Ну начали. Мастера Я и Мышара - все жалобы и предложения ей и мне черех ПМ.

Участники на данный момент.
Прайм – Бог-творец “Создатель”. Лысый, безбровый мужчина среднего роста, со спокойным, правильным лицом, одетый в просторный белый балахон.- Джей Пройдоха

Даймина - Богиня плотской любви и плодовитости. "Отворяющая чрево" Молодая, но не юная (я думаю зрелая тогда подойдет больше ) Пышная и симпатичная женщина. - Бабка Гульда

Кунае Луонто - Бог Растений.
Мужчина около 30 лет, с бледным лицом, серебристыми волосами и синими глазами без зрачков, чуть светящимися в темноте. Одежда в зелено-коричневой гамме: брюки и сапоги до колен (коричневые), рубаха и плащ зеленые. На коричневом, расшитом зеленым бисером, поясе висят несколько мешочков. В них – «волшебная растительная пыль». - Ясмик

Хшах - Богиня Смерти, серости и забвения.
Сухая серая кожа, седые волосы (не какие-нибудь там серебристые, а светло-серые) до пят. Серые глаза. Костлявая. Не ходит! Вместо этого летит над землёй. [кажется, точным описанием манеры полёта будет: если она будет лететь ниже, то ноги будут волочиться по земле]. Говорит усталым шёпотом. Размышляет о бренности бытия. Тихо ненавидит солнце.
Одета в тунику. Пыльная. Если найдутся охотники похлопать Хшах по плечу (а панибратсво среди богов вполне распространено), из одежды будет выбиваться пыль. - ores.

Рания - Огневолосая и Взрывоносная. Высокая рыжеволосая молодая девушка лет двадцати. В глазах играют отсветы Первозданного огня. Одета в кожанный костюм, когда предпочитает быть в человеческом образе. В другом варианте ее юное и гибкое тело закрывают всполохи огня, которые меняют свой цвет от настроения богини. У пояса всегда висит меч Фермус, который по желанию Рании превращается в огненный. - Мелтун.

Миана - "Дарящая вдохновение" богиня искусства, творчества и гармонии.
Чаще всего предстает в образе босоногой юной девушки в полупрозрачном голубом платье. В длинные вьющиеся волосы цвета мёда, вплетены серебристые колокольчики, чей тихий перезвон сопровождает каждое движение Мианы. - Heires

Ташшь - Бог обмана, розыгрыша и хитрости (О лжи здесь впрямую не говориться, но он совсем ей не пренебрегает.)
Титулы: «Шепчущий», «Стоящий у перекрестка дорог», «Отец лжи» Внешность – Длинные светлые волосы. Серые глаза (если разозлить – зеленые, с узким вертикальным зрачком) на узком скуластом лице. Тонкий прямой нос. Тонкие губы. Высокий. Худощавый и гибкий. Одет в мшисто-зеленый облегающий костюм, мягкие кожаные сапожки без каблука и серый плащ с капюшоном. На левое запястье намотаны четки из серебристо-зеленого камня, которые он любит перебирать. - Локки.

Вера – "Ведущая" довольно неприметна. Примерно как воздух – в глаза не бросается, а вот если исчезнет...
Вдохновляет, укрепляет духом, просветляет головы, проясняет зрение (не очками) и освещает дороги. Покровительница (и вдохновительница) всех оптимистов на свете, ибо сама является безнадежно наивной, оптимистичной и улыбчивой.
Выглядит очень юной девушкой (девочкой?), чуть угловатой, но красивой. С каштановыми волосами, пухлыми губами, благородно-прямым носом и огромными глазами, меняющими цвет. Но чаще всего кареглаза, вечно со скользящей улыбкой (ассоциация с ребенком, держащим за спиной метровый цветочек в подарок), и теплыми, чуть шутливыми огоньками в глазах. Носит серые, бежевые платья, босая, в тонких пальцах постоянно что-то крутит и теребит. - Латигрэт

Кифеас "Страх Дарящий", "Повелитель Ужаса", "Насылатель жути" Бог страха и фобий. Волосы черные, непомерной длины, самовольно шевелятся и окутывают хозяина своеобразным покровом. Лицо как белая маска, глаза черные без белков и радужки. Всегда улыбается. Маской. - Черный Ленин.

Горах , бог воздуха и небес "Владыка Ветров" -Мускулистый темноволосый брутального вида мужчина с большими белыми крыльями за спиной. Этакий воинственный ангел. В зависимости от ситуации может являться в доспехах и даже с мечом в руке, а может - в простой одежде и даже просто в набедренной повязке. - Светозар.

Янус "Двуликий" Ходит в белоснежной тоге, тело одно, а лиц- два. Одно с курчавой бородкой и густыми бровями, другой гладко выбрит, лишь одно объединяте их, глаза, один синий как небо, другой зеленый как трава. Сами называют друг друга П-Янус (с бородой) и А-Янус (бритый). - дон Алесандро

Маду - Повелительница животных;
Принимает облик девочки-подростка, на вид лет 14-15-ти, роста среднего, тоненькая, если не сказать хрупкая фигурка, волосы длинные светло-русые, заплетены в две наивные косички, большие глаза, которые меняют цвет в зависимости от настроения Маду. Носит свободное легкое платье темно-оливкого цвета, ходит босиком - причем, неважно, какое время года на дворе. Ежели захочет прогуляться к людям в гости (да-да, у Маду есть такая маленькая слабость - устраивать время от времени "хождения в народ"), то самое большее накинет длинный плащ. - Реми

Самира - покровительница женственности и женской красоты.
Внешность:Стройная блондинкой с локонами до пят, синие глаза, аккуратный носик, в общем, женский идеал женской красоты. Одежду описывать смысла не имеет - ибо меняет ее каждый час. - Мышара.

Экзек - Бог равновесия и знаний. Известен также как "Сохраняющий Существование". Визуально - человеческий контур, сотканный из ярко-синего пламени.

Фурион - бог войны.
"Яростный", "Душа Битвы", "Кровопийца".
Как бог, Фурион способен принимать множество обличий. В истинном облике представляет собой мускулистого высокого загорелого мужчину, часто носит доспехи, причем очень разнообразные, но иногда может прийти и в одной набедренной повязке. Наиболее канонический облик - блестящие доспехи а ля римский легионер, но без шлема, за спиной - длинный двуручник, "Разрубающий плоть", с которым Фурион никогда не расстается. - Ingar.

Гар’Гахан – Бог искажения, теней и зависти. “Плетущий Черную Паутину” “Мастер Изменений” – Худой, но не костлявый, а мускулистый. При этом его непомерный рост скрадывает его телосложение, делая его еще более похожим на длинную жердь. Ходит ссутулившись, то сгибая, то подволакивая ноги. Седые волосы средней длинны всегда торчат в разные стороны. Улыбается он или злится, на его вытянутом лице получается какая-то искаженная, сведенная судорогой гримаса. Из одежды на нем длиннополая черная роба с оторванными рукавами, разодранные фиолетовые штаны и деревянные сандалии на босую ногу. Иногда появляется в образе уродливого горбатого карлика в шутовском костюме, с длинным, крючковатым носом, большой плешью и клыком, точащим из-под нижней губы. - Джей Пройдоха.

Этердо - Бог Пути." Вечный Странник", "Соединяющий", "Хозяин Дорог".Худощавый и легкий в кости человек; одет либо в дорожную куртку, либо в плащ с капюшоном. Вообще, весь облик Этердо - это идеал путешественника - ничего лишнего, все предельно подходит для странствий.
А вот лицо... Лицо Соединяющего обладает странным свойством - его совершенно невозможно запомнить. Пока смотришь - можешь описать. А когда отвернешься, то оно мигом выпадает из памяти. Поэтому, если кто-то изображает Этердо, то обязательно с закрытым лицом - капюшоном, шарфом, или еще чем-нибудь. - V-Z.

Обсуждение тут

_____________________________________________



Пролог

До начала времен была лишь бесконечная пустота и бездонная тьма, в которой, словно в безбрежном океане, плавали три Древних Зверя – Великий, Средний и Младший. Но потом из глубин небытия явился Прайм, бог-творец. Он не мог существовать во тьме и пустоте, а потому принес с собой пространство, материю и время, сотворив, таким образом, Познаваемое. Великий и Младший продолжали плавать в бесконечной тьме, но Средний, убоявшись того, что Познаваемое ограничит бесконечность, напал на Прайма, желая поглотить его самого и принесенное им. Огромный восьмилапый ящер, покрытый прочной, словно воинский панцирь, чешуёй и густым мехом, режущим лучше любых клинков, изрыгая из своей пасти молнии, напал на Прайма. Бог-творец встретил его безоружным, своими пустыми руками готовясь дать отпор чудовищному Зверю. Бог и Зверь сшиблись, и эхо их столкновения разнеслось по всему Познаваемому и далеко за его пределами…. Битва была короткой, но жестокой. Прайм поверг зверя, но и сам был тяжело ранен, а отравленная кровь Зверя отнимала все больше его сил. Чтобы найти место, где можно восстановить силы, бог-творец обратил тело зверя в твердь, небо от земли и сотворив мир. Огромный остров, чтобы проехать который от края до края не хватит и человеческой жизни, парил среди Познаваемого, но был пуст и безжизнен, а небо было серой мглой, где нельзя было найти ни светила, ни облаков. Прайм переместился в убежище глубоко под землей, в центре мира, где и уснул, залечивая свои раны, и не заметил, что в последний момент на землю упали четыре капли его крови, смешанной с кровью Зверя.

Начало

Из-под земли, в том месте, где упала кровь первого бога, вырвалась худая, но крепкая рука, уцепилась за грунт и потянула его на себя. Вслед за рукой из земли вылезла несуразная тощая фигура в рваной одежде. Многие боги пришли вслед за Праймом из небытия, но это был первый бог, родившийся в этом мире. Гар’Гахан стряхнул с себя грязь, криво улыбнулся правой стороной лица и огляделся вокруг, припав к земле. Сейчас он напоминал худого четырехлапого паука, высматривающего добычу. Заметив одному ему известную цель он пошел прочь от места своего рождения. Первой ямы на всей идеально гладкой, до тех пор, земле.

Вслед за Мастером Изменнений из ямы вылтела огненная девушка, богиня Рания. В ней бурлила кровь, она жаждала действий. Необузданная и яростная богиня.
Но богиня была ненастолько горяча, чтобы сразу ринуться на поиски приключений и битв. Она осталась ждать других богов, чтобы обсудить с ними, что им делать здесь, ведь мир был еще не приспособлен к жизни. Предстояло много работы прежде, чем можно будет повеселиться. Так что Раина воспарила над ямой и стала ждать.

- Ужас, ужас... - тихо бормотал Кунае Луонто себе под нос, осматривая безжизненную, гладкую землю. - Где вода, где воздух?.. Ничего же нет еще! Бедные мои деревца-цветочки будут, коль я сейчас их посажу... А земля? Разве это земля? Бог присел на корточки и взял щепотку сыроватой земли. Немного подержал в руке. Потом принялся творить: взял немного серо-безжизненной земли, немного своей слюны, немного растительной пыли - все смешал и растер - получилась добротная, богатая земля, почти черная на вид, а не серая, как все остальное. Кунае Луонто остался доволен - именно такой живой и полезной земли ему не хватало для жизни своих детей - растений. Бог принялся увеличивать количество черной земли, сотворенное им, и смешивать с остальной землей...

Как и все боги до и после него, Горах родился из крови Прайма, смешавшейся с кровью Зверя. Но мучительный процесс его самозарождения и самоосознания начался еще до того, как капля крови упала на землю. Это и связало его навсегда с небесами. Он вырвался из объятий небытия неистовым вихрем и тут же почувствовал, что этот мир только начинает свое существование, и многое еще только предстоит создать. Горах увидел, что небо, которому отныне предстояло стать его вотчиной, совершенно пусто, и от этого небесному богу стало невыразимо грустно. Он не хотел править мертвой пустыней, и решил по мере сил сделать свою стихию хоть немного более светлой и изменчивой. Но из чего творить новое небо? Увы, в мире ничего еще не было, кроме тела Зверя. И тогда Горах наклонился и, подняв немного праха, ставшего землей, подбросил его вверх. И тот, повинуясь воле небесного бога, стал заполнять пространство вокруг мельчайшими частицами воздуха. Это происходило медленно, но уже давало ощутимый результат, и Горах, воспарив над землей на крыльях, наблюдал с высоты за творением рук своих...

Несмотря на то, что Великий и Младший звери не вмешались в борьбу Прайма и своего Среднего брата, не встали на его защиту и позволили убить, скорбь их была велика и безбрежна как первозданный хаос. Они продолжали свой путь сквозь тьму и оглашали просторы пустоты своими стонами и катились из глаз, не сравнимых ни с чем из существовавшего до, ни с тем, что будет существовать после, искрящиеся слезы и распылялись серебряными искрами во тьме... Не было света в той пустоте, но слезы искрились собственным светом, словно светлячки. И одна из таких алмазных капель упала в пыль на самом краю плоской поверхности острова. Маленький тысячегранный бриллиант покатился в пыли, замер на самом краю и вдруг вспыхнул белым светом, вырос столбом, рассыпался мириадами искр и потух... Несколько мгновений все было тихо, и тут из кромешной тьмы раздался голосок божественного создания, он произнес:
- Фи! Ну и как это называется? Темно, грязно и меня никто не увидит! Стоило красится, наряжаться, волноваться? Нет, так не пойдет, - существо (в темноте не было видно, как оно выглядит) топнуло ножкой, взмахнуло руками и воскликнуло, - да будет свет, богиня я или барахло?
И стало светло - серебряный шар взошел над островом и освятил его гладкую поверхность серебристым, призрачным светом.
- Нда, промашечка вышла, - хмыкнула богиня (а это вне сомнения была именно она, ибо назвать ее барахлом было некому), наблюдая за не особо габаритным шаром, что не светил, а скорее мерцал, едва выхватывая из тьмы очертания острова, - надо было поплясать что ли... заклинание там, в жертву кого-нибудь принести... может быть оно бы и вышло поярче. Хотя... критиковать вроде бы некому. Объявлю-ка я себя богиней и владычицей всего сущего. – Она улыбнулась, обрадованная такой блестящей идеей, - Возраженья есть? Возражений нет, - она удовлетворенно улыбнулась и, откинув за плечо длинный светлый локон, летящей походкой отправилась изучать свои владения.

Итак, на ныне освещенном острове, бывшем некогда (когда? А кто у нас за время отвечает?) Зверем, прозвучало То Самое Слово.
Богиня.
- А кто такие боги?..
С этим интересным вопросом в, скажем так, воздухе, образовалось очередное нечто. Сгусток неопределенного цвета, неизвестной материи, больше смахивающей на отсутствие упомянутой, и ненавязчиво заполняющий все вокруг. Нет, даже не «все», а «ВСЕ».
Вера.
В ее отсутствие интересный вопрос о природе божественности оставался без ответа. Но когда из того же, предположительно сгустка, уже расплывающегося по всей известной ойкумене, начала формироваться фигурка воплощения Веры, ответ уже нашелся.
Процесс рождения шел туго. Учитывая удручающую концентрацию богов на квадратные и кубические километры, Вера испытывала определенные сомнения в собственном существовании. Однако сомнения обозначали, что она все таки может быть, а раз может, то по тем же законам веры оптимистов, наивных, блаженных и просто счастливых – она есть. Без всяких «может».
Таким образом, одновременно с воздухом пока еще безжизненный мир заполняла вездесущая, вечная и на редкость нереальная, исчезающая при первом пристальном взгляде... особа, нарекшая саму себя Вейрой.

Рания улыбнулась. Кто же так творит? К делу надо подходит ответственно, с размахом. Девушку обхватил огонь. Она воспарила к небу и стала бешено крутится. Пламя вокруг нее начало разрастаться, образуя шар. Внутри было невообразимо жарко, но девушке было все равно. Она была занята творением светила, которое рождалось вокруг нее. Когда шар достиг нужных размеров, девушка остановилась, исчезла из него и появилась под ним, упираясь ладонью в самую нижнюю точку. Напряглась и толкнула шар в небо. Тот с возрастающей скоростью в небо. Достигнув нужного место, остановился и озарил мир светом, затмив светило, созданное другой Богиней.
- Я создала светило, способное греть и освещать, а как уж его заставить двигаться, это твое дело, Горах, - крикнула Богу Раина и улетела искать место для своего дома.

- А кто такие боги?..
- Кто такие боги?
- Ха! Она это спрашивает!
- Бог – звучит гордо!
- А Она и этого, наверное, не знает!
- Что ты вообще знаешь?
- Протестую! Вопрос не по существу!
- Перефразирую вопрос, что ты вообще знаешь кроме факта своего существования?
- Поддерживаю!
К новопоявившейся богине откуда-то сбоку подошёл странный субъект, казалось, белая тряпка, мудрено накрученная на его тело, сверкает ярче нового светила, что начинало свой бег по кругу небес. А верхняя часть субъекта постоянно менялась.

В то время как некоторые занялись полезным делом вроде сотворения и творения чего-либо для кого-либо, другие индивиды вместо вопроса «как» спросили «почему». В числе последних была и Вейра.
Наверное, по той причине, что творить ей пока было абсолютно нечего. И не просто пока. Она вообще не желала чего-либо делать, кроме как просто БЫТЬ. Чтобы при виде нее все творилось само... Эх, мечта. Богини.
- С одной стороны, я мыслю, следовательно я существую – то есть, кроме вопроса сущности, я еще мыслю, иначе говоря личность мыслящая, свободная и проча. А с другой... – несмотря на уверенный тон, воплощение неоправданного оптимизма говорило тихо и явно не испытывало ни малейшего желания что-либо доказывать. Кому-либо. Весь вид Веры говорил «не хочешь – не верь, а я и так знаю».
- ...возникает общий вопрос, что такое понятие «знать». Испытывать непоколебимую и (не)подтвержденную чем-либо уверенность? – окончательно воплотившаяся богиня склонила головку к плечу и с легкой иронией посмотрела на собеседника. Теплые карие глаза обжигали диким пламенем, как-то незаметно сводя все вопросы, сомнения и прочие несуществующие в присутствии Веры глупости на нет.

Гар'Гахан бежал, почти стелясь по земле, иногда касаяcь руками земли - тогда он отталкивался от нее и руками, передвиаясь на четырех конечностях, словно животное. Всюду, куда не кинь взгляд, растилалась идеально гладкая поверхность земли, а ничто так не раздражало Гахана как монотонность и правильность, ну, возможно его еще раздражали и чужие успехи, только он об этом еще ничего не знал. Разогнавшись до невообразимой скорости, Гар'Гахан оттолкнулся от земли и одним гигантским прыжком добрался до края мира. Он знал куда бежать, ведь именно с этого края мир был не так прочен, как везде и его было намного легче сдвинуть. Ухватившись за грай, бог что было силы потянул его а потмо встряхнул, словно старое одеяло, скоторого стряхивают пыль.
Волна землятресений прошла по всей земле и глубоко внутрь, мешая сну самого Прайма. Земля проваливалась и становилась дыбом, в некоторых местах образовывались глубокие провалы, а мноиге кости зверя прорвались наружу сквозь слой земли и теперь торчали, обратясь в каменные скалы и высокие горы. Гар'Гахан был доволен, он изменил творение Прайма, но в ту же секунду его ослепил свет нового солнца. Рыча, словно обиженный зверь, он укрылся в тени новосотворенного холма и стал думать, откуда могло появится это раздражающее светило.

...И пока Кун Лун трудился над изменением состава земли, другие боги тоже начали творить - возник воздух, светила... Стоп, воздух, светила? Все это было необхожимо Кунае для его растений. Бог улыбнулся создательницам светил и тоже обратился к Гораху с просьбой:

- Будь добр, пусти светило так, чтобы вся земля имела возможность ощутить на себе тепло и свет нового светила. Его явно не хватит на всю землю, поэтому сделай так, чтоб светило ходило и было в разных местах... И еще вдохни в землю немного воздуха, чтобы сделать ее более благоприятной для моих растений.

Бог оглянулся. Внезапный грохот заставил бога пригнуться. Потом... потом он с удивлением обнаружил, что идеально гладкая земля местами вздыбилась, а местами осела... И в тех местах так тщательно создаваемый им слой благодатной земли был перекручен и даже кое-где стерт... Бог недовольно хмыкнул: идею засадить каждый сантиметр зеленью пока можно было оставить...

- А кто создаст воду? - обратился он ко всем и ни к кому конкретно... (Создавать воду бог не умел... или не хотел?) - Может вы, очаровательная, - улыбнулся богине красоты Самире. - Вода - зеркало. - Бог сжал ладонь в кулак, а когда раскрыл - на ней лежал белоснежный с чуть серебристым сиянием и нежным ароматом цветок. Который немедленно был протянут богине в подарок.

Пролив слезы, Великий и Младший зверь обратили скорбную песнь к падшему брату. И была в ней невыразимая тоска и грусть. Но и надежда скользила в этих звуках.
Песнь неслась над пустынной твердью по воздуху, сотворенному Горахом, среди серебристых лучей светила, подаренного Самирой, купаясь в огненненном тепле шара, созданном Ранией и из этой мелодии родилась новая богиня. Имя ей было Миана, и всё её существо было наполнено невыразимым вдохновением.
Но когда увидела Миана, как пуста и однообразна земля вокруг неё, тоска заполнила богиню.
- Не должна твердь быть столь скучной и убогой! Пусть будет на ней место и желтым пескам, и искрящимся снегам, и плодородной почве!

Горах услышал призыв Кун Луна и решил, что так и в самом деле должно быть - негоже продолжаться такой дисгармонии в мире. Небесный бог потянулся к созданному Ранией светилу. Это было непонятное и даже как будто немного пугающее его творение совершенно чуждой Гораху силы, но он сумел толкнуть его - совсем легонько, но этого было достаточно. Солнце медленно двинулось по небу, освещая теперь уже разные уголки вновьсотворенной земли.
А опустившись на землю, небесный бог выполнил и вторую просьбу бога жизни, собрав немного сотворенного воздуха и смешав его с землей. Эти субстанции, представлявшие некогда собой единое целое, теперь вновь соединились, порождая теперь уже нечто новое - плодородную почву, способную при должных условиях породить жизнь. Конечно, она была еще совершенно суха, но с этим Горах уже ничего не мог поделать.

- Не должна твердь быть столь скучной и убогой! Пусть будет на ней место и желтым пескам, и искрящимся снегам, и плодородной почве!

- Песок? Как песок? - заволновался Кун Лун, оборачиваясь к новой богине. - Песок не надо. Песок плох для растений. А снег... А вы делаете снег? Слушайте, давайте снег превратим в воду? Земля - плодородна, вода - будет из снега, есть воздух и тепло... Эх, я такой сад цветущий создам на всей земле... - бог прикрыл глаза, представляя будущую цветущую картину. В этой картине куда ни глянь - всюду цвело множество растений. Большие и маленькие, стелящиеся по земле и прямые, рвущиеся в небо, изумрудные и серо-бурые... каких только видов растений не возникло в воображении бога...

- Если будут цветущие сады и растения, то это чудесно! Но пусть будет место и бескрайним пустыням, ведь и им не чужда жизнь, хоть и скудная! Всё должно быть в меру: и буйство красок, и однообразные ландшафты.
Миана, точно в причудливом танце, пронеслась по миру, рисуя узоры разных земель. Как мозаика покрыли они твердь, сделав её не такой серой и пресной, как была она до этого.
Теперь богиня была хоть сколько-то довольна, и глаз её радовался появившемуся разнообразию.

Возмущению Самиры не было предела! Мало того, что ЕЕ собственность содержала в себе некоторые нежелательные живые элементы, так еще один из этих элементов посмел создать светило ярче, чем ее экземпляр. Никто не спешил восторгаться и поклоняться ей. Что-то тут было не так!
- Эй! Что за наглость! Загар нынче не в моде! А у меня могут появиться веснушки! Я протестую, немедленно выключите... это! - Это было первой истерикой, которую увидел мир, но как она началась, так же внезапно и закончилась, цветы любую девушку приведут в благостное расположение духа (бывает и тела, но тут одного цветка мало, надо минимум два... хотя это не к случаю). Она с выражением лица "ничего иного я и не ожидала" приняла цветок и понюхала, задумчиво произнеся, - Хм, зеркало... у меня прическа не растрепалась? Нет? Некоторые тут сквозняк поднимают, - она метнула раздраженный взгляд в пернатого бога и качнула плечиком, - вода! От сырости распрямляются кудри! - взмахнула рукой и в ладонь ее лег огромный по своей величине близнец бриллианта, из которого появилась на свет она сама. В самой большой грани замечательно отражалось ее личико. - Лучшие друзья девушек, это брилиааааанты, - принялась напевать она, вставляя цветок в прическу.

Гладкая физиономия растянула губы в улыбке, однако в этот момент голова субъекта вдруг резко повернулась являя собеседнице ещё одно лицо, на этот раз покрытое обильной растительностью в виде курчавой бороды и густых бровей.
- Если ты думаешь, что ты знаешь, значит, ты либо не знаешь ничего, либо просто думаешь что знаешь, и следовательно ещё больше запутываешься в себе.
- Или ей просто чего-то не говорят! – голова снова резко повернулась.
- Ха! Скорей просто запуталась в своих силах!
- Или перегрелась!
- Охладим?
- Поддерживаю!
Странный субъект сложил руки рупором, глубоко вдохнул, открыл рот и резко выдохнул, вначале ничего не произошло, лишь воздух вырывался из открытого рта, но вдруг, откуда-то из глубин утробы двуликого бога послышался гул, он всё нарастал, и нарастал, казалось глотка бога бесконечна и подобна трубе, гул становился всё громче и громче, когда звук стал слышен не только стоящим рядом. Из рта бога изверглась струя воды! Всё быстрее и быстрее она изливалась из живого фонтана, вскоре к первому лицу присоединилось второе, и сходство двуликого с фонтаном стало практически полным, вода с ревом исторгалась из обоих глоток, заполняя собой всё окружавшее молодых богов пространство, вода смывала землю, подмывала недавно созданные ландшафты и уносила вместе с собой в растущий океан, первый океан нового мира, озаряемый восходящим солнцем…

Маду стояла, сложив руки на груди и наблюдала. И знала, что чего-то не хватает. И даже знала чего именно. Она вздохнула поглубже, и пространство молодого мира, в котором уже не покладая рук трудились прочие боги, прорезал крик. Это была смесь из рыка, крика, плача, пения, мягкой поступи и скорости погони, топота и шороха, в нем были все звуки живой природы, которые когда либо могли быть изданы живыми существами. Крик отразился от новоявленных гор и замер за горизонтом. Все стихло. Маду снова сложила руки на груди и стала наблюдать. И ждать.

Что было на заре времен? Битва. Битвая Прайма со Змеем. И из ярости этой битвы, из ненависти Змея, из доблести Первого из Богов, был рожден Фурион. Пламя сражений бурлило у него в крови, жажда победы над противником светилась в глазах, когда, подобный огненному шару, летел он вперед, постепенно снижаясь к тому месту, где происходило можество событий, раздавались громке звуки, взлетали огромные шары.
"Несомненно, это битва! И я должен принять в ней участие, должен победить". На чьей стороне сражаться и кого побеждать - эти вопросы пока не волновали Фуриона.
Весь в мыслях о будущем сражении, он оказался у самой земли, как вдруг... мощный поток воды обрушился прямо на него, едва не сбив с ног. Впечатляющий жар доспехов бога был мгновенно остужен водой, которая ... Ого! лилась из горла, нет, скорее горл, какого-то двухликого существа. Огромные потоки воды мгновенно превращались в пар и уносились тучами вдаль, чтобы пролиться дождем над еще пустой землей. Так продолжалось, пока Фурион не сообразил отойти с пути потока.
Нексолько ошарашено он посмотрел на существо, являщееся причиной случившейся неприятности.
-Что это было?- удивленно произнес Яростный бог.

Страх... Чувства, эмоции... Все это свойственно богам, даже Древние Звери умели чувствовать Страх... Так Средний, убоявшись Познаваемого, что сотворил Прайм, напал на него... Так теперь Гар'Гахан, рожденный прежде всех богов, убоялся огненного светила, сотворенного Ранией... Именно Страх родился прежде всех чувств и эмоций, а следом пришел тот, кто порожден Страхом и кто порождает Страх...
- Доброго Безвременья, коллеги по нелегкой доле... - белая маска, служившая Кифеасу лицом, ничего не выражала, лишь ровно улыбалась, покров непомерно длинных черных волос недовольно зашевелился, заслоняя хозяина от лучей огненного светила. - Правильно, уважаемый Горах, это было своевременное решение... Жаль, что так медленно. Зато как быть с тем серебрянным шаром? Ведь должно быть время, когда мир заволакивает такая, знаете, непроницаемая тьма, - он разгладил прядь своих волос, демонстрируя, какая это должна быть тьма. - О, вот и водичка, а вы волновались... И незачем так орать, я тоже рад, но вы меня прям напугали... Меня... Напугали... Ха-ха-ха!
Те временем в сознании бога родилась интересная мысль.
- Рания, лапочка... не вскипятишь немного водички? Горах, коллега, ваша помощь тоже пригодится...

-Ложжжжь – неслышно пронеслось в пространстве.
-Тишшшь – отозвалось Небытие.
-Ташшшь…. Тишина, тонкий стук перебираемых четок, мягкий смешок.
-Ташшь! - В темноте сверкнули зеленые глаза.
И из Небытия появился Ташшь – Творящий ложь. Сын Прайма, рожденный в Небытие и пришедший по тропинке Отца в новорожденный мир. Шепчущий, сумевший обмануть само Небытие, и открыть себе путь к творению Отца.
И с его первыми бесшумными шагами в этот мир вошла ложь и хитрость. Он мог бы появиться раньше, он мог бы помочь Прайму-творцу в его битве но… - улыбка скользнула по тонким губам. – В конце концов, его же никто и не звал.
Не звали его и сейчас,… но Прайм спал, а рожденные боги вряд ли посмели бы спорить с пришедшим из Небытия.
-Эффектно. – Задумчиво прокомментировал Шепчущий, разглядывая творения. Ташшь запахнулся в серый плащ и, окончательно покинув Небытие, принялся спускаться на твердь.
Шаг.
Серебристый шар завис рядом с его левым плечом.
-Прекрасное создание,…. – шепнул Ташшь, и зеленые глаза полыхнули в полутьме. - Ты так же непостоянно, как и твоя хозяйка. Ты показываешь лишь часть своей красоты, скрываясь под вуалью тьмы. И живя ЕЕ мечтой – затмить собой все. Однажды это произойдет… - Ложь легко срывалась с языка, смешиваясь с истиной и впитываясь в хрупкие основы новорожденного мира. - И будешь жить тем мигом, то скрывая свой лик, то вновь показывая его. Твой истинный лик - он манит и толкает на невозможное. Лишает рассудка и сводит с ума….
Шаг вниз.
Огненный шар Рании.
-Горячо, так же неукротимо, как и она,… но ведь и ты не совершенно… и на тебе есть пятна.
Еще один шаг и мягкие сапожки Ташша коснулись тверди.
-Она мне нравиться… - Задумчиво пробормотал он. – Обманчива, коварна и непостоянна.
Там, где его правый сапог коснулся тверди, вода впитывалась в землю. И напитанная ею обращалась в топь.
Другой сапог наступил на песок. И ненадежная опора ушла вниз, грозя увлечь за собой в зыбучие пески.
-Творить что-то? О, нет, это не для меня. Хотя…
И зеленые глаза сверкнули напоследок, и бог Лжи глубоко вздохнул, чувствуя дыхание этого мира и глядя на него уже другими глазами.
-Нет, все же мне здесь нравиться.

Вечный путь, вечная дорога… что может быть лучше для прозванного Вечным Странником?
Прямые и извилистые пути, горные тропинки и широкие тракты, ступени к власти и тяжкая тропа отшельничества… они соединяют того, кем ты был, и того, кем стал… а на них смотрит Соединяющий…
Сотни дорог, пролегающих по земле и камням, морские маршруты, Пути души разумного существа… и по любой из них может пройти Хозяин Дорог.
Спокойное странствие, легкое от начала до конца, – это я. Тяжелая дорога, сбивающая ноги в кровь, наваливающаяся усталостью на плечи – это я. И отшельничество, в котором поднимаешься выше, чем прошедший по горным тропам – это тоже я.
Этердо, Бог Пути. Мне нравится это имя…
Взмах посоха прокладывает пути, соединяющие владения разных Богов. Ведь мы действуем вместе, творим мир… так что заменит дороги между тем, что Созидаем?
Точнее, - улыбнулся Этердо, - проложит пути. Ведь Творение еще не завершено...
И Хозяин Дорог начал свой путь.

И явилось богов великое множество. И различались желания их, и различались цели их. И была нужда в ком-то, кто уравновесить сможет их силы и не даст мир им уничтожить. И породила Нужда эта того, кто хранить реальность в равновесии будет. И изменилась часть реальности, и было в изменении том разрушения столь же, сколь и созидания. И соткался контур человеческий из небытия, и воспылал это контур синим пламенем ярким. И заговорил он
- Экзек - имя мое, равновесие - сила моя, знание - талант мой. Велика мощь ваша, братья и сестры, не сравниться мне с вами. Но помните - творя, даете силу разрушать мне. Разрушая - дадите умение созидать. Равновесие не нарушено пока что, и нет работы мне промеж вас. Но не вечно будет так.
Экзек замолк и принялся наблюдать. Знание говорило ему, что скоро он пригодится новому миру. А потом появятся те, кто сможет воспринять знание и воспользоваться им. Нужно лишь ждать и наблюдать. То, что богу Равновесия было делать легче всего...

Полетав над новым миром, Рания решила вернуться обратно, когда вода хлынула в мир. Ей она была ненавистна. Вода могла погубить ее. Богиня летела высоко, чтобы ни единой капли не коснулось ее тела.
В мир явилось много других богов. Одни принялись творить, другие ушли, третие просто наблюдали.
К Рании обратился кто-то за помощью. Она еще не успела понять, кто это был, но просьба была потрясающая. Ей как раз хотелось выплеснуть свой гнев за то, что землю залили, и тут подвернулась столь удачная возможность. Девушка, так и не вышедшая из своего истинного обличья, направила руки вниз, и вода начала медленно нагреваться, но Рания прибавила силы, и вода забурлила, вскипая и пенясь.
- Кто просил кипятка?

Слова Экзека прозвучали над миром - и в ответ откликнулся Этердо.
- Мир сотворяется через разрушение и изменение; и равновесие между ними дает ему силы устоять. Но даже равновесию не стоит заходить слишком далеко по пути сохранения баланса... ибо кто знает, куда приведет этот путь? А потому... остается лишь следить за новорожденным миром, делающим первые свои шаги.
Этердо коснулся посохом кипящей воды, и в ней появилось нечто новое, более постоянное... ведь даже в столь изменчивой стихии должны быть Пути?
Так рождались морские течения.

Скрываясь от лучей докучливого светила, Гахан спрятался, забившись на самое дно ущелья, меж двух гор. Там он сидел, втихую ругая про себя новоприбывших чужаков, вил из теней тонкие нити, из которых собирался сплести большую сеть и стащить солнце с неба, а еще лучше, затушить его или утопить во тьме. Когда он довивал десятую нить, то услышал многоголосый звериный крик, зов богини Маду.
- Интересно-интересно. Даже так уже?
Растопырив длинные пальцы с острыми нестриженными ногтями, он собрал часть витавшего в воздухе зова и, покатав его в ладонях, смешал с одной из уже сплетенных нитей.
- Паутинка-паутинка. - Косо улыбаясь напевал себе под нос Гар'Гахан.
Вскоре в его руках катался большой слизистый черный комок. Замахнувшись, Мастер Изменений швырнул комок вверх. В полете тот рос и раздувался в ширь, отпуская отростки в разные стороны. Когда он приземлился на камни, то оказался двувметровым, красноглазым пауком, покрытым короткой шерстью. С его жвал на камни капал едкий яд, а там где паук своими лапами коснулся скалы, камни обращались в более мелких восьминогих тварей.
- Окотан и ёё детишки побежали в разные стороны? Можете порадовать наших гостей. Ну поглядим, кто из себя как. - С этими словами Гахан съежился, обратившись из худощавого великана в уродливого горбатого карлика с длинном и кривым, как птичий клюв, носом. Прыгнув два раза и перекувыркнувшись через голову, карлик растворился в воздухе, оставив раползающихся во все стороны пауков без присмотра. Пройдут еще многие годы и это место окрестят Паучьей Горой, а по здешним тропам решатся бродить лишь самые отчаяные смельчаки, не боящиеся попасть на обед паучьей королеве.

- Так! В чем дело? Аааах! - Голос Самиры сорвался на визг, когда ей под ноги плеснула волна, богиня взлетела, роняя бриллиант, и тот тут же бесследно исчез в водной пучине, слился с ней и пропал, - вы... вы... ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ? - Закричала она, дрыгая левой ногой, в сандалию на которой попала вода, - у меня прическа отсыреет и МОЙ БРИЛЛИАНТ! Ты знаешь, на сколько карат он был? Единственный во вселенной! Как теперь его искать? И вообще, вы кто такие? Это мой мир, я сюда первой пришла и нечего тут вытворять, что душе вздумается! Кто вас звал?
Возмущению богини не было предела: мало того, что не восхищаются, не осыпают комплиментами, так еще и пакостят, как только могут!
- Послушайте, любезный, вы не могли бы остановить все это безобразие? - Обратилась она к одному из пришедших только что, его она выбрала потому, что слышала, как он похвалил ее творение - светило, а раз хвалит - значит вменяем, по крайней мере вменяемей иных прочих!

Так! В чем дело? Аааах!

- Кун Лун, все еще стоящий рядом, слегка поморщился от раздавшегося над самым ухом крика. И обернулся:
- Прекрасная леди. Нельзя ли... Что? - Бог отскочил от хлынувшего потока и закричал Янусу - Нельзя ли осторожнее? Вода замечательно... но почему вы не соизволили отойти немного, дабы не создавать остальным проблем!..

...И тут его речь была прервана криком-рыком-зовом его сестрички, богини Маду. Кунае хмыкнул и чуть сменил ход своих мыслей и фраз:

- Надеюсь этот крик был достоин того, чтоб его произвести - пробормотал он, ни к кому особо не обращаясь...

Затем снова обратился к двуликому богу:

- Может прекратите пока извергаться водою? Разве вам не кажется, что воды здесь итак предостаточно... Может посетите другие места этой земли? Вот она - Кун Лун указал на богиню Ранию - уже вернулась и похоже осмотрела ее. Леди, не могли бы вы показать нашему фонтану, где еще необходима вода? Только смотрите оба, все не затопите. Много воды растениям не на пользу...

- Знать, быть, верить... – бормотала Вейра, отходя от Януса и незаметной тенью скользя между остальными. – Главное – жить.
Шаги богини были легки и неприметны, но, быстрее чем стремительная Рания вспыхнула, или вездесущий Горах обернулся, юная вера уже летела над морем. Сотворенном и продолжаемом твориться, в чьих водах теперь отражались серебряное и золотое светила. Над землей, изломанной и прямой, покрытой пылью или плодородной почвой. Над горами, чьи причудливые вершины уже носили следы трудов Мианы...
Вслед за пронесшейся в танце сестрой летела и Вейра. Кому-то нужна была вода, кому-то земля; кому-то хотелось правды, кому-то – лжи, а кто-то хотел лести... Но Вейре просто хотелось жить. И она так же просто жила. Она не знала, надо ли ходить по земле, или можно летать в небесах. Забыла узнать, бесконечна ли жизнь и будет ли смерть. Не задумывалась, откуда взялись все боги, и что им суждено сделать. Это были чужие вопросы, и ей не нужны были чужие ответы.
Остановившись у подножия гор, богиня взглянула на заполняющееся тучами небо. Тусклые, сизые облака не походили на безмятежно-прекрасную гладь моря. Но могли стать им.
Могли...
Для этого им нужно было лишь броситься небес на землю, каплями жизни упасть в прах, стать неприметными ручьями, и преодолеть долгий путь до моря.
Моря...
Вейра подняла ладошки к небу, откуда начинал накрапывать первый в мире дождик. Ей нравилось море, нравился дождь и нравилось небо, но всем им не хватало очарования, понятного каждому. Падающая с неба вода – это жизнь, но ей нужна...
- Верить можно в чудеса, - с таким выводом богиня создала чудо. Висящее в воздухе, переливающееся от алого к синему, и видное любому. А уж кто увидит в радуге мост на небо, или просто игру света, Веру не интересовало. Они, наблюдатели, могли БЫ увидеть, этот шанс теперь был, а вот узрят ли в самом деле... – Остальное же достаточно знать.

- Рания, солнышко, спасибо, - слащаво улыбнулась маска, радуясь своему каламбуру. - Очень, очень удачно... да...
Над кипящей водой поднималось облако пара. Под взглядом Кифеаса оно меняло свою форму, принимая все более устрашающие очертания... Налюбовавшись вдоволь, бог Страха и Ужаса решил все же внести свой вклад в творение. Его волосы вновь зашевелились, черная прядь коснулась облака, и оно стало наливаться густой первозданной тьмой, клубиться, стало непроницаемым, свинцовым...
- Горах, коллега, это уже по вашей части... Вам оно могло бы быть полезным! Можете мчать его по небу, ну там громы метать, молнии... Чтобы все боялись, чтобы закрывали головы руками, - Кифеас сладко зажмурился. - Поднимите его на небосклон, чтобы оно могло хоть порой затмевать светила, чтобы на землю опускалась непроницаемая тьма... Без единого луча света! Представляете, какой ужас можно посеять? А если еще вот какую штуку придумать: чтобы серебряный шар порой закрывал собой огненное светило Рании... Знаете, чтобы внезапно тьма опускалась на мир... Чтобы те, кто будет населять эту землю, пугались и падали ниц... хотя бы до поры, хотя не привыкнут. Они бы это назвали... гм... Концом Света? Нет, слишком... Хотя бы Светопреставлением, вот! Кстати, Вейра, милочка, я вижу, вы меня опередили? Ах, таков уж мой удел... Впрочем, ваши облака иного свойства... Чудеса - это замечательно, но чтобы впредь вам не напрягаться - это облако... Я бы назвал его тучей, да... Его можно в любой момент превратить обратно в воду! И она прольется кому-нибудь на голову... Он испугается... Так, что-то я снова замечтался...

- О-о, - переливающийся мост, вспыхнувший в небе, приковал внимание Этердо. - И кто же оказался способен проложить путь в небо... столь эфемерный, но и прекрасный... А, я вижу творца...
Вейра... имя как шелест ветра-которого-нет, как указатель пути...
Долго ли идти Вечному Страннику? Нет... и Этердо совсем скоро оказался рядом с мостом и создавшей его.
- Можно ли подняться по такому пути? - задумчиво спросил он, обращаясь и к Вейре, и к себе самому. - Возможно... если верить и идти по Пути, не боясь соскользнуть с него.

Экзек внимательно наблюдал за происходящим, пока Знание не намекнуло ему, что пора бы уже и вмешаться. Контур вновь заговорил, но слышали его сейчас лишь Рания и Самира.
- Сестры, сотворили вы два светили и оба они прекрасны. Негоже соперничать им между собой. Предлагаю выбрать вам временные промежутки, между собой равные. И пусть время, когда светило Рании сияет, будет временем активности, временем роста. И пусть огненный шар несет тепло и свет жителям мира. Светило Самиры будет светить во время отдыха и покоя. Серебристое сияние не помешает уставшему, а тонкая красота его лишь сделает отдых прекраснее.
Сказав так, вновь замолк бог Равновесия. А Знание в нем осматривало окружающий мир.
Вейра уравновешивает Кифеаса. Вода уравновесит пламя. Воздух уравновешен землей. Жизнь уравновесится смертью... Что же, мне вновь предстоит ожидание
Напоследок Экзек произнес для Этардо следующее
- Равновесие не отменяет развития. Пушинка уравновесится другой пушинкой. И, если первая пушинка вырастет, можно уменьшить её для сохранения равновесия. А можно увеличить вторую...

Ташшь мягко скользил между богами, прислушиваясь к разговорам. И это – божества нового мира? Ради этого он покинул Небытие? Все было,… нет, не слишком правдиво – с этим он бы еще справился. Все было слишком правильно.
Они думают, что можно спокойно сидеть и лепить такой маленький, милый честный мирок? Как бы не так.
...равновесие не отменяет развития...
-Равновесие? – Спросил он сам у себя, перебирая четки. - Ах, как скучно!
Ташшь проследил взглядом за бриллиантом Самиры исчезающем в пучине воды.
-Жаль, - прокомментировал он. – Красивый был камешек. Единственный во Вселенной? Это интересно. Обладание редкостью – это так соблазнительно,… а где соблазн – там и интрига.
Или… ты ведь наверняка была б рада возращению такого сокровища, а, красавица? И отблагодарила бы…. Уверен, когда-нибудь найдется немало горячих голов тебе услужить. А это уже интересно. Оставим – ка себе игрушку на будущее.
Ташшь повернулся, было к другим богам, когда в его голову пришла неожиданная мысль: Игрушка могла стать скучной: камешек – всего лишь под водой. Слишком просто. Не будем разочаровывать героев.
-Ну же, где ты…? Я же знаю, что ты здесь. – Ташшь чуть встряхнул свой плащ. Серый, как будто сотканный из тумана лжи и неясный.
– Не упрямься, Я слишком хорошо изучил его, что б поверить, что оно отпустило меня без своего … ага! А что я говорил? Правду. Даже самому противно!
Странная непередаваемая субстанция, словно оживший кусочек тьмы цеплялся за полу серого плаща. Кусочек Небытия, увязавшийся за Богом Лжи с той грани.
-Иди, - шепнул Ташшь, опуская его в воду - ты ведь так хотел! Ну, так иди.
Черный сгусток Небытия медленно менял форму, вытягиваясь длинными щупальцами.
Чудовища обретало силу и мощь. Глаза зажглись призрачным голубоватым светом.
-Иди! Жди своего часа!

И Ужас Глубин ушел глубоко под воду – туда, где сиял прекрасный бриллиант Самиры.

- Ах, как это по-мужски - совершенство в плену у уродства, я надеюсь, он... ну эта штучка достаточно страшен, чтобы до моего сокровища добрался поистине великий и достойный претендент на благодарность? Даже богу это должно быть под силу лишь, если он воистину великолепен. Послушайте, любезный, Кифеас, верно? - Самира взмахнула изящной ручкой, опоясанной хрустальными браслетами на запястье, - вы что-то тут про испуг говорили, про ужас. Не могли бы вы оказать нам услугу и наделить вот это существо, ну вон, видите, плавает, способностью нагонять самый безграничный, самый огромный и непобедимый ужас? Нам это надо... для дела, - Самира сверкнула жемчужной улыбкой и посчитала свои аргументы достаточно вескими.
Тут ее слуха коснулся чей-то голос, толкующий что-то непонятное о ее первом творении - серебряном светиле.
- Ах, оставьте, - поморщилась Самира, - к чему эти глупости? Какое-то деление, какое-то время. Что такое время? Я не знаю, охота вам морочить себе голову подобными глупостями вот и займитесь - ставьте их как вам угодно, можете хоть карту неба составить с графиками движения небесных тел. Меня это не волнует, вы бы лучше сказали, как вам мое платье? - Она изящным пируэтом покружилась вокруг своей оси, и молодой ветер подхватил ее золотистые волосы и тончайший шелк недлинного чуть розоватого, почти прозрачного одеяния и окутал стан Самиры будто бы золотым облаком.
Остановившись, она окинула вопросительным взглядом всех троих мужчин. Неужели придется еще учить их делать комплименты?

- Ой, Ташшь, какая милая зверушка! Надо бы мне тоже что-нибудь в этом духе... Ужас какой-нибудь!
Кифеас собрал остатки водного пара в густое облако, слегка подрагивающее и норовящее растечься белесым туманом, взял этот сгусток в руки и начал наполнять его тьмой... Сгусток разросся, стал бесформенным темно-лиловым облаком. Тогда бог Ужаса на миг погрузил лицо в дымное облако, оставив в нем отпечаток своей маски...
- Просто жуть что такое получается... - аж причмокнул Кифеас, наблюдая, как корчится бесформненное черное лицо в клубах темно-лиловой дымки.
Он властно воздел правую руку, и сгусток тьмы поднялся до уровня его лица, дымные струи каскадом полились вниз, к земле, расплескались и начали растекаться... Образовался своеобразный столб лилового дыма, увенчанный непрерывно корчащейся черной маской... Бррр, страшная картина!
- Как бы мне тебя назвать... Кстати, Маду, не одолжите ли голос для моего ужасного создания? Что может быть страшнее звуков? Разве что тишина... Вы не боитесь тишины, Маду? И еще дайте ему разум, все же живая тварь, по вашей части... А ваши паучки, Гар'Гахан, просто диво как хороши... Такие страшные, черные! Надо отдать должное нашим очаровательным богиням, они совершенно не боятся пауков... Напрасно! А эта гора... Представляю, какой ужас она будет наводить на всю округу! Можно мне там пожить? Хотя нет, пожалуй придумаю что-нибудь поизощренне, что-то более пугающее...
Тем временем к Кифеасу обратилась Самира... Темные глаза бога Ужаса, без радужки и белков, обратились на нее. Ослепительная улыбка богини отразилась в этих глазах недобрыми бликами, однако лицо Кифеаса по-прежнему ничего не выражало, лишь улыбалось.
- Для вас, прекраснейшая из бессмертных, я могу наделить таковой способностью любого из присутствующих... Хоть бы и вас, собственно говоря! Только зубки заострить... да, облику недостает инфернальности! Кожу, как не жаль такое произведение божественного искусства, придется сделать бледной, можно серой... В глазах пустота, хотя в ваших глазах можно утонуть хоть сейчас... Право же, я их боюсь! Да, волосы чтоб шевелились... можно и в змей, смею вас заверить, это будут самые очаровательные змеи в этом мире! Но все равно зловещие... Ладно, я что-то увлекся... Это так просто в вашем случае! - маска подмигнула. - Так значит, вон то темное-страшное? Без проблем! Плыви сюда! Гули-гули... Нет, не то... Цыпа... Ужас... Страх-трах-тра... Нет, совсем не то! Короче, ты, темное, живо к ноге!
Клубок щупалец, черный, как первозданная тьма, нехотя подплыл к самой поверхности, вперив взгляд холодных, призрачно мерцающих глаз в Насылателя Жути.
- Какое страшилище! - воскликнул Кифеас. - Браво, Ташшь, у вас настоящий талант к устрашению! Так, тварь, взгляни в глаза мои суровые!
Мертвенные огни глаз чудовища отразились в черном стекле глазниц Кифеаса. Тот немного воспарил над землей, волосы расправились и с тихим шелестом окутывали все вокруг непроницаемой завесой мрака. Повелитель Ужаса что-то нашептывал, что-то настолько зловещее, леденящее душу, что даже пауки Гар'Гахана на своей горе, должно быть, съежились и забились в норы. Шепот бога был едва слышен, но не почувствовать ту волну всепоглощающего, непреодолимого, панического ужаса, что исходила от него, было невозможно.
Творение бога Лжи сперва отпрянуло, норовя скрыться в глубине, затем вдруг подхватило неслышную песнь, колыхая щупальцами, его контуры стали чуть расплывчатее, и любой, кто сейчас посмотрел бы на него, потом клялся бы, что тварь эта размером с Древнего Зверя, "клыки - во! глазища - во! И вообще..." Смотреть в глаза твари стало невыносимо - гипнотический взор мертвенных глаз внушал смертный страх, которому невозможно противиться.
- Готово, - внезапно спокойным и жизнерадостным голосом объявил Кифеас. - Брысь!
Тварь, дабы более не смущать товарищей богов, вернулась в свои сумрачные глубины.
- Кстати, уважаемые боги, богини и кто тут у нас еще имеется... Не кажется ли вам, что творить мир на скорую руку не след? Не боитесь, что он выйдет неровный... корявый... страшный... Предлагаю сперва собраться и все обсудить, устроить Совет! Я вот всех вас знаю, а многие еще ведь не знаокмы даже... Нехорошо получится! Вернее, боюсь, вообще не получится, - он повернулся к Самире. - А платье восхитительное, хотя мы-то знаем, что на самом деле не оно вас украшает, а совсем наоборот... Вы опасная женщина, Самира, я вас просто-таки боюсь...

Хшах пришла в этот мир слишком рано. Мир ещё был слишком юн, чтобы что-либо было забыто.
Хшах пришла в этот мир слишком поздно. Мир был ещё так юн, но в нём уже было столько лишнего. Водные течения, меняющие местами одну воду и другую. Радуга, собрание жутко ярких цветов в одном месте. Пауки - убийцы, которым некого убивать. И, конечно, же этот ужасный светящийся шар, заливающий всё своим светом. Точнее, даже два шара.
Прикрывая глаза от света рукой, Хшах осматривала мир, осматривала богов, что уже творили здесь. Затем, отодвинувшись в сторону от остальных, она схватила с неба одно из облаков, всыпала в него горсть земли и стала выдавливать из вмиг потяжелевшего облака клубы стелящегося вдоль земли тумана. Серый, плотный, холодный, мокрый, и главное, совершенно не пропускающий свет этих шаров, туман.
Пусть туман и не окутывал весь мир, но всё же был хорош. Он не давал видеть весь мир сразу, давая возможность забывать о той или иной его части.

Творение продолжалось, и из деяний богов сплетался мир… чарующий и притягивающий, прекрасный при всем уродливом, что было заложено в него.
Однако же мир не может быть пустым. А пока что здесь царят безмолвные стихии и неразумные создания (только что сотворенное чудовище не в счет - оно вообще в единственном экземпляре).
А им не нужны Боги…
Разум должен быть, обязан появиться! И если никто еще не решил этим заняться… что ж, придется действовать Этердо.
Однако живых и мыслящих нельзя сотворить одним мановением руки или движением мысли. А значит – надлежит собрать частички мира… чтобы появились создания, которым предназначено жить в нем.
Нельзя вторгаться в чужое творение… но ведь может существовать путь, на котором можно подобрать осколки такового? А если подобного пути нет – он появится. По воле Хозяина Дорог…
И опять тропа легла под ноги Этердо, с каждым шагом принося ему нечто новое, подходящее для творения. Ярость огня, мягкая изменчивость воды, спокойствие земли, беспрестанное движение воздуха…
Еще несколько шагов.
Вот теперь – хватит. Можно начинать.
И над миром пронесся тихий шепот Вечного Странника:
Творю вас из переплетенья мира,
Огня, воды, всех ветров и земель,
Творю вас, чтобы в мир пришли вы,
Жить здесь всегда – ваш Путь и ваш удел.
Взгляд и пальцы Этердо придавали форму тому, что еще не имело названия. Улыбнувшись, он разделил заготовку надвое, создавая из нее две худощавые фигуры.
Что может пригодиться обитателям новорожденного мира?
Ступайте по миру легко и бесшумно,
Ничей не нарушив покой,
А если нагрянет угроза нежданно –
Удар отразите когтистой рукой
Янтарные когти сверкнули на кончиках пальцев созданий. Острые орудия, неотделимые от тела, будут верно служить им в жизни… для чего бы они их не предназначили. И мускулы наполнятся стальной силой – чтобы удар этих когтей был могуч.
Смотрите на мир моими глазами,
Без страха идите при свете любом,
И чутким слухом воспользуйтесь сами,
Чтоб не погибли, застигнуты сном.
Острые уши на верхушке головы и большие глаза, сейчас закрытые… да, это именно то. Пусть слышат то, что может быть недоступно другим творениям; пусть видят вещи такими, какие они есть. Впрочем… этому еще надо научиться. Но нет сомнения в том, что открыть в себе этот дар и развить его они сумеют.
Мягкой походкой пройдетесь по свету,
Шерсть защитит от холода тело,
И соразмерность Пути и Творенья
Поможет в любом, что сочтете вы делом
Работа была почти закончена – и Этердо любовался делом своих рук и разума. Да, эти создания достойны жить в Мире… и они будут в нем жить.
Только как же они будут называться?
Соединяющий прислушался к путям, созданным и еще не-существующим… и ветер дальних дорог принес ворох легких слов, из которых он выбрал одно, пришедшееся ему по сердцу.
Фелис…
Да. Вот так и будет. А если точнее – да будет так!
Именем «фелис» вас нарекаю,
Жизнь и Пути вам, дети, дарю,
Идите же в мир, и живите свободно,
А я… я лишь с улыбкой смотрю…
Последний штрих… Этердо внес в их души малую частичку своего Пути, давая возможность некоторым из своих созданий открыть в себе способности, которые удивят других.
Вечный Странник еще не знал, что это назовут «магией».
А пока, глядя на творение, он прибавил свой последний дар… Отныне фелисы и только фелисы смогут запомнить лицо Этердо. Правда, каждый увидит его по-своему… и неопределенность Пути сохранится.
Хозяин Дорог усмехнулся.
Равновесие соблюдено, и польза несомненна. Не так ли, Экзек-Знающий?
И первое, что увидели открывшие глаза двое – улыбку на лице их создателя.
Большие глаза смотрели на него – с любопытством и радостным удивлением – как и могут смотреть существа, только-только пришедшие в мир.
Этердо провел ладонью над ними, погружая в сон первых разумных. Один взгляд – и они исчезли, оказавшись на таком Пути, куда мог заглянуть лишь Хозяин Дорог.
– Спите, – прошептал Соединяющий. – Творение мира еще не завершено… и я вновь разбужу вас, когда придет время.
Бог Пути вновь окинул взглядом рождающийся мир. Подумал, что звучавшие во время создания фелисов слова могли быть сложены лучше… посмотрим, как с этим будет в дальнейшем. Все же Этердо никогда не претендовал на красноречие…

Все это время Маду стояла неподвижно, скрестив руки, она не видела того, что творилось вокруг нее, она не чувствовала того, что творилось вокруг нее, она лишь слышала. Но слышала она не голоса богов, не рокот воды и не шепот дорог. Она вслушивалась в отголоски собственного зова, в то, как он распространяется по новому миру, как этот мир впитывает ее голос и отвечает ей. Это была мелодия. Сладчайшая из всех, но слышна она была только Маду. Это была гармония. Величайшая из всех, но понятна она была только Маду. Это было зарождение. Маду была дово...
В гармонию медитации вплелось что-то постороннее. Она прислушалась к своим ощущениям. Да, определенно, что-то пошло не туда. Маду недовольно открыла один глаз (нет, скажите, а вы были бы довольны, если бы вас, качающегося на волнах осознания собственной значимости и величия, вдруг скинули бы на прозаическую землю? Разумеется, богиня была недовольна). Маду обвела строгим взглядом окрестности (по случаю плохого настроения глаза у нее были черного цвета). Кругом царил хаос с большой буквы ха. Все творили, творили и творили. И кто-то уже натворил лишнего. Таак. Вот он, голубчик. От всевидящего ока богини животных еще никто не скрывался (тот факт, что скрываться попросту еще было некому замнем, сами понимаете, чем бы дитя ни тешилось...):
-Гахан!- обиженно надув губки крикнула Маду,- как тебе не стыдно! Ну я же богиня животных, это мое дело творить их, мое!- сторонний наблюдатель мог бы подумать, что маленькую девочку кто-то обидел и она вот-вот расплачется. Маду топнула ногой,- так не честно, Гахан!
Она тряхнула косичками и быстренько словила одного из разбегавшихся пауков. То ли в силу того, что она покровительствовала всем животным без разбору, и поэтому они ее не трогали, то ли потому, что она просто не до конца понимала, КОГО она схватила, а паук от неожиданности растерялся, но как бы там ни было, плененное членистоногое покорно сидело у Маду на ладошке, перебирало передними лапками и взирало на богиню многочисленными глазами. Лицо Маду расплылось в улыбке.
-Какая прееелесть,- заворковала она,- кто тут у нас такой хороший, такой милый, такой слааавный, какие у нас лапки, и глазки, и спинка, очаровашка... ну все, беги,- она опустила несчастное животное на землю и обратила светлейшие очи (в прямом смысле, теперь они у нее были нежно-голубыми) на прочих богов, которые продолжали активный передел зон влияния. Только Маду решила снова подключиться к одной ей лишь доступной мировой гармонии зарождающейся жизни, как ее самым неделикатным образом отвлекли.
- ...Кстати, Маду, не одолжите ли голос для моего ужасного создания? Что может быть страшнее звуков? Разве что тишина...
-Фу, Кифеас, ужас это не по моей части,- фыркнула она,- я создаю лишь прекрасное,- она слегка склонила голову к плечу, ее глаза подернулись туманной дымкой, голос стал немного приглушенным и распевным,- я созидаю скорость, бег, ветер, погоню, я творю покой, игру, охоту, порой я создаю страх, голод... Но ужас,- это она сказал уже нормально,- нет уж, друг любезный, увольте. Не обижайтесь, пожалуйста, но свой голос я на всякие глупости не раздаю. Мне еще творить надо.
Да, к слову о творениях... Маду снова скрестила руки на груди и задумалась, с чего бы начать... "Хммм... А начнем мы, пожалуй, с небес, что взирают на землю, и первым моим творением будет повелитель небес, создание прекрасное и благородное, сильное и свободное, и будешь ты орлом",- богиня сделала торжественное и сосредоточенное выражение лица, закрыла глаза и стала делать сложные пассы руками. Вокруг рук ее стал клубиться темный туман, который с каждой минутой делался все плотнее и плотнее. Наконец, Маду вскинула руки, шар взлетел ввысь и распался на две половинки, и туман рассеялся, и остались парить в небесах две птицы, и огласили они небо своим криком, прославляя радость жизни и свободы. И Маду была довольна.

Богиня животных не заметила, что за ее спиной из ниоткуда возникла женщина -- как раз в тот миг, когда в небо взмыли две первые птицы. Неслышно ступая босыми ступнями, она подошла к Маду и начала внимательно наблюдать, как из-под рук юной богини возникают все новые и новые пары птиц и животных.
Женщина была плотной, широкобедрой, пышногрудой. Все эти прелести не очень надежно защищал плащ из ее собственных темных волос, очень длинных и густых. Одна прядь была ярко-золотою -- ею женщина была подпоясана.
Незнакомка с доброй, чуть насмешливой улыбкой глядела на акт творения -- и молчала. Она ждала, когда девущка-богиня сама заметит свою ошибку...

- Меня это не волнует, вы бы лучше сказали, как вам мое платье?
Экзек улыбнулся.
- Сестра, мое Знание говорит, что твое платье - самое прекрасное из всех одеяний Вселенной. И нет в этом ничего удивительного, ибо в красоте твоя сила, красотой управляешь ты и красоту творишь. И нет больше нужды говорить об этом, ибо все, что принесешь ты сюда, будет прекраснее, чем наши творения.
Бог Знания закончил свою речь, опустив в ней кое-что из нашептанного Знанием. Впрочем, Самире было совершенно незачем знать такие термины, как "функциональность" или "эффективность"
Творение идет. Светила следует отдать Этердо, дабы назначил он Пути для них. Первые живые... птицы. Я Знаю, что им следует показать, как создавать жилье себе с помощью жизн и растительной. Однако растения не появились еще в мире нашем... чем же питаться будут создания Маду? Пауками и себе подобными?
Голос Кифеаса донесся до Экзека
- Предлагаю сперва собраться и все обсудить, устроить Совет!
- Верное решение, - ответствовал ему бог Равновесия, - ибо творя совместно, больше преуспеем мы. Братья и сестры, обсудить нам надо действия наши...

НРПГ. Обьявление всем богам т.к. в обсуждение почти никто не глядит.
Мой недосмотр исправляю, что заранее не обговорил. Давайте исходить из того, что боги не всеведущи. Т.е. если на другом конце мира кто-то что-то сделал - то не факт что бог это уже узнал. Он знает только то, что происходит вокруг него или если направил свой божественный взор в конкретное место. Да и то, так шпионить можно толкьо за смертными, а не за др. богами. Иначе даже тайные сговоры устраивать смысла нету И секретные повороты сюжета тоже.

Почва рядом с ногами двух богинь вспухла и расползлась. Из-под нее появился странный желтый бугорок, а потом, подобно грибу (только гораздо быстрее) из-под земли вырос горбатый длинноносый карлик в желтом шутовском одеянии.
- Ага. - Карлик, задирая голову вверх, с интересом посмотрел на Маду и, заложив руки за спину, деловито прошелся вокруг нее.
- Тцк-тцк-тцк. Тварей-творим-травим? Интересненько. Вот ведь, а. Стоит только отвернуться-оглянуться и вернуться как тут набежало-натоптало. И шарик этот идиотский в небе висит. Ну вот кому нужен этот светит-слепит? - Его ехидный скрипучий голосок даже подрагивал от возмущения.
- Хотя... А что эти крылатые-пернатые пожирать будут? Один-другого-кто-кого? Здорого! Ой. - Карлик на мнгновенье запнулся - Я хотел сказать, здорово.
Карлик хрипло засмеялся, обнажая в улыбке длинные и кривые зубы.

- Ага. Тцк-тцк-тцк. Тварей-творим-травим? Интересненько. Вот ведь, а. Стоит только отвернуться-оглянуться и вернуться как тут набежало-натоптало. И шарик этот идиотский в небе висит. Ну вот кому нужен этот светит-слепит?

Кун Лун в изумлении воззрился на новое... хм... существо, которое почему-то имело наглость приставать расспросами к его сестренке. Не то чтобы Кунае любил сестру безмерно, но защищать ее от всяких там считал своей братской обязанностью... Поэтому тут же оказался рядом с Маду и, презрительно сузив глаза, воззрился на карлика.

- Хотя... А что эти крылатые-пернатые пожирать будут? Один-другого-кто-кого? Здорого! Ой. Я хотел сказать, здорово.

Кунае Луонто бросил быстрый взгляд на небо, где все еще кружили две величественные птицы, и снова перевел его на карлика:
- Что будут пожирать вы знать хотите? - Кун Лун начал обходить карлика, которого не воспринимал как бога, поэтому смотрел, словно рассматривал неведому зверушку. - Не беспокойтесь о том. Мы...то есть я... сейчас, сейчас...

Бог растений снял с пояса свои мешочки и присел на корточки, положив их перед собою. Затем принялся бормотать под нос, одновременно беря мешочки, заглядывая в них и снова откладывая:

- Тут травы-цветы пахучи, тут кусты колючи, тут водоросли для вод глубоких, а тут семя древ высоких... то что нужно!

Бог нацепил мешочки на пояс, кроме одного, необходимого ему. Затем поскреб пальцами по земле, набирая немного ее в ладонь. Туда же к земле добавил несколько капель воды, несколько крупинок растительной пыли из мешочков с водорослями, травами и мхами... всю массу тщательно смешал, растер... затем сотроил хитрую улыбку и принялся ходить вокруг карлика, напевая:

- Землю плодородную творю,
Слова заклятья говорю:
Земля новая примись,
В земле старой уживись.
Поглоти ее и скрой,
травам-древам путь открой... - при этом Кунае сыпал под ноги карлику сотворенный комок земли, растертый между пальцами. И частички этого комка, падая, тут же, словно и впитывались и поглощали ту землю, на которую упали... Бог продолжал:
- Травам, мхам, кустам и древам,
Даю добро - поднимайтесь в небо... - Кун Лун достал из мешочка с древами несколько крупинок и, быстро присев, втер их в новоявленную плодородлную почву. На этом месте почти мгновенно образовался небольшой бугорок... из-под земли проклюнулся зеленый росток, который принялся прямо на глазах тянуться вверх. Кунае еще зачерпнул воды в ладонь и полил росток - тот благодарно качнул листочками, пустил новые побеги, утолстил ствол и принялся подниматься выше... Несколько тонких ветвей загнулись и вместе с растущим-поднимающимся ввысь стволом готовы были захватить карлика, находящегося на их пути...

- Ну вот, сестренка, - Кун Лун обернулся к Маду - я и создал для твоих пташек дом. Когда древо вырастет, а случится это весьма и весьма скоро, они смогут отдыхать на нем, обустроить себе жилье... А есть они будут... Ну, на первых порах хотя бы его - кивнул на карлика. - Видишь, я даже намерен преподнести его сразу птичкам под нос - бог рассмеялся. - Да и на самом древе будут плоды и семена. Если твоим птичкам придется не по вкусу он - снова небрежный кивок в сторону карлика - они вполне могут есть плоды... Тебе решать, сестренка, чем разрешить питаться пташкам...

Запрокинув голову, Этердо смотрел на плывущие в небе светила.
И движение это ему не нравилось - чересчур хаотичное. Тем более, что два светила одновременно... это слишком. Одного вполне хватит... так пусть же они сменяют друг друга!
Но для этого нужные новые пути. А кому, как не Хозяину Дорог, их прокладывать?
Этердо поднял посох.
И создания Райны и Самиры начали медленно изменять свой путь... серебристый шар отплывал назад - он придет позже. Сейчас - Время Огня, Время Света.
Да будет так!
"Быть созданными Огнем и Красотой, получить свою тропу из рук Хозяина Дорог - таков ваш Путь. И разве он плох?"
Мягкая улыбка скользнула по незапоминающемуся лицу. Работа была завершена, и отныне светила двигались по предназначенным им путям - Этердо пообещал себе, что будет следить за этим.
А пока... не познакомиться ли поближе с другими творцами?
Дорога, созданная им, привела его к тому, чей голос Соединяющий уже слышал.
- Привет тебе, Экзек-Знающий, - негромко промолвил Вечный Странник.

Маду снова впала в состояние транса - напряженно думала, кого бы ей еще сотворить, и не заметила, что к ней приблизилась еще одна богиня (когда Маду творила она вообще мало что замечала вокруг). Она уже почти нашла то создание, которое замечательно гармонировало бы с новоявленными птичками, но тут ее отвлек как из-под земли выросший карлик (почему "как", спросите вы, так ведь очень просто - она совершенно ушла в себя и не видела даже того, что делается у нее под самым носом). Его внезапное появление, странная манера выражаться и особенно язвительные и каверзные вопросы, которыми он наверняка хотел смутить юную богиню, настолько озадачили Маду, что она на некоторое время даже потеряла дар речи. То есть как это есть один-другого-кто-кого?! А пауки, пауки-то на что? Ведь надо же как-то контролировать популяцию насекомых, разве нет? К счастью ей на выручку пришел братец, который самым наилучшим образом разрешил ситуацию - создал птичкам все условия для удобного проживания.
-Хмм,- сказала Маду, потирая подбородок,- твое дерево радует мне сердце, брат, ведь скольким созданиям его сень может дать жизнь, и кров, и пищу...- она забормотала себе что-то под нос и стала быстренько делать какие-то подсчеты, загибая пальцы. Наконец, очевидно наметив план действий, она щелкнула пальцами и приступила к следующей стадии творения.
Маду опустилась на колени, сложила руки ковшиком и некоторое время сидела не шевелясь и ничего не говоря - она ждала. Потом поднесла руки к земле и раскрыла их. С ее ладоней соскочили несколько пищащих мышей. Они закружились-закружились и быстро побежали к дереву, надеясь найти себе кров под его корнями. В тот же миг один из орлов заклекотал, спикировал вниз и уселся на плечо Маду. Он склонил голову набок и, поблескивая желтым глазом, принялся внимательно наблюдать за мышиной возней.

Проследив взглядом за тем, как светила начинают отдаляться, Кунае снова перевел взгляд на только что посаженное дерево. Легкая и несколько саркастическая усмешка тронула губы бога, когда верхние гибкие ветви обвились вокруг правой ноги и пояса карлика, а само дерево принялось тянуться дальше ввысь, поднимая заодно и свое препятствие... Проследив взглядом за поднимающимся карликом на дереве, который уже был в метрах 3-х над землей, бог растений довольно потер руки:

-Отлично! Деревце мое растет,
Вскоре цветом зацветет,
А потом пойдут плоды...
Не пропадут мои труды... - рассмеялся Кун Лун.

Затем достал щепотку пыли из одно мешочка, потом из другого, третьего... смешал вместе и, напевая:

- Сею травы, мхи, кусты:
Многолики и просты.
Прорастай Высок-трава
И кусты под метр-два.
Мохнытый мох стелись ковром:
Зеленым, желтым, серебром...
Трава мелкая с цветами
Поднимайся чуть над мхами... - принялся кружить между стоящими богами, постепенно расширяя круг своего танца... Вслед за богом земля прямо на глазах покрывалась разнообразной, но пока не слишком высокой, растительностью... Самыми высокими были двух-метровые кусты и метровая золотисто-рыжая трава с прямыми стеблями и пушистыми хохолками. А под ногами плотным, но весьма мягким ковром стелился мох, поверх которого местами проглядывали разнообразные цветы: белые с узкими листочками, алые с круглыми и чуть загнутыми, золотистые шаровидные... Что это были за цветы, трава, кусты, возникающие после смешения растительной пыли, Кун Луна мало заботило. Он просто творил...

- Здравствуй, Хозяин Путей. Вижу, что свой вклад в Равновесие мира внес ты. Это правильно и я рад этому. Однако, прошу меня простить - нужно отвлечься на короткое время. Появились те, кому нужно дать Знание.
Экзез воздел руки над головой и тут же опустил их. И коснулась рука его разумов птиц, и насытила их синим пламенем Знания. И осознали птицы, как смогут они построить жилье себе на ветвях деревьев, когда возрастут деревья. И узнали они, что годится в пищу им в этом мире.
И коснулась рука его разумов мышей, и насытила их синим пламенем Знания. И осознали мыши, откуда смерть прийти сможет к ним. И поняли они, как убежища строить им надлежит в земле. И узнали они, что годится в пищу им в этом мире.
На первое время этого Знания будет достаточно им.
Подумав так, Экзек повернулся к Вечному Страннику.
- Познали мыши, как строить норы свои. И будут норы эти сложны и запутанны, дабы только хозяин смог ориентироваться в них. Но неполно творение будет мое, если не познают мыши смысл Поиска Пути. И хотя Знание это, не могу давать я его без твоего ведома. Что скажешь ты, Этердо-Странник?

Выслушав Экзека, склонил голову Этердо, задумавшись.
- Не только о мышах стоит заботиться нам, Знающий, - ответил он. - Ведь и птицам нелегко будет найти дорогу в безопасные места, если придется им покидать свои гнезда. И потому - я проложу для них пути. Они могут стать опасными... но таков любой Путь, который длиннее шага. Вложи же им это знание, а я - проложу то, о чем они узнают.
И Вечный Странник поднял свой посох, взмах которого создавал новые дороги.
Взмах - и тайные пути серых созданий начали ожидать, пока по ним пройдут.
Взмах - и незримые воздушные пути замерли в ожидании крыльев.
Взмах...

Маду скрестила руки на груди, закрыла глаза и замерла.
Поначалу ничего не происходило, но вот из травы выпорхнула серенькая птичка, она уселась на стебелек травы и звонко чирикнула. На один из цветков, тех, что росли поверх мха, вскарабкался паук, совсем маленький и безобидный. Птица тут же смерила его оценивающим взглядом, но потом ее внимание отвлекла пчела, с тихим гулом пролетевшая мимо.
Из-за кустов выскочил заяц. Он уселся на задние лапы и шевеля ушами стал принюхиваться. Невдалеке протрусил лис, правда, он не обратил на зайца никакого внимание - он преследовал бабочку, которая порхала у него перед самым носом. А вот на ветку вскарабкалась ящерица.
Мир наполнялся звуками, движением. Животные, казалось, выростали прямо из-под земли, они еще не изведали страха жертвы, преследуемой удачливым охотником, не испробовали вкуса крови, среди них еще не было ни старых, ни больных, ни слабых. Они были еще равны. Но скоро к ним придет знание, которое разделит их, скоро они научатся пользоваться знаниями, подаренными им Экзезом и Этердо, скоро все изменится, а пока мир наполнялся жизнью...

-- Ага, девочка, -- раздалось за плечом Маду, -- ты уже начинаешь догадываться?
И женщина, окутанная плащом собственных волос, весело и дружески посмотрела в глаза юной богине.
-- Поиграют сейчас твои зверюшки, полетают птички... проголодаются. Кто травкой питается -- тем еще ничего. А вот этим как жить прикажешь?
Женщина призывным жестом простерла руки в небо -- и на ее кисти тут же опустились с неба две большие хищные птицы. Совершенно одинаковые. Стараясь удержаться на прекрасных белых руках, как на насесте, они вцепились в кожу когтями, но женщина даже не поморщилась.
-- Не говори, девочка моя, что эти кривые страшные клювы ты дала им, чтобы ловить мух! А волк, что глянул на меня из куста, должен питаться ромашками, да? Скоро зищникам захочется рвать мясо. Они съедят твоих зайчиков и перепелок, а потом и сами умрут с голоду... Что, сотворишь новых? До следующего кормления, да? И так вечно -- день за днем, год за годом... бесплодная, нудная, однообразная работа! Ты на них и порадоваться не успеешь!
Женщина склонила голову, разглядывая одинаковых птиц.
-- Ты творила их парами, верно? Чтобы им веселее было играть? Что ж, очень удачно... Я немножко подправлю твой замысел -- и научу их другой игре!..
Женщина откинула голову и завела негромкую, протяжную, тягучую мелодию без слов. Она ползла невысоко над землей, эта липкая мелодия. И каждый, кого настигала она, будь он бог или только что сотворенная смертная тварь, останавливался, пораженный новым, неведомым ранее чувством. И кровь быстрее бежала по жилам -- голодными, злыми толчками, -- и тяжелело дыхание...
На глазах у богини животных созданные ею птицы начали меняться. Теперь они не походили друг на друга вплоть до перышка -- одна была заметно крупнее другой, оперение ее стало чуть темнее...
Вдруг одна из птиц, издав призывный гортанный клич, сорвалась с женской руки и стремительно ушла в небо. Вторая встрепенулась и, ударив крыльями, полетела следом.
-- Теперь им не до охоты, -- оборвав песню, спокойно сказала женщина и потерла свои руки, на которых не осталось ни царапины от когтей. -- Их томит другой голод... Я, Даймина, поделила всех тварей земных и небесных на самок и самцов и повелела им вечно тянуться друг к другу, дабы мир был заселен их потомством... Лишь одна тварь оказалась глухой к моему повелению, ибо нет ей пары... и пророчу я, что придется мне еще встретиться с Ужасом Глубин, и не к добру для мира будет та встреча.
Даймина вдохнула пахнущий травами и медом воздух так глубоко, что ее полная грудь дерзко раздвинула покрывало из волос.
-- Велико мое деяние, но следующее будет величественнее. Ибо кому, как не мне, предстоит дать жизнь первым людям -- мужчине и женщине? Но должна я найти для них достойного отца из числа богов...

Карлик завопил, уносимый к небесам веткой быстрорастущего гигансткого дерева.
- Айййа! - Он болтался вниз головой, вижжал, рычал и брызгал слюной, вглядываясь в удаляющуюся от него землю. - Ай, везут-влекут-волокут. Кто коротышку обидит, посто сам посмотрит-увидит-поляшет.
Он плюнул на ветку, которая все еще зепляла его за ногу. От слюны карлиа ветка тут-же потемнела и лопнула, рассыпавшись серой трухой. Махая в возухе руками и ногами, карлик , кувыркаясь, падал вниз, пока не уцепился рукой за другую ветку. Рука его растянулась а потмо съежилась обратно, подтягивая остальное тело к стволу дерева. Уцепишись пальцами рук и ног за кору, карлик развернулся головой вниз, быстро-быстро перебирая ногами спустился вниз, пердвигаясь как диковинное насекомое. Он оскалился, гляда на Кун-Луна и фыркнул.
-Ах-так-вот-так? Потом завоешь-заплачешь, а уже время ушло.
С этими словами карлик чихнул и будто лопнул от собсвенного чиха.