На иномирца с посохом Хорн внимания не обратил, до того ли?! Надрез в металле стены светлел открытой раной, и Лепящему оставалось лишь расширить её. Стальные пальцы легли на поверхность материала, погладили её, нажали, снова погладили, и Хорн вдавил руки в стену почти по локоть, затем расставил ноги пошире, упёрся, напрягся и с видимым усилием развёл руки в стороны, открывая в стене проход.
- Быстрее, пока не увидели! – он посторонился, пропуская иномирцев вперёд.
- Куда? – напряженно замер на мгновение воин.
- Вниз... там канализация городская, - подтверждая слова Лепящего, из прохода потянуло весьма специфическим запахом.
- Иди за мной! – властно распорядился Гимир. – Хейлин, а ты за ним!
- Прекрасно, - буркнул Хейлин, занимая стратегическое положение позади отряда. Особой чуткостью обоняния маг похвастаться никогда не мог, но сейчас отдал бы полмира за хороший насморк.
- Там решётки...должны быть, - Хорн когда-то давно, ещё в ученичестве, помогал их ваять. - И дайте мне закрыть проход.
Лепящий дождался, когда Хейлин минует проход и свёл руки. С тихим шелестом, напоминающим о книжных страницах, металл сошёлся, и трое остались в кромешной темноте. Впрочем, мрак торжествовал недолго – бард осветил дорогу своим посохом. Хотя, прямо скажем, любоваться там было нечем. Может, особо просветленный эстет особо терпеливой или мазохистской религии углядел бы прелесть даже здесь, но среди троицы беглецов таких не было и не предвиделось. Хотя лучше видеть, чем сослепу вляпаться во что-нибудь неаппетитное...
Оставалось брести, стараясь как можно меньше запачкаться, реже дышать и быстрей выбраться. К счастью, город был не слишком велик. Судя по всему, стоки выходили за его пределы. Ничего странного в том, что все было сделано из металла, и не удивительно, что он не ржавел...
Тяжелое дыхание смешивалось с воздухом, разгоняемое эхом от звука шагов, а свет казался призрачным. Шаг за шагом, нудно и монотонно, ничего не менялось.

В тот момент, когда стало казаться, что они бредут целую вечность, впереди показался выход, и воин снова пропустил Лепящего вперед.
Снаружи оказался речной рукав, превращенный в пруд плотиной, и белобрысому подумалось, что местные жители куда предусмотрительнее его земляков, которые обычно отводили стоки прямо в речку. Пруд, судя по следам от колей, вовсю использовался в качестве источника удобрений, ибо ни на что другое не годился... К счастью, и берег, где вода была чистой, виднелся неподалеку.
- Пошли отмываться, - предложил старший брат, делая глубокий вдох. О будущем и прошедшем он задумается в свой черед...
- С радостью, - оглядев себя, Хейлин убедился, что нужно не только отмыться самому, но и отмыть одежду в некоторых местах. Да и Гимир в этом плане не остался чистым. - Можно пойти, не раздеваясь - одежду я высушу магией.
Он помахал посохом. Ах да, посох...
- Посторожишь, э... - имя Лепящего он так и не узнал. - Да, кто ты такой?
- Меня зовут Хорн, - запоздало представился Лепящий.
- Гимир, Хейлин, - торопливо представил старший. – Ты про нас наверняка слышал. Поговорим потом.
И торопливо направился к реке. На берегу он быстро скинул оружие и, как был, вошел в воду, где принялся с наслаждением плескаться.
Темные струйки стекали с него и растворялись в серебристых извивах течения.
Хорн уселся на берегу, рядом с вещами братьев. Солнце пригревало, и он снял рубашку, подставляя плечи под золотистые, тёплые лучи.
Взглядам братьев открылась сложная система кожаных креплений, почти не стесняющая движений, но плотно удерживая стальные руки на месте.

- Так и знала, что их всего лишь надо оставить одних... - Девушка в багровом полюбовалась подаренным ей только что мечом, стекающими по узорному желобу каплями, встряхнула гибкой полоской и повернулась к созданию, вовсе не с которым сейчас разговаривала.
- Ты о чем, странница?
- Всегда лишь о себе, зайка. - мотнулся из стороны в сторону чешуйчатый хвост и крепко воткнулись в пол ноги. Сгустились тени. Недоуменно заворчал мрак с крыльями и множеством атрибутов самого что ни на есть первородного зла.
- Ты кого "зайкой"?
Молчание и дико неуместной, мучительной щекоткой пробежали по стенам тусклые блики и сложились в понятные всем присутствующим знаки.
- Госпожа не принимает. - устало вздохнул мрак.
- Бедный. - поправилась девушка в багровом, убрала меч и угрожающе щелкнула хвостом.
Страж отделился от двери. Взъяренным вихрем, страшной силой и подавляющей мощью окружил и... замер, посмотрел вокруг - последнюю вечность дразнившая его, посторонняя гостья была где-то не тут. Где?

Маг оставил посох на берегу под надзором Хорна - с некоторой долей опаски, конечно, но этот артефакт вполне мог сам себя защитить от дурных намерений.
Вода приятно холодила тело, что после жара, так надоевшего в плавильне (земля ей пухом!), было особенно приятно. Он доплыл до середины, потом обратно - странное дело, вроде искупаться в реке - ничего особенного, а ощущения сейчас - так, что и не описать: легкость, чистота. Может, это контраст с канализацией так действует?
Вернувшись на берег, он отряхнулся почти по-собачьи, снова взял посох и принялся "сушиться" струями теплого воздуха, стараясь, чтобы капли с рукавов не падали на Лепящего - из деликатности.
- Ну что, расскажешь что-нибудь о себе, проводник? - словно вскользь поинтересовался бард, остановившись взглядом на руках Хорна.
- Зачем ты нам помог? - поинтересовался Гимир, выбираясь из воды, чтоб подождать своей очереди у «магосушилки». Взгляд остановился на металлических руках. – М-да...
-- Да мне и рассказать-то о себе почти нечего. Раньше я был... не самым худшим мастером, среди Лепящих, а потом... - он красноречиво развёл руками, - такая вот неприятность случилась. С тех пор хуже подмастерья работаю, если что-то тонкое.
- Беда, конечно, - сочувственно развел руками воин. Рукой с мечом он, впрочем, разводил осторожно, чтоб не повредить брату. – Но чужакам-то помогать с чего? От скуки?
Что-то в выражении лица говорила, что в эту причину молодой воин не поверит.
- Конечно, нет, - Хорн хмыкнул, поджимая губы, и стал удивительно похож на старого мастера Имира. - Вы ведь из других миров, верно? Об этом весь город говорил недавно...

(ХХО)

- Именно так, - кивнул Хейлин, направляя струи воздуха на Гимира. - Правда, не то чтобы к нашим рассказам о себе здешние отнеслись доверительно... Тебе что-то нужно от нас? Что-то особенное?
Он еще раз посмотрел на руки Лепящего. Не составляет труда понять, что терзает его больше всего.
- Не знаю я, что мне от вас нужно, - Хорн смотрел, каким образом Хейлин сушит брата, и левая бровь его выгибалась всё круче. – Просто… когда ко мне позвали Плетущего, он сказал, что под нашим небом ни что не способно мне помочь, а вы… вы пришли из-под другого неба. Может, вы сможете? У вас делают такое?
Голос молодого мастера не выдержал, дал трещину, как металл, который слишком рано остудили. Эта слабость была единственным проявлением его боли, но, для сдержанного народа Лепящих, даже это очень о многом говорило.
- И только потому ты нам помог? – продолжал настаивать Гимир, которому сейчас ответ был важнее терзаний их спутника.
- А что, неужели мало? - ответил довольно резко Хорн, но потом смягчил тон. – Ещё я знал, что вы не виноваты. В стенках горна были раковки - это такие пустоты в толще металла - а я знал об этом. Хотел предупредить, но не успел.
- Знаешь, - задумчиво произнес Хейлин, - у нас есть одна знакомая богиня. Она много чего умеет. Может, и придумает чего - только нам до нее достучаться бы теперь...
Посох дохнул напоследок почти горячей волной ветра и перестал "обрабатывать" Гимира. Хейлин заправил за ухо прядь волос и, глядя куда-то в небо, произнес - не то спрашивая, не то утверждая:
- Назад нам дороги уже нет, как я понимаю.
- Нету, нету, - подтвердил знакомый, слышный Гимиру и Хейлину голос. – Они там сильно на вас злые.

- Эйнари! – оглянулся воин. – Ты где был?
- От огня сбежал, - честно признался бог. - Если уж мне помирать, так не в нем. По реке удрать проще. Только вы не забудьте, что он нас не слышит и не видит.
Мохнатая рука ткнула в сторону Лепящего.
- С кем вы разговариваете? – Хорн посмотрел по сторонам и, на всякий случай, обернулся, ожидая увидеть что угодно, включая Железного кузнеца из детских сказок, но ничего подобного. Ни сказочных героев, ни кого либо, кроме Хейлина и Гимира рядом не было.
Маг виновато улыбнулся Хорну.
- Мой брат иногда разговаривает с пространством. Милая привычка, еще с детства. Воображаемые друзья... - он развел руками и решил сменить тему: - Не знаешь, какой город ближайший? И не сообщат ли туда Старейшины о нас заранее? Облава нам совершенно не нужна.
- На юго-востоке будет город Поющих Стекло, - Хорн никогда в жизни не бывал за пределами родины, но припоминал болтовню на рынке и рассказы младшего брата, постоянно куда-то ездившего. - А если пойдём на реке, то доберёмся до Играющих Камень, и вот туда старейшины точно никого не пошлют. У нас вообще разные города не очень тесно связаны, а уж Играющие... Тяжёлый они народ, ну, да иначе как бы они камни двигали? Ещё есть Ткущие Нити и они ближе всех, но туда тропа через крутые холмы. У меня брат там бывал, говорил, странные, замкнутые, но вовсе не злые.
Гимир метнул на брата после его слов «благодарный» взгляд, но спорить не стал, решив, однако, поквитаться при случае.
- Слушайте, раз уж нам куда-то надо идти... Хейль, помнишь... она, - называть имя Лиэ вряд ли стоило при местном, - нам говорила про перчатку и Айку? Я думаю, стоит поискать, что еще здесь делать?
В голосе звучало скорее утверждение, чем вопрос.
- Поискать... - бард медленно кивнул. - Согласен. Вот только где именно?

(а может, ОХХ)

Цвета вокруг были настоящими, не сделанными людьми составными красками, в которых вечно не хватает естественности, а природными, богатыми и зачастую неброскими, но насыщенными. Нити сплетались в арки, жгуты сплетались в полотна, а ветер играл в соцветиях этого города странную и беззвучную мелодию. Айке нравилось.
Гостиницу для странствующих и путешествующих она нашла со второй попытки, сначала ее все таки занесло на рынок. С золотом была напряженка, а имеющиеся у нее деньги тут наверное не принимали. Это могло составить проблему, но Айка заметила не самый ухоженный сад в стороне, подошла поближе и немного подровняла цветущие в нем травы.
- Кто ты? – раздался голос из-за спины. Голос пришел не сам по себе, он принадлежал высокому седому мужчине, на скуластом лице которого время подрисовало линии морщин. – И что делаешь?
- Айка. Цветы... извините, - рассеянно откликнулась путешественница, напоследок добавляя роста желтым цветам с множеством закрученных лепестков. - У вас красивый город.
- Дар к травам? – не удивился хозяин сада – а так себя держать мог лишь хозяин. – Спасибо, - неясно было, благодарил ли он за комплимент городу или за сад. – Нужна помощь?
- Да, я впервые здесь и гостиницу найти не могу... цвета ночного снега. - недоуменно повела плечами девушка. Она еще у играющих камень обратила внимание на традицию спрашивать о даре. В конце концов не то что в каждом мире, в каждой местности имеются свои традиции. - А какой у вас?
На этот раз он очень удивился.
- Ариенн. Дар - как и у всех здесь. Ты видишь – город Ткущих Нити.
Он был одет в рубашку и штаны, по которым переливались при движении цвета радуги – неярко, неброско, по-старчески неторопливо. Когда Ариенн переступил с ноги на ногу, ткань цветами на миг слилась с окружающим, делая его почти невидимым.
Он протянул ей тонкую ниточку золотистого цвета с двумя узелками.
- Это тебе за работу.
Теперь заметно удивилась Айка, но нить взяла. Нередкие странствия привили ей чувство уместности оплаты. И интересовало ее совсем иное, она иначе взглянула вокруг.
- Весь город? О... понимаю.
Недоумение – а ты не знала? – четко отпечаталось на его лице, но воспитание пересилило, и мужчина вежливо, но сдержанно кивнул.
- Я могу проводить тебя до гостиницы. Это недалеко.
Айка подумала, что поесть можно где-нибудь рядом с гостиницей и согласно кивнула. Немного золота у нее с собой было, в нитях оно или нет - скорее всего не являлось таким уж важным.

(Айка с Хигфом)

(с Хигфе)

Разговор двух людей, причастных к одной тайне - хуже разговора двоих на языке тебе неизвестном. Вторые хотя бы щебечут ручьем, и ты изначально знаешь, что не поймешь ни звуки, ни кивка из их беседы. Сарк и Энфер обменивались вроде бы привычными словами, и в отдельности Эникте понимала их, но..
Но они не слышали ее, не хотели принимать в свой круг-для-посвященных - и были правы.
Выбросив пару реплик в пустоту, тень поняла, что лишняя в шатре старшего Плетущего, просто потому, что слушать недвижно не умела, а вставить свое слово не могла по незнанию. Тогда она просочилась сковзь густую мягкую бахрому в ослепительную карусель красок. Нити. Ее с самого начала завлекли нити, цветов таких, какие она видела лишь в каплях фонтана, но там они жили миг, долю мига, вспыхивали и уступали место другим, а здесь - живут, и живут, и живут... Эникте ухватила лазоревую в зелень ниточку и побежала вдоль нее.
Нить прибежала к высокому «зданию», сине-бежевому, на фронтоне которого были вышиты огромные маски: злая, смеющаяся, плачущая, безразличная, улыбающаяся. Это был центр города, и вокруг сновали много людей, и среди их одежд не было и двух одинаковых.
"О. Либо театр, либо место, где люди могут снять маски и побыть сами собой.."- с неожиданной грустью подумала Эникте, задержавшись перед фасадом.

День получился каким-то ненастоящим.
Он бесцельно бродил по городу, перебирая разноцветные нити и разглядывая прохожих. При других обстоятельствах Сарку бы здесь, несомненно, понравилось - это было куда красивее и изящнее, чем литой, звенящий город Металла. Но - то ли из-за того, что вместе с чем-то важным Дар медленно утекал сквозь его пальцы, то ли из-за тайного страха в любой момент забыться, непроизвольно насвистеть мелодию и одним махом сжечь все это разноцветное переплетение - Сарк был беспокоен.
Даже вернувшись в дом Энфара, он не чувствовал покоя. Все время казалось - вот сейчас, сейчас череда идущих вразнобой звуков сложится в мелодию, и сама собой...
Он пытался отвлечься, обращаясь к старому Дару и собственной Плоти - но как и всегда, было почти невозможно отличить, где начиналось собственное сознание, а где - Дар, пробужденный искусством. Точнее, тем, что от него осталось...
- Что с тобой? – спросил хозяин. – Ты выглядишь, словно тень.
И смутился от нечаянного подтекста своих слов.
- Со мной все, - голос Плетущего звучал опустошенно. - Все сразу, что могло было быть... Скажи, мастер, - внезапно переменил он тему, - Может ли дар Плоти так изменить человеческое тело... все тело, целиком - от кончиков пальцев до корней волос - чтобы оно стало таким, как пожелает Плетущий?
Энфер бросил на него быстрый косой взгляд и отвернулся, глядя за окно, где водянисто-синие нити отчетливо проступили на фоне темневшего и красневшего неба.
- Это трудно и очень опасно, – нехотя ответил он. – Поэтому так не делают.

(и Хигф)

- И все-таки, - повторил Сарк. - Прошу, расскажи мне... ты можешь не опасаться, что я воспользуюсь этим способом - мой дар уходит. Я неспособен даже вылечить перелом, не то что изменить форму тела...
- Всё, в общем-то не так сложно... на словах, - вздохнул хозяин. – Ведь, залечивая перелом, ты своими пальцами заставляешь кость срастись, изменить форму, сделать тело здоровым. И ты знаешь, каким оно должно быть – здоровым. Так и здесь. Ты должен очень хорошо представить тело, каким оно должно быть... как тебе надо, здоровым. И плести, плести, плести... Всё как обычно. Разница такая же, как руками уложить на место камень и теми же руками построить башню. Только вот если ты неправильно положишь камень – строение рухнет, и труд придется начинать сначала. Но раскатившиеся камни можно собрать, а вот мертвого тела не оживить. Требуется величайшее мастерство, ибо нужно не только менять форму, скажем, ребер, чтоб ни одно из них не рассекло при этом печень, но и думать, как будут работать внутренние органы, насколько их надо сдвинуть и при этом кровь должна не прерывать бегам по сдвигающимся артериям... Мастерство и знание. Но даже этому есть предел. Ты не сделаешь из гиганта – карлика, из мужчины – женщину, из старика – юношу. И наоборот. Тебе случалось слегка менять форму носа по желанию какой-нибудь девушки? Убирать горбинку, кривизну? Мне – да. Представь теперь, что это надо сделать тысячу раз, желательно без перерыва, и неточное движение можно не успеть исправить, ибо больной умрет.

(без Черона не обошлось)

Сарк слушал внимательно, но с каждым произнесенным словом его лицо все больше мрачнело.
- А если несколько мастеров для этого соберутся вместе? - тихо спросил было он, но затем оборвал себя на полуслове, - То есть... скажи лучше вот что, Энфер... ты бы смог сделать это? Тело... не должно быть живым. Это облегчит работу.
Хозяин вскинул руку, затем она упала назад, будто у игрушки, которую завели на ничтожную долю оборота ключа. Черная тень легла на лицо.
- Тебе не хуже меня известно, что тело сразу же начинает разрушаться, делаясь непригодным для жизни. Оно должно быть... свежеумершим. Что ты задумал, Одаренный Звездами?!
- Думаю, это меньшая из проблем, - Сарк криво ухмыльнулся. - А задумал... вдруг я являюсь страстным поклонником любви с трупами, надеюсь, у вас не запрещенной? Кажется, вполне объясняющая мысль... Что ж, на самом деле, - его голос упал, став едва слышным, - для Энитке.
Долгое молчание упало тьмой еще плотнее вечерних теней, и сгустило воздух между ними, казалось бы, непреодолимой преградой. Тишина росла и словно оттолкнула наконец Энфера, который отступил на шаг и тяжело опустился на складной матерчатый стул. Он несколько раз пытался заговорить и обрывал себя, будто не мог выбрать из множества вопросов главный. И наконец выбрал.
- Ты научился вселять души в тела?
- Она и сама владеет Даром, - уклончиво ответил Плетущий, не желая добавлять своей истории еще большего налета сказочности упоминанием Лиэ, - И она - тень. Если это будет ее тело... она сможет вернуться в него, я знаю.

(и все еще...)

- Итак, – бесстрастно, как положено ученому, подвел итог Энфер, - тебе нужно тело молодой женщины, не полной, которое только что покинула душа. При этом в целом оно должно быть вполне жизнеспособным, то есть умереть не от тяжелой болезни, а от какого-нибудь... повреждения, которое можно быстро устранить.
И взгляд заменил последний, подводящий итог вопрос – ты понимаешь, что это значит, Сарк?
Вместо ответа Сарк коротко усмехнулся, качая головой:
- Беспокойный гость тебе достался, Энфер...
Он встал и прошелся по комнате, ненадолго остановившсь у окна и забарабанив было пальцами по подоконнику - но сразу же оборвал себя и с резким шипением, будто обжегся, отдернул ладонь.
- Понимаю, что ты имеешь в виду. - кивнул он. - Нет ли других вариантов? Можно восстановить тело после смерти от яда... или от апоплексии?
- Молодые стройные девушки редко умирают от апоплексии, - скептически усмехнулся краешком губ старший собеседник, и усмешка превратила лицо в горькую маску. – Можно... но подходящего придется ждать довольно долго. А что думает об этом Энитке?
- Она не хочет, чтобы для ее возвращения убивали людей. Поэтому мне нужна... естественная смерть.
- Тогда тебе придется ждать, возможно, долго. Я никогда не делал такого... но было бы интересно попробовать.
- Ты сможешь помочь мне? - прямо спросил Сарк. - Я отплачу... чем смогу.
Энфер смотрел на свои сплетающиеся пальцы, как будто ожидая увидеть в них плоть ответа. Слова падали по щепотке, специями в руках опытного повара.
- Я не хочу убийств. И не гарантирую успеха. Но если ты дашь мне изучать оба твоих Дара, Сарк, и подробно расскажешь об Энитке... я помогу тебе.
- Хорошо, - не тратя ни секунды на раздумья, кивнул Сарк. - Я скажу тебе все, что ты захочешь узнать.

(да-да)

– Где... Где... Слушай, ты пока подожди, - повернулся Гимир к Хорну с легкой улыбкой, - а мы отойдем, поговорим немного.
Он не очень представлял, как можно сколько-нибудь внятно обсуждать планы, не выдавая их Лепящему. Тот не выказал протеста, и воин потянул брата прочь. Эйнари валяьжно побрел за ними.
- Ну вот, так лучше, - облегченно вздохнул старший брат и наморщил лоб. – Перчатку искать... Спрашивать, думаю, бесполезно. Разве что у Лиэ или магией искать.
- Я почти не представляю, как искать ее магией, - покачал головой Хейлин. - Разве что, если вспомнить про магию подобия, но я в ней не силен...
Он мельком глянул на Хорна.
- Я бы сейчас пошел туда, где безопаснее. И чтобы туда эти, лепящие, не добрались, иначе плохо нам будет, чувствую. Если Ткущие Нити - самый близкий город, то там, конечно, могут искать... но плохая дорога - это плюс. Может, решат, что мы не дойдем и сами сгинем, - тут он поморщился. - Если мы, конечно, и правда не сгинем.
- Да не настолько она плохая, наверное, - поморщился воин. – Слушай, из того что Айлин говорила... Нет, черт, не помню. Но мы перчатку и твой посох почти рядом нашли. Может, всё-таки попробуешь? Чего-нибудь...
- Ну... попытаться-то можно, - маг пожал плечами. - Сейчас...
Память вещей, учила его Айрэ, в действительности существует, что бы ни говорили философы. Иначе многих видов магии просто не появилось бы. Сделать разбитую чашку снова целой - это заставить осколки вспомнить те времена, когда они еще были чашкой.
Можно, конечно, просто собрать кусочки в одно - но они развалятся почти сразу.
Посох и перчатка, которые когда-то были находились у них, близко друг к другу. Не будь они магическими предметами, волшебство могло и не сработать.
Бард обхватил посох двумя ладонями и попробовал... слиться с ним в одно, стать им на некоторое время - чтобы вспомнить то же самое, что мог вспомнить посох чувствовать то же, что чувствовал он, главное - принимать его сейчас не как магический кусок дерева, а как живое существо. Дай мне увидеть... пожалуйста...

(и самый настоящий Хигф)

И посох отвечал ему, искал перчатку, как давнего знакомца – и не мог найти среди вещей и их отражений в этом мире. Словно бы идет в толпе, оглядывается по сторонам, ищет, ищет, ищет... И не может найти. Барда охватило ощущения, что в мелодии три тата, а должно быть четыре. Чего-то не хватало – детали, звука, аккорда, который оставит все на место, и заклинание зазвучит, как должно, сорвав аплодисменты? Публики? Эйнари и Гимира? Мира? Неважно. Если ты сердцем чувствуешь, что каждая нота на своем месте, аплодисменты придут. Посох и державшая его рука Хейлина. Перчатка и... ничего.
Старший брат отвлекся, оглянулся по сторонам. Толпа Лепящих не вываливалась из канализации следом, паукообразные твари не лезли из озера... Да, на редкость мирный мир. Если б еще Хейль взрыва не устроил. Или кто там виноват, он из слов Хорна не понял, зачем оставили эти... как их, пустоты? И сами недовольны. Надо будет его еще расспросить. Кстати, что с ним делать-то?
Эйнари молча смотрел на мага и видел ли что-то бог воды из чуждого ему колдовства – оставалось загадкой. Он казался напряженным, хотя по меховому клубку тела, и завешенному шерстью-водорослями лицу судить было трудно.
Маг отнял от посоха одну ладонь.
- Гимир, мне, кажется, нужна твоя помощь. Ты только не удивляйся, - заранее предостерег он. - Возьмись за посох и попытайся вспомнить перчатку. Ты таскал ее одним демонам ведомо сколько, мне нужно, чтобы ты представил ее себе в мельчайших подробностях... давай.
Он протянул брату посох. Тот, впрочем, не спешил. Он прекрасно помнил, что случилось при касании с Сарком.
- Да не так долго и таскал. Разве что в тех коридорах время иначе идет. Только ты осторожнее.
И с некоторой опаской воин коснулся посоха.
Теперь связь должна быть установлена - вещь, некогда пинадлежавшая Гимиру, должна как-то откликнуться, а Хейлин с помощью посоха "услышит" этот отклик. Если он все правильно почувствовал.
Магу показалось, что посох даже... стал теплее? А еще он начал буквально кожей чувствовать, что именно вспоминает сейчас старший брат, и тоже видеть эту перчатку, будто наяву.

(с подлинной Хелькэ, где еще такое увидишь)

И Гимир... Гимир ощущал то же самое.
Вещь, которая когда-то была его... была, а может быть, и до сих пор оставалась? Эта вещь откликнулась, она была здесь, и в этом призрачном мире, где живут лишь тени вещей и людей, потянулась к нему. Она была... не так уж далеко. Не за горами, не на другом конце материка, не покоилась на дне моря предметом любопытства рыб. Впрочем, и так было понятно, что Айка попала в новый мир не для того, чтобы утонуть. Они не могли определить место, но воин увидел знакомую угловатую кисть руки и почувствовал направление. Как и маг.
- Идем к Ткущим Нити, - наваждение рассеялось, как клубы дыма с дуновением ветра, когда Хейлин произнес это.
Взгляд в глаза Гимиру и легкий кивок. Да, он видел, слышал и ощущал то же самое. Так странно... Еще никогда волшебство барда не было настолько волшебным. "Я учусь", напомнил он себе, "я все еще учусь".
- И... наверное, мы должны будем сказать Лиэ "нет"? Ее помощь нам уже не нужна.
- Я бы так с этим не торопился, - проворчал Гимир. – А если сами не справимся? Или она обидится и мешать нам начнет.
Он никогда не участвовал в магических ритуалах, и теперь с трудом отходил от странного, непривычного чувства. В голове слегка звенело.
- Мешать... - это действительно был аргумент. Маг верил, что Айка им проблем не доставит, а вот обиженная богиня... представляя то, что могло бы произойти с кем-нибудь, решившим обидеть Айлин, Хейлин внутренне содрогнулся. - Надо обдумать. Или прямо спросить у нее, в чем она собирается нам помогать, если мы уже знаем, где находится Айка.
- Будем богиням места в очереди за помощью продавать, - подмигнул человек полуэльфу. А то много их... А с этим-то что делать? – он указал в сторону Хорна. – Ждет от тебя чуда и собирается сопровождать... Чего-то не договаривает. Конечно, местный нам не помешает... Но ты ж ему все равно рук не отрастишь.
- Я его знаю, - вмешался Эйнари. – Постоянно мрачный ходит, что не может лепить, как прежде.

(мы почти мамонты...)

- Предлагаешь отправить его обратно? - Хейлин искоса взглянул на брата. - Я не идеалист, но это было бы нехорошо. А насчет рук... может, хотя бы удастся сделать их чувствительней? Не мне, так Айлин или Хортару - я надеюсь, мы еще увидим их. И... он все-таки помог нам тогда, когда нам никто больше не помог бы.
Он помолчал немного, подбирая слова.
- Но я, конечно, не призываю целиком довериться ему. Сперва нужно приглядеться.
- Я нанимался одну штуковину добыть, – выразительно покривился белобрысый. – Если ты еще помнишь. А не заниматься благотворительностью. – Ладно, пусть идет, но нам придется либо доверить ему тайну Эйнари, либо не говорить с ним. Уж забыв про все остальное.
Бог с явным любопытством прислушался к спору.
- Да, я был прав, с вами не соскучишься, - хихикнул он.
- Ты от этого не перетрудишься, честно, - заверил маг. - А зачем доверять ему тайну? Неужели легенды про твое помешательство недостаточно?
За этим последовало самое удивленное выражение лица, которое Хейлин только мог этому лицу придать.
- Как хорошо, что мы не вместе росли! – с чувством сказал Гимир.
- Действительно, - согласился Хейлин, представив счастливое детство вместе с будущим воином, причем воином весьма неплохим. - Может, просто скажем ему, что можем разговаривать с местными богами, и все?
- Из-за некоторых не вполне э... адекват... вменяемых представителей у местного населения создалось нехорошее впечатление о нас, - обиженно сообщил Эйнари.
- Думаешь, у всех? - огорчился маг. - Тогда что, если ты будешь привидением? Здесь верят в призраков?
- Многие верят, - теперь божественный глас был явственно улыбающимся. – Согласен!
- Ладно, только лучше пока лишнего при этом Хорне не болтать, - веско заявил Гимир, прищелкнув пальцами.
- Постараемся, - пообещал Хейлин. - М... обрадуем его насчет потусторонних явлений сейчас или позже?
- Давай сперва приглядимся.

(только вымирать неохота)

(немножко глупостей от Айлин ^*^ а то она какая-то стала совсем скрытно-загадочная )))
- Бедный... - Айлин забралась так глубоко, что уже с трудом сохраняла свою идентичность. Тем не менее она старалась. - И все таки это безнадежно, они не справятся, честно. Спасибо.
- Еще будешь? - Хортар вежливо протянул второй кокос.
- Нет. Тут где-то должны быть плоды лилы.
Бродящий в отдалении рассеянный властелин отсутствующего тут времени с интересом прислушался, но разговор пока стих. Айлин с места взлетела и принялась нарезать круги над островом, затем кажется что-то нашла, во всяком случае спикировала куда-то за пальмы. Декорацию-небо опять запятнал след чьей-то когтистой лапы. Декорацию-море у горизонта вспарывал одинокий плавник. Если судить по размерам и расстояниям - там кружил кто-то крупный... очень.
Из кустов выбралась слегка встрепанная богиня, в руках она тащила несколько плодов - синий, красный и фиолетовый.
- Этот мне! - с жадным видом сграбастала она последний, аккуратно складывая два оставшихся на камешки под ногами. - А эти вам. Сами разбирайтесь, что кому.
Вела себя она по обыкновению легкомысленно, но на последних словах одарила двух великих магов очень серьезным взглядом. После чего фыркнула, пробила двумя пальцами шкурку фиолетового плода и, аж вытянувшись в струнку, не прерываясь, выпила его содержимое.
Запахло грозой, свежий порыв ветра вспенил волны и стряхнул с камней на берегу пыль, Айлин с довольным видом увалилась на берег, потянулась и подрыгала ногами.
- Вкууууусно! - богиня не казалась пьяной, и от нее почему-то веяло льдом. - Вы это... пейте и пошли отсюда.
Хортар меланхолично переводил взгляд с красного плода на синий и - на крылатую. Огромный плавник в море куда-то делся, а небо было настоящим.

Борт А.
Пропавшие на время из виду, но вернувшиеся зимние.

Парадная форма на Маре сидела скверно, морщинилась, топорщилась и зимняя со вздохом вспоминала, что эти вещи, страшно подумать, были сшиты конвейером по одному и тому же шаблону и одного и того же размера. Некоторых чудачеств синевласая принцесса никак понять не могла. Ингари в лайт-доспехе напротив чувствовала себя весьма уютно и помахивала пушкой в руке с таким видом будто та была веером.
- Я начинаю думать, что мы сами не поняли, во что ввязались тогда... - ободряюще поморгала тайртонка подруге, покосилась на кровати и плюхнулась на пол. - ты есть хочешь?
Мара прислушалась к своим ощущениям и решила, что поесть не мешало бы, но сейчас ее волновал и будоражил вовсе не аппетит, а один животрепещущий вопрос, который она и поспешила задать.
- Погоди, ты где была все это время? И что делала? И где мы теперь вообще?
- Да какая разница. - чмокнула ее тайртонка. - брось, я жутко рада тебя видеть. - "живой" сказано не было, но в интонациях мелькнуло. Ингари подпрыгнула. - Интересно, Рей тоже к нам принесет? Пойдем. Времени у нас море, мы в междумирье наглухо зависли. Псишки конечно ищут выход, но всем остальным остается только скучать.
"Молчи, пожалуйста." - промелькнуло во взгляде Ингари, пока она совершенно по правде радовалась.
Мара недоуменно скуксилась и почти с отвращением представила, что находится на уроке по контрадивергенции чар. Ничего не понятно, а стоит открыть рот, либо "неверно, садись - два", либо "прекрати зевать". Поэтому зимняя безмолвно и безропотно позволила Ингари утянуть ее за собой.
- Ничего не понятно. - будто прочитала ее мысль подруга. - Как мы сюда попали? Говорят, на Вратах чуть не столкнулись с кем-то... Тока тссс, это тайна. Хочу обратно в Академию. А ты?
Мара уже хотела радостно закивать в ответ, но потом вспомнила про еретика, Рейлан и пропавшую сокурсницу и ее опять придавило ответственностью. И что еще хуже, появился неясный зуд, что хорошо бы уже что-то сделать. Но так не хотелось портить настроение тайртонке, что она просто неопределенно покивала головой.
В одном из коридоров их ненадолго задержали. Точнее Ингари о чем-то спросил встречный человек, но обмен репликами был такой странный, что ни что хотел, ни что тайртонка ответила, Мара не поняла.
- Уффф... бить сильно не будут. Вот смешанный бар. Сюда.
Уже когда они оккупировали один маленький столик и нагребли себе еды и питья, тайртонка мельком бросила.
- Знаешь, что самое странное? Моя зачетка теперь тут. - Ингари ткнула себе под грудь. И ясно посмотрела на Мару. - Я ничего не понимаю... Но тут мне в общем нравится.
- Моя тоже, но не прямо сейчас, а когда я становлюсь зверем, - ответила Мара и тут же перевела взгляд на тарелку.
- Хм. Будто я обернулась собой? - улыбнулась Ингари.
- Скажи, а нас тут из Шпиля много? - Мара продолжала задумчиво поглощать пищу.
- Только мы. - недоумение было искренним.
- Правда? - зимняя окончательно впала в транс так, что взгляд потерял всякую осмысленность, - а у меня ощущение, что где-то рядом целое студенческое собрание, так все шумят, так фон...эээ... возмущают.
- А нет, это тут та... ой. - Ингари в транс не впала, но она прислушалась, как учили в Шпиле, и глаза у нее стали круглые. - Ой... Ой-ей-ей. Это н-не студенты.
Мара вздрогнула, пришла в себя и неловко вылезла из-за стола, чуть не уронив поднос на пол.
- Не знаю, кто это, но их тут очень, очень много.
Ингари смотрела испуганно.
- Мара. Мы должны что-то сделать... Осторожней! - поднос вдруг сорвался со стола и с вполне ожидаемым звоном упал на пол, хотя ни снежная, ни тайртонка его уже не касались.

Мужчине обычно не очень приятно, когда женщина, а тем более собственная жена оказывается на несколько шагов впереди в том деле, что он привык считать своим. Архмагу подобное неприятно вдвойне. Крылатая обставила его по всем параметрам и к тому же оказалась божественной сущностью. Хортара невольно интересовало - какой именно? Хуже того, от нее пахло другим мужчиной. Дело, не сказать чтобы совсем никогда ранее не случавшееся, но когда все собирается до кучи...
- Который позволит больше никогда тебя не встречать?
Айлин застыла, медленно повернула к нему голову и обожгла ненавидящим взглядом. Затем спрятала взгляд за челкой, перестала быть похожей на ящерку и оказалась без хвоста, вернула на место крылья и напялила невесть откуда взятый хайратник на лоб.
- Алый.
Архмаг мельком глянул на лорда Тайм, дескать: "Не возражаешь?" - и, сосредоточенно глядя на море, выпил синий плод.
- Дурак, я ж тебя обманула. - Айлин несколько раз сменила облик, но вернулась к исходному, подобному тому, что видели Рейлан и Тиллике.
- Я знаю... - архмага будто стерло из здешней реальности, и его ответ оборвался на середине.
- Второй вышел из игры. - устало заметила Айлин, подходя к Тайм, чтобы отдать ему оставшийся плод. - У тебя теперь нет выбора, время идти со мной.

Тень чаинкой в забытом чае плавала у входа. Здесь, должно быть, появляются иногда интересные люди. Не то, чтобы они не появлялись нигде в другом месте, но тут они проявляются, будто подсвеченные личным фонарщиком-хранителем. А еще здесь бывают совершенно взрослые дети. Совершенно взрослые. Они сидят на ступенях и считают кругляшки, или бумажки, или цветные стекла - с очень серьезным, недетским лицом.
Энитке помнила одну такую девочку. Помнила, хотя очень хотела забыть.
Серая полоска побежала по нитке, к пологу шатра, заглянула с дерзостью, достойной того, кто прикасается к запретному.
И почувствовала себя среди своих – если такое возможно для вечно живущей на пороге между живым и неживым мирами. Здесь были тени. Они были везде, но эти, театральные, от пышных занавесей, удобных кресел из многих слоев ткани и декораций – казались живыми, шепчущимися о чем-то, пока люди увлеченно репетировали. Конечно, на самом деле они не были такими, как Энитке или загадочная тень Мирэна, но на несколько растянувшихся мгновений Танцующей так показалось. Впрочем, кто знает – может, у них, других теней была собственная жизнь, не имеющая ничего общего с сознанием человеческим, божественным или еще каким-либо из тех, что в состоянии представить люди...
На первый взгляд комната на сцене казалась почти пещерой. И надо было коснуться стен, чтоб ощутить, что это не камень, а всего лишь ткань.
Энитке с тихим смехом нырнула в ближайшую складку, к двум шуршащим теням с сильным запахом акриловой краски. Внутри задрожало что-то сладко: для ощущения причастности себя не нужно было общение, достаточно находиться рядом. Танцующая пробежала легким ветром по занавесям к сцене, комочком сжалась у рампы и прислушалась, будто долго бежала по ромашковому лугу, а теперь решила упасть на спину и увидеть, где же она...
- Посмотри, - раздался голос со сцены, - как спокойны камни, которым мы Играем. Они могут ждать века. Разве не в этом идеал?

(с Кисточкой)

Энитке в театре


- Мы Играем им, а не они нам, - устало ответил второй, с ноткой усталости, - и они меняются. Пока мы к чему-то стремимся, мы люди. Говорят, первый Играющий так сжился с Камнем, что сам стал скалой, и теперь его душа иногда трясет горы, вырываясь из гранитной клети души.
- Стой, стой! – закричал плотный невысокий Ткущий из зала. – Не так. Голоса у Играющих Камень гулкие, а ты что? Нет-нет-нет, сначала. И костюм... Он встал, подошел к подножию сцены и ткнул пальцем. – Разве так выглядят Играющие? Нет, не спрашивай, как. Ты Ткущий и актер, сам должен понять!
- А чем не так он выглядит? спросила Эникте, нимало не думая о том, насколько это вежливо. - Многие из Играющих Камень, которых мы с Сарком встречали в городе, носили совсем смешную одежду - а у вас такой красивый наряд!
Невысокий завертел вокруг головой.
- Что за шутки? Почему посторонний на репетиции? Где? Где, я вас спрашиваю?!
Однако актеры оглядывались вокруг так же растерянно.
- Тут я. Ну что вы все время кричите. Я помочь хотела. Тут, в углу. Уххх, - тень выползла на середину сцены, прилепилась к ногам того актера, чей костюм ей понравился. - а вы кричите. Ладно, только не сердитесь, ухожу уже.
Она вытянулась вперед, не сразу отцепилась от актера.
- А ты кто? – на энергичном лице низкорослого появилось изумление, привычное для Энитке при новых знакомствах.
Актер был удивлен еще более, и оглядывал свою раздвоившуюся тень так, словно ждал, что обе половинки сейчас вцепятся друг другу... во что там могут вцепиться тени?
- Вот уж от кого не ожидала такого вопроса, господин хороший, так от вас! Думала, узнаете. Столько времени вместе, столько сладких минут полета - и стоило мне появиться, как - удивление, изумление, опаска!
Лице приняло довольно глупый вид. Актер, не удержавшись, хихикнул, и ему вторило еще несколько смешков.
- Любезная сударыня, скромный Сарте не имеет чести вас помнить...
- Ну конечно, любезный Сарте не считает должным помнить собственное Вдохновение! - с капризами уровня примы Энитке метнулась к стене.


(и хигфе в роли театра))

Вдруг мужчина прыгнул на сцену, и манеры его разительно изменились. Он склонился с видом высокопоставленного лица, изящно и ловко приветствующего правителя. Полнота сделалась совсем незаметно, и даже костюм засверкал.
- Я очень польщен! Просто вы всегда были в мыслях, но... но не воочию!
- Дадада, вы, драгоценный мой Сарте, всегда боялись взлететь выше. А ведь вы можете, - Эникте вернулась на середину, - вы можете многое! Ну вот сейчас. Что движет вами сейчас? Чем вы дышите?
Актеры сдвинулись подальше, и теперь роли сменились. Они стали зрителями, а в центре разыгрывалась импровизация.
- Я ставлю новую драму об Играющих Камень, - он обвел руками ткань-пещеру. – И... да вы знаете лучше меня, что эта вещь, которая писалась по ночам... Но, увы, так трудно добиться воплощения на сцене, в костюмах. Ведь в нашем городе, где все владеют искусством нитей, поразить мастерством непросто, но эта – половина успеха! Игла и перо! Перо и игла!
Мужчина увлекался, и говорил все громче. И странно – ткань разносила эхо почти так же, как настоящий камень.
Энитке в задумчивости проскользила к драпировке.
- А скажите, как делалось вот... это?
– Тонкие нити, немного краски... и много вас, - просто, с новым поклоном ответил мужчина. – Важно мастерство и вдохновение!
- А костюм красивый, - подал голос обруганный актер, стоявший ближе других.
- Ты не чувствуешь – цвет! Цвет выбивается из образа! – энергично взмахну рукой Сарте, на миг становясь прежним. - И швы неверные!
И тут же обернулся к Энитке, вновь галантно склонил голову.
- Прошу меня простить...
- Нет-нет, что вы! Но эти стены... так ли ткете вы роли свои, как их ткали? Если нить стала камнем - может..
Она полетела к выходу
- Куда вы? – резко вскинул подбородок и протянул руки вслед Сарте. – Не покидайте меня!
- Я тут, тут, - успокаивающе прошелестела Энитке. - Но вы не ответили.
Неожиданно человек снова изменился: его покинули как резкость, так и изящные манеры. Слегка опущенная голова, взгляд, устремленный куда-то вверх...
- Я не знаю, - ответил он устало. – Иногда самому кажется, что созидаешь гору. И, бывает, это... хотя бы высокий холм. А иногда потом, когда все готово, перед зрителями камень оказывается гнилой нитью, а гора – грудой ветоши...

(в роли театра - еще не самый худший вариант; те же)

- Нет-нет-нет! Ну что вы, что .. - Энитке уже рядом, пытаясь нащупать какую-то ниточку, какую-то... она должна для него станцевать, должна. Станцевать Уверенность. - Кто говорит вам, что это груда ветоши? Кто? Тот же, кто толкал к созиданию и шептал "да, это оно, оно"?
- Зритель, - усмехнулся Сарте. – Единственный судья. Его аплодисменты – хлеб, который мы едим, и вино, которое пьем. Пока они есть, голова кружится, хочется жить и играть
дальше. Ни один актер не может без толики восхищения.
- То есть, аплодисменты не прозвучали при виде того золотого блюда, что ты по крупице собирал ночами и с трепетом ему вынес?
Человек лишь пожал плечами.
- Не всегда аплодисменты звучат вслух, мой дорогой Сарте. Далеко не всегда. И Истинные - чаще всего именно молчаливы. Движения ладонями для них слишком низменны и пошлы. Не сдавайся, не прекращай, продолжай! Делай то, что хочется тебе, так, как хочется тебе. Если тебе это нравится - это понравится и зрителю. – Где, где ниточка? почему?? - верь мне...
- Я верю тебе. Мне ведь больше ничего не остается, - ирония в улыбке сорвала пафос, делая слова простыми и естественными.
А, наконец-то!
Энитке коснулась сознания режиссера, мягко и тепло, как мать гладит спящего младенца. «Сарте, - позвала уже мысленно. - Сарте. Хочешь ли ты творить сейчас?»
Тот вздрогнул. Мысль дернулась испуганной ланью. «Они... отпустить их?»
«Если ты не хочешь творить сейчас - отпусти. Пойдем в каменную пещеру.. и пусть они тоже сходят, но не с тобой. Пойдем. Послушаем камень. М?» На секунду она мелькнула мыслеобразом - девушка-Танцующая, бубенцы и ленты, кастаньеты и башмачки.
«Если надо – пусть остаются. Как скажешь. Я хочу... хочу увидеть!»
«Увидеть что? Освобождай слова, они понадобятся тебе!»
«Как?»
Она уловила странное раздвоение. Человек одновременно был искренним, и играл роль. Он разрывался между удивлением и желанием поверить. И одновременно всей своей сущностью, сутью человека, дающего своим образам жизнь и характер, говорящего от их лица понимал: даже если это всего лишь роль, он должен, обязан сыграть ее перед своими актерами, перед собой, перед жизнью так, чтоб гордиться этим.
Это было слишком красиво, чтобы выяснять правду. Он всю жизнь занимался тем, что Ткал вокруг реальности нити сказки, становящейся правдой, и не хотел сейчас срывать эту ткань – даже если это всего лишь декорация.
Энитке улыбнулась – снова по-матерински, так, чтобы Сарте увидел.
- Пойдем.
Сцена должна остаться немой и опустевшей на несколько мгновений. Играть – так играть.

(я разве сказал, что это плохо?)))

Хорн терпеливо ждал, пока его спутники не наговорятся, сидя на берегу и задумчиво глядя на колеблющуюся водную поверхность. Солнечный луч отражался от его ладони и проникал сквозь гладь, создавая на ней светящуюся дорожку. Мысли молодого мастера были очень далеки от берега, от заводи, от Хейлина с Гимиром... да и вообще от всего. Пустота обволакивала мысли Лепящего, и это приносило нечто вроде умиротворения в его мятущуюся душу.
Увы, покою не суждено в обыденной жизни длиться долго. Вот и теперь сознание Хорна были вырвано из неведомого звуком шагов и словами Гимира:
- Ты пойдешь с нами. Только не могу обещать чудес. Тем более чудеса – по его части, - и воин кивнул на подошедшего брата.
- Мне достаточно надежды, - Хорн помотал головой, отгоняя забытье, и принялся одевать рубашку. - Куда мы направимся теперь?
- К Ткущим Нити. Сможешь найти, откуда начинается дорога?
- Я смогу, - заметил Эйнари, но Гимир не обратил на бога никакого внимания.
- Попробую, - Лепящий осторожно погладил нос указательным пальцем, припоминая рассказы младшего брата. - Если мы пойдём от реки, то должны увидеть холмы, там начинается дорога, которая, собственно, нам и нужна. Она очень старая, ей редко пользуются, но, не думаю, что мы её пропустим. Её когда-то делали Играющие Камень, а их творения в земле не скрываются...

Хорн поднялся и с наслаждением потянулся - из-за тяжести стальных рук, его вполне живые плечи очень быстро затекали, если он долго не двигался.
- В любом случае, нам надо идти в холмы!
- Тогда идем, - кивнул Хейлин. - Я уже предчувствую интересное путешествие. Да, надеюсь, там, в холмах, не обитают свирепые животные?
После умиротворяющего купания и созерцания солнца хотелось чего-то спокойного, тихого и предсказуемого. Вечное ожидание неожиданностей разнообразило жизнь (так как неожиданности вполне ожидаемо происходили), но, как оказалось, слегка успело поднадоесть.
- Понятия не имею! - честно ответил Хорн, не вполне разделявший стремление мага к спокойствию. - А вот про город Плетущих и окрестности рассказывают всякое, но пока не придём - не проверим.
- Знаешь, после тех тварей, что мы раньше встречали... - вздохнул Гимир. Я бы сейчас не отказался кем-нибудь перекусить – мы же все припасы у Имира оставили!
Хейлин выругался шепотом.
- Действительно ведь! Ну, если нам по пути встретится что-нибудь съедобное, то поймаем. А вот если не встретится... Далеко нам до города, Хорн? Помереть от голода успеем?
- Не должны, - Хорн чем дальше. тем яснее понимал, что проводник из него будет тот ещё и успеют они влипнуть не раз и не два, если, конечно, не вмешается какое-нибудь божество, но отступать не собирался. - По дороге что-нибудь поймаем, холмы-то вполне себе заселённые. Птицы там точно есть!

(втроем)

Мастер решил прервать щекотливые вопросы, и первым зашагал в выбранном направлении, оставляя за спиной родной город. Почему-то на душе становилось легче, и даже стальные руки, вроде бы, стали меньше тянуть к земле.
Гимир задержался немного, сделав вид, что снова поправляет меч, и тихо сказал водяному существу:
- Пусть он дорогу ищет, а то - как все пояснишь Хорну? И вообще веди себя смирно, ты плод моего больного воображения!
- Сам ты плод... от больного воображения, - встопорщился Эйнари.
- Ах ты!.. Ну ладно, если вспомнить отца... Ладно, пошли!

- И каково было покинуть дом и родные земли? - поинтересовалась женщина.
Хейлин дернул плечом:
- Особого горя не почувствовал. Просто... я именно к этому и стреимлся. Путешествие - для меня ничего не могло быть прекраснее.
- Да-да, пьянящее чувство свободы... - Айрэ усмехнулась. - Ощущение того, что можешь сам выбирать пути, пусть даже мнимое... молчи, молчи, знaю, что хочешь возмутиться. Да, всё это прекрасно. Пока не надоест.
- Считаешь, что...
- Считаю. Поверь, однажды тебе не захочется никуда идти. В лучшем случае ты пересилишь себя и пойдешь дальше, в худшем - сойдешь с ума.

"Вот видишь", подумал Хейлин, "впрочем, нет, ты не видишь и даже не слышишь. Но когда-нибудь, если мы выполним порученное Хортаром, я скажу тебе это - вот видишь, Айрэ, я не сошел с ума."

Человек, немного задержавшись, чтоб велеть другим идти, шагнул вслед за тенью. Оказавшись на улице, Энитке на секунду вновь ослепла от яркости красок.
- И... куда теперь пойдем? - беззаботно спросила она режиссера. Вообще-то интересно, сколько времени прошло? Сарк мог бы ее потерять. Не искать, нет, много чести - хотя бы просто заметить, что ее нет рядом.
- Тебе нужно тихое и уединенное место? – осведомился человек.
- Мне? - тень поскучнела. Очарование театра рассеялось, мельтешение цвета, спешащие люди. Тряпичные истории. - Ммне.. нет, не думаю. Может, отдохнешь? Я говорила о пещере, о погружении - но если ты не хочешь...
- Я был согласен и думал, ты хочешь повести меня куда-то, - расстроено обмякло лицо Сарте. – Неужели слова вновь обманули...
Эникте вздохнула.
Потом мысль мелькнула радостной искрой.
- Есть здесь какие-нибудь скалы?
- В городе нет, - еще больше погрустнел автор пьес. – Только каменистые выступы на берегу реки.
- А есть ли искристый фонтан на этих выступах? - нетерпеливо бурлила Энитке.
- Лишь сама река ткет водные нити, разбиваясь на тысячи струек среди камней.
- А много ли солнца купается в этой реке?
- Столько, сколько прольется через лазурный край чаши небес.
- Пойдем. Веди.
Шумные улицы повели человека и тень вдоль нитей-поводырей к берегу, туда, где людей стало еще больше. Полотнища тянулись прямо к воде, и казалось, что город сливается с рекой, продолжаясь под ее поверхностью. Люди и их отражения сходились поболтать на берегу и разбегались по своим делам.
Сарте свернул вправо, и постепенно дорога превратилась из ровной широкой ленты в узкую полоску, изорванную ухабами и камнями, пока не вывела к подножию не то маленькой скалы, не то большого валуна. Замшелого, как старый дед, которому почтительно внимают внуки – небольшие камни, рассыпанные по течению реки, меж которыми кипел серебром поток. Вокруг почти никого не было.
- Здесь, о Вдохновение!

(а угадайте, с кем тут хигф писал?)

- Прикоснись к камню, Сарте. Прикоснись. Только не просто для того, чтобы мне показать - мыслью, сердцем прикоснись.
Она задумчиво скользила, прочесывая мох на теплом камне.
Человек не спорил. Он понимал – ведь не зря же проживал сердцем образы, приходившие изнутри. Присев на корточки, положил на камень ладонь и склонил голову, но слишком волновался. Сосредоточиться было трудно, и тогда Сарте представил, что играет роль. Роль бога скал, древнего, что был еще до Даров. И теперь, когда поклонение отжило свой век, прощается с камнем, уходя в небытие, становясь... становясь вот этой скалой, вечно дремлющей на берегу реки...
"Не играй камень, будь камнем".
Энитке остановилась, нащупывая. Где-то здесь, вертится ответ, где-то...
чок
Она делала так, чтобы Сарте ее видел, ощущал, понимал, чтобы поток мыслеобраза стал постоянным.
Она медленно подняла руки, одним движением сбрасывая браслеты с бубенцами на локти. Неторопливая волна спустилась к юбкам. Энитке ловила отблески солнца с воды.
Мужчина закрыл глаза – так ему было лучше «видно», и девушка казалась настоящей, стройной и гибкой, и солнце не обходило серую тень, и играла на коже. Он Сарте, бог камня, утес во мху...
Неподалеку стояли двое. Они с удивлением поглядели на низенького мужчину, обнявшего скалу. Парень покрутил пальцем у виска, а девушка улыбнулась и что-то сказала в ответ, и они принялись целоваться, тут же забыв про третьего.

(я не догадаюсь)

Энитке танцевала. Солнечные блики искрами памяти покалывали ладони и подошвы, она танцевала. Пластика камня, изящество неподвижного созерцания. Все, что она умела - танцевать. И сейчас, изгибы и тихий ритмичный звон, она становилась камнем - чтобы Сарте оживил камень в себе, своем творении.
Может быть, на свете и вовсе нет ничего красивее, чем танцующая красивая девушка, если она умеет это делать. Танец – апогей гибкости и подвижности, когда тело становится большим, чем оно есть – и камень, вечно неподвижный и спокойный. Камень, страшный тогда, когда начинает шевелиться глухими ударами обвалов, повинуясь биению крови-лавы, что течет в жилах мира, пока бъется невообразимо глубоко Сердце Земли.
Раскаленный поток – блик. Багровое, ослепительно желтое сияние – и сребристое сверкание невесомых лучей на волнах. Мимолетное и тяжеловесно-вечное. Сарте хотелось смежить глаза навеки и забыться беспробудным сном навсегда. Закрыть ставшие гранитными веки. Он был безмерно старым и усталым.
Следующее движение сбросила эту пелену, и вот он уже катился с горы, смеясь среди других камней, весело, безумно, разрывая в клочья землю, сметая построенное кем-то сооружение из дерева. Маленькими такими, мягкими... Он не помнил, как они называются, камню ни к чему это знать, он несся ко дню долины в безумном веселье.
А потом внезапно стал маленьким, увидел перед собой лицо и услышал музыку, которая была лавой, бегом и покоем. И стал меняться, расступаясь, словно вода и впуская внутрь золотое копье, брошенное с неба сияющим кругом. Это было окно. И Играющий.
Покой, лава, бег, луч – танец Энитке все длился, а Сарте видел его сквозь опущенные веки. И даже те двое неподалеку зачарованно уставились на игру теней и бликов на бегущей реке.

(ну за три попытки?))

Вечер был неспокоен. Дом Энфера нагонял на Сарка нервную тоску - одновременно с ощущением уверенности и чего-то вроде дома он чувствовал, как настороженно смотрят на него сами стены.
И Энитке куда-то пропала, то ли не желая оставаться рядом с хозяином, то ли сторонясь Сарка. А может, ее просто интересовал незнакомый город...
Так и не разрешив окончательно для себя сомнений, Сарк осторожно, стараясь неслышно прикрыть дверь, выбрался на улицу, где в тусклых сумерках помаргивали едва видные сполохи нитей.
"Энитке?", мысленно позвал он. "Где ты?"
Энитке оборвала танец.
"Сарк?... я.. на берегу реки."
Одновременно поддерживать связь с двумя людьми ей было не под силу, и мыслеобразы Сарте таяли.
"А ты все еще говоришь со своим другом?"
"Нет". Позабыв о том, что говорит не вслух, Сарк рассеянно мотнул головой.
"Нет, я... иду. Дождешься меня?"
"Я никуда не тороплюсь" бросила Энитке и вернулась к Сарте.

Река - это должно было быть где-то в стороне запаха воды. Или лазурного блеска нитей, которые Сарк так и не научился различать. Он шел куда-то на погасший в тишине голос, мимо проплывающих теней, которые оказывались чем угодно - зданиями, людьми, ночными кошмарами. Этот город был совсем не таким, как... да, верно, эта мысль посещала его едва ли не каждую минуту.
Река - это, должно быть, тот самый плеск воды и ощущение сырости в воздухе... Зачем-то хотелось зайти в воду.
Тем более что Сарк никого не видел.

Энитке не стала возобновлять прерванный танец. Блестящие перья памяти стали осколками стекла, ранили больно, до крови, Энитке не хотела больше этой боли. Она забилась под камень.
Долгая, как день без смысла, тишина. И наконец, непослушные губы уронили буквы-гальку.
- В-с-ё?
- Что - "все"?
- Ка-м-е-нь. Та-н-ец.
Он еще не был собой, и губы не хотели двигаться, желая остаться частью этого утеса, навсегда раствориться в его покое.
- Ты сам теперь можешь творить, и камень, и танец. Закрой глаза, и увидишь.
- Сам. А ты – уй-дешь?
- Отдохни, Сарте. Отдохни. - Энитке с тоской смотрела на воду. И ног не смочить.
- Хорошо, - согласился тот, и замер абсолютно неподвижно.

Он все-таки не удержался и шагнул туда, где камень переходил в мокрую пелену, лижущую кромку берега. Вода оказалась неожиданно холодной - ледяные змейки забирались вверх по намокшей штанине, и запоздало вспомнилось, что теперь уже стоит бояться простуды и болезней - его Дар больше не поможет справляться даже с такими мелочами.
Все равно.
Ничего не ждать было так... приятно.

(и Сигрид, и конечно, Хигф)

Солнце вскарабкалось в зенит, смахнуло золотыми руками лучей белую паутину облаков и успокоилось. Посчитав дела на сегодня законченными, стало медленно клониться к холмам на западном горизонте. Собственно, они поднимались с юга, возвышались с востока, грудились на западе...
Эйнари покинул троицу, плюхнувшись в реку, когда люди отошли от нее.
- Это река течет к Ткущим, - сказал он. – Встретимся там.
Улегся на спину, закинул руку за голову и его, будто так и надо, понесло по течению. Вверх по течению.
Дорога не отличалась однообразием. Местами скалы были обтесаны, будто постройки, хотя над ними вполне могли потрудиться зодчие вода и ветер. Редкие деревья и упрямая изумрудная трава стоически скучали по сторонам.
Хейлин пожалел, что так и не научился в свое время курить трубку -вот здорово было бы сейчас идти неспешным шагом, любуясь видами и выпуская клечки дыма изо рта... вот ведь магическое искусство! Он никогда не мог понять, как можно пускать дым кольцами.
Вдруг его внимание привлек один из небольших валунов. Когда маг скользнул по нему взглядом (всего лишь камень у дороги, но на что тут еще смотреть?), посох в руке его чуть потеплел и закололо кончики пальцев.
- Эй... подождите минутку, - попросил он спутников и приблизился к камню. В горную породу словно вдавлен (интересно, как?!) некий знак, напоминающий знакомую по руническим надписям "птичью лапку", только без среднего коготка. - Хорн, иди сюда, глянь. Ваша письменность?
Лепящий, в отличие от мага, наслаждался дорогой в полной мере. Шли они не быстро, светило солнце, но лёгкий встречный ветерок освежал, так что, путь казался лёгким и приятным, вовсе не таким, как его описывал младший брат. Хорн мерно шагал, и впервые за долгие месяцы, он думал, что называется, ни о чём и обо всём сразу: рассматривал окружающий пейзаж, сравнивал его с городом, пытался почувствовать руды металла в земле. Камень он тоже заметил, но, опять же в отличие от Хейлина, совершенно им не заинтересовался, и был удивлён, когда маг подозвал его.
- Похоже на несколько рун сразу, как если их написать одну поверх другой, - ответил он, после длительного изучения значка, - но в общем получается бессмыслица.

(ОХХ...))

- Хейль, охота тебе с этим возиться! – возмутился, став, как вкопанный, Гимир. – Если будем идти быстро, может, до темноты доберемся. Мне жрать хочется, тебе разве нет?!
Воин был сердит. Дорога не баловала даже намеком на привычные постоялые дворы и милые-опостылевшие рожи трактирщиков. Платить, конечно, все равно было нечем, не оставлять же меч или посох. Но, глядишь, разжились бы чем! А тут и проклятая местная живность, если еще не стало дохлостью, то попряталась.
- Но это же интересно! - обиженно воскликнул маг. - И вряд ли мы задержимся здесь надолго, просто пойдем потом чуть быстрее... Эта штуковина такая странная, - он снова обратился к камню.
Знак выделялся не только рельефом, но и цветом - был темнее остальной породы. Хейлин невольно тронул его пальцем и отдернул руку в изумлении, когда знак вдруг засиял холодным голубым свечением.
- Ух ты... - выдохнул бард.
- Тут металл! - почти возмущённо воскликнул Хорн. Ощущение было острым, как боль, как раскалённые гвозди, неожиданно ударившие из-под земли и вонзившиеся в ступни. - Очень много старого металла под нами!
- На одном складе металлолома мы уже побывали в коридорах. Помнишь, Хейль? - хмыкнул воин, вразвалочку подходя к ним. – Лучше уже не будет, наверное. Ладно, разбирайся.
- Ну.. а вдруг? - умоляюще посмотрел на них маг.
Почему-то казалось, что в этом страннейшем из виденных миров не может быть ничего такого, что уже встречалось им раньше; не может и не должно.
- Здесь что-то еще, я чувствую.
Это кончики пальцев подсказывали - тут следы колдовства. Жаль, не удавалось определить, насколько они свежи... Хейлин поднялся и принялся обходить камень в надежде что-то обнаружить. Рядом с валуном ничего не было. а вот на дереве, растущем неподалеку, прямо на стволе, был такой же знак, только перевернутый.
- Еще один, чудесно, - его Хейлин тоже коснулся. Уже знакомое свечение вспыхнуло, казалось, немного сильнее.
Прежняя тишина показалась шумом, ибо внезапно уступила место тишине новой, где не стрекотали кузнечики, не шептался с травой усталый ветер, разнося вести, не аплодировали потихоньку дню ладонями-листьями деревья.
И облик холма стал меняться. Слой земли под эту тишину стал прозрачным, едва видимым, открывая взгляду стену из белого камня, по которой вились узоры лоз с чуткими усиками. И не сразу они поняли, что эти лозы не были высечены, а были частью узора. Игриво, как кудри лицо красавицы, обрамляли они гигантскую раковину входа, трепеща на ветру времени.

(мы)

Гимир прикрыл глаза и снова открыл, поморгав, но картина никуда не исчезла. Он пытался решить, что реальнее – холм или то, что скрывается под ним.
- Пошли? – предложил воин, не колеблясь – сказывался прошлый опыт.
Хорн благоговейно коснулся белого камня металлическими пальцами. Проклятое увечье не давало ему ощутить его холодную (или тёплую, как знать?) поверхность, но само прикосновение наполнило молодого мастера неизъяснимым трепетом, чувством сопричастности с чем-то очень-очень большим и настолько старым, что самый первый древнющий слиток железа, лежащий в основании их города, покажется болванкой-новоделом в сравнении с этой древностью. Лепящий зачарованно и медленно, словно под чарами, первым шагнул в проход.
Маг ожидал чего угодно, вплоть до разверзшейся земли и появления невиданных тварей - но не такого.
- Да, ради этой красоты стоило подзадержаться, - утверждающе произнес он и отправился следом за Хорном.
На какую-то долю секунды, на краткий миг он пожалел, что родился не в какой-то из окрестных земель, настолько он сейчас завидовал Лепящему в возможности того сердцем почувствовать близость этого великолепия, неведомо почему скрытого от глаз всех.
Гимиру тоже очень хотелось понаслаждаться, но все время мелькал незваный вопрос, зачем они сюда пришли, и куда выведет этот новый подземный коридор. Усилием воли он то и дело пинал настырную мысль в сторону, но она почти сразу возвращалась, как ни в чем не бывало.
Плоть холма оказалась иллюзорной не только на вид, но и на ощупь, лишь кольнув кожу туманной влагой, а затем на миг их охватила чернота, тут же сменившаяся внутренностями роскошных покоев. Воин отметил, что они ничуть не походили на виденный им город Лепящих, и не только тем, что здесь был далеко не только металл. Или как раз тем.
Судя по услышанному про Одаренных, они владели лишь одним материалом, пусть и в совершенстве. А здесь сплетались растения, камень, металл, стекло, и все переходило друг в друга легко и естественно. Золотые листья росли на живом дереве, стекло плавно переходило в металл...
- Кто же это творил?

нрпг:
Так получилось, что ветки, которые вел Сейден - останавливаются.
Как быть с Рейлан - это мы с ней решим, когда договоримся и вернем на место нормальное для игры настроение. Может это будет завтра. *надеюсь*

Мара и Ингари пока побудут в космосе, а когда Месс выздоровеет, тоже посмотрим, как продолжим.

Ветка, которую ведет Хигф, все - просто супер!

Реми - мне очень жаль, но без эльфов Сейдена, на текущий момент ее играть невозможно. Хотя она, думаю, может появиться в одной из следующих частей игры.

Еретик... ох, головная моя боль, ну да ладно.

зы. народ, не ругаса, без настроения я просто не могу это играть. *умоляюще выглядывает из-за мастерской стойки-вешалки*

самое короткое рпг на эту игру):

О том, что декан факультета времени бесследно исчез, стало известно довольно скоро, но остальные деканы не слишком обеспокоились по этому поводу - и своих занятий хватало, да и мало ли куда отлучился (пусть даже так странно) лорд Тайм?
Хотя миледи Винтер и попыталась отыскать концы, но пока безуспешно...
Охота на Еретика в самом деле началась.

и немного Айки:

Айка не очень понимала, как в столь странно построенном городе ухитрялись жить самые обыкновенные в общем-то люди. Больше похожий на улей, клубок паутин, гроздья росы на траве, невероятно выглядящий в закат рукотворный фантом, а не город вызывал у его жителей только деловитую активность. Вот здесь нити поправить, здесь протянуть новые, а вот там поменять им цвет... Остановившись в гостинице для самых неодаренных, Айка до вечера бродила по улицам и мостикам, вокруг башенок и под ажурные крыши беседок, смотрела и любопытничала. Обнаружив, что жители любят цветы и сады, но в самом деле не очень умеют за ними ухаживать, она поправила еще несколько посадок. Затем на час закопалась в растительность в каком-то парке. Ей очень понравилась идея нитей и она помогла расти вьюнам. Незаметно заиграл красками закат и Айка почувствовала, что находится в правильном месте и даже в почти верное время. Сегодня... или завтра, где-то вот-вот, она опять сделает что-то нужное и скорее всего убежит дальше.
Девушка чуть загрустила - кто одарил ее такой вот дорогой? Зачем?
Следом за спустившейся к городу ночью, Айка вернулась в гостиницу, сегодня не происходило ничего выбивающегося из общего потока событий и она быстро уснула.

Обходя великолепный зал, Хейлин старался дотронуться до всего, до чего мог дотянуться - спинки стульев, скатерть на накрытом столе, тарелки из серебра или чего-то, похожего на серебро... рельефная поверхность ниш, рисунки на стенах. На эти рисунки маг обратил особое внимание: многие из них невозможно было понять, настолько странные линии сплетались в них, но зато другие... Они изображали людей и зверей, правда, слишком уж непохожих на привычных Хейлину. Например, странное существо с хвостом, подобным змеиному, длинной и гибкой шеей и головой, увенчанной рогами. Может, местный аналог дракона, подумалось барду.
- Такое чувство, - произнес он, отвлекшись от созерцания картинок, - что здесь кого-то ждали. Может и нас самих, даже стол накрыт... странно, да?
- В первый раз все как специально, что ли? – недоверчиво помотал головой Гимир. – Вот поесть раньше не подавали, это правда.
Он усиленно старался понять, что таится в этом месте. Как ни странно, коридора вглубь видно не было.
В отличие от братьев, Хорн замер на месте, едва войдя в залу. Барельефы, архитектура, еда на столе - всё это было интересно, но другое занимало Лепящего. Металл здесь буквально кричал о своей древности, к нему даже не надо было прикасаться!
- Это даже не древность, - сказал он, глядя перед собой пустыми глазами. - Я вообще не знал, что металл может существовать столько времени!

- Он старый? - удивился маг. - По нему и не скажешь... Да, Хорн, вы ведь считаете годы с сотворения вашего мира? Сколько лет земле, на которой вы живете?
- Сейчас 287 год от Принесения, - ответил Хорн с некоторым непониманием глядя на Хейлина. - А до этого были иные времена, начало которым положили древние боги, только вот их уже никто не помнит. Ни времён, ни богов.
Лепящий стряхнул оцепенение и шагнул, двигаясь вслед за Хейлином и внимательно рассматривая стены, пол и потолок.
- Я не знаю таких существ! - сказал он через некоторое время.
- Например, таких? – палец Гимира уткнулся в сверкающую изумрудом чешую свившегося в смертельную петлю дракона.
- Да, - немного подумав кивнул Хорн. - Разве что змею так нарисовать...
- Зато я их знаю. Хотя лично не встречался, слава Айлин, - иронически прищурился белобрысый. – Это существа не из вашего мира.
- Был бы Эйнари сейчас тут, - задумчиво протянул маг. - Хотя, может, и он ничего об этом не знает... Как будто это место создали чужие боги. Или по крайней мере нанесли эти рисунки.
Он еще раз прошелся вдоль стены, проводя по ней ладонью. Приятное колотье в пальцах и теплота - значит, безусловно, магия. Впрочем, здесь все так и сочилось ею. Магией и древностью.
Гимир толкнул брата и покосился на Хорна.

Похоже, ты тоже начал говорить с призраками?! – сердито, но негромко спросил он.
- А, кхм... - Хейлин осекся. - Демоны... то есть призраки, да. Я определенно чувствую в этих местах духов, - серьезно заявил он. - Тех, что едва не старше этого мира.
- Это место... не отсюда?! - поразился Хорн, до сих пор не до конца поверивший в иномирность братьев. - Как и вы?
- Все на это указывает, - кивнул бард. - Но если я знаю, как именно тут появились мы, то, увы, даже вообразить не могу, откуда взялось это место. Вряд ли к этому причастна одна и та же... сила.
Гимир огляделся, все еще ища проход или очередное чудо-оружие, хотя куда уж чудеснее. Он погладил дракона на стене, любуясь завитками тела. Вот бы им такого! Тогда бы не пришлось убегать. Разве что от самого дракона. Воин улыбнулся.
- Я уж надеюсь, что не та самая! Хейль, есть тут что-нибудь нам полезное?
Маг осмотрелся.
- Именно что полезного - вряд ли... - однако кое-что интересное привлекло внимание Хейлина. На столе между тарелок и диковинно-резных приборов лежала тонкая, из непонятного, но солнечно блестящего металла вещица. Непохожая на оружие, да и не ощущалось от нее таких волн, которые обычно "посылали" магу предметы, с помощью которых можно сеять смерть.
И рукоятка такая странная...
- Да это указка, - фыркнул бард, вертя вещицу в руках. - Я возьму - вдруг можно выгодно продать?

- Могу я... - Хорн хотел сказать "взглянуть", но не закончил фразы и выразительно повёл руками, - Подержать это?
- Конечно, - Хейлин положил найденный предмет на подставленную металлическую ладонь. - Думаешь, это что-то более интересное, чем оно кажется?
- Точно не знаю, - Хорн крутил странный предмет в металлических пальцах, пытаясь почувствовать его так, как делал это раньше, тёплыми, живыми пальцами, ласкающими холодный металл, но ничего не выходило. В какой то момент показалось, что Лепящий сейчас стиснет кулак или, наоборот, швырнёт предметом в стену, но ничего подобного не случилось. Хорн просто вернул его Хейлину и покачал головой, невольно сжимая губы в узкую полосу.
- Нет. Ничего сказать не могу.
- Идиоты мы! – вдруг громко заявил Гимир.
- Спасибо, братец, - радостно ответил маг. - А с чего бы это?
- Мы полдня ищем еду. Перед нами стоит накрытый стол. А мы ходим, стенки колупаем.
- А стоит? - почему-то Хорн испытывал, наряду с восхищением, какое-то смутное недоверие к этому месту.
- Э... - Хейлин смутился. Пока он разглядывал рисунки, чувство голода, конечно, не ушло, но отодвинулось на второй, если не на третий план. - Кстати, вот - выглядит оно вполне съедобным, но вот можно ли это действительно есть, я не знаю.
Воин покосился на спутников, поморщился и побарабанил пальцами по рукояти своего меча. Осторожно.
- Вы как хотите, а я не намерен стоять и пускать слюнки, - и он шагнул к столу.

(втроем)

Вдруг покои наполнились туманом, белым и густым, словно кто-то распотрошил целую сотню подушек. Белоснежный водоворот, на мгновение они почувствовали себя висящими в воздухе – и вот уже снова стоят перед тем же самым холмом, и ничто не напоминает о том, что на его месте они видели дворец.
Кроме предмета, оставшегося в руках Хейлина.
- Собачий хвост!.. – выразил свои эмоции Гимир, но на этом не остановился, добавив еще несколько коротких энергичных выражений, которые он обычно не употреблял в присутствии девушек.
- Ржа и короста! - неубедительно и блекло вплёлся в Гимирово пиршества духа и изящной словестности Хорн, никогда не отличавшийся познаниями в сфере брани. - Где весь металл?
Ощущение было таким, будто у него из под ног резко выдернули скатерть, и он, вроде бы остался стоять, подобного стакану из старого фокуса, но особо комфортно не было.
- Вот и отобедали, - мрачно процедил Хейлин, постукивая посохом по траве. - Кажется, мы стали жертвами прекрасной, но довольно ехидной магии.
Подумав вдруг, что сейчас все шишки достанутся ему - за то, что сбил с пути истинного и обратил внимание на то, на что не стоило, - бард добавил:
- Все-таки, было безумно красиво. Я почти и не жалею, что мы немного... замешкались в дороге.
- Я тоже, - процедил воин. - Но если бы я поймал шутника, то жалел бы еще меньше. Пошли, что ли?
- Идём! - согласился Лепящий, всё ещё пребывающий в состоянии лёгкого шока от случившегося.

(Вместе )))

Айлин появилась в замке Воина в компании гордой ангварисс Рейлан, младшего принца Тиллике, но без единорога и даже без лорда Тайм. Однако первым делом богиня громко присвистнула - похоже было, что в замке недавно шли ожесточенные бои. Ее собственная статуя (та где она была изображена окончательно поверженной и побежденной) была перевернута и фрагментами разбита. Досталось больше каменным братьям, чем ее ипостаси, и теперь скульптурная группа приобрела совершенно иной смысл: колючий монстр был "сверху".
- Аванга-а-ард. - заметила Айлин и прошла к началу галереи.
Вместо единорога и лорда в зале присутствовала еще одна эльфийка. Рейлан ее уже как-то видела, впрочем, это вовсе не означало, что зимняя немедленно бросится обниматься. Она удостоила эльфийку лишь мимолетным взглядом, с тем же внешним равнодушием оглядела разгромленную залу, медленно прошлась вокруг статуи и остановилась, поправляя за спиной черный рюкзак. Все остальные ее вещи - брюки, заправленные в высокие сапоги, рубашка, куртка и перчатки также были черными. Плащ повелителя болтался за плечами, не покрывая их, и был заткнут за широкий пояс. Черные волосы аккуратно заплетены в косу.

От высказываний Рейлан воздержалась. Крысиный принц напротив, выразил по поводу всего увиденного изрядный восторг:
- Здесь замусорено больше, чем в моей комнате! - радостно сообщил он, - Надо брату сказать, а то он считает...
Принц запнулся, огляделся еще, и восторг на его мордочке сменился выражением крайне озабоченности:
- Где мой брат? Надеюсь, с ним ничего не случилось! - с этими словами он резво устремился в коридор с картинами.
Айлин перехватила его у входа и придержав присела рядом, так что оказалась нос к носу с взволнованным райсенком.
- Шшш... Тиллике, не спеши. Представь себе какой бардак сейчас в твоей комнате. - интригующе заметила богиня и, уже глядя в коридор, успокоила принца. - В порядке все с твоим братом. С замком вот не совсем.
В коридоре было плохо видно хоть что-нибудь уже шагах в пятидесяти от зала, примерно там, где висела ее собственная картина, и Айлин тоже чуть не побежала ее спасать, но последовала примеру удерживаемого ею на месте принца и тоже слегка успокоилась. Вообще-то ей казалось, что еретик должен был сделать все намного аккуратнее, но эта пыль в воздухе, пятна нерассеявшейся боевой магии, клочки недавних разрывов и вообще (спасительное слово).
- Что тут вообще случилось?.. - спросила в пространство богиня.

Реми осторожно поднялась с пола, она тоже узнала Рейлан, но больше тут никого не знала, где она и что с ней на этот раз, что происходит - представляло для нее одну продолжающуюся кошмарную неясность. Но - на очередной допрос не похоже. На родной мир - увы тоже, но об этом можно будет подумать потом, а вот сейчас надо делать ноги, проще всего через балкон, от которого все отошли. Скрипнула и захлопнулась дверь.
Обернулась на звук Айлин.
Рейлан и Тиллике тоже посмотрели в сторону балкона. На лице зимней отразился исследовательский интерес. Она в общих чертах помнила о том, что произошло на балконе, когда она сама оказалась там. Она не могла до конца понять - действовало ли это только на будущих повелителей или на прочих существ из других миров тоже, а потому ей стало любопытно, подействует ли ЭТО на ту эльфийку.
Принц, вероятно, вспомнил о том же и сделал похожие выводы, однако среагировал по-другому:
- Ей нельзя туда! - вскрикнул он, подбежал к балкону и распахнул дверь, - Она же умрет!
Рей фыркнула, подняв глаза к потолку. Святая простота - он даже не знает эту девицу, но рвется спасть.
- Тоже мне, рыцарь, - буркнула она, подходя к окну, чтобы посмотреть, умерла эльфийка или только собирается.

Реми определенно собиралась умирать, побледнев и крепко вцепившись в перила обеими руками и глядя на горы впереди и пропасть под ногами. Когда младший принц распахнул дверь, она встрепенулась, окуталась аурой ловкости, но руки совершенно не хотели отпускать перила и потому она не отпрыгнула в сторону. И почти сразу она обнаружила, что ее что-то медленно убивает - очень похоже на то, когда близко подходишь к границе. Эльфийка вызвала обычное исцеление - оно должно было продлиться минут пять, а за это время ее либо опять поймают, либо она улетит. Она совершенно не хотела, чтобы ее опять спрашивали, кто ее послал и... В общем, она и сама бы хотела вернуться домой, но где тот дом?
Теплая исцеляющая аура окружила и это странное существо, похожее на эльфа, но пушистого и с очень острой мордочкой, так что он все-таки больше похож на... Реми затруднилась бы определить, но кажется на... норку? Норки у них возле дома водились. А раз аура его подхватила, значит это существо - не враг. Но зачем тогда он за ней побежал? Реми запуталась.
Айлин не запуталась, она выясняла подробности случившегося и попутно стащила свой портрет. В смысле, спасла от эррозии. И от пыли! Магической.

а тут меня нет *задумчиво

безобразие какое

"Почему не работают транспорты? Здесь было слишком много магии и сейчас здесь - пусто! Ага, транспорты - заблокированы с тронного зала. Придется идти ножками..." - С этой новостью Айлин повернула обратно в зал, компаньоны опять где-то потерялись. Она надеялась, что на этот раз не так сильно. Что остальные за ней не побежали было даже кстати, сначала надо их прикрыть от случайных искажений... вот вроде этого - Айлин двинула сжавшимся и тут же разжавшимся кулачком по морде какого-то зверя. Фантомного, как наверно сказали бы обучающиеся в Шпиле и никогда не видевшие таких зверушек в живую.
- Эй, где вы там? - выглянула богиня в зал.
Рейлан мысленно собралась сделать ставку, сколько эльфийка продержится на балконе. Но Его высочество все испортил: нет, он не просто открыл балконную дверь, дабы вразумить эту идиотку. С проворностью помоечной крысы - ну хорошо, помоечной крысы королевских кровей - этот маленький дурачок выскочил на балкон и ухватил Реми за одежду, потянул ее на себя, сбивчиво объясняя, что на балконе опасно. Тут уж и Рейлан обеспокоилась, что было для нее чувством редким, проявляемым за последнее время разве что к Ингари, да может быть к Маре - но к этой только когда Рей на нее не злилась. Вероятно, для самого райса нахождение на балконе не представляло угрозы, но когда там находились другие существа, против которых ЭТО работало... словом, Рей помнила, что и ему в тот раз досталось, а тут еще эльфийка начала колдовать - зимняя уловила запах чужой магии.

Молниеносным движением Рей завернулась в плащ, встала в дверном проеме - уже не в зале, еще не на балконе - ухватившись левой рукой за косяк, сконцентрировалась и протянув наружу правую, ухватила Тиллике за шиворот, потянула на себя, а тот все не выпускал одежду Реми, продолжая верещать. Так и оказались, как в той сказке: тролльченок за троллиху, троллиха за тролля, а тот - за большую земляную грушу... Или там была не груша?
Да, там была не груша, там была Реми, еще - ее платье и перила, за которые она держалась. Рей аура исцеления "не подхватила", она лишь коснулась плаща и отдернулась, как воздушный шарик от огня, и так же съежилась. Реми попыталась выпрыгнуть на свободу, но в результате лишь подпрыгнула на месте, очень поспособствовав действиям зимней. Вместе с райсенком эльфийка влетела в балконный проем, где стояла Рейлан. В образовавшейся куче мале Реми заметно сникла, у нее опустились руки и поник дух.
- Так ты с ними заодно... зачем, ну зачем я тебя призвала. - прошептала она.
- Дура! - огрызнулась Рей, повернулась к Тиллике, и тому тоже перепало: - Тупица.
У нее руки чесались отвесить принцу подзатыльник, ей было слишком неприятно осознавать, что она за него испугалась.
- Как у вас все запутанно и дружелюбно. - сыронизировала от входа в галерею богиня. - А там, пыльно и сыро и ...а-а-пчхи! Ой. Одиноко. Вот что, милая эльфь, никто вас тут не съест, успокойтесь и вспомните последнее, что с вами было.

*безобразие кончилось*

Тишина, приходящая с моря...
Почему-то все это имело отвратительное свойство заканчиваться. Все, кроме холода, клюющего в ногу, и тишины. Глупая ночь между даром, который прогнали, и даром, который убежал от него. И еще одним даром - который ласково стучится в двери, не дожидаясь хозяина, поворачивает ручку, и говорит "Здравствуй. Наконец-то я тебя нашел".
Ему почему-то вдруг показалось, что Энитке уже не отзовется. Но он все-таки закрыл глаза и молча выкрикнул в тишину, наползающую на берег, ее имя.
"Да, ты что-то хотел?" - эмоции отразились четко и ярко, она была где-то совсем рядом. Эмоции - нетерпение, раздражение, некоторая холодность. И еще эхо бубенцов и кастаньет - она только что танцевала.
"Я?"
Прекрасно текущие мысли. Откуда-то - и куда-то, этаким маленьким сияющим мостиком соединяющие две пары глаз. И с каждой секундой перестаешь думать о том, когда этот мостик треснет, с легким шорохом обвалится, не оставив после себя даже серебристых обломков.
Конечно, ты пропускаешь этот момент.
"Нет. Ничего, Энитке", остается уже неслышным, в области только твоих мыслей, но это уже не беспокоит.
И почему-то - в первый раз за все новое время новообретенного дара - Сарку впервые захотелось вскипятить эту реку.
"Да, ты" - с капризностью, свойственной лишь юным барышням - которая иногда так им идет, а еще так здорово скрывает ноющую до слез заботу. - "Ты, посмевший потревожить меня! Что ты хотел?" - Энитке не собиралась затихать, наоборот, голос стал громче и еще отчетливее, наливаясь непонятным гневом.

*это ваше безобразие закончилось, а наше продолжается*
(с хигфе и чероном)

Молчание. Что за нелепый Дар - огонь, требующий музыки?.. Когда нужно пламя, в голову лезет что угодно, только не тонкие законы сочетания звуков... тех звуков, что все еще каким-то образом звучат издалека, образуя голос.
Тишина, приходящая с моря...
"Эй, ты там уснул?!! - говорящая приближалась - или так усилила связь, что сила голоса нарастала. И никого не волновало, каких ей это стоило усилий, особенно после танца.
Да. Да, проклятье, потому что это не ты... - непроизнесенные слова.
"Сарк!" - Энитке начинала задыхаться. Наверное, той девушке на берегу, и ее молодому человеку, и режиссеру, казалось, что их глаза слишком утомлены ярким от воды солнцем, и перед глазами пляшут слепые черные пятна - то пропадала, то появлялась невероятно ясно чья-то потерянная тень.
Тишина.
"Да?.."
"Ты мерзавец, Сарк" - голос срывался на сип, пробелы на гласных, обрывки слез. "Ты подонок"
Глухое отупение. Слова, слова, слова...
И отчаяно бьются в висках картинки из далекого прошлого - когда я держал на руках твое мертвое тело. Твой гниющий труп, испачканный чумными пятнами. И закрывал тебе глаза... Это ничего не значит, но это - было.
"Ты посмел меня бросить, предатель, злодей, мужчина!" - а звуки все таяли, расстояние само по себе не страшно, только Энитке приходилось пробиваться там, где раньше ее принимали теплые ладони и с бережностью проводили в самую глубь сознания.
"Подожди. Остановись, я иду... сейчас".

(и Энитке, конечно)

"Куда?" - в белом шепоте почти не слышна ирония. Она сейчас истает, но Сарку все равно - а значит, можно таять, не страшно.
"Стой", не слыша, стиснув кулаки, шептал он, уже не замечая, как переходит из областей мысли в область слов и бежит - в след осыпающемуся серебристому мостику, куда-то через город потускневших нитей. Куда-то вдоль реки, куда-то, кажется, вглубь домов... неважно. "Стой, я иду к тебе!"
Она забилась под камень, подальше от лучей солнца. "Я тут. Тут. Я тут"
Сарк бежал, оставляя за собой серые клочья теней, бежал, разрывая проклятые нити. Остатками сознания жалея, что сейчас не вспомнить - никак! - ни одной, самой простой мелодии, чтобы сжечь эту паутину, проложить один-единственный путь...
Наконец он вырвался. Переводя дыхание, озираясь, выбрасывая из внимания оторопело озирающегося человечка на берегу и еще двух каких-то прохожих, как и наступающие утренние блики на воде, он протянул руки.
- Здравствуй. Я здесь...
Тень совсем съежилась, закрываясь напрасно от проблесков солнца меж стеблями травы. Говорить она уже не могла, только неумело тянула щупальца - руки и слабо мигала мельтешением солнца в листве.
Он снова вспомнил ее лицо - еще то, полустертое из памяти, едва тронутое болезнью. И поймал в воздухе холодные, растворяющиеся пальцы, заключая зыбкий силуэт в себя - вечное место тени, до которого не добралось бы ни одно солнце даже множественного мира.
Тепло... Энитке потянулась к теплу, вытаскивая на замену вырванным лохмотьям отслоенные кусочки души Плетущего. Она отдаст, потом, сейчас ей нужно, для жизни.
"Прости" - через несколько минут смогла она сказать, тихо, будто осипла. Прижалась. что ладони на сердце положила.
"Грейся, маленькая. Сейчас я только и могу дать тебе тепло, потому что теперь я - не сырой корень плоти, а огонь, будь он проклят... и все мое тело - огонь, который для меня холоден. Бери, бери еще. Сколько бы тебе ни понадобилось, я зажгу все заново".

(вообще-то на самом деле я тут еще и не появился)

- Кто ты? - рокот сталкивающихся глыб еще звучал в голосе Сарте.
Совсем неподходящий голос для маленького, неуклюжего, немного нелепого человечка. И во взгляде светилось удивление. А еще – чувство, будто он увидел свои будущие рукописи.
В руках вора.
- Это неважно, - рассеяно-мертвым голосом прошептал Сарк, перебирая пальцами воздух перед собой - там, где только что зыбко дрожала тень. - Отвечать будешь ты. Что ты с ней сделал?
"Сарк, учитель, он ничего не сделал, ничего.. ох, какой же ты горячий.. что тот Плетущий сделал с _тобой_?" - Энитке еще не могла оторваться, латая и латая себя за счет души Сарка. Если режиссер с ней захотел бы возобновить связь - она все равно бы не услышала.
Драматург никогда не был смел, но видеть Вдохновение приникшим к другому, спрятавшимся...
- Ты! Что ты с ней сделал?!
Он шагнул вперед, к Сарку, с лицом изваяния. Пальцы терзали ткань видавшего виды камзола.
Мгновение - как быстро уходит злость, не иначе как ее жадно пьет Энитке, стараясь осушить вспыхивающий в пальцах огонь... - мнговение, и звуки происходящего сами собой складываются в мелодию. Детская забава - сложить губы и коротко, отрывисто просвистеть три резких и жалящих ноты.
И вспышка пламени разделяет два лица - гневное, искаженное судорогой, и дрожащую маску, колеблющуюся между нежностью и жаждой испепелить дотла все, что осмелится протянуть руку.
Как будто из складки воздуха в сторону Сарте оскалился, клацнув клыками, неведомый огненный зверь...
...чеканящий слова:
- Пока за тебя просят - живи. Но не смей касаться...
Танец. Кружева танца, превращающие то в Играющего камень, то в саму скалу. Он снова вызывал в душе эти движения. Гранитной глыбе не страшен огонь, что может опалить поверхность, слизнув мох, и погаснуть. И драматург сделал еще шаг, забыв о смертном теле.
- Она мое Вдохновение. Она пришла ко мне. Она танцевала для меня. Кто. Ты. Такой?

(как нет? а кто тогда это был? *вздрогнул*)

- Сарк, - Энитке с трудом оторвалась от живительного источника - души Плетущего. - Сарте. Довольно войны. Я погибла на войне. Хватит. Я - Вдохновение. Да. И мы закончим пьесу.
- Ты смеешь говорить "мое", шут?! - голос Сарка впервые сорвался, полыхнув едва ли не тем же огнем, что только что отзвучал солнцу аккомпанементом бликов по воде. Он поднял руку, едва собираясь одним щелчком пальцев дать вступление к стакатто - и опустил, когда вместо щелчка услышал слова Энитке.
- Что ж, прошу, - буднично, не поднимая взгляда, произнес Плетущий, но теперь уже - Пламя. - Ваш выход, сиятельная.
- Кто он? Откуда ты его знаешь? - возбуждение спало, драматург отступил на шаг и голос его стал заметно тише.
- Сарк - мой учитель. Тот, кто спас мне жизнь однажды. Сарте - тот, кто дал мне жизнь, - Тень дрожала, как горячий воздух над костром, самым краешком касаясь Плетущего и не желая прерывать касания. - Мы закончим пьесу, Сарте. Я не могу оставить процесс на половине. Я буду танцевать для тебя, пока ты не поставишь ее.
Драматургу стала неприятна мысль - делить девушку-тень с кем бы то ни было. Но разве тут можно приказать? Он вздохнул, подбородок мягко коснулся груди.
- Хорошо. Я пойду работать. Когда ты придешь?
- Я приду, - Энитке качнулась чуть ближе к Сарку. - Я приду, когда день уляжется, и тебе нужен будет новый всплеск. Пока достаточно искр, Сарте, ты и без того горишь ярче, чем нужно. Ты сейчас силен как никогда. Верь. Я приду, - к концу ее речь стала совсем гладкой и чистой, тень почти не мигала.
- Хорошо, - драматург окинул взглядом застывшего соперника. – Да сияет твой Дар, Сарк!
Формула прощания была церемонной, а про себя невысокий человечек добавил: «и надеюсь тебя не увидеть!».
- Прощай, - коротко уронил Плетущий. "Постарайся больше не встречаться мне".
Сарте резко повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь как неуклюжий малорослый медведь.

(здесь уж точно все)