Карин из клана Рин (CrazMary)

Услышав слова высокой гости, Дара вдруг вскочила и закружилась на одной ноге, изредка подпрыгивая и хлопая в ладоши.
- Мы пойдем на бал, мы пойдем на бал…
Хорошенькое личико девочки светилось какой-то особенной, искренней радостью, а озорно подпрыгивающие косички только добавляли ребенку очарования. Дара остановилась и довольная, раскрасневшаяся от дикого танца радости, спросила Карин:
- А можно я помогу вам выбрать платье на вечер, ну пожалуйста…
Девочка сложила ладошки перед собой, огромные глаза умоляюще смотрели на ингмарку. Но строгая мать немедленно её одернула:
- Юная дева, вас кажется ждет гора немытой посуды и две неубранные комнаты.
Дара погасла. Словно кто-то неожиданное задул трепетное пламя свечи. Девочка низко опустила голову и прошептав «да, мама», медленно вышла из комнаты.
Хозяйка ничего не сказала, только повернулась к Карин и начала рассказывать про прием в усадьбе барона.
- Не знаю, видели вы или нет, но в городе есть внутренний форт. В нем располагается наш гарнизон. Солдафоны хорошо там обустроились. Плац, казармы, смотровая башня, построили они все это вокруг резиденции барона. Обычно, доступ в форт – строго воспрещен, но по праздникам или в дни приемов у барона двери открываются. Красная ковровая дорожка, почетный караул, правда все из тех же солдафонов, но не суть важно. Гостей встречает распорядитель вечера, а по большим праздникам и сам барон.
Город у нас хоть и маленький и его легко можно обойти пешком меньше, чем за час, но знать всегда предпочитает передвигаться с комфортом. На карету с шестеркой скакунов, конечно, врят ли кто разорится, а вот мало-мальски приличные коляски есть у всех. Опять же по сложившейся традиции за вами, как за самым важным гостем, барон пришлет свою коляску.
Гости начинают собираться в шесть вечера, а сам бал открывается в восемь. Сейчас около часа дня, думаю вы успеете собраться. Если хотите, я сделаю для вас ванну, - хозяйка широко улыбалась и ждала ответа Карин.

Ксана (Найра)

Нира вся обратилась в слух, ловя даже малейшие звуковые вибрации. Со стороны казалось, что даже ухо немного дрожит от напряжения. Через минуту девочка заулыбалась, еще через минуту даже хихикнула. А потом вдруг мгновенно стала серьезной.
- Большое спасибо. Сегодня же попробую все, что вы посоветовали, еще даже до начала представления.
Нира благодарно улыбалась столь неожиданно появившейся, но безусловно доброй и отзывчивой девушке. А вместе с ней невольно заулыбались и остальные обитатели палатки. Но этому не суждено было продлиться долго. Вход палатки резко распахнулся, громко хлопнув на ветру, и впустил ту самую Лауру, которую Ксана видела когда устраивалась на работу. Она принесла с собой холодный ветер и не менее холодный и колючий взгляд. Подобно ястребу обвела взглядом всех присутствующих и остановилась на Ксане.
Большие, темные глаза с немного необычным разрезом прищурились. Ноздри певички гневно раздувались а руки сжались в кулаки. Если Нира добавила в палатке солнца, то Лаура принесла мороз и стужу.
Волшебный голос, которым так восхищалась добрая половина Герканда, сейчас звучал предельно раздраженно.
- А вот и наша звезда. Вы только посмотрите на неё….
Певица замолчала, явно не зная, какую колкость сказать Ксане. Потом, видимо, придумала и подошла почти вплотную, склонившись над ухом актрисы совсем как она минуту назад нашептывала что-то Нире.
- А вот на мужика моего не смей заглядываться. Хуже будет. Еще раз увижу, как ты ему улыбаешься, а он млеет как сытый кот, все волосенки повыдираю и бельмы выцарапаю. Поняла?
И с гордым видом царицы уличного театра Лаура отошла и уселась за другой столик.
Закончив свой обед, артисты выходили на улицу, возбужденно обсуждая мелкие детали и недоработки в своих номерах. Продолжались бесконечные репетиции.

Лукас Сегре (Vela)

Грэни выглядела подавленной. Оно и не удивительно, хозяйка не отличалась спокойным нравом и добрым характером. Добравшись до кухни, она начала бесцельно передвигать посуду. Мыла тарелку и снова клала её в стопку с грязной посудой. Потом вдруг уронила мыло и долго не могла его найти. Наконец, устало опустилась на стул и затихла. Прошло около пяти минут, пока кухарка не заговорила снова очень тихим, будто чужим голосом.
- Лукас, мальчик мой, я что-то так устала, помоги мне пожалуйста, посмотри закончили ли хозяева обедать и принеси со стола посуду.
Морщинистые руки Грэни безвольно лежали на коленях, увитые тугими венами и больше похожие на грубые ветви деревьев, чем на женские руки. Чепец съехал куда-то набок и она не спешила его поправлять. Лукас заметил, что волосы, показавшиеся ему соломенными на самом деле почти совсем седые. Сидя на маленьком стуле кухарка ссутулилась и вся стала как кряжистый пень в лесу.
Как же сильно на неё действовала хозяйка. Если бы Лукас не знал, что она всего лишь избалованная властью и деньгами жена ростовщика, то непременно назвал бы ведьмой.
На плите раскудахтался и расфыркался закипевший чайник, весело стуча металлической крышкой. От этого звука Грэни встрепенулась.
- И отнеси, пожалуйста, чаю. Возьми в шкафу печенье и сладости.

Скаррон Исхэйл (Хома)

Новости в таком маленьком городке, как Герканд распространяются с поразительной скоростью. Уже к обеду в гарнизоне стало известно, что прибыла ингмарка и барону «вздумалось» устроить в её честь прием. Увы большой прием в резиденции барона – это не посиделки у соседей за чашкой морса, а сложное и серьезное мероприятие, к оторому нужно готовится заранее. И столь поспешное решение «хочу прием» чревато всеобщей паникой и беготней до самого вечера. Конечно, основная часть забот ложилась на прислугу в резиденции, но и «солдафонам» перепадало. А ответственны они были за «подобающий внешний вид» территории.
Когда лейтенанту Краучу сообщили о подготовке к очередному приему, он болезненно скривился, прижмурился и прищелкнул языком. Возникло почти непреодолимое желание спихнуть эту работу на кого-нибудь другого. И тут на лейтенантское счастье он услышал воспитательный рык Исхэйла. «Какая удача. Вот ты-то мне и нужен» злорадно подумал Крауч и подошел поближе. Солдаты увлеченно месили уже не грязь, а какую-то серую жижу, но в голове лейтенанта вдруг возникло совсем другая картина. Полногрудые девицы давили босыми ногами пьянящий виноград в широких деревянных бадьях в его родном городе на юге. Забрызганные соком девицы смеялись и пели веселые песни, а Краучу мучительно хотелось домой.
Кру-гом! Кру-гом! Кру-гом! Вот так… Напра-во! В колонну по два, левое плечо вперёд – шаго-ом арш!
«Тьфу ты» сердито сплюнул лейтенант. Видение лопнуло, как мыльный пузырь. Он дождался, когда Скаррон закончит строевую и громко позвал его.
- Сержант Исхэйл.

Ксана чуть вздрогнула, когда услышала над ухом раздраженный голос певицы. Лаура была похожа на рассерженную змею, вот-вот укусит… Актриса решила ничего не отвечать, и уткнулась в кружку с чаем. Господи, как могла певица подумать, что Ксана заглядывалась на этого директора? То же мне, первый красавец города. Еще не хватало так начинать свой творческий путь в этом театре…
Когда все покинули шатер, все еще расстроенная актриса не знала что и делать. Отдав Марте пустую чашку, Ксана, подбодренная улыбкой поварихи, робко вышла на улицу.
Весь театр упорно репетировал и тренировался перед выступлением. Одна лишь Ксана не знала, что ей делать и куда податься.
Репетировать еще раз танец было бессмысленно. Девушка могла станцевать его и так, запомнив с первого раза. А если что, придумать движения по ходу танца никогда не составляло для нее труда. Для первого раза будет неплохо.
Нира репетировала номер где-то недалеко, Ксана слышала ее голос и смех. Решив, что все равно выбора у нее нет и лучше встретиться с Лаурой или директором ни с глазу на глаз, а хотя бы на людях, девушка отправилась к Нире. На людях хотя бы одна не убьет, а другой не сможет ничего сделать… Да и с акробаткой повеселее будет.

Наличие стражи на пороге отнюдь не обрадовало. Однако собой заняться было просто необходимо, поэтому Шони решительно направился к предполагаемому хозяину постоялого двора.
- Любезный, не ты ли являешься досточтимым Арчибальдом?
- Ну? – это полуутвердительное-полувопросительное мычание Шони счёл за положительный ответ.
- Так вот, мне сказали, что у тебя и баня имеется?
- Угу, - хозяин определённо был чем-то расстроен и никак не желал общаться с предполагаемым клиентом, предпочитая общество стражи.
Сами стражники недовольно косились в сторону бродяги, но поскольку тот не делал ни попыток проникнуть внутрь, ни сбежать, то и они ничего не предпринимали.
Но так просто сдаваться Шони не пожелал.
- Слышь, любезный, так как на счёт бани?
Наконец Арчибальд соизволил оторваться от невесёлых раздумий и, приоткрыв дверь, пробасил:
- Эй, Барк! Займись тут!
Спустя некоторое время на пороге появилось новое действующее лицо. Весьма невыспавшееся. Несмотря на невысокий рост, смуглую кожу и вьющиеся волосы сходство с хозяином постоялого двора было таким заметным, что не оставалось сомнений: перед Шони надежда и опора достойного хозяина и наследник всего дела. Проще говоря – сын.
- Звали, отец? – негромко спросил молодой человек, поправляя отрывающийся рукав рубахи.
- Вона, видишь? В клиенты набивается. Займись, пока я занят, - дав сие ценное указание, Арчибальд переключился на разглядывание хмурого неба.
Юноша спустился с крыльца.
- Прошу извинить моего отца. Сами видите, не до постояльцев нам. Так чего изволите?
"Либо у мальчика плохо со зрением, и он в упор не видит, кто перед ним, либо он слишком хорошо воспитан" – предположил Шони.
- Видите-ли, юноша, со мной приключилась весьма неприятная история, так что я вполне понимаю чувства вашего отца, на которого, видимо, обрушилось какое-то несчастье, - Шони сделал жест, будто хотел участливо положить руку на плечо юноши, но в последний миг передумал, - прошу прощения.
Барк перевёл дыхание. Может рубаха и рваная, но ещё и пачкать её – нет уж.
- Да, действительно. Крайне неприятная история, которую наши конкуренты непременно обернут в свою пользу, - печально вздохнул юноша, - но всё же чем мы могли бы быть вам полезны?
"Не просто хорошо воспитан, но ещё и на книгах? – Шони мысленно потёр руки, - Значит воспользуемся".
- Так вот, путешествуя инкогнито, я, по рекомендации своего кузена решил посетить ваш город. Но у самых городских стен был ограблен и едва не лишился жизни, придя в себя в могиле на кладбище. К счастью, добрый могильщик указал на ваш постоялый двор как на единственное место, где могут с пониманием отнестись к чужим страданиям и позволят хотя бы привести себя в порядок.
Барк попытался было что-то сказать, но Шони, предположив, что сейчас его погонят взашей, поспешил продолжить не позволяя юноше и рта раскрыть.
- Я понимаю, что мой вид и временная неплатежеспособность дают вам право подозревать меня в недобрых замыслах. Но можете поверить, я, восьмой наследник барона Лангеса, а в истинности этого убедился доблестный страж, который иначе бы и не впустил меня в город, клянусь своей честью, что готов отплатить вам за доброту и участие любой посильной помощью, если это не запятнает мою репутацию и имя моего рода.
По совести, только человек незнакомый с восьмым наследником, мог поверить что в его репутации ещё осталось незапятнанное место. Но Барк был именно таким, в этом Шони был уверен.
- То есть вам нужна баня? – осторожно уточнил Барк.
- Именно, мой юный друг, - просиял бродяга, - всё что угодно за эту божественную услугу.
Барк почесал затылок. Было у него одно важное дело, и восьмой наследник показался вполне подходящим для этого человеком.
- Думаю, мы вполне договоримся. Баня к вашим услугам, только Вы уж сами там дров нарубите, воды принесите, а то сами понимаете, вся обслуга… - юноша вздохнул и махнул рукой, всем своим видом показывая, как плохо сегодня обстоят дела.
- А что касается услуги, то вы не сочли бы за труд передать одно письмо? Сами понимаете, отлучиться не могу - отцу нужна помощь, а прислуге доверять личную переписку...
- Крайне неразумно, - докончил за него фразу Шони.
- Вот, прошу – Барк гостеприимно распахнул дверь бани, вид коей явно указывал на прошлое существование в качестве сарая.
- А вот письмо, - уже внутри юноша извлёк из-за пазухи конверт, обмотанный бечёвкой и запечатанный воском, - сами понимаете, в ваших интересах, кем бы вы ни были, не пытаться заглянуть внутрь. Не хотелось бы, чтоб с вами приключилась какая неприятность.
Угроз, даже таких дилетантских, Шони не любил и тут же твёрдо решил заглянуть в конверт. Однако изобразил наиболее любезную мину.
- Юноша, я прощаю вам неуместную горячность и попытку угрожать лишь потому, что подозреваю, это может касаться дамы, к которой вы неравнодушны и которой адресовано это письмо, - тут он заговорщицки подмигнул, - не переживайте, я в ваши годы и не такое мог выкинуть.

С дровами, водой и баней Шони управился и теперь, наслаждаясь теплом и чистотой, ожидал, пока просушится одежда. Барк пока не сообщил, куда нести письмо, но это он ещё скажет, а пока Шони аккуратно пристраивал на место печать, раз уж она пережила процесс распечатывания. Глупый мальчишка, неужто он думал, что воск, хрупкий, но при правильном подходе такой податливый – такая надёжная защита? Конечно, содержание пока не наводило ни на какие определённые мысли, но если человек что-то скрывает – значит, считает это достаточно важным. А раз важным, то возможно из этого можно было извлечь некоторую выгоду.
Наконец одежда досохла.
И вот уже полностью одетый, запрятавший в мешок более упорядоченно свои скудные, но так же приведённые в порядок пожитки, во двор вышел восьмой наследник барона Лангеса, уже ничем кроме синяка на физиономии не напоминающий замызганного бродягу, от которого шарахались даже могильщики.

Парень с трудом сдержал себя, чтобы громко не стукнуть кулаком по столу. Нет, это никуда не годится! Да как они смеют обижать такую добрую женщину! Молодая кровь закипела от возмущения и все, как у Грэни, валилось из рук. Поставив на поднос чашки и сладости, при этом чуть не расплескав весь чай, Лукас, не оборачиваясь, вышел из кухни. В нем все больше крепла решимость украсть документы и драгоценности.
Семейство Парсиваля Лукас застал в том же составе и за тем же занятием. Только теперь тарелки были пусты и хозяин дома степенно растекся на стуле, с блаженно-сытой улыбкой оглядывая обеденный зал. Мальчишка же напротив, чересчур громко требовал десерта и беспокойно вертелся на стуле. Старушка лениво и без энтузиазма пыталась его успокоить, говоря, что десерт вот-вот принесут. Но капризному отпрыску из богатой семьи нетерпелось получить желаемое сию секунду и увидев Лукаса, он решил, что этот новенький и есть – причина задержки. Паренек насупился.
- Эй ты, где мой пудинг?
Лукас, стараясь не обращать внимания на придирки мальчика, начал расставлять чашки и попутно собирать в стопку грязные тарелки. Когда очередь дошла до сына Парсиваля, парень с размаху шлепнул перед ним тарелку с пудингом, так что часть из нее полетела на мальчишку.
- Извините,- сквозь зубы процедил Лукас.
Мальчишка отфыркивался и отплевывался, но вопреки ожиданиям Лукаса, скандала не сделал, а лишь зло посмотрел исподлобья и промолчал. Хотя для юного отпрыска рода Сегре было бы гораздо лучше, если бы мальчишка поднял крик. Злоба, выраженная в словах, даже самых черных и жестоких причиняет меньше вреда и проходит незаметнее, чем злоба, затаенная где-то в глубине сердца.
А вот мама мальчика отреагировала на происшествие не в пример более шумно.
- Балбес, и откуда у тебя только руки растут. Сегодня же натрешь до блеска все полы в усадьбе и мне все равно, сколько у тебя работы на кухне, если понадобится, будешь убираться всю ночь.
- Конечно, - кивнул Лукас. Крики и возмущения хозяйки для него ровным счетом ничего не значили, а вот данное ему наказание пришлось очень даже кстати – так он сможет спокойно и без лишних вопросов осмотреть всю усадьбу, а возможно даже сегодня ночью и убежать с документами. Но вот мысль об этом почему-то не очень радовала – ведь тогда вся вина будет свалена на Грэни, необходимо было ей как-то помочь! Да и не стоило забывать о недобром взгляде мальчика…
Юноша, собрав грязные тарелки и вытерев пудинг со стола, поспешил на кухню. Стараясь не обращать внимания на причитания жены Парсиваля и шамканье старушки.

И мастер)

Вместе с леди Месс

Радостно-взволнованный голос библиотекарши заставил Тиерлэйн поморщится, но затем ее разум сделал финт и наконец-то вник в смысл сказанного...
Солдаты. Да еще и за ней. Зачем?...
Девушка отбросила от себя листаемый пыльный фолиант и в панике обвела глазами помещение читального зала в поисках дополнительного выхода или чего-то, что помогло бы ей укрыться от солдат. Хотя, велика ли та возможность, что они не пришли причинить ей что-то плохое? Хм... Лихорадочно соображая, Тьен все же решила не ставить себя в положение "бегущей от закона", а лишь поднялась со стула и, обойдя длинный стол, встала в позу "соблазнительный романтик читает занимательный писательский труд".
Двери в читальный зал распахнулись и на пороге показались трое мужчин в форме городских стражников. Один среди них явно выделялся и ростом и телосложением, а главное, каким-то едва уловимым превосходством над спутниками. Все это выдавало в нем начальника, и в подтверждении этого заговорил он первым.
- Добрый день, миледи, когда вы прибыли в наш город?
Тьен лениво перевела взгляд на заговорившего стражника, сама в этот момент соображая - соврать или сказать правду? В таверне ее запомнили... Или нет? Лучше правду.
- Вчера, монсэр. - Пушистые белые ресницы невинно полуприкрыли льдисто-голубые глаза, а на тонких губах появилась аккуратная, светлая улыбка - ровно отмеренная доля чувств, показываемых людям.
Стражник не ответил на улыбку, а вместо этого заложил одну руку за спину.
- Позвольте поинтересоваться, где вы остановились на ночь.
Тон вопроса продолжал быть подчеркнуто вежливым и вроде бы ничего не предвещало беды. Вот только спутники говорившего стражника заметно нервничали и смотрели по сторонам и в первую очередь на верного релида Тиерлэйн из клана Лэйн.
Тьен нахмурила брови, вспоминая название постоялого двора, где остановилась. Название нагло ускользало от цепких лапок сознания ингмарки, но потом она вспомнила тот факт, что в Герканде только один постоялый двор. Сказать, что провела ночь гуляя по городу? Не поверят ведь...
- На постоялом дворе, как и все приезжающие. Он вроде бы один в Герканде.
На лице стражника отразилась удовлетворенная ухмылка. Он вынул руку из-за спины и протянул Тьен два темных шерстяных плаща, которые утром релид отнес нищим.
- В таком случае, у меня последний вопрос, миледи, скажите, эти плащи принадлежат вам?
- Хм, нет, плащей у нас с Реном не было. Мы пришли в город налегке, с одной целью - посетить библиотеку в поисках книг о целительстве, а из дорожной поклажи у нас все самое основное - в мешке моего релида. Мы не собирались долго задерживаться в Герканде. И плохая погода этих мест застала нас врасплох... - Тьен с грустной усмешкой подняла чуть влажные рукава, уже успевшие обсохнуть.
Стражник прищурился а в голосе появились стальные нотки.
- В таком случае, я вынужден поинтересоваться у вашего релида, чьи плащи он передал нищим, сидящим на площади перед собором в это утро. Или мне пригласить сюда одного из этих убогих, чтобы он опознал вашего слугу?
На самом деле это были детали, Тьен уже подтвердила, что провела ночь на постоялом дворе. А единственная его посетительница, вошла в номер в прошлую ночь именно в этой верхней одежде. Собственно именно по описанию этих плащей стража и искала таинственную незнакомку.
Тьен презрительно-настороженно глянула на стражника из-под серебристой челки, потеребила черную ленту, вплетенную в один из локонов, закусила губу. "Ужасная ситуация и как я умудрилась вляпаться в такое?... Надо было сразу бежать, звать стражников. А сейчас... что ж, выхода нет - один Рэн с тремя воинами не справится, а я ему не помощница в военном деле..."- Тьен тоскливо сморщила аристократический носик и, вздохнув, произнесла:
- Не стоит интересоваться ничем у моего слуги. Мы пройдем с вами, куда вы укажите. Но если меня тронут хоть пальцем, мой релид будет меня защищать, а о боевых качествах хладнокровных телохранителей вы должны быть осведомлены, воины. - Ингмарка сжала губы и высокомерно пошла в сторону выхода из библиотеки, кивком попрощавшись с Витольдом. Рэн преданно шел за своей хозяйкой - как и всегда.

Вместе с Месс

Скаррон вдоволь погонял солдат по плацу и даже немного разрядился после сегодняшнего сумасшедшего утра. Но именно немного – злости в нём хватило бы ещё на троих доведённых начальством до белого каления сержантов. Но, учитывая, что с утра было на пятерых, можно было сказать, что настроение Исхэйла слегка улучшилось.
Окончив строевую, Скаррон скомандовал «Разойдись!» и только успел повернуться к казарме, как услышал оклик Крауча.
«Вот ведь неймётся сегодня начальству! Ткнуть бы их всех рожей в плац и погонять весь мой взвод им по затылкам строевым шагом! И так часа два. Чтоб морды стали плоскими как казарменный пол, а в пасти набилось столько грязи, чтоб они не смогли вякнуть ни слова хотя бы до завтрашнего утра. Может, тогда перестанут дёргать бедного замученного сержанта и дадут ему немного отдохнуть…»
Вот с такими мыслями Скаррон шёл к лейтенанту Краучу. Во взгляде его не было ничего хорошего.
«А ещё неплохо бы приспособить наше дорогое начальство на стрельбище. Их задницы станут прекрасной мишенью для солдат. Они сразу же станут стрелять намно-о-ого метче».
- Господин лейтенант, занятия по строевой подготовке окончены – отрапортовал Исхэйл, вскинув руку в воинском приветствии.
- Какие будут приказания?
Крауча раздражал этот пришлый почти так же сильно, как Тореса. Но в отличие от капитана, считающего Исхэйла карьеристом, лейтенант был уверен, что все его служебное рвение – не более чем показуха и бросание пыли в глаза. А случись что-нибудь серьезное, Скаррон со своими обязанностями не справится. Так он на него и смотрел, как на бездарного артиста на одном из помостов рыночной площади.
- Сегодня вечером в резиденции барона будет прием. В наши обязанности входит уборка прилегающей территории и обеспечение почетного караула. Я хочу, чтобы этим занялись вы, Исхэйл.
В глазах сержанта полыхнула почти нескрываемая и уже плохо сдерживаемая ярость. «А ты чем заниматься будешь, пока мы тут, высунув язык, будем по всему загаженному дождём плацу шик да блеск наводить, возможно, тем же языком?! И чем ты, сволочь, страдал, пока я тут вкалывал с самого утра?! Видимо, воспалением подлючести. С последующим её опуханием и раздуванием вчетверо. И как тебя, гада, не разорвало только…» К сожалению, и эти мысли тоже не могли прозвучать вслух, по крайней мере, пока. А хотелось…
- У солдат сейчас личное время, они должны привести себя в порядок. И хотя бы немного передохнуть после нескольких часов стрельб и строевой.
Несмотря на порой строгое обращение с солдатами, Скаррон не забывал и заботиться о них. В конце концов, он ведь не из удовольствия гонял новобранцев, а просто пытался быстро, доходчиво и надолго вколотить в их не всегда понятливые головы воинскую премудрость. Замучить их почти насмерть он вовсе не хотел. А лейтенант предлагал именно это. Солдаты были весь день на ногах, с самого утра. И не просто на ногах – две долгие изнурительные тренировки в компании неласковых, через раз рявкающих сержантов. Отвратительная погода тоже не делала занятия легче. А теперь, даже не успев ополоснуться и поесть, идти убирать территорию? Только из-за того, что какая-то важная особа соизволила именно сегодня припереться в Герканд! А благородный барон решил вот прямо сразу этим вечером её и принять. И наплевать на шедший чуть не полдня дождь и жуткую грязь на плацу. Ну, и доблестный лейтенант, конечно же, спешит скорее выполнить приказ барона. А им чего – не они ж будут территорию вылизывать, не им после нескольких часов тренировки стоять в почётном карауле. Скаррон не особо церемонился со своими солдатами, но и в обиду по мере возможностей никому не давал. Он считал, что командир вправе требовать от солдат идеального выполнения поставленной задачи, однако и отвечать за них должен сам. И заботиться тоже. Поэтому Исхэйл решил, что ни в коем случае не позволит добивать их сейчас, умученных и голодных, ещё и уборкой территории. Если его солдат ещё и без обеда оставят…
- А после личного времени по распорядку дня предусмотрен приём пищи.
Скаррон замолчал, почти до боли стиснув зубы и с ненавистью глядя на стоящего перед ним Крауча. Сержант едва сдерживал клокочущую в груди ярость.
- Я прекрасно знаю распорядок дня, сержант, не нужно мне лишний раз об этом напоминать, - плохо скрываемое раздражение, наконец, отразилось в голосе Крауча. Это щенок посмел его учить!
- Займетесь уборкой после обеда и никаких пререканий, или вы забыли устав, Исхэйл?
- Разрешите выполнять? – коротко осведомился Скаррон. Ярость постепенно утихала – этот раунд остался за ним.
- Выполняйте, - кивнул лейтенант.
- Есть! – сержант вскинул вверх сжимающийся кулак, круто развернулся и направился к своей казарме. До обеда ещё можно было немного отдохнуть. И подумать над предложением Тореса. Крепко подумать.

«Как нехорошо получается-то»,-подумала Карин. Приехала искать не пойми кого, а тут опять же на бал позвали, да еще и в мою честь. Что ж, пусть это будет прикрытием, заодно можно будет разузнать побольше. Правда незаметно это сделать вряд ли получится, но кто не рискует, тот не пьет вина.
-Ванну, говорите… Я, пожалуй даже, за, вымыться мне не помешает, - сказала Карин.- Но постойте. Почему вы запрещаете дочке помочь мне с выбором платья? Ведь это же, право, такой пустяк! Но если она нужна вам по хозяйству, я, конечно, настаивать не стану.
Услышав эти слова, Дара обернулась в дверях, кинула на Карин умоляющий взгляд и скрылась. Хозяйка нехотя в ответ на это ответила:
-Посмотрим, если успеет все сделать… Ванна будет готова через полчаса.
Не спеша Карин доела свой десерт, и правда очень вкусный. Не спеша встала из-за стола и, поблагодарив хозяйку, направилась наверх, к себе. Сейчас ее голову занималияодни только девичьи мысли: что же ей все-таки надеть, ведь она не готовилась к балам, что ей сделать с волосами… Какая магия, какой там неизвестный, которого ей непременно надо найти? Бал, бал, бал… Какая-то часть ее сознания еще пыталась вести борьбу, но видимо бесполезно. «В конце концов, там я смогу узнать гораздо больше, нежели скрываясь ходить по городу и выведывать все, как шпион!» Эта мысль появилась, успокоив совесть, и Карин, уже не думая об этих вещах, с легкой душой вошла в свою комнату.
Вымывшись и завернувшись в мягкий халат, который ей одолжила хозяйка, Карин сидела в кресле, Тан стоял возле окна и смотрел в огород. Иногда Карин задумывалась, а правильно ли поступал ее народ, эксплуатируя веками этих упорных и трудолюбивых человеко-ящеров, используя их, что уж там говорить, неподражаемые способности к боевым искусствам? Она задумчиво глянула на синюю чешуйчатую спину, темную против света. «Это не моего ума дело! Так было и так будет… Скорее всего». Времени до бала оставалось меньше, а у Карин все еще не было идей, что же ей надеть. Она решила подождать еще чуть-чуть и, когда высохнут волосы, начать уже думать. Пока же она просто наслаждалась уютом и теплом, которого была лишена в пути.

Ксана (Найра)

Человек, ни разу не видевший, как репетируют уличные артисты, нашел бы это зрелище чрезвычайно увлекательным. Так много танцовщиц, певцов, жонглеров, акробатов на одной сцене вы не встретите ни в одном представлении. Оставалось только восхищаться тем, как они ловко лавируя в плотной толпе товарищей по цеху, умудрялись отрабатывать сложнейшие номера и при этом не сталкиваться лбами и не ронять друг на друга реквизит.
В середине этого волшебного действа на помост вдруг пыхтя и отдуваясь забрался директор. Жестом призвав к тишине от потряс в воздухе скрученной в трубку бумагой. На бумаге были внушительные печати и красная шелковая ленточка.
- Друзья, прошу тишины. Тише, Вольгер, потом закончите. Сегодня в резиденции барона торжественный прием в честь прибывшей в город благородной миледи.
По рядам артистов пронесся неясный гул, то ли удивления, то ли восторга. Директор перевел дыхание и продолжил:
- Наша труппа получила предложение устроить представление в этот вечер. Естественно, я дал свое согласие.
Крики и радостные возгласы стали раздаваться все громче.
- Вечер будет длинным, поэтому показываем все, что у нас есть. Награда, разумеется, щедрая.
Лавина всеобщего ликования накрыла Ксану с головой. Певцы пустились в пляс, а один танцор прокричал, что есть силы «Ура, да здравствует расточительность нашего барона», но кто-то мгновенно зажал его рот рукой. Часть артистов мгновенно разбежалась, а часть продолжила репетицию с утроенной энергией.
Директор спустился с помоста и подошел к Ксане.
- Ох и удачный сегодня день. Наверное, ты приносишь счастье, - директор широко улыбнулся и чуть тронул пряди волос Ксаны, - знаешь, у нас вся программа старая и барон, так или иначе её видел, не видел только твоего танца. Поэтому, я хочу, чтобы ты открыла вечер, что скажешь?

Шони Лангесс (vera)

Барк отчего-то жутко нервничал, а когда он нервничал давала о себе знать вредная привычка теребить все, что попадется под руку. Небольшой медальон на веревочке, болтающийся на шее, края рубашки, воротник, прядь своих волос, железное кольцо на безымянном пальце. В этот момент «не повезло» одной из пуговиц на рубашке. Несчастная уже болталась на двух ниточках и грозилась оторваться в любую минуту.
Сын хозяина постоялого двора ждал, когда же новый постоялец выйдет из бани. Наконец, двери сарая открылись и появился совсем не тот человек, которого ожидал увидеть Барк. Теперь он поверил в то, что это действительно аристократ, переживающий не лучшие моменты в своей жизни.
«Тем лучше», подумал юноша, «аристократы помешаны на таких понятиях как честь и совесть, значит он меня не обманет».
- Господин Лангесс, рад видеть вас в добром здравии. Надеюсь, наша баня пришлась вам по вкусу. Простите, я совсем забыл вам сказать, куда именно нужно доставить письмо. Не сочтите за труд, пройтись до конюшен и передать его господину Минку лично в руки. Добраться до конюшен можно, если идти прямо по дороге, начинающейся от крыльца нашего постоялого двора и никуда не сворачивать.
Волнение Барка достигло апогея, яростно откручиваемая пуговица, наконец, с громким треском оторвалась и упала на дорогу. Сын хозяина громко вздохнул, но наклоняться за ней не стал. Коротко кивнул Шони и ушел.

Лукас Сегре (Vela)

Хлопочущая на кухне Грэнни выглядела не в пример бодрее, чем раньше. Шумно бежала вода и одна за другой чистые тарелки, сияя фарфоровыми боками, ложились на стол. Она забрала ту посуду, которую принес Лукас и принялась её мыть.
- Спасибо, мой мальчик, дальше я сама уберусь, а ты отдохни, а то поди, болят с непривычки руки да ноги. Сходи во двор…
Кухарка не договорила, дверь на кухню громко хлопнула, отворившись от сильного толчка, и в комнату влетела молоденькая девчушка в легком цветастом платье.
- Грэнни, Грэнни, у меня такие новости, ты сейчас упадешь.
- Тише, Анжи, никуда я падать не собираюсь. Что стряслось?
- Сегодня вечером грандиозный бал у барона, моей хозяйке уже принесли приглашение, скоро и до вас дойдут, - девочка аж захлебывалась от переполняющих её эмоций, отчего окончания слов произносила не совсем четко и кухарке приходилось все время прислушиваться и переспрашивать.
- Погоди, не тараторь, объясни толком, что случилось, какой прием?
- В город приехала ингмарка, барон в её честь устраивает прием, ой, некогда мне, хозяйка собираться начала.
И девушка так же стремительно выбежала из кухни, громко хлопнув дверью. Грэнни немного грустно покачала головой и что-то пробормотала себе под нос.
Через мгновения в главные ворота громко забарабанили. Пришел посыльный от барона. А значит, хозяева идут на прием и вечером в доме не будет никого, кроме прислуги.

Тиерлэйн из клана Лэйн (Файрвинд)

В дверях библиотеки появился длинный нос Инессы и послышался глумливый смешок, но справедливости ради стоит заметить, что она не стала открыто злорадствовать над выходящей из здания ингмаркой, а заблаговременно удалилась куда-то во внутренние помещения.
А вот по выражению лица стражника трудно было понять, как он отнесся к такой покорности со стороны ингмарки, еще минуту назад недовольной всем и вся. Хоть по инструкции и было положено связывать всех, кого арестовывают и ведут к дознавателю, но Ференц никогда прежде не имел дела с ингмарами, поэтому и не знал, как ему поступить в этом случае. К тому же телохранитель-релид вызывал у него гораздо большее опасение. Об этих слугах рептилиях Ференц знал еще меньше, чем о белокожих аристократах. Проблем такая арестованная доставляла столько, что проще было закрыть глаза на труп в номере постоялого двора и оставить все как есть. Но Ференц твердо верил в то, что каждый преступник должен быть наказан, потому и не бросил расследование, когда местные нищие рассказали о слуге-релиде отдавшем им плащи.
Теперь вот эти сто семьдесят пять сантиметров международного скандала и дипломатических протестов спокойно маячили впереди в своих роскошных шелковых одеждах. Но свободно перемещаться по городу, находясь под арестом, Ференц Тьен все же не позволил, послав вперед одного из арбалетчиков, с приказом стрелять на поражение в случае бегства хозяйки или нападения её слуги.
Так этот небольшой караван и прошел мимо ворот внутреннего форта по направлению к мрачному зданию городской тюрьмы.
Лейтенант городской стражи, слишком занятый происшествием на постоялом дворе еще не знал, что в городе две ингмарки. Одну он вел сейчас на допрос, а вторая наряжалась, готовясь к торжественному приему в её честь. И как показали дальнейшие события, ответ на вопрос «кому повезло больше» был не столь очевиден.
Достигнув, наконец, цели своего путешествия процессия из трех человек, ингмарки и релида остановилась. На высоту в полтора человеческих роста ввысь уходила тюремная стена с прорубленной в ней небольшой дверцей. Хоть небольшой её назвать было трудно, дверь было настолько мала, что для того, чтобы протиснутся в неё, леди пришлось, совершенно неподобающим образом согнутся в три погибели. Запускал их во внутренний двор всего один щуплый стражник с длинным шрамом через правую щеку, он же проводил Ференца и его отряд к зданию тюрьмы.
Как любой дом начинается с прихожей, здание тюрьмы начиналось с маленькой комнатки с тремя дверьми и письменным столом, за который и уселся встретивший их стражник.
- Ну, что, Лэнс, как там наш мозговед, не занят.
- Нет, тот парень, которого принесли утром, до сих пор не очнулся. Ждем. Он уже все камеры продышал винным духом насквозь, Грэм за ним присматривает. Дознаватель свободен.
- Это хорошо, - стражник задумчиво поскреб подбородок, потом повернулся к Тьен, - миледи, вас и вашего слугу положено допрашивать отдельно, первой пойдете вы. А теперь сдайте все личные вещи и в первую очередь оружие.
Естественно, разоружить арестованных полагалось сразу, но Ференц никак не мог заставить себя относится к благородной леди, как к преступнице, поэтому со всеми неприятными моментами тянул до последнего.

Скаррон Исхэйл (Хома)

Обедали солдаты в небольшой слоловой, конструктивно занимающей половину офицерской казармы. Из-за маленького размера гарнизона в Герканде, обедали солдаты в весьма уютной обстановке и почти по индивидуальному меню. Готовила им Матильда, жена местного трактирщика из "Трех кабанов", специально приходя для этого в гарнизон утром и привозя на телеге весь дневной рацион сразу. Солдаты затаскивали тяжеленные кастрюли на кухню и потом просто разогревали приготовленную еду.
Вот и сейчас наряд по кухне развел огонь и наполнил маленькое бревенчатое здание божественным ароматом горячего лукового супа с капустой. Солдат на обед привел Скаррон, сам уже порядком измотавшийся и голодный. После долгожданной команды "приступить к приемы пищи", стая голодных мужчин набросилась на деревянные миски.
Минут десят в казарме раздавался только приглушенный стук ложек о миски да удовлетворенное урчание наполнявшихся желудков. Для офицеров был накрыт отдельный стол и приготовлены более изысканные блюда. Сегодня, в частности, это была запеченая баранина и овощное рагу. Следовало отдать должное капитану Торесу, на продуктах он старался не экономить.
Пришедшие следом Босха и Крауч задвигали стулья, рассаживаясь по местам. После коротких приветствий, и за офицерским столом воцарилась тишина.
Крауч интеллигентно резал мясо тонким ножиком и накалывал его на вилку, а Босха напротив, не стесняясь никого из присутствующих, брал баранину руками. Не было только самого Тореса и лейтенанта Ференца, начальника городской стражи.
- У Ференца сегодня много работы, вернется в гарнизон только вечером, к началу приема, - лейтенант вытер губы салфеткой.
- Мда, я слышал у Арчибальда на постоялом дворе труп нашли, говорят муж нашей Памелы приставился, - поддержал разговор Босха.

Карин из клана Рин (CrazMary)

Размышления Карин прервала появившеяся на пороге Дара, сияющая как начищенный медный таз.
- Мама отпустила меня. Разрешила помочь вам одется.
Девчушка с восхищением провела пальчиками по разложенной на кровати одежде. Мягкий шелк заструился под тонкими пальчиками, играя бликами солнца. Почти вся одежда Карин была красных и оранжевых цветов - цветов её клана. Поэтому на просторной кровати смотрелась как равномерное красное покрывало, очень пышное и многослойное. Блестки, ленты, кружева - все согласно последним веянийм моды и все, что могла себе позволить обеспеченная аристократка. Простое ситцевое платье Дары на этом фоне смотрелось, как увядший осенний листок посреди благоухающей цветочной клумбы.
В огромных глазах Дары отражалось это красное великолепие и сердце маленькой девочки не выдержало. Она робко взглянула на Карин и тихо-тихо пробормотала:
- А можно я померяю одно платье? - от смущения её щеки мгновенно вспыхнули и дочь хозяйки низко опустила голову.

Вместе с миледи Мастером

Скаррон успел уже изрядно набегаться до обеда, поэтому просто молча набросился на еду, да так, что только за ушами трещало. К тому же, говорить с двумя его соседями по столу ему ну совершенно не хотелось. Поначалу Скаррон почти не поднимал лица от тарелки, тихо наслаждаясь коротким отдыхом и горячим обедом.
Однако до конца воздать должное превосходной стряпне Матильды, не занимая рот ничем, кроме еды, не удалось. Потому что услышанные сержантом новости слишком его заинтересовали. Настолько, что он счёл необходимым отвлечься от баранины с рагу и уточнить подробности.
- Босха, а что это за Памела? Что-то не припомню...
- Лавка у неё на рынке, кажись даже две... - Босха нехотя оторвался от тарелки с едой.
- Интересно, что ж её муж делал на постоялом дворе? Давно его нашли-то?
Босха плотоядно ухмыльнулся.
- Да зазноба у него там, вот и делал, чего обычно с зазнобами делают.
Скаррон хмыкнул.
- Что ж они там, до смерти, что ль, чем обычно занимались?
Лицо Босхи исказила настолько похабная ухмылка, что Скаррону жутко захотелось смахнуть её кулаком. Однако пришлось сдержаться. «Прежде чем руки распускать, подумай, куда тебя могут выслать теперь, раз из столицы выслали сюда».
- Может, и занимались, зазноба у него молодая, горячая.
- Да-а-а, горячее некуда... Это ж надо - до смерти! Кстати, а ты-то откуда знаешь, что горячая? – поддел Босху Исхэйл.
- Молодые все такие, - сержант собрал пустую посуду и встал.
«Разговор окончен» - резюмировал про себя Скаррон.
- Что ж, благодарю за интересные сведения.
Сержант повернулся к ещё сидевшему за столом Краучу:
- Господин лейтенант, а вы не знаете, есть ли подозреваемые? А может, уже и поймали кого...
Господин лейтенант подчёркнуто медленно опустил ложку на край тарелки, продолжая увлечённо жевать кусок баранины. Прожевав, он неспешно поднёс ко рту салфетку, в очередной раз вытирая губы, и, наконец, проговорил:
- Нет, пока ничего не известно. Ференц и дознаватель работают, и вы, насколько я знаю, ничем не можете им помочь. А пустые разговоры называются сплетнями, что совсем не к лицу офицеру.
Отвечать что-либо Краучу у Скаррона не было никакого желания. Он снова принялся за остывающий уже обед, не удостоив собеседника даже кивком головы.
«И за что меня здесь все так любят?.. Впрочем, взаимно»
Покончив с едой и убрав посуду, Скаррон вновь уселся за опустевший уже офицерский стол и стал ждать, когда выйдет отведённое для принятия пищи время. Большинство солдат, славно поразвлёкшихся на строевой, набросились на еду с не меньшим аппетитом, что и сам сержант. Поэтому теперь они сидели за столами, тратя остаток времени на разговоры или просто отдыхая. Только несколько не очень расторопных солдат всё ещё стучали ложками об уже показывающие дно миски. Однако в установленное время уложились все.
Скаррон хлопнул ладонями по бёдрам и во второй раз поднялся из-за стола.
- Приём пищи окончить! Построиться на плацу!
Отдав команду, сержант первым вышел из уюта столовой на неприветливый и порядком загаженный погодой плац. «И всё это сейчас придётся убирать… Как же не вовремя барон затеял этот приём! Хотя – какая ему разница – убирать-то всё равно нам».

Вместе с мастером.


Губы сами расплывались в улыбке, и самой хотелось смеяться при виде столь радостной девочки, ее сияющего лица и ее улыбки. Карин смотрела, как она бегала от одного платья к другому, смотрела на них, трогала их так бережно, будто они были из тонкого горного хрусталя и при малейшем движении могли тут же разбиться. Тут Карин с удивлением заметила, что Дара умоляюще смотрит на нее.
- А можно я померяю одно платье?-робко-робко спросила она, и опустила голову. "Да ведь она же всю свою жизнь не видела таких платьев, хотя ведь бывают и гораздо красивее..."
-Да конечно, Дара! Мы ведь никуда не спешим, времени еще навалом! выбирай любое! А я тебе помогу, если сама не справишься,- Карин хитро подмигнула ей.
Дара зкружилась на месте и захлопала в ладоши. Потом так осторожно, как носят грудных младенцев переложила одно платье к себе поближе. несказанное счастье на лице плавно перетекло в удивление, а потом в задумчивость. Перед ней лежала целая головоломка из застежек, завязок, переплетений и прорезей на ткани непонятного назначения.
Увидев замешательство на лице девочки, Карин засмеялась. Ей точно также вводили когда то в заблуждение все эти пуговки и застежки.
-Давай помогу.
Карин взяла платье, и осторожно распутала тесемки и завязки.
-Дара, подойди-ка...
Она осторожно продела в вытянутые руки девочки ткань, затянула потуже все нужные веревочки (все-таки платье предназначалось для взрослой девушки, не для девочки двенадцати лет), поправила лямку на плече и... Дара на глазах превратилась из просто девочки в юную леди, которой вот-вот предстоит ее первый бал.
-А теперь посмотри в зеркало...
Наверное, все девочки, в первый раз надев мамино бальное платье, когда-то испытывали точно такие же ощущения. Дара была счастлива, светилась солнечным зайчиком и просто была счастлива.
Из двора доносился неясный шум и девочка, повинуясь извечной привычке всех жителей маленьких городов, наизусть знающих каждого прохожего, кинулась к окну, посмотреть кто-же там и что делает. В это же мгновения комната озарилась звонким колокольчиком девичьего голоска.
- Карета от барона приехала!
-Карета? да ведь я даже не готова! Ну ничего, раз они так тут переполошились из-за моего приезда, могут и подождать чуть-чуть, правда Дара?
Карин кинула взгляд на платья, разложенные на кровати, и выбрала на ее взгляд самое подходящее. Надев его, она оглядела себя в зеркале и осталась довольна: высохшие волосы легли так, как она и хотела-волной спускаясь на лопатки, гладкие, как водная гладь; красно-оранжевое платье на лямках, свободного кроя, спускающееся до щиколоток сзади, а спереди доходившее до колен. С первого взгляда оно могло показаться простым, но при внимательном рассмотрении там обнаруживалась вышивка, которая и придавала платью вид бушующего огня. Выпустив из-за ворота платья амулет своего клана, тут же засветившийся мягким оранжевым светом, и одев сандалии, Карин повернулась к Даре и сказала:
-Извини, Дара, я не могу взять тебя с собой. Но ведь ты не будешь обижаться, правда? Платье потом просто положи к остальным, хорошо? Ну все, я побежала.
Карин выбежала из комнаты, сбежала по лестнице и, вовремя вспомнив, что ей вроде как приличествует сдержанность, неспешным шагом вышла на улицу.

Обстоятельства явно складывались в пользу Лукаса. Мало того, что хозяин сам назначил такое выгодное наказание, так еще и вечером вся его противная семейка будет на балу. Бал в честь ингмарки… Интересно, а ведь она наверное очень красивая. В его родном городке они были очень редкими гостями и за всю свою жизнь Лукас видел их всего лишь пару раз.
- Да нет же, я совсем не устал! – спешно ответил он Грэни. – Я могу еще чем-нибудь помочь, например, отнести эти тарелки. Мне совсем не сложно, даже наоборот!
- Ой, спасибо тебе, - Гренни вдруг замолчала и зачем-то полезла в карман за платочком, - ты совсем... совсем как мой оболтус, - приложила платочек к глазам, - оххх, фарфор этот стоит у хозяина в кабинете в шкафу, кабинет найдешь, если пойдешь по коридору до конца и налево.
- Да чего уж там, - смущенно пробормотал Лукас. – Я мигом сбегаю.
Схватив тяжелый поднос с тарелками, парень поспешил к кабинету. Фарфоровые чашки угрожающе звякали, как бы укоряя юношу в его неловкости, так и норовя упасть и разбиться. Темный коридор казался нескончаемым, как один из тех в старинных замках, о которых ему рассказывали в детстве. Но наконец, толкнув дубовую дверь, Лукас оказался в роскошном кабинете. Сквозь тяжелые бархатные портьеры проникало совсем немного света, достаточного лишь для того, чтобы рассмотреть общие очертания комнаты. В углу, рядом с окном виднелся большой железный ящик, с кружевной салфеткой на верху и чахлым цветком на ней. Рядом стоял дубовый стол с многочисленными бумагами, разложенными в ровные стопки. Вероятно здесь Парсиваль хранил свои списки людей, которые были должны ему денег. На полу комнаты лежал ковер прекрасной ручной работы, при виде причудливого рисунка которого Лукас восхищенно присвистнул.
- Не смей свистеть в моем доме, - раздался голос из затемненного угла комнаты. Развалившись в резном кресле, тучный мужчина сквозь полуприкрытые глаза рассматривал парня.– Что тебе нужно?
Юноша слегка вытянул вперед руки с подносом:
- Вот. Мне сказали, что я могу это здесь поставить.

И Месс

совместно с мастером

Понаблюдав, как Барк терзает пуговицу, Шони окончательно убедился, что парень темнит. Ну да ладно. Куда и как идти - понятно, а там разберёмся. Посмотрев в спину удаляющемуся юноше и посозерцав немного злосчастную пуговицу Шони ухмыльнулся и пошел в указанном направлении.
Город и впрямь оказался невелик. Всё как в записках кузена. К главной достопримечательности – площади со статуями Кастора и Полукса Лангес отнёсся без должного пиетета, уделив их разглядыванию лишь несколько секунд. Впрочем, они везде были одинаковы и различались лишь размерами, материалом, из которого сделаны, да богатством отделки постамента. А уж заходить в храм Шони и вовсе не собирался.
Улица была относительно чистой и чуть шире чем отходящая от неё. Восьмой наследник неспешно шёл, поглядывая на дома. Местные жители определённо любили яркие цвета. По крайней мере все дома были весьма приметны. Вот только вместо того чтоб идти куда сказано он решил заглянуть на рыночную площадь. Похоже, непогода разогнала всех, или для торговли существовало какое-то определённое время, но кроме нескольких торговок со всякой зеленью, да нескольких покупательниц, осторожно пробирающихся по грязи Шони никого особо не заметил. Тем интересней было заглянуть к помосту. Там явно что-то происходило.
Уличные артисты были чем-то взволнованы. Шони окинул взглядом помост. Вечером из всего этого как по волшебству родится представление, но сейчас там царило настоящее столпотворение. Лангесу доводилось изредка путешествовать с артистами, так что он не по наслышке знал и какой это труд и какова жизнь служителей искусства. Частенько среди них попадались те ещё пройдохи, по сравнению с которыми лучшие карманники могли оказаться жалкими подмастерьями. А актрисы… Чтож, иные из них не прочь были позволить себя обмануть, увлечь комплиментами, занятными историями, безделушками. Правда одна из них как-то наутро сдала его страже.
Вот и теперь Шони не отказал себе в возможности полюбоваться на красивых девушек. Девчонка в красно-зелёном костюме была ему неинтересна, а вот девушки постарше – очень даже ничего. Кажется, перед Шони разворачивалась очередная вариация избитой истории соперничества. По крайней мере, эффектная брюнетка нетерпеливо притопывая ножкой поглядывала в сторону высокого мужчины, отсвечивающего лысиной, который что-то внушал высокой стройной девушке.
"А девочка очень даже ничего", - отметил про себя Лангес, разглядывая собеседницу бородатого. Симпатичное лицо в обрамлении влажных кудрей, изящная, ладная фигура, тщательно выверенные грациозные движения. И неважно, что юбка выцвела, а рубашка поношена. Не всем и не всегда ходить в роскошных бальных платьях.
"А брюнетка-то зря ревнует", - сообразил Шони, приглядевшись к невольной гримасе, скользнувшей по лицу актрисы, когда мужчина отвернулся, - "Ей кажется, что она вот-вот окажется бывшей пассией, что он нашел себе новую фаворитку, вот и бесится. А ему тут ничего, похоже, и не светит".
Впрочем, смотреть стало скучно, надо было отнести это письмо, так что Шони отвесив актрисе шутливый поклон, удалился на поиски конюшен.
Искать особо не пришлось Что очертания строения, что запах безошибочно указывали, что это – место назначения.

- Юноша, который тут у вас Минк? - обратился Шони к первому попавшемуся на глаза человеку.
- Ну, я Минк, чего надо-то? – тощий высокий молодой человек неприветливо уставился на Шони. По возрасту он был едва ли старше Барка, да и одет так же не ахти. Может, работал на конюшне, а может, у местной молодежи такая мода.
- Ты? - Шони оглядел юношу с головы до ног так, будто на том должна была висеть табличка, удостоверяющая, что это именно Минк, - тогда для тебя письмо.
Настал черед Минка оглядывать стоящего перед ним человека с ног до головы. Если бы не синяк под глазом, вполне сошел бы за благородного, а так будто бы украл у кого-то одежду.
- Кто передал? - назвавшийся Минком забрал письмо и даже не стал открывать.
- А это уж тебе должно быть известно, раз ты адресат, - на этот раз Шони даже не скрывал неприязни. Слишком уж хамовато вёл себя молодой человек.
Тонкая линия бровей Минка изломалась, сначала сдвинувшись вверх, потом сойдясь на переносице.
- Это печать постоялого двора, ты там работаешь?
- Ну, парень, это уже слишком. Ты за кого меня принимаешь?
- За посыльного, который доставил мне письмо, - в голосе Минка не было неприязни, он просто констатировал факт.
- Везёт мне сегодня. За кого только кто ни попадя меня не принял. Теперь ещё и за посыльного, - неизвестно кому сообщил Шони, - ну, значит так, парень, раз я посыльный - гони чаевые, а если нет - изволь извиниться.
С ответом сын хозяина конюшен не спешил. Убрав письмо куда-то в сторону и сложив руки на груди, он придирчиво разглядывал Шони.
- Ну, не кипятись раньше времени. Заинтриговал ты меня, шмотки дорогие, но замызганные как у бродяги, а гонору, как у благородного. В бегах что ли?
И предчувствуя новую волну негодования добавил
- Получишь деньги, а если согласишься ответ отнести, то и вдвое больше сверху.
Гордость - это хорошо, а пустое брюхо - плохо. Поэтому Шони решил принять игру.
- Гони монеты.
Минк как-то странно улыбнулся.
- Заходи, ответ писать буду.
- Я тут подожду. Люблю, знаешь ли, свежий воздух, - с честным видом соврал Шони. Но низко висящие тучи слишком напоминали о дожде, который вновь мог пойти, - Ладно, уговорил, парень.

Что-то капало, булькало, плюхало. Будто весь мир пошёл против бедного паренька, который не умеет соизмерять свои силы и силу выпивки.

- Не верти головой, в тюрьме ты. Знакомься, камера, решетки, нары, миска, кружка, баланда. Цепей нет, но появятся, если будешь буянить.

Голос так не хотелось слушать, ведь совсем недавно сознание помнило девушку с ласковыми руками или это только сон? А может это всё сон? А может ласковые руки принадлежали совсем не девушки.
Желудок скрутило судорогой. Выпитое и съеденное подскочило к горлу, норовя вырваться на свободу.
Парень глубоко вдохнул, стараясь ни о чём не думать для разнообразия.
Паук деловито вышагивал по белой нитке паутины, примеряясь оплести сетями и новый объект в столь привычной обстановке. Прищурив сразу восемь глаз, мохнатое создание плюхнулось вниз, прямо на нос великану.
Камеру тут же потряс почти женский визг.
Вмиг очнувшийся циркач носился по малюсенькой камере, сшибая всё на своём пути аки конь. Но паук тоже не сдавался и уже бежал по первой попавшейся волосинке вверх на голову парню.

Крылья изящного носа Тиерлэйн гневно затрепетали от еле сдерживаемых темных чувств, которые девушка, стараясь изо всех сил, все же смогла удержать в узде и не отразить на лице в полной мере свое отношение к этим людишк...людям.
Ингмарка удержалась и молча, двигаясь как всегда плавно и гразиозно, скинула с плеч дорожную сумку, жестом велела своему телохранителю-релиду сделать тоже самое. Из многочисленных шелковых складок удивительно-красивой одежды достала свое единственное оружие - маленький кинжал алхимического серебра - и положила на письменный стол. Ей даже в голову не пришло сопротивляться - вряд ли хрупкая девушка и один релид могли бы что-то сделать против гарнизона. Если они не боевые маги... огненной богини... Но, к сожалению (или к счастью), Тьен боевым магом не была, зато была абсолютно невиновна и собиралась это яростно доказывать.
Ингмарка откинула за спину серебристо-серые волосы и, гордо выпрямившись, произнесла:
- Я готова доказать свою полную невиновность. Можете не прятать далеко мои вещи - скоро я вернусь и заберу их. И поосторожнее, пожалуйста, там есть хрупкие изделия.
Тьен вздохнула, светло улыбнулась Рену, чтобы он не натворил глупостей в ее отсутствие, и перевела взгляд глубоких льдисто-голубых глаз на приведшего ее стражника, предлагая тому вести ее к дознавателю... или к кому там еще.

Скаррон Исхэйл (хома)

Не такой уж он был и неприбранный этот плац. Как ни старался дождь, но не смог размыть утоптанную десятками солдатских сапог землю. Да и глядя на то, что теперь из себя представляла эта земля, на ум приходили только сравнения с камнем, с монолитной серой глыбой камня. А потому грязи был необходимый минимум и основной проблемой оставались лужи холодной дождевой воды. Солдаты, кажется, разделяли исключительно плохое настроение своего сержанта, недовольно ворча и с ленцой занимая места в строю. Откуда не возьмись, появились метлы, ведра, прочий хозяйственный инвентарь и драные тряпки цвета мокрой земли. На почтительном расстоянии, на двух табуретах лежала скрученная в рулон красная ковровая дорожка, которую надлежало расстелить от ворот гарнизона до ворот резиденции барона.

Карин из клана Рин (CrazMary)

У ворот Карин ждала белая карета. Наверное, лучшая из тех, что смогли найти во всем городе, но безупречную красоту жеста барона портила одна мелочь. Карета была очень старая и судя по некоторым признакам, отстояла в сарае не один десяток лет. Никакой пыли или грязи не было, нет, всю карету тщательно отмыли и сдули каждую пылинку. Но почтенный возраст этого транспортного средства выдавала облупившаяся краска и потертая в характерных местах обшивка. Нужно отдать должное, тому, кто снаряжал карету в дорогу, каждый такой огрех был старательно прикрыт ярким бантом или лентой и непременно украшен цветами. О, карета просто утопала в многоцветии и аромате фиалок, пионов, лилий, маргариток, пугая прохожих и привлекая полосатых шмелей и ос. И в этом передвижном цветнике Карин предстояло совершить путешествие на бал.
Как в старой доброй сказке с приступки позади кареты спустился молодой человек в ослепительном костюме из зеленой и золотой парчи, с длинными волосами, собранными в элегантный пучок и тупоносыми лакированными туфлями на каблуках. Приветствуя Карин, он изящно поклонился, выпрямился и лихо щелкнул каблуками.
- Приветствую прекрасную миледи в нашем гостеприимном городе. Позвольте сопроводить вас на бал в резиденции сиятельного барона Ургена фон Штейнбаха, волею божественных близнецов правителя баронатства Герканд.
У этого молодого юноши были совершенные черты лица, очень правильные, настолько. Что это казалось скучным. Глазу было совершенно не за что зацепиться, не горбинки на носу, ни кустистых бровей, ни родинки, ни даже бородавки. Ровная, благородная красота, неизвестно откуда взявшаяся в маленьком провинциальном городе.

Лукас Сегре (Vela)

Кабинет хозяина подавлял своей темнотой. Темным было все, начиная от черного толстого ковра на полу до темно-зеленых бархатных портьер, наглухо закрывавших окна и не пропускавших не единый лучик солнца. Мебель из палисандра, тусклая бронза письменных приборов и безвкусная (даже на неискушенный взгляд сына горшечника) статуя медведя.
На фразу Лукаса хозяин ответил скупым кивком головы и, порывшись в недрах письменного стола, вытащил небольшой металлический ключик. Неопределенно махнул им в воздухе в сторону стоявшего в углу сейфа и снова упрятал свой нос в бумаги. Через минуты из вороха свитков, книг и смятых бумажек послышался его скрипучий голос.
- Поставь посуду в сейф. Ничего ценного там нет, так что можешь не вытягивать шею и не совать туда свой длинный любопытный нос.
Парсиваль перевернул страницу и взялся за гусиное перо.
- Шевелись, да не вздумай разбить чего-нибудь…
Ростовщика прервал протяжный скрип дверных петель. На узком хозяйском лбу заволновалось море из морщин, собравшихся у переносицы, но гневному рыку не суждено было прозвучать только потому, что на пороге стояла его драгоценная супруга. Лукаса она даже не заметила, сосредоточившись на муже, сидящем в своем высоком кресле. Дрожайший супруг все еще пребывал в домашнем костюме в то время как она уже пять минут назад велела ему собираться на прием.
- Паааарссссиивааль, - протянула хозяйка, - все в сборе, ждем только тебя, во имя Полукса, поторопись.
Последнее хоть и было произнесено ледяным тоном, но в глазах женщины плясали огоньки ярости. Парсиваль даже не пытался спорить, с виноватым видом нашкодившего ребенка второпях собрал бумаги в неровную стопку и кое-как затолкал в открытый ящик стола. Но даже этой феноменальной скорости оказалось недостаточно, хозяйка сложила руки на груди и возмущенно засопела. Богатейший житель Герканда, единственный ростовщик в баронатстве, обладатель множества наград и почетных званий гильдии торговцев пулей выскочил из кабинета, увлекая за собой супругу.
Лукас так и остался стоять посреди комнаты с подносом в руках.

Шони Лангесс (vera)

Сын хозяина конюшен ухмыльнулся и скрылся в глубине комнаты. Вошедший вслед за ним Шони увидел обычную жилую комнату с присутствием вещей трех человек и полным отсутствием свободного места. Определенно, хозяева проживали в жуткой тесноте, буквально ходя по головам и засыпая друг на друге. Но с другой стороны, зачем было ставить суда столярный стол, большую подставку для рукоделия, чем-то напоминающую маленький ткацкий станок, размещать здесь столько стульев и сваливать в углу такое количество старых книг. Не знал Шони, что эта комната строилась как временное убежище, пока хозяева не выйдут из затруднительного положения. Но деревянные доски, служившие стенами, успели почернеть от дождя и палящего солнца, само строение покосилось, а правый угол зарос мхом.
Минк шумно разгреб письменный стол, сборосив на пол несколько книг и рассыпав ворох пожелтевшей бумаги. Выудив оттуда более-менее ровный листок, макнул перо в чернильницу и размашисто вывел одно единственное слово. Ни печати, ни росписи он не поставил, даже листок просто согнул пополам и протянул Шони.
- Отдай Барку это послание.
Затем из кармана брюк достал маленький кожанный мешочек, в котором что-то до боли знакомо звякнуло. Где-то минуту Минк внимательно разглядывал Шони, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор или нет.
- Интересный ты человек, понятливый, расторопный. И думаю, будь у тебя больше средств и возможностей, жил бы достойно. Герканд хоть и мелкий пруд, но даже здесь, при должном знании и умении, можно выудить большую рыбу. А ты, я смотрю, смекалистый и вся эта тайная переписка, - Минк взмахнул сложенным листком, - не твой уровень. Попробовать бы тебя в настоящем деле, посмотреть на что ты способен.
Губы Минка снова тронула усмешка.

Аластор Воул де Падуи (Kurumo)

Старик тюремщик расхохотался тем сухим старческим смехом, который так легко спутать с кашлем. Хохотал он долго, до брызнувших из глаз слез, хватаясь за бока и махая руками.
- Ох, паря, ох расмешил.
Пауки, кажется, тоже испугались столь шумного сидельца и попрятались ворча и сетуя на испорченную паутину. Мыши высунули из нор свои длинные носы с интересом посматривая на возмутителя спокойствия. Старик Грэм, просмеявшись и утерев слезы заговорил снова.
- Эхххх, года молодые беспечные. Болит небось голова-то буйная? Ох и дел ты натворил вчера. Принесли тебя Кресс с Гундом, злые, говорили трактир ты разнес на сто золотых убытку. Я тебе вот что скажу, дело твое ясное. Свидетелей много, разрушения очевидны, упекут на рудники и думать не будут. Дознаватель наш мужик правильный и жалостливый, зверствовать не будет, но закон есть закон. Одна у тебя надежда уговорить дознавателя вместо рудников оставить тебя здесь, в городе, на исправительных работах. Кастрюли на кухне драить, полы мести, всё лучше чем киркой махать. А там видно будет. Жизнь-то она ведь как одеяло лоскутное, то одна полоска, то другая.
Все еще кряхтя и охая, старик поднялся с табурета и пошел к стене. Взяв швабру и макнув её в ведро с водой принялся размазывать грязь по полу, скорее по привычки, нежели из желания вымыть пол.

Тиерлэйн из клана Лэйн (Файрвинд)

Во внутренние помещения тюрьмы ингмарку повел дежурный. В отличие от молчаливых и сосредоточенных стражников, он не стесняясь разглядывал нежданную гостью, пожирая глазами стройную фигуру и от удовольствия прищелкивая языком. Роскошный наряд Тьен слабо мерцал в желтом свете пылающих факелов. Пламя танцевало, отбрасывая причудливые тени на каменные стены и играя бликами в шелках ингмарки. На одном из поворотов дежурный даже позволил себе потрогать одну из складок, пропустив шелк свозь пальцы.
Каменные коридоры с множеством дверей петляли и сбивали с толку то поднимаясь выше, то уходя вглубь. Вечные спутники подземелий - пауки сейчас куда-то попрятались, оставив после себя серебристое паутинное кружево, испуганно прижавшееся к темным сырым углам, подальше от хищного пламени факела.
И вот, наконец, последняя дверь, из-под которой выбивалась яркая полоска света. Дежурный в последний раз лязгнул ключом в замке и впустил Тьен в кабинет дознавателя.
Эта обитель заслуживала отдельного, подробного описания. О том, что здесь обитает человек, работа которого заключается в бесконечной бумажной волоките напоминал только высоченный шкаф в левом углу, до отказа забитый бумагами и толстыми папками. А в остальном это был кабинет медика, алхимика, ученого, путешественника и так далее и тому подобное. Каждая из безделушек, стоявших на полках и висевших на стенах вызывала легкий шок недоумения. Заспиртованные лягушки и фрагменты чьих-то тел, вечнозеленые тропические растения с родины Тьен, растущие из пузатых деревянных бочек, ритуальные наряды релидов, которые даже её телохранитель видел только в старых книгах, уродливые глиняные маски и многое многое другое.
Сам же дознаватель внешне выглядел вполне обычным человеком, даже в чем-то скучным. Молодой человек, хрупкого телосложения в тесном черном костюме и гладкими волосами, зачесанными назад. Тьен застала его за работой, Дознаватель что-то медленно выводил в длинном свитке, тщательно прорисовывая каждую букву.
- Добрый день, миледи, проходите садитесь. Ты свободен, Лэнс. Чистой воды, вина? - молодой человек не отрывал глаз от свитка. Перед его столом со стороны двери стояла низенькая табуретка.

С разрешения Месс

Скаррон оглядел строй. Конечно, солдатам вовсе не улыбалось убирать плац с только что наполненными животами. Но с этим их желанием никто явно не собирался считаться. Убраться надо было обязательно до начала приёма у барона.
«Ничего, бывало и хуже» - подумал Скаррон и улыбнулся.
- Разобрать инвентарь и приступить к уборке территории.
Боевой дух у солдат был явно ниже среднего, и сержант решил его поддержать. Поэтому он под удивлённые взгляды солдат тоже принялся за уборку плаца. «Это конечно не собственным примером увлекать солдат на вылазку или на прорыв, но всё-таки…»
Уборка не требовала умственного напряжения, а посему, Скаррон мог думать, о чём захочется. А захотелось вдруг припомнить сегодняшний разговор с капитаном.
«Попробовать выкарабкаться из этого городка. Может, появятся какие-то планы на будущее… Более-менее осуществимые. Да и, в конце-то концов, я ведь ничего не потеряю, если возьмусь за это дело, но ничего не выйдет. Если, конечно, не влипну в какую-нибудь историю. Ну, и интересно всё-таки» Скаррон улыбнулся. «Интересно всё-таки, прав ли я был насчёт того черновика доноса… И этот замечательный клинок… Как раз как в тексте. Похоже на подставу, но всё-таки…всё-таки… Надо будет, кстати, ещё раз уточнить у Тореса, чем промышляет эта банда. Сойдётся с доносом или нет? А ещё неплохо бы познакомиться с этим кладовщиком. Жив он ещё? Надеюсь, да. Вот у него и поинтересоваться бы, что это за доносик такой милый. И почему он его так и не отправил? Или отправил, а черновик спрятал… Но тогда не ясно, почему на месте остались и меч, и Торес. Ну, Тореса-то, положим, могли и оправдать, но меч бы забрали наверняка. А может, они нашли какие-то другие доказательства? Опять же, если доносу был дан ход. Ладно, гадать бессмысленно. Надо поговорить с кладовщиком, может, он прольёт немного света на это дельце. По крайней мере хоть разобраться, подстава это или нет».
Придя к такому выводу, Скаррон решил в свободное время заглянуть к Торесу и согласиться на его предложение. В конце концов, хоть какое-то развлечение среди гарнизонных будней. Надо начать – а там посмотрим, как пойдёт. Только успеть бы до завтра, а то он ведь предупреждал… Ведь капитана могли пригласить на приём, как начальника гарнизона. А приём наверняка затянется допоздна. Надо успеть…
Воодушевлённые личным примером сержанта, солдаты всё-таки успели закончить уборку и расстелить ковровую дорожку до приезда гостей. Почётный караул направился приводить себя в порядок – скоро уже пора будет становиться по местам. Гигиенические процедуры и облачение в парадную форму не заняли так уж много времени, однако его и было-то далеко не в избытке. Однако остатка хватало, чтобы успеть отловить капитана, пока он не сбежал на бал.
Скаррон во второй раз за день стоял перед деревянной дверью с табличкой «Торес Дайненбах. Капитан». Кулак сержанта несколько раз бухнул в дверь. «Вот будет здорово, если он уже ушёл…»

- Ох и удачный сегодня день. Наверное, ты приносишь счастье, - директор широко улыбнулся и чуть тронул пряди волос Ксаны, - знаешь, у нас вся программа старая и барон, так или иначе её видел, не видел только твоего танца. Поэтому, я хочу, чтобы ты открыла вечер, что скажешь?
Девушка почти рефлекторно отшатнулась, но тут же исправилась, и чуть потупив глазки, застенчиво улыбнулась. Хотя на душе у нее скребли кошки…
Было и противно и страшно. Ох, правда люди молвят, что самое страшное стать любимчиком в труппе или изгоем… Как теперь выкручиваться то?
Ксана, упорно рассматривая сапоги директора, изображала из себя застенчивую деревенскую девушку… «Это честь для меня…Благодарю вас.» Чуть поклонившись директору, актриса быстро смешалась с толпой веселившихся артистов. Переведя дыхания и пристроившись рядом с Мартой, девушка почувствовала себя в безопасности.
Открыть вечер говорите? Интересно. А дальше что? Сменить Лауру в шатре директора? Устроить свою жизнь, личную и творческую… До первой юбки все хорошо будет…
Ксана чуть хмыкнула и стала собираться. Театр кипел, как разбуженный улей. Собирали повозки, грузили вещи, кричали, пели, плакали и смеялись. Актрису, прижимающую свой скарб к груди, как любимое дитя, смели к стенке одного из возков. Оттуда высунулась Нира и улыбаясь, помогла Ксане забраться вовнутрь. Поудобнее устроившись среди реквизита, актриса поблагодарила Ниру и сидящих с ней артистов, и прильнув к бортику возка, стала наблюдать за происходящим на улице.
Вскоре театр расселся по повозкам. Последними погрузились директор и Лаура. Пройдя мимо повозки, в которой сидела Ксана, оба практически одновременно пронзили девушку взглядами. Директор – довольно-оценивающим, Лаура – многообещающе-злым.
Девушку бросило в жар.
Прислушиваясь к разговорам артистов и мерному скрипу колес, Ксана с ужасом думала об одной немаловажной детали… А кто будет играть музыку для ее танца? Неужели Лаура?

мастер одобрил)

(совместно с Хомкой)

Последний удар кулаком пришелся уже по открывающейся двери и если бы Скаррон вовремя не убрал руку, то угодил бы прямо в нос капитана.
Торес стоял на пороге в рубашке и брюках от парадной формы, а в руках держал китель.
Скаррон на миг пожелел, что не стукнул ещё раз. Тогда бы точно попал...
Вместо этого рука отдёрнулась вверх, выполняя воинское приветствие.
- Здравия желаю, господин капитан. Я обещал зайти к вам вечером...
Торес машинально повторил приветствие и отступил назад, пропуская Исхэйла внутрь. В комнате царили все та же стерильная чистота и порядок, только со стола исчезли бумаги и появились шитые золотом аксельбанты, надеваемые на парадный китель.
Капитан снова сел на свой стул, небрежным движением отодвинул золотую мишуру подальше и сложив руки на столе приготовился слушать.
Так как сесть ему на этот раз не предложили, сержант остался стоять перед столом. Чуть улыбнувшись уголками губ, он заговорил:
- Я подумал над вашим предложением, господин капитан - уборка на плацу располагает к умственным изысканиям. И пришёл к выводу, что оно меня заинтересовало и я его принимаю. Разрешите уточнить некоторые подробности?
Торес кивнул как-то отстраненно, словно давно знал ответ и ждал лишь подтверждения.
- Я слушаю вас.
Скаррон благодаря куче дел, свалившейся на него сегодня, несколько подзабыл весь список преступлений, которые ему перечислил Торес в прошлом их разговоре, а упускать ничего не хотел. К тому же, он решил-таки принять во внимание донос, а посему ждал, что может быть капитан назовёт в перечне подвигов шайки и контрабанду. Тогда пищи для размышлений ещё прибавится.
- Не могли бы вы уточнить, чем промышляет банда?
Торес вздохнул.
- Я уже говорил вам, Исхэйл, грабежи, убийства, мошенничество. И впредь постарайтесь запоминать важную информацию, а то никогда вам не преуспеть в столь сложном деле.
- Что ж, хорошо. А где можно узнать дополнительную и более подробные сведения. Только в Ромвуде? И кстати, вы говорили про какого-то чиновника, приезжавшего позавчера. А где он сейчас?
- Скаррон, вы, верно, неправильно меня поняли, - Торес подался чуть вперед, - официально, гарнизон Герканда не может заниматься расследованием. Если вы что-то найдете, мы можем только преподнести это как везение, как неожиданно свалившуюся на голову удачу. Поэтому в Ромвуде никто не будет отвечать на ваши вопросы. И ненужная шумиха вокруг этого дела только помешает гарнизону.
Капитан хлопнул рукой по столу и откинулся назад.
- А чиновник в Ромвуде, где же ему еще быть, - добавил он уже совершенно безразличным тоном.

Вместе с Месс

- Хорошо, я приму это к сведению. И ещё, остаётся открытым уже заданны мной вопрос о моей дальнейшей службе. Как я понял, все мои гарнизонные обязанности остаются при мне, несмотря на расследование, верно?
- Нет, мы поступим несколько иначе. Вы уже знаете, что наш кладовщик уволился на пенсию и все его обязанности временно перешли на плечи остальных офицеров, из-за этого возникла некоторая неразбериха, особенно со снабжением. Я назначу вас на эту должность и выдам полагающийся к ней лист с разрешением покидать пределы гарнизона в любое время дня. Это даст вам необходимую свободу, но, естественно, уходить за пределы городских стен вам по-прежнему запрещено. Ходите по городу, договаривайтесь с торговцами, смотрите, спрашивайте.
Всё оборачивалось как нельзя кстати. Вот и повод появился задать интересовавший Скаррона вопрос.
- Хорошо, господин капитан, я согласен. Я даже успел несколько сродниться со складом сегодняшним утром - позволил себе улыбнуться сержант.
- И кстати, раз уж вы назначаете меня на эту должность, не могли бы вы мне сказать, где я могу найти прошлого нашего кладовщика. При выполнении вашего задания сегодня утром у меня возникло к нему несколько вопросов по поводу ведения учёта и некоторых других моих будущих обязанностей.
- Конечно, Рейнар живет в самом конце жилого квартала, у городской стены, в одноэтажном домике с яркой крышей. Вот только прожитые годы дают о себе знать, - Торес покачал головой, - Рейнар не всегда адекватно воспринимает окружающих.
- Спасибо за предупреждение, господин капитан, но, думаю, я справлюсь.
Исхэйл нехорошо ухмыльнулся. Разговор о главном окончен, можно сменить тему.
- Плац приведён в порядок. Почётный караул готовится к выходу. Кто из офицеров будет в нём стоять?
- Вы, вместе с сержантом Босхой, разве лейтенант Крауч вас не предупредил? – Торес удивленно приподнял бровь.
- Ещё будут приказания, господин капитан?
- Нет, вы можете идти, Скаррон.
- Благодарю вас.
Сержант вскинул руку, развернулся и направился к двери.
"Надо будет навестить этого кладовщика и побеседовать по душам. И желательно сегодня."
Деревянная дверь с табличкой «Торес Дайненбах. Капитан» с негромким стуком захлопнулась за сержантом.

Вместе с Хомой и Месс)

Через некоторое время Ксана почувствовала, что повозка остановилась. Директор вышел из кареты, что-то процедив сплюнул под ноги и громко закричал:
- Эй, там! Открывайте!
Актриса из своего угла видела только часть стены, ворота да карету директора, где гордо сидящая Лаура морщила свой носик, не в силах стерпеть крики неблаговерного любовника…
Только что вышедший от капитана Скаррон был грубо отвлечён от планов вежливой и почти культурной будущей беседы со старым кладовщиком. Стук в ворота и вопли недвусмысленно подсказывали сержанту, что кто-то жаждет войти в форт. Для гостей вроде бы рановато... Да и не слишком вежливо.
Скаррон подошёл к воротам, возле которых в ожидании начальства переминались с ноги на ногу два солдата гарнизона.
- Могли бы и сами спросить. Вас тут для чего поставили - ворон считать? - выговорил солдатам сержант и открыл переговорное окошко в створке.
- Чего орёшь, горлопан? Что надо? - не слишком вежливо поинтересовался Скаррон у стоявшего перед окошком высокого и явно неслабого мужчины. Впрочем, это он отметил просто так, поскольку совершенно не опасался крикуна, даже не будь между ними прочных деревянных створок. И если этот тип продолжит грубить, придётся его слегка окоротить. Но желательно без увечий.

- Театр приехал. Впускай гостей.
Директор театра показал рукой на возки, откуда уже выглядывали ухмыляющиеся актеры.
- Нас пригласили выступить сегодня. Может, вы впустите нас, чтобы усталость и дорога не могла сказаться на нашем представлении?
- Нас пригласили выступить сегодня. Может, вы впустите нас, чтобы усталость и дорога не могла сказаться на нашем представлении?
Последние слова он произнес весьма иронично, ибо что-что, а качества спектакля зависело совсем от других вещей.
- Отпирай - бросил сержант одному из охранявших ворота солдат.
Когда створки откатили в стороны, Скаррон вышел навстречу прибывшей труппе.
- Что ж, прошу. Сейчас не заняты столовая и часть солдатской казармы. Вам придётся разместиться там. Если места будет не хватать, то столы можно сдвинуть к стенам. Там же сложите ваш реквизит. А повозки придётся отогнать на конюшню - здесь их ставить негде. Причём за конюшню платить вам - барон оплатил только представление. Хотя при желании можете вернуть повозки и лошадей обратно, а по окончании спектакля снова подогнать сюда. В общем, не мне вас учить - ваши ведь деньги - усмехнулся напоследок Исхэйл и повернулся к солдатам.
- Скатайте пока дорожку, чтоб её не загваздали раньше времени. Я пойду в офицерскую казарму и попробую разыскать сержанта Босху. Думаю, он займётся вашим размещением.
Сказав это, Скаррон быстрым шагом направился к офицерской казарме.
«Займётся, займётся. А мне надо ещё успеть подготовиться к почётному караулу».

Мы с Месс)

Скаррон прошел мимо поспешно скатывающих ковровую дорожку солдат и вошел в офицерскую казарму. Не хватало ему еще опоздать в почетный караул. Правда, время еще было, но все же лучше подстраховаться.
Как и ожидал Исхэйл, Босха находился именно здесь.
Он как раз заканчивал облачаться в парадную форму - пристёгивал ножны с мечом поверх кольчуги. А раз он уже почти готов...
- Здравствуй, Босха. Я смотрю, ты уже готов к приему гостей? Там артисты пожаловали, их надо бы разместить.
Скаррон искренне надеялся, что сержант не будет лезть в бочку и согласиться помочь с приёмом театра. Барону, конечно, на такие мелочи наплевать, он даже о том, куда этот театр деть до представления, не позаботился. Чего и следовало ожидать.
Скаррон стоял возле своей кровати, ожидая ответа Босхи. "Хоть бы он не упрямился!"
Босха закончил сборы и еще раз осмотрел себя – все ли в порядке, одернул китель и поправил ножны.
- Готовься, я тебе разве мешаю? – насвистывая что-то веселое сержант прошел мимо Скаррона к выходу из казармы, на мгновение задержавшись для того, чтобы сказать:
- И учти, не успеешь управиться со всеми делами до прихода Тореса и Крауча, будет тебе еще одно наказание. Черной и грязной работы в гарнизоне еще много.
"Вот сволочь! А впрочем, ты в серьёз надеялся, что будет иначе? Как это ни смешно, но надеялся..."
Скаррон не стал ничего говорить Босхе вслух, хотя и хотелось. "Ладно, сам разберусь... Сумасшедший сегодня день какой-то..."
Исхэйл быстро натянул парадную форму, проверил, нет ли каких изъянов и почти бегом вышел из казармы на плац. Повозки как раз закатывали в ворота форта. Взгляд заскользил по сторонам в поисках высокой фигуры директора.
"Ну и где этот горлопан?"

Оглянувшись через плечо, юноша удостоверился, что он остался один. Руки уже устали держать тяжелый поднос, и Лукас примостил его на краешек письменного стола, отодвинув бесчисленные бумаги. Несколько закладных упало на пол – обтрепанные по краям, немного пожелтевшие, они походили на осенние листья. Он представил себе людей, которые раз за разом приносили сюда жалкие гроши, чтобы Парсиваль написал на них «выплачено» своим крючковатым почерком.
- Может собрать все эти бумаги и сжечь их, - задумчиво пробормотал молодой человек, поднимая с пола листки. – Хотя не стоит принимать опрометчивых решений, ты и так принял слишком много опрометчивых решений, Лукас.
Взяв небольшой металлический ключик, он без труда повернул его в хорошо смазанном замке, дверь легко подалась. Но внутри, как и предупреждал ростовщик, не оказалось ничего интересного: свежие закладные, с неистекшим сроком кредитования, засаленные свитки, испрещенные непонятными расчетами, небольшие хозяйственные записки. А больше – ничего. Расставив на свободной нижней полке посуду, так старательно вымытую Грэни, юноша закрыл сейф.
Внезапно его внимание привлек приоткрытый ящик письменного стола, который Лукас сначала не заметил в темноте комнаты. Потянув на себя витиеватую чугунную ручку, он довольно присвистнул – возможно тут было то, что ему нужно. Свитки, сложенные аккуратной стопкой в левом углу ящика, на этот раз были написаны на лощеной бумаге и украшены различными гербами и незнакомыми ему личными печатями. Наверное это писал кто-то из местной знати, хотя смысл этих бумаг был совсем непонятен.
- Ура! – негромко воскликнул юноша, наткнувшись на пару листков из архивных материалов. – Пусть и не совсем то, что нужно, но уже намного ближе к истине. – Лукас начал спешно просматривать остальные листки, но увы, купчей на дом Ставроса среди них не было.
Чуть глубже в ящике находились три шкатулки – две из красного дерева, украшенные замысловатой резьбой, и третья, небольшая, обитая бархатом, расшитая бисером и мелким жемчугом. «А вот и настоящее сокровище Парсиваля,» - подумал Лукас, перебирая кольца с огромными драгоценными камнями, старинные сережки и тонкие нитки ожерелий. Одним из них оказалось нарисованное Минком фамильное колье – лицо парня просияло.
Внезапно где-то вдалеке скрипнула дверь. Сегре совсем забыл, что он обещал Грэни быстро вернуться – хоть и все стихло, но он решил поторопиться. Спешно собрав все драгоценности в шкатулки, положив сверху колье Ставроса, он задвинул ящик стола и направился к двери.

Кабинет Дознавателя пришелся Тьен по душе. Если бы она сама обставляла свое жилище (а не покидала его по воле клана в любое удобное для него время с непонятной целью... ), то оно скорее всего выглядело бы очень похожим. Только вместо письменного стола был бы стол медицинский, для проведения разного рода экспериментов над живыми материями. Ну и выкинуть эти мерзкие, бессмысленные колбочки с заспиртованными органами, ведь ингмарами давно доказано, что они бесполезны...
Тиерлэйн немного покоробило, что на нее даже не подняли взгляда, но она сразу же успокоилась - это поведение было вполне естественным, ведь ее считают преступницей, а не несчастной жертвой стечения обстоятельств, как она сама себя. Поэтому на вежливое предложение напитка девушка ответила не менее вежливо:
- Воды, пожалуйста. - Тихий и мелодичный голос ингмарки если и выразил какие-то эмоции, сковавшие душу Тьен в железные тиски эмоциональной бури, то это была исключительно легкая грусть от вынужденного нахождения в кабинете у дознавателя...
Девушка аккуратно прошла к небольшой табуретке и, расправив тонкими пальцами серебристые шелка, грациозно опустилась на нее, даже в этом незавидном положении не теряя обаяния и спокойной уверенности, и молча стала наблюдать за движениями пера в руках у молодого человека.

Взгляду Карин предстала белая карета, сверху донизу усыпанная цветами. Розы, любимые ею гладиолусы, астры, тюльпаны и многие другие украшали карету. Но даже великолепие цветов не могло скрыть от зоркого глаза привыкшей к роскоши ингмарки старость этой кареты. Да, безусловно когда-то это была шикарная карета, гордость владельца, но теперь она являла собой лишь отслуживший инструмент. «Ну что ж, не все же мне в масле купаться, и так царственный прием оказывают». Тем временем с облучка спрыгнул юноша и произнес:
-Приветствую прекрасную миледи в нашем гостеприимном городе. Позвольте сопроводить вас на бал в резиденции сиятельного барона Ургена фон Штейнбаха, волею божественных близнецов правителя баронатства Герканд.
Карин почувствовала, как за ее спиной напрягся релид.
-Тан, все нормально. Да, я позволяю… Вам сопроводить нас на бал.
Карин вовсе не улыбалось быть покусанной пчелами, которые слетались на запах меда, казалось, со всей округи. Но ничего не поделаешь. Она оперлась на протянутую руку, зашла в карету и опустилась на сиденье, следя за тем, чтобы платье не помялось. Ее телохранитель зашел следом, мягко притворив за собой дверцу. Карета тронулась с места. И куда только девалась та уверенная в себе женщина, прибывшая сюда не развлечения ради, но из-за определенной цели! В карете сидела молодая девушка, едущая на свой едва ли не первый бал. Карин вертелась на сиденье и ей было плевать, что не пристало благородной ингмарке так вести себя. Она смотрела по сторонам и потому не заметила, как карета остановилась, и миловидный юноша открыл перед ней дверцу кареты.

Скаррон Исхэйл (Хома) и Ксана (Найра)

Горлопан был на месте и руководил разгрузкой повозок, в глазах пестрело от многоцветия нарядов артистов а в ушах словно звон стоял от непрерывного звучания десятка человеческих голосов. Артисты суетились, боясь опоздать к началу представления, и от волнения путались и сбивались, отчего работа быстрее не шла.
Директор багровел от злости и срывал голос, но неразбериха только усугублялась. Посреди двора столкнулись два жонглера и рассыпали реквизит, десятки шустрых пестрых мячиков раскатились во все стороны, и все кто был рядом, бросились их собирать.
- Ааааа, да что же творится сегодня, вы что, забыли, где вы находитесь? Не театр, а балаган какой-то, шапито, чтоб вас.
Директор сердито сплюнул и с силой дернул себя за усы, потом обратился к стоящей неподалеку Ксане.
- Я смотрю, тебе никакой реквизит никуда нести не надо, будь добра, сходи в резиденцию, спроси, когда начинать и сама готовься, выйдешь сразу после моих вступительных слов. Нира, - крикнул он куда-то в сторону, - или ты найдешь кого-нибудь, кто поставит твои стойки, или будешь тащить их в резиденцию на своем горбу. Лаура, ты собрала своих танцовщиц, где их Кастор носит? Опоздаете хоть на минуту – не поставлю в программу, не будет номера – не будет гонорара. Хватит, у нас театр, а не приют для сирых и бездомных. Кто как работает, тот столько и получает. И уже окончательно сорванным голосом, с хрипами и присвистыванием он в последний раз гаркнул на Ксану.
- Что стоишь? Ты давно уже должна была быть в резиденции.
А суета тем временем постепенно покидала двор, плавно перетекая к офицерской казарме и черному входу для слуг в резиденции, оставляя после себя цветные обрывки, одинокие шарики, забытые жонглерами и цветные перышки с нарядов танцовщиц.

Те же и Карин из клана Рин (CrazMary)

Излишнее рвение еще никогда до добра не доводила. Кучер и паж, прибывшие за Карин, так спешили, так боялись опоздать, что приехали за час до назначенного времени. Чтобы хоть как-то сгладить свою оплошность и посильнее растянуть время, они катали ингмарку по всему Герканду и на третьем круге вокруг площади, кучер, наконец, решив что оттягивать неизбежность долее просто не прилично, повернул в сторону резиденции. Притихший на запятках молодой человек в парадном мундире с нескрываемым ужасом смотрел в распахнутые ворота с расползающимися в стороны повозками и артистами, на сухой плац без ковровой дорожки и на полное отсутствие почетного караула.
В голову один за другим лезли самые красочные, но, увы, не предназначенные для ушей широкой публики эпитеты, самыми приличными из которых были «облажались» и «с размаха сели в лужу». Не сносить им теперь головы, уволит их барон и выгонит на улицу без гроша в кармане.
- А все из-за тебя, быстрее, быстрее, вот тебе и быстрее, - прошипел паж кучеру, сильно наклонившись в сторону.
- Ну что ж теперь, придется, как есть, не вести же её назад, - прошипел в ответ кучер.
Нацепив на лицо широчайшую улыбку, паж спрыгнул с запяток и громогласно возвестил на всю резиденцию и весь форт Герканда.
- Высокая гостья из славного королевства ингмаров, чей светлый лик озаряет нашу скромную обитель, великолепная, несравненная, миледи Карин из клана Рин.
- А вот с ликом ты перегнул, - снова едко прошипел кучер.
- Сам знаю, - так же тихо огрызнулся паж.
Щелчок каблуков, поклон и дверь белоснежной кареты, усыпанной цветами, распахнулась.

Лукас Сегре (Vela)

Ничего страшного не случилось, из-за угла не выскочил отряд стражников и не стал выкручивать руки Лукаса, коридор был пуст и тих. Без громогласного и вечно недовольного голоса хозяйки, огромная усадьба казалось пустой и заброшенной. Лампы уже потушили и в тесных коридорах с гобеленами и портретами сгустились сумерки. Из рам картин на Лукаса смотрели статные, величавые мужчины и женщины, все сплошь в богатых нарядах и с неизменным гербом, вышитом на плаще. Кажется, это был ингмарский обычай – носить на одежде символы своего рода. Сегре дошел до конца коридора и остановился у последнего портрета, оттуда на него смотрел полный, лысоватый мужчина, чем-то неуловимо напоминающий Ставроса, но никаких гербов ни на его плаще, ни на плаще миловидной женщины на соседнем портрете не было.
Где-то совсем близко скрипнула дверь и послышался голос Грэни.
- Лукас, Лукас ты здесь? Иди скорей, я тебе ведро воды набрала и швабру приготовила, хозяйка перед уходом еще раз вспомнила про твое наказание и грозилась лично потом пройтись с белым носовым платком по всем комнатам и проверить, как там чисто.
Одна из дверей распахнулась и на пороге возникла фигура кухарки с тяжелым ведром в руках.
- Вот, начни отсюда, ты хоть полы-то мыть умеешь? А то мой оболтус, уже здоровый был, а все тряпку никак не мог как следует отжать, пыжиться, пыжиться, а с неё течет в три ручья.
В голосе Грэнни не было ни капли насмешки, только теплота и забота.

Тиерлэйн из клана Лэйн (Файрвинд)

Дознаватель закончил писать и отложил перо. Листки, исписанные ровным, красивым почерком он небрежно закинул в ящик стола. Затем выдвинул другой ящик и извлек на свет низкий пузатый кувшин из дымчатого стекла, такого, которое делают в южных районах королевства людей. Рядом с Тьен появился стакан и туда, с негромким плеском, полилась вода.
- Я понимаю ваше негодование по поводу того, что вы оказались здесь, - речь дознавателя текла плавно и неспешно, так обычно начинают очень долгий разговор,- но поверьте, это еще не самое худшее место в этом баронатстве. Это всего лишь кабинет – немного маленький, но не лишенный некоторого комфорта и даже уюта, а вот в тюремных камерах только жесткие деревянные нары и солома. Неприятное место, не правда ли? И только от вас зависит, как быстро вы покинете это здание и покинете ли вообще.
К сожалению, я не могу отпустить вас из-под стражи до окончания расследования этого дела, ибо таков закон, в моих силах только сделать ваше пребывание здесь не таким уж неприятным.
Но об этом потом, сейчас, не откладывая дело в долгий ящик, приступим. Зачем вы прибыли в Герканд? Когда и как прошли через ворота, где остановились, с кем разговаривали и все, что сможете вспомнить, не упуская ни одной мелкой детали.

Увидев въезжающую в ворота карету с благородной особой, Скаррон замер на несколько секунд в немом удивлении. Ей же полагалось быть гораздо позже! Они ведь ещё не успели раскатать заново ковровую дорожку, почётный караул ещё не построен. Но, слава Полуксу, уже готов и ждёт построения. Наградив напоследок кучера долгим и не обещающим ничего хорошего взглядом, Скаррон опрометью бросился к солдатской казарме. С языка просились такие выражения, которые уж точно не предназначались для ушей благородной леди. Сержант сдержался, решив, что кучеру с пажом он выскажет всё, что о них думает, позже, после приёма. И желательно в присутствии всего взвода. Ребятам ведь наверняка не понравится, что их старания теперь стоят намного меньше. Хотя если б ещё и плац был грязным… Но ведь ни построиться вовремя, ни постелить дорожку они не успели. А всё благодаря двум торопыгам…
- Стройся!!! – проревел Скаррон, появившись в дверях солдатской казармы. Он понимал, что сейчас производит не самое лучшее впечатление на пожаловавшую раньше времени леди, но ничего поделать не мог. Поймав за плечо одного из выбегавших из казармы солдат, сержант, наплевав на устав, рыкнул:
- За Босхой, галопом!
Ему и в голову не пришло, что солдат может и не знать, где сейчас находится Босха. Скаррон бегом бросился к входу в резиденцию барона, где полагалось стоять сержантам. Солдаты спешно выстраивались в два ряда лицом друг к другу, оставив посередине широкий коридор, где по задумке должна была лежать ковровая дорожка.
«Вот ведь здорово, а! Просто зла не хватает! Ну что за день-то сегодня такой сумасшедший?» - думал Скаррон, становясь у дверей и вытягиваясь в струнку. «И где этот Босха, в конце концов?!»

(диалоги совместно с Месс)

"Этот обитатель клоповника что, возомнил себя королем преступного мира?" - от нахального заявления Минка у Шони чуть челюсть не отвисла.
- То-то я гляжу улов у тебя... - восьмой наследник скептически оглядел обстановку, - или место не рыбное?
Минк сложил руки на груди и прищурился.
- Оооо, вижу я ошибся в тебе парень, видать и правда, не летать тебе выше мальчика на побегушках, коли дальше собственного носа ничего не видишь, - затем повернулся к Лангессу спиной и ушел вглубь комнаты.
- Ну, тогда другого поищи. Или сам сделай, раз деловой такой, - равнодушно сообщил ему Шони и вышел. Покупаться на "слабо" какого-то сопляка восьмой наследник не собирался. Конечно, соблазн нажиться на этих лопухах был велик, но уж больно неосторожно парнишка предложил участие в "деле" первому встречному. Таким "молодым да ранним" доверия у Шони небыло.
Монетки позвякивали в кошельке, а про письмо он решил временно забыть. Желудок вот уже некоторое время напоминал о своём существовании.
Какой-то прохожий указал, где находится ближайший трактир. По стечению обстоятельств "Три кабана" соседствовал с постоялым двором.
"Вот и хорошо", – решил Шони, - "сперва поедим, а после решим, что делать".
Внутреннее убранство трактира как то не соответствовало привычному. Столов и стульев было как-то маловато, да и часть их не внушала доверия. Например, вон тот, в центре. У него куда-то делась часть столешницы. Да и стул на двух с половиной ножках не казался особо устойчивым.
Наконец Шони удалось присмотреть уцелевший стол в дальнем углу, куда он и проследовал. Тучный человек за стойкой, видимо, он и был хозяином сего заведения, на короткое время отвлёкся от каких-то счетов и неразборчиво буркнул что-то в приоткрытую дверь. Почти сразу оттуда выплыла, а по другому и не скажешь, хозяйка. Шони только головой изумлённо покачал. Если когда и жили великаны, то эта женщина определённо происходила из их рода. Колыхая многочисленными юбками она величественно прошествовала к облюбованному бродягой столику. Длинный, до пола, фартук каким-то чудом не подметал мусор, пышные же формы её не могла скрыть даже объёмная блуза.
"О, боги. Если она меня ими заденет – убьёт", - промелькнуло в голове у Шони.
- Чего изволит господин? – низким грудным голосом произнесла хозяйка.
- А… Узнать имя столь представительной особы, ну и чем может порадовать усталого путника ваш трактир, - справившись с оторопью произнёс Шони.
- Матильда, сударь. А предложить мы можем тушеные овощи, мясо с овощами, ну и питьё, разумеется, - хозяйка вежливо улыбнулась.
- Предположим, я закажу овощи и вино, - начал прощупывать почву на предмет расценок Шони.
- Увы, господин, - тяжко вздохнула хозяйка, - из-за несчастья, постигшего нас, именно сегодня нет ни вина, ни даже самого плохого пива. Можем предложить морс, или этот новомодный травяной настой. Или квас.
- Хорошо, предположим, овощи и морс.
- Это будет вам стоить восемь золотых, сударь. Прикажете подавать?

Если качество еды было вполне себе ничего, то вот количество наводило на мысль о том, что тут сильно экономят. Очень сильно. Во всяком случае, в тушеных овощах воды было больше чем овощей, а морс занимал от силы полкружки.
- Госпожа Матильда, - Шони опять начал изображать аристократа, - вы уверены, что вот это своим количеством и качеством соответствует цене?
- Разумеется, сударь - Матильда была сама любезность, - овощи у нас свежие, только сегодня утром с рынка принесли, а расценки обычные, чай не голодный год, всего хватает, вот и цены не растут.
- Что-то я не припоминаю, чтоб тушеные овощи приходилось сетью вылавливать из воды, а морс искать на дне кружки.
Почувствовав недовольные нотки в голосе посетителя Матильда нахмурилась, из-за двери в подсобные помещения как бы случайно появился здоровенный парень в простой деревенской рубахе, которая чуть ли не лопалась на мощных бицепсах.
- Матушка, что-то случилось? - незнакомец обладал весьма солидным низким голосом.
- Нет, Кресс, душа моя, посетитель просто не доволен моей стряпней.
- Это кто тут недоволен? - голос громилы возвысился и стал напоминать раскаты весеннего грома, а из дверей уже появилась его мощная фигура. Два крепких кулака, каждый размером с добрый вилок капусты напряженно сжались.
- Сударыня, прежде чем вы предложите вашему подручному начать выполнять работу вышибалы и в итоге обзаведётесь неприятностями от барона, коему я собирался нанести дружеский визит, предлагаю просто обсудить возникшую небольшую проблему как деловым людям.
Матильда сухо хихикнула.
- Вот барону и пожалуйтесь на мою стряпню, а теперь, если вы закончили обедать, я уберу посуду.
И хозяйка жестом нетерпящим возражений взяла тарелку Шони
- Что ж, если вас не интересует возможная выгода и отсутствие жалоб от будущих клиентов, которые возможно, очень охотно будут соглашаться с новым перечнем блюд... - Шони пожал плечами как бы говоря, "я для вашего блага старался".
Тарелка откочевала за деревянную стойку, туда же проследовал и стакан с недопитым морсом, а голос Матильды стал поистине ворчливым.
- Сударь, даже моя свекровь, царствие Кастора на веки вечные, не отважилась учить меня готовить и вам не советую.
Кресс, видя, что скандала не получается в нерешительности остановился на полпути к Шони, не зная, что ему делать - удаляться восвояси, или уже начинать закатывать рукава и открывать двери.
- А я и не предлагаю вам учиться готовить. Слава богам - Вы это умеете. Я предлагаю добавить несколько новых названий в меню. Кстати, кое что вполне будет соответствовать подаваемому к столу у моего дядюшки, барона Лангеса. Неужели нет соблазна расширить ассортимент "баронской кухней"? - Шони излучал самое неподдельное дружелюбие пополам с недоумением.
Матильда задумалась, отчего на её высоком лбу и переносице собрались глубокие складки. Она даже загибала и разгибала пальцы и беззвучно шевелила губами. Потом с великим подозрением в голосе и с большой осторожностью проговорила.
- И чем же это потчевали гостей у вашего дядюшки, чего нет в моем трактире?
- О, нет. В вашем трактире оно наверняка есть. - Шони улыбнулся, - но вы прислушайтесь к звучанию названий. Например "Суп весенний постный из свежих овощей и зелени". А если добавить, что он весьма освежает цвет лица, то останавливающиеся дамы из тех, что посостоятельней, скорее всего пожелают именно его.
В глазах Матильды заплясали золотые звездочки.
- Да, пожалуй, суп будет не лишним. И что же за овощи в него кладут?
- Сударыня, - ещё шире заулыбался Шони, - я не ошибся. Вы - деловая женщина, которая не пройдёт мимо выгоды. Так что может заключим небольшое соглашение не обременительное для вас и полезное мне?
- Заключим, - кивнула в ответ Матильда, явно выжидая, что же скажет этот странный тип, бахвалящийся знакомствами с баронами.
- Отлично, думаю, ещё порция вашей чудесной стряпни, но на этот раз с мясом, будет в самый раз с вашей стороны? А я со своей перечислю ещё несколько названий. А может, в зависимости от взаимопонимания, и ещё кое в чём помогу.
Хозяйка кисло улыбнулась.
- Я названия не покупаю, если бы я и платила, то только за рецепты
- Зато ваши будущие клиенты охотно заплатят не только за рецепты, но и за названия. Я вам гарантирую. Вы возможно в курсе, что некоторое время назад здесь был проездом Эдвард Лангес, весьма известная личность. Так вот он в очередных путевых заметках собирался описать достопримечательности этого города и, если память меня не подводит, я видел в набросках упоминание вашего трактира. Догадываетесь, к чему идёт? Ваше заведение станет известно не только здесь, но и везде.
У Матильды появилось подозрение, что ловкий проныра ничего, кроме названий не знает и пытается поесть, что называется "задарма". Ну что ж, от одной тарелки еды она не обеднеет, а если старым блюдам дать новые названия, добавить пару ингредиентов, да умело распустить слухи, то глядишь чего и выйдет.
- Хорошо, будут тебе овощи с мясом, Кресс, принеси порцию с кухни.
Здоровяк удалился, а хозяйка села за стол, буквально нависнув над Шони.
- Вы благоразумно поступили, - учтиво наклонил голову Шони и принялся за еду, попутно излагая свои мысли относительно блюд и их названий.
- Вот касаемо этого постного супа. Это как раз то, что мне подали в первый раз. Но надо чуть побольше воды и овощи варить не столь долго, а подавать как только они станут мягкими. Ну и для изыска перед подачей на стол посыпать мелко нарубленной свежей зеленью. А если варить на мясном бульоне и чуть погуще, да ещё и муки добавить для густоты или крупы - получается " Суп сытный, на каком-то там бульоне" Ну, сами понимаете, из чего бульон - так суп и называется. Вы весьма умелая хозяйка, так что не мне вам говорить или советовать, что в каких пропорциях менять. Или вот предположим те же овощи, но сырые. Не все конечно, но представьте, что с ними творит старый Алоизий, повар моего дяди. Он называет это - салат "Летний завтрак нимфы". Берёт самые нежные и свежие овощи и зелень…
Разговор продолжался ещё некоторое время. Так что стороны расстались если не дружески, то довольно тепло. Хозяйка прикидывала предполагаемую прибыль и перспективы расширения дела, а Шони был более чем сыт и сохранил ещё немного денег.
Полный желудок располагал к благодушному настроению, поэтому восьмой наследник решил отдать письмо Барку, благо постоялый двор был рядом.
Пока искал Барка, услышал о приёме у барона в честь какой-то приезжей ингмарки. Ингмаров, равно как и ингмарок, Шони недолюбливал, впрочем, как и всех наделённых магическим даром. Однако приём у барона… Знатное происхождение вполне позволяло восьмому наследнику присутствовать на нём, а там глядишь, чего хорошее приключится.
- Здравствуйте, - Барк выглядел всё так же и все так же нервничал.
- Вот, юноша, я решил не отказывать вашему другу и передаю вам ответ, - Шони протянул молодому человеку письмо, которое тот нервно схватил.
- Всего доброго, юноша, - Шони приветливо кивнул опешившему недорослю и ушёл. Предстояло определиться в дальнейших занятиях. Или следить за этими молодыми олухами – авось выгода будет, или постараться попасть на бал.
Время вполне позволяло, так что Шони решился. Если не удастся пройти во дворец – ещё будет возможность последить за ребятками.
Конечно, костюм у него выглядел, мягко говоря, неподходяще для бала, но разве аристократ не имеет права быть экстравагантным? А уж если светское общество начнёт любопытствовать – так при хорошо подвешенном языке всегда можно наплести историй.

Ксана нервно оглядела двор, который скорее напоминал поле битвы… Обрывки ткани, какие-то мелочи, забытые людьми, куски чего-то трудноопределимого. Красные блестки издалека напоминали капли крови. Или просто у Ксаны разыгралось воображение?
Труппа переместилась к казармам офицеров, но девушка еще слышала громкие и злые крики директора. Он то придирался к Нире, то к офицерам. Даже любимой Лауре досталось. С одной стороны Ксана не могла не порадоваться этому в душе, с другой, здравый смысл подсказывал, на ком отыграется менестрель, в случае плохого настроения.
Где находится резиденция, девушка представляла смутно. И как на зло, все суетились, бегали, что-то кричали… Гомон стоял как на базарной площади.
Ксана выловила из толпы какого-то чумазого паренька и строго на него взглянула. Паренек лихорадочно жевал яблоко, явно стащенное у кого-то, судя по радостной улыбке и странно бегающим глазам. Ребенок, схваченный за плечо, недоуменно уставился на девушку и укоризненно спросил:
- Чего тебе?
- Где у вас резиденция?
Дите махнуло рукой куда-то в сторону. Ксана повернула голову в указанную сторону. На вскидку она вроде определила, что за здание ей нужно. Повернувшись к ребенку, девушка увидела, что благодарить уже некого. Сорванец, пока она разглядывала здание, вырвался и убежал, в неизвестном направлении…
Ксана улыбнулась и пошла в сторону резиденции. Судя по всему, ребенок показал ей на черный ход. Собравшись с духом, девушка постучалась в дверь.

Лукас с готовностью схватился за швабру, предложенную Грэни. Не сказать, что он особо умело мыл полы, гораздо лучше он умел таскать чаны с сырой глиной, но отжимать тряпку для него не было сложной наукой. Уже подхватив одной рукой ведро, он внезапно вспомнил о вопросе, вертящимся у него на языке:
- Грэни, а кто те люди на портетах в коридоре? Они мало похожи на Парсиваля..
- Так это не его родня, - вздохнула Грэни, - этот дом раньше принадлежал другим хозяевам. Поговаривают, Парсиваль получил его в счет уплаты долга за проигрыш в Шу-Арлит. Может слышал про такую игру, у нас она не очень известна, а на юге и на востоке все играют.
Лукас удивленно поднял брови. Значит все таки ему не сказали всей правды, оказывается всему виной азарт деда Минка.. Это резко меняло дело. Но предстояло узнать еще кое-что:
- А кто раньше был хозяином? Неужели ингмары, изображенные на гобеленах?
- О, это не ингмары, - улыбнулась Грэни, - так раньше выглядили наши аристократы, такие бледные, да худые, словно и правда кровь у них была не красная, а голубая, как они говорили. Это семейство приехало с юга, они часто общались с ингмарами, в пограничных землях двже были соседями, вот и стали подражать, да перенимать их обычаи. Меня тогда еще и на свете не было, но бабушка моя рассказывала. Приехали говорит, все в роскоши, золоте с гербами да девизами и говорят чудно и живут не как мы. Мы ж люди простые, нам много не надо, а они не смогли в наших домах жить - видишь какую махину отгрохали. Старый дом, очень старый, когда последний из этого рода умер, дом переходил много раз из рук в руки, только портреты эти никто не трогал, так и висят здесь, для солидности, наверное. Но что-то заболталась я с тобой. Хозяева уехали, а работы меньше не стало, закончишь, прям там и оставь ведро и спать ложись, уже вон глаза сонные.
Грэнни подхватила полотенце и скрылась в одной из комнат.
Юноша задумчиво кивнул, вовремя подхватив выпавшую из рук швабру. После слов кухарки у Лукаса проснулось уважение к этому старому дому. Казалось, он был живым – ведь каждая комната, каждый закоулок помнил так много разных лиц, чужих историй. И никому не было известно, сколько он еще переживет.
- Значит, это были не ингмары.. Вот бы хоть одного когда-нибудь увидеть! – отжимая тряпку, сказал сам себе Лукас. – Но в таком городке их ввек не сыщещь.
Уборка началась со столовой – парень решил сразу начать со сложного, опасаясь вызвать подозрение у Грэни своим постоянным присутствием в кабинете. Юноша в очередной раз убедился, что сыну Парсиваля не потрудились дать должного воспитания – тут и там на полу возле его стула валялись остатки ужина. «Пожил бы бедняком, научился бы ценить еду!» - подумал Лукас яростно орудуя шваброй. Уборка столовой заняла около двадцати минут. Довольно глянув на матово блестящие полы, Сегре продолжил свою работу в коридоре. А оттуда, поменяв воду, добрался до злополучного кабинета ростовщика.
- Может найду какой-нибудь тайник в полу, - ободрил себя Лукас, приступая к работе.

(и мастер за Грэни))

Скаррон Исхэйл (Хома) и Карин из клана Рин (CrazMary)

Босха обладал правильной везучестью, он не выигрывал в кости, не находил на дороге денег, но всегда умудрялся в нужное время оказываться в нужном месте. Вот и сейчас, вальяжно направляясь к почетному караулу, до неприличия степенно для такой суматохи встал на свое место как раз за мгновение до того, как двери резиденции распахнулись и показался барон со свитой.
После дождя воздух всегда необыкновенно свеж, вся пыль прибита ливнем к земле и даже как-то ярче светит угасающее солнце и нет жары, а только благодатная вечерняя прохлада. Но барон Урген фон Штейнбах стоял на пороге с пунцовым лицом, покрытым крупными каплями пота и постоянно прикладывал ко лбу носовой платок.
Барон был тучен и тяжел, каждый шаг давался ему с трудом, разодетый в парчу и шелка он сиял на солнце как начищенный золотой. Выдающийся живот был сильно перетянут широким поясом, а на груди болталась золотая блямба гигантский размеров, изображающая двух белок, держащих один орех. Свиту этого высокородного правителя составляли тощий и длинный как жердь старичок и дородная женщина в платье цвета неограненного рубина.
Остальных представителей высшего света Герканда пока не было видно. Пунктуальность никогда не была главным достоинством аристократов, а тут еще высокую гостью привезли раньше времени.
Со стороны уже знакомой сержанту Исхэйлу пристройки появился капитан Торес в парадном мундире и лейтенант Крауч, не хватало только лейтенанта Ференца и можно было бы сказать, что весь офицерский состав гарнизона в сборе.
При виде голой земли там, где должна была быть ковровая дорожка глаза Крауча округлились, но он остался стоять на месте, видимо отложив разбирательства и наказание на потом.
И в завершение картины сорванного торжественного приема, за белоснежной каретой, привезшей Карин, показались первые экипажи гостей.
Неизвестно, сколько бы продлилось это молчание, но ситуацию попробовал спасти директор театра, спешно выставив двух долговязых музыкантов с трубой и лютней, парни трясущимися руками подстроили инструменты и сначала робко, а потом все смелее и смелее заиграли торжественный марш.
Это послужило своеобразной командой и пестрая толпа гостей, слуг, солдат почетного караула заволновалась как море в шторм.
Провинившиеся кучер с пажом, дабы не попадаться начальству на глаза, отогнали карету и помогали благородным гостям выбираться из своих экипажей.
Барон с неправдоподобной для своих размеров и габаритов скоростью приблизился к Карин, церемонно раскланялся, многословно выразил своё восхищение и подцепив толстыми пальцами изящную белую ручку, увлек гостью внутрь резиденции.
А по живому коридору следом за ними уже шли остальные гости, надевшие свои лучшие наряды. Надо заметить, что в Герканде не было традиции устраивать ежевечерние светские рауты, поэтому праздничные наряды покупались раз и навсегда, надевались только по большим праздником и со временем следуя изменениям фигуры хозяина только расшивались или наоборот ушивались.
Из-за этого не возможно было понять не только какая сейчас мода, но и какой сейчас век. Относительно новым выглядело только платье супруги Парсиваля из дорогого изумрудного атласа.
Со спины к Скаррону подкрался Крауч и зло прошипел в самое ухо.
- Приготовься, Исхэйл, к очередному наказанию, раз не в состоянии выполнить даже простое поручение, будешь тренироваться исполнять приказы на кухне, пока семь рубашек не пропитаются потом.

Шони Лангесс (vera)

Когда в Герканде был великосветский прием, это отражалось на жизни всего города, обычно такой сонный и неспешный Герканд буквально взрывался кипучей деятельностью.
Хоть и не было праздника, а прием был в честь пожаловавшей в гости ингмарки, но рыночная площадь трудилась в праздничном режиме, не хватало только артистов, работающих в резиденции барона, а так все было на месте. Праздничные украшения, шумные торговцы. День пошел на убыль, но солнце еще светило красным, угасающим пламенем щедро одаривая дома и деревья багряными отблесками. На главной площади зажигали фонари, разбавляя сине-красную гамму сумерек желтым светом. Скульптор был прав, освещенная особым образом статуя барона вечером выглядела величественнее, чем днем.
Разряженные жители Герканда степенно прогуливались по дорожкам, не забывая заглядывать в трактир, уже оправившийся от вчерашнего разгрома и вот уже первые хмельные посетители вылетали из дверей от точного броска здоровенного сына Матильды.
А рынок многоголосо шумел, предлагая то самые свежие овощи во всем баронатстве, то лучшие ткани и изысканные вина.
На подъездах к гарнизону было не протолкнуться от экипажей знати. Особенно забавно выглядело то, как почтенные дамы и господа, выходили из своих домов, чинно усаживались в карету, чтобы проехать буквально сотню метров от крыльца своего дома до ворот гарнизона.
Два конюха сбивались с ног, чтобы развести экипажи и не создать затор. Из ограды конюшни вышел Минк, постоял некоторое время, жуя соломинку, окрикнул конюха, усмехнулся и пошел прочь. Костюмчик на нём был не в пример лучше, чем тот, в котором его видел Шони.
У ворот навытяжку стояло двое солдат с каменными лицами. Прибывающие аристократы бурно друг друга приветствовали, словно не виделись сотню лет, похлопывая друг друга по спинам, а дамы снова и снова склонялись в реверансах.

Ксана (Найра) и Карин из клана Рин (CrazMary)

Дверь отворила стройная молодая девушка в белом переднике, слегка недоуменно посмотрела на Ксану и вдруг схватила её за руку и резко втянула внутрь, потащив за собой по коридору и тараторя на ходу:
- О, где же вас всех Кастор носит? Приехали, нашумели, натоптали, побросали повозки и всё? Барон уже рвет и мечет, ингмарка на пороге, а ничего не готово. Вы танцуете? Поете?
И не давая Ксане и рта раскрыть, продолжила
- Не важно, немедленно переодевайтесь и идете на сцену и не говорите, что у вас не готов номер или вам нужно репетировать. Музыкантов сейчас притащат, а за ними послала…
Не прекращая разговор, девушка сунула в руки Ксаны яркое платье и со словами «переодевайтесь и марш на сцену», скрылась за одной из дверей, оставив актрису в большой, празднично украшенной зале. Суета здесь, казалось, достигла апогея. В спешке закреплялись последние украшения и расставлялись тарелки на роскошном столе, занимающем добрую половину зала, где-то вдалеке возвышалась задрапированная тканью сцена и небольшая площадка перед ней. Все этим слугам, пажам, поварятам было по сути наплевать и на ингмарку и на то, зачем она прибыла в город, как не было никакого дела до извечной неприязни людей к ингмарам, это там, на границе, где их много, пусть любят или ненавидят, а здесь, в глубинке, представители другой расы – экзотическая диковинка и не более того. И прием самый обыкновенный и суета привычная, и пусть начальство дербанит глотки и все время подгоняет, все равно как обычно уложатся в срок и все будет нормально.
Увидев Ксану, один из слуг спешно затолкал её за сцену и вовремя. Двери распахнулись и сопровождаемые музыкой в зале появился барон с Карин из клана Рин.

Лукас Сегре (Vela)

Скатав ковер Лукас обнаружил, нет не тайник, а хорошо различимую дверь в полу с тяжелым кованым кольцом вместо ручки, под кольцом виднелась замочная скважина. На двери не было пыли и паутины, значит пользовались ей довольно часто.
Кабинет и коридоры усадьбы Парсиваля погружались во тьму, на Герканд опускался вечер, предваряя приход ночи. Срок, в течении которого Лукасу было необходимо вернуть деньги семье Минка неумолимо сокращался, а он ни йоту не приблизился ни к какому-либо серьезному заработку, ни к разгадке истории с фамильными драгоценностями и усадьбе. Старый дом, казалось, смотрел на Лукаса десятком глаз с портретов благородных предков, следил и подслушивал, ведь не зря говорили, что даже у стен были уши. Мокрая тряпка обошла каждый уголок пола в кабинете, несколько раз пройдясь по двери. На последней дуге она зацепила кончик металлического ключа, воткнутого в узкую щель между дверью и дощечками паркета.

Тиерлэйн с небольшим удивлением (которое, впрочем, не отразилось на ее лице) приняла от дознавателя бокал и постучала кончиками пальцев по тонкой работы стеклу. "Этот человек учтив и приятен мне, даже не смотря на его принадлежность к расе, большинство представителей которой всего лишь животные, способные говорить... Возможно, это плюс. А возможно - огромный минус этой ситуации..." - крылья носа ингмарки немного нервно встрепенулись, когда она отпила из бокала (мысль о возможном отравлении она закинула на дальние задворки своего сознания).
Пару минут сосредоточенного изучения каменной кладки за спиной дознавателя понадобилось Тьен, чтобы до мельчайших подробностей вспомнить все, перечисленное человеком.
- Я прибыла в Герканд со своим телохранителем неофициально, для того, чтобы посетить геркандскую библиотеку, в которой, как мне известно, должны храниться интересующие меня книги по медицине. Вначале мы прошли через главные ворота города... - Далее следовал обстоятельный рассказ того, чему подверглась Тьен в человеческом городе. Ясноглазая ничего не утаивала от дознавателя - сейчас это было бессмысленно, да и она была невиновна, поэтому скрывать ей было нечего. Особенно подробно Тьен описала свой разговор с назойливой и завистливой расисткой-библиотекаршей.

Upd совместно с Месс.

Дознаватель на протяжении всего рассказа кивал и делал какие-то пометки на бумаге тонким пером, на живописном эпизоде с библиотекаршей на его губах заиграла улыбка.
- Не сердитесь на Инессу, её муж когда-то давно сбежал от неё с красавицей ингмаркой, вот теперь она так болезненно относится к каждой представительнице вашего народа. Мне нужно время, чтобы проверить всю эту информацию, поговорить с Витольдом, с Инессой, но думаю, что рассказ подтвердится в мельчайших деталей. А вот в первой части есть расхождения с тем, что уже успели рассказать хозяин постоялого двора и его дети. А именно, сын хозяина Барк утверждает, что видел, как ночью в ваш номер заходил мужчина.
В оцепенении Тьен замерла настороженной ящеркой на стуле. Мужчина? Ночью? В ее комнате?...
Это казалось невероятным, тем более что Рен сразу же отреагировал бы на попытку войти ночью в ее номер. Отреагировал бы как заправский телохранитель. То есть... убил бы его... Но, святые Богини, не Рен же это сделал, в самом-то деле? Что же делать...
- Я.. - Тиерлэйн прокашлялась, - довольно крепко сплю, поэтому не могла бы услышать, что ко мне зашел кто-то в номер, даже если бы на нем была гора медной посуды, создающая невыносимый шум. К сожалению, я не могу сказать - было это или нет, ведь я крепко спала, как и сказала.
- Скажите, а вы нигде раньше не встречались с этим мужчиной? Может быть были когда-то знакомы или виделись мельком? - Дознаватель продолжал делать едва заметные пометки в виде значков и закорючек, не принадлежащих ни к одному из известных языков.
Тьен задумалась на несколько мгновений, затем вяло покачала головой:
- Разве что случайно и мельком могла увидеть на улице... Но не припоминаю этого. Скорее всего первый раз я увидела его как раз лежащим под моим матрасом, как бы мерзко это ни было.
Дознаватель отложил бумаги в стороны и сцепил пальцы в замок.
- На этом мои вопросы заканчиваются. Думаю, ситуация проясниться, когда наш врач закончит осматривать труп. А пока я вынужден, - молодой человек сделал ударение на последнем слове, - просить вас подождать раскрытия дела в отдельной камере в наших стенах. Не беспокойтесь, никто из заключенных вас тревожить не будет и еду будут приносить из трактира. И да, извините, самый последний вопрос. По инструкции я должен сообщить в посольства королевства ингмаров об вашем аресте и в том случае, если вы виновны, передать вас в их руки для свершения правосудия. Но я прекрасно понимаю, что в случае вашей невиновности это будет означать только лишние неприятности для вас. В связи с этим давайте решим. Сейчас мне отсылать гонца с депешей или подождать до завтра?
- До завтра. - Быстро проговорила Тьен, подавшись вперед. Затем, будто бы опомнившись, снова откинулась на спинку стула и расслабилась. - Понимаете, мой визит неофициален, и с теми отношениями, которые сложились за последнее время в нашем обществе, мне было бы крайне невыгодно, чтобы кто-то узнал о том, что я здесь... Буду вам благодарна, если, когда выяснится, что я невиновна и к убийству непричастна, вы не пошлете гонца.
Дознаватель немного удивленно посмотрел на благородную ингмарку и встал.
Учтивый поклон и негромкая фраза, обращенная к двери «проводите».

С разрешения Мастера

«А стирать их мне ты будешь?!» - чуть не огрызнулся сержант. Наказания он не ожидал. Возможно, потому что не чувствовал себя сейчас виноватым. Впрочем, не станешь же объяснять это Краучу? Он же просто спрашивать не будет. Оставалось надеяться, что лейтенант попробует разобраться сам. Но надежда эта была очень уж хлипкой.
«Опять…» - мысленно вздохнул Скаррон. «Утром хоть было за что, а сейчас? Надо будет постараться найти этих двух обормотов и потолковать. Мило и культурно. И по возможности без телесных повреждений. По возможности».
Поток гостей постепенно редел, пока совсем не иссяк. Почётный караул можно было распускать.
- Разойдись! Сменить парадную форму одежды на обычную.
Стелить дорожку сейчас уже не было смысла. Хороша ложка к обеду. А когда гости станут расходиться, им уже не до того будет, что у них под ногами. Так что дорожку Скаррон приказал убрать. Стража оставалась теперь только у ворот гарнизона и у входа в резиденцию. К ним приказ о смене формы не относился – парадным кителям предстояло красоваться на страже ворот и резиденции до конца бала. «Ну ничего, им идёт» - усмехнулся про себя сержант. Остановившись у ворот, он наставил расслабившихся после почётного караула солдат:
- Приём гостей окончен, все приглашённые уже зашли. Остальных пропускать в обычном порядке. То есть через офицеров.
Закончив с наставлениями, Исхэйл пошёл в офицерскую казармы, где незадолго до этого скрылся Босха. Но на полпути сменил направление и приблизился к стражником у резиденции.
- Когда капитан Торес уйдёт с торжественного приёма – доложить мне. Приказ ясен?
- Так точно! – хором ответили солдаты.
- Жду, - удовлетворённо кивнул сержант и снова направился к офицерской казарме. Тщательно вычистив у входа обувь, Скаррон прошёл к своей кровати и улёгся, свесив ноги, чтоб не приходилось снимать сапог. Было над чем подумать. Например, над тем, что сегодня, как хотелось, сходить к бывшему кладовщику не удастся. А жаль, очень жаль. Чем скорее удастся прояснить эту историю с мечом, тем лучше. Если вообще удастся, так как неудачу тоже не следовало исключать. Но Скаррон всё же надеялся хоть немного узнать о банде Флоранскго ястреба. И разобраться, связаны ли с ними как-то меч и донос на складе. Или просто кого-то хотели подставить. Того же Тореса, к примеру. Нежных чувств к капитану Исхэйл не питал, но не понаслышке знал, насколько неприятны наказания без вины. А потому решил, что если это всё-таки подстава, то Торесу надо помочь. Хотя бы из солидарности.

Дверца распахнулась. И что же увидела Карин? Подобострастную и до невозможности приторную улыбку юноши-пажа и двор, усыпанный какими-то яркими клочкам и обрывками ткани, разноцветными шариками и другим мелким мусором.
- Высокая гостья из славного королевства ингмаров, чей светлый лик озаряет нашу скромную обитель, великолепная, несравненная, миледи Карин из клана Рин.
Тишина затягивалась. Ситуацию все-таки исправили два музыканта, выставленные впопыхах: они заиграли что-то наподобие приветственного марша, вполне даже слаженного и четкого. Ноги Карин в тонких сандалиях касались утоптанного, но от этого не ставшим менее пыльным, двора. Тут же она увидела спешащего ей навстречу через живой коридор почетного караула грузного мужчину, одетого во что-то ужасно нелепое, шелковое, с множеством кружев и бантиков. Про себя Карин решила не удивляться и не придираться, но когда этот же самый мужчина, поздоровавшись и представившись (оказалось, это и есть барон), схватил ее руку и, чуть ли не выворачивая, потащил Карин в дом… Этого хватило вполне, чтобы отбить у Карин всяческое предвкушение праздника. В конце концов, глупо было ожидать чего-то большего от маленького провинциального города. Еле поспевая за быстрым шагом барона и стараясь не слишком запылить обувь, они вошли в резиденцию барона.
Вопреки ожиданиям Карин, внутри дом оказался красиво и со вкусом украшен, а банкетный зал со сценой был вообще неподражаем, конечно, настолько, насколько возможно в этом городе. При их появлении заиграла приятная мелодичная музыка. Воспользовавшись тем, что хозяин отвлекся, Карин вынула руку из его неслабого захвата («Ну надо же, и откуда сила в этом толстом теле…») и осмотрелась. Но рассмотреть зал в деталях ей не дали, потому что в этот момент на сцене распахнулся занавесь и ее взору предстала маленькая хрупкая девушка, имевшая вид такой, будто ее только-только вытолкнули на сцену и она совсем не приготовилась к выступлению. «Надеюсь, хоть представление у них отрепетировано…»


З.Ы. извините за долгое отсутствие. Виновата,исправлюсь)

Вместе с тётей Мотей (Месс)

- Негоже смеяться над сирыми да обиженными, - Аластор обиженно выпятил губу. - И вообще разве можно взваливать на человека вину за то, чего он даже не помнит. А вдруг меня околдовали демоны? Точно! Тёмные силы околдовали меня. И коли, вы меня не освободите, я явлю миру свою истинную сущность! - торжественно завопил Ал, раскинув руки в разные стороны и театрально закатив глаза. Грома и молнии не последовало. А старик как стоял так и продолжил стоять на месте. - Ну, значит, не околдован, - с досадой бросил Аластор. - Но всё-таки не мешало проверить. Я здесь надолго? Когда меня поведут к дознавателю?
Старичок ухмыльнулся одними губами, отчего его рот, лишенный большинства зубов стал напоминать черную дыру.
- Крепко же ты выпил парень, реальный мир никак к тебе не вернется, ну да я знаю одно средство, промывает мозги так, что пить потом лет десять не хочется.
И старик снова захохотал.
- А к дознавателю поведут, как только он освободится, - тюремщик резко сменил тему, - у него сейчас одна высокая гостья издалека, на таких смотришь и щуришься как от яркого солнца, такая красивая и ладная, а душа черна, как ночь.
- Гостья? Неземной красоты, гришь? - Аластор тут же бросил раскисать и быстренько приосанился и выправил одежду. - А что нам душа, старик? Двадцать один грамм дегтя в бочке с именем мой билет в будущее.
- И за какие же грехи наш, несомненно, мудрый и справедливый мессир дознаватель, ополчился на высокородную даму? - Аластор решил убить своё время болтовней со стариком. Хотя при взгляде на беззубую пасть его, откровенно говоря, бросало в дрожь.
В стариковских глазах мелькнул озорной огонек. Ох, не часто в этом заведении в Герканде появлялись посетители. Вернее, последнего отправили на виселицу полтора года назад, и с тех пор в маленькой тюрьме маленького городка было тихо. А тут такая удача, мало того, что разгром в трактире, так еще и труп на постоялом дворе. В скучной жизни тюремщика наметились сразу две неиссякаемые темы для разговоров, да и поговорить теперь есть с кем, а то думал, не доживет уж до очередного клиента пеньковой тетушки.
- Да, поговаривают, пришла поздно ночью, сняла номер на постоялом дворе, а утром там труп нашли, вот и гадай, кто его к Кастору отправил, она или кто из своих.
- Мдааа. Что-то с этими постоялыми дворами не то, будь они не ладны. Меня значит упекли. Мазельку на допросы потащили, - Аластор почесал тыковку пальцем, чем незамедлительно воспользовался паук, спрятавшийся в волосах, и быстро побежал по его кисти. - Знаешь, старче, сдается не всё так чисто в этом городе с гостиничным промыслом, - Аластор стал умело жонглировать паучком. Не давая тому куда-нибудь уползти. - А ведь верно, что труп могли подбросить. Слушай, неужель и взаправду в вашем городе с приезжими так? Я к тому благородные у нас ведь птицы редкие. А ну как начнёт её родня нам всем, потом мстить. И не станут разбирать, кто виноват, а кто тоже в тюрьме отдувался, - Аластор поморщился, вспомнив что-то своё.
Старичок уже открыл рот, чтобы продолжить беседу, как за дверью послышался неясный шорох, больной с похмелья Аластор мог не расслышать или не придать ему особого значения, а вот тюремщик насторожился. Этот звук он знал очень хорошо, так поворачивается ключ в дверном замке, а значит, от дознавателя миледи повели в её новые апартаменты. Шутка ли, такая гостья, ради неё старик Грэм полчаса выметал мусор из камеры и принес, свежую солому и даже подушку с одеялом. Надо встретить и проводить.
- Погодь, кажется за тобой пришли.
Тюремщик сам подошел к двери и распахнул её. На пороге стоял угрюмый парень с изъеденным оспой лицом в темно-синей форменной куртке с нашивками и в рубашке, которая когда-то была белой, а сейчас приобрела землистый оттенок. Обменявшись с ним парой коротких фраз, старик обернулся к Аластору.
- Ну, все, паря, иди и не забудь, что я тебе говорил, проси дознавателя оставить тебя в городе, ты меня понял?
Махнув на прощание рукой, Грэм исчез в дверном проеме. Щербатый поморщился как от чего кислого и громко рыкнул на всю камеру.
- Заключенный Аластор, на выход.
- Иду, милсдарь, иду. Вот только ответствуйте, а что мне лучше прихватить к дознавателю, красного альмо белого? Видите ли, не хотел нарушать этикета, но если мессир предпочитает рыбную кухню, то для него будет оскорблением получить бутылку красного полусладкого Божеле, - Аластор отчаянно нёс всякую околесицу, как делал это всегда когда нервничал.
Но позволил увлечь себя щербатому, которого видимо, не особо заботила та ахинея, которую он нёс.

И Месс)))

Тихо звякнув, ключ с легкостью вытащился из узкой щели. От удивления и радости Лукас даже слегка приоткрыл рот – значит Полукс еще не отвернулся от него! Если бы не этот счастливый случай ему ввек не найти было нужных документов. А юноша был почти уверен, что они находятся именно здесь. Спешно пробормотав хвалу небесам, и, на всякий случай еще раз оглянувшись по сторонам, он осторожно воткнул ключ в замочную скважину. Старый ржавый замок недовольно проскрипел, но открылся. Из распахнутого люка в полу повеяло сыростью и холодом старого, давно не проветривающегося подвала. Не самое лучшее место для хранения бумаг, но может быть там был какой-то секрет?
Ухватившись за края, парень осторожно начал спускаться вниз. Верхние ступеньки, находившиеся ближе всего к кабинету, были быстро преодолены, но чем глубже спускался Лукас, тем более осторожным ему приходилось быть – тут и там попадался скользкий мох, да и света, падавшего через открытый люк, становилось явно не достаточно. Пришлось потратить еще немого времени и подняться наверх за огарком свечи. Но зато теперь все великолепие подвала Парсиваля было видно как на ладони – сундуки, сундуки, сундуки… На полу стояли самые большие, кованые, правда красивый узор был кое-где изъеден ржавчиной из-за небрежного обращения, но в целом они были еще в хорошем состоянии. Сверху на них стояли сундучки поменьше, целиком железные, некоторые – открытые нараспашку. Заглянув в один из них Лукас брезгливо поморщился:
- Да, хозяин из тебя, Парсиваль, явно не важный! – юноша осторожно поворошил кипу небрежно сложенных отсыревших листков, с кое-где расплывшимися чернилами. – Кто бы еще догадался бумаги в подвале хранить.
Однако, это было только на пользу Сегре. Порывшись в сундуках, он без труда нашел на дне одного из них необходимые бумаги, даже почти не тронутые сыростью. Дело оставалось за малым – найти пару драгоценных безделушек.
- Ну, посмотрим что у нас тут, - окрыленный неожиданной удачей весело сказал сам себе Лукас, снимая с большого сундука маленькие. На удивление юноши, он так же был не заперт, но в нем не было ничего нужного – лишь какие-то полусгнившие тряпки, и фарфоровая посуда с потертой позолотой. Драгоценности оказались в небольших сундучках у самой стены. Спешно найдя нужные, Лукас устремился к выходу из подвала – времени оставалось совсем немного. Себе он брать ничего не стал – ему не нужно было чужого богатства.

Все как-то было быстро, скомкано и непонятно. Словно котенок поиграл с пряжей. Все запуталось, где начало и конец не разобрать…
Ксану вытолкнули на сцену и последней ее здравой мыслей была идея попросить прибавки у директора, за постоянные импровизации. Ну, сколько можно! Сплошная путаница и полное отсутствие настроя перед выступлением. Ни нормального платья, ни минутки тишины, чтобы собраться перед танцем. Ни даже стакана воды! Вода Ксане правда была не нужна перед выступлением, но хоть из вежливости могли бы и предложить.
Девушка поправила платье, и оглядев зал, стала дожидаться первых аккордов…

Тиерлэйн из клана Лэйн (Файрвинд)

Тиерлэйн наблюдала танец камня в свете зажженных факелов, бесконечный мозаичный узор столь нарочито хаотичный, что казалось, каменщик добивался такого эффекта намеренно. Изредка полотно из серо-коричневых лоскутов, поросших мхом, разбивалось ровными прямоугольниками дверей, а затем танец начинался сначала. На всем протяжении пути Тьен окружали только звуки её шагов и шагов тюремщика да редкий перезвон падающих капель. Конечной точкой их путешествия была тяжелая кованная дверь в конце коридора. Как и обещал Дознаватель, в общую камеру Тьен не поместили, выделили отдельное помещение, но если бы благородная ингмарка хоть немного разбиралась в устройстве тюремных казематов расы людей, то сразу бы поняла, что привели её в карцер.
Эта одиночная камера для особо буйных заключенных представляла собой глухой равносторонний куб с крошечным зарешеченным окошком под потолком, откуда в помещение и попадали струйки свежего воздуха и лучи угасающего дневного света. Условия повышенного комфорта для благородной особы заключались в охапке свежей соломы в углу и стопке серого постельного белья на краешке деревянных нар. Тюремщик Тьен - смуглый невысокий парень с густой копной черных волос, падающих на глаза, одним мощным движением втолкнул ингмарку в камеру и закрыл за ней дверь. Замок громко лязгнул, запирая несчастную девушку, но звука удаляющихся шагов не последовало.

Скаррон Исхэйл (Хома)

Время шло, но ничего не происходило. Не прибегал солдат с докладом, не появлялся Босха, а на Герканд тем временем опускалась ночь. На городских улицах зажигались факела в робкой попытке отогнать темноту, но она неумолимо затопляла кривые улочки жилых кварталов и внутренний форт, отступая только перед шумным многоцветием рыночных рядов. В резиденции барона играла музыка, а на плацу наконец-то стало тихо. Солдаты из почетного караула приступили к своим непосредственным обязанностям и все пошло в штатном режиме. Начальником караула сегодня был Босха, а следовательно Скаррона ожидал донельзя скучный и однообразный вечер, проведенный в состоянии ничегонеделания.
Сержантское одиночество скрашивал только дежурный с ведром и тряпкой, оттиравший уличную грязь, занесенную в казарму офицерскими сапогами. Этих сапог было на порядок меньше, чем солдатских, а потому и работал дежурный гораздо быстрее и бодрее.

Аластор Воул де Падуи (Аккеран)

По коридорам Аластор шёл не впервые, но видел их в первый раз, все дело в том, что утром его проносили тут беспамятного на руках. Потому и мрачные декорации с мечущимися языками пламени паутиной и крысами на позеленевших от сырости камнях пока были в новинку. Скоро, после четвертого или пятого такого похода эти стены успеют ему опротиветь, а если останется тут на несколько лет, то возможно, он их возненавидит.
А пока ему предстояло увлекательное занятие – допрос. Увлекательное потому, что во время скучных разговоров можно было вдоволь насмотреться на диковинные экспонаты из коллекции Дознавателя.
Сам хозяин допросной встретил следующего посетителя сидя за столом и перебирая бумаги. Не поднимая глаз от поверхности стола, он жестом указал на низенькую табуреточку перед своим столом. Щербатый резко надавил на плечо арестованного и тот буквально рухнул на неё.
- З-д-рав-ст-вуй-те, - отрывисто произнес молодой человек, - ваше полное имя, род занятий, цель приезда в Герканд и все вчерашние события, максимально подробно.
Тюремщик за спиной Аластора тихо удалился, прикрыв за собой дверь. А Дознаватель откинулся на спинку своего кресла и принялся покусывать кончик гусиного пера, которым писал.
Удивительно, но этот работник правопорядка в наш просвещенный век все еще пользовался такими пережитками прошлого, как гусиные перья. Впрочем это была не единственная странность в этом помещении. Из четырех углов на циркача смотрели одетые на деревянные куклы ингмарские доспехи, в стеклянных баночках болтались в мутном растворе какие-то заспиртованные гады такой наружности, что выяснять, что это такое не хотелось. А прямо за левым плечом дознавателя из объемистой кадки рос диковинный куст с широченными игольчатыми листьями, такие есть на юге.

Лукас Сегре (Vela)

Немезидус ворочался в своей маленькой кроватке, обитой голубым кружевом, и никак не мог уснуть. Единственному сыну и наследнику Парсиваля не давал покоя тот дерзкий мальчишка, который обрызгал его сегодня за столом и что самое неприятное, фантазия Зида истощилась и он никак не мог придумать более-менее сносной мести этому сосунку. Все было или банально или затратно, или опасно, или чревато проблемами для самого Зида. Прокрутившись в постели примерно с час и сбив все простыни и покрывала в бесформенный комок, мальчик спрыгнул с кровати, обул мягкие ночные туфли и пошел погулять по коридором особняка. Зайти на кухню к Грэни за сладостями, забраться на чердак и посмотреть в окно, напугать сонных кур во дворе, позлить отцовских сторожевых собак, развеяться, отдохнуть.
За два года подобных ночных прогулок мальчик научился передвигаться так тихо, что его обнаруживали уже только тогда, когда он сам поднимал шум, вот и теперь к раскрытым дверям отцовского кабинета он подошёл совершенно тихо.
«Странно», подумал Зид, «для уборки уже слишком поздно и кабинет уже должен быть закрыт. Аааа, так это же тот паршивец должен мыть в доме полы»
Любопытный длинный нос высунулся из-за дверного косяка и тут же исчез снова. Зид с силой зажал ладонью рот, чтобы не вскрикнуть. Дверь в сокровищницу отца открыта и там кто-то шебуршит.
Воры – была первая мысль, но подумав немного, хозяйский сынок решил, что это Лукас хочет обокрасть их дом. А больше и не кому было.
Маленькие ладошки вспотели и он вытер их о бока своей длинной ночной рубашки. Матушка обожала кружева и пришивала их везде, где только могла и если от одежды, в которой он ходил днем Зиду удавалось их отрывать, то трогать сорочку матушка строго-настрого запретила. Зид устроил скандал и закатил не одну истерику, пока не вмешался отец с философским замечанием, что ночью его все равно никто не видит и в этой мелочи матери можно и уступить. Теперь это кружевное недоразумение путалась и мешалось, пока парнишка бежал от усадьбы до постоялого двора, где сегодня весь день дежурили стражники и даже приходил городской лекарь посмотреть на первое за последние пять лет убийство в городе.
Зид кричал, махал пуками и взахлеб рассказывал толстолобому пузану, что в их дом забрались воры и пытаются лишить их фамильных ценностей, он даже пустил слезу для большей убедительности. Хмурый стражник перебросился парой слов со своим приятелем, и все-таки пошел вслед за Немезидусом в усадьбу.
Шум его тяжелых сапог и услышал Лукас, когда вылезал из люка, а через мгновение и увидел широкое острие меча, направленного в его сторону.
- Что это там у тебя, парень? Никак решил набрать чужого добра и сделать ноги?

Карин из клана Рин (CrazMary) и Ксана (Найра)

Первые аккорды музыки не заставили себя долго ждать. Подоспевшие со двора музыканты уже приняли своеобразную эстафету и заиграли на этот раз более лиричную, возвышенную мелодию. На сцену рядом с Ксаной поднялась Лаура в нежно-зеленом платье и тяжелых золотых украшениях. Подарив воображаемой сопернице такой взгляд, от которого задрожал бы даже камень, певичка набрала в легкие побольше воздуха и запела. Высокий своды резиденции барона Ургена фон Штейнбаха озарились её медовым меццо-сопрано. Лаура пела очень чисто, очень выразительно, пела о вечной любви, прекрасной принцессе и благородном рыцаре, отправившемся на край света, чтобы собрать для невесты букет невиданных цветов.
Музыканты искусно аккомпанировали ей, музыка то затихала, то возвышалась в нужный момент, отчего песня только выигрывала.
Но барона не волновала ни эта певичка, не та танцовщица, что кружилась на сцене в медленном танце, ни гости, ни музыканты, никто, кроме прекрасной ингмарки в ярких одеждах цвета закатного пламени. На её богоподобный лик он мог бы смотреть вечно. Барон изо всех сил пытался казаться галантным, отчего выглядел нелепо и смешно, как надутый индюк в брачный период.
- Скажите, миледи, понравился ли вам наш город? О, поверьте, хоть он и не велик размерами, но ему есть чем гордиться. Наша библиотека одна из самых лучших и старейших во всем королевстве. В городе живут исключительно достойные люди, профессионалы своего дела. Наш лекарь известен в трех баронатствах.
Барон щебетал так громко, что почти заглушал голос певицы и так рьяно дышал на Карин свежесъеденным репчатым луком, что остальные запахи просто перестали существовать.
Несчастную ингмарку спас распорядитель вечера, вежливо напомнивший, что гости давно сидят за столом и ждут только разрешения начать банкет.
Барон милостливо махнул рукой и прошествовал на свое место, волоча Карин под локоть и усаживая её рядом с собой. Гости, облегченно вздохнув, набросились на еду как стая голодных волков на добычу. Некоторое время рот барона был занят поглощением пищи, но не надолго.
- Миледи, надолго ли вы задержитесь в нашем городе?

От удивления и страха у Лукаса перехватило дыхание - этот наглый мальчишка все же сумел сделать ему гадость! В голове у юноши начали лихорадочно мелькать мысли возможного развития событий, но нужный и единственный путь к спасению никак не всплывал. Бежать ему было некуда – два амбала целиком загораживали проход, да и мечи были слишком близко; попытаться оправдаться тоже не имело смысла. Хоть бумаги и находились за пазухой, но зажатые в левой руке драгоценности уж слишком красноречиво говорили о его намерениях. И как только он умудрился попасть в такую историю?!
- А-а-а-эээ…, - промычал Лукас, лихорадочно обдумываю возможность скрыться в подвале.
Острый конец меча, болтающийся прямо перед носом, много времени для размышлений не давал.
- Чего мычишь, как дойная корова, отвечай.
- Это.. Я случайно наткнулся на этот люк и мне стало любопытно.. - растерянно пробормотал юноша, ища хоть малейший просвет между двумя громоздкими стражниками. Бежать и только бежать - другого выхода у пойманного с поличным Лукаса явно не было.
Стражники переглянулись и одновременно усмехнулись, перед лицом Сегре замаячил второй меч.
- Вот всю эту занимательную историю в каземате и расскажешь. А теперь медленно опусти вещи на пол и подними руки.
С ненавистью глянув на мальчишку, подпрыгивающего от счастья за спинами стражников, Сегре медленно опустил на пол драгоценности. Искренне надеясь, что бумаги за пазухой останутся незамеченными, он медленно поднял руки.
- Вот и умница, - один из стражников, тот который был помельче, да поосанистей завел руки Лукаса за спину и крепко связал их веревкой, а затем легонько подтолкнул к выходу, - пошёл.
Тяжело вздохнув, Лукас пошел вперед. Только бы Грэни уже давно легла спать и не слышала всей этой суматохи. Ему было очень стыдно перед этой женщиной, так доверявшей ему… Но что тут уже поделаешь, сам заварил кашу – сам и расхлебывай.

Вместе с неутомимым мастером))

Закушенная губа и необычно сильно расширенные зрачки глаз - единственное, что выдало ужас ингмарки перед происходящим. Нет-нет, не ужасные условия... кошмарные обстоятельства... дикое отношение к своей персоне... Сам факт того, что она - благородная леди - оказалась в этом жутком месте, заключенная под стражу по абсурдному обвинению.
Тьен до слез хотелось заплакать, но девушка лишь прошла к стогу сена, взяла немного соломы и стала обустраивать себе ложе на нарах. Аккуратно выравнивая колкую солому, обжигаясь холодом каменных стен и замерзая под равнодушным теплом гаснущих солнечных лучей.
Тонкая дешевая ткань прикрыла солому и Тьен попробывала лечь на сотворенную ей постель, но холеную спину сразу же заломило предательской ноющей болью внизу поясницы и в шее, так что дочери клана Лэйн пришлось подняться и походить по камере, разминая шею. Так она и продолжила ходить по кругу помещения, отсчитывая шаги и пытаясь не думать о том, насколько все плохо.
Белые волосы - тонкие и нежные - спутались и всклокочились от настолько наплевательского к себе отношения; украшения в них смотрелись глупо и неуместно. Ингмарка решила снять ленты и сложить рядом с изголовьем деревяных нар. Это занятие и заняло ее ближайшее время.

Аластор с трудом оторвал взгляд от заспиртованной фауны кабинета дознователя. "Если этот тип так с божьими тварями, то что он делает с преступившими закон?" подумал парень. Рубашка внезапно стала слишком тесной. А воротник похоже и вовсе стремился задушить владельца не давая тому выдать какую-то страшную тайну. "Имя? Что в имени тебе моем? Ты оцени груди объем?" некстати вспомнились слова прелестницы, которую ему давеча удалось охмурить.
- Звать меня Аластор Воул де Падуи, мессир дознаватель. Цели как таковой у меня не было. В Герканд прибыл как говориться себя показать да людей посмотреть. А вот род занятий у меня специфический. Видите ли я музыкант. Конечно не самый знаменитый, и стиль у меня на изысканного любителя. Но в определенных кругах я знаменит. Да знаменит, - утвердительно кивнул, скорее для самоутверждения, и улыбнулся
Гусиное перо, напившись чернил, заскрипело, выводя закорючки на пергаменте. Дознаватель коротко кивнул и поднял глаза на Аластора.
- Дальше. Что случилось прошлым вечером в трактире «три кабана»?
- Ах, да! Трактир "Три кабана".., - Аластор беспомощно взглянул на дознавателя. Сотня версий, которые он придумал пока шёл сюда, стаей испуганных ворон выпорхнули в окно. - Мсье дознаватель. Я и вправду не знаю, как мог один человек сотворить то, что произошло в кабаке. Последнее что я помню это жутковатый привкус пойла, которое мне плеснул трактирщик. Вот и всё. Я не помню ни драки, ни разрушений...
Скрипучее перо бесстрастно фиксировало каждое слово, на лице служителя закона не дрогнул ни один мускул.
- И, тем не менее, существуют показания как минимум пяти свидетелей, видевших разгром, а этого вполне достаточно для обвинительного приговора.
- Мессир, быть может тогда вы мне расскажете мне что же произошло на самом деле? - Аластор откровенно плыл
- В этом нет необходимости, - Дознаватель положил перо и сцепил пальцы в замок, - банальная трактирная драка, здесь подобное случается каждую неделю. Возместите ущерб, отсидите два месяца и вы свободны. Вы знаете, какую сумму должны хозяину трактира? Тысячу монет. У вас есть такие деньги?
- Мессир, - прыснул Аластор. - Да будь у меня такие деньги. Я бы скупил весь этот трактир. И снёс его к чертям на глазах трактирщика. Это ведь явная переоценка всего хозяйства. Нет, я, конечно же, согласен отработать долг. Но такие деньги я буду отрабатывать до конца дней
- Сколько вы зарабатываете в месяц? – продолжал задавать вопросы Дознаватель.
- Ну как вам сказать, - замялся Аластор. - Искусство ведь бесценно? Я никогда не играю ради денег, только ради совершенства искусства.
- В таком случае, вам придется трудиться на благо баронатства Герканд и через несколько лет, вы сможете возместить ущерб. Должники, подобные вам, обычно работают в каменоломне на границе с баронатством Илимкарт. И после суда, вы туда отправитесь, конечно, если вы вдруг не получите богатого наследства или кто-нибудь не выплатит этот долг за вас.
- Мессир, но я ведь не переживу, - глаза Аластора наполнились слезами. - Быть может я смог бы пригодиться здесь, в городе? Ну не забивать же моей лютней гвозди. А мои навыки могли бы пригодиться именно тут в Герканде.
Дознаватель устало потер виски и зажмурился. Какой же сегодня длинный день, столько событий, столько работы. У безжалостной карающей длани закона было человеческое тело и это тело умело уставать. Под вечер думалось все труднее и труднее, а тут еще этот малый, от которого несет спиртом так, что препарированные экспонаты морщатся в своих банках. Ну куда он его поместит? В дом к богатой торговке, развлекать гостей? Но приемов слишком мало и платят музыкантам сущие гроши, эдак он действительно за всю жизнь долг не отработает.
- Сожалею, но за три года в каменоломнях вы заработаете гораздо больше, чем за семь лет в Герканде в должности музыканта.
- Мессир, я возможно не упоминал, но в своё время мне удалось поработать в частной сыскной фирме, и думаю я мои навыки, могли бы вам помочь, в очень щекотливых расследованиях. Например, как с тем, что касается высокой особы и трупа на постоялом дворе, - Аластор решил пойти ва-банк.
- Грэму надо будет укоротить его длинный язык, - покачал головой молодой служитель закона.
А идея была очень заманчивой, один он уже не справляется с работой, да и не говорят ему многих вещей, опасаясь навлечь беду на собственную голову. В маленьком городке все очень сложно и запутано, все мы люди и все не безгрешны, а когда вот так вот живешь всю жизнь с одними и теми же людьми, становишься как на ладони, со всеми своими слабостями и прегрешениями. И у каждого жителя Герканда найдется, что рассказать про своего соседа, и у соседа найдется, что рассказать про него. А потому и молчат все, ибо начни тянуть за одну ниточку, как неизбежно вытянешь весь клубок. А в этом деле с постоялым двором слишком много темных мест, затруднительных положений и щекотливых ситуаций. Уж больно складно поёт семейство Арчибальда, да только совершенно не понятно, зачем заезжей ингмарке понадобилось в первые несколько часов приезда убивать мужа местной торговки, да еще и оставлять труп в комнате, а потом, как ни в чем ни бывало отправляться в библиотеку читать книги.
- Да, возможно мне понадобиться помощь такого рода, - с большой опаской и неохотой кивнул Дознаватель, - первое заседание будет утром, но оно закончится именно так, как я говорил, а потому мы разбирательство отложим. А пока я возьму с вас подписку, запрещающую покидать пределы города и разглашать определенную информацию, и отправлю на исправительные работы. Днем вы будете подметать улицы, а ночью возвращаться в камеру. В таких случая необходимо, чтобы вас сопровождал надзиратель, но штат у нас крошечный и персонального надсмотрщика я вам выделить не могу. Но учтите, побег уже гораздо более серьезное преступление, чем разгром трактира, не усложняйте себе жизнь. Ваша задача – слушать и наблюдать, не вступайте в разговоры без острой необходимости. Узнаете что-нибудь, что сможет пролить свет на это дело, я в долгу не останусь. Добиться пересмотра суммы в меньшую сторону вполне возможно.
- Что ж. Похоже особого выбора у меня нет, - Аластор развёл руками. - Я постараюсь проявить себя в лучшем свете. Разрешите идти? - сердце радостно ликовало, но Аластор словно нарочно тянул каждый слог смакую маленькую победу.
И только когда дверь в кабинет дознавателя захлопнулась, Аластор позволил себе радостно подпрыгнуть в воздух и хлопнуть подошвами ботинок.

Выложил Гружок Графоманов имени Марии Мастеротцкой и Аккерана Балаболкина.

Каких только глупостей человек не делает со скуки. Казалось бы – весь день мотался, язык на плечо свешивался – вот и радуйся, что можно полежать, отдохнуть. Так нет же. На ум снова пришёл найденный на складе клинок. Превосходная работа, явно ковался не в этом захолустье. Ну и донос тоже вспомнился, куда ж без него. «Может, всё же предупредить Тореса? В конце концов, он ведь сам предложил мне заниматься этой бандой. Ну вот, у меня уже и сведения кое-какие есть. Правда, непроверенные. Ну а всё-таки, никто ж не отменял, что хотя бы часть этого доноса – правда. Если то, что Торес – сообщник, может быть и ложью… То контрабандное происхождение самого клинка вполне правдоподобно. Ну неоткуда здесь взяться такому оружию. И в столице-то далеко не у каждого служащего при дворе такой есть. Наверняка и у барона нашего меч попроще. Так что надо предупредить. И доносик показать. А если что – почерк ведь не мой».
Скаррон ударил кулаком в ладонь и поднялся с кровати. Нечего лежать, когда можно действовать. Мысль о том, что его предупреждение может напрочь испортить капитану праздник, даже не забрела в голову сержанта.
Зайдя на склад, Скаррон взял листок с доносом, но клинок трогать не стал. Убрав бумагу под китель, сержант направился к резиденции барона. Осведомившись у стражи, не выходил ли капитан, и получив отрицательный ответ, Исхэйл прошёл внутрь. Шум, создававшийся застольем и представлением, позволил ему без особых затруднений найти помещение, где проходил приём. Собственно где ему ещё проходить, как не в главном зале резиденции?
Войдя в зал, Скаррон почти сразу же остановился. Взгляд устремился поверх голов гостей на сцену. Задумчивое лицо Скаррона озарила улыбка, он залюбовался грацией движений танцовщицы. Сержант вспомнил, что мельком видел эту девушка на плацу, когда прибыл театр. Тогда Исхэйл не задумывался, чем может заниматься в труппе эта девушка. Оказывается, танцует. И танцует очень неплохо. Справедливости ради стоило заметить, что вторая присутствующая на сцене женщина – певица – тоже отнюдь не портила собой представление. Ни голосом, ни внешностью. Однако наблюдать за танцовщицей всё же было не в пример приятнее. Вдоволь налюбовавшись молодой актрисой, сержант всё же вспомнил, зачем он сюда пришёл, и, оторвав взгляд от девушки, начал искать среди гостей своего начальника.

Лукас Сегре (Vela)

Ярмарка невезения Лукаса затянулась на несколько дней, с каждым днем раскручивая карусель кошмаров всё сильнее и сильнее. Столица и вольный легион не становились ближе, чтобы бы он не делал, зато теперь не придется мучиться, чем занять своё время в ближайшие несколько лет.
Серьезные и молчаливые стражники вели Сегре по кривым улочкам жилого квартала, петляющим между одноэтажными домишками жителей Герканда. Никакого архитектурного плана застройки не было, каждый дом стоял там, где нравилось его хозяину, подчас нависая над соседом или перекрывая улицу, от этого не было широких дорог, только тонкая паутинка тропинок, по которой едва проедет запряженная телега. В некоторых местах, вытянув руки в стороны можно было дотронуться до стен соседних домов, а в других приходилось брести по пустырю, заросшему бурьяном. Миновав лабиринт из камня песка и пыльной травы, маленькая процессия из трех чловек вышла на площадь. За спиной остались величественные шпили собора, по левую руку зубчатые стены внутреннего форта, а справа прижалось к земле одноэтажное здание сложной планировки.
Высокий забор, увенчанный острыми пиками не оставлял сомнений в назначении этого здания и как в бульварном романе за забором лаяли собаки и в небе кружились вороны.
Ворот как таковых не было, была только маленькая дверца, обитая ржавым железом и подвешенный над металлической пластиной молоток, которым один из стражников громко постучал, возвещая о своем прибытии.
- Слышу, не глухой.
Дверь отворил невысокий парень с густой копной черных волос, настолько давно не стриженных, что закрывали и лоб и глаза и даже нос. Чтобы посмотреть, кто пришел, ему пришлось, убрать волосы ладонью.
- Передавай привет старику Грэму, у него еще один сиделец.
Сегре почувствовал, как натяжение веревок ослабло, но руки по-прежнему оставались связанными, зато теперь он мог немного пошевелить запястьями, чтобы кровь поступила в затекшие конечности.
- А этого-то за что? У нас еще одно убийство? - буркнул коренастый из под завесы собственных волос.
- Нет, обычный воришка, забирай.
Тюремщик кивнул и потянул Лукаса к себе, вцепившись в полу рубашки.
- Заходи, тут тебе не постоялый двор, служок, заносящих чемоданы не будет.

Тиерлэйн из клана Лэйн (Файрвинд)

Ингмары не строили маленьких домов, никогда не экономя на пространстве, привыкшие жить на широкую ногу, даже жилой дом небогатого гражданина превращали в дворец. Чем выше были потолки, тем лучше, чем меньше оставалось пространств стен, тем больше было окон, дверей, остекленных и простых балконов, ниш, колоннад, витражей и розеток, резных балюстрад и подвесных коридоров, соединяющих одну высокую башню дома с другой. Если бы они могли, то переселились бы на облака, поближе к небу. Но увы, земля цепко держала светлокожих и светловолосых заклинателей за ноги, вынуждая строить жилище на твердой поверхности. Но никогда ни один ингмар ни за какие богатства мира не станет жить под землей.
Вот теперь и представьте, каково было Тиерлэйн в этом каменном погребе с единственным окошком. Бесконечно долго не будешь распутывать изящными пальчиками алхимика свои волосы вплетая и расплетая ленты, тишина раздавит.
Но даже в этом казалось бы абсолютном безмолвии существовали свои звуки. Скрежет мелкого грызуна под полом, неясные шаги за дверью, мелодия падающих капель воды и завывание ветра. На Герканд опустилась ночь, украв у благородной ингмарки последние лучи света, но миледи не успела испугаться темноты. Дверь отворилась со скрежетом, впуская стражника с изъеденной оспой лицом, в руках у него был факел.
- Удобно ли вам миледи? - деловито поинтересовался он, устанавливая факел в держатель на стене, - мы старались как могли, уж не обессудьте.

Аластор Воул де Падуи (Аккеран)

За дверью кабинета дознавателя Аластора ждал сюрприз, вместо щербатого стражника его поджидал сам Грэм. Видимо, старик тут был главным, потому что держался уж больно значительно, да и два оставшихся тюремщика его слушались. На морщинистом лице с черным провалом беззубого рта читалась сложная гамма эмоций, самыми простыми и очевидными из которых были удивление и любопытство.
- Ну что тебе наша светлая голова сказала, - раздалось клацанье редких обломков стариковских зубов, - ты иди в камеру и рассказывай, не томи старика ожиданием. В рудники поедешь, аль тута тебя оставляют?
Удивительно серые и чистые глаза главного тюремщика нетерпеливо сверлили Аластора, а морщинистая рука уже уцепилась за хилый бицепс циркача и настойчиво подталкивала его в сторону камеры.

Карин из клана Рин (CrazMary)

Приём в резиденции барона был уже в самом разгаре. Гости увлеченно питались, перекрывая характерными звуками поглощения пищи даже пение Лауры. Карин как могла отбивалась от настойчивых попыток барона за ней поухаживать и нехотя отвечала на бесконечный поток вопросов. Урген фон Штейнбах изо всех сил пытался прослыть просвещенным человеком, хорошо знакомым с культурой расы ингмаров и то и дело излагал Карин свое видение извечных проблем. Надо сказать, что это видение было основано на многочисленных слухах и легендах, которые многократно пересказывали знатные сплетницы. В итоге то, что слышала Карин настолько отличалось от действительности, что впору было подумать, что речь идет вовсе не об ингмарах. Наконец, барону надоело беседовать на отвлеченные темы и он решил перейти к делу.
- Не желает ли миледи осмотреть резиденцию, мой дед приглашал лучших архитекторов и декораторов, поверьте, здесь есть на что посмотреть. Моя семья веками собирала коллекцию произведений искусства, есть даже творения художников из королевства ингмаров.
И не давая возможности Карин отказаться, барон встал и подал миледи руку.

Ксана (Найра)

Ксана закончила свой танец и они вместе с Лаурой спустились со сцены, уступив место двум лицедеям в клетчатых костюмах, а в глубине два дюжих молодца, обычно развлекавших публику поднятием тяжестей, уже начали устанавливать железные стойки, на которых будет натянут канат.
Директор поджидал двух барышень внизу, рассыпаясь в комплиментах, особенно щедро похвала сыпалась на Ксану и чуть меньше на Лауру, отчего певица побледнела и покрылась красными пятнами. Что она шептала сквозь зубы не слышал никто, музыканты очень громко исполняли восторженную музыку.
- После выступления вы совершенно свободна, гонорар отдам, когда вернемся на свое прежнее место, пока можете погулять по городу. А вот ужинать придется в трактире, баронские повара на нас не приготовили. Вот, держите аванс.
И директор отдал обеим девушкам тугие мешочки с золотом.

Скаррон Исхэйл (Хома)

Капитан Торес со скучающим видом сидел за столом, рядом с лейтенантом Краучем и разряженным мужчиной с неприятным взглядом, окажись здесь Лукас, он непременно узнал бы Парсиваля, но Скаррону оставалось только догадываться, кто это.
Перед капитаном стояла пустая тарелка, а в руке он небрежно грел бокал вина. Крауч с манерами истинного аристократа отпиливал ножом мясо, накалывал его на вилочку и отправлял в рот, запивая чистой водой.
На сцене продолжалось представление и теперь уже лицедеи развлекали публику. А вот прекрасная танцовщица и сладкоголосая актриса стояли рядом с директором и о чём-то разговаривали.

С Мамой за ручку

- О это была эпохальная битва воль! - Аластор театрально развёл руками. - Я посмотрел ему в глаза, а он мне. Наши воли сошлись в безмолвном поединке. И тогда я сказал ему, что не пойду на рудники! И он назначил меня дворником, - внезапно сникшим голосом произнёс Аластор, проплывая мимо камеры с ингмаркой. - А её разве не ко мне?
Грэма этот вопрос сбил с привычного потока мыслей, мгновение он смотрел на Аластора, забыв, что по должности ему положено конвоировать парня, а не слушать раскрыв рот, но потом выдавил из себя нерешительное.
- Кого?
- Забыли, - отмахнулся Аластор. Грэму не стоило сообщать того чем теперь занимался Трюкач. Поэтому он просто решил создать образ таинственности вокруг себя и одернув невидимый плащ зашагал в сторону камеры.
«Артист» усмехнулся про себя старый тюремщик и полез в карман за ключами, погремев ими и собравшись с мыслями, у самой дверцы решетки сказал:
- Значит-са стучать будешь дознавателю на местных.
- Ничего я не буду, - обиделся Аластор, по-детски выпячивая губу. - Всё то-ты знаешь, старый пень. И жить-то не боязно?
- Жизнь-то она простая, вот и не боязно, - философски заметил Грэм, ненавязчиво подталкивая циркача в камеру, - устраивайся на ночлег, завтра еще солнце не лизнет края горизонта, как тебя с метлой выпнут на улицу. Хоть и соглядатайская работенка, а метла-то настоящая и мести ею придется взаправду.
Аластор оценивающе поглядел на Грэма.
«Ох, не так прост ты, старик. Отнюдь непрост», подумал Аластор глядя в морщинистое лицо тюремщика. Быть может в далеком прошлом уже один из следователей применял методику дознания через чужие руки. И похоже этим человеком был Грэм. Слишком сметливый, слишком проницательный.
Аластор рухнул на ставшею уже родной подстилку, и тут же захрапел.

Вместе с Мастером

Скаррон тряхнул головой, отвлекаясь от всё ещё стоящего в глазах завораживающего танца. Пора было вспомнить, что он тут за делом. Сержант окинул взглядом присутствующих и, быстро найдя среди них капитана, направился вдоль стола к своему начальнику. Несколько мешало присутствие Крауча, ну да это ничего. Всё равно придётся отозвать Тореса в сторонку, не за столом же ему рассказывать про то, что он нашёл, разбираясь на складе.
- Господин капитан, - окликнул он Тореса, - разрешите обратиться.
Удивительно, но на этот раз капитан даже был рад видеть Скаррона, по крайней мере это был достойный повод встать из-за стола и не нарушая приличий удалиться с этого скучного мероприятия.
Церемонно раскланявшись с Краучем и поцеловав руку сидящей по соседству дамы, капитан приблизился к Исхэйлу.
- Слушаю.
"Ну надо же, и даже никто недовольства не выказал" - подивился про себя Скаррон.
- Господин капитан, у меня есть для вас неприятные новости. Вы предпочтёте выслушать их здесь или лучше выйти на свежий воздух?
Седые брови капитана поползли вверх, но других признаков удивления не последовало.
- Плац вас устроит?
- Конечно, - кивнул сержант. а уж как он удивился, когда отрыл на захламлённом складе эти неприятные новости.
Выйдя на плац, сержант вытащил донос и вручил его Торесу.
- Вот это я нашёл на складе, господин капитан.
Торес внимательно прочитал бумагу но на лице по прежнему не отражалось никаких эмоций. Знал бы Скаррон его получше, то понял бы, что это признак напряженной работы мысли. Наконец, спустя две минуты капитан изрек.
- Бумагу действительно писал кладовщик, это его почерк, но почему она так и осталась на складе и почему я ничего про это не знаю – для меня новость.
- Видимо, потому что прежний кладовщик не счёл нужным вам о ней сообщить, - пожал плечами Скаррон. - Только это ещё не всё. На складе был спрятан клинок очень хорошей работы, который вполне можно подогнать к доносу.
- Ингмарский? – почему то на этот раз в голосе капитана не было и тени удивления.
- Думаю, вполне может быть, насколько мне позволяют судить мои познания в оружии. Во всяком случае у местного кузнеца такого нет точно.
- С доносом я разберусь, а вы бы лучше сосредоточились на своем новом задании, Скаррон, время идет.
- Есть, господин капитан, - вытянулся Исхэйл. - А что с мечом прикажете делать?
- Я же сказал, я разберусь с этим, - чуть более нервно, чем требовалось ответил Торес, - та бумага, что вам нужна, можете забрать её в моем кабинете, утром.
- Есть, господин капитан! - ещё раз повторил Скаррон. - Разрешите идти?
- Идите, - отсалютовал Торес в ответ и направился в сторону своей пристройки.
"Что ж, пусть разбирается сам - мне меньше проблем будет", - мысленно заключил Исхэйл, шагая к офицерской казарме.

И Месс, без нее никуда=)

Споткнувшись о низкий порожек, Лукас ввалился внутрь. Сил возмущаться и негодовать уже совсем не было, казалось, этот кошмарный день никуда не закончится. Вот завтра, завтра он проклянет этот ужасный город, попавшийся ему на пути, и собственную глупость, а сейчас просто не было смысла… Только бы добраться хоть до какого-нибудь тюфяка да забыться сном. «Ну быстрей же,» -мысленно подгонял он неторопливого юношу, переминаясь с ноги на ногу.
Коренастый не питал теплых чувств ни к одному заключенному, будь то молоденький паренек или благородная леди.
Возможно, много лет спустя, в другой реальности и придумают правило, согласно которому человек невиновен, пока не докажут обратное. А здесь человек был виновен и если никто не поторопится доказать обратное, то его повесят, не разбираясь за что.
За многие года существования тюрьмы Герканда у стражников выработался своеобразный ритуал встречи и оформления новых сидельцев. Число обязательных позвякиваний ключами, криков «лицом к стене» и толчков в спину было строго регламентировано и не поддавалось изменениям. Наверное, коренастому это даже доставляло удовольствие, потому что исполнял он все четко и без запинки. Оставалось только удивляться, откуда такая прекрасная память, если судя по густым завесам паутины на стенах коридоров, ими уже много лет пользовались весьма и весьма редко.
- Ай, - тихо вскрикнул Лукас, отпрыгнув вперед и брезгливо сморщившись. – Крысы!
Похоже, это подземелье было построено несколько веков назад – настолько затхлым и застоявшимся был воздух и толстым слой пыли под ногами. Бурное воображение юноши уже рисовало за ближайшим поворотом стаю голодных летучих мышей, а в камере полуистлевший скелет несчастного заключенного, о котором забыли нерадивые тюремщики. Дорога вела все дальше и дальше вглубь подземелья и Лукас, опасаясь несуществующей опасности, старался идти как можно ближе к своему провожатому, которому как видно нравился испуг юноши.
И ни к чему было храбриться, темницы для того и были созданы, чтобы наводить ужас на своих сидельцев, правда обычно производили впечатление только на таких молодых и неопытных как Лукас, ибо те, кто там действительно сидел за свои заслуги уже не боялись не темных коридоров, не писка крыс и шороха тараканов, не сырости и грязи камер.
Сына горшечника встретил седой, сгорбленный старик, такой же древний, как эти заросшие мхом стены. Еще издали он обнажил свои гнилые зубы, силясь изобразить улыбку.
- Эрл привет передавал и вот этот подарочек, - буркнул коренастый, с силой толкая Сегре в шею.
- Тише, уронишь парня, - старик выудил увесистую связку ключей и воздух наполнился уже привычным металлическим лязгом. Делали бы все ключи и замки деревянными и сломать легче и шума меньше.
- Да что ему будет, вона какой, откормленный на мамочкиных харчах, молокосос и чего в жизни не хватало? Залез ведь в карман к Парсивалю, - буркнул в ответ коренастый.
Сегре поморщился и недовольно повел плечом, как будто стряхивал невидимую руку. Интересно, какими еще сплетнями и слухами обрастет его история.
- Ты не суди, о чем не знаешь, - старик в сопровождении Лукаса и своего помощника миновал еще несколько коридоров и остановился в длинной зале с четырьмя камерами, отделенными от центрального прохода сплошными решетками от пола до потолка. В одной такой комнате на деревянных нарах мирно посапывал еще один молодой юноша, его коротко остриженные черные волосы в беспорядке торчали в разные стороны, придавая его лицу почти детские очертания. Больше ничего запоминающегося в его внешности не было. Парень как парень, каких полным полно в любом баронатстве королевства.
- Сосед твой будет, - кивнул в его сторону старик, - Аластором зовут, хоть места и много, а вдвоем вам веселее будет. Меня Грэмом зови, если чего надо будет, да что я рассказываю, скоро сам все узнаешь.
Тюремщик развязал Лукасу руки, отворил решетчатую дверь и Сегре со всего маху влетел в забытую циркачем на полу миску с остатками баланды. Посудина громко звякнув завертелась и достигла решетки, больно резанув по ушам неуместным для тюремной тишины шумом. Юноша ошарашено застыл посреди камеры, боясь сделать лишнее движение и разбудить спящего. Казалось, он только сейчас понял где находится и что с ним будет. Циркач беспокойно завозился на своем месте, а за спиной Сегре уже закрылся замок, отделивший его от прежней, беззаботной жизни. Рассеяно потерев покрасневшие запястья, парень пошел в сторону деревянных нар, нащупывая под рубашкой забытые на время документы.
-Будь что будет, - произнес он вполголоса.

С Мессалиной

Тьен отвлекала себя размышлениями о природе людей. Все еще не догадываясь об истинном назначении комнатушки, в которую ее посадили, девушка справедливо сделала вывод, что народ этот ограничен, и тьма, поселившая в их душах, нет-нет, а дает о себе знать гораздо чаще, чем следовало бы. Хотя бы при размещении невиновной ингмарки в столь отвратительных условиях.
"Удобно ли мне?!"- чуть не вскрикнула Тьен на охранника, вовремя опомнившись и взяв себя в руки. Конечно, она не надеялась, что ей предложат теплую уютную комнатку, но и каменный гроб с единственным зарешеченным окном она не ждала. А теперь, когда ночь отобрала у Тьен последние крупицы света, и единственным светлым пятном в этом глухом месте была она сама, ее глаза быстро привыкли к темноте.
- Спасибо,- даже несмотря на грусть, голос девушки звенел серебряными колокольчиками.- Я надеюсь, вы пришли сказать мне, что разобрались с небольшим недоразумением, в которое я была вовлечена. И выпустите меня из этого мрачного места.
Щербатый очень неприятно улыбнулся. Он думал, что все эти рассказы о спесивых и высокомерных ингмарах не более чем сплетни завистливых баб, а все оказалось именно так. Он к ней можно сказать со всей душой, с заботой о её благополучии, а она знать себе глядит свысока и думает, что все стражи правопорядка на ночь глядя должны заниматься только её проблемой. Прикнокала мужика, так сиди себе и не дергайся.
- Дознаватель ушел отдыхать и если выпустят, то только утром, - процедил он сквозь зубы и отвернулся.
Ну не рассказывать же, что приходил старик Зигмунд и о чем-то очень долго шептался с Дознавателем, после чего последний как ошпаренный сорвался с места и убежал, забыв запереть кабинет, но кое-что он мог ей сообщить.
- Сегодня праздник, прием у барона в честь приезжей ингмарки, никто не работал допоздна, все ушли на площадь гулять и веселиться. Ирония судьбы, правда? Одна миледи пирует в резиденции на приеме, а другая скоро будет кормить крыс.
- Действительно, ирония,- сокрушенно повторила девушка, а про себя подумала, что и она могла бы устраивать тот прием.
- Не уходите,- попросила Тьен, и вложила в эти слова всю теплоту, на которые была способна. Сама мысль о том, что придется провести здесь ночь, пугала ее до глубины души. Но понимание того, что сейчас этот человек уйдет, а она останется одна в кромешной тьме, стесняло ей грудь и мешало дышать.- Вы мой надзиратель?
От услышанного Шербатый пришел в состояние шока. Не веря ни своим глазам, ни своим ушам, он чуть не уронил связку своих ключей. Но в карцере остался, легонько притворив за собой дверь, потому что замки в тюрьме всегда вешались снаружи а не изнутри. Не зная, что делать, не зная, куда деть свои руки, он сел на пол и недоуменно уставился на Тьен.
- Да. Нет. Это не важно. Надзирателей здесь три, старик Грэм и мы с Черным.
- Черным?- слегка недоуменно переспросила ингмарка.- Странное имя...
Она подтянула обняла колени руками и прикрыла слезящиеся глаза: смотреть на огонь было уже больно.
- Хотя, если подумать, люди более свободны. Вы можете дать своему ребенку любое имя. Вы не ограничены кланами и... религией.- Возможно девушку потянуло на философию, а может быть, ее просто пугало одиночество.
- Имя, - эхом повторил завороженный её красотой стражник, - моё имя Курт.
Верно женщины считают ингмарок ведьмами и в страхе прячут от них своих мужей. Последние совершенно не способны противостоять пленительной красоте представительниц магической расы. Еще минуту назад мрачный и ершистый тюремщик уже таял от одного взгляда на Тиерлэйн. Все в ней восхищало и роскошная белая кожа и пленительный блеск глаз. «Богиня. Неземное создание»
- А ведь я могу вам помочь. Наш барон, он искренне восхищается вашим народом, его прекраснейшей половиной. Вы могли бы написать ему письмо, а бы передал, не сомневайтесь, как только за ваше дело возьмется барон, все сразу разрешится, возможно, вас уже завтра выпустят.
С каждым словом Курт воодушевлялся все больше и больше. Какое же это счастье, быть полезным такой красивой женщине.
- Вы правда могли бы сделать это для меня?- глаза Тьен восхищенно распахнулись. Словно перышко, она соскочила с кровати, взметнув облаком белоснежных волос.- О, Курт, как вы благородны!
Радость медленно сходила с ее лица. Тьен отвернулась к зарешеченному окну и обхватила изящные плечи тонкими пальчиками. Если ее маленькому плану не суждено сбыться, то попытка не пытка. Впрочем, вряд ли простой тюремный надзиратель обучался грамоте в таком захолустье как Герканд.
- Всю жизнь за меня писал мой слуга...- смущенно призналась девушка. Скользнула по тюремщику косым взглядом и сморгнула блестящую слезу.
А вот это было новостью для Курта. Он-то считал, что уж благородные леди грамоте обучены. Нет, этого просто не может быть, чтобы ингмарка не умела писать. Неужто и вправду все-все-все релиды делают? Но очень скоро тень подозрительности, омрачающая щенячий восторг от созерцания Тьен улетучилась. Курт вскочил и заметался по комнате.
- Я сам напишу для вас письмо, о миледи, позвольте мне для вас это сделать, я сейчас вернусь, только принесу чернила и бумагу…
И не дожидаясь разрешения Тьен, тюремщик выскочил из карцера, забыв запереть за собой дверь.
Девушка не поверила своей удаче. Но прежде, чем Тиерлэйн успела провести какие-то логические построения, она выскользнула из пугающего темнотой и замкнутостью карцера, закрыла замок, чтобы он открытый не привлекал внимание остальных надзирателей, если им вздумается пройти мимо.
Легкая и ловкая, Тьен бесшумно бежала по коридору, лихорадочно соображая, что же ей делать дальше. Без релида придется тяжко, но где он? Да на пути могут появиться еще два надзирателя...
Понимая, что времени у нее вовсе не много и надо срочно что-то придумать, девушка вжалась в угол, вся обращаясь в слух.

С Велью! Пока Месс не смотрит)

В легкой дымке кальяна танцовщица изгибаясь в танце всё ближе подступала к нему, а он даже не глядя в её сторону лениво наблюдал как льется в чашу вино. Приятное треньканье домбры и тихий напев куйши. Аластор жестом приказал слуге прекратить наливать вино и протянул к чаше губы. И едва его губы коснулись её, а в нос уже ударил знакоммый аромат вина, как вдруг. Трямс! Что-то с треском разбилось. А чаша, вино и танцовщица стремительно рванули прочь. Он протянул руку, чтобы ухватить хотя бы чашу. Но вместо этого он ухватил чью-то руку. Приглядевшись он увидел бледноватое лицо паренька, который стоял у его постели.
- Ты это чего? Чего смотришь? - промычал Аластор. - Неужели на работу пора?
- На работу? - удивленно переспросил ошарашенный Лукас. - На какую работу? Вы меня с кем-то путаете...
Удивленно наклонив голову набок, он начал разглядывать своего товарища по несчастью - им был молодой парень примерно его возраста, с короткими черными волосами. "Интересно, а он за что сюда попал? Вроде на опасного преступника не похож," - подумал прос себя юноша.
- Меня зовут Лукас Сегре, и я теперь буду тут.. с вами, - после секундного молчания продолжил сын горшечника.
- Тоже улочки мести заставили? - внезапно резко подобравшись спросил Аластор. - Стой! Стой! Сначало стандартный тюремный вопрос! Ты тут за что?
- Эм, - слегка замялся юноша. - Ну это долгая история, но все называют это воровством. Хотя по правде говоря, я не считаю это таковым.. А ты за что тут?
- Хм, - прыснул Аластор. - Ну во-первых не ты, а вы, - поправил он паренька, и бойко соскочив лавки стал вышагивать перед ним. "Прямо как офицеришка какой-то на плацу" весело ухмыльнулся себе Трюкач, а вслух продолжил:
- А во вторых в народе это называется порча частного имущества, кою я тоже таковой не считаю! Расслабься, Лукас Сегре! Меня зовут Аластор Воул де Падуи. Значится сидеть нам тут вместе....
- Ну вы так вы, ваше высокоблагородие, приятно познакомиться. - тон Аластора не понравился уставшему юноше, но он не стал обращать на это внимания. - Разрешите мне присесть, у меня сегодня выдался очень тяжелый день! - С улыбкой спросил Лукас.
- Сиди, холоп, - морда Аластора расплылась в улыбке. - Тебя уже к дознавателю водили?
С размаху сев на деревянные нары, Сегре откинул голову и блаженно прикрыл глаза. Все таки натирание полов и таскание подносов с едой - работа не из легких. "И как Грэни каждый день с этим справлялась?" - со стыдом пожалел он про себя бедную женщину.

Ага, с Акке))

- К дознавателю? - нахмурив лоб, юноша провел рукой по копне кудрявых волос. - Нет, не был еще. Вот только с места происшествия, так сказать. Это у меня еще впереди.. А ты давно тут сидишь?
- Незнаю, - признался Аластор. Ему же напротив парнишка нравился. Простой и прямой. Такими легко манипулировать. - Да вот уже вторые сутки. Но думаю уже завтра выйду ущерб причиненный отрабатывать. Дознаватель человек добрый. Если его попросить он тебя на рудники не сошлёт. А знаешь..., - внезапно решил он. - Ты мне нравишься. Вот что. Скажешь дознавателю что хочешь ко мне в помощники. Дескать одна голова хорошо. А две лучше. У нас с ним договорчик есть. Авось он и тебя на рудники не сошлёт
По лицу Лукаса все чувства можно было читать как по нотам - сначала спокойствие, потом удивление, задумчивость. "На рудники, в помощники? А какая разница? терять мне все равно уже нечего. Вольный легион так и останется моей несбыточной мечтой, вряд ли Ставрос отсюда меня вытащит, лишний раз руки марать не захочет. Даже ради дома наверное.." - раздумывал юноша, нащупав за пазухой бумаги.
- Можно и на рудники, что толку то.. - ответил парень, широко улыбнувшись.
- На рудники? Ты чего малой? Альмо сирый? - Аластор шарахнулся от него как от зачумленного. - Там твоя жизнь и закончиться. У тебя что мечты в жизни нет? Хочешь от пыли рудничной задохнуться?
- Мечта была.. Но в вольный легион не берут кого попало, уж тем более в тюрьме сидевших, - отмахнувшись ответил Лукас. – Я попробую попроситься в помощники, но что-то слабо верится. Уж наверняка тот, кому я насолил постарается меня подальше упечь.
- Не вешай нос, Сегре, - ободряюще потрепал того по затылку Аластор. - Там дело международной важности. Думаю дознователь не откажется, - внезапно Аластор соскочил с лавки и весь перешёл в слух. - Сюда! Кто-то бежит! Неужто старик Грэм?
Встрепенувшись, завертев головой, парень неловко подскочил к Аластору.
- Надо же, я бы ничего не услышал, - тихо пробормотал он скорее себе, чем собеседнику.

и Вереск

Карин натянуто улыбнулась. Барон ей уже порядком поднадоел и вот уже который час она развлекала себя тем, что придумывала все более изощренные способы пытки навязчивого аристократа. В данный момент её богатое воображение рисовало довольно живописную картину: барон в припрыжку скачет по зале, а ему в след летят огненные шарики, отскакивая от пышного затянутого в шелка зада и превращая в пыль все эти осточертевшие «произведения искусства».
Но увы, надо было соблюдать этикет. Девушка стиснула зубы и последовала за бароном.
Последний же с наслаждением распускал перед высокой гостьей павлиний хвост, надеясь удивить ингмарку роскошью убранства залов резиденции. Вслед за ними по пятам двинулись особо приближенные к барону гости, старичок и полная дама, которых Карин видела во дворе резиденции.
Релид резко вскочил с небольшого стула в углу и решительно двинулся вслед за хозяйкой, постукивая длинными когтями по полу и ежеминутно пригибаясь, чтобы не задеть головой свисающие с потолка гирлянды.
А барон все уводил и уводил Карин вглубь резиденции, продолжая бубнить что-то про своих предков, которые все сплошь были достойные люди и заслужили уважения при дворе короля.
- Барон, - в конце концов не выдержала гостья и остановилась, - Я очень польщена столь... пышным приемом. Но к сожалению, я здесь не для праздного времяпрепровождения. У меня есть одно дело в Герканде.
- Так за чем же дело стало? - Урген фон Штейнбах улыбался своей самой обворожительной улыбкой, отчего его круглое лицо напоминало полную луну, - я весь к вашим услугам.
Карин задумалась. Разбирался ли этот толстяк в магии? Ой врятли!
- Мне нужен человек, способный... - девушка наморщила лоб, пытаясь подобрать слова, - способный узнать, что ты чувствуешь? Может быть вы что-то слышали?
Барон задорно рассмеялся, но отчего его смех сильно напоминал кваканье лягушек.
- Конечно, знаете, эти врачи настоящие кудесники, еще не успел подумать, а они уже рассказывают, что и где у тебя болит.
Похоже, барон совсем не понимал, что же хочет от него прекрасная гостья, а тем временем надежда на поистинне незабываемый вечер начала медленно испаряться.
- Но не будем об этом, если вам нужна квалифицированная медицинская помощь, я могу послать за лучшими врачами, только умоляю завтра, ночь создана для отдыха, а день для трудов и забот. Миледи, видели ли вы когда-нибудь экзотических рыбок с берегов южного моря, чья чешуя сияет даже ночью.
Хозяин резиденции с упрямством, достойным лучшего применения, снова потянул Карин дальше по коридору.
"Врач сейчас тебе понадобится!" - подумала Карин и мысленно придумала очередную пытку для барона. Кажется, уже 67 на сегодня.
_ Барон, вы очень любезны, - неимоверными усилиями она вырвала руку из цепких пальцев навязчивого аристократа и устало прислонилась к стене. – И я безумно хотела бы посмотреть на ваших рыбок, но я очень устала с дороги. Мне нужно на воздух.
Глаза Ургена засияли так, что звезды позвидовали бы.
- Тогда на балкон, нет, нет, я решительно сегодня вас никуда не отпущу.
Мимолетный знак и свита удалилась, в коридоре остались только Карин, барон и Кар-Тан-Аль невозмутимо игнорирующий все попытки Ургена выдворить и его тоже.
- Лучше на крыльцо, - улизнула Карин, - У вас перед домом такой замечательный сад.
"Тебе же лучше, иначе ты у меня с этого балкона полетаешь" - добавила она про себя.
До этого милая и добродушная улыбка барона внеапно померкла, а в голосе появились новые нотки.
- Миледи, я убедительно прошу вас, не отказывать мне в удовольствии находиться в вашем обществе.
Хватка толстых пальцев стала стальной, а верный релид Карин подошел ближе, почуяв недоброе.
Карин сузила глаза и резко высвободила руку. Терпение было уже на исходе, хотя девушка и осозновала, что от её способности к дипломатии может зависеть и успех всей миссии.
- Убедительно просите? - она спросила со все-той же фальшивой улыбкой, что не сходила с её лица весь вечер.
- Вполне, - взгляд водянистых глаз хозяина Герканда стал колючим, куда-то пропали заискивание и манерность а жесты стали резкими и быстрыми. Аристократ щелкнул пальцами и через мгновение из-за одной из портьер вышла фигура мужчины, с головы до ног закутанного в тяжелый шерстяной плащ серого цвета.
- Я, знаете ли, не терплю отказов, миледи.

C Мессалиной
Карин подобралась и лишь одними губами произнесла уже ставшее привычным заклинание. "Дай мне сил Вейтра". Да, может, кроме этого она фактически ничего и не умела, зато всегда могла дать отпор нахалам.
В её тонких пальцах тут же радостно заискились огненные шары. Её они не обжигали, зато в противнике могли проделать симпатичную дыру.
- А я, знаете ли, не терплю когда мне угрожают.
Больше наблюдать со стороны как его хозяйке угрожают релид не собирался, без лишних предисловий выхватил из ножен короткий меч и приставил острие к толстому брюшку барона.
Лицо Ургена фон Штейнбаха побагровело.
- Кастор свидетель, я хотел по-хорошему.
Барон сделал два шага назад, потом еще два, но образовавшееся пространство в коридоре занял мрачный человек в сером плаще, весьма не двусмысленно вертя в руках два длинных кинжала. Где-то вдалеке гремела музыка, лилось вино и шумели гости, а в длинном коридоре резиденции барона было необычно тихо.
Карин огляделась, оценивая ситуацю. Боевым магом она конечно не являлась, но способность трезво мыслить даже в экстремальных ситуациях была ей присуща. Итак, путей к оступлению нет - разве что через зал с гостями, но зато толстячок под контролем. А этот длинный скорее всего слуга.
- Убери оружие, порежешься, - ехидно бросила она, старясь не хмуриться (шары начинали жечь кожу, готовые сорваться в любой момент), - Или он порежет твоего хозяина.
Барон с лицом, искаженным злобой попятился назад, под защиту человека в сером, став недосягаемым для меча Кар-Тан-Аля. Безмолвный телохранитель сиятельного барона наоборот подошел еще ближе. Два кинжала в его руках сделали полный оборот вокруг рукояток.
- Не надо крови, миледи, отзовите своего раба.
Вместо ответа Карин все таки швырнула огненые шары в серую фигуру.
Три огненных шарика с шипением и потрескиванием устремились к телохранителю. Благоразумен был слуга барона и не стал играть с огнем, просто рухнул на пол и прижался к красной ковровой дорожке. Три мячика из пламени пролетели над ним, обдав жаром, но не задев и не достигнув противоположного конца коридора растаяли.
- Пожар устроите, миледи, - отозвался человек в сером, поднимаясь с пола. На его лбу блестели крупные капли пота.
Карин натянуто улыбнулась, и, стараясь не пошатнуться (в теле тут же поселилась легкая усталость), сделала глубокий реверанс. Медленно, грациозно, словно соглашась с главенством барона. Но вдруг резко подорвалась и рванула в сторону гостиной, на ходу бросив слуге "За мной".
Маневр удался, опешивший телохранитель не сразу последовал за ингмаркой и Карин с релидом беспрепятственно достигла лестницы в обеденную залу. Прием был в самом разгаре, гости уже укладывались лицами в тарелки, а иные расползались по углам и никто не обратил внимания на появившуюся виновницу торжества в облаке из красного и оранжевого шелка.
Войдя в залу, девушка резко сбавила обороты и одарила всех присутствующих ослепительной улыбкой. Но все же торопливым шагом, постоянно оглядываясь, она продолжала упорно пробираться к выходу, сквозь ряды танцующих пар.
" Только бы на улице были люди, барон не рискнет нападать прилюдно" - проносилось у неё в голове.
На лестнице появился преследователь Карин и с точно таким же невозмутимым видом нырнул в толпу, потерять из вида ингмарку в её ярком наряде было почти невозможно. Гости послушно расступались и снова смыкали ряды.
А вот стражники на выходе до этого дремавшие, кое-как раскорячившись и опершись на копья, всполошились, вытянулись по струнке и тот, что был постарше поинтересовался:
- Уже уходите, миледи?
- Ага, у меня дома... корова недоена, - буркнула Карин, стараясь обогнуть стражника.
Что такое Корова, и тем более как её доить, Карин не представляла вообще. Только в книге какой-то читала, что это дело не терпящее отлагательств.
Оба служителя правопорядка с выражением крайнего удивления на лице расступились, выпуская благородную гостью на улицу.
- Странная какая-то, - услышала она за спиной, - да что ты хочешь, ингмары они все странные.
Подавив первое желание выругаться (карету успели отогнать, а во дворе было пустынно), Карин подобрала юбки и помчалась к каким-то строениям слева. Там возможно были люди.