Наши с Алеф развлечения, финал


Под конец оплаченного времени Фагус задремал, прижав к себе уютно устроившуюся у него на груди черноокую калимшитку. В дверь деликатно постучали. Чернулечка приподнялась и легонечко чмокнула воина в губы.
- Поднимайся, красавчик.
И с некоторым сожалением указала тонким пальчиком на клепсидру, верхняя половинка которой только что опустела. Кенсая давно уже никто так сладко не будил. Ралби потянулся следом и прильнул к мягким губам благодарным поцелуем. Широкая волна чёрных прядей, щекотавшая его грудь, заставила шевельнуться что-то внутри, как будто только что виденный сон заворочался в глубинах памяти, напоминая о себе. Но всплывать на поверхность он не спешил, и Фагус оставил его в покое. Вспомнит позже, если получится. Ну а если не получится... значит, не судьба.
Кенсай тоже бросил взгляд на водяные часы, мягко ссадил с себя девушку и неохотно сел на кровати, оглядываясь в поисках своей одежды.
За дверью он столкнулся с Рейнардом, которого настойчиво обнимала и что-то шептала на ухо очаровательная полуэльфочка. Кринити не без труда вырвался из цепких объятий и заторопился вниз по лестнице.
- Что, отпускать не хотела? - с лёгкой завистью усмехнулся Ралби, догоняя колдуна у подножия лестницы.

Колдун только глаза закатил под лоб и прибавил ходу, а внизу его встретила сладкая улыбка мамаши Жонсюр и настойчивые приглашения заходить почаще.
- Ага, - пообещал Рейнард и заторопился на свежий воздух. От стойкого запаха духов у него начала побаливать голова.
Фагус вышел вслед за Рейнардом, бросив уже куда более осмысленный взгляд на красный фонарь над дверью, чем когда они только входили в милое заведение мадам Жонсюр.
- Ммм, да ты популярен! - улыбнулся кенсай колдуну. Как верно подметила хозяйка борделя, подглядывая за развлечениями своих клиентов, он уже не был таким хмурым. Время, проведённое в обществе красавицы-калимшитки, здорово подняло настроение и временно подчистило мысли, оставив лишь приятное послевкусие от последних нескольких часов.

И снова Мурзик

Убедившись, что в примерочной не скрывается десяток вооруженных до зубов татей, Мурзик уже собрался было вылезать обратно, но его внимание привлек легкий шум, донесшийся из-за дощатой стены. Приглядевшись, зверь увидел щель между досками, в которой поблескивали две пары глаз и слышалось возбужденное сопение. Мысленно усмехнувшись, мохнатый паразит вытащил массивную башку из-за занавеса и с подхалимским подмуркиванием потерся о ногу "хозяйки", давая знать, что все в порядке.

Аэрис скрылась за занавеской, куда приказчик втащил целую груду приглянувшихся ей нарядов, пошуршала там совсем недолго, откинула край портьеры и поманила Мурзика:
- Ну-ка, пушистик, зацени.
"Пушистик", прислушивавшийся к шуршанию за досками, где расположились неизвестные соглядатаи, вскинулся, предупреждающе рыкнул на сунувшегося было следом приказчика, и подлез под занавеску.
Аэрис тоже бросила взгляд на перегородку, дохнула на зеркало и шустро написала пальцем на запотевшем стекле: «Про Гаелана спрашивать?». Вслух же принялась громко рассуждать, что вытачки что-то не на том месте, рукава скроены неудачно, материал явно изготовлен здесь же в Аскатле в какой-нибудь подпольной шарашке и вообще, не пойти ли в приличный магазин.

Мурзик отрицательно покачал башкой, и, загородив задницей щель, тоже дохнул на зеркало и корявым почерком накарябал: "Спраси пра ювилирнаю лафку и луки". Руны "О", "Е" и "В" с плавными изгибами тигру с его строением лап писать было сложно и долго, поэтому саблезубый ограничился "трактовой" версией письменности. Вслух же он неодобрительно рыкнул и вышвырнул за занавес бежевую нижнюю рубашку с шнуровкой у горла и массивными декоративными костяными пуговицами.

Аэрис веселилась вовсю. Перемерила половину товара, причем оставшаяся половина представляла собой исключительно мужской ассортимент. Загоняла приказчика до седьмого пота, требуя принести то, унести это, а вон то вернуть обратно, потому что она передумала. Вертелась перед ростовым зеркалом и громко советовалась с Мурзиком, по примеру светских дам, разговаривающих со своими левретками и пекинесами. Наконец выбрала один костюм, тот самый с сапожками и шляпкой под вуалью, что посоветовал Мурзик, и еще кой-какую необходимую мелочевку: тонкое шелковое белье, носовые платки, три пары чулок и изящные замшевые перчатки цвета опавшей листвы. Тут же и переоделась, попросив продавца завернуть старую одежду, а когда тот, взмыленный как конь, с поклоном протянул бумажные пакеты с оттиском фирменного вензеля магазина, облагодетельствовала бедолагу вопросом «пра ювилирнаю лафку и луки».
- Это вам, госпожа, на променад Вокины надобно, - тяжело дыша, ответил приказчик. – Ювелирных лавок там множество и все, смею заметить, достойны самого придирчивого покупателя. А лучшее оружие продается, я слышал, в «Лавке авантюриста».
Мурзик сунулся к приказчику, внимательно его обнюхал, чихнул, окатив бедолагу душем из слюны и застрявших между зубов остатков завтрака, подхватил пакеты зубами и величественно выплыл из лавки, предоставив "хозяйке" разбираться с подмоченной репутацией бедолаги.
- Пять золотых за костюм и остальное, - ошарашено пробормотал он, садясь у входа, - Да, красиво жить не запретишь... Это сколько ж зарабатывать-то надо, чтоб тут одеваться?
Он озадаченно почесался, обрычал семейку мещан, толкавших перед собой загруженную какими-то свертками тележку, брезгливо покосился на справлявшего малую нужду в проходе между домами дварфа, и, услышав звон колокольчика, вопросительно уставился на вышедшую Аэрис.

- Променад Вокины – это у них что-то вроде городского парка пополам с рынком. Там и цирк, там и магазины, и гостиницы, и народ гуляет, и чего-то еще, - объяснила эльфийка. – Это нам в центр города надо, вот, приказчик мне дорогу нарисовал.
Она развернула листок бумаги, с коряво начерченной, но вполне толковой схемой.
- А зачем нам к ювелиру? Я бы и бижутерией обошлась. Здесь, наверно, очень неплохие имитации делают.
Выразительный взгляд тигра прекрасно отразил мнение Мурзика о бижутерии, тех, кто её носит, а так же об одной шибко умной эльфийке.
Саблезубый носом подпихнул пакеты девушке, с идиотским подмуркиванием уткнулся ей в живот, и, ластясь, прошептал:
- После закупок поселимся в новом постоялом дворе, "Тихая пристань" называется, в нумерах для благородных, по два серебряных за день, - тут тигр не удержался и неуловимым движением задней лапы спихнул в канаву с нечистотами того самого ссыкуна-дварфа, на свою беду решившего зашнуровать штаны в зоне Мурзиковой досягаемости.
- Прости, забыла что говорящих тигров не бывает, - шепотом повинилась Аэрис, хихикнула и ласково потрепала рыжее ухо. – Ладно, гулять так гулять. Думаю, изумруды мне пойдут.

(с сержантом Ботари)

Изумруды были благополучно забыты. Аэрис, как гончая по следу, шла к «Лавке авантюриста». И сбить ее с этого следа не могли ни соблазнительные вывески ювелирных лавок, ни душистые (бедный Мурзик с его чутким носом!) парфюмерные магазины, ни прилавки, заваленные веерами, изящными зонтиками и прочей милой дребеденью. В оружейный магазин она почти вбежала и замерла, озираясь.
- Вот это я понимаю! – еле слышно выдохнула она.
«Лавка авантюриста» была действительно серьезным заведением. Настолько серьезным, что у входа дежурил легионер с алебардой и зорко бдил за покупателями, чтобы ничего не сперли. А посмотреть и пощупать было чего! Стены, полки, стойки сплошь завешаны и заставлены оружием и доспехами, особо ценные экземпляры – в витринах за синеватыми хрустальными стеклами. Вот тут-то эльфийкины глазищи вспыхнули по-настоящему, куда там жалкому магазину одежды!
- Ты посмотри, клепаная кожа, благословленная Шар! Да в нем хоть дварфа, хоть слона можно в тень спрятать! Посох Ринна! Я думала, их уже не продают…
Возле витрины с мощным луком Аэрис едва не прослезилась. Смертоносное оружие требовало от стрелка невероятной силы, какой, естественно, у хрупкой эльфийки не было и быть не могло. Впрочем, стоил он столько, что оставалось только облизываться. Многочисленными нулями рябили и все остальные ценники. Вконец расстроенная Аэрис вынуждена была ограничиться обычным луком. Обычным по сравнению с другими образцами. А так он был весьма неплох и грамотно зачарован, сообщая руке стрелка дополнительную твердость. Из богатейшего ассортимента стрел тоже пришлось выбрать средние, которые в лексиконе лучников называются «плюс первые». Немного волшебства, а в умелых руках меткость выстрела увеличивают значительно.
Мурзик, наблюдал за действиями девушки с все возрастающим уважением. Похоже, Аэрис действительно в области луков была экспертом. Дождавшись, пока та расплатится за покупку, тигр уронил эльфийке в ладонь стибренный по дороге фиал с духами и подпихнул носом к выходу.
- В бордель сейчас пойдем, или сначала на постой встанем? - тихо полюбопытствовал он, бесцеремонно отпихивая с дороги вылупившегося на Аэрис легионера. Тот от неожиданности заорал дурным голосом и уронил алебарду тигру на лапу. В следующую секунду служитель гибкого и продажного закона головой вперед летел в глубину охраняемого объекта под аккомпанемент тигриного рыка.
- Кто-то мне еще изумруды обещал, - Аэрис улыбалась и прижимала к груди лук, как ребенка, глаза от счастья стали искристыми зелеными щелками. Казалось, она вот-вот замурлычет в унисон с Мурзиком. – Пошли уж сначала в гостиницу, пакеты оставим.
- Пошли, - тигр дождался, пока девушка навьючит его покупками и усядется сама. - Кстати, ты мне так и не объяснила, почему так этот бордель назвали, - упрекнул наездницу пушистый зануда, перепрыгивая через препятствие в виде перегородившего улицу воза с дровами. Разгружавшие воз углежоги с траурным писком радостно кинулись спасаться в двери ближайшего трактира.
- Какой бордель? Как назвали? – недоуменно переспросила Аэрис. Она так и не снимала руки с купленного лука, все поглаживала его, будто не веря своему счастью.
- Ну этот, как его... Ну, где папаша-то полное имя оставил, чтоб бордель-маман потом клиентами хвасталась, - тигр замолчал и наморщил лоб, припоминая мудреное название. Молчал он довольно долго, и заговорил уже на площади Менял, практически перед самым постоялым двором.
- Ги... Ги... А, во, вспомнил: "Гинекологическое древо"! - довольный тем, что вспомнил умное слово, Мурзик победно рыкнул и остановился у главного входа.

Прохожие удивленно оборачивались на дикий хохот, а увидев его источник – разодетую в пух и прах красавицу-эльфийку верхом на тигре – продолжали удивляться, но на всякий случай ускоряли шаг.
- Пу… ой… пушистик, - Аэрис вытерла набежавшие слезы, попыталась что-то сказать, но тут же снова согнулась пополам и завсхлипывала от смеха, уткнувшись лицом в теплый мурзиков загривок.
- Гинекологическое… ой, не могу!
- А я что? - удивленно встопорщился тигр, - Я, что ль, его так называл-то, а?
Он обиженно фыркнул и уставился на вывеску, гордо уведомлявшую уважаемых клиентов о том, что "в нашем постоялом дворе имеются бассейн с проточной водой, баня, а в нумерах для благородных господ есть жестяные ванные с бесперебойной подачей горячей воды". Собственно, эти самые жестяные ванные и занимали половину мечтаний тех двух подмастерьев, что подсматривали за переодевающейся эльфийкой в платяной лавке. Вторую половину мечтаний занимала сама эльфийка в различных позах. Тигр на всякий случай запомнил и первое, и второе.
- Ну и что от того, что гинекологическое? - уже более миролюбиво проворчал он, предвкушая сытный ужин и горячую ванну.


- Ге-не-а-ло-ги-ческое, - с расстановкой произнесла Аэрис, не удержалась, фыркнула и снова расхохоталась.
- Это не бордель, - пояснила она, отсмеявшись наконец. – Это у благородных так называется схема, где они указывают всех своих предков от начала рода. Получается похоже на дерево. А гинекологическое – это … кхм… это по части женского здоровья.
Она снова фыркнула, улыбнулась, но улыбка вышла какая-то уж совсем грустная, и спрыгнула на землю.
- Ванны, говоришь, жестяные? Ну-ну, пошли проверим, что там у них за ванны.

За её спиной раздался тяжелый вздох и тихое "Теперь я понял, как выглядят идиоты: у них четыре лапы и куцый хвост", после чего что-то рыжее и огромное протиснулось вперед и лапами распахнуло тяжеленные дубовые двери.

(c Алеф)

Первый этаж был превращен предприимчивыми хозяевами в трактир: в центре возвышалась отделанная мрамором массивная стойка, напоминавшая небольшой пограничный форт; влево уходила "общая" половина, уставленная длинными столами, а справа призывно светилась дверь на "чистую", господскую половину.
За стойкой, на высоком стуле, сидел красномордый толстяк с огромными рыжими бакенбардами, облаченный в дорогой алый камзол. Толстяк держал в руке навощенную дощечку, и, чиркая на ней стилом, ухитрялся одновременно щелкать костяшками абака, принимать заказы и управлять целым роем проворных жуликоватых слуг в желтых ливреях.

У Аэрис вежливо, но непреклонно попросили назвать имя и род деятельности, вписали новую постоялицу в толстую амбарную книгу и выдали ключ с цифрой «пять» на крашеной деревянной бирке.
- А лошадей у нас принято оставлять в конюшне, - любезно сообщил хозяин.
- А где вы тут видите лошадь, милейший? – ледяным голосом поинтересовалась Аэрис.
Толстяк немного опешил, но лица не потерял и ткнул пухлым, покрытым рыжей шерстью до самого ногтя пальцем в Мурзика.
- Это не лошадь, это тигр, - доходчиво, как идиоту, объяснила эльфийка.
- Но это животное! В номерах не положено держать животных!
Аэрис вздохнула, чуть подмигнула Мурзику и выложила хозяину длиннейшую историю о том, как в далеком Калимшане с детства сдруживают тигров и их будущих наездников, как котенок и дитя подрастают вместе, едят из одной миски и укрываются одним одеялом, а впоследствии, если их разлучить хоть ненадолго, оба начинают чахнуть, а если разлука долгая, то могут и умереть.
- И если вы не желаете найти утром в спальне мой хладный труп, а на конюшне – безвременно почившего тигра… Но я, пожалуй, поищу другую гостиницу, - с этими словами Аэрис как бы ненароком положила на стойку серебряную монетку, прикрыв ее ладонью так, что серебро ненавязчиво поблескивало меж тонких пальцев.
Мурзик же глухо зарычал, вздыбил шерсть и засверкал глазами, всем своим видом давая понять, что помимо хладных трупов тигра и его хозяйки поутру найдут так же еще с десяток тел. И не исключено, что количество этих самых тел будут подсчитывать по различным деталям организмов пострадавших.

Хозяин не пожелал взять грех на душу, зато монетку сцапал ловко и тут же опустил ее в бездонный карман, и вежливо попросил вернуть уже выданный ключ, а взамен снял с крючка другой, объяснив:
- Этот номер побольше, благородной госпоже с другом там будет удобнее.
Аэрис благосклонно кивнула, взяла ключ и потребовала наполнить в номере ванну, ту самую, жестяную. А через час – подать туда же обед.
- Мой Мурзик любит парное мясо. Свежайшее, понимаете?
Судя по испуганно вытаращенным глазам хозяин понимал. И обещал все сделать в наилучшем виде.

А в номере эльфийка с наслаждением брякнулась на широченную кровать, потянулась и только потом нехотя принялась сбрасывать сапоги, размышляя вслух:
- Живем, однако! Ну кто бы мог подумать – из шлюх в беглые рабыни, а потом сразу в благородные госпожи. Мурзик, ты у стенки спишь или с краю? Или затребовать тебе тюфяк на пол?
- Снять седло, - желчно пропыхтел тигр, теребя ремешки подпруги.
- Ой, прости! – тут же раскаялась Аэрис и принялась расседлывать тигра, не удержавшись от шпильки. – У меня раньше лошадей никогда не было, откуда я знаю, как за ними ухаживать? Тебя еще наверно надо вычесать, почистить и… что еще?
- Похоть ублажить, - огрызнулся мохнатый скандалист, начиная с наслаждением чесаться, - Желудочную.... А то мне уже кишка кишке лупит по башке.
Он перевернулся на спину и с блаженным выражением на морде принялся кататься по шикарному калимшанскому ковру.
- Кстати, вычесывать меня тебе тоже придется, когда на службу поступим, - саблезубый улегся на брюхо, положил массивную башку на передние лапы и прикрыл глаза, - Там в нагрудном кармане мешочек бархатный... Посмотри, может подойдет. Его одна истеричка у ювелирной лавки уронила, когда я кметка на возу обрычал...
Восхищенный вздох мог означать только одно – подойдет. Аэрис вытащила из мешочка и держала на ладони пару сережек – два маленьких произведения ювелирного искусства, тончайшее золотое кружево, усеянное крохотными алмазными каплями. В другой руке у нее был витой золотой браслет, тоже сплошь в бриллиантах.
- Никогда такого не носила, - благоговейно прошептала бывшая охотница на браконьеров.
Мурзик приоткрыл один глаз, осмотрел трофеи (на ходу не было возможности раскрыть мешочек и посмотреть, что же упустила упавшая в обморок дворянка) и буркнул:
- Изумруды бы пошли больше - у тебя глаза зеленые, - тут он вскочил на лапы и хлопнул себя по лбу:
- Я дважды идиот... - он метнулся к седлу, выдернул из саадака взятый в доме-корабле лук, осторожно высунулся в окно, и, оглядевшись, зашвырнул его куда-то на улицу.
- Память освежать мне надо, - проворчал тигр, укладываясь на место, - Теперь слушай: когда явится слуга с обедом, ты дашь ему серебряный... - тут Мурзик нервно дернул ушами от подобного разорения, - и попросишь этого жулика разузнать - а не требуется ли кому из благородных господ профессиональный воин в охрану. Причем благородный господин должен быть богат, влиятелен и щедр, мелкопоместных дворянчиков и прочую шушеру просьба не беспокоиться - ты им не по карману... Слушай, а ведь правда прекрасно смотришься... - он тихо рыкнул, выражая восторг.

От такого комплимента из уст (или вернее из пасти) мохнатого головореза недавняя проститутка заалела как утренняя заря и кокетливо махнула ручкой с золотой полосочкой на запястье.

(с сержантом Ботари)

Аскатла, Мост, "Пять графинов"
с Хигфом
- Налья, - негромкий оклик остановил девушку, уже двинувшуюся вслед за остальными подштанцами. - Нам надо поговорить.
- Да? – де Арнис остановилась, обернувшись к орке.
В той женщине, что окликнула юную магичку, сейчас не было видно ни той хладнокровной убийцы, что выглядывала из Марры ещё так недавно, ни чудовища из варварского племени с гордой орочьей отрыжкой, ни того деспота, что в ежовых рукавицах держал сборную солянку Ордена Подштанников ещё так недавно. Сейчас на Налью смотрели усталые глаза, по выражение которых так сразу было и не понять, как и не понять было, какая же Марра - настоящая.
Девушка приблизилась к столу, ступая тихо, как будто резкий стук шагов мог сейчас помешать разговору.
- Тебе что-то нужно? – спросила она тихо.
- Как ты видишь свою жизнь? - вопросом на вопрос ответила жрица, - своё прошлое? своё настоящее? своё будущее? Зачем ты живёшь? Зачем родилась? Как хочешь умереть? Расскажи мне.
Налья присела, поерзала на скамье, чтобы выиграть время для ответа. Она ждала обсуждения Ралби, Рейнарда или Тондо; тайного плана, который нельзя доверить всем; личной жалобы, наконец. Но не этого.
- Ну у тебя и вопросики, - наконец выдавила девушка. – Таких далеких планов я пока не строила, а умереть... Кто знает, как и когда придется? Хочу оплатить долги сполна, теперь еще и вернуть свой замок. А вообще-то есть сейчас.
- Тобой заинтересовался Маск, - серьёзно сказала Марра, не отрывая от магички взгляда, - и мне очень не хочется, чтобы ты неправильно поняла происходящее. Скажи, как ты жила до того, как в ваш замок ворвались тролли?
Девушка честно подумала.
- Росла. Учила хорошие манеры и магию... Проводила вечера с отцом. Ходила по округе, крала у тех, у кого всего слишком много и... которые мне не нравились, - она опустила глаза. - И отдавала тем, кому было нужно. Я... мне казалась, так правильно... Что еще, Марра? – воспоминания о прежних рассердили ее, напомнив о проведенному по жизни плохо заросшему рубцу. – Тебе рассказать про мой дневник или верховые поездки? Зачем я Маску?
- Я понятия не имею, зачем ты Маску, - покачала головой орка. - Я даже не до конца уверена, что понимаю, зачем ему я. Скажу тебе по секрету, - она ещё больше понизила голос, - я не уверена, что хоть кто-то из смертных вообще понимает, что именно происходит по ТУ СТОРОНУ. Но я могу сказать тебе только одно. То, что Маск заметил тебя, случилось только по одной-единственной причине. Ты сама хотела, чтобы это случилось.
Де Арнис замолчала. Надолго, перебирая в памяти богов и дни, намерения и действия, прошлое и мысли, надежды и опять богов. Они все шли в каком-то очень медленном танце, настолько медленном, что он успешно прикидывался неподвижностью.
- Не знаю, - наконец тряхнула головой она. – Думаю, он не тот, чьей марионеткой я хочу быть. Я вообще не знаю точно, чего хочу, но не быть марионеткой – точно!
Широкая улыбка Марры была ей наградой.
- Зачем ты говоришь мне это? – спросила Налья тихо.
- И именно это в тебе и бесценно! - ответила ей маскитка, - То, что ты не желаешь быть марионеткой. Не мне решать, было так, или нет, и ты можешь не говорить мне этого, но та девочка, что месяц с небольшим назад прыгнула со стены замка, очень может быть, что считала себя пленницей слов "положено" и "запрещено", и рвалась на свободу, чтобы вершить справедливость. - Вернее, то, что ей виделось справедливостью, - добавила Марра почти сразу, не давая Налье возразить.
- Знаешь, Марра... Я слышала сказки, там много говорилось про людей, которые цликом посвятили себя мести или служению, или еще чему-то. Всегда ими восхищалась, и даже в мечтах видела под своим балконом рыцаря, который посвятил себя, - она слегка зарделась, - мне, без остатка. Они сильные, твердые, без изъяна, как хороший меч. Ноя не такая. я не смогу, наверное, отказаться от всего для чего-то одного. Прости, Марра.
Девушка смотрела как-то виновато.
- Так ты это сейчас видишь, - на удивление мягко ответила орка, - но нужно ли тебе просить прощения? Скажи мне, как тебе кажется - тот Маск, что надоумил тех гномов возить рабов через Мост, и тот, что привёл нас на помощь Шатильону - один и тот же? Тот, что помогает Реналу Кровавому Скальпу держать кровью порядок в Доках, и тот, что свёл обречённого на смерть от голода Ульмана с нами - тот же? Или разный?
Налья закрыла глаза ладошками – иногда это помогало думать. Пальцы были мягкие и прохладные – или лицо, наоборот, слишком горячим.

- Ты же сама сказала, что не знаешь его мыслей. Я тем более не знаю. Он ли сделал это? Я помню, говорили, что некоторые боги мечтали стать самыми сильными. Как Ао, или даже сильнее, - она отвела руки от лица... Глаза горели. – Самыми главными, может, даже единственными. Представляешь, если бы в мире был один всемогущий бог? Это было бы ужасно – тогда не было бы сомнений, кто помогал возить рабов и послал плохой урожай, кто привел в чужой дом троллей и позволяет негодяям ходить безнаказанным. Ему пришлось бы или убить нас и сделать заново совершенными, или его многие ненавидели бы за все беды мира, - она осеклась. – Ой, я самане понимаю, что говорю. Маск – это, наверное, хорошо, но только если самой решать, в чем ему помогать, и пусть он не требует того, что я скорее умру, чем сделаю!
- Маск это не хорошо, - Марра протянула руку и сжала пальцы Нальи в пожатии, - и не плохо. Маск это часть мира. Это тень, это туман. Это интриги, и обман, и это фантазия, и желание свободы от рамок, и много чего ещё. И видно, есть в тебе настолько большая его часть, что ни хитрый Тондо, ни смертоносный Нельдор, ни сумасшедшая Марра не могут с тобой в этом сравниться... Поверь, не будь ты самой собой, ты не была бы здесь. Не будь в тебе искры Маска, неоткуда было бы взяться у тебя твоему новому дару.
- Какому дару? - изумление нарисовало на лице де Арнис маску из приподнятых бровей и широко открытых глаз.
- Ты так ничего и не заметила? - усмехнулась маскитка, снова превращаясь в прежнюю едкую недобрую Марру, - Значит, будем тебя лечить от невнимательности. Надеюсь, тебе понравится.
- Расскажи, - Налья словно и не заметила перемены, впившись пальцами в стол.

- Сосредоточься, - голос маскитки странно действовал на девушку, вызывая лёгкое головокружение, - ты ещё ни разу не выходила в заклинаниях за пределы арканы, и тебе конечно же будет непривычно...
Нельдор же, изловленный жрицей в пяти минутах от объятий с подушкой, молчал, и только выжидательно смотрел на де Арнис. Верил ли он Марре, верил ли он Налье, собирался ли прийти на помощь, если девушка ошибётся... По непроницаемому лицу ассассина ничего нельзя было сказать.
Комната Нельдора. Маленькая, похожая на ее собственную, не как две капли воды – как пшеничные зерна. Одно больше, другое меньше. Первое поцарапано, второе цело – но на первый взгляд они одинаковы. Зерна.
Что же здесь есть, чего нет у Нальи или в общем зале? Что-то, для чего нужен дар?
Она поправляет косички и медленно опускает руки – словно они проваливаются сквозь уплотнившийся воздух, продавливают его свои весом, забытые.
Тишины нет – дышит Марра, дышит Нельдор, стараясь это делать как можно тише. Что-то скребется в углу... Мышь?
Представить, что перед закрытыми глазами разливается свет, несущий легкую лазурь, разворачивается бесконечное, безоблачное, бессолнечное небо. Ясное и светлое. Сперва мельтешат черные точки, словно вороны, потом исчезают, растворяясь в бесконечности – личной, персональной небесной бесконечности Нальи де Арнис. Звуки здесь, рядом, но они не мешают. Пальцы сминают мягкий рукав, скользят по ткани, по собственному запястью, и она скользит с ними.
Это не привычная магия, не думать о заклинаниях. Голубое небо. Почти тишина и почти пустота. Почти – где-то справа внизу неприятное зеленое свечение слабо нарушает бесконечность лазури. Девушка сосредотачивается на нем и открывает глаза – но зеленый огонек продолжает мерцать над неприметной половицей.
- Здесь, - неуверенно показала магичка. – Что-то нехорошее...
- А теперь повнимательней, - в руках Марры появляется старый сапог, непонятно откуда добытый. И сапог этот летит туда, где нехорошим зелёным цветом светится ловушка, и как только тяжёлый каблук ударяется об пол, оказывается, что каблука у сапога уже нет, а есть дурно пахнущая лужа кислоты.
Налья невольно отскочила, мигом погас последний отсвет небо в глазах.
- Ловушка?
- Вот так, - пояснила ей Марра, - с ловушками расправляются жрецы. Но никто и никогда не скажет тебе, когда использовать это заклинание. Это вопрос только к твоей интуиции.
- Я... понимаю, - девушка посмотрела вниз задумчиво, - а откуда ты узнала, что я смогу? Потому что жрец?
- Потому что жрец, - кивнула маскитка, - а справа от тебя ещё сюрприз с небольшим капканом. Отдохни, и постарайся его найти.

(а вот и вторая половина. С Мявом)

И опять Мурзик!

Вскоре заявился ливрейный мальчишка, вкатил сервировочный столик с большим блюдом мяса, маленькой – на одну-две порции – фарфоровой супницей, еще небольшой тарелкой под крышкой, чтоб не выпустить тепла и аромата и хлебной корзиночкой. Поощренный монеткой и возможностью поглазеть на прекрасную незнакомку, парнишка вдохновенно выложил целый ворох городских новостей, главной из которых была – исчезновение единственного сына графа Гаелана. Уже вовсю велись поиски и только что он сам, своими глазами видел, как на соседней улице патруль арестовал бродягу, вроде как причастного к пропаже Гаелана-младшего.
- Так вот вам и надо к графу Гаелану! – предложил слуга. – У него сейчас небось каждый человек на счету.
Изображавший безмятежную дрему Мурзик приоткрыл один глаз, весело глянул на Аэрис и выразительно дернул ухом. Дождавшись ухода мальчишки, тигр бодро вскочил на лапы и протрусил к доставленному ужину.
- Красота... - благоговейно произнес он, оглядывая предстоящее поле боя. И тут взор тигра натолкнулся на розетку с тем самым блюдом, которое так аппетитно ели трое людей внизу. Они зачерпывали его маленькой ложечкой, намазывали тоненьким слоем на хлеб, а когда откусывали, то щурились, утирали выступившие от удовольствия слезы, и запивали глотком пива. Назывался этот харч богов "горчица с хреном". Правда, запашок от него вышибал слезу и у Мурзика, ну да ладно, люди же не идиоты, всякую гадость есть не станут...
Придя к такому умозаключению, тигр ухватил столовую ложку (рассудив, что прилагаемая с розеткой крошечная серебряная слишком мала для него) и с выражением наслаждения на морде сунул в пасть.
В следующую секунду Мурзику показалось, что у него на языке разорвалась коробка с дварфовскими "огненными свечами". Шерсть у саблезубого лакомки встала дыбом, из глаз покатились слезы, уши встали параллельно полу, а еще через миг выплюнувший ложку тигр мохнатым снарядом с воем пролетел через комнату, башкой распахнул дверь в ванную и принялся яростно лакать горячую воду.
Аэрис преданно захлопотала над бедолагой, предлагая то хлебушком занюхать, то зажевать куском сырого мяса. По щекам ее тоже побежали слезы, но не от сочувствия ближнему своему, а от предательского смеха.
- Зато теперь тебе никакая простуда не страшна, - утешила она тигра, фыркнула и снова захохотала, сползая по стене на красивый мозаичный пол ванной.
- Это что за жуть? - отдышавшись, спросил шокированный тигр, - Как это есть? И зачем?
Он вернулся в комнату, обойдя по крутой дуге тот край столика, где стояла подлая розетка с страшной зеленоватой массой, стянул на пол блюдо с мясом, и, бдительно косясь на горчицу, приступил к ужину.
- Кстати, - Мурзик поднял голову, слизнул приставший к носу кусочек, - Можно или сегодня, или завтра с утра наведаться к убитому горем родителю... Соболезнования выразить, а заодно и свои услуги предложить.
- Ага, - откликнулась из ванной эльфийка. До Мурзика донесся плеск воды и восторженный стон, а затем разнежившаяся в горячей воде и душистой пене Аэрис завела песенку, причем явно подхваченную не от эльфийского менестреля.
- Ах, попутка ты, попу-у-утка, ты откуда и куда? – вдохновенно выводил нежный голосок. Затем песня внезапно оборвалась, и на пороге ванной в клубах душистого пара появилась очень серьезная Аэрис, закутанная в шелковый халат.
- Мурзик, если бы кто-то убил твоего единственного сына, что бы ты сделал с убийцей? – небрежно поинтересовалась она, но пальцы, теребящие полу халата, выдавали совсем иное настроение.
В ответ тигр подцепил с блюда кусок мяса, молча показал эльфийке и одним движением разодрал на несколько лоскутков. Отряхнул лапу, заботливо вылизал, лакнул молока из миски и только после этого спросил:
- А что бы они сделали с тобой? Если бы сопляк пришел пораньше и успел уйти?
- Ничего нового, - буркнула эльфийка и уселась перед туалетным столиком. Глядя в глаза отраженному в зеркале тигру, она взяла гребень и принялась неторопливо расчесывать мокрые волосы.
- Ну, тогда у тебя есть все шансы вернуться к прежнему - достаточно ткнуть в меня пальцем и рассказать всю правду, - пожал плечами Мурзик, возвращаясь к трапезе, - Ты бы поела сначала, а потом уж расчесывалась, а то суп остынет....
- Дурак… - тоскливо огрызнулась девушка, но гребень положила и взялась за еду. Несколько минут оба молча ели, потом Аэрис со звоном бросила ложку и опустилась на пол рядом с тигром.
- Мурзик, ты это… Если нас узнают, ты меня…
Она молча чиркнула пальцем по горлу, отвернулась и глухо добавила:
- Я сама не смогу…
Тигр успокаивающе ткнулся лбом девушке в плечо:
- Все будет хорошо, уж поверь. Даю слово. Правда, на священной книге поклясться не могу.
Он лег на пол и обернулся вокруг девушки:
- Вернешься домой, замуж выйдешь, за принца какого-нибудь....
- Ах да, я и забыла, ты ж аватара Латандера! – Аэрис слабо улыбнулась побледневшими губами, погладила лоснящийся загривок и деликатно перевела разговор на другое.
–А что твои знакомые? Ты вроде собирался прежде найти их, а уж потом к Гаелану.
- Знакомые, - Мурзику стыдно было признаться, что в его плане "знакомые" были самым слабым местом, - Забавная шайка, в принципе, как раз то, что нам нужно сейчас: ненавидят местные власти, пытаются уничтожить работорговлю... Знаешь, давай лучше сначала устроимся на работу, а потом уж поставим их перед фактом, а?
Тигр потянулся, вывернул шею, шутливо толкнул лапой с втянутыми когтями свою соратницу и спросил:
- Ты это... Прости, что спрашиваю, но во избежание ляпов... Ты как в тот дом попала?
- В дом? – Аэрис нахмурила тонкие темные брови. – Нас привезли на лодке, с мешками на головах. Потом долго вели какими-то подземными коридорами. Пахло там, я тебе скажу…
Она поморщилась, вспоминая, и покачала головой.
- Больше, наверное, ничего дельного не скажу.
- Угу... - тигр задумался, - Так, ты пока ешь, отдыхай, а я... до ветру сбегаю.
С этими словами он упруго вскочил, потянулся, подмигнул девушке и скрылся за дверью.

(с сержантом Ботари)

Аскатла, "Пять Графинов"
В общей зале "Пяти графинов" было тихо и пустовато. Время ранних завтраков и опохмельных кружек пива миновало, а до обеда было еще далеко. Почтенный Арчи Вулкс пересчитал утреннюю выручку, заглянул на кухню, шуганул племянницу, по совместительству официантку, чтобы пошустрее протирала стаканы, и с чистой совестью уселся за стойкой со стаканчиком мятного ликера. Можно было немножко отдохнуть. Стукнула входная дверь и хоббит выглянул из своего закутка, любопытствуя - кого принесло в неурочный час? Румяная мордочка полурослика чуть заметно помрачнела. Двоих вошедших он узнал сразу: смуглый беловолосый красавчик и молодой мужчина с выражением блаженства на небритой физиономии.
Совсем рядом с трактирщиком кто-то хмыкнул, и почтенный Вулкс подскочил на месте - там, где только что никого не было, стояла на редкость недоброго вида полуорка и задумчиво наблюдала утренних пришельцев.

Хьюман с довольной рожей благодушно улыбнулся зеленолицей, а вот темнолицый юноша остановился, словно налетел на невидимую стену, да так и застыл, не сводя застывших фиалковых глаз с кривой оркиной усмешки. Орка же, не говоря ни слова и не оборачиваясь, молча взяла поставленную замершим Вулксом рюмку с ликёром, флегматично пригубила, и, чуть заметно поморщившись, выплеснула на пол. Светловолосый громко сглотнул комок в горле.

Арчи Вулкс уже приоткрыл рот, чтобы напомнить гостям - в приличных гостиницах, к которым несомненно относились и «Пять графинов», драки запрещены, но жутковатая женщина опередила его. В два шага оказалась рядом с парнишкой, легким, даже нежным движением ухватила за тонкое запястье и завела ему руку за спину, отчего юноша неловко выгнулся назад, а затем без спешки повела к выходу. Дальнейшего почтенный Арчи не видел, хоть и подмывало его на мягких лапках подскочить к дверям и выглянуть наружу. Но недоброе спокойствие лица зеленокожей постоялицы удержало хоббита от подобной авантюры.
с мявстером Алеф

Аскатла, "Пять графинов"

Темная холодная вода, пахнущая старой бочкой, с ехидным плеском приняла в себя белокурую голову Рейнарда. Колдун забился, ощущая на затылке цепкую безжалостную руку. Марра без особого усилия удерживала нарушителя порядка минуты полторы, потом столь же небрежно вытащила страдальца из бочки. С белокурой гривы стекал целый водопад, промокший до штанов Рейнард хватал воздух и не мог отдышаться.
- Пусти, тварь! – взвыл он наконец и попытался ткнуть мучительницу локтем в живот.
- Повторять процедуру до полного выздоровления, - издевательски-задумчиво хмыкнула орка и с размаху плюхнула Рейнарда обратно в бочку, погрузив почти до пояса.
От бешенства перед глазами кринити поплыли багровые круги, и на долю секунды показалось ему, что среди кругов этих мелькнула кроваво-красная тень дракона. Что бы это ни было - но выгнувшийся дугой Рейнард обнаружил, что в бочку его больше никто не макает, а отлетевшая в сторону Марра сидит на мостовой, держась за быстро багровеющий синяк под глазом, и рассматривает колдуна со странной, чуть ли не нежной улыбкой.

Колдун непонимающе смотрел на Марру… на бочку… на собственные руки… Снова на Марру… На темном лице изобразилась невыразимая смесь испуга, удивления, злости и демон знает чего еще. Неизвестно, сколько продолжался бы такой круговорот взглядов, если бы в дверях гостиницы не ахнул испуганно почтенный Арчи, все же осмелившийся выглянуть.
- Все равно уйду! – зло прошипел Рейнард. – Ты меня не удержишь!
- Иди... - нежно ответила орка, сияющая, как старая дева, которой сделал предложение заезжий принц. И, подмигнув, пальцем показала колдуну за спину.
Рейнард нехорошо оскалился, но все же обернулся. За невысокой оградой палисадника, примыкающего к крыльцу «Пяти графинов», чинно прохаживался серьезного вида маг, метя дорогу подолом серой рясы. Одного взгляда на представителя официальной магии было достаточно, чтоб колдун сник как увядший стебель укропа. Мягким кошачьим движением поднявшись на ноги, Марра проскользнула в дверь, задержавшись на мгновение, чтобы ещё раз подмигнуть кринити.

С Мявом

Аскатла.
Похождения Аэрис и Мурзика
В коридоре тигр огляделся, пригнул голову и крадучись двинулся к лестнице, ведущей в залу через "господскую" половину. Усы, глаза, нос и уши Мурзика отфильтровывали массу недоступной двуногим информации, отсеивая ненужный хлам и оставляя только самое необходимое.
К моменту выхода в обеденный зал тигр обладал информацией о том, кто из постояльцев любит девочек, кто - мальчиков, кто (Мурзик невольно поморщился, вспомнив запахи и звуки из номера, где некто благородный спаривался с самкой сатира) предпочитает специально обученных животных. Так же лохматый запомнил запах человека, предлагавшего широкий ассортимент наркотиков, вроде запрещенных местными властями. Этого типа Мурзик и избрал своей жертвой.
Эль Суфия был доволен: богатый купец, раз в три месяца посещавший Аскатлу, дабы развеяться, купил большую партию "дури" и заплатил за неё полновесным золотом. Сейчас пояс бедного калимшанца, вынужденного регулярно отстегивать процент с прибыли легионерам, дабы эти презренные псы закрывали свои глаза в нужный момент, приятно оттягивал кошелек с двумястами золотыми. Правда, сорок из них придется отдать десятнику, но от этого уже никуда не денешься.
Эль Суфия свернул в полутемный коридор, ведущий к черному ходу, полный предвкушений того, как потратит эти деньги. Он уже видел контур двери, как вдруг что-то дернуло его за пояс, стена стремительно двинулась навстречу, и свет померк перед глазами...
Мурзик перешагнул через бесчувственного калимшанца, брезгливо фыркнул, огляделся, и, убедившись, что его маленькая шалость осталась незамеченной, бесшумно поднялся обратно в номер, держа в пасти тот самый кошелек, на который возлагал свои надежды его бывший владелец.
- Тьфу... - он просочился в комнату и выплюнул кошель, - Посчитай.
- Откуда? – приподняла бровь эльфийка. А когда пересчитала добычу, вздернула и вторую бровь. – Ого! Мурзик, ты их сам что ли чеканишь?
- Ага, - тигр прошел в ванную, потрогал лапой воду, и с размаху плюхнулся в воду, - Только вот болванки монетные закончились, так что живем пока этим!
Он распластался в воде и закрыл глаза, полностью отдаваясь наслаждению.
- Может тебе спинку потереть? - крикнула из комнаты Аэрис, сгребая звенящие монеты в кошелек.
Ответом ей был отчаянный плеск, фырканье и надсадный кашель - задремавший тигр автоматически открыл пасть для ответа и, соответственно, от души нахлебался воды.
- Это ты на мне устранение папаши репетируешь? - поинтересовался он, в клубах пара вваливаясь в комнату. Глянул на эльфийку и мстительно отряхнулся, окатив девушку каскадом брызг.
Девушка весело взвизгнула, перекатилась через кровать и спряталась за ней, выставив для верности перед собой подушку на манер щита.
- Вытираться не пробовал, пушистый? Фууу, да ты еще и линяешь!
Аэрис демонстративно обобрала с себя несуществующую шерсть, швырнула подушкой в Мурзика и ушла в ванную за полотенцем.
- Ты хоть представляешь, как трудно высушить такие волосы? – эльфийка намотала на голову пушистое полотенце и стала похожа на джинншу.
Снова прибежал давешний мальчишка - забрать столик с пустой посудой, а заодно украдкой поглазеть на эльфийку в струящемся шелковом халате.
- Когда госпоже угодно будет ужинать?
- Там видно будет, - отмахнулась Аэрис и выпроводила парнишку, пока не окосел, бедняга.
Мурзик некоторое время молчал, уставившись в стену, а потом тихо проговорил:
- Аэрис... Это по-вашему Воздушная или Грациозная?
- Воздушная, невесомая… Точного перевода на всеобщий нет, - озадаченно ответила эльфийка. – А что?
- Да просто, - зверь перевернулся на спину и растопырил лапы, потягиваясь, - Уточнил. Так, нам нужно еще броню тебе подкупить.
Он лег на бок, потеребил кисточку ковра, зевнул, и наконец решился:
- Слушай, я тут... В общем, потянул тебя в авантюру. Может, пока не поздно, домой вернешься? Деньги есть, к каравану пристанешь - там всегда хорошие воины в цене, денег не возьмут, а еще и доплатят... Через пару недель уже и дома будешь.
Аэрис озадаченно глянула на тигра, будто первый раз увидела.
- Эй, ты не заболел часом? Я ж тебе вчера ночью то же самое предлагала, ты упирался. А теперь вон чего… И вообще! Я-то ладно, а вот зачем ты мне помогаешь? У тебя-то какой интерес?
- А... Не знаю, - сознался Мурзик, - Никакого, наверное... Я, если честно, вообще поначалу из города убраться собирался, в тот дом случайно попал. Ну вот... В общем, дело такое, - тигр вздохнул, царапнул пол, и принялся рассказывать свою историю.
- Ну а когда старый хрен копыта склеил, я ухватил молодого за ворот и вот, вас нашел, - закончил он. - Ну а дальше ты уже знаешь.
Аэрис развела руками, приоткрыла рот, но так ничего и не ответила, а вместо этого нервно зашагала взад-вперед, почти не приминая босыми ногами ворс роскошного ковра. Пройдясь так в четвертый раз, она еще раз открыла рот, но снова промолчала и только обхватила себя руками за плечи. Походила еще немного и плюхнулась на ковер рядом с тигром.
- Благоразумие мне подсказывает, что надо бежать побыстрее и подальше, - она развернула правую руку ладошкой вверх, изобразив как бы ковшик. – Осталась жива и свободна, заполучила кучу денег… Чего еще надо?
Левая рука поднялась ковшиком рядом с правой. Девушка задумчиво покачала ладонями, словно взвешивая решение на невидимых весах, и подняла на Мурзика потемневшие глаза.
- А ты?
- А я до упора, - Мурзик опять перевернулся на спину и уставился в потолок, - Так надо. Знаешь, один древний (не помню, как его звали, его еще один купец цитировал постоянно) сказал: "Делай, что должен - и будь, что будет".
Он замолчал, изучая замысловатую резьбу на потолочных плинтусах.
- А у нас мудрые говорят «Если что-то случилось, значит должно было случиться», - грустно улыбнулась Аэрис и улеглась рядом, закинув руки за голову. – Раз я тебя встретила, значит неспроста? А принц подождет, не рассыплется!
- Не рассыплется, иначе какой он к богам принц? - усмехнулся Мурзик, перекатываясь на бок, - Слушай, а ты сама часом не из знатных? А то ну очень много про них знаешь...
- А незнатных эльфов не бывает, - подмигнула Аэрис. – У нас что ни род, так от Коррелона Ларетиана ведется, не меньше! Ну, долго валяться-то будем? Дождемся, что граф Гаелан сам в дверь постучится. Подъем!
Она легко подскочила на ноги и слегка потыкала тигра ножкой в теплый пушистый бок.
\С Алеф)

Мурзаэрис.

- Знаешь, мне один эльфийский жрец объяснял, что с богами смертные общаться не могут - дескать, мозг не выдерживает, и поэтому роль вестников божественной воли играют слуги богов, - тигр шутливо хлопнул по ноге девушки своей лапой и нехотя встал, - И мне вот интересно стало: скольких Ларетианов боги в расход списали, прежде чем это поняли?
Он лапа за лапу подошел к седлу, с ненавистью на него посмотрел и сказал:
- Еще тебе охотничий костюм нужно взять. Наподобие егерского. И сапоги...
- По магазинам – это я завсегда!
Аэрис подхватила в охапку одежду и скрылась за дверцей внушительного гардероба. Оттуда на кровать полетел скомканный халат и влажное полотенце, а минуты через две возникла полностью одетая эльфийка. Еще и косу успела заплести и свернуть в тугой узел на макушке, как раз под шляпку.
Пока эльфийка собиралась в дорогу, Мурзик читал выуженную из дверного ящика газету. Газета ему понравилась: отпечатанная на бумаге, с разноцветными картинками, она явно предназначалась для благородных господ. Ну чтож, статус заведения обязывает...
- О, смотри, граф Гаелан, оказывается, финансировал начало постройки галеасов новой серии, названной в его честь! Так, что там? Ого, впечатляет... - тигр тихо рыкнул, выражая восторг. - Нет, ты только послушай: сорок саженей в длину, три мачты, впервые применено смешанное парусное вооружение, сорок весел, шесть аркбаллист, расположенных на поворотных тумбах, обслуга прикрыта от обстрела противника специальными щитами с смотровыми прорезями, доски обшивки уложены специальным новым образом, внахлест и под углом, затрудняющим пробивание борта снарядами противника, увеличен состав морской пехоты и даже... Ты представляешь, на нем есть камбуз, где будут готовить еду и для нижних чинов, для чего в экипаж включено аж четыре кока! Ого, впечатляющая посудина... - он перелистнул страницу, - Так, в светской хронике... Благородная госпожа Кокнар устраивает сегодня вечером торжественный прием в честь двухлетия Лютика... Сын, что ль? - мохнатый посмотрел на гравюру и недовольно скривился, - Дрянь божественная, это её болонку так зовут! Ты представляешь? Эта дура устраивает прием в честь ублюдочной собачонки! Пф... - он быстро пробежал глазами остальные колонки и кинул газету на кровать. - Все, седлай меня и поехали...

- Мы хорошо смотримся! – мурлыкнула Аэрис, наклонившись к уху тигра. Молодой, богато одетый красавчик – почти точная копия погибшего Гаелана – отвесил эльфийке изящный поклон и подмел перьями шляпы брусчатку перед лапами тигра. Стражники у высоченной двустворчатой двери в какое-то солидное учреждение отсалютовали алебардами и что-то одобрительно проворчали, проводив красотку восхищенными взглядами. Аэрис подбоченилась и одаривала прохожих снисходительными взглядами.
- Нас запомнит весь город, - снова прошептала эльфийка, сделав вид, что наклоняется поправить сапожок.
- Ага, причем надолго, - буркнул тигр, - А уж как я запомню его... - он брезгливо поджал губы, перепрыгивая через открытый канализационный люк, из которого золотари ведрами вычерпывали бурую жижу, устраняя засор, - Нет, ну вот объясни мне, дураку лесному - почему цивилизация должна вонять дерьмом, а?
Он обогнул дугой бочку золотаря с её благоухающим содержимым, свернул на улицу Трубачей, рыком отогнал репортера местной газеты, сунувшегося было с навощеной дощечкой к наезднице, и продолжил:
- Если говорят правду, и боги создали все по своему образу и подобию, тогда я не хочу к богам: если такое творится по подобию, то что же тогда у них там, в оригинале, а?

- Для городских навоз – это дерьмо, - фыркнула Аэрис. – А вот на востоке, я слыхала, плодородных земель не хватает. И если ты пришел в гости, то, как вежливый человек, обязан облегчиться на огороде хозяина. И оно, это самое, у них там и правда на вес золота.
Парочка миновала городскую тюрьму, потом Лобное место с огромным черным пятном кострища вокруг надежного каменного столба, пятиместной виселицей и плахой, на которой впору было разрубить целого быка.
- А жмуры тоже на вес золота? - тигр недовольно повел носом в сторону висящих на виселице жутковатых украшений и сидящих на них откормленных ворон, - Или это чтоб птички не голодали?
Он в три прыжка пересек площадь и юркнул на узенькую улочку. Вычурная надпись на бронзовой табличке, привинченной к массивному полосатому столбу, гласила: "Торговая улица. У нас есть все!".
Мурзик бесцеремонно раздвигал лапами пешеходов, не обращая внимания на их испуганные вопли; рыком прокладывал просеки в толпах у дверей продуктовых лавок; перепрыгивал через лотки с рыбой и зеленью, а потом замер неподалеку от продавца горячей похлебки и требухи.

(с сержантом Ботари)

похождение "народных мстителей"
- Почему он бьет детенышей? - тигр недоуменно наблюдал, как толстый продавец похлебки стегает мокрой тряпкой двух оборванных детей лет пяти-шести - мальчика и девочку - подошедших к нему с вопросом, которого зверь не расслышал в гомоне.
- Наверно попросили милостыню, - пожала плечами Аэрис. – Эй, ты зря сюда свернул. Нам надо было прямо мимо тюрьмы и в парк.
- Написано же было, что тут можно купить все, - пояснил свой выбор маршрута тигр, - А что такое "милостыня"?
- Э…
От удивления эльфийка чуть покачнулась в седле и задела лоток нерасторопного пирожника. Две булки, лежавшие с краю, полетели наземь. Торговец разинул было рот для скандала, но оценил тигриную стать и заткнулся. Молча подобрал булки, отряхнул, кинул обратно на лоток и побежал дальше.
- Ну вот к примеру, нет у тебя денег, - начала объяснять оправившаяся от изумления Аэрис. – А работать ты не хочешь или не можешь. Идешь тогда попрошайничать. Подайте, мол, ради всемилостивейшего Латандера. Вот то, что тебе дадут, и будет милостыня.
Объясняя столь очевидные вещи, девушка чувствовала себя полной идиоткой. В довершение всего ей не было видно выражения морды тигра и она не могла точно сказать – всерьез он это спрашивает или шутит.
- Ага... - Мурзик остановился и почесал за ухом, после чего повернул голову к девушке и задал другой вопрос:
- Ну а детеныши? Они же маленькие, как им работать? И почему они просят эту твою милостыню? Почему родители это разрешают?
- Может и нет никаких родителей, - Аэрис оглядывалась через плечо, но дети уже давно растворились в пестрой гомонящей толпе. – А может есть, да такие, что лучше бы не было. Иногда сами выпихивают детвору попрошайничать. А может они из гильдии нищих. Ты чего купить-то хотел?
- А почему он им просто поесть не дал? - привыкший законам деревенских крестьянских общин и дорог, Мурзик ничего не соображал в городской жизни. Вот и сейчас он тщился понять, по какой причине торговец отказал детям в пище, - Они ж тощие, как не знаю кто.
Он недоуменно пошевелил вибриссами, огляделся и кивнул на неприметную лавчонку под названием "Путешествие".
- Нам туда.
- Буфогенная асфиксия у него, - очень серьезно объяснила Аэрис.
- А, так он боится детей заразить! - по своему понял мудреный термин тигр, - Странно... Если он болеет, то почему не лечится? Или эта болезнь только для детенышей заразна? Как тетирская почесуха? Вон, видишь, он тем двум людям налил похлебки, и даже не посмотрел, что большой палец (явно немытый) в суп окунул...

- Жаба его душит! – зло бросила эльфийка. – Те двое ему заплатили, а у детей наверно ни гроша не было. Похлебку небось из бродячих псов варит, а все жалко лишний ковш отдать.
Тут Аэрис резко умолкла, потому что крохотная лавчонка – совсем не то, что шумная улица, и здесь девица, разговаривающая сама с собой, будет изрядно привлекать внимание.
Ошарашенный Мурзик впал в ступор, причем настолько, что забыл даже обрычать приказчика, просто двинув его лапой с втянутыми когтями в ухо, когда тот подскочил к покупательнице. В тигриной голове никак не укладывалась та жизнь, с которой он столкнулся в городе. Мурзик пытался понять, почему в деревнях крестьяне всей общиной заботятся о тех, кто не может себя прокормить сам, почему на большаке отказать в куске хлеба нуждающемуся считается позором, а тут, в городе, это в порядке вещей... Пытался, но так и не понял.
- Я сначала осмотрюсь, а если что-то понравится, обращусь к вам, - вежливо сказала Аэрис барахтающемуся на полу продавцу и поспешно повлекла тигра в дальний угол, шепча в стоящее дыбом ухо:
- Давай, выбирай, чего тебе надо, и рвем отсюда.
- Не мне, тебе! Ты же не собираешься работать в таких костюмах? - тигр огляделся, - Посмотри охотничьи и дорожные костюмы, сапоги, перчатки, жилеты, куртки, в общем, все, что нужно тебе.
\Те же мы!)

На этот раз эльфийка не стала строить из себя привереду. Деловито пробежала глазами по ряду вешалок, прикинула размеры и выхватила два дорожных костюмчика – из коричневой замши с бахромой и черный, кожаный, немного вытертый на локтях и коленях.
- Надеюсь, его не с трупа сняли, - пробормотала эльфийка, торопливо примеряя обновки в закутке за шторкой. Вместо высоченного зеркала тут был треугольный осколок, в котором можно было себя увидеть едва ли до пояса. И почти весь товар был далеко не новый: перчатки из толстой кожи с застарелым следом от частых ударов тетивой, эльфийские сапожки с короткими голенищами – единственное, что пришлось впору на миниаютную ножку Аэрис, широкий ремень с медной, тронутой прозеленью пряжкой. Оклемавшийся от мурзикова приветствия продавец не вредничал, но втихомолку накинул к общей стоимости за свой моральный ущерб. Аэрис про себя прикинула величину переплаты, но тоже не стала качать права, схватила стопку одежды, перетянутую бечевкой и выскочила наружу.
- Давай к Гаелану, а то я начинаю нервничать и могу передумать, - хихикнула она, взбираясь в седло.
- Не переживай, - по-своему истолковал её слова тигр, трогаясь с места плавным прыжком, - Тебя я им не отдам. А теперь... Хочешь себя настоящим калимшанским рейдером почувствовать?
- А это кто? – подозрительно осведомилась наездница.
- Тигриная гвардия, - весело фыркнул тигр, останавливаясь перед роскошной каретой, перегородившей улицу. Из кареты величественно выплывала тучная пожилая дама в роскошном платье цвета ночного неба.

- За тигрицу я все равно не сойду, хоть расшибись, - Аэрис фыркнула ничуть не хуже своего рыжего скакуна.
- Эльф... Что с неё взять? - расплылся в улыбке Мурзик, - Держись крепче!
И он прыжком вскочил на крышу кареты, сбив по пути с дамы её парик. Под визг резко облысевшей дворянки пушистый паразит перемахнул на плоскую крышу рыбной лавки, оттуда - на мостовую и понесся прочь огромными прыжками, шутя перемахивая через встречные телеги с дарами окрестных полей и лесов и другие препятствия. Ветер бил в лицо наезднице, тигриный рык распугивал становившихся поглазеть на невиданное зрелище обывателей, а встречные стражники на всякий случай (а вдруг кто важный?) делали "на караул".
На вымощенной тетирской разноцветной плиткой улице тигр перешел на шаг: на улице проживали самые знатные и богатые граждане города, и их нервная охрана вполне могла от дурного усердия лупануть стрелами.
- Я шляпу потеряла! – пискнула эльфийка. Дрожащими руками она попыталась поправить растрепавшиеся волосы, но преуспела в этом слабо и любовно ткнула Мурзика в загривок.
- Это так себя каждый раз чувствуют калимшанские рейдеры? Круче похмелья, честное слово.
- Боги с ней, с шляпой, - Мурзик мотнул головой, посмотрел на высыпавших поглазеть владельцев особняков и их челядников и внезапно резко прыгнул, покрыв разом саженей восемь, затем гордо вскинул голову, повернулся боком и немного пробежал так, высоко вскидывая лапы и явно наслаждаясь произведенным на местных жителей эффектом. А затем зарычал. Это был не тот рык, которым он распугивал мещан, нет, это был тот самый рык, от которого в лесах Калимшана срывались с испуганными воплями с веток сатиры, а руки воинов непроизвольно сжимались покрепче на древках копий.
Аэрис уважительно примолкла, боясь спугнуть мечущееся между каменных стен эхо. А когда затих последний рокочущий отзвук, сунула в рот пальцы и свистнула так, что оглохли все, кому посчастливилось сохранить слух после тигриного рыка.
- Дорогу калимшанским рейдерам! - пронзительно вскрикнула она и тряхнула непокорной растрепавшейся шевелюрой.
После такого если кто и собирался по глупости и недомыслию перебежать дорогу странной наезднице, от такого намерения отказались и к дому Гаелана Мурзик прошествовал по совершенно опустевшей улице.
Сумрачная охрана у ворот особняка навела Мурзика на мысль, что граф заботится о собственной безопасности гораздо больше, чем о безопасности горожан: увешанные оружием и втиснутые в тяжелые доспехи громилы явно могли в одиночку сожрать на завтрак полусотню городских растяп, и при этом не поморщиться.
- Доложите графу, ну или кто там у вас, прибыла благородная эльфийская воительница Аэрис по прозванию Осенняя Паутинка! – нахально заявила тигриная наездница недрогнувшим голосом, хотя сердце у «благородной воительницы» трепетало где-то между пяток.
Охранники переглянулись.
- Я ведь могу и повернуться, и уехать, - презрительно скривила губы Аэрис. – Но если ваш граф узнает, кого вы не впустили, поотрывает вам не только головы.

(с сержантом Ботари)

Мы с Алеф. Учим кенсая гадостям жизни.

Вышедший следом за оркой кенсай резко мотнул головой, прогоняя из неё остатки хмеля. Ощущение было такое, будто это его только что макнули в бочку с водой.
Лицо Ралби резко помрачнело, свет радости на лице померк, как солнечные лучи, утонувшие в набежавшей туче.
Однако помешать экзекуции кенсай не успел - колдун умудрился справиться сам.
Фагус проследил за стремительным полётом орки, перевёл взгляд на Рейнарда и с тихим стуком захлопнул рот. С возвращением глаз в орбиты трудностей было больше, но через несколько секунд Ралби героически справился и с этим.
Теперь глаза недоверчиво обшаривали невысокую, стройную фигуру колдуна. Верить им было очень и очень трудно, и всё же факты - вещь упрямая. Они либо есть, либо их нет. И в данном случае факт был - сидящая на земле Марра с расплывающимся по лицу великолепным фонарём и обтекающий колдун, выпрямившийся возле бочки.
О том, что сил на такой удар у кринити не хватило бы, Фагус мог поручиться. Вот разве что сил этих внезапно прибавилось...
Люди склонны притягивать за уши любое хоть чуть-чуть кажущееся подходящим объяснение к тому, что они объяснить не могут. Вот и разум кенсая, лихорадочно пытавшийся понять, что же произошло, казалось бы, нашёл решение: наверное, колдун применил какое-то заклинание, увеличив свою силу. О том, что колдовать, будучи засунутым вниз головой в бочку с водой, мягко говоря, затруднительно, кенсай не подумал.
Загадочно улыбающаяся орка уже прошествовала в таверну мимо стоящего столбом Ралби, когда изумление наконец немного отпустило мечника. Фагус шагнул к оставшемуся у бочки колдуну.
- Ты в порядке? - сорвалось с языка первое, что пришло на ум Ралби.
Людям также свойственно и ошибаться. Жалость и сочувствие – последнее, что нужно было сейчас Рейнарду, в котором кипели в равных пропорциях гнев, обида, изумление своей неожиданной выходкой и дикая злость на весь мир. Вне себя от переполнявших его чувств кринити изо всех сил пихнул Ралби в грудь.
Такого поворота Фагус никак не ожидал. Толчок, чересчур сильный для кринити, заставил качнуться назад, и удержать равновесие у мечника уже не получилось. Ралби взмахнул руками и рухнул назад. Приземлиться как следует тоже не удалось, кобчик обиженно вспыхнул болью - знакомство с землёй ему явно не понравилось.
- Твою ж...! - сквозь зубы выругался кенсай, поднимаясь на ноги. - Вконец оборзел?!
В ответ колдун прищурился и прошипел несколько слов на непонятном языке. Впрочем, судя по интонации слова были обидными и угрожающими. Тонкие темные пальцы стиснулись в кулаки.
- Не трогай меня! Никогда не подходи ко мне! – выговорил колдун уже на всеобщем, и голос его звучал так, что становилось ясно – нарушившему запрет падение на задницу покажется детской забавой.
- Вот же...! - кенсай удержал на языке что-то, взбесившимся сторожевым псом рвущееся с цепи, и в сердцах сплюнул наземь. Глаза мечника, встретившиеся с фиалковыми глазами кринити, полыхнули огнём ярости. Необоснованная, как казалось Ралби, вспышка колдуна, распалила пожар и в кенсае. Ну сколько можно класть мордой в мостовую! Хотел же как лучше! Думал, хоть с кем-то сошёлся... Нет, выходит, опять один.

"Неуловимые мстители"
Аскатла
Мурзик предоставил девушке самой вести переговоры, занявшись изучением особняка. Первое, что привлекло внимание тигра - стена. Сложенная из светлого камня, высотой в две полные сажени, увенчанная поверху декоративными фигурками, она являлась серьезным препятствием для любого, решившегося её перемахнуть. Украшенные гербом массивные ворота, окованные металлом, были распахнуты, и за ними виднелся двор. Сразу за стеной следовала присыпанная гравием полоса шириной саженей в двадцать, и за ней начинался пышный фруктовый сад, над которым возвышалась крыша особняка.
Громилы снова переглянулись, потом один – помельче остальных – потопал по мощеной желтым камнем дорожке к дверям дома. Со стороны это выглядело как если бы старинный утюг, вроде тех ставят разогревать на горячую плиту, стронулся с места и пополз по своим утюжиным делам. «Утюга» не было долго, Аэрис успела заскучать, пересчитать украшения на гребне стены, и уже полезла было в сумку за гребешком, но тут охранник вернулся в сопровождении носатого дылды в черной с золотом ливрее и пудреном парике, похоже что мажордома.
- А что за дело у благородной госпожи к господину графу? – вкрадчиво осведомился длинный.
Аэрис выдержала паузу, достаточную, чтобы дать понять – благородные воительницы перед кем попало ответ не держат, но все же снизошла:
- Хотела предложить ему услуги личного телохранителя. В «Тихой пристани», где я остановилась, мне сказали, что граф Гаелан ценит профессионализм и личную безопасность.
Длинный поклонился и ушел. Надолго ушел, эльфийка уже подумывала, а не послать ли все эти церемонии Бешабе в пасть и не устроить ли в пышном зеленом саду калимшанский рейд. Но тут графский мажордом появился снова и с поклоном пригласил благородную госпожу следовать за ним.
- А этот… ваш скакун… пойдет тоже? – осторожно поинтересовался распорядитель и боязливо покосился на зевающего во все клыки Мурзика.
- Конечно! – отрезала эльфийка. – Это не просто скакун, а верный друг и напарник. И его услуги стоят, заметьте, не дешевле моих.
"Верный друг и напарник" захлопнул пасть, посмотрел на мажордома, словно размышляя - с какого боку тот вкуснее? Оказалось, что ни с какого, поэтому Мурзик чихнул, фыркнул, почесал щеку о кирасу охранника, стоящего слева, и, повинуясь движеню коленей наездницы, двинулся вперед.
Сразу за стеной шел декоративный канал шириною в полторы сажени, в котором плавал очень не декоративный крокодил. Тигру стало понятно, почему у ворот так сильно пахнет водой.
Пройдя через сад, Мурзик узрел-таки особняк, представший перед ним во всей своей красе. Точнее, красы-то как раз видно и не было из-за строительных лесов, по которым муравьями сновали полуголые рабочие.
У высокой двустворчатой двери, застекленной в верхней трети красочным витражом со стилизованным изображением паука, Аэрис соизволила-таки слезть с тигриной спины. Пол в огромном, как храм, холле был выложен разноцветными плитками, которые делали слышным даже легкий эльфийский шаг, и гулкое эхо металось между мраморными колоннами и богатой лепниной потолка. Гостей проводили в небольшую гостиную, где было ничуть не уютнее, чем в прихожей этого странного дома. Граф Гаелан-старший, похожий на старого ворона, ждал, сидя в кожаном кресле с высоким подголовником. На тигра он едва глянул, словно к нему каждый день в дом захаживали огромные оседланные кошки, а вот эльфийку осмотрел внимательно, словно ощупав цепким колючим взглядом от макушки до сапог.
- Что вы можете мне предложить? – голос у графа тоже был вороний, хрипловатый и резкий. Он и не подумал предложить даме сесть.
Мурзик косо глянул на графа, пренебрежительно дернул ушами, а потом удивленно встопорщил вибриссы - граф горевал. От неожиданности тигр сел на задницу и обескураженно муркнул, боднув лбом Аэрис. И тут же получил новую волну эмоций - горечь, немного страха, злость и какая-то странная, тупая горечь, словно зудящая старая рана... Мурзик потерся мордой о бедро девушки и тихо-тихо успокаивающе замурлыкал.
Сердце у Аэрис билось часто-часто, эльфийка даже украдкой глянула вниз, не трепещет ли на груди пышное кружевное жабо. Губы пересыхали, а ладони, наоборот, стали влажными. Девушка положила руку на голову тигру, вздохнула поглубже и четко изложила потенциальному нанимателю длинный список своих достоинств и умений. Граф слушал бесстрастно, эльфийка даже засомневалась – а слышит ли он ее? Наконец, тонкие породистые губы дрогнули и изобразили нечто вроде усмешки.
- А недостатков ни одного?
\Мы с Алеф

Все те же

Аэрис растерялась на секунду. Гаелан ждал, с лица его все не сходила странная ухмылка.
- Может и есть, да я их не знаю! – храбро заявила эльфийка и от волнения сжала тигриное ухо в кулачке. – Найдете хоть один, можете рассчитывать на скидку.
Мурзик стоически стерпел выкрученное ухо, только поднял морду и выразительно прищелкнул челюстями, намекая на то, что в качестве недостатков можно указать тигриный аппетит. Аэрис сделала в ответ круглые глаза и промолчала. Неподвижный как статуя граф тоже молчал в своем кресле, только пальцы медленно постукивали по подлокотнику.
- Ну хорошо! – благородный Гаелан каркнул так внезапно, что эльфийка опять непроизвольно вцепилась в многострадальное мурзиково ухо.
- Вы, леди, гладко рассказываете, - граф снова усмехнулся. – Но допускать к хранению моего драгоценного тела невесть откуда взявшуюся девчонку, пусть даже благородную эльфийскую воительницу, не в моих правилах. Я предлагаю вам испытательный срок.
Он умолк и бросил на девушку быстрый взгляд, словно ткнул стилетом. Аэрис почти что почувствовала холодный укол справа под ребрами, но виду не показала и надменно вскинула голову.
- Что же я буду делать во время этого срока?
Граф поднялся из своего кресла, зашуршав черным атласным камзолом, и подошел к окну. Теперь Аэрис не было видно его лица, но голос был все такой же спокойный.
- Что толку скрывать… Городские сплетники уже, наверное, вовсю чешут языки. Готов спорить на собственную голову, что благородная воительница неспроста пришла предлагать свои услуги именно сегодня и именно в мой дом. Так?
Эльфийка молчала и только тискала теплое мохнатое ухо. Граф глянул на нее через плечо и усмехнулся, но тут же отвернулся обратно к окну и, Аэрис не могла бы в этом поклясться, но ей показалось, что голос аристократа чуть изменился.
- Пропал мой сын Артур. Единственный наследник рода Гаеланов. Я предлагаю вам вместе с моими людьми поучаствовать в поисках. Посмотрим, как проявите себя, леди, а там и решим – стоит ли заключать долговременный контракт.
Мурзик пошевелил вибриссами, уткнулся мордой девушке в живот, словно спасаясь от запаха ароматических палочек, тлеющих в специальных подставках, и тихонько подтолкнул - дескать, соглашайся.
- Согласна, - выдохнула эльфийка. – Когда приступать?
Граф, не оборачиваясь, махнул рукой:
- На выходе скажете Гретмору, тому, что в черной ливрее и в парике. Он отведет к начальнику охраны. Идите.
Аэрис поняла, что разговор окончен, переглянулась с Мурзиком и тихонько пошла к выходу.
- Он знает, - тихо прошептал Мурзик, - Он знает, что его сын мертв.

Полчаса спустя эльфийка уже мысленно трепала себя за косу, а если б могла сама себе отвесить пинка, то непременно сделала бы это и не один раз. И без того сумасшедший план страшной мести Гаелану сам собой начал выделывать невероятные коленца. Кто его знает, сколько придется мотаться по городу, изображая бурную деятельность, прежде чем недоверчивый граф допустит-таки в приват новую телохранительницу. И допустит ли? А кроме того, Аэрис всеми нервами ощущала в этом сумрачном холодном доме присутствие смерти. Граф не только знал о гибели сына, скорее всего тело молодого Гаелана, уже обмытое и обряженное, ждет похорон в домашней часовне. И что в таком случае будут искать самозваные калимшанские рейдеры? А хуже всего было то, что девушка не могла даже спокойно обсудить с тигром все эти выкрутасы судьбы, рядом постоянно кто-нибудь крутился: то долговязый распорядитель, то начальник охраны, а потом и вовсе три подозрительных типа, по виду – сущие шпионы. С этими-то скользкими ребятами Аэрис и Мурзику предстояло обшаривать аскатлинские трущобы на предмет пропащего Артура Гаелана. А наладить с ними мало-мальски приличные отношения оказалось затруднительным, хотя бы потому, что из-за Мурзика сыскарям пришлось отказаться от верховых лошадей. Животные не стерпели запаха хищника и начинали беситься, едва Мурзик оказывался в поле их зрения.

(с сержантом Ботари)

все мы)
Тигр исправно топтал лапами грязные мостовые Аскатлы, пробирался через загаженные проходные дворы, мотался по трущобам, подныривал под веревки с сушившимся на них тряпьем, терпеливо сносил любопытные взгляды обитателей аскатлинского дна, вонь и духоту, но через несколько часов бесцельных блужданий устал и он. Вдобавок все время вертевшийся рядом молодой прилизанный хлыщ в дорогой кирасе и морионе так и норовил задеть руками то бедро наездницы, то - якобы показывая дорогу - приобнять за талию. Очередная такая попытка переполнила чашу тигриного терпения, и незадачливый ловелас с диким воплем перелетел через покосившийся дощатый забор. Мурзик же с гневным рыком припал на передние лапы и изготовился задать трепку оставшимся "соратникам".
- Мурзик, сидеть! – заорала эльфийка, еле удержавшись в седле. Меньше всего ей сейчас улыбалось сцепиться с тремя противниками.
- Он у меня такой ревнивый, - пояснила она ощетинившимся парням. – Думает, меня хотят обидеть, вот и нервничает.
Но для бедолаги, который получил тигриную оплеуху и сейчас выползал из-за забора, облепленный грязью, это явно не было утешением.
- Может, мы разделимся? – робко предложила Аэрис. – Мурзик не будет волноваться, да и вам спокойнее. А встретимся в доме графа.
Раздраженный донельзя Мурзик остервенело крутил куцым хвостом, и тихо рычал низким голосом, не спуская глаз с оппонентов. Было ясно, что зверь разъярен и ищет только повода, чтобы выплеснуть эту ярость на кого бы то ни было. Один из воинов машинально положил ладонь на эфес, и одного этого движения хватило, чтобы Мурзик сорвался с места, словно выпущенная из лука стрела.
Когда он остановился, то неповрежденными оставались лишь две доски в заборе. Остальные грудой щепок покрывали слабо стонущие тела недавно столь бравых вояк. Тигр оглядел их, презрительно фыркнул и вопросительно глянул на девушку.
Эльфийка ответила взглядом, в котором смешались в равных долях испуг, удивление и совершенно неуместное в данной ситуации веселье.
- Чего делать-то будем? – растерянно спросила она.
Ответом ей было постанывание. Наконец один из воинов, постарше, кое-как принял вертикальное положение, и, старательно держа руки подальше от оружия, пробасил, косясь на тигра:
- Вернемся... Что ж делать еще, коли нас всех ваша тварь перекалечила? Де Гриссе вон как слег, так досе и лежит, глазьями лупает...
"Тварь" гневно рыкнула и подалась вперед с явным намерением довершить начатое.
- Мы сзади потихоньку пойдем, - смущенно предложила эльфийка, пропуская вперед охающих соратников. Беднягу де Гриссе товарищи поддерживали с обеих сторон, а он едва перебирал ногами, больше мешая, чем помогая двигать свою тушку.
Аэрис как следует поотстала от графских ищеек и наклонилась к Мурзику:
- Эй, ты что, белены объелся, пушистый? Считай, что испытательный срок коту под хвост!
- Туфта это, а не срок, - шепнул в ответ тигр, - Ты видела, что когда мы уходили, этот хлыщ напомаженный людей подзывал? Знаешь, зачем?
- Чепуха… Ну, проверить хотел, - неуверенно отозвалась эльфийка. – Он же в первый раз меня видел…
- Именно что проверял, - тигр перехватил взгляд одного из воинов, задрал морду и потерся носом о лоб девушки, - Он слуг разослал, я слышал, как он их наставлял поспрошать стражу на воротах, владельцев лавок.... Думаю, уже их рапорта принимает. Запомни - он будет спрашивать, почему ты так рьяно работу ищешь, да и одежду тут покупала. Скажешь, что азартный игрок, в карты продула, ясно?
- Ага, а одежку в кредит взяла, - хмыкнула девушка. Она умолкла, когда калечный де Гриссе вдруг обернулся и бросил на воительницу неожиданно сосредоточенный взгляд. Аэрис безмятежно улыбнулась и громко объяснила:
- Да мой Мурзик такой умница, вот только что не говорит. Зато все понимает!
Гаеланов слуга успокоился и опять изобразил тяжело раненного, а Аэрис с досадой прошипела:
- Ничего у нас не выйдет! Граф, пожалуй, уже дыбу приготовил для проверки дорогих гостей. И из города мы теперь хрена лысого выйдем, нас запомнили как облупленных.
- Прекрати панику! Вот ты создание - с тебя еще штаны для порки не спустили, а ты уже паникуешь... Если дыбу - уйдем, не переживай, ты только держись покрепче... - Мурзик опустил голову и ускорил шаг. Догнав троицу в кирасах, он мерзко улыбнулся и вдруг громко рыкнул. Темп, который взял "раненый" де Гриссе, вызвал зависть даже у Мурзика.

И опять благородная эльфийская воительница с не менее благородным саблезубым тигром

- Мне очень жаль, господин граф.
Прекрасная эльфийка смущенно ковыряла паркет носком сапожка.
- Мне следовало предупредить, что мой тигр кидается на всякого, кто прикоснется ко мне без разрешения.
Граф оценивающе осмотрел колоритную парочку, затем встал, прошел к окну и уставился в него, сцепив руки за спиной.
- Вы приняты, - проговорил он наконец, - Испытательный срок - месяц. Пока будете в десятке конных лучников Ильяса. Жить будете в казарме с остальной охраной, кормежка тоже за мой счет. Первоначально будете получать семь золотых в месяц, потом посмотрим. Переедете сегодня же, встанете на довольствие, получите одежду... Точнее, получишь одежду ты, а твой... Мурзик обойдется - попон на подобных зверей у нас нет. А теперь оставьте меня одного...
Мурзик подтолкнул эльфийку к двери - вне всякого сомнения, графу, при всех его недостатках, были присущи нормальные родительские чувства. Но больше всего тигра потрясла реакция другого человека - старого слуги. Тот, выходя из кабинета графа, плакал, не стесняясь своих слез.
Теперь же, выйдя из кабинета и воспользовавшись отсутствием лишних ушей, Мурзик полюбопытствовал:
- А чего тот старый так убивался? - конец фразы потонул в вопле, долетевшем в открытое окно. Кто-то вопил во всю мощь, умоляя о пощаде, но, судя по звукам ударов хлыстом, тщетно.
- Что там? – дернулась эльфийка и вслед за Мурзиком выглянула в окно.
Снаружи двое в цветах графа полосовали хлыстами полуголого рабочего, отчаянно пытавшегося защититься скованными руками. Рядом на брусчатке валялись обломки гипсового украшения для фронтона здания, которое, судя по всему, уронил бедолага.
- Люди заняты делом, видишь? - фыркнул тигр, отходя от окна.

- Интересно, а какие наказания предусмотрены для лучников конного десятка за угробленных сослуживцев? – поддела эльфийка. – Мурзик, ты уж поаккуратнее, ладно? И кстати… - она воровато оглянулась и перешла на шепот. – К своим знакомцам ты передумал идти? Нам теперь просто так погулять пойти не получится.
- Пойдем за вещами - найдем, - буркнул тигр с уверенностью, которой на самом деле не испытывал, - Теперь надо с кухней подружиться, - внезапно сменил он тему, - И с кастеляном.
Парочка вышла во двор. Избитого бедолагу уже куда-то отволокли, и надсмотрщики теперь ходили и покрикивали на остальных рабочих. Мурзик огляделся, втянул носом воздух и уверенно свернул направо: запах казармы спутать с чем-то было невозможно.

Аэрис тигриного энтузиазма не разделяла и продолжала шепотом высказывать мохнатому авантюристу свое мнение о ситуации. В частности, что она, Аэрис, не будет виновата в том, что вон те двое громил свернут себе шеи, оглядываясь на девушку.
Тигр раздраженно опустил уши, поставив их паралелльно земле, оглянулся на девушку и переспросил:
- Вон те? Двое? - Мурзик дернул вибриссами, а затем потерся мордой о живот девушки, - Пуфть смотфят.. - прошепелявил он, отходя. Шнуровка лифа потянулось следом за концом, подцепленным тигриным клыком.
- Что ты де…! – завопила Аэрис и запнулась на полуслове, пытаясь подхватить спадающий корсаж. Благодарные зрители восторженно цокнули языками, ибо стало ясно – никаких нагрудных повязок и прочих «хранителей бюста» эльфийка не признает, а тонкая шелковая рубашка изумительно подчеркивает фигуру, да вдобавок слегка просвечивает.
Проняло даже Мурзика - мохнатый гад так и остался стоять с шнурком в раззявленной пасти.
- Вот это да... - наконец просипел кот-переросток, выплюнув шнурок.
- Чего уставились? – прошипела вконец разозленная красавица и торопливо затянула корсаж обмусоленным шнурком, - Баб не видели? В пустыне вас держали два года? А ты-то, ты тоже хорош!
Челюсть подбери, а то споткнешься!
Возмущенная эльфийка развернулась на каблуках и, не обращая больше внимания на Мурзика и гогочущих парней, зашагала к длинному одноэтажному зданию из серого камня.
Мурзик втянул слюни и потопал следом, старательно запоминая комментарии, которыми обменивались зрители.

(с сержантом Ботари)

Заново отстроенные Холмы Умар

Из таверны Эдвин вышел в настолько приподнятом настроении, что казалось, подпрыгни он - и взлетит. Прекрасный день, прекрасные люди, чего уж говорить об восторженных глазах Илары? Учитель собирается с караваном, а значит, он, Эдвин, может с полным правом назвать себя следопытом-хранителем Холмов Умар!
Ступая не по пыльной тропинке, а, как ему казалось, по радужным облакам, ученик следопыта не спеша побрел к лесу. Надо будет заказать новый лук. И купить куртку замшевую, темно-зеленую, как у лесных эльфов. И оперение стрел выкрасить в зеленый цвет. И волосы отпустить подлиннее и прятать их под кожаный ремешок, так будет красиво и мужественно Сладкие мечты бесцеремонно оборвались мягким шорохом шагов за спиной.
Эдвин замедлил шаг, и прислушался. Да, за ним явно кто-то идёт. Учитель заметил бы их сразу, и сразу знал бы, где и сколько человек прячется в кустах. Но учитель это учитель, а Эдвин - всего лишь его ученик.
А между тем смеркалось, и прихотливо вьющаяся тропинка давно увела юношу вглубь леса. Пышные темнеющие кусты обступали ее со всех сторон, шуршали, бормотали что-то угрожающее, прятали в своих глубинах неведомых врагов. Ученик следопыта облизнул внезапно пересохшие губы и вытянул из ножен кинжал.
Тусклый серебристый шар, похожий на почти угасшую шаровую молнию, стремительно вылетел из-за изгиба тропинки. Юноша только и успел, что выставить руку с бесполезным кинжалом, почувствовать упругий толчок в грудь и в стремительно темнеющем лесу разглядеть бегущие к нему черные фигуры. А потом зрение померкло окончательно.
- Не подходи! перепуганно взвыл Эдвин и ткнул кинжалом в пустоту, надеясь достать хоть кого-нибудь из противников.
Может быть, у него оставались бы шансы если не отбиться, то хотя бы скрыться в лесу - если бы не это заклинание. Уже через несколько мгновений юноша летел кувырком на землю, сбитый жёсткий ударом в грудь.
Эдвин рванулся было встать, но тут же получил тяжелый пинок в живот и ощутил, как жесткая ременная петля стягивает его запястья, заламывая руки назад.
- Тащи его - негромко приказал кто-то невидимый. Несколько пар рук бесцеремонно подхватили пленника и шустро понесли задыхающегося ослепшего юношу подальше от тропинки.
- Куда?.. - попробовал было спросить юный следопыт, но тут же задохнулся от жесткого удара в живот, а похитители просто подхватили под руки скорчившегося Эдвина, и поволокли дальше, не особенно церемонясь.
Каждая попытка трепыхнуться тут же прерывалась всё более жестоким образом, пока наконец юношу не сшибли на землю, и удары не посыпались со всех сторон - столь же беспощадные, сколь и бессмысленные, потому что никто даже ни о чём не спрашивал...
Последующие часы, дни и века (хотя может быть - всего лишь минуты?) стали для юного следопыта вечностью боли и страха. Удары сыпались на него со всех сторон. Без предупреждения, без объяснений, без вопросов - просто развлечение для тех, кто привык измываться над слабыми. Когда же действие слепоты наконец прошло, легче не стало, потому что юноша наконец рассмотрел похитителей.
- Ну, - тоном совершенного равнодушия к человеческой жизни, от которого у кого угодно душа ушла бы в пятки, спросил один из бандитов, наклоняясь над Эдвином, - ты нам покажешь, где живёт твой учитель, или будешь геройствовать, и мы начнём жарить твои пятки на костре?...

мявстер Алеф энд Серый Мяв

Аскатла, владения графа Гаелана.

Десятника Ильяса трудно было назвать красавцем - низенький, кривоногий, седой как лунь калимшанец, с шрамом, пересекавшим правую щеку, и вечно прищуренными карими глазами, он, тем не менее вызывал уважение. Даже Мурзик с удивлением понял, что этот низенький невзрачный человечек совсем не боится его.
- Хороший друг, - одобрительно произнес Ильяс, посмотрев на тигра, - Плохому человеку не станет верным, нет... Что хотела, дочь вольного народа?
Он отхлебнул эля из кружки и вопросительно посмотрел на эльфийку.
- Граф Гаелан нанял нас, - все еще разообиженная Аэрис демонстративно не смотрела на мохнатого сластолюбца. - Сказал, что будем в десятке Ильяса, велел доложиться и получить форму и все, что полагается.
- Ясно, - Ильяс отставил кружку, - Значит так... Эту ночь тебе придется провести в городе, пока место вам сделают - ты же без друга никуда - а завтра с утра, как только солнце над шпилем встанет - прибыть на развод. Квартирмейстр - там, - он ткнул рукой в сторону серого приземистого здания, больше похожего на каземат, - Все.
Десятник вернулся к элю, давая понять, что разговор окончен.
Тощий, похожий на крысу квартирмейстр выдал девушке комплект черно-желтой униформы, одеяло, постельные принадлежности, вещевой мешок, котелок, флягу и нож в длинных ножнах.
- Поесть можешь в кухне, - буркнул он, закрывая толстенную амбарную книгу, - Ты на довольствии. Зверя покормишь там же.

- Ну и зачем ты это сделал? – попеняла тигру уставшая обижаться эльфийка. Новоиспеченная лучница Ильяса только что вышла за ворота гаелановского особняка. Идти на кухню она отказалась наотрез, торопясь убраться подобру-поздорову. Все время, проведенное во владениях графа, девушка была как на иголках и только сейчас, когда беспрепятственно миновала стражу у ворот и вышла на улицу, вздохнула с облегчением.
- Честно? - тигр виновато глянул на спутницу, - Тебя отвлечь... А то ты вся как свернутая часовая пружина была. Вот я и решил, что уж лучше ты так пар стравишь, чем в самый неподходящий момент взорвешься. Прости…
Аэрис для порядка нахмурилась, но тут же не выдержала и улыбнулась.
- Ладно, забыли. Я тебе сейчас кое-что изложу, а ты скажи – это у меня мания преследования или оно и правда подозрительно.
Эльфийка не стала садиться в седло и успокаивала расшалившиеся нервы неспешной ходьбой.
- Если б я нанимала охранника, и он бы так себя, с позволения сказать, проявил, я б ему на дверь указала тут же. Мы искалечили троих, еще парочку капитально отвлекли от дела, - она нервно хихикнула и ласково ткнула Мурзика в загривок. – И после такого, вместо чтобы пинка дать для скорости, нас нанимают. Не-а, не верю!
- Проверка, дружище, - Мурзик проводил тоскливым взором продавца колбасок, - Проверка. Им нужно было время, чтобы навести справки. А теперь нас будут пасти круглосуточно с месяц. И это - наш шанс выбиться наверх.
В брюхе у тигра заурчало.
- Зря мы на кухню не пошли... - уныло вздохнул лохматый брюхомор, - Я за день так намотался, что жрать хотца, ажно рожа трусится....
- В гостинице поедим, - рассеянно отмахнулась Аэрис и продолжала гнуть свое. – Нет, ну ты мне объясни, на хрена ему наймиты, от которых пока что одни хлопоты, а толку – ноль? Он даже не посмотрел, как я стреляю! А на такое жалованье, между прочим, народ валом валить будет. Граф только свистнет и будет иметь под рукой королевскую гвардию из лучших эльфийских стрелков.
- Они нас изучают, - пояснил тигр, - Завтра как раз нам проверку и устроят. Сначала - как ты стреляешь, как я дрессирован, а потом... Не исключаю подлянку на посту.
Он внаглую слизнул с лотка кусок копченой грудинки, и принялся смачно чавкать, предоставив эльфийке разбираться с торговцем.
- И все равно подозрительно, - упрямо отчеканила Аэрис, закончив ругаться с колбасником. Оба были очень рады возможности полаяться всласть, скандал вышел короткий, но продуктивный, супротивники разошлись, весьма довольные друг другом.
- Все получилось слишком легко! Говорят, в южных землях есть такая змеюка. Лежит, пасть разинет, вроде это нора. Глупые тушканчики и лезут в норку, а оказываются прямиком в желудке. Вот мы с тобой сейчас из пасти вышли, и это мне очень удивительно.
- Ничего удивительного, - хмыкнул Мурзик, переваривая грудинку и новые слова, - Граф сейчас никому не верит. Абсолютно. Но очень хочет найти тех, кто убил сына. Причем не только исполнителей, но и заказчиков. Ход мыслей довольно прост: если новые так кстати пришедшие наймиты - тати, так нужно дать им возможность прижиться. А потом, следя за ними, хлопнуть всех - как заказчиков, так и исполнителей. Это вкратце. Ну а если они все же правда случайно попавшие под струю - лишние люди не помешают. Эх, нам бы сейчас небольшую клановую войнючку...
- Твоими бы устами да грудинку жевать, - хмуро буркнула недоверчивая эльфийка и с наслаждением долбанула казенным котелком промеж лопаток какому-то оборванцу, вздумавшему протянуть руку к седельной сумке.
И тут Мурзику наступили кованым сапогом на лапу... И без того пребывавший далеко не в самом радужном настроении тигр с громогласным рыком в буквальном смысле взвился на дыбы.
- Убью паскуду, - задушевно пообещал он, оглядывая стремительно пустеющую улицу, - Найду и удавлю...
- Мы такие незаметные! Такие тихие! – умилилась Аэрис. – Хоть сейчас в Лесные Тени. Пошли, пушистик, я тоже хочу есть.
- Тогда держись... - улыбнулся Мурзик, припадая на передние лапы.

Город надолго запомнил летящего на полной скорости тигра. Особенно его запомнила пожилая матрона, владелица болонки, с истеричным лаем кинувшейся наперерез бегущему Мурзику.
- Как ты думаешь, бархат от собачьих какашек отмывается? - на ходу полюбопытствовал Мурзик.
- А меня не…
Конец фразы потонул в демоническом хохоте благородной эльфийки и визге перепуганных теток. Когда Мурзик притормозил возле «Тихой пристани» с его спины резво соскочило нежное создание с гривой перепутанных, едва не дыбом стоящих волос, в сбившемся набок кружевном воротнике и радостно горящими глазами. Неземная эльфийка сунула пальцы в рот и пронзительным свистом известила хозяев, что постояльцы прибыли и пора бы разогревать обед.
- Хуже не будет, - хулигански подмигнула она Мурзику и, сорвав розу с куста на газоне, заткнула цветок за ухо.
Из-за многочисленных любопытных глаз (и ушей) вынужденный молчать Мурзик резво поскакал следом.

(с сержантом Ботари)

Аскатла, гостиница "Тихая пристань"

- Знаешь, - Мурзик отвалился от пустого блюда и деликатно рыгнул в лапу, - Тут не так уж плохо... Ну, в городе в смысле, - тигр лег на пузо, раскинув лапы, - Крыша над головой, тепло, вкусно кормят... Слушай, мы когда мимо кухни шли, я в дверь видел - толстяк каких-то детей кормил. Ну, в смысле, налил им что-то в миски, а сам стоял и вроде как оглядывался. Он режим детям нарушил, да?
- Режим… час поели, два лежим, - сонно откликнулась Аэрис. – Какие дети? Не виделааааа…
И утонченная эльфийка зевнула так, что позавидовали бы клыкастые сородичи Мурзика.
- Ну, лет по десять-двенадцать, - знавшие Мурзика караванщики давно и прочно усвоили, что если мохнатого что-то заинтересовало, то уж проще (и спокойнее) объяснить сразу, чем потом отвечать на бесконечные уточняющие вопросы, - У них еще что-то вроде оберегов висело на шеях... Тощие, аж смотреть страшно.
Он сел, шумно почесался, и ткнулся носом в бок эльфийке:
- А еще тот толстый увидел нас, и сказал, что хозяин новых тварей себе завел... Можно, я его укушу?
- Укуси, - покладисто согласилась Аэрис. – Ну не знаю я. Может повар каких бродяжек прикормил? Не все же в этом городе скоты, - добавила она с некоторым сомнением.
- Может, - тигр прищурился, дернул ушами и ушел в ванную. Послышался шум воды. Мурзик же вернулся в комнату и с задумчивой мордой расстелил на полу полученную униформу.
- Какая бяка, - поморщился он, разглядывая паука, - Слушай, а почему столько книг для художников написано, а?
Эльфийка уселась в кровати, подперев спину подушкой. Сладкая послеобеденная дрема испугалась тигриного любопытства и отступила.
- Хьюманы могут хоть обчитаться книг для художников, - презрительно фыркнула Аэрис. – Все равно настоящим художником ни один не станет. Мне странно другое. Паук – это известный символ дроу. Какого ляда он делает на гербе хьюманского аристократа?
- Э... Это, как его, - Мурзик поскреб лапой за ухом, - Древо?
- Дроу! Темные эльфы!
Дочь вольного народа смотрела на Мурзика, как таращилась бы на вдруг заговоривший шкаф.
- Пушистый, чем дольше я тебя знаю, тем больше удивляюсь, - призналась она. – То ты крут и опытен, как старый эльф, а то вдруг становишься сущее дитя. Ты правда не знаешь, кто такие дроу?
- Знаю, - Мурзик изобразил лапами что-то непонятное, - Я про то дерево. Ну которое не с женскими болезнями. Ну ты мне сегодня объясняла, я только название забыл... Ну, где все предки графа на ветках висят!
- Ну слава всем богам, - усмехнулась Аэрис. – А то я уж подумала… А что древо? Генеалогическое?
- Ага! - Мурзик радостно пошевелил вибриссами, - Может, у него кто в предках из дроу?
Эльфийка надолго задумалась и в размышлении успела сгрызть полтарелки орехов.
- Навряд ли, - нерешительно сказала она. – Ну разве что очень далекие предки, и то маловероятно. В нем нет ничего от дроу.
- Может, просто пауки нравятся? - предположил тигр.
Бедняжку аж передернуло.
- Как такое может нравиться? – с чувством произнесла она и поежилась. – Бррр, а мне придется эту дрянь носить. – Аэрис кивнула на камзол с желтым пауком на спине. – Так и буду чувствовать, что по мне паук ползает.
- Не бойся, если что - я тебя по спине похлопаю, - и Мурзик душевно хлопнул по пауку лапой, - Видишь? Р-раз - и больше он никуда не ползет.
- Наверно после такого я тоже больше никуда не поползу, - хмыкнула эльфийка. – Дай-ка сюда эту тряпочку. Я ее еще не мерила.
Она распахнула дверцу гардероба с большим зеркалом, и Мурзик услышал шуршание одежды и недовольное ворчание в адрес нескладех-хьюманов. И толстые они, и коротконогие, и ростом не вышли. Но когда Аэрис возникла из-за дверцы, оказалось, что не все так уж страшно. Камзол сидел на ней почти идеально, разве что рукава были коротковаты.
- Придется перчаток не снимать, - презрительно бросила эльфийка, вертясь перед зеркалом. – Чучело огородное! – заключила она, но голос был довольный.
- А мне нравится, - заявил пушистый, оглядев эльфийку, - Не, серьезно - тебе идет. Хотя в белом ты смотришься лучше.
Он потоптался, устраиваясь.
Аэрис зарделась от удовольствия и чмокнула губами воздух в сторону галантного четырехлапого кавалера. Черно-желтый камзол занял презренное место в углу шкафа, а эльфийка снова натянула щегольский зеленый костюмчик с вставками из рыжей замши.
- Хоть похожу в приличной одежде, а то скоро влезать в эту паучью дрянь, - вздохнула девушка, бросила уничтожающий взгляд на гаелановскую униформу и захлопнула дверцу шкафа.
- Чем займемся, пушистый?
- Поисками тех чудесных ребят, про которых я тебе говорил, - Мурзик поднялся, пошевелил вибриссами, - Хотя, если честно, по мне, так с них и взять нечего, кроме подштанников. Да и те наверняка драные... Ну что стоишь? Седлай давай меня.

(с Алеф)

Таверна "Пять графинов"
Мы с Хигфом Ведём душеспасительные беседы

Раздумья после разговора с Маррой заставляли смотреть вглубь себя больше, чем вокруг, и потому Налья едва не столкнулась с кенсаем. Усилие, потраченное на то, чтоб вовремя остановиться, не влепившись в спину Ралби, вырвало девушку из погружения. Впрочем, это продлилось бы недолго, она уже хотела идти дальше, но заметила, что даже спина выглядит понурой – мечник как-то сгорбился. Де Арнис догнала его и посмотрела в мрачное лицо.
- Постой! – сказала она. – Что с тобой?
Фагус поднял тяжёлый, как строевой щит, взгляд на остановившую его девушку. "А колдун бы её наверное оттолкнул" - промелькнула невесёлая мысль. Вот только Ралби огрызаться на сочувствие никогда не пытался. Только если это была не жалость.
Повернувшись всем корпусом к Налье, мужчина глухо произнёс одно единственное слово:
- Протрезвел.
- Я помню... – медленно сказала она, - тебя там, в моем замке. Ты был совсем другой, Ралби. А теперь ты словно уходишь куда-то.
Мечник покачал головой.
- Мне некуда идти, Налья. Туда... - воин замолчал на мгновение, опустив веки, и перед глазами вороновым крылом прошелестело чёрное платье, вьюгой взметнулась белоснежная волна волос...
- Туда я уйду, когда партнёрша перестанет со мной танцевать. Тогда и танцу моему конец, - продолжил кенсай, открывая глаза. - А больше идти некуда. И не к кому.
Жаловаться на колдуна не хотелось, а про вдову девушка наверняка догадается сама. При воспоминании о Летисии что-то проскользнуло в памяти, как прядь чёрных волос по лицу. Сон. Зарывшийся в память, спрятавшийся. Но он его найдёт, обязательно найдёт. Надо ведь понять, почему боль стала легче, словно прорвалась корка, и жидким свинцом вытек гной из тяжёлой раны. Теперь она очищена, теперь заживёт...
Девушка помедлила.
- Пошли ко мне, об этом не стоит говорить на лестнице, - обогнув кенсая, она решительно пошла вперед.
Когда дверь захлопнулась, де Арнис указала ему на стул, а сама села на кровать.
- [i]Туда[i] не стоит спешить. Я знаю, мне самой хотелось. Но жить – больше.
Послушно опустившись на предложенный стул, Ралби вновь поднял взгляд на девушку.
- Я туда и не спешу. Мысли были. Но только мысли, - делая небольшие паузы между фразами, проговорил кенсай. - Танец должен закончиться достойно. Иначе к чему танцевать?
- И все же ты стал другим. Мало говоришь с нами, ушел вчера, когда мы обсуждали планы, - последнее невольно вышло упрёком. – Может, ты и не идешь куда-то, но становишься каким-то чужим, Ралби! А ведь ты спас меня, я помню...
Налью опустила голову, избегая смотреть мечнику в глаза.
- И я помню, - Фагус глаз не опускал, хотя и захотелось. - Как оставил тебя Роеналу, тоже помню.
Тяжело помолчав, воин добавил:
- А на обсуждении от меня в том моём состоянии всё равно толку бы не было.
- Но зачем было так? – она дернула себя за косу, будто это могло помочь найти слова... ну... напоказ?

- Ушли? - Ралби приподнял бровь. С этой стороны он на свой поступок не смотрел. - Это было не напоказ. Просто мне тогда было всё равно. Я никому ничего не показывал, просто не думал об этом.
- Если тебе не всё равно, как к тебе относятся... думать приходится, - серьезно сказала она, и тут же не удержалась от проявления любопытства: - А где вы были?
Фагус чуть не поперхнулся словами. Перевёл дух и всё же сказал:
- Тогда я был мало способен думать.
Перед ответом на последний вопрос девушки кенсай помолчал ещё несколько мгновений. Но ведь орка-то наверняка догадалась, куда повёл его колдун несколько часов назад. Так лучше уж сказать сейчас самому, чем потом Налью просветит в этом вопросе Марра.
Ралби сам не знал, почему ему не хотелось говорить волшебнице. Казалось бы, все они тут не дети и не ангелы, и Налья ему не жена и не невеста...
Мужчина заткнул в тебе противный голосок непонятно откуда взявшегося стыда и коротко ответил, взглянув в глаза девушке:
- В борделе.
Во взгляде Нальи что-то остро сверкнуло – будто отлетел кусочек стекла. Еще один осколок витража, который раньше служил ей окном в мир.
- Ясно... – девушка повела плечами. – Ну что ж... Помогло?
- Помогло скорее не это...- задумчиво произнёс мечник. - Это только тетиву спустило... Я понимаю, что говорю не вполне понятно, но яснее сейчас не могу. Просто...- кенсай замялся и решил попросту озвучить то сравнение, которое совсем недавно пришло ему на ум. Поймёт наверное... Хоть и не испытывала наверное этого, по крайней мере телесно.
- Понимаешь, как рану вскрыли. Плохую, больную...
Ралби не стал заострять внимание на неаппетитных подробностях, которые ему были прекрасно известны на примере собственной шкуры.
- Почистили, зашили, перевязали... И теперь всё заживёт.
- Почему - пока не знаю, - добавил он чуть погодя. - Но думаю, что вспомню. Скоро.
О том, что и другая рана, нанесённая недавно колдуном, начинает затягиваться благодаря этой девушке, Фагус пока промолчал.
- Хорошо... Может быть, тебе какое-то время побыть одному? – спросила девушка задумчиво. - Нельзя быть вместе – и отдельно. Потому Марра и злится.
- Да нет, я уже вернулся, - мечник устало, но искренне улыбнулся девушке. - Говорю ж - заживать начало. Спасибо, - улыбка мужчины стала чуть шире. В серых глазах кенсая снова теплился огонёк.
- Тогда... хорошо, - улыбнулась Налья в ответ.
Она действительно почувствовала облегчение – всё-таки Ралби был первым из нынешних спутников, с кем она познакомилась. Только начав выражать мысли вслух, девушка в полной мере поняла, что в последнее время вокруг кенсая действительно возникла хрупкая, но острая ледяная корочка легкого отчуждения. И была рада сломать её.

(те же, там же, так же душеспасительно)

Неуловимые мстители
Из всех аскатлинских достопримечательностей Большой Городской Мост, без сомнения, был самой выдающейся. Изысканная эльфийская архитектура, красный и черный гранит, отделка розовым мрамором (там, где она еще сохранилась, не будучи выщербленной или попросту выломанной особо предприимчивыми горожанами), древняя магия, позволяющая воздушным пролетам держать на себе многочисленные магазины, гостиницы и даже один-два каменных особняка… Словом, сие сооружение впечатляло. За право владеть Мостом состязались городская управа, Воры Тени, аристократия и много-много еще кто. А Мост стоял, и ему было абсолютно все равно, кто из этих короткоживущих ничтожеств на этот раз надеется заполучить прибыль или власть.
- Здесь нереально кого-то найти, - покачала головой Аэрис, всматриваясь в мешанину существ самых разных рас. Низкорослый корявый гоблин торговался с полуросликом за пару облезлых кур, гадалка-калимшитка разложила прямо на земле на ярком платке потемневшие карты Таро, и тут же аккуратная бело-синяя палатка с пирожками, а рядом дерет горло мальчишка с бочонком якобы свежей рыбы…
- Найдем, - уверенно заявил Мурзик, крутя башкой. Двухметровую полуорку не заметить было невозможно в любой толпе, - Ищи двухметровую зеленую образину. Здоровенная такая орясина, орк на половину. Причем на половину худшую.
Эльфийка честно таращилась по сторонам и высмотрела целых трех зеленых образин, подходящих по росту, но все было не то.
- Может, их уже и в городе нет? – предположила девушка, когда очередная дама, со спины вроде бы похожая на Мурзикову приятельницу, оказалась мужчиной, но почему-то с длинной черной косицей вдоль спины.
- Может, - нехотя согласился тигр, - Но сомневаюсь в этом. Хотя, после того, что они наворотили ночью...
Он перепрыгнул огромную, отвратительно воняющую лужу, чихнул, неудачно повернулся и налетел на лоток с пирожками.
Скандал не помог, за попорченный товар пришлось расплатиться, а Аэрис, благоухая корицей вытряхивая крошки из декольте, съязвила:
- Ты бы поменьше заглядывался на крупных зеленокожих женщин. Кстати, чего они наворотили ночью, твои знакомцы, что им теперь за ворота не выйти?
- Стражу местную перебили, - мрачно буркнул тигр, отчаянно пытаясь прочихаться от невыносимого запаха специй, - И магов... Ну, и я подвстрял с ними из-за этого...
Тигр подцепил когтем за ошейник беленькую болонку, метнувшуюся к нему с истерическим лаем, и с выражением отвращения швырнул визжащую псину в бочку с рыбьими потрохами. Завизжавшая не хуже своей собаки хозяйка болонки кинулась было спасать свою любимицу, но приостановилась - из бочки смердело не хуже, чем из выгребной ямы.
- О! – только и вымолвила эльфийка, а после еще получасового бесполезного блуждания по торговым рядам предложила вернуться к Ратуше и посмотреть, не болтаются ли мурзиковы знакомцы на виселице, ибо по ее, Аэрис, скромному мнению, больше им после ночных приключений обретаться негде.
- Пошли, - тигр с удовольствием ухватился за возможность покинуть пахучий базар.
- О, опять, - он кивнул на книжную лавку, - Похоже, художники тут в моде. Видишь, написано: "широкий выбор художественной литературы". Только что тогда они такие толстые, эти книги?

- Какие художники, такие и книги, - буркнула эльфийка, но все же снизошла и порылась в дешевых разноцветных томиках. А потрепанную «Всеобщую историю Амна» Аэрис даже полистала, сморщив хорошенький носик.
- Хьюман писал, сразу видно, - поделилась она, бросив книжку обратно. – Факты искажены, даты перепутаны.
Мурзик же во все глаза таращился на огромный том с рыцарскими романами. Яркая, красочная обложка с изображением битвы рыцаря и дракона так и притягивала тигриный взгляд.
- А это тоже для художников? - прошептал он.

Аэрис слегка пихнула тигра в бок. Продавец книг и так уже удивленно посматривал на зверя. Иллюстрированное издание за авторством благородного сэра Келдорна было куплено, и парочка не спеша зашагала прочь с Моста, на ходу разглядывая свернувшихся кольцами драконов и рыцарей с плюмажами на шлемах.
А виселица перед городской тюрьмой оказалась пуста. Кто бы ни были таинственные мурзиковы приятели, страже они, судя по всему, до сих пор не попались.
- А еще их могли посадить под замок или вовсе сжечь, - подкинула новую версию ехидная эльфийка.
- Не трави душу... - Мурзик тяжело вздохнул, - Лучше почитай, а то интересно, аж усы трясутся.
И он задрал голову, умоляюще глядя на эльфийку - сказки и истории тигр просто обожал. Ночами у костров он часами лежал, затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы одно слово, и во все уши слушал рассказываемые караванщиками истории о подвигах, сражениях, про принцев и принцесс, про дружбу и предательство, любовь и ненависть.
\Мы с Алеф)

И снова неуловимые

… - И тогда рыцарский конь сэра Ланселота не вынес тягот пути и пал. Благородный рыцарь оплакал животное, как брата, и дальше пошел пеший, а впереди дымилась черным дымом гора. То было логово Фиркраага, злобного дракона, что долгие годы держал в страхе всю округу.
Аэрис закашлялась и умолкла. Она уже больше часа читала вслух «Повесть о сэре Ланселоте и красном драконе Фиркрааге», и горло, не привыкшее к долгим речам, начало протестовать.
- Мурзик, я передохну чуток, ладно? – хриплым голосом взмолилась эльфийка.
- А? Что? - вскинулся заслушавшийся любитель литературы, - Ты простыла? За чаем сгонять?
Он с выражением готовности на морде вскочил с травы и нацелился на ближайший трактир..
- Тебе с чем? - по глазам хищника было видно,что он все еще далеко - там, где благородному Ланселоту предстоит одному выдержать бой с злобным драконом.
- Здорова как корова, - сипло заверила Аэрис. – Просто не привыкла долго и с выражением разговаривать. Эх, вот была у меня преподавательница всеобщего, всю жизнь детишек учила, вот у нее голос был! Любую хьюманскую хабалку могла перекричать.
Эльфийка мечтательно вздохнула и пригоршней зачерпнула воды из фонтана.
- А чего ж мы не прошлись по гостиницам на Мосту? – шепотом попеняла она Мурзику. – Может, кто видел твоих приятелей? Где-то же им надо прятаться.
- Слушай, а я об этом не подумал... - Мурзик лег на траву и закрыл морду лапами, - Я - блохастый дурак... Эх, вот почему я не человек, или не эльф, а?
Он лег на бок и мечтательно прикрыл глаза.
- Можно было бы стать рыцарем, с драконами сражаться, путешествовать, злодеев убивать, красавиц спасать... Эх...
- Муууурзик! – шепотом пропела эльфийка. – Ты за последние сутки убил трех злодеев и спас двух красавиц. А драконы – дело наживное!
Она погладила тяжелую лапу и утешила страдальца:
- Я бы тебя и в рыцари посвятила, только не знаю, как это делается. Но если нам встретится хоть один паладин, я его попрошу.
- Ага, - тигр скептически хмыкнул, - Нужно быть реалистом. Никогда не было тигра-паладина. И не будет. Сэр Мурзик... Да от такого любого кмета на смех проберет, про настоящих рыцарей я уж молчу. Да и потом... Ты где пеших рыцарей видела? Они ж все на конях верхом....
- Все когда-то бывает в первый раз. Может, ты будешь первым в мире тигром-паладином, - философски просипела эльфийка и захлопнула книгу. – Пойдем искать дальше?
- А может, еще почитаешь, пока едешь? - Мурзик умоляюще посмотрел Аэрис в глаза, - Ну, я же не тупое копытное, чтобы с дороги сбиться... А?
И под вдохновенное «И поднялся сэр Ланселот на вершину горы…», млеющий от восторга Мурзик побрел, не чуя ни своих лап, ни легкой наездницы на спине.

А в это время в доме-корабле…
Невысокий толстоморденький мужичок колобком катался из комнаты в комнату, умудряясь засунуть толстый картошистый нос в каждый уголок, в каждую щелку между половицами. Пухлые, розовые как сардельки пальцы непрестанно перебирали четки из пестрой яшмы, а если и успокаивались на секунду, то лишь для того, чтобы ощупать амулет на шее. За колобком неотрывно наблюдал молодой, богато одетый мужчина с пронзительным, жестким взглядом.
- Что-нибудь нашел? – напряженно спросил наблюдатель.
- Ваш батюшка поступил мудро, поставив магические клейма на всю домашнюю утварь, - отозвался толстомордый, ощупывая композицию из самого разного оружия над камином. – Если преступники забрали с собой хоть что-то, мы обнаружим их без труда.
Молодой человек в задумчивости пошевелил губами, зачем-то пересчитал элементы композиции и уверенно ответил:
- Здесь точно не хватает одной штуки. Редкая вещь, папаша из Калимшана привез еще в молодости. Ищи, маг.

Невидимый обычным глазом магический туман над Аскатлой заклубился, пришел в движение. Тонкая синяя ниточка прочертила белую дымку. Один конец нити оказался в руках у прорицателя, другой – пока еще невидимый – тянулся к старому тигриному седлу.

(с сержантом Ботари)

Правительственный квартал Аскатлы - место особое - даже для Города Монет. Здесь, как и всюду, правят деньги, и только деньги. Но если в Храмовом Квартале нищие могут проскользнуть под защиту Латандера, и получить свой медный грошик, а может быть и ночлег (пусть даже потом стражники квартала изобьют бедня-гу и вышвырнут вон), если Порт готов принять даже самого безденежного бедняка, и обеспечить работой на день (и не важно, что ночи в Порту не пережить, ибо работорговцы и пираты равно ходят по району ночью), если в Трущобах и у Кладбища можно даже стоять с протянутой рукой, пусть даже и под постоянной угрозой того, что проходящий мимо легионер просто вывернет руки неудачнику, и заберёт все собранные за день ме-дяки... Правительственный Квартал - совсем другое дело.
Невысокая фигура в темном плаще легко скользила между дорого одетыми горожанами. «В рос-коши есть свои плюсы, но не стоит её переоценивать», - подумала дроу, вынужденная отметить, как легка и незаметна эта новая броня из кожи выверна – один из подарков Гийометты. За послед-ние дни она несколько пресытилась всевозможными благами и остро хотела действия.
Прохожих было не много, они степенно вышагивали по вымощенной улице прогулочным шагом, раздуваясь от собственной значимости. Внимание Заувииры привлекли два дюжих легионера, они почти волочили по булыжникам старую нищенку. Её грязноватые лохмотья угрожающе трещали, а попрошайка пыталась упи-раться, повторяя, что, мол, сегодня уже поделилась с господами стражниками.
Ситур плавно отступила в тень, пропуская троицу, но цепкие рубиновые глаза продолжали наблюдать. Она не понимала нищих, перспектива добровольно зависеть от милости прохожих вызывала у неё желудочный спазм. Но лицемерных стервятников, вроде этих мордоворотов, жрица открыто презирала.
- У меня есть! - завизжала вдруг нищенка, - у меня есть что предложить добрым господам стражникам!
Лицо дроу недоуменно вытянулось, радость, с которой попрошайка желала расстаться со своим добром, была, по крайней мере, необычна. Повинуясь наитию, Завуиира решила проследить за ними.
- Вот, - трясущейся рукой старуха залезла в складки своего рванья, и вытащила вещичку, от которой у легио-неров просто челюсть отвисла.
Что именно достала старуха, жрица разглядеть не смогла, всё-таки слишком близко приближать она не стала, но судя по реакции верзил, эта штука была неприлично дорогой.
И пока доблестные стражи порядка, гордость и опора беззакония и коррупции, сверкая глазами, облизыва-лись на "безделушку", их жертва вдруг сверкнула глазами, и, двумя короткими ударами отбросив стражников в сторону, бросилась бежать. И взяла с места такую скорость, что когда те со стонами и проклятьями наконец смогли подняться с мостовой - беглянки и след простыл.
Увидев мгновенное преображения жалкой старухи в опытного война, дроу понимающе хмыкнула. Комбинация не блещет оригинальностью, но выглядит эффектно, осталось немного подождать и насладиться финалом. Интересно, кому насолили эти милые мальчики.
Развязка последовала очень быстро. Минута, другая, и с громким топотом на площадь влетел десяток солдат во главе с седоусым лейтенантом.- Вот они, вот! - тощая девчонка с разными глазами тыкала пальцем в сто-рону двух ошарашенных легионеров. - я их ночью видела!
Зау осталось только восхищенно присвистнуть, здесь не обошлось без божественного вмешательства, а эта бесподобная малышка явно пользуется покровительством. Дроу захотелось поближе рассмотреть главную героиню этого идеально разыгранного представления, надвинув капюшон поглубже, жрица подошла ближе.
В ту же секунду "малышка", подмигнув бейнитке, в два быстрых шага оказалась за спинами солдат, и, когда Заувиира сморгнула - оказалось, что интриганки и след простыл. Тем временем офицер, брезгливо изъявший у двух обречённых солдат "вещичку", коротко кивнул страже.- Взять преступников!
Решив, что больше ей здесь делать нечего, Ситур поспешила смешаться с толпой, а потом свернуть в ближайший переулок. Центральная площадь правительственного квартала осталась позади, дроу ускорила шаг, если она правильно запомнила карту Аскатлы, а в этом не было сомнений, до моста ещё далеко.

(с Мявом)

Много нас/ И все в гостинице "Пять графинов"
Днем Налья провалилась в сон, или сон явился к ней – брать свое, требовать плату за ночное сражение, за долгий предутренний разговор, за размышления о Маске, за поиск ловушек... Девушка только присела на кровать, а когда очнулась от того, что затекли свесившиеся ноги.
Надо вставать, сонно подумала она, стянула дорожные башмаки и мирно уснула снова, позабыв обо всем. Когда дремота разжала свои ласковые, но цепкие пальцы, в окно уже стучался вечер – тихо и настойчиво.
Она несколько раз моргнула, и после этого почувствовала себя достаточно бодрой, чтобы встать, а когда поднялась – ощутила легкость в теле, словно отдыхала неделю. Подпрыгнув несколько раз – благо, никто этого не видел – Налья посмотрелась в зеркало и подмигнула отражению.
- Тебя, конечно, сейчас показывать нельзя... но ведь никто и не увидит?
Тихо напевая что-то, она умылась и немного посражалась с волосами, в результате чего те пришли в относительный порядок – для подштанцев хватит.
Когда магичка спустилась вниз по лестнице, по залу разбрасывали свет и тени несколько подсвечников, но тут из-за двери, как из-за горизонта, показалось новое светило, которое, казалось, затмило все остальные. Тондо Щекотунчик выглядел так, словно уже получил в управление замок де Арнис и недвижимость в Аскатле впридачу.
Девушка весело и озадаченно покачала головой и направилась к нему.
- А что я знаю... - заговорщически произнёс хоббит и так хитро прищурился, что все и без дальнейших слов поняли, что операция по получению сведений в логове палаадинов прошла удачно, - Кому-кому, человечку одному...
- Мне! - тут же отозвалась Корша.
- У тебя нос... не в том шоколаде. Всё равно уже всё знаешь, проныра, кто со мной пирожками торговал?
- А, так вы, дяденька Тондо про это...
- Ага, не болтай только раньше времени!
- Ага! Я теперь никому не расскажу, что...
Маленькая ладошка зажала маленький ротик.
Девушка оглянулась – темные фигуры не лезли из углов, не были слышны подозрительные шорохи. И все же она понизила голос:
- И что же там такого интересного?
- А вот то, что...- начала опять маленькая хоббитша, но её тут же прервали очередным зажиманием рта:
- Пойдём-ка в комнату. Оно всё ж поспокойнее. Мало ль кто тут шишлит.
- Ты прав, - кивнула Налья. – Кого будем звать?
- Марру... И Сержика. Пущай дверку подержит.
Краткие сборы не заняли много времени, и вскоре все заинтересованные лица уже собрались в маленькой нальиной комнатушке – она решила позвать их именно к себе, так было капельку уютнее.
Когда все заняли отведённые им по статусу места, а сияющий Щекотунчик расположился в позе пиратского главаря в центре саального места, забыв при этом, ко всеобщему удивлению, даже разуться, - Корша толкнула его:
- Слухают уже...
- Так вот. Знаете, как я...
- Мы.
Громогласная орочья отрыжка сотрясла комнату, и даже немного подняла пыль в воздух, но когда все обернулись к Марре, обнаружили орку смирно сидящей, и внимательно слушающей хоббита. А что до хулиганских искорок в глазах - так это, наверное, показалось?
- Да, мы узнали, где чашка стоит? Сами сказали. Не верите. Вот клянусь Брандобарисом, что сказали. Эти трепуны что хочешь выболтают не за ладошку пыли. Кто Тондовой стряпни не едал, тот не знает, что на обжору не нужен нож. Ему немного подпоёшь, потом чего-нибудь нальёшь... И делай с ним что хошь! Вот так. И... Корша, где последние пирожки?
- Схавала... - виновато потупилась девочка.
- О! И они схавали! И ещё рассказали мне много всякого интересного!!!
Под прицелом нескольких пар глаз – любопытных, нетерпеливых, откровенно-скучающих, Тондо лучился весенним солнышком.
- Ну-ну, не томи, скрытный ты наш. Чего узнал? – усмехнулся Нельдор.
- Чего? - Тондо откинулся и принялся загибать пальцы на левой руке, - У Кристиана больной желудок и любовница в портовом районе - раз. Самуэль тайком потребляет галюци... в общем хрень заморскую, с которой его колбасит - два. Лорд Биорох копит себе на меч за счёт общей кассы...
Маскитка перевела взгляд на юную де Арнис. Тондо хорош, как всегда. Играет так, что Маск наверное, просто в восторге. Оставалось увидеть, как включится в игру магичка. Поймёт ли? Прочувствует?

- Слушай, Щекотунчик, - Налья посмотрела на него, как рачительная хозяйка на кусок мяса, прикидываю, кинуть его кастрюлю или вернуть в подвал – и так наваристо, - если будешь тянуть, мы Коршу спросим. Тебе ведь хочется все рассказать, правда, Корша?
- Так о чём мы? - словно бы встрепенулся Тондо, - О чаше? Тама она. Стоит. Даже знаю где. На третьей полке в закутке закрытом, только...
Марра, не хуже чем безумица-Мышь не так давно, выковыряла из носа козюльку, и замерла с вопросительным выражением лица, решив отложить вопрос о том, об кого вытереть палец.
- Не пройти туда просто так. Ни мне, ни тебе ни Марре. Даже Корша не пролезет, хотя таких пролаз свет ещё не видел.
- Неа, я пройду!
- В печку с лопаты.
Тондо захохотал.
Орка задумчиво отстрелила козюльку с ногтя, и скосила глаза на Налью.
Тондо протянул Марре свой грязноватый носовой платок.
- На вот. Простыла что ли? От насморка отварчик тебе вечером сварим. Враз всё снимет, так, мелкая?
- Ага!
- Почему не пройти-то? - нахмурилась девушка.
Тондо оглядел всех и разулыбался, словно на собственной свадьбе.
- Ан нельзя. Кому мы служим? Маску или лехрерину какому, а?? Ага. А кому паладины? Так вот они там и наворопупили защиту от зла. Мозгов-то у самих нет, так чужими воспользовались. Кто подсказал - не скажу, но, что тот парень кое в чём шарил - факт!
- А может, у меня получится? – негромко подал голос доселе молчавший Ралби. Злым гением он себя не ощущал, равно как и не стал бы применять к себе любое из этих двух слов по отдельности. Впрочем, ту же Налью воин тоже особо злой не считал, скорее наоборот. Но тут уж Марре виднее. Раз жрица не поправила Щекотунчика, значит, и девушке тоже не пройти.
Правда, кенсай весьма смутно представлял себе, что будет делать внутри. Один вариант напрашивался, но вот удачный его исход бы маловероятен. И всё-таки - почему бы не предложить? В конце концов, надо рассмотреть все возможные способы заполучить чашу.
– Может, попробовать заявиться к ним, например, с просьбой вступить в орден. Ну или как-то иначе туда попасть. А потом попытаться вынести чашу. Хотя это зависит от количества и качества охраны. Кстати, Тондо, не просветишь нас на этот счёт? Есть шанс прорваться обратно с боем?
- С боем? Ой насмешил, - Тондо чуть не упал на спину. - Поляжем все. Или почти все. Даже я не выйду. Там в тени не спрячешься. Ты пойми, дяденька, там от зла защита. От тебя, от меня, от неё. От всех нас. Просто сознанку потеряем и точка. Не факт, что даже мелкая пройдёт. А внедриться к ним, так разве кого пустят. На каждом из нас клеймо Маска, не знал, да? И подкоп не устроишь - каменюки крепкие. И с воздуха никак. Ещё есть мыслишки или ответ сказать?
Гробовое молчание было ответом на риторический вопрос Щекотунчика.
- А вот теперь - слухайте, - после короткой паузы продолжил Тондо, - Да только говорить о том, что да как, буду не я, а тот, кто ставил всю эту мерзость. Надеюсь у кое-кого найдётся пиво для господина, ибо без пива он вообще ничего сказать не хочет. Я-а-аник! - заорал Тондо куда-то вниз.- Вот сейчас явится и...
На пороге возник гном.


(там же, те же)

На пороге возник гном.
Точнее, сначала стены сотряслись от могучей гномьей отрыжки, отчего помещение наполнилось "ароматом" пареной репы, и только потом на пороге возник гном во всей своей четырехфутовой красе с неизменным латунным "мелкоскопом", сдвинутом на лоб.
- И зрассьте, - поздоровался он, отчаянно чеша в паху, - Мать их так, портки купил новые, а они, гады, режутся и в зад залезть норовят, аки эльфя какая. Пиво есть?
Тондо характерно крякнул в сторону Марры. Ведёрная бутыль с ароматным напитком стояла рядом с орчихой.
Последнее слово в состязании отрыжек осталось-таки за Маррой. Маскитка самодовольно погладила себя по впалому животу и пододвинула бутыль на край стола.
Тондо характерно крякнул в сторону Марры. Ведёрная бутыль с ароматным напитком стояла рядом с орчихой.
- И что здесь пить? - презрительно фыркнул Яник, демонстративно разглядывая посудину через "мелкоскоп", - Вы б еще наперстки заместо кружек притаранили, чесслово. Ну ровно дети малые... - он с бурчанием взгромоздился на колченогий табурет и воззрился на полуорку, - Ну чего ждешь? Приглашения с герольдами, фанфарами, и строем легионеров - мать их так, не к ночи поминать засранцев, - вдоль ковровой дорожки?
- А ты давай к теме ближе, - Тондо налил гному до краёв, потом заткнул бутыль и торжественно спрятал под кровать, - Вот расскажешь всё - остальное получишь, не томи публику, не в борделе.
- Опять частушки орать будете, - поинтересовалась Корша, - помню помню... "Шёл я лесом, видел беса, бес картошечку варил...
- Мелкая, дай дяде слово, - толкнул Тондо хоббитшу, - А то ему придётся ещё и за опохмелом бежать.
- А у нас опохмел дубиной лечился.... В челюсть..
Очередная мега-совместка

Препирательтва эти сопровождались звуком работающей гномьей насосной установки. Наконец Яник поставил на стол опустевшую кружку, рыгнул, угостив собеседников очередным самумом с запахом репы, выразительно покосился на хоббита и страшным шепотом поведал тайну:
- Ну, в обчем, это... Паладинам тем засраным я всю гадню ставил. Ну, на вора которая... Да паскудство-то! - он резво слетел с табурета и принялся остервенело оттягивать штаны в промежности, витиевато кляня портных, лавочников и прочих замудонцев, не дающих честному гному пробрести нормальную одежду, а все норовящих подсунуть какое-либо новомодное тряпье. Наконец, успокоившись, он вернулся на свой табурет и орлиным взором окинул компанию, ожидая вопросов.
Тондо только прыснул в кулачок. Только что он сам мурыжил своих, тянув кота за хвост в деле раскрытия "страшной тайны". У кого-то из собравшихся здесь нервы должны были не выдержать.
- А ещё дяденька песенку знает, - снова подала свой голосок Корша, - Тихо в лесу, только не спит барсук. Яйца... Дяденька гном, а зачем он продукты на дерево повесил, а?
Тондо хмыкнул в кулачок вторично.
- Засранным пичугам в пример, чтоб знали, кудыть свои яйцы класть надо! - наставительно поднял палец гном, - А то так и норовят на башку уронить... Так о чем это я? А! Вот, значит, мастырил усю сигнализацию... А что, пиво кончилось? - он сунул свой нос-картошку в кружку и озадаченно почесал бороду, - Говорил же, что не бутыль то, а так, смех один курячий... В обчем, надыть за пивом идти, на пустой желудок я ничо дельного не скажу!
- Последнюю! А то трезвить тебя вот её позовём, - Тондо кивнул на маскитку, потом перевёл взгляд на выходящего из себя Ралби и добавил, - Или его...
Потом таки налил в кружку пиво, положив туда какую-то маленькую горошинку, извлечённую из под подкладки.
- Для крепости. Пей, не обляпайся, бездонное брюхо.
- Ты чево мне туда сунул, морда мохноногая? - недобро насупился гном, - Я к нему, значить, с добром, а он мне, значить, дерьмо овечье в кружку? Вот ща кээк двину в лоб, чтоб впредь изгаляться над добрыми мастерами неповадно было... - он подтянул рукав, и, сжав внушительные кулаки, с сопением слез с табуретки.

Они же
- А ты попробуй, - улыбнулся хоббит, - Тондо плохого не намешает.
- Сам сначала, - буркнул Яник, - А то знаю я вашу породу подлую...
Щекотунчик хлебнул раз, второй, третий, довольно крякнул, оторвался на секунду, вытереть капли с подбородка...
- Ну, давай сюда, - гном отобрал свою кружку, - Ишь, дорвался, чуть ли не полкружки вылакал... - ворча, он полез на место, - Долей, пока я рассказываю. В обчем, так - через окна и двери ходу вам нет, все одно магические печати вас учуют. Через крышу тоже не резон - там исчо ловушки стоят механические, я их сам мастерил, - Яник сообщил это с такой гордостью, словно ставил не смертоносные механизмы, а возводил храм Лотару, - Короче, ни с земли, ни с неба вам туды хода нету - как ни сувайся, все одно либо огнем спалит, либо на крючьях повиснешь, либо лыцари эти хреновы железом истычут.
- Нам очень страшно!
Голос из самого дальнего и темного угла прозвучал так неожиданно, что кое-кто из подштанцев вздрогнул. Полутьма шевельнулась, обозначая присутствие Рейнарда. Темнокожий, затянутый в черное с ног до покрытой пиратским платком головы, колдун до поры сидел тихо, так что о нем успели благополучно забыть.
- Очень страшно, - повторил кринити, улыбаясь уголком рта.
- По тебе заметно, - фыркнул гном, приникая пастью к кружке, - Уфф... Не, все равно пиво из репы куда уж лучше. У нас уродилась такая репа, доложу я вам, господари мои... Ну да ладно, потом расскажу. В обчем, навродь храм этот ихний крепостью стал, ан нет. Я там для себя дверку проделал... Не, мохногогий, ну чё ты лыбишься, как задница под луной, а? Я, между прочим, люблю ночью красотой храмов наслаждаться, не то что ты... - Янис надулся и пододвинул к Тондо пустую кружку, - Дверку я там сделал, сталбыть. Лыцарята эти ну дюже чистюли, при них ну ни бздни - сразу носы воротют, вот я у сортира ихненского, в аккурат у самого очка, сталбыть, дверку-то тайком и сгоношил...
- Вот видите! - поднял палец Тондо, другой рукой доливая в кружку гнома очередную порцию, - Гном и сортир - близнецы, братья. Где ещё может наесться и напиться такой почтенный гном, как Яник, как не в паладинском сортире? Ещё вопросы, тётеньки?

Тётеньки молчали, бросая жадные взгляды на то, что осталось в бутыли...
Зато Яник, беззлобно сунув кулаком в хоббичий затылок, сделал смачный глоток, с треском пустил ветры и продолжил:
- Значить, как в дверку войдешь в обсерваторию-то ихненскую, там рычаг есть, тайный, он все ловушки-то и отключает. А то не люблю, кады мне мешают благостью любоватси, сталбыть...
Налья смотрела на это представление, молча слушала, и было ей как-то... даже трудно сказать, как. Брезгливо? Навидалась уж. Да и вроде товарищи... кроме гнома. Впрочем, Тондо явно говорил с ним на одном языке. Скорее грустно. Ей, Налье де Арнис, придется, может быть, стать такой же. Считать себя лучше или выше было настолько глупо... Будущее виделось захватанным и давящим в самых неудобных местах, как штаны гнома. Лицо было не то что спокойным, а даже невыразительным.
Прежде чем де Арнис успела ответить гному, её привлекло странное движение Марры. Было ли это незаметным жестом, или изменением выражения глаз, или может быть сменой позы – но юная магичка вдруг обнаружила, что смотрит прямо в желтые глаза с вертикальными зрачками. И, пройдя через этот взгляд, Налья вдруг поняла, что видит всю сцену со стороны. Не глазами, а каким-то внутренним зрением, и видит совсем не то, что очевидно для обычного глаза.
И оказалось вдруг, что этому новому зрению все подштанцы видны совсем иначе – не так, как обычному взгляду. Что под грязью, грубостью, сальными шутками, соревнованиями в отрыжке - светится то общее, что объединяет эту нелепую, жестокую и недобрую компанию. Что имя этому общему - жажда свободы, и каждый здесь, пусть даже не отдавая себе в этом отчёт, будет сражаться за свободу и против лицемерия фальшивых законов - даже и ценой жизни, хотя, конечно, желательно бы - не своей.
Она потрясла головой и бросила сердитый взгляд на полуорку – даже если это правда, не все так и просто. И не очень приятно, когда тебе навязывают чужое восприятие, пусть даже на краткий миг.
- Ты ведь не просто за пиво нам это рассказываешь? - уточнила девушка.

Аскатла. Правительственный район. Территория городской тюрьмы.

Кёрхильда Скальный Уступ, в девичестве – Бычий Молот, была дамой уважаемой и степенной. Как-никак жена Главного Палача Города Монет! Она вела всё хозяйство: растила и воспитывала детей, готовила прекрасные обеды и всячески обихаживала своего запойного, но от этого не менее любимого супруга. Женаты они были давно, свадьбу сыграли еще в Фелбарре, дварфской твердыне, отвоеванной у орков. Ульфгранж тогда был бравым рубакой с густой копной волос на голове.

В это утро госпожа Кёрхильда встала по обыкновению рано, хотя у мужа намечался выходной, в честь которого он с вечера нарезался вусмерть. Дварфша не признавала прислуги, хотя их семья могла себе позволить наемных рабочих, восемь из четырнадцати детей все еще жили с родителями и всячески помогали по хозяйству. Вот и теперь мамаша Кёр, как ее называли все знакомые, растолкала двух старших дочек, чтоб готовили завтрак, а сама принялась за приготовление своего фирменного противопохмельного питья, зная, что Ульфгранж будет чернее тучи, если не поправит здоровье.

Только госпожа Скальный Уступ закончила смешивать утренний коктейль, как в дверь кто-то громко и настойчиво забарабанил. Ругнувшись про себя, Кёрхильда открыла дверь. На пороге стоял запыхавшийся и взмокший один из помощников ее мужа орко-квартерон (хотя все подозревали, что в этих здоровенных и страшнолицых хьюманах течет не четверть, а как минимум две трети орочьей крови). Судя по заплывшим глазам и перегару, вырывавшемуся при каждом выдохе из ноздрей и рта квартерона, как у заправского дракона, он вчера составлял компанию своему шефу в борьбе с пивными запасами «Медной короны».

- Ты что, Хартли, с ума сошел? Всех перебудишь! Ульф храпит вовсю, а ты так колотишь в дверь! – беззлобно, но сурово выговорила женщина гостю. – Стряслось чего?

- Простите, мамаша Кёр! – с трудом переводя дыхание и облизывая пересохшие губы, выговорил парень. – Срочная работа, велено шефа привести!

- Да ты зайди в дом-то! – широкая и коренастая дварфша посторонилась, приглашая гостя. – На тебе лица нет! Вы чего ж упивались-то вчера, коль с утра работать?

Помощник палача прошел в дом и, приняв из рук заботливой хозяйки кружку с антипохмельным питьем, сделал глубокий глоток и проговорил:

- Вчера и не было работы, а тут почти весь Совет собрался! Срочно двух легионеров казнить надо. За убийство, кажись.

- Допивай пока, да отдышись, а я пойду мужа разбужу, - сказала дварфша, удаляясь в заднюю комнату.

Спустя некоторое время хмурый Ульфгранж с всклокоченной бородищей шагал в сопровождении Хартли к лобному месту, сжимая в руке громадную кружку, из которой время от времени прихлебывал. Толпа зевак разрасталась на глазах, заполняя площадь перед воротами тюрьмы. Второй помощник палача уже подготовил инструменты для казни. Перед эшафотом прохаживался высокий и нездорово бледный человек в черном балахоне – распорядитель Совета Шести, ответственный за организацию казней. На возвышении слева от эшафота в удобных креслах расположились четыре члена Совета, в красных шелковых мантиях с капюшонами и масках: Намарх – низенький толстяк, держатель Амнской Печати, Ильтарх – сухощавый мужчина с резкими движениями, Тессарх – единственная женщина в Совете, чью прекрасную фигуру не скрывала даже длинная и широкая мантия, Мейсарх – глава Совета, плотный мужчина, перебиравший ухоженными пальцами рубиновые четки.

Распорядитель, завидев палача, направился ему на встречу:

- Здравствуй, Ульф! Извини за спешку, но сам видишь, кто присутствует на казни.

- Да, ладно, - пробурчал Скальный Уступ, - работа есть работа! Кого казним?

- Легионеры. Казнь поэтому срочная и показательная, без предварительных пыток. Зарвались мальчики, кого-то ограбили и пришили, уроды! Доказательства неоспоримые. У одного нашли пропавшие вещи, а у второго – набор метательных ножей, без одного. А этот самый ножик торчал в спине у представителя очень влиятельной семьи. Это вкратце.

- Как казнить? – Ульфгранж отхлебнул еще из кружки и деловито почесал лысину.

- Во тут сложности: с одной стороны элитные стражи порядка – позорить честь мундира не хотелось бы, с другой стороны – нужен хороший урок! Чтоб остальные надолго запомнили и не зарывались. Придумай уж чего-нибудь! – Распорядитель внимательно поглядел на дварфа. – Работать-то можешь?

- Дурацкий вопрос! – ответил палач и громко рыгнул. – Начали! Есть у меня идейка: в пустыне Калима так казнят отступников веры, сносят башку так, чтоб казнимый ее в свои же ручки и поймал. А как говорят, башка еще некоторое время соображает после отрубания. Вот она и видит фонтан кровищи и своё бывшее тело. Хе-хе! А второму можно просто череп раздавить, он тоже в сознании до конца пробудет.

- Вот и отлично! Приступай к экзекуции! – улыбнулся бледный распорядитель.

После оглашения приговора Мейсарх подал знак к началу казни. Закованных в цепи бывших легионеров вывели на помост их же товарищи, тщательно отводившие глаза от вопрошающе-растерянных лиц приговоренных. Помощники палача установили у переднего края эшафота высокую колоду, к которой подвели первого легионера, того самого, в поясной сумке которого была обнаружена фамильная реликвия одного из старейших благородных родов Амна и флакон с остатками яда, идентичными яду в бокале главы семейства. Скальный Уступ протер лысину тряпицей и легонько ударил приговоренного под колени, от чего тот упал возле колоды. Помощники квартероны крепко привязали руки несчастного к колоде, а его голову закрепили в специальном станке, похожем на столярную струбцину с двумя вертикальными резьбовыми штоками и нижней доской, в которую упирался подбородок. Ульфгранж накрыл голову легионера железным колпаком с ушками, надев их на штоки и тут же навернув сверху барашки с рукоятками для удобства вращения. Приговоренный жалобно заскулил, а его товарищ рухнул на колени и стал громко молиться Тиру. Толстяк в красной мантии махнул полной ручкой, на средний палец которой была надета громадная печатка. Палач стал неторопливо вращать рукоятки барашков, прижимая голову казнимого. Вскоре послышался явственный хруст, и нижняя челюсть легионера съехала вперед и вправо, разрывая зубами губы. Лицо его побагровело, глаза вылизали из орбит, из изуродованного рта пошла кровавая пена. Дварф громко хмыкнул и сделал полный оборот барашками. Череп казнимого хрустнул и лопнул. Из носа, ушей и глаз легионера брызнули струйки крови, он забился возле колоды в конвульсиях. Палач еще раз крутанул ручки, и железный колпак полностью раздавил голову мужчины, словно спелый помидор. Кашица из осколков кости, мозга и крови залила поверхность колоды. Толпа зевак издала странный звук, в котором слились отвращение, восхищение и необузданная жажда крови.

- Давай второго! – махнул рукой Скальный Уступ и, пыхтя, полез на небольшую платформу, сделанную специально для его небольшого роста (по сравнению с хьюманами, конечно).

Помощники подвели второго легионера, владельца неполного набора метательных ножей, один из которых торчал из-под лопатки дворецкого в ограбленном доме. Приговоренный был бледен и морально сломлен после жуткой кончины товарища. Квартероны закрепили его руки ладонями вверх чуть вытянутыми вперед с помощью металлического каркаса и ремней. Его развернули лицом к зрителям и спиной к Ульфгранжу, который уже поплевывал на руки, примериваясь к широкому топору на длинном топорище. Сухощавый Ильтарх что-то прошептал женщине, которая весело засмеялась и махнула палачу ухоженной ручкой, покрытой сложным узором татуировки. Скальный Уступ занёс топор и легким движением опустил тяжелое лезвие на шею легионера. Бритвенно острое лезвие рассекло плоть жертвы, и его голова, отделенная от тела, сделав кувырок, упала на подставленные ладони. Фонтан крови из разрезанных артерий ударил вверх. В умирающем мозгу легионера запечатлелась феерическая картина: собственное обезглавленное тело, заливаемое алым дождем, и медленно удаляющийся клочок неба. Голова широко распахнула глаза и завопила от ужаса, однако звука она уже издать не могла.

Мост. Улица. Около «Пяти графинов»

Заувиира Ситур неслышно ступала по булыжной мостовой моста, затеряться между снующей толпы здесь, было намного проще, чем в степенном правительственном квартале. Её цель была недалеко, нужная гостиница продолжала радовать прохожих аляповатой вывеской. А под ней, возле двери стояла подозрительно знакомая фигура, как же Рейнард, собственной персоной. Дроу вскинула голову и уставилась на колдуна.
Их глаза встретились, но лишь на миг. Как ни был Рейнард ошарашен этой встречей, но привычка, годами вбиваемая в презренного полукровку посредством змееголового хлыста, оказалась сильнее. Кринити поспешно опустил голову, так что мог видеть лишь заувиирины сапоги с высокими, под колено, голенищами. Их он и принялся разглядывать, отмечая совершенно ненужные подробности, вроде крохотной царапинки на мыске и красиво отстроченного ранта.
- Я пришла, - сухо констатировала бейнитка и хмыкнула, глядя на склонившегося в жесте покорности полукровку. – Что у вас нового?
Смотреть вниз Рейнарду было неудобно. Крыльцо, пусть и невысокое, в три ступеньки, было выше уровня мостовой, на которой стояла Заувиира, на два локтя. Но даже сойди Рейнард с крыльца, чистокровная дроу едва доставала бы макушкой ему до плеча.
- Много всего, - наконец отозвался кринити. – Все сейчас наверху.
- А ты? – Ситур уже не забавляла, а скорее раздражала, эта милая привычка шарахаться от неё.
- Душно там, - объяснил колдун. Пушистые белые ресницы надежно скрывали его глаза, пряча полный душевный раздрай. «Я забыл… забыл… этого не было… она ничего не сделает мне…» Рейнард опомнился, осознав, что невольно шевелит губами в такт лихорадочным мыслям, и тихонько прокашлялся.
- Ну… пойдем наверх, - хрипло выдавил он и повернулся, со сдавленной дрожью подставляя спину взгляду Заувииры.
- Пойдём, - дроу подумала положить кринити руку на плечо, но решила, что им ещё пригодиться вменяемый колдун и сдержалась.

(с Алеф)

Много нас. И все в гостинице "Пять графинов"

- А? Че? А... - гном почесал нос, - Не, ясен хрен. Мне там вещь нужна одна.
- И ты хочешь, чтоб мы ее тебе вытащили, - усмехнулась девушка. – Что ж, цена подходящая. А что за вещь?
- Небось затычка для толстой попки потерялась, - вставил шпильку Щекотунчик и тут же отошёл на три шага от гнома, мали ли что...
Яник набрал полный рот пива, задумчиво прополоскал, проглотил, посозеоцал потолок и весомо изрек:
- Такую попку, как ты, Тондо, заткнуть нереально. А вещь мне нужна очень хорошая - витая трубка, навродь как на самогонный аппарат ставят.
- Она там одна такая? – уточнила Налья, которой не улыбалось лезть к паладинам второй раз. Где лежит – не спутаем?
- Не, не спутаете. Там эта ваша кружка долбаная, и в аккурат рядышком трубка та витая. Токмо чашу сразу руками не берите, сначала ножик сувайте, - икнув, посоветовал гном.
- А трубку можно сразу?
- Нет, только после чаши, - покачал головой гном, - Видишь ли, с чашей той эти горшкоголовые насаются, как наш дурень Тондо со своей торбой, потому усю защиту на неё и просили завязать. Сталбыть, хто чашу ту тронет, тот и огребет из всех щелей.
Девушка не стала спрашивать, что это была за трубка – они ведь тоже не все раскрывали. Но решила при возможности выяснить сама. Ну что ж, теперь было ясно, как действовать, особенно если...
- А план нарисовать можешь?
- А как же! - обрадовался Яник, доставая из-за пазухи мятый лист с отпечатанным на нем планом храма и огрызок свинцового карандаша, - Гляди: вот от сих - токмо в очко не упади, а то не отмоишси, - нужно выйти, и, держась гуськом, идить вдоль этой стеночки. В коридоре с красно-белым полом наступать токмо на белые плитки, ничего - Щекотунчик, особливо для тебя, дубина, повторяю - ничего руками не трогая!
Хоббит смеялся. И этот-то чудак из таверны будет его учить, куда ставить ноги? Ладно, пусть поучит. Пока он нужен Маску, послушаем и его. А дальше - время покажет, как быстро исчезают заначки у тупорылого гнома.

Большая афера

Храм Торма гордо возвышался над площадью. Храмы любят гордо возвышаться. Даже те, которые посвящены темным богам, те, что имеют множество подземных уровней – все равно тянутся ввысь. Быть увиденными, высокомерно отбросить длинную тень, показать, что дом бога гораздо выше жилища простого смертного. И непростого, впрочем, тоже.
Вот только у бога много домов. Помнит ли он про все?
Налья бродила по площади. Скоро должно было начаться представление, а она тратила последние минуты не на повторение своей роли, не на что, чтобы, собравшись, быть готовой ко всему. Она думала о вере. Почему Торм, которому искренне молился отец, не пришел на помощь, не отозвался? Ведь ему же нужны те, кто верят? Ведь бог должен понимать, он же сам пожертвовал собой, чтоб изгнать Бейна!
Не смог? Был занят, не успел... или нападавшим покровительствовал другой бог?
А вдруг не захотел? Счел результат слишком малым для приложения своих усилий?
Не может быть. Он справедлив. А то, что вторят его именем в Аскатле? Да и только ли здесь? Нет, беззаконие не может быть его волей, не должно. Иначе... отец неправ – мелькнуло, и тут же было отогнано подальше. Иначе он хуже Бэйна – тот честно говорит, чего хочет от последователей. Но тогда зачем бы тогда Торм жертвовал собой?! Вот поговорить бы с ним, узнать. Понять, почему паладинам нет никакого дело до того, что в замке их преданного единомышленника хозяйничает лейтенант Роенал.
Сомнения шелестели на ухо, словно за плечом стоял Маск.
Она вспомнила слова полуорки. Что же делать? Можно вовсе запутаться. Понятно, что нужно, что правильно прямо сейчас, сию секунду.
Делаешь шаг – и он не вызывает сомнений. Кто раздумывает, куда поставить ногу? Но если бы можно было заглянуть в будущее... разглядеть цепочку следов и увидеть, куда ведет дорога... не свернули бы многие сразу, опрометью бросившись в колючие кусты на обочине?
Но никто не может воспарить над временем, даже Ао, а потому приходится шагать...
В толпе мелькнул Тондо.
Сейчас начнется!

Канализация под Храмовым Кварталом нежно и горячо всеми любимой Аскатлы

- Ещё раз за что-нибудь зацепишься, уши отрежу, - нежно пообещала орка в ответ на очередной лязг, скрежет и проклятия со стороны Сейджвика, опять куда-то не туда наступившего. Глухой звук удара, раздавший за спиной маскитки, ясно продемонстрировал полную женскую солидарность в подобных вопросах, а обиженное бормотание было прервано ещё одной порцией сестринской нежности.
Рядом же с Маррой беззвучно скользили две тени. Нельдор, чувствовавший себя в темноте, как рыба в воде, и, как ни удивительно - Рейнард, который чувствовал себя ещё лучше - как дроу под землёй!
Брат-близнец послушно притих, перестав лязгать и поминать пасть Бешабы, но тем отчетливей прозвучало его обиженное:
- Ну да, конечно, мы тут дерьмо месим, а Налья с Тондо как благородные, наверху гуляют.
Ну, и поскольку падший следопыт притих, и последовавший за бормотанием звук ещё одного удара был тоже потише. А орка, удовлетворённо улыбнувшаяся, вдруг замерла, резко выбросив руку в жесте "все заткнулись!". Среди звуков подземной канализации слух маскитки ясно различил присутствие ещё нескольких двуногих, и к Ордену Подштанников те явно не имели никакого отношения.
- Ну? - беззвучно спросила Марра, сейчас, в отсутствие "избранной Маском" снова как-то естественно оказавшаяся во главе отряда, - кто идёт посмотреть?
Рейнард и Нельдор обменялись взглядами и странными жестами, понятными кроме них самих разве что Марре. Оказывается, безмолвный язык дроу весьма похож на жесты, используемые асассинами – мастерами бесшумно подкрадываться. Кринити ткнул себя пальцем в грудь, Нельдор едва заметно кивнул, и колдун вдруг исчез. На темных, осклизлых камнях, образующих стену канализационного туннеля, осталось едва заметное марево – словно в жаркий день над землей дрожит воздух.
- Во дает! – громко прошептал Сейдж. На него, Нельдора и Тори Марра предусмотрительно наложила заклятие «темновидения», и теперь маленький отряд мог идти быстро, не зажигая факелов.
Марево качнулось и двинулось вперед, не издавая ни малейшего шума. Через пару секунд же и оно исчезло, словно кринити растворился в воздухе. А спустя еще несколько минут снова материализовался на том же самом месте, словно и не уходил никуда.
- Два поворота направо. Двое хьюманов с факелами, - сообщил он шепотом и добавил, немного подумав. – Воняют.

Мявстер Алеф энд Серый мяв

"Пять графинов"

(с Ботари, воспоминания - Barbebleue)

Бросив на гнома неприязненный взгляд, Заувиира устроила ноги на соседнем стуле и облокотилась на стену. Вот надо было вернуться и тут же оказаться в стороне, да ещё в такой компании. О, Бейн. Дроу лениво опустила руку на пояс и погладила навершие кнута в виде головы атакующей кобры. Подарки Тессарх всегда отличались эпатажем. Жрица вспомнила их первую встречу.

Гийометта поигрывала концом легкого шарфа, наброшенного на голову, наблюдая за отъездом кареты и приближением своей гостьи. Расшитый алым узором черный плащ скрывал фигуру Мастерессы Ужаса, оставляя открытыми лишь татуированные кисти рук. Гийометта чуть улыбнулась, увидев, как её гостья старательно натягивает капюшон на лицо и решительным шагом направляется к воротам особняка.
- Сними свой капюшон! – повелительно сказала она подошедшей Ситур. – Я хочу взглянуть на дроу, променявшую хозяйку Демонвеб Питс на Чёрного Лорда. Не беспокойся, здесь никто не посмеет ткнуть в тебя пальцем или бросить камень! Эти владения находятся полностью во власти Бейна. Не Жентил Кип, конечно… - усмехнулась жрица, смягчая свой тон.
Заувиира откинула капюшон и посмотрела в лицо своей собеседнице.
- Ты опоздала! – сказала де Лил, жестом приглашая Заувииру следовать за собой. – Но это даже к лучшему! Восстание в Тетире переметнувшихся на нашу сторону падших хельмитов и тормиан было жестоко подавлено по приказу Совета, закон восторжествовал. Я не буду наказывать тебя, так как Чёрная Рука прошлой ночью четко указал на твоё новое задание. Ты, насколько я знаю, сотрудничала с группой, которую возглавляет маскитка. Их пребывание в Аскатле несколько мешает моим планам на ближайшие несколько недель, но и из этого можно извлечь определенную выгоду, если проконтролировать их. Ты должна вернуться к ним и помогать во всех их безумных затеях. Но постарайся увести для начала их из Аскатлы.
- Они сейчас взялись помогать местной девочке, у которой какие-то неприятности с опекуном. – Заговорила Ситур, идя рядом с хозяйкой по парковой аллее. – К тому же у Марры есть какие-то обязательства перед Ворами.
- Да, да, да! Мастер Тени Ренал хочет взять под контроль мост Аскатлы. Проблема в том, что мост уже захватили довольно внушительные силы, поэтому ты будешь нужна этому отряду. Маск, может быть, и поможет своей служительнице, а, может, и отвернуться от неё! Они могут все погибнуть, но живыми они будут намного полезней! С ворами ссориться не надо, поэтому помоги им захватить мост. Я подарю тебе палочку небесного огня, - Гийометта осмотрела ладную фигурку дроу, - и какой-нибудь доспех!
- Спасибо! – склонила голову Заувиира. – Насколько я знаю, бесплатных подарков не бывает!
Гийометта весело рассмеялась:
- Твоя основная задача – увести их из города дней на десять максимум, а для этого я готова делать бесплатные подарки, и не только моим единоверцам!

Да, начало не задалось. Чёрный лорд ожидал от неё помощи отряду, но не в храме же. Раздражение, вызванное вынужденным бездействием, прямо-таки плескалось в рубиновых глазах дроу.
- Эх, все ж не то это пиво, - нарушил тишину гном, с треском испортив воздух, - То ли дело пиво из репы...
Заувиира даже не удостоила говорившего мимолетным взглядом, продолжая с самым заинтересованным видом рассматривать носки своих новых сапог.
- Вот надыбаю трубку ту, и покажу настоящий класс, - продолжал Яник, мечтательно глядя в потолок и почесывая ягодицу, - Это не ваша кислятина, вино которое, нет! Это, - тут гном наставительно поднял палец и с торжественным придиханием сказал, - Это - Пиво! С большой буквы, именно так... - торжественность речи была несколько смазана громовой отрыжкой, сопровождаемой ароматами перегара и пареной репы, удушливым облаком заполнившими помещение, но гнома, похоже, это только обрадовало.
- О, вишь? - весело сказал он, - От это я понимаю... А от вашей виноградной бурды токмо кисло, и не бзднешь даже нормально, а уж рыгнуть - так вообще смех курячий, навроде цыплячьего пука, - Яник приложился к кружке и ненадолго замолк, с рычанием поглощая пиво.
- Заткнись, - отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, тёмная. Связываться с гномом ей не хотелось, но и слушать эти «пивные басни» основательно надоело.
Гном замер с полным ртом, ошалело выпучившись на девушку, а потом фыркнул, окатив ту потоком пива, смешанного с застрявшими между зубов остатками гномьей трапезы.
- Заткнись? - продышавшись, возмущенно заорал Яник, - Это ты мне? Я ей тут, сталбыть, красоту дивную распис... роспис... говорю, в общем, а она мне - заткнись? Недоделки остроухие, чтоб вы в жизни понимали? Эти, как иху мать... Истеты, во!
Зау резко подтянула к себе ноги, отбросила стул, который шумно пролетел через зал, замерев возле противоположной стены, и рывком вскочила, метнув глазами молнии.
Яник между тем запрыгнул на стол, и, уперев руки в боки, воинственно выставил вперед бороду и пузо.
- Нет в тебе благодарности, остроухая! - заорал он, - Я тебе про святое рассказываю, а ты? Тубаретку вон кинула... Ты хоть раз репу видела?
- Нет, и желанием не горю, - прошипела дроу.
- Вот и я говорю, что ты - балда! - припечатал гном, спрыгивая со стола и выбивая из пола столб пыли, - Репу она не хочет видеть, сталбыть... - он нервно забегал из угла в угол, словно волнистый попугайчик в клетке, топоча тяжелыми сапожищами и яростно жестикулируя, - Это же репа! У нас поле - о какое, - он на секунду остановился и раскинул руки, явно тщась показать размеры фамильных землевладений, - А репа там уродилась - ну прям золото, а не репа!
Гладкая рукоять привычно легла в ладонь, кнут мгновенно выскользнул из-под полы и угрожающе замер чёрной змеёй у ног хозяйки.
- Не зли меня, гном, - тихо предупредила Ситур.
- А? - Яник замер с раскинутыми руками, словно собираясь обнять дроу, - Чавось? - он опустил руки и угрожающе набычился, - А ты чаво, давно в скулу не получала, остроухая?
- А ты допрыгни! – недобрая улыбка тронула пухлые губы.
- Сама наклонишси, - гном поплевал на ладони и сжал их в внушительные кулаки, - Как в пузень выхватишь.
В ответ раздался лишь шелест хлыста откинутого назад для атаки.
Гном, имевший богатый опыт кабацких драк, с хлыстами сталкивался, и бит ими бывал неоднократно, поэтому лишний раз искушать судьбу не рискнул, предпочтя с молодецким хэканьем швырнуть в противницу полупустую глиняную кружку, из которой только что пил пиво.
Легко отклонившись в сторону, Зау позволила снаряду врезаться в стену.
- Что ещё бросишь? – весело поинтересовалась беловолосая.

Два часа спустя.

- И вот я и грю, - гном, отсверкивая свежим фингалом, в очередной раз наполнил кубки эльфийским вином, - Нафига мне эти корунды? Мне латунь о как нужна была... - он резанул себя ладонью поперек горла, едва не свалившись при этом с табурета, - н-на... Ик! Н-на мел-ка-скоп свой, о...
- О… - глубокомысленно изрекла дроу, пытаясь откинуть назад волосы, похожие больше на белое воронье гнездо. Навалившись грудью на столешницу, она подхватила кубок, расплескав по дороге половину содержимого. – А у те… нету? – искренне удивилась Зау.
- Каво? - гном попытался удивленно вскинуть голову, но потерял равновесие и все же свалился со своего неустойчивого насеста, - У меня... усе... ик... есть! - Яник гордо воздел к потолку палец. Полежав минуты три, он все же решил вернуться на место, но не тут-то было - коварный пол так и норовил наподдать гному под зад и вновь уложить на спину. Наконец, спустя каких-то пять минут, наполненных пыхтеньем, кряхтеньем и сдавленными матерками, горе-мастер умудрился угнездиться на непокорном табурете и глубокомысленно уставился на свой кубок прищуренным глазом. Одним, ибо открыв второй, гном немедленно убеждался - мир все же вертится.
- Уже вернулся, - обрадовалась дроу, переворачивая пустой бокал вверх дном. На тонкую бледную ладонь упала одинокая капля, Ситур задумчиво посмотрела на неё и по-кошачьи слизнула. – Принёс? - помутнённым взглядом оглядев нестройные ряды бутылок, бейнитка решила, что Ян оказался крепким для мужика.
- Ага, - непонятно зачем кивнул Яник, впечатавшись носом в столешницу, - От... - его рука нашарила полупустую бутылку, - Ку.. Кбык твой... где?
Попойка явилась прямым продолжение потасовки: вволю извалявшись по полу и опрокинув на себя все, что находилось в алькове, спорщики решили, что сравнивать вино и пиво из репы нужно методом дегустации, а не изучением кулаков оппонента. Чем они и занялись, справедливо решив не откладывать в долгий ящик столь важное мероприятие. И вот теперь Яник, приникнув щекой к залитым пивом доскам стола, отчаянно пытался понять: а куда этот сволочной муравей тащит хлебную крошку? Не иначе как закусь тырит, супостат!
- Воот, - Зау толкнула кубок в сторону гнома, но он почему-то не покатился прямо, а, совершив полный круг по столешнице, вернулся к дроу. Хмыкнув, Ситур поставила бокал на ножку, выхватила у собутыльника вино и разделила поровну. Бутылка полетела под стол к своим опустевшим подружкам, а дроу откинулась к стене не в силах сделать ещё хоть один глоток. Сфокусировавшись на гноме, что-то заинтересовано рассматривавшего на столе, Заувиира тоже решила посмотреть. Резким движением она смахнула попавшее под руку блюдо с остатками тонких лепёшек, и, со второй попытки взгромоздившись на столешницу, на четвереньках подползла к гному.
- Он... - палец гнома с грязным обгрызанным ногтем описал полукруг и обвиняюще уставился в стол. Объяснить, кто (или что) этот самый "он" Яник не смог - язык его уже не слушался, и поэтому непризнанное светило цеха механиков решил просто дать дроу "мелкоскоп", дабы та сама увидела столь возмутительный акт расхищения запасов пищи. Только вот для того, чтобы это сделать, прибор нужно было бы сначала снять с головы....
- Мур… мурвей, - выдохнула дроу. От её дыхания, малыш стушевался и решил незамедлительно поменять направление на противоположное.
- Угу... - Яник наконец отлип от стола и теперь пытался попасть куском пареной репы себе в рот.
- Трезветь… будем или? – Заувиира не закончила, сев тут же на столе, в голове гулко зазвенело. На то чтобы слезть или встать в полный рост её уже не хватило.

Правительственный квартал. Дом графа Эсмиэля.

Граф Регис Эсмиель Второй покачал в руке хрустальный фужер с дорогим калимшанским вином, про которое знатоки говорили, что этот напиток словно поцелуй любимой женщины - сладок, горяч и кружит голову; отпил глоток, поставил фужер на столик красного дерева и перевел взгляд на своего собеседника:
- Я разделяю Ваше горе, мой добрый друг, но все же - Вы не находите, что это в высшей мере подозрительно? За одну ночь мы теряем две партии товара, засвечиваем перевалочный пункт, кто-то уничтожает патруль магов и вдобавок оставляет эту странную записку...
- Нахожу… - глухо ответил граф Гаелан. По его лицу – бледному, породистому – невозможно было угадать, что думает и чувствует сейчас граф. Разве что резче и чернее обозначились морщины, а выражение стало еще более застывшим, чем обычно. Гаелан-старший стал напоминать свою собственную посмертную маску, какую по обычаю снимали с усопших аристократов.
- Вспоминайте, друг мой, кто может так ударить? - Регис откинул со лба прядь светлых волос. В отличие от своего собеседника, он предпочитал следовать моде - на нём был ярко-желтый дублет с золотым шитьем и костяными пуговицами, а длинные светлые волосы были уложены волнами, спадающими на плечи. Ноги в белых шелковых чулках он закинул на высокую скамеечку с бархатной подушкой, и, пока слуга-калимшанец чистил башмаки своего хозяина, сидящая на полу девушка массировала ступни графа.
Гаелан пошевелился в кресле – кажется, первый раз за этот долгий разговор. Собеседник терпеливо ждал ответа.
- Я думал об этом, - ответил наконец Гаелан-старший, и в его голосе отчетливо послышался скрип колес телеги, везущей преступника к плахе. – Конкуренты? У меня их давно не было. Если и появились, то не успели бы набрать достаточно сил и средств для такого удара. Я слежу за этим. Любезные соратники из Городского совета? Должны понимать, что утопив меня, сами в стороне не останутся. И никто из них не осмелился бы даже приблизиться к моему сыну. Случайные герои? – последнее слово он произнес особенно презрительно. – Да, попадаются изредка мстители. За свободу, права граждан… Щиплют по мелочи. Но чтобы так последовательно и уверенно…
Граф умолк и замер, снова превратившись в подобие памятника самому себе.
- Я теряюсь, Регис… Кажется, впервые в жизни, я не знаю. И это мне совсем не нравится.
- Мне тоже, мой друг, мне тоже... Ай, да не так же сильно! - последнее было адресовано девушке-массажистке. Та испуганно съежилась, ожидая удара, но её хозяин был занят гораздо более важным делом, чем наказание рабов - он думал. В кабинете повисло молчание, нарушаемое только треском дров в камине.
- Герой-одиночка... - граф Эсмиель словно пробовал эти слова на вкус, - Нет, мой друг, это тщательно спланированная против нас кампания, и ведет её кто-то, кто слишком хорошо нас знает. Знает, и вдобавок достаточно богат для того, чтобы финансировать боевые действия против нас. Ибо один человек так много за одну ночь не сделает...
- Я собираюсь временно прекратить все дела, - скрипнул, наконец, граф Гаелан. - Арчибальд Руанальдо Гаелан в официальном трауре! Он не появляется в Совете, почти не выходит из дома… Ладно, соболезнующих будет принимать. Бедный граф Гаелан! Он убит горем, он стар и ни на что не способен!
Арчибальд Руанальдо хохотнул и стиснул в кулаке длинную ножку бокала.
- Вы отлично держитесь, старина, - Регис критически осмотрел представленные слугой туфли и снисходительно кивнул. Слуга поклонился и аккуратно поставил туфли рядом с хозяйским креслом, - И я так подозреваю, что у Вас уже есть кто-то на примете. Или я ошибся?
- У меня всегда кто-нибудь да есть на примете, - криво усмехнулся Гаелан-старший.
- Я могу Вам помочь, мой друг? - судя по интонации, вопрос явно не был задан для проформы, но это было понятно - речь шла о целостности кошельков и репутации беседующих.
- Можете, - деловито кивнул Арчибальд Гаелан. – У вас в охране, я знаю, два боевых мага. Они нужны мне на одну ночь. На сегодняшнюю ночь, - уточнил он.
- Сейчас распоряжусь, - Регис щелкнул пальцами, и слуга подал ему кожаный бювар с монограммой и чернильницу. Эсмиэль написал что-то на тонком листе дорогой рисовой бумаги с фамильным вензелем, поставил печать и жестом отослал слугу, - Маги будут ждать Вас у ворот при выходе, мой друг.
- Обещаю вернуть в целости и сохранности, - усмехнулся Гаелан и провел рукой по губам, словно стирая невольную улыбку. Он встал, встряхнул руками, расправляя кружевные манжеты – единственную вольность в строгом наряде, и протянул руку Регису.
- Благодарю, друг мой. Вы несказанно выручили меня своим согласием, - губы графа на миг сжались в темную нитку, а затем обнажили зубы в жутковатом нечеловеческом оскале. – Хрен с ним, с бизнесом. Но за сына я сам буду грызть любого.
- Всегда готов помочь, мой друг, - Регис ногой отпихнул рабыню и резво вскочил, пожимая протянутую руку собеседника, - Тем более в таком деле...
Гаелан склонил голову в коротком поклоне, повернулся и молча вышел.

(с сержантом Ботари)

Под землей

Мерзкое это дело - стоять на часах. Ещё хуже - стоять на часах в канализации. Следующая ступень мерзости - это стоять в канализации Аскатлы, где дерьмо ещё ароматней, чем где бы то ни было. А уж насколько паскудно стоять по колено в нём, когда остальные твои как бы друзья делят добычу от проданных рабов - и вовсе зубами скрипеть хочется.
Поэтому, когда из темноты подземелья раздались громкие голоса, часовой из отряда капитана Хейгана злобно ощерился. Хорошо, когда есть на ком отыграться!
А из темноты вышли - двое. Мерзкого вида тощая орка, и хъюман, машинально теребящий пальцами рукоять висящего на поясе меча.
- И чо? - довольно осклабился охранник-работорговец, чувствующий за спиной силу трёх десятков отморозков, - чем платить будем? Натурой или деньгами? Вот ты, - он ткнул пальцем в орку, - деньгами. А ты, - грязный палец повернулся в сторону хъюмана, - натурой! Гыгыгы...
Ни Нельдора, невидимой тенью проскользнувшего мимо с гномьей бомбой на плече, ни кринити, изготовившегося кинуться полюбившимся колдуну заклинанием черепа-ловушки, часовой, конечно, не заметил
Казалось, непристойное требование часового нисколько не оскорбило мечника. Во всяком случае выражение лица его поначалу не изменилось.
- Пожалуйста, - невозмутимо согласился кенсай. И добавил с кривой усмешкой:
- Поворачивайся.
Что-то тут было не так. Ну вот совсем не так. Непонятен был этот бездоспешный самоубийца, нарывающийся или на смерть, или на рабские колодки. Непонятна была и зеленомордая, брезгливо-пристально вглядывающаяся в работорговца. Ну, а с непонятным у тех, кого божества обделили умом - разговор всегда короткий.
Работорговец шагнул вперёд, и его топор без затей косо рухнул сверху вниз, целя раскроить ничем не прикрытую голову кенсая. И раскроил бы, останься тот на месте. Однако радовать часового такими подарками Фагус не спешил. Это было бы попросту стыдно. Топор ещё только опускался, а Ралби уже скользнул в сторону, пропуская противника мимо себя. Гадюка широкой чёрной лентой выскользнула из ножен. На этом всё могло бы и закончиться - у любителя мужской натуры явно не хватало скорости ни развернуться к внезапно оказавшемуся сбоку "бездоспешному самоубийце", ни даже просто избежать первого и последнего удара чёрного клинка. Вот только мечник не стал его наносить.
- Задом! - вместо этого плетью хлестнул его голос.
Начавшая разгораться ярость, подстёгнутая обидным словом, не позволила работорговцу понять, что его только что пощадили.
Он знал одно - первый удар не достиг цели, а значит, её должен достать второй.
Однако и на этот раз хищное лезвие топора не достало беззащитной плоти. Гадюка перехватила топорище и подправила направление удара, уводя его мимо своего хозяина. И на этот раз ударила в ответ. Клёпаная кожа вскрылась на плече караульного щелью, как разжимаемая ножом двустворчатая раковина. Края её окрасились кровью. Ралби намеренно задел противника лишь кончиком острия - только чтоб ещё больше разозлить и потянуть время. Ему было всё равно, станет ли враг после этого осторожнее, поняв, что неверно оценил своего противника, или будет всё так же переть на рожон, как баран на новые ворота. В любом случае это давало время подоспеть остальным работорговцам, и, к возможному удивлению часового, именно этого кенсай и добивался.
Гадюка с радостью откликнулась на желание хозяина подольше не убивать бестолкового хама - ей хотелось поиграть и помучить. И потому меч послушался Ралби и не стал сокращать время своей игры ядом.
Как и ожидал Фагус, сама на плече не остановила работорговца и не заставила задуматься. Думать было нечем либо от рождения, либо теперь, когда глаза медленно, но верно заволакивала багровая пелена ярости. Он уже снова было попёр на отскочившего назад кенсая, как разъярённый кабан через тростники, но тут сквозь пелену всё же пробилось нечто, заставившее его притормозить. Напарник, стоявший вместе с ним на часах, заботливо притопленный оркой, отчаянно булькал зловонной жижей в сточной канаве.
- Не спи! - задорный крик кенсая отозвался болью в бедре работорговца повыше колена - Ралби успел скользнуть вперёд и в сторону и дотянуться кончиком меча, снова оставив болезненную, но несерьёзную рану.

(много нас было)

Мимо рассвирепевшего бандита проскользнул Нельдор, небрежным тычком пальцев заставив того глотать воздух, выпучив глаза. Встретившись взглядом с Маррой, ассассин чуть заметно кивнул - мол, бомба стоит, наживка сработала, сейчас толпа будет здесь, и поспешил отступить.
Ткнув кулаком в кадык булькающему бандиту, Марра выпрямилась, в туннеле эхом отдалось "вита... мортис... "и уже через несколько секунд из грязи и слизи поднялись два пусть подпорченных, но ещё вполне таки боеспособных скелета.
- Отступаем, - коротко бросила кенсаю маскитка, - но не спешим.
Кенсай коротко кивнул орке. Действительно пора было уходить. Только перед этим следовало закончить с незадачливым часовым.
- Тебе без надобности, - сквозь зубы процедил кенсай, и Гадюка метнулась к финалу своей вожделенной игры, под широкий ремень работорговца. Вопль взвился под потолок, отразился от стен и оборвался вторым ударом, разрубившим хребет пониже затылка.
Отвернувшись от груды бесформенной плоти, ещё недавно бывшей человеком, Ралби последовал за уходящими товарищами.
Золотисто-красный, с багровыми отсветами из глазниц череп сработал изумительно. Рейнард не успел еще опустить руки, сплетшие заклинание, а выскочившие на подмогу собратьям-бандитам только-только потянули из ножен клинки, как раздался громкий хлопок. На негодяев посыпался град жгучих осколков вперемешку со зловонными брызгами. Невидимый и недосягаемый Рейнард зашелся в беззвучном смехе.
Вонь резала нос и выдавливала слезы из глаз. Кто другой, похлипче, мог и вовсе не выдержать и с копыт свалиться, но коли уж часто бываешь в канализации, ко многому привыкаешь. А если денежку за это дают... Она не только сама не пахнет, но и любое зловоние отшибает похлеще духов. Подумаешь, запах!
Именно так и подумал Стим, когда волна «аромата» шибанула вслед за криками. Как ни крути, надо туда бежать, а не оттуда, а то капитан Хейген по головке не погладит.
Чего это там? Нищеброд попался позубастей обычного?
Однако, вопреки ожиданиям, взгляду предстал не бродяга из бывших солдат, осмелившийся сопротивляться, а два скелета, в глазницах которых тлела явная недоброжелательность.
Это мягко говоря.
- Колдуны проклятые! – завопил кто-то.
- Без паники! – раздался голос командира, старого пройдохи Балли. Их тут всего двое. А ну!
- Сам он, впрочем, «анукать» не пошел. Где должен быть в бою командир? Правильно, позади.
Стим размахнулся и ударил по костяной рукой – два пальца отлетело. Ободренные успехом, работорговцы ринулись вперед, да так резво, что одного бедолагу оставшаяся целой белая пятерня ухватила за горло. Тот заверещал и с испугу, не думая, провел привычный удар коленом промеж ног, который обычно заставлял любого противника скорчиться от боли. Однако на этот раз, кроме кости, колено ничего не встретило. Скелет качнулся, но добычи не упустил, усилив хватку – изо рта человека потекла струйка крови. В это время кто-то обрушил топор на плечо, и рука отвалилась, упала на пол вместе с жертвой, продолжая сжимать ее горло. Кто-то кинулся отдирать, остальные пошли в атаку, сминая своих неживых противников численным превосходством. будь им где развернуться, все кончилась бы быстро, но канализация – не площадь, и потому схватка несколько затянулась.

(те же, там же)

Западное побережье Лунного Моря. Устье реки Теш. Жентил Кип. За двенадцать дней до появления Подштанников в канализации Аскатлы. Полночь.

Высокий крепкий мужчина с вьющимися светлыми волосами и длинными усами, свисающими ниже подбородка, одетый в чёрно-зелёную рясу, истово молился в небольшой комнате со стрельчатыми окнами и высоким потолком, стоя на коленях перед черным обсидиановым алтарем, на котором была высечена сжатая в кулак рука с выходящими из нее лучами. Священник уже заканчивал молитву, как порыв внезапно поднявшегося в комнате ветра погасил все светильники.
- Слушай и запоминай! – низкий голос прокатился под сводами комнаты.
Фзоул Чембрил, Высокий жрец Бейна и Избранный Тиран, повелитель Жентил Кипа и Жентарима, поднялся с колен и повернулся на голос. Возле правого окна, завернувшись в плащ, стояла громадная фигура. Фзоул склонился перед Темным Лордом в ожидании указаний: в последнее время бог ненависти часто являлся к Избранному Тирану, давая новые задания и указания для расширения влияния Черной Сети.
- Твоя ученица из Амна неплохо справляется! Ей, как и тебе, удалось заполучить на службу мне падшего тормианина, за это я наградил ее! Но есть еще одно небольшое задание, которое ей дашь ты!
- Я внимательно слушаю, - Чембрил поднял глаза на своего повелителя.
- Мне кое-что задолжал Маск, - продолжил бог раздора, скрестив руки на груди, - но пока он справляется, а вот отряд маскитов, которых послал жулик, несколько застрял в Аскатле. Надо бы их стравить с хельмитами и тормианами, но оставить при этом в живых. Подумай-ка на досуге, Фзоул, и дай указания своей ученице. А теперь докладывай, как продвигаются дела Жентарима…

Аскатла. Ратуша. За два дня до появления Подштанников в стоках.

Шестеро в красных плащах и масках восседали в резных креслах за инкрустированным золотом массивным столом мореного дуба, установленным на возвышении в большом зале ратуши Города Монет. По правую руку Совета под шпалерами с изображением Вокин на удобных резных стульях расположились представители богатейших купеческих семей государства Амн. По левую руку под баннерами со святыми символами сидели главы церквей Аскатлы: Торма, Селуны, Хельма, Латандера, Умберли, Тиморы, Талоса и, конечно же, Вокин. Перед Советом Шести на длинных скамьях с мягкими сиденьями и спинками – главы и представители знатнейших и самых родовитых семей столицы и близлежащих городов. Вот уже почти полтора часа шло расширенное заседание Совета, почти полтора часа самые богатые и знатные граждане Амна отчитывались перед правителями, ругались, спорили, кричали, решая вопросы внешней и внутренней торговли, освоения Мазтики, Ситсиллианского и Риатавиннского восстаний, продажу индульгенций и сектантство, наплыв жрецов Темного Солнца и выдачу лицензий магам. Люди в красном, молча, выслушивали доклады, время от времени передавая записки с вопросами спикеру Совета, который их озвучивал.
Наконец Мейсарх подал знак спикеру, и тот трижды ударил в золотой гонг с гербом Амна, установленный на кафедре в центре зала, и призвал к тишине и вниманию. Глава Совета поднялся со своего места и, поигрывая рубиновыми четками, произнес с едва заметным южным выговором, присущим жителям пустыни Калима:
- Торговля, будь то внешняя или внутренняя, сейчас должна быть забыта на время. В наше непростое время, когда кругом снуют агенты Черной Сети и Арфисты, когда Уотердип и Невервинтер пытаются перехватить важные купеческие маршруты, когда Врата Бальдура собирают наемников Пламенного Кулака у Облачных вершин, практически блокировав Нашкель, когда ночные войны воровских гильдий не дают мирным гражданам спокойно передвигаться по улицам городов, мы, жители самой молодой на Побережье Мечей нации, должны быть сплоченными как никогда, чтобы противостоять внешней угрозе! А что делаете вы, дворяне и купцы Аскатлы? Вы пишите друг на друга доносы и кляузы, захватываете имения и убиваете своих близких в кровавых клановых разборках! С сегодняшнего дня сроком на один месяц в Аскатле и ее окрестностях вводится неограниченная власть Совета Шести и комендантский час! Все значимые объекты частной и государственной собственности берутся под круглосуточную охрану Гвардией Совета, рыцарями Неспящего и паладинами Благороднейшего Ордена Пурпурного Сердца. Маги-В-Рясах будут обеспечивать защиту и поддержку. Если кто-то будет уличен в нарушении закона чрезвычайного положения или в попытке саботирования закона чрезвычайного положения, тот будет подвергнут пытке, клеймлению и заточению в яме не взирая на чины, звания, положение и заслуги, а его имущество будет изъято в пользу государства Амн. Ответственными за безопасность города на этот месяц общим решением Совета Шести назначаются: Великий Комтур сир Райан Троул, лорд-инквизитор Келдорн Файркам и Начальник Гвардии Совета леди Пикваста Стрейтакст. Контролировать деятельность Чрезвычайного Триумвирата будет Совет Шести.
Мейсарх резко развернулся, давая понять, что расширенное заседание завершено, и направился к своему креслу. На его тонких губах играла веселая усмешка. Да! Совет поприжмет теперь хвосты всем зарвавшимся пижонам-дворянчикам, разживающимся за счет работорговли и контрабанды. Никто из них в течение месяца не посмеет высунуться из норы, а тем временем гвардейцы Совета сумеют перехватить их связи для блага правительства…

Аскатла. Ратуша. За два дня до появления Подштанников в стоках. Закрытое заседание Совета.

Купцы и дворяне, озадаченные внезапным решением Совета, покинули зал, не проронив ни слова. Еще до начала заседания спикер Совета предупредил верховных священников и Великого Комтура о необходимости задержаться. Как только двери зала захлопнулись за последним представителем знати, со своего места поднялась Тессарх, единственная женщина в Совете, и, спустившись с возвышения, обратилась к церковникам:
- Совет Шести просил вас остаться на закрытое заседание по причине, касающейся прежде всего деятельности церквей в нашей столице. Совету достоверно стало известно, что последователи безумного Цирика, изгнанные возрожденной церковью Бейна из Жентил Кипа, наводнили Побережье Мечей от Лускана до границы Тетира. Огромная секта цирикатов действует при поддержке воровских гильдий и так называемых вольных магов в самом сердце Амна, здесь в Аскатле! – женщина сделала паузу, поправляя татуированной ручкой выбивающуюся из-под капюшона прядь каштановых волос.
Верховный Наблюдатель Ойсигг поднялся со своего места и промолвил, поклонившись:
- При всем моем уважении к мнению Совета, я, как глава церкви Хельма Неспящего, не могу согласиться с Вами, госпожа! Создание какой-либо секты не могло ускользнуть от Наблюдателей и Стражей Неспящего…
Тессарх резко прервала хельмита:
- Да вы, Ойсигг, не видите, что происходит у вас под самым носом! Или мне вам напомнить о приверженцах Бешабы, которые собирались в недостроенном крыле храма Хельма? А культ созерцателя в нижней канализации?! Сядьте, Наблюдатель!
- Что, Ойсигг, забыл о талонатах в Тредмите? – хохотнул громадный Штормлорд Наллабир.
- А не ты ли их поддерживал, талосанин? – вступился за товарища Повелитель Зари Крилль. – Ты и умберлаты!
- Не смей поминать Мать Морей, латандрит! – угрожающе прошипела Верховная Жрица Йастанра, вскакивая со своего места.
Поммарх, крупный мужчина с военной выправкой, ударил своим увесистым кулаком по столу, а спикер часто-часто заколотил в золотой гонг, призывая к тишине и порядку. Женщина в красном наблюдала за перепалкой высшего клира Аскатлы с довольной улыбкой и продолжила, когда все все-таки замолчали:
- Так вот, нам стало известно, что цирикаты планируют устроить демонстрацию своей силы в районе Храмов через два дня. Поэтому-то Совет и не стал оглашать данную информацию при всех, во избежание паники и ненужных кривотолков. Силы городской стражи и гвардии не будут привлекаться для захвата последователей Цирика, но силы храмов должны быть наготове, чтобы не пострадали простые жители Аскатлы. И не усиливайте патрули на улице! Будьте готовы не только отразить открытое нападение, но и уничтожить секту! Сир Райан, вы должны скоординировать действия всех отрядов, во избежание ненужных стычек между церквями.
Великий Комтур молча поклонился Совету.

Аскатла, Храмовая Площадь

Как гордо возвышается над Храмовой Площадью опора обиженных и униженных - Твердыня Хельма! Как величественны и вместе с тем светлы стены Храма Латандера, готового помочь любому, кто попал в беду! Как мрачны, суровы, но тем не менее красивы владения Талоса-разрушителя, поклониться которому нет-нет, да и завернёт какой-нибудь аристократ, что натворил дел, и теперь опасается возмездия... Как возвышенны и утончённы аристократы Аскатлы, что, вдыхая благовония , воскуряемые клериками столицы, совершают свой неторопливый моцион, беседуя о высоком...

И как вонюч, тошнотворен и отвратителен был фонтан, саданувший в небо из шелей канализации, в считанные мгновения "украсив" ароматными потёками все три храма, и почти всех , кто гулял неподалёку от центра Площади!

Канализация Аскатлы. Несколько минут после взрыва.

- Вперед! В атаку! На нас напали! – нестройный хор голосов эхом раскатывался под сводами канализационных туннелей.
Из нескольких убежищ выскочило человек тридцать вооруженных головорезов, которых тут же накрыла волна стоков, поднятая взрывом. Чертыхаясь и отплевывая вонючую жижу, бандиты пытались подняться на ноги, но оскальзывались на мокрых камнях.
- Встать, сволочи! Перекрыть выходы из коллектора! – одноногий капитан Хэйган появился в одном из проемов в сопровождении щуплого мага и нескольких жрецов Цирика.
Цирикаты хором запели какую-то молитву, и темные своды озарились ярким белым светом. Затем жрецы Темного Солнца уже вразнобой стали читать заклинания: несколько скелетов поднялись посреди стока, божественная сила вливалась в тела священнослужителей, в руках у одного из них возник отсвечивающий голубым светом молот, а трое вооружились огненными мечами. Разбойники дружно бросились туда, где только что взорвался оставленный кринити волшебный череп.
- Прикрой, Скюрблад! – рявкнул Хэйган тощему магу, уже наколдовавшему ускорение, и, выхватив меч, ринулся за своими подчиненными.

Район Храмов.

Вонючие фонтаны, вырвавшиеся не только из открытого люка, но и из всех ливневых решеток городской канализации, дали сигнал воинам всех храмов к началу действий. Именно о чем-то подобном всех предупреждал Великий Комтур Ордена Пурпурного Сердца, именно к этому всех готовили последние два дня верховные священники. Закованные в броню люди бросились со всех сторон к входу в коллекторы, скользя по покрытой фекалиями мостовой. Вооруженные молотами и булавами талосане, копейщики Латандера, щитовики Хельма и паладины Торма выбегали из храмов своих покровителей, оттесняя богомольцев к бортикам тротуаров, и неслись к источнику зловония – открытому люку канализации.
Прелат Вессаллен на мгновение замер у своего стола, прервав чтение, и как бы прислушался: чужая и злая божественная сила явственно пульсировала неподалеку.
- Тессарх была права! – прошептал старик, схватил со стола золотой колокольчик и нервно зазвонил, призывая слугу, чтобы предупредить паладинов.
Силу Цирика почувствовали и в других храмах, отчего Верховный Наблюдатель Ойсигг аж подскочил на месте, припоминая позавчерашнюю неприятную беседу в Ратуше.

Первым на поверхность выскочил, размахивая магическим молотом, Траггин, старший цирикат в свите Хэйгана, тут же столкнувшись сразу с пятью тяжеловооруженными воинами.
- Добро пожаловать! – рявкнул широченный верзила с обожженной физиономией и молниями на щите, замахиваясь булавой…

Площадь - Храм

Рыцарь Ордена Пурпурного Сердца – образец добродетели, мужества и самоотверженности. Именно так выглядел замерший у двустворчатой дубовой двери, окованной медными полосами, караульный. Ни одна пылинка не оскверняла отполированные доспехи, котта с гербом Ордена – пурпурным сердцем в языках пламени – сияла нетронутой белизной. Сквозь щель забрала поблескивали внимательные голубые глаза. Словом, всем своим видом часовой демонстрировал – орденцы не дремлют, зло будет повержено, а граждане Аскатлы - под надежной защитой.
Мысли же молодого Артура де Бриза были не столь чисты и строги. Совсем недавно принявший посвящение храмовник отчаянно скучал и черной завистью завидовал товарищам, что несколько дней назад отправились в Виндспер Хиллс, где по слухам объявился извечный враг людей и прочих гуманоидных рас – дракон. Вот это настоящее дело, не то, что торчать в безопасном храмовом квартале, куда даже нищих не пускают. Впрочем, Артур де Бриз был достаточно хорошо вымуштрован, чтобы мысли оставались мыслями. Внешне его душевные терзания выражались лишь в том, что холодные голубые глаза пристально наблюдали за прохожими, задерживаясь в особенности на хорошеньких девушках. Одна такая словно нарочно прогуливалась туда-сюда перед воротами Ордена и была чертовски привлекательна. Ее платье нежно шуршало, когда девушка приподнимала подол маленькой ручкой, чтобы серо-голубой шелк не касался мостовой. Волосы были темно-рыжие, с солнечными искрами в прядях, а лицо – печальное и строгое.
«Красотка», - думал де Бриз, провожая взглядом рыжульку, словно маятник шагавшую взад-вперед: «Интересно, замужем? Хотя кому это когда мешало…» Пальцы рыцаря чуть сильнее сжали древко алебарды.
Шум и крики со стороны Центральной Площади отвлекли де Бриза всего на несколько мгновений. Нет, молодой храмовник не сошёл со своего поста ни на единый шаг, но не повернуть голову в сторону шума было бы просто глупо - мало ли какая опасность может угрожать Храму? Когда же рыцарь брезгливо отвернулся от зрелища бегущих с Площади обывателей, залитых зловонными фекалиями, он с ужасом обнаружил, что рыжеволосая девушка медленно сползает по кирпичам стены на мостовую, а прочь от неё и отважного рыцаря уже убегает закутанный во всё чёрное хоббит явно злодейского вида.
- Баронесса де Арнис! - ахнули за спиной де Бриза. - Ну же, не стой на месте! - и седой рыцарь, выскочивший из дверей Храма на шум, бросился на помощь девушке.
Помедлив полсекунды, де Бриз передал алебарду напарнику и подхватил на руки бесчувственную красавицу, уже почти сползшую наземь. Старик распахнул перед ним створку двери и Артур со своей легкой и, чего уж скрывать, приятной ношей шагнул в полумрак Храма.
В это время ресницы девушки вздрогнули раз, замерли и вновь затрепетали, как крылья бабочки. Она приоткрыла глаза, уставившись на спасителя и, кажется, даже не сознавая, что ее несут на руках.
- О... Что случилось?
- Какой-то негодяй толкнул вас и вы упали, - объяснил Артур. - Я Артур де Бриз, и вы под защитой Ордена Пурпурного Сердца.
Меж тем на улице шумели все сильнее.
- Благодарю вас! Но чего же он хотел? – лицо, на которое падали рыжие пряди, сделалась бледным, когда рука схватилась за пояс. – Мой кошелек! Его нет!
Казалось, она сейчас вновь лишится сознания.
В надежные дубовые двери Храма с размаху ударили чем-то тяжелым. В молитвенную залу вбегали встревоженные орденцы.
- Вам лучше пока остаться здесь, - посоветовал Артур. - Кошелек - не самая страшная потеря.
- Вы не понимаете! – возмутилась она. - Да и что может случиться здесь, в храме, под вашей защитой! Ох, - только теперь девушка, смутившись, сделала попытку освободиться. – Я... Я уже не упаду.
Де Бриз с неохотой позволил красавице встать на гладкие узорчатые плитки пола. На всякий случай по-братски поддержал за локоток. Но снаружи обычный гвалт превращался во что-то совсем уж жуткое и беспокойное. - Построиться и наружу! - скомандовал высокий темноволосый паладин и со звонким щелчком спрятал благообразное лицо за забралом шлема.
- Побудьте здесь, - повторил молодой де Бриз. - Как только все утихнет, мы найдем вора.
Обнажив мечи, храмовники колючей стальной змеей вытекли из Храма на улицу.

(Алеф, немного Мява и я)

/С одобрения Мявстера

Крассу Хорнеллу было страшно. Несмотря на чешуйчатую броню, надёжно обнимающую плечи, несмотря на широкий щит с глазастой перчаткой и увесистую булаву, которой храмовник неплохо владел – он боялся. С того самого момента, как увидел одного из бандитов, выбравшегося на свет из канализации следом за жрецами Цирика. Потому что Красс его узнал.
Хорнелл льстил себя надеждой, что никто в Аскатле, особенно его нынешние соратники по Церкви, не знает его прошлого. В самом деле, что бы сказали о хельмите, который прежде был работорговцем? И, что важнее, что бы с ним сделали?
Тот, кто подумал бы, что Красс искренне раскаялся в содеянном и служением Стражу хочет искупить совершённые преступления, оказался бы абсолютно не прав. На самом деле Хорнелла попросту хорошенько прижали в родном городе, и работорговцу пришлось срочно сматывать удочки и делать ноги. К слову сказать, прижали как раз те, к кому Красс сейчас и прибился в поисках укрытия. То бишь хельмиты из числа его земляков. Прибыв в Аскатлу, работорговец рассудил, что уж в своих рядах последователи Бдительного его искать не будут. А в городе, в который Хорнелл прибыл впервые в жизни, его, казалось бы, никто не знал и, следовательно, не мог выдать правосудию. А теперь частичкой «правосудия» стал он сам.
И вот сейчас, когда Красс уже сжился со своей новой ролью (хотя никаким истинным поклонением Хельму бывшего работорговца и не пахло), из городской канализации, нагло наплевав на все чаяния и желания храмовника, вылезло его прошлое. Прошлое имело грубое, словно на скорую руку скроенное из толстой бычьей кожи лицо, густо заросшее сивой щетиной. Лицо это принадлежало земляку Хорнелла и бывшему собрату по ремеслу.
Первой же мыслью, обухом огревшей по затылку, было: «Он меня выдаст». Напрочь вылетел из головы приказ «пленных не брать», в соответствии с которым бывшего коллегу Красса никто попросту не стал бы допрашивать. Убить, убить самому, во что бы то ни стало и как можно скорее! Пока не узнали, пока не выдали.
Глаза выбравшегося из канализации бандита округлились, узнавая, но произнести имени он не успел. Булава Красса с маху накрыла голову работорговца с явным намерением вбить её в плечи по самую макушку. Бандит без звука рухнул на мостовую, под ноги вылезающего из канализации товарища. А замешанная на страхе ярость уже гнала Хорнелла дальше, в гущу, убивать всех, кто попадётся под руку. Чем больше он убьёт сам, тем крепче будет уверенность, что никто из шайки не сможет его опознать. Мысль о том, что в шайке далеко не все его знакомцы (если вообще есть ещё кто-то, кроме только что убитого), благополучно и без задержек миновала голову Красса.

Воронёный клинок Гадюки, ещё не отёртый от крови, совсем не хотел в ножны. Хищная ядовитая сталь звала своего хозяина повеселиться ещё, ей было мало жестокой расправы над часовым бандитов в канализации. «Они же людьми торгуют, что их жалеть?» - мелькнула в голове мысль в унисон чаяниям кровожадного меча. Усмирять клинок своей волей сейчас не очень-то хотелось – действительно, почему бы не приложить руку к очистке от этой грязи городской канализации? Там и без того дерьма хватает.
О том, что храмовники прекрасно справятся и без него, кенсай не подумал, как и о том, что потакает сейчас желаниям своего меча. Танец звал, пусть не такой красивый, как с по-настоящему достойным противником, но всё равно танец, мелодия которого уже начала звучать в голове.
Фагус отстал от орки и выхватил из кармана на поясе маленький флакончик. Зубами сорвав пробку, воин одним махом опрокинул его содержимое в рот и нырнул в гущу схватки, чего, впрочем, уже никто не заметил. Зелье невидимости делало своё дело.
Могучий гигант-разбойник, сбивший с ног одного из храмовников и уже занёсший над ним тяжёлую окованную палицу, должно быть очень удивился возникшему словно из ниоткуда воину без доспехов с широким воронёным клинком в руке. А в следующий миг всё вытеснила жуткая боль, полыхнувшая в локте, и вооружённая рука отправилась в свободный полёт, разлучённая с хозяином безжалостной Гадюкой. Второй удар вогнал чёрное остриё под спутанную кудлатую бороду, и крик захлебнулся в рассечённом горле. А кенсай стремительно развернулся к новому противнику.
Жрец Цирика, заприметивший вынырнувшего из невидимости мечника, бросился к нему. Огненный клинок в руке клирика прочертил пылающую дугу наискось справа налево, но перечеркнуть наглеца магическим пламенем не удалось. Ралби прянул навстречу клирику, уходя с линии атаки, смещаясь вправо, и поднятая эфесом вверх Гадюка приняла на себя удар, Вт о время, как локоть кенсая врезался в подбородок жрецу. Следующим движением Фагус оттянул меч вправо, и скользнувшая параллельно земле чёрная лента клинка распахнула на шее цириката широкую алую щель.
- Хватит с тебя, - шепнул напившейся крови Гадюке кенсай, заприметив в опасной близости от себя пару недобитых скелетов. У одного недоставало левой руки, другому переломали рёбра, но оживлённым жреческой магией костяным остовам это, по всей видимости, нисколько не мешало. Содержимое второго флакончика, извлечённого из того же кармана, перекочевало в рот мечнику, и вновь нырнувший в невидимость кенсай прыгнул в сторону – на случай, если кто-нибудь запомнил, где он стоял. Через пару минут Фагус нагнал Марру и зашагал рядом, по-прежнему оставаясь невидимым для окружающих.

Стихала, подходя к своему завершению, битва на Площади, сдавались в плен гордым хельмитам и беспощадным талосанам последние работорговцы, бросали себе под ноги бутыли с огненным зельем цирикаты, не желающие "правосудия Хельма", и только под толщей земли и камня, в самом сердце Храмовой канализации, упрямо и молча барахтался человек, раз за разом сползая обратно в зловонную жижу, не в силах взобраться на крутую стену канала. Капитан Хейган не желал умирать , утонув в дерьме.
- Ну хватайся, што ли…
Ленивый, врастяжечку голос прозвучал так неожиданно, что Хейган, едва отвоевав одну пядь подъема, сполз обратно. Зато прямо перед носом у утопающего появилась маленькая грязная рука с обкусанными ногтями. За каковую руку капитан и ухватился, и выполз-таки из своей несостоявшейся могилы. Стоя на четвереньках у края коллектора, несчастный мотал головой и затравленно смотрел на неожиданную спасительницу. Была та спасительница мелкой - вряд ли достала бы до плеча пирату, и тощей - и откуда силы взялись вытянуть такой груз? - и только в глазах её (странно разноцветных) что-то виднелось такое... очень недетское.
- Будет очень некстати, если ты утонешь в дерьме, - промолвила незнакомка. Серьезность ее голоса никак не вязалась с диковатым шальным выражением разноцветных глаз. Словно ниоткуда появился и блеснул в маленькой руке узкий стилет.
… Нет, вовсе не свой жизненный путь вспоминается умирающему человеку. Угасающее сознание отчаянно цеплялось за реальность. Схватившись за левую сторону груди, откуда торчала обмотанная черной кожей рукоятка стилета, Хейган тускнеющими глазами видел… маленький, красного дерева, окованный узорными медными полосами сундучок. Сундучку этому полагалось стоять в тайнике, известном одному только капитану, но сейчас он стоял у ног разноглазой, а уж та вовсю ковырялась в свитках. Мелькнул лист голубой бумаги, и Хейган сразу же узнал это письмо. Незнакомка радостно хихикнула, подошла вплотную к пирату и легким тычком опрокинула его навзничь. Уже ничего не видя, пират напоследок почувствовал легкий укол в грудь, рядом с первой, смертельной раной.
У зловонного коллектора остался лежать некогда легендарный капитан Хейган со стилетом в сердце и приколотым к груди письмом. В густом полумраке затихало ехидное хихиканье…

(с Серым Мявом)

Храм

Пустота заняла место стражей, пустота да легкий сквозняк из невидимых щелей. Ну что же ты, говорила она. Вперед, все идет по плану. Девушка больше не выглядела готовой вот-вот лишиться чувств, скорее готовой лишить их кого-то, кто помешает планам. Что там говорил Янсен, хрюкая над пивом? Свернуть налево, в нишу – там дверь обсерватории. В полумраке, почти наощупь – маг и воры могут обходиться без яркого света – руки искали нужный рычажок. Нет, нет...
А если Янсен сговорился, и в зал сейчас вернутся храмовники, окружат ее и отведут на казнь за святотатство? Или и вовсе убьют на месте, не будут судить. И тот рыцарь, во взгляде которого Налья уловила надежду и тайное вожделение, будет первым. Пальцы нащупали закругленную скобу и отвели ее назад, та отозвалась тихим щелчком.
А ведь она, действительно совершает святотатство. Да, по просьбе рыцаря, с которым дрались бок о бок ночью, и который гораздо больше рыцарь, чем мальчишка, слишком плотно прижимавший ее к себе. И все же не защищая свою жизнь, она обкрадывает Храм. Не храм Бейна или Черного Солнца, обкрадывает паладинов ордена Пурпурного Сердца. Что ты делаешь, Налья де Арнис? Не это ли ловушка, в которую попадаешь, обходя ямы, петли, сети и самострелы?
Да, обходя, ибо она не стояла на месте. Для сомнений было место в мыслях, но не в действии – слишком много поставлено на карту и ее друзья рискуют жизнью сейчас там, снаружи. Судьба любит смеяться, подсовывая выбор, который и существует, и одновременно – нет.
Она чуть не забылась, добравшись до чаши и хотела коснуться ее рукой, но отдернула ладонь в последний момент, подтолкнув святыню ножом, как и говорил гном – и сразу выпуская последний из руки.
Вовремя.
Она даже не знала этого заклинания, но мертвенно-зеленый свет на миг окружил сокровище, и он был недобр даже с виду. Несколько стрел вонзилось в пол.
Вот и все – то, что нельзя было отключить. Забирай, воровка. Теперь – настоящая воровка, игры кончились. И не забудь прихватить витую трубочку для Яна!