Гадина шипела и вырывалась.
- И правда, беззубая... - озадаченно сказала Кьяра. - Даже не знаю, Каух... Тут, наверно, какой-то подвох!
- Угу, - мрачно буркнул Каух. - А может это нам подарок от душки Акопа? В качестве обеда?

Змейка, даром что без зубов, извернулась и цапнула северянку за палец жесткими челюстями.
- Вот зараза! - Кьяра выронила змею. Пустынная жительница поспешно удалилась с негодующим шипением.

А маг неторопливо прихромал к смущенной кошке и поставил корзинку на песок.
- Прошу! - и отвесил Подаренке шутовской поклон.

Пламя костра взметнулось вверх, и очень скоро в бушующем пламени стала не видна недвижная фигура Акопа Хромца. Жар был так силён, что все попятились назад, не в силах выдерживать - так опалило лица. Все - кроме Рыжей Умы. Могло показаться, что она хочет сгореть здесь вместе со своим господином.

- Госпожа Ума... - один из младших воров осмелился дёрнуть невольную главу Гильдии за рукав. - вас ищет одна женщина. Очень странная женщина...

Казалось, в лице Умы не осталось жизни, словно вся она ушла вместе с душистым дымом погребального костра.
- Зачем? - и голос Рыжей Умы был мертвым, если только мертвые умеют говорить.
- Она сказала, - голосок мальчишки дрожал и срывался. - Она сказала, что пришла к господину Акопу, а когда узнала, что он... покинул нас, пожелала поговорить с вами. Сказала, что у нее было дело к нашей Гильдии.

При слове "гильдия" Ума вскинула растрепанную рыжую голову. Как ни велико было ее горе, но Гильдия не должна была умереть вместе с великим Акопом.
- Я поговорю с ней. Проводи ее в приемную залу.

Последний взгляд бросила Ума на высокий костер, возносивший душу ее господина в небесные чертоги, и твердым шагом пошла прочь.

- Значит, теперь ты занимаешь место Великого Акопа?

Лицо гостьи пряталось в тени чёрного капюшона, такого же чёрного, как и балахон, и как платье под балахоном. Если бы не живые руки, выглядывающие из рукавов - и какие руки! ухоженные, красивые руки очень богатой женщины - можно было бы подумать, что говоришь с тенью.

И голос... голос у станной гостью тоже был ... странным. Казалось бы - тихий, но отчётливо слышный. Не молодой и не старый, не глухой и не звонкий... Ничего нельзя было понять по голосу.

Ума поёжилась.

- Тебя могут обвинить в покушении на Акопа, ты знаешь порядки Гильдии.

И Ума не нашлась, что ответить.

- Впрочем, я знаю, насколько ты предана своему господину.

И Ума вновь промолчала, чувствуя, что не время сейчас говорить.

- К сожалению, не дано было ему победить в этой схватке, - продолжила тень с живыми руками.

И Ума не сдержалась.

- Я найду и убью этих проклятых северян!

Тень рассмеялась странным смехом.

- Нет, Рыжая Ума. Ты не будешь убивать этих северян. Ты отправишься за ними вслед, и постараешься, не попадаясь им на глаза, помочь этим слепцам. Жаль, что
ты поспешила сжечь тело Акопа.

- Это ещё почему?

- Потому, - умехнулась тень - что теперь я не могу его оживить просто так. Придётся вам идти за северянами вот так. Вместе. В твоём теле.

В глазах у Умы потемнело.

Может быть, у Кауха и были какие-то нехорошие мысли в плане того, что делать с кошкой. Но - всё улетучилось, когда Къяра вдруг обмякла и стала стекать на песок. Поймать её маг успел - но что толку? Одной рукой не удержишь, на верблюда не посадишь...

- Значит так, - обратился он к кошке. Оглядываться не стал - не хватало ещё уронить Къяру. - Ты помогаешь мне усадить Къяру в седло, а я притворяюсь, что верю в то, что ты не желаешь нам зла. Договорились?

Вирна зашипела от боли... Ну сколько уже можно переходить за день?
Занозы боли застряли в удлинившихся пальцах, в непривычно распрямленном позвоночнике и суставах. Отряхнувшись, словно выйдя из воды, оборотень подошла к верблюду, явно ожидая подвоха с его стороны. За все это время она не проронила ни слова, но когда она уселась наконец между горбами корабля пустыни, то посмотрела на Кауха своими янтарными глазами и тихо прошелестела:
- Давай ее...

- Да ниспошлёт Милосердный, благодать на вас, да будут нескончаемы ваши годы, как песок в пустыне. Да возблагодарит он вас и приветствует.
Голос оборванца был язвителен. Хайрулла сидел на гребне ближайшего бархана и спокойно наблюдал за происходящим.
- Возрадуйся, о мудрейший из рыжебородых, одним твоим врагом стало меньше. И пролей слёзы жалости, ибо... ибо...
Мальчишка сбился и повёл носом, точно собака вынюхивающая добычу. Лицо его помрачнело
- Мадина...
Худенькое тело, сорвалось с бархана, точно подхваченный дыханием хамсина сухой лист.
- Милосердный, почему!!!
- Потому, что ты слишком вмешиваешься в миропорядок, установленный от начала.
Голос был спокойный и столько уверенной силы было в нём - не светлой, не тёмной, но мудрой и справедливой, что казалось утоляет его звучание все печали, отгоняет прочь беды. Так измождённому жаждой, сладкой кажется вода и высшей наградой, нежели золото и драгоценные ткани.
Обладатель голоса молодой человек в ослепительно белых одеяниях, появился перед путниками невесть откуда, но, уважаемые, разве мало загадок таит пустыня?
- Пойдём, Хайрулла.
- Не пойду - мальчишка с вызовом глядел в глаза юноше.
- Пойдём, младший - Облачённое в чёрное женщина появилась столь же неожиданно. Одежда, словно была призвана подчеркнуть необычайную гибкость и красоту тела. Лицо же скрывала чадра, настолько плотная, что казалось. сама ночь прячется под ней.
- Салям, вам, почтенные - юноша повернулся к людям и верблюду. - Вы мне искренне симпатичны, но мой брат. столь активно вмешался в вашу судьбу... Поверьте, он сделал это из лучших побуждений, но это не оправдывает ни его поступков, ни вашего нынешнего существования.
- Потому, нам придётся немного уровнять шансы - женщина в чёрном потрепала мальчишку по волосам - Младший, всё время стрмится стать человеком. Это пройдёт.
Юноша в белом оглядел компанию и плавно взмахнул рукой.
И тогда перстала ныть рука Кауха, пришла в себя Къяра, исчезли, точно и не было никогда иголочки боли из тела оборотня. И даже верблюд ощутил прилив сил и радости.
- Это прощальный подарок, за то, что брат выбрал вас. Воистину, вы странная компания, но чего только не бывает под этим небом. Не могу обещать, что ваша жизнь будет лёгкой и безопасной. Возможно даже наоборот. Но пусть вас утешает мысль, что вы должны были перебить друг-друга в башне, став жертвами духа алчности. Пойдём, Хайрулла.
- Я хочу попрощаться, - голос оборванца дрогнул.
- Конечно, младший, догоняй.
Уже уходя женщина в чёрном обернулась к Кауху
- Не стремись заглянуть под мою чадру, маг. Однажды, я сама откину её с лица. Для тебя.
Хайрулла посмотрел на спутников. И грустен был его взгляд.
- Я не прошу прощения. Но... спасибо!Я научился многому. И... может быть... если... Вобщем... Вспоминайте обо мне, иногда.
Да, и Каух... Загляни в библиотеку. Ты сможешь пройти стража дверей. Я знаю.
Хайрулла повернулся и пошёл к остановившимся в ожидании юноше и женщине.
И постепенно образ его начал размываться. Вот он стал совсем прозрачным. И исчез совсем. И только голос вечного спорщика ещё звучал над пустыней
- Да я тебе говорю, я смогу быть человеком!
- Не сможешь, потому что ты - бог. Мы другие.
- А-а-а, я уже почти...
- Не смеши, младший.
- А ты вообще могла не вмешиваться...

На месте жуткой раны, оставленной арбалетным болтом, остался лишь маленький розовый шрамик. Кьяра с удовольствием содрала с себя тугую повязку. На Каухе не было заметно синяков, ожогов и порезов, еще недавно густо покрывавших лицо и торс мага.

А невдалеке вдруг заклубился дымный вихрь, взметнулся песок и прямо из воздуха возникла парочка - гнедая кобыла и понурый осел.
- Ирга! - завопила Кьяра и кинулась обниматься.
- Мой осел! - слегка удивился Каух.

Вещи в седельных сумках были в целости и сохранности. А на спине осла, чисто выстиранный и аккуратно свернутый, лежал знаменитый красный балахон Кауха.
- Я сейчас прослезюсь от такой заботы, - заметил маг. - Право, мое мнение о богах становится все лучше и лучше.

... Что конечно, вовсе не означало, что Каух собирался падать на колени и рыдать от умиления. Просто напросто теперь он не стал бы плевать под ноги первому встречному-поперечному богу. Вот и всё.

... Один, два, три... Все свитки на месте! И кинжал - тоже. И арбалет приторочен к седлу. Замечательно... Рядом восторгалась Къяра - "благодетели" подарили ей наручи и меч, куда лучший чем тот, что был у воительницы раньше.

А кошка? Ей что - ничего не собираются возвращать?

Город поднялся из песка внезапно. Только что пуста была линия горизонта, тетивою лука натянувшаяся между землей и небом, и вдруг, откуда ни возьмись, поднялись вдалеке высокие каменные стены и стройные башни Халмула.
- Обман зрения, - пояснил многомудрый Каух. - Такой уж тут воздух. Иногда бывает, пока вплотную не подойдешь, ничего не увидишь.
- А ты тут частенько бывал, Каух, - проницательно заметила Кьяра.

Маг сделал вид, что не услышал. А город приближался. Вот уже видны разноцветные флаги на стенах, слышно конское ржание и крики стражников, собирающих плату за въезд.
- Ну вот еще, отдавать свои кровные! - брюзжал Каух, доставая кошель. Пришлось-таки выложить пятнадцать медяков - по два за Кьяру, Кауха, Вирну (так вот, оказывается, как звали девушку-оборотня!) и осла, три за Иргу и четыре - за Шер-эд-Даха. Философ явно гордился, что цена за его вход превзошла всех остальных.
- Нас приравняли к ослу! - возмущался маг.

А город удивлял. Да нет, он поражал! Своим величием, высотой каменных зданий, обилием храмов, театров и борделей.
- Ну что, в гостиницу? - спросила Кьяра.
- Ну уж нет! - воспротивился маг. - Я же сказал, куда мы поедем! И поедем! Вот сейчас направо...

- Ну, я пошёл... - Каух склонился над дырой в стене, где начинался долгий и опасный лабиринт, ведущий в Гильдию, - и надеюсь, что все будут вести себя разумно.

Разобиженная Къяра фыркнула и отвернулась. Слишком близко к сердцу приняла отказ Кауха взять её с собой. Отговорился маг, конечно же, верблюдом. Мол, кто знает, какие злодеи могут напасть на совершенно не воинственного поэта...

На самом же деле Каух был убеждён, что Къяра и пары шагов не пройдёт по лабиринту, не оказавшись пришпиленной к стене или замурованной в яме шириной едва ей по плечи и глубиной в три роста. Другого пути в местную Гильдию Каух не знал. Что бы Къяра не думала - не был он частым гостем на Юге. Никогда не был и не собирался, да вот занесло непонятно как и зачем.

-Всё. Я пошёл! - с этими словами маг нырнул в пролом.

Северянка в ярости пнула сапогом осыпающуюся каменную кладку. Из дыры тянуло сыростью и тленом. А вокруг пахло и вовсе отвратительно. Тупичок, в котором находился лаз в Гильдию Убийц, похоже служил мусорной кучей и отхожим местом всем окрестным жителям.

Один, значит, пойдет! А остальные, значит, ждите. Сколько ждать - неизвестно. А ну как маг оттуда теперь не вылезет совсем? Ждите, ведите себя тише воды, ниже травы, в драки не вступайте. И животами слишком громко не урчите, добавила Кьяра про себя. Каух так торопился навестить Гильдию Убийц, что на обед времени уже не оставалось. Или уже на ужин? Короче, есть хотелось всем. А голодные северянки вкупе с голодными оборотнями, лошадьми, ослами и верблюдами - страшная сила!

Шаг сюда, замереть... прислушаться, теперь сюда, и вон туда. А вот этого фокуса Каух даже Къяре не покажет - сие есть тайна Гильдии, и посторонним знать о таком не положено. А вот по этой ловушке можно понять, какая из вон тех ложная, а какая - настоящая... Здесь нужно оставить кинжал на камне. Так положено. Ещё поворот, ещё один, и - нужно ждать. Дальше не-местный гильдиер не пройдёт. Дальше - нужно ждать приглашения. И постараться не злить без меры хозяев. Впрочем...

И маг не глядя ткнул назад своим посохом - прямо в живот слишком громкой и неуклюжей тени. Тень сдавленно хрюкнула.

- Уволен... - презрительно скривил губы Каух. - не умеешь прятаться и не умеешь терпеть. Ну, где у нас старшие?

Сей примечательный своей зловонностью уголок Халмула, где Кьяре сотоварищи выпало торчать в безысходном ожидании, привлекал невероятное количество мух. Да не мелких, засыпающих на лету северных мошек, а огромных, откормленных на многочисленных городских помойках, беспрерывно гудящих... Спустя малое время Кьяра просто озверела, отмахиваясь от наглых насекомых. И меч тут не поможет. Даже этот, подаренный богами - отменно сбалансированный, с узким вороненым клинком и удобнейшей рукоятью. Право же, стоило ради такого быть продырявленной и переночевать в сыром подвале, вися в кандалах.

- Где мухобойка? - не выдержала Кьяра, убив шлепком ладони очередные полсотни мух.

Животные тоже беспокоились. Ирга нервно переступала ногами, хлестала себя хвостом. Шер-эд-Дах то и дело встряхивался. Невозмутимый осел, и тот беспрестанно тряс длинными ушами.

Шер-эд-дах, конечно, волновался за ушедшего неизвестно куда северянина. Но не очень. Каух - не дитя, потерянное кормилицей. Должен знать, куда и зачем идет.
А если все же погибнет... что ж, если не лгать самому себе... пожалуй, старый осел будет тосковать по сгинувшему северянину куда больше, чем Шер-эд-дах!
Сейчас воображение философа было занято другим. В конце концов, не каждый день узнаешь, что твой спутник оказался богом!
Не каждый день? Но что известно смертным о божественной природе? Что ведомо о способах, кои избирают боги, дабы влиять на судьбы человеческие?
– О Кьяра, – тихонько спросил верблюд, – ответь, почему так странно сотворен человек? Он видит камень, о который едва не разбил голову, но не видит руку бога, что поддержала его...

...Неприятным сюрпризом может оказаться холодная сталь, которая упирается тебе в горло. Но, впрочем, о каких сюрпризах может идти речь, когда ты уже много лет не практиковался в Искусстве Тени,а идёшь в гости к тем, кто этим живёт изо дня в день? Каух медленно - чтобы не провоцировать - поднял ладонь с намотанными на запястье чётками, и обхитривший Кауха Убийца сделал шаг назад. У чужих таких "игрушек" не бывает. Значит, этот толстяк в нелепом балахоне и впрямь - свой...

Тьфу, вот ведь нашел время философствовать! Кьяра совсем уж было собралась послать Шер-эд-Даха куда подальше вместе с богами, камнями и мухами, но верблюжьи глаза смотрели столь печально...

- Не знаю, Шер-эд-Дах... Иногда мне кажется, что боги сами чего-то напутали, сотворяя нас. Может, слишком много ума вложили? А может, наоборот, маловато.... Зараза, да что ж это за мухи! Настоящие людоеды!

Все были живы. И даже почти здоровы. Правда, Къяра ругалась так, что все сапожники Юга и Севера умерли бы от зависти. Леди Къяра, забыв о своём рыцарском звании, объясняла мухам, куда, как и зачем им нужно идти, и чем заниматься, и почему не стоит возвращаться ещё лет сто. Маг даже заслушался, но - дела, дела, дела. Дела не ждут. Кликуша не ждёт. Библиотека не ждёт.

Да и пообедать неплохо бы. Не так просто - делать крюк жаре через полгорода.

- Къяра! - воительница вздрогнула и обернулась.

Каух вовсе не вылез из дыры, как ждала Кьяра. Маг стоял возле двери в стене. Когда северяне пришли в тупичок, дверь казалась навеки запертой, обросшей нечистотами. Давно забытый черный ход, никому не нужный. А вот, оказывается, чтобы открыть его, не нужна сила горного великана. Распахнулась дверца, выпустила Кауха - живого и здорового, довольного и ужасно деловитого. А с ним - мальчишка лет двенадцати и мужичок, непонятно какого возраста и с невыразительной внешностью.

- Наконец-то! Я уж думала, тебя мухи съели. Или там, где ты был, мух нету? - голодная Кьяра могла быть до крайности язвительной. - А у нас тут есть, как видишь. И мы их кормим! А теперь бы не грех и самим покормиться.

... Къяра за спиной бубнила что-то нелицеприятное в адрес магов, Убийц и всех на свете Гильдий. Осёл молчал. Верблюд - хоть и невероятно - тоже. Каух же был настолько занят предстоящим выбиванием помощи из Гильдии, что не обращал внимания ни на кого.

Пойдут ли Убийцы на конфликт с монахами? Помогут ли войти в библиотеку? Отвлекут ли идущих по следу? А мальшичка-бог? Вернётся ли?

Вот чего Каух не опасался - так это фокусов от кошки. Разбираться с оборотнями Гильдия умела замечательно.

Смуглокожие южане за длинными столами пили кислое вино, жарко спорили о чем-то, даже пели песни. И нисколько не обращали внимания на стоны, явственно доносящиеся из-за тонкой перегородки. Подумаешь, стоны! Вон какие девушки разносят вино - крутобедрые, белозубые! И по всему видать, не против оказать еще кой-какие услуги. Вот кто-то и воспользовался.

Но выпивохи ошибались. Удовольствие можно получить разными способами. Кьяра, например, застонала от восторга, выплескивая на себя целый кувшин воды, намыливаясь душистым жидким мылом и снова обливаясь водой. И потом - чувствуя на коже грубое, но пахнущее свежестью полотенце, надевая чистую одежду и капая чуть-чуть благовоний на сгибы локтей и на шею. Сие последнее действо вызвало новый приступ счастья и, соответственно, очередной счастливый стон.

- Ты так никогда не орала, - кисло заметил Каух, когда северянка вышла из-за ширмы, за которой совершала омовение. - Даже когда тебя укусила гигантская трупная гусеница, и я прижигал рану заклятьем огненной стрелы.
- Тебе бы тоже помыться не мешало, - Кьяра была так счастлива, что не стала даже огрызаться в ответ. - От тебя пахнет твоим ослом.
- Успею еще, - отмахнулся маг. - Есть дела поважнее. А ты стонала так, что все посетители слышали.
- Ну и на здоровье! - фыркнула Кьяра. После хорошего обеда и купания северянка была в отличном расположении духа. - Пойду пройдусь! - заявила она.
- Иди, иди! Огребешь шило в бок, лично я тебя спасать не буду, - настроение у мага было напротив, хуже некуда.

Северянка еще раз фыркнула, поправила меч за спиной и пошла к выходу. Не менее двадцати мужчин проводили Кьяру жадными взглядами.

Знойный, обжигающий ветер, трепал седые волосы путника. В первый раз за четырнадцать часов он дал своим ногам передышку. Упершись головой в эфес своего двуручника, которого он не выпускал из рук уже лет сорок, старик прошептал так, что его голос отозвался головной болью в висках.
- Сколько мы уже с тобой пережали, друг мой.
Он не говорил уже около недели. Эти слова давались ему особенно трудно. Губы ссохлись, язык не хотел подчинятся приказам сознания.
Недельный поход по пустыне, в полнейшем одиночестве, не привел ни к каким результатам. Он знал, что идет по верному пути, чутьё пока еще никогда его не подводило.
- Еще бы подводило бы! – сам не заметил, как его мысли прозвучали в слух, знойная жара давала о себе знать.
- Я, некогда, бывший капитан стражи, доживаю свои деньки в этой дыре, в компании стервятников – подобие усталой ухмылки натянулось на его лице.
- Они говорили мне, последнее дело….Потом спокойная жизнь, на каком-нибудь хуторе в компании симпатичной молодки...-последнее слово было сказано с особой иронией.
- Может, они имели в виду страшный конец, в пасти пустынного льва – он сделал гримасу обиженного ребенка, схлопотавшего очередную порцию порки.
- Или ужасную смерть от обезвоживания…достойно воина ордена…- солдат достал старую кожаную фляжку и сделал глоток.
- И что я смогу сделать, когда их догоню?- старец раздвинул руки в озадаченном жесте, меч выпал из рук на горячий песок.
- Северяне…, это не столичные воришки…Они думают я выдержу в бою с одним мечем, против них?...Смешно!!!.- глаза как будто ловили взглядом незримого собеседника.
- Я не думаю…скажу больше… я знаю, что нет!!!- Старый солдат залился смехом, схватившись за поясницу. Больная спина уже семь лет не давала о себе забыть и продолжала ежедневно ныть тупой болью. Около часа, смотря молча в пустоту, он наконец-то задремал…
День сменился ночью. Невыносимая жара спала.

Кьяра шла по улицам Халмула. Задрав голову, смотрела на головокружительной высоты храмы. Удивлялась отлично замощенной дороге - ни капли грязи! Презрительно посматривала на южных воинов. Все, как один, попадались низкорослые и худосочные. Оружие, правда, отменное, сразу видно. Но где им выстоять в честной схватке с неистовой северянкой! Другое дело - подлый удар из-за угла…

В окошке каменного дома, мимо которого неспешно шествовала Кьяра, возникла тень. Едва заметно взмахнула рукой. Отравленный дротик понесся к намеченной цели - в шею северной женщины. Но не долетел. Нищий, дремавший на солнышке у стены, вскинул руку и поймал воровское оружие на полпути. Глянул вслед северянке острым, совсем не сонным взглядом. А Кьяра так ничего и не заметила.

Но неизвестные злодеи не успокоились одной неудачей. Девица-южанка, укрытая с ног до головы шелковыми пеленами, выскочила из двери кабака и, виляя бедрами, устремилась вслед за Кьярой. Но не прошла и десяти шагов, как на пути у нее выросли двое – оборванные, грязные и злые. Девица молча отступила в узкий и темный переулок, вытащила из-под покрывал короткий меч. Оборванцы так же молча обнажили кинжалы.

- А вот это, госпожа, наше лучшее лекарство от головной боли! - торговец эликсирами и целебными мазями был очень симпатичным. Конечно, этому милому мальчику с огромными черными глазами в пушистых ресницах, не больше семнадцати. Но… кто мешает честной северянке, давно не видевшей мужчин, кроме, конечно, врагов, слегка пококетничать с очаровательным мальчуганом? Кьяра чуть наклонилась, чтоб получше разглядеть бутылочку с лекарством, а, выпрямляясь, взмахом головы откинула с лица непослушны черные локоны. Мальчишка-продавец заморгал и покраснел.
- Лучшее лекарство, говоришь? Ну ладно, уговорил, беру! А что вы еще можете предложить? – и Кьяра подмигнула юноше самым беззастенчивым образом.
- Эээээ… мы… это… - похоже у парня пересохло во рту. Не каждый день ему строили глазки женщины, похожие на богинь войны – прекрасные и грозные в своей красоте.

Но как это обычно бывает, все самое лучшее прерывается на самом интересном месте. В лавку неслышным шагом вошел человек. Лоб его был перевязан окровавленной тряпкой, и одежда заскорузла от едва подсохшей крови.
- Леди, - пришелец был краток донельзя. – Вам лучше вернуться к вашим спутникам. Немедленно.

И что-то было в его голосе такое, что заставило Кьяру безмолвно подчиниться. Северянка торопливо расплатилась за купленные лекарства и вышла. Закрывая за собой дверь, она услышала обрывок фразы:
- Ну, что вы можете предложить?

Хорошо, что Къяра ушла погулять и не слышит того, что для чужих ушей не предназначено. Хорошо, что Гильдия уже помогает - пусть и не за красивые кауховы глазки. Плохо, что вовсю звучит (пусть не вслух) имя Кликуши. Вдвойне плохо, что его люди уже вовсю портят жизнь Гильдии...

- Чего ещё изволит дорогой мой гость? - вкрадчиво спросил тавернщик, наклонившись к мрачному посетителю.

- Я все равно не отдам эти бумаги, - наплевав на южный этикет, отрезал маг. Да и не возьмёт их в руки никто, кроме посланных покойником. И я понятия не имею, что, куда и зачем, и даже не предполагаю, почему. Но если удастся убедить монахов впустить нас в Библиотеку - то, может быть, мы что-нибудь узнаем.

И, поаысив, голос, добавил - Холодного молока!

- Я подумаю над твоими ловами, Каух, сын Заура Беспощадного, - был ему тихий ответ.

И помощник главы Гильдии в Халмуле подобострастно поклонился

- Сидишь? - ядовито прошипела Кьяра, пинком пододвигая табуретку к столу. Табуретка, не выдержав такого обращения, с грохотом упала. Пришлось наклониться и поставить ее как надо. Умиротворения это Кьяре явно не добавило.

- Молочко попиваешь? - Кьяра наконец уселась и зло посмотрела на невозмутимого мага. Если б у северянки, как у змеи, были ядовитые зубы, она бы с удовольствием уронила пару капель яда в стакан Кауху.

- Сижу. Попиваю, - с каменным лицом ответил маг. - А ты чего бесишься?

Кьяра втянула воздух сквозь сжатые зубы, но сдержалась - не вскочила и не двинула магу в ухо. Наклонилась слегка к Кауху и вполголоса рассказала о своей неудачной прогулке. Маг слушал молча, изредка отпивая молока, теребил рукой медальон на груди.

- Ну и что дальше? - спросила Кьяра.

А тем временем возле загона для скота, прислонясь спиной к ограде, маялся невеселыми похмельными мыслями один из сыновей Гильдии – Хуссейн Затычка. Как легко догадаться по кличке, Хуссейн не был украшением Гильдии, предметом завистливого уважения молодых и гордостью старших. Он был... да никем он не был, этот мелкий, тощий человечишка неопределенного возраста, с жидкой бороденкой на сморщенном узком подбородке.
Сейчас, героически преодолевая головную боль, Хуссейн думал о том, что же подлила ему в кувшин та крутобедрая дрянь из караван-сарая и за каким таким шайтаном он сел играть в кости с известным мошенником, Кривым Мустафой...
Внезапно за спиной раздался размеренный голос, четко выговаривая слово за словом.
Хуссейн вскочил. Заозирался.
Никого. Лишь дремлют у коновязи три лошаденки и облезлый осел да пережевывает жвачку посреди загона крупный верблюд архугарской породы...
А голос продолжал вещать:

Власть Всевышняя и Сила дивный мир нам подарила,
Изукрасив наподобье драгоценного ларца.
Но когда луна и солнце светят в тусклое оконце,
Не оценишь ты подарок Милосердного Отца.
Домосед влачит уныло скуку жизни до могилы:
Опостылеть может даже блеск султанского дворца!
Так не жуй уныло взглядом то, что близко, то, что рядом,
Как траву в загоне щиплет бестолковая овца!
В путь! Лови в зрачки озера, города, пустыни, горы –
Посох странника не бросишь ради царского венца!
Словно вышел из темницы – люди, травы, небо, птицы!
Так иди же и любуйся, не клоня к земле лица!
Кто судьбой избрал дорогу – стал немного ближе к Богу,
Ибо лишь через творенье постигаем мы Творца!..

До Затычки не дошли блуждающие по городу слухи о говорящем верблюде, поэтому его панический, затравленный взгляд метнулся по загону для скота, обежал двор...
И вдруг Хуссейн понял, ЧЕЙ глас он удостоился услышать. Понял, КТО снизошел до жалкого наемного убийцы, дабы указать ему путь к спасению...
Проснувшийся осел в недоумении глядел на человека, который бухнулся на колени в пыль двора. Одна туфля слетела с ноги, но человек этого не замечал, вознося к небу исступленную молитву.

Когда гильдейские хватились Хуссейна Затычки, они смогли узнать лишь одно: ни с кем не попрощавшись, он покинул город через восточные ворота.
Лишь позже молва донесла весть о том, что Хуссейн подался в хадж к святым местам...

- Что дальше? - деланно отстранённо спросил Каух, наблюдая за назойливой мухой, вот уже несколько минут пытавшейся утопиться в его кувшине. - дальше будем ждать. Я попросил, чтобы нам устроили аудиенцию с настоятелем монастыря.

Къяра возмущенно открыла рот, чтобы намекнуть этому толстошкурому нахалу, что не на паломничество сюда приехала, но вовремя вспомнила, отчего же название "Халмул" было ей так знакомо. Ну конечно! Монастырь-крепость, монастырь-библиотека со стенами настолько неприступными, что никто не мог войти туда без разрешения настоятеля монастыря. И ещё, вспомнила Къяра, за последние двести лет в библиотеку вошло едва десять человек.

И вспомнив это, разозлилась ещё больше.

- Умник! - Кьяра в восхищении вскинула руки. - Нет, ну какая светлая головушка! Мудрец! Пойдем, значит, в библиотеку, пылью дышать, ума набираться? Хоть бы по секрету сказал - чего мы там искать-то будем?

Кьяра схватила недопитый стакан с молоком, отхлебнула.
- Кхы...тьфу... видно ты со своей кошкой сроднился, вот и на молочко перешел. Кстати, не забыть бы взять Вирну с собой в библиотеку - там теперь мыши пешком ходят! Пусть прикрывает наши спины, пока мы будем рыться в сокровищнице мудрости.

Выпустив эту последнюю ядовитую стрелу, северянка одним махом опустошила стакан, повернулась и гордо ушла в выделенную им комнатенку.

Вирна стояла у окна, держа в руках крошечный манускрипт и пытаясь разглядеть мелкие корявые письмена, больше похожие на тараканов, чем на великие знаки, хранящие тайну знаний.
Из уголка губ девушки свисал еще чуть подергивающийся мышиный хвостик... Оборотень виновато улыбнулась сама себе: да, не удержалась, иблис ее забери... Но когда Ворчун Хасан прислал с запиской эту крупную зверюшку.. Нет, не было у рядовой кошки таких душевных сил!
Умиротворенная, Вирна методично разорвала кусочек пергамента на клочки. Теперь нужно выбраться отсюда. Что, учитывая рвение гильдейских псов, будет нелегко...
... Молчун Абдулла следовал за вертлявой девчонкой и ныл. Он вообще часто вертел на языке слова, словечки и причитания, за его способность к многозначительному трепу ему и было дано ироническое прозвище. Гильдейцы даже не хотели ходить с ним в разведку, ибо язык Абдуллы мог доконать любого.
Однако девку было не пронять ничем. Она, повиливая бедрами так, что у Абдуллы сладко заныла голова и даже на пару мгновений отнялся язык, ворвалась накануне к Кауху и потребовала, чтобы ее отпустили вместе с кем-нибудь в город: она непременно должна подыскать себе что-нибудь из одежды, ведь она не может вторую неделю ходить в одном и том же платье, которое, кстати, пострадало во время последних событий так, что легче было приодеть девушку, чем унимать восстание охочих до зрелищ гильдейцев. На вопрос Кауха, чем ее не устроила предложенная ей одежда, девица скривила такую физиономию, будто съела недозрелую фигу. И теперь несчастный со своей точки зрения Молчун должен был тащиться на базар...
Искусно обратив внимание Абдуллы на драгоценные кинжалы, Вирна легко спряталась в парусах висящих шалей, похихикивая и получая безмерное удовольствие от вида вопящего и изрыгавшего проклятия Молчуна. Однако зрелище скоро ей наскучило, и оборотень, перекинувшись в кошку, побежала по знакомой дороге в условное место.
Запрыгнув на подоконник, она нырнула в прохладную темноту комнаты и...
Что-то сладкое, будто аромат цветка нух, окутало ее и запеленало...
Нуар, любимый...
И все утонуло во мраке.

(по просьбе Алеф)
Солнце озарившее светом небосклон и пролившее свои лучи на мир созданный по воле единого, не смогло разогнать тьму царившую в душе Зерхета ибн Харуда.
И не благочестивые молитвы, что возносятся с менбаров к престолу Вседержителя, ни чтение сур и аятов, к коим прилагали руку наисвятейшие из наисвятейших во всех тридцати трёх пустынях, ни омовение в хрустально-прозрачных водах оазиса Наам-Махор, к которым не гнушались припадать самые добродетельные шейхи осенённые милостью Милосердного, так же не сотворили чуда.
Злоба заполняла Коршуна Пустыни, разъедаяя печень его, застилая разум.
Не бравым разбойником, но подобно побитой собаке изгнан он был, с величайшим позором. А кто пойдёт за атаманом, что не держит смеясь судьбу в наложницах, но сам плетётся на поводу её, как жалкий раб?
Потому и мрачнело лицо храброго Зерхета. Потому один он ехал по пустыни, не зная где преклонить голову, ибо впереди бежала глумливая, легконогая, многоустая молва. И не было в сплетнях, что шнпотком передаётся на базарных площадях, грозного Коршуна Пустыни.
Погружён был в тяжкие думы Зерхет ибн Харуд, а потому не сразу заметил, как появилась на горизонте арба, рядом с которой вышагивали Хурагаш и Большой Джа.

Жара просто убивала. Убивала,убивала, и ещё раз убивала. И, что самое гадкое - никакого хододного пива! Ни глоточка. Нельзя. Сейчас выпить - все равно что выйти на площадь и ждать, чтобы люди Кликуши его подстрелили, как жирную глупую курицу на насесте. Нет уж. Надо терпеть. Каух встал с занозистого табурета и заходил по комнате, старательно сдерживая приступы ярости. Ну почему эти м....монахи так тянут с ответом? Нет, так нет. В конце концов, он и не в такие крепости пробирался. Просто не хочется пробовать сложные варианты, пока есть простые.

И куда запропастилась оборотня? Сколько можно шляться и искать себе тряпки?

Кьяра дулась долго. Сидела в крохотной душной комнатушке, пинала ножку стола. От скуки принялась швырять кинжал в дощатую стенку. Рявкнула на служанку, заглянувшую было прибраться. Девчонка сделала большие глаза и исчезла. Теперь будет рассказывать об ужасных варварах с севера. А варварам-то легче не стало.

Наконец Кьяра плюнула на обиду и решила вернуться к Кауху. Все веселее ждать, когда эти дурацкие монахи разрешат посетить этот дурацкий монастырь, а маг попадет в эту дурацкую библиотеку, чтоб она сгорела! Сделав непроницаемое лицо, Кьяра вышла наконец в общую залу, где Каух старательно торил дорожку вокруг длинного стола.

- Сколько лиг натоптал? - ехидно спросила северянка. - Молочко попил, сил прибавилось, сможешь долго так бегать.

Каух не глядя поймал муху, так же не глядя оторвал крылья, бросил на пол. Поймал ещё одну, тоже оторвал крылья. Протянул Къяре - та брезгливо отстранилась. Наконец, опомнился, бросил муху, вытер руку о штанину и предложил:

- А давай мы с тобой поработаем на Гильдию, что ли? Наверняка у них есть работа, для которой нужны неместные люди. Ты же не против? Всё лучше, чем от скуки дохнуть! Да и платят за это дело не так уж плохо. Ну как, ты со мной?

Ох, как хочется напустить на себя скучающе-небрежный вид! Может даже зевнуть равнодушно. А пусть-ка вредный маг заволнуется - почему вдруг это отчаянная напарница не рвется с радостным визгом подставлять шею за незнакомую Гильдию. Пусть поуговаривает... Эх, мечты, мечты...

- С тобой, - осторожно ответила Кьяра. - Но только при одном условии.
- Оплата вперед? - ухмыльнулся маг.
- Нет, - северянка склонила голову к плечу и изобразила очаровательнейшую улыбку. - Ты помоешь руки после мух!

Руки Каух помыл. И ноги помыл - уж больно жарко было. Даже за ушами - помыл. И, подмигнув Къяре, вышел "погулять". Гулял недалеко - до тавернщика. Заказал ещё кувшин холодного молока, с наслаждением выпил. Заказал ещё один - с собой. И, не торопясь, двинулся обратно. По дороге отцепил с крышки кувшина крошечную записку, просмотрел и проглотил, запив опять-таки молоком. Задание не простое, но и не сложное. Охрана невелика, клиента можно умертвить и не маскируясь под сердечный приступ, но свершившему сие угодное наследнику клиента дело надлежит в ближайшие две недели покинуть город. Во избежание...

Внимательные желтые глаза следили за передвижениями Кауха, не оставляя следов в его ощущениях: маг привел себя в порядок и теперь, играясь кувшином (судя по тонкому животному аромату, который источал сосуд, внутри было молоко), возвращался к своему столу, за которым он и его спутница Кьяра некоторое время назад что-то обсуждали.
Мукекун двинулась вперед, выравнивая свой маршрут так, чтобы оказаться аккурат за спиной преследуемого объекта. Подождав, пока Каух приостановит свое движение, серая положила руку ему на плечо, задерживая мага на месте, и выдавила из себя глухое "Привет".

Первый порыв - не оглядываясь, ткнуть кинжалом назад, Каух все-таки сдержал нечеловеческим усилием воли. Медленно обернулся (кинжал все-таки уже был в руке) и встретил прищёренный желтый взгляд.

- Ну привет... - медленно выговорил он, уже представляя себе очередной едкий комментарий Къяры по поводу девушек, постоянно встающих у него на дороге. - Чем обязан?

"Ах вот как? Уже и не рад??" Серая порывисто обняла Кауха, прижав его к себе. "Упс.. Это твои кости хрустят или мои??" Она засмеялась и выпустила мага из рук. "Я к тебе, решила попутешествовать вместе, но, как вижу, в компании ты особо не нуждаешься.." Муке посмотрела на Кьяру, затем - снова на Кауха. "Девушка не будет против, если я присоединюсь к вам? Мне стало скучно и я решила узнать, где ты. Ну ты в курсе, что спрятаться от меня почти нереально... Ну и вот.. Пришла.. А ты не один!" Серая задорно сощурилась, ожидая ответа старого знакомого.

- Да один он, один, - успокоила Кьяра желтоглазую девицу. - Хотя это как посмотреть. Вот если кому морду надо набить, то со мной. Не один, стало быть. А вот насчет всяких там....ммммм... других дел - точно один.

Кьяра ехидно глянула на мрачного мага и подбавила яду в голос:
- Вирна все еще не вернулась, так что один! Меня, кстати, Кьярой зовут. А еще у нас есть верблюд Шер-эд-Дах, ослик, Вирна... ну про нее ты еще узнаешь. Ах да, был еще мальчишка Хайрулла, но пропал. У нас вообще много кто пропадает.

Серая приветливо улыбалась, рассматривая подошедшую к ним с Каухом девушку. "Мне очень приятно, Кьяра" Муке несильно пожала руку девушки и засмеялась на ядовитые нотки в голосе Кьяры. "Ой нет-нет, не беспокойтесь, для этих мммм.... дел, Каух мне не понадобится. Мы просто друзья, познакомились с Каухом давно, как-то вместе путешествовали.. определенный отрезок пути, а потом наши дороги разошлись, но, как видишь, не навсегда" Серая пожала плечами, выслушав сообщение о том, что спутники Кьяры и Кауха часто пропадают.. Ей это не казалось реальной проблемой: пропажа, по сути, тоже приключение. "Куда вы держите путь?"

- А где этот... клиент? - поинтересовалась Кьяра. - Далеко ли ехать?
- Ехать? - Каух выдал одну из самых гадких своих ухмылочек. - Боюсь, ехать не придется. Ночью. Ползком. Тихонько. А то и вообще все трое белками пойдем.
- Белками??? - взвилась Кьяра. - Хватит с меня белкой скакать!!! Мне одного раза хватило во как! - она чиркнула себя по шее ребром ладони.

Каух возвел глаза к низкому потолку. На его лице появилось то самое выражение, которое Кьяра ох как не любила. Означала эта мина примерно следующее: "Ну и толку с того, что ты бесишься? Все равно же придется признать, что я прав."

- Погоди, - спохватилась Кьяра. - Ты сказал втроем?
- Ага, - спокойно подтвердил маг, старательно пытаясь намотать отросшую бороду на кулак. - Муке - отличный разведчик между прочим.
- Не сомневаюсь, - буркнула северянка. - Деньги тоже на троих делить будем?

Но вредный Каух сделал вид, что не расслышал последнего вопроса.
- Надо решить, как обиходить клиента, - деловито сказал он.
Кьяра молчала, сделав на лице выражение: "Ну раз ты такой умный, то сам и придумывай!"

... Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним и боль. Боль в ноющих руках, которые под весом ее тела грозили вскорости просто сломаться и обвиснуть безжизненными плетями. Боль в изрезанных тонким лезвием груди, животе и спине. Боль в голове, когда Вирна вспомнила, что произошло, когда она в прошлый раз открывала глаза.
Кажется, она даже слышала голос Ворчуна Хасана, заискивающий и стелющийся, как пушистый ковер, в котором утопает нога при каждом шаге.. Только нет здесь никакого ковра, а что-то липкое пристает к телу, словно высасывая из него... Эй, больно!
Скосив глаза, девушка с ужасом увидела, что ее грудь покрывают кровоточащие порезы. Это они болели, а кровь, видимо, никак не могла свернуться, остановиться. Оборотень чувствовала себя настолько слабой, что не было и разговоров о том, чтобы перекинуться в животное.
Вирна вздохнула. Вдруг она услышала чьи-то шаги. Темная фигура остановилась где-то на границе ее видимости и скользким голосом произнесла:
- О, моя девотщщщщка отщщщнуласссь...

Весёлая компания сидела за закрытой дверью, (сунувшийся было шпионить мальчишка получил хорошую зуботычину и исчез) и играла в гляделки.

Къяра сидела и морщилась - белкой ей быть совсем не понравилось. Каух сидел и морщился - упрямство Къяры действовало на нервы. Муке тоже... не радовалась - она вовсе не любила участвовать в "убирании" кого-то.

- Хорошо... - сдался наконец маг. - ты не пойдёшь белкой. Уговорила.

И, открыв свой кошель со всякой колдовской гадостью, стал там ковыряться. Ковырялся долго, бормоча себе под нос ругательные стишки. Наконец нашёл то, что искал, велел:

- Протяни как свою руку. - и прежде, чем Къяра успела что-то сказать, насадил ей на палец облезлое медное колечко.

Серая долго смотрела то на Кьяру, то на Кауха и не понимала, что им нужно. Вернее, не совсем понимала. Убрать мерзавца с жизненного пути... Ну что уж тут такого? Каух неправильно думает - Муке вовсе не противница насилия и вмешательства в течение жизни, просто... Ну как-то это все странно, объяснения ей дали запутанные, сбивчивые и неполные. Она скорей обрадовалась бы простой фразе "Вот видишь этого мордоворота? Вот его завтра быть не должно", нежели сидеть вот так, воображая себе врага, которого еще надо настигнуть и только потом уничтожить. Однако, она сама ввязалась в авантюру и не думала отступать. За размышлениями о белках серая пропустила какой-то момент действий Кауха и видела только, как он одел на палец Кьяры кольцо. И что же будет дальше?..
Во всяком случае, Серая белкой становиться не желала и к колдовству прибегать не собиралась. Понадобится пройти малозамеченной - обернется волком. Проблем-то...

Несколько секунд ничего не менялось, потом Къяра как-то странно икнула, подскочила на месте и стала себя осматривать и ощупывать. Каух сидел спокойно - действие этого колечка он знал хорошо. Вот уже пропали характерные выпуклости там, где они только что были, вот на щеках Къяры появляется жгуче-чёрная щетина, и - вуаля!

Сидит перед честной компанией не Къяра, а Къяр - молодой северянин. Довольно симпатичный, но ошарашенный и откровенно злой.

- Ой, убивают! Ой, мамочки, убивают же! Ой, зовите охрану! - надрывно вопила молоденькая служанка, забившаяся в угол, чтоб не зашибли. Молодой северянин с черными кудрями и смазливой мордашкой, глухо рыча, гонялся за рыжебородым толстячком в красном бурнусе. Грохотали расшвыриваемые стулья, звенела битая посуда, свистел воздух, рассекаемый вороненым клинком.

- Кьяр, Кьяр, да успокойся ты! - пыхтел Каух, ловко уворачиваясь от летящего стула.
- Убью-у-у-у!
- Да честное слово, это ненадолго! Ой, осторожнее ты мечом своим!
- Сволочь!
- Ну так лучше будет, поверь мне!
- Гад!
- Ну тебе же больно не было! И не будет!
- Стой, собака! Догоню, хуже будет!
- Не надо обижать собак! Они хорошие, - наставительно заметил Каух, ловя очередной удар меча тяжелой табуреткой.

- Это что это здесь? Драку устроили? - охрана появилась как всегда вовремя. Трое здоровенных южан с кривыми клинками и зверскими рожами.
- Нет-нет! - поспешил успокоить их Каух, выглядывая из-под стола. - Все просто замечательно! Никакой драки! Просто... потренировались немножко и мой юный друг несколько... разгорячился. Правда, Кьяр?
- Да я тебя...
- За драки в трактирах и постоялых дворах - штраф в сто золотых монет либо три месяца работ по уборке городских улиц, - поспешно предупредил охранник и с удовлетворением кивнул, когда вороненый клинок северянина вернулся в ножны.
- Вот и ладушки, - промурлыкал Каух. - А порядочек мы сейчас наведем и за разбитую посуду заплатим, не сомневайтесь!

Иннельда & Мяв
Ехать в кулаке Къяра было... неудобно. В отместку за неожиданное превращение новоиспеченный "молодой человек" стиснул пальцы так, что наружу торчали только хвост и голова белковидного Кауха. "Транспортное средство" вело себя из рук вон плохо - мотало белкой туда-сюда и ругалось как сапожник. Внезапно Каух (у белок нюх конечно не собачий, но всё равно лучше человечьего) ощутил...

Что он ощутил? Словами ощущения не опишешь. Скажем проще - маг понял, что вредная предательница кошка, которой веры ни на грош - где-то рядом, и откровенно истекает кровью.

"Если завалим заказ, плакала наша библиотека", мрачно подумала белка. И, тщетно пытаясь вдохнуть, забубнила:

- Къяр... офтановифь! Къяаааар...

ЧТо тот откровенным образом проигнорировал. Что делать? Пришлось укусить!

Пока Къяр тряс укушенной рукой и обещал порвать наглую белку на лоскутки, Каух уже одолел за пару прыжков расстояние до пахнущего кровью Вирны дома. Если на доме и были какие-то заклятья, то не такие, что могли бы задержать Кауха в приступе любовпытсва, раздражения и желания выручить попутчицу.

Прыг! И белка сидит на мазаном заборе. Прыг! И белка исчезает с глаз разъяренного Къяра. Прыг! Кувырк! И на песок опускается уже сам Каух с кинжалом наготове.

...Премерзко хихикающий силуэт поднялся из-за стола навстречу Кауху. Горящие странным огнем глаза, сальные пряди давно не мытых длинных волос, перекошенная улыбочка - и огромный острый нож в левой руке. А правой безумный маг уже производил какие-то пассы, бормоча странные заклинания. Вокруг сухих пальцев уже потрескивал разряд.

Выбирать не приходилось - нужно было поскорее расстроить концентрацию врага. Каух, не задумываясь, метнул кинжал в лоб безумцу.

- Стой, зараза! Убью!

День явно не задался. Сначала - это идиотское превращение и разборки с охраной. Потом пришлось переодеться, потому что женские шаровары оказались несколько ... неудобны для изменившегося Кьяриного тела. Потом мерзкий Каух с большим удовольствием объяснял, как мужчинам дОлжно справлять нужду... А теперь гадский маг еще и кусается!

С гневным воплем Кьяра ломанулась вслед за ускользающим рыжим хвостом, перемахнула через забор, не очень-то ловко приземлилась (до чего ж неуклюже это мужское тело!). Выхватывая клинок, северянка вбежала в низкую дверь развалюшки, где только что скрылся Каух.

В один миг Кьяра оценила обстановку. Покрытая темной кровью Вирна, напружиненный Каух и кто-то темный, тощий и мерзкий возле стола.

- Хи-хи-хи... А вот и еще один мальч-ч-чиш-ш-шечка прибежал! - темный силуэт издал отвратительный смешок. - Вовремя, как раз вовремя.... Вссссеххххх убью!
Тонкие грязные пальцы, протянутые к Кьяре, заискрились, послышался треск.
- Раз-с-с, два-а-а-а, - прошипел незнакомец.
- Три! - рявкнула Кьяра и коротко взмахнула мечом. Искрение потухло, а голова мерзавца с глухим стуком упала на пол.

Лечить оборотню было некогда. Мало ли кто вот сейчас появится из друзей местного маньяка? И кто скажет, будут ли эти друзья одни, или в сопровождении стражи? Перевязывать тоже было особо нечем. Всего чистого тряпья, пригодного для перевязки, что было с собой у Кауха, могло хватить на одну ногу, или одну руку Вирны. На выбор.

"Историки назовут меня беличьим маньяком", - мрачно подумал маг, и приготовился читать заклинание...

Спустя несколько минут по улице вновь шествовал злобствующий Къяр, только на этот раз нёс с собой двух белок. Одну - такую толстую и недовольную, а другую - забинтованную так, что торчали лишь нос и хвост.

- Эй, парень! А что это у тебя за звери?

Кьяра свирепо обернулась к любопытному уличному торговцу, прикидывая, куда лучше двинуть - по толстому пузу или в лоснящуюся физиономию. Но вдруг передумала.

- Это, уважаемый, удивительные северные звери белки. Чрезвычайно редкие и весьма ценные.
В черных глазах купца загорелись огоньки алчности. Он потер пухлые ладошки. Но практичность взяла верх.
- Чем же они такие ценные, о, юноша? Конечно, таких зверей на благословенном Юге никто не видел, и хотя бы поэтому они будут диковинкой. Но их шерсть странного цвета и я уверен, неприятна на ощупь...
- Приятна, еще как приятна, - заверила Кьяра. - Особенно хвост.

Белки тем временем беспокойно таращили глазки-пуговки, но молчали, как... белки. Вирна-белка старательно притворялась мертвой, а Каух-белка беспокойно ерзал, но возразить пока не решался. Говорящая белка - это еще хуже, чем говорящий верблюд!

- А не продашь ли ты мне этих своих белок? - решился наконец торговец. - Я дам хорошую цену!
- Нууууу.... - Кьяра задумалась. - Вот эту маленькую не продам. Она мне самому нравится. А вот эту толстенькую - запросто!

И Кьяра, злорадно улыбаясь, подняла белкоподобного мага на уровень глаз.
- Ты ффффф.... ума софффффла? - еле слышно прошипел Каух, извиваясь всем беличьим телом, словно решил превратиться на этот раз в змею.
- Да, пожалуй, продам! - с удовольствием сообщила Кьяра обозленной белке. - За... три золотых!
- Три??? - торговец всплеснул пухлыми ручками. - Да за эти деньги я смогу купить отличного осла! Двадцать пять серебряных!
- Два золотых и тридцать серебряных!
- Один золотой!

Каух не дождался окончания торга. Разгоряченная Кьяра не услышала бы шепелявого беличьего голоска. Пришлось укусить...

- Вот зараза! - взвыла Кьяра, но, к великому Каухову сожалению, не разжала руку. Зато маг добился другого результата. Торговец испуганно отпрыгнул и поинтересовался:
- А эти твари еще и кусаются?
- Иногда, - нехотя признала Кьяра.
- Тогда, пожалуй... извини, северянин, я передумал покупать твою белку! - торговец отошел еще на шаг. - Куплю лучше осла!
- Сам ты осел! - пробурчала Кьяра, завернув в ближайший переулок, чтобы осмотреть кровоточащую ладонь.

- Тхыыыыы!!!! - выпущенный на волю Каух бешено запрыгал вокруг Кьяры.
- Ну я, ну и что? - отозвалась северянка, облизывая укушенную ладонь.
- Тхыыыыыы!!!! Я тхххххебя... - Каух явно намеревался сказать очень многое, но увы, беличье горло не приспособлено для яростных человеческих ругательств. Маг горестно махнул лапой и плюхнулся на землю, прожигая Кьяру свирепым взглядом.
- Не бесись, маг, - ответила бессердечная Кьяра. - Лучше скажи, далеко еще идти?