После разговора со жрицей
Алена хмуро теребила преподнесенный ей кошелек. Сквозь дорогую материю хорошо прощупывались тяжелые крупные диски. Монеты... золотые или серебрянные... Какая разница? Она все равно не могла взять этих денег, так как была слишком гордой, а вид у женщины, по чьему приказу ей эти деньги дали, был чересчур надменный.

Девушка оставила кошелек на одном из низеньких столиков храма. Ей даже не нужно было оборачиваться, когда сзади промелькнула чья-то шустрая тень. Кто-то из слуг не применул воспользоваться случаем, и, конечно же, присвоил кошелек. Все правильно. В таких местах либо ты... либо тебя...

Надо было возвращаться в деревню.Все эти князья, воеводы, жрицы и прочие сильные мира сего - не подходящая компания для простой деревенской травницы. Но на дворе была уже ночь, а потратив столько сил на исцеление Мстислава (Алена уже знала его имя), девушка не решилась на подобное путешествие. Впрочем, комнату для ночлега "милостивая хозяйка" сего храма как то позабыла выделить. Поэтому оставался только один выход:

Алена тихонько проскользнула в комнату, где спал Мстислав и притворила за собой дверь. Если её найдут здесь, то, конечно же не выгонят, но... определенно подумают что-нибудь не то. Не пристало молодой незамужней девушке ночевать в одной комнате с неженатым мужчиной. А неженатым ли? Почему-то ведунью этот вопрос волновал.

Но куда сильнее её волновало состояние воеводы. Местные маги и священники почему-то предоставили раненого самомусебе. А между тем рана его оставляла желать лучшего. Лет пять назад подобное ранение не вызвало бы проблем у начинающей лекарши, теперь же приходилось прикладывать немало усилий. Сейчас бы корень ацеласа, да цветы страстоцвета, но увы... И все же Алена не могла оставить раненого. Она склонилась над его неподвижным телом и закрыла глаза. Простейшая магия. Не требующая никаких особых действий или заклинаний. И жизненная энергия тоненькой струйкой стала перетекать из девушки в воеводу. Разумеется, силы скоро покинули девушку и Алена так и заснула, стоя на коленях перед лежанкой Мстислава.

Подобным образом, Алена, сама того не заметив, провела последующие два дня: перелача жизненной силы - сон - передача жизненной силы. Лишь иногда она позволяла себе отвлекаться на еду или на коротенькую прогулку по храму, чтобы размять одеревеневшие мышцы. И её уже совершенно не волновало, что скажут слуги о незамужней девушке, проводящей дни и ночи у постели неженатого (а она была в этом уже уверена) мужчины.

"Обожди здесь". Хорошо сказать. И торчи тут неприкаянным, невесть сколько. А тут мало ли что? Если ты идёшь, на тебя мало кто обращает внимание. Но если ты стоишь... Тут отдельный разговор. Особенно, если стоишь без дела. А какое дело может быть у гнома возле храма? Сложно и придумать с пол-оборота. Попрошайничество? Да, не похож он на нищего. Здоров больно. Хоть в грязи обваляй - не похож. Торговля? Чем? Он не дешёвая шлюха и не крестьянин с редькой, не с просвирками монах, чтобы не привлекать внимание доблестных (тьфу) стражников города.
Торнач постоял немного и двинулся вокруг площади, как бы и оставаясь на ней, но в то же время создавая впечатление весьма занятого. Круг, другой, третий. Полуэльф так и не появлялся. Ломовик расширил круги, начал заходить на соседние улочки и переулки, дабы хотя бы изучить окрестности, если всё равно есть время. Подворотни, лазы в заборах. О, крендель над подъездом! Это булочник. Сапог - это башмачник. Висячая подкова - тут лошадок можно найти. А это что? Нарисовано что-то вроде кошелька. Ростовщик, наверняка или казначей. Что только не придумают, чтобы показать свой социальный статус, мать их за ногу. Наверняка выслуживается, зад корольку Брэдгору лижет...

(совместно с Торвиком)
Лариэль почувствовал, что надо уходить. Для того, чтобы понять это, не нужно быть эльфом - достаточно было оценивающе поглядеть на пару молодцов с железными мечами, тупо топтавшихся позади мелкого старикашки с перекошенным от злости лицом. Сморчок тонко орал, указуя трясущимся перстом в сторону весьма соблазнительно раздетой жены. Лариэль неспешно встал, поправил перевязь с мечом (благо уже был одет) и вихрем пронесся мимо красавицы на балкон. Вслед за ним, повинуясь воплю казначея, выскочили двое громил.
Эльф вскочил на перила, чтобы парням было тяжелее дотянуться до него железом, однако балкон не выдержал такого скопления народу - видимо, архитектор, строивший его, придерживался более принципа красоты, нежели практичности - и рухнул вниз. Первым, что увидел Лариэль, были ноги какого-то гнома, явно не слишком довольного этим обстоятельством. В тот момент, как он вскочил на ноги, верзилы уже неслись прямо на них с воплем "Бей нелюдей!"
Ну вот, не хватало ещё и того, что ему на голову чуть не свалилось то, что помещалось рядом с вывеской этого типчика с мешочком на последней. Если такой богатый, так и строить надо бы поприличнее, а не кое-как. Тьфу! Противно! Сразу видно - не гномская работа. Да ни один порядочный гном не допустит того, чтобы его творение распадалось на глазах у почтеннейшей публики словно карточный домик. Торнач не успел отплеваться от пыли и извёстки, ка понял, что вместе со строительным мусором ему под ноги упало и нечто живое. Рассмотреть толком, кто это, или что не представлялось возможным из-за поднятого фонтана пыли. Зато представлялось возсожным расслышать голоса, послышавшиеся вслед за этим. И они недвусмысленно были направлены против него, ведь других нелюдей в окрестности дома пока и не наблюдалось.
- Нелюдей! Щас! Да таких кабанчиков я пущу на рагу раньше чем они дотянуться до моих подштанников.
Меч был вытащен из под одежды, и вот уже кряжистая фигура Ломовика предстала перед громадными охранниками, давая понять, что голыми руками его взять будет ой как непросто.

После бурной ночи и суетного дня нет ничего лучше и приятнее, чем посмотреть на хорошую драку. Что Хок и сделал с удовольствием. Тем более, что драка пока не обещала стать смертоубийством. Всего-то - двое людей кидаются ни с того, ни с сего на квадратноплечего гнома. Очень любопытно! Хок даже сам с собой заключил пари - пропустит ли с виду неповоротливый гном хоть один удар.

К сожалению, досмотреть столь захватывающее зрелище до конца и узнать результат спора, Вольдемар не смог. Дело начало принимать скверный оборот, когда стало ясно, что гном вовсе не намерен любезничать. Еще не хватало - лужа крови на мостовой храмового квартала! Этого Натаниэль вовек капитану не забудет.

- Тааааак! Это что за разборочки на вверенной мне территории? - громовой голос Хока разом перекрыл лязг железа. Поединщики соизволили остановиться и взглянуть на блюстителя порядка.
- Ты, добрый гном, шел бы свой дорогой, - продолжал Хок, демонстративно поправляя перевязь с мечом. - А мы тут с господами побеседуем.

- Да я что? Разбирайтесь, я вообще тут случайно шёл, - гном быстро спрятал меч под одежду, а то, мало ли что. Уже поворачиваясь и отступая в тень здания он ухмыльнулся в сторону Хока:
- А вот эти квадратномордые жабята на прохожих кидаютя...
Чего не учёл гном, так это то, что один из громил не вынесет таких слов и бросится на него, не взирая на уверенную фигуру Хока на другой стороне улицы и эльфа. Времени доставать клинок заново у гнома просто не оставалось. Но проьтв этих деревенских олухов, нанятых скорее за крутые плечи, нежели за боевые умения и обычной сноровки было более, чем достаточно. На рудниках хорошо учат драться. Драться быстро и насмерть, без пощады. И Ломовик кинулся навстречу бугаю. Но кинулся не на дубинку тому, а под ноги, роняя последнего на булыжники. Громила перекувыркнулся через голову и припечатался широкой спиной к мостовой.
- А так? - Гном уже стоял над ним, опуская со всей силой голову того на камень. Раздался треск. Что-то серое и вязкое, мешаясь с кровью, выплюнулось на мостовую. Тело ещё раз дёрнулось, да так и осталось лежать.
- Ёлы- моталы, - ноги надо было уносить. И, чем раньше, тем лучше. Это не важно, что смотрящий на них стражник вроде бы и настроен пока доброжелательно, но кто знает, что произойдёт, когда он поймёт, что на его глазах произошло убийство человека, страшно сказать, каким-то нелюдем. И Торнач отступил в тень, надеясь проулками, которые невзначай только что прекрасно изучил, поскорей добраться до храма.

Гном поспешно испарился, но Хок вовсе и не собирался гнаться за ним. Громилы сами нарвались, так чего ради искать виноватых? Хлопотное это дело! Только вот вместо лужи крови на мостовой храмового квартала теперь образовалась кучка мозгов. С этим-то как быть? Оставшийся в живых мужик забыл, видно, зачем пришел, и согнулся пополам у забора, издавая неприятные звуки. Хок брезгливо поморщился и пошел прочь.

Жаль, конечно, оставлять такой беспорядок, ну да ничего. Вон сколько тут шастает смиренных послушниц - какая-нибудь да приголубит пострадавшего и поможет схоронить мертвого.

Однако, как тяжело.
Голова расскалывалась мутной чугунно болью. Однако разлёживаться было не след. Такмо можно и всю молодость проспать. Молодость? Мне же... Погдь, не суетись. Мне... э..., ну примерно....
Аха.
Ну лады, а ежли сначала имя вспомнить? А величают меня, стало быть... Ну как же.... ну это...
Аха.
Тяжко мне. С памятью чёй-то. Нешто совсем плохой стал.
Человек приподнялся на локте и оглядел себя.
А ить молодость уже прошла. Охти мне. Поспал называется.
Или не поспал? Ну значит сначала... Не погодь... А они.... А они-то были?
Аха. Стало быть в беспамятстве я. И спрсить кто таков не у кого.
Или есть? Девица вон у окна. С неё и спрос будет
- Красавица, не помогнёшь ли?

Алена сидела у окна и смотрела прямо перед собой невидящим взором. В голове снова и снова прокручивались фрагменты сегодняшнего сна. Вообще-то её частенько мучил один и тот же кошмар: словно она идет по своей родной деревне, а вокруг пылают дома, кричат дети и плачут женщины. И быстрые тени носятся среди всего этого ужаса. Тени варваров с раскосыми глазами.

Этот сон снился ей вот уже четвертый год. С тех пор, как кочевники разорили и уничтожили славийскую деревню, где она родилась. Но сегодня ночью кошмар неожиданно получил продолжение: дома продолжали гореть, а люди вокруг гибнуть, но Алена все еще не просыпалась в холодном поту от собственного крика. Она продолжала идти и идти, как вдруг поняла, что это совсем другая деревня. Это было селение, где она жила последние годы. Девушка присмотрелась к лицам людей и узнала в старике, истекающем кровью на пороге собственного дома, благородного Морка, в женщине, прикрывающей ребенка от занесенного топора, смешливую Раварту, а в самом малыше пятилетнего Эрка.

Но почему-то самый сильный страх Алена испытала, когда увидела горящее «майское» дерево – огромный дуб, увешанный разноцветными ленточками. Местные жители не справляли Купалу, но зато у них был свой не менее интересный праздник. В начале мая они разжигали костер из 12 пород дерева и привязывали на старый дуб ленточки, загадывая желание: красную – на любовь, зеленую – на здоровье, синюю – на колдовство, а белую – на удачу в деле.

Стоит ли говорить, что в большинстве своем дерево пестрело алой тканью, хотя сама Алена привязывала только синие ленты. Впрочем, в этом году она собиралась изменить традиции. Дело в том, что на этот праздник жители выбирали короля и королеву мая, которые в последующий месяц считались мужем и женой. Как правило, такие браки сохранялись на всю жизнь…

…а соседский паренек Аэнгус (один из многочисленных внуков благородного Морка) еще в начале зимы заявил, что подкупит всех жителей деревни, чтобы они выбрали именно его и Алену. И ходили слухи, что он так и сделал: какой бабке дрова нарубил, какой девке ленту в косу подарил, какому парню чарку преподнес. Алена сначала смеялась, а потом начала приглядываться к златокудрому Аэнгусу. Вроде и лицом красен, и телом статен… а ей уже (стыдно подумать!) 19-й год!

Но майской дерево горело, а вместе с ним горели надежды. Алена представила снова эти скитания в поисках дома: голод, страх и одиночество. Она заплакала и даже не отшатнулась, когда один из орков (странно, почему именно орки?) замахнулся на неё кривым мечом. И только тогда она, наконец, проснулась.

- Красавица, не помогнешь ли? – вырвал её из тяжких воспоминаний о ночном кошмаре приятный мужской голос.

Алена вздрогнула и посмотрела на своего пациента, который уже начинал садиться на кровати.

- Только не вставайте! – вскрикнула она и, подлетев к лежанке витязя, легонько надавила ему на грудь, заставляя снова лечь. – У вас серьезная рана. Вы итак пробыли в беспамятстве двое суток… - девушка наморщила нос. И как к нему обратиться? Ваше благородие? Ваша светлость? Добрый человек (хотя какой он ей "добрый человек" - воевода, бывший князь...) - … м… Мстислав? – полуспросила она наконец.

Вот тут и помогло знание проходных дворов. Побежал за ним тот самый или не побежал - кто его знает? Вот только ещё и оглядываться не хватало. Наконец Торнач запыхался и остановился. А, остановившись, прислушался. Погони за ним не было. Ничего, кроме воя одинокого пса под чьим-то крыльцом не было и слышно.
- Вот тэкс, - гном стёр пот со лба и отправился обратно к храму. Может, полуэльфу уже надоело сидеть на дереве. Интересно, они все такие чудные, эти эльфоподобные? Один на вяз взобрался, другой на него сверху свалился. Нет, чем ниже, тем лучше. Комфортнее всего на земле, а уж под землёй - совсем заглядение, если в штреке не засыпет ненароком. Да и засыпет - невелика проблема. Это чтобы гном и не выбрался в какой-нибудь тоннель? А нет - так недолго и новый проложить. Этому же ещё смалолетстыва учат. Что тут сложного? Это вам не по деревьям лазить, где нет ни смысла, ни удовольствия.
Ну, вот и храм. Где там его чудо-юдо по имени Эйренор. Гномы друзей не бросают, да и сообщить надо тому об инциденте с громилами. Чтобы в курсе был. Чай одна комманда.

Хьюмана он убил, великое горе... . Полуэльф мысленно фыркнул. Хьюманов, их по сто штук в день убивай, меньше не станет. Как плесень расползаются по Йиркману - не остановишь. Но промолчал - обижать гнома не стал. Нравился ему этот наивный здоровяк, и ничего с собой поделать Эйренор не мог. Казалось бы, столько лет прожил, никому не верить привык, а славный чудак Торнач взял, да и нашёл ключик к очерствевшей душе полуэльфа.

- Что-нибудь придумаем, друг Торнач. И не в таких переделках бывали. Тем более что ты говоришь - капитан на тебя не набросился.

Вона как... Мстислав, стало быть. Ин ладно. Уже дело. А то ведь человек без имени, как... как... Вобщем плохо оно, без имени.
А девица, однако ж, краса. Глазища, что твои эти... ну как их... Тьфу пропасть. Как чадо новорожденное, ей богу. Ничегошеньки-то головушка не помнит.
- А величать-то тебя как, красна девица? Да и поведай уж заодно, где это я нахожусь. А то, что-то в голове, как в хате татем обнесённой - кормя стен да пыли - ничегошеньки.
Ишь, как зыркает. Знает цену себе, поди невеста наипервая, на всю округу.
Интересно, а где мой меч... О! Меч... А почему я знаю, что у меня должон быть меч? Ой лихо, снова здорово. Так, надо лежать и слушать, покамест, глазастая будет мне сказку сказывать, про витязя хороброго Мстислава.
Да, и кто такой витязь...

Лариэль увидел, как гном, который помог ему отбиться от нападающих, свернул в узкую подворотню. Сейчас оставаться в одиночестве стало опасным. В одиночестве.. Эльф усмехнулся. Много опаснее связываться с женщиной, вдвойне против этого - с красивой. Он решил проследить за невольным помощником и направился следом, стараясь остаться незамеченным. Для этого не пришлось сильно стараться: гном куда-то спешил, ни разу не оглянулся. И тут... Гном остановился возле невысокого бородатого человека... нет, это существо вряд ли было чистокровным человеком - слишком много в нем эльфийских черт. Полукровка.
"Что делать?" - заметались в сознании Лариэля мысли. Если до того он хотел подойти к гному, чтобы напомнить о совместно пережитом, то сейчас... Черная ненависть, блестевшая в глазах полукровки, слегка охладила решимость эльфа. Он остановился немного поодаль.

- Да вроде нет, - Торнач оглянулся, убеждаясь, что по его следам не идёт ни капитан, ни кто-нибудь ещё напоминающий городскую стражу.
Капитан за ним не следовал, но в отдалении от них, около домов внимание гнома привлёк силуэт. Силуэт существа, которое и спрыгнуло с того злополучного балкона у дома ростовщика.
- Э, да вон и "герой", за которым те морды и топали изначально, - кивнул Ломовик полуэльфу, - чтой-то он за мной увязался... Вот и поговорим. Торнач сжал рукоять меча
- Эй, ты, как тебя там! Топай сюда, коли есть что сказать! Не боись, сразу не наваляем, хотя и есть за что.
Гном ёрничал, но по голосу чувствовалось, что настроен он к незнакомцу пока что довольно благожелательно.

Лариэль как можно более уверенно подошел к гному и его собеседнику. Да, идем медленно... уверенной походочкой... улыбаясь уголком губ, чтобы показаться не рохлей, но умелым воином...
Меч в руках гнома напрягал. Не то, чтобы очень сильно, но не давал расслабиться и построить продуманную речь. На всякий случай эльф взялся за рукоять своего хищного друга.
- Приветствую тебя и твоего друга. Увы, нам не удалось познакомиться до этого момента, но с ейчас я с удовольствием пожму твою руку, которую ты протянул мне в момент опасности. Я - Лариэль.

... Чистокровка. Так не бывает. Никто из лесного народа в здравом уме не войдёт в город хьюманов. Никто.

Эйренор сощурился, всматриваясь в ... как его? Лариэль? Чистокровка. А Торнач - молодец. Умудрился спасти эльфа. Герой. Даже и не подумал, что могут не только по голове не погладить, а и вовсе оторвать её - бородатую да наивную гномью голову.

- Эйренор, - полуэльф склонил голову в вежливом полупоклоне. Даже интересно, слышал или нет о грязнокровке, который зарабатывает на жизнь чужой смертью?

Когда дневная суета окончена и дела отступили до завтра - есть время на раздумия.

После того, как полукровка покинул ее, жрица продолжила свою прогулку. Задумчиво пройдя по саду, она уселась на мраморную скамью у стены храма и прикрыла глаза. Натаниэль хотела понять - почему приснившийся сегодня сон не давал ей до сих пор покоя.

Пожары пылают багровым заревом, в воздухе чувствуется удушливый запах гари и дыма. Все ближе и ближе - картина становится все отчетливее, появляются звуки. Душераздирающие крики, в которых сложно узнать человеческие голоса - от них волосы встают дыбом и мороз идет по коже. Треск пожирающего пламени, грохот обрушивающихся зданий. И мерзкий, нечеловеческий хохот... Мельтешащие силуэты - слишком приземистые для людей. Орки! Орки, пирующие кровавое пиршество, утоляющие свою ненависть к человеческому роду. Натаниэль незримым призраком проходит по разоренному городу в ужасе отворачиваясь, но не имея возможности не смотреть. Мужчина, пронзенный копьем, но еще живой, в отчаянии протягивает руки к женщине, с которой срывают одежду глумящиеся уродцы, ребенок, в ужасе бегущий прочь, в тщетной надежде спастись от зубов, вырывающих клочья живой плоти...
Прочь, прочь! Она не может помочь этим несчастным - у нее нет тела, она - всего лишь призрак! Жуткие картины приходят на смену одна другой. Но вот и дворец. Разорение и скверна повсюду. Изорваны прекрасные гобелены, запачкан белый мрамор, кровь невинных превратилась в грязь под ногами. Дальше, дальше, в тронную залу... Нелепая фигура на троне - перья и амулеты, звериные шкуры... Но что это? Глаза Шамана горят темным пламенем, бьющемся в глубине зрачков. Чуждый огонь бушует под оболочкой орка, чуждая мощь, противная всему сущему по своей природе...

Открыв глаза, Натаниэль сообразила, что по-прежнему сидит в саду. Сон, что она вспомнила так живо, был всего лишь сном. Но чувство растущей тревоги не давало девушке поякоя...

Хотя, естественно, никто руки помощи не протягивал, всё случилось само собой. Уж больно гному не нравятся тупоумные мордовороты, поддерживающие королька в его любви исключительной к хьюманам. Но отрицать Торнач ничего не стал, лишь кивнул:
- Торнач я. Торнач Ломовик. Ну что, в кабак что ль двинем? А то достало тут по переулкам шляндить. Мало ль что и как. Там и обмозгуем ситуёвину. Эйренор, где тут хорошо кормят, в курсе? Туда и веди.

Алена улыбнулась, вслушиваясь в говор Мстислава. Слова вроде и понятны, но все же непривычны. Так говорили южнее, в тех племенах откуда была родом её бабка.

- Аленой меня величают – ответила она, непроизвольно подстраиваясь под выговор витязя, - А про произошедшее…Да и не знаю, что уж тут рассказывать. Все, что я помню, это как из леса выскочил смертельно раненый человек. Я ничем не могла ему помочь. Потом откуда то появились орки, и скажу уж честно если бы не вы – меня бы уж и не было бы в живых. Вы меня спасли, но сами были серьёзно ранены.

Словно подтверждая свои слова, девушка начала разматывать повязку на плече Мстислава.

- Потом я отвела вас к себе... ну… чтобы помочь… не могла ж я вас там оставить! Потом приехали какие-то солдаты (Ах Раварта-болтушка, навела таки на мой дом!) и ничего не говоря, чуть ли не силой приволокли нас сюда. В храм. Ну и только тут мне рассказали, что тот человек был наместником, а вы… воеводой… А уж зачем он около нашей деревни оказался, я не ведаю. Про то вам знать лучше… наверное

Алена все пыталась отвести глаза, но витязь упорно продолжал смотреть на неё прямым взглядом, словно душу хотел украсть. (Не даром вся живность земная не любит, когда им в глаза смотрит… она угрозу куда лучше людей чует)

- А вы идете на поправку, - закончила она свою речь, сосредоточенно изучая почти затянувшуюся рану. – Завтра уже можете вставать…

Завтра… А что ей сегодня то делать. В деревню идти поздно, а оставаться на ночь с мужчиной… Нет, ну с бессознательным это одно, а вот с … И что он все в глаза то норовит заглянуть?

Воевода? Это который воев водит. Не просто так, стал быть. Орки? Это такие... Не, те другие были, помельчее. Как их... Тьфу пропасть, не украсть не покараулить. Не голова - сито. каким бабки по весям муку просеивают.
- Ну исполать тебе Алёна - а глазища-то, ух какие глазища. - Благодарствуй, что раненого не бросила, да от ран выходила.
Мстислав попытался сесть, но в голове зашумело.
- А что, девица-краса. Может харч какой сыщется? А то голоден однако, аки медведь по весне...
Боги пресветлые, а кто такой медведь-то... А кажись такой с ушами длинными. Или нет, тот мелкий. И бегает шустро. Того по другому кличут. О, точно - крот. А медведь, это такой... такой... От ить, напасть, хорошо хоть правую руку от левой отличаю. Крепко видно меня эти приложили, орки которые.
- Ты уж прости меня, ежели что не так. Совсем памяти не стало, опосля ранения. Ну как младенец в люльке, ей-ей.
Алёна как-то странно поглядывала и словно мучилась сомнениями.
Неловко ей! Одна, ночь вон на дворе. Месяц через окно ишь, как зарится. А тут мужик, почитай в исподнем одном. А для девки, честь - первое дело. А тут слухи поползти могут.
- Ты, Алёна-краса, не тужи - нет, ну до чего ладная деваха! - Вижу, тягостно тебе со мной. Так ты меня до келейки какой никакой проводи. И спочивать ложись. А утром проведаешь.

Ел гном красиво - по-гномски красиво. С удовольствием ел. Так, что за ушами трещало. И в таких количествах, что тавернщик только успевал подносить и подносить. Хорошо, что недавние покойнички оказались не самыми бедными. В иные времена Эйренор за неделю не тратил на еду столько, сколько сейчас с хрустом разжевываемых костей укладывалось в желудок гнома.

Эльф настороженно сидел по другую сторону стола. Ел мало. Часто оглядывался по сторонам. И явно побаивался полукровку. Но что странно - наплевательски игнорировал кривые взгляды со стороны хьюманов.

Спросить его, откуда и куда, или лучше не трогать?...

Когда первый червячок был заморён, бородатая голова оторвалась от созерцания собственной терелки и повернулась в сторону нового спутника.
- И что, так и будем молчать? Я не глухой. Эйренор тоже. Раз к нам пришёл, а мы тебя приняли, то расскажи о себе. Надо знать, кто твою спину защищать будет. Кстати, друже, - обратился он к полуэльфу, - объясни-ка пока, что тут и как, раз уже наелся.
И принялся за новую порцию жарконо. Но на этот раз движения его были более плавными, как у человека, что, будучи уже сытым ест про запас, не ради утоления голода а ради самой процедуры, приносящей удовольствие могучему организму.

Лариэль неохотно заговорил. Он как мог старался оттянуть момент, когда нужно будет рассказать о себе, но сейчас понял, что молчать дольше уже нельзя.
- Итак, уважаемые, как вы уже знаете, меня зовут Лариэль. Я - странствующий менестрель. Однако настали такие времена, что шататься по дорогам страны, распевая веселые песни, стало небезопасно. Оттого я и подумал, что неплохо будет найти попутчиков из числа тех, что не перережут горло на первом же привале.
Поверьте, я не буду вам обузой, закончил он. - Я хорошо владею мечом, вы - как я заметил, по меньшей мере, господин гном, - тоже.
Эльф обезоруживающе улыбнулся. В этот момент он выглядел совсем как бездомный котенок с огромными грустными глазами, который смотрит прямо вам в душу и словно просит: "Возьмите меня!".
О странном зове, который почти не был слышен сейчас, Лариэль предпочел умолчать.

- Ты уж прости меня, ежели что не так. Совсем памяти не стало, опосля ранения. Ну как младенец в люльке, ей-ей. - пожаловался Мстислав.

Вон оно что! Память отшибло! Теперь понятно, почему воевода так «за здорово живешь» разговаривает с простолюдинкой.

Алена осторожно коснулась головы Мстислава. Со стороны могло показаться, что она просто убрала непослушную прядку со лба, но на самом деле в этот момент она проникла в чужое сознание. Нет, мыслей она читать не умела, просто если очень сильно постараться можно почувствовать самые яркие эмоции и переживания.

В мыслях Мстислава было пусто, как он сам выразился, словно в хате, татем обнесенной. Оно и понятно, слишком быстрое лечение никому на пользу не пойдет. Но у неё ведь и выбора то не было – жрецы не стали бы ходить за воеводой. Впрочем, скоро память вернется, не сегодня так завтра.

- Ты, Алёна-краса, не тужи - продолжал меж тем витязь - Вижу, тягостно тебе со мной. Так ты меня до келейки какой никакой проводи. И спочивать ложись. А утром проведаешь.

Эх, воевода, была бы келейка, разве была б проблема? Но говорить вслух об этом не стоило. В глазах Мстислава читалось: «если что я и на лавке смогу заснуть, и под дверью», а ему больному это никак нельзя.

- Да нет, у меня есть где приткнуться, - против воли соврала Алена, торопливо ставя перед Мстиславом поднос с хлебом и водой, принесенный слугами еще утром. - А мне и вправду пора. Время позднее, еще люди не то подумают…

Алена вскочила, как ошпаренная и бросилась к двери: не хватало только долгих споров уговоров, кто будет спать на улице, а кто в доме. Но у порога она на мгновенье замешкалась… А что если не свидимся боле?... А может… Да ну, он как никак воевода, а она травница простая, хоть и свела их судьба злодейка далеко от дома.

- Еще увидимся, воевода, - вдруг вырвалось из её уст, и Алена поспешила закрыть за собой дверь, пока не сморозила что похуже.

Не в радость было Наддежане продолжать кружиться в танце с молодым ухажером. Он постарался сделать все, чтобы девушка вновь развеселилась. У него это получилось, но когда празднество закончилось, ее продолжали донимать слова ведьмы.
- А ты, дева кроткая нравом… не будет покоя ни в любви, ни в жизни! Вечно маяться тебе! Будь ты проклята!.. – ехидно прокричал перед смертью голос ведьмы у Наддежаны в голове.

Спала той ночью она плохо, из-за чего появились неприглядные мешки под глазами. Пришедшая к ней Берта, подсказала, как изготовить мазь для придания былой свежести лицу. Как ни странно, утро она провела не за молитвословом. Будто что изменилось внутри.

Так, незаметно для садовника, червячок поселяется в яблоке и начинает подтачивать его изнутри. Он ей и нашептывал еретические, на взгляд Натаниэль, мысли. Волосы Наддежана не стала прибирать заколками и шпильками, а оставила распушенными. Большая часть повседневных платьев теперь казались ей более пригодными для монашки. Если изменяться, то плавно. Но Наддежане не хотелось плавно и привычки не смогли повлиять на нее. На сегодня девушка надела платье небесно-голубого цвета. Вырез был более открытым, чем обычно, а лиф украшала вышитые белыми нитями хризантемы.

Когда Берта ушла по свои делам, Наддежана ни секунды не задерживаясь в покоях, направилась в библиотеку. Не вечно же ей читать молитвы.

Открытая галерея, поддерживаемая колонами с растительным орнаментом, соединяла здания храмового комплекса. По пути, она заметила Натаниэль в саду… Наддежана глубоко вздохнула, взяв себя в руки. Вид жрицы вызвал ее нее раздражение, но по девичьему лицу это было не заметно. Все те же широко распахнутые глаза и наивность. Изменения еще не скоро оставят отпечаток на ее молодом лице…

- Господин капитан! Что случилось? Вы здоровы, господин капитан?

Экономка Вольдемара Хока колотила в дверь его спальни и вопила не своим голосом. Хок обнаружил себя сидящим в постели с жуткой дрожью в руках. Он ошалело покрутил головой.

- Господин Хок!
- Все в порядке, госпожа Эус! - Хок наконец сообразил, что надо бы ответить. А то эта дура до утра не даст ему покоя. Но экономка не унималась. Она желала прямо сейчас убедиться, что ее драгоценный жилец в добром здравии, что его не похитили вампиры и не съели оборотни. Пришлось встать и открыть дверь.

- Чего вы ломитесь ко мне среди ночи? - поинтересовался мрачный Хок.
Экономка закатила глаза:
- Вы таааак кричали, господин капитан! Я думала, что вы заболели, или к вам вломился грабитель!
- Все хорошо, госпожа Эус, все просто замечательно, спасибо, что зашли, доброй ночи! - и Хок твердой рукой закрыл дверь, прервав нескончаемый поток охов и ахов.

Но все было не так уж и хорошо. Сколько себя помнил, Хок никогда не страдал ночными кошмарами. Тем более, чтобы просыпаться и кричать. Но сейчас он с содроганием припомнил свой сон.

Незнакомый город. Высокие каменные дома и храмы. Множество людей. И над всем этим - страшное багровое небо. А с неба тянется огромная железная рука. Хватает бегущих людей, сдавливает в ужасной ладони и отбрасывает в сторону. Снова тянется за добычей. И ужасающая тишина. Ни криков, ни стонов. Только леденящий душу хруст костей безответных жертв.

Хок покрылся с ног до головы ледяным потом. Торопливо открыл маленький шкафчик на стене, где хранил на всякий случай бутылку крепкого вина. Трясущимися руками налил стакан, выпил единым духом и свалился на узкую холостяцкую постель. Больше в эту ночь начальника городской стражи никакие сны не тревожили.

Под чавканье гнома (ну сколько может влезть в него в конце концов!) полуэльф начал было говорить об их приключениях, косвенно намекая на странности амулета и обходя экивоками столкновения с власть имущими (хоть эльф и принадлежал к той же нелюбимой правителями "нелюди", но ведь в тавернах всегда были вертухаи короля, умеющие подслушивать пьяный базар посетителей). Начал, но не закончил. Потому что с улицы, широко расхлебянив дверь, ввалилась толпа молодчиков местного разлива, где-то уже слегка принявших на грудь после трудовых будней во имя короля и отечества. Впереди шёл чернобородый детина с маленькими глазками и залысиной в линялом зелёном кафтане. За ним, слегка подпрыгивая, вошёл длиннолицый сухопарый, сгорбленный человек со злыми глазами в сером картузе. За ним стоял похожий на него, но высокого роста, с бугрящимися мышцами и накачанной грудью. Он то сжимал, то разжимал красноватые кулаки, каждый из которых был с пивную кружку. За ними виднелось ещё силуэта четыре, рассмотреть которые пристально не позволяло освещение в таверне. Увидев жующего гнома и его спутников, чернобородый так и застыл в дверях, загородив проход тем, кто шёл следом за ним.
- Джули, ёрш твою медь, - крикнул вошедший в сторону кабатчика, Что за перхоть у тебя тут нынче, а? Мы тут с корешами выпить решили, а теперь как? Это же, твою мать, наше время, а недочеловекам не след хавать там, где люди едят. Слышите, уроды! Джоли, твоя стряпуха нехай вымоет за ними, а то мараться неохота. А вы брысь, пока я добрый.
- Руди, а мож вздрючить грязнож..ых? – процедил сквозь зубы верзила из-за его плеча.

Кабатчик краснел и бледнел одновременно. С одной стороны, нелюди, евшие у него, заказали столько и заплатили так, что Руди со своей компанией и за не делю не покрыли бы, а с другой – прослыть защитником гномов и эльфов в нынешние времена щначило подписать себе приговор, если не на рудники, то на то, что любая шваль будет обходить таверну стороной, а в случае красного петуха никто не позовёт ни стражу, ни пожарных.
- Так это, господа ткачи, вы ж рановато нынче, - пытаясь не рассердить ни тех ни других, процедил он от стойки, - Я поговорю с… господами
- Господами? Да я зад свой подтирал этими господами! – хорошо поставленный голос Руди гремел под сводами таверны.
Пока шла перепалка вошедших с трактирщиком, Торнач молчал. Точнее – усиленно работал челюстями, пытаюсь за паузу, пока дело не коснулось их напрямую уничтожить как можно больше из того, что ещё оставалось нетронутым на столе, но при последних словах чернобородого он отёр тыльной стороной ладони рот и, произнеся короткое «Всё», стал выбираться из-за стола.
- Зад подтирал, после того, как его гномы надрали или после того, как эльфы стрелами истыкали? – голос Ломовика был спокоен, но чувствовалось, что внутри него уже полыхает огонь.
- Да ты, мразь.. – чернобородый с поднятым кулаком ринулся на гнома. Идущие за ним вошли в дверь, и, образовав неправильный полукруг, рассредоточились по заведению, встав между столиком, за которым сидели Эйренор с товарищами и трактирной стойкой. На потных, не совсем трезвых лицах играли улыбки похотливого торжества. Они были уверены в своей близкой победе над так кстати подвернувшимися нелюдями. Ведь так славно пиво идёт после хорошей драки!
Торжество чернобородого было недолгим. Как и терпение гнома.
- Хрясь, - сказала секира. И обрубок кисти Руди покатился под стол, мешаясь с грязью…

Алена очутилась в мрачном помещении храма. Огромные колонны, выступающие из темноты, гулкое эхо шахов и ощущение опасности тут же отбили всякое желание оставаться здесь. Место то моленое, и кто знает, что тут ночами творится.

Сон на какой-нибудь парковой скамеечке города тоже не привлекал. Город - не деревня, местное хулиганье мимо не пройдет.

Поэтому оставался один только выход: Алена достала из котомки короткий плащик с капюшоном и направилась в ближайшую корчму, где решила бодрствовать до самого утра.

"А там можно будет под каким-нибудь дубком при дороге поспать" - рассуждала она про себя, забиваясь в самый дальний угол корчмы и подозрительно присматриваясь к посетителям.

За соседним столиком сидела престранная компания, эльф, полуэльф и гном. НО они мирно беседовали и не вызывали у девушки опасений. .

- Авось пронесет, - прошептала Алена, посильнее надвинув капюшон на лицо и склонившись над кружкой с горячим бульоном (все, на что хватило её скудных грошей).

Но, как говаривал отец, если неприятности могут случится, они обязательно случаться. В корчму ввалилась кампания судя по всему уже нетрезвых молодчиков и начала задирать посетителей.

- Эй, красотка, я вижу ты скучаешь?

Алёна подняла глаза и увидела перед собой неопрятного мужика из той самой компании. Он был здоров, пьян, а в бороде затряли остатки пищи, судя по запаху недельной давности. Так, и ей досталось.

- Нет, я отлично провожу время в одиночестве, - поморщилась она.

= Да ладно, - не отставал мужик, - давай.. выпьем... а потом... может... я еще придумаю чего нибудь.

Видимо Алене полагалось при этих словах расстаять и сигануть к собеседнику на колени, но вместо этого девушка ударила нахала по тянущейся к ней руке.

- Может ты чего не поняла, - вскипел здоровяк, - но у тебя нет выбора. Будь поласковее.

С этими словами бородач по-хозяйски положил лапищу на Аленино колено. Девушка, не раздумывая, вскочила и в результате пролила горячий бульон прямо на причинное место нахала.

- Ах ты ссс... - взревел мужик. Затем он каким-то молниеносным броском перекинул свою здоровенную тушу через стол и прижал Алену за горло к стене.

"Профессионал!" - пронеслось в мыслях Алены. Однако мысль о том, что же делать дальше или какое заклинание применять в голову не шла.

Меч Лариэля запел, рассекая липкий воздух. Он торжествовал и слегка подрагивал, сыто сотрясался в руках хозяина. Парочка молодчиков уже лежала без чувств, а может и без их источника...
Тут взгляд эльфа упал на живописную группу возле стены. Какая-то крупнокалиберная сволочь пыталась причинить вред даме! Лариэль, впадавший в священное безумие при виде любого обидчика девушек, ринулся вперед. Рукоять меча описала красивую дугу и точно рассчитанным движением опустилась на загривок звероподобного нахала. Тот как подкошенный рухнул на пол, кулем загородив дорогу подбегающим соратникам. Девушка, кажется, была в порядке, но времени убедиться в этом у барда не осталось. Завопив первую пришедшую на ум песню, Лариэль кинулся на врагов. А над полем сражения, в которое в минуту превратилась таверна, звенело:

Мы шли, как морская волна, что не сдержат и скалы.
Мы шли, и повсюду молвою наш шаг раздавался.
мы шли, ведь мы помнили слово, что людям давали.
Не наша вина, что меж ними изменник сыскался!
Но в гордой стране не забыли, как держат оружье,
И нам оставалось лишь выжечь гнездо хищной стаи!

Давай же, хей, хьюман, натягивай лук свой потуже,
Коль выйти за стены отваги тебе не хватает!..*

_____________________

Используется переделанная песня Крыса и Шмендры "Пепел Нью-Кастла"

Конечно, ни один нормальный человек в состоянии среднего алкогольного опьянения не стерпит, если стайка нелюдей начнёт качать свои права и лапать их баб. А как же иначе? Если баба в их трактире в их время то она их. По умолчанию. И баста. Торг тут неуместен. А что эти нелюди ещё и огрызаются, так за это, без сомнения, надо бы отдать их страже. Но это потом. А пока навалять люлей по самое "ой", дабы знали, что здесь почём. Пока чернобородый поминал родных гнома нехорошими словами командование ткачами взял на себя вошедший вместе с ним человек в картузе. Вскочив на стол, он скрипящим голосом отдавал распоряжения компаньонам и те его отчего-то слушали.
- Дрын - спава, Дэнис- слева, Патлатый - твой полукровка. Братья Рылко - ваш гном. Да плюньте на бабу, никуда не денется. Штырь - нож дома не оставил? Возьми у Джули. У него на стойке много.
А сам между делом расстёгивал ремень с подозрительно острой пряжкой, дающей отсветы даже в чаде таверны.
Гному наперерез двинулись два звероподобных мужлана, правда без оружия. Мимо уха просвестел нож, брошенный со стороны стойки и Торнач слегка развернулся, пытаясь, чтобы Руди и близнецы оказались между ним и Штырём, кидавшим острые предметы. К полуэльфу, всё ещё сидевшему за столом развернулся длинный парень с густыми бровями и причёской-'горшком', белозубо улыбающийся и поигрывающий дубинкой, сооружённой из ножки от табурета, сломанного тут же. Высоченный лоб с красными кулаками вдруг вытащил откуда-то нож и, немного качаясь из стороны в сторону пошёл на Лариэля, обходя того справа и , то делая резкие движения в его сторону длинной рукой сорудием убийства, то вновь отступая на безопасное расстояние. С другой же стороны, пока не приближаясь близко, по полукольцу, начал обходить эльфа незаметный сероватый Дэнис, пристально следящий за тем, как среагирует эльф на выпадки жердеобразного ткача.

Почему-то Алена была больше, чем уверена, что помощи ей ждать не от кого. Но вдруг, когда её глаза уже начала заволакивать кровавая пелена, хватка бородача резко ослабла и он, как подкошенный, упал к её ногам. Алена благодарно взглянула на своего избавителя, но тот уже рубил кого-то ещё, напевая при этом песенку и не обращая на девушку никакого внимания.

- Пора бы и честь знать, - прошептала Алена и, пошатываясь, побрела к двери. Однако, не успела она сделать и трех шагов, как корчма покачнулась, и вместо стены почему-то оказался пол. Травница не сразу сообразила, что «оглушенный» бородач схватил её за ногу и, когда она упала, начал со злорадной усмешкой подтягивать её к себе.

Алена машинально произнесла «слово огня». Борода мужика весело затрещала, но пламя так и не вспыхнуло. Большая часть сил девушки ушла на лечение Мстислава. Оставалось только перевернуться на спину и со всей силы лягнуть нахала свободной ногой в бульбообразный нос.

- Твою мать! – завопил мужик, - хватаясь за поврежденное лицо. Впрочем в следующее же мгновенье он пришел в себя и вновь попытался ухватить Алену за ногу. Но та уже на четвереньках ползла в сторону выхода, не особо заботясь о том, как она сейчас выглядела со стороны.

- Куда-то собралась? – как гром среди ясного неба раздался голос над ухом. В следующее мгновенье девушку оторвало от пола. И вот уже она стояла на столе, а её держал за волосы верзила вдвое больше предыдущего. В другой руке мучитель держал ремень с полозрительно острой пряжкой.

- Может составишь компанию мне, когда ребята разберутся с этими... этими!

Опять... Полуэльф мысленно скривился. Эти животные опять нарываются. Жаль, что Торнач не удержался, но кто бы тут удержался? Значит, придётся опять убивать. Жаль, что так и не собрался купить себе доспех, но, может быть - это и к лучшему?

- Не оставляй в живых! - крикнул он на лесном языке. Кому нужно - тот поймёт. А кому не нужно - того и в живых не будет. Этот нож - сюда, а тот - туда. Этого рубануть по горлу самым концом лезвия, и можно не вспоминать более, а этот эк-зем-пляр... - Эйренор отбил один удар, второй, третий, и решил что ему надоело - пусть любуется на свои кишки. Не так много среди хьюманов тех, кто будет быстрее взбешённого эльфа, и уж точно - этот не из таких.

...Удар не прошёл. И ещё один... И следующий. Хьюман перед ним двигался на удивление быстро, но не так быстро, как будет двигаться опытный воин. Двигался он... как НЕЧЕЛОВЕК. И глаза у врага были - НЕЛЮДСКИЕ.

Ещё удар, и ещё один, а третий полуэльф почти пропустил. Вернее - вовсе пропустил, но... чёрным светом вновь полыхнул медальон, чёрным светом вспыхнули глаза полукровки, и Эйренор ощутил, как неожиданно медленно стали двигаться все вокруг. И... что-то странное случилось и с его глазами. Он как будто увидел тень, сидящую внутри хъюмана. Увидел, и почувствовал, что сила - на его стороне. И - не силой медальона - а какой-то иной - своей - силой направил свой удар в сердце врага. И, прежде чем мир вернулся к своему обычному облику, Эйренор увидел, как тень вокруг хьюмана растворяется, исчезая в никуда.

...теперь все стало как-то даже слишком просто. Магия песни барда отводила руку врага, превращая верный удар в досадный своей близостью промах, да и сами хъюманы как-то подрастеряли свой пыл, когда задохлик полуэльф как-то неожиданно воткнул клинок в сердце их главаря.

Впрочем, это вовсе не означало что троица нелюдей собиралась кого-то щадить, и схватка очень быстро превратилась в бойню. Тем, кто падал на колени - эльф и гном рубили головы. Тем, кто забивался в угол и закрывал лицо руками - вгоняли клинок в живот. Убегавших догоняли метательные ножи. Пришедшие убивать в своё удовольствие очень скоро все лежали трупами.

Да, ну и попали они в переплет! Лариэль удивленно качнул златокудрой головой, полируя неровно отрезанным куском рубахи одного из убитых лезвие клинка. Эльф почувствовал себя соловьем, у которого внезапно выросли когти хищной гарпии. Что ж это такое творится на его пути?
Бард припомнил свои последние приключения: жених сельской девчушки, маг, охрана казначея... При мысли об Эрике глаза его на миг подернулись сладкой дымкой воспоминаний, но он могучим усилием воли вернулся к остывающим телам нынешних противников. И тут эльф заметил на полу испуганную девочку - ту самую, что давешний верзила пытался превратить в затычку для щелей в бревнах избы.
Выпятив грудь, Лариэль учтиво протянул даме руку. А девчонка-то ничего, глазастая!
Он изобразил на своем лице лучезарнейшую из всего своего арсенала улыбку. Но тут же, спохватившись, убрал в ножны меч.
- Прекрасная..! - вдохновенно начал эльф.

- Прекрасная, прекрасная, - передразнил гном, обтирая лезвие секиры и осматривая следы побоища, - Когти рвать надо отсюда, а не хламуры заводить. Вы хозяина видите? Нет? Я тоже. И я догадываюсь, кто ещё сюда скоро пожалует. И, скорее всего, это будет отнюдь не моя родня. И, что бы вы не говорили, а я вам вот что скажу: на рудники мне возвращаться без надобности. Того же и вам советую. Ну, давай, успокаивай девку по дороге.
И гном направился к выходу, приклашая последовать за собой всю пёструю компанию. По дороге оглядев трупы, он забрал у человека в картузе, распластавшегося на столе его пояс с острой пряжкой.
- Пригодится. Ну, мы идём или как?
И гном, открыв дверь, вышел из трактира.

Вернувшаяся к себе в келью Натаниэль, некоторое время смотрела в пламя свечи, горевшей на столе. О, Шеан, мать всего, что же творится вокруг? Какие испытания ты посылаешь детям своим? Но полно - не в твоих обычиях подвергать своих детей опасности... Жрица устало потерла виски, опустилась на кровать. Она давно собиралась связаться с учителем, но навалившиеся заботы не давали такой возможности. Вот и сейчас она слишком устала и вымоталась для того, чтобы сосредоточится на правильном изложении того, что ее тревожило последнее время. Завтра. Она обязательно свяжется с учителем завтра.

Внезапно проснувшись среди ночи, Натаниэль с тревогой поняла, что в ее келье находится кто-то посторонний. Догорающая свеча высветила низкорослую фигуру, метнувшуюся от дверей к кровати, где лежала девушка. Плохо понимая от страха что она делает, Натаниэль скатилась на пол с потивоположной стороны и, вскочив на ноги, подхватила с пола первое, что попалось в руки. Фигура неведомо откуда взявшегося в храме орка стремительно приближалась. В ужасе жрица нанесла ему удар небольшим табуретом, так кстати подвернувшимся под руки.

Холодный ночной воздух - как эликсир жизни, после вони в трактире им просто не надышишься. Вот и полуэльф никак не мог надышаться, правда - под ноги глядеть не забывал. Не хватало ему наступить на железные кирпичи в мостовой - и пропахать улицу носом. И, всматриваясь в тёмную дорогу перед собой, он был первым, кто заметил неподвижное тело. Не будь рядом гнома - Эйренор прошел бы мимо. Но рядом с этим неизлечимым чудаком как-то неловко было проявлять чёрствость. А опустившись на колено рядом с трупом, полуэльф сразу же поблагодарил порыв к человеколюбию. Ибо уж слишком интересной была рана. И слишком уж характерное оружие торчало из неё.

Орочье копьё!

Наддежана заворочалась, услышав грохот, но вскакивать с кровати не спешила. Немного бы еще понежится на мягкой перине. Балахон над огромной для хрупкой девушки кроватью не позволял проникать звездному свету. Принцесса еле просипела, - Берта, еще чуть-чуть и я встану...
Только с ее губ слетели эти слова, как до Наддежаны дошло. Именно дошло! Нападение, атака и крик в комнате Натаниэль! Что происходит? - в панике подумала она, вскакивая с кровати в одной ночной сорочке. Она откинула тяжелую шторину балахона и бросилась к тумбочке, где хранила кинжал. Чтобы не произошло!.. Наддежана была испуганна и растерянна. Возможно она и понимала, что кинжал не защитит ее, возникни реальная опасность...
Инстинкты...

Алена почувствовала медный привкус. Когда она летела со стола вниз головой, то нечаянно прикусила губу и вот теперь с уголка рта сочилась кровь. Девушка инстинктивно попыталась притронутся к ране, но тут же отдернула руку, чуть не вскрикнув от боли.

- Прекрасная! – Эльф, сияя лучезарной улыбкой склонился над ней с протянутой рукой.

Да уж, прекрасная, нечего сказать. Одна, в занюханной корчме, губа разбита, одежда изодрана и перепачкана, волосы растрепались и теперь рыжеватым ковром устилали заплеванный пол. Эльф же напротив выглядел так, словно собрался на бал. Одежда даже не помялась, волосы лежали идеальными локонами. Травница даже поморщилась – не любила она красивых мужиков. Точнее не доверяла им. Еще мать говорила: «Ты, Аленка, от красивых держись подальше. Несерьезные они. Девки для них, что для тебя рубаха – каждая новая лучшее».

Алена и держалась бы, но в подобной ситуации ломануться, куда глаза глядят, было не лучшим выходом. Тем более, что корчма, если не считать трупов и раненых, уже практически опустела (полуэльф с гномом вышли и, насколько травница могла видеть скврозь продырявленную стену, исследовади что-то лежащее на земле неподалеку от места потасовки). А оставаться совсем одной как-то не хотелось.

- Господин, чем я могу отблагодарить вас за помощь? – пролепетала она, протягивая эльфу руку и следуя за ним к выходу из корчмы.

Ох ты, святы мои. Они что ту, по начам вообще не спят. Ишь благочестивицы.
А по поверху грохот и вопли. Не! Не ладно что-то. А раз не ладно, стало быть проверить надо.
Лучше уж от этой, ну как их..., да что ж такое... ну которые во храминах... тьфу, пропасть. Короче лучше от их набольшей схлопотать, чем лихо проворонить.
Мстислав сел на лежанке. В голове гудело, будто несколько колоколов разом трезвонили к... ну к этой..., которая служба ещё!
Поднялся и пошатываясь двинулся к двери.
Дойти однако ж не успел.
Вона как. Ну и харя у тя, любезный. Поперёк себя шире. А ить знакомая харя! Только вот откуда не припомню.
А вот то, что у тя в лапах, это я пожалуй знаю. Это брат, копьецо называется. И ежели таким в пузо словить, то обеспечен тебе карачун, но не сразу, а опосля многих страданий.
Если б Мстислав только на разум свой, много чего позабывший ориентировался, то здесь бы и сыскал свой конец. Однако ж тело, само вспомнило что в таких случаях делать надо - кувырком под копьё - Ой, матушки, как башка то кругом пошла! - и по местам причинным - потому как бой, не до политесов.
Орк, а в келью ввалился именно орк, приоткрыл пасть, сипло выдохнул и бросив копьё, рухнул головой вперёд, зажимая лапами, то самое.
Вот и ладно. Но слабость то какая. Видать здорово меня тогда... не помню когда. Зато теперь помню главное. И память эта чёрным вороном в уши надрывается - не ходят эти судари по одному. От того и вопль женский на поверхе.
Мстислав подобрал копьё.
Дрянь конечно, но всё лучше, чем с руками голыми.
Ну и сколько ж вас во храмину пожаловало? Узнаем сейчас

Послышался грохот. Отчетливо слышались звуки боя между стражником и напавшими орками. Наддежана сжала рукоять кинжала и никак не могла заставить сдвинуться себя с места. У нее начиналась истерика...
Хруст и звон от тяжелого доспеха. Страж проиграл эту битву. Грохот в дверь и по щеке принцессы покатилась слеза. Глубоко дыша, она вроде начала соображать.

Наддежана распахнула единственное в комнате окно и оглянулась. Орки просто выбили дверь, а щепки разлетелись в разные стороны. Ее не задело, балдахин прикрыл. Принцесса поскорее забралась на подоконник и выбралась в окно. Холодный ночной ветер вызвал дрож, но она не заметила этого. Страх за свою жизнь полностью занимал ее мысли. Комната была в основном здании одного из храмовых комплексов. С этой стороны были балконы. Цепляясь пальцами за щели между каменных блоков, принцесса, обдирая кожу, медленно передвигалась в сторону ближайшего балкона.

Голова орка показалась из окна, но плечи не позволили ему полностью выглянуть в узкое отверстие. Боком, протиснувшись наружу, он попробовал достать принцессу копьем, но неудобно перехватил древко и только распорол ей подол сорочки.
Наддежана вскрикнула от страху и едва не сорвалась вниз. Высота пугала ее, но девушка нашла в себе смелость и продолжала продвигаться к балкону.
- Аргх... - сказал орк, застряв в окне. Девка была уже далеко, копьем он не дотягивался. Орк его едва не выронил, пытаясь метнуть копье в принцессу. Хвала непонятному орочьему богу, тот удержал оружие. Орк хотел попробовать перехватить девицу на балконе, который приметил только что, но что такое?!

Послышался противный хохот, когда второй орк не смог вытащить неудачливого убийцу.
- Хватай девку! - скомандовал он, а сам заворочался, пытаясь освободиться.
***
Ордок осклабился и двумя ударами дубины по голове забил насмерть застрявшего командира. Он давно уже хотел избавиться от него.
***
Наддежана услышала предсмертный вой и закрыла на секунду глаза, орк выронил свое копье. Наконечник блеснул в лунном свете. Отблеск метала потонул в листве, скрывшись в зарослях кустарника. Тупой конец древка еле виднелся в темноте ночи.
Ей оставалось еще пара метров до балкона…

Истошный женский визг за окном сверлил уши полусонного Хока. О боги, нет мне покоя! Капитан выругался и встал, чтобы закрыть поплотнее створку окна. Да что же это за дура орет ни свет, ни заря? Шлюху что ли уламывают на халяву?

На мостовой, слабо освещенной уличным масляным фонарем, лежала женщина. Она уже не кричала и вообще не двигалась. Потому что в горле у нее торчало короткое копье. А держал это копье... Орк! О, боги!

Хок не помнил, как натягивал камзол, как впрыгивал в сапоги. Скатываясь по лестнице, на ходу вытащил из ножен клинок. Вылетел на улицу, но орк уже оставил труп и прытко побежал по улице в направлении храмового квартала.

Топая сапогами, Хок помчался следом.

- Торнач... - медленно проговорил полуэльф, чувствуя, как в нём опять закипает бешенство. Вечная война между Лесным Народом и Степной Стаей была здесь ни при чём. Просто... любой эльф - даже полукровка - всегда почувствует по запаху, куда ушёл орк. А орк... орк ушёл в сторону Храма. И был орк не один. - ты как хочешь, а я иду в Храм.

И - сорвался с места. Бегом, скорее! Скорее успеть, пока эти звери не тронули Натаниэль!

Девушку отделяло полметра до цели, когда на балкон выбежал орк. Она испугано распахнула глаза. Монстр взревел и бросился в ее сторону.
До них донеслись звуки сражения. Совсем близко, в коридоре, бился паладин с тремя орками.
Страх в глазах жертвы для орка стал сигналом к нападению. Наддежане некуда было бежать, и расставаться с жизнью она не хотела. Она приготовилась и усилием воли заставила себя прыгнуть. Уцепившись за бортик балкона, Наддежана повисла на руках. До земли было еще далеко, а орк не ожидал, что девушка решится прыгнуть.

Паладин в неполном латном доспехе отступил к балкону. Двое орков так и остались лежать в коридоре. Доспех паладина был весь в крови. Обоюдоострый двуручник в умелых руках, подобно молоту господа, покарает еще не одного орка в эту ночь.

Обманный укол копья монстр направил в левый бок паладина и тут же последовал второй, чтобы проткнуть рыцарю незащищенную металлической пластиной ногу.
Паладин, хранимый богиней, рубанул справа налево снизу вверх. Он отбил ложный выпад и сменил позицию, шагнув вправо и вперед. Наконечник копья не сумел причинить рыцарю ожидаемого вреда и тот рубанул сверху слева направо до пояса. Орк зарычал от боли, меч глубоко вошел в плечо. Тварь выронила копье и отступила. Паладин, хромая и терпя боль в ноге, вонзил в грудь орка меч. Монстр открыл пасть, в последний раз дернулся, и сдох.

В пылу сражения рыцарь не заметил другого орка на балконе, а вот тот заметил рыцаря. Девчонка больше не интересовала монстра. Наддежана из последних сил держалась, от напряжения нетренированные мышцы начала сводить судорога. Закусив до боли губу, принцесса попробовала подтянуться. Орк подкрался со спины и замахнулся на паладина дубиной. Без шлема паладину хватило бы одного удара. Расстроила планы орка, вскрикнувшая принцесса. Она кое-как сумела подтянуться. Чего только не сумеешь, коли жить захочется. Она сквозь один из украшавших балкон фигурных проемов, заметила подкрадывавшегося к паладину орка.
Паладин выдернул меч из тела убитого и резко развернувшись, рубанул на уровне груди параллельно земле. Орк не успел завершить удар, дубина выпала из ослабевшей лапы. Двуручник разрубил ему грудную клетку, благо сердце не вывалилось...
Орк рухнул, жизнь медленно покинула гнусную тварь. Паладин тут же бросился к девушке, помочь ей забраться на балкон. Если бы она не предупредила, не орки, а он бы лежал тут.
- Ты не ранена, солнце? - спросил паладин с улыбкой. Его совсем не интересовало то, что Наддежана была в полупрозрачной ночной сорочке. А вот Наддежану это сильно беспокоило... Девушка вытерла слезы. Хотелось разрыдаться, но вид паладина придал ей сил.
- Нет, - выдохнула принцесса, - я в порядке.
Рыцарь кивнул и оглянулся. Звуки битвы за Храм еще не стихли.
- Следуй за мной и держись позади, - сказал паладин и хромая направился в сторону источника шума.
Наддежана без возражений последовала за воином. Она не хотела бы сейчас остаться одна. Девушка шла босиком по окровавленному полу, но не это было важным в данный момент.

Да сколько их!
Орки по всему поверху. Знать бы ещё, колько своих...
Мстислав мягко, спасибо память телесная пкрепче будет супротив обычной, двигался вдоль стены. Сейчас бы схрон какой, или уж доспех. Желательно латный.
Где-то, судя по всему в левом крыле храмины, нарастал ор. Видать жертву нашли, душегубы. Ой, худо кому-то...
Новый противник появился неожиданно - вывалился из кельи прямо перед носом.
Тут уж, помогай боги. И кто быстрее.
Тяжёлый, грубоотесанный кремневый наконечник пробил горло орка, заставив его булькнуть и плеснуть кровью. Назад копьё не шло.
А и ладно. Этот-то с мечом. Дерьмовый конечно мечишко, однако ж всё привычнее.
Где-то, внутри большого истерзанного и не до конца оправившегося от хворей и ран тела, просыпался незнакомый - хотя ему сейчас всё внове - дикий азарт.

Торнач припустил вслед за полуэльфом, но ноги того работали не в пример проворней. Нет, если природа наградила тебя короткими ногами, то кто может потребовать, чтобы ты бегал, как сайгак в момент ьрачных игр? Да ещё и с секирой наперевес. Ну куда, спрашивается он ломанулся? Наплевал на всё и всех. Опаньки - герой паладинствующий, а не чудо с проклятым кулоном. А если гном от него отстанет? Чего хорошего?
Гном бежал и мысленно ругал Эйленора за горячность. Ну разве так наступают? Надо ж всё проверить, сомкнуть щиты, приготовить секиры, на счёт раз... А вот и храм. И полуэльф, скрывающийся в его дверях.
С первого же взгляда было ясно, что на храм произошло нападение. Половена витражей в окнах была разбита а клумбы, до того блистающие порядком, вытоптаны грубыми сапожищами.
Гном, держась за низ живота и отдуваясь после бега подошёл к дверям.
В храме царил беспорядок. Битые стёкла, опрокинутые подсвечники, следы ударав на колоннах и стенах, сорванные иконы, перевёрнутые скамьи - вот пожалуй неполный перечень того, что можно было увидеть там, где лишь недавно был идеальный порядок.
- Что за хрень...
Голоса и шум битвы слышался со второго этажа. На оставшихся стражников, числом около двадцати, напирало около трёх десятков орков, всё сужая кольцо их обороны. Ещё около десятка здоровенных тварей шаталось по другим помещениям, вытаскивая из келий и тут же на месте убивая тех, кто пытался от них скрываться. Двое из них уже ломились в дверь к Натаниэль, используя голову третьего в качестве тарана.

Орка, прущего напролом, капитан все же настиг. Мерзкая тварь взбежала на ступени храма да там и осталась лежать, сраженная клинком Хока.

Рыча медведем, Хок ворвался в распахнутые двери храма. Боги, ну и разгром! Словно смерч прошелся по святилищу, разнося и сокрушая все на своем пути. Сверху доносились вопли и звон металла. Но... там же кельи наверху. Там же леди Натаниэль!

Каким-то чудом (не иначе, как по милости богини), удар Натаниэль достиг своей цели. Жаждущий добраться до жертвы орк не ожидал сопротивления и рухнул на кровать, сраженный ударом в висок. Выпустив табурет из рук, жрица, беззвучно всхлипнув, метнулась к двери своей кельи, вовремя успев ее захлопнуть - в коридоре мелькали фигуры других орков. Отовсюду неслись крики, звон, грохот. Нападение на храм! О, Шеан! Как такое возможно!?
Вздрогнув от удара, обрушевшегося на дверь снаружи, Натаниэль бросила взгляд на неподвижного орка в келье. Подбежала к окну - во дворе царила суета, мелькали огоньки факелов. Было похоже, что стража, проспавшая нападение, все же решила реабилитироваться хоть частично. Не проронив за все время ни звука, девушка в отчаянии заломила руки - она представила, сколько невиновных погибло и погибнет сегодня. Преклонив колени, она закрыла глаза и, не обращая внимания на шум за дверью, взмолилась Шеан - о людях, чья кровь сейчас смешивается с прахом.

Как ему удалось прорваться сквозь орков, и встать плечом к плечу к хьюману, Эйренор так и не смог потом вспомнить. Все, что было от момента, когда он понял, куда ушли орки, и до осознания себя в кольце стражников храма - утонуло в тумане.

Впрочем, все это было неважно. Важно было выгнать этих тварей с этажа, чтобы ни один... Будь он хьюманом - уже был бы мёртв. Без доспеха, без длинного клинка - ты лёгкая добыча для орка с его звериной силой и руками чуть не длиннее ног. Спасала эльфийская скорость. Мешала близость стали и железа - но до них ли сейчас?

Ее молитва была услышана. Натаниэль ощутила, как магическая энергия, божественная благодать закручивается вокруг, в ожидании того, что бы ее направили к цели. Богиня снизошла в своей милости к любимой дщери, откликнулась на призыв и мольбы.
Словно в трансе девушка поднялась с колен, подошла к окну. Зарево разгоравшегося пожара (было похоже, что подожгли пристройки), выхватывало фигуры людей и орков, отбескивало на полосках стали, отражалось в глазах защитников и нападавших. Крики, казалось, усиливались. На миг жрице показалось, что ее сон, ее кошмар, стал явью. Что сейчас она снова увидит несчастныю женщину, чье тело терзают мерзкие животные. Холодная ярость разгорелась в сердце, ногти больно впились в ладони, когда непроизвольно сжались кулаки. Натаниэль коротко выдохнула, сузила глаза. Шеан не допустит. Этого не должно быть. Она сумеет защитить город.
Небо прорезала ветвистая молния, ослепительной вспышкой оставившая свою тень на сетчатке глаз. Несколько стражей храма отшатнулись от горстей пепла, что остались от их зеленокожих противников. Оглушительный раскат грома на миг перекрыл шум битвы. Поднявшийся вслед за тем ветер валил с ног налетчиков, вырывал оружие из их сильных рук, толкал в спину прямо на мечи людей-защитников.
Чувствуя, как сквозь нее струится, течет энергия, Натаниэль не переставала возносить хвалы своей богине. Своим вмешательством она переломила ход битвы - сонные, растерянные, взятые в расплох люди пришли в себя, собрались. Воодушевленные такой явной поддержкой, они с яростью набросились на захватчиков. Однако сама жрица слабела на глазах. Такая концентрация отняла масу сил - вскоре стих ветер, больше не гремел гром, а сама она медленно сползала по стене на пол.

Выносил паладин орков одного за другим. Раненная нога попеременно давала о себе знать. Второй этаж они с Наддежаной покинули, так и не встретив там монстров. Но работы рыцарю хватало. Лицо принцессы напоминало холодную маску, которую одевают во время театральных представлений актер с ролью тайного злоумышленника. Она с покорностью следовала за рыцарем, мысли вертелись вокруг событий с ведьмой. Несколько беззвучных проклятий и вопрос "почему все это происходит именно сейчас?" остался без ответа.
Расправившись с орком, паладин подошел к Наддежане. Его обеспокоенный взгляд, словно вернул ее к реальности.
- Ты должна быть сильной, солнце. Сегодня богиня испытывает нашу веру.
- Это несправедливо, возможно утром... - принцесса задрожала. Рыцарь прислонил двуручник к стене и посмотрел на принцессу с высоты своего роста.
- Уже ничего не изменить, - ответил ей рыцарь, вера его казалась непоколебимой. В момент физических страданий он нисколько не менялся. Пришедшие на подмогу силы, только укрепляли веру в собственные слова.
- Пойдем, тут нельзя оставаться, - еле слышно сказал паладин. Бой еще не окончен, хотя уже меньше слышалось криков невинных жертв.
Наддежана подумала, что ей бы тоже хотелось так рассуждать и быть такой же непоколебимой в вере, только она не задалась вопросом, а нужно ли это ей и для чего. Она кивнула и последовала за рыцарем. Меч паладина готов был снести еще пару орочьих голов. Сегодня она точно простудится, бегая босиком по холодному каменному полу.

Того, что творилось снаружи храма, полуэльф не заметил. Слишком был занят - колол, рубил, резал, и не один раз корьё орка доставало его, но словно что-то отводило удар в сторону, и кинжал Эйренора вонзался в орочью глотку. Гном же казался просто машиной смерти - от его секири твари старались держаться подальше, что, впрочем, им не очень удавалось - слишком много лезло их снизу по лестнице.

Как-то неожиданно рядом оказался громила-капитан городской стражи - тоже весь в крови, и тоже - большей частью в орочьей, а не в своей. Ещё одну вечность спустя полуэльф вдруг понял, что защитники храма не сдерживают орков, а теснят их вниз - дальше от келий.

И Эйренор даже не стал возражать против того, что не он, а начальник стражи дохромал до двери кельи Верховной Жоицы и пробасил:

- Леди Натаниэль, вы в порядке?