куча барахла покрытого плесенью не вызывает желания копаться в нем, но есть парочка которая вынуждена это делать. И им самим явно это не доставляет никакого удовольствия.
Меня удивляет иное, почему в рассказе доминирует темная сторона? Ужели светлая столь бессильна и не способна создать ничего яркого? Не предвзятость ли это? Все созданные миры насквозь гнилые. В них ярко поданы все темные стороны людского характера, но. Ужель пропали в нашем мире любовь, самопожертвование и сострадание?
Для противостояния рассказу не хватило еще одного города утопии, но абсолютно светлого.
Тьма всего лишь отсутствие света, не стоит об этом забывать. И если убрать свет как составляющую, тьма перестанет быть тьмой. Она станет чем угодно, но без противостояния она потеряет свою сущность. Об этом стоит помнить.
Грязь описанных миров, их ужас, отвращение к ним вызывается только на фоне того, что существует обратная сторона медали. Ее то авторы и забыли показать и отразить. Отсюда противостояние вышло не полным. Это скорее даже не противостояние, а игра кошки с мышкой. Кто тут кто, догадаться нетрудно.
В целом рассказ понравился именно многообразием образов составляющихся в одну мозаику. Но влияние «Мора» хотя бы на одного из авторов явно просматривается. Это не плохо и не хорошо, это просто есть, по крайней мере, для меня. Однако не отдать должное хорошей литературной реализации замысла я не могу.

Что же. За неимением веского "рры!" Трагика, пожалуй, отвечу я.

За использование имен ангелов\демонов камни бросаем в меня. В то время когда идея только обдумывалась, в голову лезли всякие дешевые библейские ассоциации (дешевые, не потому что библейские, а потому что всеми уже затертые до дыр). Потом, я немного смалодушничал, и решил не поднимать вопрос об их изменении, благо мессир Трагик не ткнул меня мордой в сию...мм... оказию. Собственно, единственно о чем я сожалею, так это о том, что взял имена практически с потолка, не потрудившись поискать их значения.

Наделение ангелов и демонов человеческими чертами... Это сугубо вопрос веры и её извращения такими популист-писателями как мы. Бесполое и бесплотное зло (как и добро) никогда особо не интересовало в плане воплощения, ибо свято верю, что и то и другое плоть имеет, а не является эфемером. Не принимается у меня в голове Добро без тела и без чувства, эмоций, равно как и Зло.

Свет, кстати, действительно был. Концовок было две. В одной из них можно было увидеть некоторое подобие раскаяния, милосердия и проч. и проч. Проблема в том, что концовка эта таинственным образом... Тьфу ты. Короче, потерялась она, ага. Не могу сказать что об этом особо сожалею.

Пристрастие к "Мору" в одинаковой (ну почти...) степени выявлено у обоих авторов, я думаю. Не могу сказать что это понравилось читателям. Нравится ли это мне? Безусловно.

I
Scorpion(Archon)

Император и Смерть

Солнцеликий Император сидел на троне и ждал Смерти.
Он сидел так уже очень, очень давно – ведь Императору положено сидеть на троне. Всем известно, что Император правит с трона, а к трону приходят подданные и узнают волю Императора. Трон был высокий, и от земли к трону Императора вели сто золочёных ступеней, по краям которых стояли двести золочёных львов, разверзших свои клыкастые пасти в беззвучном рыке – так они восхваляли того, путь к кому охраняли все долгие годы его правления. И каждая ступень великой лестницы была украшена письменами, прославлявшими Солнцеликого Императора и его Деяния. Сам Император наизусть знал эти письмена, но каждый, кто шёл к Императору, обязан был прочесть хотя бы то, что написано на одной из ступеней.
Впрочем, так было не всегда. Когда Солцеликий Император только взошёл на престол, унаследовав трон от отца, за которым уже пришла Смерть, ступени трона были гладкими. Ведь тогда он ещё не совершил ни единого Деяния. Он был молод и красив – красивее прекраснейшего из рассветов. Он был, храбрее самого свирепого и могучего из драконов. Он был сильнее, чем налетающий из далёких земель ураган. И в то же время, подобно убелённому сединами, отошедшему в Мир Предков отцу, он мог сравниться мудростью с самим Владыкой Змей. И те, кто жил тогда, говорили: «Вот наш Император. Разве есть кто-то ещё, способный сравниться с ним?»
В ту пору страна Императора была большой и сильной. Его отец оставил на ступенях своего трона упоминания о великих Деяниях, и юному Императору больше всего на свете хотелось превзойти своего родителя. И, взойдя на трон, он в первый же день решил, что добьётся великой славы.
Решение Императора для его народа подобно воле Богов. И потому никто из его подданных никогда не противился его воле. Император воевал. Он воевал с соседями и покорял из земли. Он воевал с великими чудовищами, и одно за другим они были побеждены и признавали его своим повелителем, а кто отказывался – всегда отправлялся к своим Предкам, ибо такова была воля Императора. Император воевал даже с Владыками Миров, когда они вознегодовали, увидев, что смертный осмелился уподобиться им, и его восхваляют более, нежели любого из них. Но и тут Император оказался сильнее. Он построил великий флот и принудил к покорности самого Морского Царя. Он состязался в мудрости с Владыкой Змей и вышел из того поединка победителем. Он обогнал самого Ветрокрылого Орла, властвующего в небесах. Он хитростью и дерзостью выкрал великий Огненный Камень у самого Подгорного Стража, которому служили четыре дракона. Не сдался он и Изумрудному Айхуру, что повелевает лесами и способен заморочить и навеки забрать к себе любого неугодного путника. Даже Боги, что смотрели на Солнцеликого Императора из волшебной страны Даймаш, были восхищены им и славили его имя во всех мирах, под ними, над ними и между ними. Так было, и так же было написано на ста ступенях, что вели к трону Солнцеликого Императора.
Так было, и об этом помнили все. С тех пор минули годы и годы, и с каждым днём, что песком тёк сквозь его пальцы, Солнцеликим Императором овладевала тоска, ибо он понял, что одного врага победить не в силах. И звали того врага – Одиночество. Солнцеликий Император превосходил всех и во всём, и не было ему равных – ни среди мужей, ни среди жён, а потому и не было той, что встала бы с ним вровень. Сотни и тысячи красавиц привели ко двору Императора его верные подданные. Военачальники и друзья, слуги и простые смертные – все приводили к нему лучших из лучших жён, надеясь, что в одной из них обретён он способную сравняться с ним. Царевны пытались добиться его любви, дочери богатых купцов мечтали покорить его сердце. Из далёких стран приезжали невиданные девы, а чародейки и волшебницы ткали заклятья и варили колдовские зелья, лишь бы только одно из них подействовало на его неукротимое сердце. Богини готовы были покорно склониться перед ним. Сам Владыка Змей предлагал ему в жёны любую из десяти тысяч своих дочерей, мудростью и знанием всех миров превосходивших любую из смертных. Подгорный Страж, забыв о былой обиде, сватал за него младшую дочь. Но всех, красавиц и искусниц, мудрых и одарённых в колдовстве, великих воительниц и дивных царевен, и даже самих Богинь отверг Солнцеликий Император, ибо ни одна из них не смогла завоевать его сердце. И вот теперь, когда жизнь его подходила к концу, и каждый вздох уносил каплю души навстречу самим Предкам, Солнцеликий Император приказал всем друзьям и военачальникам, всем слугам и наложницам, всем стражам и мудрецам, и всем, кто ещё был во дворце его, вплоть до небесных птиц и мягколапых кошек, покинуть его на три дня, ибо после тех трёх дней, когда они вернутся, он уже уйдёт к своим Предкам. И никто – от величайшего военачальника до самого малого, совсем ещё слепого котёнка, родившегося только вчера, не посмел ослушаться.
Теперь же третий положенный день подходил к концу, и Солнцеликий Император знал, что сегодня к нему придёт Смерть. Во всём дворце стояла тишина, и лишь вздохи Императора, унося к предкам его душу, оглашали великий покой, где стоял его трон. Солнцеликий Император был готов к приходу Смерти. Он не боялся её, как не боялся никого и ничего в этом мире и во всех прочих. И потому ни единый волос не дрогнул на его посеребрённом челе, и ни одна ресница не задрожала, когда Смерть, пройдя сквозь сияющий саван воздуха, ступила на первую ступень.
Даже старость не отняла орлиной зоркости у Солнцеликого Императора, и он сразу заметил, что ни одна из легенд, что ведомы ему были о смерти, не солгала – Смерть была прекраснее самой прекрасной девы. Одеяние её было сшито из ночного неба, а кожа белее слоновой кости. В волосах цвета воронова крыла заплетён у неё был черноцвет, и в руке её была чёрная чаша, а на босых ногах тихо звенели чёрные колокольчики. И она смотрела на Солнцеликого Императора, не отводя взгляда, и шаг за шагом поднималась к нему по сотне ступеней. Стоило её ноге сделать новый шаг – и ступень, на которую ступала она, становилась гладкой и чистой, и все Деяния, свершённые Солнцеликим Императором, пропадали с неё. И Император первый раз в жизни познал страх, ибо понял, что все те Деяния забудутся однажды, как будет забыт и он, и ветры времени сметут всё, что прежде было им создано – как и всё, что есть в любом из миров.
И когда Смерть прошла по последней ступени, и вся лестница стала гладкой и блестящей, и разом захлопнулись пасти всех золочёных львов, Солнцеликий Император спросил у неё:
- Зачем, о Смерть, унесла ты прежде меня мои Деяния? Ведь если человек умирает, сперва не остаётся его, но о делах его помнят.
- О Солнцеликий Император, - отвечала Смерть, и голос её был ласков, но печален. – Не гневайся на меня, ибо такова воля всех, кого ты победил и одолел. Все они, самые великие и самые малые, мудрые и лишённые разума вовсе, сильные и слабые – все пуще смерти желали тебе забвения. Кто я такая, чтобы ослушаться их всех?
- Ты Смерть, и прекраснее тебя нет – так гласят легенды. Ты провожаешь всех, кто умирает, к их Предкам, - устало улыбнулся Солнцеликий Император и произнёс. – Верно ли, что ты провожала и отца моего?
- Это верно, - отвечала Смерть.
- За три дня до того, как ты пришла ко мне, мне явился во сне мой почтенный отец, - продолжал Император. – Он поведал мне, что ты, Смерть, через три дня придёшь за мной. Я поблагодарил его за эту весть. Верна ли она была?
- Верна, - кивнула Смерть, на чьём лице отразилось беспокойство, ибо Солнцеликий Император вёл речь для неё неясную.
- Я слышал, что ты, Смерть, не только прекраснее, но и мудрее всех живых во всех мирах, - сказал тогда Император. – Во сне, когда мне явился мой почтенный отец, я сказал ему, что скоро увижу его и остальных наших Предков. И я сказал ему, что все их деяния я превзошёл. Заслужил ли я кару за такую дерзость?
И Смерть тогда улыбнулась, и ответила Императору:
- Нет, о Император. Ты не заслужил кары, и Предки твои не оскорблены – кому, как не мне, Смерти, знать это? Ибо каждое твоё слово из сказанного было правдой.
- Воистину, нет пределов твоей мудрости, о Смерть, - и, встав с трона, Солнцеликий Император первый раз долгую и славную свою жизнь пал ан колени, ибо душа его исполнилась веры в мудрость той, что пришла отвести его к Предкам. – Поведай же мне, Смерть – раз я превзошёл все их Деяния своими, достойной ли смертью я умру – сейчас, ан третий день жесточайшего боя в моей жизни.
И Смерть, удивлённая и смущённая, сказала:
- Это так, Император. Смерть твоя – достойная.
- Раз так, - произнёс Император, кланяясь в ноги Смерти. – Раз так, о прекрасная, о мудрая Смерть, молю тебя теперь об одном – стань мне женой.
Никогда и никто ещё в жизни не мог напугать Смерть, хотя разгневать её могли многие. И, услышав такие слова, Смерть разгневалась и испугалась, и промолвила:
- Как ты смеешь, о дерзкий, просить меня о подобном! Ведь я – Смерть, и никому не дано назвать меня женой!
- Выслушай меня, о Смерть, и, если я буду неправ, покарай, как захочешь, - произнёс Император .- Но если я буду прав, прошу тебя, о мудрая Смерть, стань мне женой.
- Да будет так, - произнесла Смерть и приготовилась слушать.
- Всю свою жизнь, верша величайшие Деяния, стремился я превзойти отца, - произнёс тогда Император. – Всю жизнь добивался я славы большей, чем была при его жизни его слава. Жизнь я прожил достойно, и Смерть моя – ты – сама назвала себя достойной. Но лишь одного врага не мог я одолеть – и имя ему было Одиночество, ибо ни одна из тех, что я повстречал за долгую жизнь, не стала вровень со мной. И вот, поняв, что ни одной из дев в мирах со мной не сравниться, решил я, что добьюсь тебя, о Смерть. Когда мой почтенный отец поведал мне, что через три дня ты придёшь за мной, я приказал всем моим подданным покинуть мой дворец и три дня бился с Одиночеством так жестоко, как никогда прежде. Ты пришла, и я понял, что все легенды говорят о тебе правду. Всех славных жён отверг я, но известно, что лишь Достойной Смерти не отвергает ни один человек. Не отвергну её и я. Станет ли моей та, ради которой я три дня бился со злейшим из моих врагов?
И Смерть, поражённая такими словами, промолвила:
- Правы легенды, о Солнцеликий Император. Ни один из живущих не отвергнет Достойной Смерти. Но не ведают легенды одного – кого не отвергнет сама Смерть. Тебе же это отныне ведомо.
И тогда Солнцеликий Император закрыл глаза, и Смерть, наклонившись к нему, влила в его уста каплю чёрного напитка, что хранился в её чаше. И, когда капля, войдя в тело Солнцеликого Императора, достигла души, Смерть коснулась его уст своими устами, забирая его до тех пор, пока не улягутся ветры времени – но не для Предков, а лишь для себя одной.

II
Silencewalker

Встреча

Он бежал сквозь толпу. Быстрее и быстрее, поглядывая на часы. Скоро уже должен закончиться экзамен. Взлетев по эскалатору наверх, он оказался на улице. В голове вспомнилась карта. Так, метро на углу, от него идет эта улица, тот проулок и... Ага, вот! Сорвавшись с места, он нырнул в подземный переход и, миновав запруженную транспортом дорогу, побежал вверх по нужной улице. Интересно она обрадуется или удивится? Да и что ему сказать? "Здравствуй"? "Привет!"? Он взглянул на часы. Может дать ей сказать первое слово? Голова пошла кругом от обилия вариантов. Но он пока совсем не знает ее, ведь познакомились они не так давно. Рука опустилась в карман и нащупала заветную вещицу. Надеюсь, ей она понравится. Глаза забегали по номерам проносящихся мимо домов. Ноги отбивали размеренный ритм. Дыхание было частым и немного сбивчивым. Еще пол-улицы, еще пол-улицы. Он проскочил какую-то боковую улочку. А как ему вести себя. Может ли он коснуться ее или нет? Поздороваться поцелуем, как это сейчас модно, или рукопожатием. Как ему понять что можно, а что нет? Как найти общий язык? По спине побежал приятный холодок. В голове мелькнула шальная мысль - ведь это их первая спланированная встреча. Пусть она и спланирована только им, но она не будет случайной. Хоть бы все было так, как он задумал. Впрочем, нет, пусть эта встреча будет полна неожиданностей. Ведь жить намного интереснее, не зная, что будет впереди. Он не заметил едущего наперерез автомобиля.

Завизжали тормоза. Он ударился о капот и отлетел на тротуар. На миг солнечный день для него стал непроглядной ночью. В голове зазвенело, в груди заныло. Но через несколько секунд ему уже удалось подняться. Немного пошатываясь, сделал несколько шагов. Надо уходить, пока водитель не подошел, а то проблем не оберусь. Прибавив шагу, он заторопился прочь.
Проклятая машина. Впрочем, он сам виноват - надо было смотреть по сторонам. В голове еще немного звенело, но это было терпимо. Он миновал небольшой сад с деревьями и подошел к институту. Мысли об этом инциденте сразу испарились. Сейчас он встретится с ней. Встав неподалеку от входа, он стал ждать. И вот выходит она. Он делает шаг навстречу. Она смотрит на него и улыбается. Он улыбается в ответ. Здравствуй. Привет. Он хочет достать подарок. Она проходит сквозь него и обнимается с подругой. Он в замешательстве.
Он смотрит на свои дрожащие руки. Они пропускают свет. Он смотрит на землю. Он не отбрасывает тень. Его тело осталось лежать под колесами автомобиля, неподалеку от нее.

III
Факел

Лепестки черемухи

Я помню этот день, когда расстались мы.
Я помню этот день, был первый день войны.
Я помню этот взгляд, родных зеленых глаз,
Когда я видела тебя живым в последний раз.

Я думала тогда, что немцам не пройти,
Когда такие парни встанут на пути.
Я думала тогда, в свои семнадцать лет,
Что рано не берут мальчишек на тот свет.

Что победив в войне вернуться как один.
Что прибежишь домой ты цел и не вредим.
Что будешь внукам говорить, укрывшись в плед,
Как воевал и победил в войне их дед.

Но оказалось нет романтики в войне.
Но оказалось, что мы все в … беде
Но оказалось, что в передовой отряд
Попал и мой единственный солдат.

Не выжил ни один, узнали через год.
А я ждала вот-вот письмо его прейдет.
Не выжил ни один, а как мне быть живой,
Когда я знаю, что ты не прейдешь домой.

Я тоже умерла, но только не тогда.
Я тоже умерла, но это не беда.
Беда в другом, что вы не помните меня.
И тех, которые не вышли из огня.

Нас помнить некому, нас даже не нашли.
Нас помнить некому, в огне нас погребли,
Но знайте, что когда черемуха цветет,
Она нам песню поминальную поет.

IV
Pirocraft

Без названия

1.
Лесной сумрак. Дьявольски изогнутые деревья. Острые, словно иголки, ветки. По ним небрежно раскиданы пучки листочков… Сырость и гниль под ногами. Скучные солнечные лучики. Сегодня такой день…

Тиберий шел один, одинокий, огорченный.

Хруст сухой веточки под ногами. Сухие листья присыпаны сверху…

Кто-то тихо шепчет:
“Жизнь и время так суетны. Остановись на миг. Почувствуй. Как прекрасно одиночество и отрешение. Зачем тебе друзья – я твой друг. Я твой спутник ”
Она всегда молчит, всегда соглашается, всегда права и справедлива. Она проста, но так сложна. Он держит в сердце кусочек прекрасного, а она сохраняет. Повинуется и уничтожает… явь… природа.

Тиберий не хотел ничего, только идти. Созидать, мечтать… повиноваться. Наполовину жить, наполовину умирать.
С каждым шагом яд в его сердце делал его слабее. Да, он страдал, но иногда. Непонятная отрава поднимала его ввысь, ближе к облакам и заставляла смотреть вниз, на все ничтожное. У него тряслись руки и ослабевали ноги. Он не хотел есть. Когда, же пробуждался рассудок и разум, он падал вниз, ближе к суетам, печалился и потакал себе за такие глупости. Но разум холодный, у него мать – порядок, рациональность. У сердца мать – чувство. Он жестоко наказывал себя за ошибки, которые приводят его к страданию. Душа Тиберия была полем сражения, как разума, так и сердца. Из этого рождалось страдание…
Он вышел на главную дорогу, ведущую к городу. Уже темнело.

Бороздны оставленные колесницами ставали глубже. Листья деревьев танцевали вечерний танец. Легкий ветерок. Алый закат стягивал одеяло в виде божественного сплетения облаков. Повинующиеся величие… кровь и слезы.

Оставив лес, Тиберий, отвлек свое внимание к открытым равнинам, таким сухим и умиротворенным, кое-где распоротым горными породами и придавленным валунами.

Легкий ветер ласкает и любит тебя. Птичий ключ в алом небе напоминает о гордости… душевное трепетание.

Тиберий посмотрел на птиц и обрадовался хоть какому-то признаку жизни. Хотя они были так далеко…
- Мне нужен колдун,- прошептал Тиберий и направился к главным воротам.

Темнота уносила печаль и сомнение. Ночь заканчивала основные приготовления. Шелест леса и приглушенный пев птиц… день уходил, уступая место.



2.
Тесное помещение. Запертый воздух. Треск горенья. Полусумрак, растерзанный дрожью теней. Колбочки, заполненные разнообразными жидкостями. Реторты, ступки, порошки и камешки. Старые потертые свитки. Гадкое лицо в глубине…

Колдун. Старый гнусный упырь сидел в своей приемной, которая была орендованой кладовой городского трактира.
Касий был отвратительным существом. Внешне, его лицо покрывала сеть глубоких морщин, обвислые щеки, ненавистный взгляд. Внутри – душа задушена и тысячу раз перевязана скользкими и черными нитками. Он постоянно шептал что-то под нос… проклятья. Но у него было одно колдовство – его манера речи. Его фальшивое уважение к собеседнику, кротость и добрые глаза. Он умел превращаться… чего стоят эти глаза.

Одиночество – черны, дьявольски и глубоки. Контакт – светлые, добрые и просты словно детские.

Его звали “колдун” – этим все сказано. Он был алхимиком.

Дверь открылась… Яркий утренний свет вытеснил полусумрак. Как тут было душно …

- Скорей закройте дверь, - буркнул старик, а потом с ухмылкой, шепотом добавил – холодно…

Она закрылась сама…

Молодой, бледный и ослабший человек спустился вниз, в эту небольшую захламленную коморку.

Озабоченный взгляд. Перепачканные сапоги. Лихорадка… страдание в глазах…

- Колдун?
- Да, господин?

Этот необычный тон. Эти глаза глубокие и уничиженные одновременно…

- Лекарство… Мое сердце отравлено… это глубокое и непонятное чувство… эта борьба…
- Дайте мне свою ладонь
- Эти душевные страдания, что задевают плоть…
- Протяните ладонь, не бойтесь…
Старик смотрел в глаза больному, но потом отвернулся. Он достал маленький ножик и ловким, быстрым движением проткнул его ладонь посередине. Собрав кровь в обломок черепка, он перелил ее на небольшое блюдце. Остатки слезал…

Чертов язык пытался познать человеческую плоть…

Касий зажег свечу и поднес над ней блюдце (оно быстро нагрелось) вдыхая испарения.
- Я знаю, что вы ищете.
- Не тяни…
Старик взглянул на полку и отыскал маленький прямоугольный сосуд с мутной бордовой жидкостью. Он поднял его над головой и его глаза дьявольски блеснули.
- Семьдесят монет, господин,- с ухмылкой проговорил он.
- Возьми все
- Опустошите содержимое следующим утром, наслаждайтесь каждой каплей, господин.
- Ждать не долго…
- Не пролейте ни одной…
Ослабшее тело повернулось, и сгорбленная фигура мотнула к двери… дверь захлопнулась.

Небольшой крик утра…

Касий перевернул блюдце и капли крови с шипением, в страшных муках испарились в огоньке свечи.

Ухмылка пропала. Лицо обрело мрачную серьезность, появились первые черты темноты… оно углубилось в полусумрак и даже дрожанье теней не будило его… черной душе было уютно здесь…


3.
Утро. Дорога, покрытая солнечным одеялом… Равнины, горбики и уступы…
Нежные ладони ласкают сердце, но не показывают своей хозяйки… оно наполняется удовлетворением и счастьем… Учащенно бьется…

- Она забыла меня… о величайшее из сокровищ, ты заставляешь меня снова страдать, снова терпеть всю напряженность и тягостность сражения, - тихо шептал Тиберий.

Забыться и раствориться…
Превратится в маленькие песчинки, и отдаться молчанью…

Тиберий достал крохотный сосуд и выпил содержимое. Через миг тело наполнилось немыслимой душевной силой и ему захотелось закричать… Закричать от отчаянья, радости и свободы…

Он протянул руки, и они растворились в траве, как и весь он, легкой пыльной дымкой отдался ветру…
Она приняла его… та, что вечно молчала. Унесла его с собой. Он вечный скиталец, такой же одинокий, но бесчувственный… Ему только раз дано было познать прекрасную противоположность и он отвернулся и забылся, пребывая в вечном полете…
Чувство было потеряно в вечных объятьях Той Что Всегда Молчит…

Scorpion(Archon)
На мой взгляд, самое яркое и сильное произведение вечера. Тут есть красота и определенная новизна мысли - о любви к смерти. Образы яркие и объемные, легко запоминаются. Император на троне, идущая к нему смерть - красота... Правда, образ всемогущего победителя, попирающего даже богов, несколько слишком пафосен. Я, правда, не ощутил особой близости к Императору, но это уже дело личное.
Теперь о недостатках. Они тоже есть, и немало. Мне кажется, слишком много слов. Иногда количество определений избыточно, они бьются друг о друга, будучи слишком однородными, и потому скорее ослабляя, чем усиливая.
И еще бич языка - повторы. Слово трон, слово ступени вначале повторяются почти подряд. Этого надо избегать. Иногда на таких повторах строится ритмика, но здесь я ее не увидел.

Silencewalker
Особо ругать не за что, но и хвалить тоже. Нет явных ляпов, но нет и красивых образов, а яркие эмоции, которые, несомненно, пытались заложить в текст, не нашли выхода, утонули в стандартных оборотах и больших абзацах, не прозвучали звонким ритмом.
Индивидуальности не хватает герою и героине, особости.
Да и сюжет, в общем, не представляет собой ничего особенно нового. Хорошо, что сбила его не она, иначе был бы совсем баян.

Факел
Начало было неплохим, и все же... Или потому, что недавно я видел в Пере на военную тематику вещь сильнее? Или просто в настроение не попало, или лично мне не хватило резонанса чувств? А может, сбили настрой эти строфы:


Не считал слоги, но для меня при чтении размер и ритм сбиваются. Что за многоточия перед "беде", зачем? И рифмы здесь нет.
"Придешь" и "придет" пишутся именно так, а не как в стихе.

- Ну а в целом, - Хигф улыбнулся и принес девушке чашку кофе, - в стихах я неважный критик и не воспринимайте слишком серьезно. Рад новому лицу, а со стихами - тем более!

Pirocraft
Простите, но буду ругаться. Мягко, по-мансардовски, а не как в "Башне гарпий", но буду. Мне трудно воспринять художественные достоинства этого текста. Доброжелательное восприятие осталось лежать, исколотое колючими кустами ошибок.
Шипы многоточий - есть и другие знаки в русском языкке. Многоточия без разбора не придают глубокомыслия, а уродуют текст!
Сухие ветки несогласованных лиц и падежей, когда порой неясно, какой глагол или прилагательные относятся к какому существительному...
Примеры:

Метнулась?
- слизал?

Вроде короткая фраза, но пока поймешь, что к чему...

В общем, автор, возьмите учебники русского языка, и будет вам счастье - читатели поймут, что вы хотели сказать, и будут анализировать содержание вместо форму.
Могу отметить как плюс попытки искать необычные образы и сравнения, хотя большей часть не очень удачные. Но это придет со временем, опытом и знаниями.


Да, а после поста-отзыва будет каждому написавшему произведение плюс, как и написано в подписи.