- Прости нас неразумных, пресветлая княжна! - приносить извинения высокородным особам по поводу и без повода Иван научился уже давно, поэтому вышло очень даже натурально.
- Что-то боярину Петру Гор... Григорьевичу совсем плохо, измучился человек, - добавил холоп, когда конь с "княжной" и "багатуром" начал свое движение. - Но ничего...
Подхватив, не успевшего оказать сопротивления, царевича подмышку (благо в бане были совсем недавно), Ваня рысью нагнал остальных и потрусил сзади.

- Сокол мой ясный! Кто тебя обидел? О каком таком горе тужишь? - лепетала медовым голосом Валерьяна, обнимая Бессмертного и пытаясь его снова расцеловать - Забудь все печали, радость моя ненаглядная! Сегодня же обвенчаемся! Век буду твоей! Все для тебя сделаю! Хочешь - петь да плясать стану, хочешь - сказки сказывать... А хочешь - ноги тебе вымою! Хочешь? Ну что же ты все слезы льешь, родненький? Жить будем в довольстве и достатке! Детишек нарожаем! Пять или шесть! Все в тебя будут - настоящие Кощеевичи! Ну не плачь!

Царевич Петр пребывал в полуобморочном состоянии. Мало того, что и рта раскрыть не мог, так его еще и укачивало. Да и запашок… Иван по поводу недавней бани себе явно льстил.
Но не в том дело было. Самое главное - царевичу хотелось пить. И даже не вина заморские мерещились – а простой ковш с водицей студеной. Только что б подала его девица-красавица. С глазами глубокими, что омуты, с волосами по плечам рассыпанными, с поцелуями русалочьими…. Стоп! Что за наваждение?! Происки Кощея! Я же Валерьяну люблю. Люблю… наверное… царевну….
Царевич вздохнул, поерзал и прикрыл глаза, проваливаясь в беспокойную дрему.

(С Ингаром)

-Да не в этом дело!- отмахнулся Кощей. – Я только сейчас осознал, сколько ужасов и зверств я сотворил! Взять хоть этих – Бессмертный махнул рукой в сторону окна, в котором виднелся дуб с замаскированными покойниками. От этого движения руки трупы слетели вниз с диким грохотом, а дуб рассыпался в труху.
-Ох, злодей я злодей. Нет мне прощения.- Новая порция слез ручьями потекла из глаз Кощея.
- Что да, то да… - задумчиво проговорила царевна – Немало ты черных дел совершил за свою долгую жизнь. Но теперь-то все по-другому пойдет! Пленных отпустим, разрушенное – заново отстроим, убиенных… ну хоть похороним по-человечески – девушка, содрогнувшись, метнула сочувственный взгляд в сторону упавшего дуба – И заживем с тобой припеваючи!-
-Ох, красавица Валерьяна, успокоительница ты моя! На все-то у тебя есть решения. Только пленных не освободить – померли они уж все, где что разрушил – уж и не вспомню на старости лет. А уж покойников закапывать – так просто негде – все царство на костях стоит. Ох, подлец я! Ох уйти бы мне в монастырь…- Тут Кощей осекся. Пришедшая в голову мысль показалась свежей и интересной. – А точно! Уйду-ка я в монастырь!- «В женский… Привратником…» пронеслось в голове. Последние две мысли Бессмертный решил не озвучивать – от греха.
- Да ты что, соколик, какой монастырь! А я? Свадебку сыграем! Вся краса моя девичья твоей будет! – и Валерьяна кинулась лобызать Бессмертного.
-Не искушай меня, - Кощей отодвинул царевну от себя.- Не пристало мне иметь греховных мыслей перед постригом. А тебе, красавице-умнице, завещаю я восстановить доброе мое имя. Не перебивай меня, дай договорить! Вот тебе кольцо – в нем вся моя сила. Да, такой я странный, смерть – в яйце, сила – в кольце. Покуда будешь носить его – все царство кощеево служить тебе будет. А мне пора…- Сняв праздничное одеяние, Бессмертный облачился в черную хламиду, которую непонятно когда принес один из оживших мертвяков, и направился к выходу из опочивальни царевны.

Племя, конечно, пережило глубокий шок, когда хан Чучмек явился с охоты раньше расчетного "времени икс", без дичи, зато с невестой-уруской. Но аксакалы, быстро посовещавшись, решили: "Его дело молодое. Будет жену ласкать -- не до песен будет. Играем свадьбу! Большой той, сабантуй, пляски девушек, скачки джигитов! Режь баранов, разливай бузу, расстилай для невесты белый войлок, вплетай ей в косу мониста!"
О, как заблуждались наивные степные старики...
Нет, сначала-то все шло как задумано. Плов из громадного казана, хмельная буза, пляски и скачки -- все по полной программе.
Но потом счастливый жених встал с белой кошмы, на которой он сидел рядом с нарядной невестой, и пробил своим воплем праздничный гвалт:

"Орел -- не орел, если он не крылат,
Джигит -- не джигит, если он не женат.
Эге-е-ей!"

Невеста вскинула голову, вслушалась в незнакомый мотив и уверенно заголосила не в лад:

"Отдавали меня, молоду-у,
Во чужую да в сторону-у,
Во степную да во сторонушку, в чужедальнюю-ю-юууу..."

Разом протрезвевшее племя, пригибаясь, как под обстрелом, в панике ринулось снимать юрты и вьючить верблюдов...

...Много веков спустя историки ломали свои многоученые головы, пытаясь найти причину внезапному и массовому исходу кочевников из Дикого Поля -- до самых берегов Окиян-Моря Синего!

Царевич Петр и холоп его Иван под удар воздушной волны не попали, потому что задолго до разгара веселья на подаренных Чучмеком конях ускакали прочь -- туда, где за Диким Полем протекала река Смородина, граница Кощеева царства. А там и до Черного дворца недалече!

Куда было податься Горынычу после такого весёлого полёта? Лететь обратно в кощееву башню? Да ну его к лешему. В прошлый раз гарпий послал, так весь в гуано возвращался, в следующий ещё что учудит. Кощей - он же Бессмертный. У него много всяких мерзостей за века наготовлено, только отплёвывайся. Догонять придурков, что попёрлись на встечу с костлявым? А надоть? Вот как обратно поедут (если поедут), там и подолкуем. Искать Ягу? Так она ушлая, всё по своему сделает, самого Горыныча в дураках и оставит. Надо будет - сама приползёт кланяться. С Лешим он поцапался, так что путь дорога к этому лесному живчику пока заказана. А настроение требует выхода, то бишь прёт из всех щелей, вдохновляя на подвиги во имя себяЮ зелёного и любимого. Да, с этими добрыми молодцами сперва хрыч какой-то шарился, а потом то ли обратно в пещеру свою канул, то ли представился возле Бабкиной избушки. Схарчить что ли?
- Так что, схарчим отшельника? - предложила Правая
- А может торганём с ним чем?
- Он же ОТ-ШЕЛЬ-НИК, волхв. Гол, как сокол. Зайцев баснями кормит. Его надо сперва порасспросить, может мудрость поделится.
- Ага-сь? Над огнём! - заржала Правая, - Всё-о-о скажет.
Так, меняясь сам с собою впечатлениями по поводу ветхова старика Горыныч взял курс на ту самую пещеру в горах, где и проживала уже помянутая всуе личность с седой бородой.

Царевич Петр пребывал в настроении весьма и весьма благостном. А чего ж ему горевать-то, когда вот так внесешься вскачь. И ветер в лицо. И язык почти отошел уже – хоть и невнятно, а говорить можно.
-Вань, а Вань… - Прокричал он холопу. – А как мы его, а? За Фроську-то. Был свободный орел, а теперь – окольцованный сокол. Вот вернемся домой, Вань, героями будем! Им теперь ни до чего дел не будет, кроме как с девкой слад найти. Сто лет спокойно жить можно!
Петр вздохнул. Он и сам-то не прочь жениться. На царевне. А хороша-то как была… в водичке плещущаяся. Да что за наказание! Как наваждение какое-то! Как о любви-то своей горемычной задумается – сразу русалка-царевна перед глазами так и стоит. В смысле – плывет.
На Валерьяне он женится, на Валерьяне! Что ж тут непонятного-то, а? А остальное все – Кощеевы происки. Только б добраться б до него – и голова с плечь! Ванька-то его быстро…. Ну, в смысле вместе они его быстро. Он, царевич, недалеко будет… рядышком совсем. А что? Царевна та поди в истерике будет, защиты да утешения у спасителей искать. Так он же ее и утешит, сердешную. Самую, можно сказать, трудную работу на себя возьмет.
А русалка-то хороша была…..

- Извергский больно метод-то избрали для искоренения татарвы, Вашество, - откликнулся скачущий чуть позади Иван. - Как бы на нас опосля всего ООН не наехало, за этот... как его... генохыд, вот!
Мыслями холоп был впрочем далеко от переживаний за судьбу царевича, во всяком случае за столь далекое ее будущее. Лично он сам, собирался исполнить свой патриотический долг до конца, после чего слинять с концами от такой завидной доли, что выпала ему, как полено с печки на ногу.
В брюхе протяжно заурчало, последний лимон пришлось скормить Петру, а у кочевников удалось разжиться только овсом для коней, хорошо еще пока благородная особа не вспомнила о нарушении дневного рациона, а то... Иван отмахнулся от досадной мысли, продолжая трестись в седле. Тряска кстати происходила не от пересеченности местности, а от того, что у татарского конька немного тряслись ноги под массой холопского тела.

Надо признать, что ни про «ООН», ни уж тем более про зверя такого, как «генохид» Царевич и слыхом не слыхивал. А поскольку всерьез считал, что о чем и не слыхивал, то и морду набить не может, не волновало енто царевича. Вот «ГрэнПыс» - енто да!!! Когда богатырь их местный, тварь какую-то мерзучую да зубастую по бодуну пришиб, так его енти зеленые – битый час во дворце у батьки песочили, да все красную книженку под нос пихали.
Хотя и не понятно оно. И зеленые никакие не зеленые – он смотрел. Обычные они! Загорелые только. И книжка не красная – самая обычная, бумажная. Непонятно вроде. Да, развеж то важно? Они серчают, когда мало кого. Та тварь то вообще последней кажись была(ну, и слава богу). А татарвы много. Половину пришибить – не заметишь. А значит и урону никакого:
-Не, Вань. Не страшно оно. Ты энто, лучше скажи, далеко ли еще? До обеда-то побить Кощея успеем?

«Было бы еще хоть что-то на обед, - подумал Иван. – Только разве что из Кощея потом холодец сварганить по-шустрому».
Холоп вздохнул и указал на темнеющую вдали громаду замка.
- Вон там, Вашество, ирод окаянный и ведет свою жизнь неприкаянную, оттуда значится, насылает моровые поветрия, неурожаи и прочие лиха вселенские.
Ваня искренне рассчитывал, что, во всяком случае, Петр не пошлет его сразу же брать крепость штурмом и открывать ему, царевичу ворота для почетного въезда. Параллельно возникал другой вопрос – а чем собственно убивать бессмертного Кощея, еже ли придется встретиться с сим мужем, темным да злобным. Кроме пары камней да татарского разливной поварешки, захваченной случайно в стане басурманском, другого оружия у Ивана не было.

Когда дверь за Кощеем захлопнулась, Валерьяна уж было набрала в грудь побольше воздуха, чтоб запричитать в голос, как положено покинутой девице. Но вдруг в глазах заплясали разноцветные круги, в ушах зазвенело, и царевне пришлось сесть, чтобы не лишиться сознания на глазах у потрясенных упырей. Спустя пару минут девушке полегчало. Она протяжно вздохнула, обвела взглядом комнату и увидела все произошедшее в совершенно ином свете.
- И это я, умница-красавица, царя Берендея наследница, чуть по доброй воле не пошла замуж за эти мощи ходячие? Околдовали, демоны! Разума лишили! (Случись рядом какой-нибудь волхв или алхимик, он неприменно записал бы в своих заметках: "приворотное действие слюны Змея-Горыныча очень сильное, но весьма кратковременное")- царевна привычною рукою уж было ухватила вазу, чтоб грохнуть ее об пол, но внезапная мысль остановила порыв Валерьяны:
- А ведь эта ваза теперь моя. И эта. И вся эта комната. И весь дворец. Кощей-то, старый пенек, в монастырь подался, грехи замаливать! - девушка хихикнула- Можно подумать, это ему поможет! Но мне-то теперь что за дело до этого? - царевна подняла ручку, чтобы полюбоваться бликами света на затейливом колечке - Значит я теперь тут всему хозяйка... - Валерьяна обвела слуг, замерших вдоль стен таким взглядом, что несчастные упыри более чем когда либо пожелали провалиться сквозь землю.
- Ну с вас и начнем! Больше чтоб никаких оголенных костей, неаппетитных кусков подгнившей плоти и прочей гадости! Вы - Валерьяна повернулась направо - Обернитесь добрыми молодцами! А вы - это уже было сказано налево - красными девицами!
Мертвяки жалобно застонали - уж на что нелегко им жилось при Кощее, но такого позора все же испытывать не приходилось. Однако против кольца не попрешь... Мгновение- и вокруг Валерьяны столпились справные парни - косая сажень в плечах- и длиннокосые красавицы в ярких сарафанах.
- Так... Уже лучше. Только что это у вас с лицами? Как будто на похоронах! А ну улыбайтесь! - на лицах слуг расцвели придурковатые улыбки - Ох, будь вы неладны! Кто ж так улыбается! Вот как надо! - Валерьяна изобразила самую очаровательную свою улыбку, которую обычно использовала, чтобы выпросить у отца новый наряд - О Господи! Да что ж вы делаете, дубины стоеросовые! - на царевну со всех сторон глядела... она сама, улыбающаяся до ушей. И еще ладно, если ее физиономия была приделана к женскому телу. А если милое личико, что царская дочка привыкла видеть в зеркале, прилагалось к кряжистой мужской фигуре с огромными волосатыми ручищами? Ужас!
- Верните как было! - и перед ней снова стоят упыри - Да нет, верните парней с девчатами! - чтобы заставить слуг принять более или менее удовлетворительный облик, Валерьяне пришлось попотеть. Наконец она осталась более или менее довольна.
- Так. Теперь замок. Вы, бездельники, вымойте тут все! Каждый уголок! Чтоб нигде ни пылинки! Повесте яркие занавески, на пол - заморские ковры! А вы - разошедшаяся царевна - грозно зыркнула на сжавшихся девушек - Марш на кухню! Чтоб к обеду пир был готов!
Заняв слуг Валерьяна устало села в кресло у камина.
- Огонь! - приказала она, и веселые язычки пламени запрыгали по поленьям - Надо же, какая вещица забавная! - девушка улыбнулась и сняла колцо с пальца, чтобы получше рассмотреть. Вдруг неловкое движение, и кощеев подарок, выскользнув из рук, свалился в камин. Валерьяна, не теряя времени, схватила кочергу и выгребла кольцо наружу вместе с золой и углями.
- Холодное! - изумилась она - И буковки какие-то красивые проступают! Как будто огнем написано! Вот так украшение! Ни у кого такого нет! Вот эти клуши, боярские дочки, локти себе будут кусать от зависти! - царевна радосно рассмеялась и выбежала из комнаты, чтобы привести в порядок сад и сделать внешнее убранство дворца более подходжящим для обиталища юной красавицы: перекрасить стены, заменить горгулей на ангелочков и так далее, и так далее...

Волхв сидел в пещере и не желал вылезать на честный бой с силою трёхглавой. Отмазывался, гад. Причём отмазывался тупо, даже не импровизируя, прикрываясь дряхлым возрастом, радикулитом и опрелостью. Горынычу это было нипочём. Он даже не торговался, считая, что раз старого пенька не будет, то и всё в пещере и вокруг неё по праву сильного перейдёт к нему, Горынычу, и толмуды пыльные и подстилка потная. Но пещера была длинная, косо изогнутая, притом узкая. Сжечь старого хрыча никак не удавалось, а караулить было просто лень. Ситуация получалась патовая. При этом была вероятность, что в пещере волхв мог рыть между делом и другой ход и, рано или поздно он просто убежит, когда ему надоест дразнить мордастое чудо. А летать проверять было тоже нельзя, ибо супостат вылезет через основную дырку.
- О Горынушко! - донеслось наконец из пещеры, - Смотрел я в котёл всевидящий и зрел, что Кощей покинул свой дворец, дабы уединиться в месте неозначенном, где девиц много, а толку от них мало.
- А не врёшь, сухарь недоеденный?
- Каков процент истинности в последней сентенции, уважаемый?
- Обманешь - тебе хуже.
Горыныч начал совещаться. После долгой дискуссии, в процессе которой сперва Правая и Средняя наддали Левой за противоречивость, потом Левая со Средней наддали Правой за тупость, а потом Правая и Левая накостыляли Средней за умность, Горыныч пришёл к внутреннему соглашению лететь таки назад к Кощеевой башне, дабы... ну, по делам, одним словом. Но если наврал окаянный старец, Кощей никуда не убёг, а сидит себе наверху здоровёхонек и скалит свои зубы насчёт разных летающих пресмыкающихся, Горыныч решил найти трухлявого пенька хоть на край свете и сделать из него шашлык по-карски с чебрецом и темьяном в качестве приправы.
Припадая на левое крыло, слегка помятое в междуусобице, мотаясь из стороны в сторону, как украиская дума времён Ющенко, Горыныч взял курс назад, на Башню, решив, что это последний отрезок большого пути и, там он уже точно остановится, дабы подкрепиться. Ну не атлет же он, круглосуточно пилотировать туда и обратно без дозаправки?

Река Черемуха красотой и чистотой не блистала... уж не известно, какие отходы сливал туда Кащей, но после такой водицы не ототрешься и самыми благовонными водорослями.
Одним словом, недовольна была русалка! Ещё бы... она тут жениха собралась дожидаться, а тут такая вонь! От таких ароматов даже горыныч сдохнет, не то что хрупкий царевич. Стало быть, надо срочно что-то предпринимать по очистке водоема. Созвала тогда русалка служанок из своего царства подводного, рыб, и прочих обитателей водных и приказала им речку привести в вид, достойный свидания с Царевичем.

Долго сновали туда-сюда рыбешки да утопленницы и, наконец, навели порядок в речке Черемухе. Огляделась русалка, вдохнула чистый свежий воздух и прогнала помощников прочь. Вот теперь и не стыдно встречать Петра!
Нашла себе дочка Водяного большой валун, облокотилась спиной на него, разметав свои зеленые локоны по камню и, по пояс высунувшись из воды, демонстрируя все свои прелести, осталась поджидать Царевича.

НРПГ Поскольку прикл подошел к логическому концу, а подавляющее большинство игроков разбежалось по реалу, мастер берет на себя решение — закончить прикл в одиночку.

Долго ли, коротко ли вел путь добра молодца и его слугу — а только привел он их к Кощееву замку. Путники так обрадовались, что даже не обратили внимание, что замок выглядел несколько странно и неожиданно. Мрачные готические окна были осквернены полосатенькими занавесочками, по стенам, выдержавшим не один удар тарана, разросся декоративный виноград, а под мрачным деревом, с которого совсем недавно сняли тела повешенных, уже стояла изящная беседочка для чаепития.
Ничего этого Петр-царевич не заметил. Приказал слуге вынуть из мешка балалайку и забренчал серенаду:

Ручеечек камни точит,
Елки-палки, гоп-ца-ца...
Выйди, милка, на балкончик
Распроклятого дворца!

А постылому Кощею,
Разлучившему с тобой,
Наваляю я по шее,
Потому что я — герой!

И серенада была услышана. Зашуршали полосатые занавески — и на балкон вышла царевна Валерьяна в шитом золотом наряде. Краси-и-ивая! Подбоченилась, взмахнула белой рученькой с волшебным перстнем на пальце, и возговорила громким голосом:
— Это кто тут орет-надрывается? Ты, что ли, Петька? И зачем притащился? Кощея ищешь? Так не живет он тут больше! Теперь я тут хозяйка, и замуж за тебя идти я не согласная! Что мне у тебя делать? За печкой сидеть, с царицей-матушкой собачиться да с царем-батюшкой в подкидного дурака играть? А здесь я чего хочу, того и ворочу! Вон шепчет мне колечко — Горыныч сюда летит. Махну ручкой — станут передо мною вместо одого трехголового урода три пригожих добрых молодца, скучно не будет! Уходи, Петруша, подобру-поздорову, не то челядь кликну! Она тебя враз поставит на порог — да в три шеи до ворот!
Закручинился царевич Петр, но побрел прочь, буйну голову повеся. И верный холоп шел следом и, как мог, утешал хозяина.
— Да плюньте, ваше вашество, нешто вокруг девок мало? Да и окромя того, дел хватает. Вот я, как вернемся, займусь искоренением разбою в наших лесах. Даже знаю, с кого начну. Есть тут одна разбойница, Маремьяной Соловьевной кличут... ох, займусь ею — враз про разбой забудет!
Царевич не слушал, потому что перед ним расступились кусты, открыв берег реки и возлежащую на валуне прекрасную русалку...

А тем временем царь с царицей во дворце мирно пили чай, не подозревая, что скоро ждет их много хлопот: народ сгонять с лопатами, рыть от реки ко дворцу канал, вместо сада делать пруд, дабы угодить нежданной-незванной невестке...

К О Н Е Ц