(и Ласти)

Давно, лишь обзаведясь имплантом, Икедзуми закачал туда по совету коллег файт-программы и немедленно их опробовал. Ощущения получил необычные, с первого захода не определил, нравится или нет. Повторил опыт - нет, не понравилось. Получил дополнительную скорость и наборы боевых комбинаций, потерял инициативу. Решения принимал не он - файт-программы; как будто собственный разум перестал ему принадлежать. С тех пор ооками от них отказался. Не на сто процентов. Он регулярно осваивал обновления, запоминал, вычищал из памяти импланта и шел в зал отрабатывать "наяву". Он пользовался Реальностью как инструментом, забирал у нее то, что считал полезным, и не делал из нее всемогущего бога.
Сейчас требовалось поступить иначе. Волку были нужны его опыт и знания. Икедзуми сидел на полу, едва фиксируя то, что творилось вокруг: поединок Кусари с китайцем, беловолосую Икку рядом с собой (опустилась на одно колено и тянется к ножу, собирается вынуть из раны; вот глупая, потом кровь не остановим), женщину из "Морского дракона" (склонилась над мальчишкой-хозяином), труп в углу. Ооками понимал, что остался без защиты в физическом мире, но не рискнул отзывать кого-то еще. Это во дворе требовалась его помощь, а не наоборот.
Он протянул руку и сжал ладонь беловолосой поверх рукояти ножа, качнул головой: не надо, не сейчас. Икка смотрела на него прозрачными от боли, сумасшедшими глазами. Потом моргнула, провела рукой по его щеке и встала с колен, медленно пошла к сестре.

Черный волк свечой подскочил, уходя из-под ударов тяжелых мечей, оттолкнулся лапами от подставленного щита, полоснул клыками по запястью воина в желтом. Зря "дао" сунулись в Реальность, здесь его охотничьи угодья. Одна из черных фигур пошатнулась; на ее щиколотке, сомкнув челюсти, повис фенек. Молодец, солнце мое, соображаешь. Опасность представляли не "дао", а призрачные монахи.
- Как был трусом, так им и остался, - вслух повторил Икедзуми мысли черного волка. - Где ты спрятался, Нори-кун?

(с Бишем)

Служба безопасности корпорации «Сендзюцу», а также все программисты, кроме самых мелких, функционировали в экстренном режиме. Оперативники СБК выходили на контакт с информаторами, кто-то просматривал записи шаров-наблюдателей – искали места пребывания Ёсиды и Норихиро. Несколько человек в отделе информационных технологий занимались поиском следов Императорской гвардии и того же Норихиро в Реальности, точек входа, посещенных серверов. Отдельная группа находилась в ожидании возможного нападения на саму Корпорацию. Еще одна группа со всей возможной скоростью ехала от Киото в направлении озера Бива.
Икедзуми! В голове у волка снова раздался голос Фуды. Нашли связь между ИГ и Кусари. Якудза встречался с неким знакомым ему полковником в ресторане «Глаз Ночи». Последний опознан по описанию, как Ёсида, полковник ИГ. Кусари и Ёсида спорили, обсуждали какие-то прошлые обиды и проект 444. Кусари должен был организовать ловушку для всех, кто интересуется этим делом. С приманкой в виде амихито.
У ооками дернулся уголок рта, словно Икедзуми собирался улыбнуться, но передумал.
- Ясно.
Черный волк в Реальности забирался все выше по уровням, туда, где псевдо-аватары «дао» были уязвимее. Челюсти огромного зверя сомкнулись на шее второго андроида.
Фенек вовремя разжал зубы и увернулся от черной фигуры, вознамерившейся дать ему пинка. Юркнул в сторону, потом вцепился в другую лодыжку.

Шан спокойно поднялся на ноги, покрутил ножи в руках, повел шеей вправо и влево, потянулся до хруста в костях. Все это явно носило одну единственную цель, китаец не смог отказать себе в возможности покрасоваться перед почти поверженным соперником. Кусари закряхтел и начал подниматься, однако, он вновь ошибся, положившись на показное ожидание Шана. Удар ногой отбросил якудза еще дальше по полу, но противник не успел заметить, как Масахиро выдернул впившийся в бедро нож правой рукой. И не заметил бывший капитан разведки еще одного...
Шан почувствовал движение за спиной, успел отреагировать на его начало, но, и золотой лотос, украшавший шею Сакуры, не доставался никому в среде якудза просто так. Острый осколок фарфоровой чашки вонзился китайцу точно в середину спины, нож в руке Шана рассек горло доктора. Глаза Юкана-старшей медленно закрылись, а тело плавно начало опускаться назад, однако, единственный удар нейрохирурга все же достиг своей цели. Розоватый осколок вонзился глубоко между лопаток Шана и вклинился между двумя позвонками. Уже в следующее мгновение, боец "Ли Лианг" ощутил, что ноги его начинают подкашиваться, руки налились свинцом, а дыхание вдруг стало сиплым и прерывистым. Он еще устоял на ногах, сумел повернуться, когда другой бы уже давно распластался на полу, и замер, все пытаясь сбросить этот паралич.
Увидев, как Сакура падает на пол, а из шеи ее бьет упругая струя крови, Кусари словно взорвался изнутри.

НЕТ! СКОЛЬКО ЖЕ МОЖНО?! СКОЛЬКО ЕЩЕ ЭТОТ УБЛЮДОК БУДЕТ ЗАБИРАТЬ МОИХ ДРУЗЕЙ?!!!

Масахиро бросился вперед, ему уже стало все равно, убьет его Шан или нет, он знал лишь одно - он тоже успеет убить его. Ярость и ненависть сплелись воедино, и кинжал китайца в руке якудза метнулся вперед. Этот удар Шан не смог бы, наверное, остановить, даже если бы оставался все в той же прекрасной форме, что и несколько секунд назад. Каленая грань распорола кадык и глубоко рассекла кожу и мышцы, от уха до уха.
ЗА ТАКЕШИ!
Второй удар пришелся между ребер с правой стороны груди, легкое распалось на двое.
За ЮКИО!
Клешня протеза, круша кости, скомкала левое легкое.
ЗА ЧИН ПО!
Кровь хлынула на лакированные доски настоящим водопадом, но это был еще не конец. Кинжал в красном зловещем блеске, раскроил живот Шана, и внутренности выплеснулись на черные ботинки китайца.
ЗА КИМА!
Со всего размаха, Кусари всадил нож в грудь врага, пробил грудину и пронзил сердце, совершавшее последние удары. Покачнувшись, Шан рухнул назад, кровь бежала потоками из его ран, рта, ушей, глаз, носа. Казалось, ее не пять и не шесть, а не менее десяти литров и все они стремительно бросились прочь из истерзанного тела. А над трупом в кровавых лохмотьях стоял не менее окровавленный Масахиро Сибата, человек вернувший долг своему старому врагу.
ЗА САКУРУ!

***

Один из противников Дзюбея пошатнулся, но резервный процессор сохранил контроль над телом. Правда в следующее мгновение это уже перестало, что-либо значить. Могучие руки сотрудника СБК просто-напросто свернули "дао" шею, и тот повалился в траву. Хромоногий андроид, явно замер в нерешительности. Но поскольку, команд никто не отменял, вновь полез в бой.
"Дао" Таро, если и сумел бы выдержать одну атаку, в Реальности или в настоящем мире, то две явно не перенес. Его псевдо-аватар развалился подобно карточному домику, а вот настоящее тело еще успело броситься на врага, получая пулю во второй глаз.
"Ободраный" "дао" с расцарапанным лицом, потеряв всякую надежду стряхнуть назойливого паразита со своей шеи, наконец, просто замер и отвесно рухнул назад, стараясь приложиться затылком покрепче об землю, а заодно и Дзаки, оказавшимся между этим затылком и землей.

Воины в черном закрутились в танце, не подпуская к себе ни волка, ни фенека. Единственный желтый "тигр" поспешно присоединился к ним, третий черный монах, покинув наблюдательной пост возле Икки, пришел им на помощь.
- Где ты спрятался, Нори-кун?
- Я здесь! - насмешливо отозвались все три фигуры в тыквенных масках. - И ты здесь... со мной... наверху...
Черные бойцы вдруг резко выкинули вперед левые безоружные руки, и из рукавов вырвались прозрачные ледяные крючья на тонких нитях. Пока псевдо-аватар "дао" отгонял в сторону лисичку, крючья успели достигнуть нужных точек. Они не вцепились волка, они вцепились в пространство вокруг него, делая его густым, неподатливым... Норихиро перекрывал своему врагу выход с пятого уровня.

Фенек шипел и мел хвостом землю. Наскакивал на псевдо-аватар "дао", кусал его или царапал длинными острыми когтями. Раз укусив или прочертив когтями борозду, мгновенно отпрыгивал в сторону. "Дао" не успевал поворачиваться вслед за шустрым зверьком.
Быть огнем, конечно, гораздо эффективнее, но это требует слишком больших усилий. Растратишь все силы, потом еще прихлопнут. Не было мыслей о том, что сейчас творится дома в реале. Там другой мир, который сейчас почти не существует. И лучше не задумываться о жуткой бойне в доме и о двух девочках, ни за что, ни про что угодившись в самое пекло.
Лисенок извернулся, уворачиваясь от меча черно-желтого воина. Фу-ух, чуть не достал. Аватаром все-таки управляет не андроид, а монах - он намного проворнее. Прижав уши к голове, фенек примерился, куда еще можно цапнуть тигроголового. Краем глаза покосился на волка.

Над двором с хриплым карканьем метался ворон, он тоже знал о последствиях. Из ловушки спастись было проще простого: отключи чип-имплант, и все. Нельзя отрицать, что такой мысли не было. И соврал бы, сказав, что отказался из высших побуждений. Противник на тои рассчитывал; либо он уходит и оставляет своих без прикрытия и защиты, либо он остается – и сполна получает от пятого уровня.
Черный волк нырнул под желтый щит, вспорол «дао» брюхо и отскочил. Тяжелый меч зацепил его на излете; серебристая вязь седины расползлась по всей шкуре, превращаясь в металл. Пятый уровень требовал много сил, зато и дарил очень много. От щиколотки желтого воина вверх по полосатым доспехам взбежал огненный ручеек, пламя втянулось под шлем в виде тигриной головы.
Хромоногий противник Дзюбея споткнулся – голову и живот разворотили два взрыва, уничтожившие процессоры вместе с прочей начинкой.

(и Bishop)

Одна из прозрачных нитей лопнула с неприятным дребезгом, точно струна; амихито поймал веер, сложил и небрежно сунул за пояс. Извлек из волос гребень, провел длинными острыми зубцами по ладони. Он играл гребнем, разглядывая из-под опущенных мокрых ресниц мертвецов и окровавленного Кусари, единственного, кто кроме самого амихито и фигуры в тыквенной маске, оставался стоять.
- Ну как? – слишком яркие губы на бледном лице изогнулись в улыбке. – Хорошая получилась из меня приманка?
Не спуская глаз с якудза, амихито с силой ударил гребнем по уже искалеченной ладони. В ответ из-под облаков громыхнул барабан.
Сеть, удерживающая черного волка, рассыпалась с легким, почти не различимым звоном. Ооками кое-как поднялся - ноги были как ватные и не слушались, - кое-как сгреб Икку в охапку, пошатнулся, не устоял и вместе с девушкой рухнул на пол. Беловолосая отбивалась, но ее оттащили в угол. Сил хватало только на то, чтобы удерживать девушку и надеяться, что протянет подольше. Из носа шла кровь. Икедзуми размазал ее ладонью.
Барабан ударил вторично.
- Я уже здесь, - произнес амихито, опять скрепил гребнем волосы и, не глядя, протянул руку к черной фигуре в тыквенной маске. – Отдай зеркало.

Очередной удар барабана, и черный воин, вздрогнув, качнулся назад. По нему вдруг побежали трещины, и с неестественным стеклянным звоном он рассыпался грудой матовых осколков к ногам амихито.

При первом раскате грома Кусари вздрогнул и обернулся, Икедзуми возился с беловолосой, сам при этом он выглядел не очень уж и хорошо. Но взгляд якудза остановился на них лишь мельком, и заворожено замер, остановившись на фигуре Акумы-Сейрея-Ни-тян. Кто был сейчас перед ним, было совсем не сложно догадаться - манеры, движения, взгляд… Рокот второго громового удара, сопроводил молнию, ударившую в далекую башню электролинии, лампы в доме мигнули и погасли. Но Масахиро уже не замечал этого, в раскатах грома он слышал гул барабана, барабана, зовущего Сусаноо-но микото. И древний бог сейчас уже был перед ним.
- Хорошая получилась из меня приманка? - пришел, словно ниоткуда, заданный куда раньше, вопрос.
Волна гнева, еще не успевшая улечься до конца, вновь поднялась в сознании Кусари. Это не должно было повернуться так, это уже должно было кончиться! Звуки во дворе затихли, Шан мертв! Все должно было уже кончиться!!! Взгляд якудза остановился на безжизненном теле Сакуры. Она не должна была умереть! А затем он поднял глаза на того, кто стоял у дверей. Прятаться, бежать, умолять, все слишком поздно. Все заканчивалось не так, ярость, словно переполненное ливнем озеро, ринулась из Масахиро во все стороны.
- Ты еще получишь своё, Ёсида!
Поздно менять что-либо и придумывать что-либо другое, человек с железной рукой сделал первый шаг, направляясь к Богу Войны и Ветра.

- Отдай зеркало...
Трое черных воинов обернулись одновременно, и дикий визгливый крик разнесся по Реальности. Третий удар накатился на них, и тыквенные маски лопнули, разлетаясь на десятки кусочков. Но под ними не было лиц, под ними была лишь Тьма, и Тьма хлынула из черных фигур, и затопила собой Реальность. Волна полной абсолютной темноты поглотила в себе воина в сине-белом хаори, могучего Годзиллу, крылатую обезьяну, рыжего фенека, фиолетового ворона, черного волка и небесного ангела. Она поглотила все, разлившись по всем пяти уровням, расплескавшись от края до края, и вокруг не осталось ничего кроме Тьмы. И лишь фигурка в древних одеждах осталась стоять среди этой безликой массы. Хотя нет, где-то далеко на самой границе «видимого» спектра мелькнуло еще одно черно-зеленое одеяние, мелькнуло и исчезло, то ли слилось с Тьмой, то ли последовало за остальными.
- Оно мое!!! – шипящий, полный злобы, голос грянул со всех сторон, стараясь словно сбить с ног, опрокинуть амихито.
Барабан ударил в четвертый раз, завеса Тьмы дрогнула, заколебалась, но устояла.
- Оно мое!!!

***

Последний "дао" замер на земле неподвижно, Дзюбей отвалил тело в сторону и вытащил из-под него слабо сопротивляющегося Дзаки.
- Что-то странное происходит, - к ним подошел Таро.
- Злое, - поправил его Дзюбей.
Потемневший двор освещался лишь вспышками молний, три человеческих тела и пять тел андроидов лежали неподвижно, словно куклы, разбросаные капризным ребенком. Этот бой уже закончился, и они победили, вот только все это было лишь прелюдией к настоящему сражению, понять которое бойцы СБК не могли... да и не хотели.

- Твое? - зло уточнил амихито. - Вору не принадлежит им украденное.
Он закрыл глаза, прислушался. По веранде и камням развороченной дорожки звонко щелкнули первые капли. Танец начался медленно, в такт их дробной мелодии. Вновь заговорил огромный невидимый барабан, убыстряя темп, его голосу вторили барабаны поменьше, разнообразили, множили звуки. Возможно, их было восемь тысяч, может, нет, кто считал? Молнии не успевали за раскатами, грозовые тучи, казалось, вот-вот лопнут.
Трудным оказалось лишь первое движение, опыт всех актерских семей лег бесполезным грузом, он принадлежал прошлому. Наступило время придумывать собственный танец.
Меч не нужен, ладонь с вытянутыми двумя пальцами - указательным и средним - вполне заменяет его. Рубящие короткие движения рук, пряди волос разлетаются при каждом повороте головы, каждая пауза отмечена ударом грома. Одиночество можно сравнить только с темнотой, подступившей со всех сторон. Когда танцуешь, даже сияющая луна отзывается звоном, словно гонг... что уж говорить о далеком океане, который откликнулся на зов, выслав к побережью набирающие высоту черные волны.
Движения становились все увереннее и резче, все меньше напоминая танец и все больше – бой. Первые волны смели постройки, прокатились до близких гор. Ритм танца совпадает с пульсацией крови в венах, меч режет тьму. Амихито слизнул с прикушенной губы соленые капли и коротко хохотнул. Глянул из-под массы спутанных, навалившихся на лицо волос на людей.
Реальность перемешалась с реальной жизнью.
- Добро пожаловать в мой мир, - губы дергаются в болезненной усмешке. - Хотите узнать, на что это похоже?

В первобытной тьме выделялась единственная фигура. Казалось, на нее направлен свет невидимых прожекторов, будто на сцене театра, где играют не люди, но боги. В черноте невозможно определить размер, то кажется, что фигура совсем мала, почти ничтожна, то вдруг она становится громадной. Призрачный свет танцует на блестящей узорчатой одежде, вспышками скачет по гребню в полураспущенных волосах, будто отраженные молнии. Прическа давно перестала быть аккуратной, превратившись в черный ореол вокруг мертвенно бледного лица. Алые губы искривлены в злой усмешке. В этой фигуре очень мало человеческого и в то же время это воплощение человека, погруженного в ярость.
Резкие движения перетекают друг в друга, и молнии наверху вторят им, следуют жестам. Барабаны отбивают четкий ритм. Кажется, что пульсирует все пространство, сама тьма, в предверии разрушения. Предчувствие непоправимого поглощает всех. Дробный грохот набирает темп, обещая близкую кульминацию.
Чего-то не хватает в этой неистовой музыке, чего-то очень важного.
Где-то далеко, будто в другой реальности, лежащий на диване юноша открывает глаза. Мать обеспокоенно привстает со стула. Не замечая, что делает, он вытирает струйку крови из носа, смотрит по сторонам такими глазами, что сразу видно - мыслями он не здесь. Взгляд скользит по предметам, на мгновение задерживается на выключенной Кошке-роботе. Руки сами находят флейту, подносят к губам. Он смотрит на женщину, которая, может быть впервые в жизни, боится шевельнуться.
- Хочешь, я сыграю тебе, мама?
Нагаре растерянно кивает.
Губы касаются флейты, пальцы привычно ложатся на отверстия. Протяжная мелодия, похожая на дыхание, вливается в грохот барабанов, ускоряется, вплетаясь в их ритм. В Реальности расстояние не имеет значения.
Эта песня для тебя, Ни-тян.

Тьма изогнулась, его очертания стали какими-то более физическими, волны темноты заметались в разные стороны и зашипели, словно, тысячи рассерженных кошек.
- Твой мир - всего лишь иллюзия твоего разума!!! – раздался вопль-визг, силящийся перекрыть грохот барабанов и вплетающегося в него песнь флейты, впрочем, уверенности прозвучало в нем намного меньше, чем раньше.
Почти неощутимой поступью через темноту шел еще кто-то, черные с зеленым доспехи отражали, несуществующие лучи света, могучая голова дракона поворачивалась из стороны в сторону, принюхиваясь, прислушиваясь. Киано замер на почтительном отдалении от танцующего амихито и вскинул обе руки перед собой.
И среди Тьмы вспыхнули образы, не внушаемые, не навязываемые, а просто демонстрируемые. Громады корпусов. Стекло и сталь лабораторий. Искрящиеся цепи Реальности и черная фигура в них. Черная фигура, вбирающая в себя переливающееся серебром зеркало, Зеркало Аматэрасу. Седой тигр, изгнанный из своих владений. Скрюченные тела андроидов в крио-камерах, не прошедшие проверки. Мертвое тело на пороге дома на берегу озера Бива, скрюченное в столь же нелепой и ужасной позе. Распахнутые объятья черного плаща, вбирающие в себя аватары и образы. Кинжал, вонзающийся в плечо Икки. Люди в синих халатах и масках, склонившиеся над операционным столом. Лицо человека, лежащего на столе, лицо Норихир. Новые компоненты импланта, сливающиеся с его сознанием, заставляющие многоплоскостною зеркальную грань слиться воедино с воином в черном.
А затем появилась всего одна единственная картина, Норихиро, сопровождаемый охраной, идет по посыпанной щебнем дорожке к раздвижным пластиковым дверям, украшенного красными полотнищами, здания. На мгновение кадр останавливается на вывеске у дверей. «Генеральное управление корпорации Ли Лианг». Вывеску сменяет карта Азии, на которой стоят красные пометки – Гонконг и Шанхай. И круговерть образов начинается вновь, вот только дракон уже ускользает прочь, а Тьма вокруг блекнет и слабеет, но не только под ударами барабанов, кто-то еще незримо вступает в танец.
И среди посеревшей Реальности становиться четко видна, прятавшаяся в темноте, черная фигура воина в круглой шляпе и тыквенной маске.
- Нет!- шипящий крик полон удивления и страха. – Не сейчас!

- Побудь здесь.
Помогать Таро и не сунулся, гигант сам отнес мелкого на веранду; если явится новая партия, хоть не сразу затопчут. Дзаки хотя бы подавал какие-то признаки жизни, Гаго повезло меньше. Вернее – совсем не повезло. Таро проверил обойму, патронов – разве что самому застрелиться, вот повезло.
- А куда я денусь? – полюбопытствовал Дзюбей, единственный, кто, похоже, не пострадал в драке; по крайней мере, с виду.
Таро пожал плечами.
- Наших вызывал?
- Пробовал, глухо.
Разговаривать не хотелось.
- Пойду гляну, что там с Риёдзи...
Дзюбей без энтузиазма махнул рукой. Он сел рядом со стонущим Дзаки и, набрав пригоршню мелких камешков, кидал ими в андроида, который лежал ближе остальных к веранде. Наверное, чтобы успокоиться.

Амихито не слушал и не слышал, даже проецируемые образы растекаются незамеченными, они напоминают обрывки цветной бумаги, брошенные в водоворот; вроде мелькает что-то знакомое, но не складывается в узнаваемое. Акума примерил на себя новый облик, и тот - наконец-то! – был истинным. Бог-ребенок, необузданный, всемогущий, не ведающий разницы между добром и злом в понятии взрослых людей, повелитель стихий. Новый бог, который обрел шанс на рождение.

Черные нити прорезали серую пелену, стараясь скрепить, удержать все в едином целом. Несколько из них метнулись к фигуре дракона, завертелись, захватывая его ноги и руки, стараясь подавить, вобрать в себя черно-зеленого исполина. А Киано словно и не замечал этого, его разум был прикован совсем к другому. Среди десятков цифровых образов амихито все же неосознанно, но отреагировал на некоторые, и теперь дракон знал, что и как следует показывать.
…Кусари должен был организовать ловушку... С приманкой в виде амихито...
Фраза звучала и одновременно с тем сверкала среди серой пелены, наливающейся вновь серыми красками. А перед рождающимся богом замерла еще одна картина, простая и неподвижная – мертвое тело на пороге дома, мертвое абсолютно и полностью, жизнь, которую нельзя вернуть, действо, которое нельзя изменить. Черные щупальца влезали под броню, ломали ее и устремлялись внутрь, тонкие трещины бежали по доспехам в разных направлениях, но дракон продолжал свое дело. Первый образ продолжал висеть в реальности, но словно из него самого выступал другой – замедленное изображение того, как Шан, приземляясь вниз, наносит один за другим смертельные удары, превращающие агента СБК в мертвую окровавленную груду. Изображение повторялось, раз за разом и сместилось так, что почти исчезнувшая вновь во Тьме фигура воина, оказалась как бы, за спиной китайца-убийцы. Норихиро за спиной у Шана, Шан творящий то, что невозможно исправить. Но и за спиной у Норихиро тоже проявлялось нечто, нечто большое и могущественное, огромный безликий монстр, что бережно вкладывал в черного монаха священное Зеркало. И дракон дал монстру имя, и дал ему сердце, даже два, а еще пылающая фраза, словно ожерелье обвила его шею.
…Кусари должен был организовать ловушку... С приманкой в виде амихито...
Черные ленты окончательно спеленали Киано, сдавили, смяли, уже почти разорвали на части и вобрали в себя, когда доспехи на его теле разлетелись сияющим вихрем, а с ними пропали и ноги, и руки дзисай-аватара. Лишь длинное извивающееся тело черно-зеленого окраса, увенчанное могучей головой, мелькнуло на мгновение и пропало из Реальности.

Далеко от небольшого старинного дома на берегу озера Бива вышел из порта и направился в открытое море учебный корабль. Они слышали о зарождающейся над Тихим океаном облачной воронке и учитывали ее скорость и направление. Чего они не могли учесть и даже предположить, что тайфун вдруг напитается мощью, а Реальность окажется недоступной. Ветер неожиданно разогнался, и поднятые им волны вышвырнули махину в две с половиной тысячи тонн на волнорез. Следом по накренившейся палубе хлынул дождь с такой силой, что не дал людям подняться на ноги. А тайфун покатился дальше, накрыл собою Сикоку, где гигантскими волнами разломал бетонную стену набережной и смыл ближайшие дома в море, не успокоился, перекинувшись на соседние острова. С гор сходили оползни, в реках поднималась вода, ветер опрокидывал столбы и опоры. Не успевший дойти до станции скоростной поезд впервые за сорок лет сошел с рельс, его протащило полтора километра, прежде чем он сумел остановиться.
Потом многие говорили, что очень боялись, но страшнее всего был злой детский хохот, который они слышали в раскатах шторма.
Тайфун почему-то не тронул только Киото, лишь залил грязью поля вокруг древней столицы да раскидал черепицу с крыш многочисленных храмов. Огромная облачная воронка вдруг сменила курс и направилась к побережью Китая, разгоняя перед собой приливную волну.

Набирая скорость, чудовищная волна продолжала свой неудержимый бег. Тонны воды несчастных морских животных, застигнутых столь внезапным буйством стихии, поднимались вверх на высоту уже не меньшую семиэтажного дома, и это только преодолев половину. Китайская служба предупреждения катастроф еще лишь разбиралась в хлынувших из компьютеров данных, поступающих со спутников, метеостанций и атмосферных приборов, когда страшный удар обрушился на Сянган. В одно мгновение цунами смело причалы и дома на побережье, затопило дороги и более крепкие дома. Соленая морская вода смешалась с песком и нечистотами большого города, и грязевой поток с шумом устремился по главным улицам среди многоцветной неоновой рекламы, сбивая с ног людей и переворачивая машины. Звенели разбиваемые стекла, падали фонарные столбы и мачты электролиний. Грязь врывалась в квартиры и офисы, заполняла собой подземные гаражи и старые улицы нижних кварталов, погребая под собой тысячи человеческих жизней. И прежде, чем бег ее замедлился, с небес хлынул чудовищный ливень, тяжелые капли которого оставляли вмятины даже на крышах автомобилей и разбивали черепицу на крышах домов. Среди этого хаоса лишь статуя Будды на острове Лантау сидела, как ни в чем не бывало. Береговая полоса медленно «поползла» вниз к океану, унося с собой вниз десятки домов и серые корпуса лабораторий корпорации «Ли Лианг». В своем последнем усилии, волна ударилось в подножие пика Виктории, подвесной фуникулер рухнул с высоты в бурлящее месиво, но один из самых престижных районов Гонконга остался не тронутым, и возносящаяся посреди него черная игла штаб-квартиры китайской Корпорации тоже устояла.
Шанхай пострадал от удара водной стихии куда меньше, однако, совсем не это уготовано было для этого города. Подземные толчки в шесть-семь, а затем и девять баллов стали сотрясать поверхность. Глубокие трещины бежали в разные стороны, дорожное покрытие вставало на дыбы, многоэтажные дома рушились, словно карточные постройки, мгновенно складываясь и погребая под собой тысячи жизней. А на западной окраине Шанхая пылали багровые вспышки. Главные производственные корпуса «Ли Лианг» оказались в самом эпицентре землетрясения…

Но сколько не силился Норихиро восстановить прежнюю Тьму, это было не в его силах. Черные ленты сливались вместе, но под грохотом барабанов рассыпались вновь, серая пелена, сменившая непроглядный мрак, казалось лишь жалкой пародией на первоначальный фон. Но воин в черном совсем не намерен был сдаваться. Покончив с драконом Императорской Гвардии, он собирался сделать последний шаг к тому, зачем собственно и пришел. Полы черного плаща сошлись вместе и резко разошлись, разбрасываемые порывами несуществующего ветра. Бесконечная бездна жадно потянулась к фигуре Акумы, и серебро, мерцавшее в ее глубине, заискрилось еще ярче, словно почувствовав против кого Зеркало Аматэрасу должно выступить теперь. Дикий животный крик перекрыл даже грохот незримых инструментов и тонкую мелодию флейты. Серое тело метнулось вперед, словно стараясь закрыть собой амихито от его врага… И бездна жадно втянула дымчатого кота в свое чрево, проглотила и не останавливаясь ни на мгновение потянулась к другой, столь желанной, добыче.

Кусари приближался к амиихто словно в замедленной съемке. Каждый шаг давался с трудом и болью, но дело было не в растянутых связках, ушибленных суставах и крови, что сочилась из рассеченного бока и разбитой губы. Боль, терзавшая Масахиро изнутри, была куда сильнее. Якудза редко жалел в своей жизни о чем-нибудь, почти никогда он не хотел исправить, того, что произошло, но иногда такое все же случалось, такое, как например, шесть лет назад на грязной улице Дерагазихана. Но никогда это чувство не отдавало такой горечью и такой болью. Кусари не хотел, чтобы его ненавидело и презирало это странное существо, незнающее даже само кто оно такое на самом деле. И не потому что боялся его, а потому что просто не хотел этого, потому что это было необходимо ему гораздо больше сейчас, чем даже глоток свежего воздуха, не заполненного запахами крови. Якудза вдруг ясно осознал, что не сможет уже никогда себя простить, если сегодня останется навек проклят и отвергнут, но не Акумой, а тем милым созданием, что жило где-то в этом же теле, деля его с тем, кого создал Миядзаки, и тем, кого Масахиро отправил в «Пурпурный Лотос», развлекать гостей заведения своими выступлениями.
Медленно якудза опустился на одно колено, становясь теперь вровень с амихито. И глаза предводителя всех бандитов Киото, встретились с глазами рождающегося бога…

Можно было – сидеть и ждать, когда все закончится. И не вмешиваться. Можно было – что-то сделать.
Из чернильного мрака и серебристых росчерков молний вылепилась фигура огромного зверя, по черной шкуре бежала вязь седины. Волк неуверенно переступил с лапы на лапу; все силы уходили на то, чтобы удержать себя в новом непонятном мире, центром которого был переполненный обидой и злостью ребенок в древних одеждах. Зверь подобрался сжатой пружиной и прыгнул, сшиб плечом танцующего бога и сам свалился у его ног, растекся черной лужей.
Икедзуми успел вогнать последнюю комбинацию кода; далекую Корпорацию закрыло непробиваемыми стенами, подобными тем, что на пятом уровне защищали его самого от любознательных личностей. Больше – ничего не успел.

Флейта не просто сплеталась со звуками барабанов, не повторяла слепо мелодию амихито. Переливы высоких звуков – то тягуче-плавных, то резко свистящих, - заставляли следовать за собой. Как бы яростно ни гудели барабаны, в их ритме оставалась гармония. Флейта вросла в созвучие и поначалу чуть не утонула в нем, потеряв рассудок. Но нет, нельзя прибавлять силы разрушительному танцу. Здесь, в неведомом мире музыка вдруг стала органом чувств, и тот, кто играл на флейте, чувствовал тайфун, разыгравшийся над океаном. Трель замедлилась, повинуясь даже не действию - желанию. Несильно, осторожно, будто человек, пробующий тонкий весенний лед. Барабаны последовали за ней нехотя, словно строптивые кони, связанные в упряжь. Но они не хотели, а может, и не могли разрушить звуковое согласие. Впрочем, и флейта не сумела бы разбить его.
Звуки эхом отразили прыжок черного с серебром волка. Где-то в другом измерении встрепенулся ушастый лисенок, до того сидевший как в прострации, замерев. Хвост дернулся по земле слишком быстро, чтобы уследить. Зверек метнулся к ангелу. Та смотрела на сестру круглыми глазами и, казалось, ничего больше не видела. Фенек требовательно стукнул по руке девушки подушечками лапы. Никакой реакции. Лисенок стукнул сильнее, потом отчаянно взвыл, цапнул зубами крыло и дернул.
Спасай ооками! Капсулы в нагрудном кармане.

Капсулы...Что?...Флейта...Тайфун...
Фенек, теребящий крыло.
И тьма, которая поглощала ее крылья. Девушка была в смятении. Девушка была на грани сумасшествия...

Сестра.

Икедзуми.

Ангелица зажмурилась от боли в крыле, повернулась, разыскивая глазами волка.Она чувствовала, что с ним что-то не так... Ему больно... Слишком много всего, он не выдержит..
Он не...
Девушка приобняла его, проводя трясущимися руками по голове.Она нервничала, и причем очень сильно. Слишком много информации навалилось на нее... Икка достала капсулы, чуть не выронив их из пальцев, и немного задумалась, как их применять.
Спокойно,спокойно. От тебя зависит его жизнь. Ты хотела быть с ним? Теперь он-в твоих руках. Девушка тяжело выдохнула и открыла глаза.

Через несколько секунд адреналин был в крови ооками.
-Живи..Живи...-шептала она, расправляя уставшие крылья, прижимая его к себе.-Сестра справится...Теперь у меня есть ты. Живи.
Ее губы едва шевелились, она была измотана, она устала..Всю свою энергию она отдавала Ни-тян...

Ни-тян, как давно это было. Смеющийся голос, белые волосы. мячик, летящий по пустым коридорам корпорации. Как тебя вернуть, Ни-тян, сестренка?...

Исступленный танец оборвался неожиданной паузой, амихито замер на середине движения. Пальцы уже не покалывало, как раньше, они потеряли чувствительность, не ощущали ни боли, ни холода. Акума медленно повернул голову, под опущенными ресницами амальгамой отражала свет радужка.
- Тебе так хочется на седьмой уровень?
Губы подрагивали, выговорить фразу удалось не с первого раза.
- Хорошо... идем.
Амихито шагнул вперед, достал из-за пояса веер. Навстречу из зеркальной поверхности выплыла невысокая растрепанная фигурка в старинной одежде. Веер в опущенной руке превратился в меч. Первый удар удалось задержать, противник легко крутанулся на месте, амихито пригнулся, пропуская меч над собой; клинок срезал прядь волос. Акума рассмеялся.
Посмотри на меня...
Меч вошел в подвздошье, амихито с коротким всхлипом втянул в легкие воздух, открыл глаза. Перед самым его лицом радужными волнами колыхалась поверхность зеркала в бескрайней, слепленной из черноты космоса раме.
- Исчезни, - выдохнул бог, обращаясь к тьме. - Не хочу тебя больше видеть.
На мгновение ему показалось, что он увидел волка; черный с серебром зверь сбил его с ног и исчез. Амихито сидел на полу в разгромленной комнате и смотрел на склонившегося к нему человека.

Все вокруг резко переменилось, исказилось, надломилось и распалось в прах. Дикий, полный боли крик черного воина заметался в глухих черных стенах из Тьмы, и пропал вместе со своим владельцем. Темнота медленно оседала, словно тяжелая густая пыль, и ее срывал прочь и уносил незримый ветер. Очертания пропавших аватаров вновь проступали сквозь мутную пелену, Реальность возвращалась...

Тело программера изогнулось в жестокой судороге, обе ноги одновременно ударили в приборную доску, расколотив дорогой бортовой компьютер. Пальцы Норихиро впились ногтями в кожу на висках, и алые струйки крови побежали по натуральной коже салона. из-за стиснутых зубов раздался приглушенный стон, а затем резкий треск оборвал мучения человека. Поток крови застучал первыми каплями по дну автомобиля и стал расползаться аккуратной лужицей в разные стороны.
Снаружи кто-то подошел к двери, щелкнул электронный замок, поддавшись универсальному ключу-отмычке. Человек в черном пиджаке с высоким воротом и четырьмя черно-белыми пуговицами, взглянул на, распластавшийся на заднем сидении, труп.
Правый уголок губ полковника Ёсида невольно пополз вверх...

Кто был сейчас перед ним? Кусари не знал. И все же он надеялся, что это окажется она... А если вдруг и не так, Масахиро обязан был дозваться ее, только ее и никого другого.
- Ни-тян, - губы якудза впервые произнесли это имя, и в этом ни то обращении, ни то зове, звучала мольба и надежда, а на самом ее краю маячило и дикое звериное отчаяние.
- Ты меня слышишь? С тобой все в порядке? - Кусари даже не подозревал, что еще никогда в жизни его "холодный кокон" не давал столько трещин сразу, его вообще не существовало сейчас.
Потому, что перед ним был не враг, не партнер и не посторонний, перед которым нельзя было показывать слабость. Это был даже не друг, ибо и друзьям нельзя открыть всего...

Сначала было темно... потом среди мрака протянулись серые полосы предрассветного неба, перечеркнутого выдохшимися тучами. Грозу унесло в море. На пустынном берегу озера среди выброшенных водорослей бились серебристые рыбы, в черном тростнике кто-то ворочался и тяжко вздыхал.
Уровни Реальности наполнялись светом и жизнью, бежали дорожки запросов, тревожно вспыхивали красным аварийные сигналы, занялись делом аватары программистов и служб спасения.
Существо, которое сидело на полу в старом доме на берегу озера Бива, с трудом приоткрыло глаза. Как меня зовут?

- Ни-тян... - произнес мужской голос. - Ты меня слышишь? С тобой все в порядке?

- Мне... - существо прижало ладонь к животу, там, где жгло сильнее всего. - Мне больно.

Фенек взволнованно переводил взгляд с волка и ангела на растрепанное создание, сидящее на полу. Волк словно бы наполнялся жизнью в объятиях девушки. Хотя, может, это просто лекарство действует. Ну, раз Икедзуми, Икка и Ни-тян живы, хоть и не особенно здоровы, можно уходить.
Немного вяло махнув рыжим хвостом, лисенок запрыгал вниз по уровням. Несколько минут спустя аватар "спал" в каком-то закутке Реальности, а его носитель сначала перевел имплант в офф-режим, потом отключился сам. Флейта укатилась на пол.

***

С Риёдзи было откровенно плохо. Ему посчастливилось больше, чем Гаго, но не намного. На центр залитой кровью комнаты Таро кинул только один взгляд. Присел рядом с Икедзуми и его... девушкой. У той глаза безумные, но в них просвечивает целеустремленность. И обнимает Риёдзи так, будто он сейчас испарится. Таро сделал попытку поднять Икедзуми, чтобы оттащить к машине. Куда там, девица вцепилась мертвой хваткой, того и гляди зыгрызет.
- Я помочь хочу. Его надо в больницу.
Неизвестно, поняла или нет. Но дала поднять на руки.
- Пошли, - бросил ей Таро через плечо.

- Мне больно...
Амихито потерял много крови, разбитая гребнем, рука все еще кровоточила, да и в остальном он… нет, уже она выглядела не очень здорово. Масахиро понимал, что возможно и не видит главной раны, и впервые проклинал свою слепоту в Реальности. Пропитавшаяся кровью одежда Кусари вряд ли годилась для перевязки, сам якудза тоже явно нуждался в медицинском осмотре, но сейчас его мысли блуждали слишком далеко от таких мелочей.
- Боль пройдет, не сейчас, но пройдет.
Почему он сказал «не сейчас», а не «скоро»? Наверное, потому что это была бы ложь. На какую-то секунду глаза Масахиро остановились на железном обрубке, торчащем из его левого плеча. Такая боль никогда не проходит быстро…
В дверях появился Таро, якудза сделал ему короткий жест, указав на шефа СБК в углу, и тот все понял. Киори медленно начал приходить в себя, а из комнаты заполненной запахами крови с тремя труппами на полу стоило уйти, вернее Кусари подумал о том, что стоит увести отсюда ее.
- Пойдем, - якудза, не зная, сможет ли амихито идти сама, скорее как-то инстинктивно, чем осмысленно, поднял ее на руки, стараясь как можно бережнее действовать протезом.
Якудза встал и, неся Ни-тян на руках словно с хрупкое сокровище, направился к дверям, следом за остальными. Взгляд полный боли скользнул по мертвому телу Сакуры, однако, сделать большего, чем уже было сделано с Шаном, Масахиро не мог.

Автомобили СБК и фургон полицейского спецназа, промчавшись по узкой дорожке, остановились у деревянных ворот. Десятки людей мигом заполнили, притихший было, двор. Бойцы капитана Доромаса в тяжелых экзоскелетах явно чувствовали себя не в своей тарелке, находясь рядом с сотрудниками Корпорации, да и делать им здесь в принципе было уже нечего. Но новый префект Цурумаки, внезапно сменивший Даэмару и вернувшийся с больничного, отдал четкие распоряжения. Еще один черный автомобиль приехал несколько минут спустя, трое его пассажиров в черной форме с самурайскими мечами у пояса, неспешно выбрались наружу и замерли, наблюдая за происходящим, явно ожидая какого-то момента.

Девушка прижала к себе руку Икедзуми, и обернулась назад. Тьма, которая до этого блуждала в ее глазах, исчезла. Фенек скрылся из ее вида, видимо, спустившись на уровни вниз.
Ее сетра была ранена, ее кто-то нес на руках..Она даже не могла вспомнить, кто это был.
Двое существовали в этом мире для нее, и девушка слабо улыбнулась, заметив, что Ни-тян жива.
Споткнувшись на пороге, она тяжело закашлялась, провела рукой по губам.
Красные капли и гонь, рвущий ее горло. Заружилась голова, облака плясали над ней, выписывая неимоверные круги.
Адский танец стал цвета крови, девушка снова тяжело закашлялась, крепло сжав руку Икедзуми и плетясь за ним следом на подкашивающихся ногах. Небо, казалось, сейчас упадет на нее, раздавит своей неимоверной голубизной с ярко красными облаками...
Как она была слаба...Икка снова оступилась, закрыв глаза, чтобы хоть немного держать равновесие и не видеть этой ужасной пляски.
Черный автомобиль, какие-то люди с оружием..Это было далеко...
Это было не со мной...
Еще два шага-и беловолосая девушка рухнула на землю.Красная лента крови из уголка рта медленно поползла вниз по фарфоровой коже. Невидящие ледяные глаза были широко распахнуты, на губах застыла улыбка. Ее грудь медленно вздымалась-девушка была пока жива...

Одновременно с прыжком волка распалось соединение в Реальности, замкнутое на него. Сотрудники, кто послабее, получили изрядное потрясение. Ничего более серьезного с ними не случилось только потому, что сработала встроенная защитная система имплантов. Зато Фуда, курировавший это соединение, насколько было возможно, очутился на полу вместо кресла. Наименее занятые из программистов кинулись его поднимать. Фуда потер ушибленный локоть, гудящую голову, недовольно буркнул и снова полез в Реальность. Та уже перестала ходить ходуном, тьма постепенно рассеивалась.
Черный с фиолетовым отливом ворон хрипло каркнул и оглядел окрестности. Как будто тайфун прошел не над Тихим океаном, а над этой частью Реальности. Если кто-то и строил здесь какие-нибудь декорации на третьем уровне, их смело начисто. Аватары Таро, Дзюбея и Дзаки стали похожи на хаотично размазанные по палитре краски, не имеющие определенной формы. Фенека вообще не видно. Зато волк и единорог сохранили форму. Правда, черный волк казался серым, чернота потеряла сочность. На глазах ворона единорог вдруг тоже перестал светиться ярко-белым.
- Ребята, что у вас там? - взволнованно спросил Фуда появившихся в поле зрения СБКашников. К его облегчению, связь работала.
Ооками, Дзаки и девушка в отключке, сейчас повезем их в больницу. Таро и Дзюбей держатся, пришел ответ.

Дзюбей поднял младшего с крыльца. Постарался при этом ничего ему не повредить. Таро нес Икедзуми к машинам с целеустремленностью защищающего родную землю солдата. Губы поджаты, взгляд не видит ничего, кроме цели. Рядом с ним плелась девушка, похожая на призрак, вызванный чьим-то проклятием. Она была вся перемазана в крови. Конечно, сейчас они все были в крови, но на девушке кровь казалась такой же неуместной, как нож, торчащий из плеча.
Беловолосая вдруг оступилась. Впереди послышался чей-то предостерегающий крик. Подхватить ее не успели, но в следующее мгновение подбежали СБКашники, один из них поднял девушку. Остальные разошлись, создавая защитное присутствие вокруг раненых.
Таро подошел к одной из машин. Открыл дверцу, аккуратно посадил Икедзуми на заднее сиденье. Девушку положили рядом. Взволнованный водитель порывался что-то сказать.
- Уйди, - сказал ему Таро.
Тот открыл рот, чтобы возразить.
- Я поведу.

Сегодня у врачей всех больниц Киото было необычайно много пациентов. В основном, люди, вплотную работавшие с Реальностью, когда случилось... Никто точно не знал, что же случилось на самом деле. Слухи грозили перерасти в новую городскую легенду.
В больнице Медицинского колледжа случился аншлаг. Сначала женщина из Верхнего города вызвала скорую, и та привезла молодого человека в бессознательном состоянии. Потом на двух черных машинах с номерами СБК приехали сотрудники «Сендзюцу» и привезли еще троих. Впрочем, состояние одного из этих сотрудников было таковым, что в больнице остались четверо. Таро ворчал, но не слишком усердно. Икедзуми здесь, а с остальным другие разберутся сами.

Полицейские, отцепившие двор, продолжали слоняться без дела, СБКашники уехали, а наблюдать за работой команды патологоанатомов было мало удовольствия. Киори сидел на крыльце, глядя вслед отъезжающей процессии, инспектор Касигава записывал в электронный блокнот показания молодого якудза, в которых не было ни одного правдивого слова, но кого это сейчас интересовало? Уж точно, не полицейского и свидетеля.

Черный бронированный фургон мчался в самой середине колоны, две машины дорожной полиции и черная "хонда" ехали впереди, еще двое патрульных и грузовик со спецназовцами - позади.
Внутри фургона царил легкий полумрак, Кусари сидел на железной скамеечке у правой стенки. Его взгляд был прикован к Ни-тян, лежащей на медицинской койке, рядом с которой тихо попискивали какие-то аппараты и приборы, но медицинского персонала рядом не было. В машине находился еще только один человек, даже управление было доверено бортовому компьютеру. Рука якудза сжимала в своей ладони руку амихито, человек в черной униформе молча следил за происходящим.
- В следующий раз, когда мы встретимся, я убью тебя, - произнес, наконец, Масахиро, не оборачивая головы.
- Тогда следующего раза не будет, - коротко ответил Ёсида.
- Я не верю тебе... Но учти, я именно так и поступлю, если ты придешь в мою жизнь вновь...
- Хорошо, - кивнул императорский гвардеец.
- Куда мы едем?
- Клиника Службы Общественной Безопасности. Там вам окажут помощь и сохранят все в секрете. Ты, кстати в курсе, что у тебя до сих пор кровь течет из бока?
Якудза проигнорировал вопрос, задав свой:
- Ей точно смогут там помочь?
- Ей? - левая бровь полковника удивленно приподнялась, но якудза вновь не ответил и по-прежнему даже не повернул головы. - Да, помогут. У нас есть некоторые методики, которые помогут...
Масахиро уже не слушал Ёсида, он чувствовал лишь тепло ладони амихито, и смотрел на ее лицо, искаженное сейчас легкой гримасой боли.
- Все будет хорошо, Ни-тян. Все будет хорошо.

Для программистов корпорации "Сендзюцу" настало тяжелое утро. Полная защита внутренней сети, установленная героическим усилием ооками, вполне оправдала себя, сработала на все сто. Внешняя атака разбилась о нее, как речные волны о морскую дамбу. И все было бы замечательно, если бы не одно "но". Заключалось оно в том, что заслон преграждал внешние коммуникационные каналы, а убрать эту защиту мог только поставивший ее.
Помаявшись часок, программисты развели руками.
Фуда честно попытался лично снять блокировку. Развернув крылья во всю ширь, встопорщив хохолок, черный ворон налетел на стену. Стена не поддалась, а птицу отдачей отбросило на приличное расстояние. Если бы это происходило в реале, программист заработал бы знатную шишку.
- Чтоб тебя!
Ворон решил испробовать более тонкий подход. Тихонько подлетел, сел на стену в определенном месте (чай, не первый год в Корпорации, знаем, где ставят узловые точки). Примерился и стукнул клювом. На стене появилась едва заметная вмятина. Защита осталась на месте. Фуда озверел. Схватив трубку первого попавшегося видеофона, набрал номер больницы Медицинского колледжа. На звонок ответила миловидная девушка.
- Я могу вам чем-нибудь помочь? - осведомилась она с приятной улыбкой.
- Да, можете. У вас есть пациент по фамилии Икедзуми. Он живой или все-таки помер?
Улыбка испарилась. Девушка опешила, но, надо отдать ей должное, не стала крутить пальцем у виска.
- Подождите секундочку, я проверю. Да, у нас есть такой пациент, но я не могу разглашать информацию о его состоянии...
- Значок "Сендзюцу" видите? Сами будете объяснять сотне его друзей и подчиненных, почему им пришлось ехать и лично спрашивать вас о нем?
- Хорошо, хорошо. Он жив, но еще не очнулся. Вы это хотели знать?
- Да, спасибо большое.
Фуда выключил видеофон и пошел варить кофе. На вопросительные взгляды коллег он лишь пожимал плечами. Больше делать было нечего - на взлом понадобится гораздо больше времени, чем Икедзуми, чтобы очнуться.
- Проснешься, будешь отключать, - проворчал Фуда себе под нос. - Не отвертишься, что у тебя непереносимость, что ты ламер безрукий или что еще ты там придумаешь.

- Про Гаго знаешь?
- Угу...
- Хочешь, сообщу его родственникам?
- Сам справлюсь.
- Ты уверен? Отлежись лучше. Когда-нибудь допрыгаешься.
- Сказал же: я сам.
- Идиот...
Помолчали.
- С этой твоей... с ней все в порядке, - Таро опередил вопрос. - Некоторое время будет плохо слушаться рука, да и слабенькая она какая-то.
- Не уверен.
- В чем?
- В ее слабости.
Таро ерзает на табурете, его распирает от любопытства. И лучше срезать его на взлете.
- Привези моих девчонок, хочу их увидеть.
Насупился от обиды, но:
- Хорошо.
Икедзуми дождался, когда останется в палате один, и вызвал Танаку - и чуть не утонул в чувствах эмоционального "органайзера".
- Канал связи с ближайшей военной базой США, - распорядился ооками. - Нет, сначала запись. И пусть новый префект и тоже оставят свои подписи.
- А если... - Танака вежливо недоговорил.
- Он хочет оставаться префектом?
Армейские все будут отрицать (кто бы сомневался?), но это – не играет роли. Главное – растревожить их муравейник. Ооками предельно вежливо полюбопытствовал у американцев о причинах их недавних действий на чужой им территории, конкретно – городе Киото, а так же – в территориальных водах Японии, а затем попросил назвать хотя бы одну причину, по которой он не должен давать ход этим сведениям. Копия с записями действий спецназа (жаль, не удалось получить хорошие снимки сухогруза, но все остальное – с предельной четкостью и достоверностью зафиксировали шары-наблюдатели, как полицейские, так и Корпорации).

Одежду спрятали, и Икедзуми знал - кто. "Черти тебя подери, Таро..." Пришлось довольствоваться больничным халатом. Охранник узнал его, невозмутимо посторонился. Икедзуми толкнул дверь. В тишине негромко попискивали приборы; укрытая до самого подбородка одеялом Икка казалась ребенком - не старше его дочерей.
- Привет...
Девушка не ответила; должно быть, спала. Хорошо, так будет проще.
- Знаешь, раньше считали, что жизнь принадлежит тому, кто ее спас, - ооками придвинул стул к кровати, уселся верхом, поправил разметавшиеся по подушке белоснежные волосы девушки. - Так что... располагай моей, когда понадоблюсь.
Ему показалось или девчонка что-то сказала? На мраморной коже ее лежали прозрачные тени.
- Теперь у тебя есть дом, - продолжал Икедзуми. - Твое место - там, в Небесном городе. Но если захочешь... Девчонки будут рады видеть тебя.
Он помолчал и торопливо добавил перед тем, как начать ждать ответа:
- И я тоже.

(угадайте кто)

Ей снился сон. Длинный, красивый сон о том, что онис Ни-тян снова были вместе. Те детские забавы, маски для праздника, звонский смех в Коридорах корпорации. Ей снилось, что все вернулось по своим местам, и не было ничего...Она не резала вены, прыгая с самого высокого здания, а ее сестра не вызывала цунами. И она бы никогда не познакомилась с Икедзуми...На миг ее сон окрасился в темные тона-она видела, как метнули нож, как она кинулась на помощь,
к тому, кто... Резкая боль в плече заставила ее проснуться, девушка вздрогнула и открыла глаза. Перед ней сидел он,живой и здоровый. Значит, она всетаки успела. Она резко дернулась, и, сумев приподнялся, обняла его, положив голову ему на плечи. Он что-то говорил?...
- Ну, куда ты?
Икедзуми сделал попытку уложить беловолосую обратно. Куда там... да и не хотелось ее отпускать, если честно.
- Тебе еще рано так скакать...
-Икедзуми....Ты жив. Это было..так ужасно..-прошептала она, прижимая его к себе еще крепче.-Я так боялась...Не успеть.-она проводила рукой по его волосам, тыкаясь теплым носом ему в шею.-Я так рада, что ты пришел...
- Дурашка...
Кажется, она действительно не слышала ни слова из того, что он говорил. Вот и хорошо. Или - не очень? Ее придется отпустить, у нее теперь своя жизнь. Госпоже Эйкетцу нечего делать в Нижнем городе.
- Теперь все закончилось, - соврал ооками.
-Закончилось..что? А где девочки?-она немного отстранилась от него, желая получше рассмотреть его лицо.-Как ты себя чувствуешь?...
- Твоя бездомность, - по опыту Икедзуми знал: лучше отвечать последовательно. - Девочек скоро привезут. И я себя чувствую сносно.
Язык не повернулся сказать, что хорошо. Потому что не чувствовал он себя хорошо. В голове еще все мутилось - время от времени, и тогда ноги становились ватными. Ооками сунулся посмотреть, хорошо ли перевязана рана беловолосой.
Она недоуменно закачала головой. -Мой дом там, где есть ты.-она улыбнулась, легонько прикоснувшись губами к уголкам его губ.- Я рада , что с тбой хорошо..Я сделала все, что смогла...
- Икка-сама, ваш отец непременно захочет с вами встретиться, - слова давались с трудом, хотелось говорить совсем другое: что тоже рад, и что с ней безумно хорошо, ни с кем так не было; ооками собрался с духом. - Только... только мне не хочется, чтобы ты уходила.
-Мой..отец?-девушка никогда не слышала о своем отце, она всю жизнь прожила с Дедом и сестрой...-Разве он ще жив?Откуда ты знаешь о нем?-она тут же обрушила кучу вопросов, не отпуская его от себя.-Я никуда не хочу уходить от тебя...
Нет, все-таки она слишком напоминает младшую из дочерей, а еще - Ни-тян. Тот же водопад вопросов, то же нетерпение.
- Ну... вообще-то я работаю на твоего отца. И если ему придет мысль...
Икедзуми упрямо мотнул головой.
- Давай не будем сейчас о нем говорить, - предложил он. - Придумаем что-нибудь - когда припрет.
Она снова закачала головой, словно находясь в каком-то трансе. А потом вернулась на землю...Столько информации сразу. Лучше подумать об этом потом.-Ты прав...-улыбнулась она,осторожно поднимая раненую руку.-И как тебя, больного, выпустили из палаты?-она хитро прищурилась, пытаясь отогнать слабость.
- А кто меня остановит? - расхохотался Риёдзи. - Нас с тобой сторожат мои же люди.
Тут же вспомнился один из этих людей; вот этот - действительно остановит. И к койке привяжет. А уж что устроит, узнав, что начальство вставало... Но таро уехал за дочерьми.
-ЧТо там ты такое задумал?-она, словно кукла, моргала глазами, вырисовывая какие-то знаки тонкими пальцами у него на щеке.-Я хочу, чтобы ты быстрее поправился...Интересно..Я когда-нибудь смогу нормально двигать рукой...
- Ничего не задумал...
"Пока", добавил он про себя.
- Щекотно... За руку не беспокойся, мне ломали плечо столько раз, что трудно вспомнить. Ничего, жив.
-Ты сильный.-улыбнулась она, снова обняв его.-А где Ни-тян?..
Так, добрались-таки до вопроса, на который не стоит отвечать.
- У Императорской гвардии... - и увидев, как озабоченно Икка сдвинула брови (точь-в-точь, как сестра), добавил: - Я больше опасаюсь за гвардию.
-Что с ней? Я хочу ее увидеть.-Икка сделала попытку встать, но у нее ниего не вышло-и она снова слабо обняла Икедзуми. Но так же настойчиго повторила, как будто мужчина мог ее привести сюда сию минуту.-Я хочу ее увидеть.
- Лежи, кому сказано, заяц неуемный. Скоро увидитесь...
"Даже раньше, чем все ожидают. Мне так кажется..."
-Хорошо, хорошо..-буркнула она, хотя совсем не собиралась ложится на место.-Только ты не уходи..хорошо?...
- Не уйду. Пододвинься немного.
Больничная койка была узка; не рассчитывали, что там захотят поместить двое. Мелькнула вялая мысль про скандал, если увидят. "Ну и пусть..."
- Твои волосы пахнут снегом, - неожиданно сказал Икедзуми; на лирику его никогда не тянуло, сам себе удивился.
Она улыбнулась, и на ее щеках заиграл здоровый румянец. Она сейчас определенно отличалась от того безмолвного призрака, скитающегося по городу, какой он встретил ее впервые.-Я рада, что ты со мной.-подумала она,а потом поняла, что произнесла это вслух. Крылья, которые были до этого сложенными у нее за спиной, медленно раскрылись. Выглядели они не очень хорошо-многие перья почернели, многие просто выпали. Но она все равно приобняла ими Волка.

Хирург аккуратно накладывал швы, Масахиро молча терпел.
- Ну что ж, мне пора, не желаешь чего-нибудь попросить напоследок? – спросил Ёсида, стоявший у двери.
- Желаю, - якудза изобразил кривую пародию на улыбку. – Есть на свете одна молодая девушка с синими волосами…
- Догадываюсь о ком ты…
- И я как-то пообещал ей, что если она меня обманывает, то я оторву ей голову…
- И?..
Хирург закончил и, вытерев тампоном кровь, вышел из палаты, оставив их одних.
- Я не могу нарушить своего слова, но мне почему-то не хочется ее убивать, и есть лишь одна причина, по которой я не смогу этого сделать.
- Хорошо, мы позаботимся о ней, - кивнул Ёсида. – У тебя будут вполне серьезные причины, почему ты не смог исполнить свое слово.
- Тогда, раз ты все понял, проваливай, полковник, - Кусари спрыгнул с койки на пол и, протянув руку, взял больничный халат, его распоротая куртка и футболка были уже куда-то унесены персоналом клиники.
- Проваливаю, - хмыкнул самурай. – Вы пробудете здесь, пока курс лечения не завершиться, а затем вам лучше спрятаться и очень глубоко.
- Я не буду прятаться, полковник, а она пробудет здесь столько, сколько захочет… или ты сумеешь этому помешать?
Человек с мечом не ответил ничего, лишь развернулся и вышел, а Масахиро громко расхохотался, ведь не каждый день тебе выпадет такая чудесная возможность ткнуть носом командующего Императорской Гвардии в его собственное бессилие.

Несколько нетвердой походкой по больничным коридорам пробирался молодой пациент, только что покинувший свою палату, где остались пришедшие навестить университетские друзья. Компания дружно обещала прикрыть в случае непредвиденного визита врача или медсестры. Завернутого в блекло-синий халат молодого человека иногда шатало так, что приходилось опираться о стены или первые попавшиеся предметы. Рановато еще гулять, тем более так далеко. Это ему сказал бы любой встречный работник больницы или охранник из СБК, которых здесь обреталось неестественно много.
Поэтому Шун изо всех сил старался избегать встречи с ними. Это было не так сложно - за его плечами скопился немалый опыт проделывания того же в здании Корпорации, где охранников больше, да еще и камеры слежения на каждом шагу.
Судя по больничным записям, Икка должна быть где-то здесь... Ага, точно, вот ее палата. Шун тихонечко приоткрыл дверь и заглянул внутрь. О как. Представшая его глазам сцена на мгновение лишила юношу дара речи. Можно представить себе ооками защищающим девушку во время нападения. Этот почти любого будет защищать. Можно даже представить его целующим ту самую девушку на крыше здания Корпорации, всякое бывает. Но ютиться вот так все с той же девушкой на одной узкой койке под не слишком большим одеялом... Шун не смог сдержать расползающуюся во все стороны ухмылку при виде торчащих из-под одеяла голых пяток шефа СБК.
Денрей нырнул обратно в коридор, пока его не заметили. Зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух то ли от веселого зрелища, то ли от радости, что с ними все в порядке... с обоими. Надо же, не думал, что будет волноваться за Икедзуми.
Тщательно оглядываясь, но так и не сумев стереть с лица широченную улыбку, Шун вернулся к себе в палату. По дороге едва не столкнулся с уже знакомым врачом, но вовремя метнулся за угол. В палате еще ждала компания, по мере сил умерявшая громкий разговор. Пятерых уже было много для небольшого помещения, а шестой и вовсе еле помещался туда. На правах больного Шун занял кровать, сев поверх одеяла, скрестив ноги.
- Тебя там что, тортами кормили? - засмеялась Сатоми, увидев довольное лицо приятеля.
- Почти, - с напускной важностью кивнул Шун, и все засмеялись.
- Жаль, что ты не попадаешь на праздник. Тебя ведь не выпустят до субботы.
- Точно не выпустят.
- Ничего, - подбодрил его один из парней, - мы тебе принесем что-нибудь.

Поездка такая долгая... или это только кажется? Сложно решить тому, кто не делает различия между воображением и действительностью, тому, для кого воображение становится реальностью во всех смыслах.
Глаза слипались, но сон все не шел, его гнали усталость и боль - тупые ощутимые толчки в диафрагме, куда вошел виртуальный клинок. Если бы из-под пальцев, прижатых к животу, брызнула кровь, никто бы не удивился, а в первую очередь - амихито.
Потом теплое ощущение чужого прикосновение исчезло, но к тому времени если не сон, то вязкое забытие заявило на измученного юнного бога свои права. Хуже всего было отсутствие желаний. Ничего не хотелось. Апатия, как всегда после прихода Акумы... интересно, где он сейчас?
Когда снова удалось разлепить веки - в глаза будто насыпали мелкого песку или ржавой пыли - над амихито висел больничный потолок.

В дверях ему попытался закрыть дорогу громила в черной, совсем не больничной униформе, однако, это был не тупой амбал, потому как почти сразу узнал того, кто был перед ним. Не проронив ни звука, но, испытывая явную неприязнь, охранник посторонился, и Кусари прошел внутрь.
Несколько странных, издающих слабое гудение аппаратов, похожих на большие солнечные батареи, окружали кровать. люди, тихо переходившие от пульта к пульту, напоминали больше рабочих на складе Масахиро, чем врачей. на якудза косились, но не мешали.
Он прошел к больничной койке, чувствуя, как внутри все словно закипает. Несколько минут прошли в ожидании, Масахиро согласился бы прождать и несколько часов, да хоть суток, но глаза Ни-тян открылись. Еще не привыкнув к яркому свету, они, похоже, не видели ничего вокруг.
- Ваше биополе сбивает проекционные волны настройки, - почти шепотом произнес какой-то техник, обращаясь к Кусари.
Клешня щелкнула, отгоняя электронщика, словно надоедливую муху. Якудза молчал, слов больше не было в пересохшем горле. Сейчас все должно решиться, кем она увидит его - предателем или нет, врагом или другом...
Кем?

Кровать покачивалась, как будто носилки... или праздничная лодка, украшенная гирляндами бумажных фонариков. Под размеренные удары барабанов мимо шествовали многочисленные фигуры, некоторые доставали макушками рогатых шлемов до низких косматых туч, некоторых – ниже колена - едва можно было разглядеть. Демоны скалили длинные зубы и злобно сверкали глазами, богини с распущенными волосами рассыпали охапки цветов, боги шли молча, с достоинством. Древние боги уходили, оставляя мир на попечение ребенку, вооруженному только старинным зеркалом и мечом.
Сквозь призрачную процессию угадывались стены и люди, снующие между приборами. Смешные... что они хотели узнать? Сейчас даже создатель амихито не сумел бы повторить сочетания параметров. Ни-тян протянула руку, за перекрытиями белого потолка вслед процессии взлетели стаи чаек.
Я нагулялась, ооками-сама...
Взгляд уплыл в сторону, отыскал среди техников однорукого человека в больничном халате. Амихито улыбнулась, поманила его к себе, чтобы нагнулся.
- Загадай желание, - прошептала Ни-тян.

Кусари сделал шаг вперед.

Она улыбается, она улыбается!

Он не нагнулся, не позволил свежее зашитый бок. Масахиро склонился, опускаясь на одно колено, как тогда в доме на берегу озера Бива, их глаза, как и в тот раз оказались вровень.
- Загадай желание, - прошептала Ни-тян.
Откуда-то из самой глубины покрытого трещинами стального панциря засияла чистая золотая искра. Кусари тоже улыбнулся, открыто и не задумываясь над тем, какое впечатление должна произвести эта улыбка.
- Я загадал, - тихо ответил якудза, и его рука аккуратно легла поверх девичьей ладони.
- Биоритмы растут, аппаратура не справляется, - ошарашено бормотал техник у главной панели управления.
- Что происходит? - зашипел на него бригадир.
- Я не знаю...
Гудение машин медленно затихало, мониторы и тестмографы гасли один за другим.
- Похоже, в нас больше здесь не нуждаются, - бригадир удивленно покосился на свою "пациентку" и ее посетителя, а затем подал знак, и техники один за другим исчезли за дверью.

(унт Грей)

Согласно последним данным ущерб, нанесенный стихийным бедствием корпорации «Ли Лианг», составляет несколько миллиардов евро. Представители корпорации, равно как и чиновники министерства развития КНР отказываются давать какие-либо комментарии. Однако на рынке уже появился упорный слух, что «Ли Лианг» будет вынуждена свернуть свое производство в Шанхае, и возможно пойти на продажу некоторой доли своих активов. Данные слухи вызвали падение акции китайской Корпорации на девятнадцать пунктов, и на этом фоне рост стоимости ценных бумаг корпорации «Сендзюцу» выглядит более чем предсказуемым. Лишившись своего главного конкурента в Азиатском регионе, «Сендзюцу» теперь занимает более прочные позиции, чем когда-либо раньше. А переговоры о слиянии этой корпорации с «Osaka.Inc», в котором главную роль будет играть киотская организация очень сильно подливают масла в огнь биржевых баталий в Токио. Ущерб, нанесенный тайфуном и землетрясением, хозяйственной сфере Китая…
Мерцающий экран с диктором бизнес-новостей погас по мимолетному жесту посетителя. Два алых глаза на черно-зеленой морде с интересом наблюдали за реакцией золотого исполина, восседающего на троне.
- Можно поздравить вас, Эйкетцу-сама. Дела вашей фирмы теперь просто процветают, - улыбнулся Киано, и развел руки, от чего доспехи почти по настоящему скрипнули. – Скоро вы вполне сможете выстроить себе такой же дворец в реальном мире.
- Конфуций учит принимать дары с умеренностью, ибо противное ведет к разжиганию страстей... а страсти губительны... - дракон наклонил голову, казалось сейчас он вслушивается в шум капель дождя, который льётся с невидимых небес.
- Всё взаимосвязано в этом Мире, увидеть эту связь, вот искусство... - голос дракона звучал несколько отрешенно.
- И увидеть эту связь легче тому, кто смотрит на нее изнутри, - дзисай-аватар ждал примерно такой реакции, какая и последовала. - Но то, что дается легко может быть отобрано. Как вы думаете, что будет говорить этот же диктор завтра, если все узнают новость, что происшедшее с "Ли Лианг" не несчастный случай и воля стихии, а атака существа, созданного вашей Корпорацией. Ну, и совсем интересный оборот примут события, если еще и выясниться, что это существо, созданое профессором Миядзаки, никто иное как ... Эйкетцу Никке,.. ваша дочь.
Дракон продолжал вслушиваться в звуки дождя. Его дыхание было мерным и спокойным, верхняя пара глаз была закрыта, а нижние полуприкрыты.
- Я полагаю что истина всегда между двумя полюсами...
- Кое-кто не видит будущего для вашей компании, - невозмутимо продолжил Киано. - Они готовы отдать распоряжение и ваша маленькая империя погибнет, причем по жестким законам рынка.
Толстые усы встрепенулись от несуществующего ветра.
- Но есть и другой вариант, Эйкетцу-сама.
Нижние веки дракона чуть дрогнули.
- И какой же? Раздать нищим на улицах Киото? - в голосе дракона сквозила усмешка.
Зелено-черный посыльный ухмыльнулся, давая понять, что оценил иронию собеседника.
- Нет, менее радикальный. В распоряжении совета директоров Корпорации находится 78 процентов акций компании, из них 67 в вашем личном распоряжении. Императорский дом Японии охотно купит у вас 50,001 процента акций "Сендзюцу" по цене на сегодняшний день. Можете считать это банальным шантажом с далеко идущими мотивами, - морда Киано выражала плохо скрытое удовлетворение.
- А в случае отказа, Императорский дом судя по всему, распустит слухи о причастности Корпорации к этой аномалии... - дракон казалось забыл о собеседнике и разговаривал сам с собой.
- Я подумаю над этим предложением... - Дракон чуть скрутил кольца и закрыл нижнюю пару глаз.
- Императорский дом ни в коем случае не запятнает себя подобным образом, - выражение лица Киано стало предельно серьезным. - Это сделают другие люди и другими средствами. Императорский дом лишь может попросить их не делать этого в обмен на вашу услугу. Так или иначе, я рассчитываю получить ваш ответ очень скоро, механизмы уже запущены, чем больше пройдет времени, тем сложнее будет их остановить.
- Далеко же шагнул прогресс... а что в таком случае станет порукой такому соглашению? - дракон выпустил хвост, и чуть покачивал им на весу.
- В качестве гарантии служит слово человека, стоящего во главе Императорского Дома, - черно-зеленый дракон-карлик, во всяком случае рядом со своим собеседником, многозначительно посмотрел куда-то вверх при упоминании "стоящего во главе". - Более надежной поруки вам не даст ни одно другое соглашение.
- Слово... хм... - дракон покачал головой.
- Значит его величеству нужна моя компания... и он даже готов заплатить за Бессмертие... мда... я отвечу Солнцу Японии, завтра, в это же время... - хвост дракона сделал резкий бросок и ударил в висевший на стене гонг.
Киано поклонился, без лишнего пафоса или чрезмерной любезности.
- Подумайте хорошо над ответом, "Сендзюцу" может стать первой дзайбацу новейшей истории, и вы должны понимать, что выгодно это будет в первую очередь Японии...
Черно-зеленое фигура превратилась в облако розовых лепестков, которое шурша взлетело к потолку вдольнефритовых колон и исчезло где-то под сводами.
Дракон всё ещё лежал с закрытыми глазами, его хвост мерно качался, в такт льющимся струям дождя, Реальность позволяла многое, но не всё... есть какая-то иллюзорность в этом состоянии кажущегося всемогущества... иногда кажется, что ты в состоянии свернуть Фудзи... а иногда кажешься слабей гусеницы шелкопряда... да... истина всегда между двумя полюсами...



…Срочные новости! – голос диктора чуть дрожал от возбуждения – После заявления финансового директора Сэндзюцу, о внеочередном выпуске акций, которые будут распространяться по открытой подписке, что вызвало рост котировок всего высокотехнологичного сектора Японии. Однако компания Сендзюцу похоже решила сделаться главным ньюсмейкером этого дня! Только что пресс-служба компании распространила релиз о слиянии с компанией «Osaka inc.» путём частичного обмена акциями, также компания Сендзюцу выкупает запрещающий пакет акций, таким образом, становясь крупнейшим акционером и фактическим владельцем «Osaka inc.»! Аналитики оценивают это слияние как возможно шаг к созданию мирового монополиста в сфере…

Перед «Морским драконом» на тихой улочке остановился автомобиль – черный, с затемненными окнами, за километр понятно, даже на номер смотреть не надо. Внутри, в салоне, произошел короткий спор. Ооками настаивал, что пойдет один, ему возражали, но победа осталась за ним. Клены уже почти облетели, ниже по склону просматривались корпуса университета, больше не скрытые листвой.
- Не вернешься через десять минут, - проворчал из салона Таро, - я пойду следом. И пусть никто не жалуется.
Икедзуми пообещал, что жертв и разрушений в районе не будет.
- Увидим...
Внутри, казалось, ничего не изменилось, хотя тянуло запустением. Ооками сразу поднялся наверх, остановить его никто не решился. Как впрочем, и он – войти в палату. Постоял перед закрытой дверью и отправился на розыски Аку.
- Привет...
Гигант-якудза медленно повернул к нему голову.
- Приношу соболезнования в связи со смертью твоей сестры. И сожалею, что ничем не смог ей помочь, - Икедзуми поклонился. – Но она не приняла бы ничьей помощи, она погибла как истинный воин.
Что-то во взгляде бывшего приятеля переменилось, какая-то глубинная пустота спряталась за самыми зрачками, изредка выглядывая на свет.
- Аригато, Мануру, - голос Аку не дрожал, но и живым его назвать было бы сложно. - Она всегда была сильной... куда сильнее меня...
Ну что за беда: придумать слова для официальных писем - получается, не то, чтобы легко, но - сносно. А вот что сказать Аку...
- Пойду я... - ооками помолчал. - Если что понадобится - знаешь, как меня найти.

Он протянул руку, и как только она зависла над клавиатурой, в блоке процессора что-то зашипело, сквозь кожух повалил белый дым, а монитор зарябил от помех. Человек убрал руку обратно, затем посмотрел на другой компьютер и повторил опыт. Компьютер погиб точно также как и предыдущий.
- Еще не надоело экспериментировать? – сухой голос почти не выдавал эмоций, быть может, лишь презрение скользило где-то на самой его грани.
- Это занятно, - безразличный голос, ничуть не уступавший тому, что задал вопрос, вырвался из уст «экспериментатора». – Она всегда умела пошутить…
- Что дальше? Продолжишь гробить технику?
- А разве это не может стать новой профессией? – человек обернулся.
- Может, поэтому ты еще здесь, а не гниешь на шахте в Блэк Дэс.
- Значит, она все-таки существует?
- А ты не знал?
- Точно нет…
- Будешь работать с нами.
- Это предложение?
- Как тебе будет удобней это воспринять.
- Я подумаю.
- Полчаса.
- Hai.
Стальная дверь за Ёсида закрылась, оставляя бывшего программера Норихиро один на один с мертвой Реальностью и собственными мыслями.

Друзья ушли, пообещав навестить еще, когда выдастся свободная минутка, и Шун остался один на один с голубовато-белыми стенами, покрытыми полосками света, сочащегося сквозь жалюзи, и нехитрой обстановкой больничной палаты. Белый потолок, синий казенный халат с рукавами чуть ниже локтя – ничего интересного. Чтобы как-то заполнить неожиданно возникшую пустоту, Шун перебрался в общую комнату. Там работал большой телевизор перед почти пустыми рядами кресел. Где-то сбоку, разве что не спрятавшись под развесистой пальмой в кадке, пристроилась молодая парочка. Юноша пришел к своей девушке, и они ворковали, несмотря на костыли, лежащие на соседнем кресле. Почему-то вспомнилась Кейко... Не пришла проведать. Может, уехала к родителям? А уж кто точно не придет, так это Марико.
Впереди, ближе к телевизору сидело несколько мужчин средних лет и простоватого вида. Они что-то азартно обсуждали приглушенными голосами и время от времени кивали на экран. Там показывали передачу про зайцев. Все лучше, чем пустой потолок.
«Спасаясь от преследования, - приятным голосом рассказывал диктор, - эти грызуны оставляют в снегу ложные цепочки следов, тем самым запутывая погоню. Посмотрите, вот здесь следы идут в одну сторону, петляют, а потом пропадают, будто зверек неожиданно взлетел в воздух. Конечно, они не умеют летать, зато умеют очень хорошо прыгать. Заяц отскакивает в сторону и оттуда заново начинает бег, уходя совсем не в ту сторону, чем он бежал вначале».
Ложные следы... а ведь у Хакера были ложные точки входа в Реальность...
«Заяц, за которым гонятся, постоянно меняет направление движения, петляет и запутывает. Он обязан двигаться, чтобы не попасть в зубы волку или сове или любому другому хищнику».
Постоянно двигаться... Что если те точки не были такими вот цепочками? И он все время бегал то по одной цепочке, то по другой.
Увлекшись размышлениями, Денрей сам не замечал, что то ерошит и без того не слишком причесанные волосы, то теребит подлокотник кресла.
Он никогда не входил в Реальность через имплант, только через компьютер. Для этого должна была стоять специальная программа; то ли взял что-то старое, то ли написал новое. А что если эта – или какая-нибудь другая – программа постоянно создавала эти точки, даже когда его не было в сети. И выходя в Реальность он просто брал одну из этих точек, постоянно их менял, оттого они все получались ложными. Надо проверить!
Фуда...
Тебе-то что неймется?
Программист определенно был очень недоволен жизнью.
Еще сохранились списки точек входа Хакера в Реальность?
Его вывели из строя, зачем тебе теперь эти его точки? Совсем нечем заняться?
И это тоже. Кажется, я понял, почему все они оказывались ложными!
Вылечись сначала, потом и занимайся хоть точками, хоть запятыми. – буркнул Фуда, но по некоторым ноткам в его голосе Шун с улыбкой понял, что тому стало любопытно. Кстати, мы тебя ждем в «Атсумори». И с тебя аватар для игры по Хейану. – добавил старший программист.
Кстати об аватарах, лисенка, похоже, придется восстанавливать практически с нуля.
Все будет, как только меня выпустят отсюда. Здесь мне не разрешают находиться в Реальности.
А чем ты сейчас занят, по-твоему?
Нарушаю больничные правила.
Фуда прислал большой подмигивающий «смайлик». Шун еще шире заулыбался в реале.
Тогда кыш отсюда.

Он сидел в тишине и покое, последние минуты перед бурей. Только тихие шаги Куморо изредка раздавались на старых досках, старик-якудза готовил все необходимое для церемонии. Масахиро с трудом открыл глаза и глубоко вдохнул кристально чистый воздух. Свившаяся на его правом плече, огненная змея уже насчитывала сейчас пять колец, два из которых пока были чуть ярче остальных. Начищенный до блеска протез сверкал лучше любого зеркала, на аккуратном наплечнике, закрепленному поверх, вились сиреневые переливы искусно выгравированной хризантемы. Сражающихся драконов окружили во множестве крылатые змеи, расползшиеся на бока и даже грудь якудза, скрывая все под своим сплошным узором.
Куморо вновь возник в поле зрения.
- Пора, - тихо произнес он.
Кусари кивнул и поднялся, ступая голыми ступнями по дереву, облаченный лишь в просторные черные штаны, он прошел к двери, и старик раздвинул их. Яркое солнце ударило в глаза Масахиро, ослепив его на несколько мимолетных мгновений, а затем картина прояснилась. Несколько сотен глаз внимательно следили за ним, ожидая действа, движения, слова. Среди цветущей сакуры на полотняных циновках, собравшиеся со всего города, обнаженные до пояса, якудза ждали его, Сибата Масахиро. Ёрики, Сяо и Аку были тоже здесь, совсем рядом с деревянным помостом крыльца. На мгновение, встретившись взглядом с великаном-якудза, Кусари вновь мысленно попросил прощения. Да, ему никогда не отдать долга ни Аку, ни его сестре, потому что тогда она, возможно, спасла не только его, но и ее… А Масахиро спасти Сакуру уже не успел…
Чуть в стороне, у высокого дерева, стоя замер Чан Ли, новый глава киотских триад, куда пропал старик Дзян предпочитали не спрашивать, чтобы не показаться дураками или не оказаться мертвецами. Кусари не хватало здесь и старого тигра, но тот никогда не согласился бы прийти, Масахиро знал это, а потому просто даже не пытался предложить. Жизнь Мифуне медленно возвращалась в прежнее русло, деньги и влияние были у него вновь, оставалось лишь гадать, как он употребит их теперь.
Сегодня для Киото был примечательный день, сегодня в городе вновь появлялся оябун. Кусари сделал несколько шагов вперед, солнце ярко светило ему в лицо, словно тоже приветствовало это событие. А еще Масахиро знал, что сейчас за всем этим следит еще одна пара любопытных глаз. Улыбнувшись этой мысли, якудза сделал последний шаг и опустился на красную с черным циновку, лежащую на небольшом возвышении перед всеми остальными. Новая страница переворачивалась…

Хоси Соичиро по прозвищу Дзаки пришел к окончательному и неутешительному для себя выводу, что начальство его искренне ненавидит. Иначе почему из всех своих многочисленных подчиненных оно выбрало именно Дзаки для легкого (это с какой стороны взглянуть!) поручения. Вообще-то ооками-сама мог придумать более гуманный способ избавиться от неугодного сотрудника. Дзаки, который вышел из больницы не так давно и все это время ходил героем, предпочел бы схватиться со взводом китайских боевых андроидов, чем сидеть и ждать, кто из этих расписных мордоворотов первым возьмется потрошить несчастного оперативника. Он хотел было развлечься измышлениями жестокой мести начальству, но думать о двух вещах одновременно не умел.
А потом вдруг выяснилось, что ритуал завершен, время пришло и надо выступать с собственной сольной партией. Дзаки заприметил в толпе двоих уже знакомых громил. К тому, что был покрупнее, инстинкт самосохранения подсказал не обращаться.
- Привет! - сказал Хоси одноглазому. - Меня бить нельзя, я лицо официальное и при исполнении. Господин Икедзуми передает свои поздравления господину Сибате и говорит, что надеется на его хорошее поведение.
На самом деле ооками-сама сказал, что питает надежду, что Кусари не обнаглеет, как его предшественники и не полезет, куда не следует, потому что лично он, Икедзуми, предпочитает иметь дело с людьми умными и рассудительными, а не с больными завышенным самомнением клиническими идиотами. Впрочем, это тоже перевод на японский литературный язык.

Ёрики смерил Дзаки весьма пронзительным взглядом, брошенным единственным оком. Поначалу якудза хотел ответить что-нибудь едкое, но потом вдруг вспомнил слова, сказанные во время недавней встречи Кусари и Икедзуми в ресторане «Глаза Ночи».
- Передай своему руководству, что как уже уговаривалось раньше, вы признаете за нами право на существование, пока мы не мешаем вам. Мы отвечаем взаимным признаем…
Ёрики не успел окончить фразу, его перебил появившийся с боку Сяо:
- Хозяину Нижнего Города и Хранителю Покоя Небесного Города нечего делить ни сейчас, ни в будущем.
Вьетнамец сделал знак одноглазому якудза, и они повернувшись направились к дому, куда входили остальные свидетели церемонии.

Река уносила из города зимний мусор; по ночам еще холодно, но к полудню солнце успевало нагреть камни набережной. Даже на открытых террасах многочисленных кафе и закусочных нет свободных мест. С одной такой веранды открывается забавное зрелище: пестрая весенняя толпа, гуляющая у реки, обтекает небольшой пятачок, на котором, свесив ноги к воде болтая босыми пятками, сидит девочка в традиционной одежде. Шелковое вишневое кимоно с россыпью цветов на подоле перехвачено широким поясом, в узел темных волос небрежно воткнут старинный гребень, непослушные пряди выбились, их треплет ветер. Бело-розовая, как лепесток сакуры, масочка кошки-неко примостилась у хозяйки на коленях. Девчонка, жмурясь, улыбалась то ли солнцу, то ли собственным мыслям. Порой она гладила маску кончиками пальцев, и та из белой становилась цвета дыма, а девчонка печально хмурила брови. Услышав рядом чьи-то шаги, она повернула голову.
- Enschuldigung, - произнес молодой человек, остановившийся рядом. - Sprechen Sie Deutsch?
Девчонка кивнула:
- Ун.

Скалу, которую не видно с улиц Нижнего города - впрочем, с других уровней тоже, даже в Реальности, где возможно почти все, нужно потрудиться, чтобы ее отыскать, - венчала корявая сосна с выпирающими из земли корнями. Положив на передние лапы тяжелую голову, на скале лежал черный волк с седыми разводами на шкуре. Когда с ветки его осыпало сухой хвоей, огромный зверь лишь приветственно стукнул хвостом - один раз.
Слезай, хмыкнул хранитель города. На луну все равно не похожа.
- Сам-дурак, - в ответ фыркнула Кошка, спрыгивая к приятелю.

Звонок в дверь. Кошкины уши-локаторы с едва различимым жужжанием развернулись в сторону входа в квартиру. Шун оторвался от книжки и секунду недоуменно пялился на дверь. Кого могло принести в такое время да еще посреди рабочей недели, когда большинство предпочитает лечь спать пораньше? Пришлось вставать с дивана и идти открывать.
- Кто там? - спросил Шун, хотя и так уже видел с помощью мини-камеры, замаскированной между дверью и стеной.
- Аоми, - последовал ответ снаружи.
Программист отворил дверь. Облокотился о дверной косяк, перегораживая вход. Аоми скользнула взглядом по домашнему кимоно и выглядывающим из-под него голым ногам.
- Можно пройти?
Шун пожевал губами в раздумье.
- Зачем?
- Что-то отдать и что-то сказать.
- Ну проходи.
В Реальности раздалось фырканье Кошки, то ли презрительное, то ли смешливое. Аоми, похоже, явилась сюда сразу из Корпорации. По крайней мере, облачение и раскраска на ней были рабочие.
Хозяин и гостья опять сели напротив друг друга, оставив между собой стол. На этот раз там стоял чайник с уже заваренным напитком.
- Чаю хочешь? - предложил Шун.
- Не откажусь.
Программист достал еще одну чашку, досыпал на тарелку печенья, разлил чай.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Аоми, отхлебнув и поставив чашку на стол.
- Могу ответить: спасибо, хорошо.
- Ну раз хорошо... - Ашика сделала вид, что не заметила сквозившую в голосе собеседника иронию, - я, вернее, Хикичи, предлагает тебе иногда помогать отделу в работе. В отдельных случаях, - быстро добавила она, заметив разгоревшийся в глазах Шуна азарт.
- То есть, я сижу себе тихо-мирно в архивах, но как только требуюсь...
- ...начинаешь работать для нас. Ты отдельно, мы отдельно. Да...
Аоми полезла во внутренний карман пиджака с эмблемой корпорации. Выудила карточку. Положила на стол.
- Это за труды.

Прошел праздник осенних листьев, начался праздник цветения хризантем, поэтому на старой веранде пахло цветами. Желтоватые лепестки плавали в чашке с чаем, старый фармацевт сидел с закрытыми глазами возле жаровни и прислушивался к шороху кустов. Вскоре в шуршании веток легко вычленились детские голоса.
- ... исцарапалась вся, зачем мы сюда полезли?.. потому что отсюда видно окно... зато полно колючек... ой!.. тише, дура!.. сама дура!..
Послышалась отчетливая затрещина, а затем третий голос:
- Не реви, что скажет ооками-сама, если узнает, что его дочь расплакалась, сидя в засаде?
Всхлипывания обрезало как ножом.
Дед отхлебнул еще немного чая.
- Хотя... – продолжал третий голос. – Мне тоже интересно, почему нужно было лезть в самые заросли.
- Какой ты глупый, Таро, нам отсюда все видно, а нас никто не увидит.
- А почему мы не могли подождать на улице в машине?
- Потому что там ждать скучно и не интересно.
- Да тише вы! – шикнула первая девочка. – Вон он.
Старый фармацевт приоткрыл глаза, ему тоже было интересно.
В корпусе больницы на первом этаже открылось окно, которое не трогали уже лет шесть, если не больше. Сначала оттуда выбрался один давний знакомый, потом замаячила девица с длинными белыми волосами. Кажется, эта парочка о чем-то спорила.
Дед пренебрежительно фыркнул.
- Что ты с ней разговариваешь? Взял в охапку, и бегите оттуда, пока вас не заметили, - он повернулся к заговорщикам в кустах. – Эй, волчата, пора подгонять машину.

(Last Unicorn mo)

- Ты уверен, что мы не свалимся? - приглушенным шепотом произнесла она.
Девушка с сомнением посмотрела сначала на Икедзуми, потом вниз, в шуршащие заросли.
- А где твои девочки? Нас точно никто не заметит?
Икка еще раз нервно оглянулась, но на ее губах играла азартная улыбка. Чем больше она беспокоилась и нервничала, тем больше становилось уверенности в правильности своих действий.
- Здесь невысоко.
Он быстро осмотрел угол сада, что был виден из окна. Как всегда - пусто, старая беседка кажется брошенной много лет, даже в небольшом пруду воды едва хватает, чтобы не пересохли кусты вокруг. Колючие ветки качаются не в такт ветру; ясно, где прячется младшее поколение. Риёдзи спрыгнул вниз - k'sou, а тут выше, чем он ожидал! - протянул руку беловолосой.
- Давай.
- Ммм... - она снова засомневалась, крепко вцепившись в подоконник.
Но, если она не сделает этого сейчас, то... Девушка, быстро вдохнув и зажмурившись, прыгнула к Икедзуми. Приземление вышло удачным.
Где-то в коридоре раздались голоса; кажется, их хватились. Но из-за кустов им уже махала Хи-тян.
- Умница, - Икедзуми схватил девушку за руку, надо было исчезнуть отсюда раньше, чем примчится целый взвод охраны плюс врач и медсестры.
В засаде обнаружились не только дочери, но и Таро - с выражением крайнего неодобрения на лице.
- Привет, девочки.
Икка улыбнулась, переводя дыхание. Все оказалось не так страшно, зато теперь ее подгоняли удивленные крики работников больницы.
- Быстрее, быстрее... Куда нам бежать? - она сделала шаг вперед, зацепив колючими кустами платье.
Рванув ткань на себя, она оставила белый кусок на колючих ветках.
- Вот черт... - тихо выругалась она. - Ну, я всегда мечтала иметь короткое платье. Идем...
- Привет! - Хи-тян расцвела в улыбке, старшая, Хоноо, молча кивнула.
Практичные дочери не только подогнали автомобиль, но и позаботились о сменной одежде. Хи-тян перебросила ворчащему Таро ключи от машины.
- Милая, - Икедзуми легонько щелкнул Икку по носу; та сморщилась. - Мы совершаем побег, так что лучше поторопиться.
- Вот именно, - подтвердил Таро, подгоняя всех к калитке. - Шеф, тебе еще неделю до выписки лежать.
- Заткнись.

(Bishop и я)

Девушка покрепче сжала его руку в своей и запрыгнула в машину. -А куда мы поедем?
Хороший вопрос... и мучает он не только Икку, похоже. Вон девчонки смотрят круглыми глазами, а в них вопрос. Да и Таро настроен скептически - как всегда.
- Домой, - сказал Икедзуми. - Больше нам все равно некуда ехать.
-Ты думаешь, они не догадаются, что мы поедем домой? нас не будут искать..-она прижалась к Икедзуми, захлопывая за собой дверцу машины. В салоне было душно, но это лучше чем палата, провонявшаяся лекартсвами...
- Будут, нас обязательно будут искать...
Он откинулся на спинку, предоставил Таро вести машину.
- Па-ап, - подала голос младшая.
- Чего тебе?
- Мы сняли вам номер в гостинице, - она порылась в желтом рюкзачке, достала карточку-ключ. - неделю гарантируем, дальше вы уж сами.
Икедзуми опустил стекло в боковом окне, в салон ворвался свежий ветер.
- Плевать, - сказал ооками. - Пусть ищут, не думаю, что найдут.
- А мы мешать не будем? - здраво уточнила старшая дочь.
-Гостиница..-тихо сказала она, подставляя личико свежему ветру... Белоснежные волосы тут же растрепались по плечам, на на губах девушки заиграла улыбка.-Какаи вы умные, девочки!
- В кого только пошли? - проворчал Икедзуми, забрал вновь подсунутый ключ. - Ну, и сколько вы сумеете нас прикрыть?
- Неделю, - Таро не обернулся, даже в зеркало заднего вида не посмотрел. И ехал он в другой район, свернул у моста Сандзо в противоположную сторону; машина полезла в горы.
Ооками сдался. Закрыл глаза, так острее чувствовался запах белых волос, сейчас они пахли не первым снегом как ранше, скорее - талой водой.
- Ты от толького отказываешься, - произнес Риёдзи. - Не будешь жалеть?
-Я?-девушка немного замешкалась и не сразу ответила на вопрос.-Ты считаешь, что я должна жалеть? Жалеть о том, что теперь проведу всю жизнь с человеком, за которого была готова отдать жизнь?-она замолчала и внимательно посмотрела на ооками.-Ты шутишь? поцелуй ласковым прикосновением ветра коснулся его щеки.
- Со мной трудно жить...
- Это точно! - вставила младшая и взвизгнула. - За что сразу по шее-то?!
Черный волк жмурился от низкого солнца, сейчас бьющего прямо в окно автомобиля.
- И любить меня трудно, - продолжал ооками; дальше он не хотел говорить, но рискнул, хотя подслушивали все, даже Таро. - Но без тебя... без тебя у меня ничего не получится.
Она опустила глаза, покраснев.-Потому я и отказалась..от всего.
- Па-ап, - опять подала голос младшая. - Поцелуешь ты ее когда-нибудь или нет? Сколько можно ждать?
Икка расхохоталась, услышав такую фразу. -Ну ты выдала...-смеялась она, приобняв Икедзуми.

Зажигалка звонко ударилась о поверхность стола, затем еще раз и еще, заставив человека растянуть губы в улыбке. Стоящий у дверей лысый японец в строгом черном костюме и темных очках, повернул голову, взглянув сидящему в глаза.
- Мако-сан? - выговорил лысый. Говорил он очень редко, и такие короткие фразы означали по меньшей мере целые предложения вроде "Что с Вами, Мако-сан? Что-то случилось? Необходима моя помощь?".
- Всё в порядке, - ответил Мако, откинулся на спинку кресла и закрутил зажигалку в руках. Она отсвечивала золотым в свете нескольких ламп. - Всё в паршивом порядке...
Голос Мако изменился, резко наливаясь яростью, злостью, раздражением.
- Икедзуми Риёдзи, - проговорил человек, откинул крышечку зажигалки, прокрутил колесико кремния и залюбовался появившимся пламенем. - Икедзуми Риёдзи. Ооками. А помнишь, Хагеши, как мы звали его Мануру? - злая улыбка скользнула по губам Мако, он резким движением захлопнул крышечку, потушив пламя. - Это паршивец уже тогда вызывал у меня недоброе предчувствие.
Мако встал, подошел к окну, закрытому жалюзями, приподнял одну из них, выглядывая на улицу.
- Да... паршивец... - себе под нос буркнул человек. Лысый молчал, почтительно слушая своего начальника. - Жаль, что я тоже человек, Хагеши. Тоже человек... скверная людская особенность - ошибаться.
- Да, - кивнул Хагеши. Мако обернулся, с ухмылкой поглядел на подручного и, слегка прищурившись, качнул в его сторону пальцем:
- Наверное, я устал. Знаешь, будучи на моем месте, нельзя ошибаться даже один раз. А я позволил себе совершить две ошибки. Наверное, эта проклятая страна на меня так давит.
- Мако-сан... - Хагеши снял темные очки, поглядел на начальника, что-то обдумывая, но так и не продолжил. Мако оглядел потолок с какой-то кислой улыбкой:
- Этот дурень Вальтер... Я должен был догадаться, что фон Хюгелю нельзя доверить такое дело. Должен был... но не догадался! - собеседник лысого пожал плечами, отворачиваясь к окну. - Не догадался...
- Это еще не конец, - Хагеши вновь нацепил очки.
- Не конец... - апатично согласился Мако. - Не конец... мы еще посмотрим, кто кого... да только без меня. Явно без меня...
Лысый слегка наклонил голову набок.
- Господин Мако?..
Мако-сан промолчал, глядя на ползущие мимо машины.
- Я пройдусь, - сказал он Хагеши. - Подышу свежим воздухом.
- Подогнать машину?
- Не стоит, - Мако махнул рукой. - Узнай, как там дела у Малыша.
Лысый кивнул.
- И... - Хагеши вопросительно изогнул бровь, но Мако качнул головой. - Ничего. Иди.

(вместе с предыдущим оратором)

Девочка сидела у самой воды, глядя куда-то то ли вдаль, то ли в глубь самой себя. По-английски она вряд ли говорила, так пару фраз. Мэтью усмехнулся, сунул руки в карманы, постоял у самой кромки воды, подставив лицо под свежий ветерок, затем повернулся к девочке.
- Enschuldigung, - он и сам не знал, почему вдруг решил заговорить по-немецки. Быть может, он просто забыл английскую речь? - Sprechen Sie Deutsch?
- Ун, - отозвалась девочка.
Улыбка Кэллагана будто бы приморозилась к его лицу. Секунду он смотрел на девочку, а затем громко рассмеялся:
- Великолепно! - продолжил он. - Я стою на причале, смотрю вдаль, заговариваю с маленькой девочкой, а она, оказывается, меня не только поняла, но и смогла ответить. Чудесно, не правда ли?
Последнее относилось как с ситуации, так и к виду. Мэт, подняв голову, с удовольствием смотрел, как по нему ползут облака. Он всегда любил небо. Всегда.
- Чудеса по моей части, - согласилась его собеседница, играя с невидимым прохожим котом; дымчатый кот жил только в Реальности и не хотел ее покидать.
- Чудеса? - человек с видимым интересом взглянул на девочку. - Вот так... ты, небось, фокусница, да?
Он присел рядом с ней на корточки, запустил руку в карман, но не нащупал там привычной пачки сигарет.
- Давно сидишь? - он крутанул головой вокруг. - Да, я не представился. Мэтью, к твоим услугам.
- Сижу недолго и я не фокусница, - она прищурилась, глядя в небеса; одна из туч начала расти и клубиться, образовывая вокруг вершины гигантской пирамиды снежную шапку. - Какое смешное у тебя имя. А что оно означает? Мое имя значит "хранительница врат", а твое имеет значение?
- Божий дар, - как-то криво ухмыльнувшись, ответил Кэллаган. - Дарованный Господом… ха…