- Люди приходили к целителю в надежде спастись или спасти своих близких и не было тех, кому он отказал. Сердце Энлиля было так отзывчиво к чужим страданиям, что он не смог пройти даже мимо раненого тарка, опасней которого в наших местах нельзя сыскать. И хоть Тэзерат не наградил зверье чувством благодарности, тарк не тронул лекаря, скрывшись в лесу.
Пряный аппетитный запах распространился от нехитрого кушанья, заставляя рот наполниться слюной, а желудок беспокойно и требовательно заурчать.
- Со временем многие прослышали о чудесном даре и кишлак наводнился страждущими, как яма заполняется водой в сезон дождей. Как бы не хотелось Энлилю помочь всем, он был всего лишь человеком и его сил не хватало. Бывало добрый лекарь валился с ног, отдав все что мог, а люди все требовали помочь им, спасти от грядущей смерти. Однажды изможденный Энлиль не смог спасти умирающего человека и обезумевшие от горя родные устроили погребальный костер из дома целителя, оставив того внутри.
Сорока слушал прикрыв глаза. Левая рука его, будто сама, легла на ребристую рукоять Дракона и постепенно выдвинула меч из ножен на добрую ладонь. Теперь гравировка на клинке мерцала, отражая пламя костра. Казалось, что горделивые звери, высеченные неведомым мастером на стальном полотне, тоже слушают рассказ Азры, медленно смыкая и размыкая рубиновые очи.
- Спасибо тебе, - прошептал, наконец эльф. - Это замечательная история. Там, где я родился принято одаривать сказителей, так что...
Рука Сороки метнулась вперёд с той самой непостижимой, почти не уловимой для глаза быстротой, и вот, спустя какую-то четверть мгновения, шею Азры обвивали бусы из странных, очень гладких камешков тёмно-фиолетового цвета с красноватыми прожилками.
Загорянка запоздало испуганно отдернулась от руки, выронив нож. Похоже в ее голове не было и мысли о том, чтобы ударить им. Но лишь стоило ей понять что за подарок ей достался, как вишневые глаза расширились еще больше, а взгляд поспешно метнулся к спасительному полу.
- Там, где я родилась, - запинаясь ответила охотница, снимая бусы, - подарить такое означает просить женщину разделить с ней огонь жизни и стать ее супругом. – Дрожащая смуглая рука, сжимающая коварное украшение, незряче ткнулась куда-то в сторону эльфа. Загорянка так и не решилась поднять полного смущения взгляда.
- Хей-най! Прости меня, я не знал вашего обычая. Иначе, я бы ни за что не стал бы делать вид, будто достоин этого! - эльф задумался, спрятал бусы и запустил обе ладони запазуху. Через некоторое время, он вновь развернул их перед загорянкой, но теперь на них лежали самые разные вещицы, собранные Гарэлем в путешествиях. Как настоящая Сорока, он собирал всё любопытное или просто понравившееся. Чего там только не было! И пара маленьких колокольцев, и небольшое серебряное колечко и пресловутые шарики, издававшие музыкальный звон при столкновении и даже крошечный, в ноготь величиной, металлический цветок, будто сплетённый из золотой паутины.
- Тогда выбирай!

Не желая показаться невежливой и не надеясь, что ее скудного красноречия хватит на переубеждение искусного сказителя, Вхен не глядя, стараясь не коснуться руки мужчины, подхватила первую попавшуюся безделушку. Одного взгляда на оказавшийся в пальцах цветок хватило, чтобы пораженно выдохнуть: - Пусть вас никогда не оставляет Свет Творца, уважаемый. – То, что ритуальные слова благодарности могут быть кому-то непонятны, ей в голову не приходило.
Мара слушала их вполуха, занятая собственными размышлениями, в ее изумрудных глазах плясали теплые отблески пламени. На огонь, как и на падающий снег можно смотреть вечно. В ее синих локонах запутались снежинки, не таявшие даже от жара костра, отчего голова молодой девушки казалась седой. Она прожила так мало, но самой ей казалось, что пережила она слишком много. Вздохнув глубоко последний свежий ветер от растаявшей под потолком снежной сферы, Мара впустила холод внутрь, к самому своему сердцу. Оно остыло, боль ушла.
Кожа зимней будто покрылась инеем, а глаза блеснули вековыми ледниками. Не оборачиваясь на беседующих спутников, Кумудвати поднесла ладонь к огню и ничего не почувствовала, осмелев, она сунула пальцы в костер, но пламя беззлобно их лизнуло. На трещащих от жара поленьях все еще лежало зеркало, целое и невредимое, хотя давно должно было расплавиться.
Ледяным своим сердцем не чувствуя ничего, зимняя вынула его из огня и открыла.
На сверкающей зеркальной поверхности огненными буквами было написано "Дай мне шанс".

(авторы, соответственно, Оррофин, Мессалина и я)

Метаморфозы, происходящие с синеволосой, остались незамеченными юной охотницей. И к лучшему, потому что чудес для одного дня определенно оказалось многовато. Спрятав безделушку из благословенного металла Тэзерата, Вхен подобрала нож с разогретой едой, сдула с нее пылинки и снова сунула в огонь. То, что очищено огнем – земным воплощением Солнца, людям есть не возбраняется.
- Наверное нам нужно скорее начинать путь, - робко подала голос девушка, не вполне уверенная что её мнение кого-то интересует.
- Да, конечно, - кивнула Мара и встала на ноги. Про еду и собственный урчащий от голода желудок она забыла. В руке остывало зеркало и буквы поблекли, а зимняя никак не могла понять, откуда они там появились. Если верить клыкастому, Шпиль был слишком далеко, а плести заклинания проходящие из одного мира в другой могли только деканы. Кто же на самом деле был Эдарил, подаривший ей эту "безделицу"? Кумудвати еще раз посмотрела на огонь, ища подсказок. Рыжее пламя было занято поеданием дров и не желала делиться секретами. Такое же таинственное, как второкурсник, скрывающий свое лицо туманом. Мара мало знала об огненных, все же слишком много разницы между факультетами и слишком мало точек соприкосновения, только слухи и легенды, будто Академия размещалась не в одной башне, а была раскидана по континентам без дорог и водных путей. Что она могла знать об Эдариле? Что она вообще слышала про огненных? Что такие же беззаботные и безрассудные студенты - да, что среди них есть свои умники и лентяи, свои серые мышки и звезды. А вот мог ли кто прислать ей сообщение, даже не зная, где она находится?
Зимняя повертела зеркальце в руках. Силу огня она не чувствовала, она была чужда и незнакома ей, а вот Эдарил чувствовал и вполне мог заметить, как средство связи, настроенное на него, попало в средоточие силы. Это как громко крикнуть в ухо спящему человеку. Разгадка нащупывалась, но снежная боялась сделать окончательный вывод. Одну догадку неприменно нужно было проверить.
Зимняя раскрыла зеркало сильнее и нервно прошлась вокруг костра. Огненные буквы стерлись и поверхность стала гладкой. Свое собственное отражение Мара видела отчетливо, увидет ли она там что-нибудь другое. Нажав пальцем на середину стекла, первокурсница попыталась его заморозить. Зеркало повело себя странно, сначало обожгло палец, словно отгоняя назойливую муху, а затем мгновенно остыло, а там, куда приложилась подушечка остался морозный отпечаток. Через мгновение он тоже растаял и исчез.
Мара смотрела и ждала, но поверхность зеркала оставалась спокойной.
- Да, нужно идти, - рассеянно повторила она, забыв действительно ли она ответила на вопрос или только собиралась это сделать.

Эльф же быстро упрятал свои сокровища обратно в недра рубахи и упруго поднялся.
- Идти? Да, пожалуй, что и можно, но я бы сперва посмотрел, нет ли здесь чего интересного или полезного, осмелюсь доложить!
Мара снова рассеянно кивнула, рассматривая зеркало, сейчас она была послушнее овечки в большой отаре, вести ее можно было куда угодно и как угодно долго.
- Но разве можно без разрешения брать чужие вещи? - удивилась Вхен предложению эльфа.
- А если они просто так лежат, без хозяина, то чьи же они? - хитро улыбнулся Сорока.
- Не знаю, - растерялась загорянка. - Может их кто-то потерял? Или хозяин отошел...
- Ну, - Гарэль на секунду задумался, а потом просиял, - тогда мы можем оставить на том месте что-нибудь взамен? А как ты думаешь, Мара?
Зимняя подняла на него глаза, в которых все еще клубился туман задумчивости.
- Если у тебя есть, что оставить, я не возражаю, - и снова зачертила по зеркалу пальцем.
- Найду, ответил эльф и только тут заметил зеркало. - Ой, а что это у тебя, осмелюсь спросить?
- Безделица, - широко улыбнулась зимняя и вложила в руку любопытному Гарэлю свою магическую головоломку.
Эльф удивлённо приподнял брови, потом всмотрелся в зеркало и...едва не уронил его. Ручка стала стремительно нагреваться, будто предупреждая об ожоге.
- Хей-най! - воскликнул Сорока, поспешно, но бережно укладывая его на пол. - Оно...греется!
Жующая разогретое мясо охотница опасливо покосилась на колдовскую штуковину и, на всякий случай, отодвинулась чуть подальше. Кто их, колдунов, знает?
Мара не спускала глаз со стекла, но новых слов так и не появилось. Догадки рассыпались, как карточные домики.
- Если вдруг услышишь, как меня кто-то зовет, дай мне знать, хорошо?
- Ээээ, хорошо! - Гарэль, забыв обо всём, присел на корточки рядом с зеркалом.
Дракон с тихим шелестом покинул ножны и медленно опускался всё ниже к поверхности стекла. Никаких изменений с мечом не происходило.
- Хей-най, - задумчиво пробормотал Сорока, поднялся и вернул Дракона на пояс. - Хей-най!
- Вот-вот, - кивнула Мара, - я тоже так думаю, - и вернула зеркало в свой карман.

- Кажется, мы хотели куда-то идти, осмелюсь напомнить, - внёс некоторое разнообразие в свой специфический дефект речи Гарэль. - Да и спутники наши, должно бы, уже заждались, нэ?
- Да-да, - кивнула Мара, идем.
Дожевывающая последний кусочек лепешки охотница поспешно встала, вытерла руки о шаровары и принялась молча укладывать пожитки. Главенство она привычно оставила мужчине, в конце-концов этот сказитель явно куда больше её понимал в чудесах.
Гарэль, тем временем, зачем-то вытащив Дракона из-за пояса вместе с ножнами, обходил зал. От пытливого взгляда эльфа не укрывалось ничего, представляющее хоть какой-то интерес, однако, ни разу не остановился.
- Идём, - сказал он, вернувшись к девушкам. - Если эти за нами и пойдут, то я их заметить не смог.
- Кто «эти»? – опасливо поинтересовалась охотница, закидывая за спину котомку и лук, едва-едва уступающий ей ростом.
- Кровопийцы, - Сороку при этом слове вновь передёрнуло. - Упыри, вампиры, ночной народ, тёмные. По разному их зовут, а всё одно: они живут ночью и питаются кровью. Боятся осины и некоторых других вещей.
- Кровь некоторых животных считается изысканным деликатесом, - задумчиво проговорила Мара, вспоминая вкусы и пристрастия однокурсников.
- А чем питье крови хуже поедания мяса? – недоуменно приподняла бровь Вхен. – Если подумать, то это даже милосерднее. Чтобы пропитаться, им не нужно убивать добычу, достаточно отпить часть крови.
- Не животных, - качнул головой Гарэль. - Мой народ признаёт и охоту, и поедание мяса, хотя и не очень одобряет этого. Они убивают ради своего питания разумных. Не просто льют, а поглощают их кровь. Они - зло. Нас они считают пищей или сперва игрушками, но в конце суть не меняется. Они прокляты.
Гарэль больше не улыбался, не рассказывал занятную историю. Голос его был почти монотонен и стал заметно ниже, глаза потемнели, а лицо застыло восковой маской.

- Все равно, проливать кровь ради жизни лучше, чем проливать ее просто так, - загорянка даже остановилась, заметив разительную перемену в спутнике. – Как же ваш народ относится к напрасному кровопролитию, если так осуждает вынужденное?
- Каэтэль был величайшим героем моего народа. Непревзойдённым Танцующим, быстрейшим из благословлённых Ветром. Ему бы простили всё... но он пролил кровь своего брата и был изгнан, а родовое имя его забыто. Теперь он Каэтэль - Проливший Кровь.
Эльф помолчал, отдавай дань скорби трагедии своего народа.
- А что касается жизни...они не живут. Ночной народ за гранью смерти.
Мара улыбнулась. Когда-то та, что называет себя Айлин, сказала, что она умерла. Вот так легко и просто. Крылатая умела загадывать загадки, на которые нет ответа и Гарэль сейчас был очень на нее похож.
- Оставим его в покое, этот ночной народ, в мире много зла и несправедливости.
Охотница согласно промолчала. За один этот вечер (или утро, как тут поймешь?), богатый чудесами, она и так наговорила больше, чем за прошлые две десятины вместе взятые. Не слишком удобная и привычная тряпица снова скрыла чумазое лицо девушки, успевшей пожалеть об отсутствии нормальной чадры. Еще раз оглянувшись, будто надеясь увидеть тех самых загадочных кровососов, Вхен зашагала в ту сторону, куда отправились землячка и служитель бога.

Брат Поль и Маэджана

Утолив голод, воровка вновь повязала лицо платком и собрала еды и питья в дорогу. Попутно в ее сумке оказались также вилка, нож и солонка. Девушка не особо заботилась о том, чтоб скрывать свои действия, но и напоказ не выставляла. Чего зря настраивать нового спутника против себя... Покончив с этим, она огляделась по сторонам.
- Брат Поль, не хотите ли присоединиться ко мне и осмотреть местные достопримечательности? – поинтересовалась Маэджана, сыто икнув.
- Смотря что вы под этим подразумеваете, - суховато отозвался священник.
Он тоже запасся едой в дорогу, но больше ничего не взял. Поел плотно, впрочем – не чрезмерно.
- Я подразумеваю, - охотно пояснила девушка, - что, коль скоро добрый клыкастый хозяин заинтересован в успехе нашего задания, он не должен отказать нам в помощи. В чем бы она ни заключалась. О! Мы вошли через ту дверь? Стало быть, пойдем в противоположную.
Маэджана развернулась и отправилась к выходу из зала.
- Я не думаю, что в это входит разрешение делать в его доме все, что угодно, - веско произнес священник, и с неохотой последовал за девушкой.
- Нуу… - Маэджана неопределенно помахала руками в воздухе, - не все в этом мире спрашивают разрешения… В конце концов, он нас тоже не спросил, когда приволок сюда.
Девушка осторожно высунулась из двери и оглядела коридор на предмет опасностей и ловушек.
- Не следует уподобляться худшим из... – повисла неловкая пауза, во время которой были отвергнуты слова «людей» и живущих», - мыслящих. Надо стремиться к добру, и Бог воздаст по заслугам.
Коридор был пуст, лишь закрытые двери по его сторонам. Никаких ловушек не помогало обнаружить ни зрение, ни воровское чутье.
- Эмм… - протянула Маэджана, подошла к ближайшей двери и дернула за ручку. - Я бы все же не назвала его худшим… Во всяком случае пока.
Та и не подумала открываться.
- Я говорил не только о нем, а о соблазнах и искусах. Слишком легко кивать на других, - вздохнул брат Поль, с интересом и неодобрением наблюдая за неудачной попыткой.
Маэджана нахмурилась. То ли не вполне поняла сказанное, то ли была поглощена своими мыслями. Она устремилась дальше, пробуя открыть следующие двери. Те также оказались заперты.

- Кажется, вы еще сказали что-то о воздаянии. Вот это гораздо интереснее. Щедрый бог, говорите? – девушка остановилась у третьей двери, в глазах ее появилось упрямое выражение, а в руке связка блестящих (о них явно заботились) отмычек.
- Он щедр к тем, кто соблюдает его заветы, - продолжил священник, но уже не так сердито.
- О... да? А какие... за... заветы? - пробубнила девушка тщетно пытаясь просунуть отмычку в замок и с удивлением обнаруживая, что дверь является дверью только с виду. На деле - стена.
Кажется, праведный гнев брата Поля пошел на спад, он наблюдал за попытками уже спокойнее и начинал проникаться странностью ситуации. На лице начала появляться улыбка, пока еле заметная.
Дверь по-прежнему не поддавалась. Ее можно было ощупать и даже потрогать замок, но проникать за невидимую границу отмычка решительно не желала.
Раздосадованная Маэджана почесала затылок и направилась к следующей двери, а подойдя без особого энтузиазма подергала за ручку. Но та неожиданно приоткрылась, тихо скрипнув. Совсем не зловеще, надо сказать, как ожидал священник. Это подошло бы замку сатанинского отродья... Внутри, судя по узкой черной полоске, было темно.
- О-ла-ла! - оживилась Маэджана, осторожно открыла дверь шире и переключилась на магическое зрение.
Что обычным зрением, что магическим – в комнате было пусто, точнее, почти пусто. Когда поток света озарил комнату, вспыхнула лампа – серебристо-белым мертвенным сиянием. Она озарила стол, на котором стояла. Блики играли по безумно гладко отполированной черной поверхности. Окна здесь не было. Собственно, в наличии имелось три предмета: стол, лампа и свиток, лежавший на столе перед ней.
Брат Поль подошел и встал за спиной девушки.
- Будьте осторожнее с этими дьявольскими штуками!
Маэджана приблизилась к столу, взяла в руки и осторожно развернула свиток.
На нем красовались руны, настолько витиеватые, что, казалось, они составлены были из клубка змей, стремившихся вцепиться в хвост, если не собственный, то какой попадется. Такой письменности девушка никогда не видела, но, к своему удивлению, обнаружила, что написанные темно-красными чернилами (чернилами ли?) символы складываются во вполне понятные слова.

«Очень рад! Если вы читаете эти строки, значит, оказались сообразительны, энергичны и настойчивы достаточно, чтобы дойти сюда в поисках чего-нибудь полезного. Это дает мне надежду, что вы добьетесь цели, принеся мне победу! К сожалению, в остальном могу лишь посочувствовать – все, что я мог предоставить согласно правилам, я предоставил. Все комнаты в этом коридоре, равно как и все выходы из него и прочих ответвлений от основного пути, закрыты. Не только моими скромными возможностями, а с помощью магии Игры. Артефакты вы, возможно, обретете в путешествии, а за вещами советую зайти в таверну «У буйного нетопыря», за мостом. Кстати, сойти с него будет вашей первой задачей!
Искренне ваш Эльен-афф-Зеенталь де Майнелле».
Брови Маэджаны сошлись у переносицы. Дочитав послание, девушка раздраженно фыркнула в шарф, скрывающий часть лица, и обернулась к стоящему за плечом брату Полю. Тот тоже успел заглянуть в послание хозяина.
- Нет, ну каков нахал! - хмыкнула воровка, потрясая свитком, - Вы ему верите?
- Позвольте? – священник взял его из рук и развернул. – Я не дочитал последнюю строку.
Пробежав взглядом текст до конца, он задумался.
- Не могу не сказать, что хозяин имеет право защищать свое имущество. Конечно, я не могу ему доверять, но не вижу, зачем обманывать сейчас?
- Магия игры... Не нравится мне это, - задумалась девушка, - Я вот что скажу. Давайте проверим еще несколько комнат, заглянем в соседний коридор... Посмотрим, что у них там за магия.
- Почему бы нет? – пожал плечами священник. – Проверить правдивость отродья Тьмы не грех.
Двери, впрочем, по-прежнему отказывались поддаваться. Маэджана чуяла магию. Непривычную ей, но мощную и монолитную, пытаться вскрыть запечатанные ею двери было все равно, что пробовать пробить скалу кулаком. В конце коридора обозначилась высокая двустворчатая дверь, запечатанная тем же загадочным способом, и Маэджана заметно поскучнела.
- Похоже, наш путь предначертан, - заметил священник, впрочем, вполне будничным голосом. Он явно успокоился, смирился с ролью спутника вора и даже начал находить в этом некоторое удовольствие.
- Зар-раза! - в сердцах произнесла Маэджана и устремилась обратно к незапертой комнате.
- Что вы собираетесь там делать? - с недоумением спросил брат Поль, приотстав.
- Заберем свиток, - отозвалась воровка, - Покажем нашим спутникам.

Тут ее глаза лукаво сощурились, согнав с лица мрачное выражение.
- Спорим, что наша гордая... как там ее.. с аппетитными коленками... ни за что не захочет делать так, как хозяин велел.
Услышав замечание про коленки, священник посмотрел на девушку с недоумением, затем пожал плечами:
- Разве у кого-то из нас есть выбор?
- Вот и говорю, что нет. Так чего они все недовольны? Есть не пошли... Нет, мне-то до лампады, пусть сидят голодными. Но если они и дальше будут отвергать... эм... скромную помощь нашего... гм... нанимателя из-за какой-то глупой гордости, то все погорим.
Внезапно она резко затормозила и развернулась, так что шедший следом брат Поль едва не налетел на нее.
- Что случилось? – спросил он, с трудом удерживая равновесие.
- Вот потому-то обычно я предпочитаю работать в одиночку, - завершила фразу Маэджана и, как ни в чем не бывало шагнула в комнату.
Подойдя к столу, девушка убрала свиток в свою сумку, но выходить не торопилась. Вместо этого она принялась задумчиво разглядывать светильник. Он напоминал подсвечник с большой чашечкой под одну свечу. Но вместо свечи там располагался серебристый шар, испускающий сияние магической природы.
Брат Поль наблюдал за ней из коридора через открытую дверь.
Поразглядывав вещицу несколько секунд, Маэджана постучала пальцем по шарику - тот был холодный - обхватила его рукой и ухватившись другой рукой за подсвечник, попыталась открутить шар. Тот не поддался. Тогда Маэджана подняла светильник и принялась задумчиво покачивать его в руке. Он весил столько, сколько положено весить серебру. Маэджана, все еще пребывая в задумчивости, взвесила в руке свою сумку, приподняв ее за ремень.
- Что вы хотите делать? – осведомился священник тоном, говорившим, что он уже прекрасно догадывается.
- Да вот... не могу решить, пригодится он нам или нет, - охотно пояснила девушка.
- Я полагаю, письмо говорит о том, что то, чего нам не положено, мы не сможем достать. Но тащить его...
- Вы правы, тяжеловат...
- Вернемся к нашим товарищам по несчастью? – предложил брат Поль. - Полагаю, больше искать нечего.
Маэджана поглядела на светильник с нескрываемым сожалением, вернула его на стол и поплелась вон из комнаты.
- Не то чтобы он был мне нужен, - едва слышно пробубнила она, - но ведь обидно же...

Изумруд. День первый.
Все та же эльфийская таверна

Ишь ты, - подивился «внутренний голос», - какой честный. Так мы далеко не уйдем.
Гимир не ответил, подметив, что паренек, глядя на них, удивленно заморгал.
- Вы хотите заплатить? – переспросил он, словно стол разинул дубовую пасть и попросил добавки.
- Ну, не очень, если честно, но ведь вы нас накормили, - Хорн выглядел виноватым и смущённым одновременно, что при его не слишком изящных чертах смотрелось комично.
- Да, но ведь... – Ин пытался подобрать слова, на лице медленно проступало понимание.
- Но ведь что? - быстро поинтересовался Хейлин, почувстовавший, как в нем начинает зарождаться некая деловая жилка.
- У вас же перстни! – наконец уверенно сказал Ин, явно нашедший на что опереться. – С вас никто за еду не возьмет!
- А... только за еду? - на Хорна накатила неожиданная волна вдохновения. Нет, вообще-то особой хватки в нём ранее не наблюдалось, да и дома...
Что было дома, Лепящий так и не вспомнил, но ощущение того, что это для него необычно, не отпускало.
Хейлин же выпрямился, приосанился - не забыв при этом мельком глянуть на руки спутников. Действительно же, перстни...
- Да ты подметил, Ин! - восхитился он погромче, чтобы слова Хорна не прозвучали так уж подозрительно. - Я-то думал, никто не заметит... что же, ты, может быть, и знаешь, зачем эти перстни нужны и что они, - маг еле сдержался, чтобы не добавить «демоны их разбери», - что они означают, а?
- За еду, одежду, и всё, что в дороге может понадобиться, - эльфийский мальчишка, выросший в светлом городе, явно не заметил подвоха. – Сапоги всякие, дорожные мешки... Эти перстни значат, что вы призваны миром для важного дела, и вам надо помогать и обеспечивать проход. У нас в городе так, во всяком случае.
- Чтобы не задерживались? – съехидничал Гимир, и юный собеседник снова не заметил подвоха.
- Ага, - радостно подтвердил он, явно с лучшими чувствами.
Бард мысленно возликовал. Пожалуй, так им еще никогда не везло.
- Я сразу понял, что у вас чудесный город, - с облегчением выдохнул он. - Так мне понравился.

«Только что ж эта толстая рожа», тут же подумал он о достопочтенном нанимателе, «ни слова нам об этом не сказала?! Небось помучать хотел!»
- Но деньги-то у вас есть? Я хочу сказать, остальные, у кого нет перстней, они пользуются деньгами?
- Наши деньги даже имеют хождение в других квадратах, - с гордостью подтвердил мальчишка. - Так вам пироги в дорогу готовить?
- Подожди, - остановила его Рейлан, - что именно известно вам об этом «важном» деле, что вы делаетесь так щедры, завидев перстни?
Мальчишка часто-часто заморгал, словно в глаз ему попала соринка.
- Ни... ничего. Только то, что оно важное. Нельзя задерживать, а то плохо будет!
- Плохо будет? Вот это уже интересно. А были случаи?
- Я сам не видел, но троюродный дядя хозяина рассказывал, что ему говорили, в соседнем квадрате... – мальчишка вдохнул воздух для продолжения.
- Понятно... Можешь не продолжать, - остановила зимняя, воспользовавшись паузой, - скажи-ка лучше, а у ваших злобных соседей как к кольцам относятся?
Вопрос застал мальчишку врасплох. Он задумался, явно колеблясь.
- Давай, Ин, не бойся, нам ведь туда идти, - подбодрил юношу Хорн, не очень, правда, рассчитывая на успех.
- Не убьют, если перстенек увидят? - уточнил на всякий случай Хейлин.
- Не, не знаю, - вздохнул тот. – Я сам до вас носителей перстней не видел, да и не возвращаются они обычно.
- Обычно? - переспросила девушка, - А исключения - были?
- Говорят, они, если свое дело сделают, получают награды, правителями делаются, так что зачем им возвращаться? Был такой – Серый. Он отказался от того, что положено и бродит по квадратам... Ну, сказки, что бродит, а отец говорит – он давно помер, времени с тех пор много прошло.
Обычно таких прозывают Черными, - хихикнул жрец. Гимир его в очередной раз проигнорировал.
- Правителями чего? - спросил он.
- Центральных квадратов, наверное, - неуверенно ответил Ин, переминавшийся с ноги на ногу. Он явно чувствовал себя неловко под градом вопросов. – Или еще каких-нибудь.

(не ставшая менее отвратительной, ага; всей четверкой)

- А какой вам-то с этого прок, Ин? - не замечая, вероятно намеренно, неловкости мальчика, спросила Рейлан.
Он смешался, и выручил хозяин, подошедший незаметно и, видимо, слышавший последние слова.
- Есть примета – тому, у кого вы останавливались – повезет. Да и проверять, правда ли нагрянет кара – не хочется. И потом – таков закон, так устроен мир.
- Ладно... - вздохнула девушка, махнув рукой. Она не считала аргумент «так устроен мир» исчерпывающим, однако догадывалась, что из высказывающих подобное сложно вытянуть нечто более существенное.
- Говорите, в соседних квадратах ваши деньги в ходу, так вот, нельзя ли у вас одолжить?
- Но зачем? То, что вам будет нужно для продолжения пути, вы получите, - пожал плечами эльф – чуть полноватый именно для эльфа, но среднего сложения, будь он человеком. – А ведь вы вряд ли вернетесь. Ин, собери еды в дорогу!
Мальчишка умчался так, словно ждал сигнала.
- Наверное, именно тот факт, что мы не вернемся, был решающим для отказа, - заметила зимняя, многозначительно оглядев спутников.
Она где-то или учится, или учит, - заметил жрец, и на сей раз Гимир не удержался от мысленного вопроса:
Почему?
А ты смотри, как говорит – «факт», «был решающим». Точно говорю, это книжное!
- Скажите, - голос Хорна чуть подрагивал от сдерживаемого волнения, - а где у вас... места где с металлом работают. Где его много и разного найти можно.
- Кузницы? – солидно уточнил содержать приюта странников и отдыха горожан. – А вот пойдете прямо, там у городских ворот кузнецы и живут.
Он посмотрел удивленно – пришелец выглядел так, словно ему должны были сковать новую ногу. Или голову.
- О, благодарю вас! - Хорн вновь широко улыбнулся и повернулся к Гимиру. - Тебе нужно оружие?
- Хорошее оружие никогда не помешает. А как ты собираешься его добыть? – слегка подозрительно поинтересовался белобрысый.
- Дай мне материал, объясни, что ты хочешь, и я сделаю! - в глазах Хорна зажглись лихорадочные огни, щёки разрумянились, а пальцы в нетерпении погладили воздух.

- Думаешь, нам железо тоже даром дадут? – усомнился Гимир, поглядев в спину отходящему владельцу заведения.
- Если нет, то я предложу им свою работу. Готов потягаться с любыми местными Лепящими!
- А ты не забыл, что нам до заката надо уйти отсюда, да еще куда-то добраться? – ехидно поинтересовался воин. – Как-то не хочется оказаться среди проигравших.
- А всё это мешает нам попробовать? - Хорн понял, что начинает злится. На Гимира, потому что тот задерживает вожделенный миг прикосновения к любимому металлу. На кузницу, которая слишком далеко. На остальных, которые...
Лепящий чуть встряхнул головой и извиняющееся улыбнулся.
- Гимир, я же не прошу тебя идти со мной. Просто расскажи, что тебе нужно, а дальше я сам... ну или с кем-то, кто захочет сходить со мной? А ты подожди здесь, я быстро!
- Хозяин, минутку! - окликнула Рейлан.
- Да? - повернулся тот.
- А нельзя ли пообщаться с вашими волшебниками?
- Думаю, вам они не откажут, - взгляд снова коснулся перстней. – Башня в центре города, но многие живут в своих домах. А вот и ваши пироги! Наконец-то, Ин!
- Отлично, - слегка улыбнувшись уголками губ, ответила зимняя, - Полагаю, свою часть провизии я возьму с собой. На случай, если мы вдруг разделимся. У меня, как и у некоторых в нашей тепленькой компании, внезапно появились дела.
Эй-эй!, - Кэллар встревожился. – Сейчас разбегутся!
- Вдруг мы не найдем друг друга? – поспешно спросил Гимир. – На это может уйти время, а его не так много. Предлагаю, - он принял собранные мальчишкой пироги и принялся раздавать их спутникам – не тащить же одному, - если по пути нам встретятся маги или металл, подберем. Если нет – то нет.
- Пойдём, - грустно вздохнул Хорн.
По сути, воин был прав – разбредаться не стоило, и умом Лепящий это понимал, но вот сердцем не мог согласиться. Стоило только вспомнить, как поёт под пальцами металл, даже самое обычное железо, во время настоящей работы, как все прочие доводы становились малозначимыми и не важными.
- Ну ладно уж, - ворчливо отозвалась зимняя, - если никто никуда не собирается, тогда и я, так и быть не пойду.
И девушка выразительно глянула на Хорна.

Топаз. Вечер первый
(и никаких отвратительных эльфийских забегаловок!)

Коридор вывел их под арку, такую огромную, что в ней можно было разместить еще один небольшой замок. Каменные своды сходились наверху, словно клыки, стиснутые в вечной хватке. Вечерний ветер гнал по небу облака – небольшие, но много, и они не были безмятежно-белого, характерного для ясной погоды, цвета.
Впрочем, мост был виден отлично Он шел прямо из-под арки. Нет, не шел, а вытекал, ибо замок стоял на небольшом островке. Или являлся островком, потому что нельзя было увидеть, где кончалась земля, точнее, камень под ногами, а где начиналась кладка стен. Мост-дорога был длинным и прихотливо извивался среди воды, словно уснувшая змея. Под темной поверхностью – и виноват в этом мрачном оттенке был не только вечер – аккуратными квадратами росло что-то черное или очень темно-зеленое, с вытянутыми побегами, подозрительно напоминавшими щупальца. Это невольно порождало желание держаться ближе к середине пути, по которому могло пройти не более двух человек рядом. Путники же шли гуськом и молчали.
За время, которое им понадобилось, чтобы дойти до берега, потемнело еще больше, и трудно было сказать, виновато ли было скрытое облаками солнце, которое потихоньку пряталось, или то, что сизый покров над головами становился все гуще и плотнее, сходясь швами на серо-синеватых прорехах. Все вздохнули с облегчением, когда стало видно, что берег уже близок, и на нем виднеются какие-то строения, и в окнах даже мерцает огонек. Правда, не желтый, а скорее красноватый, но такие мелочи вряд ли могли смутить путников. Остановило их другое – отсутствие ведущего к берегу куска моста. Дорога шла, а потом обрывалась и продолжалась небольшим кусочком, утыкаясь в поросший вполне нормальной травой холм. Он походил на язык, который был ехидно показан невольным искателям приключений. Следы обвала или насильственного разрушения отсутствовали.
Ширина отсутствующего пролета было достаточной, чтобы отбить охоту прыгать даже у легконогого эльфа.

(Да, никаких мерзких таверн, только полезная спаржа и свежий воздух.)

- Уважаемые, может кто-то из вас умеет летать? – робко поинтересовалась охотница. Колдунам приписывали самые дивные таланты. Что им стоит взмыть, как птицам, да еще и спутников перенести на берег?
Брат Поль со вздохом развел руками.
- Нет. Сын Божий Иисус мог ходить по воде, аки посуху, но он был безгрешен, а я, увы, нет.
- Не умею, осмелюсь доложить, - Гарэль грустно вздохнул. - Пробовал не один раз, но нет!
И действительно, за долгую жизнь, полную путешествий Гарэлю приходилось срываться со скал и оскальзываться на крышах, падать за борт и лететь с дерева, да что там говорить, однажды он даже оказался в нескольких лигах над землёй, не имея под рукой ничего способного летать. Каждый раз что-нибудь его выручало, но вот полететь у эльфа так и не вышло, несмотря на птичье имя.
- Некоторые колдуны умеют летать, - улыбнулась зимняя, - но я нет. А вот то, что это вода – на самом деле большая удача.
Мара размяла пальцы и растерла ладони, больше по привычке, чем по необходимости. Заклинание она сплела самое простое, превращающее воду в лед. Самое аномальное вещество из всех известных, вода, в твердом состоянии было легче, чем в жидком, а потому, сколько ее не морозь – лед всегда будет сверху.
Сложив ладони домиком, первокурсница поднесла их к лицу и начала дуть. Струя ледяного воздуха вбуравилась в поверхность воды, уже там принимая форму ровного прямоугольника для воссоздания недостающей части моста. Жидкость вздрогнула, словно заметавшись в ловушке, тяжелая, неуклюжая волна плеснула в обе стороны, словно стремясь убежать, но ледяные частички настигали ее, очень быстро превращая в суп с осколками льда вместо овощей, затем в кашу. А потом начавшая образовываться корка треснула, разорванная темно-зелеными побегами, которые были похожи на конечности еще больше, чем раньше, и образующийся мост начал быстро рассыпаться.
- Господи, - пробормотал священник, шагнул ближе. Внизу, чуть меньше, чем на его рост, темная вода и живые растения боролись со льдом, а брат Поль, стоя на краю, молитвенно сложил руки. – Господи, помоги детям своим!

(всей компанией)

(... занимательная флора и фауна)

Загорянка тоже смотрела вниз, видимо силясь понять – животное живет в большой темной воде, или растение. Отец рассказывал, что в далеких землях бывают цветы, подобные зверью. Ловят мелких птах, могут откусить палец неосторожному путнику. Покопавшись в сумке, охотница достала многострадальную лепешку и, оторвав кусочек, бросила в воду.
Сорока с интересом проследил путь куска лепёшки сквозь прозрачный для его эльфийского взгляда вечерний полумрак. Попутно его пальцы для пущего спокойствия мягко обняли рукоять Дракона.
Острым листом ломоть рассекло пополам, как ножом. Мякоть и корочка мигом намокли и потемнели, обе половинки закружились на поверхности, словно терпящий бедствие корабль, и тут в борт одного врезался тонкий росток, обвил и потянул в глубину. Возле второго взмыло из глубины что-то мелкое и тут же исчезло, унеся пищу.
- Цыпа-цыпа-цыпа, - задумчиво произнесла Маэджана, проследив за развернувшимся действием и сделав шаг назад, подальше от края, - как думаете, после этой закуски оно захочет мяса?
- Дракону они не нравятся, - тихо сказал Гарэль, медленно обнажив клинок на треть.
Узорная насечка на клинке серебрилась так, словно была выложена алмазами и попала в звёздный луч, а сам клинок, наоборот, потускнел, стал почти чёрным.
- Вы говорили, что с животными можно договориться, господин, - обратилась к эльфу загорянка. Почтения, звучавшего в этот момент в голосе девушки, с лихвой хватило бы на целый королевский двор. - Может вы попросите... - Вхен замялась, ища подходящее название тому, что жило в воде, - это пропустить нас?
- Да-да, например, спойте ему песенку, оно уснет, а мы благополучно проследуем дальше, - энергично закивала воровка.
Сорока, было уже вновь сменивший личину, напружинившийся и сжавшийся, вдруг расслабился и убрал меч в ножны.
- Хей-най! - он снова улыбнулся. - Ты права, клянусь Дорогой! Сперва, конечно же, надо попробовать.
Слова с делом у него, как всегда, не расходились.

(любителям эльфийских трелей посвящается)

Из бездонных рукавов и складок рубахи Гарэля спустя какое-то мгновение явилась свирель, небольшой колокольчик и те самые стальные шары, мелодично позванивающие. Сорока сел, поджав под себя ноги, уложил колокольчик и шары перед собой и поднёс свирель к губам, сложенным трубочкой.
Эльф глубоко вдохнул и... ничего. Тишина распластала свои крылья над мостом, несмотря на то, что Гарэль усердно выдувал что-то из своей свирели. Звук пришёл позже. Высокий, чистый, чем-то напоминающий журчание горного ключа, льющего свои воды на серебряную трубку, он пришёл откуда-то сверху и раскатился вокруг, обнимая, убеждая в чём-то.
Сначала не происходило ничего. То есть наоборот, все было, как раньше – под непрерывный аккомпанемент молитвы священника кипела вода, растворяя льдинки, тихо и жутко шевелились побеги. Потом их движения изменились, словно бы обрели общий ритм, и стали напоминать танец, страшный своим безумием, и все же менее угрожающий.
Едва увидев, что странные подводные существа внемлют мелодии, загорянка с немым восторгом уставилась на эльфа. Так дети смотрят на знатных воинов в сверкающих доспехах, или священнослужители на любимый башмак внезапно воплотившегося бога.
- Похоже, ему нравятся ваши песнопения, - заметила Маэджана, придвигаясь к брату Полю, - я бы вам даже подпела, вот только слов не знаю.
Ритм движения был гораздо ближе к странной музыке, чем к словам молитвы, но это не смущало брата Поля.
- Повторяй! Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой! Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих-души, низвергни их силою Божиею в ад. Аминь.
- Святой Архангел Михаил, - послушно забубнила девушка, на пару слов отставая от священника, точно искаженное эхо, - вождь небесных легионов... защити нас в битве против зла и преследований дьявола... будь нашей защитой... да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем...

Мара зло смотрела на растения, что так легко разрушили ее ледяной мост. И чего испугались, глупые? Ну поплавала бы льдина на воде, потом сама бы растаяла, или эти разумные побеги тоже, как Азра, никогда не видели снега? Чудной мир, честное слово.
Поддавшись общему порыву петь, зимняя тоже затянула мелодию – без слов, одним голосом.
Охотница к пению не присоединилась. То ли не умела, то ли стеснялась, а может просто помнила, что им надо переправиться на другой берег, а не наслаждаться мелодией.
- Может, уважаемая еще раз попробует сделать мост? - обратилась девушка к Маре.
- Если это снова их не испугает, то попробую, но теперь по-другому.
Снова растерев ладони, будто они замерзли, Кумудвати опустилась на уцелевшую часть моста к самой кромке воды и, растопырив пальцы, накрыла ее ладонью, едва касаясь поверхности. Пытаясь воссоздать завораживающую растение мелодию, она напела:
- Медленно ночь пусть усыпляет. И снится небу снег, снег, снег, зима за облаками…
От изящных пальчиков колдуньи по воде пошли круги, но очень быстро успокоились. Водная гладь покрылась тончайшей корочкой льда, которую Мара очень осторожно, очень медленно наращивала.
На этот раз получилось гораздо лучше. Побеги медленно раскачивались, как толпа молельщиков, введенных в транс опытным жрецом, и постепенно попадали в ледяной плен. Вскоре они замерли, словно нетренированный воин под весом тяжелой брони, и дорога замерцала, отражая вечерний свет. Чуть поодаль, за полем действия чар, по стеблям прошло волнение.
- Воинство Сатаны побеждено! – возгласил отец Поль, прекратив молитву, и, не колеблясь, спрыгнул на мост. Тут же поскользнулся и отчаянно замахал руками.
- Чьё воинство? - поинтересовался Гарэль и поднялся с колен. В изумрудных глазах эльфа постепенно гасли искорки сожаления и... стыда? Нет, просто сожаления.
- Мне кажется, уважаемые, что нам нужно поспешить, а уж потом вести беседы, - загорянка свесилась с моста и поймала священнослужителя за руку. Отчего тот не мог устоять – было не ясно, но не дать же ему упасть в эту зловещую воду?
- Да, пойдём! - спохватился Гарэль и ступил на ледяную поверхность.

Брат Поль удержал равновесие, отпустил руку девушки. Шагнул снова, опережая эльфа, проехался вперед и упал на колени посреди моста.
- О, Господи!.. Как будто я попал в Россию...
- Куда, простите? - поинтересовалась воровка, спускаясь следом, когда освободилось место.
- Дикая страна и холодная, - священник посмотрел вперед, а затем аккуратно опустился на четвереньки и пополз так. - Там все мерзнут.
- Как интересно, может наша ледяная спутница как раз оттуда? - откомментировала Маэджана, чувствуя, как ее ноги предательски разъезжаются в стороны.
- Хей-най! - сквозь тонкие подошвы деревянных сандалий эльф почувствовал, что растения во льду начинают шевелиться. - Нам надо поторопиться, осмелюсь доложить!
Давешняя свирель выскользнула из его рукава боевым кинжалом, и эльф, не понятно как, начал играть всю ту же протяжную мелодию, весьма ощутимо прибавив ходу.
Маэджана разобралась со своими конечностями, а также с многочисленными подолами юбок и постаралась приноровиться к ледяной поверхности.
- Столько льда я не видел в Провансе за всю жизнь, - простонал брат Поль.
Он дополз до конца и ухватился за берег, но замерзшие пальцы соскользнули. Левый край моста издал стон и от него отвалился кусок, вырванный чем-то невидимым, взбаламутившим воду.
- Уважаемая, скорее! - воскликнула охотница, обращаясь к Маре. Прыгать на ненадежный мост было страшно. Остаться - еще страшнее. Бросать синеволосую одну тоже не годилось. В конце концов, без нее и не было бы этой переправы.
Мара смотрела на то, как зеленые побеги в очередной раз ломают мост и расстраивалась. Потом она отвлекалась на поскальзывающихся спутников, вспоминая, на какие только хитрости не шли студенты других факультетов, чтобы их ноги не разъезжались на льду. Магический, он получался слишком скользким. Сейчас у Мары это вышло не специально, а вот пол перед жилой секцией Зимнего факультета был покрыт тонкой пленкой абсолютного льда вполне намеренно. Дабы отпугивать непрошеных посетителей. Иногда желание шалящих студентов конкурирующих факультетов напакостить друг другу переходило все рамки разумного.

Пару раз, забыв про эту пленку, поскользнулась на льду и очень больно ушиблась сама Кумудвати. С тех пор она всегда напускала чары на подошвы своих туфель, если собиралась пройти той дорогой.
Уже почти все перешли, а закутанная в материю девушка стояла рядом и пытливо на нее смотрела. Очнувшаяся от раздумий снежная, кивнула.
- Да, да, иду.
Даже без чар она шла по льду так, что равновесие не терялось. Сделав несколько шагов, она повернулась и протянула руку Азре.
- Пойдем, я помогу.
Бросив опасливый взгляд на темную воду, кищащую хищными существами, загорянка уселась на край моста, ухватилась за руку синеволосой и осторожно спрыгнула вниз. Ноги, будто чужие, не желали держать тело, и охотница определенно отправилась бы на встречу с хозяевами темной воды, если б не рука синеволосой.
Добравшись до брата Поля, когда на своих двоих, а когда и ползком Маэджана уткнулась в спину священника и вежливо поинтересовалась:
- Подсадить?
- Если... уф... сможете. Я... уф... пренебрегал в последнее время телесными упражнениями!
Вынув из ножен кинжал, Маэджана с неожиданной для девушки силой вогнала клинок в лед. Несколько осколков отлетело в стороны, но лезвие прочно вошло на две трети и девушка, поднялась, упершись ногой в рукоять, а затем присела и подставила сцепленные ладони брату Полю.
- Ставьте ногу, я вас подниму.
Тот явно почувствовал себя неловко и заколебался, но лед угрожающе затрещал, и брат Поль проворно ступил на удивительно крепкую ладонь, оттолкнулся и оказался животом на берегу. Не вставая, крутнулся, как волчок, и протянул руку. От кинжала звездочкой расходились трещины.
Маэджана с сомнением поглядела на кинжал - терять хорошую вещь в случае, если лед расколется и прожорливая растительность вновь оживет, не хотелось. Выхватив клинок из трещины, девушка быстрым движением вернула его в ножны, схватилась за протянутую руку и ловко взлетела на берег. Затем обернулась в сторону отстающих спутников, готовясь втащить их на берег.
Пока, правда этого не требовалось.

Кумудвати ступала по льду осторожно, но ноги все равно предательски скользили, а потому она изменила решение обойтись без магии. Прошептав что-то короткое и хлопнув себя по туфелькам от форменного костюма звездолетчика Борта А, зимняя почувствовала себя куда увереннее, чего никак нельзя было сказать об Азре. Создание, никогда не видевшее лед, смотрело на него с точно таким же ужасом, как сама Мара когда-то глядела на фокусы лорда Тайма со временем. Особенно ей понравилось причудливое превращение семечка в дерево, а потом обратно. С соответствующей моменту музыкой и световыми эффектами это было лучшее зрелище, которое она когда-либо видела.
Протащив Азру буквально на себе половину дороги, Мара все же решилась сделать девушке предложение, от которого она скорее всего откажется.
- Азра, я могу магией помочь твоим ногам не скользить. Это не больно, ты даже ничего не почувствуешь.
В очередной раз едва не рухнувшая на задницу охотница поспешно закивала.
Начавшие шевелиться растения и разрушающийся мост заставили забыть о страхе перед неизвестной магией. Что угодно, лишь бы поскорее оказаться на берегу!
Получив на это разрешение, Мара снова что-то прошептала, на этот раз немного громче, так что Азра смогла разобрать несколько слов. Никаких вычурных конструкций собранных из слов на разных языках, просто поговорка. "...береги меня мороз от печали и от слез...". Потом снежная снова наклонилась и завершила заклинание. Едва только ноги перестали предательски скользить, загорянка припустила к спасительному берегу.
Сорока, в отличие от остальных, почти не скользил. Эльф двигался слишком стремительно и ловко, чтобы задумываться о том, как и куда ставить ногу. Он просто нес себя вперёд, одновременно с этим наигрывая на свирели, что казалось и вовсе невозможным. Но вот когда Гарэль наконец задумался о том, что идёт вовсе не по земле... Сороконожка, подвергшаяся каверзному издевательству, могла быть довольна: у неё появился товарищ по несчастью.
С воплем "Хеееей-наааай!", больше похожим на мудрёный боевой клич, Гарэль въехал в ледовую стену, лишь чудом избежав дружеской встречи острого выступа и собственного глаза.
Маэджана свесилась с берега и протянула эльфу руки.

- Спасибо, осмелюсь... поблагодарить! - пропыхтел тот и быстро вложил в них ножны с Драконом. - Подержи!
А потом эльф прыгнул. Это не было похоже ни на стремительный рывок зверя, ни на то, что делает в подобном случае человек, нет. Просто Гарэль Сорока присел, а в следующую секунду уже был в воздухе, двигаясь столь плавно, что это казалось нереальным.
- Спасибо! - сказал он, стоя за Маэджаной. - Ты ему нравишься, но он беспокоится.
- Беспокоится? - озабоченно переспросила Маэджана и тень сомнения промелькнула в ее глазах. Она вдруг почувствовала себя неловко, точно боясь, что кто-то может знать о ней нечто, чего она сама предпочитала скрывать.
- Ну да, - Сорока протянул руку. - Он же с тобой в первый раз видится. Ему твоя душа - тёмный лес со странными звуками: и интересно, и страшно. - Вы потом ещё познакомитесь, а сейчас дай его мне, осмелюсь попросить.
- Быстрее, быстрее! – тревожился священник. Он так и тянул руки, не вставая, тянул, ибо видел, что в дальнем конце моста уже не было, там кишел черный, беспокойный лес.
Уговоров явно не требовалось. Несмотря на тот факт, что Вхен живо интересовалась травами и их целебным применением, знакомиться с местной растительностью ей уже расхотелось. Ухватившись за руку мужчины, назвавшегося братом Полем, загорянка проворно залезла на берег. Нечеловеческой грации эльфа за ней не водилось, но многолетний опыт лазанья по деревьям определенно не прошел даром.
Маэджана вновь оказалась у края и протянула руку волшебнице.
Гарэль опоздал лишь на мгновение: устраивал Дракона за поясом. Нельзя было сказать, что эльф отличался физической силой, но он с лихвой искупал этот недостаток избытком энтузиазма. Руку Мары он рванул так, будто это был канат во время Игр Весны: изо всех сил и предельно завалившись назад.
Вдвоем эльф и воровка быстро втянули зимнюю на берег и вовремя: лед, особенно в том месте, где был воткнут кинжал, уже разошелся широкими трещинами, сквозь которые пробилась растительность.

Священник, пыхтя, встал и уставился на воду. В считанные мгновения побеги расправились с остатками моста и теперь топорщились вверх – тревожно, зло, бессильно. Птицы улетели из силка.
- Возблагодарим Господа! – возвестил брат Поль. - За помощь и спасение.
Благословите Господа, все дела господни;
хвалите и возвеличивайте его в веках.
Благословите, небеса, Господа;
благословите, ангелы господни, Господа...
- Брат Поль, - эльф почесал нос и заинтересованно взглянул на священника. – А за что нам его благодарить, осмелюсь спросить? Он же так и не появился к нам, хотя ты и звал. Не помог, и даже Дракон не помог, хотя он меч сейчас, ему можно.
Вызова, издёвки или ещё чего-то в этом роде в тоне Гарэля не было ни на грош: только любопытство, граничащее с манией.
- Думаю, надо поблагодарить Мару, - заметила Маэджана.
Зимняя услышав свое имя обернулась.
- И уважаемого господина за музыку, - согласилась Вхен. За что благодарить неведомого чужого бога, она тоже не понимала.
- Ой, правильно, осмелюсь доложить! - спохватился Сорока и вдруг медленно, отставив ногу назад и прижав руку к груди, поклонился Маре. - Прими мою благодарность, Ала Сай Шри Орта Сатья Граха Купуриманта Ни Радж Кумудвати.
Снежная с улыбкой поклонилась в ответ. Потом эльф обернулся к Азре и широко улыбнулся:
- А тебе спасибо на добром слове!
- Все мы в руке Божьей, – отец Поль посмотрел на них. На большинство снизу вверх, но это его нисколько не смущало. – Если мы спаслись, это в воле его, он подсказал нам, что делать, и помог нашим силам победить злое колдовство. Ничто не происходит вне высшей воли Господа всемогущего. Но, конечно, не каждого человека он изберет своим орудием. И потому я благодарен вам! – он поклонился Маре, - и вам, - то же самое в сторону Гарэля. – И вам, - Маэджане. – Скромный служитель бога никак не выбрался бы. И вам, – девушке, назвавшейся Азра, - ибо все мы действовали вместе, и неправильно было бы считать, кто и насколько был полезен, ибо неведомо, что будет через час.
- Давайте обнимемся? - предложила воровка, выслушав речь священника.
- Не надо! - поспешно выпалила Вхен. Мысль об обниманиях с малознакомыми людьми, особенно с мужчинами, внушала загорянке ужас. Она даже отступила на шаг, будто готовясь в буквальном смысле бежать от подобных перспектив.

Мара рассмеялась, видя подобную реакцию. Эта странная девушка была мила, непосредственна и пуглива, как студент с ответом у доски. Ей самой религия ее родины тоже запрещала прикосновения к мужчинам, но блеск Шпиля в первый год ослепил Кумудвати, и она забыла некоторые правила и табу. Объятия - всего лишь объятия и ничего больше. Зимняя обняла Маэджану.
Священник отступил назад.
- Вы миряне, а мне не пристало выражать свою радость таким образом, - покачал головой он.
Маэджана хихикнула в платок, обхватила Мару за талию и, выражая свою радость, слегка приподняла над землей.
Гарэлю никто и ничего не запрещал, так что, Сорока радостно улыбнулся, и хотел было обнять вот вообще всех, но растительность сзади зашелестела как-то очень уж нехорошо.
- По-моему, лучше отсюда уйти, осмелюсь доложить, - сказал он потирая нос. - И побыстрее!
Тонкий и пока что одинокий стебель поднялся над проломом и незрячим глазом замер напротив компании.
Маре это предложение понравилось, хотя и возникла мысль попробовать заморозить стебель и посмотреть, что из этого получится. Но для экспериментов и в самом деле был неподходящий момент.
- Ты как всегда прав, идем.
- Я бы предположил, что вон то здание – таверна «У буйного нетопыря», - предположил священник, который стоял достаточно далеко от берега и не сдвинулся с места. – Как писал хозяин.
- Да-да, - согласно кивнула воровка, - именно туда нам и надо.
- Ой, так вы тут были? - изумился эльф. - И как, есть здесь рядом что-нибудь интересное?
- Мы нашли записку, - смутился служитель Бога, вспомнив обстоятельства прочтения. - Там было... Маэджана, она у тебя?
- Конечно-конечно, - отозвалась воровка.
Она отступила дальше от края моста, над которым поднялось уже не менее пяти извивающихся усов назойливого растения, и принялась копаться в мешке.
- Там говорилось, в частности, что хозяин ничем не может нам помочь... материальным, я имею в виду. Уверена, когда он писал эти строки, то нагло ухмылялся! - наконец, она извлекла из мешка слегка помятый свиток и протянула брату Полю.
Тот развернул письмо и, пропустив начало, принялся читать.

– «... Артефакты вы, возможно, обретете в путешествии, а за вещами советую зайти в таверну «У буйного нетопыря», за мостом. Кстати, сойти с него будет вашей первой задачей!» И мы с ней справились! – торжествующе добавил брат Поль уже от себя. – Ибо наверняка оказались здесь не случайно.
- Тогда нам точно нужно туда! - глаза Гарэля зажглись абсолютно сорочьими огоньками. - Вдруг найдём там что-нибудь интересное и поменяемся.
Возражений ни у кого не возникло, тем более, что оттавшая растительность проявляла все большую настойчивость - казалось, вползшие на мост отростки удлиняются, а может это была игра воображения, но проверять не хотелось. Не мешкая более, путники резвым шагом двинулись в сторону предполагаемой таверны.
Маре это здание показалось удивительным. Мало того, что люди и некоторые нелюди принимали пищу в жуткой тесноте, так еще и в невероятном шуме. Столы и стулья стояли так близко друг к другу, что если кому-нибудь приходило в голову отклониться назад, он бы непременно задел соседа. Звуковой фон от разговоров стоял плотный – казалось неправдоподобным, чтобы кто-то мог понять, что говорят именно ему. В дополнение к этому в глубине зала на возвышении располагался местный оркестр и фальшиво наигрывал на инструментах некое подобие музыки.
Зимней это место не понравилось сразу и надолго.
И без того тихая загорянка с того самого момента, как переступила порог таверны, кажется, и вовсе попыталась слиться с интерьером. Такого большого скопления людей (тот факт, что окружающие ее существа и людьми-то назвать сложно, ее волновал меньше всего) на такой малой площади она не видела никогда в жизни. И, в общем-то, не жаждала подобный опыт приобретать. Более того, это заведение явно относилось к тем, куда приличным женщинам и носа совать не следует. Да и неприличным тоже.
Схоронившись за спину эльфа (похоже, теперь именно он по разумению загорянки являл собой самую надежную защиту), Вхен лишь сверкала алыми глазами из-под скрывающей нижнюю часть лица материи.
- Я бы вам посоветовала покрепче держаться за ценные вещи, - вполголоса заметила воровка, - Поверьте моему опыту.

(те же, там же, о том же)

В противоположном от оркестра углу удалось разглядеть барную стойку, хотя сделать это было и непросто из-за облепивших ее разнокалиберных посетителей. Туда-то, старательно помогая себе локтями, и принялась протискиваться Маэджана.
- Эй, куда прешь? - раздался голос очередного отпихнутого, и перед девушкой предстала клыкастая морда очень бледного цвета со стаканом чего-то темно-багрового в руках. – О, к нам девчонки пришли.
Он радостно обозрел пришедшую компанию и ухмыльнулся.
- От девчонки и слышу, - огрызнулась Маэджана и попыталась обогнуть неожиданное препятствие.
- Чи-иво? – громко удивился очередной вампир. Судя по ширине плеч, он когда-то, возможно, был орком, и уж точно не обладал утонченностью хозяина замка. – Да я...
Не долго думаю, он сгреб Маэджану за шиворот и приподнял. Остальные с интересом наблюдали. Впрочем, на расстоянии в несколько шагов из-за жуткого шума перепалку, похоже, даже не слышали.
- Отпустите ее, или будете покараны! – отец Поль шагнул вперед, но его удостоили лишь беглого взгляда.
Мара и вовсе осталась на месте, сложив руки на груди и брезгливо морщась от преследующих ее похотливых взглядов. Все же форменная юбка была коротка для здешних нравов. Народу в таверне было слишком много, начни она навешивать сосульки на клыки агрессора, это может быть воспринято как сигнал к началу всеобщего разгрома. И тогда зимнюю, да и остальных тоже, могут просто затоптать прежде, чем она успеет превратить эту таверну в царство вечного льда.
- Послушай, красавчик, я сюда не заигрывать пришла! - вцепившись обеими руками в ухватившую ее лапу, сообщила Маэджана, - так что лучше поставь меня на место, если не хочешь неприятностей на свою клыкастую морду.
- Да я тебя... – он снова встряхнул девушку. - Э...
На лице замерло изумленное выражение, а рука разжалась. Маэджана рухнула к ногам громилы, тут же вскочила и отпрыгнула в сторону.
- Хей-най, а хочешь фокус покажу? - Гарэль появился перед излишне активным вампиром откуда-то сбоку, как бы невзначай оказываясь между ним и Маэджаной. - Видишь колечко? А теперь не видишь! Где оно? А вот!
Перстень, будто ожил: сам покинул палец Сороки, сам пропутешествовал по его костяшкам, сам скрылся в кулаке и сам же объявился примерно в ладони от носа вампира. Балансировало хитрое украшение на острие Дракона, молниеносно покинувшего ножны и наливающегося отнюдь не дружелюбным свечением.

(нас много!)

Гуляка совсем сник и словно бы уменьшился в размере.
- Пр-ростите, вампирья слепота, - пробормотал он и отступил, пытаясь затесаться в толпу. – Я сразу не увидел.
Зимняя, издалека наблюдавшая за этой сценой негромко рассмеялась, не боясь, что в чудовищном шуме ее смех будет различим. Пьющий кровь против меча оказался куда менее смел, чем против девушки. Но то, как он быстро выронил Маэджану из рук после первой угрозы, Мару насторожило. Такое ощущение, что нечто несоизмеримо более опасное, чем девушка, замотанная в материю и эльф с мечом, испугало клыкастого настолько сильно, что он передумал лезть в драку. Улыбка снежной померкла и она обернулась назад, крутя головой и пытаясь увидеть то, что могло послужить причиной бегства клыкастого.
- Вот так-то лучше, - буркнула Маэджана. О причинах столь изменившегося поведения громилы она, как и Мара, не имела понятия, что, впрочем не помешало ей, приосанившись, прошествовать к стойке, сердито шурша многочисленными юбками.
Когда она подошла, местечко у бара удивительным образом очистилось. Положив локоть на столешницу, девушка трижды постучала и позвала:
- Хозяин!
Гарэль вернул перстень на палец, а Дракона в ножны. Внешне он был спокоен, но кончики ушей эльфа мелко подрагивали, выдавая всё его напряжение. Сороку мелко колотило, лицо его больше походило на каменное изображение, а левая рука не покидала эфеса меча.
- Что-то мне здесь не по душе, - тихонько пробормотал он, отходя в сторону.
Загорянка, бросавшая на эльфа восторженные взгляды, тут же подобралась поближе к нему. Гомонящая толпа вокруг была куда большим злом, нежели слишком тесное соседство с Гарэлем. А соседство, без сомнения, было тесным до неприличия: мужчина стоял всего в локте от нее, да еще и на глазах у стольких людей. Ну, может и не людей… В конце концов, это не меняло ситуации.
- Эй, - заорал клыкастый. – Тут... эти... пришли!
И исчез за чужими спинами.
За стойкой суетился низкий орк, за которым среди посуды и еды самого подозрительного вида прямо на полке стояло огромное чучело летучей мыши.
- Послушай, любезный, - заговорила воровка, обращаясь к коротышке, - не ты ли тут за главного?

В отличие от многих… да чего уж там, большинства своих сородичей, Гарэль не испытывал неприязни к оркам. Напротив! Этот грубоватый, а временами и вовсе жестокий народ, тем не менее, был настоящим кладезем интересных историй, песен и сказок. Одно время он даже кочевал с орочьим племенем, но был вынужден покинуть его, когда зеленокожие приняли решение идти рейдом в земли людей. Впрочем, судьба вновь подтвердила, что не лишена иронии, пусть и злой. Несколько дней спустя Сорока горько плакал, увидев головы своих недавних клыкастых знакомцев на позорных шестах…
Одним словом, влекомый воспоминаниями и отвращением к вампирам, Гарэль обрадовался орку так, словно это был его давным-давно потерянный брат, что немедленно отразилось на лице.
- Чего изволите, господа путешественники? - орк за стойкой не ответил на вопрос воровки и старался даже выглядеть услужливым, хотя любезная улыбка совсем не шла к темно-зеленой, покрытой шрамами физиономии. – Наша таверна... – он будто бы ждал поддержки, но ее так и не последовало, - рада обоб... э... приютить!
- Нам сказали, вы можете помочь... - продолжила Маэджана, не уточняя пока что, чем именно. Как знать, может сами предложат. Не ясно было, что именно имел в виду хозяин замка, советуя заглянуть за вещами в таверну, однако он должен был знать, что местных денег никто из отправившихся в путь не имеет.
- Мы всегда рады, - с все тем же выражением радушия закивал зеленый. – А что надо-то?
- Еды-питья в дорогу нам бы, - Гарэль очень старался не видеть никого и ничего в этой таверне, сосредоточившись на орочьих клыках. - Потом расскажи о том, что где рядом есть, ну или карту дай, и мы пойдём, осмелюсь доложить!
- Не знаю, понравится ли... – зачастил тот, и тут выше раздался голос.
- Это так ты приветствуешь носителей колец! Тащи самое лучшее, из того, что это отребье не ест.
«Чучело» оказалось вовсе не чучелом, а живой огромной летучей мышью с неожиданно громовым басом. Собравшиеся притихли, но против «отребья» под сверкающим желтым взглядом не возразили – видимо, таверна не зря носила имя «У буйного нетопыря», и многим сейчас хотелось поставить ударение на втором слоге.

продолжаем разговор...

Загорянка даже перестала сверлить взглядом пол и огляделись в поисках источника этого могучего голоса. Увидев говорящее животное, девушка так и застыла. Про такое она разве что слышала в сказках.
Первокурсница зимнего вспомнила, что лишь она не надела кольца, оставив его в кармане, а у остальных полоски золота с разноцветными камнями тускло поблескивали на пальцах. Из присутствующих пугающей выглядела только эта гигантская мышь, и на ней снежная сосредоточила свое внимание.
Маэджана едва не подскочила на месте, но опомнилась достаточно быстро.
– Ээ... колец? – она пока не понимала ситуацию до конца, но тот факт, что сперва ее передумали бить, а затем, кажется, собрались накормить самым лучшим (чем бы оно ни было) внушал некий оптимизм. – Конечно, у нас есть кольца. Так хозяин того чудесного замка за мостом вас предупреждал, что мы зайдем?
– Мне не надо никаких предупреждений! – заревел тот – вполне, впрочем, дружелюбно. – Я и так знаю, что делать, когда из замка старого пройдохи появляются носители колец! А вот карт, – понизил тон нетопырь, – у нас отродясь не водилось. В квадрате и так все на виду.
Помощник уже суетился в кладовке, судя по шуму, время от времени что-то сбивая.
Отец Поль с энтузиазмом крестил всё вокруг, не влезая в переговоры. Здание и не думало исчезать, однако вокруг него образовалось пустое место, и из-за пределов круга посматривали с опаской.
– Уважаемая, – послышался тихий голос загорянки. Одновременно с этим Маэджана ощутила, что её осторожно тянут за рукав. Собственно, юная охотница и тянула, явно желая привлечь к себе внимание. Глаза у нее при этом были немного виноватые, будто она заранее извинялась за излишнюю навязчивость. – Может вы попросите еще одежду и обувь для госпожи Мары? Её... – Вхен замялась, видимо ища подходящие слова, – наряд не слишком подходит для путешествий, а обувь выглядит не особенно прочной.
О том, сколько ненужного и весьма однозначного внимания у местного населения этот самый наряд вызывает, девушка говорить не стала. Её действительно больше заботило то, что чародейке будет не удобно идти, а в лесу она и вовсе исцарапает себе ноги.

Даже уже успев подойти к ним, Мара, к счастью для Вхен, из-за шума таверны не расслышала сути просьбы. Любимую дочь императора замечание о том, что ее наряд не соответствует месту и компании оскорбило бы до глубины души. Одно дело самой понимать очевидное и совсем другое, когда тебя тыкают в это носом.
Зимняя была занята тем, что считала количество клыков в таверне и делила на два, получая число посетителей-кровососов. И эта цифра ей не нравилась. По сути ничего не мешало не выпустить их из таверны. Но прежде чем неясное предположение станет твердым подозрением, необходимо было понять, по какой такой причине у гигантской летучей мыши такое желание может возникнуть и перейти в приказ.
– Хм... – негромко произнесла воровка, нагнувшись к загорянке, и вновь, будто впервые, придирчиво изучила взглядом наряд Мары, – Клянусь лисой, наряд неплох! Но ты права. Не для путешествий.
Она вновь обернулась к необычному хозяину и заговорила громче:
– Милейший, а могу ли я просить снабдить нас также необходимым для путешествия снаряжением и удобной для передвижения по вашим гостеприимным местам одеждой?
"Надеюсь, он не назовет цену"– подумала она, – "Ибо вряд ли здесь ценятся вилки со стола старого пройдохи... впрочем, чем нетопырь не шутит".
– Чтоб у меня не нашлось одежды! – загремел уверенный голос, захлопали крылья. – Нетопырь приземлился, оценивающе посмотрел на публику, на путешественников и добавил: – Правда, великовато большинство. Мерить здесь будете?
Маэджана покосилась на Мару, хихикнула в платок и, подцепив пальцами подол юбки, развела ее в стороны.
– Я могу тебя загородить! – предложила она.
– Нет уж, спасибо, – отказалась зимняя, – тогда мы будем похожи на двух близнецов, сросшихся в утробе матери.
Намека на то, что одежду несут специально для неё, Мара каким-то чудом не разглядела. Иначе от её гнева, стекла в окнах таверны кроме грязи покрылись бы еще инеем, а за ними стены, пол и потолок.

Гарэль всё время беседы сосредоточенно копался в рукавах. Делал он это скрупулёзно, почти остервенело, пуская ткань у собственных предплечий волнами и позвякивая неведомыми сокровищами, сокрытыми там. Наконец лицо Сороки, до того изображавшее весь спектр его находок, разом просияло, и он извлёк крупного кузнечика, застывшего в сахаре.
– Угостись, осмелюсь попросить! – сказал он, протягивая диковинное лакомство летучему мышу.
Тот задумчиво скосил глаз и потрогал кончиком крыла насекомое. Морда его сморщилось, а касание было очень осторожным.
– А зачем? – спросил хозяин, сразу сбавив тон и приправив его удивлением.
– У моего народа это считают вежливым и приличным: угощать хозяина, приютившего в пути чем-нибудь вкусным, – лицо Сороки так и источало дружелюбие.
– Никто не скажет, что я не верю гостям! – решился нетопырь. Одно быстрое движение – и кузнечик исчез, никто даже не успел заметить, как. Хруст был коротким, еле слышным. – А еще есть?
– Нету, – грустно, но как-то удовлетворённо ответил Гарэль. – А жалко, они вкусные...
Морда содержателя таверны что-то выразила. Наверное, сожаление, хотя на взгляд священника, который наконец перестал крестить все подряд, это больше походило на кровожадный оскал.
– Я не возьму здесь ничего мясного, – тихо произнес отец Поль.
Орк тем временем успел невесть когда словно провалиться сквозь грязный пол, а затем явиться – оттуда же? – с ворохом разнообразного тряпья, большая часть которого была очень похожа на тот живописный ассортимент, в который одевались посетители. Хотя, кажется, мелькало и нечто более приличное. С кого оно было снято, явно не стоило спрашивать.
Он поискал места и остался стоять с одежками в руках.
– Хей-най! – обрадовался Гарэль. – Положи на пол, удобнее же смотреть будет!
Кто бы знал, что гораздо больше всяческих диковинок Сорока любил добавлять к своему итак живописному костюму мелкие, но памятные детали...
– Не нужно на пол, – поспешно возразила загорянка, разглядывая заплеванное грязное нечто под ногами. – Не лучше ли разложить одежду на этом столе? – указала она на относительно чистую стойку. – Мы не займем его надолго.

С облегчением орк, почти скрывшийся под горой тряпья, плюхнул его на стойку.
Шум тем временем приутих, все косились на путников, но в открытую старательно делали вид, что их не замечают.
Мара внимания тряпью не уделила. Разве может найтись что-нибудь стоящее в захудалой таверне с не менее захудалыми посетителями? Сколько ткани ушло зря. Из всего этого можно было наделать кучу сари и раздать бедным женщинам. Разумеется, первокурсница зимнего и принцесса по происхождению даже представить не могла, чтобы облачиться в нечто подобное.
Поняв, что благородная госпожа по доброй воле не оденет предложенную одежду, загорянка сама взялась за ревизию. Так или иначе, а в пути запасная одежда понадобится. Положение положением, но если наряд колдуньи придет в негодность – выбора не останется и Мара оденет то, что предусмотрительно захватит с собой Вхен. А она захватит хотя бы потому, что привыкла заботиться о тех, кто волею Тэзерата оказался рядом.
Маэджана присоединилась к изучению принесенных вещей. На первый взгляд ничего ценного здесь не было, однако, немного покопавшись, она извлекла на свет слегка потрепанный сиреневый камзольчик с изящной вышивкой и принялась с интересом изучать узор.
– Серебро или так? – поинтересовалась она у хозяина.
– Упаси нас Тьма от серебра! – крылья нервно вздрогнули.
Гарэль же копался долго и вдохновенно. Возникало ощущение, что он что-то целенаправленно ищет и никак не может найти, потом стали закрадываться подозрения, что эльф просто вознамерился внимательно рассмотреть всё принесённое орком, а потом он вдруг выпрямился и замер со странным выражением лица. Впрочем, перемены в Гарэле уже становились привычными: вот он лёгкий и живой – танцующий огонёк, а не эльф, а вот застыл статуей и лицо такое непроницаемо-серьёзное, что вроде даже и не похож на самого себя. И алая шёлковая ленточка в пальцах явно была тому причиной.
– Вот как бывает, а Дракон, – тихо проговорил он. – Хочешь? Нет? Всё же хоть память. Ладно.
Потом он резко повернулся к Вхен... и опустился перед загорянкой на одно колено.
– Вплети, осмелюсь попросить, – сказал эльф, протягивая загорянке ленточку и тыкая пальцем себе в голову.

Девушка сперва испуганно икнула и растерянно хлопнула подпаленными где-то ресницами, но вслед за этим посерьезнела и с почтением приняла ленту. Нескладная и зажатая охотница вдруг исполнилась достоинства и спокойствия, будто ей оказали немалую честь, предложив помочь в проведении какого-то священного ритуала.
Алая лента ярким росчерком потекла по черно-белому узору эльфийских волос, на короткое мгновение приняв неприятное сходство со струйкой крови. Проворные пальцы загорянки то и дело запинались, явно не слишком привычные к подобной работе. Получившееся плетение было непривычно-сложным, но достаточно красивым. Вот только даже неискушенный взгляд угадывал в гармоничном рисунке некие изъяны, выбивающиеся из общей картины.
– У меня не слишком хорошо получается, господин, – виновато опустила голову Вхен.
– Не серебро? Как так можно?! – возмущалась тем временем воровка, – И не бархат, надо полагать?
Вещи, перебираемые Маэджаной, летели в разные стороны. Игривого вида пеньюарчик с разодранным рукавом, отброшенный, плавно воспарил в воздухе и аккуратно опустился на голову орка-прислужника.
– Серебро отвратительно, – огромный мыш махнул крылом, снимая прозрачную ткань с орка. Она снова воспарила в воздух и приземлилась, точнее – примарилась, окутав зимнюю. Первокурсница громко фыркнула, отчего ткань на её лице всколыхнулась. Хозяин не заметил. – Оно жгучее. А бархат – есть! Только с... некоторыми прорезями острыми предметами...
– А можно взглянуть, в каких конкретно местах? – ничуть не смутилась Маэджана.
– Вы понимаете... – мыш заколебался, но ответил честно, – У кого как, где проткнули.
Старательно себя успокаивая и стряхивая с пальцев уже образовавшиеся там льдинки, зимняя выбралась из фривольного одеяния.
– О... – понимающе кивнула собеседница, – Тогда нельзя ли подобрать с отверстиями в подмышках? Для лучшей вентиляции, так сказать.
– Да, – радушно и ехидно заверил хозяин, крылья которого сложились, явно показывая, что их хозяин – нетопырь основательный и не намерен делать лишних движений. Если, конечно, не надо набить кому-то то, что у большинства посетителей было мордой. – Подбирайте.

(классная вампирская забегаловка)

Изумруд. Вечер первый

C точки зрения Гимира, их поход по городу эльфов напоминал не движение отряда, выступившего к цели и намеренного ее достичь, а нечто среднее между бродячим цирком и прогулкой аристократов. Если бы кто-то вздумал начертить этот путь на карте, то можно было бы подумать, что идущие были пьяны, отклоняясь то вправо, то влево.
На самом деле Хейлин заглядывал во все окна и двери, где ему виделись музыкальные инструменты, Рейлан опрашивала подозрительных встречных, не являются ли они волшебниками (критерии подозрительности были известны только ей), а Хорн жадно скользил взглядом по всему металлическому. Сам же белобрысый был спокоен. Во-первых, оружие обещал Лепящий, во-вторых, он не верил, что его дадут просто так, в-третьих, у него оставался кинжал, а воин привык рассчитывать на «а там разберемся», и это часто оправдывалось. По крайней мере, пока он был жив, а для наемника это уже немало...
Сперва повезло солнечному полуэльфу. Лютни, о которой он вздыхал, никто не предоставил – видимо, это не входило в обязательный «налог на Игру», как обозвал его старший брат. Однако после долгих просьб какой-то добросердечный эльф, мастеривший музыкальные инструменты, сжалился и подарил нечто, что, по мнению воина, напоминала доску с натянутыми струнами и ничего больше. Хейлин посмотрел на это, как сам Гимир на деревянный меч, но взял - на безрыбье, как говорится, и доска со струнами - лютня.
Рейлан таки вычислила волшебника. Судя по лицу, которое она старалась сделать непроницаемым, ничего интересного и нового не узнала, зато в руках держала некий свиток, о назначении коего отвечала туманно.
Все более и более расстроенным выглядел Хорн. В любом другом месте он бы уже давно что-нибудь да подобрал на улице или в канаве, но у эльфов убирали чисто, так что город напоминал ухоженную игрушку, которую поставили на полку и каждый день заботливо протирают от пыли. Однако кузнецы, как и было обещано в таверне, действительно обитали у ворот. И даже эльфы били молотами по наковальне так, что иногда в ушах звенело. Лепящий выпросил несколько испорченных заготовок и был совершенно счастлив.

Тем временем, когда за ними затворились ворота, уже темнело, и Гимир опять вспомнил, что до леса надо добраться в течение суток – а разговор был утром. Впрочем, Хейлин тоже это заметил, но не казался обеспокоенным.
- Да-а, мы что-то отклоняемся от намеченных Господином Толстяком планов, - сказал он, глядя на небо. - Впрочем, мы всегда можем ускорить шаг, верно ведь? Ужасно жаль, что я так и не успел познакомиться ни с одной симпатичной эльфой... они весьма привлекательны в этом городке, - бард сокрушенно покачал головой.
- Ускорить не помешает, - коротко отозвался воин, с удивлением глядя на брата. – Хейль, я тебя не узнаю!
- Пожалуй стоит, - Хорн поправил на плече сползающую металлическую заготовку. - А когда сделаем привал, я поработаю!
- Привал - дело нужное и полезное, - одобрил Хейлин. Обернулся к Гимиру: - Не узнаешь?.. В каком смысле?
- Раньше ты не был большим охотником знакомиться с девушками, - простодушно пожал плечами воин.
Тогда он какой-то неправильный бард, - прокомментировал жрец.
- Хочешь сказать, я был охотником знакомиться... с юношами? - побледнел Хейлин. - Тогда я рад, что забыл именно ту часть своего прошлого!
Гимир форменным образом заржал, отчего шедшая неподалеку Рейлан состроила недовольную гримаску, и похлопал брата по плечу.
- Нет, не бойся. По правде, раньше ты вообще не был охотником знакомиться!
- А-а, вот в чем дело, - облегченно выдохнул бард. - Тогда еще ладно.
Он почесал кончик носа, призадумался.
- Должно быть, что-то изменилось во мне. Как думаешь, это идет на пользу? Лично я чувствую себя почти прекрасно...
- Если б я знал, что ты забыл, - пожал плечами тот. – Пока все в порядке, но если окажутся, что это было умение играть и твои заклинания...
Хейлин застыл на месте как вкопанный.
- Заклинания! - он хлопнул себя ладонью по лбу. - О демоны, Гимир, мне даже в голову не пришло проверить хоть раз...
Он принялся оглядываться в поисках... хоть чего-нибудь, к чему можно применить заклятье (были, конечно, и спутники - но с ними лучше не рисковать). Решив, что придорожный камень среднего размера вполне сойдет, маг направил на него посох.

"Давай поднимайся", думал он, "я же не мог разучиться... хоть бы посох не перестал действовать в этом мире..."
Он чувствовал движение ветра - дело было за малым, всего лишь подчинить это движение себе. И ветер послушался: камень поднялся над землей. Всё было как обычно - те же потоки магии, пусть и в чужом мире.
- Порядок, - кивнул Хейлин удовлетворенно. - Что же насчет песен и игры на лютне...
Он покосился на формингу, болтавшуюся за спиной. Да уж, лютней это даже слепой не назовет.
- ...там будет видно.
Камень упал на дорогу, подняв клубы серо-коричневой пыли.
Рейлан со скучающим видом проследила за полетом камня и вновь уткнулась в свой свиток. И продолжала то и дело поглядывать в него на ходу.
На привал устроились не скоро. солнце успело не только перевалить за полдень, но и изрядно приблизиться к западному краю неба, когда к небу взвился белый дымок костра. Плотный завтрак уже переварился, и желудки вопияли о пище, а ноги о покое, так что, когда подвернулась подходящая полянка с тенью от большого дерева и ручейком, колебаться они не стали.
Лепящий тут же отсел в сторону, у самых корней деревянного исполина и снял со спины вязанку металлических прутьев, набранных в городе.
- Гимир! - негромко позвал он. - Подойди, пожалуйста.
- Сейчас!
Воин приблизился только после того, как приладил над костром котелок. Конечно, эльфийские пирожки в него не кинешь, но кипяток на ночлеге лишним не бывает.
- Ты говорил, тебе нужно оружие... расскажи мне, какое? Я сделаю, - голос Лепящего был каким-то непривычным, более глубоким и взрослым. Он звучал заметно ниже и так, будто Хорн сейчас вот познал что-то, что навек примирило его со всем миром, но что просто так не объяснишь никому.
- А какое ты умеешь? – с интересом спросил белобрысый.
- Мы не делали того, что ты зовёшь оружием, - был ему ответ. - Но если ты опишешь то, что тебе нужно - я это вылеплю.
Гимир почесал в затылке. Это выглядело проще, чем объяснить слепому, чем черный кот отличается от белого, но тоже нелегко.

- Меч. Это, знаешь, такая металлическая штука, - подхватив веточку, он принялся, очистив маленькую площадку от ни за что погибшей травы, чертить заостренный длинный контур с перекладиной. – Здесь и здесь заточка, чтобы рубить. Острием можно колоть, а еще есть такая штука – баланс. Это чтоб не перевешивало никуда, и удар в то же время сильным получался.
Мягкие, но прочные спальники, подаренные путешественникам гостеприимными эльфами, были созданы с изрядным мастерством и любовью. Нижняя их сторона оказалась отделана кожей, верх же состоял из сшитых лоскутов материи нескольких оттенков зеленого. По краям вилась вышивка искусная, единственной целью которой было украшение.
- Пусть вас не обманывает легкость, эта ткань согреет не хуже пухового одеяла, - заверил зимнюю эльф, когда та, позабыв о своей холодной сущности, поинтересовалась, нет ли чего потеплее. Если мастера и задел скептический смешок Рейлан, то виду он не подал.
Свою постель зимняя расстелила подальше и от Хорна, и от Гимира, впрочем, не настолько, чтоб не слышать их голосов. Она уселась, хмуро уставившись на золотистую птичку, заботливо вышитую на уголке ее спальника. Просидев некоторое время в молчании, девушка извлекла флягу и вылила немного воды. Прямо в траву. Впрочем, травы вода коснулась уже в твердом состоянии, приняв форму ледяного стержня, воткнувшегося в мягкую почву. Девушка закрутила фляжку и, отложив ее в сторону, повела над стержнем рукой. В ответ на это движение, лед замерцал неярким холодным светом.
"Этому деревенщине больше подошла бы дубина" - раздраженно подумала Рейлан, прислушавшись к разговору.
- А размер? Какой длины тебе надо меч?
- Лезвие длиной с мою руку, от плеча до кончиков пальцев, - Гимир вытянул правую руку, словно указывая путь в светлое будущее, и отмерил на ней левой дольки. Еще в левую руку кинжал, раза в два короче... Хотя нет, лучше круглый щит, слегка выпуклый. Можно без украшений, но легкий и прочный. А, крепления на нем с внутренней стороны нужны! - воин сообразил, что есть шансы получить просто металлический кругляш.
Жезл, - подсказал голос изнутри.
Обойдешься, - мысленно огрызнулся Гимир. - Как я им поясню?.

Хейлин же, усевшись на собственный спальник (отдыхом для него вполне могло считаться и "присесть куда-нибудь на пару минут", так что укладываться ради краткого сна смысла не было), занялся формингой.
Это был, пожалуй, худший инструмент из всех, что ему когда-либо встречался. Не в плане изготовления, нет, здесь не к чему было придраться - мастер, вознамерившийся к дощечке особой формы приделать колки и натянуть струны, сделал это идеально. Сделать лучше было нельзя.
Проблема заключалась в том, что форминга для Хейлина была как... как свисток для гениального флейтиста. Впрочем, ему было вполне по силам несколько усложнить этот "свисток" - только Хорна попросить бы о помощи... а он как раз уже занимался чем-то любопытным под руководством Гимира.
Сняв две струны с инструмента, Хейлин подошел с ними к брату и Лепящему.
Хорн внимательно выслушал Гимира, хотел что-то спросить, но потом решил, что проще будет поправить на уже сделанном, и взялся за первый прут. Сначала ничего особенного не происходило. Лепящий просто сидел на земле, поджав под себя ноги и держа металл на вытянутых руках. Его пальцы еле заметно шевелились, и постепенно тёмная поверхность прута, испещрённая прожилками бурой окалины, пришла в движение. Как рябь по воде, по ней побежали крохотные волны серо-серебряного, растворявшие в себе всё лишнее. Вскоре металл радовал глаз благородным оттенком, и вот тогда-то и начались чудеса. Хорн оторвал правую руку от прута, помедлил и принялся выглаживать ей стальную поверхность. И всё бы ничего, но она поплыла вслед за его пальцами, приобретая совершенно иную форму. Молодой мастер собственными руками лепил из металла нечто новое, и неподатливый материал тёк и извивался под лаской его пальцев. Казалось, что Хорн вслушивается во что-то бесконечно далёкое и прекрасное, так отрешено и одновременно сосредоточенно было его лицо. Лепящий закрыл глаза и прикусил губу, он был полностью в своей работе, а она была им самим.
- Вот, - спустя полчаса сказал он. – Это меч?
Изготовленное им изделие действительно весьма и весьма напоминало то, что в некоторых мирах именовалось мечом. В целом. Не хватало центрального жёлоба, кончик был настолько узок, что непременно сломался бы при первой попытке уколоть, а гарда – такой толщины, что о балансе оставалось только рыдать.

- Как тебе сказать, - почесал в затылке воин. – Спьяну похож. Но им трудновато не то чтоб убить, но даже самому заколоться. Попробуй встать и им махнуть.
Лепящий встал и попробовал. Он был абсолютно честен и целеустремлён в своём порыве, однако, ничего путного не получилось: «меч» просвистел в сантиметре от Гимирова носа и зарылся в землю, обломив тот самый чрезмерно тонкий кончик.
- Ээээ, а что не так? – поинтересовался Хорн, почёсывая затылок.
- Если сломалось - значит, в том месте слишком тонкое, - пояснил очевидную истину белобрысый. И непрочное. Понимаешь... меч, он же бьется, металлом о металл. И помахай каким-нибудь металлическим прутом - вес должен быть так распределен, чтоб рука не уставала после трех движений.
Воин уже не надеялся получить пристойное оружие, но чувствовать себя учителем было забавно.
Хорн со второй попытки вытащил меч из земли, кивнул Гимиру и снова принялся за работу. На этот раз всё выглядело иначе: резкими, рубящими движениями ладони Лепящий гонял металл с места на место, утолщая меч то тут, то там, меняя форму и вес рукояти, выгибая гарду. Он ушёл в работу полностью, поднимаясь с места лишь для того, чтобы вновь махнуть заготовкой, пробормотать что-то себе под нос и опять заняться правкой.
В костре успели появиться и даже подёрнуться серой паутиной золы, когда Хорн снова подошёл к воину.
- Вот, - несколько смущённо сказал он, протягивая результат своих усилий. – Так лучше?
Меч вышел не совсем такой, как описывал воин. Клинок, широкий в первой трети, плавно сужался к середине и вновь раздавался к гарде, чьи рога чуть выгибались вперёд. Рукоять же стала ребристой, а яблоко заметно прибавило в размере. А ещё он был острым настолько, что по краю лезвия бежала белая, чуть колеблющаяся полоса.
Гимир задумчиво поглядел на оружие. Это было уже именно оружие, а не бесполезный кусок металла. Он взял меч в руку, слегка поморщился - не очень удобно, но можно обмотать ремнями.
- А зачем в середине так узко? - воин острожно взмахнул мечом, который рассек воздух. Ткнул в землю - тот вошел легко и властно, как кортеж правителя пролагает себе дорогу на городских улицах.
- Не знаю, - Хорн улыбнулся и развёл руками. - Просто так надо было.
- Кому? - не понял Гимир.

- Я полагаю, - влез Хейлин, взмахнув рукой с зажатыми ней струнами, - что наш Лепящий имеет в виду прорвавшееся вдохновение... Знаешь, Гимир, нечто вроде вдохновения такого рода, которое направляет длань художника, подсказывая начертать не прямую, а чуть изогнутую линию... Или такого рода, что указывает менестрелю сыграть не первоначальную последовательность нот, а слегка изменить тональность... - поняв, что типично бардовское словоблудие заводит его в дебри, он осекся и закончил: - Короче, ему показалось верным именно это. Даже не ему, а его дару. Примерно так, да?
Хорн посмотрел на барда удивлённо.
- Да нет, - отозвался он. - Просто металлу надо быть именно таким, я пальцами это чувствую. Вот и выходит, что как ни лепи, а всё равно выйдет здесь изгиб и такое вот утоньшение. Кстати, в этом месте меч прочнее, чем в остальных.
- Металлу? - брови Хейлина взметнулись. - Нет, есть в вас, иномирцах, что-то до ужаса странное, чего даже мне не понять. Ладно... если вы закончили (вы закончили, братец?), мне тоже понадобится твое искусство на пару минут.
Гимир продолжал удивленно изучать свое оружие. Поднял на брата рассеянный взгляд.
- Да... Наверное. Мне теперь надо время - разобраться с этим.
И он отошел в сторону, присев чуть поодаль.
- В общем, так, - Хейлин непременно потер бы руки, если б он не были заняты, - вот эти металлические нити - это струны. И они слишком толстые для того, чтобы у меня возникло хотя бы незначительное желание на них поиграть. Из этих двух мне надо сделать четыре, причем разной толщины... длина может быть меньше, чем сейчас, это будет нормально. Сможешь, Хорн?
Лепящий протянул руку и несколько нерешительно взял одну из струн. Это несомненно был металл, но его было так мало... Хорн давно не работал с филигранью, но тонких воздействий тут и не требовалось. Аккуратно зацепив ногтями за кончик струны, он резко рванул руки в разные стороны. В каждой осталось по тонкой металлической ниточке.
- Так? - кажется, этот вопрос входил в привычку
- Одну из них сделай чуть потолще, - попросил менестрель. - И с другой струной то же самое, но они должны получиться очень тонкими.
Хорн и не подозревал, что при таком освещении, да ещё изрядно отвыкнув, его пальцы будут способны на такое, но Хейлин с таким страданием смотрел на свой инструмент, что реальность была вновь грубо попрана, а струны приведены в соответствующее пожеланиям барда состояние.

- Спасибо тебе, - сердечно поблагодарил Хейлин. - Этим великим деянием ты спас не только меня, но и слух четверых странников, и без того измученных тяжелой дорогой. Это непременно зачтут тебе Великие Небеса, а я увенчаю тебя лавровым венком в своей балладе.
Голос его звучал очень серьезно и многообещающе, но в глазах горели подозрительные искорки.
- Да... не за что, в общем-то. Мне не трудно. Почти.
- Это радует, - признался Хейлин. Иногда ему случалось порвать струны, а когда под рукой Хорн, это уже не казалось проблемой. Как все-таки хорошо, что их четверо, и они такие разные...
"Да уж, разные", подумал он, усевшись на свое место и занявшись натягиванием струн. Взять, к примеру, Рейлан - потрясающая язвительность и вместе с тем загадочность. И болезненное нежелание присоединяться к компании, включавшей в себя Гимира. Впрочем, что-то подсказывало барду, что дело не в Гимире... неужели пресловутое женское самолюбие?
Все-таки Хейлин не верил, что бывают сердца, полностью скованные льдом.
Чуть повернувшись (так, чтобы девушка не могла увидеть его, оглядываясь, - пожелай она оглянуться), он создал маленькую светящуюся сферу на кончике пальца. Это была не столько стихийная магия, сколько нечто природное, исходившее от той стороны его сущности, которая получила богатое наследие солнечных эльфов. Чистый, ничем не омраченный свет, собранный в маленькую капельку - крохотная дневная зведа.
Стряхнув звезду с пальцев, Хейлин легонько толкнул ее по направлению к Рейлан. Звезда медленно проплыла по воздуху, облетела девушку и остановилась перед ее лицом. Свет ее не обжигал, не резал глаза - он был мягким и теплым.
Сделать вид, что не заметила подобное проявление интереса, было бы слишком неубедительно. Да, наверное, и невежливо. Рейлан оторвалась от своего свитка и поглядела на мага с выражением явной растерянности на лице. Скажи кто-либо из спутников сейчас нечто колкое или дерзкое, она непременно нашла, что бы ответить. Но действия эльфа не несли никакой враждебности, и зимняя, внутренне готовая к стычкам – она и сама не могла бы сказать, почему, не нашлась, что ответить.
Хлопнув несколько раз ресницами, она в конце концов выдавила:
- Мгм… очень полезное заклинание. Удобнее льда.

(в продолжение))

– Наверное, – Хейлин пожал плечами и улыбнулся. – А хочешь, она будет танцевать?
Звездочка выпустила пять лучиков, словно голову, ручки и ножки, и даже сделала пару не слишком ловких, но явно танцевальных движений.
– Можешь упрекнуть меня в том, что это слишком по-эльфийски, но я пропущу это мимо ушей, как сущую правду. Впрочем... там, откуда ты родом, вообще есть эльфы?
Какое-то мгновение Рейлан размышляла, не дразнит ли ее этот ушастый. Фокусами, которые он показывал, обычно развлекают детей. Или это действительно искренняя попытка завязать разговор, смысл которой зимняя улавливала с трудом. Все, о чем мечтала она, это как можно скорее покончить с навязанным заданием и распрощаться с навязанными же спутниками, забыв о них, как о дурном сне. Но сейчас она начала, наконец, осознавать, что с этими людьми (или кто они там) ей предстоит провести далеко не один день, и в ее же интересах хотя бы попытаться быть приветливой.
– Кхм, – собирая остатки красноречия, заговорила она после паузы, – Там, откуда я родом, мой народ иногда называют сумеречными эльфами. Но это поверхностное суждение. У нас с эльфами нет ничего общего. Таких, как ты, в наших землях не води... не живет. Хотя я встречала похожих на тебя. В других местах.
– Любопытно, – протянул Хейлин, – сумеречные, значит...
Звездочка вспыхнула ярко-белым и исчезла.
– Впрочем, я пришел поговорить не об этом, – уже негромко произнес он. Покосился на Гимира и Хорна: вдруг прислушиваются? Нет, не должны бы... – Я не мог не заметить, что ты стараешься держаться в стороне. Неужели мы чем-то обидели тебя? Или просто внушаем неприязнь, независимо от конкретных причин? Я никогда не был борцом за вселенскую справедливость, особенно после того, как побывал в нескольких вселенных, но... мне было бы неприятно знать, что кто-то из нас задел тебя и не постарался загладить свою вину.
Взглянув на брата, он усмехнулся.
– С Гимиром-то у вас особый случай, так что к нему дело не относится.

Рейлан надолго замолчала. Действительно, с чего бы ей злиться на новых спутников, как будто они виноваты в том, что она здесь. Но странное чувство – будто есть что-то, что позволяет ей считать себя не такой, как они, не отпускало. А она-то уж думала, что за время, проведенное в Шпиле, научилась справляться с природным высокомерием ангварисс. Она даже с крысиным принцем подружилась и, кажется... да нет, не кажется, а точно находила приятным его общество. Так в чем же здесь дело? Она не могла ответить себе на этот вопрос.
– Никто. Никто не задел, – произнесла она, наконец, чувствуя, что голос ее звучит не слишком убедительно, – Правда. Просто у нас не принято так запросто общаться с... с незнакомцами.
Вообще-то, представителей всех прочих рас, с которыми контактируют в своих землях, ангварисс называют не иначе как "слуги", но стоит ли об этом говорить здесь, где на целый мир, должно быть, она единственная из себе подобных, в то время как так называемых слуг – предостаточно. И они вряд ли придут в восторг от такого обращения.
– А, вот в чем дело, – Хейлин, казалось, немного приободрился. – Тогда ладно. Могло ведь быть и хуже. Но, если тебе вдруг захочется поговорить или еще чего – мы всегда рады. В конце концов, мы уже привыкли общаться с незнакомцами настолько, что лично я уже и жить без этого не могу.
Эльф мечтательно уставился на небо и просидел так, будто медитируя, с полминуты. Затем, вспомнив о той мысли, что осталась невысказанной, поспешно поинтересовался:
– А я ведь, наверное, сейчас доставляю тебе некоторое неудобство? Если тебе сложно вот так разговаривать с новыми людьми... ты только скажи, я сразу замолкну! Во всяком случае, на время.
– Н-нет, не доставляешь, – произнесла Рейлан, хотя и не очень уверенно. Она понятия не имела о чем беседовать с этим эльфом, пусть даже очень дружелюбным, и стала вспоминать, как так получилось, что с крысиным принцем Тиллике могла говорить легко и непринужденно. Быть может дело было в том, что принц был совсем юн? Вспомнив о нем, зимняя невольно вздохнула. Где-то он сейчас... Происшедшее тогда – вроде недавно и в то же время будто вечность назад – казалось, подернулось дымным маревом. Последнее, что Рейлан помнила о Тиллике это то, что Айлин отослала его домой. Просто вот так ткнула пальцем и сказала "Тебе – домой."

– Ох, Айлин, – произнесла ангварисс, обращаясь к самой себе и снова вздыхая.
Хейлин поднял бровь.
– Ты ее знаешь? Хотя, чего я спрашиваю... с ее-то размахом...
Ему было несколько странно слышать это знакомое имя от совершенно, в общем-то, не знакомой, пока еще чужой девушки. Это несколько... сближало; как будто у двух впервые друг друга увидевших людей внезапно обнаружился общий приятель, причем весьма близкий.
Рейлан подняла голову и впервые посмотрела на эльфа прямо.
– ... и ты? Хотя... если мы говорим об одном и том же... существе.
– Думаю, что об одном и том же, – кивнул маг, – лично у меня мало знакомых крылатых богинь. Всего одна.
– Бо-ги-ня, – по слогам произнесла Рейлан. Отчего-то слово отозвалось приглушенной, точно от не до конца зажившей раны, болью. Препарировать это чувство зимняя не решилась, чтоб не отвлекаться от разговора. И так ее здесь неизвестно за кого принимают. Девушка постаралась улыбнуться. Вышло натянуто.
– Да, это она. Вы бывали в... – она запнулась, вспоминая, – Нью-Порте... кажется?
Хейлин почесал кончик носа. В первый раз подумал – не дурацкая ли это привычка?..
– Нью-Порт... там еще храм, кажется? Бывали. Но очень давно. Лльюинь тогда еще был с нами – интересно, где он сейчас? С тех пор нас куда только не заносило; вот и сюда в итоге занесло. А Нью-Порт – странный город.
– Странный, – задумчиво повторила Рейлан, – Вы тоже там кого-то потеряли? И я начинала путешествие не в одиночку.
"И не по своей воле" – этого Рейлан не произнесла вслух.
– Ну да, вроде того. Мы потеряли уже потом, – он даже не знал, сколько времени прошло с тех пор. Ощущалось, что очень много. Но вот Гимир за это время совершенно не изменился, да и сам Хейлин, насколько мог по себе судить, тоже. – Гимир – это мой старший брат, а Лльюинь был средним. Я самый младший в нашей веселой семейке. Вот как раз с Лльюинем мы и разделились после Ньюпа, и больше ничего о нем не слышали. А ты... с кем отправилась в дорогу?
– О, так вы братья, – Рейлан запоздало подумала, что, возможно, они говорили ей об этом. Или не ей, а просто упоминали в разговоре, да она, занятая собой, не обратила внимания, – А со мной были две однокурсницы. Кумудвати и Ингари. У нас была странная цель. Но потом и ее не стало, надо было хотя бы вернуться домой.

– Какая цель? – поинтересовался Хейлин. Потом подумал, что, возможно, невежливо так спрашивать, да и цель эта может быть глубоко личной. – Если не хочешь, не говори, это я из чистого любопытства.
– Нет, ничего такого, – отрицательно покачала головой Рейлан, – Просто это все так запутанно. Сначала один аспирант убил наших однокурсниц, но потом оказалось, что не совсем... И Кумудвати вбила себе в голову, что должна их спасти, а его...
Все это было слишком сложно, история заметно отдавала безумием уже тогда, а сейчас, когда Рейлан чувствовала, что многие детали, касающиеся ее обучения в Шпиле, стерлись из памяти, она могла попытаться восстановить последовательность событий, но не их смысл.
– Ох, – выдохнул маг, – серьезные дела. Я примерно улавливаю общую картину. У нас было, должно быть, попроще... Наш общий папа попросил нас найти... м-м-м, что-то очень для него важное. Правда, мы не знали, что именно. А взамен он обещал исполнить для каждого из нас по желанию. Любому.
– Принеси то, не знаю что? Похоже на тест из спецкурса для волшебников, – заинтересовалась Рейлан.
– Ха-ха! Если это был ловко замаскированный спецкурс, то папаша Хортар просто гений маскировки, – бард развеселился. – А у вас что же, есть такое для магов? То есть их обучают по какой-то программе?
– У нас была... – Рейлан явно вспоминала с трудом, – Охота. На... Еретика. Странно...
Она заметно занервничала.
– Я плохо это помню.
Хейлин нахмурился.
– Тогда, должно быть, это оно и есть – то, что ты забыла? Воспоминания, которые мы потеряли... Впрочем, как ты ответишь? Ведь нельзя точно знать, чего именно не помнишь, – он погрустнел на долю секунды. – Надо сказать, что мне вынужденная потеря памяти пока не доставляет проблем.
– А ты еще не понял, что именно ты забыл? – заинтересовалась Рейлан.
– Нет, – простодушно ответил бард. – Но если бы это было что-то важное, я бы... догадался. Забеспокоился, почувствовал себя неуютно. Но я чувствую себя прекрасно. Должно быть, этот толстяк забрал по ошибке какое-нибудь дурное воспоминание.
– Наверное, тогда тебе не очень хочется его возвращать? – с сомнением спросила зимняя.
– Понимаешь, тут другое. Как только он сказал, что сделал с нами что-то, я подумал, что я теперь как будто и не "я", а "не совсем я"... если я изъясняюсь хотя бы немного понятно, – смешался он. – Мозаика, из которой вынули один маленький кусочек, может и не заметить, что это был нос или глаз весьма важной персоны, но в любом случае это уже не целая мозаика. Полагаю, мозаике будет неуютно.

– Ты забавно говоришь, – улыбнулась Рейлан. Кажется впервые за долгое время не зло и ехидно, а от души, – Я понимаю.
Она помолчала, затем решилась на нескромный вопрос.
– А твои спутники... уже знают, чего лишились?
Девушка застала его врасплох.
– Ну-у... – протянул он. – Сказать по правде, мы об этом еще не говорили. Мне немного боязно.
Рейлан покосилась на Хорна с Гимиром и согласно кивнула, мысленно переключившись на них, и решилась на еще один достаточно нескромный вопрос.
– Послушай, Хейлин... а твой брат Гимир, он что, всегда и везде считает себя главным?
Маг почувствовал себя еще более неловко. В первый раз, наверное, за последние... за последнее время.
– Он же старший. Старшим свойственно немного... ну, стремиться быть первыми. И это вроде бы неплохо, лидер из Гимира вполне приличный... – источник бардовского красноречия иссякал на глазах. – А-а... он ведет себя неприятно, как по-твоему?
– Нет-нет, вовсе нет, – ответила зимняя несколько поспешно, – Вообще-то мне все равно. В случае чего – все шишки ему. Как командиру.
– Мне нравится такой подход, – чуть понизив голос, ответил Хейлин с улыбкой, исполненной потаенного коварства.

Гимир наблюдал за беседой своего брата с Рейлан издалека. Он продолжал возню с оружием, делая из подручных материалов временную оплетку рукояти. То и дело пробовал новый меч в обращении – то поворачивая и слегка ударяя по земле плашмя, то несильно ударяя острием, то покачивая в воздухе.
Он не спешил вмешиваться в беседу, из которой лишь иногда слышал отдельные слова, произносимые громче других. Какого демона... У брата, пожалуй, выйдет получше, а ему сейчас важнее приноровиться к изделию Хорна. Может, оно вот-вот понадобится.

(Рейлан и Хелькэ, и немного меня напоследок)

И снова ветвь Топаза

– Я полагала, вы, как знаток, мне посоветуете, – не менее ехидно заметила воровка, уперев руки в бока.
– Я знаток в области еды, и то, боюсь, не той, что обычно нравится людям, – нетопырь так и не пошевелился.
– Тогда, быть может, ваш слуга милостиво согласится помочь слабой женщине? – не сдавалась Маэджана. Похоже, ситуация все больше вызывала ее интерес.
– Чем? – саркастически осведомился летучий мыш. – Перекладывать и перебирать тряпки?
– Пусть примерит. А я прикину, как смотрится, – не отставала девушка.
Мара пересчитала сколько нарядов уже взяла Азра, да и Маэджана недвусмысленно собралась нарядится... И у неё возник вполне резонный вопрос – а кто оплачивать будет?
– Уважаемая, – негромко произнесла зимняя, подойдя к Маэджане, – я так понимаю, это покупка, а за неё принято рассчитываться. Или досточтимый хозяин таверны планировал сделать подарок нашей скромной компании?
Полупрозрачное одеяние с разодраным рукавом Мара без эмоций вернула обратно в кучу тряпья.
– Хочу напомнить, – вполголоса заметила Маэджана, – что наш наниматель не пожелал ссудить нам средств, но пообещал, что мы найдем все необходимое здесь. Конечно, может статься, что он пошутил...
– Я так понимаю, – улыбнулась снежная, – вариантов, что делать в таком случае, у нас нет?
– Бежать? – жизнерадостно предположила воровка, покрепче прижав к себе сиреневый камзолчик. Хоть вышивка оказалась и не серебряной нитью, однако ж расставаться с новым приобретением девушка похоже не собиралась.
Мара еще раз оглядела собравшуюся в таверне толпу и скептически покачала головой.
– Все оплачено, – крыло ловко, как рука, зацепило ладонь Маэджаны, на руке сверкнуло кольцо, которого коснулась черная перепонка, словно погладила. – Этим. Еда, одежда. И да, оно остается у вас. Можете даже переночевать!
Нетопырь внезапно хлопнул крыльями, от чего по таверне прошел ветер, и оказался на своем месте над стойкой.
– У нас даже гробы для сна есть, – добавил он оттуда. О примерке одежды на слугу хозяин не заикнулся – похоже, был рад смене темы.
А Маэджана принялась разглядывать свое кольцо, будто впервые увидела.
– Пожалуй, ты начинаешь мне нравиться, – сообщила она ювелирному украшению. Затем, оглянувшись на спутников, поинтересовалась:
– Ну что, согласны переночевать в гробах?

– А что такое "гробах"? – тихонько поинтересовалась загорянка, услышавшая незнакомое слово.
Священник, явно привыкавший до сих пор к обстановке, вскинул голову:
– Это место последнего упокоения тела, когда душа возносится к Творцу.
Он говорил медленно, пытаясь это делать торжественно и одновременно – как можно проще.
– А разве тело не мешает душе возноситься? – юная охотница выглядела озадаченной. – Чтобы дух легче поднялся на небеса, тело требуется сжечь. А если тело хранить, дух окажется его пленником до тех пор, пока время не уничтожит эту темницу.
– Дух возносится к небу, а тело принадлежит земле и должно быть возвращено ей, – отрезал отец Поль.
– Но если тело должно быть возвращено земле, то зачем тогда в "гробах"? – не поняла Вхен. Спорить о том, как следует поступать с телом, она не стала. Не время и не место.
Отец Поль опять задумался – чтобы ответить должным образом, надлежало изложить немало о смерти, воскрешении и Втором Пришествии. Он еще сделает это для спутников – но не здесь и не сейчас.
– Господь дарует нам за порогом смерти вторую жизнь. Праведным он вернет тела, и они будут вкушать блага рая. Надлежащим образом похороненное тело ему легче вернуть.
Слова священнослужителя повергли загорянку в ступор. Про вторую, как и про все последующие жизни, даруемые Творцом, понятно. Но что значит "вернет тела"? Зачем? Разве души не воплощаются в новых телах, начиная жизни заново? Что толку, если тебе вернут старое, больное, изъеденное временем тело, зарытое в землю? Или эти "гробах" не давали телам гнить? Диво...
– Я бы посмотрела на "гробах", – озвучила свое мнение Вхен. Пригодны ли они для сна еще предстояло выяснить, но любопытство требовало взглянуть на невидаль хоть одним глазком.
– Спать в них могут лишь мертвые и нечестивцы, – помотал головой священник. – Если мы запасемся одеждой для бренного тела и... пищей, – последнее слово он выговорил с явным недоверием, – то лучше как можно скорее покинуть этот приют греха.
– Да ладно, не стоит быть таким привередливым, – встряла Маэджана, – не самая худшая постель, между прочим, особо если изнутри отделан качественно. Тесноват, правда... Но все лучше, чем в сыром лесу под кустом. Однако, я интересуюсь, вы тут говорили о поднятии зомби, я полагаю?
– Я говорил о воскрешении во цвете лет и сил, в Царстве Божием, – отец Поль, похоже, раскопал запасы терпения.

И с каждым его словом Маре было все интереснее и интереснее побеседовать с ним на теологические темы. Мнение о том, что его Бог – это выпускник одного из факультетов Шпиля в ней росло и крепло. На огнепоклонника не похож, те немного странноватые даже для повелителей. Чувство юмора у них весьма своеобразное и связано с поджогами. О смерти его служитель говорит возвышенно, значит на Ночном не учился. Своего сокурсника с зимнего она бы немедленно узнала. Оставалось время и воздух. Но для этого точно требовался более подробный разговор.
Против гробов в качестве постелей снежная ничего не имела, лишь бы они отвечали требованиям комфорта. Ингари вообще спала в пещере, а Сурра каждый вечер плела новый гамак из паутины особых Каракалинских пауков. Сама Мара после многочисленных студенческих вечеринок, где декорации каждый раз были вычурнее и разнообразнее предыдущих, привыкла считать постелью любую поверхность, где можно было вытянуть ноги и подложить под голову что-нибудь.
Но в данном случае она разделяла мнение брата Поля о том, что спать тут точно не стоит – взять все необходимое и уйти, раз уж их ювелирные украшения это оплачивают. Зимняя потребности в сне пока не чувствовала. По её внутренним ощущениям, не связанным с многочисленными перемещениям из невесть-откуда в невесть-куда, спать пока было рано.
– А я ещё никогда не спал в гробу! – жизнерадостно оповестил всех Гарэль, пытаясь привыкнуть к новой косице в своей причёске. – Наверное это интересно...
В этот момент эльф вспомнил, где, собственно находится, и кто его окружает.
– Интересно, да, только вот наверняка потом спину ломить сильно будет, а что может быть лучше ночлега на мягкой лесной подстилке под светом звёзд? – он подумал и добавил чуть ли не жалобно. – Пойдём, а, осмелюсь попросить?
– Уважаемый, – робко обратилась охотница к нетопырю, – а можно ли прокормиться охотой в ваших местах и нет ли опасных хищников, о которых нужно знать путникам?
– Охотой – можно, – радостно захлопал крыльями тот. – Ну и вас могут сожрать, особенно ночью. Я даже всех не упомню. Зверью – ему перстень не покажешь!
– Еда, – напомнила Мара, – её тоже нужно взять и вот тогда, не знаю, что нас еще может задержать.
– Приближающаяся ночь и обещанное зверье, – предположила воровка.
– Я не уверена, что это место безопаснее и спокойнее зверья, – возразила первокурсница.