Линк решительно не понимал, зачем они околачиваются в этом заведении... впрочем, возражений не имел. Торчать по приказанию Тимеса в приличном трактире, попивая эль за счет Клана, помогать магам в их тайных и, несомненно, грязных исследованиях или рубиться с Ледяными на улицах – как вы думаете, что выбрать? Особенно если ты не идио... то есть герой и не жаждешь славы. Героем шпион Клана не был, он был семейным человеком лет сорока пяти, с намечавшимся брюшком, прошедшим путь от тершейся у гавани шпаны до мелкого лавочника и не стремившимся к большему. именно служба Клану помогла скопить денег на обзаведение хозяйством и семьей. Вслух в компании друзей он, правда, иногда жалел о последнем, но на самом деле не променял бы лицо в обрамлении уже седеющих каштановых волос на соседней подушке назад, на одиночество, несмотря на ссоры, а также шум и беспокойство от детей.
Вообще-то его трогали не часто, но после случившейся бойни кланы скребли по сусекам, припоминая даже тех, о ком наполовину забыли. Вот и ему, человеку с опытом, поручили бдить сегодня в «Тайне драконьей пещеры», направляя нескольких бойцов и слушать как можно внимательнее.
Вечер как вечер, эль как эль, песни как песни... но вдруг слово «Ключ» заставило его встрепенуться. Непонятная песня, совсем не похожая на застольные. Те тоже иногда бывали лишенными ритма, но это с обилием восполнялось сальными шуточками и веселыми выкриками. Похоже, это оно...
Он мазнул взглядом по ребятам, которыми командовал, и покривил губы. Ничего-то они не запомнят... Зато память самого Линка на сказанное в его присутствии была почти совершенной. И он, вслушиваясь, складывал в ее глубине слова, как заботливый хозяин зерно на зиму. Лишь во второй половине первого куплета раздался чей-то выкрик. На нарушителя шикнули те, кто слушал, но пока музыка и голос снова пробились сквозь шум, часть слов была утрачена. Ладно, не беда, девчонка их знает.
Он отметил, что хозяева неожиданно куда-то исчезли, но сейчас это не казалось важным. Как только стихли последние слова, он встал и улыбнулся – улыбка у него была удивительно располагающей, сам удивлялся.
- Как ты красиво поешь, - восхитился лавочник. – Я знаю одного важного господина, который хотел бы услышать это.
Что подумают в зале? А, неважно. Особенно если это то, что искал Наместник – тогда не страшно даже приоткрыть маскировку.
Бард замешкалась – ее не впервые приглашали петь для вельмож, но от мужчины в одежде горожанина средней руки это звучало странно. К тому же могло означать, что от нее хотят услуг совсем другого рода, когда у девушки главное совсем не голос.
- Я, право, не уверена...
- Не сомневайтесь, это человек порядочный, - прогудел Финч, решив подбодрить девушку. Вышибала был знаком с лавочником, да и Руи, зная, кто будет человеком Огненных сегодня, отдал соответствующие распоряжения.
Кари не осталось ничего другого, как покориться и надеяться, что ее ждут слушатели и звонкая монета, а не постель какого-нибудь местного лорда. Линк вышел с ней и тремя сопровождающими из зала под недоуменный ропот тех, кто был достаточно трезв.

(а теперь один)

Тэлливер Стайни рассеянно проводил певицу взглядом. Попробовал от нечего делать промурлыкать себе под нос песню, что только что прозвучала в трапезной. На середине запнулся, начал снова. Взгляд, только что благодушный и ленивый, вдруг стал сосредоточенным и острым.
Нет, Тэлли не забыл слова песни. Память у него всегда была отличная, а уж на поэзию... Да он длинные баллады на спор запоминал со второго раза, а тут коротенькая песенка!..
Да, коротенькая. И совершенно неуместная здесь.
Что это вообще за песня такая? Кому из мирно выпивающих посетителей "Пещеры" она должна понравиться? Кто, оторвавшись от кружки, захочет ломать голову над зовом предков, который не зван в караван?
А где такая песня была бы уместна?
Память разом подбросила: вот он, четырнадцатилетний подросток, с братьями гостит в соседнем замке. И четыре соседские дочки щебечут, кокетничают. Выдумывают разные забавы, игры. Вот одна берет лютню, весело поет, обращаясь к самому старшему из братьев Стайни:

"Мое начало - темный лес,
Финал - торжественная песнь,
Все вместе на лице найдем,
Но на твоем, а не моем..."

Шарада. Вот как это называется - шарада.
Тэлливер повертел в уме строки песни, пытаясь прочесть их как части шарады, но ничего не получалось.
Бред. Вздор. Кому охота в трапезной загадывать шарады?
А ведь кто-то заинтересовался, увел девчонку. Чтоб, стало быть, еще разок спела...
Тэлливер еще говорил себе, что все это вздор и ерунда... но уже на ходу, по пути к двери.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Маленькая лавчонка "Старинная книга" не могла похвастаться обилием покупателей, но не разорялась, и тихий, неразговорчивый хозяин перед соседями на жизнь не жаловался.
Когда Тэлливер перешагнул порог лавочки, хозяин оторвался от чтения толстого, переплетенного в кожу тома и вежливо спросил:
- Что угодно, сударь?
- Мне бы стихи Лоэма Грэлли, - отозвался Стайни. - Можно свитки в плохом состоянии, если подешевле.
Хозяин спокойно кивнул, неспешно встал, взялся за книжную полку. Та отъехала в сторону, открывая узкую дверь.
- Прошу вас, - сказал он учтиво. - Голову наклоняйте, там кое-где потолочные балки низкие. На выходе вас встретят.
Затворив за гостем дверь и вернув полки на место, букинист невозмутимо вернулся к штудированию древнего философского трактата.

Дом Сэллемора Шеана (вместе с Гульдой)
Обо все новых и прежних проблемах лорд Шеан привык думать как об исполинской паутине, где каждая нить связана с другими. Он очень давно понял - если браться за каждую проблему по мере решения предыдущей, то на всех них времени просто не хватит. А если разнообразные случаи происходят в одном городе... то они и так связаны, и дело лишь за тем, чтобы установить эту связь, а также выяснить, что из нее можно извлечь.
Сейчас, размышляя о дальнейших ходах в отношении Кланов, Сэллемор заодно припоминал, что именно намечал на ближайшее время в светской жизни. Визиты художникам откладывать было нельзя, дабы не нарушать образ... а новый прием он собирался давать лишь в следующем месяце, так что все хорошо. Могло показаться, что с нарастанием напряженности в городе светская жизнь должна поутихнуть, но лорд прекрасно знал, что это не так. Та же леди Мариоталь могла наносить визиты и организовывать балы хоть во время войны и ожидала того же самого от других аристократов.
Этими раздумьями Сэллемор, неподвижно застывший за столом, и был занят, пока Тэлливер преодолевал путь от незаметной лавки до особняка.
К тому моменту, когда Стайни оказался у дверей в кабинет своего господина, он уже вконец извелся, мучая мозг одной и той же мыслью: "И чего это я тащу к лорду такую хрень?.."
Хоть беги прочь... но поздно: слуга уже скользнул через порог кабинета: доложить о прибывшем.
- А, рад видеть, - Сэллемор и в самом деле был рад отвлечься от безмолвного раздумья. Перерыв на разговор, и, вероятно, свежая пища для размышлений, никогда не бывают лишними. - Садись. Что-то выяснил?
В самом деле, по какой причине еще мог Тэлливер вдруг появиться здесь?
Бедняга Тэлли и сам удивился бы, если бы мог взглянуть на себя со стороны - так он был бледен.
- Милорд, - начал он довольно твердо (ибо начало речи продумал по пути), - у меня есть причина предполагать, что в трапезной гостиницы "Тайна пещеры дракона" только что было передано некое зашифрованное донесение... Певица в своем выступлении...
Тут парень сбился и продолжил куда более взволнованно:
- Нет, правда, милорд, что обычно певцы поют в трапезных? Героические баллады... печальные песни про несчастную любовь... что-нибудь смешное... да? А тут такая песня непонятная - ну, просто шарада! А она знай поет этот бред - и даже не глядит, понравилось слушателям или нет... А как закончила - к ней тут же подошел один из посетителей, пару минут поговорил и увел ее...
Тэлливер замолчал, поняв, что несет бред. Ему не понравилась кабацкая песня - и он тут же помчался сообщать об этом лорду Шеану... ох, больше милорд с ним и разговаривать не станет...
Несколько секунд аристократ молчал, сосредоточенно обдумывая сказанное. Да, мелочь, да, вроде бы пустяк... но если кто и добивается успеха - так тот, кто не обращает внимания на пустяки.
- Ты запомнил песню?
- Конечно, - тут же отозвался Тэлли. Под выжидающим взглядом хозяина начал читать песню, как стихи, без мотива. В таком виде она прозвучала еще нелепее.
Сэллемор выслушал, и потом чуть прикрыл глаза, повторяя в сознании строчку за строчкой. Затем придвинул чистый лист, обмакнул перо в чернила, и аккуратно записал песню.
А затем перевел взгляд на лицо Тэлливера, взглянул ему в глаза, и неожиданно улыбнулся:
- Тебе доводилось что-нибудь читать о восточных странах?
- Да, милорд, но, боюсь, очень немного. - Тэлливер не позволил себе показать удивление. - В детстве - воспоминания путешественников. Айрена Грета и Лиомела Лаури.
- А мне довелось там побывать, хоть и давно, - лорд Шеан поднялся и прошелся по кабинету. - Узнал много нового, приобрел много полезного... в том числе запомнил одну любопытную легенду. О правителе, попавшем в плен. Он содержался в самом сердце вражеской армии, и командующий применял все уловки, известные в то время, для того, чтобы скрыть численность и силу своих войск и заманить в ловушку верных пленнику людей, которые решили бы освободить его. Разумеется, пленный правитель видел истинное число и силу... но как сообщить об этом друзьям? И он нашел способ - сочинил песню, в которой за образами скрыл нужные сведения. И стал петь, благо был известен любовью к музыке и пению. Державший его в плену военачальник мог обмануть лазутчиков своими маневрами... но они услышали песню. Поначалу не обратили внимания, лишь заключив, что их господин жив и здоров. Но один из лазутчиков запомнил песню, и, рискуя показаться чересчур внимательным к пустякам, передал ее своему командиру. А тот, тоже придав этой "мелочи" значение и поразмыслив над словами, раскрыл их истинный смысл... и разбил врага, освободив правителя.
Сэллемор вновь улыбнулся, повернувшись к Стайни.
- Ты правильно поступил, что доложил. Всегда так делай, даже если не уверен.
Возвращаясь прежним путем в лавку букиниста, Стайни счастливо размышлял о том, что служит самому умному человеку в мире. И на радостях даже купил у владельца "Старинной книги" томик стихов малоизвестных поэтов прошлого века, хотя поэты эти были Тэлливеру вроде как бы и ни к чему...

- Куда прешь? – хмуро спросил стражник. – Лорд ужинает.
- У меня его же приказ – явиться немедленно и в любое время.
Линк хмурился и досадовал на задержку. Отпустили бы скорей, а то еще торчать здесь придется, поди!
- Не врешь? – после случившейся бойни подозрительность охранников стала поистине ненормальной. Они везде видели происки Ледяных, считая, что те вот-вот нагрянут свести последние счеты.
- Так я пошел, - мужчина отвернулся от бойца Клана. - Завтра увижу Наместника и расскажу, что важные сведения из-за тебя не доставили.
- Постой, - тот с досадой глухо стукнул ножнами короткого клинка о дверной косяк. – Сейчас доложу.
Страж скрылся внутри, и через несколько мгновений появился вновь.
- Входи. Ты и девка, - он зыркнул на Кари.
Когда Линк и его подопечная скрылись внутри, пробурчал:
- Вот бородач чудит. Тут, понимаешь, половину ребят перебили, а у него музыка и девочка, - тут страж задумался, поскреб свою черную бороду, гораздо менее пышную и длинную, чем у Айли, и заключил: - Мне б так!

На самом деле Наместник уже закончил ужин и беседовал со своим новым советником, заменившим Лайза. Этот был совсем не похож на грозного огненного мага – невысокий лысоватый человечек со взглядом, выдающим близорукость. Верен говорил много – но умел и слушать, и всегда оказывался кстати. Магом он не был, воинам тоже, зато в его суховатых ладонях были магические приборы и оружие, запасы еды и питья, слуги, убиравшие комнаты и склады товаров, приносившие Огненным немалый доход.
Тимес считал его полезным, но слегка простоватым. Да-да, этот будет куда более удобен, послушен, никогда не будет распоряжаться при Наместнике. Ну и пусть слушает более умного!
Они оба внимательно смотрели на вошедших. При этом Айли привычно вычесывал крошки из бороды, а Верен мял в руках белый платочек. Линк кратко доложил об обстоятельствах, стараясь говорить как можно меньше. Айли кивнул и посмотрел на Афади.
- Садись, - только теперь предложил он, совсем не подумав об этом раньше. – Ты можешь повторить нам песню?

Ночной визит (совместно с Хигфом, хотя этот кусочек - нисколько не совместный, все его)

Девушка спешила, ведь от быстроты ее ног зависла судьба любимого человека и брата. И если бы только от Велании! Но ведь любой случай... Если что-то задержит ее в дороге или лорда Шеана не будет дома, или к нему вовсе не пустят – холодный Синяка зарежет кого-то из двоихх. Она не сомневалась в этом, как в том, что утром восходит солнце, и потому каблуки отстукивали по мостовым Города Тысячи Огней ритм тревоги, и сердце трепыхалось в груди им в такт.
Каждая тень таила для нее угрозу, и только стало казаться, что это глупости, как она действительно услышала приближающиеся шаги, оглянулась – ее нагонял какой-то темный силуэт. Девушка пошла еще быстрее, но и он прибавил шагу. Тогда она побежала, распугивая крыс и дробя ночную тишину. Некоторое время слышался шум шагов за спиной, но потом затих – она оказалась у Клановых ворот.
Ни для кого не было секретом, что, хотя все ворота Дар Герефтана закрывались на ночь, выбраться из города или войти в него было нетрудно, одарив стражника мелкой монеткой, бутылкой вина или еще чем-то ценным для караульщиков. Врага в окрестностях города не видывали уже не одно десятилетие.
Вел постучала в дверь караулки.
- Тебе чего? – оттуда пахнуло теплом, и показалась полная усатая физиономия.
- Мне бы наружу.
- Вот еще, - проворчал стражник, но замолк – девушка вложила в его ладонь медяк. – Ну ладно.
Он шагнул в прохладную темноту ночи и принялся возиться с засовом, затем вдруг остановился.
- А знаешь, не надо мне твоей монетки. Ты очень похожа на мою жену, какой она двадцать лет назад была, когда мы на свидания бегали. А теперь толстая стерва, пилит только... Поцелуй меня, а?
И он шагнул к Велании. Стражник был не выше ее, лица оказались рядом. Трактирщице стало противно и тошно, еще совсем недавно ее целовал Сциас, а этот..! Хотелось влепить пощечину и убежать, но было нельзя, и даже спорить было нельзя, потом что мгновения убегали, как светлые барашки облаков над ней, то и дело пересекавшие лик луны. Она, как юная девочка, что целуется в первый раз, неловко закинула руки на шею стражу и робко коснулась ее губ. А он обхватил девушку за плечи и притянул к себе.

Вел казалось, что поцелуй был бесконечным, как зубная боль, и противным, как плевок, но она честно выдержала, лишь слегка вздрогнув и даже смогла улыбнуться после.
- К парню, небось, торопишься, - тоскливо произнес караульщик, открыв ворота. - Эх... Беги!
Она дернулась и действительно побежала – туда, где стояло поместье Сэллемора Шеана. Достигнув входа, Велания отчаянно застучала, словно принесла весть о пожаре.
Разумеется, дом охранялся должным образом; кто реагировал на стук - зависело от времени суток. Ночью это обычно был Шедао; мрачный вид восточника легко отпугивал случайных посетителей и попрошаек.
И сейчас именно он появился на пороге - высокий, бритоголовый, холодно глядящий узкими глазами. Ладонь демонстративно лежала на рукояти кинжала за поясом.
Девушка даже не обратила внимание на угрожающую внешность стража, – ей было просто не до того.
- Мне нужен... лорд Шеан, - Вел запыхалась, и потому выпаливала фразу кусочками, жадно глотая непослушный воздух. – Как можно... быстрее.
- Время, - Шедао возвел глаза к темному небу. - Зачем?
- Срочное послание... – она посмотрела с мольбой. – Иначе... умрут люди!
Восточник задумался. Потом, придя к каким-то выводам, пожал плечами и отступил, пропуская девушку. Коротко пояснил:
- Проведу. Лучше пусть будет важно.
- Быстрее! - если бы могла, Вел взглядом бы тащила этого спокойного и слишком неторопливого мужчину вперед. – Куда идти?
Шедао двинулся по дороге к дому, жестом указав - следовать за ним. Пропустив Веланию внутрь, повернулся к возникшему словно из воздуха пожилому слуге и сообщил:
- К господину. Говорит, что важно.
- Имя? - слуга, чуть наклонив голову, воззрился на девушку.
- Велания Нардис, совладелица «Тайны Драконьей Пещеры»! – выпалила она.
Два часа неумолимо превращалась в прах под шагами времени, которое нельзя было ни попросить, ни задержать.
Слуга коротко кивнул и исчез. Шедао провел девушку в дверь рядом (за которой оказалась небольшая гостиная в теплых тонах) и указал на кресло.
Она примостилась на краешке, натянутая, как струна.

(а вот здесь мы уже вдвоем)

Сэллемор Шеан появился в гостиной спустя десяток минут, облаченный в темный домашний костюм. Удивленно приподнял брови, увидев Веланию.
- Признаться, когда Акран доложил, я не совсем поверил. Чем обязан вашему визиту и чем могу быть полезен?
Она тревожно встрепенулась, глаза расширились, губы дрогнули.
- У меня посла... – голос предал, сорвался, и пришлось вдыхать его снова. – Послание. Срочное. Я должна передать: «Мы должны встретиться в безопасном месте. Синяка». Это... все. Если я не принесу запечатанный ответ через... час или даже меньше, то погибнет мой брат или... или... неважно.
Велания крепко-крепко зажмурилась, стараясь держать себя в руках.
- Ах, вот как, - тихо произнес аристократ. - Однако же. В первый раз сталкиваюсь с... подобной формой настойчивости. Шедао.
- Господин.
- Принеси бумагу и перо, прошу тебя.
Восточник бесшумно скользнул за дверь; Шеан же сел напротив Велании.
- Позвольте поинтересоваться - почему передали именно через вас?
- Наверное, с этим негодяем никто не хочет иметь дела без клинка у горла! - слова хлестнули воздух зло и ненавидяще.
- Вполне логичное заключение, - согласился аристократ, - но все же он выбрал не, скажем, уличного жителя, никому не известного, а владельцев таверны.
В такой момент интересоваться такими пустяками. Да как можно!.. Ярость, уже направленная на Шеана, мелькнула в приоткрывшихся щелочками глазах, но она сдержалась, положила руки на колени, комкая платье, и уставилась в пол.
- Я не знаю. Я не спрашивала. Не до того было, - отчеканила трактирщица сухо.
Вновь появился Шедао, молча положивший на небольшой стол лист бумаги и перо; рядом опустились чернильница и конверт. Сэллемор задумался на несколько секунд, быстро написал несколько строк, свернул лист и вложил в конверт. Вновь бросил взгляд на Шедао:
- Сургуч и печать.
Тот снова исчез за дверью.
- Не беспокойтесь, - мягко улыбнулся Сэллемор, - я никому не позволю погибнуть. Возможно, вы не откажетесь от помощи в обратном пути?
- Да, конечно... пожалуйста!
- В таком случае, я сейчас отдам распоряжения, и за вашей безопасностью проследят... да, кстати, кто-то еще знает об этом... принудительном поручении? Не хотел бы по незнанию подвергнуть опасности других...

(в том же составе)

- Распоряжения... Мы не успеем, - прошептала она и помотала головой. – Нет. Только я и те, кто... кого он убьет!
- Успеем, - твердо возразил лорд, - а, вот и Шедао.
Несколько мгновений ушли на то, чтобы запечатать письмо; правда, печать на сей раз Сэллемор использовал не совсем верную - Шедао правильно его понял. Попади письмо в чужие руки - и эта нить не смогла бы привести к лорду.
- Вас сейчас доставят обратно и проследят, чтобы никому не причинили вреда.
- Спа... спасибо, - Вел встала. И давно сдерживаемые слезы, наконец, нашли выход – они потекли по щекам, падали на платье, а она даже не рыдала – только пару раз всхлипнула. Капли соленой воды продолжали катиться сами собой по бледному лицу, а рука висела в воздухе, тянулась к долгожданному письму. – Спасибо...
- О, не надо, прошу вас, - мгновенно поднялся из кресла лорд Шеан. - Я не знаю, кто вздумал присылать мне послание столь жестоким образом, но уверяю - любой на моем месте поступил бы так же. Обещаю, я приложу все усилия, чтобы вас более не беспокоили.
- Нет-нет, всё хорошо, - упрямо помотала головой она, продолжая плакать, и слабая улыбка при этом тронула уголки губ. – Сейчас все пройдет. По дороге. Благодарю вас, лорд Шеан.
- Я всегда рад помочь, - склонил голову аристократ. - И... как я понимаю, этот человек может быть опасен. Рекомендую вам сохранить в тайне произошедшие события, чтобы не подвергать себя опасности.
- Конечно, - девушка бережно прижала к груди конверт и вытерла лицо рукавом платья. – Я никому не скажу!
- Тогда вам стоит поспешить, - улыбнулся Сэллемор. - Если более ничем не могу помочь вам.
- Да, я пойду. До свидания!
Она повернулась и выбежала из комнаты.
Сэллемор вновь опустился в кресло и переплел пальцы. Бросил короткий взгляд на Шедао; восточник кивнул и вышел следом за Веланией.
Лорд Шеан ничего не произнес вслух, но глаза его на какое-то время потемнели, словно обратившись в два стальных зеркала.

Ну а Велания очень скоро отправилась назад - в седле вместе с одним из крепких слуг Сэллемора, в компании еще с несколькими такими же. Как кратко пояснил сопровождающий - экипаж не так просто подготовить к выезду; оседлать коней куда проще.
Этих людей в свое время для хозяина нашел Линх - и доверять им аристократ мог вполне, как в навыкам, так и скрытности.

(и завершаем)

В лесу недалеко от города.

Альк был доволен. Дядя Руи дал ему серебряную монету – таких денег мальчишка сроду в руках не держал – и еще одну пообещал, когда вернется. А делов всего-то ничего – смотаться за город, найти поляну в лесу, на ней девушку и мешок дорожный передать. Он все окрестности не раз излазил. Странно, чего он сам не сходит, и не жалко монеты-то? Впрочем, у дяди Руи «Пещера», он богатый, а их разве поймешь!
То и дело подпрыгивая от избытка чувств, веснушчатый двенадцатилетний паренек выбрался из города и зашагал к лесу.
– Кажись, дальше, – помотал головой мальчишка. – Как там он говорил? Река из кустов вытекает и ворота видно. Значит, туточки где-то... – ему нравилось словцо, подхваченное у знакомой доброй торговки, и паренек повторил его, чтоб получше распробовать на вкус. Даже языком прищелкнул. – Туточки...
Поляна была пуста. Тихо журчала речушка, да покачивались от легкого ветра нависающие над самой водой ветви. Но вот по правую руку от мальчишки закачались кусты, хрустнул сухой сучок под чьей-то неосторожной ногой.
– Кто там? – обернулся Альк, без тревоги на лице. – Это вы, госпожа Ми...
Он осекся и прикрыл рот грязной ладошкой – слышно было шагов на сто, а дядя Руи предупреждал – не орать!
Шуршание в кустах на миг смолкло, затем возобновилось с новой силой. Никакого иного ответа не последовало. Не долго думая, мальчишка направился туда, распугивая красно-черно-желтых бабочек и беззаботно волоча мешок за собой.
Лазать по кустам ему не пришлось. Ветви раздвинулись, выпуская на поляну большую свинью с перепачканным в земле пятачком. Свинья посмотрела на мальчишку и приветственно хрюкнула.
– Госпожа? – растерялся он. В голову сразу пришла слышанная от матери сказка, в которой принцессу превратили в жабу. Жаба, правда, зеленая и красиво прыгает, ну так то принцесса была... Откуовда здесь свинье взяться?
Свинья, услышав человеческий голос, явно обрадовалась. Она подошла ближе, ткнувшись рылом в коленку мальчишки, принялась обнюхивать его, а затем с еще большим энтузиазмом – мешок. Альк замер, растерявшись, затем нерешительно принялся развязывать мешок. Интересно, дядя Руи обрадуется?..
– Что в мешке? – раздался чуть насмешливый женский голос.

Свинья возвращается. С Хигфом.

Мальчишка подпрыгнул, словно его приложили ботинком под зад, и завертел головой во все стороны.
Поляна по-прежнему была пуста. Свинья, заволновавшись, что процесс развязывания интересного ей мешка остановился, ухватила зубами за край завязок и требовательно потянула на себя. Обалдевший Альк принялся ей помогать.
– Там... Не знаю. Дядя Руи сказал не открывать, а всем говорить, что старая одежда.
– А раз велели не открывать, зачем же ты открываешь? – снова поинтересовался голос. Звучал он похоже откуда-то сверху.
– Так то людям, – словоохотливо пояснил посланец. – Так и сказал – чтоб ни один человек не узнал, кроме госпожи, для которой все это!
– А ты сам не человек разве? – голос, звучащий сверху, казалось, чуть посуровел. Свинья нетерпеливо хрюкнула.
Мальчишка смутился, но ненадолго.
– Мама говорит, что я прожорливый, как саранча, приятели – что быстрый как заяц, а дядя Фат из мясной лавки – что налетаю, как стервятник, чуть что плохо лежит! А еще один стражник сказал, что я скользкий, как рыба.
– Он доверительно заглянул свинье в глаза.
– И из всего этого ты заключил, что на тебя запрет не распространяется?
– Так я ж уже принес!
– Но ведь не отдал!
Свинья вконец потеряла терпение и вновь потянула за ткань мешка. Инстинктивно Альк потянул в другой стороны.
– Скажи сперва, как тебя зовут!
– А разве дядя Руи тебе не описал, как выглядит госпожа, которой это все предназначено? – казалось, говорящий, не сдержавшись, хихикнул, но этот звук был заглушен недовольным хрюком свиньи.
– Да кто со мной разговаривает?! – завопил мальчишка, пытаясь вырвать мешок.
Завязки лопнули и содержимое в виде аккуратных свертков – для упаковки Тенилан явно привлек сестру – посыпалось на траву.
Обрадованная свинья ринулась к сверткам в поисках того, что пахнет едой, однако делиться с ней в планы Миори не входило. Едва сдерживая смех, девушка по-эльфийски легко и бесшумно соскользнула с нависающих над поляной ветвей, приземлившись точно между мальчишкой и свиньей, задев той подолом по любопытному пятачку. Напуганное животное с возмущенным визгом шарахнулось в сторону.
Паренек отпрыгнул – ему показалось, что девушка действительно превратилась из животного, и лишь мгновением позже он различил, что свинья по-прежнему здесь.
– Госпожа Миори, это вы? – и тут же надул щеки и сморщил заостренный нос. – Нехорошо так!

(да-да, о роли свиньи в истории - с Рейлан)

Девушке вовсе не хотелось задевать мальчишку, но его обиженный вид оказался презабавным, заставив ее расхохотаться звонко, но беззлобно.
Альк тут же перестал дуться и заинтересованно оглядел полуэльфийку.
– Ух, дядя Руи вас верно описал, а чего вы на дереве сидели? Взрослые на деревьях не сидят. А это ваша свинья? А что в письме.
Среди разбросанных по поляне свертков белел квадратик записки.
– А где сидят взрослые? – поинтересовалась Миори. Воображение немедленно подсунуло ответ: «В тюрьме». Поморщившись этой мысли, Мио потянулась к конверту, попутно подобрав из-под носа у нежелающей отступать свиньи один из свертков.
– Э... за столом, – сообразил проголодавшийся мальчишка, втягивая ноздрями запах свежего хлеба.
Заглянув в сверток, Миори вновь отпихнула настойчивую свинью и пообещала:
– Если ты лишишь меня пищи, придется мне поджарить на ужин тебя!
Девушка поднялась и засунула сверток и письмецо в мешок. Затем принялась собирать остальные.
– Давай-ка сначала отправимся туда, где не сидят взрослые, чтоб нам не мешали, – предложила она пареньку. – Кстати, как тебя зовут?
– Мы будем есть на дереве? – просиял он, помогая в сборах. – Альк.
– Рада познакомиться, Альк. А почему бы и нет? – ответила Миори, связывая порванные ремешки и забрасывая собранный мешок за плечо. Подойдя к дереву, Мио ухватилась рукой за нижнюю ветку, оперлась ногой о нарост на коре и в несколько стремительных движений скрылась в ветвях, только серая ткань платья мелькнула.
– Давай сюда! – позвала она сверху.
Мальчишка вряд ли уступал ей в ловкости древолазания – словно змейка скользнула вверх, обвиваясь вокруг ствола.
– Ух ты, – восхитился он. – А вы здесь живете?
– Временно, – улыбнулась Миори.
Они довольно удобно расположились на двух толстых ветках, и густая листва надежно укрыла их от любопытных глаз, коль скоро таковые вообще объявились бы в этом безлюдном месте. Одна только свинья осталась уныло бродить по полянке.
Вновь развернув сверток с едой, Миори протянула мальчишке кусок булки и сыра, сама же, как ни была голодна, прежде взялась за письмецо.
Тенилан писал, что у него все в порядке и просил девушку не волноваться. Однако – добавлял он – в городе неспокойно. Кланы перешли к открытой войне, была большая схватка с применением магии, и все ждут продолжения. Огненные совсем озверели, «я даже не могу предложить укрыться у себя, тут постоянно торчит кто-то из их людей, и не один, чего-то ищут». Потому, собрав провизии побольше, он, Руи, посылает ей одежду и немного денег и советует переждать, когда все успокоится и никуда не уходить, чтоб новое послание могло найти ее. С ее лавкой и товарами, по его сведениям, ничего страшного не произошло, хотя были обыски.
«Береги себя. Я тебя люблю и уже скучаю. Руи».

Те же лица. И пятачки.

Сведения одновременно и успокоили и взволновали Миори. Руи благополучно добрался, его не схватили. У нее дома, конечно, волнуются, но если верить словам из записки, ничего особо страшного там тоже не произошло. Девушка прерывисто вздохнула и принялась за еду. Мысли рассеивались, перескакивали с одного на другое, никак не желая собраться. Послушаться ли ей Руи и ждать тут? Предпринимать что-то самой? Но что она может? И Кланы… Быть может, если Огненных потеснят, а Наместника свергнут, о ней все забудут. Но что тогда станет с «Пещерой» и ее хозяевами? Многие не готовы простить сотрудничество с Кланами. Девушка содрогнулась, вспомнив встречу в переулке, угрозы, свои собственные тревожные сны. Кусок булки выпал из ее руки на радость караулящей под деревом свинье.
Сотрапезника же никакие мысли не отягощали. Есть на дереве с взрослой тетей было очень забавно, и Альк наслаждался этим на полную катушку. Он с хрустом умял два яблока, а огрызки полетели вниз, где их встретили радостным хрюканьем.
- А это дух леса? – спросил мальчик. – Его надо кормить, чтоб не сердился?
- Что? – слова мальчика вернули Миори к реальности, - А… нет. Это свинья дяди Руи. Как вернешься, так передай – свинья в полном порядке.
Миори повертела в руках листочек бумаги. Писать было нечем, да и рисковать не хотелось. Если кто-то заинтересуется мальчишкой, составленная ее рукой записка принесет неприятности всем.
- И ф-фсе, да? – Альк запихнул в рот ломоть хлеба, потому вопрос пробубнил с трудом.
- Передавай спасибо за все, - помедлив продолжила Мио, - И что… пусть не волнуется. Когда все уладится, я сама его найду.
Она хотела бы добавить еще, что любит Руи и ждет новой встречи, но постеснялась откровенничать перед мальчишкой и только улыбнулась своим мыслям.
- Ну тогда я побежал, - вздохнул паренек, но, взглянув на сизое небо, раскрашенное красными лентами на западе, заторопился. – А то ворота закроют и будут мзду требовать. Вы тут тогда того, свинью берегите, коли она такая важная.
И запрыгал по веткам вниз.
- Спасибо тебе, - произнесла ему вслед Миори и тоже поглядела сквозь листву. Распоровшие небо закатные полосы казались зловещими ранами, а подсветившее низкие облака зарево – отблеском пожара. Уладится ли? И будет ли новая встреча? И что, если нет?
- Эй, Альк! – поспешно окликнула Мио, свесившись с ветки.
- Туточки я, чего вам?
Эти слова задержали паренька, который как раз примостился на нижней ветке, готовый спрыгнуть на поляну. Уцепившись за ствол, он посмотрел вверх.
- Передай Руи, что я его… - встретившись взглядом с глазами мальчишки, Мио вновь устыдилась своих чувств, рассердилась на себя и удержала готовое сорваться с губ слово, - Пусть будет осторожен. И если с ним что-нибудь случится, я его убью, так и передай, - сердито закончила она, после чего голова ее скрылась среди ветвей, странным образом не потревожив ни листика.
- Моя мама мне тоже так говорит, - вполголоса пробормотал мальчик.
Спрыгнул и понесся к городу – только сверкали босые, измазанные травой пятки.

(причем пятачок на этот раз пришелся к лицу моему соавтору *подмигивает)

Обратный путь с таким сопровождением прошел для Велании без приключений. Даже стражник у ворот на этот раз был другой... И все же ей казалось, что кони ползут, как осенние мухи, а время летит стрелой. Оказавшись около «Пещеры», девушка соскользнула с седла и побежала, даже не посмотрев, следует ли за ней загадочный слуга лорда Шеана. Пронеслась мимом сидевшего в зале Руи туда, в комнату Сциаса, где должен был ждать беспощадный гость вместе со связанным пленником – торчать два часа во дворе было просто глупо. Каблуки отсчитывали мгновения, и вот открывшаяся дверь – конец пути.
Вулфред с кляпом во рту, сидевший на кровати, был странно изогнут из-за веревки, державшей его руки за спиной, а всего мужчину – за стойку кровати. Синяка стоял подле окна, вжавшись в стену, чтобы его не было видно с улицы. Он уже успел услышать быстрые шаги девушки, а потому спокойно и выжидательно смотрел на девушку, будто и не было между ними двери пару мгновений назад. В руке Калронда был зажат нож, готовый сорваться в полет в сторону Сциаса. Другую руку Эктор протянул в сторону Велании:
– Ответ?
Девушка молча протянула переданный Шеаном конверт. Эктор кивком указал, чтобы она его бросила, и, когда Велания подчинилась, поймал конверт свободной рукой, провел большим пальцем по печати, быстро поддел ножом, вскрывая и разворачивая письмо. Опускать взгляд он не стал, поднял письмо на уровне глаз, чтобы заметить лишнее движение, буде таковое последует, а после скомкал конверт в ладони.
– Что же, – медленно произнес он, глядя на девушку. – Осталось последнее. Сообщение, которое вы должны передать. Скорее всего, вам будут задавать вопросы. Спрашивать, куда и кто. Но вреда вам уже не причинят. Вы им неинтересны.
Экториан перехватил взгляд Вулфреда, в котором явно читалось мнение Сциаса о гвардейце, но не счел нужным отвечать на немой вызов бывшего убийцы.
– Вы должны будете позвать стражу, – кивок в сторону Велании, – и сказать, что вам угрожали профессиональные убийцы... и я не говорю про нашего общего друга здесь... и что вы расслышали их имена – Кох и Синяка. Что они говорили о капитане гвардии, Дугласе Дювелье, хотя вы никогда ни о ком не слышали. А после... после вы нашли вот это, – с этими словами Калронд бросил скомканный конверт с письмом на пол. – Если ты хочешь мести, Вэл, это – твой шанс. Я буду их ждать, и они придут меня арестовывать. Но если никто за мной не придет, я приду за вами. Я найду способ, не волнуйся. Так что это в ваших же интересах.
Эктор ногой подтолкнул конверт и письмо в сторону.
– Больше мне от вас ничего нужно не будет.
– Я не хочу мести, - с губ Вел чуть не слетело усталое «дурак», но она сдержалась. – Я лишь хочу, чтоб нас все оставили в покое и дали спокойно жить и работать. Я передам.

(с Монком и в присутствии Виза)

Сказать, что Кари совсем иначе планировала провести этот вечер, значило бы обмануться. Она его вообще не планировала. Но так или иначе сложившаяся теперь ситуация явно вышла из под контроля. Причем не только девушки, но и Высших Сил. По крайней мере одной. Аэлис ничего не могла сделать, только кошка прошмыгнула в приоткрытую дверь таверны и растворилась в огненноокой ночи, сверкнув глазищами. А бард молча, сжав гриф своего инструмента, следовала за своими сопровождающими, гадая, куда заведет ее вовремя спетая песня.
Реальность существенно превзошла все ожидания. Девушка прекрасно осознавала, что проблемы из-за «Ключа» у нее будут, просто не предполагала, что так быстро. Впрочем, быть приглашенной спеть во Дворец Наместника… Более того, ему самому... Во всяком случае, Кари предполагала, что сидящий перед нею бородач был именно Огненным правителем города.
- Какую песню желает услышать мой господин? – бойко поинтересовалась девушка, игнорируя из чувства самосохранения предложение сесть в присутствии столь важного сановника. Конечно, она понимала, что именно от нее хотят. Но, руководствуясь все теми же мотивами, предпочла сделать вид, что не имеет даже отдаленного представления о важности своего, весьма короткого в этот вечер, выступления в «Тайне». Только вот, сказать по правде, это была не такая уж и неправда.
- Ту, что ты пела сегодня вечером, - недовольно посмотрел Наместник, и в глазах его можно было прочитать – «что, дура, что ли?».
Кари безразлично пожала плечами, мол, "любой каприз за Ваши деньги" и, поудобнее перехватив инструмент, запела все ту же песню. Старательно, с надрывом, от чего она звучала еще более нелепо и бессвязно, рваным ритмом намекая на то, что автор мог быть либо пьян, либо под влиянием цветущих и не в меру зеленых трав.
Линк чувствовал себя неуютно. Дальше от интриг - спокойнее, вот только Наместник не спешил с небрежным взмахом руки, и мужчина прислонился к стене – ему-то сесть никто и не предлагал. Слова девушки, те, что он помнил, были точно теми же – врать не пыталась.
Уставший к вечеру Тимес же слушал, все более брезгливо поджимая губу и недовольно косясь то на шпиона, то на девушку, то на советника. Неожиданно подал голос последний:
- Откуда ты знаешь эту песню?

С Хигфом.

Бард еще раз пожала плечами:
- Это так... тренировка. С помощью этой песенки нас учили разным приемам игры. Пальцы хотела размять.
Огладив бороду, Наместник поморщился. Лоб стал похож на изборожденное волнами море. Тимес хотел было сказать что-то, но советник почтительно, подобострастно шепнул что-то ему на ухо, и лорд внезапно передумал.
- Хорошо... процедил он. – Хорошо.
- Я записал, - произнес советник.
- А я запомнил, - неожиданно для себя сказал Линк, и тут же проклял свой длинный язык.
Айли посмотрел на него, побарабанил пальцами по столу и вдруг вспомнил о Кари.
- И часто ты ее поешь?
- Нет, сегодня что-то вспомнилось. Такое бывает...вдруг приходит на ум да и там и до языка недолго.
- Знаешь, ты, наверное, немного зарабатываешь? – на лице правителя нарисовалось хорошо отработанное сочувствие.
Девушка не сдержала грусный вздох, хотя это и было отнюдь не правильно.
- Нет, конечно, для профессионала не так и много, но я надеюсь, что со временем все исправится.
- Тогда тебе понравится мое предложение, - даже борода, казалось, сейчас радушно помахивала. – Ты некоторое время поживешь в этом доме. Мои люди любят песни. Я каждый день буду тебе платить, и не надо будет тратиться на постой и еду.
Девушка потупилась на мгновение, а потом довольно лукаво посмотрела на Наместника.
- И сколько же? Нет, конечно, это предложение мне очень льстит, только... могу ли я быть уверена, что Ваши люди... удовлетворятся только моими песнями.
- Скажем, три серебряных в день, - пожал плечами Айли. На эту сумму можно было несколько дней прожить в непритязательной, но приличной таверне. – Люди подчиняются моим приказам, так что против вашего желания, - он вернул Кари лукавый взгляд, - вам ничего не грозит.
- Тогда я не вижу причин отказывать от такой чести! Как я понимаю, сегодня я уже начала свое выступление?
Лорд кивнул.
- Да. И если не устали, можете его продолжить. К сожалению, меня зовут дела. Крейз, отведите прелестной девушке ее комнаты, отдайте распоряжения и возвращайтесь скорее.
Советник поднялся и Кари заметила, что смотрит на него сверху вниз.
- О, несомненно, продолжу! - резко поклонившись, ответила бард. Лихо улыбнувшись и откинув упавшую на глаза челку, она повернулась к Крейзу, про себя отметив, что так зовут помощника Наместника, всем своим видом выражая страстное желание следовать в эти самые комнаты.

(и Ноэль)

--- Дуглас ---

Когда бордель охватывает пламя, каждая работница этого увеселительного заведения хватает только одну вещь, выпрыгивая в окно или скатываясь по ступеням на улицу - деньги.
Что нужно схватить капитану Легиона и Мастера меча имперской стражи сейчас, когда город стал похож на тот самый охваченный пламенем бордель? Что из всего, что лежит вокруг, не должно остаться на поживу языкам пламени? Какие шаги предпринять, куда податься, насколько жестким быть?..
Рассуждения Дювелье прервались кратко, парой быстрых ударов по тяжелой деревянной двери.
- Да? - раздраженно отозвался он, не торопясь отрывать положенную на ладони голову, уперев взгляд в столешницу.
- Вы не поверите, сэр, - произнес Игольчатый уже после того, как, войдя, прикрыл дверь за собой. Он сделал пару шагов и полуположил-полубросил слегка помятый клочок пергамента на стол перед Дугласом.
- Я не поверю? - Рыба не изменил положения, лишь перевел взгляд на листок. - Не поверю, что ты вламываешься сюда, дабы показать мне кусок пергамента? Это восхитительно, Кайл! Я никогда бы не поверил, что...
- Это послание от Экториана-Тезеруса, сэр.
В любой другой момент Дуглас бы заметил, как Игольчатый его перебил. Но сейчас имя сыграло магический эффект, заставив капитана позабыть о нарушении дисциплины. Он схватил пергамент, развернул его, не веря, пробежался взглядом по письменам.
- Он издевается, - прошептал он себе под нос. - Это ловушка или финт...
- Девушка, что доставила его нам, утверждает, что он хотел его уничтожить. Якобы, представлял определенную ценность. По ее словам можно судить, что Экториан-Тезерус не рассчитывал на такие ее действия. Он взял в заложники ее брата... Она говорила много, но в глазах была усталость. Кажется, на нее свалилось сразу много, и...
- Неважно, - поморщился Дуглас, махнул рукой. - Короче.
- Она слышала имя Конхобариуса. Вроде бы говорили о Вас, сэр.
- Как любопытно...
Игольчатый молчал, глядя на командующего стражей. В его взгляде не было уважения или страха. Просто за Дювелье было больше мечей.
- Это наш шанс, сэр, - наконец, произнес он.
"Наш шанс," - пронеслось в голове. - "Ведь у нас больше нет зацепок... все сходится..."

Когда певица и советник вышли, Тимес Айли посмотрел на Линка. Жестким, холодным взглядом человека, который сумел выжить в войне Кланов и даже подняться на высокую ступень. Пусть не с ноля – но не каждый лорд может стать Наместником. Черные, вязкие, как смола, глаза взвесили жизнь шпиона.
- Ты должен забыть эту песню, - сказал Айли. – Я знаю, что ты помнишь все, но закопай ее так глубоко, как только можешь. как в могилу
Он не добавлял пустых, сотрясающих воздух угроз. Подчиненный и так знал, что будет, если он позволит себе болтать.
- Да, лорд.
- А твои люди и посетители?
Линк пренебрежительно усмехнулся.
- Вряд ли кто с одного раза может запомнить наизусть. Обычно в таверну ходят не для того.
- Хорошо, - бросил Айли. – Иди.
Линк исчез, а Тимес схватился за расческу и принялся укладывать пряди в бороде с отсутствующим видом, морща лоб.
- Ерунда какая-то, - пробормотал он. – Не понимаю. Но...
Он напряженно пытался раздумывать, но задача не давалось. Айли был жесток, неразборчив в средствах и хитер, однако большим умом все же не отличался – как и многие власть имущие.
Тихий шорох возвестил о возвращении Крейза.
- Вы, конечно, все поняли, Наместник, - почтительно склонился он перед правителем Дар Герефтана.
- Да, конечно, - важно подтвердил Айли. – Но я хочу убедиться, что мы поняли одинаково.
Блеснув лысиной в насмешливом блеске светильников, Крейз наклонился к его уху и что-то долго шептал. Тимес время от времени кивал, забыв и про гребень, и про бороду. Затем наступило молчание, и наконец Наместник сказал:
- Назначьте за поимку Миори Рейван хорошее вознаграждение. Непременно живой, - он со скрипом зачеркал пером по бумаге. – Вот приказ Дювелье – пусть обратит особое внимание на поиск этой преступницы. Передайте.
- Будет исполнено, - Крейз забрал бумаги и поспешно вышел из комнаты.

--- Экториан ---

Старый, наполовину ослепший рыбак, чинивший сеть, приподнял голову и уставился блеклыми глазами в подкатывающую со всех сторон темноту, часто-часто моргая, словно это могло помочь ему вернуть утраченное зрение. Где-то совсем рядом успокаивающе скрипели пила Толстолобика, решившего закончить строительство лодки как можно скорее, словно завтра Сумрак уснет, оставив двум братьям целый мир на расправу в своей бесконечной сваре.
Не углядев ничего подозрительного, старик опустил взгляд, скорее на ощупь, нежели при помощи зрения, продолжив починку снастей. Но через мгновение снова поднял голову, оставляя занятие, всмотрелся в темноту. Что-то изменилось, что-то было не так, как должно... Ильмаго медленно приподнялся, опираясь о стену покосившейся хибары позади себя, бросил незаконченную сеть на землю, зашамкал беззубым ртом.
А потом понял. Неожиданно понял.
Не шелестела позади пила Толстолобика. Вокруг, словно в храме Тьмы, стояла тишина, темная и глубокая. И он стоял в центре, ощущая на себя чей-то взгляд, решавший его, Имальго, судьбу.
- Я тебе ничего не сделал, - произнес старик медленно. - Я тебя даже не вижу.
- Уходи отсюда, - ответила Тьма вокруг рыбака. Тихим, уставшим голосом. Имальго умел различать усталость в голосах. Сам был таким.
- Спасибо... - еле слышно выдохнул он, начиная идти, ведя рукой по стенам окружавших его хибар.
Эктор проследил за уходящим рыбаком, втянул воздух, тяжело выдохнул, переступая через тело распластавшегося на земле здоровенного детины с выкрученной под неестественным углом шеей. Медленно обвел взглядом окружающий его пятак, удостоверяясь в том, что не забыл проверить ни один подозрительный угол.
Ждать оставалось недолго.

Лучшая импровизация – подготовленная заранее. Это известно всем, кто пытался импровизировать.
Никакой план не выдерживает столкновения с реальностью. Это известно всем, кто пытался составлять планы.
Может показаться, что эти два высказывания, верные по отдельности, друг другу противоречат; на самом же деле при необходимости их несложно сочетать. Как? Удивительно просто – составляя план, делать его гибким, оставлять возможность для изменений в любой момент, и стараться учесть все варианты, которые только могут иметь место.
При всей простоте сути идеи воплотить ее тяжело, а уж повторять раз за разом – еще тяжелее. Но при должном опыте вполне возможно. И тогда при возникновении неожиданных проблем останется лишь коснуться нужных нитей, прибегая к тому, что в ином случае осталось бы непримененным… и отставляя в сторону то, что пригодится в другой раз.

Два совершенно незнакомых друг с другом человека были связаны одним делом – имели отношение к тюрьмам. Мелкий незаметный чиновник оформлял великое множество документов, связанных с заключенными; даже если кого-то старались отправить в темницу тайно, это все равно отражалось в записях. В конце концов, учет необходим всему, а значит… отметки о том, что еще одна камера занята, что в определенный день неизвестный был доставлен через ворота, что расход еды для заключенных увеличен… все это скрупулезно заносилось в бумаги. Конечно, требовался опыт десятилетий работы с документами, чтобы сопоставить сведения из множества разных записей и сделать верный вывод; чиновник же таким опытом обладал.
Пожилой стражник, более двадцати лет служивший в тюрьме, давно и честно заработавший право охранять тех, кем интересовалась имперская стража, имел совершенно определенную репутацию. Человек, ставящий долг превыше всего, совершенно довольный своей жизнью, без амбиций и жадности, не склонный ни к излишнему милосердию, ни к излишней жестокости – лучшего сторожа и придумать нельзя. И несмотря на то, что высокого звания у него не было, стражник знал в здании каждый камень, а уж тем более – всех заключенных. Даже если сам их никогда не видел, он всегда краем уха мог слышать (и слышал) о новых узниках.
Ни чиновника, ни стражника никто даже не пытался подкупить. На первого никто не обращал внимания, второй же был известен равнодушием к золоту.
Только…
Только вот сестра чиновника не так давно рассталась с мужем, жизнь с которым стала для нее хуже смерти. Однако расстаться – не значит суметь избегать, а работник тюремного ведомства не имел никакой возможности защитить сестру.
И нет ничего удивительного в том, что он был до глубины души благодарен человеку, который с легкостью отвадил нежеланного гостя, причем так, что тот постарался навсегда забыть о бывшей жене.
А внук стражника два года назад серьезно болел, находясь на грани смерти. Денег на лечение у семьи просто не было, а единственными знакомыми стражу лекарями были тюремные, люди с совсем другим опытом, чем требуемый.
И опять же – нет ничего удивительного в искренней благодарности стражника тому, кто достал и лекарства, и направил к семье очень знающего врача.
Сэллемор Шеан называл такие благодеяния «посевом». Урожай из этих семян мог взойти годы спустя или вообще никогда не понадобиться – но семена аристократ сажал по всему городу. Просто на всякий случай, просто чтобы иметь возможность импровизировать всегда.
Но время для урожая еще не пришло; сейчас приходилось иметь дело совсем с иным ростком, выбившимся не ко времени. А как еще назвать приглашение от Экториана, высказанное в наименее желательной для лорда форме?
Сэллемор не исключал ни единого варианта: и что гвардеец находится в совершенном отчаянии, и что он мог просто помешаться, и что все это – ловушка… так что он предпочел позаботиться о своей безопасности во всех случаях. Благо место, подобранное им для встречи, уже было неплохо подготовлено в этом отношении.
И, разумеется, даже в этом случае он предпочел прибыть максимально незаметно.

--- Экториан ---

Человек очень удачно вписывался в свое окружение, позволяя глазу скользить дальше, не задерживаясь. Он просто пьяно уткнулся лбом в стену, старательно испражняя излишки алкоголя. И лишь изредка крутил головой по сторонам, скорее всего, в пьяном бреду...
Эктор почти поверил. Парень был чертовски хорош, но в его задание не входило так уж пристально следить за происходящим вокруг, а лишь оставаться начеку. А потому он себя слегка выдавал.
Гвардеец скользнул в сторону, ушел между двумя покосившимися хибарами подальше от часового, проскочил через двор, на котором тихо посапывал седовласый старик с бутылкой какой-то дешевой бурды в руке. Перескочил через просевший от времени заборчик, осмотрелся и уткнулся взглядом в старый дом, с надстроенным чердачным помещением, но при этом до такой степени непримечательный, что второй раз взгляд прохожего на здание не вернется.
Место встречи. Лучшего было не придумать.
Вокруг никого не было - лишь ночная темнота, да далекие огоньки фонарей. В доках освещения почти не было. Доки не славились подобным.
Экториан медленно открыл калитку дворика, в котором находился, вышел, затворил калитку за собой и, все также медленно, но уже не таясь, двинулся к дома, стянув ножны со спины и не торопясь снимать капюшон плаща. Мгновение спустя он постучал в дверь. Коротко, с перерывом. И тут же отступил назад.

(с Монком)
Дверь отворилась бесшумно; гвардейца, похоже, уже ждали.
Обстановка, представшая взору Экториана, была донельзя аскетичной. Крепкий массивный стол в центре, два стула по обеим его сторонам. Полка на стене, на которой стоял кувшин и четыре железных стакана.
И, собственно, все.
Дополнением к этой обстановке казались только люди: замерший у дальней стены высокий и плечистый человек, закутанный в плащ, и хрупкая девушка, которая и открыла гостю дверь, а потом легко отступила к левой стене. Ее лицо и фигуру тоже скрывала просторная накидка.
А за столом устроился тот, на встречу с кем гвардеец, собственно, и пришел.
– Прошу вас, садитесь, – прозвучал мягкий голос.
- Я постою, - ответил Эктор. От двух телохранителей не укрылось, что оба они были изучены парой быстрых взглядов и оценены в качестве соперников. - Время дорого.
Видя легкое замешательство в глазах собеседника, Экториан продолжил мысль:
- Через некоторое время, достаточное для наших переговоров, сюда должна прибыть стража. Та ее часть, что сохранила верность новой марионетке Кланов. Те люди, которые убивают во имя Наместника, не задавая лишних вопросов. Так что будем открыты друг к другу. Вы обещали помощь. Хотелось бы узнать, где она?
- Скрыта от глаз, разумеется, - последовал удивленный ответ. - Я предпочитаю сперва все подготовить, а потом уже действовать. Могу заверить - к нынешнему моменту если что-то еще осталось неподготовленным, то сие можно реализовать за считанные часы. Нам стоит лишь скоординировать действия.
И после небольшой паузы прозвучало:
- Да, и в следующий раз... я бы предпочел получить весть немного иным образом.

- Пока вы что-то там подготавливаете, хитромудрствуете, в городе исчезают или гибнут люди! - Эктор слишком резко ткнул пальцем воздух по направлению к фигуре Шеана, что телохранители последнего чуть подались вперед. - Какого Сумрака вы тянете?! Чтобы остаться одному на стоге сена, усеяв дорогу трупами тех, кому пообещали помогать?
Гвардеец вовремя опустил руку, хотя и продолжал буравить взглядом спокойное лицо своего собеседника. В чертах лицах Калронда сквозила какая-то нервозность, будто он уже не первую ночь не спал и проглатывал слишком много алхимических грибов, дабы заставить свое тело не спать. Человек, объявивший войну всему городу.
Экториан раздраженно взмахнул руками, явно стараясь успокоиться, отворачиваясь от Шеана.
- Как я уже сказал, сюда должна явиться стража. Человек, стоящий во главе оной в данный момент, скорее всего примет мой вызов как личное оскорбление, сосредоточит свое внимание на мне... вы можете ударить по тюрьме, освободить тех, кто пойдет за Императором, а не Кланами. Узнав об ударе, Конхобариус наверняка попробует связаться с освобожденными, объединиться против Наместника. Вы знаете, кто такой Конхобариус, не так ли?
- Да, - прозвучал ответ. - Я собирался действовать немного по-другому, но ваш план более чем подходит. Разница только в том, что я не собираюсь устраивать штурм тюрьмы, все будет сделано куда быстрее и тише. А что вы сами собираетесь делать, бросив этот вызов?
- Устранить проблему, - жестко произнес Эктор, ни мгновения не сомневаясь в своем решении. - Интересно бы узнать, как именно вы собираетесь сделать все быстро и тихо в одном из самых охраняемых объектов города?
- Потому что я знаю, где именно находятся конкретные пленники. Потому что у меня есть люди внутри тюрьмы. Потому что...
Последовала легкая быстрая улыбка.
- Перо и бумага иногда сильнее, нежели меч и ярость.
- Скажите это тому убийце, который будет стоять напротив вас с занесенным мечом. Или уколите его пером. Свет вам в помощь, если это действительно так, - фыркнул Синяка.
- С убийцами, как правило, общаюсь не я.
Двое, закутанные в плащи, едва заметно шевельнулись у стены.
- Но поверьте, иной способ привлечет излишнее внимание, и у него куда больше шансов на провал.
- Это вы не понимаете, Шеан, - Эктор покачал головой. - Нужно дестабилизировать власть, показать ей, что она слаба, расшатать ее уверенность, дать знак. Посеять панику и разбросать зерна сомнений. Чтобы, покуда они будут метаться меж зерен, ударить по сердцу, по центру заражения.
- Именно поэтому вы предпочли бы штурм, о котором заговорил бы весь город? - уточнил Сэллемор. - Не обязательно. Как по-вашему, если пленников тихо и беспроблемно освободят, а потом об этом в подробностях узнают на каждой улице - не расшатает ли это престиж нынешней власти куда сильнее, чем любые бои?
- Шеан, вы живете в своем загороженном телохранителями мирке и рассуждаете, словно старик, который решает, стоит ли ему идти в нужник или сходить под себя, раз все равно ноги не слушаются! - Калронд указал рукой себе за спину, словно охватывая весь городом одним жестом. - Все эти закулисные интриги и игры были хороши до того момента, пока на троне не оказался нынешний светоч власти. Сейчас нету времени, чтобы тихо и мирно проворачивать многоходовые комбинации. Сейчас время действовать, проклятье! Людям не нужны вести о тихой вылазке, людям нужен пожар, чтобы они зашевелились. А тихие променады в тюрьме заставят их посильнее задраить окна и остаться дома, надеясь, что напасть пройдет мимо них. И сигнал нужен не столько им, сколько тем, кто сражается против власти. Нужно не ночной горшок из-под Наместника убрать, а дать ему пощечину, чтобы он испугался, запаниковал, сделал неверные шаги. А он их сделает, будьте уверены!
Вдохновенная тирада, похоже, не произвела на аристократа впечатления: горящий от решимости взгляд гвардейца встретила спокойная улыбка.
- Экториан. Неужели вы думаете, что освобождение ваших товарищей - это единственное, что должно произойти?
- Почему бы вам не развеять мои сомнения? - сквозь зубы с сарказмом процедил Синяка.
- Сейчас это невозможно, - покачал головой Шеан. - Именно потому, что вы собираетесь бросать вызов и устранять проблему лично.
Невысказанное значение "и если вас схватят, то узнают слишком много" даже и не требовалось озвучивать. Калронд это понял, позволил себе кривую ухмылку.
- Меня не будут брать живым, Шеан. За мной придут, чтобы убивать. Устранять проблему, как вы правильно запомнили. Я должен знать, что моя смерть послужит не только сведению личных счетов.
- Я предусматриваю все варианты, - жестко ответил Сэллемор. - И как раз я собираюсь жить дальше - и претворять задуманное в жизнь. У вас ведь есть какие-то правила действий, которые вы не нарушаете, и благодаря которым достигали цели? У меня такое правило есть - все планы знаю только я. Именно потому они и удаются.
Он помолчал и добавил:
- Если же вам нужна уверенность - я даю свое слово.
- Что ж, дайте мне еще одно слово, - Эктор сжал и разжал пальцы на руке, поморщился, словно это доставляло ему боль. - Найти мою жену и, если меня уже не будет, позаботиться, чтобы с ней не произошло... чтобы... позаботиться о ней.
- Ее полное имя? - уточнил Сэллемор.
- Клэр Калронд, - отчужденно отозвался Эктор. - Скажите ей... скажите, что я...
Он помолчал, глядя в спокойные глаза Сэллемора, затем мотнул головой:
- Не надо. Не говорите ей ничего.
- Клэр Калронд, - повторил Шеан. - Даю слово - я позабочусь.
И после секундной паузы добавил:
- Да, если же вы выживете - надеюсь, вы не будете против помощи в том, чтобы жить дальше?
- А вы оптимист, Сэллемор Шеан, - вновь криво усмехнувшись, произнес Синяка, скрестил руки на груди. - Сначала предлагаете мне скоординировать действия, потом утверждаете, что только вы должны знать планы, а сейчас верите в то, что я выживу... странный полет мысли... Если же я выживу, вы знаете, где меня искать. Если не буду слишком медлить перед ударом по дворцу Наместника.
- Хорошо, - совершенно невозмутимо согласился аристократ. - И, несмотря на то, что вы считаете эти повороты мысли странными... советую постараться выжить.
- Я подожгу один из складов в доках, если выберусь живым, - возвращая себе свою невозмутимость, ответил гвардеец. - Чтобы доказать вам эффективность простых сообщений.
- Буду иметь это в виду, - кивнул Шеан. - Что ж... удачи вам.
- Как говорил мой знакомый - все в руках Сумрака, ибо он непредвзято судит наши судьбы, - Эктор повел плечами, разминаясь. - До встречи, Шеан.
- До встречи, Калронд.
Последовал безупречно вежливый кивок на прощание.

(совместно с V-Z)

Дни настали нелегкие. Что да почему страже не докладывают, но зато гоняют почем зря с утра до ночи, а когда и с ночи до утра, ни мало не заботясь об умонастроениях среди тех, кому ввиду своего положения приходилось быть прослойкой между властью и гражданами. Первым дела нет до муравьишек в касках, вторые с опаской поглядывают на форменную одежку. Так и маяться, бедолаги, в скукоте у ворот. Брюхо урчит, ноги промокли, огни города ненавидишь до колик, кишки воротит и то не отойти: проверят- ежели не на посту, так тут не только место потеряешь, но и внутренности в ближайшей выгребной яме потом собирать придется. Одно веселье поддернуть когда иную девицу, бегущую спозаранку или под вечер куда-то или мальчишку поддеть!
-Эй, малой, куда тебя Тьма носит за городом? Шел с мешком, вернулся без.
-Да девица у него, видать, прожорливая! Покуда не накормишь, не дается!
Один из стражников схватил Алька за плечо, впиваясь пальцами, как клешнями. Даже и не вырываешься- больно, а уж дернешься, так словно под кожу колья загоняют.
-А ну, говори, где был? Да и попробуй только соврать- враз шкуру спущу!
В лице стражника так и сквозила злоба вперемешку с презрением и желанием сорвать злобу на том, кто никак не сможет защититься.
-----------------------
Занавеска едва колыхалась, трепетал тонкий лист бумаги на столе, одинокий блик света танцевал на лезвии ножечка для вскрытия писем, соскальзывая на золотую инкрустацию в костяной рукоятке и расцветая в последнем движении снопом неожиданно ярких искр. Тонкий хрусталь, белое вино, золотистое, матовое. Прекрасно для свежей ночи, влажности осени и бесплотного аромата еще не распустившихся роз. Мир мог рушиться, но красота не должна была уходить из мира. В кабинете лорда Шеана в полутьме сидела девушка, о присутствии которой охрана поместья не знала ничего, хотя никого из них нельзя было упрекнуть ни в недостатке способностей, ни в небрежении.
И было понятно, что время уходит, нужно спешить, спасать, спасаться, сохранять и хорониться, но суета не приносит с собой ничего кроме стертых подошв и рассыпанного впопыхах скарба. Люди всегда куда-то торопились, потому что их жизнь была мгновенной, как сон ребенка. Они строили великолепные дома, умирая, так и не успев насладиться всполохами алого заката на беленых стенах своих жилищ. В сумраке каменных клетей рождались дети, которые уходили в Сумрак морщинистыми старцами, так и не узнав гармонии бытия. Праздники, поцелуи, слезы- все исчезало, сметенное ветром времени, если только не оставалось в стихах, песнях, книгах. Только тоненьки ремешки чернил или грифеля были способны удержать мгновения в веках, но все же.. это был лишь один вздох. Даже Боги умирали, забытые и оставленные, на руинах своих храмов. Дух витал над Тысячей огней, отражаясь в каждом камне, как в зеркале. Оборачивался то ребенком, то цветком, то животным. Был всюду, но не знал всего. Любил и был обожаем, отдавался и требовал взамен. Дух- он был и не был. И с каждым мгновением все более второе.

--- Дуглас и Экториан ---

Доки во всех городах притягивали к себе тех людей, кто был или за гранью нищеты, не имея возможности позволить себе нечто иное, нежели простую хибарку среди тесно прилепившихся друг к другу таких же собратьев, или хотел исчезнуть от прозорливого ока власти, рьяно охраняющего центральные улицы и площади, но рассеянно поглядывающего в сторону скопления теней и сумрака.
В доках сумрака было вдостоль. Узкие улочки, с нависающими над ними крышами домиков, отсутствие фонарей на перекрестках, патруль одного из Кланов - такой же редкий гость, как и рейд имперских стражников... А еще в доках постоянно пахло чем-то, чему невозможно было дать имя - смесь запахов рыбы свежей и протухшей, моря, крови, человеческого пота и испражнений, каких-то духов и душистых трав со специями. И пахло страхом. Почти всегда. Никто не знает, как пахнет страх, и пахнет ли вообще. Но все согласно кивали, что в доках им обязательно пахнет.
Дуглас это ощущал, втягивая ноздрями воздух и морщась от мелкого дождика, одного из тех, что начинает накрапывать, монотонно раздражая прохожих, резко переходит в сильный дождь и так же быстро прекращающийся.
- Если ты играешь в кошки-мышки, Эктор, то будь ты проклят, выродок Тьмы... - тихо пробормотал себе под нос Дювелье, топчась на месте и поворачивая голову из стороны в сторону. - Самое удачное время, чтобы...
Он появился внезапно, там, где его и ожидал увидеть Рыба. Темный силуэт, возникший из темноты, неторопливо, но уверенно шагавший по направлению к новоявленному Мастеру меча.
- Именем Императора и Наместника Дар Герефтана, именем Закона, я приказываю тебе бросить оружие и сдаться, Экториан-Тезерус Цлайдовва Калронд-младший! - голос Дугласа, должный звучать и отражаться эхом, как-то быстро сдался и утих. Фраза, заученная до прибытия в доки, казалось напыщенной и глупой. И, что самое главное - неэффективной. - Эктор, во имя Света, в городе и так уже пролилось изрядно крови!
Он не остановился, лишь поднял руку вверх, расстегивая брошь, удерживающую плащ, позволяя материи сползти ему на левую руку, а правой потянув меч из висящих за спиной ножен.
- Именем Императора, все, кто пришел с тобой сегодня сюда, Дуглас Дювелье, - раздался тихий голос, - приговорены к смерти, как предатели Империи.
- Не смеши меня, Эктор, - Рыба попытался засмеяться. Смешок получился сдавленный, ненатуральный. - Нас слишком много. Ты - один. Не смеши меня. И даже если... подумай о других. О своих родителях.
Эктор ускорил шаг.
- Подумай о Клэр, Тьма тебя побери!
Фигура резко метнулась в сторону и исчезла меж двумя покосившимися домами.
- Эктор? Эктор! Подумай о Клэр! Ты спрятал своих родителей, но не сумел спрятать свою жену! Эктор!
Где-то из-за домов раздался короткий всхлип. И быстро утих.
- Игольчатый! Взять его!

У ворот
Мальчишка дернулся раз, другой, но пальцы стражника были цепкими и привычными, словно он каждый день тренировал захват. Впрочем, если у мужчины имелся собственный сын – может, так оно и было. Альк ничего страшного в том, что сделал, не видел, и был привычен к подобным процедурам.
- Ай! Чего пристал? Пусти! Тебе какое дело?

Дворец Наместника
Власть имущим тоже нужно спать, даже в самые тревожные моменты.
Сон Лорд Тимес Айли и его советник сделали все, что могли, дернули за все ниточки и теперь должны были отдохнуть, чтобы быть готовыми к следующему утру. Дальше все зависело не от них. От магов, которые готовили свои заклинания к будущим возможным сражениям. От воинов, которые сейчас тоже отдыхали, чистили доспехи или острили клинки. А еще от тех, кто искал мятежников. И от людей, как Дювелье, так и Кланов, что получили приказ найти Миори и тихо переворачивали сейчас ночной город, ищи если не саму девушку, то хотя бы зацепку, начало следа.

У ворот.

- Наглый постреленок! - усмехнулся второй стражник, которому, впрочем, не было особого дела до того, куда бегал на ночь глядя какой-то чумазый мальчишка.
А вот его напарнику дело было, да еще какое. Стояние у ворот за десять лет надоело ему до рвоты, никаких перспектив не предвиделось, а жена, и в тот день, когда он на ней женился, не бывшая особенной красавицей, уже превратилась в сущую ведьму, ссохшуюся и с грязью под ногтями, которая только и знала, что портить своему мужу кровь. Надежды на какое-либо чудо не было, так же как сил и талантов бороться за свое место ближе к очагу. А потому только и оставалось, что хоть как-то компенсировать собственное убожество единственным доступным способом.
- Какое мне дело? Да что ты себе позволяешь, молокосос? - стражник еще сильнее сжал плечо Алька и злобно ударил его второй рукой.- Немедленно говори, куда ты шлялся!
Мальчишке казалось, что его кости сейчас затрещат, но еще помнил, что дядя Руи просил его не говорить. Тогда все казалось таким простым...
- Сеструхе еду носил в деревню! Все отдал, больше нету!
Конечно, мальчишка мог придумать оправдание и поумнее, если бы готовился к этому заранее. Но он так привык, что стражники никогда не обращают на него внимания, что пропустил все советы трактирщика мимо ушей.
Внезапно издалека послышался приближающийся цокот копыт.


С Хигфом.

Тюрьмы, обычные или укрепленные, по сути своей всегда одинаковы. Прочные стены, железные решетки, бдительные стражники, дурная еда – это обычный набор для любой темницы. Разве что в каких-то из них решетки расшатаны, а стражники предпочитают пить и стучать игральными костями, а не присматривать за заключенными.
Эта тюрьма была не из таких. Чтобы прорваться в нее, потребовался бы план, сделавший честь любой войне; и даже если бы такой план и был разработан – то далеко не обязательно удалось бы освободить пленников. На случай некоторых заключенных стража получала четкие инструкции, и выйти отсюда они сумели бы разве что мертвыми.
Или же – если бы их забирали на допрос. Конечно, допросить можно и в камере… только вот даже самые исполнительные тюремщики иногда прислушивались к таким беседам. А свои дела Кланы предпочитали хранить в строжайшей тайне, и вряд ли кто-то в Дар-Герефтане стал бы этому удивляться.
Две кареты остановились у воров; их покинули пятеро человек. Уже давно стемнело, и они накинули поверх одежды плащи; но даже под ними было заметно, какое у четверых гостей впечатляющее сложение. Пятый в этом отношении ничем не выделялся, но именно он командовал.
Требовательный стук в ворота – и вскоре отодвинулась заслонка.
– По приказу Наместника, – холодно заявил новоприбывший, – мы должны забрать для допроса некоторых заключенных.
Он поднял извлеченную из-под плаща бумагу так, чтобы стражнику было видно; тот, узнав печать, кивнул и загремел засовом.
Несколькими секундами позже пятеро вошли во двор, и все тот же стражник, седой коренастый старик, провел их в здание. Сам устроился за массивным столом, пододвинув пару чистых листов и потянувшись к чернильнице, вовремя поданной сидевшим рядом помощником.
– Порядок должен быть, – несколько виновато объяснил он, и двое его сослуживцев, только что появившихся из внутренних помещений, понимающе переглянулись. Инструкции инструкциями, а посланцы Кланов и уж тем более – Наместника, могут устроить веселую жизнь, если им что-то не по нраву.
– Да, конечно, – кивнул командир прибывших; по осанке в нем можно было легко угадать солдата. – Вот приказ.
Ранее показанная бумага легла на стол, и старик принялся заполнять тюремный бланк, сверяясь с именами, стоявшими в бумаге.
– А ваше имя, господин? – спросил он, не отрываясь от бланка.
– Диммен Кейрет, – продиктовал тот, удовлетворенно кивнул – записал стражник правильно.
Старик еще раз сверил все записанное с приказом, перевел взгляд на руку Кейрета – посланец Кланов опирался на стол. На темной перчатке тускло блеснул металлический перстень сложной формы; два других стражника его не видели. А глаза старика на мгновение сверкнули, но больше ничто на лице не отразилось.
– Готово, господин Кейрет. Хорм, Гарон, держите, – он протянул бланк. – Ведите их.
– Пусть и мои люди помогут, – предложил Кейрет. – Ваши заключенные – опасные субъекты, предосторожность не помешает.
– Пожалуй что так, – помедлив, кивнул старик, и четверо посланцев Кланов двинулись вслед за стражниками.
Как только за ними закрылась дверь, старый тюремщик вновь бросил быстрый незаметный взгляд на Кейрета; тот со скучающим выражением на лице барабанил пальцами по краю стола.
Молчание, наступившее в комнате, нарушал лишь скрип пера. Старик тщательно переписал все, что требовала инструкция, внимательно изучил приказ на свет, передал помощнику. Тот тоже рассмотрел бумагу, тщательно оглядел печать, и кивнул – все правильно.
Минут через пятнадцать послышались шаги, тяжелая дверь распахнулась. Тюремщики и четверо в плащах выводили заключенных; руки каждого гвардейца сковывала цепь.
Они поочередно подходили к столу, и старик, сверяясь с возвращенным бланком, отмечал каждого.
– А, за цепи еще распишитесь, – вспомнил он, пододвигая бумагу Кейрету. – Вы же их так и заберете, на свое железо не поменяете.
Клановец выразительно поморщился, удивляясь чужой мелочности, но поставил подпись в нужном месте.
– В кареты их, – бросил он помощникам. Обвел гвардейцев взглядом. – Без глупостей, мы предусмотрели все.
Хмурые взгляды были ему единственным ответом.
Когда за заключенными и посланцами Кланов закрылись ворота, старик дотошно проверил, как ложится обратно засов, вернулся в приемную. Вновь расположился за столом и принялся набивать трубку.
Обычная ночь.
А гвардейцев тем временем распихали по каретам; копыта коней застучали по мостовой, оба экипажа канули в темноту. Остановились они только через добрых сорок минут, уже в совершенно другом месте.
И у гвардейцев, покинувших кареты, глаза наполнились удивлением – темная улица нисколько не походила на дома Кланов. Мгновением спустя удивление сменилось подозрением – в таких местах очень удобно избавиться навечно…
Но и подозрение не продержалось долго. Потому что Кейрет, неожиданно широко улыбаясь, произнес:
– Господа, позвольте передать вам наилучшие пожелания от Экториана Калронда!
Его помощники уже деловито снимали с бывших пленников кандалы.

--- Дуглас и Экториан ---

Дождь, начинавшийся, как мелкая и раздражающая прохожих морось, начал переходить в ливень из тех, что выкладываются на полную силу, дабы залить все вокруг, затмить взор, скрыть углы зданий... и также быстро утихнуть, исчезнуть, отражаясь в лужах на мостовой.
Там, где эта мостовая была.
- Игольчатый! - голос Дугласа потонул в раскатившемся по темным небесам громе. Полыхнула молния, на миг выхватив большую территорию вокруг из темноты. Мгновение света, вспышка, заставившая все действующие лица замереть на месте. Театр кукол, брошенных хозяевами.
- Игольчатый!
Кто-то захрипел, совсем близко от Дугласа, раздался влажный звук, такой привычный для ушей гвардейца, скрывающегося под покровами ночи. А потом, сразу же, заскрипело железо. Дуглас метнулся на звук, перепрыгнул через лежащего на земле легионера, перехватил меч двумя руками над головой и ударил сверху, вложив в удар инерцию тела. Человек перед ним повалился вниз беззвучно, распахнув объятия чему-то невидимому. Когда в небе снова полыхнула молния, Дювелье увидел лицо Эктора. Перед собой, живого и стоящего на ногах. Он перевел взгляд с упавшего тела, сраженного ударом Дювелье, на Рыбу, шагнул назад, отшвыривая плащ в сторону.
- Тьма! - выругался Дуглас, пируэтом уходя от возможного удара, наотмашь рубанул мечом воздух. - Сдайся, проклятый упрямец! Я исполняю волю закона!.. Закона!..
Он ударил в тот момент, когда Дуглас раскрыл рот, дабы повторить слово "закон". Подловил Рыбу на неверном движении, заставил его изогнуться назад, уходя от смертельного удара, споткнуться обо что-то внизу и начать падать. Тягучее, медленное время остановило ход всего вокруг, тьма накинула покрывало на окружающую действительность, оставив лишь лицо Эктора, неотвратимо приближающееся.
Дуглас ударился спиной о стену дома позади себя, оттолкнулся плечами, пытаясь вернуть равновесие падающему телу... успел уловить движение клинка, но не успел отпрыгнуть в сторону, как что-то острое быстро и коротко ударило его в бок, вызвав к жизни волну боли. Рыба прыгнул, покатился по мокрой земле, вскинул руку с мечом. Синяки не было. Лишь ливень и два неподвижных тела вокруг. И отзывающийся острой болью бок.

Игольчатый перепрыгнул через сваленные в кучу ящики, обрушил серию коротких и быстрых ударов на Синяку, заставил его попятиться и пропустить удар ногой по коленной чашечке. Изогнувшись всем телом, Игольчатый ударил Эктора кулаком по скуле, отправив его на землю, добавил носком сапога, замахнулся мечом, чтобы добить, но Синяка выкинул вперед руку, ухватил противника за ногу и резко дернул. Игольчатый полетел вниз, на землю. Перекувырнулся через голову назад, вскочил на ноги, раскрутил мечом мельницу, попытался выбить клинок из рук Синяка. Зазвенела сталь, Синяка отшатнулся назад, сделал финт, заставив Игольчатого закружиться в защитном пируэте. Эктор ушел в сторону, с линии взора. Его противник завертелся на месте, пытаясь найти отступника взглядом, рубанул полукругом воздух вокруг себя. Увидел Экториана в тот момент, когда тот бросился прямо на него. Клинок Игольчатого, отведенный слишком в сторону после последнего удара, был слишком далеко, чтобы успеть поставить его в защитную позицию, и оба это прекрасно поняли. Игольчатый рванулся к Эктору, противники врезались друг в друга, потеряли равновесие. Падая, Эктор боднул головой Игольчатого по лицу, отбил его удар кулаком.
Игольчатый рухнул под Экторианом, ударившись спиной о землю, с хрипом выпустил воздух из груди. Синяка откатился в сторону, вскочил. Его противник не стал дарить фору, вскочил на ноги сам...
И уже тогда осознал, что проигрывает эту схватку. Он не успел сориентироваться в обстановке, не был готов отражать удары, сбился с ритма и потерял дыхание. Экториан, казалось, учел все перечисленные факторы, сохраняя на своем лице лишь алую отметину от удара кулаком.
Игольчатый встретился взглядом с Эктором, своим бывшим "братом по оружию", легионером, как и он сам, и позволил себе ухмыльнуться.
- Браво, - успел произнести он прежде, чем Синяка, раскрутив меч, налетел вновь, ударил сверху, один раз, второй, поймал клинок Игольчатого на свой, закрутил тот вместе с его рукой и резким рывком вырвал оружие из хватки противника. Меч еще крутился в воздухе, когда Экториан обратным движением ударил Игольчатого рубящим ударом по животу, развернулся и добавил сверху вниз по диагонали, по плечу, груди, вниз, к левой ладони...
Меч и тело Игольчатого упали одновременно.

У ворот

Стражники ощутимо напряглись, словно ожидая неведомого нападения на вверенные их бдительности ворота. Впрочем, настоящей опасностью для них были далеко не абстрактные враги Города или бунтовщики, а самое что ни на есть непосредственное начальство, которое в последнее время зачастило с проверками и обходами. Да и не непосредственное тоже, что заставляло сердце мгновенно прятаться в районе желудка и ощутимо давить на мочевой пузырь. Оба мужчины вытянулись, взявшись за оружие (но один из них так и не выпустил мальчика, словно того можно было использовать в качестве живого щита, случись что). Все замерли, ожидая, когда смогут разглядеть всадников.
Альк попытался вырваться, но это ему не удалось.
Опасения стражников, похоже, сбывались. Бок о бок ступали две лошади. На первой, которая уже казалась не серой, а черной в полутьме, возвышалась фигура офицера стражи, вторую оседлал человек, в котором по одежде угадывался маг клана Огня.
– Что здесь происходит? – спросил военный.
– Мальчишка подозрительный. Шатался за город с мешком, обратно пришел порожний. Говорит, к сестре в деревню бегал!– выпалил на едином дыхании державший Алька стражник, только потом сообразив, что не знает, как обратиться к подъехавшим и как вообще себя с ними нужно вести.
– Я еду носил! – повторил паренек уже без уверенности.
– Еду?! – удивился офицер. – Это из города в деревню-то? Ты, парень, не крути. Если к девке бегал...
– Может, его слегка поджарить? – предложил вдруг молчавший волшебник. Голос у него оказался надтреснутый, как разбитая и плохо склеенная тарелка. Он властно протянул руку и ухватил мальчишку за плечо, легко сбросив онемевшие пальцы стражника. – А ну-ка пошли с нами!
Служакам ничего не оставалась, кроме как передать свою добычу в руки начальства и радоваться, что внимание последних отвлечено от их скромных персон. Дело, наверняка, яйца выеденного не стоит, но за проявление бдительности сойдет.
А вот огненный маг, услышав от трясущегося, запуганного паренька всю историю, подумал совсем иначе. Он заставил повторить снова, подробно описав всё, и особенно – девицу. А затем, отдав офицеру распоряжение пока подержать мальчишку под замком, бросился в резиденцию наместника.

(с Ноэль)

Особняк лорда Шеана
Расставшись с Экторианом, лорд Шеан вернулся домой не сразу; с таких встреч он всегда уходил запутанным путем, убеждаясь, что никто не идет по следу. Обычно никто и не пытался проследить, но выражение "излишняя предосторожность" Сэллемор всегда считал оксюмороном.
В этот раз все прошло, как и всегда - аристократ появился в доме, не приведя за собой никого. Неспешно переоделся в домашнюю одежду, перешагнул порог кабинета...
И замер, увидев неожиданную гостью. Но тут же улыбнулся:
- Рад тебя видеть.
- И я тебя, - ответила девушка, поставив бокал на стол и задумчиво посмотрев на пришедшего. Вся ее фигура была расслаблена, и ни единая черта не говорила о напряженности ожидания, несмотря на то, что время плавного течения бесед уже ушло. Впрочем, крушение мира не стоит того, чтобы суетиться. С томной мужественностью божества прошлого уходят в небытие из под проломленных крыш своих святилищ.
Минуты пьют, как вино. Каждый глоток может стать последним, но какой смысл пить залпом?
- Все удалось?
- Да, - спокойно отозвался аристократ, подходя к столу. - Встреча прошла так, как планировалось, действия в тюрьме...
Шеан помедлил, прикинув время.
- Должны уже сейчас закончиться. А завтра о том, как Кланы обманули, заговорит весь город.
Аэлис медленно покачала головой:
- Я боюсь, что завтра в городе будет другая тема для разговора. И она, к сожалению или к счастью, будет несколько важнее. Я рада, что тебе все удалось. Впрочем, как и всегда.
Девушка замолчала и улыбнулась, с тем самым выражением, какое подчас можно увидеть на лицах матерей, которые должны сообщить ребенку, только что поймавшему великолепную бабочку, что им придется навсегда расстаться.
- Что за тема? - мгновенно выхватил из сказанного главное Сэллемор. Он прекрасно понимал, что о чем-то не очень значительном Аэлис предупреждать бы не стала.
Мелькнула мысль - что все-таки Дух Города пусть и не человек, но женщина. Прекрасная и любящая загадочность, сама того не сознавая.
- Ты же уже знаешь про Пророчество. И что оно начинает действовать сегодня ночью. Мне долго удавалось скрывать, о ком оно, но теперь, как мне кажется, все поняли, кто именно Избранный. Сегодня ночь, когда раб стал господином, а воин пошел против присяги. Когда Лед охватило Пламя. Когда утром погаснут огни и останется только одна Сила. И эта Сила...
Шеан чуть сдвинул брови, ожидая продолжения. Фраза об угасании огней ему крайне не понравилась; признаться, Сэллемор вообще неохотно включал в свои планы мистические события.
На лице его собеседницы медленно появилось выражение удивления, словно ей и не приходило в голову сомневаться в осведомленности лорда, но его молчание заставляли эту уверенность несколько пошатнуться. И амплитуда колебаний становилась все больше.
-Ты же понимаешь, о ком я говорю?- все же не выдержала девушка.
- Понимаю, - спокойно отозвался Сэллемор. - Но хочу все-таки услышать от тебя.
Причина была проста - чего Шеан не любил, так это хоть малейшей возможности того, что собеседники друг друга не понимают. Исключая те случаи, когда ему было выгодно.
Аэлис покачала головой и улыбнулась.
-Сэллемор, ну неужели ты полагаешь, что, имей я такую возможность, я бы уже давно все тебе прямо не сказала, не объяснила? Я все же Дух Города, а не твой личный осведомитель в Высших сферах. Как бы мне того порою не хотелось и тебе не казалось. Я могу связывать ниточки, но никак не выдавать готовые покрывала. И... дальше тебе придется вовсе обойтись без моей помощи. И всякой иной магической. Единственное, что я могу теперь, это ответить на один единственный вопрос. И, я надеюсь, ты знаешь, что и о ком спрашивать.
Девушка замолчала и, вновь взяв бокал, выжидающе посмотрела на собеседника.
Сэллемор вздохнул. Он помнил различные легенды о волшебных существах, и разнообразнейших ограничениях... хотя аристократ и признавал логичность таковых, этот факт его всегда раздражал.
Однако из тех же легенд следовал неочевидный вывод - даже если существу из волшебства прямо запретно о чем-то говорить... это еще не значит, что нельзя получить сведения. Главное - правильно задать вопрос.
- Хорошо, - произнес он вслух. И чуть улыбнулся.
Магия уходит. Остается только одна сила. Воплощенная в конкретной личности. Что ж, вопрос очевиден.
- Где мне ее искать?
Аэлис вздохнула с явным облегчением.
- Мне всегда нравилось твое умение правильно спросить! - почти промурлыкала она и принялась подробно объяснять, как найти заброшенный храм неподалеку от Города, после чего заметила, что Судьба имеет обыкновение сохранять равновесие во всем.
- Под "равновесием" Судьба обычно понимает, что не я один постараюсь достичь цели, - констатировал Сэллемор. - Что ж, я искренне надеюсь, что она уравняет шансы лишь в этом.
- А я, что ты достигнешь ее раньше! Мне в общем-то только это теперь и остается.
- Я привык оправдывать чужие надежды, - улыбнулся Шеан. Он и в самом деле часто оправдывал их... даже если надеялись совсем не на него.
Аэлис лишь вновь улыбнулась и пожала плечами.

(и Ноэль)

Утро. Террор Сэллемора Шеана
(писал (V-Z)

Говоря Экториану о том, что удар по Кланам подготовлен, Сэллемор не кривил душой. Точнее – не упомянул о том, когда этот удар был готов.
О том, что лорд Шеан привечает людей искусства, было известно всему городу; однако же даже его помощники считали это лишь причудой или лишним штрихом к образу эксцентричного аристократа. Сам же лорд не делал ничего, чтобы разубедить заблуждающихся – ему это было выгодно.
Бойцы из приверженцев искусств были не из лучших, информаторы – еще хуже. Они слишком уж любили приукрашивать действительность, и проще было обратиться к обитателям улиц – не менее наблюдательным, но куда более практичным.
Но вот там, где требовалось поработать умом, причем не в области человеческих отношений, выходцам из мира искусств равных не было. Один такой сейчас работал над ехидными памфлетами, которые выставили бы Кланы в исключительно глупом свете. Его таланту лорд Шеан доверял: эпиграммы и ядовитые поэмы у этого молодого дарования выходили на редкость хлесткими и били точно в цель.
Слова умеют разить не хуже меча – уж это Сэллемор понимал очень хорошо.
Однако бывали и другие таланты. Художники, алхимики, архитекторы… вот последних лорд стал привечать довольно давно. Частично из-за очевидных соображений – тогда Сэллемор перестраивал крыло особняка, и хотел сделать его безупречным; частично же… Мало кто понимал, что спроектировавший прочное здание, прекрасно знает все его слабые места – и понимает, как его разрушить. Мало кто понимал и новый вывод: мастер архитектуры, изучив некое здание, пусть даже и не им сотворенное, тоже найдет слабое место.
Планы же зданий Кланов Сэллемор раздобыл уже давно. Для чего? Тогда – просто на всякий случай, если людям Шеана понадобилось бы проникнуть внутрь или выйти наружу. Однако, когда напряжение в городе начало расти, Сэллемор задумал иной план, который пока держал в тайне. Одновременно при этом, правда, работал с алхимиками. Разумеется, ни зодчие, ни мастера порошков и снадобий, понятия не имели, на кого работают; кое-кто искренне считал, что служит Кланам.
Многие из простого народа считают, что алхимики делают яды и порошки, которые взрываются; зачастую это мнение оправданно. И очень полезно, если дело обстоит действительно так. Ну а если сочетать изобретенные составы со знаниями архитекторов, заранее разработать план, чтобы при необходимости понадобились очень малые усилия для приведения в действие…
В конце концов – разве не для того существует аристократия – находить всем свое место и совмещать таланты разных людей?

Сам террор
Резиденция магов Кланов и дома, где размещались их солдаты. Пожалуй, такая же существенная опора мощи Кланов, как и их руководители. И столь же желанная цель.
Только штурмовать такие места было бы безрассудно – даже когда напряжение достигло максимума, никто не осмеливался ударить. Кроме тихих слуг, на которых никто не обращал внимания.
Эльта Кланы ненавидела; при одном виде их знаков внутри разгоралось пламя гнева. Слишком много горя небрежная надменность знати принесла ее семье; и на службу к ним она пришла лишь по одной причине – следить и передавать то, что способно навредить Кланам. Она понятия не имела, на кого работает, но была уверена, что он не желает добра Огню и Льду; лорд Шеан был очень доволен ей.
Когда трон Наместника занял человек из Кланов, Эльта едва не сошла с ума от ярости. Но теперь, похоже, представился шанс одним ударом расплатиться за очень многое… и это, как она была уверена, стало бы лишь началом.
Деталей Эльте не объясняли, только то, что ей следует сделать. Она все исполнила в точности.
На невзрачную молодую женщину, примелькавшуюся и магам, и солдатам, никто не обращал внимания. Снует себе служанка, ну и пусть бегает, а не на месте сидит. Пыль вытирает, кувшины разносит…
А вместе с кувшинами Эльта разносила и небольшие плоские фляги, внутри разделенные надвое перегородкой. Каждая из половинок была заполнена жидкостью, безобидной самой по себе; однако же, совместившись, они вызывали огромной силы взрыв. Разумеется, если были должным образом составлены; и, конечно, оказавшемуся рядом бы не поздоровилось – реакция занимала считанные секунды.
Именно потому фляга имела еще одну простую и остроумную деталь: в перегородку была вставлена ампула с кислотой, количество которой было тщательно рассчитано.
Эльта оставляла фляги там, где вчера ей указали на плане дома, стараясь поместить их в точности там, где требовалось. Несколько раз пришлось запихивать опасные предметы под мебель, причем делать это быстро.
Вот, осталась всего одна… Эльта нырнула в комнату и резко остановилась – туда за какой-то надобностью зашел маг Клана.
– А ты что здесь делаешь? – удивленно осведомился он.
– Я… – молодая женщина постаралась добавить в голос как можно больше трепета, благо дрожь начала бить на самом деле. – Я убираюсь, господин м-маг…
– Хорошо, – одобрительно кивнул тот, окидывая взглядом фигуру служанки. – Старательность – это хорошо… А что за фляжка у тебя?
«Проклятье!»
Эльта горько пожалела, что у нее нет оружия. Да если бы и было – что она сделает с магом?
Клановец уверенно выдернул из ее пальцев флягу. Откупорил, принюхался, фыркнул:
– Дрянное вино. Кому несла?
– Страже, г-господин м-маг… – пролепетала служанка.
– Только им такое и пить, – вставив пробку, он презрительно сунул флягу обратно в руки Эльты и двинулся к выходу.
Подождав, пока шаги затихнут, она быстро спрятала флягу где нужно, и выскользнула из комнаты. В голове билась мысль – ну откуда там вино? Неужели там действительно кислое вино?
Эльта не знала, насколько предусмотрительно составляет планы ее неизвестный покровитель. В каждой фляге действительно было немного вина – налитого сверху, отделенного от алхимических составов особой перемычкой. Напиток подобрали намеренно дешевый – чтобы никому не захотелось осушить весь сосуд.
Уходя по коридорам, Эльта старалась заставить себя не ускорять шаг; она мысленно отсчитывала оставшееся время. Вспомнился тихий голос передававшего фляги: «Учти, времени немного. От названного лучше еще минут пять откинь – так будет лучше».
Служанка знала, что верные тому же господину люди – хотя она и понятия не имела, кто конкретно верен – уже покинули дом; кое-кто, вероятно, занимался тем же, что и она. Тут Эльта была права: не в привычках Сэллемора Шеана было возлагать все надежды на одного человека. Поэтому он и не любил пророчества.
Незаметно выскользнув на улицу, Эльта отошла до ближайшего переулка, свернула – и отбежала до начала следующей улицы. Остановилась, прислушалась…
Несколькими секундами спустя позади в ночи грянул взрыв, заставивший Эльту зажать уши – таким громким он показался. Она не смогла совладать с собой: кинулась обратно, выглянула из-за угла…
Дом, который она покинула, исчез. Уложенные в подсказанных архитектором точках фляги превратили его в громадную груду щебня; все было рассчитано с такой точностью, что стены обрушились друг на друга, погребая под собой тех, кто оказался внутри.
А еще несколькими мгновениями спустя донесся отдаленный взрыв – из иной части города.
И Эльта счастливо улыбнулась, зная, что не она одна в эту ночь постаралась.

Первое, чем обрастает любая власть в хоть сколько-нибудь заметном поселении – это двери. В них надо стучать, между ними требуется ходить, а главное – перед ними приходится ждать. Ждать своей очереди, ждать пока они откроются, а в худший вариант – очередь у закрытой двери.
Этого магу Энкилу не досталось, тем не менее добраться до наместника оказалось вовсе не простой задачей. Тимес Айли был занят. Начавший беситься маг, уверенный в важности своих сведений, считал, что, вероятно, расчесыванием бороды – но на самом деле у Наместника забот хватало. Порядок и власть держались на волоске – слишком уж мало стало бойцов и магов после недавней стычки.
Нужно было организовать посты, наблюдать за возможными очагами недовольства, следить за подземельями, искать особу из пророчества, интересоваться делами капитана стражи... да мало ли!
А еще поесть.
В общем, к тому моменту, как волшебник добрался до правителя города, над Дар Герефтаном уже занималось утро. И здесь удача улыбнулась Энкилу. Айли сразу оценил важность полученных от мальчишки сведений и согласился – очень возможно, что напали на нужный след.
Большой отряд, легкая прогулка, слава и вечная признательность Наместника уже маячили на пороге...
Все разрушил гонец, принесший вести о взрыве. Погибшие, раненые, переполох... Казалось, Айли хватит удар.
Наместник с трудом справился с собой, но за ворота отряд выехал гораздо позже, чем хотелось бы Энклу и требовало неумолимое время – чуть не к обеду. И состоял, кроме него, всего из пяти солдат и одного волшебника. Впрочем, это казалось вполне достаточным для того, чтобы привести одну девушку.
Направляясь в лес, они оставляли за собой воцарившийся в стенах Города Тысячи Огней переполох.

Молодого хмурого парня по прозвищу Клыкач Линх заприметил давно и тогда же сообщил о нем лорду Шеану. Клыкачу не светила судьба даже главаря шайки – маловато было нужных качеств. Но вот исполнителем он был отменным, и все порученное выполнял с прямо-таки безупречной точностью. Особенно когда дело касалось какой-то драки или предотвращения таковой. Составлять планы Клыкач не умел, а вот импровизировать в рамках приказа был способен превосходно; ценнейшее по мнению Линха качество.
Вот потому-то, получив неожиданное задание от хозяина, Линх моментально вспомнил о Клыкаче. И поступил так, как уже делал, разыскивая некоторых людей для Шеана. Схема была проста – за самим человеком шла команда, состоявшая из умельцев в убеждении и способных быстро смотаться с кем надо. А ее прикрывала другая – которая отбила бы любое нападение тех, кому тоже была интересна цель. Схема уже работала – лет пять назад именно таким образом Линх вывел из города человека, оказавшего Шеану ценнейшую услугу в обмен на помощь в бегстве. Почти то же было и сейчас.
Клыкач командовал второй группой; семь человек, ветераны уличных боев. От благородного искусства боя они были далеки, но убивать и защищаться умели превосходно.
Тихо передвигаться в лесу большой группой довольно трудно, особенно если кого-то ищешь и время дорого. Потому-то, едва оставив между собой и угрюмым контуром стены на ночном небе первые деревья, Энкил услышал треск неподалеку и поднял руку. Отряд тут же остановился.
– Сумрак побери, – тихо выругался маг. – Кто тут еще? Посмотрите!
Один из воинов – их имена маг не запомнил – кивнул и двинулся в том направлении, откуда послышался шум.
Люди Линха ненамного опередили посланников Кланов; группа Клыкача вообще оказалась почти рядом – что от них и требовалось. И помощник Линха бросил бешеный взгляд на растяпу, наступившего на ветку. Тот виновато развел руками – это на городских улицах бойцы умели быть бесшумными и незаметными.
Сделав пару шагов, Клыкач вгляделся в темноту. Видно было скверно, но знаки Клана не оставляли сомнений в том, с кем они столкнулись. Случайностью это быть не могло – а значит, отряд надо было задержать. Тем более, что один из клановцев уже приближался... – Я сниму, – шепотом сообщил Клыкач остальным. – Арбалеты к бою – в остальных, кого видите – в того стреляйте.
Он вытащил из кармана тяжелый металлический шар, взвесил в руке. Это оружие Клыкач предпочитал ножу – при достаточной силе броска оно проламывало череп, и не надо было бояться, что попадет не той стороной.
Замах – и шар отправился в полет к голове воина.
Тот успел заметить, что в него летит что-то темное и даже попытался отклониться – но не успел. Шар скользнул по голове и, хотя не проломил ее, боец потерял сознание, успев перед этим громко прохрипеть что-то невнятное – и обрушиться на ветки.
Дальнейших приказов не потребовалась – оставшаяся четверка бойцов сама рассыпалась, тоже взводя арбалеты.
Энкил не боялся – их было двое магов, и с какой бы шайкой они не столкнулись, – а он считал противников именно разбойниками – у тех не было шансов.
Надо было только выманить их под удар. Его лошадь за толстым стволом переступала на месте, создавая шум.
Один из бойцов наудачу выстрелил в кусты.
Раздался вскрик – клановцу почти повезло с попаданием, болт полоснул по плечу; потому-то боец и выстрелил раньше, чем намеревался, его собственная стрела прошла мимо. Зато остальные среагировали мгновенно.
Позиции для стрельбы были не лучшими, да и арбалеты были лишь у четверых из всей группы – но три щелчка слились в один, посылая болты в цель – хотя бы чтоб заставить врагов укрыться. Трое оставшихся выхватили ножи и короткие мечи, стараясь двигаться бесшумно – надо было подобраться поближе.
– Цельтесь точнее! – прошипел Клыкач, пригнувшись и скользя в темноте.
Одному из бойцов выстрел наудачу пронзил ногу, но он сумел не застонать. Остальные ждали, понимая, что новая стрела может не успеть занять свое место перед рукопашной схваткой. Второй маг взмахнул рукой, произнеся несколько слов. Метнулась маленькая молния, словно бы перепутав землю и небо, и дерево в расположении отряда Клыкача с треском загорелось, отбрасывая свет на темные фигуры. Еще два выстрела.
Оба мага подъехали друг к другу и совместными усилиями плели чары, готовя целую серию огненных шаров. Конечно, они владели и иной магией, но для боя пожирающий огонь обычно оказывался эффективнее.

(и Хигф)

Потревоженные птицы с криком взлетели над деревьями. Они совсем немного не дождались рассвета – где-то вдали солнце готово было вот-вот подняться, пока развлекаясь тем, что подсвечивало небо на востоке, делая его желтоватым, – и сейчас не понимали, что случилось.
"Маги!"
Клыкач бросил взгляд назад – кто-то лежал неподвижно, попав под удар. На раненого тоже рассчитывать не приходилось... ни в стрельбе, ни в схватке вблизи.
Это меняло все дело. Прятаться бы уже плохо получилось – чародеи могли подсветить, или же вообще подпалить лес... так что бойцы попросту сгорели бы в укрытиях, не успев сделать ни шагу. Оставался лишь один шанс – стремительный бросок, пока они еще не доплели заклятие, снять волшебников... ну а дальше с солдатами справиться можно.
Приказывать ничего не требовалось – остальные и так все понимали, оценив положение не хуже командира.
Щелкнули два арбалета – и трое бойцов кинулись с разных сторон к магам. Сам Клыкач, умевший все же ходить по лесу бесшумно, метнулся из-за почти спины – ранее успел обогнуть чужой отряд.
Окажись здесь сторонний зритель – он бы сейчас не знал, на что смотреть. Все действовали одновременно.
Взвилась в воздух стрела из оставшегося арбалета, и трое бойцов вскочили, готовясь к рукопашной. В воздух взлетел и закричал дурным голосом встревоженный жаворонок. Раненый в ногу клановец вытаскивал нож, чтобы метнуть его. Подул ветер, будто тоже проснулся. На поляне мелькнул заячий хвост и исчез. Маги подняли руки и выкрикнули слова заклинания, опережая метнувшихся к ним бойцов.
Луч солнца, перевалившего горизонт, заставил побледнеть разгорающийся пожар и коснулся верхушек деревьев. И принес с собой перемены.
Не было ни огненных шаров, ни даже струек дыма. Слова остались только словами, и волшебники потратили еще пару мгновений, чтобы понять, что случилось...
Бойцы Клыкача вообще этого не поняли и понять не могли. Все, что они видели – у магов почему-то сорвалось заклинание, смертельные чары не выплеснулись в мир... и шанса исправить ошибку они давать не желали. Сработали как один – трое, кинувшиеся вперед, ударили по своей цели. Один резким взмахом послал в мага тяжелый нож – мимо солдат; второй же сшибся с бойцом Кланов, взревев во все горло – отвлекая врага от других. А Клыкач прыгнул – насколько смогли бросить сильные ноги; острие короткого меча устремилось прямо в спину второго мага.
Проверенные заклинания – если ты, разумеется, не ученик-неумеха – работают всегда. Это привычно и естественно. Принимать какие-либо меры предосторожности на случай, когда магия обернется ничем, было бы столь же глупо, как для воина – прикидывать варианта того, что делать, если полоснувший по горлу клинок даже не разрежет кожу. Единственным инстинктивным порывом обоих было сделать то, что сделали бы они в случае промаха – применить другие чары. Энкил толкнул ладонью воздух, который должен был затвердеть и оттолкнуть противника, а второй волшебник попытался отвести нож рукой, придав ей на секунду твердость камня.
И вновь не произошло ничего. Точнее, много что, но к магии это не имело отношения. Меч вошел в бок обернувшегося Энкила – глубоко, проходя между ребрами. Нож разорвал край ладони его напарника, и, лишь слегка изменив траекторию, вошел в глаз. Человек – вернее, тело – мгновенно обмякло и медленно заскользило с седла.
– Эй, бежим, маги сдохли! – заорал один из бойцов, и он с напарником понесся в лес. Третий, который уже успел сцепиться с человеком Клыкача, сумел отпихнуть того ударом кулака, но, быстро оценив обстановку, произнес:
– Я сдаюсь.
Раненому в ногу товарищу осталось лишь присоединиться.
Бойцы Клыкача на мгновение застыли – признаться, они посчитали бросок самоубийством, и сейчас привыкали к тому, что остались живы. Однако за то Линх парня и ценил – тот не растерялся, коротко бросив своим:
– Этих – связать, – выбрав взглядом самого быстроногого, добавил: – Ты – расскажи другим.
Пояснять, что имелась в виду группа у Миори. Не требовалось – на дело послали понятливых. Как только снятые с трупов пояса стянули руки и ноги пленников, а рану одного из них перевязали, посланец исчез в кустах; Клыкач же остался на месте, поигрывая мечом и, сдвинув брови, глядя на тела магов.
Случившееся было непонятным. Но боец не жаловался.

(с V-Z)

--- Экториан и Дуглас ---
этой ночью, за пару мгновений до взрывов в домах Кланов

Дождь все еще стучал по крышам, но уже слабее, лишь создавая общую какофонию звуков, стекая ручейками из водостоков, журча в канавах...
У поворота, уткнувшись лицом в одну из канав, по которой бежала вода, лежал человек. Он уже не шевелился, и из обессилевшей руки выпал клинок.
Чуть поодаль, в несколько шагов от первого трупа, сидел второй. Он уронил голову на грудь, уперся плечом в оставленную рядом со стеной дома бочку. Одну руку держал у живота, там, где кожаная броня и одежда под ней были багряными от крови. Совсем рядом со вторым, уткнувшись невидящим взглядом в небо, лежал третий, в разлившейся луже собственной крови, смешавшейся с дождем.
Мгновение в закутке царила утренняя безмятежность, слившаяся со звуками прокатившегося ливня, и это мгновение было резко разорвано железным скрежетом и гудением соприкасающихся друг с другом мечей. На крыше приземистого здания показалась фигура, которая быстро пятилась, отмахиваясь от наседающего на нее противника, умело подныривающего под удары. Защищавшийся поскользнулся на черепицах, упал, покатился вниз, перекувырнулся через голову и сорвался вниз, в грязь дороги, меж трупами собратьев по оружию. Он упал, покатился, позволил стоны вырваться из легких, потянулся рукой к уроненному при падении мечу, но в этот же миг с крыши, четко рассчитывая свой прыжок, соскочил нападавший.
Эктор приземлился почти грациозно, тут же отпихнул оружие ногой и, не теряя времени, размахнулся и вогнал свой клинок в спину противнику. Спустя несколько ударов сердца, он выдернул меч и, занеся его вверх, развернулся вокруг своей оси.
Человек, вылезший через окно здания и пытавшийся успеть подскочить к Синяке, пока тот занят добиванием, не стал рычать или ускорять шаг - профессионально ударил снизу вверх, совершая полупируэт, пытаясь в ударе уйти Эктору за спину. Лязгнула сталь, Калронд резко пошел наперерез противнику, ударил того в лицо локтем, отпихнул всем телом на бочку, подле которой сидел труп. Гвардеец налетел на препятствие, потерял равновесие, выбросив руку, дабы уцепиться за что-нибудь, успел подняться на ноги и отбить мощный удар сбоку, получил ногой в живот, отшатнулся к стене, запнулся о труп и упал.
- Синяка, не... - начал было он, когда Эктор, перехватив меч двумя руками, ударил сверху. Выкинутая рука поверженного не остановила удар, меч прошел сквозь кисть, как раскаленный нож сквозь масло. Человек захрипел, задергал ногами, сжал комок грязи в руке.
- Это ты называешь законом, Эктор?
Синяка поднял голову вверх, где на крыше, откуда совсем недавно свалился один из гвардейцев, стоял Дуглас. Он зажимал свой бок одной рукой, а в другой, почти не колеблясь, покоился арбалет.
- Осмотрись вокруг, это ты называешь законом, который несешь людям? Жителям Дар Герефтана? Это - длань Императора?!
- Чтобы переродиться во что-то более прекрасное, гусеница должна пройти этап страданий, - голос Синяка был тих, надломлен, треснут. Так говорил бы человек, стоявший в шаге от своей виселицы и знающий - спасения ждать неоткуда. Так говорили люди, которые выпили смертельную дозу яда. - Чтобы смыть заразу, рану нужно вскрыть и дать выйти плохой крови. И если для этого нужно пойти на жертвы, пусть оно будет так.
- Какие жертвы?! Какая плохая кровь?! - Дуглас сделал шаг вперед - или, точнее, вниз, - его нога подломилась, но он не упал и не позволил арбалету отклониться в сторону. - Ты слушаешь самого себя, Эктор? Хоть иногда? Что, что ты изменил? Сменил одного жирного индюка на троне Наместника на другого? Человек, который будет воровать деньги не Клану, а Императору! Разве город умер от того, что один из Кланов, наконец-то, стал сильнее? Разве плохо будет хоть кому-то, что эта бесконечная грызня прекратится? Что будет не два убивающих друг друга Клана, а один, законный, одобренный Императором? Я защищаю будущее людей, Эктор, их право на жизнь, где не гремят взрывы и не трещит магия, посылая честных граждан навстречу с Тьмой! А что защищаешь ты, как не Закон, убивающий людей?..
- Я защищаю свою совесть.
- Что? - Дювелье хотел рассмеяться, сделал еще один шаг вперед.
- Я защищаю то, что поклялся.
- А ты клялся защищать Клэр, Эктор. И где она?
Синяка не дал ему закончить и сделал шаг навстречу крыше.
Сработала привычка, вложенная годами тренировок - Дуглас не успел даже сообразить, как спустил курок, и болт, сорвавшись в полет, впился в грудь Эктора, отбросив Синяку назад, на злополучную бочку, переворачивая ее и расплескивая собравшуюся в ней воду.
- А, Тьма!.. - арбалет выпал из руки Дювелье, он прыгнул вниз, соприкоснулся с землей, резко выпрямился, обнажая меч. - Будь ты проклят, Эктор. Будь ты проклят.

Миори. Недалеко от города. Утро

Миори видела странный сон. Ей снилось, будто она плывет среди потока раскаленной лавы, которая не обжигала тело, а лишь приятно согревала, покалывая кончики пальцев, даря полузабытое чувство спокойствия и уверенности. Казалось, что впервые за долго время Миори наконец-то дома.
Но чувство это было иным, нежели ощущение от особняка на одной из уютных улиц ставшего родным города, где полуэльфийка прожила долгие годы. Оно не было похоже и на то ощущение дома, что посетило Миори, когда она в видении возвратилась в эльфийский лес ее матери, частично знакомый по детским воспоминаниям.
Теперь это было новое, совершенно иное чувство и иной дом. Тот дом, который будет ждать тебя, когда все прочие двери закроются или и вовсе исчезнут. Она возвратилась туда, где пребывала всегда, еще до своего нынешнего рождения. Такое место есть у каждого, только не каждому удается найти дорогу туда. Это был дом ее души, и хотя в этой жизни Миори не могла его помнить, она узнала его не разумом, а чувством. Домом ее души была огненная стихия, и девушка наслаждалась, купаясь в раскаленной лаве. А потом она и сама стала лавой. Она струилась в мир, ощущая огромную силу и власть: она могла сжечь все, до чего сумеет дотянуться. Или пощадить, если пожелает. Но прислушавшись к себе, Миори поняла, что не желает щадить. Напротив, она жаждет испытать свою новую силу. Энергия клокотала в ней, рискуя выплеснуться через край. Она вскипала, и волны лавы-Миори неслись все быстрей и быстрей с какой-то немыслимой высоты вниз, в полумрак, где сквозь рассветный туман проступали очертания знакомых башен. Сейчас она затопит их, расплавит одним легким движением, даже не поморщившись. Сейчас Миори не помнила почему она собирается поступить именно так, лишь смутное осознание того, что где-то там скрываются враги, которые хотят... чего они хотят? И кто они? Не все ли равно, да и могут ли быть враги у стихии? Стихия не желала задумываться и лишь наслаждалась сознанием собственной мощи, она уже заполняла улицы города и люди, те, кто не попал под горящую волну в первые минуты, в панике разбегались прочь. Она не слышала их криков, не слышала ничего, кроме гула собственного пламени, она почти не видела их, перед ее глазами плясали языки всех оттенков золотого и алого, и ей это нравилось, это было родное, свое.
Внезапно что-то чужое, колючие диссонансом промелькнуло по краю видимости. Холодный синий цвет, он был явно лишним штрихов в этой феерии огня. Его нужно было немедленно уничтожить, затопить пламенем, заставить замолчать. Синий - не ее цвет. Синий - цвет холода, враждебный цвет... тогда почему ей так приятно смотреться в этот синий... нет, в эти синие глаза, которые - вот странность - вовсе не холодны. В них так много тепла и уюта, чего-то очень знакомого, и надо лишь постараться вспомнить, что именно связывает ее и обладателя этих глаз, надо только вспомнить имя, и тогда...
Треск ломаемых веток, глухой удар и резкая боль в правой половине тела явились финалом и моментально развеяли безумное наваждение. Многие задаются вопросом, удается ли эльфам спать на деревьях и не падать во сне. Теперь Миори точно знала ответ: удается только в том случае, если их не мучают ночные кошмары. Все еще лежа посреди развороченного куста, полуэльфийка поглядела наверх. Ветка, с которой она имела удовольствие сверзиться, была слишком толстой для того, чтоб раскачиваться, и тем не менее она это делала, как и весь окружающий мир. Миори со стоном уселась, и, потирая ушибленное плечо, весьма неизящно выругалась.

--- Экториан, Дуглас и Клэр ---

Иногда, когда ты подолгу стоишь у разверзшейся пред тобой пропастью и смотришь в беспроглядный мрак под твоими ногами, куда пару мгновений назад сорвался в полет без возврата одинокий камешек, у тебя начинают дрожать колени, щемить сердце или кружиться голова. Но стоит принять решение и сделать роковой шаг, и назад пути нет, и дрожь в коленях уже не чувствуется, ведь всю реальность внутри и снаружи занимает полет вниз...
Полет или падение. Некоторые менестрели, не имеющие возможности сочинить заглавие для песен о бесславно сгинувших героях, зачастую обращаются к падению, ибо слово зачастую звучит по меньшей мере гордо. Падение Роланда, первого рыцаря Императора. Падение Эктора.
Экториан и вправду упал. Болт ударил с неимоверной силой, бросил его тело назад, и впервые за несколько дней Эктор действительно потерял равновесие, рухнув на мостовую и не найдя сил подняться.
- Сколько? - спросил Дювелье возникшим из-за поворота гвардейцам. В ответ легионер лишь покачал головой, и Дуглас выругался. Носком сапога толкнув тело Эктора, Рыба размахнулся и ударил Синяку ногой по ребрам. И выругался вновь. - Свяжите его.
- Сир? - в этом кратком вопросе звучало и удивление, и сомнение в правильности принятого решения. Но раз шагнувшему с края обрыва назад дороги не было.
- Я не спрашивал. Я приказал.
Их осталось всего четверо. Четверо гвардейцев из отряда, пришедшего захватить Синяку. Остальные лежали в разнообразных позах на залитых дождем и кровью улицах, многие все еще глядели перед собой с выражением лица, в котором смешались обида и удивление. Некоторые еще загребали руками землю или скребли ногами по земле. Но эти движения лишь выталкивали остатки крови из их тел, а души легионеров уже давно были в объятиях Тьмы.
Когда утро забрезжило и немного развеяло тучи над городом, Дювелье, подошедший во главе маленького отряда к неприметному дому в районе, граничащем с доками, - равно, как и все другие дома в этом квартале, - и, взбежав по немногочисленным ступеням, несколько раз стукнул в дверь. Та отворилась, явив миру закутанного в плащ человека, смерившего взглядом Дугласа и убравшего арбалет с позиции стрельбы.
- Сир?
- Выведи ее, к ней гости, - Дювелье прошел мимо стражника, махнул рукой четверке, державшей Синяку.
Арестованная гвардейцами Клэр долго не приходила в себя. Сама по себе она не была крепка физически, а череда потрясений последних дней и полное непонимание происходящего, перманентная тревога окончательно истощили ее силы. Она спала, не видя снов, а когда очнулась, сознание, кажется, так и не вернулось к ней. Молодая женщина лежала на кровати, бессмысленно глядя на низкий потолок помещения, не пытаясь даже осмотреться, не говоря уже о чем-то большем. Возникновение у нее мысли о побеге, впрочем, было совершенно невозможным. У кого-то иного мог заговорить инстинкт самосохранения, призывая к каким-либо действиям. Кто-то мог бы понять, что все бессмысленно и остается только ждать. Кто-то старался бы судить по обстановке, что ему грозит. Клэр же напротив не думала и ни о чем не рассуждала. Как тряпичная кукла, оставшаяся без хозяина, она не могла ни пошевелиться, ни почувствовать что-либо. Казалось, даже сердце перестало биться о грудную клетку.
«Оковы, Клэр! Это спавшие с твоих рук оковы! И боль от непривычки ходить и смотреть на яркое солнце!»- вновь и вновь звучал голос Дювелье. Глупый, глупый Дуглас. Он думал, что это оковы, а это были нити, которые связывали Клэр с ее разумом, чувствами, самой жизнью. Был только особый мир, который видел Эктор, защищаемый им от любых вторжений извне. У его жены была только одна Вселенная, где она существовала, выйти за рамки которой не могла физически, из-за отсутствия способности дышать. Но и Карлонд заблуждался, не осознавая, что этот мир заключался отнюдь не в покое дома, где отдыхала его душа и царило бесконечное умиротворение, а в нем одном, просто любимом человеке, со всеми его кошмарами, кровью на руках, грязью и непонятными клятвами. Она так и не смогла объяснить, он так и не успел услышать. А теперь Эктора почти не было, как почти не существовала больше Клэр.
Дуглас хотел, чтобы она выжила. Чтобы открыла глаза. Он хотел ее спасти. Клэр не задумывалась о причинах, он не осознавал последствия. Другая женщина могла бы мстить, дальше существуя ради этого. Но не любовь была частью, двигающей силой, стержнем для Клэр Карлонд. Нет, напротив, она и только она была частью своего мужа. Ребром, душой, мечтой. Только его нелюбовь причиняла боль, его недоверие убивало. Он был объективной реальностью, а она всего лишь вымыслом.
Вошел человек и что-то сказал. Что, Клэр не услышала. Не почувствовала прикосновения, не осознала попытки заставить ее подняться. Любое сопротивление можно преодолеть, уж точно сопротивление столь обессилившей девушки, но как преодолеть полное отсутствие действий?
Ее спустили вниз. Держа под руки, подталкивая в спину, спустили по лестнице и усадили, словно тряпичную куклу, на стул в небольшой комнате с низким потолком. Дуглас, стоявший у стены, подтягивал перчатки на руках и исподлобья смотрел на нее и на человеке, сидящего на стуле напротив. Дювелье перевел взгляд на двух гвардейцев подле пленника, кивнул им, и один из легионеров быстрым движением сорвал черный колпак с головы сидевшего.


Соавтор Father Monk

(продолжение)

- Экториан-Тезерус Цлайдова Калронд-младший, - Дювелье больше не смотрел на пленника, отвел взгляд, отряхивал руки, - как преступивший черту закона убийца и смутьян, отступник от клятвы, поднявший оружие на собратьев, лишивший жизни Мастера меча и расколовший Легион, ты приговариваешься к смертной казни на месте. Перед тобой твоя жена, которую ты также предал, бросив на произвол судьбы. Ты знаешь порядки. Если ты перед смертью поможешь найти логово остальных отступников, Клэр останется жива. Нет - вы свидетесь во Тьме. Я предоставляю тебе право сказать последние слова своей жене. В дань памяти нашей дружбы. Эктор?
Он поднял взгляд и посмотрел на Клэр. Не было более той багровой завесы, что заставляла руку Синяки разить и лить кровь. И она более не скрывала той холодной, железной решимости, что заставляла Эктора уходить ночью из дома, на прощание обнимая жену и щепча какие-то бессмысленные, но нежные слова. А рядом с этой решимостью было что-то еще... раскаяние? Горечь? Печаль?
- Прости, - очень тихо произнес Калронд жене. И медленно улыбнулся.
- Не за что,- ответила девушка, поднимая голову.
Помедлив мгновение, она выпрямилась, все еще продолжая сидеть на стуле, но во всей ее фигуре вдруг появилось пружинистая напряженность.
- Пусть они уйдут, - уже совершенно иным тоном произнесла Клэр, кивнув головой на застывших гвардейцев. С подобной интонацией она обычно просила Дугласа вытереть сапоги, прежде чем входить к ней на кухню. - Мне положено, по каким-нибудь вашим правилам, последнее желание. Считай, что это оно.
В светлых глазах, взгляд которых был устремлен на Дювелье, плескалось какое-то безрассветное спокойствие.
Один из гвардейцев, из тех, что стояли за спиной Эктора, засмеялся, и Дуглас поморщился, поймав взгляд Клэр, отвернулся, словно не слыша ее слов.
- Они не могут этого сделать, Клэр, - все также тихо ответил Эктор, продолжая улыбаться. Будто не было веревки, скрутившей его руки за спиной, не было стула, на котором он сидел, удерживаемый рукой одного из гвардейцев. Словно одежда у левого плеча не набухала багровым и не имела дырки от арбалетного болта. Эктор с Клэр могли бы сидеть в их гостиной, у камина, в тишине, которую так любил Синяка, умиротворенно глядя на жену, улыбающуюся ему в ответ...
- Устами гвардейца глаголет истина, Сумрак тебе в печенку, - себе под нос произнес Дювелье, опираясь одной рукой о пустующую полку на стене.
- Они не могут, ибо у нас нет правил, Клэр, - не замечая ни смеха, ни комментария Дугласа, продолжил Эктор. - И даже если и были, мне они не положены. Я... нарушил негласный порядок. Но это неважно. Важно то, что ты в порядке. Верно, Рыба?
Дуглас вздрогнул, посмотрел на Эктора, причмокнул губами, отвернулся:
- Да, - как-то тихо и неуверенно произнес он.
Клэр, все так же глядя на Дугласа, повторила:
- Пусть они уйдут. Если у вас хоть на какой-то счет правил не оказалось, то никто и ничего не нарушит. В конце концов, меня даже в укрывании преступника нельзя обвинить, - в голосе зазвенела боль.
Девушка слегка мотнула головой и продолжила:
- Как я понимаю, ты уже достаточно действовал по своему почину, почему бы не продолжить в том же духе? Я не готова к публичной казни. Хотелось бы, хоть в некотором роде, умереть в кругу любимых и близких.
Клэр еще секунду помедлила и добавила с легкой усмешкой:
- Ты обещал меня спасти, Дуглас. Не оставляй мне шанс наделать глупостей, которые ты уже не сможешь исправить. Пусть это будет платой за то, что ты тогда меня поцеловал.
- Публичной казни не будет, Клэр, или ты еще не поняла? - с горечью ответил Дювелье, не глядя ей в глаза. - Он умрет здесь, на этом стуле. Таковы порядки гвардейцев. И уходить мы никуда не будем, не потому, что мы так хотим, а потому что не можем иначе... я знаю Синя... Эктора, он...
- Ты целовал мою жену, Рыба? - тихо и будто даже совсем не о том, произнес Экториан, но его голос удивительным образом перебил речь Дювелье. Синяка продолжал улыбаться, но умиротворенность исчезла, осталось лишь физическое усилие - поднятие уголков губ, дабы оставить улыбку на лице. Гвардеец позади Синяки - тот самый, что смеялся, - вновь хмыкнул, сделал пару шагов назад, дабы выглянуть в окно. Второй повернулся следом, молча указал ему на прежнее место.
- Все! - слегка надрывно отрезал Дювелье. - Балаган закончен. Вы сказали свои последние слова... Змей, ты...
Эктор взлетел. Одним движением, быстрым, скользящим, он поднял вместе со своим телом стул, на котором сидел, и резко подался назад, врезаясь во все еще стоявшего позади него гвардейца, и вместе с ним ударяясь в стену. Треск стула, разворот легионера, что стоял у окна, чья-то рука, падающая на плечо Клэр и тянущая ее назад... Эктор уперся всем телом в стоявшего между ним и стеной гвардейца, его ноги взмыли в воздух, ударяясь в грудь набегающему стражнику, посылая его в полет через комнату, стол, переворачивая оный и с треском падая на пол.

(в соавторстве с Ноэль, конечно же!)

Дуглас успел обнажить меч, когда Экториан резким движением ударил затылком гвардейца позади себя в лицо, дернул руки из-за спины, разрезая веревки о нож стражника, обхватил голову легионера и бросил его через плечо на третьего из присутствующих - того, что мгновение назад утянул Клэр себе за спину.
Гвардеец не сплоховал, быстро отпихнул потерявшего равновесие соратника, обнажил меч и буквально прыгнул в сторону Экториана. Синяка отшатнулся, поднырнул под второй удар, получил ногой в грудь, упал на окно позади себя, почти полностью выбивая своим телом раму, переворачиваясь и проваливаясь в оконный проем во внутренний двор. Гвардеец чертыхнулся, нырнул следом, скрываясь из виду.
Клэр снова потянули - уже с пола, где она упала на колени. Дуглас быстро-быстро крутил вокруг себя головой, не глядя, но слушая происходящее вокруг, достаточно грубо держа девушку за руку. Снаружи донесся шлепок, чья-то приглушенная ругань, треск и сухой удар. Кто-то снова чертыхнулся... и как-то неожиданно наступила тишина.
- Тьма, - обреченно произнес Дювелье, резко повернулся, дабы девушка оказалась между ним и дверью, вытянул перед собой меч. - Тьма.
События происходили слишком быстро, слишком стремительно, чтобы уставший, погрузившийся в апатию разум Клэр улавливал каждое мгновение, отслеживал происходящее. Вот Дуглас еще держит ее перед собой, а вот его рука с мечом устремляется назад, и он ее выпускает, оставляя стоять одну. Мгновение еще царит тишина, а потом слышится треск стула, сухие удары, звон стали... Она повернулась в тот момент, когда Дювелье, изогнувшись всем телом, широким ударом выбивал клинок из руки Экториана, и оружие Синяки взмывает в воздух, успевает обернуться вокруг своей оси прежде, чем достигает потолка и стукается о него... а Калронд уже устремляется вперед, сбивает Дугласа с его места, ударяет того в стену, прикладывается лбом о лицо Дювелье, сильно, резко, жестко. Ударяет еще раз, поддых, ребром ладони по руке Дугласа, меч в сторону. Дювелье как-то косо бьет Экториана по скуле, изворачивается... блестит острие ножа в руке Дугласа, Синяка разворачивает противника к себе лицом, и Дювелье бьет Калронда в живот рукой с зажатым в нем оружием.
По виску Синяки струится кровь, вытекая из-под волос, одежда намокает все сильнее, и не только у плеча и там, куда ударил Дуглас, но и сбоку, где куртка явно разрезана косым выпадом меча... а ладони Эктора обхватывают горло Дювелье и держат, держат. Оба падают на пол, Дуглас ударяет Экториана по лицу еще раз, но снова как-то косо, неуверенно, брыкается, напрягается, стараясь отпихнуть противника, его лицо становится пунцовым, изо рта вырывается сдавленный хрип, еще один...
...нога Дювелье еще скребет по полу, но руки уже обмякли, упали вдоль стремительно оседающего тела, а Синяка, сидя сверху и упираясь коленом в грудь Дугласа, медленно разжимает ладони, выпуская горло противника и позволяя голове Рыбы упасть на пол. Мгновение Экториан сидел молча, тяжело дыша, но не раскрывая рта, а потом как-то резко обмяк и упал вперед, поверх Дугласа, упираясь лбом в пол.

(А тут, собственно, нет ни слова от меня. Все кровожадный Father Monk)

...если бы в помещении оказался хоть кто-то, кто мог хоть чем-то помочь, то Клэр несомненно уже билась в истерике. Но помочь не мог никто, а потому произошло то, что произошло. Все дальнейшие действия молодой женщины были скорее инстинктивными, хотя и абсолютно осознанными. Сперва она приблизилась к Экториану и, задержав дыхание, попыталась нащупать на его шее биение пульса. Толчки были едва ощутимыми, скорее угадываемыми. Закусив губу, девушка стянула его тело с поверженного противника, но еще дышащего противника.
В детстве Клэр умела молиться, как и всякая послушная девочка. Но просить помощи Света сейчас было бы кощунственно, а, главное, совершенно дико. Ей была нужна совсем другая сила, и одной Тьме ведомо, откуда она нашлась в этой хрупкой, словно полупрозрачной, призрачной девушке.
Нож Дугласа был рядом. Тонкие пальцы сомкнулись на рукояти. Клэр, как прилежная ученица, отсчитала шесть ребер, приставила лезвие и, зажмурив глаза, всем телом подалась вперед, вгоняя темный металл в сердце Дювелье. Впрочем, эти усилия были излишни - оружие и без того легко вошло в грудную клетку, когда как вытащить его удалось с трудом. По подбородку текли соленые капли из прокушенной губы, а в голове билась одна мысль: "Только бы не очнулись". Один из оглушенных гвардейцев, с залитым кровью лицом, лежал совсем близко, но мгновение, необходимое для преодоления этого расстояния, казалось растянувшимся на годы. Годы, которые серебристым инеем ложились на волосы, превращая их в мягкие безжизненные нити. Снова скрупулезный отсчет, выдох, закрытые глаза… и еще одна душа улетела в объятия Сумрака. По щекам покатились слезы, но сейчас было не их время. Оставался еще один человек. Человек, жизнь которого ставила под угрозу другую, самую важную на свете, а потому должна была быть отнята. Потом, убедившись, что никто легионеров более не сможет встать, Клэр будет исступленно рвать ткань юбки и перетягивать раны Эктора, так, как учила мама. И когда она будет шептать ему на ухо слова "Не уходи. Только не теперь", и позже, когда все уже будет позади, она ни на миг не пожалеет о своей погубленной душе. Более того, никогда потом жена Эктора Калронда не будет искать оправдания своему поступку и уж тем более сомневаться в его правильности. Ее душа не имела значения. Ее не существовало. Были только две другие, одна из которых в тот момент была готова покинуть тот жестокий мир, другая же только должна была появиться в нем. Все прочее не существовало. Всему иному не было места в восприятии Клэр, все другое было сном. Лишь одна молитва и лишь одна цель: "Я тебя люблю". Три слова, за которые стоит жить...
...в этой воцарившейся тишине, когда, уложив голову Эктора себе на колени, Клэр гладила его по лбу, скрип двери и чей-то до боли знакомый голос могли быть приговором. Но Моринус, что стоял на пороге с окровавленным клинком, успокаивающе протянул раскрытую ладонь вперед, положил меч на пол и произнес так долго ожидаемую супругами фразу:
- Все кончено.

(кровожадность Фазер Монка - пшик, по сравнению с тем, что выдала несравненная Ноэль)

Лес. Деревья. Дипломат. Волшебница (вместе с Рейлан)
Клыкача Линх без малейших колебаний выбрал в группу сопровождения; и с точно такой же уверенностью выбрал того, кому требовалось поговорить с самой Миори. Гидеона Эллендора редко звали - но когда нужен был умеющий общаться и убеждать, лучше Манжета было трудно найти. Не то, чтобы он хотел отправляться в лес: Гидеон был убежденным горожанином; однако Линх обычно не спрашивал, а приказывал. А спорить с ним Манжет никогда не пробовал.
И потому Эллендор сейчас пробирался сквозь лес в сопровождении двоих бойцов, шепотом проклиная судьбу. Сам он не нашел бы ни единой тропы - но Линх предусмотрел и это; Манжета сопровождал опытный следопыт, способный по мельчайшим следам отыскать любую дорогу и прошедшего человека. Он вообще очень хорошо знал окрестности Дар-Герефтана, и для его спутников не составило труда добраться до цели.
Помог и грохот, раздавшийся совсем недалеко - так, что даже очутившийся в совершенно чужой ему среде Манжет не пропустил бы указания.
Разделявшее их расстояние отряд преодолел за считанные секунды - и Гидеон выступил из леса первым.
- Доброе утро, - сверкнула мягкая обаятельная улыбка; он сделал еще несколько шагов, протягивая руку в тонкой перчатке. - Позвольте, я помогу вам подняться.
До того Эллендор казался совершенно неуместным в этом окружении; от каблуков туфель до кончиков тонких черных усов он полностью принадлежал городу. Однако сейчас, попав в привычную стихию общения, Манжет вдруг перестал выделяться; даже дорогой костюм и изящная трость больше не казались странными на фоне ветвей и листьев.
Первым побуждением Мио было желание отпрыгнуть подальше, что было весьма затруднительно, спасибо запутавшемуся в ветках кустарника подолу. Мир продолжал вращаться и вокруг ощущалась сила, невидимая остальным, но для полуэльфийки сейчас даже более реальная, чем то дерево, с которого она только что упала. Миори чувствовала себя странно: она одновременно была прежней собой и еще кем-то или чем-то большим, находящимся вне ее маленького тела. Он ощущала себя огромным стеклянным бокалом, наполненным раскаленной лавой и балансирующим на вершине тонкого жезла. Стоит сделать одно неверное движение - и огненная жидкость выплеснется через край, затопит все вокруг, как тогда, во сне.
- Не. Нужно. Делать. Резких. Движений, - размеренно произнесла Мио больше для себя, нежели для незнакомца, и все-таки отползла назад, насколько позволяли уцепившиеся за платье ветки.
- Никто не собирается, - обаятельно улыбнулся гость. - Прошу прощения, я забыл о вежливости. Гидеон Эллендор к вашим услугам.
- Рада слышать, - отозвалась Мио с интонацией, свидетельствовавшей об обратном. Воспитание и манеры - все то, что прививалось ей в детстве отцом, вдруг куда-то исчезли. Миори была дочерью пусть обедневшего, но аристократа, и в то же время дочерью торговца. Она умела вести себя и как леди, и как бойкая базарная торговка. Сейчас второе явно преобладало, и немудрено: все же легче представить торговку, а не леди валяющейся в кустах в нелепой позе у ног невесть откуда взявшегося благородного господина.
- Вообще-то я не нуждаюсь ни в чьих услугах. Если вы просто шли мимо и вам вдруг понадобилось... Словом, найдите себе другой куст.
Кто бы они ни были, ей вдруг стало совершенно все равно. Она снова начала ощущать себя не собой, а тем другим существом из своего сна. Пусть только попробуют подойти. Одного ее желания достаточно, чтобы этот кустарник вспыхнул факелом, не причинив ей самой никакого вреда. Отцепив подол юбки от веток, Миори поднялась. Окружающая действительность продолжала вращаться, и это начинало раздражать. Полуэльфийка попыталась сфокусировать взгляд на Гидеоне, ожидая, что он скажет, зачем пожаловал.
- На самом деле, - развел руками тот, - наши потребности далеко не столь... практичны. Собственно говоря, мы пришли сюда, дабы увидеться с прекрасной дамой, в которой течет кровь народа лесов.
Последовала краткая пауза.
- Госпожа Миори Рэйван, я полагаю?
Миори секунду поразмыслила, считать ли его слова о прекрасной даме иронией. Если на дитя лесов она сейчас очень даже походила, то вряд ли сама себя - встрепанную, перепачканную и исцарапанную - назвала бы прекрасной.
- Верно, - все же кивнула она сдержанно. Продемонстрировать знание лексикона обитателей трущоб она еще успеет.
- Вы можете не поверить, учитывая обстоятельства, - вежливо склонил голову Эллендор, - но мы здесь, чтобы предложить вам помощь.
- Х-ха! - выражение лица полуэльфийки приняло странное выражение: вишневые глаза, и без того необычные, казалось, подсветились изнутри каким-то лихорадочным блеском. Кривая ухмылка отдавала сумасшедшинкой: - Мне тут недавно уже предложили. На выбор. Или их с позволения сказать помощь, или в казематы. А у вас какие условия?
- У нас? - поднял бровь Гидеон. - Вы свободны в выборе, конечно. Но наша помощь предполагает все предпочитаемые вами условия и исполнение ваших требований. В случае отказа мы удалимся, однако я обязан известить вас, что не только мы вас ищем. Если точнее, то...
Послышался шум, и Манжет с удивлением обернулся.
Из леса вырвался молодой парень - тот самый, которого немного раньше отправил догонять первую группу Клыкач.
- Что случилось? - с легким недовольством поинтересовался Гидеон.
- Клановые, - тяжело дыша, пояснил посланец. - Два мага - боевые, сволочи! - и бойцы с ними. Мы еле сумели их...
Выражение лица, кровь на руке, которую он держал осторожно и на весу, - все это говорило о том, что парень правдив. Актеров, способных так сыграть, знали все - и он к ним не принадлежал.
- Сумели их что? - поинтересовалась Миори.
У силы есть одно неприятное свойство, роднящее ее с горячительным: в неумеренных количествах она опьяняет. Примерно то же самое начала ощущать Миори. Идея о полыхающих кустах казалась все заманчивее и то, что клановцев, похоже уже "сумели" без нее, несколько расстраивало. Огонь, клокочущий где-то внутри полуэльфийки и мага-самоучки жаждал вырваться наружу, и нестерпимо зудели кончики пальцев, Миори пришлось сцепить руки, которые едва ли не сами собой дернулись вычертить в воздухе знакомые знаки.

(с Визетом, вы нас ждали?,)))

- Скрутить, - пояснил парень. - Кого-то уложили вроде... Мне сказали догнать и сказать.
Он почесал в затылке.
- Наверное, не последние...
- Вот, - кивнул Эллендор. - Примерно это я и имел в виду. Для чего Кланам понадобилась команда бойцов и маги с боевыми заклинаниями - я думаю, легко понять, учитывая все обстоятельства.
На миг ясность мышления вернулась к Миори. ей показалось - что-то не сходится. Как будто не хватает некоторых деталей.
- Так, минутку, - она вскинула руки и тут же пожалела: окружающая действительность только-только принявшая устойчивость, вновь поплыла и начала раскачиваться. Полуэльфийка глубоко вздохнула и продолжила: - Давайте еще раз по порядку: кто вы такие? И я имею в виду не имена. Откуда знаете меня? И... отчего вдруг такой интерес к начинающему магу, а?
- Боюсь, что далеко не все я могу объяснить сейчас, - развел руками Эллендор с обезоруживающе искренней улыбкой. - Мы работаем на человека, стиль жизни которого - знать все обо всех и уметь вовремя найти кого угодно. А что до причины нашего интереса...
Он развернулся к посланцу.
- Скажи, пожалуйста, как вы справились с магами?
- Да никак, - недоуменно пожал плечами тот. - Они что-то собирались сколдовать - и ничего не случилось. У них чуть глаза на лоб не полезли. Словно...
- ...утратили силу, - договорил Гидеон, поворачиваясь к Миори и по-прежнему улыбаясь. - А вы, насколько я могу понять, сохранили свое пламя - и ныне вы теперь не просто начинающий, но и единственный обладатель волшебной силы в Дар-Герефтане. Что дает... великое множество возможностей.
- Ну... это нелепость какая-то, - заметила Миори, впрочем, не слишком уверенно. Ее сон, ее новые ощущения, пророчество, наконец, будь оно неладно: все свидетельствовало о том, что эти люди говорят правду. Однако она сама еще не решила, чего ей ожидать от всей этой ситуации, какой выбор сделать. И собственное неустойчивое состояние не способствовало ясности мысли. Ей снова казалось, что она смотрит на мир сквозь стекающее по глазам пламя: его никому больше не видимые язычки плясали по веткам деревьев, по лицам людей, искажая черты, и плыли по небу, сплетаясь в гипнотизирующие узоры. Миори казалось, что еще немного, и она растечется лавой, и нет никаких сил, чтоб остановить это превращение. Она прислонилась спиной к древесному стволу, почти ожидая, что он загорится от этого касания, и очень удивилась, когда ничего подобного не произошло. Пока не произошло.
- Так что хочет этот ваш... который все знает... от меня? - устало произнесла она.
- Пока что он предлагает вам помощь, - склонил голову Эллендор, - и надеется на союз. В дальнейшем же - возможно, вы ответите благодарностью? Я могу вас заверить, что наш лидер умеет и принимать услуги, и оказывать их в мере, недоступной многим в городе. А также - что любой, оказавшийся под его защитой, становится... крайне труднодоступен для Кланов.
Та часть Миори, которая ощущала себя всеразрушающей стихией, хотела рассмеяться от этого предположения. Будто бы нынешней ей нужна хоть чья-то помощь и защита! Ведь очевидно, что это им и их загадочному господину нужно ее содействие, иначе зачем они здесь. Но они предлагают помощь ей самой, желая обернуть дело так, будто бы они ей нужнее, чем она им, немедленно поддакнула та часть Миори, которая была торговкой. И только третья часть Мио, которая, как ей казалось, все еще была ею настоящей, предложила подождать и посмотреть, что будет. В конце-концов, обратиться к самому зажигательному варианту можно будет и позже. А эти люди... по крайней мере, они хотя бы делают вид, что готовы сотрудничать на равных, а не бросаются ультиматумами.
- Хорошо, - кивнула полуэльфийка и улыбнулась так, словно перед ней ее деловой партнер, который пытается сбыть прошлогодний товар по завышенной цене, - Я готова выслушать предложение вашего господина. Надеюсь, он понимает, что я тоже умею набивать цену?
- Я в этом совершенно не сомневаюсь, - отозвался Гидеон. - Более того - я убежден в том, что ценой останетесь довольны вы оба.
Он подозревал, что собеседница сейчас чувствует себя превыше всех - причем обоснованно; однако Эллендор помнил, как сам, оказавшись на службе, попытался переиграть таинственного покровителя. Зачем? Пожалуй, просто из любви к искусству. Однако сложная и тонкая интрига, задуманная тогда Манжетом, окончилась неожиданным успехом - ибо в ее финале именно покровитель и аплодировал, а потом оценил ее так, словно сочинял критический отзыв на отличную пьесу.
С тех пор Эллендор больше не пытался спорить с господином. И из осторожности - и из уважения.
Миори, однако, его оптимизма не разделяла.
- Так мы идем или ваш хозяин изволит почтить своим присутствием этот кустарник?
Она чувствовала все нарастающее раздражение от этой нелепой светской беседы. Эйфория от нежданно обретенной силы быстро угасала. Было очевидно, что теперь ее точно не оставят в покое и каждый захочет урвать кусочек. Идея послать все и всех к Сумраку, запустив на прощанье гигантским - насколько хватит мощи - огненным шаром, казалась все привлекательнее.
- Думаю, для всех будет удобнее перенести разговор в более комфортные условия, - предложил Манжет, и учтиво протянул руку. - Позвольте сопроводить вас в город.

В тихом особняке

Руи уже бывал в этом квартале, причем не один раз. Он любил эту улочку, имевшую сдержанно-аристократический облик, она казалась иногда чем-то сродни ему самому... Респектабельные дома вокруг располагали к неспешной прогулке – но не сейчас! Гулять в последнее время стало и вовсе роскошью. В "Пещеру" приходили тревожные вести со всех сторон. После масштабной схватки Кланов город не затихал. Трупы, которые оставались на улицах после стычек. Побег из тюрьмы. Взорванные дома лидеров Огненных – все это не располагало к прогулкам.
Впрочем, доход трактира не уменьшился – кто-то отсиживался дома, а кого-то желание услышать и рассказать новости гнало за столик с кружкой пива или вина. Да и опасность, она может настигнуть везде. В этом убедились и сами хозяева, и уже не один раз. Пока ночной визит Калронда и связанные с ним приключения были последней неприятностью, и все же брат и сестра чувствовали себя не в пещере дракона, а в его пасти. Проснется исполин, захочет дохнуть – и останется только разлететься тонким слоем пепла. Тенилан почти перестал сам обслуживать посетителей – уж очень мрачное выражение его лица не подходило для хозяина гостеприимного заведения.
Тревога за судьбу Миори не отпускала молодого трактирщика. Мальчишка выглядел странно и, похоже, чего-то не договаривал. Хотелось броситься к воротам самому, но это подвергло бы девушку еще большей опасности. Оставалось надеяться лишь на ее силы, при полной неизвестности, как и когда может разрешиться ситуация. А ждать и догонять, как известно, хуже всего...
Письмо, которое принес неизвестный человек, сперва показалось ловушкой, подстроенной то ли Ледяными, то ли Огненными, то ли ночным гостем – бешеным легионером в бегах. От волнения Руи чуть не пропустил нужные слова, условленный знак, и даже прочтя – побоялся сразу поверить. И все же надежда заставляла сердце биться быстрее, ускоряя шаг, и когда Тенилан постучал в дверь – три удара, потом два, потом еще два – биение в груди почти заглушило для него стук ударов дверного молотка в форме львиной головы.
Впустили его не сразу: должно быть, присматривались сквозь щели в плотно зашторенных окнах, или из-за живой изгороди, понять было сложно, было лишь очевидно, что медлят хозяева не просто так. Дверь отворилась внезапно, и этому событию не предшествовал звук шагов с той стороны. Когда Руи вошел, стало ясно, почему – пол от самого порога был устлан мягким ковром. Бесстрастный дворецкий принял из рук гостя плащ и указал на лестницу и предложил следовать за собой, сообщив:
– Вас ожидают на втором этаже.
Пока они поднимались, вновь было ощущение обманчивой пустоты просторного холла: казалось, что и здесь достаточно невидимых наблюдателей.
Открыв дверь в комнату, дворецкий шагнул в сторону, пропуская Руи вперед. Это была небольшая гостиная, оформленная сдержанно, но при этом элегантно и дорого. В комнате была одна только Миори, которая поднялась с дивана, едва отворилась дверь, и поспешно шагнула вперед.
За время, проведенное в доме, куда ее привели люди Шеана, она успела вымыться и причесаться, причем сложность прически позволяла предположить, что тут не обошлось без помощи знающей свое дело служанки. Одета Миори была в новое светло-зеленое платье, и весь вид девушки прекрасно гармонировал с окружающей обстановкой: точно самая настоящая благородная леди в собственном особняке.
Убедившись, что все в порядке, дворецкий неслышно испарился, а Миори, совершенно не оправдывая свой изысканный вид, порывисто обняла Руи, нескромно повиснув у него на шее.
– Живая! – выдохнул тот. И, не тратя больше времени и дыхания на ненужные слова, прижал девушку к себе. И все остальное, что хотел, но не смог досказать, выразил поцелуем.
Миори тоже не спешила говорить. Хотя рассказать надо будет много, все это можно отложить на несколько минут, ведь они с Руи так давно не виделись и не касались друг друга. Она продолжала целовать его, зарывшись пальцами в густые волосы, а потом, ненадолго оторвавшись от этого занятие, потянула за собой на диван.
– Как ты очутилась здесь? Ты в безопасности? – молодой человек не отпускал руки Мио. Будто стоит разжать пальцы – и она вновь исчезнет, потеряется среди тысячи огней города.
– Здесь мы в безопасности, – кивнула Миори, – И... я все расскажу. Через пару минут.
Невзирая на свое изысканное одеяние, она забралась на диван с ногами и, снова обняв Руи, уткнулась в его теплое плечо.
Он молчал и никуда не спешил. После мучительного ожидания в тревоге сейчас уже никуда не хотелось торопиться. Просто перебирать волосы с серебристым оттенком, отыскать среди них вишневую прядь и тщетно пытаться разгладить ее, непокорно-волнистую от природы...
Казалось, само время замедлилось, давая возможность двоим не считать минуты и не думать о нерешенных делах. Они точно выпали из временного потока, зависли где-то между прошлым и будущим, и больше ничто не могло потревожить их, пока они сами не решат вернуться. За плотно задернутыми шторами не видно было неба, и двое замерших в объятьях друг друга не знали, просидели они десять минут или час. Дом был погружен в тишину. Неслышные и невидимые слуги не беспокоили Миори и ее гостя, хотя, быть может, и наблюдали. Девушка не слишком долго общалась с тем лордом, благодаря которому теперь находилась здесь, но успела понять, что он из тех, кто предпочитает быть в курсе всего. Миори усмехнулась своим мыслям: интересно, а насколько простирается любопытство всезнающего лорда, как далеко заходит бестактность его слуг и, скажем, в каких выражениях и подробностях они станут докладывать своему господину, если они с Руи вдруг решат...
Миори не удержалась и хихикнула вслух.

(С Рейлан, разумеется. И это последняя наша совместка. В этом прикле))

(... и это немного грустно. Но радуемся за персонажей!))

Тенилан же не размышлял вовсе. За последние дни в его голове теснилось столько тревог, что она казалась трактиром, и не приличным заведением вроде "Тайны Драконьей пещеры", а захудалым кабаком после драки – натоптан, накурено, все переломано и валяется вверх дном. И теперь казалось, что все позади. пусть только казалось, пусть опасность, исходящая от кланов и их врагов по-прежнему была близко... но сейчас Руи ненадолго выгнал все это из головы – не сознательно, сам не отдавая себе отчета. Она нашлась, она в безопасности – значит, все будет хорошо. Лишь теплый туман вместо мыслей. Даже на смешок он отреагировал с некоторым запозданием, вяло спросив:
– Я сделал что-то смешное?
И погладил девушку по плечу.
– Не ты, – улыбнулась Миори, накрыв его руку своей ладонью, – Я смеюсь над теми, кто сейчас наблюдает за нами. Как думаешь, они нам завидуют?
– Наблюдают? – удивился Руи, слегка дернувшись. – Кто за нами наблюдает?
– Не беспокойся, – проводя рукой по его волосам и касаясь губами щеки, прошептала девушка, – Хозяин этого дома предан человеку, который стоит за многими интригами нашего города. Он противостоит кланам. Его люди нашли меня... Они не говорят напрямую, но я знаю, что слуги здесь и не слуги вовсе. Это хорошо, они нас охраняют. Но и господину доложат обо всем, что видели.
Она снова хихикнула.
– Как думаешь, насколько подробно доложат? – рука ее скользнула к Руи за воротник.
Вялый, расслабленный туман колыхнулся, вспугнутый ударом стукнувшего сердца. Покой просочился между пальцами, однако рассудка Руи не утратил. Мысль, что за ними могут подсматривать, не была приятной. Он положил руку на локоть девушки.
– Может быть, мы не будем этого проверять?
Улыбка сложилась плохо, исковерканная противоположными чувствами.
Она же снова тихо рассмеялась, потерлась щекой о его плечо, фыркнула и поднялась, направившись к двери. Спустя несколько мгновений после того, как Мио позвонила в колокольчик, явилась служанка, выслушала распоряжения относительно легкого ужина и удалилась. Миори вернулась на диван, и они с Руи еще какое-то время провели в молчании, просто наслаждаясь обществом друг друга. Довольно скоро подали ужин.
Только когда они покончили с едой и перебрались на ковер у камина, прихватив с собой пару бокалов и бутылку вина, девушка, наконец решилась поведать о свершившемся Пророчестве и о том, что стало с магией в Городе Тысячи Огней.
– Не знаю, почему так случилось, – закончила она свой неловкий и местами сбивчивый рассказ, – Но пока что я единственный маг в этом городе.
Миори подняла голову и посмотрела на своего любимого человека несколько виновато. Она не представляла, как он отнесется к ее изменившемуся статусу. Руи отвел взгляд.
Интересно, как Мио сейчас чувствует себя? Теперь она может... нет, не все, но очень многое. Раньше они были почти ровней – и вдруг дочь торговца Рэйвана взлетела на несколько ступенек по социальной лестнице. А он остался там, где и был – трактирщик, которому иногда нравится мнить себя подобием аристократа.
– Тебе нравится? – спросил Тенилан, старательно растягивая губы в улыбке.
– Это было... очень странно, – задумчиво произнесла она, не вполне верно истолковав его вопрос, – Эта сила на время сделала меня каким-то другим существом.
Миори глядела на язычки потрескивающего в камине огня и вспоминала ту себя, теперь уже отстраненно, не возвращаясь в то неустойчивое и опасное состояние.
– Я будто сама была лавой и могла сжечь все вокруг, и до людей мне не было дела... а потом я увидела тебя. И вернулась.
Она протянула руку, все еще не отрывая взгляда от огня, и накрыла пальцы Руи своей ладонью.
Он вздрогнул – будто бы пламя обвило его ладонь. Живое, горячее пламя, бьющееся в тонкой жилке под кожей. Полыхающее в топке сердца. Готовое каждый миг вырваться наружу.
– Ты не уйдешь больше?
Ее пальцы сжались на его руке, сама Миори придвинулась ближе, вздохнула и покачала головой, плечи ее опустились и выглядела она теперь просто усталой.
– Я хочу, чтобы все это скорее кончилось. Пусть этот человек разберется с властью в городе. Он мудр и достоин. Я помогу ему, а потом мы с тобой уедем в свой дом. Ты... не против того, чтоб у нас был свой дом?
Его собственное сердце дрогнуло, не стукнувшись – будто в нем застрял кусок, льда, леденя мышцы и мешая им двигаться. Он посмотрел на, возможно, самого могущественного мага в Империи. На живой огонь. И ему стало страшно. Очень страшно. И это был даже не страх смерти, а страх гордости. То, из-за чего он подражал аристократам, мешало шагнуть наверх. Оставалось лишь проглотить ком в горле и сказать: извини, но...
И в те секунды, пока трактирщик глотал, а сердце еще не начало биться, он увидел девушку, которая держится на грани между человеком и сильной, но бездушной стихией. Держится с трудом. И, может быть, однажды все-таки уйдет...
– Будет, – сказал Руи. – Если ты согласна выйти за меня замуж.
Пламя в камине колыхнулось и подалось вперед, будто живое существо, потянулось к Миори, а может только показалось, и это обычный сквозняк всколыхнул алые лепестки. Девушка моргнула и отвела от них взгляд, встретившись с глазами Руи, в синей глубине которых читалось все то, о чем она мечтала. "Но ты же мечтала вовсе не об этом, ты мечтала покорить стихию" – в тихом потрескивании огня слышался упрек. "Иногда мечты меняются" – мысленно ответила ему полуэльфийка, а вслух произнесла:
– Я согласна.

(При участии Хигфа, Рейлан, успевшей вернуться к финалу Ириски, по рекомендациям Ви-Зета и с неописуемой радостью)

Спустя несколько дней после описанных событий в Дар Герефтане произошел переворот. Почти бескровный. Противники Кланов, тайно руководимые лордом Шеаном, убедили Наместника и его сторонников самоустраниться от власти. Силу убеждения поддерживали как мечи, так и несколько сожженных Миори Рейван зданий. Новым Наместником стал очередной протеже лорда, умный и талантливый человек из городской внеклановой аристократии. Достаточно умный, чтобы не пришлось советовать ему на каждом шагу... но при этом понимающий, что без таинственных рекомендаций ему не справиться.
Лорд Шеан остался все таким же куртуазным и сторонится официальной политики, однако мало что в Городе ценится столь же дорого, сколько его слово. Впрочем, пока Кланы так или иначе существуют, ему есть чем заняться, помимо изучения поэзии или живописи. Первым же делом, после совершения переворота, Сэллемор выполнил обещание, данное Тэлливеру Стайни. Благодаря влиянию своего благодетеля тот был восстановлен в своих правах на Родине, а бывший его хозяин, получив солидную компенсацию и рекомендательное письмо, забыл о всех своих притязаниях.
После установления в Городе Тысячи Огней новой власти, Миори Рейван и Руимарран Тенилан переехали в загородное поместье, дарованное в знак благодарности (на самом же деле честно выторгованное еще до активного участия Миори в кампании по свержению владычества кланов, но официальная история об этом умалчивает). Прилагаемые к поместью земли и титул сделали молодых людей полноправными членами высшего общества.
Миори оставила работу в магазине, наняла приезжих учителей и вплотную занялась изучением магии, так как прекрасно понимала, как может быть опасна ее новая сила без знания и контроля.
Руи не собирался участвовать в обычном для аристократов развлечении - борьбе за власть. Исполнив свое давнее желание, он понял, что быть знатным и богатым, конечно, приятно. Но чтобы было еще и интересно - надо постараться самому. К "Тайне драконьей пещеры" - в которой, разумеется, праздновали свадьбу! - он прикупил еще несколько заведений, причем не только в Дар Герефтане. Не все в свете отнеслись к такой деятельности с пониманием, но языки предпочитают чесать подальше от Тенилана и особенно - его супруги.
Отец Миори - торговец Рауль Рейван, путешественник и охотник за редкостями, получив весточку с почтовыми голубями, приехал на свадьбу дочери. Знакомство с тестем, которого зять несколько опасался, прошло на удивление легко. Отцу пришлось смириться с тем, что его дочь все же связала свою жизнь с магией. Впрочем, он не из тех, кто огорчается долго. Погостив в доме Тениланов какое-то время, Рейван вновь отправился путешествовать. Миори так и не рассказала отцу о встрече с духом матери. Она еще не решила, стоит ли беспокоить его прошлое, ведь, кажется, он сейчас вполне счастлив.
Магазин семьи Рейван "Ветер Странствий" по-прежнему открыт для посетителей. Теперь там работает чистокровная эльфийка, подруга Миори, которая переехала в Дар Герефтан после очередного визита Мио в Далекий лес.
Впрочем, никак нельзя забывать об еще одном обитателе, который вскоре появился в поместье Тениланов. Немало лет там прожила большая свинья, которая чувствовала себя привольно. Ее кормили досыта и, конечно, никто и не думал резать. Несколько раз ее демонстрировали гостям поместья прямо в зале приемов, чем немало шокировали светскую публику. За Тениланами закрепилась репутация весьма эксцентричной семьи и это их немало веселило.
Когда брат переехал к жене, Велания стала единолично управлять «Пещерой». В этом была вся её жизнь, и отказываться от неё девушка никак не собиралась. Напротив, с тех пор, как шпионить для огненных и принимать их посыльных больше не требовалось, дела пошли гораздо лучше. Можно было отдавать все силы любимому занятию, не отвлекаясь ни на что другое. По старой памяти Руи время от времени посещал подпольные бои, которые сестра продолжала устраивать с завидной регулярностью.
Поначалу Вэл немного завидовала семейному счастью брата, видя, как они неразлучны с женой. Её связь с Вулфредом вовсе не напоминала такую же безоблачную идиллию. Сциас надолго исчезал в неизвестном направлении, а потом вдруг появлялся, чтобы разделить с Веланией несколько бурных ночей и снова испариться. Но спустя некоторое время девушка поняла, что чопорная семейная жизнь никак не согласуется с её нравом и привычками, поэтому столь кратковременные, но пылкие встречи, были именно тем, что ей нужно.
Экториану Калронду не довелось принять участия в дальнейших политических событиях: он еще довольно долго метался между Жизнью и Сумраком. То, что он выжил, можно было назвать чудом, а чудес много не бывает. Впоследствии он уже не мог похвастаться столь неординарной для обычного человека силой и выносливостью, тем более служить дальше пришлось больше по ведомственной части, однако это не помешало ему стать отцом семерых очаровательных детей. Первенца, родившегося весьма здоровым, несмотря на все выпавшие на долю его матери потрясения, назвали в честь отца Клэр. Младшей же, по ее настоянию, получил имя Дуглас.

Дар Герефтан все так же зажигает ночью Тысячу Огней. Быть может время не щадит его жителей, развеивая все их мечты, страхи, чаяния и воспоминания между Светом и Сумраком, но над одним существом оно все же не властно. И пока зажигаются огни, по городу будет проноситься серебристый туман, заглядывая в освещенные окна, кошка будет тереться о чьи-то ноги, кто-то угостит пирожками маленькую девочку с очень взрослым взглядом, а кому-то на пороге доведется обнаружить алые розы.

КОНЕЦ