Не слишком вслушиваясь, Арьете краем глаза выцепил мелькнувшее среди деревьев багровое полотно, не обратил внимания и вернулся только потом, когда на дороге показалась кавалькада из трех всадников. Темно-красная попона с двумя серыми звездами укрывала круп черного коня. На груди ехавшей впереди всадницы бликовала серебряная цепь с большим, серо-голубым гранатом. Золотые волосы скрывала темная бандана в тон мужскому сюртуку.
-Прошу меня простить, - обернулся и быстрым шагом направился к двери. – В замок прибыли гости.
Сечен поднял брови, но от комментариев воздержался. Вместо этого доверительно нагнулся к уху девушки.
- Ты ведь не робкого десятка, так?
Лата озадаченно кивнула.
- Так вот, в этом замке можно делать все что угодно. Если запутаешься, спрашивай слуг. Если спросят, спокойно называйся и говори что ты с Виртом. Хорошо?
- Хорошо, - в глазах девушки зажегся опасный огонек.
- А я пойду выясню, что так перепугало твоего спутника, - кивнул Сечен. - Добро пожаловать в Иллес.
Ллаатай подождала, пока за человеком закроется дверь, а потом подозвала девушку.
-Покажи мне крышу.
Вирт услышал это краем уха, уже сбегая по лестнице. Следом спешил Сечен. Тайхина показала острую мордочку и недоуменно посмотрела на хозяина, который даже не обратил внимания на кошку. Шаг, другой, времени на то, чтобы любоваться красотами Иллеса не оставалось, думать, что могла забыть Ирьера в лесных владениях, тоже.

Он видел сестру во время последнего посещения родных земель, но беседы тогда не вышло. Морская баронесса готовила «Крыло Чайки» к очередному плаванью, обняла брата при встрече и, заявив, что у нее нет времени на грубости и глупости, скрылась на палубе. В памяти возник образ элегантно одетой на мужской лад Вирт с неподобающе короткими для женщины волосами, заплетенными по примеру брата, в хвост. А через секунду Арьете представилось удовольствие увидеть сестру вживую.
Она небрежно беседовала о чем-то с одним из своих каперов, изредка поднимая серо-стальные глаза на танцующие с небом башни замка. Заметив брата, сорвалась с места и без приветствия повисла на шее, забыв о приличиях и воспитании.
Сечен едва сдержал смех - кого еще мог бояться Вирт как не еще одного такого же?! Одной. Не стал мешать семейной сцене, отошел в тень, любуясь.
-Какими судьбами, - настойчиво отцепив от себя сестру, и окинув хмурым взглядом наблюдающих за сценой каперов, спросил Арьете.
-Дела к Его Сиятельству! – звонко ответила Ирьера. – Ох! Как же я р’ада тебя видеть!
-Судя по твоему взгляду, я тебе зачем-то нужен, - с тихим подозрением произнес Вирт.
-Конечно! Но мы об этом поговор’им несколько позже. К кому я могу обратиться с пр’осьбой р’асквар’тир’овать мой небольшой отр’яд в этом уютном замке. Ведь найдется немного лишних комнат для мор’ских чаек, не пр’авда ли?
Молодой барон оглянулся на Сечена.
-Конечно же! - С радостью откликнулся тот. - Я думаю, герцог будет счастлив, если вы погостите тут хотя бы с недельку. Мы сами прибыли только пару дней назад - и теперь все это срочно надо обживать.
-Пр’едставь? – вопросительно вскинула брови Ирьера, заинтересованно смотря на вышедшего из тени человека.
Арьете подарил Джаду сочувствующий взгляд:
-Граф Джад Сечен.

-Тот самый? – с деланной небрежностью уточнила морская баронесса, брат только пожал плечами. Девушка поймала чужую ладонь и в галантном жесте поднесла к губам. – Приветствую!
-Реверансы я делать, к сожалению, не умею, - тут же проинформировал ее Сечен. - Но тоже рад знакомству, госпожа баронесса.
-Жаль-жаль, - обронила она и махнула рукой, подзывая поближе своих спутников. – Я потом обязательно научу. Ильяст и Гиэмар’ – мои офицер’ы.
Арьете сдержанно наклонил голову приветствуя мужчин и небрежно их рассматривая. Гиэмар был высок как складская башня и примерно так же объемист. Мощные надбровные дуги выдавали привычку много думать, а массивный, выдающийся вперед подбородок - гибкость характера. Все это дополнялось щеткой жестких черных волос и неожиданно-нежного голубого цвета глазами. В ладони "офицера", которую тот поднял в приветственном жесте, могло бы поместиться четыре - Виртовских. Второй, напротив, был низкоросл и не слишком объемен. Смуглая кожа казалась почти черной от загара, а черные, завитые барашками волосы змеились ниже талии. Под тонкими черными бровями зло сверкали глаза, а пухлые губы сложились в неоднозначной улыбке. Он несколько криво держал спину, а лицо было покрыто неглубокими но многочисленными шрамами. Обоим можно было дать лет тридцать с небольшим.
-К сожалению, я еще плохо ориентируюсь в замке, поскольку прибыл только сегодня утром. К тому же, устал с дороги, - пустился в объяснения Арьете, - поэтому перепоручаю компанию в заботливые руки графа и удаляюсь на заслуженный отдых.
- В заботливые руки так в заботливые руки, - улыбнулся ему Сечен. - Надеюсь, гости не сочтут за невежливость довольствоваться пока только моей компанией. К сожалению, в замке не привыкли вставать рано. Пройдемте за мной.
Баронесса подхватила графа, словно женщину, под руку и направилась следом. Вирт кивнул и исчез под подозрительным взглядом сестры.

Его Мятежное Величество проснулось от того, что лучи появившегося где-то за лесом солнца лезли прямо в глаза. Зажмурился, недовольно тряхнул головой, только после этого сообразил, что утро и нужно вставать. Покосился на Каий. Тонкие руки безапелляционно сомкнулись вокруг талии, запрещая даже думать о том, чтобы покинуть нагретое место.
Рамиз с довольным видом ткнулся носом в тонкое плечо, потом с деланным испугом прошептал на ухо:
-Сечен нас обоих убьет.
-Я его уговорю отказаться от этой идеи, - теплое дыхание коснулось шеи.
-Точно? - Подозрительно. Вместо ответа – легкий поцелуй.
Через десять минут, когда Брэдгер уже окончательно решил, что окружающий мир идет к хасчакам, в дверь осторожно поскреблись. Еще несколько секунд он только задумчиво гладил бледную скулу и падающий на нее локон, потом со вздохом принялся подниматься. Девушка с недовольным видом потянулась за камисой.
Одевшись и сам - уже было понятно, что стучат не за добрым утром - открыл дверь. Невысокий полный мальчик с волосами цвета меда виноватым тоном сообщил, что просили передать о приезде Вирта, еще давно, но он не хотел будить. На секунду сжался - судя по тени, пробежавшей по лицу Брэдгера, решение было все-таки не совсем правильным, но вместо этого принц только кивнул.
-Распорядись насчет чая.
Каий затянула пояс жиппа и остановилась у зеркала заплетая темные волосы в тугой узел.
-С Арьете могло статься придти будить самому…
-И я бы наконец имел достойный повод запустить в него сапогом, - вздохнул Брэдгер. - Хочешь на него посмотреть?
-Он бы увернулся, - проказливо сообщила девушка, оборачиваясь и склоняясь над только принесенным металлическим подносом. Края украшало вычурное плетение. – Арьете невыносим, но… я скучала по нему.
-А я - нет, - нахально ответил он откуда-то из за ширмы умывальни. Вернулся, цапнул с подноса какую-то булку.

Девушка задумчиво допила чай и, отставив чашку, поднялась. Щеки чуть покраснели от горячего напитка:
-Он наверное может рассказать о Мейхани…
Брэдгер кивнул и пропустил ее первой.
Внизу можно было наблюдать препотешное зрелище - Сечен исполнял роль радушного хозяина, невозмутимо перекидываясь светскими шутками с несколько слишком женственной копией Вирта и двумя мужчинами совершенно пиратского вида. Понаблюдав за этим некоторое время из проема, принц подошел ближе.
-А вот и само высочество, - прокомментировал его появление граф. - Теперь уже моя очередь передавать вас, баронесса, в заботливые руки.
-Но вы же не оставите меня одну? – игриво поинтересовалась золотоволосая, не собираясь отпускать руки Сечена. – Ир’ьера Вирт, Ваше Сиятельство.
Серо-стальной взгляд оценивающе пронесся по Брэдгеру, задержался на носках сапог, скользнул на ноги сопровождавшей его девушки, промчался вверх – остановился на лице.
-Кр’асота! – воскликнула женщина.
-Она еще лучше брата, - меланхолично сообщил графу Рамиз. Сечен поклонился^
- И внешне тоже, хотя сразу это сложно заметить. Боюсь, леди, именно это я и собираюсь сделать. В отсутствие барона на меня валится вся самая нудная работа, - и Сечен ушел, напоследок сделав "страшные глаза" замершей в дверях Каий.
-Удачи, пр’екр’асная леди! – донесся вслед звонкий голос, и Ирьера потянула руки с обворожительной улыбкой на губах. – Обычно пр’едлагают хозяева, но, клянусь, мне надоело стоять, а дела не тер’пят пр’омедления!

Кемхетка покачала головой, опустившись на диван, чуть в стороне от стола, на который сестра небрежно бросила пожелтевшие бумаги. На секунду ей показалось, что перед ней Арьете, а не баронесса Вирт – настолько очевидным было сходство. Она посмотрела на сопровождавших женщину офицеров, потом вопросительно – на Брэдгера.
Брэдгер кивнул баронессе и опустился рядом с Каий. Смуглый офицер в пестрой бандане нахально опустился на центральное кресло, положил подбородок на руку и оттуда сверлил окружающих взглядом - заинтересованным Каий, подозрительным - Брэдгера, откровенно масляным - баронессу. Второй остался стоять.
-Я слушаю.
Ирьера по-деловому распустила багровые завязки, стягивавшие бумаги и, отобрав несколько листов, сразу передала их Его Сиятельству. Из сумки вылетела карта прибрежного района и покрывалом легла на стол:
-Гизмар’, не стой – сядь. Р’аздр’ажает, - неожиданно нежно попросила женщина, водя пальцами по береговой полосе.
Брэдгер пробежал глазами листы и сосредоточенно кивнул, ожидая дальнейшего. Гиэмар мрачно покосился на компанию, но все-таки занял один из диванов. Баронесса укоризненно улыбнулась офицеру и вновь сосредоточилась на бумагах:
-Я не умею говор’ить четко и по делу как мой непутевый бр’ат, но иногда стар’аюсь. - белый, отличный от остальных, лист лег в смуглые руки короля. – Это договор’ с лэр’гасскими кор’сар’ами, найденный мной на шхуне, с которой столкнулись недавно. Договор’ подписан р’укой гер’цогини Омьен, а здесь, - тонкая, надорванная бумага легла на карту там, где находились острова Лэргасса, - ее же р’укой - вексель на оплату.
-Осторожно с их стороны, - по улыбке было ясно, что Брэдгер не слишком высокого мнения об умении корсаров хранить секреты. - Значит, стравливают... Много шхун?

-Остор’ожно, там, нор’мальные капитаны не копаются, - неожиданно показала белые зубы в веселой улыбке, но тут же посерьезнела. – Не только шхуны и достаточно, чтобы Витар’ не жил спокойно последний месяц. Стая моего «Кр’ыла» мечется вдоль берега. Север’ным приходится легче, Мельор’ напр’авил десяток кр’епких кор’аблей в подмогу.
Правая бровь на изуродованном шрамом лице взлетела вверх - герцогиня разошлась очень неплохо, развязав почти что морскую войну. Похоже, ей хотелось здорово напугать баронов.
-Заманчивых предложений еще не получали?
-Нет, - она резко помотала головой, - зато получила отказ на пр’едложение о помощи от Кр’ужаля. Мое пр’ошение об аудиениции, чтобы обсудить столь частые атаки со стороны Лэр’гаса и ур’егулир’овать это как-то там, навер’ху, отклонили в том числе.
Принц озадаченно нахмурился. Чисто экономически было проще просто взять замки баронов штурмом - благо, большинство из них не отличалось величиной и труднодоступностью. Такой же метод мог иметь целью только запугать баронов до крайности или раз навсегда разорить морскую "торговлю" Аргодора. Если истребление нелегального пиратства могло быть выгодно Кружалю, то легальное всегда шло стране только на пользу. И второго в северных баронствах было традиционно больше - еще Ародор решил, что это намного выгоднее чем держать настоящий боевой флот. Смутная догадка шевельнулась в сознании.
-А с графом Латарином не приходилось общаться?
Баронесса вновь энергично мотнула головой – похоже, ей вообще была свойственна резкая и мужская, быстрая жестикуляция:
-Нет, что приходилось – не слишком вежливо.
-Не на предмет вассального присоединения к Олиярду?
-На пр’едмет…, - морская баронесса склонила голову, гранат в серебряной оправе сверкнул ледяной сталью, - Др’янь!
-Снести голову Латарину - в провинции воцарится хаос и всем будет не до морских баронов, - задумчиво проговорил Брэдгер, словно бы не обращаясь ни к кому.

Женщина сверлила тяжелым взглядом серых глаз карту побережья:
-Подпишите мор’ским бар’онам «добр’о» на пр’отивостояние, и, клянусь, южным и р’ечным будет не до мир’а и интр’иг! – воскликнула она, подняв голову.
- У Лэргаса хватит сил, чтобы блокировать вас полностью. Это не поможет ни вам, ни нам. Устранить графа - и корсары станут невыгодной статьей в бюджете, - спокойно объяснил Брэдгер. - Ты сможешь немного поиграть, баронесса?
Ирьера Вирт склонила голову, разглядывая носки высоких сапог. Было видно: ей хочется сделать все красиво и изящно, как обычно поступал брат, но не хватает терпения, чтобы вести многоходовые интриги.
-Смогу.
-Тогда пусть Мельор отзовет корабли, - принц откинулся назад, выбивая на подлокотнике пальцами неровную дробь. - Пусть Витар окажется в бедственном положении. Или в положении, которое покажется бедственным со стороны. Пусть баронесса будет слабой женщиной, напуганной внезапными нападениями. Она просит у графа защиты и, конечно же принесет вассальную клятву... Но она боится оставлять родной город в беде и желает видеть графа у себя.
Брэдгер поднял взгляд на баронессу и тон из задумчивого стал деловым.
-Граф осторожен, так что играть придется очень убедительно. Даже, если потребуется, позволить себя пограбить. Справишься?
Тот, кого баронесса представила ранее как Ильяста, брезгливо поморщился, показывая все что думает о плане. Второй только сверлил Брэдгера подозрительным угрюмым взглядом.
От стены плавно отделилась низкорослая, упругая тень. Вирт быстрым шагом подошел к столу, кивнул присутствующим и занял место у стола, внимательно разглядывая бумаги.
-Эта копия не удалась, - трагически запрокинул голову "офицер" в пестрой бандане. - Воистину, прелесть, природа могла бы быть щедрее.
-Не надо вассалитета... Надо убивать, - произнес второй, очевидно, ободренный примером.

Арьете подарил Ильясту презрительный взгляд, потом ласково улыбнулся Каий и вернулся к делам. Брэдгер спокойно проследил взглядом за Арьете, ожидая поправок. Ирьера не отвечала, гладя пальцами серо-голубой гранат. Вирт понимающе коснулся загорелой ладони. Каий внимательно смотрела на странную пантомиму брата и сестры, потом тихонько приподнялась на локте и шепнула на ухо:
-Для них это унизительно.
Тот медленно кивнул Каий и снова перевел взгляд на баронов. Они обменивались выразительными взглядами. Ирьера изредка кивала то на один, то на другой документ, и Арьете послушно изучал предложенные бумаги. Казалось, брат и сестра не замечают никого вокруг. Наконец, женщина повела плечами, а Арьете озадаченно прижал сложенные лодочкой ладони к лицу так, что остались видны только потухшие серые глаза. Он думал, отстраненно рассматривая проткнутую в нескольких местах кинжалом карту побережья. Кемхетка наблюдала за ним с тревогой.
-В связи с бедственным положением Витара на побережье и вследствие слабого гарнизона, бар’онесса сама пр’ибудет с пр’осьбой о помощи к гр’афу Латарину – малы сухопутные войска, в обмен на помощь можно подумать о вассальной клятве, - Ирьера повторила жест брата и закрыла глаза. – Потом уедет, если сможет.
Брэдгер раздраженно сощурился.
-Одна?
-Ваше Сиятельство, - наградила близким к презрительному взглядом. – Я не зр’я ношу цепь мор’ской бар’онессы.
Вирт посмотрел на сестру с теплой улыбкой, скрывая блестящую в глазах тревогу.
-Арьете, не спорь!

-Тебя не подпустят к нему с оружием, - спокойно объяснил Брэдгер. - Так что придется на самом деле говорить о вассалитете. Там ты - в его руках, понимаешь? Другое дело, если сразу же после того, как ты там окажешься, ему станет не до тебя... Арьете, тебя многие видели в Аргодоре?
Он не ответил, не отрывая взгляда от сестры. Словно талантливый художник несколькими штрихами превратил красивое лицо в маску неприязни. Она молча перевернула цепь камнем к ткани сюртука и провела ногтем по блестящему плетению – в руку упала миниатюрная склянка. С тонким звоном застыла на карте:
-Довольно р’едкий и дор’огой яд, запах которо’го действует только на людей.
-Так уже лучше, - улыбнулся Брэдгер. - Сколько в тебе альвийской крови, красавица?
-Мы оба аргодорцы, - озадаченно ответил за сестру Арьете.
Кивок.
-Нужна нелюдь.
-Я спр’авлюсь сама.
-Тебе так нравится изображать беспомощность? - Взгляд Брэдгера стал ледяным. - Все можно сделать проще и без жертв.
-Здесь никто не собирается быть жер’твой…, - начала Ирьера, и Арьете кивнул с теплой улыбкой:
-Действительно. Позвольте семье Вирт умолчать о кое-каких секретах.
Брэдгер только кивнул. Арьете поднялся и ласково обнял дрожащую от ярости сестру за плечи, успокаивая. Она больно впилась коготками в золотистую ладонь, и Вирт морщился. Каий лишь улыбнулась, окинув насмешливым взглядом из-под ресниц офицеров морской баронессы.

Открыл дверь Брэдгер. Судя по его усталому виду, все четыре часа беседа проходила почти без понижения тона. Сечен тоже выглядел порядком взъерошенным. Кипа бумаги на столе была исчерчена какими-то полуабстрактными геометрическими фигурами. Арьете приподнял золотистые брови и без слов добавил к бумажному мусору стопку листов с ладонь толщиной. Сел на край стола, встряхнув, достал из футляра очки и надел, ожидая когда введут в курс дела.
-Брэдгер идиот, - спокойно объяснил ему Сечен и взялся за бумаги. Брэдгер снова отошел к оконному проему и его силуэт с привычно опущенной головой в закатных лучах казался почти черным.
-Что здесь происходило за месяцы моего отсутствия? Почему я не вижу должной охраны, какого, демона, извините, мы безвылазно сидим в лесах и ждем, когда полезут к нам? – резко, словно ставя после каждого слова точку, спросил Арьете.
-Предлагаешь идти штурмовать Ктеж? - Насмешливо поднял бровь Сечен.
-Посмотри сюда! – неожиданно рявкнул Арьете, агрессивным жестом убирая часть листов в сторону и прижимая ладонью небрежно набросанную карту Аргодора. – Ни для кого ни секрет, что делами заправляет герцогиня Омьен – об этом даже наемники посольского корпуса Славии говорят! Аргодорские войска топчутся на северной границе, в то время как Гвендорцы активно помогают Лэргассцам в грабеже берегов, причем, выбирают южные. Ничего не напоминает?
-Ольрик пользуется нашими же методами, - отечески улыбнулся Сечен. - Нужно срочно укреплять южные границы. Телами.
-Или разобраться, чего они хотят в Славии, - мгновенно переключился Арьете.

-Полагаю, что вообще ничего, - тон Сечена тоже стал серьезным. - А вот у нас теперь серьезная причина не идти в Ктеж. Я полагаю, что очень скоро в Аргодоре может смениться регент.
-А можно подгадать так, чтобы сменился не регент, а появился король, - на лице Вирта возникло задумчивое выражение. Он перебирал Славийские бумаги. – Одна дилемма, таргима требует детей клана в Славию.
-Она в курсе положения? - спросил Брэдгер, глухо и не поворачивая головы.
- Можно, - кивнул Сечен. - Но для этого нам нужен хотя бы один защищенный тыл. Хорошо если это будут морские бароны и Олиярд. Еще нам для этого нужен живой король.
Последняя фраза сопровождалась красноречивым взглядом в сторону окна. Арьете покачал головой и провел ногтем по стоявшей на столе свече, оставив в мягком воске глубокую царапину.
-По-моему таргима не до конца уверена в своем решении. В Славии сейчас столкнулись интересами четыре государства.
Брэдгер кивнул. Он все еще был несколько зол на Мейхани за выходку с письмом, но на самом деле почти рад, что жестокость таргимы по отношению к девушке была мнимой. Ехать туда сейчас не казалось исполнимым вообще и Брэдгер сбросил это пока со счетов. Вместо этого сосредоточился на разговоре Вирта и Сечена, опять не говоря ни слова.

-Зеленый Клан пытается обезопасить границы со стороны Славии, религиозная делегация Аргодора обсуждает дела медленно. Очень медленно, - Арьете нахмурился и, смяв чистый лист, подбросил в воздух. Поймал. – Подозрительно медленно. А еще у Славии могут начаться проблемы с Хальгардом, если еще не начались на утро, когда обнаружили пропажу Чистой Крови.
Сечен расхохотался.
-Я так и знал, что с хальгардкой все не так просто. Значит, по крайней мере с севера нам вряд ли будут мешать.
Вирт вяло улыбнулся:
-Тебе смешно, а я ее на руках десять дней вез. Брэдгер, ты еще не познакомился с Иххе Ллаатай Икхе из Семьи Феникса, Рода Неба?
-Нет, - так же глухо.
-Оставь это удовольствие на «когда у меня будет хорошее настроение», - пожелал молодой барон и поднялся, остановившись у книжной полки и рассматривая разноцветные корешки. – Я пойду наверное, - произнес подумав, - пока для меня не нашли работу. Десять дней в седле – не шутка, а я не хальгардец, чтобы чувствовать себя свежим и бодрым, после часа сна.
-Завтра покажу подробности с работой, - кивнул Сечен. Принц промолчал.
Вирт неопределенно пожал плечами и вышел, не попрощавшись. Брэдгер рванул из комнаты почти сразу за ним. Продолжать разговор не хотелось. Арьете отступил в тень, чтобы остаться незамеченным. Похоже, не у него одного оставались незавершенные дела и нерешенные проблемы.

Часовая стрелка тихонько двигалась к полуночи. В густой синеве ночи золотая полосочка блестела приятным теплом. Арьете молча коснулся спрятанного на груди медальона-капли и со вздохом вспомнив оставленный в комнате меч-бастард, тихо вывел лошадь из конюшни. Фривольно подмигнул стражнику, и выскользнул за ворота. Обмотанные тряпицами копыта едва слышно шуршали о камень моста. Их, молодой барон снял, только когда замок исчез из вида за поворотом.
Он надеялся проохать по границе Сэтталя и там лесами пробраться в Латтарин, минуя гарнизоны. Восемь лет назад места были неплохо знакомы, но деревья растут – местность меняется быстро, как и строятся посты. Если бы на месте Вирта был другой человек, а сам смотрел на это со стороны - без мук совести обозвал безумца без меча и баронской подорожной идиотом.
Иллес и Латтарин разделяли сутки, но теми путями, которые выбрал барон – двое.

Ирьера осторожно побарабанила острыми пальчиками по косяку и запахнулась в тяжелый лэргасский халат с воротником-стоечкой. Золотистая прядь спиралькой струилась по правильному лицу, бросая на загорелую кожу едва заметную тень. Арьете всегда говорил, что людьми следует пользоваться так, как того хочется, и вот уже восемь лет сестра применяла совет только так, как того желала. Человек, открывший ей, был одет по-спальному, хотя заметно, что еще не ложился. На узком лице застыла озабоченность. В комнате горел свет. Если и удивился, не подал виду, отошел в сторону, пропуская. Морская баронесса присела на кровать, задумчиво разглядывая стоящего человека. Смотрела, как Арьете, когда бывал сильно озадачен, прохладно, неуютно.
Человек подошел к столу и, спокойно собрав бумаги, запер их в одном из ящиков.
-Если кто-то не сбежит ко всем чертям этой ночью, я поверю в любого бога, - прокомментировал он. На лицо медленно возвращалось обычное ироническое выражение. - Я весь внимание, баронесса.
-Могу предложить морского, - отозвалась, не отрывая тяжелого взгляда.
-Подойдет, - тот кивнул. Оперся на спинку стула, с интересом рассматривая ее.
Молчание длилось около четверти часа. Взгляд Ирьеры скользил от макушки к лодыжкам и обратно. Наконец поднялась и подошла, обняв со спины. Ладони сцепились в замок. Тот обернулся и поднял левую бровь, а потом неожиданно дунул ей в лицо, заставив моргнуть. Женские пальчики тут же насмешливо запечатали рот рукой. Несильно куснул за палец. Вирт со странной улыбкой отняла ладонь и спокойно поймала чужие губы.
Когда поцелуй (не самый быстрый) закончился, Сечен со спокойным любопытством посмотрел ей в глаза.
-У баронессы слабость к прекрасным леди?

Она кивнула, сомкнув ладони вокруг чужих плечей.
-А ты на мне женишься?
-Только, если ты выйдешь за меня замуж, - вскинула брови морская баронесса.
- Мой брат будет против, - заявил ее собеседник.
-Это всегда можно испр’авить… - пробормотала задумчиво, с мечтательной ноткой. Взгляд оставался прохладным и неуютным.
-Можно, - кивок. Взгляд Сечена оставался спокойным, словно они сидели на разных диванах и говорили о погоде.
Поцелуй повторился, на этот раз куда более долгий. Теперь, когда поцелуй закончился, Сечен не стал отпускать комментариев - только чуть склонил голову на бок, ожидая дальнейших действий. Вирт без слов поймала прохладную ладонь и положила на талию, под переплетенными – ее и чужими – пальцами скользнул пояс. Мужская рука потянула конец пояса - узел развязался. Сечен чуть отстранился, с интересом наблюдая за реакцией. Вирт на секунду отстранилась и повела плечами. Темно-синяя ткань халата скользнула по призрачной ткани нижней рубахи и с тяжелым шелестом и опала к ногам. Ладони вновь сомкнулись, на этот раз вокруг талии, Ирьера склонила голову набок, наблюдая за Сеченом. Спокойно ее поцеловал, кажется, из одного любопытства. Не отпрянула.
-Предлагаешь тоже раздеваться? - спросил, глядя в отблескивающие сталью глаза баронессы.
-Р’азр’ешаю, - откликнулась, обнимая вторую ладонь пальцами и поднося к ключицам.
Почти восхищенная усмешка. Пощекотав шею баронессы, скинул рубаху из тонкого льна. Никто никогда не видел, чтобы Сечен серьезно тренировался, но тем не менее плечи графа не носили и следа дряблости - только кожа была белой. Спокойно вернул обе руки на место.

-Дальше, - с вниманием и скрытой где-то на самом дне веселостью.
Коготки скользнули вдоль спины, острый подбородок толкнул мужскую ладонь в сторону предплечья. Ладонь плавно сползла вниз, повторила очертания стройной фигуры. Кроме уже привычных интереса и иронии в глазах мелькнула усталость.
-Не учили обращаться с женщинами? – фыркнула морская баронесса.
-Два поединка воли за один день много даже для меня, - спокойно проинформировал ее Сечен. В серо-голубых глазах появился лед. - Давай ты просто скажешь, чего хочешь?
-Ночь в выбранной мной компании, - ровно ответила Ирьера.
-Хорошо, - кивнул граф. Следующий поцелуй не сделал его более открытым, но и острота заброшенного в львятник камешка тоже в нем не ощущалась.
Вирт немного отстранилась, прижав палец к губам. Следующее касание – шея. Улыбка - и Сечен последовал совету. Конечно, сделав пару добавлений от себя. Нижняя рубашка полупрозрачным клочком тумана легла на стул, мгновение – морская тень вернулась в чужие руки.
-Если тебя не учили обращаться с женщинами – могу дать несколько уроков, прекрасная леди.
Руки сразу же обвили изящную фигурку баронессы, тонкий лен одежды складками лег на полу.
-С морскими баронессами - определенно не учили, - губы мужчины коснулись ее уха.
Обернулась, прижавшись спиной к груди.
-Значит, научу.

Брат любил темные цвета. Ирьера остановилась на пороге, рассеяно вертя в пальцах баронскую цепь и смотря на аккуратно застеленную кровать. Свернувшаяся на подушке кемхетская кошка подняла голову, взглянув на посетительницу красивыми сине-голубыми глазами. Меч-бастард стоял в изголовье, на тумбочке рядом – золотой перстень.
Нехорошее, неясное шевельнулось в мыслях. Воровато оглянувшись, морская баронесса задвинула засов и опустилась на кровать, кутаясь в тяжелый халат, хранивший память о проведенной ночи. Взгляд пробежал по четырем словам на листе: «Позаботься о кошке, Ирьера». Женщина вздрогнула и неуверенно коснулась пальцами фамильного перстня. Мастер-ювелир причудливо соединил гранат и сапфир, где они смыкались – складывались очертания берега и застывшего на утесе одинокого дерева. "Даже за туманной гранью принадлежу тебе", - вился первый девиз рода Вирт по ободу. Брат забрал драгоценность с собой, когда отбыл в Ктеж, но никогда не надевал.
Руки тряхнули серебряную цепь, открывая тайничок. Вирт испуганно ударила камнем о ладонь, раз, другой, заглянула внутрь – пусто. С тихим стоном закрыла лицо руками, прижав холодный металл кольца ко лбу.
Она вспомнила, как ярилась, когда отец отдал перстень старшему брату, а не ей, и нервно засмеялась: детская обида показалась надуманной и глупой, как все, что морская баронесса делала последние восемь лет.
Наверное, все началось со смерти отца, и покатилось, как снежный ком, набирая вес: меч Арьете, пронзивший посмевшего поднять руку на детей опекуна, поиски жениха – Ирьера была счастлива, готовясь к свадьбе с сыном Мельора, но и грустила потому, что с каждым днем брат проводил с ней меньше и меньше времени. Ушли в небытие тренировки, конные прогулки, забавы на канатах шхун. Отдалился, а в день свадьбы не пришел. Чувство загнанности и пустоты преследовало с того момента каждый день. Кажется, она устроила истерику достопочтенному Мельору, не явилась на свадьбу, отказалась… все ждали возвращения Арьете.

Брат появился через два дня, измученный и бледный. Ворот белоснежной рубахи кровь окрасила алым, в сером взгляде появилась холодная, незнакомая сталь. Не стал разбираться с делами – собрал вещи и уехал в Ктеж, бросив все на несовершеннолетнюю сестру. Утром ругались у ворот.
-Так поступила – выпутывайся! – отрезал брат и пришпорил коня.
И Ирьера выпуталась, только затем, чтобы вернуть себе уважение. Арьете писал редко, ограничиваясь двумя-тремя фразами, относился к успехам холодно, небрежно поздравил с получением морской цепи. Вел себя так, словно ненавидел и презирал, старался показать, что нет ничего общего. Когда прогремело известие об официальной смерти – спохватился спустя полгода, отправив с голубем короткое «Жив, Арьете».
Она почти обрадовалась, увидев его в Витаре вновь, но, натолкнувшись на отстраненный взгляд, стушевалась, спеша скрыться по делам. И здесь, в Иллесе, вместо приветствия – ледяной вопрос: «Что-то понадобилось?»
Понадобилось. Больше всего Ирьера хотела увидеть в равнодушных глазах восхищение, благодарность за сохранение земель баронства и чести, а не услышать спокойный голос… потом…
Ирьера всегда восхищалась братом: невозмутимой уверенностью с которой он сжимал клинок, легкостью, с которой выпутывался из щекотливых положений, умом и хитростью – хотелось быть такой же, но часто не хватало воли, сил, да и фехтовала на порядок хуже. Далеко было до отточенных манер и отработанных до безупречности жестов. Вирт наблюдала с восторгом и хотела видеть в ответ в серых глазах то же, а не смущение и усталость.
…тихую любовь, с которой смотрели отец или мать. Ничего это не было – только равнодушный холод серого моря.
Девиз на оставленном для сестры кольце звучал опровержением всего сделанного за восемь лет.

Несмотря на позднее возвращение и все перипетии вчерашнего дня, Брэдгер проснулся еще до рассвета. Осторожно выскользнул из кровати, плеснул в лицо водой и переоделся в свободную тренировочную одежду. Бросил взгляд на кровать. Каий спала, тихонько бормоча что-то во сне – брови болезненно нахмурены, губы – искривлены. Нежно, стараясь не будить, пригладил темные волосы. Она вздрогнула, распахнув сине-голубые глаза.
-Шторм… снился.
Осторожно поцеловал в переносицу, словно стирая кошмар.
-Спи дальше. Я скоро буду.
Каий кивнула, обнимая покрывало и опуская веки.
-Хорошо… возвращайся.
Несмотря на позднее возвращение и все перипетии вчерашнего дня, Брэдгер проснулся еще до рассвета. Осторожно выскользнул из кровати, плеснул в лицо водой и переоделся в свободную тренировочную одежду. Бросил взгляд на кровать. Каий спала, тихонько бормоча что-то во сне – брови болезненно нахмурены, губы – искривлены. Нежно, стараясь не будить, пригладил темные волосы. Она вздрогнула, распахнув сине-голубые глаза.
-Шторм… снился.
Осторожно поцеловал в переносицу, словно стирая кошмар.
- Спи дальше. Я скоро буду.
Каий кивнула, обнимая покрывало и опуская веки.
-Хорошо… возвращайся.

Осторожно подобрал гремящий ворох железа и скользнул за дверь. По пути натолкнулся на Хёльда - капитан замковой стражи о чем-то встревоженно переговаривался с охранником. Подошел ближе. Выяснилось, что неугомонный Вирт выехал из замка еще вечером. Брэдгер предложил капитану подумать, что ему нравится больше - купание во рву или отделение головы от тела и "очень вежливо" попросил сообщать об отбытии важных гостей сразу, пусть бы даже те отбывали в ближайший лес и фривольно целуясь. На лице капитана последовательно сменился целый спектр цветов, потом окончательно утвердился зеленый. Он сдавленно кивнул и пообещал в следующий раз исполнять приказы Его Высочества точно. Брэдгер тем временем ломанулся в отведенную Вирту спальню, попутно прихватив какого-то слугу в качестве проводника.
Дверь оказалась заперта. На лаконичный стук раздалось женское, приглушенное:
-Да, сейчас.
Через несколько минут дверь отворила баронесса Вирт. На бледном лице тускло мерцали покрасневшие серые глаза. Синий, чуть мятый халат, складками спадал к лодыжкам. Она отступила в сторону, пропуская в комнату Его Сиятельство и баюкая на руках черную кемхетку:
-Уже ухожу, - прошептала тихо.
- Яд? - Голос прозвучал хрипло, но по-деловому.
-Арьете уехал в Латтар'ин, - ровно ответила женщина, уходя прочь.
Тихо ругнулся сквозь зубы. Закрыл глаза - Вирт уехал вечером, значит, догнать его было мало возможности. Единственное что можно - обеспечить прикрытие на выходе, если что. Снова нашел Хёльда.
- Две-три дюжины. На хороших лошадях. Быстро.

-Хель! Вино кислое? – насмешливо спросил второй капитан, загораживая дорогу.
-Кислее не бывает! - Сулимхадка ловко обогнула квадратную фигуру Кахи и быстрым шагом направилась на задний двор. Привалилась плечом к стене и согнулась: желудок, протестуя, скрутился в жгут, избавляясь от содержимого.
Женщина со стоном поднялась и прижалась затылком к согретому майским солнцем дереву. Да уж, вино паршивое и кислое, но и не такое пили… а чтобы крутило второй день подряд – случалось редко. Аэль-хель задрала рубаху, разглядывая неопрятный бело-розовый шрам, погладила плоский живот и с горькой усмешкой выпустила подол.
Черно-зеленую ткань всколыхнул ветер и отпустил. К носку сапога прибило прошлогодний осенний листок, а прелая вода в бадье покрылась рябью. На секунду показалось, что мимо проплыла призрачная цветочная ладья с горящей свечой – глаза защипало.
-Не здоровится, Аэль? – сухая рука накрыла плечо, заставив обернуться. Старый знакомый Мудрец смотрел на женщину с едва заметной усмешкой. – Так скажи, посмотрю. Не я тебя лечил разве?
-…ты, - неохотно отозвалась сулимхадка.
Судьба иронично свела бывших сослуживцев спустя год после прощания в Ульмаре, в один лагерь, но на разные должности. Если раньше седой старик гонял молодую смуглолицую девчонку, то теперь она стояла над ним, и не над одной сотней умудренных годами воинов. Дел было много – разговаривали мало, а чтобы вот так, по-дружески, Мудрец давно не обращался.
Сержант подхватил капитана под локоть и, не слушая возражений и ворчливой ругани, втолкнул женщину в пустую накануне вечерней тренировки казарму, усадил на низкую койку и задернул ширму. Мудрец давно знал, что слова Аэль-хель следовало переворачивать, делить на два и поступать наперекор.
-Бледная ты. Чего так возражаешь? И крутит тебя, как девицу, - он подмигнул, а сулимхадка мрачно опустила взгляд в пол. – Снимай рубаху, гляну.
-Сам знаешь, что…, - угрюмо начала женщина, стягивая через голову наемничью одежду.
-Знаю, - старик надавил на жилистые плечи, принуждая лечь, и присел на край, - потому и шучу, чтобы не хмурилась.

Пальцы застучали по коже, опускаясь от грудей к животу. Аэль-хель прикрыла глаза, вспоминая, как тринадцать лет назад морщинистые ладони сжимали бока, удерживая в теле горячую кровь, как стянулась и покрылась тонкой розоватой пленкой алая рана, как потекла по внутренней стороне бедра багровая ниточка.
Вздрогнула, когда горячие руки сжали бока, а большие пальцы ущипнули кожу. Мудрец нахмурился и произнес:
-Ты давно с мужчиной была? – Ладони недоверчиво накрыли живот.
-Не так и давно, - женщина приподнялась на локтях.
-Ну-к, перевернись, спину дай глянуть.
С раздраженным вздохом, Аэль-хель обняла тонкое покрывало, сложенное в изголовье. Сухие ладони скользнули вдоль позвоночника и остановились. Вновь ощупали бока, легли на поясницу. Старик недоверчиво хмыкнул – от рук на мгновение стало жарко.
-Месяц уже дитяте, глядишь, к январю явится, если мать не будет рубиться, как ошалелая, - странным тоном сообщил Мудрец.
Плечи Аэль-хель напряглись.
-Не шути так, Мудрец.
-А кто это здесь шутит? Только Боги разве что, - все также отозвался старик.
Сулимхадка резко обернулась, смотря на седого широко раскрытыми глазами. Молчала, прижав ладонь к белесому шраму. Внутри шевельнулся суеверный испуг, сменившийся странной слабостью.
-…ты?
-Кто так сомневается в моем лекарском даре? – ворчливо ответил сержант. – Если говорю дитяте месяц, значит, месяц дитяте.

Аэль-хель упала обратно на узкую лежанку, тихо, истерично хохоча. Недоверие двух дней выплеснулось в странном, ненормальном смехе. Всхлипы мешались со счастливыми нотами. Мудрец озадаченно покачал головой и вытянул из-под кровати свой мешок. Запустил руку и достал металлически звенькнувший мешочек. Нашел руку наемницы и сжал пальцы вокруг обода кошелька. Она замолчала, тяжело дыша, и периодически вздрагивая от рвущегося наружу сумасшедшего смеха.
-Пиши отзывную и езжай во Фьоли. Там найдешь Рандира, моего брата. Скажешь от Раскара из Зеленого Клана. Он один живет, с сыном. Примет. А это… ты ведь служить думала, а мне – ни к чему.
-Июльский мятеж…, - слабо пробормотала женщина. – И принять не могу.
-Июльский мятеж, - согласился Мудрец, - да второй раз меня рядом может не оказаться, если тебя насквозь проткнут или надорвешься. Боги редко совершают чудеса, а это, - ладонь накрыла живот, - самое, что ни на есть, чудо настоящее. Так что бери и пиши отзывную, коли голова на плечах есть.
Сулимхадка склонила голову, прижав безымянные пальцы к плечам. Сержант кинул ей рубаху и отвернулся, смотря на серое пятно вечернего света на полу.
-Поедешь?
-Поеду, - застежка пояса неуверенно щелкнула, следом зашуршала ширма, - бывай, Мудрец. Спасибо тебе.
На пороге Аэль-хель еще раз поклонилась и вышла в ночную мглу. Носок сапога поддел случайный камушек: что, если ошибается Мудрец? Но нет, в лекарском деле старик знал толк.
Скрипнула дверь соседней казармы, впуская капитана. Решительно и молча достала Аэль-хель из походного мешка лист бумаги и чернильницу. Заскрипел кончик по желтому листу, выводя аргодорские буквы отзывной. Здоровье, рана, полученная в предыдущем бою да новый, перспективный капитан – роспись. Сложила и спрятала под рубахой. Легла и прижалась щекой к серому холсту, закрыв глаза и не веря в слова лекаря. С нежным испугом провела ладонью по животу и странно улыбнулась.
На следующее утро опальный граф Джад Сечен был несколько озадачен поспешным и настойчивым прошением о расчете и отъездом капитана, аргодорского рыцаря.

-Среди наемников ходят слухи что у бывшего капитана будет ребенок. А еще - что вы дружили и ты знаешь, куда она направилась, - Брэдгер тенью возник на пути наемника.
Мудрец замер, подслеповато всматриваясь в темный силуэт. Узнал и поклонился, по аргодорскому обычаю.
-Мало ли так какие слухи ходят.
-Ты знаешь или нет? - улыбнулся король.
-Не ведаю, - помолчав, ответил старик.
-Можем поговорить?
-О чем со стариком говаривать? – еще один поклон. – Ему лучше разрешить от тренировки отдохнуть да отзывную дать по осени, коли все порядком сложится.
Его собеседник молча ждал ответа.
-Не о чем, - ответил сам на вопрос Мудрец и добавил. – Разрешите идти, Ваше Сиятельство.
-Тот человек, - тихо произнес Брэдгер. - Для него это - последний шанс.
Воин дрогнул, внимательно рассматривая герцога из-под пушистых бровей. Ветер качнул стянутую зеленой лентой косицу и швырнул в морщинистое лицо.
-А для нее служба – смерть.
-Ее никто не заставит больше служить.

-Если вернется – сама пойдет, - выпрямился Мудрец и непреклонно скрестил руки на груди. – Она этим жила и жить продолжит, если потянут.
- Все наемники сейчас в Иллесе. Мне нужно - убедить ее уехать в Сетталь.
Мудрец отрицательно качнул головой.
-Оставьте девчонку в покое.
Принц отрицательно покачал головой. В глазах зажегся опасный огонек.
-Я никогда не отберу у человека последнюю надежду просто из уверенности, что знаю как лучше для всех.
-Вот пускай тот человек приезжает и спрашивает у меня, - непреклонно ответил старик. – А там – посмотрим. Был бы не из Клана ты, говорить и не стал.
-Человек пока даже не знает, - очень тихо. - И не узнает, но только если сама тая мне это скажет в лицо. Скажи, как ее найти.
Мудрец вздохнул.
-Рандира найди в деревне у Фьольского замка…
Благодарный полукивок-полупоклон - и Брэдгер исчез.

У воды женщины вымачивали ткани. Аэль-хэль он приметил сразу - аргодорцы были по преимуществу золотоволосы, так что ее черное каре и осанка привычного к доспеху человека выдавали ее с головой. Женщина боролась с каким-то мальчишкой, пытающимся отобрать тяжелую корзину. Брэдгер скользнул к паре и взял корзину сам.
- В этих краях помогать женщинам считается долгом чести, - кивок. - Даже когда они считают, что справятся сами.
Аэль-хель пораженно выдохнула и подняла черные глаза. Руки тут же взлетели к груди, создавая крест.
-Можем поговорить где-нибудь?
-Как пожелают Ваше Величество, - чуть наклонила голову сулимхадка, и уверенным шагом направилась в сторону небольшой рощи у поворота реки. Кивнула мальчишке, чтобы не беспокоился. Он кивнул и, перехватив поудобней наконец-то отданную ему корзину, метнулся вверх по холму, к деревне.
- Я здесь нахожусь не в качестве короля, даже не в качестве владельца герцогства. Просто... Отдаю старый долг, - Брэдгер привалился к стволу дерева и посмотрел в глаза сулимхадки. - И решение тоже принимай ты сама. Я хочу только убедиться, что ты знаешь все что для этого нужно.
-Я слушаю.
-Сетталь - последний в своем роду. Большая часть его родичей погибла во время арлионского мора много лет назад, жену и сына он тоже потерял. Ты знаешь, о заветных желаниях не говорят... Но я думаю, он бы отдал многое просто за возможность знать, что его земля не перейдет к чужим людям.
Аэль-хель слушала медленную, тихую речь короля с непроницаемым видом. Когда он остановился, ответила, тщательно подбирая слова:
-Моя семья прибыла в Аргодор восемнадцать лет назад. Первый отец не выдержал пути, второй погиб в пограничном дозоре, а мать осталась с единственной дочерью. Она никогда и ни у кого не просила помощи, так и я не стану обращаться сама и заставлять человека принимать ребенка от неизвестной наемницы и нелюбимой женщины.
Отрицательно покачал головой.
-Это не необходимость. Это подарок. Возможно, единственное, что ему по-настоящему нужно. –пауза - Благодарю, что выслушала, тая. Здоровья... вам обоим.
Полукивок-полупоклон. Ответный. Сулимхадка проводила короля долгим, тяжелым взглядом.

Арьете появился на рассвете шестого дня, измотанный, бледный. Остриженный неподобающе коротко для дворянина. Предупрежденная о прибытии стража без слов впустила его во внутренней двор замка.
-Предупредите, о воз… возвращении, - простужено проговорил барон и спрыгнул с лошади, неловко приземлившись на пятки.
Больше всего хотелось заснуть, но Арьете не мог позволить себе подобной роскоши. В голове было пусто, только билась на краю сознания мысль: не сейчас, еще немного, еще полдня, не позволяй ей плакать. «Ей» - местоимение заменило стершееся имя. «Ей» - золотоволосая женщина пообжала и влепила отрезвляющую пощечину.
Арьете поднял серые глаза на растрепанную сестру, взгляд скользнул по босым ногам, рубахе, открывающей ноги до колен, не расчесанным волосам:
-Оделась бы хоть, - прошептал вместо приветствия.
-Защищайся! – она швырнула под ноги брату кривую саблю и отступила, приготовившись атаковать.
Арьете с ленивым вздохом поднял оружие:
-Дай мне поспать.
-Сколько пр’ошло?
-Неполные три, - Вирт медленно отразил неосторожный удар, и в наказание сестра больно ударила босой пяткой в незащищенное привычным высоким сапогом колено.
Разбудили крики - даже не они, а их отголоски где-то в замковом эхе. Сна словно и не было - вскочил, натянул одежду, выскользнул за дверь. Во внутреннем дворе были оба Вирта - причем баронесса нещадно гоняла брата, едва давая ему возможность защищаться. Спустился, застыл у стены - просто на случай если драка станет слишком серьезной.
Абордажная сабля рассекла ворот серой от дорожной пыли рубахи и прочертила на груди длинную царапину:
-Больно же! – Арьете нагнулся, пропуская над головой слишком высокий удар. – Убьешь.

Он обхватил сестру за талию и легко, как пушинку, приподнял над землей, заглядывая в покрасневшие серые глаза.
-Морская тахиййя!
-Песчинка, ласковая волна, лунный прибой, - чистая аргодорская речь мешалась с прибрежным диалектом. Вирт едва держался на ногах, но выпускать из рук сестру даже не думал, кружа ее, словно маленькую девочку. – Ты обещаешь мне отрастить золотые волосы, длинные-предлинные, как у матери?
Создавалось впечатление, что Вирт бредит. Он говорил, не переставая, задавая странные и совершенно немыслимые вопросы:
-Помнишь, как запуталась в канатах? Или как кусалась, когда отец отдал перстень мне? А почему сбежала, когда я весной был в Витаре? Помнишь мой поединок с опекуном из-за тебя? Помнишь…?
Ирьера кивала, изредка отвечая на звонком и переливчатом, как крики чаек прибрежном диалекте, и только когда прекратила говорить, Арьете поставил ее на землю, прижав к узкой груди и гладя курчавые, золотые волосы.
Тень отделилась от стены и незаметно скользнула в дом - понятно, что больше никто никого убивать не намерен. Барон не заметил, утешая расплакавшуюся сестру. Шептал на ухо глупости и рассказывал смешные истории из прошлой жизни, теребя и заставляя улыбаться. Потом провел в свою комнату и укрыл покрывалом, с непонятной детской робостью смотря на нервно улыбающуюся морскую баронессу.

Следующие несколько дней Брэдгер почти не расставался с Каий, действуя на нервы Каратэлю и вобще всем, кто имел на девушку другие планы. Свое общество не слишком навязывал - просто как-то оказывался в той же комнате что и она. Переговоры со стражниками, посланцами Сечена и прочими проходили очень быстро - высочество внимательно выслушивало человека, потом едва ли не односложно отвечало и отпускало.
-Что происходит? – не выдержав, к вечеру второго дня тихонько спросила Каий, откладывая в сторону порученные Сеченом бумаги. В последние дни она стала держаться увереннее. Сейчас, как когда-то в мае, хрупкую фигурку сжимал багровый пояс серо-голубого ильказского халата.
Подошел, опустился на пол, чуть позади, обнял, коснувшись виска щекой.
-Я люблю тебя.
Тонкие плечи вздрогнули, похожие на лепестки лотоса ладони накрыли сильные руки и решительно убрали прочь с плеч. Взгляд сине-голубых глаз стал печальным и серьезным:
-Я знаю. Что происходит?
- Мне... Нужно будет уйти.
-Значит, со мной.
Опустил голову. В голосе звучала мольба.
-Дождись меня здесь... пожалуйста.
Тонкие пальцы коснулись подбородка, заставляя посмотреть в глаза.
-Нет. Помнишь, один поступил, другой поступил...? - тот рассеянно кивнул и снова обнял девушку. Какое-то время они молчали, потом Каий очень тихо сказала. – Когда Мейхани выбирала как поступить, то думала, что, даже не вернется сын, останется Джангаш. Ты нужнее мне, чем думаешь. Я последую за тобой.

- Это... совершенно идиотская выходка, джаши, - наконец, заговорил он после почти минутной паузы. Слова звучали быстро и нервно, словно дробь пальцев по столу. - Просто прихоть заскучавшего герцога. Я сделаю все, чтобы вернуться.
-Лжешь, - оборвала девушка и испуганно прикрыла ладонью губы.
Он рывком поднялся и тяжело привалился к дальней стене. Пальцы с силой прошлись по вискам, почти закрыв от взгляда лицо. Каий молча поднялась и закрыла дверь, прижавшись затылком к теплому дереву.
Наконец, он поднял на нее взгляд.
-Подойди... Пожалуйста, - тихо, почти на грани слуха.
Она остановилась в шаге, скрестив руки на груди со странной упругой силой. Как перетянутая тетива – тронь – со звоном разорвется.
- Я не знаю как поступить, - честно признался. - Обещаю, что не уйду никуда, не поговорив. А сейчас... Просто побудь рядом.
Каий тяжело вздохнула, расплетая руки, и прижалась худенькой спиной к жесткой груди, опустив голову на смуглое плечо. Поймала левую руку и вложила в нее свою маленькую, ладошкой вверх, где вилось зеленое дерево:
-Если ты уйдешь без меня, вначале срежь мету с этой руки… пожалуйста. Отказ не так болезнен, как предательство, - она произнесла эти слова потухшим, невыразительным голосом и замолчала, зажмурившись.
Он кивнул и нежно прижал тоненькую фигурку к себе. Кажется, уже знал, какое решение примет. И от этого хотелось думать о завтрашнем дне еще меньше.

Четвертая часть.

Блики огня играли на темной стали меча, очерчивая оранжевыми сполохами хищные изгибы оружия. Ятаган. Один-единственный, кованый на заказ неизвестным мастером многие годы назад. Брэдгер получил его из рук хизрахи, родича его матери. Необычно-тяжелый для оружия юга, необычно-изогнутый для северного. Продолжение руки. Клинок, прошедший его коронацию и низвержение, пронесенный через пещеры, не заржавевший в сырых орочьих пещерах и не затупившийся в работе наемника. Любимая игрушка, к которой, как казалось, иногда даже ревновала Каий, верный союзник, спасавший жизнь там, где было больше некому. Еще минута промедления - смотрел на узоры клинка и не мог наглядеться. Потом - решительно просунул лезвие сквозь массивную стальную решетку камина.
Ятаган разлетелся на части с высоким, режущим слух звуком - десятки острых стальных игл прочертили полосы по обугленному камню. Одна задела ногу, оставив порез. Брэдгер подобрал ее и некоторое время смотрел, как ползет по краю капля ярко-алой крови. Выглядел беспомощным - этот ответный удар. Пол был усеян осколками кемхетской стали, и в темных зеркалах потерянно плясали отблески пламени, уже не складываясь в красивые длинные блики. Хотелось... Сказать или сделать что-то на прощание. Как старому другу. Осколок легко разрезал руку размашистым, резким движением - теперь золотой, темно-серый и красный лежали мозаикой. Лезвие скользило в пальцах и резалось. Он машинально убрал его в ножны для кинжала.
Оставался - перстень. Россыпь изумрудов, почти прозрачный топаз, на кровавого цвета сердолике - отпечаток раскрытой ладони. То ли закат, то ли обещание чего-то другого и лучшего. От удара молотка камни брызнули в сторону - золотой обод лег неопрятной кляксой. Подобрал крошечный багровый камешек - на сером камне остались следы крови. Бросил в огонь. Этой ветви Ардвартов больше не существовало. Еще раз оглянулся на разбитый меч и быстро вышел.

Разбудил Каий перед самым рассветом. Как мог, объяснил, что нужно уходить. Она собралась молча, с выражением бесконечной пустоты в глазах. О чем думала? О том, как собирался проклятый хор жонглеров, когда на них ополчалась. Об побеге из Сэтталя? Из Клэймора?
Руки опустили в сумку несколько потрепанных книг, смену одежды, невзрачный коричневый мешочек спрятался на самом дне. Также молча собрала волосы гномьим кольцом и спустилась вниз, готовить лошадей.
Было стыдно перед замком за свой поспешный отъезд, и перед Каий - за то что не дал дома и нормальной счастливой жизни. За окнами уже плясали на небе первые краски восхода. Подобрал невзрачный тяжелый фальчион и шерстяной плащ. Наверное, нужно было взять еще что-то на память, но в голову приходили только обычные походные мелочи - их и собрал. Когда спустился, Каий уже ждала во дворе. Сонная стража таращилась дикими глазами, но возражать не пыталась.
Девушка молча передала поводья и натянула перчатки, запрыгнула в седло. Вортс стремительно промчался по мосту. Тсея побежала рядом. Каий быстро, испуганно взглянула на испачканные кровью смуглые руки и опустила глаза. Согнулась, прижавшись лбом к серой гриве, вздрогнула от ледяной иголочки в сердце и зажмурилась, сдерживая слезы. Потом выпрямилась и с бесстрастным лицом продолжила путь.

Каждый день отзывался давним путешествием по поручению таргимы. Славийская степь не менялась – взгляд скользил по однообразному полотну, задерживался на редких штрихах деревьев, мчался дальше. Казалось, лето отличается от весны только количеством зеленой травы и частотой улыбок солнца из-за тяжелых облаков. Сизой, неопрятной стаей висели они над Братславом, предвещая дождь и размытые дороги.
Ветер гулял в гриве Вортса – серого, спокойного коня Каий, теребил хвост Тсеи – полудикой лошадки Брэдгера. Крепкие крупы укрывали теплые, темно-изумрудные попоны с белой каплей – знак Зеленого Клана. Подорожная, составленная таргимой, открывала путь, но соответствовать следовало.
Русоволосые стражники на воротах изучали документы внимательно, с недоверием смотря на приезжих. Неуютно молчали, провожали хмурыми и тяжелыми взглядами. Весной Славия была прохладной, но приветливой, а теперь стала угрюмой, ожидающей нападения в любую минуту.
-В «Братславском приюте» остановитесь, - произнес басом один из них, указывая в сторону деревянного, опрятно сложенного дома.
Каий посмотрела на корчму со странно-неприязненной улыбкой, поймала руку Рамиза, успокаивая. Неделю пути часто и подолгу молчал, словно вновь и вновь переживая произошедшие в Иллесе события. Рамиз кивнул и улыбнулся ей немного отсутствующей улыбкой. Служка принял поводья и они вошли в большой зал. Человек более не считал нужным как-то скрывать внешность, и, что удивительно, его действительно почти не замечали.

Ничего не изменилось: нависали над головой тяжелые темными балки, коптили масляные лампы, чадил в очаге-флейте огонь. Каий замерла у стойки, шепчась о чем-то с корчмарем. К радости девушки, не вспомнили – посмотрели снисходительно и сочувствующе. Он заказал комнату и договорился, чтобы ужин принесли туда. Обернулся на Каий, ожидая одобрения или возражений. Девушка кивнула и привстала на цыпочки, произнеся что-то едва слышно корчмарю на ухо. Сухощавый старик понимающе кивнул.
-Идите, там, в конце коридора, - говорил на общем с характерными для славийца паузами.
Комната встретила теплом растопленной «флейты» и тусклым, стекающим, как туман, из высокого окошка на широкую кровать светом. Каий сняла плащ и расслаблено упала на стул, потягиваясь.
- Устала? - Он тоже скинул плащ и теперь расшнуровывал ворот простой льняной рубахи.
-Скорее, вспомнила кое-что, - девушка с грустью смотрела на невозмутимого собеседника. В дверь неделикатно забарабанили. – Открыто.
Приоткрыв створку плечом, в комнату влетела пухленькая девица с большим подносом. Опустила заставленную ароматно пышущими горшочками доску на стол и скрылась, словно в помине не было. Каий подняла большую кружку, от над которой клубился тяжелый, перечно-острый пар.

Рамиз не стал расспрашивать, хотя и почти догадывался, о ком могли быть ее воспоминания. Любое упоминание Вирта или Сечена заново заставляло ощущать на сердце неясную тяжесть. Старая жизнь ушла отрезанным куском, но выбирать то, что осталось было сродни работе золотоискателя. Даже потеряв трон, он все равно оставался дворянином и потомком королей, а сейчас не оставалось ничего кроме зазубренного фальчиона в ножнах за поясом. И Каий. Стащил рубашку через голову, плеснул водой на шею и плечи, смывая дорожную пыль. Небрежно связал хвостом черные волосы, присел рядом с девушкой, но есть не стал. Вместо этого просто положил голову на колени.
Деревянное дно с глухим ударом опустилось на поднос. Дрожащие пальцы девушки, едва касаясь, погладили смуглое лицо. Каий не хотелось говорить. Скользкий, ледяной камешек вины ударил по иголочке под сердцем, заставив болезненно повести плечом.
Темная от загара рука нежно погладила ее шею.
-Поешь. Говорят, тут очень занятные идолы, изображения богов, которым поклоняются славийцы.
-И ты, - ладони разломили натертую сыром лепешку. – Лучше выпить мятник. От него некоторое время чувствуешь себя бодрым, а потом засыпаешь, как дитя.
Нож отсек тонкую полоску копченой рыбы. Девушка замолчала, задумчиво смотря на огонь. Перед глазами пронося малхатский обряд посвящения.
-Я оставила тебя без… всего.
-Это без тебя у меня бы ничего не было, - серьезно ответил Рамиз. - Когда-то этот выбор стоило сделать. И в других обстоятельствах он мог быть сложнее. Если сможешь терпеть меня первое время, то потом все будет легче.
Он вынул из пальцев нож, потом поднял девушку и снова усадил - уже себе на колени.
-Зато теперь нам точно не придется возвращаться в Ктеж.

Девушка судорожно вздохнула и, вновь обняв ладошками деревянную кружку, сделала несколько глотков. Дверь скрипнула, впуская вечерний ветерок, забравшийся к комнату невесть каким чудом:
-Надеюсь.
Он обнял ее вместе с кружкой, пригладил волосы, коснувшись лба щекой. В нос ударил запах напитка.
-Если ты выпьешь всю кружку, то вряд ли сможешь держаться на ногах.
-Тогда ешь, и пойдем, пока этого не случилось, - она вдохнула кружащий голову мятный аромат и печально вернула посуду на место. – Тебе не тяжело со мной… так?
-Нисколько, - поцеловал ее в висок. Поднялся, не отпуская с рук, крутанул по комнате. - Шумит?
-Нет, - она зажмурилась и потрясла головой: быстро сменяющиеся лоскутки пространства: серый и рыжий свет, стол, кровать, стулья, - все слилось в единое полотно.
-Тогда идем, пока не стемнело совсем, - ботины мягко коснулись пола. Рамиз выпустил девушку из объятий, чтобы снова надеть рубашку, потом мягко коснулся талии.
Она плеснула в лицо холодной водой и убрала упавшие на лицо темные волосы в хвост, бросила внимательно-восхищенный взгляд через плечо: золотистые блики скользили по матовой коже. Улыбнулась и потянула за руку прочь, через темный коридор, душный зал, на пахнущую сыростью улицу.

Далеко пророкотал, словно весенний сель, гром и на секунду деревянные дома озарились стальным светом блеснувшей молнии. Рамиз накинул на Каий свой плащ с капюшоном,и потянул под дождь. На землю падали редкие капли, падали... А потом хлынуло ведром. Шнурок окончательно сполз со скользких волос, тонкий лен облепил тело.
-Иди сюда, - она пробежала по скользкой деревянной мостовой. Доски отзывались недовольными скрипами на каждый шаг. Упруго согнулась, выпрямилась под ногой ступенька, и Каий втянула своего любимого под крышу продуваемой четырьмя ветрами беседки.
В центре, в сложенном из разноцветных камней очаге робко танцевал огонь, едва держась под напором дождя. Рядом лежали сухие, прошлогодние, листы. Она наклонилась и, подобрав охапку, бросила в пламя – искры взлетели под свитый из ивовых ветвей купол.
Мужчина привалился плечом к опоре с наветренной стороны и подставил лицо каплям. Вода была приятно-прохладной, одежда холодила тело, только сапоги мешали. Последние тут же отправились на другую сторону, куда не залетал дождь.
-В Малхате учат, что нельзя отворачиваться от своих богов и следует почитать чужих. – Девушка скинула капюшон и незаметно сняла с шеи один из медальонов.
Разжала оливковые пальцы и опустила туда прямоугольник – только золотистая цепочка сверкнула. Накрыла своей ладонью, пряча от черных глаз украшение, и кивнула в сторону очага:
-Это было бы знаком уважения.
- Это?... - Вопросительно опустил глаза на ладони, между которыми лежал тонко скованный металл.
-Неважно.
Сомкнул пальцы, и, не пытаясь даже посмотреть, что в них, обнял девушку.
-Только никаких жертв, хорошо?

-Это то, чего у меня никогда не должно было быть. Есть ли разница, когда это произойдет: сейчас или двумя днями позже в Любгороде? – она твердо сжала кисть и поднесла руку к огню.
-А у меня никогда не должно было быть тебя. Королям никогда не достаются такие подарки. Да и простым наемникам - тоже, - внимательно посмотрел в глаза, словно пытаясь понять мотивы.
-…да, ты прав, Рамиз, - отвела взгляд, алебастровые пальцы разжались. Девушка отошла к краю и наклонилась, опершись локтями о хрупкую ивовую перегородку, подняв голову и позволяя каплям стекать по лицу на воротник и грудь. – Слепой может увидеть лицо человека по тому, с каким шелестом упала шелковая ткань? Почему так? Я не знаю, но я чувствую, что так правильно.
-Иди сюда, - он поднялся и коснулся укрытого плащом бока, приглашая обратно. - Ты уверена, что хочешь именно этого?
-Я так чувствую, - Каий бросила осторожный взгляд через плечо и тихо добавила. – Лучше ты.
Рамиз вытащил из ножен охотничий нож, перевернул окованный сталью футляр. На ладонь вывалился кусочек металла - хищный узорчатый ромб неправильной формы. Так ломалась только клинки кемхетской стали - расслаивались на бритвенно-острые обломки. Положил темно-серый металл поверх золотистого, сомкнул пальцы - на ребре ладони сразу же показалась багровая капля - и бросил огню.
Пламя спиралями обняло цепь и щербатый осколок и принялось баюкать на углях, среди рвущихся к куполу искр. Лизало и щекотало, борясь с тугим металлом в лукавой пляске. Каий отвела взгляд, с прищуром смотря на проглянувший в свинцовой пелене лоскут чистого неба. Мимо пробежала русоволосая девчонка, подгоняя лающего пса – мир ожил, время потекло своим чередом. Сильные славийцы ругались на непогоду и неласковое лето. Звенели друг о друга кусочки руды в кузне, и скрипели под сапогами спешивших по домам людей доски деревянной мостовой.
Рамиз оторвал взгляд от огня и обнял ее.
-В порядке?
Девушка потерлась щекой о мокрое плечо и кивнула.

Любгород отличался от остальных городов. Деревянные постройки мешались с каменными, но улицы покрывали привычные мостовые. Доски пружинили под копытами, и казалось, что в любую минуту настил может проломится и кони погрузятся в смолу и опилки по колено.
Они прибыли днем. По небу неслась серо-сиреневая лента облаков, изредка в разрывах мелькало яркое полуденное солнце. Не золотое, как в Аргодоре, а невыразительно-серое, суровое. Такой же была Любгородская крепость, суровой, невозмутимой и надменной.
Полоскал ветер разноцветные княжеские ленты на разных башнях, трепетало изумрудное с белой каплей полотно Зеленого Клана, извивался синий треугольник с королевской короной Аргодора. Сквозь ворота крепости не пропустили сразу – пришлось ждать, когда появится человек в цветах клана. Такой подошел через четверть часа – среднего роста арлионец. Каий встретилась с ним глазами и задумчиво нахмурилась.
Лицо этого молодого человека, казалось, не было слишком предрасположено к выражению теплых эмоций, но улыбка была приветливой до приторного.
-Сейчас все уладим, - парень внимательно изучил бумаги и повлек путников за собой.
Девушка растеряно потерла виски, шагая рядом с Рамизом по взбегавшей на верх лестнице:
-Он был в свите таргимы…
Кивок. Глаза блондиа показались Рамизу смутно знакомыми, но он и сам с трудом мог вспомнить откуда. Единственное, что знал точно - воспоминание было не из приятных.
Арлионец привел их в небольшую комнату - вдоль стен тянулись скамьи.
-Я доложу о вас.
Каий присела, прижавшись тоненькими плечами к холодному камню стены. Взгляд растеряно перебегал с одной плиточки пола на другую, не задерживаясь. Ладони сцепила, чтобы не дрожали. Брэдгер привычно расположился у ее ног, накрыв тоненькие ладошки рукой. Девушка спрятала лицо в жестких волосах, сдавленно вздохнула, но не сказала ничего. Свободная рука обняла тонкие плечи.

Наконец, вернулся арлионец. Еще одна преувеличенно-приветливая улыбка и он повел их дальше, на этот раз прямо в покои таргимы. Мейхани сидела на высокой лавке, болтая босыми ногами на чашей с серебряной водой. За последние месяцы она сильно изменилась: каштановые волосы закрасила седина, многочисленные морщинки стали глубокими, как трещинки в древних камнях, но глаза не утратили приветливого золотистого блеска.
-Пусть будет милостиво солнце, - едва слышно поприветствовала таргима и махнула рукой арлионцу. – Ты – уходи-уходи, Подойдите-подойдите сюда оба. Садитесь-садитесь. Рассказывайте-рассказывайте. Не сразу приехали-приехали. Почему?
Она указала на невысокие, под рост карликов стулья вокруг приземистого стола. Арлионец выскользнул за дверь. Рамиз вместе с Каий опустился за стол.
-Не было возможности... приехать сразу. Из-за меня. Прошу прощения, таргима.
Девушка осторожно обняла тонкими пальцами ладонь, успокаивая.
-Если один поступает-поступает по сердцу, другой тоже поступает-поступает по сердцу. А иногда к сердцу следует-следует добавить ума и доверия, - вздохнула карлица и легко спрыгнула с лавки. Покачнулась, но загладила неловкое движение, окунув пальцы в стоявшую на столе чашу. – Ирай.
Мейхани присела, внимательно рассматривая пару напротив. Золотистый блеск в ореховых глазах померк, когда она изучала Рамиза, потух, когда взгляд коснулся Каий.

-Музыка перестает звучать-звучать. – Изумрудная Ведьма опустила глаза, - Мой разговор в Верховной Жрицей не был удачным.
-Вызов Изумрудной Ведьмы имеет отношение к делам государств? – тихонько спросила Каий.
-Имеет-имеет, - она посмотрела на Рамиза.
- Я больше не занимаюсь делами Аргодора, таргима, - голос прозвучал удивительно ровно, даже слишком.
-Неприятно, когда то, что видишь, еще и слышишь-слышишь, - печально склонила голову Мейхани, - но найдутся-найдутся другие дела. О них – позже и ночью, когда утихнет-утихнет дневное славийское беспокойство. Мало тех государств, где сплетаются-сплетаются в единую нить разум, сила и магия, и мало тех, кто понимает-понимает, что биться-биться можно на мечах, да только за что? А от тебя, тагиса, услышу-услышу?
-Если Изумрудная Ведьма уже видит…
-Видит-видит. Там, - она махнула рукой в сторону темной двери, - комнаты сатов. Из восьми одну найдете свободную. Изумрудной Ведьме больно смотреть-смотреть.
Рамиз кивнул и осторожно тронул рукой плечи девушки, не то успокаивая, не то спрашивая. Мейхани проследила этот жест с печальным вздохом. Каий поднялась и склонила голову.

-Идите-идите, смотреть-смотреть больно.
Он проводил девушку в указанном Мейхани направлении. Свободную спальню оказалось легко найти - дверь была открыта.
-Ничего не скажешь? – робко подняла глаза Каий.
-Пока нечего. Нужно узнать, зачем нас вызвали. И привести тебя в норму, - рука ласково коснулась щеки.
Рамиз усадил девушку на кровать, и, найдя жаровню, поставил на огонь воду. Тот же мальчишка, что принимал лошадей, принес седельные сумки. Каий, не сказав не слова, потерла лицо ладонями и, развязав пояс жиппа и скинув ботины, легла, смотря пустым взглядом в стену. Лег рядом, крепче, чем обычно, обнял худые плечи. Девушка судорожно вздохнула и зажмурилась.
-Ее вид или ее слова? - очень тихо и серьезно.
Каий отрицательно помотала головой и обернулась, прижавшись щекой к плечу и спрятав лицо в жестких волосах. Без слов прижал к себе, словно заслоняя от всего остального мира. Тихонько заплакала, первый раз за все время пути из Иллеса. Рамиз только нежно гладил ее, не выпуская из объятий, целовал темные волосы, укрыв вздрагивающие плечи своим плащом.

Ночной разговор состоялся все в той же маленькой комнатке Мейхани. Изумрудная Ведьма свернулась у жаровни, закутав сухие плечи теплым полотном, мрачный и сердитый Джангаш занял место на лавке – ему она была как раз под рост. Бросил цепкий взгляд на вошедших и задумчиво закрыл крупными пальцами усы, уставившись на расставленные в странном порядке шахматы.
-Рассказывай, сат, - из-за ладони голос прозвучал глухо.
-Я сложил с себя дворянское звание. Полагаю, бунт в Аргодоре некоторое время будет испытывать затруднения с выбором кандидата. Уехал из Аргодора, потому что мое присутствие там не было больше обязательным, а таргима хотела видеть нас здесь, - голос был тихим но ровным. Рамиз успокаивающе погладил руку девушки.
Карлик бросил на него странный взгляд и, оторвав ладонь от лица, передвинул коня. Испытывающее посмотрел на Каий, уже несколько минут изучавшую доску. Она неуверенно переместила ферзя на черную клетку перед королем, обнуляя поставленный шах.
-Смешно, - задумчиво произнес Джангаш и небрежным движением огромной ладони смел фигуры с доски. – Причины, сат?
-Не нашел иного достойного выхода.
-Лаконично, но не ясно…
-Оставь-оставь, - раздраженно прервала его Мейхани, пододвигаясь поближе к столу, опустив круглый подбородок в чашечку пухлых ладоней. – Никто не умеет поворачивать-поворачивать время вспять.
Дан и таргима скрестили взгляды в безмолвном поединке, Каий расстроено привалилась к горячей стене, там, где стояла жаровня, смотря на них пустым взглядом. Джангаш бросил взгляд на дочь и раздраженно выдохнул:
-Иногда следует заглянуть на поворот стрелки назад, прежде чем бежать вперед.

Если дан пытался расспросами согнать с человека маску спокойствия, то ему, наконец, это удалось. Голос Рамиза звучал глуше, между словами оставались большие паузы.
-Люди приходили в Иллес за помощью, но справлялись все равно только своими силами. Хуже того, решали дела Иллеса. Унизительно для короля прикрываться спинами дворян. А единственное, что опальный король мог сделать... Он не сделал. По личным соображениям.
Мейхани вздрогнула, на мгновение показалось, что карлик смотрит на нее насмешливо, но искорка, быстро вспыхнув, погасла.
-Музыка звучит-звучит едва слышно, - вновь сообщила Изумрудная Ведьма. – Пока люди и нелюди клинками борются-борются за власть, все кругом затихает. Я составила-составила хронологию легенд, но они молчат-молчат, а жрецы разных богов не желают разговаривать-разговаривать. Они тоже чувствуют-чувствуют и тоже видят одержимых, но тех, кто видит-видит и слышит-слышит голоса зверей мало. А тех, кто отгоняет-отгоняет их одним своим присутствием нет-нет совсем… Больно смотреть-смотреть, когда тандемы глядят друг на друга с тоской и отстраняются-отстраняются, теряя-теряя силы.
-Битвы идут в разных плоскостях. А…э, словно бы две доски стоит друг на другом, - Джангаш внимательно посмотрел на Рамиза. – Здесь, - нижняя ладонь ударила по столу, - дерутся люди. Тут, - верхняя взлетела, - колдуны. И, если на нижней доске разобраться можно силой, то тут – играют тобой, а не ты.
Рамиз кивнул, ожидая продолжения.
-Скажи-скажи, сат, ты видел зверей?
-Видел, - кивнул.
-А что вы видели-видели во снах? – мягко продолжала карлица под хмурым взглядом Джангаша.
-Зверя. Одного. Каий может рассказать лучше.

Девушка отвернулась, задумчиво смотря на тлеющие угли.
-Он смотрел на наш мир по-другому. Питался теми, кто мечется вдоль синих вод.
-Всегда синие воды? – ласково спросила карлица, и девушка кивнула. – Почти все становится-становится на места и бежит-бежит своим чередом, так ли, дан? Еще чуть-чуть, и каждый жрец без помощи, сможет коснуться загадки… Обождем?
Джангаш нахмурился:
-Славия препирается с Хальгардом, а религиозный корпус, как бельмо на глазу торчит уже который месяц в Любгороде. Вспомнишь только, какие отношения – рука к секире тянется. Сколько ждать можно?
-До августовского совета Кланов, - Мейхани положила полный локоток на спинку и посмотрела на сидевших перед ней людей. – Но да, много времени пройдет-пройдет. Пусть тагиса поговорит-поговорит со жрицей, может, сумеет убедить-убедить…
-А сата я в путь подготовлю, - усмехнулся карлик. Рамиз поднял глаза на Джангаша, словно ожидая дальнейших пояснений. – Нечего вам без дела маяться. Найдешь колыбель?
Прикрыл глаза.
-Возможно. Указать путь не смогу, пройти - попытаюсь.
-Синие воды…, - неожиданно произнесла Каий и выпрямилась. – Это же легенда и сказка, красивый миф, хоть и… иногда говорят, что не так.
-А если они ходят-ходят по берегам синих вод, значит, где-то на туманной грани выжидают-выжидают, - тихо прервала ее Мейхани. – Что проверить стоит? Колдуны ходят-ходят среди догадок, да рвутся-рвутся туда, отчего бы не попробовать-попробовать?
Она замолчала, шевеля кочергой раскаленные угли.
-Там музыка звучит, а порой, когда колдуны ведут-ведут советы и споры следует-следует просто идти-идти, так ли сат?
Кивок.

-Таргима всегда найдет дело, которое можно переложить на других, - недовольно ударил ладонями по коленям Джангащ и поднялся. – А здесь двум воинам на деле биться незачем – не собирается никто, а говорить с глазу на глаз следовало. Не сходишь со мной во двор, сат?
Карлик легким движением закинул на мускулистое плечо зеленоватую секиру.
Без слов поднялся, вышел вслед за даном, на прощание ободряюще коснувшись руки девушки.
-Меч не забудь! – крикнул Джангаш.
Человек только провел пальцами по рукояти фальчиона на боку. Карлик поджидал его на заднем дворе крепости, облокотившись о двуручную секиру. Молчал. Рамиз вытащил клинок из ножен, но в стойку не стал, спокойно остановился напротив.
-Этим ты собираешься защищать мою дочь? – ровно поинтересовался Джангаш, пренебрежительно кивнув на фальчион.
-И этим тоже.
-Положи на землю, - неожиданно ласково произнес карлик.
Послушался. Мягко, осторожно выпрямился, словно ожидая начала боя. Джангаш чуть подвинул фальчион, чтобы клинок лежал на камнях, и размахнулся. Зеленоватое лезвие встретилось с западной сталью, высекая искры. Послышался дикий, режущий уши звон – секира вернулась в исходное положение. Глаза-агаты флегматично смотрели на покореженные остатки меча:
-Этим?
-Фальчионы не делают из хорошей стали.

Карлик обнял древко своего оружия, любовно гладя звонкую керамическую подвеску.
-Руки покажи.
Протянул руки. Не слишком крупные, загорелые, ладони кое-где покрыты коркой от заживших почти порезов. Карлик качнулся вперед, с любопытством осматривая:
-Какой рукой дерешься и чем?
-Обеими. Обычно - правой. Фальч, тесак, хизрашские клинки, при необходимости бастарды и прямые мечи.
Дан с любопытством вслушивался в спокойный ровный голос, смотрел, немного ехидно и лукаво. Наконец, спросил:
-Что для тебя меч, сат?
Пауза.
-Зависит от меча.
-Тот, что тебе руки изранил.
Медленно, с усилием, словно от боли, прикрыл веки.
-Другого такого не будет.
-Не будет, - тяжело согласился карлик, - а, может, и вовсе не быть никакого, или такой, что сломается в момент, когда за дочку вступишься…
Кивок.
-Дашь руку замерить?

-Дам.
Бережно опустив свое оружие карлик подошел к смуглолицему мужчине и коснулся правой ладони большим и указательным пальцами. Медленно принялся считать, от среднего до локтя, от локтя до предплечья:
-Чем сражаться… любишь?
-Слабо изогнутые сабли, тяжелые ятаганы, кемхетские шеринские сабли.
Джангаш кивнул и подал ему свою секиру:
-А по весу? Легче, тяжелее? На сколько?
-В четыре раза легче.
Карлик отобрал свое оружие и вложил в смуглую руку тяжелый кинжал:
-Как меч возьми.
Взял. Потом легко перехватил обратным хватом. Потом опять прямым. Карлик смотрел, прищурившись, задумчиво сверкая агатовыми глазами. Делал пометки в уме.
-Помогать мне будешь?
-Если хватит сноровки, - кивнул.
-Вот и хорошо, - Джангаш довольно потянулся. – Тогда дочку предупреди и в кузню приходи. Они днем куют, а нам ночь оставили. Да мы привычные, в горах работать-то. Вежливый полупоклон - и человек взбежал по ступенькам к знакомой уже комнате.

Когда вернулся из кузницы, было уже почти светло. Тихо вошел в комнату, стараясь не будить, скинул промокшую рубаху, подошел к двустворчатому, непривычно-маленькому окну, прижался лбом к холодному камню стены.
-Подойди? – кровать тихонько скрипнула, бледная, не спавшая девушка села, закутавшись в покрывало. – Мейхани просила передать…
Рамиз присел рядом с кроватью. Когда-то Каий сняла с него обещание, что он не будет ее жалеть. Сейчас было искушение нарушить. Хотелось как-то утешить, развлечь... Только почему-то в очередной раз не находилось ни слов, ни сил.
Она подобралась ближе и слабо потянула за стягивающую волосы ленточку. Хвост рассыпался жесткими прядями по плечам. В ладони мелькнуло что-то яркое, зеленое. Потом жемчуно-белое.
-Позволишь?
Кивок. Тонкие пальцы принялись перевивать черные волосы с зеленой лентой. Крепко и туго, так, чтобы не расплелось при случае. Ладони замерли, добежав до конца и остановились, выпустив каплевидную жемчужину.
-Так…, - печально произнесла девушка.
Рамиз сел на кровать и спрятал Каий в объятиях, приглаживая пальцами безнадежно выбившиеся из косы прядки. Погладил острый подбородок. Рядом с ней скопившаяся за ночь неприязнь бледнела и забиралась куда-то в дальний угол сознания.
-Спи… ты устал, - вяло попыталась выкрутится из кольца девушка.