Джон Эдрик Севельсторм

Игрок улыбался.
Кэтрин все прекрасно понимала. По крайней мере, подсознанием. Умело лгала - почти любой собеседник купился бы на ее доводы. Ведь и вправду - как можно совместить Чарли Щеголя, судя по всему, успешного "морского волка", с тихой выпускницей женского пасионата из Англии?..
Игрок не был бы профессионалом, если бы не умел сопоставлять такие разные на первый взгляд факты. Но Игрок был профессионалом. И он сопоставил. И убедился в своих выводах.
Оставался один вопрос. И именно этот вопрос заставил улыбку Джона увять. Как именно он может использовать полученную информацию? Выдать Монбижу? Какой в этом смысл? Для капитана у Севельсторма оставался другой план, совсем другой... Взгляд Игрока заскользил по забегавшим матросам в поисках Хантингтона. Этот козырь еще не был разыгран. И вообще не было понятно, козырь ли это. И на чьей стороне.
Джон не любил неизвестность.
- Готовься! - закричали будто бы со всех сторон. Севельсторм поморщился, поймал взгляд Энрике Каралиса, мило улыбнулся ему. Штурман не ответил улыбкой, отвернулся.
- "Он знает", - сказал Энди.
- "Я тоже", - ответил Джон.

Дэниэл Хантингтон

Абордаж… Дэниэл, прищурив глаза, наблюдал за сближением двух кораблей. «Ле Глейв» изящно скользнул к борту испанца. Хантингтон усмехнулся, наблюдая за суетой на палубе противника. Постепенно англичанина охватило чувство азарта, которое всегда появлялось перед боем. Сейчас либо ты, либо тебя.
- Эй, на испанце, сдавайтесь и возможно мы милостиво сохраним ваши некчемные жизни, - весело оповестил противника Дэниэл, и добавил обращаясь к своим подчиненным. – Всем приготовится!
В воздух взметнулись абордажные крючья и полетели на соседний корабль. Когти впились в борт несчастного «Толедо», притягивая его к такому опасному хищнику как французский фрегат, не давая избежать печальной участи. С борта испанского парусника раздались редкие пистолетные выстрелы, за спиной кто-то вскрикнул. Что-то ожгло щеку Хантингтона, но он не обратил на это внимания. Взгляд серых глаз впился в палубу испанца, и как только корпусы кораблей с глухим стуком сошлись, прижав один бот к другому, англичанин взревел:
- На абордаж! – первым перескочив на вражеский корабль, сжимая в руках саблю.

Франсуа де Монбижу

Если не считать риска, которому каждый раз был вынужден подвергнуть Монбижу своих корсаров при абордажах, ситуация при атаке "Толедо" начинала напоминать многие и многие до нее.
Сближение, штурм, битва до победного.
Бритт уверенно командовал пиратами, так что капитан решил не вмешиваться. Вместо этого Франсуа принялся высматривать на палубе курьера что-нибудь мало-мальски примечательное. И досмотрелся, заметив как капитан испанцев что-то говорит элегантно одетому мужчине. Может, какому гранту или приближенному ко двору. Франсуа прекрасно видел, как разодетый франт скрылся в каюте, закрыв за собой дверь.
"Весьма любопытно. Что же вы везете с собой, господа?"
Капитан молча наблюдал за тем, как наиболее горячие головы, не дожидаясь даже приказа Хантингтона поспешили поскорее перескочить на борт испанского парусника. И только когда корсары уже начали теснить защитников "Толедо", Франсуа ступил на борт осаждаемого корабля.
-Тех кто сдастся - не убивать! - таков был приказ капитана корсаров.
Капитан испанских моряков организовал оборону где-то в районе кормы. Вопреки своему обычаю Монбижу не стал пробиваться к нему, дабы в схватке один на один доказать свое несомненное преимущество. Нет, Франсуа направился прямо к примеченным ранее дверях.
Ружейные выстрелы, лязг стали, выкрики и хрипы сопровождали его на этом пути. Сзади, спереди, с боков. Казалось, мир смешался и уже нельзя было различить, кто с кем дерется. Так случилось, что Монбижу попал в окружение троих испанских моряков. Двое из них были вооружены саблями, у третьего только кортик.
Не раздумывая, моряк размахнулся, чтобы бросить оружие в Франсуа. Монбижу сделал отчаяный выпад и попал сопернику своей рапирой в грудь. Тот вздрогнул, сделал шаг назад и упал на колени, а корсар уже развернулся к оставшимся соперникам - но их не было. Был вихрь стали, бьющейся друг с другом. Двое на двое. Монбижу обогнул схватку и направился далее к своей цели.

Алонзо кинулся в самую гущу схватки. Она пьянила его, но как-то поверхностно, голова всё же оставалась достаточно холодной, чтобы избежать неминуемой смерти в этой каше. Он дрался с каким-то отчаянным испанцем, выражение лица которого не оставило бы равнодушным более искушённого в драках человека, но Каралис был молод и мало обращал внимание на какую-то там мимику, он дрался отчаянно и с упоением.
Выпад, ещё выпад, испанец пропорол рубашку на плече, да и само плечо оказалось задетым. Из раны потекла кровь, но разгоряченного схваткой парня это оставило равнодушным. Мимо прошёл капитан. Он не участвовал в общем буйстве и выглядел спокойным и отстранённым, будто происходящее его вовсе не касалось.
Наконец Каралис проткнул шпагой противника и поспешил на корму, где было особенно жарко. Капитан-испанец был похож на разъяренного льва, и приближаться к нему было сейчас смерти подобно, но парень, захваченный дракой, всё же решился на этот отчаянный поступок, вокруг буйствовали свои и чужие, а Алонзо видел только цель и только о ней и думал. Наконец они скрестили оружие, испанец- с ухмылкой и чувством превосходства, Алонзо – с мрачной усмешкой и желанием показать всему миру, что он тоже многого стоит.

Когда человек хочет покончить с собой - он берет в одну руку вожжи, в другую - кусок мыла, и идет в ближайшую конюшню. Там он перекидывает вожжи через балку и вешается. Просто, чинно, без лишнего крика и суеты.
По крайней мере, так было в Лондоне. В той его части, где обитал маленький мальчик Джон.
Алонзо Каралис, видимо, никогда не знал о подобной традиции англичан. А потому решил покончить жизнь другим способом. Самым глупым, который мог представить себе Севельсторм. Мало того, что проклятый португалец рванулся в самую гущу, так еще и сцепился с противником, который, как мог видеть Игрок, резал таких, как Алонзо, за завтраком. Севельсторм не привык жалеть кого бы-то ни было. Даже Хряка, когда тот упивался вусмерть дешевым вином. Однако он привык жалеть самого себя. С Монбижу могло статься повесить Игрока вверх ногами за рею, чтобы у него прилила кровь к мозгам, и он бы смог лучше думать и понимать приказы...
А Джону это не нравилось. Совсем не нравилось.
- В сторону! - рявкнул он на английском одному из корсаров. Француз все понял без перевода, отпрянул от вытянувшего руку с пистолетом вперед суперкарго. Миг, вдох, биение сердца... спуск курка... выстрел.
Что-то просвистело мимо щеки, чудом не оцарапав.
«Что за чёрт!!!» - но у Алонзо не было времени оборачиваться и смотреть, кто там такой умный. Пуля попала капитану испанцев в поднятую для удара руку, пробила запястье. Шпага выскользнула из его правой руки, но он тут же перехватил её левой. В его глазах теперь явно читалась ярость, и только дурак мог этого не заметить. Каралис не был дураком, но не был и трусом, поэтому ему ничего не оставалось как только продолжить схватку и пытаясь угадать, кто же спас его от явно смертельного, как он с опозданием понял, удара.
Севельсторм выругался. Выругался еще раз и еще грязнее, чем в первый. Рванул из-за пояса второй пистолет, отбрасывая разряженный в сторону. Совершить еще один выстрел в спокойной обстановке ему не дали - кто-то больно и очень метко ударил Игрока по уху, чем-то неприятно холодным царапнул по виску, отправив Джону навстречу палубе. Доски были скользкими и мокрыми. Руки Игрока оказались алыми. По щеке что-то быстро струилось, что-то горячее... Над упавшим суперкарго закричали на испанском, противник упал, проткнутый кем-то из французов, и Игрок не стал тратить на него больше внимания, оглянулся прямо с палубы на Алозно...
Тот был слишком увлечен, чтобы видеть свою ситуацию. Оказаться в окружении двух противников мог только дурак, самоубийца или отчаянный храбрец. Для Игрока все трое были едины. Он поднял пистолет и выстрелил повторно, пробив голову заходящему Каралису за спину испанцу...

(совместно с Анж)

(Совместно с Фазером).

Алонзо отбивался, как мог, силы его были ещё далеко не на исходе, и он дрался с остервенением. Сзади глухо что-то стукнуло, упало тело. Испанца отвлёк, подкравшийся сзади француз и у юноши появилось время, чтобы оглянуться. У его ног валялся убитый испанец, а недалеко истекающий кровью Джон.
- Чёрт подери!- в голове Каралиса пронеслись слова капитана, о которых он так благополучно забыл. В руках у суперкарго дымился разряженный пистолет.
«Он спас мне жизнь»,- мрачно подумал абордажник, тут что-то вторично полоснуло его по руке. Он развернулся, оказалось, что это капитан справился с незваным «гостем» и дотянулся до него концом своей шпаги. Каралис быстро присел, уходя от очередного удара, а потом, в тот самый миг, когда испанец занёс свою руку для следующего, воткнул ему шпагу в ногу, удачно попав в артерию.
Это походило на затянувшуюся комедию с плохими актерами. Через лежачего Игрока успело перепрыгнуть два француза, когда Джон поднялся, перехватил чью-то руку с пистолетом, потянул на себя, до хруста, до крика и до разжимающихся пальцев. Испанец, захваченный врасплох, поднял на Игрока полный предсмертного ужаса взгляд.
- "Убей его", - просто и четко сказал Энди.
Севельсторм отпихнул испанца в сторону, где он исчез меж рвущимися вперед французами. Не теряя времени, англичанин поднял пистолет, обернулся - Каралис еще был жив, а капитан ревел, пораженный рапирой в ногу. И Алонзо, присев, открыл Джону прекрасный вид.
Игрок не упустил этой возможности. Не стал долго думать. Поднял пистолет и выстрелил, раздробив капитану кадык.
Капитан свалился прямо на Каралиса, и никак не удавалось его спихнуть.
«У кабан!» - Алонзо всё пытался выгрестись из под уже мёртвого испанца и, одновременно, обозревал сложившуюся вокруг ситуацию. Противников ощутимо потеснили и теперь были видны только спины французов, весьма успешно заканчивающих бой.

На палубе фрегата "Святой Патрик"

Лейтенант Королевского флота Джонатан Блэкхарт любил смотреть на море. Особенно на закате, когда накатывающиеся волны подсвечиваются неестественным зеленоватым светом… Море никогда не просит и не дает пощады. Лейтенант знал об этом не понаслышке. Оно всегда безмятежно, безразлично… Безразличное буйство волн крушит корабли, попавшие в шторм. Безразличная гладь застывшей воды смотрит в лица умирающих от истощения людей во время затишья ветра. В этом безразлии – истинное величие стихии.
Сейчас, когда немногочисленные матросы «Святого Патрика», оставшиеся на борту, глазели на гавань Истрока, с завистью обсуждая похождения своих товарищей в портовых кабаках, Блэкхарт был, кажется, единственным, кто не смотрел в сторону берега. Он, в отличии от подавляющего большинства членов команды, сам вызвался дежурить на корабле, отказавшись от прогулки по колонии. Расположившись на носу близ крамбола, лейтенант нес вахту и никто не смог бы сказать, что он хоть на минуту отрывался от своих обязанностей.
Джонатан жестом подозвал к себе троих матросов:
- Нужно проверить натяжение штагов фок-мачты. Фор-бом-брам-штага в первую очередь.
Опасаясь глядеть в черные глаза лейтенанта, бородатый здоровяк-ирландец, старший в тройке, попятился и пролепетал что-то в знак повиновения. Отойдя на безопасное (как ему казалось) расстояние, бородатый тихо пожаловался товарищу:
- Лезь теперь на утлегарь! Этот англ – сущее для нас наказание...
Все произошло очень быстро. Неведомым образом Блэкхарт оказался около матроса, в воздухе промелькнула, кажется, рука, и ирландец распростерся на палубе без сознания. Его клокастая борода намокла от крови.
- Приказы не обсуждаются. Теперь у вас больше работы.
Джонатан развернулся и медленно пошел к левому борту. Матросы склонились было над своим товарищем… Лейтенант остановился. Парни переглянулись и наперегонки бросились к бушприту. Теперь они проверят штаги так тщательно, словно им обещали прогулку по портовым притонам с лучшими шлюхами. Еще одно верное решение лейтенанта, как и все таковые, было простым и эффективным. Как и решение остаться на корабле во время стоянки в порту.
Будучи наслышан о характере губернатора Стронбарда и в особенности его племянника, лейтенант категорически не пожелал ступить на берег. Он не сомневался, что неизбежная ссора, переросшая в неизбежную дуэль приведет к неизбежной смерти Алана Стронбарда, что повлечет за собой непредсказуемые последствия. Джонатан всегда просчитывал наперед, что, однако, не мешало ему разрушать собственные планы импульсивными поступками. А значит, лучше было избежать их, оставшись на борту фрегата, и смотреть на волны прилива, играющие зеленоватыми-золотыми отблесками...

--------------
Фок-мачта – передняя из трех мачт фрегата.
Утлегарь – средняя часть бушприта.
Фор-бом-брам-штаг – канат, удерживающий мачту с передней стороны, крепится к верхнему концу бом-брам-стеньги(верхней части фок-мачты)
Крамбол - толстый короткий брус, выходящий за борт. Применялся для подтягивания к борту якоря.

Возглас Девильяно привлек внимание всех, и в первую очередь – капитана.
Сангве с легким удивлением взглянул на матроса.
– А тебя в самом деле так интересует судьба экипажа, Вастего? Или ты узнал этот корабль?
По мнению капитана, знакомство с судном было единственной причиной, по которой можно было пожелать выяснить, что случилось с матросами.
Капитан вновь задумчиво глянул на корабль. Что ж, можно и исследовать…
– Альберт, Диего, Колин, Вастего – к шлюпке. Бертрам, чуть измени курс. Попытайтесь догнать нашего соседа и посмотреть, что у него на палубе. Но потом не жалуйтесь, если что-нибудь откусят.
Фраза была встречена дружным смехом; названные пираты кинулись к шлюпке.
А Сангве вновь задумчиво посмотрел на корабль и потер подбородок.

Рэйнольд с завистью следил за счастливчиками. Ступить на борт мертвого корабля, разгадать его тайну... Понятно, что капитан не доверит такое поручение новичку.
Выругавшись шепотом, Тьерре отвернулся, чтоб не видеть ни мрачного морского скитальца, ни избранной четверки. Если не получилось попасть в шлюпку, может, постараться обратить на себя внимание Сангве? Тогда в следующий раз Нож не будет кусать локти, пялясь в чужие спины.
- Интересный каботажник, - произнес он, - идет быстрее нас. То ли сам черт ему в паруса дует, то ли он очень хорошо построен. С виду ведь кажется неуклюжим, словно все каботажники. Умный мастер его строил.

Дэниэл Хантингтон

Дэниел уже начал уставать. Нет не физически, а морально. Ему уже претили мельтешившие перед его саблей испанские рожи. Хотелось скорее закончить и вернуться к морю, к солнцу, к ветру. Клинок сабли засвистел еще яростнее, то и дело, прерываясь противным чавканьем и хрустом. О блеске уже и не шло речи. Весь бой постепенно свелся к пресловутым: блок-удар, пинок ногой куда-то в область испанского паха. Вон там чуть левее дерется юнга, чертовски хорошо орудует саблей. Выйдет из паренька толк. Постепенно палуба опустела, что не могло не радовать. Хотелось смыть всю кровь, которая уже буквально скрипела на зубах.
- Отбой, парни. Наша взяла! – рявкнул Хантингтон перекрывая шум и крики. – Все возвращаемся на фрегат, кроме тех кто будет помогать капитану.

Франсуа де Монбижу

Дверь, как и следовало ожидать, оказалась запертой. Но в подобные моменты это волнует меньше всего. Монбижу вышиб дверь ногой. Скорее всего повезло, так как хватило одного точного удара, чтобы замок не выдержал и сломался. А дальше кэп как дьявол ворвался в каюту, чтобы увидеть дуло пистолета, направленного ему в голову.
Не задерживаясь ни мгновения, Монбижу рванулся в сторону под звук выстрела. Пуля сбила с головы шляпу, и только тут сознание капитана уловило, что рука стреляющего в тот момент дрожала. Франсуа в два прыжка очутился рядом с давешним франтом, приставив рапиру ему к шее. А затем раздумал, подошел почти вплотную и мощным ударом в скулу вырубил мерзавца.
Звуки битвы за дверью стихали. Капитан стоял над телом испанца, держа в руках вместе с рапирой еще и шляпу. И печально качал головой. Похоже, предстояло Монбижу попрощаться еще с одним головным убором. На этот раз, правда, хотя бы по вине неприятеля.
А пленный начал приходить в себя. Изменился характер дыхания, медленно задвигались конечности. Капитан ждал, пока испанец пытался перевернуться, а затем, когда он попытался встать, резко схватил за плечи и поднял, тут же приставив рапиру к горлу.
-Сеньор, давненько мне не приходилось видеть столь занимательной вещицы, - Монбижу усмехнулся. А испанец поджал губы.
-Значит, вы уже видели послание... И все равно корона доберется до вас, и никакая защита ни купцов, ни французов вас не спасет!
-Да что вы говорите, - Монбижу, сама любезность, аж поклонился вестнику. - Кто бы мог подумать. Его величество король Испании уже которое десятилетие все грозится. С чего бы ему начинать войну теперь?
-Так вы не видели послания? - гранд аж побледнел от волнения.
-Нет, - Монбижу усмехнулся. - Поэтому лучше покажите сами.
Испанец дернулся назад, но капитан еще крепче ухватил его за костюм, одновременно слегка надавив рапирой.
-Сеньор, я не буду гарантировать вам жизнь, но обещаю, что смерть будет легкой, если вы покажете мне послание.
И тут случилось одно из досадных происшествий, которые так портят жизнь честным людям. Корабль ощутимо тряхнуло и гранд налетел всем своим весом на Монбижу и, следовательно, на рапиру.
-Что за... - умирающий заливал одежду капитана, Франсуа отшвырнул его в сторону и бросился к выходу на палубу.
Похоже, он слишком понадеялся на удачу. К тому моменту как абордаж "Толедо" практически увенчался успехом, ближайший из галионов подошел на расстояние пушечного залпа ядрами. Несколько ядер сотрясли "Толедо", вероятно, следующий залп сможет задеть и "Ле Глейв". К счастью, в тьме почти наступившей ночи точность выстрелов была крайне низкой. Но если успеет подойти и второй галион, пираты скорее всего попрощаются со своими жизнями.
Бритт уже командовал отступление.
-На "Ле Глейв"!

Далеко не такой уж праздный день из жизни Алана Стронбарда.
Утро.

Поутру у Алана на удивление разболелась голова. Никак не удавалось не только утихомирить подло подпрыгивающую комнату, но и вообще взять в толк, с какого это перепугу ноют и виски, и затылок, и даже глаза. Стронбард сделал над собой кошмарное усилие и сумел сесть. Но едва проделав шедевр акробатики, он понял, что был в корне неправ в данном вопросе. И почувствовал, что его мутит. Нет. Пожалуй, МУТИТ.
Торопливо свесившись с края постели, Алан изверг содержимое желудка на ковер, надсадно раскашлялся, и, кривясь от першения в горле, требовательно проорал: "Джо!"
Появившийся негр непроизвольно сделал круглые глаза, заметив существенное изменение в декоре комнаты, ено успел исчезнуть в полутемном коридоре прежде, чем Алан нашелся с достойным наказанием для наглеца.
Вслед за Джо, вскоре исправно затиравшим следы недомогания господина, против всех ожиданий Алана появилась отнюдь не Селинда – старая морщинистая клуша, которая давно выучилась врачевать приступы слабости у белых людей.
Появился доктор, окинувший отпрыска губернатора взглядом, лишенным даже толики не то что почтения, но и обычной вежливости. Алан так и не понял, послышались ли ему тихие слова о "дурацком везении", или же его звон в ушах отколол очередной фортель.
- Вам очень повезло, сударь, - холодно сказал врач, отыскивая некий флакончик в недрах карманов. – Вы запросто могли бы и помереть.
- Ерунда, - расхорохорился Алан, цепляясь руками за подушки, - с перепою-то я бы нипочем не помер. Это мне – мелочи.
- Да уж, - сухо согласился доктор, - с перепою не скончались бы. Очень верное замечание. А вот от удара кабацкой скамьей по голове – вполне могли бы.
- Ска… мьей, - Алан изумился настолько, что даже отпустил пальцами постель. Покачнувшись и рухнув навзничь, он повторил: - То есть как – скамьей? Кто посмел?! Да я…
- Промолчите. Вы - промолчите. Как, впрочем, и я. И даже пострадавший от Вашей руки честный офицер Ее величества. Никому из нас не нужен скандал. Вам – менее всего.
- Да что ж такое-то? – обиженно забормотал Алан. Его вера в свою новообретенную непогрешимость и вседозволенность серьезно пошатнулась.
- То, что вчера Вы изволили надраться вдрызг пьяным совместно с неким иным достойным юношей купеческого сословия. Будучи в изрядном подпитии, Вы пришли к непревзойденной мысли оспорить некую девицу легкого поведения у достойного офицера. В ходе… э-э-э, конкуренции за ее благосклонность, то бишь, доступные и недорогие прелести, Вы принялись оскорблять самого офицера, а также некоторых его спутников, причем к великому прискорбию достойнейший юноша подвизался в этом деле заметно успешнее Вашего.
- Юноша, - констатировал Алан, пытаясь совладать со звенящим болезненным гулом в голове.
- Да. Он был заколот шпагой одного из оскорбленных джентльменов. Подобная же участь ожидала и Вас. Кабы Вы вообще имели хоть некоторое понятие о путях решения вопросов чести. Но таковые понятия у Вас отсутствуют, следует отметить, а потому Вы попросту схватили стул поувесистей и со всего размаху ударили им офицера. Следует отметить, что в этот раз даже Ваша незаурядная устойчивость дала трещину. Вы не попали туда, куда целились. А именно – в голову лейтенанта Рокбриджа. Вы всего лишь угодили ему в бок, перебив в двух местах предплечье правой руки, каковой вышеупомянутый Рокбридж пытался вытащить шпагу. А вот когда он сделал попытку извлечь оружие джентльмена левой рукой, Вы все же совладали с задачей попасть ему в голову.
- О, - без всякого выражения произнес Стронбард, наблюдая за тем, как доктор отвинчивает плотно пригнанную крышку флакончика.
- К счастью, он остался жив. Равно как и Роналд Уизли, второй офицер, тот, что перед этим покончил с Вашим приятелем. Того Вы просто опрокинули, метнув в лицо злополучный стул. Теперь бедняге придется долго залечивать раны на голове, а нос так и останется искалеченным навсегда.
- Ясно, - сказал Алан, и в этот миг волна дикой, удушливой вони вонзилась ему сквозь ноздри в самый мозг. Его страшно замутило, и он снова вырвал на невезучий ковер. Доктор придерживал его за плечи.
- Смею уверить, что вовсе нет. Ибо остальные моряки отступились от Вас, и попытались уклониться от продолжения инцидента.
- Кто… тогда? – хрипя, выдавил Алан Стронбард. Спазмы сделались сухими, но тело все еще корчилось и тряслось.
- Да девица же! – презрительно сообщил врач, пряча флакончик с солями. – Именно она и угомонила Вас, применив скамью.
- О госди!!! – с отчаяньем выдохнул Алан.
- Вот именно, сэр, - с чувством сказал врач. – Сколь я могу видеть, ничего страшного Вам не причинили. Похмелье и головная боль должны скоро пройти. Но не советовал бы Вам лечить их… традиционным способом, ибо Ваш отец желал бы немедленно знать, каковы успехи в деле снаряжения корабля в погоню за неким пиратом.
В комнате разом стало много темнее, хоть в глазах Алана перед этим вроде бы прояснилось.
- И еще одно, сэр, - добавил врач, - Некие офицеры с некоего судна прилюдно сулились встретить Вас при иных обстоятельствах, дабы… э-э-э-э, ну, скажем так, сравнять счет. От мысли вызывать Вас на дуэль они, похоже отказались. Вам стоило бы и впрямь покинуть Истрок. Ненадолго.

"Ле Глейв" отступал, даже не пытаясь отстреливаться от преследователей. Где-то там, уже вдали под толщей вод медленно погружался ко дну "Толедо". К сожалению, расчет не оправдался, попутный ветер принес галеоны к месту схватки много раньше, чем ожидалось. Передний из галеонов повредил корпус "Ле Глейва", попав точно в пушечный люк и уничтожив при этом все близстоящие пушки при вором залпе и при третьем, последнем, задев корму не намного выше ватерлинии.
В любом случае корабль теперь нуждался в ремонте.
Радостное настроение, вызванное успешным абордажем испанца резко сменилось мрачной угрюмостью от необходимости отступать. Капитан стоял на этом неприклонно. И хотя даже его билжайшие сторонники были резко против подобного маневра, Монбижу проявлял небывалую жескость, пригрозив рапирой одному из особенно рьяных матросов и хмуро глянув на штурмана, поддержавшего идею начала канонады.
Фрегат все дальше и дальше отрывался от пареследователей.
-Да что же это такое, - шептались за спинами у начальства корсары. - Что думает капитан?
А у Монбижу словно не два уха, а весь корабль одно большое ухо представлял из себя - словно точно знал на кого следует смотреть. И команда замолкала. Не отваживалась.

- Интересный каботажник, идет быстрее нас. То ли сам черт ему в паруса дует, то ли он очень хорошо построен. С виду ведь кажется неуклюжим, словно все каботажники. Умный мастер его строил.
– Совершенно верно, – согласился Сангве, с новым интересом взглянув на Рейнольда. Молодец парень, умеет правильно подмечать. – Будь у нас команды побольше – могли бы его взять с собой. Впрочем…
На несколько секунд капитан задумался – а не взять ли действительно этот кораблик? И даже если команды не хватит, то продать его вполне возможно…
Впрочем, это означало бы поворот назад, к Тортуге. И еще не факт, что найдется покупатель; у пиратов хватало своих судов, а губернатор предпочитал все же не принимать настолько заметный товар.
Так что, с сожалением пришлось отказаться от прибыльной идеи.
Тем временем отобранные члены команды уже спустили шлюпку на воду; рулевой подвел «Алоцвет» поближе.
Вскоре станет ясно, что там стоящего внимания.

На "Ле Глейве"

-Франсуа! – только когда уже в полной темноте фрегат сумел оторваться от преследователей, только тогда Монбижу передал командование офицерам и ушел к себе в каюту – чтобы придти в себя. Когда через некоторое штурман Каралис зашел к нему, на столе капитана стояла бутылка с ромом. Открытая, но из нее никто еще не пил. Капитан уткнулся лбом в одну из перегородок да так и застыл.
На оклик Энрике, Монбижу вздрогнул и отпрянул назад, пытаясь выхватить оружие с перевязи. К счастью, рапира лежала в этот момент на столе, рядом с бутылкой.
После нескольких секунд безумных телодвижений Монбижу все же пришел в себя и, казалось, взял себя в руки.
-А, штурман. Слушаю вас.
-Франсуа! – Каралис не собирался сдаваться. – Что с тобой? Ты с самого посещения Истрока сам не свой.
-Правда? – Монбижу криво усмехнулся и с неожиданной злобой оторвал одну из манжет своего наряда. Такого с ним на памяти Энрико не случалось.
-Да, тебя перестала интересовать жизнь корабля! Ты отдал приказ уводить «Ле Глейв» от противника, с которым мы легко бы справились. Лейтенант Хантингтон и Бугартье ждали твоих приказов!
-Этот британец? Ха! – капитан презрительно хмыкнул и подошел к столу, непонимающе разглядывая разбросанные там в беспорядке предметы. – Кто он вообще такой?
-Он повел атаку на противника в сегодняшнем абордаже, - португалец, казалось, превратился в скалу спокойствия, в то время как капитана, похоже, бросало от одного настроения к другому.
-Любой англичанин сделает это точно так же. У них нет полета воображения! – Монбижу нахмурился, затем поморщился и прикрыл глаза ладонью. – Собачий бред, Энрике, я хочу заполучить это золото, слышишь?!
-Кэп, в море множество способов заработать подобный куш.
-Но не так! И я не могу позволить своей команде из-за очередного дележа добычи откладывать наше плавание еще на месяц. Не могу!
-Но команда недовольна! Франсуа, простые корсары начали уже шептаться, - Энрике (сказалась кровь) от души грохнул кулаком по столу. Привыкнувший и не к такому обращению дуб выдержал, не треснул. – И я вынужден закрывать на это глаза! Сейчас они хотят невозможного. Чтобы мы развернулись и пошли обратным курсом. А затем дали бой испанцам!
Капитан опустился на стул и махнул своему штурману, чтобы и тот садился. Но Каралис не желал садиться. Он статуей благоразумия возвышался над разгневанным капитаном.
-Побесятся и успокоятся. Я сказал! – выдал наконец Монбижу.
-Но кэп?!..
-Штурман, - и тут Монбижу сорвался. – В конце-концов, капитан я этого идиотского корабля или нет? Мои приказы не обсуждаются!
Капитан орал. Каралис выпрямился, казалось, ровнее некуда и холодно посмотрел на своего приятеля, так не вовремя вызверившегося.
-Капитан, ваша воля непререкаема. Но раньше вам подчинялись из восхищения и из-за вашей безудержной смелости. Как скажется на вас сегодняшние события – не рискну сказать. Разрешите идти?
-Иди, - Монбижу проводил штурмана взглядом исподлобья. А затем налил-таки себе первый стакан.
Каралис же, выйдя из каюты капитана, неожиданно встретился со своим кузеном.
-Привет, Алонзо, - сердечно поприветствовал он родственника. А затем, скорее для самого себя, закончил фразу и пошел далее. – Будь осторожнее, друг, времена наступают сложные.

"Святой Патрик"

Ричард Келлис возвращался на корабль расстроенным и усталым. Те два часа, что он прогуливался по городу, полностью вывели его из душевного равновесия. Сначала эта кабацкая драка, участия в которой Дик, правда, счастливо избежал, потом пьяные матросы в переулке. Уж лучше бы, к губернатору поехал, чем этот дурацкий осмотр города.
Хотя, если честно, дело вовсе не в попытке увидеть что-нибудь новое. Ричард прекрасно знал, что этот порт ничем не отличается от всех других. Просто оставаться на корабле совсем не хотелось, не в последнюю очередь из-за второго лейтенанта, Джонатана Блекхарта. Дик и Джонатан не сошлись характерами сразу, а в последнее время и вовсе старались как можно реже видеть друг друга, естественно, насколько это возможно в условиях крайне ограниченного пространства корабля. Чувствалось, что этот конфликт вот-вот пеерастет во что-то большее, уж слишком разными были их взгляды на жизнь. А особенно не терпел Дик рукоприкладства по отношению к матросам, хотя и понимал, что иногда с ними нельзя по-другому. И даже отношение команды корабля к нему как к чудаку и практически ненормальному не мешало Келлису каждый раз пытаться восстанавливать справедливость, так как он ее понимал.
Вот и сейчас, заметив, что происходит на корабле, Ричард ускорил шаг. Усталость ушла, уступив место раздражению. Дик прекрасно понимал, что сейчас будет и знал, что этот разговор, повторявшийся уже не один десяток раз, ни чему не приведет.
С этими мыслями Дик добрался до корабля и обрушился на Джонатана с упреками.
- Лейтенант, зачем вы ударили матроса?! Ведь они такие же люди как и мы и к тому же, он пошел выполнять ваше поручение. Ну почему вы не можете без насилия?! Ответьте, летенанант! - почувствовав, что он вот-вот сорвется на крик, Ричард замолчал и глубоко вдохнул...

(Совместно с Сейденом).


- Здравствуй дядя, - Алонзо был вежливым парнем, и много разных людей повидал за время службы у отца, но состояние дяди и его последняя фраза ввели его в замешательство,- а что за времена?
Молодой Каралис все еще проявлял очаровательную наивность юности. Штурман остановился и пожал плечами. А затем невпопад спросил племянника:
- О чем сейчас говорят на корабле? - к счастью никто вокруг не задерживался возле Каралисов на столько, чтобы услышать более, чем несколько фраз из их разговора. Пираты готовились к ночи, когда можно будет, наконец, сомкнуть глаза и выспаться. Пусть и ненадолго. Рядом с Энрике и Алонзо сидел разве что старый Вилли. Но его присутствие совершенно не раздражало португальцев. Да и попробуй рассердиться на того, чье присутствие само по себе обещает увлекательную сказку или историю о приключении, захочешь - не получится.
- На корабле сейчас говорят о схватке, представляешь, дядя, мне пришлось драться вместе с этим суперкарго, нам капитан сказал, что если кто-нибудь из нас не выживет, оставшийся пойдёт на прокорм акулам!- по юноше было видно, что он не слишком доволен таким раскладом дел.
-И все? - штурман присел на ступеньку лестницы, с краю. - Это все, что ты слышал?
Тут мысли Энрике переключились на фразу, произнесенную племянником.
-Говоришь, повязал ваши жизни? Дьявол он! Да и суперкарго хорош. Впрочем, приглядеть вполглаза за тобой ему точно было легче, чем подстраивать смерть обоим. И не смотри так, - Каралис - старший качнул головой, а затем сделал жест, словно что-то взвешивал. Как ты сам оцениваешь отступление «Ле Глейва», Алонзо?
- Отступление? Мне кажется, что зря всё это кэп наш затеял, негоже отступать было, если добыта прямо в руки плыла, но с другой стороны, мы же не просто так без цели плывём. Я, дядя, не только это слышал, и если слухи правдивы, значит, большой куш нас в конце -концов ждёт. Наверное, Монбижу знал, что делал, когда от удачи отказывался.
-За сказкой он поднялся. И всего-то, - старина Вилли не сдержался. На удивление Каралис - старший не стал затыкать старику рта. Лишь неодобрительно отвернулся. - Все моряки когда-нибудь встречаются со своим сокровищем. И либо начинают идти за ним до конца, либо успокаиваются и сходят на берег. В первом случае они обречены на вечные скитания, во втором находят свою тихую гавань. Вот мне, помнится…
-Чушь это все, - Энрике все же оборвал старика. - Не знай я так капитана, посчитал бы, что он до смерти чего-то боится. Или чего-то ждет.
- Капитан?! Чего-то боится?!!! Дядя, как это может быть? И что, он из-за страха отступил сейчас?- на лице молодого Каралиса ясно читалось недоумение и непонимание.
-Алонзо? Ты умеешь слушать? - находись Алонзо хоть немного ближе к дяде, получил бы затрещину. И вполне заслужено к тому же. Вместо этого Энрике лишь показал племяннику кулак. - Думай о чем и как громко говоришь, если тебя дороги наши жизни.
-Да уж, - Вилли покачал головой, собираясь сказать нечто причитающееся моменту, но тут же сник под недобрым взглядом штурмана.
Парень быстро понял свою ошибку и непроизвольно огляделся по сторонам.
- Э…, в общем, в таком случае хочу сказать, что матросы говорят, что раньше капитан ни за что бы не отступил и раздавил бы эти галеоны, как вшей.
- Ладно, есть надежда, что к концу все наладится. Как обычно.
- Старый состав предан капитану и кораблю, - Вилли тыкнул трубкой в сторону Алонзо. - А вот новички только прикоснулись к хорошей жизни. Еще нечто подобное, и могут решить устроить бунт.
- Бунта не будет, - штурман коротко посмотрел на племянника. - На «Ле Глейве» всегда царит порядок.
Алонзо немного обиженно нахмурился, капитан был его кумиром, да и какому парню понравится, что его так открыто считают способным к самому худшему, что можно представить, к предательству. Каралис хоть и был ещё молод, но имел свои принципы и был готов их отстаивать до посинения.
- Никто и не сомневается - прошипел он себе под нос.
-Никто, - согласно кивнут дядя. - Поэтому я с тобой и говорю, Алонзо, что доверяю.
-Ладно, - Вилли хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги. - Пойду я спать, все равно на ночную вахту вы перестали меня ставить, сэр.

Удивительное в этой жизни происходит вне взора человека. Он не осознает, что с ним, обычным человеком, случается, по сути, маленькое чудо.
Севельсторм, стоявший на палубе и ловящий лицом, над которым покудесничал медик, прохладный ветер, вдохнул полной грудью и только сейчас осознал, что совершенно не ощущает морской качки. Не было более того "мистера Севельсторма", впервые поднявшегося на борт затонувшего корабля, а после попавшего в общество мсье Монбижу.
- "Мы меняемся, Энди", - заметил Джон, дотронулся до повязки на виске, под которой проклятые испанцы оставили памятную алую полосу.
- "Меняются условия. Мы лишь приспосабливаемся. Потому что ты - Игрок, Джон. Ты играешь. Ты должен уметь играть в любых условиях. Лондон стал слишком мал и ленив для твоего гения. И слишком тесен даже для меня."
Игрок не ответил, пожал плечами. Двинулся вдоль борта, не задерживаясь особо рядом с караульными матросами или с теми, кто еще только сворачивал лениво канат, перебрасываясь медленными фразами с напарником.
Его заставили жить среди этих людей. Но это еще не значило, что он привык и смирился. Каждая такая сумасбродная выходка капитана, отправившего Севельсторма на абордаж, могла стоить Игроку жизни. Каждая царапина, каждая пролетевшая мимо пуля уменьшала его удачу. Судьба была беспощадна в своих решениях. Решив один раз избавиться от маленького мальчика Джона, смеющегося ей в лицо, она своего решения не изменит. А Севельсторму остается лишь приспосабливаться...
- "Лишь это? Ты недооцениваешь себя, Джон. Ты раскис. Некоторые люди слишком близко подобрались к твоей шкуре, что ты перестал с этим считаться!"
Взгляд Игрока зацепился за фигуру, держащуюся за борт и шатающуюся, словно человек был смертельно пьян. В знакомой холеной бороде и берете угадывался лик Франсуа. Капитана этого корабля. Человека, который олицетворял здесь десницу Судьбы.
- Мсье лё капитэн! - поприветствовал Монбижу Севельсторм. Он так и не уяснил порядков корабля. Не хотел их уяснить. - Сегодня Вы совершили дерзкий налет, успев героически уйти от смертельно опасной погони.
Судя по лицу Монбижу, капитану не шибко нравилась затронутая Игроком тема. Но он не прерывал.
- Как Ваш суперкарго, мсье, - голос Джона понизился, - я должен сказать Вам, что не все на этом корабле разделяют Вашу точку зрения. Я уверен в том, что Вы сами прекрасно это знаете. Я даже не сомневаюсь, кто первым сообщил Вам об этом.
Монбижу повернулся, взглянул в лицо Игроку. Джон не отвел взгляда, лишь развел руками:
- Все старые моряки рано или поздно устают играть вторые роли, мсье. Им становится тесно, душно в условиях чьей-то власти. А на кого посмотрят матросы, если с Вами вдруг что-то случится? Кто не уступает Вам в популярности и авторитету? Когда матросы ропщут, в умы недовольных заползают грезы о капитанском мостике. Но юнга никогда не сможет стать капитаном, мсье. У него нет той славы и той жесткой длани, должной присутствовать капитану. А у кого это всё есть?
Голос Джона обволакивал, уговаривал и ни к чему не принуждал. Он лишь давал пищу для размышлений. Садил семена в благоприятную почву. Ему не нужно было знать всех деталей, чтобы догадаться, чтобы прочесть что-то, отрывки, в глазах у Франсуа. А дальше он импровизировал.
Он был профессионалом. И умел видеть людей.
- Подумайте над моими словами, мсье, - поклонившись, Игрок не стал более задерживаться.

(с незримым духом одобрения Сейдена)

«Святой Патрик»


Карета въехала в пор. Ещё не затих цокот копыт, а возница уже соскакивал с сёдел и спешил открыть дверь. Высокий, худощавый господин вылез из кареты, одной рукой придерживая шляпу, а другой шпагу у себя на поясе. Даже на секунду не взглянув на город, высокий господин пружинистой и слегка покачивающейся походкой направился к пирсу, у которого пришвартовался «Святой Патрик».
Риз Рамсей ненавидел города, эти пропитанные ненавистью, желчью и испражнениями клоаки человеческой лжи и пороков. Именно в городах люди, которых капитан Риз хорошо знал, начинали меняться и на свет выползали самые неприглядные пороки и качества. Наверное, он тоже менялся, стоило ему ступить на эту треклятую сушу. Вот почему он спешил поскорей попасть на корабль и выйти в море. В море, где всё было легко и просто, где не было лести и лжи, где деньги теряли власть над людьми, а люди становились теми, кем они являлись на самом деле…
Ступив на сходни капитан увидел о чём-то спорящих лейтенантов.
-Господа, в чём дело? – обратился Риз к спорщикам, - извольте пройти в мою каюту и объяснится.

Дэниэл Хантингтон и Франсуа Монбижу

Дэниэл сидел на канатах и точил саблю, тщательно вычищенную от малейших пятнышек крови. Дул легкий бриз.
-Бритт, - несяный силуэт, странно покачиваясь, двигался в сторону лейтенанта. На море почти не было качки, но фигуру сильно шатало. Этот человек явно был пьян. И этот человек был капитаном. Рука Монбижу лежала на эфесе сабли. Но, кжается, скорее по привычки, нежели капитан намеревался пустить ее в действие. - Бритт, погляжу, тебе не спится.
- Оружие надо держать в чистоте, - Хантингтон не поднялся, да и головы от клинка не поднял.
-Да-а, - Монбижу недобро усмехнулся, застыв где-то в пяти шагах от лейтенанта. - Оружие в чистоте, а амбиции на привязи. Так?
Капитан повернулся и стало совершенно ясно, что другую руку он держал на пистолете.
-Сегодняшний абордаж... А ты неплоохо показал себя, oui?
- Амбиции, капитан? – лейтенант поднял голову и посмотрел на Монбижу. – Амбиции мои остались в Англии на том корабле. А абордаж…, - англичанин пожал плечами. – Это моя работа - командовать людьми
-Как тебе на "Ле Глейве"? - неожиданно поинтересовался капитан.
Дэниэл усмехнулся, столь нелепо звучал вопрос из уст капитана.
- Неплохое место для службы.
"Скалишься?" - внутренняя сила подталкивала его на то, чтобы прямо сейчас атаковать наглого англичанина и стереть улыбку с его лица. Но остатки разума отчаянно держали свои позиции, поэтому капитан лишь продолжал стоять и буравить офицера взглядом.
- А почему Вас это интересует, капитан?
Но вместо ответа Монбижу кчнулся, подошел к Хантингтону и махнул рукой, мол, сдвинься, я тоже сесть хочу. А сев, притронулся пальцами к лицу и вздохнул.
-Иногда мне кажется, что меня окружают одни заговорщики... Завтра мы уже увидим берега Альтависки.
- Заговоры… Может быть я здесь недолго и потому их не заметил, капитан? Или это очень хитрые заговорщики. Вы кого-то конкретно подозреваете?
-В основном британцев и испанцев, - ответил Монбижу, на минуту восстановив свое привычное хладнокровие и даже найдя в себе способность шутить по этому поводу. - Но испанцев на борту "Ле Глейва", к счастью, нет.
- Методом исключений я могу причислить себя к числу подозреваемых?
-Разве я это говорил? - Монбижу еще раз усмехнулся, поднялся на ноги. - Что вы, сэр Хантингтон, что вы.
И направился прочь:
-Если бы я подобное думал, разве мы разговаривали? Ну что вы...
Монбижу удалялся прочь
"Все-таки, как он мне неприятен, но это не Бритт. Но кто тогда?"
Лейтенант проводил капитана задумчивым взглядом. «Значит и ты чего-то боишься Монбижу…»

(с Сейденом)

Остров Истрок.
Ничто не мешало британцам этим ясным и погожим днем выйти в море. Казалось, весь остров ждал, когда экспедиция капитана Риза Рамсея и сына самого губернатора, Алана Стронбарда отплывет. Последние два дня только об этом и были пересуды. Разговоры о кровавом подавлении восстания плантаторов, устроенного самим губернатором, Джонатаном Стронбардом накануне отплытия честной народ предпочитал не заводить. Чревато.
А еще ждала команда и спутники Алана. Кто же станит истинным главой корабля? По обмену письмами пока что получалась вполне любезная пикировка. Но как-то сложится в открытом море? Никто не знал.

"Алоцвет" и каботажник.
Лодка все ближе походила к каботажнику, пока, наконец, не догнала его. Что ждет флибустьеров на палубе странного судна? И разве может золото плавать по океану само, без стражи?
В любом случае кто-то из исчезнувшего экипажа позаботился оставить трап спущенным. Поднимайся кто хочет, называется.

— Правда говорят, что рыба тухнет с головы! — брезгливо сказала Кэт.
От моряка, принесшего им ужин, девушки уже знали, что после абордажа капитан напился. И теперь Анна и Кэт, стоя у борта и вдыхая чистый вечерний воздух, обсуждали эту новость.
— Каков капитан, такая и команда! Слышишь? — Кэт кивнула в сторону больших бочек, стоявших неподалеку на палубе.
Словно ответом на ее слова, из-за бочки негромко донеслось:
— Шестерка, четверка, двойка! Моя взяла, снимай шляпу!..
— А ведь в море азартные игры запрещены! — усмехнулсь Кэт.
- А что им с того? - ответила Анна. - Капитану сейчас нет дела ни до чего, пожалуй. Наказания эти ребята не дождутся, уверена.
— А я не уверена... — Взгляд Кэти внезапно стал хищным. — Не капитан, так я их накажу...
Она придвинулась к подруге и что-то зашептала, время от времени поглядывая на бочку.
- Отличный план, - прошептала Анна и едва заметно подмигнула подруге, когда они уже приближались к игрокам. Около бочек девушка посторонилась и пропустила Кэти вперед. И мысленно взмолилась об удаче.
Двое моряков замолчали и недовольно вскинули головы, когда к ним подошли девушки.
Молодой мулат с нагловатым взглядом и крепко сбитый, коренастый тип, обнаженный по пояс, сплошь покрытый причудливой татуировкой...
— Добрый вечер, господа! — просияла наивнейшей улыбкой Кэт. — Ой, это у вас кости, да? А это разве разрешается?
— А барышням надо бы в своей каюте сидеть! — огрызнулся татуированный тип. (Француз, догадалась Кэт по выговору.)
А мулат на всякий случай уточнил:
— А мы ж не на деньги, а так... для баловства. Кто выигрывает — желание загадывает...
— А я ни разу не играла... это, наверное, ужасно интересно... Ой, а можно мне один разочек бросить?
- А может быть, не стоит? - жалобно вклинилась в разговор Анна, что стояла чуть позади подруги. - Кэти, милая, эти... грубияны потребуют от тебя слишком многого, если ты проиграешь!
— Слишком многого? — Черноволосая дурочка явно не понимала, что имеет в виду ее умная подруга. — Что ты, Анна, у нас же ничего нет! Мы после кораблекрушения остались совсем без вещей, то у нас можно взять?
Эта фраза определенно развеселила матросов. Они переглянулись и подвинулись, чтобы Кэт могла подойти поближе.
— Играем, мисс, — сверкнул белыми зубами мулат. — Мы вас не ограбим, если что...
— А я слышала, что новичкам везет... — Кэт легко присела на корточки и стряхнула с плеча руку подруги, которая пыталась ее удержать.
Француз тряхнул деревянный стаканчик с костями, хлопнул им по палубе, поднял стаканчик - и скривился:
— Медуза мне в глотку!..
— Тройка, тройка, двойка! — ухмыльнулся мулат. — Ну-ка,...
Стаканчик снова опустился на палубу.
— Шесть, четыре, три! — довольно сообщил игрок. — Ну-ка, мисс...
Кэт приняла из его руки стаканчик, едва его не уронив, неумело тряхнула и опустила на палубу.
- Ой-ой-ой! - заверещала Анна, дрожащей рукой указывая на дальние бочки и ящики. - Крыса, крыса! Огромная! - визг мисс Беркли не был слышен за пределами этого грязного закутка, но пиратам уши позаложило изрядно - стояла-то девушка совсем рядом...
Всего на миг подняли пираты головы к завизжавшей девушке. Но этого мгновения вполне хватило Бесенку Кэти, лучшей ученице боцмана "Хмельной акулы"... а с боцманом, между прочим, в кости играть не соглашался никто из экипажа, хоть за руку его и не ловили.
— Ну, что ты кричишь, глупая! — досадливо одернула подругу Кэт. — Не съест тебя эта крыса... Ой, а сколько это у меня выпало?
Стаканчик она уже убрала, и теперь на всеобщее обозрение лежали три костяшки: шесть, шесть, пять...
— Я выиграла, выиграла! — возрадовалась Кэт, поднимаясь на ноги. — Хочу пистолет! Вот!
Оба моряка тоже поднялись на ноги. Вид у них был отнюдь не веселый.
Анна даже испугалась: что-то теперь будет? Ох, не верилось, что так просто пираты расстанутся с собственным оружием...
— А зачем пташке пистолет? — недружелюбно поинтересовался француз.
— А просто так! — вразумительно объяснила Кэт.
— Да какой выигрыш, мы шутили! — хмыкнул мулат.
— Правда? Ой, какая смешная шутка! Завтра мы расскажем ее капитану де Монбижу, он тоже посмеется... верно, Анна?
- Да зачем завтра? - вдруг серьезно подхватила подруга. - Вполне можно и сегодня - хоть сейчас. Капитан и протрезвеет заодно, - угрожающе произнесла Анна. - Мой визг вы слышали; смею вас заверить, я способна куда на большее. К тому же не думаю, что капитан будет весьма рад тому, чем вы здесь занимались, - Анна окинула выразительным взглядом бочку, на которой всё еще лежали три костяшки - шесть, шесть и пять.
Мулат свирепо выругался и выдернул из-за пояса пистолет. Он держал его так, словно намеревался тут же пустить его в дело.
— Не заряжен, верно? — деловито сказала Кэт, беря у него пистолет. — А вы, мсье, ведь тоже играли, верно?
— А с меня что? Корабельную пушку? — огрызнулся француз.
— Ну, зачем же... Вот это!
С начала игры Кэт приметила на поясе француза серебряную пороховницу — она уже видела такие, с отделением для пуль. Теперь она резким движением сорвала пороховницу со шнура и кинулась бежать, надеясь, что Анна не замедлить за нею последовать.
Девушки выскользнули из-за бочек, оставив двух незадачливых игроков бессильно сотрясать воздух ругательствами, и не останавливались, пока не забежали в каюту. Анна закрыла дверь изнутри и прислонилась к ней спиной.
- Ух... Кэти, да ты просто золото! Как я испугалась, сердце и сейчас колотится как сумасшедшее...
Тут в дверь постучали, и чей-то голос озабоченно спросил:
— Эй, барышни... это ж вы там на палубе визжали? А потом вроде убегали?
— Да ничего! — откликнулась Кэти. — Мисс Беркли испугалась крысы...
И заговорщически подмигнула подруге.

(вооружались вместе с бабкой Гульдой)

При виде спущенного трапа пираты переглянулись.
– Что за придурок его оставил? – выразил общее мнение Колин, массивный блондинистый крепыш, родом из Лондона.
– Могли и оставить, если дружно смотались с судна, – Диего, задумчиво изучавший трап, не спешил подниматься. – Но тогда – почему ушли?
Старые легенды снова припомнились – со всеми их неприятными подробностями.
– Какая нам сейчас разница-то? – Альберт Грюнелаун мало чего боялся; странности в это «мало чего» не входили. – Лезем. Капитан ведь сказал.
И первым ухватился за трап.
Лезть по трапу с пистолетом в одной руке было неудобно, но Альберт справился.
Правда, на палубе никого не оказалось. Пусто.
– Хмм… – озадачился вслух Альберт. – Эй, тут никого!
Вторым влез Диего, и привязал веревку, брошенную снизу Колином. Никому не хотелось, чтобы лодка уплыла.
Третьим дали подняться новичку-Вастего; Колин оказался последним.
– Смотрим, – скомандовал Диего, и пираты двинулись по палубе.
– Вастего, ты вроде сюда просился? – хмыкнул Колин, оказавшийся в паре с новичком. – Чего?

Остров Истрок. «Святой Патрик»
Повторяю, ничто не мешало британцам этим ясным и погожим днем выйти в море. Весь остров в нетерпении ждал сего знаменательного момента, желая вновь погрузиться в тихий покой колониального мира эпохи возрождения, вдали от событий и приключений.
Джонатан Стронбард стоял в своей комнате и смотрел в окно, ожидая, когда офицеры доложатся капитану о полной готовности, то есть когда же наконец «Святой Патрик» покинет Истрок!

«Алоцвет»
Плохо, когда одновременно происходит сразу два события. Тем более таких.
Первое. Из «вороньего гнезда» раздался крик впередсмотрящего:
-Земля! – «Алоцвет» как раз приближался с юго-востока к Альтависке. Но ни команда, ни капитан не могли этого точно знать. Для них это была долгожданный Чиаталу. О наличии второго острова могла знать только жрица. И еще кое о чем.
Каботажник неожиданно остановился. С другого, обратного от шлюпки борта, что-то трещало. Буквально несколько минут и каботажник стал ощутимо заваливаться на борт.

«Ле Глейв»
Фрегат успешно прошел в ночи между двумя островами, одолев первую зону рифом без потерь. Увы, пробоины, оставленные ядрами испанцев давали о себе знать. Фрегату предстояло либо заделать их, либо больше не выходить в море. Найдя бухту, которая на карте называлась бухтой Инфанта, «Ле Глейв» бросил якорь возле берега Чиаталу.
Все это время капитан провел у себя в каюте, размышляя над тем, кто же больше всего опасен ему на борту. И каждый раз с отчаянием натыкался на кандидатуру Каралиса. Только верный штурман мог быть тем человеком, который способен принять командование у Монбижу. Только он. Только у него есть мотивы и возможности, да…

Каюта капитана в отличие от большинства кают корабля, тесных и маленьких помещений, была расположена на корме, она была значительно больше и светлее остальных и служила одновременно и столовой и спальней и рабочем кабинетом. Но, не смотря на это, обстановка в капитанской каюте была спартанской. Дубовый стол, прикрученный к дощатому полу, заваленный навигационными картами, лоциями, перьями для письма, здесь же на столе была чернильница непроливайка, подзорная труба, инкрустированная золотой чеканкой, секстант, ещё какие-то мелочи…Огромный сундук, также прикрученный к полу и обитый железными полосами, служил одновременно и кроватью и табуретом. Капитан по-хозяйски вошёл в каюту, из плетёной корзины у стола извлёк бутылку и кубок, выбив пробку и наполнив кубок до краёв, он осушил его одним глотком, а затем, усевшись на сундук, вперился в офицеров тяжелым взором
-И так господа, я задал вопрос…И хочу получить на него вразумительный ответ, до того как мы выйдем в море…

– Твою…! – Колин не закончил фразы, когда корабль покачнулся. – Тонет?
– El diablo lo sabe*, – отозвался Диего, вовремя ухватившийся за ближайшую мачту и удержавшийся на ногах. – К шлюпке, pronto**!
Решение было логичным. Сангве предпочитал живых членов команды эфемерным сокровищам.
- Ну так мы что, зря сюда лезли?! - возмутился Альберт. - Я хоть посмотрю...
И ринулся "смотреть".
- Стой! Idiota***!
Альберт не послушался. Диего только бессильно выругался, не отходя от трапа.
Пират вновь появился на палубе минуты через три, прижимая руки к груди; под мышкой был зажат толстый журнал.
- Быстрее! - остальные уже успели спуститься в лодку. Альберт остановился, торопливо распихивая что-то между страницами журнала - иначе бы не удалось лезть вниз по трапу.
Он же отвязал лодку; впрочем, внизу Колин был готов в случае чего рассечь веревку ножом.
- Ну и что ты там нашел? - осведомился Диего, когда шлюпка благополучно отошла от корабля.
- Сундук. В нем ядра, а сверху какой-то кретин золото рассыпал. Я собрал, сколько успел... А это корабельный журнал! Во, теперь поймем, что стряслось.
- И ради такого мизера мы туда лезли, - проворчал Колин. - Что нам капитан скажет...

А у капитана сейчас были иные заботы. Рулевой Бертрам направил корабль к острову... и слишком неточно оценил местные воды.
- Стой! - вдруг рявкнул стоявший на носу Энтони, но было уже поздно.
Скрежет сотряс весь корабль; некоторые полетели с ног, громко выражая свое мнение о происходящем.
Сангве же на ногах удержался.
"Алоцвет" сел на мель. Правда, у самого берега, что немного утешало.
Капитан бросил выразительный взгляд в сторону рулевого и тот виновато склонил голову.

*Черт его знает (исп.)
**Живо (исп.)
***Идиот (исп.)

Далеко не такой уж праздный день из жизни Алана Стронбарда.
Ближе к полудню.

Коридоры покоев губернатора пестрели диковинными узорами мозаичной плиточной кладки, которая особенно звучно и звонко возвращала топот Алана и сопровождавших его солдат эхом.
Алан кривился, и на то было целых пять причин.
Первой, увы, оставалось прискорбное недомогание, раскалывающее его голову изнутри до самого подбородка. Однако последствия попойки, несмотря на самые тяжкие последствия для общего скверного состояния молодого Стронбарда, беспокоили его все меньше. Их решительно отодвигали на задний план перспектива скорого объяснения с суровым и непреклонным отцом, а также еще одна перспектива, пожалуй, не менее скверная: отплыть на какой-то лоханке – наверняка, с минимумом удобств, - в неопределенно продолжительный морской поход.
Четвертой причиной были маячившие где-то в нерадужном будущем кровожадные пиратские отродья.
Пятой – самой мелкой, хотя и не менее занозистой – была невозможность скрутить шею той курве, что едва не прибила его насмерть.
Смерть компаньона скользнула по самому краешку его сознания легкой бледной тенью и канула в безвестность. Ну, помер и помер. Мстить за него, рискуя собственной шкурой? Алан пришел к выводу, что сомнения в целесообразности такой опрометчивости слишком велики и вески.
Каждый шаг вонзался гулким эхом в охваченный похмельем ум, и постепенно Алан приходил в состояние почти нерассуждающей ярости. Он уже готов был наброситься со шпагой на солдат, когда понял, что все остановились перед двойной дверью в покои губернатора.
Даже вспышка страха и разнообразных ярких опасений не смогла унять полыхающей в Стронбарде-сыне злобы.
Он вошел стремительно, дико вращая глазами, и остановился в двух шагах от постели губернатора Истрока.
Почти сразу Алан понял, что постель пуста и повернувшись, сощурился, глядя на стоявший на фоне яркого солнечного света силуэт Джонатана Стронбарда.
- Чем могу быть полезен, отец? – собрал всю выдержку и учтивость в один – крошечный – комок Алан.
- Почему "Сан-Патрик" до сих пор не отплыл? – прошипел губернатор, также, вероятно, пребывающий не в лучшем расположении духа.
- Подготовка к выходу в открытое море потребовала несколько более времени, нежели я мог предполагать, отец, - поклонился Алан. Заметив неясную гримасу на затененном лице губернатора, он поспешно добавил: - Впрочем, нынче мы ждем только Вашего приказа, да прибытия капитана. Полагаю даже, что капитан уже должен быть на борту… ну, или в порту, по крайней мере.
Алан не уставал благодарить небо за расторопность того проходимца, которого выбрал себе в ординарцы. Благодаря ловкости оного Стронбард точно знал, что капитана в данный момент нет на борту "Святого Патрика", и даже мог с уверенностью сказать, что прибудет на борт практически одновременно с мистером Рамсеем.
- Приказа… - проворчал губернатор. – Ну что ж, сын… можете считать, у Вас он есть. Полагаю, Вы сможете отправиться в путь до заката?
- Убежден, - стараясь покрепче стиснуть челюсти, чтобы не так заметно стучали зубы, Алан поклонился еще ниже, как можно почтительней.
- Да благословит Вас Бог, - гораздо тише и даже с толикой мягкости в голосе подытожил губернатор. – Ступайте! Я буду ждать тебя с победой… - добавил он, поддавшись неясному лиричному порыву.
Алан вышел, прямой, словно шпага.
Только в коридоре он позволил себе на миг замешкаться, ощущая ватную слабость в ногах.
Его жизнь снова делала резкий поворот…

Ранний вечер.

Погруженный в свои мысли Алан откинулся на спинку сиденья и даже задернул шторку на дверце.
Горестно замерший городок, выглядевший подобно получившему побои псу, остался вне внимания блестящего офицера, который чувствовал себя неимоверно несчастным. Он отнюдь не грезил с детства о блестящей карьере флотского офицера… и вообще отнюдь не склонен был поэтизировать морские просторы. Ну – вот такого уж он был склада человек. Будучи вынужден жить в богатом водоемами краю, он умел плавать, как пробка или даже как какая-нибудь барракуда… но ведь ни для кого не секрет, что моряки зачастую вовсе и не умеют плавать, потому и в этом факте Алан не усматривал повода зачислять себя к людям моря.
Он пытался собраться с мыслями или хотя бы со внутренними силами, но легкий привкус страха все время маячил на задворках сознания.
И тогда он попытался вызвать перед собой мысленно образ того вояки, которым некогда – чего греха таить – хотел стать.
Алан уже почувствовал, как его щеки вваливаются, в глазах появляется фанатичный жестокий блеск, а плечи расправляются. Горло его перехватило на миг от предвкушения погони и яростной битвы. А когда он додумался припомнить картины триумфальных возвращений победоносных эскадр в порт…
На камни порта ступила нога совершенно другого человека.
Остановившись на миг, сын губернатора почувствовал, как что-то, похожее на восхищение, смутно забрезжило в нем. Корабль был действительно БОЛЬШОЙ, и оружейные гнезда просто-таки усыпали его борта. Криво ухмыльнувшись, он положил руку на эфес шпаги, превкушая аромат успеха.
Сузив глаза, Алан Стронбард твердым шагом взошел на сходни корабля.
На трапе, что вел на ют, громко переговаривались два лейтенанта и высокий худощавый человек в щегольской шляпе.
Рамсей, узнал его Стронбард. Стало быть, сейчас и отчалим, подумал он. Но былой тоски уже не было. Светлые и красочные иллюзии наполнили молодчика небывалым и довольно нездоровым энтузиазмом.
- Стронбард! – окликнули его со сходен. Обернувшись, Алан с удивлением воззрился на незнакомого человека в офицерском мундире.
- С кем имею… - начал он.
- Конец тебе, - твердо сказал незнакомец и в два прыжка покрыл отделявшее его расстояние от застывшего было Алана. Тесак в его руке казался почти ненастоящим. Вот только Алан уже почувствовал в себе окрыляющую перемену. Когда незнакомец оказался прямо перед ним, в лицо ему глянул ствол пистолета Стронбарда.
Выстрел прервал дискуссию офицеров судна. Все трое в немом изумлении уставились на Алана.
- Передавай привет дьяволу, - громко изрек Стронбард и картинно перешагнул через тело.
- Господа, весьма рад нашему знакомству, - произнес он уже к офицерам, еще не решившим, что же им предпринять. – Буду также необычайно рад сотрудничать с Вами в нашей нелегкой, но необходимой миссии. Считаю, что тело сего сочувствующего пиратам субъекта стоит предать погребению в пучине морской, ибо он был отважным канальей. Но все усилия и происки пиратов напрасны! Мы победим!
Он повернулся к застывшим на местах матросам "Святого Патрика" и приосанившись, объявил:
- Отплываем!!! Отдать швартовы!!!
Скрещенные пальцы Стронбард спрятал под перевязью. Ибо его скромные познания в морской терминологии были практически исчерпаны.

В каюте капитана "Святого Патрика"
(SergK и Greta)


Джонатан окинул взглядом аскетичную обстановку капитанской каюты, отметив про себя обилие морских карт и штурманские инструменты.
- Что касается ваших беспочвенных претензий по поводу моей методики командования, - Джонатан внешне не обратил внимания на неотесанность Рамсея, даже не предложившего офицерам выпить с ним, – Адмиралтейство считает мои методы допустимыми. В то же время, обсуждение приказов старшего офицера королевского флота считается неприемлимым. И вам это прекрасно известно, - ледяной взгляд пронзил Ричарда насквозь. - Пусть Ваша мягкотелость служит поводом позубоскалить над офицерами Британии, но только не тогда, когда я отвечаю за порядок на корабле.
- За время вашего отсутствия, капитан, происшествий на корабле не было! – обратился Блэкхарт к ирландцу, отвернувшись от Ричарда.
- Господа, моё мнение касательно дисциплины вы знаете…На корабле должна быть дисциплина и порядок, и если для их поддержания требуются суровые меры, то эти меры должны приниматься. Но при этом вы знаете, что я не потерплю грызни между офицерами, и если кто-то не согласен со мной - он должен покинуть корабль немедленно…
Джонатан поморщился - его раздражал ирландский акцент Рамсея...
- Я абсолютно согласен с Вами, сэр. Палуба "Святого Патрика" - неподходящее место для выяснения отношений.
- Ну, а раз мы всё выяснили, то я жду Вашего доклада о готовности.
- Такелаж и крепления не вызывают нареканий, сэр. Корпус фрегата в отличном состоянии. Пополнять припасы пороха и ядер не было нужды. Экипаж на борту в полном составе, в данный момент команда загружает на борт последние тюки с припасами. Запасы пресной воды пополнены. И все благодаря моим «жестоким» методам.
Джонатан бросил презрительный взгляд на лейтенанта Келли и вновь обратился к капитану:
- Корабль будет готов к отплытию через пару минут.

Некоторое время спустя, офицеры покинули каюту капитана, чтобы отдать приказ к отплытию. На трапе, ведущем к юту, они наблюдали сцену появления Алан Стронбарда.

- Сколько же на этом острове падали… - взгляд Джонатана плавно скользнул снизу вверх по трупу незадачливого незнакомца и массивной фигуре Стронбарда. Рука Блэкхарта уже некоторое время находилась на рукояти палаша.
- Прошу прощения, сэр, но приказы здесь отдает капитан. Матросы позаботятся о теле (к мертвецу тут же устремились двое парней, проверявших до этого носовые штаги), а Вам придется подождать – черные глаза лейтенанта смотрели в лицо Алана без выражения, но в словах его чувствовался могильный холод.
- Если Вы собираетесь отплыть с нами, придется умерить свой пыл в обращении с оружием, иначе следующим телом, выброшенным за борт, может стать Ваше.

«Ле Глейв». Франсуа де Монбижу

- Что с корпусом, Себастьян?
Было утро. Перед кораблем расстилался берег Чиаталу. Корсаров он встретил покачивающимися пальмами, лианами и белым песком прибрежной полосы, на которую неспешно то накатывались, то отступали волны.
Капитан протрезвел и выглядел чернее тучи, но на удивление вел себя корректно и сдержанно. И первым делом занялся инспекцией корабля.
- Себастьян?
Одного из матросов спустили на канате за борт – оценить масштаб повреждений причиненных кораблю во время недавних столкновений.
- Кэп, если не залатаем пробоины здесь, на острове, то первый же шторм положит нас.
- Сколько?
- Ну, ежели найдем подходящую древесину, за полный день работы глядишь и справимся.
- Отлично, - Монбижу отошел от борта. Моряки остались обсуждать предстоящий ремонт.
- Лейтенант Хантингтон, отберите корсаров в отряд лесорубов и отряд охраны и отправляйтесь на шлюпках к берегу.

Корабль продолжал покачиваться на слабой волне. Яркая синева неба обещала хорошую погоду хотя бы до полудня. Жизнь на корабле текла своим ходом, а о ночных разговорах днем решили не распространяться. Каралис принял деятельное участие в подготовке к высадке шлюпки, Хантингтон набирал команды, Монбижу стоял на капитанском мостике и внимательно наблюдал за процессом.

«Алоцвет»

Корабль попал на мель в пятидесяти метрах от берега. Вода отступала быстро, обнажая рифовый барьер, змеей извивающийся вдоль линии прибоя. Похоже, до вечера море возвращаться не намеревалось. Проклятие жрицы Чиаталу сбылось - корабль попал в пасть змеи. Вернее, в зону рифов, расположившихся словно ихвивающаяся змея. Рифовая полоса касалась практически самого берега. К сожалению, команда не доследила и теперь спасти корабль им окажется крайне проблематично.
Алоцвету еще повезло угодить именно на мель, иначе не миновать ему пробоин в днище.
Дальше от берега тонул каботажник. Не слишком быстро, но явно. Ему не повезло наткнуться на риф. Теперь он уходил в глубину. Неглубоко, но тем не менее.
Впрочем, даже когда вода вернется, если корабль не сдвинут, он так и останется лежать на мели.
И все же, шанс для флибустьеров еще не был потерян. Впереди открывались неизученные просторы острова Чиаталу. Кто знает, что их там ждет.

«Святой Патрик»

/памятка для игроков/
Корабль вышел в море и отправился на север, к Тортуге. По дороге он встречает голландское торговое судно, капитан которого охотно соглашается поделиться информацией о последних днях на Тортуге, вернее, о кораблях покинувших остров в последние дни.

"Святой Патрик"

Начавшийся спор еще в зародыше был задушен появившимся капитаном. Новым капитаном. Ричард еще не определился в своем отношении к нему, и потому что не было времени и потому, что фигура капитана весьма неоднозначна. С одной стороны, типичнейший ирландец, не особо вежливый, где-то даже неотесанный, что и подтвердило отсутствие приглашения выпить, когда офицеры собрались в капитанской каюте. С другой стороны, его властный и жесткий характер как нельзя лучше подходил для командира. Но и это не слишком хорошо, поскольку капитан абсолютно точно примет сторону Джонатана, а спорить с капитаном это совсем не то, что спорить с равным по званию.
Эти невеселые мысли преследовали Дика до самого отплытия. Именно поэтому в ответ на вопрос капитана он смог выдавить лишь:
- Прошу прощения! Это больше не повторится! Хотя я и не согл… Еще раз прошу прощения!
Презрительный взгляд второго лейтенанта и холодные глаза капитана лишь усиливали охватившую Ричарда тоску. «Зачем? Зачем я вообще согласился на это?! С ними же невозможно бороться... Они не понимают…»
А финальную точку в этом тяжелом и мерзком дне поставил Алан Стронбард, застреливший какого-то человека практически на сходнях. «Вот и еще одним мучением стало больше…Может быть со временем хоть что-нибудь изменится… Хотя капитан здесь показал себя молодцом…»
Ричард встряхнул головой, прогоняя ненужные тревоги, и отправился готовиться к отплытию.

– Ну как? – осведомился с борта Диего.
Снизу послышалась приглушенная немецкая брань. А потом Краузе соизволил сообщить:
– Мель, чтоб ей черти подавились! Хорошо сели. Слезть будет совсем трудно.
Говорил Фридрих достаточно громко, и все пираты получили представление о ситуации. Нельзя сказать, что таковая их обрадовала.
А тут еще и каботажник… С которого так ничего и не взяли. Золото отправилось в казну, но сколько его там? Стоило ли усилий?
По привычке матросы косились на капитана: что он скажет?
А тот не спешил отдавать приказы, задумчиво потирая подбородок. Сангве отлично представлял, какое это удовольствие – стаскивать судно с мели, причем в не слишком знакомых водах. Хорошо еще, что на рифы не напоролись…
Но что с островом? Тот… неужели тот самый?
Глаза капитана сузились. Он принял решение.
– Рихард остается за главного; задача – подготовить все для снятия с мели корабля. Фридрих, выбери шесть человек, – пойдем на остров. Ястреб, приведи нашу гостью; надеюсь, ей эти места знакомы. Я пойду с вами же. Готовьтесь.
И Сангве, отдав еще несколько приказов, ушел в каюту.
Краузе, взобравшись обратно на борт, огляделся. Конечно, берем Тома, Альберта, Колина… о, новичка можно взять. Пусть побывает в деле.
– Как тебя… Рейнольд! Давай сюда. С нами пойдешь.

"Алоцвет" на мели! В самой этой фразе было нечто жуткое, неестественное. Лучший корабль Карибов не может налететь на риф или сесть на мель, как обычный каботажник.
Рэй незаметно ущипнул себя за руку - для прояснения мыслей. Нечего тут истерику закадывать, как благородная девица. Как сели, так и слезем. "Алоцвет" потому и "Алоцвет", что из любой передряги выйдет. Заканчивая мысленную тираду, Нож заковыристо выругался, пожелав каботажнику скорейшего пути в царство его хозяина - Дэви Джонса. На душе полегчало.
В этот момент до парня донеслось:
– Как тебя… Рейнольд! Давай сюда. С нами пойдешь.
Голос Фридриха окончательно выбил из головы трусливую дурь. В три минуты Нож собрался - проверил, легко ли выходит из ножен сабля, перевзал аккуратнее алый головной платок, взял флягу с ромом. Еще в список полезных в вылазке вещей входили моток веревки да огниво в мелньком мешочке. И сейчас уже полностью успокоившийся Рэйнольд стоял рядом с Краузе, глядя на товарищей по команде.

Дэниэл Хантингтон
Дэниэл кивнул, принимая приказ капитана. Развернувшись на каблуках, лейтенант посмотрел на команду внимательным взглядом, казалось, он прожигал насквозь, заглядывая в пиратские мысли и души. Флибустьеры сжались под этим взглядом, но все хотели попасть в разведывательную команду. Каждый из них помнил, как лихо британец обращается с саблей, и насколько увлекал он людей за собой шлейфом уверенности.
- Ты, ты и ты, - взгляд Хантингтона уперся в двух мужчин и юнгу. – Пойдете со мной. В качестве охраны.
Затем немного подумав, британец вызвал еще четырех человек на роли лесорубов и вновь кивнул капитану.

Вот он, долгожданный берег! Какие только слухи не ходили среди пиратов на борту о конечной цели их путешествия, но все сходились на одном, что в итоге будет очень много золота. И вот теперь они уже почти у цели. И никакая пробоина не сможет помешать!
Как ни крути, Алонзо Каралис всё ещё оставался немного восторженным юнцом, не слишком хорошо знающим жизнь и мечтающем о приключениях на каждом шагу. Долгие поиски дяди, потеря близких не оставили видимых ран в его душе, возможно, им ещё суждено проявиться, но позже, совершенно точно позже. А сейчас парень буквально с замиранием сердца оглядывал раскинувшийся перед ним берег, этот новый мир, где жизнь его круто изменится.
Каралис - младший не оказался в числе парней, что Хантингтон выбрал в качестве охраны и лесорубов, хотя и стоял рядом. Но просить Дэниэла юноша, конечно, не собирался. Ещё чего.
«Ну и ладно, в конце-концов и здесь может быть что-нибудь интересное, а помахать топором я всегда успею». И Алонзо решил держаться поближе к капитану.

«Святой Патрик»
Слишком сильная качка… Да еще эта ссора с лейтенантом не дает спать спокойно… Нельзя ее оставить просто так… Все-таки я - офицер, да и как каждый, кто считает себя человеком, должен отстаивать свое мнение… Но как?! Капитан без сомнения поддержит Джонатана…Этот Стронбард вообще прогнил насквозь… Что делать?! Ах, черт, вахтенный уснул! Надо разбудить его и сделать выволочку… Не хочется, но надо.. Потому что совсем уж перебор..
Дик еще пару секунд постоял, неподвижно уставившись в одну точку. Матрос все так же дремал, не замечая офицера…
- Матрос, что вы себе позволяете?! – вахтеный подскочил как ошпаренный. – Как вы посмели уснуть?!
- Я всего лишь слегка задремал, господин лейтенант… - разобрав, кто перед ним, матрос перестал паниковать и изобразил на лице заискивающую и виноватую улыбку. – Мы перед отплытием немного набрались с ребятами, так что…
- Молчать! Вы думаете, если я… - Ричард слегка замялся. - То вам все можно?! Если бы на моем месте сейчас стоял бы лейтенант Блэкхарт, вы бы не были столь дерзки! Вот велю всыпать вам десяток плетей!...
Лейтенант замолчал. В голове появилась противная мыслишка, что Блэкхарт поступил бы именно так… Ричард ненадолго задумался, его лицо озарила улыбка. Кажется, он нашел выход, пусть и не самый лучший.
- Вам повезло, – произнес он, в упор глядя на провинившегося матроса – что никто не пострадал! Но если нечто подобное еще раз повторится, я доложу Блэкхарту. Вы знаете, что я сам не смогу ничего вам сделать и пользуетесь этим . Но ведь я и не буду ничего сам - последнеее слово Дик выделил интонацией - делать? – Ричард изобразил самую злобную из имеющихся в его распоряжении улыбок. Матрос побледнел и вытянулся во весь свой невеликий рост, видимо лейтенанту в полной мере удалось задуманное..
Как же противно! Боже мой, как же противно!.. А самое ужасное, они так похожи на животных… Понимают лишь силу и боль… Но я же не могу…
Ричард вспомнил, как легко далась ему последняя фраза про Джонатана и эта мерзкая улыбка. Его передернуло от омерзения, но нехорошее предчувствие, поселившееся в сердце, не исчезло. Слишком уж легко…

Фридрих первым слез по трапу и спрыгнул на мелководье, сапогами промерив глубину. Махнул другим – мол, давайте за мной.
Пираты так и поступили, один за другим присоединяясь к абордажнику.
Рейнольда оставили последним… и именно потому его увидел вновь появившийся из каюты Сангве. И каким-то образом отгадал, о чем тот думал.
– Тьерре, – коротко бросил капитан, – запомни: неуязвимых нет. Мы все про это помним; потому-то и живы, а все наши враги кормят акул. И эта мель – лишнее тому подтверждение. Неуязвимых нет; просто есть те, кто умеют выживать. Тоже научишься. Обязательно.
И прошел на нос, отдавая приказы команде; Рихард уже начал рассчитывать, как можно сдвинуть «Алоцвет» с мели.
А отряд Краузе двинулся к лесу на берегу.

Если бы с ясного неба грянул гром и появился ангел на белых крыльях, Нож все равно не был бы удивлен настолько. Капитан Сангве и впрямь колдун, способный видеть душу человека. Рэй давно не был зеленым новичком, умел скрывать моменты слабости, и подобная прозорливость казалась ему сверхестественной. А ведь шептались на Тортуге, что командир "Алоцвета" в сделке с самим дьяволом, оттуда и удачливость, и хитрость.
"А если и правда?... И что с того? Ты тоже научишься быть таким, как Фридрих, как Паоло, может, в чем-то как Сангве. Ты научишься выживать, быть удачливым и хитрым, отважным и жестоким. А договор с дьяволом...
Парень опустил глаза, разглядывая свои руки. Несколько шрамов - результаты неудачных тенировок с ножами. Неужели он побоится порезаться еще раз и расписаться кровью?
Спустившись на берег, Рэйнольд полностью преобразился. Молодой пират шел настороженно, как зверь лесной. Восхищаться красотами можно и потом, а вот излишний романтизм в разведке - прямой путь к Дэви Джонсу.

(наконец-то с Монком)

После того случая с пистолетом мисс Беркли чувствовала явное воодушевление и, оставив Кэти в каюте, собралась с духом и одна вышла на палубу. Аккуратно обходя бочки и стараясь держаться левого борта, Анна... прогуливалась. На самом же деле всё внимание девушки было приковано к берегу острова, возле которого бросил якорь "Ле Глейв". Как хотелось вновь почувствовать под ногами твёрдую землю...
Рядом с одной из шлюпок несколько матросов как раз суетились, опуская на канатах лодку. Ругань, крики и мерное "Р-раз! Р-раз!" звучало не менее часто, нежели крики прибрежных чаек. Лишь один человек выделялся из общей массы нагих по пояс пиратов. Он не кричал и не жестикулировал отчаянно, словно тонущий в море. Стоял, чуть улыбаясь кончиками губ и сложив руки на груди. Белая рубаха была расшнурована, дабы подарить морскому ветру возможность охладить потное тело.
Джон Севельсторм наблюдал за действия пиратов, думая о чем-то своем.
"Вот бы сейчас с ними на эту шлюпку!" - закусив губу, сетовала про себя Анна. Но что толку зря вздыхать? А хотелось действовать.
Неподалеку стоял и, усмехаясь, наблюдал за действиями матросов Севельсторм. Анна всегда старалась не думать о том, как относится к этому человеку, но не всегда получалось. Вот и сейчас...
- Доброе утро, - произнесла она, подойдя поближе. - Если доброе, - тоном ниже уточнила девушка.
- Вы стоите на палубе, Вы живы и даже можете говорить, мисс Беркли, - улыбнулся шире Джон, не поворачивая головы. - Значит, утро не такое скверное, как Вы могли предположить.
- Пожалуй, - Анна невольно улыбнулась и замолчала. Почему-то молчать с Севельстормом было удивительно приятно. - Как же хочется туда... - пробормотала девушка, глядя на белый песок впереди.
- Не думаю, что это должно казаться таким недостижимым для Вас, мисс Беркли, - говорить по-английски оказалось чертовски приятно. Казалось, что Джон уже начал забывать эту речь, каждый день роняя лишь по одной-две фразы на родном для себя языке. - Судя по всему, мы встали на этом острове надолго, и Вы еще будете обладать возможностью спуститься.
Он помолчал, глядя как матросы машут кому-то за бортом руками.
- На корабле неспокойно, мисс Беркли. Вы поэтому так старательно скрывались?
- Да. Где искать безопасности, как не в своей каюте?
- Самое ужасное место, где можно искать безопасности, - Джон повернулся, наконец, к Анне, улыбнулся, лучезарно и светло, как умел только он. - Ибо именно в этом месте Вас будут искать, если вдруг что...
Анна остолбенела, но не нашлась с ответом.
Он был прав - он всегда был прав! Досада... Мисс Беркли порозовела от негодования, которое ей не удалось скрыть в полной мере. Теперь её молчание было наполнено почти детской обидой, теперь даже чудесный вид острова не радовал глаз.
Севельсторм рассмеялся, запрокинув голову:
- Я помню наш первый разговор, мисс Беркли. Еще тогда, на плоту, когда вы пытались выиграть спор, прервашийся подоспевшим "Ле Глейвом". Что же Вы тогда мне сказали?.. Э-э... Ах да, Вы спрашивали нечто в духе того, что прелестными бывают лишь пустые головы. Помнится, я так и не принес своих извинений. Чем не повод для того, чтобы сделать это сейчас?
Анна обиженно посмотрела на него... и тоже засмеялась - сначала нерешительно, но постепенно всё свободнее. Мир был восстановлен.
Но вот только не нарушат ли его какие-либо другие обстоятельства?

(пост написан из расчета, что команда лесорубов под командованием Хантингтона уже отправилась на берег)

«Ура! Поздравляю тебя, Франсуа», - несмотря на то отвращение, которое Монбижу испытывал к своему вчерашнему поведению, а к тому же к парам спиртного, которые оставили после себя неприятное жжение в желудке. – «Вот твой остров, бери его и ешь сколько влезет».
До боли в пальцах капитан сжимал перила, с правой от руля стороны юта.
- Ну что, Джонсон, мы приплыли, - капитан усмехнулся и посмотрел на своего рулевого. – Если верить легендам, здесь находятся горы золота, которые появились на Чиаталу еще ранее португальцев и испанцев.
- Если верить записям, уж одну горку золота и драгоценностей мы тут точно найдем.
Не дожидаясь ответа, Монбижу направился к себе подготовить походный мешок, в который сгрузил карту, бутыль с вином, подзорную трубу и еще несколько важных мелочей. Закинув мешок за спину, вооружившись двумя пистолетами и ножом-мачете, взяв в руку любимую трость и походную шляпу (в надежде, что хоть ее минёт печальная участь быть разрубленной, простреленной или выпотрошенной любым иным способом) и окинув на прощание свою каюту веселым и в то же время сумрачным взглядом, Франсуа вышел на палубу.
- Свистать всеобщий сбор для тех, кто на корабле! Это касается всех, команду и гостей!
Кэп с контролируемой иронией смотрел, как перед ним собирались его корсары. Когда в поле зрения оказались все нужные люди, Монбижу призвал всех к порядку, просто и спокойно выстрелив из пистолета в воздух.
- Поздравляю вас, месье, мы добрались! – капитан сделал шаг вперед, затем еще и еще – толпа перед ним расступалась, пропуская Франсуа вперед. А тот неспеша шел, бросая внимательные и в чем-то циничные взгляды направо и налево. – Пройдя потери, бессчетные мили и штормы, мы добрались до чертова острова индейских сокровищ!
Нестройных хор одобрительных восклицаний прервал речь Монбижу. Но тот не возражал. Сейчас ему требовался энтузиазм. Да еще какой!
- Все вы уже заслужили доли в этих богатствах, на которых мы будем жить безбедно и творить на суше и в море все, что захотим!
Снова одобрительный рев, однако среди этого рева раздался беспокойный голос сомнения:
- Эй, кэп, а ежели никакого сокровища не будет?
- Да, что тогда? – поддержал второй голос паники.
На что Монбижу лишь усмехнулся.
- Я набирал в свою команду не трусов, а настоящих мужчин, слышите? Кто боится может сказать об этом сейчас, мы любезно избавим того от мучений, скормив акулам или высадив на этом необитаемом острове на веки вечные!
Корсары замолчали. Они были недовольны, но возражать не смели. Тем не менее сегодня Монбижу собирался не только играть мускулами.
- Сокровища есть, и будь я проклят, если мы не найдем их, - с этими словами капитан оказался рядом с Кэтрин Уэйкхилл. – И гарантией этого сокровища нам служит присутствие на нашем скромном корабле двух замечательных дам. Мадемуазель Анна Беркли и мадемуазель Кэтрин, прошу вас.
Казалось, Франсуа со свойственным ему цинизмом ожидал, что девушки сейчас выйдут вперед и поклонятся честным пиратским месье.
- Думаю, дамы с радостью составят компанию в нашей небольшой прогулке по местным лесам. И я надеюсь, что и среди моих людей найдутся настоящие мужчины, а не жалкие душонки, которые побоятся пройти там, где отважатся пройти наши храбрые гостьи.
Капитан замолчал, выжидая реакции. Однако ее все не следовало и не следовало. Моряки мялись, переступая с ноги на ногу, потупив взор или с откровенным неверием смотря куда-то в сторону. Но Монбижу лишь усмехнулся.
- Хочу обратить ваше внимание на одно немаловажное обстоятельство. Хоть долю в сокровищах имеем все мы, но только самые смелые, те кто примут прямое участие в экспедиции, получат воистину достойное вознаграждение.
Всего минуту на корабле стояла тишина. Затем раздался громогласный рев согласия. Монбижу горделиво выпрямился, положив руку на рукоять пистолета и наслаждаясь произведенным результатом.

Алонзо, пока не объявили общий сбор, находился на палубе. Отсюда открывался прекрасный обзор того, что происходило внизу, да и всё, что делалось на палубе, тоже было видно.
Вот появилась мисс Анна. Сердце парня буквально подпрыгнуло в груди. Но молодому Каралису не повезло. Девушка его в упор не замечала, поглощённая разговором с суперкарго.
Юноша сжал перила так сильно, что побелели костяшки пальцев.
В этот момент мисс Беркли звонко рассмеялась. Неизвестно что бы предпринял Алонзо дальше, но в этот момент прогремел выстрел. А затем глаза юноши встретились с глазами капитана, и ветреная мисс отошла на задний план.
Тем не менее, Алонзо совершенно «случайно» оказался рядом с девушками, когда Монбижу произносил свою пламенную речь.

Джон Эдрик Севельсторм

Выстрелы, шум, крики, невнятная речь Монбижу...
Кости гремели, крутясь и подпрыгивая на игральной доске. Судьба замерла чуть в отдалении, пряча лицо и улыбку в тени. Она что-то задумала. Она играла умело, четко, точно, ожидая, когда Севельсторм оступится.
А он чувствовал, как шатается под ним зыбкий пол. Как рука дрожит, боясь выпустить свои кости и увидеть меньший результат. Игрок, что почти тридцать лет выходил победителем, ощущал, как заносится над ним роковой меч с пылающим клинком. Куда идти? Что делать?
Джон нашел взглядом Каралиса-старшего, задумчиво наблюдавшего за капитаном. Франсуа не видел этого, ходил и улыбался, довольный произведенным эффектом. Речь была слабой, откровенно слабой. Только корсары, разгоряченные близостью сокровищ - в лице двух девушек и сияющего золота, - не обратили на это внимания.
Сокровища Чиаталу... Игрок облизнул пересохшие губы. Сердце как-то странно и учащенно билось в груди, а в голове рождались безумные образы гор золотых монет, сверкающих в лучах полуденного солнца.
Сказка, рассказанная Уэйкхилл на плоту спасшимся с корабля, готова была обернуться реальностью. Севельсторм никогда не лез туда, где петля подстерегает незваного гостя на каждом шагу. Только раньше было больше предложений... и меньшая цена.
Стоит ли наша жизнь того, чтобы рискнуть ей за сокровища? Джон не знал ответа. Только чувствовал, что собирается выяснить его в ближайшее время.
- Мсье! - он попытался протолкнуться к Монбижу, но корсары рычали и выли, потрясая оружием. Продраться сквозь такую толпу не оказалось возможным. - Bloody hell*...

___________

*британское ругательство, аналогичное по смыслу фразе "Проклятье!"

(и Гульда)

— Слушай, Анна, ты хоть представляешь, на кого ты будешь похожа в этих юбках в лесу? — с легким раздражением сказала Кэт, склоняясь над массивным дубовым сундуком с откинутой крышкой.
Сундук был полон одежды. Дорогой мужской одежды. И Кэт совсем не хотела, чтобы подруга начала расспрашивать о том, откуда взялись на борту пиратского корабля все эти наряды из шелка, бархата и атласа. И куда делись их прежние хозяева.
- Ну не могу я, Кэти, - Анна выглядела скорее смущенной, чем брезгливо настроенной. - Не могу! Не привыкла... Как это: я - и в мужском платье? Ни за что! В юбке, разумеется в юбке, - и мисс Беркли действительно была серьезно настроена.
Кэт швырнула в сундук белую кружевную рубаху, которую только что придирчиво вертела, и сердито подбоченилась (жест, явно усвоенный не в пансионе).
— Анна! Тут тебе не Англия! Вернешься в поместье, где выросла, — снова станешь тихой девочкой в кружевах! Но чтобы вернуться — надо выжить. Просто выжить, понимаешь?
- Ох, - грустно покачала головой Анна. Она всё-таки взяла в руки бархатные бриджи вишневого цвета и теперь сокрушенно их рассматривала. – Похоже, придется. – Анна огляделась. – За нами никто не подглядывает?
— Нет. Но если будешь копаться, они явятся, чтобы нас поторопить. И лучше, если в этот момент мы окажемся не голыми и не полуодетыми... — Кэт снова взяла рубашку. — Мило с их стороны, что они вообще дали нам возможность переодеться... Ты не забыла, что я тебе говорила про пистолет? Сумеешь выстрелить, если что?
- Помню, - отдуваясь, ответила мисс Беркли. Штаны были явно велики, но в сундуке нашелся и ремень. Анна стянула с себя платье и быстро нашла еще одну светлую рубашку, тут же натянула её и опасливо оглянулась. Никого. Теперь бы камзол - в сундуке их, похоже, много… - Думаю, что смогу. И надеюсь, не струшу, - девушка улыбнулась подруге. – Ведь еще хоть раз в жизни побыть тихой девочкой в кружевах – не так уж и плохо, как думаешь?
— Умница! - одобрительно глянула на нее подруга. — У тебя пистолет, у меня нож. Мы справимся!

Дэниэл внимательно следил за тем как пираты лес рубили. Солнце медленно ползло по ярко-голубому небу и робкие облачка затмевали его сияющий лик. Само же светило жаром землю поливало, заставив спины лесорубов потом покрыться, а горло жажды когтями сдавив. Лейтенант устало привалился к стволу ближайшего к делянке дерева и смочил горло небольшим глотком воды с корабля принесенной. Неприятно в воздухе жужжали насекомые, волосы намокли от пота и липли ко лбу и к шее.
Хантингтон надеялся управиться к вечеру, хотя марево висевшее над лесорубами могло внести свои коррективы. За то время, что они провели на острове поваленными оказались только два дерева, которые сейчас и очищилсь от сучков и веток.

«Ле Глейв»

Корабль опустел прямо на глазах. Ещё только отчаливала от «Ле Глейва» последняя шлюпка, отвозившая корсаров на берег, а на судне уже вступили в царствие тишина и умиротворённость. За командира остался Каралис-старший. Никто толком не знал, о чём они с Монбижу побеседовали в каюте капитана после прочувственной речи последнего, только оба оттуда вышли чернее туч. Только что молний меж ними не проскакивало. И тем не менее всё обошлось довольно мирно. Капитан спустился в первую из шлюпок, направлявшуюся к берегу, штурман принял на себя командование кораблём на время отсутствия кэпа и принялся руководить убывающим потоком искателей сокровищ.
По замыслу Монбижу, на корабле должно было остаться минимум людей. Ровно столько, чтобы чинить пробоины да увести корабль в другую гавань, если эта окажется подверженной штормам.
Остальные и пираты, и гости, кто в добровольном, а кто и в принудительном порядке последовали вслед за капитаном на берег. По расчетам Франсуа, если поиски затянутся, они разобьют лагерь, заняв старый форт португальцев, что по идее всё еще должен был быть более-менее целым, на противоположном берегу острова.
Большая часть взятых припасов была оставлена на берегу под прикрытием естественного навеса и под охраной пятёрки старого состава корсаров «Ле Глейва». Близость к морю, а следовательно и к фрегату должна была послужить дополнительной защитой, в случае если истории о индейцах окажутся не вымыслом.
- Хантингтон, - Монбижу кивнул вернувшемуся лейтенанту. – Вы также отправляетесь с нами. Оставьте людей, они теперь под командованием штурмана. Мы же пойдем вглубь острова.
Чиаталу нельзя было назвать ни лесистым, ни пустынным островом в полном смысле этого слова. Низины здесь чередовались с возвышенностями, к центру острова земля всё выше и выше поднималась над уровнем моря, пока не заканчивалось вершиной давно потухшего вулкана. А еще, вероятно, в мире существует не так много мест, способных посоревноваться с Чиаталу по количеству естественных подземных пещер и ходов. Собственно, в одной из таких пещер и осталась большая часть запасов экспедиции. Капитан же повёл своих людей в обход ближайших зарослей, согласуясь с картой, составленной им и девушками ещё на корабле.

Может, по непролазным, сплетающимся в зеленую стену тропическим лесам и трудно пробиваться, прорубаться вперед, отмечая каждый маленький шажок взмахом длинного ножа, как в бою, как при абордаже...
Но девушкам, идущим позади авангарда пиратов, не надо до кровавых мозолей рубить ветви, сучья и лианы. Надо только давить в себе тяжелые думы, предчувствие беды, и стараться улыбаться и высоко держать голову, чтобы не заражать своим унынием спутников...
Кэт поглядывала на бледное лицо Анны и молча бранила себя за то, что не удержалась, рассказала подруге историю форта на Альтависке - так, как она гуляла по матросским тавернам...
Лучше бы бедняжке Анне не знать о том, как португальский капитан Франсиско да Матос Герра, проходя в этих водах на двух кораблях, флагманским из которых был "Святой Себастьян", причалил к острову Альтависка и повелел построить здесь небольшой форт, дабы укрепить на побережье власть португальской короны. Воздвигнув форт, он оставил на нем небольшой гарнизон под командованием лейтенанта Грегорио Раваско, а сам двинулся дальше вдоль побережья в поисках места, где можно было бы основать большое португальское поселение.
Не найдя такого места, он повернул назад. Проходя мимо острова Альтависка, он причалил в знакомой бухте и посетил форт.
Глазам капитана да Матос Герра и его спутников предстало ужасающее зрелище. Весь гарнизон, от лейтенанта Раваско до последнего солдата, был мертв. Смерть застала людей внезапно, во время обычных, повседневных дел: кто рухнул возле колоды, на которой рубил дрова, кто упал, выронив ведра с водой, которые нес от ближайшего родника. Часовые умерли на своих постах. Причем на трупах не было ни ран, ни иных следов насилия.
А на воротах был глубоко вырублен знак: две женские руки, от локтей до запястий увитые змеями.
Знак богини Чиаталу...
Корабельный врач предположил, что причиной гибели солдат был неведомый европейцам яд. Судовой капеллан возразил: это, мол, козни дьявола и индейское богопротивное колдовство...
С капелланом согласились и матросы, и капитан (человек смелый, но суеверный). Наскоро предав тела солдат честному погребенью, Франсиско да Матос Герра приказал сняться с якоря и ушел от берегов Альтависке.
Так форт с тех пор и пустует, понемногу поддаваясь наступлению тропического леса...
Может, все так и было, но зачем было рассказывать все это Анне? И матросам, которые на ходу с интересом прислушивались к истории?..
- Ничего, подруга, не робей. Мы с тобой уже видели много опасностей - и живы. Нас не взяло море, не взяли пули, да и среди пиратов мы вроде не пропали, верно?.. Мы еще заставим Смерть долго-долго ждать, пока нам прискучат приключения!.. О, видишь - вон там, среди листвы, видны заостренные вершины бревен? Это частокол форта! Мы пришли!

Джон Эдрик Севельсторм

Человек не властен над своей судьбой, не имеет ни малейшей возможности узреть будущее и подготовить себя к грядущим испытаниям. А Судьба имеет удовольствие бросать подвластных ей представителей рода человеческого в те ситуации, о которых они год назад и помыслить не могли.
А уж тем более бросать тех, кто так или иначе прогневал Ее, Единственную владычицу жизни...
Джон Эдрик Севельсторм, известный как Игрок, считал себя профессиональным вором. Но никак не покорителем джунглей или морских пространств. Все шло не так, как он привык, не так, где он бы мог чувствовать себя "в своей тарелке".
- Очередная история, мисс Уэйкхилл, - фыркнул шагавший позади девушек Джон, по лицу которого крупными каплями тек пот, а рубаха, расшнурованная у груди, из белой становилась серой, намокая каждую секунду все больше. - У Вас на каждую ступень жизни своя выдуманная история, верно?..
Он нагнал впередиидущих и бросил быстрый взгляд на девушку, в котором проскользнула усмешка. Казалось, что он говорит совсем не про форт и его мнимых призраков.

Вмсете с Сейденом.

Тем временем Хаббард бездельничал. Когда корабль сел на мель, он находился на орудийной палубе и, собственно, оставался там, пока была хоть какая-то необходимость. Проверив в десятый раз состояние "своих" пушек (хотя какая теперь-то разница?) и убедившись, что оно было идеальным, он все-таки решился отпроситься у начальства и пойти наверх. Начальство благосклонно кивнуло, и вскоре Джеймс уже стоял на баке у фальшборта, держась за фок-ванты и глядя в сторону острова - туда, где высадился отряд моряков "Алоцвета".
- Мясо. Пушки. Пушки. Мясо, - удивительный факт, но голос капитана раздался прямо над головой бомбардира. - Zielen nach die Segeln, Gott verdammt! Lassen die Teufel entgehen nicht!*
Джеймс вздрогнул. Капитан же должен быть на берегу? Да, собственно, не далее нескольких минут назад он и сам его видел, благо до острова было недалеко, а зрение у молодого британца было отличным. Да и несуразицу какую-то говорит. Хаббард удивленно посмотрел вверх, пытаясь определить источник звука.
- Хаббард, Хаббард, - снова позвал «капитан», издал дикий крик, замахал крыльями и многозначительно посмотрел на бомбардира. С учетом, что сидела птица (а то что говорил, кричал и махал крыльями никто иной как попугай сомневаться не приходилось) аккурат над самой головой Джеймса, замечание ей произнесённое определённо должно было вселять оптимизм. - Хаббард?
Канонир удиленно воззрился на попугая.
- Интересно, откуда он тут взялся? - пробормотал Джеймс.
- Огонь по левому борту! - птица подняла хвост и… ей-ей, бомбардиру повезло в том плане, что прицел гнусной твари оказался нарушенным буквально на два дюйма и злодейская акция пролетела мимо его плеча. - Поправка на ветер!
Сидевший неподалеку пират непристойно захохотал, наблюдая за развернувшейся сценой.
- Вот ведь гадина! - воскликнул канонир. - Я тебе покажу поправку на ветер... - Он достал из-за пояса пистолет, с которым практически никогда не расставался, и, почти не целясь, выстрелил в эту противную тварь.
- Убивают! Палундра! - попугай истошно замахал крыльями и полетел прочь, потеряв от страха последний разум.


* Ви-Зет, в пер. с нем., «Цельтесь в паруса, будь оно неладно! не дайте дьяволам уйти!»

- Кэп, так мы сейчас на этой вашей Чиаталу или где? – Фрэнк, хороший в принципе моряк, был тем первым, кто развеял нависшую над экспедицией корсаров тишину.
- Нет, - предельно лаконичный ответ капитана, наверное, мог бы и утопить весь дальнейший разговор на этом самом месте, но так уж случается, что если тема завязывается интересная, её и ради абордажа прерывать было бы как-то негоже.
- Не Чиаталу, слышали?
- Карамба, - меланхолично заметил один из пиратов. – Может быть мы и не на острове, может мы уже на побережье материка?
- Мексика? – взволнованно спросил третий пират. На этой фразе Монбижу проняло.
- Кому надо на материк, курс на северо-запад и сто миль* своим ходом. Я не держу.
- Да ладно вам, капитан. Где же мы тогда находимся.
Монбижу пожал плечами, не останавливаясь, ответил:
- Altavisqua, мон шер, остров странностей. Нам нужен форт. Насколько мне известно, на этом острове он есть. Спасибо нашим друзьям португальцам.
- Хе, это о твоих родственниках, - кто-то из пиратов усмехнулся Каралису-младшему.
- Но почему мы не можем высадиться прямо на Чиаталу? – и снова вопрос задал Фрэнк. Вопрос оказался настолько хорош, что капитан даже соизволил остановиться. Он повернулся к пирату и насмешливо вскинул голову.
- Потому что так говорят координаты, - на этих словах Франсуа даже галантно поклонился дамам. – Они весьма точно указаны. И вот мы здесь. Альтависка, месье и дорогие дамы, вот иное название вашей Чиаталу. Я так полагаю и, смею заверить, я весьма благодарен вам, что вы указали действительно существующий остров.
Капитан махнул рукой, движение колонны продолжилось.
- Весьма вероятно, что здесь могут обитать индейцы. И что у них есть здесь свой храм. Насколько мне известно, те благородные названия, что даём островам мы, европейцы, далеко не всегда находят свет в зачерствелых сердцах местных дикарей. Так что не в наименовании дело, я полагаю. Идёмте, кажется, я вижу впереди строения.
Так оно и было. Высокий деревянный частокол. За ним спряталось двухэтажное здание и сарай. Форт.
- Отлично, Месье Севельсторм, как суперкарго, примите форт в своё ведомство, проведите разведку и ревизию.
«Нам же… нам же надо найти это дьявольское золото раньше, чем дикари притащатся сюда. Где же они, где? И где хоть какие-нибудь следы жизни португальской колонии?" - Монбижу с беспокойством посмотрел на заросли вокруг форта и передернул плечами. В себе он не сомневался, но на душе всё равно было неспокойно.
___
*морская миля равна 1852 м.

Энрике Каралис
на борту "Ле Глейва"

Штурман ухватился за канат, стоя на капитанском мостике, и глядя куда-то в даль моря, придерживая второй рукой руль. Снасти скрипели, убранные паруса чуть шевелились под порывами ветра, щетки, которыми пираты скребли палубу, издавали ритмичный тихий звук, сплетаясь вместе с волнами, что медленно ударялись о днище "Ле Глейва".
В какой-то момент Энрике вырвался из своих дум и вслушался в окружающие его звуки. Что-то в них было не так. Вроде все оставалось прежним, но в какой-то отчетливый миг он понял, что так быть не должно.
- Oi, cap'n! - Галбранд, единственный после Истрока оставшийся датчанин на борту "Ле Глейва", махнул рукой, уже свесившись с борта и глядя куда-то вниз. - If me eyes ain't telling lies, there are reefs there*!
Каралис быстрым шагом достиг края, схватился за канаты и поглядел вниз, туда, где волны белыми барашками пенились возле борта. Пенились не так, как им было положено. Бросив косой взгляд на берег, Энрике резко выпрямился:
- Поднять якорь! - рявкнул он. - Спустить паруса! И на весла, дьявольские отродья!
- А как же кэп на берегу, мсье? - успел крикнуть, закрутив желоб с якорем, Франк.
- Если мы сядем на мель и рифы при отливе, Монбижу сам спустит с тебя шкуру и подвесит на ближайшей рее! - Энрике двумя прыжками спустился с мостика. - Живее!

*Эй, кэп! Если мои глаза меня не обманывают, там рифы!


Джон Эдрик Севельсторм

- Отлично, мсье Севельсторм, как суперкарго, примите форт в своё ведомство, проведите разведку и ревизию.
Монбижу повернулся спиной к Джону, но Игрок резво, взмахнув руками, поспешил к французу, засеменив рядом с ним и ежесекундно оборачиваясь.
- Кэп, я понимаю Вашу горячую любовь к англичанам, однако, если я не совсем ошибаюсь, это была португальская колония, так не лучше ли португальцам ее исследовать?
- Я не понимаю Вас, мсье Севельсторм, - раздраженно отозвался Франсуа. - Я дал приказ...
- Да-да, - поспешно заверил капитана Джон, а затем, приблизив лицо чуть ближе и понизив голос, горячо зашептал: - Вы не задумывались над тем, что, быть может, Каралис-младший вовсе не случайно вызвался добровольцем в этот... поход?
Монбижу замолчал, явно давая понять, что слушает. Правда, на Севельсторма не смотрел. Однако Игроку этого было и не надо.
- Теперь, когда его дядя благополучно командует кораблем, быть может, кое-кто из Вашего отряда искателей золота, кое-кто достаточно верный, должен проследить, что это золото будет найдено. А ведь семейные узы - это хороши, крепкие нити верности меж двумя людьми. А буде мы найдем золото, возможно, этот кто-то подаст сигнал...
- Сигнал? - тихо переспросил Франсуа, вложив в свой голос весь сарказм.
- О том, что можно играть ва-банк, - пространно закончил Севельсторм. - Или о том, что время еще не пришло...
Монбижу помолчал, развернулся, по-прежнему не глядя на Джона.
- Мсье Каралис! - громко сказал он. - Колония была португальская. Вам и исследовать форт. Причащаться к родственным постройкам.

(с незримым присутствием Сейдена и его с бабкой Гульдой разрешения)

Джек тащился по острову вместе с остальными. После той истории с саблей он старался занимать как можно меньше места и не попадаться на глаза ни капитану, ни штурману... ай, да лучше вообще никому из начальства! Поэтому юный Камингс брал на абордаж джунгли подальше от вышеозначенного начальства, рубил лианы, переступал через ветви и старался не думать о змеях. Однако змеи ему везде мерещились. Шевельнувшаяся под ногой тугая лиана тут же вызывала у Джека приступ страха, но не такого, от которого он с воплями побежал бы вглубь острова, а такого страха, от которого юнга еще яростнее и упорнее рубил ветви, избывая боязнь с каждым взмахом ножа. Змея?!.. Хрясь!
Увлекшись истреблением предполагаемых ползучих тварей Джек не заметил, как подвинулся вдоль колонны к авангарду и когда пираты вышли к форту - оказался рядом с капитаном. Этого не хватало... Джек уже искал, на чью бы спину спрятаться, как услыхал:
- Весьма вероятно, что здесь могут обитать индейцы.
Мысль о побеге оставила паренька, как ветренная девица оставляет надоевшего любовника. Индейцы! Это тебе не змеи!
Камингс прищурившись оглянулся - не покажется ли где враг? Но вокруг были только свои.
Юнга уже не знал, чего он хочет больше - взять добычу и спешно вернуться на борт, или же пусть нападут индейцы, тогда мы вступим в жестокую схватку, тогда Джек Камингс покажет, что сабля больше не прыгает из его рук, как скользкая жаба! Может, тогда капитан сменит гнев на милость... Джек вздохнул. Для этого не хватит и сотни заколотых индейцев. Разве что гора золота смягчит сердце морского волка?
Юнга восхитился своей догадке - и действительно, если Джек найдет это проклятое золото, разве не станет это поводом уважать парня?
Камингс придвинулся ближе к португальцу - если тот решится исследовать форт первым, можно будет увязаться за ним...