Мысли текли в голове у принцессы:
" Так... Легенда о шаманах уже расколота... Что же дальше? Он напичкан магии. Видимо для защиты и скорее всего связи, ибо он скорее всего разведчик, ибо нашли мы его одного, а об огромной армии мы б узнали в ту минуту, когда вошли в лес. А если разведчик, то должен докладывать своему хозяину или предводителю... Логично... Вполне... И скорее всего это те самые враги, ибо именно кровь я видела в видении...Будем действовать дальше!"

- Уважаемые, я понимаю ваше недоверие и даже враждебность к Кейригану, но что-то внутри меня подсказывает, что это существо нам сильно поможет, - обратилась ко всем присутствующим Мелетун.
- Уважаемый, сейчас не время и не место для музыки. Потерпите немного. Возможно, найдется у меня пару минут, чтобы послушать вашу музыку. А теперь я прошу приступить всех к своим обязанностям, ибо надо готовиться. Времени у нас осталось немного. Этот воин наверняка успел многое рассказать своим хозяевам. Уважаемые драконы, вы можете попробовать заблокировать сигнал, идущий от него к его хозяевам, и выследить место, откуда эти сигналы исходят?

Странник без каких-либо эмоций слегка склонил голову, в ответ на запрет Мелетун. Было конечно немного жаль, что не дали излить чувства даже в такой мелочи, но все же эльф понял, что совершил глупость и полностью это признавал. Хотя было странное ощущение, что его просто наняли и оплатой было сохранение ему жизни. Хотя кто знает, что именно от него хотят, возможно и просто использовать в своих личных целях, а потом и убить, точнее попытаться. Панфлейта отправилась в специальный кожаный чехол, пристегнутый к поясу, с левой стороны. Эльф присел на одно колено и опустил голову, уставившись в пол и закрывшись плащом. Стоящим рядом существам вообще могло бы показаться что он либо заснул либо вовсе умер, потому что ни дыхания ни сердцебиения слышно не было. Это был один из наиболее полезных навыков приобретенных им в ордене ассассинов. Пусть кровь циркулировала медленнее, что эльфа не смущало совершенно, как и понижение температуры тела, но зато сейчас все чувства были обострены до предела.

Довольно быстро Орк убедился, что полноценным допросом беседа и не пахла, ибо за первой парой вопросов эльфы полностью переключились на собственные разговоры. Разведчика это несколько удивило, но совершенно не расстроило. И не в пример хозяевам зала, от внимания, кхм, "шпика" (это слово рунный перевод не осилил, но Орк в общем-то и сам догадался), не ускользнуло ни появление еще одного эльфа, ни затем уход сразу троих. После чего воин почувствовал, что совершенно перестал следить за нитью рассуждений и поведения Великой. Уйди так (да какое уйди – чихни неправильно!) кто-нибудь из Повелителей в присутствии Властительницы, беловолосая Райла это заметила бы более чем ясно. До самовозгорания чихающего.
Но светлая никого зажигать не собиралась – ни своих ушедших, ни чужих присутствующих, - однако пообещала отправить Орка под стражу. В голову воителя закралась крамольная мысль "наконец-то!"...
Впрочем, как быстро выяснилось, радовался он рано... Хотя между выступлением дракона и обещанной стражей Орк успел все задуманное. Очередной раз яростно почесавшись (к сему проявлению кожных страданий пленника эльфы то ли уже привыкли, то ли вообще не удивлялись, но в любом случае чесаться никто не мешал), рейнджер оборвал один из шариков-противовесов с пояса, тихо уронив и незаметным пинком отправив в ближайший угол залы. Внимание хозяев, в тот момент направленное на музицирующего Темного, акт засорения территории со свойственной себе избирательностью обошло.
А потом перед носом Орка обнаружился черный Повелитель Неба и отвлекшийся на шарик разведчик автоматически подумал...

- ...У воинов есть имена!
- Кто же сказал тебе, орк, что ты – воин?
- Но, Меченосец...

До`Эрреве эн'Сэйар ощутил волну забытой, но не ставшее менее обидной боли. Орка хорошо учили. Но фаэрское "хорошо" не заботиться о чувствах выковываемых клинков.

- ...Имя нужно заслужить. Вставай... Орк.

Через мгновение разведчик понял, что давно забытые воспоминания учебного плаца уже гуляют по памяти драконов, и резко закрыл мысли идеальной в своей простоте "домашней" защитой. Благо даже стараться не пришлось – от такой оплошности Орк не то что грязно ругаться, - выть захотел. Хотя брань, особенно витиеватая, закрывала разум намного лучше любых эмоциональных построений.
А вслух на родном языке ответил.
- Имя. Воин. Должен. Заслужить, – в глазах мелькнуло непонятное чувство, похожее, если бы Орк вообще знал ее, на тихую обиду. У последнего светлого здесь были имена. Они не знали рун, делали странные вещи, далеко не все отвечали канонам фаэрской красоты, приводили слуг в свои покои, спрашивали советов друг у друга... – и всё равно все были наречены.
...Но понятия "обида" Орк тоже не знал. Просто легкое моргание и неслышный звон разбившейся, никогда не существующей мысли.

Лурилль глядела вслед Эктелиону, и тревога всё сильнее овладевала ею. Огнедышащий выглядел плохо. Не то что плохо - отвратительно! Нет, держался он отменно - самоконтроль у бывшего тёмного военачальника был на высочайшем уровне, но... Так дело оставлять было нельзя. Лурилль поклонилась совету:
- Высокий Совет, я уже высказала что думала и теперь покину вас - мои обязанности ждут меня.
Кивнув Лукросу, начальница стражи спокойным ровным шагом направилась за Эктелионом. Необходимо было поговорить - и серьёзно. Несомненно, они будут спорить, возможно - до ссоры. Но это лучше чем недомолвки и уж тем более лучше этого странного состояня, в котором пребывал сейчас Огнедышащий. А потом, когда (именно когда, не если), тот придёт в себя - они займутся организацией охраны гостей. Кейриган был искреннен в разговоре - это так, но общение с неким Элессаром научило Лурилль относилься к тонкой игре слов с уважением. И всё же... Это было недостойно начальницы службы безопасности, но всё же - как же хотелось чтобы Странник и в самом деле не был бы врагом! Чтобы он вправду оказался здесь по воле случая. И если так - то нельзя упускать возможности сделать его другом...
Лурилль слегка ускорила шаг, чтобы догнать Эктелиона у дверей.

Миаллан
Проанализировать уловленный образ было необходимо... но чуть позже. Потому что ответ пленника Вьенора изрядно удивил; как можно заслужить имя? Оно дается при рождении, это неотъемлемая часть личности.
Что же за хозяева у него, рассуждающие таким странным образом?
- Уважаемые драконы, вы можете попробовать заблокировать сигнал, идущий от него к его хозяевам, и выследить место, откуда эти сигналы исходят?
У Вьенора вертелось на языке много разных вариантов ответа на такое предложение; он мог лишь предположить, что семнадцать лет мира несколько притупили эльфийские навыки.
– Я не смогу этого сделать, – максимально вежливо сообщил он. – Искусство, требуемое для такой операции, значительно превосходит мой уровень и вообще далеко выходит за пределы моей специальности.
– Я тоже не сумею, – признался Кэльмейн. – Я целитель, а не менталист.

- Жаль-жаль! Тогда, думаю, его пора транспартировать воина в тюрьму, пока мы не найдем способа взломать барьер. Я как раз в сопроваждение Лукроса, Велиала и Кейригана отправлюсь в библиотеку, где буду искать выход... Мама, думаю, что ты нам тоже поможешь в поисках такого способа. Остальных прошу заняться тем, чем они должны! - произнесла Мелетун, внимательно всматриваясь во всех присутствующих. Эльфы были готовы отстаивать свой второй дом. Ведь более им некуда было идти.
- Тогда я думаю, Совет может быть закончен! Идем, - и Мелетун направилась к выходу, по дороге бросая мысленный вызов Нилусу, чтобы узнать обстановку в Марлион, и Элессаром, чтобы узнать насчет гномов.

Миаллан
- Кхм, - кашлянул Вьенор, догоняя принцессу. - Хотел бы заметить, что я бы все-таки не полностью доверял этому эльфу... если он все же еще остается эльфом. И даже если он сейчас не представляет опасности - все может мгновенно измениться. Я бы предложил в любом случае пригласить также кого-нибудь из нас троих.
Сказано все было на пониженных тонах - чтобы расслышала только Мелетун.

Эктелион.

Выйдя на свежий воздух, прошагав до каменной дорожки, ведущей с сад, полководец почувствовал себя немного лучше. С широких плеч будто бы упал огромный булыжник, давящий всё то время, что Эктелион присутствовал в зале, на вынужденном совете. Что же касалось внутреннего состояния эльфа, то здесь, как оказалось, всё было значительно хуже. По крайней мере, до сих пор Огнедышащий не мог припомнить такого момента, чтобы ему приходилось так скверно в глубине души.
Бесконечные тучи, темно-серые бестелесные глыбы неизвестности, гнали за собой страх и ужас будущих времен. Ветер немного поутих, но вокруг стало еще темнее, чем раньше, еще холоднее. Осколки мыслей становились всё менее отчетливыми, будто бы обрывки древней летописи столетий, что разлетались по приказу ветра в разные стороны.
Эктелион остановился, пройдя несколько шагов в сторону от основных дверей замка, смотря на серые небеса, затянутые пеленой зла. Свежий воздух, наполненный легкостью, но в то же время какой-то странной «агрессией», как сам для себя решил полководец, развевал длинные волосы эльфа. Неожиданно вспомнились времена окончания войны с Силусом. Дайциг, Дроус, изменившийся Искусник.
- Хм, - полководец усмехнулся.
«С Силусом. Ты бы еще подумал – Против Силуса».
Во всяком случае, уже тогда намечались некоторые предпосылки не быть с ним и его сыном заодно. Сейчас, стоя под унылым небосводом, Эктелион даже не думал о том, как несообразно своему обычному поведению повел себя, уйдя из зала. Он уже забыл про темного Кейригана, хотя степной (?) варвар никак не выходил из его головы. Его глаза. Странный взгляд…
Огнедышащий тяжело вздохнул.
Послышались шаги. Шаги уверенные, но достаточно легкие, явно принадлежащие женщине. Так думалось Эктелиону, который, впрочем, даже не обернулся. Почему-то он ожидал увидеть за спиной Лурилль. Так и случилось.

- Нужно, чтобы кто-то транспартировал воина в тюрьму. И я буду благодарна, если вы здесь поможете. Я уверена, что по дороге к вам присоединятся чародеи и воины. Тогда вы сможете оставить его и присоединиться к нам. Мы будем в библиотеке, уважаемый! - с просьбой в голосе произнесла принцесса так же тихо.
А зов уносился в даль.
И вот в голове у Нилуса зазвучал голосок эльфийки:
"Привет! Как у тебя дела? Что смог выяснить?"
И в то же время бесстрастный голос в голове у Элессара:
"Приветствую уважаемого! Как у вас дела в подгорном королевстве? Как проходят переговоры?"

Голос дочери нагнал Серину уже на выходе из зала.
- Мелетун, я буду ждать вас в Большой библиотеке. - И, прежде чем принцесса распустила Совет, королева быстрым, но величественным шагом направилась в библиотеку.
Массивая дубовая дверь отворилась, и эльфийку встретил знакомый и любимый запах старых фолиантов - густой аромат древних пергаментов и кожаных переплетов. Серина пошла вглубь, легко проводя пальцами по толстым корешкам книг, порой растрепанным, порой - новым; на пальцах оставались следы позолоты и вековой пыли.
Серина любила этот огромный покой, ей казалось, что здесь живет само Время, заклинаниями рун вплетенное в ломкие листы пергамента. Здесь жила Мудрость, Мудрость её народа, её мира. Здесь была и её лепта: несколько книг были написаны рукой самой королевы и потому были ей особенно дороги. Весь свой опыт, всю свою целеустремленность Серина заключила в этих томах.
Однако вскоре Серина отвлеклась от приятных воспоминаний. Она пришла сюда за делом.
- Магия крови... магия крови... барьер... - бормотала Серина, водя пальцем по корешкам книг. Полустертые названия на тисненой коже переплета, заманчивые горизонты знаний...
Взгляд королевы остановился на одном из томов. Вытащив его с полки, эльфийка положила книгу на читальный стол и принялась листать в ожидании дочери и её спутников.

Горное княжество
Элессар

"Приветствую уважаемого! Как у вас дела в подгорном королевстве? Как проходят переговоры?"
Голос Мелетун прозвучал в голове у Элессара как раз в тот момент, когда он мысленно вонзал нож в спину Нилусу - хотя он и не собирался воплощать эти мысли в реальность, определённая притягательность в них была, а потому возмущению Чёрного Лиса, так нагло оторванному от своих грёз, не было предела - не каждому понравится, когда в его разум вторгается кто-то чужой, будь он хоть трижды распрекрасной принцессой. Что уж говорить о свободолюбивом Элессаре?
"До вашего появления в моём мозгу всё было просто чудесно, принцесса. Я уже говорил вам, что очень не люблю, когда у меня копаются в мыслях без моего разрешения. Так что попрошу вас впредь связываться со мной иными путями, иначе это может кончиться для вас не очень хорошо. Это не угроза, Мелетун, это дружеское предупреждение. Всё идёт так, как надо, и я не нуждаюсь в вашей опеке. До встречи в Миаллане, принцесса."
Проговорив всю эту мысленную тираду, Элессар тут же оборвал связь с эльфийкой, поставив блокирующее заклинание, и понадеявшись, что Мелетун не сможет или хотя бы не захочет его пробивать.
"Если так будет продолжаться дальше, то для Мелетун это точно добром не кончится", - с озлоблением подумал Чёрный Лис и раздражённо стукнул кулаком по столу. Что за дерзость?! Что за неуважение к членам Совета?!
Элессар оглянулся по сторонам - большинство гномов за столом косились на него с подозрением, недоверием и недоумением. У некоторых в глазах читался вопрос: "Ты всё ещё здесь?" Впрочем, в этом отношении Элессар был с ними полностью солидарен и сам уже тысячу раз мысленно спрашивал себя, какого чёрта он ещё сидит в этом подземелье с низким потолком и затхлым, спёртым воздухом. Не слишком расторопного и бескультурного Бернодта он уже ненавидел, ибо столь явно игнорировать посланников соседнего королевства - это слишком, даже для твердолобых гномов. Да ещё Кравэр куда-то запропастился...
Всё было очень плохо, и Элессар был очень зол. Ему вдруг захотелось кого-нибудь убить, хотя сам он считал подобные наклонности варварством и признаком умственной ограниченности, но сейчас обстоятельства оправдывали такие мысли даже в глазах Чёрного Лиса. К сожалению или к счастью (смотря для кого), ему пришлось довольствоваться лишь сладкими грёзами о том, как Бернодта заживо растерзывают какие-нибудь кровожадные пещерные твари, пожирая гнома по частям, не обращая внимания на его предсмертные, полные боли крики.

Марлион, драконье посольство.
Нилус

– Разумеется, – кивнул посол. – Это не так уж сложно… благо сейчас первосвященник вплотную занялся своими делами, и не особенно присматривается к королевским гостям.
- Благодарю вас, Раннал. Надеюсь, Келистан не находится под его влиянием настолько, чтобы отказываться вести переговоры с эльфами даже в его отстутствие, - усмехнулся Нилус. - В любом случае, мне надо либо уговорить Димиара прислушаться к моим словам, либо постараться избежать встречи с ним и поговорить с королём наедине. Как думаете, что из этого осуществить легче?
- А что касается вашего предложения... Я согласен, - решительно кивнул волшебник. - Главное, чтобы таверна не стала полем боя, на котором могут погибнуть невинные люди. Но нельзя также и спугнуть его... Вы сможете обеспечить безопасность посетителей гостиницы?
Как раз в тот момент, когда Нилус задал этот вопрос, его настигло телепатия Мелетун.
"Привет! Как у тебя дела? Что смог выяснить?"
"Дела плохи, принцесса. То, чего мы так боялись, уже начало своё необратимое шествие на Миаллан. Враги уже здесь, Мелетун, в нашем мире. Сейчас мы с Ранналом, драконьим послом, пытаемся разобраться в ситуации, но пока и драконам мало что известно. Готовьте город к обороне. Грядёт война."

Кравэр. Окрестности подземного города.

Покинув наконец-то бескрайние лабиринты твердыни Бернодта, ничего не объяснив охране, Искусник подошел к границе подземного города, примкнутого к самой крепости карликов. Огромные каменные стены, что окружали величие гномов, могли оживить внутри некое чувство беспомощности, будто бы ты маленькое насекомое в бесконечных просторах неизведанного чужого мира. Этот мир Кравэру был чужд. А карликам был чужд другой мир, тот, что хранил в себе намного больше опасностей, тот, над которым витал пепел войны. И эльф сейчас хотел попасть в свой мир. Но как? Лис явно не собирался в скором времени покидать покои горного князя. Знанием магии воин не обладал. Ничего не оставалось делать, кроме как блуждать по окрестностям подземного города наедине со своими мыслями. Вечная ночь. Здесь она царит на протяжении многих и многих лет.
Искусник, пройдя по каменному мосту, связывающему крепость с близлежащим городом, остановился.
«Когда-то ты воевал за эту территорию. Лично ТЫ и твои воины. Они проливали кровь за твою жалкую сущность, Кравэр. И что же теперь? Они мертвы. Душа каждого темного солдата, что покоится под каменными изваяниями города, должна быть отмщена. Мы победили тогда, помнишь? Крепость была в наших руках. Но не благодаря тебе. А лишь с помощью твоих воинов, преданных темному вождю. А сейчас всё изменилось, Кравэр. Всё возвратилось на исходные позиции. И возникает иной вопрос. Справедлива ли жизнь? За что ты тогда воевал? За то, чтобы теперь быть на одной стороне с ненавистными тебе светлыми? Признайся, они противны тебе. Разве не так? Каждый из них. Принцесса, королева и остальные. А Эктелион встал с ними по одну руку».
Эльф присел на корточки, закрыв лицо руками. Странное чувство безысходности вплелось в сознание, будто бы невидимый червь изнутри грыз мозг.
- За что? – только и смог проговорить воин в порыве смешения гнева и обиды. Гнева, скорее к самому себе, нежели к окружающим. Никогда еще Искусник не чувствовал себя так плохо.
Он попытался подняться на ноги, но голова закружилась, а в теле появилась слабость. Эльф так и остался сидеть на холодной каменной укладке моста.
- За что всё это?

Солнце огненным шаром сияло в небе, обрушивая град своих лучей на Марлион и заставляя позолоту на храме Творца сиять так, что, проходя по улицам города, вверх было больно взглянуть. На утрамбованной площадке у городских стен - снаружи, разумеется - изнемогали от жары четыре десятка воинов. Там были гвардейцы из королевского дворца, молодцы из городской стражи, сержанты из регулярной армии(все как один коротко стриженные и отвечающие на вопросы односложными выкриками). Среди воинов были и те, кто сражался семнадцать лет назад - что, по мнению Димиара, было особенно ценно.
Первосвященник начал свою речь на уже очень давно. Сначала его слушали с воодушевлением, затем - с недоумение. Теперь на лицах вояк читалась откровенная скука. Зычный голос старого священника входил в их уши, но не достигал умов.
- ...в бою можно пожертвовать жизнью, но побеждающий снедаем искусом отшвырнуть от себя свою жизнь. Каждой победе присуще презрение к жизни.
Молодой стражник с лицом, покрытым веснушками сел на землю, подняв облачко пыли. Димиар умолк. Стоявший за правым плечом Каиафа сделал шаг вперед, насупил брови. Стоявший за левым плечом Вальдер подал Первосвященнику бурдюк с теплой водой. Воины негромко переговаривались, те, кто стоял ближе других к веснушчатому смельчаку сделали пару шагов от него.
- Встать, - процедил сквозь зубы Каиафа. Стражник сделал вид, что не услышал.
- Встать! - повысил голос антамерец, - Встать и стоя слушать Первосвященника!
Для придания своим словам дополнительного веса, Каиафа стукнул об землю древком глефы, которая заменяла ему традиционный для духовенства посох. Стражник нехотя поднялся и насмешливо поинтересовался:
- Что ж теперь, когда я сижу ему слово в горло нейдет?
- Жертвы, - слабо улыбнулся Димиар, - Жертвы, которые мы приносим показывают, как мало мы ценим все остальное в сравнении с нашей верой. Ты, юноша, забываешь, что в смирении познаем мы волю Творца. Ты устал от палящего солнца - а я, седой старик, не чувствую его жара?
- Видать не устал, - вступил в разговор краснорожий здоровяк с облупившимся от солнца носом, - Раз языком молоть по сей час горазд! Нам говорили, будуть из нас рыцарей Творца делать - мы пришли. А ты нам байки треплешь.
Здоровяк в с лычками сержанта на рукаве кожанной брони хотел сказать еще что-то, но Каиафа жестом прервал его. За спиной сержанта тут же оказался Вальдер - так быстро, что никто не заметил и тени его движения. Тычок - и здоровяк рухнул на колени перед Первосвященником.
- Именно сейчас вы становитесь воинми Творца. Душа рыцаря закаляется в кузнице веры, - снисходительно пояснил Димиар, попутно отмечая, что качество выучки послушников Храма Творца Разгневанного достойно всяческих похвал.
- Прости, Первосвященник. Не со зла, жизнью клянусь! Я ж не буйный какой, в Творца верю, Антамера чту. Но ты б нас лучше поучил трюкам вашим монашеским. А языком ля-ля оставь для старух в Храме, - пропыхтел сержант, по-прежнему стоя на коленях. Толпа одобрительно загудела.
- Что пользы? - спросил Димиар, - что пользы делать дух свободным если он не умеет летать?
- Слушай, церковник, - раздался голос одного из стражников, стоявшего позади остальных, - Мы уж поняли, что красивствовать ты горазд. Ты нам скажи, что делать - мы сделаем.
- Кто может летать, тот знает, что его не надо подталкивать для того, чтобы он полетел дальше. Если вы хотите быть свободны, то должны сбросить с себя не одни тяжелые цепи: придет час, когда вы побежите даже и от того, что больше всего любите.
- Это все оно очень хорошо и правильно, - вновь набрался смелости красношеий верзила, - но чем оно в бою поможет?
- Рыцарь побеждает в битве лишь в том случае, когда крайне интенсивно верует, отрекаясь от себя. Если не довести веру до такого состояния, то она сделается желанием чего-нибудь привлекательного, например, власти. На крыльях веры летит рыцарь Творца! - пророкотал старый священник. Каиафа склонился к уху Димиара и прошептал:
- Бесполезно. Они не умеют и не любят думать.
Первосвященник кивнул и так же тихо ответил:
- Но верить я их заставлю. Ты, - навершие посоха Димиара указало в грудь красношеему сержанту, - Выйди ко мне.
Названный сержант послушно сделал пару шагов вперед. Старый священник скинул на руки Вальдеру тренькнувший кольцами посох и мантию, оставшись в простой рубахе. Димиар встал перед воякой, который был на две головы его выше и на порядок шире в плечах. Каиафа улыбнулся, предвкушая.
- Ударь меня.
Сержант с недоумением воззрился на старика.
- Ударь меня.
Без мантии и посоха Димиар выглядел гораздо менее внушительно. Невысокий, немолодой, но еще крепкий - обычный старик, из тех что дни напролет просиживают в тавернах за кружкой пенистого пива или кислого вина.
- Бей!
Сержант ударил. Корото, без замаха, но сильно. Некоторые вояки поморщились, видимо, представив такой удар пришедшимся по их черепу. Первосвященник не упал, не отшатнулся. Он даже не пошевелился. Казалось, вся сила удара ушла в никуда. Только на щеке старика остался белый след от кулака.
- Хорошо, - по-отечески добро улыбнулся Димиар, - А теперь бью я.
И ударил. Несильно, скорее просто ткнул верзилу в обшитую стальными полосами кожу брони на животе. Сержант подлетел вверх на пару метров, приземлился в десяке шагов от Первосвященника и, словно рыба, выброшенная на берег, стал хватать ртом ставший неожиданно густым и колючим воздух. По толпе пошел ропот, несколько раз было произнесено слово "колдовство".
- Не колдовство! - возвестил Димиар, - А чудо истинной веры! Этот человек, - палец священника указал на Вальдера, - Похож на мага?
Воины забурчали на разные лады: "Ну...", "Не похож", "Да маги всякие бывают".
- Вальдер, брат по вере, служитель Антамера - яви нам частицу божественного гнева Творца!
Послушник закрыл глаза, осенил себя знаком четвертьрассеченного круга и протянул руку к солнцу. В руке, словно сотканый из жара желтоликого светила, материлизовался огненный клинок.
- Теперь - веруете? - громовым голосом спросил Димиар, которому подоспевший Каиафа помогал вновь одеть мантию.
- Да... - нестройно протянули будущие рыцари Творца.
- Отодите к городской стене и встаньте возле нее!
Приказанное было исполнено. Первосвященник взмахнул посохом, кольца жалобно звякнули и площадка, на которой стояло сорок человек и трое служителей церкви, исчезла. На ее месте была яма порядка двух метров в глубину.
- С самого начала лишь воля Творца удерживала вас от падения. Эта воля никуда не исчезла, развеялась лишь видимость твердой земли. Воля всемогущего Творца удержит того, кто положится на него, - Димиар прошел по воздуху и встал над центром ямы. Каиафа и Вальдер последовали за ним.
- Тот кто верует в господа нашего Творца Всесоздателя, единого в аспектах, тот пройдет, ведомый этой верой, и встанет возле меня. Те кто любит Творца, ко мне!
Первым осмелился подойти веснушчатый стражник. Он боязливо потрогал кончиком сапога пустоту, зажмурился, шагнул вперед - и полетел на дно ямы. Второй, красношеий здоровяк, встал подле Димиара. Из сорока человек в яму свалилось шестеро.

Марлион
- Ить! Куда пошел!
Ряд гвардейцев дрогнул, как только гигант сделал движение в сторону. Все, ощутив тревогу, плотнее сжали пики. На гиганта и его медведя злобно смотрели огаленные острия.
Гинирал Загромор, развернувшись на коне, изучил ситуацию. Зоркий глаз сразу уловил какую-то связь между чудовищем и драконом, что остался позади. Хотя, кто еще из них чудовище.
- Продолжать вести зверину. Ведем прямо к замку, да поживей! - распорядился гинирал. Кинул ближайшему коннику: - скачи вперед, разгоняй люд! Тронулись, черти непослушные.
Гинирал надеялся, что дракон не будет настойчив и отстанет от конвоя. Иначе придется проявить силу характера его ребят.

"Нахал," - подумала про себя принцесса. Ведь она могла снести все его жалкие барьеры в пять секунд и подчинить этого мага своей воле.
Но вот голос Нилуса на принцессу произвел совершенно обратную реакцию. Только от новости были нерадужные.
"Нилус, у нас не лучше! Поймали пару непонятных существ, у одного из которых стоит ментальный барьер на магии крови. Я сделала вывод, что это шпион, ведь в нашем мире никто кроме Силуса не смел использовать этот вид магии. А его нет в живых. Мы сами видели труп. Лурриль и Эктелион готовят войска. Происходит мобилизация всех тех, кто может держать оружие. Ну не буду вас отвлекать! Свяжись со мной позже, когда что-либо выясниться! Удачи!"
И мысленная связь оборвалась.
Тем временем из зала под огромным конвоем выводили воина неизвестной расы, предполагаемое шпиона. Самые лучшие маги и воины были призваны из самых дальних уголков дворца. Они недоумевали, зачем были такие предосторожности, но приказ был приказом, и они исполняли его в лучшем виде.

Возбужденно гудящая толпа воинов разных мастей возвращалась в Марлион, предвкушая отдых в прохладной сени одной из городских таверн, кружки освежающего пива и поток шуток в адрес Уриса - туповатого сержанта, который трижды падал в яму прежде чем добрался до Первосвященника. Каиафа, шедший за ними, как пастух за стадом слушал эти разговоры и прятал улыбку в жидковатую бородку. Он-то прекрасно знал, что по возвращении их ожидает не таверна и пиво, а келья и пост. Что десяток братьев-антамерцев уже ждет новых послушников, чтобы до поздней ночи учить их превращать непоколебимую веру в разящий клинок. И что ни один из будущих рыцарей не ляжет сегодня спать, пока одним усилием свой воли не загасит свечу. Пожалуй, проснувшись со звуками утренней молитвы, они будут ненавидеть Димиара. Пусть их. Ненависть - священный дар Антамера воинам.
Сорок воинов и трое церковников прошли через ворота и вошли в город. Марлион шумел как растревоженный улей. Хотя, нет - это сравнение слишком часто встречается в книгах и, увы, не до конца передает накал ситуации. Город вернее было сравнить с муравейником, в который плеснули кипятка. Вальдер сразу отметил нездоровую напряженность на лицах стражи. Что могло произойти? Является ли это следствием последнего пророчества? Бывший разбойник мотнул головой, словно назойливую муху отгоняя лезущие в голову мысли. Если что-то случилось, Первосвященник уже наверняка знает, что именно. И что делать. Первосвященник - острие клинка Творца, Церковь - орудие Его. Мы воплощаем волю Творца.
О чем думал Димиар, прислушиваясь к мелодичному перезвону колец посоха, увы, неизвестно. Старый священник невидящим взглядом смотрел перед собой и время от времени бормотал что-то под нос - "думал вслух". Почти сразу после того, как процессия вошла в Марлион, ход мыслей Первосвященника был нарушен появлением послушника в цветах Асмелара, который совершенно внезапно очутился перед Первосвященником - словно вырос из-под земли. Вырос - и что-то возбужденно зашептал старику на ухо.
- Это весьма занятно, но помнит ли мудрейший Анна про то, что магическия традиция людей выросла на основе эльфийской? И что маг, не будучи надлежащим образом воспитаным в Храме творит чудеса на эльфийский манер? - Димиар покровительственно улыбнулся послушнику.
- Да, Димиар. Высокий священник Анна верит в то, что брат Бергенс умеет отличить теплое от мягкого, - с надлежащим смирением ответил асмеларец.
- Бергенс? Тот, что во время войны с Силусом был преданным слугой Антамера?
- Да, Димиар, - послушник поклонился на ходу, что выглядело достаточно комично, - Тот что ранее был братом-антамерцем, но отринул путь гнева и проникся любовью к детям Творца. Он странствовал по землям короля, неся в каждый дом покой, смирение и милосердие Алестена. Прошлой ночью он остановился в трактире в поселении Дейм и почувствовал, что рядом творят заклинание. Достойный Анна уповает на то, что брат Бергенс видел работу эльфийских волшебников - и не перепутает ту легкость, с которой они плетут чары ни с чем иным.
- Прошлой ночью? Как далеко от Марлиона этот Дейм? И что за магию, по мнению Дейма, призывал эльф? - старик задавал вопросы, глядя перед собой, словно они адресовались не молодому послушнику, а самому Творцу.
- Прошлой ночью, Димиар. Бергенс скакал до рассвета, чтобы весть как можно скорее достигла твоих ушей. Сейчас он отдыхает в саду Храма. Что же до эльфийских чар - Бергенс уверен, что это был одиночный телепорт.
- Заклятье переноса. Телепорт - слишком эльфийское слово. Он сказал что-то еще? - только теперь Первосвященник бросил в сторону асмеларца взгляд.
- Нет, Димиар. Но если что-то в этой истории осталось для тебя непонятным, брат Бергенс с радостью ответит на все твои вопросы. Как я уже сказал, сейчас он отдыхает в саду...
- Долго же он отдыхает. Пожалуй, я услышал достаточно. Мой Каиафа, доведи госопод рыцарей до Храма! - с этими словами Первосвященник свернул в проулок, быстрым шагом направившись к возвышавшейся вдалеке громадине дворца.

Марлион
- Благодарю вас, Раннал. Надеюсь, Келистан не находится под его влиянием настолько, чтобы отказываться вести переговоры с эльфами даже в его отстутствие, - усмехнулся Нилус. - В любом случае, мне надо либо уговорить Димиара прислушаться к моим словам, либо постараться избежать встречи с ним и поговорить с королём наедине. Как думаете, что из этого осуществить легче?
- Я постараюсь добиться личной аудиенции, - немного подумав, сообщил дракон. - Все же дипломатические отношения - не сфера Димиара, и можно будет поговорить без его присутствия.
- А что касается вашего предложения... Я согласен, - решительно кивнул волшебник. - Главное, чтобы таверна не стала полем боя, на котором могут погибнуть невинные люди. Но нельзя также и спугнуть его... Вы сможете обеспечить безопасность посетителей гостиницы?
Как раз в тот момент, когда Нилус задал этот вопрос, его настигла телепатия Мелетун.
Раннал дождался, пока отсутствующее выражение, характерное для мыслеречи, исчезнет с лица собеседника и ответил на ранее заданный вопрос:
- Схватка менталистов обычно не вызывает разрушений в физическом мире, и постояльцы не должны пострадать. Элемент риска есть... однако если вы поселитесь в абсолютно пустой гостинице, это вызовет подозрения.

Рафаель Сорель

Дома не сиделось. Смотреть на Эми, которая не может даже пошевелиться было нестерпимым мучением, и Рафаель решил отправиться в столицу. Развеяться немного. Возможно и напиться. Сделав огромный крюк, он подошёл Марлиону с востока. И то, что он увидел пройдя немного внутрь ему совсем не понравилось.
Огромная процессия и солдат копьеносцев вела к замку... что то. Это "что то" было огромным. Метра три наверное, явно человекоподобное тело, явно блестящее на слонце (издалека напоминало то ли металл то ли диковинный камень), при том на медведе... Но что гораздо больше заинтересовало его, это гигантский, сияющий синим подобно звезде, меч. Точнее - МЕЧ. Его размеры впечатляли. Лезвие было длиной почти в два метра, а шириной это орудие с человеческий локоть как минимум. Рафаель никогда не видел оружия подобных габаритов. И что гораздо более поражало его - пришелец держал меч в одной (!!!) руке. Может быть это какой нибудь сверхлёгкий кристалл? Меч что то до безумия напоминал Рафаелю... Но вот что?
В любом случае он решил проследовать за толпой зевак.
Просто на всякий случай. К тому же его любопытство требовало удовлетворения....

После окончания совещания Серрек последовал за Вьенором и Кэльмейном, которые последовали за Мелетун сразу после ее закрытия совета.
- Как вам новые гости, друзья? - поинтересовался Вьенор, закончив разговор с принцессой присоединяясь к ним. - Я по-прежнему уверен, что за ними необходимо присматривать.
- Гости действительно занятные, по поводу эльфа у меня есть некоторые сомнения, но соглашусь с мнением всех, что огр заслуживает более пристального внимания, и я не откажусь присутствовать на допросе в более приспособленном для этого месте.
- Тогда уж и я поприсутствую, - задумчиво кивнул Вьенор. - Наша помощь пригодится.
Кэльмейн чуть поморщился - ему способы допроса, принятые у Сарио и Сэйар были не по душе. Но возражать не стал.
- А мне стоит пойти с этим Кейриганом, - сообщил он. - У него очень странная внешность... и отражение в ауре. Очень интересный материал.
- Как хочешь, уважаемый Кэльмейн, я рад, что ты составишь мне компанию на допросе этого типа Вьенор, меня немного волнует его связь, закрытая магией крови.
- Защиту разума я не взломаю, - покачал головой эн'Сарио. - Разве что... через смерть его провести. Тут он не ответить не сможет.
- Я тоже не специалист в ментальной магии, в твоей идеи что-то есть. Мне понадобится энергия, мож мы немного получим ее при начальном допросе, в противном случае мне понадобится несколько котят, желательно черных или узников приговоренных к казни, но последних боюсь, мы у эльфов не найдем.
- Амулеты ты прибереги, а вот котят надо будет изловить, амулет мы всегда используем, мало ли что случится и придется срочно применять черную магию. Да и у меня найдется несколько амулетов.
- Вот кошек нам точно никто не отдаст, - уверенно сказал Вьенор. - Пожалеют их жизни. Впрочем... а так ли они нужны? Если пленника просто убить и сковать дух, пока он еще не успел отлететь от тела...
- Можно попробовать, правда я давно этим не занимался, хотя ... по идее может и получится.

вдвоём с ShalaFi

- Извини меня. Не мог больше там находиться.
Эльф смахнул ладонью капельки пота, выступившего на лбу, оборачиваясь к начальнице стражи. Несмотря на то, что вокруг стало заметно холоднее, Эктелион всё еще ощущал внутри себя порывы жара. Ему хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. В любом, но только не здесь.
- Смотри, - Огнедышащий кивнул в сторону потемневших небес, - Что-то я не припомню, когда в последний раз в самом разгаре дня было так мрачно.
Вблизи Эктелион выглядел ещё хуже... Лурилль отчасти понимала его - и в самом деле, в оставленном ими помещении дело перешло к нудным разговорам, но... Эльфийка подняла голову вверх - и отчего-то ей стало не по себе. Вроде погода не портилась - но всё же мрак наползал со всех сторон, словно липкий туман.
- Да. Неприятно...
Лурилль невольно поёжилась, а потом повернулась к военачальнику.
- Но всё же не только это тебя тревожит. И не говорильня у нас за спинами.
- Да, ты права, - немного подумав, произнес темный эльф, - Эти небеса. Сейчас у меня в душе происходит примерно то же самое, что и там, за горизонтом. Пойдем, немного пройдемся по саду. Мне почему-то кажется… Впрочем, не столь важно.
Огнедышащий медленно направился по каменной дорожке вглубь заросшего причудливыми деревьями и кустарниками парка, в сторону фонтана, пропуская Лурилль чуть вперед.
«Прости, я не могу тебе открыть абсолютно всего, что творится в моей голове. Это лишь на благо тебе. На благо всему Миаллану, нашему небольшому миру, готовому рухнуть у нас на глазах. Я просто не посмел бы тебе сказать, что столь прекрасные места мы можем видеть в последний раз, лишь из-за того, что мне вдруг так начало казаться. Прости, Лурилль» - эти мысли полководец тут же выбросил из головы.
- Ты думаешь, что тот эльф, с причудливым капюшоном, полностью скрывающим лицо, говорит правду? Может быть, они с варваром знают друг друга? Мне почему-то так показалось. Как-то немного странно, что Мелетун и Лукрос обнаружили их столь близко друг от друга. Не находишь?
Лурилль покачала головой. Похоже, Эктелион решил хранить свои тревоги в тайне от других... Но это не было выходом. Со временем, он это поймёт. А вот эта странная парочка...
- В словах эльфа в капюшоне не было лжи. Это я могу сказать определённо. Но! Если вспомнить одного нашего общего знакомого, можно вспомнить и о том, что слова - это только слова... Ими можно играть... Не знаю, играет ли он, но... Не хочу упускать шанса сделать его если не другом, то союзником. Это если твои опасения не оправдаются... Не могу определённо сказать, кажется ли мне их близкое появление подозрительным... Они невероятно разные, просто почти ничего общего. Либо их появление - совпадение, обусловленное какими-то магическими законами, в которых я всё равно ничего не смыслю, либо - часть хитрого плана наших возможных врагов... О втором думать не хочется, но придётся. И всё же - хочу надеяться на первый вариант... Тогда у нас на один шанс больше.
- А вот я больше склоняюсь ко второму, - задумчиво проговорил воин, - Не сочти меня слишком недоверчивым к нему, просто не хочется потом жалеть об упущениях, сама понимаешь. Всё-таки мы управляем обороной Миаллана.
Неожиданно Эктелион остановился, прищурив глаза.
«Я стал другим. Жизнь испортила меня. Или же наоборот? Научила действовать сообразно сложившейся ситуации?»
- Скажи Лурилль, ты считаешь, что я веду себя как-то не так?
- Ты... Какой-то не такой... далёкий. Тревожный. Словно что-то тебя серьёзно угнетает.
- Угнетает. Это сны. Я разговаривал с королевой некоторое время назад. Как раз в тот момент, когда вернулась Мелетун с пленниками. Я ей рассказал о моих снах, - ранее встревоженное лицо эльфа приобрело каменное выражение, - Это предстоящая война. Не какая-то битва из прошлых времен, а именно грядущее событие. И в нем мы с Кравэром по разные баррикады. Понимаешь?
Лурилль ожидала многого - но это... В груди поселился ядовитый холод, промораживающий до кончиков пальцев.
- Эктелион... Я не знаю, что сказать...
А что можно сказать? Кравэр - лучший друг Эктелиона. И такое... Любое утешение будет выглядеть фальшиво, если не бестактно. И глупо. Если Эктелион встревожился, значит это не просто предутренний бред, а нечто посерьёзнее. И он говорил - снах, то есть кошмары являлись не раз...
- А... Всё повторялось - или были варианты? Может, есть возможность предотвратить?
Огнедышащий тяжело вздохнул.
- Я не знаю. Эти сны повторялись бесконечное количество раз. Одно могу тебе сказать абсолютно точно. В последнее время они мне снятся почти каждую ночь. Что бы это значило? Раньше никогда со мной такого не было. До разговора с Сериной я себя постоянно спрашивал, почему именно я? Почему только со мной всё происходит? Но королеве тоже снятся ужасы битвы. Будто бы она на поле, а вокруг один враги, и…
Эктелион запнулся, уставившись на траву, под ногами. Там была кровь. Запекшаяся лужа крови, будто бы что-то произошло здесь утром, или даже прошлой ночью.
- Смотри. Откуда она?
Лурилль слушала, и тяжесть на сердце делалась всё неподъемной. И всё дальше уходила надежда, что сны эти - не имеют к происходящему сейчас никакого отношения. Сны, сны, сны... Ей сны не снились уже давно - или, возможно, она не запоминала их. К чему выскочила эта мысль, начальница стражи не успела понять - Эктелион резко остановился - перед ними на траве... Отвратительным бурым пятном выделялась лужа засохшей крови.
Лурилль опустилась на одно колено и аккуратно поскребла кровь кончиком кинжала.
- Где-то около рассвета, - определила она, поднимаясь на ноги. - Надо поднять на ноги стражу и сделать перекличку, а потом, возможно - и пересчитать слуг. И обыскать сад.
Лурилль начала оглядываться в поисках хоть каких-нибудь следов.
- Это…, - прошептал полководец, продолжая смотреть под ноги, - Лурилль, там был шлем. Темно - алый шлем. Каждый раз, когда мне снится сон, то в нем обязательно есть алый шлем. Точно такого же оттенка.
«Он уже всё понял, Огнедышащий. Искусник выбрал свой путь. И ты уже ничего не сможешь изменить. Судьбу не исправить. Предначертанная судьба плетет ваши жизни!» - голос словно бы из-под земли раздался в голове эльфа.
- Это знак, знак, - Эктелион опустился на колени, оперся руками о холодную землю, будто пытаясь что-то разглядеть в высокой зеленой траве, - Он где-то должен быть тут, Лурилль. Шлем. Это знак. Мне нужно найти его, чтобы спасти Кравэра.
«Нет, уже поздно, поздно ты спохватился», - вновь голос.
Со стороны эльфийке могло бы показаться, что Огнедышащий просто сошел с ума. Его и без того бледное лицо, приобрело еще более серый оттенок.
Лурилль оглянулась когда он заговорил - и глаза её встретили совершенно отсутствующий взгляд Эктелиона. Далёкие глаза на сером лице. Лурилль не была магом, и не могла попробовать проверить причины происходящего с помощью магии. Ей оставались лишь старинные методы...
Начальница стражи обхватила Эктелиона за плечи и несколько раз встряхнув, громко позвала по имени; а затем поволокла его прочь от пятна, призывая ближайших стражников.
- Шлем, он, он где-то там… Я знаю.
Создавалось такое впечатление, будто эльфа, который пытался вначале сопротивляться Лурилль, охватила внезапная слабость. Начальница стражи вмиг ощутила вес темного воина, который словно впал в некий транс, широко раскрыв серые глаза, уставившись на женщину. Патрулирующие территорию солдаты уже почти подошли к ним, когда Эктелион прошептал:
- Лурилль, послушай, Искусник уже с ними. Он на их стороне. И уже вряд ли что-то можно изменить. Прости. Я, я не хочу туда.
Полководец указал в сторону замка:
- Не хочу.
- Эктелион, очнись!!! - Лурилль жестом подозвала стражников; один подхватил Эктелиона, а другой, после краткой инструкции помчался обратно в замок - звать на помощь Серину и Мелетун.
- Эктелион, Кравэр не может быть с ними, поверь! Он сейчас у гномов, с Элессаром! Вот вернутся, и ты с ним поговоришь, а потом, если потребуется, вытряхнем из Лиса душу... И почему ты не хочешь в замок?..

Войска медленно стекались в город. Конунг с кровавой радостью наблюдал за войсками. Тысячи ящеров, наг и людей стекались в город ото всюду.
"Превосходно, просто превосходно." - проговорил он. Последние несколько дней Р'а Кс-ши только и делал что проводил церемонии и приносил жертвы, но боги услышали его, Армия Ящеров была сильна, солдат было даже больше чем было у ящеров во времена Эльфийской Войны.
"Слава Святому Фалеру! Слава Первому Дракону! Слава Силусу!" - неслось ото всюду.
Первый вождь Альянс был преравнян к святым ящеров и теперь жертвы приносились даже ему. Ящеры звали его Силус Праведный или Силус Основатель, за его правильный путь и основание Альянса.
Р'а Кс-ши мечтал о нападении на людей, скоро, очень скоро начнется атака и тогда их ничто не остановит, даже драконы.

Запыхавшийся стражник ворвался в библиотеку, пинком распахнув тяжелые вековые двери. Серина вскочила, грозно блеснула глазами: ох, получит же он за то, что без спросу так грубо нарушил её работу! Но не успела королева открыть рта, как страж, быстро согнувшись в поклоне, выпалил:
- Моя королева, госпожа Лурилль послала за вами. Кажется, господину Эктелиону... плохо...
"Моя королева... Как давно я не слышала этих слов..."
- Я иду.
Не оглянувшись, оставив фолианты на столе, Серина выбежала за стражником и помчалась за ним к Эктелиону. В душе Серина лелеяла теплое чувство, которое возникало у нее при виде Эктелиона, при воспоминании о нем. Если ему плохо, она сделает все, чтобы вернуть его... Пусть даже смерть заберет его душу - она вытащит его и оттуда...
Завидев Лурилль рядом с Эктелионом, Серина остановилась и присела рядом с Огнедышащим. Взяла его руки, согрела в своих, посмотрела в глаза.
- Эктелион? Что такое? Что?
Лужа крови на земле навела эльфийку на мысль о снах. Конечно... Шлем. Кравэр. О боги...
- Кравэр?.. - выдохнула Серина, имея в виду тот шлем из сна полководца.

НРПГ: Немного форсирую события с дипломатической миссией

Горное княжество
Элессар

О, чудо! Наконец-то в пиршественный зал явился посланник Бернодта (сам, видать, побрезговал с остроухими общаться, или просто стыдно стало после беседы с драконом) и официальным, нуднейшим голосом, без тени каких-либо эмоций объявил, что Его Величество король Бернодт принимает предложенный эльфами Миаллана союз, и что его народ обязуется оказать своим друзьям всю возможную помощь в предполагаемой войне, как экономическую, так и военную. В конце герольд упомянул, что в ближайшее време светлейшей принцессе Мелетун следует ожидать поставки самого лучшего гномского вооружения в качестве доказательства вечной дружбы между гномами и эльфами.
Элессар молча выслушал посланника, сухо поблагодарил (сидя на гномском пиру, он настолько обленился, что даже не захотел тратить на него своё красноречие), с безупречной вежливостью попрощался со всеми присутствующими и попросил нескольких стражников из эскорта проводить его к выходу из Карод-Мондре.
Пока эльф шёл, поднимаясь всё выше и выше, всё ближе к небу и свежему воздуху, дышать ему становилось легче, голова прояснялась, и вместе с лёгким недомоганием улетучивалось и его раздражение, и беспричинаая злоба. Элессар снова почувствовал себя хорошо, даже и не заметив, как резко улучшилось его настроение. Да и что толку терзать себя, если задание успешно выполнено, а впереди его ожидает ещё больше, куда более замысловатых интриг?
По пути Элессар встретил Кравэра, бродящего по городу.
- О, Кравэр, ты не поверишь, Бернодт всё-таки снизошёл до нашего присутствия и нашёл время для того, чтобы позвонить в колокольчик и направить из своих царских покоев посланника с письмом о том, что он великодушно принимает наше предложение о союзе. Как мило, правда?
Элессар говорил уже на эльфийском языке, так что сопровождавшие его гномы не могли понять того, о чём он говорит, хотя, впрочем, не надо было быть полиглотом, чтобы уловить общий смысл слов Чёрного Лиса. Впрочем, Элессар даже и не пытался скрыть своей язвительной интонации.
Наконец, гномы выпроводили эльфийских посланников за стены города, сухо распрощались и тут же закрыли перед ними ворота. Надо сказать, что обе стороны - и гномы, и эльфы - были несказанно рады, что наконец избавили друг друга от своего присутствия.
Конечно, Элессар прекрасно понимал, что гномы не хотят помогать Мелетун - слишком сильны ещё воспоминания о войне Силуса, и, что понятно, сражаться на стороне своих бывших врагов с каким-то неведомым противником, который пока не имеет к карликам никакого отношения, никто из гномов не желает. Все эти заверения в вечной дружбе и прочее враньё - только прикрытие, чтобы создать видимость союза. И то, даже на такие меры Бернодт пошёл исключительно под давлением Аритая. Иначе говоря, Элессар знал, что гномы помогут Миаллану лишь постольку поскольку и чисто символически - скорее всего, на этой незначительной партии оружия, обещанной ими, весь союз и завершится. Впрочем, Чёрного Лиса это уже не касается - он то уж точно сумеет выжить и без гномских подачек.
- Ну что, Кравэр, как тебе наша дипломатическая миссия? - иронично улыбнулся Элессар. - Гномы такие приятные собеседники, не правда ли?
Чёрный Лис испустил уж чересчур страдальческий вздох и с обречённым видом произнёс:
- Ладно. Что ж, пора домой, Кравэр.

Марлион
Нилус

- Схватка менталистов обычно не вызывает разрушений в физическом мире, и постояльцы не должны пострадать. Элемент риска есть... однако если вы поселитесь в абсолютно пустой гостинице, это вызовет подозрения.
- Вы правы, - кивнул Нилус. - Что ж, тогда я не вижу более причин для промедления. Как думаете, какая гостиница подойдёт для наших целей лучше всего? И Раннал... Спасибо вам за всё.

Айнель с отрядом пробирались по лесу уже несколько дней. Тигрица основное время проводила в истинном облике и лишь на краткое время становилась человеком, чтобы пообсуждать с командиром отряда, Телусом, ообенности маршрута и дорогу.

Отряд потихоньку углублялся в такие дреби, в которых пожалуй только что животные и ходили. Или оборотни. Телус скурпулезно зарисовывал троу, по кторой они шли, попутно расспрашивая Айнель о близлежащих местах.

Дней через пять пути отряд пришел к горам. Тигрица скучающе наблюдала за суетой эльфов, обследующих близлежащие пещеры.
- Айнель, тут замечательно можно от врагов оборонятся, просто идеально место! - глаза Тила светились неподдельным восторгом...

НРПГ По разрешению мастера и при отсутствии игроков-фаэров, отыгрываю следующее.

Энсан долгое время кружил над тем лесом, но уже смеркалось и он просто не мог себе позволить летать ещё дольше. К томуже он до сих пор не мог ничего найти. А точнее никого.
"Слышь брат, мы конечно можем ещё полетать, но по-моему мы уже прочесали весь лес вдоль и поперек." - сказал Моран, его механические крылья махали без устали, но сам он уже начинал уставать от постоянного полета.
"Хорошо, наверное ты прав." - сказал в ответ Энсан - "Возвращаемся назад. Дотянете?"
"Нет проблем" - кинул Годрик. - "Полетели назад!"
Энсан развернулся и разогнался. Моран и Годрик тоже полетели следом. Они надеялись попасть в Драконьи Горы хотябы к утру.

Марлион, Лагуз

Раз приняв решение, Лагуз не собирался от него отступать. Одного эльфа он уже нашел, и несколько часов свободной слежки внятно дали понять, что на большее можно не рассчитывать – в этом городе даже один светлый был очень, очень и еще раз очень редким явлением. А раз случилась подобная удача, спугнуть ее будет прямой распиской в собственной глупости. Чего, естественно, телепат делать не собирался. И нарываться на встревоженных драконов – тоже.
Поигрались и хватит.
В частности, после подобного открытия разведчика почти ничего не держало в Марлионе, Лагуз был лордом-разведчиком, и потому, во-первых, не обязан был лезть в пекло (без приказа, конечно же), и во-вторых, крайне ценил свою жизнь. И как всякий лорд, вкупе с этой оценкой умел ее отстоять, в идеале спланировав все так, чтобы риск даже не переходил максимальные границы.
В настоящем случае стоило закутать весь город в паутину, наведенную на одного единственного эльфа, заякорить ее в подходящие артефакты, и отправиться в очередную лежку куда-то в окрестные деревни. Там, конечно, прятаться будет не в пример сложнее – село не город, трущоб не бывает, - но даже если (когда, точнее) эльф найдет паутину, самого Лагуза разыщет... никто не разыщет. Не здешних же богов боятся.
Мысленный слепок жертвы, как и зрительный образ у фаэра имелись, и потому степенно-безопасный план не вызывал никаких нареканий. Разве что непрофессиональное сожаление, что придется расстаться со столицей, и променять все на... на... убожество деревенское.
Лорд любил красоту, и не любил с ней расставаться.
Не став возвращаться к своему прежнему обиталищу, за две седьмицы надоевшему сверх всякой меры, - это не считая, что после его шумного побега возвращение было редкостно неразумным шагом – Лагуз остановился в одной из кормч. Мимоходом отведя окружающим глаза, он устроился за угловым столом, представ для завсегдатаев хорошо-знакомым-безымянным-вечно-пьяным-телом-того-самого-как-его-своего-парня, и, скрестив татуированные запястья, закрыл глаза.
В ментальном поле телепата выплеталась сложная, многоярусная паутина, скрепленная на стыках росчерками рун, и заполняемая всем, что Лагуз знал об эльфах. Эльфах вообще, и Нилусе в частности.
Бежали минуты, текли часы...

Вздрогнув, лорд очнулся от рабочего транса. Паутина еще не была закончена, даже не считая этапа "развешивания" на физические якори-артефакты, однако фаэра отвлекли. Даже в трансе.
Хотя не заметить появления поблизости артефакта (раз) такой силы, его владельца (два), ну и, конечно же, полуэльфа (три)... правда, полуэльф был каким-то странным, но кровь никто не отменял, и уж кому, как не фаэру, кровавому лорду, этого не знать, - такое явление даже работающего ментата встряхнет.
Свернув паутину, чтобы закончить позже, Лагуз усилием воли перевел мысли на новую цель. И если Нилуса он помчался встречать самолично, с неизвестным артефактами так поступать не стоило, да и... Если разведчик правильно понимал ситуацию, неприкрытую силу заметил не он один, и вокруг гостя наверняка уже было кому потолкаться.
Через несколько минут, найдя ментальную цель и едва не расшибив себе лоб о защитные стены света, расставленные артефактом вокруг себя и своего владельца, Лагуз убедился, что насчет толкотни был совершенно прав. А еще четверть часа побившись в барьеры артефакта (меч, кажется) и заработав страшную головную боль, так же мысленно плюнул и взялся доделывать паутину. Артефакт мало что непрошибаемый, так рядом с драконом (!), и все равно никуда не убежит. От Лагуза. А полуэльфом можно было заняться только после разбора его железки, что опять же возвращалось к пункту "не убежит". Нельзя ведь убежать от мысли.


Феу, Наутис.

- Я узнаю истину, а не рассказываю ее! – довольно резко бросила сидящая за столом красавица, чьи безупречные черты не смогли испортить ни поношенная одежда, ни дергающийся свет от тонкой свечи, ни даже явные следы усталости.
Реплика явно предназначалась ее собеседнику, не менее усталому, грязному и точно также освещенному, но рядом со спутницей казавшемуся страшилищем. Впрочем, палач никогда не стремился и не был красавцем, - более или менее по фаэрским меркам, - а вот со сферой занятий мрачности и страхолюдности только накопил.
Не в пример Феу, чьи умения были, в принципе, почти такими же – добывать у тех, кто этого не хотел, нужную информацию, - однако способом прямо противоположный. Палач мучил. Феу соблазняла.
- Хорошо, не истина. Просто ваше мнение, леди, - расстеленная карта, прижатая ладонями Наутиса, странно хрустнула, когда палач произнес "леди", но девушка не обратила на это внимание. Она и так знала, что выбранная оружием красота разит и своих, и чужих (хотя кто для фаэра свой?), как и то, что помощник Мертвой Руки ее совершенно не интересует. И его карта, к слову, тоже.
- Война начнется еще до нас, и ее результаты абсолютно не важны. В любом исходе, когда начнется вторжение, материк уже будет гореть. Насколько сильно – разве вы полководец, чтобы думать об этих мелочах?
- Это не мелочи, леди. Чем больше союзников останется, тем лучше будет для...
- Не смешите меня. Скажите еще "тем больше орков выживет". Я устала.
- Но ведь вы не станете отрицать, что воины, подобные Ридли с его клинком, будут не просто пешками?
- Не стану. Но для них у нас есть прямая ментальная нить связи, и к карте она не имеет никакого отношения.
- После того как армия пройдет здесь и разрушит...
- Лорд, разбудите меня только если начнете говорить о нашей армии. А лучше не будите вообще. Это последняя кровать перед лесным переходом.
Через несколько минут палач остался наедине с самим собой и картой, на который красные стрелы рвали людскую страну планами вторжения. В голове Наутиса тоскливо погасла мысль: "И ведь все понимает, стерва... Красивая".
Феу действительно понимала. И видела то же вторжение и начало войны без всяких стрелок на карте, натренированным разумом вычисляя многоуровневые задачи влет. Но – так же действительно это ее не интересовало. И она устала. А до Марлиона было еще много дней пути.


Миаллан, Орк.

Препровожденный с почетным эскортом в темницу, Орк очередной раз порадовался за местных жителей. Тюрьма его просто восхитила, и если не из-за легкости преград – к сожалению, тут все было в порядке, – то по степени комфортности точно. Или, вернее, по степени отсутствия некомфортности. Постулат Райлы "опасайся ближнего своего как самого себя" тут явно был не в почете. А уж фаэрской страстью устроить жизнь помянутому ближнему тихим адом эльфы не то что не страдали, они даже врагам такого не делали.
Таким образом, послушав скрежет ключей и при помощи рун убедившись, что маги тоже приложили свою руку к замкам, Орк с удобством устроился на лежанке, вдоволь почесал зудящие татуировки, и активировал очередную руну. Ту самую, что управляла оброненным в тронном зале шариком. Где-то в далеком и светлом помещении заворочался артефакт Сайлса Мертвой Руки, с легким шорохом разворачивая гравированные крышки и начиная сплетать первую руну... имя жертвы... имя демона... руна точечного портала... руны силы, страха и крови... руна...
Когда активная магия добралась до связок самого Сайлса, бывшего больше чем чародеем и не меньше чем гением, процесс пошел уже без помощи Орка. Довольно выдохнув, рейнджер прищурился, представив что устроит подарок придворного чародея в эльфийском дворце, и с чистой совестью обратился к Госпоже. По всем расчетам выходило, что это последняя возможность в спокойной обстановке доложить властительнице обо всех последних новостях.
А уж не вырваться из плена после того, как наверху вволю побушует самый натуральный демон, Орк считал невозможным. Как и то, что ему зачем-то понадобиться здесь задерживаться.

Кравэр.

«Домой? Это куда, интересно? У нас есть собственный дом? Да будет тебе известно, маг, что своего крова я лишился больше семнадцати лет назад, когда мы проиграли. Когда грозный, как казалось тогда лорд Силус, (усмешка), величие и идол нашего народа, сумел таки покинуть тысячелетние темницы, выбравшись на волю. И что? Как много было нам обещано. Слава, дворцы поднебесные, крепость Марлион, наконец. Но мечты не воплотились в реальность. Что же мы тогда имели? А я знаю. Свихнувшегося вождя, истосковавшегося по звону стали мечей, его чокнутого сына, возомнившего из себя небесного спасителя судеб, и диких варваров, управляемых таким же дикарем, как остальные, по имени Сапро. Я уже не говорю о ящерах с Фалер и виверн. Что у них было в головах, знали лишь их неразвитые умы. О чем же я думаю? Зачем?».

Искусник вздохнул с некоторым облегчением, когда поток странных мыслей наконец-то исчерпал себя. Вслух он произнес следующее:
- Да черт с ним, с этим Бернодтом! Мне уже порядком надоели все бездумные похождения по темным лабиринтам, Элессар. Я начинаю задаваться вопросом, что если сами драконы решили удостоить своим вниманием и посетить Карод-Мондре во благо спасения человечества, то наше приключение в здешние места было лишним, а? Наш Совет мог бы это предусмотреть. Нет, ты не думай, я не жалуюсь. Я вообще считаю себя оптимистом во многих вещах, а сейчас просто констатирую некоторые факты. В общем, да, ты прав. Давай уже перемещаться. Я устал, морально устал, а ты физически, как мне кажется. Надо многое будет обдумать, но это все позже.

«Пора возвращаться, возвращаться к предателям, Искусник. Иного пути у тебя нет. Вокруг сгустилась тьма абсурда и непонимания. Пора возвращаться».

Мелетун и остальные двигались по коридорам замка в направлении библиотеки. Надо было спешить. Мелетун чувствовала, что опасность приближалась, и эльфам уже не уйти от боя. А, значит, надо было искать методы борьбы с забытыми врагами, у которых есть претензии к ее расе.
И вот перед компанией возникли тяжелые огромные дубовые двери, на которых были наложены самые мощнейшие противопожарные и защитные чары, ведь в зале, куда вошли Мелетун, драконы и принц, хранились великие знания, собранные за многие тысячелетия.
Серины не было, но чувствовалось, что совсем недавно она тут была. Видимо, появились срочные дела.
- Уважаемые, нам надо разделиться, ибо искать даже при помощи магии здесь крайне долго, так что не будем терять время!

Марлион
Раннал, вызвав в памяти список марлионских гостиниц, выбрал из них три. Потом, обдумав каждую кандидатуру, остановился на одной.
- "Сиреневый лист", - уверенно заявил посол. - Она находится относительно недалеко отсюда, и район не слишком густо населен. Сейчас я покажу, где она точно расположена...
Пролевитировав из соседней комнаты карту, дракон объяснил Нилусу, где находится требуемое здание. Собственно, вдаваться в пояснения и не требовалось - за прошедшие годы Марлион не настолько сильно изменился.
- Я прикрепляю к вам "спящий маячок", - сообщил Саймаль, касаясь плеча Нилуса. - Он активизируется в присутствии чужого; до этого времени заметить его будет возможно лишь крайне тщательным исследованием. Ваша основная задача - продержаться, пока не появимся мы... а это произойдет быстро.
Слова были сказаны, и беседовать было больше не о чем. Оставалось лишь действовать.

У ворот Карад-Мондре
Элессар

- Я начинаю задаваться вопросом, что если сами драконы решили удостоить своим вниманием и посетить Карод-Мондре во благо спасения человечества, то наше приключение в здешние места было лишним, а?
- Не думаю, что драконы сильно озабочены спасением человечества, равно как и эльфов, - Элессар презрительно скривился при упоминании ненавистных ему созданий. - Они возомнили себя богами, играющими чужими судьбами - то они милостиво предлагают свою помощь, то равнодушно отказывают в ней, предавая своих союзников, оправдываясь какими-то нелепыми и туманными словами о балансе и истинных целях драконьего народа... Драконы - всего лишь подлецы, такие же, как и я, но, в отличие от них, я не прикрываюсь мнимым благородством и высокими идеалами. Этим крылатым бестиям нельзя доверять, Кравэр, нельзя доверять ни секунды!
Что касается нашего появления здесь, то оно не было лишним - у нас свои цели, а у драконов - свои. И это только так кажется, что они совпадают.
Чёрный Лис умолк, и на некоторое время в воздухе повисла тяжёлая, гнетущая тишина, которая возникает всегда, когда собеседники затрагивают какую-нибудь щекотливую тему, которая неприятна им обоим и о которой обоим неприятно упоминать.
Впрочем, надо заметить, что вся эта сцена - от пронзительно-откровенной речи до гнетущего молчания - была Элессаром тщательно продумана, а если быть точнее, являла собой результат неожиданно пришедшей в голову мысли - осуществить ещё одну попытку завоевать доверие Кравэра. До сих пор Искусник не был откровенен с ним, но Элессар считал, что ещё не всё потеряно, и что душевный барьер Кравэра вот-вот рухнет - нужно было пробить в нём ещё одну брешь.
- Ладно, ты прав, нам надо идти, - как можно более буднично и вместе с тем наигранно заметил Элессар - чтобы Кравэр подумал, что Чёрный Лис испытывает некоторую неловкость после своего откровения. - К сожалению, на этот раз мне будет не под силам перенести нас прямиком в Миаллан - так что придётся нам сделать "привал". Наверное, где-то в окрестностях Марлиона, хотя я не уверен.
Разумеется, Элессар снова лгал - Мелетун полностью восстановила его магические силы. Вот только у Чёрного Лиса были больше сомнения в том, что принцесса поступит столь же великодушно после его недавнего разговора с ней, а пыхтеть и страдать одышкой уже по-настоящему как-то не очень хотелось.
- Ну что, ты готов? - бодро спросил Элессар у Кравэр, зная о его нелюбви к волшебству, хотя в данном случае он ободрял скорей себя, нежели Искусника, поскольку магию телепортации он жаловал не намного больше. - Тогда начинаем.
И снова всё, как в тот раз: замысловатые слова заклинания, непонятные пассы, и через некоторое время Элессара и Кравэра начала окружать магическая аура, которая должна была "разорвать" пространство и создать поток магической энергии, которая мгновенно перенесла бы их в назначенное место.
Дело осложнялось лишь одним: Элессар плохо представлял себе конкретную цель заклинания и не мог сказать точно, куда оно их перенесёт - он задал лишь абстрактную мысленную установку. А Чёрному Лису было хорошо известно о том, что порой случались с теми, кто использовал магию, не зная, что именно от неё хочет.
Впрочем, в этот раз всё обошлось. Наверное.
Они с Кравэром стояли на какой-то небольшой поляне посреди леса. Все конечности были на месте, рассудок и способность мыслить, кажется, тоже и, если не считать того, что Элессар не имел ни малейшего понятия, куда их с Кравэром перенесло непредсказуемое заклинание, всё было просто отлично. Особенно Чёрного Лиса обрадовало то, что он больше не валился с ног от усталости, а чувствовал лишь лёгкое головокружение.
- Передохнём здесь некоторое время, а там уж и здравствуй, Миаллан и прекрасная принцесса в придачу, - усмехнулся Элессар.

Марлион
Нилус

Эльф только кивнул Ранналу в знак благодарности, полностью сосредотачиваясь на своей новой миссии, ибо прекрасно сознавал всю возложенную на него ответственность - чужака необходимо было перехватить во что бы то ни стало...
Нилус шёл в сторону гостиницы "Сиреневый лист", словно на собственную казнь - по крайней мере, мысли, посещавшие его в этот момент, очень напоминали те, которые посещают человека, знающего, что буквально в считанные минуты его не станет. Кажется, в таких случаях говорят: "вся жизнь пронеслась у него перед глазами".
И это действительно было так: Нилус с неожиданной ясностью и чёткостью вспомнил события своей жизни - причём самые значительные моменты причудливым образом переплетались с какими-то мелочами, которые память почему-то тоже решила сохранить. Он вспомнил о своей семье, о её предательстве и об изгнании, о своей безответной любви к Мелетун, о смерти брата, о своей вражде с Элессаром, о войне с Силусом, об Адель... И рядом с этими мыслями сверкали яркими вспышками и тут же потухали воспоминания о мелких подробностях жизни, резко контрастируя с его трагической судьбой.
Когда Нилус подошёл к дверям гостиницы, он был уже немного другим, чем раньше. Ненависть к чужакам, вторгшимся в его родину, воспылала в нём прежним душевным огнём, и желание встретиться с врагом лицом к лицу буквально завладело им.
Нилус открыл дверь таверны и вошёл внутрь.

Феу, Наутис

Невдалеке от места привала эльфов еще двое путников, примерно так же нежно относящиеся друг к другу и всему миру вокруг, что и пара добрейших и чутких послов, резко остановились. Феу натянула поводья, прерывисто вздохнув и на короткий миг став пронзительно похожей на гончую в облике Красоты, после чего со свистом выдохнула...
В полный унисон с Наутисом:
- Эльфы...!
Палач лучше скрывал свои чувства, может из-за привычек ментата, обреченного жить чужими эмоциями, или просто будучи менее подвержен внешним проявлениям чувств, но и он оценил внезапное появление в лесу неуловимых и далеких, почти забытых, эльфов. Тем более по всем расчетам и узнанным сведеньям, на этом материке эльфы были редкостью едва ли не большей, чем сами фаэры.
Волшебное слово (и как ясно видно, точно не "пожалуйста") как по тому же волшебству стерло всю неприязнь, или напротив излишние симпатии разведчиков. Переглянувшись и подозрительно похоже улыбнувшись, искусстники Кайнора синхронно развернулись скакунов, съезжая с дороги и по двум идеальным дугам начиная объезжать место с замеченными эльфами. Наутис при этом слоями активируемых рун ставил завесы невидимости по всем направлениям, от эфирного через ментальное в обычное физическое, а Феу, в полную противоположность, наоборот раскрывалась. Всей своей нереальной по совершенству натурой, мыслями, чувствами и аурой настоящего...
...суккуба.
Фаэрри умела немного из кровавой магии, и даже больше – она почти ничего не умела, но то малое, что все таки освоила. Это малое было чувствами. Своими и чужими. Вызывать доверие, или влечение. Навевать страсть или ненависть. Говорить по душам.
Наверное, в иной цивилизации это умение могли бы счесть святым, способность дарить счастье и веру – а разве этого Феу не могла?.. – почитали, а страсти, так жаждуемые чародейкой, отдавали просто из восхищения... Наверное. Но в другом мире Феу даже не развила бы способностей до такой высоты, кровавые руны, превратившие и тело, и душу, в идеальное в своей простоте и коварстве оружие, в цивилизации, способной оценить святость, не существовали. А потому вместо дарительницы Феу считалась суккубом.
И была этим полностью довольна.

Проехав половину той невидимой дуги, что обвела место появления эльфов, девушка остановила коня, и довольно споро устроила на небольшой полянке подобие лагеря. Ветки для постели, хворост для костра, расседланный скакун и... разлитое в воздухе ощущение уюта. Вламываться незваным гостем к кому-либо Феу не считала невежливым, всего лишь неизящным. И потому, пропуская все мысли (которые могли бы придти в голову тому же Наутису) насчет безопасности помянутого шага, или его целесообразности, удобства, логичности и степени продуманности, решала вопросы в своем стиле. Если идти к горе не изящно, пусть гора идет к ней. В способности эльфов (бессмертных, в конце концов, что-то же из этого следует...) заметить чье-либо присутствие в такой близости, или хотя бы любопытстве помноженном на навыки (опять же про бессмертие и его следствия) она не сомневалась.

Наутис в это время повторял все действия спутницы, с той лишь разницей, что костра не разжигал и скрытности уделял намного больше внимания. А еще действительно собираясь провести ночь в разбитом бивуаке, без всяких приманочно-эльфийских целей. Только что наблюдая при этом за всеми, всеми остальными... Если Феу будет как обычно, то наблюдением и ограничится.

Эар. Светлый эльф.

- Эй, так ты, значит, с востока Материка к нам явился, Громовый?
- Угу.
- Вот так взял бесцеремонно, и объявился в Миаллане. Каков хитрец, а?
Три фигуры неторопливым шагом двигались в сторону зала, где располагалась территория покоя и равновесия, территория тысяч книг древних свитков и фолиантов, куда могли попасть лишь избранные. Великая библиотека Миаллана.
В этот непогожий день дальнюю западную часть дворца выпала честь патрулировать троим эльфам одного из отрядов молодых гвардейцев Лурилль. Двоим темным и одному светлому, по прозвищу Громовый. Настоящее же его имя звучало как Эарил или же просто Эар. Однако светлый был здесь не просто так.

Около двух часов назад, когда эльф, совершая очередной обход внешней территории лесного города, увидел странный тонкий луч алого цвета вдалеке за пределами Миаллана, нисходящий сверху, с серых небес, он решил, что показалось. «Сон? Забвение?».
Эар в тот момент сидел на холодной земле, опершись спиной о сухой ствол дерева, будто бы задремав. Или нет? Лишь только спустя час Эарил все же решился сообщить об этом Серине. Заранее зная, что просто так в личные покои королевы обычного солдата никто бы не пропустил, Громовый вызвался добровольцем на патрулирование внутренних залов замка, договорившись с Бистером - патрульным на тот момент, поменяться местами.

- Ну да, естественно, именно к вам двоим я и пришел, - светлый эльф с белоснежными прямыми волосами, достигающими в длину едва ли не талии воина, тряхнул головой, усмехаясь. Арбалет, висевший на широком кожаном ремне, перекинутом через спину эльфа, выглядел довольно устрашающим.
- Степной значит, - задумавшись, произнес один из его темных спутников, - Ну и что ты нам расскажешь о своей бывшей родине? Наверное, у вас там холодно в степи?
На этот раз другой эльф, темный, улыбнулся, обнажив ряд белых зубов.
- Ну, могу сказать только одно на данный момент, - Эар посерьезнел на какое-то мгновение, закидывая прядь волос за уши, - Вы уверены, что хотите это слышать?
- Да, конечно, Громовый, выкладывай, - двое темных продолжали ухмыляться, подмигивая друг другу.
- В общем, могу сказать с точностью, чтобы вы знали, на моей родине не было таких тупых отморозков, как вы двое, - в следующую секунду светлый расхохотался, бросив мимолетный взгляд на изменившиеся лица спутников, и не дождавшись ответа, бросился бежать в сторону библиотеки по коридору.
- Эй, урод, мы тебя достанем, - едва прокричав эту фразу, Силкэ, один из темных, помчался в погоню за Эаром, грозя тому всеми мыслимыми и немыслимыми небесными карами. Другой темный воин, по прозвищу Кинжал (свое настоящее имя он не помнил уже довольно долго из-за полученной контузии в одном из необязательных сражений), побежал вслед на другом, издав дикий вопль, напоминающий рык раненого льва.

Через пару минут, Эар почти достиг огромных дверей библиотечного зала, когда по пути едва не сбил с ног одного из королевских стражников, что вел за собой саму королеву Серину, которая, впрочем, будто бы не заметив светлого эльфа, прошла мимо. Она спешила по своим делам. Стражник же остановился, недоуменно взирая на Громового.
- Что случилось, воин? Что за беготня по королевскому дворцу? Разве ты не знаешь, что…
- Нет времени, - Эарил, тяжело дыша, облокотился о стену, - Куда она пошла? Серина. Мне нужно ей сказать одну вещь. Без отлагательств.
- Во-первых, успокойся! Королева вынуждена была покинуть зал. Эктелиону плохо. Он в саду. А во-вторых, ты можешь…, - внезапно стражник уставился в коридор, из-за поворота которого выскочили двое темных эльфов, - Эй, эй, а ну стоять, господа!!! В чем дело? А ты…
Стражник обернулся, но светлого эльфа и след простыл, будто бы его и не было.
Эар мчался вниз по другой лестнице, ведущей в главный зал, оттуда в парк.

Эктелион

- Замок, замок…, - эльф высвободился из цепких «объятий» одного из воинов, уселся на мягкую траву, не обращая внимания на присутствие вокруг нескольких патрулирующих открытую территорию стражников, тихо шепчущихся между собой о чем-то, - Со мной все в порядке, Лурилль. Внезапно голова закружилась. А так всё хорошо, поверь.
Огнедышащий взглянул в глаза эльфийки, затем перевел взгляд на окруживших его солдат.
- Я, я просто не хочу в замок потому, что там слишком душно. Мне сейчас необходим свежий воздух. Хорошо? Я понимаю, Лурилль, твое беспокойство, но оно безосновательное. Просто эта лужа крови вывела меня из равновесия, что-ли. Я немного здесь побуду, и…
Внезапно, заслышав приближающиеся шаги, эльф обернулся. За его спиной стояла бывшая королева Марлиона, прежней столицы эльфийского народа.
- Эктелион. Что такое? Что? Кравэр? – ее обеспокоенный голос и внимательный взор заставили полководца отвести свой взгляд в сторону.
- Это просто видение. Очередное видение, - Огнедышащий сел на корточки, затем поднялся с холодной земли, закрыв на миг глаза. Прохладный ветер лишь усилился с того самого момента, как он, Эктелион, и Лурилль только вышли в сад, - Дайте мне несколько минут, и всё будет нормально.
За спиной Серины полководец заметил быстро приближающуюся к ним фигуру Эара, того самого светлого эльфа, которого он обучал владению двуручным мечом на протяжении нескольких последних дней, точнее ночей.
- Кравэр, да, - продолжил темный эльф, - Серина, они с магом уже вернулись? И, и где Кейриган? Ты ведь не отдала приказа отпустить его? Эта кровь. Необходимо выяснить, кому она принадлежит.
Внешне полководец выглядел как обычно. Всё такой же спокойный, словно каменная стена. Лишь только очень внимательный и сосредоточенный взгляд мог увидеть в серых глазах Эктелиона нечто, наподобие скрытого безумия.

Кейриган проследовал в библиотеку вместе с теми, кто его сопровождал, правда не совсем понятно куда именно. Едва эльф пересек порог, его накрыла волна магической энергии, защитная магия против пожара. "Я не понимаю эльфов этого мира. Если они так боятся за свои бесценные фалианты, то почему же тогда они не отправили меня на допрос к драконам? Никто из них мне не доверяет, а некотороые... хотя нет... наверное, даже, все меня боятся как шпиона их врагов, но тогда почему? Почему меня пропустили в эту бесценную библиотеку? Нет, я определенно не понимаю этих существ."- промелькнуло в мыслях Странника, и тут же его лицо исказила боль, ужасная головная боль. Дыхание участилось, а сердце бешено колотилось в груди, его удары были столь громкими, что даже занятые изучением книг эльфы могли спокойно услышать этот ритм, под который вполне можно было танцевать. Эльф упал на одно колено, а еще через миг и вовсе рухнул на пол, держась за голову. К его же несчастью он оставался в сознании, и чувствовал как кровь, что течет в его жилах била в вески. Еще секунда и, невыдержав давления, лопнули сосуды и из носа эльфа хлынула кровь, стекая по его лицу. Эльф попытался смог взять себя в руки и через боль, на четвереньках, выполз из библиотеки, оставляя за собой кровавый след на полу. Он уселся рядом с дверью, опершись на стену. Магия, что защищала это место была столь сильна, что его тело просто не успело ее принять и произошло отторжение. Кейриган сидел у стены, пытаясь восстановить дыхание, что пока что не слишком удавалось, разве что пульс начал понемногу приходить в норму, как и давление, но по прежнему дико болела голова, а из носа, ручьем, лилась кровь. Эльф намотал полу площа на руку и прикрыл нос, чтобы больше ничего не испачкать. Наконец боль стала более или менее терпимой, а в голове мелькали картины страшной битвы его мира. Он видел как четыре "потока" сливаются воедино, смешиваясь друг с другом на огромной равнине, окруженной скалами. Из непонятно откуда появившихся черных густых туч, хлынул дождь, а поле боя оглашали раскаты грома, споровождаемые ударами молний, что били в тех, кто схлеснулся в битве. Тучи начали рваться от падающих с небес метеоритов, и тут же затягивали свои "раны". День сменился ночью, а ночь снова днем, и поле битвы превратилось в месево серой, жидкой грязи, смешаной с потоками крови. Среди гор мертвых тел бились только две фигуры, одна была черной, а вторая серой. Их лица скрывала странная пелена. Через несколько минут эльф смог различить лица обоих противников, и в одном из них он сумел узнать себя самого, а в другом - своего "заклятого друга", что обычно вечно следует за ним, словно ангел-хранитель, оберегая от бед и порой даже спасая от смерти и удерживая от необдуманных поступков. "Где же ты сейчас? Если бы ты только знал, как бы я был рад тебя видеть сейчас, но ты сейчас где-то в другом мире," - промелькнуло у него в сознании, едва он пришел в себя.

Миаллан
Драконы, как и договорились, разошлись... но вот только встретиться им предстояло куда раньше, чем они рассчитывали.
Кэльмейн, как и намеревался, зашел в библиотеку. Правда, приобщиться к мудрости Миаллана ему не удалось.
Точнее, к именно тем знаниям, которые хотел целитель. Пришлось искать сведения по заданию принцессы... и одновременно наблюдать за Кейриганом.
Поэтому он и уловил момент, когда лицо эльфа окрасилось кровью и он, шатаясь, покинул зал.
Кэльмейн мгновенно оказался рядом; направил исцеляющее заклинание.
- Скажите, я могу вам чем-нибудь помочь?

Вьенор остановился, нахмурившись. Что-то странное. Вроде бы всплеск магии, иной природы, нежели эльфийская. Хм...
"Наверное, показалось," - решил дракон и пошел дальше. В демоническом волшебстве он, увы, не разбирался.

Кейриган сидел на полу и пытался остановить кровь плащом. Эльф запрокинул голову, и тут же его взору предстал дракон, хотя и в обличии человека, но его магический след был столь схож с Вьенором, что Странник сначала решил, что это именно он, но потом нашел некоторые различия или точнее сходства с тем. кто в тронном зала исцелил его, некоторое время назад.
- Скажите, я могу вам чем-нибудь помочь?
Эльф тут же прикрыл плщом лицо, при этом еще и стирая кровь.
- Не думаю, но все равно спасибо. Не стоит беспокоиться, я почти в порядке, - запинаясь от еще не прошедшей головной боли, произнес эльф, едва слышно, о даже так было слышно искожение голоса болью и некоторым разочарованием, из-за того, что он не смог познакомиться с культурой и историей очередного народа, очередного мира, который он посетил.
- Просто есть одна проблема - я не могу войти в этот храм знаний. Слишком... - эльф оборвался на полуслове,потмоу чо решил промолчать на счет своей чувствительности к магии, посчитав, что это все равно ничем не поможет, да и не обязательно пока знать его собеседнику об этом.
Эльф лишь бросил взгляд на пол, слегка залитый кровью, и немного смутился, но надеялся,что за это сильно по голове ему не настучат.

Мелетун бродила среди полок с древними фолиантами и свитками, коим было много веков. Здесь хранились приобретенные эльфами знание, которые они тщательно собирали по всему миру, записывали и оставляли потомкам, а так же то, что было открыто ими самими. Самое интересное, что сейчас библиотека состовляла как и собрания светлых, так и книги темных. Ведь после исхода с Материка эльфы объединились. Так же и их знания.
Принцессе не надо было листать каждую книгу. Она мысленно пробегала по томам и сканировала с них информацию. Но нужного не находилось. Эльфы ничто не знали о ней, они никогда с ней не встречались до этого.
Мелетун заходила все дальше и дальше, туда, где хранились самые древние свитки, что были у эльфов.
И вот что-то блестнуло в мыслях у эльфийской принцессы.
"Неужто это оно? Неужто там ответ на вопрос?"
И Мелетун отправилась к нужной полке, где нашла старый, испрещенный древними символами свиток, что был потрепан временем и сыростью подземелий. И было ясно, что знания принадлежали темным.
Дрожащей рукой эльфийка развернула свиток. Глаза распахнулись от удивления.
"Придут те, кто был некогда забыт. Те, кто знают вкус крови, кто живет кровью, кто творит с помощью крови. И для эльфов настанет великий час скорби..."
Далее шли совершенно обрывочные мысли, из которых выудить что-либо было невозможно.
Мелетун сорвалась с места и помчалась из библиотека, окутав себя завесой невидимости, чтобы остальные не заметили ее исчезновения. Надо было поговорить с этим воином, да так, чтобы он не смог отвертеться.
Несколько минут, что слились в одно мгновение, пока Мелетун приодолевала несчислемые коридоры и залы дворца. Вот низкий вход в тюремную часть замка. Стража даже взглядом не повела, когда принцесса промчалась мимо них. Они не то, что не заметили проскользнувшую эльфку. Они даже не услышали ее.
Темные мрачные коридоры... Тусклый свет факелов... Все ниже и ниже... Глубже и глубже... Вот и нужная камера. Стража вдруг решила уйти с поста. Маги не заметили ничего. А Мелетун вдруг появилась перед воином странного племени.
- Я знаю, что ты понимаешь. А возможно даже и можешь говорить на нашем языке. Так что говори, откуда ты и кто тебя послал? Говори, иначе будет плохо! Ведь ты чувствуешь, кто я!

Совместно с Locke
Марлион... король Келистан и Первосвященник Димиар

Сердце гулко ухало, с каждым ударом оно словно проваливалось куда-то, падало и не могло упасть. С каждым ударом игла тупой, ноющей боли все глубже и глубже погружалась в натруженное сердце старого священника. На лбу выступила испарина, да и спина Димиара оновательно взмокла - Первосвященник был уже не в том возрасте, чтобы бегать под палящим солнцем в тяжелом бархатном церемониальном одеянии. Кольца на вершине посоха тревожно перезвякивались, когда Димиар, вытирая шелковым платком раскрасневшуюся физиономию, подошел ко дворцу.
- Скромный... служитель Творца... желает видеть короля. Срочно, - пропыхтел он стражникам на входе. Ответ стражи Димиар не услышал - его заглушал гром кузнечного молота, в который превратилось рвущееся из груди сердце, заглушал все звуки. Не стали останавливать - вот и славно. Хотя, у них и не получилось бы. В прохладных коридорах дворца Первосвященник позволил себе немного передохнуть. Когда боль отступила, Димиар осенил себя четвертьрассеченным кругом и вошел в тронный зал.
- Мой король! Твой скромный слуга принес дурные вести. Мысль есть только знак, как и слово - только знак для мысли, но я верю, что ковчег моих мыслей, облеченный в пелену слов, дойдет до оазиса товей мудрости, не растеряв не крупицы смысла. Мой король, эльфы вновь объявились в Марлионе.
Если бы в тронном зале прогремел выстрел пушки, он произвел бы меньший эффект на короля, чем слова первосвященника Димиара; шокирующая по сути своей информация, да внезапное появление запыхавшегося главы церкви средь бело дня, сделали свое дело – Келистан впал в ступор…
С момента их последней встречи, Келистан потерял покой и здоровый сон; какой уж раз он прокручивал в голове их разговор, пытаясь очистить зерна от плевела, и понять, чем так обеспокоен Димиар; и вот ответ – возвращение эльфов! Знал ли святой отец все изначально, аль послухи сообщили только сейчас?!
Оцепенение длилось не долго всего минуту, но и этого хватило, что бы упорядочить ход мысли, и сделать ход ферзем, что белым изваяньем навис над шахматной доской…
- Шах и мат! – Срубая короля, ответил Келистан и улыбнулся оппоненту по игре. – Ступай и прикажи, чтоб принесли вина и снеди; вы как отец вкушать желаете, - и, не дожидаясь ответа, добавил, - на две персоны!
Как только тронный зал опустел, и двери громко затворились, король Келистан позволь себе расслабиться и тяжело вздохнув, спустился вниз, на ходу расстегивая верхние пуговицы бело-золотой рубашки.
- Димиар, я вижу, ты торопился и новость, принесенная тобой, оправдывает спешку! Садись, - стул с высокой спинкой вмиг оказался подле первосвященника, - у нас с тобой весь день свободен, я отменю все встречи, и ты мне все изложишь по порядку; откуда весть, кто принес и то, что думаешь об этом ты! – Келистан повернулся спиной к Димиару и посмотрел в мозаичное окно тронного зала ожидая ответа.
- Я не мог и помыслить, что ты окажешься столь милостив ко мне, Келистан. Если тот, кто мог бы приказать, уговаривает и прячет свои царские руки под мантию - это я называю деликатностью, - Первосвященник возблагодарил творца за то, что застал короля в благом расположении духа. Димиар присел на край стула, давая отдых натруженным ногам.
- Весть пришла из Дейма - поселения меньше чем в дне пути от южных врат благословенной столицы. Творец избрал горевестником брата Бергенса, знахаря и целителя, смиренного служителя Алестена, - старик не стал упоминать, что в брате Бергенсе два метра роста и почти столько же в плечах. Равно как и то, что в войну Силуса Бергенс был воином-антамерцем. Димиар прокашлялся, пытаясь избавиться от першения в горле, и слегка сиплым голосом продолжил:
- Брат Бергенс почувствовал вихрь перехода, который принес эльфа на наши земли. Самого чужака он не видел. Можешь подумать, что я напрасно волнуюсь, но помни, что говорил Астарид: видеть и не верить увиденному - первая добродетель познающего, ибо глаз - великий обманщик. Я верю брату Бергенсу, потому что знаю, что он воевал тогда, семнадцать лет назад. Он видел, как эльфийские маги творят свои заклинания и помнит вкус их чар. Я знаю, что он пережил и верю, что ему никогда этого не забыть. Что же до того, что я думаю... Сдается мне, твои слуги не больно-то расторопны!
Если король сегодня столь гостеприимен - отчего же не воспользоваться этим?
- В одном ты прав; это мои слуги, и я доволен тем, как они исполняют свои обязанности! Так что закончим не начав, - Келистан здесь покривил душой, при чем изрядно; гордость полководца, не короля была уязвлена тем фактом, что какой-то знахарь и целитель заметил опасность первым, а его личная разведка прозябает в неведении, - ты говоришь брат Бергенс горевестник, но так ли это, в самом деле?! Не спеши с выводом первосвященник Димиар! Может так сложиться, что посланник, - король выделил с нажимом слово посланник, - Дивного Народа ищет помощи у народа моего королевства?! Такая мысль не приходила тебе в голову? А по сему быть так; коль знахарь твой нашел причину опасаться, пуская, отыщет суть источника переживаний. Но зла не причинять, насилья не творить, коль отыщет гостя, а сразу же ко мне! Теперь вкушать пора, сегодня ты мой гость! – Король три раза хлопнул и двери отворились в пуская в тронный зал вереницу слуг с подносами разнообразнейшей еды…
Димиар наполнил кубок вином цвета южных ночей и осушил его сразу наполовину. Вино было прохладным и терпким.
- Мой король, я восхищен чистотой твоих помыслов! - Первосвященник кивком обозначил поклон, - Но как и многие чистые духом, ты видишь людей лучше, чем они на самом деле. Но люди злы, если что-то не вынуждает их быть иными. Эльф может быть посланцем. Но разве не может он быть шпионом, убийцей или просто беглецом? Ты добр, Келистан, и ждешь добра от других. Я стар и привык разочаровываться в своих ожиданиях. Но я искренне буду молить Творца, чтобы ты был прав. Брат Бергенс найдет чужака и пригласит во дворец.
Первосвященник сомневался в том, что Бергенс способен найти эльфа в многолюдном городе. Впрочем, Димиар и не собирался поручать столь ответственное дело алестенцу. Поисками пришельца займется ковен Высоких священников. Старик съел фрукт, названия которого не знал, допил вино и решил, что пора выложить козырь.
- Творец мудр, Келистан, - сказал священник, вознося глаза к потолку, - Говорят, что когда Он захотел найти удовольствие в правде, Он создал ложь и заблуждение, близость и отдаленность, прошлое и будущее. Пророки говорили, что Творец вложил себя в призраки и сумерки. И ныне, когда рождается человек, способный заглянуть за грань зримого, говорят, что его устами говорит Всесоздатель. Я не провидец, но мне хочется верить, что мой разум проник за пелену безумия, окутывающую последнее пророчество. Я думаю, что красная королева - это указание на дитя царственного рода, чье появление среди эльфов сопровождалось убийствами и кровопролитием. На ту, чей приход ознаменовал начало войны Силуса. На принцессу Мелетун. Что же до пяти пакуов, пожирающих плоть земли - кто это, если не пять эльфийских народов, населявших ранее эти земли?
Король людей в молчание доел куропатку с черносливом и пряными специями, к вину он даже не притронулся, муть хмеля мешала бы трезво мыслить, и кроваво-красный морс со льдом заменил ему нектар богов.
- Суть истины многогранность; не надо выдавать желаемое за действительное Димиар! Ты говоришь, я добр, и доброта, словно бельмо не дает мне видеть истинные намерения людей; но и ты в силу своей предвзятости к другим расам не можешь беспристрастно толковать слова блаженного! Святой волк – имя твое вне крепостных стен… Я далек от понимания промыслов божьих, но я помню то время, когда эльфы жили здесь, - Келистан замолк, но не надолго, - и они нам не враги! Но я услышал тебя первосвященник; и я сделаю все возможное, что бы мой народ не пал жертвой нового врага, и мне будет горько, если ты окажешься ближе к истине, чем я! Время покажет кто враг, а кто друг. Пройдемся? Мне есть, чем тебя удивить Димиар! – и король загадочно улыбнулся.
- Я уже много лет не ношу цвета Антамера, Келистан, - отозвался Димиар, поднимаясь со стула, - Как проводник Его гнева я мог недолюбливать эльфов. Но, будучи Первосвященником Творца Единого и Неделимого, я вынужден быть объективным. Ты сказал, что помнишь время эльфийского правления. Я тоже не забыл его. Мы были их слугами, хотя и именовались союзниками. В том, что теперь люди живут свободно, я вижу высшую волю. Келистан, я люблю свой народ. Мы, люди - люимые дети Творца и я готов положить жизнь ради блага и величия Марлиона. Человеческого Марлиона. Я поддерживал тебя во всех начинаниях, все эти семнадцать лет. Теперь я склоняюсь перед тобой и прошу - если ты окажешься прав, позволь мне присутствовать при разговоре с посланцем.
Старик поднял посох, до того прислоненный к высокой спинке стула:
- Пойдем, Келистан. Анна, Высокий священник Астарида, говорит, что старость наступает, когда ты теряешь умение удивляться. Удиви же меня, дай мне почувствовать себя молодым. Ибо если ты хочешь вернуться в детство, тебе придется победить все, в том числе и свою юность.

Миаллан, Орк

Планы Орка оправдывались с такой скоростью и четкостью, что впору было возгордиться. Однако даже если слуга Райлы и мог предвидеть скорое появление местных для более серьезной беседы, к которой и начал готовиться, радоваться все таки было нечему.
Вдобавок, светлая Великая малость отклонила расчеты Орка и явилась слишком скоро. В самый разгар весьма ответственного процесса общения разведчика с фаэрри... Который, к слову, Орк очень ценил и терпеть не мог, когда ему мешали. Время его Властительницы было слишком ценным, чтобы слугам вроде Орка доставалось слишком много.
Отметив внезапный уход воинов, а затем появление эльфийки из ниоткуда, разведчик мысленно поздравил себя с верными выводами, также мысленно пособолезновал со столь удручающей правдой, и с глубоким сожалением прервал связь с госпожой. В условиях магически-изолированной темницы это занимало слишком много сил, чтобы посметь одновременно заниматься докладом, демонами и Великой.
Кстати, о демонах.
Выражение глаз и без того не слишком вежливой светлой вызывало у Орка трезвые опасения, что валять дурака больше не получиться, а в ракурсе ее силы – которую, увы, воин действительно отлично чувствовал, - в общем...
Еще два шарика выкатились из рукавов разведчика, однако, чтобы не привлекать внимание эльфийки, дальше ладоней Орка они не упали. Общий "фон" татуировок вдобавок неплохо скрыл развертывающиеся цепочки чар, пробивающие кровавые порталы в самые нижние миры... миры, с обитателями которых Мертвая Рука заключал договоры, и духи которых, напившись жертвенной силы, могли очень многое. Недолго, но все равно многое.
- А чувствует ли Великая, кто я? – с немалым ехидством ответил разведчик, не поленившись вспомнить наречие "своего" народа из составленной "легенды". Прямо признаваться во владении эльфийского он пока не собирался, хотя бы до момента, пока артефакты придворного чародей не пройдут половину фаз активации.
- Я – Орк... – в воздухе подземелья тускло пронеслись отзвуки короткого и резкого слова. Имени. Символа. Звука, с которым чеканили шаг многотысячные легионы, который раскрывал все бездны войны, который уже давно не звучал под мирными небесами ни Миаллана, ни Марлиона, и который...

За гранью мира, бесконечно далеко от эльфийского дворца, стоящая в своем заклинательном покое Райла с интересом взглянула на принявшую вид зеркала руну. В чьих глубинах отражалось все, что видел Орк.
- Пришла одна?.. отослав стражу?..
Улыбка высшей фаэрри могла бы испугать дракона.

- Я знаю, что ты - простой воин, но не с простой защитой, которую я взломать могу, лишь собрав все свои силы. Но в случае надобности трата сил меня не остановит. Так что предлагаю тебе сейчас рассказать все, что ты знаешь о своих хозяев, от коих ты попал сюда и зачем был послан в этот мир. И что мы им сделали, коли они до сих пор ищут нас? Я догадываюсь, что ты выдержишь любые пытки физического плана, и что бесполезно пускать вход орудия темных... - яростно прошипела Мелетун. Принцесса была легкомысленна, но вот защита на ней стояла всегда. Мощные стены чар окружали ее. И на магию она надеялась более всего.

Лурилль прокусила губу насквозь, следя за попытками Серины привести Эктелиона в чувство... Но он очнулся сам - если это было можно так назвать. В его слова о том, что всё в порядке, мог поверить разве что младенец. Эльфийка решительным взмахом руки подозвала стражника и негромким голосом начала отдавать приказания.
- Немедленно вызвать мага-врачевателя - определить, чья это кровь. Поднять вторую смену стражи - прочесать дворец и окрестности, перечесть слуг на предмет отсутствия, если таковые обнаружатся - выяснить возможные причины. Этой смене и следующей - повышенная бдительность. Когда вернутся из своей миссии маг Элессар и Кравэр Искусник - немедленно доложить. Пока всё... Выполняйте!
С оповещением о случившемся членов Совета Лурилль решила пока не спешить, по крайней мене - до совещания с Сериной. А пока что...
Начальница стражи вернулась к Эктелиону:
- Я уже распаорядилась прислать мага, чтобы он определил, чья это кровь. И ещё - ждать возвращения Кравэра с Элессаром, и сообщить об их прибытии. Когда они вернутся, ты увидишь, что с Искусником всё в порядке...
Лурилль говорила тихо, почти ласково, осторожно касаясь пальцами локтя Эктелиона. И изо всех сил гнала прочь предательскую мыслишку, что Эктелион - маг, и вполне мог почувствовать неладное со своим ближайшим другом.

- Ни Кравэра, ни Элессара я не видела, - обеспокоенно произнесла Серина. На секунду вглядевшись в глаза Эктелиона, эльфийка испугалась: таким королева его ещё не видела. В глазах полководца горел какой-то лихорадочный огонек. Серина вскинула взгляд на Лурилль. Тауже взяла себя в руки и отдавала краткие, отрывистые приказания.
"Она права, - подумала Серина. - Надо действовать".
- Эктелион, ты точно здоров?
"Разумеется, нет. Надо будет тебя проверить, полководец. Что-то с тобой не так..."

Миаллан

В тронном зале, опустевшем после ухода венценосных, в легкой тени светлых штор рождалась тьма.
Тихий, почти неслышный шорох праха, в который обращались сгоревшие и выполнившие свое предназначение руны, сменился столь же тихим стуком. Нематериального, но существующего и появившегося сердца.
Вокруг него, в ритме тающих чар и зарождающейся жизни – пусть короткой и ненастоящей, но такой, что на этом плане бытия ее нельзя было назвать никак иначе, – из густеющей темноты выплетались странные очертания. Странные для этого светлого зала, где не знали магии крови и призыва демонов, но бесконечно родные и привычные для фаэра, окажись он вдруг во святая святых эльфийского дворца.
Вот тьма уже перестала умещаться за шторой и небрежно заглотила струящуюся ткань. Стук нарастал, и в его ритмы вплелись шуршащие звуки тления, с которым распадалась драпировка. Паркет. Сам воздух, загнивающий...
Жертва, кровью которой заклинал Сайлс, была принесена давно. И хотя обычно придворный чародей как-то "украшал" свои творения, помня изощренные вкусы чтящих красоту соплеменников, для разведчиков и "одноразовых" демонов никаких ухищрений не досталось.
Спустя недолгие минуты окончательно сформировавшийся демон втянул воздух, сквозь собственные миазмы с легкостью чуя чужаков, и черной тенью заскользил к выходу из зала. К посту гвардейцев. К эльфам.
Звон, лязг, один крик. Нарастающий и уже заметно слышный стук неживого, но бьющегося сердца. Звуки падающих капель...
Капель...
Капель...

До подземелий, где беседовали (?) Орк и принцесса, сопровождающий разошедшегося демона грохот не долетел. Но королева и Элессар вполне могли услышать... И даже более – им было очень трудно пропустить мимо ушей такое.

Хотя, самолично выпустившему демона на свободу Орку такие условности как сажени камня не мешали. Он чувствовал каждый жест монстра, и слышал стук его сердца как собственное, и как еще два, зревшие в его зажатых ладонях. Чтобы в нужное мгновение из раскрытых рук, навстречу светлейшей Великой, вырвались двое...
А вслед за ними...
Но об этом еще рано.
Орк чувствовал и давление силы, которую принцесса направляла в его защитные барьеры. Руны жгли и чесались, но, наведенные кровью на кровь, стояли. А Орк...
Ждал...
Расслабленно опустив руки и опираясь на колени, сидящий воин смотрел на эльфийскую чародейку едва ни сверху вниз. Частично из-за роста, благо отличался статью даже среди своего рослого народа, но больше – из-за незаметной усмешки. Он знал, что Мелетун никогда не сломает его барьер (никогда в своей жизни, а сколько та жизнь продлиться... кто, как не лучший слуга Райлы, разделяющий с ней души, знает это?), и эта уверенность неприметными искрами горела в глубине зрачков, таилась складкой усмешки за губами, сверкала незаметной искрой на коротком клыке.
- Великая и сама знает, кто я и зачем здесь, - будь в тоне пленника на гран больше эмоций, это сошло бы за "хмыканье". Но Орк просто говорил. Ждал.
И, вдобавок, не лгал.
- Зачем произносить известное. – "...раньше времени".

- Отвечай на вопросы. Мне нужна конкретика. Мне надо знать, как бороться с теми, кто идет на нас войною. Я не могу допустить гибели своего народа. Ведт ты должен понимать, что такое гибель близкого тебе. Ведь не могли твои хозяева полностью лишить тебя чувств, - и Мелетун напустила на воителя морок, как будто вся его возможная семья гибнет в огне войны. Светлая надеялась, что это подействует. Она не могла добиться желанных ответов, потому что защита стояла такая, что взломать можно было только таким же способом, то есть магией крови. Но эльфы никогда не опустятся до уровня невидимых врагов. И Мэл решила попробовать обходные пути.

- Великая желает, чтобы я рассказал ей, как драться? – а вот теперь в голосе Орка явственно различалось хмыканье. Насмешливое. В темнице разлилось молчание, в котором двое мерялись взглядами. Свободная и вечный раб. Чародейка и воин. Госпожа и...
Чувствующий себя свободным.
Нужным.
Правым.
Госпожа, и Орк.
В чуть прищуренных раскосых глазах разведчика промелькнули картины наведенного принцессой морока, но не отразилось никаких чувств. Только привычное жжение на миг проснувшейся руны, смахнувшей иллюзию как паутинку с лица. И лишь в бесконечной глубине души, которую действительно не смогли полностью убить никакие чары, невидимый никому, совсем никому – проблеск вопроса. Горького и грустного.
Что такое семья.

Орк был лучшим, а у лучших не бывает близких, друзей и товарищей. Только вершина, пустая и обдуваемая, только госпожа – в недосягаемой выси.

Будь у него время, разведчик бы задумался, что значит промелькнувшее в мираже чувство. Близости, неизвестной и призрачно знакомой. Которую можно было бы назвать дружбой, можно было бы... бы...
Будь время, бы.
Призрачно, якобы.
Из сжатых кулаков Орка уже начинало попахивать, а сам воин чувствовал себя находящимся между тремя исполинскими барабанами. Ненастоящие сердца гнали ненастоящую кровь, в стуке родившейся жизни посмеиваясь над самим ее смыслом, а где-то в другом мире, в красивом и мрачном заклинательном покое столь же прекрасная и мрачная фаэрри...
- Гибель – конец любого пути, - прервал затянувшуюся игру в гляделки воин. И разжал кулаки.

Навстречу принцессе вырвались два черных силуэта, еще выше Орка, несоразмерно тонкие и, наверное, где-то даже красивые. В изгибах когтистых лап и длинного, ветвящегося на плети хвоста, проскальзывала чуждая, но завораживающая грация. Черные тела, отливающие черными бликами когти, и два провала полной тьмы вместо глаз – фаэры могли бы счесть таких существ красивыми.
Ненадолго, как и весь век призванный на жертву демонов. И если не считать удушающих волн гнили, расходящихся с каждым движением...
Один из появившихся разом хлестнул всеми когтями и хвостом, разнося стену, у которой стояла эльфийка, и попутно решетку, дверь, замки... Все, кроме Орка, мгновенно убравшегося в дальний угол темницы и сейчас тянувшего из экранированного помещения связь к своей госпоже.
Второй демон внешне даже не дернулся, но в эфирных слоях его фигура разрасталась со всей мощью существа, чью жизнь оценили в несколько минут – зато для настоящего боя. Его же мощь, первого показавшегося в магических слоях, и заметили. Драконы, маги, Странник.

А принцесса лишь инстиктивно выставила самые мощнейшие щиты, на которые могла пойти. Ведь силы нужны были и для атаки.
Мелетун перестала бояться смерти тогда, на берегу, когда погиб ее возлюбленный Алмазус... Но и научиться многому сумела за прошедшие семнадцать лет, чтобы защитить близких.
Огромные магические всплески. Огромные потоки энергии вливались в принцессу. И Мелетун начала атаковать зловещих тварей. Обыкновенным светом, что полился из неоткуда, что был лишь светом для эльфом и воина, но что был смертью для тварей. Ведь они были тьмой, а принцесса - светом...
Для сотворения столь сильного заклятия пришлось чуть ослабить щиты, но Мелетун не думала, что атака могла и не пройти. Столь много сил и умений было вложено в нее...

Кравэр Искусник и Феу. Посреди лесов.

«Это словно болезнь, живущая в твоем подсознании десятки лет, выгрызающая последние живые участки твоего разума, и вдруг неожиданно вырвавшаяся на свободу. Это словно вулкан, хранящий в себе застывшие тысячи веков назад потоки огненной жидкости, вдруг оживший в какой-то момент, низвергнув из самого жерла эту самую лаву, уничтожая всё на своем пути. Что это, Искусник? Тебе нужны еще примеры? Достаточно. Достаточно. Семнадцать лет. Так много лет прошло, и лишь сейчас, находясь черт, знает где, на поляне посреди леса, да еще и в компании Черного Лиса, ты осознал свою истину. Но ты не достиг цели. А где она? Где эта цель? Теперь ее не существует. Ты живешь, будто бы тебя подгоняет нечто из другого мира. Словно стая стервятников кружат над твоим полуживым телом посреди жаркой бесконечной пустыни. И ты знаешь, каков будет исход. Или не знаешь?».

- Передохнём здесь некоторое время, а там уж и здравствуй, Миаллан и прекрасная принцесса в придачу, - Элессар на этот раз выглядел немного лучше, нежели тогда, когда они с Искусником переместились в цитадель Бернодта. Его обычный слегка надменный, но немного уставший взгляд говорил лишь о том, что действительно, неплохо было бы передохнуть какое-то время, и лишь потом продолжить путешествие домой.
- Хорошо, ты присядь, - Кравэр огляделся по сторонам, будто бы пытаясь найти взглядом кого-то среди густых крон деревьев, - Отдохни, а я посмотрю, может здесь кто есть? Разведчик из меня, конечно, не очень выдающийся, но тем не менее… Знаешь, мне почему-то кажется, что мы не одни в этих диких местах. Попробуй сконцентрироваться, когда тебе станет легче. Может я и ошибаюсь.
После этих слов воин неспешными шагами направился прочь с поляны в ту сторону леса, где деревья росли наиболее плотно друг к другу.

«Принцесса в придачу. Кто они такие? Принцесса, королева, их жалкие прислужники. Неужели Эктелион смирился с гибелью своих солдат, друзей и единомышленников? Неужели он предал тебя? Этого не может быть, Искусник. Вы же шли с ним плечом к плечу, рука об руку. Вы были вместе всегда. Это он тебе дал силы, чтобы восстать против зла. И что же сейчас произошло? Вокруг тебя одни враги. И даже он».

Кравэр быстрым движением руки вытащил меч из ножен, слегка склонившись, прикрыл свободной рукой лоб, будто бы от надвигающейся бури. Он почти уверил себя, что маг последует за ним. Но в любом случае, в данный момент, Искуснику было всё равно. Шаг, еще один. Постепенно, метр за метром, эльф приближался к ней.

На ухоженной и зачарованной полянке, которую уже с полным правом можно было назвать своей, Феу слушала шорох чужих шагов. Пока еще далекий, но несомненно приближающийся к ней. Причем это фаэрская леди не слышала и даже не догадывалась, а просто-напросто знала. Абсолютно точно.
Как не мог голодный пройти мимо аппетитного запаха, или жаждущий не заметить воды, всякий, умеющий говорить и способный думать, шел к ней. Не знаю куда, не понимая зачем, не сознавая как – шел, тянулся, хотел... приходил.
Тонкое искусство истины, освоенное Феу далеко не тонкими методами и тем более не для изящных целей, гласило одно – люди всегда хотят правды. И если знать ее, будет...
Двоякое и обоюдоострое искусство, ведь Феу тоже расставалась со своей правдой, или тем, что казалось такой собеседнику – одни называли истиной ее красоту, другие способность слушать, и те, и другие, всегда чувствовали бесконечные моря доверия, с легкостью даримого Феу... даримого, но никогда не получаемого самой – однако фаэрри соглашалась. Что кто-то получал эфемерное и нереальное "доверие", которое она лично не знала и знать не хотела, а ей доставались ответы на вопросы и много, много – очень много – восхищения. А что еще надо суккубу?..

Когда-то давно, по меркам смертных даже слишком давно, еще не ставшая лучшей осведомительницей Кайнора фаэрри играла со своим даром. И с кем-то еще, но имена стирались из памяти, имена жертв, игрушек, орков – прах. Но из той игры Феу вынесла до крайности ей понравившееся сравнение с ядовитым цветком чужой родины. Иногда ей нравилось перебирать забытые воспоминания, катая их в памяти как шарики в ладонях, нравилось восстанавливать из небытия когда-то бившие ключом чувства. Изогнутый горькой складкой рот, опущенные ресницы, скрывающие боль во взоре. Шелест шелка, с нежностью ржавой терки скользящий от платья Феу к самой душе другого. Немой смех. Неслышный крик. Брови, взлетевшие и сломанные удивлением. Шелест шелка... немой... беззвучный... Поджатая в обиде губа, ее собственная.
- ...Безумно прекрасный...
- ...Ядовитый...
- ...С гнилой сердцевиной...
Шелест.
- Ее никто видит. Никогда.
Удивление.
- ...сам цветок знает...
Обида.

Феу улыбнулась, поправив веточкой одну из прогоревших хворостин. И подняла глаза на вышедшего с другой стороны поляны эльфа.

Казалось, будто бы ночь поглотила не только эти края, завладев всего лишь на несколько часов небесным сердцем, но и весь мир, весь внутренний мир живых существ, тех, что находились здесь, в странном загадочном месте, названном бескрайним лесом. Вокруг царил мрак, и лишь маленькая горящая точка, будто бы одинокая звезда, излучала подобие света в этой забытой «темнице». Костер. А подле него расположилась девушка. Темная фигура воина, вышедшего на небольшую поляну, освещенную оранжевым пламенем горящего костра, замерла на месте.
Искусник, продвигаясь к «лагерю», не заметил за густыми кронами деревьев очертаний путешественницы, так ему подумалось позже, и вот теперь, стоя почти у самого огня, Кравэр не мог подобрать нужных слов, чтобы хоть чем-то выразить свои противоречивые чувства, возникшие в его голове.
Молодая девушка с раскосыми глазами и волосами цвета вороного крыла, собранными на затылке смотрела на эльфа. Ее взгляд на мгновенье вывел воина из равновесия, и тут же ввел в некоторый ступор. Искуснику почему-то стало всё равно, кто она такая и каким образом здесь оказалась. Он забыл об Эктелионе, Элессаре, и Мелетун. Кравэру даже стало ровным счетом наплевать на возможных чужаков, что, вероятно, могли уже вторгнуться на новую территорию эльфов.

А ночная красавица как должное приняла гостя, словно самым естественным делом были приходящие посреди ночи эльфы, теряющие дар речи при виде ее костра и молча стоящие на границе света и тьмы...
Ведь Кравэр не знал, что именно так все и было, и единственное отличие от другой работы Феу лишь в его принадлежности к эльфийскому роду. Но фаэра этим трудно было удивить. Только возмутить... Но время гнева для Феу еще не наступило.
Рассматривая своего исконного врага, фаэрри с некоторым недоумением отметила его внешность. В пришедшем не было той тонкости, на грани эфемерности, силуэтности, которую ожидала девушка после рассказов смертных. Острые уши и утонченность несколько коробили разведчицу, пока она собирала слухи об эльфах – сходство с родным народом раздражало, - но сейчас Феу явно успокоилась. Широкие плечи и стать гостя не вызывали вопросов о канонах фаэрской красоты, хотя... конечно, печать бессмертия и так запомнившаяся людям легкость оставались заметны. Вдобавок, не в пользу канонов пошли расцветки эльфа – пусть сама Феу не отличалась национальным нездоровым цветом кожи, да и не считалось это красивым, слова "смуглость" в лексиконе фаэрской красавицы не водилось. По цвету кожи и волос эльф определенно походил больше на орка, чем фаэра (хорошо что Кравэр этого не слышал...).
Но вот глаза бессмертного поразили девушку совсем по-другому. Синие, алые или фиолетовые очи соплеменников не могли сравниться с просто-яркими-глазами-цвета-морской-волны. Не было в них чужого блеска, свидетельствующего что фаэр видит в инфрацвете, или легкого мерцания от наложенных чар. Просто глаза. Смотрящие в вечность. Живые.
Эльфийские...
Оторваться от чужого взора Феу смогла только когда очи эльфа сами помутнели. Светлый явно был незнаком с чарами суккубов – как, впрочем, почти все в этом мире, – а для первой встречи фаэрри не скупилась. Она вообще никогда не скупилась, ведь так просто улыбнутся.
Глядя в чьи-то глаза. Своими, бездонными...
- Здравствуй, - поднявшись и обойдя костер, девушка взяла Кравэра за руку, приглашая к костру. - ...Путник.