"Белые пауки медлительны, как Носатые Горы, и неповоротливы, как Болотные Гиганты, но и опасны, как Зубатые Ящеры. Их Огненные Палки несут мгновенную смерть, и духи Джунглей никак не спасут отважного охотника.
Мы враждовали с племенем Зу- Ли, но сегодня пришёл вестник- предложить союз в новой Охоте- и да возвестят Барабаны Охоты о том, что их племя присоединится к погоне за белыми пауками. Раньше они приходили и увозили на огромных лодках много их в неведомые земли. И теперь пришла расплата- их сердца, ещё бьющиеся, должен будет съесть Верховный Шаман- и тогда много лет Духи Джунглей будут благосклонны к ним, им будет везти в охоте, у них родится много сильных воинов, Гривастые Кошки будут обходить их стороной, а батат принесёт хороший урожай.
Мы присоединимся к Зу- Ли, и пошлём гонцов ещё дальше- и когда Огненная Черепаха коснётся края земли, уходя спать, уже множество племён присоединятся к Великой Охоте.
Духи Джунглей повелели принести их живыми, дабы можно было проглотить их сердца здесь, Понга и Нанга, из чьих животов произошло племя Речных Крокодилов, ещё бьющимися, а тела должны быть съедены пирующим племенем. Бананы уже перезрели и кувшины полны Коварного Сока, что делает голову веселее, а язык болтливее. Они выпьют много Коварного Сока, когда поймают Белых Пауков"

-ты, черномазая обезьяна, ещё что- то говорить вздумал- Джеферсон подал знак становиться в линию. Когда подобный строй даёт дружный залп, у противника не остаётся шансов. Рядом уже оказался Ательстейн, держа в руках ружьё, к нему примкнул Лавузо, впрочем, нисколько не внушающий надежды- он держал в руках пистолет, но руки тряслись так, что было непонятно, каким чудом он его вообще не выронил.
-становись в линию- строго произнёс капитан, глядя на остальных- залп по моей команде- он с удовлетворением глянул на встающих рядом плечом к плечу людей.

Чернокожий продолжал что- то лопотать на своём языке. Джеферсон застыл, ожидая, когда остальные встанут в строй.

"Какого черта?" - МакГартнер с изумлением смотрел на поднявшегося словно из мертвых Ательстейна. На боку моряка явственно виднелось огромное пятно крови. Тем не менее Дик не просто стоял, он был готов к решительным действиям. На губах его плясала яростная улыбочка. Недобро ухмыльнувшись, он взвел свое ружье и нацелил его прямо говорившему туземцу в сердце.
"Легко ему говорить: стройся в линию и стреляй. Ружье-то есть, но где взять заряд, черт возьми?"
-Джефферсон, - старик повел своим мечом из стороны в сторону, разглядывая туземцев. - Нам не выдержать атаки со всех сторон. Мы умрем как собаки. Даже если бы у нас у всех были заряды, они слишком близко и, похоже, уже не боятся звуков наших ружий.

Бинда внимательно вслушивался в слова этих странных чужаков. от них явственно веяло напряженностью, злостью и страхом. Неприятный букет. Один из них что-то промычал... Ужасная речь. Коверкающая звуки и смыслы - разве может так развиваться цивилизация? Лишь интонация позволила вождю определить намерения говорившего. А после того как раненый воин чудом встал и недвусмысленно направил свою палку-оружие Бинде в грудь, вопросов больше не оставалось.
Вождь сделал шаг назад и обернулся. Взгляд большинства воинов выражал кровожадное желание покончить с чужаками. Особенно страшно было смотреть на Н'Гану.
Бинда поспешно отвернулся от нее и отдал короткий приказ. Со всех сторон на бледнолицых были тут же направленны копья.
-Опустите ваше оружие иначе, клянусь честью племени, вам не дожить до заката.

-Вперед! Вперед! - конечно, ни Стив Беккет, ни то приходивший в сознание, то вновь терявший его Гомес не могли понимать слов каннибалов. Но общий смысл был ясен без всяких слов. Двигаться как можно быстрее. Конечно, пленные были бы желательны для хорошего ритуала, но и обычные неостывшие тела также вполне сгодятся для ужина.
Ряды каннибалов поредели после схватки. На половину, а это серьзеная потеря для племени. Совсем недавно Бадунгу готовлись к тому, что скоро от них отделится еще одна деревня, которая займет место какого-нибдуь соседа выше или ниже по реке. Теперь эти мечты были развеяны, а у племени появился новый кровавый враг, с которым следовало поквитаться. но после ритуала отпевания павших.
Антонио тащили на себе сразу двое - вернее, на шесте, к которому привязали чужака за руки и за ноги. Стива гнали в середине толпы, приставив к нему сразу троих воинов.

После последнего сражения у Стива страшно раскалывалась голова, кто-то из этих черномазых крепко ему зарядил. "Что-то мне не везет! То я не успеваю к драке, то отлеживаюсь, так скоро и юбку можно натягивать" - невесело подумал Беккет. Да ему было очень обидно что он не отправил на тот свет ни одного аборигена!
-Все пропустил!- простонал Беккет- Черт побери!!!
Он плелся в середине колонны, рядом с ним шли три аборигена и по их виду было понятно что это не зеленые юнцы. Беккет оценил ситуацию и сделал для себя неутешительный вывод - удрать сейчас не удастся!
Беккет взглянул на Гомеса:
-Эй амиго, ты как?

Как ни странно, но Стоун почему- то перестал бояться. Вспомнилась присказка старой няньки всякий раз повторяемая ею, когда раскрывалась его очередная шалость, и на Дадлика обрушивалось справедливое наказание:
"Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!"- говорила она. Получив всё сполна, и уже лёжа в кровати, юный сквайр облегчённо вздохнув засыпал с чистой совестью, а утром был готов к новым проказам.
Вот и сейчас, он внутренне успокоился, хотя лицо было таким бледным, что без труда можно было посчитать веснушки.
Старик сказал, что нам не выдержать атаки со всех сторон и поэтому мы умрём как собаки...Интересное определение смерти с оружием в руках...А на жертвенном костре мы будем выглядеть героями? Ме-е...героические овцы на заклание...
Счас нас возьмут в плен..., а плен у каннибалов неприятная штука! Радует только, что недолгая...сожрут-с, дикари-с....

Гомес хотел было ответить, что хуже он себя еще не чувствовал, да и в передрягу хуже этой еще не попадал, но тут один из туземцев со злостью ткнул Беккета под ребро тупым концом копья, прокричав что-то на своем непонятном языке. Видимо это было: "Заткнись, каналья", так что испанец решил, что пока можно подержать язык за зубами и определиться наконец, куда их ведут - на суп или на жаркое. Других вариантов разрешения данной проблемы пока не возникало, а бежать он даже при появившейся возможности все равно был не в силах.
Что же, по крайней мере он умрет вместе с новыми товарищами, а не один. Не так обидно хоть будет.

Бинда стоял и смотрел на бледнолицых. Те молчали, не желая выдавать своего. Может, шаман и развязал бы им язык, но до него сначала добраться надо.
-Проклятие на ваши головы, пришельцы,, в последний раз спрашиваю, кто из вас убил мужа этой женщины? – Бинда указал рукой на Н’Гану.
Молчание затягивалось. Бледнолицые не стреляли, не шли в атаку, они лишь стояли и ждали воли народа племени.
-Что ж, быть по сему. Окружить их! Отнять оружие, - жестикулируя, Бинда продолжал говорить. – Вы пойдете с нами и каждый день мы будем приносить в жертву одного из вас, пока вы не выдадите убийцу или пока все не погибните!
Туземцы молча бросились на европейцев.
МакГартнер отчаянно отбивался от нападавших шпагой. Их было четверо. Увы, круг обороны был пробит практически мгновенно. Последнее, что запомнил шотландец – древко, движущееся ему прямо в глаз и резкая боль. Пара выстрелов не спасла ситуации, уж слишком близко подошли туземцы. Они отняли у европейцев ружья и ножи. Некоторых оглушили. Таких (а это были прежде всего МакГартнер и явно умирающий Ательстейн) несли дальше на руках. Очень скоро сформировалась цепочка. Племя возвращалось в родную деревню.

Тем временем бадунги достигли поворота реки и пошли вдоль ее русла. Глава воинов о чем-то с жаром спорил с невысоким, худым как скелет стариком, разрисованным самым страшным образом. В конце-концов они пришли к какому-то решению. Отряд продолжал двигаться.
Африканцы оживились, узнавая родные места. До деревни оставалось меньше полумили. А скоро и она исчезла. Отряд разделился. Антонио понесли в хижину. За ним следом направился давешний старик. Стива Беккета же привели к глубокой, более трех метров яме, куда его и кинули. Над ним остались нести дежурство двое воинов. Остальные ушли куда-то за вождем.

Измученные пленники вповалку рухнули на землю меж двух хижин на окраине деревни. Если они надеялись, что останутся без охраны, то были разочарованы: почти сразу рядом с ними возникли двое воинов. Один был стариком, на шее и поясе которого висели травяные гирлянды, унизанные какими-то раковинами и клыками. Второй был молод и очень крепок на вид. Его лоснящуюся широкую грудь украшали только ритуальные шрамы.
Вирджиния жалась к миссис Флисс, словно надеялась найти у старой женщины защиту. А старуха выглядела настолько выдохшейся и несчастной, что у нее даже не отобрали палку. В своих черных одеяниях, развевающихся на ветру, Лоретта Флисс походила на ощипанную ворону.
Сначала охранники молчали. Затем затеяли разговор — короткие презрительные фразы они бросали не друг другу, а пленникам. Потом старик, с ненавистью глядя на бледнолицых, сбивчиво и зло заговорил на языке, похожем на испанский.
- А! Смотрите-ка, а этот козёл учёный! – Флисс хрипло расхохоталась, будто ворона закаркала, – Вирджиния, смотри, говорящий по-португальски козёл!
— Ой, мисс Флисс, не надо, — быстро зашептала девушка, — ой, вдруг они понимают?
Как ни старалась девушка говорить негромко, но все же привлекла к себе внимание молодого охранника. Тот встал, подошел вплотную к девушке, навис над ней своей огромной тушей. Коротко и хрипло спросил о чем-то старика, тот в ответ рассыпался дребезжащим смехом.
Молодой охранник нагнулся над девушкой, подхватил ее на руки и понес к ближайшей хижине. Вирджиния с визгом пыталась отбиваться, но охранника это только веселило. Он даже остановился, повернулся к старику, показал ему свою трепыхающуюся добычу. Смотри, мол, какая кусачая зверушка попалась...
- О, Святая Дева, до чего я дожила охранять меня заставили двух козлов, старого что уже и боднуть не может и молодого которому ещё их растить и растить – дама проскрипела это на португальском, на крайне скверном португальском.
- Заткни себя, дура! Иначе я стукнуть тебя сильно-сильно! – для убедительности старик потряс копьём.
- Кого ты этим хотеть напугать? – женщина выпрямилась – Старый козёл, что забыл, зачем ему рога и копыта!
Дама повернула голову в сторону молодого воина.
- Может этот и мог бы попытаться… хотя… нет. Такой же козёл как и ты!
Тирада женщины заинтересовала молодого, он что-то бросил старику, тот видимо начал переводить, с каждым словом глаза молодого воина наливались кровью, он бросил девушку и рывком приблизился к Лоретте и потряс перед ещё лицом кулачищем.
Женщина снова мерзко расхохоталась, парень не выдержал и с размаху попытался вдарить мерзкую бабу. Но старая карга вдруг с необычайной ловкостью увернулась, выхватила неизвестно откуда-то взявшийся кинжал и всадила молодому вояке прямо в сердце. После чего в один прыжок достигла старика и полоснула его по горлу.
- Джини! Дёру!
Вирджиния мгновенно, словно ожидала именно такого результата этого немыслимого поединка, подхватила юбки и помчалась наутек.
Вслед за своей воспитанницей последовала Лоретта Флис, но она никаких юбок не поднимала, она просто отбросила, под ними почему-то оказались добротные штаны, и в таком виде последовала за девушкой в джунгли.

(и бабка Гульда)

Ступая медленно, чтобы не поднимать дорожной пыли, Арчимба возвращался в деревню. Далеко позади шамана шли и воины, что сопровождали его ранее к месту, где держали Гупу.
Дух, овладевший сумасшедшим, не произнес почти ни одного внятного слова - и немудрено, ведь Гупа лишен был языка, а духу, вероятно, неведомо было это, когда он вселялся в тело. Но показалось Арчимбе, что слышал он приказ, который не просто ошеломил Живущего Вечно, но и заставил задуматься всерьез.
Раньше Арчимба пренебрегал волей богов, пользуясь ее предлогом в рамках лишь собственной выгоды. Но сейчас - сейчас боги действительно обратились к нему устами безумца, верил шаман. И потребовали такого, чего сам бы он не сделал никогда. Арчимба не понимал, зачем это Высшим, но идти против сил природы даже у него, хитрого и изворотливого, считающегося только с собственными желаниями, не хватило бы духу.
Но что происходит в деревне? Шум, суета...Ах да, разумеется. Охотники вернулись, и вернулись не одни, а с добычей.
Шаман направлялся к своей хижине, оставаясь, казалось, в стороне от всей этой суматохи, как вдруг увидел двоих Сынов Племени, несущих на руках умирающего бледнокожего.
"Ты должен спасти белого человека..."
- Стойте! - остановаил их шаман. - Куда вы несете его?
Охотники замялись.
- Как и всякого пленного, мы...
- Несите его ко мне в хижину. Воля богов была на то, чтобы я его вылечил.
Не смея перечить правой руке вождя, воины вместе с Арчимбой отправились к жилищу шамана. Там они положили раненого на подстилку из травы и ушли, а Живущий Вечно начал срывать с потолка пучки целебных трав, которые там сушились.
- На что он богам? - дивился шаман, пытаясь найти котелок, в котором можно было бы приготовить отвар. - Ведь нет на нем ни отметины особой, ни силы великой в нем я не чувствую...
Ательстейн тихо застонал.

(совместно с Сейденом)

Дочь морей Селеста Вальехо грозно сверкала глазами, но не могла поделать ровным счетом ничего - этот туземный сморчок осматривал ее, как кобылу на рынке!
Пока пленников гнали сюда, Селеста несколько раз попыталась вынуть из голенища припрятанный нож, однако связанные запястья так и не позволили этого сделать. Отсутствие оружия знойная испанка компенсировала острыми зубками - когда один из черных, осклабясь, прикоснулся рукой к ее груди, привлеченный то ли самой аппетитной частью тела, то ли сияющим на ней крестиком, Селеста вцепилась ему в ладонь. Воющий от неожиданной боли мужчина отпрыгнул, а Сел завязали рот какой-то грязной тряпицей, которую до сей поры не сняли.
Вообще это обстоятельство играло на руку туземному вождю, который разглядывал девушку. Иначе он давно бы уже оглох от замысловатых ругательств, которые девица была готова высыпать на голову любого из похитителей, как джинн - богатства на своего освободителя.
Но вождь лишь махнул рукой и произнес нечто на своем языке. Пострадавший воин с возмущением уставился на него, принялся бурно размахивать руками и часто-часто говорить.
Молодой вождь поднялся со своего места, что-то гневно ответил, и воин заткнулся. Нет, раздражение не покинуло его лица, но он его проглотил. А вождь, не удовлетворившись эффектом, подошел к Селесте и принялся что-то объяснять собравшимся вокруг них воинам, время от времени указывая рукой то на Селесту, то куда-то ей за спину. Постепенно воины успокоились, и даже пострадавший принялся кивать, соглашаясь с вождем. Наконец Бинда махнул рукой, девушку схватили за плечи двое воинов и потащили дальше.
Все закончилось не так страшно, как могло бы показаться читателю. Девушку всего лишь втащили в средних размеров хижину, сложенную из стволов местных деревьев и крытую пальмовыми листьями, и оставили там - несчастную, связанную и одинокую.

Родригес открыл глаза. Первое, что он увидел, это длинные зеленые листья каких-то растений, нависающие прямо над его лицом. Затем пришло осознание того, что лежит он на спине прямо на земле, и только после - вспомнилось все, что произошло. Родригес прислушался. Вокруг было тихо, если не брать в расчет гомона птиц и стрекота насекомых. Осмелев, падре сел и огляделся, высунувшись из травяных зарослей. Никого. Ни своих, ни туземцев.
Выбравшись из «укрытия» и обследовав недавнее поле боя, Диего пришел к выводу, напрашивавшемуся самому собой: его бросили. Трупов не было (значит их либо действительно нет, либо их забрали с собой), а от поляны в джунгли вела весьма заметная тропа. Падре сомневался, что ее оставили туземцы, вряд ли они ходят, как стадо слонов, а вот на европейцев это очень даже похоже. Значит, что бы ни произошло, они ушли. Без него.
На самом деле Диего был не так уж далек от истины. В пылу сражения и свои, и чужие про него, действительно, просто забыли. Что ж, теперь предстояло решить, что в такой ситуации делать. Впрочем, Родригес не долго ломал голову: дороги он не знал, поэтому просто пошел вслед за всеми по проложенной в зарослях тропе.
Читая молитвы всем святым угодникам, падре блуждал довольно долго, пока вдруг не услышал какой-то неясный шум и треск ломаемых веток. Родригес остановился и вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там впереди. Неужели своих догнал? Или это снова дикари?
Треск и шум тем временем неумолимо приближались. Диего, ничего не разглядев, решил благоразумно убраться с тропы до выяснения обстоятельств, но только бедный падре сделал первый шаг в сторону, как в него тут же что-то врезалось и смело с ног. Падая навзничь, ошалевший Родригес выпучил глаза от удивления: сверху на него приземлилась Лоретта Флисс.

-А!.. Старая, - вождь плевался и стучал ногами по земле, не обращая внимания на столпившихся вокруг него воинов.
-Вот и послушал бы мудрого человека. Я в свои годы могу любого твоего охотника за повязку заткнуть на охоте!
И этому можно верить. Говорившая была никем иным как одной из матерей вождя племени бадунгу. А отчитывала она при всем честном народе собственно вождя. И соплеменники хохотали!
-Я кому сказала глядеть за моей милой внучкой, а? За этим несносным созданием! Где моя егоза, ты, разиня?!
Пожилая африканка, поперек себя шире, уперла кулаки в бока, от чего превратилась в огромную змею, плюющуюся ядом. Впрочем, для чужеземцев ее яд будет смертью, а для своих - лекарством. Но правда и то, что сейчас вождь не отказался бы очутиться где подальше.
-Ну мама!..
-Что мама? Что мама? - усики над верхней губой африанки воинственно встопорщились. - Я десятку таких как ты мама, но сокровище мою, эту антилопу, чтоб ей пусто было, упустить умудрился только ты один! Иди теперь ищи ее!
Соплеменники искренне наслаждались картиной, выражая свои чувства кто как может. Наиболее ретивые даже стучали ладонями по земле.
-Большая Мамма, нас с вождем ждут важные для всего племени дела. Наши соперники, пленники... - шаман попытался спасти своего коллегу по власти в деревни от гнева маммы. Увы, безуспешно. Теперь и он попал под раздачу. И прежде всего удостоился оплеухи. А что поделаешь? Тут только пикни от возмущения, сразу же вторую схватишь
-Я тебе покажу, водоросль пересохшая, дела важные, - неизвестно как, но старушке удалось повысить свой голос минимум на полтона. - Живо вернули мне внучку, а не то такой тебе ритуал устрою, косточки будешь свои по окрестностям целый месяц собирать! Живо, живо, живо!
Воины, женщины и уж конечно дети побежали кто куда. С места сорвались даже стражники ямы, в которой сидел Беккет. Кто бежал с огромным энтузиазмом, кто под давлением авторитета большой маммы, но результат был достигнут.
А старая африканка с тяжелой рукой и дурным характером медленно заковыляла к дальним хижинам, надеясь хоть там застать свою непокорную питомицу.

-Ты видел? - Бинда улыбнулся охотнику, стоявшему рядом с ним. - Вот на таких женщинах и надо жениться. Эх, будь она из нашего племени...
-Да ладно тебе, вождь, - старый мудрый охотник усмехнулся. - Конечно, дело это твое и семьи твоей... гм, да только если шаман не будет против твоего брака, ссылаясь на волю духов, такая связь будет хорошей и крепкой.
Охотники вокруг закивали. Практически всем действия Селесты пришлись по душе. А что? Красивая молодая дама. Очень светлая, конечно, по меркам племени, но ее цвет не так бросался в глаза как белизна остальных. Взять хотя бы эту противную старую тетку, возле которой все время жмется еще одна барышня. Ну, сущий птенец и мать. А ведь с ними еще придется говорить, оценивать.
-...Важно, чтобы вы предложили самых лучших, самых выносливых женщин. И мужчин. Но мужчины ценятся меньше... - Бинда помнил эти встречи. Невысокий чужеземец со злыми глазами. Странно одетый, с полумесяцем на шее. Говорит слащаво. Напомаженные усики. Брат Бинды сидел прямо на своем троне перед ним и слушал внимательно. А потом случилась битва с соседями. И пленные. Семеро мужчин и трое женщин. Вместо того чтобы по обычаю отдать их духам, брат велел передать их этому чужецемку. За ткани и драгоценные бусы. И металл, конечно. Два ножа. Один давно потерян братом. Второй Бинда передал под свое копье.
Чужеземец пообещал вернуться после двух сезонов дождей. Второй совсем недавно закончился. Скорее всего работорговец уже в дороге.
Вождю не нужны были пленные. Но и предавать их духам Бинда не хотел, во всем тайно сопротивляясь могущественной воле Арчимбы, шамана. За старика вождь не расчитывал выменять многое. Умирающего Воина тоже, увы, уже не обменяешь. Остаются три женщины, хмурый Вожак (так про себя Бинда назвал Джефферсона) и второй.
-Важно выбрать самых лучших...
-Что? - Бинда чересчур погрузился в свои мысли и пропустил то, что говорили ему его люди.
-Вождь, духам нужны только самые сильные воины. Да и на праздник...
Бинда хотел возразить, но тут на место совета, в окружении дотошных и любознательных детей выбежал один из стражников пленников.
-Вождь, беда!
-А ну брысь! - один из стариков-охотников цыкнул на детишек, тех как ветром сдуло.
-Говори.
-Старый Кбел начал говорить с пленниками на своем наречии, - старик, некогда попавший в рабство и уведенный в далекие земли, где много белых. Сумел сбежать, но пока был в рабстве, научился болтать на языке своих захватчиков. - Затем начал переводить своему внуку. Они повздорили, набросились на старуху и ее спутницу, а те закололи обоих и дали деру! Мы за ними следом, да только старуха к обрыву - и поминай как звали.
Воин с трудом перевел дыхание. Он сказал все, что мог и теперь ожидал решения вождя.
-Догнать их! Чего ждете? Охотник на Тени, ты как лучший воин племени должен возглавить отряд.

Джефферсон, МакГартнер, Селеста Вальехо и Дадли Стоун сидели в хижине под неусыпным надзором вооруженных охранников.

Ввожу в игру тех, кого планировал с самого начала.

Ахмед аль Аддин "Шакал" неторопливо доедал банан, когда его подельник, Саид, появился в хижине из пальмовых веток.
-Манумба вернулся с разведки, и он говорит, что у этих с потопленного корабля много ружей, которые они именуют стреляющими палками. Более того, этот черномазый утверждает, что с ними две молодые белые женщины.
-подойди сюда, Саид- Ахмед смахнул с колен капли пролитого чая- запомни, что это не потерпевшие кораблекрушение, это белые собаки, и так же зови их, когда разговариваешь с этими- он кивнул на чернокожего разведчика, Манумбу. Аллах свидетель, я говорю, что эти белые женщины прекрасно украсят мой гарем- как только я завершу здесь свои дела- он погладил густую чёрную бороду, улыбнулся и продолжил- взгляни, Саид- "Шакал" вынул ятаган, потряс им в воздухе- видишь, сколько голов неверных он снёс с плеч, а до сих пор на нём нет ни одной зазубрины, хотя сталь так и сверкает на Солнце? Это сделано по моему заказу в Дамаске, такой меч режет доспехи как масло, его куют слой за слоем, пока он не достигнет нужной крепости. Он стоил мне дюжину прекрасных наложниц, которые были созданы специально, чтоб ублаждать своего господина. Белые женщины никогда так не смогут угодить мужчине, но тем не менее, на невольничьих рынках за них отваливают большие деньги, гораздо больше, чем за наших персиянок. А почему, не знаешь? Да всё лишь потому что их держат как некую диковинку. Вот рассуди, ты сам какой ятаган возьмёшь? Красивый, диковинный или тот, который применимый в бою?- "Шакала" несло на философию всё дальше, неизвестно, чем бы закончилась его речь, если бы не крики макак, раздавшиеся над головой.
-а ну вставай, ленивые псы- закричал он, и дюжина арабов тут же появились из соседних хижин- чистите ружья, набивайте порох, проверьте остроту ятаганов, мы выступаем за белыми рабами- он криво ухмыльнулся.

-Догнать их! Чего ждете? Охотник на Тени, ты как лучший воин племени должен возглавить отряд.


Духи еще не покинули его сознание. Одни говорили о вечности, другие о смерти. Оклик вождя заставил вздрогнуть и вывел из дремы Охотника На Тени, до сих пор разговаривающего с духами, мышцы были до сих пор напряжены, эта схватка так и не дала до конца освободиться…
Гневно сверкнув глазами, он шагнул за спины воинов. Его рука касалась плеча воина, и тот понимая его жест, безмолвно уходил вслед за ним. Взяв с собой трех воинов Охотник На Тени плавно двигался в сторону удравших пленников, он растягивал время, как пантера играет со своей добычей, так и он хотел, чтоб они на некоторое время почувствовали свободу. Вот их следы… поломанные ветви, так ходят слоны… Сопоставив будущих пленников с животным, он улыбнулся, надо же какие неуклюжие эти белокожие. Он уже видел их страх, перемешанный с ужасом, практически чувствовал его физически, только запах одной… Да, он заставлял чувства как-то расширяться. Да, он должен ее поймать… ее образ не отпускал его, а сейчас его подталкивали духи найти ее, может не духи, может что-то большее..
С этими мыслями он растворился в темноте джунглей.

с Сейденом

- Оох, - простонал Антонио, приоткрывая глаза. Над ним медленно расплывался узор травяного потолка хижины. Помотав головой, испанец понял - что это просто у него перед глазами все плывет, а не только потолок, и принял решение зажмурить их обратно.
Положеньице, в которое он попал, было из тех самых, в которых есть два выхода: сначала убьют, потом съедят, или сначала съедят, а там уже сам умрешь в процессе. Ни того, ни другого Гомесу не хотелось, и он был готов глаз отдать на отсечение, что любой на его месте думал бы так же. Тогда что оставалось человеку, израненному дикой кошкой, кроме как думать о побеге, не имея возможности его осуществить?
Помотав головой во второй раз, он открыл глаза, сильно прищурившись, и различив впереди чью-то чернокожую спину. Вот так обезьяна. Будь у него нож и хоть сколько-нибудь сил, он бы не теряя ни мгновения, засадил бы в затылок черномазому пару дюймов стали. Ножа не было. Силы же как покинули его однажды, так до сих пор не спешили возвращаться.
А упомянутый ранее африканский джентельмен со скучающим видом переминался с ноги на ногу, неся свой пост. Время от времени ему надояло так стоять и он, украдкой оглядываясь, садился на корточки или начинал бродить по хижине. Когда Гомес пришел в себя, воин бадунгу как змея резко повернулся к очнувшемуся, выставив впереди себя копье. При этом гневно завопил.
-Лежать! - и в сторону. - Гость проснулся!
Но на возглас никто не пришел. Неужели его никто не слышал? Воин хмыкнул и направился к двери, намереваясь задать разине-дозорному по первое число. Но вместо этого открыв дверь с невнятным возгласом отлетел к стене. В дверном проеме возникла огромная тень.
"Похоже сегодня будет дождь" - подумалось Гомесу, ибо он решил что тень, возникшая на пороге - это туча, заслонившая совсем недавно ярко светившее солнце.
А воин сделал некий быстрый жест, приложив руки к груди, а затем опустившись на колени. Подобным образом следовало бы привечать божество. Ну, то, что появилось на пороге для божества было как-то чересчур живым, но по положению в племени вполне соответствовало.
Огромная чернокожая женщина не удостоила стражника своим взглядом, а сразу же прошла к пленному. Гм, возникни у нее такое желание - сесть на несчастного Антонио - тому пришлось бы очень туго. Вернее, подобной нагрузки тело не выдержало бы. К счастью для Гомеса, подобного в голове у Большой Маммы не было и в помине. Она пристальным взглядом изучила лежащего, а затем нагнулась и не слишком сильно, но все-таки, ткнула пальцем возле одной из ран Антонио.
- Оууу! - взвыл испанец.
"Я что, умер и попал в жировой ад?" Подобные телеса он не видел даже у упитанных испанских матрон, и надо сказать - хвала господу, что не видел, а то его разум навсегда сохранил в себе отпечаток отвращения к женскому телу. Впрочем в данный момент у него даже на отвращение сил не наблюдалось.
А африканка нахмурилась и что-то произнесла на своем языке. Было это:
-Какое сочное мясо, - затем принялась бродить из угла в угол по хижине. Места для нее при этом было крайне мало и чтобы не получить невзначай затрещины, воин быстро переместился к центру хижины, там где на листьях лежал пленный. А Большая Мамма бродила из угла в угол вдоль стены и размышляла вслух.
-Но если оно потеряет еще крови и сил, то быстро перегорит и станет столь же безвкусным, как мясо наших соседей по Великой Реке. Как нехорошо-то, - от излишнего волнения Мамма махнула рукой и воин, как не старался, заполучил-таки свою затрещину.
Из того, что сказала толстуха, Антонио не понял ровным счетом ни слова, однако по плотоядному выражению ее глаз понял одно - его хотят, причем не как мужчину, а как вкусное и питательное блюдо. К такому повороту событий он хоть и готовился, но оказался совсем не готов. А потому лишь вздхнул с облегчением, когда негритянка покинула хижину. Похоже если его и собирались скушать, то не сегодня. Это радовало и давало надежду.

Большая Мамма же сделала вполне ясное заключение и теперь намеревалась действовать согласно ему. А точнее, выловив в очередной раз внучку принудить ее выходить эту гору мяса. Пусть приучается, а то все время где-то пропадает

(с Тельтиаром)

Сложно быть дочерью вождя, это Джумаан поняла уже давно. Туда не ходи, сюда не смотри, это не трогай... Принцесса - громкий титул, большая честь, великий почет. И в то же время неудержимо скучная жизнь. Еще и под строгим надзором Большой Маммы.
Из-под него, конечно, иногда удавалось сбежать, да и то ненадолго. Сегодня вот тоже вроде бы удалось, так нет же! Хотела сходить, глянуть на бледнолицых пленников, которых притащили охотники, но Мамма пришла в хижину раньше нее, и Джумаан пришлось вернуться. С тем, чтобы потом почти сразу же встретиться со строгой наставницей, которая, как оказалось, подыскала ей занятие. В общем-то даже интересное, познавательное...
Звеня многочисленными украшениями (или она не дочь вождя?!), Джумаан вошла в хижину. Ту самую, до которой не удалось добраться несколькими часами ранее. А вот и тот самый пленник, о котором говорила Большая мамма. Гомес снова приподнял веки, заслышав чьи-то шаги, но перед глазами плыло, точно после бутылки хорошего испанского вина. Он тихо выругался, и попытался пошевелить головой - та отозвалась тупой болью.
"Шевелится!" - почти с восторгом подумала девушка. Подошла поближе.
Интересно, ему ведь сказали, что ухаживать за ним будет сама принцесса? Впрочем, если и сказали, он вряд ли понял, рассудила Джумаан. Поэтому, наверное, ему совсем необязательно церемониально кланяться...да он, кажется, и не может.
Махнув рукой на обряды, девушка опустилась рядом с раненым на колени и принялась с откровенным нахальством разглядывать его. Еще бы - белый человек, такая диковинка!
Некоторое время Тони лежал спокойно, но затем перевернулся на бок - от долгого лежания у него затекли конечности, а поскольку подняться никаких сил не было, то он старался хотя бы ворочаться. Вот и сейчас, со вздохом испанец плюхнулся на живот, не сумев удержаться на боку.
Джумаан тронула его за плечо - с опаской: вдруг оно кусается? Нет, оно не кусалось...ему и правда было очень плохо. Она похлопала мужчину по тому же плечу - ну давай, попробуй подняться, или не видишь, что здесь дочь вождя...
Испанский гранд грязно выругался по испански, для пущего эффекта добавив пару английских крепких выражений. Во рту было сухо, как в пустыне, но на слова пока сил хватало. На большее же...
Он снова перевернулся и запрокинул голову.
- Тебе больно? - спросила девушка. Ее голос, необычно низкий для человека европейского, в тишине хижины прозвучал очень громко.
Какое интересное лицо...он был совсем не похож на мужчин ее племени. Словно человек из другого мира.
- Что?
Сначала он даже не понял, кому принадлежит голос, потом понял, но вот слов разобрать не смог. Веки попробовали размежеваться. Дважды. Безуспешно. Тони поднял руку, проведя перед собой, чтобы понять - мерещится ему, или все же рядом есть живой человек. Пальцы дотронулись до кожи.
Джумаан вздрогнула, как антилопа, наклонившаяся к реке, чтобы напиться воды и заметившая в ней распахнутую крокодилью пасть. До нее...как он смел дотронуться до нее!
Наклонив голову, снова приглядевшись, она поняла - это случайно, он ее даже не видит. Почему-то ей стало так жалко...
Узкая темная ладонь девушки скользнула по щеке пленника. Мгновение спустя прикосновение сменилось легким похлопыванием.
- Эй, - позвала она.
Антонио помотал головой, стараясь унять тот звон, что стоял у него в ушах. Почему он решительно не понимает этой речи, если это ни английский и даже не французский язык - их он по крайней мере бы отличил от испанского, а тут.
Веки наконец поднялись, в глаза ударил свет проходящих через крышу хижины лучей, но он все же сумел различить чей-то силуэт, прежде чем вновь закрыть глаза. Слабость становилась нестерпимой.
Дочь вождя вздохнула, решительно поднялась... Ладно, прилется немножко потрудиться.
Набрав воды из колодца возле хижины (хорошо хоть, никто не видел - стражников она сама отослала на время), Джумаан сама притащила деревянное ведерко, пусть небольшое, но для нее тяжелое, в хижину. Так, половинку кокоса можно использовать как чашку...
Набрав в нее воды, девушка чуть помедлила, а затем плеснула ей на лицо Гомеса.
В ответ раздалась все таже брань, на сей раз правда приправленная еще более крепкими выраженьями, заимствованными из все известных Гомесу языков (то есть английского и французского), после чего тот, с силой приподнялся на локтях, облизал губы, увлажняя рот и широко раскрыл глаза.
Рассмотрел перед собой чернокожую туземку, а после вновь рухнул на спину, поскольку удержаться на руках ему с первого раза не удалось.
"Интересно, что он сказал?" - подумала девушка. "Поблагодарил, наверное..."
Подобралась поближе, улыбнулась - поднесла чашку с остатками воды к лицу.
- Хочешь?
"За ним будет очень, очень сложно ухаживать".
Девушка наклонилась над ним, Антонио инстинктивно поднял руку, мимоходом выбив чашку, и провел ладонью по ее щеке. И только затем мелькнула запоздалая мысль: "И зачем тебе это в твоем состоянии?"
Половинка кокоса заплясала на полу, кружась все медленнее, медленнее...Джумаан не отрывала от нее взгляда, и только когда та замерла на месте, посмотрела в лицо мужчины. Да, он был совсем не похож на тех суровых охотников бадунгу, которыми девушка тайно восхищалась, наблюдая за их возвращением из-под навеса; не похож на ее отца - вождя... наверное, именно это и привлекало ее. Ее всегда привлекало непонятное, необычное. То, за что ее постоянно упрекала Большая Мамма.
Но сейчас-то ее тут нет. Тонкие пальцы пробежали по груди, по животу мужчины...Странный белый человек, от которого так непривычно и сладко пахнет, которого она пришла спасать от смерти.
Гомес простонал, и уронил руку. Сил у него было разве что снова попытаться открыть глаза и рассмотреть девушку, но и это давалось с трудом, а ее прикосновения лишь еще больше напоминали ему о его нынешней слабости.

Охотники шли по следу беглецов. К счастью для Джинни и «мисс Флисс», преследователи не решились последовать за ними прямо по обрыву и пошли в обход (местные жители были умными людьми и сознавали что в некоторых местах лучше не ходить, но беглецам фортуна сегодня улыбалась в лицо).
А затем Джинни и миссис Флисс наткнулись на отца Родриго, чудом избежавшего пленения. Куда они двинутся дальше? Что будут делать? О том история впереди. В любом случае у них еще есть время. Немного, и оно быстро истекало – преследователи приближались. Но оно все еще было чтобы решить, что делать дальше.
Тут даже судьба оказалась бессильна что-либо советовать. Разве что зевом странной пещеры, разверзшимся неподалеку от места встречи европейцев. Зев скрывался за свисающими лианами и дикой порослью неизвестного науке растения. Только внимательный глаз мог бы его углядеть.

Тем временем в деревне Бинды все было спокойно. Вождь получил короткое слово, что среди пленников не было того, кто убил мужа Н’Баны. А значит он у ненавистных бадунгу.
И тут Бинде пришлось надолго задуматься, решая немаловажный вопрос, что важнее, честь племени или жизни соплеменников.
К сожалению, разум ничего толкового не подсказал, а обращаться с вопросом к Арчимбе Бинде не хотелось. Все-таки вождь он, а не какой-то там шаман.
Легкого решения не было. Но вот оружие белых… Что если научиться им пользоваться? Вождь держал в руках мушкет МакГартнера. Обычная палка. Но она изрыгала огонь. Что за чудо? Бинда отдал один приказ.

Стражники вывели пленников из хижины и, о чудо!, вместо того, чтобы отвести к котлу на праздник вкусной и здоровой пищи, разделились по отрядам. За каждым из пленников остановилось по двое воинов. Но они ничего не делали. Словно ожидая, как поступят европейцы.
Кто знает, что было у них на уме? Может, они решили позволить бледнолицым прогуляться по деревне? Куда же решат пойти Джефферсон и МакГартнер, Селеста Вальехо и Дадли Стоун?

А в деревне бадунгу в это самое время восстанавливалась повседневная жизнь. Принцесса ухаживала за раненым, Большая Мама продолжала оставаться железной душой племени, а вождь со старейшинами удалились подальше от людских глаз, чтобы детально обсудить план атаки на наглецов, посмевших отнять законную добычу племени. Этих каннибалов, живущих ниже по течению реки.

«Нет. Нет того, чья смерть так нужна. Он у бадунгу. И все зависит от решения вождя… Нужно ждать… Я буду ждать! Заняться чем-то… Я все еще хозяйка хижины… И сын не кормлен… Проклятые белые, все из-за них, и да покарают их духи… и мы» - проносились мысли в голове Н’Баны. Охота не принесла удовлетворения, лишь раздражение… Среди пленников нет того, который нужен Н’Бане.
Она вернулась в свою хижину. Попыталась заняться повседневными делами… Покормила сына, переложила дела на младшую сестру и отправилась к шаману. Н’Бане нужно было знать, помогут ли ей духи…

Арчимба был занят… Н’Бана замерла у порога его хижины, не решаясь мешать… Зачем, интересно, шаману понадобилось возиться с этим белым? Пока Арчимба был еще не слишком занят уходом за Ательстейном, Н’Бана решилась отвлечь его:

- О мудрый Живущий Вечно! Прости меня, что отвлекаю от великих дел твоих, но не выслушаешь ли ты мою смиренную просьбу?

- Лоретта! О!, М-мм… э-э…, миссис Флисс! – выдохнул Родригес, стараясь как-нибудь потактичнее спихнуть с себя даму и выбраться на волю.
Сложившаяся ситуация очень смущала, и падре чувствовал себя неловко.
- Примите мои извинения, - бормотал он, по чести, не совсем представляя, в чем был виноват, - Но я вас искал… Думал, вдруг что-то случилось… Эти дикари... Ох…
Родригесс покраснел то ли от временного удушья, то ли от стыда, потерял нить рассуждений и замолчал, надеясь на сообразительность женщин. Может они сами все поймут без лишних слов?

Хм-м...Вот так просто можно прогуляться по стойбищу?
Дадли имитируя прогулочный шаг двинулся вдоль условной главной улицы поселения. Казалось на него никто не обращает внимания, все заняты своими делами, слышится гортанная речь, под ногами снуют полуголые дети.
Он остановился у одной из хижин и стал наблюдать за энергичными действиями туземки занятой приготовлением пищи. Подивившись дьявольскому упорству и терпению несчастной дикарки он решил помочь бедняге добыть огонь не столь трудоёмким способом. Подойдя поближе и изобразив на своём лице самую любезную из своих улыбок он высек огонь с помощью огнива и в мгновение ока разжёг растопку приготовленную женщиной.
Вопль вырвавшийся из груди этой тщедушной представительницы прекрасного пола опроверг всякое представление о возможностях человеческого организма и его голосовых связок в частности. От неожиданности Стоун отпрыгнул в сторону, миф о беспрепятственном передвижении тут же развеялся, рядом с ним словно грибы после дождя моментально вознили два низкорослых, но дюжих молодца с копьями в руках.
- Всё-всё...я только хотел немножко помочь! Мадам было так трудно....-Дадли пятился пока его зад не упёрся во что-то твёрдое, оглянувшись он увидел, что стоит в весьма интимной близости с рослым детиной в боевой раскраске и недружелюбным выражением лица,правда раньше, лица в понимании Дадлика, выглядели совсем по другому.

(вместе с Морфи)

Арчимба, едва успевший приготовить отвар, сурово обернулся - кому он мог понадобиться сейчас, когда он столь занят выполнением воли духов. Но увидев Н'Бану, шаман резко изменился в лице и даже улыбнулся, обнажив кривые желтые зубы (которые местами вообще отсутствовали) и ответил женщине:
- Приветствую тебя, Матерь и Женщина. Если ты здесь - значит, сами Боги привели тебя сюда. Но с какой же просьбой пришла ты, говори?
С каждым словом голос его становился все таинственней и таинственней - о да, кому еще, как не шаману, уметь изображать Загадочность.
- Скажи, о мудрейший, не отвернулись ли духи от меня из-за того, что я не последовала за мужем в Страну Теней? - Н'Бана сильно волновалась. Хотя шаман вроде не сердился на нее за то, что она отвлекла его от дел. - Охота на белых не была удачной, и я боюсь, что из-за меня удача отвернулась от племени.
Арчимба закатил глаза, так что женщине видны были только белки, - ужасное зрелище. Губы Живущего Вечно безмолвно задвигались, словно произнося какие-то неведомые, на ином языке слова.
- Духи ведь сами поставили тебе условие, о Прекрасная, - за последнее обращение Арчимба мысленно укорил себя. Нельзя было раньше времени... впрочем, скоро, если все сложится удачно, эта женщина будет принадлежать ему, а возможно, даже родит ему здорового наследника. - И пусть оно не выполнено пока, но чувствую я - Высшие Силы все еще благосклонны к племени и к тебе. В неудачах наших охотников - если таковые неудачи и были - виновна никак не ты... Это племя бадунгу. Их колдуны строят козни нам.
- Не могу усомниться в твоей мудрости, о мудрейший из шаманов. Я верю, что ничтожные колдуны бадунгу - ничто по сравнению с тобой, о великий Живущий Вечно, и ты призовешь удачу к нашим охотникам, назло шаманам бадунгу. Благодарю тебя за ответ, и еще раз прошу прощения, что помешала тебе. – Н'Бана собиралась распрощаться с Арчимбой. По крайней мере, духи не сердились на нее. А значит, осталось дождаться решения Бинды… От вождя сейчас зависит ее жизнь.
- Не стоит каяться, Н'Бана, - строго произнес Арчимба, - твой визит не помешал мне ничуть. Более того, он даже подсказал мне выход... Да, теперь я знаю, как помочь племени!
Он поставил отвар рядом с изголовьем циновки, на которой лежал Ательстейн, и вместе с женщиной вышел из хижины, провожая ее через порог.
- Прежде чем призывать благословение богов на наших людей, нужно заставить Великих Духов отвернуться от бадунгу, - доверительным шепотом поведал Н'Бане шаман. - Но ритуал будет сложным, мне одному не справиться... Могу ли я рассчитывать на твою помощь, Прекрасная?
- Разве я могу отказать в помощи тебе, о великий шаман? - ответила Н'Бана. - Для меня будет честью помогать тебе, Арчимба.
Тот усмехнулся про себя, сам же благосклонно кивнул:
- А теперь я должен попрощаться с тобой. Дело, порученное мне Богами, не терпит отлагательств, но как только ты понадобишься мне, я пришлю за тобой.
- Буду с нетерпением ждать твоих посланцев, о наимудрейший. - благодарно кивнула шаману Н'Бана, про себя добавив: "старый хрыч".
Шаман снова кивнул и удалился обратно в хижину.
Н'Бана проводила Арчимбу взглядом и отправилась в свою хижину.

(и Бабка Гульда)

Из кустов, тяжело дыша от бега, возникла Вирджиния Лоубридж. При виде кучи из рук и ног она испуганно охнула, но тут же подняла с земли какой-то сук и явно приготовилась драться с любым, кто представляет опасность.
Но тут же облегченно расслабилась.
— Ох... святой отец, это вы... — И перевела взгляд на "миссис Флисс". — Дядя, ты цел?!
"Лоретта Флисс" скидывала с себя последние обрывки платья и мерзкую вуаль, под которой открылось вполне мцжское лицо, чуть загорелое и совсем ещё не старое.
- Как видишь, но клянусь всеми Апостолами, мы были на волоске!
Вирджиния бросила быстрый взгляд на ошарашенного священника:
— Падре, простите, но подробности потом: за нами погоня. Это мой дядя, Уильям Крук, самый лучший человек на свете. Он только что спас меня... а сейчас за нами гонятся... Дядя, что мы делаем дальше?
Мужчина подмигнул священнику
- Для начала бы надо где-нибудь спрятаться и переждать погоню...
Девушка топнула ногой.
— Спрятаться? Дядя, мы не в Лондоне, а на хвосте — не копы. Эти дикари знают здешние места уж как-нибудь получше нас, верно? И наверняка они хорошие следопыты.
- Ты предлагаешь дать бой? - Крукк хмыкнул - тогда наши шансы совсем нулевые, а возвращаться к дикарям я не собираюсь.
— Драпаем? — неуверенно сказала Джинни и вопросительно посмотрела на падре. — Святой отец, а вы как думаете?

(Мы с Рамиресом)

За Томасом отрядили присматривать двух опытных воинов. Иллассис и Нелуни. Первый был украшен многочисленными шрамами, доставшимися ему от встречи с местными кошками. Второй высокий, неврастенический тип с половиной зубов.
Они некоторое время стояли возле Джефферсона, затем им это наскучило. Иллассис ткнул копьем в сторону европейца, тем самым крайне немногословно намекая, мол, иди уже, Нечего стоять на площади как столб. Вон, уже и детям надоело смотреть, разбегаются.
-Саид, тише, - Ахмед аль Аддин, подняв ладонь, остановил присевшего рядом араба, у которого из -под ног выпорхнула стайка маленьких ярких птиц, - неровен час, нас заметят. И тогда нам останется только ждать нового шанса. Учти, Абдул приедет послезавтра. Неплохо к слиткам золота будет добавить вон ту- он кивнул на Селесту- наш философ говорил, что когда- то они тоже были мусульманами. Приготовьтесь. Вряд ли будет ещё такой шанс- напасть на этих собак, пока они не охраняются всем племенем. Мухаммед, Ибрагим, запаляйте фитили, поджигайте факелы. Остальные приготовьтесь дать залп. Стреляйте в кого хотите, но если хоть волос упадёт с головы вон той, - он покосился на висящий на поясе Ятаган.
- Бинда, Бинда! – ребятня взволновано кружилась вокруг вождя племени. Тот улыбнулся и сел на корточки.
- Что шумите, ками?*
- Бинда, на высоте рода целое племя бледнолицых!
- У них какие-то палки!
- Они смотрят на жизнь в деревне!
- Бегите домой! - вождь тут же собрался. Доброжелательность куда-то делать с лица, выпустив на волю беспокойство за племя. Кажется, Бинда знал, о ком говорили дети. Работорговцы.
- Н’Ронг, сзывай ополчение! Срочно! – вождь еще надеялся, что схватки удастся избежать.
- Чёрные собаки, бегите, если хотите, чтоб вас не тронули! - "Шакал" зарычал, опуская тюрбан ниже и хватая ружьё, - а ну, вперёд, и не дать им закрыть ворота, - Ахмед первый бросился вниз, вскинув ружьё - держитесь, собаки - он ещё не стрелял, а бежал вперёд, видя, что никого нет у ворот. Чернокожие, охраняющие пленных европейцев, увидели, как со стреляющими палками выскочило столько человек, сколько пальцев на обоих руках, а за ними двое с зажженными факелами.
Саид выстрелил первым, ранив чернокожего, стоящего около Селесты. Ахмед выстрелил в дикаря, бросившегося к воротам. Пуля пробила артерию, вышла навылет. Давясь собственной кровью, чернокожий упал на колени.
- Кто не побежит - убивайте! - закричал Ахмед. - Ибрагим, давай! - и факел, описав красивую дугу, упал прямо на соломенную крышу бунгало- бегите, собаки- закричал аль Аддин.
Единственная ошибка, которую совершил захватчик, заключалась в том, что он не учел – африканцы сражались за свои дома и за свою жизнь.
Работорговцам удалось пробиться в центр деревни, на площадь. Но дальше-то что? А дальше последовало избиение. Ахмед с шайкой мог стрелять сколько угодно, но он был в окружении. Причем не на безопасном расстоянии, а прямо в логове ос.
Бинда немного опоздал с приказом. Вернее, лишь малая часть племени успела собраться с оружием. Но остальные отбивались кто чем мог. Со всех сторон на арабов посыпались копья.
Прежде чем арабы успели уйти, около трети из нападавших лежало в крови. Но до этого…
Пали Н’Ронг и Иллассис. Сквозное ранение в руку получил Бинда.
Но были жертвы и среди работорговцев. Мухаммед, Ибрагим. Средней тяжести ранение получил Саид.
Африканцы горели яростным желанием уколоть врагов побольнее. Если повезет, до смерти.
Саид выстрелил последний раз- перезаряжать времени не было. Сжав зубы от боли, причинённым копьём с кремниевым наконечником, он схватил саблю и бросился к выходу. За ним Бросился Ахмед. Бросив своих убитых товарищей, арабы поспешили прочь.
Чёрный дым разъедал глаза. Прогремел последний дружный залп, и работорговцы, пользуясь тем, что дым стелился по земле, быстро бросились за пределы ограждения. В отличии от чернокожих, которые кашляли от дыма, арабы заблаговременно укрыли лица бурнусами, и теперь были видны только их злые, сверкающие глаза.
Когда дым рассеялся и вода из колодца потушила последнюю хижину, то поле битвы представляло страшную картину из нескольких чёрных, павших под пулями, двух арабов, пронзённых копьями, и нескольких сгоревших хижин.
- Всё, Назир, славная работа, - "Шакал" остановился возле самого здоровенного араба, державшего на плече Селесту. Правое ухо его было в крови - испанка, очнувшись, славно впилась ему в ухо. Но это лишь стоило ей связанных рук и ног.
Если не считать того, что глаза и у туземцев, и у захватчиков слезились одинаково, в остальном преимущество действительно было на стороне последних.
Они успели забрать Селесту Вальехо, но ни о каком грабеже со вкусом и толком даже разговора не шло. Разве что успели оглушить Арчимбу и поджечь несколько хижин.
У нас большой траур, судари и сударыни, Ательстейну не удалось убежать от края могилы. Он… сгорел. Простите.
А племя, как обезумевшее, ринулось в погоню. Почти полмили (огромное расстояние) воины гнались за рабовладельцами. Но каждый новый шаг отделял их от дома. В конце-концов погоня была оставлена и изрядно поредевшие ряды воинства Ахмеда получили возможность уйти.
Над деревней Бинды навис траур. Все ждали следующего совета и большого отпевания духов.

- - -
*ласковое и шуточное одновременно обращение к детям.

Родригес на самом деле пребывал в шоке: дама, упавшая на него, оказалась вовсе не дамой, вернее, вообще не женщиной! Такое событие требовало некоторого времени для дополнительного осмысления и переваривания.
- Неисповедимы пути твои…, - бормотал бедный падре, сидя на земле и наблюдая за перевоплощением Лоретты, пока вопрос Джинни чудодейственным образом не вывел его из ступора, - Конечно, драпаем, как вы изволили выразиться... Ведь недаром сказано: «Благоразумный видит беду и укрывается, а неопытные идут вперед и наказываются». Только… куда бежать? Тут кругом лес…
Родригес поднялся, отряхнул рясу и с надеждой взглянул на своих спутников. Дороги он не знал, в джунглях ориентировался ужасно, поэтому все свои расспросы «благоразумный» падре решил отложить на потом и довольствоваться тем, что посылает Господь в данный момент.

Шло время, а дикари, преследующие Вирджинию и её спутников, не появлялись. Вдали слышались их крики, но это были не воинственные восклицания, а вопли бессилия и отчаяния- так можно кричать, упустив добычу, которая была уже в твоих руках.
Родригес заметил чёрнокожую- она прошла почти рядом, но так и не заметила затаившуюся перед ней компанию. Если не считать двух грязных тряпиц, висящих узкими полосками на тонкой верёвке спереди и сзади, и ожерелья из фаланг пальцев на шее, она была полностью обнажена. Её волосы были вскручены в два небольших рога и украшены двумя большими водными лилиями. Она была высокой и гибкой, пышная грудь взымалась и опадала в такт дыханию.
Вся спина дикарки была исписана белой краской- в путаном рисунке узоров можно было разглядеть изображения черепов, змей и каких- то демонических существ. В руках она несла огромный, почти с её рост, барабан. Она шла уверенно- так ведут себя те, кто полностью убеждён в собственной безопасности. Она прошла мимо и скрылась среди зарослей деревьев.
Ещё через какое- то время раздался полный ужаса крик. Это был не гортанный крик дикаря- так кричать мог только европеец. Более того, Вирджиния узнала голос- это был голос Ван Гульдена, голландца, дворянина, неприятно слащавого в своих манерах и сорящего деньгами в каждом порту на дорогую выпивку и портовых шлюх. Он похвалялся своим древним родом и постоянно раздражал обеих спутниц своим стремлением пустить пыль в глаза, в основном своим мотовством, но лишь высказывал свою распущенность и вызывал в лучшем случае сочувствие. А сейчас он стоял привязанный к столбу, в обрывках дорогой одежны, а перед ним расположились полукругом двеннадцать почти обнажённых чёрных женщин, расположивших перед собой огромные барабаны.
Пленник задёргался, когда первая из дикарок начала стучать ладонями по леопардовой коже, обтягивающей остов тамтама. Затем к ней присоединилась вторая женщина, третья... Гром из дюжины барабанов сотряс воздух, пленник задёргался сильнее- и вдруг обмяк, застыл, подобно кролику, застывшему от ужаса перед огромной змеёй.
Позади дикарок вышел ещё один, на сей раз мужчина, настолько старый, что чёрная кожа уже приобрела серый оттенок и не блестела, подобно полированному эбеновому дереву, а была матово- тусклой. Лицо было безжалостно изрезано морщинами- он был очень стар, гораздо старше, чем могут жить смертные. Старик нёс перед собой плетёную корзину, в которой сидела большая кобра.
Старик разложил какие- то предметы вокруг столба, к которому был привязан пленник, повесил огромную, злобно оскаленную маску над головой голландца. Гром барабанов стал ритмичнее и громче, чернокожие амазонки, прислуживающие колдуну, а он был явно колдун, ибо следующие его действия не могли поддаться какому- либо научному объяснению.
Он вытряхнул кобру из корзины прямо перед ван Гульденом. Разозлённая змея, подняв капюшон, принялась раскачиваться, готовясь к прыжку. Барабаны загрохотали ещё громче, полностью перекрыв крик пришедшего в себя пленника, который вновь задёргался, тщетно пытаясь освободиться. И- о ужас...
Пленник вдруг перестал дёргаться, его движения стали напоминать мерные раскачивания готовящейся к прыжку кобры. Колдун перерезал верёвки, и ван Гульден (или тот, кто был им) упал на брюхо и попытался ползти- так, как это делают змеи. Змея же наоборот, попыталась выпрямиться- и упала на брюхо- словно вдруг обезноженный человек тщетно пытается встать. Далее Двое амазонок, бросив барабаны, схватили топоры и перерубили головы- змее (ван Гульдену) и ван Гульдену (змее). Дальнейшее зрелище наполнило сердца европейцев ещё большим ужасом- тело змеи дрогнуло и застыло, а тело ван Гульдена начало дёргаться, подобно обезглавленному телу змеи.
Видимо, кто- то вскрикнул от ужаса- ибо на них вдруг обернулись и шаман, и все двеннадцать дикарок.

Вирджиния Лоубридж не была трусихой. Ей неоднократно приходилось бывать в суровых переделках и выкручиваться из них. Кроме того, она привыкла к тому, что ей ничего не надо бояться, когда рядом дядя Билли — заступник и лучший друг!
Но увиденное оказалось слишком страшным потрясением для нервов девушки.
Все ее силы духа ушли на то, чтобы не закричать, — и выдох бесшумно прошел через горло и напряженные связки.
А потом Вирджиния без чувств рухнула на траву у ног дяди и священника...

Самым разумным поступком для МакГартнера стало при первых же звуках выстрелов (то есть как только его охранники остолбенели от неожиданности, не зная, что за напасть на них грядет) сигануть в кусты и раствориться в джунглях. Вот он есть, а вот его и нет.
Ну, не совсем нет, разумеется. Прежде всего, Фергус был старым человеком, на котором путешествие в экстремальных условиях отразились не самым лучшим образом. Он осунулся в лице, несколько потерял в массе, чувствовал постоянную слабость в теле да и сердечко нехорошо пошаливало, словно готовясь отказать раз и навсегда. Оно екало, как будто некий злодей, ухмыляясь, то сжимал, то разжимал кулак, небрежно держа сердце шотландца на ладони.
В общем, МакГартнер нырнул за хижину, а затем растворился в кустарниках, расстилающихся за нею. Столкновение прошло в стороне от него. Арабы-работорговцы не пошли в его направлении Ворвавшись в деревню они сразу же направились к ее центру, а потом, встретив сопротивление, отступили по своим же следам. По той же причине на старика не набрели африканцы – они были слишком заняты отражением атаки.
Когда большая часть племени бросилась вдогонку за захватчиками, Фергус рискнул выползти из своего убежища и добраться до того места, где он в последний раз видел мисс Вальехо и мистера Стоуна.
- Мисс Селеста, Дадли, - зашептал МакГартнер. – Пойдемте отсюда скорее, пока есть время.

Тем временем в племени Бадунгу Большой Мамме не спалось. Она ворочалась на циновке из банановых листьев из стороны в сторону, все больше хмурясь и ворча. Большая Мамма решительно не была довольна сегодняшним днем. Конечно, действовала она по высшему образу, духи могут быть довольны. Оплеухи и ценные для племени в целом и каждому его жителю в частности наставления доставались от нее с поражающей сердце щедростью. Но для полного счастья не хватало чего-то совсем крохотного… Словно занозы. Только если заноза это не интересно, то вот этого чего не было – очень хотелось.
«Попить», - пронеслось в голове Маммы. Кряхтя, она приняла сидячее положение, опираясь на руки, и посмотрела по сторонам. Разумеется никакой воды не было.
Проведя языком по сухим губам, Мамма кашлянула, чтобы проверить голос. Голос был.
- Неужели старая больная женщина должна умереть от небрежения к ней своих же соплеменников? Где это видано, чтобы стариков отказывались поить водой? Есть так кто-нибудь вообще, или вы заигрались в боа?
Почти мгновенно в дверном проеме появился бадунгу, держащий в руках сосуд, до верху наполненный водой.
«Если бы это было что-нибудь чуть более освежающее», - с сожалением подумала Мамма и властно протянула руку. Бадунгу втянул голову в плечи, ожидая крепкой оплеухи. Но ничего не произошло. Старая африканка лишь забрала сосуд у него из рук и с жадностью припала губами к жидкости. Слуга (так бы его службу квалифицировали европейцы) пользуясь моментом, быстро и незаметно ретировался.

(с Тельтиаром)

Джумаан заботилась о чужеземце как могла - пока ей позволяли; промывала раны от острых когтей особенным отваром, составлять который ее научила Большая Мамма, прикладывала к ним свежие листья... "Странный человек" должен был поправиться в скором времени, и это очень беспокоило девушку. Она знала, что ждет бледнолицего, когда он выздоровеет окончательно. И почему-то Джумаан не хотелось, чтобы... чтобы с ним сделали то, что со многими прежде - и соплеменниками, и пришлецами из враждебных племен.
За последние дни она совсем извелась; перестала есть мясо. Даже черепашье - когда брала в руки глиняную плошку с едой, представлялся этот мужчина, и то, как его убивают и... съедают ее же родичи. Никто, к счастью, не замечал, что Джумаан тайком выбрасывает свои порции мяса, а потом по дороге к хижине, где держали Гомеса, собирает какие-то ягоды и съедобные листья.
Антонио же все это время, медленно но верно набирался сил, хотя от долгого лежания у него и затекали конечности, но пока он не хотел показывать дикарям, что ему стало настолько лучше. Боялся - съедят, и видимо все же справедливо боялся.
Джумаан взялась даже обучать его племенному наречию - жестами неудобно было разговаривать, когда в словах все-таки возникла надобность (прежде-то он только мычал что-то невразумительное).
- Ты, - как можно четче произнесла она, показывая на Антонио. Потом на себя: - Я.
Она сидела на земле, отставив кувшин с целебным питьем. Большая Мамма чем-о занята с отцом, решают какие-то вопросы. Сегодня Джумаан можно провести тут половину дня, если даже не больше.
Вождь считал, сидение с "больным" приносит ей пользу. Воспитывает настоящую принцессу племени, если хотите.
- Я, - повторил Антонио, указав на девушку. Что она говорит он все равно не понимал, но разогнать скуку общение помогало, даже столь скупое и непонятное.
- Не так! - она замахала руками. Попробовала повторить: - Это - я. А это - ты.
"Совесем странный чужеземец!"
- Э-этто, - попытался повторить Гомес... естественно вышло коряво, но на этом булькающем языке говорить было не реально.
Африканка рассмеялась, показав на удивление ровные жемчужно-белые зубы. Потом решительно протянула ему кувшин:
- Пей, - это было произнесено уже с серьезным выражением лица. Затем опять улыбка: - Ты смешной. Или глупый.
- Что? - Не понял Тони, приложившись к кувшину.
Джумаан снова захохотала. Слова, которые ему все-таки удавалось произнести, звучали удивительно забавно.
Ей не приходилось раньше общаться с иноземцами. даже с членами других племен.
С мужчинами - тоже.
Она ткнула в него пальцем, а потом постучала себе по лбу с лукавой улыбкой.
Испанец покачал головой, и криво усмехнулся. Чего она от него хотела?
Джумаан встала, выглянула в окно - никого. Стражей к этой хижине давно уже не приставляли, а если и приставляли, дочь вождя их отсылала.
Не было даже ветра. Зеленые листья, совершенно неподвижные, черные змеи-лианы, темнота дальше в лесу, за деревьями... Здесь ей нравилось куда больше, чем в хижине вождя. Вернувшись и снова сев на пол, Джумаан забрала - почти вырвала - кувшин у Гомеса, взяла его за руку и склонившись над ладонью, стала рассматривать его пальцы.
Тот ради интереса пару раз сжал и разжал пальцы, затем зачем-то подмигнул негритянке

Мисс Селеста, Дадли, - зашептал МакГартнер. – Пойдемте отсюда скорее, пока есть время.
Стоун готов был расцеловать его за эти слова!!!Хвалёная английская сдержанность терпела поражение по всем фронтам.
Нет, определённо слухи о том, что моя прабабушка была ирландкой небеспочвенны!
Вскочив на ноги и отряхнув пыль с того, что раньше было его брюками Дадли украдкой посмотрел на своих спутников, но кажется его внешний вид их совершенно не беспокоил .
- Я готов! А Вы знаете в какую сторону нам нужно бежать? Впрочем это мы можем решить в процессе...лишь бы поскорей отсюда!

НРПГ: прошу прощения, допустил ошибку, мисс Селеста взята в плен недавно напавшими на племя работорговцами. В компании с МакГартнером находятся Дадли Стоун и Томас Джефферсон.

Игра:
- Куда? – шотландец првел рукой по лицу и только сейчас обнаружил, как перепачкался в пыли - руки, лицо, чистого места найти было нельзя. Тут не помешала бы ванна или хотя бы река. Можно было бы попробовать оттереть с большего грязь платком, но оказалось, что вот платка-то на старике и не было. Потерял. Где? Большой вопрос. - Подальше отсюда и как можно быстрее.
- Джефферсон, вы идете? – МакГартнер толкнул помощника капитана в плечо, чтобы вырвать того из состояния оцепенения. – Томас, вставайте.
Затем подобрал валяющееся на земле копье, не обращая внимание на двух женщин-африканок, с пристальным вниманием глядевших на него.
- Куда мы? Думаю, нам стоит выйти к реке и подняться либо спуститься по ее руслу. В джунглях мы погибнем без ориентира.
Прибавляя ходу, ныряя в заросли и продираясь сквозь них, старый дворянин вел своих спутников прочь. Позади остались голоса селения, резкие, беспокойные. Вокруг шумела потревоженная стрельбой и погоней природа. Минут десять, а может и полчаса, а может и час прошел в пути, прежде чем далеко впереди послышался рокот текущей воды.
Погони слышно не было.
Фергус остановился перевести дух, оперевшись рукой о ствол дерева.

(с Hellish Cat)

К радости Н’Баны, до ее хижины пожар не добрался. Только вездесущий едкий дым, от которого спасения не было. Сама Н’Бана, бросившись в погоню за арабами, об оставшихся в жилище не думала, все мысли ее были только о врагах, посмевших напасть на племя. Выматывающий бег по джунглям ни к чему не привел, и ничего не оставалось делать, кроме как возвращаться. На обратной дороге вспомнилось, что огонь подбирался к самой н’баниной хижине, а там и сын, и сестра… Н’Бана ускорила шаг, торопясь вернуться в деревню.
Хижина стояла на месте, не тронутая пламенем, а красные от дыма глаза домашних Н’Бану не слишком волновали сейчас.
Беспокоило какое-то воспоминание, не давало спокойно действовать… Н’Бана старалась припомнить, что же такого видела она по пути к хижине, что так волновало сейчас.
Трупы своих и чужих. Лежащий без признаков жизни Арчимба…
Идущая по деревне Н’Бана резко остановилась, вспоминая, где она видела убитого шамана. В том, что его убили, она не сомневалась – враги действовали быстро и беспощадно, вряд ли они оставили в живых шамана, если уж напали на него.
Разочарование пришло быстро – Арчимбу только оглушили… Н’Бана задумчиво взвесила в руке короткое копье… Очень хотелось закончить начатое арабами, вот только вряд ли бы убийство шамана будет оценено племенем. Н’Бана несильно пнула шамана, спросив сквозь зубы:
- Жив ли ты, о Мудрейший?
Почувствовав толчок... или ему только показалось, что он что-то почувствовал?... Арчимба с трудом разлепил веки и увидел чей-то смутный силуэт. Проморгавшись, он разглядел Н'Бану.
Голова болела нещадно; его, кажется, ударили чем-то тяжелым - и ударили сильно. Женщина спросила что-то...
Арчимба весьма несвоевременно, но все-таки понял, что находится пред ней сейчас в не самом приглядном виде, точнее, лежа на земле в совершенно неестественной позе, производя, наверное, жалкое впечатление. Он попытался встать, но попытка увенчалась не успехом, а протяжным стоном.
- О, голова моя... Дай руку, женщина, помоги жрецу встать!
Тут уж можно было и забыть об иерархии и упавшем в ее глазах собственном положении.
Н’Бана усмехнулась про себя.
- Похоже, Духам не хотелось терять такого ценного служителя, как ты… - она протянула руку Арчимбе, помогая ему встать.
Тот, кряхтя,поднялся, потер ноющую спину - да, непонятно сколько времени пролежать на земле и после этого остаться в нормальном состоянии ему было не суждено.
- Истину говоришь, - печально произнес Живущий Вечно. перед глазами его до сих пор бегали черные и красные пятна. - Скажи мне, Н"Бана... что с деревней?
- Многие хижины сгорели, сколько погибло наших воинов, я точно не знаю... Но белые не ушли без потерь! Двое из них уже никогда не откроют глаза! А остальных племя преследовало, но проклятые Духами белые ушли... - Н’Бана с грустью вздохнула.
- Ушли! - Арчимба взвыл и затопал ногами. - Нет... они не могли так просто..!
У шамана вдруг резко появилось желание поквитаться с обидчиками за свою голову - и спину - и прочие онемевшие конечности. Если двое бледнокожих убиты, то... нет, даже пытаясь по пальцам подсчитать, сколько их сбежало, Арчимба потерпел неудачу.
- Много их осталось? - спросил он, в очередной раз проклиная себя за наплеватлеьское отношение к собственной гордости.
- Больше, чем пальцев на одной руке, шаман, - откликнулась Н’Бана. - А из-за тех, кто напал, убежали захваченные нами пленники.
Арчимба схватился за голову.
- Неужто великие боги гневаются на нас?! - завопил он, воздев руки к небу. Взгляд его стал уже больше чем наполовину безумным. - Нет, нет, не может быть того... Это испытание, да - испытание, ниспосланное нам свыше, чтобы мы доказали... доказали...
Шаман так и не придумал, что им нужно было доказать.
- Куда побежали пленники?
- Кажется, в ту сторону, - Н’Бана неопределенно махнула рукой. Она уже жалела, что решила проверить, жив ли Арчимба. – По крайней мере, трое. Скажи, Живущий Вечно, не собираешься ли ты преследовать их?
- Преследовать... Точно! - Арчимба начал оглядываться, пытаясь отыскать на земле свой посох. Наконец инструмент был найден. - Н'Бана, помнишь ли ты о воле богов, которую пересказывал я тебе? Помнишь, что нужно сделать было для того, чтобы остаться тебе живой?
- Конечно, помню, как же я могла забыть! Если боги требуют, я буду послушна! - Пусть волю богов диктовал шаман, но вдруг и вправду удастся отвести от племени их гнев.
- Тогда в погоню! - шаман призывно махнул посохом, но... Ноги подкосились, и ему пришлось (не без некоей доли удовольствия) ухватиться за Н'Бану. - Ох..! Спасибо, что поддерживаешь меня, дочь племени. Пойдем. же, пойдем скорее!
Наверно, странно они выглядели со стороны, эта парочка, отправившаяся в погоню за МакГартнером, Стоуном и Джефферсоном.

-О-о-о! Река!- Стоун рванулся к воде словно Моисеевый путник, безропотно шлявшийся 40 лет по пустыне.
Долго пил прозрачную и холодную, до ломоты в зубах, воду. Умывался, приводил в только ему ведомый порядок свою одежду.
Когда он закончил его лицо выражало полнейшее удовольствие и счастье.
- Мы пойдём вдоль реки?!- Дадли улыбнулся, его взгляд блуждал по лицам спутников в ожидании ответа и ...решения, любого, главное, чтобы кто нибудь его принял за него.
Бедный, старый сквайр отославший своего отпрыска в путешествие надеялся, что там обстоятельства принудят его к принятию самостоятельных решений, тщетно.. Глупец, не понял, что закаляя глину он не получит дамасскую сталь...

Охотник на тени бежал как пантера за загнанной дичью... Глаза уверенно подмечали в окружающей среде те нити-следы, которые толкали его вперед, к той, чей образ запечатался в его голове, столь наглым образом вытеснив все остальное. Внутренний зверь говорил ему, что надо найти и убить, но его человеческая часть говорила совсем другое.
Просвет. Здесь кто-то упал. Странная штука, которая закрывала лицо одной пленнице валялась рядом, остатки того, во что была одета эта странная женщина, словно разодранная шкура висела на ветвях близрастущего куста. Ладно, идем дальше.
-Хм, к ним присоединился еще кто-то, так,- рука охотника сильнее сжала копье, - значит, будет сложнее поймать добычу. Этот третий медлителен, стар.
Там-тамы? Таа-ду! Не хватало, чтоб это племя украло у него добычу. Быстрее Охотник-На-Тени, быстрее…
Свет от костра заставил его зажмурить глаза на пару секунд. Привыкнув к освещению он ползком подобрался к месту, где он сможет наблюдать, знаком приказав сопровождающим сделать то-же самое. Эта троица стояла на краю поселка, правда та, за которой он гнался почему-то лежала, а остальные двое застыли с застывшим на лице ужасом. Ну чего они так боятся? Ну принесли в жертву этого белого богам, они разве не понимают, что боги будут милостивы к жителям и дадут пищу…

Как же все же повезло нашим славным и отважным путникам! Туземцы повернули головы и посмотрели в сторону Вирджинии, её дяди и падре. Нет, разумеется они просто не могли не заметить трёх светлокожих, не самым умелым образом притаившихся в листве. Но (и вот оно истинное счастье) даже мысли об увеличении числа жертв во славу великих духов не посетило их ясных голов.
Из зарослей, с мушкетами, пистолетами и ружьями наперевес вывалился целый отряд бойцов. Перемежая выстрелы отборными голландскими ругательствами они без промедления ввязались в схватку, в равной степени пуская своё оружие в ход как против осмелившихся поднять копья, так и против убегающих.
Когда поле боя осталось за голландскими королевскими войсками (а то что это именно они, никакого сомнения и быть не может), победители обратили своё внимание на растерзанное тело Ван Гульдена и на троих путников.
- Испанцы? Британцы? – взявший на себя роль командующего с презрением оглядел двух мужчин и девушку с ног до головы, тем не менее продолжая говорить на голландском. – Один дьявол. Вы всё видели, да? Мы не успели буквально на считанные минуты, кажется. Да что за день. Вы откуда? Где причалил ваш корабль? Кто ваш наниматель?
На счастье Охотника-На-Тени, солдаты не нашли его.

При всех возможных недостатках Большой Маммы, уж глупой женщиной её точно назвать было нельзя. Так, в принципе ни за чем и ни за кем постоянно не наблюдая, она примечала всё. Так именно по её настоянию вождь всё ещё не отдал разнарядки съесть двух перехваченных бледнолицых. Более того, в отношении них устроили чуть ли не райскую жизнь. В основном, конечно, ради одного человека, а точнее девушки, а совсем точно, то ради не бледнолицего, а внучки Маммы, малютки Джумаан.
Однажды улучив минутку когда они были вдвоем, Большая Мамма поймала непокорное чадо за подбородок и погрозила пальцем. Нет, она не сказала ни слова. Не стала укорять. Лишь погрозила пальцем.
- Выбирай, родная. Но поторопись. Даже я не могу откладывать надолго неизбежное. Или ты его, или… - бабка отпустила девушку прочь, вздохнула и побрела на речку петь песни и ловить рыбу.

- Вдоль реки? – МакГартнер покачивался, чувствуя, что если сейчас сядет на землю, то уже не поднимется. Да, вдоль реки. Куда же еще?
- Направо или налево? – поинтересовался Джефферсон, присев на корточки вглядываясь в воду. – По или против течения? Кстати, мистер Стоун, будьте осторожнее, будьте осторожнее. – И Джефферсон кивнул на воду. На расстоянии метров десяти от него плыла змея. – Будьте осторожнее, мистер Стоун, мы не хотим потерять вас.
«По или против»?
МакГартнер устало пожал плечами.
- Какая разница? Нам надо на север, прочь от берега, если река течет с юга, тогда нам по течению, если с севера, тогда против.
- Дьявол его знает, но север там, - бывший капитан указал направление.
- Значит, нам туда. Пойдемте, Дадли, пойдемте, Томас.
(нрпг: через день или два мы выйдем к деревне Бадунгу)

Вирджиния Лоубридж пришла в чувство во время сражения - и едва вновь не потеряла сознания при виде кровавого побоища, кипящего на поляне.
Но твердая рука дяди сжала ее плечо, и девушка привычно подчинилась, заставила себя собраться с силами, поднялась на нетвердые ноги.
Когда голландец, командовавший отрядом, обратился к мисс Лоубридж и ее спутникам, Джинни поняла, что ей придется быть переводчицей: языки ей всегда давались легче, чем дяде Биллу.
- О, мингер, - подняла она на голландского офицера распахнутые, полные почти искренних слез глаза. - Мы столько перестрадали...
И с ужасающим акцентом она поведала голландцу историю потерпевших кораблекрушение...

Итак, спасение потерпевшей крушение экспедиции уже было не за горами. И всё-таки оно оказалось не столь скорым, как бы того могли желать невольные заложники обстоятельств.
Выслушав истории Вирджинии и её спутников, командир голландского отряда первым делом приказал отвести троих спасенных на борт корабля. Прошла служба за упокой души несчастного ван Гульдена, тело предали земле этого чужого и далекого для голландца берега. И вся команда корабля, и весь отряд солдат, и торговцы – все они по этому поводу напились.
Только на следующий день ван Страйкен (именно он командовал экспедицией), прислушавшись, наконец, к словам спасенной девушки, отправил свой отряд вглубь острова на вызволение остальных попавших в беду европейцев.
- Оно, конечно, не дело нам лезть в испано-британские тяжбы, но я так мыслю, огромная благодарность от семей спасенных выраженная в материальном эквиваленте нисколько не помешает нашему благосостоянию, - усмехнулся ван Страйкен себе в усы.
Деревня уже виднелась среди стволов деревьев, когда на встречу голландцам показались местные жители.

Бинда понимал, что второго подобного нападения деревне не пережить, к тому же куда-то подевался шаман Арчимба, исчезли и лучшие воины деревни. Где они сейчас? Того не известно. Но и покинуть родные земли… Увы, вождь был еще слишком юн. Он не осмелился взвалить на плечи своих родных такие трудностью. Как впоследствии оказалось, не зря. Ему повезло. Но что было бы, если бы Ван Страйкен вместо того чтобы кивнуть ему, стоявшему в первом ряду защитников, вдруг приказал стрелять?

Встреча прошла бурно и в то же время весьма плодотворно. Первым делом Бинда вернул голландцам все ружья. Знаний вождя не хватило, чтобы разобраться с этим приспособлением. Так он сказал на своем языке и встретил всеобщую поддержку соплеменников. Лучше пусть всё зло уйдет вместе с пришельцами… Нет, конечно он в них не разобрался. Вы же не думаете, что какой-то варвар способен разобраться в том как вкладывают в оружие пулю, засыпают порох, взводят собачку и нажимают на курок? Не думайте, не надо. Да даже если бы такое и было возможно, и несмотря на все возможные недостатки Бинды, он уже сейчас проявил дар предвидения. Пусть лучше ружья вернуться назад, откуда их и принесли, чем если в них станут разбираться и враги.

Ван Страйкен кивнул, забрал ружья с собой, в обмен приказав отдать все бутылки вина и виски, что его воины прихватили с собой. На удивление получился целый ящик бутылей. Как-то сам собой завязался праздник. Нет, конечно, не сразу. Сначала Бинде пришлось развести руками в стороны, мол, хоть и были, но теперь нету их. Разбежались. Куда?
То не известно. Разве что про Селесту Вальехо вождю удалось чуть ли не рисуя на песке карту, объяснить, что девушку выкрали.
- Кто? Турки, арабы или может все же испанцы? Могут, эти всяко могут, Да побери их все землетрясения, - ван Страйкен ударил себя рукой по колену в жесте крайнего негодования, но вокруг, разобравшись кто есть кто, и хозяева деревни и гости уже устраивали праздник. А это еще одна потерянная ночь…


Джефферсон, МакГартнер и мистер Стоун выбрались на сравнительно высокое место, где до них не могли бы добраться речные твари. Джефферсон наловчился разводить костёр. Из еды было не густо. Подножный корм с уклоном в диету вегетарианца, так можно было охарактеризовать то, что они могли есть целый день. Поужинав, каждый устроился по собственному желанию.
Старый шотландец, дворянин Фергус МакГартнер устроился у костра. Он сидел и смотрел на огонь, обняв руками колени и уйдя мыслями куда-то далеко, в одно только ему известное прошлое. По правде сказать, Фергус и сам себе не мог ответить, каким чудом до сих пор переживал все те трудности, что обрушились на его голову. Родной остров остался в сотнях миль за спиной. Где-то здесь исчез и последний дорогой человек, что был в его жизни.
«Эл’а, мама, я сегодня встретил в горах дядю Майкла»
«Что же вы делали, дорогой мой?»
«Он спел мне, мама. Только… его песня была странной. Он пел очень грустно»
Тогда в разговор вмешался отец.
«Не отнимай время у своей матери, мальчишка, и не говори ерунды, лучше прибери свою комнату».
- Песню скорби, - старик горько усмехнулся. – Теперь я знаю, дядя, ты пел песню скорби о том, что уже никогда не вернуть.
Пламя костра сплеталось в причудливые языки, что устремлялись ввысь. С одним из них отлетела и душа старого путешественника.
«Эл’а»

- Он не дышит, не дышит, - Джеферсон отпустил тело шотландца, оно упало на траву, нелепо раскинув руки. – Не дышит. И именно теперь, когда снова появился хоть призрачный, но шанс выжить. И ты смел уйти?!
Бывший капитан бесновался. Долго и шумно. Его крики были услышаны одним из охотников бадунгу. Через несколько часов пленных конвоировали в деревню. Живых. Мертвого предали земле. Что заставило, по сути, варваров, отдать последнее должное телу? Кто знает. Может, банальное, что он умер не от ран, а самым естественным и самым благородным способом, найдя собственный путь к гармонии с миром.

А что же тем временем было с Антонио Гомесом? Собственно - ничего особенного, большую часть времени он все так же пролежал в хижине, изображая безнадежно больного, умирающего и обессиленного, усыпляя бдительность негроидных охранников, а те и правда уже почти не обращали на него внимания, привыкнув к тому, что белый кусок мяса валяется в хижине и ждет своего часа. Основной проблемой стала девушка, лечившая его, да к тому же пытавшаяся учить его своему языку. Конечно, она была привлекательна и все такое, но на вкус Тони - темный оттенок кожи сводил на нет всю ее красоту. Поди разберись еще - человек ли она, ведь сказано же в писании, что Господь создал людей по своему образу и подобию. А Господь черным быть не мог, значит - то не люди.
А раз не люди...
То, как он ухитрился украсть нож, достойно было отдельного рассказа, вот только, Гомес никому бы на рассказал, как именно он этот нож достал, и как приставил его к горлу девицы, а после, используя весь тот скудный лексикон, которому она его обучила, пояснил дикарям, что и как именно он сделает с дочерью их вождя, если они не дадут ему спокойно покинуть деревню.
Они дали. Расступились и провожали его ненавидяще-плотоядными взглядами. Еще бы - мало того, что деликатес сам ушел, так еще и девицу уволок. А вот выбравшись за пределы деревеньки, Антонио в серьез задумался, куда дальше идти и что делать... Однако, по крайней мере мысли о том, чтобы добыть золото его больше не посещали. Живым бы хоть куда-нибудь выбраться.

Ах. Имею счастье сообщить, что прикл в чем-то успешно, в чем-то безуспешно, но наконец-то подошел к своему логическому финалу.

На следующее утро ван Страйкен привел свой отряд к деревне бадунгу. Хватило двух залпов, чтобы африканцы разбежались прочь, подавленные огненной мощью бледнолицых. Мистер Стоун, Джефферсон и Блэккет были спасены.
После недолгих обсуждений был предпринят поход по следам работорговцев, с целью освободить Селесту Вальехо.
На удивление, девушку нашли на расстоянии около двух миль дальше по течению реки. Работорговцев найти не удалось. Из путанного рассказа девушки предводитель голландцев вынес решение, что здесь действуют злые духи. Возможно даже, Ю-ю. И предпочел убраться прочь, обратно на корабль. На обратном пути им повстречались Антонио Гомес и Джумаан.
Таким образом весь выживший отряд тем или иным образом был собран и доставлен на борт «Вильгельма».
Нет, торговец не повернул сразу же на север, в родные воды. Еще около месяца он болтался близ южноафриканских берегов, исследуя береговую линию на предмет наличия удобных бухт и морских течений. Только потом «Вильгельм» направился на север, в голландский Роттердам, где выжившая часть англо-испанской экспедиции сошла на берег.



Вспомним же участников этой экспедиции.

Томас Джеферсон (Рамирес, при случае, Сейден). Начинал капитаном погибшей «Морской Медведицы». Успешно прошел сквозь все испытания и через два месяца вернулся на берега родной Великобритании. После этого похода больше уже не выходил в море на военном либо торговом корабле, а занялся преподаванием в королевской военно-морской академии.

Диего Хуано-Родригес (начал Рамирес, взяла на себя Lila). Святой отец. Инквизитор. Испанец. После возвращения в Испанию сел на другой корабль, направляющийся в Новый Свет. Дальнейшая его судьба теряется.

Дик Ательстейн (Рамирес, при случае, Сейден). Моряк. Погиб от ран, полученных вовремя схватки с туземцами. Погиб после долгой и отчаянной борьбы за свою жизнь. Покойся с миром.

Пьер Лавузо (Рамирес, при случае, Сейден). Доктор. Натуралист. Затерялся в джунглях. Существуют недостоверные свидетельства, что он сумел добраться до колонии британцев колонии, где и осел, сделавшись местным медикусом.

Миссис Лоретта Флипс, он же дядя Билли (Дон Алесандро), а также Вирджиния Лоубридж (бабка Гульда). По возвращению в Старый Свет наше повествование теряет их. Где-то между Манчестером и Ливерпулем теряется след этой замечательной парочки аферистов. Пожелаем же им удачи!

Селеста Вальехо (Иннельда Ишер). Племянница капитана судна «Святая Тереза». Вернулась в Испанию, в родной город, где её дальнейшая судьба так же становится покрытой завесой мрака для нашего повествования.

Антонио Гомес (Тельтиар). Увез с собой в Европу африканскую девушку. Согласно одним источникам, он на ней женился, согласно другим, они просто жили вместе. Известно лишь, что после этого «круиза» с морем у Антонио сложились совершенно особые отношения.

Фергус МакГартнер (Сейден). Старый шотландский дворянин, отправившийся на склоне лет в путешествие. Умер от старости буквально за пару дней до завершения приключения. Его тело так и осталось лежать на африканском берегу. Покойся с миром, добрый старец.

Джастина Варанс (Эля Элоэрн). Внучка МакГартнера. Судьба не известна. Исчезла в джунглях.

Дадли Стоун (Nica). Британец. Сын эсквайра. Успешно вернулся на родину, в Англию, с которой и связал свою дальнейшую судьбу и карьеру, неожиданно набравшись во время сей экспедиции опыта и ума.

Александро Ернандес (Ultramarine). Дальний родственник инквизитора Родригеса. Его следы затерялись в джунглях. И грохот барабанов лишает нас всякой возможности расслышать хоть что-либо о его дальнейших шагах.

Этьен Пуаре (Светозар). Ученик Пьера Лавузо. Сведений о его судьбе мы не обладаем, вследствие того, что молодой человек затерялся в джунглях.

Стив Беккет (Адимир). Уличный боец. Несмотря на то, что попал в плен к племени бадунгу, вышел из всех передряг живым. Вернулся в Европу на «Вильгельме». В Роттердаме всякие упоминания о нём теряются.



И тех, кто остался на родном африканском берегу.

Арчимба (Hellish Cat). Шаман племени Бинды. Пришествие белых осталось зарубкой на древе его жизненного пути, но не более того.

Охотник-на-Тени (Симирель). Первоначально, охотник в племени Бинды. Через месяц состоялась запланированная битва между ним и вождем. Охотник-на-Тени победил и стал новым вождем племени.

Бинда (Сейден). Первоначально, младший брат вождя племени, затем, на время описанных в приключении событий, вождь. Погиб во время ритуальной схватки с Охотником-на-Тени.

Н’Бана Эн’Нунга (Морфи). Жена убитого потерпевшими крушения старшего сына шамана. Вскоре после ухода бледнолицых подцепила малярию и скончалась от лихорадки. Пусть духи будут добры к ней.

Гупа (Шут Гороховый). Пленник племени Бинды. Предположительно, съеден.

Джумаан (Hellish Cat). Дочь вождя племени бадунгу. Отплыла в Европу вместе с Гомесом. О дальнейшей её судьбе известно очень мало, а вернее, почти ничего.

Большая Мамма (Сейден). Она же великая мать всего племени бадунгу ещё долгие годы счастливо правила своим племенем, умерла в окружении всеобщей любви и заботы, а также 3 доживших сыновей, восемнадцати внуков и двадцати шести правнуков в возрасте шестидесяти одного года.

Разумеется, на этом история не заканчивается. Просто тот клубок событий, который связался в «Громе барабанов в джунглях» в потрясающий сюжет, ныне нашел способ распутаться, распасться на отдельные ниточки. Но это уже совершенно иная история.


Конец.