Улицы ночного города быстро наполнялись людьми и орками. Алена старалась держаться как можно ближе к эльфу, в душе удивляясь своей доверчивости. Впрочем, защитить себя она все равно не могла, а посему оставалось только выбрать меньшее из двух зол.

Вдруг со стороны храма послышался непонятный грохот. Простые люди могли лишь ощутить сильный порыв ветра, а травница буквально видела мощные нити силы, пронизывающие небо и землю. Чем дальше от храма были эти нити, тем они становились тоньше и прозрачнее. Но все же с подобной мощью Алена еще не сталкивалась. Кто бы ни призвал эту силу, у него на это должны были быть очень веские причины.

Значит, тем, что в храме было совсем худо.

- Мстислав! – прошептала девушка и рванулась в сторону храма, позабыв и про эльфа, и про орков.

На центральной площади было тихо, лишь кое где стонали раненые люди, и что удивительно, не было видно практически ни одного из этих богомерзских созданий. Перескакивая через странные зеленые лужи и кучки пепла Алена вбежала в храм.

- Мстисла-а-ав! – закричала она что есть мочи, прислушиваясь к раскатистому эхо.

Через какое то время в полумраке послышались тяжелые шаги. Сердце Алены сжалось сначала от сладкого предчувствия, а затем от страха. Из темноты выступил огромный орк. Он был ранен, его зеленая кожа словно оплавилась от неведомого жара и пошла волдырями. Глаза затуманились от боли и ярости, но рука уверено сжимала окровавленный каменный молот.

Алена вжалась спиной в холодную гранитную колонну. На сегодняшний день это уже третий, а силы по прежнему не вернулись….не многовато ли неприятностей?

Лариэль, рыча от ярости, бросился в храм следом за девушкой. Куда она несется, эта глупая, раздери ее орк!..
Словно бы материализовавшись из мыслей эльфа, перед ними нарисовался огромный зеленый силуэт. Этого Лариэль уже не перенес. Возопив "Доколе?!", гордый сын леса, приняв разбег от колонны, вспрыгнул на холку чудовища и изо всех сил ткнул мечом вниз, туда, где по-бычьи незаметно шея переходила в плечи.
Страшный рев сотряс и без того основательно потрясенный храм, и победитель больно стукнулся головой о колонну, во время падения вместе с жертвой набив здоровенную шишку.

Остаток вечера пролетел почти незаметно - запомнилась только головная боль, да еще один особенно вычурный вензель, отблескивавший прямо в глаза, куда ни поставь свечку. Но когда последний лист пергамента отправился в корзину и подогретая кровать приняла короля в свои объятия, пришел тот, кого уже не ждал Брэдгер. Сон навалился тяжелым ватным одеялом, так, словно и не было многих дней бессонницы.
Король был в поле. Давно он не выезжал в таком виде даже на парады - но сейчас его черно-зеленый доспех сидел на нем как влитой, а конь слушался малейшего движения поводьев. Вот только вокруг не было ни пестрых лоскутов полевой стоянки, ни даже стройных шеренг его личной гвардии. Он был один - только чахлые кусты, невысокие холмики и мрачная крепостная стена.
Крик заставил его обернуться. Варвары появились ниоткуда, еще секунду назад там была только равнина - а сейчас глазам становилось больно от солнечных бликов на шлемах и панцирях. Высокорослые, светловолосые люди с перекошенными яростью лицами летели прямо на Брэдгера. Конь короля взвился на дыбы и начал отступать к стенам, но было уже слишком поздно. Наконечники копий все ближе, ближе...
Брэдгер стоит на крыше высокой башни. Над ним - только небо и королевское знамя. Внизу кипит битва - орды варваров кидаются на стены, возводя новый крепостной вал из мертвецов, но каждый раз добираясь все дальше. Даже отсюда видно напряжение на лицах лучников. У них не остается времени целиться, а движения продуманы до автоматизма - скорость, главное скорость. По стенам мотаются люди, что-то кричат, но Брэдгер не слышит ни звука. "Слишком далеко" - мелькает мысль.
И теперь он уже на ближней стене. Прямо перед ним на камни шлепается верхняя перекладина лестницы - а через пару мгновений уже появляется чья-то небритая физиономия с коротким мечом в зубах. Король быстрым, почти танцевальным движением сносит варвару голову. Подбегает кто-то из защитников с рогатиной и лестница летит вниз. Но через секунду всего в нескольких шагах уже шлепается новая перекладина.
И тут взгляд короля натыкается на странную фигуру далеко на холмах. Ни арбалет, ни лук не стреляет на такое расстояние, но король отчетливо видит каждую морщинку на старческом лице. Длинные волосы колдуна переплетены кожей, и деревянные подвески мягко постукивают на ветру. Но страшнее всего - глаза. Король не может оторваться от этих глаз - теперь он уже не на стене, он близко, близко, и в этих глазах нет ничего разумного, одна тоска и слизь, словно бы смотришь в глубокий гнилой омут...
Король проснулся разбитым. При одном воспоминании о ночных кошмарах его передернуло - постель вся была мокрой и липкой, словно бы всю ночь он потел без остановки, и вдобавок здорово вертелся. Даже подогретая розовая вода, как всегда, появившаяся по первому жесту, не смыла гадливого ощущения.
- Эй ты, как тебя. Приведи сюда шутессу. И вина. Много вина.

Не успел гном передохнуть, как в храм ввалился тот самый мужчина в форме городской стражи, который был свидетелем его ночного проишествия. Ну и что, сами напросились. Впрочем, похоже, тот и не вспомнил о проишедшем, а с криком бросился на орков, дабы спасти хоть кого-нибудь из тех, кому удалость ещё выжить тут во время пресловутого нападения.
- А, чтоб вас, - и Торнач поспешил на второй этаж, догоняя тех, кто пришёл в храм раньше него.
Бой был в самом разгаре. Четверо охранников обороняли угол перед окном, трое орков ломились в дверь одной из келий, плотоядно ворча, Эльф и начальник стражи уже вступили в бой, отвлекая на себя врагов.
- Эй, грязномордые, кровью умыться хотите? Или кишка тонка? - произнёс гном и его секира описала в воздухе плавный полукруг.
Естественно, оставить в тылу такого противника, как Торнач Ломовик орки просто не могли.
- Гнома, - прорычал их предводитель с серьгой в левом ухе, - пятёрка Гырха. Фляк, бросайте келью, с бабой после разберётесь, гхыр вашу мать.
- Она Рряка укокошила...
- А я тебя уко-ко-кошу, - передразнил вожак и плотоядно осклабился. С клыков капнула слюна. Трое, штурмовавшие келью Натаниэль, бросили это дело и пошли на полуэльфа. Правда, тот, кого использовали в качестве тарана был без оружия, но его, судя по всему, это не очень-то и смущало. Двое других были несколько поплотнее, один со сломанным клыком, второй - с фингалом под глазом. Они сжимали в руках дубины и, криво усмехаясь, шли на Эйренора. Хока пока заметили только охранники храма и, видимо узнав, немного повеселели. Они перебросились между собой парой фраз. В их глазах появилась надежда и они, закричав "Бей тварей", бросились в контратаку на противников...

Совместно с Torvikом

- Леди Натаниэль!

Бесполезно. Обитательница кельи не отвечала, не открывала двери и вообще не проявляла признаков жизни. С минуту Хок орал и колотил в запертую дверь. Потом навалился плечом, пытаясь выломать упрямую преграду. Бесполезно - строители храма постарались на славу. В отчаяньи Хок огляделся - не поможет ли кто?

Ближе всех оказался коренастый бородатый гном. Но он был очень, очень занят - размахивал окровавленной секирой и вовсю поносил орков.

- Помогите кто-нибудь! - заорал Хок.

Торнач обрушил секиру на голову нападавшего, когда услышал крик Хока. Не видя, что тому надо он резко развернулся, думая, что тому грозят орки, подошедшие с тыла. Но орков рядом с лейтенантом никого не было?
- Эт-то чего помочь? - гном прищурился, приготовясь выдать обвинительную тираду, что мол от важного дела по пустякам отрывают...

- Дверь!!! - Хок не переставал ломиться в проклятую дверь, поминая ее в бога душу мать по всем родственникам до седьмого колена. - Дверь заперта! А там верховная жрица Натаниэль! Да помоги же открыть!!!

- Смотри за этими, - Торнач кивнул Хоку на наступавших орков, а сам занялся дверью.
Нет, ну трудно что ли просто открыть её с той стороны? Свои же идут. Гном постучался и для убедительности кашлянут и назвал имена своё и полуэльфа. Как-никак не так давно они были тут и жрица должна была их помнить. Зачем ломать дверь, когда могут просто пустить.
- Ау! Слышно меня или нет? Ответьте, а! А то ломать буду! - и гном выверенными движениями принялся секирой бить в том месте, где по его предположениям находилась щеколда, запирающая дверь изнутри.

Алена осторожно помогла эльфу выбраться из-под зеленой туши и, уложив его красивую голову себе на колени, осмотрела шишку. Если не считать внешности, ее спаситель был в полном порядке (разве что лист подорожника приложить).

- И снова вы меня спасли, господин… - констатировала она, - Теперь я по гроб ваша должница, а ведь я даже не знаю вашего имени.

Травница оглядела пустой храм и задумалась: а и в самом деле, на кой она сюда рванулась? Мстислав? И чем бы интересно она ему помогла? Да и кто он ей, а она ему, чтобы вот так, очертя голову, в самое пекло за ним кидаться?

Но ведь было и кое что еще. Та сила, что переломила ход битвы. Кто мог призвать её? И жив ли он сейчас, ведь подобная мощь иссушает тело до самого основания.

- Леди Натаниэль, - вырвалось у Алены, - никто кроме неё не мог…

Затем травница вспомнила об эльфе и, смутившись собственных рассуждений, начала говорить быстро-быстро, порой теряя мысль и проглатывая слова.

- Мой господин, я… никто не знает как я вам благодарна… и я, конечно, сделаю все, чтобы… ну разумеется только если вы не попросите… точнее все, что вы попросите… НО вы должны… не! Я прошу вас помочь мне еще раз. Нужно найти верховную жрицу… Ей нужна помощь… Я думаю… нужна… Хотя я бы хотела найти еще одного человека… но это не так важно. Вы мне поможете?

Лариэль, который почти замурлыкал, лежа на самой лучшей в мире подушке - женских коленях, - недовольно поморщился и закатил глаза.
- Опять куда-то спешишь, красивая? В прошлый раз это закончилось не слишком-то приятно! - и эльф состроил нарочитую гримаску боли, потрогав шишку. - Ладно, - добавил он, вскакивая и убирая меч в ножны. - Идем искать твоего одного..., - он кривовато улыбнулся, - человека.

Без сил сидя на полу у окна, опираясь спиной на стену, жрица оставалась безучастна к шуму за дверью. Находясь в полубессознательном состоянии, но видя и слыша все, что происходит вокруг, она невидящими глазами смотрела прямо перед собой. Кто-то звал ее по имени, слышались треск и удары, но все это ровным счетом ничего не значило. Опустошенная физически и духовно, Натаниэль, казалось, вслушивалась во что-то, недоступное никому другому кроме нее.
Тихие слова, шорох сползающих одежд, негромкие вздохи, заглушаемые криками боли и ужаса, ревом пламени и лязгом стали. Красное вино, льющееся в хрустальный бокал или кровь, алым фонтаном бьющая на камни из разорванной шеи? Сплетенные в нежном объятии руки и два плавно двигающихся тела или оскверненные, изуродованные трупы в грязи под ногами...
- Почему? О, Светлая Шеан, почему? - губы жрицы беззвучно шептали слова, которых некому было услышать.

Третий поверх был пуст. Теперь пуст. Это "теперь" обошлось Мстиславу дорого. Тело, пусть и крепкое и могутное, но ослабшее от хворей и ран требовало отдыха. Руки подрагивали. В голове шумело.
Тяжело дыша он добрёл до лестницы ведущей на второй поверх - сперва в горячке боя, да в спешке выше промчался - спастель, спаси боги, самого бы кто спас от дрожи в ногах предательской - выше, чем следовало.
Передохнуть надо. Очень надо, но, однако ж, несутся из лестничной темноты вопли и крики. Где-то ниже слышен лязг и хриплый рык - видать сражение не кончено. Однако ж сердцу с того радостно - стало быть не один он супротив врага...
Орк метнулся по леснице вверх с невероятной для такой туши скоростью и грацией. Только и успел заметить Мстислав, что высверк тусклый - мечи-то железные оказались - да и уклонится попытаться, вложив в остатнее это движение, едва ли сил не больше, нежели во весь бой предыдущий. Но ожгло бок и резануло болью - поздно спохватился, свет воевода.
Отвык видать в беспамятстве своём от дел ратных. А в бою клювом щёлкать - самому себя отпевать!
Орк, однако ж тоже сплоховал, видать мало их орксий воевода гонял. Или службу свою знал худо. Но только поспешил вражина добить раненного.
Мстислав, червём извиваясь ударил орка по ногам поймав на шаге. И когда тот ухнулся рядом, перекатился и пальцами ткнул прямо в вывороченные ноздри.
Противник взвыл, ежели не сказать взвизгнул и выпустил меч, пытаясь прикрыть лапами источник ослепляющей боли...
Хороший у Мстислава учитель был. Завсегда говорил: "В бою победа достаётся любой ценой, иначе теряешь жизнь. Сильный, но честный, до конца боя..." Помню! Помню!!!
Пусть не всё, пусть смутно, но однакож ум таперича не колодец глухой, бездонный. Скорее хата, татем обнесённая, вроде и нет ничего, однакож и вон то пятнышко на полу знакомо и паутинка на потолке...
Мстислав приподнялся и с наслаждением саданул орка кулаком в кадык. И ещё раз. И ещё!

Алена немного смутилась, ведь говорила она в основном о Натаниэль, а вот Эльф почему-то сделал акцент на "поисках одного человека". Впрочем...

- По гроб жизни благодарна, - прошептала она, от переизбытка чувств чмокнув эльфа в гладко выбритую щеку (интересно, а эльфы вообще бреются?).

Затем она помогла ему подняться и, схватив за руку, побежала к келье жрицы. Правда по пути травница опомнилась, что ведет себя не совсем пристойно и мысленно отвесила себе оплеуху. Потом в голову пришла мысль о том, что Мстислава она, наверное, не смогла бы так вот поцеловать. За эти думы Алена наградила себя еще двумя затрещинами. Ну и наконец девушка пришла к гениальному выводу, что ей легче расчитывать на милость эльфа, чем хоть бывшего, но все же князя и добавила ко всем самоистязаниям хорошего пинка...

Так мысленно избитая и пунцовая от стыда Алена вышла к келье Натаниэль. Там творилось что-то совсем уж непонятное: орки, люди, стоны. Самое эффектное зрелище являл собой уже знакомый гном, безжалостно кромсающий дверь топором. На лице его застыл какой-то животный оскал, так что травница изначально даже задумалась, помочь ли он хочет или изрубить жрицу на куски ( в конце концов они не успели узнать о духовных предпочтениях друг друга!).

- Налеюсь она жива, - наконец выдавила из себя Алена, на всякий случай вжав голову в плечи, - больно сильную магию использовала...

Нет, крепкие всё же двери в этих храмах! Невольно озвереешь! Да ещё когда сзади рычат обозлённые орки, продавливаемыми трудами оставшихся защитников. Но - "секира рубит, щепки летят". Любая деревяшка слабее стали. Да и посмела бы она устоять под натиском его оружия! Последний удар. Хрясь!
Дверь, плавно отошла от последующего пинка в неё, открыв глазам гнома келью. С Натаниэль, судя по всему, ничего не произошло. Сидела и плавно покачивалась из стороны в сторону, то ли в трансе, то ли в в полуобморочном состоянии.
- Получите... - бросил Торнач Хокку, - Вроде цела дамочка.
И тут же развернулся, ибо, как ни мужественно сражались защитники, как ни помогали им его друзья, орки тоже времени даром не теряли. Последняя контратака гвардейцев закончилась провалом, так как те из орков, что были отвлечены в своё время гномом, обрушились на них, да и ранения и усталость начинали сказываться. Пятерых защитников за три орчьих тела... Счёт не радовал Ломовика. С лестницы на третий ярус послышались какие-то звуки. Странно, а он-то наивно думал, что мерзкие твари все тут, на втором. Значит, и там остался кто-то. Может подсобить надо? И Торнач, врезавшись в строй орков, двумя круговыми ударами секиры расчистил проход до пролёта. Следовать за ним из орков не решился никто.
- Эй, кто там, ёрш вашу медь, зеленозадые засранцы? Ау!
Гном поднялся на площадку... Одни трупы. Лишь что-то сабо шевелится под тушей здоровенного орка, лежащего, судя по всему в полной отключке, лишь что-то невнятноехрипящего порванным горлом.

- Леди Натаниэль!

Одним прыжком Хок очутился возле жрицы и замер. Вот, казалось бы, чего проще - хватай пострадавшую на руки и тащи скорее отсюда, подальше от орков и поближе к опытному лекарю. Уж чего-чего, а девушек на руках Хок таскать умел и любил. Особенно если у девушек есть, за что подержаться. Сколько очаровательных служаночек и горничных перехватал за выступающие места бравый капитан! А тут вот растерялся и топчется на месте, как безусый пацан, бормочет что-то невразумительное, потому что как дотронуться хоть пальцем до прекраснейшей Натаниэль!

- Эээээ... позвольте вам помочь, леди Натаниэль, - выдал наконец Хок и неловко поклонился.

Натаниэль смотрела на Хока полуприкрытыми глазами, но, похоже, не видела его. Губы жрицы шевелились, но не было слышно ни звука. И вопрос Хока остался без ответа. Капитан смущенно кашлянул и осторожно подхватил девушку на руки, стараясь не сильно прижимать легкое тело к себе. Голова Натаниэль склонилась на плечо Хока, растрепанные волосы коснулись щеки капитана... О боги!

Чувствуя, как горят его щеки и потеют ладони, Хок поспешно выскочил в коридор, бережно неся свой ценный груз.

НРПГ:Извиняйте, ребяты, но боюсь - у нас уже УТРО.
(мяв и Соуль)

..Ульмар горел. Не так, чтобы полыхал - каменные дома горят плохо, но чад и копоть висели в воздухе уже много часов. А за стенами Святилища мельтешили грязно-зелёные фигуры с дубинами, копьями, а наиболее сообразительные - с трофейными мечами. Орки...
Всю ночь Храм отбивал атаки Степной Орды. Выжившие горожане уже были под сомнительной защитой его стен: те, кто сумел добраться.
Ни одному солдату Эйренор не позволял даже на шаг отойти ни от дверей, ни от окон. Орки же отчего-то больше не пытались лезть на штурм толпами. Казалось, что они ... не до конца понимали, что же делают здесь - в городе хъюманов.
К ужасу капитана Хока жрица так до сих пор и не пришла полностью в себя. Шептала что-то как будто в бреду, распахивала широко глаза, и вновь их зажмуривала... Её, и многочисленных тяжелораненных перенесли на наскоро очищенный от мёртвых тел верхний этаж Храма. Бард и спасённая девочка (как её? Алёна?) остались там. Девочка не очень умело перевязывала раны. Эльф, очевидно, её вдохновлял.

Мрачный полуэльф, перемазанный в крови и копоти, раз за разом составлял планы прорыва из города, но каждый раз даже в мыслях небольшой отряд защитников застревал тут или там. Странно - но солдаты слушались его беспрекословно. То ли так растерялись после гибели всех офицеров, то ли так впечатлились его воинскими искусствами? Эйренор пожал плечами. Ни полководцем, ни великим воином он себя отнюдь не считал.
- Нам нужно обезвредить шамана. - Прозвучал тихий, но уверенный голос.
- Что? - обернувшись, он увидел бледную Натаниэль, едва стоящую на ногах.
- Шаман... его нужно обезвредить - громче повторила она и решительно посмотрела на полуэльфа.

[НРПГ:Друг Альфа, извини за самодеятельность, я вовсе не отбираю у тебя роль - просто сюжет нужно двигать, а Ахторон всегда твой - как только вернёшься к активной жизни на форуме]

Какое нехорошее предчувствие... Что-то происходит, что-то судьбоносное. Судьбоносное настолько, что интуиция просто криком кричит, надрывается. Но что? Ведь все тихо. Никто не поднимает мёртвые армии, никто не начинает новую войну, никто не свергает королей... Так что же это? Можно бы и отмахнуться, но, когда живёшь не первую и не вторую сотню лет, начинаешь понимать, что ни от чего отмахиваться нельзя. Ну же!

Ульмар? Туда уехала девочка - следить за нелюдем и дурочкой Натаниэль. Там.... там...

Ахторон тяжело осел на стуле. Орки. И он.. он послал туда единственную верную свою помощницу.

Вся ночь... как страшный сон. Резня и кровь. Наддежана насмотрелась смертей, и нервы едва не начали сдавать. Паладин раздобыл ей чьи-то туфли, покойнице они не особо нужны. Принцесса не задумывалась, откуда он их взял, а просто одела. Слезы упорно не наворачивались на глаза. Повода для рыданий она не находила. Жива, не ранена, разве что замерзла. Она не виновата в смертях невинных.

Девушка куталась в белый плащ паладина и потерла рука об руку, чтоб как-то согрелись ладони. После той схватки на балконе он убил еще не мало орков. К утру Храм отбили, а она так и следовала за рыцарем, оставаясь на время сражений на безопасном расстоянии позади. Он будто стал кем-то родным. Наддежана отлично понимала, что спасать людей - его долг.

Странно, но как только он заметил после окончания очередной схватки нервозность - знакомый по опыту первый признак, рыцарь поспешил к принцессе.
- Солнце? - попробовал он привлечь внимание неотрывно взирающей на тело убитого орка Наддежаны.
Девушка молчала, и ему пришлось ее хорошенько встряхнуть.
- Тебе не место тут, я могу защитить тебя от меча, но... - паладин не стал договаривать, а просто взял ее за руку. Он перепоручил ее одному из стражей и велел отвести на верхние этажи.
- Вредно молодым девицам наблюдать подобные зрелища.

Наддежана даже не сопротивлялась, паладин остался внизу держать оборону. Страж проводил ее и поспешил вернуться. От какой-то раненой служительницы храма, принцесса узнала, что город в огне. Удручающая новость. Хотелось выкинуть все это из головы, но никуда нельзя было деться. Как бы Храм не оказался единственным, а может быть и последним, безопасным островком... и надолго ли?
Оставшись одна, Наддежана решила разыскать Натаниэль. Она спрашивала у всех, кто попадался ей по пути, но определенного ответа не получала.

Спустя некоторое время до нее донесся голос жрицы, и принцесса поспешила туда. Натаниэль в окружение незнакомых ей людей и… нелюдей… Самое главное она жива! Хотя принцесса не была уверенна… Как только все закончится, а она в это верила, Натаниэль снова начнет ей указывать как поступить в том или ином случае.

Размышления прервал осторожный стук в дверь. Некоторое время Брэдгер молча рассматривал вязь на корешке книги, и только когда паж уже совсем собрался уходить, остановил его жестом.
- Приведи Декорфа. И найди мне колдуна.
Ну что же, "колдуна" паж нашёл. Удивительное дело - сегодня мальчишка больше боялся короля,а не его старого придворного мага. Впрочем, Ахторон и сам собирался поговорить с молодым королём.

- Ваше Величество, - начал он прямо с порога, не в настроении долго расшаркиваться - Ульмар горит. И с этим нужно что-то делать
- Горит? - король резко развернулся в сторону мага. - Ккто?
- Степная Орда, - пожал плечами Ахторон, -подробностей мне не видно. Но могу сказать, что верховная жрица, а значит - и ваша сетра - ещё жива.
- Это хорошо, - по голосу монарха невозможно было понять, правда ли он рад этому известию. - Что еще ты видел?
А вот вопрос был намного богаче на эмоциональные нотки.
А кого ты хотел бы увидеть в огне, и кого - живым?
Естественно, что вслух Ахторон этого не спросил.
- Не все можно объяснит ьсловами, Ваше Величество. - ну ты же не ждёшь в самом деле, что я тебе скажу о тварях ОТТУДА, в существовании которых я сам не уверен?
- Значит, орда. - Голос монарха почти не выдавал раздражения. Подоспевший с Декорфом паж с порога был отправлен извещать еще пару военных чинов. Нервно постукивая по переплету книги ногтями, король выслушал отчет о расположении свободных войск. Что-то колдун недоговаривал. Что-то важное. Декорф замолк. Брэдгер заставил его подождать некоторое время, и только потом назвал части, которые следовало направить на границу.
- В обычае ли у орды, что войска ведут шаманы? - король произнес это словно бы мимоходом, следя за игрой света в стеклянной мозаике окон.
Ах ты, маленький наглец! - восхитился некромант. - ведь почти сумел заставить меня вздрогнуть. Но кто же сумел доставить тебе эти новости? Кто?
- А разве не бывало в истории цивилизованного мира, чтобы священник повёл за собой народ?
- Священники не ведут народ пограбить пару крепостей, - на этот раз Брэдгер не счел нужным скрывать раздражение. - Священники либо сметают на своем пути все, либо гробят собственный народ. Если орда вздумала идти священной войной на Аргодор, лично я предпочитаю знать об этом.
- У Орды не бывает священных походов, Ваше Величество. Они ... не доросли до такого коварства
- Тогда что это? - Голос короля был требователен.
Узнаешь - расскажи мне - чуть не вырвалось у Ахторона. На мгновение захотелось вернуться в Совет и воспользоваться силой Семерых, чтобы все узнать. Но на что годны они - дряхлые безумцы, мнящие себя хозяевами мира?
Ахторон вновь закрыл глаза и попробовал УВИДЕТЬ. И - увидел.
-Ваше величество... - он даже несколько замялся, не сумев подобрать слова. - Орки уходят. Они убегают...

(и Мяв)

А и спасибо гному. Правда сперва, да в грячке боя, чуть не отправил своего спасителя к праотцам. Склоняется над тобой такое - квадратное, залитое кровью, да с секирой...
Потому и успел чуть угол удара сместить. Не мечом - на то уже сил не был, ногой. Чуть пту не отбил о коленку гномью, ну как из гранита высечена, право слово. Хорошо этот, как его... а Торнач, умён оказался и не рубанул наотмаш, чтоб потом спокойно разобраться. Скривился, зашипел, ругнулся конечно, как без того, но на том все и кончилось.
Мстислав с наслаждением потянулся, похрустев суставами.
Вражьи стаи из города уходили, но сие покоя в душу не несло. Западнёй пахло. Ковами хитрыми, кои разгадывать надо быстро, пока не захлестнулась на шее твоей удавочка.

- Шаман... его нужно обезвредить

Верно глаголит!
- Истину говорит, госпожа моя - Мстислав глянул в окно и повернулся к полуэльфу - Не отступ это - обманка. Не бывает так - полгорода спалить да и драпу. То хитрость воинская. А ежели не купимся мы на ту хитрость...
А вот то, что Алёна рядом с эльфом , то как ножом по сердцу. Оно понятно конечно - молодой, красивый, речь складная, мечом махать мастер. Эльф опять же. Так что сердце в кулак, да и пожелать глазастой счастья. Стар он уже для политесов, да для речей красных.
... так у них наверняка ещё чего есть. Мыслю я, что не вся армия побывала, а отряд авангардный. А как всеё силой попрут? То то и оно. За стенами храмины не отсидишься - харча нет, воды - тем паче. Вылазку надо делать. Воеводу ихнего полонить или же... того. А то просидим здесь - подарками станем, к этому... как его...От грехи мои, тяжкие... Ну когда ещё осину наряжают. Или не осину, а эту, с иголками. О! Берёзу. Или не берёзу... Тьфу пропасть. Короче без дела сидеть не след. Выступить надо, группой малой, но боевой. Я всё сказал.

Череда видений, сменяющих одно другое, обрывки звуков, ощущение падения - вот чем был полутранс Натаниэль. Не давая себе отчета - где реальность, а где образы, вызванные черезмерным магическим усилием, девушка не понимала, что ее состояние весьма и весьма тревожно. Она словно слышала голос Пресветлой, запоминала то, что видела.
Темнота, скрывшая пестрый калейдоскоп мелькающих картинок, заглушила и какофонию, оставив только причетания, стоны и всхлипы. Внезапно, жрица ощутила, что она лежит на твердой поверхности - закончилось бесконечное падение. Открыв глаза, Натаниэль в смятении поняла, что ее кошмары стали явью. До мельчайших подробностей она вспомнила битву за окном, вспомнила о своем в ней участии. Все то, что она видела и чувствовала, пока была в трансе. Никак нельзя было остаться здесь, в относительной безопасности. Если это сделать, то уже ни у кого не будет шансов выжить.

Когда она пошатываясь, добралась до полуэльфа, жрице пришлось приложить некотрые усилия к тому, что бы быть понятой:
- Шаман... его нужно обезвредить - громче повторила она и решительно посмотрела на полуэльфа. - Я должна это сделать, а ты должен мне помочь. Если мы этого сейчас не сделаем, то погибнут и те, кто сейчас собрался за стенами храма, и многие другие, которые даже не подозревают об ужасе, царящем на наших улицах.
- А что такого особенного в этом шамане, госпожа Натаниэль? Ведь не держится же на нём одном вся их орда! Или... - полуэльф вдруг вспомнил нечеловечьи глаза убитого хьюмана, который тоже - как ни странно - был лидером у пьяниц, обычно не готовых на ратные подвиги.
- Истину говорит, госпожа моя - Мстислав глянул в окно и повернулся к полуэльфу - Не отступ это - обманка. Не бывает так - полгорода спалить да и драпу. То хитрость воинская. А ежели не купимся мы на ту хитрость...
Глянув на славийского князя, Натаниэль наклонила голову, соглашаясь. Побледнела еще больше. Остро вновь посмотрела на Эйренора.
- Он - тварь! - слишком много эмоций было вложено в слово. Слишком много для простого определения орка. Из всех окружающих только полуэльф понял, что означала данная фраза. - Его необходимо уничтожить. На нем держится вся их орда.
Повторяя слова вопроса, Натаниэль давала ответ.

"Для вас, леди, все, что угодно!", едва не заорал Хок. Но сдержался. И сказал нарочито спокойно, поправляя перевязь с мечом:
- Вы лучше нас чувствуете черное злодейство, леди Натаниэль. Думаю, вы правы насчет шамана орков. Вырвем один злодейский корень - уничтожим всех тварей. Согласен и с вами, господин Мстислав. Готов выступить в составе отряда.

С этими словами Хок украдкой взглянул на жрицу - не испугается ли? Не вскрикнет ли - "Ах, господин капитан, берегите себя!" Но нет. Натаниэль умолкла и прикрыла глаза. Тень пробежала по смертельно бледному лицу жрицы.

- Вам опять плохо, леди Натаниэль! - встревожился Хок. И обратился к славийцу:
- Господин Мстислав, нельзя оставлять здесь женщин и раненых! Они не смогут защититься!

Неловкое судорожное движение - и книга полетела на пол. ПРиземлилась - так же неслышно, только вздохнул придавленный воздух. Король в упор посмотрел на чародея.
- Кто их гонит?
Давай, я научу тебя смотреть через расстояния? И ты сам будешь все выяснять. И голова будет у тебя раскалываться, а не у меня!
-Всему есть предел, Ваше Величество. И силам мага - тоже. Я знаю лишь, что они уходят.
Король нахмурился и оперся спиной о стену. Даже сквозь складки штор она была прохладной. "Раз пока ничего не узнать, то зачем об этом беспокоиться?" - мелькнула соблазнительная мысль. И тут же отстала - не в характере монарха было сидеть смирно, когда можно было хотя бы кого-нибудь казнить просто для верности.
- Пошушукайся с голубями. Они зачастую могущественнее вас, магов, - было бы на грани оскорбления, если бы не тон. Король здорово хотел сейчас сам оказаться на месте мага - его упрямство частенько оказывалось эффективнее чужих способностей. Но - не умел.
- Первый же разговорчивый голубь представнет перед вами, Ваше Величество. И, если позволите, я отправил бы гонца - вернуть кое-кого, увехавшего в Ульмар вчера
- Я отправлю, - в душе у Брэдгера шевельнулось смутное подозрение, что он этого кое-кого знает. - Если будут еще новости - разыщи меня сразу.
Смутное ощущение близкого краха, почти изгнанное из головы всем, что произошло за последние сутки, снова вернулось. И теперь, похоже, не собиралось сдавать позиции.

Нужно её догнать, нужно остановить! Обязательно остановить, вернуть...
Будь проклят этот эксперимент, который так все усложнил! Он, Ахторон -
тот, который мог бы топить континенты в океане, сейчас бессилен найти
девчушку, которая из-за его глупости и слепоты попадёт в ловушку. Отступающие
орки не пощадят никого. Тем более - слепую пленницу, которая даже в рабыни
не годится...

Морщинистые пальцы до боли сжались в кулаки, и Ахторон вскочил с узкой кровати.
Нельзя ждать, пока мальчишка-король отправит своих гонцов! Нужно самому ехать за
девочкой, чьего имени он так до сих пор и не спросил. Ехать! Немедленно!

И тут ожил его собственный медальон. Ледяные когти сжали сердце, схватили за
горло - отняли воздух. Девочке плохо. Ей очень плохо... Ну же! Где она? Покажи мне!

Алена вздрогнула только когда кто-то сказал, что нельзя оставлять здесь женщин и раненых. Ей и так не нравилась сложившаяся ситуация: орки, опустошенная магией жрица, и ... Мстислав... Он словно бы изменился, перестал её замечать и ни слова еще не проронил в её адрес. В глубине души Алена понимала почему. Эх, права была мать, когда говорила, что от красивых надо держаться подальше - одни заботы. Вот и воевода немедленно приписал травнице какие-то чувства по отношению к эльфу. А как же иначе? Сама виновата...

Но все же нельзя было платить черной неблагодарностью Лариэлю - как никак он дважды спасал её жизнь и стал ей теперь дороже брата.

- Я...- она попыталась подобрать слова. Вот сейчас он уйдет и больше не вернется... От наворачивающихся слез вполне ощутимо заболели глаза и горло.

Травница подощла к воеводе и посмотрела прямо ему в глаза.

- Мстислав... вы ведь тоже ранены - она не врала, так как рубаха витязя уже хорошо пропиталась свежей кровью из пока еще неизвестных её ран, - Вы можете остаться и защитить нас.

А вот теперь он её точно возненавидит. Как же! Девка просит воина остаться вдали от битвы. Позор...

Соуль, Торвик и я:

- Я в порядке. - казалось, что Натаниэль справилась с собой. Она выпрямилась и твердо стояла на ногах. Бледность чуть отступила, хотя краски полностью и не вернулись на ее лицо. Одарив Хока коротким взглядом, она повторила. - Со мной все в порядке. Но мы не должны мешкать.
Повернувшись к Мстиславу, она посмотрела ему в глаза.
- Князь, капитан Хок прав. В храме должен остаться кто-то, кто сможет защитить его. Жизни всех этих людей в страшной опасности - пожалуйста, продержитесь до того момента, когда все закончится. Я знаю, что ваша вера поддержит вас, а наша богиня поможет... Я должна пойти туда.
Жрица неопределенно махнула рукой, поясняя, что не может дольше оставаться за стенами храма.
- Эйренор, Вольдемар, вы пойдете со мной?
Полуэльф опустил голову, разглядывая носки сапог:
-Я пойду. А капитан... он уже сказал, что готов выступить на стороне отряда.
- Хорошо. - Натаниэль кивнула его согласию, как само-собой разумеющемуся. - Нам нужен еще один воин. В четвером мы сможем где пробиться, а где незаметно пройти к их шаману. Кто пойдет с нами?
Воин? Да, пожалуй мало кто посмел бы назвать Торнача кухаркой. У гномов в шахтах учат владеть кувалдами чуть ли не с пелёнок. А труд каменотёса от труда ратника отличается только тем, что дробить надо не породу, а вражеские головы. Те из гномов, что покидали родимый клан чаще и были либо наёмниками, лбо торговцами. А скорее - и тем и другим сразу.
- Что ж, кому воин там нужен? Что-то много орчатины развелось нынче. Не поубавить ли, а? - и Ломовик хитро блеснул карими злыми глазами из под кустистых бровей.
Словно только сейчас заметив гнома, Натаниэль кивнула и ему.
- Решено. Собирайтесь. Через пятнадцать минут встречаемся у ворот.
С этими словами девушка торопливо ушла в свою келью - идти на битву полуодетой было не с руки.

Двери Храма Матери Мира почернели от копоти. Казалась, склонив голову, скорбит Шеан над агродорским городом Ульмаром. Мрачный полуэльф прикидывал и так и так, и только один путь казался ему подходящим и верным. Если повезет, они пройдут окольным путем из храма, доберуться до стены, а там - и до ворот недолго. "Если только орки не подоспеют"

(и далее)

- Мальчика вернули, - палец скользнул вдоль линии носа, - но до того… так?
- Мальчик вернулся сам, - зло произнес Брэдгер. Говорить было трудно даже так. - Всего лишь встреча со стаей портовых нищих. Я тогда несколько дней не мог встать, думал, умру прямо там - от голода. А мэр знал меня в лицо и наверняка бы помог. Я испугался...
Король закрыл глаза. Сейчас ему даже хотелось - насмешки, удара, резкого слова. Можно было бы собраться и защищать себя. А против собственной памяти - лекарства не было.
-Мальчик… - с непонятной интонацией пробормотала Шутесса. - Юноша… Король
- Некоторые люди до смешного легко ломаются, - Брэдгер попытался усмехнуться. Иронизировать над собой у него никогда толком не получалось - сразу же вспоминались все эмоции, сопровождавшие решение. - Особенно дворцовые неженки.
Вспомнились холеные лица придворных. Интересно, сколько из них вот так же прячет свои маленькие предательства? Сейчас королю казалось, что он всегда презирал не столько их, сколько себя - в них. Или их - в себе.
Она не знала, что говорить. Как можно объяснить человеку, который не был там, что людей ее круга, чаще ломают, чем они опускают руки сами. Вот и Его Величеству когда-то доставили игрушку - слепого шута, и кукла осталась целой лишь потому, что умела гнуться и изворачиваться. Шутесса нахмурилась и помотала головой, отгоняя злые мысли.
-Прыг-скок, скачут куда-то зверьки. Ловкие, гибкие. Лисы. Хорьки. А где-то прячутся слабые. Его Величество простит, что его дурак шутит сегодня не так удачно и не может отогнать плохие мысли? - перемена была настолько разительной, что акробатка сама испуглась своего голоса. Ей не хотелось ударить словом находившегося рядом человека, не хотелось.
Брэдгер кивнул. Реакция была неожиданной и ожидаемой одновременно. В памяти всплывали сотни оправданий, придуманных и отвергнутых когда-то: сейчас их не хотелось озвучивать даже ради полноты картины. Постепенно возвращалось обычное состояние - за много лет король превосходно свыкся с собственными демонами и даже научился приспосабливать их к делу. Только на самой грани восприятия было немного больно - хотя уже и не от рассказа.
- Короли не подсказывают своим дуракам шуток, и уж точно не валяются у них в ногах, красавица. Плохие мысли - тоже компания, не нужно лишать наше величество верных друзей. - Брэдгер произнес это своим обычным тоном. Голова гудела, но сна не было даже в планах. Все возвращалось на круги своя.

на четверых: Мяв, добрый гном, доблестный капитан и жрица:

Как-то само собой получилось, что полуэльф оказался во главе маленького отряда. По крайней мере, через храмовый парк отважные самоубийцы прошли под его чутким руководством. Немногие орки, что ещё бродили около Храма, возможно, и заметили бы своего заклятого врага - уж чем-чем, а звериным чутьём этих уродцев природа не обделила, но...
Себе же на беду, Орда ограбила город от всего железа, что смогла найти - в том числе и от стальных плит, вмощённых в дорожки парка и улицы. Эйренору не приходилось попеременно ругаясь посматривать себе под ноги, дабы не наступить ненароком на железную пластину. Двигаясь с максимально-возможной скоростью, четверо смертников без задержек выбрались за территорию храма. Медальон на шее жрицы слегка светился молочно-белым сиянием, казалось, отражавшимся в ее глзах. То же самое было с полуэльфом и его медальоном, только цвет был темный. Казалось, что-то охраняло четверых от чуткости напаших на город орков.
Была бы сейчас ночь - Эйренор с Торначем чувствовали бы себя более уверенно. Никакой орк не сравнится в умении видеть в темноте ни с гномом, ни с эльфом. Но с ними шли Натаниэль и Хок... Приходилось напрягать все чувства до предела, чтобы успевать прятаться в тени. Видимо, ЭТА тварь постарше будет, чем убитая в корчме, - подумал полуэльф, - ведь я её совсем не могу почувствовать... Жрица же шла совершенно уверенно, как будто держала в руке туго натянутую путеводную нить.
"Ну что за гады эти орки", - думал гном, идучи по полутёмным улицам, - "То их много было, хоть задом ешь, а как вышли, дабы порубать, так и пропали, как вши после бани. Боятся никак". И гном, перехватив секиру покрепче затопал вслед полуэльфу, стараясь не отстать от последнего, ноги еоторого имели всё же лучшую ходкость, нежели конечности Ломовика.
Далеко идти все же не пришлось. Будь орочий шаман в своём уме - ни за что не устроил бы лагерь в городском парке. Орда до глубины печёнок ненавидит как города, так и лес, но сегодня Шаман пожелал быть поближе к природе. Его подчиненным не было до того никакого дела - больше всего их интересовало разграбление города.
Остановившись на границе парка, Натаниэль сузила глаза.
- Он там.
Полуэльф взвесил на ладони метательный нож, поправил пояс с остающимися ещё двумя, и тенью скользнул вперёд. Сейчас, когда не нужно было ждать, что за спиной хрустнет под хъюманской ногой ветка, все было даже слишком просто.
Хок медленно вытянул клинок из ножен. Уходя из Храма, Вольдемар предусмотрительно мазнул блестящую полированную сталь сажей и копотью, чтоб не выдала предательским блеском. И теперь черный клинок тихо и коротко зашипел, покидая ножны, словно ядовитая лесная гадюка - такой же темный и смертоносный.
- Вам бы, леди, за нами держаться, - проговорил капитан. - Если что - колдовать вы и из-за наших спин сможете.
Повернув голову к Хоку, Натаниэль отрицательно мотнула головой:
- Он не должен вас увидеть первыми. Если он вас заметит - нанесет удар. Вы не устоите.
Конечно же, ни гному, ни капитану не понравилась идея остаться позади, но полуэльф сразу пресёк любые поползновения на "военный совет". И посему "тяжелая пехота" осталась ждать своей очереди, а Эйренор и Натаниэль двинулись к палатке шамана. Но и жрице пришлось приотстать от полуэльфа, когда до палатки осталось несколько десятков шагов. Это, конечно, не лес. Совсем не лес. Но уж по крайней мере не стальная мостовая. И у немногих орков, что были поблизости палатки шамана, просто не было шансов заметить свою смерть. Проткнув последнего из возможных защитников, Эйренор махнул рукой девушке, и подумал, что вот обратно уйти без боя им вряд ли удастся..

Судя по выражению лица, Мстислав и в самом деле не был доволен своим заданием. Однако же он по-прежнему хранил гробовое молчание и ни словом ни жестом не высказал своего недовольства.

Алене хотелось как можно скорее заняться ранами витязя, но в храме были люди в более тяжелом состоянии. Поэтому сразу после ухода жрицы и сопровождающих, девушка начала исследовать помещение. В результате обнаружилось шесть тяжело раненых охранников и двое более-менее стоящих на ногах, плюс две служанки и один жрец.

Всех раненых отнесли к келье жрицы (правда там поместилось только трое, а остальных пришлось уложить на одеяла прямо в корридоре) и Алена более часа перевязывала их, зашивала и поила отварами.

Наконец, когда пациентов можно было оставить на служанок, Алена, набравшись храбрости подошла к воеводе.

- Если вы снимете рубаху, я смогу осмотреть ваши раны.

18 апреля, Башня Совета

Холодно - стынут худые руки, и камин не может согреть. Холодно - дрожат морщинистые пальцы, и не могут удерживать перо. Но ещё холоднее у него на душе - там все покрыто инеем, от которого мертвеет рассудок, и только искрой тлеет сознание того, кто ещё недавно был Ретераном Премудрым, Вторым из Семи. И старый Ретеран боится ночи за окном. Боится криков птиц и воя собак, но более всего боится он того, что придётся уснуть, и тогда придёт Голос. И будет Голос этот нашёптывать, наговаривать и обещать страшную смерть тому, кто не подчинится. Тому же, кто подчинится - он обещает смерть лёгкую, и старик, бывший не так давно великим магом, уже почти не в силах сопротивляться. Теперь надежда только на одну девочку, которую такнеразумно недоучил один старый самонадеянный глупец. И остаётся молить Мать Шеан, чтобы сохранила она письмо, что надеется дописать старый Ретеран, чтобы прочла Натаниэль слова своего старого наставника, чтобы поняла, о чём они...

Знаком приказав остальным оставаться снаружи, Натаниэль без колебаний шагнула ко входу. Поражал вообще сам факт наличия палатки - к чему оркам эти традиционно человеческие укрытия? Но когда девушка оказалась внутри, все встало на свои места.
Полумрак, едва освещаемый редкими огнями факелов вдоль стен. Ощущение огромного пространства, как если стоишь в центре бальной залы. Зеркальный пол под ногами из черного полированного камня, словно поглощающий тусклый свет. Плавающие в воздухе клочья дыма, распространяют приторно-сладкий запах, от которого кружится голова. Ритмичные удары, складывающиеся в сложный пульсирующий рисунок, парализующий волю, гасящий сознание, заполняют все вокруг. Уродливая фигурка далеко впереди кружится на месте в ритуальной пляске.
Натаниэль на миг закрыла глаза, опустила голову. Медальон на ее шее разгорелся ярче, его прикосновение к коже стало обжигающим. О, Шеан! Нельзя допустить такого! Они не должны захватить нашу Землю...
Медленно жрица сделала первый шаг вперед. Ее глаза, словно заполненные светом медальона, в котором не было видно ни зрачков ни радужки, встретились с глазами шамана. Ярко желтые, гипнотизирующие, скрывающие в своей глубине разум - отвратительный и чуждый. Вот они сузились и Тварь завопила. Резкий, пронзительный крик, в котором, казалось, воплощена сама ненависть ко всему сущему, как ножом разрезал воздух. Резонируя от стен, переплетаясь с ударами бубна, который Шаман так и не выпустил из рук. Удар был нацелен прямо на идущую вперед жрицу - поток чистой магической энергии устремился к ней. Смять, сломать, уничтожить! Вихрь темных эмоций закружил вокруг, сбивая пламя с факелов. Натаниэль покачнулась. Ее фигурка, объятая ослепляющим белым светом, оказалась словно заключенной в прозрачную сферу. Поток энергии взвихрил волосы, трепал полы одеяния. Голубоватые искорки срывались с пальцев.
Светлая Шеан, Мать всего Сущего, твоя дочь молит о помощи! Помоги устоять, помоги освободить наш Мир от чуждого ему! Жизни детей твоих, их души в ужасной опасности, что во сто крат хуже смерти! О, Великая Шеан, ты все видишь и знаешь сама. Помоги, молю тебя!
От сконцентрированной магии в воздухе рождались маленькие молнии. Напряжение воли, казалось, было за пределами возможного - ни один смертный не вынес бы такого испытания. Медленно, словно нехотя, Натаниэль подняла руки. К ее пальцам устремился поток энергии. Сфера вокруг нее истончилась, исчезла совсем - в окружающей тьме ослепительно светилась сама фигурка девушки.
Последнее усилие, железная концентрация, вздох... Тело Жрицы выгнулось, изо рта у нее вырвался болезненный вскрик, когда вся собранная мощь устремилась к Шаману в сокрушительном ударе. Ужасающий визг, перерастающий в рев, казалось, разрывал барабанные перепонки. Тело орка утратило свои очертания, расплылось, освобождая то, что таилось под маской шамана. Какой-то миг отвратительная Тварь противилась удару, но воля Натаниэль сметала все попытки защиты. Еще миг и звенящая тишина обрушилась плотным занавесом. Исчезли далекие стены, пропал зеркальный пол.
Палатка Шамана исчезла с поляны. Пораженным взглядам предстала фигура Натаниэль, висящая в метре над землей. Голова запрокинута к небу, руки раскинуты в стороны, спина выгнута. Медленно и плавно она опустилась вниз и стало видно, что ее глаза закрыты. Когда ноги девушки коснулись дерна, словно что-то сломалось – расслабленность и кажущаяся легкость покинули жрицу. Из неземного создания она вновь превратилась в смертную женщину, едва держащуюся на ногах от истощения.

Когда палатка исчезла с полянки, гному ничего не оставалось даже сказать. Много навидался он в жизни, был и на рудниках и во дворце, знал, что в храмах ставят на ноги и совсем тяжёлых, видел, как убивают молниями шаманы оркские, но действие аннигиляции наблюдал впервые. Да и не мудрено. Не каждый день такие представления показывают, да и, если показывают, мало кто может похвалиться, что оказался очевидцем да ещё при всём этом остался жив. Гном лишь отёр взмокший ни с того ни с сего лоб и что-то пробурчал во всклоченную бороду. Теперь будет что рассказывать внукам, когда решится он завести семью, дабы душой отдохнуть от гороля Брэдгара и всей этой жизни в бегах. Вот только когда? Пока королёк на престоле кто изменит отношения к таким, как он, как Эйренор, как эльф, их недавний знакомый. Вон, даже та же жричка нос задирает, брезгует с нелюдью общаться, хоть и делает с ними одно дело.
- Чё встали? Девке плохо, а они рты расхлебенили, как эльфы на гномьей ярмарке!
И Торнач первый ринулся сквозь кустарник к Натаниэль, дабы поддержать еле стоящую на ногах жрицу.

(Совместно с Torvikoм)

О боги, ну почему, почему гном оказался ближе к медленно оседающей на землю Натаниэль, чем он - Хок? Вольдемара аж затрясло, когда Торнач неуклюже подхватил жрицу своей мозолистой лапой. В другой руке гном крепко сжимал секиру. Одним прыжком Хок оказался рядом с Натаниэль.
- Дайте-ка я понесу леди Натаниэль!
В тот момент Хок готов был нести жрицу на руках хоть на край света.

Торнач оглядел подоспевшего Хока, его трясущиеся руки и горящие странным огнём глаза.
- Понесу! Понёс один такой, так в грязь и свалил на первом повороте. У самого руки дрожат, а туда же, - "понесу"! Ты, парень, не думай, я с твоей жричкой ничего не сделаю, вот только нести надо как-то бережнее что ли. Чай, не мешок с брюквой в самом деле!

Капитан опалил гнома гневным взглядом, но тут же опомнился. Судорожно стянул с себя камзол, изрядно запачканный кровью и порванный во многих местах, и расстелил его на вытоптанной множеством ног земле.
- А если вы, добрый гном, найдете и срубите пару пару жердей, то мы сделаем носилки...
Конечно, Хок не уверен был, что гномы понимают намеки. Поэтому вежливо, но настойчиво взял у Торнача бессознательную Натаниэль и бережно уложил на плотную ткань.

Гном усмехнулся, посмотрев на порывистые действия Хокка, но, отойдя к кустам, которых по великому счастью в округе было вдосталь и выбрав парочку лесин подходящей толщины, начал работу. Не прошло и пяти минут, как он уже пыхтел рядом с Хоком, привязывая кафтан того к оряcинам, которые должны были служить ручками носилок, ворча, по своему обыкновению, на капитана, дескать пахнет кафтан того после битвы отнюдь не розами, и транспортировать на нём столь хрупкое создание приемлемо лишь исключительно оттого, что ничего другого доблестный капитан не удосужился припасти заранее на случай вот эдакого расклада.

Вообще-то камзол был отличный. Совсем еще новый, дорогого сукна, пошитый у хорошего портного. Конечно, городская стража получала казенную форму, но офицеры - те, что побогаче и пофасонистей - старались шить одежду на заказ. А за этот вот камзол Хок выложил двадцать золотых как одну монетку. Но почему-то не хотелось спорить с ворчливым гномом. Грешно ругаться, когда рядом Натаниэль.

Спустя еще немножко времени Хок шел за гномом, крепко держа один край носилок. Капитан изо всех сил старался попадать в шаг с Торначем, чтобы не трясти жрицу, а это было не так-то просто - у гномов ведь ноги короче и шаг чаще. Но еще труднее было заставить себя смотреть под ноги или вперед. А взгляд так и возвращался к бледному личику Натаниэль, к ее бескровным губам и синеватым векам, полуприкрывшим глаза.

Дойдя до кустов, за которыми стоял полуэльф, Ломовик передал ему свои концы от носилок.
- Возьми-ка, - сказал ему Торнач, - Тут вам сподручнее нести будет, а я рядышком с секирой пойду. Мало ли ещё орков в округе шляется...

(Совместно с MjavTheGrey)

Идти рядом с долговязым капитаном было неприятно. Как неприятно было видеть его
фанатически блестящие глаза, слышать заботливое "леди Наталиэль, потерпите",
"леди Натаниэль, мы уже почти дошли". Но даже себе самому полуэльф не признавался,
что ревнует. И потому молчал, да сузившимися глазами посматривал по сторонам. Толпы хъюманов
липли к носилкам, тянули руки, и кричали,кричали, кричали...

- Пропустите! Да пропустите же!
Горло у Хока болезненно саднило, голос срывался на сип. Пробиться через толпу обезумевших от радости людей стоило немалых сил. А время уходило. Натаниэль уже не приоткрывала глаза, лежала неподвижно, как... Нет, Хок боялся даже подумать слово "мертвая".
- Пропустите!
Бледная, восковая рука жрицы сползла с носилок и безжизненно повисла. Какая-то женщина с плачем приникла к тонким пальцам Натаниэль:
- Спасительница... святая... святая...

- Чтоб тебе сдохнуть... - с ненавистью подумал полуэльф. Медальон на шее уколол его иглой льда в сердце - и хьюманка вдруг выпучила глаза и упала на мостовую
Женщина свалилась прямо под ноги Хоку. Капитан споткнулся, зашатался... и рухнул на колени, удерживая носилки дрожащими от напряжения руками.
- Да разойдитесь вы! - зарычал Вольдемар и, уже не сдерживаясь присутствием жрицы, добавил несколько крепких выражений. - Леди Натаниэль нужно скорее к лекарю доставить! Как там тебя... Торнач! Иди вперед, расчищай дорогу! Эйренор, пошли быстрее!

Мяв & Китти
...А ведь как же хочется жить! Как не хочется, чтобы всё кончалось, чтобы не было больше ни закатов, ни рассветов, ни весны, ни лета...

Ретеран замер в щели окна, всё никак не решаясь шагнуть вперёд. Даже Голос сейчас не казался таким страшным, как пустота под ногами. Невыносимо захотелось соскочить обратно, лечь под тёплое одёяло, налить бокал вина... Да что такого, в конце концов, в этом Голосе?

Решено. Он возвращается. Нет никакого Голоса.Ничего страшного не случилось, и не случится. И старый маг развернулся, чтобы вернуться в мир живых.

- Ты видишь, сестра? - скрипучий, холодный голос. - А этот еще один из лучших.
- Они просто дети, - этот голос глубок и исполнен сострадания. - Они... слабы.
- Воистину, слабы.
Показалось, или в этом голосе тоже звучит боль? Ледяная усмешка. Щелчок пальцами. Крик замирает на устах Шеан тяжелой глыбой - она знает, что сестра в своем праве. Пока в своем...

... И Ретиран вдруг почувствовал, как камень под сапогом подаётся вниз...

Говорят, с этой башни в хорошую погоду можно было увидеть море. Король не слишком верил этому, но вот то, что эта часть замка считалась нежилой еще во времена его дяди, было на руку. Мало ли какие призраки бродят по пустым коридорам заброшенных этажей?
Один из таких призраков как раз возник за спиной - Брэдгер обернулся как раз вовремя, чтобы заметить невысокого человека, попытавшегося сразу же спрятаться за дверью при первом резком движении. Не получилось.
Арьете Вирт - печально известный всему двору дуэлянт и сплетник, театрально вздохнул и развел руками.
-Ничем тебя не проведешь.
Ничего в молодом бароне теперь не напоминало о том щеголе, каким он был всего несколько недель назад. Золотые волосы поддерживала темная лента, черты лица заострились, а рубаха была порядком потрепана, как и высокие сапоги, словно Вирт только что вернулся из дальнего путешествия и даже не успел переодеться. Только глаза - глаза, в которые так преданно заглядывали молодые девушки - горели лихорадочным, живым огнем.
- Хорошо выглядишь... для привидения, - усмехнулся Брэдгер. - Как насчет небольшого обряда экзорцизма?
Барон криво усмехнулся и неопределенно махнул рукой:
- Не поверишь, я чуть им не стал.
- Пара тысяч орков или светлый лик леди Натаниэль? - Методично уточнил король.
- Пресветлый. Как яркая вспышка в ночи - рискуешь ослепнуть. Но не в моем вкусе, определенно.
- Тем лучше, Арьете, тем лучше. Ты знаешь, в замке в последнее время творятся странные вещи... Одни люди умирают, другие появляются. Уверен, если я убью тебя сейчас, завтра окажется, что у чрезвычайного посла в Виндор - тайного посла, разумеется, - золотые волосы и репутация знатного сердцееда, - Брэдгер с интересом наблюдал за полетом какой-то птицы.
Вирт проследил за взглядом короля и легкомысленно пожал плечами:
-Я бы предпочел плаху, если не возражаешь, а потом - хоть к Шаа. - он ненадолго замолчал, а потом, словно сомневаясь, осторожно начал. - О тайном: я видел в Ульмаре одного крайне примечательного шута, а приехав сюда, узнал не менее интересные вещи...
- Она шутесса, - меланхолично поправил Брэдгер, но тут же кивнул, давая понять, что внимательно слушает.
-Я просто хотел удостоверится, что ты..., - похоже, Арьете смутился. Он облокотился о стену и, скользнув по собеседнику взглядом, закончил. - В общем, это твое личное дело.
- Я знаю что делаю, - продолжил за него Брэдгер. Он раздраженно прикрыл глаза - со слухами еще предстояло разбираться. - Эта делегация... Посол засвидетельствует графу Ольрику мое почтение, а потом, наверное, решит воспользоваться случаем и осмотреть красоты Клэймора. Может быть, он там встретит людей.. Странных людей: они почему-то недовольны Химбольдтом, хотя по-моему этот мерзавец отлично пошутил, захватив власть именно сейчас. Этим людям нужна помощь и поддержка Аргодора. А Аргодору нужно о них все. Понимаешь?
Молодой барон кивнул и нахмурился, скрестив руки на груди. К лихорадочному блеску в стальных глазах прибавился огонек заинтересованности:
- Понимаю. И какие масштабы?
- В перспективе? - ехидно улыбнулся Брэдгер. Шутка о том, что после завоевания Аргодора нужно будет заняться всем остальным миром, не нуждалась в повторении. - Обещать этим людям можно все, но не так, чтобы их голова закружилась от предвкушений... А если графу Ольрику тоже понравится экскурсия, то не стоит упускать случай узнать, чем забиты его закрома. Без сомнений, старый лис претендует на место короля Арлиона. Но вот способ - мне интересен.
- Я полагаю он желает воспользоваться услугами Аргодора, освободить Виндор и только потом… - Вирт нахмурился. – Но мне интересно другое, что может ослабленное мятежом графство предложить Аргодору?
- У Виндора и Арлиона - мир, - ухмыльнулся Брэдгер. - Если войти через незащищенную границу и заручиться поддержкой недовольных, то прежде чем регулярная армия опомнится, мы уже будем в Клэйморе. Им просто ничего не останется, как смириться с новой властью. Но для этого - нужно убедиться, что Ольрик не планирует расставлять капканы.
На остром лице Арьете появилась изящная улыбка истинного подлеца. Он обернулся и, довольно прищурившись, посмотрел в ту сторону, где полагалось находиться землям Арлиона.
- Я понял, принял и осознал. Каково же имя тайного посла?
- Леарин. Граф Леарин, - сказал Брэдгер после небольшой паузы. Вся фамилия Леаринов очень тихо исчезла всего пару лет назад, пожалуй, только сам де Вирт знал куда.
-Граф Леарин Хоссэ. Был шатеном... придется немного оттениться, - в стальных глазах возникла улыбка. - Граф Леарин может идти Ваше Величество?
Брэдгер кивнул. Похоже, дела в Арлионе можно было считать улаженными: Арье..Хоссэ Леарин не упустит случая прикарманить все что можно в процессе, но и поручение выполнит лучше чем кто угодно другой. Теперь нужно было назвать имя виндорцам... И заняться, наконец, чертовыми слухами.

(и Соуль)

Вскоре подошел и виндорец. Король приказал позвать графа Леарина и заговорил с послом уже серьезно. Договорились о полной свободе посланника, способе поддержать связь и еще целой куче мелочей, но на самом деле остались ни с чем оба - Брэдгер пытался угадать, какой подвох Ольрик готовит, посол - какой подвох готовит сам аргодорский король.
Наконец, привели Вирта-Леарина. Золистые пряди воскресший граф Хоссэ успел окрасить в рыжевато-умбристый цвет, но нахальный взгляд, присущий барону Вирту не могла скрыть даже деликатно прикрывавшая стальные глаза длинная челка. На входе он жестом истинного дворянина оправил манжеты и только после этого изящно поклонился королю и послу.
Король усмехнулся. Когда-то давно он взял за правило никогда не связываться надолго с людьми, к которым не питал симпатии и наоборот, никогда не пускать в расход тех, кто располагал к себе - интуиция редко его подводила. И пройдоха-Вирт, которого в свое время мечтала тихо прибить половина толпящейся в столице знати, был довольно рисковой ставкой. До сих пор, впрочем, вполне себя оправдывавшей.
- А это - тот самый граф Леарин, о котором я вам говорил, - Брэдгер откинулся на спинку кресла. - Редкий скромник, но умен и верен, что в наши дни редко встречается. Надеюсь, вы найдете его компанию приятной.
-Более приятной компании и пожелать нельзя, - учтиво поклонился виндорец, порядком озадаченный "очевидной ложью" короля.
-Благодарю. – Не спросив разрешения, граф опустился в свободное кресло и посмотрел на посла серьезным взглядом. – Мы не встречались? Нет…
- Мое имя Хенрод, лорд Эрген, - кивнул посол. - Рад познакомиться. Наслышан о странном исчезновении вашего рода... Выражаю свои соболезнования.
Информатор в короне молчал, но наблюдал за сценой с видимым удовольствием.
-Живы милостью Его Величества, - сладко пропел Вирт и откинулся в кресле, сцепив холеные руки на животе. – А теперь хотелось бы перейти непосредственно к нашим делам.
- Я уже описывал детали предстоящей поездки каждому из вас, - Брэдгер разглядывал лепные украшения на потолке. - Теперь повторю только в общем. Лорд, граф Леарин будет сопровождать вас к графу Ольрику и лично заверит последнего в моем к нему расположении. После этого мне хотелось бы, чтобы вы поставили моего доверенного в известность о количестве и гм... качестве наших сторонников в Арлионе. В свою очередь, граф окажет вам всю возможную помощь в качестве представителя Аргодора. Вы говорили, лорд Эрген, Ольрик ждет с нетерпением возврата делегации? Мне жаль отпускать вас так быстро, но и отказать в любезности графу Виндору я не могу тоже. Выезжайте завтра же утром: все необходимое будет подготовлено.
- Благодарю вас за вашу любезность, ваше величество, - снова поклонился посол. Он явно чувствовал себя не слишком удобно.
-В таком случае откланяюсь и я. – Сдержанно произнес молодой барон. – Мне еще столько всего надо успеть…
- Откланяйся, - согласился король, сдерживая улыбку. Потом обратился к послу. - Было приятно поговорить с вами, лорд.
- И мне... Ваше величество, - после чуть ли не минуты расшаркиваний виндорец наконец вышел.
Граф Леарин отвесил поклон, не выдержал и засмеялся:
-Клянусь честью Шеан, он меня вспомнил!
- Готов поспорить, этой ночью в твою честь будет выпито много вина, - кивнул Брэдгер. - Следи, чтобы завтра он не упал с лошади в какую-нибудь канаву.
-Постараюсь. Я могу отдохнуть перед завтрашним путешествием, Ваше Величество, или жизненно вам необходим?
- Как пятая нога собаке, - парировал Брэдгер. - Иди уж, граф Леарин.
-Иду-иду..., - тихонечко проворковал молодой барон и, еще раз поклонившись, покинул кабинет. - Приятной ночи, Ваше Величество.
- Тебе того же...

(Китти, Соуль)

19 апреля, Ульмар

Старая Берта всегда знала, что этот день придет. Не просто слепо верила, как большинство ее подружек, а видела - передала бабка талант. Вышла бы из Берты хорошая ворожея, да только не готова была она от всего ради храма отречься, а чтобы лечить собственным именем - так об этом и мыслить не хотелось: великую мать Шеан женщина всегда почитала искренне. А ясновидение - для него ворожить не нужно, само придет, само все покажет, а ты только смотри. Гордилась правда очень - как же, никто не понимает, чего орки бегут, а она точно знает кто во всем "виноват"! И теперь больше всего хотелось только найти ту жрицу, да в глаза "спасибо" сказать. И Шеан поблагодарить, конечно же - вона даже король их забыл, а она нет, она защитила.
Вот только сразу не вышло. Внука твари нечестивые порезали, ходить нужно, утварь кто-то в суматохе снес всю. Тут похлопочешь, там постережешь, - а уже и день кончился.
А девятнадцатого числа подъехало и войско. Бравые, хорошие воины, - их бы сюда да пораньше, глядишь и восстанавливать ничего не пришлось. А вот и жрица, - красивая-то какая! Только стража злая, не подпускает близко. Да я поблагодарить-то, милый, уйду потом сразу, пусти, матерью великой прошу! Спасибо тебе, сердечный.
- Спасибо тебе красавица, что внука моего спасла - один он остался. И город весь спасла тоже! Век тебя помнить будем, век в долгу.
Старческий голос, пробившийся сквозь недовольный гомон охранников, заставил жрицу повернуться. Она улыбнулась, протянула руку, прикосновением благославляя старую женщину.
- Каждый из нас должен помнить о своем долге, матушка. Я всего-лишь сделала то, что была должна.
- Не забудет тебя город, родная! И Берта тоже не забудет. Да придет тебе счастье... - Берта поклонилась молодой женщине в пол и только тогда позволила охраннику выпроводить себя обратно в толпу.
Проводив ее глазами, Натаниэль вздохнула. Словно облачко пробежало по лицу девушки. "Да придет тебе счастье..." - добрые слова почему-то живо воскресили в памяти другие. Недобрые. "Будь проклята!"
Жрица вздрогнула, провела рукой по глазам, отгоняя воспоминания. Подняла голову. Предстояло еще очень много сделать.

(и Кристал)

20 апреля

-Сегодня прибыло еще полтысячи воинов, - говорил немолодой офицер. В неподобающе коротких волосах просматривалась седина. В уголках больших губ – глубокие складыки. – Восемь сотен вместе со славийскими наемниками отправятся чистить рубеж, остальные задержаться в городе и помогут восстановить его.
-Хорошо. - согласно наклонив голову, Натаниэль уточнила. - Им необходимо прочесать все окрестности - вблизи от города не должно остаться ни одного налетчика. Им лучше будет разделиться на отряды, которые, позже, встретятся на оговоренной позиции. То, что привело сюда орков мертво, но я не хочу рисковать. Те, кто остануться восстанавливать город не должны опасаться, что все повториться.
-Святейшая, занимайтесь людьми, а нам позвольте заняться орками, - фраза прозвучала резко. – Да, я выделю отряды, но основные силы останутся на рубеже, чтобы не допустить повторения ситуации.
-Надеюсь, - слово было подчеркнуто особой интонацией, - что ваши отряды будут достаточны по своей численности, офицер. Каждый из нас, выполняя свои обязанности, несет ответственность и за результаты. Я, как исполняющая обязанности наместника Ульмара, обязана позаботиться о его людях. Хорошенько запомните это, офицер.
-Король заботится о людях не меньше Вас, святейшая, - офицер поднялся и подошел к висевшей на стене карте северных земель и некоторое время разглядывал. В каре-зеленых глазах мерцали огоньки задумчивости. – И я забочусь о них, не меньше. Но под вашим ведением только этот небольшой клочок земли, между Иллором, Эндором и Ярградом,
Лучше бы он не упоминал о заботе короля. Глаза жрицы вспыхнули, а руки непроизвольно сжались в кулаки. В голосе зазвенели льдинки:
-Я превосходно убедилась - как король заботится о своих людях. Если бы не его беспечность, город не лежал бы в руинах, а большая часть его жителей по прежнему была бы жива. Меня не волнует - какие территории под чьим ведением. Если король взял на себя ответственность управлять всеми этими землями, значит он обязан заботиться обо всех. Вовремя.
-…небольшой клочок земли между Иллором, Эндором и Ярградом, - повторил офицер, - и вы не видите дальше его. Раз вы святая, почему не подняли людей по тревоге за три дня до атаки? Потому, что не умете предсказывать будущее. Вот и король не умеет его предсказывать, как и не может ожидать атаки со стороны, которая не выказывает враждебных намерений.

(и Кристалл)

(продолжение)

- Нет. Не умею. Однако, обладая здравым смыслом понимаю, что враг всегда ударяет по наименее укрепленным позициям. Держать окраины совершенно без военной поддержки, надеяться не известно на что - это верх недальновидности, если не сказать глупости. Непозволительной для правителя.
От слов хрупкой на вид девушки, что по странному стечению обстоятельств являлась одной из могущественных волшебниц, веяло реально ощутимым холодом.
-У нас мир со славийскими княжествами. Напали орки. Если вы задумаетесь – найдете прореху в своей логике. Вы еще слишком молоды, чтобы понять, хотя ваша вера чиста, как горная слеза. Но вера и разум разные стороны, - офицер обернулся и положил на стол перед жрицей запечатанный конверт. – Старший сын графа Эльяра поможет вам нелегком деле управления ульмарскими землями. Занимайтесь храмами, святейшая.
- Мир со славийцами не дает права на беспечность. Но я не собираюсь дольше продолжать этот бессмысленный спор. - лицо Натаниэль приобрело выражение отстраненного спокойствия, хотя ногти по прежнему впивались в ладони. - Вы правы в одном - следует заняться делом. Вам - стоит вернуться к выполнению своих прямых обязанностей, а именно заняться войском. Что же до помощи сына графа Эльяра - позже я разберусь, нуждаюсь ли я в ней или нет. А сейчас меня ждут дела.
-Помощью графа Эльяра вам придется воспользоваться, если вы не хотите оказаться вне закона, - с лица седого офицера исчезла улыбка. – Кем бы вы ни были, хоть святой, пока вы живете в Агодоре, вы подвластны закону, если вмешались в дела государства. Граф Эльяр прибудет завтра утром. Мои наилучшие пожелания, святейшая.
Произнеся эти слова, офицер вышел. Когда за ним закрылась дверь, жрица глубоко вздохнула, сдерживая рвущуюся наружу ярость. Мать Шеан учит терпению, но всему бывает предел. Натаниэль было мало дела до угроз и намеков. Город, спасенный ценой невероятных усилий, она не отдаст просто так какому-нибудь лизоблюду Брэдгера только потому, что он является чьим-то сыном. Благо людей - прежде всего.

20 апреля, Ульмар
"Было бы очень кстати, если бы королевский ставленник не добрался до Ульмара" - мрачно подумал полуэльф, но мысли свои озвучивать не стал. Посмотрел вслед аргодорскому капитану, мысленно примерился ножом, и с сожалением отвернулся. Только затем, чтобы встретить взгляд Хока, полный такой же тоски. Единственной разницей было только - благородный хьюман явно мечтал о дуэли. Но если полуэльф мог и дальше продолжать свою службу добровольного телохранителя жрицы, то Вольдемар не мог слишком сильно задерживаться здесь - его ждала тяжелая работа по восстановлению городской охраны. Не мог же он доверить свой город этим солдафонам?

20 апреля, Ульмар
Лариэль сидел в тени стены, ковыряя кончиком кинжала дощатый настил. Ему было безумно скучно. Алена куда-то запропастилась, нечем было даже потешить пресыщенный взор, хотя вокруг сновало множество девушек. Только вот думалось почему-то лишь об одной, ясноглазой. Собственные мысли не радовали. И чего она так носится с этим чурбаном? Ух..
...Эльф довольно сильно отбил кулак о доски. Вот еще, не хватало из-за каких-то зеленых глаз портить себе настроение. Пусть кого хочет, того и любит. Но красивая, чертовка..
И, насвистывая незамысловатую песенку: "А я люблю военных, красивых, здоровенных, Разбойников лихих и всяких... воевод!", эльф отправился на поиски Эйренора.

(я, Крис (частично), Алеф, Иннельда Ишер...)

17-20 июня, путь из Ульмара, Ктеж
Наддежана собиралась в Ктеж не спеша, точнее ее вещи собирали и аккуратно складывали другие. Свой плюс быть принцессой, но если подумать… Наддежана не особо любила думать, но в этот раз решила сделать исключение. Так вот, если подумать, то Святой быть… новое словцо из Гвендора… «рульно!».

Голову кружили все эти истории о Ктеже и ее… Как же ей еще раз хотелось встретиться с Одеоном! Ничего не оставалось кроме как послать письмо голубем. Рискованная затея, только бы никто не узнал, особенно Натаниэль. Принцесса представила, как жрица будет отчитывать ее и состроила смешную гримасу в ответ воображаемой Наставнице.
- Вот так бы! – девушка всплеснула руками, но тут же собралась и снова являла собой образец благопристойности. Благопристойности? Это с таким вызывающим вырезом и распущенными волосами?.. Она кожей чувствовала, что Натаниэль задаст ей хорошую трепку.
Еще надо будет оставить письмо тому паладину… Они виделись еще пару раз, но все оба раза при свидетелях. Рану его залечили, но ее сердечную рану уже ничто не залечит. Почему надо выходить за этого Хенрика?! А вдруг он урод?! Не хочу!
С такими мыслями принцесса взяла перо, чернильницу и лист бумаги и стала составлять письмо, чтобы паладин навестил ее в Ктеже. Неприличностей писать не стала, он же паладин!
Не так поймет и придет в «особой» упаковке… Кхм… и продолжила писать.
В комнату, где помимо Наддежаны и двух собирающих ее в путь девушек, зашла Натаниэль. Жрица окинула ее «наставническим» взглядом.
Наддежана перевернула лист и поднялась из-за письменно стола.
- Наддежана! Ты же не девка легкого поведения! Накинь палантин хотя бы!
Наддежана с серьезным выражением лица осмотрела V-образный вырез своего нежно-розового атласного платья с серыми вставками.
- Ах! – и закрыла руками глубокое декольте, мол, и Натаниэль нечего смотреть.
- Что ты пишешь? – спросила жрица.
- Да так, одному… м… развлекаюсь, - с улыбкой сказала Наддежана и поправила золотистый локон.
-Дескать, подопечная нашла, чем скрасить скуку? – сыронизировала жрица.
«Вызов брошен!» - мелькнула мысль у девушки.
- Ах, так! Вот, читай! – и помахала перед носом Натаниэль письмом.
Следующим что помнила Наддежана были затрещины… Н-да, еще пришлось переодеться.… Но она до последнего тянула время со сборами, и так и не переоделась! Капитан, жрица, Лариэль и полуэльф изнывали от скуки и ожидания.
Наддежане это привиделось во сне...

В карете.
Наддежана усердно куталась в палантин, который то и дело пыталась стянуть… Под грозным взглядом Натаниэль она тут же куталась в него обратно, но так же мог пройти весь их переезд в Ктеж!
В итоге она перестала поглядывать на Натаниэль и с очаровательной улыбкой смотрела… нет, неотрывно взирала! на барда.
- Ваше мужество беспримерно, леди Натаниэль! - Хок и сам бы не смог сказать, где успел нахвататься таких слов. К сожалению, боги не отмерили ему ни капли таланта поэта или песнопевца, но в присутствии Натаниэль капитан поражал присутствующих, включая себя, неожиданным красноречием.
Ну, вот опять завел песнь! Мы едем всего три часа, а он снова за свое! Леди Натаниэль, Леди!..
Наддежана готова была зарыдать от смеха.
- Женщины обычно с трудом переносят дорогу, - продолжал капитан, подкручивая усы и снисходительно-отечески поглядывая на Наддежану.
«Это точно!» – думала про себя принцесса, - «Под такие аккомпанементы мы долго не выдерживаем!».
- Начинают скучать... жаловаться... Но вы, леди Натаниэль... Право же, вы бы и пеший поход с полной выкладкой выдержали!
«Шеа, меня-то за что?! Я тут не причем! Даже Натаниэль не заслужила такого испытания!» - взмолилась Наддежана. Пока Вольдемар Хок неотрывно смотрел на жрицу, она передразнила его – многократно повторив подкрутку воображаемых усов.
Смерив Хока холодным и равнодушным взглядом, жрица чуть пожала плечами.
- Я отдаю себе отчет, что это не увеселительная прогулка.
- Ты уверена? – прыснула Наддежана, но из опаски новых затрещин, не уточнила вопрос.
Лариэль заговорщически подмигнул Наддежанне и улыбнулся. В его глазах плескались искорки усмешки, а кончиком сапога он слегка коснулся ножки девушки.
Девушка захихикала, но так чтобы не слишком громко. Натаниэль, благо, занята болтовней с Хоком.
Эльф слегка потянулся и подумал, - "Да уж, такая боевая только и годится, чтобы в походы ходить, не то, что наша царственная крошка", - и подарил Наддежанне еще одну улыбочку из своего арсенала.
Наддежана приосанилась и, не скрывая улыбки, посмотрела вначале в окно кареты, а потом снова на эльфа закусив губу.

В Ктеже, 20 июля.
Они, наконец, прибыли! В ушах у Наддежаны засело «Ваше мужество беспримерно!», хоть «Караул!» ори!
Из кареты принцесса выбралась первой и готова была уже припустить вперед, но воспитание не позволило.
- Добро пожаловать в столицу! – приветствовали их.
- Ваше муж… - на автомате чуть не выдала фразочку Наддежана. – О, я так рада!
Далее под взглядом Натаниэль… все-таки три дня вместе были неразлучны (врагу не пожелаешь), она приняла царственный вид и направилась в сопровождение Натаниэль в ее доверенных лиц в замок. Эскорт, точно опасного маньяка в темницу сопровождают.

В замке.
Устроили их как полагается, да и апартаменты были вполне ничего… Вот бы эльфа найти, а то скучновато.

20 июля, Ктеж, дворец
Время летело быстро. Казалось, что солнце сошло с ума – рассвет следовал за рассветом почти без промежутка, Брэдгер мог встретить два или три, прежде чем усталость брала свое. Сбор армии был в самом разгаре, к Леарину подтягивались все новые войска, там уже ждали и короля. Сложно было иметь дело с ополчением – отвыкшие от военного оброка дворяне засыпали двор жалобами и просьбами. У многих из них было право получить от короля личный ответ – предки Брэдгера были подчас слишком демократичны. Дворцовые писари неделями не вылезали из архивов, разыскивая необходимые сведения, а почтовые сбились с ног, доставляя отказы. Даже во сне правитель диктовал и подписывал бесконечные ответы. Кроме того, нужно было разнимать военных чинов и Декорфа, координировать войска и все, что к ним прилагалось, вежливо отмахиваться от любопытствующих, не говоря правды и не давая повода упрекнуть себя во лжи потом. Все еще не был подписан договор с Гвендором, хотя сроки давно уже вышли. Принц Гартан переехал жить во дворец, и теперь они виделись каждый день, утрясая бесконечные дополнения, одобрить которые мог только король. «Хорошо выспаться» стало мечтой – сладкой, но, увы, несбыточной.
И теперь намечался еще и прием. Брэдгер охотно бы сдал Надежанну послу из рук в руки даже не глядя, но по протоколу полагалось длинное и донельзя ритуализированное представление, так что по дворцу уже метались портные и слуги, подготавливая надлежащие декорации. Платье, предназначенное принцессе, ему уже даже показывали – совершенно безвкусная по мнению короля смесь традиционных роскошеств и модных несуразиц. Но, конечно же, не необходимость разыгрывать двухчасовое представление беспокоила Брэдгера. В столицу прибывала Натаниэль.
Последние недели Сечен вовсе избегал говорить на эту тему, а до того с ненатурально-счастливым видом докладывал, что угодная монарху особа жива и превосходно себя чувствует. Это молчание лучше любых зримых доказательств свидетельствовало – попытка незаметно избавиться от святой обернулась полным провалом. Хуже того, ее влияние росло с каждым днем. В Ктеже оживились священники – им не терпелось воспользоваться своим козырем с максимальной выгодой. И простые горожане ждали приезда жрицы с неясной им самим надеждой.
Еще в начале весны король разворотил бы полдворца просто от осознания того, что звезды не на его стороне, но утомление брало свое, и сейчас монарх только ждал, пока пройдет вспышка тупой злобы и можно будет спокойно подумать. Единственным выгодным для правителя вариантом было сплавить ее Гвендору вместе с девчонкой, но удастся ли? Судя по тому, что Брэдгер уже знал о принце Гартане, этот мальчик уже оценил подобную перспективу и теперь сделает все, чтобы Натаниэль осталась в Аргодоре. Об убийстве уже не шло и речи, предложение отправить небольшой отряд со жрицей во главе на север встретило волну негодования у церковной знати, а оставлять ее в Ктеже было равносильно сну на одной кровати с песчаной гюрзой. Конечно, Брэдгер постарался, чтобы она была как можно более неудобна для большинства влиятельных людей в стране, но это была капля в море. Хорошо бы было еще перессорить ее с кем-нибудь из городских священников... Но пока возможности для этого не было.
Брэдгер мерил шагами крытую галерею неподалеку от собственных покоев – теплый летний ветер освежал мысли, умерял головную боль. Четверть часа назад паж сообщил, что ее высочество Надежанна прибыла и устроена в гостевых покоях. Толп на улицах не было, спасибо Сечену, только около сотни зевак у самых ворот замка. Король позаботился, чтобы и внутри дворца придворные не слишком надоедали приезжим. Он уже почти ждал вечера – хотелось своими глазами увидеть эту жрицу.
- Ваше Величество, вам депеша от господина Декорфа...
До приема еще предстояло дожить.

апрель-июль, Ульмар
Мстислав выздоравливал медленно. Во время стычки в храме генерал сильно пострадал, расчищая в одиночку от нападения орков целый ярус. Если бы не своевременная помощь гнома, выбирать бы наёмникам нового предводителя и, ещё неизвестно, насколько тот, кто заменил бы Мстислава, смог бы оперативно вникнуть во все дела отряда и при этом не потерять его боеспособности. Раны гноились. От гномьих дубинок и маргенштернов попала-таки в кровь воеводы какая-то зараза и теперь он метался в бреду в комнатке на втором этаже одной из городской таверн, в которой и расположился весь отряд. Хоть им и предлагали помещения даже во дворце, но тут своё слово сказал гном, который в корне не доверял и дворцовой челяди и обещаниям более терпимого отношения к нелюдям.
- Сегодня орки враги, завтра и за гномов возьмутся, - ворчал Торнач, помогая латникам тащить воеводу, - а потом и всех пришлых взашей выпрут.
Гнома сперва игнорировали, но, когда узнали, что тот вытащил воеводу чуть ли не с того света, преисполнились к нему своеобразным уважением. Да и сеча плечом к плечу на улочках Ульмара прибавляет дружеской симпатии. А Торнача как будто обходили вражеские удары. За всю оборону города он получил всего несколько царапин, да потерял шлём. И теперь он ежедневно приходил навещать в таверну воеводу, принося каждый раз какие-то синие припарки. На вопрос, - "Из чего?", Ломовик отчечал, что, мол, всё по гномскому рецепту, а всех ингридиентов он и сам не знает.
- Так чего лечить-то эдак? - ворчал суровый десятник Доброга, но всё же прикладывал повязки с синей мазью к ранам воеводы.
- Во-во, и не шуми. Это чтоб орчий яд выходил, а не внутри гнило, - подтверждал Торнач, но и в его голосе не было слышно большой уверенности.
Раны воеводы, надо сказать, вели себя очень странно. Те места тела, которые были повреждены, после того, как гном начал своё лечение, стали пухнуть, пока не прорвались и зелёный гной не растёкся поверх повязок. Но с этим пришло и облегчение. Розовая новая кожица показалась из-под струпьев и за состояние воеводы уже можно было не волноваться.
В это-то время и проходил массовый отъез в Ктеж. Торначу тоже предлагали следовать вместе с Натаниэль и Эйренором, но гном отказался, лишь проворчав что-то по своему обыкновению, на ту тему, что, мол, у него и тут не все дела завершены. Про то, что он лечит по своему, по гномски славийского воеводу, Ломовик так никому и не сказал. А уж наёмники - тем более. Да и не по душе были гному перемены, которые он начал замечать в своём друге в последнее время. Вид женщины, разрубленной им так и стоял перед глазами гнома. Кто-то мог и не заметить сей мелкий инцидент, но Торнач-то шёл как раз рядом с носилками...
Короче, Ломовик остался.

Ктеж (замок), 20 июля.

Хок едва ли не на коленях исползал покои, отведенные Натаниэль. Простучал все стены на предмет тайных дверей. Обследовал все кресла и диваны в поисках отравленных игл. Лично побеседовал с каждым из приставленных к высоким гостям слуг. Спустился даже в кухню и потребовал, чтобы каждое блюдо, подаваемое к столу верховной жрицы и ее спутников, проверялось на предмет обнаружения яда.

Конечно, столь бурная деятельность могла вызвать некоторый интерес у принимающей стороны. А потому...

- Я - личный телохранитель госпожи Натаниэль! И обеспечиваю ее безопасность где бы то ни было, - веско сказал капитан сразу же по приезде. Хоку выделили комнату через стенку от спальни Натаниэль и не задавали глупых вопросов, когда капитан обследовал каждую пядь гостевых покоев.

20-е июля Ульмар

Как по озеру лебедь плавала
Лебедь плавала одинешенька
Тихо плакала лебедь белая
Ой лебедушка овдовевшая

Не видать теперь ей сваво лебедя
Сваво лебедя – друга милого
Не растить ей с ним малых детушек
Малых детушек – лебедятушек*

Алена напевала старую песню, сидя на пороге корчмы, где временно разместились раненые и она – главный и единственный лекарь (если не считать гнома, который здорово помог со своей не известной еще девушке травой). В городе было пустынно и тихо, и травница уже который день изнывала от тоски. Мстислав в силу своих ран (а еще в бой рвался!) с ней не разговаривал, Лариэль куда то исчез, не сказав ни слова, ни пол слова, а Торнач вообще по своей природе был угрюм и неразговорчив.

Что она здесь делает? Что будет делать, когда последний раненый встанет на ноги? На эти вопросы был только один ответ: пора идти домой. К славийцам. В конце концов здесь её больше ничто не держало.

Алена собрала кое какой провиант в котомку и вышла из корчмы. Правда на пороге остановилась, взглянула в окно на втором этаже и со вздохом прошептала: «Удачи тебе, воевода.»
______________

* Использованы отрывки из песни группы «Сколот».

20 июля, Ктеж, Сечен
Залы для приема были уже совсем готовы. Несколько мрачноватое, особенно после золотого летнего солнца, убранство тем не менее отличалось редким вкусом. Это лучше чего угодно другого говорило, что в этот раз подготовка проходила без вмешательства господина камердинера – старик неожиданно слег и оправился только за пару дней до торжества. Синие и зеленые травяные плети свивались вместе на черных коврах сулимхадской работы, в тон им были подобраны подушки, портьеры и драпировки. Яркие пятна оттоманок только подчеркивали всевозможные сочетания ультрамариновых и изумрудных оттенков с глубоким черным цветом. И только кое-где по краям ткани змеилось серебро. Здесь даже было прохладно – то ли от вечного холода древнего камня, то ли от этого неяркого блеска. Хорошая девочка.
Почему-то графу вспомнились дети того тюремщика. У него скончалась жена, и остались мальчик и девочка. Никто из горожан так и не решился взять их к себе, а через пару месяцев обнаружилось, что смотритель просто привел их с собой на работу. Эти дети так многие годы и жили там, под землей, среди стонов узников, шороха крыс и сырой вони застенков. Они были тихими как мыши, только иногда, когда отец напивался до того, что не мог стоять, шныряли сами за водой и хлебом для заключенных. Потом тюремщик умер, а детей выставили на улицу.
Девочка умерла быстро – голод и холод уличной жизни только закончили то, что уже годы делал спертый сырой воздух тюрьмы. Мальчик же держался очень долго. Они встретились на задворках дешевой гостиницы. Граф хорошо запомнил его глаза – в них мешались три цвета. И иногда проскальзывало серебро. Сечен редко боялся – но тогда ему стало страшно. Он предложил парнишке какую-то пустяковую работу, но тот отказался. Попросил – настоящего дела. И начальник тайной полиции неожиданно для себя доверил уличному бродяге то, что не решался поведать даже проверенному агенту.
Метге был лучшим из людей графа. Самым отчаянным, самым неподкупным, самым исполнительным. Его сторонились люди, но очень любила удача. И ушел он тоже сам, без единого провала за плечами.
Сечена всегда тянуло к таким людям – неудобным, неправильным, из тех, кого сторонятся хорошие женщины и осторожные мужчины. Словно бы сам мир был тесен для них, и ткань его расходилась под пальцами. В юношестве граф завидовал им, их умению разрывать устоявшийся порядок в клочья даже не замечая того, и только много позже он понял, какое это на самом деле бремя. Но все равно где-то внутри до боли хотелось на минуту, на час стать таким же. Увидеть своими глазами ту пустоту, что лежит за тонким слоем полотна. Ощутить свободу быть кем и чем угодно, и невозможность оставаться чем-то одним. Вырваться. Такие люди всегда были очень жестоки, но Сечена это не смущало – он и сам был жесток. Мир с самого своего создания был населен не только агнцами, да и страшно было представить себе такой хлев! Граф только предпочитал находиться на верхушке пищевой цепи.
Что по-настоящему вызывало и гнев и ощущение бессилия, и желание бороться – так это слепота. Добрые горожане вовсе не хотели уморить до смерти худенькую девочку в платье, похожем на саван. Они просто боялись подойти и бросить монетку. Боялись, что она заговорит, что, не дай Шеан, увяжется следом, что ее беда каким-то образом войдет в их собственную жизнь. Великий король вовсе не хотел двух смертей в своем замке – он просто мечтал чтобы трон занял достойный. Вспомнилось их с Брэдгером знакомство – мальчишка-принц отпустил всех дворцовых птиц, и они погибли. Виконт Сечен тогда был всего лишь пажем – и рискнул поднять руку на самого племянника короля. Одно слово Брэдгера – и ему грозило бы позорное изгнание из Ктежа. Но странный смуглый парень даже не стал отвечать, только кивнул. «Больше я такой глупости не совершу». У Джада просто не нашлось ответа.
Размышления графа прервал шум за спиной – пришли музыканты и теперь занимали свои места. Начальник тайной полиции кивнул им и пошел разыскивать камердинера.

20-е июля Ульмар
Что касается Мстислава, то как раз в это время он очнулся и, оглядевшись по сторонам, не увидел Алёны рядом с собой.
- А где... девица, что целила меня? - вопрос предназначался Торначу, как раз в это время стоял перед окном в той комнате, где и хворал воевода, дымя в открытое окно из своей трубочки.
- Где-где, вон по двору с узелком куда-то топает, - не поворачивая головы ответил гном, зная, что воевода идёт на поправку и скоро уже не нужны ему будут ни его примочки из пещерной слизи, ни сам он, не являющийся даже человеком, что по теперешним временам, при Брэдгаре клятом, было выше, чем что-либо.
- Она уходит? Куда?
- А я почём знаю, Что я, в няньки к вам всем записался, что ли? - проворчал Ломовик.
- Так вернуть её немедленно!
- Ага, вот прямо из окошка выпрыгну, - Торнач криво усмехнулся коммандным словам Мстислава, но всё же прокричал вслед удаляющейся девушке:
- Эй, Алёна батьковна, начальник очнулся, видеть Вас желають. Уж не прогневайтесь. что без эскорта.

20 июля, Ктеж, вплоть до пяти вечера

Постепенно зал начал заполняться придворными. Те, что поплоше, всегда подтягивались первыми, большинство лиц граф даже не помнил. А зря. Особенно ему не нравился один дворянин, темноволосый и узколицый, со странным упорством во взгляде, словно самое его присутствие здесь было причиной постоянной внутренней борьбы. Сечен подозвал кого-то из разносчиков.
- Что это за господин в палевом сюртуке?
- Виконт де Гэрд, ваше сиятельство... Он недавно в столице, - слуга торопливо склонился в поклоне.
- Ты свободен.
Граф прислонился к стенному выступу и продолжил созерцать постепенно густеющую толпу. Вот появились и более влиятельные особы, начали собираться женщины – теперь зал поневоле пестрел яркими красками. Музыканты заиграли что-то тонкое и возвышенное, сначала тихо, потом, с усилением шума в зале, все громче.
Придворный менестрель Каратэль принялся перебирать стальные струны. Цитры и виолы притихли. Гиттерн уверено повел мелодию - ноты спешили за первопроходцем каноном. Те придворные, кто стоял ближе, остановили беседы, прислушиваясь . Полноватый старик нахмурил густые брови и играл, закрыв глаза. Изредка морщился, когда мелькал нечеткий такт.
Солнечный свет тек сквозь цветные драпировки. Сине-зеленые лучи окрашивали стены в глубокие темные цвета. Гармонию разрушали только радужные юбки и мерцавшие в украшениях драгоценные камни.
Мелодии было не до них. Она управляла нотами, не цветами. Гиттерн солировал, набирал силу. До самой высокой ноты. До пика. И, наконец, замолк. Сразу же музыканты ударили в накры, и зал наполнили дробь и благородные голоса лэргасских рожков.
И в эту же секунду распахнулись двери, и в залы вошел король.
Придворные привычно притихли и расползлись по углам – встретиться с монархом взглядом было самой верной дурной приметой из возможных. Впрочем, последнему было явно не до них. Гвендорский посол зашел сразу вслед за Брэдгером и теперь они вполголоса переговаривались. Сечен показался из-за портьеры и, убедившись, что король его увидел, отшагнул обратно.

(с Соуль)

20-е июля Ульмар

Алена споткнулась от неожиданности. Начальник видеть её желает… Собственно в других обстоятельствах девушка бы продолжила свой путь с гордо поднятой головой. Еще чего её вольной да спину гнуть? Но сейчас ноги сами понесли её обратно к корчме.

Травница почти влетела в комнату воеводы, но тут же резко остановилась, словно с размаху налетела на невидимую стену. Её смутил не столько Мстислав, бросивший на неё какой-то странный взгляд, сколько гном, стоявший у окна. Торнач напоминал ей старого Кукшу – кузнеца из её родной деревни. Это был добродушный мужик с веселыми глазами, но его все уважали и даже побаивались. Оно понятно – с кузнецом шутки плохи! Вот и гнома Алена уважала, но в его присутствии испытывала какую-то неловкость, словно девчонка малая.

В данный момент Торнач молчал, но наблюдал за Аленой с каким-то больно уж хитрым выражением на лице, будто все про неё знал, даже то, о чем сама она только догадывалась.

- Что… чт.. что-то случилось? - выдавила она из себя вместе с неестественной улыбкой.