В это время с неба донеслось хриплое карканье:
-- Фр-роську не тр-рожь! Ее стар-рая кар-рга на распр-раву тр-ребует!
И с неба на Маремьяну Соловьевну пал гигантский -- с хорошего коршуна -- черный ворон.
Прямо из боевого пикирования он долбанул девицу-красавицу по беззащитному темени железным клювом. Серьезно так долбанул, основательно! Другая бы уже с белым светом простилась. Но в роду Соловья Одихмантьевича все были головушкой крепки -- что вверх по родословному древу, что вниз. Поэтому Маремьяна лишь охнула и выпустила из ослабевших пальцев горло соперницы.
И тут до всех -- даже до ушибленной Маремьяны -- вдруг разом дошло: сюда летит Яга! И значит -- шутки кончились! Любовные шалости пора на время сворачивать!

Ишь ты какой смелый! Одёжу скинул, в воду сам сиганул.. А то всем надо песни петь, да речи сладкие говорить... Вот сразу видно - Царственная особа, так по-хозяйски в озеро забрался!
А я – Царевич Петр. Наследник Престола, сын царя Гороха… ну, а вообще-то уже и сам царь, практически…
Русалка, уж конечно, давно была в курсе, кого купаться тащит, но зачем же молодца разочаровывать?
- Прааавда... САМ Царевич Петр....? - водяная дочка очарованно закатила глаза... - А ведь знаешь... я и сама Царевна... можно сказать. Дочь владыки морского! Только вот к чему сейчас разговоры?
Русалка подмигнула Петру, неоднозначно косясь то на него, то на сброшенную одежду...
Только вот, как всегда в неправильных сказках, "долго и счастливо" не вышло, так как Яга выполнила свои прямые обязанности - обломала всю малину. Над деревьями взмыл ворон Кандрат, а значит и сама старуха вот-вот прилетит.

Ни ломающую кусты малины бабу Ягу (странное зловредная старушка, однако, избрала себе занятие) ни Ворона Кондрата Петр не заметил…. И ничего удивительного, между прочим. В такой ситуации он не заметил бы и Змея Горыныча (гхм, плохое сравнение, тьфу-тьфу, обо что бы постучать-то?...). Ну, вот не заметил бы - и точка!
И пусть тот, кто сам не без того - бросит в него камень….
Повезло царевичу, потому как Русалка - девушка разумная – спа–камнями заморскими просто так швыряться не будет. А других претендентов на дело сие благое не нашлось.

-Прааавда... САМ Царевич Петр....? - Искреннее (ох, наивный….) восхищение красавицы медовым дождем пролилось на самое чувствительное мужское место, – самолюбие. Вторая часть значение уже не имела. И даже странные поглядывания в сторону оставленной на берегу одежки царевича не смутили. Уж четвертовать-то Ивана за то, что одежка не по последней моде сидит - он всегда успеет. Если не забудет….
-Правда. – Гордо подтвердил он, как бы невзначай продвигаясь вперед. – Понимаю, увидеть в этом э-э-э за-хо-луйстье мою сиятельную особу… на этом месте весь запас умных и непонятных (а от этого только еще более умных) слов истек. Тем более, что расстояние-то между ними осталось ровно в один шаг. А девица вовремя на что-то в небе отвлеклась.
Петр, шагнул вперед и заключил Русалку в крепкие объятья.

Реакции Ивана никогда не отличались скоростью, однако, по крайней мере спасали быстро соображающие мозги (в особенности спинной и костный). Прежде чем, холоп успел растащить сцепившихся девиц к их Мамаевому побоищу присоединилась еще и авиация в лице (или клюве) говорящего ворона. Из его криков, а также вспомнив о птице, о которой говорила Фроська, когда они убегали из избы на куриных лапках, Ваня понял очень и очень многое.
Первым его действием было бежать, вторым подумать куда бежать, третьим подумать основательно... Но к счастью, Иван как всегда сделал все с точностью до наоборот. Сначала досталось Кондрату, в стиле старинной русской забавы - ловля дроздов и дятлов шишками и камнями, только вместо указаных метательных снарядов выступил здоровенный рыжий мухомор, который хлопец со всего (нехилого) размаху пнул ногой. Отделавшись от птички, прибывавшей теперь в состоянии легкой грибной контузии где-то в кустах, Ваня подхватил Маремьяну в левую руку, Фроську в правую, итак. с двумя девицами подмышками (благо недавно в бане был) рванул к пруду.
- Вашество! Палундра! Ахтунг! Воздух!

Завидев Кондрата, Гамаюн так и просияла! Агааа! Гонорар недалече! Только вот где Его велико прохлаждается? Для полного пейзажу только его и не хватает, а это может снизить оплату труда вещей птицы, поэтому следовало срочно что-то предпринять - отыскать царско дитятко, да отогнать к остальным.
Игриво подмигнув Кондрату, Гамаюн взмыла в высь и принялась зигзагами прочесывать воздушное пространство, изучая ландшафт на наличие царских отпрысков, и нашла таки. У берега естественного водоема плескалось егошество с девицей зеленокудрой. Ну что у мужчин за вкус такой?
Птица тут же пошла на снижение, совершила посадку на ветку ивы прямо над головами у влюбленных в брачный период и, прочистив горло, запела:

Ах, и горе-то какое горькое,
Ах, судьбина-то злая, горючая,
Пою Ваньке заупокойную,
Гибель ждет паренька неминучая.
Пока царь тело белое балует,
Совращает княжну земноводную
На Ивана тень черная падает
Смерть крадется змеей подколодною!
Не считай, что тебя не касается,
Без Ивана-то чай не управишься
Для тебя он уж не постарается.
Без слуги горемычный останешься.

- А там уж не обессудь, подтираться самому придется – с минуты на минуту тваво Ваньку с его гаремом Яга оприходует, а ты тут с пресмыкающимися общаешься, народный заступник. Али сам с Кощеем в бой полезешь, когда время придет, холопа мертвым-то супротив супостата уж не поставишь. – наставительно заметила Гамаюн

Руки разжались, и прекрасная девица, которую он изволил держать на руках, (а оказавшаяся к тому же и морской царевной - к слову о том, как быстро царское дитятко соображает), с тихим «А-а-а-а!!!» полетела в воду, подняв тучу брызг.

-Ванька!!! Ах ты, холоп …. Помирать без ведома моего вздумал?!!!! А я тебе щас! - Пытаясь на ходу натянуть на мокрое тело одежду, с сапогами и охапкой вещей в одной руке и подхваченной на берегу озера обмотанной водорослями корягой – в другой, Петр бросился обратно в лес.
Правда, через несколько шагов, он вынужден был остановиться, что б обуться – даже предвещание скорого конца света не могло заставить его босиком бегать по лесу. Да и немногим-то он понял из раздавшейся со стороны ивы песни. Слова «земноводное» и «змея» как раз сочетались с сообщением, что с Кощеем придется одному сражаться. Без слуги!!!
-Ну, Ванька, ну змея подколодная, ну, енто - зельноводноей ты! Значит, решил бросить меня на судьбы проинзвол?! Сам помереть тихо – а я значит – без слуги мучайся?! …
А не получится!!!! - Размахивая над головой корягой, с криком «Убью!!!» - мокрый и растрепанный Петр в одетой наизнанку одежде, с грацией гиппопотама во время весеннего гона, вломился в лесную чащу.

Злющая русалка восстала из воды, куда её Петр имел неосторожность бултыхнуть, и негодующе уставилась на Гамаюн.
- Ах ты птица вредная, бестолковая! Счастье прямо из рук вырываешь... у него... Видала я его Ивана! Такой и сам кого хочешь оприходует, а вот Царевичам не пристало холопов своих спасать.
Русалка зачерпнула ладонями воды и плеснула в Гамаюн.
- Вот тебе, негодная! Будешь знать, как Царственных особ отрывать от дел государственной значимости! - тут девица спохватилась, - Что говоришь? С гаремом? И Маремьянка, подруженька моя, там?

- И твоя подруженька и моя подруженька - все там, за Иванову тушу в бои без правил вступили, - отфыркиваясь от воды ответствовала Гамаюн, на всякий пожарно-наводненческий отодвигаясь подальше от воды да от русалки, что вздумала на нее конечностями махать. У ну как достанет! - А ты б, девонька, соображала шустрее. Бабка-то и Ивана и гарем оприходует, да за Петром явится. Тикать им надо, причем всем скопом, а ты тут игрища затеяла брачные. Не ко времени, между прочим! Али хочешь чтоб тебе Яга воду мутила всю оставшуюся жизнь?
Сказав про оставшуюся жизнь, Гамаюн повнимательней присмотрелась к русалке.
- А ты чай не кашляешь? Не чешется нигде? Что-то мне цвет лица твоего не нравится, ты смотри, допрыгаешься с малознакомыми мужчинами по канавам, еще подхватишь чего и родятся потом жабеныши синие в крапинку!

- Игры не ко времени??! Это Яга вечно не ко времени является... И вообще ей Фроська нужна, а Царевича она не трогать обещала, а мне отдать! Да Петр и сам отдаться не прочь!
Русалка капризно сложила ручки на груди - давненько она с папашей не виделась.. даже покапризничать не с кем было.
- На здоровье не жалуюс! ишь ты.. цвет ей не нравится... между прочим, по последней моде подводного царства! Все утопленницы завидуют, водорослями натираются, чтоб хоть немного похожими быть! Кстати, и тебе достать могу... по блату, если Яге про уговор напомнишь.

В такой ответственный момент, как процесс удушения соперницы, Маремьянка бы конечно не стала слушать всяких каркуш - но зачем же клювами драться?! Ойкнув, девушка выпустила из рук горло жертвы и потрясла головой, пытаясь отогнать хоровод радужных пятен. "Что-то прям, непруха какая-то. То девки волосы дерут, то вороны клюются... Совсем я расслабилась! Если так дальше пойдет, всякий хомяк мне угрожать будет! Ох, ща я вздую кого-то..." Маремьяна конечно, узнала Кондрата - такие выходки только Яги питомец и мог себе позволить. И уж конечно, до нее дошло, что старуха сама сюда летит... да вот только, ничего это не значило! И хотя с Ягою у их семейства были вежливо-соседские отношения, спускать такие выходки всякой дурной птице девушка была явно не намерена!
- Ах ты, дятел картавый! Поймаю - все перья повыдергаю, цыпленку табака будешь завидовать!

В глазах у девушки все еще двоилось, но свист падения сбитого мухомором Кондрата доставил ее немалое удовольствие! И тут, не успела она даже озвучить свой восторг, как произошла очередная измена - ее похитили! Нет, в этом было бы даже что-то романтическое, да только Иван ее похитил вместе с той самой стервой! Ошалело трепыхаясь у него подмышкой и чисто случайно умудрившись прихватить с пронесшегося мимо куста свои пожитки, девушка слушала как тот опять заорал что-то своему "вашеству", что ей порядком уже поднадоело. Кроме того, этот гад так и не ответил - кто ему эта девка!
- Ты куда меня несешь, Ванечка? Милый, пусти-ка меня на землю, а?

Атака захлебнулась... Атакующие отбиты и состоялась попытка их зверского удушения... Но судьба, для хохмы позаимствовавшая сначала щупленькое тельце старого недруга Кондрата, спасла нежную девичью шейку Фросьюшки из неласковых культяпок Марьи-разбойницы... Ныне же, принявшая мужицкий облик Ивана фортуна, несла девицу в направлении пруда. Лишь одно огорчало, разлучницу Соловьеву дочь она тоже за каким-то лешим прихватила...
Первое время Фрося еще пыталась дотянуться до Маремьяниных волос, чисто от неожиданности, а не со зла, а потом и вовсе оставила бесплодные попытки надергать матерьялу Бабе-Яге на паричок. Тут разлучница молвила:
- Ты куда меня несешь, Ванечка? Милый, пусти-ка меня на землю, а?
-Гляньте, люди добрые, на эту цацу! Ее спасают, а она еще недовольна.. Я, конечно, ценю твое страстное желание встать за нас горой и заменить на Ежкином столе царятину, фаршированную холопчатиной и сдобренную Фросью, но боюсь твоего хоть и не хрупкого тельца врят ли для этой карги вдоволь будет... Так что, хотите гибнуть, так это всегда, пожалуйста, но не тормозите поезд со спасающимися!

Только на берегу Иван выгрузил своих "попутчиц" и сразу же, заметив царевича, замахал освободившемися руками.
- Вашество! - Ваня перехватил дрын в руках Петра и аккуратно отобрал "игрушку", чуть не въехавшую ему по носу. - Уходить надо, фрицы в полесье... то есть ... тьфу... Яга нагоняет, или бежим, или прячемся, или квакаем!

Оскорбленный Петр пригладил волосы, заодно вытаскивая из них водоросли, и гневно взглянул на Ивана. То, что он за что-то собирался холопа казнить – это он еще помнил, Чай голова – не сито. Но вот за что?
Радость, что жив-таки Ванюша и с Кащеем не придется теперь драться один-на-один перекрыла все его остальные мысли.
Поэтому «вашество» уцепилось за последнюю фразу:
«…Яга нагоняет, или бежим, или прячемся, или квакаем!»
-Ты это холоп кому бежать предлагаешь?! Мне, будущему царю?! Да ты думаешь, я с какой-то там Бабой Ягой… Что, Баба Яга?! Что ж ты раньше-то не сказал, дубина ты?! Хватай свей ентот – га.. га… - поймав не сулящий ничего хорошего взгляд Маремьяны Петр даже слово дивное вспомнил – гарэм.
- Гайрэм свой хватай и… Бежим!!!
И первым показал пример, захромав в сторону бывшей стоянки. – Вещи забрать. То есть что б Иван вещи забрал.
Не может же он перед царевной то собственноручно (то есть Ваненоручно) из плена кощеева спасенной в таком виде-то показаться. Ни одной вещи врагу!
Прохромав ровно два шага (да и не много-то в одетых ни на ту ногу сапогах нахромаешь) он повернулся и с надеждой поинтересовался:
-Вань….А ты это,… думаешь квакать – оно поможет?

- А я на цвет лица не жалуюсь, - оскорбленно тряхнула крыльями Гамаюн, - и откуда у вас заблуждение, что я знакомство с Ягой вожу, а? Чтобы я ей еще про какие-то незнамые уговоры напоминала. Знакомство с такими декласированными элементами испортит мне репутацию, так что не наговаривай на меня лишнего, девица водоплавающая.
Птица обернулась через плечо и обнаружила, что компания утекает.
- Послушай-ка, красавица, чай не дурочка, понимаешь, что Петр царский сын не к тятеньке тикать собрался, а к Кощею и не на блины, а за царевною. Не маленькая небось, понимаешь, что с царевнами спасенными делают. А с Ягой какой у вас там договор? Нешто костяная нога когда слово держала? Ой не могу, ой, держите меня сорок человек! О своем счастье не позаботишься - убежит и женится. Оно те надо? Мы - сами творцы своего счастья, - закончила Гамаюн пылкую речь, помолчала, ожидая реакции и, так не дождавшись, рявкнула, - ну чего вылупилась-то, рыба моя? Руки в ноги и подь догонять царевича - уходит же!

- Кабы могла я по лесам-полям бегать преспокойно, то неужто не нашла бы давно себе жениха? Теперь вот жди... пока ещё Царевича к водоему занесет! Но, чай, путь до Кощеева жилища неблизкий, успею ещё Петра повидать... Если Яга не оприходует... Но я ж ей помогла через речку перебраться, если с уговором кинет, так в следующий раз ступу прям в воду опрокину! Будет у меня пожилая, да вредная утопленница!
Закапризничала русалка, только вот была неуверенность в её голосе, потому что Яга - создание непредсказуемое.

- Не знаю, Вашество, - откликнулся Иван. - Меня раньше в жабу еще не превращали...
Холоп последовал за царевичем, нагнав его двумя шагами, и обернулся к остальным уже прикидывая что-то на ходу.
- Маремьян, ты же лес знаешь хорошо, может есть путь какой тайный, да чтоб с воздуха не просматривался...
Еще была идея воспользоваться ходом в подводное царство, там-то Яга их точно не отыщет да и проводник вроде как имеется, но с другой стороны были сильные основания опасаться, что попасть в гости к Водяному можно лишь в одном виде - в утопленном.

-Вещи… – Заикнулся было Петр, но не найдя понимания в лице спутников как-то сник – то ли сапоги жали, то ли прорвалась-таки с риском для жизни в голову царевича мысль-камикадзе: « а на кой жабе – вещи?»
«Так ведь к царевне ж иду» - возразил мысли упрямый царевич – «что ж она подумает –то, коли в таком виде-то явлюсь?»
«А если в лягушачьем?» - Ехидно отозвалась мыслишка. – «Много тебе твои кафтаны бархатные помогут. Или думаешь, она тебя поцелует – и вновь добрым молодцем обернешься? Ща-а-аз! Будет она каждую жабу лобызать….».
На этом месте мысль решила «нет, а оно мне надо?» - перестала цепляться за то, что по ошибке приняла за здравый смысл и была унесена ветром.
- Маремьян, ты же лес знаешь хорошо, может, есть путь какой тайный, да чтоб с воздуха не просматривался...
-Ага. – Вставил свое царское слово Петр и с надеждой уставился на Соловьеву дочку. Квакать ему что то уж и расхотелось….

Гром гремит по лесу, черный вихрь деревья гнет -- едет Яга в ступе, помелом след заметает. Сильно гневается старая.
-- Э-эх! Покатаюся-поваляюся, Ивашкиного мясца поевши, Петрушиных косточек поглодавши! А Фроську-паршивку на сладкое оставлю -- пущай сперва того мясца настряпает да посуду помоет. А уж опосля...
Увидала Яга сверху, с неба, убегающих беглецов. Ощерилась в злобной ухмылке, зубы железные показала.
Ловко, не глядя, подхватила со дна ступы веревочную сеть. Раскрутила над головой -- вот сейчас бросит...
Да не заметила старая, что ненароком вместе с сетью подхватила край веревочки, которой был связан желуденок-лешачонок.
Размоталась веревка. Повис лешачонок за бортом ступы. Висит на веревке, дрыгается, визжит:
-- Спаси-и-ите! Помоги-и-ите!
Откликнулся лес тихим гулом. Затрепетали деревья, задрожали кусты, в страхе полегла трава.
Протянул старый дуб-великан лапу-ветку, ухватил пролетавшую мимо ступу, вниз рванул...

Переводя взгляд с озабоченного Ивана на это несуразное "вашество", Маремьяна только покачала головой и уперев руки в боки, надменно поинтересовалась:
- Ребятки, я вас конечно спрячу... но не вы ли на самого Кащея идти собрались, а бабки колченогой испужались?! А я вот Яги ни сколечко не боюсь. Подумаешь - злая старушка с соседней опушки!
Но тут каак стемнело небо! Да каак задуло-зашумело! Гордая ухмылка на лице разбойницы немного скисла и она быстро добавила:
- Ээ... Хотя, мы ведь уважаем старость... И если считать это не бегством, а стратегическим отступлением... Да и сколько можно тут торчать, давайте что ли прогуляемся по окрестностям, я вам одно место покажу. Быстро за мной!
И схватив Ивана за руку, Маремьянка быстро увлекла за собой странную компанию в дремучую чащу, под густые кроны дубов да кленов. Нарочно пропетляв некоторое время по самой глухой чащобе, пока все окончательно не перестали ориентироваться, она завела их к заросшему лещиной оврагу, по склону которого вилась скрытая от посторонних глаз, еле заметная тропка.
- Только не поскользнитесь на глине, а то там грязюка внизу...
А за следующим изгибом тропки, прямо в склоне оврага оказался вмурован огромный валун, подозрительно похожий на дверь.
- Вот, пришли. Вообще-то, всякого кто знает сюда дорогу, полагается убить. Но так и быть, можно не всех. Все равно вы сюда дорогу без меня не найдете. Это наш схрон, по обмену опытом с восточными коллегами построили. Вербальный замок, семь степеней защиты и все такое. Постойте в сторонке и заткните уши! Главное, самой вспомнить...
Некоторое время до остальных доносились гневные выкрики, перечисления зерновых культур, глухие удары и ругань, пока наконец девушка не позвала всех к широко распахнутому проему.
- Вот, заходите. Не споткнитесь на пороге о скелет! Здесь нас ни то что баба Яга, даже Кащей не достанет! Факелы там слева лежат...
Поначалу узкая, пещера постепенно расширялась, пока не привела в огромный зал с уходящим вверх сводом, пронизанный светящимися сталактитами и сталагмитами, в то время как все остальное пространство было завалено самым разнообразными сундуками, бочками, кувшинами монет и прочей сокровищной атрибутикой... В дальнем углу зала из каменного колодца бил родник, стекая ручьем в узкий, закрытый решеткой тоннель.
- Круто, а! Только очень прошу, запертые ларцы не открывайте, старинные лампы не трите и на тот ковер не садитесь! Вон те скелеты в углу видели? Я предупредила!

- Ой, полным-полна коробушка, есть и ситец, и парча! - промурлыкала Валерьяна, разворачивая предоставленный Кощеем отрез ткани.
- По-ожалей, душа-зазнобушка, молодецкого плеча! - обреченно подхватили выстроившиеся вдоль стенки упыри.
Два часа бесценного царевненого времени были потрачены не даром: комната преобразилась, блистала золотом и поражала пестротой красок. повсюду красовались вышитые салфеточки и тряпичные куклы. Даже в уборной примостился пушистый розовый коврик.
Отданные в услужение (читай - на растерзание) царевне вурдалаки два часа таскали мебель, развешивали шторки и расставляли вазочки. Бедолаги порядком ошалели, но это бы еще пол беды! Валерьяне захотелось музыки! Незамысловатая и оптимистичная мелодия ввела упыриков в полный ступор, но на то они и идеальные слуги, чтоб с любой задачей справиться - вон как складненько поют.
Довольная царевна разложила ткань на полу.
- Ну вот, теперь можно и Кощеевым заданием заняться! Ну, слуги мои верные, кто из вас шить умеет?
- Я!!!! - как один отозвались вурдалаки - они были готовы хоть рубаху шить, хоть конюшни чистить, хоть сладкую вату детям продавать, лишь бы не петь проклятых "Коробейников".

- Ах! Ушли! Упустила! - Металась зигзагами птица над покинутой стоянкой.
Заболталась Гамаюн с русалкой, да прозевала момент отступления неприятеля! Ах, беда, беда, огорчение! Поверхностный осмотр местности ничего не дал. Как сквозь землю провалились, окаянные! От расстройства Гамаюн едва не подхватила маниакально депрессивный психоз с боязнью открытых пространств, но вовремя сообразила! Куда направляется компания? К Кощею. Стало быть, там их и следует поджидать! Идти уже недалече, а по воздуху и того ближе и, взяв курс на Кощея, Гамаюн развила скорость эндцать километров в час.

- Аааааюалдеть! - наконец смог выговорить Иван, обозревая все скопленные кругом богатства. - А не плохо господа разбойнички-то живут... Вашество, а может стоит реформу ввести, выдавать разбойникам лицензии на их деятельность и взымать подохожный налог как с челноков из Тьмутаракани? Я б тогда и сам в леса подался бы... После того как с Кощеем разберемся, - на всякий случай осмотрительно добавил холоп.

-Еформу тебе, - пробурчал Петр, оглядывая накопленные богатства. – Будеть. И еформа и налоги. Как папаша говорит – «Заплати налоги пес, и смерди спокойно…»
Вопрос о том, как именно будут взымать налоги с разбойников царевича не волновал. Не его это царское дело. Сказал – значит соберут….
Зато мелькнула мысль, что сидючи на коне о конской колбасе не вспоминают:
– А может и не будет. – Быстро добавил он, косясь на Маремьяну. - Оно нам надо? И вообще, ты чего меня с толоку сбиваешь?! В разбойники он подастся! С Кощеем сначала разберись,… то есть разберемся. Меня там царевна ждет – чай все глаза уже выплакала….
Петр уселся на пол и, с неудовольствием оглядев правый сапог на своей левой ноге, поднял гневный взор на Ивана:
-Ну, чего стоишь?!

--Ух..- знай лепетала себя Фроська под нос каждый раз натыкаясь на какой-нибудь раритет.- Интер-ресно, а нет ли тут молодых да неженатых разбойничков, кои не прочь обзавестись молодой да пригожей женушкой…
Носик девицин ходуном ходил, уподобляясь лисициному, вынюхивая из какого сундучка каменьями драгоценными поболее нежели из прочих пахнет, а вдоль траектории пути ежкиной ученицы поэтапно пропали монеты испанские дублонные - две штуки, гребень золоченый чуть погнутый - в единственном экземпляре, колечко плохонькое изумрудом облагороженное – одно, но за щеку…
-- Ну, Кисловодск не Кисловодск, а на прынца я себе уже приданого наскребла…

Иван прикинул, если нога из сапога сразу не выйдет, а он при этом дернет, и головой царевич треснется, то почти несчастный случай на производстве выйдет... Но почти...
Крякнув, Иван нагнулся и стянул сапог с ноги Петра:
- Маремьян, тут у тебя лишняя пара сапог с какого-нибудь царевича не завалялась? А то Егошество, еще босой простудится и вместо того, чтобы Кощея бить, с королевским насморком сляжет... Года на два... При чем на этом самом месте...

Услышав просьбу Ивана, Фрося от злости и обиды чуть не проглотила драгоценный перстенек. Ну, как это свинство можно назвать иначе, чем свинством!!! Девушка-спасительница дабы им помочь покинула дом родной, предала старушку, заменившую ей мать, обрекла себя на скитания. Пошла, боса да плохо одета, от Яги их спасала да еду готовила, а эти неблагодарные даже не заметили, что этот светоч милосердия без лаптей ходит...
-- Как благородством девушки пользоваться, так всегда пожалуйста. Ничего что она босая- простудиться и погибнет... Другую найдем. А если царевич, так все, караул! Да что с этим боровом сделается!- злобно думала девушка, уже с головой ушедшая в жалость к себе любимой.

Башка подождала, подождала, помигала немного в сторону то ли оглохшей, то ли просто притихшей девицы и заорала так, что у нормального человека из ушей поганки бы посыпались:
- Царевна, я тут не приклеенный. Тебе сплетни про суженого нужны или нет?! Последний раз спрашиваю. А то дыхну и ему о твоей гибели полечу рассказывать.
Горыныч начинал сердиться, точнее та голова, что виднелась в окошке. Остальные, по всей видимости, тоже не очень-то радовались временному пребыванию своему в весьма пикантной позе с головой засунутой в одно место. До царевны долетала и брань и какие-то другие аргументы. Слов тех голов, что пребывали за окном, расслышать она, естественно, не могла, но смысл эмоций был ей очень даже понятен.

...В это время Лешый уже мчался к людям в довольно-таки странном виде:На голове - шапка-ушанка, весь в старых листьях поверх широченной женского(!) платья... но, давайте попорядку...

Из своеобразной комы Лешый вышел довольно скоро; несмотря на это, вокруг ни лешачка, ни Бабы-Яги, ни кого-либо другого не наблюдалось. Решив, что внук ушел глубже в лес, Старик решил проследить за ним. Все бы ничего, если бы не добрые и отзывчивые деревья, послушно расступающиеся пред ним, трава, которая сама ложилась под ноги-пни лешего.
- Ет-то так не пойдет. Надо, кх-мм..

Идея, пришедшая в абсолютно деревянную голову Старика, была не менее деревянной. Выйдя из леса и встретив ближайший огород с пугалом, он разогнал тамоних вконец обнаглевших птиц и снял все то, что было на бедном пугале. Наглядевшись на себя в лужицу, он решил, что шапки-ушанки вполне достаточно. К тому времени птицы наконец поняли, кто к ним заявился, и теперь услужливо посупали его листьями, видимо, для камуфляжа или из чувства Гордости За Оберег Леса.

Так и пошло странное существо по дороге, которую указывали ему деревья (совершенно случайно, вовсе не признавая в этом лешем настоящего Лешего. Хотя, если природа еще могла опознать Старика, то вот все остальные...)
Вдруг, услышав голос лешачка, страшно грязное "существо" со всех ног бросилось на помощь. Навстречу Фроське и кампании....

Торчащая в окошко голова гигантской рептилии натурально повергла Валерьяну в шок.
- Э-э-э... М-м-м... ААААААААА!!!!!!!
Царевна с невероятной прытью вскочила на лавку (непонятно, чем это могло помочь, но против рефлекса не попрешь...), замахала белыми рученьками и зажмурила глаза. От ее визга заложило уши даже у привычных вурдалаков. Тут под беспорядочно мельтешащую конечность подвернулся кувшин. Серебряный. Довольно увесистый. Царственные очи были по прежнему крепко зажмурены, так что траектория полета кувшина была непредсказуема. Однако, каким-то чудом закончилась прямо между глаз злополучной головы Горыныча. Валерьяна этого не видела. Она продолжала самозабвенно орать.

Голова скрылась.
Когда правая и средняя увидели левую с вазой в зубах, удивлению их не было предела.
- Ни хрена себя надыбала. Нам-то на что? Горшок что-ль ночной? - Правая была в своём репертуаре.
- Третий век, Византия, ручная чеканка. За неё деревеньки три можно купить, а по нынешнему курсу гривны к копейке десять к одному и все четыре, - это Средняя внесла коррективу в оценку приобретения.
Левая ничего сказать не могла. Рот её был занят вышеназванным предметов, а из глаз текли поистине драконьи слёзы.
- А куды-ть нам они? За 2 недели слопаем. Lexit в пещере закопаем, ну где обычно кости сваливаем.
- Крестьян есть не обязательно. Они скотину ростят. Куда более вкусную, - как маленькой пыталась втолковать ей Средняя. Тогда это будет...
Левая наконец переложила вазу в лапу и внесла в диалог свежую струю.
- Дура эта так нам вазу подарила.
- Так? А что визжит? Ты её жарила?
- Вот ещё... А потом за тобой будет вся рать её отца носиться. Надо больно. Да и костлява слишком. Наша-то Маришка куда пригожее.
- И то. Ну так ныряй заново. Торгуйся, что там ты хотела и полетим к другому окну. Да и где тут библиотека спроси, не забудь.
Левая вновь сунулась в окно и, уже много спокойнее, лишь слегка попыхивая парком, спросила:
- Что орёшь, дура? Так тебя Петька интересует или нет?

- Кто дура? Я дура???!!! - от такого хамства Валерьяна даже глаза открыла - Да ты знаешь, гад ползучий, с кем разговариваешь? Я - царская дочь, а не девка кухонная, чтоб меня всякая ящерица поносила! - царевна возмущенно уставилась на Горыныча.
"А не так уж он и страшен... Чего это я перепугалась... От неожиданности, наверное. Да, похоже, и не только я! В народе-то говорят - у него три башки. А тут - одна только. У страха глаза велики..."
- А что ты там про Петю моего говоришь? Кстати! Это мне он Петя! А тебе, пресмыкающееся, - его высочество, царевич Петр Горохович! - нравоучительно изрекла Валерьяна, наставив на Змея обвиняющий перст.

Голова хотела было заржать или пыхнуть на девку неразумную огненной строёй, дабы не ёрничала, где не требуется. Горохович там или Фасолевич, а змеям ведь, как известно, любые царские грамоты и указы как козе боян. Ну разве что Средняя почитает, в образовательных целях.
- А садись на меня, лахундра крикливая, я те покажу, с кем твой Горохович на бережке утехам сладострастным предаётся.
И голова хитро прищурилась, и, ещё больше входя в роль соблазнителя девиц, совсем вкрадчиво добавила:
- Или смелости только на визги хватает? Не бойся, жрать не буду, ещё потравлюсь такой костлявой. А может юбчонка уже нижняя мокрая, а?
Тут голова фыркнула и стала ждать, хватит ли у царевны мужества сесть на спину Горынычу, дабы открыть той её гляделки на проделки суженого.

Рассвирепевшее дерево грозно раскачивало ступу вверх-вниз. Яга, вцепившись в борта, старалась не вывалиться. Если это ей и удалось, то только благодаря многолетней практике лихих полетов.
От очередного рывка лопнула веревка, на которой болтался лешачонок, и вредный "желудь" полетел вниз.
Дерево тут же отпустила ступу и бережно подхватило на лету своего будущего хозяина.
Воспользовавшись этим, Яга набрала высоту.
Сверху ей видно было ковыляющее по лесу странное существо в нелепой ушанке... елки-палки-бурелом! Да неужто это Леший?!
-- Стар-рая др-ровина р-рехнулась! -- подтвердил Кондрат, паря у плеча своей повелительницы.
-- Разведал? -- сурово вопросила Яга, разозленная тем, что ворон видел ее нелепое сражение с деревом.
-- Р-разведал! В р-разбойничью нор-ру ныр-рнули!
-- Вот как? - задумалась Яга. -- Ой, худо... кто ж их знает, где теперь вынырнут... Эх, Кондратушка, а полетим-ка мы к кощееву дворцу! Где-нибудь на подходе этих супостатов и перехватим!
-- Кр-расавица уже туда упор-рхнула! -- мечтательно согласился с хозяйкой ворон.
-- Какая еще крас... тьфу! Дуреха эта горластая, что ли? С ее песенками развеселыми?.. Ох, Кондрат, вроде и не птенец уже, а все не поумнеешь! Ладно, полетели!

Шмяк! Что-то не то сегодня было у Гамаюн с воздушной навигацией - приборы барахлили, шасси заклинило, подкрылки не вышли, поэтому промазала Гамаюн мимо ветки и шмякнулась в вот такенную кучу компоста. Ну и что, что не эстетично, зато мягко!
Выбралась Гамаюн из кучи, встряхнулась, слегка обескураженная, но не застанная врасплох, огляделась по сторонам, не видел ли кто досадного происшествия, да потопала... лапами, лапами до криницы ближайшей, сполоснуться, в порядок привести перышки. А то не приведи Яга, жених явится да увидит ее в таком виде постыдном.
Нашлась тут и криница с ручейком да такая чистая... стыдно даже мутить стало, но красота требует жертв, что становится второстепенным, когда жертвы приносит не красавица, а окружающая среда. Ей, среде, чай не привыкать. Забралась Гамаюн в воду по крылья и ну плескаться, мутить водоем.

-- Глянь, Кондратушка, -- снижаясь на вираже, спросила зоркая Яга, -- не твоя ли фря в кринице бултыхается?
-- Не фр-ря, а неср-равненная сир-рена! -- строго поправил Кондрат хозяйку. -- Кр-расоту в пор-рядок пр-риводит!
Обогнав хозяйку, он сел на ветку над криницей и умиленно воззвал:
-- Выныр-рни, кр-расавица!

А тем временем в замковой библиотеке...
Кощей захлопнул пятую по счету книгу о свадьбах и свадебных обрядах. Теперь он более менее разобрался как и что надо устраивать. Пора было идти и назначать день свадьбы.
Раздавая по дорорге приказания, он поднимался к хоромам, где оставил принцессу. Открыв дверь, Бессмертный на секунду остолбенел. Его без без пяти минут жена раговаривала с мерзкой рептилией, которая совершенно оп хамски залезла в окно кощеева замка.
-Так... Это что такое?- возмущению произнес Кощей, нащупывая на опясе меч. Тут он еще раз взглянул на Змея и задумавшись на секунду, послал мысленный приказ. спустя пару мгонвений в двери вбежал очередной скелет (В личине, естественно, о своей невесте Бессмертный не забывал). За собой он тащил гигантские ножницы. Это были известные ножницы-кладенец, переделаные в свое время одним сумасшедшим колдуном из двух мечей.
Взяв оные ножницы в руки, Кощей начал грозно надвигаться на гадину, торчащую в окне, приговаривая:
-А кому мы сейчас сделаем декапитацию? Раза два. А лучше три!-

Сапаги нашлись. А попробовали б они не найтися то! Такого варианта Петр-царевич даже не рассматривал. Потому как не было в его избалованной царской жизни такого – ентого пре-це-н-дента что б что-нибудь да по капризу дитятки царского – и не находилось. Нет, один правда был – зазноба-то сердешная, царевна несравненная сама находится не пожелала. Вот и пришлось идти. Но, куда каким-то сапогам до царевны его? Не доросли они – жемчугами не шиты, нос узкий – совсем не по моде последней, заморской. Да и каблуки звонкими подковками не подбиты. И это на ногах царских – срам и стыд!
Почему-то кафтан грязный да наизнанку одетый и волосы, с водорослями напополам высохшие в стыд да срам не входили. Не сказывала о таком мода заморская. Не то, что о сапогах…
Вот только что-то подсказывало Петру, что не время свои капризы Ивану да Маремьяне высказывать. Еже ли не забудет – потом казнит. А сейчас нет, не время.
Поднявшись на ноги да притопнув ногой (ох, ну почему подковок-то звонких нет? Точно кого-нибудь казнит!), Петр оглядел всех царским взглядом:
-Ну, что стоим? Али корни пустить решили? А нам еще царевну спасать надо – любовь мою сердешную, да царицу-то будущую.
Почему-то при последних словах встала перед глазами другая картинка – там, где лелеемый образ удаляющейся Валерианы был – вдруг озеро, разлилось. Фигурка ладная, девичья да волосы зеленые по плечам округлым раскинутые….
Петр вздохнул, сглотнул судорожно да назад все встало – бал шумный да царевна милая. И что это на самом деле с ним? Вот уж точно – казнит он холопа. Иван в ведении точно виноват. А кто ж еще? Верного слуги это дело – за царскими грезами присматривать. Проветривать, пыль сметать, да следить, что б лишняя не приблудилась…. А тут дело такое. Непорядок! Точно казнит. Вот Кощея победят, царевну домой умчат да батюшке с матушкой представят, да свадебку сыграют,… а там уже и до казни руки дойдут.
От привычных да родных мыслей, так о доме отчем напомнивших, на душе светло стало. И царевич первый пример подал, вперед зашагав.

-Ну, что стоим? Али корни пустить решили? А нам еще царевну спасать надо – любовь мою сердешную, да царицу-то будущую.- бодро скомандовал царевич.
-Угу.. Ы пэрэкушить тоше была бы нэ похо,- прошамкала Фрося, чье пищеварение от переживаний да погонь проистекала в ускоренном темпе, и ныне рассерженный желудок плотоядно урчал. У Яги, конечно, пятиразового питания, как в лагере времен страны советов, не наблюдалось, но перекусить чегой-нить всегда можно было, а тут голодом морят, даром что царевич промеж них.

Варить суп на мозговой косточке, благо костей кругом имелось в избытке, Иван все же не решился. Пошарив по карманам, холоп вспомнил, что у него нет карманов и полез за позуху. Из-за пазухи запасливого слуги появились: рябчик печеный - 1 штука, сыр коровий - 1/2 головы, хлеб засохший - 2 буханки, настойка из ежевики - 300 грамм, причем одним стаканом.
- Еже ли перекусить, то вот, извольте Вашество, - Иван спихнул сидячего скелета в сторону и разложил "трофеи" на круглом золотом блюде, стоявшем на сундуке.
Спустя полчаса, сытый и частично подобревший, отряд уже пробирался древними подземными тропами в ту сторону, где по словам Маремьяны находилась дорога на Кощеев замок. Под ногами что-то хлюпало, чавкало и иногда негромко материлось.

"Что за времена пошли? Только и норовят все воду мутить да портить!" - На сей раз русалка была настроена крайне озлобленно: сначала Царевич сбежал, прямо от исполнения мужских обязанностей, а теперь ещё и криницу самую чистую, да прозрачную кто-то мутит.

Зеленовласая голова показалась из ручья и сердитые глаза водяной дочки уставились на Гумаюн.
- Где-то я тебя сегодня уже видела, птица вещая! Так давай, предсказывай, что я сейчас с тобой делать буду!
Цепкие пальцы русалки потянулись к возмутительнице спокойствия водоемов.

Вода в кринице пошла пузырями.
-- Кар-раул! Кр-расавицу сгр-рабастали! -- заорал на ветке Кондрат, видя, что задуманное им романтическое свидание находится под угрозой срыва.
Впервые в жизни ворон пожалел, что он не водоплавающая птица.
-- Скор-рее, кар-рга! Скор-рее! Выр-ручай!

- Курлы! Бурлы! Буль-буль! - недоуменно пробулькала Гамаюн, запоздало сообразив, что находится на территории вражеского государства. - Княжна! Княжна пресмыкающаяся, вы меня неправильно поняли! Я требую кассации вашего решения! Послаааа земноводного мне! Я гражданка воздушного царства к подводному не отношусь и подчиняюсь законам об иммиграции! - вопила Гамаюн, пытаясь намокшими крыльями подгрести к берегу, - княжна, красавица, ну будьте умницей, ну подумайте лучше, ну разве бывают птицы-утопленницы? Это же дурной тон! Безвкусица! А давайте я вам будущее предскажу... хорошее! - вовремя уточнила она и заверещала истерически, - SOS! Хеееелп! Допомога треба!

-- Наших бьют!!! -- гаркнуло с небес. И ступа грозно пошла снижаться над криницей.
Не то чтобы птица Гамаюн была Яге симпатична... Пожалуй, старушка сама охотно утопила бы это жизнерадостное существо в бочке с дождевой водой, что осталась возле избушки.
Но чтоб какая-то зеленобрысая паршивка покушалась на ее, Яги, личную союзницу-вредительницу? Да ни в жисть! Не за то Яга птице Гамаюн платила, чтоб ее прикончили в дурацкой лесной кринице и сделали из нее набитое водорослями пугало!
(Вообще-то Яга птице еще не платила, но этот факт как-то вылетел из памяти старухи.)
Опять-таки -- почему бы не сделать приятное старому слуге Кондрату?
Но главное -- скандал... настоящий... с применением помела... это же ТАК здорово!
Помело свистнуло в опасной близости от зеленых кудрей подводной принцессы.
-- Ты, пиявка растрепанная, не трожь птичку! Своих рыбешек да лягушек лапай!
Помело взлетело вторично -- и метким скользящим ударом придало птице Гамаюн скорости. Та, словно глиссер, заскользила к берегу.
Кондрат кружил над ней с причитаниями:
-- Остор-рожнее, дор-рогая! Остор-рожнее! Выбир-райся на бер-рег!
Он уселся на склонившуюся над водой тонкую ветку. Под тяжестью громадного ворона та прогнулась к самой воде, задев барахтающуюся птицу Гамаюн.
-- Дер-ржись, моя р-радость!

- Вот неблагодарная! - Возмутилась не сильно-то и огорченная русалка, исподлобья глянув на Ягу. - Я её, понимаете ли, из гиблого, вонючего водоема к берегу отбуксировала, а она помелом, знай, махает!
Тут же позабыв про мокрую Гамаюн, изгадившую кринницу, водяная уцепилась руками за помело и рванула его на себя. Но не тут-то было! Яга хоть и старая, а силищи у карги хоть отбавляй! Но и русалка сдаваться не собиралась, пуще прежнего сжимая метелку.

-- На взлет! -- что есть мочи гаркнула Яга ступе. -- Давай, родимая! Пое-ха-ли!!
Ступа послушно набрала высоту, унося в небеса вредную русалку...
На дальней поляне ошалело уставился в небеса молодой парень-дровосек. Не ступа его изумила -- что он, Ягу раньше не видел, что ли?
Потрясло его другое: уцепившись за помело, под ступой летела красивая обнаженная девушка. Ее зеленые волосы развевались на ветру...

Русалка так и ошалела, обнаружив под собой лес с высоты птичьего полета. Узнал бы отец - убил бы! Где это видано, чтобы девы водные в небесах парили? Да и страшно, надо сказать, висеть на одной метле! Поэтому русалка ухватилась за край ступы и злобно зыркнула на Ягу.
Только вот ругаться со старухой чревато было - ещё скинет прям на ёлки! Поэтому зеленовласая молчала как партизанка, сверля бабку глазами.

-- Посмотр-ри! -- ехидно сказал ворон Кондрат выбравшейся на мелководье птице Гамаюн. -- Пар-рит! Ор-рлица! Эх, р-расклюю!
На миг он заколебался: лететь в воздушный бой или остаться утешать потрясенную пернатую крошку?
Жажда воздушных приключений оказалась сильнее. В конце концов, Гамаюн никуда не денется, а русалка в небесах... повторится ли еще такое?
Поэтому он только каркнул быстро и жарко:
-- Цар-ревна! Кор-ролевна! И мокр-рая -- хор-роша! Скор-ро вер-рнусь!
И рванул в небеса.
Нагнал ступу. Заложил вираж, примерился и крепко клюнул русалку в круглую попку...
Но тут произошло то, чего не учли ворон и его хозяйка...
Яга слишком рано успокоилась насчет результатов воздушного боя. Ступа сильная, не то что двоих -- троих вынесет! Вот дотащит она русалку до опушки, где начинается Дикое Поле, снизится в степи -- там и потолкует с этой мокрой куклой!..
И не заметила, что внизу ручей впадает в небольшое лесное озерцо...
Как лес недавно кинулся спасать лешачонка, так озеро потянулось на защиту своей юной хозяйки.
На поверхности мирного, усеянного желтыми кувшинками озерка возник длинный и тонкий смерч. Вскинулся в небеса длинным щупальцем, обвил ступу, рванул вниз...
И вот уже ступа, словно корабль, колышется на поверхности взбаламученной, грязной воды, а вокруг -- желтые пятна сорванных, смятых кувшинок...

Русалка, и без того зеленая, стала ещё зеленей - так её от полетов замутило, а тут ещё в интимные места клюют! Негодяи!
И чтоб она делала, если бы не водица родимая! Закрутил-завертел ступу смерчь, да и обрушил в озеро.
- Ох, хорошо!
"Вот уж теперь можно за все полёты отыграться!"
С вызовом в зелёных глазах посмотрела русалка на Ягу, чувствуя своё превосходство в родной стихии.
- Ну что?! Стоила ли курица мокрая твоей защиты? Я её и топить не собиралась, только испугать, а вот ступу перевернуть теперь запросто могу! Я сегодня чуть Петра-Царевича не охмурила, он уж и рад бы моим быть, еслиб ты его не спугнула! Одна беда от тебя! А ты мне, помнится, обещала Петра оставить в покое, только Фроську свою забрать!
Русалка угрожающе качнула ступу.

На земле, в небесах и на воде Яга остается Ягой!
Помело угрожающе взвилось над зеленой головой водяной принцессы.
-- А ну, не замай, жаба двуногая! Убери хваталки, водоросль! Сейчас так причешу вот этим гребешком -- лысая будешь плавать!
Кондрат не любил приключений на воде -- он вам не селезень какой-нибудь! Но хозяйку ворон не собирался бросать ни в воздушном, ни в морском бою.
Опустившись на плечо Яги, он принял гордую позу пиратского попугая:
-- Пиастр-ры! Пиастр-ры! Кар-рамба! Тр-ри р-румба впр-раво...
И закончил тише, только для хозяйки:
-- ... и к бер-регу пр-ричаливай, тр-риста мор-рских чер-ртей!..

За космы свои русалка до жути боялась, потому одной рукой тут же голову накрыла.
- Ничего! Я себе Царевича и без тебя добуду! Но берегись теперь в воду попадать! Больше тебя выручать никто не будет, я и батюшке нажалуюсь! - закапризничала царевна морская. - И плыви, проваливай со своим пуголом пернатым!
Русалка окончательно разобидилась и на прощание показала Яге язык.