-"... Ну ладно... ТАк уж и быть, потом бабушке морду набьём....
Спасибо тебе красна девица... Возьмём тебя с собой..."

Говорил всё это Царевич, будучи почти одетым....

Когда же Пётр, как говорят некоторые, был при полном параде, шальная мысль пришла ему в голову...

-" Иван! Слушай мою команду! Сейчас я , как - бы в обморок упаду, плохо мне как - будто... А ты понесёшь меня таким макаром к Бабушке, и будешь быка на неё гнать! Типа, чего батон крошишь, на хозяина моего? Видищь, банька его уморила... Авось испугается, Навье отродье - и отпустит нас...
Только ты , холоп, постарайся праведный гнев изобразить, и озолочу я тебя тогда!"


Тут Венценосный картинно взмахнул царскими руками, и упал на пол... Ударился головой об пол... Но добрым молодцем не стал...
Не рассчитал -с... И вместо фальшивого обморока, получилась реальная отключка...

Иван поднял Петра, скорчил рожу пострашнее и потопал в избу к Яге.
- ААААА! - взревел добрый молодец с порога. - Уморить хозяина моего решила, ведьма!
"Что я делаю?!"
Иван, держа в ручищах царевича наступал на старушку, как броненосец на мину (лучшего сравнения просто быть не может).
- Совсем страх потеряла, страя! Это, в натуре, политическими разборками попахивает! Тебя ж царь Горох в тонкий блин раскатает!
"Я - покойник!"
- Это ж, бабуля, уже совсем не по понятиям выходит! А пахан таких закидонов страсть как не любит, зуб даю, век воли не видать!!!
Сказывались два года, проведенных Ваней, на соляной каторге. В сердцах холоп швырнул Петра об пол, у избушки чуть не подкосились ножки от такого удара, а царевич похоже наоборот стал приходить в себя.
"А вот теперь, я точно - покойник!!!"

-Нет, у меня иглы, девица неразумная! Бессмертный я! Совсем - произнес Кощей, одновременно с легкостью вырвав из рук царевны тяжелый стул. Миг спустя сей предмет вылетел в окно.
-А насчет силы ратной - спасать тебя идет царевич твой, да слуга его слабосильный, а батюшка твой забыл пор тебя вовсе. На того царевича послал я Соловья разбойника, воина великого, Принесет он мне головушку буйну его да на блюде серебряном!

- Супостат! Чудовище! - возопила царевна и кинулась на Кощея уже просто с кулаками - Мово Петрушеньку, да на блюде! Да я тебя сейчас!

Кощей решил не связываться с царевной и принялся уклоняться от ударов ее маленьких, но крепких кулачков. Речей же своих не прекратил:
-Да, Петрушеньку твоего, да с петрушечкой! Да с укропчиком. Горынычу скормлю - то-то он порадуется!

- С укропчиком?!! - нехорошо сощурилась Валерьяна, как следует прицелилась, сделала обманный выпад левой рукой и... съездила кованым сапожком туда, куда меньше всего хотел бы получить удар любой мужчина. Безрассудство доведенной до отчаяния, всеми покинутой барышни царских кровей не знало границ...

-Ой!- только и смог сказать Кощей, сгибаясь пополам. Такого коварства от царевны он не ожидал. Упал Бессмертный прямо на пол каменный. Падая, он зацепил дверь тяжелую, дверь дубовую. Отворилась та дверь наружу, хлынул внутрь воздух свежий, сквозняк лютый, задул, зашумел....

Валерьяна торжествующе взвизгнула, схватила с низкого столика золотое блюдо и огрела поверженного врага по башке - для верности. А затем, не теряя времени даром, подбежала к разбитому окну и выглянула наружу. "Ого, высоковато! " Зато карниз широкий, а поодаль амбар какой-то стоит вплотную... Отважная дочь царя Гороха сделала решительный шаг.

Кощей, наконец, пришел в себя и первым делом, оценив сложившуюся ситуацию, вцепился рукой своей могучей в ногу царевны.
-Куда собралась, красна девица, там же локтей десятка два, костей не соберешь! Да и что ты там забыла? Украшения любимые да каменья самоцветные?-

- Пусти! - Валерьяна выдрала ногу из расшитого сапожка и проворно отскочила на сажень вдоль карниза - Не подходи, супостат! - угрожающе прошипела она.

-Еще зуб хочешь?- спросил Кощей - Могу дать. У меня их коллекция целая! Три головы, да по сотне в каждой - у меня этих зубов два сундука. Хочешь тебе подарю, на свадьбу?-
"Ой, А не сболтнул ли я чего лишнего?" подумал вдруг Бессмертный

- Так ты меня отпустишь? К Петрушеньке? - обрадовалась царская дочка

-Ты сначала, слезь с карниза обратно в комнату, а потом мы все обсудим, обо всем поговорим - вкрадчиво произнес Кощей

- Не слезу! - заупрямилась Валерьяна - Ты меня запереть велишь! А тут я хоть спрыгнуть могу... Какая-никакая, а свобода выбора!

-Да ты меня за человека не держишь! Если и запру, то в светлой горнице, а не в тюрьме сырой!-

Вдруг камень под ногой царевны предательски пошатнулся. Валерьяна охнула и попыталась ухватиться за гладкую стену. Однако самообладания она не потеряла - царскую дочку так просто не проймешь, она ко всяким неожиданностям привычная: то соперница-злодейка на полу в уборной масло разольет, то какой-нибудь злопыхатель перца в румяна подсыплет. - Обещаешь? Поклянись! Есть у тебя-злодея что-нибудь святое?

-Есть! Как у всякого настоящего мужчины! - тут Кощей сделал театральную паузу - Клянусь своей заначкой!

В первый миг Яга растерялась от такой нахрапистости разошедшегося холопа, но тут же опомнилась и топнула лаптем в пол.
Умная избушка по-балетному ловко припала на левую ножку. Пол резко накренился в сторону крыльца, и не ожидавшие такой подлянки Петр и Ванька высыпались через распахнутую дверь на землю.
Избушка тут же ликвидировала крен.
-- Что ж вы буяните, добры молодцы? -- встала в дверях Яга. -- Я вас встретила-приветила, баньку истопила, а вы -- ругаться на старушку... Давайте-ка лучше мирком-ладком посидим за чайком... Фросенька, дочка, ты где? Тащи самовар!
От такой ласковости у Фроси, которая неплохо знала свою хозяйку, мурашки пробежали меж лопаток...

-- Фросенька, дочка, ты где? Тащи самовар!
От такой ласковости у Фроси, которая неплохо знала свою хозяйку, мурашки пробежали меж лопаток... Да что там мурашки, очи собрались в персты... Изображая на лице карайнюю степень подлости, Фросюшка бросилась к самовару. Несколько взмахов руками, отнють не магического происхождения, и на столе уже стоят три чашки. А одна то чашечка непростая- с ручкой отбитой. И чай в ней не простой- сонным зельем приправленный.
Тут же на столе появился и пирог с горибочками.
-- Угощайтесь, гости дорогие! Хлебосольную хозяйку добрым словом поминайте...

- Неслыханно! - обретшая свободу Гамаюн с истерическим воплем перелетела через Горыныча и попыталась угнездиться под боком - не удалось, гадкий гад решил дрыхнуть и ворочаться при этом. Через минуту после того, как она уютненько пригрелась ее очередной вопль потряс кусты и Гамаюн, подскакивая на одной лапе, выдала замысловатое:
- %№#//*%$
И тут из-под Горыныча послышалось сдавленное:
- И не говори! Полный $#%&%*
Гамаюн замерла в нелепой позе, осторожненько подскакала поближе и прислушалась.
- Эй, есть тут кто, типа человек? - позвала она.
- Сама человек, курица безмозглая! - рявкнуло из-под змеева брюха так, что Гамаюн снова отскочила в сторону.
- Скатерть, ты что ли? - обрадовалась птица, - а хочешь, я тебе судьбу предскажу? У меня сегодня они хорошо пошли.
- Сделай со своими предсказаниями знаешь что!
Когда Гамаюн услышала, ЧТО ей предложено сделать со своими качественными и не имеющими аналогов в природе предсказаниями, скатерть увидела (если могла, конечно, видеть) ее нахохленную спину и хвост, тоже имеющий весьма обиженный вид.
- Эй, ты чего? Обиделась?
Нахохленная спина не шелохнулась.
- Да ладно тебе, ну паршивый у меня характер, поживешь с Ягой, и не такой будет, слушай, вытащи меня отсюда, а? Змей года три, наверное, не мылся. Ой хуууудо мнеееее, - завыла скатерть на одной ноте, да такой пронзительной, что Гамаюн не выдержала и обернулась.
- А что мне будет, если я вытащу?
- Ну во-первых: я заткнусь, во-вторых: хочешь пряничек? И в третьих: бабка хоть и старая... женщина, но если ты меня ей принесешь, она тебе даст чего-нибудь этакое. Нет, ты подумай, какой у нее ущерб для хозяйства без меня!
- А не обманешь? - Гамаюн опасливо придвинулась поближе.
- Да чтоб мне моли в желудок угодить! Я скатерть, а не портянка!
- Кстати с молью, вероятность весьма велика, - загадочно произнесла Гамаюн, подтягивая лапой край скатерти.

Конечно, Яга предпочла бы сейчас не чай с баранками, а блюдечко соленых мухоморчиков под настоечку из волчьих ягод... Но почему бы и чайку не попить в предвкушении более плотной закуски?
Глоток с блюдца... еще глоток... блюдце со звоном падает на пол и разбивается в осколки.
И -- громкие, выразительные рулады старушечьего храпа на всю избушку!

-Угу, сработало!!-воссторженным шепотом возрадовалась Фроська.- Что очи то пораспахивали.. Бежать пора... Кстати,-обратилась она к Ивану,- если увидите говорящего ворона, сверните ему шею, ну или хоть чем-нибудь тяжелым киньте, дабу бабуленькин сон не потревожил.
Сказав это, девушка суетливо забегала по избушке, собирая пожитки, коих было не так и много. Вхолщевый мешок уместилась пара шерстяных носков, набор для шитья, вязальные спици-холодное оружие и теплая шаль бабоешкинского производства. На память о воспитавшей ее старушке взяла еще девушка путеводный клубочек, дабу не заблудиться, волшебный гребешок, отнють не для расчесыванья, и полотенечко, старенькое и замызганое, для вытиранья не предназначенное. Шаря по сундукам,не забыла юбку Бабы-Яги прихватить, нарядную-парадную, коею она во девические годы парней завлекала. А то что ж ей в соломе-то по чужим краям шастать, людей смешить?
-ну, все! Я готова. - сообщила Ефросинья своим новоиспеченным, но ее стараньями не свежезажаренным, спутникам.

- Ноги в руки, руки в зубы, зубы в сумку и бежать, - забормотал поднос себе Иван и тоже помчался собирать свои и царевичевские пожитки.
Через несколько минут он тоже был готов, громадный заплечный мешок вновь возвышался на добрый аршин над макушкой холопа. Не забыв просьбу ведьминской ученицы, Он внимательно озирался, ища глазами ворона, но того вроде бы поблизости не было.
- Усё готово, Вашество, могем отправлятиси, - сунулся Ваня обратно в избу.

-"Как быстро летит время... И как ужасно болит голова..."


Пётр поморщился...

-" Ладно! Всё! Ты царевич, а не собака позорная- скулить тут..."
Тут царевич вспомнил из - за кого у него ещё больше голова болит...

-" Иваан...( тихо начал царевич)... Сейчас у меня времени нет, но когда домой приедем с царевной моей, зазнобушкой сердца царского.... Так вот, будь милостив, напомни мне пятки тебе высечь, и колдунье Машке с её медведями потом отдать напомни пожайлуста... НЕ волнуйся, не убьют тебя, а будут из тебя певца делать... Сам знаешь, каким образом. Хоть какая - нибудь польза от тебя будет... Ха... Сделаем из тебя заморского скальда? Будешь фальцетом тонким песни мне петь....

А теперь пошли вон отсюда..."

Если вы думаете, что забыл царевич про бабку, то глубоко вы ошибаетесь... Хоть он и попросил холопа своего дорогу запомнить к Яге... Но после того, что он пережил у бабушки, местонахождение сего вертепа он запомнил раз и навсегда...

Ну, мир этому дому... Цыпляток курочкам. А нам пора откланяться- проворковала Фрося, в последний раз бросая умиленный и полный искренней любви взгляд, на избушку, ставшую для нее просто раем и навсегда оставшуюся в ее памяти в разделе "Сюда лучше не заглядывать".
Девушка бросила клубок ниток наземь и прошептала:
Беги клубок по крыльцу
ко Кащееву дворцу.
Не запинайся, не плутай,
опасны тропы огибай.
Таким образом поход этого свежесформированного отряда начился.

Еще некоторое время поколебавшись, Маремьяна все-таки развела костер. Скоро одежда высохла и разбойница облачилась в непривычно чистый камзол - из зеленого, без всяких сомнений, бархата. А потом и стемнело. Идти ночью было не охота, и вспомнив о рябчиках, Маремьяна решила поужинать. Ощипав и выпотрошив птицу, она быстро соорудила импровизированный вертел и скоро над полякой разнеслись аппетитные запахи и шкворчание.

- Эх, не плохо! Вот уже скоро готово будет. Жаль только, хлебушка не прихватила, да кто ж знал?!

Клубок, клубок, клубок… Может быть, он так и катился бы себе вперед, если бы его не заметило одно маленькое существо, о котором уже было упомянуто. Но не будем наводить тень на плетень, это был лешачок. Ему было всего 117 лет, что по лешачьим меркам как раз являлось переходным подростковым возрастом. Но об этом – позже.
Итак, лешачок, едва заметив клубок ниток и честную компанию, со всех ног…. Простите, в общем, побежал к Деду: старик хоть и был древним пнем, но работу свою знал, гостей не любил… Вы представляете, что он должен будет сделать с этими «нарушителями лесного порядка» ?
Если коротко, то маленькая пакость «настучала»… и по дороге этого свежесформированного отряда ждал сюрприз… точнее, этот сюрприз уже бежал со всех… пней…

Горыныч перевернулся на другой бок в сладкой истоме и дёрнул правой задней лапой. Скатёрка дёрнулась и освободилась. Птицу Гамаюн, до этого упорно тащившая её на себя, инерцией отбросило в сторону. Правая между тем испустила сладкий трёхэтажный храп и пустила в воздух струю пламени. Струя была не очень сильной, но этого хватило, чтобы поджечь краешек скатерти, порхавшей в воздухе, как полотнище чьего-то нейтралитета.
- Грязная морда, не сечёшь куда лупишь? Подавись собственными яйцами, чмо зеленорылое! - скатерть превзошла сама себя в самобрани и выплюнула в Горыныча бочонок мёда, туша им одновременно и свой запылавший край.
Мёд капнул в открытую пасть Правой и та проснулась. Сперва она хлопала глазами с трудом соображая, какими именно яйцами её пожелали подавиться. Потом, когда до неё дошло, что это вовсе не то, из чего получаются маленькие Змеи, Правая подняла тело на ноги и захлопала крыльями. Левая и Средняя продолжали безмятежно посапывать, переплетясь меж собой и удобно расположившись чуток повыше Горынычева брюха.

Дважды перекувыркнувшись через голову, суматошно размахивая крыльями, Гамаюн приземлилась на живот, затормозила головой, а подпаленная скатерть-матершинница накрыла ее поверх, словно хозяйка горячие пирожки полотенцем.
- Оооой, - простонала Гамаюн, - я себе такого не предсказывала! - обиженно протянула она, поднимаясь и бестолково вертя головой под относительно белым полотнищем (относительно земли конечно же).
- Эй, давай-ка ходу отседва, - настойчиво прозудела ей в ухо скатерть.
- Ась? - от удара в ушах у Гамаюн звенело пасхальными колоколами.
- На взлет пошла, дура! Быстррро, пока я сама тебе чего не предсказала! - завопила скатерть.
От неожиданности Гамаюн так и подскочила, сбрасывая полотнище с себя и взмывая в небо. Одна лапа предусмотрительно зацепила край скатерти, так что она запятнанным флагом развернулась в воздухе.

Камушек предательски крошился под ногой. Да и Кощей так убедительно говорил... Вобщем, царевна Валерьяна вняла голосу рассудка и вернулась в горницу. Твердый пол вновь внушил ей уверенность в себе.
- Ну вот. Вернулась! Подчинилась тебе-супостату! Сделала, как ты хотел! - Валерьяна начала всхлипывать - И что дальше! Теперь я в твоей власти! - царевна доверчиво посмотрела на Кощея снизу вверх огромными грустными голубыми глазами. В глазах стояли слезы.
"Ну распоследним гадом будешь, старый сморчек, если теперь меня в поруб посадишь!" - думала тем временем пленная царская дочка.

- Да блин, твою не мать, утиралка драная! - Правую так и передёрнуло от подобной наглости.
Горыныч взмахнул крыльями раз, второй, затушив мощными потоками воздуха случайные свои поджоги, и пошёл на взлёт. Летел он низко, то и дело корректируя курс, ибо правый крен иногда давал себя знать. Поминутно Горыныч плевался огнём, стараясь сбить скатерть со птицей раскалёнными струями.
- Куда спёрла рушник, трясогуска? - орала Левая птице, - Чем морды вытирать буду?
Правой уже было накласть на договорённость с Гамаюн, её увлекала погоня и целью было завладеть той добычей, которую она считала своей по праву и которую у неё так бесстыдно спёрли прямо из-под бока.

-- Пр-росыпайся, стар-рая! Удр-рали!! -- хрипло разносился по поляне вороний крик.
Кондрат был в ярости. Он и раньше был не ахти какого мнения о роде человеческом, а теперь и вовсе в нем разочаровался (ну, в живых, разумеется, разочаровался, в тех, у кого очи не выклюешь). Такую подлость устроить им с хозяйкой!
-- А Фр-роська-то, Фр-роська! Др-рянь растр-репанная!..
Ответом был заливистый храп. Яге снился дивный сон: вот летит она в празднично разукрашенной ступе на свидание к Кощею Бессмертному... даже на помеле пышный бант красуется...
Что там орет эта мерзкая птица? Как смеет будить Ягу в такой дивный миг?
-- Пшел вон, петух, сажей вымазанный! Вот превращу в стаю тараканов -- будешь знать...
-- Кар-раул! -- завопил Кондрат, предусмотрительно взлетев повыше (еще и впрямь превратит, дура старая... разбежишься во все стороны -- собирай себя потом!).
Но Яга уже стряхнула сонную оторопь и уяснила три вещи.
Во-первых, свидание с Кощеем -- лишь сладкое сновидение, наяву этот костлявый гад ворует сопливых царевен, а мудрые колдуньи зрелого возраста для него почему-то не годятся.
Во-вторых, пока она дремала... ну ладно, дрыхла... гости успели смыться.
В-третьих, с ними подалась мерзавка Фроська, предварительно пошарившая в сундуках...
-- И юбку, юбку мою, прабабкино еще наследство!.. С подсолнухами по всему подолу!.. Ну, Фроська, этого я тебе не спущу! Уж из юбки-то моей я тебя, паскуду, вытряхну!.. Кондратий! Летим вдого-о-он!..

-" Доверять этому клубку? Окей.. Но если не туда свернём... Ты знаешь , что будет..."

Царевич покорно шёл за Сусанином в юбке... Кстати, в очень мерзкой, с точки зрения Петра...
Если бы думаете, что Его Величество, ни о чём не думал в тот момент, то вы очень ошибаетесь.

ДУмал он о будующем.. О своём конечно...
Следующие эпические картины встали перед царевичем.
-" Царевич ставит Кощея перед собой на колене, разбив ему яйцо"
-" Счастливая царевна обнимает Петра"
-" Счастливая, слегка глупая улыбка Ивана..."
-" ДОвольная морда палача, пересчитывающего последние позвонки Бабы - яги..."

Царевич улыбнулся... Как эти картины грели ему сердце....

Перед глазами Ивана в тоже время вставали совсем другие эпические образы:
"Точка над лесом, стремительно приближающаяся к путникам..."
"Гневный вопли-заклятья бабы Яги, сидящей в ступе..."
"Три лягушки на болоте, одна женского рода, одна благородных кровей, и одна просто здоровая..."
Холоп стряхнул с себя хандру, и тут же вновь стал подозрительным, но вопрос прозвучал как обычно, якобы, от вселенской глупости обитавшей в голове Ивана:
- Вашество, а Кощею мордас чем бить будем, а то я слыхал, у него рожа костяная, а так можно и кулаки стесать?

То не ветер свистит по полю, то не чудо юдо гудит во болоте, то птица Гамаюн орет дурным голосом.
- Ах ты скатерть, твою бога душу мать! С таким союзником меня поссорила, ну смотри, если бабка крепко не раскошелится, я сама тебя по ниточке раздергаю, - закладывая очередной вираж от струи напалма, вопила Гамаюн.
Тем временем сама скатерть широким полотнищем, словно штора, висящая на одном углу полоскалась по ветру и была сим фактом весьма разозлена. Минуте на пятой такого полета, возникло у скатерти вполне понятное желание - сделать гадость ну хоть кому-нибудь. Как на грех внизу, по земле то бишь, не посчастливилось Лешему топать по своим лешим делам. Почему не посчастливилось? А вам понравится ковровая бомбардировка солеными помидорами, прошлогодними (специально, мерзавка, хранила) твердыми словно пушечные ядра, пряниками и яблоками мочеными? Мало того, что от пряников больно, так от помидор еще и обидно!

Фрося все это время задумчиво шагала впереди, не выпуская из виду клубка и не прислушиваясь к разговорам за спиной. Но вдруг она резко легла на землю, взвизгнув:
-А ну, яхонтовые, уста сомкнули!
Прислонив ухо к земле, девушка старательно вслушивалась в колебания земной поверхности, а точнее, пытаясь выяснить, не летит ли за ними ее добрая опекунша. Но слух у Ефросиньй был развит несколько хуже нежели у собаки, а по сему онна ничего не услышала...
-Так, ладно.. Положимся на мою девичью интуицию...
Фрося достала из своей котомки гребень и, бросив его на землю, произнесла:
-Там где гребень лежит
Лес вырасти спешит...
И вырос лес густой- густой. Застил он солнце. Ни зверь, ни птица не могли пробраться там...

НРПГ: Все уезжаю... Две недели за меня Бабка Гульда... Всем удачи...

Это был неправильный лес. И наверняка там жили неправильные пчелы, которые делают неправильный мед...
Ступа, не слушая хозяйку, резко пошла на посадку. Напрасно Яга размахивала помелом -- тяжелое дубовое сооружение приземлилось меж черных стволов с такой силой, что у старой колдуньи лязгнули зубы.
Верный Кондрат, последовав за хозяйкой, уселся на край ступы.
И верно -- этот лес, не отпускавший ступу, был каким-то странным. Деревья -- мертвые, очень прямые и без подлеска -- росли так густо, что продолжать погоню было невозможно (даже если предположить, что Баба-Яга согласилась бы бросить любимое средство передвижения). То там, то тут стволы оплетали не то лианы, не то гигантские мертвые змеи -- белесые, полупрозрачные, неподвижные. И ни щебета птичьего, ни рыка звериного, ни шипа змеиного...
-- Да то ж мои волосы! -- возопила вдруг Яга, глядя на белесую лиану. -- То ж седина моя благородная!.. Ну, Фроська, ну поганка! Гребень мой утянула! Эх, Кондратушка, повезло нам, что у меня вшей нет, а то б в этом лесу чудища шныряли...
Однако прекращать погоню Яга не собиралась. Она быстро отдала ворону распоряжение -- и умная птица взвилась в небо...

Леший как раз выбирал из ветвей моченые помидоры, когда над ним закружился гигантский черный ворон:
-- Кар-раул, мудр-рое дер-рево! Тор-ропись! Тор-ропись! Непор-рядок! Непр-равильный лес! Мер-ртвый! Сквер-рный! Пр-рекрати безобр-разие, др-ревесный стар-рец!

Лес был действительно неправильным. От него так и несло злом, гнилью, сырым мхом и тухлыми помидорами… Даже лешему такой лес корежил душу. Погрозив пролетающей скатерти сухой веткой–рукой, он услышал слова ворона.
-Действительно, непорядошек…
Лешачок, едва завидев лес, спрятался за пеньком. И животных здесь не было.
Старик встал на небольшой площадке между стволами и протянул руки вверх. На мгновение он стал таким же сухим стволом, ничем не отличавшимся от безжизненных деревьев вокруг. Но это было лишь мгновение. Забежим вперед и добавим, что именно после таких событий «тинэйджеры» начинают заявлять, что их родители «рулез форевер!».
Итак, Леший закряхтел:
Зелена трава да зеленый бор,
Ты услышь войны древний заговор.
Все былое, страшное вспоминай,
Все худое, злое опять вспоминай…

Голос менялся. Казалось, что это поет хриплым голосом дедушка, вспомнив старые фронтовые песни. Остальные звуки природы, которых и так было немного в этом мертвом лесу, затихли.

Помнишь: жгли тебя,
Алый цвет огнем,
Помнишь: ты тонул
В синий цвет воде…

Вот уже мужчина, бас или баритон, поют старинный мотив. Да нет, это действительно два голоса! Но откуда?

Не стоять тебе посреди земли,
Не расти тебе посреди земли,
Коль не заговор, что на век худой
Моим прадедом передан мне был …

Вот уже не десятки, сотни голосов вторят ему: сухие деревья стоят, не шевелятся, а остальная природа застыла, как будто готовясь к чему-то…

А теперь, старик-зеленой ты бор,
Да и матушка-зелена трава,
Возрасти ты вновь, как века росла
Возрасти ты вновь, как в века возрос …

Тут же, как будто ждали этого века, деревья возросли, принесли плоды, умерли, но на их месте возросли новые и новые. Растения так же ползли по земле и вырастали везде, где существовала возможность…
Буквально через минуту перед глазами лешачка, Бабы Яги и ворона стоял лес. Обыкновенный зеленый лес. Казалось, стоял он уже несколько веков.

Голоса, присоединившиеся во время напева, смолкли. Лешачок подбежал к Старику, присевшему на траву, и закричал:
- Деда, ты меня этому научи! Я тоже так хочу! И вообще, было классно! Шишками клянусь!
Леший медленно повернул голову к внучку. Он тяжело дышал и соображал не лучше.
- Подожди… Мне отдохнуть нужно… Я тут посижу… ты иди, догони ребят-то…
- Деда?...

Но Старик молча закрыл веки и шумно дышал…

Яга давно не имела дел с Лесным Хозяином -- и привыкла относиться к нему свысока. Так, трухлявый пень, бродит себе по лесу, чинит всем мелкие неприятности... жуков-короедов на него, полусгнившего, нету...
А тут пред ней во всей своей мощи встал древний Владыка Лесов, чья власть и сила царили здесь еще тогда, когда и запаха человечьего на было в молодом мире. Встал тот, кому позже приносили кровавые жертвы жалкие, перепуганные, полудикие людишки...
(Яга, помнится, тогда безумно завидовала Лесному Хозяину, а тот искренне удивлялся: ну, зачем ему чья-то смерть?..)
Впрочем, старуха недолго предавалась воспоминаниям. Свистнув так, как учил ее Соловей Одихмантьевич, она подняла ступу в воздух и прокричала сверху:
-- За мной должок, старый корень! Сочтемся!..

Не далеко успели проити герои, когда содрогнулась мать сыра земля. Из недр ее выходило нечто могучее, даруещее жизнь... И так стал мертвый лес вновь живым, замыкая цепь существования... Все обращается в то, чем было первоначально.. Только вот путникам это радости не добавляло... Ведь злобная Яга вновь могла продолжить преследование... Но и Фрося не зря небо коптила... Достала она из котомки полотенце, кинула на земь, и разлилась река бурная, широкая да глубокая, что и птица до середины не долетит... А потом поворотилась девушка лицом к солнцу и произнесла:
-Солнце красное... Яви свою справедливость.. Помилуй и спаси...
Потом поклонилась она в четыре стороны, шепча:
-Родина моя... Мать-заступница... Не дай погибнуть... Позволь нам путь продолжить, избавь от погибели.
И поднялась Земля, защищая чад своих....

Ступу вновь поволокло вниз -- но на этот раз она гораздо мягче приземлилась... тьфу, приводнилась! И закачалась на плаву посреди реки -- весьма широкой и полноводной, но до удивления грязной и вонючей.
На этот раз Яга не растерялась.
-- Полотенце! -- сразу определила она. -- Грамотно Фроська уходит! А на берегу, видать, еще и горы подняла... моя школа!
Губы ведьмы почти против хозяйкиной воли расползлись в гордой улыбке.
Ворон не разделял удовольствия колдуньи.
-- Ты его хоть стир-рала, дур-ра стар-рая? -- поинтересовался он, брезгливо косясь на мутные мелкие волны.
-- Грязновато полотенце, -- согласилась старуха и попыталась грести помелом. Результаты оказались довольно жалкими.
Тогда Яга извлекла со дна ступы комок сухих водорослей, пошептала над ним и бросила в воду.
-- Ну, Кондратушка, теперь или Водяной, или дочурка его непременно сюда приплывут и мне, старой, помогут...

Русалка от скуки подняла на уши всё царство подводное. И утопленницы перед ней танцевали и играми развлечь пытались, но ничем не угодить было капризной дочке водяного. Она вопила и запускала во всех дарами заморскими. И уж было отчаялись жители подводные, натерпелись они от девицы несносной, как подмога пришла к ним от существа совершенно неожиданного.
Пучек водорослей, да не простой, а с заговором, лёг на колени русалки. То был знак от Яги, что-то ей от царя подводного потребовалось. Но раз уж батюшка занят, да и весточка к ней пришла, дочка решила своими силами управиться, да заодно и тоску свою развеять.
Тут уж и почувствовала русалка неладное, невесть откуда новая река взялась и понесла воды мутные в царство подводное.
Головоломочка быстро сложилась и уж знала дочурка, куда ей плыть.

В грязном водоеме дрейфовала ступа, к ней и направилась русалка. Она вынырнула рядом с плавучим средством Яги, явив бабуле лицо своё чумазое с зелеными волосами, полными всякой гадости.
- Это кто тут посмел так набезобразничать? Этож надо... вам тут не сливная канава! - Русалка погрозила кулаком невидимому оппоненту. - Ну рассказывай, Яга, кто сию пакость устроил?! Уж я ему покажу!
Лицо русалки стало сердитым, но как только она увидела свои волосы, свою гордость, то вместо злости в её глазах появился форменный ужас.
- Да как жеж это.. мои чудненькие, прекрасные... - она судорожно перебирала пальцами пряди грязных волос. - да как же я теперь в таком виде царевичу покажусь...

-- А вот я как раз за той паршивкой и гонюсь, что эту пакость устроила! -- истово заверила Яга Русалку. -- Поймаю -- такое ей учиню, что навек закается воду мутить! А за твои волосы, раскрасавица ты моя мочёная, я все ейные патлы повыдергаю! Ты уж только, рыбка моя золотая, дотолкай ступу до берега, а уж там я... эх!

- Ты уж ей там.. эгегех! Ух! - русалка затрясла головой. - Покажи ей, как воду мою портить!
Русалка уперлась руками в край ступы, но не рассчитала, и чуть не опрокинула бабушку прямо в мутную воду.
- Ой прости, прости бабуленька, сейчас всё сделаю, на берег в лучшем виде доставлю! А если в речку бухнешься, то уж не беспокойсь, я тебя мигом вытащу.. Да впрочем, что это я за глупости говорю...
Водяная девица на сей раз перехватилась поаккуратней и ступа заскользила по мутной поверхности воды.
- А чтож это за паршивка, что тут такое устроила? Надо ж мне пакостниц знать... А то вдруг она как-нибудь водицы решит испить, так я её того... за космы то и утоплю, чтоб не повадно было...

В этот миг ступа коснулась глинистого скользкого берега.
-- Фроськой ее звать, Фроськой, -- скороговоркой бросила Яга, выпрыгивая на бережок и с неожиданной для такой старой женщины силой выволакивая на берег свое дубовое сокровище.
Но, хоть река и была уже форсирована, ступа наотрез отказалась подниматься в воздух.
-- Все верно, -- горько усмехнулась Яга. -- Горы тоже Фроська сотворила, дрянь этакая... Вот ступа их и не может перелететь...
-- Кр-ранты пр-реследованию? -- разочарованно спросил Кондрат.
-- Еще чего?! -- гневно взвилась Яга. -- В лесу меня Леший выручил. В речке Русалка помогла. Да здравствует солидарность Темных Сил всея Руси и ейных окрестностей!!! А теперь нам поможет тот, кто летать умеет...
-- Кар-раул!!! -- возопил Кондрат, который сразу все понял.
-- Я те дам "караул"! А ну, живым лётом за Горынычем! Чтоб одно крыло здесь, а другое там! Да смотри, коль дашь себя сожрать -- на глаза мне не показывайся! Держись подальше от правой головы -- проглотит, не задумается... потому как думать не обучена. А торгуйся лучше со средней головой, потому как левая у тебя враз все перья выторгует... Понял? Пшел! А я пока на берегу лапоточки посушу, замочила-таки ноженьки...

Какое-то странное речное существо ворвалось в покои к Водяному и начало размахивать руками.
- Да стой же ты, кто бы ты ни был! - сказал Водяной, поворачиваясь к гостю. - Кто таков? Зачем пожаловал?
- Я тварь дрожащая без-имени-без-звания, - доложило существо. - Но это не важно! Наше речное царство превратилось в грязную помойку! Бурые реки пришли к нам и запачкали наше превеликое царство. Надо что-то делать.
Водяной, недавно получивший несколько синяков и ушибов, грохнул по столу кулаком.
- Да это какой-то злой дух, или ворожба какая-то, да! - прогремел Водяной. - Кто бы ты ни был, ты должен свести новость про великое загрязнение царства. Пусть народ выплывает из домов и очищает всю воду! Надо хранить царство в порядке, так и скажи им. А я пока делами настоящими займусь.
Тварь дрожащая уползла, а Водяной быстро снарядился в кольчужку добротную и взял свой новый ужасный меч.
- Итак, надо будет снести головушку тому, кто посмел сделать сие злодеяние! Я Суд Подводный, и я признаю злодеятеля виновным в совершении преступления против нашего подводного царства, и назначаю тебе наказания в виде обезглавлевания!
Водяной отправился на поиски.
И долго его поиски продолжались, пока не увидел он на берегу чудо земное, самую пакосную старуху на Руси, бабку Ягу!
- БАБКА! - взревел Водяной, выходя из воды во всей своей красе. Недавно он причесал свои бороду-водоросли и волосы-тину, и теперь выглядел как настоящий богатырь в блестящих доспехах. - Я Водяной, владыка царства подводного! Признавайся, ты загадила мое царство, и тогда я срублю тебе головушку буйную! И даже не посмотрю, что ты слабого пола! Говори, злобная старуха!

-- Охти, страсти какие! -- не испугалась Яга. -- Кончай буянить, красавец-борода-из-ряски! Давно помелом по сусалам не получал? Дочку бы сначала спросил, она подтвердит: я как раз за теми и гонюсь, кто эту сточную канаву без плана-проекта в здешних краях протянул! Виноватых ищешь? Ну, так запоминай! За главного у этой банды Петька, сын царя Гороха. При нем еще холоп Иван... и старикашка какой-то, не знаю, как звать-величать. Дряхленький такой, но бойкий, а рожа еще мерзопакостнее, чем у тебя... А еще при них крутится шустрая девчонка Фроська, ученица моя беглая. Ушли они во-он туда, за горный кряж, а направляются прямиком в царство Кощеево. Хотят, дурни этакие, Бессмертного воевать!.. Запомнил? А теперь ныряй обратно, а то счас Горыныч прилетит. Знаешь, как он моченую закусь уважает?

Как услышал Водяной, что царство его подводное загадил тот самый суженый его дочки русалочки, так чуть не подавился бородой. Это ж надо, окаянный царевич! Теперь русалка никогда не получит Петра, сына царя Гороха. А если получит, то только его голову! Ух, и разозлил же Петенька Водяного, царя царства подводного.
-Бабка, если ты правду молвишь, то держись злой молодец Петенька, скоро головушки твоей на плечах твоих не будет! Я решил, Яга, составить тебе компанию в поимке сих злодеятелей! Мой меч, хоть и не кладенец, но пО лбу бьет сильно.

-- Ну, вот и ладненько! -- деловито отозвалась Яга. -- Компанию ты мне составить не сможешь: моя ступа, как тот заморский Боливар, не снесет двоих... Но прикинь: сколько им, вражинам, по пути в царство Кощеево встретится рек, ручейков да колодцев?.. Ась?.. То-то! А теперь ныряй по-быстрому, не то и впрямь Горыныч нагрянет -- и станет у меня одним союзником меньше...

Русалка во все глаза уставилась на Ягу... Это как же получается? Её Царевич тож тут причастен? Не бывать такому!
- Но-но! Фроську там, холопа, старика.. этих пожалуйста - наказывайте! Я помогу только, нечего гадить в наши сады подводные, но Петра не троньте! Я может, за него замуж собралась! Давайте-ка уговор.. К царевне я суженного своего всё равно не пущу! Так что помочь - помогу. Остальных вы забирайте и расправляйтесь как угодно, а Царевича мне оставляйте я его под воду заберу в мужья законные!
Русалка капризно подбочинилась, и сделала непроницаемое выражение лица.

-- Совет да любовь, стерлядушка моя серебристая, совет да любовь! -- скороговоркой проговорила Яга.
Она неплохо знала Русалку, а потому могла представить, какая жизнь ждет ее будущего мужа. Пожалуй, вредный царевич вполне заслужил такую кару...

Когда-то Иван тоже пытался выбиться из холопского сословия, и стать ландшавтным дизайнером, а потому проявил к манипуляциям Фроськи особый, почти профессиональный интерес.
- Слышь, а это таво, эт чуда с лесом-речкой оно только у избраных получаеться или каждый могёт? а то я ведь тоже могу гору нарыть, но правда мне для того лопата нужна и время до следующей весны...

Кондрат подлетал к Горынычу с тыла, так было надёжнее, по крайней мере не нарвёшься на шальную струю пламени, а Горыныч ведь сперва жёг, а потом уж и разбирался, и то не всегда. Впереди Змеюки летела Гамаюн-птица, держа весьма грязную и прожжённую, но всё так же сквернословящую скатерть-самобранку в своих лапах. Когда-то Яга сунула ту в баньку, дабы посбивать с неё спеси и приучить к ласковым манерам, да там и забыла. Теперь бунтовщица материла сверху всех подряд и, пользуясь своим высоким положением, безбожно глумилась над всем живым, что под ней проходило и пробегало, изрыгая из своих глубин на них клюквенную настойку и кравсный перец мелкого помолу. Кровавый шлейф тянулся за птицей Гамаюн, осложняя Горынычу погоню. Правая маневрировала и пулялась огнём, но чаще промахивалась, ибо перец попадал в глаза, затрудняя процесс прицеливания.
Кондрат тихо подлетел сзади, подобрался к черепу Средней и тихо постучал по нему.
- Пр-росыпайся. Р-разговор есть. - Деловито проговорил он.
Средняя очнулась и сперва принялась оценивать воздушную диспозизию. Попеременной бодрствование голов в крови у Змеев, а потому приспособляться к быстрой смене обстановки каждая из голов давно уже научилась.
- Лети на растоянии. Они быстрее выдохнутся, - бросила Средняя Правой, а затем обернулась к Кондрату, - Ну, говори, коли прилетел.
Ворона пока устраивал маршрут Змея, ибо, сама того не сознавая, птица Гамаюн, летела как раз к тому месту, где пребывала известная далеко за пределами своего леса бабка, но надо было говорить, выполнять задание любимой старушки.

-- Стар-руха челом бьет, -- сообщил ворон (ему не надо было уточнять, о какой старухе речь). -- Застр-ряла у зачар-рованных гор-р! Пер-релететь надо! За р-работу обещает спер-реть кладенец у пер-рвого же добр-ра молодца, что тебя воевать пойдет! А в пр-ридачу тр-ри года тебе не вр-редить!

Удача улыбнулась Гамаюн неожиданно. Обстрелянный помидорами леший нагло проигнорировал маневр и устремился куда-то в гущу леса. Не то чтобы Гамаюн было дело до неудачных бомбардировок, у нее самой истребитель на хвосте, но она вспомнила хамское обращение трухлявого с ней! С ней, вещей птицей, а не выхухолью какой! Ну и решила она совместить побег с атакой, и пошла на вираж. Где-то на середине мертвой петли глаз Гамаюн заприметил подозрительно знакомый силуэт в ступе... а не она ли должница, костеногая?
Набирая скорость, Гамаюн пошла на сближение но... стремительно выросший на месте сухого частокола лес негостеприимно встретил птичку, разлапистая ветка хлестнула вещую по лицу, другая сверху припечатала и полетела Гамаюн, перекувыркиваясь и размахивая скатертью в терновый куст. Не долетела, обошлось... выровнялась, а старухи уж и след простыл, а змеюка вон над кронами рассекает, ее высмотреть пытается.
Понеслась тогда Гамаюн зигзагами меж стволами, пока гад летучий ее не увидал, на форсаже над рекой помчалась, а трехголовый увидал, не отстает, снова пальбу открыл.
Паника была на подходе, Гамаюн на подлете, когда струя напалма подпалила рулевое управление - хвост то бишь и птица подбитым истребителем по дуге, оставляя дымный шлейф, спикировала и точнехонько угодила в пустую бабкину ступу.
Шпок! Аккуратно вписалась Гамаюн, а скатерть ее поверх прикрыла
- Ооооой, что-то с утра день не задался, - послышалось из-под скатерти.
- И не говори, чтоб вам всем №%?%: оторвало к такой-то матери! - добавила скатерть.

-- Надо же! -- восхитилась Яга. -- Скатерочка моя воротилась, подружка полотняная! Да еще и словила кого-то, умница...
На всякий случай поудобнее перехватив правой рукой помело (мало ли кто из ступы выпрыгнет!), Яга левой осторожно приподняла уголок скатерти и заглянула в ступу.
-- Ишь ты? Что за чудо чудное, диво дивное? Видом не видывали, слыхом не слыхивали! Рази ж такое в наших лесах водится? Мы этого даже в передаче "Катись, яблочко, по серебряному блюдечку!" не видали!.. Эй, птаха, ты съедобная али как?

- А на хрена мне твой леденец? - отвлеклась было Правая от управления и вираж вышел донельзя кривым. Скатерть с птицей во главе куда-то юркнули и Горыныч, плюнув на погоню слегка затормозил.
- Врёт старая, - сказала Средняя, - Но иметь её в должниках... однозначно перспективно.
Правая долбанула Левуюпо кумполу в целях пробудить и, уже проснувшейся, своими словами изложила коротенько ей то, что прокаркал Кондрат. Левая задумалась. Горыныч притормозил и тут же, слегка подровняв курс направился к бабке, благо та была уж недалече.
Сел Горыныч мягко, приводнился одним словом, подняв большую волну и окатив ей берег и стоящую на нём ступу.
- Чё надо, старая? Сожрать тебя, так отравишься ещё! - начала было ржать Правая, но была быстренько заткнута товарками.
- Будь здорова, колдунья, - Уважительно промолвила Средняя.
Правая ехидно сощурилась, чувствуя, что её час ещё не пришёл, хотя и не за горами.

Яга быстро уронила край скатерти, накрыв в ступе притихшую птицу (на фиг делиться со всякими трехголовыми червяками своей добычей, пусть даже неопознаной!) и заголосила:
-- Ох, Горыныч, братик ты мой родненький, обижают меня злодеи! Мало того что съесть себя не дали, так еще и Фроську, ученицу мою, с собой сманили!.. Ну, она, паскуда, сама сманилась, но это ладно, а вот что обокрала старушку на прощание... Касатик ты мой чешуйчатый, перенеси-ка ты меня со ступой через вон ту горушку мелкую... Чары на ней, на горушке-то, чтоб ступу мою не пущать! А уж я тебе, яхонтовый, доброе дело сделаю...
Тут старуха всерьез задумалась, потому как опыта в добрых делах у нее было, что в ручье сухих камней. Наконец она, просияв, щедро посулила:
-- А я за это на тебя, брильянтовый, порчу не наведу! Вот!

Левая довольно ухмылялась и согласно кивала Яге в такт её словам. Говори, говори, обещай, обещай. Нет, кому-кому, а Яге веры у неё не было ни на грош. А уж, чтобы ещё принимать посулы отменить то, что могло вообще не свершится... Нет уж, дудки. Не на того напали. Если уж и брать что-то со старой перешницы, то здесь и сейчас. А что с неё взять? Юбку линялую или помело? Так на что они Горынычу.
И тут Левая заметила, что старуха ныкает свою ступу куда-то за спину, да и ступа, против обыкновенного, покрыта какой-то драной тряпкой. "Неспроста", - подумал Горыныч и, пустив в небо струю пара, промизнёс:
- Я тебя - за гору, а ты мне то, что в твоей ступе. Ступу себе оставь, летать я и так умею. Получишь по возвращении. Всё равно туда не протащить. Если да - забирайся скорей на спину, некогда мне с тобой лясы точить.
Тут, конечно, Левая слегка лукавила, ибо единственным её планом опосля перевозки бабки было разобраться с тем, что она только что потребовала у вредной старухи за свои услуги в качестве тягловой силы.

-- Вот еще! -- хмыкнула старуха. -- Ежели ступу тут оставлять, так я, старая и пешочком бы горный кряж обошла -- чай, не до моря Хвалынского он тянется! Мне, гадючья твоя душа, ступу переправить надобно, чтоб лётом в погоню лететь!
Она оценивающе окинула взглядом чешуйчатую трехголовую махину.
-- Ступу не снести, да? Коров из стада таскать -- это тебе пустяк! Лося на лету подхватить... погоди, еще узнает леший!.. А на меня глазом своим нехорошим не коси, не коси! Я -- старушка насквозь ядовитая! Кто меня проглотит, у того чешуя до самой кожи облезет, зубы выпадут, глаза вылезут, моча прям в полете выливаться на землю будет!

- Да возьмём её горшок, не отвяжется ведь злыдня, - подала голос Правая и на этот раз все с ней, хоть и с неохотой согласились.
- Залезай на спину, старая, - процедила Левая, - Ступа с тобой, содержимое мне, на вечное пользование.
- Без аннексий и контрибуций, - гордо добавила Средняя.
Горыныч сложил крылья и стал ждать, когда вредная старушонка поудобнее устроится у него на загривке со всеми своими причиндалами.

Ответить старушенции Гамаюн не успела - змей догнал, поэтому она молча прибрала конечности в кучу, нахохлилась и прислушалась.
Тикать надо! Это Гамаюн поняла, как только начался торг за ее пух да перья, ведь именно она являлась содержимым ступы пожилой женщины с этнической биографией и странным именем. Съест ее чешуйчатый, съест и не подавится. Не то чтобы она представляла собой такую уж великую пищевую ценность, но съесть он ее просто обязан в назидание за предательство. И зачем она только связалась с этой тряпкой половой, портянкой говорящей? Такого союзника против себя обратила.
Надо было срочно думать, что делать! Этим Гамаюн и занялась, почесывая затылок, чтобы оно быстрее выходило. Размышлениям мешал бас Горыныча да нестерпимый мышиный дух от ступы исходящий. Разводит она их тут что ли?

-- Содержи-имое? -- ухмыльнулась Яга. -- Ни к чему оно тебе, касатик, но раз настаиваешь...
Она нагнулась к ступе, сдвинула платок, быстро подмигнула перетрусившей птице: сиди, мол! Отдавать пленницу на съедение Горынычу она не собиралась -- во всяком случае, пока сама не разберется, что это за птаха и какая с нее польза. Затем все с той же неженской силой зашвырнула ступу на змеиный хребет и сама уселась позади:
-- Н-но, чешуйчатый!
Тяжело хлопая крыльями, грузовой Змей поднялся в небеса, перевалил через горный кряж (за которым продолжался лес) и приземлился, не желая даже разу хлопнуть крыльями сверх обусловленного.
Яга тут же сгрузила ступу, уселась в нее (наступив пленной птице на крыло, чтоб не смылась) и обернулась к перевозчику:
-- Содержимым, значит, поделиться? Лови!
И в распахнутую пасть Правой головы полетел пучок сухой травы (он-то и вонял мышами!).
Эффект был молниеносным. Растерявшаяся Правая еще и зубами клацнуть не успела -- а все три головы уже начали оглушительно чихать!
-- Будь здоров, батюшка! -- елейным голосом пожелала Яга. -- Говорила ж я тебе, что ни к чему оно тебе, содержимое это самое!
Змей не ответил: его грузное тело содрогалось от троекратных непрерывных залпов: "А-а-апчхи!!!"
-- Ну, на всякий чих не наздравствуешься! -- рассудительно сказала старуха. -- Прощевай, свет мой ясный...
Направив ступу на бреющем полете под низкие кроны деревьев, колдунья некоторое время лавировала меж стволами. Затем, убедившись, что Змей ее вряд ли разыщет, она приземлила ступу на поляну, вытащила помятую птицу и подозрительно на нее сощурилась:
-- А и где ж я тебя видела, небыль ты крылатая?..

Свою выгоду Гамаюн смекнула быстро: бабка, дай ей бес здоровьичка, взяла птицу под свое покровительство, а что топчут ее, да мышей нюхать заставляют, так оно ничего, Гамаюн привычная. Вот бывало получишь валенком по голове от мужика неразумного, так кренит на правую сторону, того и глядишь лбом елки пересчитаешь. Работа такая - неблагодарная, пророчествовать-то. Поэтому сидела Гамаюн смирно, в бега не пускалась, только крылом лицо прикрывала, чтобы не расчихаться из-за того же мышиного запаха, да не развопиться из-за некоторых прижатых конечностей.
И вот наконец предстала она пред очи заступницы:
- Здорова будь, свет Яга Батьковна, - из чистой благодарности за спасение Гамаюн не огорошила старушенцию судьбой ее лютой, которую как есть мигом на челе прочитала, - видела? - Гамаюн приосанилась, распушив перья, - я птица известная, в округе популярная, Гамаюн кличут, слыхала, небось, о птице мудрой да вещей? - пафосно произнесла она и добавила уже нормальным голосом, - так вот я она и есть.