Проклятье!
Ройс двинулся к выходу, а Александр заметил это слишком поздно. И даже скорость масана тут бы не помогла - полицейский был уже у двери. Да и удивление барон сверхбыстрым движением вызвал бы немалое.
Так что Бруджа остался на месте.
"Ладно. Я знаю его имя, знаю его лицо... я касался его крови. Понадобится - найду".
А пока, раз уж ушел Ройс, стоило переключиться на второстепенную, но не менее интересную загадку. Тот странный вампир, которого Александр до этого почуял.
Чуть прикрыв глаза, Бруджа послал легкий Зов...

С ней еще ни разу не обращались как с мебелью. Разумеется, во многих случаях, крайне полезно, когда тебя не замечают, но не до такой же степени! Ее разве что в угол не задвинули...
Забавное ощущение, не правда ли?
- Заткнись, - процедила сквозь зубы Интегра. - Что-нибудь узнал?
В темноте коридора обозначились очертания высокого мужчины в старинной одежде, фигура больше напоминала тень, чем обладала плотью.
- Почти ничего, если не считать любопытного факта, что один из присутствующих в клубе не житель вашего мира.
Интегра поправила очки.
- Я не потерплю вторжения на мою территорию, - сообщила она сухо.
- Он пока еще и не собирался... он уже упустил одну рыбку и теперь думает отловить другую, побеседовав, так сказать, с равным себе.
- Так чего же ты ждешь? Приглашения?
- Приглашение уже послано. Вопрос в том, хочу ли я его принимать, - тень подмигнула.

Неизвестный явно в клубе присутствовал... но отзываться не спешил.
Бруджа почувствовал глухое раздражение - да что он себе позволяет? Даже другие истинные кардиналы отзывались на Зов Александра.
Что ж, если он не идет на контакт первым...
Взгляд Александра остановился на женщине в тенях. Той самой, которую они с Холмсом искали... той самой, на ком был след вампира.
Неспешным, уверенным шагом масан двинулся к ней.

- Не пугай ее понапрасну, - сказал Питер. - Равновесие Судьбы нарушено лишь по твоему недосмотру, и не может быть востановленно за счет друг жизней. Впрочем, ты еще не знаешь, что я собираюсь сделать, возможно, это понравиться даже тебе.
Держась рукой за стену, О'Райли поднялся.
- У меня есть двенадцать часов, если я не ошибаюсь, к этому времени все будет кончено. Идемте Лаура, и постарайтесь забыть этот разговор как можно быстрее.
Священник прошел к двери, его походка начала обретать прежнюю твердость, но лишь внешне. Щеколда отскочила со звонким звуком, Питер открыл дверь и его чуть не вырвало от тошнотворной волны тухлятины и запаха старого склепа, налетевших на него из коридора. Желудок удалось удержать лишь с большим трудом, но вот остальное тело дало небольшой сбой. О'Райли прислонился плечом к дверному косяку, рука невольно потянулась к кресту на шее. Ладонь сжала распятие, и серебро послушно отдало свой холод, пробуждая новые силы в измученных мышцах.

Дверь в комнату распахнулась, и в коридор едва ли не вывалился священник. Интегра протянула руку, чтобы помочь ему удержаться на ногах, одновременно сознавая, что даже ее силы не хватит. Азиат сообразил, что требуется его вмешательство, и подхватил О'Райли с другой стороны.
И вот тут в коридоре стало по-настоящему холодно, словно в старой забытой гробнице. Со стороны лестницы к ним неторопливо приближалась чья-то фигура, у Интегры даже затылок заныл, как будто туда вогнали толтую иглу. Одна из теней приобрела большую четкость, свет маслянистым бликом отразился в круглых очках; длинная рука в белой перчатке отстранила девушку.
- Вам лучше поскорее спуститься вниз, хозяйка, - произнес незнакомый голос с легким акцентом. - Тут скоро может стать занятно, но не очень безопасно.

Лаура встала и на негнущихся ногах проследовала за О'Рейли. Ей казалось, что мир вот-вот разлетится на осколки, рассыпется, испарится. Но нет, она шла, а все вокруг продолжало идти своим чередом.
Лишь обернувшись, ле Фейт заметил свидетелей маленького диспута с священником. Все-таки и его можно было застать в расплох и поэтому какое-то мгновение он стоял неподвижно. Впрочем Роббер быстро справился с собой.
- Добрый вечер, госпожа Ван Хельсинг.
Казалось, француз ничуть не смущен тем, что леди Интегра повернулась к нему спиной.
На самом деле, ле Фейт испытывал чувство, сродни досаде, - у маленького диспута со священником были свидетели. А в этом разговоре он позволил себе излишнюю откровенность. Впрочем, Роббер был уверен, что Ван Хельсинг начала догадываться о его сути гораздо раньше. Священник тоже хорош... "тебе это может понравиться..." Интересно, что он имел ввиду? Единственное, что нравилось ле Фейту, это качественно и быстро выполненная работа. ЕГО РАБОТА. Маленькие слабости, вроде этого Клуба, не в счет. Как бы то ни было, он не имеет права причинять вред ПОСТОРОННИМ людям, а значит не стоит и беспокоиться на их счет. А с итальянкой он разберется. Рано или поздно. Прийдя к такому выводу, Роббер направился к двери. Он намеревался спуститься вниз и допить свой кофе. Что и говорить, этот напиток здесь готовят превосходно.

«Да. Он здесь, – понял Бруджа, прощупывая пространство вокруг себя. – Что ж, это хорошо…»
Истинный кардинал прошел еще несколько шагов. Остановился, опираясь на трость. Похоже на то, что женщина чувствовала себя не очень комфортно…
Барон едва заметно усмехнулся – да, это явно не Клаудия…
Отзовись, – вновь прозвучал Зов Александра. – Мне не нужна твоя… женщина. Я хочу говорить с тобой, сородич.
Сейчас кардинал почти не маскировался, и любой представитель Ночного Народа мог ощутить силу более чем тысячелетнего вампира… но мог и ошибиться – ведь Алое Безумие еще не проявило всей своей мощи.
«Интересно, кто он? Судя по умению скрываться в тенях… таким славятся Носферату и Робене. Но подобный уровень сокрытия возможен лишь при обладании Диадемой Теней, а я что-то не слышал, чтобы в клане Робене менялся истинный кардинал… впрочем, о Пабло уже давно ничего толком не известно».

Кардинал медленно повернул голову, вновь прислушиваясь к обычному миру - он довольно глубоко погрузился в Зов.
- Здесь та дама, с которой вы хотели побеседовать, мистер Холмс, - неспешно произнес Бруджа. - У меня тоже есть пара вопросов... правда, не к ней.
И он вновь послал Зов в окружающее пространство... ведь сородич где-то рядом.
Лицо Александра по-прежнему оставалось совершенно спокойным.
"Отзовись. Пока что я не причиню вреда ни тебе, ни твоей женщине".

- Не причиню вреда тебе или твоей женщине? - весело переспросил все тот же голос с трудноуловимым акцентом. - Пока что?.. А я-то думал, что меня трудно рассмешить.
Высокая тень, перегородившая коридор, как будто напиталась свежей кровью; темно-красный поток дал ей объем и материальность и превратился в старинного покроя сюртук из плотной ткани. Из-под красной же широкополой шляпы на плечи новому гостю клуба падали длинные черные волосы. Кривоватая усмешка обнажила пару острых клыков.
- То есть надо понимать так, что ты в будущем можешь передумать и попытаться "причинить мне вред"? - уточнил экстравагантный гость, с любопытством разглядывая кардинала.

- "У Англии нет постоянных друзей, а есть только постоянные интересы," - процитировал Бруджа, изучая собеседника.
"Хм... в тенях прячутся Робене, но ведет он себя как Малкавиан. Полукровка, что ли? Вроде Захара Треми?"
- Я - Александр Бруджа, - "Истинный кардинал" не прозвучало. Имя барона и так было достаточно известно. - Кто ты, и к какому клану принадлежишь?

На круглых стеклах очков заиграли блики газовых ламп; словно зажглись два фонарика. Бледное лицо в обрамлении слишком черных волос казалось смутным пятном.
- Можешь называть меня Алукардом, - произнесла темнота весело. - И я не принадлежу ни к одному из того, что называешь кланом. Мне это не нужно.
Тень отделилась от стены и перестала быть тенью. Теперь она была похожа на обычного человека, только очень высокого и худого.
- Что тебе нужно, сородич?

- Что мне нужно? - поднял бровь Бруджа. - На территории Луминаров появляется некто, не принадлежащий к кланам, силой не меньше епископа*... меня это не может не заинтересовать.
"Оставив в стороне вопрос о "непринадлежности". Изгнали, что ли из клана? Или действительно полукровка и не считает себя принадлежащим..."
- Я хотел поговорить... и узнать, с кем имею дело. Ты не служишь Луминарам, и ты явно не из отколовшихся**. Так что...
Договорить Александр не успел - вмешался опомнившийся Холмс, о котором барон совершенно забыл.
- Не волнуйтесь, мистер Холмс, - бросил через плечо Бруджа. - Это мое... поле деятельности.

*Епископ - высший боевой маг клана, обычно заместитель кардинала.
**Отколовшиеся - с точки зрения Александра те масаны, которые живут в Тайном Городе. По мнению последних, отколовшимся является сам барон.

В этот момент позади Алукарда и раздалось гортанное бульканье, священника чуть было не стошнило. Повернувшись к Ашеру, повисший на руках ирландец, сумел лишь тихо прошептать:
- Уберите меня отсюда… Или в этом доме станет на один труп больше…
Тошнота и головокружение стали невыносимыми, желание разодрать кому-нибудь глотку и напиться крови не поддавалось описанию, а протяжный призыв, от которого мозг пульсировал, словно огромное сердце, все стоял заунывным воем в ушах, норовя разорвать барабанные перепонки.

Выйдя из комнаты, ле Фейт наткнулся на странное сборище, - по какой-то причине люди столпились в корридоре. Взгляд скользнул по священнику, бессильно поникшему на руках товарищей, - судя по всему, ирландцу сейчас было крайне плохо. "Ничего, выдержит. Его день придет не скоро", - мелькнула холодная мысль. И все же Роббер решил не усугублять его состояния, - несмотря ни на что, святой отец вызывал у француза уважение, - стараясь не задеть священника, ле Фейт протиснулся мимо Ашера и тут же наткнулся на виновников "затора".
- Может, Вам стоит поговорить в комнате, - она как раз освободилась, - и не устраивать столпотворения в корридоре?
Тон ле Фейта был вежлив. Даже слишком. Пройдя мимо двух "обманывающих Смерть" Роббер так же постарался их не касаться, и все же чуть задел плечом кардинала.
- Прошу прощения.
И вновь тон невероятно вежлив.
Пройдя к лестнице, Роббер вновь задумался о недавнем разговоре. Как знать, не потерпит ли он поражения и в этом случае? Мысли лениво свернули к ТЕМ двоим. В шутку, ле Фейт называл ИХ своими "крестниками". То был единственный случай, когда Роббер трижды действовал напрямую и трижды терпел поражение. Но он был доволен этим поражением, потому что знал, не только он был бессилен над ИХ судьбой. Никто не мог разлучить ИХ. Иногда, он даже наведывался к НИМ, наблюдая издалека за ИХ счастьем. ОНИ были счастливы и в иХ случае быть по другому просто не могло.

Простите, так кто вы собстенно такой? Я требую ответа!

- Что тебе понадобилось, человек? - лениво улыбнулся Алукард, провожая взглядом священника, внешность которого ему показалось неприятно знакомой; хотя возможно, он и ошибался.
В свете газовых лам его зубы казались неестественно белыми.
- И кто ты такой, смертный, чтобы требовать ответа у тех, кто тебе не подчиняется.
Он склонил голову к плечу. Казалось, он посмеивается над какой-то шуткой, ведомой лишь ему одному.
- "На территории Луминаров"... - повторил высокий "человек" в красном фразу барона. - Вы не ошиблись?
Он опять усмехнулся. Определенно его забавляла ситуация.

"Он что, не знает о Луминарах? - изумился Александр. - Мда. То ли с головой у него проблем больше, чем у любого Малкавиана, то ли..."
Мысль была неожиданной. Совершенно бредовой - на первый взгляд. Но... все более правдоподобной при осмыслении.
Если клуб может связывать разные времена... то почему бы ему не связывать разные миры?
"Это не хуже, чем аркан Большой Дороги..."
- Может, и ошибся, - не стал спорить Бруджа. - Я довольно давно не бывал в этих местах. Что ж... Алукард. Побеседуем? Тем более, что у мистера Холмса имеются определенные вопросы к даме.

Рослый ирландец был тяжел, тяжелее, чем человек подобной комплекции. Ашер чуть не охнул, когда тот навалился ему на плечо. Куда же его? Не в соседнюю комнату - самый логичный выбор кажется самым неуместным. И вниз нельзя. Они спустились по лестнице в прихожую, швейцар двинулся им наперерез, должно быть, принял священника за пьяного, Хэл коротко покачал головой: все в порядке, не вмешивайтесь. Швейцар солидно кивнул в ответ.
Они медленно - ирландец еле переставлял ноги, - прошли через подсобные помещения, персонал намеренно смотрел в другую сторону.
Ашер отпер своим ключом дверь на заднее крыльцо, распахнул ее, не думая о последствиях. Город заволакивал предутренний туман, моросил теплый дождь; трудно было сказать, в чье время они вдвоем вышли.

(с Греем)

- Мы на улице? - похоже только под струйками дождя О'Райли начал приходить в себя.- Какой здесь год?
Кажется, священник ни секунды не сомневался, что вышли они именно в то время из которого приходил в клуб Ашер.
Хэл не спешил с ответом; в этом городе он не всегда был уверен во времени даже днем. Но тут по кирпичной стене мазнуло двойным росчерком фар невидимого в тумане автомобиля.
- Двухтысячный от рождества бога вашего Иисуса Христа, - Ашер щелчком выбил сигарету из пачки.
Из неплотно прикрытой двери тянуло ароматами старого дома.
- Мы на заднем дворе. Улица - там.
Священник отряхнулся от воды как пес и окончательно сумел утвердиться на ногах, операясь правда рукой на стену.
- Двухстысячный, - Питер словно попробовал слово на вкус. - Не самый худьший вариант. Мистер Ашер, надеюсь в этом веке еще существуют церкви и монастыри?
- Чего достаточно, того достаточно, - согласился музыкант, зажал сигарету в зубах, щелкнул зажигалкой. - Много даже таких, которые вас удивят. Мир изменился, и очень быстро.
- Боюсь у меня не будет времени, чтобы удивляться, - Питер смахнул воду, сбегающую по волосам на лицо. - Мистер Ашер, надеюсь вы не откажете мне в услуге. Та мисс, что была со мной в комнате, ее нужно вывести сюда же и проводить меня и ее к ближайшему христианскому святилищу.
Хэл не был уверен, что произойдет, если оставить здесь священника одного, но придется рискнуть.
- Хорошо, только не спускайтесь с крыльца до моего возвращения, - он сдержанно, по всплывшей из глубин памяти привычке или традиции поклонился. - И следите, чтобы не захлопнулась дверь.
Он вновь миновал подсобные помещения, прошел по лестнице вверх, понадеявшись, что либо женщина еще там, но увидев тех, кто стоял в коридоре, повернул назад. Женщина (он даже не знал ее имени) отыскалась в главном зале.
- Пройдемте со мной, - негромко предложил ей музыкант. - Не задавайте вопросов, просто идемте.
Поддерживая ее под руку, он думал, что, видимо, его сегодня просто уволят, и придется думать, как устраиваться в другом месте, а такого удачного не найти. А еще - выдержит ли он двоих? Ходили слухи, что можно увести с собой одного, но о двоих... Ашер еще не слышал, чтобы кому-нибудь удалось.

- Вам бы я посоветовал не двигаться.

- Да как скажете, - весело согласился черноволосый и подпер плечом стену, чтобы продемонстрировать, что вовсе никуда не собирается уходить.
Длинные пальцы его на фоне темно-красного, почти кровавого сюртука казались неестественно белыми. Новый гость переплел руки на груди и сейчас переводил блестящие стекла очков с одного собеседника на другого. Он чего-то ждал, уголки губ подрагивали от нетерпения.

Тишина.
Полная тишина - и несколько людей, напряженно застывших рядом.
Впрочем, кое-кто из них человеком вовсе не являлся.
Молчание разорвал звонок - мрачная мелодия "Пещеры горного короля".
С явным неудовольствием Бруджа вытащил телефон из кармана. Поднес к уху.
- Да, Жан-Жак?
- Господин, - голос слуги был слышен лишь Брудже, - поступили новости из Афин. Греческая ветвь клана желает отколоться.
- Что? - голосом Александра можно было заморозить море.
- Именно так. Их лидер уже объявил себя кардиналом...
- Ждите. Я приеду.
Резким движением оборвав связь, Александр опустил мобильник в карман.
"Скотина! Как не вовремя, как не вовремя..."
Но оставить такое без внимания кардинал не мог. И даже не из-за самого факта раскола - просто афинянин слишком много знал. И мог слишком много сказать.
А потому - следовало действовать быстро. И лично - чтобы навеки зареклись разрывать клан Бруджа.
- К моему сожалению, - процедил Александр, - известия заставляют меня покинуть это место. Однако я надеюсь на встречу в будущем.
Бруджа шагнул к лестнице, обернулся.
- Если окажетесь в Риме - буду рад вас видеть.
Трудно сказать, к кому относилось это замечание...
Медленно, не спеша, Александр Бруджа спустился на первый этаж.
Он покинет клуб - и поедет в Рим. А потом подавит афинский мятеж с холодной жестокостью, которая окажется весьма вразумляющей.
Потом... потом неожиданная встреча позволит ему напасть на след давней потери. И Александр начнет одну из самых дерзких и рискованных партий... она в итоге обернется совсем не тем результатом, на который он рассчитывал.
Вернется ли древний масан в Лондон, в странный клуб?
Кто знает...

Бартоломью сидел на корточках в комнате, где произошло первое из недавних убийств, и вертел в руках несколько черных шелковых "нитей". Ему жутко было находиться здесь одному, но он храбрился изо всех сил. Было холодно, казалось, будто в закрытое окно задувает ветер с улицы. Мальчик поднялся и в пятый раз проверил защелки на окне. Все целы, ни одна не тронута. Может, все-таки закрыть ставни? Нет, нет, для этого придется открыть окно, и тогда холод влезет сюда совсем. Или?..
- Ты что, внутри, да? - спросил Бартоломью вслух, голос предательски задрожал.
Мальчик развернулся на пятках, стремясь увидеть, что творится у него за спиной, но там не было ничего, только комната. Он снова повернулся к окну, притворился, что смотрит на размытые дождем пятна фонарей, но на самом деле глаза его напряженно следили за отражением в стекле. Минута, две, три... Что-то мелькнуло. Разворот - ничего.
Спектакль повторяется. На это раз мальчик не оборачивался, продолжал наблюдать за отражением. Вот что-то вновь шевельнулось, и по комнате прокатились волнение, даже страх - непонятный, необычный, - холод и уныние. Они ползут, тянут щупальца, хотят затащить к себе... Апатия... И пламенная ревность, неожиданно вклинившаяся в холодное царство подавленных эмоций, готовых взорваться. Пламенная? Ревность?
- Мария?.. - Бартоломью в жизни не думал, что будет с таким облегчением звать призрака.
Женщина в красном платье кинула на мальчика опаляющий взгляд, но тут же смягчилась, ее настроение перетекло в необъятную печаль, на глазах проступили слезы. Она скользнула к двери. Бартоломью вскочил, кинулся за ней. Только не оставаться одному в этой комнате!

Лондон, 1890. Скотланд Ярд.

- Убийства, говоришь? Два? - прохрипел инспектор Колл, - Никаких убийств там не было. Ребята туда заходили - там вообще ничего нет. Пыль, тряпье, да и только.
- В котором часу? - спросил Чарли, туша сигарету.
- В двенадцать. Ланч пропустили.
- И ничего? - переспросил Ройс.
- Ничего.
Бросив взгляд на циферблат настенных часов, Чарли принялся подниматься с кресла. Бок уже совсем не болел, казалось от ранения не осталось и следа, если бы не узкая полоска бледной кожи.
- Я докажу вам, что клуб существует, сэр, - добавил он, снимая с вешалки макинтош, - Завтра у вас на столе будет лежать доказательство.
- И не позже, - привстал Колл, - Иначе отправишься опять в клинику психов опрашивать. Ты меня понял?
Рыжие усы инспектора недовольно заворочались, он проворчал еще что-то, невнятное и нечленораздельное.
- Да, сэр.

- Оливер Кромвель-роад. С вас...
- Я знаю, сколько с меня, - фыркнул Ройс, - Вот, держите.
Усмехнувшись, кэбмен принял честно заработанные деньги, ехидно откозырнул и повел кэб дальше, нацеливаясь свернуть на другую дорогу. Время... вроде бы подходящее, как и в прошлый раз. Лишь бы у них была открыта дверь...
Поправив ворот "мака", Чарли прошелся по тротуару до того самого фонаря, возле которого его чуть не прирезали. Кто же это мог быть?
Тихо поскрипывал тонкий слой снега под ногами, одинокая луна висела высоко в небе, тоскливо наблюдая за происходящим безмятежным вечером лондонского захолустья.
Отшвырнув недокуренную сигарету, Ройс положил ладонь на холодный металл дверной ручки.

Мистер Квир уже некоторое время маячил на пороге холла, но все не решался уйти, как не решался и остаться. В Клубе стало неуютно. Новых посетителей не было; почти всех, кто только недавно стал здесь появляться, как ветром сдуло; а старые, умудренные опытом гости вели себя так, словно вовсе не было никаких смертей. Отсутствие реакции последних пугало больше, чем сами несчастья. Но в то же время, и мистер Квир это чувствовал всеми фибрами души, подржавевшей в нескончаемых серых буднях, чуствовал определенно, что здесь лежит его последний шанс не потонуть в скобяных изделиях, составлявших смысл его жизни. Только здесь можно найти нечто особенное, в самой сущности своей необычное и оттого красочное, как любимая картинка, сохранившаяся в памяти с детства. Оригинал картинки был выброшен на помойку несколько лет назад хозяйственной миссисс Квир, коль скоро изображение состарилось, потускнело и теперь не стоило и шиллинга. Мистер Квир лишь мельком взглянул тогда на любимую картинку и ничего не сказал. И вот теперь его одолевали страхи, что без клуба "Нарушенный обет" его жизнь потускнеет так же, как краски.
Открылась входная дверь, снаружи дохнуло морозным воздухом, хотя, и мистер Квир знал это совершенно точно, на улице стояла осень. В сумерках за дверью невозможно было ничего разглядеть, но прежде, чем она закрылась, снаружи раздалось отчетливое хриплое карканье, и мистер Квир понял, что это тот же ворон, который ему уже встречался. Дверь закрылась, и тут же комната превратилась обратно в обычный холл обыкновенного лондонского клуба. Мистер Квир узнал вошедшего и кинулся к нему, как к старому знакомому:
- А, детектив Ройс! Как хорошо, что вы вернулись!
Эта встреча избавляла мистера Квира от необходимости самому решать, уйти сейчас или остаться еще на время.

Бартоломью забился в угол под барной стойкой, и решил, что его оттуда нипочем не выгонят. Клуб давно стал его домом, настолько родным, что он уж позабыл тот, где жил раньше. А может, другого и не было никогда, может, он родился вот прямо тут, в одной из комнат для слуг. И никогда у него не возникало желания покинуть этот дом. Никогда до сего момента.
В Клубе творилось нечто странное, если не сказать плохое. Никогда раньше не было в нем столько смертей и пропаж за один вечер. А теперь, вдобавок ко всему, что-то неправильное происходило со всеми новичками. Мало того, что половина их погибла весьма неприятной смертью, так и остальные потихоньку сводили с ума Клуб. Да-да, не наоборот. Одна пришла, ушла и больше не возвращалась. Может, конечно, ее уже не было, но возможно, что Клуб попросту понял, что ошибся в ней. Другая, это ж надо додуматься, смотрелась в зеркало в библиотеке. Как маленькая, честное слово. Потом еще тот странный джентльмен, от которого Бартоломью защищал Холмс...
Но даже не это портило все, нет, сбежать хотелось от другого: люди перестали замечать Клуб и его обитателей, находясь в здании. Как такое возможно, мальчик не знал, да и не гадал. Раз есть, значит, возможно. Почему иначе люди, стоявшие на лестнице, когда он с криком вылетел из комнаты, даже не двинулись посмотреть.
Клуб не нравится им, они не нравятся Клубу, вот что. Не смогли они с ним поладить, а может, и не стремились. И Бартоломью совершенно не хочется быть здесь, когда Клуб станет от них избавляться.

Возможно, время действительно способно изменить все. Стереть горы, высушить реки, обратить плодородный край в пустыню. Но, похоже, лондонский туман был единственным, что выпадало из этой категории. Он был всегда, он струился по узким улицам английской столицы еще со времен ее основания. Сколько королей и королев проходили через него? Он видел становление парламента, восстание Кромвеля, золотой век королевы Виктории.
Белесая масса обтекала путников, и, наверное, только потому, Питеру не бросались в глаза так четко различия между тем городом, в котором когда-то жил он сам, и тем городом, который они посетили теперь.
- Нам лучше успеть закончить до рассвета, - словно невзначай обронил священник, обращаясь к спутникам.
Намекать на то, что двоим из них, не стоит оставаться здесь на целые сутки, О'Райли, конечно же, не стал. Это мистер Ашер итак должен был понимать.
Хэл кивнул, помог женщине, что была с ними, спуститься по скользким каменным ступенькам крыльца. Задний двор был завален мусором - как всегда. Нужно отодвинуть один из баков, чтобы компания очутилась на улице. Повседневность творит странные вещи.
- Куда мы идем?

(soshite Grey-sama)

- Вы сказали, что здесь еще поклоняются Единому Господу Вездесущему, - ответил священник. - Нам нужно найти храм или обитель, желательно не простую церковь и желательно... католическую.
В последних словах Питера ясно проявилось смущение. Искать католический монастырь в протестантской столице было не самым удачным продолжением вечера.
Ближе, чем церковь святого Павла, ничего не придумалось, но до нее - не так далеко по многим меркам, не так близко, как хотелось бы. Пришлось сделать то, чего Хэл не любил, - по многим причинам. Он махнул рукой черному автомобилю, как будто из прошлого века.
- Такси!
Не похоже было, что вид автомобиля смутил или привел в замешательство остальных спутников Ашера. Без единого слова они погрузились внутрь. Освещая дорогу противотуманными фарами старенький "галант" резво рванул по мостовой.

(& Bishop-san)

(imaichi futari desu)

Спустя некоторое время они уже стояли перед входом в старую церковь, выполненную в готическом стиле. Собор святого Павла, самый главный протестантский храм Лондона, словно невзначай, выглядывал из-за крыш соседних зданий, как бы лишний раз утверждая, какое течение в этом городе является главным.
- Не думал, что она все еще будет здесь, - искренне улыбнулся О'Райли, сказав это так, будто бы встретил старого доброго знакомого.
Женщина опиралась на руку Ашера, она была - как в мороке, шла, автоматически переставляя ноги. Поддерживая ее, Хэл озирался по сторонам. В церкви он не ходил - ни в какие, с тех пор, как прошла конфирмация по настоянию отца. Считал пустым делом, но уйти сейчас не решился, чтобы не разрывать и без того непонятный и хрупкий контакт.

Видя, что мистер Ашер прошел сначала в одну сторону, а потом в другую, уже ведя за собой женщину, Бартоломью не выдержал. Прятки прятками, но если кто и знает, как спастись от изменений Клуба, так это мистер Ашер. Почему? Потому что это мистер Ашер, конечно. Что за глупый вопрос. На четвереньках мальчишка выбрался из-под стойки, прошмыгнул между ногами бармена, который только удивленно присвистнул, но умудрился ничего не разлить. Дверь черного хода! Бартоломью кинулся туда со всех своих маленьких ног, едва успел придержать закрывающуюся дверь. К счастью, она не такая тяжелая, как парадная. В молочной жиже тумана у самого выхода с заднего двора темнели три фигуры. Три? Откуда три?
Бессознательно пригибаясь к земле, мальчишка-слуга пошел по пятам этих троих. В одном из них по движениям без труда можно было угадать мистера Ашера, другой был невысок ростом и тонок, вероятно, та самая женщина. Третий казался смутно знакомым, будто виденным когда-то во сне, но Бартоломью так и не понял, кто это. Ничего, даже если потребуется пройти за ними весь Лондон, он пройдет.
Но на улице случилась беда: они взяли такси. У мальчика задрожали губы. Как же так? А он? В последний момент пришло озарение - сзади машина напоминала кэб, может, там найдется и подножка.
Нашлась. Бартоломью запрыгнул на нее, сжался, инстинктивно вцепился пальцами во что-то, за что можно было держаться.
Из тумана на него пялились разноцветные круглые глаза, то зеленые, то желтые, то красные. Иногда одни из них закрывались, и тогда открывались новые, какого-нибудь другого из трех цветов. Может быть, они еще и рычали, но за гулом мотора такси их голосов не было слышно. Бартоломью страстно желал зажмуриться, но боялся, что свалится или что и машина, и эти глаза окажутся сном, а он снова очутится в Клубе.
Решив, что лучшая защита, это нападение, мальчишка в свою очередь вытаращился на эти цветные глаза. Некоторые из них заморгали. Бартоломью преисполнился гордости.

Ле Фейт уходил из Клуба вовсе не потому, что собирался преследовать ирландца и свою жертву. Вовсе нет. Просто его присутствие требовалось в другом месте. Он еще не раз найдет время, чтобы еще раз зайти в Клуб, насладиться чашечкой крепкого и ароматного кофе и излюбленным салатом "Морис". А пока, надо идти. Француз спустился на первый этаж и подошел к вешалке. Взял замшевую черную куртку и трость и неспешно вышел в ночь, готовую уступить утру нового дня.
Дом обрушивался. Бетонные панели падали, подобно картам в разваливающемся карточном домике. Роббер знал, один из рабочих остался там, внутри. Не успев покинуть обреченное здание. Он был молод, у него была любимая жена и обожаемая дочь. А теперь, все это для него закончено. Ле Фейт уже давно не задумывался, почему так происходит. У него просто был план, и он должен был ему следовать. И еще... он любил свою работу. Делал ее хорошо. Идеально. Не считая нескольких огрехов за ОЧЕНЬ долгий срок.

Возвратившийся детектив Ройс, однако, был холоден и не желал вступать в разговоры с досужими посетителями, к которым мистер Квир с огорчением вынужден был себя причислить. Действительно, представитель полиции занят расследованием всех этих ужасных событий, ему не до болтовни.
Мистер Квир тяжело опустился на стул, шляпу почти кинул на стол. Полиция занимается своей работой, человек за барной стойкой - вон он суетится - своей. Меж столиков чинно проплывают официанты, посетители так же чинно пьют носимые ими чай и крепкие напитки.
Никакого отличия от любого другого клуба в Лондоне, где можно скоротать вечер в компании или в одиночестве, читая газету.
Зря он надеялся найти здесь чудо.
Приняв решение, мистер Квир встал, нахлобучил шляпу на голову, подхватил трость и покинул "Нарушенный обет". Двери этого клуба больше никогда не откроются перед ним.

Господа мастер и игроки, сегодня 26 февраля...За срок, более месяца, не было ни одного сообщения. Тему закрываю, если будет желание возобновить игру милости просим.

нрпг: Хидеки, спасибо за бдительность! ))

рпг:
Бартоломью скорчился позади камня для привязи коней и оттуда наблюдал за тремя людьми на пороге церкви. Камень был странный, к нему не только не было привязано ни единой лошади, но, похоже, им давненько не пользовались, весь покрылся грязью. Наверное, эту церковь слишком мало посещают жители других частей города, наконец пришел к выводу мальчик, а окрестные дома не столь богаты, чтобы иметь собственный выезд.
К самой церкви Бартоломью не приблизился бы ни за какие пирожки, даже те, что печет миссисс Хадсон из дома за углом. От старых камней исходило нечто. Пугающее и интригующее одновременно. Мальчик-слуга все не мог разобрать, злое оно или доброе, или просто никакое. И отчаянно восхищался мистером Ашером, который вздумал проводить туда священника и женщину, несущую на себе бремя обреченности. Да-да, бремя было таким сильным, что Бартоломью практически видел его, хотя сейчас обреченность отодвинулась, ушла в тень и следила оттуда маленькими красными глазками за будущей жертвой.
Может быть, надо окликнуть их и сказать, чтобы не ходили в эту церковь?
Поздно. Нельзя было столько колебаться.
Они вошли.
Заскрипела тяжелая дверь, захлопываясь за тремя людьми.
Хорошо бы мистер Ашер вернулся и снова сыграл свою песню.

И опять нрпг:
На сем эта история заканчивается. Продолжение... будет.