Усталый человек, которого можно было называть и кольценосцем, пусть бывшим, и Болеславом, и Эйданором, и еще много как, слушал доклад разведчика, отправленного следить за рохиррим. Кто бы он ни был, и что бы ни творилось внутри, сейчас именно от него ждали распоряжений и решений, и деваться было некуда, да и уходить в кусты от ответственности не входило в привычки ни одной личности из трех, живших в нем.
- Спасибо. Ты и твои товарищи получите сегодня по серебряной монете и хороший ужин за счет казны. Передашь мое распоряжение, – он написал несколько слов на листе бумаги и скрепил размашистой подписью с резким начертанием букв. – Можешь идти.
Однако остаться в одиночестве и подумать над сложившимся положением не удалось – пришел человек, сообщивший, что его разыскивает Анкаладор. На ходу одновременно размышляя, что делать с рохиррим, и что понадобилось дракону, Ангмарец поспешил на площадь, где отдыхал последний.
«Как быстро привыкаешь к новому, особенно когда нет времени удивляться» - подумал он, подходя. «Вот и дракон мне сейчас кажется уже привычным, да и его неуместность в таком месте не режет глаз».
- Доброго утра тебе, Анкаладор! Ты искал меня?

- И тебе доброго времени, Первый. Искал, - рептилия зевнула, показав внушительные клыки. Он ждал этой встречи, но драконам не гоже показывать свое нетерпение младшим. Даже таким, как этот Чародей.
- Ты изменился, - вертикальные зрачки Анкаладора скрывал вековую мудрость. Улаири вполне мог похвастаться тем же, но у каждого свои сильные сторону. Дракон плохо разбирался в людях - но видел магию. А сейчас магия Первого стала иной. Более... человечной.
- Ты знаешь меня всего один день, - произнес основатель Ангмара, - я изменился с момента встречи с тобой. Разве так удивительно - узнав свое прошлое…
В это время он размышлял, что же видит дракон и сколько ему стоит знать, помня при этом. что драконам категорически не рекомендуется впрямую лгать.
- Ты хочешь обмануть меня, союзник? - Анкаладор слагка наклонил голову и посмотрел на Ангмарца под иным углом, как бы оценивая. - У нас у всех свои секреты, но твоих становится много даже для полка гвардии... или - как там называется элита двуногих? Я знаю, что люди меняются. Но ты... ты изменяешься не так. Скачками. Внезапно, - он выдохнул струю горячего воздуха и закончил: - Подозрительно.
- Мы уже говорили об этом вчера, - Эйданор, гораздо лучше подходивший для разговоров с драконом, взял руководство на себя, а Болеслав присматривал за улаири. - Я не хочу обманывать тебя и не обманываю. И ты это знаешь. - Он посмотрел в глаза дракону. - Другое дело - у каждого есть свои личные тайны. Да, я не такой как все, но обязательства нашего союза не меняются.
- Я предложил тебе помощь, - дракон положил голову на лапы и тереть их глаза оказались на одном уровне. - Не вассальный договор, заметь, и не по принуждению. Чары Саурона потеряли смысл с его уходом... но я остался. Я предлагаю помощь... а ты отказываешь мне в доверии. Ладно. Спрошу иначе: уверен ли ты, что это твои ЛИЧНЫЕ трудности?

Даже теперь, с загнанным вглубь души кольценосцем, нуменорец выдержал тяжелый взгляд золотых глаз.
- Подумай сам. Как бы я ни менялся – я на стороне Ангмара. И есть ли смысл разрывать союз с тобой, каким бы я ни был? К тому же, - тише закончил он, сжав рукоять меча, - я надеюсь остаться таким, как сейчас.
«А какой ты больше подходишь дракону?» - язвительно спросил шипящий голос изнутри. «И ты ли?»
«Я тоже не уверен, какая ипостась ему больше по душе», - устало подтвердил Болеслав, соглашаясь с соперником.
- А кто ты сейчас? - с интересом спросил дракон.
Вопрос заставил человека задуматься. А кто я – сейчас?
- Не знаю, - честно ответил он. – А какой ответ ты хотел бы услышать, Анкаладор? Имя? Что оно тебе? Прошлое? Ты его знаешь…
- Ощущение, - отозвался дракон. - Потому как от этого зависят наши планы. Они ведь все еще "наши", Чародей? Не спорю, я предпочел бы знать, с кем - или чем я имею дело. Как-то спокойнее.
- Они наши. В любом случае я на стороне Ангмара и Тьмы. Если же ощущение… Человек. Ты это хотел услышать?
- Примерно, - лаконично ответил дракон... и задумался. Он едва ли считал себя знатоков душ смертных - до Валар и Майар рептилии было далеко - и теперь прикидал, есть ли смысл продолжать давить. По сути, Анкаладора глодало неутоленное любопытство - качество, сгубившее немало его крылатых сородичей. Но человек упорствовал. Это было обидно. И все же... человек - не назгул. Это уже говорило о многом. Например о том, что чары Гортхаура и тут, видимо, дали осечку. Или - коварный майа, связавший его словом, просчитал все на тысячелетия вперед? - дракон помотал головой, освобождаясь от лишних мыслей. - Ладно. И каковы НАШИ планы?
- Рохиррим ушли недалеко…
Первый поделился сведениями, доставленными разведчиками.
- Если ты не против, мы могли бы слетать посмотреть, как там обстоят дела, и заодно я за это время обдумаю план…
- Я согласен, - Анкаладор расправил крылья - и на площади разом стало темнее. Все же размерами рептилию Мелькор не обидел. - И все же... подумай над моим предложением... человек.

(как и предыдущий - совместно Хигф и DarkLight)

Эльфийка открыла глаза, и на миг в них можно было увидеть сияние Амана, хоть Луарриль и была молода и не могла видеть свет двух величайших Древ. Но память оставалась у эльфов в крови, поэтому порой можно еще было видеть чудесные переливы древнейшего света.
А юная эльфка знала, как она поступить, и что ей надо сделать. И мыслью попросила волков помчаться еще быстрее к их с Кестароном цели. И побежали серый самец и белая самка так, что создавалось ощущение того, что они не бежали, а летели над землей. И картинка смазывалась вокруг. и ничего нельзя было различить вокруг.
Так мчались двое весь день и весь вечер, и путь, что был должен пройден за большое количество времени, преодолен был всего за сутки. И остановились животные недалеко от Ортаханка. Слезли с них всадники. Луарриль присела на корточки, посмотрела в глаза волчицы. И потекла мыслью речь, что выражаа благодарность благородным животным. И ушла усталость у зверей, что накопилась за столь утомительный переход. И вильнула волчица хвостом, и проскулил волк в ответ. И ушли звери в лес.
- Что дальше будем делать, Кестарон? Нас доставили к месту. Теперь мы одни и только на себя рассчитывать можем!

Ангмар, Рильтея. Маршал Леотен

Никто из роханцев не посмел ослушаться Леотена, даже несмотря на то, что большинство из них не разделяли энтузиазм своего командира. Степняки - народ гордый, и едва ли можно было припомнить случай, когда роханцы избегали сражения с врагом, трезво осознавая при этом его необходимость, однако теперь измученные и уставшие люди эту необходимость не видели и не хотели видеть, даже если, как уверял Леотен, она и существует. Как бы ни были благородны их цели и какая бы не складывалась политическая обстановка в Средиземье, роханцы всё же вторглись в не принадлежащие им земли и посягнули на чужое - и каждый солдат армии Леотена прекрасно это знал. К чему отдавать свою жизнь на чужой земле, если поражение Рохана в этой военной кампании, пожалуй, ставит под сомнение пока один лишь Леотен да столичная знать? Какое дело простому солдату до амбициозных планов Эомера и его окружения, до военного союза с Гондором, до их соглашения о разделе Средиземья и установлении вечного мира? Это всё планы, преположения, мечты, красивые слова. Пока короли вершат судьбу мира, солдаты гибнут сотнями, тысячами, принося себя в жертву своим предприимчивым монархам. Для солдат важно только то, что идёт кровопролитная война, а обещанный вечный мир так и не наступил, если он вообще когда-нибудь наступит. Тогда к чему это всё? Конечно, простые роханцы любили, а некоторые даже боготворили Эомера, а уж об их преданности родине и говорить не о чем... Главная проблема заключалась лишь в том, что подопечные Леотена не видели в продолжении войны с Ангмаром какого-либо блага, а неожиданное появление дракона и его зловещего наездника лишь укрепило их в этом мнении. Веским аргументом служили и огромные потери, которые понесло войско Леотена.
Впрочем, несмотря на все эти, казалось бы, весьма убедительные доводы в пользу прекращения войны и немедленного отступления, армия Рохана засела в одном из захваченных вражеских городов, ожидая подкрепление из столицы. Роханцы, несколько оправившиеся после недавно пережитого ужаса, хотя и по-прежнему не поддерживали Леотена в его решении, но, казалось, смирились с ним и приняли как неизбежное - настолько велика была их степень уважения к командиру.
Что касается самого Леотена, то его поражение под Артарном скорее разозлило, чем ошеломило. Подчинённые начали побаиваться его, некогда дружелюбного и открытого человека - уж больно сурово он выглядел со стороны, хотя ни разу не позволил себе поднять на кого-либо голос. Хмурость делала его и без того грубоватые черты лица ещё резче, а глаза... Собственно, именно взгляд маршала внушал роханцам наибольшую тревогу за своего командира - он был холоден, как лёд, но в то же время глаза его пылали огнём ненависти и жажды справедливого возмездия. Впрочем, справедливого ли?
Леотен принялся за исполнение своих обязанностей с ещё большим рвением: он активно учавствовал в организации обороны Рильтеи от возможно вторжения противника и ежедневно собирал совет, обсуждая всевозможные стратегии дальнейшего ведения войны; разговаривал с командирами, солдатами, подбадривая их и уверяя, что для Рохана ещё не всё потеряно...
Но никто из роханцев не представлял, что на самом деле творилось в душе Леотена, чей друг погиб у него на глазах, чья армия потерпела сокрушительное поражение и чьи идеалы были безнадёжно разрушены. Они знали лишь одно: маршал сильно изменился. И никому из них эти изменения определённо не нравились.

***

Разведчики Рохана работали слаженно, эффективно и, что имело особое значение, достаточно быстро, что позволяло мобилизовывать войска с минимальными затратами времени и немедленно отправлять их к границам Ангмара. Воины Рохана без колебаний соглашались отправиться на помощь своим загнанным в угол соотечественникам, даже несмотря на слухи о проснувшемся драконе, сжигающим людей заживо. Даже принимая во внимание тревожные предупреждения гонцов, эти солдаты были далеки от той бойни у Артарна и потому ещё не сознавали всю серьёзность положения.
Посланники Леотена шли в четырёх направлениях: первая группа держала путь в Рохан, к королю Эомеру, вторая - в Арнор, третья - в Гондор, в надежде, что главный союзник мобилизовал не все силы на войну с Умбаром, и , наконец, четвёртая - в Серую Гавань, к эльфам. Миссия этой группы имела особое значение, поскольку перворожденные могли оказать существенную помощь в борьбе с созданиями Тьмы, которыми несомненно являлись неожиданные союзники Ангмара.
Вторым, если даже не первым по важности было донесение королю Эомеру, поскольку Леотен надеялся получить наиболее значительное подкрепление именно из Рохана. В своём письме маршал также весьма убедительно просил у правителя "особых средств для борьбы с отродьями Тьмы", несколько раз подчеркнув всю серьёзность сложившегося положения и упомянув, что вся военная кампания Рохана находится под большой угрозой.
Оставалось лишь дождаться, когда послания достигнут своих получателей...

Хлопанье могучих крыльев дракона заглушило все прочие звуки, они заслонили площадь от света, а потом мощным взмахом подняли ветер, выметший весь мелкий мусор и отбросивший выглядывавших из какого-то переулка любопытных ребятишек. Появилось ощущение, будто сам город приглушенно ахнул – может, это слились в одну эмоции видевших взлет людей. Говорят, можно привыкнуть ко всему, даже к таким грозным и прекрасным существам, как драконы. Но пока Артарн не был избалован зрелищем крылатых рептилий…
Первый сосредоточенно размышлял. Если процесс совместного использования сознания тремя противоборствующими личностями можно было так назвать. Назгул, отброшенный совместными усилиями остальных двоих, иногда предпринимал попытки взять под контроль тело. Впрочем, в одном между всеми установилось негласное соглашение – в минуты опасности и решительных действий, таких, как бой или тот же полет, когда можно элементарно свалиться, распри прекращались – никому не хотелось губить общее тело.
Итак, Ангмарец думал. И над словами дракона тоже. Хотя – чем тот поможет ему? Скорее потеряет остатки доверия к такому союзнику, а этого позволить нельзя!
Остальные пока молчат, это плохо! Молчит и король. Впрочем, скоро может прилететь послание от него…
А что делать с рохиррим? Собственно, выхода два – попробовать стереть лагерь с лица земли, используя как основную ударную силу Анкаладора, или… ждать подхода подреплений. тем более что дракон, кажется, не рвется в атаку на подготовленный к обороне укрепленный лагерь. Хотя посмотрим, таков ли он.
Вскоре они оказались над тем местом, где расположились Всадники. Скрыть такое количество людей от наблюдения с воздуха было невозможно.
- Что скажешь об их уязвимости ты, как дракон? – спросил бывший улаири своего спутника, глядя вниз.

- Они хорошо подготовились, - мысленный голос дракона прозвучал мрачно. Ни Анкаладор, ни его всадник не испытывали проблем с разглядыванием подробностей. Для одного из них постарался Саурон, создавая Кольца, а для другого - Мелькор, творя крылатых хищников.
- У нас есть шансы их слегка потрепать - но не более. Слишком мало пространства для маневра. Они учли прошлую ошибку - и защищаются как умеют. Эффективно, надо сказать. Похоже, здесь у нас "ничья", Чародей. Едва ли твои двуногие враги измыслили способ убить дракона, - но и я лишен возможности использовать большую часть преимуществ. Решение за тобой, - но я бы поостерегся показывать им, насколько хорошо они поставили лагерь. Возможно, это случайность - хотя я, признатся, мало верю в такой вариант. Лучше сделать круг - и поискать отряды на марше. С ними расправится проще, а результат схож: мы не позволим противникам забыть, сколь страшные у меня зубы.

Ортханк. Кестарон и Луарриль
Следопыт помотал головой, постепенно освобождаясь от изумления, нахлынувшего при виде очередного проявления магии Перворожденных. Действительно… каким же могуществом обладают по-настоящему древние эльфы, вроде Кирдана Корабела?
Он задумчиво посмотрел на вонзавшуюся в небо башню Ортханка; совсем рядом, не больше часа ходу.
– Спасибо лесным друзьям. Что ж, нам остается только подойти к башне и посмотреть, что там происходит… времени мы потратили немного – Сэйм, скорее всего, еще не ушел.
Кестарон уверенно двинулся вперед, приближаясь к черной башне. Страха он не испытывал – следопыт твердо знал, что Сарумана здесь нет. Кто тут может вообще появиться? Орки? Не страшно. Два лука их положат за считанные секунды. Роханские патрули? Так их вообще бояться не надо.
Так что Кестарон лишь слегка волновался – все же он приближался к одному из самых известных мест Средиземья, где долгие годы обитал могучий белый маг… постепенно отвернувшийся от всего светлого.
Следопыт шел быстрее эльфийки – ему любая местность была привычна. И потому в оставленную Сэймуром «зону ужаса» он вошел раньше.
Единственное, что успел понять Кестарон – так это то, что он был неправ, считая, что бояться нечего. А затем нахлынула волна такого ужаса, что следопыт рухнул на колени, не в силах двинуться.
В сознании билась одна-единственная мысль – бежать, бежать отсюда…
По чистой случайности это ему и помогло – рванувшись назад, Кестарон вышел за пределы, очерченные страхом, и сумел вновь взять себя в руки. Хотя лицо приобрело прямо-таки землистый цвет.
– Не приближайся! – следопыт позабыл о всякой вежливости. – Там… исходит такой страх, что у меня чуть сердце не остановилось!
Он поднялся, сделал несколько неверных шагов и обессиленно оперся на камень. Следопыт не сомневался, что чувствительная Луарриль и сама все почуяла, но не мог не предупредить.
А затем пришла иная мысль… куда хуже предыдущей.
– Отблески… – медленно произнес он. – Волк из древних времен… И Сэйм, которому он подчинился.
Кестарон поднял взгляд на эльфийку.
– Столетиями Ортханк был обычной башней… и вот изменилось. Кто повелевает такими волками и умеет вселять страх так, что он остается на камнях?

Просто так отправить души врагов в указанный Илуватаром людям путь за Грань Мира не удастся… Что ж, он и не надеялся, что дракон одним махом решит все проблемы - иначе бы еще Мелькору не потребовалась армия.
Решено было сделать круги и вернуться в Артарн. Ожидать, когда ничего нельзя было противно натуре, и в голове родилась мысль – не навестить ли либо собратьев-назгулов, либо Раттана Ангмарского, предупредив в городе об отлучке. Вряд ли роханцы в ближайшие дни будут атаковать, не до того им, а если будут – что ж, он улетает ненадолго, и им же придется хуже в открытом поле.
Идея появилась у Эйданора, и кольценосец в глубине обрадовался ей – видимо, считал, что возможная встреча с сородичами поможет ему вернуть преобладание своей личности в общем Я. Болеслав, по той же причине, отнесся к идее настороженно.
К возвращению в город их уже ждал только что прилетевший голубь с нераспечатанным письмом. Руки в черных перчатках быстро сорвали печать…

- Если вспомнить видение, то вполне возможно, что Сэйм один из девяти назгулов, что вернулись в этот мир. Но веддь они имеют телесную оболочку. Они ведут себя как нормальные люди. Как такое может быть? Ведь они всегда были призраками колец, уже нелюдьми, но еще недухами. И они должны были сгинуть после гибели Кольца... А может, Сэймур - это самое худшее, что могло вернуться... Саурон... Или того хуже, Мелькор! Но эти Великие Силы вряд ли могут покинуть то, куда их занесло после Битвы за Кольцо! Так что наш знакомый скорее всего назгул, но в человеческом обличье, - сделала неутешительный вывод эльфийка. Слишком трезвый и слишком логичной для столь юной дамы. Но почему-то в одно мгновение внутри Луарриль все застыло, и она словно повзрослела на несколько столетий. Именно поэтому ей дались так легко эти рассуждения.

Ангмар, Артарн. Король-Чародей и письмо
Четкий, уверенный почерк. Видно, что человек писал, лишь приняв решение, и не собираясь от него отступать.
Первому из Девяти, Основателю Ангмара.
Солдаты доставили весть о Вашем возвращении и о помощи защитникам Артарна. Я, Раттан, сын Раунара, Хранитель Короны Ангмара, ожидаю известий от Вас и приду на зов так быстро, как только смогу.
Во славу Девяти и Одного – да будет вечным Волк Ангмара.
«Верность и гордость». Именно так некогда определил себя предок Раттана – тот самый, кто замещал Короля-Чародея в его отсутствие в Ангмаре. Его потомок сам не знал, насколько он похож на основателя своего рода; особенно манерой речи и поведения.

Ортханк. Кестарон и Луарриль
– Назгул, – ошарашенно покрутил головой следопыт. Он все еще не мог поверить. – Может… может, все-таки не Кольценосец? А какое-то иное существо?
Впрочем, верилось слабо. Кестарон знал – среди слуг Тьмы очень немного неотличимых от людей. А смертельный ужас излучали только девятеро из них…
«И я помог ему и спокойно отпустил в Ортханк! О, Валар… что же я наделал?»
Практичный разум подсказывал: даже всади он стрелу в Сэйма, с волком было бы не совладать. Да и вряд ли Кольценосец уязвим для обычного металла… Но все равно вина резанула по сердцу.
– Нам нужно предупредить, – выдохнул он. – Здесь… да, если пройти немного на юго-запад, будет роханский город. Там можно послать известия… В Средиземье обязаны узнать о том, что по крайней мере один назгул выжил.

Ангмарец так и стоял в центре площади, около Анкаладора – он не стал возвращаться к себе, решив прочитать известие при драконе.
«Хранитель короны Ангмара»… Будто прошлое оживает в этих словах. Так же говорил тот, оставленный здесь, когда он сам ушел на юг. Ушел, чтобы не вернуться.
Хотя почему же не вернуться – ведь он вернулся почти через пол-тысячелетия, и теперь остается лишь протянуть руку, чтобы взять оставленное века назад. Протянуть руку… А надо ли это ему, имеет ли он теперь право на эту корону? Это был скорее голос Болеслава, но задумался и гордый нуменорец, но – тут же подкинул пример. Ненавистное имя, Арагорн Элессар…
Этот не усомнился забрать через тысячу лет оставленное даже не им и предком Исилдуром, а наследниками его брата Анариона. И был признан великим королем.
Ненависть ударила в голову, как нежданно поднятая сотрясением дна морского волна, когда в памяти всплыло это имя, руки вздрогнули, чтоб не скомкать и не порвать оказавшееся в них письмо. Хорошо, что воин, подавший его, уже отошел и никто близко не видит его лица…
Взять себя в руки, кто-то же смотрит и может Мелькор весть что подумать о принесенной вести. Не надо вспоминать триумф врага, лучше – падение Арнора, когда его армия прошла по остаткам королевства эльфийских прихвостней, уничтожая его и освобождая место для людей, отказавшихся от бездумного поклонения Валар. Это помогло успокоиться и перечитать послание.
«Вы думаете, будто есть выбор», - это голос назгула. – «Королевство создал Король-Чародей, кто бы себя им не считал теперь».
«Он верен и честен», - Эйданор, задумчиво.
«Он ждет известий» - напомнил Болеслав.
Решение пришло быстро и устраивало всех троих.
- Я отдам распоряжения на время своего отсутствия и полечу к Раттану. Встреча лучше известий. Что скажешь, дракон?

Дол-Гудур

- Что же... - задумчиво проистек Третий - я буду с вами.
Он помолчал, и добавил:
- Не сейчас. Когда будет нужно, я найду вас.

Ледяной ветер, скованый старым плащом, ворочался в этой неправдоподобно хрупкой темнице. Легкое шевеление - вымораживающее прикосновение к вискам - короткий миг зудящей боли - и под вздох Болотного Замка Назгул, ставший туманом, развеялся в затхлом воздухе. Струи серого ветра, медленно посвистывая, несли его на Запад - не туда, где обитали Первоживущие, чуть-чуть поближе...

Тень сквозила меж черными силуэтами деревьев, вплетаясь в мрак леса органичной деталью. Ветер нес ее в Лотлориэн.
Зачем? что за глупый вопрос... разве Посмертные следуют за целесообразностью?.. Зачем светят звезды и луна, зачем день сменяет ночь...

Просто так.

Артарн. Анкаладор.
_______________________________________________
*что скажешь, дракон?*
- Что моя спина - к твоим услугам, Чародей, - лаконично ответил крылатый хищник.
В глубине души он очень радовался тому, что долгое ожидание наконец-то сменилось деятельностью, и, кроме того, посчитал решение Первого крайне разумным и взвешенным. Не дело это - смотреть свысока не потенциальных союзников, да и слова назгула о встрече были очень справедливы.
Анкаладору было интересно посмотреть на потомка того, кого Ангмарец некогда назначил управлять своим государством. Зная Первого (пусть и короткое время), дракон не сомневался что выбирал он отнюдь не по знатности рода да богатству одежи. И, судя по косвенным признакам, эта кровь не стала хуже за прошедшие столетия. Раттан Ангмарский выглядел достойным короны - и выбора Короля-Чародея. Но - что же решит сам Чародей?
"Вот сам и увижу", - решил про себя Анкаладор.

Дол Гулдур

Проводив взглядом Сэймура, чьи смешливые – до сухой горечи осознания – слова из другого мира и времени вспышками выстрелов развеивали царящие в Дол Гулдуре сумерки, Эрик некоторое время смотрел на опустившие трон. Четвертый, хоть и стоящий в кругу.
Думать, сидя на древнем камне и подперев рукой стянутую шрамами щеку, было странно, но легко. В скользящей то на поверхности последний дней, или ныряющей в десятилетие – а затем и века, памяти, дымными вихрями кружились когда-то оставленные здесь мысли. Его же. И он думал о битвах...
Ушел и Третий, не утрудив себя и единым движением. Хотя тот, что ранее звался Принцем Теней, вряд ли вообще собирался вспоминать привычки бренной плоти, как обязательства, ею накладываемые. И был в своем праве.
Пальцы Эрика привычно мозолили коросты старых ожогов, совмещая память тела, - как сотни раз он так же бездумно тер кляксы шрамов, стоя над монитором с картой или слушая вводные на задание, - с плывущей по болотному замку памятью души. Если она, конечно, у него была.
Душа шептала про орков, про верных орков, солдат, которых он, Седьмой (и без всяких кадшей-эриков-эрдов), тысячелетиями водил к смерти. Своей и чужой. Разум на полном автомате выстраивал на мысленном мониторе такие же мысленные вводные, расставлял приоритеты, вводил данные морийских гор, их окрестностей, их обитателей...
На одно короткое мгновение Эрик, словно отстранившись от своей головы, почувствовал нереальность себя и мыслей. Будь из зала Дол Гулдура виден горизонт, и тот бы показался Кадшу перекошенным и ненастоящим, как привиделись пустые троны – места тех, кого нет.
Но мгновение пролетело, веки задумавшегося улайри медленно сморгнули, возвращая ясность сознания, и Седьмой повернулся к Анрайму.
- Меня ждут в Мории, - утвердительно, но с полуоттенком вопроса для Девятого произнес он.

Отдача распоряжений заняла больше времени, чем предполагалось вначале, но теперь все, кто отвечал за порядок в город, как военный, так и гражданский, знали, что делать в разных возможныхслучаях. Даже в маловероятном и почти самоубийственном для врагов – возвращении роханской армии под стены Артарна. Он мог отсутствовать столько, сколько понадобится, хотя, как подсказывает опыт, лучше не отлучаться слишком надолго.
Однако дела все же имеют свойство заканчиваться… иногда. Это был как раз тот случай, и уже ближе к вечеру черное пятно в небе начало удаляться от Артарна на север, превращаясь в точку.
Человек на спине дракона устало тряхнул головой. Скоро ли он увидит армию короля? И чем все закончится для него самого? Или для них…

Дол-Гулдур. Назгулы, люди и Дроглор
Анрайм вздохнул – с явной грустью. Ну вот… только встретились, после почти пятисотлетнего расставания… и вновь расходятся в разные стороны. Впрочем, часто ли они и раньше действовали всей Девяткой? Реже, чем думают многие.
Четвертый ушел в лес – работать с местным волшебством. Третий унесся… похоже, что на него время повлияло куда сильнее, чем на остальных.
А теперь собирается идти и Седьмой. И верно делает.
– Ты прав, – кивнул Анрайм. – Как только слух о нашем возвращении разнесется, по Мории могут ударить прежде всего – слишком близка она к землям Западных королевств. Думаю, Азаргу понадобится помощь одного из нас.
Девятый поднялся с кресла. Улыбнулся, обводя взглядом зал.
– Удачных сумерек, брат.
Так Девятеро в давнее время желали успеха друг другу.
– А я пока побуду здесь. Вспомню былое… Потом направлюсь в Мордор – остальные где-то в той стороне.
Он скользнул к выходу, машинально набросив капюшон. Не прощаясь… Анрайм вообще не любил прощаться. Да и смысл-то говорить «до встречи» тому, с кем тебя соединяет связь?
Снаружи все еще ждали остальные – ангмарцы, Фенде, Дроглор… Первые смотрят все еще с опасением, в котором немалая доля восхищения. Второй – просто смотрит, вбирая в себя происходящее и запоминая. А волк спокойно ждет – как и всегда.
Девять крылатых теней над спящей землей,
Девять коней - по дороге цокот копыт,
Девять путей - да забудет душа покой,
Девять сердец - или сердце мое стучит.
Слова раскатились в тишине старой крепости, сопровождаемые легкой улыбкой. Давно Анрайм не вспоминал эти стихи… во многом наивные, во многом не соответствующие реальности… Но они ему нравились.
Девять судеб в Книге путей
не отмечены,

Девять нитей в ткани Судьбы
не оборваны:

Девять Смертных, которым Дорога
подарит бессмертие,

Девять стражей мира, навек
облаченных в черное.
– А чья это песня? – подал голос Фенде. Самый смелый, или самый любопытный?
– Одной девушки, верной Аннатару и нам, – задумчиво ответил Анрайм. – Еще из тех времен, когда мы только-только получили Кольца и проявили себя. Ее, конечно, уже давно нет – но слова остались.
Девять коней - копыт перестук, перестук,
Древняя лютня - девять железных струн;
Юного месяца в небе натянут лук:
Девять - как некогда Круг Девяти Рун.

Девять нитей-судеб совьются
в одну струну,

Девять башен восстанут из праха -
Железный Венец,

Девять светлых мечей
как девять молний блеснут

И извечным пламенем бьются
девять сердец.
– Насчет светлых мечей – это она слегка ошиблась, – улыбнулся назгул. – Наши клинки были бледно-серыми… этакое сумеречное мерцание. Ничего общего с ярким светом эльфийского оружия – вот оно действительно похоже на молнии. А «извечное пламя» – это уже скорее про валараукаров*, а не про нас.
Так восславьте их те, кто посмеет видеть и петь,
Кто на свитках столетий древние руны прочтет.
Цену жизни познает лишь тот, кто прошел сквозь смерть,
Так в дорогу - в дорогу - во имя Звезды - вперед!

Девять рыцарей - клятвой Служения -
имя Звезды,

Девять всадников - этой дороге
не будет конца,
– А что за Звезда? – вновь не выдержал Фенде.
– Отдельные эльфы называли Аннатара «Темной Звездой», – отозвался Анрайм. – Финрод, например.
Девять братьев - ваши сердца
да будут тверды…
Он помолчал. Усмехнулся. И закончил двумя четкими строчками:
Девять Назгулов - это воистину
Братство Кольца.**

*Валараукары – подлинное название балрогов.
**Стихи Натальи Васильевой, если я ничего не путаю.

- Мне кажется, Средиземье узнает об этом быстрее, нежели мы доберемся до роханцев. Стоит пройтись в гости к Сэймуру. Хотя бы одного унесем. Другим станет легче. А вот эльфам надо послать весточку, чтобы были готовы, а то до них новости дойдут нескоро, - ответила эльфийка, глядя только вперед. Она чувствовала ауру, что висела впереди. На Кестарона она подействовала пугающе, но что если на нее, Перворожденную, она отреагирует иначе, ведь сколько уже лет эльфы дальше Гаваней не вылезали, и о них думать забыли.
И Луарриль пошла вперед. Сначала шаги были маленькими, но потом все больше и больше, уверенее и уверенее. Вот последний шаг, и эльфийка внутри...

На время полета черная фигура в седле как будто замерла, и это было не только внешним впечатлением. Эйданор-улаири-Болеслав будто застыл и внутренне, дав своему уставшему от внутренней борьбы разуму необходимую передышку, раздираемая противоречиями душа не то уснула, не то заледенела на эти полдюжины часов полета.
Дракон несся на север, а наступавшая с востока ночь постепенно оттеснял на запад день, пока солнце, сдавшись, не нырнуло за горизонт. И все же последний отблеск света промелькнул где-то на востоке, отразившись шальным солнечным зайчиком от одной из вершин серых гор.
Но даже эта борьба Тьмы и Света, казалось, разделяемых широкими взмахами драконьих крыльев, не вырвала Первого из его странного состояния. И когда ночь установила полный контроль над Средиземьем, это ничего не изменило в полете, тем более и дракон, и его всадник видели ночью никак не хуже, чем днем.
Наконец внизу показался лагерь, в котором по размышлении и методом исключения был признан королевский.
- Можно просто опуститься рядом… А давай эффектно! – наконец оживление промелькнуло в глазах Короля-Призрака.

Небо над королевским лагерем. Анкаладор.
_______________________________________________

Дракон довольно оскалился, но из-за темноты никто этого не заметил. Всадник, впрочем, наверняка почувствовал настроение своей «лошадки», - и так же был не против развлечения.
Анкаладор заложил крутой вираж – и воздух прорезал знаменитый на все Средиземье клич улаири.
Воины Рохана и Гондора, слыша его, цепенели от ужаса, но память ангмарцев хранила иные воспоминания. И, хотя такие звуки средь ночи должны были вызвать страх, все воины Раттана Ангмарского мгновенно поняли, КТО пожаловал к ним в гости. Военные никогда не бывают тяжелы на подъем – разумеется, если они обучены воевать. Через миг все ангмарцы, кроме тяжело больных, уже смотрели в небо, наблюдая за полетом Основателя. А посмотреть там было на что.
Легенды многократно превозносили величие Первого из Девяти, скользившего меж облаков на летающем ящере, со стальной короной на голове. То, что воители видели сегодня, заставляло поблекнуть описания древних очевидцев.
Гигантская тень, затмевающая крыльями звезды. Черный дракон должен был потеряться на черном же бархате неба, но – легенды о крылатых не лгали. Разъяренного Смога будущие жертвы увидели издалека. Анкаладор воспользовался тем же трюком, и столпившиеся внизу смертные могли в деталях рассмотреть каждую чешуйку на теле дракона, подсвеченную с помощью магии. Творения Восставшего любили, чтобы враги в деталях видели собственную смерть, успевали рассмотреть ее глаза и зубы. Нет, этот трюк был не для лошадей и овец – животным обоняние сигнализировало об опасности раньше зрения. Двуногие – вот кто был главной аудиторией для подобных фокусов драконов. И сегодня Анкаладор напомнил народу чародея, что такое магия крылатых.
Первый, впрочем, тоже не скучал. Огонек… другой… третий. Уже погрузившийся во тьму лагерь ангмарцев озарился голубоватым пламенем, не дающим тени. Как гласили сказания. такое же освещало двор и коридоры Минас Моргула во время владычества Девяти и Одного. Дракон медленно пролетел над лагерем, давая рассмотреть себя во всех деталях, а затем выдохнул воздух. Анкаладару ничего не стоило спалить тканые шатры дотла – но сегодня это было развлечением, а не битвой. Смертные невольно шарахнулись от стены огня – чтобы потом замереть в восхищении. Послушное воле хозяина, пламя окружило шатер Раттана, напомнив волшебный цветок со множеством лепестков. Это было магия – но сам черный дракон не являлся иллюзией.
Приземлился он почти незаметно для зрителей, и, когда взметнувшееся вверх пламя опало, Ангмарский Чародей уже стоял у входа в шатер.

- Капитан, - в каюту без стука ворвался боцман, - на берегу замечен отряд…
Ономори оторвался от карты и посмотрел на Эйна:
- Друзья или враги? – сам себя спросил он, а потом обратился к боцману. – Следите за ними и подальше держитесь от берега. Не стоит провоцировать их…
Боцман откланялся и побежал давать указания матросам…

На берегу Андуина.
Кони фыркали и нетерпеливо переминались с ноги на ногу, стремясь добраться, наконец, до зеленой, сочной травы, а не отбивать копыта об эту рыжую скользкую гальку. И тем заметнее была неподвижность и настороженность трех темных всадников, выехавших к самой кромке берега.
Восьмой прищурившись оглядывал корабль, тихой тенью скользивший по свинцово-тяжелой воде. "Где же ты? Кто ты?". Прошло
несколько дней после того, как они выехали из крепости к реке. Навстречу такому же, как они... Союзнику? Другу? Собрату?
"Отзовись. Услышь голос тайной силы, что возродила тебя..." - мысленно воззвал Джарил, не ощущая ответной ищущей мысли.

- Не отзывается, - констатировал Кхамул, чуть отъезжая от берега. - Еще не... вернулся. И что будем делать? Только не предлагай на скорую руку связать плот, - хохотнул он, увидев задумчивый взгляд Восьмого, устремленный на деревья чуть поодаль, - это будет не самая удачная идея. И вообще, пусть сами причаливают к берегу - а то корабль для ведения серьезных разговоров как-то не располагает... да, не располагает.
Через пару часов, по мнению наблюдающих (с корабля), среди наблюдаемых (на берегу) установилось спокойствие (не проясняющее, правда, друзья то были или враги). Небольшой отряд (из мордорских воинов, хотя мореходы этого знать не могли) отошел подальше и исчез из видимости, а трое всадников спешились и разожгли костер - при этом они явно вели оживленную беседу и яростно жестикулировали, то и дело показывая то на корабль, то на себя, то куда-то вдаль...
Огонь костра то и дело взвивался вверх огненным столбом. Будто люди с берега подавали сигнал.

НРПГ:совместный пост - Онмори, Джарил и Кхамул

Лагерь ангмарцев. Анкаладор.
_____________________________________________

Пока Первый решал дела с нынешнем ангмарским королем, дракону заниматься было нечем. Он, конечно, мог и поспать – но давно позабытый восторг от полета, от магии, от Великой Тьмы, струящейся по жилам и изменяющей мир, не давал Анкаладору покоя.
Полет над лагерем союзников Тьмы что-то пробудил в глубине драконьей сущности, и он впервые за многие столетия ощутил себя по-настоящему живым.
И – почти против воли, вспомнил последний случай, когда он ощущал Тьму так близко. День, навеки изменивший его существование ленивого ящера, которому нет дела до внешнего мира, а вселенная сосредотачивается лишь на его пещере и блестящих камешках.

Двуногие приходили сюда часто (по драконьим меркам, конечно), кому-то хотелось славы, кому-то золото, но храбрецы и наглецы неизменно находили тут одно – свою смерть. Сегодняшний гость пришел не за этим.
Своды пещеры были достаточно высоки даже для дракона, так что человек вошел не нагнувшись. Впрочем, такие как он не перед кем не склоняют головы, да и человеком он лишь казался. Ноздри дракона раздулись – он был порождением магии, и хорошо видел, что пожаловал в его «скромную» обитель. Майа. Одна из младших стихий Арды – и одно из немногих существ в Средиземье, что могли быть древнее драконов. Темный майа. Саурон-Аннатар-Гортхаур собственной персоной.
Некоторое время порождение тьмы – и ее верный последователь молча разглядывали друг друга. Затем губы майа тронула легкая усмешка. Кто сказал, что зло не может быть красивым? Вероятно, этот умник никогда не видел драконов, ибо Мелькор. создавая своих идеальных хищников, был явно не чужд эстетики. Как и Саурон. творя собственное тело. Но подобная красота делает своего владельца только страшнее. Легко презирать уродство, оно внушает отвращение почти против воли – как искажение Замысла. Подобную же красоту можно было лишь ненавидеть – и их ненавидели.
- Здравствуй, Анкаладор. – мягкий голос многократно отразился от сводов пещеры, порождая эхо. Голос – тоже оружие. Дракон хорошо понимал, что перед ним – победитель Финрода, и не намеревался тягаться с майа в деле, видящемся заранее провальным.
- Тьма с тобой, Гортхаур Жестокий.
Усмешка ширится:
- Она всегда со мной. Уже много веков… гораздо больше, чем прошло с тех пор, как ты вылупился из яйца.
- Ты желаешь поучить меня жизни по праву старшинства, последователь Крылатого?
- Я предлагаю тебе жизнь. Я предлагаю тебе сделку.
- Ты что же, желаешь приручить дракона, Саурон Великий? Смешно! Такое не удавалась даже Мелькору.
- Я сильнее тебя. Я предлагаю тебе выбрать. Я – часть той же Тьмы, как и ты. К чему же нам драться?
- Ты хочешь править всем.
Серебристый смех вместо ответа. Майа качает головой, небрежным жестом откидывая назад темные пряди. Одни нечеловеческие глаза твердо смотрят в другие.
- А ты – не желаешь мне подчиняться. Этого и не будет. Что тебе до всего мира, дракон? Я прошу об услуге, а не о том, чтобы ты стал мне вассалом и звал меня своим Властелином. Прошу – хотя мог бы и приказать, и потребовать. После ухода Мелькора, Тьма – это я. И даже тебе не под силу переменить свою сущность, Анкаладор.
- Чего же ты хочешь, майа?
- Хочу, чтобы ты сохранил наше наследие на случай моей неудачи.
- Ты можешь представить себя ошибающимся?
- Я знаю, что Великая Тьма не должна зависеть от воли одного, пусть и бессмертного Властелина. Мне нужна страховка – и взамен на обещание ею стать я сохраню твою жизнь. вас осталось немного, крылатый ужас. И твои сородичи гибнут слишком часто, чтобы ты серьезно рассчитывал выжить без мой помощи. Эльфы хитры.
- Ты – гораздо хитрее. Что именно ты хочешь от меня, майа Гортхаур, Аннатар-даритель?
- Чтобы ты исполнил мою просьбу. Чтобы способствовал возвращению Тьмы. Обещай мне, что выполнишь это.
- Я даю тебе слово, - пришелец медленно склоняется в поклоне, с непривычной торжественностью, а волосы закрывают лицо майа как плащ.
- Я надеюсь на него, - завершает Саурон формулу обещания.

Ортханк. Кестарон и Луарриль
– Стой! – следопыт попытался вскочить, но все еще не оправившееся от удара ужаса тело подвело.
А на эльфийку вдруг навалился леденящий холод; мир в глазах начал меркнуть.
Эльфов достаточно трудно напугать и вообще впечатлить чародейством.
Поэтому подобные чары Перворожденных просто убивали. Быстро или долго – зависело от конкретного плетения.

Ангмар, лагерь армии Раттана. Король-Чародей, Анкаладор и Раттан
Да, назгулы умели появляться эффектно.
Большая часть армии просто замерла, глядя на призрачное пламя. Не все еще прослышали о возвращении Основателя – новость еще не успела достаточно распространиться по лагерю… но теперь трудно было не понять, кто явился к нынешнему правителю Ангмара.
Сам Раттан вышел из шатра, как только раздался боевой клич. Лишь он сумел его опознать – основатель рода достаточно ярко описывал детям крик назгулов. А они запомнили.
Опало синеватое пламя, и ангмарец различил крепкую фигуру.
В Артарне им не довелось повстречаться; сейчас Раттан внимательно смотрел в лицо Первому из Девяти. Мелькнула мысль – а ведь даже предок не видел этих черт… лишь далекий потомок сумел по-настоящему взглянуть в глаза Первому Королю.
– Приветствую Основателя, – громко произнес ангмарец; так, чтобы услышали все и окончательно развеялись сомнения. – Я Раттан, сын Раунара из рода Эрренда.
Он редко пользовался полным именованием – свое имя, отцовское и имя основателя рода. Но сейчас случай был весьма подходящим.

Лотлориэн, Долина Поющего Золота

Что-то вспугнуло сову-мышатницу, свистящим холодом пролетев совсем рядом, окатив затхлым запахом... Не успев ничего сообразить, полуночная охотница кучей мертвого тряпья упала наземь - разжались цепкие когти, крылья безвольно распахнулись. Гулкое шмяк! вколыхнуло гладь ночи и пропало. Тишина... Мгновенно, без боли.
Когда-то Долиной Поющего Золота называли ту страну... а сейчас он лишь Цветок Сновидений...
Если бы Фангорн видел Двиморден* сейчас, что бы сказал он? а впрочем, может быть и видел, может и сейчас он жив и здравствует...

Владыки давно ушли за море, оставив мечту всех Высших Эльфов - забальзамировать старый мир, остановить его таким, как прежде, подогнать под вечных себя... Самый страшный враг Перворожденных, неотвратимее Моргота и Саурона - перемены - изгнал их из Средьземелья, на запад, на самый дальний запад... что же встретит его в Лотлориэне сейчас?

Лес был пуст и сер. Ночь объединяет все, красит в черную тень и тысячелетний маллорн, и обыкновенную сосну. Зачем он пришел сюда, здесь все давно мертво (или нет?)... его путь и идет по мертвым погостам - опустевший Дол-Гудур, расколдованый Двиморден, который покинули (или все же нет?) эльфы...

Темнота села за прялку и неторопливо ткала из пустоты силуэт Принца Теней. Она никогда не торопилась, но всегда успевала - и об этом бы не мешало помнить надменным воям, от Саурона до его бывших Братьев Кольца.
Назгул на Черном Наречии означало Того, кто носит кольцо. Но об этом давным-давно забыли.

...Почему же они так изменились? Как будто вместе с обручами колец с них сошло все нечеловеческое и они вернулись к прежней жизни, откуда-то прихватив еще и Силу Тьмы... Разве это Девятый был в Дол-Гудуре? - тот, прежний, которого и в голову бы никому не пришло звать именем Анрайм, как и остальных... Они знали друг друга лучше, чем мать - дитя, брат - брата, они были единой оправой Властелина и Единого Кольца... и не были даже отдаленно похожи на себя прежних, людей. Гнев? Радость? Жажда власти, гордость? Смех?
Безымянный попробовал улыбнуться, и не нашел в памяти смысла этого действия. Его там и не было.
Что же было?
Страсть... поначалу. Упоение силой, поклонение Тьме. Потом, за сотни лет мертвой жизни, все это сгорело в прах; оставалось вечное служение Властелину. И Девятеро стали бледными мечами в его длани, которые умели только одно - разить насмерть, навевать страх, призывать смерть... убивать.

Сейчас же - их всех словно подменили...

А на берегу Нимродэли, тихо выпевающей свою песню со времен Сотворения, стоял сгорбленный темный силуэт. Он искал Дивный Народ, и найти его мог только здесь... или же не найти вовсе.

Да. Вот что, пожалуй, изменилось - это журчание реки, бывшее когда-то ненавистно-чужим, а сейчас - просто чужим. Слышать его было неприятно, но терпимо - как зубная боль...



____________
* - dweomer - "заклятие". Двиморден - "зачарованый лес"

Холод начал охватывать тело эльфийки, но она почему-то не испугалась, словно ждала такового эффекта от своего поступка. И разум покидал этот мир. Последнее, что успела сделать Луарриль, это чуть отклониться назад, чтобы упасть ближе к границе. А потом настала тьма, что окутала юную эльфийку. А потом зажегся свет, и Перворожденная словно бы увидела море, такое родное и близкое, ведь практически всю свою жизнь это юное существо провело на его берегу. А потом ее словно бы подтолкнули, и она полетела дальше. Туда, где должен был находиться священный Валинор, дом ее предков. И вот замаячил впереди Тол-Эрресеа, от которого совсем недалеко было и до Лебяжей Гавани...

- Присаживайся. Поговорить надо... – голос собеседника не внушал никаких иллюзий относительно разговора, как и вообще будущего и любых зачатков оптимизма. Которого, кстати, за последнее время, у Айрин сильно поубавилось.
Голос был мрачный, грустный, с оттенком уныния и, хотя нельзя было сказать что безжизненный, для Черного Всадника – очень подходящим. Но, странное дело, даже начиная сознавать, кем (кем!!!) являлся этот странный собеседник, молодая роханка не чувствовала ненависти.
А она умела ненавидеть. Она уже знала, что такое жажда мести, и тот, кто звал поговорить, недавно на ее глазах в считанные секунды убил весь ее отряд, всех ее... друзей. Если можно было так назвать ее боевых товарищей, боевых...
Мертвых.
Сев на месте, девушка нормально открыла глаза и как-то критично посмотрела на Сэймура, словно сравнивая увиденное с запомнившимся на берегу озера. Там был Иной, тот, кого не судят людскими мерками, в том числе и правом на месть.
А здесь...
...Отливающие мысленными пламенем очи...
- Кто ты? – напрямик спросила Айрин.
- Тень прошлого... очевидно.- Четвертый повернулся к ней и спокойно посмотрел в ответ. Возможно, "огненные глаза" он долго репетировал, во всяком случае сейчас они смотрелись вполне человеческими.- А ты?
- На тень не похоже... - так же критично пробормотала девушка, слишком тихо, чтобы пожелать быть услышанной. Подтянув ноги к груди и явно не торопясь пересаживаться на облюбованное Сэймом место, она задумчиво смотрела на темный силуэт, которым тот ей виделся. И думала. Громко. "А в самом деле, я-то кто?.. Айрин дочь Вельхира, или Айрин-малявка-прекрати-немедленно-это-МОИ-носки? А может я Та-Айрин-которая-почему-то-выжила-когда-на-патруль-напала-Тень(кхм!)-прошлого? Просто шикарно... я сижу перед тен-н-ннью, и пытаюсь ответить самой себе, кто я такая. Да. Тенью. Главный вопрос не кто я, а чья тень он..."
- Человек я, - хмыкнула она. - Это тоже очевидно.
- Ну а я назгул... бывший. Впрочем, я вижу, что ты и так узнала.
Сэйм помолчал немного, собираясь с мыслями.
- Удивляет, что люди так легко узнают назгулов... тем более бывших.- Он так легко произнес слово "назгул" будто это, например, звание - не самое высокое, не самое низкое... обычное.- Да, людьми нам, наверно, все-равно не стать обратно, но... Но неужели люди стали перворожденными, и события в восьмом колене для них вчерашний день? Не понимаю я... ведь прошло четыреста лет. Вы вообще должны были все забыть. Но не забыли ведь?
- Предки завещали нам помнить ушедшее зло, дабы оно не повторилось! - задрав носик, проинформировала представившаяся человеком. Судя по всему, цитатой. А в мыслях промелькнуло яркое и какое-то... по-детски надувшееся: "Забудешь таких, как же". Неудачная шутка взрослого. Вопрос самой себе, а так ли правы были предки.
Вокруг почему-то потихоньку светлело.
- Вот-вот... а вы честно послушались. В общем, я хочу разобраться. Минхириат я уже видел, люди как люди. Рохан, похоже, тоже.- Сэйм прищурился.- Но мне любопытно, каков сейчас Гондор... Мы случайно вернулись. Поможешь?
- Сс-сссччч... - невнятный звук, изданный едва пришедшей в себя и снова ошарашенной до глубины души Айрин видимо делился на недосказанное "стоп-стоп!" и полувыкрикнутое "что-что?!". Роханка как раз успела задуматься, как должен отреагировать назгул когда его прямым текстом называют ушедшим злом и стоило ли ей так... гм... сразу цитировать старших родичей, однако тот опять обкорнал все ее ожидания.
Это была не тень.
Или - неправильная тень.
И вдобавок, он стал походить на человека. Немного странного, но уже не Иного...
- Сс-с чего мне тебе помогать?.. - выдавила Айрин мысль, совпавшую с возвращением дара речи.
- А почему нет? Помочь, помешать... выбор-то каждую секунду будет за тобой.- Назгул хмыкнул и распахнул плащ будто тьму... или тьму будто треплющийся на ветру плащ... Нет-нет, ветра не было. Просто плащ трепыхался и по мечу побежали язычки пламени. Потом собрал тьму обратно, положил лезвие на колени.- Потому что, чудо ты в человеческом облике, иначе - мои братья точно его разрушат... Даже не поинтересовавшись, каков он сейчас.
Одна бровь "чуда" немедленно поползла вверх, видимо выражая интерес, с чего его так обозвали - уж на что богатая выпала на прозвища жизнь Айрин, чудом еще не случалось, - а вторая странно прищурилась. Похоже, уловив суть темы "они его разрушат".
Роханка явно владела даром всех женщин думать о куче самых разных вещей одновременно... И рассматривать те вещи тоже.
- А ты...
Наверное, продолжить она могла по-разному. Например, начав: "назгул-забодай-тебя-коза, и-у-тебя-имя-вообще-есть, ты - ушедшее зло, и ты - то, что убило всех, всех, всех - моих товарищей, ты - брат тех, кто может разрушить этот мир, и при всем этом ты хочешь моей помощи?!". Или, наклонив голову: "Мы сидим в Чернолесье, ибо мне хватает моих глаз и ушей чтобы понять, какой это Лес, говорим о назгулах и тенях, чудесах, братьях, тьме, спрятанной в клинок, смотрим на рассвет и хотим отправиться судить целую страну?". А может, она могла просто и гордо наотрез отказаться помогать Ему. Или так же просто, но гордо немного по-другому согласиться, решив этим спасти... гм... кого спасти?
Так, мысль остановилась.
- ...а ты - не хочешь разрушать?

& Джет Тимера

(и Лати, продолжение)
- Должен... хотеть. Но, нет, не хочу. Кстати, как вообще девчонка оказалась в разведотряде? И во имя каких... гм, вас понесло в Ортханк? Кстати, война уже идет... И почему-то ее опять начал Гондор с Роханом.
- Я не девчонка, - с непонятным выражением, очень похожим на оскорбленную гордость, фыркнула роханка. И с не менее непонятным, но с оттенком иронии, добавила: - Я чудо...
- С-стоп, что значит "опять начал"?! Ангмар всегда... - порывисто взмахнув руками, Айрин похожа даже собралась вскочить, чтобы немедленно доказать праведность родной страны, не начинающей кровопролития первой, однако именно резкое движение и остудило ее. Своевременно напомнив, что махать руками назгул умел лучше. С огненными эффектами. - Он всегда... И Умбар... мы... - голос все затихал, пока девушка окончательно не смутилась. - Гуляли мы у Орхтанка, вот. Нас-слаждались пейзажем, - а вот тут прорезалось жгущее ехидство, до сих пор слегка прикрытое смятением перед Иным, но раз уж Сэймур "очеловечился", а Айрин успокоилась...
Тем более делиться с "ушедшим злом", сидящим рядышком и обзывающим девчонкой, политическими догадками юная воительница собиралась в последнюю очередь.
- Логично. Вид лучше с вершины башни. Озеро опять-таки... Ангмар и Мордор - средоточие зла. Было. Я закрыл Ортханк. Нечего там людям делать, пока не повзрослеют. Пойдем, что ли.
Сэймур поднялся и принялся отвязывать коней.
- Да, меня зовут Сэйм.
- Айрин, дочь Вельхира, - оттарабанила девушка, поднимаясь следом и отправляя вопросительнуй мысль "А с чего я в самом деле собралась за Этим?.." очень далеко и надолго. Вместо этого мысленно хмыкнув "Увы, не к твоим услугам", и немедленно отобрав у криворукого назгула поводья. Тот, впрочем, даже не удерживал.
- Да кто так коней привязывает, тень ушедшего! - искренне возмутилась она. - И седлает!.. Это не какие-то там горные козы, а настоящие рохирримские скакуны, которые... которые... гм... А ты видел Сполоха, Коня коней? - внезапно спросила она. "И еще я спрошу, в каком смысле люди повзрослеют. И про самого первого Коня, и про Эорла, и Голос Сарумана в Башне... или про самого Сладкоголосого надо сразу? Надо? Можно? Хм, а сколько этой "тени" лет?!.."
- П-погоди, - как-то жалобно оборвала вопрос Айрин, - но ты ведь в самом деле НАЗГУЛ?
Сэйм, который начал с интересом смотреть на "берущую поволья в свои крепкие лапки" роханку, будто ушел на секунду. В общем он и так помнил уже все, но одно дело просто помнить, другое - опять прочувствовать... Чуть позже, временно справившись со скелетами в шкафу, он c чрезвычайно серьезным видом ответил.
- Нет.- Несколько неловко запрыгнул в седло.- Не видел. Если только ты не про того коня, что был под мелким майя на Пелленоре.
Ответный взгляд роханки сильно походил на те, которые обычно сопровождаются известным во всех временах и народах жестом у виска. В прозрачно-серых глазах внятно прочиталось: "Ты неправильная тень", после чего девушка оказалась верхом, и покачала головой.
- Да, про того самого...
- Тогда видел.- Кивнул неправильный назгул, открыл серую тропу, но не спешил заводить туда коней... Надо было еще доделать то то, зачем сюда приходил. Будто извиняясь, посмотрел на роханку.
- Без жертвы, сама понимаешь, немного не то, но и так сойдет.
Затем конь под ним попытался встать на дыбы, но не смог, а сам человек стал тенью. Больше вроде бы ничего не происходило. Лишь в мыслях раздался полный невозможной муки крик... А затем темный лес проснулся. Не ворочались деревья, не вставали из под земли скелеты, но тем почему-то страшнее становилось в этом месте с каждой секундой.
Затем из тени вернулся человек... очень усталый человек. Едва кивнул показывая на начало тропы и хрипло прошептав "поехали", тронул коня с места.
...Чернолесье скрылось за серой мглой быстрых троп.

река Андуин.
- Они разожгли огонь, капитан, - Эйн стоял позади Ономори и так же, как и капитан смотрел на поднимающийся дым от костра.
- Надо узнать, что это за люди. Если враги, то убить, а если друзья, то…, - он еще не знал, что будет делать, если те трое путников окажутся союзниками, - то возьмем их на борт. Приготовьте шлюпку и приведите Мерравена. Он будет нашим заложником, на случай, если на берегу «дубы». И еще Эйн. Ты едешь со мной
- Да, капитан, - боцман откланялся и поспешил раздавать тумаки нерадивым матросам.
Через несколько минут шлюпка с восемью пассажирами, один из которых лежал связанный, уже плыла к берегу.
- Не забудьте укрепить ее на берегу, - крикнул Эйн на матросов, которые волочили шлюпку по песку.
Ономори посмотрел на боцмана и тот тут же понял, орать, сейчас явно не следовало.
- Будьте готовы ко всяким неожиданностям, - тихо сказал Ономори, но каждый из его отрядов слышал приказ.
Мерравен непонимающе смотрел на своих врагов, но сказать из-за кляпа во рту ничего не мог.

Глаза Короля-Чародея смотрели в глаза своего преемника и оценивали его. Почитает, но не падает на колени, оценил и узнал, кто перед ним, но не испугался эффектного и жутковатого зрелища. Хороший король у Ангмара.
«- Король Ангмара – это я», - назгул.
«- Мы», - отозвался Эйданор. – «Школа Нуменора чего-то стоит».
«- Не может быть двух королей одной страны», - Болеслав был спокоен. – Прошло чуть не пятьсот лет…»
«- И ты предлагаешь?» - мысли нуменорца напряжены, как канат, что держит взбирающегося по стене человека.
«- Подумать».
«- Надо вернуть все на свое место. Они – наследники вассалов Аннатара», - уверенно возразил голос, который и в мыслях отдавал шипением и холодом.
«- А теперь ты прав», - это уже Эйданор.
Обмен мыслями – нечто гораздо более быстрое, чем действия и слова, и потому для Раттана все это происходило в течение считанных секунд, – пока на него в ответ на приветствие смотрели глаза бывшего призрака Кольца. Глаза, от природы светло-серые, но слишком часто казавшиеся глубоко, бездонно черными.
Болеславу вспомнился путь до Серых гор. Когда нельзя было свернуть, и была одна дорога судьбы. И тут же в памяти всплыло иное. В общей памяти.

Его покои в столице его небольшого королевства. И слишком красивый для человека гость перед ним. Похож на эльфа, но не эльф. Он всегда проходил мимо охраны, как будто ее и не было. Наверное, мог убить во сне, но неожиданному союзнику нужно было иное.
- Ты принимаешь Кольцо и его силу?
- Принимаю, - Эйданор смотрит глаза в глаза и с огромным трудом выдерживает нечеловеческий взгляд Гортхауэра.
- За тобой теперь всегда будет сила. Но она не дается даром. Теперь ты должен быть верен нашему делу и воле силы, которой служишь, пока не исполнишь ее. Эта сила была раньше Света и будет после. Она не диктует своей воли на каждом шагу, а дает каждому шанс взять, что нужно – и заплатить, – рука протягивает нуменорцу простенькое на вид колечко. Бери и скажи, что согласен, пока я не сочту долг оплаченным. Но я не господин, и лишь твой союзник, ибо тоже служу этой силе.
Эйданор испытывает последние колебания. Но майя предлагает много, а просит мало - лишь открыто поднять знамена стороны, враждебной Вала. Он никогда не любил высокомерных и равнодушных заморских богов. А Саурону нужен сильный союзник - рабов у него хватает. И он оставляет королю самому выбирать путь для достижения цели. В обмен лишь на поддержку – власть и бессмертие. К тому же… ведь нет непогрешимых. Если он будет злоупотреблять своим правом, договор всегда можно обойти или расторгнуть. Надо только стать сильнее.
Кольцо скользит по пальцу.
- Я согласен.
Он еще не знает, что слово, данное Айнуру – не просто слово, даже слово чести.
- А Тьма сейчас – это я, - улыбается Гортхауэр. – Больше никого не осталось.

Откуда-то взялось ощущение, что тот, единственный путь, создавая чувство свободы, разбился на множество переплетающихся и расходящихся, идущих в одном направлении дорог, из которых можно выбрать любую. Но не свернуть с них совсем.
Надо поговорить с Анкаладором.

- Приветствую тебя, Раттан, сын Раунара из рода Эрренда! У меня слишком много имен, чтоб называть все, а нужные ты знаешь и сам. Ты достойный король этой страны!

Лагерь короля Ангмара. Анкаладор.
____________________________________________

Дракону было очень интересно послушать, о чем именно говорят между собой прошлый и нынешний государи этой земли. Но он, не без оснований, предполагал, что Первый все равно посвятит его во все подробности беседы. Зачем же сейчас лезть драконей головой в тонкую дипломатию? Такие дела так не делаются.
Кроме того, внезапно всплывшее в памяти воспоминание не желало отпускать. Дракон смотрел на чадящее пламя факелов - и снова видел те колдовские глаза. Две дыры во Тьму, подсвеченные отблесками пламени... с таким взглядом можно беззастенчиво врать, все равно собеседник не заметит обмана... и Саурон часто это использовал.
Но... почему он опять думает про майа? Неужели - из-за Чародея, с которым свела дракона судьба? Да и - судьба ли? Все это вполне могло оказаться частью какого-то плана Гортхаура, только вот смысл этого замысла от рептилии пока ускользал.
Сайрон... почему же он все-таки выбрал из массы людей Первого? Анкаладор постановил для себя всенеприменно узнать эту историю кольца при следущей встече с назгулом.
Возможно, удовлетворенное любопытство поможет ему выбросить из головы это проклятое... наваждение?

...Я даю тебе слово...
- Я надеюсь на него.

Ортханк. Кестарон и Луарриль
Когда эльфийка шагнула в «круг ужаса», Кестарон сперва не отреагировал – пережитая встряска изрядно притупила внимание. Просто сидел и смотрел… а потом вдруг сообразил, что происходит.
Следопыт вскочил на ноги и дернулся следом за девушкой; несколько секунд он еще отчаянно надеялся, что магия, присущая эльфам от рождения, пересилит…
Нет.
Покачнувшись, тонкая фигура начала оседать.
Вновь рывок – и остановка. Разум подсказал, что в «круге ужаса» он моментально станет бесполезным.
Но… все следопыты носят с собой массу полезных вещей. Веревки, например. Конечно, не эльфийские, но более чем прочные и качественные. И работать с веревкой Кестарон умел ничуть не хуже, чем управляться с луком или бесшумно ходить.
К счастью, мастерство остается навсегда – нескольких мгновений хватило, чтобы выхватить веревку и сплести на ней петлю.
Кестарону повезло – самодельный аркан с первого раза затянулся на запястье эльфийки. И хорошо, что она была легкой, а следопыт – отнюдь не хилым.
Пара резких рывков вытянула Луарриль наружу. Опустившись на колени рядом с ней, следопыт прижал пальцы к тонкой коже на шее, подождал и облегченно вздохнул: пульс есть. Жива.
Сняв с пояса флягу, Кестарон плеснул ей в лицо немного воды. Обычно это помогало привести в чувство.

Ангмар. Король-Чародей и Раттан
«Достойный король…»
При любом дворе хватает льстецов; похвалы в свой адрес Раттан слышал не раз. Обычно он их пропускал мимо ушей, и не обращал внимания на медоточивых придворных. Вреда от них не было, пользы – тоже. Так чего тратить на них время?
Но такая похвала была более чем приятна. Учитывая, от кого она исходила... и при каких обстоятельствах...
- Благодарю, - склонил голову Раттан. И чуть отступил от входа в шатер - приглашая Основателя войти.

Король-Чародей ступил внутрь полотняного полога. Он еще не знал, что будет говорить и делать, ибо не обдумывал и не принимал решение, но внезапно в голове, трудно сказать – у кого, родился некий смутный отблеск идеи. Повинуясь этому наитию, Ангмарец почувствовал, с чего следует начать. Однако то же наитие, которое можно было назвать чутьем правителя, подсказывало – начать следует не ему. Бывший назгул без колебания сел на походный стул, кивнул Раттану на второй и посмотрел на него, ожидая. что скажет нынешний король.

Но тут ее словно бы потянули обратно. Прекрасное видение стало удаляться, а потом и вовсе затуманиваться...
А еще эльфийке стало тепло. Она начала чувствовать пальцы рук и ног. А еще почувствовала запах своего спутника. Ветер нежно касался ее. И Луарриль поняла, что вернулась к жизни.
Глаза медленно распахнулись. Ресницы захлопали.
А еще было мокро... Кестарон облил ее водой...
И были его глаза... В которых читался страх...
И были ее глаза, в которых читались просьба простить ее и благодарность...
И лишь ветер чуть завывал...

(Естественно - с V-Z)

Опустившись на стул, Раттан немного помедлил. Затем твердо посмотрел на собеседника.
– Ангмар сейчас – полностью самостоятельная страна, и достаточно сильная. К сожалению, наше положение в Средиземье не позволяет нам по-настоящему пользоваться союзом с Мордором. Если позволите, я расскажу о том, что мы сейчас из себя представляем.
Первый кивнул. Он достаточно много уже знал о сложившемся положении – то, что знали все. Но услышать с другой стороны, не от солдат, а от человека, знающего все тайные пружины, было очень ценно. Заодно можно получше понять, что представляет собой сам Раттан. Интерес Болеслава был несколько отстраненным и направленным больше на собеседника, зато улаири и Эйданор готовы были выслушать с большим вниманием и вникнуть.
Немного помедлив, Раттан заговорил. Четко, сухо, без особой лирики; именно таких докладов он требовал от своих министров.
Дела финансовые - состояние королевства. Дипломатия - союзы с Мордором и через последний - с Умбаром. Военная сила - оценка немного неточная, потери на границах и под Артарном еще уточняются.
Перспективы - оборона и постепенное вытеснение врага из страны.
Краткий обзор времени после Войны Кольца. Упоминание о войнах Ангмара.
Раттан требовал толковых докладов - и сам умел их делать.
Услышанное доставило немало пищи для размышлений и еще более укрепило оценку нынешнего короля прежним.
- Я вижу, что королевство в надежных руках, Ваше Величество, - титул прозвучал с оттенком уважения, хотя почтением назвать было сложно – так сам Раттан, наверное, произносил герцогские и графские.
- Вы выбрали моего предка - и мой делал все возможное, чтобы оправдать такой выбор.
Без какого-либо подобострастия; просто гордая констатация факта. Раттан и в самом деле гордился, что выбор пал на его предка...
- С вашим прибытием ход войны заметно изменился. Могу ли я узнать, что нам следует делать сейчас?
Ждет приказов. Странное положение. Надо бы его прояснить…
- Во-первых, я вернулся не один. Во-вторых, для продолжения разговора я хотел бы сказать, что у Ангмара может быть один король, и сейчас это вы.
"Не один... То есть, может, вернулись и все Девятеро?"
Но эта мысль пропала - как только Король-Чародей сделал второе уточнение.
Раттан постарался держать себя в руках - и лишь коротко наклонил голову, соглашаясь со сказанным.
- Однако любые действия на войне надо согласовывать - это я и имел в виду, - заметил ангмарец. - Помимо этого есть еще проблема, которую в данный момент решают... касательно слухов о завещании Саурона.

(C Хигфом. Разумеется...)
- Разумеется, надо, - голова Первого склонилась. Эти двое хорошо понимали друг друга. – Насчет согласования… Что бы вы сказали о положении дел, когда Ангмар и Мордор, будучи отдельными королевствами, при невмешательстве во внутреннюю жизнь, упрочили свою связь за счет тех, для кого расстояние – небольшая помеха? А если земли между ними сделать новым, союзным государством, то связь станет прочнее… Конечно, во главе этого союза должны стоять те, кто наследует прошлому, но это будут самостоятельные страны, объединяющиеся во имя общей цели, а не марионетки общего правителя. Времена изменились, конечно, и, хотя символы для сплочения остаются, Ангмар, Мордор и прочие – державы людей и для людей. Орков и троллей тоже… - Ангмарцу стоило немалых усилий закончить родившееся в ходе беседы предложение и не выстрелить второпях вопросом, которым он, с виду спокойно и не спеша, закончил. – А что вам известно о завещании?
Пару секунд Раттан медлил, обдумывая предложение. Такая идея приходила ему в голову... но у Ангмара было маловато ресурсов для такого дела. Да и авторитета тоже... А вот Девятеро вполне могли сплотить все союзные земли.
- Если начать действовать прямо сейчас, то Запад получит весьма неприятный сюрприз, - усмехнулся он. - Что же касается завещания... честно говоря, деталей я пока не знаю. Мне известно о том, что оно существует, и я отправил отряд к одному из наиболее вероятных мест - к Дол-Гулдуру. Правда, отряд пока не вернулся, так что результаты еще не известны.
- Понятно… - пробормотал бывший первый помощник Саурона.
Да, этот человек знал мало, куда меньше, чем он. Именно Первый руководил сокрытием в Ангмаре сундука с бумагами о месте нахождения завещания. Но, и он это помнил, точно место там указано не было. Лишь намеки. САМ прятал его лично, и не счел нужным доверить кому-либо точное знание.
Память, уже общая, одна на троих, подкидывает воспоминания, выковыривая их из более чем двухтысячелетних наслоений, как изюм из булки.
- Я написал завещание, – голос, как обычно, кажется усиленным – это благодаря Кольцам, -Когда придет время, вы найдете его. Хотя я надеюсь, что этого не понадобится никогда. Кое-что о нем ты скроешь в Ангмаре.
- Но как же мы найдем его? - это его собственный голос, холодный, как лед.
- Этого вам девятерым должно хватить. А теперь слушай подробнее…
- Думаю, что стоит именно сейчас. Положение таково…
В свою очередь Король-Чародей изложил состояние дел в Артарне и результаты разведок сил роханцев.
- Я думаю, что для выполнения этого плана мне и дракону придется отлучиться. Справитесь?
«Конечно, хорошо бы иметь возможность связываться с ними, а точнее – им со мной. Надо бы посоветоваться с Анкаладором и об этом…»
- Разумеется, - позволил себе улыбку Раттан. - Маршал как раз разрабатывает план успешного противодействия всадникам Рохана.
Он поднялся.
- Удачного пути, кэрд тарнор.
Старое-старое выражение, на том самом втором языке Мордора. Довольно многозначное... но наиболее простой перевод звучал как "старший над королями". Некогда так Первого называли.

(Совместно с Darklight)

Разговор с Раттаном завершился, и Первый из Девяти – который оставался им, кем бы ни был и не считал себя, - покинув палатку, вернулся к дракону. Внутренняя распря не то чтобы прекратилась, но как-то затихла перед важностью обсуждаемого вопроса.
Глаза предводителя армий Барад-Дура встретились с золотыми глазами Анкаладора:
- Дракон, как ты думаешь, насколько свободно мы сейчас выбираем собственный путь? – неожиданно, в лоб, без предисловий.
- Тебе философскую трактовку - или удовольствуешься личным мнением старой рептилии? - поинтересовался Анкаладор.
Он и сам собирался вызвать Первого на разговор, но привычка юлить в беседе с двуногими просто вьелась в натуру.
Ни один дракон еще никогда не отвечал смертному прямо.
- Лучше личное мнение, - усмехнулся маг. – Философию оставим Светлым, к тому же меня мало интересует общая сторона вопроса. Я говорю конкретно о нас.
Разговор с Раттаном завершился, и Первый из Девяти – который оставался им, кем бы ни был и не считал себя, - покинув палатку, вернулся к дракону. Внутренняя распря не то чтобы прекратилась, но как-то затихла перед важностью обсуждаемого вопроса.
Глаза предводителя армий Барад-Дура встретились с золотыми глазами Анкаладора:
- Дракон, как ты думаешь, насколько свободно мы сейчас выбираем собственный путь? – неожиданно, в лоб, без предисловий.
- Тебе философскую трактовку - или удовольствуешься личным мнением старой рептилии? - поинтересовался Анкаладор.
Он и сам собирался вызвать Первого на разговор, но привычка юлить в беседе с двуногими просто въелась в натуру.
Ни один дракон еще никогда не отвечал смертному прямо.
- Лучше личное мнение, - усмехнулся маг. – Философию оставим Светлым, к тому же меня мало интересует общая сторона вопроса. Я говорю конкретно о нас.
- Ну, если конкретно... - начал Анкаладор и... задумался. Еще пару часов назад он бы однозначно сказал: "Да, мы сами выбираем собственный путь". Великая Тьма! Он и сейчас собирался произнести именно это, открывая пасть. Собирался - но не произнес. Вместо звука пришел образ. Перед глазами снова мелькнуло то, давнее воспоминание, обожгло жаром изначального пламени. В итоге - вместо очередной банальности, дракон неожиданно для себя ответил Первому самым что ни на есть прямым вопросом. В обход всех традиций и привычек собственного народа:
- И в чем же ты клялся Ему, Чародей?
Бывший кольценосец заколебался.
«Разве можно довериться ему?» - это улаири.
«Ему – можно, я чувствую», - спокойная мысль Болеслава.
«Правитель не должен доверять до конца, но… ладно», - нуменорец.
- В обмен на полученное от Гортхауэра – служить его делу, пока долг не будет сочтен оплаченным, - медленно, подбирая слова, ответил человек.

Лагерь ангмарцев. Анкаладор и Ангмарский Чародей.
Совместно с Хигфом.


- Именно, в такой формулировке? Да... темного майа не зря упрекали в коварстве. Я клялся ему "сохранить темное наследие". Тогда это казалось мне фигурой речи, однако сегодня я лежу здесь - и думаю: а как же решить, выполнено мое обещание или нет? Саурон обещал мне очень простое - жизнь, и, так как я еще дышу, его клятва является исполненной. А вот... наследие - это очень расплывчато, Чародей. У тебя ситуация еще хуже моей - КТО будет считать долг оплаченным? Тьма? Мелькор? Эру Илуватар собственной персоной? Сдается мне, что майа Гортхаур нас крупно подставил. Возможно, случайно - кто из бессмертных планирует уходить насовсем? Но факт от сего уточнения не меняется.
Голова человека склонилась, затем он встряхнул ей, и светлые волосы отлетели назад.
- Я не хочу быть марионеткой, и тогда не хотел. Это казалось обычным договором, который соблюдается, пока обеим сторонам выгодно… Но я хочу быть свободен!
Уж в этом пункте все внутренние голоса не расходились между собой.
- Какое совпадение, - ответил дракон. Ты знаешь - я тоже.
Он зашевелил крыльями и фыркнул - но, как показалось первому несколько растерянно. - Вопрос лишь в том, как нам освободиться от пут, которые пока существуют лишь в нашем воображении? Никто не принуждал нас следовать клятве - мы сами не нашли в себе сил жить в мире со светом. Хотя, возможно, тут были иные, более прагматичные причины - власть, например, - Анкаладор кинул на первого любопытный взгляд. Итог беседы с Раттаном его очень интересовал, но на фоне возможной не-свободы это отошло на второй план. Двуногим так же свойственно служить, как волчьей стае - иметь вожака. Они могут попытаться выбраться наверх, стать первыми (и Первыми - дракон мысленно улыбнулся каламбуру), но крылатые рептилии не служат никому. Они одиночки. Многие задаются вопросом, что ценят драконы? Ответ будет один - свободу. Все они - индивидуалисты, сражавшиеся вместе лишь придя по зову Создателя. Да и то - это было так давно, что вполне могло быть выдумкой смертных последователей Тьмы, считающих честью умереть, защищая Владыку. Сородичи Анкаладора любовью к взаимопомощи не отличались. И вот теперь какой-то майа - всего лишь одна из младших стихий! - покусился на это святое для дракона понятие. Дракону было от чего горевать. И он был готов на многое, чтобы выполнить эту злосчастную клятву. Нет! "Многое" он бы сделал из симпатии к Первому, а ради себя Анкаладор сделает все!
- И что же нам теперь делать, Чародей? - озвучил дракон итог собственных размышлений.
- Прежде всего - проверить, существуют ли: наши путы, держит ли клятва…
- Отличная мысль, Первый из Девяти - согласился дракон. - И как ты себе это представляешь? Честно сказать - у меня полностью отсутствуют идеи по тому, как реализовать подобное мероприятие. Это ж не у соседа про свой долг ему выяснить... тут Высшие Силы замешаны. А сам гм… объект нашей клятвы ныне вне досягаемости твоих рук и моих крыльев. Так что – вытрясти из Саурона правду по данному обещанию весьма затруднительно.

(Лагерь ангмарцев. Первый и дракон. higf & DarkLight)

На мгновение Первый задумался – а так ли уж невозможно получить ответ от Саурона? Но потом решил оставить эту безумную идею на самый крайний случай.
- Знаешь, тут надо подумать, и пока есть две мысли. Во-первых, Аннатар, - слово было произнесено как-то по привычке, хотя дары Гортхауэр действительно приносил, от только часто они оказывались, на теперешний взгляд, с двойным дном, - оставил завещание. Наверное, там выражена его воля. Во-вторых… А что, если нам произнести, что мы считаем наши обязательства перед ушедшим исполненными? – Мысль принадлежала Болеславу, который оказался изобретательнее «сожителей» в подобных тонкостях и, так сказать, крючкотворстве. – Призвав в свидетели Вала, как положено.
Тонкие губы искривила усмешка.
- Ну... в клятве, принесенный Саурону может быть только один свидетель - Мелькор. - проговорил дракон. Было видно, что идея ему явно понравилась, но - дракон не был бы драконом, если бы согласился безоговорочно. Тем более, что ему, и правда, было что сказать.
- Мы можем поклясться Тьмой - и именем Крылатого. Гортхауэр мог играть словами сколько угодно, но он - лишь слуга Мрака, а не его воплощение.
- Можешь мне поверить, я тоже говорил не о Манве или Элберет! – Смех был искренним и вполне человеческим, хотя что-то назгульски холодное, темное и глубокое, как вода подземных озер Мории, мелькнуло в нем. – Согласен?
- Разумеется, - откликнулся Анкаладор. - Давай начнем с того, что заявим вслух о том, что исполнили свои обязательства по клятве. Если это так - то разговор о завещании мне интересен лишь теоретически, и не более. Если же нет... - дракон многозначительно запнулся - и закончил с куда меньшей уверенностью:
- Впрочем, не будем фиксироваться на плохом. Начинай же, Первый из Девяти. Призови Мелькора и Тьму в свидетели исполнения клятвы...
Даже улаири уступил первенство Болеславу без разговоров. И Эйданор, и назгул, и, кажется, дракон, сосредоточенно следили за тем, как губы Первого произносили отбираемые и как можно точнее составляемые в голове слова.
- Я, давший клятву, - он специально не стал называть имя – это было бы затруднительно и могло создать лишние лазейки, - Гортхауэру Жестокому, более известному людям, как Саурон, служить его делу до исполнения своего долга, призываю Тьму и Мелькора, ее повелителя на Арде, в свидетели своих слов. С этой минуты считаю свою клятву…
Тут он замолчал. «…исполненной, а себя – свободным от долга» – просто не произносилось, будто кто-то сильной незримой рукой сжал мышцы гортани, хоть и не мешая дышать.
Мышцы напряглись, и рука потащила клинок из ножен, но тут же бросила его назад, оставив кипящее внутри бешенство бросающегося на прутья клетки зверя не выплеснутым. Не Анкаладора же рубить! Правда, к от кольценосца к злости двоих примешивалось некое злорадное удовлетворение.
Глаза Ангмарца, ставшие темными, встретились с глазами дракона с таким выражением, что все было ясно без слов.
- Можешь попробовать сам, - предложил он глухо.
Дракон, разумеется, попробовал. В первому крылатая рептилия относилась более, чем неплохо – но это отнюдь не означало полного доверия, тем более – в столь щекотливом вопросе. Может, человек притворяется, не желая терять ценного союзника? Людям это свойственно. Или – возможно – ЕГО клятва все же исполнена?...
Сомнения оказались напрасными: Анкаладора постигла та же судьба. Слова об исполнении обязательств просто застряли в глотке – язык не поворачивался произнести пару нехитрых слов.
Некоторое время дракон молчал: все же заподозрить несвободу – и наглядно убедиться в существовании незримого ошейника – вещи довольно различные. Зато, когда Анкаладор заговорил, его слова были строго по делу:
- А вот теперь – расскажи поподробнее про завещание.

Лагерь ангмарцев. Первый и дракон.
higf & DarkLight

Тон рептилии не предвещал Саурону ничего хорошего. Будучи созданием Крылатого, Анкаладор не испытывал должного трепета перед черным властелином. И чувствовалось: он готов извлечь Гортхауэра из небытия лишь для того, чтобы с удовольствием отправить его обратно. С парой «ласковых» напутствий.
Злопамятность драконов не зря вошла как в людские, так и в эльфийские легенды: всепрощающими эти ящеры не были отродясь.
- Тебе честно? – это были слова Болеслава, который отреагировал первым и мрачно засмеялся. К веселью момент не располагал, но уж очень забавно выглядел такой вопрос по отношению к дракону. – Я знаю, что оно есть, было написано давно «на всякий случай». Сведения о нем зарыты в Ангмаре, кажется, их откопали, но там было сказано только, что это нечтно спрятано в «месте силы». Судя по тому, что знаю я – севернее Ородруина, но южнее Ангмара. И не смотри так, знаю, что это пол-Средиземья! Но Саурон не очень хотел, чтоб мы нашли его раньше, чем положено. Сказал, что когда придет время, этого нам девятерым должно хватить. Очевидно, не настолько доверял, чтобы сказать больше. А может, не считал нужным. Кто поймет логику существа, не рожденного в Арде?
- Зараза, - мрачно отозвался Анкаладор, и не было никаких сомнений в том, кто имеется в виду. - Терпеть не могу эти игры Дарителя, Свет его побери! Впрочем, именно Свет и побрал - но нам от этого всяко не легче. Итак, если я правильно понял твои слова, Чародей, этот параноик запрятал свое завещание Тьма знает где, с надеждой что в нужный момент явится сам Намо Мандос и возвестит нам о главном? Что-то мне слабо верится в подобную благосклонность Валар и провидения. А посему - предлагаю лично обыскать эту "половину Средиземья". Не так уж это и много для существ нашего возраста и возможностей. Мне совершенно не улыбается сидеть себе и тихо ждать, когда неисполненная клятва аукнется мне редкой пакостью. Я всегда сам определял свою судьбу - и намерен делать это и впредь. Ты - со мной, Король-Чародей?
Лететь? А что делать здесь, ждать, когда помощь понадобится Раттану? Вести полки он сумеет и сам – страна пока в надежных руках. А насчет помощи… Ему припомнилось одно заклинание – чародейство работало подобно магии колец, хотя и не так долго, и только в одном плане – позволяло ощущать носителя, правда, если тот сам желал дать знать о себе. Он вполне мог соорудить подобное для короля.
Планы на будущее, обсужденные с правителем Ангмара, также требовали не сидения тут, а активного передвижения и, разумеется, встреч с остальными восемью.
- Я с тобой, - кивнул Первый. – Тем более имеются стратегические планы, для того, чтоб сколотить из дружественных нам стран военный союз. Поскольку все равно придется везде побывать, мы можем совместить два дела. Согласен? Только мне потребуется еще несколько часов на колдовство – чтобы Раттан мог дать знать, если придется худо. Я не намерен позволять лошадникам хозяйничать в моей стране!
- Разумное решение, - кивнул головой Анкаладор. - Когда уходишь за приключениями - хорошо бы озаботиться тем, чтобы было, куда возвращаться. Двуногий, именующий себя Королем, мне понравился. Он не кажется существом, склонным к опрометчивым поступкам. Так что - твори свое колдовство, Ангмарец. Для того, кто ждал нужного часа столетиями, пара часов - это не срок.
Вскоре после рассвета армия тронулась дальше, на юг, Раттан уносил с собой один из двух одинаковых, оказавшихся у него перстней. Не потому, что в этом была какая-то символика, просто действительно – кольца наиболее компактны и удобны для ношения. Второй был надет на левую руку Короля-Чародея, который после ухода армии и бессонной ночи решительно свалился в траву и закрыл глаза, намереваясь отдохнуть несколько часов, рассудив, что если даже заснет и дракон, его присутствие само по себе будет надежной охраной.

Лориэн. Ралленос
Лес, некогда служивший домом одной из ветвей эльфийского народа, теперь пустовал. Лишь звери, чувствовавшие себя тут вольготно, бродили меж странных деревьев; обладавшие же разумом обходили Лориэн стороной.
Те, кто некогда служил Мордору, не собирались приближаться к эльфийским владениям. Другие же не осмеливались нарушать покой уснувшего леса.
Большинство эльфов ушло из Средиземья. Сохранились лишь совсем немногие – в Серой Гавани, например… возможно, на дальнем востоке…
И, как ни странно, – здесь.
По меркам своего народа Ралленос был молод; всего лишь сто лет ему минуло к моменту завершения Войны Кольца. Он с рождения жил в Средиземье, и не нашел в себе сил покинуть эту землю, когда другие ушли в Валинор.
Долгие века он, и еще несколько таких же обитали в Лориэне. Иногда покидали его, бродили по разным землям… часто скрывая свою внешность под волшебной личиной. Кто-то решался и на опаснейшие дальние странствия; так, например, Винтаэль отправился не куда-нибудь, а в Мордор.
И не вернулся оттуда.
Соплеменники так и не узнали, что же случилось с Винтаэлем. Пожалуй, лишь Моргиль, секретарь Совета Лидеров и летописец, смог бы рассказать, как эльф прошел горными тропами и встретился с охраной. Эльфийские стрелы были быстры, но Перворожденному хватило одного арбалетного болта…
Но куда бы они не уходили – всегда возвращались сюда. В лес, ставший из царства света скорее вечерним; Ралленос не мог не признавать своеобразной прелести такого времени. Вместо яркого света и изумрудной листвы – мягкая задумчивость и тихая печаль.
Может, кто-нибудь не согласился бы. Но таким видели лес сами его обитатели.
Так что сейчас Ралленос ступал меж деревьев, раскрыв себя изменившейся, но все еще прекрасной мелодии Лориэна…
…в которую неожиданно вкралась странная нота.
Эльф остановился. Удивленно огляделся, пытаясь определить источник странного беспокойства.
Что такое появилось в Лориэне?
Поправив лук, Ралленос ускорил шаг, направляясь к границам леса. И, не зная того, – приближаясь к Безымянному.

Ортханк. Кестарон и Луарриль
– Хвала Валарам, жива! – с облегчением выдохнул Кестарон. Он осторожно взял девушку под локоть, помогая ей сесть. – Все в порядке?
Теперь у него не осталось сомнений в том, что круг ужаса возвел владеющий силами Тьмы. Что еще могло так подействовать на эльфийку?
– Похоже, нам придется действительно идти в обход – к городу, – заключил следопыт. – М-да…

Умбар, море. Капитаны
Чуть прикрыв глаза, Кареллон вдохнул морскую свежесть. Да-а… что ни говори, но сердца всех умбарцев – в море. В вечном море, которому не страшны войны государств.
И место Высоких Капитанов – на кораблях.
Сейчас они тут и пребывали; в городе остался лишь Сэрейм, который руководил действиями на суше и согласовывал планы умбарцев и союзников.
Вирминара тоже не было с флотом – с частью грузовых кораблей он направился к харадским берегам, дабы помочь перевезти подкрепления. Кандидатура послужила причиной немалых споров – дипломатические таланты Вирминара были равны знаниям о юге Сарманы. Но все же Капитаны пришли к выводу, что харадримы лучше воспримут мужчину.
Так что сейчас во флоте было трое. Скэйнард руководил морской обороной столицы, Сармана предводительствовала «скользящими» отрядами, чьей задачей было постоянное пощипывание гондорских войск.
Ну а сам Кареллон терпеливо ожидал момента, когда можно будет дать сражение флоту Арандира – и пояснить, кто на море хозяин.
Рядом прозвучали шаги; Кареллон повернул голову к массивному бородатому моряку. Руннар служил под его началом уже давно, и заслуженно считался одним из лучших.
– Что?
– Прилетел голубь, капитан, – усмехнулся Руннар. – Капитан Сармана вызвала на себя немало дубов, и тащит их сюда. Так что вскоре будет кого приложить.
На лице Кареллона сверкнула ответная улыбка.
– Передай на все корабли – готовность к бою. Сейчас кому-то будет плохо…

Кирит-Унгол – Гондор. Северен
Джарил и Доример, наверное, уже и думать забыли о Северене. А зря… потому что гондорец, лишь выбравшись из Кирит-Унгола, поспешил в родной город.
Короткое объяснение с теми, кто остался у лошадей. Неверящие, расширенные глаза.
А затем – бешеная скачка, пока лошади уже не начинают валиться с ног, задыхаясь и хрипя.
«Двоим – остаться с конями, вы – за мной!»
Так быстро гондорец никогда еще не ходил, и мог только благодарить многолетнюю привычку к прогулкам по Минас-Тириту, сделавшую из него выносливого ходока.
Конечно, дороги сильно отличаются от ухоженных мостовых столицы Гондора. Но сейчас Северен уже не обращал внимания на то, что ноги сбиты в кровь (даже учитывая сапоги), и на ноющую боль во всех мышцах.
Железная воля гондорца гнала его вперед – к родному городу.
Когда впереди замаячили белые стены Минас-Тирита, Северен уже почти не мог идти. И только крепкий Тинетор помогал командиру идти; он-то немного отдохнул, пока охранял лошадей.
– В чем дело? – нахмурился страж у ворот. – Кто тут?
Он осекся, вглядевшись в лица.
«Слава Валарам, хорошо нас помнит…» – Северен напрягся, выуживая из памяти имя воина.
– Беомер! – выдохнул он. – Нам нужно… немедленно в город…
– Конечно, господин Северен, – страж едва сам не съехал по стене – так происходящее было не похоже на обычную манеру поведения аристократа.
– Где король? – сумел выдохнуть Северен, шагнув за ворота.
– В Умбаре, – недоумевающе пожал плечами Беомер. – Давно уже армия выступила…
– Мор-рготова кровь! – гондорец с размаху треснул кулаком по стене, не чувствуя боли. – Во дворец. Скорее. Тинетор, помоги…

Дол-Гулдур. Ангмарцы, назгулы, Фенде и Дроглор
– Отблеск, – громадный волк поднялся и неспешно приблизился к Анрайму. – Я побегу… прредупрредить остальных? Ррассказать, увести?
– Давай, – кивнул Анрайм. – Думаю, в случае чего мы тебя найдем… А, да! Запомни всех тут – они друзья.
Дроглор повел носом, втягивая воздух и запоминая запахи.
– Запомнил, – кивнул он. – Дррузья – понял. Надо – рразыщу.
И, сорвавшись с места, вскоре скрылся из глаз.
– Вот так – встретились и расходимся, – усмехнулся Анрайм, озвучивая недавние мысли.
– А… можно спросить… – осведомился Фенде. Похоже, вновь опередил Хелька; у того глаза горели тем же интересом. – Кто он – Дроглор?
– Результат одного из проектов Аннатара, – ответил Анрайм, глядя куда-то вдаль. – Вообще-то, выведением новых зверей занимался Пятый, но тут руку приложил сам Аннатар… ему стало интересно, можно ли повторить его разработки Мелькоровых времен. Получилось. К сожалению, сородичи Дроглора погибли… кто сражался вместе с орками и погиб вместе с ними, кого убили у врат Мордора… Кого после выследили. Дроглор – последний.
– Может, где-нибудь все-таки еще сохранились? – вставил свое слово Хельк. Исполинский волк, прямо скажем, впечатлил молодого ангмарца.
– Может, – пожал плечами Анрайм. – Я ведь тоже считал себя последним… Правда, найти будет нелегко – волка в лесах могут отыскать разве что эльфы. Хотя… думаю, Пятый сумеет. Он всегда зверей хорошо понимал. Я-то больше городской житель, а если брожу, то по дорогам.
Он замолчал, глядя поверх собеседников.
Сейчас Девятый чувствовал себя удивительно умиротворенно. Давно забытое ощущение… чуточку неполное, но все же приятное.
Любят менестрели воспевать страдания людей и эльфов, кого-то потерявших. Ха! Глупцы. Пусть кто-то ушел – но есть великое множество соплеменников, которые тебя поймут и примут.
А настоящее горе и одиночество – это когда подобных тебе не остается. Совсем. Нигде.
Сначала – странная, неправдоподобная весть с Пелленорских полей; и лишь чувства подсказывают, что все правдиво. Что один из них ушел, исчезнув из мира.
А потом – огненная колонна впереди и режущее сердце ощущение потери… ведь ушел тот, кому они все обязаны своими отличиями от обычных…
И пробуждение. Осознание того, что все остальные – лишь пепел из легенд.
Столько времени считать себя последним… загонять в глубину души отчаяние и острую, невероятную тоску…
А потом – ощутить далекое, почти незаметное присутствие. Восемь огоньков, горящих вдали.
Но они есть. И к ним можно прийти.
А значит – одиночество кончилось. Совсем.

- Кестарон, зачем все это? Зачем они вернулись? Ведь люди доказали, что они смогут с ними справиться? Зачем? - еле прошептала Луарриль. Из ее прекрасных глаз потекли слезы. Обычные, такие же как у людей. Эльфийка прижалась к человеку, ища защиты у него. Молодая, ничего не познавшая в жизни. А уже столько всего на нее свалилось. Ей было трудно. И она искала защиты. Даже у человека.
Эльфы, рожденные уже после Войны за Кольцо, не имели предубеждения перед людьми. Теперь они воспринимались как равные.
А сердце Луарриль не стремилось в Валинор так сильно, как у тех, кто видел эти прекрасные земли.
Но ей было страшно. Сейчас, в эту минуту... Она не могла справиться с ним.
Поэтому искала защиты. У Кестарона...

Ортханк. Кестарон и Луарриль
– Может… может, они посчитали, что уже не осталось способных на это? – предположил следопыт. – Ведь кто тогда против них выступал? Элессар Эльфинит, Галадриэль, Келеборн, Митрандир… Сейчас от тех времен в Средиземье остался только Кэрдан – а он не покидает Серой Гавани.
Себя Кестарон героем отнюдь не считал – слишком уж хорошо себя знал. Хотя и гордился тем, что Король одно время был следопытом…
Но он помнил танец клинков Сэйма, и понимал, что против него не выстоит. А поразить назгула стрелой… может, эльфийская бы и подействовала. Но не человеческая.

Умбар, море. Капитаны
Над палубой раздался резкий переливчатый свист; так на умбарских кораблях подавали сигналы. Для нетренированного уха они могли показаться одинаковыми… но таких ушей на борту не было.
А означал этот конкретный сигнал – «Враг в поле зрения».
Кареллон вихрем взлетел на мостик и окинул взглядом море.
Да, так оно и есть. Острый взгляд Капитана различил изящные силуэты кораблей-земляков, и не поспевающие за ними гондорские суда. Та-ак… четыре корабля Сарманы, и шесть – его собственных. Против двенадцати «дубовых». Расклад хороший.
По лестнице простучали сапоги – объявился Руннар.
– Какие будут приказания, Капитан?
– «Сокол» и «Ястреб» – на левую дугу. «Рысь» и «Стилет» – на правую. Мы со «Змеем» ударим по центру.
О том, чтобы следили за маневрами Сарманы, Кареллон даже и упоминать не стал; моряки это и так прекрасно знали. И он не сомневался, что Сармана, несмотря на горячий характер, не станет кидаться в бой, ломая планы сотоварища. Если бы стала – не попала бы в число Высоких Капитанов.
Кареллон зло усмехнулся, проведя рукой по гладкому дереву перил. Сегодня «Алый Волк» подгрызет несколько дубов!

– Не отстают! – довольный рык Вандора сделал бы честь любому троллю. Впрочем, в эскадре Сарманы к нему уже давно привыкли. И более того – были рады мощи такого голоса; никакой шторм не заглушит команд.
Задача судов этой эскадры была не такой уж сложной – они устроили весьма наглое нападение на гавань с гондорскими кораблями, и обстреляли берег… скажем так, весьма пахучими снарядами. Само собой, командир рассвирепел, и корабли вышли на охоту.
Три более легких корабля успешно ушли; у четверых гондорские суда повисли на хвосте. Исход битвы их особенно не волновал – они были уверены в численном и оружейном превосходстве.
Вот только в пылу битвы никто не заметил, что в погоне корабли забрались далековато от гавани…

Седьмой

Анрайм не отправился с Эриком, на какое-то мгновение заставив его потеряться в смешавшейся память человека и назгула. Пусть Седьмой вспомнил все, но помнить о жизни одиночки – и возвращаться к ней, после кратких дней единства с собратом, - это совсем иное. Командир Эрд Кадш тоже слишком много знал об одиночестве, чтобы обрадоваться продолжению.
Но – лишь на мгновение.
Седьмой не любил яростную тоску одиночки, но чье-либо общество терпел еще меньше. Временно. Может быть. Ненадолго. Не среди равных.
Взмахом руки попрощавшись с Девятым, Эрик перешел на серые пути как раз в то время, когда Анрайм выходил из замка по-настоящему.
...Серые тени, наложенные на серое место...
В бесцветном пространстве, чья невидимая тяжесть свинцовым покрывалом придавила Седьмого – еще одна печать одиночки – масштабы окружающего менялись. Эрик с трудом мог разглядеть дальние углы зала, но отчетливо видел всех братьев. Пока только семерых. При более пристальном взгляде можно было различить вдали даже горы – привычные места сил для слуг Гортхауэра, - но за это тяжесть серого просто вжимала в землю.
Не став пытаться увидеть силуэты Кирит-Унгола, - Эрик затруднился бы ответить, интересны ему только братья, или хочется вспомнить крепость, долгие годы служившую домом... – улайри определил направление к Карадрасу, названному гномами Жестоким (и в этом с ними согласились даже орки), и отправился в путь.
Ноги неутомимо несли Эрика по серым тропам, мысли привычно выстраивали планы поочередно обороны и прорывов, и на фоне знакомых действий мельтешили незнакомые... идеи.
Раньше Кадша не интересовала лингвистика (как и Седьмого), однако сейчас стало любопытно от иронии названии Мории. Гордые донельзя эльфы нарекли ее "Черной ямой", и имя прижилось. Вопреки всем попыткам гномов, по возвращении немедленно переименовавших святыню в Казад-Дум. Отправившемся за войной Эрику эльфийское слово даже понравилось.
С другой стороны, Седьмого раньше не интересовало вообще ничего. Но ныне пришлось заметить, что немало мыслей крутиться вокруг роханки Четвертого, который пронес сквозь века больше всех человеческих чувств...
Или, Эрику так лишь казалось? Относительно себя. Относительно Сэйма.

- Черная яма...

Нельзя сказать, что Четвертый потратил много сил на пробуждение Чернолесья - наоборот, сил у него заметно прибавилось, и на борьбу с этими, "прибавившимися силами" и уходили сейчас все силы его собственного сознания... сознания Сэймура, которому (пока во всяком случае) повезло остаться не только доминирующим, но и единственным. Память назгула проснулась - личность же пребывала в странном сне... сне-во-времени-до-кольца. Справиться с воспоминаниями обо всем, что было, удалось на удивление легко. А вот справится с темной, темной и еще раз темной энергией, которую псион неизбежно воспринимал "пси", было трудно.

Почти закончились леса по обе стороны реки, вдоль которой вел тропу Сэйм, зеленоватое неяркое свечение справа померкло, черное свечение пробужденного им леса осталось позади. Назгул стал пошатываться в седле и сереющая кожа все сильнее натягивалась на лице.
- Мне надо сделать передышку...- Хрипло заметил он. Голос уже мало походил на человеческий.- Вот только найду подходящее...
Впереди чуть разгорелось еще одно свечение - на этот раз розовое. "Призрачно-серое", окружающее путников сильно искажало вид пейзажей, но вскоре стало потянто, что их кони семилиговыми шагами приближаются к Тол-Брандиру. Светилась вершина.
- Да, здесь подойдет...
Последним усилием подтащив себя и спутницу к "этому светящемуся", он открыл выход с тропы и кони пошли по довольно крутому склону недалеко от вершины.
Сэйм чуть ли не скатился с коня и сел на траву, оперевшись локтями о землю. Оранжевый отблеск в его глазах потихоньку гас.
- Погуляй. Мне надо... отдохнуть.- Он хотел сказать "справиться", но заменил слово.- Может, тебе что-то понравится - там, на вершине.

"Анрайм."- Обратился он мысленно к Девятому. Речь звучала тихо, Сэйм в самом деле заметно вымотался и просто не смог бы сейчас достучаться до кого-нибудь еще.- "Сообщи остальным... Лес пробужден. Я - в Гондор. На разведку."

совместный пост, Hideki & Easterling
-------------------------------------

Ономори с командой и пленным вышел к костру и группе людей. Взгляд его был настороженный:
- Кто вы? И что вы делаете здесь?
- И почему указываете пальцами на мирно плывущий по свои делам корабль... - насмешливо протянул один из троицы, направившись в сторону мореходов. Те насторожились: на поясе подходящего висел меч - однако человек шел, чуть разведя руки в стороны, словно бы слегка улыбаясь. - Разве же так встречают старых друзей?
- Старых друзей я знаю в лицо, а тебя я вижу впервые, - Ономори жестом показал команде не проявлять агрессии.
Не слишком воодушевляет, оценил ситуацию Кхамул. Второй еще слишком хорошо помнил - ощущения при пробуждении были, мягко говоря, малоприятными. Как бы эти простые умбарские парни не сочли, что капитану грозит опасность, и не набросились на них в самый ответственный момент...
- Сейчас разберемся, впервые ли... - пробормотал Второй, оценивающим взглядом окидывая команду. "Простые умбарские парни", как один, ощетинились разнокалиберным оружием и, несмотря на упреждение капитана, смотрели на чужаков недобро.
- Что ты намерен сделать... старый друг? - на последних словах он сделал акцент, явно не в пользу "друзей".
- Напомнить кое о чем, - похоже, незнакомцу надоело играть в загадки и вот-вот должен был начаться конкретный разговор. По крайней мере, он подошел поближе, пристально глядя на Ономори - будто ожидал чего-то.
Ономори отставил правую ногу назад. Уж больно не нравился ему напор незнакомца. Но в его словах было что-то, что ему показалось странным. Напомнить?
- Что напомнить? - его руки вспотели. В голове мигом пронеслась безумная идея, но он не мог ее принять всерьез.
- Сколько лет прошло для тебя? Десять? Пятнадцать?
Ономори резко выдохнул. Кто-то из его людей дернулся навстречу, почуяв неладное - Кхамул на миг отвлекся, и потихоньку сплетаемое заклятье, скрываемое до поры за обыденными словами, вышло из-под контроля.
- Да, около двадцати лет, - голос Ономори дрожал. Сны, что он видел, словно, навалились на него, грозясь раздавить под своей тяжестью.
Второй прекрасно понимал, что чувствует сейчас Ономори. Но понимал также и то, что лучше привести его в себя быстро: мгновенную боль перетерпеть проще. А им, находящимся совсем рядом, возможно, удастся ему помочь.
- Возвращайся, время пришло!
Ономори упал на колени и схватился за голову. Ее словно пронзали тысячи невидимых игл и каждая игла несла с собой воспоминания.
Из его легких вырвался немой крик. Он... он не мог поверить в то, что он сейчас узнал. Он не мог... нет, он был и он есть тот, кто он есть. Он - Ономори!
...
- Ну, слава т-тебе, Единый... - Кхамул с трудом встал, помог подняться на ноги Ономори и провел ладонью по лицу - пытаясь немного смягчить пробуждение Шестого, он отдал больше, чем следовало. - И что дальше?
Люди, стоящие рядом,смотрели на них с каким-то суеверным ужасом.

Всё это время Джарил стоял, скрестив руки на груди и устремив неподвижный взгляд в пламя... Оно ослепляло своими яркими, первобытными красками, превращая окружающее в нечеткие, размытые тени, но Восьмой догадывался о происходящем за границей тепла и света. Он как будто заново ощущал ту боль и тяжесть, которые обрушились лавиной, когда сломалась стена беспамятства.
И всё же не пытался помочь Третьему, даже мысленно... Наоборот, странные мысли бродили за этой каменной маской, изображающей лицо молодого человека. Мысли были о том, как бы он жил, если бы не вспомнил. Не был придавлен к земле тысячелетней враждой и ненавистью. Не осознавал бы каждую секунду той тьмы, что окружала его и подобных ему... В этих мыслях вдруг мелькнуло что-то, похожее на сожаление... Которое Джарил тут же стер, проведя ладонью по глазам. "От себя вот так же не отмахнешься", - подумал он с кривой усмешкой и зашагал к остальным. Не то чтобы ему очень уж хотелось видеть новообретенного "брата", просто Восьмой почувствовал растущее смятение и враждебность умбарцев. Лучше успокоить их без лишнего кровопролития.

- Куда мы теперь... Что нам делать? Кестарон, я не смогу пока держаться на волке или лошади. А пешком далеко не уйду. Давай, устроимся где-то здесь... На время...Надеюсь, ты сможешь меня перенести. Слишком черно там оказалось. В Гавани наверняка уже знают, что со мной случилось. Они почувствовали. Да и зло тоже должны ощутить, - лепетала эльфийка. Ее била крупная дрожь. Ей было и холодно, и жарко одновременно. Она жалась к Кестарону, ища тепла и защиты, она доверяла этому человеку. И было что-то еще. о что это было, эльфийка понять не могла.

Айрин

Предложение побыть одной был как нельзя более вовремя, хотя Айрин не призналась бы в этом и под страхом смерти. Тем более что упомянутый страх смерти и был причиной, что девушке позарез хотелось побыть наедине с собственными ушами и разобраться в их количестве.
Ну, и во всем остальном тоже.
Путешествие по серым тропам, на которых со времен создания Арды побывало считанное количество смертных, и в числу коих недавно прибавилась роханка (которая вдобавок сообразила, что путешествовала таким образом второй-!-!-! раз...), изрядно расшатало ей нервы. Горящие глаза, клинки тьмы и все остальное, если немного подумать, не так уж страшно – по секрету, после баллад о Пеленорской Битве Айрин ждала даже чего-то... хм... повнушительнее, скажем так: с крылышками, - однако видеть, как мир в одночасье стал серым и среди этой серости скользит другая серость, на скорости, ни в одном цвете (свете) (тьме) не способной существовать...
Отрешенно понаблюдав, как грозный назгул с грацией мешка с сеном сползает со своего скакуна, Айрин некоторое время пыталась найти в сказанном скрытый смысл, но в итоге просто спешилась и, аккуратно обиходив коней, утопала на вершину. Правда, не в пример Сэйму она понятия не имела, что находится именно на Тол-Брандире, но... не вниз ведь возвращаться?
Серые видения глубины, полеты и бессчетных лиг еще не отпустили девушку.

По мере удаления от улайри к Айрин медленно возвращалась способность мыслить. И чем больше она это делала, тем меньше роханке нравилось.
Рассеяно обходя большие валуны, перегородившие сторожевую тропку к вершине, нечаянная спутница Четвертого пыталась собрать мысли в кучку и убедить себя, что в ее возрасте, будучи в первом настоящем патрульном рейде (и пережив его зверскую гибель) (да, наверное при этом уже нельзя считаться, что она до сих пор в рейде), при встрече с взрослым мужч... Сэйма можно назвать мужчиной? Теоретически скорее всего да, в конце концов на женщину он похож еще меньше, но практически... назгулы не мужчины, это назгулы. Кольценосцы. Ага. Носят кольца. Прямо как юные де...
Тьфу.
Короче, все сначала.
Аккуратно ступая по осыпающемуся склону, девушка подняла ладошки, решив загибать пальцы для наглядности. Значит, в ее возрасте, и при первом задании...
Правая рука оказалась испачкана в крови, рассохшейся неприглядными коростами по сгибам и ногтям. На несколько минут снова утратив способность размышлять, Айрин с большим опозданием вспомнила, что пыталась схватить меч, когда...
Э-э...
"Первый раз встретила Сэйма"?
"ОН убил всех"?
"На берегу потеряла свой"?

...С маху врезавшись коленом в какой-то камень, дочь Вельхира вышла из ступора и отчаянно выругалась, помянув сразу и спутника, и его собратьев, и по старой привычке пожелав чтобы их всех побрал Саурон. Потом, сообразив что сказала, ругнулась еще раз, после чего чуть истерически захихикала.
Смешок быстро перешел в громкий хохот, по мере усиления которого Айрин уселась на землю – и даже не заметив, что злополучный камень был уже на вершине, - и, покачиваясь, расплакалась.
Холодный ветер сушил слезы и холодил глаза, в которых не отражалось ничего из величественной панорамы, раскинувшейся вокруг Тол-Брандира. Айрин смотрела на раскинувшееся перед ней Средиземье, различая у горизонта даже мордорские горы, и какой-то давно забытой частью себя соображая, что даже во времена несения стражи на двух соседних холмах, воины древних королей видели меньше, чем она сейчас, и – ни о чем не думала.
На вершине была только она, и весь мир. И думать было совершенно не о чем.

По-настоящему снова научиться соображать у Айрин получилось лишь спустя несколько часов. Сколько именно девушка не поняла, однако, изрядно замерзнув и обзаведшись подозрительным свербением в носу, вернулась с небес на грешную землю.
Поежившись, юная роханка встала, рассматривая вьющийся далеко внизу – и еще дальше вдали – узор Андуина, и грустно вздохнула (шмыгнула, точнее).
- Я не могу вас похоронить, ребята, - уныло призналась она. – Но потом, чес-слово, посажу цветы на курганах. Обещаю. И никаких шуток.

**

В глубоких сумерках, отчаянно злая Айрин кое-как спустилась к месту стоянки (лежанки), которую едва нашла. Не переставая удивляться, как умудрилась несознательно залезть на такую кручу и не сверзиться до самой воды, исцарапанная и взлохмаченная девушка ангелом мщения вломилась на узкую площадку, где отдыхал назгул, и тоном, лишь на градус отличавшимся от воплей самих Кольценосцев, прошипела:
- Где кос-стер? Вода? Кто коней поить будет?!
При этом Айрин на ходу сдергивала с ноги сапожек, вытряхивая из него набившиеся камни, и свободной от обуви рукой выдергивала из волос обильно украсившие косы веточки. Тот факт, что на вершине росло очень мало деревьев, косы не извинял – еще недавно они были в Чернолесье.
Впрочем, чтобы убедиться в полном отсутствии со стороны улайри попыток наладить быт, Айрин потребовалось секунд пять максимум, после чего Сэйм был одарен откровенно злобным взглядом, невнятным "муж-жжжчины...!", советом подвинуться с тропы, который нереально по смыслу сплелся с ругательствами роханки (а бранилась девушка строго на сауроновскую тему), после чего весь цирк исчез за поворотом. Коней Айрин тоже прихватила, а как стало ясно по мокрым следам, оставшимся от златовласой воительницы, вопрос "где искать ручей" перед ней уже не стоял.

"Энергия. Когда ее слишком мало - это плохо, но поправимо, когда ее слишком много - это много хуже. Унесет...
Сейчас с уходом Майя места темной силы отзываются на прикосновения улаири ("уже неокольцованных, может, уже и не назгул?") с готовностью, жадностью изголодавшегося, с отчаянностью ребенка и жаждой брошенного в пустыне. Тьма - вполне самостоятельная сущность и - очень не любит, когда ее бросают одну...
Но Девять Повелителей - это что-то уж через чур. Более-менее прежними ухитрились остаться Первый да Девятый. У Третьего, похоже, снесло крышу, Седьмой - замкнут, но высокие технологии и его не обошли стороной. Интересно, как дела у остальных. Все проснулись, возродились и... И? Что дальше? Девять королевств под Империей Первого? Оно мне надо?.. Пламенный клинок... Эру, чтоб его... Чем ты нас сделал, Майя?.."

Четвертый не думал - не занимался стратегическим планированием... и нестратегическим, наоборот, все, что он делал, было стохастическим издевательством над природой призраков.

В частности почти сразу после ухода Айрин он рискнул чуть-чуть "отпустить поводья" - пронаблюдал, как съеживается, жухнет и начинает выгорать вокруг трава. Закрылся наглухо. Полежал на солнышке. Если давление все время растет - в конце концов будет взрыв... или фазовый переход - ни то ни другое Четвертого пока не устраивало. Решение (хотя бы временное) пришло чуть позже - Сэйм перешел на другой берег, прошел вдоль реки. Правый берег Андуина. Возле сторожевых холмов. Тишина, покой, благодать и белые бабочки... Мириады духов непогребенных орков под ногами, умерших в ярости и гневе, под стрелами и мечами, умерших с одной целью - дотянуться до горла врага, стоящего выше по склону... За давностью лет - духи слабые, очень... зато их - много. И эта мысль "много" имела привкус горной лавины.

...Ближе к вечеру бодрый, искупавшийся, живой и веселый парень совершенно человеческого вида, на серой, будто сотканной из тумана и сумерек лодке, напрочь игнорирующей течение воды и обходящейся без весел, вернулся обратно к Тол Брандиру. Когда он поднялся к месту стоянки, бросил пару (убитых камешком в лоб) гусей на землю, сходил за дровами и принялся готовить костер ("ура, зажигалка все еще работает"), со стороны тропы с вершины послышались топот и бормотания. "О, вернулась. Значит - толк будет." На шумность возвращения он не обратил внимания - вот если б девушка вдруг решила ходить бесшумно...
Выслушав дальнейшее, Сэйм задумался - "слишком много толку - это хорошо или не очень?" - что, впрочем, не помешало ему запалить ветки.