с Вереск

Скаррон только стянул сапоги и расстегнул пояс с оружием, и тут же растянулся на кровати. Казалось бы, он должен был тут же уснуть после такого сумасшедшего дня. Ан нет. Сон упорно избегал сержанта, оставляя глаза открытыми, а разум ясным. Исхэйл вздохнул и принялся вновь надевать сапоги. Он решил прогуляться по гарнизону. Завтра он окончательно вступит в новую должность, уже не придётся гонять солдат по плацу, стоять в карауле на стенах форта. Казалось бы, можно было радоваться. Но Скаутому почему-то было немного грустно. Хотя он успел прослужить здесь совсем немного, но уже успел привыкнуть к своей работе. Поэтому ему и захотелось пройтись по плацу, где больше не будет раздаваться его сердитый окрик на зазевавшегося во время тренировки солдата, прогуляться по стенам. Да и просто подышать свежим воздухом.
Уже на автомате опоясавшись недавно отложенными клинками, сержант вышел из офицерской казармы на плац. И увидел спешащую от резиденции виновницу сегодняшнего торжества.

Исхэйл тут же остановился, сложил руки на груди и поднял глаза к потемневшему небу. Он, как и многие, недолюбливал ингмаров, считая их заносчивыми неженками. Так же нужно было учесть и то, сколько пришлось побегать ему со взводом ради встречи данной конкретной представительницы этой расы.

Хотя сержант и не мог не отметить красоты этой одетой в будто пылающие пламенем разбегающиеся одежды.

Карин мчалась со всех ног к казармам. Она не старалась держаться в тени деревьев или около стен. В её красно-оранжевом наряде, да с рыжей копной волос сделаться незаметной было не легче, чем спрятать факел в темной комнате. Вот вдалеке показалась чья-то фигура и девушка ускорила бег. Слуга, прикрывавший отход, еле поспевал за хозяйкой.
- Помогите, - пыталась выкрикнуть она, но дыхание её подводило.
Когда же она увидела перед собой военного, ноги сами собой подогнулись и Карин рухнула на колени.
" Охранник. Скорей всего он будет выполнять приказы барона" - мелькнула мысль.
Девушка бессильно вцепилась тонкими пальцами в траву. Для девушки, ни разу не попадавшей в подобные переделки, это было уже слишком.
На горизонте показался слуга. За ним скорее всего должен был прийти и тип в плаще.

Брови сержанта медленно поползли вверх. Чтоб вот эта девушка, явно весьма высоко происхождения, решилась так рискнуть собственным роскошным нарядом? Да и вообще стоять на коленях, по мнению Скаррона, ингмарам было вовсе не свойственно.
Молодому человеку всё же стало жалко девушку, да и любопытство взяло своё.
- Что-то случилось, миледи? - негромко поинтересовался он, подавая руку, чтоб помочь ингмарке подняться.

Карин подняла на сержанта глаза. Судя по всему этот человек еще не знал о тайных желаниях барона. Может, ей все же удастся вырваться из этой передряги?.
- Меня преследуют. Прошу вас, помогите, - тяжело дыша сообщила она.
Следом подбежал и слуга. Мигом оценив обстановку он развернулся спиной к хозяйке, чтобы увидеть приближение преследователя.

В сержанте, видимо проснулось сейчас то самое, из-за чего он и угодил из столицы в гарнизон захолустного городка.
"Ничему-то тебя жизнь не научила, балбес" - пронеслось у него в голове, но руки уже подхватили девушку и поставили на ноги. Если просят о помощи, надо действовать, а все распросы оставить на более удобный момент.
- За мной, живо! - резко скомандовал Исхэйл и бросился в сторону склада. Там вполне можно было укрыться от преследования. Во всяком случае, это было надёжнее, чем прятаться в казарме.
- Пусть релид отвлечёт погоню, - бросил сержант уже на бегу, мимоходом взглянув на стражу у ворот. Те были заняты каким-то яростным спором, и насколько знал Скаррон этих стражников, спор был на тему дамских прелестей какой-нибудь приглянувшейся девушки. В данный момент, скорее всего, о ком-то из театральной труппы, например, о виденных сегодня сержантом танцовщице или певице. Больше эти двое солдат ни о чём никогда не разговаривали, видимо, фантазии не хватало на другие темы.
Скаррон искренне молил Полукса, чтобы релид догадался не лезть в драку, а просто побежать в другую сторону.

Только трупов ему тут, на плацу, не хватало.

Карин на мгновенье замешкалась. Слишком уж удачно все складывалось. Но барон вроде не рассчитывал, что она добежит до казарм и врят ли оставил здесь ловушку.
Впрочем, времени на раздумья не было и она, кивнув релиду в подтверждение приказа, припустила за сержантом.

Совместно с Серафим
Тиерлэйн из клана Лэйн

В тюрьме в этот вечер было действительно тихо и только трещали факелы в держателях, отбрасывая причудливые тени на стены, отчего казалось, что кто-то крадется по коридору и тянет безобразные руки к Тиерлэйн. Каменные рукава коридора уходили в двух направлениях. Одно заметно уходило в низ и оттуда тянуло сыростью, а другое началиналось невысокими ступеньками и постепенно поднималось наверх."
Тьен задумалась, соображая в какую сторону лучше сунуться. Перспектива ходить по тюремным подвалам не привлекала, но ей нужно было найти своего релида. Справедливо решив, что огромного слугу ящера вряд ли держат в верхних камерах, девушка двинулась вниз.
Каменные тиски сжимались над головой и воздух почти не двигался, наполненный сыростью и чадом от факелов. Чем ниже Тьен спускалась, тем тяжелее становилось дышать. За очередным поворотом показалась винтовая лестница вниз, а под ногами зачавкало что-то зеленое и тошнотворное. Такой густой плесени ингмарка еще никогда не видела, она ровным слоем покрывала пол, стены и даже потолок тюремного коридора и стоило ей ступить на этот зеленый ковер, как под изящной туфелькой раздался громкий "чавк" и облепил стройную белую ножку зеленой жижей.
Тьен, едва не вскрикнув, отскочила в сторону, и вжалась в стену. Сердце бешенно колотилось, а сама девушка уже жалела, что сунулась сюда.
Отцепив от стены факел, Ингмарка попробовала поднести огонь к зеленой жиже.
Плесень никак не прореагировала на огонь, разве что чуть-чуть побагровела и стала источать еще большее зловоние, чем прежде.

Подсобные помещения нижнего этажа. Тюремщики.

- И куда, скажи Кастор, пропал Курт? Брага нагрелась и теперь что потная баба, противно кружку в руки взять. Пять минут говорил, только проверю как там заключенные. Пять минут, полчаса уже где-то шляется.
Недовольно выговаривал черноволосый тюремщик Грэму. Но старик только улыбался в ответ одной из своих странных и всезнающих улыбок, да хлебал теплую брагу.
Прямо посреди подсобки на треногом таберете стояла доска для игры в Шу-Арлит. Партия затягивалась и вот-вот должна была закончится ничьей. Шу-Арлит не терпит суеты и не любит компромисов, здесь либо ты выигрываешь быстро, если соперник намного слабее, или так же быстро проиграешь. И в редчайших случаях, когда соперники равны по силе партии превращаются в захватывающую многочасовую схватку не на жизнь, а на смерть.
Черный понял, что начинает проигрывать и свести к ничьей врят ли удастся, а отдавать хитрому старику еще десять золотых монет не сильно-то хотелось.
- Пойду поищу его, в самом-то деле, - поднялся младший тюремщик со своего места и вышел в коридор.

Аластор Воул де Падуи (Аккеран) и Лукас Сегре (Vela)

Двое заключенных в камере до головокружения напрягали слух, но шум, который услышал Аластор, больше не повторялся. Тишина воцарилась под низкими сводами геркандского острога. Не пищали крысы, не шуршали по углам и даже извечная капель вдруг прекратилась. Было так тихо, что даже стук собственного сердца казался громом небесным. И в этой необычной тишине вдруг раздался тихий женский голос со стороны окна, выходящего на улицу:
- Лукас, мальчик мой, ты меня слышишь? Лукас, это Грэнни. Я просилась на свидание, но тюрьма уже закрыта, я приду утром и принесу тебе поесть, -то знаю, как плохо вас здесь кормят. Лукас...

C Мессалиной

Ингмарка брезгливо поморщилась и зажала нос наманекюренными пальчиками. Шестым чувством она понимала как мало у нее остается времени. Сейчас очарованный ею Курт примчится в карцер со счастливой улыбкой и пером с бумагой. И не увидит Тьен на месте. Вот тогда счастливая улыбка сменится оскалом, поднимется тревога, и о свободе ингмарке точно останется только мечтать. Скрепя сердце, Тьен решила действовать радикально.
Затушив факел, она бегом бросилась обратно к карцеру и притаилась у стены рядом со входом, ожидая когда послышатся шаги.
Но вместо шагов раздался гневный оклик.
- Курт, да сожрут демоны твою печень, ты где пропал?
И последовавшие за этим шаги были несколько другие, словно идущий человек с силой вгонял подошвы сапог в камень и этот звук, многократно усиленный эхом пустого коридора, как раскаты грома приближался к темнице Тиерлэйн.
Ритмичная такая поступь. «Раз, два, раз, два, раз…». У самой двери тюремщик остановился и узкая полоска света под дверью заколыхалась.
Покрепче сжав факел, Тьен продолжала ждать.
- Курт?
Голос уже не такой раздраженный и самоуверенный. Человек с другой стороны аккуратно толкнул дверь и она отворилась, жалобно скрипнув петлями. Света в камере не прибавилось, все так же ничего не было видно на расстоянии двух шагов.
- Миледи?
Тюремщик шагнул внутрь.
«Была не была»- подумала Тьен, за секунду перебрав все молитвы своей богине. В следующий миг страж получил металлическим факелом по несчастной голове.
Дочь клана Лэйн не услышала даже стона, обмякшее тело тюремщика грузно повалилось на пол. Кровь глухо застучала в ее висках. Столь быстрого исхода Тьен не ожидала. Зажав рот рукой, девушка опустилась на колени проверить, жив ли человек.
Стоило только коснуться его головы, как пальцы увязли в чем-то теплом и влажном, не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что это кровь. В темноте разглядеть рану было не возможно, но биение жилы на шее Тьен прощупала.
Если он умрет, на меня повесят еще одно убийство, было первой мыслью ингмарки. И если первый труп был не ее виной, то сейчас все улики указывали на нее. Вот же беда, она ведь хотела его всего лишь оглушить, а не убивать! О, такая неудача могла постигнуть только Тиерлэйн. Тем более на пути выполнения столь важной миссии.
Мысленно выругавшись, она приложила руки к его голове, пытаясь выяснить размеры раны. Но если бы она только могла вернуть время назад и ударить с меньшей силой, или и вовсе опустить факел. А теперь невинный человек умирает у ее ног, а она даже ничего не может сделать.
В какой-то момент девушка подумала, что готова расплакаться. Как вдруг внутри всколыхнулось до боли приятное чувство. Кроха энергии, перетекавшей из ее сердца по рукам в рану, была слишком знакома чтобы спутать ее еще с чем-то. Руки чуть блеснули белым светом и кровотечение остановилось!
Божественную силу Тиерлэйн испытывала не больше пяти раз за всю жизнь. И сейчас был шестой. Тяжело дыша, Тьен облокотилась на стену: перед глазами плясали разноцветные круги, и казалось, любое движение дается девушке нелегко. Насилу заставив себя обыскать бесчувственное еще тело, девушка нашла ключи и, слегка покачиваясь, выскользнула из камеры.
Осознание того, что Тиерлэйн исцелила человека энергией умершей богини, должно было скоро прийти и немало озадачить и обеспокоить ингмарку.

C Хомой

Скаррон быстро отпер склад, втащил туда ингмарку и тут же заперся изнутри. Оставалось надеяться, что их манёвра никто не заметил. В особенности преследователи. Но проверить это на бегу сержант не успел, а теперь было поздно. Какая учатся постигла оставшегося для отвлечения погони снаружи релида, тоже было неизвестно. Однако позаботиться о себе слуга, как надеялся Исхэйл, сможет и сам. А вот сказать то же о девушке, стоявшей теперь рядом, сержант бы не рискнул. Хотя кто их, ингмаров, знает, у них там, говорят, и маги сильные имеются. Мало ли...
- Ну так что же всё-таки стряслось? - поинтересовался наконец Скаррон у беглянки. - И, кстати, как мне к вам лучше обращаться, миледи?
Карин на самом деле чувствовала себя нехорошо. Конечно, использование боевого заклинания её ослабило, но не на столько. Скорее всего, это был банальный страх.
- Меня зовут Карин, из клана Рин, - представилась ингмарка, пытаясь отдышаться. - А что до случившегося...
Девушка призадумалась, а стоит ли говорить всю правду? Ведь узнав, что она бежит от барона, этот сержант может запросто отвести её своему господину и получить внеплановое повышение. Однако, ставки были слишком высоки, чтобы вдобавок рисковать еще и доверием этого человека.
- Кажется, ваш барон решил пополнить свою коллекцию еще одним экземпляром, - она густо зарумянилась, что не было характерно для ингмаров, и добавила полушепотом, - Мной.
- Как же здорово мне всё это кое-что напоминает... - удручённо проговорил вполголоса Скаррон. - Второй раз, и всё туда же. Ну и что ж мне с тобой делать, Карин из клана Рин? - со вздохом поинтересовался сержант, отбросив дворянские условности и перейдя на "ты".
Карин закусила губу и уставилась в пол, понимая, что этот человек и так сделал для неё слишком много.
- А как вас зовут? - внезапно спросила она.
- Скаррон Исхэйл, сержант гарнизона Герканда, - представился молодой человек, вскинув руку в уставном жесте. Потом грустно улыбнулся.
- Ты так и не ответила на мой вопрос.
Правила хорошего тона в обращении с благородными он по-прежнему игнорировал. Сейчас они были просто двумя беглецами, прячущимися на гарнизонном складе от самого могущественного человека в этом захолустном городишке.
- У вас есть два варианта, - ответила Карин по-прежнему пряча глаза. Либо выдать меня барону, либо помочь мне выбраться отсюда. Выбор в любом случае за вами.
Про себя же девушка решила, что лучше доведет себя до истощения магией, нежели станет наложницей (а хоть бы и законной супругой!) этого борова.
- Ну и какой из вариантов я выберу, как ты думаешь? - задумчиво вопросил Скаррон. Мысли его в этот момент витали в прошлом, память услужливо подсовывала внутреннему взору тот незабываемый случай в биографии сержанта, а тогда ещё лейтенанта Исхэйла. Ну что же, всё по-новой?
Тем не менее, как ни странно, Скаррон даже и не подумал о том, что это подстава, а сразу поверил этой в первый раз увиденной девушке. Видимо, в некоторых вопросах он был неисправим.
Карин закусила губу и наконец подняла на Скаррона глаза. Даже в царяшем полумраке было видно, как в них блеснули слезы.
- Я не знаю, - сорвался с её губ еле слышный шепот.
Намозоленная рукоятью меча крепкая ладонь мягко коснулась затянутого в красную материю плеча.
- Вот только не плач, ладно? К барону я тебя не поведу. Обойдётся он и с неполной коллекцией.
Губ сержанта коснулась лёгкая улыбка.
И вот тут, как всегда не вовремя, раздался настойчивый стук в дверь, и до смерти надоевший за сегодняшний день голос лейтенанта Крауча произнёс:
- Сержант Исхэйл, потрудитесь открыть дверь.
Карин вздрогнула и вцепилась в руку сержанта, задавая немой вопрос: "Что теперь делать?". В голове роилась еще целая куча других вопросов: "Что случилось с релидом?", "Находится ли за дверью тот самый человек в плаще, или это кто-то другой?" и так далее. Но как раз на них знать ответы ей не очень то хотелось.
Скаррон непроизвольно прижал к себе перепуганную ингмарку. Пальцы почувствовали тепло и дрожь девичьего тела. Сержант отогнал неуместные мысли и шёпотом ответил на её невысказанный вопрос:
- Это мой начальник. И если я не открою дверь, он прикажет её высадить. И вряд ли будет меня слушать.
Скаррон вздохнул, отодвинул ингмарку к стене и сам встал сбоку от двери, загораживая собой девушку. Если дверь всё же откроется, то в проёме их видно не будет, и то хорошо.
- И что же вам понадобилось на вверенной моему попечению территории, господин лейтенант? - хмуро поинтересовался он.

совместно с Серафим

Добежав до конца коридора, Тиерлэйн из клана Лэйн невольно остановилась, заметив желтые прямоугольник света, растянувшийся по полу и стене. «Открыта дверь»- догадалась Тьен и притаилась, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из подсобки.
ИЗ открытой двери раздавался скрип стула, будто весьма тяжелый человек на нем раскачивался вперед-назад. Мгновением позже добавилось едва различимое бормотание, отдаленно напоминающее песню. Есть у ингмаров такой музыкальный инструмент - айлинда, несмотря на нежное название издающий низкие и заунывные звуки. Голос тюремщика Грэма звучал совсем как айлинда и когда он возвысился, Тьен смогла разобрать слова

Куда ты, тюремщик, идешь?
Глаза твои светят любовью.
Какую ты дверь отопрешь
ключом перепачканным кровью?
Спешу я к любимой своей,
она здесь, в подвалах, томится.
И двери открою я ей,
пускай улетает, как птица!

Тонкий слух Тьен, привыкший к идеальному голосу и музыке, едва выдерживал эти заунывные звуки, которые песней-то язык назвать не поворачивался. Зато теперь она точно знала, в какой комнате сидит стражник. Девушка заглянула в ближнюю комнату.
«Швабры и ведра выбраться мне не помогут»- печально подумала Тьен.
Бесшумно подкравшись ко второй двери, девушка забрала волосы в руку, чтобы не растрепались, заглянула в комнату буквально одним глазом и тотчас отпрянула.
Этого мимолетного взгляда хватило, чтобы расглядеть широкую фигуру тюремщика, сидящего к ней спиной в окруженнии деревянных ящиков и мешков. Грэм свои заунывным басом затянул следующий куплет.
Тьен мысленно поблагодарила высшие силы за такую удачу. Задержав дыхание, она легко порхнула вперед, на секунду показавшись в проеме, и в следующий миг скрылась в темноте коридора.
Душные и темные коридоры острога долго морочили дочери клана Лэйн голову, петляя и путая следы, подняли ингмарку по лестнице и, наконец, вывели в большой коридор с двумя дверями. Та, что была по правую руку оказалась распахнутой настеж и оттуда ровным желтым пятном на полу разливался свет. Музыкальный слух миледи уловил редкие, но достаточно громкие удары и еще один странный звук, будто по твердой поверхности яростно скребли чем-то острым. Вторая дверь, прямо перед Тиерлэйн, была отягощена огромный замком.

С Вереск и Месс

- У меня есть информация, что вы укрываете беглую преступницу, - судя по интонациям Крауч был чем-то очень сильно раздражен.
Карин только испугано замотала головой. Новый статус её саму поверг в шок. Но вроде сержан не поверил и она отступила вглубь склада, в темноту. Не для того, чтобы скрыться, а скорее, чтобы иметь хооший обзор.
- А у меня такой информации нет - внешне спокойным голосом ответил Скаррон. Но пальцы на рукояти сжались крепче.
За дверью послышался шорох и какая-то неясная возня. Словно лейтенант с кем-то совещался.
- Немедленно откройте дверь, Исхэйл, это приказ, - кажется разумные доводы и аргументы уже успели закончится.
Особенно учитывая, что их и не было.
Сержант вздохнул и обернулся к ингмарке.
- Что я и говорил. Если не открою - вышибут. И будет только хуже.
С этими словами сержант отпер дверь, по прежнему стоя сбоку, так, чтобы его не было видно в дверном проёме. И руку с кинжала тоже не убрал.
Карин начала молитву и скоро в её руках заискрился огненный шар, размером с яблоко.
Из такого положения было невозможно разглядеть, кто стоит у входа в складское помещение. Никто не врывался, не заламывал Скаррону руки за спину и было даже как-то подозрительно тихо. И только желтые отсветы заженных факелов в ночной темноте давали понять, что снаружи их ждут.
- Выходите по одному.
- Лучше вы к нам, - прошептала Карин, стараясь казаться храброй хотя бы сама себе, - По одному...
- Прошу прощения, господин лейтенант, но у меня нет желания выходить под арбалетные болты. У вас есть ко мне какие-то претензии? Если есть, говорите. Можете войти сами.
"Неужели так глупо? Ну надо же... Дальше ссылать только на каменоломни..."
Крауч почти застонал, как его достал за сегодняшний день этот сержант только Кастор ведает. "О, Полукс, награди терпением и я честно отстою всю службу в храме"
- О том, как следует разговаривать со старшим по званию мы поговорим позже, а сейчас я жду, пока вы вместе с воровкой, укравшей у барона ценные вещи, выйдете на улицу. Не заставляйте меня повторять это в третий раз. Вы исчерпали лимит моего терпения.

C Хомой и Мессалиной

Скаррон задумчиво поглядел на девушку.
- Ну и кому мне верить? - негромко спросил он.
Сказанное постепенно приводило Карин в себя. Точнее выводило из... В общем, страх уступил место ярости. Девушка зашипела словно змея.
- Интересно, куда бы я спрятала эти вещи... Думаю барон был бы не прочь устроить личный досмотр.
- И всё-таки я предлагаю вам зайти сюда и мирно побеседовать.
Упрямиться было бесполезно, но выходить к неулыбчивым рылам арбалетов, которые за дверью наверняка присутствовали, очень не хотелось. Потому что тогда с ними точно сделают всё, что угодно.
- Так, все, мне это надоело.
Из-за двери внезапно послышался другой раздраженный мужской голос. С лейтенантом Ференцом Скаррон встречался не так часто, а потому и не сразу его узнал.
- Я тебе сразу говорил, брать штурмом.
- Нельзя, - очень тихо ответил ему третий голос, - если дорожите жизнью своих людей, то нельзя.
После секундного раздумья, в течении которого Скаррон все так же напряженно сжимал рукоять меча, а Карин старалась удержать огненное яблоко, грубый голос Ференца послышался вновь.
- Я знаю, как его оттуда выманить. Дайте мне факел.
- Ты с ума сошел, здесь же все сгорит.
- Есть идеи получше?
Тишина.
Дверь резко захлопнулась, а из правого дальнего угла потянуло дымом.
Карин кинула беглый взгляд на сержанта. Для неё смерть была гораздо приемлемей, нежели это позорное пленение. А её спаситель мог бы выжить, а там глядишь и выкрутиться из этой передряги.
- Выходите. - Резко бросила она и сжала губы.
Скаррон тяжело вздохнул.
"Вот придурки. И где они теперь новый склад возьмут... И нового сержанта..."
Потом оглянулся на девушку, улыбнулся ей и пинком вышиб дверь. Меч с кинжалом так и остались в ножнах - не убивать же этих остолопов, которые по сути ни в чём не виноваты. Как и он.
Скаррон вышел из наполняющегося дымом склада.

Вместе с Хомой

Вопреки ожиданием сержанта, на него никто не кинулся и не расстреляли его в упор из арбалета. Перед складом стояли два лейтенанта и странный человек, закутанный с головы до ног в серый шерстяной плащ, Скаррон с трудом вспомнил, что это личный телохранитель барона. Арбалетчики были, впрочем как и весь остальной отряд Ференца. Три человека с чем-то возились возле угла склада а еще двое стояли у дверного проема, прислонившись к стене спиной, так же, как минуту назад стоял сам Исхэйл.
Все это сержант успел разглядеть за секунду до того, как кулак лейтенанта Крауча достиг его лица.
В нижней части лица взорвалась слепящая вспышка боли, тело опрокинулось назад. Из головы вылетело всё и разом. Потом мысли постепенно начали возвращаться, поначалу большей частью нецензурные. Челюсть, хоть и болела немилосердно, но вроде двигалась, и на том спасибо. Зато рот наполнился солоноватым металлическим привкусом. Губу разбил, гад. Ладно, запомним...
В глазах потихоньку прояснилось, и Скаррон мрачно взглянул снизу вверх на лейтенанта. Ничего хорошего взгляд этот не сулил. Вот только глядеть приходилось с земли, и поэтому сержант, покачав ещё шумящей головой, тяжело опёрся на руку и медленно поднялся во весь рост. Потом тягуче сплюнул красным себе под ноги, чуть не попав на сапоги лейтенанта. По подбородку весело сбегала алая струйка.
С таким же полным ненависти взглядом на Исхэйла смотрел Крауч. Ференц, до сих пор остававшийся в стороне и угрюмо молчавший решил вмешаться.
- Свободен, Исхэйл, по распорядку дня уже давно звучал сигнал к отбою.
- Посадить бы его на губу, - изменившийся до неузнаваемости за какие-то доли секунды Крауч уже ничем не напоминал того интеллигентного лейтенанта, к которому все привыкли. Ференцу, хорошо его знавшему оставалось только недоумевать, что такого нужно было сделать Исхэйлу, чтобы так разозлить своего начальника.
- Не за что его на губу, пусть идет, ему завтра на новую должность заступать.
Костяшки пальцев на сжатых кулаках Крауча побелели, но больше ничего за этим не последовало.
- Свободен, Исхэйл, - эхом повторил он слова Ференца.
Скаррон вытер кровь тыльной стороной ладони и подарил Краучу ещё один напоенный злобой взгляд.
"Я запомнил..." - почти читалась в нём молчаливая угроза.
Потом сержант поглядел на людей, копошившихся возле угла склада.
В глазах мелькнула тень догадки. "Спектакль устроили, сволочи. А какая разница, всё равно б задохнулись..."
Множественное число последнего слова заставило его вспомнить.
- Карин?
- Девушка останется здесь, вас отпустили, Скаррон, уходите, не гневите судьбу.
На этот раз заговорил телохранитель и только сейчас Исхэйл заметил, что через ткань плаща проступает кровь. На его теле было по крайней мере пять ран.
"Релида он положил, что ли?" - промелькнуло в голове у сержанта. "Совсем никого у девчонки не осталось. И тебя тоже. И ей не поможешь, и себя погубишь. Такую мать..."
Скаррон чуть не до хруста сжал зубы, на что челюсть тут же отозвалась болью, и зашагал в сторону офицерской казармы.

Вместе с Мессалиной

Карин прислонилась спиной к каким-то ящикам и начала молиться Веристе. И вроде бы она примирилась со своей скорой гибелью, но уйти с высоко поднятой головой как то не получалось. Едкий удушливый дым уже заполонил все помещение, раздражая глаза и нещадно разрывая легкие. Девушка закашлялась, но все же устояла на ногах и удержала в руке свой шар. На тот случай, если её все же попытаются взять силой.
После ухода сержанта за дверью стало тихо.Никто не врывался, не требовал немедленно покинуть помещение и только время продолжало свой бег, неумолимо приближая момент гибели прекрасной ингмарки.
Первыми не выдержали нервы у её пленителей
- Туши свою дымовуху, не ровен час задохнется. Выходи, девочка, тебя никто не тронет.
Волна облегчения пробежала по телу, но Карин отдавала себе отчет в том, что будет дальше. Нет уж, пусть все останется так, как было. Ингмарка наконец избавилась от своего огненного яблока, швырнув его в деревянную стену, возле двери. Пламя радостно расползлось по бревнам, а Карин уже приготовила следующий фаербол.
- Кто..Что…откуда огонь? – закричали снаружи.
- Воды, несите воды.
Следующий шар полетел на пол перед Карин. Как только язычки пламени взвились вверх, девушка подумала, что стоило бросить его под ноги. Чтоб быстрее было. Но все же перспектива задохнуться, была гораздо приятнее перспективы, прочувствовать всю гамму ощущений сожженной заживо.
Следующий шар, вспыхнувший в руке заставил девушку опуститься на колени.
Последний шар полетел в то место, где опорные столбы подпирали крышу. Что было дальше Карин уже не успела разглядеть. Дым вместе с истощением сил сделали свое дело и девушка упала на пол без чувств.

Всего и всех понемножку: Акке, Вел и Месс

Внезапно побледнев, юноша бессильно сжал руки в кулаки и опустил голову. «Какой же я негодяй! Ладно себя в тюрьму загнал, так еще и Грэни в это во все впутал, обманул, заставил переживать. Дурак, дурак! А она такая хорошая женщина.. И так похожа на мою маму,» - Лукас был готов сгореть от стыда и радовался, что не может сейчас посмотреть в честные глаза кухарки. Спешно подойдя к окошку, он ответил, дрожащим от волнения голосом.:
- Не стоит, я не заслуживаю этого… Простите меня, - медленно краснея, юноша с радостью готов был провалиться под землю.
- Не за что прощать. Я знаю ты невиновен, мой мальчик, тебя оговорили, - Грэнни была твердо уверена в том, что говорит, - и я завтра же все-все-все расскажу дознавателю. А сейчас мне пора, собаки скоро дожуют то мясо, что я им бросила. Тут в заборе у сторожевой башни есть лаз, наши бабы его сделали, когда к мужикам свои да сыновьям повидаться шастали. Потом правда комнату для свиданий сделали, да собак во двор нагнали, но лаз остался, у тюремных властей вот почитай уже третий год руки не доходят его заделать. Да и не зачем было, последний сиделец аккурат тогда в каменоломни и поехал. Ох, беда, беда. Пора мне.
Всё это время Аластор стоял молча прислонившись к стене, и в полуха слушал разговор паренька с сердобольной женщиной. Разговор с Грэнни больно кольнул сердце Аластора, и он невольно почувствовал как в его сердце закрались маленькие искорки зависти к этому деревенскому пареньку. О нём кто-то заботился, переживал и вспоминал. А кто позаботиться об Аласторе? Или будет ждать его у окна мучительно вглядываясь в ночную темень? Баст! Вспомнит ли кто-нибудь о нём, когда его не станет?
Трюкач медленно прошагал к своей лежанке и уселся хмуро глядя на Лукаса.
- Кто это был? - хмуро посмотрел на него Ал, когда тот смущенный и красный как рак вернулся обратно.
- Грэни. Она очень хорошая женщина, я познакомился с ней только сегодня, а уже так подвел, - рассеяно проведя рукой по вихрам, юноша упал на свободные нары. - Но это долгая история, в общем. А я уже устал..
- Ну как хочешь, - пожав плечами, циркач отвернулся к стенке. - Тогда доброй ночи. Нужно выспаться, завтрашний день не легче будет.
- Доброй.. - не успев толком улечься на жесткой лежанке, Лукас моментально провалился в сон.

Через неделю мучений, мы сделали это: Мессалина и я написали пост.

Девушка запомнила этот коридор. По нему ее вели к дознавателю, по нему же уводили в пугающий своими размерами карцер. Взяв себя в руки, девушка заставила себе подкрасться к проходу и заглянуть внутрь.
В коридоре было шесть дверей и опять же одна распахнутая настеж. Ах, как не осторожна миледи, ведь прошло столько времени, так долго искать перо и бумагу просто невозможно. Но Курт искал, в кабинете дознавателя, перешарив весь письменный стол. Увы, вся бумага была исписана и скорее всего очень важными сведениями. Кое-как удалось найти один маленький листочек, даже обрывок и тюремщик стремглав выбежал в коридор. Каково же было его удивление, когда прямо перед ним стояла его прекрасная пленница.
- Миледи, - испуганно прошептал он.
- Курт!- воскликнула Тьен включая актерское мастерство.- Слава богам, я вас нашла. Вас так долго не было, я уже отчаялась. Вашему другу стало плохо в моей камере. Он вошел и рухнул как подкошенный,- девушка изобразила неподдельный страх.- Наверно вас искал.
Курт в испуге заметался по коридору, не зная куда деть только что найденные перо и бумагу.
- Надо скорее идти, миледи, что же вы наделали, нельзя вам ходить по тюрьме.
Притормозив на секунду он пристально уставился на руки Тиерлэйн, в которых тускло блестели ключи.
- А ключи зачем вы взяли?
- Я не знала где вас искать, и открыты ли двери,- развела руками Тьен.- Курт, поспешите, может быть ваш друг умирает. Мне страшно!
О том, что Курт сам оставил дверь в карцере открытой он так и не вспомнил, но второй раз такой удачи ждать уже не стоило. Звон связки ключей в руках пленницы отрезвил его затуманенную ингмарской красотой голову и постепенно из состояние пылкого восторга он возвращался в свой обычный пессимизм и мрачную подозрительность. Как это обычно бывает в момент возвращения рассудка, он испытал стыд за свои слова и действия, которые еще минуту назад казались ему единственно правильными, а теперь он вдруг узрел всю их безрассудность и нелепость. Как мог он, столько лет прослуживший надзирателем в тюрьме, позволить себе увлечься пленницей, пусть даже такой прекрасной, как мог он бросив все бежать за какой-то бумагой и наивно полагать, что барон станет это читать. За какие-то мгновения на глазах у Тиерлэйн он преобразился на столько, что она с трудом узнала его голос, глухой и безразличный:
- Отдайте мне ключи, миледи, и мы сейчас вместе вернемся в вашу камеру. Возможно все не так страшно, как вам показалось и мой напарник просто слегка перебрал спиртного.
Тиерлэйн оцепенела. Самой справиться с мужчиной у нее шанса не было.
- Вернемся,- едва выдавила она, пытаясь унять наворачивающиеся слезы.
Скрежет и скрип вдалеке стал почти оглушительным. Что-то крупное и тяжелое отчаянно пыталось прорваться через закрытые двери. Миледи не доставило труда догадаться, что такой протяжный скрежет может создавать только её релид, разозленный тем, что его разлучили с хозяйкой.
Курт забрал у ингмарки связку ключей и повел миледи обратно в её "комфортабельную камеру, специально подготовленную для приема важных гостей" оставалось только удивляться, как же содержаться остальные заключенные если камера-колодец с соломой и серым постельным бельем считается "комфортабельной". Обратный путь занял меньше времени, Курт не плутал по коридорам, не путался и не думал, куда свернуть, но к удивлению Тьен очень тихо прокрался мимо открытой двери подсобки, стараясь не привлекать к себе внимание Грэма. Последний поворот и уже можно разглядеть открытую дверь карцера и торчащие оттуда ноги второго тюремщика.
- Черный, - позвал его Курт, - вставай, хватит дрыхнуть, у тебя заключенные по тюрьме разгуливают.
Ответа не последовало. Оставив Тьен в коридоре, её надзиратель, так и не ставший случайным спасителем, подошел к распростертому на земле товарищу
- Черный... ей, что это, кровь?
Тьен нагнулась, делая вид, что присматривается, и выпрямилась, складывая руки за спиной.
- Не знаю. Наверно ударился головой, когда падал. Я так испугалась, что сразу бросилась к вам.
Курт так же, как еще совсем недавно это делала Тиерлэйн, наклонился к бессознательному тюремщику и приложил палец к жиле на шее, потом очень осторожно выволок его из карцера. И уже собирался проводить ингмарку в камеру, как запнулся обо что-то в темноте.
- Гнев Кастора, это ещё что такое, - Курт поднял с пола потухший факел, - похоже это из камеры, а почему затушен?
Похоже, в какой-то момент концентрация тяжелых мыслей в голове тюремщика достигла критического значения, думать так долго он не умел, а потому решил разобраться со всеми проблемами старым проверенным способом - переложить их на других. Вот только кроме него сейчас в геркандском остроге оставались трое заключенных и старший надзиратель - старик Грэм.
- Заходите в камеру, миледи, и устраивайтесь на ночлег, свет вам сейчас не нужен, а мы с Грэмом поможем бедняге Черному.
Оцепенение девушки все не проходило. В голове глухими ударами стучали мысли одна другой лучше "провалила задание", "богиня обречена", "семья обречена". Тьен насилу заставила себя войти в пугающую своими размерами камеру. До Курта ей уже не было никакого дела, поэтому слова о факеле дошли до нее не сразу.
- Факел мой,- призналась Тиерлэйн.- Я без спросу взяла его со стены, когда вы ушли. Ведь здесь так темно...- на ресницах дрогнула слеза и скатилась по щеке. И не важно, что на самом деле девушка плакала от обиды.- Я потушила его, когда пришел: боялась накажут.
С этими словами девушка уже не могла сдерживать слез. До чего глупой она была, отправившись к людям вот так запросто. И какой позор на ее плечи ляжет теперь. Тьен отвернулась к маленькому зарешеченному окошку и расплакалась.
- Сп... спокойной ночи,- выдавила Тьен. Слезы просто катились у нее из глаз, не вызывая всхлипываний. Лишь плечи нервно подрагивали.
За её спиной, тихо скрипнув, закрылась дверь.

Герканд. День второй.

Скаррон Исхэйл (Хома)

Утро выдалось серым и туманным, омраченное мелким морсящим дождиком и почти осененней прохладой. На этот раз сержант проснулся первым и тут же пожалел об этом, бревенчатые стены офицерской казармы сотрясались от заливистого храпа Босхи. До сигнала "подъем" оставалось совсем мало времени и потратить бы его с толком - выспаться, после тяжелой ночи тушения пожара на складе, но не тут-то было. Босха выводил трели и рулады, наигрывая гаммы на нервах Исхэйла. А еще удушливо пахло гарью от серой военной формы, которую еще предстояло очищать от копоти.
Склад вспыхнул как спичка, выгорев до черного полуразрушенного остова, не пощадив внушительные запасы провианта и обмундирования. Фактически, гарнизон лишился всех запасов, так долго собиравшихся на скудные казенные деньги экономным Торесом. Гарнизон остался без склада, а Скаррон, возможно, без работы.
Вот только что стало с высокой гостьей в алых одеждах Исхэйл не знал, когда он прибыл на тушение пожара склад был уже пуст. Удивительно, как огонь не перекинулся на стоящие совсем рядом казармы, ограничившись одной своей жертвой. Разумеется, склад был больше похож на сарай и периодически грозился развалиться на части от старости, но он был, а теперь его нет.
Пронзительно завыл рожок и Скаррон невольно вздрогнул, сколько не привыкай, сколько не готовься к этому заранее, а люто ненавидимый всеми солдатами "подъем" всегда исхитрялся нагрянуть неожиданно.

Аластор Воул де Падуи (Аккеран) и Лукас Сегре (Vela)

Утром в тюрьмах обычно тихо, как в больницах, сидельцы хоть и не больные но рано тоже не просыпаются, а по коридорам тихо шаркая подошвами ботинок ходят надзиратели. А в геркандской тюрьме тем более последние несколько лет раньше обеда тюремщики не просыпались, давно забыв как кричат по утрам петухи. Да и зачем вставать рано, если кроме них на два этажа здания больше никого не было. Но эта ночь была крайне беспокойной.
Пришлось будить Нестора, геркандского лекаря, это капризное светило медицины долго ворчал и не хотел идти в острог, осматривать рану Черного, оправдываясь, что и так весь день провозился с тем трупом. В итоге все же пришел, промыл рану, забинтовал и уже наливал в чашку отвар какой-то травы, как прибежал паренек из отряда Ференца и буквально выволок доктора на улицу. И вся эта беспокойная ночка пагубно отразилась на настроении Грэма, не привыкшего к такому количеству событий и происшествий, сконцентрировавшихся в одном дне. Но этим утром не один он был хмурым.
Дознаватель и так улыбающийся только по праздникам сегодня олицетворял мировую скорбь, "в гроб и то краше кладут" повздыхал Грэм, но потревожить его все же пришлось. Вечером доставили Лукаса, а значит работы у мозговеда и душегляда стало еще больше.
Обрывок их разговора и услышали проснувшиеся заключенные на первом этаже тюрьмы.
- ... матушка говорила, что ингмарки приносят несчастье, я не верил, считая, что это предрассудки, но когда в этот город приехали сразу две... По неволе начинаю задумываться, так ли глупа эта мысль как кажется... это он и есть?
- Да, ребята Фернеца прошлой ночью привели, говорят хотел обворовать Парсиваля.
Дознаватель был на голову выше старика Грэма, который, казалось еще и специально ссутулился, чтобы на его фоне тощая фигура местного следователя казалась внушительней. Этим утром представитель закона облачился в домотканый шерстяной плащ и черный костюм. На его переносице красовались увеличительные линзы, вставленные в оправу с дужками, цепляющимися за уши. Это приспособление периодически сползало на кончик острого носа и мозговед вынужден был все время его поправлять.
- Хорошо, потом его ко мне приведешь, я хочу дождаться Нестора с результатами его вчерашних исследований, а господина де Падуи снабди метлой и отправь на работу. Все на сегодня.
По интонации предложения невозможно было понять, вопрос это или утверждение, но Грэм не стал переспрашивать, а только кивнул и проводил Дознавателя до двери. Потом выудил из-за угла давно заготовленные хозяйственный инвентарь и поставил его перед Аластором.
- Вот, ты уж смотри там и слушай, как велено, да метлой маши пошибче.

Тиерлэйн из клана Лэйн (Serafim)

Никто не задавал Тиерлэйн вопросов, не осматривал стены и дверь карцера, не пытался выяснить отчего здоровый мужик, не страдающий падучей болезнью, вдруг рухнул на пол, умудрившись так сильно разбить себе голову. Без внимания остался и найденный Куртом факел и впору было бы решить, что надзиратели поверили в рассказ Тьен и успокоиться, но что-то мешало. Какое-то смутное ощущение, что это еще не конец истории. Утром дверь открыл Курт и только тогда в душное маленькое помещение попала струя свежего воздуха, а тусклый свет от зажженных факелов почти ослепил после непроглядного мрака карцера.
В подвале было постоянное освещение и днем и ночью и более или менее точно время суток здесь определялось только по косвенных признакам, например:
- Ваш завтрак, миледи, - Курт безразлично поставил перед Тиерлэйн табурет с тарелкой до краев заполненной чем-то кашеобразным, - это вареная чечевица и горох. Очень полезно и питательно.
А вот последнее утверждение было явно лишним. Еда в тарелке источала странный запах, совершенно незнакомый чувствительному обонянию аристократки. Запах был резким и очень едким и насколько могла судить Тьен, нормальная вкусная еда так пахнуть не может.
- Правда немного подгорела, не уследили, - виновато развел руками Курт.

Карин из клана Рин (Вереск)

Это бушующее пламя еще долго будет снится дочери клана Лэйн в кошмарах. Как первобытная стихия пожирала тонкую материю её платья, вспыхивал и сгорал шёлк будто исчезали в огне хрупкие крылья бабочки сдуру влетевшей в зажженный фонарь . И летал над головой белый пепел от сгоревшего до тла бревенчатого сарая. Там могла бы она погибнуть, но высшим силам, богине Веристе или его величеству случаю было угодно, чтобы она выжила.
Произнесенное пророчество должно исполнится, а значит Карин найдет то, зачем пришла в Герканд.
Чудеса случаются, из объятого пламенем сарая удалось вынести хрупкое девичье тело. Чудеса случаются, на мгновение потрясая наши мысли, заставляя задуматься о вечном, незыблемом. Случаются и проходят, уступая место ежедневной рутине.
Даже организм высокородных ингмаров нуждается в отдыхе, в пище и в естественном чередовании сна и бодрствования. И как и любая жительница этого города в то утро Карин проснулась.
И не смогла понять, где именно.
Комната утопала в обилии шторочек, драппировочек, статуэток, вычурных и помпезных, покрытых позолотой и отбрасывающих столько бликов, что глазам было больно смотреть. И вся эта нарочитая роскошь, вся эта вульгарная кичливость не оставила больше сомнений - Карин в резиденции барона.
Дорогая кукла в игрушечном домике для одного очень большого и капризного ребенка.
И только непонятно, что делает здесь этот человек в делой робе без капюшона и почему-то совершенно лысый. Он присел к ней на краешек кровати и чтобы Карин могла его видеть, отодвинул край балдахина в сторону. Золотые кисти бахромы по краям балдахина качнулись, внося свой вклад во всеобщее мерцание и поблескивание.
- Доооооброоооое утро, милееееди, нет, двигаться не нужно. Во-первых с вашими ожогами это весьма болезненно, а во-вторых нам пришлось вас связать. Для вашего же блага.
У этого человека была необычная манера произносить слова. Он то до невыносимости медленно растягивал звуки, но внезапно ускорялся, словно наверстывая упущенное
- Меня зовут Нестор, я - лекарь.

релид Рен-Альд-Аз (Ри)

Если бы хозяйка вдруг увидела и смогла сравнить в какие условия поместили её, а в какие её слугу, то долго не могла бы оправится от шока. Это все равно, что прийти домой с прогулки и положить своего пса спать на мягкую перину и шелковые простыни, а самой устроится в коридоре на коврике, об которые все вытирают ноги.
Не то чтобы комната для гостей поражала своим комфортом, но по сравнению с карцером была настоящим раем.
Какими мыслями руководствовался Дознаватель, когда таким образом размещал арестованную ингмарку и релида так и осталось загадкой. Но комната Рен-Альд-Аза была почти такой же уютной и домашней, как его же собственные апартаменты в одном из маноров клана Лэйн.
Односпальная кровать, скорее надежная, чем мягкая, деревянный стол и стул. Но тот самый домашний уют создавала не мебель, которая была типичной для любого крестьянского дома, а мохнатые и полосатые половики ручной работы, связанные крупными петлями из тонко нарезанных полосок ткани, да лоскутное одеяло, на удивление новое и яркое.

(Да просто Рен, Альд-Аз - это так... приставка. С разрешения мастера, конечно)

От силового решения возникших с мягкотелыми недоразумений релида удержала молчаливо выраженная воля Решающей. В тот момент на удивление твердая. В целом же в этой поездке решения принимались от нормальной степени уверенности до почти полной растерянности. С самого утра Решающая постоянно сомневалась в будующих действиях и это вызывало у Рена определенный дискомфорт - мечу в руке и самой руке может нравиться чувство движения, но не размахивание ими впустую... однако этому было далеко до недовольства или сомнений.
Даже оказавшись сначала запертым в кладовку релид вел себя достаточно мирно - приказ был однозначным, но... потом как-то сам собой сломался замок на двери кладовки... и сама дверь. И ночью, уже переведенный на верхний этаж в комнату с гораздо более крепкой дверью и замком Рен тоже ни в чем не сомневался, лишь чуть не разбил о стену локти... или стену о локти. Замок на двери правда тоже сломался, но стены выдержали "релида, которому плохо". Данному релиду хуже всего было в том случае, когда он подозревал, что Решающая не может передать ему свое решение. Тем не менее Рен, может быть в отличие от Тьен, выспался.

и Ри

Решение безнадежно задерживалось в дороге, увязнув в затхлом воздухе подземелий и споткнувшись о многочисленные двери и каменные стены. Решающая не смогла найти своего релида, её побег не удался, она остановилась в шаге от маленькой комнаты с уютными полосатыми ковриками и Рен возможно даже слышал её голос отдаленным эхом, больше похожим на воспоминание, нежели на действительность. Однако про слугу все-таки вспомнили. Когда солнце поднялось из-за линии горизонта за дверью его темницы послышались шаги и ставший уже знакомым звон тяжелой связки ключей.
- Предупреждаю, я вооружен и стоит тебе дернуться бежать или попытаться напасть, вупущю кишки не раздумывая.
Эта бравада вполне могла бы выглядеть устрашающе, если бы не предательски дрожащий голос человека, который её произносил.
Рен уже стоял у двери и помог ее распахнуть.
- Мне не нужны твои кишки. - прошелестел релид. - пока что можешь оставить их себе.
Дежурный - молоденький паренек с густой копной черных волос, настолько длинных, что они падали ему на глаза аж поперхнулся от такого заявления но возмущаться не стал. Рен наводил суеверный ужас на всех тюремщиков, кроме разве что старика Грэма, который похоже не боялся вообще ничего. А уж на вертлявого паренька, которого мама в детстве пугала страшилками "вот придет злой релид и съест тебя" слуга миледи производил неизгладимое впечатление. Испуганно выставив перед собой короткий меч, кончик острия которого болтался из стороны в сторону как флюгер во время шторма, дежурный проговорил:
- Ты .. это.. сейчас Дознаватель придет, разговаривать с тобой будет, смотри без глупостей...
Рен молчал, ему было плохо и он не стал отбирать у человека меч, хочет поранится - это его трудности.
Дальше слов не находилось и паренек молча стоял, не в силах сдвинутся с места и проклиная Курта за то, что он отправил его одного, Черного за то, что свалился на пол и теперь его обязанности перешли к нему и Грэма за то... за что проклинать Грэма он пока не придумал. Спас положение, как ни странно, сам Дознаватель, открыв противоположную от Рена дверь своим ключом и войдя в кабинет.
- Ты свободен, Ларс, можешь идти.
Дежурный шумно выдохнул и чуть не выронил меч из ослабевших рук. Утирая пот с лица рукавом рубахи он пролепетал что-то "если понадоблюсь, я за дверью" осторожно попятился назад и уже только у самого порога кабинета обернулся и юркнул в дверной проем за спиной Дознавателя.
- Рен-Альд-Аз, если я не ошибаюсь?
Дознаватель устроился на своем рабочем месте за письменным столом и взял из стопки наполовину исписанный листок.
Рен все так же молчал, но внимательно изучал вошедшего. Принимать решение самому было бы довольно мучительно, но это только люди обманываются словами - следы того, что велено делать могли быть заметны и в этом, совершенно ничего не значащем человеке. Особенно в нем, ведь это ему казалось, что он тут что-то значит, возможно из-за того внимания, что уделила вчера миледи. "Он что-то знает." Решил Рен и незаметно для человека поморщился.
Не дождавшись ответа на свой вопрос, Дознаватель откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок.
- Вам нужен прямой приказ хозяйки чтобы со мной разговаривать?
В этом был смысл, но этот смысл релиду не понравился.
- Кому ты служишь? - прошелестело чуть позже.
- Я служу закону, - Дознаватель словно раздумывал разговаривать ли ему с релидом на подобные темы или нет, - моя работа - поиск истины.
Релид просто стоял.
Человек в черном костюме наклонился вперед и взял со стола гусиное перо, белое и чистое с аккуратно приглаженными краями.
- Вы можете помочь миледи Тиерлэйн. Вы хотите это сделать?
- Зачем нас задержали. - прошелестело чуть позже и после паузы. - Здесь?
Дознаватель, наверное, впервые вел такой странный разговор. Когда собеседник задает вопросы и не реагирует на ответы, не реагирует вообще ни на что. Релид молчал и это казалось естественным его состоянием. В самом деле впору начать относится к нему даже не как к слуге, а как к живой мебели, необъяснимому и непостижимому дополнению своей хозяйки. Наверное, надо было родится ингмаром, чтобы знать какие вопросы и как нужно задавать.

(МР =))

Мозговед уже почти признал свое поражение, но на вопрос релида все же ответил:
- Таковы правила этого города, этой страны, если есть подозрения, что кто-то совершил убийство его изолируют от остальных жителей до выяснения истины. Если миледи виновна - её ждет наказание, если нет - вы сможете продолжить своё путешествие.
- По чьей воле вы намерены причинить вред миледи? Кто вас нанял, чтобы обвинить Ее в убийстве? - релид все так же спокойно стоял и негромко, с шелестящим акцентом говорил, но стоял уже - возле чиновника и, придерживая того за плечи, держал налокотный шип возле его шеи. Только при слове "нанял" промелькнуло что-то личное - кажется, презрение.
Дознаватель даже не вздрогнул, или по какой-то причине был абсолютно уверен в собственной безопасности или слишком хорошо владел собой, чтобы демонстрировать страх. Он не отрываясь смотрел в желтые глаза релида и говорил все так же спокойно и тихо.
- У этого города есть глава - барон. Если говорить просто - это он меня нанял и в его власти назначить и исполнить наказание для миледи в случае её виновности.
- То есть, вы служите барону. - то ли спросил, от ли сказал релид. - подозревать миледи в убийстве бессмысленно. Но вы это делаете. Значит, что вы в этом заинтересованы. Труп человека принесли в середине ночи человек-мужчина и человек-женщина. Скажите мне, где миледи.
Дознаватель открыл рот и беззвучно пошевелил губами, как рыба, и на этом реакция закончилась.
- Миледи этажом ниже, в одиночной камере. Я не могу вас к ней пустить, даже учитывая исключительность этого случая. Пока все останется так, как есть.
Релид впервые отреагировал на его слова схожим с человеческим образом, в смысле - ответил. Возможно счел, что с Дознавателем вобще (иногда) можно разговаривать?
- Вы не можете меня удержать в данной позиции. Это не является неуважением к вашему барону. Мне бы не хотелось вызвать неудовольствие вашего барона сложившейся ситуацией. Возможно, миледи и барон предпочтут решить сами вопрос с трупом на Его территории?
Барону пока не докладывали о том что в происшествии на постоялом дворе подозревалась именно ингмарка, во-первых просто по инерции, с уголовными делами барон знакомился только председательствуя в зале суда, а во-вторых занят был барон на приеме. Да и сама миледи почему-то просила не предавать делу огласку. Дознаватель раздумывал, смотря куда-то мимо релида. Разумеется, это хороший выход из ситуации - логичный, но зачем тогда Тиерлэйн просила не обращаться в посольство? Мозговед морщил лоб, для оправдания миледи слов её слуги не хватало, нужен был Нестор с его исследованиями и хорошо бы найти тех человека-мужчину и человека-женщину.
- Думаю, это разумно. Детали мы решим. А теперь я вынужден просить вас вернутся в помещение этажом ниже, это все-таки мой рабочий кабинет.
- С миледи не должно ничего случится... иначе уже я пожалею. - Рен так напряженно вышел в коридор, что мальчишка с мечом вдруг слегка успокоился - вот теперь страшный своей непонятностью релид вел себя почти как заключенный - он не смог побороть вчерашний приказ никого тут не трогать.
Паренек дежурный нервно откидывал длинную черную челку со лба, в который раз давая себе зарок сходить к цирюльнику. Меч так и остался в ножнах, да и релида он по сути не вел как заключенного, а всего лишь шагал рядом по коридору больше показывая, куда идти, нежели выполняя функции конвоя. Поместили релида в ту же самую подсобку, только на этот раз дежурный не закрыл дверь на замок, а заколотил снаружи досками, подчиняясь отданному утром приказу. Человеческий страх перед непонятным подчас принимает причудливые формы.

Скаррон продрал глаза и поскорее сел на кровати, чтоб снова не впасть в дремотное состояние. Всё, что произошло ночью, казалось дурным сном. Но измученное сознание подсказывало, что всё это было явью, как бы ему ни хотелось обратного. Ингмарка, заполняющий склад дым, дышащее ненавистью лицо Крауча, в которое так хотелось впечатать кулак, а то и что-нибудь потяжелее. И пожар...
Тревожные крики, передаваемые по цепочке вёдра и языки пламени, насмешливо пляшущие и извивающиеся в темноте не хуже разряженных в яркие струящиеся шелка танцовщиц...
Склад отстоять, конечно, не удалось. Счастье ещё, что огонь удовлетворился этой жертвой и не перекинулся на другие строения. Только вот сержант Исхэйл счастливым себя отчего-то не чувствовал. Кое-как почистив форму от сажи и копоти, что ему не очень-то удалось, Скаррон направился к столовой, находящейся в том же здании что и офицерская казарма.
Сержант постарался не обращать внимания на плац, где проходило утреннее построение. Там ему больше не бывать... А он, оказывается, уже успел привыкнуть к своей прежней службе, которую теперь приходилось оставить.
Вкуса завтрака сержант не заметил. Наскоро и не глядя покидав в рот то, что положили в тарелку, Исхэйл направился вслед за выходящим из столовой капитаном. Нужно было получить обещанную бумагу и выслушать инструкции насчёт обязанностей. А заодно спросить о судьбе так и не спасённой вчера девушки.

и Serafim

Проплакавшая полночи миледи выглядела не самым лучшим образом. Нет, ее красоту не могла заставить угаснуть ужасная каморка, в которую ее посадили, даже припухшие от слез глаза придавали ей несчастный и беспомощный вид. У любого нормального мужчины от одного взгляда на Тиерлейн появилось бы непреодолимое желание защитить девушку от всех невзгод. Но Курт, судя по всему, нормальным мужчиной не был+
- Спасибо,- еле слышно поблагодарила Тьен, ковыряя кашу ложкой. Эту страшную вещь есть ей не хотелось. Впрочем, есть ей не хотелось в принципе.
Курт неуверенно переминался с ноги на ногу, явно желая что-то сказать, но не находя слов. Миледи вела себя вполне достойно, и это вызывало уважение, но вот эти припухшие глазки. Курт никогда бы не подумал, что холодные и высокомерные ингмарки умеют плакать. Сколько бы жалости и сочувствия не вызывала в нем миледи, второй раз на одни и те же грабли он не наступил, ему вчера хватило необдуманных поступков.
- Миледи, осторожно обратился он к прекрасной пленнице, - я слышал, среди ингмаров есть целители...
Тьен отложила ложку и подняла на Курта глаза. Вопрос ее откровенно удивил.
- Есть,- коротко ответила она и добавила,- были.
Курт еще раз неуверенно потоптался на месте.
- Понимаете, Черному совсем плохо, а наш лекарь только руками разводит. Может быть вы знаете какие-нибудь лекарства, или может средство какое.
Тюремщик осекся, надежда на то, что ингмарка сможет спасти Черного, с самого начала была ничтожна мала. Но вера в чудо в людях неискоренима, а ингмары всегда ассоциировались с магией, а значит с чудесами.
Тьен едва удержалась от тяжелого вздоха. Черный+ Ей не то, чтобы было жаль этого человека, девушку просто мучила совесть. Невинный, которому она проломила голову, а потом чудом спасла от смерти. Именно чудом: что именно произошло, девушка до сих пор не могла осмыслить и дать себе четкий ответ.
Возможно, Тьен могла бы попробовать совершить чудо еще раз+ Но что будет, когда Черный очнется? И расскажет, как все было на самом деле?
- Я+ алхимик,- наконец выдавила Тиерлэйн, лихорадочно подбирая правильные слова,- и могу сделать лекарства. Но мне нужно осмотреть его.
На лице Курта отразился почти ребячий восторг, чудо происходило.
- Конечно, - выпалил он и забывшись резко выдернул из рук Тьен тарелку, поставив её прямо на пол, - я отведу вас, тут недалеко.
- Хорошо,- тихо согласилась Тьен,- веди.

и мастер

Торес заметил шедшего за ним сержанта, но положенного воинского приветствия так и не дождался, а потому не оборачиваясь дошел до своей каморки. Отпер дверь с табличкой "Торес Дайненбах" и зашел внутрь, оставив дверь открытой.
Через несколько секунд в дверном проёме появился силуэт сержанта. Правый кулак взметнулся вверх, и Скаррон замер, ожидая приказаний капитана.
Капитан прореагировал на приветствие так же молча.
- Господин капитан, сержант Исхэйл по вашему приказанию прибыл.
- Садитесь, - Торес кивнул на стул напротив своего стола и достал стопку бумаг.
- Это ваш пропуск, - первым на гладкую полированную поверхность стола лег маленький листок бумаги с затейливыми вензелями и печатью капитана.
Сержант уселся напротив Тореса и взял в руки листок. Теперь он мог выходить за территорию гарнизона и свободно ходить по городу. Можно было наконец навестить бывшего кладовщика и задать ему парочку интересных вопросов.
- Это список того, что необходимо купить на склад в первую очередь, - капитан положил перед Исхэйлом второй листок, - но прежде необходимо склад отремонтировать. Отправляйтесь на лесопилку и договоритесь с хозяином о поставке бруса и досок. Лесопилка на юге от ворот Герканда в двух часах ходьбы. Здесь указаны цены на лес, которые устроят гарнизон.
Третий листок был исписан едва ли до половины, но там стояли цифры количества золотых монет, которые сержанту дозволялось заплатить за брус и доски.
- И последнее, для ремонтных работ на складе вам разрешено взять не более трех солдат из гарнизона.
- Господин капитан, разрешите обратиться?
Возможно, это звучало несколько не так, как обычно, учитывая, что Скаррон не стоял перед Торесом навытяжку, а сидел напротив. И тем не менее сержант счёл, что начать свой вопрос надо именно так.
- Разрешаю, - Торес с выражение безразличия на лице переложил бумаги из одной стопки в другую.
- Вы не знаете, что случилось с той девушкой, ингмаркой?
Воспоминание больно отдалось в душе молодого человека. У него так и не получилось ей помочь... Впрочем, была и другая боль, вполне осязаемая - лицо до сих пор помнило знакомство с кулаком Крауча. И Скаррон мечтал со временем отдать долг. С процентами.
Рука капитана замерла над поверхностью стола так и не дотянувшись до очередного листка, на мгновение сержанту могло показаться, что Торес испытывает невыносимую муку, но тут же лицо старого вояки снова стало бесстрастным.
- Зачем вам это, Исхэйл?
- Мне не безразлична её судьба. И я допускаю, что она не виновна в том, что ей предъявил лейтенант Крауч.
Столько презрения на лице капитана Скаррон не видел еще никогда.
- И что же ей предъявил лейтенант Крауч? И раз вы были не согласны, что заставило вас бросить её одну на складе, что несчастная дева чуть себя не спалила?
Лицо сержанта закаменело, на нём теперь не отражалось никаких эмоций.
- Приказ старшего по званию. А лейтенант обвинил её в краже в замке барона.
- Приказ, - эхом повторил Торес и встал со своего стула, - вы свободны.
- Есть, - коротко откликнулся сержант, голос был глуше обычного. Плевать! Кулак вверх, резкий разворот на каблуках, несколько шагов к двери. Сдержаться, сдержаться и не садануть ей в дверную коробку со всей силы! И дури. Взгляд вперёд, только вперёд, как по узкой трубе, приставленной к лицу. До хруса сжатые зубы, боль в стиснутых кулаках...
Шаг по плацу, ещё шаг, и ещё... Слушай стук шагов, только его... Кулак с громким хлопком врезался в подставленную ладонь. А мог бы врезаться в стену, окажись она поблизости.

С Месс)

Второе утро в Герканде началось ничуть ни лучше, чем первое. Всю ночь проворочившись на жесткой лежанке и лишь только под утро забывшись беспокойным сном, Лукас явно был не в духе. В который раз проклиная на чем свет стоит этот город, он с трудом заставил себя встать с нар, решив не дожидаться ругани охранника, и теперь переминался с ноги на ногу, стоя рядом с Аластором. Как и правильно говорил последний, юноше предстоял разговор с дознавателем. И нелегкий, судя по его мрачному виду.
- «И чего мне ему сказать-то? Врать у меня плохо получается. От правды лучше не станет,» - размышлял Сегре, ожидая указаний.
Старик Грэм и Аластор обменялись понимающими гримасами и молодой человек по прозвищу "циркач", взяв хозяйственный инвентарь, покинул помещение. А вслед за ним ушел и тюремщик, оставив Лукаса наедине с прелой соломой, запахом плесени и назойливым попискиванием крыс.
Растерянно посмотрев на захлопнувшуюся прямо перед его носом дверь в камеру, юноша пожал плечами и вновь сел на свою лежанку. Прислушавшись, однако не услышав ничего более подозрительного, чем шуршание грызунов, он вытащил из-за пазухи измятые бумаги, купчую на дом Парсивала. Бережно разгладив листы, Лукас провел пальцем по уже немного выцветшим гербам.
- Узнала бы моя мать, что я тут натворил, - тяжело вздохнув, он аккуратно свернул документы и засунул их обратно за пазуху, не дожидаясь того, когда в коридоре раздадутся шаги тюремщика.
Эти шаги не заставили себя долго ждать. Старик кряхтя, отдуваясь и поминая гарпий и горгулей из сказок, которые неприменно должны были съесть печень нерадивой кухарки, внес в большую залу с тюремными камерами тарелку с чем-то дымящимся. До Лукаса мгновенно долетел запах вареной чечевицы и гороха.
- Вот, твой завтрак, паря, - Грэм просунул тарелку в специально приспособленное для этого окошечко в решетке камеры.
- Спасибо, - вежливо ответил Сегре и, поторопившись схватить завтрак, чуть не уронил горячую тарелку на пол, - Ой!
Поставив миску на пол и дуя на обожженные пальцы, он спросил у Грэма:
- А когда меня отведут к дознавателю?
- Как позавтракаешь, так сразу, - ответил Грэм, не смотря на кажущуюся очевидность виновности Лукаса, никакой непрязни к "преступнику" тюремщик не испытывал. каким бы странным это не казалось со стороны, но он почти ко всем своим сидельцам относился как к детям.
Кивнув, парень подхватил тарелку и присев на нары, быстро застучал ложкой. Тюремная еда не отличалась сытностью и вкусом, а уж тем более, не шла ни в какое сравнение со стряпней Грэни, но выбирать юноше не приходилось. Быстро расправившись с недосоленной чечевицей, Лукас нехотя вернулся к двери.
- Идем, - кивнул Грэм и зазвенел ключами, - советовать тебе ничего не буду, только одно скажу, не вздумай врать. Дознавателя не зря зовут мозговедом и душеглядом, не знаю, конечно, что в душе можно видеть, чай не книжка тебе какая, но вранье он чует за версту.
Старик пыхтя и кряхтя, отодвинул решетку, выпуская юношу наружу. Хотя до "наружи" и тем более до свободы Сегре было ох, как далеко. Всего лишь еще один переход по запутанному лабиринту коридоров, которые на мгновение выплывали из темноты, озаренные светом пугливого и трепещущего пламени факела, и снова скрывались во мраке. Идти оказалось не так далеко. Грэм осторожно и словно испуганно постучался в дверь и сообщил, что привел арестованного, доставленного вчера. Дождался короткого "входите" и распахнул дверь.

с разрешения мастера

Это утро, по крайней мере, настало для Шони в более-менее человеческих условиях. Жизнь, кажется, налаживалась. Вчера же выдалось… Интересное было вчера. Особенно вечер. Восьмой наследник потянулся, встал и начал неспешно одеваться. С некоторым сожалением потёр пятна копоти на рукавах.
Приём у барона удался. Почти. По крайней мере, проникнуть туда особого труда не составило. Солдафонам настолько набило оскомину обилие знатных и просто важных персон, что десятком знатных больше, десятком меньше – лишь бы не зудели, перечисляя свои титулы и заслуги.
"Неплохо. Весьма неплохо", - размышлял Шони, разглядывая внутреннее убранство залы, - " конечно, всё слишком аляповато, явный перегруз мелочами, но что-то в этом есть".
Гости сплетничали, что-то обсуждали, и с нетерпением поглядывали в сторону стола. На сцене же выступали артисты. Шони отчего-то порадовало, что танцовщица, на которую он засмотрелся на рынке, тоже здесь. А вот сам хозяин поместья вызвал скорее брезгливость. Толстый, какой-то сальный, он всё пытался держать под руку одетую в платье цвета пламени ингмарку, напрочь игнорируя остальных гостей.
- Ах. Так вы приглашены прямо из Лангеса? Потрясающе. – трещала над ухом у Шони какая-то дама. – Наверно, долгий путь проделали?
Шони рассеяно кивнул.
- Да, очень.
- А вы слыхали, что ваш сосед уморил свою жену голодом? Говорят, запер в кладовке и …
- Какой именно из соседей? У нас их несколько, - не подумав ляпнул Шони, за что тут же поплатился.
- Да вы что! Неужто это входит в моду? Какой кошмар! Надо рассказать Мелани. Она обожает подобные истории. Представляете, когда её зеленщик оказался внебрачным сыном…
Через несколько минут Шони пришло в голову, что смертная казнь за убийство этой тётки – не такая уж и высокая цена. Но тут к счастью, начался банкет.
Постепенно обстановка становилась всё непринуждённей. Куда-то исчез хозяин имения и виновница торжества. Гости разбрелись. Шони решил последовать их примеру и "осмотреть дом".
К тому моменту как он остановился перед очередным украшающим стену произведением искусства, его куртка стала несколько тяжелее.
Исключительно благодаря давней привычке следить за происходящим хоть краем глаза, Шони отметил, что ослепительно улыбающаяся ингмарка чересчур торопливо покидает зал. Может и не стоило обращать на это внимания, мало ли по какой причине дамочка торопится, но человек в сером плаще, следовавший буквально по пятам гостьи заставил насторожиться. Что-то затевалось.

Ночной пожар спутал все планы. Гостей попросили удалиться. С точки зрения Шони вряд ли барон так пёкся о благополучии всей этой толпы, тем более что пожар был не в самом особняке и даже не рядом. А значит, горело что-то весьма ценное или имеющее какое-то значения для барона. Поэтому восьмой наследник всеми правдами и неправдами решил остаться и выяснить, что горит и, главное, какую пользу для себя из этого можно извлечь.
К сожалению, арбалетчики оказались непреодолимой преградой на пути к горящему зданию. Зато весьма оригинальный способ тушения пожара, небольшой мордобой, невесть откуда взявшееся пламя и, главное, женщина, которую вынесли из здания, лишь убедили Шони, что всё не так чисто с этим пожаром.
В общем, Шони увидел достаточно, чтоб заинтересоваться и решил попробовать узнать подоплёку происходящего. Ради этого он даже предложил свою помощь в тушении пожара как "бывший офицер и просто благородный человек". Помощь приняли, но вот узнать что-либо, равно как и остаться на ночь не удалось ни в доме барона, ни в казарме. Однако заночевать хоть где ни будь было необходимо. Оставался лишь постоялый двор.
- Постоялый двор "Постоял и пошёл", - пробормотал он, убедившись, что наличности в его карманах не прибавилось. - Ладно, попробую.
Как и ожидалось, цена, названная Арчибальдом, значительно превышала содержимое кошелька Шони, а доплачивать стыренным в особняке барона было глупо. Искать же коллекционера на ночь глядя и подавно было бессмысленно. Бывший медвежатник, скорее всего, ночью никого к себе в дом не пустит. Особенно таких вот "старых знакомых". К счастью с хозяином постоялого двора удалось договориться, что два золотых он получит сейчас как задаток, а остальное завтра, после того как Лангес получит долг со своего старого знакомца.
И вот это завтра настало. Теперь Шони предстояло отыскать на рынке антикварную лавочку, которую держал бывший медвежатник и долго и нудно торговаться с ним за каждую безделушку из баронского особняка. А ещё Шони не давала покоя тайна, краешек которой он ухватил накануне.

Вместе с Машей, конечно

Словно чужая рука полезла за пазуху, Скаррон на секунду прикрыл глаза, глубоко вздохнул... Пальцы безошибочно нашли нужную бумагу, развернули и продемонстрировали стоявшим у ворот гарнизона солдатам. Левая рука с удовольствием охватила эфес меча, пальцы улеглись в предназначенные им углубления на рукояти. Сержант охотно взялся бы за меч и правой, но решил, что незачем смущать солдат таким недвусмысленным жестом.
Солдат на воротах с неподдельным интересом прочитал каждую буковку на пропуске сержанта и вернул бумагу обратно.
- Проходите.
Ну вот, скатертью дорожка. Пальцы неспешно поглаживали оголовок эфеса, это немного успокаивало, и Скаррон начал поглядывать по сторонам.
Вот проплыла мимо громада собора, и губы невольно тронула улыбка. Как же старался неведомый архитектор, вкладывая всю душу в своё детище, куда потом люди будут приходить молиться и открывать свои души Близнецам, как он открыл всем, кто наслаждался теперь его творением. Из раскрытых дверей собора лилась монотонная музыка и пение церковного хора – там шла утренняя служба. Может, в какое другое время Скаррон и завернул бы в собор, хотя он в таких случаях предпочитал уединение. Но сейчас идти туда резко не хотелось, не смотря на то, что народу на службе наверняка было совсем немного. Да и дело есть дело, ему ещё на лесопилку топать.
Собор сменила главная площадь, за которой виднелось здание библиотеки. И тоже притянуло к себе взгляд, но уже не красотой, а улыбка стала насмешливой. При взгляде на обитель знаний тут же напрашивалось сравнение с собором – библиотеку явно пытались построить в том же стиле. Только вот сравнение выходило не в пользу последней. Не было в ней той души, гармонии, которыми так и дышал храм, а без этого бестолковое нагромождение украшений только портило здание.
Но вот впереди замаячил трактир «Три кабана», и сержант свернул в жилые кварталы. Мысли вновь стали мрачными и невесёлыми, а улыбка вовсе сползла с подправленного прошлой ночью лица Скаррона.
Найти дом бывшего кладовщика оказалось не трудно. Это была покосившаяся лачуга, которая, казалось, вот-вот развалится на части. Дом устал и наклонился на бок, чтобы отдохнуть. Маленький дворик опаясывал забор из штакетника, серого и изъеденного временем, дождями и ветром. В заборе были проломы, похоже, что врезалась проезжающая мимо телега в этот забор а его потом так никто и не поправил. Фундамент у дома если и был, то давно ушел в землю, ровно как и крыльцо. Входная дверь висела на петлях и протяжно поскрипывала от малейшего дуновение ветерка, как старушка, ворчащая на вечные сквозняки, от которых можно простудится. Высота дверного проема была такой, что рослый сержант мог войти внутрь, только сильно наклонив голову.
Но вопреки общему запущенному виду, трава во дворе была скошена и заботливо собрана в аккуратные стопки. Скосили её, должно быть вчера или сегодня утром, она еще не успела увять и распространяла во дворе сладковатый аромат луговых трав.
Общая картина ветхости и запустения шевельнула в душе Скаррона некое подобие жалости. Мотнув головой, словно отгоняя навязчивую мысль, сержант коротко постучал в незапертую дверь.
Старческие ноги уже не так легки и быстры, да и некуда уже торопиться. Еще день, месяц, год и поплывет душа в царство Кастора. Это молодые торопятся жить, бегают, суетятся как пчелы над красивым цветком, собирая нектар, не думая о том, что завтра будет новый день и чтобы жить понадобится снова собирать нектар. И послезавтра и на следующий день и вот уже меркнут краски лета и работа становится в тягость.
Но пока на сердце весна, можно любоваться прекрасным цветком и любить эту жизнь. Как непременно любил её Скаррон, в бесконечном круговороте дней забывая любоваться простыми и вечно прекрасными мгновениями.
В этом же доме давно воцарилась зима, осела инеем на некогда черные волосы хозяев, согнула спины, будто они пытались защититься от холодного ветра, и навсегда превратила их голоса в хриплый говор простуды.
- Кто там, - донеслось из-за двери старческое кряхтение как раз в тот момент, когда сержант уже засобирался уходить, не надеясь застать хозяев дома.
Сгорбленная женщина, закутанная в теплую шаль и не смотря на жару и палящее солнце, одевшая зимние сапоги, пыталась рассмотреть Скаррона, щурясь и моргая.
- Сержант гарнизона Герканда Скаррон Исхэйл, - представился незваный гость. Поздороваться он забыл, что вполне объяснялось его теперешним состоянием. - У меня есть сведения, что здесь проживает прежний кладовщик гарнизона, ныне уволившийся. Могу я его видеть?
- Рей, - проскрежетала женщина - Рей, иди сюда, к тебе пришли.
Хозяин дома шел к двери так же медленно как и хозяйка и когда он появился за её спиной, Скаррон услышал:
- Герда, иди суши сухари, чешуйчатые рабы ингмаров перешли границу, течет-течет мертвая вода в подземное царство.
- Пришли к тебе говорю, - повернулась к нему хозяйка, сержант говорит, знаешь такого?
- Нет, не знаю, - проскрипел старик и отвернулся.
- Уважаемый Рейнар, - чуть повысил голос Скаррон, - вы были моим предшественником по должности в гарнизоне. И я имею к вам несколько вопросов.
"А капитан-то был прав, кажется, этот старичок иногда бывает не в себе. Хорошо б, что б это было только иногда..."

4 странницы флуда в ночи!

- Ну что же, мессир Аластор Воул де Падуи, вот ты и на свободе, - довольно крякнул парень и уперев руки в бока с видом Завоевателя огляделся поверх голов суетящегося туда-сюда городского люда. - Верно, маман говорила, что я родился в рубашке. Всего сутки назад мне светила каторга, а уже сегодня я тайно служу на благо Герканда, - Аластор приосанился, стараясь выглядеть орлом, для которого даже метла, вовсе не метла, а рыцарский меч, врученный со всеми королевскими почестями.
К его сожалению окружающие не особенно оценили его бравый вид. И более того, кто-то даже толкнул его в бок и немилосердно отдавил носок.
- Эй, смотри куда прешь, челядь! - возмутился было Аластор, но тут, почувствовал, как что-то дернулось в кармане его штанов. Кто-то слева резко рванул прочь. Аластор инстинктивно подался назад, и в последний успел схватить вора за локоть, дернув его на себя. Промелькнуло испуганное веснушчатое и слегка чумазое лицо.
- Ах, ты, подлец, - Аластор прижал к себе трепыхающегося мальчугана. - Вора поймал, граждане! - торжественно заявил парень, широко улыбаясь. – Чуток, было, кошель не утащил, паскудник, - Аластор сунул руку за пазуху пареньку и к своей радости действительно обнаружил там худосочный кошель из бычьего пузыря.
- Слава Кастору, успел поймать, а то бы меня Моя потом на чурочки распилила, - продолжал сокрушаться Аластор, зажимая рот ребенку, и ковыляя к переулку. Впрочем, опасаться ему было нечего. Симпатии прохожих были целиком на его стороне. Кому-то уже подрезали кошель, а у кого-то у жены тоже был характер не сахар. Так что никто даже не обратил внимание на казенную метлу и на подозрительный вид самого Аластора.
Уже скрывшись в переулке он наконец решился отпустить ребенка, который тут же с размаху дал ему локтем в бок.
- Ой, блин, больно! - взвыл Аластор.
- Вы проходимец! - взвизгнул тоненький голосок. - Я ничего у вас не крала!
"Девчонка?" - морщась от боли, удивился Трюкач, а вслух лишь ехидно произнёс:
- А нечего было пытаться! С твоей дилетантской техникой не удивительно, что ты успела своровать лишь этот кошелек, - он ещё раз криво улыбнулся, подбрасывая кошель на руке.
- Отдайте! Это мой собственный! - едва не плача пропищала она. - У вас в кармане вообще ветер в кармане. Если бы сразу заметила Грэмовскую метлу, то поняла что вы заключенный, который дворы мести послан, и ни шиша у вас нет.
- Стало быть, старичка Грэма знаешь, малышка? - с интересом уставился на неё Аластор. Девочка вопреки чумазому личику, вовсе не выглядела бездомной. Аккуратная рубашечка, заправленная в короткие штаны на шнуровке. Коротко стриженые волосы, несмотря на несколько соломинок и веточек, запутавшихся в волосах, тем не менее, были свежевымыты. Да и пара синяков на коленках, лишь следствие детских игр, а не последствия уличной жизни.
- Дядька Грэм иногда меня заставляет дворик мести, - шмыгнув носом, произнесла девочка, жадно следя за каждым скачком кошеля в руках Аластора. - А за это он потом мне разрешает в кабинет дознавателя заглянуть, - гордо добавила она.
- Стало быть, нравиться на его кунсткамеру смотреть? - усмехнулся Аластор. - А воруешь тоже, потому что нравиться, а?
- Нет, нет, нет, - отчаянно замотала девочка головой, словно это могло сделать её слова более правдивыми. - Просто вы стояли с таким лицом богатого остолопа, которого обчистить в раз. Вот я и не удержалась, - потупилась девочка, сейчас она выглядела как нашкодившая ученица перед строгим учителем.
"Мдяя, я-то рассчитывал на профессионального проныру, а клюнула эта малявка" Аластор почесал затылок. "Ну, на безрыбье..."
- Эй, козявка? Тебя как звать-то? - Аластор поманил девочку пальцем к себе.
- Юка, - заявила та, громко хлюпнув носом. - А вы моей маме ничего не скажете?
- Да не скажу, - отмахнулся Аластор. - И даже кошель тебе твой верну.
- Правда, правда?
- Да только сначала выполнишь одно поручение....


Аластор битый час слонялся по площади с метлой, делая вялые движения с трудом подходящие под описание «мести». Зато его шея и уши буквально вздулись от притока крови, находясь в постоянном движении. Он улавливал любой слух, любую сплетню. Начиная от повышения налогов и неурожае в Западной Чети, и кончая тем к чьей жене вчера наведывался некий Пьер Жакуй. Причем варьировались не только имена, но и их общее количество. В конце концов одна торговка громогласно заявила что как раз таки наоборот, группа чьих-то там жен наведалась к онному Пьеру Жакую, и теперь онный Жакуи более ни к кому не наведается.
Аластор вместе со всеми посокрушался над судьбой бедного Жакуя, и воспользовавшись перерывом в дебатах и услужливо подсунул историю с убийством в на постоялом дворе. Дебаты тут же вспыхнули с новой силой.
Аластор едва поспевал укладывать полученную информацию аккуратными штабелями в своей голове, в это время высказывались всё новые и новые невероятные версии.
Только парочка имела хоть какие-то привязки к реальности. Но и те исключали какой-либо мотив у ингмарки убивать того мужчину.
Аластор едва подавил зевок, уже потеряв интерес к общему гвалту, когда в толпе появился запыхавшийся шорник.
- Ребята! Не поверите! Вчера ночью склад сгорел возле бараков! - радостно возвестил он.
"Очередной праздный зевака, которому почему-то приятно, что у соседа корова сдохла " Аластор без особой приязни посмотрел на шорника, который взахлеб рассказывал о пожаре.
- А пламя там, я говорю, ажно выше крыши. Никак сам Полукс с неба молнию послал нам грешным в назидание! - продолжал захлебываться рассказом шорник.
- А сам-то видел? - язвительно улыбаясь, спросил Аластор.
- Нет! Дома я спал! - отмахнулся шорник. Другие тоже зашикали на Аластора дескать не мешай.
"Цена тебе сказитель деревянный дукат" фыркнул про себя Аластор. Слоняться на рынке уже не было смысла, шорник вряд ли что-то знал. А точнее сам уже услышал эту историю, перевранную кем-то, так что в купе с его прикрасом всё могло звучать совсем по-другому.
Конечно, Аластору совершенно не было дела до сгоревшего склада, который, скорее всего, подпалили сами стражи, перепив сладкой браги, но времени всё равно был целый мешок, потому закинув его за спину, Аластор беззаботно зашагал в сторону казарм.

Когда Аластор подошёл к воротам гарнизона его ждал неприятный сюрприз. Неприятным было наличие в воротах ребят из городской стражи, которые очень «вежливо» послали Ала идти куда подальше. И как Аластор не вытягивал шею, и не старался продолжить светский диалог, ему так и не удалось ничего узнать, ни тем более увидеть самого склада.
Похоже, для городка размером с Герканд, событие подобное пожару было, в самом деле, чем-то примечательным раз ему придавали столь мистическое значение.
- А вот и я! – раздалась уже знакомая радостная трель девичьего голоска.
Трюкач обернулся и увидел Юку сидящею на дождевой бочке и старательно вылизывающею свои пальцы от чего-то липкого.
- Мне, казалось, я тебя послал добывать информацию, а не ворованным медом лакомиться? - нахмурился Аластор.
- А я вот проголодаться успела, - обиженно завыла девочка. - И между прочим я тебя на рынке всё это время. Чего это ты тут делаешь?
- Да вот любуюсь вашей местной достопримечательностью, - фыркнул парень. – Называется сгоревший склад. Да только оказывается, к нему по предварительной записи пускают….
- Ой, а вправду что по нему Полукс молнией шарахнул! - Юка счастливо пискнула, как и всякий ребенок больше пораженная некоей таинственной силой, нежели обеспокоенная последствиями.
- Вряд ли это Полукс, и вряд ли магией. Если только это не происки зеленного змия охмурившего нашу доблестную стражу, - от Аластора прямо таки пахнула скепсисом.
- Так ты была в таверне? На том постоялом дворе? – обратился он к девочке
- Аха, - кивнула Юка, совершенно не глядя на Ала, сосредоточенная лишь на том, чтобы выковырять остатки мёда из под ногтей. - Это постоялый двор Арчибальда. Неприятный дядька, как-то он поймал меня за тем, что я с его бочок обода таскала....
- Юка, - нахмурился Аластор.
- А ну да, короче, тип он пренеприятный, его страсть как репутация его заведения беспокоит. У него даже кот на пороге должен самый жирный сидеть, я помниться этого Кота за хвост ....
- Хммм....
- А ну да, - Юка вытащила откуда-то сучковатую палочку и ножик, с азартом принялась строгать её. - Правда, ингмарку принимал его сын. Но он тоже весь в папочку. Ради этого, как его... престижа заведения убить может. А правда что у ингмарок три глаза?
- Если перестанешь отвлекаться по сторонам, то я тебе даже её покажу, - не выдержал Аластор.
- Правда-правда? Ты мне даже кошель не вернул! - заскулила девочка. - Ну ладно, а ещё там была служанка Луиза. Но она Арчибальда до жути боится. Потому что он людоед! Нет, правда мне мама говорила!
- Тогда остаются Арчибальд и его сын..., - вслух подумал Ал. - Судя по всему, к ним просто так не подъедешь. Для них честь заведения превыше всего.
- А ты мне, правда, ингмарку покажешь? - Юка настойчиво дернула Аластора за рукав, привлекая его внимание. Ал, рассеяно кивнул и вытащил из нагрудного кармана кошель девочки. - Держи и больше не кради не у кого.
- Не буду, - улыбнулась та. - А этот Арчибальдов сын к моей сестре бегает по вечерам, - внезапно серъезно произнесла Юка. – Ему отец запрещает, но он всё равно к ней бегает. К моей сестре много кто бегает. Зато мы за дом платить можем, - девочка не по-детски тяжело вздохнула. – Когда я вырасту, я тоже ей буду помогать…
Аластор на миг опешил, а затем тяжело сглотнул. Он тихонько отступил на шаг назад, и растворился в полумраке переулка.
«Чёрт! Что с этим городом?» Аластор быстро шагал в сторону тюрьмы. Каким-то чудом он не забыл прихватить метлу. На сегодня ему приключений хватило с головой. Он даже не помнил, что пробурчал Грэму, плюхаясь на нары. Только краем глаза он заметил, что Лукаса в камере ещё нет.

С Мессалиной

Идти снова пришлось почти через все здание тюрьмы. Раненного тюремщика разместили в одной из комнат административного крыла, прямо напротив двери в кабинет дознавателя. Когда Тьен переступила порог помещение, ей в нос ударил отвратительный смрад запекшейся крови. Черный лежал на низеньком диванчике слева от входа и кроме этого лежака в комнате было еще три стула и одно из многочисленных тропических растений, которые так любит Дознаватель в большущем горшке.
- Пациент?- деловито спросила Тьен, подражая тону врачей.
Черный отреагировал на это слабым стоном, а Курт шепнул откуда-то из-за спины миледи.- Совсем плох.
- Мне... надо осмотреть его,- не то спросила, не то утвердила Тиерлейн.
Подойдя к Черному, девушка опустилась перед ним на колени и приложила палец к шее, послушала сердце, осторожно подняла одно веко и опустила.
- Состояние тяжелое,- заключила ингмарка, поднимаясь на ноги.
Возможно, стоило потянуть время и попробовать использовать общий укрепляющий отвар и ускоряющий заживление ран. Тьен толком не была уверена, получится ли у нее что-нибудь, но и отказываться было уже слишком поздно.
- Я продиктую вам ингредиенты,- Тьен повернулась к Курту,- запишите их и принисите. Желательно быстрее. Я сделаю для него несколько отваров... и пасту. Это должно помочь.
Курт лихорадочно закивал и рванулся к кабинету Дознавателя, через минуту он вернулся с листком, пером и чернильницей.
Загибая пальцы, Тьен перечислила все, что ей было нужно. Некоторые заковыристые названия трав она повторила по нескольку раз, чтобы Курт все записал правильно.
- Еще мне нужны три кастрюли и источник огня. Камин или простая горелка подойдут.
Курт кивал и записывал.- Я все достану, миледи. А пока побудете здесь, хорошо. Тюремщик оставил миледи в комнате и запер её снаружи. Удивительная беспечность для заведения, где содержатся преступники, но попробуйте держать взаперти двух человек, ингмарку и её релида, когда из четырех тюремщиков один совсем юнец, один старик и еще один находится между жизнью и смертью.
Курт кивал и записывал.- Я все достану, миледи. А пока побудете здесь, хорошо.Тюремщик оставил миледи в комнате и запер её снаружи. Удивительная беспечность для заведения, где содержатся преступники, но попробуйте держать взаперти двух человек, ингмарку и её релида, когда из четырех тюремщиков один совсем юнец, один старик и еще один находится между жизнью и смертью.

Рынок открылся. Ветер трепал тканые полосатые навесы, под которыми бойкие торговцы уже разложили извлечённый из недр складов товар. Собственно, палатки и лепились к самим складам. Отдельными рядами шли палатки тех, кто своего склада не имел. А уж всякие торговцы зеленью, молоком и прочей снедью довольствовались дощатыми прилавками, а то и вовсе расставляли свой товар на земле в корзинах. Бойко сновали разносчики, предлагая пирожки и морс.
Лавка Сварта нашлась не сразу. Торговцы прежде чем указать Шони дорогу настойчиво предлагали свой товар, недоумевая, что нужно молодому человеку у этого любителя старого хлама.
Сварт стоял прислонившись к опоре навеса и лениво жевал хлеб с немаленьким куском мяса. Несведущий человек мог предположить, что в молодости антиквар был военным, или моряком, или путешественником, что и немудрено. Высокий, осанистый, седые волосы коротко острижены. Морщины, избороздившие лицо придавали ему жёсткое выражение.
"Да никак у него брюшко намечается, от спокойной-то жизни," – подумал Шони. Впрочем, ему и в голову не пришло приветствовать Сварта именно этой фразой. О том, насколько силён бывалый медвежатник, ходили легенды. Говорили, что, однажды не успевая вскрыть тайник в письменном столе какого-то купца до возвращения хозяина, он просто унёс стол с собой. А после вернул уже опустошенным.
- Гляжу, жизнь респектабельного горожанина пошла тебе на пользу?
- О, да ко мне никак паломничество? Так и ломитесь, кто ни попадя, - Сварт пристально взглянул на Шони.
- И кто же к тебе ломился? – ответ Шони и так знал, но уточнить не мешало.
- Да кореш твой, Подстава, - во взгляде Сварта мелькнуло подозрение, – он сказывал, что с тобой несчастье приключилось. А что это ты выспрашиваешь?
- Так, интересуюсь, куда делась моя доля того товара, что тебе с ним пришёл.
- Вот уж не знаю, - Сварт пожал плечами, - догонишь другана своего – спросишь.
- И где он сейчас? – Шони уже понял, что доли за статуэтку ему не видать, как, впрочем, и Подставу, который, наверняка, уже далеко от города.
- Адреса не оставлял. – равнодушно буркнул антиквар, - тебе-то чего надо?
- Денег.
- В долг не даю, - развёл руками Сварт, - всё в деле, лишнего медяка нет.
- А если не в долг? – Шони хлопнул себя по карману.
- Ну, пошли, - Сварт шагнул в сторону, приглашая Шони зайти, - такие разговоры на улице не разговаривают.
По знаку антиквара паренёк, чистивший какую-то тарелку, выскочил наружу и стал за прилавок.

И несравненный мастер)

Задержавшись на секунду перед дверью, Лукас неохотно зашел внутрь. Признаться, он боялся этого дознавателя и чувствовал себя более чем неуверенно - угрызения совести терзали его не меньше, чем неопределенность будущего.
Однако, переступив порог, юноша непроизвольно ахнул, забыв на минуту о своих тревогах. Такого странного, нет, скорее необычного кабинета он никогда не видел. Ритуальные доспехи релидов, которые он видел лишь раз в детстве на какой-то картинке, необычные цветы, буйно разросшиеся в больших кадках, какие-то банки с кем-то непонятным внутри. Пожалуй, меньше всего юношу удивил лишь шкаф с бумагами в левом углу да несколько листков на столе, исписанных ровным и аккуратным почерком. Ни разу в своей жизни деревенский юноша не видел еще таких чудес, собранных в одной комнате.
- Доброе утро, - вежливо обратился он к дознавателю, так и оставшись стоять у двери и с трудом срывая свое удивление и страх.
- Доброго, юноша, проходите, садитесь, - мозговед оторвал глаза от бумаг, не смотря на раннее утро он уже выглядел уставшим и теперь в своем каюинете, показался Лукасу намного старше. Как старая собака, с грустными глазами, вот только откусит такая собака голову и не подавится. Но быть может это всего лишь придуманный образ? Напускная строгость служителя закона?
С любопытством рассматривая хозяина кабинета, парень сел на небольшой стул. В камере дознаватель ему представлялся тучным пожилым человеком, окруженным ворохом гербовых бумаг. Поэтому мужчина хрупкого телосложения, сидевший прямо перед ним, был похож скорее на врача или ученого, случайно забредшего не на свое место. Был бы похож, если бы не глаза, не идеальная осанка..
- Меня зовут Лукас Сегрэ, - не дожидаясь вопроса уверенно сказал юноша. - Прошу прощения, что вынужден беспокоить вас в столь ранний час.
По логике, теперь должен был представится Дознаватель и Лукас поймал себя на мысли, что при нем этого человека никогда не называли по имени. Всегда только Дознаватель, мозговед или душегляд.
- Это моя работа, уж извините за пафос, - человек в коричневом костюме развел руками и не прерывая движения выхватил из чернильницы тонкое гусиное перо.
- Вы знаете, в чем вас обвиняет Парсиваль Арейнис?
Проследив взглядом за капелькой чернил, упавшей с пера, юноша неохотно кивнул.
- Думаю, что это очевидно, и, пожалуй, он в какой-то степени прав.
"Что толку скрывать правду? Я не хочу окончательно запутаться во лжи," - подумал про себя Лукас, решив честно отвечать на вопросы.
- В какой-то степени? А в какой? - на лице Дознавателя отразился неподдельный интерес.
- Нууу... Наверное в немалой, - парня немного настораживали вопросы, задаваемые исподволь. - Смотря с какой стороны на это посмотреть
- А если посмотреть с вашей стороны? - предложил служитель закона.
- Пожалуй, с моей стороны это будет выглядеть как невероятное стечение обстоятельств и моя большая глупость, - Лукас пожал плечами. - Я был вынужден так поступить.
- Вам были нужны деньги? Для этого вы залезли в тайник ростовщика? Надеялись, что хозяева вернутся с бала не скоро и пропажу ценностей заметят не сразу? - голос Дознавателя, до этого мягкий и миролюбивый вдруг стал жестким, а в глазах заплясали недобрые огоньки. "Кастор беснуется", сказала бы тетушка Лукаса.
Испуганный резкой переменой настроения душегляда, юноша на секунду замялся.
- Нет... Хотя да.. Да, я надеялся сбежать до прихода Парсиваля. Но мне самому из украденного ровным счетом ничего не требовалось, - нервно сжав кулак, Сегрэ продолжил. - Хотя это не уменьшает моей вины, знаю.
Дознаватель смотрел на Сегре очень долго, так долго, что ему показалось, будто глаза у мозговеда стали совсем черными, как две глубокие ямы, в которые Лукас вот-вот упадет.
- Что же вы украли?
"Говорить про бумаги, или нет?" - промелькнуло в сознании у юноши.
- Только то, что не принадлежит Парсивалю по праву. Фамильные драгоценности одной семьи...
- Какой семьи, - Дознаватель терял терпение, или делал вид, что терял.
- Я не знаю, могу ли вам это сказать, - Лукас окончательно запутался и от отчаянья уронил голову на руки. - Во всем виноват только я, только я..
- Не можешь говорить, значит будешь добывать нерил на рудниках, - мозговед резко встал и направился к двери, - дежурный!
- Пожождите!... - неожиданно окликнул его юноша, - хорошо, я расскажу вам как все было.

C Мессалиной
Карин ничего не ответила лекарю. Только стиснув зубы от боли попыталась проверить путы на прочность - как и следовало ожидать, безрезультатно.
- Меня будут искать, - сама не веря в свои слова, прошипела она наконец.
Нестор нахмурился.
- И кто же, позвольте спросить? Эмиссары великого королевства ингмаров? Полноте, не в этом баронатстве, и не в этом городе. Знаете, в чем проблема крошечных провинциальных городков? Здесь очень легко потеряться так, что уже никто и никогда не найдет. Я вас не пугаю, а лишь предупреждаю, чтобы у вас не возникло желания натворить больших глупостей. Хватит с нас одного сгоревшего до тла здания. И пока вы представляете столь явную угрозу, вы не покинете пределов резиденции, даже если понадобится весь гарнизон Герканда, чтобы защитить от вас этот город.
Карин бросила на доктора испепеляющий взгляд, сожалея о том, что не может бросить ничего более огнеопасного.
- Да бросьте вы... - попыталась произнести она со всей иронией, на какую только была способна, - Всем понятно для чего я здесь и почему я связана. Опасна я только для самой себя...
Лекарь наклонил голову набок.
- Здесь вы правы только отчасти. Вас боятся даже сильнее, чем обычный человек, боится обычного, если можно так выразится, ингмара. И это если учесть, что ваше участие во вчерашнем пожаре держится в большом секрете. А здесь вы не для того, чтобы, - Нестор наигранно кашлянул, - кхе-кхе стать наложницей барона, иначе бы ваше пробуждение встретил не я.
Карин удивленно уставилась на лекаря. Такого поворота событий она ну никак не ожидала, учитывая, что вчера барон недвусмысленно дал ей знать о своих намерениях.
- Тогда не будете ли вы так любезны объяснить мне, для чего же я по-прежнему нахожусь здесь?
- Я объяснял вам, - невозмутимо ответил Нестор, - но вы были чересчур увлечены попытками разорвать веревки. Вы здесь на лечении, а связаны ради собственной безопасности. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вчера вы пытались окончить жизнь самоубийством. И ваше поведение этим утром лишь укрепило меня в правильности принятого решения по ограничению ваших передвижений.
- Вы ведь не альтруист, так? - вновь вернула себе свою самоуверенность Карин, - Ваши услуги стоят денег? Так для чего же барону тратиться на меня? К тому же, если я не ошибаюсь, меня принародно обвинили в воровстве. А воровке меcто в тюрьме, никак не на баронском ложе...
- Принародно? В воровстве? - удивился лекарь, похоже, вполне искренне.
- А как бы он иначе объяснил вооруженную погоню за своей гостьей? - В душе Карин начинала надеяться на благоприятный исход дела. Кажется, барон сменил вчерашний повод на новый, не менее экстравагантный. Итак, Карин отныне буйно помешанная. Вероятно вчера на приеме хватила лишку и помчалась ни с того ни с сего поджигать казенные строения.
А барон тут конечно е пострадавший. Но настолько всемилостив, то решил позаботиться о полоумной. Приласкать, приголубить... Да как бы не так!
Нестор замолчал и задумался и впервые за все время разговора вышел из положения застывшей статуи и потянулся вниз, достав откуда-то из под кровати Карин сумку. Долго шарил там рукой и наконец извлек на свет темно-синий флакон с пробкой- кристаллом. Откупорил и комната наполнилась резким ароматом камфорного масла.
- Эта мазь, поможет быстрее заживить ожоги, - похоже, лекарь не собирался продолжать разговор о странностях хозяина Герканда, - я могу натереть вас сам или позвать служанку а может быть мне позвать вашего слугу?
Девушка тяжело вздохнула и отвернулась к окну.
- Слугу, - произнесла она как можно более раздосадованным голосом. Похоже здесь нет ни одного человека, кто мог бы ей помочь. Человека нет, но есть рели. Её верный релид.
- Хорошо, - донесся до дочери клана Рин голос лекаря, - сейчас его пришлют.
Ушел Нестор так тихо, что миледи услышала только стук закрывшейся двери.

В дверь деликатно постучали и тут же приоткрыли. В образовавшейся щели блеснул чей-то глаз.
- Уже не нужно, свободен, - отреагировал на несмелого посетителя мозговед.
В ответ дверь открыла шире и показалась голова щербатого тюремщика. Он бледнел, краснел и как рыба открывал и закрывал рот.
- Ты что-то хотел, Курт? – служитель закона сел в полоборота, было очень странно видеть, как уверенный, даже иногда грозный тюремщик, так странно реагирует на этого тщедушного человека в темном костюме.
- Вот, тут, - тюремщик протянул руку с исписанным листком, и даже невооруженным взглядом было видно, как она дрожит, - я бы хотел…
Дознаватель встал и подошел к двери, переступить через порог тюремщик так и не решился.
- Это список лекарственных растений. Нестор пришел? Почему мне не сказали?
- Это не Нестор, - даже не сказал, почти пролепетал Курт, - это миледи… она сказала, что может помочь.
Теперь побледнел уже сам мозговед. Рука с листком сжалась в кулак и Лукас услышал хруст пергамента. Курт втянул голову в плечи и сделал шаг назад.
- Вы хотите сказать, что миледи покинула свои…апартаменты и сейчас находится в комнате для гостей?
Тюремщик низко опустил голову и кивнул, видимо, на большее у него не хватило смелости.
- А вам не пришло в голову, что самовольно выпускать содержащуюся под арестом – должностное преступление? И что, скажите мне, помешает ей сбежать, пока вы тут бегаете в поисках трав? – голос Дознавателя звенел, постепенно возвышаясь и с каждой новой вершиной, Курт вжимал голову в плечи все сильнее и сильнее. И дело было не в испуге, что-то несоизмеримо более сильное давило на тюремщика, что-то находящееся за гранью человеческих возможностей. Лукасу даже на мгновение показалось, что это магия, но он тут же прогнал эту мысль. Магией владеют только ингмары.
- Я не думаю, что миледи сбежит…
- Я бы не был столь уверен, - ответил Дознаватель и напряжение, давящее на тюремщика ослабло. Прямо на глазах у Лукаса он разогнул спину и распрямил плечи.
- Черный, - неуверенно заговорил Курт.
- Да, я знаю, хорошо, я достану то, что смогу, - мозговед сменил гнев на милость так же быстро, как до этого пришел в ярость.
- А вот это, - Дознаватель вернулся к столу и быстро написал на обрывке пергамента три слова, - возьмете у Нестора. И пусть Грэм присмотрит за миледи, пока вы будете ходить.
Курт словно весь обмяк и чуть ли не сполз по дверному косяку на пол. Потом, не говоря ни слова, схватил листок и исчез.

и мастер

Слово гарнизон магическим образом подействовало на старика. Его плечи распрямились, он четко развернулся на каблуках, вытянул руки по швам и приподнял подбородок.
- Слушаю, - старик ответил уже совсем другим, нарочито бодрым голосом. Возможно на старости лет и сам Скаррон будет вот так же подскакивать, повинуясь старым привычкам, до костей въевшимся в тело солдата.
- Мы на дворе поговорим или в доме?
Неприлично самому просить приглашения, но, во-первых, в теперешнем настроении сержанту было не до приличий, а во-вторых, старик вполне мог и забыть о такой мелочи. Не говорить же через порог.
Рейнал непонимающе заморгал и так и остался стоять на месте. Ситуацию спасла его супруга, торопливо втащив Скаррона за рукав в дом. Сержанта встретил ни с чем не сравнимый запах двух стариков, доживающих свой век. Этот дух старости намертво въелся в каждую вещь в этом доме, и даже когда Рейнал и его супруга отправятся в царство Кастора, понадобятся годы, чтобы хотя бы дом проветрился.
- Проходите, садитесь, я сейчас вам ромашку заварю, - старуха захлопотала вокруг Скаррона, почти силой усадив его в глубокое кресло.
Дождавшись обещанной ромашки, сержант вдохнул идущий от кружки аромат и сделал пару глотков.
- Восхитительно, - похвалил он хозяйку, улыбнувшись уже намного искреннее. Нервы потихоньку успокаивались, пора было поговорить о деле.
- Не сочтите за обиду, но не могли бы вы нас оставить? Нам предстоит разговор по службе.
Супруга Рейнала картинно всплеснула руками и, пролепетав «конечно-конечно», исчезла. Старый кладовщик в таком же, как у Скаррона кресле, сидел неестественно прямо, как жердь от забора.
- Господин Рейнал, - это обращение очень мало подходило сидевшему перед сержантом старику, но почему бы и нет? - Как вы относитесь к капитану Торесу?

Вместе с Месс)

Дознаватель вернулся назад и сел на свой стул. Перо он в руки не брал, просто сложил перед губами ладони, попарно соединив десять пальцев и выдохнул между двумя указательными.
- Итак, вернемся к нашему разговору, что же вы искали в тайнике Парсиваля?
"Да что же тут происходит-то?" - весьма удивленный произошедшей сценой, Лукас не сразу понял вопроса дознавателя. Воображение уже начало рисовать образ прекрасной миледи, несправедливо заточенной в темнице. Однако заветное и уже ненавистное имя "Парсиваль" разрушило все его сказочные образы.
- Я очень задолжал одному горожанину, и его сын предложил мне отработать долг.. Кражей. По его словам Парсиваль незаконно владел.. некоторыми вещами, - юноша про себя взмолился Полуксу, моля его о том, чтобы это пытка скорее закончилась. - И он хотел чтобы я вернул то, что всегда принадлежало его семье. Некоторые фамильные драгоценности и купчую на дом..
- Но вся вина лежит целиком на мне, я добровольно на это согласился, - спешно добавил Сегре.
Мозговед сцепил пальцы в замок.
- И кому же вы задолжали?
- Это действительно важно знать? - предпринял последнюю отчаянную попытку Лукас.
Служитель закона коротко кивнул.
- Чтож.. Меня попросил сделать это Минк, сын Ставроса, конюха, - побледневший как простыня юноша был готов провалиться сквозь землю от стыда. Ладно самому пропадать, но и других впутывать - хуже уже ничего не могло быть.
У Дознавателя как-то странно дернулось левое плечо, но больше он не единым жестом свое беспокойство не выразил. Служитель закона даже забыл, что слова Лукаса нужно записывать, перо так и лежало нетронутое рядом.
- Фамильные драгоценности. Купчую на дом, говорите. И что, вам удалось её найти?
Юноша выругался про себя - он до последнего надеялся, что мозговед забудет про нее или не обратит должного внимания. Может быть, если бы он выпутался из этой передряги, он отдал бы ее Грэни..
- Да, я увидел ее в одном из сундуков, - Лукасу приходилось говорить правду, чтобы окончательно не запутаться во лжи.
На беду Сегре, Дознаватель, как и многие люди его профессии, имел привычку вгрызаться в человека и клещами тянуть из него всю информацию, до конца.
- И что вы сделали?
Мозговед чуть наклонился вперед и Лукас почувствовал далекое эхо того напряжения, которое испытывал тюремщик. Будто кто-то невидимый положил ладонь ему на макушку и начал давить вниз.
- Я взял его, - сам того не желая, сознался уже порядком утомленный юноша. Казалось, дознаватель каким-то неведомым образом вытягивал из него ответы. - Подождите..
Слегка дрожащей рукой юноша залез к себе за пазуху и достал старательно сложенные получасом ранее бумаги.
- И все? Только купчую? – невидимая ладонь с макушки Лукаса исчезла.
- Да, только ее, - тихо пробормотал юноша, кивнув головой. - Только купчую.
Мозговед кивнул, забрал бумаги и уже в который раз встал со своего стула.
- На сегодня все. Я сам провожу вас до камеры, с надзирателями у нас последнее время не просто.
Услышав ответ Дознавателя, парню показалось, что у него гора упала с плеч. Привыкший всю свою простую жизнь быть честным, эта непрекращающаяся ложь его порядком вымотала. Не говоря уже о удивительном влиянии Дознавателя. Да, над этим стоило позже подумать!

(нрпг: С мастером. Релид N2... и тоже в кладовке )
рпг:
Непонятный, оцепеняющий тело и рассудок яд выводился из тела медленно - слишком медленно. Последние минут десять-пятнадцать Кар-Тан уже не спал, а бешенно излечивался. Начинать действовать надо было тогда, когда он уже будет полностью к этому способен, потому что и так прошло очень много времени и потому что стоило воспользоваться оплошностью неизвестных. Подвести миледи во второй раз - лучше умереть. Запахи подсказывали, что бросили его в какой-то кладовке с продуктами. Почему не убили? Хотят допросить. Почему не связали? Уверены в действии яда. Почему совершили эти две ошибки? Впервые попробовали напасть на ингмарку. Кар-Тан сейчас был в не совсем нормальном для релида состоянии - бешенстве. Релиды ведь тоже разные. Кар-Тан в сравнении к примеру с Реном, отличающимся ненормальным для релида интеллектом и ворчливостью на грани оспаривания приказов, отличался в свою очередь некоторой вспыльчивостью и стремлением к буквальному понимаю воли хозяйки. По релидским меркам - довольно большой вспыльчивостью.
Из темноты проступали звуки. Писк и шебуршание мелких грызунов, которым люди опрометчиво позволяли лакомиться их запасами съестного. Мерный перестук воды, столь же губительной для запасов, сколь и мелкие грызуны и наконец осторожные и очень легкие шаги, а затем и скрип несмазанных дверных петель.
- Ей, ты живой, - тонкий, испуганный девичий голосок.
Не заперли? Сочли мертвым. Миледи...
Релид приподнялся - со стороны это скорее было: "развернулся сжатой пружиной, так стремительно оказался на ногах и повернулся в сторону двери". Вот только было на складе довольно темно, оценить было некому. Сыпалась мука из распоротого залокотным шипом мешка, да и сам релид двигался будто пьяный - покачиваясь. Из под ног раскатились яблоки.
- Ты кто? - короткий вопрос, бесстрастный шелест-голос. Входная дверь, задержанная рукой от возможной попытки "закрыть". Обсыпанный мукой релид. Слаженный топот мышек, удирающих по крынкам и крышкам от внезапного шума.
- Я... я Марта, служанка, - тонкий голосок на удивление принадлежал не хрупкой девушке, а весьма полной женщине, дрожащей от страха и потеющей, как мужик, раскалывающий чурки на дрова. Не ожидала она, что релид, еще вчера выглядевший, как сломанное чучело гигантской ящерицы, утром будет так бодр и активен.

(продолжаем)

- Стой тут... - релид не договорил, повернулся и расколол стоящую возле двери бочку, из пролома посыпался горох. - Не то... - От движений в голове гудело. Ноздри рептилии искали нужный запах, но или здесь такого не было, или нюх отказывал - отовсюду пахло почему-то только кровью. Кар-Тану не пришло в голову спросить служанку.
А служанка с ужасом смотрела на рассыпающийся горох и решила, что этот страшный ящер сейчас все здесь разгромит.
- Стой, окаянный, не трожь кладовку.
А руки почему-то расстопырила в стороны весьма далеко и от релида и от бочек в углу, к которым тот направлялся.
Релид не задержался, но голову повернул, от чего чуть было не навернулся на яблоках.
- Шшшшш... Нушшшна воода и ссолль...
- Дам, я тебе соли, только ради Полукса, отойди от запасов, итак склад сгорел, не хватало еще и голодать, - женщина приободрилась и осмелела. Весом она не намного уступала релиду, хотя, возможно это была только видимость. Но когда она целиком уместилась в дверном проеме, выглядело это внушительно.
- Хозяйка зовет.
Релид встал намного резче, чем чем если бы впечатался в стену. Медленно, всем телом повернулся, нервно хлестнувший хвост отправил ящик с чем-то увесистым в короткий полет до дальней стены. Два слова и как все сразу становится на свое место - и голова уже не стремиться разлетется на тысячи кусочков и нюх - моментально высвечивает дорожку, по которой добралась до нерадивого ящера воля хозяйки. И становится важным производимое на остальные создания поведение - нельзя подводить миледи, в этом в том числе.
- Извиняюсь за разрушение... - ящер снес служанку из дверного проема и поставил снаружи, затем отряхиваясь от муки и, пытаясь на бегу придать себе подобающий вид, устремился по отчетливому следу к его началу.
- Да, что же это за наказание, - всплеснула руками женщина и бросилась вслед за релидом, - да не беги ты, никуда она не денется, ты хоть знаешь, куда идешь?
На развилке, где Марта разговаривала с Лекарем, релид задержался. Интуиция утверждала, что двигаться надо в одну сторону, след служанки, что она появилась с другой стороны. Кар-Тан растерянно покружил на месте.
Полная женщина догнала его чуть позже, пыхтя, отдуваясь и хватаясь за сердце.
- И чего встал, как истукан, не сюда тебе надо. Видишь, нет её. Касторовы проделки, да иди же за мной, покажу.
Служанка махнула пухлой рукой в сторону и нырнула в боковой коридор, ворча себе под нос, что чем быстрее она от ящера отделается, тем лучше.
На этот раз релид двигался помедленнее и смотрел по сторонам внимательнее. Они все еще находились в том же поместье.
Опасность.

Тюрьма. Вместе с Месс.

От созерцания чудовищной раны на голове Черного Тиерлэйн отвлек скрип открывающейся двери. На пороге комнаты для гостей со скомканным пергаментом в руках возник Дознаватель. На служителе закона сегодня был не коричневый, а черный костюм, отчего его лицо казалось еще более худым и бледным.
- Доброго утра, миледи. Признаюсь, не ожидал вас здесь увидеть. Вот часть тех ингредиентов, что вы просили. Инструменты и посуда в подсобке. Вам нужен огонь?
- Доброе утро,- вежливо поздоровалась девушка и спрятала окровавленные руки за спину.- Да, огонь мне нужен. И чистая вода. А инструменты... в той подсобке?- осведомилась Тьен, кивая на забитую досками дверь.
- Нет, этажом ниже, я могу послать за ними. Оставшиеся травы принесет Курт, - мозговед аккуратно положил пергамент с лекарственными травами возле Тьен и плотно притворил за собой дверь.
- Что вы думаете, как лекарь, о ране Чёрного? На удар от падения она не похожа, а сам он ничего не помнит.
- Сам он и в сознание не приходит,- отозвалась ингмарка, придирчиво осматривая принесенные травы.- Вы пошлете за водой и посудой? Я могу приготовить мазь уже из того, что вы принесли.
- Он просыпался вчера, до того, как приходил Нестор, наш лекарь, а после того, как он просидел с ним в комнате больше часа, уже нет, - в голосе Дознавателя слышалась горечь, - конечно, сейчас.
Служитель закона открыл дверь и снова крикнул в коридор "дежурный", да так громко, что у миледи на мгновение заложило уши. Но как бы он не был громок, врят ли его было слышно по всему первому этажу тюрьмы. Как бы то ни было, тот, кому этот крик предназначался, его услышал.
В дверном проеме возник запыхавшийся паренек.
- Принеси воду и всю посуду, что есть в подсобке. Бегом.
Держурный набрал в легкие побольше воздуха и тут же исчез.
- Камин есть в соседней комнате, - обернулся к Тьен Дознаватель, - и все же мне не дает покоя этот случай. Он ведь в проеме вашей двери упал. Извините, что отвлекаю вас от работы.
Человек в черном сделал шаг в сторону от двери и жестом пригласил Тиерлэйн выйти.
Девушка кинула на дознавателя странный взгляд. Смесь тоски, апатии и обиды делала ее огромные лазурные глаза холодными точно заледеневшие озера.
- Я уже все рассказала Курту,- тихо сказала девушка уже в коридоре.- Мне нечего добавить. Если вы не доверяете мне, то я могу тот час вернуться в камеру.
- Вопрос не в моем доверии к вам, а в вашем ко мне, - ответил Дознаватель, открывая перед Карин дверь, ведущую в большую комнату с солидной и дорогой мебелью. Дорогой именно для Герканда, ингмарке она показалась вполне заурядной. Такие диваны и шкафы стоят в крыле усадьбы, в котором обитают релиды. Слева находился большой камин, сложенный из кирпича, сюдя по саже и копоти, пятном покрывшей его переднюю стенку, пользовались им часто, а чистили редко.
- Вы что-то скрываете, уж простите мою дерзость, но я заметил, что женщины очень редко лгут, вместо этого они не договаривают. У любой мысли или эмоции есть свое нематериальное выражение, кто-то слышит фальшь в голосе собеседника, кто-то по бегающим глазам и нервному дрожанию пальцев определяет, когда человек лукавит, я же вижу зрительные образы. И у каждой свой цвет. Например, сейчас вы мерцаете пурпурным цветом обиды, должно быть на мои вопросы и сложной палитрой тоски, страха и неуверенности. Последние появились после того, как я начал расспрашивать вас о происшествии. Простите мне это сравнение, но женщины обычно боятся и уводят разговор в сторону только тогда, когда им есть что скрывать. Я открыл вам свою тайну. Откройте и вы мне свою.
Несколько секунд Тьен колебалась, прежде чем сказать что-то необдуманное. Ее долг перед родными и самой Богиней давил на нее сильнее тюремных стен.
- Я сюда не достопримечательности смотреть приехала из той дали, где я живу. И не людей убивать.
Девушка потупила взгляд, пытаясь найти нужные слова. И тут ее словно прорвало. Впервые она почувствовала, как сильно ей нужно выговориться.
- Мы лишились покровителя нашего клана. Без нашей Богини мы не владеем магией и теперь мы изгнанники мира ингмаров, хотя ничем не хуже их! Вам это вряд ли удастся понять... Но представьте, будто ваших родителей убили и выкинули на улицу. Мне было поручено приехать к вам и изучить местную библиотеку в поисках способа... отыскать нашу богиню,- Тьен упорно отказывалась называть богиню мертвой.- И в первый же день я была подставлена и теперь нахожусь на грани провала. Каждый мой день здесь оставляет мне все меньше шансов спасти мой клан.
Дознаватель даже не побледнел, он пожелтел, как пергамент и закрыл рукой глаза. Трудно скрывать эмоции против своей воли, просто потому, что ты обязан это делать. Когда мозговед убрал руку в глазах еще плясали отдаленные раскаты грома и буры, творившейся в его душе.
- Мне нужно подумать. Подумать, как можно вам помочь.
И пряча от дочери Лэйн глаза, он отвернулся к камину и занялся его растопкой.

Немного Месс, Акке и Вель)

Дознаватель шел на шаг позади Лукаса, напряженно морща лоб и обдумывая то, что он только что узнал. Парень, безусловно, виновен. Купчую он все-таки украл. Но вот зачем было Минку так рисковать и посылать зеленого юнца на такое сложное задание. Ведь вероятность его успеха была равна нулю. Загадка.
Мозговед не успел довести арестованного до камеры, по пути столкнувшись с Грэмом. Старик причитал и сокрушался, что негоже господину Дознавателю самому конвоировать заключенных и незаметным жестом притянул к себе Сегре за рубаху.
- Теперь уж я сам, закрою, накормлю, все как положенно.
Дознаватель кивнул, находясь в некой прострации и развернулся. Грэм дождался, пока он исчезнет за поворотом и достал связку ключей.
- Уф, что-то на тебе лица нет, парень. Тяжко пришлось?
- Да, не просто, - честно признался юноша. - Не хотел бы я больше в своей жизни такого разговора!
- В жизни и не такое будет, философски заметил Грэм и отворил решетку камеры. На деревянных нарах сидел и улыбался вернувшийся с уборки на обед Аластор.
- О, Лукас вернулся! - радостно гаркнул он и приветливо помахал рукой. - Старик, слушай, а мне поесть ничего не полагается, а? Я ведь теперь на службе, а она знаешь ли не в дружбу, - Аластор пошире улыбнулся, стараясь выглядеть жизнерадостным идиотом.
- Полагатся может только метла по хребту, - беззлобно отозвался, старик, - будет вам баланда, обоим.
Пообещал и ушел, заперев решетчатую дверь и оставив двух сидельцев одних.
Лукас уныло кивнул Аластору и, добрев до нар, с размаху на них сел.
- Не думал, что беседа с этим мозговедом будет такой тяжелой, - юноша невольно передернулся. - Он как будто из души ответы вытягивает!
- А мне он показался милым и уставшим от жизни человеком, - Ал широко улыбнулся и ткнул Лукаса в бок локтем. - Эй, чего ты как будто родственника похоронил? Даже если он тебя расколол чего тут страшного? Своя рубашка ближе к телу. Главное ты мне вот чего скажи, - Аластор поманил Лукаса пальцем пригнуться и говорить потише. - Где ты всё что у скряги Парсивалля стащил спрятал? Ведь говорят тебя вообще без ничего повязали, а сталбыть ты всё кому-то сбагрил? Давай, колись, а я тебя вытащу! Так уж и быть.
- Ну значит он сегодня не с той ноги встал просто. А скорее всего его просто что-то разозлило, - Лукас вспомнил эпизод с тюремщиком. - Они все о какой-то миледи говорили...
Лукас недовольно поморщился, при упоминании о Парсивале.
- Купчую на дом у меня дознаватель сейчас и выманил, а драгоценности я еще тогда страже отдал.. Куда бы я их спрятал, когда меня с ними в руках поймали.
- Ты чего же хочешь сказать, что был в сокровищнице самого богатого человека Герканда, и ушёл из него прихватив парочку дешевых безделушек? – Аластор неверяще посмотрел на Лукаса, но словно внезапно поняв что-то, пригнулся ещё ниже и хитро оскалился. – Ах вот оно что! Ты боишься, что они услышат? Тшшш! Я понял тебя, кореш. Мы с тобой это дельце быстро обтяпаем. - Значит, я тебя вытаскиваю, а потом мы идём по твое злато, - довольно улыбнулся Аластор. – И не спорь! Аластор Воул де Падуи сначала выполнит свою часть сделки, а потом уже потребует платы. Аластор с видом Великого Стратега стал вышагивать туда-сюда перед Лукасом, бросая на того восхищенно – проницательные взгляды.
Юноша отрицательно замотал головой, непонимающе глядя на довольного Аластора.
- Да не нужно мне его добро, ничего хорошего оно не приносит! - Сегре возмущенно повел плечом. - Да и воровал-то я не для себя, а по заказу уж скорее. Долг отрабатывал.. Нет, не тешь себя надеждами, я с тобой расплатиться ничем не смогу.
- Отлично, играешь просточка, - хитро подмигнул Аластор. - Мне сегодня надо будет выловить одного скользкого типа. Сына трактирщика Арчибальда. Повадился кувшин по воду ходить. Правда наш кувшин полон злата. Да не простого. У него злато, которое зовется информацией, мотаешь на ус? Короче прижмём мы родимчика, что доложим его папке о его проделках, если он нам не выложит всё про ту ночь, когда ингмарка нашего прирезала! - Аластор всё быстрее заходил по камере потирая ладони. - Ну как тебе план?
- Сойдет, уже на все согласен, - Лукас согласно махнул рукой, только бы не спорить дальше.
"Пусть думает как хочет, если что, то я его предупреждал," - подумал он про себя. - "Выловить так выловить, все веселее, чем на нарах сидеть."

Сложные пути. Аккеран и Месс (Вел наблюдает)

Разговор двух собратьев по несчастью был прерван все тем же звоном связки ключей и стариковским кряхтением и покашливанием, возвещающем о приходе Грэма.
- Ну, что, болезные, натрескались?
Аластор мрачно посмотрел на свою тарелку, в которой так и осталась нетронутой тюремная бурда.
- Знаешь, Грэм, я конечно знал что мы отбываем наказание, но не знал что будут наказывать наши желудки, - Аластор вздохнул и встал с нар. - Раздобудем чего в городе. Эй, старый пень! Лукас со мной идёт. Нам одного типчика прижать надо по поручению нашего господина дознавателя. А это лучше делать вдвоем.
Грэм как-то странно прищурился.
- Это кого это ты пнем назвал, птенчик сизокрылый?
- Лукаса, Лукаса, любезнейший, - пролепетал Аластор. - Негоже же мне такого благородного мужа как вы, в старики писать, - Аластор широко улыбнулся, демонстрируя все свои двадцать четыре целых зуба
Грэм с недоверием покачал головой, открывать решетку-дверь камеры он не спешил.
- Я смотрю, вольный воздух опьянил тебя лучше бормотухи в нашем трактире. Лукас с тобой идет. Ты судья, чтобы освобождать его из-под стражи, или может быть тебя назначили на место дознавателя, чтобы отдавать мне такие приказы?
Изменился старик до неузнаваемости, даже извечное кряхтение куда-то исчезло.
- А ты, любезнейший, иди и спроси у господина Дознавателя. Он как раз сейчас работой охранки вашей шибко доволен. А я ему ещё и расскажу как ты ребёнка казенные помещения мести пускаешь. Да тайком в его кабинет проводишь на музей евоный полюбоваться. Глядишь местами поменяемся, - ощерился Аластор.
- Вот когда поменяемся, - Грэм подошел к клетке поближе, - тогда и будешь указывать мне, что делать, сопляк. А пока сиди, наседка, может яичко снесешь, все больше толку будет.
- Ну меня запирать ты права не имеешь, - фыркнул Аластор. - Так как это приказ господина Дознавателя. А супротив его приказа тебя не пойти. Так что давай-ка лучше ты обоих под мою ответственность выпустишь. А я глядишь не только Дознавателю не доложу, про то что ты к нему в кабинет посторонних водишь. Но и той самой бормотухи из города прихвачу, - хитро оскалился Аластор.
- Ошибаешься, детеныш, запереть я тебя имею право и никуда не выпустить – тоже. А теперь прикрой-ка свою пасть, покуда туда мух не налетело и сиди смирно. А то ведь буйных в тюрьме не любят. Для буйных у нас карцер есть.
Грэм повесил ключи на пояс, на их обычное место, развернулся и зашагал прочь из помещения.
- Эй, Грэм! Вернись чёрт бы тебя побрал! Ну наверняка я могу тебя чем-то купить? - завыл Аластор изображая отчаяние. - Ведь слышал я, что Дознаватель на вас жуть как рассердился. А если сможем выпутать Ингмарку, тогда ваши осечки на её счёт сразу спишутся. Если дашь нам с Лукасом одного типа прижать мы тебе настоящего убийцу на блюдечке принесем!!!
Старик не отреагировал, лишь громко хлопнул дверью, оставив Лукаса и Аластора одних, в тишине.

(вместе с Машей)

Услышав имя своего бывшего начальника, Рейнал улыбнулся.
- Хорошо отношусь, - ответил он, не моргнув глазом, как будто только что подтвердил, что погода на улице стоит чудесная.
- Хорошо, говоришь... - задумчиво протянул Скаррон. "Темнит старикашка..."
- А ты кого-нибудь на склад в своё отсутствие пускал? Были ещё у кого ключи? А то мне на этот счёт распоряжений не поступало, мало ли...
- А зачем в моё отсутствие? Я хозяин гостеприимный, ко мне все заходили, кто по службе, кто по дружбе, - старый кладовщик расцветал буквально на глазах, обретая твердость голоса и блеск в глазах.
- И с кем же вы там дружили? - осведомился сержант. - Может, я знаю кого.
- Конечно знаешь, там почитай все на своем месте остались и Крауч и Босха и Ференц, с солдатиками дружил, все меня старика уважали, не забывали.
- Может, и меня будут, - усмехнулся Исхэйл. - А что, Рейнал, не слыхали ли вы чего про банду Флоранского Ястреба?
- А как же, а как же, слыхал, безобразничает он по всей округе, ребята у него лихие.
Жена Рейнала с восторгом смотрела на супруга и его молодого собеседника, все порываясь подлить в чашку свежего чайку или сунуть под руку сухую булку или пряник
- Благодарю, - кивнул хозяйке Скаррон, поднося ко рту вновь наполненную чашку.
- А как вы полагаете, нет ли у этой банды какого помощника в городе, может, даже среди властей? Очень уж удачливо они действуют, да и не поймают их никак...
Рейнал вдруг дернулся, как надломленная ветка и глаза его стали пустыми. Супруга кинулась к нему с выражением крайней обеспокоенности на лице и взяла его за руку.
- Скажи Барту, что я не хотел, что оно само получилось, - голос старика вновь сделался скрипучим, супруга ласково погладила его по руке.
- Передам, передам, родненький мой.
- Секундочку, - поднялся из-за стола сержант. - Что - оно, и кто такой Барт? Если не секрет, конечно.
- Барти хороший, - голосом затравленного зверька промямлил старик.
- Хороший, хороший, - супруга снова погладила его по руке, успокаивая, - пойдем баиньки.
- Вы на вопрос не ответили, - напомнил о своём присутствии Скаррон. Он чувствовал, что прав, что в этом деле с доносом и клинком на складе кладовщик замешан по самые уши. И значит, надо вытянуть из него всю правду. Но с другой стороны, мучить вопросами старика... Ему и так уже плохо стало. Может и сердце не сдюжить, мало ли. Хотя, Рейнал мог, конечно, и симулировать. И всё же, добивать старика выкладыванием на стол доноса Исхэйл не стал.
- Сжальтесь над больным человеком, - супруга не дала Рейналу ответить, увлекая его за собой за ширму, за которой, видимо, стояла кровать, - приходите завтра, а лучше через неделю.
Скаррон вздохнул и несильно ткнул кулаком в стол. Может, старик и притворяется... Но рисковать его жизнью сержант позволить себе не мог. А Рейнала ведь вполне может хватить удар, позволь он себе продолжить этот разговор. Что ж, брать грех на душу?
Исхэйл плотно сжал губы и направился к выходу. Обернувшись в дверях, негромко проговорил.
- Хорошо, я зайду позже.
И добавил, чуть помедлив:
- Спасибо за чай. Вы замечательно готовите.
Дверь стариковского дома закрылась за сержантом, а чуть погодя скрипнула калитка. Пора было вспомнить о своих прямых обязанностях, а именно - о визите на лесопилку.

Тиерлэйн из клана Лэйн. Тюрьма.
(С Месс)

Огонь в камине заполыхал мгновенно, как будто там лежали не три полена, а зажигательный состав для шутих, которые взрывались разноцветными искрами. Последний раз это завораживающее представление из огня и музыки Тиерлэйн видела на празднике богини. Клан Лэйн продолжал отмечать его ежегодно, вот уже сто лет со дня её смерти.
Дознаватель сначала присел на корточки, а потом и вовсе уселся на ковер, скрестив ноги. Пламя не обжигало, а согревало одним своим присутствием, рождая свет в полутемном тюремном помещении. Мозговед встал на ноги только тогда, когда в дверь осторожно постучали и появился молоденький паренек с охапкой кастрюль и котелков разного размера, гремящих, должно быть, на весь каземат.
- Вот, господин Дознаватель, все, что нашел и тут, это, Курт принес.
Кудрявый паренек высыпал на пол кастрюли, которые рассыпались и раскатились по ковру с задорным «Дзинь-динь-дилинь» и несмело вытащил из кармана, запутавшийся в подкладочной ткани, бумажный сверток.
- Отдай травы миледи, - ответил Дознаватель, не отрывая глаз от танцующих язычков пламени в камине.
Паренек вытаращил на него глаза и шумно сглотнул. Потом повернулся к Тиерлэйн и дрожа, как в релидской лихорадке, протянул ей сверток.
Уловив вромат трав из свертка, Тьен невольно испытала острое желание вернуться домой, в свою лабораторию, к своим экспериментам.
Перебрав веточки и цветки, миледи на глаз собрала компоненты для мази и стала перемалывать их в небольшой ступке. Мозговед сидел рядом, окруженный оранжевым сиянием огня.
- Я умею готовить тысячи лекарст, снадобий, эликсиров,- начала Тьен, опускаясь на колени рядом с мозговедом.- Знаю сотни рецептов ядов и спасений от них. Могу менять свойства веществ и заставлять их приобретать свойства других. Но все же природа гораздо умнее меня. И даже простая зола может помочь человеку с кровотечением много больше чем все мои эликсиры.
Девушка очторожно зачерпнула ложкой золу и кинула в ступку.
- Поможет крови лучше сворачиваться,- пояснила она. Дознаватель кивнул, не выходя из состояния крайней задумчивости.
- Жаль, что человек не всесилен и жизнь намного проще сломать, чем потом склеить.
Поленья разгорались и трещали, а в котелке уже начали собираться пузырьки - первые предвестники бурного кипения воды.

(продолжение)

- Я говорил с вашем релидом, миледи, - внезапно словно очнулся ото сна мозговед, - он считает, что слышал, как двое человек занесли в комнату труп, пока вы спали. Мне эта версия кажется более вероятной чем та, в которой вы специально приехали в незнакомый город для того, чтобы убить мужа местной торговки. Но у меня нет доказательств. Релид - лицо заинтересованное и подневольное и его словам никто не поверит. Суд может решить, что это вы приказали ему так говорить. Но пока это единственная правдоподобная версия. Наш закон гласит: есть убийство, значит должен быть и убийца, иначе дело закрыть нельзя. И увы, человек считается виновным, пока не доказали обратное. Можно попробовать напрямую обратится к барону.

Тьен подняла на дознавателя огромные глаза, свекающие в ярких отблесках огня.
- Разве нельзя найти настоящего преступника?- удивилась девушка и стала рассуждать, по травинке кидая в котелок.- Ведь известно, что их было двое, изветно кого именно убили.- Опросить бы постояльцев... Впрочем вы лучше знаете все эти процедуры. Но поможет ли мне барон?
Мозговед взял кочергу и пошевелили разгорающиеся поленья.
- Это все очень долго, это может занять недели, месяцы: разговоры, допросы, писанина. Местные не охотно рассказывают все, что знают и находят тысячу причин, чтобы вовсе уклонится от ответов. К тому же в тюрьме сейчас, так скажем, многолюдно и я вынужден параллельно заниматься еще несколькими делами. А барон может решить все за один день, за одну встречу.
Мозговед мрачнел с каждой минутой, словно не к всесильному лидеру уговаривал пойти Тиерлэйн, а отправлял её на казнь.
Эта перемена не скрылась от глаз миледи. Взмахнув огромными ресницами, девушка тихо произнесла:
- Если вас тревожит состояние вашего друга, то скоро все будет хорошо. Но если вы думаете о моей проблеме, то расскажите мне.

Дознаватель отложил кочергу и сел поближе к огню. Тени от огня плясали на его лице поистине демоническую пляску, отчего всегда такое бесстрастное лицо мозговеда сейчас выглядело свирепым.
- Я бы отпустил вас миледи, если бы мог, но чувство долга и справедливости не дает мне это сделать, как бы высокопарно и фальшиво на первый взгляд это не звучало. Барон лишен таких оков, его слово закон и истина в последней инстанции, по крайней мере в этом городе.
Дознаватель отодвинулся от камина и это жуткое впечатление рассеялось.
- Вам решать, как поступить. Безропотно ждать окончания расследования, или доверить свою судьбу этому человеку. Простите, если сказал что-то, что может оскорбить благородную леди. Я не так хорошо, как хотелось бы разбираюсь в словесном этикете ингмаров.
- У меня не так много времени… Я попрошу помощи у барона,- решила Тиерлейн и с головой окунулась в приготовление зелий.

вместе с мастером

Мостовая торопливой речушкой текла из-под ног, впереди уже замаячили городские ворота. Скаррон немного жалел о потраченном времени - путь предстоял неблизкий, а если он не успеет... Будет очень невесело. А всё, что удалось выяснить - это то, что старик-кладовщик всё же имеет какое-то отношение к банде. Или знает, кто имеет. Да ещё этот непонятный Барт - сержант, как ни старался, не мог вспомнить никого с таким именем. Оставалось поспрашивать в гарнизоне, только вот у кого? Все офицеры его невзлюбили, кто за что. Значит, придётся спрашивать у солдат, а они наверняка знают меньше. Но попробовать всё равно стоило.
День в Герканде давно перевалил за полдень. Наступило сонное обеденное время, должно быть сейчас в гарнизоне у солдат обед и в столовой шумно от треска солдатских ложек о тарелки. Тяжело нести военную службу, когда весь твой день заключается в одном непрерывном потоке занятий по физической подготовке, стрельбе, муштре на плацу и так далее и так далее. Солдаты скучают и клянут свою судьбу, по наивности не думая о том, что война при всех вариантах не лучшее лечение от скуки. И только избранные счастливчики из числа лучших в гарнизоне покидают его, чтобы нести службу на улицах города. Почему так случилось? Потому что в свое время из-за того, что само баронатство, и главный город в том числе, слишком малы и отрядов стражей порядка Герканду не полагалось. А преступники не горят желанием ловить себя самостоятельно и самостоятельно рассаживатся по камерам. Потому и поручили лейтенанту Ференцу сформировать небольшой отряд защитников правопорядка. Хитрый лейтенант умудрился мало того, что набрать себе лучших людей, так еще и получить для них лучшее оружие и обмундирование, какое только было в гарнизоне. мотивируя это тем, что в отличие от солдат, не покидающих пределы гарнизона, его ребята заняты действительно важным и ответственным делом. Но злые языки утверждали, что в первую очередь элитным отряд Ференца стал из-за давней и тесной дружбы лейтенанта и капитана Тореса.
Эти десять арбалетчиков даже нашивки носили на рукавах специальные, придуманные лично Ференцом. И вот один такой элитный солдат и стоял на воротах города.
Скаррон сбавил шаг перед воротами, вглядываясь в лицо стражника. Это оказался один из тех молодчиков, что накануне выкуривали их с ингмаркой со склада.

Кар-Тан-Аль и Карин из клана Рин
(Ри и мастер в виду долгого отсутсвия Вереск)

Ощущение неподвижности и беспомощности причиняло больше боли, чем крепкие веревки, врезавшиеся в кожу, чем страх не оправдать возложенных на нее надежд и не исполнить волю богини. Карин выворачивала запястья, дергалась и изгибалась, но тот, кто ее связывал, должно быть хорошо знал свое дело. Дочь клана Рин снова и снова тихо шептала молитву, в надежде, что Вериста ее услышит, но слишком прочны были своды антикварной темницы и далек был Герканд от земли ингмаров, богиня не слышала.
Шум и возня за дверью возобновились.

- Уже пришли, да остановись ты, окаянный, прешь как бык на корову во время течки. Здесь твоя хозяйка.
Марта раскраснелась и вспотела, тонкие прядки волос облепили ее щеки, а ткань платья там, где у всех женщин смыкаются полные груди стала темной. Служанка уперла руки в бока и почти с ненавистью смотрела на высоченного ящера.
Релид, пролетевший на несколько шагов мимо нужной двери, развернулся на месте и незаметно для глаз служанки оказался у створок. Ноздри резко расширились, запах владычицы тут был сильнее, возможно, женщина не соврала. Релид моментально стал "сам на себя не похож" и тихо постучав, спросил.
- Миледи?
Сердце Карин совершенно неприличным образом для аристократки и рабовладелицы подпрыгнуло в груди.
- Ал? Это ты?
- Да, Миледи. - у релида, напротив заметно отлегло от сердца, хотя это и было заметно лишь ему. Но он чуть благодарно кивнул Марте и больше не обращал на служанку внимания, не больше чем на все остальное в коридоре этого, возможно, враждебного здания, еще вчера явно враждебных владычице людей. - Вам что-нибудь требуется?
Марта же напротив весьма нетерпеливо переступала с ноги на ногу и выразительно поглядывала в конец коридора, если бы не боялась так сильно этого ящера, давно бы высказала, все, что она думает о медлительности и церемониях и накостыляла бы по шее.
Крикнуть "развяжи меня немедленно" Карин мешало только строгое воспитание и ощущение присутствия за дверью еще одного живого существа. И кто бы там не был, он не дождется от дочери клана Рин демонстрации беспомощности и паники.
- Да, входи.
Что именно ей требуется, Карин так же не стало озвучивать.
Может ли морда ящера выразить улыбку и радость? Оставим сложые теоритезирования по поводу форм лица, челюстей и двурядных клыков более состоявшимся в умственной деятельности персонам и просто скажем - да... но это бывает редко.
Релид отрицательно поглядел на Марту - это выражение морды удалось ему крайне привычно, открыл дверь и вошел, тут же ее за собой закрыв.
За дверь послышались удаляющиеся шаги, служанка не сочла нужным прощатся.
Ал чуть не сломал дверь вместе со створками, когда увидел, что его хозяйка связана. Но только зашипел что-то непонятное даже ингмарке, возможно, и не являющееся словами. Быстро подойдя, релид осторожно разрезал веревки, опутывающие руки. Слова тут совершенно не требовались, достаточно было молчаливого приказа - вид, запах, микродвижения. Все было совершенно ясно. Релид в это время выглядел мрачнее обычного.
- Ал, - миледи тоже улыбнулась, однако, не выражая слишком бурного восторга. Карин села в кровати и принялась растирать пальцами онемевшие кисти рук и едва заметно потягиваться в попытке размять затекшие мышцы. Последние движения отдавались сильной болью, заставляя ингмарку вспоминать о своих ожогах.
- В пузырьке мазь, лекарь сказал, она помогает от ожогов.
Релид кивнул, записав "лекаря" в список не сразу убиваемых при встрече, разрезал веревки на ногах и пока искал упомянутый пузырек, тихо произнес.
- Миледи лучше покинуть это место, мне нужно что-нибудь знать о нем?

(Месс и немного я)

Карин задумчиво прикусила губу.
- Не думаю, что нас отсюда просто так отпустят, но нужно попытаться.
- Тогда, миледи, повернитесь. Надо вылечить ваши... - релид совсем немного, но заметно для ингмарки запнулся, кажется, ему было больно. - ожоги и покинуть это место. - Ал был настроен справится с возможными сложностями при уходе отсюда.
Карин привычно повернулась к релиду спиной и прикрыла глаза, позволив последнему самому справится и с освобождением ее спины от одежды и с обработкой ожогов. Мазь и в самом деле помогала, снимая боль и ощущения жара обожжённой кожи.
"Лишь бы не осталось шрамов" с тревогой думала ингмарка "иначе прощайте изящные наряды с открытой спиной" Сама бы Карин с удовольствием носила бы только то, что ей нравится. Но идти против веяния моды было равносильно нарушению традиций и обычаев. А этого ингмары не могли себе позволить. Как не мог позволить себе человек-воин надеть белую кружевную юбку до колен.
- Уйдем тихо, постарайся не причинять вреда ни имуществу, ни живым существам.
Карин в последний раз позволила себе болезненно поморщится и осторожно встала. Как бы не было сложно в таком состоянии одевать красно-желтые шелка, но выйти из спальни в ночной сорочке миледи не могла. Предвкушая очередную пытку, она молча отдала Кар-Тан-Алу свое платье.
Релид согласно проворчал свое типичное: "Да, Миледи."
То ли сказался многолетний опыт - одевания, причесывания и общего приведения ингмарки в порядок, то ли еще что-то, но все это заняло не очень много времени и в платье было все таки лучше, чем в ночной рубашке.
Казалось бы что может быть проще - выйти из комнаты, пройти по коридору, выйти из резиденции, миновать одни ворота с охраной, потом другие. Не так уж и просто, оказывается.
Карин была близка к отчаянью, не огнем же выжигать себе путь на свободу? Дочь клана Рин хоть и обладала весьма вспыльчивым характером и часто совершала необдуманные поступки. Но никогда прежде ей не приходилось убивать. И на этот раз она надеялась избежать этого. Все ее вещи остались в снятом домике с яркой крышей, если придется бежать, то она лишится сразу всех столь нужных в походе вещей. Для ингмарки, привыкшей к комфорту и даже путешествие в карете воспринемавшей с трудом, такая потеря была равносильно катастрофе.
Невеселые мысли Карин отражались на ее лице: она то морщила лоб, то кусала губы, а то и вовсе начинала теребить мочку уха. Но тем не менее первые два поворота длинного, как змея коридора, они миновали успешно, а вот на парадной лестнице со второго этажа на первый, их ждал неприятный сюрприз в лице уже знакомого Карин человека в сером и одного из слуг барона. Первый что-то возмущенно выговаривал второму, а он виновато смотрел в пол и изредка кивал.
Релид задержал их продвижение жестом.
- Говорят. Надо обойти или подождать.
Он выполнял свои функции телохранителя столь же тщательно, что и всегда, но сегодня у него были дополнительные поводы быть осторожнее и настороженней обычного.
Карин осмотрелась. Обойти эту лестницу никак было нельзя, она единственная вела со второго этажа на первый, возможно, прислуга и пользовалась черным входом, но там вероятность столкнутся с кем-нибудь нечаянно была намного выше.
- Подождем, не до вечера же он будет его отчитывать.
Релид беззвучно прокрался немного вперед.
- ...и если еще раз...услышу... до сведения... уволят... немедленно... и чтоб ... духа... не было.
Человек в сером замолчал и слуга ретировался, будто и не было его, а личный телохранитель барона начал подниматься по лестнице.

Тиерлэйн из клана Лэйн

Сыновья и дочери клана Лэйн разбирались в приготовлении лечебных зелий, ведь им покровительствовала богиня жизни. Мудрые лекари, искусные алхимики, тонкие психологи и врачеватели души и тела они поднялись во время последней войны ингмаров и людей, существовавшей в таком далеком прошлом, о котором и те и другие уже начали забывать. Тогда, исцеляя раненных и излечивая увечья, они вернули к жизни очень многих, а ингмары умеют быть благодарными. Первыми в разоренной стране были отстроены больницы и именно туда стекалось продовольствие, предметы быта и все, в чем так нуждались раненные. Никогда прежде и никогда после ни в королевстве людей, ни в королевстве ингмаров врачи не играли столь значительной роли. И клан Лэйн умело воспользовался ситуацией. Вскоре в Верховном Совете именно он играл ведущую роль. И так было ровно до того момента, как умерла богиня.

Приготовленный отвар Тиерлэйн дала выпить Черному и состояние его улучшилось. Дознаватель мог оценить только то, что дышать тюремщик стал намного тише и спокойнее а восковая кожа снова обрела нормальный и здоровый оттенок. Однако Тиерлэйн знала и видела большее, что позволило ей остаться довольной своей работой.

В резиденцию барона арестованную ингмарку и её релида не повели. Слишком длинная дорога и слишком много лишних глаз и ненужных вопросов. Днем, одетых в их же длинные шерстяные плащи, под конвоем из двух специально вызванных арбалетчиков, их доставили в здание суда, находящееся по другую сторону от обширного деревенского пустыря. Нужно сказать, что в Герканде суд вершил барон и именно его подпись стояла под всеми приговорами. Урген фон Штейнбах всегда говорил, что держать целый штат судейских чинуш ради одного процесса в год – немыслимое расточительство казенных денег и сам сидел в кресле судьи в просторном сводчатом зале, когда-то бывшем бальной залой в особняке дяди прадеда Ургена. Особняк перешел по наследству двоюродному брату прадедушки, которого последний и приказал убить за участие в заговоре против него и попытку совершить захват власти в отдельно взятом баронатстве. Семья казненного была выслала из Герканда, а его дом перешел в собственность прадеда. Особняк долгое время пустовал и только когда из столицы пришел указ выстроить для судейского аппарата «соответствующее их статусу здание» прадед нынешнего барона велел прибить над дверью табличку «Суд».

Тиерлэйн и её релида доставили в зал, развязали ящеру-телохранителю руки (которые он позволил связать только повинуясь приказу хозяйки) и оставили одних. Дознаватель вместе с Куртом и двумя арбалетчиками вышли в коридор и плотно закрыли за собой дверь.
У миледи была ровно одна минута для того, чтобы рассмотреть зал. В центре стояли ряды деревянных стульев, должно быть предусмотренные для присутствующих на заседании горожан, у противоположной стены от дверей, через которые вошла Тиэрлейн, стоял длинный стул и три массивных деревянных кресла с высокими спинками. У центрального кресла резьба была наиболее сложной и вычурной. Штор на окнах не было, а сами окна, должно быть, не мыли несколько лет, поэтому даже солнечный свет, проникающий через помутневшее стекло, казался пыльным.
Все произведения искусства, всю антикварную мебель из залы вынесли давным-давно, оставив голые стены, деревянные стулья и этот длинный стол.
Где-то слева протяжно скрипнула дверь и в зал вошел тучный человек в костюме из золотой парчи и с увесистой золотой бляхой на поясе. Не нужно было быть знатоком психологии людей, чтобы понять, что он был чем-то очень сильно раздражен. Настолько, что кресло он не отодвинул, а отшвырнул и с грохотом поставил на стол сундук, в котором судейские обычно носили свои бумаги. Однако ровно через минуту члеовек шумно выдохнул и весьма сдержанно предствился.
- Доброго дня, миледи. Я барон Урген фон Штейнбах – хозяин этого баронатства.

(совместно с Месс)

- А как ты вообще до жизни такой дошел? – поинтересовался Шони обводя взглядом полки с товаром. Выручка за изъятое у барона уже приятно оттягивала карман, настроение улучшилось и теперь ему просто хотелось поболтать.
- Да так. То одному по заказу чего принесёшь, то другому. А вещички интересные попадались. Вот и захотелось узнать, чего они на самом деле стоят, с чем дело имею. А после как-то и втянулся. Сам захотел владеть чем нибудь таким. Не всю жизнь же тайники потрошить, надо к старости и для себя, для души чего заиметь. Вот и начал разбираться потихоньку во всём этом, – антиквар бережно смахнул несуществующую пылинку с вазы.
- Неплохое занятие, - поддакнул Шони.
- Да, неплохое, - согласился Сварт, - и доход неплохой, и уважение среди знатоков.
Шони больше не нашёл что сказать, да и антиквар замолчал и несколько минут ходил взад-вперёд вдоль полок прикасаясь то к одной вещи, то к другой.
Наконец, видимо приняв какое-то решение, он ушел в дальний угол и встал возле очень древнего и должно быть очень дорогого кресла с витыми ножками и золотым шитьем на обивке.
- Барон наш, Урген Штейнбах, большой любитель всего, что блестит золотом. Как большая ворона, хватающая все, что попадется на глаза. Глупая и жадная ворона. О, не навостряй уши, моё отношение к власти в этом городе знают все, и большинство разделяет это мнение. Итак, скупает барон все, на что только у него хватает денег, а потому его резиденция буквально напичкана антиквариатом и ювелирными изделиями различной стоимости. Настоящий клад для вора. Естественно, охраняют резиденцию наши доблестные воины, а высокая стена внутреннего форта сама по себе является неплохой защитой. А потому чувствует себя барон в относительной безопасности и по ночам не просыпается от страха, что его обворовали.
- И что? Мне-то что с того?
Сварт обернулся к Лангесу и сложил руки на груди.
- Тебе нужны деньги, а не мне. Дормовщины и халявы можешь поискать в другом месте. Гунд, ты закончишь сегодня уборку или нет!
Последнюю фразу антиквар почти прокричал.
- Деньги всем нужны, - ехидно заметил Шони, - И я не припомню, чтоб ты от них отказывался. Другое дело - кому и что нужно кроме денег. Вот тебе, например, что нужно?
В дверь нерешительно просунул свой нос все тот же мальчишка, но, увидав хозяина и его посетителя в комнате, снова юркнул обратно. Сварт проводил его глазами и ухмыльнулся.
- Того, что мне надо у тебя нет.
- Ясен пень. Иначе бы ты мне тут про барона не пел, - буркнул восьмой наследник. - Так что хошь - делись, что тебе для счастья нужно, хошь - не делись. Твоё дело.
Сварт расхохотался.
- Оно не для счастья, оно для дела. Помнишь кудесника из столицы, что делает лучшие в королевстве золотые кубки и метит своим собственным клеймом. Стоит каждый такой кубок дороже чем вся резиденция нашего барона. Каждый богатей хотел бы иметь дома такое сокровище, но далеко не каждому это по карману. У кудесника есть ученики, они копируют его работу, но сам понимаешь, стоят их поделки уже гораздо и гораздо меньше. Но даже такой подделки бывает достаточно, чтобы пустить пыль в глаза. У нашего барона тоже есть один такой кубок, а у меня есть человек, готовый этот кубок купить.
- Ага, - Шони потёр руки, - губа не дура. И сколько за работу?
Сварт достал кожаный мешочек и положил рядом с собой на стол.
- Э, нет. Втёмную не играю. Показывай, - вообще-то Шони с самого начала решил согласиться, но заказ есть заказ. И оплата должна была соответствовать.
Антиквар еще раз ухмыльнулся и развязал кожаные веревочки. На другую его ладонь пролился золотой дождь из монет.
Шони на глаз прикинул сумму и решил поторговаться.
- Удвой. Я же знаю, продашь ты его как минимум вчетверо дороже.
- Сначала принеси вещицу и тогда, так уж и быть, чего-нибудь добавлю.
- Не жмотись. Или с местной шушерой договаривайся. Кстати, а чегой-то ты их не припашешь? - как можно равнодушнее поинтересовался Шони.
- И Флоранскому ястребу долю отстегивать, увольте, дело пустяковое, навар небольшой, чтобы раздавать его налево и направо.
- Ну, знаешь... И долю местным отстёгивать жалко, и стороннему за работу платить как положено не желаешь. Что сам-то в таком случае молодость не вспомнишь? Тебя, кажись, ни разу не взяли, - против своей воли Шони начал выходить из себя. Ему всё сильней казалось, что Сварт просто водит его за нос.
- Набивать цену себе лучше после того, как успешно выполнишь задние. А пока получишь только аванс и точка. Знаю я вашего брата, когда деньги в кармане работать уже не хочется. Принесешь игрушку - так уж и быть, накину сверху.
"Темнит, гад" - уже с уверенностью подумал Шони.
-А ты, гляжу, плотно встал в ряды таких же толстосумов, которые за каждый медяк цепляются и честного труженика готовы обмануть. Сам посуди, какой мне смысл с твоими деньгами линять, если ты после на меня охоту объявишь? Связи-то ты не растерял. А мне после из города ноги уносить придётся. От этого вашего Ястреба. Это раз. Цену я себе не набиваю, и ты это знаешь – это два. И ребята поговаривают, что ты стал не слишком честно вести дела со своими – это три. Ну так как? Может серьёзно поговорим?

Скаррон Исхэйл (Хома)

Суббординация требовала, чтобы рядовой, в каких бы элитных отрядах он не служил, первым отдал честь старшему по званию, но даже в этой подсознательной мелочи, ребята Ференца порой позволяли себе слишком многое.
Арбалетчик сжимал руку в кулак и поднимал ее нарочито медленно, красиво отрепетированным движением, но даже без намека на должную почительность к Скаррону. Словно делая сержанту величайшее в мире одолжение. Довелось бы этому наглецу служить в другом гарнизоне - непременно были бы последствия, но здесь, в Герканде, эти арбалетчики считали себя выше прочих чинов и званий.
- Здравия желаю, господин сержант.

Шони Лангесс (vera)

- Ты мне тут обиженного честного труженика не изображай, - Сварт достал из кармана еще один точно такой же мешочек с золотом, - слишком сытая у вас у лиходеев жизнь пошла с Флоранским ястребом, управы на вас нет, вот и наглеете. Работаете как и прежде, а барыши требуете все жирнее и жирнее. Исключительно по старому знакомству - это раз. Связи у меня действительно солидные из под земли достану - это два. Сделка намечается крупная и заказчик серьезный это три. Нужен ему не один только этот кубок, а еще целый список вещей. И все мне бегать, организовывать, да хлопотать, да собственную шею под нож подставлять. А я альтруистом и меценатом никогда не был.
Сварт ухмыльнулся в пышные усы и сел на один из антикварных стульев. Старое четырехногое полено протяжно заскрипело с легким аристократичным акцентом.
- Больше дать не могу, это и так выше обычной платы за такие дела. Резиденция барона - не самый охраняемый дом в королевстве. К тому же слишком много он прислуги в свое время поувольнял и нанял новый штат и прежние работники сильно обижены на своего хозяина. Например Дормин раньше был при нем управляющим, а теперь кузнецом у нас в Герканде. Говорят, когда уходил с работы - грозился спалить всю резиденцию на потеху Кастору, да не случилось.
- Батько, батько, - заголосил мальчишка с той стороны деревянной перегородки, - ростовщик Парсиваль с женой сюда идут.
Сварт встал и направился к свлему прилавку.
- Времени у меня нет, клиенты пришли, - берешься за дело - срок даю до завтрашнего вечера.

НРПГ: Достали тему из архива. Пока играем мы с Хомой. Если у кого-то из игроков возникнет желание присоединиться, пишите в личку или в аську.


Скаррон Исхэйл (Хома)
и мастер

Скаррон сощурился, смерив зарывающегося арбалетчика недобрым взглядом.
Сержант поймал тебя на мысли, что слишком уж на многих из сослуживцев у него чешутся руки. В частности и на этого зазнайку, чьё самодовольство хотелось смахнуть с обнаглевшей морды кулаком. Исхэйл в очередной раз за последние сутки взял себя в руки.
- И тебе не хворать, - не по уставу отозвался он, всё же подняв руку в ответном жесте. - Рядовой, вчера вы присутствовали при пожаре в гарнизоне. Что стало с ингмаркой?
- Не могу знать, господин сержант, - не моргнув глазом, соврал арбалетчик. Его соратники по отряду проворно спрятали довольные ухмылки.
- Можешь, - отрезал Скаррон, твёрдо взглянув в нахальные глаза солдата. - Ты там был и не видеть, что с ней произошло, не мог. И объясняю очевидное я в первый и последний раз. Отвечать!
Перед солдатом стоял выбор - чей приказ нарушить, этого опального сержанта или своего непосредственного начальника лейтенанта Ференца. Гнев последнего ему был хорошо известен, а потому выбор был сделан почти мгновенно.
- У меня приказ лейтенанта Ференца не разглашать эту информацию, - холодно отчеканил арбалетчик.
"А ты думал?" - мысленно поинтересовался сам у себя Исхэйл. Прикрываться несуществующим приказом арбалетчик не стал бы - это слишком легко проверить. Да и наверняка лейтенант своего прикроет, даже если такого приказа не отдавал.
Доставлять солдатам удовольствие сержант не собирался, а потому сплюнул и выругался тоже только мысленно.
- Хорошо, я узнаю у лейтенанта, - холодно произнёс Скаррон.
Не глядя больше на обнаглевших арбалетчиков, Исхэйл молча прошёл в ворота. Пора было заняться прямыми служебными обязанностями.

Путь до лесопилки был неблизким, но чрезвычайно скучным. Широкий торговый тракт очень быстро свернул в сторону Ромвуда и сержанту пришлось сойти на лесную дорогу, которой пользовались только работники лесопилки, вывозящие пиломатериалы на телегах.

Лесная дорога, писк желтобрюхих синиц с нависавших над головой веток, лёгкие дуновения летнего ветерка – всё это несколько успокоило развинтившиеся нервы Скаррона. Желание залепить кому-нибудь в морду постепенно утихало, давая человеку возможность просто послушать обступивший его лес. Красавицы-сосны поблёскивали в солнечных лучах янтарными капельками смолы, мохнатые лапы бросали ажурную тень на стелющуюся под ноги дорогу. Кряжистые дубы щеголяли широкими зелёными плащами, укутавшими разлапистые ветви. По обочине рос бересклет, а под сенью деревьев зеленели широкие листья ландыша и покачивались на высоких стеблях метёлки какой-то лесной травы.
К пению птиц скоро примешался стук топоров, и сержант прибавил шагу. Лес лесом и птички птичками, а дело сделать было надо, и чем скорее, тем лучше.
То, что его уже второй день стараются «порадовать» все, кому не лень, Скаррон понял только сейчас. Хозяин лесопилки, назвавшийся Дагратом, категорично заявил, что заказав много, людей не хватает, а уж столько материала, да ещё срочно, он предоставить никак не может – его молодцы разорвутся, а не успеют. Исхэйл хмыкнул на явное преувеличение, но одного взгляда вокруг хватило бы, чтоб заметить – людей действительно мало и работы невпроворот. Единственной возможностью получить заказ в срок была, по словам хозяина, собственноручная помощь «господина сержанта» в кипевшей вокруг работе. Мысленно выругавшись непонятно в чей адрес, Исхэйл согласился – а что ему оставалось делать? Торесу наплевать, как он будет получать дерево для починки пострадавшего от огня склада, он результат спросит. А значит, этого результата надо достичь.
Близкого знакомства с инструментами Скаррон не водил - всё ж таки из дворянской семьи, хоть и небогатой. Однако объяснять, с какой стороны браться за топор, ему не понадобилось. Да и работа была нетрудной – наколоть уже распиленные берёзовые брёвна на дрова.
Сержант снял меч, а затем, подумав и оглянувшись вокруг, скинул куртку и рубаху. Полуденное Солнце уже начало припекать, и все рабочие на лесопилке трудились голыми по пояс.
Скаррон подхватил с земли первый чурбак, покрытый белой с чёрными отметинами корой, и водрузил его на массивную колоду. Пошире расставив согнутые в коленях ноги, мужчина поднял над головой топор. Солнце весело блеснуло на нырнувшем вниз лезвии, и берёзовый чурбак, сверкнув белёсой сердцевиной, свалился с колоды двумя половинками.

Повозка бродячих артистов.

Утро танцовщицы Ксаны выдалось относительно спокойным, никто не гнал ее на репетицию, не смотрел долгим тяжелым взглядом в спину и не грозил тихонько прирезать в уголке, если она позарится на чужого мужчину. При воспоминании о том, кого к ней ревновали, девушку передергивало. Как можно было представить, что она позволит кому-то подобному этому жирному, горластому директору, к ней прикоснуться. Нет, долго она в этой труппе не задержится, еще пара выступлений, гонорар и на вольные хлеба.
- Ксана, - низкий голос Лауры прогнал утреннею дремоту, - твой номер включили в вечернюю программу в «Трех Кабанах». И сходи уже наконец к портнихе за новым костюмом, своим рваньем ты позоришь всю труппу.
- Схожу, - пообещала Ксана, оглядев с ног до головы разодетую и загримированную певичку, утверждение о том, кто позорил труппу своим видом, было крайне спорным.
Наградив девушку тяжелым взглядом, фаворитка директора удалилась. Интересно, на какие деньги она должна заказывать себе новый костюм, за вчерашнее выступление на приеме у барона ей так и не заплатили. Стоило задать этот вопрос директору, но Ксана боялась, что еще раз его ухаживаний без звонкой пощечины по усатой морде она просто не выдержит, в кармане пусто, а стало быть, придется прикусить язык и сдержать гордость. Ровнехонько до первого гонорара.

Вместе с Месс

За его работой из тени крыльца наблюдала молодая девушка в выцветшем ситцевом переднике. Темные волосы были убраны косынкой, а миловидное личико сильно портила усталость, натруженные, покрасневшие руки она держала у груди.
Солнце припекало и спина Скаррона очень скоро стала влажной, отчего загорелая кожа сияла, подобно бронзе на статуе могучего Кастора. Девушка не могла оторвать глаз от этого воплощения силы и красоты, будто ни разу не видела лесоруба с топором в руках.
- Кто это? – шепотом спросила она у подошедшей к ней пожилой женщине.
- Сержант из гарнизона, сильно торопится, вот и сам рубит. Шла бы ты в дом, дочка, хватит отдыхать, стираться до вечера что ли будешь?
- Да-да, мама, я сейчас, - рассеянно ответила девушка, продолжая смотреть на гостя, так лихо рубящего дрова.
- Замуж тебе пора, - неодобрительно покачала головой мать и вышла во двор.
Стоявший спиной к дому Скаррон не замечал столь пристального внимания к своей персоне. Куча наколотых дров возле огромной колоды постепенно росла, топор взлетал в перевитой жгутами мышц руке, и белые поленья с весёлым стуком брызгали из-под лезвия.
Дочь хозяина лесопилки искала повод, чтобы подойти к сержанту, и она его нашла. Подхватив глиняную крынку, она еще издали стала улыбаться.
- Доброго дня, господин, отведайте соку березового, притомились наверное, - карие глаза лучились обожанием.
Топор со стуком вошёл в изрубленную колоду.
- Доброго, - улыбнулся сержант, оборачиваясь к приветливой девушке.
- С удовольствием, спасибо за заботу.
Мужчина перенял крынку из рук девушки, слегка задев её пальцы своими, и с удовольствием отхлебнул. Живительная глава прохладным водопадом скользнула в пересохшее горло, Исхэйл аж прижмурился от наслаждения.
- И как же зовут мою спасительницу? - с благодарной улыбкой спросил он.
- Элли, - потупила взор девушка, и на бледных щеках розовой краской разлился румянец.
- Вы бы отдохнули, работники дальше сами управятся.
- Рад знакомству, - продолжая улыбаться, ответил сержант, - а я Скаррон.
Мужчина бросил взгляд на два оставшихся чурбака.
- Сейчас и присяду, минутка осталась, - Исхэйл вернул девушке крынку и утвердил на колоде берёзовый кругляш. - Что уж перед самым концом прерываться. Осторожно!
Вновь мелькнул топор, разваливая очередной чурбак надвое.
Не прошло и минуты, как пара поленьев со стуком присоединилась к обширной куче дров, и мужчина наконец вздохнул с облегчением, вновь поворачиваясь к девушке.
Та смотрела на него, как на живое воплощение Кастора, которому возносила молитвы каждый вечер, как он был прекрасен.

- Ну, вот теперь можно и отдохнуть, - встряхнув натруженной рукой, улыбнулся Скаррон.
Девушка просияла.
- Я провожу Вас в летний домик, там тихо и никто не будет мешать.
Подхватив крынку, она легко перепрыгнула через разлетевшиеся в стороны дрова и устремилась к приземистому одноэтажному строению с единственным окном.
Исхэйл вовремя спохватился и удержал нижнюю челюсть на месте.
Вот так вот просто взять и на глазах у рабочих позвать его "отдохнуть" в летний домик? Ну наверное, она знает, что делает. Вот уж чего-чего, а отказываться от заманчивого предложения сержанту не хотелось вовсе.
Подхватив с земли куртку и рубаху, однако не спеша их одевать, мужчина последовал за девушкой.
Однако, как только они вошли в крошечный то ли сарайчик то ли беседку, большую часть которого занимала сколоченная из досок лежанка, застеленная множеством одеял и убранная подушками, как девушка оставила крынку на кровати и пробормотав «располагайтесь» собралась упорхнуть с порога во двор.
Упорхнуть в узкую дверь мимо вошедшего вторым сержанта было весьма затруднительно - мужчина попросту загораживал собой выход.
Изголодавшемуся по женской ласке Скаррону просто не пришла в голову мысль о том, что девушка предлагала ему всего лишь полежать в домике в гордом одиночестве. Намёк, который он углядел в двусмысленном предложении хозяйской дочери, накрепко укоренился в голове Исхэйла, и попытку девушки уйти он расценил как женское кокетство.
Мягко положив ладонь на плечо Элли, мужчина с улыбкой напомнил о том, что, как ему казалось, было обещано:
- А как же "отдохнуть"?
На свою беду, Элли была слишком юна и невинна, чтобы правильно понять смысл только что заданного вопроса, а потому она подумала, что гость намекает на неубранную постель. Смутившись и покраснев еще больше, она проговорила.
- Я сейчас постелю.
Развернулась, собрала одеяла и поправила простынь.

Вместе с Месс

Разговор двух не понимающих друг друга людей продолжался. В словах и движениях девушки сержант углядел подтверждение своей догадки. Ну конечно, кокетничает!
Вон, развернулась спиной, стоя почти вплотную, да ещё и нагнулась над кроватью! В словах "Я сейчас постелю" мужчина, разумеется, тоже услышал второй смысл, которого на самом деле не было.
Дверь затворилась тихо, Элли за шорохом постельного белья этого не услышала. А в следующий миг крепкие руки легли на талию девушки, и мужчина сделал маленький шаг вперёд, почти прижимаясь к ней.
- Ой, - пискнула она, выпрямившись.
Руки скользнули вперёд, кольцом смыкаясь на животе Элли, и окончательно притянули её к стоявшему сзади мужчине.
- Господин, - девушка почувствовала, как щеки ее уже пылают от стыда, но на беду не знала, что бежать отсюда ей нужно как можно быстрее.
- Даа? - с улыбкой выдохнул Скаррон на ушко, укрытое тонкой тканью косынки. Горячие ладони заскользили вверх по животу Элли.
Через тонкую ткань своей блузки она ощущала тепло совершенного, как у Кастора, тела. Бога-покровителя темной стороны души человека. Не понимая, что распаляет сержанта еще больше, не ведая еще пока, что такое соблазн, Элли развязала тесемки на шее и распустила ворот. В маленьком домике стало слишком жарко, девушке было трудно дышать.
Исхэйл, разумеется, расценил это движение по-своему.
Ладонь мужчины скользнула за ворот блузки, обняла упругий холмик под белой тканью.
Элли подняла руку и закрыла лицо, справиться с охватившими её чувствами она не могла. Древний инстинкт пробуждался в ней неясными предчувствиями, и доверчиво накрыв широкую ладонь Скаррона своей, она почти простонала
- Господин.
В следующее мгновение под лопатками девушки оказалась ей же разобранная постель, и горячее мужское тело прижало её к кровати. «Отдых» только начинался…

Дунган, хозяин лесопилки так сегодня закрутился с делами, что людей узнавал только если они к нему обращались с прямым вопросом и только тогда, когда стояли прямо перед ним, чуть ли не заглядывая в лицо. А все проклятые бумажки, в которых все было перепутано, он уже трижды сводил доход с расходом и никак не мог найти, где же ошибся. Мерил шагами комнату, двигал стулья, садился, вставал, подходил к окну, и вот уже в который раз натыкался на угрюмого лесоруба в дверях, беспокойно мявшего в руках свою кепку.
- Чего глаза мозолишь?
- Дунган, там этот сержант с гарнизона, закрылся с твоей дочкой в домике для гостей и уже давно оттуда не выходит.
Хозяин выронил ворох бумаг, и они перьями мертвой птицы разлетелись по полу. Лицом Дунган сейчас походил на статую одного из близнецов в соборе, в том барельефе, где божества побеждали созданий тьмы. Белое, неподвижное, с таким свирепым оскалом, что лесоруб, принесший весть, в испуге отшатнулся в сторону. Отец Элли медленно подошел к деревянной стойке у стены и взял гигантских размеров колун, которым рубили вековые ели и сосны, легко подхватив его, он выскочил на улицу, сильно толкнув плечом лесоруба Зака. Пока он в таком состоянии домчался до домика, за ним уже потянулась вереница рабочих, побрасавших топоры и пилы, кто с желанием поглазеть на драку, кто единствен ради того, чтобы уберечь Дунгана от убийства. Сержанта с хозяйской дочерью все видели, а потом, когда хозяин лесопилки стал вырубать дверь топором, даже не проверив закрыта ли она на замок, ни у кого не возникло вопросов «Зачем и Почему».
Ветхая дверь с каждым ударом грозила рассыпаться в щепы и внутри маленького дома шум стоял устрашающий.
- Пресветлый Полукс, - причитала Элли, прикрывшись тонким одеялом и забившись в угол.