- Наверное, очень удобно иметь таких слуг: еще подумать не успел, а они уже выполняют, - улыбнулся Ллвеен, но потом вздохнул. - Когда я первый раз попросил у тебя аудиенцию, то больше всего меня интересовало, как отсюда выбраться. Прошло несколько дней, и я с головой увяз в местных загадках - настолько, что мысль спросить у тебя про выход, пришла ко мне вот только что. Ты можешь помочь мне вернуться в Тамриэль? Или подсказать - как это сделать?
- Вход на Острова находится в Пределе - это огороженный остров на западе. Но путь в него охраняет превратник Релмины. Выход... Я никогда не слышала про выход. Но иногда жрецы Арден Сула или сектанты открывают врата в Тамриэль. Я помню, Храм Шеогората поддерживал какую-то осаду в Морровинд...
- Видимо, в Альд Даэдрот... - Ллевен чуть нахмурился, вспоминая. - Через врата в этом святилище я как раз попал сюда.
- Если так, я могу написать им письмо, - улыбнулась Ламиэ.
- Это было бы здорово - учитывая обстоятельства, - Телванни тоже улыбнулся и пересказал герцогине историю их с Вендилом похождений в Альд Даэдроте более подробно. Он чувствовал себя обязанным объяснить, почему тратит ее время, и при этом ему хотелось ее немного развлечь.
- Кажется, Шеогорат благоволит всем участникам этого танца, - улыбнулась Ламиэ, когда он закончил. - Подожди немного.
Она опустила чашку и прошелестела к письменному столу, где принялась писать, пока Ллевен наконец-то решился попробовать фрукты.
Закончив, герцогиня поднялась из-за стола и передала ему стопку конвертов. Верхний был адресован архикурату Храма Шеогората, нижние - герцогам Тамриэля, Морровинда и Нирна, а также "владетелю Альд Даэдрота". Глянув на имена, Ллевен заулыбался - он вспомнил про "символ власти", который так и стоял на столе у него в комнате.
- Рекомендации есть, теперь дело за малым - придумать, как их отдать при случае. Спасибо, Лами.
- Не стоит благодарности, - улыбнулась герцогиня. - Ллевен, можно тебя попросить кое о чем?
- Конечно. Я постараюсь сделать, что нужно, - данмер убрал письма и посмотрел на герцогиню.
- Это может оказаться невыполнимым; в таком случае моя просьба не стоит волнений, но если представится возможность... Пожалуйста, если получится, возьми Потему с собой.
Во взгляде Ллевена отразилось удивление:
- Почему? Я имею в виду - она же родилась здесь, что ее ждет в Морровинде?
- Понимаешь... - Ламиэ опустилась в кресло и тронула пальцами подбородок, подбирая слова. - Здравый рассудок на островах... Сродни болезни. Пока никто не обращает внимания - все хорошо, но один заметный симптом - и больной уже выброшен прочь из города, и ему угрожают железом и факелами. Моей власти пока достаточно, чтобы она была в безопасности, но это может скоро закончиться. Поэтому я прошу твоей помощи, Ллевен. Ее и моего золота будет достаточно, чтобы найти пристанище в вашем мире. Но ее трудно будет уговорить уйти.

- Ну, пристанище я бы ей нашел и без золота, пожалуй, - Ллевен представил реакцию отца, реакцию Нилеры и решил, что где жить, у девочки точно будет. - Но если она сама не хочет... Ты с ней говорила?
Он вдруг нахмурился:
- А почему ты считаешь, что твоей власти не хватит? Ведь тебе ее дал сам Шеогорат.
- Прости, - виновато улыбнулась герцогиня. - Это, наверное, слишком мрачная тема для утренних разговоров.
Она помолчала, подбирая слова.
- Мой срок жизни... вряд ли он будет длинным. Потема не хочет уходить, пока я здесь. Это... Очень удручает меня.
- Ты больна? Тебе что-то угрожает? - забеспокоился Ллевен. Похоже, что его ассоциации с хрупкой стеклянной статуэткой оказались ближе к истине, чем он сам мог подумать. - Этому можно как-то помочь?
- Не волнуйся, пожалуйста, - примиряюще улыбнулась Ламиэ. - Это просто так как есть. Но это очень опасно для Потемы.
- Я... с ней обязательно поговорю, но... Ты уверена, что тебе нельзя помочь?
- Я уже получила больше, чем это возможно, - тепло улыбнулась герцогиня. - Но я благодарна тебе за участие.
Ллевен мог бы ответить, что участие не так полезно, как действия, но не решился. Лами явно не хотела развивать эту тему, и продолжать допытываться он не считал себя в праве.
- Если я могу что-то сделать - обязательно скажи мне, - все же попросил он, поднимаясь. В отличии от Леноры или Элонде, Лами вряд ли сама предложит ему уйти. - Сказать правду, я не ожидал, что утро окажется таким приятным, но больше я не буду отнимать твое время.
- Я была рада тебя увидеть, Ллевен, - поднялась следом и Ламиэ. Она вышла вместе с ним, и охранницы - ауреаль и мазкен - синхронно опустили оружие. Потема уже ждала - болтала ногами, сидя на перилах лестницы.
Ллевен улыбнулся на прощание герцогине и поманил к себе бретонку:
- Пойдем в сад, или еще куда-нибудь.
- Идем, - согласилась девочка, первой скатываясь по ступенькам. Внизу она посмотрела на спускавшегося следом данмера. - Вот видишь, она не страшная.
- Да вроде я это никогда и не утверждал, - тот состроил гримасу, но потом снова посерьезнел. - Но она отказалась рассказать мне, почему считает, что проживет недолго. Ты знаешь что-нибудь?
- Она болеет, - вздохнула девочка. - Но не говорит, чем. Лами очень нервная, когда дело касается ее тела. Всегда переводит тему.
- И она не обращалась к докторам? Она сказала, что Элонде у кого-то лечилась, значит, и Лами тоже могла бы. Мне неприятно думать о том, что она умрет.
- Ты не понимаешь. - Они шли через темный коридор, но улыбка старшей чувствовалась в ее голосе. - Лами очень нервная.

- Не понимаю, - честно признал Ллевен. - Когда я ее видел, она всегда была очень спокойная и... - он постарался подыскать подходящее слово, не нашел и махнул рукой. - Но должны быть причины, по которым она стала герцогиней. Верю, что ты знаешь лучше.
- Ты просто не пробовал ее трогать, - они вышли из стенного коридора в обычный, и Потема аккуратно закрыла за ними дверь.
- У меня нет для этого причин, - данмер слегка смутился. Ему вспомнились Лураша-Лэй с привратником Лори и захотелось согласиться с утверждением, что дети болтают не думая.
- Вот. А я пробовала, - Потема вздохнула как взрослый, обсуждающий проблемного ребенка. - Она скорее умрет чем пойдет к доктору.
- Плохо. Получается, что как раз к этому дело и движется. И... Шеогорат ничего не сделает? Ведь если она умрёт от болезни, то он потеряет герцогиню.
- Я не знаю, - склонила голову девочка. - Но, думаю, Ше... он очень много не знает. О Лами и вообще.
- Как так? - от удивления Ллевен едва не споткнулся на ровном месте. - Ведь он их нашел, заключил с каждой договор - как я понял, принес сюда.
Потема молча поманила его пальцем, ускоряя шаг. Уже в саду, на знакомой Ллевену скамейке, она села, скрестив ноги, и посмотрела ему в глаза.
- Он не всеведущий, а главное - невнимательный. А Лами и прочие - хотят жить.
Теперь настал черед Ллевена ощутить себя ребенком. Глупым и наивным.
- Но... Это же его владения - он сам тут все создал. Я думал, что он хорошо знает, как у него все устроено. С другой стороны... Да, мое счастье, что он и правда не знает всего.
- Никто не знает, что именно он знает, - улыбнулась Потема. - И поэтому все боятся. Но я его видела. Ему очень быстро становится скучно.
- Как? Когда? - глаза данмера загорелись интересом. - Я еще не встречал кого-то, кто... его видел. Герцогини не в счет.
- Лорд иногда спускается во дворец. В последний раз он устроил дождь из кур и смотрел с крыши. А в позапрошлый - оживил все платья Лами. Только тогда я его не нашла. А когда он сделал всех женщин мужчинами на час у Эо, он был собакой. Я по глазам узнала.
Ллевен только присвистнул. Он бы и хотел сказать, что не отказался бы сам на такое взглянуть, но чувство самосохранения не позволило. Всезнающий или нет, но Лорд Безумия оставался одним из самых жутких принцев-даэдра и встречаться с ним данмер не желал.
- Я надеюсь, Элонде никого не убила в тот раз, - вспомнив, что нынешняя герцогиня Деменции боится мужчин, Ллевен покачал головой. - И что сама не напугалась слишком сильно...
- Мазкен - очень хорошие стражи. Но переполох все равно был большой.
- Да, наверное, я могу представить... - данмер вздохнул. - Лами переживает, что будет с тобой, когда она не сможет тебя защищать.

- Это потому что она добрая, - улыбнулась Потема. - Но меня защищать не нужно.
- Она уверена в обратном, - Ллевен пристально посмотрел на бретонку. - И разве ты сама не говорила, что быть нормальным здесь опасно?
- Если меня найдет Лорд, Лами меня не спасет, - покачала головой девочка. - А остальные не догадаются.
- Никто не застрахован от ошибок. Но... Потема, я скажу - как есть. Лами попросила меня забрать тебя с собой. Потому что она боится, что когда ее не станет, то с тобой могут расправиться.
- Я останусь с ней, - Потема посмотрела на данмера в упор. - Тогда она не умрет.
- То есть, ей все же можно помочь? - тот ответил таким же взглядом.
- Я обязательно что-то придумаю, вот увидишь.
Про себя Ллевен подумал, что увидит он это только если все еще будет здесь сам.
- Если я смогу что-то сделать - ты знаешь, где меня найти. И все же - подумай и о плохом варианте, если Лами умрет. Мне бы не хотелось, что бы с тобой что-то случилось. В Морровинде у меня есть младшая сестра - вы бы с ней хорошо поладили.
- Ты говоришь как взрослый, Ллевен, - вздохнула Потема, понуро обнимая собственные коленки. - Я не хочу бросать Лами.
- Мне бы пора уже начинать становиться взрослым. Наверное, - улыбка у данмера вышла не слишком веселая. - И я понимаю. Мне тоже не хочется, чтобы с ней что-то случилось. Но, к сожалению, не всегда получается так, как хотим мы.
Он чуть поколебался, но все же осторожно погладил бретонку по волосам и мрачно добавил:
- Если ты умен и хочешь жить, то нужно пытаться учитывать все варианты. Выбирать - как быть, следует уже после этого.
- Да. Я понимаю, что мне будет трудно, Ллевен. И что было бы лучше, если бы на моем месте был кто-то... хорошо, взрослый. Но их нет, поэтому, если я уйду, то все просто закончится. Быть принцессой - хорошо, когда у тебя куча рыцарей. А когда рыцарей нет, нужно делать все самой. Извини.
- Мне жаль, что я не могу остаться - я бы стал твоим рыцарем, - улыбнулся ей данмер. - Но пока я здесь... Давай попробуем помочь Лами, но если у нас не получится... подумай над ее предложением уйти отсюда. Было бы здорово однажды увидеть тебя выросшей.
- Чтобы помочь Лами, нужно знать, что надо делать, - Потема положила свою ладонь на голову Ллевена, почти копируя его жест. - А на это может уйти много времени.
- Вдруг нам повезет? Хотя для этого стараться придется, скорее всего, тебе - сам я могу помочь, наверное, только действием.
- Да, наверное, - вздохнула девочка.

Разговор оставил после себя тягостное впечатление. Ллевен не особенно задумывался, что будет, когда он вернется в Морровинд - его интересовали только собственные заботы. Но теперь он не мог отогнать от себя видения, в которых так или иначе погибала герцогиня Делириума, а затем и Потема, и остро чувствовал собственное бессилие, от чего хотелось ругаться и разнести что-нибудь в щепки. Незаметно для себя он привязался к маленькой бретонке и только сейчас сообразил, что она чем-то напоминает ему Нилеру. Во всяком случае, рассудительность и уверенность в себе у обеих были одинаковыми. События вокруг него скручивались во все более замысловатый узел и Ллевен никак не мог понять, как потянуть за концы так, чтобы распутать из клубка и себя и тех, кто в этом нуждался. Ключом, который бы подошел к разгадке, могла стать память Элонде, но как ее вернуть, данмер не знал. Ему очень хотелось сейчас бросить все и получить аудиенцию у герцогини Деменции, поговорить с ней, но одновременно он понимал, что полукровке нужно время. Потому он заставил себя выйти из дворца и отправиться на поиски форм для Резчицы, дав себе обещание, что пойдет к Элонде завтра с утра.
Часть для лука нашлась на крыше собора, куда Ллевен без особых трудностей выбрался по витым лестницам на обзорную площадку. Небольшая коробочка, с украшенной резьбой крышкой, обнаружилась в одной из неприметных ниш, когда данмер насмотрелся на город внизу. Собор выходил на две части Нового Шеота и контраст между Манией и Деменцией отсюда, с высоты, казался поразительным. Было похоже, что над Манией сияет солнце и улицы переливались красками, тогда как Деменция была словно погружена в сумрак, а ее мрачная, угловатая архитектура навевала мысли о тщете всех усилий. Когда данмер уже закончил осмотр Крубила, и вернулся к заведению Бернис, чтобы пообедать, он обнаружил деревянный настил, уводящий куда-то вверх. Пройдя по нему до конца и перебравшись по найденной неподалеку доске на другую часть улицы, Ллевен нашел еще одну коробочку, на этот раз с частью шлема. Про себя он вздохнул - ни то ни другое ему было не нужно, но Резчице точно пригодится - к ней он решил зайти после того, как все-таки поест. Потому той же дорогой данмер спустился вниз и толкнул дверь "Цедильного дома". Спросить Бернис о том, сколько он ей должен, Ллевен тоже давно собирался, а теперь он мог себе позволить расплатиться со всеми долгами.
Бернис возмутилась попыткой заплатить так, будто Ллевен сообщил ей, что собрался сменить трактир. Она по нескольку раз переспросила, не разонравилась ли ему еда и нет ли у него к ней жалоб.
- Нет, но... - на очередном круге Ллевен сдался и махнул рукой. Если бретонка не хочет заработать - это ее дело, ей лучше знать, как вести свое хозяйство. В том, что еда ему не разонравилась, данмер убедил ее достаточно наглядно, без остатка съев предложенный обед, после чего ненадолго поднялся к себе в комнату. Там он рассортировал монетки по приобретенным у портного заодно с новой безрукавкой кошелькам и полил "символ власти", который сиротливо стоял на столе, раскрыв ловушки. После чего направился к Резчице - ее радость при виде принесенных им форм выразилась несколько черезмерно, но разогнала невеселые мысли, которые весь день не давали Ллевену покоя. Потому на часть Мании он отправился с куда большим энтузиазмом - ему хотелось найти еще формы, даже если среди них и не окажется меча или щита. По дороге данмер прикинул в уме, не стоит ли поискать Малькома, чтобы рассказать ему, что удалось выяснить про его друга, но отказался от этой мысли. Если он помнил верно расписание торговца, то его еще не было в городе.

В сакеллуме Арден Сула было тихо и сонно, может быть, потому, что на этот раз никто ни с кем не спорил. На скамейке спала, сидя и втянув голову в плечи, очень старая на вид данмерка. Стараясь ее не потревожить, Ллевен прошел мимо и, никого больше не найдя внутри храма, вышел в Блисс.
Большеглазая обнаружилась сразу - недалеко от входа рос большой кремово-розовый гриб, шляпка которого была достаточно широка, чтобы там раскинула скатерть и удобно устроилась пара аргонцев. Рядом с Большеглазой сидел какой-то ее сородич, наряженный в рыбачью одежду и, судя по всему, своим появлением Ллевен прервал не то стихийный пикник на открытом воздухе, не то плановую трапезу.
- Извини, что отвлекаю - я не думал, что ты занята, - поприветствовал Ллевен аргонку, когда поднялся на несколько ступеней по лесенке, приставленной к шляпе гриба. - Боюсь, что мне снова нужна твоя помощь.
Та гостеприимно указала на гриб и поставила на его сторону маленькую, причудливо разукрашенную чашечку с крошечной ручкой. На белоснежной скатерти чудом удерживались не только они, но и тарелки с кексами, и даже солидных размеров чайник.
- Мм, спасибо, но я сейчас уйду, - покачал головой данмер в ответ на приглашение. - Я только хотел у тебя спросить - может быть ты знаешь, с кем из твоих сородичей дружил Старый Резчик?
Аргонка с улыбкой кивнула:
- Конечно же, знаю, - и рукой указала в сторону своего спутника, который просиял тоже.
- Старый резчик, - закивал он, слегка выпевая слова. - Старый-старый. Старо-грустный. Грустно-старый. Мог делать вилки, не делал вилки, получил по заслугам малый.
Ллевен, который после жеста Большеглазой внимательнее присмотрелся к аргонцу, только вздохнул. До сих пор на Островах ему попадались на удивление адекватные обитатели, хотя и не без странностей. Но рано или поздно стоило ждать и классических ненормальных, и было похоже, что сегодня он наконец-то такого встретил.
- Я ищу формы от меча и щита для новой Резчицы, - данмер не был уверен, что он найдет нужные слова, но все же решил попытаться. - Если Старый Резчик тебе что-то оставил - может быть ты захочешь их продать? Или обменять на услугу?
- Он не оставил вилок, совсем ничего не оставил, - вздохнул аргонец. - Ничего поет Большеголовому в уши, ничего лежит на заветной полке. Ничего не продать, ничего не поменять на новую вилку.
На этой мысли глаза его вспыхнули внезапным озарением.
- Новая резчица - новая вилка. Новое время! Новое пламя!! Черные, желтые, новые вилки! Горн поет новую песню!
Он подскочил на ноги и принялся озираться.

- Резчица живет в Крусибле, - спокойно подсказала ему Большеглазая. - А гость, который тебе о ней сказал, наверное, хочет твою подставку под стойку для вилок.
- Крусибл ждет Большеголового, - прислушался аргонец в рыбачьих шортах. - Песня черных вилок. Танцует танец надежды. Новые вилки кружатся по его улицам. Облицовывают его кружевами!
Ллевен покосился на Большеглазую:
- Кажется, у тебя получается лучше, чем у меня. Мы сможем договориться?
- Принеси ему необычную вилку, - кивнула аргонка. - И попроси взамен подставку под стойку для вилок. Ты сразу ее узнаешь, если уже видел литейные формы.
- Х-хорошо, - данмер с некоторым сомнением еще раз глянул на аргонца, но говорить продолжил скорее с Большеглазой. - Где мне его потом найти? И почему вилку?
- Недалеко от Сакеллума, его дома или Попрошайки - это ресторан у северных ворот. Его дом как раз посередине, на главной улице, он большой и оранжевый, - объяснила аргонка. Второй вопрос она предпочла вежливо проигнорировать.
- Что ж, ладно. Я постараюсь найти что-нибудь, что ему понравится. - правда, перебрав в уме варианты, Ллевен решил, что выбор у него не слишком богат. Но, вероятно, Резчица согласится помочь. - Больше Старый Резчик ни с кем не дружил?
Аргонка неопределенно покачала головой, а Ллевен внезапно для себя ощутил руку ее соплеменника у себя в кармане. От неожиданности он едва не свалился с лестницы, но успел ухватиться за аргонца.
- Это еще что? - данмер удивился тому, что он ничего не заметил до последнего. Правда теперь его возмущала бесцеремонность приятеля Большеглазой и - ненормальный он там или нет - Ллевен уставился на него с плохо скрываемым раздражением.
- Не противься воле вилок, - посмотрел ему прямо в глаза сумасшедший. - Воля вилок - воля дырок. Король дырок тебя видит.
- Еще раз так сделаешь - останешься без руки, - пообещал ему Ллевен. Он понимал, что не стоит связываться с безумцем, но злость всегда оказывалась плохим советчиком. Оттолкнув от себя аргонца, данмер вздохнул и снова посмотрел на Большеглазую. - Ладно, прости еще раз, что помешал. И спасибо за советы.
- Приятного вечера, - пожелала она на прощание. Ее спутник подмигнул данмеру большим оранжевым глазом.

Восход солнца, день 24, Эбенгард

Утром Илвер купил у алхимика новое зелье, нейтрализующее алкоголь. За малым не купил два, но в последний момент передумал – зелья тоже могут портиться, и лучше всегда иметь под рукой свежее.
Обратно мер шёл медленно, пытаясь одновременно разобраться в себе и не налететь в задумчивости на какого-нибудь прохожего. Вчерашнее позорное бегство под нелепым предлогом о чём-то смутно ему напомнило. Горячка, огонь, жар… Илвер замешкался и чуть не попал под деловито топающего в поводу гуара.
Когда-то он, ещё молодой агент, решил, что нельзя учиться лишь на своих ошибках и стоило бы найти хорошего наставника-дипломата. В Вивеке жил один такой – ходячая легенда, имперец, успешно распутавший не одно хитроумное дело. Марк Тулий был уже глубоким стариком и два десятка лет назад ушёл на покой, но учеников, по слухам, всё же брал, обучая редких счастливчиков риторике, ораторскому мастерству и основам философии.
Данмер целый месяц всюду за ним таскался, предлагая и деньги, и вечную преданность, и Азура знает, что ещё – но упёртый дед оставался непреклонен. Не возьму, говорил, тебя на обучение, и точка. Без объяснений. Наконец, Сатис пришёл к нему и заявил, что оставляет попытки и более не побеспокоит Туллия. Однако он хочет знать, по какой причине оказался не пригоден для ученичества. Старый имперец хитренько сощурился, поскрёб длинным ногтем свой крупный хрящеватый нос, и изрёк:
- Обучать чему-то самоубийцу есть пустая трата сил, юноша.
Не глядя на задохнувшегося Илвера, Марк Тулий неторопливо продолжил:
- Вы – талантливый мальчик, я наводил о вас справки. В вашем возрасте не всякий добивается подобных успехов. Хотите учиться риторике и прочему? Всё, что я говорю моим ученикам, записано в моих трактатах, копии которых есть во многих библиотеках – для того, чтобы впитать мой опыт, вам не нужен я сам. Если касаться непосредственно сути вашего вопроса, то я глубоко убеждён, что надолго вы в нашей профессии не задержитесь. Я наблюдал за вами и заметил, что вы перманентно контролируете себя, круглыми сутками. Глотаете обиду, душите ненависть, наступаете на горло самолюбию, если надо, загоняете гнев в тёмный колодец неосознанного. О, и не разочаровывайте меня окончательно, спрашивая, с чего я это взял. Готов поспорить, желание любить вы подавляете точно так же.
- При всём уважении, вы не правы, сера! - не утерпел Илвер. - Когда я чего-то хочу, я это получаю. Ни одна женщина не была разочарована – той не хватало ласки, другой страсти, третьей приелось супружеское благочестие. Все они были довольны мной.
- О, - поднял брови философ. - Тогда всё ещё хуже, чем я думал. Вы не просто любовь подавляете, вы ей торгуетесь. Если продолжите беспрестанно лгать себе…
- Я всегда правдив!
- Вы взяли за правило искренне верить собственной лжи. Это не делает её правдой, - старик доброжелательно улыбнулся, наблюдая за растерянным данмером. - Если продолжите мучить собственный дух, не давая ему свободы, со временем вы сгорите. Всё, что вы силились задавить, восстанет и превратится в раскалённую лаву… Не знаю, как это произойдёт. Начнутся мигрени или ночные кошмары. Возможно, вы приметесь нести околесицу или заговариваться в самый ответственный момент, потеряете мужскую силу, сопьётесь, будете кричать на клиентов. В любом случае, сгорев, вы станете паршивым агентом и скоро переквалифицируетесь в фермера.
Марк Тулий беззастенчиво поковырял в ухе мизинцем.
- Даю вам шесть… нет, семь лет. Потом, когда будете убирать за скотиной, вспомните меня.
Шёл пятнадцатый год с того разговора; язвительный философ давно умер. Илвер стоял посреди улицы, тупо разглядывая облезлую дверцу от тумбочки, выброшенную кем-то на помойку.
- «Паршивым агентом» стану, значит? - спросил он мусорную кучу. Та промолчала.

***

Всё оставшееся до обеда время Илвер метал в цель ножи и с десяток больших гвоздей, купленных им по дороге в таверну. Гвозди мер прикупил в расчёте на дальнейшие тренировки в, возможно, не слишком подходящих для этого условиях. С гвоздями получится тренироваться хоть на краю обрыва, не боясь, что ценное оружие ухнет в пропасть. Мишенью служила пресловутая дверца от тумбочки, которую мер предусмотрительно захватил с собой.
Солидные бойцы, конечно, пренебрежительно назвали бы такую тренировку развлечением, так как дистанция в четыре-пять шагов не может считаться серьёзной. Да и тренироваться, по-хорошему, следовало бы на улице, дабы отработать привычку к меняющимся условиям – в разную погоду нож летит по-разному. Оправдать Илвера могло только то, что тренировку он начал совсем не для повышения своих навыков владения оружием.
Перед броском нельзя очень сильно желать попасть в цель. Эмоции порождают напряжение, напряжение лишает мышцы пластичности и вынуждает метателя совершить ошибку. После такой оплошности сосредоточиться ещё тяжелее, неудача усиливает страх промахнуться, сковывая мышцы больше и больше. Справиться с этим замкнутым кругом можно лишь одним способом – волевым усилием избавить тело от «зажимов», а разум – от посторонних мыслей. Агенту было жизненно необходимо вернуть себе способность владеть собой. Меняя дистанцию, стойку, хват и количество оборотов оружия при броске, мер упорно добивался от себя спокойной созерцательности, того особого состояния сознания, при котором случайные воспоминания и сиюминутные желания отступают далеко на второй план.
Через некоторое время усилия Илвера были вознаграждены. Умывшись и пообедав, он отправился заниматься с Салорой, окружённый незримой аурой умиротворения. Такое состояние духа ему пригодилось незамедлительно, потому что девушка попросила обучить её вкусовым иллюзиям, которые у самого Сатиса получались не всегда; крайне редко бывали нужны, а без практики...
Агент, поднапрягшись, попытался изобразить вкус хлеба. Когда он с видом Мудрого Наставника спросил Салору, что она чувствует, молодая данмерка задумалась всего на пару мгновений, а затем принялась нахваливать учителя: «Словно я и вправду пепельный батат съела!». Батат, так батат – Сатис спорить не стал. Хорошо, хоть не дреугский воск. Дальше дело пошло лучше: девушка быстро освоила на практике основные принципы, заученные ей ранее по учебнику, а Илвер – чуть медленнее – их вспомнил.
- А как тебе это? - неожиданно спросил агент в середине занятия. Девушка вскинула брови:
- Жареное мясо пахнет просто умопомрачительно… Но, дядя, это же запах!
- Да, - легко согласился Илвер. - Но, я вижу, ты рефлекторно сглотнула слюну. Ты уже почти чувствуешь вкус этого мяса, правда? Всё из-за того, что обоняние тесно связано с вкусовыми ощущениями. Хочешь усилить иллюзию какого-либо привкуса – добавь соответствующий запах.
- Вот так? - совершенно по-детски обрадованная Салора щёлкнула пальцами.
Сатис невольно поморщился – его щит благодушной созерцательности дал трещину.
- Хорошая иллюзия. Даже прекрасная. Откуда ты взяла… образец?
- О, это замечательное сухое вино папа совсем недавно приобрёл для особых клиентов! Стоит как телега флина. Дал мне попробовать, чтоб я запомнила «вкус жидкого золота». У меня получилось передать лёгкий оттенок пряностей? Там должна быть характерная терпкость, такая, ну, от специй.
Сатис покатал на языке несуществующее элитное вино, вдохнул изысканный иллюзорный аромат:
- Всё вполне удалось, ты молодец. На сегодня мы закончили.
Определённо, какой-то даэдрический принц смеётся над ним. Сангвин, Шеогорат?! Стоило Илверу успокоиться, как ему в буквальном смысле под нос подсунули одно из тех вин, которые… агент не позволил себе додумать. Что ж, пока концентрация не потеряна окончательно, стоит прогуляться по местам скопления народа и послушать свежие сплетни.

Первый Посев, день 5, Ллевен

На утро, как и запланировал, Ллевен отправился во дворец - он еще поймал себя на мысли, что это вошло у него в привычку. На трети Крусибла ничего не поменялось и его все так же провожали косыми взглядами придворные дамы. До зала аудиенций, впрочем, Ллевен добрался без лишних вопросов.
Комната была все еще пуста, только открытые двери и свежие букеты блеклых белых лилий говорили о том, что он все же вовремя. Пожилая данмерка , укоризненно качая головой так, будто он лично был виноват во всем, от нарушения протокола и до кое-где поцарапанной обивки стен, проводила гостя по широкому коридору в большую полутемную комнату, все убранство которой состояло в диванах и невысоких круглых столах. Другая дама преклонных лет - альтмерка с ярким красным ртом и драматически обведенными черным глазами - вошла следом и привела за собой стайку совсем юных девушек, по очереди опустивших на столы серебряные подносы с едой и напитками. Служанки откровенно таращились на данмера, а одна даже робко ему улыбнулась, но ойкнула и чуть не выронила поднос от ответной улыбки.
Эо показалась не сразу и вошла через другую дверь. Она была уже одета для приемов, но выглядела так, будто почти не спала. Она остановилась и сдержанно-приветливым жестом предложила Ллевену занять место за столом. Тот рассеянно послушался и опустился на ближайший к нему стул. Все три раза, что он видел Элонде, она оказывалась разной и теперь Ллевен не мог решить, как себя с ней вести. Герцогиня опустилась на край дивана на некотором расстоянии от данмера, потом улыбнулась.
- Доброго утра, Ллевен.
- И тебе, - Телванни развернуся так, чтобы удобнее было смотреть на девушку. С грустью он уже понял, что она все так же его не помнит, но тоже улыбнулся в ответ. - Я хотел узнать - как ты?
- Я? Я лучше, спасибо. Мне в прошлый раз стоило это спросить, но - как твои дела... здесь? Как тебе этот город?
- Здесь... странно, - честно ответил Ллевен. - Вроде бы город есть город, он живет своей жизнью, как и любой другой. Но тут свои правила и я не уверен, что до конца их понимаю, или хочу понять.
- Тебе не нравится здесь, - то ли спросила, то ли предположила Элонде.
Данмер на секунду задумался, потом несколько виновато улыбнулся:
- Я... Не знаю. Тут неплохо, наверное. Но я здесь не на месте.
Полукровка кивнула.
- Я провела вчерашний день в мыслях о том мире и этом... Жалко, я не могу спросить сама себя.
- Думаю... я понимаю, о чем ты. Увы, общих воспоминаний у нас с тобой не так много, но если хочешь, ты можешь спросить у меня. Я постараюсь ответить без прикрас. - предложил ей Ллевен.
- Хорошо, - улыбнулась уголками губ данмерка. - Я вчера говорила со многими людьми и мерами здесь. Многие повторяли, что на Островах лучше и безопаснее жить. Страшен только Лорд и его развлечения, а остальное почти не меняется от года к году. Нет войн, голода... Некоторые при этом сказали то же, что ты. Что мне здесь не место. Как думаешь, почему? Что определяет... Это место?
- Когда я здесь оказался и понял, что вернуться назад не так просто, я и сам об этом задумался. - Ллевен чуть нахмурился, собираясь с мыслями. - Что если не нарушать правил, то подданство у... Лорда не так и плохо. Для меня проблема в том, что я все же нарушаю одно из самых главных правил, а потому изначально не имею права здесь находиться. Я пытался расспросить о том, как здесь появилась ты и... Думаю, что изначально и ты не годилась для местной жизни, но сделки с Лордом безумия не обходятся даром. Он отнял твою память, без которой ты потеряла часть себя. Если ее вернуть, то ты окажешься в том же положении, что и я.
На несколько секунд Ллевен умолк, пытаясь подобрать слова. Те, что говорить ему не хотелось, но сказать было необходимо:

- Заодно я много раз задавался вопросом - нужна ли тебе твоя память. Есть ли для тебя смысл возвращаться обратно, где война как раз вступает в силу, а голод - частая реальность для многих, кто неспособен заработать на хлеб. Где твоя жизнь была наполнена борьбой и разочарованиями и даже отдаленно не напоминала теперешнюю. Я... многое бы отдал за то, чтобы ты меня вспомнила и захотела вернуться со мной обратно в Морровинд. Но отнимать у тебя покой и счастье, если ты довольна своей судьбой здесь, я не хочу.
- Я... Не знаю. Мне трудно сравнить, - вздохнула Эо. - Я хочу поверить одному или другому... Но не знаю, что выбрать. Кто прав. Я чувствую, что вы понимаете ситуацию лучше меня, но вас обоих так сложно понять и прочесть. А остальные... Мне кажется, они просто хвалят свое болото. Но и в этом они могут быть правы.
Она беспомощно улыбнулась.
- А кто второй? - осторожно поинтересовался Ллевен. - Что до сложности - да, верю. Но я уже пообещал тебе отвечать честно, не пытаясь расхваливать товар.
- У меня есть друг... В Делириуме. Я спрашивала совета.
- И что он посоветовал? - данмер чуть улыбнулся.
- Он спросил, что я хочу сделать за время своей жизни, - тоже улыбнулась Элонде. - Но вопрос застал меня врасплох.
- Твой друг задает сложные вопросы, - улыбка Ллевена стала шире и он кивнул. - Но очень хорошие. Так что бы ты хотела сделать?
- Я никогда не думала об этом. Я... до сих пор я хотела просто жить, как-нибудь, как получится. У меня-прошлой... У нее была какая-нибудь цель?
- Я не знаю, - опустил голову Ллевен. - Мы почему-то не говорили о будущем, больше о прошлом и настоящем. Но... мне кажется, что та Элонде, которую я помню, тоже хотела просто жить. Так, как ей нравится - и она была готова отстаивать свои взгляды льдом и молниями, чем поразила меня с самого начала. На твоем фоне я был таким мямлей...
Тут данмер вздохнул, вспомнив обледевший котелок, который Вендил едва не опрокинул ему на голову.
- Льдом и молниями, - повторила данмерка. Она невольно улыбнулась. - Я немного завидую себе-прошлой.
- Почему? Тебе хорошо давалась школа Разрушения. Или... ты забыла, как творить магию тоже?
- Думаю, да. Я не помню, как делать это по доброй воле, но иногда у меня выходит случайно. В прошлый раз я чуть не сожгла собственную кровать, - грустно покачала головой данмерка. - Теперь, видимо, моя очередь быть мямлей.
Ллевен в смятении на нее взглянул, но тут же одернул себя и постарался улыбнуться:
- Нет, не думаю. Когда я увидел тебя здесь в первый раз, ты была такой же сильной и уверенной, как и прежде. Независимо от умений. - он все еще чувствовал неприятный холод где-то в груди от мысли, что полукровка, которая была достаточно одарена, чтобы поспорить с Вендилом, сейчас лишилась своих способностей. И если она сама могла не помнить ощущения магии, текущей сквозь пальцы, то сам он - будучи недоучкой - представил ощущение потери вместо нее. - Думаю, что если задаться целью, то ты вспомнишь и магию. Я... Мне сказали, что тебя кто-то лечил, прежде чем ты стала правительницей? Ты ничего об этом не помнишь?
- Только обрывки. Мой... друг из Марвела говорил, что меня лечила очень опасная женщина, но я не помню даже ее лица.
- Откуда он знает? - ухватился за идею Ллевен. - Может, он поможет ее найти и можно будет узнать что-то уже у нее?
- Он не знает ее имени, а я не помню, - покачала головой Эо.

- Но... он знает, что она опасна? - тут Ллевен спохватился. - Прости. Я даже не знаю, нужно ли тебе это, но уже накинулся с расспросами.
- Мне не тяжело отвечать. У меня тоже множество вопросов к себе, - герцогиня слегка улыбнулась. - Он видел ее однажды, когда я только появилась во дворце.
- И... он мог бы описать ее внешность? - данмер с настойчивостью посмотрел на девушку в пышном платье перед собой - знакомую и незнакомую одновременно. - Если ты захочешь, я бы мог попытаться ее найти.
- Нет, не нужно. У меня... у нас есть подозрения, кто это, хотя мы и не знаем точно.
- Лами сказала, что твоя память ухудшилась после этого лечения, - Ллевен уставился было на крышку стола перед собой, но снова поднял глаза на Элонде. - Я думаю, что можно было бы попытаться поговорить с этой женщиной. Но если тебе это не нужно и ты не хочешь вспоминать, я не буду настаивать. Не хочу, чтобы ты потеряла покой.
- Лами говорила тебе?.. Тогда в шарадах нет смысла. Но если мы правы, тебе не стоит ее видеть, Ллевен. Она очень опасна.
- Это Релмина? О других опасных женщинах я больше не слышал, - Ллевен не отводил взгляд от Элонде, которая вздрогнула и посмотрела прямо на него при упоминании имени, потом смешалась, не зная, что отвечать.
- Значит, я прав, - кивнул данмер. - Но ты не ответила. Хотела бы ты вспомнить - кто ты?
- Не знаю. Кажется, последнее время сделало меня трусливой, - Эо поднялась на ноги и прошлась до дверей и обратно - маленький резкий круг. Потом остановилась возле дивана, рядом с местом, где сидела раньше. Глубоко вдохнув и прижав кулак к груди под ключицами, она быстро сделала еще несколько шагов, и, наконец, снова села - на этот раз в двух шагах от Ллевена.
- Бояться неведомого - естественно. Особенно, когда на кону стоит привычная жизнь. - тот снова развернулся так, чтобы было удобнее разговаривать. Ему очень хотелось коснуться ее, обнять, дать ей понять, что он сопереживает, но вместо этого он только глубоко вздохнул. - Я не хочу давить на тебя и не сделаю ничего, что пойдет вразрез с твоими желаниями.
- Чего я хотела бы - это понять, что именно мне нужно, - придавленно улыбнулась данмерка. Ее лицо заметно побледнело - это и нервные, ломаные движения напомнили Ллевену слова Потемы. Он с усилием отвернулся и тихо проговорил:
- Думаю, мне сейчас лучше уйти. Позови меня, если захочешь.
- Нет, не стоит. Я очень благодарна за этот разговор, - она поднялась на ноги. - Если тебе что-то нужно: комнаты, место для тренировок... Ты званый гость здесь.
- Элонде... - на миг в голосе данмера прорвались эмоции, которые он старался удержать в себе - сожаление, печаль, тоска, но он все же взял себя в руки. И даже смог вымученно улыбнуться. - Если мне скажут, где можно помахать мечом, я буду очень признателен. Я совсем забросил тренировки с тех пор, как сюда попал. А это неправильно.
Эльфка кивнула и, подняв со стола колокольчик, позвала уже знакомую Ллевену пожилую данмерку. Та с почти лихорадочной охотой согласилась проводить данмера в тренировочный зал.

Движение и необходимость сосредотачиваться на нем через какое-то время все же помогли Ллевену собрать обрывки мыслей и эмоций воедино. Стойки, шаги, удары, блоки - мало-по-малу, но данмер перестал чувствовать себя так, словно безнадежно и безвозвратно потерялся в топком болоте. "Хотела бы ты вспомнить - кто ты?" "Чего я хотела бы - это понять, что именно мне нужно." От манекена полетели щепки, когда Ллевен ударил мечом сбоку. "Я хочу, чтобы ты удалил герцогиню Эо с Дрожащих Островов. Увёз или сделал так, чтобы она ушла сама". Глухой стук, когда край щита соприкоснулся с деревом. "Эо было... плохо, когда мы познакомились. Она говорила, что жила у доктора раньше. Поэтому ее память в худшем состоянии, чем моя." Отскок, блок, удар. Хор голосов, звучащий в его ушах, подталкивал к действиям, на которые Ллевен никак не мог решиться. Словно чьи-то руки настойчиво тянули его куда-то, куда он вовсе не был уверен, что должен идти. "Есть ли для тебя смысл возвращаться обратно, где война как раз вступает в силу, а голод - частая реальность для многих, кто неспособен заработать на хлеб. Где твоя жизнь была наполнена борьбой и разочарованиями и даже отдаленно не напоминала теперешнюю."
Ллевен уже понял, что в своем нынешнем состоянии Элонде не сможет решить сама и ждать этого от нее бесполезно. Она, пожалуй, находилась в еще более подвешенном состоянии, чем он, поскольку ничего не помнила и, судя по всему, не могла вспомнить. Но сделать выбор за нее Ллевен боялся - если бы он только был более уверен. До тех пор, пока он не появился во дворце и не узнал Элонде, судя по всему она была достаточно счастлива. Или же просто примирилась с судьбой убедившись, что покончить жизнь самоубийтсвом не получится.
- Проклятье! - тяжело дыша, Ллевен отступил от маненекена, опуская оружие. Точный ответ, скорее всего, можно было найти у этой загадочной Релмины, но чтобы попасть к ней ему придется согласиться на сделку с Лураша-Лэй. Или рискнуть самому, несмотря на многочисленные предупреждения - правда в случае неудачи, которая была наиболее вероятным исходом такого риска, он уже не сможет помочь никому. Элонде, Вендил, Потема, Лами - данмер скрипнул зубами и с яростью атаковал манекен снова. Его душила злость за неспособность решиться хоть на что-нибудь, но вымещая ее на своем деревянном противнике, Ллевен не чувствовал облегчения.

Когда он все же вышел из дворца, было уже заполдень. Теплая вода помогла расслабиться мышцам, еда утолила голод, который отчетливо дал о себе знать после нагрузок, и теперь Ллевен отправился к Резчице, чтобы договориться о "необычной вилке". Та пришла в полный восторг от идеи обменять вилку на форму и пообещала, что через два дня все будет готово. Слушая комментарии босмерки и глядя на ее лицо, Ллевен про себя подумал, что есть этой вилкой будет не слишком разумно, но это уже будут проблемы аргонца.
После того, как они договорились с Резчицей, Телванни отправился бродить по городу - он хотел оставить свой адрес, по совету Малькома, в других тавернах, на случай, если Вендил все же когда-то появится. Заведения разительно отличались друг от друга, но ни в одном никто не слышал о его брате. Наконец, Ллевен вернулся к Бернис - до заката и до прогулки Ушнара еще оставалось время и данмер собирался немного отдохнуть, прежде чем снова пытаться найти хаджита, докучающего орку.

* * * * *

Гам он услышал ещё за квартал. Открывшаяся картина была неожиданной, но, несомненно, яркой. Ушнар, который каким-то чудом ухитрился забраться на миниатюрный балкончик, пытался найти способ сбежать, но выше точек опоры уже не было, и всё, что он мог – это пытаться не свалиться вниз.
Туда, где со слегка недоумённым, но несомненно счастливым выражением на морде вертелся среди собак Бхиша. Животные прыгали, крутились, некоторые, не понимая ситуации, но находя её интересной, исступленно гавкали на всё вокруг. Над балкончиком Ушнара, на крыше, в воздухе парила рыжая и очень наглая морда хаджита, за которым некогда гнался Ллевен. Тела у морды не было, но это не мешало ей издевательски показывать язык попеременно орку и Бхише. Заметив данмера, морда ненатурально вздрогнула, свесила язык набок, закатила глаза и растворилась в воздухе.
Оценив ситуацию в один миг, Ллевен едва подавил желание закрыть глаза ладонью, чтобы этого не видеть. Вместо того, он рванулся вперед, схватил Бхишу за загривок и потащил за собой, подальше от несчастного орка.
- Что ты, глупый кот, натворил?! Зачем ты его напугал - мало ему другого хаджита? Что вообще сейчас произошло? - на ходу допытывался он у рыжего мера.
Хаджит, вяло сопротивляясь, всё же позволил уволочь себя в сторону.
- Бхиша не виноват! Этому хаджиту показалось, что там другой хаджит, и, может, ещё один хаджит, а потом красивые собаки подошли слишком близко!
- Там и был другой хаджит - и нужно было его выследить, или договориться, или я не знаю... Но не таращиться на собак и уж точно - не попадаться Ушнару на глаза! - затащив хаджита за угол, где орк их больше не видел, Ллевен остановился. - Как теперь все это расхлебывать? Ты не узнал - кто это был?
- Бхиша не видел того хаджита, о котором говорил сэра! - сутай-рат провыл этот вопль отчаяния так, что из-за угла отозвались лаем собаки. - Не было тут плохих хаджитов!
- Как не видел? Что же тебе тогда показалось? - настроение у Ллевена в целом было не слишком хорошим, и сейчас ситуация, которая в другое время могла и позабавить, вызывала злость и раздражение. Не добавляло радости и то, что изначальный виновник переполоха, похоже, оказался магом, хорошо знакомым со школой Иллюзий. Ллевен в очередной раз пожалел, что сам он магом не может назваться даже условно и что Мистицизм никогда не удавался ему и в самом отдаленном приближении.
- Сначала Бхише показалось, что идёт серый скучный хаджит. Но это оказался данмер в мохнатой шапке. Тут плохой, скучный свет, - начал объяснять хаджит, загибая короткие толстые пальцы. – Потом Бхише показалось, что может быть идёт рыжий хаджит, но снова нет! Эти глупые маленькие раскрашенные аргонцы бросаются в глаза даже в тумане, но они не хаджиты! А старые, больные глаза Бхиши хорошо видят только собак! Не было ни одного другого хаджита! Но пока Бхиша смотрел на данмера и аргонца, собаки подошли слишком близко и начали чуять! И чуяли, пока не нашли Бхишу, который был слишком рад чтобы вовремя сбежать!
- Эх ты, растяпа. - данмер выпустил хаджита и вздохнул. - Подожди, пока я поговорю с Ушнаром. И, во-имя Азуры, не показывайся ему больше.
С этим напутствием, он торопливо вернулся туда, где оставался орк.

Тот не сводил взгляда с почти спрятанного за углом хаджита и, одновременно с заиканием, дрожащим голосом и попытками удержать собак постоянно терял нить разговора, то отвечая невпопад, то вовсе игнорируя данмера. Когда Ллевену это окончательно надоело, он предложил:
- Давай я провожу тебя домой. Они все уже разбежались, но я присмотрю, чтобы тебя больше не пугали.
Орк осторожно кивнул, не делая, впрочем, попыток слезть вниз.
- Ну так пойдем. Если ты будешь продолжать тут сидеть, кто знает, может еще какой-нибудь кот появится, - данмер честно попытался подавить раздражение. Ушнара ему было жалко и он чувствовал свою вину в том, что произошло.
При упоминании еще одного кота Ушнар ускорился. Прихватив данмера (очевидно, в качестве живого щита), орк почти бегом добрался до собственного дома, забросил внутрь собак и Ллевена, и, наконец, запер дверь на засов.
- Это... Это... - он никак не мог отдышаться. - Это было испыта-ние...
- Ну, ты с честью его выдержал, - Ллевен не планировал заходить в гости, но возразить не успел. - Хотя, тебе сейчас, наверное, стоит выпить.
- Да. Выпить, - ухватился за идею орк и метнулся на кухню, откуда вскорости послышался звук вынутой из горлышка пробки и льющейся жидкости.
- Я догадываюсь, что тебе было не до того, но... Может быть ты заметил как или откуда появилась иллюзия? - поинтересовался у него вдогонку данмер.
- Какая иллюзия? - орк вернулся из кухни с двумя стаканами, один из которых сразу же залпом выпил, а второй протянул данмеру.
Ллевен жестом отказался, давая понять, что стакан нужнее самому Ушнару.
- А разве... Ты не заметил ничего в воздухе на крыше?
- А там что-то было? Другой кот? - жесткие волосы на голове орка, казалось, на мгновение встали дыбом все.
- Ты не видел голову над крышей? - припомнив сцену, Ллевен чуть нахмурился. С его точки зрения Ушнар должен был хорошо видеть не только Бхишу.
- Нет, не видел, - орк понемногу допивал порцию данмера и уже расслабился достаточно, чтобы не пугаться перспективы невидимого кота.
- Хм. Это хорошо, пожалуй. - данмер нахмурился еще больше, поскольку задумался, что может быть показалось именно ему. Если ни Бхиша, ни Ушнар ничего не видели. Но размышления о зравости собственного рассудка он пока отложил. - Кстати, с Бхишей я говорил - ему действительно очень нравятся твои собаки. Потому он приходил смотреть на них, не думая, что доставляет тебе неприятности.
- Ты... подал ему эту идею? - расслабленное выражение на лице орка сменилось жестким.
- Она была у него изначально - почему он вообще тебе докучал, - наблюдая за сменой настроения орка, Ллевен подумал, что есть гармония во вселенной. Паршивый день паршиво заканчивался. - Когда я искал того рыжего хаджита, на которого ты жаловался, я думал, что это Бхиша. Но оказалось, что Бхиша - совершенно другой мер и я думал, что он поможет мне найти того, кто тебе мешает. Мне жаль, что так вышло.
- Какой другой хаджит? - рыкнул орк, постепенно вернувший свойственный его расе угрожающий вид. - Этот ужасный, - его передернуло, - мерзкий рыжий кот портит мне жизнь вместо завтрака и обеда, а ты, значит, с ним заодно? Вон отсюда сейчас же!
- Я уйду, - кивнул Ллевен. - Но я ни с кем не заодно и правда хотел, как лучше.

Когда в скверном настроении данмер вернулся к Бернис, то оказалось, что день еще не закончился. Едва он переступил порог, бретонка весьма сдержанно с ним поздоровалась, после чего принялась накрывать на стол, явно сдерживая слезы. На недоуменные расспросы Ллевена она почему-то начинала расстраиваться еще больше, так что ничего не понимающий Телванни в конце-концов прекратил попытки узнать, что произошло. Впрочем, вскоре Бернис сообщила, что ему пришло письмо и ее голос обдал Ллевена холодом не хуже ледяного шторма. Он проводил ее озадаченным взглядом, когда она чопорно удалилась наверх, впервые оставив его за ужином одного, и уставился в тарелку. Похоже, что Дрожащие Острова медленно, но верно сводили его с ума и Ллевен не мог сказать, что это ему по нраву.
В его комнате действительно обнаружилось письмо в красивом конверте, который оформлял хороший художник. Внутри, написанное каллиграфическим почерком с завитушками, оказалось приглашение разделить завтрак с герцогиней Лори следующим утром. Глядя на него, Ллевен застонал сквозь зубы - только этого ему сейчас и не хватало. Он швырнул письмо на стол, прошел к окну и распахнул створку, впуская ночь в комнату. Опершись на подоконник, Ллевен смотрел на мерцающие окна Крусибла и пытался избавиться от мыслей, которым было слишком тесно в его голове.

Восход солнца, день 25, Эбенгард

Амер встретил восход еще в море. Солнце окрашивало блеклый пейзаж южного побережья в нежные приглушенные оттенки, и данмер невольно залюбовался островом, ставшим ему за все эти годы родным. Красота Вварденфелла не бросалась в глаза, она открывалась постепенно, и только тому, кто умел и мог ее рассмотреть. Континентальная часть провинции была другой, ярче и будто живее, но все более чуждой с каждым его приездом. Амер до сих пор не считал своим домом предгорья Красной Горы, хотя и провел там многие годы, а Блэклайт времен его детства давно остался только воспоминанием. Ему нравилось путешествовать, открывать забытые всеми уголки Нирна, менять свои навыки на чужие истории, а проведенные дни на опыт. И все же Вварденфелл занимал особое место в его душе.
Его прогулка в столицу Редоран была неожиданной, короткой, сумбурной и оставляла после себя ощущение горечи. Когда-то Амер был считал редкой удачей то, что рано покинул дом – ему казалось, что в семейном особняке ничего никогда не меняется. Он каждый раз приезжал другим, а вот Азарфар оставался все тем же упрямым серьезным юношей без чувства юмора, Азарсет все так же отвечал вопросами на вопросы, Анес все так же старался всех примирить. Но время текло и для них, может быть, даже явственнее, чем для их беззаботного младшего брата. Один за одним ровесники стража поступали на службу Дому, женились, врастали в свои должности, будто в раковины, и приезд старого приятеля стряхивал с них годы все неохотнее. Из повадок Азарфара совсем исчезла обаятельная юношеская неловкость, он все реже отступал, чтобы подумать, и все чаще говорил отцовским приказным тоном. Анес и Азарсет, наоборот, стали молчунами. Азариен и Азарат, когда-то свободолюбивые и неразлучные, как близнецы, признанные мучители в равной мере младших и старших, будто бы разучились шутить.
Последняя их встреча была натянутой и неловкой. Амер привел с собой Иму, с которой его тогда роднило намного больше, чем долгая история и заметное сходство в характерах – они оба постепенно выходили из возраста молодости, и все чаще задавались неудобными вопросами взрослых. Данмерка не так давно потеряла глаз. Для ее профессии это значило переход на несколько ступеней ниже привычного уровня, тяжелый и унизительный для нее. Страж, слишком привыкший заглядывать в глаза смерти на Красной Горе, во внезапной тишине чувствовал себя бесполезным. Брак и место в иерархии Дома все еще казались ему душной ловушкой, но теперь он все чаще начинал задумываться, не искажен ли его собственный взгляд. Если раньше свобода означала возможность быть там, где хотелось, и где была нужна еще одна пара рук, способная держать оружие, то после смерти Дагот Ура и исчезновения Трибунала храмовых воинов стало слишком много на один маленький остров. Из дома начали приходить письма, напоминавшие о его долге перед семьей и все более прямо рекомендовавшие вернуться в Блэклайт. Посомневавшись немного, Амер предложил Име брак и вместе с ней приехал домой, но у родных уже были планы на его партию и все закончилось трагедией. Данмерка погибла. Страж нашел виновника и убил его, но вместо облегчения месть принесла только чувство вины перед семьей погибшего.
Это раз и навсегда развеяло его сомнения в отношении Дома. Он любил свою семью, ценил все, что было дано ему когда-то в детстве и юности, но... им было не по пути. Амер слишком привык полагаться на собственное суждение, которое никогда до конца не укладывалось в рамки иерархии семей. Его родные слишком дорожили своим положением, влиянием и богатством, чтобы терпеть своеволие в своих рядах. Он и сам не хотел создавать им проблемы. Страж покидал Блэклайт так, будто видел город в последний раз, с печалью и пустотой в душе, и одновременно со странной легкостью.

И когда он появился, благодаря странной шутке Моры, прямо посреди редоранской столицы, он меньше всего хотел ворошить старые угли. Но его внешность привлекла внимание стражей, и начальник дозора наотрез отказался его выпускать, пока он не назовется. Пришлось воспользоваться помощью младшей сестры, променявшей внесенный залог на два дня в его обществе.
Он помнил Азали еще ребенком, которого с непривычки тискал и баловал заметно больше, чем стоило, но за семь с лишним лет разлуки она сильно изменилась. Амер едва узнавал сестру в этой томной деве, завивавшей волосы крупными кольцами и то и дело пытавшейся его приобнять. Кажется, этой же манерой отличалась и ее мать, Алфеа, которую пасынок видел всего несколько раз за всю жизнь – отец оберегал свою третью жену от каждого лишнего взгляда. Азали не умолкала ни на минуту, рассказывая, какими жесткими стали порядки в доме после смерти Азариена и Азарата, как она сама мечтала сбежать из дома и пойти в Мораг Тонг, какими нелепыми и непривлекательными были юнцы ее возраста – а особенно те юнцы, с которыми ее знакомил отец... Амер же искренне старался принять ее заново, со всеми шелками и украшениями, досужими разговорами и внезапной нежностью к почти незнакомому брату.
В этот момент он впервые задумался о том, что каждый из них, по сути, платил свою цену. Он жил вне прочных сетей семейных и клановых обязательств, в которых застряли, как мухи в паутине, связанные по рукам и ногам Азарфар и Анес, которые тщетно пытался обмануть Азарсет – но и расплачивался за это, возвращаясь к ушедшим лодкам и давно сожженным деревням. Его привязанности быстро сменялись новыми, но стоило оглянуться – и он не находил ничего знакомого. Покинутые им места, оставленные им меры продолжали жить своей жизнью, постепенно меняясь, и в конце концов все, что было Амеру дорого, оставалось только в его собственной памяти. Он был несправедлив к Азали, ожидая, что она не изменится – ведь это его не было рядом с ней семь с лишним лет.
Она помогла ему улизнуть из города в последний момент, уже после того, как старший брат, разъяренный их маленьким заговором, принялся обыскивать постоялые дворы и таверны. Оказавшись на открытой воде пролива, Амер вздохнул свободнее, и горечь постепенно начала проходить. Он все чаще задумывался, найдет ли в Вивеке своих бывших попутчиков, и в каком количестве. Данмер был почти уверен, что девушки его дождутся. И что второй страж постарается не узнать при встрече. Что тогда на него нашло, после этого бренди?.. Амер чувствовал, что заступил тогда слишком далеко на запретную для чужих территорию, намного дальше, чем Ано когда-нибудь пустил бы его добровольно. Это было жестокой ошибкой, но уже безвозвратным прошлым.
Он невольно задумался о своих бывших спутниках снова, пока сидел в ожидании на парапете у пристаней. Кроме легких почтовых лодок и частных грузовых баржей из Блэклайта в Эбонхарт ходили корабли Дома – один в неделю. Если брата не окажется на сегодняшнем – у него будет целых семь дней, чтобы найти их спокойно. Если он сорвался в путь сгоряча, лучше было повстречать его сразу.

* * *

Это утро застало успевшего придти в себя норда и Илвера в порту. Накануне шпион разговорил одного имперца, чей грустный вид привлёк его внимание. И не пожалел. Печаль таможенного чиновника, как оказалось, была вызвана слухами о том, что маг-телепортист мог задержаться. А то и вовсе не прибыть в Эбонхарт довольно долгое время – точно никто не знал. Ходили только слухи о каких-то сложностях между Ведамом Дреном и главой отделения в старом Эбонхарте. И вот теперь спутники вынуждены были на всякий случай искать замену уже обрисовавшемуся было средству добраться до материка. И ругать про себя неиспользованную возможность отправиться предыдущим кораблём. По крайней мере Аллард мысленно пнул себя за задержку. Дразнить шпиона наличием в море чудовищ и штормами было занятно, но только пока эти шутки не приводили к задержкам на неопределенное время. Впрочем, слухи вполне могли оказаться только слухами, поэтому пока что он выбросил эти мысли из головы и просто наслаждался ветром и приятной погодой, оставляя переговоры Илверу, который куда лучше понимал местные порядки.
Сатис, что закономерно, в свою очередь винил в заминке себя. Рассказы норда о древнем ужасе, жаждущем поглодать косточки путников, сделали бы честь любому барду, однако в основе выбора данмера лежал обычный расчёт. И, как показала практика, беспочвенная надежда на отсутствие подвоха. Положим, есть у вас две возможности: одна обещает длительное и не самое безопасное путешествие, вторая сулит моментальное перемещение с минимальным вредом для здоровья. Что выберете? Неправильно. По суровому закону жизни, заставляющему всяких босмеров в жёлтых шлемах обрушиваться с неба именно вам под ноги, второй вариант обязан содержать ловушку. Во время прошлого визита Илвера в Эбонхарт телепортёр также был в отлучке - мер не удивился и даже предполагал нечто подобное. Но чтобы проклятый маг не вернулся к оговоренному сроку вовсе? Увы, слухи выглядели подозрительно правдиво.
Оставалось только разузнать, когда отправляется следующий корабль, и стоит ли надеяться на возвращение телепортёра в срок. Насчёт корабля-то агент и разведывал прямо сейчас, мысленно сделав себе пометку поковырять ту историю с Дреном позднее, если представится возможность.
Илвер огляделся, наметил жертву расспросов и приступил к делу. В «жертвы» попал жилистый данмер, смахивающий на старшего брата Сатиса – у обоих было открытое лицо честного трудяги и широкие ладони, словно созданные для физической работы. Разве что одежда агента была малость почище, пусть и такого же простого кроя.
Внимание норда тем временем привлек данмер, сидевший немного выше на парапете пристани и крутивший в руках копье с зачехленным острием. Они перекинулись несколькими словами, потом оружие перешло из рук в руки. Аллард даже начал было снимать чехол, но новый знакомый, похоже, разубедил его это делать.

К беседующим подошёл Илвер. Со сдержанной почтительностью поклонившись собеседнику норда и извинившись перед обоими за прерванный диалог, Сатис обратился к Алларду:
- Я узнал, что ты просил, господин. Маленькая лодка отходит через час, судно побольше – завтра в полдень. Надо бы поспешить с решением. Езжай я туда один, сера - прыгнул бы на лодочку сегодня. Сказать, почему?
- И почему? - вскинул бровь норд, неохотно отвлекаясь от тяжелого копья.
- Я тут пораскинул мозгами... - Илвер почесал затылок, - в общем, сколько слухи не уточняй - они слухами и останутся. То есть, терять день ради расспросов вряд ли выгодно. Может, объявится маг, а может, нет. Лодку же я вижу, вон, стоит. Могу посулить рыбакам пару монет, чтоб подождали нас, если за час со сборами не управимся.
Закончив говорить, агент внимательнее присмотрелся к данмеру с копьём, обращая внимание на язык его тела, манеру себя держать и мимику. Со стороны это выглядело, впрочем, как ничем не прикрытое досужее любопытство - пусть и не слишком тактичное, зато безобидное.
Незнакомец был просто одет, но сам – далеко не прост. Свободная, словно бы скользящая манера двигаться выдавала в нём опытного воина, потенциально принадлежащего к военной элите. Глядел же он на путешественников расслабленно и, пожалуй, с дружелюбным интересом.
Аллард помолчал, прикидывая, потом пожал плечами.
- А завтра лодки будут? Тогда я бы подождал. Если маг не покажется, мы теряем только один день. А если всё-таки объявится, выигрываем много больше. Но про волшебника я судить не берусь. Если считаешь, что он скорее всего не объявится, то что же, можно и уплыть.
- К сожалению, мы теряем два дня, - развёл руками Сатис. - Штатный телепортёр, если и покажется, то двадцать седьмого. А сегодня двадцать пятое число. Лодка, отплывающая двадцать шестого, нам ничем не поможет; ситуация до послезавтра не прояснится. Чтобы проверить слух, надо будет ждать два дня, считая этот. Три, если учесть, что время возвращения телепортёра неизвестно, и мы можем прождать его до вечера.Так как завтрашнее судно бесполезно, имеет смысл либо плыть прямо сейчас, либо дожидаться мага.
- Потерялся во времени, - пробурчал норд себе под нос. Потом ответил уже громче: - Ты прав, друг. Три дня терять ради надежды не стоят. Плывём. Собраться - дело недолгое.
В его случае это, несомненно, было правдой. Не слишком плотно набитый заплечный мешок да то, что он носил с собой.
- Вы плывете на юг? - внезапно спросил данмер, до этого с легким интересом слушавший диалог. - Тогда, возможно, я могу вам помочь. Мой капитан собирался задержаться на пару дней, а потом идти вверх по реке.
- На юг, - кивнул Аллард, повернувшись. - Если он задержится до вечера двадцать седьмого, то это может сгодиться. Который корабль?
- Это почтовая лодка Редоран, они стоят дальше от грузовых пристаней.
- Стоит попробовать? - спросил норд уже у Илвера. - Или не надеяться уже на мага?

Агент, вознамерившийся было немедленно отправляться в путь, должен был ещё раз всё пересмотреть – предложение незнакомца изменило общую картину происходящего. Если телепортёр их подведёт, у путников будет гарантированная возможность тем же вечером сесть на корабль, что не может не радовать. Отплывают ли двадцать седьмого ближе к закату ещё какие-нибудь суда, неизвестно – может, да, может, нет; надо узнавать подробнее в портовом управлении… Редоранское же судно окажется хорошей страховкой, позволяющей пойти на риск ожидания. Такова была первая причина колебаний агента. Второй причиной была чуйка. Если с четверть века назад молоденький Сатис опирался исключительно на логику, то Сатис теперешний доверял ещё и профессиональным инстинктам. А они кричали сотней сердитых крылатых сумраков, что следует закрепить мимолётное знакомство с этим загадочным мером в неприметной одежде и недорогих хитиновых сапогах. Спроси Илвера кто-нибудь в этот момент: «Зачем?», он не смог бы внятно ответить, принявшись вместо этого объяснять, что каждое новое задание – свежая история, а история любит развиваться в определённом темпоритме, подбрасывая неожиданности и затягивая узелки в строго определённых местах. Разгадаешь мелодию, поймаешь темп – и вот уже, глядишь, финальные аккорды звучат в нужной тебе тональности.
- А хорошая мысль, - лучезарно улыбнулся агент. - Это бы нас очень выручило!
- Тогда договорись, если что? - кивнул норд своему "слуге". Торговался Илвер куда лучше него, это Аллард уже успел оценить.

***
После того, как данмер с копьем представил агента капитану небольшой лодки, договориться было несложно. Они тоже собирались отплывать ближе к закату, дождавшись последних почтовых гуаров. Поторговаться, правда, особенно не пришлось - высокий и тощий, будто альтмер, почтальон сразу назначил справедливую по его мнению плату в золотую монету за все, и больше не отступался.
Илверу успешно переборол искушение использовать на упёртом капитане магию очарования – рядом очень некстати стоял новый знакомый, назвавшийся Амером. Со стороны действие внушения хорошо заметно не попавшим под влияние существам, а экспериментировать с реакцией этого конкретного существа Сатису было отнюдь не с руки. Не каждый день встречаешь Вечного Стража. Впрочем, Страж останется в Вивеке, ждать друзей, как он сказал. А вот они, если не дождутся телепортёра, уплывут. И кто знает, кто знает…
На обратной дороге Амеру было какое-то время по пути с агентом, и тот, на правах попутчика, успел немного его расспросить. Вечный страж говорил о себе весело и с охотой, очевидно не испытывая проблем со своей профессией. На вопрос о том, почему он, Страж – без доспехов, данмер с явным удовольствием принялся шутить про чудовищ за ближайшим углом. Чудовища виноваты или кто ещё, хмыкнул Илвер, а за месяц в этом благословенном городке набралось уже приличное количество трупов, на что страж заметил, что от внезапного удара в спину доспехи не слишком спасают. Агент говорил со спокойным добродушием, чуточку копируя манеру Амера. Было похоже, что два этих мера под настроение способны с мягким юмором и улыбкой обсуждать хоть перспективы небольшого аргонианского вторжения, хоть милые особенности мировосприятия поклонников Молаг Бала.
Когда Страж с агентом снова стретились с нордом, тот только пожал плечами в ответ на озвученную цену. Выбора всё равно особенно не было, к тому же сейчас Алларда куда больше занимали мысли о еде. Ранним утром его состояние не позволило уделить должное внимание завтраку, а прогулка у моря только усилила аппетит. Поэтому он без проволочек предложил найти таверну и плотно перекусить, включив в своё предложение и Амера. Страж норда впечатлил и заинтересовал - сам он махать такой дубиной едва ли смог бы, хотя в слабаках себя не числил.
Амер легко принял приглашение - он и сам устал торчать на пристани в ожидании корабля, и, к тому же, успел изрядно проголодаться. Он же и посоветовал заведение - старую имперскую таверну в крепости, стоявшую здесь задолго до Кризиса и даже до пришествия Нереварина.

В небольшом каменном здании царила та атмосфера, которая бывает только в самых старых тавернах видавших свое городов. Хозяин был пожилым уже нордом: об этом говорила не только высокая румяная девушка за стойкой, слишком уверенная для работницы и слишком улыбчивая для жены, но и огромная медвежья шкура, расстеленная у тлеющего камина. Еда была простой, но обильной, хотя и скорее в человеческом вкусе.
Между едой Амер заинтересовался оружием норда - особенно происхождением стекла. Илвер поддержал вопрос Стража; топорики произвели на него изрядное впечатление ещё в самую первую встречу с Аллардом.
- В Скайриме такое оружие делают из малахита и лунного камня, - неторопливо начал норд, отхлебнув эля. - Так что и цвет не тот, и я даже не знаю, можно ли назвать этот материал стеклом. Скорее... плавленый камень? Не знаю деталей, до кузнечного дела я никогда не мог добраться, да и мало где такое делают. Шахты малахита редки, а лунный камень вовсе добывается по таким местам, куда обычно лучше не лезть. Редкий материал, и дорогой. Конечно, обычно такие как я могут только мечтать о подобном оружии, а у меня их два. Но мне... повезло. Если вы сможете так сказать. Оба этих топорика – из оружейной ярла Фолкрита. Когда-то мне повезло оказать услугу его сыну. Не стоит говорить, какую именно, но он счёт возможным подарить мне топорик, что я теперь ношу слева. Услуга та стала началом дружбы, и мы с Сигвардом стали очень близки. Да и ярл привык видеть меня в поместье.
Какое-то время норд молчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать, потом всё-таки заговорил дальше.
- Что до секиры, которую я ношу справа, то тут случай другой. Уже говорил я, что стал своим человеком в доме ярла, а кроме сына была у него и дочь. Красивая как заря в горной долине. И показалось мне тогда, что привечает она меня скорее прочих. И не будет кричать и звать стражу, если случайно застанет меня ночью у себя в покоях. И надо сказать, что я не ошибся. Или - не ошибся тогда, - норд молчал, пока не осушил кружку наполовину. - Топор этот был обещанием большего, и думал я тогда, что и ярл не против наших встреч. Так дала она мне понять - да и трудно отдать оружие из сокровищницы ярла без его ведома. Не знал я только того, что на следующий же день меня обвинят в краже дорогого оружия, предательстве ярла... и не только.
Сатис присвистнул. В его взгляде читалось сострадание.
- Удача, что удалось выбраться живым, - сочувственно кивнул страж. - Твоим родным ничего не было?
Аллард пожал плечами.
- Нет, зачем. Мой брат, который, считай, сейчас глава рода, не преминул отречься от паршивой овцы. Сначала я был на него зол, но потом понял, что он прав. Неприятностей могло бы быть много, а пользы, если бы они вступились - никакой. Хотя иногда я думаю, на самом деле он это сделал, чтобы избежать мести ярла, или в самом деле поверил в обвинения? Когда-нибудь спрошу и об этом.
- Хорошо, что они не пострадали, - кивнул данмер. - Тебе больше не удалось с ней увидеться?
- Нет, - норд прикончил кружку и осторожно, словно боясь разбить, поставил её на стол. - Хотя хотел пробраться, но не получилось. И, наверное, к лучшему. Когда выбирался из Скайрима, лодочник говорил, что именно она обвинила меня перед отцом. Ещё одна вещь, которую, придёт время, мне будет нужно спросить. Но думается мне, что для неё игра была гораздо менее серьёзной, чем для молодого дурня. Наверное, она хорошо смеялась тогда.

- Не думаю, что она смеялась, - покачал головой Амер. - Но я плохо знаю нордов. Вы - смелый и гордый народ, но ваши нравы отличаются от наших. Если бы дочь ярла была данмеркой, я бы предположил, что она ревнива.
- Ревность - общая черта, друг. Она на самом деле была ревнива. Не характер - огонь. Может, она увидела повод там, где его не было. Или приняла за него что-то другое. Не помню я, чтобы давал поводы для такой мести.
- Ваш народ не только горд и смел. Надо иметь волю или огромную жажду мести, чтобы всюду носить с собой… такую память, - Сатис выразительно посмотрел на топорики. - И не говори, что таскаешь их только потому, что ими сподручно шинковать врагов.
Норд неторопливо кивнул.
- Ими удобно шинковать врагов, это правда. Отличное оружие, продать которое у меня рука не поднимется. И то, что оно мне напоминает о прошлом, тоже правда. Конечно, для напоминаний хватило бы одного топора. Может быть, первого. Или, наоборот, второго. Но так вышло, что мне нужны оба. После того как первый застревает в черепе снежного волка, а вокруг тебя прыгают ещё три, начинаешь ценить второе оружие. Так что подумал я, и оставил оба. Конечно, месть... для мести они тоже пригодятся.
Сатис примолк и уставился куда-то вдаль, явно представляя стаю ощерившихся снежных волков, пляшущих вокруг норда. Или отрубленную девичью голову.
- Хорошее оружие - больше, чем просто предмет, - предположил Амер. - Иногда трудно помнить о том, что их покупают и передают, а не они находят подходящие руки.
- Эти игрушки хорошо мне подходят, - серьезно кивнул норд данмеру. - И чувства здесь не мешают, только помогают сродниться. Даже такие. Чувства делают оружие особенным. Твоё копье тоже далеко от обычного.
- Я совсем недавно нашел его и еще не привык, но, думаю, мы станем друзьями, - улыбнулся страж.
- Оно тебе подходит. Или ты ему, - улыбнулся норд. - Вот меня оно бы возненавидело, а ты - подходишь. Вы хорошо смотритесь вместе.
Спрятав улыбку в кружке, агент промолчал, не желая прерывать обмен любезностями. Сам он со своими метательными кинжальчиками смотрелся так себе.
- Мне везет на непростые истории... и непростое оружие, - согласно кивнул Амер. - Может быть, на непростых людей и меров тоже. Готов поспорить, Илвер, ты - иллюзионист или представитель тихих профессий. Вы вместе - интересная пара. Но стоило нам разминуться в толпе, и этот день прошел бы иначе.
- В меру тихих профессий, - уточнил Сатис, назидательно воздев вилку с наколотым на неё бататом к потолку. - А иллюзии – так, по случаю, чтобы детишек развлекать... О, если бы мы разминулись, день определённо был бы скучнее. И ты слышал, господин Аллард? Мы – интересная пара.
Он подмигнул норду.
- Это неуклюжее выражение, - легко согласился Амер. - Но оно точно передает суть.

- У нас больше общего, чем может показаться, - серьезно ответил норд.
- Мы буквально братья-близнецы, - поддакнул Илвер, гоняя по опустевшей тарелке хлебный мякиш. - И как ты нас не путаешь, Амер?
- В самом деле, - добавил Аллард. - Даже в мелочах. Скажем, мой друг тоже питает слабость к ярким, сильным женщинам. Темпераментным.
- Только не в том случае, если сильная темпераментная женщина потрясает боевым топором и вопит. Я, знаешь ли, романтик, - пожал плечами Илвер, отправляя в рот последний кусочек хлеба. - И ш каких это пор дамы фтали для тебя мелошью? Вот одна юная офоба удифилась бы, будь она вдесь!
Сатис, наконец, проглотил и вытер губы тыльной стороной ладони - салфетки в заведении не предусматривались.
- Илва предпочитала кинжал. Тонкий и длинный, - поправил его норд. - Это порой опаснее топора. Но порой сильные женщины обходятся карандашом и бумагой.
Он прожевал последний кусочек мяса и добавил:
- И я не говорил, что женщины - мелочь. Но кому-то нравятся черные волосы, кому-то - светлые. Вот это уже тонкие различия.
Агент фыркнул:
- Иногда женщины обходятся просто скверным характером. И этого хватает с лихвой, - предельно прозрачный намёк на их общую знакомую Сатис упорно игнорировал. - Илва, говоришь? На слух её имя похоже на моё... забавно! Это дочка того ярла?
- Она. И поверь мне, больше вы ничем не похожи, - усмехнулся норд. - Вот брат у нее был - тот почти копия. Только в плечах шире и выше, и то не очень-то. А так - волосы те же, глаза те же. Даже голос похож.
- Так, - Сатис подытожил. - Вначале ты утверждал, что мы с тобой едва ли не двойники. Теперь говоришь, что я – вылитый братишка той северной красотки...
- Нет, - Аллард поморщился, останавливая агента взмахом руки. - Плохо выразился. Илва с братом были как близнецы. Не вы с ним, конечно.
- Ух, ну и хорошо. Я уж испугался, что где-то по нирну бродит красноглазый сын ярла, - агент откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и заговорщически улыбнулся Амеру.
- Вы действительно похожи, - согласился тот. Он наблюдал за данмером и нордом с интересом, но без напряжения, будто они были симпатичными гуарами или собаками. - Так что за женщина?
- Которая? - растерянно моргнул Илвер.
- Яркая, сильная и темпераментная, с черными волосами, - уточнил страж.
- Ах, Нилера Тинари, - кивнул норд, потом поднял бровь, глядя на агента. - Я думаю, про неё куда лучше расскажет Илвер. Он знает её дольше и... лучше.
- О, это моё самое большое чувство на всю жизнь, - без заминки выдал Сатис, расслабленно улыбаясь. - На редкость добросовестная заказчица и, к тому же, невозможно красивая молодая особа. Но Аллард, побойся богов – ты делаешь такие многозначительные паузы, что я сам уже начал сомневаться, а точно ли я с ней не спал...

- Молодая, но сильная и яркая, - улыбнулся Амер. - Кажется, я понимаю твои чувства, Илвер.
Агент покаянно развёл руками, мол, грешен. И взглянул на норда, который, тем временем, продолжал расспросы:
- А тебя где-то ждёт молодая и яркая данмерка, Амер?
- Разве что сестра, - пожал плечами страж. - Мое ремесло плохо ладит с долгими узами.
- Знакомо, - Сатис притронулся кончиками пальцев к левому виску, задумчиво помассировал его. - Никогда не хотелось заняться абсолютно другой работой? Скажем, вместо тренировок с посохом начать выращивать новый сорт золотого канета?
- Я однажды собирался стать рыбаком, - кивнул Амер. - Меня хватило только на несколько месяцев.
- Думаю, у меня нечто такое ещё впереди, - агент надавил на висок чуть сильнее и на секунду зажмурился. - А ты, друг? Не тянуло заделаться в менестрели? Госпожа писала, ты хорош в чтении баллад...
- Когда-то - хотел, правда, - признал Аллард. - В Скайрим барды в чести, и занятие это мне нравится. К тому же, и там частенько может случиться нужда в том, чтобы разбить кому-нибудь голову. Но здесь, на этой земле я ещё не понял, чего хочу. И что могу. Песни здесь точно другие. А вот головы - всё те же. Поэтому пока что я занимаюсь тем, что умею, и что нужно всегда.
- Без сомнения, головы те же. Будь добр, Аллард Щедрый, отруби мне мою, а? - вполне серьёзно попросил Илвер, не убирая руку от левой стороны лица.
- Нилера мне не простит. Лучше найти целителя, если так плохо.
- Пройдёт, - отмахнулся Сатис. - Погода меняется, должно быть, вот оно и заныло. Раз уж ты не хочешь браться за топорик милосердия, надо просто расслабиться и подождать.
Амер встал из-за стола и подошел к стойке, чтобы что-то спросить у публикана. Тот задумчиво ущипнул себя за подбородок, потом принялся объяснять направление, прервался на середине, потом указал вертикально вверх пальцем.
- Тебе везет, Илвер, - вернулся к собеседникам Амер. - Прямо сейчас здесь обедает имперский священник. Этажом выше.
Проворство и скорость, с которыми агент скрылся в нужном направлении, ясно давали понять, что в действительности на добровольное отступление боли он надеялся слабо.
- Бедняга, - Аллард проводил спутника взглядом, в котором, впрочем, было на удивление мало сочувствия. Потом неопределённо пожал плечами и тоже поднялся. - Странно действует на некоторых людей... погода. Нужно бы проверить, доберется ли он до этого священника. И будет ли в состоянии сидеть дальше. В таком состоянии его ещё не видел. Если нет... Тогда скажу: приятно было познакомиться. У меня нет адреса, который можно было бы дать, но я буду рад, если дороги сведут нас снова.

Восход солнца, день 26, Эбенгард

Когда раздался стук в дверь, Аллард уже готовился ложиться спать. Достаточно рано по его меркам, но последний день перед важным событием он всегда переносил не слишком хорошо. Вынужденное ожидание заставляло время тянуться медленно, а никаких дел в этом городе у него не было. Впрочем, в каких-то других – тоже, за одним исключением. Но Фолкриту придётся подождать. Пить ему надоело. Шпион больше не заходил составить компанию, а в одиночку Аллард надирался только в особо поганом настроении. Оставалось тренироваться и блуждать по городу, стараясь не нарываться на неприятности, что само по себе было достаточно непривычным делом. И скучным. Город скользил мимо. После первого дня норд отказывался всматриваться глубже. О, он хотел бы и найти этих аргонцев, и выяснить, что случилось с женщиной, которая когда-то помогала рабам. Но серьёзная заварушка могла прервать поход, а Алларду хотелось хоть что-то сделать правильно. В основном для Нилеры, которая дала ему шанс – но и для себя тоже. Может, с этого начнётся другая жизнь, где всё пойдёт как положено. В Морровинд его никто не знает, можно начать заново. Найти новое место, новый дом. Разве не этого он хотел, когда проклинал Скайрим и всех ярлов?
В Садрит Море всё казалось проще. Новое веселое приключение, наконец-то. Возможность вырваться из грибной клетки и заняться делом подействовала как скуума, но теперь... Когда-то он без лишней мысли залез бы хоть в спальню этой Дрен чтобы поискать там следы, но такие поступки и привели его в Морровинд, так? Хотя, конечно, в Фолкрите он искал не следы. Один хрен. Любовался собой и ни гуара не думал о том, что творится перед носом. И получая задание от Нилеры он тоже не думал, чего от него это потребует. Ну, разбить пару голов, подумаешь, дело. Развлечение, лёгкая прогулка. Драк он не боялся никогда – не боится и теперь. И только в Вивеке Аллард начал понимать, что удовольствия могут и мешать.
И поэтому сейчас он был до отвращения трезв, а собранная сумка уже лежала у кровати. И только тихий стук помешал Алларду забраться под одеяло. Выругавшись, он в одних штанах добрёл до двери. Почему этот шпион всегда стучит так неуверенно? Если бы он уже спал, мог и не услышать. Аллард надеялся только на то, что в случае чего Илвер проявит больше решительности. А, впрочем, хоть бы и нет. Какая разница. Ему больше достанется. Эта мысль улучшила настроение, и, открывая дверь, Аллард уже не испытывал раздражения.
- Илвер, что?.. – уже на середине фразы, он понял, что ошибся, и замолчал. За дверью стоял вовсе не шпион. Салора, молодая данмерка, дочь хозяина гостиницы. Норд чуть нахмурился, пытаясь понять, что происходит, потом улыбнулся девушке: - Если это насчёт двери, то я уже отдал деньги твоему отцу. Извини, красавица, я был в действительно плохом настроении и не думал, что делаю.
Девушка часто заморгала, отступая на шаг. Она как-то умудрялась выглядеть смущённой, решительной и испуганной одновременно. Причём улыбка, блуждающая на её губах, поочерёдно отражала все эти три состояния.
- О, всё в порядке, сера… С нашими дверями и не такое случалось. Простите… Я просто услышала странный шум и испугалась. Мне показалось, оно шуршит где-то рядом с вашим номером, - Салора неопределённо кивнула куда-то за спину норда.

Услышав сзади шорох, Аллард мгновенно развернулся, обшаривая глазами помещение. Он готов был поклясться, что звук раздался откуда-то из дальнего конца комнаты, но всё же там ничего живого не было видно. Да и Салора, наверное, испугалась бы сильнее, если бы за спиной бегали крысы. Спрятаться животному было просто негде, разве что под кроватью, но что-то тут не вязалось. В частности... улыбнувшись, норд снова обернулся к девушке.
- Странно. Я бы голову дал на отсечение, что только что тут не было никаких скребущихся животных, драугров или ещё кого. Наверное, оно только что прибежало.
- Пробеги оно мимо вас, вы бы его заметили, сера. Вы мне показались очень наблюдательным, - Салора намотала на указательный палец серебряную прядку волос. - Может быть, раньше оно сидело тихонечко или спало? Или это вовсе шум с нижнего этажа? Вы не могли бы проверить?..
Она стеснялась смотреть прямо на кровать, поэтому глянула куда-то на пол неподалёку и быстро вернулась к изучению лица Алларда - опускать взгляд на его обнажённый торс она также избегала.
- Чего не сделаешь, когда тебя об этом просит прелестная девушка, - норд с улыбкой развёл руками. Потом в два шага добрался до сумки и взял один топорик. Демонстративно проверил остроту лезвия, тяжело вздохнул. - Наверное, подлая тварь копошится под кроватью. Или под полом. Я помню, у соседа как-то завелись мыши, так он всё на свете проклял. Вроде мелочь, а топочут как маленькие гуары. Пришлось разбирать доски. Здесь, конечно, пригнано хорошо, но секира в умелых руках творит чудеса. Несколько хороших ударов, и мы вскроем все их ходы.
Продолжая говорить, норд примерился к кровати и, отогнав пытавшуюся сунуться под руку Салору, без особенного труда сдвинул её в сторону. Под кроватью ничего не оказалось, поэтому он отстранил девушку и начал примериваться к полу, поигрывая топором.
- Ой, мамочки… - девушка ахнула, прижав ладони ко рту. Вот теперь она, наконец-то, выглядела напуганной по-настоящему. Скребущиеся звуки немедленно прекратились – не иначе, таинственное чудовище решило взять перерыв.
- Затаилось. Но не бойся, - норд утешающе подмигнул. - Если выпрыгнет, я его тут же зарублю. В Скайриме мне доводилось охотиться на самых разных зверей, и больших, и маленьких. Сейчас... - наметив, наконец, место, он неторопливо и очень широко замахнулся топориком.
- Стойте! Я, мне… показалось, я ошиблась. Звук наверняка… доносится снизу. Доски… ломать не имеет. Смысла, - паузы между словами данмерки становились всё длиннее. Зрелище полуобнажённого норда со стеклянным топором наперевес не располагало к длинным фразам.
- Внизу - зал или кухня, - Аллард задумался, пытаясь соотнести расположение помещений на этажах. - Ближе к кухне. Это плохо, очень. Надо будет завтра поговорить об этом с твоим отцом. Чтобы он принял меры.
Салора сглотнула.
- Прости, - сокрушённо выдохнула она. - Не надо говорить с отцом. Я и есть то шуршащее чудовище. В каком-то смысле. Я немного иллюзионист, знаешь ли… Отец всегда твердил, что приличная девушка к малознакомому мужчине не должна входить без уважительной причины. Ну, я и… вот.

Молодая данмерка закусила губу; ноздри её чуть подрагивали, а рубиновые глаза увлажнились.
Аллард тяжело вздохнул и положил звякнувший топорик на стол. Бросив взгляд на дверь, он убедился, что Салора её закрыла за собой. Меньше всего ему хотелось чтобы в комнату сейчас внезапно заглянул Илвер или отец девушки. Которая готова была заплакать. Утешать плачущих женщин Алларду доводилось не очень часто. Обычно он вызывал чуть другую реакцию, но этот ребенок, кажется, действительно всерьёз расстроился из-за пустяка. Шуршащее чудовище, надо же. В белой блузке и с пепельными волосами. Вздохнув ещё раз, норд осторожно приобнял девушку за плечи и успокаивающе погладил.
- Стоило бы расстраиваться, если бы иллюзия получилась плохо. А так-то о чём плакать?
О причинах, уважительных или не очень, и о визитах он упоминать не стал.
- Вы тоже, - шмыгнув носом и отчаянно заморгав, заключила Салора. - Тоже думаете как мой отец и Илвер, который мне совсем не дядя. Я пришла, чтобы задать один вопрос, но теперь не буду, не вижу смысла.
Данмерка хотела легонько оттолкнуть от себя Алларда, но почему-то не смогла. Обе её ладони так и остались, как легли, на широкой груди норда, располосованной тремя параллельными шрамами.
- Откуда это? - вдруг спросила Салора, забыв о недавнем твёрдом намерении ничего не спрашивать.
- Это? А-а! Шрам? – Аллард, порадовавшись тому, что девушка, кажется, раздумала плакать, усадил её на кровать. Сам уселся рядом, вполоборота, обняв данмерку рукой за талию. - Плата за неповоротливость. Наткнулся в лесу на рысь, которой я, кажется, совсем не понравился. А эти кошки на редкость шустрые. Убить я её убил, но лапой зацепила хорошо.
О том, что чуть не умер тогда, он промолчал. Рысь спрыгнула с ветки, и, не успей Аллард краем глаза заметить движение, лежать ему в лесу. А так красивая, тёплая шкура пошла на рукавички и воротник для... для кого?
«Проклятье, забыл», - но духи у неё были сладкие, даже слишком. И смеялась слишком громко. Да и склочная была. Этот запах ему нравится больше. Этот? Норд втянул носом воздух, чтобы убедиться. Да, от данмерки исходил тонкий цветочный аромат, нежный и совершенно не сладкий.
Тем временем, Салоре казалось, что воздух между ней и Аллардом словно бы загустел, делая время – сами секунды – тягучими и почти видимыми. Объяснения про какую-то рысь (он сказал "кошки"?.. племя диких хаджитов?) она и слушала… и не слышала. С молодой данмеркой что-то происходило, но что именно, она не могла понять. Вернее, не желала.
Вместе с запахом пришло ощущение тонкой талии под ладонью, и норд инстинктивно притянул девушку ближе к себе. Правда, тут же опомнился и ослабил объятие.
«У меня слишком давно не было женщины» - мелькнула мысль, которую озвучивать не стоило даже ради того чтобы разбить внезапно повисшую тишину. Он понимал, зачем пришла девушка и что за вопрос хотела задать, и понимал, что должен бы ответить. К сожалению, внезапное ощущение, что Салора всё-таки не ребенок, совсем не помогало. Но что он мог ей дать? Беглец, у которого нет дома, который завтра уедет и, может, не вернётся. И девушка не могла этого не понимать. Норд едва подавил очередной тяжелый вздох. Не так он хотел бы провести вечер.
«Проклятие на мой длинный язык»

Чуть отстранившись, он серьёзно посмотрел в алые глаза данмерки.
- Салора. Думается мне, я знаю вопрос, который ты не задала. И спрошу сам: ты уверена, что тебе этого хочется? Ты – прекрасна, посмотри только на себя. Любой влюбится без памяти и не заметит. Умна, учишься магии и наверняка многого добьёшься. Так зачем приходить к такому, как я? Ты ведь достойна гораздо большего.
Девушка отрешённо прислушивалась к словам норда. Нет, это не его слова… Он – герой, нанявший дядюшку Илвера для какой-то опасной экспедиции. Отважный воин, сражающийся в лесах с дикими хаджитами. Он – полная противоположность её напыщенным сверстникам, наследничкам семейных состояний, не успевшим хлебнуть тягостей жизни, но уже надутым как самцы нетча. Он – бесконечно далёк от образа типичного постоянного клиента таверны, торговца с солидным брюшком и целым соцветием хронических болячек. Он - не её отец, всегда всё решающий за неё.
- А ты уверен, что говоришь сейчас правду? Мне и себе? - голос Салоры стал твёрже. - Такие как ты становятся героями. Только к таким и стоит приходить.
Норд от неожиданности чуть не рассмеялся, но вовремя спохватился.
Для девушки, пожалуй, он и впрямь был героем. Эта мысль неожиданно согрела. Аллард давно не ловил на себе таких взглядов и забыл, как выглядит в глазах таких вот Салор. И насколько это приятно. Улыбаясь, Аллард взял Салору за руку и коснулся губами пальцев.
- Спасибо за добрые слова, красавица. Я думаю, мы оба говорим правду. Ту, которую видим.
Отпустив руку, он обнял девушку за плечи и притянул к себе так, что их лица разделяло только несколько сантиметров. Всё так же улыбаясь, он заглянул девушке в глаза:
- О чём ты мечтаешь, Салора? Чего действительно хочешь?
- Хочу уехать, - поделилась она, доверчиво коснувшись лбом его лба. - Я… отчасти… поэтому и пришла. Попроситься с вами. Я сделаю всё, чтобы не быть в тягость, правда! Если ты согласишься, дядя Илвер не сможет ничего сделать...
Такого ответа норд не ожидал. Выругавшись про себя на тему затеянной шпионом игры в господина-слугу, которая, в сочетании с обликом явно ввела девушку в заблуждение, он решил уточнить, хотя бы для того чтобы выиграть время:
- Но почему? Почему ты хочешь уехать и почему с нами? Илвер говорил тебе, куда мы отправляемся и зачем?
- Нет. Он более скрытный, чем кажется. Сам не знает, чего хочет. Недавно вообще меня чужим именем назвал, - Салора дёрнула плечом, думать о неродном дяде в такой момент хотелось меньше всего. - Я давно собиралась уехать, задолго до вашего приезда. Говорила папе, но он о моих вопросах даже не вспомнит, держу пари. Буркнул тогда, что это несерьёзно. По его желанию, я выйду замуж без любви, растолстею, нарожаю детишек, стану эдакой матроной. Я смотрю на себя будущую – и боюсь. Это не я. Что угодно, только не я…
Аллард, не сдержавшись, фыркнул, представив эту ужасную картину с другой стороны. Отца девочки он толком не знал, но тот вовсе не производил впечатления злобного тирана, которому плевать на чувства дочери. Хотя, конечно, бывало всякое, и почему бы Морровинд отличаться в этом от Скайрима?
- Знаешь, это напоминает мне одну знакомую, которая ребенком сбежала на поиски контрабандистов. В тринадцать лет. Потому что ей хотелось приключений.
- О, в тринадцать лет принимать такие решения рано, надо быть зрелой личностью, - заверила Салора. Судя по убеждённости в голосе, таковой личностью девушка себя и считала.
- Но, ты знаешь, она их нашла, - норд улыбнулся, вспомнив рассказ, которым с ним поделилась Хельга, когда он только приехал в Морровинд. – И благополучно вернулась домой после этого, что само по себе просто чудо. Не знай я финала, поставил бы на то, что её закопали там же. Или привязали к ногам что потяжелее и бросили в море. Предварительно ограбив и, может, изнасиловав. Среди контрабандистов попадаются всякие. Будь постарше, точно бы стала игрушкой. Мир – штука жестокая.
Салора промолчала, но Аллард почувствовал, как она напряглась.
- Но я не о том, - продолжал норд неторопливо. - Сейчас ей куда больше лет, но замуж пока не собирается, детей не заводит, да и матроной её назвать - язык не повернётся. Потому что и дома она не шибко позволяет решать за себя.

Внезапно девушка отпрянула от норда и вскочила с кровати, нервно разглаживая примятую юбку. Пепельная кожа на её щеках и ушах потемнела, став почти коричневой.
- Ну конечно! Мне надо было догадаться. Какая я дура, прости меня, прости ради всех аэдра и даэдра. Я читала об этом, да. Когда в объятиях одной говорят о другой… Боги, как же стыдно. Я должна была тебя спросить!..
- О чём?.. – не сразу понял Аллард, потом прыснул и тоже поднялся на ноги, взмахом руки отметая подозрения. – Нет, мы с Нилерой не... возлюбленные. Она, скорее, как сестра, хоть и знаю не так давно. И Нилера – пример того, что можно жить и своим умом. Почему ты думаешь, что отец будет тебя к чему-то принуждать?
- Опять Нилера?! С ума вы все, что ли, посходили, - фыркнула данмерка. - Сестра, ну ещё бы… В каждом городе по сестре, да? Какая же я дура.
Вопрос об отце она либо не расслышала, либо проигнорировала. Девушка неловко пятилась к двери, путаясь в собственном подоле.
Норд догнал её в два шага, поймал за плечи мягким, кошачьим движением, посмотрел испуганно застывшей данмерке в глаза и усмехнулся:
- Может, у меня и впрямь целый гарем, а может, и никого нет... - помолчав секунду, норд отпустил данмерку и отступил на шаг. - Верно, тебе и впрямь следовало спросить. Но если бы и спросила: какая разница, что тебе отвечают, если ты не веришь словам? – скрестив руки на груди, он спокойно ждал ответа.
- Я не знаю, чему верить. Я себе уже не верю, - взявшись за ручку двери, Салора почувствовала себя спокойнее и смогла посмотреть норду в глаза. - Ты добрый, я вижу. Ты вряд ли бы… меня обидел. Но и с собой не возьмёшь, так?
Она спрашивала тихо и мягко, без укора. В этот момент Салора впервые действительно казалась молодой женщиной, а не девочкой-подростком.
Норд вздохнул. На самом деле ему было жалко девушку. Выдуманные проблемы или нет, они действительно сильно её волновали. И она казалась сейчас такой трогательной и ранимой. И - красивой. Не двигаясь с места, он протянул данмерке руку:
- Не обидел бы. И с собой взять не могу. Но, если позволишь, кое-что скажу.
Салора бесстрашно вложила свою узенькую ладошку в ладонь Алларда:
- Да?..
- Как я уже сказал, с собой взять не могу. Пусть даже и хотел бы, но дорога нам с твоим дядей предстоит долгая и даэдра знают, насколько опасная. А я не хочу чтобы с тобой что-то случилось. Знаю, ты считаешь, что можешь позаботиться о себе, но учатся сначала на деревянном оружии, не сразу бросаются в бой. Но я скажу вот что. Когда вернусь, я загляну в Эбонхарт, и, если твой отец не будет возражать, возьму тебя с собой. Пока ещё сам не знаю куда, но есть у меня блажь, побродить по миру. Увидеть новые места, познакомиться с людьми и мерами. Если захочешь, конечно.
Салора шагнула к норду, не выпуская его руки. Она смотрела на него снизу вверх – маленькая, стройная. Грустная.
- Я буду ждать, - просто сказала она.
- Это хорошо, - серьезно кивнул в ответ норд, еле удерживаясь от улыбки, чтобы не обидеть. Данмерка выглядела так, будто приготовилась терпеть принесение её в жертву фалмеру. - Кстати, Салора...
Девушка с улыбкой подняла брови, ожидая завершения фразы.
- Я скажу по секрету, только тебе, никому больше, - норд, сохраняя серьезное выражение лица, наклонился ближе. - У меня нет "сестёр" в каждом городе.
Данмерка широко распахнула глаза, и Аллард, улыбнувшись, нежно коснулся её губ своими. На миг она словно окаменела – не отвечая, не уходя, не отстраняясь. А потом робко ответила на поцелуй. А потом…

***
Сатис ворочался на кровати. Простыни раздражающе громко шуршали, матрас был слишком жёстким, воздух казался сухим и горячим – не помогало даже настежь распахнутое окно. Когда данмер временами проваливался в сон, он видел красивые высушенные цветы, с тихим шелестом крошащиеся на ветру.
В круговерти лепестков мелькнуло до боли знакомое лицо, и данмер резко сел на постели. Гадая, чем же и когда он заразился, Илвер медленно спустил ноги на пол, встал, босиком прошлёпал до двери. Хотелось… просто выйти. Куда-нибудь, где больше воздуха. Подвигаться, пройтись, что угодно, лишь бы не увязнуть ещё глубже в этой горячечной, воспалённой массе видений.
Слабый свет проникал в коридор через небольшие окошки, от минуты к минуте набирая силу – занимался рассвет. Данмер бесцельно бродил туда-сюда, сцепив руки за спиной. А может, старый философ был прав, и это то самое «горение»? Начало превращения в «паршивого агента»?.. Илвер ухватился за стену – навстречу ему из соседнего номера выплыло привидение с серебряными волосами.
- Ой. Дядя, - глуповато хихикнула Салора, спугивая мистическую ауру момента.
Илвер выругался громким шёпотом. Девушка показалась ему очень… довольной. Когда прошёл первый шок, у Сатиса заработала профессиональная наблюдательность. Помятая юбка, расстёгнутые почти до самой груди пуговицы белой рубашки, жилетка, небрежно переброшенная через руку. И слова. Те самые, которые обычно говорят в подобных случаях:
- Это не то, что вы думаете. Честно.
- Зачем?.. - простонал Илвер, привалившись спиной к стенке.
- А это уже моё дело. Только моё, - с достоинством ответствовала Салора. - Я же не спрашиваю, чего вы все так с этой Нилерой носитесь.
Агент смолчал. Ободрённая девушка продолжила:
- Давайте как в прошлый раз? Я вас не видела - вы меня тоже, а? Дядя? Эй, дядя Илвер, что с вами?..
Встревоженное прикосновение собеседницы вывело его из ступора:
- Доброй ночи, девочка.
Двигаясь как деревянный, он дошёл до своего номера, рывком распахнул дверь и скрылся внутри. Салора с четверть минуты растерянно смотрела ему вслед, затем пожала плечами, ухмыльнулась какому-то воспоминанию и взъерошила серебристые непослушные волосы.

Восход солнца, день 27, Эбенгард

Аллард проснулся по своим меркам поздно. Память о ночи вернулась сразу, чему помог слабый аромат духов от подушки, и норд, улыбнувшись, покачал головой. Немного стоила та пьяная решимость. Но Салора оказалась вовсе не таким ребёнком, как ему думалось. Очень неглупая молодая женщина. Проговорить почти всю ночь – давно с ним такого не случалось. Ну, конечно, не только поговорить. Усмехнувшись, он вскочил на ноги. Несмотря на почти бессонную ночь, он ощущал себя полным сил и готовым к дороге. Или к жаркому прощанию с данмеркой.
Спустившись вниз, он, тем не менее, не нашёл ни Салоры, ни Илвера, причём по словам владельца таверны никто из них ещё не спускался. Несколько секунд Аллард размышлял, барабаня пальцами по стойке. Почему могла задерживаться Салора – он понимал. Шпион же... ну, может, ему тоже повезло. В таком случае будить Илвера он пока не собирался. Кивнув Ралмису, он отправился к отделению Гильдии Магов. К удивлению норда, телепортер действительно был на месте, но надолго ли – никто, в том числе и он сам, не знали. Разногласия, на которые ссылались слухи, оказались реальностью. Обратно норд добирался быстрым шагом, пытаясь уложить в голове новость. Оказалось, что за прошедшие дни он настолько привык к мысли, что придётся добираться кораблём, что телепорт стал почти неожиданностью. Притом что именно о нём они задумывались с самого начала. А ещё эта спешка... некстати. С удивлением, норд обнаружил, что задержался бы ещё на несколько дней. Но такого он себе позволить не мог.
Илвер так и не выходил из комнаты, и норд был вынужден подняться к нему сам. Дверь была открыта, а в комнате царил образцовый порядок, словно никто и не жил. Котомка с вещами стояла у двери, а сам шпион, полностью одетый и собранный, неподвижно сидел на стуле у окна. Никак не отреагировав на открытую дверь. Глаза Илвера были закрыты, и, если бы не мерное движение груди, норд мог бы подумать, что тот умер. Мешки под глазами и припухшие веки говорили о том, что ночь выдалась тяжелой.
- Спит?.. – Аллард, помедлив, подошёл к агенту, оглядываясь вокруг. Ничего подозрительного в комнате не было, и он осторожно потряс спутника за плечо. Тот не пошевелился, и норд, начиная тревожиться, потряс сильнее. – Илвер? Нам нужно идти.
Ещё не успев толком разлепить глаза, агент вскочил, сразу качнулся влево и неловко опёрся о вовремя подвернувшийся под руку стол.
- Да, да, конечно, нужно идти, - Сатис сощурился на окно. - Уже позднее утро, вроде бы. Я засветло собрался и сел передохнуть. Задремал, наверное. Надо было тебе меня раньше разбудить. Но ничего… Ты выходил уже? Проверял насчёт телепортёра?
- Маг в городе, но гуар его знает, надолго ли. Надо... – норд помедлил, что-то обдумывая, потом кивнул. – Через пять минут встретимся внизу, ладно? Тебе нужно плеснуть холодной воды в лицо, мне... кое-что написать.
- Нужно плеснуть холодной воды в лицо, - эхом отозвался данмер. - Встретимся внизу, друг.
Оставалось загадкой, вдумывался ли мер в то, что произнёс.

Норд легко сбежал по лестнице даже до того как истекло назначенное им самим время. Кивнул Илверу, который выглядел уже лучше, и опустил на стойку перед Ралмисом сложенный в конверт лист бумаги, едва прихваченный воском, чтобы не раскрывался. Рядом лёг небольшой мешочек из грубого полотна с чем-то объёмно-увесистым внутри.
- Это для Салоры. Подарок. Передадите? Отдал бы сам, но мы спешим, а она до сих пор не спустилась, - объясняя, Аллард спокойно смотрел в глаза старшему данмеру.
- Для моей дочки? - поднял брови хозяин "Фляги". Он отнюдь не был похож на отца, догадавшегося об излишне тёплом отношении дочери к одному из своих клиентов.
- Малютка-Салора выросла, Ралмис, - вмешался Илвер чуть более резко, чем следовало бы, - и сегодня её красота восхищает тех, кто встречается ей на пути. Не зря она родилась под созвездием Леди. Кстати, скажи, пожалуйста, нашей леди, что над чарами Кошачьего Глаза ей ещё работать и работать. А мы пойдём. Спасибо тебе за гостеприимство.
- Над применением заклинаний - тоже, - тихо добавил норд, подняв брови. Кажется, предстоял интересный разговор о женщинах, если обычно невозмутимого агента это так задело. Вопрос ещё, что именно он знает. Или о чём догадывается.
Сатис, не давая тавернщику опомниться, крепко пожал ему руку обеими ладонями. Тот обещал всё передать, от души посоветовал агенту "заняться своим здоровьем" и проводил путников до порога.

Когда за Илвером и Аллардом закрылась дверь, Ралмис повернулся к стойке, на которой, помимо привычных предметов, бесформенным пятном покоился полотняный мешочек. Рядом лежала таинственная записка. Её уголок призывно трепетал на лёгком сквозняке...

***

Дамия тяжело шаркала по коридору. Ноги её были обуты в мягкие меховые тапочки, которые приходилось носить даже летом – суставы старой босмерки ныли круглый год. Иногда ей казалось, что полы во «Фляге» не потому такие чистые, что их надраивают эти молодые лентяи (как бишь их звать?), а оттого что она, Дамия, натирает доски подошвами своих тапок. Изо дня в день, изо дня в день…
Мелко дрожащей сморщенной ладошкой босмерка взялась за тяжёлую медную ручку двери и без стука вошла в детскую. На самом деле, эту комнату было крайне сложно назвать «детской», но Дамия, прислуживающая господину Ралмису не один десяток лет, привыкла, что там, где спит юная Салора – детская. Девочка сидела на кровати, свесив ножки и болтая ими в воздухе. Нечёсаная, конечно. Вон, волосы разбросаны по плечам – чисто колдунья.
- Что тебе, Дами-мами? - спросила дочь Ралмиса, мягко улыбнувшись вошедшей.
- Подарочек тебе, милая. От нашего северянина. Уехать изволил сегодня утром, пока ты спала. Экая же ты соня! Сколько раз повторять: кто рано встаёт, тому Вивек… - ничто не могло поколебать веру старушки в Альвимси. Даже исчезновение Альвимси.
- Погоди-погоди, - нахмурилась Салора, - я проспала их отъезд? Как жалко… Говоришь, подарок? Он у тебя, да? С собой?!
Дамия дотащила себя до стула, уселась, степенно покряхтывая, и только затем со значением взглянула на малышку, беспокойно ёрзающую на постели. С загадочной улыбкой из разряда «а что я сейчас покажу-у?», босмерка неторопливо извлекла из кармана передника полотняный мешочек. Он был тут же схвачен и выпотрошен Салорой.
- Какой красивый зверь… Кто это? И что бы это значило? - спросила девушка больше саму себя, чем Дамию. На раскрытой ладони молодой данмерки поблёскивала миниатюрная металлическая статуэтка какого-то животного.
Босмерка пожала плечами и с тем же солидным кряхтением встала:
- Не ведаю. Причешись, малышка. Принести тебе покушать сюда или спустишься?
- Дамия, стой! - Салора баюкала статуэтку словно живую. - Северянин точно не оставлял записки? Может, передал что-нибудь на словах? Пожалуйста, вспомни!..
Дамия целеустремлённо чиркала обутыми в меховые тапочки ногами в направлении двери:
- Ничего, милая, ничего. Молчал твой норд как рыба-убийца.
- Дамия, умоляю! Да остановись же ты!!!
Мелко переставляя ноги, старушка медленно повернулась вокруг своей оси и в итоге встала лицом к данмерке.
- Это действительно для тебя так важно, деточка? - босмерка подслеповато прищурилась, разглядывая готовую расплакаться хозяйскую дочь. На лице Салоры было написано такое отчаяние, что старая служанка… ностальгически улыбнулась.

- Вижу, что важно. Я тоже была молода, солнышко. Он оставил записку, - произнесла она тоном ниже. - Оставил твоему отцу. Но плохо её запечатал. Ты знаешь папу не хуже моего…
Данмерка, одной рукой прижимавшая статуэтку к груди, другой схватилась за голову и поморщилась как от резкой боли.
- Не вини Ралмиса, детка. После потери твоей мамы ты у него – единственная родная душа в целом свете. Бедный мальчик хранит тебя ото всех видимых и невидимых напастей пуще собственного глаза. Он записочку прочёл, пришёл в ужас, скомкал и выбросил, - босмерка перевела дух после непривычно длинной фразы. - Эй, милая, да ты высморкайся! Я тебе чистый платочек ещё вчера на прикроватную тумбочку положила!
Салора не слушала. Меньше всего в этом мире ей сейчас был интересен носовой платок. Она не сразу заметила, что старушка ласково гладит её по спине:
- Твой папа выбросил, а я нашла, - прошептала Дамия. И протянула девушке сильно измятую и порванную кое-где бумажку.
От волнения крупные ровные буквы плясали перед глазами данмерки; она глубоко вздохнула и сморгнула последнюю слезинку…
«Салора.
Жаль, нет времени, чтобы попрощаться так, как ты этого заслуживаешь. Дорога не ждёт. Не знаю, когда, но я вернусь за тобой. И мы отправимся в мир вместе. Может, на континент. А может, когда-нибудь я смогу показать тебе родные леса, кто знает? Мне бы этого хотелось. Ты принесла в мою жизнь луч солнца, и мы найдём место, где ты засияешь ярче всего, обещаю.
Фигурка... не считая одежды и оружия, это – единственное, что осталось у меня от дома. Тогда, после случая с рысью, в Фолкрит забрёл кузнец, который хорошо понимал суть вещей. Я не пожалел тогда монет и заказал ему фигурку животного. Теперь отдаю её тебе. У нас говорят, что у рыси – самый острый взгляд. Пусть она теперь помогает тебе искать путь.»
На этот раз Салора всхлипывала уже от радости. Босмерка покачала головой: этим девчонкам только дай повод пореветь!
- Почему ты не отдала мне письмо сразу? - в голосе девушки не было раздражения на престарелую служанку, только удивление с примесью облегчения.
- Я должна была посмотреть на тебя. Убедиться, что всё серьёзно, - объяснила старушка. - Я убедилась. Главное – не попадайся Ралмису на глаза денька три-четыре, ладно? И причешись, в конце-то концов!

* * * * *

Мурнхолд встретил путников хорошей погодой, ставшей в последние десять лет редкостью. Когда в столице жила Альмалексия, древние площади города не часто видели мелкий колючий дождь, туманы и редкий, тающий к земле снег, характерные для центрального Морровинда. И в последние годы природа будто пыталась наверстать века неестественной ясности. На широких каменных улицах еще не просохли лужи.
Сатис глубоко вдохнул насыщенный влагой воздух и изрёк, явно кого-то цитируя:
- Мурнхолд. Город света, город магии, - данмер рассеянно огляделся и продолжил перечисление, - …город богачей, город бандитов, город музеев, ручных скрибов, вонючей канализации…
- Зачем кому-то нужны ручные скрибы? Я ещё понимаю - собаки, кошки, но скрибы?.. Хотя, - Аллард поморщился, - тут нет кошек, да? И собак я не видел.
- Кошки есть. В некотором роде. Какой сегодня большой город без, хм, кошек. Иногда прямо не знаешь, куда от них деваться. А скрибы? Должно быть, кому-то ласкает слух этот глухой низкий «тук-тук», когда они молотят задницами по полу.
Агент заранее наметил пару заведений, в которых можно было бы остановиться. Мурнхолд ещё был городом больших денег. Располагая средствами на путевые нужды от госпожи Нилеры и собственными сбережениями, Илвер мог рассчитывать на номер в «Крылатом гуаре» или «Доме без крыши» (предпоследнее название, «Нога Альмалексии», агенту нравилось больше, но, видимо, однажды кто-то власть имущий решил: «ноги Альмалексии здесь не будет!»). Оба заведения были по-своему хороши, однако деньги – деньги, как известно, либо начинают заканчиваться, либо заканчивают начинаться. Так что для постоя Сатис приметил другие таверны, относительно менее «кусачие» в финансовом плане.
- Мы сейчас посмотрим, как обстоят дела со свободными комнатами в «Столичном воздухе» - неплохое местечко. Много народу, много слухов. Близко от ворот в центральный город. Если там нам что-то не понравится, есть «Пьяный Дреуг». Тоже хорошее место, но слишком уж тихое, на мой взгляд агента. Вот путешествуй я для души – точно выбрал бы «Дреуга», - Илвер успел сориентироваться в улицах и объяснял уже на ходу.
- Столичный воздух - это же не о той канализации, которую ты помянул раньше?
Сатис щёлкнул пальцами:
- В точку! О ней, и не только. Некоторые делишки, которые здесь проворачиваются, пахнут точь-в-точь как сточные воды.
Они шли вдоль фасада очередного большого здания. Каждый проём, как дверной, так и оконный, завершался массивной стрельчатой аркой, что было данью индорильскому архитектурному стилю, господствующему на большей части территории столицы.
- Как тебе местные красоты? - сам агент, казалось, шагал мимо всего этого великолепия совершенно бестрепетно.
- Снаружи – красиво и очень богато, - норд слегка пожал плечами. – Я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил про грабителей. Тут есть, чем поживиться. Но внешний враг обломает зубы. Внутренний город, внешняя стена. Хотя Вайтран... Неважно. Но это какая-то холодная красота, как и в Эбонхарте. Здесь, снаружи. Или я просто ещё не привык. Но любопытно будет посмотреть на эти здания изнутри. Хотя бы на таверны. Хотя они-то, наверное, все похожи.
- Насмотришься ещё на них, друг. Уюта - в самый раз, вот с вычурностью кое-где перебор. И есть здесь пара мест, которые я ни за что не хотел бы увидеть изнутри.
"Увидеть изнутри снова," - мысленно окончил фразу агент.
- Это каких же? - немедленно заинтересовался Аллард, отвлекаясь от разглядывания непривычно выглядевших домов.
- Таких, где оказываются либо от большого ума, либо по большой глупости. Всякие тёплые норы наёмных убийц, камеры для допросов, тюрьмы, лазареты, - агент небрежно чиркнул пальцем по сложной каменной кладке богатого особняка.
- Норы... Значит, если захочется развлечься, ты тоже знаешь, куда здесь пойти, - удовлетворенно кивнул норд. - Хотя бы и на обратном пути, когда ничего не будет мешать. Не люблю убийц. И стражники на их пропажу обычно внимания не обращают.
- Только не зови присодиниться. Я за более... простые радости, - агент улыбнулся без малейшего энтузиазма.
- Ты можешь подождать за дверью.

За следующим поворотом им открылась дорога, настолько широкая, что могла бы запросто называться площадью. С противоположного конца полотно дороги-площади подмяла под себя колоссальная каменная стена, выставившая навстречу путникам огромные ворота, при виде которых норд уважительно присвистнул.
- Отсюда должна быть хорошо видна нужная нам таверна, - Сатис повернулся к исполинским вратам спиной.
И правда, случайно не заметить «Столичный воздух» не было ни малейшей возможности. Эбонхартская «Фляга» своими размерами в лучшем случае могла бы сойти за одну из многочисленных пристроек этого постоялого двора. Основное здание выглядело сошедшим с ума дворцом, обросшим со всех сторон дополнительными калитками, огороженными зонами, служебными входами-выходами, лестницами и хозяйственными постройками. Под одним из выходов собралась толпа – крупный торговый караван то ли только что приехал, то ли наоборот собирался тронуться в путь. Чуть поодаль трое данмеров самозабвенно скандалили над мешаниной из обломков деревянного ящика, соломы и керамических осколков.
Поманив норда за собой, Сатис направился к двери поменьше.
- Этот рёв меров и ругань гуаров страшно сбивают с толку, - посетовал он, оговорившись незаметно для себя.
- Слишком сильно отличается от дома, - хмуро проворчал его спутник, руки которого на протяжении всего пути к таверне не удалялись далеко от пояса с оружием. - И этот шум отвлекает. Я видел бои, которые были потише и менее бестолковы, чем эти шахты квама.
Илвер даже остановился от удивления, не дойдя до двери нескольких шагов:
- А в больших городах нордов народ ведёт себя иначе? Никто ни на кого не орёт?
- Шума просто... меньше. Суеты. И я не из крупного города. То, что частенько орут и дерутся - понятно, но здесь просто слишком много всего. И всех.
Сатис кивнул:
- Ясно. Что же до боёв, друг, то я согласен. Нормальный бой и пустое позёрство несовместимы. Хм, знаешь, тут в одном из центральных районов есть театр. Так вот, все "умирающие", например, в битве, актёры там погибают так громко, что уши закладывает. И всегда успевают перед смертью попрощаться с боевыми товарищами и передать привет любимой. Даже странно. Как будто никто из исполнителей ни разу не видел настоящую смерть.
Норд задумчиво почесал в затылке, вспоминая.
- Да. Хотя, конечно, смотря какая смерть. При некоторых ранах можно умирать очень долго. Если, скажем, целителя поблизости нет.
- Так речь не о скорости, а о, хм, качестве. Обычно при этом мало кто возлежит в красивой позе и философствует, мимоходом сочиняя длинные послания возлюбленным. Даже если кто-то и говорит помногу - как правило, он бредит и несёт всякую чушь, а то, что действительно для него важно, остаётся непроизнесённым, - Сатис сделал недостающие несколько шагов и распахнул дверь. - Пойдём.

* * * * *

Внутри таверны царила та же нервная и суетливая обстановка, что и снаружи, только в концентрированном виде. Кто-то прощался, кого-то встречали, кто-то собирался отобедать, кто-то – поскандалить. Быстро сориентировавшись в пространстве, агент рыбкой скользнул куда-то вбок, плавно огибая делегацию босмеров, нагруженных тяжеленными сумками размером с самих босмеров. Он подошёл к массивному столу, за которым сидел понурый данмер. Лицо у данмера было такое, словно он уже лет двести как несёт ответственность за все судьбы мира и начал от этого понемногу уставать.
Пока Сатис договаривался о номере, у Алларда было время оценить внутреннее убранство постоялого двора. Поглядеть было на что. По тёмно-зелёным каменным стенам и потолку бежала прихотливая вязь орнамента, в котором тесно переплелись окружности, звёзды и что-то похожее на листья. На контрасте с зелёным камнем, узорчатые ковры, развешанные то здесь, то там были глубогого бордового цвета, наводящего на мысли о дорогом красном вине. Прямо на полу в центре зала была устроена настоящая клумба с крупными пышными цветами, листья которых были мясистыми и колючими, а лепестки слабо светились жёлтым. Подвешенные под потолок квадратные светильники медового цвета сейчас не горели – свет изливался из высоких окон-арок, забранных декоративной решёткой. Мебель, пусть даже добротная, на фоне всего этого изящества смотрелась почти убого: прочные деревянные скамьи тёмного дерева вдоль стен, да стол и стул принимающего гостей замотанного данмера. К слову, тот уже получил от Илвера плату вперёд и теперь шёпотом жаловался агенту на жизнь и сумасшедших постояльцев. Сатис сокрушённо цокал языком и качал головой.
Через минутку агент перегнулся через стол, похлопал собеседника по плечу и подошёл к норду, поигрывая парой одинаковых ключей, довольно больших, длиной в женскую ладонь; в месте сочленения кольца и стержня на каждом ключе виднелась какая-то гравировка. Ключики были скреплены вместе узкой шелковой ленточкой белого цвета, завязанной трогательным бантиком. За спиной Илвера данмер растерянно провёл рукой по глазам, будто снимая с лица случайно налипшую тонкую паутинку.
- В нашем полном распоряжении неплохой номер на двоих со всеми возможными удобствами. Вид из окон захватывающий - во внутренний двор, на хозяйственные постройки. Я считаю, доплачивать надо за такое, - агент резко понизил голос, как будто данмер-распорядитель мог услышать его слова и принять их всерьёз. - А ещё тебе часом центурион работающий не нужен? Тут его продаёт один, ага. Хм, о чём я? Сейчас посмотрим номер, положим вещи. А, да. Вот... возьми свой экземпляр ключа... Ленту не отдам, извини. Жить будем на третьем этаже, на втором тут можно перекусить. Я собираюсь ещё немного покрутиться здесь и выйти в город - послушать, посмотреть, поспрашивать. Думаю, полезнее будет, если мы разделимся. Столичные стражники нервные до неприличия, но я торжественно обещаю их не провоцировать и в драку тем более не ввязываться, даже в самую соблазнительную. Мы же на работе.
Агент поднимался по широкой каменной лестнице, подбрасывая и ловя свой ключ то левой, то правой рукой:
- Встретимся вечерком за ужином, обсудим, что узнали, составим план действий. Как тебе?
- Годится, - кивнул Аллард, забирая ключ. - Эти переносы... не уверен насчёт расспросов, но проветрить голову и привыкнуть к городу мне нужно. Без гида. Ориентироваться нужно уметь самому, если мы вдруг потеряемся. Экскурсию я с тебя потом спрошу, друг, а пока что с удовольствием прогуляюсь. Но не обещаю не ввязываться в драки, друг. Что-то у меня сегодня странное настроение. С самого утра. Но - постараюсь их не начинать. Чтобы оно не мешало работе.

Илвер снова подбросил свою «игрушку», стараясь не сбиваться с шага, и, глядя уже не на крутящийся в воздухе ключ, а на Алларда, ключ поймал. Что-то с нордом определённо было не так. Агент мог бы побиться об заклад, что в ледяной пещере со снежными волками воин вёл бы себя более спокойно и раскованно, чем тут, в столице. Северянин нервничал; похоже, город пока действовал на него подавляюще...
Номер был меблирован с претензией на вычурность. Во всего одну, правда, просторную комнату кто-то, помимо пары шкафов, кроватей, тумбочек, табуретов и одного маленького овального столика, умудрился впихнуть целую напольную клумбу - сильно уменьшенную копию клумбы из холла. Клумба была круглой, массивной и размещалась прямо по центру зала. Цветущие в ней растения выглядели довольно плотоядно, всем своим видом будто бы обещая ночью выбраться из грунта и сожрать постояльцев.
- Говорю же - уютненько, - прокомментировал Илвер, ласково отцепив от штанины длинный колючий лист. Норд в ответ только хмыкнул, словно ему не было дела до красот. Он остановился у дверей, не проходя в комнату. Взгляд Алларда равнодушно скользил по обстановке, ни на чём не останавливаясь.
Поразмыслив недолго, Илвер бросил сумку рядом с кроватью у стены:
- Ничего не имеешь против того, чтобы спать около окна?
Линялый серо-коричневый ковёр с признаками былой роскоши, висящий над кроватью агента, изображал некое здание чудовищных размеров, слабо напоминающее цветок или панцирь какой-то неведомой твари.
- Храм, - коротко пояснил Сатис.
Малахитово-зелёный камень стен и потолка поблёскивал, усиленно создавая атмосферу мрачного таинства. Сочетания слов "домашний уют" в лексиконе местного оформителя явно не было.
- Всё, я вниз, поесть. Без завтрака как-то грустно, - сказал агент, по пути к двери энергично растирая уши ладонями. Норд, давая ему дорогу, отступил в сторону, но ещё какое-то время стоял, глядя на картину с изображением храма Альмалексии. Потом повёл плечами, с силой провёл рукой по лицу и медленно спустился на второй этаж. Его спутник уже успел усесться за столик и потягивал из кружки какой-то напиток. Горячий, судя по лёгкому облачку пара. На столе перед Сатисом стояла миска с солёным рисом и редкими вкраплениями мяса. Норд помедлил было, но подходить не стал. Спустился дальше в холл, толкнул дверь и вышел наружу, в солнечный столичный день.

Таверна располагалась недалеко от ворот во внутренний город, но сложностей с тем чтобы найти дорогу к Храму, не возникло бы и так: высокие витые башни должно было быть видно отовсюду. Они казались норду остриями изящных – и предельно чуждых – копий, вонзавшихся в радостно открытое брюхо синего неба. Не хватало только крови. Такой же синей, с вкраплениями белизны. Осознание образа даже заставило Алларда сбиться с шага. Когда это светлое – спасибо Салоре - утреннее настроение незаметно для него самого успело опуститься почти до уровня оббитой сапогами порожной доски?
Это вряд ли было виной города. Да, пусть он местами слишком шумен, пусть стражников здесь столько, сколько, наверное, не наберется в Солитьюде и Вайтране вместе взятых...
«Интересно, почему Илвер говорил про воров. При таком количестве стражников... разве что они все заняты чем угодно кроме грабителей. Что ж, тоже бывает»
Всё-таки Мурнхолд был красив и интересен, и здесь никому не было дела до отдельно взятого пришельца. Взгляды, которые встречные порой кидали на топорики, норд не считал – его любимое оружие привлекало внимание всегда. А здесь – куда меньше, чем бывало. Тяжелые, почти давящие постройки его не смущали.
И, тем не менее, что-то было не так. Или с ним, или с городом. Салора? Нет, здесь всё было настолько в порядке, насколько этого можно было пожелать. Если бы только не проблема безденежья. Путешествия хороши всем кроме расходов, а Аллард, за исключением данных Нилерой на дорогу денег, был нищ. Да, когда-то Нилера заплатит за выполненное задание - если они его выполнят и выживут, - но это всё где-то в будущем. Сейчас у него нет ни дома, ни тугого кошелька.
Норд, снова двинувшись по направлению к далёким шпилям, пожал плечами. Такое состояние, как он знал, проходит. Люди его природы редко оставались совсем без работы. Была эта работа приятной или нет – вопрос, но Аллард знал, что заработать сможет всегда. Было бы время. Так что эта забота была слишком привычной и небольшой. И никогда не мешала наслаждаться жизнью.
Стена внутреннего города отсекла шум, и норд снова остановился, теперь уже от неожиданности. Скайримские города за стеной были плотно застроены несмотря даже на цену земли в черте защищённой стенами области. Здесь же огромная площадь с широкими бульварами, расходившимися в стороны от храма, была пуста за исключением деревьев и фонтанов вокруг знаменитой статуи.
«Нет, не пустая площадь», - поправился норд. – «Не совсем. Если нет домов, то жизнь тут есть, ещё как»
Действительно, если не постройки, то меры и люди здесь были. Яркие и разные, как, наверное, и полагалось. Но, в отличие от внешнего города, насколько успел его увидеть норд, народ был... тихим. Слишком тихим, словно жители боялись даже громко разговаривать или смотреть не туда. И здесь тоже было много стражников, и стражников слишком внимательных. В спокойном городе стража ведёт себя иначе. Никак не сверлит взглядами каждого встречного, словно ожидая, что тот обернется волком и набросится. Вот что было не так. Столица ощущалась неправильной, дёрганой, чуть не до зуда кожи, и это ощущение болезненно перекликалось с воспоминаниями о Винтерхолде когда-то давно, в другой жизни. Норд фыркнул. Если даже тут назревали неприятности, у Мурнхолда всё равно было огромное преимущество перед Винтерхолдом: здесь не искали некоего Алларда по прозванию Щедрый. И это осознание хоть как-то, но улучшало настроение. Вежливо кивнув очередной паре стражей в алых доспехах с глухими шлемами – не приниженно, а просто признавая их присутствие и давая понять, что не хочет неприятностей, - он прошёл дальше, пересекая площадь в том направлении, где виднелись шпили. По дороге пришлось миновать двое ворот, которые провели его по окраине огромного рынка в храмовый двор. Базар Аллард решил оставить на потом. Пройдя через вторые ворота он уставился на храм. Огромная причудливой формы раковина одновременно прилегала к земле и стремилась ввысь. Странно. Здесь не было чувства каменной массивности, которое местами роднило Мурнхолд с тем же Солитьюдом. На миг норду захотелось,чтобы настала ночь – под звёздами эти башни наверняка смотрелись бы ещё лучше.
«Если вечером небо будет чистым – стоит вернуться», - решил он про себя. Уточнение было очень кстати: с севера наползала пелена серых облаков, которые, судя по виду, могли как пролиться дождём, так и просто затянуть купол неба низким, толстым одеялом.

- Сэра ведь наверняка не нужны эти топоры? Сера выглядит богатым и знатным человеком, которому подошло бы что-нибудь более красивое, может быть, окованное золотом. А топоры этот торговец с ущербом для себя готов купить, просто чтобы избавить такого кррасивого сэра от тусклого стекла, да ещё наверняка с трещинами. Двадцать золотых монет. В убыток, но что поделать. Мррачные времена настали, и торговцам приходится выкрручиваться. Деньги должны кррутиться. Может быть, я смогу их сбыть с небольшой, очень малой прибылью, кто знает?
Рынок был... рынком. Единственное, что отличало его от знакомых Алларду торговых рядов – это огромные цены и разнообразие товаров и торговцев. Впрочем, хаджиты оставались хаджитами везде. Этот, почти желтый, с огромными янтарными глазами и висячими ушами, точно не отличался от бродячих купцов Скайрима. Даже не представляя, сколько на самом деле здесь стоит скайримское стекло, Аллард не сомневался, что названная цена вдвое, а то и втрое ниже реальной. А то и вдесятеро – если присмотрется к огонькам, мерцающим в глазах мера, когда он опускал взгляд на оружие.
- Не продаётся, - коротко ответил норд и попытался проскочить мимо, но хаджит каким-то образом снова оказался на пути. Аллард вынужденно остановился. Это становилось интересным. Насколько видел норд, в открытой лавке, перед которой его поймали, продавалось весьма дорогое оружие. Хаджит не бедствовал, и если ему действительно понадобились эти стеклянные топоры...
- Двадцать пять!
«Мало», - но названная цена заставила задуматься. Хаджит не надбавил сразу столько же или хотя бы десять монет. Может быть, топоры действительно стоят меньше, чем ему самому казалось? Не то чтобы Аллард действительно готов был их продать, но полезно знать реальную цену. Здесь она, наверное, должна быть выше, чем в Скайриме?
- Сказано же: не продаётся. Друг-мер, - в этот раз Аллард заблаговременно вытянул руку вперед, не позволяя хаджиту загородить дорогу. В спину прозвучало неожиданно жалобное:
- Соррок!.. – и норд мысленно удовлетворённо кивнул, двигаясь дальше по оружейному ряду. Это было уже похоже на правду. Но пока что этим топорам ещё найдётся работа. Аллард сомневался в том, что ему действительно нужно что-то лучше, и был совершенно уверен, что ничего «лучше» позволить себе не сможет в любом случае. Но, если когда-то уходить на покой, эти топоры позволят купить большую ферму в хорошем месте, да ещё вместе с хозяйством. Сорока золотых хватит. Это неплохо. И, может быть, к тому времени топоры действительно будут ему уже не нужны. Во всех смыслах.
Из мыслей о будущем норда вырвало деликатное покашливание. Обернувшись, он увидел пожилого данмера, стоявшего у лотка, на котором были разложены мечи, булавы, лёгкие топорики и кинжалы. На специальных стойках за прилавком располагалось двуручное оружие.
- Ра’Мирр в своём репертуаре. Сколько раз этот кот уже лишался выгодных сделок по своей природной жадности. Если сэра всё-таки заинтересован в продаже, я мог бы дать настоящую цену. Шестьдесят золотых... – норд продолжил было движение, но последнее слово заставило его помедлить. – Каждый. Но я не торгуюсь.
«За сколько же он сам их сбудет!» - мелькнула мысль, и норд, стряхнув вызванное огромной суммой замешательство, сожалеюще развёл руками:
- Простите, сэра. Пока что они не продаются. Но когда-нибудь – я вспомню, куда мне стоит вернуться.
Данмер не без сожаления кивнул:
- Приятного дня, сэра. Я буду рад, если вернётесь – это действительно интересное оружие, которое было бы интересно продать.
- Не сомневаюсь,- махнув рукой, норд двинулся дальше в глубину рынка.

Оружие сменилось одеждой и украшениями, затем магическими лавками, где можно было как купить зачарованные вещи, ингридиенты для зелий или сами зелья, так и наложить зачарование по своему вкусу. Последние палатки норд постарался миновать как можно скорее - и с откровенным сожалением: на хорошее зачарование у него не было средств. Но именно там, невзирая на спешку, его остановили трижды, и на этот раз не для того чтобы что-то продать или попытаться купить. Первым оказался молодой данмер, который, не говоря ни слова, почти насильно сунул норду в руки лист бумаги, вытянутый из сумки.
- Требуются охранники для лавки... оплата по сговору... Эй! - заинтересовавшись, окликнул мера Аллард. - А сколько платят? - может быть, столица окажется неплохим местом.
- А сколько хочешь? - ответил вопросом мер, с сомнением оглядывая дорогой костюм пришельца. Судя по взгляду, он не предполагал, что листовка того заинтересует.
- Ну... золотой в день, - ожидая реакции на крупную цифру, Аллард уставился на данмера, который, казалось, удивился ещё больше.
- Проси два, не откажет.
- Два так два. А от кого охранять-то, друг?
- Не знаю, - данмер, уже успевший достать очередной лист, нетерпеливо посмотрел в сторону следующей жертвы. - Моё дело - найти, кого подходящего, а за деталями - это к хозяину лавки.
Покачав головой, норд убрал лист в карман и двинулся дальше мимо прилавка с ароматными сушеными травами, связанными в аккуратные пучки. Если придётся задержаться в Мурнхолде, а дел не будет, то отчего бы и не подзаработать? Конечно, за Илвером нужно приглядывать, но вряд ли постоянно. Разве что им - агенту - предстоит говорить о деле исключительно с неприятными людьми. Правда, вряд ли неизвестному хозяину нужны охранники всего лишь на день. По крайней мере, самому Алларду такие нужны бы не были. Всё-таки охрана предполагает и некоторое доверие... или так было на севере.
Следующее предложение оказалось ещё интереснее. Если до этого момента Аллард ещё сомневался в том, что Мурнхолд - хорошее место для заработка, то теперь сомнения пропали. Оставался вопрос, сколько же стоила тут жизнь при такой оплате за не самую пыльную работу, но жить здесь он как раз не собирался. В этот раз речь зашла тоже об охране, но другого рода. Никаких лавок, охранять - и сопровождать; как понял Аллард, здесь его выбрали в основном за внешность - предлагалось некую данмерку. Леди была уже в летах, и торговцы на рынке наверняка уже нажили целое состояние, продавая ей средства по уходу, но некогда она была, наверное, красива. Но возраст или образ жизни наложили свой отпечаток. Договаривался слуга, а сама данмерка в это время без стеснения разглядывала кандидата в сопровождающие. Внимание льстило, но особенного желания не вызывало. Даже если бы данмерка выглядела лучше... впрочем, речь шла только о сопровождении. И госпожу устраивал и один день... едва-едва. От рассвета и до полуночи. Зато когда Аллард, поколебавшись, спросил за такой день пять золотых, слуга, не моргнув глазом, добавил ещё две, и об этом уже стоило подумать. Лёгкие деньги. Если только не потребуется дополнительных... занятий, что норда сейчас не привлекало. С другой стороны, этот день скорее всего окажется очень, очень скучным. Вор тут, вор там. Вряд ли леди действительно угрожает какая-то реальная опасность. Значит, много разговоров, много прогулок или еды... и совершенно ничего интересного. И всё же деньги есть деньги. Уточнив, где живёт госпожа, Аллард учтиво откланялся, приложив руку к сердцу.

И, наконец, последний данмер поймал его уже на самом выходе из квартала обратно на площадь, у ворот, под парой искусно сделанных зеленых фонарей. К этому времени Аллард уже понял, что в столице многие таким образом искали работников, что было непривычно и странно. Не ждать, пока к тебе придут, оставив сообщение где-нибудь по трактирам, а активно искать людей - и платить за это. По его мнению, это хорошо сочеталось с шумом и гамом рыночных кварталов. Жизнь здесь, кажется, была быстрее, чем где бы то ни было ещё - если, конечно, не считать почти могильной тишины площадей и широких мощёных улиц. И было не очень удобно потому, что эти зазывалы либо ничего толком не знали о заданиях, которые предлагали, либо не хотели говорить.
- Украденная шкатулка имеет для моего нанимателя исключительную ценность. Конечно, только сентиментальную, сэра, поэтому даже странно, что её украли, но что поделать. Гоблины тащат всё, до чего у них дотянутся лапы. А до чего не дотянутся - подставят стул и всё равно утащат. По крайней мере мой наниматель считает, что это были гоблины. И поэтому скорее всего за ней придётся спускаться в канализацию, - на этом моменте молодой данмер в необычно яркой жёлтой робе запнулся, оглядывая Алларда. - Да. Конечно, шкатулка запечатана, и хорошо, поэтому, может быть, её ещё не смогли открыть. Мы очень надеемся. Если успели, то оплата будет меньше. Сожалею. Но содержимое важнее ящичка, как сэра наверняка понимает.
- Насколько меньше? - упоминание канализации смущало. Но если награда здесь соответствует тому, что уже предлагали, она легко покроет простую одежду, которую не жаль "убить".
- Пятнадцать за нетронутую печать на крышке. Десять за вскрытую. Если шкатулка в наличии, возможна компенсация за увечья в размере двух золотых, - эту часть речи данмер оттарабанил не переводя дыхания, а Аллард задумчиво кивнул. Ненамного больше, чем за сопровождение, зато наверняка гораздо, гораздо интереснее. Ему уже очень давно не доводилось развлекаться положенным образом. Драки в счёт не шли - топоры тоже нуждались в практике. В идеале - в такой, где не придётся сдерживаться.
- Канализация под этим городом, небось, на десятки тысяч шагов. Точнее не узнать?
Мер замялся, но потом неохотно заговорил:
- Скорее в восточной части. Да, наверное, там. Точно сказать, сэра понимает, очень сложно.
Аллард понимал. Даже то, что и указание на восточную часть звучит достаточно странно - откуда бы такое знание? Разве что там располагалось известное гнездо гоблинов всего Мурнхолда. Правда, он искренне надеялся, что одного человека тогда бы не отправили. Хотя, конечно, трупам не платят, а повезти может. Неизвестный наниматель не терял ничего. Кроме времени, конечно, если его действительно волновала неповреждённая печать.
- Я подумаю. Очень хорошо подумаю, - в первую очередь о том, что ему очень нужен Илвер, чтобы выяснить дальнейшие планы.
Мер вежливо кивнул и тут же отвернулся, вглядываясь в бурлящую толпу. А Аллард, выйдя на площадь, прислушался к себе и удовлетворённо хмыкнул: от дурного настроения не осталось и следа.

Илвер быстро пообедал, скорее перекусил - и сразу умчался беседовать с постояльцами и теми из слуг, кто был непрочь поболтать. Обсуждал народ, как выяснилось, скандальный долгострой - гигантскую статую Азуры, которую проектировали, проектировали, да всё никак не могли "выпроектировать", по выражению одного торговца. Внимания также удостоилась очередная религиозная группа во главе с очередным Истинным Мессией, странный продавец функционирующего центуриона и крайне любопытная драка в торговом квартале. Причём наибольшим успехом, по крайней мере, по наблюдениям агента, пользовалась именно драка, подробности которой смаковались рассказчиками с видимым удовольствием. Сатис невольно заинтересовался, сделав себе мысленную пометку - выяснить побольше о сражавшихся. И заодно, до кучи, о продавце двемерского чуда техники.
Когда же Илвер разузнал подробнее о политической ситуации в столице, ему вновь, как в Эбонхарте, стало пронзительно-тоскливо и потянуло выпить. Мужественно подавив желание остаться в "Воздухе", агент отправился в город.
В планах было побродить по Внешнему Мурнхолду, пропустить с местными жителями стаканчик-другой в тавернах Тихого города - "У Релосы" и "У Гилмина". Потоптаться в Торговом квартале Верхнего города и, наконец, ближе к вечеру (самое опасное, но и самое плодотворное время, исключая ночь) собрать волю в кулак и отправиться в портовый район. В первую очередь, нужно было понять, где сейчас любят собираться местные хаджиты и есть ли среди них тот самый, Ваша, который "кое-что должен" Нилере...
"Эльсвейр - дело тонкое, тут деликатнее надо, мягче", - то и дело напоминал себе Сатис.
Впрочем, сначала его ожидало куда менее опасное занятие – расспросы местных состоятельных горожан, решивших пропустить кружечку-другую в тавернах Тихого города. Сатис надеялся, что из тех, кто постоянно проживает в столице, можно вытащить больше интересной информации, чем из приезжих. И не ошибся.
Добродушный простоватый данмер с манерами хорошо вышколенного лакея, потягивая из кружки свой напиток (шейн в одной таверне, мацт в другой – шейн закончился) вёл неторопливые беседы с теми из горожан, кто не брезговал его обществом. Обществом, надо сказать, птицы весьма среднего полёта. Хотя мер был малым обходительным и умел вовремя сказать верное слово (подлизаться, в простонародье), так что со временем в беседу включались и достаточно солидные личности. Илвером давно было с грустью замечено, что совместное распитие чего-то хотя бы слабоалкогольного сближает людей сильнее, чем трезвые посиделки за чаем. Нет, если бы не зелья нейтрализации, при его здоровье он бы точно уже давно спился…
Для начала, выяснилось, что оба заинтересовавших Сатиса слуха вели к антикварам, что было либо забавным совпадением, либо причудливой деталью какой-то неизвестной пока закономерности. Первый антиквар, Валис Рамион, был хозяином той самой лавочки на базаре во Внутреннем городе, у порога которой подрались недавно двое неизвестных. Второй, Енар Иенит, был более важной персоной – придворный учёный и археолог, серьёзный исследователь древностей. Он редко что-либо продавал, но выставленный на продажу артефакт сразу становился предметом разговоров и сплетен.
- Я почему, собственно, интересуюсь, сэра, - доверительно сообщил Илвер пятому (или шестому?!) по счёту собеседнику. - Я же прибыл в наш славный Мурнхолд в качестве гида одного богатого северянина. Господин мой интересуется всякими диковинками, которые можно приобрести в столице. А у кого следует искать диковинки, как не у антикваров…
Молодой босмер в бело-зелёной, богато расшитой робе, вальяжно откинулся на спинку своего стула:
- Ну, тогда тебе к Енару, без сомнений. Прекраснейший специалист, полностью заслуживающий доверия. Я видел его однажды. Такой проникновенный, глубокий взгляд...
- А что же Рамион? Продаёт товары втридорога? Не следит за качеством?.. - агент чуть подался вперёд.
- О, совершенно несерьёзный тип, - фыркнул босмер, - достаточно сказать, что он крайне безвкусно одевается. Когда его встречаю, каждый раз хочу крикнуть: остановись! Что ты делаешь! Ты понимаешь – это же сущее уродство, в этом нельзя показываться в обществе!..

После ещё пяти минут разговора выяснилось, что хвалёный обладатель проникновенного взгляда настолько равнодушен к женщинам, что его семья подумывает о подставном браке, дабы заранее уладить вопрос с наследством. Выяснить доподлинно, холоден ли Енар к обоим полам одинаково или же просто больше жалует мужчин, увы, возможности не представилось – босмер оказался несколько пристрастен.
Так или иначе, к придворному антиквару стоило наведаться. Причём взять с собой Алларда. Так, на всякий случай. Илвер представил себе рельефную мускулатуру норда, хорошо читающуюся под ладно скроенной одеждой. Обратил мысленный взор на красивое – на грани со смазливостью – лицо и остался доволен. А к ужасному неотёсанному Валису агент заглянет сам. Благо, есть, во что облачиться по случаю визита.
Сатис видел грядущие переговоры с антикварами кусочком витиеватого узора, необходимым для успешного завершения задания. Нилера в письме ясно дала понять – зацепок по мурнхолдскому делу у неё нет. Извини, мол, Илви, но раскапывать тут надо почти с нуля. В наличии только некий хаджит, одна штука. Этот Ваша что-то знает. А возможно, он не знает ничего. Расспроси хаджита, напомни хаджиту о его долге (о сути которого ты сам не имеешь понятия, спасибо, госпожа!), заставь хаджита вернуть долг услугой… но сначала – найди хаджита. Выйти на Вашу было едва ли не сложнее, чем всё остальное. Прочие коты столицы ничем не обязаны Нилере и облегчать поисков не станут. В общем, если с Вашой дело не склеится – что остаётся Илверу?
Ему остаётся четыре слова. Древний. Даэдрический. Золотой. Доспех. Кому знать о подобных вещах, как не антикварам? Они – специалисты, и смогут растолковать, что это за штука такая, очень ли она древняя, сколько стоит, как часто появляется на рынке, кто ей недавно интересовался… Опять же забавно, что два из четырёх свежих, узнанных прямо с дороги слухов, отсылают Илвера к антикварам. Шальная профессия, однако! Постоянно с ними что-то происходит. Или же загвоздка в том, что общий интерес к антикварам почему-то возрос. С чего это они так вовремя попали в фокус внимания? Случайность. Наверняка. Но…
Выйдя на воздух, агент с неудовольствием отметил, что последняя кружка мацта была лишней. Наверняка сказывалась ещё и усталость, накопившаяся за несколько полубессонных ночей. А ему идти в порт. В порт! Где нужны глаза на затылке и, как минимум, пара лишних рук. Делать нечего, придётся пройтись до базара во Внутреннем городе.

Илвер шёл по мощёной серо-зелёным камнем мостовой, рассматривая столицу так, будто видел её впервые. В прогретом солнцем воздухе стоял вездесущий пряный аромат пышных багряных цветов, росших повсюду, почти у каждого дома. Запах кружил агенту голову, уводя непослушные мысли в совершенно непрактичном направлении. В направлении высокой телванийской башни, где сама себя заперла от жизни возмутительно идеалистичная, но отважная девочка. А внизу, под башней, из пыли и грязи стремилась наверх ещё одна властная, сильная натура. Не девушка-подросток, хоть и почти одних лет с Нилерой – женщина, ненавидевшая Сатиса и одержимая желанием выйти за него замуж…
На лоток алхимика Илвер наткнулся глазами очень кстати. Поторговавшись скорее ради практики, агент приобрёл за умеренную плату зелье, восстанавливающее запас сил. Алхимик клялся и божился, что, использованный сейчас, эликсир будет действовать "аж до полуночи". Сатис, скептик по природе, пришёл к выводу, что в переводе с языка торговли на язык всеобщий, «полночь» означала «десять вечера». Что ж, этого должно было хватить.
На обратном пути Илвер заскочил-таки в антикварную лавочку, чтобы мельком взглянуть на Рамиона. Так и есть. Рабочая косточка, мер, всего в жизни добившийся сам и прошедший через такие шторма, какие и не снились лощёным сынкам аристократов. Увы, пережитые испытания не научили бедолагу правильно одеваться и отличать вычурность от роскоши. Но с ним - потом... кошки прежде всего.
Затягивать с использованием зелья Сатис не стал, залпом выпив его, едва выйдя от Рамиона. Агенту нужна была свежая, быстро соображающая голова. Эликсир ожёг желудок холодом и мер, поёжившись, двинулся вдоль торговых рядов. Очень скоро сердце агента словно бы подпрыгнуло куда-то к горлу, ошалело стукнуло там пару раз и спустилось обратно в грудную клетку, заработав с удвоенным энтузиазмом. Сатис вытер вспотевшие ладони о рубашку. Н-да, не самый лучший энергетик попался. Хорошие действуют куда как мягче. В голове азартно закрутились шестерёнки – только что дым не повалил.
Илвер вернулся к последнему своему выводу. Кошки - прежде всего... А кто это там такой жёлтый и пушистый за прилавком с оружием?..
Хаджит тоже посмотрел на агента, что-то проурчал и отвернулся. Холёная палевая шерсть торговца отливала золотом на солнце, в каждом висячем ухе было по нескольку увесистых серёг. «Медовый топаз, горный хрусталь, оникс, лазурит, малахит, яшма» - не задумываясь, слева направо перечислил про себя Илвер полудрагоценные камни, украшающие кошачьи уши. Побрякушки на одном ухе отвечали за поддержку владельца, на другом – за его защиту.
Может, стоит подождать с походом в порт? Агент подошёл к хаджиту и почтительно кивнул ему:
- Долгих тебе лет, уважаемый. Насколько я знаю, один добрый хаджит всегда поможет другому доброму хаджиту. Ведь тот, кому помогли, сам когда-нибудь сможет помочь... Как, например, ты, сэра, смотришь на то, чтобы подбросить соплеменнику выгодный заказ? Я – представитель заказчика, и ищу торговца из Эльсвейра, чей товар удовлетворил бы моего господина. Он коллекционер, интересуется древним оружием и доспехами. Исключительно – древним. Никакого новодела, увы.

- Из Эльсвейра, сера? - хаджит склонил ухо к плечу. - Откуда такие древности у скромного хаджита? Пожалуйста, поищите данмеров, сера. С другой стороны, этому хаджиту как раз совершенно случайно удалось заполучить...
Илвер чуть заметно покривился, придвинулся ближе к собеседнику и шепнул тому почти в самое ухо:
- У нас разве продавцы, сэра? О, мой народ – стойкие воины, отличные маги, изредка – недурственные асассины. Но тонкости торговли?.. На это нужен особый талант, бегущий по жилам вместе с кровью. Кого мне искать, как не хаджитов? Редгардов? Босмеров? Орков, упаси Малакат?! Среди имперцев, не спорю, тоже встречаются одарённые торговцы… - окрылённый этой новой мыслью, мер принялся шарить глазами в толпе, видимо, пытаясь отыскать в пёстрой круговерти какого-нибудь подходящего имперца. О новом знакомом Сатис как будто ненадолго забыл.
- О, имперцы - прекрасные торговцы, - учтиво согласился хаджит, немного утонувший в речи данмера. Уже себе под нос он добавил: - главное не остаться в долгу, продав ложку...
- Однако всё же не такие хорошие, как хаджиты. Слышал я о неком Ваше, например...
- Не сочтите за нескромность, но кто посоветовал любезному сера обратиться к Ваше?
- Друзья моего заказчика посоветовали ему найти Вашу, не уточнив, к сожалению, продавец он, или же просто знает правильных господ-торговцев. Как мне сказали, Ваше можно доверять, - заключительное утверждение агента прозвучало немного неуверенно.
- Вы опоздали, сера, - вздохнул торговец. - Ваша знает правильных торговцев, но сера не увидит Вашу, потому что Ваша сгинул в подземельях Мурнхолда месяц назад. Сера накличет проблемы, если будет беззаботно повторять его имя.
«Подземелья, скамп бы из побрал! Снова. Ну, Нилера...»
Сердце, и так введённое энергетическим зельем в возбуждённое состояние, затрепыхалось как стяг на ветру перед сражением. Илвер замедлил дыхание, стараясь успокоить своевольный пульсирующий комок. Бывает, что сказать.
- Тогда я обязан спросить на правах приезжего, - Сатис помешкал, - чего мне и моему господину следует избегать, дабы не повторить горькую судьбу того несчастного хаджита?
- Сера не стоит повторять имя Ваши... особенно в сочетании с... предметами его труда, - наконец, подобрал слова торговец. - Кто знает, почему удача отвернулась от моего бедного, бедного соплеменника?..
- Я думаю, сэра, не один тот хаджит знал правильных продавцов? Мой господин жаждет пополнить свою коллекцию и он – Щедрый, - как водится, Илвер не солгал. Кто разберёт, что последнее слово обозначает прозвище, а не ёмкость кошелька?
- Если бы этот скромный хаджит знал таких важных людей, он бы не стоял сейчас под своим покрывалом, - оружейник воздел очи горе.
- И последнее, уважаемый торговец. Друзья моего господина очень опечалятся, узнав новость, которую вы мне сообщили. Конечно, искать следы бедных пропавших хаджитов в подземельях бессмысленно и опасно… Но не знаете ли вы, в какой именно части подземелий этого точно не следует делать? - интонации данмера не оставляли лазейки для ложного истолкования вопроса.
- Этот скромный торговец слышал, очень опасно гулять под дворцом и храмом. К тому же, говорят, на северо-востоке опять развелись гоблины, - беспомощно заморгал его собеседник. - Но сам он там не был, и ничего не знает.
Поразмыслив, Сатис решил не давить на хаджита и тем более не пытаться его магически очаровать – вероятность прокола в последнем случае была бы слишком велика. Охранные амулеты у торговца такого уровня обещали быть очень, очень хорошими, поэтому Илвер счёл за благо велеречиво попрощаться и раствориться в толпе.
Новость о Ваше стоило обдумать. Новость была скверная. Всё говорило о том, что кошак прочно вляпался в нечто дурнопахнущее и, возможно, уже мёртв. А что, если дела обстоят ещё хуже, чем предполагает Сатис? Тогда жёлтый хаджит скоро доложит кому надо, что о Ваше спрашивали. В идеале, стоило бы последить за новым знакомцем, дабы узнать всё наверняка, но времени на это потребовалось бы много, а времени было жаль. Так что агенту оставалось лишь аккуратно проверять, нет ли за ним слежки.
Солнце клонилось к горизонту. Нужно было успеть наведаться к Рамиону до закрытия его лавочки. Но сначала – заскочить в «Столичный воздух»…

Спустя полчаса после выхода с рынка Аллард сидел в обеденном зале «Столичного воздуха» и с удовольствием ел жаркое из молодого гуара, запивая вином, которое, по уверениям трактирщика, делали где-то неподалёку. Слишком терпкое и сухое – после домашних элей и даже после вин, которыми его угощала Нилера – но недурное. Хорошее настроение держалось. Его не смог испортить даже давешний данмер, всё ещё стоявший за стойкой «Воздуха». Он посматривал на норда с откровенным подозрением, как на последнего жулика. Почему – Аллард так и не смог понять. На вопросы про богатую госпожу, склонную нанимать незнакомцев прямо на улице, данмер тоже ответить или не смог, или не захотел.
Закончив есть, норд откинулся на спинку стула и задумался. Илвера не было в номере, значит, он ещё не вернулся или снова ушёл.
«Что ж, ожидаемо. Вопрос, вернётся ли он к ночи. Всё-таки это очень живой город. Если за короткую прогулку ко мне обратились несколько раз, сколько же времени может потратить здесь тот, кто сам умеет и хочет выпытывать информацию, да побольше?..»
Ситуация была понятной, но оставляла норда в некоторых сомнениях, что делать дальше. С агентом нужно было поговорить, и желательно поскорее. А если уйти сейчас в город снова, они могут не пересечься и до утра.
Вздохнув, норд решил подождать прямо в зале. Отсюда просматривалась лестница на третий этаж, поэтому он не пропустил бы Илвера. А здесь было куда интереснее, чем в номере. Не очень людно, но посетителей хватало, чтобы развлечься, придумывая им занятия, профессии или кусочки прошлого. В Скайриме он так развлекался редко, но здесь люди и меры выглядели очень, очень разнообразно. Что само по себе стоило песни или двух.
Илвера он действительно не пропустил; через четверть часа данмер появился в его поле зрения. Агент быстро поднимался по лестнице и явно куда-то спешил. Окликать его Аллард не стал, вместо того просто поднялся и последовал за спутником, войдя в комнату всего лишь через несколько секунд после мера.
- Где-то что-то горит?
- Горит, - не оборачиваясь, бодро отозвался данмер. - Фонарь горит. Над входом в одну очень интересную лавку. И мне нужно успеть туда, пока он не погас…
Агент подцепил с пола свою сумку, бросил на кровать и вынул из неё какой-то свёрток.
- Возможны... сложности? Нужна компания? - Аллард чуть виновато поморщился. Он-то весь день занимался самосожалениями и развлечениями и никакой пользы не принёс.
- Сложности возможны всегда, - агент в который раз задумался о предполагаемой слежке и о неприятностях, в которые влез незадачливый кот. - Но я надеюсь избежать их этим вечером, друг. А компания мне понадобится, и очень – когда вернусь со встречи. Нужно будет обсудить планы. Думаю, у тебя тоже есть новости…
Данмер двигался энергично и легко, будто был ещё день или раннее утро. Он подошёл к шкафу у своей кровати.
- Надежда - это хорошо, - кивнул норд. - Только в этом городе стражи как... камней в мостовой. И даже так мне дважды за час предложили поработать охранником и однажды - заняться поиском украденного. Может быть, компания всё-таки лучше надежды?
- Ты у нас парень видный, тебе ещё и не такое предлагать будут, - «обрадовал» норда агент. - Знаешь… сегодня мне, пожалуй, стоит сходить одному, хотя я обычно всецело за компанию. Только нужно переодеться. И, ты извини, я какое-то время не смогу говорить. Или, хм, буду отвечать невпопад.
- Хоть скажи, куда идёшь, и я отстану, - на перспективу получать больше подобных предложений северянин мог только пожать плечами. Его лишние возможности заработка не смущали. А если город безопаснее, чем ему показалось поначалу, так тем лучше. - Чтобы было, где искать тело, если что. После ужина.
- Ты же меня похоронишь, правда? - Илвер распахнул платяной шкаф, довольно прицокнул языком, обнаружив там зеркало, закреплённое с внутренней стороны дверцы, и протёр его рукавом.
- И принесу в жертву кого-нибудь из виноватых, - кивнул норд. - Над могилой. Перережу горло... Или у вас принято сожжение, а потом в вазу и в склеп? Могу перерезать горло у склепа, если Нилера мне его укажет. Правда, задание тогда останется невыполненным.
- Мои кости придётся прислать тётушке, чтобы раз в год она могла окуривать их благовониями, - скривился мер. - А я буду прилетать к своему алтарику вместе с остальными представителями рода и замогильно гудеть. Нилере скажешь, что я помер героем, идёт? Что же до того, куда я направляюсь - это в Верхнем городе, на Базаре. Надо поболтать с одним антикваром, Рамионом, который должен, при удаче, многое прояснить для нас в этом деле.

- Нилере я скажу, что ты отказался от компании. Или не скажу, - норд задумался, что-то прикидывая, потом кивнул. - Скорее всего я буду где-то в тюрьме ожидать суда за убийство. Убийства. Но хоть понятно, куда идти. Больше не мешаю.
- Постараюсь не являться к тебе в камеру приведением, - рассеянно обронил Илвер и замолк.
Что ни говори, а номер путешественникам достался хороший – Сатис с удовлетворением рассматривал мутное зеркало. Оно было большим подспорьем. Даже тусклое и покрытое мелкими пятнышками, похожими на веснушки, проступающие на коже стариков. Ласково проведя пальцами по гладкой бликующей поверхности, Илвер перенёс фокус внимания с самого зеркала на то, что оно отражало.
В отражении был слуга. Сатис большую часть своей жизни кому-то служил. Мелкие поручения чередовались с крупными; неуловимо похожие один на другого хозяева менялись, постепенно обобщаясь в памяти до единого образа Господина-Заказчика. Илвер по определению был второсортным. Его делом было угождать чужой воле, а когда требовали обстоятельства – льстить и даже лебезить. Как сегодня перед тем палевым хаджитом. Сатис оценил собственный взгляд – открытый, добродушный, но как будто вечно направленный снизу вверх, говорящий: «Я – мелкая сошка, сэра, что с меня взять?». Да. Его воспитало служение.
Не торопясь, агент повернулся к зеркалу спиной и осторожно извлёк из дорожной сумки комплект одежды, гордо именуемый «чистым». Переоделся. Прошёлся по комнате, привыкая.
О, если бы он, мер с лицом простого рабочего, вдруг напялил изящную мантию, сшитую по всем канонам искусства моды – он смотрелся бы странно, в лучшем случае напоминая портного, примерившего собственное шитьё. Но «чистый» комплект Сатиса при всей дороговизне был бесконечно далёк от изящества. В этих широких бархатных штанах тёмно-сиреневого цвета, сужающихся к лодыжкам, в этой просторной горчично-жёлтой тунике, агент казался обычным выскочкой. Простолюдином, волею судьбы взлетевшим выше положенного ему по происхождению.
Заглянув в сизую муть зеркала, Сатис встретился с твёрдым, нагловатым взглядом нувориша. Всегда и всего он добивался трудом. Взять хотя бы эту злосчастную тунику. Кто знает, во сколько ему обошлась золотая вышивка по краю ворота? А жемчужины в ореоле из синего кружева на груди? А дымчато-чёрный мех, которым оторочены рукава и нижняя часть туники?.. О золотистых парчовых вставках на штанах и говорить нечего. Обувь, правда, была прежняя - добротная, но без роскошества. Ничего, сойдёт.
Сатис спокойно улыбнулся зеркалу. Да. Его воспитала работа. Вытащила из грязи.
Продолжая рассматривать себя, агент продел большие пальцы рук за пояс из кожи нетча. С одной стороны на поясе, как и раньше, были закреплены в ряд пять метательных ножей в специальных ножнах, а с другой теперь висел богато расшитый кошель. Кошелёк выглядел солидно, однако был почти пуст. Часть сбережений Сатис спрятал в секретном кармане на своём нижнем белье, часть была вшита в дно дорожной сумки со стороны подкладки.
За окном темнело. Агент закрыл шкаф, круто развернулся на каблуках и вопросительно посмотрел на Алларда, сидевшего на своей кровати. Глаза данмера посверкивали в полумраке.
- Теперь точно ограбят, - прокомментировал преображение северянин.
Илвер мягко рассмеялся:
- И вправду, что ли, вместе прогуляться?.. - и сразу добавил, посерьёзнев. - Думаю, в этот раз я рискну жизнью и пойду один. Ты всё же найдёшь красивые слова, чтобы описать госпоже мою геройскую гибель после отказа от твоей компании, правда? Когла из тюрьмы выйдешь. Или сбежишь.
- Опишу. В красках. Хотя предпочёл бы обойтись. Я как-то привык к твоей компании.
- Привычки - дело менее постоянное, чем многие считают, - мер бросил беглый взгляд за окно, в голубоватые сумерки. - Но - спасибо, друг. Я надеюсь вернуться часа через три. До встречи!
Агент вышел, на ходу оправляя манжеты.
- Интересно, сколько у него на самом деле лиц? - тихо спросил сам себя позабавленный норд, потом нахмурился. - И какое из них - настоящее?
Шагая по коридору, Илвер прислушивался к своим ощущениям. Чтобы сменить внешность, вовсе не обязательно напяливать фальшивую бороду, порой бывает достаточно подкорректировать походку. Торопливую поступь слуги сменил уверенный широкий шаг знающего себе цену мера. Что ни говори, а расправить плечи и выпрямить спину - большое удовольствие.