Серж не встревал в чужой разговор, просто слушал.
Отшельник? Даже он сам бы не стал так уж доверять выжившему из ума старику, страдающему манией преследования. Заведет в западню, да еще и без лошадей, и бросит, решив, что расправился с врагами народа. Впрочем, здесь Серж не особо волновался: северянин и сам далеко не дурак, разберется.
Волновало другое – то, что так и не было произнесено. Что бы сказал Арей, если бы Дуглас его не остановил? «Тем более сейчас, когда у нас на хвосте...» Кто? Не имперцы же… Ради нескольких сбежавших не пойми куда, они караван не бросят. И даже если сам караван двинется в этом направлении, догонит он их еще не скоро. Тогда в чем дело? В первый раз Арей не договорил, сейчас ему заткнул рот северянин.
Ситуация напрягала, но вопросы так и оставались без ответов.

Кряхтя, старик поднялся с колен и прислонился спиной к покатому валуну. Спрятав руки в широкие рукава, он заговорил:
- Зовут меня Йоханом. По крайней мере, мне так кажется. Не помню, как давно я решил оставить мирскую жизнь и поселиться здесь. Да и какова была причина, тоже. Порой я думаю, что выбор тот был сделан за меня кем-то другим. Быть может, я бежал от злых обстоятельств? Или же тот, кому я служил и чьи ожидания не сумел оправдать, отдал мне приказ исчезнуть с лица земли? Разные картины прошлого посещают мой утомленный временем рассудок, и я не возьмусь сказать, что из этого было на самом деле, настолько видения противоречивы.
Старик замолчал, склонив голову. Внезапно он вскинул подбородок и заговорил вновь:
- Но я собирался рассказать все, что знаю о перевале. В предгорьях, там, откуда вы пришли, когда-то жило племя ведогонов. Каждую весну они спускались в долину, где пасли скот и обрабатывали землю, а с наступлением холодов вновь поднимались в свое горное селение, защищенное от ветров скалами и согреваемое горячими источниками. Как-то в конце очень снежной и холодной зимы мужчины племени спустились с гор, чтобы осмотреть долину и выбрать подходящее для летней стоянки место. Когда они вернулись назад, перед их взорами предстала чудовищная картина: дома были разорены, тела убитых соплеменников задубели на морозе, видно было, что оставшиеся в поселении мужчины пытались дать отпор, но не сумели защитить детей и женщин. Еще свежие следы вели на север, через перевал и озверевшие, жаждущие мести ведогоны бросились в погоню. Однако вскоре начался сильный снегопад, и продолжать преследование стало невозможно. Говорят, в тот момент, когда ведогоны поняли, что убийцы уйдут от наказания, они все разом лишились рассудка. Кто-то упал на лед, потеряв волю к жизни. Другие уходили в метель, где их ждала смерть в виде скрытых снежным маревом провалов и крутых скатов. А некоторые принялись рвать глотки собственными пальцами. И тогда их души, - голос старика повысился, - покинули тела через раны на шеях. Нет хуже смерти, чем от перерезанного горла. Так говорят. Человек, лишившийся души таким поганым способом не может обрести покой. И ведогоны, извергая проклятия и кровь в морозный воздух, один за другим превратились в демонов. Духов слепого отмщения. С тех пор они рыщут в поисках тех, кто истребил племя и любой, кто идет этим перевалом на север, подвергает себя страшной опасности. Обвалы здесь унесли больше жизней, чем любая из разбойничьих шаек по ту или эту сторону гор. Особенно опасно во время дождя или снегопада. Люди останавливаются, чтобы переждать непогоду и их лагерь сносит оползень. Да, так и бывает.
- Но вот что странно, - продолжал Йохан, огладив бороду и вновь спрятав руку в рукав, - здесь есть два перевала. Если вернуться к низовьям и идти на запад три дня, то можно увидеть другой путь, ведущий через горы. Знающие об этом правят караваны прямиком туда. А остальных отчего-то манит эта дорога. Не иначе злой рок движет людьми.

Вивьен молчала, наблюдая за мужчинами, а в душе у нее бушевал ураган чувств. Крепко стиснув зубы, она глядела на выходки Джона, пытаясь найти ему оправдание и не находя его. Арей не был таким сильным и мужественным, как Монета, но это ведь не повод, чтобы так унижать парня. Сочувственный взгляд в сторону Фэйтта - это все, что она могла себе позволить в данных обстоятельствах, не боясь унизить молодого проводника еще больше. Его последние слова, обращенные к ней, все еще звучали у девушки в ушах: "Я ведь знаю, что тебя тревожит..." Усилием воли она постаралась прийти в себя и вслушаться в то, что говорил встретившийся отшельник. Печальная легенда о племени ведогонов произвела на целительницу достаточно сильное впечатление, чтобы с нетерпением и страхом ждать реакции Дугласа. Впрочем, на то, что он выберет возвращение на более безопасный путь, она не рассчитывала. Она знала, что этого не случится. Безопасных путей для них нет. Однако его сила и мужественность давали хотя бы ощущение того, что он справится с любой трудностью, вставшей у них на пути, как это было уже не раз. Страх, подобравшийся было к душе, отступил. Конечно же, он примет лучшее решение, и если им вообще суждено добраться до пункта назначения, они туда доберутся. Этим он слишком походил на ее отца и доверие Вивьен к его действиям смешивалось с горечью воспоминаний. Переведя взгляд на старика и внимательно рассмотрев его, она задумалась - а стала бы она сама верить ему? Отшельник выглядел достаточно странно для этих мест - борода не была похожа на запущенную поросль и одежда не походила на лохмотья, хотя и выцвела на солнце...
Несмотря на свою неприязнь к методам Джона, девушка безоговорочно верила ему и в любом случае поступала так, как он решил. Успешность предприятия в сто крат важнее ее чувств. Если он доверяет этому бродяге - так тому и быть. А вот Шебен, похоже, сомневается в искренности Йохана. Хотя лично ей он тоже не слишком-то нравился, последнее слово будет за северянином.

Арей потирал ушибленную руку, косился на Джона исподлобья, не стараясь, однако, более провоцировать северянина. Дуглас не отвечал на взгляд юноши, предпочтя бессловесное общение с Шебеном. Обоим мужчинам хватало посмотреть друг другу в глаза, чтобы понять, что каждый из них думал относительно обозначившейся проблемы.
Альв ухмыльнулся. Как-то так странно, но Джон его понял, вернулся взглядом к отшельнику:
- Брешешь, старик, - достаточно угрожающе произнес Дуглас, прищурив глаза. - Поймал меня на, язви тебя в печенку, благосклонности, мать его, характера, и соблаговолил брехать прямо мне в лицо. Вот так вот за здорово живешь. Видать, совсем из ума выжил, нет?
Фэйтт встрепенулся, оглянулся на Вивьен, словно искал поддержки.
- О чем это ты, сын мой? - подал голос Вардамир, пристально разглядывающий до этого Йохана. - Господь послал нам проводника мимо облавы, и мы будем совсем недалекой паствой, ежели...
- Ты, святоша, можешь со своим дружком вместе по камням проворной ланью скакать, раз у тебя охота икоту пробивает, - Джон улыбался. Паскудно. Очень паскудно. После таких улыбок люди проверяли наличие у себя оружия. - А мы уж как-нибудь сами. Своим ходом.
- Но ведь... - произнес Арей, но тут же замолчал, ибо северянин развернулся, скользнул по юноше презрительным взглядом и, не произнося более ни слова, взобрался в свое седло.
- Желающие идти горными тропами могут назвать себя ослами и оставаться. Остальные могут ехать за нами, - Дуглас перегнулся, хотел было сплюнуть, но передумал, обернулся на Йохана. - Ты, старик, тоже можешь оставаться. Тебе есть о чем поговорить с потерянным рассудком.
- Так ли стоит относиться к заблудшим детям Господа нашего, сын мой? - Вардамир натянул поводья, бросил взгляд на Йохана, снова на Джона. - Не призывал ли Господь детей Своих помочь освободиться от цепей, коими опоясали Его каменные чудовища в высоких горах? Не завещал ли Он помогат ближнему своему?..
- Вот ты и оставайся, поп, - Дуглас долго посмотрел в глаза Вардамиру. - Ибо толку от тебя и твоего сраного божка еще меньше, чем от говна нашего пастуха.
Вардамир неуверенно передернул плечами.

совместно с Father Monk'ом, DarkElf'ом, Ночной странницей и Даной
написано 6-го сентября
Удивительно, но свое решение не слушать старика Дуглас принял так легко, будто вовсе и не планировал сначала поверить ему. Вивьен окончательно запуталась: значит, это все была лишь игра на публику? С какой целью? Или у Джона, точно так же, как и у всех, нет уверенности в том, что на самом деле лучше делать и он злится, понимая, что все ждут именно от него правильного выбора? Или ответ на вопрос, заданный Шебеном, что-то изменил? Почему он решил, что отшельник врет? Спрашивать об этом целительница, разумеется, не решилась, молча ожидая, когда отряд продолжит свой путь. Исподволь наблюдая за северянином, девушка пыталась понять, что скрывается за его нарочитой грубостью и резкостью. Поспешных выводов делать она больше не станет...
Все тело ныло, требуя отдыха, спина, казалось, скоро просто переломится. Поморщившись, Вивьен поерзала в седле, пытаясь найти удобное положение. Главное - не показать, как ей тяжело. Сама напросилась в это путешествие, никто силой не тянул. Сдаться и пожаловаться на свое состояние не позволяла гордость. Хорошо еще, что есть лошади, ведь пешком догнать мужчин, шагая в гору, ей будет ой как трудно...
...Идти без лошадей по козьим тропам будет ой как трудно. К тому же, их маленький отряд буквально разрывался на части. Дуглас сейчас в бешенстве, и, хотя не пойдёт на смертоубийство, готов кого-нибудь покалечить. А отряд из запуганных людей, тащащихся за подгоняющим их тумаками вожаком даже на лошадях и с водой не пойдёт далеко. Тем более, что Дуглас не просто зол, он... кажется, боится. "Когда у нас на хвосте..." Если они на хвосте, то даже если прямая дорога чиста, стоило бы на время скрыться в горах. С такими сомнениями приступил к попытке Вардамир. Может Дуглас злится ещё и от сомнений в своём решении, может. Вардамир же вместо злости применит оружие Господа своего:
- Джон, ты прав. Господь создал всех свободными. И нам следует следовать замыслу божьему и не неволить друг друга. Ты волен немедленно отправиться к перевалу. А я могу исполнить свой долг, дать утешение страждущему и, возможно, воспользоваться его знанием дорог. Также и каждое дитя Господа должно с почтением принимать дар свободы воли. - Последняя фраза была не для Господа, а для публики. Вардамир громко предлагал отделиться от отряда Дугласа и двигаться горными тропами. И, чтобы подчеркнуть свои слова, Вардамир потянул поводья в сторону, принуждая лошадь сделать пару шагов в сторону от спутников, в сторону Йохана.

(продолжение...)

- Прости, отец мой, - красноречиво говорил взгляд Фэйтта, когда он взбирался на коня, дабы последовать за остальными, что собирались продолжать движение к перевалу.
- Пастух, - донесся голос Дугласа, - возьми у святоши лошадь, чтоб он ей поводья ненароком не оторвал. Пусть снимет бурдюки с водой и себе что оставит, а лошадь ему ни к чему. Он же святым духом питается, или Господь его кормить будет.
- Они никогда нас не нагонят, ежели... - попытался сказать Арей.
Джон повернулся в седле.
- Первое, кто-то спрашивал твоего мнения, пастух? Второе, кто-то говорил про то, что они должны нас нагнать? Третье, заткнись и сделай миру одолжение - перестань разевать свой рот. Кроме указаний направления, оттуда более ничего дельного никогда не вылезает.
Вивьен ошарашенно переводила взгляд с Арея на Джона. Неужели они вот так бросят здесь священника? Девушка понимала, почему Дуглас направляется к перевалу, не доверяя Йохану, она, если честно, тоже сомневалась в его словах, но такое решение в отношении Вардамира возмутило ее до глубины души. Если он когда-то подводил их - это вовсе не значит, что сейчас надо бросить его тут без шанса на спасение. В глубине души девушка не воспринимала жестокость и так же, как когда-то против отца, сейчас она готова была взбунтоваться против Дугласа. На месте священника мог быть любой другой, это было не столь важно. Уставшая и слишком долго молча сносившая все тяготы пути, целительница не сдержалась и громко воскликнула:
- Нет! Ты не можешь так поступить, Джон! Почему все молчат? Нас эта лошадь не спасет, а вот Вардамиру это твое решение может запросто стоить жизни! - нахмурившись и упрямо вздернув подбородок, Вивьен смотрела в сторону Монеты, не трогаясь с места.
- Может он, может, - ухмыльнулся альв, поднимаясь на ноги. Шебену, как в общем-то здесь постороннему, чхать было на всех в равной мере. Малость раздражала только задержка в пути. - И правильно делает. Нужно двигаться дальше.

(совместно с Father Monk'ом, ores'ом, DarkElf'ом и Даной)

- Послушай, святой отец, не дури! – Виканти обернулся в сторону Вардамира, - Этому бродяге не нужны ни твоя проповедь, ни твое утешение. Он без нас обходился прекрасно все это время. И дальше проживет, поверь! Оставаться здесь бессмысленно. А утешение лучше прибереги для действительно страждущих: если мы минуем перевал, может, по ту сторону такие и найдутся.
До сих пор Серж молча наблюдал за происходящим. Насчет выбора пути он был целиком и полностью за северянина. Лучше три дня верхом до нормального перехода, чем ползти пешком не пойми куда за выжившим из ума стариком. Йохану Виканти верил где-то так процентов на пять, как и любому первому встречному, а этот «встречный» после сказок про демонов явно имел еще и проблемы с рассудком. Впрочем, выбери и Дуглас и Шебен более короткий путь в сопровождении старика, Сержу бы пришлось смириться и идти со всеми – обычный инстинкт самосохранения. Но вот Вардамир… К его присутствию уже все успели привыкнуть, и, Вивьен права, как-то нелепо и жестоко было бросать священника на середине пути, где шансы на выживание неумолимо стремились к нулю.
- Дался вам этот святоша, - Шебен вернулся к своей лошади и одним махом оказался в седле. Животное фыркало, било копытом, но было заметно, что конь устал и долго не протянет. Особенно без приличного корма и отдыха. Оставят они Вардамиру лошадь или нет, спускаться с перевала всем скорее всего придётся пешком. - Пусть идёт куда хочет, его дело. А лошадь ему на козьих тропах точно ни к чему. Она там не пройдёт.
- Хоть от одного за версту не тянет дерьмом, ибо он знает, что можно и в кусты по нужде ходить, - произнес Джон, глядя на альва. - Время зря теряем. Нам не нужны лишние рты, готовые возле каждого встречного останавливаться и от религиозной чуши разбухать, не удерживая свой понос внутри. Много толку от него было в Даэлле? А в Кей-Харборе он нас через дерьмо провел? Или, может, сраных имперцев уговорил оружие положить, да гребаной водички нам налить, конями поделившись, чтоб им все боги севера в глотку смердели? Даже от молокососа толку больше. А речью складной блевать может и этот придурок, - кивок в сторону Виканти. - Одного мне за глаза хватает. Поехали, Альв. Здесь воняет так, что сейчас стошнит.
Дуглас тронул коня пятками.
Альв молча пожал плечами, мол ни добавить ни убавить, и, в очередной раз отметив для себя маниакальную тягу Дугласа к сквернословию, повернул лошадь на дорогу, уводящую дальше в горы. Короткий взгляд в сторону пока не сдвинувшихся с места попутчиков убедил Шебена, что несмотря на долгие разговоры, с одичавшим бродягой останется разве что святоша. Остальным, по мнению альва, ещё хватало благоразумия.

(совместно с Father Monk'ом, ores'ом, DarkElf'ом, Ночной странницей)

(совместно с Father Monk'ом, ores'ом, Ночной странницей и Даной)

Вардамир и Йохан, стоявшие позади них, быстро отдалялись, покуда их не скрыла дымка тумана, спустившаяся с горных вершин и заполонившая все вокруг.
Стало неожиданно сыро и холодно, сверху снова закрапал мелкий и противный дождь, колючими каплями встречая отряд, взбирающийся все выше и выше.
Туман уже не прятался за поворотом, но клубился под копытами коней, оседая влагой на потертой и помятой одежде спутников, мешая вглядываться вдаль. Было тихо. Очень тихо, и лишь цокот, да шуршащие камни, осыпающиеся вниз, заполоняли эту тишину звуками.
Изо рта спутников вырывался пар, Арей ежился, стараясь согреть себя быстрыми движениями рук. Джон, ехавший впереди, рядом с Шебеном, сгорбился, молчал, исподлобья смотря на дорогу. Альв кутался в попону, снятую с лошади - он прекрасно знал, что замерзшее тело неповоротливо, а потому старательно пытался сохранить то тепло, к которому он привык в Кей-Харборе.
И оба лидера вслушивались в окружающую действительность, где царили лишь полузвуки, эхо. Не было птиц. Не было шума ветра или горной речки. Казалось, они превратились в тех самых призраков, о которых рассказывал Йохан, и лишь туман был их спутником по горному перевалу.
Фэйтт попытался что-то запеть себе под нос, но песня была стихла, умерла, и юноша достаточно громко застучал зубами.
Вверх, вперед, сквозь туман и моросящий дождь. Сквозь тишину. Сквозь неизвестность...
Тишина окутывала и убаюкивала, а холод проникал сквозь постепенно намокающую одежду, дотрагивался скорченными ледяными пальцами до теряющих тепло тел. Все вокруг казалось сном.
Разорвавшимся от оклика Фэйтта, когда юноша, сгорбившись в своем седле, неожиданно подался назад, резко натянув поводья, изменяясь в лице и глядя куда-то в сторону от дороги. Джон встрепенулся, мотнул головой, обернулся и лишь тогда понял, что даже не подумал потянуться за мечом. Северянин выругался, поднял руку, дабы поймать рукоять меча, когда окрик последовал с другой стороны - на сей раз от Шебена. Не испуганный, но предостерегающий.
Повернув голову в ту сторону, Дуглас увидел расступающийся перед всадниками туман, а следом в небольшой ложбине у нависшего над дорогой осколка скалы перевернутую набок телегу. Несмотря на присутствующую упряжку, коней видно не было. Не было видно и людей, и лишь разбросанные мешки с просыпавшимся зерном свидетельствовали, что телега была новым добавлением к местности.
В снова нависшей над дорогой тишине отряд вглядывался в телегу, пока туман не расступился чуть сильнее, явив взору тянувшийся вдаль от мешков с зерном кровавый след. Судя по нему, упирающегося человека грубо тащили по камням. Чуть в стороне показалась еще одна телега, на сей раз стоявшая на колесах. На лежащих на ней мешках тоже были кровавые брызги, словно кто-то расплескал ведро с оной жидкостью.
Когда из тумана показалась третья телега, все также без коней, но со следами кровавой борьбы вокруг, тишину пронзил звук вынимаемого из ножен меча и процеженная сквозь зубы ругань Дугласа.

Вив не могла выхватить оружие и приготовиться к бою, и это ощущение своей беспомощности было чуть ли не хуже, чем ожидание неизвестности, грозившей всем им гибелью. Призраки или нет, но кто-то же сотворил все это с теми, что ехали на телегах... Холод пробирал до костей, и целительницу била мелкая дрожь, но губы были упрямо сжаты, а серые глаза, как всегда, холодны и бесстрастны. Стараясь держаться поближе к Дугласу, она внимательно оглядывалась по сторонам. Что бы не происходило между ними, свое место за его спиной она бы никому не отдала. И не только потому, что там было безопасней, как раз наоборот, просто ни ссоры ни беды не могли изменить того, что его жизнь была ей дороже всех остальных. Сколько раз их маленькому отряду грозила смертельная опасность, сколько раз она кляла его на чем свет стоит, сколько раз... Не стоило об этом и думать. Он рядом, и пока она жива, он тоже будет жить. В тысячный раз она лишь пожалела о потере сумки со снадобьями, но утешало то, что её магические силы восстанавливались, несмотря на усталость, а значит, чем-то помочь она все же сможет...

Пространство вокруг тонуло в тумане, и как Серж ни старался, рассмотреть ничего дальше открытого кусочка дороги не мог. В демонов не верилось, и в россказни выжившего из ума старика, естественно, тоже. О том, что здесь произошло, оставалось только гадать, слова альва практически ничего не разъяснили. Из осторожности Виканти старался держаться поблизости от Шебена: все-таки доверял он ему больше. Пусть Дуглас и отличный воин, и дрянь любую учует за версту, но случись что, бросит, как лишний балласт, это точно.
Стоящая вокруг неестественная тишина сводила с ума. Серж глянул на кровавые следы возле телег и отвернулся. Меж лопаток пробежал холодок, сердце бухнулось куда-то вниз. Вот и не верь в предчувствия! Парень невольно порадовался, что до сих пор не выкинул булаву, врученную ему альвом еще во время побега из каравана. Хоть какое-то да оружие! Хотя… Виканти слабо представлял, как, размахивая сей штуковиной, сможет размозжить кому-нибудь башку. Ну, не умел он этого как истинный городской житель, не обученный военному ремеслу! Да и не требовалось до сих пор. Называется - сбежал из Даэллы: там бы повесили стражи порядка или прирезали свои, но и здесь не лучше: что не шаг, кто-нибудь так и норовит отправить на тот свет! Не везет, так не везет!
От мерзкой погоды, хотелось надеяться, что именно от нее, трясло капитально. Холод с изморосью – что может быть хуже? Поэтому Виканти быстро среагировал на слова альва о том, что неплохо бы запастись теплой одеждой. Спешившись, парень быстро запрыгнул на телегу и, стараясь не вляпаться в кровь, извлек из мешка, вспоротого альвом, куртку из дубленой овечьей кожи с мехом на внутренней стороне. Накинув ее на плечи и прихватив подбитый мехом плащ, спрыгнул с телеги обратно. Задерживаться здесь как-то не хотелось, особенно, если вспомнить, что кто-то там, по словам Шебена, может вернуться.
- Вив, держи, вдруг пригодится, - Серж подошел к Вивьен, протянул девушке плащ, и, не дожидаясь ответа, вернулся к своей лошади, торопливо жевавшей рассыпанное из мешков зерно.

Было неприятно ощущать, как липнет к телу одежда после прошедшего ливня, заставшего импровизированный отряд на открытом пространстве.
Несс ненавидел степи, ненавидел их за отсутствие укрытий, за отсутствие деревьев, и за людей, в них обитавших. Ничего путного ни от кочевников, ни от тех, кто гордо именовал себя альвами, хотя давным-давно забыл о том, как именно эти альвы должны вести свой образ жизни, ожидать не приходилось.
И от имперцев тем более. Когда ты сидишь в окружении людей, готовых перегрызть тебе горло, рука как-то сама по себе поглаживает арбалет, а палец так и норовит спустить крючок.
А еще Эрагона раздражало солнце, которое только сейчас сушило их одежду, но уже через пару мгновений будет нещадно пригревать. И даже показавшаяся колонна беженцев, которой они шли наперерез, не повысила его настроения. Ибо Гвоздь, высмаркавшись через пальцы, рыгнул и заметил, вытирая ладонь о штанину:
- Скот на убой ведут, ха!..
Дуннсель и курьер промолчали, но второй подъехал ближе, наклонился к всматривающемуся вдаль Эрагону:
- Это те самые, за кем мы идем, да?
- А за кем, по-твоему, мы вообще идем? - Несс даже не повернул головы. Хотелось раздраженно передернуть плечами, прогоняя курьера, как назойливую мошку. Раздражали его вопросы. Раздражало его любопытство.
- Я... Мы... - курьер стушевался, замолчал. - Я думал...
- Удивительно. А мне казалось, что думаю здесь, все-таки, я. А вы выполняете мои указания, - лениво отозвался Несс, трогая коня пятками.
- Тьфу ты, шмерская конница, - сплюнул Гвоздь, когда на солнце блеснули кирасы имперских солдат.
- Мамочке привет передашь, - хохотнул Элбет.
- Могу и твоей того-самого, передать, когда она предо мной снова юбку задерет кверху.
- Крючок суховат, чтоб моей матери привет передавать.
- Это у тебя на севере яйца от холода сжались...
Несс пришпорил коня сильнее, стараясь чуть оторваться от своих спутников.


- Значит, не уходил? - прозвучал голос Джона, когда Шебен осматривал следы. Взгляд северянина блуждал от одной телеги до другой, скользнул по земле, но не зацепился ни за что особенное, вернулся к телегам и кровавым следам.
Кто-то протянул северянину меховую накидку, и Джон принял одежду из рук, даже не взглянув на Арея, который молча отошел в сторону. Накинув накидку поверх потрепанной куртки, Дуглас снова обвел взглядом сцену побоища...
...и лицо Монеты изменилось, как-то странно вытянулось, словно перед Джоном возник образ покойной матери.
- Не уходил отсюда никто, - очень тихо произнес северянин, перекладывая меч в правую руку и натягивая поводья, дабы привлечь внимание лошади. - И следов не оставил. Ибо не мог оставить следов. А побоище было...
- Джон? - протянул Фэйтт, кутаясь в плащ и глядя на Монету. Арей бросил быстрый взгляд на Вивьен, как бы спрашивая ее, понимает ли она хоть что-то. - Я не знаю, как остальным, но мне твои слова напоминают бред сума...
- Караван устал, остановился на ночлег, - продолжая говорить себе самому себе, произнес Дуглас. - А потом была бойня. И следов не было... словно караван передрался друг с другом...
Взгляд Джона устремился вверх, к небу, там, где клубился туман.
- Ибо они пришли с воздуха.

(совместно с Father Monk)

- Ну, да. Конечно. Пришли с воздуха… Сейчас на нас спикирует стая кровожадных стукнутых на голову ворон, в голодные годы подрабатывающих демонами, - съязвил Серж, пытаясь оттащить упирающуюся лошадь от рассыпанного зерна. – Вы серьезно?
Он обернулся к альву и северянину. Недовольно нахмурился: судя по их встревоженному виду до шуток было далеко. В сказки и мифических тварей Виканти давно не верил, в образ истощенных безумцев, несущих бред про конец света на городских площадях, ни Шебен, ни Дуглас не вписывались, поэтому реакция мужчин показалась Сержу, по меньшей мере, странной. Нет, он был абсолютно согласен, что сматываться отсюда надо как можно быстрее, но представить, что что-то там хищное и демоническое парит в тумане, воображение категорически отказывалось.
- По-моему, у кого-то с головой не все в порядке, - буркнув себе под нос, Виканти вскочил в седло. – Полоумные старики – это, видимо, заразно…

- Надо было послушаться отшельника, - произнес Фэйтт, оборачиваясь через плечо и бросая быстрые взгляды назад. Сцена незримого побоища быстро утонула в тумане, скрывшись и оставив отряд в одиночестве.
Казалось, туман ожил и медленно подбирался к спутникам, скрадывая все большее количество пейзажа вокруг них. Быстро утонули скалы по обеим сторонам, и теперь мир сузился до дороги, заваленной камнями, резко обрывающейся впереди и позади. Создавалось впечатление, что всадники были внутри пузыря, за которым было белое ничто. Клубящееся, ожидающее своего мгновения ничто.
- Надо было тебя при рождении зарезать, - огрызнулся Джон, как-то лихорадочно перебирая поводья в руке, вглядываясь вперед. Его вторая рука безостановочно поднималась вверх, подтягивая ремень с ножнами за спиной.
- Миру бы это не помогло, - тихо ответил Фэйтт.
- Зато мне бы полегчало! - Дуглас натянул поводья, вслушиваясь в обступившую их тишину. Выпустил поводья. Затянул ремень на две дырочки выше.
- В чем дело? - всполошился вновь Арей.
- Нет смысла ехать дальше, Альв, - проигнорировав юношу, произнес Джон. - Не выберемся. Все кончено.
- Что кончено? - Фэйтт поднял голову к небу - или там, где оно было в последний раз до белого тумана. - Что кончено? - как-то глупо повторил он.
Дуглас кусал нижнюю губу, глядя не назад и не вверх, а вперед. Словно именно оттуда, откуда пришел отряд, должна была возникнуть опасность.
- Стаскивайте все, что можно унести, с коней, - скомандовал он, хотя впервые в его голосе не было прежней уверенности. - Если повезет, лошадей возьмут первыми. Может, проживем чуть дольше...


Колонна беженцев - или, скорее, то, что от нее осталось, когда в суматохе многие побежали не в ту сторону, или отстали, или просто испугались продолжать идти вместе с имперскими солдатами, которые не сыпали никакими обещаниями, - встретила четверку всадников у подножия небольшого холма, выплюнув навстречу прибывшим трех конников в цветах Империи.
Эрагон поднял руку в знак приветствия, но, когда никто из солдат не ответил на подобное, вытянул из-за пазухи медальон в форме двух сплетающихся змей вокруг спрятавшего крылья орла. Один из конников подъехал чуть ближе, показательно держа руку на рукояти меча, пригляделся, поднял взгляд на Несса и медленно убрал руку.
Гвоздь позади Несса обреченно вздохнул, тоже убрав руку с оружия.
- Мы не задержимся надолго, но хотелось бы получить ответы на пару вопросов, - миролюбиво произнес Эрагон, разглядывая лица беженцев позади солдат.
- Чего тут отвечать? - имперец тоже оглянулся, кивнул на запыленных, уставших людей. - Кей-Харбор - один большой погребальный костер. Альвы и южане супротив остальных. Уж кто там начал - мне неведомо. Мы получили приказ вывести этих овец из города и отконвоировать до ближайшего форта, но сбились с пути, плюс с севера надвигались гребаные кочевники, пришлось петлять...
- Значит, город сожжен? - перебил его Несс.
- По крайней мере, когда мы выводили этих вот, приказ был рубить всех, кто еще шевелится... А дальше уж что было мне неведомо...
- Что-то не похоже, что вы удачно справлялись с возложенной миссией, - саркастично протянул курьер. - Судя по лицам людей, воды им не доставалось уже...
- Послушайте, сир, - фыркнул солдат, перебивая курьера. - Когда мы были отрезаны от форта, никто уже этой, как ее, идеей довести их куда-либо не страдал. Но пару ночей назад внутри колонны нашлась пара умников, кто думать не разучился, и нас опередили. Зарезали нескольких ребят, увели почти всех лошадей, и почти все запасы воды. Мы пока идем вместе с этими, если до гор дойдут, будет хорошо. Нет - мы их ждать не будем. Иначе все помрем.
- Ха, по-имперски просто! - Дуннсель смачно прочистил горло и сплюнул под ноги коня. - Как и обычно...
Несс поднял руку, и Дуннсель умолк на полуслове. Имперец перевел взгляд с него на Эрагона.
- Порезали, говоришь? Воду увели? - спросил Несс.
- Да. Сообщника, правда, оставили. Он слегка не в себе был. Может, и вправду умом тронулся. Да ребята припомнили, что он с ними в одной упряжке поначалу брел.
- Приведите сообщника, значит, - Эрагон посмотрел на трех своих спутников. - Поговорим, посмотрим.
Через мгновение пешие солдаты, расталкивая людей, вывели вперед Конроя.

Прекрасные глаза виконтессы Женевьевы Асти блистали бриллиантами чистейшей воды. Они манили и звали за собой, точно звёзды - путешественников. Они обещали ласку, сок гранатов на зелёной траве и жемчуга на деревьях. Они томили и заигрывали.
И плавали в воздухе, густом от сладковатых ароматов сандала и муската, приглушённые звуки Третьей Симфонии Аурео Гало... Песня Лючии...
И плескалось в тонкостенных кубках дорогое клубничное вино... растекаясь от неосторожных движений по тёплым переливам древесины самшитового столик... и по тёплой же плоти жаждущих ласк бёдер виконтессы.
И губы её, подобные лепесткам роз, как написали бы восточные лирики, нежными прикосновениями ласкали обнажённый торс, спускаясь ниже, ниже... пока с дикой кровожадностью не впились в бок выдирая из них кусок отточенными зубами...
И выпихивая из грёз к безжалостной реальности.

Ибо вывели, было пожалуй слишком оптимистическим описанием того беспомощно-провисшего состояния, в котором Багульник приобщился к радостям возвращения в сознание. Зажатый цепкими руками стражей, оставляя непослушными ногами змеистый след в пыли Коной Кобурн-младший представлял собой плачевное, если не сказать жалкое зрелище. Тем паче, что рывок и движение снова заставили, схватившуюся было коркой, рану в боку плакать мелкими красными слезинками.
Если обладатель небесных грустных глаз и присматривал за своим новым протеже, то он никак себя не проявлял. Зато проявили себя четыре силуэта, вроде конные - в таком состоянии, в котором Багульника явили перед их очи (должны же были у них быть эти самые очи), он кроме силуэтов ничего и не видел.
- Пииить - прохрипел Конрой Кобурн-младший. - Пиить

Гвоздь крякнул, когда парень перед ними рухнул на колени с призывом дать ему воды. Несс небрежно махнул рукой, и выбритый налысо спутник соскочил с коня, протянул флягу Конрою, не обращая внимания на жадные взгляды двух сопровождавших его имперцев.
- О как уделали-то парнишу, - Элбет по-крысиному улыбнулся, показывая дырки от недостающих в улыбке зубов. - Страшный-то нелюдь этот щуплый. Прям как ты, слышь! - Дуннсель ткнул курьера в бок.
- Кто над ним работал? - игнорируя комментарии спутников, спросил командира солдат Эрагон. - Дознаватели?
- Какие, мать их, Дознаватели, сир! - конник оттер лоб от пота, сгорбился, глядя, как Конрой пьет из фляги. - Нету тут таких. Пара ребят были слегка не в себе опосля всей шумихи.
- И кто учинил сию... "шумиху"?
- Пес его знает, - солдат пожал плечами. - Сначала была какая-то светловолосая шлюха. Навроде ведьма, или чаровница какова, так ее змееборцы к себе заграбастали, мол, лечить и прочая хрень. С ними был один, как его, инди... чего-то там...
- Индивидуум, - поморщился Несс.
- Он самый. Навроде вашенских спутников, сир, парень явно не промах, знает, за какой конец меч держать. Он-то этого мальца и притащил. С ним еще пара людей была, да я их не видел...
- Как выглядят, кто такие - тоже? - не веря самому себе, спросил Эрагон. Как будто не знал ответа.
Конник пожал плечами. Вновь. С другой стороны, ожидать иного и не следовало. В такой массе людей заметить парочку - уже огромное достижение.
- А чего они вам сдались, сир? Эти-то?
- Не вижу, как именно это является проблемой конвоя, - холодно отрезал Эрагон. Кивнул Гвоздю, и тот забрал флягу у Конроя. - Идти может?
- Пару пинков по заднице, и побежит, как навстречу с мамкиной соской! - крякнул лысый. Эрагон снова поморщился.
- Эй! - склонившись в седле ближе к Багульнику, произнес Несс. - Как твое имя? Ты меня вообще понимаешь? Я сейчас задам тебе пару вопросов, причем все сразу, а ты постараешься мне на них ответить. Потому что это важно. В первую очередь - для тебя же. Ибо воды у нас много.
Солдаты позади Кобурна оживились, переглянулись.
- Начни с имени. Откуда пришел. С кем пришел. И как очутился здесь, - властно, четко и быстро произнес Эрагон.

Это вам уже не Песня Лючии. Это вообще не мальчишески-звонкий, интригующий и хрупко-серебристый Аурео Гало. Это волынки и фаготы Северина Манхейма. Концерт духовых с кларнетом и партией для женского голоса.... Большой академический зал....
Багульник тряхнул головой отгоняя призывные зовы зыбкого забытия и постарался сфокусировать взгляд на всаднике. Удалось это отнюдь не с первого раза, да и успех вряд ли можно было назвать полным - ухватить и оставить в памяти лицо не получалось. Стоило моргнуть или просто на краткий миг задуматься и оно снова становилось чужим и незнакомым.
Отчего бы именно сейчас обладателю небесных глаз вновь не посмотреть с тоской на грешный мир и не отверзнуть уста Конроя Кобкрна-младшего, дабы хляби пламенного красноречия не поглотили окружающих?
"Ага и отдать небесам душу на, теперь уже не промахнувшемся мече"- саркастично проскрипел внутренний голос.
Вода освежила, точно иссохшую землю, голосовые связки, что было благом, ибо не дай ему напиться, конники не услышали бы иного ответа, кроме мычания при всём желании.
Нетерпение в глазах вопрошавшего нарастало.
- Имею честь прозываться Конроем Кобурном-младшим, если сие угодно вашей милости. Сюда же пришёл сопровождая от погрома странствующего священника. Здесь... - Багульник закашлялся и застонав попытался в руках стражей изогнуться прикрывая поражённый мечом бок - лучше у них спросите, отчего мирных путников гонят точно скот на бойню...

Один из солдат замахнулся рукой, дабы ударить Багульника, но наткнулся на тяжелый взгляд Гвоздя, остановил замах, передернул плечами, обернулся на командира. Всадник тоже почувствовал растущее напряжение, искоса бросил взгляд на Эрагона, который слегка оживился, прищурив глаза и в упор глядя на юношу:
- Странствующего священника? Звали-то его как? Какой религии? Откуда пришел? - Несс махнул рукой Дуннселю, и тот отцепил от седла новую флягу с водой, покрутил ее в руке, показывая Конрою.
- Сиры! - меж солдатами протиснулся человек в бело-алой тунике, воздел руки вверх, словно собираясь призвать кого-то на небесах. - Эти люди страдали не первый день, согнанные со своих обжитых мест, потерявшие свой скарб, а кто-то - и своих родных... У вас явно есть вода, которой нам так не хватало все это время, - змееборец указал жилистым пальцем на флягу в руках Элбета. - Я прошу лишь поделиться со страждущими...
Эрагон поморщился, покачал головой, и Гвоздь осклабился, оборачиваясь к служителю Ордена.
- Отче, мы тут не для подтирания задниц или энтой, дележки воды. У самих бороды вон на жаре трутся. Мы тут с мисьей важной...
- Важнее, чем жизни всех этих людей? - змееборец вперил свой пылающий взгляд в лысоголового. - Не защита ли подчиненных - важнейшая задача солдат и агентов Его Императорского Величества?!
- Много глаголишь, - еще шире осклабился Гвоздь.
- Ты, как там тебя, - уже потеряв интерес к змееборцу, обернулся к Элбету Эрагон. - Парня - на коня. И поворачиваем.
- Сир? - командир солдат непонимающе поглядел на Несса.
- Те, кто на конях - за нами, - бросил Эрагон, пока Элбет за руку втягивал Конроя к себе в седло.
- Значит, все остальные пойдут на корм стервятникам? Ввиду воли Его Императорского Величества? Ибо плевать ему на своих подчиненных, положивших голову на плаху завоевания южных провинций, рискнувших жизнью, переселяясь в Кей-Харбор?! - змееборец ткнул пальцем в грудь Гвоздя.
Эрагон натянул поводья, поглядел на целителя.
- Ввиду того, что в данном регионе произошло восстание, это подразумевает введение чрезвычайного положения с соответствующими правилами поведения. За любую речь, направленную на подрыв авторитета Его Императорского Величества, за подстрекательство или создание смуты, закон сурово наказывает. Во благо населения. Мне лично показалось, что речь эта была очень... подстрекательской.
Змееборец побледнел, но выпрямил спину, глядя в холодные глаза Несса.
- Я - служитель святого Кайла, несущий...
Гвоздь поймал легкий кивок Эрагона, обхватил адепта Ордена за плечо и резко вогнал ему в живот кинжал. Змееборец раскрыл рот, выпучив глаза, захрипел и повалился на спину, отброшенный Гвоздем. Беженцы подались назад, бросили взгляд на солдат.
Командир отвернулся, подстегнул коня.
- Сир? - бросил кто-то из пеших солдат, когда Гвоздь взобрался в седло, и все конники стали быстро удаляться от колонны. - Сир?!
Трое конных солдат старательно не замечали возгласы собратьев, оставленных позади.
- Чрезвычайные времена, верно, сир? - как-то неуверенно спросил командир у Несса.
- Нет, - отрезал Эрагон. - Подчинение приказу. А ты, - он поравнялся с едущим вместе с Дуннселем Конроем. - Можешь начинать вспоминать все, что помнишь о своем приятеле-священнике.

В детстве, до того как в двенадцать лет оно кончилось, умчавшись быстроногой звонкоголосой девчонкой в такие дали, откуда предки взирают на потомков с неодобрением и завистью, Конрой Кобурн-младший считал приятелями всех, с кем общался. Даже друзьями считал, обесценивая с детской непосредственностью и наивным невежеством и слово это и понятие. Ну хорошо, может и не всех - того же Свороти-челюсть Багульник не назвал бы товарищем ни за какие коврижки. За десять орехов в патоке не назвал бы. За сотню таких орехов. Даже за поцелуй Эмили Флайт!
Позже, жизнь усмехаясь кривой ухмылкой цирюльника-зубодёра, сделал поворот настолько крутой, что всё изменилось с точностью до наоборот. Назвать друзьями, да что там друзьями - приятелями своих "коллег", у Багульника не повернулся бы язык. Товарищи! Товар ищи! И искали. Причём нередко так, что потом "пачканные" вещи сносились к выжиге. А товар (хабар с наваром, как зубоскалили эти самые "коллеги") сдавались барыге на углу Топорной и Молотобойной.
И предложение обладателя властного голоса и хозяйского жеста руки рассказать всё о приятеле-священнике, было, мягко выражаясь спорным и неоднозначным.
Да провались Вардамир этот в огненные ямы. Или нет, пусть его пастырь небесный, возьмёт его к себе и примет в своих чертогах и оставит рядом. Пусть ошую, пусть одесно воссядет Вардамир на троне от Господа в золоте, парче и адамантах. Пусть. Конрую Кобурну-младшему было не жалко раздавать в немыслимой щедрости не принадлежащие ему дары, только бы пусть Вардамир больше никогда не появится в его жизни.
Мечтам же сбыться видимо было не суждено. Так же как сам священник постучав в дверь уже однажды изменил жизнь лютниста, так сейчас имя его вновь торило дорожку в неизвестность.
Пурпурная прозрачная муть перед глазами и гречь во рту возникли одновременно. Бухнуло, точно сорвавшись на вскрик сердце. От бока до горла прошила тело острая игла боли.
Багульник застонал и взглянул на вновь теряющего терпение конника.
- Не желая вызвать гнев его милости, спешу заметить, что священника я встретил в Кей-Харборе незадолго до погрома. Он попросил проводить до Грузовых ворот, а поелику я пребывал в праздности, счёл не сложным оказать сию услугу пожилому человеку...
Голос Конроя Кобурна-младшего становился всё тише, а перед глазами прозрачный пурпур сменялся нездоровой серой мутью.

Вид напуганного и чуть ли не паникующего Дугласа альва ни в коей мере не радовал. Слабо верилось, что Монета ни с того не с сего вдруг рехнулся, а значит нервничать было из-за чего. А то, что Шебен понятия не имел, чего ему теперь ждать, бесило вдвойне. Альв оказался на земле ещё до того как северянин успел договорить, а его клинки — трофейный имперский меч и собственный изогнутый кинжал - с шелестом покинули ножны.
- Ты хоть скажи, к какой дряни нам тут готовиться, - буркнул Шебен, стащив и отбросив немного в сторону оставшиеся запасы воды. - Не люблю я сюрпризы.
Дуглас хлопнул своего коня по крупу, и животное послушно отправилось рысцой дальше, в туман.
- Создания, - Джон присел на землю, замер, вслушиваясь в окружение. - Они... нападают с воздуха... налетают вот так из тумана... резко, неожиданно, с нечеловеческой реакцией... - Монета тяжело выдохнул, словно стараясь успокоить нервы. Выдох получился неровный, дрожащий. - И что-то с тобой происходит... что-то, что ты просто кричишь...
Северянин замолчал, судорожно сжимая рукоять меча.
Кроме всхрапываний лошадей, да дыхания спутников, вокруг царила тишина. Такая, которая наступает на следующее после первого снега утро, когда природа, укрытая снегом, словно застывает. Конь Монеты скрылся в тумане, но оттуда еще доносился стук копыт.

(совместно с DarkElf-ом)

То, что Дуглас нервничал, было заметно невооруженным глазом. И это было странно. Очень странно. На протяжении всего пути Вивьен видела много разных эмоций на его лице, но вот такую - первый раз. Не задавая лишних вопросов, стараясь не отвлекать его, она без лишних напоминаний соскочила с лошади, отправив ту спокойно шагать дальше, и молча присела на корточки неподалеку от Джона. Она будет рядом. За спиной. Чтобы в любой момент оказаться рядом. То, что он будет в самом опасном месте, её не тревожило. Сколько всего уже позади.
Все их ссоры отступили на второй план. В том, что Дуглас не ошибается, предчувствуя нападение, девушка не сомневалась. У него буквально звериное чутье на опасность. Туман и тишина были бы умиротворяющими, если бы не слова Монеты. В груди росло напряжение. Жаль, у нее нет оружия. Как всегда, она будет ему только лишней обузой. Изо всех сил стараясь услышать что-либо необычное, Вив слышала только цокот копыт удалявшихся лошадей.

Виканти хоть и слабо понимал происходящее, но с лошади спрыгнул и запасы воды тоже снял. Как бы он не переваривал Дугласа за вечные придирки и хамство, но его нюху на опасности он доверял. А если уж Северянин еще и напуган (что особенно странно), то точно жди беды. Даже альву и тому стало не по себе, Серж это видел, поэтому спорить и задавать лишние вопросы не стал (хоть и очень тянуло это сделать), все равно не ответят – не до него.
Туман заволакивал все вокруг, и Виканти благоразумно держался поближе к Шебену и Дугласу, почему-то стараясь даже дышать как можно тише, чтобы не нарушать царящее вокруг безмолвие.
« Ну, какие Там могут быть создания?» - навязчиво вертелось в голове.

- Не желая вызвать гнев его милости, спешу заметить, что священника я встретил в Кей-Харборе незадолго до погрома. Он попросил проводить до Грузовых ворот, а поелику я пребывал в праздности, счёл не сложным оказать сию услугу пожилому человеку...
- Сдохнет, - как-то очень буднично сообщил Гвоздь, глядя на то, как Багульник скорчился от нахлынувшей боли и застлавшей взор серой мути. - Сдохнет, и птахам на поживу достанется.
- Так проследи за тем, чтобы не сдох, - очень холодно и жестко произнес Несс. - А то может одного трупа... "птахам" будет маловато для пира.
Гвоздь крякнул, но ничего не сказал, отвернулся, предоставив всадникам позади удивленно крутить головами, глядя на Эрагона с новой долей уважения.
- Думаете, что это те самые, за которыми мы... - начало было курьер, переходя на доверительный шепот, но Несс бросил на него взгляд, заставив умолкнуть.

Кажется, он что-то произнес, но Багульник этого уже не услышал - его сознание соскользнуло в спасительное забытье, где пели сладкоголосые девушки, облаченные в легкие шелка, привезенных прямиком с Южного Архипелага. К нему приближалась фигура - высокая темная фигура, которую Конрой узнал, но не мог припомнить имени. Фигура протянула руку, и пение смолкло, девушки испарились, а заполненная солнечным светом комната с белыми стенами обратилась в холодную и сырую темницу, в которой загремели цепи и защелкал кнут надсмотрщика.
- Помнишь ли ты наш уговор, Конрой? - низким мужским голосом произнесла фигура, но Кобурн не помнил, не мог помнить, и был уверен, что фигура окажется женщиной. - Помнишь ли?..
Он очнулся, когда кто-то вылил воду ему на лицо. Небо, бывшее безоблачным и каким-то низким со злым, палящим солнцем, стало неожиданно белым, затянутым тучами, и в воздухе явственно чувствовалась свежесть, а сверху падали мелкие, почти незаметные капли. Покрутив головой, Багульник понял, что лежил на земле, покрытой пожухлой, но травой, и что степь осталась позади, а перед отрядом, как клыки, вырастали горы.
Лошади были расседланы и бродили вокруг, покусывая траву. Имперских солдат не было видно, а рядом с лежащим Конрое на корточки опустился Эрагон - человек, который задавал вопросы и распоряжался в отряде.
- Очнулся, - скорее самому себе, нежели Кобурну, произнес черноволосый. - Значит, имени своего приятели ты мне так и не назвал. Откуда он такой взялся - тоже. С востока? С юга? С корабля? С небес сошел? Кто с ним вместе шел? И, собственно, куда этот твой друг направлялся?


Когда цокот нескольких лошадей, отправленных вперед, стих, тишину вокруг прерывало лишь дыхание столпившихся на одном месте людей, да потряхивание гривой коня, которого Фэйтт держал под уздцы, не отпуская.
Мгновение тянулось за мгновением, время убегало, а туман, казалось, подступал ближе, клубился, старался дотянуться кончиками своих пальцев до спутников, но не решался, отдергивал руку. В какой-то момент дыхание стало единственным звуком вокруг, создавая облачка пара подле ртов людей.
Им казалось, что прошла целая вечность, но это мнение было ошибочным - с тех пор, как исчезли кони, миновало не более двадцати ударов сердца.

Первым не выдержал Фэйтт: поперхнулся слюной, закашлялся, а подле дернул коня за поводья, словно стараясь заполнить вакуум звуками.
- Джон, - твердо, хотя и тихо, произнес Арей, - мы просто теряем время...
- Заткнись, - резким шепотом произнес Монета. - Заткнись, треклятый идиот!
Арей замолк, но буквально на мгновение:
- Там ничего нет, Джон, - словно маленькому ребенку, сказал он северянину. - Это лишь туман. Странный, необычный, но туман. Туман, который мы должны преодолеть, чтобы спуститься по ту сторону го...
- Заткнись! - рявкнул Джон, быстрым шагом приближаясь к Фэйтту. - Я тебе сказал заткнуться, по слогам произнес, чтобы твой калеченный ротой кметов мозг мог догадаться сам, без разжевывания!
Арей попятился, бросил взгляд на спутников, потянул коня за собой.
- Почему мы...
- Но ты, видно, был зачат на лесоповальне, бревном придавило, чтоб никакие увещевания в твою гребаную, пропахшую дерьмом голову не влезли! - Дуглас схватил Фэйтта за грудки, рывком притянул к себе, отводя руку с мечом чуть в сторону. - А в рот дерьма набрал, что ни слово, то воняет, как из бочки под испражнения!..
Фэйтт успел побелеть, но неожиданно уверенно уперся руками в грудь северянина и резко отпихнул Монету от себя. Он хотел что-то сказать, крикнуть, призвать других себе в помощь или просто остаться стоять с раскрытым ртом, не придумав ничего столь же оскорбительного, как Джон. Но не успел.
Словно из ниоткуда, без единого звука до этого, сверху из тумана спикировало несколько фигур, разразившихся пронзительными криками, когда они возникли в поле зрения спутников. Дикие, будто и нечеловеческие крики взрезали тишину, отдались эхом и звоном в ушах людей, будто закружили все вокруг. А фигуры, быстрые, молниеносные, словно ласточки, ударились в группу, и каждый из них упал на землю, повернул голову, стараясь различить нападавших, но те уже скрылись в тумане, словно их и не было.
Джон вскочил первым, занес меч над головой обеими руками и громко, отчаянно закричал.
Из тумана вновь раздались те пронзительные вопли, словно десятки насилуемых девушек неожиданно увидели входящего в помещение палача. И фигуры вновь возникли сверху, черные и проворные. Дуглас продолжал кричать, когда его меч резко опустился вниз, но, казалось, разрубил лишь воздух, а после тело Монеты взмыло, и оружие, взлетев вместе с северянином, описало дугу и упало на землю. Крик Джона звучал еще один удар сердца, а после затих, исчез, словно его обрубили, когда тело Монеты скрылось в тумане.
- Д-д-д-дьявол... - запинаясь, произнес Фэйтт с земли.

То ли подействовало наконец искусство тех фигур в красных туниках, что прошли тенями по краю сознания и которых, если память подводила, именовали змееборцами. То ли организм лютниста в великой жажде жить сам взялся исцелять себя, покамест разум пребывал в отключке. А может статься, что злое палящее солнце степи скрывшееся в пелене туч и от того переставшее мучить жаром навроде огненных ям, только чувствовал себя Конрой Кобурн-младший относительно сносно. И что ещё интереснее ощущал не бесконечную жажду, а далёкий покамест зов голодного брюха, что даже радовало - раз есть хочется, значит поправляешься. И значит остаются шансы сыграть на мандоле Бернарда Странника.
Багульник возвёл очи горе, словно желая поблагодарить обладательницу небесных глаз за нечаянное (или сознательное) покровительство, а когда опускал долу, то зацепился своим взглядом за колючий, точно острога, пытливый взгляд черноволосого.
И дался ему этот Вардамир.
- Позвольте выразить благодарность вашей милости, за спасение скромного музыканта - разумеется "милость" ожидал куда как иного ответа, но стоило выиграть несколько мгновений и поразмыслить. - Могу ли я, не навлекая на себя гнев его милости, поинтересоваться именем своего спасителя?
Чистый, чуть ли не младенчески невинный взгляд спасённого вновь обратился в сторону своего героя.
... а мысли неслись рысаками... гончей сворой неслись мысли...
Лёгкий акцент, серые глаза... запад. Скорее всего он родился на западе. Тогда какого хрена он забыл здесь?
Имперцами командовал, как своими батраками. Военный? Почему без доспеха? Почему вообще без какого-либо элемента мундирности? Военные это любят. Они падки на это, как галки на блестящие предметы...
Свиты нет. Те кто с ним, скорее наёмники... В седле сидит уверенно. но это уверенность частой практики... И сидит кстати тоже скорее как рождённый на западе...
Кто ж ты такой, твоя милость сероглазая?
Солдаты его приказы не оспаривали. Знают в лицо? Важная шишка? Важная шишка лично приехала в степь разыскать священника? Кто ж ты такой, Вардамир? Или... или не Вардамир! Монета, чтоб тебе! Нее-ет. Это был не бред. Господин Джон Дуглас, или как там тебя теперь величают... Это тебя я видел в колонне и это с тобой проклятый священник давал дёру, пока несчастный лютнист падал под ноги обезумевшей толпе.
Нет, ваша милость. Не важная ты шишка. Ты секретник. Рабочая лошадка. Ищейка с немалыми полномочиями. Интересно только чей.
Один из тайных кабинетов? Двойной агент?
Небо! Я так давно отошёл от этого, что... Года полтора назад было последнее дело.... в этой сфере - это очень много.
Вардамир... как же я олух, сразу не допёр!

... Здесь даже пламя свечей было каким-то тёмным. Сумрак клубился по углам и казалось что в нём носятся жуткие аморфные сторожевые псы, ограждающие комнату от нежелательных вторжений
- Паролей не будет. Можете считать это своеобразным отпуском - под низко опущенным капюшоном вида лишь полуулыька, даже скорее намёк на оную.- Помните вы в любой момент можете быть призваны. - Экстренная связь через Церковь...
-Потому я спешно искал проводника из города, и в Церкви Господа нашего мне дали твое имя, с полной, - по губам Вардамира снова проскользнула улыбка, - характеристикой, что за человек этот Конрой Кобурн-младший....
Или это случайность?...

А взгляд, полный прозрачной чистоты горного ручейка, продолжал отражаться в серых глазах его милости.

Вивьен замерла, не в силах пошевельнутся. Какое-то время ей казалось, что все это просто дурной сон, что такого не может быть, и девушка, чуть привстав после падения, потерянно сидела с остановившимся взором, внимательно вглядываясь словно куда-то внутрь себя, пытаясь найти причину таких жутких галлюцинаций.
Потом встала, нетвердым шагом подошла к мечу и молча упала возле него на колени. Бессмысленным взором глядя на оставшееся без хозяина оружие, нахмурившись и слегка покачиваясь, попыталась осмыслить произошедшее. Не может быть, чтобы вот так вот все закончилось. Чтобы Джона в какие-то секунды не стало. То, что вернуть его не удастся, сомнений не вызывало. В груди возникла не просто пустота - черная бездонная пропасть.
Потихоньку начало приходить понимание того, что это все не сон, и Вив сжалась от нахлынувшей боли. Она ничего не видела и не слышала. Где были остальные, что они делали - ей было невдомек.
- Джон... - одними губами прошептала целительница, и тут нервы не выдержали. Из её уст готов был вырваться крик отчаяния...

- Тш-ш… - прошипел в ухо Вивьен Серж, ладонью, на всякий случай, прикрыв рот девушки. Вот только не сейчас поднимать визг!
Ни слова больше не говоря, он поднял Вивьен на ноги, буквально силой подтащил к своей лошади и затолкал в седло. Намеки альва он прекрасно понял, но пешком девушка вряд ли далеко уйдет, это любому было понятно, а бросить ее здесь… Вот если бы еще Виканти сам знал, почему так не сделал! Но он не знал. Трезво мыслить в экстремальных ситуациях Серж не умел, поэтому делал лишь то, что первым приходило в голову, а так как первой мыслью стало «забрать и Вив и свалить подальше, пока Нечто занято лошадью Шебена», то так он и сделал, т.е. вскочил в седло вслед за девушкой и направил лошадь во весь опор обратно в сторону телег – туда, куда уже задал стрекача альв. Получится – не получится… Оставаться на месте – уж точно не выход!

Несс поморщился, когда Багульник задал свой вопрос. Поморщился, и как-то сразу вокруг словно похолодало.
Конрой неожиданно четко осознал, что терпение Эрагона быстро сходит на "нет", и что в голове у сероглазого наверняка крутятся мысли, что он теряет свое драгоценное время на пустые разговоры. Не привык, видно, словами вытягивать информацию?..
Но в следующий момент Несс удивил Багульника, словно пересилив себя - и вот уже его лицо вновь спокойно, сохраняя выражение терпеливого человека, готового просидеть всю ночь подле кровати тяжелобольного.
- Можешь называть меня Эрагоном, - ответил он. - И в данный момент, не буду скрывать, мы теряем время. Время, которое дорого, ибо каждый миг, что мы здесь любезностями обмениваемся, мог быть потрачен на дела более важные. Скажем так, опуская детали, что мне очень необходимы ответы на мои вопросы, ибо от этого зависит кое-что очень важное. И я должен знать, что не трачу впустую время, гоняясь за призраками. Ибо пока не уверен, что ищу именно того человека, которого нужно. А развеять мои сомнения можешь лишь ты. Уж так угодно Господу было, видно.


Вивьен сопротивлялась слабо, а потому Виканти, неожиданно почувствовавший прилив сил, успешно взгромоздился в седло вместе с ней и рванул галопом в сторону оставленных было позади телег.
Он мгновенно обогнал альва, но Шебен бежал недолго - рядом с ним на лошади возник Фэйтт, протянул руку, и альв не стал спорить, ухватился, легко взлетел в седло, и четверка спутников несколько долгих мгновений вслушивалась в цокот копыт по гравию и в звуки вокруг.
Звуков почти не было. Был лишь туман. Плотный, белый, враждебный...
...и медленно сходивший на нет. Когда они выскочили к телегам, лежавшим на тех же местах, на которых они увидели их впервые, туман словно сдался, чуть отступил, позволяя видеть дальше вытянутой руки.
Все вокруг молчало, лишь лошади цокали копытами и хрипели, тряся гривами и уздечками.
Почему-то останавливаться не захотелось. Или кони сами решили за них, задержавшись лишь на мгновение, устремляясь дальше, мимо телег, вниз по дороге, по ту сторону гор.
Вивьен хотела сопротивляться, но шок от произошедшего сковал ее конечности, сжал горло, а Серж неожиданно проявил волю и решительность, уверенно правил лошадью и крепко держал девушку. Виканти и сам бы не смог сказать, что случилось, но ощущал не панический ужас, леденящий душу и заставляющий падать на землю, ожидая смерти, а прилив сил, уверенность в том, что он хочет выбраться из этой западни живым.
Лошади остановились, когда туман остался позади. Он клубился, но не решался преследовать спутников, злобно поглядывая им в спины. А впереди тянулась покатистая дорога, и лететь галопом стало небезопасно, рискуя сорваться или соскользнуть вниз, разбив голову об острые обломки скал.
Где-то одиноко чирикнула птица. И это был первый звук, услышанный за долгие мгновение нахождения в тумане.

Элджернон Эксмурт писал свою музыку в те редкие минуты, когда ощущал вдохновение. По его словам, в эти минуты он был флейтой, на которой играет Бог. Творения созданные Эксмуртом в эти мгновения, поражают воображения - ощущение, что тебя подхватывает и несёт мягкий, тёплый пахнущий розами и апельсином поток, неизбывно. Однако зарабатывать на жизнь музыкой, положившись лишь на капризное вдохновение...
Многие вещи Эксмурта отличались тем, что их можно было доиграть, скажем до середины. Однако после определённого оборота, возможность эта - терялась.
Сейчас Багульник чувствовал себя, как на концерте в скучающем зале. И парит в полумраке, в дрожащем над сотнями свечей воздухе, звуки "Бесконечного сна".
Эрагон, или как там уж его звали на самом деле и сам Конрой Кобурн-младший, в четыре руки проиграли все возможные пути к отступлению. Дальше или молчать или выводить разговор в колею общеизвестной правды.
Лютнист тяжело вздохнул и с грустью подумал о времени своего своеобразного отпуска.
- Не сочтите за дерзость, сударь мой, Эрагон, однако ж напомнили вы мне тётушку Гортензию...
Тётушкой гортензией в шутку и заглазно именовали Гельмута ван Корфа. Его герб состоял из чёрной гортензии на красном фоне. Если секретная его милость Эрагон имеет хоть какое-то отношение к "орлам", то про это прозвище самого главного из них, он точно в курсе.
А Вардамира надо сливать. Найти его следы проще простого, так что этим признанием Багульник не испортит ничего...
- Священника, просившего моей помощи звали Вардамир. Это пожалуй всё, что я на данный момент могу вспомнить о нём. Выходили мы с ним через Грузовые ворота, так, вряд ли он пришёл с этой стороны. А событий в пути столько, что и словом перемолвиться было трудно... Разве что торопился он очень. Или за жизнь свою опасался...

Это было удивительно - удивительно, как много, оказывается, могут значить простейшие природные звуки, вроде застенчивого чириканья невидимых птиц, шуршания камней от убегающих горных животных, доносившийся откуда-то из-за скал шум водопада...
Лишенный этих звуков за время пересечения степи, а после - будучи пленниками странного, разящего тумана, - отряд крутил головами, впитывая звуки жизни, словно губка впитывает воду после недель засухи.
Лишь только отсутствие ругани и брани, а также уверенного указания пути со стороны северянина зияла, как пятно на белоснежной скатерти. Было странно не слышать именно этих звуков, этой речи, этого акцента...
А горы оставались позади, с каждым новым шагом приближая уже видневшиеся кроны деревьев, зелень, пусть пожухлую, засыпающую под осенними ветрами, готовясь к неизбежному наступлению зимы с севера, но эта зелень, отсутствующая южнее, была приятна глазу, словно обещая незримые дары, безопасность и спокойствие.
Когда крутизна спуска сошла на "нет", и овраги и утесы стали более пологими, уступив место приземистым холмикам, спутники решились, наконец, остановиться и устроить привал. Разжечь костер не составило труда - веток в округе было достаточно, и ложбин, в которых можно было укрыться от холодного ветра, хватало для выбора.
Постепенно глаз привык к зелени и стал замечать, что она не была такой уж сочной, как казалось поначалу, и что зима все больше наступала, пытаясь достать спутников длинными холодными пальцами, и Шебен понял, что был несказанно прав, когда решил стащить теплые вещи с телег.
Костерок трещал принявшимися ветками, разнося слабое тепло вокруг, и Фэйтт, помешивая их прутиком, поднял голову, оглядываясь назад, на горы и окутавший их туман.
- Я уверен, что он жив, - не обращаясь ни к кому в особенности, произнес он. - Но даже если он мертв... он бы хотел, чтобы мы довели свою миссию до конца.


Серые, холодные глаза Эрагона не изменились, лишь пристальнее стал взгляд собеседника Багульнику. Кобурн заметил, что Несс украдкой покусывает нижнюю губу. Волновался? Или сдерживал ярость, так старательно спрятанную за холодным фасадом?
- Вардамир, да? - произнес он. - С кем шел, он не сказал? Спутников у него не было? Пусть и... случайных?
Один из спутников самого Несса хохотнул, но быстро умолк, когда второй ткнул его локтем под ребра.
- И желательно нам это сообщить, как-там-тебя, - сказал Эрагон после. - Иначе придется доложить Гельмуту...

(с НС)

Немного отойдя от шока, Вивьен, наконец, поняла, что её спасли и увезли. По щекам потекли слезы.
- Зачем ты это сделал? - обратилась она к Сержу, - бросил бы меня там, человеком больше, человеком меньше... Я пойду его искать.
«Зачем? Вот если бы еще самому это знать…» - Виканти неопределенно пожал плечами.
- Кого ты искать собралась? И где? Не смеши… - сочувствия в его голосе не слышалось, больших симпатий к Дугласу Серж не испытывал: вел, охранял – хорошо, можно было и ругань потерпеть, но идти невесть куда искать и спасать… Нет уж, увольте.
Вив шмыгнула носом, и, глядя на костер, ответила Арею неожиданно спокойным, почти лишенным всяких эмоций голосом:
- Он жив. Просто если это не так…
- Если это не так, мы все равно ничего не изменим, - оборвал Серж и сменил тему разговора. – Так что там с вашей миссией? Хотелось бы знать, что еще нас может ждать впереди. Едем-то вместе…
Виканти взглянул на Шебена, пытаясь уловить хоть какие-то оттенки эмоций на лице альва. Неужели тому совсем не интересно узнать, что здесь происходит?
Но в разговор опять влезла девушка.
- А что с миссией? Она-то тут при чем? Не думаю, что эти события хоть как-то связаны с целью нашего путешествия, - заметила она несколько отчужденно, погруженная в какие-то свои мысли.

Совсем недавно, когда он ещё был скромным лютнистом, Конрой Кобурн-младший, сравнил бы случившееся с казусом Артура Хемстредта - гениального вилуелиста, который однажды начал партию Морского Старца из шуточной музыкальной пьесы, в поминальном концерте для струнных.
Сударь Несс не был "орлом". Вряд ли он вообще был кем-то из "своих". Хотя...
Рвали кони-мысли версты. И разлетались из-под копыт, точно комья земли - сомнения.
Стал бы "орёл" так позорно вестись только на "тётушку Гортензию"? Допустим. Но тут же светить имя начальника незнакомцу не прокачав его?! Или это наоборот игра в поддавки и его хитрожо...хмм... умная милость, косит по дурочку. Кто в конторе Багульника знал о "тётушке"? Да все знали. А кто использовал? Вооо-т. В квартете шестиструнных гитар шестиструнная гитара не отличие. Да боги милосердные, вразумите...
Допустим он левый. Может он знать имя Гельмута. Легко - "орлы" не гильдейцы, сильно не закапываются. И что? И ничего.
Допустим "орёл". И вот он слыша прозвище сюзерена, побежит к нему жаловаться? Да бред! Те, кто может лично доложиться начальству такого ранга, именами начальства не швыряются. Не "орёл".
Двурушник? Тогда чей? Доит и орден, что логично предположить раз он здесь и ещё кого-то? Повстанцы? На хрен бы им Джон?! Заговор у подножия трона? На хрен бы им Джон!!?
Или не Джон? Кто там с ним был? Теперь не вспомнить...
Думай лютнист, иначе твои шансы сыграть на мандоле Бернарда Странника резко уменьшаться...
Не орденский точно. Джон - орденский. И имя Конроя Кобурна-младшего, в документах встречается так часто, точно они женаты. Орденский бы не поехал на такоек дело не подготовившись. Да они бы самого Багульника подрядили в первую очередь! Или не доверяют. Думают, что поможет старому другу?! Да вот уж всех альвских духов им по хвостик. Но не орденский, Несс. И даже не на пополам с орденом - такие ещё тщательнее готовятся.
Значит не орденский. Не "орёл".
Кто? Гильдеец?
Кони роняли пену. Кони спотыкались. И бока коней покрывались потом...

Бывший лютнист взглянул прямо в серые холодные глаза вопрошающего
- Докладывайте...

Прошу прощения за даблпостинг, но Фазер хвор, а соигроки не спешат. Потом, когда мастер вернётся - может стереть, а сейчас просто, чтоб не закрыли.

По ту сторону гор
Шебен, Вивьен, Серж Виканти, Арей Фэйтт

Дождь подкрался как вор. Неслышный, незаметный. Неугадываемый. Он пришёл в порыве ветра. окатившего плечи спасшихся влажным холодом. Пробежался на цыпочках первых капель.
А потом вдруг небо рухнуло всей тяжестью разверзшихся хлябей и придавило к земле грохотом прокатившегося грома.
Одежда моментально стала мокрой. Струи, подобно арбалетным болтам не ведали жалости, пронзая воздух, ткань, они впивались в тело. С волос Вивьен словно стекал водопад.
В двух шагах от себя Фэйт с трудом различал очертания фигуры Виканти. А то, что Шебен тоже жив, можно было определить лишь по фырканью и тирадам ругательств. которыми альв разражался после каждого раската грома.
Возможно это покажется удивительным, но ни один из спутников не сделал никакой попытки укрыться от струй воды падающих с небес. Дождь, точно угли костра, точно огонь пожарища, загасил все чувства, эмоции, все вспышки гнева и истерики последствий пережитого.
И вот сидели под дождём четыре человека, как никогда похожие на идолов, и казалось небо пытается смыть их с лица земли...

Похоже, небеса снова разгневались, хоть и не понятно было на что. Скорее всего, перспектива малейшего просвета в злоключениях казалась им в последнее время слишком уж большим подарком для простых смертных: вот так вот лучше – ни во что не верить, ни на что не надеяться, и чувствовать себя полным ничтожеством. Как будто мало было всех пережитых событий, так теперь еще и ливень, разразившийся так внезапно, вкупе с холодным пронизывающим ветром основательно подгадил положение, на корню убивая надежды, что все беды уже позади. О том, чтобы развести костер заново не могло быть и речи: после таких потоков воды, найти сухие ветки казалось запредельным чудом.
Виканти, сидя на земле, подтянул ноги к груди, обхватил их руками и ткнулся лбом в колени. Бороться с чем бы то ни было сил уже не осталось. Душу медленно, но верно заполняла пустота – ни мыслей, ни чувств, ни желаний, словно ливнем смыло само стремление выжить.

PS: Извиняюсь за абсолютно «пустой» пост, но иначе нас и прикрыть могут…