Доктор ведьм. Серия 2-я, "Случай с колдовским зельем"

[Joseph >>>]

- Я за ней присмотрю.
- Не забудь обо мне в нужде, - улыбнулась гостья. Выскользнула из комнаты она так же тихо, как и пришла. Но напоследок - все-таки прошла очень близко к клетке.
Кура-кура-тян облегченно вздохнула под цветастым платком, но не раньше, чем за странной посетительницей закрылась дверь. Тадаоки спрятал пенал с куда-гицунэ за пазуху.
- Кто это был?
Токия хоть и сидел с видом занятого чтением человека, глаза его все еще смотрели на дверь. Вероятно, предыдущее объяснение брата, его не удовлетворило.
- Хозяйка соседнего дома, - брат копался в Реальности, но, похоже, что без особого толка; хмурился и бурчал себе под нос. - Госпожа Курокава Мие. С ней действительно лучше не связываться. Или ты про лисичку? Их еще называют "канко". Интересно, что она любит? Мы могли бы подкупить ее вкусной едой, а потом договориться. Может быть, узнали бы, откуда взялась Куродзука...
- Предлагаешь мне все-таки сходить за чем-то вкусным?
Токия поднялся с места – видимо, странности «соседки» замечал только он.
Затем приблизился со спины и встал рядом. Сидеть без дела он не любил, да считал, что Тадаоки всегда слишком чем-то занят, чтобы бродить с ним по Токио. На экране - блеклым отражением Реальности - раскрывались, прокручивались, закрывались "окошки". Брат мельком взглянул на часы.
- Скоро похороны. Пойдешь?
- Не оставаться же мне здесь одному.
Токия улыбнулся.
- Кстати, где Кумаиши?
- Не знаю, - Тадаоки вытер тыльной стороной ладони рот. - Лишь надеюсь, что его не посетила очередная идея с рекламой.
- Он неисправим, - подхватил младший Шимада.
Потом задумался, припоминая, когда в последний раз видел второго совладельца агенства. Токия испытывал к нему симпатию, ведь этот человек в какой-то степени присматривал за Тадаоки. При встрече Кумаиши ждал jab* - своеобразный ритуал, которым Токия каждый свой приезд встречал этого мужчину.

--------
* jab - быстрый, прямой удар ведущей рукой в голову и корпус.

(втроем)

[Кысь >>>]

После недавнего происшествия на станции в Реальности еще зияли дыры, кое-где она походила на соты, кое-где - на ветхое полотно. В конце концов, Тадаоки набрал вызов - надоело тыкаться, как слепому котенку. Рен? Рен, откликнись, срочное дело.
Вместо привычного опрятного молодого человека в видеофоне показался встрепанный мальчишка в бледно-серой футболке: Рен не имел четкого графика и спал в самые непредсказуемые часы. Узнав Шимаду-старшего, он сонно улыбнулся.
- Не разбудил, не волнуйся. Привет. Я слушаю.
Из-за границы экрана появилась кружка. От крепости этого кофе морщился даже сам автор напитка.
- Тебе повезло, тебя Кумаиши не видит. Слушай, в Йоцуя, четвертый чомэ, на днях произошло убийство, в новостях еще не было... я надеюсь. Кажется, я уже видел нечто подобное, но давно. Мне нужна информация по всем случаям за последние десять лет. Весь Шинджуку.
- Какие-то подробности из малоизвестных?.. - юнец на экране видеофона задумчиво почесал лоб и быстро напечатал что-то на невидимой клавиатуре. Одной рукой и не открывая глаз, как раз моргающих. Очень медленно. - В частном доме без камер, так?
- Верно.
- Я вижу его в одной... новостной ленте. Но там нет подробностей.
- У жертв вырезана печень.
- О. Это будет интересно. Я пришлю сборку к вечеру. Не говори Кума-сану.
- Хорошо, - Тадаоки откинулся на спинку стула, устало закрыл глаза; спать хотелось смертельно, веки по ощущениям были отлиты из свинца, не иначе. - Спасибо, Рен.
- Не за что. Легкого дня, - мальчишка на экране смотрел сочувственно, но отключился очень поспешно: видимо, чтобы не втягиваться в настроение.
Все это время Токия наблюдал со стороны, нависнув над Тадаоки хмурой тенью. Произошедшее в доме до сих мурашками пробегало по коже.
- Есть не будешь?

[Joseph >>>]

Подкрепиться все-таки стоило, хотя после разговора кусок вряд ли полез ему в горло.
- Не хочу.
Голос получился на выдохе. Токия бросил взгляд на мобильный телефон, который показательно вынул из кармана.
- Это ты сказал матери, что я в городе?
- А не надо было? - Тадаоки собрал все гостинцы Мие, отнес в "кухонный закоулок". - И я не говорил, я послал ей sms.
- Понятно.
Младший брат спорить не хотел, но больше всего не желал жить у родителей.
- И ты, конечно же, написал ей, что я остановился у тебя?
Он повысил голос, чтобы Тадаоки услышал слова в любой части комнаты, в которой бы не находился. Сейчас брат копался в большой картонной коробке, на которой хозяйственный Кумаиши сделал ярко-зеленым, цвета первой травы, маркером пометку: "Чистая одежда. Без нужды не лазать".
- Нет. По-моему, она сама догадалась. Не тревожься - сюда она не придет.
Не тревожиться получалось с трудом.
Из распахнутого настежь чемодана скоро появился бумажный пакет с надписью *«Leonard». Сквозь прозрачное окошко белела светлая ткань.
- Передашь от меня Кумаиши, пока не забыл.
Токия рассмеялся, представив лицо мужчины и отправив сверток в руки к брату.
- Сам отдашь, - тем не менее, подарок спрятали, завернув в плед. - Мне еще повезет, если он не обнаружит пропажу пенала...
Тадаоки достал обиталище куда-гицунэ, осторожно - чтобы не напугать еще больше - подержал бамбуковую трубку у уха, как будто мог слышать секреты, что нашептывает хозяевам необычный зверек. Тот молчал. Спрятав трубку обратно, Шимада потер обеими ладонями лицо, прогонял сон.
- Что ж, - сказал он. - Пойдем.

-------
*«Leonard» - марка английского хлопкового мужского нижнего белья

и Биш

[Кысь >>>]

Рен

Работа дизайнера в чем-то схожа с работой мангака - но персонажи приходят в этот сюжет извне, и только после печатного пресса. И так же, в хорошем сайте можно увидеть слишком много от автора, больше, чем, может быть, он сам бы хотел показать. А потому, работа дизайнера - это еще и работа уличного музыканта: выдать то лучшее, что сумеешь, и надеяться, что проходящие мимо не увидят удобную мишень для острот.
Рену давно не приходилось делать заказ на сайт от корки до корки - обычно ему доставались эскизы, планы, какие-то осколки впечатлений заказчика, которые нужно было вырастить до целой идеи. В этот же раз дали только эмоцию. Сайт должен был выворачивать наизнанку, заставлять почувствовать под ребрами комок ледяной слизи, но так, чтобы ни один цензор не мог указать пальцем в неэстетичные средства. Заявка была откровенно "темной", но всего за какой-то месяц необычный работодатель нашел способ выжать из программиста согласие. В глубине души Рен был уверен, что никто другой просто не взялся бы за работу. Даже под давлением.

Хорошо бы было взять несколько опытов и выжать из них что-то общее, но кроме собственного рассудка Рен не располагал ничьим. И он был слишком пресыщен правдами жизни в обеих реальностях, чтобы реагировать "по учебнику". Хотя... Кто в эти дни не был пресыщен? Рядовой житель сети регулярно видел вблизи ангелов, демонов и богов, а также мертвецов всех калибров. Мало кто побоялся бы похлопать лишенного кожи приятеля по плечу в каком-нибудь виртуальном клубе.
Нужно было другое. Может быть, сон, забытый, но оставивший беспричинный озноб до конца дня. Может быть, беспричинная жуть, разлитая в воздухе - словно у эпилептика перед затмением. Может быть, ощущения, возникающие тогда, когда мозгу перестает хватать крови - постепенно сходящие с ума чувства, скачка мыслей, из которых только последнюю, самую дикую, вдруг осознаешь... Последнее Рен хорошо знал, а, главное, мог смоделировать.

[Далара >>>]

На подготовку ушло несколько дней - потоки визуальной и текстовой информации, чужие сайты, когда-то впечатлившие или испугавшие, специальная литература, записки психиатров тех времен, когда болезни изучали не с помощью СТ-сканов, а методом долгого наблюдения. Еще - отсутствие сна, утомленные до пляшущих цветных пятен глаза и мешанина постепенно сливающихся в сознании образов. Финальная стадия была материальной и по-своему эстетичной - ирландский кофе в просторном коньячном бокале.
Во время попытки посадить два кофейных зернышка ровно в центр кремовой поверхности, ожил видеофон. Тон вызова был расчитан на крепкий сон мертвых: перекличка труб, начальные ноты самого страшного католического гимна. Красота сбилась. Перелив содержимое бокала в невинную непрозрачную кружку, Рен побрел отвечать.
Собеседником был Шимада, и это уже само по себе означало две вещи. Первое - поиск. Второе - намечается интересное. Или страшное. Еще не повесив трубку, на лишней вкладке программист нашел историю Куродзуки. Сейчас его почему-то больше всего заботил вопрос - долго ли она решалась на это убийство...
К удивлению Рена - привычного и безнаказанного преступника - ради единственного найденного убийства не пришлось даже совершать ничего противоправного. Сведения о случае лежали почти в открытом доступе, хотя и нашлись не сразу - кто же думал, что временных рамок лучше не ставить?.. По слепому наитию он запустил еще несколько поисковых ботов в аналоговые библиотеки, но этот процесс обещал занять часы. Пока предстояла работа значительно большая, и значительно более неприятная.

(это все Кысь, я только помогаю выкладывать)

[SonGoku >>>]

Когда на почту известного дизайнера по имени Сагами пришло непритязательное приглашение на "предварительный тест-драйв" с лаконичным "нужно мнение" в "теле", на улицах уже зажглись фонари.

Неотлаженный, с задирами и кусками непрописанных кодов сайт висел посреди черного пустого пространства, как цветная заплата, маленький лоскут жизни в окружении Ничего. Гость внимательно огляделся.
- Ты для этого меня позвал? - он сменил аватару на рабочую; теперь это был схематично набросанный карандашом носильщик времен Эдо, головной платок завязали, как полагается, отчего не было видно лица.
Невидимый дизайнер, похоже, поленился отвечать на это словами - гостя телепортнуло снаружи внутрь. Здесь цветная загогулина, увешанная яркими треугольниками системных пометок, выглядела иначе. Но, кроме слаженной графики, мало что указывало на законченность. Ломаный серый коридор был просто пространством, ограниченным гладкими плоскостями: здесь не было даже теней, способных остановить на себе взгляд. Гость сделал несколько шагов на пробу. Неуверенности не было, скорее, он проверял надежность виртуальной конструкции. От его действий сквозило надменностью профессионала, помноженной на расчетливость идущего по болоту человека. Стоило начать двигаться, и контуры коридора окончательно смазались. Во всех направлениях было только серое; взгляду не за что было зацепиться, а потому не работала и перспектива, и стены постоянно казались то слишком близкими, то слишком далекими.
- У меня голова закружилась, - хмыкнул гость.

(а это мы с Кысью)

[Далара >>>]

Он присел на корточки, опробовал пальцами упругую однородную поверхность. Гладкий синтетический материал чем-то походил на металл, но не вызывал воспоминаний. Что-то успело произойти, но даже гостю понадобилось время, чтобы понять, что именно - температура медленно, слишком медленно, чтобы заметил обычный посетитель, снижалась. Можно было бы сотворить тулуп или, на худой конец, шарф, но не хотелось отвлекаться на мелочи. Посетитель зябко поежился.
- Дай заявку на Касумигасеки, клетка для виртуальных преступников, - сказал он.
Если неизвестно, куда хочешь прийти, все равно в какую сторону начать путь - так или примерно так говорилось в одной давней книге. И на этот раз гость попробовал сделать шаг к правой от себя стене. На ощупь последняя тоже норовила пропасть все время, но кое-как вела.
Идти пришлось не особенно долго. Коридор обрывался небольшой - не больше шести татами - комнатой с темными серо-красными стенами. Два одинаковых квадрата, три одинаковых прямоугольника, и еще один, несколько меньше - то, насколько плоскости копировали одна другую, начинало действовать на нервы. Словно перелистываешь страницы, а на каждой - одна и та же картинка. Хозяин будущей симуляции находился здесь. Аватаром Рена был угловатый черноволосый молодой человек с узким скуластым лицом и светлой кожей, одетый в городскую одежду. Такие вещи - тонкую светлую футболку, грубо прошитую рубашку с капюшоном, свободные штаны и тяжелые темные ботинки - можно было найти в каждом магазинном комплексе, но на аватаре они были перекрашены в простую серо-черную гамму. Юноше на аватаре трудно было дать больше восемнадцати, его худоба и нездоровый вид бросались в глаза. Он сидел, подогнув под себя одну ногу, и уложив локти на колене другой.
- Для эффекта нужно побыть здесь несколько часов, - тряхнул головой программист. - Сейчас думаю, как ускорить.

(это они с Кысью, а я помогаю выкладывать)

[SonGoku >>>]

Гость без приглашения опустился на прогибающийся, то и дело подергивающийся рябью пол.
- А цель? - полюбопытствовал он и попытался колупнуть ногтем изменяющуюся поверхность.
- "The quarters that are, while being not outwardly repulsive, disgust an individual to the point of phobia over just a short period of time" - дословно процитировал Рен техническое задание. - Та еще головоломка... Я могу оформить собственное отвращение, но это слишком субъективно.
- А-а... - гость сунул руки в широкие короткие рукава. - Как знакомо звучит. Значит, это ты взял заказ. Предлагали, я отказался.
- Он копал под меня несколько месяцев. К тому же, я именно сейчас работаю над сенсорными потоками, - хмыкнул программист. - Нравятся качели?
- Не в моем вкусе. Но сделано качественно.
- Оно подстраивается под ответ твоей нервной системы... в теории. Не через этот блок, - вздохнул Рен.
- Удивительно, что здесь так спокойно. Можно было ждать цунами, - гость невесело рассмеялся.
- В техническом этого нет, но мне тоже грезится тюрьма... Та клетка для виртуальных преступников, о которой ты говорил. - программист устало потер бровь. Проекция, код которой не менялся долгие годы, исправно отражала фиолетовые тени на заострившемся лице и круги под глазами: не самая необычная внешность, если учесть профессию обоих и место встречи. - Здесь мало помещений, и я позаботился о том, чтобы формы повторялись...

(ага, это мы с Кысью)

[Bishop >>>]

Гость потянул за уголок бело-синего, в крупную клетку головного платка, развязывая узел.
- И чего ты от меня хочешь?
- Сторонний взгляд, - пожал плечами Рен. - Это было в письме.
Сагами еще раз огляделся.
- На колышущиеся серые стены? - устало вздохнул он. - Назови сайт Delirium, хотя нет... много умников добавят tremense, а ты, кажется, добивался чего-то другого.
- Именно так и сделаю, - кивнул Рен.
- Крепко сшито. Еще будут детали?
- Не для заказчика, может быть.
- Параноик. Зачем тебе сюда "черный ход"?
- Мне интересно, чем это место станет само по себе.
Рен помолчал, запрокинув голову и разглядывая потолок.
- Для заказа здесь есть три коридора с переменным кодом, и проекции одной и той же комнаты. Этого достаточно для хорошей тюрьмы. Но если сделать его больше и глубже, мне кажется, здесь могут начать появляться жители.
Сагами передернуло:
- Главное, чтобы не заключенные! Извини.
Его аватара (теперь он приобрел цвет и плоть и более всего походил на персонажей гравюр Кунисады - прорисованная одежда и в три взмаха кистью обозначенное лицо) проморгался; должно быть, у носителя действительно болели глаза.

(помогаю)

[Орна >>>]

Токио, Шинагава-ку, Оосаки, 3-6-1
5 июля 2015 года, воскресенье, вечер

И снова - скамейка среди зелени, на этот раз неподалеку от дома, только Хира теперь злой-презлой, не сидит, а ходит взад-вперед, Котонуке же, свесив хвост со спинки скамейки, водит головой влево-вправо.
- У меня сейчас голова отвалится, - жалуется он. Немного погодя: - Что все-таки случилось?
- Ничего, - отрывисто бросает подросток.
- Ну, то есть ты сделал то, что хотел, и тебе не понравилось?
- Да! То есть нет! Слушай, чего ты всё...
- Что - всё? - йокай даже приподнялся, чтобы лучше расслышать ответ.
- А, да что тут говорить!
- Ну, например... он тебя обидел?
- Нет!
- Оскорбил?
- Не совсем!
- Это как? - опешил дух.
Хира, наконец, остановился и после некоторого раздумья уселся на скамейку.
- Святилище Бецуин? - подсказал Котонуке.
Хира тяжело кивнул.

[Кысь >>>]

Кен'ичи

Об убийстве написали в газетах, которых Кен'ичи не покупал - но новый выпуск отобразился на его рабочем столе, стоило подключиться к сети. На какой-то момент ему показалось, что в комнате пахнет постепенно разлагающейся человеческой кровью. Это был очень знакомый запах - не по учебе, а по темным переулкам и подъездам тех дыр, в которых Кен'ичи привык находить углы для себя. Иллюзия рассеялась, стоило открыть форточку.
Его работа продвинулась далеко за эти дни. Перевод документа удалось восстановить и, порывшись в накопленных за годы запасах, Кен'ичи нашел множество подтверждений в современной академической литературе. Непрямых подтверждений, конечно, но откуда там быть прямым?.. Были готовы контейнеры и реагенты, и, поднапрягшись, он даже сумел по знакомству устроиться в лабораторию с нужными аппаратами. Не хватало одного. Печени.
Самой очевидной идеей было взять донорскую, но на нее стояли очереди больных, и контроль за пересадками осуществляло сразу несколько ведомств. Чтобы увести орган из этой стройной системы, нужно было располагать огромными суммами. Но у Кен'ичи были и другие идеи. Куродзука с ножом снилась ему все чаще. Сначала она просто смотрела на него из темного угла комнаты, а в последний раз - протянула нож. С этого момента студент-медик знал одно: они не враги друг другу. Куродзука знала о его метаниях и предлагала способ. И, может быть, прикрытие. Кто-то же убил этих, из газеты...

Кен'ичи весь вечер прошлялся по улицам, выбирая места и людей. В его планах было долгое ожидание, выбор одинокого старика или инвалида, о которых никто не справится; тихое убийство в квартире. Когда таких находят, следы преступления успевают покрыться пылью или исчезнуть под разложением. Но случай представился почти сразу. Тело, лежавшее в темном проулке у мусорной кучи, несомненно, было живым, но не подавало признаков жизни и не имело силы бороться. Средних лет мужчину ударили по голове - широкая струя крови на его лице уже подсыхала.
Кен'ичи заметил место, и вернулся под утро. Сначала он думал, что пострадавшего уже нет на месте, но чуть позже услышал стоны - человек уже приходил в себя. Студент-медик подобрал ближайший темный пакет, скомканный и покрытый чем-то похожим на потекший фруктовый лед. Лицо мужчины - нет, будущего невольного донора - побагровело под темным пластиком, когда его живот умело прорезал кухонный нож для рыбы, но кричать ему было нечем: воздух в легких словно съежился до двух обжигающих комьев. Когда все для него было кончено, хрупкий на вид очкарик рядом с ним запечатал контейнер с красным крестом, снял с себя пластиковый передник и стерильные хирургические перчатки. Скоро единственным звуком, нарушающим тишину проулка, было чавканье бездомной собаки, привлеченной запахом крови.

[SonGoku >>>]

Койясан Токио бецуин*,
Токио, Минато-ку, Таканава, 3-15-18
6 июля 2015 года, понедельник

Столичное отделение открывалось в одиннадцать утра и закрывало на засов высокие деревянные ворота, выходящие на Нихонэноки-дори, в восемь вечера, ничем в этом не отличаясь от всех прочих городских храмов шингон*. За одним исключением. От узенького, круто взбирающегося на холм переулка Кацура-дзака двор Койясан бецуин не отгораживало ровным счетом ничего, если не считать столба с надписью, валуна, на котором оставляли денежные подношения (горсти мелочи могли лежать там неделями) и машин полицейского участка, с которым небольшой монастырь соседствовал почти дверь в дверь. Молодой (чересчур, по мнению многих, для кого сорок пять лет не возраст) настоятель шутил, что неясно, кто кого охраняет - то ли стражи порядка монахов, то ли те полицейских. Сам хонден* Ишшун-хоши запирал совсем поздно, утверждая, что амулеты людям могут понадобиться в любой час суток, а не от зари до зари; в помещении рядом будущие мико обучались храмовым и индийским танцам. Под раскидистым деревом прятались от дождя и солнца изваяния Каннон и Кобо Дайши.
Долговязый, худой, точно жердь Ишшун-хоши больше походил на своих предшественников с горы Койя времен Воюющих царств*, чем служителя Будды двадцать первого века. Он недавно вернулся с Шикоку, и обветренное лицо настоятеля еще было покрыто красновато-коричневым, неуместным в столице загаром.

----------
* Koyasan Tokyo Betsuin - 高野山東京別院 – буддийский храм школы шингон, посвященный монаху Кукаю.
*shingon - 真言宗 – буквально «школа истинного слова», одна из базовых буддийских школ в Японии, основанная монахом Кукаем (空海). Концентрирует внимание на сутрах, которые происходят от Будды Дайничи-нёрай (Махавайрочаны), тесно связана с синтоизмом, поскольку Дайничи-нёрай (Махавайрочана) означает «Великое сияющее светило», то солнечная богиня Аматэрасу стала в школе шингон одной из манифестаций Будды.
*honden - 本殿 - центральное святилище, где расположено изображение божества, которому посвящен храм.
*sengoku jidai - 戦国時代 – буквально «эпоха воюющих стран», период в истории Японии со второй половины XV (потеря сёгунами Ашикага контроля над страной) до начала XVII века (изгнание последнего сёгуна династии Ашикага из Киото по приказу Оды Нобунаги).

[Орна >>>]

- Я тебя тут подожду, да? - Котонуке как-то разом спал с мордочки еще внизу холма. Хира кивнул:
- Как обычно.
- Да... Ну, я пошел! - и, не дожидаясь долгих прощаний, йокай скользнул в кусты. Подросток проводил его взглядом и стал подниматься по склону, обдумывая предстоящий разговор с наставником.
В дальнем углу двора, как раз наискосок от здания полицейского участка открывался вход на кладбище. Может быть, не самое удачное место, зато тихо, и вода всегда под рукой, потому Ишшин-хоши отвоевал небольшой закуток для бонсаев именно там. Наверное, там должен быть и Ишшин-хоши, но... обязанности настоятеля никогда не бывают малочисленными. Хира вздохнул и направился в административное здание, по пути без особой надежды заглянув в хонден и в уголок для бонсаев. Как ни хотелось ему полюбоваться творениями старшего товарища - сейчас было не до того.
Наставник отыскался в зале для танцев, он сидел в углу, обложившись бухгалтерскими фолиантами (поверх одной стопки лежала электронная «читалка» с сутрами) и, обмахиваясь веером, так как, несмотря на жару, кондиционер не включал, быстро заносил в гроссбух столбики цифр. В повседневных полотняных штанах и длинной нижней рубахе Ишшин-хоши больше походил на послушника, даже светло-серая ракуса не добавляла святости.
Услышав шаги, настоятель поднял обритую голову.
- А, давненько не виделись!
Юноша ощутил некоторое подобие бессилия. В очередной раз. Почему каждая встреча - как экзамен? Достоин - не достоин... Глупо, конечно, но от этого никуда не деться: без Котонуке пусто, одиноко. Даже когда йокай спит под кроватью, не проявляя себя, - он одним своим видом придает Хире стойкость, словно бы говорит: все будет хорошо, я же с тобой! А здесь словно бы чего-то не хватает - будто часть сердца оставил за воротами. Хира коротко поклонился и начал, смущенно и издалека:
- Котонуке просил передать: некто Киёмидзу Акихира совсем отбился от лап. Доброго Вам дня, Ишшин-хоши.
Снова эта неуверенная улыбка.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

- Приветствую того, кто есть источник просветления! – наставник рассмеялся.
Ему бы не бухгалтерией заниматься, а вколачивать дорожным монашеским посохом учение в головы несведущих... похоже, Ишшин-хоши сам был того же мнения, но обязанности есть обязанности, даже если они далеки от служения.
- Твой хранитель тебе опять докучает?
Вот и пойми, шутит ли он или говорит вполне серьезно.
- Скорее уж, это я докучаю ему, - еще больше смутился Хира.
Ишшин-хоши отодвинул книги; веер в его руке продолжал движения вверх и вниз, без пауз, без спешки, словно ветка на слабом ветру.
- Тебя что-то гнетет, Хира-кун?
- Не совсем.
Стоять уже решительно невозможно, и мальчик опустился напротив монаха.
- Всё так запуталось, мне трудно назвать главное.
Помолчал.
- Я встретил человека, который может то же, что и я. То, чему Вы учили меня, но обстоятельства... были странные. Котонуке обеспокоен, он не хочет, чтобы я общался с ним, но как я могу?! Остаться в стороне? Разве это не безответственность? Хотя что есть ответственность... - он отвел взгляд. - Я повздорил с человеком, от которого надеялся получить помощь. Котонуке не понимает. Разладилось что-то, да еще эта Онибаба - совсем все карты спутала.
Хира поник головой.
Есть люди, рядом с которыми комфортно молчать. Не нужно придумывать, напрягаясь, темы для разговора, волноваться, что сморозишь глупость или что собеседника просто не интересует то, что хочешь ему поведать. А есть люди, с которыми можно беседовать, так же не забивая голову теми же беспокойствами. Ишшин-хоши, похоже, относился сразу к обеим категориям.
А уж направление и виражи его мысли порой ставили в тупик и людей, хорошо с ним знакомых.

(это мы с Орной говорим о духовном)

[Орна >>>]

- Котонуке сказал, почему? – без иронии спросил он.
Наставник ни разу не подвергал сомнению существование капризного баку, но ни разу и не говорил, будто верит в его присутствие. Столкнись они нос к носу, он, похоже, взирал на пожирателя снов со спокойствием Будды. И, возможно, пригласил бы на чай.
- Что - почему? - не понял Хира.
- Котонуке встревожен, но мне показалось, что его пугает не столько ведьма с болот Адачи-га-хара, сколько твой новый знакомый, - пояснил Ишшин-хоши сел удобнее, скрестив ноги.
Жаркий ветер с улицы вяло дергал за бамбуковую занавеску, по улице проехал автобус.
Учитывая неясность - верит наставник в баку или нет, - разговор приобрел некоторую двусмысленность. Говоря "Котонуке", собеседник вполне мог подразумевать "Акихира", но подросток не пожелал вдаваться в такие подробности. Неуверенность заставила его качнуться в сторону ворот, как будто он хотел немедленно встать и уйти, - желание увидеть духа и спросить у него, чем он на самом деле встревожен, было сильно. Но от разговора, который мальчик сам же и затеял, никуда не деться.
- Котонуке встревожен тем, что я не слушаюсь. Если бы не ведьма - это было бы не так уж важно... - и тут страшная догадка пронзила его от макушки до пяток. - Вы хотите сказать, нет никакой Онибабы, а есть Касуджима Йошиэ? Или Вы говорите об этом докторе ведьм, с которым я познакомился? Они с Котонуке вроде подружились... то есть не совсем, но почти.
- Доктор ведьм, вот как? – Ишшин-хоши приподнял брови. – Что же, тут Котонуке виднее...

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

Он налил кипяток в чашку с чайным пакетиком, пододвинул своему юному гостю; обнаженные по локоть руки наставника были точно свиты из коричневых тугих жгутов.
- Онибаба, горная женщина, демон Адачи-га-хары, куродзука... Знаешь, есть история про двух странствующих монахов, которые попросились на ночь в одну горную хижину. Там жила старуха, она им пожаловалась на одиночество. А еще она пряла пряжу. Затем она пошла собрать хворост для очага, но запретила гостям заходить в дальнюю комнату, - держа чашечку на ладони, Ишшин-хоши смотрел в нее, точно искал ответ в горьковатом темно-зеленом напитке. – Разумеется, они туда заглянули. И нашли кости и разлагающиеся человеческие тела.
Монах хмыкнул.
- Куродзука вернулась и, конечно же, рассердилась. Обычно эту притчу рассказывают, чтобы подчеркнуть важность сутр, но меня всегда мучил вопрос... Может ли быть, что в рассказе нет никакого подтекста? А еще говорят, что если долго носить маску демона, она прилипнет к лицу. Может, это и случилось с тем человеком? С Касуджимой?
- Может, - пожал плечами Хира. Он не был уверен, но готовность наставника встать на его сторону успокаивала. Вместе с чаем разливалась по жилам и заставляла думать о хорошем. - Раз Вы считаете, что Котонуке прав, мне не надо соваться в это дело. У меня нет доказательств, и лучше сидеть дома и помалкивать. Я передам Котонуке привет от Вас, Ишшин-хоши, - он будет доволен.
Подросток улыбнулся.
- А что думаешь ты сам? – настоятель аккуратно протер чашку и спрятал платок за пазуху. – Нет желания заглянуть в ту запретную комнату? А вдруг там не только скелет?

(и Орна, ун!)

[Орна >>>]

- Но там ведь есть и скелет! - засмеялся мальчик. - Сам...
Хира задумался. Действительно, так ли уж он хочет во все это вмешиваться? Зачем идти против верного Котонуке, против совета Ишшина, против голоса разума? Какой смысл настаивать на своем, если все вокруг будут недовольны? Абстрактная справедливость? Необходимость спасти мир? Полноте, мы же не в манге живем, зачем нам такие преувеличения? Вопросов больше, чем ответов. Подросток покачал головой.
- Мне интересно поближе познакомиться с тем человеком, доктором ведьм, но какой в этом смысл? Раненому нужна помощь, несведущему - совет, слепому - поводырь, а здоровому и счастливому - не мешать жить так, как нравится. Я не нужен Шимаде Tадаоки, а Котонуке хочет, чтобы я держался подальше от сомнительных происшествий. Этот человек пахнет неприятностями, большими неприятностями, и хранитель встревожен. Может быть, в моей жизни никогда больше не произойдет ничего яркого и значительного, но разве спокойствие Котонуке этого не заслуживает?
Лгать про отца Хира не стал. Соблазнительно сослаться еще и на долг перед семьей, но некрасиво - оттого что лицемерно.
- Тадаоки... необычное имя... – Ишшин-хоши, задумавшись, вывел на половице влажной кистью «верность, преданность» и «увеселение».* - Интересно, так ли уж счастлив и весел тот, кому достался от предков тяжелый дар разговаривать с мертвыми?
Монах перехватил взгляд своего юного друга.
- Полагаю, он откуда-то с севера...
- Вы его знаете?
- Нет, не думаю... - наставник подождал, когда бритоголовый мальчишка принесет свежей воды и опять включит электрический чайник. - Но хотел бы узнать. Старинное имя у человека, который беседует с призраками и мертвецами. Слепые итако* с Осорэ и шаманки из Аомори известны своими способностями. Даже сейчас в деревнях остались ками-сама*. Правда, все они женщины. Может быть, наследственность передала дар не тому?
-------
*то есть кандзи chuu (忠) и kou (興), которые составляют имя Тадаоки.
*itako - イタコ - слепая женщина-шаманка (не обязательно, но как правило) на севере Японии, которая способна общаться с умершими и даже злыми духами, если ей позволяет внутренняя сила. Так же обладает способностями изгонять злых духов. Как правило, старые итако могущественнее молодых.
*kami-sama – 神様 – дословно: «божественное существо», шаманы и медиумы из района Цугару (префектура Аомори), которые ведут жизнь аскетов, занимаются излечением больных и говорят с мертвыми. Они могут быть связаны с определенными синтоистскими святилищами и даже буддийскими храмами или действовать самостоятельно. В отличие от слепых шаманок-итако, которые начинают обучение с детства, ками-сама начинают практику в зрелом возрасте, часто после серьезной болезни или семейного кризиса. Как правило, ками-сама посвящены какому-либо божеству, чаще всего дракону Рьюджину или Фудо мьё-о. Тем же самым словом обозначается вообще любое божество.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

Сбитый с толку странным поворотом разговора, Хира молчал. Всё может быть, и Ишшину, конечно, виднее, но беседа оттого лишь затягивается... На улице темнеет, где-то в кустах ждет одинокий йокай и, наверняка, уже пошел по второму кругу припоминать, чем подросток не угодил своему хранителю. Еще пару минут назад юноша собирался попрощаться и встать, но теперь он уже не был уверен, что это будет вежливо. Наставник явно сказал не все. Мальчик ждал, вопросительно глядя на собеседника.
- Я не думаю, что могу судить о таких вещах, - наконец, заставил себя ответить Хира. – Познакомить вас?
- Будь так добр. Почему-то мне кажется... – взмахом бумажного веера наставник прогнал мысль, точно надоевшую муху. – Он слепой?
- Нет, не думаю, - Хира потихоньку перенимал непривычную манеру речи. - Выглядит обычным. Я собирался навестить его в четверг после школы. Вам удобно?
- Ты же знаешь, я всегда рад тебе.
Наставник сидел прямой, точно палка, скрестив ноги, на жестком полу, но, похоже, не чувствовал неудобства.
- Скажи, Аки-бойя, чего тебе больше хочется, покоя или нового знания с возможностью помочь людям?
Нить разговора окончательно потеряна, и непривычное сокращение имени вносит лишь еще больше сумятицы. Подросток в очередной раз не понял, чего же на самом деле хотел наставник, и непонятливо сдвинул брови.
- По-моему, только в старинных книгах есть какой-то выбор между тем и этим, - засомневался он. - В жизни все как-то прозаичнее. Покоя нет нигде, даже после смерти, а знания... вся жизнь - одно сплошное получение знаний: сначала развивающие игры, потом школа, училище, если повезет - институт, а напоследок - курсы повышения квалификации до самого конца. И всё - ради помощи людям. Другое дело - онмьёдо, но за это не платят денег, и никто не обещал мне работы онмьёджи. Я, может быть, и хотел бы... но сначала надо уговорить Котонуке! - помолчал. - Может быть, если он увидит хоть какие-то мои успехи на этом поприще - он смягчится. Ему-то надо всего лишь, чтобы я мог позаботиться о себе сам.

(и, разумеется, Орна!)

Сообщение отредактировал SonGoku - 28-05-2012, 10:19

[Орна >>>]

На узкой полочке у стены лежали оранжевые глянцевые мандарины, Ишшин-хоши взял их и сложил в холщовый мешочек.
- Мой подарок для Котонуке, - сказал он, протягивая цитрусы мальчику. - И тебе. Ты страшишься пути, и это нормально. Может быть, небольшой о-сеттай* приободрит и тебя, и йокая?
Кажется, за него уже все решили. Хира с улыбкой поблагодарил наставника и стал прощаться, пообещав зайти за Ишшином в четверг.
Пока Хира решал, как ему быть дальше, Котонуке с азартом гонял по окрестным деревьям голубей и не сразу сообразил, что пора домой.
- Ну как? - поинтересовался он, догоняя задумчиво спускающегося с холма подростка.
- Не знаю, - Хира покачал мешочком. - Это тебе.
Йокай критически оглядел ношу.
- Подношение? - понюхал мешочек. - Что-то сладкое...
- Мандарины, - безразлично отозвался мальчик.
- Это же вкусно! - хранитель сунул хобот внутрь тары и захлюпал, высасывая сок. - Он чего-то от нас хочет?
Хира пожал плечами.
- Может, да, а может, нет, - помолчал. - Сначала он сказал, что лучше не соваться, куда не следует, а потом, что это может дать что-то новое... Я не понял, чего он хотел, но в четверг мы с ним идем к Шимаде. Хочет познакомиться.
- Tы тоже хочешь, - констатировал совершенно очевидный ему факт Котонуке.
- Уже не знаю. Всё так сложно...
- Всё из-за этого Касуджимы?
- И да, и нет. Люди не хотят, чтобы им помогали. Какой смысл вмешиваться?
Вопрос повис в воздухе - йокай увлеченно расправлялся с мандаринами. Хира вздохнул и отправился домой спать.

--------------
*o-settai - 接待 – буквально «совместное ожидание», небольшое безвозмездное подношение паломнику в знак уважения к нему и как своеобразное участие в его паломничестве; это может быть еда, питье, маленький сувенир. Паломник не может отказать дарителю, он обязан принять о-сеттай, но не возбраняется передать подарок другому человеку или оставить в качестве подношения в храме.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

Токио, Шинджуку, Модо Гакуэн "Кокон" тауэр
6 июля 2015 года, понедельник, вечер

Рука горела, будто он сунул ее в огонь, и болела нещадно. Не помогали ни холодная вода, ни лед. Черно-багровая полоса пораженной ткани расползлась шире, захватывая еще здоровые участки; пятна кровоподтеков складывались в след тележного колеса. Ниже все онемело - кисть, запястье, пальцы отказывались сгибаться.
От болеутоляющих таблеток постоянно клонило в сон. Вероятно, следовало обратиться к врачу, но Сагами опасался, что в больнице попросят рассказать, как все было, а, выслушав, поставят диагноз. Сагами не хотел попасть в сумасшедший дом.
В конце концов, все-таки пришлось носить руку на перевязи. На осторожные вопросы коллег он отвечал, что упал; помогало, но не от вездесущих заботливых (как будто это он был ребенком, а они - коллективной мамашей) учениц.

Джен, отступив от мольберта на несколько шагов назад, придирчиво осматривала переплетение линий, складывающихся в монохромный рисунок. Подходила, делала несколько штрихов, и отходила обратно. Англичанка, конечно, отличалась усердием, что несколько компенсировало хромающую технику, но сегодня в стараниях явно превзошла саму себя. И дело тут было не только в стремлении довести работу до совершенства. Сегодня она выжидала, пока сокурсницы, окружившие молодого преподавателя стайкой щебечущих птиц, не выберут лимит вежливости. Жизнь в Модо Гакуэн шла своим чередом. Без Нанако.

(и Тео)