Майя

Жденек переминался с ноги на ногу, пока девушка искала чистую воду. Не найдя, Майя прошествовала мимо парня в сарай, где им предполагалось провести ночь. Жденек хотел было что-то сказать, но девушка явно не собиралась ничего выслушивать. Парень вздохнул, обернулся, встретившись взглядом с двумя мужчинами, что стояли в тени соседних домов, и лишь их глаза и самодельное оружие отражали отблеск немногочисленных факелов.
Передернувшись, Жденек поспешил внутрь.

Вардамир

В сенях старостиного дома послышался шум, после чего хлопнула дверь, являя свету (вернее было бы сказать "являя тьме", ибо время было уже позднее) покачивающихся из стороны в сторону и явно очень навеселе, Вардамира и Вилло. Найдись этой сцене свидетели, невольная улыбка наверняка украсила бы их лица, ибо пара была воистину комична - тощий с всклокоченными серо-стальными волосами Вардамир в обнимку с полным, если не сказать круглым, лоснящимся Вилло, едва достающим макушкой первому до плеча.

(с дополнением от Дакмора)

Когда Вивьен вместе с парнем подошли к сараю, рыжий улыбался, глядя на Вивьен всезнающим и задористым взглядом:
- Спокойной ночи? - скорее вопросительно произнес он.
- Угу, - целительница неопределенно кивнула. Внутреннее ощущение подсказывало, что вряд ли сегодняшняя ночь выдастся спокойной, как и любая другая в этом неприятном месте. Тем не менее девушка нашла в себе силы улыбнуться.
- Доброй ночи, - произнесла она, дав мальчишке понять, что разговор окончен.
- Э-э-э-э, - протянул рыжий, подтянул штаны и подмигнул девушке. - "Доброй ночи", футы-нуты, какие слова, мазель... Ну что ж, я хотел рассказать, да ты сама не захотела слушать.
Переход на "ты" дался пареньку удивительно легко и просто, словно он был старше Вивьен, хотя по веснушчатому лицу определить его возраст казалось затруднительным. Он повернулся к девушке спиной и медленно двинулся прочь, насвистывая мотив вульгарной песни "Как семеро за девками глядели".
Вивьен вопросительно выгнула бровь, смерив рыжего хмурым неодобрительным взглядом, но уточнять, что же он хотел ей рассказать, не стала. Мало ли, что взбредет в голову этому невоспитанному юнцу, какие мерзости способен выболтать его дерзкий язык, да и стоит ли их выслушивать целительнице? Вместо этого она развернулась к двери, собираясь войти в сарай, но отчего-то промедлила. В неверном свете факелов ей почудились чьи-то силуэты. Вивьен посмотрела в сторону от сарая, вглядываясь в темноту. Там, образуя некое подобие цепи, в полном молчании стояли селяне. Отблески огня отражались на вилах, косах и прочем самодельном оружии, что мужчины держали в руках. Кто-то покашливал, прикрывая рот кулаком, кто-то переходил от группы к группе. Но ощущение того, что перед крепостью выстроилась армия захватчиков, почерпнутое Вивьен из книг, прочно поселилось в воображении девушки.
Всполохи огня отразились и в расширенных от ужаса глазах Вивьен. Судорожно вздохнув и не теряя драгоценное времени на объяснения, она втолкнула зазевавшегося Жденека в спасительную темноту сарая и сама скользнула следом. Только когда ей с горем пополам удалось закрыть двери на тяжелый засов, Вивьен прислонилась спиной к деревянной поверхности и испуганным взглядом уставилась в темноту вокруг себя, в которой скрывались ее спутники.

(Я & Father Monk)

- Похоже, мы вновь угодили в ловушку, - срывающимся голосом проговорила целительница. Ужасающие воспоминания вновь поплыли перед ее мысленным взором, угрожая повторением кошмара. Вивьен до боли прикусила дрожащие губы. – Что нам делать?
Жденек грубо, явно по-дугласовски, ругнулся с пола, куда упал после толчка Вивьен. Голос Войта, присутствовавший лишь в качестве сопения, затих, а затем Вишский неожиданно спокойно произнес:
- Хром на крыше.
- Их там... - тут же послышался голос Жденека. Сквозь щели в стенах шел слабый свет, озарявший прильнувшее лицо паренька. - Их там... много! Где Джон?!
- Джон… я не знаю, но он все равно не сможет нам помочь в своем нынешнем состоянии, - с трудом проговорила Вивьен. Она неожиданно вспомнила, что Арей по ее просьбе отправился присмотреть за северянином, и теперь они, возможно, в еще большей беде. А может наоборот, все внимание «захватчиков» сосредоточилось именно на сарае, и лишь им двоим удастся бежать.
- Хорошо... - голос Жденека прервался, он явно пытался сглотнуть нарастающий ком в горле. Храбрость парня, окрепшая за пару дней пути со дня нападения на дороге, быстро улетучивалась. Ему было попросту страшно. Страшно от того, что он не знал, как поступить и что делать. - Хорошо... тогда... тогда где Вардамир?.. Он ведь поможет, да?..
- Кажется, мы все равно обречены, - произнес Войт, подходя к стене и тоже выглядывая. - Их тут полсотни, не меньше.
Вивьен негромко застонала и сползла на пол, прижала колени к груди и обхватила их руками. Она тихонько всхлипнула, вновь почувствовав беспомощность и неизбежность того, что может и скорее всего должно случиться.

В сенях старостиного дома послышался шум, послышались голоса - зычный и низкий Вардамира и несколько повыше Вилло, - стукнула о стену распахнутая пинком дверь, и на пороге появились в дрова пьяные Вардамир с Вилло.
- Давай еще раз... - пробормотал староста.
- Нееееее, усе, хва на сегодня.
- Ну че ты, Вардамир, ломаешься, как девка, хорошая же песня. Ну?
- Че ну? Ну хорошая...
- Вот видишь. Давай еще раз.
- Ох, ну давай.
Обнявшись, они затянули "хорошую песню"*, разбудив всех, кто еще не спал, и дружно закончив на:
"Мощным взмахом поднимает
Он красавицу-княжну
И за борт ее бросает
В надлежащую волну!"
Тут Вилло, в конец утомленный, осел на порог и прерывисто захихикал, стараясь восстановить дыхание. Вардамир же, покачиваясь и опасно кренясь на сторону, при этом чудесным образом таки сохраняя равновесие, преодолел ряд ступенек, растолкал толпящихся на улице мужиков и двинулся к сараю.
Жденек покосился на Вивьен, но бросился отворять засов. Когда Войт приоткрыл створки, разящий перегаром Вардамир, не глядя вокруг, направился прямиком к охапке сена и рухнул туда, разразившись через мгновение храпом.

*Наши друзья безбожно переврали "Стеньку Разина"

(с вернувшейся Амиликэ и отошедшим Дакмором)

Майя остановилась посреди двора и огляделась. Ну, конечно, правы были те, кто утверждал, что здесь воды нет в помине. Девушка ругнулась, но негромко. Она вообще не хотела сейчас терять того ощущения, которое нахлынуло на неё после слов Жденека. Майе вдруг стало жутко от того, что погибли абсолютно все, кого она знала, был навсегда потерян её дом, её друзья, её любимая лошадка, милый эльф, пришедший с Джоном и Вив. Ну, к этому ещё сироте Майе было не привыкать, но вот совесть её буквально ныла: как можно было так долго оставаться беззаботной, зацикленной на дороге, спорах и своём насморке после всего случившегося.
Майя забилась в дальний угол сарая и оставалась там, оставалась даже когда ворвалась Вивьен, и определённым стало то, что отважная компания вновь попала в переделку.
- Знаете, они ведь его поджечь могут, - пробормотала девушка из своего угла, она ещё не вышла из своей задумчивости, а умываться совершенно расхотелось, да и синих стрекоз найти ночью было проблематично. - Опять мы попали!

Молчаливые фигуры, стоявшие полукругом вокруг сарая, не предпринимали никаких действий. Словно некий ритуал, словно служба в честь чего-то, неизвестного путникам... Треск горящих факелов и цепь людей, иногда оглашаемая легким покашливанием.
И ленивый ветер, играющий и завывающий на чердаках. И храп Вардамира, безмятежный и словно чужой, иной, из другой вселенной... Только о понятии "иной вселенной" никто из собравшихся не мог даже догадываться.
- Они не шевелятся... ждут, - простонал Жденек, не отрываясь взглядом от щелей в стене. - Ждут, пока мы сдохнем, да?
- Ага, - упавшим голосом "жизнерадостно" подтвердил Войт. - Когда от голода с ума сойдем и выйдем сами.
- А мы ничего не сможем сделать?! - голос парнишки упал до шепота.
- Ты можешь выйти и умереть.
Отвечать Жденек не стал. Сглотнул.
- У нас же еще есть Джон...
- Это который? - Вишский обернулся и посмотрел на парня. - Раненый?
Жденек кивнул.
- А-а-а... ну-ну... ему уже горло перерезали. Ему и этому... как его... бледный такой...
- Арей Фэйтт, - совсем тихо пробормотал Жденек.
- Ну да. Он самый, - легко согласился Войт. - Какая теперь-то уже разница, как там его звали...

Слова Войта произвели на Вивьен неожиданный отрезвляющий эффект. Она порывисто вздохнула, словно только сейчас вновь обрела способность дышать, и резко вскочила на ноги.
- Не смей так говорить! – голос девушки звучал властно, в нем отчетливо слышались стальные нотки, так не свойственные целительнице, - Они живы, ясно? Ты понял!? Они не могли погибнуть, не имели права!
Вивьен в сердцах выпалила эти слова, ни на секунду не сомневаясь в их правильности. Она отчаянно цеплялась за призрачную ниточку надежды, которая отделяла ее от неминуемого сумасшествия. Целительнице казалось, что если она хоть на секунду усомниться в том, что Дуглас жив, самообладание и силы к борьбе мгновенно покинут ее.
Вивьен в пару шагов преодолела расстояние, отделявшее ее от Вардамира. До боли вцепившись в плечи мужчины, она несколько раз встряхнула его безвольное тело, насколько хватало сил.
- Очнись, чертов пьяница! – в отчаянии сквозь зубы процедила целительница, чувствуя себя беспомощным котенком, брошенным в пруд.
Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, Вивьен скользнула пальцами к основанию шеи и плечам священника, и поочередно сильно надавила на несколько точек. Этот способ приведения человека в чувства целительница узнала давно, в самом начале обучения. К нему редко прибегали, поскольку последствия могли быть непредсказуемы – любая малейшая ошибка могла стоить человеку жизни. Однако другого способа быстро отрезвить Вардамира Вивьен в данный момент не видела: в сарае не было ни капли воды, а все ее лекарства были безнадежно испорчены и потеряны.
- Очнись, прошу тебя, - тихо прошептала она, неожиданно почувствовав во рту солоноватый привкус собственной крови из прокушенной губы.

Вардамир не отозвался на отчаянные попытки его разбудить, всхрапнул, открыл красные глаза и вновь провалился в забытье.
- Они идут! - громким шепотом произнес Жденек. Было слышно, как застучали его зубы. - Они и-и-ид-дут...
- Ага, - как-то почти безумно отозвался Войт. - Идут.
Его спокойствие звонко отдавало сумасшествием, как если бы кто-то в пустой комнате ударил в ладоши.
Люди действительно медленно двинулись вперед. В их руках зажглись новые факелы, блеснуло оружие, вилы, топоры... Лица были угрюмы, мрачны, серые в окружающей их ночи.
- Я... я... - Жденек дрожащими руками поднял с пола какую-то отвалившуюся давным-давно деревяшку. - Я... вст-тречу их...
- Не будь идиотом, - бросил Вишский. - Сядь и помри достойно.
Группа из четырех человек, вышедшая вперед, придвинулась к сараю, и их предводитель громко и властно постучал кулаком в дверь.
Жденек выронил деревяшку и отступил на пару шагов назад.

Майу будто подбросило, когда в сарае поднялся шум. "Они идут". Эта фраза подействовала на девушку гораздо сильнее, чем могла бы подействовать холодная вода, выплеснутая в лицо.
А тем временем, кругом творилось сумасшествие: Вивьен вновь впала в какое-то истерическое состояние, Войт наоборот поражал своим суицидальным равнодушием, один лишь Жденек вёл себя сравнительно адекватно для такой ситуации.
Сперва Майя схватилась за ножны, где покоился кинжал, старый и грубо выполненный, но всё же временами пригодный, но вдруг она поняла, что пока на сарай никто ещё не напал: не сжёг, не обстрелял из арбалетов, не начал ломать двери.
- Постой, парень! - осадила Жденека Майя. - Они зачем-то хотят переговоров.
Немного помявшись, ведь страх оставался даже сейчас, в такой маниакальной решимости, Майя всё же выступила вперёд.
- Дайте я поговорю, - в общем-то, девушка никогда не отличалачь особым красноречием, однако именно сейчас её захотелось прервать пустые метания группы. Когда дверь скрипнула, отворяясь, Майя как-то невпопад подумала, что если даже на неё сейчас набросятся, у остальных будет хотя бы какой-то шанс спастись под шум. И тут же противный голосок где-то в самой глубине души заверещал о том, что вовсе не хочется становиться пафосным жертвенным агнцем, не хочется пусть и за несколько чужих отдавать именно свою, единственную и неповторивую жизнь. Но времени на колебания не осталось. Девушка вышла. Перед ней представли четверо мужчин с факелами.

Дверь отворилась, и один из мужчин властно взялся за ее край, дабы Майя больше не имела возможности ее закрыть.
- Внутрь, - достаточно грубо отозвался предводитель. В его огромной руке качался топор, каким лесорубы валят деревья. Только вот мужчина выглядел совсем не лесорубом, а скорее мясником...
Вся четверка ввалилась внутрь, оттесняя Майю. Один из них нес факел, осветив помещение.
- Где малец? - произнес вожак, покрутив головой.
Будто из-под его руки возник тот самый рыжеволосый парнишка, нахально улыбнувшийся девушкам.
- Будешь это... говорить, - произнес предводитель и кивнул. Кому - так и осталось непонятным.
Рыжеволосый с готовностью заложил руки за спину и оглядел присутствующих:
- Вы попали в деревню, которая принадлежит Рашмаа, Озерному Богу, - начал он осторожно, чуть прищурившись. - Эээ... мы тут это... подумали... то есть, Озерный Бог, да прославится его имя во веки веков, али как там говорят ваши эти, сухоземцы... он, - рыжий улыбнулся шире, - девушек любит, наш великий Рашмаа. Молодых и, желательно, красивых.
Предводитель кивнул, будто бы соглашаясь со словами паренька. Остальные переминались с ноги на ногу, держали оружие, пристально глядели на путников.
- Поэтому вот, - продолжил рыжеволосый. - Нам вы, по сути, не нужны. Нам это... девушки нужны. То есть, вы, - и он ткнул в сторону Майи и Вивьен. - Для ритуала.
- Угу, для ритуала, - повторил эхом вожак.

Реакция Вивьен оказалась неожиданной даже для нее самой: она расхохоталась! Вместо того, чтобы разрыдаться, страдальчески заламывать руки и просить пощады, она смеялась! Истерично, до слез.
- П-почему опять девушки? Почему никого мужики не интересуют? – сбивчиво проговорила она сквозь слезы, а дурацкая улыбка упрямо не желала сходить с ее лица. - У нас вон мужики тоже ничего!
Она жестом указала на тело Вардамира, и для пущей убедительности пнула его ногой в бок.
- Вон, сами гляньте, мужчина хоть куда, в самом расцвете сил! – она хихикнула, продолжая перечислять достоинства священника. – Уверяю вас, он вашему, как его там, Кришне? Ну да, он ему очень понравится! Наверняка ваш божок уже устал от баб, которых вы ему постоянно подсовываете и желает отведать мужичинки!
Вивьен вновь хохотнула, глядя в хмурые лица деревенщин.
- А мы, - целительница кивком головы указала на Майю, - глупые сварливые бабы, нас в жертву приносить все равно, что вашему идолу в морду плюнуть. Вот видите, даже никакой почтительности к его святейшеству Ришме, да что ж с меня такой бестолковой взять?
- А как вашему Рушпе, мужики-то наши понравились? Ну, тот раненный здоровяк и дохляк, который с ним в доме был? – Вивьен решила перевести разговор в нужное русло, - Вы ж их наверняка в качестве закуски преподнесли?

Предводитель молча повернулся к рыжему с немым вопросом в глазах, который можно было перевести не иначе как "Чаво это она?". Паренек улыбнулся шире, вытер губы тыльной стороной ладони и многозначительно кашлянул:
- Почему энто... девушки? - повторил он. - Потому что энто... девушки-то не иначе как продолжением рода чаво-то там делаются...
- Являются, - подсказал кто-то из селян позади.
- Точно, - рыжий кивнул. - Являются. Родом, значит, продолжения. Или как там.
- А-а-а... - вожак, все это время глядевший на рыжеволосого, повернулся к путникам. - Да. Так что энто... дык, теперича никуда вы энто... не энто... как его... Не того-самого...
- Не уйдете, - вставил рыжий.
- Ага, - легко согласился предводитель. - Дык, ибо энто... Озерный-то... евойные энти... аппетиты надобно утолить. Вот.
- А что насчет вашего спутника, который у Мельды на подхвате, - рыжеволосый вновь многозначительно кашлянул. - Так я не стал бы за него переживать... Уже, как бы так сказать... энто... поздно.
- Ага, поздно, - поддержал паренька вожак. - И энто... дык мы не энти, как их, не насильники. Токмо ритуал, и все. Вот. Так что не энто... не того-самого... как энто, Дик?
Паренек почесал в затылке, силясь понять, о чем спрашивает предводитель, и неуверенного произнес:
- Не бойтесь?
- Во-во! Не бойтесь! - закачал головой вожак. - Но и не энто... не... эээ... брыкайтесь, во. Хужее будет, вот.
Он кивнул в очередной раз, и дверь в сарай была отворена настежь, являя взору толпившихся за ней селян. Те тихо перешептывались, поглядывая на девушек.

Среди всей этой толпы можно было разглядеть, как от дальней стороны деревни кто-то быстро прокладывает себе дорогу, размахивая руками.

Майя оторопела от быстрого потока событий. Девушка даже не сразу сообразила, что именно хотят селяне от неё и от Вивьен. Но когда наконец-то дошло, её это вовсе не порадовало. Вив права: почему все неприятности обязательно сыпятся именно на них!
- Что за? - только и сумела прошепатать Майя, пятясь назад, но в это время её буквльно пригвоздил к месту взгляд одного из деревенских мужиков, и девушка невольно замерла на месте. Единственное, на что хватило сил - это потянуться к кинжалу на поясе. Только что может сделать кинжал в женских руках против толпы одержимых мужиков?!
Внезапно внимание Майи привлекла фигура, прокладывающая себе дорогу в толпе. Пожалуй, это была единственная возможность как-то отвлечься. Подсзнательно девушка вс ещё ждала, что кто-то из мужчин наконец заступится за девушек.
Перебирая в уме имена и лица мужской половины отряда, Майя натолкнулась на Вардамира. И тут-то все её опасения нашли свою кульминацию: скорее всего именно этот священник-пьяница завёл их в ловушку, не мог же он просто так встретиться на дороге заблудившейся компании и разом за этим последовало бы две вот такие неприятности!
- Предатель! - прошипела Майя, а её рука сжала рукоять кинжала.

Вардамир никак не отреагировал на заявление Майи - лишь только его пьяный храп разлился сильнее, даже заглушив удивленные смешки селян. Перегар сильно бил в ноздри стоявшим внутри сарая. Молчание затягивалось, и предводитель уже набрал в грудь воздуха, дабы что-то сказать, когда, наконец, кто-то позади протолкался сквозь ряды мужчин, оказавшись юношей с копной светлых волос, и быстро зашептал на ухо вожаку, активно жестикулируя и указывая куда-то за спины селян.
- Проклятье... - буркнул вожак, кивнув посыльному, и тот быстро скрылся позади. - Кто вы такие, Озерный Бог вас загреби?! А?! Кто вы, шоб вас всех, такие?!
Рыжий удивленно приподнял брови, отшатнулся в сторону от вожака, который крепко сжал оружие в своей руке.
- Сегодня вы... энто... приходите, дык, сюдыть, мы вас того-самого... потчуем, значица, кров даем... а вы, значица, мертвяков на своем хвосту... хвосте... того-самого... тащите, да?!
Откуда-то сверху неслышной тенью спрыгнул Хром, оголенный по пояс. Он очутился ровно между предводителем селян и спутниками, спокойно и как-то даже удивленно глядя на оторопевшего вожака. В руке Хром держал длинный кинжал. По легкому покачиванию оружия казалось, что кинжал весит не больше легкого перышка.
Однако даже это появление не убавило пыл предводителя:
- Ты, значица, откуда такой взялся, а?! Кто такие?! Какого дьявола вам понадобилось в нашей деревне, а?!

События развивались по нарастающей: теперь ещё оказлось, что проклятая нежить преследует компанию по пятам, и теперь упыри и прочая прелесть уже на подступах к деревне. Однако это уже мало могло напугать едва ли не отчаявшуюся Майу. Её смелость и пыл куда-то улетучились, это вновь была всего лишь напуганная девчонка.
Майя проскочила за спину взявшемуся ниоткуда Хрому, прошмыгнула обратно в сарай и встала прямо за дверью, тем не менее, не убирая руки с кинжала.Самым большим желание было подойти к храпящему телу, отравившему воздух своим перегаром, и пнуть его как следует, но странное оцепенение не давало девушке двигаться.
Майя напряжённо думала, что делать, ведь компания отважных героев оказалась теперь меж двух огней, причём неизвестно ещё, что хуже: ходячие трупы или безмозглые аборигены...
Девушка окинула взглядом сопартийцев и тяжело вздохнула, опуская горящие паникой глаза.

Хром решил не отвечать на вопрос, или же попросту его не понял. Судя по лицу их спутника, он был на такое способен - взгляд Хрома блуждал по лицу вожака, как будто искал нечто спрятанное, незримое и одно ему известное. Предводитель все-таки смутился и отступил на пару шагов назад.
- Мы никого не привели! - слегка дрожащим голосом выкрикнул Жденек. - Никого!
- Да? - вожак оглянулся на паренька, брови его сошлись на переносице. - Дык, а кто ж тогда энти... могилы-то, а, разорил?! Как токмо вашенская нога к нам ступила, так сразу же ктой-то решил разорить, так, дык, шо ли?
- А причём тут мы? - вдруг выкрикнула Майя, всё ещё прячась в темноте сарая. - Пришли и раскопали?
Вожак почесал лоб, все еще неприязненно глядя на путников.
- А кто, значица, тогда? - наконец, придумал вопрос он и оглянулся на рыжего. Тот неуверенно пожал плечами. - Может, не вы. Но, дык, значица, кого-то вы энто... на хвосте своем привели!
- Откуда нам знать? - робко парировала девушка, оглядываясь на Вивьен и Жденека, в то же время стараясь держаться за спиной Хрома.
Майя призадумалась: а что будет, если выдать случай с мертвецами за гнев вонючего озёрного божества? Подумала, но решила пока промолчать.
- Давайте уж решайте, а? - апатично протянул Войт Вишский. - Или уж убейте сейчас, чего уж мучиться...
- Убить? - фыркнул предводитель.
Рыжий хохотнул, правда, быстро унял свой смешок.
- Мы вам энто... энту... как ее, честь оказывали, а вы!.. Энто... дык, мертвяков...
- А может энто и не они были? - тихо произнес рыжеволосый. - Я за ними весь вечер следил. Они сразу же после энтого, ужина-то, сюда притопали...
Вожак почесал лоб во второй раз, хмуро глядя на путников, потом обернулся на селян:
- Ну что там?
- Никого не нашли, Лоджик, - пожал плечами стоявший позади мужчина с вилами. - Токмо энти... могилы, и усё.
- Ну-у... энто... кхм, - предводитель повернулся обратно, развел руками. - Звиняйте тогда, гхм. Мы вас энто... в ритуале, значица, просили принять участие. Мда.
Майю охватило волнение, от которого трясутся поджилки, перехватывает дыхание, когда нужно сделать или сказать что-то рискованное, важное. Но выбора не было: соблазн участвовать в ритуале был не велик.
- А вдруг это ваш... - девушка запиналась от страха, - ваше божество гневается?!
Не глядя в толпу, дабы не потерять остатки храбрости, она продолжила:
- Может, ваш бог сегодня против подобного обращения с гостями?! - Майя замолкла в изнеможении.

(проясняя ситуацию с Эсмеральдой на пару)

ик ухмыльнулся, как-то гаденько. Вожак Лоджик повернулся к нему опять с тем же немым вопросом "О чем это она?". Рыжий не стал отвечать предводителю, многозначительно пожал плечами:
- Тогда вас...
- Погодь, - вожак остановил речь Дика взмахом руки. - То бишь, как энто - против? Против чаво? Э-э! Мы все как энто, как надыть сделали, да-да! Охраняли вас, посреди ночи вошли, и энто... девушек, значица, позвали. Как он узнал, а? Эй, Дик! Тебе грю! Как он того-самого, узнал-то?
- Я думаю, они считают себя жертвами, - ответил рыжий. - Думают, мы их на камне серпом разрежем.
- Э-э? - Лоджик помолчал, затем уверенно покачал головой. - Не! То бишь, как энто, дыть, на камне? Мы ж энто... как его...
- Танцы, - подсказал рыжий.
- Во! Энти самые! Пляски! И Озерный об энтом не узнает! Не узнает же?
Селяне позади недружным хором выразили согласие.
Майя ровным счётом ничего не поняла из разговора селян. Единственное, что стало для неё ясным: нужно продолжать гнуть свою линию, ибо хуже уже не станет.
- Да вы посмотрите, ваш бог гневается! - срывающимся голосом начала она. - Сегодня он не хочет никакого ритуала и рассержен тем, что вы докучаете простым путникам.
Душевные и физические силы начали понемногу оставлять Майю.
Она уповала лишь на то, что её глупые россказни вселят в умы селян сомнение.

*совместно с Father Monk

- А-а-а! - многозначительно протянул вожак. - Все ясно. Конечно! Дик?
Рыжий, готовый прыснуть со смеху, посерьезнел, прокашлялся:
- В том-то и суть, что Озерный Бог не должен хотеть риутала. В пророчестве сказано, что, когда странницы извне в... м-м-м... - он задумался, пытаясь припомнить слово, но затем решил просто продолжить, - тогда мы освободимся из-под опеки нашего славного Бога. Потому в Ночь Посещения мы охраняем путниц, дабы Рашмаа не заметил их присутствия, и устраиваем праздник, когда солнце уходит с небосклона, а Озерный Бог отправляется спать.
- Прелестно, - констатировал в своей привычной апатичной манере Войт.
- То есть... вы нас... не будете этого... убивать? - протянул Жденек.
Дик улыбнулся шире. Ответа на сей вопрос, судя по его лицу, не требовалось.
- Так шо вы энто... мы там... костры, того-самого... - Лоджик нахмурился, кивнул Дику. - Ты энто... потолкуй с ними. А я пойду энти... могилы-то... Эй!
Вожак вышел, сопровождаемый селянами, оставив в сарае лишь ухмыляющегося рыжеволосого Дика и двух мужиков снаружи. Вся толпа всколыхнулась и потянулась прочь от сарая.

Майя замерла в смятении. Девушка окнчил свою речь, но рот так до конца и не закрыла. В целом, она являла собой довольно забавную картину, чьей живописности, к несчастью, никто оценить не мог: нелепое выражение лица, растрёпанные светло-каштановые волосы и руки, выставленные вперёд будто в жесте защиты.
Толпа начал понемногу рассасываться, а компания путников так и оставалась в сарае.
За всех Майя судить не бралась, но от себя могла бы произнести целую речь о том, какие деревенские мужики тупые и насколько плохо они владеют речью, ибо она не пояла ровным счётом ничего из того, что сообщили "парламентёры".
Девушка решила прервать своё неадекватное состояние движением. Движением головы: она осмотрелась, пытаясь прочестьна лицах товарищей последствия и их реакцию.

Улыбка стремительно сползла с лица Вивьен, как только до ушей целительницы долетели слова рыжего о судьбе Дугласа и Фэйтта.
- Как это, поздно? – бесцветным голосом произнесла она, ощущая как земля уходит из-под ног.
Дальнейшие разговоры, препирательства Майи, даже ее слабая попытка ввести селян в заблуждение, остались без внимания Вивьен. Все это время целительница стояла молча, нервно теребя заледеневшими пальцами полы рубахи, с ужасом понимая, что без одного единственного человека ее существование больше не имеет ни малейшего смысла. В неверном свете чадящих факелов девушке вдруг показалось, что черные тени тянут к ней свои скрюченные руки, пытаясь завладеть ее душой. Но что значит душа, когда они и так отняли у нее самое дорогое?
Когда разговоры смолкли и мужчины потянулись к выходу, Вивьен внезапно пришла в себя. Она резко дернулась вперед, пытаясь ухватить выходящего из сарая рыжеволосого мальчишку за руку.
- Что значит «поздно»? Где они? Я должна его увидеть! – выпалила Вивьен на одном дыхании. В этот момент не волновали ни новые полчища восставших мертвяков, ни дурацкие подношения озерному божку. Где-то глубоко внутри все еще теплилась надежда, что Джон жив.

Рыжий Дик скривился, глядя на то, как Вивьен схватила его за руку, поднял взгляд на девушку и пожал плечами:
- Можешь и увидеть. А толку-то? - он выдернул руку из хватки целительницы. - Иди за мной тогда.

- Я не понял, - глядя на зашагавшую следом за рыжеволосым Вивьен, произнес Жденек, устало опускаясь возле входа в сарай. - То есть, мы не... они нас не...
- Нет, - отозвался Войт. Вардамир всхрапнул, будто бы соглашаясь со словами Вишского.
Хром, молчаливо стоявший в углу, не ответил, полез обратно на крышу. Казалось, для него вообще ничего не существовало, кроме своих собственных мыслей.
- Тогда почему...
Вишский носком сапога поддел камешек, скинул его в воду с платформы.
- Потому что это называется деревня, парень, - спокойно и лениво протянул он. - Потому что обряды для них - святое дело.
- Я думал, они нас собираются принести в эту... в жертву со славу своего бога...
- Не собираются, - пожал плечами Войт. - Как видишь.

Дик шел уверенно, не оборачиваясь, даже не глядя, следует ли Вивьен за ним. Мощный гул голосов в деревне замолкал, успокаивался, уходил куда-то в глубь поселения, толпы возле сарая расходились, а в центре, там где вместо деревянной платформы была ровная каменная поверхность, можно было заметить зажегшиеся костры, бросавшие снопы искр в темный воздух вокруг них. Черные на фоне света фигуры перемещались, сбиваясь в группки, а потом с той стороны донеслись протяжные звуки, издаваемые странными музыкальными инструментами.
Рыжий удалялся от костров и звуков, от гула голосов, нырял в черную темень, будто бы живой массой зависшей между деревней и окружающим миром. Одиноким островком среди ночи возвышался чуть отстраненный от остальных домик, к которому вела узкая пристань от общей платформы деревни.
- Пожалуйста, - развернувшись к Вивьен, произнес Дик, - дом Мельды. Если не боишься, можешь идти. Дорогу назад, думаю, сама найдешь.
Он не дал ей ответить, направился назад, и его рыжие волосы скрылись во тьме, потерялись среди приземистых домиков.
Почему-то здесь было очень тихо, и голоса и звуки от центра будто бы робко удалялись в сторону, боясь потревожить покой знахарки. Тишину подчеркивал стрекот ночных насекомых и голос одинокой лягушки, спрятавшейся где-то под сваями.
- Вивьен? - темная фигура медленно поднялась со ступеней, ведущих к дому Мельды при приближении целительницы. На бледном лице Арея, осветившимся одиноким факелом, отразилось удивление.

Едва Вивьен исчезла в толпе вслед за рыжим, Майя стряхнула с себя оцепенение. Первое, что пришло ей в голову - это то, что целительница сейчас очень рискует, отбиваясь от группы в этой донельзя странной деревеньке, но и бросаться на подмогу товарке Майя не спешила, ибо сил у неё оставалось лишь на то, чтобы зайти поглубже в темноту сарая, срыться там от потсоронних глаз, сесть на солому, от которой в любой момент мог открыться вновь насморк, и закутаться в плащ.
Девушка замерла на месте, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь хорошее. Но ничего не шло в голову юной воительнице. Да и что хорошего в том, что половина отважной компании безумна, другая - подозрительна, что твою родину разрывает на части орда нежити, что многие, кого ты знал, погибли, что ты застрял неизвестно где и неизвестно с кем, ты никому не нужен и так далее и тому подобное.
Майя просидела так довольно долго, но, даже перестав думать о своих проблемах, девушка не нашла в себе сил действовать. Она просто сидела, молчаливая и грустная. А ещё грязная и страдающая от этого.

Шагая вслед за Диком, Вивьен то и дело беспокойно оглядывалась по сторонам, будто опасаясь, что селяне в любой момент могут передумать и шаткому перемирию придет конец. Девушке не верилось, что им так легко удалось избежать кровопролития, и что странный озерный божок вовсе не нуждается в жертвах. Должно быть, после стольких недель вынужденного бегства нервы путешественников стали давать сбои, заставляя думать о наихудшем развитии событий.
Рыжеволосый безмолвствовал, выказывая полное равнодушие к целительнице, а Вивьен не решалась нарушить затянувшееся молчание неуместным вопросом из числа тех, что роились сейчас в ее голове. В темноте, слабо разбавленной неровным светом факела, Вивьен едва не налетела на Дика, когда тот резко остановился и возвестил о конце пути.
- Пожалуйста, - развернувшись к целительнице, произнес он, - дом Мельды. Если не боишься, можешь идти. Дорогу назад, думаю, сама найдешь.
-Спасибо, - растерянно пробормотала Вивьен, провожая взглядом рыжеволосого парнишку.
- Вивьен? – этот голос определенно принадлежал Арею, и девушка смогла в этот убедиться, когда в свете факела разглядела лицо юного проводника.
- Арей, как я рада тебя видеть! – воскликнула Вивьен, бросаясь ему навстречу. Во взгляде парня читалось удивление, и Вив вдруг осознала, что они не виделись всего несколько часов и ему наверняка неведомы события, произошедши с ней и остальными в этот короткий промежуток времени.
Девушка неловко опустила руки, поскольку несмотря на всю радость встречи объятья здесь были неуместны.
- Арей, с тобой все в порядке? Где Дуглас? Что с ним? – быстро проговорила она, понизив голос до шепота. – Он жив?
Предательская дрожь в голосе выдавала истинные чувства целительницы.
Фэйтт, двинувшийся было вперед, когда Вивьен бросилась навстречу, остановился, замедлил шаг. Отвернулся, слушая вопросы Вивьен. По его лицу быстро, почти незаметно, проскользнула грустная улыбка, и Арей потупил взор, разглядывая носки сапог.
- Жив, - наконец, ответил он, поднимая взгляд, но не глядя девушке в глаза, а куда-то поверх ее головы. - Я обещал тебе, Вив, что прослежу, что все будет в порядке.
Он поправил перевязь с мечом, и целительница смогла заметить, что ножны он тоже повесил за спину, на манер Дугласа.
- Он внутри. Мельда заверила, что через пару часов поставит его на ноги. Я не знаю, сколько с тех прошло времени.

Впервые за долгое время лицо целительницы озарила искренняя счастливая улыбка. Казалось, что вся боль, как снежный ком копившаяся внутри нее, вдруг растаяла словно под лучами весеннего солнца.
- Спасибо, Арей, - взволнованно произнесла Вивьен, лишь на мгновение коснувшись руки парня. – Я должна увидеть его!
На ходу оглянувшись, чтобы еще раз поблагодарить Фейтта за приятные вести, Вивьен поспешила к дому знахарки, сгорая от нетерпения вновь увидеть северянина. Позади нее Фэйтт отвернулся, вновь потянул за ремень, на котором висели ножны, и двинулся во тьму, сливаясь с окружающей его ночью.
Лишь перед дверью в дом целительница ненадолго задержалась, прикидывая как поступить и как себя вести после столь нелестного обращения со старухой. Мысленно собравшись с силами, Вивьен несильно, но уверенно постучала в дверь. Та отворилась без ожидаемого скрипа почти тут же, не успела Вив ударить в третий раз. На пороге, округлив глаза не то от ужаса, не то от удивления, застыла со свечой в руке Эйна. Русые волосы все также были заплетены в косу, перехваченные водянистого цвета тесемкой. Девушка была одета в длинную бело-серую рубаху, чуть оголяющую ее бедра, с длинными рукавами, которые Эйна заправила, дабы было удобнее держать в руке свечу.
- Здравствуй, - от прежней взбалмошной чужеземки, которая взглядом метала молнии в доме старосты, не осталось и следа. Перед Эйной стояла обычная девушка, по виду сильно уставшая и нуждающаяся в помощи. На лице Вивьен отразилась виноватая улыбка, - Прости за вторжение, да и за недавнюю сцену тоже…
Целительница запнулась и опустила глаза, пытаясь подобрать нужные слова.
- Очень важный для меня человек сейчас находится у вас. Я благодарна, что вы не отказали ему в помощи, даже несмотря на мои слова… - Вивьен посмотрела в глаза девушке, сглотнув подступивший к горлу комок, - Могу я его увидеть?
Эйна молчала, разглядывая лицо Вивьен и все также округлив глаза.

(Разумеется, с Father Monk'ом)

- Кто там, Эйна? - сухой голос Мельды прервал затянувшееся молчание, и девушка вздрогнула, обернулась. - Уйди.
Не проронив ни слова, Эйна легко и проворно спорхнула с места, исчезнув в глубине дома. Мельда, отворив дверь шире, воззрилась на Вивьен, расплылась в беззубой улыбке.
- Пожаловала-таки... Ну проходи, чего встала?
Поборов чувство неловкости, Вивьен перешагнула порог дома, чувствуя себя как на вражеской территории. Однако тот факт, что сейчас она сможет вновь увидеть родное лицо Джона, придавал ей уверенности.
- Все еще собираешься его лечить, а, деточка? - как-то издевательски и с нотками торжества в голосе произнесла Мельда, закрыв дверь и, тяжело опираясь на клюку, встав меж Вивьен и проходом в соседнюю комнату, в которой был заметен краешек кровати. - Все еще не веришь в чудодейственную силу старухи Мельды, да?
Эйна, показавшаяся возле кровати, при последних словах вскинула голову, слабо охнула, прикрыв рот ладонью.
Вивьен неслышно скрипнула зубами от бессильной ярости, стараясь не потерять самообладания. Издевательский голос старухи был подобен скрежету стальной иглы по стеклу. Несмотря на то, что Вивьен безумно хотелось дать волю гневу, она все же сделала над собой усилие, выдавив слабое подобие улыбки:
- Что вы, я нисколько не сомневаюсь в вашем мастерстве, - мягко говорила она, надеясь, что старуха не заметит фальши.
- Лжешь! - каркнула Мельда и стукнула клюкой по полу. - Лгунья! Думаешь, раз ты молода и красива, значит можно нагло лгать старой Мельде в глаза, да?! Можно угрожать ей, раз она ничего не сможет сделать, не имея возможности ходить без своей клюки, да?!
С каждой фразой голос знахарки повышался, она гневно и полубезумно сверкнула глазами из-под серых волос, спутанным водопадом упавшими на плечи и лицо Мельды. Эйна, все также молчаливо, поспешно удалилась в глубь комнаты.
- Я вижу тебя насквозь, жалкая вертихвостка! - понизив голос, но попрежнему с какими-то злыми нотками, произнесла старуха. - Вижу, как ты пытаешься отстранить меня с пути, убрать, но твоя жалкая защитная оболочка, которую ты зовешь воспитанностью, не дает тебе это сделать! Ты жалка и слаба!
Вивьен давно разучилась рационально и адекватно действовать в тех условиях, которые ей навязывались. Дряхлая беззубая ведьма, зря сотрясающая воздух своими гневными речами, не вызывала никаких чувств, кроме жалости и отвращения. Ее слабые потуги встать на пути Вивьен оставила без внимания. С едва различимым сочувствием во взгляде, внезапно сменившим чувство гнева, она уверенным жестом отодвинула знахарку в сторону. Вивьен было наплевать, распластается ли старая ведьма на полу, не удержавшись на своих иссохших ногах, или же попытается остановить ее, став преградой между ней и Дугласом. Готовая смести все барьеры на своем пути, целительница устремилась в комнату, где по ее мнению находился раненный северянин.
Мельда подалась в сторону легко, с глухим стуком упала где-то за спиной Вивьен, и Эйна судорожно охнула, когда целительница оказалась в комнате с кроватью. Постель не была заправлена, однако никакого следа пребывания, кроме этого слабого намека, Джона в комнате не обнаружилось. Эйна все также беспомощно смотрела на Вивьен, будто та совершила самое ужасное преступление на всем видимом Создателю свете.
- Грязная полукровка! - что-то невидимое, но до предательских слез в глазах раскаленное хлестнуло Вивьен по спине, бросило на колени посреди комнаты. - Все вы такие... молодые и наглые! Думающие слишком много о себе! Я тоже была такой! Была, слышишь, грязная тварь?!
Мельда тяжело шагнула следом за Вивьен, с приоткрытым ртом и дрожащими руками. Клюка, слабо стукнув, упала на пол рядом со знахаркой, когда та вытянула руки в сторону целительницы. Вновь что-то невидимое, но удушающее, раскаленное, тяжелое обхватило горло Вивьен, толкнуло ее назад.
- Никакого уважения! Ты видишь, Эйна? Смотри, смотри внимательнее! Чтобы знала впрок, чтобы больше никогда не спорила со мной, слышишь, Эйна?! Слышишь?!
- Д-да...
Вивьен судорожно пыталась вздохнуть, но попытки оказались тщетны. Внутренности жгло от нехватки кислорода, а на глазах выступили слезы отчаяния.
- Что ты с ним сделала, проклятая ведьма? – попыталась сказать Вивьен, но не смогла произнести ни звука. Неведомая сила все сильнее сжимала горло.
Очертания комнаты поплыли перед глазами.
- Джон, - беззвучно произнесли губы Вивьен, хотя никто не смог бы услышать этого имени - из горла целительницы вырвался неясный хрип.
В следующее мгновение хватка ослабла, и девушка закашлялась, пытаясь кашлем оправиться от последствий магической - явно магической! - хватки. Подняв взгляд, Вивьен замерла.
Позади Мельды, у горла которой зловеще поблескивал длинный нож, виднелось небритое лицо Дугласа. Волосы свесились на глаза, тени нарисовали причудливое картину, и лик Джона был похож на рисунок Извечного Демона, пробудившегося от многовековой спячки.
- Ну давай, - неожиданно слабым голосом, но все с той же хрипотцой в нем, произнес северянин. Нож чуть дрогнул. - Давай, пошамань мне тут еще. А я посмотрю, как весело кровь будет фонтанировать в этом Создателем забытом месте. Мне всегда это повышало настроение.
- Я спасла тебя, северянин, - знахарка говорила тихо, скосив глаза на оружие у своего горла. - Спасла, когда эта... эта...
- Заткнись, - поморщился Джон. - От тебя воняет.
Он резко убрал нож и толкнул Мельду в спину. Старуха припала на одно колено, медленно поднялась, глядя на Вивьен. В ее взгляде не осталось безумия, лишь какой-то странный, непонятный девушке интерес. И улыбка. Беззубая улыбка.
- Эйна, почему ты упустила нашего гостя? - каркнула знахарка. - Тупая девчонка, ты никогда, слышишь, никогда не станешь знахаркой! Лес не любит робких!
- Уж кто бы говорил, - Дуглас покачнулся, схватился за косяк, тяжело выдохнул, опустив взор. - Робких он не любит...
- Ты слаб, северянин. Как и эта юная девчонка. Лишь только в ней есть магический потенциал. А ты пуст, как яичная скорлупа. Вы мне неинтересны. Убирайтесь.

(совместно с Амиликэ)

Целительница все еще не могла прийти в себя. Сидя на полу, она судорожно ощупывала дрожащими пальцами шею, словно боясь обнаружить на ней кровоточащие раны. Несмотря на то, что старухина магия больше не действовала, Вивьен было трудно дышать. Однако все это отошло на второй план, когда целительница осознала, кого следует благодарить за неожиданное спасение.
- Джон, - негромко произнесла девушка, восторженно глядя на северянина. В преддверии этой встречи, Вивьен представляла, как скажет Дугласу, что не держит на него зла, что прощает его. Столько слов остались невысказанными, однако взгляд пепельно-серых глаз, устремленный на Джона, был гораздо красноречивее. Слабая улыбка тронула губы Вивьен.
- Вивьен, - саркастически повторил вслед за девушкой Дуглас, скривился, вновь хватаясь за стену. - Я надеюсь, мне простят мои варварские замашки?..
Он красноречиво кивнул в сторону девушки, давая ей понять, что протянутой руки кто-либо здесь вряд ли дождется. Эйна безмолвно следила за ними взглядом, Мельда закашлялась.
Вивьен неловко поднялась с пола и, подойдя к Дугласу, позволила ему опереться на свое плечо. Судя по потрепанному виду, северянин чувствовал себя куда хуже целительницы.
- Пойдем отсюда, - ровным тоном произнесла Вивьен и повела мужчину к выходу. Перед самой дверью Вивьен обернулась и бросила взгляд на Мельду.
- Спасибо, что вылечила его, - в словах не было злобы или сарказма, но и особой признательности тоже. Они вышли какими-то бесцветными, как медяк, поданный нищенке.
Дуглас пошатывался, тяжело оперся о плечо Вивьен, стиснул зубы, когда наступил на левую ногу... Однако шел. Несмотря ни на что, он шел и не позволял себе падать. Дверь открылась, выпуская целительницу и северянина из дома знахарки, а в темноте шевельнулась фигура:
- Я помогу, - Фэйтт подхватил Дуглас с другой стороны, забросил одну его руку себе на плечо.
- Таки пригодился... - сквозь стиснутые зубы, бросил Джон.
Он зашагал чуть увереннее, все еще припадая на левую ногу, но делая усилия, дабы совладать с болью. В свете факела на правой щеке северянина были видны три коротких розовых и пареллельных друг другу шрама. Они еще не скрылись за отросшей с момента битвы щетиной, что казалось черной в окружающей троицу ночи.
- Дерьмо собачье, - ругнулся Дуглас, сжал и разжал пальцы правой руки. - Не думал, что мертвый мешок с дерьмом меня так поцарапает, но так и не утащит за собой. Теперь вонять буду. За версту.

(Я & Father Monk)

- Ерунда какая! - Вивьен осторожно коснулась щеки северянина кончиками пальцев и ободряюще улыбнулась, - шрамы украшают мужчину!
Подумав о том, что следует все же обработать порезы лечебной мазью, целительница с сожалением припомнила, что сумка со всеми ее лечебными снадобьями и травами, которые она несколько лет заботливо собирала, были безвозвратно утеряны.
- Я думаю, нам следует как можно быстрее убраться отсюда, - негромко проговорила Вивьен, оглядываясь по сторонам. – Предупредить остальных и уходить не медля, пока эти деревенщины не передумали и не принесли нас в жертву своему божку.
Вив не стала вдаваться в подробности того инцидента, но ее тон явственно давал понять, что подозрения и волнения девушки отнюдь не беспочвенны.
Оставаться в деревне лишнюю минуту Вивьен не хотелось, но еще меньше целительница желала повстречаться среди ночи в лесу с ожившими мертвецами. Однако оставалось решить, какое из двух зол предпочесть. В ответ на ее слова Дуглас лишь закашлялся. Бросив на него беглый взгляд, девушка могла понять, что Джон смеется, поперхнувшись слюной.
- Они не принесут нас в жертву, - подал голос Арей. Он посмотрел на Вивьен, моргнул, отвел взгляд. - Они хотели пригласить девушек на танцы. Пока их озерный бог дремлет...
- Но? - уловив незаконченность фразы и прочистив горло, северянин сплюнул в сторону, умудрившись не попасть на сапоги шагавшего с той стороны Фэйтта.
- Кто-то разворошил могилы на их древнем кладбище, - после недолгого молчания произнес Арей. Он не стал говорить о том, кто это мог быть. Все подумали об одном и том же.
- Кровь и треклятый пепел, - ругнулся Джон.
- Да хоть бы и танцы, - рассеянно отмахнулась Вивьен. Девушка отрешенно глядела в темноту, - я все равно им не доверяю. Я куда больше верю своим ощущениям, а они мне подсказывают, что здесь небезопасно.
Под ногой целительницы громко хрустнула сухая ветка, отчего девушка невольно вздрогнула и остановилась. Осознав, что сучок не представляет собой никакой опасности, Вивьен досадливо отшвырнула его в сторону носком сапога и продолжила движение. Однако тут же была вынуждена остановиться, так как Джон резко и грубовато схватил ее за плечо. Арей тоже остановился, вопросительно вскинув брови и переводя взгляд с Дугласа на Вивьен и обратно.
- И куда ты собралась идти, а? - хрипло, будто в горле что-то мешало, проговорил северянин, закашлялся и сплюнул, ругнувшись себе под нос. - В пасть к этим ходячим уродцам, коих кое-кто из могилы поднимает себе на треклятую радость? А может сразу пешком до Столицы пойдешь, по ночам шорохаясь, дабы кого честного не спугнуть своим видом?

(блистает Амиликэ с моим скромным и маленьким участием)

- Джон... - начал было Фэйтт.
- Заткнись, парень, - посоветовал ему северянин. - Не тебя, кажись, спрашивал.
Он повернулся к Вивьен, отпустив ее плечо:
- Северного грооха мне в одно место, мы уже успели понаблюдать, какие все отважные герои, когда дело касается грязного и низменного мордобития. Собираешься уходить сейчас, когда твои мертвые дружки шастают по окраине? Вперед. Кричи погромче, а я посчитаю шаги, насколько далеко ты успеешь дойти.
Лицо целительницы мгновенно вспыхнуло гневом, и девушка инстинктивно отпрянула от северянина.
- Не смей так со мной разговаривать, - произнесла она ледяным тоном, в котором не осталось ни намека на прежнюю теплоту. Колкий упрек относительно «благодарности за спасение» едва не сорвался с ее губ, но Вивьен все же сдержала этот порыв.
Исподлобья глядя на Дугласа, она судорожно пыталась понять, как стоящий перед ней человек может так разительно отличаться от того, кто клялся защищать ее и оберегать, как эти грубые слова отличались от тех, произнесенных в беседке. Пренебрежение, сквозившее в его голосе, больно ранило девушку. Она давно смирилась с тем, что из неотесанного мужлана сделать вежливого джентльмена практически невозможно, но таких слов она явно не заслуживала, даже если они вызваны сильным беспокойством за ее судьбу.
- Я думала, что ты… что мы… - Вив резко отвела взгляд, не в силах продолжить, - какая я дура…
Она опустила голову и зашагала вперед, в сторону сарая. Вивьен казалось, что теперь все должно было быть по-другому. Что Дуглас изменится, изменится его отношение к ней, а он теперь казался ей не лучше, чем в тот день, когда они наткнулись на разбойников. Девушке стало мерзко от того, что этот человек заставляет ее вновь разочаровываться в нем, когда она, казалось, разобралась в своих истинных чувствах.

(и снова на арене - Ами & вечно прибедняющийся Father Monk)

Дуглас ничего не ответил, лишь только цепкой и твердой хваткой удержал рванувшегося следом за Вивьен Фэйтта. Арей вскинул взгляд своих карих глаз, с вызовом посмотрел в лицо северянину:
- Что ты вообще понимаешь? - тихо сказал юноша Джону, скидывая руку со своего плеча.
- Больше, чем ты думаешь, - чуть прищурившись, ответил Дуглас, - парень. Не надейся, что твой невинный взгляд и белое лицо не скроет того лошадиного помета, что обычно люди прячут на дне рюкзака своей жизни.
Фэйтт молча смотрел в лицо северянину, не отвечая. Затем повернулся и зашагал за Вивьен, убыстряясь с каждым шагом. Он потерялся, растворился в ночи, оставив Джона одного среди поскрипывающих свай и пустых глазниц домов, откуда несся затхлый запах рыбы и тины.
Никто не видел, как Дуглас медленно, болезненно скривившись и опираясь о стенку покосившейся хижины, опустился на пристань, свесив одну ногу вниз, к воде. Никто не видел, как он замер, глядя на черную гладь внизу, в глубине которой по местным поверьям дремал Озерный Бог. Никто не видел, как северянин медленно уперся локтями в свои ноги и опустил лицо на сложенные ладони. Северная Марка был суровым краем. Краем, откуда не выходило романтических героев верхом на белом скакуне благородной западной породы и в блистающих доспехах. В Северной Марке от подобных рыцарей оставались лишь пьяницы в окраинных тавернах, вещавших хриплыми голосами о своем славном прошлом. Север был похож на грубый камень - острый, шероховатый и грубый, он не сгибался под весом опасности и тяжести пути. Только ранил, как и грубый камень в руках нежной южанки, всех вокруг, не разбирая своих и чужих. Для севера все были едины.

К кругу зажженных костров в центре деревни вернулись посланные к местному кладбищу жители, вооруженные простым оружием вроде копий, вил и топоров, размахивая руками и быстро о чем-то рассказывая, перебивая друг друга и не обращая на это внимания. Звуки музыки быстро утихли, и лица крестьян, бывшие глуповато-простыми после выпитого, стали мрачнеть, глаза скрылись под нахмуренными бровями, а в руках появилось оружие. Однако никакие новые походы не принесли ожидаемого результата. Кто-то разворошил ряд могил, раскопав древние останки и не постеснявшись разбросать кости вокруг могилы. Однако ни следов человека, ни кого либо еще вокруг обнаружить не удалось, и жители вернулись обратно, не тревожа усталых путешественников, за которыми, незаметно для них, велось наблюдение.
С утра, когда в сарай проник жидкий белесый свет затянутого туманом утра, рыжеволосый Дик, сидя на перевернутом ведре и стругая что-то маленьким ножом, увлеченно пересказывал в свойственной ему манере ночную историю о развороченных могилах. Путники слушали молча, хмуро, умываясь колодезной водой и заедая выданной им женой мэра едой. Сам Вилло, равно как и Вардамир, после ночной попойки уединился на окраине деревни, споря о чем-то возле лодок со священником и длинным худым рыбаком с орлиным профилем. Вардамир ерошил свои волосы, стараясь больше избавиться от звенящей боли в голове, нежели следовать за смыслом пустой дискуссии.
Расправившись с завтраком, путники с удивлением обнаружили аккуратно сложенную чистую и явно второпях собранную одежду для отряда. Первым не выдержал Жденек, разворошил все, пытаясь найти что-то себе по размеру. Когда остальные последовали его примеру, кроме Хрома, усевшегося медитировать, за спиной что-то застучало по деревянным сваям, и рыжеволосый проворно соскочил с ведра, поспешив ретироваться. Джон Дуглас, одетый в старую и потрепанную, но все же в большей степени новую кожанкую куртку, чем та, что была на нем до прихода в деревню, медленно застегивал на груди ремень с ножнами, не глядя ни на кого из спутников в отдельности. Его чуть осунувшееся лицо казалось слегка серым в мутном тумане утра, однако движения были ровными и уверенными. От северянина, будто в живую, повеяло холодом и снежным дыханием Северной Марки.
- Где Вардамир? - спросил он глухо. - Нам пора.
Он вновь не стоял на краю пропасти, где чаша весов решает - упасть ли тебе в черную пустоту загробного мира или же остаться здесь, среди живых людей. И, как и в прошлый раз, когда дыхание смерти отодвинулось от лица Джона, Дуглас принял командование на себя. Никого не спрашивая. Не нуждаясь в подобных вопросах.
- Мы тут это, собрали кой-чего, так, на дорожку, - проговорил, чуть почесывая кадык, Вилло, когда они со священником приблизилсь к отряду. - О, я гляжу, уже и одежку вам выдали. Ай, красота, словно вчера в ней и родились. Скажи же, Вардамир?
- Угу, - неопределенно буркнул священник, поморщившись от громкого голоса мэра.
- По реке пойдете. До Даэллы - самий краткий и удобный путь. Мы тут вам пару энтих, лодок дадим. Вы уж их там в одном месте оставьте... Ну, Вардамир знает в каком. Знаешь же, Вардамир?
- Угу.
- Вооот. Мы их как-нибудь потом, когда на ярмарку поедем... ну и это... немного, конечно, но кой-чего съестного собрали. Авось, хватит. Ну а дальше уж как Озерный, да все остальные боги пожелают... ну или как карта ляжет. Чего морщишься, Вардамир?
- Вспомнил про карты и про Даэллу.
- Аааа, пустое. Он и забыл уже, - Вилло вздохнул, подтянул штаны. - Ну, бывай, что ли?..
Они обнялись, Вилло похлопал Вардамира по спине, отстранился, подмигнул девушкам.
- А, забыл. Флягу тебе дам хорошую, Вардамир! - хлопнув себя по лбу, улыбнулся Вилло. - Ну... ты помнишь, мои фляги всегда хорошими были...
- Господь мне свидетель, после такой ночи я и помыслить... - начал было священник, но пошел за мэром.
- Собирайте свои конечности и вперед, - повторил Джон, зачерпнув из питьевой бочки воды и отхлебнув. - Нам пора.
Он не стал дожидаться и направился к видневшимся лодкам, где крутился рыбак с орлиным профилем, проверяя весла и веревки. Отряд медленно потянулся следом, когда Жденек дернул Вивьен тронул Вивьен за руку и кивнул куда-то назад. Когда целительница обернулась, она увидела длинную фигуру, направляющуюся прямиком к ней. В фигуре, когда та достига некой видимой точки в тумане, Вивьен с удивлением узнала Эйну, на лице которой застыла странная горькая решимость.

Утро заявило о себе пробирающей до костей свежестью и молочно белым светом солнца, плотно затянутого облаками. Однако даже в таких условиях уставшая, измученная и чувствовавшая себя самой несчастной на свете Майя умудрилась проспать дольше всех. Она так удобно устроилась в копне соломы, что даже шум и тихий говор товарищей, просыпавшихся и собиравшихся в дорогу, не разбудил ей.
Проснулась же девушка будто от толчка. Такое часто бывает, когда в подсознании спящего чётко отпечатывается необходимость утром куда-то идти, торопиться, быть готовым ко времени. Так произошло и с Майей. Она резко подяналась и, сидя на соломе, огляделась. Мало того, что сопартийцы в большинстве своём были давно на ногах, так они ещё раздобыли где-то себе новую одежду. А кто-то заботливо положил рядом с девушкой ту часть обновок, что могла пригодиться ей.
Выбрав время, когда все мужчины выйдут из сарая, Майя спешно переоделась, тут же почувствов себя намного лучше, и вышла из сарая умыться.
Вскоре отряд был готов выступить. От прошедшей ночи подобно похмельному туману осталось какое-то неясное ощущение стыда и тревоги, которое Майя этим чистым утром, когда даже затхлый рыий запах чувствовался не так остро, старалась гнать прочь от себя.
Что бы не произошло несколько часов назад, сейчас всё шло гораздо лучше. Майя даже нашла в себе силы ответить на подмигивание Вилло, ибо как-никак, но он очень помог компании заблудившихся измотанных героев безымянной деревушки.
Не говоря ни слова, Майя направилась к лодкам. Едиственное, что до сих пор расстраивало девушку - это потеря грубо сделанного, почти бесполезного меча. Она похлопала себя по бёдрам будто в надежде, что ружие вдруг появится на перевязи на поясе, и остановилась у самого края настила перед лодкой.

Удивление Вивьен быстро сменилось настороженностью. И хотя за спиной Эйны не маячил сгорбленный силуэт старой ведьмы, внезапное появление ведьминой ученицы вызывало тревогу.
- Что тебе еще нужно? – в голосе целительницы не было и намека на приветливость. Вивьен была напряжена, словно дикая кошка со вздыбленной шерстью, приготовившаяся всадить острые когти в шкуру врага. Холодный взгляд пепельно-серых глаз был устремлен на девушку, замершую в нерешительности.
Лицо Эйны приобрело еще более испуганное и горькое выражение, она отшатнулась от Вивьен, руки девушки дернулись так, как будто Эйна хотела закрыть лицо, спрятаться от взгляда целительницы. Только в глубине ее водянисто-голубых глаз мелькнула на секунду решимость.
- Она меня не посылала!.. – голос сорвался. Эйна опустила взгляд к земле, боясь смотреть в глаза Вивьен. – Я сама пришла… Я хотела… - с каждым словом голос Эйны становился все тише, в нем слышались истеричные нотки. – Пожалуйста, только выслушайте, не гоните!
На секунду девушка подняла взгляд, но тут же опустила. Склонила голову, руки прижала к груди, ожидая ответа – приговора.
Поведение Эйны несколько обескуражило целительницу. По сути, Вивьен впервые слышала внятную речь из уст девушки, поскольку та была крайне молчалива. Хотя что она ожидала услышать, слова проклятия или извинения?
- Говори, - отрывисто бросила Вивьен, сцепив руки в замок и по-прежнему не сводя с Эйны настороженного взгляда.
- Вы уходите… - прошептала Эйна. Она замолчала ненадолго, обдумывая следующие свои слова. Наконец, решилась, сжала руки в кулаки, стараясь внушить себе веру в собственные силы. – Возьмите меня с собой! – Внезапно девушка бросилась к Вивьен, вцепилась той в руку и зашептала, быстро, исступленно, дрожащим голосом, поминутно оглядываясь, как будто боялась увидеть за своей спиной Мельду. – Я так не могу больше! Она убьет меня, убьет, совсем скоро! Пожалуйста, я вас умоляю, возьмите меня с собой! Я училась, я умею, я не буду обузой! Я не хочу умирать! Пожалуйста! - Эйна еще сильнее сжала руку Вивьен, падая на колени. – Госпожа целительница!... Спасите меня…
Голос сорвался. Эйна замолкла, стоя на коленях, опустив голову как можно ниже. Только плечи дрожали от еле сдерживаемых слез.

(совместно с Морфи)

- О Создатель, - прошептала Вивьен, испытывая одновременно и сострадание к девушке и раздражение от того, что той приходится так унижаться.
- Поднимайся немедленно, - голос целительницы прозвучал неожиданно мягко, она бережно подхватила девушку под руки, помогая ей подняться. – Успокойся, тебе нечего бояться.
Держа Эйну за плечи, Вивьен заглянула в ее глаза, влажные от слез. У целительницы не осталось больше никаких сомнений насчет искренности мельдиной ученицы, такие сильные эмоции слишком сложно подделать.
- Ты пойдешь с нами, - тихо, но уверенно произнесла Вивьен, словно именно ее голос в этом вопросе был решающим. – И никому, слышишь, Эйна, никому больше не позволяй себя так унижать, как это делала старая карга Мельда!
Вивьен ободряюще улыбнулась девушке и, чтобы как-то разрядить обстановку, добавила:
- Надеюсь, ты собрала свои вещи, нам уже пора уходить.
Эйна вздрогнула, когда ее коснулись руки Вивьен. Съежилась еще больше, как будто ждала удара. Однако наоборот, к изумлению девушки, целительница помогла ей подняться на ноги и говорила с участием в голосе. Долго смотреть в глаза Вивьен Эйна не смогла – она опустила взгляд, разглядывая свои ноги, так, чтобы лица ее нельзя было рассмотреть. Только срывались с подбородка слезинки.
- Я… У меня нет никаких вещей, госпожа. Только то, что на мне… Я хотела взять что-нибудь из мель… - Эйна передернула плечами. – Из ее запасов, но не решилась – моего отсутствия она может не сразу заметить, а вот если бы пропали какие-нибудь ее зелья, сразу бы подняла хай.
Девушка замолчала, поднимая взгляд… Она все еще не верила в то, что ее уведут отсюда, подальше от Мельды.
- Госпожа… Вы правда возьмете меня?
Как бы хотела Эйна, что бы хотя бы в такие моменты ее голос не дрожал предательски, выдавая всему свету ее нерешительность и страх.
От такого обращения Вивьен стало неловко.
- Никакая я не «госпожа», - произнесла она со смущенной улыбкой, - У нас с тобой едва ли есть разница в возрасте, так что брось это обращение, здесь все свои. И если ты всерьез намереваешься идти с нами, тебе не следует об этом забывать. Вытирай слезы и пойдем, а то вдруг они уплывут и оставят нас в этом забытом богами месте.
С этими словами она взяла девушку за руку и потянула за собой.
Эйна вцепилась в протянутую руку, как в самую надежную в мире вещь.
- Да, да, конечно, гос... Вивьен. Пойдемте.
Смотрела девушка по-прежнему в землю, так что никто не мог видеть, что в глазах Эйны мелькнуло на секунду что-то, напоминающее злобное торжество.

(вместе с Амиликэ)

Две широких лодки, одна из которых имела даже маленькую голую мачту, покачивались у пристани, когда спутники приблизились. Человек с орлиным профилем кивнул Джону, который вопросительно приподнял брови, уцепился за веревку, привязанную к короткому столбику.
Отряд переступил со свай озерной деревни на днище лодок, где невооруженным глазом можно было заметить собранные добросердными крестьянами припасы и бутыли с чистой водой, а рядом - теплые плащи с капюшонами. Глядя на белесое небо, нетрудно было догадаться, что осень все меньше держит мир в руках, уже совсем скоро готовясь проигрывать наступающим холодным ветрам зимы. Не приведи боги, если пойдет ранний снег - здесь, на Востоке, явление редкое, но тем не менее противное из-за появляющейся каши под ногами вместо твердой земли. Будет снег, то будут и злые языки мороза, стегающие непривычные к такому восточные края.
Однако это будет нескоро. Так говорил почти каждый, кто задрал голову к небу и вглядывался в туман, что клубился вокруг, пытаясь разглядеть слепящее глаза пятно солнца.
- Господь милостливый, подари нам спокойное и мирное путешествие к Даэлле, даруй нам попутный ветер и быстрое течение, и не пролей на наши головы дождь... - провозгласил подоспевший Вардамир и под взглядом рыбака и Дугласа перебрался к остальным. Северянин забрался последним, поправил перевязь с ножнами и, дождавшись когда рыбак отвяжет лодку, оттолкнул ее от пристани. Войт, сидевший на соседней, поступил аналогично, и обе посудины, рассекая мутноватую зеленую воду с плавающей на поверхносте тиной, двинулись прочь от охваченной туманом и рыбным запахом деревушки с ее странными традициями и единственным рыжеволосым пареньком на всю общину...

Мутная вода становилась чище, запах тины, рыбы и чего-то еще, нагонявший мошкары вокруг, уступал свежему - или казавшемуся таковым после всего, что пережили спутники - воздуху, а лодки пошли резвее, подхваченные течением. Берега сузились, сошлись ближе, явив взору зеленые, заросшие кустами и широкими листами водяных растений края реки, а потом туман начал медленно отступать. Неохотно, словно прицепившись к отряду, он отпускал свою хватку, оставаясь в воздухе длинными белыми нитями.
Небо было серым, низким, тяжелым, давящим. Не считая робких переливов птиц, да шума реки, вокруг царила тишина. Короткие разговоры на лодках быстро затихали. Вардамир периодически заводил молитву, но тихо, чтобы никому не надоедать. Войт и Дуглас вели обе посудины почти рядом, не глядя ни на кого, устремив взоры вперед. В этот момент оба были похожи один на другого - выточенный словно из камня северянин с грубым, холодным лицом, и бывший плотник с резкими чертами лица и потухшим взглядом. Однако оба не говорили, и лица обоих не несли на себе печать каких-либо эмоций, делая Вишского и Дугласа чуть ли не близнецами. Хром, сидя на носу лодки, курил что-то странное, отдающее зеленым дымом, и не видел никого вокруг, даже когда Жденек поводил рукой перед лицом странника. По губам Хрома блуждала улыбка, а взгляд был устремлен в глубины своего собственного сознания.
Краткие остановки, дальнейший путь в молчании... никто не заметил, как солнце за серыми тучами скатилось из зенита и начало медленно клониться к закату, когда мелкими каплями пошел дождь.
- Мы почти на месте, - в одну из затянувшихся пауз сообщил Вардамир. - У того камня мы должны будем оставить лодки, и, будь на то воля Господа нашего, селяне их потом заберут.
Джон кивнул. Они причалили и мужчины, оголившись по пояс, втянули лодки на берег, укрыв их ветками, что нашлись рядом. В кратком отдыхе возле куцего костерка, слушая как тихо шуршит мелкий дождь по нависшим над головами листям, путники жевали подогретые в котелке бобы и думали о чем-то своем.
- Совсем не похоже на наши края, - решился сказать Жденек, оборвав мысли окружающих. Парень водил взглядом по сторонам, глядя на деревья. - В детстве мы забирались далеко, уходили с утра, и только поздним вечером возвращались... а здесь все совсем не похоже.
- Подожди до того момента, как ты пересечешь Бурное море, - ответил Джон, отрывая зубами кусок хлеба. - Не узнаешь ни одного растения, пастух.
- Я не пастух! - насупился Жденек. - Я даже в кузнице работал!..
- Много мечей наковал? - Дуглас изозгнул бровь, посмотрел на парня в упор, и тот смутился, отвернулся.
- Край этот, милостью Господа, никогда не нуждался в мечах, сын мой, - вступился за Жденека Вардамир. Он открутил от фляги пробку и пригубил ее, утерев рот тыльной стороной ладони. - До сих страшных дней, неспокойно стало усопшим в могилах их, да снипошлет Господь им успокоение и благодать Свою.
- Закон джунглей, святой отец, - медленно ответил Дуглас, провел вилкой по дну своей тарелке, вылавливая остатки. - Ленивыми закусывают те, кто не потерял хватки. Так было во время войны. Так было в Смутные времена.
- Что такое джунгли? - шепотом у Хрома спросил Жденек. Воин покосился на парнишку, ничего не ответив.
- Смутные времена, сын мой, застали всех врасплох, - Вардамир глотнул снова, прокашлялся. - Но разве не к миру мы стремимся? Не к тихой и спокойной жизни?..
- Конечно, - Джон положил тарелку на землю, оттряхнул колени от крошек. - Ее и получаем. В самом конце. В могиле, где наши трупы жрут земляные черви.
- Что такое джунгли? - Жденек повысил голос, оглядел лица спутников.
- Мал еще, - ответил Дуглас, поднимаясь и застегивая перевязь с ножнами на груди. Он не стал дожидаться ответа смотревшего на него с укоризненным взглядом священника, шагнул в сторону, за кусты, скрывшись среди стволов деревьев.
- Смутные времена... - пробормотал Арей, глядя на пламя огня. Поднял взгляд на Вардамира, который приложился к фляге. - Ты говорил, что расскажешь про Архимага.
Священник покачал головой, как бы вспоминая, а давал ли он подобное обещание. Крякнул, закручивая пробку.
- Давно это было, уж и не помню я всего...
- Архимаг? - Жденек снова закрутил головой. - Какой Архимаг?
- Его еще называли Темным Магом и самим Дьяволом во плоти, - по лицу Вардамира скользнула улыбка, а взгляд подернулся дымкой воспоминаний, какое бывает у бродячих менестрелей, когда те углубляются в свою память, вытаскивая на свет невероятные истории о делах былого. - С его приходом в этот грешный мир наступили Смутные времена, страшные. Война прокатилась по землям молодой Империи, огнем и кровью стирая с лица земли города и деревни, унося жизни тысяч храбрых мужей, павших с именем Господа на своих устах...
- А как зовут Господа? - Фэйтт слушал внимательно, на его бледном лице читалась заинтересованность, брови чуть опустились, выдавая, что юноша пытается ухватить каждую деталь, каждый кусочек рассказа.
Однако вопрос выбил Вардамира из задумчивости, он кашлянул, часто заморгал, нахмурился, почесал лоб.
- Сын мой, Господь является к нам в наших снах и говорит с нами, детьми Своими. И каждый называет его по-своему, так, как Господ просит их Себя называть. Имя ему одно - и имен ему множество, - священник снова достал флягу, открыл, приложился к ней.
- А дальше? - Жденек водил прутиком по земле, переводил взгляд с одного спутника на другого.
- Архимаг этот, - помолчав, заговорил снова Вардамир, - силу имел огромную, силу и знания, превосходил он любого из магов имперских и, говорили, вместе взятых. Поднимал он из земли мертвых, давал им новые имена и посылал на страшный, смертельный бой для солдат имперских. Мертвые не знали ни боли, ни усталости, и крушили армии, а ряды Архимага лишь пополнялись. Страшное это было время, но совладала тогда Гильдия Магов, скрутила, нашла способ одолеть Архимага, а без него и армий его больше не осталось...
Священник замолчал, причмокивая губами. Дождь шуршал. Река плавно текла где-то за закрывшими ее деревьями.
- Смутные времена, как бы кому ни казалось, были не так давно, - неожиданно произнес вышедший к костру Дуглас, застегивающий ремень на штанах. - Ты говоришь так, святой отец, словно полмира тогда в агонии войны померло.
- Кто знает на самом деле, сын мой? Легенды лишь сохранились. Ни один из нас не жил тогда, чтобы воочию наблюдать - было ли что на самом деле, или не было.
- А как звали Архимага? - спросил Арей, прервав готовящуюся разразиться дискуссию.
Вардамир причмокнул губами, подняв взгляд к закрытому ветками небу, задумался.
- Рейфат Тэй, - вместо священника ответил северянин. - И пришел он из краев Хрома.
Молчавший Хром медленно кивнул, старательно подбирая слова произнес:
- Человек искал Луну. Но Улыбающийся Мальчик сбил его с Пути. Рейфат Тэй навсегда потерялся, и Луна больше не осветит его лицо.
- Имя скорее звучит так, словно он пришел с Запада, - произнес Арей.
Войт усмехнулся, недоверчиво покачал головой:
- Какая разница, откуда пришел этот ваш Архимаг... Вот когда я начну искать Луну, кто-нибудь зарежьте меня.
- Почту за честь, - церемониально склонил голову Хром.
- Не забудь составить ему компанию, южанин, - бросил Джон. - Нам пора.

Ведомые Вардамиром, спутники выбрались из прилеска на поросшую травой дорогу, тянувшуюся вдоль деревьев, а потом - вдоль реки. Серое небо и окружающий отряд мир скрывал большую часть того, что было на горизонте, но даже серость не смогла полностью заградить от взоров странный горизонт, словно ножом обрезанную землю, со странной дымкой над краем. Восточный материк, который казался местному населению всем миром, подошел к своему концу, опустившись на колени перед морем, растекающимся на горизонте. Дорога забирала вправо, к северу, вместе с рекой, которая стремилась к морю. И там, вдалеке, среди серой мглы находилась Даэлла.
Дождь начал набирать силу, но был совсем не похож на те ливни, что хлестали пару дней назад. Он заморосил сильнее, колючими каплями опускаясь на лицл, и спутники натянули капюшоны на голову, зашагав по дороге. Вскоре дождь поутих снова, а в небе даже раскрылась дырка в серых облаках, явив ставшее почти синим небо, освещаемое где-то там, наверху, склонившимся к горизонту солнцем. Дорога вилась дальше, и даже серость не смога скрыть вырастающий город-порт. Травы стало меньше, по краям дороги протянулись длинные борозды от колес груженных тяжелым телег, и первые фермы отозвались лаем собак и блеяньем коз. Вскоре черта города, незаметно для глаза, захватила окружающее пространство, окунув путников в запахи Даэллы.
Город вонял. Невозможно было сказать, что именно отзывалось так мерзко, но странная, непонятная вонь ударила в ноздри привыкшим к пасторальной жизни крестьянам и путникам. Это не был помет коров или овец, не было тиной болот. Что-то странное, смешавшееся, разило не хуже выгребной ямы. Даже слабенький дождик не смывал тягучий запах с улиц города. Однако далеко не запах поразил некоторых из отряда, а размеры. По сравнению с крупной Земляничной Поляной, Даэлла казалась горами рядом с маленьким холмиком. Разбросанные вдоль улиц дома, становившиеся сплоченнее ближе к центре, надстройки, пристройки, скаты крыш, упирающиеся друг в друга, звуки голосов, лай собак во дворе, журчание воды в стоках... Этого не было в тихих деревушках, откуда вышли все, кроме Дугласа и Хрома. Или почти все - ни Вардамир, ни Арей о своем прошлом не распространялись. Лишь только священник упоминал название своих родных мест на севере, но что это было - город, деревня, или что-то еще - никто, кроме Джона, сказать не мог. А северянина не спрашивали.
Улицы тянулись к северу, туда, где виднелась старая, местами обрушенная городская стена, увитая плющом и стершимися от времени флагами. Флаг Империи, алый стяг с черным орлом, безжизненно свисал над аркой в стене, в самом верху которой можно было заметить зубчики решетки. За аркой виднелись строгие прямые улицы и почти полное отсутствие свободного пространства между домами.

(пост мастерский, выложен по просьбе Father Monk'а )

----------------
Ставшая мокрой после проливного дождя одежда Хрома холодило тело, а нечастые порывы северного ветра заставляли дышать неровно, но вместе с тем придавая больше ощущений пепельноволосому. Хром даже вздрагивал, и утопал, блаженствовал, каждая частичка его тела предавалась собственным чувствам. Чувствам «теплого» и чего-то родного, близкого.
- Почти как там. Как будто то самое вчера, которое меня переполняет…
И серое небо улыбалось воину. И воин улыбался серому небу.
Затем резко взглянул через левое плечо, будто встревоженный, будто «они» могли обнаружить и забрать то, что его переполняло, оглянулся через правое, и издал тихий глухой рык, как пёс, у которого хотят забрать кость. Лямка походной сумки на правом плече сползла, и Хром тут же поправил её.
Неприятные запахи резали ноздри, обогащая чувства Хрома ещё больше.
«В таком прекрасном месте можно вырезать сердца и так сладко улыбаться мягкому… Только жаль. Деревня. И Улыбающийся Мальчик. Ничего. Утро умрёт. Знаки осветят Путь. Тогда вскрою Грудь и найду Луну!»
И улицы разрывались и сменялись другими улицами. Стены красноречиво отражали Миру застывшие моменты. Хрому захотелось соединиться со стенами, стать частью сырого, окислённого и покрытого мхом серости и раствориться в бесконечно лунном.
- так мягко, словно кинжал вспарывает брюхо… - еле слышно произнёс он и взглянул на Джона – наглядного образа человека. Угрюмый, жестокий и переполненный другими людскими качествами. Даже ведёт.
«человеки»
- Веди же…
А стены обнажали свою натуру.

- Еще не хватало от сумасшедшего советов выслушивать, что мне делать, - едко бросил Дуглас через плечо, однако продолжать ссору с Хромом не стал, закашлялся, приложив кулак ко рту. - Слушайте, пастухи и пастушки... и ты, святоша...
- Богохульствуешь, сын мой, - укоризненно заметил Вардамир, упираясь посохом в зачавкавшую под ногами путников землю - дождь не прекращался, а о мифических каменных мостовых в Даэлле не слышали.
- На том свете сочтемся, - отрезал Джон, обрывая готовые сорваться нравоучения священника. - А теперь зарубите себе на носу, что это дерьмо, куда вы сейчас ногами вляпались - не любимая кучка навоза ваших деревенских козочек или коров. В этом дерьме замешано намного больше, чем кажется, и еще и с кровью. Будете тупо пялиться - вам этого дерьма в рот нальют, да еще посмеются рядом, пока вы в нем захлебнетесь. Потому, пастух, закрой рот прямо сейчас...
- Я не пастух!
- ...и не крути башкой дурной по сторонам, чтобы внимание к себе лишнее не привлекать. Насилуют кого в углу - это уже их личная проблема, ясно? - при последних словах Джон окинул каждого своим тяжелым взглядом, задержался на миг на лице Вивьен. - Это, повторю, не поле. Здесь свои законы и свои порядки. И для их соблюдения существует стража и имперский гарнизон. Ясно? Что-то я плохо слышу, оглох, небось...
- Ясно, - недружным хором отозвалась пара человек, но северянин удовлетворился и этим, кивнул, разворачиваясь.
- Я думаю, сын мой, я знаю, куда нам стоит пойти, - взял слово Вардамир. - Господь наш, в милости Своей, как-то заводил меня в сию обитель людскую, и остались тут у меня старые, да благословит их Господь, знакомые. Место не то, чтобы очень хорошее, но клопов и крыс там не так много, а в пиво... в пиво... кхм...
- Не мочатся, - закончил за священника Дуглас. - Отлично. Веди.
Они двинулись по улице, приблизились к арке и, наконец, вступили в то, что на бумагах значилось как Даэлла, в узкие улицы портового города, где дождь оглушительно тарабанил по крышам и скатам. Улица вильнула влево, спускаясь к докам и раскинувшемся по всему побережью портовому кварталу, однако Вардамир повернул в противоположную сторону, углубляясь в старый город и забирая опять к северу. Его поиски увенчались успехом, когда дома расступились, обнажая небольшую площадь возле старой стены, привалившись к которой стояло большое, по сравнению с местными обшарпанными домиками, двухэтажное здание с грубо намалеванной зеленой вывеской, изображающей странную зеленоватую же рыбину. Нескольких рун не хватало, оставшиеся были почтино в целом можно было разобрать, что называлось место "Зеленый Кит". Дверь была наполовину раскрыта, однако проем занавешивала старая, пропахшая дымом и салом шкура волка. Причем здесь был мифический кит и волк - никто не знал. Судя по удивленному взгляду Вардамира - даже он. Однако священник не остановился, отодвинул шкуру в сторону и смело шагнул внутрь.

Будучи неискушенной путешественницей, Вивьен никогда не бывала в крупных городах, поэтому представление о том, как они должны выглядеть изнутри, имела весьма смутное. Но чем дальше продвигались путешественники вглубь Даэллы, тем больше разочаровывалась целительница. Город, который представлялся Вивьен ярким и многогранным, сотворенным великими архитекторами и мастерами, на деле оказался лишь мутным серым пятном на карте мира, на которое как мухи слетелись все окрестные воры и преступники.
Дождливая погода и мрачные серые тучи, затянувшие небо, еще больше усугубляли и без того безрадостную атмосферу. Капюшон, почти полностью скрывавший лицо девушки, совсем не спасал от дождя, а плащ промок насквозь, как и вся прочая одежда. Тело Вивьен от холода покрылось гусиной кожей, отчего девушка почувствовала себя еще более несчастной.
«Должно быть, я жалко выгляжу» - подумала Вивьен, и мысленно порадовалась этому факту. Привлекать к себе лишнее внимание в злачном месте, в котором предстояло провести ночь, девушке совершенно не хотелось.
Внутри оказалось неожиданно тепло - наверное, для этой цели и служила шкура. Правда, через пару мгновений в глаза Вивьен бросился дым, а в ноздри - запах гари, дешевого пива, пота и сала. На входе было пустое пространство, и здесь, на небольшом пятачке, жонглировал какой-то унылый человек, а второй, в ярких лохмотьях, аккомпанировал на флейте. По правую руку от вошедших было небольшое возвышение, равно как и по левую, где громоздились лавки и столы, за которыми, в свете свечей, говорили со странным акцентом постояльцы. С правой же стороны, но в глубине трактира, долетали влажные звуки, когда кулак встречается с чьей-то челюсти, и взрыв хохота, выкрики, ставки... С левой стороны виднелась стойка трактирщика, за которой и стоял приземистый лысый мужчина с длинной острой бородкой. Он как-то хитро улыбался, разглядывая днище кружки.

(и вновь соавтор - Father Monk)

Дуглас хмыкнул, оглядывая помещение взглядом, медленно поправил ножны, висевшие за спиной.
- Удачное место, святой отец, - сообщил он Вардамиру. Священник почесал затылок, пожал плечами:
- Лучшего все равно не найти, сын мой. Господь уж так распорядился с Даэллой.
- Эй, смотри-ка, Вито, новенькие! - раздались голоса, и почти все спутники обернулись, ожидая увидеть одно и то же - оскаленные желтые зубы у приближающихся постояльцев. Однако на них никто не смотрел, а из правого угла, откуда доносились звуки ударов, вывалился молодой парниша, рухнувший под раскатистый хохот, на колени. Лицо парня представляло собой нечто окровавленное, что он зажимал руками.
Вивьен, все это время старавшаяся сохранять невозмутимость и не смотреть по сторонам, тем более что смотреть тут все равно было не на что, невольно вздрогнула, когда в непосредственной близости от нее появился мальчишка. Целительница с трудом подавила в себе инстинктивное желание ринуться ему на помощь, в которой тот, судя по окровавленному лицу, сильно нуждался.
Вивьен вновь опустила взгляд, словно вид прогнивших досок, устилавших пол таверны, гораздо больше занимал ее в этот момент. Стойкое нежелание вляпываться в новые неприятности отчаянно боролось с жалостью к мальчишке, ставшему жертвой…
«А почему сразу жертвой? Может быть, парень пострадал за дело, - мысленно одернула себя Вивьен, стараясь заглушить голос совести, звучащий в голове, и призывающий девушку совершить очередное неоправданное геройство.
В ожидании поддержки, Вивьен несильно сжала руку стоявшего рядом
Дугласа, украдкой бросив на него вопросительный взгляд.

(удивительное дело, с Амиликэ - а кто-то еще остался?..)

Северянин повернул голову, на его перекошенном брезгливой усмешкой лице не отразилось удивления, когда взгляд его встретился со взглядом целительницы.
- Кулачные бои, - бросил он, будто самому себе. Внимания на залитого кровью парня Джон не обратил. - Даже и не думай.
- Что, сын мой? - обернулся Вардамир, уже шедший в сторону трактирщика.
- Уши не развешивай, святой отец, - отрезал Дуглас.
Войт поправил пояс, направился следом за священником, Жденек, с побелевшим лицом смотревший на стонущую жертву кулачных боев, держался за спиной северянина. Остальные сумбурной кучей толклись у входа, и постояльцы, громко смеявшиеся и поглощавшие пиво, стали бросать на них взгляды. Во взглядах не читалось деревенского дружелюбия. У некоторых свернкнул плотоядный интерес.
Странный человек, с покрашенными в темно-зеленый цвет волосами и покрытым змеистыми татуировками лицом, улыбался, провожая взглядом Майю. Девушка чихнула, спрятавшись за невозмутимым Хромом, однако южанин, что-то произнесший под нос, решил выйти из таверны, оставив Майю вновь под взглядом татуированного.
- Гадюшник, дерьмо собачье... - ругнулся себе под нос Джон.
- Неужто ты еще жив, Старый Кхалгул? - донеслось до Вивьен и Дугласа от стойки, где Вардамир, всплеснув руками, приветстовал трактирщика. Последний дернул себя за бороду, медленно кивнул:
- Жив, жив...
Дальнейшая беседа потонула в надрывной игре флейты.
Вивьен смущенно отдернула руку и прошла вслед за остальными, старясь не смотреть на несчастного мальчишку, так и оставшегося сидеть в луже собственной крови. Целительница запретила себе осуждать северянина, прекрасно понимая, чем мотивировано его поведение. Вивьен лишь втайне понадеялась, что деланное равнодушие стоит ему таких же усилий, как и ей самой.

(те же)

Она боялась, и страшно было, как никогда еще в жизни. Непонятное кругом, незнакомцы… Они не обращали на Эйну особого внимания, да и сама беглая ученица знахарки не стремилась к общению.
Забиться в какую-нибудь темную щель, скрючиться, занять как можно больше места – пусть пройдут, не найдут, внимания не обратят. Эйна боится.
В каком беспамятстве провалялась, когда плыли на лодке – уже и не вспомнить, так страшно было – смотреть в эту воду, а оттуда как будто звали в путь, из которого уже не вернуться.
Эйна очнулась под дождем, под холодными, кусачими, по лицу бьющими струями. «Живу!» - сверкало в глазах, пело в сердце, и Эйна, не решаясь бежать, смеяться, кричать, просто запрокинула голову и подставила улыбающееся лицо под дождь.
Запахи города ударили в нос, вырывая девушку из состояния задумчивости.
Что за город, зачем они здесь – знать хотелось, а спросить было сложно. Даже слово произнести нельзя – губы дрожат, не позволяют говорить.
Больше всего на свете Эйна боялась отстать от своих спутников – что бы она делала тогда, одна на улицах настоящего города? Она шла, время от времени запинаясь, ежась под дождем, не отрывая взгляда от спины впередиидущего, кем бы он не был.
Тепло трактира ударило в лицо, и тут только Эйна поняла, как она замерзла...
Ученица знахарки, как загнанный в угол зверь, огляделась по сторонам рассеянным взглядом, не интересуясь ничем, лишь побелела еще больше при виде крови.
Ее спутники шли дальше, а она застыла на месте камнем, только руки в кулаки сжались.
Простояв пару секунд без движения, Эйна резко бросилась за остальными, стараясь не запнуться. Догнав же, вцепилась ледяными пальцами в руку Вивьен.
Хотела что-то сказать, только из горла вырвался судорожный полувздох-полувсхлип.

- Кто это? - шепотом спросил Жденек, косясь взглядом в сторону татуированного человека, который приложился к кружке, так, что темная жидкость потекла по подбородку и капнула на кожаную куртку, в которую был облачен зеленоволосый. - Почему у него зеленые волосы?..
- Альвом себя называет, - отозвался Дуглас. - Много их таких. Все сумасшедшие с юга идут, хотя этот Хром всех переплюнул, видно, из самого южного Юга вылез, там, где о разуме вообще не слышали...
- А Хром сумасшедший? - искренне удивился паренек. - Я думал, он просто...
- Слишком много думаешь.
Северянин не стал приближаться к дискутировавшему с трактирщиком священнику, уселся на свободную лавку, выдержал взгляд одного из постояльцев ровно столько, чтобы тот отвернулся и приложился к своей кружке, смачно отрыгнув после отпития.
- Садитесь, еще успеете на ногах настояться, - без особой настойчивости произнес Джон спутникам. Жденек уселся первым, принял важный вид, оглядывая окружающих. Проходящую мимо служанку, светловолосую девушку с усталым взглядом и лукавой улыбкой, Дуглас шлепнул ладонью по ягодицам, и, когда та обернулась, попытавшись придать выражению лица некую игривость, произнес:
- Принеси чего-нибудь горло смочить, - в руке северянина блеснула монета, и девушка, проворно схватив ее, улыбнулась чуть искреннее, лукаво подмигнув воину и направившись прочь.
- Ты... ее... кхм... ты с ней так... - Жденек попытался оформить свои мысли тем запасом слов, который, как он считал, не мог смутить трех девушек, что сидели рядом, но не сумел перебороть собственное смущение, покраснел.
- Учись, пока я жив, - фыркнул Джон. - С трактирными девками только так и нужно, чтобы они на тебя внимание обратили. Если перестанешь мне надоедать своими вопросами, я пожертвую еще парой монет, и ты, наконец, станешь мужчиной где-нибудь на ближайшем сеновале. Тебе не помешает, перестанешь краснеть при одном только упоминании.
- Я... не... то есть, я... - Жденек попытался улыбнуться, но лишь покраснел еще сильнее.
- Грубость в обращении с девушками не является единственно возможным вариантом, Джон, - медленно, словно взвешивая собственные слова, сказал Арей. - Именно начало сего процесса подвигло народы на развращение и скатывание в пучину того варварства, что процветает на дальних окраинах...
- Ты кто такой, молокосос? - Дуглас повернул голову и смерил Фэйтта презрительным взглядом. - Уж не рыцарь ли Ордена Белой Перчатки? Я слышал они даже слово "срать" не могут выговорить, ибо это оскорбляет слух прекрасных дам. Правда, что ли?..
- Чем плохи последователи сего достойного учения, Джон? - Арей попытался выдержать взгляд северянина, но тот был слишком искусен в своем умении, и рядом с бледным юношей казался матерым волком на фоне белой овечки.
- Тем, парень, что они живут мечтами, а не реальностью. Тем, что мир вокруг нас - не сборище розового дерьмеца, которым напичканы их головы со слащавыми улыбками и пафосными речами. Тем, что, когда тебя бьют, нужно не к Господу взывать, как наш папаша, лакающий слишком много вина, а давать в ответ, и желательно посильнее, так, чтобы ни зубов, ни желания тебя бить у противника больше не было. А твои рыцари, парень, грабителю, что захочет твои кишки рассмотреть, предложат благородную, язви мою печенку, дуэль при свидетелях...
Войт засмеялся. Как-то уничтожающе, заставив Фэйтта сжать губы в тонкую линию.
- Рыцари не только Ордена Белой Перчатки, но и Очищающего Пламени, и всех других, о которых я когда-либо слышал - искусные воины, и благородству их можно лишь завидовать, ибо они, в отличие от некоторых, не опускаются в ту грязь, из которой, по словам опять же некоторых, родились люди. Ибо если наше предназначение не возвыситься из этой грязи, не вознестить духовно ввысь, то что же тогда? Остаться и копошиться в грязи?..
- Последи за своим языком, парень. А то проверишь на практике, как твои искусные воины лишаются зубов. Знаешь ли, я заметил одну вещь - как бы духовно и так далее не возвысился бы человек, зубы у него вылетают одинаково, хоть ты тресни... И кровь, представь себе, одинаково красная, и струится также быстро...
Прервав новую фразу Фэйтта, появилась служанка, призывно качнувшая бедрами перед лицом Джона и поставившая перед спутниками кружки и кувшин с пенящимся пивом. Еще раз подмигнув Дугласу и рассмеявшись, заметив озадаченный взгляд пунцового, как рак, Жденка, она отошла.
- Мне надо отлить, - перестав смеяться, произнес Вишский. - У меня от одного этого дождя какое-то недержание...
Он поднялся из-за стола и скрылся за шкурой, загораживающей выход. В помещение дохнуло сыростью и прохладой, что царили снаружи.

Снаружи под дождем стоял Хром, смотревший на серое небо. Войт, пристроившись рядом у стены, некоторое время помолчал, а затем произнес, застегивая штаны:
- И что ты думаешь о наших спутниках, а, Хром?.. - Вишский повернулся, проследил за взглядом южанина. - Мне порой кажется, что все кругом - сумасшедшие. И я в том числе...

Путь по воде был, пожалуй, единственным отрезком пути, когда умиротворение и спокойствие посетили души, наверное, всех путников. Не было того щемящего чувства опасности, что преследовало всё время до этого. Майя, в свою очередь, попросту растворилась в спокойствии, постоянно глядя на текущую, несущую лодки воду, стараясь не всопминать пока обо всём произошедшем, не воскрешая в памяти призраков недавнего прошлого.
Однако и этому тихосу раю пришёл конец. Путники выбрались на мушу и после короткого привала продолжили путь пешклм.
Даэлла. Даэлла неотвратимо надвинулась, будто охватила стальными тисками своих неровных краёв маленьких беззащитных путников. Если бы Майя видела когда-то прежде нечто подобное, она, возможно, думала бы в данный момент о том, как всё плохо складывается, как она замёрзла и устала... Но только детский восторг, испытываемый перед всем гигантским неведомым и опасным, подогревал девушку изнутри. Ни острый незнакомый запах большого города, ни безобразие его грязных узких улочек, ни низость нравов, которой был буквально пропитан воздух, не могли заставить Майю возненавидеть город. Фраза Дугласа относительно неприемлимости глазения по сторонам относилась, наверное, больше всех к Майе, ибо она даже после рыка Джона не побоялась, открыв рот, бросать восторженные взгляды на необычно одетых людей, на вещи, которые не увидишь в деревне.
Восторг частично покинул Майю. Но покинул он её лишь в таверне, когда спёртый воздух, запах пота, крики, шум боя и несчастный окровавленный мальчик привели девушку в чувства. Мужчину с татуировкой она не заметила, на своё счастье.
Заняв место рядом с Ареем, Майя достала из кармана плаща мазь от насморка и занялась носом, ибо насморк снова начал давать о себе знать. Майя молча пронаблюдала за ссорой между Дугласом и Ареем. На этот раз её крайне сосредоточенный и осмысленный взгляд давал понять, что девушка в дискуссии не пропускает ни одного слова.
- Будь уверен, женская часть компании тебя всецело поддержала, - шёпнула Майя осаженному Фейту, ободряюще улыбнувшись.
Этот странноватый, но крайне тактичный грустный юноша вызывал у Майи огромную симпатию.

-----------
Капли дождя били по лицу Хрома, проникая в нос, закапывая глаза, он даже пытался не сморгнуть. Ощущения тяжести в глазах и мутный взгляд ловили расплывающиеся картины настоящего мгновения.
Сила мгновения. Мгновение силы.
Если бы он мог, сейчас бы стал частью этого дождя. Всплывая на поверхность, забывать имена. Расправляя крылья, взлететь. Отрывать от себя узнаваемое и воспарить над облаками, под тенью луны. Разговаривать скрипом деревянных полов.
разбиваться о невидимый
разбиваться миллиардами каплями дождя. стать на каждом. трогать. стать в каждом.
- И что ты думаешь о наших спутниках, а, Хром?.. - знакомый голос Войта прозвучал чуть в сторонке. - Мне порой кажется, что все кругом - сумасшедшие. И я в том числе...
Красота мгновения.
Мгновение красоты.
- Опустошение! - Хром всё так же смотрел на небо. А мимо него в спешке прошли несколько жителей города, один из которых усмехнувшись, бросил издевательскую шутку в сторону южанина.
Понятию «сумасшествие» Хром придал иную значимость. Словом «иномыслие». Хотя считал, что иногда лучше всего отключить ум. Важнее ощущения. Почти на нематериальном уровне. Когда ты можешь пробовать звёзды на вкус и разговаривать молчанием фиолетовых пылинок.
Сладок запах мокрого мха. И слизняки, свисая с шапочек гигантских грибов, снашиваются, в чудесном танце, переплетаясь. В такие дни обычно устраивали праздник.
«Где это было? Когда?..»
Он обернулся, глядя на Войта.
- Сумасшедшие? - переспросил Хром, и сам же ответил, - Нет. – Он подставил палец к виску, другой рукой указал на народ в таверне. - Я вижу лишь опустошение.
Хром пошёл и встал под навесом рядом с Войтом.
В течение всей своей жизни они заполняют пустоту жизни формами, фрагментами и красками. Улыбаются луне. Забывают. Теряют. Видят. Находят. Теряют. Оставляя пустые пространства, растворяя старые формы, снова встречают пустоту. Предельность - лишь пустота.
«Дышать улыбчиво-беспрестанными мгновениями. Углубляясь созерцать. Зная кивать... Оставаться полным"
- Восполняйтесь, - произнёс Хром, и поклонился перед собой, в пустое пространство. Выпрямившись, снова говорил:
- Отбросить явное. Смотреть с другого угла. С того места, откуда даже нарисованные насекомые оживают, а вместо отрубленных рук, ног и голов вырастают цветы.
Внутри таверны слышался шум-гам. Били в морды. Решались судьбы. Выпуская из себя, опустошались. Хром потянул за ручку дверцы и шагнул внутрь. В свете ламп играли нейлоновые звуки янтарных лучей, придавая эфемерную тональность происходящему. С южанина капала вода, вечно взъерошенные пепельные волосы слиплись.
Он видел зелёноволосых. Он их знал.
«Где это было? Когда?..
Улыбающийся мальчик с волосами из крови муравьёв.
А этот со знаками на теле, и волосы цвета пещерных камней»
Но больше всего Хрома заинтересовали татуировки зелёноволосого. Ведь у него самого на теле имелись множество ритуальных шрамов.
Знаки.
С лёгкой, бесшумной походкой Хром приблизился к татуированному, сбросил с плеч сумку и ровным голосом промолвил:
- расскажи мне о своих знаках
Знаки.
По бокам на поясе у Хрома висели кинжалы «джамбия» - холодные стальные когти, так мягко вспарывающие грудные пластинки улыбающимся мальчикам.

Вардамир

Вардамир, тяжело перступая по грязному липкому полу трактира, подошел к хозяину, который занимался тем, что водил грязной тряпкой по грязному же столу, перегоняя куски грязи на новое место.
- Храни тебя Господь, Хозяин.
Названный пару мгновений назад Кхалгулом трактирщик дернул себя за остренькую бородку, улыбнулся, прищурившись, глядел на священника.
- Я тебя знаю, да? - растягивая слова, произнес хозяин таверны. - Да-да, что-то припоминаю. Ты, да твой дружок, кругленький, что блин кочевников в жарких песках... вы тут посетителям мозги захламляли.
Найдя все это забавным, Кхалгул улыбнулся шире.
- Пусть небеса будут к тебе благосклонны, - ответил он, наконец, на фразу Вардамира. Однако по его тону можно было сказать, что за звонкую монету он перенесет свое пожелание и свои собственные небеса на кого-либо другого.
- Ммм, - монах полез за пазуху, достал небольшую разменную монету и протянул ее трактирщику. - Наверное, вы правильно меня вспомнили, я действительно бывал здесь, а может и напутали... Господь забирает с годами наш ум и память, ничего с этим не поделать.
Кхалгул попробовал монету на зуб, сплюнул прямо на пол, протер деньгу кончиком рукава, покивал, соглашаясь то ли с Вардамиром, то ли с самим собой.
- Истина, истина говоришь, - напутав в окончаниях, произнес трактирщик, взял в руку недомытую кружку и заглянул, будто выискивая что-то. - Подать чего, старый человек?
- Да, добрый человек, подай мне и моим спутникам, ведомым тропами Господними, вести и слухи... - быстрый взгляд на непонимающее лицо хозяина. - Что с кораблями нынче?
Кхалгул дернул себя за бороду, вновь прищурился, в задумчивости глядя поверх плеча Вардамира. Потом улыбка вернулась на лицо трактирщика, будто он вернулся разумом в собственное тело.
- Нету-то кораблей нынче, припозднилися вы, ты, да твои спутники, - Кхалгул посмотрел в сторону сидящим за столом путников, понизил голос: - С такими спутниками, старый человек, ты далеко-то по Даэлле не пройдешь, девок-то украдут...
Кхалхгул хихикнул, дернул себя за бороду.
- Шторма зимние на носу, старый человек, - он развел руками, свел их, сплел пальцы, положив ладони на стойку. - Большие лодки, что берут на борт странников, уж давно в море, пытаются достичь противоположный берег, да-да. И потом...
Кхалгул многозначительно замолчал, причмокнул губами, как бы давая понять, что одна монета - это хорошо. А две - лучше.
- Ага-ага, - как бы не понимая намеков, продолжал монах. - Чего?
- Нынче дорогие слухи и вести бродят, старый человек, - Кхалгул хихикнул повторно. И вновь дернул себя за бороду.
- Чего там у вас в бороде застряло? - Вардамир протянул руку вперед и вытянул из пышной бороды хозяина еще одну монету, а потом сам же расхохотался своей шутке.
Кхалгул хихикнул два раза, взял монету, подбросил на ладони.
- Фокусник, старый человек. Говорун, фокусник и странник. Ты странный, - он дернул себя за бороду, а монета скрылась меж пальцев трактирщика. - Странный старый человек приходит в странные времена в Даэллу, странный город.
Кхалгул подумал, продолжил, вновь сильнее растягивая слова:
- Имперский гарнизон и его сиятельство командующий, человек солнца, пусть небеса будет к нему благосклонны, ищут что-то. Но Старый Кхалгул говорит, что ищут не что-то, а кого-то. Два дня назад издали указ, и большие лодки, те, что стоят в порту, больше не выйдут в море. Только три лодки получили разрешение, - трактирщик понизил голос, доверительно переходя на громкий шепот, - только три. Только ни одна на борт не берет тех, кто ищет морской болезни и встречи с Водным Владыкой. А одна из лодок уходит в море прямо сейчас.
- Как милостью Господней они поименны?
Кхалгул причмокнул губами, но верно угадал, что любой дурак сможет это узнать и не платя лишней монеты.
- "Свирепый" уходит сейчас, а "Толстая Гусыня" и "Святой Эскель" покачиваются на волнах и уйдут очень скоро, когда его сиятельство командующий, человек солнца, да будут к нему небеса благосклонны, доставит некий груз, - Кхалгул хихикнул. - Потому-то никого туда, на борт, не пущают.

(совместно со святым отцом Drogo)

(Под жестким диктатом Отца Монаха, для которого, как известно нет ничего святого...)

- Не пускают, но почему? Господь, между прочим, считает златолюбие грехом и те, кто обирает других получит по заслугам раскаленную кочергу в задницу...
Трактирщик закатил глаза, дернул себя за бороду, улыбаясь. Хитро, криво.
- Грешен есть, старый человек. Давно жаркие пески не грели мои пятки, давно не проливался дождь Сияющих над моим домом... - Кхалгул хихикнул, посерьезнел, однако прищур остался, и улыбка не увяла до конца. - Когда-то захаживали в мою тра... тва... та-вер-ну проповедники Холодного Пламени. Они говорили, что Господу можно будет заплатить, чтобы закрыл он глаза на наши грехи. Я послал их к Водному Владыке, - Кхалгул засмеялся.
- Хмм, про кочергу я серьезно... Неужели ты не думаешь о судьбе своей бессмертной души?
Трактирщик оглянулся на вход, где в таверну вошел Хром, мокрый, спокойный. С его одежды на пол текли струи воды. Следом шагнул Войт, закашлялся от дыма.
- Сияющие греют наши души, старый человек. И жаркий песок уготован всем. Твоя вера может петь колыбельную песню Водному Владыке. Говорят, она его усыпляет, - Кхалгул хихикнул. - А еще, говорят, что твоя вера, старый человек, запрещает играть на деньги.
Трактирщик расплылся в улыбке. Широко. Подло. Ибо вспомнил.
- Збышек, волею судеб и по мановению Сияющих, видно, припозднился, но он любит тваарк... та-вер-ну Старого Кхалгула.
Лицо Вардамира побелело, потом покраснело. Трясущимися руками он достал еще одну монету.
Кхалгул довольно кивнул, однако широкая улыбка не собиралась исчезать с его лица.
- Збышек приходит к вечеру, когда в таверне Старого Кхалгула работает Ромашка. Збышек, говорят, любит проводить вечера с Ромашкой, она девушка бойкая и не боится новых веяний... - хозяин таверны вновь многозначительно хихикнул. - А еще говорят, что Збышек никогда не забывает старых должков. Старый Кхалгул слышал, будто одному заезжему моряку, который успел удрать в прошлый раз, Збышек отрезал дар Сияющих, что делал моряка мужчиной, и заставил его это съесть. Везет некоторым заезжим - в церкви Господа, что через одну улицу отсюда, вечером, говорят, служба во славу ихнего Бога.
- Чего с кораблями, хозяин? - продолжал нервно теребящий и свою бороду, Вардамир.
- Не пущают туда посторонних, - Кхалгул перестал растягивать слова, его акцент почти пропал. Он огляделся по сторонам, нагнулся ближе к Вардамиру. - Имперский гарнизон, говорят, получил какие-то сведения, кого-то они ловят, и запрещено выходить в море всем, кто не зачислен на корабле. По улицам еще пока патрули не рыскают, но даже в тваарке... - трактирщик выругался и поправился: - ... даже в таверне Старого Кхалгула сидят имперские шпионы, вынюхивают. На корабли попасть, конечно, можно...
Хозяин помолчал, подыскивая слова.
- Но здесь, старый человек, нужны покровители покрупнее Старого Кхалгула. И даже имя твоего Седобородого, Господа, как ты его величаешь, не поможет. Нужно или имперское разрешение... - быстрый взгляд в сторону спутников священника, - которое тебе вряд ли дадут, старый человек. Или доброе слово от тех, кто правит этим городом после ухода Сияющих с небес.
Вардамир коротко кивнул трактирщику, и отошел к спутникам.
- Нужно разузнать, чего тут с кораблями... - сухо сообщил он, продолжая, подобно трактирщику, выщипывать свою бороденку. - Всем бродить по городу нежелательно. Я, наверное, схожу в порт - побеседую с тамошними, даст Господь, найдутся старые знакомые.
Дуглас, жадно хлебавший из своей кружки, вытер пену с усов, рыгнул в кулак.
- Валяй, святой отец, авось тебя никто не прирежет, колесо на твоей груди из дерева, местным этого добра и так хватает.
- Я могу пойти с тобой, святой отец! - вскинулся Арей.
Монах недоуменно приподнял бровь, пару секунд поразмышлял и затем утвердительно кивнул.

Вивьен молча наблюдала словесную перепалку Дугласа и Арея, но вмешиваться не спешила, равно как и выказывать свою заинтересованность происходящим. Когда в ее поле зрения вновь возникла заискивающая служанка, Вивьен в привычной манере скрыла свои чувства под маской равнодушия. Целительница подтолкнула пустую кружку Жденеку, и парень послушно наполнил ее пивом.
Прежняя Вивьен никогда бы не стала пить низкопробную бурду, подаваемую в подобных заведениях. Если на то пошло, то и по доброй воле целительница вряд ли заглянула бы в это злачное место, но обстоятельства оказались сильнее, да и шкала ценностей Вивьен претерпела весьма заметные изменения в последнее время.
Вивьен поморщилась, ощутив на губах горьковатый вкус пива, но все же сделала изрядный глоток.
- Джон, думаешь твои варварские замашки, угрозы и ругательства помогут тебе победить в споре? У рыцарей, в отличие от тебя, присутствуют понятия о чести, а ты готов на любые уловки, только чтобы спасти свою драгоценную задницу, - на губах Вивьен заиграла холодная улыбка, а во взгляде читался вызов. – А что касается отношения к женщинам… для тебя ведь женщина – как кусок мяса! Проголодался, сходил на рынок и за скромную плату приобрел себе кусок. Только вот беда в том, что такое мясо обычно оказывается с душком. А если захотелось свежатинки – сходил на охоту, заарканил себе молодую козочку, пожарил, утолил голод и счастлив, да, Джон? На ловца, как говорится, и зверь бежит.
Вивьен сделала очередной глоток пива и облизала губы, продолжая с издевкой смотреть в глаза северянина.
И издевка, будто в зеркале, отражалась на губах Дугласа, когда он ответил на взгляд девушки. Покручивая кружку в руке, он молча слушал речь целительницы, и кривая ухмылка становилась все шире, а в глазах не было ни намека не смущение, на что-либо большее, чем издевку и смех.
- Ха! - наконец, выговорил он. Это "ха" поразительно сильно впитало все то, что сквозило во взгляде Вивьен и в улыбке Джона. Оно будто перерубило натянувшуюся в воздухе веревку меж двумя характерами. - Ха!..
Он отпил, когда к столу подошел священник. Джон вытер пену с усов, рыгнул в кулак.
- Нужно разузнать, чего тут с кораблями... - сухо сообщил Вардамир, выщипывая свою бороденку. - Всем бродить по городу нежелательно. Я, наверное, схожу в порт - побеседую с тамошними, даст Господь, найдутся старые знакомые.
- Валяй, святой отец, авось тебя никто не прирежет, колесо на твоей груди из дерева, местным этого добра и так хватает, - бросил Дуглас, глядя на Вивьен.
- Я могу пойти с тобой, святой отец! - вскинулся Арей.
Монах недоуменно приподнял бровь, пару секунд поразмышлял и затем утвердительно кивнул. Юноша поспешно вылез из-за стола и, бросив последний, тоскливый взгляд на целительницу, зашагал следом за Вардамиром.
- Великая, знаменитая честь рыцарей... - заговорил Дуглас, медленно, ухмыляясь. - Как же я о ней наслышан. Только я уже говорил, Вивьен, и повторю, специально для тех, кто еще не осознал всю правду мироздания. На войне выживают сильнейшие. Те, кто умеет приспосабливаться. О да, как же это подло, низко, без капли морали в поступках, без благородства. Зато они выживают. Остальные, кто хочет стоять с гордо поднятой головой и сражаться по правилам, отправляются пировать с праотцами. Война, одним словом. И рыцари, стройным табуном, идут со своей честью именно туда, в пекло. К праотцам своим, бросавшим перчатки для вызова на дуэль. Помню историю некоего сира Родерика Славного. Славный мечник был. Честный и благородный, каких север еще не видывал. Все женщин порывался защищать, вещал о Господе, о нравах. Стрелами его утыкали, сира Родерика. Два каких-то пацана, что девку в хлеву зажали. Родерик им перчатку хотел кинуть, а мальчонки дураками не были - за арбалеты сразу. Там же и честь похоронили. Быстренько так, с ахами и охами. Девчушке той, по слухам, настолько понравилось, что она юбку часто задирала. А про Родерика хорошо если во снах вспоминала...
Войт глухо засмеялся, поперхнулся пивом, закашлялся. Дуглас отхлебнул еще, вновь отрыгнул, прикрыв рот кулаком.
- Не забивай себе голову историями из монашеских книг или песен трубадуров. Жизнь - это не шуршащие страницы романов, не карабкающийся к балкону принцессы удалец. И невинность в этом мире встречается реже, чем горные драконы с запада.

(с Амиликэ и старым диалогом Drogo)

Сделав одно единственное замечание за всё время нахождения в таверне (да и то продиктованное скорее первым рефлексом отреагировать, нежели естественной потребностью высказать мнение), Майя впоследствии сохраняла молчание. Да и оборот, который приняли разговоры за столом, не внушал девушке ни оптимизма, ни желания разводить дискуссии, особенно с не терпящим не только возражений, но и ничего вообще кроме себя любимого, Дугласом.
По идее, такому члену отряда как Майя (а именно, по сути, никому не нужному, никем не опекаемому в отличие от всеми любимой Вивьен, которую абсолютно все бросились бы спасать даже уколи она палец иголкой) следовало бы сидеть тихо. Сидеть тихо, втянуть голову в плечи, за мотаться в плащ и вообще сжаться до размеров котёнка, ибо неискушённая в боевых искусствах деревенская девчонка явно не сомгла бы постоять за себя. А отряд, руководимый железной глоткой грубияна Джона, не только не поможет, но ещё и закидает скабрезностями.
Да только вот Майя отчего-то веры в хорошее не теряла. Она в безрассудной смелости перещеголяла бы любого. Вместо того, чтобы вести себя скромно и незаметно, молчаливая девушка вертела головой, окидывая таверну одним за другим взглядами, заглядывая прямо в глаза посетителям. Место это было Майе не по нраву. Девушка уже всерьёз задумывалась над тем, куда приведёт её увлекательное приключение. Пути видела она всего два: либо сгинуть (что вероятнее, надо признать), либо найти своё новое место в огромном мире. Возвращаться же в Земляничную поляну после всего того, что случилось с самой деревней, со всеми кого любила и уважала Майя, она считала неприемлимым, даже если упыри наконец-то покинут те земли.
Но и в Даэлле пока не видела Майя своего предположительного места обитания. Простор для бурной фантазии Майи оставался огромен: девушка почти забыла о грозящей ей отовсюду опасности и, замечтавшись, упёрла наконец свой взгляд в щербатые доски стола.

Хром

- Расскажи мне о своих знаках.
Альв спокойно и выдержанно закончил пить из кружки, поставил ее на стол и оглядел усевшегося напротив него южанина. По губам зеленоволосого мужчины скользнула улыбка, в чуть сощуренных глазах мелькнули огоньки.
- Th'aisse aep, quece to fasses? - голос альва был на удивление мягок, что плохо сочеталось с его неприятной ухмылкой. - Южанин так далеко от своих исконных земель, притом тот южанин, который не может отличить альва от своих сородичей? - на всеобщем татуированный говорил медленно, чисто, создавая впечатление журчащего потока в лесной глуши.

Джон Дуглас

Северянин ослабил пояс, рыгнул, в последний момент прикрыв рот кулаком, обернулся на раздавшиеся со стороны смешки - из ниши, откуда при входе спутников вывалился избитый парень, выходили красные, вспотевшие мужчины. У одного половина лица была в кровоподтеках, но он, довольно ухмыляясь, о чем-то оживленно рассказывал, подбрасывая в руке солидный и звенящий золотом мешочек.
- Пшел отседова, молокосос! - пинком согнав с края ближайшей скамьи молодого ремесленника, рыкнул один из участников боя, уселся, громко потребовал пива и рачков.
Новая девушка в зале, со светлыми волосами и веснушками на хорошеньком личике, улыбаясь, поспешила к новым гостям, ловко увернулась от рук тех, у кого не было денег, и игриво подмигнула тем, у кого эти деньги были.
- Это и есть настоящий мир, - проговорил Дуглас, следя за громкими участниками боев. - Это и есть цивилизация. Вы здесь, на востоке, за морем и тысячами верст, и понятия не имеете, что это такое, живете в своем выдуманном уголке, вдали ото всего, спрятавшись среди болот. В настоящем мире за каждый лишний кусок мяса нужно грызться, нужно мордовать окружающих ногами. Иначе затопчут, вдавят в землю тебя. Дашь один раз слабину - и ты навеки раб, пусть и без клейма на шее. Это и есть цивилизация, что несет Империя во все части света. Цивилизация сильных, сильнейших. Побеждает тот, кто выше, кто с мечом. А что было в той деревушке, откуда начался наш путь? Когда у кого-то разбилась крынка с молоком, всей деревней бросились доить своих коров, иначе ведь бедняга останется без ужина. Неудивительно, что эта... эта зараза вырежет всех и каждого. Ибо люди здесь слабы. И просят помощи у Империи. Поэтому у вас почти нет шансов достичь Столицы. Вы - не от этого мира. Ни ты, парень, ни ты, Вивьен, ни ты, как там тебя... Майя, что ли? Ни даже вы двое, да-да, и ты тоже, можешь не кривить свои губы...
Вишский перестал кривить губы. Фыркнул.
- Самомнение у кого-то... - буркнул он, скорее апатично, нежели раздраженно, отпил. - Все равно все в землю уйдем, хоть какими бы воинами не были...
- Только ты уйдешь раньше, идиот, ежели будешь и дальше на рожон лезть, - отрезал Дуглас. - Какого дьявола вообще вы все идете...
Он не договорил, сосредоточил свое внимание на чем-то поверх плеча Войта, закрыл рот, прищурившись. Светловолосая служанка тоже заметила вошедшего, заторопилась к стойке, будто ненароком пройдя мимо вошедшей троицы. Тот, кто шел впереди - высокий, худощавый, с рябым лицом, на правой щеке которого неприятно белел короткий шрам - не преминул ухватить ее за талию, ущипнуть, обнажив ровные зубы. Одного переднего не хватало, создавая черноту в улыбке.
- Эй, Кхалгул! - громко крикнул человек в то время, как двое его спутников, широкоплечие, квадратные, при оружии, оглядели драчунов. Те сразу притихли, уставились в свои кружки. - Старый Кхалгул, штой-то тихо нынче в твоем свинарнике! Не вижу ни одной пары, что играла бы в кости. Даже все эти, как их, служанки на своих местах! Неужто ни одну еще не утащили куда-нито, а? Эй, Ромашка! Меня, небось, дожидалась, али кого-нито с кошельком не оказалось поблизости? Што глаза опускаешь, шлюха?
Он несильно оттолкнул девушку, поправил пояс с ножнами, вальяжно прошел мимо сидевших за столиками, приблизился к стойке, не заметив спутников Дугласа. Северянин уткнулся взглядом в свою кружку, повернувшись к вошедшим спиной.
- Кто это, Джон? - шепотом произнес Жденек.
- С кем не связываются.
- Кто?
- Заткнись.
Войт толкнул Жденека в бок, сразу оценив обстановку. Вопросительно посмотрел на Джона. Тот не ответил на взгляд.
- Пошли бы вы наверх, - тихо бросил он девушкам.
- Смотри-ка, Кхалгул! - вошедший, не глядя взяв поданную трактирщиком кружку пива, ткнул пальцем в столик спутников. - Три девушки, один молокосос, один, видать, плотник, судя по тупому выраженью евойнного лица, и только один, у кого кишка не тонка меч носить. Я не слышал, чтобы девушки нонче за мужиков сходили, а ты?
Кхалгул отрицательно покачал головой.
- Истина, истина говоришь, милсдарь Збышек, пусть небеса будут к тебе благосклонны. Это из дальних, мокрых земель, что далеко к другому берегу. Давеча пришли, за порогом долгий дождь уж вторые сутки хлещет.
- Без тебя, бородатый, знаю, - Збышек отхлебнул пива, поставил кружку на стойку. - А чевой-то они взгляды отводят? Эй, молокосос, ты чаво вылупился?
Один из спутников Збышека, ухмыльнувшись, показав щербатую улыбку, пригладил короткие черные волосы, сделал один шаг к столику гонцов.
- Еще один шаг, и ты вместо пива будешь свое дерьмо по всей таверне собирать, - тихо, но четко проговорил Джон, чуть повернув голову в сторону плечистого.
- Ох-хо-хо... - засмеялся было Збышек, но смех его утих, он прищурился. - Эй, я узнаю этот голос!
Улыбка его почему-то быстро угасла, он убрал руку с кружки, отодвинулся от стойки. Дуглас повернулся, смерил взглядом Збышека, и на лице последнего осталось удивленное выражение:
- Монета? - словно не веря своим глазам, произнес он. - Дьявол меня забери, Монета собственной персоной?

Любой, взглянувший на Эйну, с первого взгляда решил бы, что она боится: девушка сидела, сжавшись в комок, опустив голову и внимательно рассматривая свои дрожащие руки, лежащие на коленях.
Она чутко вслушивалась в происходящее кругом, но взгляд поднять не смела - или не хотела. Слуха и обоняния было вполне достаточно для определения своего места в пространстве. И место это было нигде. Она спаслась из деревни, убежала, воспользовавшись удачно представившимся шансом, но теперь, слушая Дугласа, сомневалась в том, что уход из родного села был удачным действием.
"Я ушла не затем, чтобы помереть... Совсем не за этим", - думала беглая ученица знахарки, поднимая взгляд к потолку, как будто надеялась увидеть там какой-нибудь добрый знак, но ничего, естественно, не нашла.
Девушка бездумно скользнула взглядом по таверне и вновь вернулась к созерцанию собственных рук, встрепенувшись только тогда, когда Дуглас посоветовал идти наверх. Эйна медленно подняла голову, чтобы посмотреть на Вивьен - собирается она уходить или нет. Та пока сидела неподвижно, и Эйна решила действовать. Придвинувшись к целительнице, ученица знахарки зашептала той в ухо:
- Гос... Вивьен, может, и правда, пойдемте наверх? Пожалуйста? Может, там буд...
Договорить Эйна не успела - кто-то из посетителей таверны обратил внимание на сидящую за столиком компанию, и девушка, испуганно глядя на этих явно агрессивно настроенных людей, прижалась к единственной опоре - Вивьен.
- У этого вашего Дугласа в знакомых бандиты со всего мира, не иначе... - Тихо, больше себе под нос, но так, чтобы услышала и целительница, прошептала Эйна, расслышав последние, обращенные к северянину слова.

Жденек, отказывающийся до последнего момента почувствовать напряжение в воздухе, что, подобно упомянутому Дугласом молоку, разлилось меж Збышеком и спутниками северянина, крутил головой, глядя то на вошедшего, то на Джона.
- А почему Монета? - себе под нос прошептал он, только сейчас заметив, как двое пришедших со Збышеком обходят стол с двух сторон. Отрезая пути к оступлению? Оставляя пространство меж Джоном и Збышеком?..
- Все в землю уйдем... - проговорил Вишский, следя взглядом за плечистыми телохранителями. Посмотрел на девушек. - В одном Джон прав - вы не от этого мира, а потому... можете уйти, пока еще есть такая возможность.
- Не узнал? - не успокоился Збышек, опустил руку на эфес меча. Небрежным жестом, будто случайно получилось. Телохранители последовали примеру вожака. Случайности не происходили три раза подряд.
В таверне пахло жиром и потом, пивом, мочой и прошлогодним сеном. Несло чем-то жареным, луком и водкой. И медленно, но быстро воцарялась тишина. Джон отвернулся от Збышека, спокойно принялся допивать пиво.
- Узнал ведь... - Збышек сделал два шага вперед, посмотрел на своих спутников.
Эйна тянула Вивьен за рукав, но целительница, казалось, не замечала этого и словно завороженная смотрела на северянина. В ее взгляде читалось изумление и обида, как будто Джон в чем-то ее предал. Однако медленно, но девушка все же позволяла утянуть себя. Только... слишком медленно.
- Чего в энтой дыре потерял, а, Монета? - осклабился Збышек. Убрал руку с эфеса, рассмеялся. - Ты так живо рванул когти с Севера, что я ажно подумал...
Дуглас повернулся, провел тыльной стороной ладони по губам и бороде с усами, посмотрел в глаза Збышеку, заставив того замолчать. Улыбка однако никуда не исчезла, и знакомец северянина самодовольно присел на край ближайшего стола, скрестив руки на груди.
- Чего молчишь-то?
- Не припомню, чтобы я общался с дерьмом, - медленно проговорил Джон.
Улыбка Збышека угасла, лишь уголки губ чуть кривились.
- Полегче на поворотах, Монета. Я вижу, что ты здесь один, да еще и с бабами красы невиданной... видал, что с человеком сиви... сави... цави... проклятье, как энто?.. сивелизация делает! Я теперь не то, што ты, Монета, могу и словами на лопатки-то, как его, уложить! - Збышек вновь попытался засмеяться, но получилась лишь пара коротких смешков. Улыбка вновь превратилась лишь в легкое искривление губ. Он покрутил головой, бросил взгляды на своих телохранителей. - Ты мне кое-чего должен, Монета, ежели не запамятовал.
- Я-то не запамятовал. Только воспоминания у нас разные. Ибо мне помнится, что это ты мне должен. Только у дерьма и память дерьмовая.
Один из телохранителей резко двинулся вперед, прямо на Вивьен с Эйной. Схватил целительницу за плечо.
- Не надо, они тут совсем не... - Войт подскочил со своего места, вскинул руки.
Второй телохранитель расценил этот жест совсем иначе - быстрым движением опустил руку вниз, из кожаного нарукавника легко и послушно выскользнул короткий нож, затем повел кистью, в мгновение ока посылая оружие в сторону Дугласа.
Жденек успел лишь вскрикнуть.
Майа - затаить дыхание.
Кто-то в таверне - начать громко, протяжно ругаться.
Джон успел махнуть рукой с кружкой перед собой, оттолкнуться ногой от ножки стола, дабы послать свое тело назад, падая на пол. Сухой деревянный стук, свист рассекающего воздух ножа, отбитого кружкой...
В следующий момент Вишский сильно толкнул первого телохранителя в грудь, прыгнул с места, добавляя инерции удару своим телом, вместе с детиной повалился на пол, под слабый вскрик Эйны. Жденек схватил Майю, рванул на себя, почти до хруста в суставах. Мимо девушки просвистел второй брошенный нож, и пославший его телохранитель выругался сквозь зубы, выхватил меч из ножен. Все происходящее, как в кошмаре, затянулось, повисло в воздухе, двигаясь медленно, неуклюже, расстягивая звуки... Только для того, чтобы ощущения нереальности, ощущения страха быстрее закралось в сознание, заглушило все остальное, заставляя кричать и неосознано бежать без оглядки.
Джон перекатился через голову, подскочил, обнажая меч и рассекая воздух перед собой. Збышек отшатнулся, ударился поясницей о стол, повалился на него, разбрасывая кружки и блюда. Выругался. Грязно, быстро. На большее не было времени.
- Бежим! - крикнула Эйна Вивьен, увлекая целительницу за собой.
Позади них Войт вскочил на ноги, потянулся рукой к поясу, где висел топор, обернулся, услышав стук чьих-то башмаков. Второй телохранитель, только что перепрыгнувший стол, ударил резко, от левого плеча, хлестко и широко. Клинок взрезал рубаху на груди Вишского, прочертил алую полосу. Войт дернулся, как-то странно булькнул, нелепо взмахнул руками. Телохранитель ударил повторно, сверху, перечеркнув полосу крест-накрест. Вишский согнулся, рухнул на пол, больно ударившись лицом о деревянный пол.
Телохранитель развернулся, попытался достать Дугласа кончиком меча, ударил снова, изогнув кисть. Клинки соприкоснулись, протяжно загудели. Джон ушел от нового удара, отклонился, ушел в сторону. Квадратный телохранитель, несмотря на комплекцию, двигался невероятно быстро, проворно, сыпля ударами и не даря ни секунды на передышку или банальную защиту. Северянин ударился спиной о колонну, поддерживающую потолок, пригнулся, уходя от очередного удара, сделал выпад, промахнулся, поднырнул под руку противника.
Жденек обнажил кинжал, отчаянно закричал, замахиваясь на вскочившего с пола телохранителя, сбитого туда Вишским. Пришедший со Збышеком отбил руку паренька, двинул его кулаком под ребра, заставляя Жденека хрипло хватить ртом воздух. Перехватив рукоять кинжала, телохранитель вырвал оружие из рук юноши, ударил его по лицу, посылая на стол. Парень не упал, лишь только ударился спиной о край стола. Успел поднять взгляд на врага, когда тот, почти не глядя, всадил кинжал Жденеку в живот, подцепил носком сапога ноги юноши и повалил его на пол, рядом с затихшим Войтом.
Джон отбил очередной выпад, поднырнул под новый замах, развернулся пируэтом, ударил снизу вверх, по дуге. Зацепил самым кончиком клинка правую ногу противника. Телохранитель глухо вскрикнул, ударил с разворота, на удачу. Почти достал северянина, когда тот, изогнувшись всем телом, отпрыгнул назад. Збышек, с обнаженным мечом, держался позади, выругался, не решаясь сократить дистанцию. Дуглас отпрянул вновь, позволяя противнику податься всем телом вперед, вслед за опущенным мечом, ударил его ногой по животу, отбрасывая на лавку. Закрутил меч перед собой, отбивая выпады налетевшего на него первого телохранителя. Мечи порхали из стороны в сторону, гудели от соприкосновений, кратких, как вспышки молний, почти неразличимых в отчаянно-быстрых ударах.
Противник, как и его напарник, бил широко, от плеча, стараясь пробить оборону Джона силой, а не умением. Северянин упал спиной на стол, пропуская меч над собой, резко выпрямился, перехватил оружие двумя руками над головой и опустил. Резко, коротко, почти без излюбленного в таких случаях мощного замаха. Кровь брызнула на лицо Джона, влажный удар заставил телохранителя дернуться, откинуть голову назад и повалиться на пол. По лицу противника очень быстро заструилась кровь из пробитой на лбу трещины. Второй нападающий перемахнул через тело упавшего товарища, с глухим криком выбросил вперед руку с мечом, пытаясь пронзить Дугласа. Удар был быстрым. Слишком быстрым, чтобы отбить. Джон даже не стал пытаться, понял, что это конец. Только противник промахнулся, полоснул северянина, задев его бок и разорвав кожаную куртку с рубахой под ней. И сблизился с Монетой, дыша ему в лицо и чувствуя дыхание Дугласа. Телохранителю показалось, что они стояли так по меньшей мере несколько долгих, тягучих минут. Ему казалось, что он даже не успел толком осознать, что произошло, когда почувствовал сильный удар коленом в пах, острую, пронзительную боль. Ему захотелось закричать, но он попросту захлебнулся этим криком в самом зародыше, захрипел. Джон тычком отпихнул его от себя, для того, чтобы освободить место для удара. Полоснул врага снизу, через пах, куда двинул коленом пару мгновений назад. Следуя инерции, развернулся и ударил снова, на сей раз сверху, разрубив ключицу. Телохранитель ударился затылком о колонну, сполз по ней на пол, уткнувшись подбородком себе в грудь.
Збышек выругался. Громко. В повисшей тишине это было равносильно загремевшему над полем грому.

На одной из ступенек, ведущих на второй этаж, Вивьен неожиданно оступилась, поскользнувшись на чем-то липком, и едва не упала, но Эйне с какой-то нечеловеческой силой все же удалось втащить ее наверх. Вивьен предпочла не оборачиваться, но комок подступил к горлу от осознания того, что за багряная лужица разлилась на ступенях лестницы…
Целительница почему-то даже не удивилась, когда дверь одной из комнат легко подалась вперед. То ли хозяин этого злачного места предпочитал вообще не тратиться на приобретение замков, которые регулярно сносили местные постояльцы, являвшиеся в свои «пенаты» в изрядном подпитии, то ли недавний обитатель этой халупы, собрав свои пожитки, пока цел успел унести ноги подальше отсюда.
В комнате было дымно от чадящего камина и ужасно неуютно. Щербатые доски, устилавшие пол, местами прогнили и почернели. В дальнем углу комнаты Вивьен разглядела жалкое подобие кровати. Словно подчеркивая убогость этого места, на одной из стен висел выцветший, прожженный в нескольких местах гобелен.
- Какое к дьяволу рыцарство, - у Вивьен невольно вырвался нервный смешок, стоило лишь припомнить недавний разговор. Теперь, когда по неизвестной ей причине в таверне крушились черепа и лилась кровь, спор с Дугласом казался ей особенно нелепым.
Ученица знахарки настороженно огляделась по сторонам в поисках хоть какой-нибудь мебели, подходящей для подпирания двери. Кроме косоногого стула, на глаза не попадалось ничего. "Какая-никакая, а защита", - решила Эйна, пристраивая ветхую мебель на нужное место. - "Хотя, конечно, если кто-нибудь из этих захочет войти, рухлядь эта его не остановит".
Девушка облокотилась на дверь, прислушиваясь к звукам драки снизу. Внешне, по крайней мере, Эйна выглядела спокойно, только мелко дрожали скрещенные на груди руки.
- Главное, что бы они не захотели выяснять, куда это мы делись, - медленно заговорила девушка, глядя куда-то мимо Вивьен. - Рыцарство? К чему говорить об этом сейчас? Когда мне было пять, мама рассказала сказку, о том, что однажды в нашу деревню придет рыцарь и заберет меня в столицу, где я буду первой дамой при дворе, - Эйна усмехнулась. - Мама умерла через год после этого, а меня забрала Мельда. И уж она-то постаралась, чтобы мое представление о рыцарстве полностью соответсвовали реалиям. Твое пожелание давно исполнено, Вивьен. Нынешние "рыцари" как раз дьяволу и служат.
От последних слов Эйны Вивьен поежилась, как от ледяного ветра.
- Надеюсь, что ты все-таки ошибаешься, - произнесла целительница без особой уверенности, остальную часть рассказа она комментировать не решилась.
Взглянув на жалкую попытку девушки забаррикадировать дверь, Вивьен скептически усмехнулась, но все же осталась довольно тем, что ее подруга по несчастью не собирается так просто сдаваться в лапы бандитам.
Единственное окно, имеющееся в комнате, было наспех заколочено досками, а сквозь многочисленные зазоры пробивался свет.
- Здесь просто отвратительно, - вслух озвучила свои мысли Вивьен, брезгливо поморщившись, - во всех городах так?
Подойдя к окну, она попыталась руками отодрать одну из досок, но тут же отдернула руку, поднеся указательный палец ко рту. Заноза прочно впилась в палец и теперь темнела под кожей.
- Мы сами себя в ловушку загнали, - как-то отстраненно произнесла Вивьен, разглядывая свою руку, словно проблема с занозой была куда значительнее происходящего за дверью комнаты.

(Совместно с Морфой. Впервые после долгого молчания)

- Иди сюда! - рыкнул Збышек, зацепляясь взглядом за выглянувшую из-за края стола Майю, схватил девушку за волосы, подтянул к себе. - Бросай меч, Монета! На твоей совести будут только те трупы, которые...
- А то что? - позволил себе чуть изогнуть губы в презрительной усмешке, прервал речь Збышека Дуглас. - Перережешь ей горло?
- Зачем же так мелко? - сквозь зубы выдавил северянин. - Отрежу голову полностью.
- Попробуй.
Джон двинулся вперед, зажимая одной рукой рану на боку. В правой, лезвием вниз, покоился меч, с которого на пол медленно срывались алые капли.
- Дьявол! - выругался Збышек, подался назад, крепче сжимая рукой волосы Майи. - Я перережу ей горло! Я не шучу, Монета!
- Я тоже.
- Джооон! - взвизгнула Майя, рванулась в сторону, с криком, со слезами на глазах, оставляя в руке захватчика клок своих собственных волос.
Збышек, не глядя, полоснул ее мечом, развернулся, чтобы тут же отразить быстрый выпад Джона. Майя споткнулась, взмахнула руками, оскальзываясь на полу и падая, ударилась подбородком о край лавки. Разорванная одежда на спине быстро пропитывалась кровью.
Збышек парировал удар, отпрянул назад, перекатываясь через перила, отделявшие небольшой закуток со столами от входного пространства.
- Мы можем договориться! Договориться, Монета! - выкрикнул он в тот момент, когда Дуглас прыжком перемахнул перила и резко ударил сверху, едва его ноги коснулись земляного пола. Железно протяжно и низко загудело, лезвия скрежетнули, проезжаясь друг по другу. Збышек вскрикнул, когда клинок Джона соскочил, минуя гарду, и полоснул противника по запястью. Дуглас ушел от резкого тычка, не устоял на ногах, упал, ударил Збышека ногами, отталкивая его от себя. Противник ударился спиной о колонну, ухватился рукой о перила, рывком поднялся. Выругался вновь, когда Дуглас, не мешкая, последовал его примеру.
- Ты труп, Монета, - выдохнул Збышек, закружив вокруг северянина. - Тронув меня, ты сам обрек себя на верную смерть. Но можешь попробовать сбежать... у тебя еще есть время.
Дуглас не слушал, смотрел куда-то поверх плеча противника, быстро кивнул невидимому собеседнику. Збышек перехватил меч двумя руками, дернулся в сторону, припал на колено, ударив по дуге назад. И разрубил воздух. Он не успел ни выругаться, ни осознать, что позади никого не было - Джон налетел слишком быстро, ударил носком сапога по подбородку, другой ногой выбивая оружие из рук противника и добивая его по лицу, отправляя на пол. Збышек закашлялся, уткнулся в землю, выплевывая кровь и попавшую в рот солому. Слушал тяжелое, хриплое, дыхание уставшего Дугласа.
- Я заплачу... - тихо, очень тихо произнес Збышек.
В следующий момент Джон пинком перевернул его на спину и вогнал клинок в живот старому знакомому. Збышек не закричал: лишь хрипло хватил воздух ртом, обхватил лезвие руками, силясь не ощущать боли, вытащить меч, выжить...
- Улыбающийся Мальчик покинул это место, - медленно произнес Хром.
- Сунь его себе в задницу, подержи там, а затем спроси, чертов пророк, какого дьявола ты вместе со своим дерьмоедом просиживал свои штаны, а?! - опираясь рукой о перила, выдавил Дуглас, отирая пот со лба и зажимая свою рану. - Забавляет смотреть, как другие люди пускают кровь твоим спутникам?
- Опустошение, - ответил Хром. - Ты и Улыбающийся Мальчик должны были быть вместе. Я не мешал. Теперь он ушел, но еще вернется.
- Пока он не вернулся, подними свою задницу наверх, - Джон уткнулся взглядом в потолок, стиснул зубы, превозмогая накатывающую боль. Меж зажимающих рану пальцев сочилась кровь. - А потом спусти ее с теми, кто там прячется. Найди Вивьен.
- Опустошение. Кровавая Луна...
- В гробу я видел твою Луну, Хром! - рявкнул Дуглас. - Найди Вивьен, спусти ее вниз, а затем можешь хоть до второго Сотворение здесь дожидаться всех сумасшедших, каких только свет видывал!
Хром не кивнул, не ответил; спокойно удалившись, поднялся наверх.
- Человек просит идти. Улыбающийся Мальчик оставил это место, но Луна зовет его к себе, - сообщил он, появляясь на пороге двери, которая вместе со стулом не выдержала удара ногой. - Нужно идти. Человек просит.
Когда девушки, следуя за фигурой Хрома, спустились вниз, их взору открылся вид перевернутых столов и трупов в лужах крови. Войт Вишский, уткнувшийся лицом в пол; пытавший ползти и остановивший свой остекленевший взгляд на чем-то одному ему видимом Жденек; вытянувшаяся и не шевелящаяся Майя...
- Что с ними? - вскрикнула Вивьен. Не могла не вскрикнуть.
- Мертвы, - спокойно ответил незнакомый голос. Когда целительница подняла взгляд, ожидая увидеть Дугласа, ей в глаза смотрел худощавый блондин с пустыми и холодными серыми глазами. - Вы тоже будете мертвы, если соберетесь сопротивляться.
Он не улыбался, не грозил - просто констатировал факт. Позади него несколько вооруженных людей, обступивших сидящего на полу Дугласа, оглядывали помещение взглядами скучающих убийц.
- Если пройдете со мной, возможно кое-кто решит даровать вам шанс. Возможно, что нет. Но тогда вы присоединитесь к своим... - блондин спокойно посмотрел на трупы, - товарищам.
- Улыбающийся Мальчик ускользает, - сообщил Хром. - Мне нужно идти вслед за Луной. Тьма умрет за вашими спинами.
- Ты пойдешь с нами, если хочешь жить, - устало бросил блондин, делая короткий жест своим подручным.
Хром опустил руку на свои ножи, посмотрел в пустые глаза собеседника.
- Страх - отражение огня в свечах. Его нет.
- Отлично, - бросил блондин. Опустил руку.
Арбалет в руках одного из его спутников громко чмокнул, выпуская болт, пробивший грудь Хрома и бросивший его назад, на пол.
- Еще бесстрашные есть? - поинтересовался блондин, поправляя перчатки на руках.
- Не люблю, когда меня называют идиотом, - сквозь частое дыхание выговорил Дуглас. - Или бесстрашным. Одно и то же.
- Тем лучше. Следуйте за мной.