Доктор ведьм. Серия 2-я, "Случай с колдовским зельем"

[Joseph >>>]

Автострада Хигаши-Канто

Почти всю дорогу младший брат молчал: глядя в окно, внимательным задумчивым взглядом очерчивал тянущуюся линию горизонта, что золотило утреннее солнце.
Каждый раз, возвращаясь в Японию, Токия думал о том, чего его лишил "The Great Wen"* со всеми своими Британскими островами, смогом и "квадратными милями". И чем сильнее хотелось отмахнуться от Тауэров, Сохо с пабами, напичканными гомосексуалистами, злосчастных фунтов, Темзы, затянутой вечным туманом, тем глубже он проваливался в воспоминания. Перед лицом неожиданно стали проплывать огромные жирные карпы - их Токия кормил в детстве в Гловер Гарден в Нагасаки. А потом с искренним детским восторгом рассказывал брату о ленивых рыбинах и невесть по каким причинам называл Тадаоки карпом. Только став старше, Токия, кажется, понял, что было у них общего - это умение хранить молчание. Воспоминания невольно прокладывали улыбку на губах.
На обочине в сменяющих друг друга пейзажах, точно цветные кадры кинопленки, то и дело мелькала одинокая фигурка в белоснежном невесомом платье; девочка – лица не разобрать, - пристально смотрела на проплывающее в знойном мареве такси.
Призраки… и часа не прошло.
От одной этой мысли в просторном салоне машины становилось невероятно тесно. Токия сглотнул - вжался в сидение, но промолчал. Потом достал начатую пачку настоящих английских Kent и тут же снова спрятал в кармане. Вероятно, вспомнил о том, что запрет на курение в такси никто не отменял, или о Тадаоки, который о его новой привычке до этого момента не знал.

------------
* The Great Wen - неофициальное название Лондона. Wen — это старое английское слово, которое означает буквально как «фурункул», в этом контексте - «перенаселённый город».

[SonGoku >>>]

Токио, Шинджуку-ку, Йоцуя, 4-чомэ
6 июля 2015 года, понедельник, 11:30

Раньше дома здесь лепились вплотную друг к другу, хорошо, если между ними оказывалась узкая щель, ведущая к задней калитке. Сейчас дело обстояло не лучше - даже в каком-то смысле хуже. Бетон, стекло и кирпич сменили бумагу и дерево, город ринулся ввысь. Но внутри его кварталов еще можно было отыскать эхо прошлого, даже в центре.
Квадрат, что остался от снесенного дома, приспособили под парковку; на расчерченном белыми линиями асфальте прыгали через длинную скакалку голенастые школьницы. Ярко-красные ранцы были свалены грудой в сторонке.
- А я помню эту считалку, - младший из детективов прислушался и добавил, перехватив взгляд коллеги: - У меня две младших сестры.
Резиновый шнур со свистом рассекал воздух, клетчатыми пузырями вздувались форменные юбки, в такт прыжкам взлетали распущенные по плечам волосы.
- ...на огне стоит черный-черный котел, и старуха с большими зубами помешивает черное варево поварешкой...
Старший сержант нахмурился, присматриваясь к азартно скачущим девчонкам. На миг ему показалось, что у одной на брелоке, прицепленном к поясу, изображена маска-ханнья*.
- Напомни, на том сайте было ограничение по возрасту? - уточнил он у напарника.
Тот наспех сверился с записями в блокноте.
- Никакого, достаточно знать пароль для входа. Судя по регистрации IP-адресов, там почти все ученики средних и старших классов. Есть студенты, но они, как и взрослые, почти не сидят в чате.

-----------------
*hannya-nomen - 般若能面 - маска для театра Но, а так же юмористических пьес-кьёген и ритуальных плясок-кагура, она изображает душу женщины, которую ревность обратила в демона. Маска вырезана таким образом, что когда актер в ней смотрит прямо, она выражает ярость и угрозу, но стоит ему склонить голову, как лицо демона становится печальным. Белая маска-ханнья обозначает аристократку, красная – женщину из низших классов, темно-красная – истинного демона. Само слово ханнья переводится как «мудрость»; по одной из версий художнику требуется огромная мудрость, чтобы создать идеальную маску.

[Bishop >>>]

6 июля 2015 года, понедельник, 11:35
Возле дома стоял полицейский, а один угол сада, чересчур игрушечного даже по здешним понятиям, загораживали от чужих назойливых взглядов синие пластиковые полотнища. Из темно-зеленых помпонов хвойных шапок поднимался похожий на рыбий скелет скос крыши; чешуей матово отблескивала черная сланцевая черепица.
- Вот проклятье... не соврал.
Тадаоки в задумчивости потер шершавую небритую щеку.
- Если не хочешь ввязываться, подожди меня у Кензо, адрес знаешь.
Взгляд говорил обратное: "ты идешь?".
- Я с тобой, - младший брат слишком хорошо все понимал.
Затем Токия расплатился с таксистом, договорившись, чтобы чемодан отвезли по месту назначения, и последовал за Тадаоки.
Он и в этот раз не стал интересоваться, но теперь сомнения развеялись: старший брат – позвоночник выгнулся, шаги отяжелели, - вновь водрузил на плечи видимый только ему бурдюк.
Тадаоки присел, - узел на шнурках ему стал вдруг интересен, - пропуская шар-наблюдатель с полицейской эмблемой на круглом боку, что совершал облет квартала. Наклонил голову, черные сосульки волос заслонили лицо. Выпрямился он не раньше, чем легкая электронная игрушка скрылась за дальним углом.
- Надеюсь, что соседи здесь не любопытны, - без особой надежды пробормотал Тадаоки.
Но через высокую, почти в его рост, каменную с черепичным скосом ограду перемахнул, не задумываясь о свидетелях.

(Joseph mo)

[Joseph >>>]

Идти за Тадаоки приходилось след в след; ограждение для младшего тоже оказалось не помехой - не зря играл в футбольном клубе колледжа.
Когда Токия начинал представлять сколько раз брат проделывал подобные вещи, становилось совершенно понятно, почему родители отправили его подальше от Шимады - на другой континент .
Зазвонил телефон, заранее поставленный на бесшумный режим. Токия запустил руку в карман и одним нажатием отключил устройство - что бы там ни было, оно подождет.
Пригибаясь, прячась от чужих взглядов за низкорослыми корявыми пиниями – с длинными выпрямленными ветками, что были привязаны к бамбуковым распоркам, отчего казалось, будто деревья растут параллельно земле, согнутые ураганом, - братья подобрались ближе к дому. Пришлось рискнуть, выступающие из утоптанной земли неправильной формы плоские камни, из которых были выстроены дорожки, начинались лишь у веранды, но именно там тщательно разровненный граблями крупный песок был вытоптан полицейскими. Тадаоки пристроился на шероховатой, влажной ступеньке, порылся в карманах. Содержимое их никто не мог предсказать, но оно с детства являлось причиной семейных конфликтов. Мать вытряхивала из одежды старшего сына всевозможные колющие, режущие, взрыво- и огнеопасные предметы – лишь затем, чтобы завтра все повторилось с начала. Занятый на работе отец от домашних скандалов держался подальше.
На этот раз Тадаоки выудил складной нож-«бабочку» и, стараясь не шуметь, разрезал синий пластик. Затем скинул обувку и нырнул в «лаз».

(+Bishop)

[Bishop >>>]

За всем этим Токия наблюдал со свойственным ему саргассовским спокойствием.
В детстве он пытался быть во всем похожим на Шимаду, но ему никогда не хватало смелости во многом поступать так, как брат. После ссор с ним мать всегда была на взводе, поэтому Токия не хотел привлекать внимания еще и к себе. В моменты скандалов, он уходил подальше от дома, но быстро возвращался, боясь того, что в один прекрасный день Тадаоки просто уйдет и исчезнет из его жизни. И даже спустя много лет, он не изменил своего мнения - попадать в подобные переплетения ситуаций гораздо приятнее, чем сидеть за книжками в городской библиотеке и ждать уготовленной участи банковского червя.
- Только не говори, что это место преступления, - Без единой нотки озабоченности, произнес младший брат, полезая за Доктором. Если бы кто-нибудь заглянул ему в глаза – в них застыл живой интерес.
Тадоки оглянулся через плечо.
- Почему? Это оно.
- Убийство?
Шоколадного цвета, натертые до почти зеркального блеска доски пола негромко поскрипывали у них под ногами. Тадаоки споткнулся обо что-то – звякнула фарфоровая кошачья миска, но звук захлебнулся в мертвой тишине большого дома, - и замер, готовый на поспешное отступление, если постовому у наружной двери почудится что-то неладное. Прошла в напряженном ожидании минута... вторая... «Китоши» достал из кармана пакет с соевым молоком, налил в плошку. Рядом на лист бумаги положил совсем неожиданное угощение: нанизанные на бамбуковую палочку шарики из разноцветного риса.

(Joseph mo)

[SonGoku >>>]

Тела давно увезли, остались только их очертания – белым мелом на темном полу, - и засохшие брызги крови повсюду, мазками на светлых стенах, сыпью на низкой столешнице из матового стекла. Тадаоки молитвенно сложил ладони, постоял так, достал коммуникатор.
- Кумаиши? У нас есть клиент.
Не глядя на брата и не вслушиваясь, Токия осторожно прошел навстречу стеклянной столешнице. Пусть он уже как сутки ничего не ел, пришлось приложить не мало усилий, чтобы желудок его оказался не на полу, в компании кровавых подтеков. Может быть, Тадаоки и питал своеобразную любовь к таким местам, а вот его младший брат становился участником очень редко. И если хорошенько подумать и вспомнить, то именно благодаря Шимаде, Токия стал открывать мир, такой не похожий на его розовые будни. Он прикрыл ладонью нос, отчетливо ощущая запах крови.
Под ногами заскрипел иней. Дыхание, застывая, повисало в хрустящем морозном воздухе, обжигало губы, змейками разбежались по стеклу ледяные узоры. Тадаоки вытянул руку, провел вниз ладонью над полом - белые хлопья, кружась, мельтеша, собрались в подобие лежащего человека. Один сугробик, второй, за открытыми дверьми в темноте коридора у лестницы белел третий. В разинутые в немом крике рты набился снег, волосы женщины растеклись безобразной кляксой.

(помогаю)

[Joseph >>>]

- Piece of... - Бросил Токия почти без акцента, пятясь ближе к брату. Его не интересовало происходящее - со всем желанием он бы не смог понять, что происходит. А вот выражение лица Шимады, на которое он теперь смотрел, должно было хотя бы сказать в какую переделку они попали.
Звонко щелкнуло ребристое колесико зажигалки, язычок пламени облизал свернутую змейкой бумажную полоску с наспех нацарапанными письменами. Углы комнаты затянуло пааутиной, будто сотканной из ледяных нитей.
- Встань мне за спину, - хрипло приказал Тадаоки. - С призраками шутить опасно.
Токия ничуть не сомневался в сказанном. Оказавшись за братом, он встал к нему спиной, оглядывая помещение. Машинально сунул руку в карман - пастырь Оливер, старый ирландский католик, всегда набивал его куртку пузырьками со святой водой. Вот ведь, не повезло, вместо баллончиков слезоточивого газа мальчишка бегал по дворам с карманами, полными жидкости. А уж если на пути попадались любители «дерби»*, то оставалось лишь рассчитывать на собственные физические данные. Однако в этот раз Токия оставил все в чемодане.
- Что им нужно? – по голосу полоснула дрожь.
Но он спросил лишь для того, чтобы услышать голос Тадаоки – благоговейной тишину назвать было нельзя.

----------
* «Дерби» - в хулиганском определении – день генерального сражения футбольных группировок.

(+Bishop)

[Bishop >>>]

- Они злятся, потому что умерли неожиданно и жестоко.
Братья стояли – спина к спине, почти касаясь лопатками друг друга.
- Им все равно, кому мстить. Они не различают, кто прав, кто виноват, и хотят лишь одного – причинить страдания любому, кто окажется рядом.
Снежный вихрь прошелся по всему дому.
- ...от семи бедствий – зла, катастроф, неудач, фальши, непристойности, прошлой жизни, пожаров и слепой прихоти меча...
Шимада закрыл глаза; вместо четок он сжал в кулаке струйку дыма - как призрачную веревку.
- Боги пусть снизойдут в этот дом, - голос Тадаоки окреп, - чтобы не осталось здесь ничего темного, ничего мутного, ничего, чтобы обращаться к вам еще раз...
- Judica, Domine, nocentes me: expugna impugnantes me. Confundantur et revereantur quaerentes animam meam, – вертелось у Токии на языке, как и все то, что говорил старый католик во время очередного «отчитывания».
Он сильнее прижался к брату. «Вступись, Господи, в тяжбу с тяжущимися со нами, побори борющихся с нами; Да постыдятся и посрамятся ищущие душ наших» - повторил он про себя.
Они были прозрачные, как стекло - тени, что обступили братьев со всех сторон. И их было много, гораздо больше, чем людей, еще вчера живших в доме. Молочная пелена слоилась, в ней угадывались фигуры: женщины и мужчины... Молодая девушка обеими руками поддерживала большой живот, между ногами теней ползали тени детей, обиженно заплакал младенец.
- Почему вы все еще здесь? - Тадаоки начертил в воздухе оградительный знак; колыхающиеся фигуры отпрянули, но не исчезли. - Идите к Осорэ, идите в Аокигахару, лезьте на Ишидзучи. Почему не хотите оставить мир живых?

(Joseph to)

[SonGoku >>>]

Токия старался даже дышать незаметно. Он вслушивался в каждое слово Шимады, повернув голову и разглядывая то, что можно было назвать детьми.
- Я бы тоже не хотел умирать, так и не появившись на свет. – Сказал он, обводя взглядом очертания теней.
Тени забормотали; с каждым мгновением туман, из которого они были созданы, становился плотнее. Яркий цвет в этом льдисто-снежном царстве казался почти невозможным, но тряпичный мячик, что выкатился к ногам Токии, был пестрым.
Младший брат в другой ситуации бы ни за что не оторвался от спины Тадаоки, но игрушка казалась ему настолько реальной среди всех этих безжизненных молочных призраков, что он нагнулся и взял ее в руку, словно краска должна была быть какой-то особенной на ощупь.
Потолочные балки над их головами заскрипели, прогнулись; кто-то очень большой и тяжелый осторожно ступал мягкими лапами по чердачной пыли. Тени замерли - то ли отгородили от напасти, то ли заперли братьев в кольцо.
- Уходите! - попросил Тадаоки. - Теперь я буду говорить вместо вас.
Голоса на крыльце (кто-то разговаривал с полицейским) донеслись, словно эхо в горах, они казались более призрачными, чем бесплотные тени, обступившие братьев.
Токия следил за потолком, он казался – живым? Или это ощущение бережно оттеняло существование чего-то наверху? В том, что кольцо фигур являлось своеобразной границей, у него не было сомнений. Хотелось вытянуть руку и коснуться бесплотной стены. Он сделал шаг вперед, возможно, впервые отойдя от Тадаоки за то время, как здесь все это началось.

(на правах того, кто на мягких лапах ходит по чердаку)

[Далара >>>]

6 июля, понедельник, 11:45

Машину оставили на обозначенном белой разметкой тротуаре, «притерев» ее почти вплотную к стене двухэтажного кирпичного дома, чтобы, вздумай кто-нибудь еще проехать по этой улице, ему не пришлось бы сдавать назад и выбирать другой путь. Модзумэ упорно отказывался признавать за этим крошечным городским отростком столь гордое название и упражнялся в изобретении синонимов. Не слушая его изыски, Накано показал постовому удостоверение и прошел за ограду. За таким садом следует ухаживать ежедневно, уделять ему время и любовь. Но трагедия позапрошлой ночи, ужас прислуги, которая обнаружила хозяев – отца, мать и их малолетнего сына, и работа полицейских превратили место для отдыха и созерцания в заброшенный уголок. Долговязый и суровый, как свод законов, глава небольшой группы детективов прошагал по дорожке из плоских камней к ступеням на веранду. Остановился перед входом и на секунды сложил молитвенно руки.
Модзумэ отстал от старшего коллеги на несколько шагов. Он недавно утопил связку ключей, все закончилось благополучно, собственность изъяли из писсуара практически сразу же, и даже запах уже выветрился. Но теперь барахлила электронная «пищалка» противоугонной системы.
- Мы в Шинджуку, - прошипел «красавчик», заработав неприязненный взгляд, и тоже сложил ладони для короткой молитвы. – Не успеешь моргнуть, как угонят...
Накано прямо с веранды уточнил у постового, не приходил ли кто-нибудь. Выяснилось, что после отъезда рано утром криминалистов и детективов любопытные соседи пытались разглядеть хоть что-то в саду, в остальном все было спокойно. Ни журналистов, ни подозрительных личностей. Старший сержант кивком поблагодарил за сведения и, откинув занавесь из синего пластика, шагнул в сумеречную прохладу дома. Сквозь еще различимый запах крови пробивались нотки дерева и свежей соломы – недавно перестилали татами.

[SonGoku >>>]

Черемица, розовое масло, рута - бессмысленные методы борьбы католических священников со злыми духами. Токия ловил эти вспышки в памяти, ужасаясь тому, что, оказывается, и вовсе не знает ничего ни о призраках, ни о происходящем, ни о Тадаоки.
- Похоже, мы здесь не одни, - младшему брату искренне хотелось ошибиться.
Ладонь сжала мячик. А вторая рука так и норовила дотянуться до молочно-бледного кольца теней и содрать глухую непроницаемую пленку напряжения, сотканную призраками.
- Да, ты прав, - кивнул старший брат. – Мы уходим.
Но не смог сделать и шага: кто-то удержал его за запястье, крепко сжал, так что сквозь повязку проступила свежая кровь. Другой рукой призрак указал в направлении кухни.
В темноте дверного проема туман вроде бы был пожиже, новый призрак обрел плоть и краски - если посчитать таковыми те ошметки, которыми был облеплен скелет. Кожа, ссохшаяся, будто старый пергамент, обвисала с хрупкого костяка, как одежда из желтой бумаги. Паутиной ложились на тощие плечи пряди жидких волос. Обеими ладонями она стискивала рукоять большого кухонного ножа.
Тадаоки шумно выдохнул:
- Куродзука...
- Это все из-за нее, да?
Токия старался не шевелиться – лишь встал рядом с братом, образуя одну линию. Биение собственного сердца казалось ему громче голоса.
Почему-то все истории о духах вызывали в нем только безмерное чувство жалости. Как и это существо, взбухшей почкой прорезавшееся в мир живых и затянувшее собой проход.

(помогаю выкладывать, ун!)

[Bishop >>>]

- Похоже на то... - Тадаоки зажал между пальцами, средним и указательным, длинную полоску бумаги. - No-o maku sanmanda bazaradan senda...
Безобразная старуха замешкалась, бросила на Шимаду подозрительный взгляд.
- ...makaroshada sowataya un tarata kanman*
Ворох узких о-фуда разлетелся веером, колодой необычных карт, бумажки облепили дверной короб - невидимый здесь, он был очерчен ярко-синей прожилкой телефонного кабеля. Письмена на них полыхнули огнем, почернели, только если приглядеться, заметно, как проскакивают оранжевые искры...
...в такт которым налились светом металлические витые кольца на указательных пальцах Тадаоки.
Токия расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Мелькнул старенький медальон на шарнирном соединении с миниатюрой апостола Петра, вытягивающего рыболовную сеть, точь-в-точь повторяющей «рыбацкий перстень»*.
Цепочка с серебряным овалом зябко вздрагивала, пока не оказалась намотанной на руку. На запястье под засученным рукавом одежды появился манипул*.
- Аники, - неподвижный взгляд Токии не отпускал существо. – Скажи мне, если что-то пойдет не так...
- Уже все не так.
Запах сушеной иваси перемешивался с ароматом остролиста.
Гости, что возились в прихожей - кажется, живые люди, они там разувались, медлили, не решаясь войти, - тут же насторожились. Липкое сумеречное напряжение между двумя мирами, потусторонним и материальным, разбил неуместный, как снежок в жаркий день, звук – уверенные шаги по старым доскам. Двое одновременно полезли во внутренние карманы пиджаков.
- Что тут происхо...
- Почему вы здесь? – потребовал тот, что был выше.

-----------------
*Nômaku sanmanda bazaradan senda makaroshada sowataya un tarata kanman – мантра, обращение к Фудо мьё-о.
* «Рыбацкий перстень» - печатка Папы Римского, где «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель» складываются в слово «рыба», символизирующее самого Христа.
*Манипул – полоса ткани с вышитым по центру крестом. Ношение допустимо клириками.

(еще - Joseph)

[Joseph >>>]

- ...Ad te clamamus exules filii Hevae, Ad te sospiramus gementes et flentes; In hac lacrimarum valle...*
Не безмолвствовал и манипул – вздрагивал, будто уколотый ветром. Только ленту больше привлекали обитатели этого дома. Расчерчивая кипенно-белые тени, взгляд Шимады-младшего горошинами рассыпался по кривой ломаной линии, ведущей в прихожую.
- Собирайся, Томми, мы уходим…*
Старший был конкретнее и – хотя бы сейчас! – приземленнее.
- Бежим... – выдохнул он.
На старательно отполированных, покрытых лаком досках веранды он чуть не поскользнулся; трудно нырять за обувкой, если на вираже тебя заносит, точно мышь из мультфильма.
Токия лишь вцепился взглядом в его спину. Он не отставал даже на поворотах.
- Эй! – недоуменно заорали сзади. – А ну стоять!
Куда там, Тадаоки лишь наддал. Младший брат бежал следом.
Синий пластик, едва не треснул на всю длину, но устоял, в результате – погоня увязла в нем, подарив, хоть и без желания, лишние секунды, за которые удалось преодолеть забор. Дальше дело пошло много хуже: на прямой полицейские воспользовались преимуществом физической подготовки.
Длинная скакалка ритмично описывала вытянутый овал, длинные черные волосы взлетали и падали вновь на плечи в такт прыжкам.
- ...в полночь заявится к тебе в дом и большим черным-черным ножом...
- Что-о? – полицейский, что был пониже и посмазливее, споткнулся. – Ты слышал?
- Не время слушать детские считалки!
- Раз – если ночь провели в любви...

--------------------
*Ad te clamamus – "К тебе взываем, изгнанные сыны Евы, к тебе воздыхаем, скорбя и плача, в этой долине слез" (лат.), "Salve Regina" ("Славься, царица"), один из четырёх марианских, то есть обращенных к деве Марии, грегорианских «финальных» антифонов, призывающий духов отступить.
*Собирайся, Томми, мы уходим – фраза из популярного гангстерского фильма Мартина Скорсезе «Славные парни».

+Bishop

[SonGoku >>>]

Сегодня везение сопутствовало беглецам или же судьба решила припомнить полиции какой-то давний грешок. Модзумэ подотстал, но усердно работал ногами, чтобы не догнать начальство.
- Что? – потребовал Накано, вынув на бегу и раскрыв одной рукой трезвонящий мобильник.
И мельком пожелал абоненту стать новой "жертвой ваньюдо" или просто свернуть себе шею за столь несвоевременный звонок.
- У меня крутые новости! – жизнерадостно сообщил Коги. – Не поверите. Такие дела...
- Короче! – осадил его старший сержант.
- Излагаю короче, - покорился шут гороховый отдела криминалистики. – В Йоцуя у нас не четыре трупа, а пять... Да-да, еще короче: пятая жертва – неродившийся ребенок.
Теперь споткнулся уже Накано.
- Ребенок?!
- Десять – ползая в луже крови, испустишь последний вздох!
Девчонки с визгом и хохотом прыснули зайцами в разные стороны.
- Чтоб вас...
- Ой!
По инерции Модзумэ проскочил метр-другой на четвереньках. Вертикаль он восстановил тут же, но момент (как и подозреваемые) был упущен.
Добежав до перекрестка, детектив завертелся юлой, словно потерявшая след гончая: как же! Углядишь кого-нибудь в этой толпе. Резвым молодцам хватило ума сбросить темп, и теперь они не отличались от полутора-двух тысяч живописных ребят - десанта из Хараджюку. Должно быть, вечером сегодня у станции назначен концерт.
У дальнего спуска в метро укоризненным телеграфным столбом высился раздосадованный начальник.
- Ну и не ай-яй-яй ли, молодой человек?

(+Далара и удирающие Josepf и Bishop)

[Далара >>>]

- А?.. - Модзумэ попытался освободить локоть, но руку как будто зажало медвежьим капканом.
Голубую форменную рубашку, наверняка, шили на заказ, потому что на складе едва ли нашелся бы нужный размер - в ширину постовой был примерно того же размера, что в высоту. Но не круглый, скорее, квадратный; на плоском крестьянском лице написаны как упрямство, так и подтверждение мысли, что так просто здесь не отделаешься. И удостоверение не поможет. Черная фуражка съехала набекрень. Не новый уже, но в приличном состоянии велосипед стоял неподалеку.
- Что ж вы по улицам бегаете, не глядя? Девочку вот сбили. И не извинились даже. Ведь взрослый человек, а какой пример подаете детям?
Строгий назидательный взгляд буравил Модзумэ – почувствуй себя школяром на ковре перед директором. Накано на мысленное послание: "SOS!" не отреагировал, занятый попытками выцелить в толпе беглецов.
«Красавчик» заполошенно оглянулся. Вся круглолицая миниюбочная стайка окружила пострадавшую в столкновении подругу, но смотрели девчонки в их сторону.
- Я...
- ...обязаны показать себя достойным членом общества и извиниться, - завершил за него патрульный.
Черная вышивка над левым нагрудным карманом голубой рубашки складывалась в очень не токийское имя: "棹見六囲*". Выговор у настырного хранителя порядка был тоже не столичный.
- Я... – Модзумэ все же выудил из кармана полицейское удостоверение, но уже было ясно, что сражение он проиграл.

-----------------
* Саоми Рензабуро.

[Bishop >>>]

6 июля 2015 года, понедельник, день
Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку

Младший офицер Дайго Мичио ненавидел бумажную работу, он мечтал приносить людям пользу. Составление рапортов, заполнение документов и предоставление разных отчетов не укладывалось в это понятие. Да - Дайго признавал, - кто-то должен. Да, название устарело: что бумажного в компьютерном файле?
Но...
Почему именно он? В академии их учили охранять закон и порядок. Дайго с ненавистью посмотрел на завалы - гора папок на столе плюс аналоги их в Реальности, - и опять углубился в работу. Строчка к строчке, зерно к зерну, сам себе он напоминал хомяка, сортирующего добычу. Что геройского в толстопопом пушистом комочке с шерстью цвета абрикоса и дрожащим розовым носиком. От отчаяния захотелось постучать головой по стене.
Дайго взял из лотка очередное "пшеничное зернышко", изучил и хотел было отправить назад в архив, но - задумался. Что-то было не так. Что? По внешнему виду файл ничем не отличался от прочих. Аватара - Дайго машинально пририсовал ему на спинке полоски, - колупнул тонкую оболочку. "Шинджуку-эки, южный выход, LUMINE 2. Пострадавший: Умуса Хидэёши. Опрос свидетелей. Показания, список имен, адреса. Заключение: трагическая случайность, приведшая к гибели". Дата, подписи. Офицер Саоми Рензабуро».
Дайго снова перечитал старый рапорт. Все в порядке, но... едва заметные царапины – как следы от острой бритвы.
Сосредоточенный полосатый хомяк покрутил в лапках файл. И положил в защечный мешок.

[Joseph >>>]

6 июля 2015 года, понедельник
Детективное агентство «Кагецу»
Токио, Шинджуку

В большой комнате на четвертом этаже, которую занимало агентство, было тихо и пусто - видимо, ради разнообразия. Даже Кура-кура-тян не шумела, перед тем, как уйти Кумаиши набросил на ее клетку большой цветастый платок. С постера на стене азартно скалился длинноволосый молодой человек в черном. Размашистую надпись: «カムイ外伝»* будто сделали свежей кровью.
- Не открывай жалюзи, - предупредил Тадаоки.
Младший брат кивнул, разглядывая затянутое пластиковой шторкой окно - сейчас оно было куда занимательнее, чем остальное содержимое этого места. В узкой щелочке - через нее едва пробивался золотистый дневной свет, - можно было разглядеть крошечного мотылька, что беспомощно ударялся крыльями о стекло.
Токия вздрогнул - точно отогнал сон.
- Я собираюсь сходить за бэнто. Ты будешь?
Из картонной коробки, что стояла на самом верху - остальные были вкривь и вкось заклеены липкой лентой, чтобы не развалились, так туго они были набиты, - извлекли пачку соли. Не глядя смахнув с плоских блюдечек вчерашние подношения, Тадаоки аккуратно насыпал свежие конусы.
- Да, - кивнул он. - "Сумида-бен" или "чуку".
На столе Токия разместил пару игрушек амигуруми* - бледных представителей кошачьих с шарообразными головами. На диване стоял чемодан. Рукава выуженной из него кожаной куртки в крупный красно-белый квадрат с эмблемой «Kurōzu Zero» обтянули руки.
- Я скоро вернусь.
Повисший на шее «Pentax» мягко намекал на обратное.
- Полицейским не попадайся на глаза.
Тадаоки дважды хлопнул в ладони, отошел от "полочки для богов", ногой отодвинул стул у компьютера. Слишком много надо было отыскать, еще больше - понять, а времени ни на то, ни на другое катастрофически не хватало.

-----------------------
*カムイ外伝... – фильм «Kamui gaiden» (русское название "Одиночка"), режиссер Ёичи Саи, 2009 год.
*amigurumi - мягкие вязаные на спицах игрушки

+Bishop, да

[Bishop >>>]

Младший улыбнулся в знак того, что тот мог бы и не напоминать.
- Ушел! - громко бросил он, да так и замер у выхода от неожиданности.
- Чуки у меня нет, - кроме туфель, у женщины, проскользнувшей в дверь, не хватало еще, как минимум, двадцати сантиметров юбки.
Она была по-своему очень красива, но именно той красотой, которую лучше видеть в журнале или на сцене: вблизи от точеных, чуть неправильных черт брала жуть. На ладони неожиданной посетительницы балансировали коробки-дзюбако.
А еще – гостья произвела, и, похоже, не впервые, неизгладимое впечатление на канарейку; Кура-кура заголосила так, будто настал последний день ее краткой жизни.
- Мие-сама...
- Тадаоки-сама, - чуть поклонилась в ответ зашедшая.
Коробки перекочевали на обшарпанный журнальный стол, а сама гостья свернулась в кресле клубком, и только потом вперила немигающий взгляд в новенького.
Токия так и остался стоять на месте. Искреннее удивление смешалось с оттенком какао-шуа его глаз, которые теперь смотрели на брата.
- Это... – Тадаоки на мгновение запнулся, потер двумя пальцами лоб, точно не мог унять давнюю боль, – ...госпожа Курокава из дома напротив. Не серди ее.
Разумеется, никто не подумал подключить «лаптоп», несчастный, забытый всеми компьютер собирался героически сдохнуть, когда старший Шимада все-таки нашел его «хвост».
- У молодого господина - проблемы? - женщине, наконец, надоело рассматривать юношу, и она снова перевела взгляд на владельца агентства.
- У молодого господина всегда проблемы... - проворчал тот.
- Значит, он не клиент... - Мие задумчиво потерла запястье, только сейчас заметив темный след от соуса.
- Я не работаю на людей.
- Не... Участник проблемы? Мне нужна твоя помощь, и я пришла предложить услуги.
"Лаптоп" упорно - но медленно - грузился.

(Joseph mo, Кысь тож)

[Кысь >>>]

- Что стряслось? - Тадаоки пересел к журнальному столу, что был призван изображать "стол для переговоров", вскрыл одну из коробок.
- Необходима очень хорошая трубка. Я дам золото.
- Трубка?
Женщина поднесла два пальца к губам и наглядно (хотя и не особенно правильно) продемонстрировала, какая трубка.
- Быстро. Маленький зверь долго не живет.
Младший брат не имел привычки вмешиваться. Впрочем, надобности идти за бэнто тоже больше не было, поэтому он сел на диван и начал листать книгу – то самое коллекционное издание, которое привез из Лондона в качестве подарка.
- Бедняжка...
Шестиугольный контейнер "под дощечки" отодвинули в сторону. Возможно, среди многолетнего хлама, что оставили предыдущие жильцы, нашелся бы короткий обрезок бамбуковой палки нужной длины и даже необходимого - для устройства нового дома - диаметра, но рыться там можно было до утра. В результате пострадал старинный пенал для кистей, который Кумаиши хранил на видном месте, почти раритет. Малышка куда-гицунэ* сумела бы устроить там себе жилье из нескольких комнат.
В легкой блузке посетительницы сложно было спрятать даже то, что по идее должна была прятать блузка, но небольшая, перевязанная лентой коробка не давала никаких намеков на свое существование до тех пор, пока не была извлечена на свет. В коробке, кроме слоя шелка, лежали осколки старинной курительной трубки. Внимательный взгляд мог заметить облачко неуверенного, почти прозрачного дыма над ними. Мие бережно, словно покалеченного ребенка, положила коробку на стол рядом с бывшим пеналом.
Токия оторвался от статьи о фольклорной нечисти и криптозоологии – с картинки на него пугающе смотрел древнеармянский вампир, парящий над горами Ултиш Альто-тэм.
- А это что?

----------------
*kuda-gitsune - 管狐 - букв. "трубочная лиса", небольшой магический зверек с мягким мехом и вертикальными глазами; отвечает на любой вопрос, если хозяин заключит с ней договор "на содержание".

[Bishop >>>]

Он знал – в жизни Тадаоки даже трубка была не просто трубкой.
- Ш-шш, не спугни ее...
- Погоди, отото-кун*, - одновременно прошептала женщина. Она отступила от стола подальше.
- Это трубочная лисичка, - тихо, почти на грани дыхания пояснил Тадаоки. - Она может ответить на любой вопрос.
- Абсолютно любой? - Прошептал юноша.
Он растерянно выпрямился. Его челюсть и локти не туго, но ощутимо стянула невидимая прочная нить. Стянула - и отпустила.
Токия сердито скрестил руки на груди. Незнакомка, определенно, ему не нравилась.
В комнате установилась, наконец, тишина, такая, что почти не было слышно дыхания. Сюда не долетал сквозняк, но дымок над разбитой трубкой зашевелился, словно от пробуждающегося ветра. Наконец, первый настоящий порыв сдул его весь в сторону нового дома. Гостья удовлетворенно склонила голову.
- Я должна тебе услугу, Тадаоки-сама.
Шимада-старший опять взялся за еду - теперь без опаски спугнуть стеснительного зверька.
- Как-нибудь рассчитаемся.
Напоминая о себе, звякнул загрузившийся, наконец-то, "лаптоп"; Тадаоки, прихватив еду, перекочевал к компьютеру. Его гостья подцепила сладкий рисовый пирожок из самой нижней коробки и снова свернулась на кресле. Ее пальцы с длинными, прихотливо раскрашенными ногтями потянулись к новому дому подопечной лисы.
Токия лишь фыркнул и зарылся в страницы.
Минутная стрелка на скринсэйвере видеофона успела переместиться с шестерки на цифру девять, когда женщина снова нарушила молчание.
- Маленькому зверю нравится Тадаоки-сама, - Мие задумчиво склонила голову набок. - Я оставлю ее пока?

-----------------------
*otouto-kun - "младший братец", очень неформальное обращение к младшему мужчине.

(втроем)