(с Соней)

Он помолчал, не глядя ни на девочку, ни на воду. Взгляд Мэта устремился куда-то внутрь самого себя, будто бы проворачивая страницы памяти.
- Хранительница врат… - пробормотал американец, затем встрепенулся. – Так как тебя зовут?.. Секимори, что ли?..
- Ун, - девочка снова кивнула, и длинные пряди темных волос упали ей на глаза; одну она после недолгого размышления все-таки убрала за слегка оттопыренное ухо. - А какой бог тебя дал? И кому?
Улыбка совсем пропала с лица Кэллагана, брови сошлись на переносице, а рот слега скривился от мыслей, что непрошеными полезли в голову.
- Человечеству дал, вот кому, - достаточно резко и тихо отозвался Мэтью. – Без меня человечество погибло бы давно.
Он фыркнул, вынул руки из карманов и облокотился на собственные колени.
- А какой… - секунду помедлив, вновь заговорил американец. – Бог есть один, по крайней мере, так нам пытаются сказать священники. Бог, который видит всех нас насквозь и который нигде – и везде.
Последние слова Кэллаган произносил практически шепотом.
Кучевая шапка вокруг парящей над городом пирамиды осветилась изнутри разрядом молнии, через некоторое время докатился барабанный раскат грома.
- А наши священники говорят, что богов много, - беззлобно улыбнулась девочка, опять подумала и добавила: - Ну не все, конечно, но как правило. А от кого ты спасал человечество?
Вопросы так и сыпались из нее. Он помолчал, взглянул на девочку, затем вновь запустил руку в карман, но опять-таки не нашел пачки. Передернув плечами, Мэт тяжело вздохнул:
- От кого только не спасал. Хотя главной моей задачей была, конечно, борьба со страшным чудовищем, пожирающим весь мир, всю нашу планету, - лицо Кэллагана озарилось грустной улыбкой. – Хотя служил я такому же чудовищу, против которого боролся…
Затем, мотнув головой, он добавил:
- Но это было чертовски давно.

Девочка улыбнулась в ответ. Поглядывая на тучу посреди ясного неба, по набережной прокатил на велосипеде продавец сигарет. Поравнявшись с иностранцем, он перестал налегать на педали, остановился и с интересом глянул на потенциального покупателя.
- Так оно всегда и бывает, - философски заметила девочка, поглаживая дымчатого кота. - Если борешься с чудовищами. Ты победил?
Серебристые глаза ее заблестели от любопытства.
Мэтью оглянулся на продавца и нахмурился. Затем перевел взгляд на улыбающуюся девочку, удивленно захлопал глазами, но быстро взял себя в руки.
- Мне одну пачку, пожалуйста, - почему-то по-немецки обратился он к продавцу. Однако купюра в его руках была красноречивее слов, и японец мгновенно понял клиента. Приняв товар из рук продавца, Мэт вернулся к Секимори, сунул сигарету в рот и замер, глядя на тучи.
- Победить одно чудовище, служа другому, невозможно, - ответил он девочке.
Он так и не зажег сигарету.
- А как звали твое чудовище? – Секимори встала, запихала кота за пазуху и доверчиво подошла к новому знакомому.
На ближайшей веранде открытого кафе произошло шевеление, но не более того. Девочка улыбнулась еще шире, хотя это, кажется, превосходило все возможные границы. Пока Секимори сидела, она казалась достаточно рослой, но стоило ей встать, как тут же выяснилось, что она с трудом дотягивается растрепанной макушкой американцу до плеча.
Кэллаган достал сигарету изо рта, секунду глядел на нее, затем щелчком отправил в воду. Почему-то он перестал крутить головой по сторонам, смотрел в одну точку на горизонте, сунув руки в карманы.
- Мое чудовище звали… - рассеянно начал он, пожал плечами и оборвал сам себя на полуслове. - Да какая разница! Я сам был чудовищем. За что боролся, на то и напоролся, ха… Хотел бы я, чтобы победа досталась мне. Но это было тогда, давно. Я был намного моложе и глупее.
Несколько быстрых секунд девочка сосредоточенно хмурила брови; она не отводила взгляда в сторону, как жители этой страны, а смотрела на собеседника в упор, серебристые зрачки ее расширились.
- Пятьдесят человеческих лет промелькнут, как сон или видение, по сравнению с вечностью космоса. Один раз получив жизнь, разве кто-нибудь избежит смерти? – она забавно наморщила нос. – В слове космос я не уверена. А у вас телефон звонит.

(с Монком)

(и вновь с Соней)

Мэт приподнял одну бровь, слушая пассаж, звучавший из уст девочки и не вяжущийся с ее возрастом, открыл было рот, чтобы что-то возразить, но в кармане его куртки и вправду завибрировал сотовый телефон. Кэллаган тут же узнал эту мелодию. И тут же сел, не решаясь запустить руку и выудить мобильный из кармана.
- Господи... - прошептал он уже по-английски, сцепил явно задрожавшие ладони и бросил быстрый взгляд на Секимори, с любопытством разглядывавшую его. - Господи Иисусе...
Дисплей слегка подсвечивался, когда Кэллаган откинул крышку сотового и приложил его к уху:
- Д-да?..
- Кэллаган? - сухим голосом спросили с той стороны трубки.
- Да, с... с-сэр, - прошептал Мэт.
- Мы тут поговорили... в общем, Совет Директоров пришел к выводу, что тебе пора назад, - бодро продолжил незримый собеседник. - Засиделся ты там. Вылетаешь в четверг, билеты уже забронированы.
- Да, сэр, - не в силах внять в суть слов, кивнул Мэт. Улыбка медленно расползлась по его лицу.
- Ах, да... Кэллаган! - на той стороне помолчали. - Тебе пришло сообщение по почте. От некоего… Тимоти Кэллагана. Ты знаешь такого?..
Очередная волна наткнулась на причал и разбежалась в стороны белыми барашками. Сигарета, выброшенная Мэтью, лениво покачивались с несколькими пластиковыми бутылками, покорно ожидая участи быть выловленной уборщиком. Где-то в небе крикнула птица. Мэт молчал. Улыбка, появившаяся после новости о том, что он убирается из этой чертовой страны, застыла. Свободная рука сжимала всё сильнее и сильнее пачку сигарет. Глаза Кэллагана влажно блестели.
- Да, сэр. Это мой сын.
- Странные вещи выбрасывает на берег Токийского залива, правда? - опять улыбнулась девочка.
Кэллаган закрыл сотовый, тупо разглядывая высветившееся время разговора. Затем медленно перевел взгляд на Секимори и качнул головой, прогоняя набежавший морок и слезы. Нижнюю губу он закусил, стараясь вернуть себе спокойствие.
- Да, - как-то неопределенно сказал Мэт, возвращая сотовый в карман и выуживая из пачки новую сигарету. – Да…
Он щелкнул зажигалкой, но огонек не появился, и Кэллаган достал сигарету изо рта, закрутил меж пальцев.
- Да, - вновь повторил он. – Тебе не пора домой?..
- Я уже дома. А ты?
- А я туда только вернусь, - впервые за долгие годы, Кэллаган не усмехался от показной радости, от злорадства или от осознания, что дела идут успешно. Эта была улыбка в том понимании, в каком улыбается мать, глядящая на своего первенца. – Домой.

В темноте зажглись два зеленых огонька. Выделился силуэт чернее, чем все окружающее. Дернулись уши-треугольники и тут же замерли, встав торчком. Глаза не мигая уставились на читателя.
- Ты-что-здесь-забыл? - спросила Кошка.
Темнота сереет, проясняется, и становится видно поначалу бетонный бортик, затем пол за ним, а впереди отвесную стену. Встающее солнце медленно выхватывает из темноты квадрат крыши. Далеко внизу среди сонных ватных облаков деловито стрекочет одинокий вертолет.
Кошка-робот поводит ушами, словно прислушиваясь к чему-то, потом вновь нацеливает их на читателя.
- Почему-еще-тут?
Кошка протягивает лапу; щелчок. Здание в облаках исчезает, вместо него появляется белая, немного размытая надпись "конец".
Занавес.