Англия. Стаутвуд-холл. Полдень.


«Лорд Стаутвуд возвращается в свое поместье в Девоншире. Один из столпов трона, блестящий военный и верный слуга ее величества, последние пять лет проведший в Индии. И только усугубившаяся болезнь заставила его покинуть пост военного атташе и вернуться домой со своей красавицей женой. Надеемся, что Рождество в родных местах…».
Газета полетела на столик. Новость трехмесячной давности, вновь воскрешенная в бедные на события рождественские дни неожиданно разозлила Леди Стаутвуд. В иное время она не вызвала бы никаких эмоций, но это утро выдалось особенно сложным для хозяйки Стаутвуд-холла. Граф пребывал в еще более дурном расположении духа чем обычно и не стеснялся одаривать ядовитыми замечаниями всех, кому не посчастливилось оказаться в его комнате. Мортон, затемно посланный за гостями в Бат, еще не вернулся, хотя давно должен был быть здесь. За окном валил снег и похоже что к обеду дороги станут непроходимыми. Горничные как сквозь землю провалились. А ведь к обычным хлопотам добавились и комнаты для гостей. Хозяйка бросила взгляд в холл, где вчера утром забрала с медного подноса, украшенного серебряной чеканкой, две телеграммы. Впрочем, привычная невозмутимость уже вернулась к ней. Расправив юбку она бросила равнодушный взгляд в зеркало.
Леди Стаутвуд, урожденная Лидия Хоуп, была все еще красива. Даже несмотря на седые пряди в темных волосах, которые она не пыталась скрывать, глубокие тени и морщинки вокруг карих глаз, в ней все еще оставалось многое от той юной красавицы, дочери английского министра, что двадцать лет назад блистала на своем первом сезоне.
Сейчас в темных глазах даже можно было разглядеть отдаленные отголоски того счастливого блеска. Платье было в порядке, но из под строгого воротничка выбивалась цепочка с простеньким посеребренным медальончиком — он постоянно выпадал в самый неподходящий момент. Леди Стаутвуд аккуратно заправила его обратно.
-Бесс, Джулия?
-Здесь, Мадам. - Джулия выглядывала из за стопы постельного белья как мышка из под веника. - Комнаты готовы. Только постели застелить осталось.
-Стели. Пусть Бесс поможет.
Бесс тихонько выглянула с черной лестницы, быстро утирая ладонью вымазанные в варенье губы и, подождав пока одетая в черное фигура хозяйки спустится по лестнице вниз подошла к Джулии:
-Опять сердится, а? Подержу давай. Ох, понаедет-то народу, прям девать некуда.

"Домой хочу!!!
Хочу в свой уютный, светлый домик. Хочу забраться с ногами на софу, и чтобы какая-нибудь из моих кошек устроилась рядом. Хочу, чтобы пришли в гости подруги - а муж чтоб куда-нибудь ушел и не мешал нам пить чай и сплетничать.
Не хочу в этот жуткий дом, похожий на склеп. Не хочу торчать в холле, пока о моем прибытии докладывают хозяевам. Не хочу, храни меня господь и все святые, застрять тут надолго..."
- Дорогой, ты не боишься оставлять галерею на компаньона? Уилз, конечно, милый человек, но у него нет твоей тонкости, твоего художественного чутья..."
В ответ - неопределенное хмыканье. Перевести это хмыканье следует так: "Женщина, не суйся в дела, которые выше твоего разумения". Ну и ладно, лишь бы не забыл мои слова и почаще думал о возвращении в Лондон. Все равно поездка бесполезная. Столько времени старший братец обходился без моего идиота - и дальше наверняка обойдется, и я этого лорда очень понимаю...
О, дверь отворилась... Ну-ка, приветливую улыбочку на лицо...

В глубине дома едва слышно, но ни на минуту не переставая, трезвонил колокольчик. Сиделка Толлер, всего пятнадцать минут назад спустившаяся на теплую кухню под предлогом проверить готовность ланча для графа (и не отказавшая себе в чашечке чая с сандвичами и куском пирога) поджала губы и привычно подхватила поднос, что бы отнести наверх.
Мисс Гатли с идеально прямой спиной и привычным кислым выражением на лице нарезала хлеб:
-То готовь, это готовь. Мортон уехал, ленивые девчонки видите ли комнаты для гостей прибирают. А сколько там надо, что б пыль смести? Чай, я не вчера родилась, знаю сколько! А они обе запропали. А я тут одна Рождественский ужин готовь. Обед готовь. Так еще и мадам приказала сандвичей к чаю на всех нарезать. Как будто мне делать больше нечего!
Громко и визгливо затрезвонил колокольчик над ее головой. Граф проявлял нетерпение. Кухарка дернулась, едва не лишившись пальца.
-Да что же это за день такой?! Ирма, ты...
Но Ирма Толлер уже исчезла на лестнице.
Из гостиной послышался голос леди Стаутвуд, громко призывающей горничных.
Мимо кухни пробежала Бесс.

Аманда — напудренная, завитая как пудель и надушенная, застыла на верхней площадке лестницы, в паре шагов от перил. Там девушку не было видно снизу, зато весь холл был как на ладони. Она была одета в домашнее платье цвета меди, простоту кроя которого дополнила яркой восточной шалью с шелковыми кистями на концах. Гостье дома было отчаянно скучно. Почему-то считалось что она должна просыпаться не раньше одиннадцати, так что с утра ей пришлось целых три часа просидеть в комнате. Правда, развлекая себя весьма пикантным романом, стащенным у леди Стаутвуд.
Теперь же во всей этой суете Аманда просто не знала куда себя деть. Пойти поискать Уилсона? Она произносила его имя как «уи-илсЭн», произнося в нос «н». Иногда ей удавалось застать его врасплох и он вздрагивал от громкого обращения. Из-за ее манеры ходить неслышно, люди редко замечали Аманду пока она не подходила совсем близко.

Шаги на крыльце прозвучали вполне отчетливо. Мортон, обычно открывавший дверь, сейчас ставил в сарай коляску. Так что у дверей, повинуясь жесту леди Стаутвуд, застыла Бесс с серьезным выражением на своем простодушном личике. Потянула на себя тяжелую створку, изо всех сил пытаясь подражать дворецкому.
Леди Стаутвуд, стоящая на лестнице сделала несколько шагов вперед.
-Мистер Филби... Миссис Филби! Добро пожаловать в Стаутвуд-холл. - Холодный голос леди Стаутвуд отчетливо произносил вежливые фразы.
Бесс неуклюже принимала верхнюю одежду.

"О-о, как я и предполагала! Помесь склепа с музеем восковых фигур! И какая суровая здесь королева! Не-ет, Гарольд, радость моя, здесь тебе не позволят рыться в начинке семейного пирога... Так, кончил свою приветственную речь? Сейчас моя ария, да?"
- О леди Стаутвуд, как же я счастлива знакомству с вами! Гарольд столько рассказывал и о вас, и о вашем чудесном поместье! Как же тут славно!
Быстрый, незаметный взгляд в большое, плохо освещенное зеркало. Могло быть и хуже, но все равно - скорее бы снять дорожное платье, причесаться... интересно, в этом семейном загоне для стада есть ванна?

-Конечно, миссис Филби. Я тоже счастлива наконец-то познакомиться с родственниками моего мужа. И наш дом...
На крыльце послышались твердые шаги и трель дверного звонка прервала леди Стаутвуд. Бесс, сжимающая в охапке только что принятую одежду гостей ойкнула и метнулась в панике, не зная что делать. Леди Стаутвуд поморщилась и негромко приказала:
-Джулия! Открой дверь.
Маленькой худенькой Джулии пришлось потянуть на себя створку входной двери всем своим весом, прежде чем та поддалась. На пороге стоял синеглазый молодой человек высокого роста и спортивного телосложения. Из-под шапки выбивались темные кудри и падали на широкий норковый воротник. В руке, обтянутой лайковой перчаткой, он сжимал трость с круглым набалдашником, какие только вошли в моду в Лондоне.
-Леди Стаутвуд.
Голос гостя был глубоким и мягким, хотя слишком жесткие согласные немного резали слух. - Счастлив найти вас в полном здравии и убедится, что за девятнадцать лет вы ничуть не изменились. Сделав шаг вперед гость завладел рукой леди Стаутвуд и успел дотронуться губами до воздуха в дюйме над тыльной стороной ладони, прежде чем хозяйка дома вырвала ее. Впрочем именно в этот момент молодой человек отступил назад и жест женщины остался незамеченным.
Гарольд Филби попытался что-то сказать, но из его горла вырвался только невнятный хрип.
-Мистер Филби, это...
-Филби? О, дядюшка Гарольд! Видно с возрастом отец стал более сентиментальным. Помнится раньше он не допускал вас и на порог. Я — Джуллиан Хардести. Или лучше представится как Джуллиан Стаутвуд?
-Мадам. - Легкий поклон в сторону гостьи. - Я счастлив буду услышать ваше имя. Ибо не верю что судьба могла быть столь жестока или слепа что бы сделать вас моей тетушкой.
-Этот молодой человек — Джуллиан Хардести. А это мистер и миссис Филби, мистер Хардести. - Холодно проговорила леди Стаутвуд, явно недовольная таким грубым нарушением этикета под крышей своего дома. - И вы сможете поближе познакомиться со своими родственниками за чаем. Его вот-вот подадут. Бесс, будь добра проводить мистера и миссис Филби в их комнату, что бы они могли освежиться. Джулия, возьми у мистера Хардести его пальто.
Леди Стаутвуд перевела взгляд на застывшую у двери горничную и нахмурилась: Джулия, бледная как приведение, застыла соляным столпом, не сводя взгляда с молодого человека. О, боже! Как же тяжело в наше время найти хорошую прислугу!
-Джулия!
-Да, мадам? - Девушка вздрогнула и с явным усилием перевела взгляд на хозяйку.
-Возьми у мистера Хардести пальто и покажи ему его комнату. А потом скажи Мод что бы подала чай и сандвичи в малую гостиную.

Так-так-так, а семейное сборище куда обширнее, чем думал мой ненаглядный муженек! То-то он надулся, как индюк. Не рассчитывал встретить тут племянника, так? А молодой человек довольно мил. И очаровательно дерзок.
Интересно, если предложить моему дураку написать фамильный портрет Стаутвудов - поймет он наконец-то, что я над ним издеваюсь?..
А, вот и комната. Ничего, мило. Надеюсь, в этом памятнике архитектуры нет хотя бы сквозняков...
- Бесс, голубушка, положите куда-нибудь верхнюю одежду. И скорее, прошу вас, покажите мне, где я могу умыться и вообще почистить перышки с дороги!

Перо в должный раз опустилось в чернильницу, чтобы через пару секунд, ловко повёрнутое, так, чтобы ни одна капля не упала на уже написанный текст, коснуться бумаг и снова зашелестеть по её поверхности в быстром, почти каллиграфическом почерке.
И пусть Уилсон всего лишь переписывал отложенные на после обеда каталоги с реестра мемуарных записей графа Альберта - занятие, признаться нудное (поскольку по личному мнению секретаря граф обладал незаурядной манерой обращать внимание на дела мелкие, даже не государственной важности, совершенно пренебрегая живыми мотивами и необычными происшествиями), но необходимое (по каким-то причинам предыдущий секретарь графа оставил эти записи в совершеннейшем беспорядке) – предавался Грендон этому занятию самозабвенно и искренне.
Разумеется, за сегодня он не успеет порадовать своего благодетеля, но разве имеет это столь великое значение. Уже то, что процесс движется и, более того, движется успешно, может привести графа в благодушное настроение.
Грендон не замечал, что уже не первую минуту покусывает ноготь на большом пальце, будто бы полностью отгораживаясь от этого мира.
Прервать его от этого занятия мог бы разве что звонок, коим граф вызывал обычно секретаря к себе, если имел желание заниматься делами. В любом случае каждое утро, приняв у сиделки полномочия над разумом графа Стаудвуда, ровно в 9.30 Уилсон заходил в спальню (а в лучшие дни – в кабинет) графа, и коротко перечислял-напоминал о материалах, что были намечены на текущий день. В хорошие дни граф возвращается к индийским делам или к переписке со старыми столичными и влиятельными персонами.
За последние три месяца Грендон даже успел увлечься этими милыми сказками, имевшими для кого-то большое значение (граф мог походя отрекомендовать практически любого нынешнего политика и дипломата, а его влияние делало даже походя брошенное слово имеющим вес) и с нетерпением ожидал продолжения полюбившейся истории. Впрочем, это не мешало ему добросовестно справляться со своими обязанностями.
Оторвавшись от неожиданно нахлынувших размышлений, Уилсон отложил перо и, подняв лист со стола, критически просмотрел написанное. На сегодня, пожалуй, хватит. Тем более, что в животе предательски заурчало, намекая о близящемся ужине. К графу сегодня приезжает брат. Уилсон об этом знал, поскольку лично зачитывал сэру Стаутвуду телеграмму о неожиданном визите мистера и миссис Филби. При мысли о них Грендон хмыкнул и коснулся пальцами брови. Это были очередные люди, с которыми следует завязать прочные и доброжелательные отношения. Желательно, более прочные, чем с леди Стаутвуд. Благодаря приказу графа, добросовестности Грендона и благородной возвышенностью над мировой суетой леди отношения с хозяйкой дома сформировались на уровне «предпочитаю вас не замечать, мистер – извините, леди, мне совершенно случайно в ту же сторону, что и вам».
Положив бумагу в папку, а папку бросив поверх канцелярских принадлежностей в ящик стола, Грендон поднялся, с удовольствием потянулся и вышел из комнаты, намереваясь как бы невзначай заглянуть на кухню. Должен же хоть кто-то поддержать (за пару сандвичей) гаснущий дух Мод Гатли, так безжалостно подвинутой от домовладения очаровательной хозяйкой?

-Вам понравилось, мэм? Наша кухарка Мод настоящая волшебница. Знаете, ее семья держала гостиный дом, который славился кухней на весь Бат! Я за ее выпечку готова была все отдать. А уж какой Рождественский пир она приготовила! – Глаза Бесс светилась тихой радостью, пока она забирала кувшин с остатками уже остывшей воды, оставшейся после умывания и пустые тарелки из-под сандвичей.
- О да, сэндвичи восхитительны. А что касается ужина, то я прямо-таки живу предвкушением...
На добродушном личике миссис Филби, которая мурлыкала эти снисходительные слова, нельзя было прочесть обуревающего ее желания взять этот самый кувшин и разбить его о голову мужа.
В этом каменном сарае нет даже приличной ванны. Мало ли что "не успели перестроить дом"!.. Пэм Филби должна мыться над тазом до тех пор, пока они соизволят устроить ремонт?!
Бесс расцвела так, словно похвала кухаркиной стряпни было величайшим подарком.
-О, вы не разочаруетесь! – щебетала она. – А вот прибывший господин, ну никак не поверить что это сын хозяина, верно? Так вот он ни кусочка не изволил попробовать! Так все на тарелке и оставил. Мрачный такой! Не удивительно, что Джулия его испугалась!
Улыбка миссис Филби стала сочувственно-озабоченной.
- Мрачный? Ах, какая жалость! Если я не ошибаюсь, этот молодой джентльмен не так уж часто навещает родной дом?
-Не знаю, я тут совсем недавно работаю. С осени-то всего. Но говорили, что как хозяин женился так сына и отослал. И не приезжал тот с тех пор совсем. Надо же! – личико Бесс стало расстроенным. – Я уж представляю, как ему без родителей жилось. Бедненький!
Две женщины никогда не откажутся посплетничать, даже если стоят на разных ступеньках общественной лестницы. Лишь бы им не мешали мужчины. А тут как раз гений с тонким художественным вкусом роется в саквояже в поисках любимых запонок, без коих не представляет себе возвращение блудного брата в любящую семью. И совершенно не прислушивается, о чем негромко щебечут жена и служанка.
- Хозяин отослал сына, когда женился? Ах, я с детства не верю в сказки про злую мачеху... но, наверное, бедный молодой человек не может относиться к жене отца... э-э... с должной родственной любовью?
-Никто не заменит родителей! Даже когда растешь с родственниками это понимаешь. Каждый день думаешь, почему у всех есть мама, а у тебя - нету. А молодой мастер Стаутвуд вроде бы в какой-то школе рос? Нет, наверное, маленькому мальчику было плохо. - Уверенно сказала Бесс и на мгновение замерла с пустой чашкой в руках. - А Мортон сказал, что они с мадам даже познакомиться не успели. Так мальчика и отослали.
- Так они даже не знакомы с леди Стаутвуд?
Ах, какая вкусная штука - сплетня, как она славно перекатывается на кончике языка...
- А сам лорд навещал сына?
-Нет, куда уж там! Словно и не вспоминал, что у него сын есть! – Бесс запнулась, в ужасе оглянулась, но, успокоенная вполне дружелюбным видом гостьи, закончила, хоть и намного тише:
-Может молодой мастер напоминал ему о покойной жене? Но ребенок же не виноват! Может хозяйка ему бы мать заменила, раз бог своих не дал? Так в родной дом и не вернуться, бедный малыш….
- Ну, сейчас-то он вернулся. И теперь наверняка все будет хорошо... Он, вероятно, уже был у отца? Представляю, как рад милорд...
-Нет. Сейчас пойдут. Ой! - Бесс побледнела как полотно. - Мадам же сказала передать, что ждет вас. Лорд Стаутвуд к столу не спустится, и хочет видеть... вас. То есть вас, мэм, и мистера Филби!
Губы миссис Филби дрогнули, сдержав гримаску досады.
- О да, конечно... мне просто не терпится познакомиться с этим необыкновенным человеком!


С Гульдой.

- УилсЭн! – Только Аманда умела быть кокетливо-манерной, но при этом лучиться обаянием довольного собой ребенка. Она стояла в центре коридора, затянутая в великолепное бархатное платье темно-зеленого цвета в золотую полоску. Волосы, завитые в тугие колечки, выбивались из прически и обрамляли выбеленное личико. Лиф украшала брошка в виде цветка лотоса, с зелеными, белыми и красными камнями. – Вы бросили меня одну за ленчем. Совсем погребены под своими бумагами! Но на свете существуют и куда более интересные вещи. Что вы там нашли такого интригующего?
Подняв голову, Грендон широко открытыми глазами посмотрел на Аманду. Рука секретаря замерла над дверной ручкой, оторвавшись от неё, но так и не завершив движение.
Лёгкая улыбка коснулась его взгляда, а затем и губ.
- Мисс Аманда, - секретарь протянул в сторону девушки руку и склонил голову. - Ни за что бы на свете я не променял удовольствие сопровождать вас на скучные бумаги. но таково распоряжение графа.
Да и признаться, что он, Уилсон всего лишь увлёкся делом и позабыл о времени было бы в высшей степени бестактным.
- Аманда! – Позвала леди Стаутвуд. – Который час, дорогая?
- Тонкие пальчики Аманды коснулись броши. Она опустила глаза, посмотрев на брошь, потом спешно отогнула рукав и посмотрела на запястье:
- Без четверти пять, Лидия.
- О, замечательно. Лорд Стаутвуд, к сожалению не чувствует себя в силах спустится к столу. Так что сейчас я провожу к нему гостей. Возможно Альберту понадобятся услуги секретаря, мистер Грендн.
Уилсон ещё раз кивнул, как-то неуловимо приняв строгую позу, вышколенную жизнью и не самыми лёгкими отношениями с хозяйкой дома. Он ещё раз улыбнулся, но, кроме губ, улыбка не коснулась ни глаз, ни ямочки под подбородком, ни бровей.
При леди Стаутвуд Уилсон вёл себя подчёркнуто официально-вежливо, словно оба они находились в покоях лорд-канцлера, ожидая аудиенции.
- Разумеется, госпожа.
«Как вести себя с этой женщиной? Сказать ей, что граф нехорошо себя чувствует и изволит почивать? Но это её супруг, и леди Стаутвуд имеет право заходить в его покои почти в любое время. Заговорить о прибывших гостях?» - По взгляду графини Уилсон почувствовал всю неуместность подобного обращения
- О! Я тоже хочу навестить графа Стаутвуда. - Заявила Аманда, капризно надувая губы. Пойдемте, поздравим его с Рождеством?

(вместе с мастером)

Граф Стаутвуд сидел в кресле. Исхудавшие, похожие на птичьи лапы, руки лежали поверх клетчатого пледа, укутывавшего ноги мужчины. Когда-то Граф Стаутвуд был красив. Поколения голубой крови Стаутвудов вылились в высокий лоб, прямой орлиный нос и твердый подбородок, выдающий жесткую и нетерпимую натуру. Но болезнь не пощадила этого человека. Тонкая, как будто иссушенная кожа обтягивала обострившиеся черты лица в обрамлении белых волос. Тонкогубый рот болезненно кривился, а глубокие тени под ввалившимися глазами делали графа похожим на мумию. Но все же в синих глазах под тяжелыми веками теплилась жизнь. И хотя мутные зрачки с трудом видели мир вокруг, этот человек все еще обладал той железной волей и безжалостностью, о которой ходили легенды по всей Индии.
На звук открывающейся двери граф повернул голову. Суетившаяся у столика с лекарствами сиделка оглянулась и недовольно поджала губы.
-Как ты себя чувствуешь, Альберт? – Ровным тоном поинтересовалась вошедшая первой леди Стаутвуд, расправляя складки черной юбки.
Хриплый, каркающий звук заставил Аманду вздрогнуть и прижаться к рукаву Уилсона. Граф смеялся.
-Я проживу еще долго, дорогая. Не стоит так беспокоиться. И твой черный наряд преждевременен.
-О! – На скулах леди Стаутвуд появились красные пятна. Но она быстро взяла себя в руки. – К тебе гости, Альберт. Приехал Гарольд с женой и Джуллиан.
-Ну, конечно. – Усмехнулся граф, снова щурясь. – Добро пожаловать в Стаутвуд-холл, раз уж явились.

Та-ак, фамильный склеп Памеле Филби уже продемонстрировали, теперь гордо показывают фамильную мумию?..
- Милорд, я счастлива познакомиться с вами. Мне доводилось много о вас слышать, и я с нетерпением ожидала этой поездки...
Вот, правильно, Пэм, умница, а теперь - на задний план. И не мешать Гарольду нести чушь про крепость семейных уз и родную кровь. Когда нас отсюда выставят, пусть это будет не по моей вине. Незачем давать Гарольду лишний повод пилить жену.
А Гарольд надеется пробудить родственные чувства в этой статуе? М-да, он и на признание широкой публики до сих пор недеется, бедняжка...
Тут, словно уловив мои мысли, граф поворачивает лицо ко мне - и мы встречаемся глазами.
О-о, это не взгляд, а удар шпаги! Причем раскаленной шпаги!..
И тут же огонь в глазах сэра Альберта потухает, он равнодушно отворачивается...
Нет, голубушка Пэм, ты ошиблась. Это не мумия, украшение здешнего склепа. Это местный вампир.

- Аманда, дитя. Иди, посиди со стариком.
- О, конечно…. – Аманда растерянно моргнула, но послушно прошла вперед и села на табуреточку рядом с графом. Граф на ощупь нашел ее пальцы и дружески полопал по ним.
- Ты мне кого-то очень напоминаешь, Аманда.
- О, мон папа так же говорит все это время. – Почти прошептала девушка, произнося в нос согласные на французский манер.
Сиделка чем-то загрохотала за ее спиной.
- Миссис Толлер, выйдете вон. – Ровным голосом приказал граф.
- Но вам пора будет скоро принимать хинин! – Сиделка привычным жестом коснулась часов на груди.
- Вон. Или вы знаете, что будет.
- Дрогой брат, - напыщенно начал Гарольд Филби. – Хочу сказать тебе…
- Позже! Уилсон, что там с бумагами?
Успев за последние месяцы привыкнуть к взрывному характеру графа Грендон, до сего момента терпеливо стоявший между газетным столиком и дверью вежливо кивнул и сделал шаг вперёд.
- Господин граф, я сделал выборку материалов по вопросам арестов во время опиумной компании в Гуджарате. Как вы и предполагали, среди газет, списков и нот было названо несколько известных имён. Полагаю, вы захотите более подробно ознакомиться с результатом.
Грендон позволил себе паузу. Основное он сказал и, безусловно, если только граф не почувствует себя совсем уж плохо, весь завтрашний день, сразу же после Рождества (будто бы в этом доме никто не имеет права даже на малейшее напоминание об отдыхе) они будут сидеть, граф ругаться и диктовать очередное письмо.
Уилсон почувствовал, что стискивает пальцы левой руки в правой и с усилием заставил опустить руки по швам и сосредоточить внимание на графе.
- В остальном же я продолжил переклассификацию архивов по западным провинциям. Полагаю, через три-четыре дня они примут должный вид.
- Я хочу, что б вы сделали перерыв с ними, Уилсон. И занялись разбором корреспонденции и документов относительно правительства ее величества. Как я убедился вы вполне справитесь и с этой задачей. Начните с периода двадцатипяти-двадцатилетней давности. Почти все в архиве, некоторые бумаги дам вам я.
Звук разбитого стекла заставил всех вздрогнуть и повернуться к леди Стаутвуд. У ее ног расплывалась лужица воды и блестели осколки стакана.
- Надо быть аккуратнее, дорогая. – Спокойно сказал граф. – Вы поняли меня, Уилсон?
Небольшая задержка, вовремя которой секретарь открыл рот, словно вспоминая нечто важное, но тут же кивнул:
- Конечно, сэр, - серьёзный, собранный вид. – Конечно.
В голове крутятся мысли, которые не дают спокойно засыпать уже вторую ночь. Впрочем, не при гостях же пытаться всё это рассказать? Да и граф потребует большей чёткости. О-ох.
Чтобы как-то скрыть смущение, Уилсон подхватил со стола чистую салфетку, одну их тех, что оставила сиделка вместе с лекарством, и в вежливом полупоклоне предложил её леди Стаутвуд.
- Я тогда займусь ими сейчас, сэр.
- Значит ты вышла замуж за моего брата, милая? - Граф безошибочно смотрел в сторону Памелы.
Проглотив первый вариант ответа ("О нет, милорд, мы с ним просто выступаем в одном цирковом представлении!"), Пэм почтительно наклонила голову.
Граф, поглаживая пальцы бледной Аманды, склонив голову и глядя в стену невидящими глазами ждал ответа.
Сообразив, что почтительное молчание не годится, Памела любезно ответила:
- Да, милорд.
И чуть повернула кисть - так, чтобы видно было обручальное кольцо. На всякий случай.
- Ты не был на нашей свадьбе, брат. Я понимаю, - долг перед короной! - Сладко пропел Гарольд. - Но это было воистину прекрасно! Памела чуть задержала дыхание. Ну, зачем дурень напоминает брату, что тот шесть лет назад проигнорировал приглашение на свадьбу!
- Да. Тебе необычайно повезло. – Ядовито подтвердил граф, - что не могу сказать о твоей счастливой супруге.
- Да-да, - радостно кивнул Гарольд. - В тот день мы были так счастливы!
Уилсон быстро перевёл взгляд с графа на его брата, а после – на его супругу. Отступив в сторону он ждал разрешения удалиться. Официально он всё ещё ждал бумаг, которые пообещал ему выдать граф.
Мерные хлопки взорвали повисшее молчание. Джулиан Хардести стоял в свободной позе, облокотившись локтем на высокий столик с инкрустацией и медленно хлопал в ладоши:
- Браво, отец! Лучшее из твоих представлений. – Голос звучал резко, непривычно для уха перекатываясь на согласных.
Граф дернул головой:
- Что за ужасный акцент, Джулиан?
- Что поделать. В школе была слишком разношерстная публика, что б сберечь идеальный английский. Американцы, русские и даже один из сыновей китайского императора которого сослали после того, как его мать пыталась убить правителя поднебесной. Все в Англии, отец. Удивительно, правда?
- У тебя ужасные манеры.
- Не с кого было брать пример. Я вообще плохо тебя помню. Разве что в парадном мундире и с бородой? – Джулиан коснулся пальцем своего подбородка. На мизинце, на котором выделялась широкая полоска белой кожи, болталось тонкое серебряное кольцо.
- Что за глупости?! – Раздраженно спросил граф. – с бородой я был только на свадьбе с твоей матерью! Сбрил ее, поскольку ей не нравилось. Тогда я еще был так глуп, что слушал ее… Уилсон, почему ты еще здесь?
Секундная пауза, в течение которой Грендон пытался сориентироваться и выбрать нужное слово:
- Бумаги, сэр, вы говорили о них, - секретарь решил не уточнять, что помимо самих бумаг, желательно было бы всё же задать направление поисков столь высокой давности. Что графу могло понадобиться в старых записях? Фамилии? Чьи? Ну и разумеется Уилсон предпочёл не уточнять, что не видел возможности достойно удалиться, а спросить дозволения графа было чрезвычайно затруднительно, граф Стаутвуд сам дирижировал разговором и никого к смычку подпускать не собирался.
- Завтра. - Раздраженно произнес граф. - Получишь их завтра. А если возникнут вопросы, то можешь обратится к леди Стаутвуд. Она прекрасно помнит тот период. Не правда ли, Лидия? Ты ведь поможешь разобраться?
Бледная леди Стаутвуд напряженно вскинула голову:
- Обед остынет. Который час?
Аманда коснулась броши, потом спешно посмотрела на запястье:
- Пять минут шестого.
- Нас ждет обед. Прошу всех спускаться. Похоже, мы утомили его светлость.
- Да. Я устал. - Раздраженно буркнул граф. - Все убирайтесь!

(втроём)

Ирен Толлер стояла почти у самой двери в кабинет с подносом в руках и ждала пока гости уйдут. Губы поджаты, на щеках все еще горит румянец. Фартук чуть смят, а из-за тугого ворота выглядывает простенькая цепочка с дешевым посеребренным медальончиком прямоугольной формы.
Сиделка отступила назад, пропуская притихших гостей графа. Вон, какие все бледные потерянные. Этого у графа Стаутвуда не отнять: старый пень умеет всех поставить на свое место. И как ей пришло в голову, что она может тягаться с ним? Ах, как же все неудачно вышло! А вот и Леди Стаутвуд. Бледная и растерянная. Так и надо этой надменной королеве!
Миссис Толлер склонила голову, скрывая злорадство. Хозяйку она не любила.
Джулиан Хардести прошел быстрым шагом, не глядя по сторонам. На губах мрачная усмешка. Аманда почти висит на Уилсоне. Остальные выглядят не многим лучше. Вот так вот, голубчики!


Когда фигура, сидевшая в кресле (и незримой, но от этого не менее твёрдой рукой управлявшая дом) исчезла за краем дверного проёма, Грендон наконец-то позволил себе успокоиться. Правда, обнаружить, что всё это время он кране волновался секретарь умудрился буквально несколькими секундами ранее.
Впереди ждал обед. Обычно Уилсон предпочитал уходить в свою комнату, ели только на обеде не присутствовал граф, так как трапеза в компании леди Стаутвуд почти всегда оказывала на него сильнейшее моральное воздействие.
Но теперь, предложив Аманде руку, Грендон собирался в полной мере насладиться любезностью кулинарного таланта мисс Гатли и интересным обществом. Которое (молодой человек носом чуял) должно было преподнести ещё не один сюрприз.
Негромко, для девушки:
- Ваши родители удивительные люди, мисс Аманда. Они доверили столь прекрасный цветок радовать сердце одного из влиятельнейших людей страны.
Рука Аманды напряглась, и девушка бросила быстрый испуганный взгляд на своего спутника:
-Мой отец был... другом графа. И теперь, когда папа и мама путешествуют, они посчитали что зима в Англии пойдет мне на пользу. Леди Стаутвуд была очень любезна, позволив мне чувствовать себя здесь как дома.
Удивительно, но когда девушка волновалась, в речи Аманды не было и намека на французский акцент.
Секретарь удивлённо посмотрел на девушку, в лёгком движении склонил голову к плечу:
- Мой отец говорил, что Рождество это праздник семьи и друзей, - Грендон улыбнулся. Не отрывая взгляда от девушки. - Надеюсь, что тепло этого дома вам по душе, мисс Аманда.
Лестница закончилась. Столовая близилась.

(Сейден и все-все-все)

(Переплетчица и чуть-чуть я)

В углу стояла украшенная бантами и стеклянными игрушками ель. Леди Стаутвуд не любила Рождество, но не стала противиться соблюдению традиций. В честь праздника стол был накрыт зеленой скатертью с нарядной красно-белой вышивкой и такими же салфетками. Это было царство уэджвудского фарфора, шеффилдского серебра и уотерфордского хрусталя. Красивых, и утонченных вещей.
В ожидании гостей горничные стояли у дверей в кухню. Джулия читала открытую книгу – томик французских стихов, взятую с небольшой резной полочки над креслом. Бесс отчаянно скучала.
Увидев гостей, Бесс выпрямилась, придав лицу серьезное выражение, и быстро дернув подругу за рукав. Джулия оторвалась от книги, ойкнула и, заложив страницу свернутой бумажкой, вверх тормашками пристроила томик на место.
Мортон, стоявший у столика с напитками, сурово нахмурился, но ничего не сказал.
Переговариваясь вполголоса, гости заходили в комнату. За окнами валил густой снег. Аманда преувеличенно громко восхищалась елкой, и ее французский акцент был еще заметнее, чем обычно. Гарольд Филби, не дождавшись пока Мортон начнет разносить напитки, вытребовал стакан скотча и теперь громко талдычил всем о радости семейных встреч. Джулиан, напротив, был удивительно молчалив, внимательно разглядывая семейные фотографии – восемь рамок были красиво расставлены среди прочих безделушек на каминной полке.
Скрипнула дверь и в комнату вошла леди Стаутвуд:
-Прошу прощения. Я задержалась из-за того что хотела взять шаль. – Она продемонстрировала гостям яркую восточную шаль с кистями:
-Мортон, пожалуйста, позаботьтесь о напитках. Бесс, скажи Мод, что можно подавать!
Леди Стаутвуд подошла к камину, что б помешать угли и бросить несколько смятых бумажек для поддержания огня. Оглянувшись, она уверенным шагом подошла к столу и села во главе.
Гарольд шагнул к жене, чтобы чинно препроводить ее к столу.
А Памела Филби стояла бледная, с полуоткрытым ртом. Глядя прямо перед собой, она не заметила руки, которую учтиво протянул ей муж. Впервые за все время, что женщина гостила в Стаутвуд-холле, ей изменило самообладание.
Подошел Мортон с подносом:
- Аперитив, мэм?
Леди глянула в лицо дворецкому сверху вниз - испуганно, словно зайчонок на кобчика. Не соображая, что делает, взяла с подноса первый попавшийся бокал, сделала глоток и поставила бокал обратно на поднос.
Но этот глоток помог женщине прийти в себя. К щекам вернулась кровь, глаза вновь стали живыми и блестящими. Она обернулась к мужу:
- Ой, прости, дорогой, я задумалась... да-да, пойдем к столу...

С Переплётчицей и Гульдой

Стул на другом конце стола так и остался свободным. Джулия быстро убрала тарелку и прибор. Аманда села по правую руку от леди Стаутвуд. Сопровождавший ее Уилсон сел рядом. По другую сторону сели Гарольд Филби (находящийся в весьма веселом расположении духа и принявший объяснять леди Стаутвуд что-то об искусстве и семейных ценностях, из которых его собеседницу слегка заинтересовала лишь тема братской любви Каина и Авеля) и его супруга Памела. Джулиан, после небольшой паузы уверенно сел рядом с Памелой.
По бокалам разлили вино.
- Добро пожаловать в Стаутвуд-холл. Счастливого всем Рождества. – Сухо произнесла первый тост леди Стаутвуд на правах хозяйки.
Джулиан отпил глоток вина, слегка звякнув о стеклянную ножку бокала серебряным кольцом с гравировкой, и посмотрел на свою соседку:
-Не скучаете по Лондону, Памела? Ничего, если я буду звать вас Памелой?
Памела Филби, которая уже успела успокоиться и взять себя в руки, мысленно поздравила себя с приятным соседом по столу. А заодно с тем, что разговор поможет скрыть отвращение к тыквенному супу, который она с детства терпеть не могла.
И ответила:
- А почему бы вам и не звать по имени жену вашего брата? О нет, по Лондону я соскучится не успела. Здесь так мило и непривычно...
"Это точно, - подумала она, - в здешнем зверинце не соскучишься..."
Мысль показалась ей занятной. Можно потихоньку поиграть: а кто здесь похож на какое животное?
Увы, сразу мелькнуло воспоминание о человеке наверху. И перед внутренним взором, закрывая лицо графа, возникла тигриная морда.
Настроение вновь испортилось. Ну, почему ей пришел на ум тигр-людоед?
- Да, - задумчиво произнес Джулиан, автоматически проглатывая ложку супа. Он вздрогнул, с отвращением посмотрел на оранжевую жижу в фарфоровой тарелке и решительно отодвинул ее от себя, предпочтя довольствоваться канапе с копченым лососем. – Этот дом просто находка для медиумов, так модных в домах Лондона. Удивительно, что леди Стаутвуд не решила разнообразить рождество, пригласив кого-то из них. Впрочем, демонов вызывать нет смысла: этот дом итак имеет одного в полном своем распоряжении.
Памела насторожилась.
Она не собиралась поддерживать бунтарские речи и потом выслушивать выволочку от Гарольда. Полагалось быть весьма лояльной по отношению к хозяевам. А слова хозяйского сыночка уже привлекли внимание сотрапезников.
- Демон? Вы имеете в виду вашу чародейку-кухарку? - улыбнулась она. - Вы правы, ее искусство - не от нашего скромного человеческого мира!
И храбро отправила в рот ложку тыквенного супа. М-м, а не так уж и противно. Кухарка действительно молодец...
- Я вас шокирую? – Усмехнулся Джулиан. – Простите, тетушка. Вы правы. Здешняя кухарка – просто восхитительна!
С интонациями заправской домашней курицы Памела подхватила безопасную тему:
- Ах, вы не представляете, как трудно в Лондоне найти хорошую кухарку! Леди Стаутвуд повезло.
Поглаживая кончиками пальцев бокал вина, всё ещё полного почти до краёв, несмотря на первый тост, Уилсон рассеянно смотрел в сторону сына графа. Отсутствие отца молодого человека вопреки ожиданиям, совершенно не радовало секретаря, в голове висело ощущение напряжённости. Возможно, это было вызвано и тем, что собравшихся здесь людей ничего не связывало кроме отсутствовавшего ныне графа, более того, что каждый из них мог или питал неприязнь к остальным.
Уилсон обвёл взглядом брата графа с супругой, леди Стаутвуд, пожалуй, только сидевшая рядом с ним, Грендоном, мисс Аманда в этом доме была успокоением как для глаз, так и для сердца.
«И служанки» - мелькнула мысль. Но только Амалия была удостоена чести присутствовать за столом.
Слова Джулиана вызывали напряжение. Уилсон приоткрыл рот, будто собирался что-то сказать, но вместо этого нечаянно подвинул столовый прибор. Так что тот с негромким звяканьем коснулся тарелки.
- Прошу прощения, - секретарь улыбнулся присутствующим, смущённо поправив провинившийся прибор. – Не только в Лондоне, поговаривают, что на Континенте с этим обстоят и вовсе небывалые проблемы. В министерстве, в котором мне довелось служить, сударыня, кухарки вовсе найти не смогли. Поэтому питались мы исключительно тем, что могли приготовить сами. В этом смысле Альбион является прекрасным образцом для подражания, а мисс Гатли замечательный пример кулинарного мастерства.
- О, вам еще повезло! – Радостно зачирикала Аманда. – А в Индии на завтрак подают жареную селедку, представляете?!
- Милорд писал об этом в одном из своих писем, - Грендон в задумчивости коснулся носа пальцем. – Кажется, всё письмо было посвящено одному из приёмов, во дворце местного раджи.
На этом месте секретарь замолчал, незаметно прикусив губу. Всё-таки, каким бы ни было незначительным данное письмо, оно было снабжено гербом, то есть являлось государственно значимой бумагой, разглашение которой могло быть одобрено только графом, советом лордов или Её Величеством.

(Все вместе)

Памелу мысль о жареной селедке совершенно не шокировала: чем плоха жареная рыба? Но Пэм поспешила многозначительно покачать головой: мол, ах-ах-ах, чего только не подают за пределами старой доброй Англии.
И спросила:
- А милорд Альберт не привез из странствий каких-нибудь экзотических кулинарных пристрастий?
Почему-то Гарольд пнул ее под столом. Похоже, его пугало даже самое безобидное упоминание о старшем братце.
-О, лорд Стаутвуд возненавидел индийскую кухню с первого раза! – Улыбнулась Аманда, но тут же сникла и закончила тише. – По крайней мере, он так говорил.
-Ты права. – Леди Стаутвуд ласково посмотрела на девушку: -Альберт не скрывал того, что думает о кулинарии в Индии. Так что нам приходилось держать английского повара. Хотя и им Альберт не был доволен. Из всей еды его устраивали разве что вина и фрукты. Хотя, должна признать, там знают толк в сладостях и чае. Я привезла с собой немного и буду счастлива угостить всех свежим индийским чаем и засахаренными фруктами.
Из присутствующих Грендон оказался первым сластёной и не сумел сдержать невольный вздох, на предложение, обращённое к публике:
- Это было бы замечательно, леди Стаутвуд, - не замечая того, что говорит шёпотом ответил он. – Кто-нибудь собирается на неделе съездить в город на представление? Его намеревается организовать заехавшая в город труппа в связи с Рождеством. Говорят, что будет постановка Шекспира, что-то лёгкое на мотив «Тринадцатой ночи».
- Увы, - отозвался Гарольд Филби. - Не думаю, что нам с женой удастся задержаться здесь на достаточно долгий срок, чтобы побывать на этом представлении. В Лондоне у меня осталось серьезное дело - картинная галерея. А мой компаньон - человек недалекий, ограниченный, плохо разбирающийся в искусстве. За делом нужен присмотр...
"Ура! - возликовала Пэм. - Понял наконец, что никакой золотой дождь на тебя здесь не прольется?"
У женщины были свои причины убраться из Стаутвуд-холла как можно скорее. Хоть пешком по шпалам.
Грендон поднял бокал вина и вежливо кивнул в сторону мистера Филби:
- За то, чтобы искусство не зависело от бренных денег, кои всегда найдутся в кармане или в банке.
-Ой, а я бы сходила. – Хлопнула в ладоши Аманда. – Я уже так давно не была в нормальном театре. Мы ведь могли бы съездить и посмотреть пьесу, не так ли, Лидия?
-Посмотрим, дорогая.- Мягко ответила Леди Стаутвуд, поднимая бокал и тоже кивая Грендону и Гарольду Филби. Доставшаяся Уилсону улыбка была на удивление мягкой.
Улыбка скользнула в глазах и на губах Уилсона.
- Если граф не займётся очередными расчётами затрат, сделанным им и вами, леди Лидия, за последний год, захватив всё моё время, позвольте составить вам компанию? – в этот момент внимание Грендона захватила индейка, призывно возлежавшая на своём блюде. С огромным усилием воли Грендону удалось оторвать от него взгляд (тем более, что остатки супа всё еще покачивались в тарелке, стоявшей перед молодым человеком) и снова посмотреть на свою очаровательную соседку.
-Жаль. – Заметил Джулиан. – Похоже мы с вами, Памела, пропустим Шекспира.
- Ничего, - улыбнулась Памела. - Полагаю, меня вознаградят за эту потерю труппы лондонских театров. А вас... простите, в каком городе вы живете?
-Я много путешествую. – Небрежно обронил Джулиан
- Ну, даже самым заядлым путешественникам надо куда-то возвращаться, не так ли? - вопросительно пропела миссис Филби. Она понимала, что если человек уходит от ответа на прямо поставленный вопрос, то настаивать бестактно. Но это было местью Пэм за "демона". За провокационный разговор, в который ее, бедняжку, втянули...
-Тут вам может ответить наша прекрасная хозяйка. – Одними губами улыбнулся Джулиан: – Стаутвуд-холл – вот истинный дом каждого истинного Стаутвуда. Связь с предками, фамильное гнездо и все такое. Не правда ли?
- О! - воскликнула Пэм, окончательно натянув на себя образ глупой курицы. - Вы навсегда вернулись в Стаутвуд-Холл! Как это трогательно!
-Вряд ли. – Холодно произнес Джулиан, резко отодвигая тарелку с остывшим супом. – Я уезжаю завтра.
Джулия, которая как раз протянула руку за тарелкой, вздрогнула от резкого движения и едва не перевернула суп на колени гостя.
-П-простите. - Щеки горничной злила бледность, и она не посмела поднять глаза на Джулиана.
-Не извиняйтесь, Джулия. Это моя вина. – Джулиан поднял злополучную тарелку протянул ее горничной. Руки Джулии дрожали, но она сумела подхватить протянутое, поставить на понос и спешным шагом унести на кухню.
Аманда посмотрела на хозяйку дома. Леди Стаутвуд отрывисто кивнула.
-О, было бы здорово. А можно я помогу вам с вашими расчетами, Уилсон? Англия двадцать лет назад! Это же чуть-чуть до моего рождения. – Аманда радостно хлопнула сильно накрашенными ресницами. – Я способная. Наверняка смогу помочь вам с бумагами графа!
- Думаю, граф не будет против. Вряд ли он будет держать в обычных документах что-нибудь секретное, - Грендон обаятельно улыбнулся девушке. – Но это может показаться скучным. Если я не ошибаюсь, там сплошные письма, отчеты и выписки из хроник. За это я ваш должник, мисс Аманда. Что может пожелать прекрасная девушка в награду за помощь усталому страннику?
-Может я смогу вытащить вас покататься на санях? – предположила Аманда. – В Англии ведь это принято, не так ли? А вам стоит хотя б в праздничные дни оторваться от своих писем!
- Аманда! – Леди Стаутвуд нахмурилась. - Мистер Грендон работает и в его обязанности не входит тебя развлекать. Граф очень серьезно относится к работе.
- Но ведь Рождество, Лидия! - Капризно надула губы Аманда, теребя лотос-брошь. – К тому же граф будет больше спать. Миссис Толлер стала давать ему больше успокоительных.

(Гульда и я)

Индейка была сочной и ароматной, а картофель горячим и хрустящим. Мод Гатли и правда была прекрасной кухаркой, хотя кислый вид, с каким она поставила на стол блюдо с имбирной морковью, мог бы заставить свернуться сливки для пудинга.
Беседа постепенно перетекла в более спокойное русло. Обсуждали моду, последний роман миссис Фардести, который печатали в частях в одной из лондонских газет и грядущий сезон балов. Время летело почти незаметно.
Джулиан поинтересовался первым балом леди Стаутвуд, когда она, будучи еще юной дочерью пэра и министра Англии должна была выйти в свет. Но хозяйка сослалась на давность лет, зато порадовала общество коротким, но смешным рассказом о жизни в Индии.
- Я всегда мечтала путешествовать, - с завистью сказала миссис Филби. - Повидать чужие удивительные края...
Гарольд Филби отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Уж его-то жена, привыкшая, как кошка, к своему уютному домику, неохотно выбиралась даже на прогулку в наемном экипаже на природу, в Хайгейт...
Мистер Филби очень удивился бы, если бы узнал, что сейчас Пэм не лицемерила. Девочкой она мечтала объехать весь мир - от аравийских пустынь до заснеженных краев, где живут эскимосы и всякие прочие лапландцы! Но замужней женщине не пристало путешествовать одной, а ехать куда-то с Гарольдом... лучше уж сидеть дома и гладить кошку!
-В вас живет свободный дух, Памела. – Улыбнулась леди Стаутвуд.
-А я бы не хотела путешествовать! – Категорично заявила Аманда. – Уж лучше свой дом, уют, тепло родных людей… в смысле, если б я хотела путешествовать, то могла бы и поехать с родителями, верно?
-А я до поездки в Индию путешествовала мало. Разве что в Рэй каждый июль. – Улыбнулась леди Стаутвуд. – Так что у тебя все еще впереди.
- Тепло родных людей - это очень, очень греет душу, - со знанием дела подтвердила Памела (которая осиротела в четыре года и воспитывалась двумя въедливыми, противными тетками). - Леди Стаутвуд, вы, вероятно, очень скучали о своей семье, пока жили в Индии? Представляю, с какой радостью встретили вас домашние после вашего возвращения...
-Я мало общаюсь с родителями. У меня есть Альберт. Так что моя семья была со мной в Индии и, слава богу, она со мной здесь.
- Ах, если бы в наше развращенное время так рассуждали все замужние дамы! - Гарольд хотел произнести это растроганно, но получилось напыщенно.
- Да, - подхватила его супруга, - судьба награждает настоящих мужчин преданной любовью их жен...
Гарольд не расслышал легкое насмешливое ударение, которое Пэм сделала на слове "настоящих". Вероятно, иронию заметил только Джулиан, который сидел рядом с Памелой.
Леди Стаутвуд замолчала и коснулась пальцами виска.
-Лидия! – Аманда встревожено ухватила ее за запястье. – Что-то случилось? Вы побледнели…
Леди Стаутвуд опустила глаза на пальцы девушки, лежащие на внутренней стороне ее руки, и покачала головой:
-Нет-нет. Все в порядке. Немного закружилась голова. Все хорошо, дорогая.
-А я очень скучал по брату! – Влез Гарольд. – Но дела, дела. Сами понимаете, как трудно нынче оставить дело хотя б на день!
-Да. Думаю что это сложно.

За сменой блюд Уилсон как-то выпал из общего течения разговора. Замечание леди Лидии отрезвило секретаря – молодой человек к тому времени успел окончательно расцвести в компании своей прекрасной соседки, тем более, что она на время отставила в сторону свою привычку шутить над ним и позволила наблюдать себя искреннюю, открытую и очаровательную.
Теперь же Уилсон, расправляясь со своей долей индейки, размышляя над полученными указаниями. Прежде всего, что именно граф желал узнать из бумаг такой давности? Хотя, конечно, была вероятность, что он всего лишь желал занять работой своего секретаря, чтобы на досуге проглядеть воспоминания собственной молодости, но нужно было быть полным глупцом, чтобы заподозрить графа в склонности к сентиментальности.
Грендон вовремя опомнился и остановился прежде, чем пальцы не сломали начисто очищенную вилкой и ножом косточку от мяса. Это было бы не совсем прилично. Широко раскрыв глаза, он быстро глянул на чету Филби и Джуллиана.
Вспомнилось, что граф упомянул о неких документах, которые выдаст секретарю. Возможно, разгадка заключается в них. Или его милость настроена отчитать нерадивого юнца, который не понимает «ясных и чётких указаний».
Всё равно не сходилось.
Ещё один взгляд в сторону сына графа Альберта. На то, как одновременно беззаботно, галантно и едко он ведёт себя за столом. Интересно, сколько ему сейчас лет? Подобную информацию можно разыскать в церковной книге, если только он родился где-то здесь. А если нет?
Впрочем, граф обращал на него внимания ровно столько, сколько и на родного брата, то есть не обращал вовсе.
С большим усилием Уилсону удалось заставить себя вслушиваться в разговор. Когда леди Лидия почувствовала слабость, он едва не вскочил на ноги, но голос графини подействовал не хуже верёвки, Грендон только пошевелился, словно так и полагалось по расписанию, что именно в это время леди Стаутвуд должна повести себя необычно.
Но уже через несколько минут, с непосредственностью молодости, Уилсон думал над возможными развлечениями. И посещение театра вместе с мисс Амандой казалось совершенно замечательным развлечением.

-Лидия, ты уверена, что все в порядке? – Едва слышно прошептала Аманда. Все же она обхватила запястье женщины, прижав к внутренней стороне запястья средний и указательный палец. - Может тебе стоит прилечь? Похоже, что у тебя поднялось давление.
-Милая, все в порядке. – В тихом голосе графини прозвучали стальные нотки. Но она все, же чуть ослабила застежку тугого ворота.
-Все же при всех минусах перенаселенного города, плюсы житья в Лондоне намного перевешивают. – Спокойно произнес Джулиан. – Тех же театров там можно найти на любой вкус. Здесь же за развлечениями надо не меньше часа ехать в Бат. Лучший из театров которого вряд ли могут поспорить даже с малоизвестными заведениями столицы. А уж тем, кто не желает ехать так далеко вряд ли найдет что-то в этой деревеньке поблизости. Некуда положить глаз. Конечно, там есть милая гостиница недалеко от церквушки, и они стараются ее украшать, как могут, даже собирают и расстовляют везде полевые цветы, но все же – это смешно. Лондон ничто не заменит.
Его речь прервал внесенный в комнату рождественский пудинг. Мод и правда была мастерицей: облитый ромом и пылающий пудинг пах так удивительно и выглядел настолько аппетитно, что на несколько минут все разговоры прекратились, а мысли гостей явно принадлежали только этому кулинарному чуду.
-Как уже выяснили мы с Памелой: мисс Гатли – подлинное чудо. – Нарушил тишину Джулиан, отвесив поклон своей соседке по столу.
-Бедный Альберт. В поездке он мечтал именно о пудинге. Это его любимое блюдо. А теперь из-за болезни ему нельзя ни крошки. – Спокойно заметила леди Стаутвуд.

с мастером

С подобающим достоинством пудинг услаждал своим присутствием Рождественский вечер и тонкий вкус собравшихся за столом людей. Разговор лениво пролетал меж столовых приборов и постепенно уходящих во вкусные воспоминания блюд. Некоторые слова и события заставляли волноваться сердца, другие стали хорошим испытанием для нацепленных светских масок. Были и настоящие, искренние слова.
Бывает, что в рождественскую пору исполняются и самые чудесные желания, нужно только их не пропустить среди обыденности или маленьких радостей и горестей:
- Мистер Джуллиан, как вы оцениваете шансы сомерсетских «Волков» взять в этом году кубок? – хорошая компания совершенно разбаловала молодого Уилсона, и молодой человек рискнул перевести разговор на одну из своих давних страстей, на крикет. Что может быть ярче и занимательнее в старой доброй Англии, чем соревнование десятка команд за самый почётный и благородный трофей, какой только можно добыть не на поле брани!
- К сожалению после ухода из команды Гаридеба и травмы Джонсона у них осталось не так много блестящих боулеров. Так что не сказал бы, что я уверен в их победе. – Джулиан отпил из бокала и слегка развел руками:
- Простите. Меня сложно назвать любителем крикета.
- Крикет – это увлечение настоящих джентльменов! – влезла Аманда. Но тут же покраснела, замолкла и уставилась в тарелку.
- Но играть так, как играет Джонсон или Уоррен из «Факелов Сити» может не каждый, - Грендон несколько секунд мечтательно смотрел перед собой. – Если бы только их бэтсмены хоть немного больше времени уделяли тренировкам.
В этом месте Грендон не мог не похвастаться.
- В ранней молодости, - степенный, с толикой солидности голос, – когда меня взял в контору отделения банка алмазной кампании, по субботам мы составляли неплохую команду против джентльменов из «Факел Сити» - их тренер был близким знакомым нашего управляющего, так что могу без ложной скромности судить об их возможностях.
- А какой спорт по душе вам, мисс Аманда?
- Я не увлекаюсь спортом. – Мило улыбнулась Аманда, взмахнув ресницами. – Но вот теперь думаю, что крикет мог бы увлечь меня. Вы ведь расскажете мне о нем больше? Кем вы были в команде, Уилсон?
Молодой человек почувствовал лёгкий укол совести и смущение, со стороны могло показаться, что он ухаживает за девушкой. И, хотя ничего в этом предосудительного не было, ему пришлось перевести дыхание и совладать с руками, которые уже желали ухватить одна за другую.
- В любой удобный для вас момент, мисс Аманда. Я был боулером, - признаваться в том, что он все два года своей службы проходил защитником калитки показалось в такой момент не самым лучшим. – Признаться, это у меня получалось гораздо лучше, чем отбивать мячи.
Пудинг на тарелке Уилсона истаял окончательно. Коснувшись бокала с вином секретарь терпеливо ждал, пока кто-нибудь из собравшихся произнесёт один из последних тостов сегодняшнего вечера.
- Это потрясающе! Уверена, что никому другому доверить ворота ваша команда бы просто не смогла! – Чуть громче чем стоило воскликнула Аманда, едва не смахнув рукавом свой бокал. – Ах, простите. Но я представить себе не могла такое.
Джулиан проглотил последний кусок пудинга:
- Пожалуй, если бы по поеданию стряпни мисс Гатли объявили бы чемпионат, я бы не отказался стать профессионалом. – Сдержано пошутил он.
- Весьма польщена вашим мнением. – Склонила голову молчавшая до сих пор леди Стаутвуд. И, подняв бокал, произнесла:
- С Рождеством.
Продолжения тоста не последовало. Графиня делала глоток и достаточно будничным тоном произнесла:
- Чай и кофе с ликерами будут сервированы в малой гостиной. Курительная комната прямо по коридору. А я, с вашего разрешения схожу за сладостями.
Хотя Уилсон не мог назвать себя среди тех, кто отдавал должное табачному увлечению (хотя привезённые графом Стаутвудом из Индии сигареты взволновали фантазию секретаря), тем е менее он предпочёл, захватив бокал вина, последовать за мистером Филби и мистером Хардести. В конечном счёте, надо же дать леди возможность побеседовать в своё удовольствие в отсутствие мужчин? Про себя же Грендон с удовольствием собирался расспросить мистера Филби о его галерее, да и в целом о новостях из столицы. Ни богатый архив графа, ни газетные статьи не могли в полной мере утолить жажду к деталям светской жизни.

(С Переплетчицей)

- Человек не должен готовить так замечательно! – Вздохнула Аманда. И тайком подхватила пару крошек в загустевшем роме с абсолютно пустого блюда из-под пудинга. Блюдо, как и другая грязная посуда, было подхвачено Джулией, чтоб унести на кухню. Аманда проводила его полным сожалений взглядом:
-Даже мысль о том, что я поправлюсь и больше не влезу ни в один из своих новых прекрасных нарядов, не заставило бы меня отказаться от еще одного кусочка. Но, увы, он весь закончился!
-Ты - сладкоежка. – Ласково попеняла леди Стаутвуд.
-А ты обещала чай и фрукты! – Дерзко, но обаятельно отозвалась Аманда.
-Конечно, прошу в гостиную. Аманда, Развлеки миссис Филби, пока я схожу за фруктами и загляну к Альберту.
- Засахаренные фрукты - какая экзотика! - оживилась Памела. Все-таки в ней тоже была жилка снобизма. Слабенькая, но была. Занятно будет, вернувшись в Лондон, рассказывать подругам: "А леди Стаутвуд угостила нас экзотическими индийскими сластями..."
Но привычка к иронии взяла вверх, и она мысленно закончила фразу: "...засахаренными фигами. По поводу наследства..."
- О, прошу прощения, - торопливо добавила она, видя, что хозяйка встает из-за стола. - Вы позволите мне взять в комнату одну из ваших книг? Я привыкла читать перед сном...
-Конечно. Чувствуйте себя как дома. - Улыбнулась леди Стаутвуд, выходя.
-Восточные фрукты - это нечто особенное! - мечтательно заявила Аманда. - Идемте в гостинную, Памела?
Проходя мимо полки с книгами, Памела цапнула томик "Странствий в лесах Борнео" и, чуть поколебавшись, присоединила к нему сборник французских стихов - на случай, если на Борнео окажется скучновато.
В конце концов, ей разрешили чувствовать себя как дома, разве не так?
- Интересуетесь поэзией? - равнодушно спросила Аманда.
- Иногда, - весело ответила Памела. - Под настроение.
- Ясно, - улыбнулась Аманда. - А я больше люблю романы. Они бывают такие интересные!
Я тоже! Но и хорошие книги о странствиях - это тоже замечательно. - Тут Памела усмехнулась: - Особенно славно читать про самум в пустыне, сидя к кресле у камина. Или про скитания в заснеженных дебрях Канады - в кровати, закутавшись в одеяло. Или про нападение крокодила - поглаживая кошку у себя на коленях... Вы читали роман господина Дюма "Двадцать лет спустя"? Там один из героев и его управляющий раз в неделю читают про разные дальние страны и дают друг другу слово, что никогда туда не поедут...
-Правда?! Мне надо обязательно это прочесть! В школе нам не давали читать таких книг, так что теперь я наверстываю.
- В школе... - вздохнула Памела. - Ой, и не напоминайте...
- Э-э-э...да. Лучше не вспоминать, - быстро произнесла Аманда. - А какие книги мне еще стоит почитать?
- Если вы не читали господина Дюма, то рекомендую, - заговорщически улыбнулась Памела. - Начните с "Трех мушкетеров". Скучно не будет. Королевские интриги, прекрасные дамы, звон шпаг... и настоящие мужчины.
Последние слова у миссис Филби прозвучали несколько кисло, потому что взгляд ее скользнул к двери, за которой только что исчез Гарольд, вышедший покурить.
- Как интригующе! – воскликнула Аманда. – Обязательно спрошу у Лидии, есть ли у нее томик Дюма. Обожаю интриги. На пароходе я читала роман о Новом Свете. Переселенцы, набеги индейцев, приключения. Вот это настоящая жизнь и настоящие мужчины! Увы, в наш пресвещенный век жизнь удивительно спокойна и скучна.
- Ах, приключения хороши в книгах... - начала Памела - и вдруг закончила с неожиданной искренностью: - Во всяком случае, я уже лет шесть стараюсь убедить себя в этом!
Аманда посмотрела на нее с удивлением и сочуствием, но промолчала. Подошла к окну, посмотрев на все усилившийся снегопад. И прошептала чуть слышно:
- Иногда приключения превращают жизнь в ад. Лучше уж спокойная гавань.

Когда джентльмены и леди занимаются каждые своими делами
(с мастером)

Курительная комната более других носила на себе след Индийской культуры. Пухлые креста, обитые выцветшим шелком покрывали ярке плетеные коврики. Персидские туфли с загнутыми носами красовались на низком пуфике. В узкой витринке вдоль стены хранилась целая коллекция курительных трубок, вырезанных из дерева, кости и камня. А на низком столике с резной ножкой в виде стоящих друг на друге слонов покоился инкрустированный камнями кальян.
- Неплохо. – Покивал Гарольд, усаживаясь в кресло. – Немного не хватает вкуса, а вот на той стене неплохо бы повесить картину. Надо бы сказать брату, что я могу порекомендовать ему настоящее произведение искусства!
- Прошу меня простить. – Джулиан похлопал по карману. – Я оставил в комнате портсигар. Вернусь через минуту.
Уилсон проводил отстранённым взглядом спину удалившего джентльмена и неторопливо прошёлся вдоль стен, не замечая, что повторяет по траектории только что прозвучавшие комментарии мистера Филби. Он прошёлся вдоль витрины, пронеся над ней руку, будто собираясь коснуться, но в последний момент всё же передумал, посмотрел на свободное пространство, зиявшее будто пустое окно и в то же время подчёркивавшее значимость, силу того, кто всё это собрал.
Стоило ли спрашивать, хотел ли мистер Филби жить в такой же роскоши? Грендон улыбнулся и вежливо кивнул, хотя и обращался лишь к собственным мыслям.
- Вкус для государственного деятеля условие желательное, но не обязательное. Любого министра Её Величества играют сама сила их личности и свита помощников, - а это уже было обращено непосредственно к мистеру Гарольду. – Покровители искусства, говорят, не слишком жалуют своим вниманием столичные – и уж тем более, провинциальные – дарования. Вы, мистер Филби, своего рода меценат от искусства.
- Да, что б найти талант надо обладать настоящим нюхом и настоящим художественным вкусом! – Гордо произнес Гарольд Филби. – Я сам как настоящий художник вижу где может крыться жемчужина. Но это редкий, редкий дар! Вот мой партнер, например, абсолютно ничего не понимает в искусстве. Ему бы все свои циферки складывать. Без моей помощи эта галерея разорилась бы на следующий день. Вот, видите этот портсигар? Его подарил весьма известный человек, после того как я нашел для него картины. Не могу вам сказать кто, но это очень известный человек. – Гарольд многозначительно поднял толстый палец.
Уилсон ещё раз кивнул, заинтересованно разглядывая портсигар на расстоянии.
- Позволите? – секретарь принял портсигар из рук владельца и аккуратно повернул его к себе, разглядывая. Тонкая, едва заметная пометка на задней стенке заставила брови Уилсона немного дёрнуться, но молодой человек сдержал удивление. – Удивительная вещь, - вежливо кивнул он возвращая имущество.
- Милорд предпочитает сигары. Кажется, хотя мне ещё не доводилось видеть его за таким занятием.
- Да-да, я тоже одно время курил сигары! Знаете, закрытые клубы Лондона. Но галерея требует неустанного внимания, поэтому мне пришлось многим пожертвовать ради искусства и семьи. Прошу прощения, пожалуй, я вернусь к жене. Памела не привыкла к такому обществу, будет стесняться, да и может сказать что-нибудь не подходящее случаю. Она вечно ничего не понимает. Женщины, дорогой Уилсон! Мой долг как ее супруга оградить ее от этого.
Гарольд приткнул окурок в низкую вазочку на столе и неторопливо вышел из комнаты. Несколько минут было тихо. Потом стали слышны голоса. Ручка двери слегка повернулась.
-… поэтому я не желаю больше слышать этого. И не пробуйте меня шантажировать! – На этой ноте Джулиан Хардести вошел в дверь и остановился, увидев Уилсона.
- Простите, никак не мог найти портсигар, думал, что все уже ушли.

Больше всего в этот момент Уилсону хотелось сделать вид, что он не слышал концовки спора сына хозяина с кем-то, ускользнуть прочь из кабинета. Но хвалёная традиция требовала от него иного.
Секретарь удивлённо приподнял брови, кивнул Джуллиану и отошёл к столу, будто бы рассматривая лежащую на нём книгу.
- Жаль, что вы не можете составить нам компанию с завтрашним походом в театр, - наконец рискнул он заговорить на нейтральную тему.
Джулиан быстрым шагом прошел в комнату, сел в кресло и закурил, раздраженным жестом швырнув портсигар на столик рядом. Потом глубоко вздохнул и ответил вполне мирно:
-Да, действительно жаль. Но ничего, лондонские театры ничуть не хуже. А вот что не успею прогуляться – и, правда, досадно. Неподалеку от деревни очень красивое озеро. Хотелось бы увидеть его зимой.
Удивившись перемене в настроении Хардести, Грендон не заметил, что смотрит на молодого человека слишком прямо:
- Я здесь всего три месяца и не видел его зимой. Вы… часто здесь бываете?
-Я? – Джулиан оторвался от сигареты и изумленно посмотрел на Уилсона:
-Первый раз здесь. – Он на секунду задумался. - В смысле с детства. Так что это дань смеси детских воспоминаний и болтовни местных.
- Надеюсь, нынешний приезд помог вам разобраться в ваших делах, - Грендон вздохнул и отвернулся от столика. – Мне иногда кажется, что я попал в спящее подобие Аида. Вроде бы все заняты делом, а меж тем тихо, спокойно, будто и правда гладь озера, но только на людях.
-Скорее помог смириться с положением дел! – Джулиан невесело усмехнулся, побарабанив кончиками пальцев о стол. – Хотя.. вы правы. Я принял очень важное для себя решение, и счастлив этому. А вы не похожи на человека, готового похоронить себя в архивах отправленного в отставку вояки. Неужели не было варианта лучше этого богом забытого места?
Уилсон только сейчас заметил, что беззвучно постукивал всё это время пальцем по столику. Поднял её перед собой, удивлённо разглядывая, а затем потёр переносицу:
- Разве можно назвать такую работу неудачной? Граф Стаутвуд обладает великолепными характеристиками, бывший военный атташе, который и сейчас не пренебрегает ведением дел, пусть они теперь и не являются решающими для целых королевств.
Вздох.
- Когда я узнал, что граф сильно болеет, думать о перераспределении было уже поздно, мистер Джуллиан.
-О его характере в объявлении о работе тоже не пишут. - Заметил Хардести.
Грендон сдержанно кивнул. С одной стороны хотелось улыбнуться, с другой разговор шёл непосредственно о его хозяине.
- Кажется, граф не слишком любит общество, даже если разговор касается его семьи, - нейтрально прокомментировал он.
Джуллиан поднял со столика свой позолоченый поpтсигар с тонкой гравировкой и кивнул на дверь:
-Идемте?


В коридоре никого не было. В дальнем конце стояла миссис Толлер и тихо разговаривала с Бесс. Простодушное лицо горничной было испуганным и расстроенным. Она была в своем фирменном платье, но без фартука. Увидев идущих, она дернулась и сделала шаг назад. Сиделка оглянулась, забрала из рук Бесс скомканный фартук, и кивнула на поднос с чайником, пристроенный на столик.
Горничная, стараясь не смотреть на вышедших из курительной джентльменов, послушно подхватила поднос и понесла его в гостиную.

(c Cейденом)

(Переплетчица и я)

Гарольд Филби и леди Стаутвуд вошли в гостиную почти одновременно. Хозяйка дома несла в руках большую бамбуковую шкатулку, украшенную аппликациями из разноцветной кожи.
Мистер Филби распахнул перед ней дверь:
- Прошу вас, моя дорогая! Как очарователен стал дом в ваших умелых руках. Признаться, из темного дома моего детства вы сделали настоящее уютное гнездышко, говорю вам это как настоящий художник!
- Благодарю вас, мистер Филби. Но это скорее заслуга горничных, а не моя.
- Ах, вы скромничаете! И зовите меня просто Гарольдом!
Леди Стаутвуд, отвлеченная поиском места для шкатулки, последнего предложения не услышала.
А Памела тихо поежилась, вспомнив военную компанию, которую она провела, чтобы не дать Гарольду изуродовать ее милый скромный домик своими жуткими картинами. ("Ах, дорогой, эта живопись поражает в самую душу! Но мне тяжело рядом с этими картинами. Они ежеминутно напоминают мне о том, как ничтожен человек пред лицом вечного искусства... Давай лучше повесим в спальне хорошенькие гравюры с играющими котятами, а?" И презрительный голос Гарольда: "Дорогая, тебе еще надо расти и расти над собой!.." Ну и что? Расти Пэм никуда не стала, в спальне висят забавные котята, а Гарольд окончательно уверился, что его жена - курица...)
- И вам обязательно, просто обязательно надо наполнить ваш дом искусством! Я могу сам заняться этим….
- Простите, мистер Филби. Но я ничего не смыслю в искусстве и такими серьезными делами в семье занимается муж. Поговорите с Альбертом!
- Ну…
- Он будет счастлив совету настоящего искусствоведа.
Улыбка, обращенная к Памеле была на удивление теплой:
- Памела, уверена, что вы не пробовали манго! Я даже не слышала о нем до поездки, признаться. Это один из моих любимых фруктов. Конечно, сушеные не передают всего вкуса, но все же попробуйте.
- Сушеные – гадость! – Хмуро заявила Аманда с кресла. – Лучше выбирайте ананас!
- Попробую то и другое, - с подлинным энтузиазмом откликнулась Пэм. - Нет, я читала про манго... это здесь которое?..
Она хищно склонилась над шкатулкой. Филби с недовольным выражением лица двинулся было к жене - но остановился. Как у всех на глазах дашь понять жене, что она ведет себя неаристократично??
- Манго оранжевое. Ананас – вот этот, желтыми кусочками. Зеленое - киви. Изумительный фрукт: пушистый и колючий, как молодой ежик (фырканье из кресла). А здесь бананы, папайя и клубника. Знаю, что клубника не так экзотична, но, признаюсь, не смогла удержаться.... А вот и чай!
Леди Стаутвуд посмотрела на запыхавшуюся Бесс, с красными щеками и без фартука и нахмурилась. Горничная спешно внесла чайник (чашки уже давно были расставлены на круглом столике).
Бесс поставила поднос, переставила чайник на подставку и спешно вышла, пользуясь тем, что хозяйка отвлеклась: вернулись Уилсон и Джулиан Хардести.

(втроём)

Что касается секретаря, то он, вежливо поклонившись собравшимся леди (сказалась относительно недавняя работа в консульстве), остановился неподалёку от одного из кресел, вознамерившись изображать из себя мебель, пока не пригласят прямо к столу либо пока не найдётся подходящей темы, чтобы вступить в беседу. Но внимание молодого человека привлекла Аманда, явно чем-то недовольная. Грендон удивлённо посмотрел на девушку, не сразу сумев как-то оправдать своё внимание:
- Надеюсь, мы не опоздали, леди, мистер Гарольд? – Уилсон поочерёдно посмотрел на леди Стаутвуд, миссис Филби, Аманду и мистера Филби.
Аманда бросила на него задумчивый взгляд, но промолчала.
- Нет, мистер Уилсон. – Ответила за всех леди Стаутвуд. – Чай только принесли. Прошу вас, попробуйте фрукты. Не знаю, доводилось ли вам пробовать такое.
Она неопределенно махнула в сторону шкатулки.
Секретарь заинтересованно посмотрел в указанном направлении. разумеется, открытую шкатулку он заметил достаточно быстро, но подавать вид об этом было негоже. С учётом того, что надеяться, что кто-то его будет упрашивать, не приходилось, Уилсон шагнул, было, к столику, но остановился.
- Мисс Аманда, - широко раскрытые глаза, в которых плескалось удивление, - как вы себя чувствуете? Неужели кто-то посмел вас обидеть в этом доме?
Взгляд в сторону фруктов и мысль, что надо было сначала их взять, но теперь уже поздно.
- Все в порядке. – Аманда улыбнулась, хотя и довольно напряженно. – Рекомендую вам клубнику, Уилсон. Все остальное – гадость. Разве что экзотическая.
Грендон опустил взгляд, покачал головой, а дальше уже с улыбкой:
- В собравшейся компании даже обычный ленч будет казаться банкетом сродни королевскому приёму. Скажите, мистер Гарольд, вы прекрасно знаете всё, что только может касаться Англии, как сильно приёмы в Лондоне отличаются от здешних?
Уилсон сильно надеялся, что мистер Филби заведёт разговор минимум на половину вечера, благо, тема была подброшена благодатная. Сам же молодой человек взял со стола пару клубничин и с удовольствием попробовал их – и правда на вкус великолепно. Пожалуй, он бы хотел так ужинать ещё не раз, вот только можно ли на этом заработать секретарю? Вопрос открытый.
Памела держалась в стороне от разговора. Она дегустировала фрукты и едва не мурлыкала от удовольствия.
- Когда меня пригласили на обед к…. хм, я не буду называть имен, что б не казаться хвастуном. Скажу лишь, что они весьма близки к ее величеству…. – Гарольд начал издалека и явно с удовольствием.
В дверь тихонько заглянула Бесс, подошла к хозяйке и негромко пробормотала фразу, из которой можно было с трудом разобрать слово «рождество».
- Да, конечно. Как я могла забыть. – Леди Стаутвуд посмотрела на метель за окном:
- Бесс, но вы уверены, что сможете с Джулией добраться до Чиллингема в такой снег?
- Да, мадам. Мы пройдем напрямик. Ну, никак не хочется это… Рождество в деревне пропустить, вот. – Она оглянулась на Джулию, которая зашла с кексом в руках, но светловолосая девушка смущенно смотрела прямо перед собой.
- Тогда идите сейчас, пока совсем не замело. – Решила графиня. - Мод справиться с чаем.
- Спасибо, мадам.
- Бесс, что случилось с твоим фартуком?
Я.. я облила его супом, мадам. – Бесс схватила Джулию за руку, и они выскользнули из комнаты.
Джулиан напряженно привстал с кресла, собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал и плюхнулся обратно в кресло.
- У меня болит голова. – Заявила Аманда, поднимаясь и идя к двери. – Прошу прощения, но думаю, что мне стоит лечь пораньше.
- Аманда, милая, может, хотя бы выпьешь чая?
- Спасибо, Лидия. Мне не хочется. К тому же ты знаешь, что я не выношу индийский чай. – Аманда остановилась и обернулась на хозяйку дома. Напряженность, повисшая между двумя женщинами, ощущалась в воздухе.
Ее прервал Джулиан:
- Аманда, поднимите голову.
- Что?
- Поднимите голову. – Он подошел к ней и теперь и теперь смотрел сверху вниз. – Мы с вами стоим под омелой, а сейчас Рождество!
Глаза Аманды расширились, когда она подняла голову, глядя на подвешенный к светильнику веночек. Джулиан, наклонившийся с явным намереньем сорвать шутовской поцелуй, был награжден звонкой пощечиной:
- Не смейте прикасаться ко мне! Девушка, всхлипнув, отскочила назад и наткнулась на стол, сервированный под чай. Стоящий на поставке чайник покачнулся и упал вниз, выплеснув на пол и подол зеленого платья густую заварку.
Аманда несколько секунд смотрела вниз. Потом резко подхватила юбки и выскочила из комнаты.

(Мы с Сейденом)

Леди Стаутвуд хладнокровно подошла к двери и распахнула ее:
- Мод! Будьте добры подать еще чаю!
Через несколько минут все следы происшедшего остались лишь в памяти, а чайник был внесен в комнату и водружен на стол.
Памела вытянула из коробки еще дольку ананаса и призадумалась. Ведь за обедом девушка была в превосходном настроении, с удовольствием уплетала пудинг... что же ее огорчило? Или и впрямь нервы?
Общим вниманием вновь завладел Гарольд Филби. Вот уж кто-кто, а он не даст себя сбить с такой благодатной темы! Он живописал прием у высокопоставленной особы, а Памела размышляла о мелких странностях этой семейки. Например: почему леди с такой охотой рассказывает об Индии, но так старательно игнорирует разговоры о своей семье? Может быть, родители с нею плохо обращались? Сама Пэм тоже не хотела бы болтать о своем детстве. От таких особ, как ее тетушки, не то что за Гарольда замуж - к медведю в берлогу уйдешь... Правда, справедливости ради надо отметить, что подрастающая Памела тоже оставила тетушкам массу неизгладимых воспоминаний...
Уилсон, в свою очередь, сел в свободное кресло, неподалёку от того, где сидела Аманда. В отличие от состоявшегося совсем недавно ужина, за чаем беседа не клеилась, если только не назвать беседой монолог, который вызвался вести мистер Филби.
Не вслушиваясь в поток слов, довольно часто прерывающийся многозначительными паузами, Грендон взял из шкатулки дольку ананаса и между делом обратился к миссис Филби:
- Миссис Памела, должно быть вам не всегда удаётся найти простой язык со своим супругом? Столь высокое общество, где он вращается и высокое искусство подчас бывают не только наградой, но и наказанием. Прошу поверить, - Грендон мягко улыбнулся, – для меня это не праздный вопрос.
Конечно, это было рискованно, вдруг миссис Памела окажется мужу под стать. Но Уилсон любил риск.
Памела Филби знала, что в разговоре находится в выигрышном положении не тот, кто отвечает на вопросы, а тот, кто их задает. Поэтому самым доброжелательным, дружеским даже тоном она переспросила:
- Не праздный вопрос? Так вам предстоит войти в высшие круги? Вероятно, вы наследуете чей-нибудь титул, мистер Уилсон?
Встречный вопрос вызвал улыбку. Мысль войти в высшее общество приятно льстила фантазии молодого человека, но, увы, не имела ничего общего с реальностью.
Секретарь и улыбнулся, подняв руки перед собой, будто в шутливой защите. А когда опустил, как бы невзначай попробовал ещё немного клубники. Всё-таки хозяйка дома отдала фрукты гостям на растерзание. Соблюдая вежливость и проявляя должную выдержку можно было съесть их всех. Наверное.
- Что вы, миссис Памела. Разве высший свет и работа с бумагами могут обретаться вместе, если только вы не Председатель палаты Лордов? В этом смысле ваш супруг проявляет чудеса в способности поддерживать репутацию успешного в обоих направлениях человека, - отвечать? Разумеется Уилсон собирался оставить это целиком и полностью в своём праве. В конечном счёте он первым задал вопрос. И, кажется, не разочаровался в собеседнице. Вот только как теперь преодолеть барьер, которым она отгораживается от окружающих? – Мне кажется, вам нравится бывать на природе.
- Природа ограничивается для меня горшками с фиалками, - рассмеялась молодая женщина, - да и за теми ухаживают горничные... Ах да, еще дикие звери: две кошки, которые наотрез отказываются признать себя ручными. Если и позволяют себя погладить, то только по собственной инициативе.
Вот так. Домашние животные - благодатная тема для беседы, а обсуждать Гарольда с человеком, которого Памела практически не знала, она не собиралась.

Джулиан был весьма задумчив, но спокоен, хотя неосознанно крутил тонкое кольцо на мизинце, выдавая внутреннее напряжение. Иногда он поглядывал на дверь, но не делал попыток уйти. Сладости, кекс и чай молодого человека уже не интересовали:
-Прошу прощения. Я, с вашего позволения тоже покину это приятное общество. Я хотел бы уехать завтра рано утром, поэтому хочу еще раз поговорить с графом сейчас, пока он не лег спать.
Леди Стаутвуд нахмурилась, но все же нехотя кивнула:
-Конечно. Это и ваш дом, Джулиан.
-Да неужели? – Ядовито усмехнулся молодой человек, но тут же одернул себя и произнес безупречно-вежливым тоном:
-Благодарю вас, леди Стаутвуд.
Хозяйка проводила его взглядом и вздохнула:
-Он злиться и я вполне понимаю почему. Но я никогда не могла ничего сделать! Ни тогда не сейчас. Альберт всегда делал только то, что сам считал нужным. Хотя это уже и ничего не меняет, не так ли?
Гарольд Филби, нервно поглядывающий на дверь вскочил и одернул на себе жилет:
-Пожалуй, я тоже поднимусь к брату. Не стоит оставлять их одних. В смысле объединение семьи ведь должно быть доброжелательным, а мой племянник такой нервный! Им потребуется мой дипломатический талант. Памела, допивай свой чай и тоже поднимайся к графу. Я хочу, что б он поближе узнал свою семью!

В гостиной.
С Переплётчицей

Леди Стаутвуд посмотрела на захлопнувшуюся за четой Филби дверь, налила чашку чая и вместе с блюдцем протянула ее секретарю:
- Мистер Уилсон, я хотела бы извиниться перед вами. Наши отношения сложились не лучшим образом. И я понимаю, что большая часть вины за это лежит на мне.
Молодой человек принял предложенную чашку, одновременно подавив внутренний вздох. После этих слов он уже не мог использовать первый же подходящий предлог, чтобы также покинуть общество, неожиданно сократившееся исключительно до леди Лидии.
- Прошу вас, миледи, не вините себя, вы справедливая и доблестная хозяйка этого дома и сердца графа, - в принципе, этого уточнения было более чем достаточно. – Боюсь, все беды лежат на обстоятельствах, в которых мы оказались вынуждены жить.
Чай оказался удивительно вкусным, и Уилсон позволил себе удовольствие потихоньку потягивать напиток.
- Полагаю, там, наверху сейчас происходит показательная сцена примирения семейства.
Леди Стаутвуд прекрасно поняла, что оливковая ветвь, которую она попыталась протянуть Уилсону, принята не была. Точнее она со всей вежливостью была возвращена обратно. Но сил спорить еще и с секретарем у хозяйки дома не было. Взяв из шкатулки кусочек ананаса и сделав приглашающий жест в сторону фруктов (которых стало куда меньше по сравнению с началом вечера) леди Стаутвуд безразлично пожала плечами:
- Альберт не выносит семейные сцены. Не любил их никогда. А в том состоянии духа, в котором он сейчас, все равно из попытки примирения не выйдет ничего хорошего. Но, честно говоря, у меня нет ни сил ни желания предотвращать то, что случится. Что бы то ни было. Если хотите, можете попробовать выступить в роли третейского судьи. Но я бы вам не рекомендовала – это может плохо закончиться. Альберт ненавидит, когда кто-то вмешивается без его разрешения.

Уилсон только поднял свободную руку открытой ладонью к хозяйке дома и вторую, с чашкой.
- Помилуйте, граф ясно дал понять, что сегодня видеть нас больше не желает. И нужно действительно быть совершенно не в курсе его предпочтений, чтобы всё же вот так появляться. У мистера Хардести должна быть действительно уважительная причина.
Грендон вздохнул, задумавшись о другой проблеме. На всякий случай он сначала взял клубничину и только потом сказал:
- Надеюсь, наше посещение театра всё же состоится. Было бы грустно, если бы различные обстоятельства мешали бы тихому семейному счастью.
Взгляд лёг на занавеси, за которыми всё сильнее и сильнее вздыхала самая настоящая вьюга.
- Боюсь, что если снег не прекратится, то ближайшие несколько дней выйти из дома нам не удастся. – Проследила за его взглядом Леди Стаутвуд. – Я даже не знаю, попадем ли мы завтра на Рождественскую службу. Увы, в церкви вот уже полгода новый священник и я его не знаю. Иначе можно было бы попросить его приехать в Стаутвуд-холл после службы.
Уилсон позволил себе улыбку:
- Будет забавно, если окажется, что гости графа из-за этого обстоятельства будут вынуждены радовать графа и далее, - уже другим, более мягким тоном. – надеюсь, Джулия и Бесс сумели добраться до деревни прежде, чем дороги стали непроходимыми.
- Я за них волнуюсь. - Призналась Леди Стаутвуд, пропустив замечание про гостей. - Не стоило их отпускать в такую погоду. Стемнело так рано, да еще и метель. Да, надеюсь, что они добрались нормально.
Грендон только кивнул. Пожалуй, к этому добавить было нечего. Хотя…
- В Лондоне, для очистки от снега в это время могли бы привлечь даже полицейских и рабочих фабрик. Да и не дали бы снегу спокойно лежать на главных улицах, - задумавшись. – Правда число тех, кто замёрз насмерть всё равно не уменьшилось бы.
К этому Уилсон мог ещё прибавить, что из-за отсутствия свежих газет настроение графа вряд ли сильно улучшится. И что скорее всего через день-два его, Уилсона, и Мортона, дворецкого, самих отправят с лопатами чистить дорожку до ближайшей дороги.
- Будем надеяться, что наметет не сильно. - Леди Стаутвуд глотнула чай и только тут обнаружила, что напиток в ее чашке безнадежно остыл. - Нам помощи полиции и рабочих не дождаться, а жителям деревни будет не до того. К счастью, запас дров и еды достаточный, поэтому даже если снегопад и не прекратится, смерть от холода и голода под этой крышей никому не грозит.
Подхватив один из последних кусочков ананаса, Грендон позволил тишине, наконец, коснуться гостиной. Молодой человек чувствовал себя немного странно. Справа, в камине, негромко потрескивал огонь, за плотными занавесями гудела о своём зима, рядом же с ним, Грендоном, сидела и пила чай холодная, твёрдая и в то же время непередаваемо живая леди Лидия. Во всём этом было что одновременно правильное и пугающее. Будь Грендон хотя бы на четыре-пять лет моложе, он бы почувствовал себя как на иголках, теперь же воспринимал сложившуюся ситуацию как должное, находя в этом определённый уют. В конечном счёте, пусть они и оказались, своего рода, по разные стороны баррикады, баррикада эта была столь ничтожной, что в случае появления внешнего неприятеля, она забудется.

-Мне бы хотелось, что бы тебе здесь нравилось. – Произнес граф, поворачивая лицо к Памеле. - Что бы тебе хотелось? Хотя я знаю, что нравится всем женщинам. Будь добра, возьми этот ключ и открой тот шкаф, что у меня за спиной.
Джулиан скривился:
-Прекрасный спектакль. Куда уж лондонским труппам! Но простите, я не в настроении его смотреть. Всем спокойной ночи.
-Останься! – Резко приказал граф. – И ты тоже, Гарольд! Я еще не договорил.
-А то что?- Насмешливо спросил Джулиан, тем не менее, не трогаясь с места. – Откажешь мне от дома?
*Прекрасный спектакль"? Памела с трудом удержалась в образе паиньки и умницы: она была заинтригована, к тому же ей понравилось оказаться в центре некоего драматического действа, пусть даже не все в нем было ей понятно.
Она молча встала, взяла ключ и, подойдя к шкафу, повернула ключ в замке.
Секунду помедлила, прежде чем отворить дверь. Хотелось решить предложенную загадку.
"То, что нравится всем женщинам?" Наверное, драгоценности...
Театральным жестом Пэм распахнула дверцу.
Внутри шкаф был куда меньше, чем казался снаружи. Всего две небольшие палочки. На нижней лежало несколько кожаных папок с бумагами. На верхней – большая плоская коробка, формой напоминающая конфетную упаковку для шоколада. На бархатном дне сквозь стеклянную крышку тускло поблескивали грубо ограненные драгоценные камни. Прозрачные, размером с ноготь они не производили особого впечатления.
Пэм чуть не расхохоталась при виде того, как Гарольд из-за спины Джулиана вытянул шею, стараясь разглядеть содержимое шкафа.
По-прежнему не говоря ни слова, женщина устремила на графа вопросительный взгляд: мол, что прикажете подать?
-Вот сейчас мы и узнаем, как же выглядит ключ к женским сердцам. – Сообщил Джулиан потолку. Гарольд Филби вытащил из кармана огромный платок и принялся промокать лоб.
Принеси сюда шкатулку, Памела. – Ровным голосом приказал граф Стаутвуд. – В Индии есть легенда. Женское сердце, полное верности и твердое веры со временем превращается в алмаз. Такое же верное. Эти камни после небольшой огранки будут достойны самой королевы. Я привез их из самого сердца Индии.
"Вот и показал бы после огранки!" - фыркнула про себя Памела.
-О, Памела наверняка в восторге, брат! Ты же знаешь, как женщинам нравятся блестящие вещи! - Быстрой скороговоркой произнес Филби.
Нет, даже ради Гарольда она не станет восторженно взвизгивать и всплескивать руками. Не потому, что это некрасиво и недостойно. А потому, что это выбьет ее из роли скромницы-умницы.
- Они восхитительны, - учтиво и спокойно сказала Пэм.
Почему-то ей казалось, что граф из тех мужчин, кого раздражает женское многословие и пустая болтовня.
Гарольд бросил на свою жену недовольный взгляд: нет, ну, до чего же глупа! Могла и подыграть старому дураку, раз уж тот решил поиграть в доброго родственника. Немного пококетничать с графом: с нее не убудет, а потом может, что и отломится в наследстве. Ведь и так видно, что не проживет долго старая развалина: вон как прерывисто дышит!
А она нашла время – стесняться!
Граф улыбнулся каким-то своим мыслям и кивнул головой:
-Тебе повезло с женой, Гарольд. Жаль, не скоро, ох не скоро сможешь ты это оценить. И жаль, что я не знал тебя раньше, моя дорогая. Но раз уж мы одна семья…Скажи, Памела, какой бы подарок ты хотела бы найти утром под рождественской елкой? Возможно, большой гостеприимный дом в Бате?
-Ей доставит истинное удовольствие приезжать из Лондона в Бат. Что б проследить за уборкой. – Негромко прокомментировал Джулиан.
-Или прекрасное украшение?
Дверь приоткрылась и на пороге показалась Мод Гатли с чашкой в руках.
«Деньги, лучше отпиши нам денег, может я ей и дам что на иголки» - судорожно думал Гарольд, не зная как произнести предложение вслух.
-Чай! – мрачно объявила мисс Гатли.
-Антракт. – В тон ей объявил Джулиан на полтона тише.
-Поставьте чай и выйдете вон, - взбешенно прикрикнул граф. – Сейчас же вон!
"Подарок? - взвыла про себя Памела. - Забери Гарольда к себе жить, насовсем! А меня отпусти в Лондон! Вот это будет подарок так подарок!"
Проводив взглядом мисс Гатли, Памела сказала негромко:
- Настоящий подарок должен быть сюрпризом... неожиданностью. Когда его заказываешь - теряется все удовольствие.
И глянула старому графу в глаза той улыбкой, с какой начинались все ее романы. Кроткой, тихой улыбкой - но это тишина перед порывом ветра. Тишина омута, в котором живет дерзкая и озорная русалка.
Позади, не удержавшись, горестно охнул Гарольд. Памела не обратила на это внимания. Сейчас ей было все равно, будет ли вечером супруг читать ей нотации.
-Хорошо, девочка. – Беззвучно рассмеялся граф. – Заставила ты поломать голову. Но я подумаю. А теперь, иди. Скучно молодой женщине тратить весь вечер, что б развлекать больного старика. Иди-иди, дай я в семье порядок наведу.
Памела встала, взяла обе книги с подлоктника кресла и обратила к мужу кроткий вопросительный взгляд.
Гарольд выдал длинную высокопарную тираду о семейных узах, запутался, скомкал последнюю фразу и повел жену из комнаты.
В коридоре он, не удержался - больно ущипнул жену за локоть и прошептал:
- Гусыня глупая!
В этот миг из комнаты послышался повелительный голос графа:
-Гарольд, вернись! Твоя жена прекрасно дойдет до комнаты сама.
Мистер Филби тут же нырнул в дверь, как лиса в нору. Памела остановилась, прислушиваясь.
-А вот я вас покину. – В голосе Джулиана звучала усмешка. – Титул дядюшке не светит, а твои деньги мне не нужны – пусть клянчит.
-Оба останетесь! - жестко приказал граф.
Памела улыбнулась и пошла прочь. Граф за дверью говорил что-то громко и требовательно, но она уже не слушала.
Локоть болел - наверное, останется синяк. И Гарольд теперь до старости будет попрекать ее этим случаем.
Но это не могло погасить в душе женщины звенящего, гордого торжества. Ей казалось, что она погладила тигра между ушей - и тигр не откусил ей руку...


(Гульда и я)

Трезвонящий звонок мог бы поднять на уши весь дом. В приоткрытую дверь заглянула сиделка, и, найдя взглядом Уилсона, недовольно сообщил:
- Его светлость требует секретаря.
Граф был взбешен. За все то время, что Уилсон Грендон работал в Стаутвуд-холл ему еще не приходилось видеть графа в таком дурном расположении духа.
- Положи дров в камин! – Требовательно, отрывисто приказал граф. – И ты сейчас же отправляешься в Бат. Мне нужен нотариус. Немедленно!
Секундное замешательство тут же сменилось простыми действиями. Подойти к камину, подобрать несколько поленьев и положить на подставку.
Голова меж тем успела перевернуть несколько десятков мыслей. Что случилось? Почему граф так взбешён? Так…? В Бат? В такую метель? Абсурд, но спорить. Ещё и немедленно. Хм, свободная вакансия? Что всё-таки произошло.
Молодой человек, внешне чуть бледнее, чем обычно, на мгновение замер, глядя на огонь, а затем повернулся к креслу и кивнул:
- Слушаюсь, милорд.
Ещё секунда, и Уилсон направился к выходу.
Уже давно стемнело. Ветер швырял в лицо комья мокрого снега, а расчищенные дорожки замело так, что пробираться до домика прислуги пришлось по колено в сугробах. На стук в дверь открыл Мортон, поверх теплой пижамы укутанный в халат. Поднял повыше подсвечник, удивляясь позднему гостю, распахнул дверь:
- Заходи скорее. Ну, метет!
Закутавшийся в пальто, шарф и шляпу Уилсон быстро прошёл мимо дворецкого в тёплое помещение и с громким вздохом принялся тереть руки:
- Бессмысленно! Я просто не дойду до Бата, - резко повернувшись, вскинув подбородок, но с удивлённым взглядом:
- Граф метает молнии.
- Постой, Уилсон. Какой Бат? - Мортон, с привычным спокойствием английского дворецкого встречающий все сюрпризы судьбы, серьезно посмотрел на молодого человека.
Стянув шляпу, Грендон кивнул в сторону керосиновой лампы, и сам первым последовал своему предложению:
- Лорд Стаутвуд желает срочно видеть нотариуса. И такие помехи как зима для него существенными не являются, - Грендон с возмущением посмотрел на стену пристройки. – Конечно, он-то из дома вообще не выходит. И если бы это ещё имело смысл, никакого даже самого преданного мистера Уэззера в такую метель не то что в поместье, из дома не вытянуть.
- Ты прав. Да и лошади не поедут в такую-то погоду. Все равно не выйдет у тебя ничего. Хотя и на глаза графу лучше не показываться.... Ты вот что - заходи, грейся. Комната свободная найдется. Горячего молока с печеньем Мод - тоже. Поспи. А завтра и решишь.

(с мастером)

Разумеется, горничная не пришла помочь гостье раздеться... ах да, горничных отпустили на праздник. Ничего, Пэм разденется и сама.
Постель уже готова. Отлично! И ночная рубашка, аккуратно сложенная, лежит на одеяле. И чепчик.
Главное - успеть лечь до прихода Гарольда и притвориться спящей. Он не станет ее будить, даже если будет зол и свиреп. Не из вежливости, а потому, что уверен: споросонья жена все равно не поймет ни слова. Она уже не раз изображала полную идиотку, когда он пробовал ее будить.
После короткой борьбы с платьем Памела натянула ночную рубашку, потянулась к чепчику... и тут из него выпала записка.
Изумленная Пэм поднесла ближе к свече клочок желтоватой бумаги, похожей на промокательную, но плотнее, и прочла строчки, написанные чуть расплывчатыми черными чернилами:
"Уезжала бы ты с мужем домой. И поскорее! А то неровен час – узнает про маленькие шалости".
Миссис Филби задохнулась от злости и поднесла была записку к пламени свечи, но в последний миг передумала.
- Пугать меня, да? - прошептала она вслух. - Завтра ты, дрянь такая, эту записку при мне сжуешь!
Она схватила первую попавшуюся из принесенных с собой книг, намереваясь спрятать в ней записку. Книга в ее руках послушно раскрылась посередине - там, где в нее вложена была закладка из свернутой бумажки.
В другое время Памела вряд ли обратила бы внимание на закладку. Но после недавней находки...
"Это что - тоже мне?.."
Нетерпеливые тонкие пальчики развернули сложенную бумажку. Пэм нахмурилась, разбирая резкий почерк. А когда прочла - расхохоталась. Записка была не для нее.
- У меня шалости, да? А здесь - не шалости?
Но тут в коридоре послышались тяжелые мужские шаги.
Встрепенувшись, миссис Филби кинула обе записки в книгу, а книгу, по старой, еще детской привычке - под подушку. Быстро задула свечу и шмыгнула под одеяло, как лисичка в норку.
Когда Гарольд Филби вошел в комнату, свеча в его руке осветила торчащий из-под одеяла носик его супруги и розовый кружевной чепчик. И ни звука, кроме тихого сонного дыхания женщины...

Снег перестал идти уже давно за полночь. Небо все еще заволакивали тяжелые низкие облака, но ветер утих. Стаутвуд-холл спал.
А он все не мог заснуть. Проваливался в сон, но вновь просыпался в холодном поту от смутных кошмаров. Ворочался в постели, злясь на весь мир. На неуступчивого брата, делающего вид, что никаких намеков не понимает. На паршивца-племянника, эти самые намеки не только понявшего, но еще и озвучившего. На дуру-жену, упустившую такую возможность выклянчить немного садкого пирога. А теперь спокойно посапывающую маленьким носиком. Еще и улыбается чему-то во сне – ей-то ничего не снится, не гонится, не нападает из темных углов! Ну, что ей стоило, а? Ему надо убедить брата, или в Лондон лучше не возвращаться.
Одна из дверей спален приоткрылась, выпустив в коридор темную фигуру, замотанную в накидку. А следом и вторую.
Быстрый тихий шепот, прерванный молящим «молчи!», и вот уже один человек бесшумно растворяется в темноте, а второй медлит, пытаясь услышать удаляющиеся шаги. И слышит. Тихие, но вполне различимые. Коридор освещает лишь один светильник. Но мало что видно, лишь женский силуэт мелькнул в конце коридора и пышные юбки темно-зеленого бархата с золотыми полосками. Девушка оглянулась на темный коридор, но никого в темноте не заметила, а потому бесшумно повернула руку двери и исчезла в комнате графа.
Незапертая дверь черного хода тихо открылась. Совсем чуть-чуть, лишь, что бы выпустить наружу одного человека. И по внутреннему двору, спотыкаясь и едва не падая, оставляя глубокий след на нетронутом снегу, пробежала и исчезла одинокая фигурка.
На одном из окон дернулась занавеска, мелькнуло заплаканное женское лицо. Тонкая рука дернула тяжелые занавеси, задергивая их. И вновь все замерло, лишь снежинки пдали в мерзлом воздухе.

По воле мастера, утро. Улики даны также по воле мастера. Всё остальное – сплошь действительные события, имевшие место в жизни мистера Уилсона.

Для Уилсона утро началось с того, что скрипнула дверь, а после – топчан, что стоял в углу и не бы выброшен исключительно потому, что на него удобно бросать вещи, с которыми приходишь в пристройку. Уилсону показалось, что это вернулся дворецкий, но нет. Всего лишь скрип старой мебели.
И всё же второй раз засыпать молодой человек не стал, внутренним чутьём ощущая, что утро уже наступило. Пусть дверь всё также казалась тёмным прямоугольником, которого не касался ни свет снаружи, ни слабый огонёк керосиновой лампы.
Да, Грендон рискнул оставить свет на ночь. Слабый огонёк тихо тлел в стеклянном колпаке. Пламя не покачивалось, значит, ветер (отголосками которого были сквозняки) уже не трепал двор так сильно, как ночью. Вот только идти проверять не хотелось. С другой стороны, если дождаться дня, граф может решить, что Уилсон не исполняет своих обязанностей.
Медленно наклонившись, чтобы обуться, молодой человек заприметил что-то под диваном и, не задумываясь, протянул руку, чтобы нащупать странный предмет. Со сна или от того, что внутренне озяб за ночь, но толково подхватить увиденное Грендон не сумел и пребольно провёл рукой по земле, прежде чем задел замеченный предмет кончиками пальцев.
С глухим лязгов мышеловка захлопнулась, Уилсон как во сне продолжил движение и подхватил её, доставая на свет. Только тут Грендон почувствовал неприятный холодок в теле, разглядывая мышеловку. Зачем ему понадобилось потянуться за этим предметом.
С раздражением отбросив мышеловку, Грендон быстро обулся, накинул наверх снятый ночью джемпер, шарф, пальто и подешел к двери. Было темно. Смутно чернела куча какого-то намокшего тряпья в углу, да натекшая с чьих-то сапог лужа с полурастаявшими снежными кусочками. С некоторым трудом открыв дверь, он вышел во двор.
Тёмной громадой впереди возвышался особняк. А вокруг стелилось серое поле снега. Солнце ещё не успело осветлить прозрачные хрусталики, которые застилали всё, чего только касался глаз. Только высокая изгородь, да деревья одинокими до жути фигурами нависали над серым единообразием.
Выдохнув, Уилсон шагнул вперёд. Не было такой природы, которая посмела бы его закопать в считанных ярдах от тепла и крова.
Пробираясь сквозь снег, оступаясь, а порой просто замирая на месте, секретарь медленно продвигался к дому. Застывал он, представляя самые фантастические картины, что там, под снегом, не дорожка, но глубокий обрыв или хотя бы яма. Хотя и не раз уже ходил по ней. А ещё представлял, что будет там, в доме. Скорее всего, Гатли уже затапливает очаг, проснувшись раньше всех. Наверняка не спит граф. Иногда Уилсон слышал, как лорд Стаутвуд в это время начинал разговаривать сам с собой в кабинете. Откуда у старика брались на это силы, Грендон даже предполагать не рисковал. Молча поднимался и одевался, ожидая вызова. Иногда таковой следовал, иногда нет.
Дверь оказалась закрытой, но Грендону не пришлось даже стучать лишний раз, так как дворецкий, зевая, вышел ему навстречу и, кивнув, направился той же дорогой, которой Уилсон и пришёл.
- Пока всё тихо, - бросил он на прощание.
- Тихо… - секретарь остановился, подняв голову и неуверенно глядя на лестницу. Ну ещё бы. К графу сейчас наверняка никто не рискнёт подходить, ожидая, пока старик утихомирится. Или когда, наоборот, начнёт всех тянуть, пусть и слабой, но очень хваткой рукой хозяина.
Ступени, удивительно короткий коридор, знакомая дверь. На стук ответа не последовало. Если лорд Стаутвуд ещё спит, а он, Уилсон, его разбудит…
Молодой человек вздохнул. То что ему предстояло сказать и так выглядело ужасно. В такую погоду не то что до Бата, до выезда со двора добраться проблематично. Но как это объяснить старику, прикованному к дому и считающему, что все ему должны повиноваться беспрекословно?

Камин давно погас, но в воздухе еще витал запах сгоревшей бумаги и кожи: обугленные кожаные папки лежали поверх углей и пепла горелой бумаги. В комнате царил разгром. С полок все было сброшено на пол, книги и бумаги валялись вперемешку. Перевернутая тарелка с рождественским пудингом. Разлитые чернила.
Граф сидел в своем кресле. Рукав его халата был пропитан кровью, размазанная лужа крови и на полу, рядом с креслом. Бесцветные глаза бессмысленно смотрели в стену. На виске запеклась круглая огнестрельная рана. Простреленная подушка с выпадающим пухом лежала прямо на столе.

Держась за ручку двери, Уилсон замер на пороге, не в силах оторвать взгляда от тела.
- Граф?.. – голос дёрнулся, ушёл в шёпот.
Не задумываясь над тем, что делает, секретарь сделал несколько шагов в комнату, так и не закрыв дверь. Какой-то инстинкт заставил протянуть руку и почти прикоснуться к телу, чтобы прощупать пульс. Почти – вспышка в сознании заставила резко отдёрнуть руку назад, едва ли не спрятать её за спину. Взгляд отстранённо заскользил по комнате, разглядывая обстановку. Подушка, беспорядок, перо и кровь на руке.
- Вы не смеете так поступать, сэр, - опять очень тихо проговорил секретарь, будто покойный и впрямь мог ответить. – Не так.
Взгляд привлекло кресло. Чем-то, внешне оно почти не пострадало, лишь несколько книг по истории Британии, что валялись теперь на мягкой поверхности. Не отдавая себе отчёта, что он делает, Уилсон присел перед креслом и заглянул под него. Там что-то блестело. Грендон осторожно потянулся за этим предметом.
Это была небольшая золотая брошь. Тонкая ювелирная работа. Цветок лотоса, усыпанный маленькими прозрачными, красными и зелеными драгоценными камнями.

-Ваша светлость… - Мортон с накрытым подносом в руке застыл в дверях, глядя на открывшуюся ему сцену. В рассветных сумерках картина казалась нереальной, как старинная гравюра в молитвеннике. Дворецкий, медленно закрыл рот, глядя на Уилсона широко раскрытыми глазами. Поднос в его руке перекосился и упал, с шумом обрушив узкий столик и большую вазу с ветками, что стояла на нем. Грохот заполнил все помещение, разорвав мертвенную тишину. Закричала в дверях Джулия, прижимая к губам ладонь. Застыла соляным столпом Бесс. По черной лестнице быстро застучали шаги бегущей вверх кухарки.
Открывались двери спален и, тревожно переговариваясь, люди спешили на шум. Леди Стаутвуд с тенями под глазами, покрасневшими веками и бледным лицом застыла на пороге, зябко кутаясь в халат. Темные с проседью волосы, заплетенные в косу, перекинуты через плечо. Пальцы судорожно сжимают прямоугольный медальончик на цепочке, который она никогда не снимает.
Широкими шагами подошел Джулиан, успевший натянуть рубашку и штаны. Пробормотал «Николай угодник!». Обхватил ладонями за печи все еще всхлипывающую Джулию, слегка отвел в сторону: "Успокойся, не надо на это тебе смотреть". А вот Аманду за руку поймать не успел. Аманда – непривычная без своей пудры и завитых волос, встрепанная, бледненькая, но упрямая, быстро проскочила в комнату. Метнулась к графу, склонилась, привычным движением прижимая пальцы к жилке на шее. Но тут же отдернула. Подняла глаза, ища в толпе на пороге графиню:
-Мертв… давно уже…
Джулия, всхлипнула в последний раз, отстранилась от плеча Джулиана, оставив на ткани его рубашки два мокрых пятна от слез и медленно зашла в комнату. Горничная опустилась рядом с графом на колени, закрыла глаза и принялась негромко читать молитву на латыни.

Когда поднялся шум, Гарольд быстро проснулся и стал поспешно одеваться, не обращая внимания на жену. Та сонно глядела на него, не понимая. что происходит. Впрочем, это состояние продолжалось очень недолго. Пэм поняла, что происходит.
Пожар.
Исполнилась ее тайная мечта: горит родовой склеп Стаутвудов. Не сгореть бы вместе с ним!
Женщина тоже принялась одеваться - быстро, но без нервной суеты. Надела свои немногочисленные драгоценности: обидно будет спастись без них. И быстро вышла в коридор.
Памелу Филби не смутило то, что Гарольд не сказал ни слова. Все правильно: в трудной ситуации он и должен был струсить и кинуться спасаться, напрочь забыв о жене...
К удивлению Памелы, люди, столпившиеся у дверей графского кабинета, и не собирались никуда убегать.
"Не пожар, - с досадой подумала она. - А я, дура, не причесалась!"
Надо было вернуться и привести волосы в порядок, но любопытство было сильнее Памелы.
Подойдя к порогу, она, не заходя в кабинет, заглянула в распахнутую дверь.
Побледнела. Отошла в сторонку, прислонилась к стене, почувствовав, как ослабели ноги.
Сквозь сумятицу мыслей пробилась одна, мелкая и нелепая:
"Ну, теперь Гарольд не станет пилить меня за вчерашнее. Не до того ему будет..."

Брошь вылетела из головы в тот же миг, как призрачное спокойствие оказалось нарушено явлением дворецкого. Слова замерли на языке, попав в ловушку взгляда Мортона. Единственное, что тяжёлой ношей сорвалось с языка, было заглушено оглушительным звоном бьющейся посуды.
- Он мёртв, - и Уилсон подскочил на месте, сунув руки за спину, не найдя им место и там, а потому просто замер.
Бледные, поначалу изумлённые лица, которые появлялись, некоторые с криком, некоторые со сдавленными звуками, в голове же Уилсона вертелось только одно «он мёртв».
Попытаться поймать взгляд то одного, то другого, но они словно и не замечали попыток Уилсона, каждый ушёл в свои мысли и свои впечатления. Объединяло их лишь общее, ощущение зажатости, словно там, внутри все забились в уголки сознания и пытаются осознать, что же делать теперь?
И далеко не сразу до Грендона дошло осознание того, что одна фраза Аманды спасла его от того, чтобы быть тут же признанным убийцей графа.
- Джентльмены, - очень тихо, - и дамы. Леди, - тихо обратился Уилсон к хозяйке дома. – Пригласите, пожалуйста, всех… Абсолютно всех, в гостиную. Думаю, нам есть о чём поговорить.
- Да. Спасибо, Уилсон. – Леди Стаутвуд уже пришла в себя, выпрямилась и заговорила с той властной уверенностью, что отличает хозяйку дома:
- Прошу всех одеться и спустится в столовую. Мод, будьте добры подать кофе. Если кому есть что сказать – мы сможем сделать это внизу.
Она несколько секунд молча смотрела на тело своего мужа, на застывшую около него Аманду, и все еще шепчущую молитву Джулию. Потом взяла в руки белое шелковое покрывало и осторожно накрыла им тело.
Все, медленно оглядываясь, вышли из комнаты, и леди Стаутвуд заперла дверь поданным Мортоном ключом. Но не вернула его, а положила в карман халата.

Сидя в столовой все внимательно смотрели на Уилсона. Леди Стаутвуд разлила кофе по чашкам и посмотрела на секретаря мужа:
- Мистер Грендон?
Уилсон сидел почти в полном одиночестве (не считая Джуллиана, оставшегося стоять, задумчиво глядя на языки пламени).
Пока ему чуть ли не силком дали в руки чашку, он смотрел на огонь, будто бы вёл с ним мысленный диалог.
- Разумеется, - слово сорвалось прежде, чем Уилсон понял, что сказал. Он поднял взгляд, окидывая немного странным взглядом окружающих. Им же пришлось и подождать, прежде чем секретарь хоть немного взял себя в руки. – Полагаю, мне следует рассказать всё, что мне известно о случившемся наверху.
Чашка оказалась чересчур горячей, Уилсон резко потянулся вперёд и поставил её на стол. Только потом, сцепив пальцы перед собой на коленях, заговорил снова:
- Получив вчера вечером, в присутствии двух джентльменов, - Грендон последовательно кивнул сначала мистеру Филби, затем сыну покойного графа, - распоряжение направиться в Бат за нотариусом, я всю ночь прождал в пристройке, пока не наладится погода. Мистер Мортон некоторое время присутствовал при этом. Его же я встретил этим утром, когда, обнаружив полную невозможность в скором времени выполнить приказ, - тут Уилсон замялся, будто следующее слово могло на что-то повлиять, - графа, возвращался из пристройки в дом. После чего сразу же поднялся в спальню. Постучав в дверь и не дождавшись приглашения я рискнул открыть дверь, после чего стал свидетелем той сцены, которую вы имели честь видеть. Пока я находился в своего рода беспамятстве, в дверь заглянул Мортон, который и произвёл весь шум. Пожалуй, это все события, которые имели место в моём присутствии.
Секретарь шумно вдохнул и перевёл взгляд на дворецкого. Немного пустой и отрешённый взгляд.

(с мастером)

- Возможно, - тихим голосом закончил свою речь Уилсон, - кто-нибудь из присутствующих здесь желает признать, что это совершил он или она или рассказать что-нибудь, что он или она видели этой ночью?
Взгляд секретаря скользнул по присутствующим, тут секретарь нахмурился: - Миледи, - обращаясь к графине, - простите, но почему здесь присутствуют не все обитатели дома?
-Не все... да. - На секунду взгяд леди Стаутвуд стал недоумевающим, но привычка держать себя в руках взяла верх. - Нет миссис Толлер. Мод, где она?
Мод Гатли посмтрела на хозяйку с кислым видом:
-Я ее не видела. Спит еще наверное. Хотя как тут спать...
- Вы позволите, если мы с мисс Гатли сходим за ней? – Уилсон вежливо поклонился. – Полагаю, будет разумно сделать это сейчас.
- Я схожу! - Вызвалась Бесс. И едва дождавшись кивка хозяйки выскочила из комнаты.
Уилсон молча проводил взглядом удалившуюся горничную. Во всём этом ему решительно не нравилось то, что кто-либо по дому будет ходить в одиночку и, возможно, спрячет то единственное, что могло быть уликой. Впрочем, сформулировать своё беспокойство он не успел.
- Может оставить это дело полиции? - Подала голос Аманда, не отрывая взгляда от чашки с чаем.
Непосредственное замечание девушки всколыхнуло в памяти некое воспоминание, которое упорно не хотело выбираться в сознание. Чтобы как-то занять паузу в мыслях, Грендон рискнул ответить девушке раньше, чем своё мнение скажет хозяйка дома.
- Боюсь, это даст немного, мисс Аманда. К тому времени все возможные следы, если они и были, будут убраны убийцей окончатлеьно. Если, по статистике, даже Скотленд-Ярд справляется не более чем с десятью процентов таких вот случаев, что по силам будет рядовому инспектору из Бата? Единственной, кто мог слышать напрямую шум в спальне графа могла быть только сиделка графа, Ирма Толлер. Но, возможно, кто-либо из здесь присутствующих, скажет сам, что это совершил он или она. Или что он или она что-то мог слышать?
На слова о Скотленд-ярде Аманда скорчила гримаску, но промолчала. В комнате повисла тишина. Желающие совершенно не спешили с признаниями.
- Тогда, позвольте задать этот вопрос каждому отдельно.
Вздохнув, Уилсон вопросительно глянул на хозяйку дома, выражая взглядом: «позволите?».
- Только сначала, позвольте, Аманда, вы уверены, что смерть графа наступила минимум час назад?
-Конечно. - Вскинулась Аманда. - Температура тела сильно упала. А его руки окаченели так, что пальцы просто скрючило! Поручусь за часа три-четыре!
-Аманда! - С тихим предупреждением в голосе произнесла леди Стаутвуд, и девушка вновь уткнулась в чашку.
-Мне кажется, вы спрашиваете не того человека, Уилсон. Сиделка Толлер, когда почтит нас своим присутствием, сможет сказать все точно.
-А могу я поинтересоваться, почему секретарь графа вообще задает вопросы? – Лениво произнес Джулиан. - Это хобби, или на самом деле мистер Грендон инспектор столь низко аттестованного им Скотленд-ярда. А секретарем работает на досуге?
-А может он и убил графа, а теперь изображает из себя невинного! – Буркнул Гарольд.
-Мистер Грендон, - холодно произнесла графиня, - задает вопросы потому, что я его об этом прошу. Мой муж был убит под крышей собственного дома. Я не на мгновение не поверю, что Альберт мог покончить с собой. И до того момента, как у меня будет возможность вызвать инспектора из Бата, я надеюсь что все поймут меня правильно и окажут последнюю дань уважения моему мужу. И в память о нем ответят на все вопросы Уилсона. Я ответила на ваш вопрос, Джулиан?
-Вполне, ваша светлость. – Безупречно вежливо склонил голову Джулиан.
-А пока прошу простить меня. Я только что потеряла мужа и хочу побыть одна. Или.. ко мне есть вопросы?
- Только один, сударыня, - Уилсон поклонился так предупредительно, как только умел. – Выходили ли вы сегодня ночью из спальни?
-Нет. - Спокойно ответила леди Стаутвуд, глядя ему в глаза. После того как вас позвал мой муж, я ушла к себе и больше не выходила.

Сиделка Толлер и Бесс появились через десять минут. Ирма Толер, как того и требовало приличие сменила белый фартук на черный – траурный. Хотя и привычно приколола к нему булавку-часы. Ее влажные волосы были зачесаны в привычную гладкую прическу, а лицо серьезно, хотя и отпечатался на щеке след от подушки.
-Я не знаю, как это произошло. – Сдавленным голосом произнесла она. – За все те годы, что я работала, что девочек в школе учила… ни разу, ни в одном глазу! А тут – прямо в одежде и рухнула, даже подумать ни о чем не успела. Бесс кувшином с водой будила.

(C Сейденом)

(Мы с Сейденом)

Беседа растянулась на добрых полчаса, оставив больше вопросов, чем ответов. Ровно как никто не захотел самостоятельно рассказывать о событиях прошедшей ночи, так и на прямые вопросы получить ответы не удалось. В конечном счёте Уилсону пришлось изменить тактику и, ещё раз высказав соболезнования, сказать, что на этом им стоит пока закончить. Очевидно, что беседовать ещё придётся, Только не таким образом, не на глазах у всех, и это обстоятельство больше всего огорчало Грендона. Он остался сидеть в кресле, задумавшись и уставившись невидящим взглядом на пламя, пока остальные не разошлись.
Памела Филби выходила последней. Быстро глянув в коридор и убедившись, что Гарольд прочно приклеился к графине со своими утешениями (а значит, не заметит отсутствия жены), она вернулась.
- Простите, мистер Грендон, - окликнула она секретаря.
Когда он вскинул на женщину удивленные глаза, та опустилась в соседнее кресло и сказала с легким смущением:
- До сих пор вас при мне все называли Уилсон... я думала, что это фамилия. Но если вы - Уилсон Грендон... ну, пусть даже мой вопрос покажется вам нелепым... скажите: говорит ли вам что-нибудь такая собачья кличка - Гектор Криволапка?
Грендон в удивлении приоткрыл рот, не находясь с ответом. В его окружении, среди коллег ассоциации секретарей, куда Уилсон вступил по протекции своего первого хозяина, было два Гектора. Но ни один из них не имел столь яркого прозвания. С другой стороны – и это мучило молодого человека больше всего – название казалось настолько знакомым, что разум готов был в отчаянии ворочаться и ворочаться в голове, дёргая за хвосты воспоминаний.
На ум пришло совсем уж дикое предположение. Прошло некоторое время, прежде чем, с беспокойством взглянув на дверь, Грендон рискнул его озвучить, внимательно глядя на миссис Филби.
- Вполне возможно, миссис Памела. Только, возможно вам покажется это странным, мне кажется, что я знавал это создание, когда мне было лет двенадцать. И тогда с одной девочкой мы занимались тем, что спасали упомянутому Гектору жизнь. Миссис… Памела?
- Памела! - чуть не взвизгнула счастливая женщина. - Пэм Рокстон, это я сейчас Филби!
У нее просто камень с души свалился. Хоть один человек в этом жутком доме совершенно точно не убийца. Ну вот ни за что не поверит Памела, что может вырасти убийца из мальчишки, в двенадцать лет похитившего щенка, которого вознамерился утопить мерзкий, злой сын лавочника. Похитил, а потом прятал и перепрятывал по чердакам, подвалам, тайным убежищам в лопухах меж заборов...
Помнится, сын лавочника со своими дружками крепко избили Уилли Грендона, чтобы дознаться, где щенок. А Уилли доблестно и гордо молчал... Памела после прикладывала подорожники и паутину к его ссадинам и представляла себя дамой, врачующей доблестного рыцаря...
Чтобы такой чудесный мальчик вырос - и застрелил беспомощного старика? Да никогда!
Без лишних слов Уилсон поднялся на ноги, а затем опустился перед Памелой на одно колено и взял её руки в свои. В этот момент – можно.
Молодой человек прекрасно помнил смелую девочку, которая несмотря на грозных тётушек, не только не боялась участвовать в спасении щенка, но и когда её поймали на том, что она тайком носила Гектору еду, она не выдала мальчика и щенка.
Хорошее заканчивается быстро. Очень скоро их любимца обнаружил отец Грендона и забрал щенка. Куда – молодой человек так и не узнал. А девочку, Пэм, тётушки взяли в ещё больший оборот, и постепенно общение этих двух детей сошло на нет.
В молодом человеке одновременно плескались тихая нежность, грусть, яркая радость и поземка ощущения нереальности.
- С того времени со мной не происходило ничего более важного. Памела, - тихий вздох, улыбка. - Ты… очень изменилась. Красивая и талантливая хозяйка уважаемого владельца галереи искусств. Не могу поверить, что такое возможно. Не могу поверить, что нам повезло снова встретиться при таких обстоятельствах.
Мысль возвращалась к реальности. Всё ещё не поднявшись на ноги, но уже другим, грустным тоном:
- Когда мы найдём убийцу ему придётся отвечать и за то, что посмел испортить настроение Пэм Рокстон.
- Мы? Найдем? - фыркнула Пэм. - Уилли, да графиня взвалила на тебя это дело, чтобы позлить Джулиана. Ты действительно думаешь, что сумеешь в нем разобраться?
Секретарь хмыкнул и беззаботно отмахнулся.
- Через несколько дней, когда подтает снег, сюда набьются инспекторы как в бочке с треской. Кого они обвинят? Сына графа, единственного прямого наследника, который и так получал всё? Или леди Стаутвуд, чьё благосостояние зависело от того, чтобы граф жил и дальше? Или родного брата графа, которому покойный был наверняка покровителем при жизни, но не сможет быть таковым после своей гибели? Нет, убийство возложат на одного из слуг, - Грендон криво усмехнулся. – Хотя это почти невероятно, но почему и нет, что именно этот мерзкий негодяй втёрся в доверие к слабому и беспомощному больному графу и занял место его секретаря.
Молодой человек резко одёрнул себя и смущённо посмотрел на Памелу.
- Прости, Пэм. Я до сих пор не могу прийти в себя. А ещё в этом доме слишком много секретов, которые в обычное время не принято выносить наружу. Я боюсь, в них можно потеряться. И я не хочу втягивать тебя в это дело. Это как минимум опасно. Поопаснее, чем спасать, будучи детьми, щенка, - поспешил уточнить Грендон.
- Может, и опасно, - ласково ответила Памела. - Но тебе одному не справиться. Уилли, тебе кота за хвост ловить, а не убийцу. Рядом с тобой ходит человек, который явно выдает себя не за того, кто он есть, - а ты даже этого не замечаешь!

Разговор в гостиной
(С Гульдой)

Грендон пожал плечами, рассеянно глядя на гардину за спиной Памелы. Губы шевелились, беззвучно повторяя какую-то фразу, будто всё тело секретаря, кроме именно этой части разом выморозило. Он посмотрел на миссис Филби, будто ради этого простого действия пришлось преодолеть огромное внутреннее сопротивление. Но ту же снова ушёл в себя, в задумчивости коснувшись пальцем носа:
- В этом доме у каждого что-то неладно. Один покойный граф чего стоил. Но… но… Но о ком ты, Пэм?
В этот миг Памела была похожа на кошечку, которая выгнула спину и выпустила коготки.
- Об Аманде, - с чувством сказала она. - О мадемуазель Аманде, с которой ты за столом вовсю любезничал.
Грендон с некоторым смущением понял, что у него горят уши. Памела не только указала на совершенно явное обстоятельство, но и намекнула на то, чего Уилсон подсознательно и добивался, в то же время сетуя на то самое внимание, которое девушка оказывала ему.
Что было с Амандой не так? Со вчерашнего вечера – многое. Прежде всего, то хмурое настроение, в котором Уилсон застал мисс Делмонт по приходу в гостиную. Казалось, девушка была чем-то раздражена, а, пусть и не совсем деликатное, но всё же в рамках светского общения, действие мистера Джуллиана привело к тихому взрыву. Удивляться ли медицинским способностям девушки? Пожалуй, ей ещё не понравилось упоминание о Скотленд-Ярде. Множество ниточек, но есть ли хоть одна стоящая?
Уилсон потряс головой и вопросительно посмотрел на Памелу:
- Ей не понравилось упоминание о Скотленд-Ярде, - наугад предположил молодой человек. – Но… насколько это важно? В Лондоне к бобби многие относятся с пренебрежением.
- Да при чем тут Скотлент-Ярд? - усмехнулась Пэм. - Просто я могу сказать совершенно точно, кто она такая, эта Аманда.
Молодой человек посмотрел на миссис Филби, в жесте признания талантов сей дамы поднял руки перед собой:
- Моя голова. Не понимаю. Кто же она?
- Еще вчера, когда мы только приехали, когда я ее впервые увидела, - улыбнулась Памела, - меня царапнуло одно ее движение... Ее кто-то спросил, который час... и Аманда посмотрела себе на грудь. Но сразу спохватилась и поглядела на часики. Уилли, да кто же носит часы на груди? Это же не принято! Никто и никогда... кроме сиделок. Видел часы на груди у миссис Толлер? У сиделок руки вечно заняты, а время засекать приходится часто: во сколько давать лекарство, сколько минут кипятить иглу шприца... Когда болела одна из моих тетушек, я на это нагляделась... Кстати, мне понравилась эта затея, я тоже себе хотела часики на грудь прицепить, но тетушки запретили: никто так не носит!
Миссис Филби весело взглянула в лицо секретарю.
- Ну, а когда ты задавал вопросы... Я, скажем, ни за что бы не определила на ощупь, на сколько градусов упала температура тела у покойного графа. И я не знаю, на сколько она должна упасть. А главное - я не смогу так хладнокровно щупать покойника. Это может только женщина, у которой уже умирали на руках люди. И которая привыкла к этому относиться профессионально. Уилли, можешь мне не верить, но сиделка она!
Уилсон выдохнул, резко поднялся на ноги и подошёл к камину. Опёрся о каминную стойку, прижав пальцы к губам.
- Сиделка, - медленно, подбирая слова и мысли, начал он. Меньше всего Грендон ожидал именно такого развития. – Аманда - дочь одного из старых друзей графа. Я сейчас не вспомню его имени и нынешней должности, но при желании можно поднять корреспонденцию. Континент для неё не чужое место, это слышно и по акценту. Быть сиделкой, пусть и не самое почётное занятие, но вполне позволительное для девушек из приличных семей. Если подумать, она не скрывала своих способностей, но и не говорила о них. У графа Альберта была своя сиделка, Ирма Толлер. И, если смотреть из этих простых объяснений, причин убивать графа у Аманды не было.
Грендон в тихом замешательстве глянул на миссис Филби:
- Если только граф не обнаружил за девушкой какого-либо смертного греха, который решил искоренить в свойственной ему крутой манере.
- Уилли, ты шутишь? - изумилась Памела. - Чтобы девушка из приличной семьи стала сиделкой, она должна осиротеть, разориться и взглянуть в глаза настоящему голоду. При живых родителях и богатых друзьях семьи, готовых о ней позаботиться... да никогда. Но это еще не всё. Ты заметил, что когда Аманда волнуется, у нее начисто пропадает акцент? Обычно бывает наоборот, акцент в минуты волнения усиливается, потому что взволнованный человек не следит за речью. Я готова съесть свой ночной чепец, если она француженка.
Если бы было можно знать о таком заранее! Огромным усилием секретарь удержал себя от желания чертыхнуться, подобные подробности в его голове начисто отсутствовали.
- Я хотел подняться в комнату графа и ещё раз осмотреть её и тело. Но теперь, похоже, нужно начать именно с Аманды,- секретарь тряхнул головой. – Если только это именно она, в чём был уверен граф да и все мы. Не рано ли мы всех отпустили…
Уилсон подошёл к ближайшему из кресел, опёршись о его спинку локтями.
- Дьявол, зачем кому бы то ни было скрываться под личиной столь юной особы?
Памела тем временем сообразила, что упомянула в беседе с джентльменом такую интимную деталь туалета, как ночной чепец, и смутилась, чего взволнованный секретарь не заметил. И на вопрос Грендона миссис Филби ответила быстро и горячо, явно желая уйти от своей неприличной оговорки:
- Начать с Аманды? Ой, да кому она нужна? Я уверена, что она не убийца. Если граф поддерживал ее обман и оказывал ей покровительство, значит, живой он ей был полезнее.
Правда, я не читала завещания графа, но...
Тут Памела на миг задумалась - и продолжила чуть менее уверенно:
- Правда, если вспомнить про ее сложные отношения с Джулианом... может, она решила сделать его графом?
- Граф мог и не различить подлога, видел ли он раньше мисс Аманду неизвестно. Вернее, видел ли уже взрослой, и достаточно ли они общались, чтобы граф мог по сказанному ощутить разницу, в случае, если эти девушки схожи.
Грендон сунул руку в карман и тихо хмыкнул, нащупав что-то. На свету это оказалось брошью. Цветок лотоса, усыпанный мелкими, хорошо обработанными ювелирными камнями.
- Памела, взгляни на это, - Грендон протянул находку миссис Филби. – Я о ней забыл, было слишком много людей. Но я нашёл её в комнате графа, под креслом. Вряд ли это мужское украшение. Хотя я теперь уже ни в чём не уверен. Ты её у кого-нибудь видела?
- Конечно, - повела округлым плечиком Памела. - Это брошка Аманды. Когда ее спросили, который час, она как раз на эту брошку вместо часов поглядела. Ты, кстати, в этот момент стоял прямо перед нею. Но вы, мужчины, вечно видите только хорошенькое личико... и не замечаете ничего вокруг.
Покаянно покачав головой, Грендон смущённо признался:
- Если бы у неё в руках была хоть небольшая записка, я бы узнал и почерк, и место, где такую бумагу продают в приделах Альбиона, и даже примерный смысл, не читая, - но вы, дамы, ценные документы вместо украшений пока ещё не носите.
И молодой человек широко улыбнулся, пусть и всего на какие-то секунды.
- Имея столько фактов, даже если это сделала и не мисс Аманда или та, кто скрывается под её именем, я должен с ней поговорить, - ещё несколько секунд на размышления. – Но есть ещё одно. Граф застрелен. Возможно, я невнимательно смотрел, но пистолета в комнате не было. Первым делом я загляну к графу и ещё раз осмотрю всё, а затем мы с дворецким обойдём дом и прилегающую территорию – пистолет всё ещё здесь. Убийца либо спрятал его, либо избавился от него. Вот только, опять же, в пусть и незаметном, но недалёком месте.
- Мог и подбросить кому-нибудь... - сказала миссис Филби. Она нахмурилась, явно думая о чем-то другом. Наконец решилась.
- И вот что еще... Когда ты задавал вопросы, я солгала тебе. Ну, после слов Гарольда не могла я при всех сказать, что он лжет. Этой ночью он тихо встал, оделся и вышел куда-то...

(Сейден и я)

- Во сколько это случилось? - Уилсон и не заметил, как внешние признаки детектива легко подошли к нему – привычка уточнять детали, постоянно что-то вспоминать, хмурить лоб и быстро, пусть и не всегда своевременно соображать. Важным всё-таки было другое: простое и наполовину распутанное дело неожиданно заиграло новыми нотами. В голове секретаря на минуту мелькнула мысль о целом заговоре убийц, но тут же пропала. В конечном счёте, мало ли из-за чего можно покинуть ночью комнату? Например, стоять, держась чуть трясущейся рукой за ручку на двери в комнату графа, дышать, покрываясь мелкими капельками пота от беспокойства и желания что-либо сделать. И войти внутрь.
Грендон тряхнул головой:
- И как он себя вёл, когда вернулся и утром, перед происшествием?
Памеле ужасно хотелось назвать время с точностью до секунды. Но поскольку она этого сделать не могла - обиженно огрызнулась:
- А у меня в темноте часы перед глазами были, да? Он даже свечу не зажигал - в темноте оделся. Он ушел, а я задремала. А потом проснулась, когда он сидел на краю кровати и раздевался. Кстати, обычно, если он является ночью, он ведет себя куда более бесцеремонно. А на этот раз, кажется, старался меня не разбудить... А сколько времени его не было - представления не имею. Я сразу снова уснула.
- Способен ли мистер Гарольд на убийство? – Уилсон сел обратно в кресло, взял в руки почти остывшую чашку с чаем. Но тут же посмотрел на собеседницу. – Прости, Пэм, я глупо увлёкся. Полагаю, теперь можно перейти и к делам.
Постучав пальцами по кайме чашки:
- Я в комнаты графа, хочу ещё раз глянуть на тело, а потом поговорю с Амандой, - Уилсон нахмурился, скривил губы, будто хотел сказать что-то ещё, но только огорчённо покачал головой. – Даже если убийца не она, то всё равно она здесь находится не из чистых побуждений.
- Вообще-то до сих пор я полагала, что Гарольд и мышонка щеткой не убьет... - задумчиво сказала Памела. И вдруг встрепенулась: - Поговоришь с Амандой? Ох, Уилли, осторожнее! Графиня тебя за нее в порошок разотрет, а ведь ты у графини на службе... Уж поверь мне, я женщина. И я знаю, как мы, женщины, можем мило сюсюкать друг с другом - а в душе прикидывать, как было бы неплохо собеседнице ногтями в лицо вцепиться... Но здесь не тот случай! Не знаю, что связывает этих двоих, Лидию и Аманду... наверняка дело из Индии идет... но поверь: леди Стаутвуд за эту девушку готова хоть в драку!
Чуть подумала - и веско добавила:
- Как за родную дочь!
- Надеюсь, что это не так, - Уилсон допил чай. – И я не работаю на графиню, Пэм. Меня нанимал граф Стаутвуд. После того, как здесь поставит точку коронер, моя служба закончится, и я отбуду в Лондон. - Молодой человек увлёкся, улетая мыслями, и не сразу вернулся к делу. – Пэм, пообещай, что не будешь ввязываться во что-либо опасное. Полагаю, ни к графине, ни к Аманде подходить сейчас небезопасно, но вот сиделка Толлер – она единственная, кто была рядом с покоями графа – с моей стороны никого не было. И ещё она должна была заглядывать к графу в определённое время вечером. Пэм, можно тебя попросить поговорить с ней? Как вёл себя граф, когда она последний раз к нему заглядывала и не слышала ли миссис Толлер каких-нибудь подозрительных или незнакомых звуков?
- Это легко, - согласилась Памела. - Кого удивит визит перенервничавшей дамы к сиделке - за успокоительными каплями?
Она поднялась с кресла и пошла к дверям. Уже на пороге она улыбнулась по-детски обаятельно. Так улыбалась когда-то Пэм Рокстон.
- Удачи тебе, Уилли Гроза Преступников!

Странное это было утро. Рождественское утро без Рождества. Никто с радостными вздохами не распаковывал подарки. Не спешил на Рождественскую службу. Не пил горячий шоколад, любуясь снежными горками за окном.
Дом замер в молчании. Леди Стаутвуд сослалась на плохое самочувствие и заперлась в своей комнате, наказав не звать ее на обед. Мод так и ахнула, когда дверь перед самым ее носом захлопнулась, и из-за нее донеслись сдавленные рыдания.
А Аманда, которой вроде бы на правах младшей подруги полагалось бы под дверью стоять и в беспокойстве место себе не находить, скрылась вдруг в кабинете на первом этаже. Где споро скинула туфельки, с ногами влезло в старое кресло, открыла с трудом найденную на полках книгу, и всеми мыслями устремилась во двор короля-солнце. В самую гущу интриг, шпаг и мушкетерских плащей.
Сиделка Толлер ушла к себе в комнату – вещи поковать, раз уж здесь она больше не нужна. Внизу, в гостиной, на повышенных тонах разговаривали Джулиан и Гарольд. Первый пребывал в наредкость дурном расположении духа. И, видно, обладал немалым опытом и настойчивостью, что б найти мишень для сарказма. Гарольд же, в не менее плохом настроении вышедший искать жену (нашла, когда пропадать!) наткнулся на племянничка и соизволил дать ему несколько «отеческих» советов. Что и послужило возможностью для завязавшейся беседы.
В холле возле лестницы дворецкий Мортон отчитывал прислугу, которая в такой трудный момент совсем от рук отбилась. Стол резной, красного дерева, на котором привезенное графом слоноголовое чудовище стоит, опять разбили. А что подклеили тайком, так вообще никуда не годится. Что, думают, Мортон запаха клея не чует? А кто в печь тряпки запихал, что запах жуткий повалил? А фарфоровая тарелка из парадного сервиза куда делась?
Девушки-горничные, привычно кивая в такт обличительных речей дворецкого, витали где-то в облаках. Джулия мысленно молилась за душу графа, а Бесс раздумывала, не откажется ли теперь Мод печь яблочные пироги.
Сама кухарка, вначале остановившаяся послушать, только с кислым видом покачала головой и ушла на кухню. Убийство-убийством, а обед-то наверняка с нее стребуют, а не с графа покойного! Кликнуть Бесс, которая на кухне помогать с детства привычная, и к печи.
Ох, странное это было утро.

Вокруг покоев графа.
(Под руководством и при участии мастера)

Уилсона встретил гомон холла, череда ступенек на второй этаж и коридор, путь по которому лежал до двери комнаты покойного графа.

В холле мистер Мортон, кажется, был слишком занят, а потому даже если и заметил Уилсона, то не счёл нужным оборачиваться. Грендон сам подошёл к ним.
- Что случилось, Мортон? – Грендон с удивлением посмотрел на девушек и быстро, будто и не было этого, подмигнул.
- Все, идите. – Спокойно закончил свою речь Мортон, отпуская горничных, и повернулся к Уилсону:
- Этот стол, мистер Уилсон, неудобно стоит, вот его все время и задевают. Месяц назад угол сбили, так потом обратно приладили. Да вот только след остался. Уж как ее светлость сердилась! А теперь, видимо, опять задели. Да только не признаются – подклеили тайком. Да я сразу запах клея почувствовал. Молодежь так безответственна! С утра просто с ног сбился, за ними поспевать.
Мортон хозяйственно посмотрел на резной столик, на котором высилось чудовище с головой слона. Скульптура – яркая, в лучших индийских традициях блистающая разноцветными эмалями, инкрустациями и самоцветами дворецкому явно не была по душе. Но графское имущество он берег на совесть.
- И тарелку из сервиза не доискаться. Сервиз ее светлость в приданное получила и берегла очень. Неужели разбили? - Дворецкий огорченно моргнул и слегка покачал головой. Обычно Мортон не проявлял эмоций, но похоже смерть графа повлияла и на него.
- Удивительно, как её не столкнули при таком-то обращении, - Уилсон тоже смотрел на скульптуру. – Да, мне потребуется ваша помощь, мистер Мортон. После обеда, если только вы не заняты.
- Конечно, мистер Уилсон.

Молодой человек кивнул и направился к лестнице. Коридор, спальня графа.

Спальня подавляла зашедшего размерами и торжественностью обстановки. Тяжёлые шторы на чрезвычайно крупном для типичного викторианского особняка окне. Кровать осталась застеленной, будто на ней никто не спал. Вероятно, так и было.
Уилсон прошёл в кабинет и остановился, рассеянно глядя перед собой. Белая простыня, сквозь которую проступали общие контуры тела. Красное пятно, не слишком большое, уже высохшее на ткани, вызвало желание отвести взгляд. Но нездоровое любопытство то и дело толкало случайно взглянуть на него, повернуть голову в нужном направлении.
Избавиться от наваждения удалось лишь потерев виски руками, при этом сильно зажмурившись. А открыв глаза, Грендон ещё раз обвёл комнату взглядом. Что же, следовало приступать.

Камин, ковёр, не в традиционных европейских стилях, - наверняка из Индии. Тяжёлый резной стол, заваленный множеством бумаг – Уилсон невольно хмыкнул, в методологии покойного графа Стаутвуда он ориентировался исключительно за счёт наитий сознания. Но теперь же всякое подобие порядка было нарушено окончательно.
Внимание секретаря привлекли тёмные, не похожие на уголь предметы в потухшем камине. Бумаги лежали и там. В трёх папках, изрядно подгоревших. Прежде чем понять, что он делает, Уилсон коснулся одной из них и попробовал достать папку из камина. Бумаги рассыпались пеплом прямо у него в руках, осыпаясь на решётку перед камином. На ладонях остаётся лишь несколько полуистлевших обрывков, которые молодой человек, нахмурившись, сбросил в сторону. Он посмотрел на свои руки и нахмурился ещё больше. Чистотой после соприкосновения с бумагой они не блистали, а попытка стереть золу привела только к тому, что та основательно размазалась по кистям.
Уилсону пришлось сходить в свою комнату. Вернулся он уже с полотенцем и чем-то, что можно было назвать булавками. Не церемонясь, секретарь опустился на колени и аккуратно просунув шпильку между страницами принялся листать бумаги.

Дело сдвинулось с мёртвой точки, но с трудом. Некоторые из бумаг рассыпались, стоило к ним только прикоснуться, другие вели себя немногим лучше. То, что удавалось разобрать, оказывало либо новостными заметками, довольно странного вида подборки, либо официальными документами с подписями господ, по значимости не уступавшим пэрам Англии. Вот только древность документов колебалась в районе от двадцатилетней давности.
Из всех заметок взгляд Грендона привлекла относительно целая полоса с объявлениями о помолвках. Возможно, она запала в голову именно потому, что попалась едва ли не первой. Гарнитура Таймс, типичная для той поры. Сама бумага сильно обгорела по краям
- Мисс Лидии Хоуп и мистера Френсиса Редклифа… славная пара… мисс Амелия Касл и лорд Эдуард Лексли. Мисс Беатрисс Джексон и Мистер Артур Белл, - поймав себя на том, что зачитывает вслух, Уилсон отложил записку и продолжил изучение бумаг. Третью папку он переворошил с не меньшим тщанием, что и вторую, но здесь уцелевших бумаг было всего ничего, и они ничего секретарю не говорили. Разве только то, что с ними Грендону ещё точно не доводилось работать, хотя он и проводил в кабинете графа, порой до двенадцати часов в день.

Когда Грендон, наконец, посмотрел на часы, обнаружилось, что прошёл час. Колени неприятно ныли, будто бы их заставляли всё это время стоять не на полу, а на гороховом ковре. Прошло несколько минут после того как мужчина поднялся на ноги, прежде чем колени перестали ныть.
Дальше внимание Грендона привлёк открытый сейф. О его существовании Уилсон знал уже в первый же день своего появления в Стаутвуд-холле. А вот заглянуть внутрь удалось только сейчас. Вот только в сейфе ничего и не оказалось. Разве только подле с ним пустая же шкатулка с бархатной подложкой. Уилсон подобрал её и, нахмурившись, рассмотрел. После чего снова поднял взгляд и рассеянно зашагал по комнате. Под мебелью новых находок не обнаружилось. Вернувшись к камину, секретарь некоторое время потратил просто разглядывая небольшие индийские сувениры.
- Должно же здесь быть хоть что-то, - Грендон опустил взгляд, с усталой обречённостью глядя на ковёр. Ещё некоторые бумаги, в которых ничего особенного, кроме так надоевших Уилсону отчётов, не было. Рядом со столом на ковре лежала тарелка.
Безусловно молодой человек её уже видел. Более того, дважды. Почему же он не обратил на неё внимание? Возможно, если бы Мортон не завёл разговор о ней, Грендон прошёл бы мимо. Подобрав посуду и стряхнув с неё несколько крошек, Уилсон пошёл обратно на первый этаж, разыскивая дворецкого.

Спустившись по лестнице, Уилсон на минуту остановился, склонив голову и прислушиваясь. Взгляд скользнул по давешнему столику, по линии, по которой тот был вновь склеен, затем к окошку подле двери. К нему Уилсон и подошёл, чтобы, чуть вытянувшись, поискать взглядом знакомую фигуру на тропинке или свет со стороны пристройки.
Ни того, ни другого не обнаружилось, поэтому молодой человек пошёл в сторону столово. Побрёл, если выражаться точнее. Ведь сначала он хотел поговорить именно с Амандой или той, кто скрывается за этим именем. Вместо этого он прямо по ходу дела пересмотрел планы и счёл поиск оружия более подходящим занятием. Вот только подходящим для чего?
Остановившись прямо перед дверью гостиной, Грендон хмыкнул, потёр переносицу и, так и не отпустив тарелку, побрёл обратно на второй этаж.
Негромкий стук в дверь.
- Мисс Аманда, позволите? Это Уилсон.
- Мисс Аманды тут нет, мистер Уилсон. - смущенно произнесла за его спиной Джулия. - Она внизу.
Грендон обернулся, быстро, с лёгким удивлением на лице. Кивнул.
- Спасибо, Джулия, - и уже чуть другим тоном, с улыбкой в глазах, но очень торжественно серьёзным лицом. – Вы с Бесс творите чудеса. Вместе с мисс Гатли, богиней всех поваров вы сделали рождественский ужин чудесным.
- Ой, меня и не было там. - Лицо Джулии зарумянилось от смущения и она опустила голову, договорив уже шепотом:
- А.. комнату его светлости, наверное, прибрать надо? Не знаете, мистер Уилсон, когда можно будет?
- Полагаю, до приезда инспектора графиня ничего трогать не будет.
Уилсон снова посмотрел на закрытую дверь:
- Да и я бы не хотел, чтобы вам пришлось туда заглянуть, пока там находится тело графа, - Грендон осторожно коснулся руки девушки и осторожно взял её пальцы в свои, немного грустно улыбаясь. Уилсон по привычке хотел коснуться рукой переносицы, но зажатая в них тарелка мешала. Удивлённо посмотрев на неё, молодой человек с некоторым смущением поднял её перед собой, показывая Джулии.
- Простите, Джулия, можно вас попросить взять это? Забываю поставить уже который раз. Подобрал в комнате графа, - слова сорвались немного раньше, чем Грендон подумал, поэтому, с лёгким замешательством, он закончил фразу не так, как намеревался. - Извините.
Джулия вздрогнула от прикосновения, но руки не отдернула, хотя и застыла как кролик перед всадником.
- Конечно, я отнесу ее на кухню... - На тарелку Джулия смотрела с удивлением: сервиз графини к столу не подавался. Но не говорить же об этом.
- А мисс Аманда внизу, в кабинете.
- Спасибо, - Грендон повернулся, чтобы уйти и, как всегда. В голову пришла ещё одна мысль. – Ещё одну минутку, Джулия. Скажите, пожалуйста, Кто прислуживал графу вчера вечером?
- Графу? - Удивленно спросила Джулия. - Я не знаю. Наверное, миссис Толлер, как всегда. Граф рано ест. Мисс Гатли специально сварила ему кашу.
- Ну, от пирога граф также не отказался, - скорее для себя, чем для служанки произнёс Грендон и ещё раз кивнул. – Спасибо.
Джулия посмотрела на Уилсона удивленно, но сказать ничего не решилась и исчезла в глубине коридора.

(все Сейден, а я совсем чуть-чуть)

(Мы с Переплетчицей)

Миссис Толлер в глухом раздражении складывала свои вещи в сундук. Конечно, уехать сразу не получится, но въевшаяся с годами дотошная аккуратность заставляла сразу разобраться с багажом. Ее пациент умер, а значит, больше в этом доме сиделке делать нечего.
Нет, ну как все нескладно вышло. Такие блестящие планы - и так неудачно закончились. Граф слишком неуступчив и умен на свою беду… был. Ах, как все невовремя! Да еще и идея графини с поисками убийцы так некстати!
Миссис Толлер резко встряхнула фирменное платье, вымещая на нем раздражение, и нахмурилась, обнаружив, что плотная ткань влажная. Как это возможно? Она точно знает, что все комплекты своей формы она каждый понедельник высушивает досуха и гладит. Она так и застыла с платьем в руках.
Раздался негромкий стук в дверь - и тут же дверь отворилась. Памела Филби, не дожидаясь позволения войти, встала на пороге.
В Пэм умерла... нет, не так: в Пэм жила и процветала незаурядная актриса.
Измученные глаза, вскинутые к виску пальчики, негромкий голос:
- Ох, миссис Толлер, простите, что беспокою вас, когда вы заняты... но нет ли у вас чего-нибудь успокоительного? Я забыла дома свою нюхательную соль... а беспокоить графиню в ее горе...
Заговорив о графине, Памела сознательно дала прорваться в голосе неприязненным ноткам.
В другое время Ирен Толлер не потерпела бы вторжения в свою жизнь и в свою комнату. Но именно сегодня она чувствовала себя не в своей тарелке. И гостье, хоть и незваной, даже обрадовалась, хотя и постаралась этого не показать. Еще одна живая душа, страдающая, как и Ирен, в этом темном неуютном склепе.
- Заходите, миссис Филби, присядьте. - Сиделка скомкала платье и небрежно сунула его в сундук. – У меня есть немного соли и капли валерьянового корня. И немного настойки опиума, если вы не можете заснуть. Хотя кто сможет после такого?
- Вы ангел! - благодарно выдохнула Памела. - Да, если можно - капли. А опиум - спасибо, не надо. Если честно, я боюсь слишком крепко спать в этом ужасном доме...
"Эта сиделка - сама добропорядочность, разумная и унылая. Ну-ка, попробуем на этом сыграть".
- Смерть - это всегда ужасно, - грустно промолвила миссис Филби, садясь. - Но смерть смерти рознь. Если британский джентльмен умирает в своей постели, окруженный заботливым уходом, в окружении скорбящих родственников - это трагично, но правильно. Но английский граф, застреленный свозь подушку... это... это... пусть так умирают всякие французы и прочие испанцы! Это не респектабельно! Наверное, миссис Толлер, это так задело вашу чуткую душу! Ведь вы - сама респектабельность... в лучшем смысле этого слова!
И она залпом проглотила капли из стаканчика, поданного сиделкой.
-Мои пациенты не имеют привычки кончать с собой, - поджала губы Ирен Толлер. - Я выросла в школе при манастыре, и нас учили мириться с тем, что бог может забрать душу умирающего. Но никто не говорил, что человек может быть так неблагодарен и так плевать на твои усилия. А теперь все косятся на меня и перешептываются за спиной, я же слышу!
- Кончать с собой? - изумилась Памела, которой действительно не приходил в голову такой вариант событий. - Даже если бы покойный граф и был образцом деликатности - чего я, по правде говоря, не заметила, - он не стал бы стрелять себе в висок через подушку, чтобы не обеспокоить домашних. Миссис Толлер, это ужасное убийство. И вы должны быть благодарны богу за то, что он вас спас. Ведь ваша комната рядом с кабинетом графа! А если бы убийца ошибся дверью? Или - страшно подумать! - решил бы расправиться со свидетелем: вы же могли что-то услышать сквозь стену...
- Не говорите глупостей! - Миссис Толлер с раздражением посмотрела на гостью. Вот ведь глупая курица! И с чего она решила что та может что-то разнюхивать? - Конечно, я не думала, что граф застрелился сам! Но какова наглость - так не думать о трудах другого человека и застрелить его пациента. Найти сегодня работу сиделки не так-то легко. А граф, хотя и был тяжелым человеком, платил все же не так плохо и обещал оставить небольшое наследство после своей смерти. Ах, какая наглость. Если бы я не заснула этой ночью, я бы точно сказала наглецу пару ласковых слов!
- Знаете, - припомнила миссис Филби, - у компаньона моего мужа, мистера Уилза, есть престарелая тетушка, прикованная к постели. Насколько мне известно, супруга мистера Уилза недовольна ее нынешней сиделкой, дерзкой и невоспитанной молодой особой. Полагаю, миссис Уилз прислушалась бы к моей рекомендации.
- Правда? - заинтересовалась миссис Толлер с явным облегчением. - Это было бы весьма любезно с вашей стороны. К тому же я давно хотела попасть в Лондон. Переезды по стране - это так утомляет. Не поверите, но когда училась - все мечтала поскорее выучиться и уехать из школы. - Она привычным жестом достала из-за ворота прямоугольный медальон и потерла его пальцами. - А потом оказалось, что о мире я тогда совсем ничего и не знала! Вот несколько лет назад я вернулась туда, помогала сестрам учить молодежь, так все девочки такие молодые, глупые.... Так у миссис Уизл больна тетушка. Какое несчастье! А мистер Уизл как относится к тетушке жены? Наверное, ему тяжело. Знаете, мужчины часто не понимают такого горя и затевают ссоры с женой. - Она выжидательно посмотрела на Пэм.
- Нет, там другая проблема, - усмехнулась Памела, почти забыв о цели своего визита. - Я, конечно, не сплетница, но...
(О, этот древний женский пароль - "я, конечно, не сплетница, но..." За этим обычно следует туча сплетен.)
- Это именно тетушка мистера Уилза. Супруга его неплохо относится к пожилой родственнице, но она категорически против молодых сиделок. Ну, знаете... мужчины определенного возраста слишком много внимания обращают на смазливых девиц. Полагаю, Джорджиана охотно примет в дом женщину зрелую, солидную и без глупостей в голове.
Тут Памела вспомнила, из-за чего затеяла разговор, и добавила:
- А вот миледи Лидия, я вижу, не принимала близко к сердцу то внимание, которое граф оказывал молоденькой гостье, этой хорошенькой француженке. В ее отношении к этой девушке не было даже тени... э-э... предубеждения.
- Еще бы, - с неожиданной злобой в голосе произнесла миссис Толлер. - Она ее совсем избаловала. Я сама слышала, как она подарила ей серебряные бусы, привезенные из Индии. Знаете, такой ряд серебряных монеток на цепочке. Так и сказала: "Специально для тебя, моя дорогая!" Души в девице не чает и всем рассказывает, что она дочь какого-то друга графа. Девица тоже не дура – так к ней и льнет. Даже в комнату поселилась смежную. А между тем, все прекрасные платья Аманды сама леди Стаутвуд и оплатила. Выслала деньги модистке, якобы себе что-то заказала. Да вот только ей ничего не пришло, а девица в шелках да бархате от той мастерицы щеголяет. А теперь, могу поспорить, затеется выдать ее за молодого Джулиана. Что б денежки из рук не уплыли.
- Ах, что вы говорите! - поразилась Памела. (Второй пароль записных сплетниц.)
Она с уважением и интересом глядела в лицо миссис Толлер.
- Мне миледи показалась... ну, как бы это сказать помягче... женщиной, которая вполне может постоять за свои интересы.
- Такая она, ее светлость – все по-своему сделает, - наклонившись к Пэм и понизив голос, поделилась миссис Толлер. - И холодна как лед. С юности такая. Графа в Лондоне просто околдовала, а приехала сюда – так просто Снежная королева. В деревню не показывалась, ни с кем общаться не пожелала. В церкви появлялась как королева. Неудивительно, что с самой свадьбы граф себе утешение на стороне искал. Весь Бат знал....
- Ах, в самом деле? - вновь восхитилась Памела. Она действительно наслаждалась беседой. - Но если она выдаст Аманду за молодого Джулиана, деньги-то все равно уйдут у нее из рук. Аманда ведь ей не родственница.
- Как знать, - неопределенно махнула рукой Ирен Толлер. - Но уж точно уверена, что если ее светлость затеяла что, то уверена, что все у нее выйдет. И не молоденькой дурочке с ней тягаться. Француженка, как же! Да из нее француженка, как из меня русская принцесса!
- Вы очень наблюдательны, - согласно кивнула Пэм. - Этот акцент, который то появляется, то пропадает... Но я не уверена, что сын его светлости согласится на этот брак. Сомневаюсь, что ему это нужно. Он теперь граф, причем богат, и может сделать самую блестящую партию...
Чуть поколебавшись, Памела все-таки закончила свою мысль.
- К тому же я подозреваю, что он уже женат. Если судить по следу от кольца, которое он снял явно перед визитом в родительский дом.
- Кто же носит обручальное кольцо на мизинце? - задумчиво прищурилась Ирма Толлер. - Нет, чует мой нос, здесь что-то поинтереснее!
Памела даже рот приоткрыла от предвкушения чего-то интересного.
- Женское колечко? На память?
- Женское или детское. Да вот только почему след под ним такой широкий? Белый совсем. Что он снял, чтоб это колечко натянуть?
- И тоже на мизинце... - увлеченно подхватила Памела.
-Может повязка была? - размышляла вслух миссис Толлер. - Да нет, непохоже.
- Верю вашему профессиональному глазу. А это не может быть следом от ожога? От них, кажется, тоже остаются белые следы...
- Нет. Шрам бы я сразу заметила. Там просто кожа не загорела. Словно кольцо раньше было куда толще.
- Мужские перстни бывают очень широкими, но их не носят на мизинцах, - задумчиво протянула Памела.
- Разные бывают. - Сиделка явно потеряла интерес к теме. - А мистер Уизл, он очень богат?
- Он вполне обеспеченный джентльмен, уважаемый в обществе, хотя с происхождением у него и не все безупречно... Кстати, - добавила Пэм, словно эта мысль только что пришла ей в голову, - именно такие люди, как мистер Уилз, сами добившиеся солидного положения, особенно чувствительны к респектабельности. Не повлияет ли на его решение то, что последнее место вашей службы было в доме, где произошло убийство?
- Ох, - всплеснула руками миссис Толлер. - Так я-то сделать что могла?
- Боюсь, - печально сказала миссис Филби, - и слугам тоже трудно будет найти другое место работы. Даже если они так же невиновны, как и вы. Не напишешь же в рекомендательном письме: "К тому же она не замешана в убийстве..." Правда, все может уладиться, если быстро найдут убийцу. Но эти провинциальные следователи... не очень я верю в их проницательность. Как коронер вынесет вердикт "убийство, совершенное неизвестным лицом", так и останется, следователи ничего не раскрутят... Миссис Толлер, вы ничем не сможете помочь этим простофилям? Может, вы слышали из-за стены что-нибудь?
- Нет, - потерянно отозвалась Толлер. Из рук уплывала работа, которую она уже считала своей. - Я как чай выпила, так и уснула. Так до самого утра и проспала - не шевельнулась, пока Бесс будить не пришла. Вот никогда со мной такого не случалось!
- Будем надеяться, что негодяя поймают, - сочувственно вздохнула Памела, вставая. - И тогда, миссис Толлер, можете на меня рассчитывать. Я от всей души порекомендую вас Уилзам.
- Спасибо, - кивнула миссис Толлер.
В дверь заглянула Бесс, зажимая длинную царапину на правой руке:
- Миссис Толлер, у вас найдется, чем смазать?
- Конечно, деточка, заходи. До свидания, миссис Филби.

Этаж первый. Кабинет. Беседа.
(с Переплётчицей)

- Здравствуйте, Аманда, - Уилсон на мгновение остановился на пороге кабинета, его взгляд обежал помещение, а затем вернулся к девушке, вернее, к книге в её руках. Войдя в кабинет, Грендон подошёл к одному из кресел и, остановившись рядом с ним, коснувшись рукой спинки, вопросительно посмотрел на девушку:
- Позволите? Мне необходимо поговорить с вами.
В глазах девушки все еще плескались стальные всполохи дуэлей и вино любовных признаний. Она непонимающе посмотрела на Уилсона. Потом во взгляде появилась понимание, и Аманда неопределенно пожала плечами:
- Как пожелаете. - Обычно таким тоном произносят отказ.
Пару секунд Грендон стоял, пытаясь понять, показались ли ему всполохи в глазах девушки или они действительно были, а после, будто бы погасли, вместе с тем, как она уходила в себя глубже и глубже. Но в конце концов секретарь кивнул и сел.
- Мисс Аманда, возможно, мои слова вам покажутся бестактными, но произнести их иначе не получится. Возможно, я не прав и ваш опыт не сможет помочь расследованию гибели графа, но по крайней мере он поможет вернуть честь одному, а может и нескольким обитателям этого дома.
Удивительно сложно задавать прямые вопросы. Уилсон вопросительно смотрел на Аманду, искренне сожалея уже о том, что был вынужден говорить столь откровенные слова. И те, что ещё не были сказаны – давили на сердце вдвойне.
- Простите, Мистер Грендон. Но у меня нет опыта расследования убийств. Так что, как видите, помочь вам не в моих силах.
- Сегодня утром, когда мы обнаружили покойного графа, вы сказали, что он умер уже давно. Возможно ли сказать, насколько?
- Нет. - Спокойно ответила Аманда. Было видно что она ожидала вопрос и заготовила ответ на него. - Но граф был одет так же как и вечером, а кожа была совсем холодная. Так что давно. Почему бы не спросить миссис Толлер? Она - сиделка, ей положено разбираться в таких вещах.
Походил ли такой ответ на выпад с выходом в четвёртый сектор против французского варианта стойки рапириста? Отразить и последовать следом за возвращающимся в защитную стойку противником. Пусть это и не в духе джентльменов.
- Из присутствовавших дам и джентльменов вы единственная решили проверить состояние тела, прикоснувшись к нему. Как правило, подобное поведение свойственно мужчинам, далеко не всем, или сёстрам милосердия. Объясните, пожалуйста?
- Я... была в шоке. - Аманда запнулась. - И не понимала, что делала.
Уилсон кивнул:
- Когда вы в последний раз видели графа?
- Перед обедом, когда мы все заходили к нему. - Аманда следила за Уилсоном сквозь ресницы:
- Вы думаете, что это я убила его? Зачем мне? Граф Стаутвуд прекрасно относился ко мне, а с Лидией мы дружим.
Уилсон кивнул и, не отводя взгляда, смотрел на девушку совершенно рассеянно, будто бы и не пребывал в этой комнате. В какой момент взгляд сфокусировался, он и сам не знал. Молодой человек только слегка опустил веки и сложил руки перед собой на коленях.
- Меньше всего я хотел бы о таком думать. Но что же мне думать тогда? – Грендон чувствовал, что внутри едва ли не кипит смесью волнения, горечи, надежды и (неужели?) страсти. – Что, если вы мне говорите неправду?
Рука скользнула к нагрудному карману, доставая на свет брошь.
- Если позволите, это ваше украшение. Я нашёл его сегодня утром на полу, под креслом, в кабинете покойного. Если позволите, я говорю, что оно появилось там значительно позже, чем мы поднимались к графу, позднее, чем он вызывал меня, чтобы отправить к нотариусу. Мисс Аманда, я прошу объяснить вас, каким образом это оказалось в комнате графа?
- Я не знаю. - Растерялась Аманда. - Она была приколота к платью. Я даже не знала что потеряла ее, пока вы не вытащили цветок из кармана. Может она упала еще тогда когда мы все вместе были у графа, а вы не заметили? Или я потеряла ее позже, а кто-то, не знаю зачем, подбросил ее? - Аманда растерянно моргнула, беспомощно кусая губы. - Можно я заберу ее? Эта вещь мне очень дорога. Я.. не убивала графа, поверьте мне! Я не все могу рассказать вам, но графа я не убивала!
Уилсон спокойно сложил руки и покачал головой.
- Если хотите, я расскажу всё за вас. Вам придётся только слушать и сказать, так ли всё было или не так.
Сложно ли собраться с мыслями? Не имея за душой ни единого сильного аргумента, сражаясь с учебной рапирой против дуэльной, опытный рапирист должен только атаковать, пока противник верит, что такое положение дел естественно. Возможно, это и не решит исход поединка, но даст время увидеть слабую сторону противника.
- Начнём с того, мисс Аманда, что ваше знакомство с Францией весьма поверхностно. Безусловно то, что вы получили неплохое в своём роде образование, вот только его глубина невелика. Ваши родители не являются друзьями графа, более того, вы вряд ли имели возможности путешествовать столь часто, сколь хотите в этом уверить. Я не виню графа в том, что он не обратил внимания на детали. Взрослым свойственно не замечать молодёжь, особенно если в последний раз они её видели ещё детьми, - Грендон перевёл дыхание и, посмотрев на брошь, продолжил. – И здесь мы встречаемся с явным несоответствием того положения, которое должно было быть вам свойственно, и мелкими деталями, что поднимаются на поверхность. Многие годы вы не получали должного внимания, что может случиться только в том случае, если ребёнок оказывается отделён от родителей и не имеет возможности ждать помощи от кого бы то ни было. Но прошло всего три месяца с возвращения четы Стаутвудов и вы смогли вернуть то, что наверняка вам принадлежит по праву. Остановите меня, если я не прав, мисс Аманда? Ибо это действительно ещё не всё.

(продолжение беседы с Сейденом)


Аманда молчала, рассматривая свои сложенные на коленях руки. Пальцы были сцеплены так сильно, что костяшки побелели. Книга соскользнула с колен девушки, но Аманда не обратила на это внимания.
Краем сознания Грендон понимал, что ему хочется оказаться как угодно далеко от этого особняка, от этого дела, вообще от всех этих людей, только бы не заниматься пытками, которыми он, по сути руководил.
Но теперь останавливаться было уже нельзя. Что из этого выйдет мог ответить только Всевышний, будь на то его воля. Всевышний или девушка, которая сидела сейчас напротив него, Уилсона.
- Только заступничество и помощь человека, близкого к графу, могли помочь в достижении вашей цели. Как секретарь графа, могу сказать, что подобное мог совершить только один человек, к графу близкий, настолько, насколько была близка леди Стаутвуд, - Уилсон положил брошь на столик подле их кресел, убрал руки, коснулся кончиками пальцев глаз, на пару мгновений зажмурившись. – Мисс Аманда, я действительно не хочу стоять на пути вашего счастья или счастья близких вам людей, но это убийство должно быть раскрыто, иначе могут пострадать невинные и близкие вам люди. Когда завещание графа будет оглашено и, при отсутствии веских доказательств, мировой судья (и в данном случае дело будет курироваться напрямик из Парламента) с огромной вероятностью признает виновником того, кто был больше всего заинтересован в гибели графа, наследника или наследницу.
Ещё немного? Безусловно.
- С другой стороны, кроме леди Стаутвуд, как безусловно и потенциально возможного наследника у покойного графа был ещё и сын, мистер Джулиан Хардести. Насколько точна моя память, его поведение в последний день невозможно объяснить, исходя из законов простой логики. Если задуматься, ваша беседа между ужином и чаепитием и инцидент на чаепитии говорит о том, что вы связаны несколько больше, чем может быть между двумя только познакомившимися людьми. Мисс Аманда, - тихим, немного грустным голосом, с надеждой вглядываясь в лицо девушки. – Мисс Аманда, ваша тайна неприкосновенна и дальше меня она не уйдёт, но, прошу вас, скажите то, что может помочь мне, вам и дорогим вам людям?
- Как вы смеете? - Аманда вскинула голову и гневный румянец залил ее щеки. - Как вы смеете приходить сюда и притворятся моим другом, а потом говорить такое про Лидию.. и про меня?! Ваша милая улыбка, адресованная миссис Филби тоже не была улыбкой вежливости. Влюбились в эту женщину и теперь пойдете на все, что б ее защитить? Ха! Вы опоздали Уилсон! Место в ее сердце уже занято. Ваша чудесная Памела встречается с Джулианом! Как знать, может они нашли еще что-то помимо проведенных вместе ночей, и теперь после того как мистеру Хардести обеспечен титул настанет пора и мистера Филби? Может миссис Филби желала бы однажды проснуться графиней Стаутвуд?
Усилием воли Грендон заставил себя не вскакивать, не высказываться, не отпускать мысли вскачь, а удивлённо поднять брови и удивлённо смотреть на Аманду.
Противник атакует, но он ещё не замечает разницы в избранном оружии, а посему атакует, чтобы не быть атакованным самому. При этом он демонстрирует свой характер. Волнение? И что-то ещё.
- Нет, вы обвиняете меня, потому что я задел ваши чувства и задел достаточно близко к истине. Я не прошу, чтобы вы мне доверились или считали своим другом, хотя, да, я этого хочу. Поверьте, не во вред. Может быть, сейчас вы не верите, что я не хочу задеть вас или сделать плохо. Я должен узнать, в чём именно имело место происшествие, и врать вам в мои планы не входит. Брошь ваша. Прошу вас ещё раз подумайте, как она могла оказаться в комнате графа?
- Вы мне не верите? - Аманде удалось взять себя в руки и теперь о былом волнении напоминал только все еще не схлынувший румянец. Но голос был спокоен. - Я вам не вру. Миссис Филби была с Джулианом в ночь убийства. Они сорились. И я не знаю, где я потеряла брошь. Возможно в столовой? Я быстро ушла после того инцидента, о котором вы соизволили вспомнить.
- Расскажите об этом, пожалуйста. О ссоре, - Уилсон нахмурился, откинувшись на кресло, он смотрел теперь куда-то в сторону стены. Сын графа, нелюбимый, который в первый раз за три месяца появился дома, встречается с невесткой графа? Как?
- Я подошла к двери Джулиана. У нас не очень-то сложилось знакомство. Еще днем он подошел поблагодарить Лидию что она поселила его в его детскую комнату. А я сказала, что в его старой комнате живу я. И спросила, неужели он не помнит даже таких мелочей о детстве? Я не хотела его задевать, но это вышло как-то само собой. Он разозлился. Потом та сцена в гостиной. Все были встревожены и злы. Вечером я решила, что должна извиниться перед мистером Хардести. И еще хотела попросить, что б он подвез меня до Бата. Он ведь говорил, что уедет утром. Я подошла к двери и тогда услышала голоса. Женский был почти не слышен, я разобрала только что речь идет о графе. А еще о грехе. А Джулиан почти кричал. Что ему наплевать и на графа, и на все это. Он обещал Памеле, что увезет ее отсюда и что позаботится о ней. Я решила что не хочу подслушивать и я ушла.
Аманда прикусила губу, что б не всхлипнуть и гордо вскинула подбородочек, не зная что в ее взгляде смешивается ужас и мольба о помощи.

(завершение с продолжением)
С Переплётчицей

- Он называл её по имени? – тихо спросил Уилсон, глядя куда-то в сторону своих туфель.
Аманда изумленно посмотрела на мужчину, но поняла его вопрос по-своему. В глазах промелькнуло сочувствие:
- Простите, Уилсон. Он называл миссис Филби "любимая".
Грендон нехарактерно хмыкнул, глянув перед собой с несколько странным выражением лица, поднялся на ноги. – Прошу вас, Аманда, последний вопрос. Есть что-либо относительно нынешней ночи, что вы могли бы счесть необычным или напрямую связанным с графом?
- Я бы назвала странным день: столько новых людей. Все эти разговоры, вопросы, скандалы.... Нет, пожалуй ничего странного.
Глаза Аманды вновь наполнились слезами и она по-детски вытерла их ладонью:
- Я так хотела поговорить с ним, Уилсон! Так хотела. А получилось, что даже не попрощалась...
Молодому человеку осталось только опустить взгляд, чтобы не видеть эту смесь грусти и отчаяния, пожалуй, даже самый обычный удар в боксе не может нанести мужчинам больше вреда, чем вид женских слёз, когда им плохо.
- Он… Он очень хорошо относился к вам, Аманда. Возможно, насколько это чувство свойственно графу, он вас любил. И не только как дочь его друзей, но и как друга.
И, поклонившись, Уилсон вышел из кабинета.

Леди Стаутвуд столкнулась с Грендоном в коридоре. Она была укутана в темную шаль, а пудра и косметика не скрывала ни темных кругов под глазами ни набухших красных век.
-Мистер Грендон. А я решила посмотреть как там Аманда. - Леди Стаутвуд заставила себя улыбнуться. - Как продвигается расследование?
Губы Уилсона дрогнули, будто перенимая улыбку леди, но почти тут же сложились в маску обеспокоенности:
- Убийца сделал всё, чтобы скрыть что-то важное. Возможно, новое завещание графа или другие документы. При всей строгости его светлости, я не нашёл пока что иных причин для произошедшего. Возможно, удастся отыскать оружие, которым воспользовался убийца. Скажи, леди Лидия, у графа было огнестрельное оружие?
- Нет. Альберт любил холодное оружие. Вы же видели, на что похожа стена кабинета! Там даже есть палаш от индийского принца - бесценная вещь. Но ничего стреляющего... Хотя, нет. Один пистолет у Альберта был. Достался ему по наследству от отца.
Молодой человек внимательно вслушивался в каждое слово, кивнул:
- Можно ли на него взглянуть?
- Конечно. Он в спальне Альберта. - Она помедлила. - я приказала не готовить на большой печи: ее дымоход идет вверх и обогревает комнаты Альберта. А там ведь должно быть холодно. Пойдемте, я покажу вам пистолет.
Леди Стаутвуд быстро поднималась по лестнице, не разговаривая и не оборачиваясь на Уилсона, подошедшего с каким-то вопросом Мортона она заставила замолчать и уйти одним жестом. Грендону оставалось только следовать за её светлостью и желания завести разговор он также не проявлял. В частности, молодой человек всё ещё был погружён в недавний разговор с Амандой. Нет, в то, что Пэм могла бы быть замешана в такие отношения Уилсон отказывался поверить напрочь. Но почему же Аманда так горячо обвиняла Джулиана?
Но вот и дверь в комнату графа. Уилсон шагнул внутрь следом за графиней.
- Леди Стаутвуд? - Пару раз стукнув в открытую створку двери в комнату шагнул Джулиан. - О, простите, не хотел вам мешать.
- Вы не мешаете, Джулиан. В какой-то мере это касается и вас. Леди Стаутвуд прошла в спальню и с дальней полки извлекла пыльную деревянную шкатулку с вензелем Стаутвудов.
- Прошу вас.
При осмотре Грендон её не приметил, поэтому рассеяно кивнул Джулиану, досадуя на себя. Он подошёл к Лидии и заглянул в открытую шкатулку.
В ящике было два гнезда характерной формы, выстланые бархатом. В одном из них лежал пистолет с вензелем Стаутвудов на рукояти.
- Леди Лидия, у графа был только один такой пистолет? – палец коснулся бархата в том месте, где должно было бы лежать второе оружие.
- Насколько я помню, да. Второй исчез где-то двадцать лет назад. - леди Стаутвуд подняла глаза на Джулиана и медленно повторила:
- Исчез двадцать лет назад.
Уилсон кивнул, возвращаясь к текущей проблеме:
- Леди Стаутвуд, я прошу вашего разрешения, чтобы обыскать дом в поисках возможного орудия убийства. Это подразумевает и посещение комнат, в которых обитают наши гости. Не думаю, что он мог исчезнуть. Или быть выброшенным. В прошлую ночь выйти во двор было весьма проблематично.
- Если это нужно, что б найти пистолет, - негромко произнес Джулиан безупречно-светским тоном, - то не стоит. Второй пистолет у меня.

(С Переплетчицей)

Мортон оглянулся на шаги и замер, разглядывая стоящую перед ним Памелу. Потом его губы дрогнули в едва приметной улыбке, а глаза потеплели:
-Пресвятая дева, маленькая мисс Пэмми, как же ты выросла! – вырвалось у него. Но дворецкий тут же взял себя в руки:
- То есть, простите миссис Филби.
Памела Филби улыбнулась. Нехорошей такой улыбкой. Когда так улыбается тигрица, все живое в джунглях кидается прятаться по гнездам и норам.
- Выросла, Мортон, выросла. И уже не дура, как была в детстве. И меня не испугаешь такими вот записочками.
Держа двумя пальцами желтую записку (которую предусмотрительно захватила, зайдя в спальню), она повернула ее так, чтобы дворецкому был виден текст.
- Шалости, да? Пугаешь меня, да? Позволю себе напомнить, что во время этой, как ты называешь, шалости... а полиция назвала бы уголовным преступлением... я была тогда несовершеннолетней сопливой девчонкой. А сколько тебе лет было, а? Нет, пугать он меня будет! Да я тебя сама испугаю так, что только в Дартмуре в себя придешь!
Кровь отхлынула с впалых щек дворецкого, но взгляд он не отвел.
- Мисс Пэмми.. Филби… Я бы никогда!.. Я… откуда это у вас?
- Не думаю, что ты сам ее засунул мне в ночной чепчик, - не отступала гневная Пэм, в которой сейчас осталось очень мало от истинной леди.
Тетушки упали бы в обморок, увидев сейчас свою воспитанницу. Но Мортону уже доводилось видеть юную Памелу Рокстон в ярости.
Именно с такими глазами она когда-то выдохнула, стиснув кулачки:
"Они посмели уволить тебя, эти вяленые рыбины?! Мортон, клянусь памятью о маме: они об этом пожалеют!"
А сейчас с такими же яростными глазами она покачивала перед лицом Мортона запиской:
- Кому из горничных ты велел подбросить мне эту гадость? И что ты ей рассказал?
Мортон стойко выдержал обвинение, лишь слегка вздрогнув.
Памела в гневе – это было почти привычно. И даже много лет спустя, глядя на разьяренную, наступающую на него женщину Мортон все еще видел маленькую девочку, которой тайком носил ватрушки с кухни, когда строгие тетки оставляли ее без ужина.
- Маленькая мисс Пэмми, клянусь! Я никогда бы не причинил вам вреда и никому бы не позволил. – И уже тише добавил. – И никогда я не забывал, что вы сделали для меня. Ваше сердечко досталось вам от ангела.
"Ангел", только что готовый вцепиться в лицо Мортона ногтями, вдруг замолчал.
У Памелы Филби было редкое для женщин свойство: она умела остановиться, когда эмоции захлестывали ее и тащили вперед, все равно куда - в ссору, в истерику, в каменное упрямство. Обычно женщине трудно прекратить нервную сцену. Миссис Филби умела быстро обуздывать эмоции.
Она помолчала несколько мгновений.
- Но для остальных в этом доме я вообще чужая, - сказала она уже сдержаннее. - Кто меня здесь знает? Кому надо выгонять меня отсюда? Я решила, что ты вспомнил про ту историю... дура, да?
-Мисс..ис Филби, я понимаю что вы так подумали, но поверте - это неправда! - Мортон тоже взял себя в руки, но прозрачные голубые глаза все еще были теплы и задумчивы. - Но в одном вы правы. Зачем кому-то выгонять вас? Я бы сказал, что знаю, кто держал в руках записку, но этого не может быть: та записка была уничтожена на моих глазах!
- Ну-ка, ну-ка, что за записка? - заинтересовалась Памела. Заметив, что дворецкий не горит желанием отвечать на ее вопрос, она замурлыкала жалобно:
- Ну, Мо-ортон... ну, пожа-алуйста... ты же видишь, меня обидели, а я даже не знаю - кто...
Было время, когда этот несчастный голосок безотказно действовал на Мортона и заставлял прикрывать все проказы маленькой разбойницы Пэмми.
- Миссис Филби, ну, может, не будете вы в это влезать, а? - простонал Мортон, же зная что не устоит, не сможет отказать. Хоть и незнакомая перед ним женщина, но у нее все еще глаза его Пэмми и ее беззащитность, спрятанная под бравадой.
- Я бы не влезала, - почти честно сказала Памела Филби. - Меня в это впихнули. Мортон, если бы тебя в темноте ударили и убежали - ты бы, наверное, хотел знать, кто это, правда? Ведь он и второй раз захочет ударить!
- Я не думаю, что леди Стаутвуд ударила бы вас в темноте. - сдался Мортон. - Она прочла такую же записку. Я запомнил, потому что бумага необычная, правда? А потом она сожгла ее в камине. При всех.
Памела вспомнила, как леди Стаутвуд, входя в столовую, кинула в камин какие-то бумажки.
- Получается, кто-то ударил в темноте не только меня, но и леди Стаутвуд, - медленно произнесла она вслух.
Миссис Филби понимала, что она может быть не права. Записка, полученная Лидией Стаутвуд, не обязательно была угрожающей. Могла быть, скажем, любовной. Но что-то подсказывала женщине, что она угадала верно.
Но сейчас это было не самым главным. И безразлично сейчас было Памеле, кто убил лорда Стаутвуда - да хоть привидение из фамильного склепа! Главное, она обидела Мортона, замечательного, доброго Мортона, без которого в детстве сошла бы с ума от одиночества и тоски. Или сбежала бы из дома.
- Мортон... ты сердишься на меня?
Мортон улыбнулся. Совсем чуть-чуть, самыми уголками губ. Да и такая улыбка была редкой на его малоподвижном лице. Осторожно взял кисти Памелы в свои руки и прижал их к груди:
- Не думаю, что смог бы когда-нибудь на вас рассердиться, моя маленькая мисс Пэмми.

С мастером

Грендон с любопытством посмотрел на Джулиана и кивнул. Что ж, во всей этой истории логика давно была оттеснена на последнее место, а вперед вышли неожиданные открытия о подробностях жизни семейства Стаутвудов. Грендон мысленно поспорил сам с собой, что сейчас окажется обладателем ещё одного милого семейного секрета, который в очередной раз всё запутает.
- Как он оказался у вас, мистер Хардести?
-Это - семейная реликвия. У наследника титула должно было быть хоть что-то, что напоминало бы ему о чести рода. И он был отдан мне. - Джулиан коснулся кольца на мизинце: - История не особо захватывающая, не так ли?
- Отчего же, - Уилсон невольно улыбнулся. – Это не какая-нибудь выдумка Белла, это реальность.
Нет, чутьё подвело. История оказалась вполне в духе этих людей. Но что же было не так, что же заставляло Грендона так пристально посмотреть на руки сына покойного графа?
- Вы позволите на него взглянуть, сударь? Если не принимать в расчёт возможной версии, что кто-то принёс пистолет с собой, ваш остаётся единственным, который я ещё не видел. Пистолет, что только что показала леди Лидия определённо не использовался, - Грендон не стал заканчивать фразу «либо после использования был аккуратно вычищен».
- Конечно. Он в моей комнате. - Джулиан сделал приглашающий жест. - Сказать по правде, я собирался вернуть его графу. Но со всеми этими событиями такая мелочь вылетела из головы. Мне принести его вам или пойдете со мной?
Быстро обернувшись, секретарь поклонился графине и снова повернулся к Джулиану.
- Если позволите, я с вами, - и уже выйдя из кабинета, по дороге к комнате где расположился Джулиан, Уилсон задал мучивший его вопрос. – Простите мою нескромность, мистер Джулиан, но вчера, в курительной комнате, вы были раздосадованы разговором, концовку которого я имел случай услышать. Я вынужден спросить у вас о том событии в свете случившегося. Что там произошло?
- Простите? -Джулиан с вежливым непониманием посмотрел на секретаря. - Не припоминаю такого.
Уилсон выдержал этот взгляд, серьёзно и немного удивлённо кивнул, последовав за молодым наследником далее. Но вот и комната.
Джулиан открыл дверь, пропустив гостя вперед:
- Оружие в сундуке. Я не доставал его когда приехал. Прошу сюда.
Молодой человек откинул крышку сундука и сунул руку под аккуратную стопку одежды. Лицо его изменилось, глаза сузились, и Джулиан нетерпеливым жестом разворошил одежду, стремясь убедится в ужасном факте:
- Оно пропало!

(Мы с Сейденом)

Обратно в гостиную секретарь вернулся в состоянии полного неудовольствия от сложившегося расследования. Казалось бы, потяни за любую ниточку, и за ней обнаружится целый клубок событий, которые только успевай раскручивать. Но что делать с нитями, каждая из которых представляет собой собственный клубок, а вместе они ещё и умудрились соединиться?
Это-то и лишало спокойствия обычно уравновешенного и умеющего держать себя в руках Уилсона. После посещения комнаты Джулиана в мыслях даже промелькнула идея провести эти дни до приезда инспекторов, закрывшись в своей комнате с бутылочкой вина и ворохом бумаг многолетней давности. Глядишь, что бы и открылось, ну а нет, что ж, так тому и быть. Вот только внутри уже проснулось это наполовину азартное желание докопаться до сути дела.
Зайдя в гостиную, Уилсон направился к креслу, за которым сидел вчера вечером. И, сложив перед собой руки, задумался, глядя пустым взглядом перед собой. Надо было что-то делать со всем полученным.
Памела Филби не вошла - впорхнула в комнату. Расследование нравилось ей все больше и больше. Будет что рассказать лондонским подругам. Ах, все как в детективных романах мистера Коллинза. И этого, недавно прочитанного... ну, там еще герой со скрипкой... да, мистер Дойл!
- Уилсон! - начала она таинственным голосом. - Твой приказ выполнен! Я говорила с Ирмой Толлер!
Она опустилась в кресло, чуть запрокинула голову, закрыла глаза, чтобы ничего не мешало ей вспоминать, и почти дословно воспроизвела свой разговор с сиделкой.
Выпрямившись и открыв глаза, она добавила - снова "страшным" голосом:
- В этом зверинце убийцей может быть любой, но я крепко подозреваю наследничка, этого грубияна Джулиана! Правда, у меня на подозрении не только он...
Уилсон с некоторой долей досады покачал головой:
- Но ведь для него убивать графа было бы опаснее всего. Как основной наследник, он получает титул и состояние дома Стаутвудов, то есть у него наибольший интерес. Если только у Джулиана всё хорошо с психическим здоровьем или граф не пообещал его лишить наследства новым завещанием, то… - Грендон выпрямился, сжав подлокотники кресла и посмотрев на Памелу:
- Совсем вылетело из головы, вчера вечером граф, после разговора с братом и сыном был в ярости и звал нотариуса. Пожалуй, мне следует поговорить с мистером Филби и Джулианом. С Мистером Стаутвудом – ещё раз.
После чего Уилсон коротко рассказал о результатах обыска покоев лорда.
- Если только я не пропустил, убийца унёс пистолет, уничтожил некие документы, а что-то унёс с собой, - резюмировал секретарь. – Кажется, пистолет, из которого застрелили графа, принадлежал Джулиану, но когда я попросил его показать, пистолета на месте не оказалось. И он себя вёл как-то странно, я стал свидетелем сцены, которую Джулиан с кем-то из девушек устроили перед курительной комнатой, - Уилсон передал по памяти те события. Когда же сегодня я спросил у него, что там происходило, он притворился, что не понимает меня. Да, - тут Грендон немного смутился. – Пэм, скажи, пока мы были в курительной, как вели себя остальные дамы?
- Нормально вели... - рассеянно сказала Пэм, думая о своем. - И все же в этом деле совершенно точно участвует женщина. Либо убийца, либо сообщница - ну, ты же понимаешь, мужчина в женском платье выглядит нелепо. Но зачем ее в такую погоду понесло во двор?
- То есть и леди Лидия, и Аманда всё время были в гостиной? – Уилсон удивлённо пропустил всю остальную фразу Памелы. – Если так, то, кажется, наша сообщница либо мистер Филби (чему я уже, признаться, не удивлюсь), либо одна из служанок.
- Гарольд в платье сиделки?! - расхохоталась Памела. - Забудь. Лидия, Аманда, любая из служанок... Уилли, я же тебе говорила. что застала сиделку Толлер, когда она держала в руках свою форму. Влажную форму! Ни одна женщина не станет складывать сырые вещи, у них потом неприятный, затхлый запах. Сиделка была удивлена и рассержена, и я ее понимаю. А это значит, что какая-то другая особа надевала ее форменное платье. И в нем выходила во двор, под снегопад... ну, не душ же она в платье принимала, правда?
- Да, но от этого выбор не уменьшается! Убийца прошёл по дому едва ли не с оркестром (Мортон сетует, что этой ночью кто-то умудрился поломать столик в холле), и этого никто не заметил. – Грендон воскликнул чуть более резко, чем хотел, огорчённо посмотрел на миссис Филби. – Прости, Пэм. Меня вывел из себя разговор с Амандой. Насчёт связи её и леди Стаутвуд сомнений не остаётся. Даже если они и не родственницы, то связь между ними значительно более крепкая, чем между простыми подругами. Похоже, что девушка окончательно запуталась в своих проблемах. Возможно, поссорилась с Джулианом. Во всяком случае, история получилась значительно хуже, чем мы ожидали. И (опять же догадки) то что вся семья съехалась в гости к графу одновременно, имеет под собой определённую цель. Вопрос только, как выловить то слабое звено, после которого посыплется вся цепочка. Ещё из фактов… - после небольшой паузы Уилсон медленно пересказал разговор с Амандой, не упустив и момент с обвинениями. – Вот теперь из фактов – всё. Она в отчаянии, скорее всего, в её планах что-то сорвалось. И, да, я верю, что она действительно сожалеет о смерти графа, всё остальное не более чем разбитые чувства.
Как ни странно, обвинения Аманды не рассердили Памелу.
- Нет, - задумчиво сказала она. - Нет, Уилли. Из фактов - не все. Ты, кажется, говорил, что любой документ, любая записка скажет тебе больше, чем то, что в ней написано? Так вот тебе записка. Это - факт. Я нашла ее в сборнике французских стихов. Уверена, что ее туда положила Джулия. Машинально, как закладку. Мне кажется, тебе надо это прочесть.
И миссис Филби протянула Грендону записку.
Тонкая белая бумага. Резкий неразборчивый почерк.
"Дж! Это совсем не то, что ты думаешь! Клянусь, я люблю тебя. Всем сердцем люблю. Прошу – приходи. Нам надо поговорить. А."
Уилсон перевернул листок, ещё раз и снова посмотрел на текст.
- В смысле, она этот текст также прочитала? Если подумать, она сегодня чувствовала себя крайне беспокойно. Боюсь, о самой записке сложно что-либо сказать. Если только не предположить, каким именно образом она могла попасть к Джулии. Либо Аманда, либо Джулиан оставили записку по забывчивости? Не верю. Ты считаешь, что мистер Джулиан и Джулия влюблены друг в друга?
Грендон удивлённо поднял брови и не смог не улыбнуться, представив себе эту пару, чуть самоуверенного, открытого жизни и будущему опального сына лорда и скромную тихую мышку-служанку.
- Уилсон, - сказала Пэм неожиданно хмуро. - Ты считаешь, что это записка от Аманды к Джулиану? Я тоже сначала так подумала. А теперь меня преследует мысль... нелепая, ужасная... хотела бы я ошибиться! Но у меня перед глазами стоит потрясенное лицо Джулии, когда она открыла дверь только что приехавшему Джулиану...
Она стиснула руки перед грудью.
- Глупо это или нет, но я считаю, что "Дж" - это Джулия. А вот "А" - что угодно. Александр, Арчибальд, Арнольд... Вспомни, Уилли, - сын лорда Стаутвуда покинул дом в шестилетнем возрасте. Он не приезжал домой, отец его не навещал... Ты уверен, что мужчина, зло острящий за рождественским столом, - это тот самый шестилетний малыш, а не чужой человек, выдающий себя за графского сына?