Как-то отнесётся мальчишка к требованию Се...Шестерых? Будет ли настолько глуп, чтобы ерепениться? В таком случае останется только оставить его на произвол выживших из ума стариков, мнящих себя Хранителями Йиркмана.

Да, этот фаворит Брэдгера - заноза в заду у стариков. Он задаёт слишком много вопросов. Он суёт нос куда не следует, он ... вполне способен устроить смуту и даже революцию. Что особенно плохо - революцию религиозную. А это - очень сильно помешает Совету.

Сердце тупо заныло, и некромант остановился, тяжело дыша. Кажется, что-то случилось. Но что? Нет. Не видно. Да и всё это не важно сейчас. Важно убедить Брэдгера не ерепениться. Мальчишка слишком нужен ему сейчас, чтобы позволить молодому глупцу пойти против Шестерых!

Короля удивил визит Ахторона - старик редко заглядывал к нему по доброй воле чаще чем раз в пару лун. Впрочем, новости, принесенные колдуном, удивили не меньше. С каких это пор Семеро интересуются такими незначительными лицами как приближенные короля? Брэдгер бы совершенно не удивился, если бы в письме был приказ на казнь его самого, но такое внимание к внутридворцовым интригам... Впрочем, им виднее. В любом случае, голову Вирта правитель предпочитал иметь на его же, Вирта, плечах, особенно сейчас.
- Так, говоришь, им нужен именно Вирт? - заставляя повторять очевидное, король надеялся разозлить Ахторона и выжать из него побольше.

Ахторон пожал плечами. Строптивость мальчишки ему нравилась - напоминала его самого лет эдак двести назад, но была сейчас очень неуместна.
Впрочем, если бы Брэдгер был такой тряпкой, что немедленно подчинился бы Семерым - он никогда не заинтересовал бы Ахторона.
- Немудро будет спорить с ними, государь. Власть Семерых слишком велика для любого из нас.
... Даже для меня, ибо я один, а ты - не помощник мне. Пока - не помощник.

- Не стоит и устраивать Вирту побег, - предупредил он молчаливый вопрос молодого короля. - У Семерых всюду шпионы, и такое неповиновение дорого нам обойдётся.
Сердце опять сдавило ледяными когтями. Да что же это такое? Можно подумать, что кто-то чужой осмелился надеть медальон Древних, и теперь судьба Ахторона связана с судьбой этого наглеца.
- Я... удаляюсь, государь. - он склонил голову в поклоне, чтобы скрыть гримасу боли. - Моё присутствие не нужно вам, чтобы принять решение по данному вопросу.

Брэдгер надолго замолчал. Старик был прав, и король это знал. Пойти против Семерых означало поставить под удар не только положение государства, но и жизнь самого правителя, а правителя такая перспектива решительно не устраивала. Впрочем, сдавать Вирта так просто означало бы для Брэдгера признать, что даже на троне собственного государства он - ничто.
Знаком он задержал мага.
- Как ты думаешь, мой любезный Ахторон, желается ли Семерым публичной казни, или будет достаточно того, что советник просто изчезнет?

Брэдгер знал то, чего не знал Ахторон. Того, что устраивать побег не было никакой необходимости. Всего несколько лун назад власть короля была непрочной настолько, что правитель заранее позаботился обо всем, что нужно, чтобы незаметно изчезнуть. И, пожалуй, сейчас было самое время для финальной репетиции побега короля из собственной резиденции, возможно, уже окруженной врагами и начиненной предателями.

- Cемерым нужна его смерть. А публичная или тайная - это не так и важно для них, давно забывших, что такое жизнь здесь.
Гнев на старых глупцов был так силён, что даже боль в сердце отступила, и некромант почувствовал, что часть его сил, утраченных, когда Шеан отвернулась от него, опять заструилась в его жилах. Не может быть... Шаа? Но она ушла, умерла, сгинула? Всё это очень настольно странно, непривычно, и требовало тщательнейшего обдумывания.
Если Шаа вернулась... если она... Может быть...

Брэдгер только кивнул, что означало и согласие и позволение идти, и словно бы соглашение - с гневом в глазах старика, с невысказанным согласием на бунт.

НРПГ Написано совместно с Мявом.

Ахторон до утра просидел на самой верхотуре - на башне, разглядывая звёзды, а
по возвращению к себе в комнату обнаружил, что уже два голубя нетерпеливо ожидают освобождения от посланий.

Свистнув мальчишке, чтобы унёс и накормил птиц, маг нетерпеливо развернул первое письмо. Написанное до отвращения пафосно, оно сообщало "господину моему Ахторону", что его "верный слуга" умудрился обнаружить эльфа, чья кровь так нужна господину для экспериментов, и сейчас отправляется упомянутого эльфа ловить. Некромант криво и невесело усмехнулся - давно было пора этого идиота самого потратить на экспериментальный материал. А теперь, судя по всему, этот самый эльф пришиб на месте и "охотника", и прикомандированных к нему зомби. И, кажется, даже умудрился надеть на себя медальон. Неудачный поворот событий...

Второе письмо было написано крупным размашистыми буквами, а строки его извивались, как будто писавший был пьян. Но не для мага, который отлично представлял себе, какого труда стоило слепой шутессе составить это послание. Не вдаваясь в особый подробности, чтобы не тратить ни бумагу, ни своё время, она сообщала, приправив письмо некоторой порцией едкого юмора, о появлении некоего полуэльфа, выдающего себя за посланника Семерых, и о плодотворном общении Натаниэль с упомянутым субъектом. "Но уверена" - писала она в завершение письма - "что господин мой в мудрсти своей разберётся, что к чему,и накажет кого попало..."

Хок смотрел в кружку с пивом. Это была уже четвертая. Но в голове у начальника городской стражи по-прежнему было ясно. И неприятно.

После казни ведьмы и появления странной парочки, а особенно после упоминания о нежити в городе, Хок не задержался на балу. Он вежливо откланялся, извинившись срочными делами городской безопасности, и поспешил уйти. Уже на улице Вольдемар отчитал молоденького лейтенанта за ротозейство – как могли пропустить нежить в город! Зря что ли десяток стражников на главных воротах и еще по шесть человек на боковых? И магическую защиту даром что ли обновляли в прошлом месяце? Столько сил и средств угрохали! Под конец обличительной речи Хок схватил лейтенантика за грудки и пообещал сгноить в ночных патрулях бедных кварталов, если такое еще раз повторится. Затем с чувством исполненного долга Вольдемар направился в любимый трактир. Во-первых, там частенько можно было узнать что-нибудь интересное, касающееся безопасности города. Во-вторых, принять в конце дня кружечку пива с устатку – святое дело. И в-третьих… Хока мучило какое-то странное чувство, накатившее на него после ведьминого крика. Не страх, нет. Вольдемар Хок вообще ничего и никого не боялся. Неуверенность – вот что овладело отважным капитаном. И это было хуже, чем страх, потому что до той минуты Хок всегда был в себе уверен.

И вот уже четвертая кружка пива заканчивается, а лучше Хоку не становилось. Чтобы отвлечься, Вольдемар стал вспоминать бледноватую физиономию наместника. Господин наместник, подрагивая руками, глазами и всем телом, упрашивал этого варвара… Мстислава… съездить с ним на охоту. И изо всех сил делал вид, что этим оказывает чужеземцу великую честь. Хок фыркнул, допил пиво и махнул служанке, чтобы принесла еще. Чтобы не маячить на виду, капитан всегда усаживался не в общем зале, а в маленьком закутке, отгороженном тонкой решеткой и занавесками. Таких закутков у дальней стены было несколько, они примыкали друг к другу и были прибежищем для желающих поговорить не на виду. Но слышимость в них была превосходная. Вот и сейчас слева от Хока мужчина уламывал девушку пройтись, а слева…
- Жричку-то, говорят, надо бы… того… - донесся пьяный голос слева из-за тонкой перегородки.
Хок навострил уши. Что-то в голосе говорящего было нехорошее.
- Я и говорю, - икнув, продолжал невидимый злодей. – Эту… Натаниэль…Верховную то есть… Слишком уж она того…
- По мне так все равно – что жричка, что девка гулящая! – хохотнул другой голос. – Лишь бы денежки платили.

Хок, не дыша, прижался к перегородке, ловя каждое слово, но вдруг… Твердые шаги простучали по затоптанному полу трактира и вошли в закуток слева от Хока. Твердый ледяной голос жестко оборвал разговор двух пьянчужек:
- Что вы тут треплетесь, пьянь подзаборная! А ну быстро, выметайтесь отсюда! Работа ждет!

Вольдемар Хок понял, что его тоже ждет работа. На ходу выхватывая меч, Хок вылетел из своего убежища и с воплем «Именем закона!» преградил пусть владельцу твердого голоса.
- Стоять! – скомандовал Хок… и еле увернулся от взлетевшего клинка. Он так и не понял, когда незнакомец успел выхватить оружие. Зазвенела сталь. В один миг Вольдемар отразил три выпада и … пропустил четвертый. Клинок незнакомца молниеносно выбил оружие из рук капитана Хока. А на голову начальника городской стражи обрушился тяжелый удар. Это постарались нерадивые подручные незнакомца. Падая, Хок успел увидеть ничего не выражающее лицо противника. И больше уж не чувствовал ударов, которые градом сыпались на него.

Проклятый медальон никак не хотел сниматься. Довольно невежливо отвернувшись от жрицы, полуэльф вновь и вновь пытался расстегнуть замок - но заколдованная "безделушка" оставалась у него на шее.

Даже спиной Эйренор чувствовал ироничный взгляд Натаниэль. Не насмешливый. Не издевательский. Не взгляд хозяйки положения. Не дружелюбный. Не враждебный. Просто - ироничный взгляд очень уверенного в себе человека.

Всем окружающим хьюманам казалось, что он теребит медальон, чтобы ещё раз напомнить о своём высоком положении. И было это к лучшему - близко никто не подходил. Да и толпа уже порядком рассосалась - уже ушёл верзила, оказавшийся капитаном городской стражи, уже пьяненький наместник почти силой увёл с собой знакомого полуэльфу воеводу-славийца...

А проклятый замок не расстёгивался!

Перо бежало по бумаге, выплескивая на неё мысли некроманта
Все чаще я вспоминаю о том дне. Решение, показавшееся безусловно правильным тогда, сейчас теряет свою привлекательность. Стоило ли оно того? Мать сочла, что нет. Но я остался в Семерке. Забавно, ведь для всех мы - эталон чистоты.
Некромант обмакнул перо в чернильницу и застрочил с удвоенной скоростью.
Я не испытываю ни малейших угрызений совести из-за методов, которыми поддерживаю бессмертие. Проблема в другом. Зачем все это? Смысла нет, и не предвидится.
Твари, которых я создаю, тяготятся этим миром и более всего мечтают о забвении. О смерти. Не открылось ли им что-то, что Живущим недоступно. Так зачем хвататься за эту жизнь, будто бы она являет собой величайшую ценность в мире?
Ахторон перечитал написанное и нахмурился.
С каких пор у меня возникли суицидальные настроения. Опять ЭТО начинается. Что происходит?
Некромант потряс головой, стараясь изгнать чужеродные мысли.
Забудь об этой ерунде, Ахторон. Надо решать проблему полуэльфа. Что из моих ресурсов может мне помочь?

Ломовик видел, что Эйренор дёргается, стараясь сдёрнуть с себя штучку, доставшуюся от покойника. Народ уже начал расходиться с площади, а субтильный полуэльф всё дёргал и дёргал побрякушку у себя на шее. Гном смотрел- смотрел и не выдержал:
- Э, пойдём, что ль. Я посмотрю твою цацку. Небось запорчик с секретом. Но мы, гномы, и не такое вскрывали. Только, не на площади же работать?
Надо было уходить. Одно дело тереться в толпе, а другое - торчать одинокими фигурами, привлекая к себе лишние взгляды. Мало ли. Указ считать гномов недочеловеками пока ещё никто не отменял.

Mjav The Gray:
Полуэльф невесело усмехнулся в усы. Вряд ли магия этой "безделушки" поддастся даже самому умелому гному. Но и торчать тут у всех на виду - тоже особого смысла нет.

- Госпожа? - Эйренор вежливо поклонился жрице. - Мы с моим верным телохранителем, пожалуй, откланяемся. Неплохо бы умыться с дороги, переодеться... А завтра можно бужет и продолжить наше приятное общение

НРПГ: по просьбе мастера

В затуманенном винными парами мозгу Миртона, как картинки, проплывали события вчерашнего дня. Вот он суетится, подготавливая празднество, вот начинается официальная часть торжества. Эта жрица, будто из хрусталя сделанная - чистенькая да гладенькая... Как она славича речами-то завлекала-развлекала. Будто в храме на проповеди... А вот казнь...
Наместник в срахе замотал головой и пришпорил своего коня.
Прежде чем праздник завершился, наместник уговорил, упросил, фактически умолил Мстислава поехать с ним на охоту. Зачем - одним богиням ведомо. Может быть хотелось блестнуть удалью да доблестью охотника перед языческим воином, может быть показать ему с каким размахом развлекаются цивилизованные люди, верующие в Единую. Причину уже не узнать. Но в итоге, Миртон трясся на коне во главе охотничьего отряда, углубившегося в лес.
Всю ночь после торжества Миртон не сомкнул глаз, желая в кувшине с вином найти лекарство от страха, овладевшего его душой. Не обращая никакого внимания на своего гостя, на уговоры которого было положено столько сил, наместник пытался забыть ужасные слова проклятой ведьмы.
"Твоя смерть ближе, чем ты думаешь, наместник. Гадина ты, и в объятьях гадины же умрёшь. Не спасут ни золото ни власть..."
Отчетливо проклятье звучало в ушах и новая волна страха подкатила к горлу. Голова Миртона кружилась от выпитого вина, эмоции рвались наружу. Не отдавая себе отчета, он вновь сильнее пришпорил коня и животное, доведенное до исступленя, понесло не разбирая дороги. Глубже в чащу, через кусты и подлесок. Удержаться в седле было бы сложно и хорошему наезднику, что уж говорить о напившемся наместнике, который больше времени проводил за столом, нежели в седле. С воплем Миртон вывалился из седла и кубарем покатился в кусты. Разъяренное шипение над ухом и резкая боль в плече заставили забыть обо всех ушибах и порезах - встав на четвереньки наместник пытался отползти в сторону, зачарованно глядя на ужалившую его гадюку, в чье гнездо ему непосчастливилось упасть...

Дни, посвящённые своим делам похоже оставались позади. По крайней мере односельчане вспомнили о существовании травницы и начали регулярно мозолить глаза своим появлением с разнообразными просьбами. Алёну никогда не тяготило их "внимание". Люди то они все были неплохие, каждый по-своему. Но который уже день девушке не давал покоя гул леса, в котором проглядывали доселе незнакомые нотки недовольства. Лес был растревожен и рассержен, и это его настроение вторгалось в чувства Алёны неясной тревогой, не позволяя в полной мере насладиться начавшейся настоящей весной, тёплым ветром, и яркой синевой неба.
Как бы то ни было, но ничего тяжелее ножа девушка с собой в этот раз не взяла. Зверя она и так отпугнёт, а от человека и сбежать можно, морок навести. Дара на это хватит. А вот копьецо в походе за первыми грибами: строчками да сморчками - только помеха. Руки занимать будет.
А вот и полянка с грибками. Алёна даже порадовалась, сколько их здесь - выпирающих из земли, бугристых, морщинистых, коричневатых. Она только срезала несколько, как в густых зарослях на дальнем краю полянки что-то тяжело заворочалось, затрещало сучьями. Ну, как медведь? Алёна насторожилась и поудобнее прихватила корзинку левой рукой освобождая правую для волшбы.

Плечо как калёным железом жгло от змеиного яда, рука и шея одревенели. Немилосердно пекло правый бок, и что страшило сильнее всего, шею всё туже будто стягивал невидимый обруч.
- Нет, проклятая! Я сильнее! Твоё проклятье - пустой звук для меня. Отойди, не мешай...
Миртон в очередной раз приподнялся и, шарахнувшись от жуткого видения, почувствовал, как рука натыкается на что-то тонкое, подавшееся и провыливается в пустоту. Жёсткие ветви хлестнули по лицу, едва не лишив зрения. Впрочем, он и так не едва видел тонущий в сумрачной пелене лес, в котором то и дело сновали, тянули к нему хищные лапы какие-то тени с отвратительными рылами. Вот одно из них оказалось рядом и склонило череп с клочьями обгорелой плоти.
- Гадина ты, и в объятьях гадины же умрёшь.
Почудилось отвратительное зловоние.
- Пр...оч-чь. - прохрипел градоначальник вновь приподнявшись, взмахнув здоровой рукой и выпадая из зарослей.

Это был не медведь. Человек, вывалившийся на поляну, был очень плох. Лицо и шея распухли и посинели, изо рта шла пена, глаза невидяще и затравленно шарили взглядом по сторонам.
"Змеиный укус. Да ещё и пьян" - сразу сообразила Алёна. Весной яд змей был особенно силён. А если ещё учесть, что пьяных он брал куда быстрее, да место так близко к шее - у этого несчастного почти не осталось шансов выжить. Но, может попытаться?
Алёна не успела ничего ни сказать, ни сделать. Мужчина каким-то образом ухитрился придти в себя и как клещ ухватил её за запястье, чуть не сломав.
- Ведьма.. Это она, проклятье начало... сбываться. - и вновь дико заозирался и забился - Они опять подходят! Где стража, где все?
Алёна пыталась высвободиться из хватки умирающего, когда ей почудился не просто раздражённый, а гневный гул деревьев, от которого волосы становились дыбом. Она рванулась и откатилась к стволу дерева машинально наводя морок. Там, откуда она пришла, на поляну вышли не люди, нет. Кряжистые, с зелёной кожей, они шли пригнувшись, будто принюхиваясь. Изредка перерыкиваясь рассыпались по полянке. Один наткнулся на брошеную корзинку, обнюхал и что-то рыкнул остальным вмахнув каменным топором. Другой заметил лежавшего и воровато оглядевшись, подошёл поближе. Алёна затаила дыхание.
Орк осмотрел неподвижное тело, принюхался и, скорчив гримасу, что-то пробурчал и собрался было уйти. Девушка только понадеялась, что обошлось, как орк вновь принюхался к телу, к траве и уставился жёлтыми глазами, как ей показалось, на неё.
Орк не мог видеть сквозь морок, но и того, что произошло за последние минуты, хватило, чтоб Алёна потеряла самообладание и испугано пискнула. Орк, поняв, где добыча, оскалился и, к её ужасу, почти внятно изрёк: "Женщина хорошо. Еда хорошо. Горра взять женщина". Но, похоже, его соплеменники не разделяли собственнических взглядов Горры и решили подойти поближе. Тут травница не выдержала и выдала формулу костра. Огню всё равно, на чём гореть - лишь бы горело. Грязные шкуры на Горре занялись мгновенно, и орк с воем покатился пор земле. Трое других, ничуть не опечалившись этим, решили развлечься охотой на такую дичь и начали заходить с трёх сторон. Тому, что с луком, внезапно оживший древесный корень надёжно оплёл ноги, заставив упасть.
Оживление древесных корней отняло слишком много сил, и Алёна метнулась с поляны, надеясь сбежать. И чуть не попала под копыта коня. Чудом вывернувшись и не особо размышляя, откуда здесь взяться всаднику, она просто завопила:
- Орки!

--- Изяслав ---

Когда нужно на словах, красочно, витиевато и мудрено, объяснить смысл погребения и все его пункты, по которым, собственно, это погребение и должно совершаться, Изяслав мог бы быть первым среди соперников по спору. Он всегда хорошо запоминал то, что рассказывал Драгомир. Запоминать запоминал, а вот... на практике...
Он до сих пор ощущал жар огня, который дышал ему в лицо, слышал сухой треск и завывания души павшего дружинника. До сих пор слышал, как стоявшие позади юноши воины, выждавшие положенное "время молчания", тихонько переговриваются, ожидая от ведуна дальнейших действий. А он не знал их. Казалось, что чья-то невидимая рука, словно когтистая лапа Старухи, выгребла все мысли из головы Изяслава, заставила его тело стать пустой оболочкой жизни, без помыслов и желаний, не умеющей думать или действовать. Никто не торопился помочь волхву. Никто. Все лишь сверлили его взглядами, а на лицах, несмотря на сгоревшего товарища, расползались довольные улыбки.
Всё-таки он вспомнил о дальнейшем. Вспомнил и о том, что нужно собрать пепел от умершего, что нужна повозка, нужен эскорт...
А потом он заперся в комнатушке, поставил лучину и долго сидел, обхватив колени и что-то бормоча себе под нос. Всё вокруг неожиданно представилось таким мрачным, серым, ужасающим, что нестерпимо захотелось обратно, на берег реки, в землянку Драгомира, собирать травы и коренья, варить отвар и рубить дрова.

Он слишком молод, чтобы быть волхвом. Слишком молод. Так Изяслав и уснул.

И проснулся в холодном поту, с хрипом вдыхая воздух и силясь припомнить сон...

Спал Эйренор плохо. Дело было не в клопах, ползающих по стенам - безмозглые твари отлично понимали, с кем имеют дело,и не дерзали покуситься на плоть и кровь полукровки. И не в жесткой дощатой кровати - и не на таком приходилось спать. И даже не в том, что снять проклятый медальон так и не удалось. Приходилось ему и в кандалах с ошейником на шее ночевать. Нет... Всю ночь полуэльф просыпался - вскакивал, вглядываясь в темноту. Стоило задремать - сразу подступало ощущение приближения кого-то или чего-то, от чьей близости становилось очень не по себе... И только богатырский храп гнома помогал понять, на каком ты свете. забрезжившему рассвету полуэльф обрадовался, как не радовался наверное никогда в жизни.

Надо заняться собой. Денег хватит и приодеться, и вооружиться. Что-то подсказывает, что в этом городе мы застрянем, а значит, хотя бы кожаный панцирь под плащом будет очень кстати.

Гном всхрапнул особенно громко, так - что сам проснулся. Зачмокал губами, застонал, заёрзал, и наконец, лохматый и всклокоченный, сел на лежанке.

Эйренор, уже несколько минут созерцавший пару гвардейцев у входа в гостеприимную "гостиницу", обернулся к своему нежданному другу.

- Собирайся, добрый гном. Пора нам прогуляться до оружейника.

Уже около часа маявшиеся бездельем стражи не знали куда себя деть. Вставать в эдакую рань и тащиться охранять не-пойми-кого не-пойми-зачем - не самое интересное занятие. Верховной жрице, оно понятно, виднее, но исполнять-то приходится таким вот, обычным людям, как они.
Вчера поздно вечером, когда празднество в городской ратуше окончилось, в комнату начальника храмовой стражи зашла Мать Мира. Какие именно распоряжения она отдала начальнику - двое охранников не знали, но утром они пали жертвами этих распоряжений. Вместо завтрака и ежеутренней тренировки они отправились к гостинице с наказом дождаться какую-то важную особу, чье точное описание дал им начальник. "Будете сопровождать его, охранять. Короче - следуйте за ним тенью, присматривайте. Потом мне доложите. Да, и уважения побольше."
- Слушай, как ты думаешь, почему эту шишку сопровождает гном, а? - что бы хоть как-то скоротать время, один из стражников задал вопрос, видимо мучавший его все то время, что они здесь торчали.
- А я почем знаю? - его товарищ раздраженно пожал плечами. - Кто их, благородных, разберет с их причудами...
- А он что, благородный? - начавший разговор удивленно уставился на своего собеседника.
- Да откуда мне знать! Пойди, Верховную спроси, а от меня отстань. - второй страж раздражался все больше. - Уж думаю - не крестьянин. Уважения ему побольше... Стой! Смотри, вон выходит вроде кто - не он ли?

Да, ночевать в ночлежке - удовольствие небольшое. Хотя куда лучше, чем на груде тряпья в забое, куда лучше. Впрочем, снилось тоже не пойми что. Медальон треклятый, качающийся в воздухе туда-сюда, как у балаганного фокусника и навевающий ужалы. Вчера Торнач всё же уломал полуэльфа и ыечером изучил хитрый шнурок. Изучить-то изучил, а вот снять не удалось. Цепочка была короче окружности головы и ни рваться, ни растягиваться явно не желала. И замочков никаких. Выходит, что если и можно медальон снять, то только предварительно отрубив голову владельцу. Только вот кому такое снятие нужно?
Продрав глаза, гном увидел всё того же Эйренора, который предлагал совершить проминаж к оружейнику. Что ;/ Оружейник это хорошо (особенно если платить будет кто другой). А то меч - не совсем то оружие, которое хмурый гном представлял у себя в руке.
- Эх, ну двинули, что ль?
И они двинули. Небо ещё только светлело на востоке, холодный туман стелился над сырыми улицами, как-то сразу поблёкшими после вчерашних торжеств. Мостовая изобиловала отбросами, видно было что те, кому поручено держать город в чистоте ещё не выползли из своих норок. Серый котёнок неитсово мявкал на заборе, то ли зовя на помощь, то ли просто пробуя голосовые связки. Гном хотел было уже запустить в неко булыжником, дабы тот прекратил надрывать горло и самолично сиганул вниз, но вдруг остановился. Под забором что-то лежало. И не просто лежало, а шевелилось. Сперва Ломовик подумал, что это очередная пьянь, дитя праздника, не добролось до таверны и теперь наслаждается в луже собственной блевоты, но цвет лужи под телом навёл гнома на несколько иные мысли. Да и одежда того, кто лежал под забором говорила о том, что это не просто местный попрошайка, а человек причастный к городской страже. Уж их форму Торнач знал. Добра от них можно было не ждать.
- Смотри ка, - указал гном рукой в сторону тела, - Вроде шевелится...

Вольдемар Хок очнулся от холода. Проклятье! Опять домоправительница пооткрывала все окна и двери. Любит свежий воздух, так ее и разэтак! А постель взбить как следует не может. Жестко-то как! И подушка куда-то задевалась. Хок приподнял голову и скривился от боли. Протянул руку за подушкой, но нащупал только гладкие булыжники мостовой. Открыл глаза (еще раз поморщившись от стука в висках) и наконец-то начал понимать, что случилось. Вспомнилась таверна, шепот за стеной и … Боги! Верховная жрица! Надо спешить!

Но спешить у капитана не получилось. Земля опять покачнулась и уплыла в сторону. Зато сквозь туман в голове Хок услышал шаги и чей-то голос:
- Вроде шевелится...
Вольдемар поднапрягся и в предрассветном сумраке разглядел две фигуры – одна высокая и стройная, другая – приземистая и коренастая. Да кто бы они ни были, хоть демоны из преисподней, они могут помочь добраться до дворца.
- Эй, вы! – хрипло позвал Хок.
Незнакомцы приблизились и склонились над несчастным начальником городской стражи. Хок разглядел два лица. Одно – бородатое и сочувственное. Другое – менее бородатое, но совершенно безразличное. Вот это да! Это же та странная парочка, которая появилась на балу в честь ведьминой казни.
– Я капитан городской стражи Вольдемар Хок. Вы должны помочь мне добраться до дворца. Дело государственной важности, - выдал Хок и тут же схватился за голову. Столь длинная речь отозвалась болезненным стуком в висках.

- Ребята... - мерзким тоном протянул полуэльф маячившим за спиной гварждейцам. - Вам работёнка есть. Быстро берёте господина капитана под руки, и бегом во дворец! А мы с моим другом попозже подойдём.

Присутствия этих хьюманов в лавке оружейника Эйренора вовсе не радовало. так что господин капитан подвернулся ну очень вовремя.

- Друг Тормач, наши добрые стражи сами помогут господину капитану подняться.

Ну и ладно. Вот пусть и поднимают. Своих неприятностей мало, так тут ещё и со стражами связывайся. Ещё и скажут, что это мы его. Рады они на гномов всё валить. Да и полуэльфа не забудут. Хотя... Кто знает. Что-то они стали черезчур добренькими, после того как это треклятый медальон его друг водрузил себе на шею. Глупо всё это, непонятно. Ясно лишь одно: если могут разобраться без них - пускай обходятся. Флаг им в руки, а барабан на шею. А им пора идти. В оружейку по крайней мере. Хотя навряд ли она открыта. Хозяин, небось, после праздника ещё и зенки-то не продрал. И чтегой-то Эйренор ни свет ни заря встрепенулся?
- Ну, тоды ой. Веди, друже, где та у нас оружейники нынче прячутся. Пора и прибарахлиться, раз оказия выпала.

"Мальчики" посмотрели бешеными глазами, но ослушаться не посмели. Видно, получили чёткие указания "уважить гостя". С трудом подняли громилу капитана - полуэльф своей макушкой доставал хьюману лишь чуть выше локтя, а гном так и вовсе - дышал бы в пупок - и поволокли по улице, распугивая редких утренних прохожих. И, когда все трое были уже за пределами слышимости для человеческого - но не эльфийского - уха, до Эйренора донеслись два слова. "Верховная", и - "покушение".

Огонь в камине давно догорел, и король начал зябнуть. Он не спешил вызывать слуг - ему нравилась атмосфера одиночества и полумрака. Пусть там, за дверью, кто-то бегал, кто-то на кого-то кричал, здесь, в покоях Брэдгера, царило то настроение, которое было угодно ему. Солнечный свет не пробивался сквозь плотно сомкнутые шторы, и тепло середины дня давно сдалось в борьбе с вечными сумерками внутренних покоев. Словно бы сами камни чутко стояли на страже своего уединения. Король невольно припомнил события первой половины дня - бумаги-доносы-интриги-дипломатические искусы. Бесконечный поток, не дающий ни минуты покоя. И эта звенящая пустота сейчас.
Тишина разбилась на осколки. Нахмурившись, король обернулся к двери.
Ахторон опустил руку от дверного косяка и выждал десяток секунд.
Как ни печально это осознавать, но я не располагаю адекватными ресурсами для поимки полуэльфа. Придется искать другой способ ... например, король.
Некромант постучал еще раз и открыл дверь
- Ваше Величество?
- А, это ты, Ахторон... Ну как там голуби, не пропадают больше?
- К счастью, нет. Собственно, именно послание на одном из голубей привело меня к вам, Ваше Величество, в столь неурочный час.
Речь некроманта буквально источала мёд
- И что же привело сию благородную птицу в наш скромный дворец? Элессия напала на Иллерию? Варвары идут с севера? - король насмешливо копировал интонации волшебника, показывая, что этим его не купишь.
Шутник. Следовало бы сказать ему, что он угадал. Интересно, поверил бы или нет?
- К счастью, Ваше Величество, возникшая проблема куда как проще. Всего лишь одна не в меру шустрая особь. Не мне, бедному волшебнику, судить, чем одинокий странник мог прогневать Семерых. И уж тем более не мне размышлять о том, почему его задержание просят провести вас, Ваше Величество. Однако, факт остается фактом - находящийся в Ульмаре полуэльф, изображающий из себя посланца Семерки, должен быть арестован.
- У полуэльфа есть имя? - При упоминании Семерки король явно заскучал. - Или там... Приметы, привычки, связи?
- Примета. Одна, но яркая. Как я уже сказал, он выдает себя за эмиссара Семерых. Подтверждением этого является соответствующий медальон. Он действует открыто, не таясь. Да, и еще - он вступал в контакт с леди Натаниэль. Ученица одного из Семерки, - на всякий случай пояснил Ахторон.
Король поднял со стола серебряный колокольчик и встряхнул его три раза. Прибежавший на звон паж уже имел при себе бумагу, перо и чернила. Мальчик занял низкий деревянный столик у самой двери и приготовился слушать.
- Даю приказ, - Брэдгер зевнул, - поймать замеченного в Ульмаре полуэльфа, выдающего себя за посланника Семерых. Приметы - медальон... как там его?... В общем, медальон. Ответственная - Натаниэль. Может привлекать любые средства в масштабах Ульмара. Срок - две недели. Его величество, король Брэдгер. Давай на подпись.
Паж швырнул перо в чернильницу, наскоро промокнул свеженаписанное и подбежал к столу короля. Подпись монарха по площади занимала больше чем приказ, и была усеяна таким количеством завитков, что напоминала ограду кладбища.
Закончив выводить собственное имя, Брэдгер посмотрел на волшебника в упор.
- Этого достаточно?
Некромант учтиво поклонился и продолжил велеричивым голосом (сарказмом из которого можно было бриться)
- Более чем, Ваше Величество. Однако, следовало бы уточнить, что пойманный полуэльф должен быть доставлен сюда. Семерка поручила мне провести с ним некоторую ... разъяснительную работу. Безусловно, леди Натаниэль с этим бы справилась, но у неё из своих хлопот хватает. В остальном же - все идеально. Не смею больше вас беспокоить.
Некромант направился к выходу из комнаты...
Брэдгер кивнул пажу, который тут же взялся за переделку документа. Второй раз подписав документ, Брэдгер распорядился насчет обеда и леди Желиль к нему. Надо было чем-то сгладить впечатление от явления старого стервятника.

- Может быть, господин посмотрит на эту броню? Или на этот меч? Или, может быть, господин... гном чем-то заинтерется? - хозяин лавки разве только хвостом не вилял, постоянно косясь на медальон.

Полуэльф не отвечал, мрачно оглаживая новенький кожаный панцирь. На душе у него было неспокойно. Покушение. Верховная. Что тебе дела до служительницы хьюманской религии, эльф-грязнокровка? Какая разница тебе до того, покусятся на неё, или нет? Но сердце всё щемило, не отпускало...

Эйренор взглянул на гнома. Торнач выбрал уже себе секиру, расплатился, и теперь готов был к любым приключениям. В отличие от полукровки, которого уже просто начало трясти. Быть чему-то плохому... Чему-то очень плохому...

- Эй... - шепотом вдруг окликнул его гном. - Ты чего это?

И полуэльф вдруг увидел своё отражение в мутном бронзовом зеркале на стене. Медальон у него на шее, как и его глаза ... мерцали ЧЁРНЫМ СВЕЧЕНИЕМ.

Хьюман в обмороке сполз по стене.

Лариэль, насвистывая себе под нос, шел по лесной дороге. Трава под его ногами не сминалась, и никто не смог бы найти его здесь. Однако внимательному существу могло показаться, что стволы деревьев сдвигаются за его спиной. Свет стал немного иным: будто в теплое золото лучей кто-то вплел немного кровавого рубинового отсвета.
Эльф насторожился, но более ничего не предвещало... Закинув лютню за спину, он резко обернулся и произнес:
- Итак, уважаемый колдун, чем обязан?
Отчаянный шелест листьев, дрожащих, готовых, казалось бы, опасть в ту же секунду, свился в тихий, свистящий шепот:
- Убирайся с моей земли!!!

Проснувшись в своей келье, некоторое время Натаниэль лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь ощущением покоя. Вчера перед сном она распорядилась, что бы как можно больше сведений было добыто о странном полуэльфе. На празднике вчера так никто кроме нее и, разумеется, гнома не знал, что странный посланец семерых человеком не является. Жрица очень хотела знать, что означает все это - нежить, о которой говорил полуэльф, медальон на его шее...
Поднявшись и приведя себя в порядок, девушка спустилась в трапезную, но сама ни на минуту не переставала думать. Вчерашний день был весьма богат событиями, многие из которых лучше бы не случались. Ведьминым словам жрица не придала большого значения. Казненная лишь вновь подтвердила свою вину, а ее проклятия не волновали ту, что всем сердцем верила в Свет, дарованный людям Прекрастной Шеан. Но вот здоровье ее подопечной очень тревожило Натаниэль. Вскоре после того, как принцесса расплакалась на балконе, Надежанна почувствовала себя утомленной и, вместе с наставницей, вернулась в храм. Перенервничав, теперь она отдыхала в своей комнате. Вздохнув, Натаниэль решила зайти к молодой принцессе после завтрака и поговорить с ней, а пока сон будет лучшим утешением.
Мысли девушки вернулись к ее вчерашнему разговору с Мстиславом. Этот языческий князь привлек внимание молодой жрицы. В нем чувствовалось благородство, пытливый ум, желание знать и искать истину. Он был интересным собеседником и было бы совсем неплохо встретиться с ним вновь. За чашкой травяного отвара приятно вести отвлеченные разговоры с умным человеком.
Омыв руки после скромного завтрака, Натаниэль по привычке прошла в святилище, где по утрам зажигала ароматные травы в жаровнях и молилась Шеан. Здесь уже собирались послушницы и другие жрицы и Натаниэль теплой улыбкой отвечала на их приветствия. Внезапно она замерла и резко втянула воздух сквозь сжатые зубы. О, Мать Света! Этого не может быть! Это невозможно! Ведь не осталось никого, кто мог пробудить силы Темной! Так говорил учитель...

Ощущение легкого холодка заставило эльфа болезненно передернуть плечами. Но идти на поводу собственного организма Лариэль спешил далеко не всегда. Ему стало действительно интересно, что же он такого натворил, что сам и не заметил. Потому он решил продолжить путь.
Тропинка петляла, как испуганный заяц, на нее явно наложили заклятие запутанного пути, только вот ей было слишком хорошо известно, что означает пытаться завести куда-либо эльфа. Потому, сделав несколько вялых попыток свернуться лентой Мебиуса, дорожка сдалась и приняла первоначальный облик.
Но не сомкнуть
Кольцо седых холмов,
И узок путь
По лезвию дождя.
И не ищи,
Ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска
Оставил,
Уходя...*
Лариэль едва успел промочить горло после песни, как его взору предстала картина, явно выпадающая из лесного пейзажа - невысокая, но отчаянно черная башня, словно бы вырезанная из бархатной бумаги на фоне жизнерадостной зелени леса.
- Ну вот я тебя и нашел, - улыбаясь одним уголком рта, сказал эльф.
_________________________________
* Использована песня Хелависы "Воин Вереска".

Гвардейцы были из дворцовой стражи. Тем не менее Вольдемара Хока они знали прекрасно и теперь со всевозможным почетом подхватили его под руки и помогли встать. Короткий путь занял не так много времени, но когда показались ворота дворцовой ограды, Хок, надышавшись ночной прохлады, уже более или менее пришел в себя. Ровно настолько, чтобы заметить старание гвардейцев.
- Благодарю за службу!
- Рады стараться, господин капитан!
- Таким бравым ребятам следовало бы нести опасную и трудную службу по охране города, а не киснуть во дворце, - Хок даже попытался пошутить. – Если надоест подбирать веера за вельможами, я найду вам настоящую мужскую службу.
Бравые ребята с готовностью посмеялись, но покинуть теплое местечко в дворцовой страже не пожелал ни один.

Хока довели до привратницкой.
- Позовите какую-нибудь служанку, - приказал капитан.
Пока девчонка в форме дворцовой горничной обмахивала щеткой изрядно пострадавший мундир Хока, а потом смывала кровь с лица (от услуг лекаря Вольдемар с презрением отказался), начальник городской стражи нервно постукивал сапогом. Как только его вид стал похож на человеческий, Хок, сломя голову, побежал искать Натаниэль.

Верховная жрица молилась, когда Хок, громко топая сапогами, ввалился в святилище.
- Госпожа Натаниэль! Прошу покорнейше извинить меня, но дело неотложное. Вас хотят убить!

Чувство того, что где-то в городе пробуждаются силы Темной было настолько отчетливым, что Натаниэль на миг прикрыла глаза, будто надеясь, что это поможет избавиться от непривычных ощущений. Необходимо было выяснить, что все это означает - поверить в то, что у Шаа остались жрецы было невозможно. Как жаль, что здесь сейчас нет Учителя...
Внезапно в святилище кто-то ворвался и, Натаниэль, резко развернувшись на грохот, увидела начальника городской стражи. Оханьне и испуганные вскрики подсказали, что новость услышали послушницы и жрицы, собравшиеся в святилище, но не это взволновало девушку. Человек, принесший тревожную весть явно был ранен (это было ясно по плохо счищенной с его одежды крови и болезненной гримассе, которую он пытался согнать с лица). Не слушая протестов, Натаниэль усадила его на ближайшую скамью и, опустившись на колени, осторожно, кончиками пальцев провела по его груди, коснулась лба. Вольдемар Хок. Имя всплыло в памяти, как и то, что вчера этот человек приглашал ее на танец. Прикрыв глаза и обратившись к богине, жрица чувствовала, как через ее руки течет цилительная энергия.
Глубоко вздохнув и поблагодарив Светлоликую Шеан, Натаниэль поднялась и произнесла:
- Вот теперь, я думаю, говорить будет более сподручно. Откуда у вас эта информация? Кому это понадобилось?

Хоку и впрямь стало легче от прикосновения тонких прохладных пальцев. Ушла болезненная муть мыслей, прекратился стук в висках. Однако взамен капитана бросило в жар, когда он посмотрел на нежные руки, касающиеся его груди. Всемилостивейшая Шеан! Только бы жрица не заметила его волнения.
- Благодарю вас, госпожа Натаниэль, – хрипло сказал Хок. – Ваши руки поистине волшебны.

Вольдемар вынужден был откашляться, чтобы продолжить беседу:
- Информация получена от надежных осведомителей. Уже начато тщательнейшее расследование. Будьте спокойны, мы схватим злодеев. Но вас необходимо охранять. Круглые сутки! Прошу вас, госпожа Натаниэль, это не причинит вам неудобств, зато оградит от возможных неприятностей. Я распоряжусь приставить к вам моих лучших людей.






УВАЖАЕМЫЕ КОЛЛЕГИ ПО ПРИКЛУ! Я НА ДВЕ НЕДЕЛИ ВЫНУЖДЕНА ВАС ПОКИНУТЬ, ТАК КАК НАКОНЕЦ-ТО УХОЖУ В ОТПУСК. КРЫМ ЖДЕТ! НАДЕЮСЬ ПО ВОЗВРАЩЕНИИ ВСТРЕТИТЬ ВСЕХ ВАС В ДОБРОМ ЗДРАВИИ. ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ!

Полуэльф шагал по улицам в мрачном молчании. Торнач благоразумно не заводил разгновора на тему "А чево это было?". Да и был гном лет эдак на сто постарше полуэльфа, а стало быть - не обделён был мудростью зрелого мужа. Впрочем, долго молчать Эйренору было не под силу - слишком уж его самого выбила из колеи эта "безделушка".

- Мы пойдём к жрице, и попробуем обсудить то, что творится.

Почему к ней? Потому что больше не к кому. Возможно, полуэльф мог бы доверять тому хмурому славийцу - воеводе, вот только пользы от того разговора... А Натаниэль... ей отчего-то хотелось доверять.

Конские копыта, из-под которых вырывались комья черной грязи, выбивали из земли глухую частую дробь. Весенний ветер упруго бил в лицо, откидывая назад растрепавшиеся от скачки волосы. Копье мерно покачивалось в руке. Где-то позади надсадно трубили охотничьи рога…
Мстислав любил охоту. Но не ту, которую обычно предпочитала аргодорская знать. Ну что ж это такое, когда толпа загонщиков с пищалками и сворой собак, рассыпавшись по пуще широким кольцом гонит на выстроившихся на поляне охотников всяческое зверье? А те, вооруженные самострелами, спокойно стоят, ожидая когда загнанная дичь выбежит на них, чтобы спокойно ее подстрелить? Срамота, да и только. Поэтому он сумел убедить Миртона провести охоту на славийский лад. Наместник, не отошедший от хмельного угара, ничтоже сумняшеся, согласился, и вот теперь охотники уже несколько часов травили могучего красавца-оленя.
Мстислав и, как ни странно, Миртон сумели вырваться вперед, оставив остальных позади. Сначала скакали бок о бок, напряженно впившись взором в уходящую в сторону очередного перелеска жертву и подбадривая коней хриплыми криками. Но затем кобыла наместника неожиданно понесла, и воевода, в упоении скачки этого не заметивший, некоторое время продолжал погоню один. Расстояние между Мстиславом и преследуемым им оленем неуклонно сокращалось. Кровь бурлила в жилах, рука то и дело стискивала древко рогатины, прищуренные глаза поминутно примеривались к броску, время для которого вот-вот должно было наступить…
Однако оленьи боги, видать, хранили могучего самца, потому что, заметив пропажу наместника, Мстислав осадил коня, а затем повернул его в другую сторону. Но Миртон уже успел скрыться из виду, мелькнув цветным кафтаном среди голых ветвей подлеска. Воевода пришпорил скакуна, про себя на чем свет костеря наместника и его не вовремя ополоумевшую лошадь. Через пару мгновений Гнедок уже сходу перемахнул небольшой распадок, в глубине которого шипел кем-то растревоженный гадюшник. Сломанный чахлый подлесок, возле которого преспокойно паслась миртоновская кобылка указывал дальнейший путь горе-охотника. Мстислав еще раз выругался, на этот раз уже вслух, и приготовился спешиться, но внезапный истошный женский крик заставил его вновь вонзить каблуки в конские бока.
Миг – и воевода уже вылетел на небольшую полянку, краем глаза успев заметить едва не угодившую под копыта стройную фигурку.
- Орки!
Дикое, сходное со звериным, рычание заставило бывшего князя обернуться. Кряжистые тела, длинные, перевитые жгутами мышц руки, серо-зеленая кожа, низкие лбы, тяжелые челюсти с выпирающими клыками. Эти страховидлы, одетые в грязные шкуры и вооруженные грубыми топорами из камня, никак не могли быть людьми. Задумываться, кто же они такие и что здесь делают, времени не было. Издав короткий клич, Мстислав поднял копье над головой и устремился вперед, намериваясь стоптать конем ближайшего врага…
Но не тут-то было! Страшило, громко взрыкнув, в последний момент с удивительной для своей массивности прытью отпрыгнуло из-под самых копыт и, извернувшись, ловко стянуло воеводу с коня и со всего маха грянуло оземь. Мстислав коротко охнул, жадно хватая ртом выбитый из груди воздух. В глазах на миг потемнело, и поэтому он, скорее, догадался, чем увидел, как противник ринулся на него. Он успел напрячь шею, втянув голову в плечи, и корявые сильные пальцы схватили лишь ворот кожуха. Однако чудище навалилось на него всем телом, не давая ни вскочить, ни даже дотянуться до выпущенного из рук копья. Кровожадное рычание раздалось над самым ухом, лицо обдало смрадным дыханием.
Упершись в челюсть вражины левой рукой, воевода правой потянул из-за голенища охотничий нож и изо всей силы вонзил его в бок противнику. Тот взревел от боли и прекратив попытки задушить славийца попросту впился ему зубами в плечо, запросто прокусив и кожух, и плотную рубаху. Мстислав вскрикнул от боли, когда вражьи клыки, сжавшись, почти отхватили изрядный кусок его плоти, и, выдернув нож, нанес еще несколько ударов. Он бил до тех пор, пока хватка зубов и рук (лап?) не ослабла. Вся эта возня, показавшаяся ему едва ли не вечностью, заняла, от силы, несколько ударов неспешно бьющегося сердца.
Выскользнув из-под мертвого тела, воевода едва сумел увернуться от удара топора, который обрушил на него второй противник. Подхватил копье, перекатился, едва не взвыв от боли в помятом теле, и без того далекого от юношеской гибкости, и тут же выставил его, уперев тыльным концом в землю. Страховидло, воздев над головой топор, как раз ринулось вслед за ним и напоролось грудью на широкое острое лезвие рогатины. Рев, в котором смешались ярость и боль, вновь потряс лес. Выронив оружие, противник подался вперед, насаживая свое тело на копье до самой перекладины, и взмахнул рукой.
Держа древко обеими руками, Мстислав мог только попробовать уклониться. Однако бьющая рука была явно подлиннее обычной человеческой. Удар тыльной стороной ладони отбросил его, как ребенка, заставив пролететь кувырком пару сажен. С трудом подхватившись на ноги, увидел, как враг с рыком выдернул из груди копье, переломил древко, как камышовую тростинку и …рухнул навзничь.
В следующий миг что-то слабо чиркнуло ему по спине. Воевода развернулся и увидел еще одного гада, ноги которого были надежно схвачены древесными корнями. В лапах (руках?) у него был плохонький, кое-как сделанный лук. Не давая ему времени заново наложить стрелу, Мстислав метнулся в сторону, схватил валяющийся каменный топор и, подлетев к лежачему противнику, обрушил чужое оружие на его голову. Раздался короткий хруст, в лицо брызнуло что-то влажное и горячее, враг несколько раз дернулся и затих.
А воевода, выпустив топорище из ослабевших пальцев, прислонился спиной к дереву и медленно сполз вдоль его ствола на влажную, покрытую грязными остатками снега землю…

Задранная кверху голова не прибавила к общей картине ничего, кроме боли в затекшей шее. Сидение у подножия чертовой башни - тоже. "Забыл он про меня, что ли? - мысли Лариэля текли немного лениво и отрешенно.- Сейчас напомним".
Проблема была в том, что сделать что-то с башней или магом до того, как тот появится в поле видимости, эльф не мог. Но вот оставлять безответным такой дерзкий вызов.. то есть выгон.. как-то не хотелось. Тогда эльф решил пошалить.
Взяв для пробы пару высоких нот, он, откашлявшись, забренчал на двух струнах лютни, распевая самым наипротивнейшим голосом, на который только был способен (заметим, давалось ему это с трудом - аж самому было противно).
Милый, съешь хотя бы ложечку, прошу!
Даром что ли на охоту я хожу?
Ведь оленя я угробил - для тебя еду готовил,
И капризов я твоих не выношу!
Ну хотя бы уж испей отвар из трав!
Может быть, он твой смягчит упрямый нрав?
Тв на призрака похож -
Ведь только посох, кости, кожа -
Жрать закончил ты едва лишь магом стал!..*
Из верхнего окна башни вылетел ворон и вопросительно посмотрел на горланящего эльфа. От следующего звукового удара птица оцепенела и упала вниз.
Ай-яй-яй-яй-яй, убили мага, убили мага, убили,
Ай-яй-яй-яй-яй, убили мага, убили мага, орки замочили!!!!
Из того же окна вылетело ведро со смолой, но предусмотрительный эльф уже давно развалился под дальним деревом, что, впрочем, ничуть не ослабило силы и противности его голоса. Смола жирно расплескалась по земле, заляпав ближайшую часть и без того черной стены.
...Через час местность напоминала Доломин после выпускного вечера школы магов. Деревьев осталось всего ничего, участок под окнами башни был изрыт воронками, залит всевозможными жидкими субстанции, некоторые из которых горели недобрым сероватым пламенем и отчаянно благоухали... Из импровизированного бруствера неслись попеременно мартовские вопли эльфа и звуки губной гармошки. Эльф явно наслаждался производимым эффектом.
Белый флаг упрямо вьется над полями бранной сечи.
Если так, нам остается разойтись до новой встречи, милый мой! **

Нервы мага явно были на пределе, ибо за всевозможными снарядами в окно вылетел сам маг.
- Привет! - с напускным радушием произнес Лариэль.
_______________________________________
* Использована песня Хельги и Вики "О питании магов"
** Использована песня Ё-вин "Весна II (милитаристская)"

- Неужели это настолько необходимо? - молодая жрица слегка поморщилась при мысли о том, что за ней постоянно будут присматривать конвоиры-телохранители. - Милостью Шеан я буду в безопасности.
Ей очень хотелось отказаться от навязываемой охраны, но здравомыслие взяло верх над эмоциями. В конце-концов, это не повредит, но поможет.
- Как скажете, капитан. - молодая жрица взглянула на Хока. - Надеюсь, вы скоро выясните, кто причастен к этому и виновные вскоре понесут наказание. А сейчас, прошу меня простить, но мне необходимо подумать.
С этими словами Натаниэль развернулась к двери и, легко шагая, вышла из святилища. Поразмыслить действительно было о чем - в своей келье она надеялась найти покой и тишину. Происходили странные события - возможно, есть причина отвлечь Учителя от его дел и написать ему послание. Он поможет мудрым советом, во славу Шеан.
Выйдя из святилища, к своему удивлению в коридоре храма Натаниэль заметила в отдалении пестрый костюм. Память услужливо предоставила воспоминание о сцене на вчерашнем балу, когда девушка-шут позволила себе прилюдно издеваться над жрицей и Богиней. Подойдя ближе, Натаниэль обратилась к слепой, стоявшей прижавшись к стене коридора:
- Что нужно тебе в храме, девушка? Ты ищешь просветления или исциления? А может, ни того ни другого?

- Почему, почему... Надо так. Она, эк.. поможет тебе, - сварливо добавил гном, шагая рядом с Эйренором по улочкам города. По крайней мере в жрице не чувствовалось зла. А уж чего-чего, а это гном уже наблатыкался определять. Без внутреннего чувства приближающегося зла на рудниках мало кто выживал. Это нельзя было объяснить словами просто... А взгляд полуэльфа тогда был ... мало сказать "нехороший". Дурной он был, ещё какой дурной. И не в радость тут же столо для Торнача общение с оружейником. Ну, схватил, первую попавшуюся секиру, лишь бы подальше убраться. Схватишь тут. Вышло ещё хуже, чем с мечом. Ни балланс не проверил, ни заточку. Ладно, рукоять удобная попалась. А остальное - горе одно! Подростков работа. А ведь был выбор. Ну, не возвращаться же теперь.
Оттого Ломовик и хмурился, шагая по пыльным улочкам. Где ж этот храм, гром его задолбай? Мастера они экзор... церемонии разные разводить, да тут без этого нельзя. А то как же? Сегодня посмотрел не так, а завтра? рядом спать не ложись. Нет, он, конечно же доверял полуэльфу, но что-то было не так.
Широкие двери храма распахнулись перед двумя бродягами.

Хок с удовольствием сидел бы вечность на скамье, вспоминая прикосновения рук Натаниэль. Но вечности в запасе не было. И капитан, подобно охотничьему псу, бодрой рысцой отправился к начальнику дворцовой стражи. Вольдемар отлично сознавал, что приставить к Натаниэль нескольких надежных ребят из городской стражи ему не дадут. Как же! Это ведь дело дворцовой охраны – блюсти покой верховной жрицы. Только что они могут – это павлины в пышных мундирах? Важно звенеть позолоченными побрякушками да привычно отдавать честь вельможам. Так что единственной надеждой Хока было уломать начальника дворцовой стражи допустить к охране верховной как дворцовых, так и городских солдат. А уж уламывать Хок умел.

Пухлый розоволицый глава дворцовой стражи недолго сопротивлялся, вежливо зажатый в углу плечистой фигурой Вольдемара Хока. Капитан городской стражи весьма доходчиво объяснил толстяку, какие неприятности ждут их обоих, если в охране Натаниэль будет только дворцовая или только городская стража, и если эта стража прошляпит злодеев. Вопрос был решен быстро. На охрану верховной жрицы Шеан заступали трое из дворцовой стражи и столько же из городской. Но Хок на этом не успокоился. Вежливо попрощавшись с начальником дворцовой стражи, чья пухлая физиономия из розовой стала багровой, Вольдемар направил свои стопы в самый воровской и неспокойный квартал города. Там, в грязной маленькой таверне, он обменялся парой слов с незаметным человеком в коричневом плаще. Выходя на свежий воздух, Хок уже был немного спокойнее. Теперь за Натаниэль будет присматривать опытный невидимка, способный, в случае необходимости, заменить всех шестерых охранников. Кроме того, капитан велел своему агенту доставлять любые сведения, касающиеся покупки или продажи оружия для незаметного умерщвления, либо сделок с наемными убийцами. Поистине, капитан городской стражи Вольдемар Хок умел договариваться с самыми разными людьми. Пусть даже и с теми, кого ему по долгу службы полагалось хватать за шиворот и тащить в тюрьму.

Лариэль улыбнулся одними уголками губ. Никто не виноват, что глупый маг сам напоролся на меч эльфа. Тем более 15 раз подряд. Припадочный какой-то!
Любовно протерев меч об одежду усекновенного, он вытащил платочек с вышивкой, доставшийся от какой-то заботливой пассии. Любимец-меч был отполирован до блеска, водворен в ножны и поглажен по рукояти. Лариэлю всегда казалось, что, напившись чьей-нибудь грязной крови, меч сиял тайным внутренним светом и чуть ли не мурлыкал. Сегодня впечатление было очень сильным, и эльф стал подмурлыкивать родному оружию.
Теперь нужно было подумать, что делать дальше. Нужно было куда-то идти. Какое-то странное чувство продолжало звать эльфа в том же направлении, что и раньше, чем бард был несказанно удивлен. Он-то искренне считал, что это магия неудачника, нарвавшегося на неприятности, вела его сюда. Тем не менее, этот факт настолько заинтриговал его, что он решил довериться интуиции и прогуляться дальше.

О великая Шеан! Что за наваждение? Что за наказание? Чем провинился перед тобой начальник городской стражи Вольдемар Хок, что ты покарала его такой гибельной любовью?

Непривычные мысли теснились в больной голове Хока, пока он шел по утренней улице к дому, где снимал приличную квартиру у приличной вдовы. Бравый капитан пользовался заслуженным успехом у женщин. Городские красотки, будь то продажные девицы из квартала увеселений или скромные девственницы из приличных семей, готовы были драться за право пойти под венец с Вольдемаром или хотя бы залучить его на ночку в постель. Обычно это он отказывал женщинам, если не имел времени или желания. А они снова и снова добивались его. Только ни одной так и не удалось завладеть Хоком надолго. И вот вам, пожалуйста… Единственная женщина, которая не смотрит на Хока, как на мужчину, заняла его сердце без остатка. И добиться ее не представляется возможным.

Хок встряхнул головой, чтобы отогнать мысли, и боль, заснувшая было от прикосновения рук Натаниэль, снова вспыхнула. Проклятье! Надо было отдохнуть хоть немного. Едва Хок добрался до спальни и рухнул на узкую холостяцкую постель, как дрема окутала его с ног до головы. Только одна шальная мысль не желала отпускать влюбленного капитана: эта женщина будет моей!

Когда всё стихло, Алёна решилась выглянуть из своего убежища. Вся полянка была вытоптана и трупы орков валялись грязными кульками. Ветер уносил прочь смрадный запах догорающего тела. Алёна с трудом подавила накатившую тошноту и выбралась на полянку. Ей даже не пришлось гадать, куда делся нежданный спаситель.
- Ты жив? - она потрясла привалившегося к дереву воина за плечо, но ответа не получила. Тот разве что вяло мотнул головой.
- Что же делать то? До города далеко, до заставы тоже. - так приговаривая юная колдунья оматривала раненого. Да уж, красавцем он определённо не был, а теперь половина лица стремительно опухала. Синяк должен был получиться немалый. На затылке нащупалась приличная шишка. Не иначе приложил кто, или о землю грянулся, потому и не в себе пока. Но куда хуже дело обстояло с плечом. Судя по потемневшему рукаву, с которого сочилась кровь, зубы орка поработали на славу. - Да очнись ты. Идти надо, пока совсем худо не стало.
Алёна оглянулась. Конь стоял неподалёку и насторожено косил глазом.
- Сюда. Иди сюда, хороший мой. - поманила колдунья, и конь послушался.
Корзинка так и осталась забытой на полянке.

Вот теперь у кумушек нашёлся повод посудачить. Надо-же, девчонка. Тихоня-то тихоня, а вон, какого-то мужика к себе привела. Небось из чьей свиты будет.
Алёне небыло дела до их домыслов. Пусть себе судачат. Другое волновала её: воин был славийцем. Славийцем! Но пока он так и пребывал как в тумане, а раной надо было заняться немедленно. Алёна вспомнила, каким зловонным было дыхание подбиравшегося к ней орка и её передёрнуло. Если их пасти настолько грязны, то рана обязательно должна будет загнить, тогда начнётся горячка и воин скорее всего умрёт. Если не знать, что делать. А она знала. И теперь девушка суетилась, стаскивая с незнакомца грязный кожух и рубаху, грея воду, готовя ткань и смешивая травы. Даже старая книга с наговорами, и та была открыта на нужной странице, хотя в ней небыло необходимости. Алёна помнила их все и теперь настала пора старым знаниям вновь послужить роду.

Немало времени прошло, пока плечо её спасителя закрыла чистая повязка, а к затылку и лицу приложен платок со снегом, смешаным со снимающими отёк распаренными травами. Теперь воин просто спал, напоеный целебным отваром.
Девушка осмотрела царящий вокруг беспорядок, и, вздохнув, бережно убрала книгу и принялась за уборку.

Жрица с кем-то разговаривала. С кем-то, одетым пёстро, как заморская птица, умеющая повторять за человеком. Пока гном с полуэльфом подходили, разговор успел закончиться и та, что была хозяйкой в храме ушла. Точнее, попыталась уйти. И ушла, скрылась бы из глаз в незаметном обычному глазу закутке храма, если бы не гном.
- Эй, дамочка, - как обращаться иначе к служительнице богов Торнач не знал, впрочем, напрягать память было просто некогда, надо было делать что-то, как-то бороться с тем, что охватило его нового приятеля. А помедлишь чуток, так, глядишь, безумие и на него перекинется, а то и совсем сведёт с ума полуэльфа, а тогда... Что будет "тогда" лучше не думать.
- Уважаемая! - рокотал его бас под сводами храма, - Ты нас выслушай, проблема у нас. Если не ты - я не знаю, кто поможет. Мож, что присоветуешь.

сообразили на троих: ми, добрый гном и Мяв


Полуэльф ошарашенно наблюдал разговор гнома и жрицы. ТАКОГО прямодушия не встретишь у хьюманов. Не встретишь и у эльфов. Только у гномов - которые, по странной прихоти богов, были совершенно лишены способности дипломатии - даже в самой зачаточной её степени. Но даже от гнома такого он всё-таки не ждал. Вот ей-ей - не ждал... Нужно срочно было что-то делать, чтобы исправить ситуацию, но вот что? Ведь чего-чего, а дворцового этикета не было и среди умений Эйренора...
Меж тем, жрица обернулась на оклик и, увидев спешащую к ней давешнюю парочку нелюдей, с удивлением замерла.
- Мой долг помогать нуждающимся. - холодно глянув на гнома, Натаниэль вопросительно изогнула бровь.
И тут Ломовик начал рассказывать. Он рассказал то, что произошло в кузнице, может даже чуть-чуть прикрасив тот момент, когда его товарищ стал совсем не тем, к которому он успел привязаться.
- Ну вот и всё. Что скажешь, мудрая? Надо что-й-то делать пока не поздно.
И гном протёр тыльной стороной руки вспотевший от напряжения лоб.
По мере того, как Натаниэль слушала речь гнома, ее глаза открывались все шире. На каком-то этапе повествования, она пристально всмотрелась в полуэльфа, что тихонько подошел к ней вслед за гномом. Глядя ему в глаза, она словно пыталась заглянуть ему в душу. Переведя взгляд на его медальон она тихо спросила:
- Откуда у тебя это?
Торнач скосил глаза на Эйренора, предоставляя ему самому отвечать на вопрос о происхождении медальона.
- Снял с шеи некроманта, который орудовал у вас в городе, госпожа Натаниэль. – последовал ответ. Врать жрице было бесполезно - сразу поняла бы. Да и откровенно говоря – полуэльфу этого не хотелось. - И некромант этот носил амулет помощника Семерых.
- Это невозможно. – глаза девушки сузились, когда она заговорила. Хотя то, что говорил этот нелюдь было правдой, в чем не было сомнения, поверить в его слова было очень сложно. – Ты смог одеть чужой амулет, а теперь не можешь его снять, так?
- Это не похоже на магию, госпожа. Лесной народ умеет разбираться с людскими заклятьями. Это у нас в крови. Но тут... - полуэльф скосил глаза на тусклую сейчас безделушку, - тут что-то иное.
- И не только он, - Ломовик хмыкнул, - Чай мы тоже про металл знаем. Не вчера погулять вышли. А тут - никак. С секретиком хреновинка.
Приблизившись к полуэльфу, Натаниэль вновь посмотрела на амулет, чуть прикрыв глаза. Вне всяких сомнений, эта безделушка была настоящей - от нее исходила мощь как и от ее собственного амулета. Вот только... Другая. Да и выглядел этот амулет как-то... Не совсем так, как ее. Работа древних мастеров была та ж, но… У жрицы появились смутные предположения, однако так и не успевшие проясниться и оформится. В одно из окон храма шустро влетела маленькая птичка и, вместо того, что бы вылететь в панике обратно - полетела прямиком к разговаривающей троице. Было похоже, что она хочет сесть на плечо девушки. Эйренор, даже не сумев сообразить, что он делает - успел схватить пташку за хвост. Потому что его нос, в отличие от людского, мог чувствовать и такие запахи, как этот. А разнообразный опыт, накопленный в странствиях юности, подсказал, что это за запах.
- Этот яд, госпожа Натаниэль, убивает только людей. Убивает мучительно и беспощадно. И стоит одна его капля столько, что можно запросто купить половину этого города. - свернув птичке шею, он вышвырнул трупик обратно в окно.
Гном почесал в затылке. Ничего себе. Мало проблем с амулетом, так ещё и ядовитые птички. А это значит - на них объявили охоту. Или на жрицу. Скорее на неё, птичка к ней летела. Вот только кто? Ситуация становилась всё запутанней и мозги начинали плавиться. На рудниках и то было легче. По крайней мере понятнее. Эх, отвык он уже от всех перепетий гражданской жизни и всех казуистик дипломатии. Торговаться он умел, да умел, но торговые конкуренты - это одно, они на такое не идут. А тут... И кому могла насолить такая краля, тем паче, что жрица, не ясно.

Все произошло так быстро, что девушка успела только вздохнуть.
- Яд? - растерянным взглядом проводив умерщвленную птичку, Натаниэль вздрогнула. - Спасибо. Похоже, что вы только что спасли мне жизнь...
В ее глазах на долю секунды мелькнул испуг, но она быстро справилась с собой и благодарно улыбнулась спасителю. Так как по прежнему она стояла слишком близко к полуэльфу, она сделала шаг назад. Взглянула на гнома.
- Так что с амулетом? Вы хотите его снять?
- Не я. Он. – гном кивнул на своего спутника. - Впрочем и я не против. А то ещё ночью накинется. Сегодня птичка, а завтра? Ведь это штука виновата, да? Она, она, по глазам вижу.
- Хочу... - медленно ответил Эйренор, пытаясь уловить странное чувство. Какой-то далёкий отголосок. Какой-то почти неслышный голос, который пытался что-то сказать, но никак не мог обрести силу. Он тряхнул головой, чтобы отделаться от наваждения - Да. Хочу.
Сопоставив произощедшее только что с новостью, принесенной недавно Вольдемаром Хоком, жрица улыбнулась про себя наивности гнома. Хотя, как знать - может он и прав и связь есть. Слишком много непонятного было в этой истории с амулетом и его природой. Но это пусть выяснят те, в чьи задачи входит сбор информации и безопасность.
Чуть вздохнув, Натаниэль вновь приблизилась к полуэльфу и, положив кончики пальцев на амулет на его груди, обратилась к богине. Тут же она ощутила какое-то странное ощущение недоумения, как если бы пыталась сделать что-то совершенно бесполезное и никому не нужное. Замок цепочки не поддавался, а ощущение недоумения - росло.
- Я не могу снять его. - растерянность в голосе жрицы сочеталась с заинтересованностью и удивлением в ее взгляде. Практически неосознанно девушка положила руку на свой собственный амулет.

- Смотри! Смотри! - никакая дисциплина не могла удержать стражников от возбуждённого шепота, который был громче иного разговора в полный голос.

Зрелище двух повозок, на одной из которых лежало тело наместника, а на другой в бреду ворочался славиец, голову которого придурживала мрачная девушка - явно деревенская колдунья, кого угодно могло заставить забыть о дисциплине.

Спутники наместника, потеряв одного вельможу, и обнаружив другого недалёким от участи первого, решили не рисковать, и силком усадив колдунью в повозку - сиди и смотри за раненым - отправились в обратный путь.

Легкой своей поступью вошел Лариэль в проклятый человеческий город.
Эльф не любил города. Человеческие отродья вырубали деревья, уничтожали леса и ставили на их месте ужасно уродливые и странные коробки, которые называли домами. В них набивалось множество существ, не менее неприятных эльфу. Дикий гомон, несущийся со всех сторон, смрад сгущенных человеческих мыслей и одеяло тяжелых взглядов - наверно, он совсем сошел с ума, придя сюда... Но что-то притягивало его, засасывало в трясину этого города, громадной опухоли на теле Матери-Земли.
И эльф шел на зов.
И увидел он человеческий храм.

Да кто же это так орет на улице! Хок тщетно накрывал голову подушкой. Гвалт толпы за окном поднял бы и мертвого. А мертвым капитан Хок собирался стать еще очень не скоро. Вольдемар в сердцах отбросил бесполезную подушку, подошел к окну и распахнул створки. Шум усилился и стали слышны отдельные возгласы:
- Убили! Наместника убили!
- Как убили?
- Задушили! На охоте враги! Видишь, лицо-то как распухло! Удавкой задушили!
- Да не убили! Умер сам! От болезни, не иначе!
- Болезни? Какой болезни? От чумы?
- Ооооой! Так теперь мор пойдет!
- Сама ты мор! Отравили благодетеля! От яду и посинел!

Посреди улицы прямо в сердце огромной волнующейся толпы медленно двигалась повозка с телом наместника. Стражники упорно прокладывали путь сквозь людское море. Хок опрометью кинулся обуваться. Счастье еще, что перед сном не раздевался - лишь сбросил сапоги. Капитан страшно торопился. Начальник городской стражи отлично понимал, чем грозит безопасности города смерть наместника. Беспорядков не миновать. Особенно на похоронах - в толпе пришедших проститься запросто задавят самое меньшее десяток несчастных. Надо было срочно мобилизовать солдат и усиливать охрану города.

Ахторон еще раз прошел из одного угла комнаты в другой. Делать было решительно нечего. Нет, в принципе, дела у некроманта были ... в том числе, достаточно важные ... в том числе, неотложные. Но делать их решительно не хотелось.
Что беспокоит меня? Этот странный эпизод с полуэльфом? Не думаю... приказ короля есть, теперь нужно просто ждать результата. Отсутствие писем от моего эмиссара? Пустое. Она не пропадет. А если и пропадет, я это почувствую. Какого, собственно ... что такое?
Лицо некроманта резко изменилось. Что-то происходило. Эмоции нахлынули изнутри потоком ... целой рекой.
Страх.
Боль.
Ненависть.
Гнев.
Сколько времени Ахторон пребывал под влиянием этого? Сказать было трудно. Минута? Час?
Бесконечность. Что со мной происходит?
Ответ на этот вопрос беспокоил некроманта больше, чем что бы то ни было. А самым страшным было то, что ответ этот у некроманта был. Из последних сил Ахторон притворялся, что не знает его ... притворялся перед самим собой.
И силы вышли.
Это она. Я чувствую её

Шум, проникший в храм через окна, прервал разговор жрицы с двумя нелюдями. Ее обязанности требовали ее присутствия во дворе.
Бросив мимолетный взгляд на повозку с телом наместника и убедившись, что ему уже ничем не поможешь, Натаниэль поспешила к телеге, на которой находились варварский воевода и какая-то незнакомка, обладавшая Даром. Встретившись с ней глазами, девушка увидела мелькнувшую неприязнь, но ее вниманием уже завладел славиец. Его плечо было перевязано, весь он был в синяках и царапинах, впрочем, умело подлеченных. Но в то же время он был бледен и находился в забытьи - было похоже, что его рана оказалась не по силам целительскому искусству колдуньи.
Привычным жестом наложив руки, жрица взмолилась о помощи Богине. Она чувствовала, как сквозь нее струится поток живительной энергии, как благодать Великой нисходит на раненного воина. Метавшийся в бреду, вскоре он успокоился и уснул крепким сном выздоравливающего человека. По приказу Натаниэль, Мстислава осторожно отнесли в его покои, она же вновь обратила внимание на хмурую незнакомку.
- Своими умениями врачевать, ты спасла жизнь славийскому князю, почетному гостю нашей земли. Пусть же его и наша благодарность станет тебе полезной. - по знаку жрицы, кто-то из слуг поднес колдунье небольшой мешочек, в котором могло находиться золото.

Мертвым наместником так же занимались - его тело унесли в храм. Там сделают все необходимые подготовления к погребению - ничего другого для бывшего правителя города сделать уже было нельзя. Живые попрощаются с мертвым, но думать они должны все же о живых. Именно поэтому через некоторое время к Натаниэль пришли вельможи и значимые люди города. До того момента, как король не назначит нового наместника, городу был нужен правитель.

Зябко обхватив плечи руками - человеческий город все-таки на редкость нехорошее место, беспощадно высасывающее силы из любого нелюдя, и вместе с тем на удивление хорошо подпитывающее нежить, Эйренор издалека наблюдал за суетой, поднятой хъюманами. Сейчас, когда он прижался к дереву, такому же несчастному от пребывания в городе, как и он сам, мало кто мог бы увидеть его, почти слившегося с тенью. Рядом сопел гном, не понимая,отчего его попутчик не спешит уходить, раз уж жрица сейчас не может им помочь.

А полуэльф любовался девушкой. Любовался тем, насколько гордо, но вместе с тем просто раздаёт она указания городским чинам. Любовался, даже не отдавая себе отчёт в том, что будь на её месте кто другой, его кривило бы от отвращения из-за "хьюманского высокомерия"...

- Как можно предпочитать мёртвый город живому лесу? Не отвечай, друг Торнач, я знаю, что гномы думают о лесе, деревьях и эльфах. А мне здесь хорошо... - полуэльф прижался щекой к берёзе. Странное дело, но за прошедшие несколько дней он настолько привык доверять гному, что даже стал иногда высказывать мысли вслух, чего не позволял себе уже очень много лет.

Гном буркнул что-то неразборчивое на горном наречьи, явно собираясь подколоть Эйренора, но вдруг замер.

- Там! Смотри!

Лариэля отвлекла музыка. Храм может и подождать. Когда из окна льются настолько красивые звуки лютни, переплетающиеся в причудливый узор с прекрасным женским голосом, время должно остановиться в немом коленопреклонении перед красотой.
Сумерки мягко скрывали все недостатки матери-земли. Эльф шел, завороженный мелодией, пока не увидел высокий красивый дом. Минута - и вот он уже под балконом, увитым плющом и розами. Тонкие пальцы сладострастно терзают струны инструмента, нежный голос направлен к той, о которой он думает сейчас, как о единственной женщине в Йиркмане. И не так уж важно, молода она или стара, прекрасна или уродлива - эльф влюблен в ее голос и игру на лютне, и оттого голос его слаще меда, непосредственнее горного ручья и правдивее самого честного судьи.

Любовь, как шпагу, ты взяла,
Шутя за остриё.
А гарда шпаги - ну дела! -
Уже в виске моем.
Нельзя мне взяться за эфес,
Твоих обрезать рук...
Любовь - оружие, и здесь
Она замкнула круг.
И я стою и боль терплю,
Боясь тебя спугнуть.
И смерть-старуху тороплю
Пуститься в дальний путь.
Стою я, медлю на краю.
Глаза в глаза. Мой друг,
Я в них читаю смерть свою
От нежных женских рук...

Музыка смолкла, и раздался нежный голос:
- Кто здесь так прекрасно поет?

- Там! Смотри!
Берёзы берёзами, а совсем недалеко, возле опушки, прямо за кустом бузины, так нарядно украшенного ягодами, что-то лежало. Даже не что-то, а...
Торнач подошёл к телу. Теперь, в том, что это было тело не смог сомневаться даже слепец. Когда-то это был молодой парень с русыми волосами, но теперь от молодости и красоты осталось лишь одно воспоминание. Страшные рваные раны виднелись на лице, пятна на комзоле показывали, что раны на теле были глубоки. Носа не было. Правое ухо валялось отдельно, явно отгрызенное а затем выплюнутое. Рядом лежала сабля, поломанная почти у самого основания.
- Орки, - бросил гном полуэльфу, - Их стиль. А парень-то не прост. Чей-то солдат. Судя по форме. не знаешь, чей костюм? На гвардию не похож. И не регуляр. И не милиция. Уж этих-то я знаю.
Гном усмехнулся и, отложив оружие, присел на корточки перед телом.
- А вот карманы проверим. Не в целях наживы, а просвещения ради.
И гном, почесав в бороде, засучил рукава, дабы не измазаться в крови убитого, уже начавшей сворачиваться, но ещё не застывшей окончательно.

"Сим повелеваю... изловить эльфа... доставить Ахторону..." - поллуэльф скривил губы в презрительной усмешке, но на душе было ой как нехорошо. Торнач наивно моргал рядом, как будто не понимая, что стоит подле государственного преступника, за которого король очень даже запросто даст гному право свободно торговать и вести дела. Или, может быть, все отлично понимал, просто подумать не мог о том, чтобы предать товарища?

- Пойдём, Торнач - горло отчего-то перехватило - нам нужно кое-что рассказать госпоже Натаниэль.

Значит, так, господин Ахторон? Притворяешься своим тёзкой, и думаешь, никто не свяжет твоего слугу с медальоном и мертвяками, и то, что король откуда-то знает обо мне? Сидишь в своей башне, смотришь на всех, как на пауков для опытов. Так уж не обижайся, если паук сбежит из банки и укусит, когда ты сам того не будешь ждать!

- Ну вот, из огня да в полымя, - проворчал Торнач, глядя на цидулю в руках полуэльфа. Не успел сам выбраться на свободу, как на тебе, ёрш твою медь, спутался с дружком, который сам может загреметь на пресловутые рудники. Причём, как оно бывает чаще всего в этих краях, без суда, без следствия, за "просто так", по навету ложному. Встречались и не с таким. Режим, чтоб ему. На рудниках времени много, а истории у всех длинные. Мнение о том, за что нынче туда попадают, сложилось.
- Пойдём. Только ты этово... Хоть измажься что ль. Или, давай, пока тут, налысо тебя обреем. Всё меньше заметят. Много тут разных ходит. Где и портрету намолюют на бумажке.

Лариэль довольно, будто сытый кот, потянулся. Рядом в полумраке алькова этому движению ответил взмах прекрасной обнаженной белой руки... Уже настала ночь, а он все никак не мог оторваться от этих сочных губ, аристократически бледной кожи, томных глаз... Вся его случайная возлюбленная дышала такой красотой, благородством, тонкостью, что у Лариэля кругом шла голова, обычно такая холодная. Эльф пугался своего отражения, которое тонуло в бездонных глазах. Все обычные подружки, несмотря на свою свежесть и невинность, не могли соперничать с той, что возлежала сейчас рядом, поглаживая золотые кудри любовника.
Эрика, молодая жена старика-казначея, всегда получала то, что хотела. И сейчас она очень хотела быть с Лариэлем...

Вольдемар Хок глянул напоследок в зеркало, остался доволен своим видом и уверенно шагнул в комнату, где Натаниэль обычно принимала посетителей. Поклон капитана был верхом изящества, а шляпа со щеголеватым пером коснулась пола у ног жрицы.
- Мое почтение, уважаемая леди! Простите, что нарушил ваш покой...

Хок и сам не знал, откуда он взял подобные слова. Обычно его женщины вынуждены были довольствоваться чувствительными шлепками по филейной части и сальными шуточками, на кои бравый капитан был большой мастер. Но сейчас словно кто-то подсказывал на ухо Вольдемару.
- Мне крайне необходимо посоветоваться с вами, госпожа Натаниэль! - продолжал капитан, прекратив, наконец, подметать пол шляпой и выпрямившись. - Не далее, как сегодня утром вы назвали срок похорон безвременно почившего господина наместника. Похороны, несомненно, будут многолюдными. Я хотел посоветоваться с вами насчет охраны, которая будет сдерживать толпу и сопровождать процессию. Я бы также предложил удвоить обычное количество патрулей на улицах в дни похорон и дальнейших траурных мероприятий.

К концу такой речи Хок практически выдохся. А может быть ему не хватало дыхания при взгляде на маленькие белые руки жрицы и нежную шею, слегка видную в глухом вороте платья.

Написано с Кристал

Какая муха его укусила, Эйренор и сам не знал. Что мешало ему попросту пройти в Храм и найти там Натаниэль? Но однако же, оставив гнома скучать на улице, он уже целый час отсиживал себе ноги на не очень-то и удобной ветке, ожидая появления жрицы.

И она появилась. Легко сбежала по ступеням и остановилась в задумчивости. Потом улыбнулась чему-то, и двинулась в сторону надземного убежища полуэльфа.

- Госпожа Натаниэль! - тот был готов поклясться, что когда он заговорил, девушка уже знала, где он.

Жрица подняла голову и, в переплетении ветвей раскидистого дерева, увидела обладателя странного медальона.
- Что вы там делаете? - день выдался тяжелым. К исполняющей обязанности бургомистра жрице приходила целая толпа просителей, приносили на подпись уйму бумаг и она должна была принять решения по двум важным вопросам, касающихся торговой политики города. Сейчас, прогуливаясь в саду, она меньше всего хотела, что бы ее беспокоили просьбами, но сан Верховной предполагал самопожертвование.

- Сижу, - пожал плечами полуэльф. - Вас жду. Вот, дождался. Хочу кое-что обсудить, и как мне кажется, вам это тоже будет небезразлично

Жрица чуть заметно поморщилась. Или это ему показалось? Сложно сказать. Но выслушать не отказалась

- Ну что ж. - отказываться было бесполезно, поскольку наверняка полуэльф придет с тем же вопросом завтра. В какой-то миг мелькнула мысль вызвать стражу, но Натаниэль отогнала ее от себя. Богиня велит помогать всем, кто нуждается в помощи. Делом и советом. - Тогда тебе придется спуститься вниз. Я не хочу все время задирать голову.

Что поделать? Пришлось спуститься. Гордость гордостью, а вопросы вокруг Ахторона требовали решения.

- О чем ты хотел поговорить? - неспешно жрица продолжила свою прогулку, сопровождаемая полуэльфом.

Сам того не ожидая, полуэльф уложился в какие-то полчаса. Рассказал и о нежити, которую встречал по дороге в Ульмар, и о том, что слышал от людей. Привязал и амулет, снятый с покойного некроманта, и совпадение имени советника местного короля с именем негласного главы Семерых.

- Так что... ТАМ - эльф ткнул пальцем вверх, имея в виду Башню СОвета - творится что-то очень недоброе

Устало прикрыв глаз рукой, жрица остановилась под сенью цветущего куста жасмина и вздохнула.
- Да, ты прав. Мне придется связаться с учителем - он должен знать, что происходит.