Кровавая битва (вместе со Скальдом)

После ночлега в лесу, хирдаманы Альвхеймара двинулись обратно к берегу Согна, морозы, ударившие прошлым днем нынче спали, и скорее всего лет потрескался. а значит можно было продолжить путь на кораблях.
Хасли и Вальгард двигались впереди с отрядом в десять человек - они должны были первыми придти к берегу и начать подготавливать корабль к отплытию, прежде чем появиться основной отряд.
Рядом с Вальгардом шел и Йенс, ныне не раб, а хирдман. Он был вооружен мечом одного из убитых в доме воинов Агдира, поскольку альвхеймарцы взяли побежденных все, что им приглянулось.
На выходе из леса, зоркие глаза Хасли увидели мачты дракаров, и устанавлеваемые паруса. Но кто мог ставить их без приказа?
- Вперед! - Скомандовал он. - Чую, это псы Хальфдана, пришли воровать у нас!
- Йенс, вот твой шанс доказать, что я не зря даровал тебе свободу, - произнес Вальгард Ярл, обнажая меч. Шестеро воинов достали луки, и отряд бросился к кораблям, выкрикивая устрашающие боевые кличи.

Нападения воины Харека никак не ожидали и первое время они в растерянности смотрели на выскочивших из леса чужаков. Двое людей упали пронзенные стрелами

- К оружию - крикнул Харек и первым бросился навстречу нападающим. Воины Харека были уже уставшими после долгого перехода но их было в 4 раза больше чем нападавших.

- Агдирские выкормыши! - Кричал Хасли, размахивая огромной секирой, и снимая со спины щит. - К бою Волки Гандальва! Стреляйте по ним! У них наши драконы!
Вальгард молча готовился к бою, наблюдая за приближавшимися - скольких еще сразят стрелы карлов, прежде чем начнется бой? Трех-четырех? Все равно им не выстоять, если только не подойдет Хаки и остальные.

Наконец все воины Харпека пришли в себя - они спрятались от стрел нападавших за щитами, вывешенными по бортам дракаров. Еще пятеиро были убиты выстрелами. Трое финнов -проводников выпустили три залпа стрел, и трое из нападавших упали. Еще несколько человек метнули в нападавших копья.
- Трусы -отродье турсов! Выходите на честный бой!
Корчились слуги лучники, сраженные копьями, Вальгард левой рукой метнул копье в одного из финов, летели еще стрелы, но он понимал, что не сможет удержать корабли теми силами, что у него были.
- Ну, подходите! Мы не будем стрелять! Пусть все решит сталь! - Прокричал Ярл, надеясь что агдирцы выйдут на бой. Лучники замерли, удерживая стрелы на тетивах.
Харек спрыгнул с борта корабля, вытянув меч из ножен. Руны блестели на солнце зловещим голубым сиянием. Казадлось от меча летят искры - он буквально горел на солнце. В левой руке у Харека был круглый щит с бляхой на которой был изображен черный агдирский волк.
Следом за Хареком, немного замешкавшись спрыгнул Бьярни, а за Ним Эйнар. Отсальные остались стоять на кораблях.
- Что, всего трое? - Вальгард усмехнулся.

- Один стоит двоих. - усмехнулся Харек. - выходи ярл. Пусть все решит сталь. Один на один. Хватит убивать воинов издали подобно трусливым выродкам с юга в этом нет чести. Хочешь уйти в Валгаллу - дерись честно.
Вальгард и Хасли переглянулись.
- Дозволь я, - процедил хирдман, подергивая секирой.
- Я пока ярл, и не пристало мне стоять от битвы в стороне, ведь не даром мое имя - Отважный! - Вальгард поднял меч и щит, где скалился серый альвхеймарский волк.
- Как пожелаешь, ярл, кивнул Хасли. Четверо слуг опустили луки, еще одного приводили в себя, поскольку копье попало ему в ногу. Йенс стоял, сжимая рукоять клинка, и не решаясь что-либо сказать, но вот, он резко сделал шаг к Вальгарду, и прошептал.
- Будь осторожен, ярл, о Волке большая слава ходит, что ему равных нет в поединке.
-пусть твои трусливые псы бросят оружие - сказал Харек. - Это оружие трусов не должно быть в их руках.
- И вы забросаете нас копьями? - Рявкнул Хасли.
-Сложите копья - крикнул Харек. обернувшись к своим воинам. Те послушно бросили копья на дно кораблей.
- Опустите луки, - кивнул Вальгард, и слуги нехотя, но выполнили приказание, однако тотчас же обнажили мечи и топоры. Пятеро слуг, да два хирдмана - не слишком много, чтобы сражаться за корабли, поэтому-то ярл и согласился на поединок. - Начнем!
Он чуть пригнулся, словно подкрадываясь к Хареку, держа наготове меч и щит.
Харек ударил первым. Прикрывшись щитом, он нанес молниеносный удар мечом.
Ярл прикрылся, и яростно контратаковал, рубя щит врага, но тот ловко защищался и наносил свои удары. Казалось, что схватка не будет иметь завершения, поскольку оба противника то скрывались за щитами, то отвечали ударом на удар. Вальгард то отступал, то наоборот теснил агдирца к кораблям - перевеса пока не ощущалось.
Тем временем Эйнар воспользовавшись тем ч то его противник попал ногой ямку нанес удар в открывшуюся грудь , и его противник упал, всме ещедержа щит и топор. Бьярни яростно рубил щит своего противника топором, и щит весь скукожился, покрывшись вмятинами
Хасли краем глаза заметил, как его соратник упал, на землю зарубленный врагом, и рванулся вперед, яростно отклоняя оружие противника иссеченным щитом, а затем с размаху рубанул секирой по поясу агдирца, явно желая разрубить того надвое, или же выпустить кишки. Слава заговоренного настолько долго сопровождала его, что он подавлял противников одной только уверенностью в своей неуязвимости, заставляя их думать, что перед ними неистовый берсерк.
Но на этот раз заговоренный топор его достал - падая, Бьярни полоснул Хасли по ноге. увлекая егоза собой
Викинг взвыл от боли, точно огнем его опалило лезвие топора, падая на противника, он захватил руками его руки, и жадно впился зубами в горло, желая разодрать его, подобно волку. Из раны на животе агдирца обильно сочилась кровь, и Гурмирсон понимал, что врагу осталось недолго находиться на этом свете, но не разжимал хватки. Хирдман за хирдмана. А когда Вальгард прикончит их Волка, можно будет и с остальными поквитаться.
Тем временем поединок ярлов продолжался, и хотя оба уже были достаточно вымотаны, ни один пока еще не спешил уступить победу другому.
Эйнар. увидав что враг впился зубами в горло его благодетеля недолго думая всадил меч ему в шею - прямо под оголившийся под шлемом затылок. Оставшиеся в стороне хирдманы потянулись к лукам а стоявшие на ближайшем корабле - к копьям
- Трус! - Выкрикнул стоявший невдалеке Йенс. - Только и можешь, что разить в спину!
Молодой хирдман, недавно получивший свободу из рук Вальгарда давно потерял остатки сочувствия к бывшим хозяевам. Теперь меч в его руке покачивался из стороны в сторону.
- Давай, сразись теперь со мной!
- И стражусь. Подлый предатель! Не знаю как там у вас христианских собак называется страна мертвых, но ты отправишься прямо туда.
Челюсти Хасли сомкнулись мертвой хваткой, раздирая горло Бьярни, и они так и застыли, оба мертвые - зачарованный топор как видно разрушил чары старой Вигдис, защищавшие ее сына от ран.
Эйнар едва успел закрыться щитом от первого выпада Йенса
Йенс нанес несколько ударов по щиту, но видя, что так не пробить защиты врага, отскочил на пару шагов, предоставляя тому право атаковать, а сам подхватил воткнутое в землю копье левой рукой.
Энар выкрикнув ругательство на своем родном языке звучавшее невероятно грубо даже для бывалых викингов, с размаха нанес удар щитом, метя в лицо Йенсу, и почти сразу же ударил мечом, перерубив древко копья
Йенс отпрыгнул, сжимая обломок в руках, а затем бросил его в грудь Эйнару, и снова отступил, по кругу обходя противника, и стараясь держаться на расстоянии - скандинав был явно сильнее, но хирдман все еще надеялся на свою ловкость. Теперь они практически поменялись местами - тело Хасли лежало под ним, и рядом из земли торчал воткнувшийся топор Бьярни, который молодой воин не преминул подхватить, перебросив меч в левую руку. Оружие было тяжелым, но одновременно вселяло уверенность.
Эйнар подхватил лежавший на земле меч и тоже ощутил прилив сил. И два бывших раба снова сошлись в поединке
Тем времернем оба противника уже стали уставать. Вальгард уже несколько раз споткнулся и Харек умудрился несколько раз проделать дыры в его дубленном кожаном жилете с набитыми на него железными бляхами. но см еще не получил ни царапины. Хмарек был моложе, быстрее и выносливее, хотя и сильно уступал по силе Вальгарду
- Турсово отродье! - Бросил Вальгард, чувствуя, что начинает выдыхаться, он уже потерял счет времени в этом поединке, но понимал, что время сейчас на его стороне.
Йенс же вновь пошел в атаку, орудуя и мечом и топором, он пытался сделать настоящую мельницу ударов, дабы враг успевал лишь отбиваться. Топор в ладони грел его кожу, так словно был живым.
Но Йенсу не хватало выучки. Эйнар спокойно подставил меч Хасли и отбил удар меча, а вторым мечом ткнул прямо в грудь в тот момент когда Йенс разворачивался. Топор лишь слегка полоснул Эйнгара побоку, разрывая его кожаную куртку и нанеся неглубокую рваную рану. А его меч проделал в груди Йенса сквозную дыру и его острие вышло у германца из спины.
-Собаке собачья смерть! - бросил Эйнар.
Йенс захрипел, захлебываясь кровью и рухнул на спину, выпуская из рук топор Бьярни. Зажимая рану рукой, Эйнар пододвинул к себе левой ногой только что отвоеванный назад топор Бьярни. Тот был еще жив. Он что -то прохрипел - из горла вырвался фонтан крови, и старый викинг затих
-Я отомстил за тебя, - произнес Эйнар. -Ты был для меня как отец. Надеюсь что ты теперь в Валгалле. Он повернулся к оставшиеся в живых троим Хирдманам, уже натягивающим луки.

- Будь ты проклят, ублюдок, - прохрипел, падая Йенс, свобода была у него в руках, но так недолго. - Конунг Хаки убьет вас всех!
И словно в ответ на его слова, из леса послышались шаги воинов альвхеймара, подоспевших за время битвы, медленно появлялись они, приближаясь к сражающимся, снимая луки, и натягивая тетивы.
Трое воинов, что держали в прицеле Эйнара заулыбались.
- Теперь-то ты сдохнешь, агдирская падаль! - Вырвался крик из горла Вальгарда, и он с новой силой принялся теснить Харека к драккарам, но он перестал смотреть под ноги и это его сгубило, в то время как Харек не терял бдительности.
Вальгард споткнулся за какую-то россыпь камней, прикрытых снегом, на миг приоткрыв брешь в защите, и Харек тут же нанес ему рубящий удар в живот. из раны в животе хлынула струя крови.

Стоявшие на корабле воины разразились восторженными криками, и тут они увидели выходящих из леса врагов. Финны среагировали быстрее всех. Трое оставшихся хирдманов упали, пораженные их стрелами прежде чем сами успели спустить свои стрелы с тетивы.
Оседая, Вальгард прикрылся щитом от нового удара Харека, и рухнул в снег, орошая его красным.
В то же время шедший рядом с Хаки, Скагги Гурмирсон увидел тело своего брата, бездыханное тело. Ярость взорвала его разум на сотни осколков, и нечеловеческий крик боли и ненависти вырвался из груди воина.
- Стреляйте, храбрые альвхеймарцы! Убейте всех этих псов! Пронзите их жалкую плоть сотнями ваших каленых стрел!
Эйнар попятился к кораблю, зажимая рану в боку. чьи-то сильные руки втянули его на корабль.
Воины Хаки сделали несколько залпов, накрывая агдирцев, прежде чем те успели отплыть от берега, оставляя на кораблях несколько убитых и раненых.
Харек, услышав этот призыв, в два прыжка подбежал к палубе. и его тоже пары рук втащили на борт. Его тут же оградили щиты, в миг утыканные множеством стрел. Еще двое агбирцев упали. пораженные стрелами
По рядам агдирцев пронесся вопль ярости и возмущения. В воинов Хаки полетели копья
Идиоты! - закричал Рунольв чертополох. -Чем вы будете от них обороняться когда у них кончатся стрелы!
Копье, брошенное Скагги пробило насквозь и щит, и прятавшегося за ним фина, а альвхеймарцы продолжали стрелять, хотя некоторые из них уже падали, пронзенные копьями врагов. Поддерживаемые призывами Скагги, те продолжали стрелять, метя в проемы между щитами, стреляя навесом, надеясь ранить в руку или ногу.
Опечаленный гибелью брата, сам Скагги тем не менее не терял рассудка, и закрывая собой Хаки, отступил за ряды своих воинов, ожидая окончания перестрелки.
Стрелы вскоре иссякли и альвхеймарцы застыли, тут -то стрелы двух уцелевших финнов поразили еще четверых.
Эйнар схватил было копье с черным наконечником, но Рунольв перехватил его руку - это путеводное копье, не смей его бросать, иначе от нас отвернется удача.
- А разве уже не отвернулась? - зло процедил Эйнар.

-Наш вождь еще жив - спокойного ответил Рунольв. - И ты зарубил троих врагов.
Воины Гандальва сдвинули щиты, медленно подходя к готовым отплыть драккарам - спешка уже стоила жизни нескольким воинам, и теперь они подходили не спеша, готовясь к тому, чтобы начать кровавую сечу на кораблях.
- Давайте подходите, трусы! Жалкие псы Гандальва! - кричал тем временем харек. уже пришедший в себя.
- Вы храбры лишь чтодбы стрелять издали! Самые храбрые из вас уже полегли, а вы только и умете что стрелять из луков по настоящим воинам, а потом бежать, поджав хвосты! Нас больше и мы храбрее, и с нами удача - дар Богов. И с нами Копье Силы! Бегите пока вас тут не порубили на куски!
Нескорые из альвхеймарцев начали пятится к лесу
- Эй, смотри, выродок! - Кричал издали Скагги, схватив пленного жреца за волосы, и перерезая ему горло ножом. - Вальгарда за Вальгарда! Но кто отплатит мне за моего Хасли! Рубите их воины! Рубите!
Воины стояли, переминаясь с ноги на ногу, два десятка против трех. Они понимали что соотношение сил неравное - слишком многих они потеряли в этом бою.

- Я сын честной женщины и рожден в союзе освященном богами - крикнул Харек - хотя мой отец и не имел ничего кроме доброго имени и клятвы верности конунгу! А вот кто ты, отродье турсов?
- Довольно! - Раздался голос Хаки. - Отпустите наших слуг, и можете забирать корабли!
Харек недоуменно покосился на Гандальва-младшего.
- И ты здесь, волчонок? уже не Воля Ангброды привела тебя сюда, трусишка заяц серенький?
- Прекращай лаять, прячась за щитами! - Бросил ему в ответ Скагги. - Я Скагги, сын Гурмира-хевдинга! Правой руки Гандальва-конунга!
Рука Хаки легла на плечо Скагги.
- Успокойся, верный друг, сейчас ты не вернешь брата словами, и не принесешь победы в битве. - И снова повернулся к драккарам. - Харек, отпусти моих людей, что держишь как пленников! Или многие из вас умрут в этот день!
Неожиданно на плечо Харека легла тяжелая рука Рунольва:
-Он говорит дело? Ярл. Отпусти их слуг. Они без оружия, корабли почти готовы к отплытию, им нас не одолеть.
Харек потупился.
- Отпусти их. Харек. Довольно на сегодня крови.
-Многие наши люди ранены и истощены. Достаточно того, что мы захватили корабли и удержали их.
Харек кивнул.
- Как я могу тебе верить, сын Гандальва? Принеси торжественную клятву не причинять нам более вреда и не преследовать нас, пока мы не вернемся из похода в Агдир. А там сочтемся. Тогда мы вернем вам слуг. Они плохие слуги - ленивые и нерадивые. Такие нам не нужны - разве что на корм собакам.
- ХА! Не слушай его, конунг! - Взревел Скагги. - Обманом и хитростью он стребует с тебя клятву и ты ни с чем вернешься к отцу!
- Довольно, Скагги! - Прервал его Барвайг. - Все мы потеряли сегодня друзей! И пусть Хасли был тебе братом - его не вернуть, он в дружине Одина отныне! Соглашайся, княжич!
Тяжелая дума была у Хаки, но он наконец произнес:
- Пусть будет так, я принесу клятву...
Забирай их, если они тебе так сильно нужны. и возвращайся домой к отцу.
- И я принесу клятву - дать тебе уйти с миром - добавил Харек. - Бои обделили тебя храбростью, но не умом. Я признаю это, княжич. Будь пряжа норн иной, мы могли бы быть друзьями.
Молодой княжич смотрел на утраченные корабли:
- Клянусь не чинить препона на вашем пути и не преследовать захваченные вами драккары. - Донеслось из уст Хаки. И снова его обвинят в трусости, но сейчас он сохранил жизни своим слугам, и они будут служить ему отныне усерднее.
- Клянусь не преследовать вас сейчас и не чинить препона вашем пути. - ответил Харек, подняв руку. - И не нападать на твой дом, доколе твой отец не придет к нам, а он придет - у ж я его знаю. И с миром, княжич
- И я клянусь, - проскрежетал Скагги. - Найти убийцу брата, где бы то ни было, пусть даже в самой преисподней, и вырвать его трусливое сердце из груди, ибо лишь предательски мог убить он Хасли Гурмирсона!
Барвайг же тем временем вышел вперед, встречая отпущенных слуг. Те подходили к Хаки Гандальвсону, и кланялись ему в ноги, благодаря за спасение.

Воины изумленно смотрели на Харека. - Ярл, они ведь... - я знаю Эйнар - перебил его Харек. Но ты забыл, что мы должны выполнить поручение конунга. А это важнее планов мести. Месть подождет.
-Поднять весла! Мы отплываем,- крикнул Харек. И все, кто еще мог держаться на ногах, налегли на весла.
- Ярл. У нас мало людей, способных грести, чтобы вести сразу три корабля,- сказал Рунольв - Вели им перейти на два других.
- Тогда выбросьте весла за борт и порубите канаты на парусе - скомандовал Харек. Это немного задержит их, если горячие головы вздумают нас преследовать.
Хирдманы выполнили приказание. Оставшиеся люди перешли на второй корабль, лишившийся в лице захваченных слуг половины своей команды. Заскрипели снасти, и якорные жернова были подняты на борт.
Ветер наполнил парус, и корабли скрипя дубовой обшивкой, стали ползти скозь ледяную крошку. Позади себя первый корабль оставлял дорожку из темной воды, и по ней шел второй корабль. Два драккара медленно и величаво ползли вверх по Согну.

- Видит Один! Не верил я, что ты такой трус, как о тебе говорили, Хаки, но оно так! - Процедил Скагги. - Ты был мне как брат, а теперь нет у меня более братьев! Видел бы сейчас тебя мой отец, он постыдился бы, что дал тебе в руки свой меч!
- Замолчи, Скагги, я твой конунг, и ты клялся мне в верности, а потому исполняй приказ, - голос молодого конунга был спокоен, и мало кто мог сказать, что сейчас творилось в его душе. - Осмотрите тела, сожгите убитых и перевяжите раненых, агдирцев, что выжили в битве - добейте!
Скагги не слышал его, могучий воин склонился над телом своего брата, произнося какие-то таинственные слова, которым научила его мать. Тем временем сам Хаки остановился у тела Вальгарда, что-то шепчущего ссохшимися губами.
- Приказ.. Гандальва... княжич... ты... - шептал молодой ярл. - Конунг... верил… в тебя...
Наконец умер и Вальгард Отважный, и многие другие хирдаманы и карлы потеряли жизнь в тот день, отряд альвхеймара уменьшился почти вдвое, и немало было среди них раненых.


Тем временем на кораблях к Эйнару подошла дева-воительница и произнесла:
- Тот воин, которого ты убил Эйнар, был убийцей моих братьев...
-Тогда ты у меня в долгу, дева -ответил Эйнар. покачиваясь. перевяжи мне рану. И если я выживу. ... Я дам клятву взять тебя в жены.
- Хорошо, - ответила она, склонив главу, чтобы не видно было, что щеки ее залились румянцем, принявшись за врачевание, благо что неплохо разбиралась Сигрун в травах.

На берегах Согна

Тела убитых агдирцев, что не смогли забрать с собой враги, воины Гандальва оставили на корм воронью - тел было немного, лишь выпавшие за борт, да пронзенные стрелами, а вот альвхеймар потерял немало знатных и доблестных мужей.
Тела погибших сложили в лодье, в центре, с мечом в руках лежал Вальгард Отважный, Ярл Скайна, а рядом с ним Хасли Гурмирсон, и Йенс, до смерти оставшийся верным освободившему его ярлу. Хирдаманы и слуги лежали с суровыми лицами и опущенными веками, с оружием в руках. Барвайг Красный и Тормунд Старый опустили факелы, поджигая драккар, и отталкивая его от берега - двадцать два отважных мужа медленно занимались пламенем, а души их отлетали к Одину, все они погибли с оружием в руках, а потому найдут новый дом в Вальгалле, но еще двое медленно умирали от ран, и надежды на их спасение не было.
Вокруг разложенного костра в молчании сидели воины, хмуро смотря на уплывающий корабль смерти - их было больше шести десятков, теперь едва ли тридцать могут продолжить путь и держать в руках оружие. Большая часть слуг и карлов, обладавших худшей броней, полегла в схватке, досталось и знатным хирдманам, а уж гибель заговоренного Хасли все восприняли как наиболее дурной знак - если уж сами боги помогли агдирцам убить их лучшего воина...
Как-то пренебрежительно стали относиться к молодому конунгу, после того, как он остановил битву, чтобы спасти слуг. Если раньше многие называли себя хирдманами Хаки Гандальвсона, то теперь снова говорили - мы воины Гандальва Конунга, Серого Волка Альвеймара. Ярл Вальгард и Хасли, поддерживавший молодого княжича, погибли, а Скагги демонстративно выказывал пренебрежение, понимая, что юный Хаки не станет бросать ему вызов. Аслак и многие молодые викинги, снова стали говорить о трусости и малодушии. Однако более мудрые ярлы - Барвайг и Тормунд понимали мудрость своего вождя и поддерживали его в это трудное время.
Братья Асвер и Асгейр чистили свое оружие - добытые в избе трофеи, отобранные у мертвых уже жрецов - каменный молот, покрытый рунами и рунный же топор - самую лучшую часть добычи.
Скагги Гурмир сон молился, молился Тору и Одину, молился Тюру, взывал ко всем богам, требуя отмщения.
Лекари-травники заврачевали многих легко-раненых, однако, с тяжело ранеными было сложнее. Один воин лишился ноги, еще у двоих были располосованны спины, многих поразили агдирские копья...

- Последней милости... - прошептали губы умирающего воина, и нож погрузился ему в грудь. Негоже хирдаману умирать, словно псу - честная сталь завершает его жизнь.
- Ты принес клятву, княжич, что же мы теперь, вернемся к конунгу нисчем? - Барвайг был явно озадачен.
- Нет, я обещал корабли не преследовать - обещал, но от Рагхильды не отказался. - Хаки же напротив был настроен решительно. - Мы пойдем в Хрингарики, и выполним волю конунга. И горе Хареку,если встанет на моем пути, ибо тогда уже клятву нарушит он.
- А ты мудр, Хаки, - одобрительно кивнул Барвайг. - Правы старцы, что не даны людям многие добродетели, не живут в одном теле отвага и мудрость, но кто знает, что лучше для предводителя. Нет, ты не трус, мой юный вождь, но ты осторожен, словно старый лис, а не разъяренный медведь-шатун. Но нужно обладать умом, дабы понять твою мудрость.
- Твои слова словно бальзам моей душе, Барвайг Ярл...

Альвхеймар. Хижина на берегах Согна

Старой Вигдис приснился дурной сон, сон что ястреб и сокол сошлись в битве, сцепившись друг с другом, и ястреб погиб. Сон о том как серый и черный волк грызлись друг с другом, и черый волк пал загрызенный. Сон о том, как ее сын, Хасли истекал кровью, а над ним навис клинок, перерубающий шею...
Проснулась колдунья сама ни своя, сердце ее болело, а на душе скреблись кошки. Она знала, что сын ее, могучий Хасли погиб, и что черный волк Агдира забрал его жизнь. Она видела как волчьи паруса из серых окрашиваються черным, и плывущие драккары.
Старая ведьма с рассветом покинула дом, пока спал ее муж, и пришла в лес, в дом своего родича, колдуна Хьярварда, и принесла ему богатые дары.
- Помнишь, когда твоя жена умирала в родах, я спасла ей жизнь, и жизнь твоей дочери, Хьярвард?
- Помню, - сухо отозвался отшельник.
- Помнишь, когда твоя дочь умирала в лихорадке, я сбила ей жар, хотя лекари говорили, что она не выживет?
- Помню, Вигдис, помню.
- А теперь мне помощь нужна, Хьярвард, мой сын погиб, а его убийцы взяли корабли, что ты подгонял по волнам...
- Корабли конунга... - прошептал Хьрвард. Раньше он был жрецом Одина, пока не познал секреты древних рун, и служил Гандальву. - Они заплатят за свою дерзось. Брось кости, старая Вигдис, поставь котел на огонь... Твой сын будет отмщен волею богов!
Три руны появились в руке колдуна, и он бросил их под ноги...

Согн

Черные облака клубились над плывущими кораблями, снег хлопьями повалил, хотя утром еще ничего не предвещало грозы, а затем ударил град, ударясь о щиты, и едва не проламывая дерево. Молнии сверкали во тьме поднявшейся метели, того и гляди готовые поразить агдирцев, плывущих по обледеневшей реке, даже лед, казалось стал толще, нежели был. И многим воинам каалось, что кошмары прошлой ночи продолжаються вновь, а ветер играл парусами, словно желая изодроть из в клочья, обломать весла...

Три дня хирд Гутхорма мчался по дороге, огибая лес. И три ночи на привалах Юный конунг изнурял себя, тренируясь биться левой рукой. Как и всякий юноша, собирающийся стать воином, он к своим четырнадцати годам уже довольно сносно владел мечом и лишь опыта не хватало ему. И сейчас он яростно, даже озлобленно, тренировал различные удары. На вечер третьего дня, пальцы его многострадальной право руки вернулись к своим прежним размерам и стали подчиняться. Гутхорм воспринял это, как благую весть и продолжил тренировки. Он готовился к встрече с Хаки. Готовился и жаждал её.
Вечером четвёртого дня хирд пришёл к берегу Согна.
- Заночуем здесь! - велел Гутхорм, глянув на Берга и дождавшись его кивка. - А завтра двинемся вдоль реки. Хирдманны послушно стали распрягать коней, зажигать костёр и готовить стоянку. Гутхорм поужинал из общего котла, как полагается конунгу и хотел уже идти тренироваться, как вдруг понял, что слишком устал для этого, так что в этот раз он решил просто поспать, что он и сделал, пожелав напоследок доброй ночи Рагхильде.

Ночевка

Берсерки расположились на ночлег, выставить часовых, но они не знали, что из леса за ними следили - старый воин, Свен Седой не простил Гутхорму его возвышения, и следовал за отрядом бывших соратников, выжидая удобного момента, но в один из дней, он столкнулся в лесу с семью всадниками, окружившими его, направив копья.
- Кто ты, - произнес один из них.
- Мое имя Свен, я воин Одина! - Проскрежетал берсерк. - А кто вы, отродья Локи, нападающие в семером на одного?
Главный из всадников рассмеялся, и обнажив клинок спрыгнул с коня.
- Я Хальк, хирдман Хаки-хевдинга, - бросил он.
- Уж не того ли Хаки, чей брат больше похож на медведя, нежели на человека? - Он отступил, обнажая меч.
- Ты о Хьялли Могучем? - Вожак пока не торопился нападать.
- Могучем? Ха! Его убил сопляк - выкормыш Сигурда Оленя! - Рассмеялся Свен.
- Что? Ты обкурился грибов? Хьлли стоит сотни таких, как ублюдок Оленя! Не лги мне, или тебя истыкают копьями!
- Воину Одина нечего бояться оружия разбойников, - отвечал Свен. - Но я могу показать вам где мальчишка и его красавица-сестра! И Мои люди, которых они околдовали!
- Хорошо, - согласился разбойник. - Веди...


Всадники обрушились на лагерь берсерков в середине ночи, вырвавшись из леса, и рубя все, что попадалось на пути. Кого-то берсерки сдернули с коня, рубя топорами и мечами, но другие продолжали наносить удары, метаясь по поляне, и размахивая факелами и клинками.
Кто-то подхватил Рагхильду, сапогом оттолкнув охранявшего ее воина, и умчался прочь, а за ним и другие, кроме двоих убитых людьми Гутхорма.
Несколько берсерков было ранено, одного зарубили и еще одного затоптали кони...

Утром в лагере берсерков

Несколько дней Альхейм бродил по лесу, а точнее целенаправленно шёл в том направлении, где должны быть его соратники. Отдохнув ночь, хотя это было и сложно, он снова побрел.
Через некоторое время он вышел на поляну к воинам, что сразу окружили его. Один из них спросил:
- Я Эльгар Медвежья Хватка, один из берсерков под командованием Гутхорма сына Оленя. А ты кто, вышедший из леса по утру?
Воин оглядел воинов и ответил, в его голосе не было страха:
- Я Альхейм Смелый, воин Хальфдана Черного. Был под командованием Харека Волка, потом отбился и потерялся... Но как я понял, именно ваш конунг мне нужен, мы направлялись к его отцу.
- Хорошо, мы проводим тебя. Отдай оружие.
И воины провели Альхейма к Гутхорму, где Смелый рассказал про свою миссию и на время присоединился к отряду берсерков...

а тем временем воины Хальвдана боролись с разбушевавшейся стихией. Сильный ветер поднял на реке волны, и они окончательно поломали тонкий лед, все еще покрывавший воды Согна. Ветер был противный, а еще учитывая сильное течение, плыть вверх по реке в такую погоду было решительно невозможно. Еще больше неприятностей добавлял колючий мокрый снег и туман, ухудшивший и без того плохую видимость. Харек посоветовался с Рунольвом, и приказал грести к берегу, откуда предположительно должна начинаться дорога на Хригнарики. Парсу пришлось срочно убрать, чтобы сильный ветер не порвал его.
- Ран к нам не благосклонна. - сказал Рунольв. по сути он был единственным сподвижником Хальвдана из тех, кто по своей воле пошел в поход с Хареком Волком, и остался жив. Без советов умудренного жизнью Бьярни, Вальгарда и Гуннара Харек чувствовал себя не в своей тарелке. Сейчас он в полной мере осознал весь груз отвественности за этих людей, и за судьбу всего предприятия. За три дня они уже потеряли половину своего отряда, и еще половина были ранены и не могли сражаться.
- Табаньте к берегу, причаливаем! - крикнул Харек напоследок. И здесь им не повезло. Второй корабль наткнулся на подводный камень и порвал днище - люди поспешно спрыгнули в воду - благо тут было достаточно мелко. Тем кто плохо плавал с корабля Харка бросили веревки и вытянули,остальные поплыли к берегу. Но все равно троих человек отнесло течением на середину реки, и они отчаянно кричали, зовя на помощь. Но увы, помочь им уже ничем не могли. В середине течение и бушующие волны несли тела с такой силой, что они через несколько мгновений исчезли с глаз товарищей. Угрюмые воины стали выбираться на берег, вытаскивая уцелевшее судно. Разбитыйкорабль быстро набирал воду и постепенно погружался в воды реки. О том чтобы спасти снасти и провиант уже нечего было и думать. Кое как выбравшись на берег, хирдманы нарубили сучья и разожгли костры, чтобы согреться и высушить одежду.
- Боги не благоволят больше к нам. - говорили между собой хирдманы. - Не надо было нам оставлять своих жрецов в том проклятом месте - сказал Эйнар. - прямо на расправу псам Гандальвсона.
- Я бы и не оставил. - огрызнулся Харек - но они сами уперлись, что дескать нужно раненых выходить, а мы уже как-то без них. Рунольв, ты же вроде тоже камлать умеешь?
- Самую малость, хёльд - ответил Рувнольв. -Вот Вальгард с Гуннарам - те умелит и духов заклинать, и богам молиться как положено. Но я постраюсь сделать все что в моих силах. Ты тут главный вождь, так что нужно чтобы молитвы к богам от тебя исходили.
- Жертва нужна. - сказал Эйнар. - А где их в такую погоду взять?
- Жертву и пообещать можно, а потом добыть -сказал Харек, поразмыслив. - Десять пленных повешенных на дубе даже Одину будет достаточно. Ну а Тору - ему и коней в жертву принести можно.
- У нас всего пять коней остались. - сказал Эйнар. - И их в жертву?
- Для богов нельзя жалеть ничего - даже собственной жизни. - сказал укоризненно Рунольв.
- Да сколько можно? Мы чуть ли не каждый день этим богам то жертвы, то молитвы с курениями - а толку никакого. Ни с ведьмой ни с бурями они не справились - не то не смогли, не то не захотели - Эйнар снова перешел на крик. - А может это бог франков гневается? Он же от чар ведьмы той нас избавил, а мы его даже не поблагодарили.
- Вполне может быть - согласился Харек. - Да только где этого ирландца нам теперь искать?
Кусты затрещали, и из них буквально вывалился истощенный и усталый человек в изношенной и оборванной одежде...
- Бран? - Эйнар вскочил на ноги и бросился к ирландцу, подхватывая его на руки. К счастью на ногах Брана были снегоступы, привязанные ремешками - иначе о бы не проделал столь долгий путь сюда. На ноге у него запеклась кровь. Одежда была протерта до дыр. - Сигтрун, помоги ему! Он один знает как разговаривать с богом франков, может он снова нам поможет!
- Эйнар! -окликнул пего Рунольв. - Не забывай что и своих богов мы должны чтить -иначе их гнев обрушится на нас...
Бран что-то пробормотал про врагов которые идут по следу и впал в забытье. Воины испуганно переглядывались, уивляясь, что быэто могло значить.
- Неужели щенок Гандальвсон осмелился нарушить клятву? - задумчиво произнес Харек. - Тогда ему не сдобровать. Если боги действительно не на его стороне... Позаботьтесь о нем. - он кивнул на Брана. - Завтра заготовим лыжи и снова пойдем по земле. Корабли были не наши и не стоило их брать. Наш путь лежит по земле, и лишь на земле нам сопутствует удача...

Гутхорм пребывал в печали, но старался не показывать этого. Он ничего не смог сделать, и хотя приложил все усилия, чтобы спасти свою сестру, у него ничего не вышло. Рагхильда вновь оказалась в плену у Хаки-берсерка. Но потом печаль ушла, а на её место встало угрюмое желание действовать.
- Берг! - позвал Юный конунг
- Я здесь! - тут же отозвался берсерк.
- Скажи мне, хватит ли у нас сил, чтобы штурмовать усадьбу Хаки?
- Увы, нет! - Берг помрачнел. - Нас осталось всего восемнадцать, а у Хаки в усадьбе по меньшей мере сорок человек! Даже нам, Волкам Одина, не справиться с таким перевесом.
- Что же ты можешь предложить? - лицо Гутхорма словно одеревенело и не выдавало эмоций
- Ну, - хитро прищурился опытный воин, - я бы на твоём месте последовал бы велению Одина и встретился с Хареком Волком! Как ты помнишь, к нам приходил один из его людей, Альвхейм Смелый, и он сможет нам помочь!
- Но как? Ведь он не знает, где Харек.
- Верно, но он поможет договориться с ним! У Харека есть воины, и они помогут нам, если конечно их предводитель согласится!
- Что ж, позови Альвхейма! - приказал Гутхорм.
Вдруг, один из берсерков, стоящих на страже закричал:
- Смотрите! Там люди! Идут по берегу Согна на лыжах!
"Неужто сам Один привёл ко мне Харека в час нужды? - подумал Гутхорм. - Что ж, кто бы это ни был, нам надлежит быть готовыми!"
- Хирдманны! - скомандовал он. - Оружие держать на готове, но не обнажать! Сперва узнаем, кто это и с какими намерениями! Альвхейм, - обратися он к усталому пришельцу, - сможешь ли ты определить, твой ли это хёвдинг?

Неужели щенок Гандальвсон осмелился нарушить клятву? - задумчиво произнес Харек. - Тогда ему не сдобровать. Если боги действительно не на его стороне... Позаботьтесь о нем. - он кивнул на Брана. - Завтра заготовим лыжи и снова пойдем по земле. Корабли были не наши и не стоило их брать. Наш путь лежит по земле, и лишь на земле нам сопутствует удача...
Рунольв был вне себя от бешенства.
- Да Боги на его стороне. Потому что уж он точно не скупился на жертвы! Он чтит своих богов! А если вы их не чтите и хулите почем зря, то они и вовсе от вас овтернутся. А еще и к чужому богу за помощью обратились! Да этот бог франков -враг всех богов, и наших тоже!
Харек удивленно скривился.
-А разве он у них там один? И почему он обязательно враждебен нашим? Я воин, и я знаю что всякого бога надо почитать - и своих не забывать, и чужих не обижать.
Рунольв уже взял себя в руки.
- Было время. когда франки были сильны как мы, и жили как мы. Они не
строили большие каменные дома. И они молились тем же богам , что и мы. Бог Франков - это бог трусов, это бог рабов, а не воинов. Мой отец и я прошли с Рагнаром Великим всю страну по реке Сьегна, и дважды взял с ним их главный город - а город тот не в пример нашим укреплен был - стены его в три человеческих роста, и все камень. И все равно мы взяли с них дань, и богатую добычу, и рабов. Англы раньше жили в стране даном, пока не пришли на тот остров. И тоже обмельчали, как тамошние жители, и наш воин мог снести четверых, не успев сделать два вдоха и выдоха. Те страны, где отвергли древних богов - в них больше нет места ни подвигам, ни храбрости, ни доблести. Это страны где легко гнутся спины, и где скорее получишь нож в спину, чем вызов на поединок. А чернорясники там заправляют всем. Никто не может поклоняться богам так как ему хочется - они диктуют там всем как им жить, и кому и как молиться. А потому - пока я жив, я буду исстреблять ту заразу на нашей земле. Если уйдут боги, то ничто не спасет нас от Рагнарока.
- А если Бог франков все же сильнее? -спросил Эйнар, нахмурившись. Ему нравился Бран и он восхищался его мужеством.
Рунольв глянул на него с презрением.
- Тогда я принесу его в жертву Одину - пусть явится к нему с нашим
посланием. Если его бог сильнее всех наших богов - пусть вызволит его с дерева Одина.
- А если не вызволит? - спросил кто-то.
-Тогда еще Тору принесете в жертву двух коней. - ответил Рунольв.-
Богов надо чтить.
Харек был мрачнее тучи.
- Как же я могу его вот так просто убить, даже на потеху Одину?
Но другие хирдманы загомонили разом.
- А он дело говорит. Видать плохо мы в последнее время богов чтили.
Вот они и обиделись. А вдруг дадим им жертву, и все образуется?
Рунольв сразу воспрял духом.
- Помните, Ингве в жертву своего сына принес, чтобы победить врагов и стать коннунгом? Это было 5 сотен лет назад, но род его с тех пор процветает. Разве не боги обещали твоему коннунгу власть над всей Норвегией? Предав богов, ты предашь и своего господина!
Харек побледнел. Еще никто не смел его называть предателем.
- Делайте что считаете нужным. - сказал Харек занемевшими губами. - Но я в этом не участвую. Потому да падет гнев его бога на вас.
- Да будет так!- подхватили хирдманы. - Один, яви нам знак!
Оживившиеся хирдманы раздели Брана и связали. Два человека взобрались на сук ясеня, и стали крепить на нем веревки. Рунольв заготовил Священное копье.
- Готовься к смерти. - произнес Рунольв сквозь зубы. - Если выручит
тебя твой бог и явит нам чудо - то мы в него тоже поверим. А не
выручит -отправишься к Одину, и принесешь к нему наше послание. Молись же своему богу, ирландец.
Ирландец лишь печально смотрел на них и молчал. У него не было сил на разговоры. И слова бы ничего не изменили. Рунольв затолкал в рот
ирландцу дощечку с вырезанным на ней посланием богам. Дернули за
веревки, и тело Брана взлетело к ветвям. Рунольв замахнулся копьем и
метнул его. Копье со страшной силой вонзилось в грудь ирландца прямо в том месте, где было сердце, и буквально пригвоздило его тело к дереву. По телу потекли струйки крови...
Воины издали восторженный вопль.
- Завтра на рассвете мы узнаем, принял ли Один жертву. - сказал
Рунольв. А теперь сделаем жертвенник Тору.
Воины с воодушевлением принялись за дело, сооружая из колоды некое подобие наковальни. Двое хирдманов вели упирающуюся лошадь. Животное уже предвидело свою печальную участь. Ее подвели к наковальне. Одним быстрым движением Рунольв вскрыл горло лошади, и ее кровь хлынула струей, окропив жертвенник и руки жреца. Рунольв отрезал голову, и положив ее на жертвенник, несколькими ударами священного молота раздробил ее, так что от головы осталась окровавленная масса мяса и мозга с осколками черепных костей. К жертвеннику поднесли охапки хвороста, на них плеснули из глиняной фляги жир, и пламя охватило жертвенник. Повалил густой черный дым, и в воздухе расплылся запах паленого мяса.
- Жертва принята. -сказал Рунольв с удовлетворением.
- Послушай, Рунольв. У нас мало лошадей. Если принести в жертву еще одну, то поклажу и раненых придется везти людям. А они и так измотаны этим переходом. Сбереги ее для следующей жертвы. - Харек говорил так, будто умолял врага пощадить своего ребенка.
- Он дело говорит, жрец - сказал Гудред охотник. - Не дело жертвовать всех лошадей, когда их и так мало, а поклажи много. так у нас будет хоть пара лошадей, чтоб тащить сани. А толку с одной - она выдохнется быстро. А людей утомлять нельзя - впереди еще будут битвы. А много ли навоюют раненые и усталые люди?
- Хорошо. - согласился Рунольв. - Тор принял эту жертву. Нет смысла
резать всех. А тепер зажарьте тушу - будет пир в честь наших богов!
Рунольв взял бубен, Гудред взял флейту, финны взяли свои странные
инструменты, издававшие какой-то протяжный вибрирующий звук. Рунольв первый затянул песню. которую воины тут же подхватили. Харек поднялся со своего места и сел рядом с Эйнаром.
- Даже дед моего деда не слышал о том, чтобы приносили в жертву своих людей. Если эти боги так кровожадны и мстительны...
Эйнар кивнул.
- Боги моих отцов не лучше. А главный бог моего народа мстителен и кровожаден, если его не чтят, и все время требует жертв. Помнишь что сказал тогда Бран? Наш бог хочет лишь приязни и молитвы. Он - любящий отец который все прощает. Он не требует иных жертв, кроме чистоты помыслов и любящего сердца.
- Я всегда был за то чтобы почитать всех богов. -тихо сказал Харек. -
И всегда думал, что нет лучших или худших. Я ошибался. Наши боги не
так добры, как уверяют наши жрецы. Есть ли им дело до людей в их
забавах? Или они просто играют нашими судьбами? Можно ли плагаться на таких богов, если жизнь человека для них ничто? Что это за боги, которые благовлят не к тому? кто прав, а к ктому кто принест больше жертв? Где же тогда справедливость?
- Ты прав, вождь - тихо ответил Эйнар.- Но держи эти мысли при себе.
иначе следующим принесут в жертву тебя.
Харек кивнул.
- Ты мудр, Эйнар из Гардарики. Мы погребем его тело по обычаям его
страны. А ты... После похода я позволю тебе уйти. Плыви в его страну и узнай там все про веру его соплеменников. Я бльше не верю нашим богам. Я буду тебя ждать.
- Я сделаю все ради него, вождь - ответил Эйнар. - Он был моим лучшим другом и верным товарищем. И тебя, Харек, я буду защищать до последней капли крови. Кровь Брана стучит в моем сердце...
Харек молча встал и пожал Эйнару руку. Другие викинги уже вовсю
пировали - пили эль, ели дымящиеся мясо. Несколько человек, обняв друг друга за плечи, плясали вокруг жертвенника, прославляя богов.
Харек ушел в темноту. Ему хотелос ь побыть одному.
А к Эйнару подсела Сигтрун, участливо глядя ему в лицо...

Со Скальдом

Сигрун наклонила голову к Эйнару, и тихо произнесла:
- Я скорблю о участи храброго Брана, он заслуживал иного...
- Я знаю - сухо ответил Эйнар. - Я мог быть на его месте. – он перевел дух и продолжил. - Это подло. Сделать такое с человеком который из последних сил шел к нам. искал нас чтобы предупредить об опасности. а его за это - в жертву, на дерево… ненавижу... -буркнул он и затих, закрыв лицо руками
- Любой мог, просто он оказался не нашей веры, - спокойно говорила девушка. - Рунольв зол, и злость затмевает его рассудок. Он не должен быть советником Харека. После того, что сделал.
- Вряд ли теперь Харек станет слушать его советы. –согласился Эйнар. - Дело даже не в нем… не только в нем. Ведь все его поддержали. Никто не сказал ни слова против… Неужели у них тоже гнев затмил рассудок? или у них с роду рассудок был затемнен страхом перед гневом богов? он был нашим хирдманом. Он храбро сражался за нас... И он один мог бы сказать, что произошло там в избушке ведьмы, что сталось с остальными... Но этот жрец… со своими богами и жертвами... – Эйнар сжал кулаки. - Я его убью. обязательно убью… Я отомщу за друга…
- Он был храбрее их, и они завидовали ему... и боялись, - Сигрун внезапно всхлипнула. - Они боялись, что жрец выберет кого-нибудь из них... Эйнар! Не сейчас! Иначе Рунольв и тебя пронзит своим копьем! А я, я не хочу тебя потерять!
Эйнар удивленно взглянул на нее.
- А какое тебе дело до того, что со мной станется? Еще недавно я был просто сыном рабыни. Меня привезли в эту страну как раба, когда я был отроком…
- А теперь ты герой, убийца Хасли, и я благодарна тебе за это... - казалось, что девушка смутилась.
Эйнар вздохнул и снова посмотрел на девушку.
- Благодарна за что?
- Теперь мой брат отомщен, - твердо произнесла она. - Я, я никогда бы не смогла справиться с ним, Эйнар.
- Верю. -ответил Эйнар, и неожиданно взял Сигрун за руку.
Она вздрогнула, но крепче сжала пальцы.
- Что нам теперь остается? Куда поведет нас ярл?
-Не знаю. - ответил Эйнар, и внимательно посмотрел ей прямо в глаза, - Но я знаю что Харек не бросит нас в беде. И он отступил только потому, что все сегодня были против него. Следующей жертвой был бы он
Глаза девушки сверкнули, но взгляда она не отвела:
- Если они убьют ярла, разве конунг не покарает их? Разве они не станут после этого изгоями? - Рука Сигрун заметно похолодела.
Эйнар нежно провел пальцами по ее руке успокаивающим жестом.
- Жрец всегда отвертится. Они с ним были дольше, чем Харек. Харек еще вчера был отроком, а они уже были с Хальвданом с того времени, как он сам был отроком. Я не настолько хорошо знал Хальвдана. Но говорят, что он справедлив… И я не видел ничего, что опровергло бы эту репутацию. Но эти люди... они боятся гнева богов больше, чем гнева своего конунга…
- Только тем, кто будет убит, его справедливость уже не поможет. Хаки и его люди убили лучших из нас, а те, кто остались либо слабовольны, либо безумны...
Эйнар посмотрел на девушку восторженными глазами, и обнял ее стан.
- Ты мудра Сирун, а не только смелая …. Ты красива, как может быть красива валькирия…
Девушка прижалась к воину, прошептав:
- А ты храбр, более, чем эти воины, хоть и не благородной крови, Эйнар.
- Наверное, ты та небожительница, которая пришла в лихую годину. Я бы сказал, что тебя послали боги... - Эйнар наклонился к лицу девушки, и осторожно поцедовал ее в губы.
Она ответила на его поцелуй, а после прошептала:
- Но только не те боги, которые убивают невиновных...
- И не те. кто дарует победу тем , кто принес больше жертв, чем тем кто прав, как сказал ярл. – прошептал в ответ Эйнар. Может это Бог Франков посылает нам весть? я бы вознес ему молитвы, если бы знал их. Ведь он, а не наши боги избавил нас тогда от чар ведьмы и утихомирил бурю в лесу, а его так и не отблагодарили…
- Я хотела бы верить в это, верить что смерть Брана будет не напрасна. – прошептала девушка, крепче прижимаясь к груди Эйнара
- Я одного не понимаю. - сказал Эйнар надломленным голосом. - Почему он позволил этому случиться? Почему он не спас Брана? Ведь Рунольв бросил ему тогда вызов. И все могли бы тогда обратиться к нему... Или, может правду говорят, что Бог франков принимает к себе души через мучительную смерть в его имя, как Один принимает души павших в битве воинов?
- Он хочет чтобы мы верили сердцу, а не глазам, Эйнар, мы сами должны придти к Богу, а не он к нам... - Сигрун говорила с трудом, слезы медленно текли по зардевшимся щекам, скорбь сдавила горло. - Бран пришел к нему...
- И приведет к нему нас. - закончил за нее Эйнар. – Я помню, Бран говорил о том, что написано в их священной книге. Что их бог есть любовь… - он снова наклонился и поцеловал Сигрун. – И я благодарю судьбу и того бога, который свел меня с тобой, Сигрун. – Ты отрада для глаз и для сердца. И моя любовь к тебе будет вечной, пока бьется мое сердце…
В стороне от них в самом разгаре шел пир. Захмелевшие люди плясали вокруг обуглившегося жертвенника, проливая в огонь капли эля, или кидая в него куски мяса. Воины похвалялись своей удалью, произносили клятвы и спорили о том, кого скорее заберут боги к себе в Валгаллу… Харек Волк стоял в стороне, под сенью разлапистой ели, наблюдая за всем этим, и изредка бросая взгляды на счастливую пару в нескольких шагах от него. На его губах блуждала мечтательная улыбка…

Утром снова ударил мороз, и люди с похмелья после вчерашнего пира вынуждены были просыпаться и снова разжигать костры. Эйнар и Сигрун похоже так и не сомкнули глаз, но выглядели они довольными и отдохнувшими.
Харек Волк первым делом подошел к ясеню. Ворон, сидевший на голове трупа, недовольно каркнул, косясь на Харека желтым глазом, и улетел.
-Пойди сюда, жрец - крикнул Харек. - Как по твоему определить, принял ли Один жертву?
- Должны быть вороны. У Одина два ворона.
- Я видел одного. И он не коснулся трупа. Ты видел как он каркнул и улетел. Значит ли это что Один не принял твою жертву, не так ли, жрец?
Рунольв нахмурился.
- А все потому, что ты сам не принес ту жертву.
- Я не стал и не стану приносить в жертву своих товарищей! - крикнул Харек, выходя из себя.
- А раз Один не принял жертву, не значит ли это, что ты плохой жрец? Может я принесу в жертву тебя? Ведь ты. как жрец Одина, имеешь больше шансов встретиться с Отцом Богов, чем какой-то безродный раб, к тому же не нашей веры?
Рунольв сверлил Харека ненавидящим взглядом.
- Один не принял жертву. Значит нужна новая. Пожертвуй же своей жизнью ради конунга, и удачи в походе. Ведь ты легко жертвуешь жизнями других? - в голосе Харека было ехидство.
Рунольв с ревом поднял булаву и бросился на Харека. Харек вытащил меч. Несколько раз он увернулся от смертоносных ударов жреца, пока наконец не улучшил момент и не отрубил ему руку, сжимавшую булаву.
- Ты проиграл, жрец. - сказал Харек, торжествуя. - И ты пошлешь Отцу Богов мою весть. Чтобы он даровал нам удачу и победу в бою с врагами. И гнить тебе в чертогах Хель, если не выполнишь поручение. Властью, дарованной мне конунгом, я предназначаю тебя в жертву Одину.
Рунольв опустил голову. Из обрубка руки все еще хлестала кровь.
- Ты осмелился поднять руку на жреца... ты поплатишься за это... - просипел сквозь зубы Рунольв.
- Перевяжите ему рану, и готовьте в жертву. - сказал Харек, оглядываясь на ошеломленных хирдманов.
Хирдманы молча повиновались.
-Снимите ирландца с дерева. - сказал Харек подошедшим воинам. - Один не взял его. Он должен с миром и почестями отправиться к своему богу. Пусть его место займет жрец Одина. Уж его бог точно примет с распростертыми объятиями.
Брана сняли с дерева и похоронили. Эйнар сделал знак креста из двух лыж, принадлежавших Брану, и водрузил над холмом. Последним ложем ирландцу служили сани. Хирдманы нашли ложбину, и превратили ее в подобие кургана. Воины щедро накладывали кто что мог - оружие, украшения, кусочки еды и фляги с водой и элем. Все они теперь чувствовали свою вину.
Жреца вздернули на дереве, и сам Харек пронзил его сердце копьем. Жрец несколько раз судорожно дернулся. Харек на этот раз сам вырезал на дощечке руны послания богам, и уже две дощечки были заткнуты в рот Рунольва, приглушая его последние предсмертные крики и проклятия.
-Выполни свой долг, жрец, во имя нашего конунга. - сказал Харек сквозь зубы. - А не то найду тебя на том свете, и вырву твое сердце и печенку, и скормлю их Фенрису. Ты меня понял, жрец?
Жрец несколько раз дернулся, и затих, повиснув на веревках.
Стая воронов, привлеченные запахом свежей крови, опустились на еще не остывшее тело жреца, и принялись с ожесточением клевать его тело, отрывая окровавленные куски мяса.
- Один принял нашу жертву! - торжественно огласил Харек. - Жрец оказался достойным выбором!
Хирдманы стали стучать оружием о щиты и громко кричать.
- Вчера нам явил свою милость Тор - громовержец. А сегодня сам Один явил свою волю. И больше никогда не пытайтесь умилостивить богов, принося в жертву своих людей. Боги показали нам свою волю. Лучшая жертва - это кровь врагов и новые воины в Хирде богов в Валгалле.
-Слава Хареку-волку! Харек - любимец богов! С нами удача! - Хирдманы явно были в приподнятом настроении.
Ровно в полдень, опустошив запасы и воды, отряд двинулся в путь. На пути им встретилось озеро с незамерзшей полосой воды. Харек опустил копье в воду. Копье покружилось, и наконечник указал на север. И отряд двинулся, куда указало волшебное копье, прокладывая путь по тропам. Финны несколько раз останавливались, сверяя направление. Вечером снова устроили привал в лесу, нарубив веток и сделав навес. На этот раз Хареку удалось выманить из берлоги медведя, и Гудред - охотник сумел завалить косолапого, ударив его копьем в пасть. Вечером снова был пир с танцами у костра. Пили эль и хвалили богов, а также конунга, который у них в большей милости, нежели жрецы, и его верного хельда. Эйнар и Сигрун снова сидели в сторонке, не замечая ничего вокруг, и не принимая участия в веселье.
Ночь прошла спокойно день и без происшествий. Впервые за много дней их похода, Харек увидел ясное небо и яркие звезды - казалось, до них можно дотянуться рукой.
А на следующий день между Гудредом -охотником и финнами возник спор. Финны не хотели идти по тропе дальше, предлагая свернуть опять к реке - потому что в тех местах "живут злые люди, которые многочисленны и весьма свирепы". Гудред настаивал, что нужно идти так, как показывает священное копье. Харек принял сторону финнов. И, ворча и ругаясь, воины снова сделали крюк, направившись в сторону реки. И снова Согн сковало льдом, и вся река сверкала, как жемчужное ожерелье на шее женщины.
Харек набрал в грудь воздуха, и продекламировал сложенный на ходу стих:
Стужа льдом реку сковала
тужит Согн за резвым валом
путь проложим в небе снега
будем топать вверх по брегу
кличут Норны к брани зброи,
свистнут боги дятлов крови.
Будет жатва в поле брани
ступят братья в залу славы!

Последняя строка вышла довольно нескладной, так как поэтическое вдохновение неожиданно покинуло Харека, но магия стиха действовала - и то что форма была сломана в угоду смысла не лишила остальных воинов веры в чудодейственную силу слова. Воины пошли гораздо быстрее, окрыленные многочисленными приметами благоприятного завершения похода. За два дня, прошедшие со дня битвы на Согне с воинами Хаки Гандальвсона, многие раненые оправились и забыли о своих ранах - травы и повязки, наложеннные Сигрун, творили чудеса.
Уже спустилась ночь, когда воины Агдира вышли к опушке леса. Тянуло дымом. Где-то поблизости, посреди леса, явно был чей-то военный лагерь. Неожиданно Гудред завопил
- Я вижу следы! Это Альвхейм мудрый! Только у него такие подошвы! Я их помню. Он где-то здесь. Прошел несколько часов назад! Следы почти свежие!
- И что это значит? - спросил его подошедший Харек. - Значит ли это что мы все же на правильном пути?
На поляне издали было видно какое-то движение.
- Только вот кого он нашел. Друзей или врагов?
-А могут ли быть у нас друзья в этом лесу? -спросил Гудред.
- Мне ли знать это, охотник? Как близко находимся мы от владений Сигурда Оленя?
- Очень близко, ярл,-ответил охотник,- но все же здесь все еще не его владения. - Кто-то идет, там за деревьями. Крадутся к нам, пытаются рассмотреть издали.
- Они еще сами не знают. Но если не напали сразу, значит мы еще можем договориться -сказал Харек. - Не хочу я больше терять людей, пока не дойдем до владений Сигурда...
Тут ветви затрещали, и три головы показались из зарослей...

Альхейм подошел к молодому конунгу, и с достоинством произнес:
- Да, я смогу узнать людей ярла Харека.
- Что ж, тогда скажи мне, это ли твой хёвдинг? - спросил Гутхорм, указывая на приближающихся людей.
- Впереди идут хирдманы, и хотя их плащи и похожи на наши, но лица скрывают шлемы. Молодой конунг, я узнаю Харека Волка, узнаю Бьярни и Рунольва, но не узнаю каждого воина в отряде.
- Что же, - задумался Гутхорм, - Тогда я думаю нам следует выйти им навстречу. Идём со мной, Альвхейм, если это твой ярл, ты сможешь помочь нам при переговорах!
- Для меня будет честью познакомить тебя с Хареком, юный конунг, - кивнул Альхейм, но на всякий случай проверил как хорошо меч движеться в ножнах.
Берг заметил это движение пришлого хирдманна и усмехнулся. "Он смел и умён!"- подумал старый воин и двинулся вслед за Гутхормом и Альвхеймом навстречу приближающимся людям. По дороге он сделал знак нескольким берсеркам и те присоединились к процесси. Так, на всякий случай...
Альхейм внимательно всматривался в приближающихся людей - один из них показался ему знакомым, но имени он не помнил, поэтому пока не стал говорить ничего. Но вот в руках другого воина сверкнуло волшебное копье, однако этим воином был не Рунольв Чертополох - так неужели альвхеймарцы убили его? И многих других? Воинов было меньше, чем он помнил. Но копье...
Отряд тем временем приближался.
Гутхорм видел, что Альвхейм не может понять, его ли это ярл, но воздерживался спрашивать, хоть нетерпение и голодало его, словно червь-древоточец борт драккара.
- Да, - внезапно произнес ярл Альхейм, заметив щит с черным агдирским волком. - Это Харек, наш ярл и предводитель!
Услышав слова Альвхейма, Гутхорм выступил вперёд и, дождавшись когда ярл и его воины приблизятся на достаточное расстояние крикнул: - Привет тебе, Харек Волк ярл на службе у конунга Хальфдана!

- Привет тебе, Харек Волк ярл на службе у конунга Хальфдана!
Харек выступил вперед из-за спин своих Хирдманов, недоуменно разглядывая троих незнакомцев.
- Приветствую тебя, юный вождь. Ты наверное ясновидец, раз знаешь мое имя, а я тебя вижу впервые. Ты наверное хозяин этих земель?
Тут его взгляд упал на Альвхейма.
- Альвхейм Смелый? Ты жив? Как тебе удалось уйти от Гандальвсона?

- Я гутхорм, сын Сигурда Оленя и конунг Хрингарики! - представился Юный Конунг. - А Альвхейм Смелый вышел к нам из лесу вчера на закате. Ярл, сами Боги послали тебя мне, пройди же со нами, вкуси нашу пищу, дай отдых своим воинам. Будь моим гостем! - произнёс он ритуальную фразу.
Лишь после этого Гутхорм позволил себе выдохнуть и осторожно осмотреть пришельца. Это был молодой воин с хищными чертами лица и осанкой прирождённого лидера. Истинный викинг!

- Сын Сугурда Оленя? Конунг Хригнарики? - недоуменно повторил Харек, осматривая Гутхорма с ног до головы. Парню на вид было не больше 14-15 лет, но его гордая осанка и благородные черты лица говорили сами за себя.
- Я рад это встрече, Гутхорм, сын Сигурда.- сказал Харек, наклонив голову. - И я с радостью приму твое приглашение. И я вижу, мне многое предстоит узнать. Мы проделали долгий и тяжелый путь, и видимо, сами боги привели нас сюда после всех злоключений, которые мы пережили. Но в первую очередь я хотел бы узнать, что случилось с твоим отцом. Мой коннунг, Хальвдан Черный, видел вещий сон, как будто стая волков нападает на оленя и разрывают его в клочья. И он испугался, что с Сигурдом Оленем случилось что-то страшное. Потому он и поспешил послать меня со своим хирдом к вам на выручку. Неужели мы опоздали? И где Рагнхильда, дочь Сигурда и твоя сестра? Мой коннунг послал нас, чтобы просить ее руки и сердца у твоего отца. Но раз коннунг теперь ты, то я должен просить руки твоей сестры для своего коннунга у тебя...
Пока Харек говорил, усталые воины рассаживались вокруг костров, принимая котелки с кашей и похлебкой у гостеприимных воинов юного коннунга Хригнарики.

Устроившись у костра, Гутхорм рассказал внимательно слушающему Хареку о том как погиб Сигурд Олень, как их с Рагхильдой захватили в плен, как они бежали оттуда, как наткнулись на берсерков, как он бился с Хьялли и стал предводителем берсерков и о том, как Рагхильда вновь была похищена.
- Вот и вся моя история! - закончил Гутхорм. - Теперь, Волк, решение за тобой. Поможешь ли ты спасти мою сестру из лап Хаки-берсерка, или нет?

Харек Волк усмехнулся, покачав головой.
- Если бы ты знал, юный коннунг, зачем я был послан к твоему отцу, ты бы не задал мне этот вопрос. Ответ на него тебе был бы ясен. Мой коннунг хточет просить руки твоей сестры. Он хочет чтобы она стала его женой и родила ему наследиков, потому что во всей Норвегии нет иной невесты, которая была бы его достойна. А потому я помогу достать ее даже из лап самой Хель, или из пасти Фенриса волка, а не то что из ап какого-то Хаки берсерка. Я в товем распоряжении, коннунг, и мои люди тоже. Не для того мы проделали столь долгий и тяелый путь сюда, чтобы отсупить за шаг от цели. Я пришел затем, чтобы спасти твою сестру. Это воля богов.
При этих словах Харек ударил себя в грудь, держась за амулет молота.

Радость обуяла Гутхорма. "Хвала Богам!" - истово подумал он и впервые с момента похищения сестры улыбнулся.
- Я благодарен тебе Харек Волк! и завтра же на рассвете мы выступим к усадьбе Хаки. Как только мы освободим мою сестру, я клянусь тебе, что сделаю всё, чтобы уговорить её принять предложение твоего конунга, но, если она откажет, неволить её не стану! В твоих глазах я вижу честь, а потому знаю, что не станешь увозить её силой, но только по согласию. - юноша помолчал. - И ещё кое-что. Хаки я убью сам. Он - убийца моего отца и я обязан отомстить!

Харек внимательнто слушал слова юного коннунга.
- На мою честь, и на честь моего коннунга вы можете положиться. Твоя сестра слывет провидицей и мудрой женщиной. Неужели она откажет, даже не взглянув на коннунга? Но если откажет, не станем ее неволить. Я все же попрошу ее погостить у нас в Агдире, и сопровдим ее как самую почетную гостью и дочь давнего друга нашего повелителя. Что до мести... Ты имеешь на это право. Но... сначала повзоль мне преподать тебе несоклько уроков ратного дела... И раскажи мне побольше об этом Хаки берсерке - каков он собой. Может мы сообразим вместе, где у него слабое место, чтобы ты мог сразить его в честном бою...

- Я с радостью приму твою помощь и науку, о Харек! - ответил Гутхорм. - Что же касается Хаки-берсерка, то его самым главным слабым местом является то, что мой отец отрубил ему руку в бою и теперь он не сможет сражаться так же хорошо, как раньше. И всё же он опытный и хитрый воин. он сумел сразить моего отца, а ведь он отнюдь не был неумехой и прекрасно знал с какой стороны держаться за меч! Так что не думаю, что нам следует недооценивать Хаки! И что же ты мне посоветуешь, Волк?

Ужасен был для девы полон новый. Хаки в ярости приказал посадить Рагхильду на хлеб и воду, а Ирвэ еще и поколотила.
Сидела теперь пленница день деньской в темном подвале, принесли ей туда шитье да иглу.
День и ночь проплакала Рагхильда так, что взгляд ее глаз ясных затуманился, косы шелковые растрепались. Руки все исколола дева - слезы мешали шить.
Вдруг запела Ирвэ песню веселую, залихватскую, про любовь да свадьбу, и стало так пленнице тошно, так сковала ее ярость из-за бессилья..
Восстала душа вольная дочери конунга Сигурда Оленя, закипела кровь в жилах, вскочила дева, старуху за дверь выпихнула, да еще и шитьем в нее запустила, и не пускала больше никого - закрылась шваброй. А всякий, кто совался в дверь, узнавал гнев девичьей обиды и горести.

Хаки, лишь по возвращении пленницы перестал метаться днями и ночами в безумной лихорадке, и теперь спал сном крепким и тихим, набираясь сил для свадьбы, ведь её откладывали слишком долго. Однако во сне своём, видел берсерк не вино и свою красавицу-невесту, но кровь и яростную свхатку, полную боли и отчаяния, и в этом сне отрубили ему и вторую руку, и стал он ногами топтать своих врагов, лица которых никак не мог разглядеть, но его повалили, связали, и бросили в воду. В холодную, чёрную воду... Хаки проснулся с криком, который потряс весь дом, но тут же, сделав лишь глоток отвара из чаши, стоящей на тумбе во главе кровати, провалился в сон. Однако кошмар повторялся снова и снова, и не реже, чем раз в час, дом оглашали крики пробуждающегося берсерка...

На рассвете объединённые хирды двух вождей снялись со стоянки и направились дальше по реке - в сторону усадьбы Хаки-берсерка. Гутхорм ехал во главе отряда, рядом с Хареком Волком и был погружён в тяжкие думы. Мысли его были прежде всего о сестре. Юный конунг всей душой беспокоился за Рагхильду, тщился догадаться, как она в усадьбе жестого берсерка и молил всех богов сразу, чтобы они позволили их отряду успеть до свадьбы. Более этой свадьбы он не боялся ничего. Ни смерти, ибо что есть смерть для того, кто говорил с Одином, ни позора, ибо он выполняет веление бога, а всё остальное - прах.
На завате усадьба Хаки-берсерка показалась на горизонте...

В одну ночь, проведенную в ее темном убежище, приснился вещей деве сон, будто она алмаз величены невероятной, ичто лежит на дне реки быстрой. Приснилась ей также огромная рыба, что проглотила ее и понеслась дальше и дальше, унося с собой драгоценный камень. А потом рыбу поймал рыболов, и, распоров ей брюхо, нашел камень и отдал его ювелиру, а тот вставил его в корону великого короля, что вершил великие дела.
Как проснулась Рагхильда, так сразу позвала она слугу Хаки, да просила передать ему, что-де был ей сон вещий этой ночью. И во сне в этом было сказано, что боги одобряют свадьбу их с Хаки, и что согласна она добровольно под венец идти. Да только недовольны они, что никого из ее семьи не будет, и что желают боги, чтобы брат ее, Гутхорм, был на их свадьбе, а без него не начинать.
Знала дева, что рискует быть раскрытым ее замысел, и что догадается Хаки, но также и знала вещая дева, что ни один человек на земле не посмеет ослушаться слова богов.
А потому прогнала она слугу и села на полу в комнате, вознося молитвы Фрее и Одину.

Хаки, полный мутного беспокойства, выслушал слугу, который прибежал от невесты его с вестями от самих богов...
- Ну что ж... Пусть будет так! Позовите ко мне моих самых верных псов! Пусть скачут и найдут этого её братца, и привезут сюда - за золото ли купят его визит, или силой заставят - не важно. Если он приедет, например, без ног или рук, я не расстроюсь, лишь бы жив был малец. На всё вам - три дня максимум... И скажите тем, кто в усадьбе останется - пусть не хлещут браги больше - у меня тоже сны бывают вещими, и, статься может, что сегодня был такой один... Кто будет пьян больше обычного - сам брошу в озеро, прямо в полынью, с камнем на шее!

"На веревке щенка привести надобно, и связанного, - говорил Хаки Свен Седой. - Он брата твоего убил, могучего Хьялли".
Но верные псы берсерка, оседлав коней разбрелись по окресным лесам, да деревням, везде обещая деньги в обмен на сведения о Гутхорме Сигурдсоне. А тем временем в Усадьбе Хаки-Берсерка готовился пир горой, тащили бочки с элем и крепким вином, резали быков и баранов, стреляли в лесах дичь.
Приглашены были из иных ближайших селений былые друзья Хаки и знатные хевдинги, и бонды, и даже ярл Гормкиль, о котором слухи ходили, что он сам разбойником был.
Съезжались день ото дня гости в усадьбу...

Альхейм Смелый так сильно устал за последнии дни, что проспал весь путь до лагеря Хаки. Ему не мешали ни разговоры других воинов, ни качка. Он спал очень крепко и беззаботно, ведь тему кто слудует судьбе не зачем беспокоится заранее. Когда будет Одину нужно, он пришлёт прекрасную Валькирию. И Альхейм спокойно примет свою судьбу.
Когда же прозвучал приказ готовиться к бою, он сразу проснулся и неспеша стал одевать броню. Меч у него был трофейный и не особо хороший, но в руках такого воина как он, любая палка становиться страшным оружием.
Собравшись, он сел на пол и спокойно стал ждать. Его никогда не мучила жажда боя и он почти всегда сохранял спокойствие...

Отряд Гутхорма и Харека не скрывался, а потому поиски всадников, посланных Хаки-берсерком за юным конунгом быстро увенчались успехом. Трое конных выехали котряду, узнав юношу среди могучих воинов. Не это они ожидали увидать, но и оспорить приказ хевдинга не могли.
Старший выехал вперед, приветственно вскинув руку:
- Мир вам, воины, - произнес он. - Хаки-берсерк приглашает Гутхорма Сигурдсона и всех вас, на свою свадьбу, по обычаям предков, и своей доброй воле!

Вечером отряд Гутхорма и Харека стал подкрадываться к усадьбе. Но их заметили. Еще издали в лесу показались трое конных воинов. Они держались в седлах уверенно, раслабленно, не опасаясь чьего-то нападения. 1) Увидев всадников, люди Харека напряженно застыли. Люди Гутхорма тут же взялись за оружие.
Один из всадников, видимо старший, выехал вперед, приветственно вскинув руку:
- Мир вам, воины, - произнес он. - Хаки-берсерк приглашает Гутхорма Сигурдсона и всех вас, на свою свадьбу, по обычаям предков, и своей доброй воле!
Харек так и застыл с открытым ртом, переваривая услышанное.
- Свадьбу? Какую свадьбу? -произнес он, обратив недоуменный взгляд к Гутхорму. Тот энергично покачал головой, и взялся за рукоять меча.
- Свадьбу Храброго Хаки и Прекрасной Рагхильды, - отвечал хирдман, но по лицу его пробежала тень сомнения и недоверия. - Юный Гутхорм должен быть на ней, если он чтит заветы предков!
К Хареку тихонько подошел Гудред Охотник, и прошептал ему на ухо.
- Негоже на троих всей гурьбой нападать, и коли мир предлагают -ни к чему пока в драку лезть. Лучше пойдем, раз приглашают. Если все по традиции, то и невесте дадут слово, и гостям. А там и вызов можно бросить.
Харек кивнул.
-Мир и вам, слуги Хаки берсерка. Спасибо за любезное приглашение. И юный Гутхорм, чтящий заветы мудрых предков будет рад принять ваше любезное приглашение. Гутхорм зыркнул на Харека сердитым взглядом, но Харек приложил палец к губам и покачал головой.
Черты лица всадника разгладились:
- Аколи 2) так, храбрые воины, изволите ли вы последовать за нами?
-Изволим, сказал Харек, снова цыкнув на набычившегося Гутхорма. - Раз приглашаете.... Едем, ребята. -сказал он, кивнув совим людям. Гутхорм не двинулся с места.
- В чем дело, парень? Едем, раз зовут...

---
По письменному пожеланию юзера производится разбор его ошибок.
1) Заметили прокрадывающийся отряд и расслабленно, не ожидая нападения выехали втроем к ним навстречу. Учитывая времена, занятное поведение.
2) Аколи - слово, отсутствующее в словаре русского языка. Думаю, что украинского тоже.
3) В русском языке принято разделять пробелами не только слова, но и некоторые знаки препинания.

Модератор

Пламя гнева, полыхавшее внутри Гутхорма могло бы поспорить по своему жару и с Муспелем, но видя пример Харека и понимая, на что рассчитывает опытный воин, Юный конунг сумел обуздать себя и кивнул: едем.
Отряд миновал ворота усадьбы Хаки-берсерка, и Гутхорм невольно содрогнулся, вспомнив, что ему пришлось перенести здесь. А между тем его узнавали. Разбойники Хаки бросали на него злобные взгляды и цедили сквозь зубы нечто презрительное, но к открытым нападкам не переходили, ибо многоопытный Берг, тонко прочувствовав настроение, царившее здесь, подал знак своим воинам сплотиться округ юноши. Между тем отряд добрался до конюшни, где передал своих лошадей в руки конюхов Хаки и направились к осонвному чертогу. Гутхорм кусал губы и крепко сжимал рукоять меча, но сдерживался.
"Пусть говорит Харек! - решил просебя он. - Он опытней, да и старше меня!"

Разбойники и слуги Хаки провожали новых гостей неприязненными взглядами. Многие считали недобрым знаком, что они вообще прибыли на свадьбу. Один разбойник особо громко тряс железной цепью, в углу двора, словно пытаясь напомнить Гутхорму его былое место. Впрочем людей в тот день в усадьбе было необычайно много - съезжались окрестные бонды, готовые за чаркой вина или эля прославлять и разбойника, желая ему долгих лет супружеской жизни.
Сам Гормкиль ярл, один из тех, кто стараниями Хаки, убившего Сигурда, имел притязания на Хрингарики, прибыл в окружении десяти дюжих молодцев, и привез на санях дорогие подарки.
- Распологайтесь, гости дорогие, - с усмешкой сказал старик-управитель усадьбы, тот самый, что раньше палкой гонял Гутхорма, заставляя его носить тяжелые мешки. - Назавтра и свадебку сыграем, как положено, чин по чину.

- Если как положено, то где же отец невесты? - спросил Харек, проходя в гостевой дом.
- А кто его знает? -ответил управитель ка кни в чем не бывало. - Одним богам ведомо. Спросите у невесты, если знать охота.
- Спрошу, если будет дозволено - ответил Харек.
Гутхорм сверлил управителя ненавидящим взглядом, но сдержался и промолчал.
Харек огляделся. В усадьбе царила предпраздничная суета.
- И можно ли мне поговорить с женихом?-обратился Харек к упарвителю.- Желательно с глазу на глаз. У меня к нему есть дело.

- А какое у тебя к нему дело? - Скривился старик. - И кто ты вообще такой? Гридь при щенке Гутхорме?
Поскольку говорили они уже на достаточном отдалении от берсерков юного конунга, то старик позволил себе не стесняться в выражениях.
- Смотри, закончишь так же как отец невесты, коли будешь совать нос не в свое дело.
Вечерело, а по приказу хаки, едва лишь край солнца коснеться горизонта, следовало начинать праздненство. И до урочного часа оставалось совсем немного времени.

Совместный пост с мастером
- А какое у тебя к нему дело? - Скривился старик. - И кто ты вообще такой? Гридь при щенке Гутхорме? Смотри, закончишь так же как отец невесты, коли будешь совать нос не в свое дело.
Харек прорычал что-то нечленораздельное, взявшись за меч. Тут уже Гудред положил ему руку на плечо, и покачал головой.
- Дело у меня очень важное. И меня зовут Харек, я ярл Хальвдана, коннунга Агдира. Дайте мне поговорить с невестой. Или она пленница?
- То с женихом, то с невестой, - покачал головой старик. - Так что же за дело у тебя, ярл конунжий?
- Дело важное, которое мне поручил коннунг. И оно тебя не касается. С женихом я пожалуй потолкую на трапезе. А с невестой мне нужно поговрить сейчас. Сопроводите меня и Гутхорма к ней, и побыстрее. Если не хотите, чтобы кто-то пострадал. -последнюю фразу Харек произнес с явной угрозой.
- Кто-то из вас, забыл ты добавить, - управитель был весьма резв на язык, особенно когда рядом стояли два дюжих молодца их людей Хаки. - Впрочем, - прикинул он в уме размер отряда этого ярла, и количество дворовых людей. - Гостям почет и уважение. Вы двое можете увидеть невесту.
-Благодраю тебя, почтенный. - Харек улыбнулся, и отвесил вежливый поклон. - Оставайтесь здесь и смотрите в оба. В случае чего - прорывайтесь. -сказал Харек вождю берсерков Гутхорма. -Все же надеюсь пока что эти люди не станут нарушать законов гостеприимства.
И старик повел их к сырому погребу, где держали девушку.

Старик помнил нрав девушки, и не стал рисковать входить первым. Он лишь негромко постучал, а затем достаточно грубо сообщил пленнице, что к ней какие-то там к великанам собачьим гости.
- Впусти, - согласилась Рагхильда, поразмыслив немного, - Коли они пришли с делом и разговором, а не с приставаниями и глупостями.
Сама она уже была наряжена, а в комнате были еще две девки, расчесывающие ее длинные волосы.
В погребе было достаточно темно, чтобы Рагхильда могла разглядеть как следует вошедших. Сама она сидела у стены напротив, где при свете нескольких лучин работали девушки-служанки.
- Кто вы, гости, и откуда пришли? Зачем вам понадобилась счастливая невеста в плену? - с легкой усмешкой произнесла она, не поворачивая головы, чтобы не мешать причесывать себя, - Ответьте мне, и я отвечу вам.

Радость обуяла Гутхорма, и он, не сумев сдержать своих чувств, бросился к Рагхильде и заключил её в объятия.
- Сестра! - горячо зашептал он. - Сестра, не бойся - это я! А со мной сильномогучий ярл Харек Волк, посланец конунга Хальфдана. Прошу тебя, выслушай его, он друг и пришёл сюда, чтобы помочь нам!
С этими словами Юный Конунг выпустил сестру из своих объятий и отступил на шаг, пропуская вперёд Харека и приглашая его говорить

- Йомфру Рагнхильда. - Харек поклонился. - Не думал, что нам доведется встретиться в таких обстоятельствах. Меня прислал мой коннунг, славный Хальвдан, правитель Агдира и Хьордаллена. Он хотел свататься к вам, и велел... По пути мы встретили Гутхорма, и он рассказал о вашем отце. Мы все сожалеем и скорбим о нем. Сигурд Олень был весьма уважаем всеми достойными людьми... Мой коннунг видел вещий сон, который его весьма встревожил. И потому мы отправились в путь на следующий же день. Но он ведет тяжелую войну с Альвхеймером, и не может покинуть свое войско и свое владение. Я его правая рука, и потому он отправил меня к вам, йомфру Рагнхильда, чтобы просить у вашего отца вашей руки, и просить вас стать его женой и правительницей Южной Норвегии. Моему коннунгу было предсказано, что его детям суждено править всей Норвегией. Но никого кроме вас он не желает видеть своей невестой. Скажите мне, по своей ли воле вы выходите замуж за Хаки берсерка? Если же нет, то позвольте мне и моему хирду встать на защиту вашей чести и свободы...

---
Обращение неизвестно к кому, героиню зовут иначе.

Модератор

- Подите прочь, - процедила Рагхильда двум испуганным девушкам, и замахнулась на них рукой. В своем погребе она уже чувствовала себя хозяйкой, это понимали и служанки. Они быстро покинули комнату, плотно закрыв дверь. Старик снаружи попробовал было возмущаться, но те передали ему, что пленница совсем не в духе.
- Возлюбленный мой брат! - заключая брата в ответные обьятия зашептала вещая дева, - Как рада я видеть тебя и твоего друга!
Выслушав слова Харека, девушка вдруг села обратно на стул. Ее глаза блеснули в неверном свете лучин слезами.
- Нет моей радости и счастья в этой свадьбе, силой ведет под венец меня Хаки, и нет у меня возможности сопротивляться. Моего отца убили, и только мой мужественный брат, - с этими словами она вскочила, подошла к Гутхорму, и порывисто его обняла, - Мог меня защитить! Вдвоем нам не тягаться с псами Хаки, мы будем очень благодарны тебе за помощь, о могучий воин!
Рагхильда чуть наклонила голову, выражая свою благодарность и почтение.
- Я не знаю твоего конунга, но если брат мой скажет свое слово в пользу него, я без слов пойду за него замуж.
Когда Харек говорил о вещем сне Хальвдана, сердце ее сжалось. Она вспомнила свой вещий сон и возблагодарила богов за то, что они указали ей путь.

- Увы, я никогда не видел конунга Хальвдана и не знаю, что это за человек, - ответствовал Гутхорм. - Но отец наш всегда говорил о нём, как о человеке честном и мужественном. Как о истинном воине Одина. Я думаю, мы можем доверять мудрости отца нашего Сигурда, ныне пирующего в славной Валхалле, но если сердце твоё, возлюбленная сестра моя, гложут сомнения, то давай же поедем в чертог к конунгу! Ты вещая дева и читаешь в сердцах людей, как грамотный человек читает руны, где бы они не были начертаны, и, если конунг придётся тебе по нраву, то я и слова не скажу против!

Харек слушал и кивал.
- Мы можем попробовать бежать сейчас. Но нам придется прорываться с боем. И нашей чести будет нанесен урон. Я могу бросить вызов Хаки когда он объявит о помолвке - по традиции если кто-то из гостей на свадьбе может сказать что-либо против брака, то он может это сказать прежде чем жрица Фрейи сочетает браком жениха и невесту. Но я не хотел бы ждать этого момента. Мы могли бы поробовать бежать сейчас - но к своре Хаки непрменно присоединятся гости. Мои люди устали. И их очень мало. Мы не сможем долго сдерживать эту ораву. Надо дождаться пока все напьются ир наедятся так что будут с трудом передвигаться... Да и вы тоже далеко сейчас не уйдете. Побег надо готовить, и готовить тщательно. Делайте вид что смирились. До поры до времени. А потом. Я подам условный сигнал. Три раза кашляну как будто у меня кусок не проходит в горло. Тогда мы нанесем Хаки Берсерку оскорбление и заставим его вызвать меня на поединок. Я возьму на себя проступок нарушения традиций гостя, но что делаь. Я не могу позволить этой свадьбе состояться.... Делай вид, что готовишься к свадьбе Йомфру. А мы пока что-нибудь придумаем...

- О побеге и речи быть не может! -Гутхорм нагнул голову и пошире расставил ноги, словно сопротивляясь сильному ветру. - Я клялся Одину отомстить за гибель отца, как только представится возможность, и вот, она представилась! Так что вызов Хаки бросишь не ты, о Харек Волк, но я, Гутхорм сын Сигурда, сражённого рукой этого отродья Хель! Я потребую у него Суда Богов, и Хаки не посмеет отказать! Ну а остальное в руках Одина и Тора!
Выговорившись, Гутхорм посмотрел на ярла. Возможно он говорил излишне резко, но иначе не мог, ибо правденый гнев, сравнимый со священной яростью берсерков, закипал в его юной груди, лишь при одной мысле о том, что убийца Сигурда Оленя хочет сочетаться браком с прекрасной Рагхильдой!

- Потише тут, парень. - Харек цыкнул на Гутхорма. -Сейчас своим криком ты весь дом поднимешь. Хочешь чтобы сюда вся гридь Хаки сбежалась? Дам я тебе такую возможность, раз просишь. Но я сомневаюсь что Хаки будет биться с отроком. Даже с одной рукой он очень силен. Суд Богов - он не посмеет отказаться. Но сам сражаться тоже не станет. Он теперь калека. Значит ему придется выставить своего воина - и он выставит лчшего. А ты сын коннунга, и тебе не пристало биться в поединке с безродным разбойником. Разве что потом общая схватка начнется, тогда только... Так что не спорь. ты можешь бросить ему вызов, но биться за тебя буду я.

Гутхорм закусил нижнюю губу. Он жаждал пролить кровь Хаки, вырвать его сердце и растоптать мозг так сильно, как ничего ещё не желал в своей не такой уж и длинно жизни. Но Юной конунг понимал, что Харек прав. Опытный воин сумеется справиться с тем, кого выставит Хаки. А он нет. "Но убил же я Хьялли! - возразил сам себе Гутхорм. - То было иное дело, - ответил мудрый внутренний голос. - Хьялли был невооружён, а у тебя всё же был нож. А сейчас вы будете с противником на равных. Уступи Хареку!"
- Что ж хорошо, - ответл Гутхорм уже гораздо более спокойным голосом. Прости меня за резкость, ярл, я не со зла. И я согласен с тобой: если Хаки выдвинет заместителя, то я последую его примеру. Но если он выйдет сам... - кровожадный огонёк в глазах Гутхорма вспыхнул столь ярко, что казалось на мгновение осветил весь подвал.

- Если он выйдет сам, ты сразишься с ним. - ответил Харек с усмешкой. - Но я в это не очень верю. Посмотрим, как дела пройдут. Главное не забывать, что мы среди врагов, и не расслабляться. Идем, Гутхорм. Надо посоветоваться со своими людьми, как нам лучше поступить. Твои берсерки мудры и опытны, и подскажут как лучше нам поступить. Мы спасем вас, йомфру Рагнхильда, обязательно спасем. Даю слово воина и ярла.

- Эй, добрые люди, - с кривой ухмылкой бросил появившийся на пороге управитель. - Свадьба скоро, надобно вам идти к столам, как и подобает гостям. А тебе, девка, стоит уже готовиться к тому, что твоим мужем станет доблестный Хаки - хевдинг!
На улице раздавались крики гостей, требовавших уже налить им по чарке в ожидании основного торжества. По приказу того же старика слуги старались рассадить воинов Харека и Гутхорма подальше друг от друга, так на всякий случай.

Гутхорм видел, как рассаживают его берсерков и хирдманнов Харека на противоположные столы и едва сумел сдержать скрежет зубов. Хитрые сволочи! Ну ничего, посмотрим, как змей будет извиваться, когда ему отрубят голову! С этими мыслями Юный конуг сел на предложенное ему место. Рука так и тянулась сжать рукоять меча, но громадными усилиями воли заставлял себя сдерживаться. Его место - почётное, недалеко от хозяина пира, было слишком просматриваемо, и он не хотел привлекать излишнее внимание. Надо дождаться подходящего момента церемонии и тогда бросить Хаки вызов. А там посмотрим, как себя поведёт этот сын Хель!

Харека Волка посадили в самый дальний конец большого стола для почетных гостей. Разумеется, подальше от воинов. Рядом с ним посадили с десяток громил. Харек напряяженно оглядывал "соседей" по столу, и делал ви что поглощен созерцанием выставленных блюд. Слуги разносили тушки оленей и кабанов, дичь и деревянные или глиняные кружки с пивом. Хаки держал в руках свой огромный рог своей едиснтвенной здоровой рукой, и довольно ухмылялся, осматривая зал. Его взгляд то и дело задерживался на Гутхорме, и на его разбойничьей роже появлялась гнусавая ухмылка.

Гормкиль ярл, сидевший на почетном месте, возле самого Хаки, чувствовал себя здесь, словно настоящий хозяин. Этот знатный воин, со времени гибели Сигурда конунга сумел подмять под себя большую часть Хрингарики, и теперь всерьез поговаривал, что хочет стать новым конунгом - возможно поэтому он и бросал неприязненные взгляды на молодого Гутхорма.
Сам хозяин, выглядел на редкость здоровым, не смотря на то что последний месяц провел в лихорадке - свадьба придавала ему сил, да и служанки потратили немало времени, чтобы скрыть последствия болезни. Гибель брата (и что еще хуже - волкодава) так же отразилась на Хаки, и лишь законы гостеприимства не давали ему приказать гридям бросить Гутхорма псам. Напротив, берсерк был весел, чуть пьян и словоохотлив.
Свен Седой сидел за другим столом, надвинув широкую шляпу на лоб, и всматриваясь в лица бывших товарищей - этот воин одина ожидал, что незванные гости начнут потасовку, или что-либо еще.
Захмелевшие гости за дальними столами пели песни, подобревшие, отпущенные псы, локали разлитое вино и грызли кости, снуя под ногами у северян (псари могли бы заметить, что Клык Фенрира никогда бы так не поступил), слуги и служанки не поспевали подносить новые блюда и кружки пенного эля.
- Приведите мою невесту! - Распорядился Хаки, едва лишь первые крики стихли. Управитель и старая Инге вместе направились к погребу, за девушкой, а мать Хаки, женщина крепкого, почти мужского телосложения поднялась со своего места, сжав священный оберег Фригг.
- Эй, да это же девка! - Раздался чей-то удивленный крик с другого края столов, где посадили Сигрун и Эйнара. - Или же Один столь благоволит Хаки, что послал на его свадьбу Валькирию?!
Ответом ему был дружный хохот подвыпивших викингов.

Сигтрун яростно сверкнула глазами, и зашипела как сердитая кошка, но Эйнар взял ее за руку, и что-то прошептал. Сигтрун снова села на свое место, одарив гостей презрительным взглядом.
Другие воины Харека спокойно и неторопливо ели или потягивали эль. Они были спокойны и раслабленны, но было видно что они в любой момент готовы взяться за оружие.
Харек услышал смех и шипение Сигтрун. И с облегчением вздохнул, когда увидел, что Эйнару удалось удержать возлюбленую от необдуманных действий.
- Валькирии иногда приходят и покарать тех, кто претендует на что-то большее, чем им дозволено богами. - произнес Харек в неожиданно наступившей тишине. По залу прокатился ропот.

Управитель ударом крепкой руки распахнул дверь в подвал невесты. Рагхильда стояла, тихо напевая молитвы Одину-защитнику и Фрее-покровительнице. Посланец Хаки быстро пересек темный прогреб и схватил деву за локоть.
- Пошли, девка, твой праздник близится! - с неизменной кривой улыбкой проговорил он, таща за собой невесту.
Не ожидал он сопротивления от девушки, смирной в последние часы перед свадьбой. Рагхильда отдернула руку и оттолкнула его, грозно сдвинув брови.
Прекрасная, статная, в сверкающем праздничном наряде, она казалась жительницей Асгарда, спустившаейся на грешную землю.
- Руки прочь, грязный червь, за свою жалкую жизнь не заслуживший и кома грязи с сапог моего жениха и господина!- сердито осадила его невеста, сверкнув глазами, - Я одумалась благодаря словам моего могучего брата, и теперь с нетерпением жду праздника и свадьбы с великим Хаки!
После этих слов Рагхильда под яростным взглядом управителя и злобным хихиканьем Инге вышла из погреба и направилась в залу, сопровождаемая служанками.

Вскоре вошла она в залу под тягучее ритуальное пение служанок. Страх охватил ее душу, когда увидела Рагхильда, сколько соратников Хаки собралось в зале, но не подала она виду, и гордо прошла мимо столов.
Среди пирующих увидела она и Харека, окруженного верзилами, и брата своего. Также заметила она еще пару людей ярла - мужчину и женщину, воинов. Они сидели, холодно глядя на насмехающихся над ними псов Хаки. Сдвинула брови невеста, увидев девку в мужском платье и одежде. "Неужели так плохо с солдатами у многомудрого Харека, раз уже девок неразумных берет в отряд? Мешаться она лишь будет под ногами у мужей воинствующих, и погибнет зазря. Нечего делать деве юной с оружием и выпивкой, коли муж ее рядом." - подумалось Рагхильде, но вот ее уже подвели к столу, где стоял Хаки с полным кубком.
Вся напряглась дочь Сигурда Оленя, и взглянула на Хаки так приветливо, как смогла, отбрасывая свое отвращение и страх.

Лицо Гормкиля ярла побагровело, когда он услышал слова Харека, ибо воспринял их на свой счет, но не промолвил ничего, однако запомнил, что следует поквитаться с Агдирским волком, едва лишь появиться такая возможность.
Тем временем появилась и невеста, за которой следовали старик и старуха, вернейшие из слуг Хаки. Мать берсерка вышла ей на встречу, произнеся какое-то благословение, и словно раскрыв объятия - ее уложенные волосы чуть растрепал ветер, однако всем своим видом женщина показывала что готова провести обряд бракосочетания и готова принять в свою семью юную Рагхильду, более того - принять с радостью.
- Идем же, произнесла она, взяв девушку за руку, и повела к столу, где сидел Хаки.