Совместно с Киберхагом

О путешествии у Этьена остались не самые приятные воспоминания – все началось с банальной морской болезни, а закончилось атипичной лихорадкой – хорошо хоть богу душу не отдал, когда корабль подкидывало на очередной волне. А то и последнее пристанище досталось бы не как у людей – с команды сталось быть привязать к ногам что-нибудь потяжелее, да и скормить тело бездушной морской пучине. Бррр! Даже думать об этом было неприятно, и Этьена аж передернуло, словно он наступил босой ногой на что-то живое и скользкое. Юноша попробовал встать с постели (точнее, с того, что здесь постелью звалось – куча какого-то тряпья на грубо сколоченных досках) и тут же ухватился рукой за стену – перед глазами все плыло, а ноги отказывались держать на себе его вес. Какое-то время пришлось приходить в себя, ждать, пока глаза снова научатся фокусироваться на предметах, а предательская слабость отступит перед напором железной воли. Но. Как учили древние, все проходит – и неподобающее здоровому парню состояние тоже прошло. Конечно, все былые навыки вернутся к нему не сегодня, однако выполнять простейшие функции его организм способен, а большего пока что и не требуется. Глубоко вдохнув долетающий с улицы прохладный воздух, Этьен решительно шагнул из комнаты.
Клим неторопливо обернулся на звук "пьяных" шагов. В дверях барака стоял юноша. Внешний вид оставлял желать много лучшего. Будь дело в городе, Зароф либо отвел молодого человека до дома, либо до сторожки. Смотря в каком квартале повстречал. Да не исключено, что и кошелек по пути позаимствовал. Здесь вести было некуда, да и незачем. Клим не очень-то помнил, кто это такой, в памяти сохранилось лишь, что юношу в последний момент приписали к их отряду. И вроде как не вполне рядовым... или вполне... Черт его разберет. Стражник еще раз оглядел тело одетое в помятую одежду, хорошо хоть не под себя мочился, и задумчиво процедил:
- Ну и ?
«Похоже, мне повезло сразу столкнуться с человеком, которому пришлось быть здесь за главного в мое…гм.. отсутствие»- Этьен примерно представлял себе, какое у Клима создалось о нем мнение, а потому, поймав недовольный взгляд стражника, постарался придать своему телу как можно более соответствующее субординации положение.
- Этьен Дювье, сопровождающий отбывших на поселение,- браво отрапортавал он, - если желаете взглянуть на сопроводительные бумаги – они среди моих личных вещей, которые, смею надеяться, были выгружены на сушу вместе со мной.
Клим задумчиво пожевал губами. "Сопровождающий" - допускало слишком вольное толкование. Вкупе с отнюдь не бедной одеждой и явно не крестьянской физиономией...
-Вода там, чьи-то вещи там, - палец два раза ткнул в пространство задавая направление, - приведи себя в достойный вид. После чего я с удовольствием ознакомлюсь с твоими бумагами.
Клим не торопился переходить на "вы". Во-первых, еще неизвестно заслуживал ли этого юноша даже по должности, а во-вторых, не стоило позволять молодняку садиться на шею.
Этьен коротким поклоном поблагодарил собеседника за разъяснения и отбыл в указанном направлении. Холодная вода (да что там холодная – ледяная! И как она еще жидкой быть не перестала?) сделала свое дело, лицо юноши перестало отдавать благородной зеленью, мозг наконец вошел в контакт со всеми остальными органами, а острое зрение соизволило вернуться. Хвала Всевышнему, в грубой сумке отыскались все бумаги за канцлерской печатью, а также бритвенный набор, одежда и прочие необходимые в обиходе мелочи. Денег в сумке было столь плачевно мало (основной запас бывший гвардеец успел предусмотрительно припрятать), что Этьен не счел нужным даже проверять их наличие.
Протянув документы стражнику(помнил, что он был за главного до его появления в отряде), юноша известил, что ему требуется побриться, посему он оставляет Клима изучать бумаги в одиночестве.
Вернувшись, Этьен чувствовал себя совершенно другим человеком – он словно заново родился, и даже некоторая слабость, ощущавшаяся во всем теле, не доставляла таких неудобств, как прежде.
- С вашего позволения, я сегодня же приступаю к своим непосредственным обязанностям.
-Приступайте, не смею мешать, - Клим усмехнулся, - а позвольте полюбопытствовать, Этьен, доводилось разгонять народные бунты? Не пару десятков пьяненьких мужиков. А именно бунты, когда есть нечего и все, абсолютно все начинают громить все до чего только могут дотянуться?
-Не буду скрывать - ни с чем подобным я никогда в жизни не сталкивался. Однако смею заметить, что подобного рода события всегда предсказуемы и, чаще всего, направлены чьей-то волей. Их можно предотвратить на ранней стадии или утопить в крови, когда время упущено. И опыт тут вряд ли будет хорошим помощником.
Здесь же я прежде всего постараюсь не допустить никаких…хм…осложнений - пусть душами преступников занимается священник, наше же дело следить за порядком. Надеюсь, в столь замкнутом обществе это не станет такой уж сложной задачей.
Еще один короткий поклон – и Этьен отправился осматривать место, которому предстояло стать его домом на ближайшее время и знакомиться с людьми за которых он с этой минуты отвечал.

Утро вползло в палатку серым холодным щупальцем. Точно невидимый спрут нашаривал свою добычу - тело моллюска, через неплотно сомкнутые створки брезентовой раковины.
Рамон восстал ото сна, точно феникс возродившийся из пепла вчерашних посиделок у костра, песен и шалы Бахура, о чём напоминал горький привкус на языке.
Камараден Зольтер и второй, имя которого улетучилось из памяти ароматом ветреницы из постели ловеласа, медленно, но верно всплывали из дремотных бездн к поверхности пробуждения. Бахур же в душном полотняном склепе отсутствовал и Рамон ничуть не удивился обнаружив друга на улице.
Полуобнажённый - блики рассветного солнца, красными отпечатками эфирных поцелуев скользили по торсу - Шах стоял на коленях на зелёном молитвенном коврике.
- О Милосердный! Молю тебя, в чистоте Твоей Сущности и Твоих величайших Деяний и Имен поддерживать меня в Твоем поминании и служении во все мои дни и ночи; сделай мои поступки достойными Твоего Взора, дабы они были в гармонии с моими словами, а мое состояние всегда было служением Тебе*. О Милосердный! лишь Ты моя цель, а стремление мое — чтобы Ты был доволен мной**
Костёр обгладывал сучья. Маленькая жаровня нежила на своей груди джезгву, от которой распространялся одуряющий запах кавы.
Рамон дождался, когда друг закончит вирд***
- Доброго тебе утра, кабальеро.
Покряхтывая Бахур поднялся с колен
- И тебе салам, да удлинит Милосердный твою тень. Каву будешь?
- Разумеется.
- А что наши новые друзья?
- Полагаю, что скоро они предстанут пред нами вырвавшись из плена сновидений.

___________

*- несколько исправленная молитва Комэйла, которую он получил от своего наставника 'Али
** - один из суфийских вирдов
*** - вирд - означает согласно словарному определению каждодневный труд, или постоянную работу и обязанности. Это слово также может обозначать ежедневные молитвы.

Фло проснулась оттого, что проклятая коза, оборвав привязь и выбравшись из своего угла, жевала ее рукав.
Просыпалась Фло всегда легко. Еще глаза толком не открылись, а глотка уже изрыгает проклятья в адрес обнаглевшей скотины, а руки уже ловят окаянную тварь за рога...
Фло вскочила. Вытащила козу из дома, привязала у крыльца. Растолкала Кэрри (вроде так зовут девицу, которую вчера наняла Лилис?) и отправила доить козу. Схватила ведро, помчалась за свежей водой (в бочке малость оставалось, но не будешь же стряпать на застоявшейся воде?).
У колодца была уже очередь. Фло воспользовалась случаем почесать языком и узнать новости. Там ей и пересказали облетевший весь лагерь слух о найденном в лесу мертвом теле...

Утро пахло влажной травой, близким морем, дымом догоревшего костра и чем-то еще, едва уловимым. Возможно, свободой. Мартин вполне отдавал себе отчет в том, что к его нынешнему положению слово "свобода" применимо примерно в той же степени, в какой к обрюзгшей, в четвертый раз выходящей замуж купеческой вдове применимо слово "молодая", и тем не менее ощущение спавших кандалов и развернувшихся за спиной крыльев его не покидало весь предыдущий день и с наступлением нового не исчезло. Вероятно, потому, что пространства вокруг было побольше, чем в камере Таркенской тюрьмы, а местные обитатели, при всех своих недостатках, изрядно выигрывали на фоне крыс и клопов, составлявших общество сына графа Эбинга в последние несколько месяцев.
Выбравшись из палатки, куда он с наступлением ночи забрался, совершенно не постеснявшись общества нескольких незнакомых и не сильно располагающих к доверию мужчин, Мартин с наслаждением потянулся. На дворе было почти по-летнему теплое утро, сменившее по-весеннему холодную ночь. Вокруг был просыпающийся лагерь, похожий на потревоженный муравейник. Кто-то ворошил прогоревшие за ночь угли, кто-то волок куда-то охапку хвороста, кто-то еще только продирал глаза. Но что же делать ему самому?
И тут Эбинг хлопнул себя рукой по лбу. Ну, конечно! Это нужно было сделать еще вчера, да он во всей этой суматохе с выгрузкой и размещением совершенно забыл. Нужно найти наместника. Если не найти его прямо сейчас, место может оказаться уже занятым, и это будет плохо. Не только для него, но, пожалуй, и для остальных тоже.
- Господин, - окликнул Мартин проходящего мимо стражника и внутренне поежился от того, что употребляет это слово по отношению к простолюдину. - Вы не знаете, где расположился наместник?

Аэлле не на что было жаловаться: на новом месте она устроилась куда более комфортно, чем большинство ее новых соседей. Впрочем, вчерашние хлопоты затянулись допоздна. Довольно много времени ушло на выбор места для палатки и ее установку, проверку оставленных под охраной в казарме вещей и инструментов. От ужина госпожа инженер отказалась довольно резко: пусть лучше уж думают, что она почитает не достойным себя делить хлеб с солдатней, чем догадываются об истинной причине, которая заключалась всего лишь с том, что желудок дамы до сих пор не мог простить ей ужасающего морского путешествия. Опасаясь, что ее вывернет наизнанку на виду у всех, Аэлла предпочла доесть остатки сухарей в одиночестве.
Потом женщина еще продолжительное время ворочалась с бока на бок. Память вдруг взбунтовалась вслед за животом, упорно возвращая мысли к нечетким за давностью прошедших лет картинкам. Тем самым, которые уже вроде бы были изгнаны из сердца и из головы, погребены в самых дальних закоулках воспоминаний. Аэлла уже начинала все однажды с самого начала. И вот та, забытая, первая жизнь возвращалась нежданно к ней на заре новой, возвращая отринутые страхи и чувства. Немудрено, что ночь у женщины была весьма скверной, и лишь под утро ей удалось крепко заснуть.

Именно по этой причине госпожа инженер и пропустила всю утреннюю суету. Ругая себя за подобную слабость, она принялась поспешно собираться, впрочем довольно судорожно и от того бестолково.
Завтрак вышел весьма скудным. Привыкшая уже к более приятным и обильным кушаньям, женщина была не готова довольствоваться валенным мясом и водой, тем более что нутро уже отказалось от своего крайне неприятного бунта и требовало обыкновенного питания. Пообещав себе не пренебрегать сегодня горячим обедом, Аэлла вышла на улицу и направилась туда, где, как ей вчера указал Клим, располагались шахты.
Впрочем, место будущих разработок еще трудно было назвать шахтами. Во всяком случае в понимании Гортис. Штольня была всего одна, к ней проведен единственный шахтный ствол. Ворот был толком не налажен. Именно об этом она не преминула заявить всем, кто в данный момент находился рядом. Работы предстояло множество, но начинать стоило с заготовки древесины для строительства здания и укрепления штольни и ствола, а так же для заградительных платин и водоотводов.

-Кто-нибудь мне объяснит, когда, наконец, здесь кто-нибудь начнет работать?- в конце концов гаркнула Аэлла, впрочем, впервые за долгое время почувствовавшая себя на своем месте и в знакомой обстановке, а потому гораздо более благодушная нежели это было ей свойственно.

Заслышав требовательный призыв госпожи инженера, маячивший до того в толпе Николас поспешно юркнул за широкие спины будущих шахтеров, пока и его не причислили к ним. А то ведь затащат в шахты, и поди потом докажи, что ты уже нашел себе работу. Нужно было переговорить с Лилис и ее бойкой подружкой. Когда эти женщины подтвердят, что он не проходимец какой, а честный рыбак и обещался снабжать их будущую таверну богатым уловом на благо всех трудящихся, ему вероятно охотнее выдадут необходимые снасти и лодку. Ну или хоть инструмент для ее строительства.
К тому же Николас был голоден. Вопреки ожиданиям, утром его не встретил горячий завтрак, лишь только остатки сухого пайка. Отсутствие достойной кормежки непривычно хмурая Лорейн объяснила тем, что «эти дармоеды» пропали вместе с посудой.
Сама же Лорейн изо всех сил старалась скрыть беспокойство. Вернувшись поздно ночью, она переоделась в единственную сменную одежду и еще долго отстирывала в холодной воде юбку от пятен крови и грязи, а после лежала без сна, сжимая пальцы на рукоятке сунутого под подушку топорика, и прислушивалась к каждому шороху. На утро она так и не смогла вспомнить, удалось ли ей поспать. Казалось, если она и закрывала глаза, то лишь на короткие мгновения.
Спровадив Николаса, Лорейн некоторое время сидела, бросая настороженные взгляды на палатку соседей. Все еще может и обойтись, убеждала она себя. Получив отпор, которого не ожидал, этот похотливый самец извлечет урок и просто отстанет от нее, отправившись искать подружку попокладистей. Выглядела эта мысль, правда, не слишком убедительной. Но может Лорейн слишком сильно его покалечила? Да еще и нож потеряла… Не выйдет ли, как тогда, с тем злосчастным хозяйским сынком, что виноватой вновь окажется она? О, Вархану, неужели опять?
Так и не дождавшись возвращения Каспара и Инре (а также посуды!) и не в силах больше сидеть в одиночестве, Лорейн отправилась в центр палаточного городка, где ее и настигла леденящая кровь новость о трупе в лесу.

С Гульдой

Лилис всё ещё держала в голове услышанное, когда увидела подругу, возвращавшуюся с водой в харчевню-барак.
- Ты слышала? – то ли волнение, то ли возмущение прозвучало в голосе травницы, пока она открывала дверь для Фло, - Не зря на ночь дом запирали…
- Ты про убийство? - отозвалась Фло, поставив ведро и вешая на крюк над очагом большой котел. - Так с народцем, который здесь собрался, оно запросто... Хорошо, что три порядочные женщины заполучили барак.
- И не говори. Я не удивлюсь, если наш вчерашний несостоявшийся постоялец там руку приложил. Может, не поделили чего?
Лилис открыла сундук с травами и принялась деловито перебирать припасы.
- Вчерашний? Может, и он... - усмехнулась Фло, причем видно было, что воспоминание о вчерашнем постояльце доставляют ей удовольствие. - Кстати, лестницу бы ему отдать надо... Слушай, этот твой дикий лук, который ты принесла, - он так же в похлебку пойдет, как обыкновенный?
- Не совсем, лучше много не класть, - Лили с неудовольствием вытащила на пол несколько свертков, пока, наконец, не извлекла на свет какой-то мешочек, - Вот, посмотри, тут запасы, которые я прихватила с кухни Заха... моей наставницы. Думаю, ты найдешь им лучшее применение, чем они будут в сундуке валяться. Здесь гвоздика, тимьян, чеснок, майоран и ещё некоторые приправы, увидишь.
Травница встала с колен и протянула находку приятельнице.
Фло приняла мешочек, но не спешила его разворачивать, глядя поверх колен на свежие травы, принесенные подругой.
- Это что у тебя? - спросила она тающим от счастья голосом. - Это неужели мята? Ну да, ей как раз уже срок... молоденькая какая... Лили, это я отбираю! Весь запас и прямо сейчас! Я ж как раз с вечера горох замочила, буду похлебку варить из солонины с горохом... Так это ж самая красотища - в уже готовую похлебочку сыпануть мяты - меленько так порезанной, почти размятой! Для духовитости! Я это в котел не бухну, я это прямо в миски добавлять стану!
- Ох, уже не терпится попробовать! - Лилис даже забыла, когда в последний раз, не считая вчерашнего ужина на основе пайков, ела действительно вкусную, искусно приготовленную пищу. В тюрьме этим точно не баловали, как и на корабле. - Сегодня рабочие из шахт придут, наверное, голоднющие будут. Станешь первых посетителей в харчевню звать или рановато ещё?
- Еще как буду! - твердо сказала стряпуха. - Я гороху замочила столько, что на целый отряд хватит. Я им всем покажу, что из солонины можно такое наготовить, что не нужны никакие фазаны и всякие там косули! Вот плохо, что посуды маловато. Горох надо отдельно варить, иначе вкус не тот. И для кипятка котелок требуется, потому как бульон придется по ходу варки разбавлять, чтоб слишком соленым не вышел! И миски... надо на двери написать: мол, вход со своей посудой. А кто придет без миски - ну, я пять штук глиняных захватила, буду наливать. Но брать дороже. Хоть на медяк, а дороже...
Тут она прищурила глаза, что-то обдумывая.
- Рабочие... Из шахт... Ты умница, Лили! Это ж наши главные едоки будут! Стало быть, надо так готовку рассчитывать, чтоб больше всего оставалось ближе к вечеру, как они с работы пойдут!

- Таким образом, многоуважаемый кабальеро Мыш, мы приходим к единственному возможному варианту, что именно вам, льву средь мышей, доблестному средь доблестных надлежит остаться в палатке, дабы охранить наши скудные пожитки, а мне - отправиться на работу. Вы со мной согласны, многоуважаемый?
Крысоволк блеснул бусинками глаз и угнездился в тепле шляпы, которую Рамон таскал с собой уже давно, а одевал последний раз ещё до памятного ареста. В своё время узрев, что шляпа приглянулась Мауро, Наварра щедро предоставил оную в полное того распоряжение.
Утро встречало прохладой, и если с чем эту бодрящую свежесть и можно было сравнить, то с поцелуем желанной, но не достаточно уверенной в своих чувствах красавицы, воспитанной в строгости.
Однако Ферзь не был поэтом. А если и был, то не дал своей лире вскипеть напевом. А лишь отстранёно-вежливо кивнул в сторону соседей и двинулся в сторону шахты.... точнее того места, где должна была возникнуть эта самая шахта.

Море ни разу не волновалось. Море безразлично смотрело и никак не могло понять, что такого ценного забыли привычно назойливые и суетливые люди на его берегу. Ален откровенно завидовал морскому спокойствию, потому что своих невольных товарищей понимал отчетливо, и общие волнения передались и ему в полной мере. Он никогда не видел столь необьятной водной стихии, и львиную долю времени, проведенного на корабле в насквозь знакомой компании самого себя, тратил на созерцание новой картины. За что от окружающих получал ворчание, возгласы неодобрения, а то и чувствительные пинки, пусть и отрывающие его от бесплодного занятия, но ненадолго. Даже сейчас, когда все трудности путешествия и тягостное ожидание остались позади, когда следовало бы оглянуться на землю, с ее оживленным и шумным лагерем, он все равно поглядывал на море, которое стало для него воплощенным символом свободы и надежды. Той самой, что следовало теперь отрабатывать.
Да, это место не претендовало на роль рая на земле. И, по правде, никаких предпосылок к изменению ситуации не было. Сколько бы труда и усилий они в это не вложили, получить взамен можно было только одно: спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. Никто не говорил, что этого недостаточно. Но кто знает, сколько времени уйдет на достижение цели?
Ален провел ночь в чужой палатке, с чужими людьми, которые не заметили его присутствия только потому, что крепко спали, а он умел вести себя тихо и просыпаться ранним утром. Хотя он хорошо понимал: уже совсем скоро держаться в стороне ото всех не получится. Да ему и не хотелось оставаться наедине со своими путанными и хмурыми мыслями. Одиночество – не лучший выбор, когда сталкиваешься с новыми правилами и условиями, не всегда приятными. Большей частью неприятными. Но и доверять остальным парень не собирался, это не собрание благородных девиц, обсуждающих новинки моды столицы. Никогда не знаешь, какие новинки могут заинтересовать мошенников, прохвостов и воров, и на что они способны. Впрочем, без риска здесь не обойтись. Да он сам – не подарок.
Бросив последний взгляд на море, он неспешным, чуточку неуверенным шагом двинулся в лагерь. Мимолетную улыбку на его тонких губах не заметил никто.

с Ириской

Обычное утро Рауль'хану начиналось с восходом солнца, даже чуть раньше, чтобы увидеть чудо рождения нового дня. Но сегодня, когда жрец открыл глаза, через открытый просвет палатки он увидел, что дневное светило уже стоит высоко над горизонтом. Рауль огляделся и не увидел Тома, который, видимо, воспользовавшись нечаянной свободой, уже куда-то улизнул. Зато Кус сидел в углу палатки и покачивался, прижав колени к груди.
- Да, смилуется Вархану, что-то случилось? - даже несмотря на позднее пробуждение, бодрость в голосе быстро вернулась к жрецу.
- Ян... - по-детски писклявый и жалобный голос совсем не шел к этому покрытому уродливыми шрамами лицу, - Я проснулся, а его нет нигде уже всё утро... а в лагере, в лагере поговаривают, что в лесу мертвеца нашли.
Рауль'хану переменился в лице... ох, не те это новости, которые хочется услышать утром после пробуждения.
- Но ты ведь не знаешь точно, кого.. кто стал жертвой? - жреческая необходимость утешить боролась в его душе с нежеланием произносить эти слова. Если уж кто-то и должен был лишиться жизни той ночью, то вряд ли стоит сожалеть о том, что это был мерзавец Ян и желать смерти более достойному человеку. Рауль тут же осенил себя священным знаком за неподобающие мысли.
- Да, ведь он уходил ночью, а потом.. потом... - речь Куса стала и вовсе бессвязной и заглушалась звучными шмыганиями носа. Жрец поджал губы и решительно вышел из палатки. Нужно умыться, произнести утреннюю молитву... да, и Тома бы разыскать не мешало.
У соседской палатки сидела только Лорейн. Многочисленные шумные "братья" куда-то испарились. Сама же хозяйка выглядела непривычно тихой. Всем, кто хоть сколько-нибудь знал ее, было бы странно представить Лорейн, не занятую делом в разгар дня. Сидя на бревнышке у вчерашнего кострища, девушка задумчиво водила прутиком в пепле.
- Доброе утро, Лорейн, - могучий священник покорно склонил голову перед девушкой, и ему следовало бы пойти по своим делам, но он не смог. Постояв в нерешительности, он сделал несколько порывистых шагов в сторону Лорейн и присел на корточки рядом с ней. - Я вижу в Вас большую печаль, что-то случилось? Может быть я могу как-то помочь?
Она вскинула на него взгляд, чуть удивленно. Потом, спохватившись, ответила:
- Утро, да, доброе, - Лорейн вздохнула. Казалось, она сомневается, стоит ли продолжать разговор. Пожалуй, Рауль'Хану был одним из немногих в этом богом забытом месте, с кем вообще можно было поговорить, и все же она знает его так недолго.
- Иногда, даже просто помолчать не в одиночестве тоже важно, - жрец переместился на бревно, впрочем, сел он не слишком близко от девушки, - Если не возражаете...
Взгляд Рауля устремился в останки вчерашнего костра и стал следить за неспешными перемещениями прутика. Тот вычерчивал в серой пыли какие-то угловатые формы.
Лорейн вновь бросила осторожный взгляд на жреца и коротко улыбнулась. Помолчав еще немного, она решилась задать вопрос:
- А вы уже слышали, да? Про... - она запнулась, - Про тело в лесу?
- Да, мне сообщил мой сосед по палатке, - не отрывая глаз от пепелища ответил Рауль, - Он был... очень обеспокоен тем, что это мог быть его товарищ, поэтому не смог мне ничего толком объяснить. Вас встревожило это известие? - священник наконец отвел взгляд от прутика, чтобы осторожно взглянуть на девушку.
Та кивнула, не глядя на собеседника, и зябко поежилась. Значит все-таки правда, что это не совпадение, и что в лесу найдено тело ее не в меру настойчивого воздыхателя. Того самого, кого она, пытаясь спастись, полоснула ножом по руке. Но от этого ведь не умирают! Да и люди говорили, что скончался человек от удара по голове. Быть может, он просто упал, потеряв сознание, и не удачно ударился о какой-нибудь камень?..
Догадки сменяли одна другую, и девушка решилась на еще один вопрос:
- А вы... слышали, как именно он умер?

те же)

- Я лишь недавно проснулся, непростой вчера выдался день, - не слишком уверенно проговорил Рауль'хану, явно стыдясь этого факта, - Поэтому ещё не слышал, что говорят вокруг. Мой сосед смог сказать только то, что в лесу обнаружили мертвеца. А что же рассказывают люди, неужели всё так ужасно?
- Они говорят, ему пробили голову, - бесцветно пояснила Лорейн, - но больших подробностей я не слышала.
- И Вы тревожитесь, что убийства продолжатся? - неуверенно предположил жрец, - Что и Вы можете пострадать?
Лорейн медленно покачала головой. Продолжила беседу она вновь после паузы.
- Было бы странно надеяться, что происшествий не будет, учитывая, кто все эти люди. Все мы, - поправилась она, и улыбнулась: - Кроме вас разве что, стражников, да Николаса. Дурачок, сам захотел остаться.
- А как же Вы? - Рауль никак не смог бы поверить, что эта девушка способна совершить что-то ужасное, - Впрочем, я уверен, что Вы не упомянули себя лишь из свойственной вам скромности. Но что же именно Вас тревожит?
Лорейн поглядела на жреца с благодарностью. Быть может, он просто такой человек, который старается видеть хорошее в каждом, и она - лишь одна из многих, и все-таки это было приятно, что Рауль не приравнял ее к прочим жителям будущего поселения.
- Я... а что я, - сказала она и в порыве внезапной откровенности предложила: - Хотите знать, за что я здесь?
- Только если Вам угодно будет поведать это мне, - жрец Вархану смиренно опустил глаза, - Любопытство - это то, что такие, как я, привыкли держать в узде.
Но Лорейн и не думала отступать. Ей очень хотелось выговориться, поделиться с кем-нибудь. С кем-то, кто относится к ней хоть немного с симпатией, не обвинит ее, даже не выслушав. Конечно, есть еще Николас, но он... честно признаться, в качестве опоры и поддержки шутник Николас воспринимался с трудом. Да и вообще в компании своих так называемых братьев Лорейн уже начала чувствовать себя нянькой. А вот Рауль' хану другое дело. Быть может и не стоило быть такой доверчивой, но Лорейн чувствовала, что не может больше держать проблемы при себе. Запинаясь, слегка дрожащим голосом она поведала жрецу о своих злоключениях с сыном хозяина дома, в котором она работала. Банальная история, каких тысячи, и каковая могла бы разрешиться иначе, не будь служанка такой несговорчивой. А за гордость, как известно, нужно платить.
Рауль'хану слушал внимательно, не перебивая, лишь нахмурившись в тот момент рассказа, когда услышал о похотливом хозяйском сыне. Какая же срамота, так позорить свое честное семейство! К концу же повествования он не смог сдержать уважения и восхищения, которые так и лучились из его глаз. Во времена своих странствий он не раз встречал молодых незамужних женщин на сносях, которые стыдливо опускали глаза в ответ на расспросы. А сколько ещё возлегло с такими вот юными отпрысками семейств, чтобы снискать к себе расположение хозяев. Рауль только покачал головой. И вот перед ним сидит та, что не побоялась, что дорожит своей честью превыше жизни.
- Я... - он запнулся, подбирая слова, - Я, конечно же, сразу понял, что Вы достойная молодая женщина, но я и представить себе не мог, что в этом порочном мире ещё остались такие... такие чистые и незапятнанные! Вы дарите мне надежду, Лорейн. Надежду на то, что всё можно исправить, - Жрец порывисто окинул взглядом лагерь, - Я отправился сюда, в этот рассадник греха, чтобы постараться вернуть этих людей к честному образу жизни, чтобы пролить на них свет нашего всепрощающего Бога. И вот я встречаю Вас... это истинное проведение, я уверен!
Лицо Рауль'хану буквально засветилось изнутри, он взял маленькую руку Лорейн в свои большие ладони и осторожно сжал. Но потом, точно опомнившись, потупил взгляд.
- Простите, Вы так вдохновили меня, что я забыл о нашей изначальной беседе. Вы так и не поведали мне о своей тревоге... Конечно, если хотели бы поделиться этим со мной...
От подобной реакции на себя и свою историю Лорейн смутилась и щеки ее вспыхнули легким румянцем. Некоторое время она сидела, комкая в руках подол платья и не решаясь продолжить, затем все же произнесла:
- Этот ваш сосед... Ян. Он тоже пытался приставать ко мне вчера, когда я осталась одна.

Лицо Рауля вспыхнуло от гнева и негодования, но он быстро совладал с собой и проговорил сквозь зубы:
- Он был негодяем. Может быть, не пристало так говорить о покойниках, однако этот человек был недостойным, я сам слышал, какие мерзости он говорил. Лорейн, Ян напугал Вас вчера? - Последние слова мужчина произнес мягко и осторожно, с искренней заботой в голосе.
- Дело не в этом, - замялась Лорейн, - То есть, да, но это не важно. Не думаете же вы, что я впервые столкнулась с таким обращением? Меня беспокоит не это.
- Вы хотите сказать, - Рауль помедлил, - Что как-то причастны к тому, что произошло?
Его голос не выразил ничего, ни удивления, ни ужаса, ни одобрения. Только вопрос, бесстрастный, без намека на обвинение.
Девушка дернулась, стрельнув рассерженным взглядом в своего собеседника. То, что он предположил ее вину сразу, отчего-то сильно задело Лорейн.
- Не совсем так, - сухо заметила она, - Хотя... наверное остальные подумают также. Если только узнают. Это ведь проще, когда есть виноватый, и не нужно больше никого искать.
- Я не думаю, что Вы способны убить человека, тем более специально, - голос Рауля смягчился, ведь он совсем не хотел обидеть ту, что ещё пару минут назад называл едва ли не святой, - Но то, что Вы спрашивали меня про убитого, а потом рассказали о его непристойном поведении... я не мог не связать эти два факта, простите, если это было похоже на обвинение. Однако что-то произошло, ведь так?
Лорейн помолчала. Но было бы глупо останавливаться сейчас, а потому, как ни хотелось ей оставить этот разговор, она собралась с духом и продолжила рассказ короткими скупыми фразами.
- Он увязался за мной в лес, а уже там дал себе волю. Я полоснула ножом ему по руке, вырвалась и убежала. Он кричал что-то вслед. И больше я его не видела.
Лорейн подняла взгляд на жреца.
- Но я не била его по голове!

- Лорейн, не сомневайтесь, я верю Вам, - со всей возможной искренностью заверил её Рауль'хану. Ему захотелось что-то сделать для неё, хоть как-то облегчить то отчаяние, которое он почувствовал в своей собеседнице. И он не придумал ничего лучше, кроме как положить свою широкую ладонь на её хрупкое плечо.
- Вархану никогда не допустит, чтобы пострадали невиновные, - горячо заверил девушку священник, - Даже смерть этого... этого негодяя - то была воля свыше, кара за то, что он намеревался совершить. Поверьте, из моих уст никто не узнает о случившемся, чтобы на Вас не могла упасть даже тень подозрений. - Рауль коснулся пальцами её подбородка и пристально посмотрел в глаза Лорейн, - Ваша красота и чистота не могут не притягивать всех этих гнусных людей, но я сделаю всё, чтобы защитить Вас!
Лорейн замерла, не желая спугнуть руку жреца. Его прикосновение не было неприятным, напротив, оно вселяло уверенность и чувство, которого девушка не испытывала уже очень давно, должно быть, с тех самых пор, как умерли ее родители: чувство, что есть на свете кто-то, кто сможет ее защитить.
- Но мой нож, - почти прошептала она, - Я обронила его там. И веревки для ловушек на мелкого зверя.
- Пытаться забрать их теперь - навлечь на себя беду. Ты не единственная охотница в лагере, - Рауль посчитал, что связывающая их тайна позволяет перейти на "ты", - Поэтому веревки вряд ли смогут выдать тебя. Тем более, ловушка могла быть установлена и днем до происшествия. Что же до ножа, то и о его происхождении вряд ли можно что-то точно сказать, если, конечно, на рукоятке не вырезано твое имя. А даже если и так, большая половина лагеря - воры и мошенники...
Жрец ещё раз подумал над только что сказанным: правильно ли он поступает? Может, следовало посоветовать девушке самой пойти к стражникам с этой историей? Ведь она невиновна, а значит... нет-нет, разве можно верить в правосудие здесь, в этом месте? Правда в том, что она не виновата, а значит... значит не стоит подвергаться даже малейшей опасности. Однажды её уже и так осудили несправедливо... на сей раз это могло бы кончиться ещё более скверно.
- Спасибо, что выслушали... выслушал, - после некоторого колебания Лорейн все же приняла предложение перейти к более дружескому общению.
- Нет, это тебе спасибо за доверие, - Рауль чуть сильнее сжал ладонь, всё ещё лежащую на её плече. Так странно и непривычно, но убирать руку совсем не хотелось. - Я понимаю, насколько непросто было поделиться таким... Тем более с человеком, которого вы почти не знаете. И, Вархану свидетель, меня тронула эта искренность. Я и не думал, что встречу в этом месте кого-то, подобного тебе.
Лорейн подавила в себе невольное желание придвинуться чуть ближе, уткнуться лицом в плечо этого человека. Как бы того ни хотелось, она осталась сидеть прямо, лишь повернув голову и с благодарностью поглядев на своего нового, она в это верила, друга.

Николас появился возле барака, обещавшего стать когда-нибудь лучшей таверной здешних земель, не с пустыми руками.
Необходимых для удачной рыбалки лодки и снастей он пока что не получил. Все еще неупорядоченная жизнь лагеря не способствовала взаимопониманию как с прочими жаждущими урвать чего-либо от общего хозяйства, так и с теми, кто это и без того не богатое хозяйство оберегал.
Однако же в его собственных вещах, нажитых за недолгую бытность матросом, нашлось все необходимое, чтоб соорудить простенькое удилище, а потому Николас объявился на пороге будущей таверны с тремя тощими рыбешками, трепыхающимися на дне дырявого ведра, и чем-то еще более тощим, напоминающим не то червя, не то угря. Последнее существо Николас держал за кончик извивающегося черного тела на вытянутой руке. Вид новоиспеченный рыбак имел весьма гордый.

Фло вышла на крыльцо и наметанным глазом определила: явился не посетитель (что, конечно, было бы интересно), но возможный поставщик (что еще интереснее).
- День добрый, господин хороший! - пропела она со сдержанной приветливостью. - С уловом вас! Это где ж такое ловится, а? Я б и сама от рыбки не отказалось, да не женское это дело, рыбачить-то...
А про себя уже прикидывала: сколько этот "господин хороший" заломит за улов. Не для того же он топчется у крыльца, чтобы по-соседски похвастаться вон тем угрем...

Вслед за подругой из таверны высунулась и Лилис. Услышав краем уха про улов, она уже было представила себе несколько крупных рыбёх, гордо поблескивающих на солнце серебряной чешуей. А уж как Фло могла бы их приготовить! Только вот реальность оказалась куда менее аппетитной, чем фантазии травницы. Наверное, в первые несколько секунд на её лице отразилось разочарование, которое, впрочем, очень быстро превратилось в вежливый интерес. В самом деле, нужны же харчевне поставщики.... хоть и такие... с тремя дохлыми рыбешками в ведре.
Девушка не стала вмешиваться в разговор, но и уходить не спешила. Памятуя их прошлую встречу с незадачливым рыбаком, она гадала, на какой же цене они в итоге сойдутся с Флоренс.

Совместно с Ночной Странницей
"Нет, ну вот прямо больше никому нельзя было этого поручить" - размышляла Алексис, размашисто шагая в сторону барака. Ей было велено выдать поселенцам сегодняшние пайки, и это после ночной-то смены в карауле! Вот, что значит - неудачно на глаза начальству попасться... Женщина, в принципе, привыкла к тому, что служба есть служба и приказы не обсуждаются, но сейчас у неё было огромное желание завалиться поспать, а не ругаться со всеми теми, кому покажется, что паёк меньше, чем у остальных или кому потребуется получить за "друга, свата, брата" дополнительную порцию. Указания были чёткими - по одному пайку в одни руки. И никаких неувязок.
Проснувшийся люд толпился возле колодца - краем уха Алексис уже услышала про ночное происшествие и лишь недовольно поморщилась: "Началось" - в том, что подобные события будут регулярно происходить в новом городе, она не сомневалась. Не стоило рассчитывать на спокойную службу в этом забытом Варханой местечке.
Ключ найти... у какого-то мужика... Чёрт, и где его искать?
Решив начать с барака, Райз просто подошла к двери, и убедившись, что она заперта, несколько раз пнула преграду ногой, громко сообщив находящимся рядом, но ни к кому конкретно не обращаясь:
"Если сейчас тут не объявится этот тип с ключом - все сегодня останутся без пайков!"
Сразу "тип" не явился. Минут пять пришлось женщине ковырять носком сапога деревянную стену барака и скрипеть зубами от досады.
- Госпожа чего-то изволит? - вежливый вкрадчивый голос всё же застал её врасплох.
Оглядев с ног до головы ничем не примечательного русоволосого мужичка, Алексис уточнила:
- Изволю. Мне нужен тот, у кого ключ от склада. Он у тебя?
- Мне ключ от склада лично Зароф дал. Вот, переписываю-с инвентарь, - мужчина проворным движением открыл замок и пропустил женщину-воина вперёд, - А чего изволите?
С охраной лучше не ссориться. Даже если они захотят лишнего. Пока он тут никто, а они - всё. Они могут его, чего доброго и на лесоповал послать. А лесоповал - это вам не склад. Там сытно и тепло так не будет. Кони ещё посмотрит, на что способна эта женщина. Может и её можно как-то использовать, будучи ей полезным. А пока - мило улыбаться.
- Чего, чего, - пробурчала невыспавшаяся и уставшая стражница, проходя внутрь и осматриваясь, - сегодня вот мне велено пайки выдавать. Но сначала их надо отмерить. А потом по одному в руки... А ты кто такой, что Зароф тебе всё переписывать доверил? Учётчиком был? - то, что мужчина не входит в службу охраны - было очевидно.
- Опыт имею, - скромно заметил Кони, - вот, тут списки народа. Всех, кто был у костров. Тут - что за кем числится - тут - уже переписанное на складе. Это вот тут, слева. То, что справа ещё не разобрано, но я надеюсь, что в ближайшие день-два, мы ликвидируем подобное недоразумение. Ведь всегда надо точно знать, что у нас есть и кто для казны сколько должен, не так ли?
На самом деле, в левой части склада порядок был идеальным. На видном месте лежало то, что нельзя было унести в одиночку. Мелкие предметы находились дальше. Продукты- ещё дальше. Часть из них даже свешивалась на верёвках с потолочных балок.
- Ну раз опыт имеешь, сегодня мне подсобишь, - решительно заявила Алексис, подумав, что без помощника тут не обойтись, - а списки свои сверишь вот с этими, - достав из-за пазухи листы бумаги, на которых были перечислены все прибывшие, она подала их "контролёру", - чтобы все учтены были. Но никуда не девать - мне вернуть в целости и сохранности! Так-с... И давай-ка начнём отмерять - к обеду нужно всё приготовить и завесить, а то вчера бардак был... Ссоры какие-то... Выдавать будем тут-же, в дверях встанешь и всем отпустишь, кому что полагается...А я прослежу, чтоб непорядков не было.
Умолчав о том, что во время выдачи пайков сама она планирует поспать, завалившись прямо на этих же мешках, Райз принялась за отмеривание мизерных порций гороха и вяленого мяса.
- А... может госпожа постоит в дверях... или посидит и народ попугает? А я им всё отмерю в это время? - подал голос Проныра.
И правда, кто ж станет бузотёрить, если за порядком наблюдает стража, кто станет спорить? Ну а списать, если что, так можно на ту же стражу. Мол, что вы, ребята, сами видите - припахали вот тут... не отделаешься. Да ещё и из вашего котелка... Да скажите спасибо, что их мало. Было б больше и взяли бы соответственно.
- И быстрее получится. А то как уследить за всеми, если попрут? Сопрут ведь чего... Народ ведь... сами знаете откуда...
- Знаю, - согласилась стражница, - так мне даже проще... Я вот этот вот ящичек возьму...- в соответствии со своими словами женщина взяла ящик, валявшийся в углу склада, и поставила его у двери, загородив вход, сама же уселась на мешок с горохом и вытянув ноги, прислонилась к косяку, - пусть только попробуют через меня перешагнуть, а ты выдавай...
И гаркнула, так, чтобы услышали те, кто был в зоне видимости:
- За пайками шагом марш! Кто не успеет, до вечера потом ждать будет!
Поселенцы по одному начали подходить за пайком. Кони был вежлив со всеми, отмерял каждому сколько надо. Некоторым давал и на палатку, зная уже после переписки, кому можно дать на всех, а кого гнать, гнать и гнать. Ибо и ни себе и не людям. Некоторым он записывал что-то в карточки, заведённые им на отдельных листочках. Троим даже дал надбавку в счёт ужина. Те заверяли, что наловят рыбу и обязательно принесут Кони. Что ж, принесут - хорошо. Не принесут... в ужин свою рыбу и поедят.
Алексис в выдачу не вмешивалась - ей намного проще было свалить всю эту тягомотину на того, кому это нравилось. Скрестив руки на груди и полуприкрыв глаза она лишь лениво посматривала на подходящих, и порой внимательно наблюдала за действиями "учётчика", как она его про себя прозвала. Но имя выяснить всё же не мешало, и когда на пороге не оказалось никого, кто занимал бы его внимание, негромко поинтересовалась:
- Ты кто будешь-то? Как величать?
- Конрад Жищински, - кивнул новый знакомый, - Вроде все. Ну, подождём. Может ещё кто подтянется. Читоб два раза уж не открывать. А потом и сами поедим.

Совместно с Торвиком

Пройдоха аккуратно сложил листочки и перевязал ленточкой.
- А в ужин и рыбка перепадёт, если Корявый Ник не обманет. Говорил, что знаток. Правда, ещё двое обещали, но я бы ставку на Ника сделал, у него... как это сказать, в речи особые словечки есть.
- Рабацкие, что ль? - из простого любопытства переспросила стражница, стараясь запомнить если не фамилию, то хотя бы имя своего "помощника". На самом деле всё делал он, а она только отдыхала. Впрочем, ей казалось это вполне заслуженным отдыхом - он-то ночью спал, а не гулял по окрестностям, рискуя схлопотать дубинкой по голове.
- Вот именно. Кстати, а потом может вон до того барака сходим. Тоже б переписать, да и... там ведь и накормят посытнее, - подмигнул Кони стажнице, давая понять, что вдвоём они чего доброго могут обстряпать дело так чтоб им досталась как дармавая похлёбка, так и нечто большее, если повезёт..
- Накормят...- пробурчала Алексис, потягиваясь и вставая, - ну, может и накормят... А может и столько в долги позапишут, что и не расплатишься потом за хавчик. Но сходить можно, отчего не сходить? С людьми познакомимся... Обстановочку заценим...
Больше всего стражнице сейчас хотелось спать - голова была словно чугунная, как всегда бывало после бессонной ночи, но зная, что поспать толком не удастся, она решила отложить это дело на послеобеденное время.
Подошла последняя троица. Их внешний вид Кони не очень-то понравился. Но открыто проявлять своё отношение он всё же не стал.
- Чё стоим? Давай на всех и ещё на того, что зарезан был. Он от нашего костерка, - сплюнул прямо на брючину Пройдохе стоявший впереди черноволосый бугай в широкополой шляпе с малиновым пёрышком на тульей.
- Как звать? Отметим-с, - кивнул Кони, вновь доставая свои листочки. Около костерка этих парней он утром не проходил.
- А ты тут что? Сказано - давай семь порций - значит давай, крыса концелярская.
- Так строго тут, по порции в руки...
- А меня волнует?! - уже кричал, брызжа слюной, черноволосый, бывший из троицы самым "заводным", - Тут мужиков задарма режут, а они хавчик жалеют, да?
- Да бери мешок и айда... - подтянул другой, с наколками на тяжёлых мясистых руках.
"Принесла нелёгкая" - подумалось стражнице, когда она неторопливо вышла вперёд, уверенно отпихивая в сторону Конрада и доставая из-за пояса плеть:
- Сейчас выясним, кому чего давать положено, а кому - нет. Какие претензии? Кто считать не умеет? Вас трое - значит и порций три.
На счёт себя Алексис не беспокоилась - если она не справится, кликнет ребят, они вон и так уже косятся, сидя на завалинке. Но без нужды звать на подмогу не хотелось. Может быть эти "герои" её просто не заметили, а сейчас притихнут и тихо-мирно разойдутся.
- О, это что ещё за чудо в юбке? Мужика не нашлось? Или у вас тут уже всё? Шуры-муры, охи-ахи? - третий, высокий рыжеватый детина потёр рукой об руку, изображая нечто неприличное, - Да тут все свои, милашка. С братками ведь поделимся, а, лысый? - последние слова относились определённо имено к Конраду.
Проныра на этот раз определённо не знал, как реагировать. Надо было выбирать. Заступиться за женщину-воина? Но тогда он мог прослыть среди местных защитником стражи, что в определённых кругах котировалось весьма и весьма низко. Попытаться отшутиться и поддакнуть троице - потерять защиту невольной помощницы.
- Так как, говоришь, твоё имя? - Жищинский принялся перелистывать листочки, хоть совершенно точно знал, что имени никто из пришедших последними так и не назвал.
- Не ищи, - буркнула Алексис, - сегодня мальчики за плохое поведение останутся без пайка. А если они не уберуться долой с моих глаз, пока я считаю до трёх, охи и ахи с ними проделают вон те ребятки, что скучают под деревьями. Они сегодня что-то говорили по поводу того, что потренироваться охота...
- Э, а жрать? Мы что теперь голодом морить, да? Нас сюда ради этого везли? - чернявый потянулся за ближайшей доской...
- А жрать дают законопослушным гражданам, а не тем, кто чужие пайки себе присваивает! - рявкнула Алексис, выходя из двери и тычком в бок отпихивая от входа в склад чернявого, не давая ему поднять доску. Махать плетью намного удобнее на свободном пространстве, а не в тесном закутке.
- Да я вас... да чтоб у вас всех руки пообсыхали. Пошли робя, мы ещё эту квадратную тумбу круглой сделаем. Дождётся она...
Бурча себе под нос, чернявый удалился. За ним потянулись и остальные. Вступать в бой с охранницей не хотелось. Если не дают, то и не дадут. В тюрьме тоже ведь могут пищи лишить и никто за это не судит. Тут, конечно не тюрьма, но... начали-то бузить всё же они. Расслабились... Вот и ...Впрочем, изворотливый ум найдёт, где постоловаться и без денег.
- Может в харчевню? В долг? - предложил тот, что намекал на шуры-муры, - Да и бабёнки там посговоричивее небось... Только ты, Сват, шибко не вылезай. Сам видишь, как оно..
- А что, в харчевню - самое то! - оживился тот, - Пусть прощают наши долги сегодня завтра и во веки веков...
- Амын! - закончил басом третий их товарищ под дружный гогот оставшихся без завтрака поселенцев.
- Ну вот и решили вопрос... - успокоилась Алексис, недружелюбно глядя в спины уходящих, - теперь увидимся в харчевне, господа... Кони, идём за ними в харчевню или как? А то они там сейчас натворят дел...
- Как не пойти, только закроем всё...- Проныра сделал какие-то пометки в своих листах и, аккуратно сложив в стопочки те продукты, что остались невостребованными, направился к выходу, - Заодно и проверим разносолы местные, стоят они того или лучше самому на костерке что приготовить...

В шахту Гирки не хотелось. Совсем не хотелось, ну никак. Когда ты на горе – это одно. А когда ты под землей, и гора на тебе – совсем другое. Так и задохнуться недолго. После корабля и так воздуха не хватало. Нет, нет, нет. Уж лучше он будет... рыбаком, как некоторые парни? Один вид моря до сих пор вызывал подкатывающий к горлу противный и постыдный комок.
Шкуры обрабатывать горец умел, но где тут шкуры, их сперва добыть надо. Вот этим можно и заняться, лес есть... И парень решительно направился к деревьям.
Странные тут были деревья, непривычные. Но все же он смог определить и наломать подходящих для лука и стрел, и только тут сообразил, что ножа-то и нет! Как отобрали в камере, так и не вернули! А что за мужчина без ножа? Да и лук не сделаешь. Те, так не пойдет. Только к этим, к стражникам, он за оружием не обратится, что с ними говорить? Одно слово – закон.
Надо пойти попросить... Мысль на этом оборвалась и продолжилась, когда, вернувшись в лагерь, он наткнулся взглядом на здание барака и сразу вспомнил, что там будет таверна. Ага, значит, нож у них есть. А там, глядишь, и жилы или нити хорошие на тетиву найдутся.
Решительным шагом парень направился туда.

Тем временем Фло сошла с крыльца, чтобы поглядеть на рыбу поближе. Заранее нацепила на физиономию скептическую ухмылку, приготовившись хаять улов.
Но ухмылка не пригодилась. Хитрая коза ухитрилась разжевать на волокна веревку, которой была привязана, и рванула на волю.
- Ах ты, паскуда на копытах!! - взвыла Фло. - Лилис, присмотри тут за всем! Я эту дрянь словлю, чтоб ее в узел завязало!
И помчалась за беглянкой, пока та не угодила под нож какого-нибудь любителя дармовщинки и не закончила жизнь над одним из лагерных костров, на самодельном вертеле...

Лилис проводила взглядом козу, столь бессовестным образом прервавшую торги, и поняла, что теперь выуживать рыбку из рыбацкого ведра придется ей. Она облокотилась на ветхое строение, которое теперь гордо именовалось харчевней, и эдак свысока взглянула на улов. На самом деле, вид добычи был таков, что разыгрывать пренебрежение вовсе не приходилось, скорее наоборот, стоило усилий заставить себя проявить легкую заинтересованность.
- Так, что говоришь-то? - Травница свела брови к переносице, точно припоминая оконцовку разговора до того, как его прервали, - Что ты хотел получить за свою рыбу?

С Ириской)

С тех пор как на пороге появилась Лилис, существование остальных людей стало для Николаса не важным. Глядя на девушку, бывший матрос расплылся в довольно дурацкой улыбке. На прозвучавший вопрос он не ответил.
Некоторое время травница молча ждала, предположив, что рыбак прикидывает стоимость улова, что впрочем, было весьма сомнительным, судя по отсутствующему выражению лица. Лили успела осмотреть свои ногти, под которые забилась грязь, поискать глазами Фло, гоняющуюся за козой, но потом её терпение кончилось, и она хмуро посмотрела на парня:
- Так ты постоять пришел или рыбу предлагать? - Будь её воля, она бы и вовсе отправилась по своим делам, оставив рыбака улыбаться закрытой двери. Только вот поставщики для харчевни всё равно нужны, да и Флоренс на неё рассчитывает... придется добиться от посетителя хоть каких-то связных слов.
- О! Да! - спохватился Николас и протянул Лилис угря, которого держал за хвост.
Машинально девушка протянула руку, но когда поняла, что сейчас ей вручат нечто холодное и склизкое, тут же отдернула её назад.
- Это что, подарок? - Высказала она свои сомнения, но и отказываться от дармовой добычи было не с руки.
Николас на секунду задумался. Когда он ловил рыбу и нес ее потом в барак, им руководило лишь желание повидать Лилис, и улов был подходящим поводом. О том же, на каких именно условиях он будет эту рыбу отдавать, Николас вообще не думал.
- Подарок? - переспросил парень, продолжая демонстрировать все признаки слабоумия, - А... ну да.
И он снова протянул угря Лилис, сделав шаг вперед.
- Давай так, - целительница по-прежнему не спешила трогать угря, но поняла, что сделка может оказаться выгоднее, чем можно было предположить, - Сейчас я вернусь с какой-нибудь посудиной под весь твой улов, а ты потом можешь зайти в харчевню поесть похлебки, идет?
Надо сказать, часть фразы "потом можешь зайти" произвела куда больший эффект, нежели "поесть похлебки". Николас согласился бы с не меньшей радостью, если бы она сказала "починить лестницу" или "прочистить трубы". Не важно, что делать, когда ты можешь зайти. Парень с готовностью кивнул, продолжая между тем бессовестно пялиться.
Странно посмотрев на рыбака, Лилис юркнула за дверь и через короткое время вернулась с большой миской. Всё ещё не желая пачкать руки рыбой, она поставила свою ношу на порог, жестом предлагая парню переложить своих тощих рыбех в посудину.
Кинув сперва на дно угря, Николас взялся за ведерко и перелил свой небогатый улов в посудину Лилис.
- Ну вот, а потом Фло накормит тебя похлебкой, - уверенно кивнула девушка, поднимая слегка потяжелевшую миску, - Там и обсудите, сколько ты хочешь получать за свой улов.
С этим словами Лилис удалилась в харчевню. Ей подумалось, что не предложи она обед, можно было забрать рыбу и просто так, но остатки совести нашептывали, что она поступила верно.

С Ириской, Ночной Странницей и Хигфом
Не успела травница отнести рыбу в другой конец казармы, где Флоренс оборудовала себе кухню, как в харчевню пожаловали другие гости.
- Кхе, кхе, есть тут кто нибудь? - Кони Проныра париоткрыл незапертую дверь второго барака, того в котором сейчас хозяйничала Фло и заглянул вовнутрь. Сзади, равнодушно осматриваясь по сторонам, стояла стражница Алексис.
С той стороны в ответ резко дернули дверь и она широко распахнулась.
- Входите, не стесняйтесь! - Дружелюбно улыбнулась девушка в простом платье и с длинной косой, надеясь, что на этот раз к ним всё же пришли посетители.
- Тут... дельце небольшое, уважаемая, - издалека начал вошедший мужчина средних лет, совсем не походивший на дровосека своей наружностью, а на закоренелого преступника манерами. Такого чаще встретишь в какой-нибудь конторе, а не на лесоповале или же руднике.
- Понимаете, надо б переписать тут всё. Имущество, так сказать. Всё же казённое привезли. Ну и... чтоб добро не пропадало... Не поспособствуете?
Наличие за спиной стражницы делало миссию Жищинского на порядок весомее. Теперь он выглядел совсем не как некто, раздобывший непонятно где ключи и перо для записи, а реальным представителем власти.
Приветливость мигом улетучилась с лица Лилис, сменившись подозрительностью. Впрочем, не так уж это было и заметно, потому что ссориться с такими людьми сейчас (да, и потом тоже) было не с руки.
- А что тут переписывать-то? - равнодушно повела она плечом, - Пустой барак, да десятка два деревянных нар. Вот тебе и вся перепись. И на посуду не глядите, эта хозяка харчевни с собой привезла!
- Да посуды и не было... А...тележку вот я возле входа видел... Тоже от хозяйки? Верёвки... Да что Вы боитесь, сударыня, я ничего назад не возьму. Просто запишу и всё.
Мужчина посмотрел по сторонам, видимо, думая, куда присесть.
- Меня Конрад зовут. Конрад Жищински. А... у вас тут уже кормят?
Кажется, девушка вздохнула с облегчением, или же просто устала от каких-то утренних дел.
- Тележка казенная, не претендуем, - кивнула Лили и указала гостям на одну из скамей поприличнее, - Я Лилис, местная целительница, а по поводу еды, это вам к Флоренс, она здесь хозяйничает. Но посетителям она будет рада, в этом уж не сомневайтесь! Накормит так вкусно, что от пайков плеваться потом будете.
- Всё дело ведь ещё и в цене. Сейчас денег-то ни у кого и вовсе нет. А попробовать вашу стряпню хоть разок стоит. Сами знаете, если харч хорош, так и другим порекомендуем...
В этот момент дверь, через которую несколько минут назад вошли Конрад со стражницей, распахнулась вновь и уже знакомая им тройка буянов, не получивших свою пайку во время вечерней раздачи, предстала перед очами Лилис.
- Вай! А я эту деваху ещё на корабле видел. Так и знал, что она здесь кантуется, - восторженно заявил чернявый крепыш, тот самый, который чуть не полез в драку с Алексис.
- Постой, Сват, девчонка ведь тут не просто так, да? Знаем, чем они в харчевнях занимаются. Не так ли, крошка? Согреешь нас с товарищами? - второй из троицы, рыжий, с похотливыми глазёнками и веснушками на полных руках, сально подмигнул девушке.

(с Торвиком и Ириской)

Лилис хоть и повидала разного сброда, но от вида трех парней, недвусмысленно глядящих на неё, всё же ощутила подступающую дурноту. Помнится, вчера им с Фло уже пришлось немного повоевать со здешними обитателями, но черноволосый красавец, при всем своем норове, почему-то казался едва ли не благородным. Эти же были просто помоями, теми, кого Лилис всегда презирала, только вот менее опасными они от этого не становились.
- Будешь лапы распускать, я тебя согрею котлом с похлебкой, - Девушка постаралась не выдать страха, напротив, даже хотела придать голосу слегка шутливый оттенок, будто бы и слова мерзавца были ничем иным, как сальной шуточкой, которые подобный сброд отпускает в дешевых кабаках.
- Похлёбка? Давай её сюда! - басом пророкотал третий и потянул правую руку, на которой не хватало среднего пальца, - Давай, давай, видишь - дяденьки кушать хотят...
- Хотите кушать, извольте платить, никто тут вас бесплатно кормить не станет, - Лили почувствовала себя значительно увереннее, когда разговор перетек в менее скользкое русло. А о деньгах оно всегда было попроще...
- Да какие сейчас деньги? У кого они? Разве что у неё, - мужчина кивнул на Алексис, - значит, она и заплатит. А мы поедим...
Молчавшая до этого, стоя в сторонке, Алексис, наконец, не выдержала:
- Слышь, мы с тобой, по-моему, сегодня уже общались. То тебе сверх нормы пайков подавай, то теперь вообще покушать за мой счёт захотел. Ты кто-такой вообще, а? Имя твоё как? В чёрный список внесу.
Не спеша подходя поближе, она на всякий случай положила руку на кинжал на поясе.
- Какой чёрный список, - чернявый попытался взять охранницу за локоток, - Ты ведь шла куда-то? Вот и иди? Ну что ты нам отдохнуть не даешь? И так пойки лишила и тут голодными оставишь? Что есть-то? Или нет еды работягам в этом месте? Вон Бурляя уже убили! И на с по одному убьют! А кого не убьют, так с голоду задушат! Да! Денег не дают и жрать не дают! Подыхай, Сват, к едрене-фене, так что ли?
Назвавшийся Сватом растопырил руки и обводил харчевню злыми глазами.
Алексис вырвалась:
- Бедный? Да тут все на таком положении! И я, если хочешь знать, получаю такой же паёк! И не смей обижать людей! Вот заработаешь - придёшь сюда с деньгами. А пока пошёл прочь! А не то пожалеешь, что со мной связался!
- А что ты гонишь, тута свои хозева, так ведь, лапушка? - поддержал тот, который приставал к Лили, - И они нам ведь не откажут в сытном ужине? Ведь, если харчевня, значит и еда. А еда для кого? Для нас, не иначе. Вон котёл какой, хватит на всех, ещё и лысому достанется, - работяга кивнул в сторону Конрада, который во время перепалки постарался занять наиболее безопасную для себя позицию, то есть оказаться где-то на полпути между Алексис и дверью на улицу.
- Девушка вам что сказала? Что за еду нужно платить! И угощать она вас не собирается, - Алексис обернулась к Лили, чтобы убедиться, что та от страха не согласится кормить эту шайку за так, ведь не собираешься же?
- Даже если бы и собиралась, харчевней и едой заведует Флоренс, но и она, я уверена, благотворительностью заниматься не станет. - Почувствовав поддержку стражницы, голос травницы заметно окреп, - Вот построят здесь храм Вархану, тогда и будете там попрошайничать.
- Вот и я так думаю, - хохотнула Алексис. Ей уже нравилась эта хрупкая на вид, но отнюдь не трусливая девчонка, - Так что пошли отсюда, и чтоб ноги вашей без денег тут не было!
- А где эта самая Флоренс? - снова обратилась она к девушке.
И тут один из пришедших, тот самый, который первым начал весь этот разговор, потянул на себя девушку, приобнял здоровенной рукой её за талию и вкрадчивым голоском (ну, по крайней мере это ему в тот момент казалось, что голосок вкрадчивый) прошептал:
- Ну а хоть на сеновал порезвиться? Или за этим тоже к Фло?
И мужчина захохотал, демонстрируя всей таверне свои кривые желтотватые зубы. Лилис охнула и отстранилась, но мужская хватка не позволила ей вырваться.

Именно в этот момент в таверне появился Гирки. Будучи уже наслышан от соседей по трюму про всякие таверны, да и повидав их на своем пути с гор, он не нашел ничего странного. Кто-то обнимает девчонку, остальные, наверное, поесть пришли... Кстати, пайка-то переварилась удивительно быстро.
И он произнес со своим акцентом:
- А поесть тут можно?
Обстоятельства не позволяли думать трезво, но завидев крепкого здорового парня, зашедшего в таверну, Лили увидела в этом возможное спасение. Стражница, конечно, стражницей, но какой бы сильной и умелой она ни была, но только против троих шансы её невелики.
- Милый, этот урод меня лапает! Сделай что-нибудь! - И девушка умоляюще воздела глаза на "милого" в надежде, что парень сообразит подыграть.
Разумеется, Гирки ни за что не пришли бы в голову подходящие к случаю слова, тем более так быстро. Однако слов тут, похоже, и не требовалось. Уж что-что, а как ведут себя девчонки, когда хотят, чтоб за них подрались, он прекрасно знал. И голос, и слова напомнили ему не одну похожую ситуацию, и без разницы, что эту он не знает - набить морду за девчонку он никогда не отказывался.
Не включаясь в разговор, горец перешел сразу к делу - кулак с размаху его ударила парня в ухо, а свободная ладонь - по той руке, что обвивала женскую талию. Чтоб, значит, она за ним не упала - не лучшее начало знакомства.
Лилис прижала руки к груди в притворном испуге, хотя по губам уже блуждала довольная улыбка. Вот с таким мужиком не пропадешь: чуть что, сразу в морду! Только так с этим отребьем и надо, слов всё равно не понимают. И собой, кажется, недурен, хотя и грубоват... Иными словами, терять из виду такого не стоит...
- Я так испугалась! - срывающимся голосом воскликнула она и бросилась на шею незнакомцу, уткнувшись лицом в его широкую грудь.
Конечно, парень тут же воспользовался возможностью прижать ее к себе и ознакомиться в буквальном смысле как можно плотнее. Эх, давно он... Однако это не мешало Гирки не терять бдительность - опыт и синяки прививают полезные навыки. Он оглядывал комнату поверх головы девушки, подозрительно буравя взглядом то двоих посетителей, то третьего, который лежал на полу и стараясь не задерживаться взглядом на стражнице - мало того, что из этих, так и смотреть было не на что.
- Не боись! Кто тут еще тебя обижал, а?
Усмехнувшись, Алексис брезгливо покосилась на упавшего. Она была действительно рада своевременному приходу мужчины, который избавил её от необходимости вмешиваться в крайне щекотливую ситуацию. С одной стороны, этот тип зарвался, а с другой - дело житейское и о помощи её никто не просил. Может быть, благодаря вот таким "урокам" некоторые наглецы будут себя хоть немного потише, и это было ей на руку.
- Не успели ещё, вы очень вовремя, - ответила она вошедшему и зло зыркнула на хулиганов:
- Ну, чего ждём? Выметаемся! Деньги заработаете, тогда и за хавчиком придёте! А за пайком завтра. По одному в руки.
Затем обернулась и к Конраду:
- Всё переписал?
Между тем Сват с товарищем, сперва ошарашенные внезапным появлением варвара, отошли от шока:
- Па-азвольте! - потянул тот, что имел глубокий бас, - Это что ж, наших бьют?
- Твою мать! - грязно выругался Сват и, не размышляя долго, понёсся на Гирки, размахивая здоровенными кулачищами. Его товарищ, слегка сместившись в сторону, чтоб не позволить Алексис приблизиться ко входу, минуя его, тоже пошёл туда, прихватив за ножку ближайшую табуретку.
- Лучше вот этих держи - Кони указал стражнице на мужланов. Сам вмешиваться в потасовку он не спешил, не его это дело ловить шальные шишки, если и без него желающих более, чем предостаточно.

(вчетвером)

Лилис, услышав вопли оставшихся хулиганов, поняла, что драка ещё далека от завершения, а потому осторожно выскользнула из могучих объятий своего спасителя и шагнула в сторону от места предполагаемой потасовки. Впрочем, теперь расстановка сил была куда более привлекательной, нежели вначале. Двое против двоих, а стражница ещё и вооружена.
Алексис особо не стремилась вступать в бой - ей хотелось предотвратить свалку, иначе потом придется всех участников инциндента арестовывать до полного разбирательства. Впрочем, думать об этом было некогда - вытащив дубинку, стражница приготовилась её применять, на всякий случай гаркнув перед этим последнее предупреждение:
- А ну стоять всем, уроды! - и наметив своим первым противником басовитого, оставив Свата незнакомцу, шагнула вперёд, замахиваясь для удара.
- А ты давай, бей, бей, лахундра в латах! Одного угробила и нас добивай. Пожрать пришли, так на тебе - в рожу тычут.. А ещё "второй шанс, второй шанс!" Сами, твари, жируют за наш счёт, а тут хоть с голодухи загибайся - корки хлеба не дадут. И кто после этого урод?
Сват же не был столь велеричив. Летя на всех порах в сторону Гирки он с криком, - "Ха!" слегка присел прямо перед ним, растопырив руки. Потом плюнул тому в лицо и, не обращая уже никакого внимания на последнего, склонился над поверженным товарищем:
- Вставай, Пузо, вставай. Пошли, ну их. По одному прирежем и вжик, того. А сейчас пусть кобенятся. И деваху отдерёшь. Никуда не денется. Теперь ночью до кустов одна ходить не будет. Ведь в кустах - ты. Ну, пойдём, пойдём. вставай... Или... или тебя совсем завалили, а, брателла?
Если обращать внимание на весь подобный треп, то это можно и носа из дому не показывать, однако Лилис всё же заметно занервничала. Кто знает, чего им в голову придет? Тем более, одного уже ночью кто-то порешил, а потому она повернулась к стражнице:
- Я надеюсь, после таких угроз они не уйдут отсюда безнаказанно?
Речи товарища с табуреткой вывели Алексис из себя - мало того, что сами пришли нарываться, да ещё со стражей спорят. Дубинка пошла в ход, но мужик весьма успешно использовал сиденье в качестве щита. Однако на седьмом ударе табуретка разлетелась вдребезги и удар дубинки стражницы, несколько ослабленый столкновением с предметом для сидения, по касательной прошёлся по черепу противника.
- Ухо, дрянь! - заорал он, хватаясь за вышеозначенную часть своего тела.
- Мразь! - вырвалось у Алексис и стражница, опустив дубинку, кулаком левой руки вдарила ему в челюсть.
- Сука драная, - ругнулся тот, слегка отлетая от удара...
- Может, может они уйдут... - подал голос Проныра.
Гирки приготовился было сбить нового противника, но от его манера на короткое время остолбенел. Нет, не от плевка даже, а от того, что мужик сразу после него отвернулся. Он даже бросил быстрый взгляд - может, отвлекают от подрадывающегося сзади... Нет, такой глупости он в жизни не видел, и нацелился было, чтобы двинуть по шейным позвонкам, но в последний момент не стал - вместо этого двинул со всей силы ногой пониже спины.
- Заткнись! Тронешь ее - руки выдерну!
Только потом он отер лицо рукавом.
Поверженные противники больше не представляли явной опасности. Они, конечно, могли ещё ругаться или проклинать судьбу, но это уже ничего не решало.

Те же, там же

В это время снаружи долетел пронзительный голос, сердито объясняющий, что так уж Вархану всемогущим заповедано: хорошие, послушные козы жуют травку и молочко дают, а непослушные и бодучие кончают жизнь на вертеле. Судя по строптивому мемеканью, слушательница имела возражения.
Наконец Флоренс ворвалась в комнату, на ходу вытирая руки о фартук.
- Лилис, ты купила рыбу?.. О, что тут было, драка? Добрые люди, я ж не против драк, но почему не на улице, там же места больше!.. О, и стража тут! Госпожа стражница, не соизволите ли пообедать? У меня для стражи скидка, я стражу за полцены кормлю! У меня сегодня гороховый суп, для любителей - с толченой мятой... Эй, господа, которые на полу! Вы встали бы, у меня тут не ночлежка и не больница, нечего пол пролеживать. Сейчас народ обедать пойдет, спотыкаться о вас будет.
И Флоренс, прихватив фартуком горячую крышку котла, приподняла ее. Аппетитный запах поплыл по харчевне. А поскольку была Фло великой мастерицей своего дела, то запах этот даже до отвала сытого человека сделал бы вновь голодным...

Стражница была взбудоражена стычкой с хулиганами, и несмотря на сногшибательный аромат супа, сначала без особого энтузиазма ответила вошедшей:
- Спасибо, пока воздержусь, но буду знать и нашим скажу. Вы видимо, и есть та самая Флоренс, о которой толковала Лилис? Я Алексис.
Говоря, она не выпускала из поля зрения поверженную троицу и, поигрывая дубинкой, всем своим видом показывала, что на службе расслабляться не собирается.
- Тяжело вам тут придётся, все так и норовят на халяву пожрать...
Убедившись, что возмутители спокойствия ушли, женщина хмыкнула:
- А, впрочем, можно и пообедать. Раз уж за полцены-то... Запах убийственный! Эй, Кони, есть будешь? - обратилась она к учётчику, убирая дубинку и усаживаясь на лавку.