В ходе спускания пара Оцела успешно провела сбор информации, и по мере крушения кустиков гирей – "вертушка" на тренированном хвосте все таки страшное оружие... – еще и проанализировала оную. По вопросам боевых и не только навыков спутников, а так же их поведения... в адекватной текущей ситуации.
Правда, за отсутствием слуха сбор был затруднен, но остальные чувства у Оцелы остались, а если с неба падает молния и прицельно крушит ходячие деревья, догадаться методом исключения кто ее послал – много труда не надо. После молнии добивать никого не оставалось, огонь тоже работал по площадям, а переносная установка измельчения и отбивания всего в радиусе хвоста имени Серебряной в редких случаях погрешностей исправлялась ударами лап. Целенаправленная заготовка дров заняла весьма мало времени, и имела полный успех в заданных целях. Как то: спустить пар, очистить территорию.
По окончании дела смерч аккуратно превратился в смерчик, а потом и вовсе слабый ветерок, открыв крадущуюся Оцелу, на довольно поднятом хвосте с ленцой вращающей гирькой. Навевало странные ассоциации, что некоторые девушки крутят цепочки и ключи на пальчиках, а некоторые – двухпудовые гири на хвостиках.
Пару раз сменил высоту вращения и прибив превышающие безопасный лимит размера ветки, оборотень небрежно уронила "вертушку", вызвав легкую дрожь по земле, и вопросительно посмотрела на остальных.
Усы некоторое время шевелились, демонстрируя попытки Оцелы озвучить свои мысли, после чего она фыркнула (это оказалось очень наглядно), и махнула лапой в первоначальную сторону движения. Пар не пар, а задерживаться в глухой зоне ей явно не хотелось.

Да и все остальные были не прочь убраться если не туда, где все видно и слышно, но хотя бы в такое место, где можно прийти в себя без того, чтобы отбиваться от проголодавшихся растений. Или по крайней мере, с пожарища.
Микихико даже не предполагал, что несколько... э-э... существ могут устроить подобный разгром. Хотя, наверное, Оцелу надо считать за двоих. Японец посмотрел на огромную почти кошку, гордо задравшую хвост в знак победы над врагами. Или за троих. Возможно, что и за пятерых. Он решил, что лучше перестать удивляться, чтобы сохранить хотя бы видимость здравомыслия, только что-то плохо получалось в последнее время.
Книгодемон притих, наверное, тоже был потрясен сражением. Перешагивая через кучи пепла, перелезая через оставшийся от врагов валежник, отряд зашагал в указанном направлении. Мики время от времени недоверчиво поглядывал на небо; ему казалось, что солнце печет слишком яростно, чем должно было. Может, в этом мире так положено? Он украдкой смахнул выступившую испарину.

Надо сказать, что испарина выступила не у одного Михико. Относительно спокойно шагали только Кериэн иГор, которому всё было по барабану, ибо он настолько погружен в себя. Он всё никак не мог взять в толк, откуда прорезались молнии. Вроде бы это он хотел их пустить. Он он не маг. Он секирой работат. Наконец, списав сё на дело рук тех самых хрякеров или как их там, которые так всё попортили, Гор повернулся к сотовварищам. По щёкам Гиены Пера разливалась зелень. Мики тоже был не в лучшем состоянии и передвигал ноги разве что на автопилоте. Даже в дыхании Оцелы стали слышны какие-то шумы и хрипы, которых ранее не замечалось. Лишь тот, что был Ночным был похож сам на себя. Впрочем, кто их знает? Может они чем бледнее, тем красившее? Какая-то болезнь, не иначе. Такое не мудрено подцепить в этих гиблых местах. Надо только доковылять до деревушки, или что оно там впереди, куда они идут? Доковылять. Или он донесёт двоих. Двоих. На Оцелу с её гирей сил Гора уже не хватит Но она сильная. Сильная ведь?
Гор присел и указал японцу и репортёрше на свои плечи. Мол, садитесь, дотащу, как смогу. Поняли они или нет, сказать сложно, но двигаться дальше как-то всё же было надо . А далеко ли деревня сказать было пока ещё затруднительно, ибо за густыми деревьями ничего кроме веток и сучков видно не было .

Кериэн пока что замыкал шествие. Слух слухом, а вот острые чувства Ночного оставались при нем, и застать его врасплох вряд ли было возможно.
Состояние спутников от Повелителя не ускользнуло.
Яд? Вполне возможно. На Ночных, правда, почти никакая отрава не действовала, и уж тем более не действовала чисто природная. По мнению сородичей Кериэна, у природы было маловато воображения, чтобы организовать им проблемы.
Так или нет - но остальные такой стойкостью не располагали. О двоих уже позаботился Гор; оставалась лишь Оцела.
Кериэн взвесил свое отношение к Двуликим вообще и к этой в частности, прикинул свои силы и сделал из описанных размышлений выводы.
А именно - тронул Оцелу за плечо и знаками попытался донести мысль, что в случае чего он может оказать ту же услугу, что и Гор - людям.

Гиена Пера и впрямь чувствовала себя паршиво. Во рту мерзкий вкус, словно читаешь забойную статью конкурента из другой газеты... или словно баньши Эллочка, секретарша шефа, рассказывает коллегам про твой позорный облом, а ты должна смеяться вместе со всеми и не показывать виду, как тебе скверно...
Но сейчас-то с чего? Надышалась какой-нибудь болотной гадости? Интересно, в здешних краях можно подцепить малярию?
Гиена знала, что такое малярия, у нее один раз спутник-фотограф заболел на Амазонке. Они пытались снять ежегодный праздник индейцев племени чимбатумбе.
Проникли в замаскированно-перекрашенном виде в деревню индейцев, и радовались, дураки, что так мало пришлось заплатить проводнику — железный котелок и упаковку рыболовных крючков... Гиена под командой какой-то крупной старухи ухаживала за двумя тощими поросятами, а фотограф выдалбливал из ствола дерева лодку. И продолжались эти суровые репортерские будни до тех пор, пока Гиена случайно не выяснила, что в программе праздников значится человеческие жертвоприношения.
Газетчики сложили два и два — и дали тягу на плоту, а фотограф как раз подцепил малярию, и Гиене пришлось самой орудовать шестом...
Но хуже всего было потом, когда добрались до ближайшего города под назвнием Ничеуатленепониматле — и узнали, что стали жертвой подлого обмана. Оказывается, некий хитрый индеец решил малость подзаработать, тайно распустил слухи о празднике и начал брать дань с журналистов и этнографов, слетевшихся, словно мухи на... ладно, на мед.
Оказывается, мошенник за плату перекрашивал всех желающих, доставлял в свою большую и дружную семью и заставлял там батрачить на своих многочисленных жен. Там половина "племени" была — газетчики да ученые...
Гиена отбросила тяжелое воспоминание и огляделась.
С плеча мерно вышагивающего Гора ей были видны окрестности далеко вперед. Показалось ей или нет, что впереди за деревьями мелькает что-то вроде крыш?..
Женщина дернула за рукав сидящего на соседнем плече Микихико и указала вперед: мол, ты видишь то же, что и я?

Собственное самочувствие от Оцелы не ускользнуло, трудно все таки владеть телом в метаморфозах и не замечать незапланированных изменений. Подобным было по возрасту положено маяться пушистым лет до десяти, постоянно гулявших по улицам в частичной трансформе, но не старшим.
Правда, знание и наличие радости от оного – разные вещи. Радоваться своим успехам анализа Оцела перестала в тот светлый миг, когда прошедшая боевое крещение вертушка стала казаться тяжелой. А снова начала злиться парой минут позже, когда к статусу "подъемные" присоединились... лапы. Что и говорить, Серебряная была просто возмущена подлым поведением местной флоры (и всего мира) поочередно и целенаправленно добивающих угодившего в здешние широты гвардейца.
Потихоньку сбавив шаг и перейдя мыслями в утешительную область видений, как достанется виновникам всем бед (старый академический прием – только вообразить, как сержанту поплохело, и самому лучшеет), Оцела поставила самой себе диагноз не перекидываться до выяснения – больше глухоты ей не хотелось только застрять между обликами, - и потащилась за спутниками. На каком-то шагу обнаружив благородное предложение помощи от йаста, однако, в связи с тем же диагнозом столь же благородно отказавшись. Тем более, что ни говори, он был не военным, а соответствующего пункта в этикете не было лишь по той причине, что составителям-церемониймейстерам подобная ситуация и в голову не приходила. Так что Оцела со всей доступной мимикой поблагодарила, отказалась, но согласилась не оскорблять ни своих (гордых), ни вампировых (благородных) чувств отказом, вместо себя поручив тридцать пять килограмм "вертушки".
И мысленно продолжив гадать, справиться ли ее двуликий организм с флоровой заразой, или... или не справится. Тема была интересная, заняла всю дорогу. Или не дорогу, но точно "всю"...

За деревьями и впрямь что-то мелькало. Крыши это или нет, сказать уже было почти невозможно, ибо глаза журналистки начали закатываться и на левом плече орка теперь лежало лишь что-то слабо напоминающее бодрое человеческое тело. На правом дело обстояло не лучше. Мехико то открывал правый глаз, то левый. Чувствовалось, что японец хотел что-то сделать, но ускользающее сознание не позволяло сильному духом желтолицему человеку сделать чего-то такого, что давно уже баллансировало на краю его сознания.
- Шмяк.
Это свалилась Оцела. Она ещё продолжала двигаться, но это были уже, скорее всего по большей части рефлексы. Речь уже не шла о том, кому нести груз для хвоста. Речь шла о том, как передвигать собственные конечности.

Осознание явилось, пока Мики плавно соскальзывал с плеча ездового громилы. Его-то и осознанием было сложно назвать, так как для этого процесса требуется участие мозга, разума или хотя бы мозговой ткани, пусть даже спинной. Это было приветом из далекого прошлого. Или будущего. Или еще откуда-то, но уж точно оно родилось помимо воли, хотя и по желанию Микихико.
Если бы он попробовал так переплести пальцы в нормальном состоянии, то получил бы в лучшем случае две фиги, по одной на каждую руку. Но, как уже было сказано, какое-либо сознание крепко дремало, задушенное ядом из мелких щепок и шипов их недавних противников. Откуда он это знает, японец тоже не сумел бы внятно сказать.
- On haya baishiraman taya sowaka... - слоги мантры пришли на память тоже чисто самостоятельно; их никто не слышал, даже он сам и, возможно, поэтому продолжал упрямо твердить, чтобы пробить этот ватный барьер.
Микихико прикрыл глаза и заставил себя не спать.
В воображении вокруг него сплелась голубоватая мерцающая сетка, растянулась, захватывая остальных. Там, где плети опутывали его спутников, они меняли свой цвет, высасывая из них гниль и яд.
- On haya baishiraman taya sowaka, - в последний раз повторил Мики и открыл глаза. - Что это было?
Разумеется, его никто не услышал.
Но Гиена чувствовала себя, кажется, поувереннее, да и у самого Мики повысилось настроение, чего нельзя было сказать о пушистом гвардейце. Видимо, для нее требовалось заклинание помощнее или подольше. Островитянин аккуратно пхнул кулаком живой танк, на котором они с журналисткой имели честь восседать. А когда Гор поднял башню и воззрился на своего ездока, указал пальцем на лежащую носом в грязь несчастную Оцелу. Мол, еще не все, кое-кого забли, надо спасать.

Гор развернулся, потом поссмотрел на Оцелу, лежащую носом в грязи, на Мики и Гиену Пера, которые выглядели уже более, чем бодрыми, на Кериана, прущего всё оружие хвостатой спутницы и принял решение. Решение далось ему непросто, но всё же далось. Надо было что-то менять, менять направление своей помощи, что ли. Или, как это выразить, чтобы словами? Гор присел и, сняв с плечей всех тех, кто на них дислоцировался, аккуратно, чтобы не повредить, поставил их на землю. Потом орк подошёл к тому, что некогда, не так давно, было боевой машиной смерти, а теперь напоминало жалкую тряпочку-полутруп и, немного кряхтя от натуги (хотя этого никто не слышал), взвалил массивное тело себе на горбину. Надо было идти дальше. Туда, где уже виднелись крыши построек.

Когда-то в детстве у них дома жила кошка, очень вредная и кусачая кошка, но однажды Микихико нашел ее у крыльца, когда их семейство вернулось разбирать завалы после тайфуна. Несмотря на разницу в размерах и боеспособности (в последнем Мики не был так уж уверен), сейчас они напоминали друг друга. Одинаково встопорщенные, грязные и несчастные.
Японец подергал Гора за рукоять секиры: мол, еще чуть-чуть, совсем минуточку, потому что на дольше новоявленного целителя, скорее всего, не хватит. Теперь, когда процесс совершался уже сознательно, он (с одной стороны) пошел быстрее, но (с другой) потребовал больше сил. Нельзя сказать, что мех на пока еще не пушистом, как раньше, гвардейце высох, но гибкий хвост уверенно качнулся из стороны в сторону. Кажется, Оцеле становилось легче.
Шмяк (не так громко, как в первый раз).
Это свалился Мики.

Возвращение из мира мыслей состоялось неожиданно, когда Оцела уже большинством (неосознанным) голосов решила, что собственный метаболизм отраву не осилит. Самочувствие опровергло интуитивное подозрение, и оборотень открыла глаза, внезапно заподозрив... что-то странное.
Хвост чувствовал себя отлично.
Лапы чуть хуже (но бывало намного страшнее).
В животе снова голодно... э нет, не бурчало – все так же царила глухота, но ворочалось весьма проголодавшись.
В голове шуршало. Чем?
Проведя ревизию и поняв, что конечности не собираются отваливаться, а кушать... хм... уже без экивоков – жрать! – хочется ощутимо, Оцела уточнила, что пребывает на ком-то (вампир и желтый одноликий исключались, как целиком находящиеся в поле зрения), потом взвесила все "за" и "против" второго облика...
(За человечность был меньший формат и меньший голод, вдобавок если лапы все таки симулируют хорошее самочувствие, весить на ком-то она станет меньше,
Против – после перекидывания один результат ей станет голодно, да и арсенал тащить... нельзя же настолько полагаться на йаста).
...И аккуратно сползла с таинственного кого-то. Это оказался Гор. Наверное он мог удивиться, как ощутимо крупная кошка гвардейских форматов умеет просачиваться и стекать, но мокрую Оцелу в первую очередь взволновали вопросы земной тверди и быта, а уж потом впечатления орка.
Лапы не симулировали, но все равно были не в идеале. Поставив пять мысленных заметок (а – запасаться амулетами перед следующей агрессивной флорой, б) запасаться спутниками на случай отсутствия "а", в) должно отблагодарить йаста, г) то же самое Гора, д) помимо ушей оторвать хакерам все остальное), Серебряная пришла было к выводу, что с ее интуицией что-то случилось, когда наконец почувствовала... такие знакомые следы магии.
А надо сказать, с магией Двуликие дружили как с пылью. Если лежит спокойно, пусть, а копнешь-почуешь – чих.
Вместе с открытием кто кого лечил, кто есть кто и почему интуиция в порядке на Оцелу напал страшный чих, похоже в осознанном виде восточно-лос-анжельские мантры она не переваривала. Зато заметки пополнились "е" аналогичным с "в" и "г"... Хотя все равно лидировали:
- Ар-ррр-чхи!!!
Двумя разными, но очень похожими мыслями при этом пробежало "плечи Гора – самое популярное место", "при трудном выборе случайно трансформироваться от сильного чиха – какой сюр...".
Когда аллергия на постороннюю, хоть и целительную магия, спала, Оцела вяло додумала разные мысли: "зато по весу Гор снова выигрывает..." и "но выбор-то будет пройден". Последним фырком логика свела темы в одну кучку: "найду обед – перекинусь. Заодно долечусь".

Нельзя сказать, что гиря была такой уж тяжелой ношей. В конце концов, Ночных Коэрхан* силой не обидел. Но вот нести ее было неудобно, особенно учитывая меч и кинжал, по-прежнему пребывавшие на поясе. Да и вообще... не дело это для Повелителя.
Поэтому видневшиеся вдали постройки Кериэна определенно обрадовали. Логическая цепочка - "крыши - дома - отдых" выстраивалась моментально, и была симпатична каждым звеном.
Предвкушая отдых и возможную пищу, Кериэн обратил совсем немного внимания на пробуждение Оцелы. Зато не заметить чихания было невозможно.
А это значило, что Двуликая уже очнулась, и можно вежливо вручить ей весомое имущество.
Что Повелитель с коротким поклоном и сделал.

*Коэрхан - "Повелитель". Полностью - "Коэрхан Аэсхе хэй Файот" - "Повелитель Крови и Ночи". По верованиям Ночных - их создатель, всемогущее темное божество.

Всё происходило так, как в комедии Гайдая, которую Гор, естественно, не смотрел. Один падал. Его поднимали. Тем временем падал второй. И так далее. По кругу. Тяжёлая хвостатая Оцела подала признаки жизни. Она не только зашевелилась, она приняла свою от Кериана то, что украшало ранее её хвост, тем самым увеличив массу, воздлженную на плечи орка. Что же. В очередной раз придётся менять ношу. Благо дома были уже недалеко. Поставив Оцелу на ноги и показав ей верное направление движения (А то упрётся в обратную сторону после пережитого, а потом ищи её по болоту!) Гор возвернулся к свалившемуся японцу и загрузил его тело на плечи. Вот укатали болота бедолагу!
Шаг, второй, третий. Нет, нести одного желтолицего куда легче чем двух. Или одну хвостатую. А ещё и секира за спиной болтается. А вот и опушка леса. Впереди шли дома. Дома, сараи, кукаекающие петухи, блеющие козы...
Кукарекающие? Гор аж встал от удивления собственной мысли. Онмуже настолько привык к вате в ушах, что даже и говорить не пытался, больше на знаки полагаясь. А тут - петухи.
- Это... петухи, - только и сказал Гор и почесал затылок. Мелочь, но всё же. Как приятно порой бывает выругаться, особенно когда эхо доносит до тебя твои же собственные слова, а не тишину. Вот только в носу что-то, казалось немного мешало. Впрочем, заморачиваться не стоило. Его ведь не переклинило так, как остальных. Только Кериана, кажется, зараза болотная стороной обошла. Тоже, наверное, кожа толстая.
Входим в область отсутствия обоняния

— Крааасооотаа! — протянула Гиена, наслаждаясь звуками собственного голоса.
Да, звуки вернулись! И зрение не пропало! Действительно — красота!
Опять-таки — жилая местность, деревня. Причем деревня какая-то... декоративная, совершенно не воняющая навозом...
Последняя мысль прошла вскользь, не царапнув. Ее начисто забило более актуальное соображение: а читают ли в этой деревне газету "Всё прах и тлен"? Если да, то не безопаснее ли обойти ее вдоль околицы?

Что-то в последнее время его начали одолевать философские мысли, что явно не к добру, но поделать Мики ничего не мог. Философская мысль номер раз: надо что-то придумать, чтобы не терять так силы при каждом... э-э... колдовстве? Номер два: раз что-то где-то щебечет, что-то где-то хлюпает, а рядом сопят и вздыхают, то за слух можно не беспокоиться. Номер три: то, что покачивается перед глазами, должно если не вонять, то по меньшей мере пахнуть. Впечатанное в генотип отвращение к запахам грязного тела должно было уже возмутиться, но почему-то молчало.
Мики подергал громилу за ту частьодежды, до которой дотянулся.
- Отпусти меня, - попросил он. - Кажется, я уже могу идти сам.

- Грр-р... – утробное рычание Оцелы как-то незаметно выросло с неслышно-высоких до столь же неслышно, но очень чувствительно вибрирующих низких тонов, и оглушительным рыком перешло в ругань. Явно на родном языке:
- ...р'ра'Р-ричи!!!
Гиря тихо брякнулась оземь, причем от полноценного бума спасало лишь физическое состояние еще не конца отошедшей Серебряной. Но полыхающее в глазах бешенство заменяло недостаток хвостовой деятельности.
После различимого "ричи" метаморф за пару минут полностью восстановила справедливость по недавней глухоте, в кратчайшие сроки вызвав у окружающих желание вернутся в зону умиротворяющей тишины, под наконец не слишком внятно, но чуть более спокойно буркнув:
- Чутье. Убью. Три раза. Вс-ссех!
Наставники и церемониймейстеры известной королевской академии, гордившиеся что их выпускники полностью обучены тонкой науке этикета, могли вписать в педагогические брошюрки, что последовательное лишение Двуликих всех чувств (отравления в принципе можно не считать, как и прочие мелочи военной жизни) способно выбить все затверженные своды всего за несколько часов.
Вдобавок, омерзительное настроение Оцелы еще больше портили подозрения, что с возвращением нюха отвалиться еще что-нибудь, и если это будет осязание, она пойдет назад. Перекидываться.

Навернув три круга и слегка выдохшись, кошка дважды встряхнулась (шерсть из мокрой и грязной стала дыбом и все такая же), вздохнула, "умылась", поточила когти о попавшийся рядом камень (лязг вызвал много неприятных ассоциаций), и (наверное исчерпав нецензурный лексикон) кротко извинилась:
- Прошу прощения за вспышку мотивированной агрессии, в будущем постараюсь направлять повышенные эмоциональные разгрузки на причастных к мотиву личностей, но не обещаю полного соблюдения за присутствием в этом мире явных физических аномалий, глубоко оскорбляющих мои чувства. Так же весьма благодарна за спасение моей жизни, которая в первую очередь принадлежит Ее высочеству, во вторую мне, и в третью вам, - благо легкие второй ипостаси были большие, и прерываться для новых вдохов кисе не пришлось. После чего обычным тоном поинтересовалась: - нам туда надо? – шевельнув ухом в сторону деревни.

Ну что же, всегда хорошо, если объясняться можно с помощью слов. Так легче как-то. А то Гор совсем вспотел, пребывая в зоне молчания. Не то, чтобы ничего не скажешь, но понимание им реальности страдало весьма и весьма заметно. Ладно кончилось. А закончившись, породило новые вопросы, может и не настолько актуальные среди трясины или во время схватки с этими самыми, с корнями которые, но почему-то весьма жизненные вблизи населённого пункта. Их-то тут же и огласил орк, едва в его голову поступила комманда от иной части тела:
- Жрать что будем?
Нет, что где деревня, там должна быть и еда - это оно само собой подразумевается. Но ведь не пойдут же они в первый же свинарник, дабы оприходовать там местную живность. Как-то оно нехорошо, что ли? Орков и так люди мягко сказать недолюбливают, а уж если бы они таким образом пробирались, так совсем бы извели. Это гоблины мелкие, твари пакостные, хитрить мастера. То банником назовутся, то овинником, то молока нашару выклянчат, то сопрут чего. Им-то мелким легко. А оркам, братанам по расе вечно приходится или в наёмниках скитаться, или в охранниках. Редкий орк в грузчиках ходит. Это уж чаще каличенные или юродивые, что вечно не от мира сего. Впрочем, в степях есть и орки-кочевники. Только всё меньше их. Впрочем - это уже другая песня. Не до них сейчас.
- Это... денег у нас нема. У меня нет. А у вас откуда? Что делать бум?
Вопрос повис в воздухе. Задавать вопросы всегда легко. Труднее находить достойные ответы.

- На меня не смотрите, - немедленно отперся островитянин.
В кармане у него лежал бумажник, в бумажнике хватало наличности и кредитных карточек, только Микихико не без основания подозревал, что сейчас ими можно разве что елку на Новый год украсить.
- Я не алхимик, - пояснил он.
Извинения пушистой гвардейца японец принял, кивнув в ответ. Может, он и не мог проникнуться всей мерой ее отчаяния и ярости, но издевательства над органами чувств ему тоже основательно поднадоели.
- Может, им наемники требуются?

Когда речь зашла о деньгах, Кериэн лишь выразительно поднял бровь. У него при себе монет вообще не было, что вряд ли кого-то удивило бы в Чернолесье. В самом-то деле – ну с кем там Ночным торговать? Золото и медь в замке лежали просто как запас на будущее. Серебряных же монет почти и не было, по понятным причинам.
А вот предложение о наемничестве вызвало двоякие чувства. С одной стороны – логично и реализуемо. С другой же… Повелителю Ночных идти на службу к людям (или кто там обитает?), пусть и временную? Кошмар. Даже представить сложно.
Но помимо этой мысли, имелась и иная проблема, на которую Кериэн не замедлил указать:
– А вы уверены, что наша группа вызовет… доверительные чувства у местных жителей?
С точки зрения самого Кериэна компания из женщины в странной одежде, могучего верзилы с топором, желтокожего человека с узкими глазами и Двуликой могла вызвать разве что желание схватиться за вилы. О своем присутствии Ночной уже и не упоминал; он не раз убеждался, что его сородичи крайне редко встречают дружелюбный прием у людей.

Звук, изданный Оцелой при словах вампира невозможно было принять за слова ни на каком наречии, но почему-то интонациями сразу навевало картину известной поговорки: "Носорог плохо видит, но при его скорости и массе это не его проблемы"...
Но, будучи все таки оборотнем воспитанным, вслух Серебряная того не сказала, тем более после отравления были справедливые подозрения, что условные масса и скорость известного животного слегка убавили в показателях.
- Денег нет. Есть оружие, - вместо двусмысленных идиом отрапортовала мохнатая, видимо этот перл не посчитав нормальным. Потом задумчиво шаркнула лапой, покосившись на деревеньку (и мысленно сморщившись – будь тут нюх, давно бы разобрались как в селении с "покушать"...), но предлагать варианты "что делать" пока не выскажется шалфейная дама не стала. Вдруг у нее все таки деньги есть... Вдобавок, Оцелу терзали приступы лени, ибо заниматься активным физическим трудом до обеда (обед – трансформация – лечение – обед) не хотелось, но в замкнутом круге "труд – обед" почему-то сначала стоял труд, а уж потом еда. Под приступы одинаково попадали как варианты охоты, так и все остальные "труды".
Для очистки совести немного покомбинировав варианты, где трансформа стояла до обеда и количество труда от того сокращалось, Серебряная пришла к выводу, что частые перекидывания с голодухи приведут к банальной седине (или еще лучше – глобальной линьке), чего как здравомыслящий гвардеец (см. список кому и в какой очередности принадлежит жизнь и здравие) должна избегать. И потому, засунув все идеи насчет "труда" в дальний угол души и пяток, в ожидании решения взялась за умывание.

Гиена Пера молча перебирала в уме варианты.
Экспедиция? Археологическая, этнографическая, фольклорная? Угу, если в деревне хоть кто-то знает эти слова...
Группа киношников в поисках натуры для съемок? Могло прокатить, киношники — народ чудной... но что, если здешний мир еще не проникся величием кинематографа?
Пообещать прославить их на весь мир в газете? Тут может быть два варианта: либо они ничего не слыхали о газетах и побьют непонятных личностей, либо о газетах они слыхали, "Всетленку" читали... ну, тогда стопроцентно побьют!
Наконец журналистку осенила мысль.
— Господа, нам необходимо для дальнейшего пути разжиться едой, а также по возможности — местной валютой. Брать силой... ну, рискованно. Почем мы знаем, вдруг в этом мире у крестьян в будке не собаки живут, а тигры? Или рядом замок местного феодала с крепкой стражей? Не знаю, как вы, а я в темницу не хочу. Как я понимаю, вы не против заработать, но не уверены в том, как местное население примет наши услуги... и какие именно услуги им предлагать. Вот на этот счет у меня есть соображение... но, господа, умоляю, только без рук! Без рук, без ног и без хвостов с гирями!..
На всякий случай женщина спряталась за Гора и, выглянув из-за его спины, с опаской предложила:
— А может, мы — бродячий балаган, а?.. Неужели не состряпаем представление? Я знаю несколько фокусов. Гор — силач. Ничего не говорю про господина Кериэна, но лично знаю нескольких вампиров, неплохо владеющих техникой гипнотизирования, к тому же в ресторане он так метко кидал разные предметы.... Что же касается уважаемой госпожи Оцелы, то она могла бы быть... умоляю не сердиться! — дрессированным животным... то есть грозным и прекрасным чудовищем! А господин Микихико при ней — укротителем... а?

Балаган - прекрасная штука.
Балаган - это то, что радует взор и будоражит кровь.
Балаган - это то, что вот-вот начнется после вынесенного предложения.
И первой его жертвой станет именно он, чего Микихико не желал ни в одном из жизненных перевоплощений (пусть не таких стремительных и впечатляющих, как у Оцелы). Обозленные якудза перед обозленным гвардейцем - не просто братки, нервно курящие в сторонке, они наивные и безвинные овечки на зеленом лугу. Даже если под курчавой шкуры у них торчат волчьи хвосты.

Мысль о балагане была удачной. Это оценил даже Гор. Что тут же и выразил в своей клыкастой улыбке. Померяться силой с каким-нибудь из местных было бы сущим удовольствием, если только выищется такой шустрый герой, который сможет на кулачках с ним потешиться. Если ещё там в гора[ и попадался народ покрепче, то рядом с болотами обычно живут одни доходяги. Климат влияет или качество пищи. Не суть. Главное - идея .Нет, ну и башковитая же всё же эта рипертёрша, он бы до такого не дотумкал. Ну, там дров поколось, медведя заломать - это куда ни шло, а тут. Да, циркачи всегда хороший куш снимают. Не только на пожрать хватит.
- Как бы оно здорово, - протянул Гор и поиграл мускулами.
Что же идея хороша, когда она была идеей. Дело стало за воплощением. Из-за овина вышел сутулый мужичёнка с бегающими глазами в соломенной шляпе на давно не чёсанной льняной голове. Красная рубаха, серая меховая жилетка, штаны неопределённого цвета, в руке кнут.
- Муууу! Муууу! - раздался радостный крик, характерный для коров и два телка-первогодка вышли вслед за аборигеном.
- А... это кито тута? - остановившись спросил человек в шляпе. Умнее, по всей видимости, ничего придумать в этот миг он был просто не в состоянии.

Появление аборигена подтолкнуло Гиену на решительные действия. (Если своя группа побьет, так чтоб хоть не за просто так!)
Она шагнула вперед и бодро заголосила:
— Почтеннейшая публика! Вашей деревне крупно повезло! Проездом из Парижа в Монте-Карло вас посетил знаменитый балаган несравненного и прославленного маэстро Кериэна... что, не слышали?.. Стыд вам и позор! В труппе такие звезды, как талантливая фокусница-престидижитатор Гайана Перра! Не знающий поражений борец и силовой жонглер Гор-ГорА! Бесстрашный укротитель Микихико со стаей кровожадных Королевских Котяр! — Гиена нервно оглянулась, встретила задумчивый, оценивающий взгляд Оцелы и уточнила. — Королевская Котяра лишь одна, но кровожаднее всей стаи, вместе взятой! Прыжки сквозь обруч, Танец Хвоста, по заявкам публики — пожирание кур...
Мужичонка молча развернулся и бегом бросился назад, к околице. Оба телка на рысях устремились следом...

Гиена Пера не зря беспокоилась насчет "рук, ног и хвостов с гирями", несмотря на то что Оцела была не в форме и внутриотрядным рукоприкладством (в смысле хвостоприкладством) не занималась.
Но в первые мгновения после шикарного предложения бедного гвардейца хватил столбняк – до сих пор гибкая психика пушистых телохранителей одной сумасбродной наследницы престола не подвергалась подобным экзекуциям, - а потом помешали смутные мысли, что Гор в списке "в"-благодарностей, а Гиена прячется за ним.
Так что пока Серебряная отошла от столбняка (который застал ее в процессе мытья ушей), момент оказался упущен, а рядом появились аборигены.
Как ни странно, именно мычание вернуло Оцеле если не здравость рассудка, то его трезвое подобие, запустив длинную ассоциационную цепочку, конце которой обнаружилось как раз то самое сумасбродное высочество. Имя Илиары оказало эффект холодного душа, так что метаморф "отмерла" от столбняка, шевельнула лапой, с прерванной ноты вернулась к глубокому урчанию и... продолжила умывание. Решив повесить на ненормальную одноликую все проблемы и вопросы, которые возникнут если "прекрасное чудовище" перекинется в намного менее прекрасного, но однозначно чудовищного человека. А еще пообещав себе познакомить двух невероятно непочтительных личностей...
...И уже потом можно будет отвести душу и убить. Мр.
- Телят тоже ем, - на удивление флегматично дополнила рекламный устный проспект "Котяра". - И людей. Буду. Скоро...

Предложение Кериэн переваривал с минуту. От о-очень резкого ответа Гиену уберегло лишь предложенное ранее угощение и фраза насчет "маэстро". Но когда местный быстро исчез, Ночной все же решил высказать свое мнение. Правда, тихо.
– Интересное предложение, – по кислому тону Повелителя можно было верно рассудить, что оно ему симпатично еще меньше наемничества. – Вот только почти все мои силы бесполезны, пока я удерживаю защиту против солнца, исключая способности самого организма. Попробуйте сперва найти веское обоснование того, почему представление надо проводить ночью или в темном помещении.

Настоящую журналистку не смутишь внезапным вопросом. Ответ она ляпнет молниеносно (хотя и не факт, что ответ будет умным... впрочем, уверенность и нахальство сделают его внушительнее).
— Не ночью, — сказала она твердо. — Вечером, в сумерках. Во-первых, крестьяне к этому времени закончат свою жатву, прополку... или чем они там таким полезным занимаются. Во-вторых, наше представление будет хорошо смотреться при свете факелов. Представляете, как будет выглядеть прыжок Оцелы сквозь пылающий обруч?! А уж про мое умение показывать фокусы я вообще не говорю, в полутьме оно поднимется на порядок выше!

Выражение "я сжевал лимон" сменилось на лице Кериэна более мягким - "я сжевал пол-лимона". Практицизм боролся с аристократизмом, и последнему пришлось уступить - ему и так уже достаточно досталось.
- Теоретически это возможно, - ну очень неохотно сообщил он. - Однако замечу, что мне, весьма вероятно, потребуется потом восстановить потраченные силы. Кровью, разумеется.
Эх, был бы здесь Ночной Рубин... ну почему он остался в замке?
- А вы уверены, что награда будет стоить всего этого... представления? - со слабой надеждой поинтересовался йаст Лайнес.

— Насчет восстановить силы — так у меня еще полфляжки осталось, — деловито сказала Гиена. — Сама-то я не пью... ну, то есть ЭТО не пью! Так что забирайте на здоровье. Надеюсь, за следующим переходом меня не встретит мой шеф в жестокой ломке...
Она окинула деревеньку взглядом полководца, который вот-вот отдаст захваченный город своей армии на разграбление.
— Награда? Наверняка она будет пустячной. Какие-нибудь яйца и лепешки. Но есть кое-что поважнее лепешек. Во-первых, местное мужичье, будучи в хорошем настроении, наверняка расскажет нам что-нибудь полезное про тех гадов, за которыми мы гонимся. Вряд ли они прошли мимо деревни... А во-вторых, мы же ничего не знаем про саму деревню! Вы, сударь, уверены, что у этого мужика с кнутом не стоит на чердаке пулемет, нацеленный поверх ворот на улицу? Я это проверять на своей шкуре не желаю!

- А что такое "пулемет"? - осведомился Кериэн. Непонятное слово начисто лишало аргументы убедительности.
- Вообще оружие, но это я так, к слову. Я хочу сказать: мы же не знаем, чего от этого мужичья ждать! Видала я их, всяких... и могу заверить: благостный мужичок с серпом в одной руке, пастушьим рожком в другой и с соломой в волосах - это только ширма. Крестьяне - народ хитрый. Если в здешних краях водятся вампиры - не сомневайтесь, у каждого доброго поселянина пол-огорода чесноком засеяно. А вилы сплошь с осиновыми заостренными ручками!
- Если в здешних краях водятся подобные мне, то они вполне могут узнать во мне такового, - возразил Кериэн. При чем тут чеснок, он не очень понял, но решил не комментировать. - Правда, получение сведений - действительно полезно...
- Не узнают! - вдохновенно заявила газетчица. - У нас, господа, есть немного времени, чтобы привести себя в вид, достойный бродячего балагана... ну, словно мы только что из психушки сбежали! У меня, например, есть яркий целлофановый пакет... господин Микихито, отдайте, пожалуйста... из которого я собираюсь состряпать себе очень эффектный головной убор. А книгу можно и в руках пока нести. А вы думайте, господа, думайте! Надо нам принарядиться!
- Дайте мне темноту и немного времени - и моя одежда заменит любой самодельный наряд, - заметил Кериэн. - В любом случае, скорее важна не одежда, а умение себя вести.
- Умение себя вести - это да! - согласилась она. - Жаль, что вы, господин Кериэн, не согласитесь войти в деревню на руках, а то нам бы сразу поверили... А вот Гору я сейчас сплету очень милый веночек!
- Ни-ко-гда! - возмутился йаст Лайнес. - Тем более, что это рушит ваш замысел. Будет руководитель труппы так себя вести?
- Это точно, - рассеянно поддакнула Гиена, уже собирая цветы, - начальство - оно завсегда на подчиненных всю работу перекладывает...
Выражение "сжеванного лимона" вернулось, но Кериэн промолчал.

(с Гульдой)

Когда спорят интеллектуалы орки молчат. Вот и теперь, Гор не знал что сказать. Нет, ну не нравится - предложи своё. Голод - не тётка. Не мышей же Оцела по амбарам у крестьян будет за ужин ловить? Впрочем, ей и мыши нужны соответственные. С кабана. А где таких на всех напастись? Да и он, хоть и не особо-то разборчив в еде, но на одних мышах долго не протянет. Раз уж выбрались из леса, так хоть и поесть по-оркски, по нормальному. С пивом и кровью. Вон, Кериан от бифштекса с кровью точно не откажется. Вон, бледный какой. Такого только кровавыми кусками и кормить. Глядишь, и румянец здоровый появится. Представле6ние, если его забабацать, могло дать и ещё один эффект, который как-то упустили из виду его друзья. Где народ, там и проблемы. Кто-нибудь мог предложить им, пришлым, какую-нибудь работёнку, которую делать сами местные жители либо боятся, либо считают ниже своего достоинства.
- А, это, так, коли выступать будем, оно и работа привалит. Заказы пойдут, - Как мог объяснил Гор свою точку зрения. В любом случае лучше так, чем со всей деревней в конфликт вступать. Тем более, если это его мир. Ему тут ещё жить и размножаться. Может и возвернуться когда придётся.

«Значит, от мыслей о наемничестве компания не отказалась», – вздохнул про себя Кериэн.
Ночной попробовал перечислить все, что ему не нравится. И пришел к выводу, что ему несимпатичны:
1) Идеи;
2) Места действия;
3) Миры в целом;
4) А в особенности – те, по чьей милости он мотается по каменным коробкам и болотам, а не спокойно пребывает в родовом замке.
Когда-то Кериэн читал человеческую теорию, сводившуюся к фразе «Мир есть Текст». И сейчас Повелитель твердо решил, что если у данного Текста есть автор, то при встрече он ему отрежет голову, позабыв про весь этикет.
– В таком случае, давайте двинемся по направлению к деревне, – произнес вслух он.
«Лучше уж поскорее разобраться с этими неприятностями».

Микихико не принимал участия беседе поскольку был занят мыслями. Во-первых (наверное, заразился от спутников страстью к упорядочиванию), ему хотелось наконец-то подумать без того, чтобы его пытались съесть, подстрелить, отравить, лишить последнего сознания, и так далее. Во-вторых, от чего-чего, а вот от пулемета он не отказался бы. И (дабы поддержать необъяснимую страсть своей нации к этой системе) желательно "гастингса". Можено даже старой модели. Выглядит неплохо, скорострельность в норме. Вот тольо при окончании боеприпасов из него дубину не сделаешь. Разве что Гору отдать.

Последнее предложение Кериэна оказалось почтено минутой молчания, за которое невольные спутники переваривали... разные вещи. От мыслей до ядов включительно, а некоторые еще и шерсть.
Мысли Оцелы при этом текли относительно в унисон с мыслями новоявленного укротителя (гхм), хотя и в другом ракурсе относительно родного мира.
Перебирая в уме уложения дуэльного кодекса (к слову, никем и никогда не издаваемого, но известного абсолютно всем дуэлянтам Алтора), Серебряная искала лазейки для умертвщления мирного населения сплошным потоком инвалидов-одноликих, пытаясь загнать повышенное кровожадное состояние в рамки оправдывающего действия гвардейца Ее высочества этикета. Получалось плохо, но какие-то идеи у Оцелы уже появились. И эти идеи грели душу так же сильно, как и видение представления друг другу шалфейной дамы Гиены и сумасбродного Высочества.
Таким образом, к концу "минуты молчания" оборотень уже доумывалась, сменила голодное урчание на вполне приличное мурлыканье, поднялась, последовательно отряхнувшись всем гибким (и очень большим) (и очень мохнатым) телом, подобрала гирю и потопала к деревне. Попутно с гирей зацепив и Микихико, благо длины хвоста на плечи японца хватало.

Когда все идут Гор тоже должен идти. Вот только Гиена Пера что-то не торопилась последовать за Оцелой. "А, может, она устала," - просверлила орка шальная мысль.
- Садись, - присев, указал Гор репортёрше на свои плечи, - Как королеву ввезу. А секира палкой ихней будет.
- Гор усмехнулся, обнажая клыки. Ну и видок будет, если они так войдут к местным. Уважения огребут по самое "не балуйся". Тут же придут с поклонами и с выявлением дружеских чувств. Или ещё чего. О таком внукам степенные домохозяйки будут рассказывать пасмурным вечерком, сидючи у камина.

Деревня встретила пёструю компанию нестройным гулом. Казалось, что всем было более-менее наплевать на их появление. Казалось, должны шарахаться от них или любопытничать, ан нет. Народ кучковался возле массивного бревенчатого здания в два этажа с мезонином, расположенного возле тракта, ведущего куда-то на север и яростно махал руками, что-то меж собой обсуждая. На дверях дома, возле которого шёл этот непонятный человеческий базар красовалась криво пришпандоренная вывеска с изображением медведя, стоящего задом к наблюдателю. "Мохнатый зад" - красноречиво гласила надпись возле рисунка. Из толпы в какой-то момент выскочил мелкий мужик с льняными патлами, виденный ими ранее в сопровождении жвачных парнокопытных.
- Они! Вота кто нам нужОн! - узловатый палец местного жителя остановился на странной компании. Народ, по одному, по двое, стал поворачиваться к чужакам...

Данный крик мог иметь различные последствия.
Первое (вариант романтичный, героический и неправдоподобный): они действительно понадобились местным жителям в качестве спасителей/наемников/героев/циркачей.
Второе (вариант прозаический, более вероятный): им сейчас намылят шеи и уши за неведомые им события, в которых они не участвовали.
Третье (подвариант второго): участвовали, но сами того не сознавали.
Четвертое: пора отстреливаться!
Переходить к активным действиям временно не хотелось. Мики переживал новое для себя ощущение. Сам он довольно часто обнимал за плечи девушек, и девушки были очень даже не против, но вот сам впервые очутился на их месте. В качестве напоминания, что руки распускать все же не следует, на хвосте гвардейца, которым Оцела обвивала его плечи, покачивалась достопамятная гиря.

Осторожная Гиена Пера не стала выяснять, зачем именно они нужны этим местным жителям. На всякий случай (дабы избежать возможного неприятного недоразумения) она решила представиться аборигенам, а заодно и представить своих спутников.
Не слезая с плеч Гора, она громко (и, как ни странно, не очень фальшиво) загорланила слышанную где-то раньше песню:

Эгей, и старцы, и юнцы,
И дети, и родители -
Бросайте всё! Приехал цирк!
Теперь вы - наши зрители!
Скорей бегите, зрители!
Такого вы не видели!

Здесь колесом пойдет медведь
По слову укротителя,
Собаки здесь умеют петь -
Такого вы не видели!
Почтеннейшие зрители,
Такого вы не видели!

Завьется в узел акробат -
Не расходитесь, зрители!
Здесь в воздух факелы летят -
Вы видели? Вы видели?
Почтеннейшие зрители,
Такого вы не видели!

При этом новоявленной циркачке было решительно наплевать, где ее труппа достанет медведя, умеющего ходить колесом, равно как и поющую собаку. Не волновало ее и то, может ли кто-нибудь из труппы, включая ее саму, завиться в узел. "Всетленка", как и прочие газеты, частенько публиковала рекламные объявления, и Гиена прекрасно знала цену этому наивному мифу: мол, товар должен соответствовать рекламе.
Главное — привлечь народ. А там будет видно.

Зато Оцеле вокал шалфейной дамы сильно не понравился, так как практичная воительница считала необходимым, чтобы опись сходилась с... чем-то описываемым.
- Я не знаю никаких поющих собак, - с изрядно промокшим, взъерошенным, усталым, отравленным, голодным, но очень заметным достоинством и толстенным намеком возмутилась она. При этом Серебряная вовсе не забыла, что не собиралась говорить перед другими аборигенами... просто рассудила – аборигены ее увидят (говорящей или рычащей) на весьма краткий промежуток времени, а вот с госпожой репортершей общаться еще дай боги сколько дней. Понятно, чье мнение и впечатление важнее.
В качестве аргумента Оцела отцепила хвост от японца и продемонстрировала гирю, благо ни одна собака такими хвостами не обладала (раз), а два – поющим личностям гири были ни к чему. Потом принюхалась к аппетитным запахам от таверны, припомнила взаимосвязь "еда-деньги" – с эволюцией в "деньги-заработок-цирк" и вернулась к своей роли, повесив хвост (и гирю) на не успевшего отойти "укротителя". Подумала еще немного, и решила что чуток оборотнической вежливости не повредит, весьма выразительно (для всех) и деликатно (увы, только по алторским меркам...) облизнувшись. Это был скромный комплимент запахам и поварам.

- Ы-ы, - осклабился Гор, напрягая мышцы на обеих руках сразу. Так он выглядит куда внушительнее. И мощнее и страшнее. Можно, конечно и на силовой поединок с местными решиться, только вот - выйдет ли кто. А без хорошей драки и монет не накидают. Нет, тяжести он поднять может, если надо, только...
- О, - завопил местный, - то что надо! Глянь, какие здоровые! Они и выгонят.
Остальные зашумели и согласно закивали, тряся бородами.
- А ну покажьте, что могёте, - чернявый солидный мужик с ключами у пояса и большим брюхом вышел на пару шагов вперёд, - Собаки у нас и свои брешут справно, а вот силачи да герои были б нам оно к месту были. Есть у нас туточки работёнка для таковых наёмная. Тока, могёт не справитесь. Надось на вас глянуть ужо.
Гор посмотрел на Гиену Пера. По части переговорщика по его мнению лучшей кандидатуры от их группы было не найти. Впрочем, надо было сперва себя показать, дабы местные прониклись ещё большей симпатиией к их группе и заплатили им больше, чем просто за потеху.

Так…
Оборот событий Кериэну решительно не нравился. Он только с трудом привык к мысли о возможном выступлении для людей… а тут их, похоже, еще собираются подрядить на какую-то работу!
Для людей. Эсхаш вейессо…
Но требование «показать себя» понравилось еще меньше. Гора уже одобрили, Гиена и Микихико вряд ли смогут поразить местных иначе чем речью… И кто знает, как тут относятся к Двуликим?
А способности самого Кериэна, как уже говорилось, сейчас были ограничены.
– Уважаемые, – Повелитель улыбнулся одними губами, скрывая клыки, – позволю себе заметить, что мы устали от долгой дороги. Не сомневаюсь в вашем гостеприимстве – и не позволите ли сперва нам отдохнуть? А потом мы сможем спокойно побеседовать о деле и показать, – сперва он хотел сказать «продемонстрировать», но усомнился, что его поймут, – все требуемое?
«Протянем время хотя бы до вечера, – решил Кериэн. – А когда скроется солнце… что ж, очень сомневаюсь, что мою силу они не оценят должным образом».

Отдохнуть? Нет, передышку им не позволят сделать. Разве что, обеспечат местом на их уютном кладбище. Микихико хотел было выйти вперед, чтобы нормально провести деловые переговоры (крестьяне или нет, в каком бы то ни было мире, а такие разговоры всегда одинаковы), но передумал.
- Показать? - хмыкнул он и присел на подвернувшийся кстати валун.
Неторопливо осмотрел каждого из "переговорщиков" с той стороны, брезгливо покачал головой, сожалея о низком качестве второй стороны.
- С чего бы нам выкаблучивать тут перед вами, когда неизвестно, что вы нам предлагаете?

Гиена Пера притихла. Ее безобидная, казалось бы, затея с бродячим цирком обернулась какой-то странной, несколько даже пугающей стороной.
Так было все мило задумано: прийти, попеть, покувыркаться, получить гонорар и двинуться дальше...
А теперь им, похоже, собираются навязать что-то такое, что не под силу всей деревне? (Хотя Гиена видела сверху толпу - и в ней было предостаточно крепких парней...)
Журналистка съежилась, пытаясь стать незаметной. А очень трудно стать незаметной, когда сидишь на плечах у гиганта-огра...

Мысли Оцелы, чьи изящные манеры и тонкие намеки местные упорно игнорировали, плавно скатывались с наработанных цепочек "еда-деньги-выступление" в "еда-еда-еда". Сначала с надеждой покосившись на йаста, чьи манеры тоже выражали мягкие предложения насчет покушать-поваляться, Двуликая недовольно отметила полное отсутствие взаимопонимания культур и перевела взгляд на других говорунов команды. Те помалкивали (шалфейная дама) или говорили неубедительно (одноликий желтой масти).
Надежды рушились в буквальном смысле на глазах...
Тяжело вздохнув, Серебряная перестала тактично облизываться, и нетактично рявкнула. В исполнении присевшей и обернувший лапы хвостом (и гирей) оборотни это выглядело как начавшееся басовитым мурчанием, и закончившееся на инфратонах рычание, в аккомпанементе втягиваемых и выпускаемых коготков. С учетом что земля оказалась каменистой, Толстый Намек кошки не в пример облизыванию вышел громким и доходчивым.
"Что тут думать, жрать надо" – с тоской подумала метаморф, впрочем, благовоспитанно не встав озвучивать. Во всяком случае, в такой формулировке.
Покатав лапой шарик гири, она убедилась что голос мохнатой части общества принят к сведенью, и, улегшись рядом с заведшим переговоры японцем, втихаря попробовала ручку орудия на зубок. Нет, Оцела ни в коем случае еще не оголодала настолько, чтобы грызть любимую "вертушку", просто требовалось занять руки... то есть лапы и пасть делом, а форма рукояти оной вертушки была далека от идеала.
...Так что после "толстого намека", ставшего, к слову, причиной нескольких инфарктов среди птичьего поголовья, улицу огласил душераздирающий скрежет, едва не приведший к тому же исходу оставшихся. Смутившаяся Оцела подхватила гирьку и повторила маневр репортерши, правда, выбрав тылы валуна с Мики (все равно Гор был занят, да и за ним не спрячешься). Оттуда тотчас раздался звучный "бум-мм!" и вежливое:
- Не обращайте внимания, Микихико, как только договоритесь кого резать – гиря к вашим услугам. Если договоритесь кого кушать – все остальное тоже к услугам...

Вдохновившийся поддержкой островитянин расправил плечи. Сумка с книгодемоном оттягивала одно из них и мешала маневру, но ничего, Мики справлялся с задачей выглядеть знающим больше, чем есть на самом деле и в худших (но все же вполне реалистичных) условиях.
- Господа! - рявкнул он, подражая Оцеле; вышло не так громко, не так хищно, но (как он надеялся) хотя бы столь же решительно.
Народ вокруг притих.
- Господа, или вы немедленно говорите в чем дело... - Микихико оборвал сам себя, как будто передумал. - Или вы немедленно за хорошим обедом рассказываете, в чем дело. Или мы добываем хороший обед сами. Как понимаете, в споре, кому принадлежит свежее мясо, вам или...
"Буммм!"
- Или Оцеле, - продолжил японец, - вы окажетесь в проигрыше.

Народ слегка оторопел, но, когда зовущие звуки перестали раздаваться из отверстия, которое называлось Оцелиной пастью, заголосил втрое оживлённее.
- Вот вы-то и помогёте! - мужик с большим брюхом даже расплылся в улыбке, - У нас на заимке, при часовне, хрень кака-то завелась. давеча шибко вопила. Аж дитёв напугала. Мы ж и не суёмся туды. А надо-ть Голдрану-то почесть воздать. С урожаем. А то серчать будет. Вот вы энту тварюгу зничтожьте - оно и на празнике гульнёте и звонкой монетой не обидим.
- Голдран - он силён, - понимающе кивнул головою лорк, потом прищурился и спросил, - А сколько кладёте за всю работу-то?
Мужик сперва нахмурился, потом запустил пятерню в бороду и произнёс.
- Шестнадцать золотых.
- Достойно, - откомментировал Гор. Видно, крепко достала уже местный народ та тварь, что кантовалась на заминке. Видно, местные лбы уже попытались оную ликвидировать, да только без толку.
- А сами-то что? Кишка тонка?
- Тонка, - чистосердечно признался местный, - Парни и рогатинами ходили и по всякому. Ни в какую. Как чумные становятся, лезут без толку куда не след, что тараканы и ... Добро хоть сами себя не укокошили. Двоих только за верёвки и выволокли с заминки. А что там - те и не помнят. На вас вся надёжа теперь.

- Шестнадцать золотых?..
Микихико оглянулся на валуны, из-за которых летела каменная пыль от работы хвоста. Пушистая гвардеец явно решила хорошенько размяться перед обедом.
- Двадцать, - скаказл японец. - И кормежка сначала.
Он еще раз обвел взглядом их маленькую команду.
- И чтобы каждый мог выбрать что он ест, а что нет. А то у нас не у всех простые привычки. У некоторых они...
Он помолчал, подбирая нужное слово.
- Изысканные.

Воспользовавшись тем, что Тор нагнулся к поселянину, чтобы как следует его разглядеть, Гиена довольно ловко спрыгнула с его плеч.
Она не была огорчена тем, что представление отменяется. Про цирк лучше писать в обозрении, чем самой вкалывать на манеже. К тому же от таких капризных спутников, как хвостатенькая и вампир, всегда можно было ожидать какого-нибудь взбрыка.
Она тут же подключилась к диалогу.
— Двадцать золотых, обед вперед плюс подробнейшая информация. Давно ли завелось? Просто так завелось или с какой-то причины? Чего-нибудь требует или так воет, для своего удовольствия? Долго ли продолжалась амнезия у тех, кто туда ходил? Давно ли ходили последний раз? По сколько человек одновременно туда совались? Наблюдаются ли какие-то визуальные явления - или только вой? План часовни - окна, двери, внутренняя планировка. Кто заинтересован в срыве восславления Голдрана - может, по соседству какая-нибудь враждебная секта завелась, паству переманивает?

С Сон
Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Толстяк даже побагровел, пытаясь удержать в голове всё, что субтильная женщина пыталась ему сказать.
- Восемнадцать. И жратво, - наконец выдавил он, - Но работа вперёд золотых. А как завелося? Ну, так то вон Луцик лучше всего расскажет. Луцик? Ты тут? Убёг кудай-то. Ну да ничо. И без него обойдёмси. А случилося оно вот как хрень вся энта настала. Вона у нас всех насморк без соплей, в долине уши закладывает, а на заимке - эта хрень. Оно ишо и не войдёшь, як пробирает, как што тоби. Как в киселе плывёшь. А хлопцы, что ходили, так бают, что и сквозь стену локотями тыкалися. Сперва ходили так, побачить. Посля - так и выдворить. Ан - никак. Сам видел. Доходит парень до порога и назад вертается. А глаза мутные. И ничего после не вспомянет. И воет. Ни, ни парень, а оттоль. Тварь то бишь.
О чем Микихико сейчас жалел, так это о севшем заряде в мобильнике. Иначе у него был бы шанс записать речь толстяка и разобраться в ее заворотах чуть позже. Но смысл угадывался... хоть и с трудом.
- Восемна-адцать, - с вопросительной интонацией протянул он, разглядывая небо над головой толпы. - А давно все это случилось? Но обед и аванс - вперед.
- Обед будет. Оно ж у нас по простому тока, разносолов оно не водица: щи, кашка. Кобаска из требухи. Не, квас у нас знатный, только червонки не дадим, а то ужо и не пойдёте никуды. Макура, сбирай на стол. Будем кормить гостьев-то. Да бабам скажи, чтобы не робели, и не жались. Мож, они, гости-то в последний раз едят.
Микихико почувствовал, что где-то очень глубоко, тщательно запрятанный туда, упакованный и обкормленный снотворным , начинает просыпаться какой-то его самурайский предок.
- Аванс, - напомнил он, все так же разглядывая горизонт. - Это означает, что три четверти золотых мы возьмем вперед.
- А сами того? Ноги в руки и с концами? Знавали таких. Робя, кажись они проходимцы. Как бы не обобрали кого ненароком.
Вроде бы подобревгшее местное население как-то слишком бурно отреагировало на мысль о предоплате. В воздухе замелькали орясины.
- Гор, - очень вежливо спросил орка Микихико. - если я отстрелю этому неумеющему торговаться и забывшему про гостеприимство невежде жизненно важный орган, это будет считаться за аргумент?
Гор, конечно, половины слов не понял, но и того, что он понял, было вполне достаточно
- Не, я его потетень хавать не стану, печёнка вкуснее...- улыбнулся он. Уточнять, что он имеет в виду печёнку говяжью, орк почему-то не стал.
- Ладночки, будет и энтот... хаванс, - побледневший мужик как-то незаметно стал более уступчивым, - вся дюжина злотых.
- Мы понимаем друг друга, правда? - улыбка Микихико могла затмить солнце. - Пошли обедать, и за едой я хочу услышать чуть больше деталей о хрени на заимке.
Насчёт обеда - местный не соврал. Обед был богат, но вместе с тем беден. То есть - лопать можно было до пуза, хотя разносолов было на перечёт. Котёл каши, ещё один со странным варевом из прелой капусты, колбаса из ливера. Всего этого было много, во рту что-то ощущалось, хотя... запахов явно не хватало. Наливать было предложено самим. Местное народонаселение стояло чуть в сторонке, глядя на причудливую компанию и о чём-то переговаривалось между собой. То ли обсуждали тактико-технические характеристики оных, то ли считали количество ложек, исчезающих во рту гостей. Гор ел молча, налив себе такую чашку, что позавидовать мог бы и годовалый бычок. После путешествия по болоту аппетит пришёл сам. И ему было абсолютно начихать на то, что поглощаемая пища не имеет запаха.

Оцеле тоже было начихать, но в куда более практичном варианте. Чуткий нос оборотни морщился в отсутствии знакомых запахов, так что время от времени гигантская кошка возмущенно фыркала, но продолжала на удивление культурно поглощать все предложенное. Перекидываться она тоже не спешила, то ли сочтя что еще недостаточно наелась, то ли решив не шокировать публику еще больше. Гиря со следами зубов равномерно гудела в воздухе, по мере насыщения Оцелы размахиваясь все больше, и медленно, но верно утрамбовывая дугообразную канаву вокруг сидящей Серебряной. Все еще немного грязный, но уже слегка распушившийся хвост выражал определенное удовольствие Оцелы от... гм... сытной пищи. Главное сытной, вкусы дело пятое.
Чхи.
В устрашающем темпе здорового и голодного существа в центнер-другой расправившись с кашей, метаморф странным жестом (в исполнении того самого существа) выдвинула один коготь (не скажем какой по счету, у оборотней шиши складывают хвостами), подышала на него, и шустро поделила колбасу на... очень неравные части. Две порции были маленькими (в сравнении с остальными), одна средняя, одна крупная и одна – огромная. Последнюю она себе и забрала, а спустя полминуты протестовать было поздно.
К разговору об аномалиях и сути работы, чьим авансом насыщалась, она прислушивалась довольно мало, сочтя что более заинтересованные в легкости выполнения спутники уточнят что надо, а все остальное... После еды.