-Будут. Но не думаю, что тебе об этом волноваться. - Шебен на мгновение задумался, продолжая шагать рядом с Монетой. - Вы не здешние, сомневаюсь что вас приплетут к бунту. Не то что меня. Как только отмоют да присмотрятся, как следует. Впрочем, проблемы будут в любом случае и у всех. Так что лично я подумывал отделиться от этого бодрого марша при первой же возможность. Чего и вам советую, если всё ещё нужно в столицу, тут ведь...
Крики «Магичка...магичка!» и последовавший следом гомон со всех сторон не дали альву закончить. Вокруг целительницы с Фэйттом, шедших немного позади, и которых Шебен поначалу даже не заметил в колоне беженцев, начала собираться толпа. Аккуратно так собираться, шагах в десяти...мало ли что.
- Чтоб... - То и дело приходящая в голову мысль, о том, что можно, как говориться, прикинуться простачком и невинной жертвой обстоятельств(идея изначально довольно бредовая, но до поры приемлемая) была окончательно вычеркнута из списка возможных действий. После такого эффектного представления допрашивать будут. И с пристрастием. А то, что у кого-нибудь из этой парочки хватит ума ткнуть в него, Шебена, пальцем и назвать своим проводником, альв не сомневался.
- Вот теперь точно будут. - Озвучил свои мысли альв, скосив взгляд на Дугласа, чтобы понаблюдать за его реакцией. Почему-то так и хотелось услышать уже привычное «Дерьмо!»

Свой среди чужих*
Шебен, Джон Дуглас

- Вы не здешние, сомневаюсь, что вас приплетут к бунту. Не то, что меня. Как только отмоют да присмотрятся как следует. Впрочем, проблемы будут в любом случае и у всех. Так что лично я подумывал отделиться от этого бодрого марша при первой же возможности.
Джон саркастично хмыкнул, выражая то ли согласие, то ли мнение относительно рассуждений Шебена, но не перебил, что позволило альву продолжить:
- Чего и вам советую, если всё ещё нужно в столицу, тут ведь...
- Магичка... магичка! - раздался возглас позади.
- Вот теперь точно будут, - озвучил свои мысли альв.
- Холера, - вторя мыслям Шебена, сквозь зубы процедил Монета, оборачиваясь и наблюдая образовывавшуюся толпу вокруг того места, где мгновение назад можно было видеть Вивьен и Фэйтта. - Дерьмо. Какого дьявола ей приспичило именно сейчас, когда... А, кровь Синтера!..
- Назад! Назад! В колонну! - подстегивая коня, гаркнул имперец, пролетая мимо и замахиваясь нагайкой на тех, кто медлил, убираясь с пути конника. - В колонну!
- Магичка, сир рыцарь! Магичка... - залепетал высокий мужчина с обвисшими щеками. - Ведьма...
- В колонну, выродок! А ну! - нагайка свистнула в воздухе, мужчина слабо вскрикнул и повалился на землю, закрывая лицо руками. Какая-то женщина закричала, пронзительно, высоко. Заплакали дети.
Конник гарцевал на коне, сгонял людей обратно в колонну. К всаднику подскочил Рихмар, присоединился, сбил еще двух беженцев, наехав на них боком.
- ...она не магичка! Не ведьма! - сквозь плач детей, крики конников и ввинчивающийся визг женщины, донесся голос Фэйтта. - Она целительница, как же вы... я не... она не ведьма, идиоты!..
Толпа расступилась, согнанная конниками, и Шебен с Джоном смогли увидеть оттаскиваемого двумя солдатами от Вивьен Арея, который брыкался в их руках, стараясь вырваться. Девушка, водя вокруг затуманенным от страха и усталости взглядом, прижимала руки к груди, стоя под прицелом арбалета одного из пеших имперцев. Второй аккуратно подступал к ней, держа в руках веревку.
- Уйти. Сейчас, пока они не на нас смотрят! - неожиданно сказал оказавшийся позади альва и северянина Серж, глядя меж ними на открывшуюся их взорам сцену.

*спасибо Н. С. Михалкову за "советский вестерн" и за сей термин, запущенный в массы

И сознание Конроя Кобурно-младшего точно раздвоилось - раскололось напополам, подобно тому, как молния в бурю раскалывает ствол дерева, оставляя обугленные листья и сучья.
Одного из Багульников несли на носилках. И он лежал отрешённый и уставший, безвольно отдав своё тело во власть чужих рук и знаний.
Но второй... второй шёл рядом и точно вбирал в себя весь мир...
Этот другой осозновал себя иначе, он не вычленял себя из реальности, сливаясь с ней... растворяясь сахаром в кипятке.
И этот Конрой Кобурн-младший был уже не Он, но Я...

Я шёл по миру уставшему от крови и боли, внимая его стонам не слышимым обычному человеческому уху...
И солнце, блистая сотней искр, жалило людей прогневавших его своей озлобленностью сотнями же сверкающих кинжалов неся на остриях яд погибели...
А потом точно глас кого-то могучего, подобно ветру прошёл по моему миру и опаляя кожу мою... отпечатался в сердце.
"Отвращаю лик свой от народа мену свершившего любви и радости на сок ненависти и презрения!"
"НЕТ!"
Это я кричу! Это моя глотка исторгает вопль. Это моя кровь толчками от сердца бьётся в голове, застя глаза красным, порождая пульсирующую боль.
Нет! Не оставляй нас!
И мир вокруг меня раскололся на тысячи зеркальных хохочущих отражений лиц моих. И я повис в звенящей липкой пустоте, где гасли звуки и краски и мысли. Лишь ледяной холод скользнул по хребту моему...
Конрой Кобурн-младший открыл глаза и очумело потряс головой, отчего со лба сорвались крупные капли холодного пота

- Не поспоришь, - прошипел альв быстро озираясь, чтобы убедиться, «Ведьма» действительно приковала к себе взгляды всей колонны. Напуганные, удивлённые, ожесточённые — не важно. Главное, что так или иначе, всё внимание было уделено ей, Вивьен. Стражники впились взглядом в магичку, сжимая в руках мечи, двое оттаскивали Фейта, конники безуспешно пытались навести порядок среди паникующих беженцев, а те, в свою очередь этот самый порядок как могли нарушали.
- Шевелись северяни, сейчас действительно лучшее время чтобы сделать ноги. - Альв подтолкнул Сержа, - Давай быстрей, убираемся с дороги! Пока кто-нибудь не прекратил этот цирк, самым разумным способом.
Разумным, для Шебена, окажись он на месте стражников(мысль была безумной, но всё же), было бы пустить арбалетный болт в черепушку нарушителя спокойствия, коей и была сейчас Вивьен. Впрочем, на такую сообразительность альв не рассчитывал, если только у какого-нибудь сопляка не дрогнет палец на курке арбалета. Скорее всего сейчас начнётся охота на ведьм, как говорится, по полной программе: связывание, пытки, сжигание на костре или ещё какой-нибудь, не отличающийся гуманностью способ казни. От этой толпы чего угодно можно ждать.
- Монета! - На этот раз Шебен изменил привычке обращаться к Дугласу по прозвищу «северяни» - Ты собираешься сваливать, или хочешь досмотреть спектакль? Разочарую, ничего интересного не предвидится...

- Монета! - на этот раз Шебен изменил привычке обращаться к Дугласу по прозвищу "северянин". - Ты собираешься сваливать, или хочешь досмотреть спектакль? Разочарую, ничего интересного не предвидится...
- Холера с ним, Шебен, делаем...
Серж не успел договорить - Дуглас грубо схватил его под локоть, дернул на себя, почти отшвыривая парня себе за спину, дабы встретиться взглядами с альвом.
- Никто никуда не собирается. Ни я, ни ты, Альв, - будто проводя черту между ними, произнес Джон. - Если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебе кишки пустили, попутав с лисицей, которую сначала травят собаками.
Северянин кивнул на небо, уже окрасившееся в более светлые тона по воле еще невидимого, но неуклонно восходящего солнца.
- Далеко собрался по степи? Отклонись от колонны, тебя заметит первый же из конников. Стратег, дьявол тебя побери, - Монета отвернулся, сплюнул под ноги, вновь уставился на нерешительную толпу вокруг Вивьен.
Виканти, потирая руку, угрюмо смотрел в спину северянину, поравнявшись с Шебеном.
- Дело говорит, хоть и сраный северянин, - тихо произнес он альву.
- Эй! - крикнул, наконец, Дуглас, выдвигаясь вперед. - Эй, вы! Какого дьявола?! Змееборцев уже потчуют огнем и копьями?
Монету грубо пихнули в грудь, другой солдат покрепче перехватил свой меч, но слова северянина услышал конник, натянул удила и махнул рукой.
- Отведите ее в голову колонны, пусть займется раненными. Если все смогут идти на своих гребаных ногах, я возражать не стану.
- Паренек вас в штаны наложить не заставил? - паскудно ухмыляясь, спросил Джон у двух пеших имперцев, пока конник сгонял беженцев обратно в колонну. - А то он такой страшный...
- Много говоришь... - солдат попытался определить родину Дугласа, но не сумел, и лишь сплюнул тому под ноги. - Смотри, как бы язык не...
- Обязательно, ежели от страха не помру.
Солдат толкнул Монету плечом, кивнул своим, уходя, чтобы те отпустили Арея.



- Скоро тебе полегчает, - сообщил Кобурну змееборец, оттянув одно из век юноши. - И силы вернутся. Будешь ощущать слабость еще несколько недель, это как пить дать. Лучше воздержаться от стрессов и физических нагрузок.
Он говорил быстро и монотонно, словно зачитывал скучный текст на бумаге, хотя на лице царила все та же доброжелательная улыбка. Лишь взгляд был уставшим и... каким-то пустым, отстраненным.
- Спасибо, сын мой, - раздался знакомый голос, и пред Кобурном возникло лицо Вардамира. - Господь сохранил жизнь, Господь же и обережет.
- Если на то будет воля Кайла, святой отец, - отозвался змееборец и исчез из поля зрения Багульника.
- Я вижу, тебе уже лучше, сын мой? - священник улыбнулся. - И я заметил, что ты нашел старых друзей среди посланных мне Господом спутников?

Серые предрассветные сумерки, становились прозрачнее, точно в них вливались ручьи родниковой воды. А на самом горизонте небо медленно, точно на свидание с мужчиной наносило косметику всех оттенков розового.
Багульник взглянул на улыбку Вардамира
- Я тебе скажу куда более интересную и неожиданную, в первую очередь для меня самого, новость. Я кажется видел того Господа, которого ты так часто поминаешь! Слышал уж точно...
Конрой Кобурн-младший тяжело поднялся, опираясь одной рукой на носилки.
- Вот, что я тебе скажу, Вардамир. Был в жизни твоего покорного слуги эпизод, когда он гастролировал с бродячим театром. Ну как театром - восемь человек, телега-подмостки и тощая животина, даже имя которой был - Кляча. Театр Георга Вибланада... Сейчас смешно так - громкое название, как позолота на трухлявом сарае. Это сейчас я помню. что Георг длинный нескладный старик. с седыми космами из под бесформенной засаленой шляпы, стеклянным взглядом, косолапой походкой и заначенной плетёнокй дрянного винца. Это сейчас... А тогда, Вардамир, я был ещё мальчишка... И представь какими глазами смотрел я на мир. Георг был велик, как твой Господь и не скверно сбитую телегу волокла лядащая лошадь Кляча, но целый мир, если не миры. И не разрисованные маски в ворохе цветных тряпок бесновались передо мной на сцене, но сами мифы, сама история, сама любовь проходили и отдавали самих себя через чародеев работающих сцену. Прекрасные дамы, были воистину прекрасны, отважные витязи - воистину витязями. А Добро с терпеливой и чистой улыбкой, торжествовало, когда под улюлюканье зрителей гнали со сцены проигравшее Зло...
Рассказ Багульника чем-то напоминал бред - торопливая речь, сбивчивое дыхание... но глаза смотрели ясно и не было в тех глазах мути помрачения.
- Пора отсюда выбираться, Вардамир. Так что занавес поднят, работаем сцену. И помни, какие бы распри не терзали труппу, до того, как этот самый занавес поползёт вверх, после - все дышат в такт!
По и без того бледному от потери крови лицу Конроя Кобурна-младшего разлилась совсем уж молочная белизна, крупные капли пота сорвавшись со лба затерялись где-то в пыли
- Люди! Истинно говорю вам, слово что несу вам, не от меня, но от того, кто выше меня! И те, кто верит в Господа - демиурга и судию. по делам нашим, да преклоните колени и внемлите! Ибо было мне видение - беспомощный и расслабленный возлежал я на ложе страданий, когда низринулись ко мне помыслы его! И был мне глас свыше, рекший: "Доколе смертью за смерть и болью за боль платить будет человек человеку? Или не я создал замысел и суть, чтобы нарушались они?" Истинно, истинно говорю вам. близится День Скорбей! День гнева, его, когда верящие и верующие, да будут вознаграждены. И да воссядут за пиршественные столы полные мёда и белого хлеба и нежной телятины. И праведные утешаться и оденуться в златотканные одежды. Неправых же, отринувших волю его и длань его и слово его, ждёт кара -низринуты будут они в небытие до скончания времён!
Голос Багульника окреп и летел на притихшей степью звоном дрожащей струной. Он видел глаза слушающих его - в одних плескался смех, в других жалость о тронувшемся умом от переживаний, в чьих-то блеснул затаённый страх.
Голос летел, а сам Конрой Кобурн-младший ждал. когда древки копий обрушаться на его спину. ибо во все времена любому пророку перво-наперво побои...

Шебен уже было собирался огрызнуться — «Мол не тебе меня учить», а после всё-таки слинять, но чёртов Северянин уже во всю глотку что-то орал конникам.
- Вот же скотина. - Процедил едва слышно альв, бросая озлобленный взгляд то на Монету, то на стражников. Нет, теперь уже точно удрать не получится.
- Дело говорит, хоть и сраный северянин, - поддакнул Дугласу Виканти, стоя позади альва.
- Язык вырежу, если не заткнёшься. - Скрипнул зубами альв, наблюдая как Монета забалтывает конников. Получалось у того неплохо, да только толку от этого... - Чтоб тебя Северянин. Теперь придётся ждать другого момента.
Оставаться с этой гомонящей и запуганной толпой Шебену никак не хотелось. Ещё меньше хотелось крутиться рядом с имперскими стражниками и конниками. Мало того, что плетутся как полудохлые черепахи, так ещё ведь припомнят ему, альву, происхождение, если начнут разбираться, что да как было в Кей-Харбор.

- Ну что? Спас? - ехидно заметил Шебен, когда солдаты начали сгонять беженцев обратно в колонну , как какое-то стадо(Да они и есть стадо! — пронеслась мысль). - И что теперь собираешься делать? Так и топать дальше с этими бравыми солдатами, что вдвоём вон этого еле удержали. - Альв кивнул на сидевшего на земле и, видимо, ещё не пришедшего в себя Арея.
- Что молчишь? Или... - в этот момент до ушей Шебена донёсся чей-то голос из по-прежнему не угомонившейся разношерстной толпы.
- Люди! Истинно говорю вам, слово что несу вам, не от мен... - Альв повернулся на голос, разглядев какого-то, показавшегося знакомым, паренька. Белого как мел и о чём-то судорожно вещавшего.
-Ну только религиозных фанатиков и свихнувшихся проповедников тут не хватало! - Бросил Шбен, добавив в конце несколько крайне не мелодичных фраз на родном языке, о смысле которых не трудно было бы догадаться даже совершенно не знакомому с языком южан Дугласу.

(и Момус)

Совсем не ожидал Вардамир, что предупредив "Занавес поднят, работаем на сцену", Багульник вдруг перестанет нервно рассказывать вспомненную историю, и начнёт сильным зычным голосом предвещать конец света. Предвещать с толком, с расстановкой, с книжными описаниями и сочными угрозами.
- Что же ты говоришь, сын мой, что же ты говоришь? - обеспокоенно шагнул Вардамир к Багульнику и взял его за плечи. Наклонился к нему, вглядываясь в глаза. Быть может, продолжать кричать прямо в лицо Вардамиру будет сложнее, и новоиспечённый пророк перейдёт от громкой речи к объяснениям.
На лице Вардамира ставшим вдруг таким близким читалось острое беспокойство. Сейчас, священнику не было никакого дела до своего небесного поводыря и владыки. И Конрой Кобурн-младший, сквозь липкую потливую слабость, ощутил глухое непонимание и неприятие. Так бывало, когда начав петь на улице, он не мог перекричать шум - не потому что слаб голосом, но потому, что людям не хотелось, чтоб он перекричал. Не нужна им на тот момент была песня... и не только его, а вообще - любая!
Багульник скривился в вялой усмешке неизлечимо больного, когда ему гладко, точно накрахмалено, свежо обещают скорейшее выздоровление, пряча при этом глаза.
- И ты, Вардамир - голос срезался, рухнув сбитой влёт птицей - и ты мне не веришь! Ты, проповедующий слово Господа, взираешь на меня, как на умалишённого. Что уж тогда говорить о них - дрожащая рука обвела караван. - Что проку в молчании, если из груди рвётся песня, Вардамир? Что толку в словах, если подтверждения им - нет?! Не ты ли пришёл ко мне, сославшись на волю Творца? Не по твоей ли милости, я певец и лютнист, лежу на носилках, точно младенец в колыбели - столь же слаб и беспомощен? И что же, Божья воля лишь в том, чтоб ввергнуть меня в пучины отчаяния, но не в том, что Он может обратиться устами моими к людям?
Конрой Кобурн-младший вопрошающе воззрился на священника.
- Конрой. Господь милостив, и равно поможет сильному и слабому. Молчаливому и стенающему, - с лица Вардамира пропало и беспокойство, и напряжённость. Осталась только мягкость, та же, что и в мягких словах утешения. - Нужно лишь, чтобы вера в Господа была сильна в тебе. Ты же не только предаешься малодушию, испугавшись болезненных мороков, но и пытаешься укрыться от страха в грехе, пытаешься запугать людей, отняв у них то малое, что они сохраняют в этом переходе - спокойствие. Если сомневаешься ты, если не видишь вдруг величия в сотворённом Им мире - обратись к Господу с молитвой, открой Ему свою душу, и получишь и утешение, и опору. И в молитве ты будешь избавлен от сомнений, не будешь путать истинные слова и пустые звуки, ибо ясно услышишь, какие слова говорит твоей душе сам Господь, а какие нашёптывают тебе диаволы.
Усмешка Багульника стала неприятной. Так тёплое летнее утреннее солнце в полдень иссушает жаром.- Спокойствие? Скажи, священник, где ты видишь спокойствие в караване пленных? Или на глазах твоих бельма, а уши забиты воском, что ты не видишь скорби и обречённой, тупой, животной усталости на их лицах и не слышишь стонов боли? О каком спокойствии ты говоришь, Вардамир!
Конрой Кобурн-младший устало откинулся на носилки, но тут же вскинулся вновь
- Я знаю, что я видел и слышал - отчётливо произнёс, точно выплюнул, он - И если ты мне не веришь, то быть и тебе среди сгинувших!
Багульник мягко отодвинул священника и вновь выдвинулся вперёд
- Люди! Победители и побеждённые! Гонители и гонимые! К вам взываю! Нет, поймите, нет после смерти владык и рабов. Все мы станем пред судом Господа, и усомнившиеся будут отвергнуты! Не спасут их ни оружие, ни бразды власти и ни золото, поелику не утащить это всё за черту!

- Ну что? Спас? И что теперь собираешься делать? Так и топать дальше с этими бравыми солдатами, что вдвоём вон этого еле удержали. Что молчишь? Или...
Джон, следуя взгляду альва, повернул голову и посмотрел в ту сторону, откуда донеслись пронизанные религиозным фанатизмом призывы.
- Ну, только религиозных фанатиков и свихнувшихся проповедников тут не хватало! - бросил Шебен.
- Да уж, вот уж действительно, свихнулся, так свихнулся, - явно не теряя надежды втереться в дружбу к альву, поддакнул Серж, бросил взгляд на северянина. - Так чего молчишь, северянин? Что мы делать-то будем?
Дуглас смерил взглядом Виканти, выдержал значительную паузу, чтобы юноша передернул плечами, отвел свой взгляд, почувствовал себя неловко.
- Мгновение назад значение "мы" было послано ко всем дьяволам, а теперь, как-то так неожиданно, снова в силе? - Монета снова улыбался. И снова улыбка выходила исключительно паскудной. - Стратеги вшивые... засветло пытаться скрыться от колонны. Даже эти идиоты, что имя императора во сне мямлят, и те догадаются, что лучше пикой для верности ткнуть, а уж потом разбираться, зачем бежал и от кого именно. Думаешь, здесь каждый лишний рот приветствуется? Чем больше вас здесь сдохнет, тем лучше, меньше людей охранять придется.
- Будто они нас охраняют...
- Пока - да. Когда припечет, когда воды почти не останется, тогда не станет конников - эти не посмотрят ни на укоризненные взгляды дерьмоедов, что себя змееборцами кличут, ни на жалостливые вопли калеченных. Эти все равно сдохнут.
Дуглас замолчал, продолжая шагать с колонной. Первые лучи солнца ударили беженцам в спины, окрасили степь в странноватый золотисто-зеленый цвет, разогнали мрак неба, синего и глубокого. Отовсюду лились звуки - кашель, плач, стоны, ругань. И топот. Топот. Топот.
- И что дальше? - вновь отважился спросить Серж, хотя ни Шебен, ни Дуглас не продолжили разговора. Казалось, оба они уже мысленно договорились до чего-то, что Виканти не было известно.
- Подумай сам, идиот, - огрызнулся Монета. - Когда два человека знают, что будет засуха, а вся деревня и не помышляет о том, все решается между этими двумя - кто первым доберется до колодца.



Пока длилась перебранка Конроя и Вардамира, вокруг поднялись крики:
- Господь всепростителен, простит Он нам грехи наши! - вторил кто-то из собравшихся вокруг вещавшего Багульника. - Но кинуться в ноги Его мы должны, дабы заработать прощение Господа нашего!
- Проклятые фанатики! Из-за вас и ваших бредней Кей-Харбор спалили к дьяволу! С Господом вашим вас бы и распять!
- Водный Владыка вам на ваши головы! Сгиньте! Сгиньте!
- Дайте парню сказать, ему было видение! Видение в этом пожарище и в крови!
- Пророк!
- Пророк хренов! Холера!
- Люди! Победители и побеждённые! Гонители и гонимые! К вам взываю! Нет, поймите, нет после смерти владык и рабов. Все мы станем пред судом Господа, и усомнившиеся будут отвергнуты! Не спасут их ни оружие, ни бразды власти и ни золото, поелику не утащить это всё за черту!
- Расступитесь! - разлетелся крик, люди шарахнулись в стороны, пропуская ворвавшегося в центр круга конника, который с размаху, свесившись с седла, огрел Конроя кулаком по лицу. Багульник не удержался на ногах, полетел назад, упал, а конник натянул поводья, останавливая взбудораженного скакуна.
- Назад, фанатики гребаные! Назад!
В брешь между людьми влетел второй конник, следом за ним бежала пара пеших солдат.
- Устроили, холера вас забери, религиозные дебаты! Вонь развели, вашу мать! - первый всадник - Энгельс - снова свесился с седла, сплюнул на землю, отер рот тыльной стороной затянутой в перчатку руки. - Чтоб я не видел больше подобных сборов! Шагом, холера вас всех побери, шагом! В колонне! Или без портянок у меня назад в Кей-Харбор побежите, урезонивать цветных ублюдков, авось они вас там послушают, Господа примут, как спасителя, мать его, своего! Шагом, я сказал! Эй, ты!
Энгельс вытянул руку, указывая на Вардамира.
- Чего глазенки выпучил? По-человечески не понимаем? На энглахе повторить? Что у нас с этим? - рука всадника указала на еще лежачего Конроя. - Умишко совсем того?
При последней фразе второй конник потянул меч из ножен. Толпа вокруг загудела, не решаясь подступить ближе, но и не рассасываясь полностью.

Как ни мерзко было это признавать, но Дуглас был в чём-то прав. Шебен уже не раз успел отругать себе за медлительность, из-за которой слишком надолго задержался в Кей-Харбор и, как результат, оказался в этой ситуации. Но судьба, как говорится, сложилась так, как сложилась, и теперь придётся играть теми картами, что есть на руках. А есть у него, у альва: Северянин, который хоть и действует на нервы, но как выяснилось, очень неплохо машет мечом, которого, к слову, у него сейчас нет. Есть Вивьен, идущая где-то впереди колонны, совершенно случайно обладающая весьма полезными способностями. И есть ненужный балласт, в виде Сержа и Арея. И если Фэйтт, веди он себя и дальше как вёл в порту во время бойни, долго не протянет (что будет очень кстати), то Виканти прицепился к альву, как пиявка. Впрочем, даже такой, казалось бы, ненужный хлам можно где-нибудь, да использовать.
- Ну, допустим, это мы, те, кто знает, что будет засуха, - немного помедлив, продолжил мысль Монеты альв. - К нашему великому сожалению, это знание нам не поможет. А если говорить точнее... По этому пути, - Шебен указал в направлении движения колонны, - ни одного города или форта, причём довольно долго. Есть оазисы, но, боюсь, нам они не светят, ибо у них есть свои хозяева. И что-то мне говорит, не будут они рады такой толпе. Ты, Северянин, прав в одном. Нужно использовать этих людей, столько, сколько можно. Но и слишком долго оставаться с ними опасно. Тебе же лучше, если ты поймёшь, когда придёт это время.
- Идиотами не рождаются, ими становятся, - фыркнул Дуглас. - Ты хоть в слова-то свои вслушайся, Альв. Люди, оазисы, басни, проклятье, тебе бы писать, рифмоплет южный.
Серж переводил взгляд с одного на другого, силясь понять полет мысли двух негласных лидеров их маленького отряда.
- Кто предупрежден, тот вооружен, - продолжил северянин. - Сейчас эти дерьмоеды, кто на конях разъезжают, уверены, что они - проклятые пастухи, холера их побери, которые тупую отару овец погоняют. Не уподобляйся своей девочке, - кивок на Виканти, - и не становись такой же воняющей от страха тупой овцой.
- И, раз ты такой умный, что ты предлагаешь делать? - проглотив оскорбление и вскинув подбородок, спросил Серж. - Людей-то этих ты видать...
- Тебе и задницу не увидать, идиот, когда она у тебя на лице восседать будет, - перебил его Джон. - Мне эти люди нужны не больше, чем ты. Они все равно скот на убой, сдохнут где-нибудь на полпути. Разделять их судьбу я как-то не намерен. Встает вопрос - кому достанется вода: славным, холера на них, солдатам гребаной Империи или...
- Или?.. - протянул Виканти.
- Сказал же, идиотами становятся. Но ты, парень, исключение из правил.

DarkElf и Father Monk

Ветер в Истэнде даже летом пробирал до костей, неся с собой запахи моря и чего-то такого, что местные называли "запахом Севера". Но сейчас, когда люди, зябко кутаясь в одежду, поднимали головы и произносили "зима близко", ветер ощущался особенно сильно.
Корабли под имперскими флагами громоздились в доках, лениво уползая за горизонт или, наоборот, торопясь причалить к пристани, дабы сгрузить уставшую от осенних штормов команду на берег. Мелкие баржи под пестрыми флагами, шедшие с юга, казались хрупкими девушками в тени неповоротливых, но массивных имперских дредноутов или вместительных грузовых фрегатов.
Эрагона Несса, спустившегося в доки, уже ждали - троица людей разного происхождения. В руках одного из них, щуплого и как-то вальяжно улыбающегося, был запечатанный пакет. Он приветственно поднял руку навстречу подошедшему, передернул плечами, отдал посылку.
- Холодно тут становится, - топорно пытаясь начать разговор, сказал курьер. - Везет тем, кто на юг собрался.
Эрагон не ответил, вскрыл конверт, начал быстро читать краткое послание. Судя по печати, времени было мало, надо было уезжать из Истэнда. Запахло жареным.
- Ха, везет, - хмыкнул один из сопровождавших курьера. - На юге енти... как их... альфы!
- Сам ты альфа! - ткнул его в бок его спутник, коренастый и бледнолицый выходец с севера, судя по его "говору в нос", как выражались имперцы. - Альвы енто! Дикие барбарианы!
- Варвары, дубина, варвары!
- Сам ты вар... варвар.
- Ну, хватит, - махнул рукой курьер. - Милсдарь, что там? В послании-то? Что-нибудь важное?

Покачнувшееся небо, рухнуло на Багульника прижимая его к земле, распластывая, раскатывая в блин, так что спиной. неожиданно болезненно ощутил Конрой Кобурн-младший все, даже самые мельчайшие её неровности.
Ныла голова. Ныло... да что там - болело всё тело, точно пожёванное кем-то, кто счёл его не достаточно питательным и выплюнул.
Где-то на границе зрения тёмным пятном маячил всадник.
И гудело в ушах - не то кровь прилившая к голове, не то гул толпы, внимающей, и, ох как по разному,реагирующей на слова пророка.
А ещё выше, там, где синева неба становилась нестерпимо яркой и до рези в глазах белой, почти рядом с солненчным диском, маячило, расплываясь слезами и дрожа, точно горячий воздух из открытого окна зимой, гигантское женское лицо. Скорбное и возвышеное в этой скорби. И катилась по щеке слеза...
Шум прибоя человеческих голосов раскололся на мозаику отдельных возгласов. И в этой какофонии уловил Багульник колебание. Точно, камень подмытый дождями замерший на склоне холма, толкни - и покатится.
- Людии - пересиливая животный страх смерти заорал Конрой Кобурн-младший - Погибель моя от меча карателей, да будет лучшим доказательством правоты моей! Слово можно заглушить болью, но истину погубить нельзя! Или не зрите вы, что страх ваш -пища для гонителей ваших? Или вы скот, и в грязи и безразличии проживёте век ваш! Истино говорю вам - убивший меня - пожалеет троекратно, ибо отмстится ему! Но закрывшийся от слов моих - восплачет слезами горькими, стократно пожалеет на суде высшем!

Кто-то закричал, вторя; кто-то потрясал кулаками; кто-то кому-то заехал по лицу, где-то зарыдала женщина... Толпа всколыхнулась после вскрика Багульника, качнулась в сторону Конроя, но конник, что вытянул меч из ножен, не стал ожидать развития событий, толкнул коня пятками и налетел на первый ряд беженцев, рубанул широко, сильно. Кто-то закричал, упало несколько тел, когда конник изогнулся и рубанул снова, дергая поводья, напирая конем на толпу.
Энгельс взмахнул рукой, и в воздухе щелкнул кнут, окрасив лицо одного из беженцев красным. Мужчина закрыл лицо руками, упал на землю.
- Назад! Назад, выродки! - Энгельс закрутился на месте на своем скакуне, щелкая кнутом. Второй конник опрокинул первую шеренгу беженцев, те, что стояли позади, откатились, порхнули в стороны. Пешие солдаты пинками подгоняли самых устойчивых.
- Где эта затраханная свинья, пророк, холера его в заднее место... - Энгельс бросил кнут на землю, быстро вытянул меч из ножен, подскакал к Конрою, но перед ним возникла одинокая фигура в алом тунике. - Дьявол тебя в печенку, в сторону, я с этим мешком дерьма должен о вкусах посудачить...
- Здесь и так пролилось слишком много крови, - змееборец не подался в сторону, лишь вытянул руки перед собой. - Человек видел страшное. Видел смерть. Потерял разум. Это не повод его лишать жизни.
Энгельс пару мгновений смотрел на змееборца, затем перевесился из седла и сплюнул на землю.
- В цепи выродка. И в голову колонны. Чтоб больше ни одной проклятой проповеди я от него не слышал. Иначе вырежу язык и вставлю в задницу.
Конник кивнул пешим солдатам, чтобы те занялись Кобурном, вложил меч в ножны и подогнал коня.

И вновь сознание Багульника расслоилось. И то, что было ранее - скользнуло змейкой по пыльной сухой земле. Оставив рядом другого, иного Конроя Кобурна-младшего, точно идущего тенью с безвольным опустошённым телом...
... Я умер! Я умер и попал в огненные ямы.! Кто я?! Песчинка в мире гонимая ветром. Боль, моя спутница, даже ты покинула меня! Нет ничего! Это не мои уши слышат стоны и плачь идущих рядом. Это не мои глаза слезяться и лицезреют лишь багровые сполохи на жёлтой мути дороги. Это не мои ноздри ощущают смрад от сотен потных, замараных тел.
Что мне в имени, если я потерял себя...
Пыльная твердь приблизилась, закрыв весь мир... врезалась...
Тьма...
Шедеший в железе, впереди колонны, Багульник рухнул в полный рост, сдирая кожу натянувшимися кандалами.

Степь тянулась бесконечной полосой, солнце, воцарившееся на небе, начинало припекать бредущих людей. Кто-то в конце колонны упал, поначалу ему пытались помочь, но, когда он упал во второй раз, пришел приказ оставить, и мужчина лежал в пыли, поднимавшейся позади уходящих вдаль людей, и смотрел им вслед, старательно пытаясь ползти следом за другими.
Он быстро скрылся из виду.
Понемногу разговоры прекратились, колонна онемела, превратилась в действительную отару овец, оказавшихся в лесу, наполненном волками - голодными, дикими волками, не страшащихся сверкающих мечей немногочисленных конников. Последние становились все раздраженнее, подгоняли тех, кто шел впереди, и мало смотрели на тех, кто плелся позади.
Фэйтт прибился к Дугласу, старался держаться темпа северянина и альва. Последний не выказывал признаков усталости, хотя безумный марш через охваченный беспорядками город и дикая схватка у самых его ворот сказывались ноющими мускулами и страстным желанием улечься на землю и вытянуть ноги.
Джон кашлял. Сначала мало, но потом все больше. У него слезились глаза, изо рта при кашле вылетала слюна, исчезавшая в пыли под ногами. Шедший рядом с ним Серж морщился, глядя на северянина, но чем дальше уходила колонна, тем реже Виканти обращал внимание на Монету, сосредоточившись на том, чтобы просто идти.
В какой-то момент колонна остановилась, и люди стали падать один за другим на землю, даря отдых ногам. У многих из тех, что несли с собой скарб, давно уже ничего не было, брошенное позади. Мало кто хотел оказаться один на один со степью, предпочитая выматывающий марш под надзором имперских солдат.
- Влипли мы, а? - стараясь отдышаться, повалился на землю Виканти, утирая катившийся градом со лба пот. - В дерьме мы, а?
Ни Дуглас, ни Шебен, ни тем более Арей не торопились отвечать. Северянин снова закашлялся, сильно, хрипло, сплюнул на землю, пристально вгляделся, затем потянул кожаную куртку через голову, вместе с рубахой, оголяя торс.
- Мы не дойдем, - не глядя ни на кого в особенности, в пустоту перед собой произнес Фэйтт. - Никто не дойдет...
- Эй, пророк! - с земли, глядя в небо, попытался грубо оборвать юношу Виканти. - Заткнись, слышишь?
- Не нужно быть пророком, чтобы понять истину, - фыркнул Дуглас, опускаясь на землю и снова сплевывая. - Главное, чтобы мозги были вместо дерьма в голове.
- Хватит! - Серж попытался подняться, но решил, что это выше его сил. - Раз ты такой умный... ты... северянин...
- Заткнись, - поморщился Джон. - Альв, после подобного марша, скольких ты сможешь взять на себя? Только не нужно завышать свое мужское достоинство, как молокососы в утробе матери, ибо при провале повесят всех.
- О чем ты? - спросил Фэйтт, но Джон проигнорировал его вопрос.
- У воды их будет больше. Скорее всего, все при конях. Но нам не нужна погоня. Тех, кто будет охранять лошадей, будет меньше.



Багульник уже ничего не видел, когда его лица коснулись чьи-то прохладные и мягкие ладони, а в измученное тело неожиданно хлынули потерянные было сила и живучесть. Когда Конрой поднял голову, то увидел обрамленное рыжеватыми волосами лицо Вивьен, с мягкой улыбкой взиравшей на Кобурна. Лишь в ее глазах плескалась неимоверная усталость. И грусть.
Багульник не успел восхититься вернувшимися силами, они успели покинуть тело Конроя прежде, чем он мог стряхнуть усталость со своих плеч. Однако что-то изменилось, оставшись внутри, позволяя Кобурну подняться на ноги.
- Приди в себя, Конрой! - зашипел чей-то голос над самым ухом юноши. - Вернись из своего безумия в этот мир!
Вардамир говорил на удивление быстро и горячо, что мало вязалось с его обликом священника.

Альв выглядел не то чтобы бодрее остальных, он так же устал и вымотался, а ноги весьма настойчиво сообщали хозяину, что если он продолжит ими пользоваться ещё с пару тройку часов, они откажут. Но в отличие от того же Дугласа он легче переносил местную жару. Радовало и то, что стражники, пусть и ехавшие верхом, как и северянин тоже плохо переносили местный климат и обливались потом в раскалённых на солнце доспехах.
-Они тоже устали, - прикинул Шебен, разминая запястья и стараясь дать хоть временный отдых ноющим мышцам. - В открытом бою я точно справлюсь с двумя, повезёт - с тремя. Если получится всё сделать быстро. На затяжную потасовку меня сейчас не хватит.
Альв сунул руку за спину и нащупал рукоять кинжала в ножнах на поясе. Остался всего один, да и короткий кривой нож плохо подходил для того чтобы устраивать дуэли с одетыми в кольчугу и вооружёнными длинными мечами и пиками солдатами. Монета же так вообще был без оружия.
- Если же действовать тихо, ночью, то можно и значительно больше удавить пока остальные не спохватились. А о провале не волнуйся, - хмыкнул альв и на его помятой роже заиграла весьма паскудная ухмылка, - до виселицы, в случае чего, мы не доживём.

Между Истэндом и Кей-Харбором лежала горная гряда - подобно хребту древнего чудовища, горы протянулись с запада на восток, будто чертой перегораживая более "цивильные", так называемые "центральные" земли, несколько веков назад занятые первыми выходцами из королевства, в будущем принявшим имя Империя, и земли южные, "дикие", непокорные провинции, словно щупальца у осьминога, шевелящиеся и норовящие отколоться от неповоротливой, но чудовищно выносливой и могучей машины Всеяправителя.
Эта гряда делала путешествие на юг чрезвычайно неудобным. Особенно для тех, кто торопился.
Чтобы попасть в Кей-Харбор по суше, да следуя торговым и проторенным путям, следовало сделать изрядный крюк к западу, дойти до безопасных перевалов, пересечь горы и пройти сквозь раскинувшуюся по ту сторону степь и полупустыню. Или рискнуть, пойти напрямик, попытаться проскочить горными тропками вблизи от моря, выбравшись из топей Болотной рощи, очутиться по ту сторону гряды без надежды встретить дружелюбно настроенное поселение в округе нескольких верст...
А можно было сесть на корабль. Ежели таковой имел место быть, в пору осенних штормов.
Эрагон ругался. Беззвучно, про себя, он осыпал проклятиями тех, кто решил-таки содрать его с насиженного места и послать в самый неудобный из возможных путь, поторапливая и недвузначно намекая на известные только им секреты.
- Ох, там, клянусь бородой предков, тепло и солнечно, девки полуголые, лепота, а не жизня! - покачиваясь в седле, сообщил выбритый налысо спутник курьера. У него было странное имя, которое Несс даже не потрудился запомнить, и самая идиотская кличка - Гвоздь. Судя по покалеченному правому уху, у которого отсутствовала мочка, когда-то он возможно и имел право называться "гвоздем", имея недостаточно развитый ум, чтобы носить оный. Сейчас Эрагона раздражало в облике лысого почти все, а больше всего - то, что он еще делал самые идиотские из высказываний.
- Ты б еще их энтими, барбарианами назвал, - привычно вторя напарнику, произнес бледнолицый северянин - Элбет Дуннсель. Он называл себя "Шмелем". - Дубина.
Курьер молчал, не влезая в перепалку своих телохранителей, пытался удерживать безраличное выражение на своем лице. Он все еще дулся, по мнению Несса, на то, что Эрагон не стал раскрывать всех деталей послания, ограничившись лишь тем, что вся троица должна его сопровождать.
Он уже жалел о столь поспешном решении.



- Задница у тебя шибко умная, Альв, а языком я б на твоем месте дырки в сапогах колол, уж больно остер, - фыркнул Джон. - А вот девочке твоей умишка не хватает, она все еще думает, что мы днем что-то делать будем...
Виканти промолчал.
- Как только они повалятся во второй раз, солнце поползет вниз, а эти говноеды на конях наверняка не преминут сползти из седел. Тогда и брать их надо.
- У меня есть еще одна идея, - подал голос Фэйтт.
- Вот у кого задница умная... - попытался вторить Дугласу Виканти, но северянин пихнул его в бок сапогом.
- Язык прищемишь.
- Можно попробовать попасть на носилки к змееборцам, - Арей посмотрел в глаза Дугласу, Шебену. - Чтобы не натружать ног.

Побег
все представленные персонажи

Оставшаяся часть пути прошла без долгих разговоров. Шебену и Дугласу более не было нужды сотрясать воздух словами, оба поняли друг друга без слов, сказав больше во взглядах, нежели посредством речи. Серж Виканти старательно пытался вторить спутникам, делал какие-то несуразные и порой совершенно неуместные комментарии, пытался грубо шутить. Но быстро сдался, особенно, когда колонна продолжила свое движение. Виканти тяжело дышал и в какой-то момент оказался даже позади Фэйтта, явно не поспевавшего за двумя воинами, но делавшего это молча. Лишь лицо Арея, и без того вечно бледное и печальное, выражало страдания юноши от припекавшего солнца.
Где-то впереди мелькали рыжие волосы Вивьен, суетившейся подле носилок с ранеными, алые туники змееборцев. А в определенный момент рядом с идущими Джоном и альвом возник Вардамир. Он отирал пот со лба, тяжело опирался о свой посох, но не сказал ничего. Его никто не спрашивал.
Казалось, солнце никогда не уползет с небосклона, и что этот безумный и медленный марш отнимет все силы и бросит на землю всех поочередно, оставляя на растерзание степным хищникам и вившимся в небе стервятникам. Многие падали, не в силах больше идти и не обращая внимания на окрики конников. Некоторые оставались подле упавших, скрываясь позади в облаке пыли, стираясь из памяти. Те, кто еще тащил свой скарб, бросали вещи, стараясь выдержать изнурительный переход.
Когда раздался сигнал к остановке, многие не смогли этого сделать сразу, полностью потеряв ощущение действительности. Кто просто упал и больше уже не поднялся.
Солнце скатывалось вниз, за горизонт, и в воздухе, наконец, разлилась блаженная прохлада.

(Вместе с Father Monk. А больше, собственно, тут никого и нет)

- Неплохо, - прокомментировал встреченный на полпути обратно Джон, когда альв передал ему меч. - Работаем по двое.
Он хлопнул по плечу Виканти, кивнул на троицу охранников у костра:
- Твоя очередь задницу подставлять, - не церемонясь, Дуглас толкнул Сержа в спину по направлению к имперцам. - Я не знаю как, но ты должен хотя бы одного утянуть в сторону...
- Ты издеваешься? Шебен, он издевается?.. Шебен!.. - Серж не успел толком воспротивиться, когда до костра оставались считанные шаги.
- Твой черед, Урих, - хрипло сказал один из охранников, лениво вороша угли в костре. - Покричи дятлом, пусть они сбегутся...
Шутка была встречена легким смехом со стороны одного из напарников. Третий, кряхтя, начал подниматься и наткнулся взглядом на замершего Сержа.
Мгновение пролетело слишком быстро, и за это мгновение в голове Виканти, способной на шулерство и убедительную ложь, не возникло ни одной толковой идеи, по какой причине один из солдат мог отправиться следом за юношей в неизвестность ночи.
- Ты что-то забыл, молокосос? - поинтересовался названный Урихом, не сводя взглядя с Виканти. - Или титька мамкина поблизости не оказалась?
Его напарники готово засмеялись, предвкушая добротное уничижение наложившего в штаны молокососа.
- Я... не могу... - попытался что-то произнести Серж, но Урих как-то подозрительно повел взглядом вокруг, словно какой-то солдатский инстинкт ему подсказывал о скрытой во тьме опасности.
- Не можешь под куст сходить, малой? Так кустов-то и нетути! - злорадно осклабился второй из охранников.
- Откуда ему это знать, ему, небось, задницу-то батистом подтирали, когда он в прошлом году с горшка слез...
- А я думал они золотом срут... вонючим, правда, но золотом!
- Тихо вы, - скомандовал Урих, возвращаясь взглядом к Сержу. - Пшел отседова...
- Я тебя ненавижу, - неожиданно даже для самого себя произнес Виканти. А, возможно, не сообразил, что произносит это вслух.
- Чего ты там тявкнул?
- Ого, Урих, он тебе сейчас зуб-то твой единственный и выбьет!
- Ненавижу. Тебя, - не чувствуя половины своих конечностей от страха, вновь произнес Серж. - От тебя воняет. И ты смердишь.
Урих усмехнулся. Паскудно, паршиво, как-то так, что у законопослушных граждан сразу же было нашлась гора неотложных вещей, по которым следует удалиться как можно дальше от места событий. Солдат повел плечами, сплюнул на землю и двинулся к Виканти. Оба его напарника радостно засмеялись, подбадривая Уриха или позволяя себе колкие комментарии в адрес тонкой кишки или Уриховской матери.
- Ты, кажется, ошибся городом, молокосос. Только вот уже поздно чтой-либо менять, - как констатацию факта, сообщил Сержу Урих. - Когда задницу раскрываешь, оттуда пахнуть начинает. В присутствии людей таких фокусов не позволительно делать, не знал?..
Серж попятился назад, споткнулся обо что-то и упал, начал загребать ногами, стараясь быстрее отползти от надвигавшегося Уриха. Тот не стал медлить, подскочил, ударил ногой Виканти в бок, еще раз, опустил подошву сверху по вскинувшимся рукам юноши, защитившим лицо.
- Ишь ты, сволота-то какая!.. Собрали вас, говноедов, на свою голову!.. Чтоб тебе потом еще и дерьмо твое поднимать, да? Да?!
Удары неожиданно прекратились, и Серж повернул голову, дабы увидеть отвернувшегося от него Уриха, смотрящего в сторону костра.
В следующее мгновение юноша умудрился вскочить на ноги и подхваченным с земли камнем огреть солдата по виску, а затем, пока он, охнув, покачнулся, опустить все тот же камень ему на голову. И снова, и снова, пока Урих, уже на земле, не перестал издавать странные всхлипы, замерев.
- Успокойся! - громким шепотом произнес Дуглас, возникая позади Виканти и заламывая тому руки. - Он уже мертв, а ты разбудил половину лагеря, идиот!
У костра, там, где сидело двое напарников Уриха, уже никого не было, лишь мелькнула в свете огня фигура Шебена, очищавшего кинжал.
- Альв, бери этот истеричный мешок дерьма, развязывайте лошадей и, когда я крикну, рви галопом на сигнал. Ты его не перепутаешь... Хватаем воду и не останавливаемся. Эй, ты... парень, ты со мной! - это было уже сказано Фэйтту, и Серж повалился на землю, выпущенный из схватки Монеты, рядом с трупом Уриха.


Целительница была одной из первых, ушедшей на покой при остановке колонны, и этот сон был ей физически необходим. Однако от осознания того, что можно снова применить свои силы, те силы, которым она обучилась в Школе, грело изнутри, и поток магической энергии вновь затеплился и зашумел в голове девушки.
Ее разбудили. Она не смогла бы сказать, который был час, было ли близко до рассвета или это была середина ночи, но один из змееборцев попросил ее помочь страданию одного из тех, кто выжил в пожаре. Это была женщина, с обгоревшим лицом и большей частью тела, и Вивьен пыталась восстановить покров или хотя бы перезапустить регенерационные возможности беженки.
Когда та забылась сном, девушка оказалась чуть в стороне от раненых, омывая руки водой, именно тогда, когда возник один из конников, из тех, кто приказал ей следовать за змееборцами, забрав ее от суеверной толпы. Она не могла вспомнить его имени.
Конник стоял чуть позади, возвышаясь темной фигурой в темной же имперской форме. Вивьен могло показаться, что он улыбался.
- Ты неплохо справляешься, должен признать свою ошибку тогда, пред лицом всех этих... - как-то слегка презрительно произнес солдат, обращаясь к лежащим в стороне беженцам. - Даже удивительно, что столь прекрасное создание попало в стан этих... подданных Императора, и что она владеет силами, не подвластными большинству из нас.

Беседа с конником не входила в планы Вивьен, его извинения ей тоже были не нужны. Тем не менее, грубить ему сейчас было бы совершенно неблагоразумно. Поэтому, вымыв руки и напившись воды, девушка ответила:
- Спасибо. Я не обижаюсь. Всё в порядке.
Больше всего ей сейчас хотелось отдохнуть, забыться еще хоть на пару часов. Скоро нужно будет продолжать путь, и тогда поспать уже не удастся. Силы хоть и восстанавливались, но очень медленно - раненых, которым требовалась постоянная помощь и поддержка, было гораздо больше.
Неожиданно в небе вспыхнуло что-то яркое, с громким хлопком разорвав тишину. В хвосте колонны началась какая-то суета, послышались громкие голоса, заржали лошади.
Многие проснулись, оглядывались, раздались комментарии и вопросы. Солдат чертыхнулся и, оставив Вивьен одну, исчез в темноте.
Девушка растерянно оглядывалась, сама не ничего не понимая, но чувствуя, что происходит что-то очень важное.

Побег
Джон Дуглас, Арей Фэйтт

Когда Шебен и Виканти остались позади, Джон замедлил свой бег, схватил Арея за плечо, останавливая его неумелый проход меж спящими людьми, дернул парня вниз, дабы тот пригнулся. Когда Фэйтт обернулся, пытаясь понять, почему они остановились, то наткнулся на сосредоточенный взгляд северянина, смотрящего вперед. Взглянув в ту же сторону, Арей сумел различить одинокую фигуру часового.
- Мы можем его... - начал было Арей, хотя по его голосу можно было понять, что парень даже не надеется на исполнение подобного.
- А можем и нет, - цинично оборвал его Дуглас, извлекая что-то из-за пазухи. Это что-то оказалось маленьким цилиндрическим предметом, тем самым, которым северянин занимался на привале.
Открыв было рот, дабы спросить, что именно он собирается делать со столь несуразной штуковиной, Фэйтт услышал ответ на невысказанный вопрос:
- Заткнись и готовься рвать, что есть мочи.
Дуглас дернул за торчащий из цилиндра то ли шнурок, то ли что-то его напоминавшее, и подбросил предмет в воздух. В следующее мгновение цилиндр издал свистящий звук, резво взмыл еще выше, оставляя за собой огненный шлейф, и разорвался на мириады вспышек, звонко раскатившихся по степи.



Вивьен осталась растерянно оглядываться, ничего не понимая, но чувствуя, что происходит что-то очень важное. Люди начинали пятиться, кто-то уже начал бежать, кто-то продолжал задавать глупые вопросы. Ни у кого не было ответов.
Буквально в следующее мгновение в воздухе возник новый предмет, снова взмыв вверх и разорвавшись подобно первому.
Кто-то закричал. Кто-то ошеломленно стоял, тыкая во вновь ставшее темным небо. Кто-то присоединился к бегущим.
Совсем рядом вновь возник тот самый конник - Энгельс, вспомнила его имя Вивьен, - который отпихнул бегущего на него человека, взмахнул рукой, что-то коротко приказывая... и неожиданно затихая, хватаясь за странный конус, начавший выступать у него из груди. Мгновение спустя, Энгельс уже падал, заваливаясь вперед, оставляя позади себя перепрыгивающего через него Дугласа. В прыжке северянин дернул вошедший в спину коннику меч, приземлился на колени и продолжающим движением подрубил ноги напиравшему на него детине, обезумевшим в панике. Еще через мгновение северянин оказался у Вивьен и, ни задавая вопросов, ни произнося приветствий, обхватил ее руку и рванул за собой, меж бегущих людей.

Фэйтт, только что проделавший ту же процедуру со вторым цилиндром, врученным ему Дугласом, продвигался вперед, стараясь избегать встреч с ничего не понимающими часовыми и просыпающимися солдатами. Нутром юноша чувствовал, что с каждым мгновением расстояние меж ним и Шебеном с лошадьми сокращается - если исходить из того, что альв действительно приближался, а не бросил своих невольным спутников на произвол судьбы, - но разум усердно подсказывал, что именно он привлечет внимание стражи, если не сумеет слиться с толпой.
О том, что идущий против толпы юноша, пригибающий голову, вызывает не меньше подозрений, Арей не задумывался...
Однако задумывался кто-то другой.
- Быстрее... сын мой! - слегка задыхаясь, произнес до боли знакомый голос. Казалось, Вардамир будто даже и не спал, в его голосе не сквозило хриплых ноток только что проснувшегося человека. - Быстрее!
Арей хотел задать тысячу вопросов, но священник упорно толкал его в спину, подгоняя.
- Быстрее...
Они поспели почти вовремя - стражники, должные охранять воду, сооружали полукруг, стараясь создать непроницаемую линию, дабы беженцы, не догадывающиеся о столь драгоценных запасах, выбирали иной путь для своего панического и бессмысленного бега.
В то же мгновение, раскидывая нерасторопных людей, из темноты возникла шестерка скачущих галопом лошадей...

Надо было что-то делать, стоять, разинув рот и ничего не соображая в происходящем было глупо. Свои подозрения на счет того, что происходит, у Вивьен, конечно, имелись, но это было все так расплывчато и неоднозначно, а все происходящее так быстро и неожиданно, что даже сформулировать их толком она не смогла.
Увидев внезапно появившегося Джона, девушка испытала смешанные чувства: страх, удивление, радость, неприязнь, восторг... И все одновременно. Убийство охраны не произвело на нее никакого впечатления - важнее сейчас было другое.
Он нашел её. В этой непонятной ночной заварушке это не могло быть случайностью. Слишком далеко они были друг от друга. И он пришел за ней. Черт побери, он пришел за ней, хотя легко мог оставить. Он мог бы легко обойтись и без целительницы, которая часто служила ему лишь обузой.
Не сопротивляясь, она бежала за ним, спотыкаясь и расталкивая неповоротливых и растерянных людей, грубо влекомая его рукой, обхватившей её запястье. Боль и усталость были не важны - ведь он сам, рискуя жизнью, нашел её и взял с собой.
Все встало на свои места - мысли, ощущения, догадки. Это был побег. Их побег.
Но где же остальные? В темноте и на бегу трудно было понять, куда он её тащит, спрашивать что-либо тоже было совершенно нереально. Полностью доверившись северянину в выборе действий, Вивьен старалась хотя бы не мешать, послушно следуя за бегущим мужчиной.
Впереди были кони. И Дуглас явно двигался именно к ним.

Солдат, попавший под копыта скакуна, на котором восседал альв, исчез из поля зрения беззвучно, словно камень, канувший в темную воду, ушел на дно, пропав, стеревшись из памяти. Другие подались в стороны с руганью, кто-то - с криками, падали, катались по земле, пытаясь увернуться от наступавших на них лошадей.
Имперец, зарубленный Шебеном, хрипел внизу, слабо дергая ногами и свободной рукой. Другую он приложил к ране, неосознанно, не соображая, что это уже ничему не поможет.
Двое имперцев, оказавшись напротив Шебена, который вздымал скакуна на дыбы, заставляя беженцев бросаться врассыпную, переглянулись, безмолвно приходя к какому-то решению, после чего один из них метнулся в сторону, пытаясь увести взор альва от второго. По инерции Шебен позволил своему взгляду скользнуть за солдатом, но внутреннее чутье подсказало о готовящейся ловушке, и альв повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как оставшийся стоять на месте солдат припал на одно колено и вскинул с земли арбалет. Время замедлило свой бег, рука имперца дрогнула после того, как болт сорвался в свой смертельный полет, устремляясь к лицу альва. Удар сердца, еще один, еще один... Шебен не успел даже выругаться, качнулся назад, выпуская поводья и видя, как болт медленно проплывает мимо его головы, оставляя за собой низкий гул. В следующее мгновение все резко скакнуло на свои места, конь вновь вздыбился, и лишь чудом альв сумел перехватить поводья и удержаться в седле.

Где-то в стороне, там, где пару мгновений назад Шебен видел Арея, возникла фигура Конроя Кобурна, который сумел взобраться на поваленный кем-то ящик, что-то громко с него крикнуть и, размахивая подхваченным с земли посохом, устремиться на арбалетчика. Юноша не успел добежать до ругнувшегося солдата, ибо мимо него промчался Серж Виканти, все еще ведя за собой трех скакунов. Багульник отшатнулся, попытался ударить одну из лошадей посохом, но промахнулся, потерял равновесие, оказался перед лицом арбалетчика, выпустившего оружие и обнажившего короткий меч. Конрой переступил с одной ноги на другую, неожиданно ловко сумел переменить позицию и попытаться достать концом посоха своего противника. Имперец отбил выпад и ударил сам, снизу вверх, промахнулся, подался вперед и ударил юношу кулаком в скулу. Кобурн покачнулся, удержал равновесие... лишь затем, чтобы получить мечом сбоку. Мгновение Багульник еще стоял на ногах, а в следующий миг уже падал, изменившись в лице.
Арей, прицепивший пару бурдюков к седлу одной из лошадей и взобравшийся следом, громко крикнул, когда Конрой упал, но его крик потонул в окружающем гомоне. Из толпы вынырнул Джон, перепрыгнул через тело Багульник, налетел на солдата, ударил раз, другой, выбил меч из его рук и отправил имперца на землю ударом ноги.
- На коня! - рявкнул он Вивьен, и та увидела протянутую руку Фэйтта, изогнувшегося с седла.
Имперец успел подняться, когда Джон, перехватив меч двумя руками, ударил мощно, сверху. Вивьен не видела головы имперца, скрытой телом северянина, но могла представить, что произошло, когда тело солдата беспомощно обмякло.
- Вперед! Вперед! - разнесся голос Вардамира, который тоже умудрился вскочить на коня, держа в одной руке дополнительный бурдюк. Он не стал дожидаться того, чтобы его совету последовали другие, подогнал коня, устремляясь за Сержем, который крутился уже почти за всем хаосом, что царил вокруг.

В поле зрения альва возник Дуглас, налетевший позади на другого солдата, которого Шебен собирался сбить на скаку. Солдат рухнул, как подкошенный, уже на земле получил меч себе в спину, пригвоздивший его к месту. Монета склонился и подобрал оружие имперца с земли - альв не смог бы сказать с точностью, но ему показалось, что на клике были руны, те самые, что он видел на мече северянина до этого. Джон в два прыжка ушел от напиравшего на него солдата сбоку и махнул рукой Шебену - тот сразу понял, что позади него было нечто, требовавшее незамедлительного внимания...

Конь Шебена дико заржал, когда альв резким рывком заставил животное крутануться, описав небольшую дугу, и, развернув всадника лицом к обозначенной Джоном опасности, встать на дыбы. Два конника, видимо каким-то чудом сумевших изловить двух из распуганных Шебеном лошадей, сейчас неслись на альва, явно намереваясь исполосовать последнего. Впрочем, то, как они пытались это сделать говорило о том, что использовать с коня что-либо кроме пики им приходилось не часто. Рванув свою лошадь навстречу противникам, Шебен пригнулся к гриве скакуна и в последний момент, когда клинки конников уже собирались отправить кочевника на встречу со всеми убитыми им сегодня людьми, один снеся голову а второй разрубив грудь, ловко извлёк оружие — трофейный имперский меч и свой собственный кинжал, буквально упал на спину, едва удерживаясь в седле ногами. Конник пронёсшийся справа от Шебена, сумел вовремя парировать клинок, через мгновение готовый выпустить ему кишки, но второй, пытавшийся взмахнуть оружием через корпус лошади, просто не сумел достать до короткого кривого лезвия, полоснувшего его по бедру. Через мгновение он уже бессильно пытался зажать заливавшую спину лошади кровь, чуть ли не фонтаном хлеставшую из рассечённого бедра. Пошатнувшись и не удержавшись в седле он слетел с коня и ещё какое-то время корчился на песке, пока второй всадник, уже медленно и осторожно, подъезжал к Шебену. Альв, которому стоило не малых усилий удержаться верхом, тоже разворачивал коня медленно вращая короткий меч в правой руке. Кинжал он уже снова успел спрятать в ножны. За спиной направлявшегося к нему всадника, альв заметил Монету, расправлявшегося с очередным, вставшим на его пути стражником. Остальных же, включая Сержа, который похоже так и пролетел мимо запасов воды вместе с ведомыми лошадьми, альв заметить не мог. Похоже, отставали только они с Северянином.

Свалившийся с коня имперец страшно ругался, уткнувшись лицом в землю и пытаясь двумя руками зажать раны на бедре. Судя по его конвульсиям и повышающемуся голосу, готовому перейти на всхлипывания, удар у Шебена вышел на удивление точным и глубоким, разрубившим артерию.
Второй конник был умнее, ловчее, а потому предпочел огибать альва по широкой дуге, приноравливаясь к манере Шебена вести бой верхом. Глядя на него, альв неожиданно понял, что лишь только чудо и граничащая с безрассудством храбрость позволила ему осуществить двойной удар против двух закаленных в боях имперских солдат, явно умеющих не только пику держать в руке.
Готовый к подобным фокусам конник мог стать намного более опасным противником, нежели тот, что сейчас лежал на земле. И уверенным в своей победе Шебен уже не был... до той поры, пока сбоку к нему, дергая поводья, не подскочил Дуглас с мечом в опущенной руке.
Солдат был действительно необычайно смышленым - сразу понял, что двое работают вместе и что могут понимать друг друга с полуслова. По лицу конника скользнула странная улыбка, он демонстративно приопустил руку с зажатым в ней оружием и, не спуская взгляда с северянина и альва, произнес, повышая голос:
- Мы можем договориться! - он облизнул губы, явно пересохшие после дневного перехода. - Меня здесь ничего не держит...

Виканти остановился уже за пределами бойни, когда крики и шум вокруг стали стихать. По правде, его мало волновало, кого он там сбил по пути: не повезло паре бедняг, значит это их судьба, ничего не поделать, не стоило путаться под ногами. По мере того, как хаос оставался позади, в голове Сержа начинало проясняться. Он обернулся назад, соображая, что же теперь делать, и почти сразу же заметил Арея и Вивьен, успевших практически его нагнать.
Мысли в голове крутились отнюдь не утешительные: все сводилось к тому, что, скорее всего, придется вернуться. Вернуться? Ох, как этого ему не хотелось, но истина оставалась простой как медяк: воды (Виканти отметил привязанные бурдюки), что успел захватить Арей, на всех не хватит, а значит, кого-то могут попросить свалить подальше, и он, Серж, попадет в это число в первую очередь. А чтобы этого не случилось просто необходимо сделать нечто полезное для всех, например, вернуться за водой. Виканти аж передернуло от такой перспективы. Был бы он еще великим воином, чтобы соваться в пекло! Впрочем, разница не велика - сдохнуть здесь или чуть позже от жажды в пустыне. Хотя, в первом случае все же есть вариант, что на него просто не обратят внимания – охрана слишком увлечена сражением с Дугласом и Шебеном.
Скрепя сердце и мысленно чертыхаясь, Серж развернул коней обратно. Кто знает, может что-то и выгорит.
- Держите, - поравнявшись с Ареем и Вивьен, Виканти бросил им повод одной из лошадей: приходилось трезво оценивать свои силы, с двумя он еще совладает, но три – уже перебор.

Под шумок Серж успешно добрался до места, внимания на него действительно не обратили, по причине того, что большая часть охраны была уже недееспособна, а Шебен с Дугласом схлестнулись с конниками, отвлекая на себя все внимание. Быстро спешившись, Виканти приступил к делу, в тайне надеясь, что ему и дальше также повезет, и он успеет во время удрать. Или, на худой конец, альв с Северянином умудрятся его прикрыть.

Послушавшись приказания Дугласа, Вивьен махом очутилась в седле рядом с Ареем. Крутя головой во все стороны, девушка могла только с ужасом наблюдать за происходящей вокруг резней. Всадник тронул коня, и вскоре они нагнали Виканти, передавшего им лошадь и с двумя оставшимися направившегося в сторону лагеря.
- Черт, куда это он? - вопрос был риторическим, так как и дураку было понятно - Серж поскакал обратно. Скорее всего, чтобы подхватить Джона - иначе, без коня, тому не выбраться.
Тем не менее, оставленная лошадь была весьма кстати, и целительница, не преминув воспользоваться предоставленной возможностью, через минуту восседала на ней, с тревогой дожидаясь остальных спутников. Пожалуй, если их не будет чересчур долго, она и сама вернется.

Удача улыбалась юноше - никто из вооруженных солдат, которых было не так много, чтобы они представляли собой грозную силу, не обратил внимания на одинокую фигуру, поспешно укладывающую бурдюки с водой на запасную лошадь...
...вот только паника, вызванная двумя вспышками света в воздухе, появившимися из ниоткуда, начала опадать, сменяясь на возникающее сразу после этого любопытство. В темноте многим не было видно, кто кого рубит и почему кричат, а потому кто-то из беженцев - из тех, кто был пошире в плечах и покрепче, - не стал далеко убегать, ограничившись сохраняемой дистанцией безопасности.
Именно из этих рядов донесся крик:
- Эй, он что-то ворует! Эй, ты! Вор! Вор!



- Он сообразил верно, - монотонным, лишенным, вероятно, от напряжения и страха эмоций голосом произнес Фэйтт, крепко держась за поводья. - Нам всем не хватит той воды, что я успел схватить... но промедление смерти подобно - если Шебен и Дуглас не успеют вовремя вырваться из окружения...

(с Father Monk)

- Эй, он что-то ворует! Эй, ты! Вор! Вор!
Виканти вздрогнул, услышав за спиной крики. До этого все мысли Сержа крутились вокруг охраны, и то, что на него могут обратить внимание обычные беженцы, ему даже в голову не приходило. Пока никто не пытался его остановить, но все знают, насколько может быть непредсказуема толпа: достаточно сделать шаг одному и за ним точно последуют другие.
- Вот скоты, - прошипел Виканти сквозь зубы, все же собираясь нагрузить бурдюками с водой и вторую лошадь, хорошо хоть, с одной он уже успел управиться. Времени оставалось катастрофически мало, на крики беженцев могла обратить внимание охрана.
Из клубов пыли внезапно вылетел Шебен, настолько внезапно, что Серж чуть сам не угодил под копыта его лошади. Подхватив бурдюки с водой из рук обалдевшего Виканти, альв направился подальше от собиравшейся напротив толпы любопытных, крикнув, чтобы Серж тоже не медлил и уматывал.
До Виканти ни фига не дошло (соображалось в этой заварушке у него вообще туго), зачем Шебен выкинул такой трюк, но повторять дважды парню не требовалось: то, что пора уже убраться, и промедление ни к чему хорошему не приведет, он и сам понимал. Вскочив в седло, Виканти махнул вслед за альвом, держа вторую лошадь в поводу.

"Не успеют вовремя вырваться из окружения..." - страхи охватили девушку, и без того напряженную до предела. Альв и Дуглас остались там, Серж ускакал туда же...
- Молчи, не каркай! - грубо одернула спутника Вивьен, успокаивая нервничавшее животное, - воды не хватит, не успеют... Всё должно быть хорошо, не для того Джон затеял всю эту заварушку.
Как любая женщина, Вивьен ставила на пьедестал своего героя, не особо заботясь о доказательствах.
Изо всех сил вглядываясь в едва различимые силуэты на горизонте, целительнице хотелось первой увидеть приближающихся всадников, которым давно пора было появиться.

Беженцы подались назад, когда к Виканти подскочил всадник, размахивающий окровавленным оружием. Они подались назад еще сильнее, когда по линии вдоль них проскакал Джон, не особо церемонясь, чтобы не попасть мечом по кому-либо. Люди очень хорошо почувствовали его беспечность в подобных вопросах и отступили еще сильнее, а после задние ряды начали сбегать.
Серж устремился следом за альвом, и первые - храбрейшие - ряды беженцев сделали первый шаг вперед. Один всадник, пусть и с мечом в руке, всегда был менее страшен, чем двое...
Дуглас не стал дожидаться прилива храбрости у людей Кей-Харбора, свесился с седла, сумел подцепить еще один бурдюк, выпрямился и ударил лошадь пятками, уходя вслед за спутниками и оставляя позади себя облако пыли...



Когда солнце начало разогревать небосклон и землю, расположившуюся под ним, длинная полоса беженцев, оставленная позади, уже давно скрылась из виду, а лошади стали показывать первые признаки усталости, что не преминул заметить альв.
Когда троица достигла Вивьен, Фэйтта и Вардамира, никто не успел задать лишних вопросов - северянин и альв были очень убедительны в том, что всем, кто хочет остаться в живых, следует убираться прочь: ни тот, ни другой попросту не остановились, заставляя остальных следовать за негласными лидерами.
Степь казалось бесконечной, а гряда гор, громоздившаяся к северу в такой, казалось бы, близости, никак не хотела приближаться. Где-то к востоку было видно огромное облако пыли, и Шебен сразу угадал знаки кочевников... встречаться с которыми было делом крайне неразумным, учитывая контингент новоявленного отряда альва.

Они остановились около полудня, когда солнце стало печь слишком сильно, а лошадь под Виканти стала хрипеть. Джон и Шебен, не сговариваясь, указали на одинокое дерево, стоявшее посреди степи, скрючившись и склоняясь все сильнее к земле от старости. Но его крона давала достаточно тени, чтобы уместить спутников и позволить, наконец, бурдюкам с водой пойти по рукам.

Вода была хороша. В первые минуты всё было хорошо. Прекрасно было укрыться от тяжёлых лучей солнца, наваливающихся на каждую освещённую часть тела, прекрасно было сесть не в качающееся седло, а на неподвижную землю, не вдыхать режущей ноздри пыли, вздымаемой копытами. Сесть на свободе и выпить.
В Вардамире определённо говорила усталость: то обречённое движение с колонной сейчас, когда за полдня ощущение непосредственной опасности развеялось, говорило "Видишь, как здесь хорошо. Оставайся. Оставайся здесь навсегда. Выпей."
Выпей?
Очередной глоток тёплой воды холодным комком застрял в горле.
Вардамир посмотрел на Джона. Потом на Шебена. Затем отнял ото рта бесценный источник воды и задал всем вопрос:
- Мы сделали запас воды, больше, чем могли бы. Господь нам помогал. Но хватит ли этой воды на дорогу? Может нам уже нужно начать её экономить. Боюсь, полные бурдюки могут ввести в самоубийственное искушение, на таком солнце, в такой сухой пыли. А истратить воду будет губительно. За сколько дней мы, с помощью Господа, доберёмся... куда-нибудь?
Говоря об искушениях, Вардамир не стал их расписывать. Ему сейчас хотелось ополоснуть лицо. И накалённую спину. И потребовать ещё эля, но эль с тратой воды уже связан не был, просто пустая фантазия.
Горы казались близкими и тенистыми, слегка подрагивая в начинающем подниматься от горячей земли мареве.

Буквально умирая от жажды, Вивьен приложила к губам бурдюк. Вода в нем была теплой, но для пересохшего горла казалась просто райским наслаждением. Слова Вардамира о необходимости экономить, не произвели на девушку абсолютно никакого впечатления - если спутники не хотят оставить под этим деревом ее могилки, она должна напиться вволю. Странно, что она вообще добралась сюда, не проронив по дороге ни единого слова жалобы, как могло бы быть, если бы на ее месте была другая женщина. Хотя... другую женщину, они, возможно, просто не стали бы брать с собой.
Если сейчас ей дадут еще вздремнуть хоть полчасика, будет вообще превосходно. Ноги и спина нещадно ныли, голова болела, глаза слипались. Бухнувшись прямо на землю и положив голову на согнутую руку, Вивьен постаралась задремать...
Вспомнив о том, что нужно еще и напоить лошадь, девушка открыла глаза, собираясь встать, но не смогла заставить это сделать. Глаза её буквально сами собой закрылись и она забылась неглубоким тревожным сном.

Серж даже не спрыгнул, а скорее скатился с лошади: жара и усталость измотали полностью, но садиться на землю не спешил – стоит только позволить себе расслабиться и обратно будет уже не встать, а Дуглас или Шебен все равно сейчас что-нибудь придумают, типа «напои лошадей». Хотя, может они все свалят на Арея или вообще все сделают сами?
Тень была долгожданной и необходимой, также как и вода. Напился Виканти вдоволь и остановился только когда услышал слова Вардамира о том, что надо бы экономить. Конечно, монах был прав, но Серж не удержался от сарказма:
- Что-то я не заметил Господа, который помогал нам воды набрать. Шебена, Дугласа и Фейтта видел, а вот Господа… Впрочем, если уж он так нам помогает, Вардамир, почему бы тебе не попросить у него хотя бы маленькую тучку с дождем? Все были бы только рады: и не жарко, и вода… У нас единственному человеку солнце полезно, - он кивнул в сторону Фейтта, - Может хоть загар приобретет.

Вардамир посмотрел на Джона. Потом на Шебена. Затем отнял ото рта бесценный источник воды и задал всем вопрос:
- Мы сделали запас воды, больше, чем могли бы. Господь нам помогал. Но хватит ли этой воды на дорогу? Может нам уже нужно начать её экономить. Боюсь, полные бурдюки могут ввести в самоубийственное искушение, на таком солнце, в такой сухой пыли. А истратить воду будет губительно. За сколько дней мы, с помощью Господа, доберёмся... куда-нибудь?
- Ежели кто-то вместо задницы будет пользоваться головой для мышления и обойдется без ванн, то воды должны хватить хотя бы до гор, - произнес Дуглас, как-то устало садясь подле дерева и прикрывая глаза. - А еще можно глаза раскрыть пошире и понять, что до гор доберемся только завтра.
- Что-то я не заметил Господа, который помогал нам воды набрать, - саркастично произнес Серж. - Шебена, Дугласа и Фейтта видел, а вот Господа… Впрочем, если уж он так нам помогает, Вардамир, почему бы тебе не попросить у него хотя бы маленькую тучку с дождем? Все были бы только рады: и не жарко, и вода… У нас единственному человеку солнце полезно, - он кивнул в сторону Фейтта, - Может хоть загар приобретет.
Юноша, стоявший подле своей лошади и медленно водивший ладонью по ее морде, повернулся, мгновение смотрел на Виканти, потом перевел взгляд на свернувшуюся на земле Вивьен, успевшую погрузиться в сон, вернулся взглядом к Сержу:
- Не стоит пытаться за счет других повысить свой авторитет, Серж, - в своей привычной спокойной манере ответил Арей. - Это мало, что изменит, а в твоем случае только выставит тебя посмешищем.
Джон хмыкнул, не раскрывая глаз.

- Мы все живы, Виканти, - со смирением в голосе пояснил Вардамир. - У нас вдоволь воды, мы с лошадями стали на стоянку под раскидистым деревом. Даже раненых нет. Господь несомненно помогал каждому из нас, хотя и не стал делать за нас все. Гордыня мешает тебе увидеть, что не всё ты сделал сам.
Не принимать ванны было не так сложно. Сейчас хотелось просто отсидеться, а через два дня эта утомительная жара сменится на что-то другое. С помощью Господа.

- Какой там авторитет за счет вас создашь? О чем ты, Арей? – не оборачиваясь к Фейтту, Виканти смотрел на дрожащие в мареве очертания гор, - У тебя чувство юмора вообще есть? Или оно давно атрофировалось? Если рисуешься перед Вивьен, то она давно спит.
Впрочем, спорить и перепираться с Ареем особо не тянуло:
- Может, напоим лошадей и тоже спать? – и добавил в сторону монаха, - Это не гордыня, Вардамир, это неверие. Впрочем, в твоих глазах это, наверное, еще хуже.

С гор медленно, но верно наползали тучи, серые, клубящиеся щупальца, готовые захватить небесное царство и скрыть прогревающее чуть ли не сами камни солнце. Щелкали и свистели невидимые человеческому взгляду насекомые, летали какие-то жуки вокруг, садились на разгоряченные тела спутников, на обмахивающихся хвостами лошадей, на сохраненный Вардамиром посох, на его выглядывавшего из сумки сурка по кличке Бузина.
Кто-то из насекомых, не стесняясь, присасывался и пил кровь, не страшась ленивых ударов раскрытой ладонью.
Легкая, чуткая дрема медленно повалила каждого из отряда на землю, сомкнула им веки, заставила мускулы расслабиться, найти долгожданный отдых. И лишь только кормивший лошадей Арей остался сидеть с раскрытыми глазами, глядя то туда, откуда они с таким трудом и в такой спешке пришли, и туда, откуда набегала серая армия туч. Иногда взгляд юноши скользил по лицам своих спутников, задерживаясь дольше прочего на лике Вивьен, свернувшейся почти совсем рядом с опустившим голову на грудь Дугласом. Фэйтт отворачивался раньше, чем северянин успевал почувствовать взгляд и открыть глаза. В глазах юноши невидимый свидетель мог бы увидеть застывшую скорбь по чему-то, к чему Арей устремлял свой взор, направленный внутрь самого себя, на те картины, которые рисовала его память... но никто не смотрел, не видел, и в тот момент, когда Шебен вырвал себя из сна, на лице Фэйтта была привычная уже всем маска легкой грусти и неуверенности.
Альв выразительно кашлянул, пробуждая Джона, и Монета не стал задавать глупых вопросов, глянул на небо, где тучи успели закрыть солнце, взглянул в сторону степи, где осталась колонна беженцев, и принялся расталкивать спутников.
Серж удостоился легкого пинка по ноге, а Вардамир окрика.

Дремота не придала сил, но прогнала дикую усталость - больше моральную, нежели физическую, - позволяя держаться в седлах и приближаться к горам.
В какой-то момент, уже вечером, по небесам прокатился раскат грома, и на землю, словно обезумев, пролился дождь, со страшной силой колотя каплями по почве и конникам, оставшимся без укрытия на растерзание стихии. В наступившей неожиданно темноте и дожде гор стало не видно. Видно вообще ничего не было, и единственным правильным решением оказалась остановка с последующим пережиданием дождя в кругу, окруженные лошадьми, низко склонив головы и кутаясь в ту одежду, что была надета.
Этот ливень показался насмешкой судьбы, смехом незримых сил, потешающихся над тем кровопролитием, что сопровождало попытку отбить воду у имперских солдат.
Когда дождь прекратился, Джон скомандовал продолжение пути, и они, мокрые и озябшие, снова закачались в седлах. Пока ночная темнота не заставила их снова слезть с седел и не улечься прямо там, на землю, в попытках забыться сном.

На следующее утро они достигли гор.

Горы приблизились как-то незаметно: казалось, еще вчера они громоздились где-то на горизонте, будто бы недосягаемые и молчаливые, прозванные, по заверению Шебена, Хребтом местными жителями, а утром, когда рассеялась ночная мгла, и солнце вновь начало нагревать степную почву, начались холмы, дорога неожиданно стала подниматься вверх, а не стелиться по земле, и спутники поняли, что горы оказались буквально на расстоянии вытянутой руки.
После взгорий и холмов, дорога, насколько позволяла видеть окружающая спутников местность, брала вверх еще круче, уводя к обрывам и каменным великанам, вздымающимся к небосклону в попытке дотянуться до солнца. Именно здесь, опять же по уверению Шебена, отряду предстояло пересечь Хребет, пройдя сквозь ущелье - "торговый путь", как сказал альв в тот момент, когда всадники достигли гор. Однако дорога не казалась "торговым путем", порой пропадая из виду или создавая впечатления пути, которым пользовались лишь горные пастухи, а никак не груженные товарами телеги торговых караванов.
- Проклятые горы, - выразил свой очередной вердикт Джон, приподнимаясь в седле и сплевывая под ноги коню. Что-то во взгляде северянина говорило о том, что он очень хотел продолжить эту фразу, но никто не решился задать крутившийся на языке вопрос, и Дуглас пришпорил коня, удаляясь в голову отряда, туда, где дорогу показывал Шебен, внимательно присматриваясь к окружающим их камням.
- Вивьен, - раздался голос позади целительницы. Фэйтт, не проронивший, пожалуй, ни одного слова за время после их сумбурного побега из колонны беженцев, пристально вглядывался куда-то в одну ему известную точку. - Как ты себя чувствуешь?
Казалось, Арей чувствовал себя увереннее, когда не смотрел на девушку.
Вивьен обернулась и улыбнулась из последних сил, пытаясь выглядеть спокойно и уверенно, хотя последние мили пути оказались невероятно тяжелыми.
- Нормально, - голос почти не дрожал, - у меня все в порядке. Хорошо, что дождь закончился, не очень приятно чувствовать себя мокрой мышью... Почему ты спрашиваешь? Я не жалуюсь.
Усталые мышцы девушки отдавались болью при каждом шаге животного, но целительница скорее откусила бы себе язык, чем призналась в этом. Она, конечно, и не догадывалась, что вряд ли была единственной, кто испытывал подобную боль, и в первую очередь опытный взгляд альва или северянина заметил бы с каким трудом сами животные переставляли свои ноги, тяжело мотая головами после безумной скачки сквозь ночь.
- Я чувствую себя как-то... странно, - пожал плечами Фэйтт. Это простое проявление эмоций, такое свойственное почти всем людям, странным образом выглядело неуместным в облике Арея, бывшего почти всегда незаметным и зажатым, с вечным взглядом, полным грусти и тоски. - Я так давно не пересекал Бурное море, что успел позабыть о том, как разница восточный материк от большой земли. Здесь все... другое. Даже запахи. А эти горы... они неожиданно напомнили мне о востоке, о болотах и речках. И...
Арей поежился, все также не отрывая взгляда от гор, словно ему было видно нечто недоступное окружающим.
- И еще они напомнили мне... о том... о тех... о которых мы несем весть... почему-то повеяло чем-то... недобрым... - Фэйтт попытался улыбнуться, хотя улыбка у него вышла чуть ли не такой же противоестественной, как и пожатие плечами. - Ты ведь никогда не пересекела Бурное море, и я подумал... вдруг...
Он замялся и смолк, переведя, наконец, взгляд на Вивьен.
- Нет, действительно, не пересекала, - всадница нахмурилась и взглянула в глаза спутнику, - ты что-то не договариваешь? О чем ты сейчас хотел мне сказать? - пустив лошадь чуть медленнее, Вивьен почти поравнялась с Ареем.
Услышав последние слова, Виканти пришпорил коня и догнал Фэйтта и Вивьен:
- О ком вы несете весть? Может, расскажете? Если уж это так опасно, разве не все должны об этом знать?

(Совместно с Father Monk'ом, Даной)

(С Father Monk'ом)

(продолжение...)

Арей, который открыл было рот, дабы ответить Вивьен, вновь смутился, посмотрел на Сержа и перевел взгляд туда, куда смотрел до того, как смолкнуть, разговаривая с адептом магии Жизни.
- Это... - произнес-таки он, но не закончил, замолчал.
- Очень содержательно, - протянул Виканти. - Вивьен, на самом деле, что за жуткий секрет?
Хмуро взглянув на Сержа, Вивьен огрызнулась:
- Если бы тебе надо было это знать, уже давно знал бы. Тебе никогда не говорили, что те, кто много знает, мало живут? - но, растроенная своей несдержанностью, тут же извинилась, - прости, но у меня нет ни сил, ни права, ни желания тебе это рассказывать.
Второй хмурый взгляд предназначался уже не в меру говорливому Фэйтту.
- Нет, ну, конечно, сейчас мы снова во что-то вляпаемся, как всегда получим по шее, а я даже не буду знать, ради чего, - отозвался Серж, понимая, что сообщать нечто большее ему не собираются.
- Не каркай! - голос девушки был твёрд. - Никуда мы не вляпаемся, нельзя думать о плохом. Это притягивает несчастья, - пришпорив коня, Вивьен отделилась от группы и направила лошадь вперед, желая догнать Джона.
Серж на этот раз не ответил, задумчиво рассматривая горы. Что-то правдивое в словах Вивьен все же было, и шутить над судьбой, наверное, не стоило. И так уж недавно попросил у монаха тучку, и, пожалуйста, в ответ - зверский ливень! Единственная польза: начисто отбило запах, оставшийся после блужданий по канализации Кей-Харбора.
Останавливать Вивьен Виканти не стал. Не получилось что-то узнать с первого раза - ничего, будет второй.
- Вивьен! - крикнул в спину девушке Фэйтт, но не стал догонять, посмотрел на Сержа, на поравнявшегося с ними Вардамира, снова перевел взгляд куда-то на горы. - За нами... будто следят... - произнес он уже тише, тронул коня пятками, но лошадь не послушалась, мотнула гривой, оступилась и чуть не упала, громко фыркнув и крепче кусая удила. - Вивьен!
По лицу Арея пробежала тень разочарования, когда его взгляд скользнул по фигуре Дугласа, что ехал впереди рядом с Шебеном, и юноша решился, снова пришпорил коня, устремляясь за девушкой, которая не стала догонять мужчин, а задумчиво оглядывалась вокруг, находясь в одиночестве между двумя группами всадников.
- Когда-нибудь нам придется им рассказать, если они останутся с нами достаточно долго, - догнав девушку, произнес Арей.
- Зачем? Разве недостаточно того, что каждый доберется туда, куда ему нужно? - тихо спросила целительница, устало осматривая стертые в кровь ладони. Слишком давно она не ездила верхом. Воспоминания об отце и детских годах поглотили бы ее сейчас целиком, если бы не появившийся Фэйтт.
- Вивьен, разве ты не понимаешь? - вновь попытался улыбнуться Арей. - Зачем Серж все еще держится с нами?.. Он обещал мне и Вардамиру путь на корабль, но никогда не упоминал, что хочет добраться до Столицы. Зачем ему держаться с нами, если не просто из любопытства? А Вардамир?.. Я... привык к нему, он... напоминает мне о моем... моих родителях... но зачем ему ехать именно с нами? Он верит в то, что сможет помочь, принести свет Господа, дабы осветить путь для нашей... нашего похода. Но наверняка что-то внутри него хочет узнать, что именно он освещает... А зачем мы Шебену?.. Почему вдруг он... - Фэйтт резко смолк, замолчал, словно поняв, как сильно он напоминал в своей речи осуждаемого им Джона. Юноша мотнул головой, странно улыбнулся своим мыслям, словно приоткрыв завесу к чему-то запретному даже для самого себя. - Мне стыдно за то, что я усомнился в этих людях.
Взгляд Фэйтта устремился к горам, сфокусировался на чем-то, и лицо юноши неожиданно изменило свое выражение, сменившись со смущения и задумчивости на удивление.
- Там кто-то есть... - себе под нос, словно спрашивая незримого собеседника, произнес Арей.

(совместно с Ночной странницей и Даной)

(продолжение)

Не зная, что ответить на слова проводника, Вивьен молчала, тихо покачиваясь в седле, но последние слова Арея отвлекли её от раздумий, с воспоминаний о детстве перескочивших на цели их путешествия. Уже было собравшаяся сказать о том, что они никого не принуждали и каждый вправе в любой момент покинуть их общество, девушка поглядела на Фэйтта и заметила его взгляд в сторону гор.
- А? Ты о чем? Я не расслышала... - Вивьен оглянулась в направлении, куда смотрел юноша.
- О том, Вивьен, что у нас была миссия, цель, задание и обещание на главной площади той деревни собравшимся жителям, что мы поможем. Не кажется ли тебе порой, что мы... забыли о цели нашего путешествия? И то, что эта самая цель... - юноша помолчал, словно собираясь с мыслями. - Становится слишком много людей вокруг, которые... желают знать. Или желают чего-то своего. А мы... как бы... безрассудно позволяем им находиться в нашем обществе, ехать... а ведь они... они могут вести свою игру... - Фэйтт пожал плечами, как бы смутившись собственных слов.
Целительница странно посмотрела на спутника, затем отвернулась, пожав плечами.
- Ты думаешь, они помешают нам? Ты подозреваешь кого-то или просто не о чем поговорить? Думаю, тебе стоит высказать свои сомнения... - с губ девушки чуть не сорвалось имя ехавшего впереди всадника, но она вовремя исправилась, - ...или забыть о них. Вряд ли мы сможем что-то изменить сейчас, - внешне Вивьен была совершенно спокойна, но слова Арея встревожили её - он просто боится или знает что-то, о чем ей пока неизвестно? Беспричинная паника от усталости или реальные подозрения? Но на кого? И без того сильно уставшая всадница мысленно перебирала имена сопровождавших и не находила ответа на новый, тревожный вопрос. Получалось так, что советуя Фэйтту успокоиться, она начала волноваться сама. В данной ситуации это был уже перебор...
- Разве меня станет кто-то слушать? - скорее самому себе, нежели девушке, сказал юноша. Казалось, что он вновь погрузился в какие-то свои воспоминания, переживая их снова и снова, как будто ища единственно правильный вариант развития прошедших событий. - Кому я сдался, жалкий, неопытный и слишком молодой, чтобы путешествовать в одиночку?.. Все послушают Джона. А кто-то... будет внимать ему со всем тщанием.
Последние слова прозвучали почти как укор, хотя этот укор и вышел слегка смазанным из-за понизившегося голоса и потупленного взгляда.
- Ох, только не ной, - Вивьен не выдержала и сердито взглянула на парня, - Джон заслужил авторитет не толстым кошельком и не хвастовством, а мечом и характером. А если у тебя не хватает духа даже просто высказаться...- целительница замолчала и на её лице отразились поочередно несколько эмоций, которые сложно было однозначно охарактеризовать, - прости. Если честно, я сама не знаю, что говорю. Видимо, мы все слишком устали. Не обращай внимания на мои слова. Я не хотела тебя обидеть. Но поговорить о своих подозрениях, если они есть, с кем-то все же стоит.
- Вивьен, - Арей поднял взгляд, протянул руку и дотронулся до локтя девушки. Аккуратно, нежно, стараясь не просто прикоснуться, но словно ощутить руку Вив в своей ладони. - Я ведь знаю, что тебя тревожит...
Впереди заржала лошадь, и Фэйтт резко натянул поводья своего скакуна, дабы успеть убраться с дороги скачущего галопом Дугласа.

(Совместно с Father Monk'ом, Даной)

(продолжение)

Форма облаков. Камень, сорвавшийся в пропасть. Желтая ящерка, юркнувшая при его появлении в узкую щель. Все говорило об этом.
Сколько же времени старик не видел людей? Если подумать, тот парень был еще жив, когда Йохан нашел его, но до самой смерти так и не пришел в себя, не заговорил, а на утро его тело исчезло. Приснилось, решил тогда старик. А если вспомнить более отдаленные дни, когда Йохан еще жил в пещере на северном склоне, то люди, проезжавшие этой тропой, казались тщедушными насекомыми, ползущими где-то там, далеко внизу. Крохотными и неопасными. Если бы старик решился спуститься к ним и поговорить, расспросить о происходящем в мире... Но нет, подвергать себя такой опасности он не хотел. Стоило ему приблизиться, и насекомые могли превратиться в убийц, подосланных чтобы покончить с ним. Так может быть и сейчас?..
- Я вас раскусил, - пробормотал Йохан, наблюдая за шестеркой всадников. - Хотели провести старика, но не вышло.
Он тихо рассмеялся и спрятался за камень. Солнце, то и дело проглядывающее из-за облаков, тоже говорило об этом. Йохан достал кусок хлеба и принялся его жевать.
- Им придется вернуться ни с чем, - сказал старик самому себе. - Наверное тот, кто послал их за мной, будет недоволен.
Доев хлеб, Йохан вновь выглянул из-за камня. Отряд уже скрылся из виду.
- Быстро, - хмыкнул старик.
Ему захотелось взглянуть на людей еще разок. Он легко опередил отряд и теперь дожидался их появления, забравшись в прохладную нишу, нависшую футах в ста над тропой. Люди о чем-то переговаривались, и Йохан подался вперед, вытянув шею и пытаясь расслышать хоть слово. Как будто это было возможно!
- Проклятье, - чертыхнулся старик. - Надо спуститься ниже. И они ждут от меня именно этого. Какая ирония...
Ему пришлось выжидать, пока всадники вновь не проедут мимо. Теперь он решил не обгонять их, а понаблюдать, подкравшись сзади. Йохан огляделся вокруг. Ящерка, сбежавшая при его появлении, вырвавшийся из-под ноги и скатившийся по склону камень, форма облаков - все говорило об этом.
- Я знаю, знаю, - пробормотал старик, подмечая каждую деталь, происходящую вокруг, - это опасно. Их наверняка послали за мной. Но... я так давно не встречал людей.
Возможно, для отшельника это послужило сюрпризом, или же форма облаков и ящерица подсказали развитие событий, но храп коня, который был неожиданно и жестко развернут своим всадником, дабы устремиться навстречу Йохану, являя взору всадника, который, не мешкая, обнажал длинный обоюдоострый меч, вызвало реакцию со стороны его спутников - кто-то сдавленно вскрикнул, кто-то ругнулся, кто-то натянул поводья, уводя свою лошадь с траектории движения всадника.
Последний был бородат, плечист, облачен в разрезанную в нескольких местах кожаную куртку. Взгляд мечника не сулил ничего хорошего тому, кто мог попасть в поле его зрения.
- Кажется, нас не представляли? - еще не достигая Йохана, крикнул всадник, давая понять отшельнику, что его увидели и что попытка спасти жизнь бегством чревата.
Старик попятился, но тут же споткнулся и упал. Выбросив руку вперед, будто пытаясь защититься от удара, он попытался отползти, но уткнулся спиной в твердый базальт. И вместе с тем выражение ужаса, возникшее на его лице до этого, исчезло.
- Я понял, - сказал он таким тоном, будто и впрямь постиг нечто важное, - теперь я смогу умереть.
Всадник повернул коня боком, останавливая набравшего ход скакуна, перехватил рукоять меча поудобнее, словно мысль лишить старика жизни прямо в это же мгновение показалась человеку слишком привлекательной.
- Это мы всегда успеем, - достаточно грубо произнес он. - После того, как ты раскроешь свой так не вовремя закрывшийся рот и не скажешь, какого дьявола делаешь в этих горах, имея наглость считать, что мы не видели, как ты за нами следил.
Йохан ответил сразу. Впервые за долгие годы ему представилась возможность поговорить с живым человеком, и он не хотел ее упускать. Даже если собеседник - наемник, подосланный тебя убить.
- Я уже давно здесь, - заговорил он, опуская руку. - В горах, я имею в виду. Ем, сплю, брожу по склонам и предаюсь размышлениям. Вот и все, чем я здесь занимаюсь. Если подумать, то старому отшельнику больше и нечем заняться в таком месте, как это. Разве что какой-нибудь караван забредет в ущелье, не зная, что дальше на север тропу завалило. Бедняги, им приходится возвращаться. Хотя некоторые все же пытаются пройти.
Йохан вновь поднял руку и указал на себя пальцем.
- Вы... не узнаете меня?

(с Father Monk'ом)

(...окончание)

- Чудесно, Синтер тебе в печенку, - "наемник, подосланный убить" Йохана перегнулся в седле и смачно сплюнул на каменистую землю. - Еще один спятивший. Нормальных людей в этом мире, видно, свиньи вырезали, покуда я торчал в заднице у Понтия. Старик, я тебя впервые вижу. Сунь себе два пальца в рот, потом проспись.
- Он сказал, что тропу к северу завалило, - подал голос второй из всадников, бледный юноша с каким-то странным выражением лица, словно там навсегда застыло выражение безграничной грусти. - Мне показалось это достаточно членораздельным. И не бредом сумасшедшего.
- Когда кажется, молокосос, у мамки грудь сосут... - вновь сплюнул первый.
- Нет, нет, конечно же, я не сошел с ума, - подтвердил Йохан. - Но разве тот, кто послал вас сюда... не рассказал о дороге?
Расчет старика был прост - если эти люди здесь не случайно, если они пришли за ним, то обязательно обругают своего нанимателя за то, что не предупредил. Особенно этот, несдержанный. Уж он не смолчит. И всадник не разочаровал, вновь перегнулся и сплюнул, но уже под ноги Йохану.
- К дьяволу все это дерьмо! Ты мне сдался также, как помет куриный на плече у Бранде, так что не льсти себе, у нас уже есть пара сумасшедших. Что тебе известно о дороге? Где там обходной путь?
Йохан ненадолго задумался.
- Знаю ли я что-то о дороге?.. Пожалуй. Но сначала скажите, куда вы направляетесь, чтобы я мог объяснить, можно ли туда пройти и как это сделать.
Всадник не стал отвечать сразу - неожиданно перебросил ногу через седло и соскочил на землю, грубо и резко схватив старика за грудки.
- Послушай ты, ходячая память, гребаный склад умных идей, сейчас я досчитаю до трех, и, поверь, я умею это делать, в отличие от некоторых, а потом ты раззявишь свою пасть, чтобы ответить на мой вопрос, - Йохан, наконец, смог различить акцент говорящего - северный, с нажимом на произношении буквы "р" и поднимающейся интонацией к концу предложений. Вот только странным образом эта речь звучала по-другому, нежели к тому привык отшельник. Словно... как-то иначе. Неестественно, хотя говоривший и не испытывал никаких проблем со своим произношением. - А, будучи таким умным, ты сообразишь, что нам нужно по ту сторону твоих гребаных гор. Итак, раз...
- П-погоди, п-погоди, пожалуйста, - залепетал старик. - Я все понял. Вы пришли с равнины и хотите перебраться через хребет. Я подумал, вы ищете что-то здесь, в горах, но теперь очевидно, что это не так. Я знаю, как добраться до северного склона, и уверен, что дальше дорога отыщется без труда.
- Десять проводников для одного гребаного отряда, - северянин выпустил отшельника, слегка отталкивая того от себя, отчего Йохан вновь упал на землю. - Видишь, как быстро ты умеешь соображать, когда захочешь. Туда лошади пройдут?
- То есть, мы просто верим ему на слово? - подал голос бледный юноша.
- Я не помню, чтобы задавал вопрос тебе, молокосос, - северянин даже не удостоил того взглядом, смотрел только на отшельника. - Пока что от твоих проводнических способностей толку особенного не было.
- Может, стоит хоть изредка меня выслушивать? - себе под нос, но все еще достаточно громко произнес юноша.
Мечник перед Йоханом улыбнулся. Как-то так, что у случайных прохожих нашлась бы целая кипа неотложных дел, которыми они должны были бы немедленно заняться.
- Птенец оперился, - словно старому другу, сообщил Йохану северянин. - Теперь пытается камешки в рот вставить и выдать их за зубы, ибо свои-то все повыбивали.
- Он напомнил мне о Лео, - невесть зачем сказал отшельник, оглаживая бороду. - Лео... Я не знаю его полного имени, но мы все звали его просто Лео. Это был удивительно добрый и отзывчивый юноша. Однажды я спросил его...
- Кажется, я не спрашивал о твоих прихвостнях, - перебил его мечник. - Я спрашивал о том, пройдут ли вокруг твоего завала лошади. Память куриная?
- Лошади? - подумав о чем-то своем переспросил Йохан. - Нет, лошадей лучше оставить. На тех тропах как бы самому ног не переломать.
- Паскуда. Дерьмо. Яйца Синтера, чтоб ему... - северянин пнул маленький камешек носком сапога, запустив импровизированный снаряд в сторону. - Альв!.. Какого Хаоса ты выбираешь самые паскудные из всех паскудных пути?!
- Ругань делу не поможет, Джон, - вновь подал голос бледный юноша. - Тем более сейчас, когда у нас на хвосте...
Названный Джоном подскочил к юноше, схватил его за ногу и грубо стащил с коня, отчего бледный неловко упал и, судя по возгласу, болезненно ударился локтем о камни. Северянин не дал тому опомниться - схватил за плечо и вдавил юношу лицом в землю:
- Еще раз захочешь тявкнуть, отойди на пару верст и там удавись. Мне руки о тебя марать не хочется, - Джон выпустил юношу, обернулся к Йохану: - Первое - как в этом богами забытом месте называют такое дерьмо, как ты? И второе - сейчас ты соберешь свои вещи и поведешь нас по твоему пути. И если ты вздумаешь, что ты умнее нас всех, я прослежу за тем, чтобы ты собственную кожу ел на моих глазах. Ты меня понял?

(совместно с Тотом)