Киото, Нижний город
14 июня, день

- Мне нужен мой мальчик!
- Он больше не может работать у вас.
Ашика заставила Шуна самостоятельно объяснять ситуацию обделенной бывшей владелице андроида. Пришлось идти к госпоже Осэки, вежливо кланяться ей и сообщать неприятные для нее известия. Надеть маску сочувствия получилось, но настоящего его не было. Стеной вставало знание, что собаку она любила много больше, чем андроида, а потому какая ей разница, этот или другой? Даже сейчас она прижимала к груди фотографию пса. Изображений Кенджи, кроме того снимка их втроем, не было нигде в доме.
- Вы можете выбрать нового, той же модели или другой.
Женщина уперлась, враз превратившись из милой пожилой дамы, обремененной множеством болезней (о которых так удобно рассказывать подругам), в оплот строгости и неуступчивости.
- Мне нужен мой милый мальчик!
Она так и не дала ему имени... Денрей поклонился, соглашаясь, и вынул мобильник. Подкатила машина с сопровождающим из отдела продаж и андроидом той самой серии АТБ-15. Последний смотрел на окружающее ясными, как у младенца, глазами, в которых отсутствовала и тень мысли, и от Кенджи отличался так же, как жилой дом отличается от музея.
- Мой мальчик! – заголосила госпожа Осэки на весь двор, едва увидев его. – Ты вернулся!
С балкона наблюдал почтенный домоуправитель. Старушки в традиционной одежде на скамейке у подъезда оживленно зашептались о чем-то.
- У него нет памяти о вас, - честно предупредил Шунсукэ.
Такой памяти быть и не могло, андроида только что включили и привезли со склада.
- Ох, неважно, главное, теперь будет кому позаботиться обо мне и моей новой собачке!
И она ушла под руку с очень вежливым и невероятно заботливым новым «милым мальчиком» в дом.
Открылась дверь клиники доктора Хензавы. Первым наружу выскочил коротколапый толстый щенок – воплощенная жизнерадостность. Затем показались ветеринар и его новый помощник, Кенджи. Андроид улыбался с детской искренней непосредственностью и такой радостью, что показалось, будто вокруг заплясали солнечные зайчики. Малословный когда-то, теперь он болтал без умолку. Доктор улыбался в ответ, натягивая иногда поводок, чтобы беззаботный щенок не умчался в чужой сад. Похоже, им было хорошо вдвоем, как бывает хорошо старым приятелям. Кенджи был не слугой, а желанным работником и другом.
Денрей не сумел сдержать улыбку. И на сердце полегчало, словно прямо перед его глазами в неблагодарной почве расцвел цветок.

Башня "Северная черепаха", квартира Денрея Шуна
14 июня, поздний вечер

Номер, высветившийся на экране домашнего видеофона, был незнакомый. Как и низкий голос, который после формального приветствия попросил хозяина дома активировать нужный режим. Шунсукэ запахнул поплотнее темную, усеянную ромашками домашнюю юкату и ногой придвинул к себе стул.
- Я могу отказаться?
- Разумеется, но мне бы это было неприятно.
Невидимый до сей поры собеседник говорил по-осакски резковато, но без их торопливости и с таким спокойным убеждением в своем праве, что по коже пробирал морозец. Он был уверен, что с ним согласятся. Людям с таким голосом не отказывают.
Денрей прогнал Кошку, слишком хорошо разбиравшуюся в его выражениях и вознамерившуюся узнать, в чем дело, и нажал требуемую кнопку.
Собеседник был уже в возрасте. Вернее, в тех годах, когда их количество сложно определить навскидку. Сухопарый и определенно высокий, с тяжелым взглядом совиных глаз. Костюм цвета топленого молока смотрелся на нем старомодно, но уместно.
- Прошу меня извинить, - изрек незнакомец и замолчал, разглядывая оторопевшего Шуна.
- Чего-надо? - неприязненно осведомилась из-под стола за хозяина квартиры его электронная любимица.
- Кошка, помолчи! – шикнули на нее и продолжили уже в экран: - Чем могу быть полезен? И представьтесь, пожалуйста.
Ловлюк старательно не обращал внимания на собственный слишком домашний и немного потрепанный вид (борьба с маленьким роботом проходила, как всегда, бурно), тогда как собеседник предстал в белоснежном полотняном костюме, который сидел на нем безупречно.
- Накасу Мотохиса. Мой старший брат совершил досадную оплошность, - произнес собеседник. - Позвольте, господин Денрей, принести вам глубочайшие извинения от всей семьи.
Он неторопливо и величественно склонился в глубоком поклоне; стало видно, что его длинные с проседью волосы забраны сзади в хвост. Шун, никак не ожидавший такого поворота событий, растерялся еще сильнее. Извинения... брат... Якудза. Кусари. Кусочки мозаики встали на свои места. Денрей поклонился в ответ.
- Извинения приняты. Благодарю вас, господин Накасу.

(не одна, вестимо)

13 июня
Нижний город

У будильников и графиков есть большое достоинство. Они холодны и бездушны, не делают скидок. Встряхивают, заставляя вставать, одеваться, идти... Не дают зарыться в себя и быть погребенным под своими сомнениями, ибо самое губительное – ничегонеделание.
Знакомая улица, привычный небольшой подъем. То же время визита, та же жара. Даже одет Акинобу в точности, как несколько дней назад, и не сменилась на лице привычная маска. И только внутри разрушающим смерчем крутились сомнения.
Тогда он был бодр, наслаждался прогулкой и думал, что главное в его профессии – работать головой. И еще был считал, что действует правильно. Эта уверенность, упрямая, как весенняя трава, жила в нем давно – как-никак не мальчишка. В жизни получалось далеко не все – но получится в другой раз!
История с Фудзитой ударила по этой вере в себя, от удара по внутреннему стержню зазмеилась трещина. Сато Акинобу умный человек? Его убеждения отвечают действительности? Он не зря потратил жизнь?
Раньше на концах фраз не было знаков вопроса.
Они поменялись ролями, и теперь инспектор полиции не проверял опасного подопечного, а шел с такими же чувствами, как на ковер к начальству.
Полный палец вдавил кнопку звонка, и снова страстно захотелось вычеркнуть последние дни, захотелось с такой силой, что на время, нужное, чтоб дважды смениться цифрам секунд на часах, померещилось, будто так и произошло.
Как там говорят французы? Дежавю?
Ждать пришлось долго – дом притих. Никто не шаркал, по-старчески приволакивая ноги, по лестнице вниз. Никто не крикнул слуге, чтобы посмотрел, что за гости. Мимо шумной горной рекой текла улица. Наконец, над головой инспектора стукнул деревянный оконный ставень.
– Дверь не заперта! – сквозь уличный гвалт донесся голос Фудзиты.
Полицейский толкнул дверь – она отворилась легко, и тишина легла ему под ноги, глядя из теней. Он на миг замер – как в детстве, когда представляешь, что в темном углу сидит тигр. Только в детстве это горячит кровь, а не пугает. А тигр тут и в самом деле был, и внешняя физическая беспомощность не делала его клыки менее острыми.
Наконец лестница заскрипела под шагами гостя – к знакомой комнате. Шагнув в нее, он вежливо склонил голову перед человеком, который сидел в кресле у окна.
– Здравствуйте, господин Сато, – само легло на язык привычное обращение.
Оранжевый старый плед на коленях хозяина дома протерся почти что до дыр. Придерживая зубами один конец резинового жгута, Фудзита затянул узел, несколько раз сжал и разжал кулак – на пробу. Затем – опять же зубами – содрал упаковку с одноразового шприца.
– Не спешите делать неверный вывод, – сказал он, вводя иглу в вену.

(и Bishop)

- Но не стоит медлить с правильными, - криво улыбнулся Акинобу. Он присел, недоуменно наблюдая за подопечным. – Каковы же будут в данном случае верные?
- Все зависит от точки зрения... - инвалид негромко зашипел.
Черты напряженного - почти сведенного болезненной судорогой лица постепенно разглаживались, но даже оранжевая полутьма комнаты не могла смягчить линии обострившихся скул, убрать резкие складки у губ.
- Так вот, как она живет... - пробормотал Фудзита, глядя в окно.
- Она? – медлительно удивился полицейский, справляясь с приливом мыслей. Интересно, как он будет чувствовать себя с подопечным потом? Если, конечно, все обойдется для обоих. Инспектор прекрасно знал, как квалифицируются его действия, вежливо называемые «познакомить с нужными людьми». Может, если все пройдет благополучно, стоит уехать. Внезапно пробрала дрожь, заставив поежиться. О чем это он, когда на его глазах происходит что-то странное... – Что с вами, господин Фудзита? Может, вам помочь? Вызвать врача? Его собеседник качнул головой - будто сдувал надоедливую мошку.
- Слепцы, - он рассмеялся; глаза под полуопущенными ресницами заблестели. - Видят лишь грязь под ногами, но - боятся оторвать взгляд от земли.
Он вдруг замолчал. Поправил съехавшие очки с затемненными стеклами - словно опустил забрало.
- Так что вы пришли сказать мне, господин Акинобу?
- Я, как положено, пришел проверить, не сбежали ли вы, живы ли и не лелеете ли коварные противозаконные планы, - стандартно-вежливая улыбка немного прикрыла вымученность иронии.
- Ничего. Это - скоро закончится.
- Мои приходы к вам? – удивился полицейский.
- И они тоже. Как часть целого. Много большего целого.
Он развязал и смотал жгут, уложил его на поднос - вместе с использованной упаковкой.
- Очень многое изменится... даже понятие безопасности.
- Вы говорите загадочно, как предсказатель, - Акинобу покачал головой и встал. – Возможно, мне стоит подумать над разгадками. И пожелать, чтоб ответы, о которых думаете вы сами, совпали с теми правильными, что напишет жизнь.
- Вы все время рассуждаете о праве... в этом – ваша ошибка, - взгляд Фудзиты был холоден; это чувствовалось и сквозь темные стекла очков. – Моя – в том, что я вообще родился. Принесите мне хорошие новости, господин Акинобу. Мне осталось так мало времени.

(higf mo)

Киото, Нижний город
11 июня, день


Хи-тян подперла кулачком подбородок и задумалась, как бы поточнее объяснить глупым коллегам, в чем дело.
- Если файлы принадлежат «серым», - наконец-то провозгласила стажер, - то зачем подсказывать, как лучше действовать противнику? Если нет, то зачем нашему союзнику прятаться. Не понимаю. Мияки-сан! Проверьте, пожалуйста, один адрес на севере, раз уж вы все равно висите на телефоне...
- Ну, конечно, проверю, - буркнули в ответ. - И счет за услуги секретаря пришлю. Слава, ками, знаю кому именно...
- Лучше уж мне, - появился в дверях инспектор Удей. - Я убивать и калечить не буду. Просто выкину.
- Привет, Нукеру, - улыбнулась дочь черного волка. – А мы рассматриваем подарки. Присоединишься?
- Сразу отказываться не буду, - ответил монгол, сбрасывая с плеч новую кожаную куртку. - Откуда столько радости? - последовал кивок в сторону монитора. - Неужели старая гвардия нашла и даже решила поделиться?
- Обменяла на исполнение желания, - беззаботно призналась Хидоко. – Но кое-что получила бесплатно.
Она вытряхнула на пустующий стол содержимое обнаруженной в станционном туалете сумки. Вместе с комплектом одежды, вывалилась запаянная в пластик курьерская карточка с фото и именем владельца и пустой белый конверт без пометок.
- Мияки-сан, так что там с адресом?

(мы с Греем)

- Хм, интересный адрес, - ответил инспектор, наблюдая за тем, как Джучи на своем столе принялся ворошить добытое Хи-тян богатство. - И мне даже почему-то не хочется спрашивать, почему и как он замешан в это деле.
- А что так? - нахмурился его напарник.
- Ну, лично я об этом месте слышал, но сам никогда не бывал. В гости к генеральному префекту Цурумаки таких как я не приглашают.
Хидоко почти успешно сделала вид, что глаза у нее округлились из-за неожиданного сообщения внутренней локальной сети, что вредоносных программ, вирусов, а так же прочей портящей жизнь оргтехнике мишуры на носителе не обнаружено. А не из-за того, о чем подумали присутствующие в кабинете коллеги. Но и выдернуть «флэшку» из разъема она успела раньше напарника. Протестующее заверещал компьютер. Показав Джучи язык, стажер повесила трофей себе на шею.
- Что-то я проголодалась, - озабоченно сообщила дочь черного волка.
- Какой пугающий обмен веществ, - не удержался от комментария Мияки.
- Какое пугающее отсутствие инстинкта самосохранения, - без тени улыбки ответил Удей, и Шихара расхохотался. - Что ж, перекусить можно. Спасибо за помощь, коллеги.
- Одно дело делаем, - почти хром отозвались полицейские, возвращаясь к недописанному отчету и поискам нового обеда.

(& SonGoku)

Сан-Франциско
17 июня, день

Центральный отдел криминалистики, расположенный в отдельном корпусе при главном управлении полиции города Сан-Франциско, напоминал собой нечто среднее между больничным моргом, криогенным хранилищем, компьютерной мастерской, слесарным цехом, химической лабораторией, закрытым саперным полигоном и подпольным гаражом, где должны разбирать угнанные автомобили. Контингент личного персонала был столь же разнообразен, поэтому, чтобы лишний раз не шокировать детективов, от каждой группы экспертов в отделе был выдвинут свой «специалист по связям с общественностью». Кроме того, над ними шефствовали еще три администратора, которые выдавали на руки конечные результаты исследований и выводы по ним. Дело о смерти Мейсмана оказалось в юрисдикции Римуса Лукаша, седеющего мастодонта, помнившего еще времена перфокарт и ламповых компьютеров. Старый эксперт встретил Айсхеда в кабинете, втиснутом между компьютерной лабораторией и серверной на третьем этаже. Детектив, поздоровавшись по всей форме, тем не менее, соблюдать полностью все приличия отказался и водрузил облаченные в джинсы длинные ноги в кроссовках на загруженную бумагами тумбу у окна. Сквозь безупречно белые жалюзи тщетно пытался пробиться яркий дневной свет.
- Порадуйте меня, - попросил Айсхед Лукаша.
- Покойный влез без очереди, но наши билеты в страну котлов и сковородок все еще забронированы, - ухмыльнулся седой эксперт. - Тебе все и разжевывая или по существу?
Детектив продемонстрировал два ряда крепких здоровых зубов.
- По существу. Что не прожую, отдам вам на переплавку.
- Смерть наступила из-за аневризмы сонной артерии с сопутствующим механическим повреждением позвоночного столба в шейном отделе. Пятый и шестой позвонки. Имплант испорчен безнадежно.


(с Греем под ред. СонГоку)

Айсхед насторожился, как гончая, которая вот-вот почует след.
- Испорчен до или после кровоизлияния?
- Во время. Но не как при классической виртуал-атаке, и не как при несчастном случае, когда имплант сжигает мозги своему владельцу. Электронщики никак не могут прийти к единому мнению. Одни утверждают, что здесь могла быть прямая связь между происшествиями в Сети и в жизни. Другие говорят, что это псевдонаучная лабуда, и причину надо искать в физиологических отклонениях.
Детектив, чье выражение лица выдавало большой скепсис по отношению к отделу электроники вообще и этим их словам в частности, вытащил из кармана пачку сигарет, повертел, досадливо крякнул и вернул обратно. Вместо нее добыл оттуда же мятный леденец и сунул в рот.
- На кибстим проверяли?
- Чист, как крещеный младенец. Во всяком случае, последние полгода точно ни разу не баловался. Кстати, прекрасная кровеносная система, несмотря на возраст, никаких намеков на сосудистые заболевания.
- Мило, - прокомментировал Айсхед. – Как насчет отторжения импланта? Такое случается и с не самыми дешевыми из них.
- Никаких признаков, патологии отсутствуют. Хорошо бы взглянуть в его медицинскую карту, - Лукаш усмехнулся. – Тебе должны были передать адрес его лечащего врача, можешь потом пообщаться.
- Что, уже наступил обеденный перерыв, а я и не заметил? – детектив переложил леденец за другую щеку, выдернул сухой лист из единственного горшка с фиалкой на окне. – Но отправляться восвояси я еще не намерен. Про труп сказки кончились, расскажите про остальные предметы интерьера нашего дорогого адвоката.
- Доступ к жесткому диску его компьютера сумеешь получить сам в любое время. Если понадобится помощь, обращайся ко мне.
Айсхед всегда так и делал, считая электронщиков и компьютерщиков мало приемлемыми для общения людьми.


(те же)

- Хорошо. Что скажете о корпусе, клавиатуре, мониторе и что еще там у него есть? Отпечатки пальцев, волосы, шерсть, клыки, остатки прошлогодней булки?
- Все принадлежит Мейсману.
- Булка тоже?
- Последние три дня к компьютеру больше никто не прикасался и не подходил. До этого ничего сказать нельзя, все промыли. Спиртом. И очень тщательно.
Инспектор страдальчески возвел очи к потолку.
- В наш век высоких технологий, когда на каждом углу продается жидкость для оргтехники, именно мне попадаются дикари, которые протирают компьютер спиртом! –патетически воскликнул он. - Ручки на дверях и сейфе тоже полоскали в нем?
- Нет, обычный полировочный состав, - усмехнулся Лукаш. – Но, учитывая паранойю этого парня, я бы не удивился, если бы дело обстояло и так. Кроме отпечатков Мейсмана мы сняли еще несколько. Пропустили через картотеку, одно совпадение: текущий клиент нашего юриста – Хорхе Гонсалес, контрабанда оружия и «химии» из Мексики. Еще двое неизвестны. Правда, это все на дверях, к сейфу прикасался только покойный.
- И как это он позволил отпечаткам таких знаменитых личностей остаться у него в кабинете?
- А это уже твоя работа.
Леденец Айсхеду не нравился, инспектор посматривал с интересом на мусорную корзину, примериваясь, получится ли, не вставая, закинуть конфету туда.
- Кроме Мейсмана, был кто-нибудь в кабинете в момент его смерти?
- Нет. Вот здесь у нас полная гарантия.
- Про непорочное зачатие я знаю, но чтобы наоборот...
- Физически в кабинете присутствовал только адвокат. Дверь и окна были заперты и защищены через Реальность его личным шифром. И кстати, в продолжение темы о параноиках. Тебе очень даже повезло, что наши специалисты по замкам и ловушкам регулярно ездят в федеральную тюрьму и берут уроки у лучшего кибер-взломщика в Штатах. Из числа пойманных, разумеется. Угадай, что нас ждало в сейфе у Мейсмана?
- Бомба, уничтожившая все материалы внутри? – предположил Айсхед.


(опять же)

- Так нечестно, - надулся Лукаш. - Признавайся, кто-то сливает тебе информацию в обход меня. Хотя он и не точен. Мейсман дружил с законом, а закон запрещает установку взрывных устройств. А вот хранение армейских пиропатронов у нас разрешено.
- Ничуть не сомневаюсь, что он дружил с законом и чуть ли не наизусть помнил каждую лазейку. Иначе не скопил бы столько финансов. Только мне интересно, где этот законопослушный гражданин взял такую фукалку? Во дворе нашел или ему принес Хорхе Гонсалес в коробочке с шелковой ленточкой?
- А вот перекладывать на меня свою работу не надо. Откуда он их взял я не знаю, и узнавать не собираюсь. Мы пробили серию, конечно, но этот пиропатрон, как и вся партия, в которую он входил, была списана еще год назад на базе морской пехоты "Виски-Кэмп" под Л.А. Данные по базе и ссылка для связи с их секретарем в электронной части отчета.
Инспектор взглянул на наручные часы. Новыми они были лет пятьдесят назад. Зато, по утверждению Айсхеда, «выживали» в любых условиях (испытания речкой, тропиками и морозилкой прошли успешно), не боялись падений и им не требовались батарейки. Только завод.
- У вас все?
- И ты даже не спросишь, что было в столь тщательно охраняемом сейфе? - лукаво прищурился Лукаш. - Тогда ты рискуешь не узнать, что повергло в шок нашего ведущего графолога, да и меня немного удивило.
Из уст седого мастодонта подобное откровение звучало весьма значительно.
- Среди всякого юридического мусора в отдельной кожаной папке лежало восемь ламинированных листов, - Лукаш вытащил из стола папку в прозрачном пакетике с биркой. - Посмотри.

(с паузами, но в том же составе)

Айсхед подтащил папку через стол к себе, вскрыл пакет и пролистал ламинированные подшитые страницы, не вглядываясь. Поднял голову.
- Что это?
Гранки стандартных договоров о безвозмездной передаче собственности внешне отнюдь не обладали обещанным эффектом. Типичный набор официального бланка с графами для записи имен, предмета договора и так далее. Разве что подпись передающего лица, стоявшая под каждым из документов, была блекло-багровой, а не темно-синей как у получателя, которым во всех документах числился сам Мейсман.
- Посмотри, что они передают ему, - с холодным нажимом произнес Лукаш. - В том числе и упомянутый уже Гонсалес.
Детектив пробежал взглядом по ровным строчкам печатного текста и остановился на подчеркнутой графе.
«... передает безвозмездное право на владение и пользование указанным имуществом на неограниченный срок. Объектом имущественной передачи договора является душа...»
- И это не красные чернила внизу, - усугубил эффект Лукаш.
- Клюквенный сок?
- Вот тут ты ошибся. Мы как раз опробовали новую игрушку, которую нам передали из Гранд-Каньон. Как его там? - эксперт вытащил из стола еще одну бумагу с официальной печатью и принялся читать. - А, наноскоп! Вот заключение, согласно нему все это кровь восьми разных людей. Шестеро из них проходят по нашей картотеке, и кровь на документах действительно их. Ссылки на их дела есть в электронной части отчета, можешь поинтересоваться на досуге.
Пока собеседник читал проникновенную речь, Айсхед достал карманный калькулятор и что-то усердно считал на нем, громко бормоча на всю комнату, что сам в детстве подписал кучу таких договоров, особенно когда соседскому мальчишке купили новый компьютер, и он давал им пользоваться только после кровной клятвы. Наконец, вычисления подошли к концу, и инспектор поднял голову, глядя на эксперта в упор.
- То есть вы хотите сказать, что выбросили на ветер несколько миллионов из денег налогоплательщиков, чтобы можно было покрасоваться гениталиями передо мной? Польщен. Когда будете разговаривать с бухгалтерией, свистните мне, я приду с диктофоном.

(солидный эксперт в лице Грея и распоясавшийся инспектор в моем лице)

Беседка в саду медицинского колледжа
Киото, Нижний город
13 июня

Упитанный коренастый мальчишка еще раз в волнении облизал деревянную ложку и перелистнул страницу; история, которую рассказывала ему книжка, захватывала и ввергала в недоуменную задумчивость. Дынька хмурился и морщил короткий вздернутый нос, чтобы поймать то и дело ускользающую мысль. В истории прослеживался дисбаланс (умное слово, как недавно было им выяснено, означало «нарушение равновесия» и необычайно точно описывало сложившуюся ситуацию).
В чугунке булькало ароматное варево и отвлекало от размышлений, так как требовало к себе внимания и перемешивания. К котелку мальчишка относился с уважением и капелькой превосходства. По его мнению, тому недоставало веса, зато чугунок безбоязненно висел над огнем.
Дед Имагучи, оставляя хозяйство на Дыньку, выдал недвусмысленные указания, подкрепив их по своему разумению, но доходчиво. Мальчишка потер ухо, в котором только недавно унялся негромкий звон, и углубился в чтение.
- Странно... – пробормотал он. – Откуда Питер Пэн можнт знать, что быть взрослым скучно? Не-е... он совсем не маленький.
Когда ароматная палочка, укрепленная в «лодке дракона», пережгла нить, и металлические шарики со звоном упали на бронзовое блюдо, а электронный таймер коротко звякнул, подтверждая точность измерения, Дынька со вздохом отложил книгу и снял котелок с крюка. Наступила пора браться за дело.
И, как выяснилось, не за одно.

Около беседки скопилась уже целая толпа, терпеливо ожидавшая, пока дед Имагучи допустит их внутрь, каждого со своими проблемами. Иногда они опасливо или недоуменно косились друг на друга. Четверо держались в сторонке, не глядя ни на кого, и обсуждали что-то шепотом. Рядом с ними на камне устроился невысокий грустный человек, он время от времени срывал зеленые еще ягоды и печально клал их в рот. Несмотря на то, что сезон дождей еще толком не наступил, и над городом весела густая жара, под его ступнями на камнях дорожки скопилась уже небольшая лужица. Из кустов с детским смехом во всех подряд кидались маленькими камешками. Порой оттуда выглядывала обритая голова почему-то лишь с одним глазом точно над переносицей. Пожилые муж с женой в традиционной одежде жались друг к другу у самой веранды, со страхом поглядывая на всех. Особенно их почему-то волновало существо, с головой завернутое в полотенце.
Среди них нашелся все-таки один нетерпеливый, а может, просто слишком хваткий, и требовательно постучал в закрытые ставни. Старики шарахнулись от него. Маленькое почти голое существо (на тощих бедрах под округлым брюшком кое-как держались фундоси) с длинным клювом и узкими клешнями вместо кистей рук не обратило на них никакого внимания. Перекинуло пластиковый пакет из ближайшего Lawson station в другую руку и постучало еще раз – звук был такой, словно по дереву колотят металлом.
Наконец, ему открыли. Сначала Дынька раздумывал, не принять ли облик посолиднее, но, глянув в щелку на пациентов, отказался от идеи как от нестоящей приложения сил – слишком много понимающих, в чем дело, зрителей.
- Господин и госпожа Хатаваки? – вопросил мальчишка, сверившись с длинным списком.
Старик, подталкиваемый женой, робко поднял руку. Оглянулся на собратьев по очереди. Зайти на узкую веранду он не осмеливался, потому смотрел на Дыньку снизу вверх.
- Господин Имагучи дома? – жалобно спросил он. – Он велел прийти сегодня за лекарством для нашей внучки.

(и тут туда явилась я)

Старушка согласно закивала, глядя с трепетной мольбой. Дынька солидно кивнул и скрылся в полутьме беседки, но быстро вернулся с узелком, в который был упакован небольшой, еще теплый горшочек; снадобье готовили сегодня утром, чтобы не успело остыть. Сложенный втрое лист бумаги, на котором ровным (хотя уже не таким мелким, как раньше) почерком старинной скорописью были запечатлены указания, как применять, по сколько ложек, и что делать, если вдруг больная примет больше положенного, он тоже отдал пожилым супругам. Выслушав нескончаемые благодарности стариков, Дынька перешел к следующему пункту списка.
- Господин Коши!
Существо в полотенце, нижним краем волочившемся по земле, цепляя травинки, направилось к веранде, испугав не успевших еще уйти супругов Хатаваки. Из свертка одним глазом выглянул его обитатель, хлюпнул и утерся краем все того же банного полотенца.
- Целый квартал разрушили... – с горькой обидой на весь мир сказал он. – Пропали. Все мои ванны, вся грязька в них пропала, нету ее больше. Что же я лизать буду?
Дынька уселся на пол веранды, чтобы выслушать жалобу подробнее.
- Я передам, - сказал он, когда излияния несчастного аканамэ пошли на третий круг. - Приходи завтра, а пока можешь подкрепиться в здешней больнице. В купальне на третьем этаже очень ленивые санитары.
Коши радостно подпрыгнул, чуть не вывалившись из полотенца, и шмыгнул к черному ходу большого современного здания, в саду которого находилось жилище фармацевта. Нагловатое существо, чей стук привлек внимание Дыньки к посетителям, выбрало этот момент, чтобы сунуться к мальчишке со своим делом. Сунуться в прямом смысле, поскольку, в отличие от остальных, он не погнушался залезть на веранду. От его клешни на досках остались свежие царапины. Поджав губы, Дынька вынул как будто из воздуха сложенный бумажный веер и чувствительно шлепнул им наглеца по голове.

(на пару, ун!)

Тот скатился на землю, выпустив пакет и держась за макушку. Взвыл:
- Нобутоми-доно-о-о! Я же тороплю-юсь!
- Прояви уважение к тем, кто пришел раньше тебя! – отрезал мальчишка и, сверившись с листком бумаги, поискал взглядом следующего посетителя. – Содзу-хоши...
Ветки соседних кустов сомкнулись над обритой головой. Дынька хотел окликнуть
застенчивого буддийского монаха погромче, но вовремя спохватился.
- Содзу-хоши, - повторил он. – Какое у вас дело?
На веранду дробно упали сразу три камешка, но из кустов все-таки высунулся единственный глаз.
- Видеть стал плохо, - стыдливо признался хитоцумэ-кодзо. – Для таких, как я, двуглазые очков не делают. И линзы тоже.
Он пошуршал ветками, и под ноги четверке в стороне укатилось крапчатое птичье яйцо. Люди опасливо сместились подальше.
- А когда я пришел к офуто... офутарумо... В общем, к врачу, который лечит глаза, он убежал, - маленький монах хихикнул: - Очень испугался, сообщил всем соседям.
Дынька совершил новый рейд внутрь беседки (не забыв перемешать похлебку в котелке и снова закрыть его крышкой). Тут возникла неловкая заминка, так как вылезать из зарослей Содзу-хоши отказывался наотрез, а роль благодетеля не предполагала спуск с веранды. Дынька поманил к себе мокрого с головы до ног грустеца. Тот прошлепал к нему, оставляя мокрые следы, и чинно преклонил колено, словно на официальном императорском приеме. Наглец с клешнями вновь попытался влезть без очереди, но на его метания не обратили внимания, и он насупился в сторонке. На всякий случай Дынька показал ему веер – как напоминание, - и, вручив промокшему страдальцу облепиховую мазь, попросил отдать хитоцумэ.
- Господин Курохама с друзьями, - зачитал он следующий пункт списка.
- Ода-доооно...
- Цыц.

(нас-то двое, а вот их...)

Люди подошли, подозрительно косясь на кусты и стараясь не смотреть на существо с пакетом. Лица у всех четверых были траурными, словно они только-только явились с похорон или наоборот как раз собираются туда.
- Я Курохама, - представился старший из них; видно было, насколько ему неуютно находиться здесь и говорить о нынешней конкретной проблеме с сопливым мальчишкой. – Понимаете... Мы не знаем, как это называется, но... Впрочем, я лучше начну сначала.
Он промокнул лоб платком. Остальные молча поддерживали его взглядами.
- Несколько дней назад наш друг увидел горящее колесо...
- Тележное, - вставил в паузу один.
- Нет, оно было автомобильное, - поправил второй.
- А мне он сказал, что колесо точно велосипедное, - возразил третий.
- Но оно горело, а разве на резине может быть пламя? – удивился первый спорщик.
Старший жестом оборвал их и продолжил:
- В центре колеса, по его словам, было лицо монаха с выпученными глазами. А потом... – рассказчик тяжело вздохнул. – Потом наш друг умер. Мы пошли к онмиёджи, чтобы узнать подробности, но он сказал нам лишь, что нам можно не бояться прихода призрака друга, потому что он лишился души.
- Но теперь мы боимся тоже увидеть это колесо, - снова встрял главный спорщик.
- Мы поспрашивали, и нас направили сюда, сказали, что вы знаете, как помочь.
То ли им показалось, то ли восседающий с невозмутимым видом (только кончик носа иногда подрагивал, будто Дынька принюхивался) на веранде мальчишка стал выше ростом. Совсем ненамного, и все-таки выглядел он заметно солиднее, словно с каждым новым посетителем ему добавлялась уверенность в себе.
- Отвлекаете по пустякам... – проворчал новый голос.
Дынька соскочил с веранды и радостно затанцевал вокруг Имагучи, выклянчивая угощение.

(два+один)

Суровый дед отмахнулся.
- Напишите на полоске бумаги: «Здесь дом побеждающей матери» и прикрепите к дверям, ваньюдо и отвяжется.
Он поднялся по ступенькам веранды.
- А можете – у себя на лбу, - добавил уже изнутри.
Четверка переглянулась, не понимая, радоваться им или оскорбляться.
- Зато бесплатно, - тихо, чтобы не услышали в беседке, сказал один из них.
Остальные кивнули, и все четверо заспешили прочь, мало ли кто еще мог водиться в этом странном месте. Лысый человечек с клешнями воспользовался тем, что не осталось никого, если не считать мокроногого, опять подскочил со своим пакетом к Дыньке.
- Нобутоми-доно, теперь-то можно?
Мальчишка вздохнул и опять уселся на доски веранды.
- Ну чего тебе на этот раз?
- Я, Хацуи третий, профессиональный ками-кири уже многие эпохи, - жизнерадостно заявил тот, иногда подвывая в подражание актерам кабуки и слетая порой на пронзительный визг. - Продаю волосы, женские и мужские!
Он полез в пакет и вынул оттуда сразу две пластиковых упаковки: с длинными волосами и с короткими.
- Если вы хотите нарастить волосы, обращайтесь ко мне! Если вам нужны магические путы, крепче любых веревок, обращайтесь ко мне! А еще, - он понизил голос, - если вы хотите знать, где собираются заключить брачный союз дух и человек или оборотень и человек, я вам подскажу. – Он подмигнул. – Не даром, конечно.
- Гони прочь дармоеда! – раздался из беседки зычный голос. – Надоел!
- Но у меня же, смотрите, роскошные...
Дынька радостно оскалил мелкие зубы.
Хацуи подавился собственными словами, кинул образцы обратно в пакет и был таков. С грустным вздохом поднялся насквозь промокший человек и, оставляя за собой лужицы, направился куда-то вдаль, не замечая никого и ничего вокруг.

(три)

Где-то в Реальности…

Никто не назначал на эту работу приоритета срочности, и поэтому исследовательско-аналитический модуль службы общественной безопасности, облаченный в оболочку низкорослого гоблина, никуда особенно не торопился, выполняя поставленную задачу аккуратно и поэтапно. Крыша, которую пришлось временно оградить защитным барьером, была хоть и не самым удобным местом, но зато располагалась достаточно близко от эпицентра незарегистрированного происшествия. Сам гоблин бросал периодически взгляды в сторону окованной льдом громады сервера корпорации «Сендзюцу», но никаких прямых связующих указаний у него не было. Пока что…
Не сказать, что монстр, собранный из ошметков программного кода, хотя бы на девяносто процентов соответствовал своему первоначальному оригиналу. Мохнатое чудовище в переломанных доспехах оказалось перекошенным на одно плечо, а правый выпученный глаз ежесекундно грозил вывалиться из глазницы.
- Мда, не Аполлон, - задумчиво заметил «скульптор», почесав когтистой лапой за длинным заостренным ухом.
Стоящая рядом ездовая гиена насмешливо фыркнула.
- Знаю, что сам не красавец, - согласился гоблин. – Ладно, попробуем запустить.
Из огромной суммы, притороченной к седлу пятнистого хищника, на свет были извлечены кожаный шаманский бубен и колотушка, стилизованная под миниатюрный череп на берцовой кости. Подойдя к замершему истуканом чудищу, гоблин еще раз проверил рунную разметку вокруг неподвижного тела и, затянув заунывный мотив, медленно пустился в пляс, подчеркивая ритм танца короткими глухими ударами. Постепенно ритм и песня начали убыстряться, а движения маленького шамана становились все более дерганными и рваными. Сам гоблин не знал, кто именно отвечал за визуализацию его движений, но, как и большинству стандартных программ, ему было по большому счету все равно. Хотя, если уж быть совсем честным с собой, стоило признать, что ему даже нравиться многое из того, что напридумывали программеры СОБ.
Белое марево, потянувшееся вверх от рунических знаков на поверхности крыши, постепенно начало втягиваться в фигуру. Голос бубна звучал все быстрее и быстрее, и наконец, выйдя на какой-то пик, резко оборвался. Мохнатый воин в центре круга вздрогнул, и в его лупоглазых буркалах неожиданно появилось что-то, похожее на осмысленное выражение.
- Отлично, а теперь побеседуем, - криво усмехнулся зеленокожий заклинатель.
Но, похоже, что у его возможного собеседника были совсем другие планы. Демон странно напрягся и попытался сделать шаг в сторону. Белесая дымка, все еще реявшая вокруг него, резко приняла более очерченную форму, и на ногах и руках у странного существа появились тяжелые железные цепи.
- Нет, нет, нет. Так не пойдет, точнее ты никуда не пойдешь, - покачал головой гоблин. – Сначала я узнаю…
Утробный рык оборвал слова поискового модуля, пленное чудовище напряглось еще больше, и толстые цепи затрещали, покрываясь сетью трещин. Испуганно заскулила гиена, а ее наездник отступил назад, прижимаясь спиной к мохнатому боку. Такого развития событий виртуальный агент СОБ совсем не ожидал. Он был программой способной работать на четырех уровнях, и его создатели, готовы были поклясться, что он справится почти с кем угодно из своих коллег. Но сейчас все шло наперекосяк, и логические алгоритмы сознания, уже подсказали гоблину два единственно возможных варианта решения. Можно было вызвать дежурного админа службы безопасности, а можно попытаться отследить действия захваченной программы в полевых условиях. Инструкции предписывали действовать по первому плану, но почему-то гоблин вспомнил еще и о том, что если программа не сможет справиться с задачей и будет вынуждена призвать на помощь человека, то, согласно указаниям отдела контроля Реальности, эту программу ждет полная проверка, форматирование и перезапуск с новым блоком самосознания. И почему-то этого гоблину очень-очень не хотелось.
Цепи с треском и скрежетом разлетелись во все стороны мелкой железной пылью, мохнатый демон покачнулся, словно опробуя свою новую форму для каких-то действий и начал таять прямо в воздухе. Не теряя секунд, гоблин закинул свои пожитки обратно в сумму и вскочил в седло.
- Ищи.
Послушно рыкнув, гиена опустила нос к земле и медленно двинулась по следу сбежавшего пленника.


НИИ «Параллакс», США
9 июня, 10:00

- Стадия формирования завершена, первый этап полевых испытаний оказался успешен, отклонения психосферы в эмоциональном блоке не выявлены.
Перевернув страницу, мистер Джонатан прервал чтение и посмотрел на сидящего перед ним ямайца. Сегодня доктор Уильямс был на удивление собран и похоже абсолютно не пользовался своими любимыми «лекарствами» уже не менее суток.
- Что там с накопленным материалом, доктор?
- Попытка воссоздания реальной личности средствами виртуальной реальности. Полагаю, она просто решила немного отвлечься от канонического сбора информации и опробовать кое-что из собранных данных на практике.
- Объект работы?
- Некто Дёрк, наемник и…
Ки-мани прервался, потому что собеседник неожиданно тихо расхохотался.
- Я знал этого человека, доктор, - объяснился мистер Джонатан. – И вполне могу понять, почему именно он оказался в ее сетях. Его цинизм и жажда жизни были поистине безграничны. Будет забавно взглянуть на результаты эксперимента.
- Если он ей не надоест, - улыбнулся в ответ ямаец. – Я загрузил массив данных для второго этапа испытаний, но могу я кое-что уточнить?
- Конечно, доктор.
- Этот этап санкционирован руководством сверху?
- Сам этап да, вопрос же о его форме и содержании передан под мою личную ответственность.
- Тогда, могу ли я попросить вас кое о чем?
- Могу лишь предложить попробовать.
Уильямс поднялся со своего стула и, заложив руки за спину, прошелся вдоль главного терминала лаборатории. Было видно, что тема предстоящей просьбы очень сильно волнует ученого.
- Вам известно о моей… Скажем так, о моей теологической работе?
- Да, - кивнул мистер Джонатан и, не давая собеседнику продолжить, добавил. – Она стала, в том числе, одним из факторов, по которому я выбрал именно вас для работы по основному проекту, порученному мне.
- Даже так, - нахмурился Ки-мани. – И могу ли я в таком случае полагать, что у нас с вами могут быть общие цели и вне заданной исследовательской работы?
- Возможно.
- Этап номер два?
- Этап номер два.
- Но почему?
- Семь лет назад при странных обстоятельствах погибла одна женщина, - за холодным взглядом мистера Джонатана блеснула пугающая злость. – И это напрямую связанно с вашими оппонентами в так называемых религиозных кругах.
- Но почему так сложно? У вас есть власть, есть средства, и вы давно уже могли бы…
- Физическое уничтожение практически ничто, согласно вашему учению, доктор. Что для вас, что для них. Мне недостаточно лишь физического уничтожения.
- Я думаю, что понял вас.
- Я думаю, мы оба поняли друг друга.
В Реальности маленький полосатый лемур открыл большие желтые глаза и улыбнулся человеку в белом лабораторном халате совсем не по-обезьяньи.

13 июня 2015
Сан-Франциско, США

Полумрак комнаты в отеле прорезет настойчивый звонок видеофона. Второй. Третий. Тень протянутой руки в зеркале похожа на неведомое создание ночи.
- Не отвечай... – тихо просит женский голос.
Гудок снятой трубки.
- Хироши, - кажется, что искаженный расстоянием голос принадлежит человеку более старшему, чем есть на самом деле.
- Дед, – безразличное приветствие. – Что-то случилось?
Голос на том конце становится строгим.
- До меня дошли слухи о некой Ёри Михо.
Молодой человек, несмотря на беззвучные протесты лежащей рядом женщины, откидывает ее руку и садится, прижимая трубку к уху. Улыбается в экран почти мечтательно, по-мальчишечьи невинно.
- Да, Михо... Она мне понравилась. Острая.
- Хиро! – потерял терпение дед. – Ты действительно принудил ее?
Молодой человек, чья растрепанная шевелюра напоминает шерсть взъерошенного кота, возводит очи к потолку, затем переводит взгляд на музыкальный центр, где сменяются цифры бегущих секунд, а из динамиков доносится хрипловатый женский голос. Французская песня о запутавшихся в собственном обмане как нельзя больше подходит ситуации, и Хиро откровенно усмехается, зная, что старик видит его.
- Ты даже со мной не называешь все своими именами, дед. Она сама хотела. А ты больше верь слухам, умрешь клиническим параноиком.
- Если она хотела сама, почему продала скандальную историю репортерам?
Слышно, как на другом конце провода вскрывают пачку таблеток и глотают несколько, запивая стаканом воды.
- Опять успокоительное?
- Я стар, и ты это прекрасно знаешь. А после той истории два года назад мои нервы совсем сдали.
- Это когда мои родители попали в аварию и стали клиническими идиотами? Об этом тоже ходят интересные слухи. Если бы еще механик не был уволен так внезапно и не покончил с собой...
Хироши закуривает. Небрежно, как не вовремя пришедшую ласкаться кошку, гладит женщину рядом с собой.
- Тебе надо подумать о своем здоровье. Съездить на горячие источники. И поменьше заниматься делами.
- Если я не буду заниматься делами, кто станет? – ворчит Томохиса.
- Оставь это мне, - с шальной ухмылкой говорит Хиро и в ответ получает тишину.
Противостояние длится уже не первый месяц, и оба знают, что рано или поздно компания достанется внуку. Вопрос лишь в том, когда.

Ицукушима, давно

Огромные ворота, что поднимались на четырех опорах из моря, не пропускали суеты и грязи на остров, но, кажется, не выпускали умиротворение, которое царило здесь, у истоков жизни, во внешний мир.
На него почти не обращали внимания; начинался отлив, все торопились - никому не хотелось ждать, когда подгонят лодки, а затем пробираться к ним по щиколотку в грязи. Матросы, которые всего два часа назад помогли перетащить с корабля на причал инвалидное кресло, переглянулись: необычный пассажир возвращался один. Они заспорили о том, кто первый подойдет с вопросом, но говорливая маленькая старушка в белом хакуи*, похожая на сушеного краба с корзинкой свежих съедобных ракушек пристыдила их за назойливость. Самому громкоголосому зубоскалу досталось по лопаткам коротким посохом. Молодого человека оставили в покое, лишь предложили перебраться в салон. Он мотнул головой в ответ, и о нем забыли.
Небо расчистилось, ветер окреп, Внутреннее море притворялось океаном - и у него получилось бы, если бы не сизая кромка Шикоку вдали, отрезающая водное пространство с востока. Паром карабкался на очередную волну, соскальзывал в ложбину между валами, затем все повторялось. Приходилось держаться за фальшборт, чтобы не отправиться за борт. Или - не повеселить народ, прокатившись кубарем по палубе.

Но когда пристали к берегу, интерес возобновился с новой силой. Ибо на причале инвалида ждал никто иной, как все тот же старик-слуга. Он успел переодеться в другую одежду – коричневую, только хаори было темно-серым – и причесаться по-другому. И главное: как он сумел опередить их, хотя их корабль был единственным, что доставляло пассажиров сюда от Ицукушимы?
- Вот видишь, - сказала одетая в белое одеяние старуха, накрывая голову соломенной шляпой и взваливая на плечи большой ярко-синий рюкзак. – Не стоило плакать.
И, постукивая дорожным посохом, ловко перебралась по трапу на берег.

________
*hakui -白衣 – дословно: «белая одежда», одеяние паломников.

(Далара soshite)

13 июня 2015 года
Видеофонная связь между Сан-Франциско и Токио

- Дед, - требовательный голос без всякого уважения, по крайней мере в принятом у японцев смысле. - Дед, где ты взял материал для моего двойника? Я не давал свой в базу и не подписывал разрешение. Где ты его взял?
Старик ухмыляется так, что становится понятно: внук опять до чего-то не додумался, где-то не защитил тылы, и война вот-вот будет проиграна. Да и какая война может быть у внука?.. Разве что пластмассовая, как детские игрушки. Тогда как дед прошел через реальную, с бомбами, кровью и смертями.
- У меня было два сына, если ты помнишь.
Почти невинная фраза, за которой скрываются нагромождение недомолвок и миллиард попыток защитить от или наоборот подставить друг друга под водопад неприятных открытий.
- И оба были женаты, - ведется на предложение поиграть в словестные игры младший, совсем еще юнец, молоко на губах не обсохло. - У обоих были дети. Один погиб вместе с женой, - продолжает он, несмотря на недовольное кхеканье деда, - второй теперь живет в привелигерованной клинике, потому что больше ему не место в обществе. Брать у него ДНК-материал незаконно.
Лицо деда начинает походить на театральную маску.
- Ты правильно сказал про детей.
- О... - Внук закуривает тонкую сигарету. Даже на экране не самой последней модели видно, насколько она дорогая. - И как ты собирался предсказывать его действия?
- Неужели он что-то натворил? - невинный вопрос.
Долгая пауза. Собеседники изучают друг друга, словно заклятые враги.
- Ничего, что нельзя бы было обратить на пользу, - роняет Хироши.
Брошен вызов.

14 июня
Реальность

Только обретя крылья, он понял, что всегда мечтал именно о них. Не о хорошей должности и карьере, не о крепкой семье с кучей ребятишек. О возможности течь сквозь пространство или лететь стремглав без препятствий. Не выдыхаться, не присаживаться отдохнуть на каждой ступеньке наверх, словно старик. Взмыть к манящему пронзительному свету ворот. Ему не нужна была власть, которую можно получить, если прорваться на шестой уровень и продержаться там хотя бы минуту. Некоторые мечтательно говорили о том, чтобы наладить доступ туда и быть лучше, выше, круче. Для Шуна там был потерянный кусочек мира, который необходимо было вернуть во что бы то ни стало.
И вот теперь у него были крылья. Обжигающие и быстрые, как огонь. Мощные как пламя на сухих досках. Они подходили его стремлениям, его духу. Он вытянул одно из них перед собой. Перья зыбкие и текучие, изменчивые и неуловимые, как язычки пламени. Он дотронулся до них любопытными пальцами, ожидая получить ожог, но ощутил лишь тепло. И все же они могут сжигать. Картинки, объекты, буквы и даже направляющие пространства Реальности горят, если коснуться их. На миг показалось, что к такому состоянию он и стремился всю жизнь.
Огненный демон стряхнул это чувство и развернул широкие крылья. Стали ощутимыми плотность воздуха и упругие струи ветра. Впереди простиралась лестница, на которую больше не нужно было мучительно взбираться ступенька за ступенькой, только чтобы где-то посередине получить сигнал «время кончилось» и возвращаться к физической жизни – или рискнуть не вернуться туда вовсе. Теперь можно скользнуть вдоль ступеней, оставить позади многочисленные пролеты, кого-то ползущего букашкой, как и он когда-то, наверх. Прямиком к чарующим воротам.
Створок не существовало, но между искрящимися столбами висела пелена, за которой не разглядеть ничего. Шун сунулся внутрь...
...ни один кибстим не давал такого эффекта...
...стройность известного, привычного мира слилась с иллюзией, галюцинацией...
...верх и низ поменялись местами с головокружительной быстротой...
...отчаянный взмах крыльев, и они переворачиваются снова и снова...
Действительность и Реальность вымещают друг друга, то сливаются в одно, то разделяются неодолимой пропастью.
Толчок за ворота был почти физическим. Мол, куда прешь? На мгновение почудилось, что за ним с укоризной наблюдает Секимори.
Очнулся Шун от того, что Кошка тыкала ему в голую пятку манипулятором. В углу жужжал компьютер, пуская на потолок разноцветные отблески. За окном светилась вывеска на доме напротив.
- Больше не буду употреблять кибстим совсем...
- Можно-выбросить? – тут же встрепенулся робот.
- С ума сошла! Знаешь сколько он стоит?!

17 июня 2015 года
Нижний город Киото

Шун уже пятый вечер подряд проводил в больнице (шестой, если вспомнить тот раз, когда его доставили туда прямо с улицы). Во-первых, там была хорошенькая дежурная, во-вторых, повидать мать. Вернее, наоборот. Дежурная удивилась цветам, улыбнулась, разговорилась... и свидание было назначено на десять этим вечером, потому что ей нужно закончить дела в ординаторской. Десять удобное время. Свидание – приятная штука, из которой может вырасти что-нибудь на пару месяцев. Он привык уже к таким «развлечениям», как и к факту, что все заканчивается. Предыдущее как раз закончилось позавчера ввиду того, что вечерами он сидел в больнице... а у девушки вдруг образовался готовый немедленно жениться кандидат. Шун был не против.
Он оглядел палату, вернее, ту часть отгороженного занавесками большого, человек на десять, помещения, где находилась Нагарэ, и пришел к выводу, что так быть не должно. Здесь витало слишком явственное ощущение больницы, слишком все было казенно. Нет, он не собирался добиваться отдельной палаты. Зато мог сделать эту часть максимально чистой и приятной, украсить цветами и музыкой. Едва слышной, чтобы не потревожить других пациентов. Мама очень любила мелодии Гион-мацури, особое сочетание барабанов и флейт, что вызывают в памяти повозки и шествия нарядно одетых людей.
Ее лицо было расслабленно и безмятежно, как во сне. Такой он много раз находил ее, когда в детстве вбегал в их с отцом комнату, снова испугавшись ночных кошмаров. Тревожила лишь синеватая кайма вокруг губ и по краям век. И сколько ни зови, отклика не получишь. И отец застрял в своем Лондоне, никак не может вырваться... Шун в сердцах стукнул по стене. А если она?.. Второй удар получился сильнее первого.
Денрей подержал неподвижную руку, поглаживая кисть. Сказал все слова, какие хотел и мог придумать. И в конце концов устроился на неудобном табурете с ворохом газет в руках. Он собирался быть рядом с матерью как можно дольше. Видимо, за двоих.
За окнами, изолированный, как будто в другом мире, зарядил дождь. Серый едва слышный однообразный шум.

Газеты пестрели символами, порой разбавленными фотографиями, рисунками, а иногда и веселой рекламой. Кто-то женился, кто-то развелся, кого-то убили, кто-то почил самостоятельно... От нечего делать Шун взял ручку и принялся чиркать по фотографиям. Мужчинам пририсовывал усы, женщинам то длинные волосы, то пышные собранные на голове прически. В ход шли рожицы, ручки-ножки и прочие радости того, кто толком рисовать может только в Реальности.
На одной из фотографий женщина после превращения – ей современная одежда была заменена на традиционную – показалась знакомой. Денрей, сомневаясь, еще больше затемнил седые волосы, довел их до талии...
В кино в такие моменты ударяет молния или вспышка фотоаппарата. В жизни людей этот момент просто врезается в память надолго.
Мон! Это была она. Мон – девушка-актриса, которую он встретил случайно шестнадцать лет назад и почти тотчас же потерял из виду. Маленькая, едва достающая макушкой ему до груди, одетая в красочный наряд маико. Она шла тогда с телохранителем. В тот февральский вечер... Девушка, которая – и это он понял только сейчас – стала для него мерилом всех женщин, эталоном. Ее он пытался разглядеть во всех особах женского пола, когда знакомился, назначал свидания и потом. Безуспешно, разумеется. И раз за разом приходило разочарование, к которому он давно уже стал относиться философски, словно к неписанному правилу жизни, которое нельзя изменить и преодолеть.

(помощь в выкладке, ун)

В действительности же существовала лишь одна Мон. И это подтверждали сейчас все чувства. Шун вперился жадным взглядом в статью. Та гласила, что отошел в мир иной известный банкир и политик господин Магаяма. К могиле его провожали супруга, двое сыновей внуки и верная прислуга. Еще один сын, адвокат, как известно, почил шестнадцать лет назад при странных обстоятельствах (тут же сбоку шла статья об этом деле с выкладками полицейских и домыслами журналистов, ею Шун пренебрег). В категории прислуги шествовала она, седовласая, но молодая лицом идеальная женщина, чьи волосы Денрей случайно и бездумно закрасил.
Токио. Она живет в Токио!
Взять три выходных дня подряд было не сложно, он еще не брал их в этом месяце. Дазай уже даже начал отпускать шуточки на тему слишком ярого стремления к работе, которое не замечалось раньше. Шун безобидно огрызался в ответ и советовал самому съездить на пару дней к родителям на Окинаву. На что получал возмущенный вопль, что родители его живут в Осаке, и к Окинаве не имеют никакого отношения. Варваров с Кюсю и Окинавы обсуждали каждый раз по пол дня. Билет на шинкансен до Токио покупается несколькими нажатиями кнопок на станции «Киото». Гостиниц в Токио, кажется, больше, чем жителей.
В двенадцатом часу ночи на мобильный видеофон пришло sms-сообщение, и Шун посчитал обстоятельства благоприятными. Он даже сходил поутру в несколько храмов. И напоследок попросил Секимори сделать так, чтобы все удалось. Ей ли не подвластна случайность.

Токио, Минато-ку
18 июня 2015 года (день "Д")

Островок буйной зелени и цветочных клумб посреди раскаленного каменного моря - парк медицинского исследовательского института при Токио-дайгаку, остаток леса, что рос здесь когда-то, - дарил прохладу и тень. От него к другим таким же оазисам извилистыми ручейками и прямыми каналами растекались цепочки деревьев, высаженных вдоль улиц. Здесь уже пробовали голос цикады, чтобы через месяц грянуть оглушительным нестройным хором.
Две студентки фотографировали взлохмаченную невысокую пальму, дискутировали, у кого волосы более дыбом. Первенство взяла пальма. В развилке ветвей дерева, что росло здесь не первый век, удобно пристроилась ворона, одним глазом наблюдала за человеком, который шел по аллее и глядел по сторонам, словно впервые попал сюда. Впрочем, может, так оно и было.
Парк, в основном, пустовал, лишь на парковке перед больницей, приписанной к институту, кучками сбились машины. Само здание института, старое, выстроенное из красно-коричневого кирпича в стиле европейского замка, высилось над деревьями по правую руку.
Можно было вспомнить разговор с Каунтом и его обещание, можно было - перечитать sms-сообщение. Оно пришло сегодня утром, отправитель, забыв подписаться, назначал встречу именно здесь. И подсказка: речь о вашей семье.
От вивария пахло прелой соломой, от крохотного озерка - тиной, в небольшом набитом до отказа кафе стаей птиц галдели студенты. Издевательски заскрипел в кроне дерева ворон.

(все те же небезысвестные трое)

Шунсукэ остановился на краю стоянки под сенью деревьев. Не хотелось покидать относительную прохладу тени и выходить на пылающий жаром под солнцем асфальт. К тому же, на открытом месте он и тот, кого он предполагал встретить, были бы как на ладони для любого наблюдателя, случайного и не очень. Этого хотелось избежать.
Шун ожидал конкретного человека. Вернее, повзрослевшую версию его. Все-таки прошло шестнадцать лет. Он усмехнулся: почти столько же, сколько им было тогда. Немалые должны были быть изменения. Интересно узнать, как теперь выглядит всегда отстраненный и надменный, внешне беззастенчиво уверенный в собственных силах, на самом деле совсем иной Кацура. Потерянный друг, которого, тогда казалось, знал насквозь. Пришлось проглотить горечь. И вспомнить, что теперь Кацура почти наверняка сидит в инвалидной коляске - маленькая деталь, которую доверили только Шуну, и больше никому.
С крыльца – чуть не кубарем скатившись по ступеням - на солнце выскочил молодой человек в распахнутом лабораторном халате и студенческой форменной куртке под ним. Щурясь от яркого света, он огляделся и направился прямиком к Шуну. Если бы потребовалось – не одним даже словом, одним жестом, - дать краткое определение целостности и одновременно контрастности бытия, Денрей указал бы на этого юношу. Наглухо застегнутый воротник черной тужурки и разметавшиеся ангельскими крыльями полы белого халата, улыбка херувима и почти жесткий взгляд. Очень знакомый взгляд, между прочим. Молодой человек подошел – вприпрыжку, ему не сиделось на месте, даже идти нормально казалось делом невероятно скучным и пресным, - и наваждение стерлось.
- Вас легко узнать, - сказал он.
- Это по чему же?

(мы самые)

Чеканный токийский говор резанул по ушам и развеял последние сомнения. Шун мысленно удивился, как его угораздило найти в этом молодом человеке что-то от Кацуры. Неужели он настолько хочет встретиться со старым приятелем, что готов принять за него первого, кто подвернется? Взгляд. А что взгляд? Возможно, студент знаком с Кацурой, вот и все. Мальчишки быстро перенимают взгляды, позы и жесты. Особенно, когда похожа комплекция. Впрочем, понял вдруг Шунсукэ, он уже не очень уверен, как именно был сложен Коичиро. Тот настолько не любил фотографироваться, что изображений, кажется, не осталось совсем.
- Объяснить – это самое сложное. Ученые обзавелись привычкой выхватывать в наипростейший пример феномена. Это называется «физикой», а все более сложное отдается на разграбление прочим дисциплинам.
В пулеметную скороговорку удавалось вставить лишь ошалелый кивок. Молодой человек, скорее всего, аспирант, сделал паузу не для того, чтобы дать слово собеседнику, скорее – чтобы посмотреть на него, оценивая, что-то прикидывая, что-то куда-то раскладывая.
- С самого начала решение ваша проблемы показалось мне таким очевидным и таким элегантным, что я просто влюбился в поставленную задачу. Вы любите женщин?
От такой постановки вопроса Денрей хмыкнул.
- Я понял вас. И что решение, вы его нашли?
Давало о себе знать желание взять собеседника за шкирку и потрясти хорошенько. Не потому что тараторит и не дает сказать и слова, нет. Потому что относится к ситуации словно к очередной задачке из учебника, когда речь идет о человеческой жизни, о родном Шуну человеке. Но, собственно, а почему этот аспирант должен относиться к ней как-то иначе? У него здесь только научный интерес. Может быть, еще денежный.
Шунсукэ поправил и без того отлично сидящий пиджак, чтобы хоть немного сбросить напряжение.

(sanbiki desu)

- С женщинами вся трудность в том, чтобы не знать о них слишком много, - мальчишка улыбнулся, снисходительно и с превосходством; он ухитрялся смотреть на более рослого собеседника слегка сверху вниз, недостаточно, чтобы обидеться, но достаточно, чтобы почувствовать себя уязвленным. - Тогда вы не видите их изъянов. Недостатки выявляются позже, но к тому времени ваши чувства окрепли настолько, что вы связаны с предметов их слишком крепко. Словом, я убежден, что, поскольку мы решали более простые задачи классическими методами, то все в порядке. Я убежден, что нужно лишь взять квантовую теорию, аналогичную классической, и все можно решить.
Он протянул Шуну сжатую в кулак руку – так дети предлагают взрослым свои секреты.
- Осталось лишь придумать такую теорию. Но это уже не моя забота. А решение – вот.
Ловлюк поддержал игру – подставил ладонь, чтобы в нее можно было опустить предлагаемое нечто. Хорошо бы это оказался не пустой воздух. Можно было ожидать и такого развития событий.
Уязвленное самолюбие, которое требовало немедленной мести, отступило вдруг на второй план, как будто щелкнули переключателем. Отступило под натиском понимания, что это самое «решение» невероятно ценно. А на первый план вылезло любопытство: откуда взялось такое чудо природы. По крайней мере, мальчишка не был андроидом.
В ладонь из разжатого кулака скользнул полупрозрачный кристалл кибстима, запаянный в целлофановую упаковку. Заворачивали вручную, старательно, но не слишком умело. Сбоку приклеили крохотный зеленый листик.
- Просто запустите программу, - сказал странный юнец. – Она рассчитана на пять использований, но этого – хватит.
В ветвях над их головами пронзительно заскрипел ворон.

(мы-мы)

- Спасибо, - сказал Шун громче обычного, чтобы быть услышанным за концертом громкоголосой птицы.
Хотелось расспросить собеседника о нем, но это было бы неприлично. Уйти просто так тоже не было никакой возможности.
- Ее испытывали на ком-нибудь? Возможны побочные эффекты?
Мальчишка недоуменно приподнял подвижные, как у собаки, брови. Вышло забавно, но ответить он не успел, рядом остановилась запыхавшаяся от долгих поисков – и должно быть, поэтому раскрасневшаяся и сердитая – девушка.
- Ичи-кун! – строго произнесла она.
- Э?
- Ичи-кун, а кто остался в лаборатории?
- Студенты, полагаю...
Она была готова крепко взять его за ухо, чтобы доставить обратно. Смотреть на них было одно удовольствие. Шун подумал было вмешаться и сказать, что они здесь уже закончили, но передумал – пусть сам выкручивается. Или сама.
Битва закончилась через пару минут - победой мальчишки. Ясноглазый гений уступил на первом такте, намеренно и расчетливо, как будто напрочь был лишен соревновательного азарта. Но стоило его оппонентке расслабиться, как он уже занял фланг. В пламени жажды взять реванш дотла сгорел здравый смысл девицы, последовал стремительный, неоспоримый и сокрушительны разгром. Yuusei*.
Они ушли. Победитель то ли опирался на плечо побежденной, то ли обнимал ее в знак утешения. Через несколько шагов он оглянулся на Шуна с самоуверенной улыбкой человека, который знает - какими бы ни были обстоятельства, он не останется в накладе.

-------------------
*yuusei - 優勢 – превосходство, доминирование, господство, мощь.

(точно!)

Киото, Нижний город,
набережная реки Камо
16 июня, 2015 года

Они оставили машину в квартале отсюда, на тихой и тенистой улице и пешком добрались до места происшествия. Можно было – и гораздо ближе, потеснить, к большому неудовольствию водителей, таксистов у отеля. Но им хотелось размяться, хотелось снова чувствовать себя «полевыми агентами», а не клерками. Пусть даже очень влиятельными и высоко – во всех смыслах – поставленными. На углу их обогнали, ни на секунду не прекратив утренней болтовни, две молодые женщины на велосипедах; из принайтованных к багажникам продуктовых корзин две серьезные крохи в пластиковых шлемах (у одной сиреневый с зайцем, у второй ярко-синий с непотопляемой Hallo Kitty) смерили троих взрослых в черных офисных костюмах и белых сорочках суровыми взглядами.
От дверей отеля аккуратно, чтобы не своротить ненароком каменную вазу с цветами у угла соседнего дома, вырулил туристический автобус; за его окнами бледные лица пассажиров, недовольных, что их подняли в столь ранний час, казались блеклыми пятнами, к ним словно навечно приклеилась гримаса презрительного отвращения к окружающей действительности.
- Через пару часов они еще вспомнят о благодарности, - обнадежил товарищей добродушный гигант Дзюбэй, который умудрялся сохранять веру в людей при любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах.
Вечный скептик Таро проводил автобус полным сомнения взглядом и отвернулся к реке. Оттуда прохладный пока еще ветерок приносил запахи травы и водорослей. На набережной за кустами мелькали черные полицейские фуражки. Разговор, который там вели, даже на таком близком расстоянии сливался с бормотанием реки на близких порогах.
- Идем посмотрим, какую утку они выловили там сегодня, - проворчал Таро, недовольный тем, что его лишили утреннего кофе.

(трио, японское трио, ун-ун)

Они спустились по каменным ступенькам, пересекли узенькую речку Мисоги, посреди которой белым столбиком застыла цапля, и оказались на набережной.
Течение вбило безвольное тело в щель между бетонными плитами. На дорожке стояла полицейский автомобиль, один страж порядка сидел на корточках у самой воды и пытался зацепить труп палкой. Его напарник, судя по всему, общался с начальством (или кем-то еще) через Реальности. Кроме них присутствовали еще двое: молодой человек в обнимку с зачехленной гитарой сидел на траве, скрестив ноги, и, кажется, спал, а его то ли подружка, то ли случайная знакомая гонялась за бабочками, сдвинув на затылок белую с розовыми ушами кошачью масочку. Из ненадежного парусинового прибежища под мостом за ними подглядывали местные бродяги.
- Это свидетели? - уточнил Таро у старшего полицейского.
Тот кивнул.
- Я ничего не видел, - возразил гитарист, не меняя позы и даже не открывая глаз.
Таро достал откуда-то веер и начал обмахиваться им.
- Тогда, надо думать, слышал, - упорство этот сын бухгалтера унаследовал от отца.
Музыкант (судя по одежде, без определенного места жительства) неторопливо кивнул.
- Это было похоже на громкий всплеск, - сообщил он.
- Дзюбэй, отлови эту попрыгунью, - девушка в точно таком же деловом черном костюме, что и ее спутники, кивнула на приплясывающую подружку музыканта.
- Сама лови, - прогудел горообразный агент СБК.
Девушка присмотрелась.
- Вот дьявол...
- Вот именно.
- Ну и свидетели... – Таро потер лоб с таким видом, как будто у него начиналась головная боль, и без особого интереса осведомился: – Кто вас вызвал?
- Менеджер отеля, - полицейский кивнул на пятиэтажное желтоватое здание, которое высилось над ними. – Кто-то из туристок прибежал с криками и обвинениями, что здесь не чистят реку.
Вид у Таро сделался кисло-скептический. Веер ему очевидно не помогал.

(втроем, угу!)

Уличная танцовщица вскоре прискакала сама, пристроилась рядом с гитаристом и почесала исцарапанную ногу в деревянной гэта.
- Я тут не при чем, - с ходу сделала она заявление. - Он сам туда упал.
Полицейский достал блокнот, его напарник продолжил безуспешные попытки выудить утопленника. Менеджер отеля прислал мальчика-портье узнать, как долго еще этот вид на реку из окон (номера дороже, чем в сторону города!) будет радовать их постояльцев. Ему пообещали, что тело скоро заберут. Дзюбэй, сунув руки в карманы, рассеянно любовался на далекие горы, Таро старался не выйти из себя, девушка, третья в их компании, внимательно слушала сумбурное повествование о том, что бедолага перебирался через реку по камням, цепочкой были выложенных поперек реки, и то ли не рассчитал сил, то ли расстояния, то ли просто поскользнулся на влажном граните.
- Кто тебе поверит? – спросила девушка в черном пиджаке.
Танцовщица пожала узкими плечами и надела бело-розовую маску с кошачьими усами и лукавой ухмылкой.
- Твой отец, например, - сказала она.
Полицейские теперь орудовали вдвоем под незлую дружескую перебранку. Из окон отеля наблюдали, как они балансируют на высоком, метра в два, крутом склоне. Одному из них удалось зацепить палкой ворот. Второй сделал неуклюжую попытку подобраться ближе к воде, но заскользил на растущей из щелей между плитками траве и чуть не присоединился к утопленнику.
Наконец, обливаясь потом, они с кряхтением вытянули тело наверх и сели, отдуваясь, рядом. Один достал платок, другой сбегал к бродягам под мост и попросил холодного чая.
Морща длинный, с горбинкой нос, Хоноо осмотрела раздутое лицо мертвеца. Затем, прищурившись, уставилась куда-то вдаль, на гору Хиэй, вылезающую из-за первой гряды; беззвучно шевеля губами, она стремительно листала в Реальности базу данных в поисках человека, напоминающего их находку.
そぐわない*
- Не наша юрисдикция, - постановила Хоноо, выпрямляясь. – Этот человек не имеет к нам отношения.

__________
*sogu wa nai – совпадений нет (яп.)

(sanbiki da)

Реальность

- Что?
Молчание.
- Ну – что?
- Почему ты взялся за это дело?
- Почему это тебя интересует?
Молчание, затем:
- Обычно ты скептически относишься к благотворительности.
- Запомни, ты не должен дурачить сам себя... Знаешь, почему?
- Нет...
- Потому что одурачить себя легче всего на свете.
Молчание.
- Хорошо, если тебя это успокоит – не было благотворительности. Мне заплатили.
- Кто?
- Не твое дело.
Обиженно молчание.
- Один человек из Осаки.
- А-а...
- Что?
Молчание.
- Ну, что еще?
Неловкое молчание.
- Говори, не стесняйся.
- Я хочу встретиться с тобой...
- Зачем?
- Увидеть...
- Посмотри в зеркало.

(с Бишем, ун)

Киото, над рекой Камо
16 июня, 2015 года

Когда Нижний город превратился в мозаику крыш (антрацитово серая, почти черная черепица с бурыми пятнами выгоревшего мха вперемешку со светлыми квадратами и прямоугольниками жести), Хоноо перевела управление в автономный режим. Черный автомобиль без опознавательных знаков, если не считать небольшого голографического значка в углу лобового стекла -誠* - завис над Утиной рекой. Огромный, подрасплывшийся за последние годы, но все еще могучий Дзюбэй любовался белыми цаплями, которые вышагивали среди буйной зелени, словно придворные на утреннем приеме у императора. Таро мучался желанием закурить, теребил в пальцах планки сложенного веера и хмуро пересчитывал горные склоны на горизонте, как будто за последнее время их могло стать больше или меньше.
- Ну? – спросила, глядя в зеркало заднего обзора, Хоноо. – Кто из вас, умников, постарался?
- Ты о чем? – то ли притворился, то ли действительно не понял сын бухгалтера, но все-таки оторвал взгляд от гор.
Вместо ответа Хоноо указала вниз, на зеленый островок тростниковых зарослей у моста, возле которого на набережной стояла полицейская машина. Солнце принялось без всякой жалости раскалять воздух над древней столицей, которая так и не успела насладиться ночной свежестью, но внутри салона кондиционер гонял струи прохлады.
- Я его и пальцем не трогал, - обиженно прогудел Дзюбэй.
Тебе и не надо было, тебе достаточно было просто дунуть.
- Дзаки, не подслушивай!
Таро, который нашел себе, наконец, занятие – оглядывал, все ли ногти ровно подстрижены, - почти сумел подавить смешок.
- Он полицейский, вот пусть им и занимается их управление.

--------
*誠 – makoto – истина, верность, преданность (япон.).

(опять втроем)

Хоноо, не глядя, ткнула в нужную кнопку на панели управления, температура внутри автомобиля начала подниматься.
- И не включу, пока не признаетесь, - пригрозила девушка в черном костюме.
- Шантажистка, - недовольно бросил Таро, с независимым видом развернул веер и принялся обмахиваться им.
Воздух в салоне стремительно нагревался.
- С чего ты взяла, что это наша работа? – начал уступать дальние позиции сын бухгалтера.
- А чья?
- Я бы не стал работать настолько топорно, - шумно вздохнул погрустневший от незаслуженных подозрений Дзюбэй.
- Даже ради того, чтобы не подумали на тебя? – прищурилась Хоноо.
- Он физически не может сделать работу плохо, не тот уровень профессионализма, - наставительно произнес Таро. – Скорее уж это кто-то из подопечных этого инспектора, шваль всякая.
Он пристально изучил лицо единственной среди них особы женского пола.
- Ты так вцепилась в этот случай из-за нее? – махнул веером туда, где на серой с зеленым набережной ярко выделялась фигурка танцовщицы в цветастых одеждах.
Хоноо остервенело жевала нижнюю губу, рискуя прокусить ее насквозь, и думала над ответом. Сейчас первая мысль, закравшаяся в ее голову еще внизу, у реки, ей самой казалась чересчур смехотворной. Да, этот человек мешал ее отцу, но черный волк был способен придумать, как избавиться от помехи так, чтобы выгоду получили все замешанные (вольно или невольно) в это дело. Кроме самой помехи, разумеется. Но брошенное в сердцах пожелание могло стать началом многих неуправляемых событий.
- Она здесь не случайно.
Глядя на смятенную предводительницу их маленького похода, Таро прикрыл губы веером, чтобы не выдать неудержимую улыбку.
- Она нигде не случайно. Если не веришь, спроси отца. Заодно можешь поинтересоваться у него, не жаждал ли он утопить этого несчастного.
На висках Дзюбэя уже проступили капельки пота, да и Таро порывался развязать галстук.
- И включи обратно кондиционер, - попросил он.

(ун!)

13 июня, Нижний город

В уже знакомом ресторане царила вся та же спокойная атмосфера, а в воздухе стелился запах готовящихся на плите блюд. Под потолком привычно бубнило корейское TV, а посетители, укрывшись в отдельных кабинках, вели неспешные беседы.
- Ну и причем здесь домашний адрес Аспида? - поинтересовался Джучи, занимая за столом позу поудобнее.
- Это был риторический вопрос или мне ответить на него? - Хи-тян болтала ногами, удобно примостив подбородок на кулачки; локтями она упиралась в столешницу. - Я не знаю. Но файлы нашли именно там. Либо он что-то скрывает от правосудия, либо крайне странным способом помогает ему.
- Либо кто-то развлекается не самым оригинальным образом, - вынес третье предположение монгол, когда официант уже скрылся, приняв заказ. - Тем не менее, "куртки" имели информацию по нашему призраку-оборотню и есть над чем работать дальше, если конечно все это не окажется очередной подставой, на которые он похоже большой мастер.
Стажер задумчиво кивнула. Заказ им еще не принесли, и для разминки Хидоко жевала выуженные из стакана палочки.
- «Куртки» о нем знают и ничего не делают, - сказала она, прервавшись на секунду. – Аспид, возможно, знает и тоже ничего не делает. Лига о нем что-то знает, и делает даже чересчур много, чем больше мешает, а не помогает расследованию. Поправь меня, если я ошибаюсь, но это не одиночка. Какая организация способна сотворить такого монстра?
- Достаточно богатая, и не обязательно сильно уж большая, - монгол задумался. - И точно не местная... Вопрос еще вот в чем, "куртки" и Аспид знают о нем, но знают ли они на самом деле кто он и почему за ним охотиться Лига, или только в курсе его легенды о партии кибстима, но просто не хотят копать глубже, чтобы не нарваться на что-то большое и протухшее.

(& SonGoku)

Хи-тян обмакнула палочки в стакан с водой и нарисовала на столешнице иероглифы "деньги" и "чужой".
- Ставлю на второе, - вздохнула, пригорюнившись, волчишка. - Значит, браться за лопаты придется нам с тобой.
Она сморщила нос, вообразив, как они с напарником натыкаются на нечто большое и крайне вонючее.
- Работа такая, - усмехнулся Джучи. - Хотя уверен, об этом аспекте в академии по-прежнему не рассказывают.
- Нет, там говорят, что служба в полиции дело крайне почетное, хотя и неприбыльное, - созналась Хи-тян.
Некоторое время напарники невесело, но с аппетитом жевали еду.
- С оборотнем все ясно, а что у нас с убийцей мирных диспетчеров-наркоманов? В архиве что-нибудь по этому вопросу есть?
- В архиве нету... - вставила в паузе между глотками стажер, подразумевая, что есть где-то в другом месте.
- Даже нет указания, для кого выполнял заказ Мотылек? - с сомнением прищурился Джучи.
- Он соврал нам про Каунта, - насупилась Икедзуми. - Но кое-что я раскопала.
Она понадеялась, что Нукер не заметит небольшую заминку после личного местоимения.
- На заказчика или на Каунта? - невольно улыбнулся Удей.
- На исполнителя, - рыкнула (по возможности сердито, хотя приходилось скрепя сердце признать, что вышел больше возмущенный писк) Хидоко. - По крайней мере, он присутствовал на месте преступления.
Она отхлебнула горьковатого местного пива и залезла в торбу. Фуда расстарался, снимок увеличили качественно, так что видны были даже мелкие трещинки.
- След инвалидной коляски, - пояснила стажер.

(с Греем, а как же!)

- Частично на траве и на земле, - буркнул монгол, смотревший в этот момент в тарелку. - Я когда заметил, подумал сначала...
Монотонная речь Джучи прервалась, когда он, наконец, соизволили оторваться от блюда.
- Объяснись.
- Файлы найдены дома у Аспида, - Хи-тян загнула большой палец. - Я видела, как Аспида в управлении навещал инвалид, - указательный. - След коляски, - средний.
Стажер уставилась на оттопыренные безымянный и мизинец, но факты у нее закончились.
- Кто приходил к Цурумаки я знаю, - лицо монгола потемнело. – С другой стороны, этот тип никак не тянет на простого исполнителя. Надо будет запросить последние данные по нему из отдела надзора, как мне помнится, он еще там состоит. Побеседуем с его надзирающим инспектором.
Палочки Джучи старательно обмазывали в соусе большой кусок мяса, однако возвращаться к еде полицейский не спешил.
- А теперь вернемся к тому, что я просил объяснить. Этой улики в нашем деле нет, раньше вроде как была, а сейчас вроде, как и нет. Вопросы, соответственно, простые. Почему мне не стоит заострять внимание на явной подтасовке улик одним из лиц, ведущих расследование. И второе, для анализа и сбора данных были использованы ресурсы нашего управления или..?
- Подтасовка, - сказала Хи-тян, - это когда подсовывают другие улики, а я лишь позаимствовала на время.
Она вылила в миску оставшийся бульон пополам с соевым соусом и выхлебала до последней капли.
- Сбора - да. Анализа - нет.

(...)

- За сокрытие наказание аналогичное. А за передачу третьему лицу на порядок серьезнее.
- Сокрытие, - не сдавалась Хи-тян, - когда никому потом ничего не рассказывают. И я не передавала никакому третьему лицу, я запросила экспертизу. Только КПК оказался дохлым, выжат, словно лимон. Остался лишь частичный отпечаток колеса на экране. А если криминалисты не сделали слепков с таких же следов на земле, то уж я тут не виновата! Можно мне еще собы?
- Нужно, - кивнул Удей. - Восстановить затраты организма. Ладно, даст Будда, на дисциплинарной комиссии все также впадут в ступор после таких ответов. Если конечно, до нее дойдет дело. Но учти, пока ты работаешь с Корпорацией, это не проблема. Но если ты начнешь работать НА Корпорацию, нам придется пересмотреть прохождение твоей стажировки.
Взгляд, брошенный на монгола из-за длинной, частично выгоревшей на солнце, частично старательно выбеленной (но не до удовлетворительного результата) челки, был внимательный, пристальный и оценивающий. Словно юный волк уже наметил стадо жирных баранов, и осталось лишь выбрать того, который станет сегодняшним ужином.
- Нам? – уточнила Хи-тян без обычной улыбки. – Нам с тобой?
- Да, - хмуро ответил Удей. - Потому, что я - полицейский, легавый, "синепузый". И над собой я ставлю только собственную совесть, справедливость и закон.
- Это хорошо, - Хидоко приняла от повара вторую миску лапши и принялась ее вымачивать в соусе. - Потому что пока ты работаешь с якудза, для меня почти не возникает проблем. Но как только ты начнешь работать НА них, нам действительно придется пересмотреть всю систему наших с тобой отношений.
Она улыбнулась повару, который не успел отойти далеко.
- И еще чая, пожалуйста!
- Договорились, - совершенно серьезно кивнул монгол. - И чаю действительно не помешает, тем более, что не за наш счет.

(они же)

- Подвезти?
Дверца черного автомобиля без опознавательных знаков бесшумно открылась, приглашая отдохнуть от оглушающего лета в гостеприимном салоне, где кондиционер гонял струи прохладного воздуха. Облитая потом (даже набережная сегодня была раскалена, точно духовка и точно так же дышала жаром) Хи-тян не заставила себя уговаривать. Она даже не заставила повторить приглашение, а сразу нырнула в ледяную пещерку.
- Как продвигается ваше расследование? – полюбопытствовала девушка в черном мужском костюме, закрывая дверцу и выводя автомобиль в общий транспортный поток.
- Которое? – Хидоко вооружилась влажным полотенцем и яростно оттирала лицо и щеки; хотелось отодрать от липкой кожи все молекулы кухонных запахов до последней. – Ты же знаешь, что я не могу обсуждать подробности дел с посторонними.
- Я не посторонняя.
- Ты дура.
- Сама дура.
Закат окрасил в фиолетовые цвета горы, охраняющие древнюю столицу с севера, ажурное основание «Черепахи» на их фоне казалось черным кружевом.
- В таком случае поделись тем, что не относится к делу.
Широкая, в несколько полос движения в каждую сторону Оике в этот час казалась рекой. Хи-тян по детской привычке читала вслух надписи на редких витринах, чем вносила немалое разнообразие в и без того сумбурный пересказ. Девушка в мужском костюме почти не следила за дорогой, зато часто поглядывала в зеркало заднего вида на самую младшую представительницу клана Икедзуми.

(помогаю)

- Вот как! – рассмеялась она, сворачивая на более узкую и свободную от транспорта Хоримацу-дори. – Требуется совет от старшей мудрой сестры?
- Обойдусь!
- Тот, кто ставит выше себя лишь только собственную совесть, справедливость и закон, просто самовлюбленный эгоист. Я бы на твоем месте хорошенько задумалась.
- Обоснуй.
- Иначе он поставил бы над собой интересы других людей. Вся эта юриспруденция – лишь статьи на бумаге. А на людей ему наплевать.
- А разве отец не говорил, что закон превыше всего?
- А разве он ставил себя на второе место после него?
Хидоко наморщила облупленный нос. Она презирала все те солнцезащитные, отбеливающие и увлажняющие крема, которыми тоннами обмазывали себя ее ровесницы, и даже летняя жара не заставила бы ее натянуть на руки охлаждающие перчатки до локтя. Времени на достойный отпор у нее было не так уж и много, семиэтажное серое здание центрального управления нависло на высаженными в два ряда деревьями.
- К вопросу о его совести, - сестра остановила автомобиль возле входа. – Где был твой столь безупречный в расстановке приоритетов напарник, когда на вас подали жалобу? Помнится, ты ходила к Аспиду в гордом одиночестве, нэ?

13 июня, 8 часов вечера
Нижний город Киото

В кобан в северо-восточной части города Суэмото вернулся хмурый, со скорбно поджатыми губами. Не глядя на молодого напарника, бросил короткое приветствие, больше похожее на ругательство, и занял единственный в постовой будке стул за столом. Младший, сгорая от любопытства, попытался заглянуть в бумагу, но понял только, что Маса пишет какое-то письмо. Он крутился, стараясь разглядеть подробности, словно кот у закрытого пакета с молоком.
- Займись делом, - не отрываясь от письма, посоветовал ему напарник.
Уличенный в подглядывании юноша покраснел и выкатился на улицу обозревать окрестности. Хотя больше приходилось прислушиваться, не оступился ли кто-нибудь, поскольку там, где заканчивались магазины, пропадало и освещение.
Наконец, скрип отодвинутого стула дал понять, что Суэмото дописал письмо. Младший не удержался, покосился внутрь и тут же отвел взгляд, потому что взгляд напарника не предвещал ничего хорошего. В по-деревенски широкие вспотевшие ладони юнца сунули плотный конверт.
- Открой только если со мной что-то случится.
- Но...
Старший накинул легкий плащ и канул во тьму.
В Управлении полиции Киото он появился спустя двадцать пять минут. Несмотря на позднее время, жизнь здесь кипела ничуть не слабее, чем днем. После уличной полутьмы яркий свет люминесцентных ламп резал глаза. Щурясь, Суэмото оглядел главный зал и направился к стойке информации, узнать, здесь ли еще Мегури, но тот сам перехватил его по дороге.
- Эй, Маса, что это тебя принесло посреди смены? – вопросил он с радостной ухмылкой на широком (чему весьма способствовали его любимые пирожные с красными бобами) лице.

И тут же повел приятеля к себе в кабинет. При известии о неожиданной смерти Итами, кончики губ Мегури скорбно опустились, да и сам он как-то поник, хотя и не переставал шагать весьма бодро.
- Надо же, даже при такой спокойной работе можно, оказывается, вот так...
Выдержали полминуты молчания в память о погибшем.
- Мегури, ты большой любитель слухов, - приступил к делу Суэмото. – Три дня назад здесь был инвалид в коляске. Помнишь?
- Инвалид? – переспросили его сзади.
Любознательная девица была невысока ростом (нашли, чем удивить в Киото), компактна и отдавала предпочтение одеждам цветов столь ярких, что в глазах зарябило вторично. Она стояла посреди коридора в привычной бойцовской стойке и всем своим видом давала понять, что война за справедливость продолжается здесь и сейчас. Невзирая на возраст противника. Ее недоуменно оглядели с ног до головы.
- Это стажер из отдела убийств Икедзуми Хидоко, - сообщил Мегури, предвосхищая вопрос о том, что здесь забыл ребенок. – Познакомься с постовым Суэмото Масаминэ.
Маса приподнял кустистые брови.
- Ты работаешь над делом, связанным с инвалидом?
Колобок-Мегури начал опасаться за спокойствие если не Киото в целом, то хотя бы управления.
У девчонки был внимательный спокойный взгляд – так волк без всякой боязни разглядывает человека, с которым нечаянно столкнулся нос к носу на узкой тропе.
- Я видела его, - медленно произнесла девица. – Он... ходил к префекту Цурумаки. И – да, думаю, что работаю с таким делом.
- Тогда у меня есть для тебя информация, - кивнул постовой. – Возможно, вместе нам удастся сделать больше. Идем.

11 июня
Киото, Нижний город, отель «Башня»

- Так что у нас есть на Цурумаки?
- Странно, что ты это спрашиваешь, - Техник хитро улыбнулся. – Согласно нашему досье, это ты имела с ним некие контакты…
- Десять лет назад, - перебила помощника Марико, падая в мягкое кресло, стоявшее напротив рабочего терминала.
- Пусть и так, - третий собеседник появился в дверях, ведущих в ванную комнату.
Кроме черных холщовых штанов одежду Босана составляли лишь полотенце, перекинутое через плечо, и тонкий шнурок с маленьким мешочком на шее. Худой торс с неестественно правильными формами брюшных мышц и мощной у основания, но сужающейся вверх шеей, казался бледно-желтым пятном на фоне окружающей действительности. Кожа Босана была слишком темной и задубевшей, какая бывает обычно у стариков на восьмом или девятом десятке лет.
- И что это за дефиле? – поинтересовалась Марико, отрывая взгляд от многочисленных экранов Техника. – Попытка соблазнить начальство?
- За такое у нас слишком строгие дисциплинарные наказания, - покачал головой Босан. – Просто пришла одна мысль, хотел поделиться, но сначала лучше дослушать данные по Аспиду.
- А, точно, - кивнул Техник, в очередной раз забывший, что один из его коллег не может получить зашифрованный информационный пакет на личный имплант. – В общем, это редкостный слизняк, который мастерски крутится между Корпорацией, якудза и собственным начальством, и возможно, имеет определенные отношения с руководителями местных наркоторговцев.
- И что тогда делала дочь Икедзуми у него дома?
- У меня есть варианты, - пожал плечами программер, и вывел на монитор изображение отснятое шаром-наблюдателем возле резиденции генерального префекта полиции. – Второй человек на пленке, вступивший в контакт с нашей ищейкой, – Цурумаки Тсуне, младший брат Аспида.
- А может они просто того, - хмыкнул Босан. – Молодость, гормоны…
- Это были все блестящие идеи, ради которых ты заставил нас лицезреть свою стать? – невинно поинтересовалась Марико.
- Нет, - натянуто улыбнулся Босан. – Идея была в другом, может быть попробовать размотать клубок с другого конца?
- Выйти на тех, кому появление нашего друга мешает…
- Именно.
- Тогда ты этим и займешься, а у меня есть желание потянуть за еще одну ниточку. Техник, разыщи-ка мне человека по фамилии Денрей. Денрей Шунсукэ.

Токио, Шинджуку, Кабуки-чо

- Нирено-сама, он приехал.
- Пропустить.
Огромное окно во всю стену позволяло полностью освещать рабочий кабинет в дневные часы, так что здесь не оставалось ни одно темного уголка. Нирено Шин, оябун Нирено-гуми закрыл экран своего ноутбука и откинулся в удобном кожаном кресле. За его спиной на стене, покрытой настоящим красным деревом, сверкнул золотом огромный даймон клана – эмблема, специально изготовленная для рабочего места оябуна.
- Мое почтение, Нирено-сама.
- Присаживайтесь, Касагава-сан, и приступим. Мы деловые люди, а время, как известно, это либо реализованная, либо упущенная прибыль.
- Конечно, - согласился гость.
Пройдя к указанному месту, Ёрики расстегнул пиджак дорогого костюма (в очередной раз помянув недобрым словом Вьетнамца, заставившего его напялить это европейское тряпье) и опустился на мягкое сиденье, взирая на Нирено невозмутимым взглядом единственного глаза.
- Мой господин хотел бы обсудить некоторые вопросы, касающиеся разрастающихся разногласий между вами и представителями континентальной конторы, одно из отделений которой действует и на нашей территории.
- Насколько мне известно, - сложил пальцы в замок Нирено. – Киотской отделение упомянутой организации давно действует самостоятельно и под покровительством вашего господина, что и вызывает у китайской стороны определенные возражения, грозящие перерасти со временем в столь же серьезные разногласия, как между ними и мной.
- Совершенно верно, и нам бы хотелось не допустить этой стадии.
- И поэтому западные игроки уже объединились.
- Не буду скрывать, мы еще не получили ответ из Кагосимы, однако Осака уже выразила свое желание действовать сообща. Впрочем, реакция организаций острова Кюсю нами довольно легко прогнозируема.
- Нами тоже, - хмуро кивнул Нирено в очередной раз, задавая себе вопрос о целях этого визита, не похвастаться же прислал Кусари сюда своего доверенного человека. – И что же вы намерены сообщить мне нового?
- Когда нам стало известно, что малые группы признали вас в качестве своего лидера для борьбы с континентальными захватчиками, мой господин его сторонники решили, что оказать вам некоторую безвозмездную помощь было бы разумно.
Нирено молчал. Принимая помощь он оказывался обязан западным кланам, отвергая ее – мог потерять вообще все.
- Что конкретно они предлагают?
- Грузы. Прямо из портов Осаки. Инструменты решения проблем. Новое оборудование, не столь высокотехнологичное, но дешевое и надежное. Возможно, некие покрытия отдельных финансовых затрат.
- Последнее не понадобится. Но остальное будет принято с благодарностью.
- Я передам ваши слова. И еще одно.
Нирено внутренне напрягся.
- Грядущие события подразумевают, что вы и ваши противники, скорее всего, предпримите определенные действия к очищению подконтрольных вам территорий от разного мелкого… мусора, который в свою очередь может выплеснуться в центральные районы.
- Да, такое возможно.
- Мой господин и его соратники просят вас не забывать о старых традициях. Вмешательство в дела катаги и иных следует сделать минимальным, хотя бы с вашей стороны.
- Я учту эту просьбу.
- В таком случае, я передам сведения о поставках вашему со-хомбутё.
- Удачной поездки домой, Касагава-сан.
- Удачи в вашем деле, Нирено-сама.
Когда дверь за посетителем закрылась, Шин заблокировал ее через Реальность и, поднявшись из-за стола, подошел к окну.
- Не трогать катаги, - пальцы оябуна барабанили по пуленепробиваемом стеклу, все увеличивая и увеличивая темп. – Не убивать катаги… Что же ты задумал, Кусари? Зачем они тебе?

нрпг от мастера, которому стало интересно: если в присутствии Босана портится любая компьютерная техника с выходом в Реальность, то Технику придется, видимо, бегать ножками, а не стучать пальцами. Так как вся электроника в комнате только что отрубилась. С чем я ИГ и поздравляю.

нрпг от игрока, напоминающего, что техника, подключенная к Реальности, вырубается только тогда, когда Босан пытается ей воспользоваться.

нрпг от мастера, который напоминает, что амихито сообщила Босану, что не желает его видеть никогда. Амихито живет в Реальности и реале одновременно. Что означает, что в присутствии Босана вырубается любое подключение к Реальности. Компам каюк. При чем не только тем, что в комнате.

Киото, Нижний город
15 июня 2015 года

Почти игрушечный поезд с веселой нарисованной вороной в амигаса и призывом посетить Эйгамуру подкатил к станции, выпустил немногочисленных пассажиров. Кто-то заторопился к выходу в город, чтобы успеть домой к ужину до того, как окончательно стемнеет, человек пять остались ждать, когда по соседнему пути подойдет такой же составчик в два вагона – только нежно-розовый, не бирюзовый, и с россыпью цветов на боку – и подберет своих пассажиров. К Яманоучи в вагоне остался лишь черный волк.
На конечной станции он вышел через дальний выход, двое полицейских уже собирались закрыть двери на ночь, но посторонились, выпуская припозднившегося пассажира. Одновременно поклонились: «спокойной вам ночи». Икедзуми кивнул им в ответ.
В меру подвыпившая молодежь – лет по пятнадцать, может, на год старше, - столкнулась с ним у шлагбаума. Риёдзи остановился раскурить сигарету, подростки спешили на перрон, чтобы поскорее оказаться в центре, приобщиться к веселью. К большому летнему празднику, до которого оставались всего две недели, Нижний город и его обитатели начинали готовиться загодя - по традиции. Девчонки торопливо пискнули извинения, ооками сделал вид, будто не обратил внимания.
Желтые пятна фонарей – расставленных экономно, так, что промежутки между ними метров по сто тонули в кромешном мраке, - лишь сгущали темноту, а не разгоняли ее. Мимо закрытых на ночь ворот буддийского монастыря, из-за которых еще сладковато тянуло благовониями, мимо лавочек и магазинчиков с опущенными ставнями, негромкий шорох шагов - единственный звук на узкой улице. У входа, налево – деревянная табличка с расписанием занятий, направо – старинный фонарь с названием школы, на корточках сидел Кито, чиркал спичками. Оранжевый тусклый отсвет вскоре лег на квадраты каменных плит, будто коврик. Мальчишка торопливо вскочил, узнав в полутьме припозднившегося гостя.
- Иди домой, - сказал ему Икедзуми. – Я сам закрою.
Он ополоснул лицо и руки из латунного ковшика. Под корявой пинией пряталась иши-доро, каменная лампа – теперь больше украшение, чем фонарь. Все перегородки были раздвинуты, но ослабевший за день ветер никак не мог собраться с силами, чтобы вымести из помещения запах пота и разгоряченных тел. Ооками зажег новые благовония в камидана. Звон небольшого гонга повис в нагретом воздухе.

Три мотоцикла с тихим гудением проехали по узкому переулку и замерли на широкой парковочной площадке, втиснувшейся между домов. Электродвигатели, в отличие от старых ДВС, не издавали так много шума и запахов, а лишний шум был здесь сейчас совсем ни к чему. К тому же достать настоящие раритетные движки мог далеко не каждый. В Киото истинными "кавасаки" или "харлеями" могли похвастать лишь немногие любители и те, кто наносил на бока своих коней железных драконов, свернувшихся в цепь.
- Это "Двойка", мы на месте.
- Это "Первый", - ответил предводитель мотоциклистов, микрофон переговорного устройства был вмонтирован прямо в шлем. - Ждите сигнала.
Фары машины, пронесшейся над крышами, на мгновение выхватил из темноты скрещенные сабли, нарисованные на зеленом поле.

В глубине ниши пряталась темнота, вяло покачивались сложенные змейками полоски бумаги на толстой витой веревке. Одна из курительных палочек, воткнутых в холодный рис, почти догорела, столбик легкого серого пепла рассыпался, стоило щелкнуть по нему ногтем. Икедзуми плеснул в плоскую чашку немного дешевого шочу из пластиковой зеленой бутылки.
- Это тебе больше по душе, верно?
Из внутреннего дворика ветер донес стрекотание цикад – как ответ. Переодевшись, ооками вышел на узкую, вытертую до блеска босыми ногами веранду. Зарубка на верхней балке была на прежнем месте. Она появилась снова после ремонта – и никто не признавался, чьих рук это дело. Все сходились во мнении, что того, чей меч оставил ее в самый первый раз. Спорить было бессмысленно.
В традиционной одежде было удобнее работать с клинком, но сегодня не хотелось. Тишина их деревенского квартала – там, где железнодорожные пути с севера отрезали его от каменных домов Шичиджо-дори, город утрачивал свои права, и то же самое происходило на юге, - останавливала часы. Будущее расплывалось утренней дымкой над восточными горами.
Кто-то простучал деревянными подошвами сандалий сначала по каменным плитам дорожки, затем – стук и стук – скинул их у входа.
- Ооками-доно... – хозяин сувенирной лавки через дом от додзё с трудом переводил дыхание. – Ооками-доно, там, на улице... чужие люди...
Икедзуми кивнул: хорошо, он посмотрит.
- Выйди через заднюю калитку, - велел он, поднимаясь; меч за поясом показался не таким уж смешным и старомодным аксессуаром. – Иди домой и запри дверь.

(& Bishop-san)

- Почему мы ждем?
Один из сопровождающих нервничал, и это забавляло того, кто руководил делом.
- Потому, что так надо.
Иранец не собирался ничего объяснять. Ни того, что проще привлечь внимание ооками мелким "нарушением сложившихся правил", ни того, что в случае чего эту встречу всегда можно будет списать на случайность. А если вдруг все пойдет не так, например Икедзуми вызовет подкрепление, прежде чем наведаться в переулок, можно будет успеть остановиться за шаг до черты. Но лучше всего, если все пройдет, как и задумывалось.
"Он чувствует себя здесь хозяином, сильным могучим зверем с авторитетом и жуткой репутацией. Нет, он не станет тревожиться слишком сильно, настолько сильно, чтобы демонстрировать беспокойство своим подчиненным. Любой вожак должен периодически подтверждать статус именно такими делами..."
Под шлемом не было видно, но главарь "серых курток" улыбнулся.
- Объект уже знает? - спросил он в микрофон.
- Уже должен, старикан вошел полминуты назад.
- Хорошо.
- Ждем сигнала, Ахмад.
- Еще раз назовешь меня по имени, "Двойка", станешь дробью...

На узкой – в полтора метра шириной – улице было темно. Из облаков выглянула половинка луны, мертвенно-белая, с щербинами по краю. Ооками не думал о статусе и о доказательствах. Те десять шагов по каменным плитам между выходом из дома и еще не закрытыми на ночь воротами, он не думал вообще ни о чем. Возможно – о том, что промежуток между старой и новой войной всегда оказывается неприятно коротким. Он не верил в собственную неуязвимость, не верил, что незаменим. Хотя позволял себе удовольствие считать, что замена будет хуже, чем он.
- Уходите, - негромко произнес черный волк, встав в проеме ворот. – Вы беспокоите местных жителей.

(Grey-sama mo)

Киото, Нижний город
управление префектуральной полиции
14 июня

И они попытались переговорить с инспектором из отдела надзора.
Визит к нему не дал ровным счетом ничего, кроме короткого препирательства, из которого сделалось ясно, что господина Акинобу нет на месте, что господин Акинобу вышел, а когда вернется, никому здесь, в отделе, неизвестно. И вообще господин Акинобу занят архиважным для полиции делом и в отличие от беспечного юношества исполняет возложенные на него обязанности, посещая на данный момент всех своих подопечных, дабы выяснить, ведут ли они жизнь праведную и юридически честную или вновь злоумышляют против закона и страны. И во втором случае, как добавил по собственной инициативе сотрудник отдела, на миг оторвавшись от монитора, господин Акинобу всенепременнейше проведет с подопечными увещевательную беседу и мягко их пожурит.
- Ну, или наябедничает начальству, - понятливо кивнула Хи-тян.
На небольшой, изящной, но далекой от хрупкости фигурке скрестились сразу три неодобрительных взгляда. Дочь черного волка примирительно улыбнулась:
- В том случае, если его болтовня с подопечными пропадет впустую, я хотела сказать.
По возвращению на свою территорию Хи-тян была необычно молчалива и все время размышляла о чем-то. Вместо ставшего для ее старших коллег привычным шквала самых разных вопросов и звонкой болтовни обо всем сразу, юный кадет перевела энергию в бурную деятельность. Первая неудача не обескуражила ее, лишь прибавила решимости.
Хи-тян взялась за дело всерьез: сбегав в ближайший Lawson station, она запаслась провизией, и теперь возле ноутбука на ее столе выстроились в один ряд банка зеленого безалкогольного пива, запаянный стаканчик с сырым куриным яйцом, небольшая бутылка овощного сока и две склянки энергетического напитка, купленные под обещание не пить их подряд. Отдельной кучкой лежали рисовые колобки, рядом остывала пластиковая миска с лапшой.
Комната оглашалась стрекотней клавиш и ворчание самой Хидоко, когда запросы возвращались с грифом «отказать» или уводили в бюрократические дебри. Каждый час, кадет, не глядя, протягивала руку, снимала телефонную трубку (несмотря на возражения хозяина соседнего стола) и просила набрать номер отдела по надзору. Выслушивала отрицательное бульканье в ответ («инспектор Акинобу еще не вернулся с обхода») и возвращалась к прежнему занятию.

Киото, Нижний город
Вечер 15 июня 2015 года

Улыбка исчезла с лица Ахмада, хоть этого и не было видно. Сейчас нужно было быть серьезным, очень серьезным. И надеяться на то, что остальные хорошо помнят заученные роли.
- Пусть вызовут полицию, если мы нарушаем общественный порядок, - рявкнул тот из мотоциклистов, что был крупнее и находился за правым плечом вожака.
Как и остальные, громила был одет сегодня не в привычную ветровку, а в черную байкерскую куртку с заклепками и цепями. В таком деле как это, "серые куртки" не страдали излишним тщеславием.
- Или пусть дадут нам закончить свои дела, - поддакнул нетерпеливый бандит слева. - Это свободная страна!
Ахмад лишь прикрыл глаза от разочарования, экспромт подопечного болезненно напоминал дешевый голливудский боевик.
- Они уже обратились ко мне, - все так же терпеливо произнес Икедзуми. - Этого здесь достаточно. Уходите.
Их было достаточно много - на узкой, в полтора метра шириной улице.
- Может быть для тех, кто живет здесь, этого здесь и достаточно, - не слишком громко, в самый раз, чтобы быть услышанным, произнес Ахмад. - Но пока мы не закончим то, ради чего пришли, вашего слова, Икедзуми-сан, чтобы выгнать нас, совсем недостаточно.
- Хорошо, - ооками вытряхнул из пачки сигарету.
Один из мотоциклистов щелкнул зажигалкой - наверное, машинально, не подумав, Черный волк затянулся дымом, прислонился к стене дома.
- Тогда я подожду, - сказал он. - Пока вы не закончите.
- Тогда мы начнем, - тихо бросил Ахмад и уже только для своих шепнул в микрофон. - Вперед.

(& Bishop-san)