Kono miyona Shinjuku-eki, Эта странная станция Шинджуку

[Fennec Zerda >>>]

Японский счет Омари знала, поэтому она уперлась ладошками в спину копа и начала выталкивать его из окна. Слишком часто она сегодня ожидала взрыва, страха уже не было. О'мали высунулась в окно и прокляла свою хипповую длинную юбку. Прыгнула она правильно, как учили, мягким и почти по-кошачьи гибким движением. Удар о насыпь ирландка отвела - коснулась земли и волной перекатилась через плечо. Обдав девушку запахом травы и горячего металла, мир перевернулся еще раз, и Омари встала на колено, в стойку для стрельбы - тоже как учили. И скорее почувствовала, как кто-то незримый досчитал до одного. Движение сбоку было смазанным, Омари едва его уловила и резко повернулась, вскинув руку в защитном жесте. Следующий по этим путям локомотив врезался в последний вагон их состава, и звука не стало. От страшного удара вагон разорвало пополам, в обрывках искореженного металла виднелись ошметки людей. Следующий вагон сложился гармошкой, и следующий за ним - тоже. Омари пришла в себя бегущей по насыпи, что-то тяжелое она тащила в руках. В ушах нарастал гул, он медленно расступался, как расступается туман, и из него проступал чей-то крик и плач. Беги вперед. Не оборачивайся. Не оборачивайся. Не... Омари оглянулась. Их вагон кренился и падал, состав сходил с рельс. Красное на траве, слишком густое плотное для крови. Там люди, там остались живые!.. Омари задыхалась. Нет там людей, фарш один. Ирландка споткнулась, упала на землю и толкнула вперед свою ношу, дальше от человеческого месива.

[Bishop >>>]

Надземка, перегон Шинджуку - Шин-Окубо

Наверное – ему не хватало в жизни остроты, того, что называют «перчинкой». Касуджиме не нравилось это определение, но другого он не нашел. Иначе почему в одном из самых безопасных городов мира – если не думать о тайфунах, цунами и землетрясениях, - он выбрал для службы второй квартал Шинджуку? Стихийные бедствия были привычны, и он не собирался становиться параноиком из-за того, на что не мог повлиять. Люди – другое дело.
Много лет назад, в гостях у прадедушки – тот жил в горах, далеко от моря и цивилизации, - он сунулся в речку. Когда его выловили, обсушили, обработали ссадины и порезы и дали по уху, чтобы больше не повторял этот опыт, он осознал, чего ради он будет жить. Стремительный горный поток подхватил его, будто щепку, поволок, сколько он ни цеплялся за камни, сбросил вниз с небольшого уступа. Ему требовалось научиться, как противостоять силе, которой не то, чтобы наплевать на твое существование... она даже не подозревает о тебе.
Сейчас было нечто похожее, только вместо холодной воды – обжигающий ветер. Касуджима прокатился по насыпи, обдирая локти о мелкий щебень, ухватился за нагретый рельс, поднял голову. И – увидел, как сминаются один за другим вагоны.
Урок, что преподал ему много лет назад горный поток, был осознан за несколько долей секунды.
Касуджима разжал пальцы и позволил стихии действовать по своим правилам.

[Далара >>>]

Крылья за спиной не были настоящими. Могучие в Реальности, в действительности они были ничем. Существовало лишь ощущение их, тянущее лопатки движение. Но они все равно помогали бежать, двигаться вперед, переть танком до самого конца. На плече почти всем весом лежал мальчишка с красными прядками. Он пытался отталкиваться от земли здоровой ногой, но не дотягивался и скорее мешал. Не хватало сил прикрикнуть на него, чтобы перестал дергаться. На левой руке висела маленькая хрупкая женщина. С ее лица можно было лепить маску отчаянного ужаса, но ей достало разума хотя бы не вырываться. Позади бушевал бесконтрольный огонь. И причина всему – один человек. Об этом не хотелось думать, отнимало слишком много сил, нужных для спасения здесь и сейчас.
- Но ведь ответ был правильным! - безнадежно прорычал Шун.

***
Видимо, при столкновении лопнули водопроводные трубы – под землей шел дождь. Народ не удержался от глупых шуточек, хотя переговаривались вполголоса, чтобы не получить нагоняй. Начальство могло и по уху дать, если пребывало в дурном расположении духа. Перелезая через вывороченные из стены куски бетона – переломанными костями из них торчали стальные прутья, - Дзюнтаро думал, что сегодня у шефа много поводов быть не в духе. Еще он думал: очень странно, им приказали использовать старое оборудование. Ни в коем случае не прыгать в Реальность, тайшо* несколько раз повторил это распоряжение, а затем – еще дважды, когда захлопнул дверцу кабины, что была украшена коричневой с белым собачьей мордой.
Поэтому они опоздали, искали на складе радиотелефоны. Вспоминали, как ими пользоваться, уже по дороге.
Дзюнтаро споткнулся и упал бы, но сзади его сгребли за воротник. Из хвоста их небольшой колонны под смешки остальных предположили, что «господину адмиралу» не хватает раскачивающейся под ногами палубы авианосца. Дзюнтаро в тысячный раз попытался разъяснить, что их фамилии лишь звучат одинаково, но пишутся-то совершенно по-разному!** Заржали еще громче.

________________
*taisho - 大将 - букв. «большой начальник», командир (яп.)
**фамилия адмирала Ямамото Исороку записывается как «гора+книга» (山本), фамилия персонажа как «гора+прошлое» (山元).

[SonGoku >>>]

Перегон между станциями Шинджуку и Шин-Окубо

Тояма раздражал всех - и всем. Но в первую очередь мировоззрением, что было помножено на неутолимую детскую жажду деятельности. В сочетании оба его базовых качества составляли комплект, с трудом переносимый окружающими. Бытует мнение, что подобные субъекты недовольны жизнью. Что им неуютно в быту и некомфортно на работе. Тояму устраивало практически все, а шероховатости в отношениях с Вселенной... что ж, никто не совершенен. Но - все можно исправить, и каждый новый день он брался за переустройство мира.
Смутить его было невозможно. Как и сбить с избранного пути. Даже шутку судьбы - собственное имя - он воспринимал с юмором. На тренировках Тояма ухитрялся чаще оказываться в команде, которая изображала груз, а не в той, которой этот груз следовало на автомобильной покрышке волочь.
Вот и сейчас вся команда воспринимала его как доставшееся по жребию нелегкое дополнение к и без того тяжелой работе: и неприятно, и не избавишься. Остается лишь плюнуть и перетерпеть.
Слаженность действий была отработана до автоматизма. Никто не пытался влезть вперед другого, никто и не старался спихнуть часть своей работы на соседа. Рыжевато-бурая с неоново-желтыми полосками муравьиная банда. Кроме единственного слишком энергичного муравьишки.
- Тояма! Эй, Тояма! – Напарник, наконец, обнаружил потеряшку и теперь пыхтел от недовольства. – Куда тебя опять унесло?
Тот раскапывал какой-то завал на краю покореженной насыпи. Перелез через сломанный некогда зеленый, ныне выцветший заборчик и пытался в одиночку оттащить бетонную плиту. Воображение дорисовывало азартно подрагивающий хвост, а получавшаяся картинка вызывала желание отвесить пинок именно по этому месту. Игами едва удержался. Вместо этого наклонился и дернул Тояму за край форменной куртки, чтобы привлечь его внимание.
- Хочешь, чтобы нам обоим влепили выговор? Все работают там, а ты что роешься здесь?
Но упрямство младшего было не перешибить ни словами, ни излучаемым недовольством, а потому Игами плюнул и полез обратно за заборчик к своим. Оглянулся.
- Тут есть выжившие!!! – звонкий голос Тоямы перекрыл даже визг дисковых пил, при помощи которых вырезали смятые стенки вагонов.

(с Даларой, ун)

[Bishop >>>]

Улица якитори возле Шинджуку-эки

Ароматы куриного мяса на какое-то время стали базой всего мироздания, а центром его - тарелочка с шашлычками. Скопившаяся за секунды слюна грозила хлынуть водопадом, а желудок вышел из подчинения и самостоятельно стянулся в один тугой узел. Есть хотелось настолько, что остальной мир поблек... А потом оказалось - причина другая.
Хоггу вдруг закатил глаза, побелел и начал заваливаться набок, сметая с узкой стойки тарелочки с едой и стаканы.
- Ты что творишь?! - возмущенно заорал Серидзава; по форменной школьной куртке развесилась праздничной мишурой пивная желтоватая пена.
Приятель повел себя неправильно, не осознал, что шутка не удалась, а продолжал с закаченными глазами (в узкие щелочки глаз видны были лишь голубоватые, с сизой сеткой кровеносных сосудов белки) пускать детские пузыри. Царапая в попытке избавиться от галстука скрюченными пальцами горло, в узком промежутке между домами бился в эпилептическом припадке прохожий. Из лежащего рядом портфеля высовывался краешек ярко-желтой пластиковой папки. Звон в ушах достиг пика.
- Эй! Серидзава! Хоггу! Ребят, вы чего? – как сквозь включенный под ватой плейер едва пробивался голос запаниковавшего Гудо. – Ну перестаньте!
- Не мечись, - оборвал его Нава.
Сам он не очень-то рисковал подняться с табурета, одной рукой держался за стойку, второй шарил в карманах. Что он собирался там найти? Ах да, он вечно таскал с собой кучу лекарств из-за больной матери.
Бойкие дамы, хозяйки закусочной, куда-то подевались. У дверей более солидного заведения через дорогу белый как его же рубашка парень при пиджаке и галстуке, но с вылезающим из-под рукава краем татуировки, безуспешно старался привести в чувство своего товарища. Дальше, загораживая собой всю улицу, безобразно хрипела толстенная иностранка в шортах-бермудах, майке и панаме.
Подхватив обездвиженного приятеля под мышки - тело Хоггу одеревенело, он цеплялся каблуками за неровный асфальт, - Серидзава поволок одноклассника из проулка. В направлении он не был уверен, мокрые волосы залепили глаза, и таки ошибся. Акадзукин догнал командира в два широких шага, взял за шиворот, развернул одним махом.
- Нам - туда, - обронил он.
И, как боевая машина, зашагал в авангарде, придерживая одной рукой свисающего тряпичной куклой в полный человеческий рост Наву; косички того болтались, как лохмы на швабре, а в кулаке он крепко сжимал белую пластиковую коробочку с двуцветными капсулами. Замыкал строй Гудо, который все еще надеялся, что вокруг происходит неумный вселенский розыгрыш, но боялся отстать от других.

(Далара mo, SonGoku mo)

[SonGoku >>>]

По перекрестку Ясукуни-дори и Отаки-баши как будто прошелся Годжира, но не маленький, человек в резиновом костюме среди декораций, а настоящий. В нескольких километрах на север вставал черный столб дыма, туда вырулила машина спасателей. По эту сторону от железнодорожных путей город был почти цел, город – но не его жители.
Акадзукин шагнул почти под колеса черного автомобиля, поднимая тяжелую и длинную, будто шлагбаум руку. Серидзава по инерции двинулся следом, зажмуриваясь при мысли, что сейчас их всех вместе сомнут бампером, но – водитель мог похвастаться хорошей реакцией. А его пассажир – скоростью, с которой он принимал решения. Дверца салона распахнулась, пока автомобиль еще двигался.
- Помогите... – успел прохрипеть Серидзава до того, как мир окончательно перекрасился в черное.
- Загружай.
Акадзукин вбросил безвольное тело внутрь, затем столь же уверенно и расторопно запихнул туда же и пускающего, словно идиот, пузыри Хоггу, а заодно уж и Серидзаву. Гудо залез сам, и в салоне немедленно стало тесно. Втиснутый в угол хозяин машины с любопытством разглядывал неожиданный юный зверинец и ждал, что будет дальше. Из-под надвинутого на самый нос блекло-красного застиранного капюшона прогудело:
- Вы езжайте, я остаюсь. Пойду разгребу завалы, что ль...
Не дожидаясь ответа, разрешения или вообще хоть какой-то реакции, молодой Геркулес развернулся и решительно направился к станции.
- Все больницы сейчас перегружены, - проронил равнодушно водитель, опуская стекло, отделяющее салон от кабины.
- В Шинагаву, - велели ему. – И свяжи меня с мэром, когда выберемся из зоны.

Мир просачивался обратно по каплям. Он покачивался, ограниченный салонно, и куда-то плыл, но чем дальше, тем ярче возвращались в него цвета и звуки. Серидзава закрыл глаза, слушая негромкий голос спасителя:
- Госпожа Накаяма? Вам понадобятся вертолеты. Через десять-пятнадцать минут они будут на месте.

(это верно, втроем, ун!)

[Далара >>>]

Около станции Шинджуку

Немногочисленная группа полицейских из центрального участка Шинджуку почти терялась на фоне спасателей и зевак. Из последних часть активно пыталась помочь, вторая растерянно наблюдала. Коллеги из Токийского управления и окрестных районов еще не успели добраться до места происшествия. Не дожидаясь их прибытия полицейские начали огораживать место действия, чтобы никто больше не пострадал, разводить зевак и помогать спасателям. Единственный на весь участок эксперт – патологоанатомов обычно вызывали из управления, а все остальное он мог проделать и сам, - бесцеремонно вклинился в толпу. Вытянув шею и тем самым оказавшись над головами общей массы людей, он пробирался к месту крушения поезда.
- Зеваки преграждают путь и скоро затопчут все до неузнаваемости, - безо всякой скромности вещал он вслух. – Но форменная куртка действительно помогает.
Те, кто видел ее (накинутую на плечи вместо того, чтобы быть надетой), как и настойчивое желание ее обладателя пройти, давали дорогу. Иногда шарахались. Того, кто не уступал, отпихивали.
- На путях месиво вместо поезда. Похоже, там было много пассажиров. Часть из них спаслась. Они валяются кто где, и наверняка докторам придется потрудиться не над одной сломанной конечностью. Но мертвых здесь на удивление мало. Посмотрим, какая будет картина наверху.
- Касуджима! – заорал кто-то из своих, и эксперт выловил в шевелящейся массе людей знакомую лохматую голову.
- Удача, там был один из наших, и он жив, у нас будут нормальные показания, - сказал криминалист, не обращая внимания на недоуменные и осуждающие его черствость взгляды окружающих.
Он продрался через толпу, как танк сквозь кустарник. Остановился перед Касуджимой, взял его за плечи и тщательно оглядел его с головы до ног.
- Жить будет. Но требуется подлечить ссадины.
И отвернулся. Вскарабкался вверх по насыпи к развороченному поезду, не переставая комментировать все, что представало его взгляду. А видеть там было что.

[Bishop >>>]

Шинагава

Затхлостью, старым деревом и пылью - вот, чем пахло это странное место. И еще чуть-чуть благовониями, лишь для того, чтобы не думать на мебельный склад. Вторая мысль была еще хуже. Серидзава поерзал, чтобы проверить ее, а глаза не открывал из опасения. Как-то неприятно было бы убедиться, что предчувствия не обманули: ты лежишь в уютном гробу, над тобой - постные зареванные лица друзей и одноклассников... Хотя речь директора он прослушать бы нёе отказался.
Деревянные, обитые атласом стенки - размечтался! - не стесняли движений. Серидзава вздохнул с облегчением. Радость портило отсутствие штанов. Он за эти новомодные портки кучу бабок выложил, целый месяц вкалывал, и лишиться их вот так просто, за здорово живешь... ну уж нет!
- Э, ты что творишь, гад?!
Какое-то, малознакомое существо нагло рылось в карманах его, Серидзавы, одежды. Кто-то - может быть, тот же самый, кто снял ее с хозяина, - аккуратно сложил ее стопкой на табуретке. И теперь этот оплывший свечной огарок... только очень-очень толстый... все разворошил, запустил жадные пальцы в чужие карманы.
- Ты – покойник, - сообщил вору Серидзава.
Тот вздрогнул и выпучил глаза; глубины мысли там не наблюдалось. Зато отдернул руки от чужого добра. И сложил в охранный знак.
- Эт-то т-ты пок-койник, - белея, отозвался он. – И н-не должен раз-зговаривать. Не должен!
- Правда, что ли?
Серидзава медленно – очень медленно, не для того, чтобы сдержаться, наоборот, чтобы как можно дольше копить силы для атаки, - спустил голые ноги с жесткой лежанки.

(Далара soshite)

[Далара >>>]

Совсем без одежды не оставили, напялили больничную рубаху до колен, из серой, шершавой, будто наждачная бумага ткани, но об этом он подумает позже. Старт был взят. Серидзава был ростом с ворюгу, даже ниже, пожалуй, зато – без тормозов. Визг, который издал толстяк, слышали, наверное, не только по соседству, но и во всей округе. Сначала он пятился, затем – пустился наутек, да так, что только замелькали босые пятки. Топотал этот слон даже громче, чем орал. Но, несмотря на свою массу, оказался быстр и проворен. И на его пути не вставали препятствия.
Серидзава едва успел сбросить скорость – неминуемое столкновение обошлось без членовредительства. Если не считать попранной гордости. Глупо как-то сидеть полуголым на дощатом полу.
- Бедный Кема ворует еду, - потирая ушибленное плечо, мягким голосом сообщила женщина в форме медсестры; у нее было круглое, словно полная луна, лицо и ямочки на щеках. – Ни к чему другому он, как правило, не притрагивается.
- Кто из нас сошел с ума?
- Простите?
- Или мир, или я – кто из нас?
Она помогла ему подняться. Серидзава почувствовал, как уши становятся толстыми и горячими. Затем краска смущения перебралась и на щеки.
- Скоро выясним, - ласково (только желания возразить не возникло) пообещала луноликая медсестра. – Я уверена, что доктор Югэ сумеет оказать должную помощь. Если вы, молодой человек, пообещаете не убегать, а спокойно подождать его, все обязательно будет в порядке.
Озадаченный Серидзава кивнул. Он действительно хотел знать ответ на вопрос. А еще – где же он очутился. И – где все остальные? А еще – почему эта женщина говорит на таком чудном языке...

(Bishop to)

Сообщение отредактировал Далара - 12-01-2010, 14:03

[SonGoku >>>]

Отель "Кейо плаза",
неподалеку от станции Шинджуку

Черный деловой костюм сочетался с этим человеком столь же плохо, как курносое лицо сельского простофили (в упомянутом одеянии щеголявшего) с холлом Keio Plaza, на скорую руку превращенного в пункт первой медицинской помощи.
- Тот ваш друг... Я прошу прощения, его имя - Юки? Тойохара Масаюки?
Кетсу перестал оглядывать большой зал в поисках тех, кому могла быть нужна его помощь. Сжал губы в тонкую линию. Сдержанно кивнул. Себя они друг другу не назвали, было не до того. Просто оказались рядом, когда потребовалась грубая сила – ничего сверхъестественного, отнести носилки с раненым.
- Вы с ним знакомы?
- В каком-то смысле...
Кажется, он был немного сбит с толку; он не производил впечатление гения, такие люди, как правило, оказываются глуповатыми безвредными трудягами... процентах так в семидесяти. Кетсу окинул его внимательным взглядом и пришел к решению. Но приступить к его выполнению не успел.
Пошатываясь, то и дело касаясь стены, чтобы удержаться прямо, иногда поскальзываясь на натертых до блеска мраморных плитках пола, шел Тойохара. Которому положено было лежать сейчас под капельницей, как оставил его Кадзуя, среди других пострадавших под присмотром испуганной медсестры. Правой рукой он сжимал у локтя левую. Какая непоседливость. Правительственный агент молча наблюдал, как недавний почти что мертвец добрался до скорчившегося у колонны, держась за голову, человека. Опустился – почти рухнул – рядом с ним на колени. Положил ладонь поверх рук того. Посидел так немного, потом встал и, не оглядываясь, пошел дальше. Страдалец поднял голову: такого изумления на человеческом лице Кетсу не видел уже давно.

[Далара >>>]

Заметив, что Кадзуя наблюдает, собеседник сказал:
- Хотите увидеть нечто необъяснимое? - и, не дожидаясь ответа, кивнул на женщину с младенцем; ребенок уже сипло, но пищал, обиженный на мироздание. - Смотрите внимательнее.
Впрочем, сам отвернулся.
Женщина отдала малыша без спора, должно быть, постоянные крики надоели даже ей.
- Пять секунд, - не глядя, пробормотал самозваный деревенский пророк. - Ему не требуется больше.
Тойохара справился за три. Он ничего не делал, просто держал на руках младенца, а тот вопил и изворачивался так, словно все его дальнейшее благополучие в жизни зависит от хорошего кувырка на пол. И вдруг - замолчал, удовлетворенно хлюпнул и уснул, булькнув в сон, как камень на дно глубокого озера.
- Не спрашивайте, - вздохнул собеседник Кетсу. - Понятия не имею, как это у него получается.
Масаюки переходил от одного к другому. И чем дальше, тем медленнее и неуклюжее становились его движения, как будто он взваливал на себя груз чужой боли. На бледном лице красным пятном горели губы: он то и дело кусал их. Вот они, его способности, его талант. Возникла привычная неприязнь – эти существа, рожденные среди людей, на самом деле совсем иные; они не люди, они способны уничтожить общество, если, конечно, обратят на него внимание. Неприязнь по отношению к Тойохаре была больше на порядок. После всего, что он сделал. Строит из себя невинную жертву и благодетеля, когда сам – виновник трагедии. Но Кетсу найдет доказательства. И уничтожит это отвратительное существо – тем или иным образом.

[Bishop >>>]

Тойохара сел рядом с умирающим, обхватил пальцами его запястье. Что-то произнес – издалека видно было, как шевелятся воспаленные губы.
- Оставьте его в покое! – закричала жена, некрупная женщина с посеревшим от горя лицом. – Уходите!
И опять не слышно, что ответил святой отец.
- Он так мало говорит о своем прошлом, будто того вовсе не было, - услышал Кетсу собственный голос. - Но оно его тяготит, это видно. Он закрывается и никому не дает помочь себе.
- Не удивительно.
Масаюки кое-как встал, завыла над мертвецом женщина. Он протянул к ней руку, несмело, будто не был уверен, стоит ли прикасаться, имеет ли он право, но его оттолкнули другие люди. Кто-то обнял несчастную, принялся твердить утешения.
- Я бы хотел услышать о его прошлом, если не от него, хотя бы от другого человека. Как знать, возможно, эта информация сослужит большую службу.
Прямоугольник визитной карточки перекочевал от него к соседу.
Волоча ноги, больше похожий на сломанную механическую игрушку, Тойохара сделал несколько шагов в сторону, с кончиков его пальцев срывались и разбивались о мраморный пол темные тяжелые капли. Кто-то шарахнулся от него. Другие обходили стороной, будто прокаженного. Старались не наступать на густые красные кляксы на светлых квадратах пола. Кетсу не сумел удержать гримасу: и это люди. Никто здесь, кроме него, не знает, что Тойохара химера. Но Масаюки дал понять, что не такой, как они, и вот уже вокруг него пузырь отчуждения.
Сколько же может быть отвращения?
Кетсу сделал первый шаг одновременно с тем, как святой отец споткнулся и повалился на пол.

(minna)

[Далара >>>]

17 июня 2015 года 20:00
(18 июня 2015 года 12:00 по Токио)
Сан-Франциско

Телохранитель, полулежа на кушетке у большого окна, восторженно трещал по телефону. Дым от его сигарет боролся с течениями воздуха из кондиционера. Уютное и бесконечное, как ласковый прибой, бормотание телевизора на японоязычном канале, почти не слышное за болтовней Джека, сменилось тревожным сигналом. Вальяжно развалившийся на широченной кровати хозяин гостиничной комнаты оторвал взгляд от книги. У журналистки на экране дрожали руки; расплывалась табличка канала на микрофоне.
- Мы ведем репортаж из Токио, на который сегодня обрушилось неслыханное и ошеломляющее по своей силе бедствие. Его можно сравнить лишь с тайфуном «Наби» в сентябре две тысячи пятого года или извержением Фуджи!
Юный обитатель номера отбросил книгу и перебрался на мягкую плюшевую скамеечку для сидения в ногах кровати. Уселся по-турецки.
- Turn down the noise*, - кинул он телохранителю, не оглядываясь.
- Э?
Дернул в разные стороны торчащие, будто рожки, вихры. Прибавил громкости, ловко вытряхнул из пачки сигарету и тоже закурил.
- Но если те несчастья приносила природа, то это является творением рук человеческих! Реальность, ставшая для многих вторым домом, второй жизнью, нанесла неожиданный удар. Эти люди, преступники, избрали один из самых оживленных транспортных узлов Токио – станцию Шинджуку.
Ведущую сменили кадры с вертолета. Улицы с магазинами, площадь и автовокзал, выходы из метро и надземки, небоскребы, сверкающий на солнце «Кокон». Издалека все казалось мирным, хотя и чуточку безжизненным по сравнению с обычным бурлением. Осознание приходило по мере приближения вертолета к земле. Точки превращались в людей – застывших в нелепых позах, раскиданных, поломанных, будто ими играли неведомые великаны. На лицах многих кровь. Вещи – рядом.
Заинтересованный зритель не отрывал взгляда от экрана. То кусал губы в волнении, то неуверенно и нервно улыбался, как школьник, которому девочка впервые подарила валентинку.

------------
*Turn down the noise - (англ.) приглуши шум.

Сообщение отредактировал SonGoku - 19-03-2010, 16:07

[SonGoku >>>]

Лица крупным планом. Как шлюпки в океане – спасатели. Их бурые с рыжими полосами жилетки мелькают то тут, то там, но тонут в массе пострадавших.
- Все эти люди... – в голосе диктора слышны едва сдерживаемые слезы, - не спят, не находятся без сознания. Они мертвы. Катастрофа захватила их врасплох, не оставив шансов на выживание.
И тут же картинка: ребенок, лет трех-четырех, сидит над матерью, раскачивает ее бесчувственное тело и зовет, зовет.
Англоязычный треп больше не примешивался к словам диктора. Хиро обернулся к Джеку. Увидел пристальный взгляд, направленный, как на мишень, в телевизор. И улыбку – оскал голодного зверя перед куском мяса. На это было приятно смотреть. Как на великолепного красавца-волка. Хиро был доволен: он не ошибся, он нашел пополнение своей маленькой армии.
Секунда, сменились кадры.
- Она не затронула тех, у кого нет имплантов. Спаслись и те, кто успел отключиться от Реальности в момент начала, - девичий голосок дрожит. – Количество жертв оценивается тысячами, но точные цифры пока неизвестны. Сгорело все электронное оборудование, которое было в тот момент подключено к Реальности.
Далекий внимательный зритель притянул к себе ноутбук, мгновенно вбил с детства знакомый адрес. На экране возникла заглавная страница корпорации «Кайки» с надписью: «Некоторые сервисы временно недоступны, приносим извинения за неудобства». Насмешливое хмыканье. Юнец бросил компьютер на постель рядом с книгой и снова вперился взглядом в широкий плазменный экран.
- Эксперты предполагают, что был выпущен вирус, по действию схожий с мощным электромагнитным воздействием. Его распространение ограничилось станцией Шинджуку и несколькими близлежащими кварталами. Но больше всего пострадала линия Яманотэ. На насыпи перед станцией Шин-Окубо один состав неожиданно остановился. Его протаранил поезд, шедший следом на большой скорости. Оба состава сошли с рельсов. Перед вами кадры с места происшествия.

(помощь в выкладке, я явлюсь во плоти через пару строк)

Сообщение отредактировал Далара - 19-03-2010, 10:39

[Далара >>>]

Вагоны, сложенные в гармошку и горящие. Вагоны целые, скатившиеся с насыпи, будто на небрежно покинутой игрушечной железной дороге. Спасатели вытаскивают людей. Провожают их к медикам. Даже с воздуха заметны разноцветные полотнища: зеленое означает небольшие повреждения, желтое – большие, но не смертельные, красное – экстренный случай, черное – помочь уже нечем. Людские головы. Камера приближается, выхватывает то одно лицо, то другое.
Мальчишка в номере американского отеля перестает задумчиво грызть фильтр почти докуренной сигареты. Бросает ее в пепельницу к трем другим и раскрывает тонкий, похожий на лепесток лотоса, мобильник. По пластиковому корпусу струятся и переливаются всеми расцветками змеи в окружении цветов.
- Хаи, - отвечает один из менеджеров «Кайки».
- Готовьте деньги на выпуск новых моделей имплантов и программного обеспечения к ним, - бесстрастно сообщают ему. – И не забудьте про бюджет на рекламу защиты, которая может остановить выпущенный в Шинджуку вирус.
- Но, господин Хиро, это же ложь!
- Ну и что?
- Если вирус проявится где-нибудь еще, все раскроется.
- Не проявится.
В улыбке больше нет неуверенности. Хиро напоминает дьяволенка, который только что выбрался в мир порезвиться.
- И закажите нашей лаборатории исследование этого вируса.
Мобильник отправляется в задний карман джинсов. Мальчишка сладко потягивается, не расплетая ног. Обрывает движение на середине и наклоняется вперед, поближе к экрану. Нажатие кнопки вызывает слово: «Recording».

(подтверждаю, сейчас явится)

Сообщение отредактировал Далара - 19-03-2010, 10:40

[SonGoku >>>]

Запись уцелела чудом, ее сняли с шара-наблюдателя за долю секунды до того, как летающее чудо техники превратилось в бесполезный холодный кусок пластика. Электронная начинка его не выдержала удара, компьютер пронырливого репортера продержалась чуть дольше, но успел перекинуть файл на удаленный сервер, во временную базу данных. А уж почему именно эту запись извлекли оттуда, отсортировали от прочих и пустили в эфир, вопрос десятый.
Невысокая широкая насыпь в сотне метров от платформы походила на сцену боя после бомбардировки. Сломанными ребрами вылезали рельсы, жирным черным жгутом перечеркивал небо столб дыма. Шар парил высоко, и оттуда казалось, что на самом деле не произошло ничего сверхъестественного, просто балованный злой ребенок с силой топнул ногой по игрушечной железной дороге. Если бы не копошащиеся возле опрокинутых вагонов, на платформе и у подножия насыпи букашки. Камера зафиксировалась на одной из них, взяла крупный план. И до того потрепанный, теперь еще и в пятнах от сажи и мазута легкий плащ дымился, светлые длинные волосы были словно припорошены пеплом. Человек запрокинул к небу обветренное лицо; в прозрачных, будто льдинки, глазах не было жалости.
- Ну? - произнес он негромко. - И где вы сейчас?
Кадр остановили - в эту секунду шар-наблюдатель отправился в свой электронный рай.
- Из неназванных источников стало известно, - торопливо, боясь опоздать с новостями, заговорила женщина-диктор, - что полиция разыскивает этого человека в связи с крушением поездов на станции Шин-Окубо.

Присмиревший дьяволенок внимательно смотрит весь репортаж до конца. Потом еще раз запись. Снова вынимает телефон.
- Это я. Сейчас пришлю тебе фотографии. Найдите мне этого... человека.

(явилась, ун-ун)

Сообщение отредактировал Далара - 19-03-2010, 10:41

[Bishop >>>]

Шинджуку, Токио
18 июня 2015 года
через час после катастрофы

Серое утро обещало вяло и лениво перетечь в день – столь же унылый, тусклый, чересчур долгий, чтобы хватило терпения дожить до спасительных быстрых сумерек. Если осторожно, не поворачивая головы, перевести взгляд... не поворачивая, было сказано, ох, какой же ты болван, Йоризава... Теперь лежи, жди, когда планета прекратит набирать обороты, почему-то – в сторону противоположную своему обычному вращению, а зрение придет в норму. Вчера братец Ким не мог успокоиться, откопал в электронных завалах Акибы примочку, что выводила показания электронных часов на потолок. Сегодня его рассказ о ней обретал актуальность.
Где на стенах нет полок с дисками, там либо плакаты, либо аппаратура, либо свисающая с вешалки еще мокрая почему-то рубашка, либо это окно с криво опущенными бамбуковыми жалюзи. Беленый квадрат – единственное пространство, что свободно от ценного хлама. Он не занят ничем, если не считать: желтоватого с грязной каймой пятна от давней протечки, змеистой трещины, серебристой нити свежей паутины в углу. Опять эти гадские арахниды атакуют его жилище! Не помогает ни швабра, ни поход к гадателю. Нажаловаться бы управляющему, да тот год назад наотрез отказался переступать порог это квартиры. Сказал: боязно.
Райко, морщась, сел.
Пауки – зло. Неизвестно, откуда уверенность, но об этом он знает с детства. Управляющий – еще большее зло. Но главный злодей на сегодняшний блеклый день – братец Ким. Райко пошуровал в ворохе пустых целлофановых упаковок, пошарил в карманах брошенной на пол куртки, запустил пальцы в щель между вторым томом Троецарствия со слоем пыли толщиной в миллиметр и словарем. Тоже пусто.
- Убью...
Безнадежное обещание, братец Ким, хоть и ниже, но шире и много сильнее. И тоже давал обещание – выбить дурь из Райко, если снова встанет вопрос о кибстиме. Один ноль в пользу противника.

[Далара >>>]

Сидеть перед крохотной нишей, молитвенно сложив ладони, когда трясет так, что стучишь зубами, будто в жесткий мороз, занятие неблагоприятное. Особенно - когда знаешь, что там спрятано. Именно - когда знаешь. Однотонный металлический гул еще плыл по комнате, а карточку уже отлепили от ихай*; небольшой пластиковый прямоугольник был приклеен "скотчем" с обратной стороны деревянной узкой дощечки.
Братец Ким умен, зато - уважает мертвых; тому, кто общается с ним, требуется изворотливость.
Райко сунул карту в щель приемника, получилось не сразу. Пальцы отказывались подчиняться. Адрес сайта он знал наизусть.

Глыбой искрящегося льда возвышался "Монолит", арктическим холодом веяло из Чьёды от Касумигасеки. Из затопившей мир чернильной жижи едва выступали защитные купола, накрывшие Императорский дворец и министерство обороны.


- Какой осмысленный взгляд! - хихикнул кто-то в дверях. - И какая экспрессия!
И какая увертливость - будто слепленный из нежного инея гость увернулся от превращенного в метательный снаряд шлепанца, не теряя изящества и достоинства.
- Привет, Йотака. Ты не во время.
- Наоборот, - пришелец горделиво задрал подбородок, сметая со лба белоснежные пряди легких, как паутина волос. - Я спаситель.
- Пошел вон, а?
- Хорошо, что у тебя под рукой не оказалось чернильницы.
- Что так?
- А! - Йотака небрежно отмахнулся, протанцевал среди хлама и устроился рядом с Райко. - Были некогда инциденты.

(помогаю выкладывать)

[SonGoku >>>]

Казалось: лишь дунь посильнее, и этот невесомый фантом, порождение зимней ночи, рассыплется на снежинки.
- Чего ты ждешь?
- Когда ты растаешь.
- И напрасно. Я пришел с миром.
- Чё?
Смех гостя напоминал перезвон ледяных колокольчиков.
- Это - к моей старшей сестре, а я слишком люблю тебя, чтобы так просто убить, - Йотака скинул обувь и с ногами забрался на неубранную кровать, драматическим указующим жестом вытянул руку. - Но если кому-нибудь расскажешь обо мне, то пощады не жди.
- Да о тебе и так весь Второй квартал наслышан...
Из бумажного пакета, который Йотака приволок с собой, лакированную шкатулку; внутри, завернутая в плотный шелк, лежала длинная тонкая трубка . Райко заворожено - словно за священнодействием - наблюдал, как гость разворачивает ткань, высыпает на ладонь скрученные темные листья, набивает их в крохотную металлическую чашечку. Йотака наклонился к жаровне, раскуривая трубку.
- Прошу, - беловолосый фантом вложил трубку в пальцы сонного хозяина комнаты и беспорядка в ней. - Вы, люди, такие забавные. Гонитесь за прогрессом, забывая про древние технологии.
Спохватившись, он выудил из нагрудного кармана пластиковую ампулу, какие легко раздобыть в любом здешнем McDonald's. Только жидкость внутри этой капсулы была розоватого цвета. Йотака выдавил несколько капель в чашечку на тлеющий табак и разлегся в красивой позе поверх неубранной, переворошенной постели.
У дыма был непривычный привкус и запах. И даже плотность. Он заплетал углы серебристыми легкими нитями, повисал белесыми занавесями под потолком. Уличный шум стал глуше, потерял смысл, зато голос незваного благодетеля вдруг заполнил всю комнату.
- В городе переполох, - вещало это неугомонное напоминание о зиме посреди летнего жара, наблюдая за Райко. - Ходят слухи про нуэ. Кое-кто встретил его у Императорского дворца и на площади перед станцией сегодня утром. А еще поговаривают, будто видели инугами...
Веки стали тяжелыми, закрывались сами собой. Птичья трескотня убаюкивала, как колыбельная. Трубка выпала из разжавшихся пальцев.
- ...всем, кто вел себя плохо, лучше ждать рикошета... – услышал Райко сквозь негромкое потрескивание паутины. – Покойной ночи, милый принц.

(ун!)

[SonGoku >>>]

Клиника Одаширо, Кагошима,
1999 год
За 16 лет до катастрофы

Маленький пациент внес в размеренную жизнь провинциальной больницы значительную долю разнообразия. Вокруг жили люди, привыкшие к непогоде, и они не обращали внимания на тривиальный насморк или легкий кашель. К врачу они приходили только в том случае, когда дальше терпеть боль уже невозможно или недуг не получается вылечить дома.
Мальчишку прозвали Совенком не только за привычку молчать, нахохлившись, и в ответ на любой вопрос медленно и бестолково опускать тяжелые веки. Он упрямо не хотел ни с кем общаться; сласти, которыми его в изобилии снабжали медсестры, не покупали его доверия и расположения, но в общем-то он не доставлял никому особых хлопот, не капризничал и охотно помогал, когда требовалось привезти из кухни тележку с обедом для больных или раздать лекарства. По мнению Мори Юраку, заведующего отделением, мальчик вел себя даже излишне серьезно. Почти что как взрослый.
Но он не был ангелом. Определенно.
Вот уже пять дней каждое утро начиналось с проверки, на месте ли маленький пациент, и продолжалось поисками его очередного укрытия. Совенок проявлял в этом вопросе завидную изобретательность.
- И не подозревал, что у нас столько укромных мест, - всякий раз удивлялся Мори-сенсей, когда мальчишку извлекали из новой норки.
Впрочем, сегодня найденышу стать причиной настоящего переполоха.

Незнакомца заметили сразу. Не то чтобы он выделялся в толпе (как раз наоборот, его не так то просто было заметить), но здесь все знали друг друга, и старшая медсестра, которая прожила в первом чомэ* Кагошима-мачи все свои пятьдесят с лишним лет, была уверена, что ни разу в жизни не встречала этого невысокого круглоголового человечка в старомодных очках.
- Могу чем-нибудь вам помочь? - спросила она, не слишком уверенная, что ее помощь действительно потребуется.
_____________
*choume - 丁目 - (букв. "улица, застава" и "глаз") городской квартал

Сообщение отредактировал SonGoku - 25-01-2010, 17:29