Согласно кивнул но прижал только крепче. Каий замерла, боясь пошевелиться, на лице возникло болезненно-усталое выражение. Взгляд погас.
Руки сразу же разжались.
-Прости, - человек склонил голову.
Девушка легла, оправив сползшую с плеча нижнюю рубаху, и попыталась улыбнуться:
-Все… в порядке. Спи…
-Не нужно казаться, джаши, я знаю, что ты устала, - тихо.
Она приподнялась на локте и отрицательно покачала головой:
-Нет, не это.
-А что? - не повышая голоса.
-Ты устал, - проговорила шепотом и вновь опустилась на подушку, положив голову на левую ладонь, - я потерплю.
Отрицательно мотнул головой - только для того, чтобы через секунду почувствовать, что вот-вот просто отключится. Нежно погладил щеку девушки.
-Завтра... - И через пару мгновений заснул.
Каий еще некоторое время рассматривала смуглое лицо. Быстро, словно опасаясь быть замеченной, провела пальцам по шраму. Зажмурилась и прижала руку к груди. Сон долго шел, а когда появился – оборвался кошмаром.

Платье из малхатской тяжелой шерсти приятно согревало руки. Каий подула на ладони, спускаясь с крытой галерии, где тренировалась управлять Ахвеем. Плечи привычно ломило от напряжения, но касавшийся их прохладный ветер снимал усталость.
Печальные мысли на время отступили, стоило сосредоточиться на занятиях. Через чайную комнату девушка проскользнула в коридор сатов, юркнула в комнату, склонившись над каменной чашей, заполненной хрустальной водой.
Дверь позади тихонько скрипнула. Девушка выпрямилась, обтирая лицо мягким полотенцем и смотря несколько недоуменно на появившегося в проеме арлионца. Тот церемонно поклонился, беззастенчиво подходя ближе.
-Что-то случилось? – она нахмурилась, в очередной раз пытаясь вспомнить имя и где видела этого человека.
- Таргима просила показать вам, - потупился светловолосый. Рука взметнулась в сложном красивом жесте - и челюсти девушки словно сковало прочной ледяной коркой. Только прикосновения льда к коже не ощущалось. Улыбка парня стала хищной.
Клэйморские катакомбы пронеслись перед глазами. На долю секунды, Каий зажмурилась, в следующую – ладонь-лепесток погрузилась в воду по кисть, швыряя в лицо арлионцу капли широким веером. Тот на секунду замешкался, вытирая глаза. А потом в руке блеснул острый, круто изогнутый клинок. Арлионец не стал ничего объяснять или заявлять - просто двинулся к ней, на ходу отшвырнув чашу. Девушка, семеня отступала к стене, рука нащупала вчера выложенную из сумки книгу – и увесистый том полетел в лицо мужчине. Отбил книгу локтем, не спеша, заинтересованно осмотрел корешок. Парень все еще улыбался - казалось, ему доставляют удовольствие попытки девушки сопротивляться. Взглядом указал на подушки неподалеку.
На арлионца посмотрели как на маленькую, скользкую гадючку: раздавить хочется – опасаешься, что укусит. Пригнувшись, скользнула вдоль стены, к углу, оттуда – к двери. Пальцы сжались вокруг тяжелого подсвечника.

Усмешка, еще один красивый, неуловимо-быстрый жест - и руку сковало тоже. В коридоре раздался топот ног. Блондин встревоженно обернулся к двери, тут же распахнутой настежь. Схватки не было - Рамиз просто привычным движением сшиб шаита локтем, а в следующий момент клинок уже снес юноше голову. Не интересуясь, что будет с человеком дальше, Рамиз нашел глазами Каий и подскочил к ней.
Она испуганно дрожала, не отрывая взгляда широко раскрытых глаз от убитого. Подсвечник выпал из потеплевших пальцев. Металический звон прокатился по комнате.
Он осторожно обнял ее, спрятав лицо на своей груди, укрыв от неприятного зрелища.
- Пойдем отсюда, - тихо, на самое ухо.
Кивок. Вывел ее из комнаты и вообще из помещения - на стену. Только тогда - нервно прижал к себе.
-Ты в порядке? Или я опять кого-то... не того убил?
Неловкая попытка пошутить вызвала приступ нервной дрожи. Каий прижалась щекой к груди:
-Клэйм… орские ката… катакомбы, - нервно сглатывая воздух, прошептала она.
Кивок. Успокаивающе провел пальцами по волосам.
-Можно о тебе позаботиться? - Такая же неловкая, нежная улыбка.
Девушка поежилась, обхватив себя руками за плечи, согласно склонила голову и быстро, едва заметно улыбнулась, словно испуганно.

Ее тут же утащили куда-то ближе к кухням, вытребовали у поваров кружку ароматного травяного отвара, потом разыскали даже подобие парка - зеленый холмик, усаженный полудюжиной берез. На зеленой траве расстелили плащ, на плащ усадили девушку, кружку вручили ей же. Рамиз, как всегда, устроился чуть позади и уткнулся носом в плечо с виноватым видом.
Еще немного дрожала – обхватила голову ладонями и опустила подбородок на колени, пустым взглядом смотря на кружащийся над чашкой дымок. Рамиз мягко потянул ее назад, к себе. Не сопротивлялась. Откинулась, рассматривая свинцовое небо сквозь переплетения светлых ветвей.
Некоторое время только гладил тонкие плечи. Потом, -
-Ты мне очень нужна, - тихо, в самое ухо.
-Ты почувствовал это, - последнее слово она выделила странным тоном, - жжение в ладони? Страх? Испуг?
Кивок.
- Страшно боялся, что не успею, - совсем тихо.
-Я тоже... тогда.
- Я идиот, - с грустной улыбкой поцеловал почти прозрачную кожу на виске. И сразу же, без перехода. - Знаешь... Кажется, словно я без руки.
-Пройдет, - усмехнулась... и добавила. - Поэтому и боюсь отпускать одного.
Кивок. Прижал к себе и долго молчал, только нежно гладя волосы и плечи пальцами. Каий ничего не говорила, только, прищурившись, рассматривала разномастные серо-стальные лоскутки, прижав левую ладонь к плавно изгибающимся ключицам.
-Я скучала по тебе… такому, - она произнесла эти слова неуверенно, останавливаясь на каждом слоге. - Прости... пожалуйста.
-Тебе просто выпал самый эгоистичный остолоп на свете, - вздох. - Но он постарается исправиться.
-Нет, не нужно через себя, - палец коснулся кончика шрама на лбу. Она поднялась, сев напротив и опустив ладони на плечи. – Такой, как ты есть, к тебе тянутся люди. Даже таргима, даже Джангаш…
- Наверное, мне придется этому заново учиться, - улыбка. - Поможешь?
Каий вздохнула и устало свернулась клубком в кольце рук, гладя зеленую метку на правой руке острыми пальчиками, смотря на шероховатые подушечки с недоверчивой лаской.
Пальцы Рамиза нежно и убаюкивающе гладили плечо, а черные глаза смотрели на нее с тихой нежностью. Надо было сдать ее на руки Мейхани, а самому заняться трупом в комнате, но расставаться не хотелось. Так что - просто наслаждался минутами беспокойного счастья.

Кап… цок… в тишине комнаты разбивались о пол капли. Скрипела кожа сапог, трещала натянутая ткань одежды невидимого посетителя. Скрипнула кровать – воздух рядом пропитался солью и морским, свежим ветром. Сечен мог поспорить что это Ирьера - никто больше не вламывался в его комнаты без разрешения вот уже лет десять. Но на всякий случай все-таки обернулся. Бровь на узком, мрачном словно от природы лице удивленно взлетела вверх - кровать была пуста.
Всколыхнулась занавесь – в на фоне окна мелькнул силуэт. Приблизился. Мокрые волосы золотыми змеями струились по лицу. Пропитавшаяся морской водой рубаха обнимала тело, собираясь в жесткие складки там, где ткань была разорвана.
Осмотрел силуэт с ног до головы. Печально улыбнулся, опустив взгляд долу.
-Все-таки правда.
Отражение? Баронесса Вирт? Протестующее взмахнула рукой. Села на один из стульев… стирая с лица капли, словно стараясь избавиться от воды.
Граф резко поднял голову, во взгляде появился интерес.
-Тогда что? Нет, я, конечно, рад появлению, но живой ты мне нравишься больше. Можешь говорить? - Вопросы сыпались быстро. Тон был деловым, но и беспокойство в нем тоже мелькало.
-Полотенце, - было видно, что разлепить замерзшие губы баронессе удалось с трудом, - х-холодно, пес тебя раздери.
Больших полотенец в комнате не было, так что просто сдернул простыню с кровати. Набросил на призрачные плечи в смутной уверенности, что ткань просто пройдет сквозь. Нет… Морская баронесса неосторожно взмахнула рукой, задев чужую. Пальцы оказались неожиданно… настоящими, только ледяными. Ирьера поймала край простыни, промокая волосы.

Вздох. Скорее озадаченный. Подошел к камину, накидал побольше дров, - слабые язычки угасающего пламени тут же занялись изучением предложенного, - вернулся обратно, взяв ледяную руку в свою.
-Ты-то хоть тепло чувствуешь?
Рассеянный взгляд стальных глаз стал осмысленным.
-…волосы сохнут… кажется.
Гриф укутал ее поверх простыни еще и в покрывало. Опустился на стул.
-Тогда рассказывай.
Морская баронесса благодарно стянула концы ткани на груди, пытаясь согреться. Острое личико постепенно теряло бледность.
-Стая подошла к Лэргасским островам. Там мы сражались , потопили два боевых судна, потом повернули обратно. Штурман говорил, что близится непогода, и советовал переждать, - Вирт говорила медленно, словно с трудом вспоминая события. – Через полдня стая попала в шторм. Корабли разметало, я… обнаружила, что компас взбесился, из-под него выскочил осколок магнитного камня… кто-то, наверное… Не помню. Помню, что пыталась выровнять судно, но захлестнуло волной. Державший парус канат лопнул и матросы кинулись подвязывать его.
Она виновато подняла глаза на своего собеседника.
-А потом очутилась здесь? - Сечен слушал, не пропуская ни единого слова.
Женщина растеряно пожала плечами.
-Меня окликнули. Кажется, когда кинулась вниз, что-то ударило сюда, - она подняла ладонь к виску, где красовалась длинная, алая царапина. – Потом… здесь.
- Как-то... Себя ощущаешь? Или только то, что здесь?
Ирьера рассеянно пожала плечами.
-Кажется, теперь я знаю, почему наш прадед спятил.
-И не надейся, - усмехнулся Сечен. - Куда примерно вас занесло? Север, юг?
-Не уверена… компас сошел с ума, но по звездам, где-то на север, - женщина расстроено протянула ладонь, коснулась мужской руки.

Гриф взял узкую ладонь баронессы в свою, ободряюще сжал.
- Если ты еще живая - найдем и вытащим. Если нет... Кажется, я обзавелся спутницей жизни.
При последних словах его едва заметно нервно передернуло. Ирьера болезненно улыбнулась и опустилась на пол рядом, положив голову на две сцепленные ладони, – свою и чужую. Волосы действительно чуть подсохли.
-...теплый.
Вздох - опять скорее озадаченный. Сполз на пол и обнял узкие плечи пиратки. Прижал точеную, все еще очень холодную скулу к своей щеке.
-Откуда ты только взялась на мою голову? - Шепотом.
-Брат рассказывал… про Зимний Переворот….
- Будем считать, что он отыгрался, - улыбнулся Сечен. Потом добавил серьезно, - он свихнулся, когда пришла весть о твоей шхуне.
-…он…? - с болью.
-Бегает. Либо правда убьет этого - следующее слово было незнакомо даже морской баронессе - либо вернется сюда злым как черт.
-Его?
-Брэдгера, - совсем тихо.
-Не сможет... – Баронесса закрыла глаза и, опустив голову на плечо, беспокойно обняла чужие плечи. Рукава рубахи были уже чуть влажными.
Сечен с некоторым удивлением поймал себя на том, что успокаивающе гладит мерцающие золотые волосы. Мысленно поставил баронессе высшую отметку за умение манипулировать людьми и понадеялся, что награда не посмертная. Потому что тогда с этим бы предстояло еще долго жить.

Летнее солнце не грело. Так, текло по крышам на землю, не спеша наполнять почву живительной силой. Каий отмахивалась от бледно-золотых лучей светлым рукавом хизрахшского халата и смотрела, как Рамиз тренируется. На день показалось: время повернулось вспять.
По земле танцевала тень. Девушка опустила взгляд на раскрытую книгу и выцепила из текста случайную фразу: «колдовство крови забыто и используется только в кузнечном деле». Слова показались абсурдными, хотя, кто знает Малахатских кузнецов?
-Тагиса! Сат! Тагиса-а-а! – Девушка отняла рукав от лица, смотря на бегущего со всех ног рыжего карлика с растрепанной косой. – Таргим-а-а!
Голос сорвался на испуганный крик, и девушка подскочила. Книга упала в пыль. Рамиз резко обернулся - меч одним плавным движением влетел в ножны. Опять плохие известия... Остановил карлика, положил руку на плечо - люди после этого обычно переставали паниковать.
-Что случилось? - Спокойным тоном, успокаивающим и требовательным одновременно.
Сат взмахнул руками, стряхивая чужую ладонь и посмотрел в на подошедшую соплеменницу. Каий побледнела, а сжавшие книгу пальцы дрожали.
-Сат, тагиса, скорее… - молящее переводя взгляд с одного на другого, молодой воин и кинулся в обратном направлении.
Славийский двор необычно оживился. Носились воины, каждый в цвете своего князя. Озадаченные и испуганные, как потерявшиеся дети. Карлик взлетел по боковой лестнице, подводившей к крылу, где устроили корпус Зеленого Клана, пронесся через чайную в коридор и кивнул на дверь, перед которой мрачно и молчаливо замерли старые саты. Каий отпустила смуглую ладонь и быстрым шагом направилась в комнату таргимы. Первым движением было - внутрь. Потом сдержался. Остановился возле, с мрачным спокойствием ожидая известий.
Несколько минут стояла тишина, только потрескивали ири в ободках на стенах. Карлики молчали, а рыжеволосый воин нетерпеливо отстукивал каблуками незнакомый ритм. Скрип – бледная рука мелькнула в проеме, приглашая войти.

Внутри свил гнездо полумрак. Более хмурый, чем обычно, Джангаш стоял подле застеленной кровати, сложив руки на древке секиры, и смотрел с несвойственным ему выражением на болтающую, словно маленькая девочка, ножками в вышитых сапожках, Мейхани.
-Не спорь-спорь, Изумрудная ведьма хорошо себя чувствует-чувствует - лицо в ореоле седых волос было бледным, но глаза лучились ореховым блеском. – Уже и уложить-уложить при первом случае готов-готов. Пусть будет милостиво солнце, тагиса, сат.
Каий испуганно прижалась худеньким плечом к теплому камню и смотрела на Изумрудную Ведьму с тревогой. Обернулась на Рамиза, кивнула, предлагая подойти ближе. Кивнул, тронув плечо Каий. Джангаш угрюмо опустил взгляд в пол.
-А… э, завтра отправитесь. Аргодорское племя через границу пошло, а на совете и часу назад не прошло, как князей отравили. Двое дольше продержались, пока таргима не подоспела, да одного вытащить все равно не смогла. Теперь Мстислав остался одним князем на двенадцать безпризорных. В Славии опасно.
-Арлионская граница как? - Холодно уточнил Брэдгер.
-Не знаю пока, - отрезал карлик, а Изумрудная Ведьма легко улыбнулась:
-Тагиса, подай-подай на полочке ларец стоит.
Девушка, бледная, качнула головой, обнимая ладонями темное дерево и опуская небольшую ильказскую шкатулку на колени Мейхани.
Рамиз медленно моргнул - в груди шевельнулось нехорошее предчувствие.
-Помоги-помоги мне сат, где там ближе всего? – поинтересовалась таргима, откидывая крышку и водя пальчиками по рыжевато-серому пеплу.
-Город Тиайнир, Арлион.

Мейхани кивнула. Каий зачарованно смотрела как пухлые ладони скатывают в колдовские шарики древесную пыль. Джангаш отвернулся, словно не одобрял действий, но от попыток отговорить отказался.
-Быстро дойдете-дойдете, - смотря лучистым взглядом на Рамиза, проговорила карлица и, резко вскинув ладони, хлопнула перед лицом, вдохнув пепел. – Не мешай мне только, мальчик.
Тот хмуро но покорно опустил взгляд - справиться с недоверием было тяжело. На морщинистом лбу образовалась поперечная складка – Мейхани закрыла глаза.
-Ах, Телай-камень, в песок да со временем в почву, правда, дорогой? – щепотка за щепоткой сыпался пепел на пол. – А ты, Ахвей-ветерок, ну-ка, вдохни-вдохни пыль, какую разносишь, да проложи-проложи ей путь Ирий-огонек и Ирай-водица над всем от Любгорода до Тиайнира.
В привычном со звонкой ноткой голосе Мейхани не слышалось напряжения, только мягкие кисти выдавали да складка между бровей. Белые ресницы трепетали над щеками, отбрасывая неровные тени.
Невидимый ветер принялся перекатывать едва заметные крупинки, сметая их в тонкий жгут со скрипами и стонами. Плечи Изумрудной Ведьмы задрожали, когда на дорожке отпечатались следы босых ног. Она единым движением опрокинула содержимое шкатулки на пол, и древнюю пыль подхватил ледяной порыв – взметнул к потолку и опустил, уложив в ровную тропу на каменном полу. Невидимая рука начертала знак Клана в начале.
Мейхани опустила ладони на колени, разомкнула глаза, тяжелое дыхание с присвистом срывалось с приоткрытых губ.
-Ну вот, Тропа здесь начинается-нач-чинается, - прищурив один глаз, с надрывом проворковала карлица.

Каий сделала было шаг по направлению к таргиме, но замерла, смотря с тревогой. Ее спутник остался на месте, только опустил голову медленным, напряженным жестом. – Ну, сат, таг-гиса, пойдете-пойдете завтра?
Джангаш не выдержал. Лезвие секиры с глухим лязгом коснулось стены. Карлик подскочил к Изумрудной Ведьме и встревожено обхватил за плечи. Перевела золотистый взгляд на дана и улыбнулась и тут же склонила голову, не меняя приветливого выражения лица. Пухлые пальчики сжали ткань одеяния у сердца.
-Вон, - глухо приказал воин. – Там ждите.
Каий вцепилась в каминную полку прозрачной ладошкой и испуганно смотрела на сгорбившуюся наставницу, не в силах сделать шага.
-Вон, я сказал.
Рамиз осторожно обнял девушку за плечи и вывел из комнаты. Саты проводили тяжелыми взглядами, а рыжеволосый молодой карлик испуганно вскинул голову, что оплетенные изумрудными лентами усы взлетели до щек. Каий молча обняла супруга и прижалась лбом к обтянутому льняной рубахой плечу, закрыв глаза и словно боясь дышать. Он довел ее до комнаты и осторожно усадил, не размыкая объятия. Не знал, как утешать - да и утешишь ли тут? В душе осталась, казалось, только мерзкая пустота и привычная тревога за Каий. Даже о завтрашней дороге думать... не получалось. Просто не получалось.

Показалось, что ладошки Мейхани проводят по обнаженным плечам, втирая в прозрачную кожу серебряную воду Мертвой реки. Обряд Посвящения. Гладят первые ожоги от общения с Ирием. Таинство Огня. Лечат обветренные после разговоров с Ахвеем губы. Суд на канате. Заставляют успокоиться бьющееся сердце. Ночь Свадьбы.
Мудрая карлица занимала огромное место. От одной мысли, что там образуется пустота, хотелось бежать. Каий видела, как порвались струны цитоли, в корпус которой неведомый мастер заключил маленькое тело. Они лопнули со звоном в тот момент, когда к Изумрудной Ведьме кинулся Джангаш. Музыка стихла… замолчала… совсем…
Дважды скрипнула дверь: открылась – закрылась. Дан не решился войти. Из-за створок прозвучал чужой, неродной голос: «Письмо в Клан готовь, пусть старшую ученицу таргимой пока назначат».
Правую ладонь жгло - Рамиз уже сам не мог понять, чужой ли болью или собственным страхом. Тяжело было думать, о говорить даже речи не шло, - невольно мелькнуло уважение перед даном. Сам бы так... Даже думать не хотелось. Коснулся губами бледного лба. До безумного хотелось помочь. Каий подняла глаза: голубые пятна у зрачков стали невероятно большими, как дрожащие под ветром озера:
-Нне знаю, ккак онни в таком полложении, но Клан всегда в вечер см… - губы сомкнулись. – Ппровожает.
Кивок. Больно было даже смотреть ей в глаза, но не отвернулся. Неловким, неуверенным жестом провел по щеке пальцами. Каий с благодарностью прижалась к теплой ладони и смежила веки.
А потом начала рассказывать об Изумрудной Ведьме. Тихо, а иногда и вовсе едва слышно. Пока не забылась. Рамиз укрыл одеялом худенькие плечи, потом сполз с кровати на пол. Долго еще сидел неподвижно, глядя куда-то в угол.

Зеленый Клан прощался тихо. Шесть сатов образовали коридор к равностороннему треугольнику, выложенному сухим деревом на одном из склонов крепости. Последний из двенадцати князей и славийцы проводили карликов печальными взглядами, но в обряд, как и попросили, вмешиваться не стали. Каий заняла левый угол, кивком предложив Рамизу остановиться напротив. Тот тихо скользнул на указанное место.
Карлики вскинули секиры – в едином порыве запели керамические и деревянные подвески. Дан вошел в освещенный круг - нес таргиму и жену на руках: хрупкий, окутанный серо-синей дымкой силуэт. Сомнений в том, что держит так на всем пути от комнаты до склона не оставалось. Джангаш не сменил рубахи, не переплел бороды и усов – оставил, как были утром, но распущенные волосы Мейхани уложил в косы, перевив изумрудными и салатовыми лентами.
Дан прошел по коридору, не смотря по сторонам – только звенели на ветру колокольцы. Заступил за контур и опустил на мягкую травяную постель хрупкое тело карлицы. Откинул с лица покрывало и провел дрожащими пальцами по бледному лбу. Поднялся и приложил ладони к сердцу, смотря перед собой тяжелым агатовым взглядом.
-Ирий! – пророкотал Малахитовый кулак, и по контуру треугольника взвились к небу языки пламени.
Каий отшатнулась, прикрыв лицо рукавом халата и вглядываясь в нечеткую тень в центре. Джангаш ровным шагом вышел из треугольника. Пламя послушно расступалось перед воином. Он занял место на вершине и опустил голову. Ветер трепал концы усов и лент в густой черной бороде. Девушка печально смотрела на согнутого смертью Мейхани отца: он был старше карлицы на десяток, но смерть, и даже старость насмешливо обходили его стороной.

К небу поднялся сизый дым – завился искрящимися спиралями. Карлики остановились по двое у каждой грани. Взялись за руки. Рамизу протянул шероховатую ладонь молодой рыжебородый воин. Он взял ее механически, не отрывая взгляда от пламени. Сат кивнул и посмотрел на пламя. Все молчали, и над треском парил лишь глубокий голос Джангаша.
Карлик пел на древнем языке Клана, обращаясь к Отцу Скал. В печальной песне сливались воедино и жажда Ирий, и журчание Ирай, и шепот Ахвей и рокот Телай. Звучал над ними высокой нотой голос Матери рек, милостивой к мертвым и сострадающей раненным и больным. Голос качался на волнах ночи и постепенно затихал.
Карлики разжали ладони. Джангаш расплел одну из тугих кос и бросил в печально колеблющееся пламя зеленую ленту.
-Супруге.
Воины какое-то время смотрели на огонь. Потом один из них повторил жест дана: «Таргиме». Следом второй, третий. Рыжий карлик сорвал жемчужину и швырнул в самую середину: «Женщине Клана!». Каий печально улыбнулась и вытряхнула на ладонь из потертого мешочка подаренные Мейхани серьги. Отчего-то оказалась лишь одна – изумрудно-голубая капля в серебряной оправе отправилась в руки Ирий: «Матери».
Рамиз вытащил из-за пояса нож. Едва слышный режущий звук - и в руке прядь волос, заплетенная в косу. Неожиданно-легко, дугой, упала в огонь.
-Другу, - тихо.
-Ирий, - выдохнул с этими словами дан.
-Ирий, - подхватил рыжебородый карлик, а следом и другие саты. Единым голосом зазвучал призыв огню – пламя рванулось к центру, баюкая хрупкое тело в ореоле серо-синих драпировок.

Воины отступили назад – стало нестерпимо жарко. В таком огне плавился самый крепкий малхатский металл – таким огнем провожали таргиму. Он медленно свился в тугой канат и опал рыже-алым звездопадом. Там, где недавно был контур – остался только серый пепел и несколько искр.
-Ахвей, - закрыв глаза, произнес Джангаш. Серебряная слеза скатилась из уголка глаза на черную бороду, и по клановому слову поднялся ветер, разнося печальный пепел над холмом.
Рыжий карлик как-то смущенно хмыкнул и, отцепив от пояса, откупорил флягу. В воздух влился тянущий аромат медовых трав. Сделал глоток и всунул в смуглую руку. С противоположной стороны подгорный житель повторил жест, только передал соседу затянутый цветными нитками мех.
Рамиз едва коснулся губами жидкости - и передал дальше. После второй фляги присоединил к кругу и свою - простую, без узора, с колодезной водой. Еще пять раз приходили в его руки самые разные мехи. В одних – травяной чай, в других – что покрепче, в третьих – вода. Только, в черном, маленьком, оказался неприятный и горький, вызывающий жжение и слезы в глазах, настой.
Фляга принадлежала дану. Вернулась в его руки, и он облегченно вздохнул. Оглядел присутствующих и отвернулся. Медленно, неохотно начали расходится саты. Каий присела у края пепельного треугольника и провела ладонью: вторая сережка скользнула мимо пальцев и упала на землю незамеченная. Она подобрала ее и оглядела: каплю-камень вплавленную в серебро, толстоватую металлическую дужку, острый носик. Отерла пальцами и поднесла к уху, зажмурилась.

Сверкнув, иголочка прошла сквозь левую мочку и выскользнула с противоположной стороны, бросив алую каплю крови на шею. Воин подошел к ней, замер в шаге. Поднялась, теребя сережку. Он легко коснулся ее плеча. Каий посмотрела ровным, печально-чистым взглядом голубых глаз.
-Ну, вот и нет Изумрудно-Малахитового рода, - девушка обернулась на заставшего рядом дана. Рамиз перевел на Джангаша взгляд. -Дети. Оба – мои дети. Но есть такое слово как кровь. Как не смогу я влить в вены человека кровь карлика, так и не сможет он в мои влить свою. Крови нет больше. Ты, Каий Саике, стала дочерью дана, ученицей таргимы, но в венах кровь южных пиратов и поющих шерхадцев. А ты… Ты мог сломать меч, мог разбить талисман, Брэдгер Адварт Первый, но крови это не изменило. И я, сколько бы не ломал древко о колено или плавил медальон, останусь даном, потому что так приказала кровь. И тебя она вернет… однажды.
Карлик бросил флягу в центр пепельного треугольника и, шатаясь, пошел прочь. Человек едва заметно вздрогнул и прикрыл глаза... У самого в голове кольцом свились параллели - словно видел собственную судьбу. И только очень надеялся что конец будет иным.
-У него метка… с руки не пропала, - одними губами проговорила Каий, тронув смуглую ладонь.
-Это значит?.. - Не громче.
Каий повела плечами и поежилась, как от дыхания ледяного ветра:
-В старину бы сказали… «он умер давно».
Тихо обнял ее, с непонятным выражением глянув в голубые глаза. Думалось сразу о многих вещах, и ничего из этого произносить вслух не хотелось. Так что просто поцеловал темные волосы и повлек девушку прочь от костра.

Сборы были тихими, почти незаметными - привезли немного, увозили еще меньше. Приставил к кровати последнюю сумку. Вот и все. Наскоро проверил собственную экипировку - стеганка, меч, связка метательных ножей - все еще для тренировок а не для боя, шерхадский нож-куттар, собственный охотничий. Обернулся к Каий.
-Готова?
Не отозвалась. Осталась сидеть на полу, прижав колени к груди и обхватив сумку с книгами. В дорожной одежде, волосы забраны малхатским кольцом и подняты, видна покрасневшая мочка с серебряной серьгой.
Подошел ближе, тихо и ласково обнял. Не пошевелилась.
-Ждут уже, - тихо.
Каий кивнула, и выпутавшись из рук, поднялась. Лямка прижала старый, уже потрепанный плащ, к плечу. Скрипнула дверь, открывая путь в общий коридор, потом еще раз – в комнату таргимы. Девушка глубоко вздохнула, прежде чем войти. Сделала шаг, словно ныряльщик, уходящий на глубину.
В комнате Мейхани никто не тронул и вещи. Джангаш стоял там же, где и вчера днем. Сложив руки на навершии секиры, смотря в пол:

-Сможете, весть с саигой отправьте к совету Кланов, - Девушка кивнула и боязливо обняла карлика за мощные плечи. Он ласково мазнул ладонью по темным волосам. – Иди, дочка. Сат?
Подошел, после некоторого колебания опустился на одно колено. Каий тем временем водила носком сапога у символов, где начиналась Тропа Клана.
Джангаш вздохнул, заглядывая в глаза странному смуглому человеку с иссиня-черными волосами. Мощные пальцы сжали лезвие секиры и скользнули вниз. Выступила густая, почти черная кровь. Казалось, в глубине капель мерцают зеленые искры:
-Ирай, - произнес воин, чертя на лбу знакомый знак. – Помни, что я про кровь сказал. Не отказывайся…, - он чуть наклонился и одними губами прошептал на ухо. – От колдовства ее огради. Убьет себя.
Сказал и выпрямился, с невозмутимым видом смотря перед собой.
-Рамиз? – тихонько позвала Каий.
Кивок. Воин поднялся и подошел к Каий, взял за руку. Она закрыла глаза и тихонько прошептала:
-Телай, - и сделала шаг вперед.
Комната пропала и мир вокруг соткался из темноты. Протяни руку – дотронешься до пыльной стены. Девушка молча пошла вперед. Шаг, другой, третий – снова чистый воздух и запах колодезной воды. Короткий тоннель из города в город, построенный забытой, давней магией карликов.

Секундное замешательство, потом сориентировался. Тиайнир был небольшим, но живописным городком в самых предгорьях Хилдаза. Улочки полого взбирались вверх, иногда изгибаясь причудливыми спиралями. Даже ветер здесь отличался от славийского - дышал особенной горной свежестью, заметной даже в тепле летнего дня. Оглянулся на Каий - та без особенного внимания рассматривала причудливый изгиб сложенной из плоских скальных обломков ограды. Впереди показалась вывеска знакомого постоялого двора. Рамиз свернул туда, но пошел не в обеденный зал, а на задний двор. Улыбчивый усатый хозяин с радостью согласился продать пару лошадок для дороги. Толстоногие и плотные, с длинными пушистыми гривами, они казались игрушками из тех, что делают детям. На одну помог взобраться Каий, на вторую свалил весь груз. Меньше чем через пару сотен шагов от городских ворот свернул с дороги на неширокую тропу. Крепкие копыта животных легко ступали по непрочным уступам из раскрошенного камня. Незадолго до заката город еще раз показался в просвете между деревьями - уже причудливым золотистым рисунком на желто-зеленом холсте склона.
На отдых собрались только когда совсем стемнело - стреножил лошадей и отправил на поздний ужин на ближайшей поляне, потом укутал Каий в свой плащ и попытался уговорить поесть, впрочем, без особого успеха - согласилась только на чай. Сосны хорошо дымили, но почти не давали огня. Когда чашка с ароматным напитком оказалась в ее руках, Рамиз тяжело опустился на усыпанную хвоинками землю.
Она пригубила напиток и отставила плошку прочь, легла, свернувшись на покрывале под плащом клубком и уставилась на перевивающиеся язычки пламени. А воин странным, отстраненным взглядом смотрел на ее лицо - на алебастровой белизне плясали отблески пламени.

Лошадки неутомимо шли вперед. Горцы не носили длинных плащей, вскоре и Рамиз ножом укоротил свой едва ли до колен - на крутых склонах трудно было не наступать на края. Золотой свет близящегося вечера разбивался о листья, мерцающей пылью просыпался на плечи путников. Местами деревья росли под странными углами и тогда пологие спины стволов мягкими попонами укрывал мох, а в корнях могли бы устроить целое поселение маленькие горные лисы. По оврагам сбегали вниз ручьи - маленькие, звонкие и отчаянно-чистые, то замирающие серебряными каскадами, то весело журчащие заплетенными причудливой косой струями. Иногда в кустах совсем близко шарахалась мелкая лесная живность - зайцы и тяжелые краснозобые птицы. В прошлый раз Рамиз проходил здесь почти ровно год назад - под таким же солнцем, почти такой же тропой. Странно было - в голове перемешались события прошлого и настоящего, окончательно запутывая. Но и дорога виделась хорошо, тонкой сияющей ниткой взбегала по горным склонам до нужного места. Само место почти не помнил - в сознании осталась только нестерпимо-яркая мерцающая трапеция выхода. Зато картинка за картинкой вставали перед глазами воспоминания прошлых жизней - необходимость куда-то карабкаться напрочь рассеивала покой и пустую тишину, но и не занимала всего внимания, оставляя часть путнику на его усмотрение.
Тот день был тоже летним. Ветер трепал легкие пепельные волосы молодого человека с серьезным лицом, вольготно усевшегося на башенном зубце, свесив в пустоту ноги. Ему пришлось несколько раз повторить свою фразу, прежде чем его собеседник - вычурно одетый черноволосый юноша, сидящий на корточках на самом краю соседнего зубца, наконец, обратил внимание.

- Что это? - Принц недоуменно поднял бровь.
- Это девиз. Был девизом семьи Сечен добрых пятьсот лет - все смутные времена и еще много дольше. Хорош, правда?
- А сейчас уже не?
- А сейчас взяли третий. Мой прадед.
- Мне больше нравится второй.
- Других ты и не слышал.
- Я и так знаю что первый слишком мудр, а третий зануден, - принц легко поднялся на ноги, глядя на стену, круто уходящую вниз прямо под носками сапог.
- И как всегда прав. Что же с вашими девизами?
- Ардвартские все как один спесивы и пафосны, - Брэдгер отвернулся. - Сетталь тих и мудр, даже слишком.
Разговор оборвался - тогдашнего темноволосого мальчика еще страшно жег тот факт, что родной отец не передал ему девиза. А Сечен еще не умел толком обходить острые камни. Только девиз запомнился и сейчас невольно застыл на губах мерцающей шелковой повязкой.
Стрела просвистела прямо перед носом. Каий даже не обратила внимания – просто поднялся ладонь, прошептав тихое «Ахвей» и чуть придержав у земли. Рамиз недовольно поморщился и прокричал что-то ближайшим кустами на рычащем грубом наречии. Из листвы показалась зеленоватая голова с приплюснутым лбом и выпирающей челюстью. Короткий диалог, и орк разрешающе махнул рукой. На пути встретилось еще двое охотников, с третьим разговор был дольше - украшенный причудливо выгнутыми и подкрашенными шрамами воин явно узнал Рамиза. Даже вызвался проводить немного - приземистое мускулистое тело скользило рядом около получаса, потом просто исчезло.

Прохладный серый зев пещеры был со всех сторон укрыт деревьями - тонкие листья слегка трепетали от сквозняка. Воин помог девушке спешиться и привязал лошадок к гладкому ярко-коричневому стволу. Плащ привычно обнял худенькие плечи Каий. Руки слегка дрожали - не от страха, от смутного, самому еще непонятного беспокойства. Подобрал нужные сумки. Со странной, незавершенной улыбкой тронул колдунью за плечо.
Подземелье отозвалось полным разбродом чувств и мыслей - воспоминания оживали со всей полнотой реальности, делая дорогу ясной, но и едва ли оставляющей что-то после нее. Пещера была холодной и гулкой, как пустой рыцарский доспех, но чем дальше, тем меньше эха гуляло по коридорам, тем тяжелее становился сырой воздух. Тонкая ладошка в руке, казалось, тоже стала холоднее. Факела пока не зажигал - в темноте было легче вспоминать дорогу, наоборот даже, усилий требовало сохранить сознание настоящего момента. Прикосновения к стенам вставали до жути реальными картинами собственной слабости, тоски медленно угасающей жизни и тянущего, едва проявленного страха перед тем что будет, когда не сможет передвигаться дальше. Темнота перед глазами снова расцвечивалась причудливыми и нереальными образами - солнцем сквозь мелкую буковую листву, хрупкую черноволосую девушку, обернутую хизрашским шелком, белыми пятнами чаек над холодным северным морем. И та Каий, из видений, иногда казалась реальнее, чем ощущение руки в ладони. Небольшой привал, попросил не зажигать огонь, на ощупь нашел все нужное в сумках. Когда проснулся, долго не верил кромешной темноте перед глазами. Потом услышал рядом дыхание и вспомнил.
-Дальше, - прозвучал рядом знакомый голос. Серой тенью мелькнуло белое полотно в ладонях-лепестках – Каий завязала глаза.

Следующие несколько дней пролетели горячечным бредом - редкие периоды сна сменялись безостановочным спуском куда-то в темноту пещер. Иногда Рамиз сразу не мог вспомнить место, тогда приходилось останавливаться на несколько минут. Пространства над головой стало ощутимо больше, где-то на грани слуха появился плеск воды. Еще один привал и один переход, и плеск стал четко впереди, совсем близко. И воздухом оттуда тянуло другим - чище, свежее, с едва заметной горечью, без следа обычной пещерной гнили. Когда почувствовал реку в какой-то дюжине шагов - достал принесенные факела.
-Не надо, - вскинула руку Каий, - только не этот огонь.
Он кивнул - в темноте не видно было - и мягко положил сверток на пол. Девушка прижала руки к груди и опустила веки, открываясь навстречу колдовской музыке. Не делала давно – выходило неумело. По телу пробежали иголочки и покой разорвался прикосновениями зверей. По ноге мазнуло пушистым хвостом.
-Ирай! – ладони-крылья вспорхнули перед грудью, и Каий открыла глаза под тонкой повязкой. Сквозь темноту тек густой сине-стальной свет.
Она стянула ленту и разжала пальцы, позволяя лоскутку, кружась, опасть на неровный алебастровый пол. Бежавшая через пещеру река разбросала по белым стенам холодные блики. Взгляд сине-голубых глаз скользил по стенам, задерживаясь на стершихся до неузнаваемости рельефах, поднялся вверх по течению и замер на полуразрушенной, врезанной в скалу статуе.

Их было трое. В центре маленькая девочка с белым пустым пятном лица. Она сидела на камнях, обернув бессмысленную маску в сторону вошедших. Когда-то скульптор высек до последней черты все складки на бесцветных каменных одеждах. Теперь их нельзя было разобрать. В правой ладони скульптуры покоилась рука высокой женщины с вьющимися волосами, в левой – кисть склонившейся над прямоугольником алтаря девушки с подрубленными до середины спины прядями. Она прижимала ладони к сердцу, закрыв каменные глаза. Из-под сомкнутых век струились густые, синие слезы под алтарь, откуда начиналась удивительная река, горькой водой.
Вилась между размытых плит к стене и исчезала под грудой неопрятных серых камней. Каий погрузила ладони в густую жидкость и поднесла к лицу, смотря, как мгновенно высыхают капли, оставляя после себя мягкое мерцание. Сквозь тело прошел невидимый зверь, заставив вздрогнуть.
Девушка молча вошла в воду, оставив плащ на берегу. Синяя вода реки мертвых расступилась, пропуская живого. Это было странное ощущение, словно повторяются разом все сны и звучат одновременно когда-либо слышанные голоса и мелодии. Какофония и разноцветный хлам видений заполнили сознание на мгновение и неожиданно стихли у пространства алтаря.
Не существовало трех скульптур – только одна в центре глубокого, синего озера, по берегу которого метались белесые существа. Оплетавшие фигуру корни зашелестели краями каменных одежды. Известковый ветер белым дыханием разметал по лицу пряди.
«Здесь… здесь… здесь…», - эхо заставляло оборачиваться, ища откуда звучит голос. Он ни принадлежал, ни мужчине, ни женщине, ни ребенку – в нем перевились все чувства, превратившись в одно непонятное и сумбурное. Никакое. Затертое.
Плеснула вода. «Соединяются, правда? Река высыхает…», - набежала волна и лизнула руку пенным языком. Мимо промчался белый завиток. «Она дальше… там, по течению», - снова всплеск, отталкивающий прочь.
-Тебе все равно? – одними губами проговорила девушка, делая шаг в противоположную сторону предложенному пути.

«Нет душ, нет течения, некому играть музыку… покой? Прекращают петь наверху, поют здесь, для течения. Не поют – вода уходит, русло высохнет… покой.» - синяя тень скомканным платком проплыла мимо.
-Тебе все равно? – вновь повторила Каий вопрос.
«Не знаю…, - в на лоб, с потолка упали густые индиговые капли. Ледяные браслеты обхватили кисти, утягивая на дно. – Реки говорят плохо, у меня давно не было… воды»
Воздух вырвался из легких с тихим свистом. Девушка закрыла глаза, чувствуя, как холодные ладони обнимают обнаженные плечи. «Тебя посвящали мной… посвящали мне… ты мне нравишься, я покажу, о чем говорят реки. Я не вижу, только слушаю. А ты?»
Обжигающе-ледяные подушечки коснулись сомкнутых век. Глазам стало нестерпимо больно. «Не плачь, - те же ладони оттерли слезы, - я покажу».
Хрустальный ручеек бежал вдоль поля боя, где бились аргодорцы с объединенной славийско-клановой армией. Рыжебородый карлик с лихой удалью размахивал секирой, прикрываясь тяжелым, окованным щитом. Отражавшее небо озеро Лабор стелилось, впитывая в себя хальдарские песни. Поднимался к низким облакам дым из жаровен на холме Идолов. Журчала Река мертвых под малхатским городом, передавая перестук керамических подвесок и звон металла в кузнях. Шуршали осыпающиеся камни в шахтах. Билось море о берега Кемхета. Пускали корсары яростный огонь на торговые суда. Плыла дассилионская шхуна вдоль берегов. Шептался северный океан. На камнях сидели оцарапанные штормом дети, с улыбкой смотря, как погружается за горизонт солнце – лучи разбивались о воду на блики. Золотая дорожка бежала дальше.

«С сестрой идет время», - в темноте под веками блеснуло яркое сияние.
Там, где бились люди, и ходили между ними черные раны и серые болезни, метались звери. Они осторожно принюхивались к сине-зеленым искоркам чар и искали слабые тела, входя в них. Мягкие лапы опускались на грудь, и душа исчезала в раскрытой пасти.
«Сестра кружит – реки текут… высыхают. И пальцы устают держать плектр цитоли», - ледяные руки прижали к холодному телу.
-Закрой мир от них.., - слова всколыхнули синюю пелену, и капли попали в легкие. Каий закашлялась.
«Молчи… хочешь – сделаю. Но их здесь останется много, - зимняя ладонь накрыла губы, не позволяя говорить, - Потом будет… так, говорит солнце».
Еще один поток солнечного сияния, и мир на этот раз виделся не через звуки, а разноцветной мозаикой с высоты солнечного луча. Порвалась хрупкая ткань между Аргодором и Славией. Всколыхнулся лоскут Гвендора позади и сжался, как листок в огне, Арлион. Синяя волна реки мертвых захлестнула земли, кружа в своем водовороте людей.
«Их, - шептал голос, - тех, оставленных, потом не будет. Новые души наполнят русло музыкой. Я… мы укроем мир водой и солнцем и подарим чистые души зверям и тела, но потом будет так… Это твое желание, дочка?»
Каий кивнула, боясь сказать хоть слово. В груди стало нестерпимо больно. Ледяная игла впилась в сердце с непривычной остротой. «Его я уже исполнила… река течет… течет», - холодные руки разжались, и девушка вырвалась из объятий густой воды, тяжело и испуганно дыша.
Она открыла глаза – под ладонями был все тот же белый алтарь. Руки откупорили флягу и вылили всю воду на холодный, ледяной камень. Из-под закрытых глаз склонившейся скульптуры выбежала еще одна слеза…

-Бей.
-Что произошло?
-Бей! – с тихой, истеричной нотой.
Ударил - открытой ладонью в плечо. Арьете выпрямился и помотал короткой остриженной головой.
-Нет. Мечом. Сразу.
- Расскажи.
Арьете зажмурился, тонкие губы превратились в ниточку, но ничего не ответил. Узкие плечи тряслись мелкой дрожью.
Темная ладонь твердо легла на одно из них.
-Расскажи, - повторил, уже не требовательно, а почти мягко.
Вирт судорожно кивнул, не открывая глаз, но вновь не смог ничего сказать. Ладонь в элегантной темной перчатке впились в землю. Наконец:
-Ирьера… - дыхание-стон почти не разжимая губ.
Кивок. Еще несколько секунд внимательно смотрел на острое лицо аргодорца, потом поднялся и отошел в сторону, подозвав Каий. Подошла, переводя встревоженный взгляд с Рамиза на Арьете и обратно.
Обнял, прижался губами к виску.
-Баронесса. Мертва или... Была бы мертва - не приехал бы... наверное. Есть хоть какой-то способ?

-Для чего? – тихо спросила девушка, смотря через чужое плечо на так и не поднявшегося с земли Вирта.
- Я понимаю, что вряд ли... Но... Меня столько раз хоронили. Найди, пожалуйста, - так же. - Я попробую - с ним.
Она кивнула и остановилась у Вортса, ища что-то. Блеснул обод серебряной чашки – отошла в сторону, налив туда чистой воды из фляги. Вновь испугано посмотрела на Вирта – так и не поднялся.
Ладони осторожно заскользили над чистой водой. Гладь подернулась серой дымкой.
-Ирай, - тихонечко попросила Каий, вспоминая смешно смягчающую «р» сестру Арьете.
На минуту показалось, что стала волной, бьющейся о дно покинутого, укрытого илом корабля. Не нашла, помчала дальше – холодным течением по дну, мимо камней и песка. На берег.
-Ахвей, - сизый туман над чашей должен был развеяться под ветром, но нет.
Теплый, летний поток перекатывал мелкую гальку и теребил сети вокруг неизвестного дома. Стягивали стены седые путы, словно призрачное стекло не давало подступиться.
-Туманная грань. – решительно произнесла девушка и отняла ладони от посветлевшей воды. – Рамиз?
Тот не отрывал от нее взгляда.
-Шансы? - тихо, почти неслышно.
Каий поднялась, стряхивая последние капли с чаши и как-то рассеянно пожала плечами, словно сама путалась в том, что знала:
-Она где-то в Мельоре, жива, но словно ее нет.
Тот все еще сидел в прежней позе. Подошел, опустился на колено рядом.
-Жива. В Мельоре. Будь осторожен, там что-то не так. А теперь проваливай.
Отрицательно покачал головой.
-Каий ее нашла, - так же спокойно.
Кивок. Арьете наконец-то выпустил меч и прижал правую руку к лицу. Встал, покачнувшись, и медленно, дрожа, подошел к своему коню. Прижался к гриве и глухо выговорил:
-Она ему кольцо оставила, - и запрыгнул в седло. Нашел глазами Каий, вздрогнул.
- Спасешь - надери уши... И от меня тоже, - вздохнул Рамиз. Тряхнул головой и ушел в дом.

- В деревушке под Мельором. Тяжело ранена. Выздоравливает.
-Она..здесь?
Взгляд на часы.
- И, боюсь, скоро будет даже в двух экземплярах.
Вирт непонимающе потряс головой:
-О чем ты?
-Увидишь. Новости есть?
-Они в Аргодоре, - тихо проговорил Арьете, потерев ладонью лоб. – Где она?
-Где-то в верхних комнатах. Но если хочешь с ней поболтать, лучше подожди здесь. Где именно в Аргодоре? - В голосе появился лед.
-Я нашел их неподалеку от Ктежа, - Арьете принялся подниматься по лестнице. – Я хочу ее увидеть.
- Отлови кого-нибудь из слуг - они в курсе.
Кивнул и исчез наверху.

Села на кровати, прижав ладонь к изуродованную боку. Посмотрела испуганно... покраснела, отвела глаза. Сечен с невозмутимым видом беседовал с замковым лекарем. Убедился, что приставленные девушки тоже слышали рекомендации, вежливо кивнул баронессе и, очевидно, собрался уйти вслед за врачом.
-Прекрасная леди?
Обернулся, недоуменно подняв бровь.
-В Витаре ходит легенда, что призраки иногда являются людям, - щеки заметно пылали, поднять взгляд баронесса так и не решалась.
-Слышал эту легенду... Про вашего деда, так?
-Да, - она зябко потерла ладони и поежилась. – Мне кажется, или прекрасная леди боится подойти? Испугалась видений?
Жестом выслал сиделок, сел рядом с баронессой на кровать, с несколько недоуменным видом нахмурил брови, словно не вполне понимает, о чем речь.
-Какое чудо указало искать выброшенного на берег человека в местах столь далеких от произошедшего шторма? Чье божественное провидение указало рукой? – словно играя роль, Ирьера красиво простерла руку над кроватью и тут же скривилась, прижав ладонь к больному боку. Взглядом встретиться не решалась.
-Ты все еще считаешь себя незаметной фигурой? - Усмехнулся Сечен. - Тебя знает в лицо полпобережья, баронесса.
Она задумчиво коснулась пальцами подбородка, словно вспоминая.
-Как же это было…, - руки быстро перехватили чужие, одним движением девушка попыталась опрокинуть сидевшего рядом человека. – Так, кажется…
- Береги рану, - спокойно прокомментировал человек.

Стальные глаза вспыхнули азартным блеском, встретившись с серыми графа. Осторожно, следя за каждым жестом, она пододвинулась чуть ближе.
-А потом это было так, - она вновь надавила на плечи. – Потому что ты не поддался.
Кивок.
-Потом вспоминать не желаю, - неохотно произнесла Ирьера, не отрывая взгляда, - потому что не люблю вспоминать о поражениях.
-Смотри, - взял изящную руку баронессы. - Сгибаешь кисть вот так... Чувствуешь упор? Надавлю чуть сильнее - сломаю руку. Попытаешься вырваться - сломаешь ее собственными силами. Запомнила? Попробуй.
Тонкие пальчики повторили движение, использовав в качестве цели руку Сечена. Сталь глаз заинтересовано блеснула:
-Так. Ты не выкрутишься?
-Из этого приема - не выкрутиться. Только не злоупотребляй, - улыбка, ясно говорящая о том, что в чувство меры баронессы Сечен не верит совершенно.
Ему ответили совершенно невинным взглядом – разжимать пальцы баронесса и не думала.
-И что теперь? - С любопытством.
-Не знаю, - подобралась ближе и опустила голову на плечо. – Нужно будет научиться пользоваться призрачной сущностью не только в бессознательном состоянии… наверное. Любопытно, оно работает в обратную сторону?
-Только не надо бить меня лампой, - улыбка. - Сегодня я не стану являться из принципа.

-Иди, - одним легким и до красоты простым движением она заложила руки за голову и откинулась, скривившись от боли в изорванном боку.
Вздох.
-Кого ты ищешь, баронесса?
Она равнодушно и небрежно пожала плечами.
Некоторое время граф только рассматривал тонкий профиль молодой женщины, до жути похожий на очертания лица ее брата. Вспомнилась первая встреча, потом явление странно-материального призрака. В том, что в первый раз его брали "на испуг", Сечен почти не сомневался. А вот вторая встреча... Тогда золотоволосая девушка в его руках была даже слишком настоящей. "Откуда ты такая взялась?", и ответом - "Брат рассказывал о Зимнем Перевороте". Тогда просто царапнула несуразность. Сейчас опять не находилось ответа. Три бездельника. Арьете тогда удалась совершенно гениальная авантюра - руками одного барона устроить переворот. Сечен даже не стал вмешиваться - только заменил в партии безвольного короля на быстрого, опасного ферзя. И крупно просчитался - ферзь так и не привык ходить на одну клетку.
-А что Вирт собирался делать с Толстым Принцем?
-Он никогда не говорил, - она медленно перевела взгляд на стену, рассматривая причудливо изогнутый бронзовый светильник.
-В конечном счете он оказался дальновиднее.
Опять это резкое, совершенно безобразное и мужское пожимание плечами.
-Брат уже рассказал… это из-за девч…ушки.
- Девочка просто приблизила неизбежное. Никогда не сбрасывай со счетов персоналии. Этим и плохи шахматы.
Ирьера закрыла глаза и поморщилась, словно хотела, что-то объяснить, но не знала как.
-Чтобы играть на шахматной доске размером с королевство, нужно быть по меньшей мере богом, - фраза замаскировала готовые вырваться слова.

-Нужна только цепкая память и внимание к деталям, - поморщился Сечен. - Только в жизни фигурки не из дерева.
-Ты мог предположить что все покатится волне под гребень, когда в замок привели нового шута?
Несколько секунд Сечен внимательно смотрел на нее, словно пытаясь понять мысль.
-Дело не в девочке. Ты знаешь, что он хотел сделать?
-Нет, - она приоткрыла глаза, - но, почему-то знаю, что она не отпустила. Чувствую. Если бы я так могла смотреть на человека, мне было бы все равно, кто он, король или моряк. Отправилась следом, или смогла заставить остаться.
Кивок.
-Если бы ее не было рядом, Брэдгеру просто срубили бы голову на Площади Зрелищ. Вариант немногим лучший.
Вновь небрежное передергивание укрытыми золотистой тканью плечами.
-Современных королей растят в неге. Их обязанность - стоять позади войск в битве или занимать центральные покои дворца. В стране с сильным дворянством король нужен, чтобы знать не вцепилась друг другу в глотки. И то, что для тебя, меня, любого другого дворянина было бы делом чести, для короля - преступление. Толстый Принц мог здорово подпортить престиж страны. Но - он бы мог держаться очень долго.
-Ты сделал ошибку…, медленно, с прибрежным акцентом пробормотала Вирт, - наименее ошибочную, среди остальных и отсрочившую на время слух о загнивании династии.

-Я мог ее не делать, - пожал плечами Сечен.
-Не делать - тебе пришлось бы еще тогда менять династию. Тогда все было слишком крепко, а сейчас – разваливается. Тогда бы не приняли, сейчас – могут.
Сечен поднялся и проверил старое пыльное бюро на наличие бумаги. Последней не оказалось, но зато нашлась грифельная доска и старый, пожелтевший грифель.
-Смотри, - на доске со скрипом появились несколько кружочков. - Формально на регентство при принцессе могли претендовать четыре рода. Вот этот означал бы гражданскую войну - герцоги не потерпят у трона человека низкого происхождения. Вот этот - возрастание влияния Гвендора. Вот этот - то, что у нас сейчас, только без Светлейшей. А вот этот - практически безвреден, а главное - способен дать стране крепкую монархию. У королей Дассилона традиционно куча детей, а давить на Аргодор им помешало бы расстояние. Но здесь опять подводные камни - персоналии.
-Странное дело, и ты, и брат, мучаете людей, с удовольствием наблюдая, как они борются с механизмом власти. Но это правильно, – фраза была обращена к потолку. Скривившись и прижав руку к поясу, Ирьера перевернулась и теперь опиралась на локоть. - Среди этих людей слабые люди или те, кто старается держаться в стороне? Герцоги… иногда люди пропадают.
-Всегда пьянит, когда поднимаешься над, - тон Сечена был задумчивым. - Доверили ли впервые управление родовой землей или сам ловко обыграл замковых интриганов. Со временем привыкаешь быть тем, кто переставляет фигуры. А потом понимаешь, что живут только они.
-В баронстве по-другому. Там совет трех. И море под рукой. Было. Раньше. После каждой ошибки доверяют все меньше, а потом не доверяют совсем, - Вирт опустила голову на локоть, прикрыв веки. – Иногда мне кажется, что мы далеки от этого. И одновременно слишком близки.
- Ты тоже переставляешь фигурки, баронесса. Только стихийно и из прихоти, поэтому они не складываются в партии, - улыбка.
-Ты пользуешься всеми людьми. Брат, обычно, женщинами. А я просто пытаюсь не потерять то же, что нашел Его Сиятельство. Меня не учили, - небрежно сдула серые крупинки с доски.
- Я так и знал, - еще улыбка. Откинулся на кровать, закрыл глаза. - Настоящие девизы не повторяют слишком часто.
Ирьера обиженно ударила кулаком по оказавшемуся рядом бедру и отвернулась.
-А в итоге ты обыгрываешь нас обоих. Доброй ночи, - Сечен поднялся. Вирт молча спрятала золотокудрую головку под покрывалом. Послышался скрип закрываемой двери. Вздох. Показалась вновь. Ирьера раздраженно и устало смотрела в одну точку.

Гости почему-то всегда приезжали в Иллес рано утром... Это уже стало доброй традицией. Так что охранник даже не стал удивляться, когда в предрассветном тумане на дороге нарисовались силуэты лошадей. Одна из них, тонконогая кобылка, рыжая, как и ее владелица, все время норовила отбежать вперед, но замедляла ход, стоило кому-то ее окликнуть. Копыта глухо пробили дробь по доскам подъемной секции и некрасивая кудрявая девушка успела уже спешиться и расстаться с лошадью, когда во двор вьехал следующий всадник.
В их – его и ее – лицах скользило схожее, но черты были немного приятнее, хотя создавалось впечатление, что неведомый мастер так и не закончил работу. Забыл обжечь керамику, из-за чего скулы, нос, подбородок имели нечеткие, восковые контуры. Выражение не менялось – уголки губ ни двигались вверх в улыбке, ни стремились вниз, в отрицании, густые брови над покрасневшими веками и ровный взгляд влажных ясно-коричневых глаз.
Человек, который спешился третьим, судя по уровню сходства, был близким родственником обоим. Откровенно красивый, хотя и несколько грузноватый мужчина, в чертах которого сквозило достоинство. Так могли бы выглядеть изгнанные короли из легенд. В рыже-коричневые волосы уже прокралась седина, но взгляд светло-карих глаз еще не был усталым.

Во дворе появился Сечен, перекинулся парой слов со старшим, убедился, что заезжающую свиту тоже обступили слуги и провел путников вовнутрь замка. Встретил Арьете, как не странно, не занятого, вручил ему младших Деришанов, а сам провел долгожданного принца в кабинет. В кабинете Сечен попросил кого-то из мальчишек доставить завтрак и занялся расспросами. Доехал принц без приключений, разве что дети выдохлись, в сотрудничестве до сих пор заинтересован, пробудет в Иллесе не меньше недели и не больше трех. Очень признателен, что выбор графа пал на его персону и просит извинений что взял с собой обоих детей. Сечен только кивал и выражал расположение. Когда с деталями уладили, Гриф передал принца на руки слуг и пошел разыскивать его отпрысков. Очень хотелось посмотреть на юного принца.
Они спокойно беседовали с Арьете на галерее второго этажа. Амариссэ с отсутствующим видом смотрела в окно, пока мужчины передвигали шашечки нард, перемежая словами действия.
-Принц, - Джад отвесил нечто среднее между кивком и поклоном, потом опустился на подоконник в паре шагов от уроженицы дассилона. - Надеюсь, поездка прошла без особых хлопот.
Кларисто эль-Деришан передвинул черную точку и кивком поприветствовал подошедшего:
-Поездка прошла благополучно.
-Рад слышать, - улыбнулся Сечен. - Говорят, с первого взгляда Аргодор производит не слишком приятное впечатление на южан...
Уголки восковых губ на мгновение приподнялись в ответном движении:
-От незнакомой земли не требуют ничего, кроме новых впечатлений, поэтому легко принять ее, какой видишь.
-И каким вы увидели Аргодор, принц? - Тон Сечена ни на йоту не отклонялся от безупречной светсткости.
-Своими глазами неуютным и холодным, его, - кивок в сторону невозмутимого молчавшего Арьете, подставившего ветру лицо, - другим. Государство представляют люди, граф.

-В Аргодоре красивые деревья... И забавная манера украшать виселицами перекрестки, - вдруг произнесла девушка. У нее был высокий голос, звонкий и мягкий одновременно.
Дассилионец плавным жестом убрал брошенную ветром на лицо прядь:
-Возможно, вам лучше поговорить с Амариссэ, граф.
-Возможно. А возможно и нет, - еще улыбка. - Прошу прощения за расспросы, я действительно забыл о том, что вы с дороги. Думаю, время для беседы еще придет.
Граф действительно заговорил с девушкой, не мешая более играющим. Кларисто отвернулся, облокотившись о каменный подоконник:
-Вы рассказывали о море, барон. Ходите…
Вирт опустил взгляд и, перебросив белую шашку на шесть делений вперед, продолжил рассказывать о морских баронах. Принц слушал, изредка обращая внимание на игру.

-Говорят, вы неплохо разбираетесь в кемхетских стилях, принц, - Сечен подошел и оперся о поручень рядом.
Кларисто эль-Деришан некоторое время молчал, слушая, как бьется о стекла ветер. Потом открыл глаза и повернул лицо в сторону собеседника.
-Возможно. Добрый вечер, граф.
-Когда-то давно один знакомый показал мне забавный вариант. Он утверждал, что от него пошли все остальные, и вообще родина кемхетских боев находится много северо-восточнее, - тон Сечена был задумчивым, почти рассеянным. - Сколько не искал по книгам - ни одного упоминания. Не слышали?
-Слышал, - разомкнул восковые губы принц. – Родина много южнее Кемхета. Изначально привезен с другого материка, впоследствии претерпел изменения.
-А примерные даты?
-Сай Каи утверждала, что около девятисот лет назад, - ровно ответил Кларисто и тут же спохватился. – Путешественница из-за моря.
Кивок.
-Значит, все-таки местный. Хотя, уверен, завозили его не раз. Интересно, кто все-таки был первым...
-Предпочитаю думать, что не мы.

-Думаете, можно было сделать лучше?
Кларисто едва заметно наклонил голову. Рыжевато-каштановая прядь мазнула по керамическому лицу:
-Дело в философии, граф. За морем мыслят по-иному. Техника – не оружие, а путь через размышления к созиданию и поиску наиболее верного среди остальных решения.
- В таком случае я рад, что они за морем, - улыбка.
Принц вежливо кивнул и вновь принялся изучать пейзаж:
-Могу быть еще чем-нибудь полезен, граф?
-Когда-то я очень интересовался этими боями. И тогда не хватал звезд с неба, а сейчас еще и куча лет прошла. Не думаю, что у нас получится равная тренировка, но если принц даст мне пару уроков, - граф склонил голову, - моя признательность будет безграничной.
Кларисто перевел взгляд прозрачно-коричневых глаз на собеседника:
-Я не умею учить, граф, но не откажусь от совместного занятия. Если я не разочаровал вас отказом, мы можем встретиться завтра утром.
- Почту за честь, - склонил голову Сечен.
Исчез он так же легко как и появился. Эль-Деришан вновь прислушался к ветру.

Комната оказалась светлой и с гладкими стенами - здесь, на верхних этажах замка, окна были большими и зачастую занимали более половины стены. Утро было довольно хмурым - небо закрывали слоями жемчужно-серые облака, редкие лучи солнца, казалось, подсвечивали только их, не долетая до укрытой глубокой тенью земли. Молодой принц уже был одет для поединка, и ждал, кажется, уже несколько минут. Сечен поклонился ему и скинул просторную полотняную рубаху. На незагорелой коже еще поблескивала вода - похоже, только что из спальни. Снял обувь. Вторым кивком граф обозначил, что готов.
Кларисто прижал скрещенные ладони к ключицам и посмотрел ясным, прозрачно-карим взглядом:
-Я предложил совместное занятие, а не поединок.
-Да, принц, вы говорили это, - Сечен склонил голову, показывая, что помнит и согласен.
-Тогда начнем.
Эль-Деришан принялся разминать пальцы ног, лодыжки, колени, корпус, кисти, локти, предплечья – шаг за шагом разогревал тело сосредоточенно и уверено, практически не обращая внимания на человека рядом. Движения были напряженными, и мягкими, как у кемхетского тигра. Сечен спокойно ждал - он пришел почти сразу после обычной утренней разминки и мышцы пока не успели остыть. Вместо этого прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям и вспоминая приемы.
-Покажите ваш бой, - закончив, произнес Кларисто. – Я буду повторять ваши движения, граф.

Граф встал в стойку, мягко присев на полусогнутых ногах. Так же медленно заняли позицию руки. На секунду застыл - напряжение волной перетекло от плеч к кончикам пальцев. Поначалу движения были несколько неуверенными, но потом руки окончательно вспомнили то, что успела десять раз забыть голова и переходы стали такими, какими они должны быть - мягкими, уверенными, полными скрытой опасности. Эль-дерешан вначале лишь смотрел, затем переступил, сперва нечетко, затем более ясно. Движения становились увереннее с каждым жестом. Калисто напоминал рыжую ртутную каплю и повторял все, отставая лишь на доли секунды, изредка сбиваясь, но тут же ловя ритм вновь.
Сечен чуть усложнил движения, взобравшись наверх сразу на пару уровней, но и показывать начал медленнее, акцентируя внимание на самых важных фигурах. Кларисто существенно сбавил темп, не отрывая взгляд от графа.
Тот несколько раз повторил комбинации, после чего поклонился.
-Теперь ваша очередь, принц.
Он остановился, кажется, даже немного недовольным неожиданным завершением занятия. Чуть склонил голову к левому плечу:
-Мне придется вначале показать… точки, граф. Без них движения бессмысленны.
Кивок. Принц подошел со спины и опустил руки на плечи. У эль-Деришана были мягкие, словно теплый воск, и гладкие руки. Пальцы коснулись сгибов ключиц и немного надавили:
-Здесь успокаивается агрессия.

Сечен внимательно слушал, запоминая. В глазах мелькнуло приятное удивление - подобные вещи не были знакомы ему вовсе. Пальцы осторожно ступали по предплечьям, к локтям и кистям, иногда замирали на долю секунды – Кларисто давал пояснения.
-Так забирают боль, - руки скользнули под руки и надавили на бока. – Тут, чуть ниже, дарят немоту. Мышцы перестают чувствовать напряжение. Еще ниже – расслабляются.
Ладони остановились на талии. Пальцы Сечена повторяли движения принца, запоминая точки, из взгляда не исчезала сосредоточенность. Руки Калисто скользнули на поясницу и надавили по центру:
-Эта точка есть только у женщин… Думаю верхних пока хватит.
-И что она делает? - уточнил Сечен.
-Проверьте сами. Уверяю, вы не разочаруетесь, - кончики губ дрогнули в улыбке.
Эль-Деришан встал рядом с Сеченом, почти припав к земле в незнакомой позиции – ладони прижаты к земле. Дальше он начал двигаться словно в замысловатом танце – низко нагибаясь и будто стелясь рыжеватой дымкой по полу. Движения были простыми, знакомыми любому, кто имел дело с кемхетским боем, но комбинации – непривычными. Сечен зеркалом повторял за ним, лишь изредка непонимающе хмуря брови - этот стиль был незнакомым, и никак не удавалось ухватить логику, с которой движений следовали друг за другом.
Кларисто перешел в верхнюю позицию: теперь двигались руки. Рыжие ленты, охватывавшие от кисти до локтя распустились, местами скрывая принца. Полотна летели вслед за движениями ладоней, изредка резко стремились вперед, испугано отшатывались обратно. На лице графа застыла маска сосредоточенности - старался не отстать, уделяя внимание и нюансам. Нюансы получались, не отстать - не всегда. Неожиданно Кларисто резко остановился – две ленты петлями взлетели вперед, словно охватывая плечи невидимого врага. Взлетели и опали.

-Все, - ровно сообщил принц.
Кивок. Сечен самостоятельно повторил стойку дассилонца и несколько движений, показавшихся ключевыми.
-Верно?
-Почти, постарайтесь быть мягче, податливей, как воск. – Кларисто отошел к окну и принялся складывать ленты быстрыми и отработанными движениями. – Благодарю, граф.
-Это вам моя благодарность, принц, - поклонился тот и направился к лежащей на полу рубашке.
-Говорят, в замке есть человек, который много знает о море? – не оборачиваясь, спросил эль-Деришан.
-Их как минимум два, но Арьете вы уже знаете. Его сестра, баронесса де Вирт, все еще оправляется от раны.
-Женщина?! – казалось, Кларисто удивился впервые за все время знакомства.
-Да, женщина, - кивнул граф.
-Это интересно…, - он задумчиво склонил голову набок. - С ней можно поговорить?
-Я думаю, слуги знают дорогу к ее комнате. Остальное зависит от нее.
-Еще раз благодарю, граф, - эль-Деришан отвернулся, растеряно смотря в окно.

Сечен, как всегда, подоспел точно к окончанию приема врача. Кивнул баронессе, выслушал жалобы на излишне беспокойную больную и похвалы здоровому организму оной больной.
Баронесса легла, обняв подушку и положив голову на согнутую кисть. Золотые волосы закрыли лицо, свободная ладонь взлетела над раскрытыми нардами. Наконец, лекарь попрощался и вышел, а Сечен подсел к девушке. Взгляд скользнул по доске, поднялся по тонкой руке к лицу. Сосредоточенная, даже не повернула головы. Палец коснулся белой шашечки и передвинул на три деления вперед.
Сечен бросил кости и походил черными.
-Без тебя быстро становится скучно, баронесса, - мимоходом, не отрываясь от доски.
-С другой стороны, ты высыпаешься, - она тряхнула ладонью, выпуская кубики, и быстро перекинула две белых, завершив круг и вернув в начало пути.
-Определенно, - улыбка. Еще ход.
Игра продолжилась в молчании. Противники не отрывали взгляда от поля. Оба. Откровенно наслаждались игрой. Кости прогремели в очередной раз, и баронесса небрежно выбросила белую шашку за край.
-Выбросишь единицу – будет ничья.
Сечен бросил кости, выпало пять и шесть. Расхохотался.
-Ну... тоже в какой-то мере единица. В минус. Поздравляю.
-За проигрыш нужно платить, - флегматично напомнила Ирьера.
-А на что мы играли? - С невинным видом осведомился граф.
Морская баронесса приподнялась на локте и коснулась губ в коротком поцелуе. Пальцы ненавязчиво коснулись затылка, превращая короткий поцелуй в длинный.

-Ставки не ясны? – она отстранилась, барабаня острыми пальчиками по чужому плечу. Кивок, улыбка. Вернул оставшиеся фишки в "дом". Ирьера в знакомом жесте заложила руки за голову и облокотилась о резной столбик кровати, наблюдая за графом.
-По крайней мере, они достаточно скромны. Реванш, баронесса? - поднял с доски кубики.
-Требовать вначале платы было бы честным, но не дать возможность реванша проигр’авшему… - Вирт вскинула золотистые брови. – Р’асставляйте шашки, гр’аф!
Тот пересыпал кости в ее руку.
-Начинай.
C бодрым стуком кости покатились по металлу поля:
-Два, - фишка перепрыгнула в дугу. – И три.
Партия велась с очень переменным успехом - кубики выбрасывали совершенно неслучайные числа, словно издеваясь над склонившимися над доской игроками. Выиграл Сечен - на этот раз заветная единица все-таки выпала. С несколько насмешливой церемонностью кивнул баронессе.
-Ты только отыгр’ался, но не выигр’ал!
- Еще партию? - Рассмеялся Сечен. - Или разойдемся ничьей?
-Еще одну... - упрямо наклонила голову Ирьера. - Я не желаю терять свой приз.
Кости вновь застучали о металл. Создавалось впечатление, что кубики смеются, подкидывая графу необходимые числа, и оставляя баронессе ненужные и медленные двойки и единицы.

-Это издевательство! – воскликнула Вирт, когда последняя черная шашка улетела за край, а на поле оставалось еще с десяток белых.
Сечен согласно кивнул, пряча в углах глаз ехидство. Морская баронесса расстроено откинулась на подушки.
Граф сложил доску.
-Как ты там говорила... Проигрыши надо оплачивать?
-Ты - свой вначале отказался, - фыркнула женщина.
-Но ты же не последуешь такому дурному примеру?
В графа полетела подвернувшаяся под руку маленькая подушка-думалка.
- В бою на подушках у тебя определенно преимущество.
Стальные глаза сузились. Ирьера резко приподнялась на локте, норовя поймать ехидного собеседника.
-Береги рану, - флегматично заметил уже лежащий Сечен.
Она кивнула и ласково пощекотала пальцами длинную шею.
На предплечьях сомкнулись пальцы и скоро девушка уже лежала в его объятиях. Поцеловал.

-Я говорил, в конечном счете ты все равно выигрываешь. Что там нужно оплачивать?..
-К сожалению, решать победителю, - острый пальчик коснулся губ. – Но я буду спорить, если мне не понр’авится.
-Договорились.
Позади тихонько заскрипела дверь. Сечен приподнял голову, чтобы посмотреть, и встретился взглядом с Арьете. Прохладно-стальной взгляд сместился в сторону. Ирьера небрежно пожала плечами. Вирт поджал губы и вышел, хлопнув дверью. Морская баронесса тихонько засмеялась.
-Кажется, вечером меня вызовут на дуэль, - вздохнул Сечен, возвращаясь к прерванному поцелую.
-Я ему по девушкам ходить не мешала…
-Его девушки вряд ли могли похвастаться такой роскошной внешностью, - улыбка.
-Ты бы ему не понр’авился, - Ирьера отстранилась, с непонятным выражением рассматривая некрасивое лицо и гладя пальцами щеку.
-Определенно, - прижал ладонь к губам и поцеловал.
Морская баронесса улыбнулась и легла, положив голову на согнутую кисть, смотря сквозь прикрытые веки и тихонько мурлыкая про себя одну из прибрежных баллад.

Арьете Вирт подавил желание хлопнуть дверью и с невозмутимо прикрыл створку. С одной стороны, Сечен был прав, с другой - казалось, Гриф издевается, перепоручая морскому барону дассилионку. Небрежным, раздраженным жестом мужчина вытянул из рукава платок и протер дольки очков, поймал слугу и выяснил, где изволит пропадать Амариссэ.
И она, и ее сводный брат, похоже, находили непонятное очарование в пейзажах Аргодора. Не хотелось признаваться, но внутри шевелилось похожее на ревность чувство, когда дассилионцы с неясной небрежностью рассматривали леса, холмы и туманную дымку там, где находилось Западное Море. Вот и сейчас, Амариссэ сидела на краю смотровой галереи, разглядывая зеленую плену. Арьете остановился, изучая некрасивую керамическую девушку со странной смесью сочувствия и веселья.
-Делла Амариссэ, находите северные пейзажи привлекательными?
-Аргодор похож на сон... Вам часто снятся кошмары, барон? - Тон девушки был небрежным и задумчивым одновременно.
-Я не вижу снов, делла, - Вирт подошел и остановился рядом, с восторгом рассматривая перекатывающиеся по холмам леса.
-Вы счастливый человек, - улыбка. - По этим лесам можно проехать на лошади?
-Если желаете, делла.
-Желаю, - спрыгнула с перил.
Барон кивнул и помог девушке спуститься. Внизу поймал слугу и в двух словах попросил предупредить конюха, что господа желают отправиться на прогулку. Вскоре мальчишка появился, ведя под уздцы двух тонконогих коней со спокойными влажными глазами. Арьете перехватил вороного, и подал руку, предлагая свою помощь. Девушка улыбнулась странной улыбкой и, проигнорировав руку, птицей взлетела на спину коня. Оглянулась на спутника.

Вирт, приподняв брови, едва заметно пожал плечами и без лишнего лихачества запрыгнул в седло рыжего. Ворота отворились, пропуская всадников на мост.
-Что бы вы хотели увидеть, делла?
- Предполагаю выяснить это на месте, - рыжеволосая пригнулась к спине жеребца, заставляя его ускорить бег.
Арьете усмехнулся и вонзил шпоры в бока коня, легко и мягко, чтобы пошел быстрее, но не догонял. Вирт ехал на корпус-полтора позади, не теряя из виду дассилионку. Южанка откровенно наслаждалась поездкой, то заставляя коня идти почти шагом на глухих, почти задушенных дубами и буками дорогах, то пуская вскачь на менее интересных и более ровных. Потом нашла неширокую, едва достаточную для лошади тропинку и свернула туда. Вирт молча последовал за ней, незаметно изобразив на лице улыбку мученика.
Вороной неожиданно остановился. Девушка уставилась на большущий замшелый валун - он полого опускался вниз с другой стороны, но здесь обрывался стеной. На самом верху рос цветок, один из привычных в этих краях златоцветов, но дассилонка глядела на него так, словно он на самом деле был золотым.
-Барон, можно вас попросить... - Зачарованно, не отрывая взгляда от цветка.
-Да, делла? – Арьете подъехал ближе, проследил за взглядом Амариссэ и улыбнулся.

- Я хочу... - Сделала паузу, словно решаясь, потом произнесла неожиданно решительно, - этот цветок. Надеюсь... Это не запрещено, их рвать?
-Нет, - спокойно ответил барон и спешился. Поводья петлей захлестнули ветки ближайшего дерева.
Вирт прошел вдоль отвесной стены и там, где пологий склон обрывался неровными зубцами, принялся взбираться. Нетвердый камень крошился под перчатками, и сапоги скользили по влажному мху. Последний усилие – и запрыгнул на гребень, с прищуром смотря на творившееся внизу.
Его собственная лошадь успела отбежать шагов на десять с дороги и теперь недоуменно переступала копытами, коня деллы вообще видно не было. Как и самой всадницы. Арьете тихо выругался, а потом с неожиданным спокойствием сорвал цветок, вставил зеленый стебелек в петлицу и спустился, быстро, скользя там, где мха еще не коснулся каблук.
Он задумчиво посмотрел на следы копыт и молча подошел к своему рыжему, перехватил узорчатые поводья и медленным спокойным шагом направился в сторону замка, напевая одну из любовных прибрежных баллад. Только те, кто знал барона очень хорошо, могли заметить: в бешенстве.
Арьете вернулся далеко за полдень, бросил поводья мальчишке и отрядил две дюжины человек на поиски потерявшейся деллы. Если девушка думала, что он будет метаться как мальчишка по лесу, то ошибалась.