Игра по чужим правилам, и на чужом поле

[Reylan >>>]

– Согласен. Так какая мне разница, чего именно вы пожелаете? Это уже ваш выигрыш, а не мой. Мне важно, кто, а не чего.
– Нет, ну ты тупой или как? – раздраженно выдохнула воровка, – Именно этого я от тебя и добиваюсь: рекомендаций, как именно мне получить свой выигрыш гарантированно, а не уведомление вида "вы пожелали несуществующий лот". Как только узнаю – сразу место займу, и будет уже один-один. Или... – тут она припомнила слова Рейлан о невидимом спутнике Гимира, – один на полтора?
– Если вам все равно, что именно мы пожелаем, – торопливо вмешалась Рейлан, стараясь пресечь назревающую перепалку и обмен любезностями, – тогда вас вероятно и впрямь не затруднит дать нам некоторые советы, скажем, по части того, как нам использовать желание, чтобы помочь нашим оставшимся здесь друзьям. Вы, – она чуть поклонилась в сторону вампира, – верно заметили: некоторым свойственно держаться вместе, и даже если они из разных команд.
Вхен бросила благодарный взгляд на Рейлан. Так приятно ощутить немного доброты и заботы. Даже если они не принесут плодов.
– Думаешь, если бы я мог выиграть гарантированно и получить все, чего хочу, – вскипел Вейтан, – я бы тут сидел и наблюдал за придурками, которые вместо того, чтобы бороться за свою шкуру и разум, сидят и болтают?
"Или молчат", подумал Хорн, который и был как раз тем, кто молчит.
Затем он подумал, что за свою шкуру, вероятно, стоило бороться. Вот только – как? Если тут едва не каждый второй пытается сдаться поскорее, а раз они сдаются, значит, "команда" точно остается в проигрыше... или нет?
С кем ему пойти? Он, наверное, мог бы решить что-нибудь. Что-нибудь дельное придумать – ведь придумывал же когда-то давно, еще там, где... где? Лепящий Металл уже не помнил. Где он был до этого, что делал, не помнил даже, почему его так называли – Лепящий Металл. Кто называл его так. Где-то там, далеко отсюда.
"Наверное, этого никогда не было".
Песок действительно продолжал сыпаться, отсчитав уже около трети.

[Aertan >>>]

Вампир вздохнул, но, впрочем, ответил, явно торопясь воспользоваться шансом.
– Если вы пожелаете вернуться домой и получить замок, титул и богатство или там новую книгу заклинаний – они у вас будут. Если захотите власти над миром или игру разрушить – ничего не получится... Хотя скорее всего, если Игру посмешите подобным бредом, даже желание не отнимут. А вот коли такого, на грани... вроде как хочу быть самым могучим в свое мире волшебником... кто знает. Может и сбыться, может и нет.
– Ну хорошо, отлично! – согласилась Маэджана и подалась было вперед, за Гимиром, но обернулась на бывших спутников: Азру и брата Поля. Первая, кажется, уже приняла решение, а второй – воровка пока не поняла, хотя, если кто-то из конкурентов все же захочет бороться за оставшиеся места, священник вряд ли одержит верх. Маэджана вдохнула, точно собираясь что-то сказать, но лишь развела руками и в итоге пробормотала:
– Ну, вы это... удачи, что ли... А!.. – она махнула ладонью, точно говоря "да пропади оно все", развернулась, собираясь занять одно из свободных мест, но внезапно замерла, как вкопанная, и опять поглядела на вампира:
– Кстати, а если я попрошу ее себе в наложницы? – поинтересовалась она, ткнув пальцем в сторону Азры. Та, несмотря на серьёзность, даже трагичность ситуации, не сумела сдержать возгласа полного одновременно возмущения, изумления и протеста. Не будь охотница так ошарашена недопустимостью и невозможностью услышанного – это дерзкое предположение воровки могло закончиться стрелой в горле. И стрела эта определённо опередила бы мысль о том, что Маэджана может всего лишь пытаться спасти её.
– Нечестивое желание! – возмутился француз. – Это не по заповедям Создателя. Надо просить об угодных Творцу делах. Я хочу остаться здесь и получить возможность нести слово Божье в этот мир – в нем здесь нуждаются, как нигде. Я понял, ради этого промысел Создателя привел меня сюда!
Священник воздел руки к небесам.
– Какой бред, во имя Всебесцветной, – холодно произнес Гимир, но брат Поль не услышал его слов или не обратил на них внимания.
– Любовь угодна везде и во все времена! Кто кого любит, это уже вторично, – парировала Маэджана, наконец присоединившись к Гимиру и заняв одно из мест победителей.

[higf >>>]

Вампир в своем окне схватился за голову и растерянно захлопал крыльями. Вейтан наблюдал с физиономией торговца, быстро высчитывающего, какой барыш можно извлечь из сложившейся ситуации.
Охотница и вовсе отвела глаза от финальной точки игры и, в особенности, от Маэджаны. Взгляд невольно упал на незнакомца, решившего остаться. У него за спиной висел какой-то струнный инструмент. Как и все загорцы, Вхен любила музыку, но не решалась вот так взять и попросить сыграть что-нибудь. Тем более, в такой напряжённый момент. Наконец она не выдержала, и осмелилась на нейтральный, ни к чему не обязывающий вопрос.
– Что это за инструмент, уважаемый, – тихонько обратилась она к Хейлину.
– Этот?.. – он как будто и забыл, что у него за плечом. – Форминга.
Эльф потянул за ремешок, сбрасывая "любимую" доску со струнами со спины, и показал ее Вхен поближе.
– Когда-то у меня была лютня, намного лучше. Но нас с ней развели пути, вот и довольствуюсь, чем придется, – он кисло улыбнулся. Алые глаза загорянки по-детски восторженно распахнулись. Для неё этот инструмент явно не проигрывал какой-то неведомой лютне. Хотя бы потому, что был прямо перед глазами, настоящий и чарующий.
– Разве справедливо обижать её, – девушка кивнула на формингу, – только потому, что есть что-то лучшее?
Стыдно признаться, но Вхен искренне обиделась за ни в чём не повинную вещицу.
Маг пожал плечами:
– Наверное, нет... Но к тому, что лучше, я привык. А эту мне навязали. Вместе с Игрой.
Юная охотница задумчиво склонила голову набок. Волосы, выбившиеся из небрежно стянутого хвоста, упали на чумазое лицо.
– Но ведь и ей вас навязали, – с наивной рассудительностю возразила она. – И она, может, тоже не рада. Особенно слыша такие обидные слова.
Хейлин прищурился.
– А вы какая-то интересная. Вроде говорите обычные вещи, я и сам ведь думаю, что у инструмента есть душа... но я никогда не решался предположить, что у него могут быть желания или мысли. Что он может судить меня, как я его.
Вхен смущённо опустила взгляд и покосилась на носилки.
– Наверное это от того, что я познакомилась с Нарх... Драконом, – тут же поправилась она. – Он может говорить, даже показывать видения. И петь, – поколебавшись, добавила она, припомнив удивительно мелодичный звон клинка.
– Дракон, который умеет петь? – восхитился эльф. – Воистину, я бы не отказался на такое посмотреть. То есть, послушать, конечно!
"Отвлекайся", шепнул голос внутри, "забывай дальше, так держать. Скорее, забудь лица тех, кто взойдет на площадку без тебя, ты никогда не увидишь их больше. Отвлекись, забудь". Он мотнул головой, заставляя голос заткнуться.
– Если почтенный Гарэль проснётся, – с грустью и надеждой предположила охотница, – то Дракон, быть может, и споёт.
Она вновь скосилась на клинок, упрятанный в ножны. Тот молчал, как и Старший. – Но, может, если ему спеть, он и подпоёт, – робко предположила она. Во всяком случае и без Нархэта благодарные слушатели найдутся.

[Хелькэ >>>]

– Я бы, может, и спел. Но разве сейчас – время для песен? Что-то вот-вот произойдет с нами... и с ними, что-то такое, что все изменит. Может, мы даже умрем, потому что остались. Я не знаю, что будет, и только теперь понимаю, как это жутко.
Хейлин смахнул со лба длинную темную прядку.
– А с другой стороны, может, сейчас самое время для песни.
– Мой народ знает, – загорянка сказала именно "знает", а не "верит", – что Пресветлый создал всё сущее Песней. И что всё вокруг, каждый из нас – часть этой Песни. Просто мы не всегда можем её слышать. То, что происходит сейчас с нами – тоже Песнь. Наверное, грустная... – подумав, призналась Вхен.
– Как знать? Мы ведь не услышали еще, чем она закончится. Споем свою песню... вдруг поможет?
Он улыбнулся и опустился на землю. Перехватил поудобней формингу – и, как ни странно, теперь его прикосновения к инструменту стали нежнее, мягче. Подкрутил колки, натягивая струны, и, немного подумав, сменил лад. Наверное, форминга давно уже хотела зазвучать по-другому. И – о другом.
Когда эльф запел, это не было похоже на песню. Негромкая мелодия, голос мягкий, глубокий – он вроде бы должен был тянуть слова, но он говорил, а не пел. Просто рассказ, под музыку, о чем-то своем, но одновременно понятный им всем.
– Мы видели море и небо, пещеры и скалы,
Мы шли наугад, а судьба выбирала за нас.
Ведь мы – игроки. Мы пока еще не проиграли,
Но неотвратим, как ни грустно, решающий час.
Слушать песню о событиях, участником которых являешься, было очень... необычно. Вхен замерла и ловила каждое слово, втайне сожалея, что Старший не слышит. Он бы оценил. И, наверное, подарил бы незнакомцу и его форминге подарки.
– Мне не повезло, – резюмировал Вейтан. – Они свихнулись.
– Нам обоим не повезло, – поправил вампир, – и хотя бы это меня радует.
Песчинки падали и задыхались, погребенные под массой себе подобных, словно тела в бездонной могиле. Воздух центра звенел, будто уже готовясь то ли принять, то ли заглушить песню. Внезапно по воздуху пролетела мимо людей и нелюдей пушинка одуванчика.

Гимир, уже занявший одно из мест, смотрел на говоривших растерянно.
– Вы же говорили, на всех места не хватает, – окликнул он. – Но теперь есть свободные!
Все это время Рейлан стояла молча, не зная, стоит ли еще что-то говорить. Кажется, Хейлин был единственный из их компании, кто относился к ней теплее других, а она так и не нашла времени, чтобы узнать его чуть лучше. А теперь было поздно, и любые слова, вроде пожелания удачи и выражения надежды на благополучный исход и, может быть, встречу, казались глупыми и неуместными. Не прерывая беседы Хейлина и их новой знакомой, которая хоть и не принадлежала к остроухому племени, чем-то на них походила, а потом – песни солнечного, Рейлан отступила в сторону. Оставаясь здесь, она вряд ли поможет кому-то из них или пропавшей Маре. Вернувшись и вернув утраченные воспоминания, она, возможно, сможет узнать что-нибудь об этом мире-ловушке, ведь Шпиль существует много веков, его архивы хранят и не такие тайны. Подобные мысли служили некоторым утешением.

[Reylan >>>]

Зимняя обернулась и окликнула стоящего неподалеку Хорна:
– Ну, а ты что решил?
Уверенности в ответе того не слышалось, ни на секунду:
– Я... идти, наверное, должен. На площадку. Чтобы победить.
– Тогда пошли, – невесло улыбнулась зимняя, – Как видишь, наши спутники лишили нас удовольствия поваляться в грязи и выяснить, кто сильнее. Места как раз для двоих.
Поодаль, словно подхватывая эти слова, прозвучало совсем другое:
– Фигуры столкнулись. Чей ход? Где король, а где пешка?
Не зря ли рискнули мы жизни поставить на кон?
Для всех нас Игра обернулась жестокой насмешкой,
Не раз и не два мы жалели, что это не сон.

– А что ты попросишь? – вдруг спросил Лепящий. – Есть у тебя какая-нибудь мечта, которую хочешь исполнить? Такая, чтоб ради нее стоило победить в этой мерзкой игре?
Рейлан задумалась, вспомнив наивные предположения Азры о том, что если она победит, то попросит, чтобы всем когда-либо проигравшим вернули память. Зимняя не верила в возможность удовлетворения подобного желания, вряд ли создатель этого странного механизма отличался большим человеколюбием, чтобы оставить такую лазейку.
– Он сказал... – задумчиво проговорила зимняя, – если мы пожелаем разрушить игру, у нас ничего не выйдет, но если попросим новую книгу заклинаний... Что если мне попросить книгу? Но не заклинаний, а книгу об этой игре? Как думаешь, среди духов-исполнителей желаний найдется такой, что напишет ее для меня и не сочтет ли Игра это угрозой своему существованию?
– Не знаю, – Хорн пожал плечами, – но вряд ли какой-нибудь дух напишет в книге о том, как Игру уничтожить. Будь я духом, я бы, наверное, не написал.
– Этого и не нужно. Знание об устройстве механизма уже дало бы многое, но ты, вероятно, прав. А чего хочешь пожелать ты?
– Чтобы руки были живые. И чувствовать все, как раньше. А еще я хочу все вспомнить, потому что без памяти, – юноша вымученно улыбнулся, – прямо как без рук.
– Память нам обещали гарантированно, – хмыкнула Рейлан, – Если, конечно, кому-то тут можно верить.
– Я даже себе сейчас верить не могу. Куда уж – другим-то...
А Хейлин как будто подбадривал их песней, в которой ничего бодрящего не было вовсе. Это было обращение. Конечно, эльф не мог окликнуть ее по имени – отчасти стесняясь, отчасти думая посвятить ей когда-нибудь иную балладу, не столь печальную. Но будет ли у него возможность? Хейлин не знал.
– Полшага всего до победы. Но я уступаю.
Иди же, прошу – и не смей оглянуться назад.
Мы все – игроки. Даже если мы вдруг проиграем,
Тому, что я был здесь с тобой, я несказанно рад.
Зимняя чуть повернула голову, скосив глаза в сторону певца из-под упавших на лицо черных прядей, и шагнула к площадке.
Строки ложились на сердце Вхен, помогая преодолеть робость. Она бережно, будто боясь разбудить спящего, положила руку Сороки на эфес Дракона. На мгновение ей показалось, что клинок благодарен за эту незатейливую заботу. Чуть приободрившись, загорянка взяла Старшего за свободную руку, да так и осталась сидеть, не выпуская длинных прохладных пальцев Гарэля. Впервые с того момента, как охотница попала в этот мир, её губ коснулась улыбка.

[Aertan >>>]

Пару мгновений Рейлан колебалась, хотя и знала, что выбор уже сделан, прежде чем заняла третье место на площадке. Ощущения были гадкими, совсем не теми, которые обычно называют вкусом победы.
Священник слушал песню Хейлина, прикрыв глаза. Не так он представлял себе финал и эту встречу... а как? Да, наверное, вообще не представлял, и сейчас это место, так похожее на языческий жертвенник, казалось ему храмом, а стих барда – молитвой. Не правильными, не каноническими словами – но их не ведают души, коим не был явлен свет.
– Скажите смиренному служителю Божию, мне молиться о вас здесь или там, – он кивнул на последнее, четвертое место.

Игра завершается. С ней завершится и песня
О том, что случилось, о том, чего быть не могло.
А мы, игроки – мы пока еще все-таки вместе,
Пока не иссякнет бессчетных песчинок число.

– Я иду, – поспешно произнес Лепящий Металл, и больше незанятых мест не осталось.
Он ощутил горечь и, кажется, даже стыд, потому что перед ним – вне площадки – были другие, не менее достойные (он верил!) люди. Отчего бы им не стоять сейчас там, где стоит Хорн, и не радоваться победе?
"Нет", подумал юноша, "никто не радовался бы". В это он тоже отчего-то верил.
Кроме, казалось, Гимира. Но вдруг лицо последнего исказила мучительная судорога, и он сделал быстрый шаг прочь с занятого места и вдруг рухнул на колени.
– Хейли..! – голос перешел в шипение и стих.
Зимняя глянула на него с некоторым сочувствием. По-видимому, сосед по разуму был сильнее Гимира, что неудивительно.
Бард вздрогнул, услышав свое имя и заметив, как Гимир отчего-то покидает площадку; песня оборвалась, полуэльф бросился к брату, выпустив формингу из рук. Загорянка успела бережно и уважительно подхватить оставленный инструмент.
– Ты раздумал? Отчего?.. Что случилось? – он напряженно всматривался в лицо старшего, пытаясь отгадать, кто сейчас перед ним, кто заговорит – тот, кто снаружи, или тот, который внутри.
Тот молчал, и черты его лица слегка исказились, а затем губы разомкнулись – и фигуру окутал скрадывавший черты полумрак. Хейлин сначала отпрянул, затем – протянул руку, словно надеясь, что от касания этот мрак развеется.
"Гимир, это – ты? Или уже не ты?!"
Он не хотел потерять брата. Если бы тот ушел в какой-то иной мир, путешествовать дальше, победив в Игре – одно, если тот, кто внутри, отчаянно рвется наружу, захватывая власть – совсем другое.
Сквозь зубы, так, что не разобрать голоса, едва можно различить изуродованное сжавшимися челюстями слово – упало:
– Отойди!
Эльф сделал полшага назад. Вскинул лицо, искаженное непониманием, к небу:
– Вы! – как назвать их? Игроки, кукольники, насмешники? – Что с ним?!
– С которым? – уточнил Вейтан. – ты же знаешь, что при транспортировке произошла накладка, к которой мы не причастны и не можем объяснить. и теперь, сущности вступили в борьбу за тело – ведь это так естественно...
Игрок посмотрел даже укоризненно – мол, чего удивляться, все верно, это вы себя не так ведете...
- Ну и где вы были с этими вашими объяснениями, пока сущности еще не вступали в борьбу? - маг гневно взмахнул руками, рукава разлетелись крыльями бабочки. - Почему сейчас-то? Ведь победят все равно оба, если Гимир будет стоять там! Мы что, все так и будем смотреть и ждать?

[higf >>>]

- Надеюсь, что нет, - вампир посмотрел на них с некоторым презрением. - Уж я бы точно не стал.
Хейлин тихо выругался. У него не оставалось иного выбора, кроме как...
Если Гимир победит, сможет побороть эту темную тварь, что внутри него - так тому и быть, но если тварь одержит верх - то он, Хейлин, должен будет остановить ее, не пустить на площадку. Чтобы жрец неведомых ему богов, да получил право на исполнение своего желания?! Нет уж.
А вот брату нужно было помочь. Что ж, раз других вариантов не было - что сможет рассеять мрак лучше, чем солнце? Что сможет согреть, поддержать то светлое, что теплится в душе, лучше его лучей? Пусть даже солнце сейчас - лимонная долька над линией горизонта, пусть вечером оно лишено жара, пусть.
Он раскинул руки, поднимая ладони к нему, чувствуя отчего-то, что сейчас и без посоха сила покорится ему полностью; он не впитывал свет - много ли тут впитаешь? - он вспоминал его и заново создавал, чтобы передать Гимиру.
Согрейся, вспомни, прогони от себя темноту.
Вернись.
Фигура дернулась, будто свет впрямь ожег ее, зашаталась, а потом воздела руки к тому же самому небу, будто ища на нем того, чего сейчас нет, но что всегда рано или поздно приходит.
- Всебесцветная! - воззвал голос, уже ни капли не напоминающий гимировский и не скрывающий этого. - Снизойди к моим мольбам! Полночь!!
Яростный хриплый крик будто надбил небесный свод, и из тени скал вытянулось темное облачко, окутав стоявшего, а затем начав распространяться на остальных. В нем потонули Рейлан, Маэджана, загорянка, оставшаяся около старшего, Хорн, брат Поль и, наконец, часы, в которых оставалось уже совсем немного песка...

[higf >>>]

Рейлан не знала, что предпринять. Она хотела вмешаться, но что будет, если ее магия холода столкнется с солнечной магией Хейлина в теле его брата? Глядя на Гимира магическим зрением, она едва могла различить, где сам Гимир, а где его нежеланный сосед. Она не была уверена, что ее магия подействует только на одну сущность и не затронет другую, но стоять и бездействовать она не могла. Она выпрямила руки и тонкие струйки холода полились с ее пальцев по воздуху едва заметными искорками, в которые превращались замороженные частицы влаги. Плети поползли по рукам Гимира, пытаясь скрутить их ледяными путами, обездвижить, не давать ворожить. А сама Рейлан вслед за холодом, который был ее родной стихией, устремилась сознанием к телу Гимира, а через него к темному жрецу: попытаться остановить, лишить его силы, помочь хозяину тела бороться с чужаком..
– Ну ничего себе! – подала из сгущающейся темноты голос Маэджана, – Если у его богини получилось, то может получится и у ваших? Азра, брат Поль, начинаем вечеринку! Зовите всех!
Вхен, наблюдавшая за происходящим широко раскрытыми глазами, недоумённо покосилась на воровку. Зачем начинать праздник в столь неуместной обстановке, да и чем он поможет, она не поняла. Но согласно кивнула в ответ на мысль, что Тэзерат мог бы помочь чужаку в его неведомой беде. Что за дэв вселился в несчастного и как это произошло она не знала, но могла представить как это ужасно, вдруг оказаться гостем в своём собственном теле.
Охотница крепче сжала пальцы Старшего, будто прося у него и Нархэта поддержки, она тихо запела. Песнь, обращённая к Пресветлому, всегда рождается в душе. У неё нет какого-то признанного текста, а иногда и вовсе нет слов. Но разве всесильному Творцу нужны слова, чтобы понять своих детей?
Сложно сказать почему, но петь у Вхен получалось только на загорском. Язык сам собой переходил с волшебного, всем понятного языка на родной, певучий и мягкий. И пусть никто не улавливал смысла напева, становилось ясно, что она льётся подобно тому же свету, что исходил от Хейлина.
Всё было просто. Даже очень просто. Точнее, сложно сделать – одержимость всегда относилась к вещам, с которыми сложно было бороться даже высоким иерархам Церкви. Зато брат Поль здесь знал, что именно надлежит предпринять, а уж успех был не в его руках. Он прикрыл глаза... Слова молитвы легко узнала бы Маэджана, если бы помнила, что тогда предпринимал священник.

(все те же четверо игроков - в последний раз)

[Reylan >>>]

Жрец захватил контроль над телом, когда подводная жительница, применив очаровывающее заклятье, усыпила Гимира. И была очень неприятно удивлена, оказавшись лицом к лицу с другим человеком, поглядев в черные расширившиеся зрачки, видевшие Бездну в своих снах. Она было очень больно удивлена...
И тогда казалось, что Владычица Такхизис близка и отвечает каждому его слову, но нет.
Заклинание полуночи, почти неодолимое на его родине, здесь действовало хуже, много хуже. Земля будто поглощала часть силы, уравнивая его с этими жалкими существами.. Тьма медленно сужалась, а в груди ворочался пробуждающийся хозяин тела. И тогда Кэллар резко выдохнул, взмахнул рукой, и тьма спала. Он стоял перед своими противниками, приставив острие кинжала из подводного города к груди.
– Вам, кажется, был дорог этот человек? – с неприятной усмешкой спросил он. – если хотите, чтобы у него был шанс, просто сделайте, чтобы я получил свое желание.

Игроки наслаждались, наконец получив долгожданное зрелище.

– А может мы сделаем так, что не выиграет вообще никто? – процедила Рейлан, придя в ярость от того, что этот тип оказался ей не по зубам.
– Да-а, нас внезапно посетят суицидальные настроения, и мы решим, что жизнь – это очень невыносимая штука, чтоб за нее еще и бороться, – поддакнула Маэджана, далеко не всегда высказывающая свое истинное мнение, а говорящая лишь для того, чтоб поддеть собеседника, – Я вот вообще его не знаю, так что мне все равно.
Хейлин стиснул кулаки.
– Значит, ты предлагаешь нам возможный шанс, – спросил он у Гимира... нет, Кэллара, – а взамен требуешь точных гарантий? И ждешь, что мы тебе скажем – давай, проходи, место свободно? – эльф прищурился. – Брат дорог мне, это верно, но ценой его возможной гибели я дарить тебе победу не собираюсь.
– А что же ты можешь мне предложить, – недобрый, незнакомый прищур, исказивший привычные черты. – На поражение мне соглашаться, сам понимаешь, незачем.
– Не верьте ему, что бы ни пообещал, – заметила Маэджана, – Он загадает желание, в то время как ваш белобрысый приятель будет в отключке. Возможно этот даже пожелает себе его тело. А что, вполне целое не старое тело.
– Я тоже так думаю, – согласился Хейлин и развел руками: – Поэтому мое предложение...
Он поморщился, словно у него вдруг заболели зубы. То, что он собирался делать, было неприятно. И ему самому, и вообще.
– ... таково. Я займу там место. Это будет мое желание. И что бы ты сейчас ни сделал с моим братом – я его спасу.

[Хелькэ >>>]

Жрец замер, размышляя.
– Ты правда хочешь потратить желание на это? Как хочешь, я буду желать для себя.
– Это богоугодное дело – спасти брата, – произнес священник. – Но чье место ты хочешь занять?
– То, что освободилось, – эльф взмахнул рукой. – Место, на которое претендует молящийся Всебесцветной.
Жрец помотал головой и отступил обратно, к своему кругу.
– Нет! Ты можешь занимать любое другое и спасать своего брата, но мое желание – не отдам!
Пока они беседовали, Рейлан едва заметно шевелила губами, произнося заклинание. Ее собственные ноги и площадка вокруг покрылись слоем идельно гладкого льда. Закончив шептать формулу, зимняя резко раскинула руки в стороны, сделавшись эпицентром возникшей будто бы ниоткуда метели, пытающейся сбить с ног всех, кто находился на площадке, кроме самой Рейлан, чьи ноги намертво примерзли к ледяной поверхности.
Взмахнув руками и непристойно выругавшись, Маэджана кубарем покатилась с площадки. Следом за ней, тщетно пытаясь ухватиться руками за лед, отправился и Хорн – с выражением абсолютного непонимания на лице.
– Не отдашь, значит? – фыркнул Хейлин, созерцая снежную бурю на том самом месте, куда так отчаянно рвался Кэллар. – Ну-ну...
Жрец поскользнулся, нелепо взмахнул свободной рукой и упал вперед, не успев убрать руку с ножом. В последний момент его тело гибко извернулось, явно демонстрируя рефлексы воина, но все же клинок вошел в тело. Гимир-Кэллар откатился и замер. Глаза были закрыты. Из-под ребра торчала рукоять. Слабый стон... В ту же секунду Вхен вскочила на ноги и бросилась к раненому. К сожалению, она была слишком далеко от центра круга.
– Время, – одновременно вскрикнули брат Поль и вампир.
Песчинок осталось уже совсем-совсем мало. Минуты? Скорее секунды.
– Надо забрать его отсюда! – крикнула опомнившаяся первой Рейлан. Площадка оттаивала, лед стекал холодными каплями, – Хейлин, скорее! – она протянула руку.
– Собираешься бросить нас! – крикнула Маэджана, которой не удалось сразу подняться из-за вороха юбок, – Ах ты!..
Она дернулась, почувствовав, как что-то держит ее: подол был крепко приморожен к земле.
Солнечный эльф метнулся к брату, проклиная всех и вся, обхватил его под мышками и потащил на площадку.
– Надеюсь, твоего желания хватит, чтобы помочь ему, – скороговоркой выпалила Рейлан, помогая Хейлину втаскивать Гимира, – Потому что я собираюсь просить о знаниях. Мне надо вернуться за подругой.
"И за ней тоже" – подумала Рейлан, слушая проклятья Маэджаны. Человеколюбие и раскаяние обычно не свойственно расе ангварисс. Все-таки Рейлан слишком долго общалась с иными.

[Aertan >>>]

Подбежавшая загорянка растерянно замерла, будто налетев на стену. Раненого вносили на площадку и войти туда означало занять место Маэджаны. Но если не входить – она не сможет коснуться раненого и попытаться исцелить его. Бросив взгляд на воровку, Вхен наконец заметила её бедственное положение. Решение пришло внезапно.
А Хорн, стоявший неподалеку, смотрел на загорянку и тоже не двигался с места. Может быть, думал он, ей желание нужнее? Может, она попросит чего-то, что важно для целого мира? Ведь сам-то он, если окажется в победителях, станет просить за одного себя.
Маэджана уже ожесточенно кромсала вмерзший в землю подол ножом. Заклинание, хоть и быстрое, было выполнено на совесть: все многчисленные слои юбок воровки проморозило насквозь. Казалось, коварный лед был живым: он намерзал снова и уже кусал воровку за пальцы.
Брат Поль посмотрел на небо... И встал на колени, сложив руки в молитвенном жесте.
– Иди, – неожиданно резко рявкнула Хорну робкая обычно охотница. Не пожелав войти на площадку, она шагнула к Маэджане и протянула руку, помогая той подняться. – Спешить уже некуда.
Маэджана посмотрела на нее оскоробленным взглядом и продолжила высвобождать свои юбки.
Лепящий же словно только и ждал, пока кто-нибудь подтолкнет его к этому шагу. Но встав в последний круг, он обернулся, отыскав взглядом Вхен, и пробормотал:
– Спасибо... и прости.
– Пожелайте чего-то достойного, – попросила его охотница.
"Я хочу знать все, что только можно, об этой Игре" – мысленно произнесла Рейлан, – "Если кто-нибудь когда-нибудь писал об Игре книги, я хочу получить их все, если же нет, пусть правдивая книга об Игре будет написана специально для меня. Я хочу получить эти знания от того, кто ими владеет. Или от самой Игры."
"Я желаю", – одними губами произнес Хейлин, крепко стиснув пальцами ладонь Гимира, – "чтобы мой брат вернулся в то же состояние, в котором был до начала Игры. Чтобы его разум принадлежал только ему. Чтобы он был цел и невредим. Я желаю..."
Хорн озирался по сторонам, стараясь, чтобы этого никто не заметил. Они уже загадали свои желания? И если да, почему не видно, чтоб они исполнялись?
"Пожелать достойного" – эхо чужих слов все еще звучало в его голове. "Достойного... Тогда я хочу... Хочу, чтоб они были счастливы – те, кто остался. Я желаю, чтобы у них все сложилось удачно. Чтобы от того, что они не выиграли, с ними не произошло ничего плохого". Он не знал, как сказать – подумать – это яснее. Знал только то, что просить за себя теперь стыдно.
Раненый на своем месте внезапно приподнялся, и его губы шевельнулись в тот момент, когда верхняя половина часов опустела.
И тут же они со звоном раскололись, разлетелись на мелкие куски, а песок свился в кольца.
Игра была окончена. Вовремя.

[higf >>>]

Эпилог

Удивительно – в часах не могло быть столько песка. Тем не менее дымка заволокла весь мир, оставив каждого в одиночестве, с легким вкусом песка на зубах, который исчез очень быстро. Вместе с пеленой и теми, кто только что завершил странную игру, которая чуть было не стала игрой в поддавки.
Погасли и оба окна, напоследок показав торжествующего, победившего вчистую Вейтана и его стиснувшего клыки противника...

«Вспомнить и вырваться» – последнее, что осталось на устах и в памяти Гимира, на мгновение – нужное мгновение – взявшего верх над своим соперником. Вспомнить и вырваться...
Что значат эти слова? Беловолосый непонимающе огляделся вокруг. Вроде бы на мгновение помутилась голова... о чем это он подумал? Пустые слова. Только что они шли вместе с братом и Лепящим... А вот оба, только Хейлин почему-то бледен, а Хорн закрыл глаза руками.
– Что случилось?
Перед ними лежала дорога. Ровная дорога, и Гимир точно знал, куда по ней надо идти, чтобы выполнить задание отца. Откуда? Неизвестно.
Об Игре он не помнил ничего, в отличие от спутников.
Полуэльф разглядывал свою лютню. Она чем-то напоминала формингу... но такой работы ему видеть не доводилось. Наверное, сам, если бы умел, сделал именно такую.
Лепящий металл, отдав желание другим, ничего не потерял и не приобрел, кроме памяти. Хотя нет... Прежние умения давались ему так же легко отныне, словно он все еще пребывал в своем странном мире.
Его желание не пропало даром... и все же на всех его не хватило.

Кэллар пришел в себя на полу полутемной комнаты. Башня Высшего Волшебства... В последний момент непослушные губы шевельнулись не в такт, по чужой воле. Победитель без приза, оставшийся в сторонке. Он хотел оставить то тело, но зачем было тратить желания, если проклятый бард все равно отменит его. Нет, лучше было – могущество. Занять место подле Владычицы, или нет – сделать то, что не удалось Рейстлину...
Жрец знал, что близость несбывшегося будет грызть его всю оставшуюся жизнь.
За окном шло сражение – Палантас в очередной раз переходил из рук служащих Владычице к преданным Паладайну. Или наоборот – если Игра немного промахнулась во времени.

Обитатели разных клеток нередко видели силуэт огромной кошки. Она казалась неуязвимой для охотников, будто что-то отклоняло стрелы желающих в нее попасть. А некий эльф клялся, что однажды животное вышло к костру, а потом долго смотрела ему прямо в глаза, и сквозила во взгляде некая мучительная невозможность, будто хотела что то ли вспомнить, то ли сказать...
Да не могла.
Напоследок встряхнулась и перекатилась на земле, словно из себя хотела вывернуться. Потом убрела во мрак.

Увы, брат Поль не смог просить о том, чтобы в Игре была создана единая церковь Создателя. Но он давно понял, что должен принести сюда свет истинной веры, и потому бродил по квадратам, начав с того, куда перенесся, светлого города людей, и привлекал последователей. Одним из первых, став апостолом новой веры, присоединился к нему некий вампир, оставшийся без пристанища.
Число верующих в Творца и переписывающих надиктовываемую святым отцом Полем Библию не было много, но все же – не единицы и не десятки. Он прекрасно помнил каждое слово из священных текстов, но с каждым днем забывал, кто он и откуда, потом – имена новых знакомых... Казалось, святая книга и вера – все, что осталось от него.
Говорят, умер он потому, что забыл, как дышат.

Небо, которое увидела Вхен, было ночным небом ее родины.
Сердце лежащего рядом Гарэля билось все реже... А потом, когда, несмотря на все усилия – перестало, заговорил Нархэт.
– Его душа теперь во мне – это все, что я мог. Носи меня.

– Это было занятно, но мало, – услышала в своей голове голос Маэджана, оставшаяся одна на опустевшей площадке. – С тобой ничего не случится, но ты пригодишься для еще какой-нибудь партии. Жди.

Замок показался бы знакомым любому из тех, кто носил кольцо с топазом – но не Рейлан. Мрачный и высокий, отделенный мостками над водой от берега, лишившийся хозяина. Девушка стояла в библиотеке и смотрела, как на полках появляются новые книги. На обложках некоторых из них были совсем незнакомые руны...
– Здесь есть вся правда, – прозвучало у нее в голове. – И у тебя есть шанс в ней разобраться. Тем более, что теперь ты можешь посмотреть на всё с другой стороны... Игрок.