-От тебя идет тепло, забота и ласка, - тихо проговорила птица, добавив несколько слов на мелодичном незнакомом языке, состоявшем, казалось, из одних гласных. – С тобой рядом во мне наступает тишина, и чувства приходят в равновесие. Голову перестают разрывать голоса.
-Ты тоже теплая и спокойная, - слова сорвались с языка: говорить правду оказалось приятно и легко. Девушка вызывало странное ощущение: словно заполнялась возникшая в груди после гибели «Кайры» пустота. Рёта улыбнулась, положив голову на большую мужскую ладонь, и начала спрашивать о том, где она оказалась, что происходит на Лахте, какие есть поблизости оэрийские города. Сулла отвечал, рассказывая о том, что Лахт оказался в центре разгоревшейся между тремя государствами войны и теперь в Пажах Арине не так спокойно, как хотелось бы, среди оэрийских городов поблизости только морской Грунинг, а о том, как она здесь оказалась – не знает. Речь текла быстро и просто, Сулла сам не заметил, как рассказал о «Кайре», о Сали, о моряках и Дхэрен-ла. Описание Монастырского берега оэрийка слушала особенно внимательно; тихо, боясь вздохнуть, впитывала историю клипера. Капитан был искренне благодарен ей за молчаливое участие и легкое поглаживание мягкими, теплыми пальцами обветренной кисти. Незнакомка всего за несколько часов сумела стать такой же родной, как Волчок, но к тому же, чувствовала каждое слово в историях. Понимала.
Сулла провел пальцами по неряшливому шраму и мягко убрал упавшие на лицо пряди, остриженные с правой стороны довольно коротко. Пощекотал острый подбородок и улыбнулся, когда девушка довольно поежилась, прикрыв глаза – на секунду напомнила Коле, какой представлял ее через несколько лет. Чувство безмятежного счастья, чужое, неродное, краем крыла коснулось плеча, и от этого снова захотелось засмеяться.
-Я подберу для тебя что-нибудь из одежды, - он наклонился, целуя светлый висок, и выпрямился. Когда застыл у двери, она уже спала, видимо, вымотанная тяжелым днем. От светло-оливковой кожи шло теплое, приятное мерцание.

Зима 139 года, седьмого цикла, 2 января.

Это был контракт Вейлина: на рассвете второго января небольшая эскадра из трех кораблей подошла к укрепленному форту на одном из островов, охранявших приступы к Гаро. Под его защитой располагалась колония ловцов голубого жемчуга, что также повлияло на выбор колонии как цели. По договору одна пятая полученной добычи отходила Ветрам (так успели окрестить стаю Суллы на Лахте), одна третья Вейлину и две части шли в казну Лахта.
Форт возвышался на скале, выступавшей и делившей ведущий в бухту пролив на две части. И там, и там могли пройти корабли большой осадки. Находившийся на севере проход был довольно широк, но его берегли скалы, южный казался привлекательнее: песчаный берег, чистая вода…, но и защищался еще одним укреплением.
Корабли дрейфовали на пределе видимости ночью, но были замечены патрульной шхуной, успешно ушедшей из-под преследования и скрывшейся под защитой форта. О неожиданном нападении теперь не могло быть и речи.
Рассвет неприятно щипал щеки – Ситхе не любила холод, почти боялась его. Кутаясь в теплую одежду, согревала дыхание пряным табаком – не повернулась бы запахнуть ворот халата, не заметила бы стоящую рядом... бывшего боцмана «Кайры», кажется. Девушка походила на те картины, что рисовали имперцы: на белом шелке кожи болезненно-резкие росчерки черным, синим и рыжим.
- Садись, - змея выпустила дым и посмотрела на девушку. - С тобой все нормально?
Сали кивнула и опустилась рядом – длинные волосы шлейфом поднял ветер. Некоторое время Сита молчала, рассматривая светло-рыжие пряди, за несколько недель отросшие так, что сейчас концы цепляли светлое дерево палубы. Цвет был однотонным, какого никогда не бывало у северянок: светлели под солнцем.
- Далеко была? - наконец, решилась задать вопрос.
- Да.
- Вернулась... в порядке?
Долгое молчание – рыжеволосая девушка только скользила по воде взглядом. Потом, наконец, повернулась, прислонившись к борту спиной и запрокинув голову.
- Сны. Я почти не вижу обычных снов больше. Словно кто-то специально... Хочет вернуть, - улыбнулась и неожиданно поднялась на ноги. - Я позже вернусь.
Море было ласковым, особенно ласковым, когда смотрела одна. Сита пожала плечами и снова отвернулась к борту.

На палубе другого корабля зеркалом повторила ее жест другая – с легкими пепельными волосами играл ветер, а тонкое лицо казалось похожим на морду зверька: такое же невыразительно-хорошенькое. Девушка ласково, словно к отцовскому плечу, прижалась к борту клипера, задумчиво погладила крашеное дерево. Саму смешило свое счастье – робкое, почти ненастоящее. С тех пор как ушла из последнего приветного дома, всегда болталась сорванной с петель дверью: не доверять ничему стало привычкой. А палуба под ногами состояла из дерева, и, кажется, не собиралась делать неожиданных сюрпризов. Только работать, и, если будет хорошо, разрешат остаться. Обернулась, и, убедившись, что никто не видит, благодарно погладила деревянный борт.
Около пяти часов утра корабли нахально прошли под боком порта Эродара. Три красиво маневрировавших парусника, то выстраивающихся в одну линию, то рассыпавшихся брызгами, по всей видимости, действовали на нервы капитану форта: из-за крепких стен вылетали тяжелые камни, так и не добиравшиеся до цели. Тем временем с южной оконечности подобралось несколько легких каноэ, незаметно скрывшихся в густых, прибрежных зарослях.
Когда капитан главного укрепления понял, что потерял связь с маленьким подопечным, было уже слишком поздно. Бригантина, шхуна и легкий клипер подошли, вначале замерев на той линии, куда едва доставали выстрелы форта, обождали, пока разрядятся баллисты, и рванулись вперед, разлив над фортом огненную пелену. Силы двух магов превратили рой обычных стрел в оранжево-алый вихрь, и в крепости надолго воцарилась неразбериха, вызванная жестоким пожаром.
Воспользовавшись замешательством, внутрь проскользнуло «Перо», за которым легко вошла «Дэхиен», и «Сатин», сделавшая поворот оверштаг, чтобы подарить фоту еще одну огненную волну. От бригантины оттолкнулись две шлюпки и около двадцати пяти корсаров рванулись в сторону охваченного пожаром форта, чтобы закрепить победу и установить на шпиле сдвоенный флаг Вейлина и Лахта.
…город, где практически не было наземного гарнизона (большее внимание уделялось защите с моря и вскоре должны были вернутся еще три патрульных корабля), сдался без боя и также безропотно принял предложение о выкупе: выплате, размер которой позволил бы все тому же острову безбедно жить около полугода.

Остатки гарнизона Эродара заперли в каменном хранилище, по осени бывавшем полным, но к середине зимы безнадежно пустевшем, на время пока городские власти не соберут необходимую сумму.
-Мы перекроем вход в бухту для патрульных кораблей. Следует вернуть флаг Гаро на место: если во время нашей стоянки они подойдут, то окажутся в интересном положении, - Сулла разглядывал найденную в доме наместника карту и изредка бросал взгляды в сторону нескольких оплетенных кожей книг, обнаруженных там же. Седоволосой мужчина средних лет, отвечавший за город, оказался ярым собирателем лоций и в его коллекции нашлись карты Гаро, описания береговых линий и подробные расчеты по количеству дней от одного острова до другого. Пожалуй, эта находка была куда ценнее, чем собранный жемчуг.
Сидевший неподалеку Малита устало откинул голову, утерев ладонью раскроенный нос.
-Главное, чтобы город до того не разграбили.
-Я позаботился об этом. Ты знаешь каково отношение команды, - серьезно отозвался Сулла. – А экипаж «Дэхиен» до сумасшествия боится Хетты, чтобы перечить его слову.
-Посмотрели нижние этажи: ничего интересного, - Лют перемахнул через ящики и опустился рядом. - У меня тут идея... Как насчет вернуть флажки на место?
-Тебе не хочется получить лишний корабль в целости или…? – вскинул брови Сулла.
-Если они увидят здесь Вейлину, то быстро дадут деру и потом придут с флотом. А так можно будет еще кого-нибудь пограбить, - штурман сверкнул улыбкой.
-Я только что говорил о том, чтобы поймать несколько кораблей в бухте, дожидаясь подхода вейлинских кораблей, которые хотят занять этот небольшой форт, - Сулла спрятал улыбку, вызванную повторным одобрительным гулом команды. – С ними доставить груз на Лахт, а затем подойти к этому острову.
Он расстелил одну из найденный карт и указал на небольшой бухту, укрытую скалами. Дергэра – широкий перешеек – был хорошо известен лахтинским корсаром. Часто капитаны «островного братства» собирались у выхода из пролива, чтобы поймать одну из тяжелых баркетин, однако Сулла предложил подождать корабли у двух близко сходящихся скал, где начинался торговый путь.

Лют азартно улыбнулся, склонившись над рисунком.
-Кого-то определенного или?...
-Или харальцы или гаро, - пожал плечами Сулла, - а, может, и те, и другие. Все будет зависеть от того, каким богатым будет улов.
Южанин кивнул.
-Могу снять копию?
-Не забудь вторую, - казалось, небрежно, бросил Малита, когда капитан согласно подвинул лист бумаги ближе к штурману.
- Не забуду, - улыбнулся Лют.
Снова потекли такие знакомые часы. Корсары собрали ценности на главной площади, а начался дележ добычи, продлившийся до самого заката. Украшения, монеты; товары и ткани, которые еще полагалось обернуть в золото. Среди драгоценностей выпавших на долю капитана оказалась одинокая серьга: ее сестра где-то потерялась. Сулла взял оправленную в платину темно-голубую, почти штормовую жемчужину неправильной формы, и против воли вспомнились темные глаза оэрийки.
-Я ощущаю себя не как отдельную личность, а как множество людей. Поток эмоций, чувств, из которого невозможно вычленить и ноты, - ветер шевелил черно-коричневый мех на вороте мужского лилового халата и подбрасывал кисти развязанного темно-багрового пояса. Рёта и Сулла поднялись на барабанную вышку и под присмотром Сана птица, утверждавшая, что умеет обращаться музыкальными инструментами, выбила на тренировочной дощечке несколько сигналов, после чего судья оставил ей ритмическую книгу, чтобы смогла изучить их внимательнее. – Хлопающие крылья, ветер, небо, города, звоны глиняных подвесок, шелест пуха на темных мостовых…
Рёта подняла взгляд на небо и замолчала, рассматривая белоснежно-белые росчерки кисти. Сулла повторил ее движение, отметив, что такое расположение облаков обещает хорошую погоду к завтрашнему отплытию и ясный день: туман спадет, и увеличится шанс добраться до Эродара в целости.
-Ты рассказывал об искусстве Дхэрен-ла. Искусство оэри мимолетно и неуловимо настолько же, насколько быстро меняется узор неба. Небо всегда высоко и незабвенно, - она обернулась, - и оно всегда волшебно, даже если солнце или звезды закрывают невыразительные и свинцовые облака. Впрочем, людям это настолько же безразлично, насколько упрямо они не замечают обыкновенно-прекрасного.

На последних словах по ее губам скользнула циничная улыбка, и Сулла в очередной раз удивился резкой перемене. Чеграва, то казалась мудрой и глубокой, как небо, о котором могла говорить часами, то жестко иронично-циничной, как подобало воину. В такие минуты не пускала в свой мир, наполненный перезвоном колокольчиков и ветром.
-Сулла, - окликнула она, опустив локти на деревянный круг, - несколько дней назад ты сказал, что я – красивая. Почему?
Снова в поведении оэрийки произошла резкая перемена. Сулла заглянул в лицо с широкими и резковато очерченными скулами. Широкой была и переносица, и кончик носа с едва заметными острыми уголками у ноздрей. Длинные пряди скрывали шрам.
-В мире достаточно красивого, Рёта. Искусство Дхэрен-ла не может похвастаться художниками и архитекторами, музыкантами и поэтами, как Оэри. Но мы находим удивительное в том, что рядом. Светлое в темном, волшебное в обыкновенном. Монастырский берег покрывают святилища духам моря и гор – издавна мы зависели от них. Вести передают колокольным звоном, а танцуют также, как сражаются. Мы всегда бились, и сейчас продолжаем. Наше искусство – те редкие часы затишья между битвами, - он задумался и потом продолжил. – Поэтому так бережно относимся к вейтинам. Они не хранят зла и чисты, словно их никогда не касалось пламя раздора. Искусство Дхэрен-ла далеко от совершенства, но Монастырский берег создал вейтин – сосредоточение музыки, танца, живописи, поэзии… всего.
-Я понимаю, - склонила голову чеграва. – Человек который может найти так много в женщине с крыльями, как сказали бы другие, действительно сумеет найти красивое в непривлекательном. Это правда, что вейтины повелевают ветром?
-Мне неизвестно, - капитан опустил локти на зашуршавший от прикосновения плетеный борт и посмотрел на остров – он тянулся на несколько километров, но у горизонта начинало волноваться море: сланцево-синее, как глаза оэрийки. – Существует легенда, вейтины – дети оборотней-птиц, сотканных из света. Один дхэеренец привел оборотня в свой дом, и вскоре у них родилось дитя: дочь с полупрозрачными крыльями. Вскоре вейтины – так назвали детей - перестали быть редкостью на Монастырском берегу, но появившиеся на свет в таком браке девушки были довольно странными. Казалось, они не чувствовали ничего, но зато в совершенстве повелевали ветрами, предсказывали штормы, умели исчезать в будущем и возвращаться в прошлое. Моряки верили, что если вейтина долго и печально смотрит на корабль – ему скоро предстоит пойти ко дну. Красивые и всемогущие создания, которые научили нас жить без волшебства. А потом… говорят, одна вейтина отдала свои силы за одно: научится любить. И они стали чувствовать все самое светлое в этом мире, но разучились летать.

Рёта покачала головой и принялась вращать в длинных пальцах барабанные палочки. От быстрого движения бежал ветер, волновавший длинные волосы: чеграва собрала пряди в пучок на затылке, но все равно оставался длинный хвост, струившийся по плечам и спине.
-В оэри тоже много красивых легенд о любви. Я знаю одну, совсем молодую, о последней из женщин-стерхов. Это был великий и сильный мейстерский род. Женское отеу ментора очень многогранно и сложно. Они видят больше обычных оэри и знают тоже много больше их. Только они умеют видеть птиц изнутри, только они знают каждую грань нашей силы. Они вечные и мудрые. Рассказывают, что стерх полюбила живущего на земле и оставила свою веру и силу ради того, чтобы быть с ним. Она предпочла стать обычной…
-Я бы тоже хотел, чтобы один человек рядом со мной был просто человеком, - едва не перебив ее, усмехнулся Сулла.
-Но это важно для этого человека?
-Важно, и я не вправе заставлять, - вздохнул капитан, прикрыв светло-серые глаза с вертикальными зрачками. – Я бы тоже хотел стать… просто.
Они замолчали. Рёта осторожно переплела свои пальцы с мужскими. У птицы были теплые, сухие руки и мягкая кожа. Ветер бережно гладил соединенные ладони и подбрасывал в воздух тяжелые волосы. От небесного дыхания у Суллы слезились глаза.
-Ты – сын кеббе?
-Странствующей птицы.
-Знаешь, как они приходят на землю? – и когда капитан отрицательно качнул головой, чеграва продолжила. – Оэри, которой к тридцати годам, не срежет волосы мужская рука обращается в птицу. Они подходят к краю города и падают вниз. Разбиваются о землю, и их отеу-душа летит и находит ребенка. Ребенок становится кеббе – оэри с телом человека. Мужчины с женской душой, женщины с женской душой. Они легко говорят с духами, потому что далеки от мира живых. Их сыновья рождаются с кровью оэри и способностями кеббе, а дочери рождаются такими же, и их дочери тоже кеббе, а вот правнуки - люди. Птичья душа умирает от долгого пребывания на земле.

Сулла вздохнул, разжав пальцы и убрав ладони за пояс халата.
-Я дхэренец.
-Ты мог бы стать оэри, - Рёта внимательно посмотрела на него. – В тебе сильна часть кеббе-души, но она заперта.
-Я слишком люблю море, чтобы любить небо, - попытался отшутится капитан и подал девушке ритмическую книгу. Она внимательного на него посмотрела и серьезно произнесла:
-Море отражается в небе, как небо – в море. Впрочем, похоже, тебя интересует только завтрашний рейд и голубой жемчуг. Естественное для корсара желание.
Сулла в очередной раз удивился резкой, разительной перемене в птице, и теперь, когда на Эродара рассматривал штормовую жемчужину и вспоминал разговор – снова и снова задумывался над словами чегравы. Он сидел и гладил пальцами темно-голубой неправильной формы шарик в платиновой оправе, изредка бросая взгляд на бухту: на фортах стояли флаги Эродара, горели сигнальные огни Гаро. Вахтенные должны были предупредить, если подойдут патрульные корабли.
В каюту, располагавшуюся на квартердеке «Сатин» забирался холодный полуночный ветер. Теребил разложенные на столе лоции. Сулла аккуратно спрятал одинокую сережку между страницами книги и перевернул лист, прижав квадратиком сухой туши. Слова Рёты мешались с образом Сали. Где-то алела мысль, что не следует девушке видеть происходящее в захваченных городах, дележ добычи, корсаров, порой ведущих себя далеко не толерантно с жителями. Даже при всей дисциплине… пираты оставались пиратами. В который раз за последние часы всколыхнулось чувство вины: вместо спокойной и тихой жизни втянул в бесконечное путешествие под парусами.

Безмолвно и живо лунный свет воскрешал над ладонями атаку на Эродаро: люди, события. Марионеткам обрубали ниточки, и они превращались в сломанные фигурки на фоне редких, полыхавших домов – вспоминался родной.
Дэхиен разомкнула ладони, позволяя видению искрами осыпаться на палубу, и поднялась. Перегнулась через перила и тенью скользнула в низкую дверь юта, оттуда – в каюту капитана. Замерла на пороге, привыкая к полумраку после света фонаря, расцвечивавшего палубу на рыжие и желтые, а потом скользнула к спящему капитану, осторожно коснувшись крылом плеча. Проснулся мгновенно, не вздрогнув, не удивившись - словно и не спал. Притянул к себе - неуловимое в темноте движение.
Вейтина, неловко качнувшись, упала рядом и осторожно расправила шафрановые перья, укрывая. Положила голову на сомкнутые ладони. Моряк улыбнулся и поцеловал смуглый лоб.
-Хетта, - девушка неловко высвободила руки, над которыми заплясало тусклое видение уставшего от боя Эродаро, - ты говорить о зверях. Почему… сами, так?
-Город не трогали. Мои. Форт, - человек сразу посерьезнел.
-Ничьи не трогали, - она опустила руки и обвила шею, спрятав лицо в пепельных волосах. – Огонь от выстрелов, камни…
-Военные. Выбрали путь, - обнял, осторожно убрал каштановые пряди с лица девушки, открыв ухо и смуглый висок.
-К нам… в Дом – тоже военные? – она заглянула в глаза.
-Военные сражаются с военными. С мирными - собаки, - раскосые глаза жестко сузились. Вейтина неуверенно отпрянула. Человек на секунду прикрыл глаза, потом снова потянул к себе. - Военный, купец, знают, на что идут. Искушают судьбу, и мы тоже. Кому повернется. Честно.
Девушка, казалось, успокоено вздохнула и благодарно поцеловала уголок тонких губ. Хетта бережно прижал ее к себе и снова закрыл глаза.
-Хетта?
-М? - не открывая глаз.
-Мы скоро уйти… отсюда?
-Ждем вейлинцев.
-Зачем?
-Наняли. Форт.
Вейтина невидимо в темноте кивнула и спрятала нос у изгиба шеи, ненарочно щекоча дыханием обветренную кожу. Легонько и робко поцеловала. На поцелуй нежно и совсем не сонно ответили. Мягкое прикосновение скользнуло с плеч на крылья, потом снова - на спину. Веер перьев тихо зашуршал, раскрываясь. Девушка снова коснулась уголка губ.

Раненых было не так много и большая часть порезов уже розовела на руке опрятными шрамами. К утру должны были исчезнуть и они. Собственные силы больше пугали чем радовали: реальность походила на сумбурный сон, а сны становились слишком настоящими. Во снах иногда убивала, чаще - умирала сама, чужими, неуютными смертями. Своей - не было. Во снах уходила во мрак войн Империя, ломались о скалы привычные и родные силуэты кораблей, летело над водой призрачное дыхание Тех, Кто не Вернется... Словно кто-то перебирал цепочку, находя и пытаясь сломать самые хрупкие звенья. И в последний раз светлый металл дал трещину.
Ни один человек не делал для нее большего. Оберегал, баловал словно ребенка. Часто казалось - ребенком он ее и считал, дорогим но все же не ровней. Сали училась принимать его так как есть, не пытаясь заявлять прав на душу: довольствоваться вырвавшимися жестами, скупыми фразами, даже самим молчанием. Даже - лелеяла в себе этого ребенка, пока еще было можно. Сейчас у нее самой появлялись секреты из тех, что могла бы рассказать незнакомцу, но никогда - Сулле. И все же видение, причудливо смешавшее реальность с отражением собственных страхов, выворачивало мир наизнанку. "Когда-нибудь он встретит..." - страх ли пытался выдать себя за знание, или знание маскировалось под страх? Говорил так, словно давно мечтал, говорил так, словно больше некому...
На разоренный форт опускалась ночь, но девушка не спешила возвращаться к огням. Тишина и темень и плеск волн. Была сама себе противна за глупые страхи, а если прислушаться к мерному звуку - можно было забыть обо всем. Концы длинных волос трепала вода - то капризно бросала о ступеньку лестницы, то снова утягивала назад. Малодушным казалось, имея многое, желать большего. Они оба живы. Что еще?
Волна не ответила - только в очередной раз расцветила терракотой ступени.
Когда вернулась на корабль, небо уже было нежно-синим, почти голубым, а полная луна серебряным медальоном висела у самого западного горизонта. Бригантина не была похожа на собрата "Дэхиен" или "Кайры", в ней не было гордой красоты клиперов или прелести шхун. Скорее казалась ювелирно выточенной моделью, из тех, что украшают столы богатых кораблевладельцев. Но вот скрип снастей был знакомым. Тихо, стараясь не будить, растворила дверь каюты. Сулла проснулся от легчайшего движения и резко выпрямился: заснул за столом, склонившись над найденными в Эродаро лоциями.
Он неловко улыбнулся Волчку. Та скользнула ближе и нежно обняла чужие плечи. Так же, не говоря ни слова, потянула к кровати. Сулла обернулся, со вздохом заглянул в бледное лицо, поддался и там набросил на худые плечи светлое покрывало, усадив девушку перед собой и осторожно приобняв. Улыбнулась и попыталась уложить. Капитан послушно облокотился о стену и так, полусидя, прижал к груди тонкие лопатки, откинув голову и задумчиво разглядывая, как сплетаются у потолка доски. Девушка прижалась к плечу затылком и прикрыла глаза, греясь.

-Ты не бережешь себя. - кивнула, повернувшись так, что теперь к плечу прижималась щека. Сулла вздохнул. – Заставляешь переживать меня. Тебе настолько безразлично мнение и чувства тех, кто о тебе заботится?
-Прости, - усталая улыбка.
-Не за что. Как я говорил в начале нашего знакомства: я позволяю людям сворачивать себе шеи, таким образом, каким им хочется, однако в данном случае я склонен спорить. Но если тебе все равно, и для тебя мало значит, то…, ничего не могу поделать.
-Не все равно. Просто по другому не вышло, - произнесла одними губами, уткнувшись носом в изгиб шеи.
-Ты не ешь, ты специально себя изматываешь, не одеваешься тепло, даже когда команда поддается ветрам. Что я должен думать, Ихэниен? – Сулла ласково убрал светло-рыжие пряди со светлого плеча. – Что?
-Что я удивительно рассеянна, - фыркнула, прижавшись еще крепче. - Честное слово, не специально.
Капитан выдохнул и посмотрел на размытую полоску нежно-синего горизонта, понимая бессмысленность спора.
-Я люблю тебя, - еще тише.
Сулла ласково поцеловал светлую макушку, нежно-болезненным движением провел ладонями по светлым плечам:
-Я знаю, любимая.
-Не знаешь, - оторвалась от чужой груди и села на пятки напротив. - Я капризничаю, ревную и делаю глупости. А на самом деле... - прикрыла глаза и снова спрятала нос на груди.
-Капризничаешь – да (но, между нами говоря, до Бабочки тебе далеко), делаешь глупости – безусловно (но, готов спорить, на этих кораблях есть немало людей которые способны на большие), - Сулла шутливо пощекотал подбородок. – Ревнуешь? К кому?
-К местам, людям, предметам, даже к самой себе, - тихо улыбнулась, обнимая. - Бабочке можно быть капризной, - еще улыбнулась, подумав.
-…да, - усмехнулся, набрасывая на плечи Сали еще одно покрывало и выпутывая из объятий ткани рыжие прядки.
Девушка замолчала, задумчиво уткнувшись носом в плечо Суллы. Он бережно гладил мягкие волосы, пока звон склянок не обозначил утреннюю вахту.

Зима 139 года, седьмого цикла, 3 января.

Шла по самому борту, легко балансируя, расставив в сторону руки со смешными пушистыми помпонами. Была драка, даже шрам остался. Не любила драться, особенно насмерть. Привыкла. В парусах хлопал ветер, внизу шумели волны - словно мягкая кровать из звуков. Соскочила на палубу, несколько шагов, оттолкнулась - крыша камбуза. Замерла - на другом конце сидела чайка. Несколько осторожных, почти незаметных движений, резкий прыжок - белооперенное тело бьется в пальцах, только больно стукнулась о палубу лопаткой. Рассмеялась и выпустила птицу. Не ела.
-Каждая лишняя тревога отзывается годом жизни, - наставительно заметил высокий голосок. Кошка улыбнулась, сверкнув клыками - не хотелось вступать в перепалку. – Где Малиту найти?
-Внутри, - северянка посерьезнела и поднялась с холодного дерева палубы.
-Благодарю, - игриво дернула ее за ухо чародейка в лазурном вейлинском халате поверх белоснежно-белого. Резко отдернула руку, когда кошка полоснула по ней когтями. Покачала головой и, взмахнув холщевой сумкой с бумагами юркнула в главный люк.
Шайта растерянно отошла к борту и присела на край, уставившись на воду.

К вечеру вернулись два из ожидаемых кораблей гаро. Попавшая в ловушку малочисленная команда была вынуждена сдаться – примерно в то же время на входе в бухту показались флаги Вейлина. Корсары и официальный флот обменялись приветствиями, после чего на один из захваченных парусников перегрузили часть добычи, причитавшуюся нанявшему государству.

-Скоро буду, - улыбнулась, на секунду отрывая взгляд от записей. Сулла посмотрел на Эродаро, над которым склонила голову ночь, снова перевел взгляд на девушку и уже во второй раз мягко посоветовал отправлять спать. Девушка виновато опустила глаза. - Я правда не хочу.
Капитан на секунду склонился рядом, разглядывая бумаги через тонкое плечо, потом раздраженно тряхнул головой и вышел, резко, но тихо притворив за собой дверь.
Сали встревоженно бросилась следом, рассыпав бумаги по полу. Нашла на юте.
-Прости, - остановилась рядом, опустив голову.
-Все хорошо, - отозвался Сулла, не оборачиваясь. – Можешь спокойно заниматься дальше, я не стану мешать.
Осторожно коснулась плеча пальцами. Капитан мимолетно коснулся руки губами и замер, опустив взгляд на отражение оранжевого и голубого фонарей. Девушка нежно прижалась к спине щекой, и Сулла осторожно переплел тонкие пальцы со своими, огрубевшими. Погладила покрытую светлым загаром шею свободной рукой.
-Всё действительно в порядке. Ихэниен.
-Я просто не буду спать некоторое время, хорошо?
-Почему? – эхом откликнулся Сулла, не отрывая взгляда от воды.
-Плохие сны, - пожала плечами. - Потом просыпаюсь и кажется что наоборот - заснула. А сейчас все хорошо.
Он неуверенно обернулся на секунду, потом снова уставился на воду:
-Я мог бы попытаться помочь. Если не хочешь принимать помощь от меня, тебе следовало обратится к Малите, он разбирается в плоскости сна.
-Он не поможет. И ты тоже. Все будет хорошо, - улыбнулась и поцеловала сквозь ткань.
Капитан некоторое время молчал, с губ сорвался усталый выдох. Отвернулся.
-Не буду больше тебя беспокоить, Ихэ, - и убрал руки, сцепив перед собой.
-Да, - тихо произнесла девушка, потом исчезла так же тихо как появилась.
За ее спиной Сулла на мгновение уронил голову на сомкнутые руки, но когда снова поднял взгляд – в светло-серых глазах не отражалось ничего, кроме Эродарской ночи.

Зима 139 года, седьмого цикла, 13 января.

Рёта лежала на берегу, перекидывая из одного уголка губ в другой золотисто-зеленую соломинку с пушистым оголовьем. Небо сегодня было акварельно-синим с разводами серебристо-белых облаков. В разрывы между ними проглядывало солнце, а далеко на горизонте стояла пепельная стена дождя, обещавшая через несколько часов докататься и до Пажей Арине.
Берег казался невзрачным и пустым, и только где-то на грани видимости мелькало рыжее пятно. Когда можно было рассмотреть очертания тонкой фигурки, чеграва приподнялась на локте и приложила ладонь к лицу, чтобы не мешало льющееся в просветы между облаками солнце. Девушка брела по мелководью, закатав до колен штаны. На волосах темной полосой была отмечена самая высокая за последний час волна. Сали шла опустив голову, очевидно, рассматривая дно сквозь прозрачную воду, иногда останавливалась чтобы подобрать какую-то ракушку.
Рёта негромко усмехнулась, и подобралась по камню ближе, свесив голову вниз. Золотая головка травинки бросила нечеткую тень.
-А я думала хоть с кем-то ходишь.
-Разочаровала? - осведомилась девушка, не поднимая головы.
-Нет, просто полагала, что если женщина бросает мужчину, то не из прихоти шляться по берегу.
Рыжая пожала плечами:
-Твое дело.

-Не мое, - оэрийка снова усмехнулась, на этот раз опустив голову, – но могла бы сказать человеку открыто и прямо, что не желаешь его видеть и уйти с корабля, чем вести себя… так.
Последнее слово прозвучало с откровенным отвращением. Чеграва перевернулась, уставившись в небо, на приближавшееся полотно дождя.
-Много знаешь? - меланхолично уточнила девушка.
Настала очередь оэрийки пожимать плечами:
-Обо мне никогда не заботились, наверное, поэтому я не отталкиваю даже эту слабую и ненадежную помощь.
-Правда... Много обо мне знаешь? - Сали подняла взгляд. - О Кайре? О нем?
-Только то, что он рассказывал, - по губам скользнула странная и мимолетная улыбка. – Сказал, что я похожа на Коле. На ту, какой она будет, когда вырастет…, только она младшая, а я – старшая.
-Рада, что у него есть кто-то, с кем он может позволить себе быть настоящим, - улыбнулась девушка.
-Наверное, я просто позволяю ему это, а не отправляю к морскому демону при попытке поговорить, - она поднялась, вытаскивая из-под спины длинные барабанные палочки и отряхивая редкий с халата песок.
-Наверное, с тобой он иногда бывает на самом деле откровенным, - пожала плечами. - Просто рассказывает, что чувствует, что на самом деле думает о том что происходит. Благодарю за разговор, - над водой снова полетели брызги от шагов.
Оэрийка повернулась, смотря ей вслед. Потом поднялась красивым, плавным движением, и крикнула:
-Даже мне за несколько минут надоело биться о стену! – и легко сбежала вниз, подхватив оставленную между камнями сумку.
Сали проводила ее взглядом, потом растерянно опустилась на песок. Холодная вода окатила до пояса. Не хотелось даже думать о том, что делать дальше.

Сали появилась в доках только вечером. Заметила на палубе знакомый силуэт, скользнула к нему. Остановилась совсем рядом.
-Не возражаешь против моей компании?
Сулла, лежавший на палубе еще ни разу не вошедшего в волны клипера, не получившего еще даже имени, оторвал взгляд от стройных мачт и указал на место рядом с собой. Девушка легла на живот рядом, осторожно коснулась плеча лбом.
-Что-то случилось? – капитан высвободил одну руку из-под головы и осторожно провел ладонью по рыжей волне. Отрицательно мотнула головой, болезненно-ласково прижавшись к плечу щекой. Сулла вздохнул, переворачиваясь на бок и накрывая худенькие плечи полой теплого халата.
-Я тебя очень люблю, правда, - грустно улыбнулась девушка. Мужчина грустно усмехнулся и опустил взгляд. - Люблю когда ты рассказываешь. Когда ты живой. Когда смеешься - даже если надо мной. Люблю смотреть твоими глазами, хотя и не всегда получается, потому что быстро начинаю ревновать. Когда ты снимаешь ленту и волосы рассыпаются по плечам. Когда ты смотришь на корабли.
Сулла сел, осторожно устроив девушку у себя на коленях и осторожно баюкая. Просто смотрел на темную стену дока, освещенную одиноким фонарем, на круглое пятно света на палубе от болтавшегося на рее огня.
-Ты отталкиваешь любую помощь и закрываешься на каждый вопрос, - тихо проговорил капитан, осторожно гладя рыжие волосы. – Я чувствую, что все, что делаю пропадает впустую. Я пытаюсь подарить тебе море, но ты отворачиваешься…, а большего дать, к сожалению, не могу. И заставлять оставаться рядом тоже не смею.

-Я просто пытаюсь быть сильной и взрослой. Тогда бы меня не пришлось защищать, а можно было бы просто быть рядом. У меня не было времени доказать, что я могу обойтись без заботы... И потому иногда кажется что ты обо мне заботишься потому что должен а не потому что хочешь.
-Ихэтта, - Сулла осторожно взял ее за плечи и отнял от себя, бережно вытирая выступившие слезы. Взгляд светло-серых глаз был теплым и мягким, - со мной рядом достаточно сильных людей, а заботится о любимом человеке – радость, а ты оставляешь меня и без нее.
-Я действительно просто хотела... Заслужить уважение, - грустно улыбнулась.
Мужчина некоторое время рассматривал тонкое лицо, потом притянул девушку к себе, поцеловал скулу у уголка глаза и принялся осторожно баюкать хрупкую фигурку в объятиях. Сали осторожно попробовала отстраниться снова. Молча тут же разжал руки, опустив голову так, чтобы черные волосы скрыли лицо.
-Больно когда... не говоришь прямо в лицо, а другим людям.
-Ты отталкиваешь, Ихэ.
-Она - нет, - кивнула.
-Рёта? – в голосе прозвучала скрытая усмешка. – Да.
Сулла поднял голову и облокотился о мачту, смотря на свернутые, белоснежно-белые паруса неназванного клипера.

-Она спрашивает, делится тем, что думает и радуется, как ребенок, каплям перепавшей на ее долю заботы. Происходит она от меня, от Сана или Малиты. По крайней мере не чувствуешь, что все слова наталкиваются на северный лед и не находят и ноты отклика.
-Любимый начинает пропадать у другого человека. Не говорит ни слова, просто уходит. Что я должна думать? Что стала тяготить? Что... не могу дать чего-то нужного? Прости, что не поняла сама.
-Ихэтта, - Сулла закрыл глаза.
Кивнула и погладила чужое плечо.
-Прости, - повторила еще раз и, поднявшись на ноги, скользнула вниз, к каютам. Сулла резко обернулся и метнулся следом, остановив.
-Там еще ничего не закончено.
Кивнула и покорно остановилась. Капитан мгновение смотрел на печальное лицо девушки, потом снова попробовал обнять. Тонкие руки обвились вокруг его шеи, а Сали крепко прижалась к груди.
-Я люблю тебя… Ихэ.
Девушка осторожно взяла его ладонь в свои и поцеловала загрубелые пальцы. Сулла освободил руку и накрыл светлую щеку.
-Улыбнись, Ихэ.
-Поцелуй, - уголки губ приподнялись вверх.
Он легко коснулся щеки и подхватил за талию, приподняв и закружив. Смотрел снизу – вверх ласково и с улыбкой, а когда вновь поставил девушку на палубу – поцеловал. Сали счастливо улыбнулась в ответ.

Зима 139 года, седьмого цикла, 16 января.

- И этот потоплю, - беспечно пообещал Лют, осматривая неказистую серопарусную барку, на которую его привели. Получил тычок рукоятью сабли в бок, но только улыбнулся в ответ.
- Лис, - капитан здорово изменился со времени прошлой встречи. Некогда упитанный румяный здоровяк, теперь выглядел почти изможденным - видимо, дела шли далеко не так хорошо. Люта сверлил пронзительным, неприятным взглядом. - Помнишь "Шатенку"?
- Красивая... была, - очередной тычок от стражника не возымел действия.
- Я привяжу тебя к мачте и забью плетьми до смерти, - человек тоже не менял тона.
- Понимаю. Дуэли даже не прошу, - южанин сочувственно кивнул на левую ногу капитана: тот ощутимо хромал.
- До первой крови. Выигрываешь - признаю равным и деремся до смерти. Проигрываешь - плети.
- До первой крови. Мне вернут нож?
Один из охранников грубо бросил крис на землю перед штурманом, заставив того болезненно свести брови. Матросы образовали круг прямо на палубе: капитан был северянином и не признавал многих традиций остального мира. Лют осторожно поднял нож, потом заправил пустой деревянный топорик ножен за пояс. Бывший капитан "Шатенки" обнажил саблю. Несколько красивых движений, штурман метнулся к самой границе круга, спасаясь от лезвия, но то все равно расчертило руку. Пираты взвыли и в это время изогнутое лезвие вошло первому под ребра - южанин что было сил рванулся к борту, растолкав почти всех еще до того, как люди успели понять что произошло. Дальше пришлось отбиваться, но в конце концов черно-золотая тень все-таки скользнула по серо-черному боку барки и исчезла под водой. Кто-то прыгнул следом, но догнать уже было невозможно - золотокожий скользил под самой поверхностью со скоростью большой рыбины. Уцепился за деревянные стойки причала и, как был, босиком, скрылся в стороне запутанных городских улиц.

Примерно в это время следом скользнула незаметная тень – субтильный хрупкий силуэт с копной коротко остриженных темных волос. Осторожно струилась следом, не теряя темпа, но и не выпуская из вида. Лют тенью проносился по изломанным, узким улицам припортовых районов, путая следы. Потом юркнул в какую-то подворотню: над невзрачной дверью висела вывеска с пивной кружкой. Там дал трактирщику монетку чтобы пустил через черный - и снова петляющие улицы. Наконец, очевидно, решив, что запутал погоню достаточно, дернулся к одной из маленьких пристаней, где можно было снять шлюп для переправки на любой из соседних островов.
Стойло штурману остановится, как мимо уха свистнула маленькая сияющая искорка. Светлая звездочка впилась в столб пристани. Следом метнулась еще одна, полетевшая куда метче. Южанин мельком скосил глаза на раненое плечо и сразу же скользнул под укрытие ближайшей сваи, на ходу выхватывая из-за пояса нож. Невидимый враг «замолчал».
-В открытую не умеешь? - на всякий случай окликнул Лют ближайшие дома.
В вечерних сумерках никто не отозвался – только зашуршали где-то позади водоросли. Мужчина покинул тень столба и скользнул к ближайшей подворотне. Сверкнула еще одна звездочка. Лют остановился в тени здания, едва видимый со стороны причала. Морские звездочками не дрались. Единственный знакомый мастер - предпочитал отношения со старыми знакомыми выяснять в открытую. Любопытство окончательно перевесило желание убраться из города невредимым. Заметил невысокий и невесомый силуэт исчезнувший за сваленными у причала мешками. Южанин, не медля ни секунды, кинулся туда же. Новая искорка обожгла лодыжку. Силуэт скользнул дальше, Лют - за ним, на ходу пытаясь распустить волосы по плечам. Не вышло достаточно быстро - очередная звездочка больно впилась в плечо. Мужчина только увеличил скорость.
Теперь поменялись местами: субтильная тень убегала, стараясь спрятаться между домами, а штурман догонял. На секунду обернулась, что короткие пряди хлестнули по лицу, и тут же рванулась дальше, неуверенными нечеткими движениями, словно сбилось дыхание или устала от погони. Мгновение, и исчезла за поворотом.

Когда туда скользнул штурман – холодок от лезвия скользнул мимо ребер, но так и не коснулся. Лют попытался перехватить удар, но действие было слишком неожиданным - только сам подставился под следующий. Резко рванулся вперед - и лезвие мазнуло по плечу. На этот раз удалось перехватить чужую руку - резким движением рванул таинственного убийцу на себя.
Маленькая, тонкая девчонка, которой вряд ли было больше четырнадцати-пятнадцати лет, темноволосая, коротко стриженная. Черныеглаза с фиолетовым огоньком яростно полыхнули – попыталась дотянутся до криса моряка.
Тот машинально перехватил вторую руку, изумленно уставившись на полузнакомое лицо.
-Кэно? Ты чего?
Девочка вновь попыталась вывернуться.
-Тихо, тихо, - мужчина сам разжал руки. - Что случилось?
Нож-бабочка исчез между двумя полосами с тихим щелчком. Кэно сцепила зубы и сжалась, словно приготовившись для нового удара.
-С тобой все хорошо? - штурман не делал ни малейшей попытки выхватить собственное оружие - только внимательно рассматривал девушку.
Балисонг снова раскрылся, мелькнув в опасной близости от живота штурмана. Тот недоуменно отступил.
-Могу помочь?
Секунда – и девушка вновь бросилась бежать.
Южанин проводил ее растерянным взглядом, потом тряхнул головой - длинная грива волос окончательно скрыла плечи и шею. Простоял минуту в надежде что девушка передумает, потом снова скользнул к пристани.
Добрался на удивление без приключений - только пришлось зарезать пару дозорных, посланных к пристани. Сразу же метнулся к кораблю Бабочки. Маленький клипер-шхуна выглядел непривычно, но по крайней мере не пытался сделать из Танэ оригинальное украшение палубы.
-Здесь, - улыбнулся, заметив знакомый силуэт на палубе.
Хрупкая восточная женщина метнулась нежно-сиреневой бабочкой в его сторону и молча утянула в сторону юта, только в помещении позволив себе спрятать лицо в гриве темных волос.
Южанин осторожно обнял ее.

-Прости.
Танэ отстранилась, заметив глубокий порез на золотистой коже, и тихо прошипела.
-Убью.
-Сначала поделись какой-нибудь тряпкой, - Лют скептически осмотрел рану, залившую темной венозной кровью рубаху почти до нижней кромки. - Потом можно.
Бабочка провела его в капитанскую каюту и усадила на приземистую кровать, по ее обычаю заваленную ворохом покрывал. Молча набрала воды и, рванув резким движением рубаху с плеча, придирчиво осмотрела рану. Накрыла маленькой ладошкой, ни мало не заботясь о том, что на светлом ободе вейлинского халата может остаться след, и поцеловала штурмана. Из-под пальцев побежал легкий холодок.
Тот ласково прижал женщину к себе.
-Видел Кэно, девочку, что была у вас юнгой... Не показывалась?
Круглые плечи под золотистыми ладонями ощутимо вздрогнули. Танэ отрицательно качнула головой и отвела взгляд, словно рассматривая подзатянувшуюся рану.
Лют осторожно поцеловал светлую кожу виска.
-Что-то?..
-Нет, - она смочила некрашеную тряпицу водой и принялась стирать кровь с локтя и предплечья. Мужчина еще раз поцеловал - уже скулу - потом нежно прижал к себе. – Она?
- Я ее чем-то успел обидеть?
Вместо ответа Бабочка спрятала лицо у украшенной воротником шеи и замолчала. Лют с некоторым замешательством погладил пушистые волосы, потом сомкнул руки за ее спиной. Довольно долго Танэ молчала, потом тихо произнесла:
-Дочь.
Мужчина осторожно провел пальцами по ее волосам еще раз.
-Хочешь, найду? - после паузы.
-Нет, - спокойно отозвалась капитан, не поднимая головы. – Тэкке заставил. Его дочь.
Южанин кивнул, еще бережнее прижимая ее к себе. Бабочка легко развернулась, вновь окуная в порозовевшую воду ткань – провела по рукам и груди, стирая алые росчерки, потом подобрала с кровати светлое покрывало и набросила на золотистые плечи. Поцеловала след от звездочки и благодарно прикрыла глаза.
Чужие губы снова коснулись кожи - скулы, щеки, губ. Танэ отозвалась на каждый жест – ласковым и нежным своим.

Зима 139 года, седьмого цикла, 19 января.

Рассвет крался по комнате, когда керамическая дхэренка осторожно юркнула внутрь. Бегло оглядела комнату и присела на край кровати, привычно расправив одно из шафрановых крыльев. Мужчина, не открывая глаз, нашел тонкую талию и потянул к себе.
Дэхиен осторожно опустилась рядом, ласково поцеловала уголок губ и игриво накрыла их пальцем. Капитан не пошевелился, только посмотрел в серо-черные глаза девушки. Она легла, опустив подбородок на скрещенные кисти, и потерлась кончиком носа о загорелое плечо, еще шире расправив полупрозрачный веер так, что теперь шафрановое полотно полностью укрывало человека. Хетта нежно провел пальцами по скрытой шелковистыми перьями кости. Еще раз, словно любуясь. Вейтина довольно встопорщила перья.
Мягко пригладил их обратно.
-Пойдешь за меня?
Дэхиен немного удивленно приподняла перья, обернулась. На керамическом лице на секунду отразилось замешательство, потом недоумение, затем – радость. Прильнула щекой к плечу. Капитан улыбнулся и ласково провел пальцами по каштановым прядкам за ухом.
-Пойду, - вейтина устроила голову на жесткой груди и укрыла обоих шафрановым крылом.
Мужчина мягким, неожиданно-живым движением прижал девушку к себе. Снова погладил волосы и скрытую под ними щеку. Дэхиен улыбнулась и выгнулась, заглядывая в разноцветные глаза. Хетта ответил улыбкой и притянул ее к себе, целуя. Вейтина счастливо зажмурилась и легла рядом, на спину, расправив шафрановые полотна и не выпуская мужских пальцев из сомкнутых рук. Человек легко приподнялся, опершись на локоть - взгляд разноцветных глаз скользнул по девушке, остановился на лице. Она снова улыбнулась. Шероховатые пальцы скользнули по смуглой щеке, погладили шею, сложенное крыло. Вейтина вытянулась и, осторожно обхватив керамическими руками сильные плечи, прижалась к моряку.

Зима 139 года, седьмого цикла, 24 января.

-Я понимаю, что выбрать между "Хвостом" и "Ихэттой" крайне сложно, - миролюбиво заметил Сул, наблюдая как мечется штурман между двумя кораблями после предложения Танэ перейти на ее шхуну, - но одновременно находится на двух ты все равно не сможешь.
Еще "Перо" забыл, там седая няня, - легко соскочил вниз Лют. Тут же скрылся за ящиками. - Ничего, у тебя еще все впереди.
-Бесхвостый сам разберется, - усмехнулся капитан и обернулся на Волчка. – Вот и остался без штурмана. Ждал этого с момента когда его «Призрак» в шторм подобрал.
-Он мне весной сказал, что если куда-то исчезнет, корабль останется на мне, - казалось, Сали вот-вот покажет язык.
-Видимо опять придется брать все обязанности на себя, - принялся деланно сокрушаться Сулла.
-А меня сразу спишешь на берег, ждать и рожать детей, просто во избежание? - Волчок скользнула к нему и обняла, прижавшись к груди подбородком и заглядывая в глаза.
-Отец будет счастлив, - как-то отстраненно отозвался он и отвел взгляд.
-Что-то?... - взгляд девушки сразу стал серьезным.
-Просто вспомнил свойства имперской крови, - неопределенно отозвался Сулла.
Девушка прижалась к нему щекой и некоторое время молчала.
-Я могу отказаться от этого. Стать... Просто человеком. Только... уйти придется.
Капитан молча пригладил рыжие прядки и осторожно обхватил тонкие плечи, задумчиво смотря на темную воду бухты: в черном зеркале отражался форт. Девушка прикрыла глаза.
-Раньше не говорила... Боялась, что если стану обычной, буду не нужна, - смущенная улыбка.
Вместо ответа ее только крепче обняли.
-Отпустишь? - тихо.
-Сначала поговорю с Дэхиен… одна в любом случае не отправишься, - со странной нежностью Сулла прикоснулся губами к паутине рыжих прядей у виска. Девушка кивнула и благодарно потерлась щекой о ткань чужой одежды.

Зима 140 года, седьмого цикла, 1 февраля.

В этот вечер Лахт напоминал с моря горящий факел: по всему побережью были густо рассыпаны костры. Моряки предпочитали встречать очередной год вместе с водными духами, и теперь все население архипелага собралось у огней. Тут и там раздавались песни, плясали кто во что горазд, переходили от костра к костру женщины в пестрых, развевающихся на ветру юбках, торговцы с целыми бочонками вина. Кто-то праздновал и на улицах города, но основа - была здесь. Ближе к докам отдельно горели костры команд тех кораблей, что стояли у Пажей. Пять-шесть костров - команда "Волков" Салета, дюжина - банда Ихраза, целая россыпь - Сулла. Красивая мулатка без колебаний подошла к капитану, но наткнулась на взгляд рыжеволосой девушки рядом и вместо этого опустилась рядом с одним из матросов. Самосозванный оркестр играл мелодии со всех концов света - иногда к ним присоединялись новые музыканты, иногда старые бросали инструмент ради пары кружек спиртного или красивой женщины. У костров собрались самые разные компании - матросы давно перестали считать где какой корабль и зачастую просто переходили от костра к костру, приветствуя старых знакомых. Кто-то откровенно получал удовольствие от праздника, кто-то просто присутствовал, кто-то порывался уйти, но тут же бывал возвращен доброхотами.
Малита поймал за плечи маленькую кошку и развернул лицом к костру:
-Мала еще шастать в одиночку.
-Я просто ля...гу спать, - девушка у всех на глазах выпила полбутылки вина и теперь выглядела очень пьяной.
-У костра теплее, - подтолкнул к огню одноглазый боцман и сам упал на песок, откупорив флягу, откуда дыхнуло терпким, травяным ароматом – на кысь, выпей.
Девушка осторожно опустилась на песок и понюхала содержимое фляги.
-Не настолько пьяная, - осоловелый взгляд сразу же стал ясным, а из движений пропала неловкость. Но из фляги на всякий случай глотнула. Вернула обратно.
-То-то, нечего от команды в сторону забираться, - довольно засмеялся лекарь и поднял с земли кожаный мешок с бамбуковыми дудочками. Над берегом потекла заунывная и тоскливая, высокая мелодия. Сидевший рядом Уголек демонстративно прижал уши, а кто-то из моряков попытался скрасить звучание игрой на мандоле.

Острые уши девушки одновременно дернулись и прижались к голове от неожиданного звука, но тут же снова расправились. У соседнего костра кто-то предложил наполнить инструмент вином и проверить звучание так. Кошка задумчиво копнула ногтем землю, а потом принялась сооружать собственный инструмент - из тряпки, горсти монет и жестяной кружки.
Словно издеваясь над шутником, Малита взял несколько приятных, бархатистых нот и начал играть польку. Когда среди танцующих появился и остряк – резко перешел на джигу, вновь взяв высокую, понизительную дудочку. Девушка закончила перематывать составные части погремушки тряпками и попыталась встроиться - дробным, щеточным ритмом, одновременно подлаживающимся под линию инструмента и выводящим свой рисунок. Кот поднялся и закрыл глаза, обняв кожаный мешок локтями. Вновь заиграла полька, заставившая пары помчаться в бешенном ритме. Девушка с тем же серьезным видом перестроилась. Кто-то из моряков посоветовал напоить музыканта. От одного из недальних костров вспорхнула девушка в длинных и развевающихся от малейшего движения одеждах, присела рядом с барабанщиками, о чем-то договариваясь.
Рёта кивнула и подмигнула одному из светловолосых мальчишек, что служили на сигнальных вышках.
Малита выдохнул последние нотки и довольно опустился на песок, принимая большую деревянную чашу с пивом. Принюхался и передал дальше.
-Слишком крепко для него, - лукаво шепнула Шайта какому-то матросу, передавая чашу.
Кот усмехнулся и отпил из своей фляги.
-А у меня и на корабле напивались только в моем присутствии, - передразнил он девушку.

Над песком полетела странная мелодия - одни барабаны. В странном дробном ритме угадывались не то южные побережья, не то пустынные внутренние страны. Секунда промедления - никто не решился вступить в освещенный, вытоптанный во влажном песке круг. Потом на самую середину скользнула маленькая рыжеволосая девушка в свободных золотистых одеждах. Тонкая кисть взлетела вверх, плавно выкрутилась, потом скользнула вниз, следуя за гибким поворотом корпуса, почти скрытая волнами светлого батиста. Девушка походила на язычок пламени - гибкие, сложные движения, быстрый, дробный ритм, развевающиеся слои золото-оранжевого одеяния - сквозь просветы иногда мелькали тонкие лодыжки. Нехватало только мониста и звенящих медных браслетов. Одна из женщин бросила свой прямо в круг - рыжеволосая легко поймала и определила его на запястье, почти не прервав движения.
Малита довольно прищурился, глядя на извивающийся силуэт, и хотел сказать что-то едкое, но, поймав взгляд высокого капитана стаи предпочел промолчать. Мелодия набирала скорость, уходя на почти невозможный ритм и вдруг резко, словно споткнувшись, замерла. Танцовщица упала на песок в традиционном окончании, потом скользнула обратно к костру, вернув браслет пышной темноволосой женщине в ярком платке. Со смущенным выражением на остром лице присела рядом с Суллой. Он шутливо пробежал пальцами по бокам Сали и, подхватив на руки, потянул куда-то прочь от огня и света.
-Боишься оказаться пьяным? - Кошка сделала паузу на время чужого танца и сейчас продолжила как ни в чем не бывало.
-А что толку быть пьяным? – флегматично отозвался Кот. – Только волю зверю внутри даешь – и ничего больше.
Девушка задумчиво кивнула.
-Особенно страшно когда зверь оказывается кроликом, - произнесла серьезно, ковыряя палочкой костер.
Малита фыркнул и вновь отпил из фляги.
-А трезвой можно идти?
-Сиди уж… тут ни один… кролик, не тронет.

-Я в состоянии себя защитить. Даже когда очень пьяна.
-Очевидно, именно поэтому вспомнила о пьяных кроликах, - кивнул одноглазый боцман.
- Даже кролики кусаются, - девушка поднялась, и, отступив на два шага назад, эффектно перемахнула через костер, перекрутившись в полете. Решительно скользнула к импровизированному складу крепких напитков.
Малита проследил за ней взглядом, потом ткнул задремавшего в тепле Уголька.
-Иди, проследи за девочонкой.
Недовольно заворчав зверь поднялся на все четыре лапы и лениво потопал следом за кошкой. Девушка присвоила три бутылки крепкого северного виски, при этом одну открыла сразу же. Честно предложила коту. Тот презрительно фыркнул и отвернулся.
Шайта залпом выпила половину, потом присела, глядя на едва отблескивающую в темноте воду. Здесь начинались камни, а потому было пустынно - только тихо переговаривалась неподалеку забредшая парочка. Легко перескочила с одного валуна на другой, совсем скинув обувь - прикосновение приятно холодило пятки. Снова опустилась на корточки. Когда первая бутылка кончилась, девушка приложила палец к губам, очевидно, обращаясь к Угольку, и легко вскарабкалась наверх, перепрыгнув со скалы на высокий "балкон" портовой улицы. Легко скользнула к выходу в доки. Толстый, и оттого казавшийся неуклюжим, кот легко следовал за ней. Внутрь заходить не стала - запрыгнула на каменную стену. По той можно было тихо дойти до самых кораблей, не привлекая лишнего внимания.
Уголек поймал зубами шерсть на ножном помпоне и потянул в обратную сторону.
-Пожалуйста, - Шайта бережно взяла кота на руки. Он нахохлился и зашипел. - Я спрячусь в каюте и не буду выходить.
-Проводить? – голос явно не принадлежал зверю. В полумраке блеснул зеленой искрой единственный глаз боцмана. – Сверзишься же…
Девушка поставила бутылки на ребро стены и сделала еще одно показательное сальто назад, легко приземлившись на ноги. Малита скупо поаплодировал.
-Не упаду, - объяснила серьезно. - За мной правда не нужно присматривать.
-Ну и топай тогда. Бутылки только оставь, - миролюбиво сказал Кот и, подняв склянки, пошел в обратном направлении.
-Подожди. Согласна.

Малита незаметно улыбнулся в полумраке и послушно двинулся в обратном направлении. Девушка покорно соскочила со стены и пошла рядом. Молчала, только периодически беспокойно дергала ухом. Кот задумчиво на косился на это движение, наконец, не выдержал и дернул за пушистое острие. Рука дернулась так, словно девушка собиралась оцарапать, но в последний момент просто перехватила запястье. Шайта серьезно посмотрела на Кота.
-Могу просто почесать, - миролюбиво сообщил он. Кивнула и отпустила чужую руку. Малита снова потянулся к пушистому треугольнику, ласково щекоча черными коготками кожу за ухом. Девушка едва заметно улыбнулась и довольно сощурилась. Пальцы перебрались вниз, к шее, щекоча, и также осторожно пригладили подбородок. Девушка мягко улыбнулась, осторожно оттопырила ухо - тонкий длинный пух легко качнулся. К первой руке присоединилась вторая – треугольник ласково смяли в пальцах, а первая ладонь опустилась на плечо – когти легонько поцарапали затылок. По тонкому лицу скользнула легкая тень замешательства - потом Шайта закрыла глаза и чуть наклонила голову, подставляя затылок ласке. Пальцы легко скользнули за ворот туники, по спине, а вторая ладошка снова пощекотала подбородок. Потом коснулась кончика уха и опять скрылась в гриве серых волос. Девушка робко мурлыкнула - странный, скорее кошачий чем человеческий звук.
Коготки легко промчались по ребрам вверх, коснулись плеча и снова принялись щекотать за ухом. Теплая ладонь накрыла талию. Кошка с робкой лаской прижалась щекой к чужому плечу. Ее легко укусили за краешек пушистого лоскутка, потом за шею и плечо. Девушка осторожно погладила краешек седых волос. Кот тихо заворчал – сухие, обветренные губы коснулись укуса на плече, потом еще раз и еще раз в жесте извинения. Девушка медленно, ласково провела рукой по чужим волосам.
Малита зарылся носом в ворох пепельных волос и обвил руками плечи, осторожно почесывая кончики острых ушей.
-Пойдем отсюда?
Шайта робко кивнула, не отрывая щеки от плеча. Ее повлекли прочь.

Зима 140 года, седьмого цикла, 2 февраля.

Дэхиен нравились незнакомые места и нравилось путешествовать сквозь сны. Скользить по ним одной было легко, вдвоем тоже, но втроем или вчетвером – сложно. Но Сулла попросил взять его и рыжую девушку, а Хетта решил отправится следом. Вейтина не хотела огорчать, говоря, что чем больше людей, тем сложнее идти, и провела всех в то место, которое показала видением Волчок. Жаль только, что рассмотреть его толком не получилось – безумно захотелось спать.
Дэхиен отпустила присела на землю, закрыв глаза. Хетта почти сразу же легко подхватил крылатую на руки, встревожено спросил что-то, но девушка уже спала. Осторожно прижал тонкое, словно вылепленное из глины тело к груди. Сали некоторое время стояла не шевелясь, потом неуверенно отвела взгляд от жухлой зимней травы, припорошенной инеем.
Действительно была та самая долина. Внизу лодочкой изгибалась ровная поверхность, покрытая сеткой полей: речка, текшая сквозь, разделялась на три канала, потом - еще на целую сетку. По склонам громоздились домики: мало железа, очень мало камня: только дерево и бумага и яркие краски росписей. В селении росли живые деревья, хотя склоны гор вокруг были травянистыми и голыми. Чуть выше остальных домиков замер храм: маленький, словно игрушечный, из темного дерева и светлого голубоватого камня. По краям резной крыши висели медные колокольчики в человеческую голову каждый, у входа притаились компактный горный лев и толстый горный медведь.
-Нужный - выше в горы, - смущенно проговорила Волчок. - Но там опасно вот так... наугад.
Сулла оглянулся на сеамца и накрыл ладонью тонкое плечо.
-Останетесь?
Тот посмотрел на вейтину, потом кивнул.
-Ждать?..
Капитан перевел взгляд на Сали.
-Не больше недели. Скорее всего пять дней, но... – Сулла легко сжал тонкое плечо, словно спрашивая продолжения. - Я была здесь на ритуале имени. Не было пяти. Плохо помню.
-Хетта, вы справитесь? – Сулла встревожено оглянулся на керамическую вейтину.
- Язык?
- Мало кто знает. Может быть, староста.
Разноглазый моряк молчал пару секунд.
-Справимся.

Капитан кивнул и снова обернулся на Волчка. Та робко улыбнулась в ответ. Еще несколько минут ушло на то, чтобы обговорить детали с Хеттой, потом Сулла перекинул через плечо вощеную сумку и осторожно подтолкнул ее в сторону дороги:
-Веди, я никогда не бывал здесь.
Сали скользнула к коричневато-серой ленте, не выпуская чужих пальцев. Холодный, очень свежий воздух лился откуда-то сверху - порыв взметнул рыжие волосы и полы верхнего, легкого халата. Мимо прошел крестьянин в соломенной шляпе - склонился в почтительном приветствии. Девушка машинально взмахнула кистью, позволяя идти, потом совсем обняла руку Суллы. Он внимательно оглядывался по сторонам, изредка оправляя край халата – пояс с оружием был одет поверх рубахи и маскировался теплой черной шерстью верхней одежды. Ощущение чужого, непривычного не отпускало, хотя вокруг был спокойно и тихо. Бережно поддерживал Волчка, изредка бросая теплые взгляды на светлое лицо. Дорога змеей вилась выше, к перевалу, укрытому лесом. Когда дома исчезли из виду, девушка неожиданно-мягко улыбнулась и поцеловала скрытое теплой тканью плечо. Откуда-то спереди ветер донес мелодию флейты - тонкую и сложную, почти на грани восприятия. Еще один робкий взгляд в сторону мужа.
-Если ты не хочешь, - Сулла обернулся, бережно проведя тыльной стороной ладони по обветренной щеке, - то…
Девушка мягко обняла его в ответ.
-Знаю... мелодию. Танец, - смущенно опустила голову.
-Пойдем, рассказывай, - Сулла улыбнулся уголками губ. – Я послушаю.

- Это старая легенда. Говорят, в этих лесах тогда еще жили Древние. Они были и людьми и зверями и богами... Как наша пушистая, только древние и очень мудрые. И как-то один из Древних, фавн, влюбился в человеческую женщину, - девушка выпустила руку и скользнула вперед, смущенно оглянувшись - веер птичьим крылом раскрылся в руке. Крутнулась, красиво, волнами, подняв вверх на вытянутую руку, длинные волосы и полы одежды спиралью обвились вокруг фигурки. - Она была дочерью старосты, про нее говорили, что красивее ее нет даже среди солнечных дев. Но она была горда и упряма. Шли годы, женихи получали от ворот поворот, - движения были легкими, но и резкими: гордо вскинутая голова, резкие, порывистые взмахи оранжевого полукруга. - А потом... Потом она встретила лесного духа и тоже полюбила. Только Древним нельзя жить как люди: они теряют силу и умирают. И людям туда нельзя. Они долгое время были вместе, оба чуть не погибли множество раз, пытаясь остаться рядом друг с другом. И однажды солнечная богиня сжалилась и забрала их на небо. Я покажу созвездия.
Сулла кивнул и на секунду опустил взгляд на дорогу. Когда поднял – снова перехватил светлую кисть.
-Хорошо.
- Спасибо, - девушка нежно прижалась щекой к чужому плечу.
Дорога взбиралась все выше, пропуская обрывы и пологие склоны, коричневые скалы и зеленые кудряшки лесов. Становилась все уже: здесь не ездили на телегах. Когда начало темнеть, Сали свернула с дороги на один из склонов, взбираясь выше и, наконец, вывела на крошечную полянку между двумя скальными уступами. Оглянувшись на Суллу, словно спрашивая разрешения, осторожно выложила камнями кострище, собрала шалашик из хвороста и набила травой. Пара камешков сначала никак не хотела давать искру, но, наконец, трава затлела, а затем и вспыхнула. Капитан присел рядом, сбросил халат и отобрал кремни. Потом достал из сумки покрывало – набросил на плечи девушки. Котелок и вода из меха. Плавно поплыл запах густых трав.
Сали улыбнулась и поцеловала чужой висок. Подошла к самому краю обрыва, рассматривая, как внизу медленно исчезают в темноте горы. Очередной порыв ветра попытался отогнать от края. Где-то далеко внизу подмигивал огонек костра. Сулла некоторое время любовался нереальной в сумерках фигуркой, потом снова принялся рассматривать танцующие языки пламени – редкость на корабле, но такое привычное чудо на суше.

Что вернулась - показал наброшенный на плечи капитана край покрывала. Девушка присела на пятки рядом, умостив голову на плече и рассматривая знакомые черты: огонь отражелся в глазах, подчеркивал правильные, резкие линии. Сулла одни движением наполнил деревянную плошку и подал ей. Приняла, не открывая задумчивого, почти мечтательного взгляда. Капитан устроился чуть позади, тронув за талию и предлагая использовать себя в качестве опоры.
Девушка откинулась назад и осторожно поднесла к губам чашку. Сделав несколько глотков снова повернула голову, наблюдая из-под полуопущенных ресниц. Сулла только улыбнулся и мягко обхватил за плечи, отставив в сторону свою. Тонкие пальцы осторожно скользнули по лбу, носу, щеке, губам, подбородку, отмечая знакомые черты. Неуловимо поцеловал мягкие подушечки. С тихой, почти болезненной нежностью прижалась лбом к чужой шее.
-Что такое, Ихэ? – Сулла осторожно убрал светлые прядки со щеки и поцеловал пятнышко кожи у мочки уха.
-Люблю тебя, - тихо.
В ответ только нежно провел пальцами над рыжей бровью.
-Я иногда скучала по Империи. Думала, если бы все сложилось по-другому... А сейчас здесь, с тобой... Понимаю, что у меня есть дом. Что тут хорошо, но... Что мне на самом деле хочется именно той судьбы, что сейчас, - смущенно-робко опустила голову.
Сулла подобрал с земли шерстяной халат и, бережно укутав худенькие плечи, прижал девушку к груди. Поцеловал уголок губ благодарно-нежным движением. Сали ласково обняла чужую шею, осторожно коснулась губами губ. Мужчина шутливо опрокинул ее на покрывало и невозмутимо устроился рядом, допивая цветочный настой. Девушка тут же снова приподнялась, мягко и ненавязчиво целуя чужую шею, потом мочку уха и скулу.

Сулла обернулся, спрятав лицо в ворохе теплой ткани у шеи. Поцеловал треугольничек кожи у ключиц, неосторожно открытый, а потом с невозмутимым видом сообщил.
-Замерзнешь.
- С тобой? - Задумалась, потом отстранилась, кутаясь в одеяло. Вместо ответа сверток притянули к груди и снова поцеловали у веточек ключиц, где-то, где вновь неосторожно расступилась ткань. Поцеловала чужую шею в ответ, осторожно согревая кожу дыханием и горячими пальцами. Теплая мужская ладонь мягко скользнула в рукав, гладя нежную кисть, предплечье. Поймал губы, а когда отстранился, улыбнулся тихой, мягкой улыбкой. И снова спрятал лицо в ворохе рыжих волос. Снова череда горячих, быстрых поцелуев - лицо, шея, отворот халата. Тонкие пальцы осторожно скользнули к ленте на чужих волосах. Тряхнул головой, когда шафрановый огонек скользнул мимо, - кольца черных прядей рассыпались по плечам.
Пальцы легко распутали длинный шарф. Сали нежно улыбнулась, гладя чужую щеку и не отрывая от лица взгляда. Потом - потянула за ленту кушака: пояс свернулся на земле вокруг мягкими кольцами, в просвете между шерстью верхней одежды открылась полоса золотистого шелка нижней. Снова поцеловала, нежно, едва касаясь.
Сулла осторожно провел пальцами по закатной кромке халата и, оставив теплый след от легкого прикосновения губ на открывшемся плече, прижал хрупкий, светлый силуэт к себе.

Зима 140 года, седьмого цикла, 4 февраля.

Дорога взбиралась все выше, все гуще зарастала травой и тусклым высокогорным мхом: здесь редко ходили. Иногда вбок вели совсем узкие тропинки - оттуда ветер доносил иногда звон колокольчиков. Воздух был нереально чистым, но и дышать им было трудно: высоко. На уступах гнездились какие-то хищные птицы: их оливково-коричневые перья ветер собирал в скальных уголках. Иногда из-под ног сыпались камни: не останавливаясь, катились вниз, пока не натыкались на камень или не ныряли дальше с очередного обрыва. От этого качения девушку иногда пробирала невольная дрожь: никогда не боялась высоты, но каждый уступ, о который спотыкался округлый путешественник, невольно отзывался в плече или на бедре. По бокам дороги росли небольшие, причудливо изогнутые горные деревья: дикие яблоньки с подмерзшими терпкими плодами, барбарис или колючий боярышник. На скалах розами цвели вечнозеленые розетки суккулентов, по трещинам спускался зеленый, похожий на паутину, мох. Когда начало темнеть, - солнце давно исчезло за массивным телом горы, - Сали снова увела с дороги в небольшую ложбинку между двумя скалами. Уснула почти сразу, уткнувшись носом в чужое плечо: долгие переходы не были в привычку.
Вышли незадолго после рассвета. Когда солнце взобралось выше, девушка свернула с дороги на одну из узких тропинок. Коричневатая ленточка круто взбиралась вверх, выводя к небольшому, почти игрушечному святилищу из серо-черного камня. Неподалеку были видны деревянные домики: жилище монахов. Сали странным, сложным жестом поклонилась каменному строению. Сухой невысокий старик вынырнул откуда-то почти сразу, почтительно поклонился Сулле, потом девушке. Спросил что-то сложное на имперском. Сали ответила проще.
- Я. Отказаться.

Брови старика невольно дернулись вверх - потом перевел взгляд на Суллу. Он отступил на шаг назад, осторожно коснувшись плеча своей спутницы.
-Без твоего позволения не разрешат, - тихо улыбнулась девушка.
-Твое решение, - он улыбнулся одними уголками губ и согласно кивнул служителю.
Загорелый старик грустно склонил голову и, взяв девушку за руку, увел куда-то к дальним строениям. Тут же оттуда выбежал мальчишка и по-имперски попросил следовать за ним. Суллу отвели в уютную, хотя и весьма скромно обставленную комнату: очевидно, для гостей. Кроме обычных для имперского дома деталей обстановки бросался в глаза алтарь в нише: тонконогий волк с глазами-зеркалами и худая женщина с грустным лицом и рыбиной на коленях.
Капитан внимательно оглядел скульптуру издалека и сел у стены, скрестив ноги и прижавшись затылком к прохладному дереву.
Почти через час тот же самый мальчишка принес чай и сушеных ягод к нему: больше мужчину никто не беспокоил до заката. Потом снова появился юный служитель.
-Если хотите присутствовать, можете пройти со мной.

Сулла молча поднял и проследовал за ним. У маленького святилища горели жаровни, тусклые в едва начавшем угасать дне. В просвете между высокими черными скалами садилось солнце - оранжевые лучи проходили между неплотных стенок храма, расцвечивая склон за ним причудливыми полосами. Бумажные створы были раздвинуты и теперь грустная женщина смотрела прямо на дорожку между пылающими медными чашами. Тихо зашелестел невидимый барабан, словно отсчитывая оставшееся время. Мальчишка остановился неподалеку от храма, за границей света огней. Старый служитель вывел из малюсенького деревянного домика Сали - на девушке сверкали золотыми нитями алые церемониальные одежды. Монах как был, так и остался в простой серо-коричневой робе, только лоб украшала красная повязка. Когда остановил Волчка у самого начала коридора, снял лоскут со лба и завязал ей глаза. Крутнул вокруг оси, оставив снова повернутой в сторону алтаря. Медленно, тихо начал что-то говорить ей на ухо - долетали только вычурные старинные окончания слов. Щетки застучали быстрее, тревожнее, к одной присоединилась вторая, третья.
Девушка мотнула головой, остановившись так, словно смотрела на Суллу сквозь повязку. Несколько секунд, словно ожидая знака, потом несмело сделала шаг вперед. Босая нога ступила на землю так, словно на ее месте могло быть раскаленное железо - сторожко, нерезко. Опустила голову. После колебания - еще шаг. Надолго остановилась. Наконец, новый. Солнце опустилось наполовину. Словно почувствовав, сделала еще несколько шагов одним движением. Снова остановилась. Последний шаг - неуверенно, болезненно, неловко. Наконец, опустилась на пятки перед изображением женщины. Солнце уже почти спряталось за хребтом горы - последние лучи проходили сквозь щели в стенах храма. Опустила голову, словно прося о чем-то. Словно вздох промчался над маленькой поляной, потушив жаровни одну за другой. Последний краешек солнца мигнул и спрятался за горизонтом. Невысокая девушка совершенно исчезла в тяжелой тени, а потом двери храма со скрипом закрылись.
Сулла внимательно и настороженно вглядывался в лиловый сумрак, с трудом различая очертания хрупкой фигуры. Сцепил светлые ладони за спиной, постарался придать лицу невозмутимое выражение – получилось плохо. Монах сокрушенно покачал головой и пошел обратно к строениям. Мальчишка неуверенно копнул ногой землю, но остался на месте. Девушка в тени храма тоже не шевелилась. Капитан вздохнул, потом сделал несколько решительных шагов по направлению к алтарю. Мальчик не сделал ни одной попытки остановить, только присел на землю, словно ожидая. Сулла осторожно коснулся тоненького плеча. Сали очнулась не сразу - потом ледяные пальцы благодарно сжали чужую руку. Осторожно, словно не различая еще сна и яви, подняла голову.
Мужчина распутал узел повязки и отнял ленту от лица, заглядывая в темные глаза. Сали судорожно обняла его, крепко прижавшись к груди и не переставая дрожать. Сулла подхватил ее на руки, бережно прижав к груди и понес к выходу, не переставая тихо повторять, что все хорошо, все… Девушка молчала, только спрятала лицо на плече.

PS Прикл доигран и закрыт ) если кто-то из мастеров почешется, будет еще небольшой флэшфорвард по кошкам. Всем спасибо, все свободны, администрацию с прошедшим =)

THE END